«Петропавловская оборона »

Петропавловская оборона (fb2) - Петропавловская оборона 1994K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Николаевич Степанов А СТЕПАНОВ ЗАМЕЧЕННЫЕ ОПЕЧАТКИ Страница Строка Напечатано • Читать 14 3 разграничевшему разграничившему 46 2 снизу стремились стремилась 192 15 снизу . Азии Азией

А.СТЕПАНОВ

ПЕТРОПАВ X Я

ХАБАРОВСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО19 5 4

Содержание

Андрей Александрович Степанов. Петропавловская оборона.

Редактор Н. И. Рябов. Художник В. И. В а н а к о в.

Технический редактор М. Д. К а й д а л о в а. Корректор П. К. Мелытцит,

Сдано в набор 17/1Х-5Ч г. Подписано к печати 15/ХН-54 г.

Бумага 70у 1(й/м — 3.375 б. л., 9.24 п. л., 10 уч.-изд. л.

Тираж 10 000 зкз. ВЛ 05092.

Хабаровское книжное издательство. г. • Хабаровск, у л. Ким Ю-чена. 9. ")еказ К, 3089. Типография К* 5 Госстатиздата. г. Хабаровск, ул. Л. Толстого. 3.

Цена 3 р 80 к. (Номинал по прейскуранту 1952 г.).

1. Из дальневосточного прошлого

Советский народ горячо любит свой родной Дальний Восток, землю неисчислимых богатств и мужественных людей, крепость коммунизма на Тихом океане. Открытие, освоение, оборона края от внешних врагов составили одну из самых замечательных страниц истории трудовой и воинской славы нашей великой РодинЬ!.

Русские путешественники и исследователи первыми в мире рассеяли мрак -неизвестности, окутывавший значительную часть Азии, и установили связи нашего народа с Дальним Востоком. Еще во времена глубокого средневековья они развеяли державшуюся до XIV века в западно-европейской науке легенду о том, что Каспийское море является заливом Ледовитого океана и представляет собой северную границу Азии. В сороковых годах XIII века, то есть через столетие после основания Москвы, древние летописцы отмечали путешествия смелых и преданных отчизне русских людей на земли, лежащие «к восходу солнца».

В числе этих путешественников были владимирский князь Ярослав, его сын Константин и такой выдающийся политический деятель и полководец, как Александр Невский, посетивший в XIII веке юго-восточное Прибайкалье. Как сообщали академик В. П. Васильев,

востоковеды Палладий, М. Адорадский, Г1. Каменский, китайских рукописях XIV века указывается на наличие к северу от Пекина, на рубежах Маньчжурии и Монголии и в других районах Восточной Азии целых русских поселений. Появление русских землепашцев в далеких восточных краях было связано с монгольским нашествием на Русь. Но человек труда, где бы он ни был, не может не уважать ту почву, что способна сторицей вознаграждать за вложенные в нее усилия. Можно предположить, что из уст в уста, из поколения в поколение русских людей передавалась молва о богатстве земель, лежащих «встречь солнца».

Возникшие в XVI — начале XVII веков торговые связи между Китаем и Россией поддерживали знакомство русских людей с далеким восточным краем. В тс же столетня целый ряд экономических и политических обстоятельств, связанных с созданием и укреплением русского централизованного государства, придал вопросу о землях на Востоке особую остроту. Вместе с могучими крестьянскими восстаниями, поднявшимися на Руси в ответ на усиление помещичьего гнета, развернулось движение народа на окраины, особенно за Урал. В Сибирь и далее на восток уходили целые селения. Оставляя старые, обжитые места, люди переваливали через горные хребты, пересекали реки, проходили вновь открытые земли. Народ так и называл их: землепроходцы. Вместе с ними, пробиваясь через льды Северного океана, на Восток двигался поток мореходов.

В век, когда Украина воссоединилась с Россией в единое государство, землепроходцы перенесли границу России на Тихий океан. Это было поистине несокрушимое движение самого народа, одновременно вышедшего почти по всей двадцатитысячекилометровой морской и океанской границе нынешнего советского Дальнего Востока.

Мир не знал такого стремительного исторического.

продвижения. Как известно, в 1581 году с берегов Камы через Урал выступил отряд понизовой вольницы Ермака, а через пятьдесят восемь лет, на глазах одного поколения, казак Иван Москвитин с товарищами вышел на побережье Охотского моря. Присоединение к России новых земель сопровождалось выдающимися географическими открытиями. Место господствовавших в науке мифов о северо-востоке Азии заняло правильное научное представление. XVII и XVIII века вошли в историю науки как эпоха великих русских географических открытий.

В названиях городов, поселков и географических пунктов последующие поколения бережно сохранили память о простых русских людях, коллективно открывших миллионы квадратных километров неведомых земель и закрепивших за Россией ее Дальний Восток.

Вслед за походом Москвитина в 1643—1646 годах отряд письменного головы Василия Пояркова преодолел Становой хребет и, претерпевая огромные лишения, прошел по Зсс. Амуру в Охотское море. Поярков привез с собой описания и чертеж Амура, расспроеные речи о Сахалине и Шантарских островах. Имя Пояркова носит один из районных центров Амурской области.

В честь одного из первооткрывателей Дальнего Востока — Ерофея Хабарова, заложившего в Приамурье первые русские пашин, назван административный центр большого дальневосточного края — город Хабаровск и сам край — Хабаровский.

В середине XVII века на Тихом океане сомкнулись две ветви движения русского народа на Восток — землепроходцы и мореходы. В 1648 году отважный казак Семен Дежнев первым в мире прошел по суровым северным водам из Ледовитого океана в Тихий и открыл пролив, отделяющий Азию от Америки.

Но и океан не остановил движения русских мореплавателей, они достигли северо-западного побережья а.ме-

рпканского материка. Свидетельства чукчей, посещавших. Аляску, донесения русских казаков археологические раскопки на Кенайском полуострове убеждают нас что уже в XVII веке на Аляске появилось русское население.

В выдающихся подвигах землепроходцев и мореходов ярко сказались бесстрашие, ясный ум, стойкий характер русского народа. Это он, говорил Горький, в «лице Дежнева, Крашенинникова, Хабарова и массы других землепроходцев, открывал новые места, проливы — на свой счет и за свои страх».1

Как величайшую драгоценность наши далекие предки донесли на новые земли соху и семена, свою любовь к труду, моральную выдержку и физическую стойкость. Уже с людьми Хабарова сюда попали русские сельскохозяйственные орудия и посевной материал, а пашни алба-зннских крестьян на Амуре в третьей четверти XVII века превысили тысячу гектаров. С приходом русских в жизнь коренного населения стали проникать более высокие формы хозяйства.

Справедливо заметил Герцен о славных делах русских землепроходцев, открывших и освоивших Сибирь и Дальний Восток: «Англия, ломящаяся от тучности и избытка сил, выступает за берега, переплывает за океаны и создает новые миры, ей удивляются... Но так ли смотрят на подвиги колонизации Сибири, на ее почти бескровное завоевание? Горсть казаков и несколько сот бездомных мужиков перешли на свой страх океаны льда и снега, и везде, где оседали усталые кучки в мерзлых степях, забытых природой, закипала. жизнь, поля покрывались нивами и стадами, и это от Перми до Тихого океана».2

Следующий, XVIII век явился свидетелем великих

русских походов на Тихом океане. В результате первых же плаваний, совершавшихся на небольших парусниках — ночах, — были пройдены проливы, открыты и присоединены к России Курильские и Шантарские острова.

В начале XVIII века семья первых русских морехо-дов-тихоокеанцев пополнилась моряками петровской школы. На дальневосточных морях появились большие па русные суда, позволившие расширить пределы плаваний Их дал Охотск, ставший колыбелью Тихоокеанского ф.ю та. Вся страна готовит русские плавания в северной части самого большого океана земли. Плотники из Сибири Варфоломей Федоров. Иван Корчанов, Кирилл Плотницкий, подмастерье из Казани Иван Спешиев, казак из Якутии Козьма Соколов, моряки из Архангельска Мошков, Треска, Бутии, Невейции, спускают с охотских стапелей первые корабли и проводят их по морям. С гордостью за русский народ А. С. Пушкин заносил позднее в свои тетради:

«Морской путь открыт в 1715 г. якутским казаком Козьмою Соколовым... Открытие пути через Пенжеч-ское море (северо-западная часть Охотского моря. — Л. С.) имело важное следствие для Камчатки. Суда с казаками приходили ежегодно; экспедиции следовали одна за другою».3

В 1728 году от берегов Камчатки отошел бот «Газ-риил» под командованием Беринга и Чирикова, чьи имена стоят з первых рядах среди имен самых выдающихся мореплавателей мира. Беринг и Чнпнков нанесли чз карту пролив, соединяющий Тихий и Северный Ледовитый океаны, и затем открыли северо-западное побережье Америки. Но разве не в одном ряду со свершением про-

славленных капитанов стоит подвиг их современника русского рядового морехода Коидратия Мошкова?

Без компаса и без карт, вместе с Никифором Треской он провел из Охотска на Камчатку первое судно, то самое, о котором сохранились записи Пушкина. В 1720 году Мошков управлял лодьен, доставившей к Курильским островам обученных в «географических действиях» посланцев Петра I — Лужина и Евреинова. Еще через восемь лет, как знаток дальневосточных морей, он сопровождает з плавании Беринга и Чирикова. В 1732 году имя Мошкова встречается вновь; он приводит к берегам Америки лодью с геодезистом Михаилом Гвоздевым и подшкипером Иваном Федоровым

И всякий раз в подвиге моряка проступали не только его отвага н уменье, но также труд тех, кто сплавлял лес для постройки корабля, кто искал руду для выплавки железных якорей, кто доставлял продовольствие. Весь Дальний Восток — от русского переселенца до кочевни-ка-эзенха — работал на материальное обеспечение экспедиций Беринга и Чирикова. Своих лучших сынов отдавал он з качестве моряков на корабли.

Дойдя до края земли, сотни и тысячи открывателей Дальнего Востока пересекали океан, оседали на новых землях и возвращались вновь к своим профессиям зверобоев, купцов, землепашцев. Во второй половине XVIII века русские селения на Аляске, на Прибыловых, Лисьих, Андриановых, Командорских островах замкнули Берингово море, как внутренние воды России.

В течение двух веков русские мореплаватели были безраздельными хозяевами всей северной части Тихого океана. Укрепив за собой Охотское побережье, по Курильским острогам, принадлежащим России, русские вплотную подошли к Японии. Острова, лежащие в северной части океана, все более осваивались русскими зверопромышленниками, а территория североамериканских владе-

а

ний России перевалила за полтора миллиона квадратных километров. «Русский Колумб» — знаменитый Шелихов, один из руководителей освоения Аляски, встретил там потомков первых русских заселеннее Америки, смешавшихся с местным населением.

Задолго до выхода американцев на тихоокеанское побережье в Калифорнии основывается русская крепость — форт Росс и организуются поселения. В 1824 году русские колонисты, в большинстве занимавшиеся земледелием, составляли шестую часть населения Калифорнии.

Русские фактории создавались и на Гавайских (Сандвичевых) островах, а король Гаваев просил о принятии его в русское подданство.

Русский народ пробудил от векового сна огромную часть азиатского и американского континентов, включил в культурную жизнь всю северную часть Тихого океана. Захватывающий размах этой грандиозной работы поражал внимание передовых умов современности. Некрасоз .посвятил главы одного из своих романов Русской Америке. Гогольсобирал сведения о книгах,посвященных Аляске. Великий Белинский мечтал совершить поездку в «Северо-американские российские владения».

Подвиг русского народа, освоившего дикие пространства Аляски, вызывал у иностранцев чувство удивления и восхищения. Специальная комиссия, выделенная Конгрессом Соединенных Штатов Америки, сообщала з своем докладе 21 января 1821 года:

«Крепости, магазины, города, торговля — возникли в сем краю как будто действием волшебства... Нация, предпринимающая подобные сим путешествия, часто ло ледяным морям, в метели и вьюгу, скрывающие ог глаз предмет в расстоянии нескольких4 шагов, для того, чтобы удержать какую-либо ветвь торговли, должна хорошо и совершенно понимать всю ее важность, чтобы предметы, которые она имеет в виду, не были каким-нибудь об-

разом у нес похищены. Она, по поднятии столь чрезвычайных" трудностей, нашла способ занять один из Сандпч-чевых островов, что не только поставляет ее в возможность удержать своп позиции, но и повелевать всею северною частью Тихого океана».9"

XIX век ознаменовался выдающимися кругосветными переходами отечественных кораблей из Балтики в дальневосточные моря. Во время этих плаваний русские моряки открыли Антарктиду и многочисленные острова в Тихом океане, подняли в 1805 году русский флаг на юге Сахалина. Карты обширнейших районок Тихого океана становятся летописью подвигов отечественных кораблей, проникавших первыми в наиболее труднодоступные воды.

В работах Головнина, Крузенштерна, Лиснянского и многих других запечатлены выдающиеся географические, гидрографические, этнографические открытия моряков и их коллективный опыт освоения океанских просторов. Знаменитые русские флотоводцы Лазарев и Нахимов воспитывались в тихоокеанских плаваниях.

Но экономическое развитие тихоокеанских земель, как п всей страны, сковывалось феодально-крепостническим строем, тормозившим, в частности, заселение Дальнего Востока.

Трудовое население края было бесправно и буквально бедствовало. Государственные повинности, особенно по перевозке казенных грузов, разоряли крестьян и не давали им возможности заниматься сельским хозяйством. Промышленности, кроме Нерчинских рудников, расположенных в Забайкалье, на Дальнем Востоке, почти не было.

«Работные люди» — ремесленники, матросы, охотники — находились в кабальной зависимости от Россий- 4

ско-американской компании, и нещадно эксплуатировались ею.

Малые народности, населявшие край, были обложены тяжелой натуральной податью — ясаком, собиравшимся пушниной. Отменен был ясак только после Великой Октябрьской социалистической революции.

Край, открытый и освоенный простыми русскими людьми, прославленный деятельностью русских моряков, резко отставал в своем развитии от общего развития страны. Первый по времени позт-дальневосточник, уроженец Камчатки, Омулевский с горечью писал о востоке России:

На дальней родине моей Обычный звук был звук цепей...

Важнейший жизненный вопрос русского мореплавания на Тихом океане о переносе порта из Охотска более удобное место — «решался» 113 лет. «Переписка из Камчатки не только с Петербургом, но и с Иркутском, которого она составляла как бы уезд, длилась десятки лет. — писал Г. И. Невельской, — несоблюдение какой-либо пустой, ничтожной формальности возбуждало в канцеляриях множество вопросов. Эти и тому подобные причины уничтожили всякую энергию в самых усердных и благонамеренных начальниках».4 Язвы, разъедавшие крепостнический аппарат царской России, остро чувствовались особенно на Дальнем Востоке. «Канцелярская волокита, кляуза, хищение казны и населения чиновниками, — отмечал историк Камчатки А. Сильницкнн, — вот те слагаемые, из которых составилась жизнь нашего Дальнего Востока».5 6

О положении населения коротко, но исчерпывающе сказал видный русский мореплаватель В. М. Головнин, не один раз посетивший Дальний Восток.

«Трудно, я думаю, найти страну на земном шаре, уединеннее, скучнее и можно даже прибавить, так сказать, голоднее Камчатки».7

Но помимо причин, коренившихся п крепостническом строе, были н другие обстоятельства, обрекавшие край па прозябание. Это — оторванность Дальнего Востока от экономических и культурных центров страны, от Сибири с •ее продовольственной базой. Лишь малопроезжей тропой и тяжелыми для плаванья реками связывалось Охотское побережье с Якутском. Не мудрено, что хлеб, доставлявшийся по бездорожью из-под Иркутска, был предметом роскоши на побережье.

«Даже соли, сей необходимейшей приправы яств наших. часто у них не бывает. Хлеб хотя им и дается, но, по трудному доставлению оного, в весьма малом количестве»,8 — писал Крузенштерн о положении русских работных людей в Америке. Почти так же обстояло дело в Охотске и Петропавловске.

Правительство и правящие классы, кроме вывоза из края пушнины и «моржового зуба», больше ничем и не интересовались. Русские поселения на Камчатке и по Охотскому побережью — Удский острог, Аян, Охотск. Гижи-га, Тигиль, Большерсцк, Нижне-Камчатск и Петропавловск — влачили жалкое существование. Охотск, жизнь которого поддерживалась перевалкой грузов для Россий-ско американской компании, после переноса оттуда порта в 1849 году сразу же опустел. Аян, где кратковремен-

но находился главный порт Охотского моря, не вырос за-пределы маленького поселения. Путешественник Дит.мар удивлялся, что здесь даже «нет улиц, а имеется только одна длинная, поросшая травой, площадь».

Слабо развивался и Петропавловск — город, основанный еще Берингом и Чириковым в 1740 году и являвшийся одной из важнейших гаваней северного тихоокеанского бассейна.

Не только побережье, отрезанное бездорожьем от более заселенных районов, но и вся Восточная Сибирь лишенная выхода к открытым морям, -задыхалась в своем экономическом развитии.

Л рядом, в запустении, в забытьи пролегала надежная артерия жизни — великая река Лмур. По ее берегам лежали старые русские земли исхоженные землепроходцами, вспаханные сохой, политые кровью и потом русских людей.

Расцвет русского Приамурья, начавшийся в XVII веке, был насильственно оборван маньчжурскими завоевателями. Подобно тому, как некогда в степях Монголии появились Чингисхан и Батый, так в XVII веке Маньчжурия выплеснула из себя новые орды захватчиков. Воспользовавшись внутренними неурядицами в соседнем Китае. маньчжурские военачальники полонили великую страну, посадили в 1644 году на китайский трон своих представителей — Цинскую династию.

В течение четырех десятилетий русскому и китайскому народам приходилось совместно бороться против завоевателей: на юге против маньчжур выступали восставшие китайские крестьяне, агрессию маньчжур на север сдерживали по Амуру русские землепроходцы.

Борьба на севере закончилась подписанием русскими уполномоченными и представителями богдыхана Нерчинском трактата, по которому верхнее Приамурье закреплялось за Россией, среднее и нижнее Приамурье оставалось

ничейном землей, пустынным краем, где изредка кочевали немногочисленные тунгусские роды.

По Нерчинском)- договору, так и не разграничевшему до конца бассейн Амура, русским город Албазнн, стоявший на Амуре, был срыт, но уполномоченные богдыхана при подписании договора дали словесную клятву не возводить на его месте никаких строений.

Полтораста лет продолжалось такое положение. Одряхлевшей маньчжурской династии приходилось уже охранять свои земли по Сунгари и Нонин от переселенцев, двигавшихся с юга. Под страхом смертной казни китайским хлеборобам запрещалось переходить за Великую Китайскую стену. Но они шли. невзирая на все запрещении, ибо их гнал туда самый жестокий царь — голод. В конце концов пришлось открыть Маньчжурию для китайской колонизации.

Длительный процесс освоения рекй Амура и Охотского моря русскими также вел к тому, что необходимо было откинуть устаревшие запрещения Нерчинского договора.

Отношение русского народа к великой дальневосточной реке хорошо выразил еще Петр I. Он рассматривал устье Амура как один из трех ключей, которыми закрывалась тогдашняя русская граница: Нева, Дон, Амур. Не было такого десятилетия, особенно в первой половине XIX века, когда не поднимался бы вновь вопрос о плавании по великой реке, о заселении богатых приамурских земель — естественной житницы Дальнего Востока.

Однако все попытки решить амурский вопрос оставались безуспешными. Царское правительство ревниво оберегало интересы чаеторговцев и пушных монополистов, для которых открытие амурского пути на Тихий океан грозило сокращением прибылей.

Имелось и еще одно обстоятельство, обрекавшее Дальний Восток на положение самого отсталого края. Этб —

страх самодержавия перед своим собственным народом! Дикость и безлюдье восточной окраины царские правители возводили в добродетель Сибирь, лишенная выхода к морю, не имевшая перспектив па развитие, была самым удобным местом для каторжных работ, для ссылки всех недовольных царским режимом. Вот подлинное выражение всесильного царского министра первой половины XIX века графа Нессельроде:

«Отдаленная Сибирь была до сего времени глубоким мешком, в который спускались наши социальные грешку и подонки в виде ссыльных, каторжан и т. п., а с при соединением же Амура дно этого мешка должно оказаться распоротым, и нашим каторжникам представится широкое поле для бегства по Амуру в Великий океан».*

Число сосланных в Сибирь в 1840 году составило 134 630 человек.

Другой влиятельный политик того времени — князь Горчаков считал, что непроходимые дебри, лежащие между Якутском и Охотским побережьем, представляют очень выгодную границу, потому что не требуют охраны и. «что важнее, — добавлял Горчаков, — отстраняют жителей Сибири от непосредственного прикосновения к иностранцам, которое легко могло бы обратиться в дело пагубной пропаганды и в путь существенного вспомоществования беспорядку».**

О том что это были не частные взгляды, хотя и высокопоставленных лиц, а твердое и безоговорочное мнение царского правительства, намеревавшегося и впредь держать Дальний Восток под спудом, говорило решение особого правительственного комитета, принятое в 1848 году,

♦ Записюи Приамурского отдела Российского географического оОщесгча. т. VII, вып. II. Хабаровск, 1909, стр. 4—5.

** И. Барсуков. Граф Н. Н. Муравьев-Амурский, кн. 1, М., 1891, стр. 203—204.

по которому амурский бассейн был признан «бесполез-ным для России».

Трусливо скрывая от общественного мнения страны свое желание окончательно превратить Восточную Сибирь в огромную естественную тюрьму для ссылки своих врагов, царское правительство пыталось опереться на географические легенды, созданные вокруг Амура западноевропейской наукой. Виднейшие западноевропейские исследователи Тихого океана — француз Лаперуз и англичанин Броутон — считали, что Амур при выходе к морю теряется в песках, на месте Татарского пролива на всех картах показывался Татарский перешеек.

Посланный в устье Амура для проверки этих утверждений поручик Гаврилов не смог на маленьком бриге «Константин» справиться с поставленной задачей. В своем докладе «Гаврилов писал, что возложенное на него поручение, по краткости времени, по неимению средств и по встреченным им препятствиям, он исполнить не мог и что поэтому из его описи нельзя делать каких-либо заключений об устье реки Амура и ее лимане».9

Однако ничем не брезговавший Нессельроде, имя которого, как замечает Энгельс, «означает одновременно и крапиву, и розгу», пошел на прямую подделку. Он выдал донесения Гаврилова за доказательство непроходимости устья Амура с моря с тем, чтобы окончательно похоронить русское Приамурье. Над Восточной Сибирью нависла зловещая резолюция царя: «Вопрос об Амуре, как о реке бесполезной, оставить». К ней министр «нерусских дел», как тогда с горечью называли .передовые русские люди министра иностранных дел Нессельроде, присовокупил: «Затем дело о р. Амур навсегда считать конченым и всю переписку по этому хранить в тайне».10

Понятно, что прогрессивные силы страны не могли мириться с преступной политикой царского правительства, обрекавшего Восточную Сибирь и Дальний Восток на запустение.

. II. Захватнические планы иноземных колонизаторов

Жгучесть и острота амурского вопроса особенно увеличивались в связи с покушениями на Приамурье западноевропейских и американских колонизаторов. Уже в первой половине XIX века Тихий океан перестал оправдывать свое название «Тихий». Все чаще на его побережьях гремели орудийные выстрелы и развертывались кровавые экспедиции против тихоокеанских народов.

Развязывая захватнические колониальные войны, истребляя мирное население азиатских стран, Англия, ставшая раньше других государств капиталистической державой, спешила обеспечить свою монополию на ограбление богатейших территорий. Ее буржуазия именовала свою страну «владычицей морей», «мастерской мира» и видела себя уже властителем земного шара. К 1830 году она насчитывала в составе своей империи 126,4 миллиона колониальных рабов. При помощи войн, подкупов, убийств, чудовищных преступлений английские колонизаторы в тридцатых и сороковых годах XIX века продолжали настойчиво прибирать к рукам народы Индии и организовали нападение на Афганистан. Правда, война с Афганистаном закончилась для •Англии неудачно, но это ничуть не обескуражило вдохновителей английской политики: они протянули свои руки к территориям Китая. И, как в Индии, путь английских захватчиков усеивался грудами костей, так к в Китае шествие колонизаторов несло гибель миллионам людей.

Вывозя из Китая шелк, чай, серебро, Англия наводнч-2 А. А. Степанов

л а его опиумом — ядом, отравлявшим широкие слой населения отсталой страны. А когда китайские власти попытались прекратить опиумное наводнение, Англия начала воину с китайским народом. В течение почти трех лет первой «опиумной войны» (1340—1842 годы) английские колонизаторы жестоко терзали страну, сжигали го-рода, убивали женщин и детей.

Заставив подписать на борту английского военного корабля унизительный мирный договор, Англия добилась от Китая уплаты огромной контрибуции, открытия для английской торговли пяти китайских портов и передачи Гонконга, ставшего с тех пор одной из важнейших английских баз на Тихом океане.

Капиталистическая Франция всячески тянулась за своим партнером по колониальным захватам. Ее агенты проникали в Индо-Китай и Китай. В пятидесятых годах прошлого века для поддержки «духовной деятельности» миссионеров Франция шлет свои военные суда к Корее,

С 1846—1848 годов на побережье Тихого океана выходят Соединенные Штаты Америки. Но это было уже Не то государство, которое в конце XVIII века вело справедливую войну с Англией за свою независимость, войнуг поддержанную, в частности, сочувствием прогрессивных кругов тогдашней России. Освободившись от английской зависимости, буржуазия США переняла от своих прежних владык все приемы разбойничьего обогащения — войны, рабский труд, морское пиратство.

Ценой почти поголовного истребления коренного населения страны — индейцев американская буржуазия проложила кровавый путь к неограниченному владению всеми богатствами Северной Америки. Охота на людей в Африке явилась самым крупным бизнесом американского капитала на заре его развития. Она снабжала плантаторов и предпринимателей США бесплатной рабочей силой миллионов рабов — негров. Пиратские операции

на морях, стремительно обогащавшие их организаторов — бостонских и иных капиталистов, распространились на целые материки. Вот типичный «круговорот» тогдашнего американского капитала, вложенного в морской разбой: рейс в Африку с дрянными товарами для «покупки» на них негров; продажа «черного дерева», то есть •негров-рабов в южных штатах; погрузка на острове Ямайка рома и переход с ни Л вокруг мыса Горн в Тихий океан; высадка па Аляске пли Чукотке и обмен рома на пушнину; продажа пушнины в Кантоне; возвращение с китайскими товарами и серебром в Соединенные Штаты.

Особенно усилилась американская экспансия на Тихом океане к середине прошлого столетия. Коварно напав в 1846 году на более слабую Мексику, правительство США захватило свыше половины всей ее территории и в том числе земли, выходящие на Тихий океан. — Калифорнию и Орегон. Уже само появление Соединенных Штатов Америки на Тихом океане явилось результатом захватнической войны.

Выросшая на крови и костях истребленных народов буржуазия Соединенных Штатов Америки вступила г. борьбу за раздел тихоокеанских земель. Стремясь не отстать от своих английских и французских собратьев по колониальному разбою, она в 1844 году навязала неравноправный договор Китаю, а в 1853 году направила к берегам Японии свою военную эскадру. Наведенные на мирные города дула американских пушек «открыли» Японию для американской торговли. Руководители дальневосточной политики России не могли не видеть, что от Японии рукой подать до Приамурья...

К середине XIX столетия единственным мерилом «справедливости» и «законности» любых притязаний западно-европейских и американских колонизаторов на Тихом океане стали размеры вооруженных десантов, дальнобойность артиллерии.

Захватив ряд прочных позиций на Тихоокеанском побережье, создав там свои морские базы, английские и американские экспансионисты протягивали свои щупал ь-цы дальше — на север, к русским тихоокеанским владениям. Еще в XVIII веке, в ответ на официальное объявление о включении Аляски в состав Российской империи, правительство Англии направило в северные тихоокеанские воды экспедицию Кука (1775 год). Перед мореплавателем была поставлена задача — всемерно умалить значение русских открытий в Америке. Плавая вдоль восточных побережий океана, Кук -наносил на карту места, открытые задолго до него, и давал им вместо русских... английские названия.

Правда, в XVIII веке Англия была еще бессильна предпринять «действенные» средства против России на Тихом океане. Позднее, при помощи провокаций и подкупа местных князьков, английские колонизаторы развернули подрывную работу против Русской Америки из Канады. Агенты английской Гудзонбайской пушной компании проникали на русскую землю, устраивали убийства, инсценировали восстания.

Особенно усилились покушения на русскую Аляску с момента открытия золота на реке Юкон. «Небольшого числа воинских английских сил достаточно, чтобы русский грифон сделался совершенно любезен, — воинственно восклицали английские газеты. — Имея в своих руках страну, богатую золотом, мы должны владеть и соседним с ней берегом».

Русский консул в Калифорнии Костромитинов доносил правительству в 1854 году, что английская «Гудзои-байская компания принимает уже меры для того, чтобы захватить все, что только будет можно».11

На Русскую Америку претендовали и капиталисты США. Первые американские корабли появились у северо-западных берегов Аляски еще в 1788 году. Под угрозой обстрела из пушек американцы отбирали у местного населения пушнину. С тех пор налеты американских корсаров на Аляску стали частым явлением. Награбленная пушнина направлялась в Китай, через порты, насильственно открытые по американо-китайскому договору 1844 года. На базе разбоя в русских водах и пиратской «торговли» с Китаем выросли тогдашние крупные плутократические фирмы Соединенных Штатов Америки — Перкинсы. Каботы, Касинги, Реесели, Герды, Олифанты и другие. Особенно интересовался Аляской Астор — один из первых американских богачей того времени.

Капиталисты США «не возражали» против округления своих владений и за счет русского Дальнего Востока. В мае 1853 года генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев предупреждал местные власти на Камчатке и Амуре о снаряжении Америкой двух экспедиций —- одной политической, в составе десяти кораблей, для завязывания сношений с Японией и второй — «ученой», из четырех кораблей, для исследования северных берегов Тихого океана. При этом Муравьев наиболее опасался «ученой» экспедиции, которая под видом новых открытий могла бы захватить слабо охраняемые русские земли, особенно на Сахалине.

О том, что эти опасения были не напрасны, говорило донесение Н. К. Бошняка с Сахалина о его встрече с одним американским шкипером: «Он слышал, что американцы нынешним летом будут в Татарском заливе и хотят занять бухту для пристанища своим китоловным судам».12

Охотские воды, бывшие внутренним русским морем.

становятся излюбленным местом для американских, английских и других китобоев. В 1844 году в Охотском море, например, было обнаружено до двухсот пятидесяти китобойных судов под различными флагами. А за ними, для «охраны» их, в Охотское море двигались иноземные военные корабли. Старый излюбленный прием капиталистических хищников!

Однако, как ни слабо охранялось русское Тихоокеанское побережье, оно было частью такой великой державы, как Россия, н поэтому открытые попытки его захвата приходилось оттягивать до более подходящего момента. Дело сводилось пока что к разведке, демонстрациям и усиленной тренировке личного состава судов в плавании по русским северным водам. Английские корабли особенно прицеливались к Петропавловску. В 184$ году сюда заходили безо всяких приглашений военные суда «Геральд» и «Нанси» под английским флатом, причем экипаж «Нанси» достигал двухсот человек, что значительно превосходило весь петропавловский гарнизон.

Даже поиски пропавшей в Северном Ледовитом океане полярной экспедиции Франклина были использованы английским адмиралтейством для широких операций в русских водах. К Камчатке направились четыре парусных корабля и два парохода. Одно из этих судов весной 1850 года подходило к амурскому лиману, где команда измеряла глубину и делала съемку берега. Надо ли говорить, что эти разведки ничего общего не имели с розысками исчезнувших полярников!

В июле 1851 года Петропавловский порт посетило сильно вооруженное судно под американским флагом. Шкипер судна — американец Геджес — по-казался военному губернатору Камчатки подозрительным: не составило большого труда обнаружить фальшь предъявленных им документов. Была назначена комиссия, чтобы установить характер «купеческого» груза, прикрываемого

крупнокалиберными морскими орудиями. Когда же комиссия попыталась приступить к работе, на мачте взвился английский флаг, и к губернатору Камчатки направился некий Стратен, на этот раз с «законными» бумагами от английского правительства.

Богатства Охотского и Берингова морей разжигали аппетиты захватчиков. Генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев писал но этому поводу:

«Я много видел портов в России и в Европе, но ничего подобного Авачикской губе не встречал; Англин стоит сделать умышленно двухнедельный разрыв с Россией, чтобы завладеть ею и потом заключить мир, но уже Ава-чинской губы она нам не отдаст, и если б даже заплатила нам миллион фунтов за нее, при заключении мира, то выручит его в короткое время от китобойства в Охотском и Беринговом морях».13

Подбираясь к Камчатке, англичане намеревались также перерезать пути сообщения России с ее американскими колониями и тем самым подготовить почву для их захвата. Словом, английские колонизаторы желали бы видеть русский народ отброшенным от Тихого океана!..

Был и еще один вопрос, занимавший особенно большое место в английских тихоокеанских планах. Англия собиралась превратить Китайское государство в такую же свою колонию, какой к этому времени стала Индия. Главнейшей помехой на пути к достижению этой цели она считала Россию.

Для Манчестера и Ланкашира — английских текстильных центров — серьезнейшие неприятности доставляла русская конкуренция. В Китайской империи до сороковых годов XIX века фактически имелось всего два пункта, через которые шла внешняя торговля. Через первый из них — Кантон — в страну проникали западно-

европейские товары, через второй — Кяхту, расположенную на русско-китайской границе, — шли русские меха, мануфактура, различные промышленные изделия и вывозились из Китая шелк и чан. По ввозу товаров русская Кяхта длительное время, если и уступала Кантону, то очень ненамного. Русские купцы были главными соперниками английских купцов на китайском рынке’

Английские коммерсанты, не брезгуя ни подкупом, ни заградительными мероприятиями, ни клеветой, ни военным нажимом, прилагали немалые усилия, чтобы подорвать русско-китайскую торговлю. И это им частично удавалось. Так. за пятилетие (1851—1855 годы)- стоимость русских товаров, ввезенных в Китай, упала с 9 272 тысяч до 8 Збб тысяч рублей.

Западно-европейские капиталисты опасались торговой конкуренции со стороны России. Но еще больше они боялись тон дружбы, которая издавна связывала русский и китайский народы. Если Англия строила свои расчеты на колониальном порабощении Китая, на неравноправных договорах, то, наоборот, русско-китайские отношения в течение почти двух столетий развязывались как отношения двух равноправных сторон.

Первой страной, с которой Китай подписал торговый договор, была Россия, причем торговля между двумя государствами строилась на основе обоюдной выгоды, несмотря на препятствия, которые чинило ей временами китайское правительство. Более передовая в политическом и экономическом отношении Россия способствовала оживлению экономики Китая и не вмешивалась в его внутреннюю жизнь.

Английское правительство видело в русско-китайских равноправных отношениях серьезнейшую помеху для своих захватнических планов, оно собиралось взять в свои руки реку Амур — ключ для проникновения в Китай с севера. Об этом мечтала и Америка.

Невельской в своих записках сообщает также о французском офицере, проезжавшем через Охотск и заявившем, что французское правительство также было бы «не прочь» укрепиться в устье великой реки.

«Занятие устья Амура иностранцами, — писал в 1850 году генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев, — столь было бы пагубно для польз государства, что нам непременно должно будет выгнать оттуда силою новых" пришельцев и, следовательно, объявить войну той део-жаве, к которой они будут принадлежать, т. е. Америке или Франции, или Англии».14

Борьба против России на Дальнем Востоке входила составной частью в английскую политику, направленную к ослаблению Российской империи. Решая европейские вопросы, Англия попутно готовилась свести с Россией своя счеты и по тихоокеанским делам. А пока что она посылала на Дальний Восток своих агентов для изучения подступов к океану со стороны Сибири и оборонной мощи охотских и камчатских портов.

Одному из этих агентов, англичанину Бичу, удалось не только обследовать, но и составить подробную карту Авачинской губы на Камчатке. В Петербурге обратил ня себя внимание подозрительный интерес к Восточной Сибири офицера английского штаба Пина, который настойчиво добивался разрешения отправиться через всю Сибирь на северо-восток России, якобы для поискоз экспедиции Франклина.

«Эта идея, — писал генерал-губернатору Восточной' Сибири вице-председатель Российского географического общества Литке, — до того сумасбродна, что в практической голове англичанина могла она возникнуть только с целью служить какой-нибудь другой... менее наивной, но более натуральной».15

Получив отказ, английский разведчик несколько позже пробрался на Дальний Восток морским путем.

В Иркутске (тогдашний центр Восточной Сибири и Дальнего Востока) подвизались английский «турист» Самуил Гиль и его спутница — женщина авантюристического пошиба. Чтобы втереться в доверие русских властей, «супруги» Гиль давали уроки английского языка в домах иркутских администраторов. Затем, чтобы проследить состояние путей сообщения, связывающих Сибирь с восточным побережьем, Гиль направился через Якутск, а оттуда на Охотское побережье.

Бесспорно, что задание разведать в политическом и военно-стратегическом отношении Приамурье имел и английский геолог Остен. Посетив Кяхту, он собрал столь подробные сведения о кяхтинской торговле, каких не было и у русской администрации. Миновав Иркутск, Остен в 1848 году переправился через Байкал и последовал почтовым трактом в Нерчинск, где, забыв про геологию, .сразу же приступил к постройке плота для плавания по Шилке и Амуру. В конечном пункте путешествия в Охотском море его ожидало «китобойное» судно...

Намерения шпиона, однако, во-время были разгаданы. Вдогонку ему выехал поручик Ваганов с приказанием перехватить Остена, не допустить его к Амуру. Английскому разведчику пришлось ни с чем возвращаться в Иркутск.

С юга разведку русского Дальнего Востока пытались осуществить французские миссионеры, крестом и евангелием расчищавшие французскому капиталу путь в Маньчжурию и Корею. «Проповедуя слово божие» и усиленно собирая географические и экономические сведения, в 1846 году по Уссури спустился французский миссионер де ля Брюньер. По его данным, ничто не могло воспрепятствовать захвату бассейна Уссури. Население обоих берегов не достигало и восьмисот человек, причем подавляю-

шая часть его — разрозненные стойбища различных дальневосточных племен. Порой на берега Уссури забредали из соседней Маньчжурии беглецы, искатели жень-шеня и бродячие торговцы. При попытках проплыть по Амуру де ля Брюньер погиб, но из полученных от него писем было видно, что пустынный Уссурийский край фактически никому не принадлежит, что он является «ничьим».

Хотя часть англо-французских разведчиков и терпела неудачу, но тем не менее в английском адмиралтействе и французском штабе все же составилось определенное мнение о русском Дальнем Востоке, как о крае богатом, малонаселенном и заброшенном, к судьбам которого царское правительство равнодушно.

Действительно, серьезные военные силы, необходимые для обороны, здесь отсутствовали. Вся защита Камчатского полуострова ограничивалась двумястами человеками и десятью устарелыми орудиями малого калибра, установленными в окрестностях Петропавловска. В числе этих двухсот человек было сто морских чинов и сто казаков, которые составляли и гарнизон, и полицию, и мастеровых, и рабочих для всей Камчатки.

В еще более худшем положении находилось Охотское побережье. Ни Аян, ни Охотск укреплены не были.

Русская Америка почти не имела средств для обороны. «Все места российско-американских колоний хотя и имеют некоторые укрепления, но таковые надежны только против дикарей и почти неспособны для военных действий...» Центр русской Америки — Ново-Архангельск — хотя и имеет «несколько более средств обороны, но никакого серьезного нападения выдержать не в состоянии»,16 — получал официальные сообщения русский посол в США в 1854 году.

Из-за отсутствия дорог рассчитывать на быструю подброску подкреплении из Восточной Сибири не приходилось. «Надобно три лета, чтобы привести войска сухим путем из Иркутска к Петропавловскому порту; три зимы, чтобы провести артиллерию»,4' — подсчитал командующий войсками Восточной Сибири. Но и что можно было перебросить? В Восточной Сибири было всего лишь четыре батальона (около 4 500 человек) солдат и ни одного подвижного артиллерийского орудия!

Слабость русских вооруженных сил на Дальнем Востоке в первую очередь сказывалась на российско-американских владениях. Между тем уже с самого начала* XIX века все более усиливалось давление на русскую Аляску со стороны Англии и США. Оно шло по всем каналам, — начиная с засылки вооруженных банд и кончая дипломатическим нажимом. По соглашениям, заключенным в 1824—1825 годах с этими странами, Россия отдавала им все спорные земли и официально отказалась от расширения своей территории в Америке. В 1839 году были ликвидированы русские колонии в Калифорнии, вскоре целиком захваченной Соединенными Штатами Америки. Под видом аренды земель, под прикрытием торговых договоров англичане и американцы пытались проникнуть и на русскую Аляску.

Захватывая новые районы на Тихом океане, и Америка, и Англия думали, разумеется, только о своих интересах. Но в то время как более слабые США не могли рассчитывать на большие территориальные приобретения и добивались преимущественно «открытых дверей» для своей торговли, Англия намеревалась закрепляться в тихоокеанских странах прочно, навсегда.

В популярной песенке того времени говорилось об английском министре Пальмерстоне, непосредственном организаторе войны Англии и' Франции с Россией в 1854— 1856 годах:

Вот -в воинственном азарте Воевода Пальмерстон Поражает Русь на карте Указательным перстом...

Воинственный перст зарвавшегося хищника, очевидно, не раз задерживался и на русских дальневосточных побережьях. В Тихий океан посылаются новые английские военные суда, изучается район будущего столкновения. Англия нацеливается против России не только на Западе, но и на Востоке. Дело остановилось только за одним: чтобы нанести удар по русскому Дальнему Востоку, нужен был подходящий случай.

III. Решение амурского вопроса

И весь ход экономического развития Востока России и напряженная внешнеполитическая обстановка с неотвратимой силой действовали в одном направлении — требовали отказа от устаревших пунктов Нерчинского договора, закрывшего для России плаванье по Амуру и заселение Приамурья. «Своевольников, — говорилось з статье шестой этого трактата по поводу тех. кто переходит на Амур, — переловя отсылать к порубежным воеводам, а им за то чинить смертную казнь».

Никакие юридические обязательства не могли оборвать экономических связей Восточной Сибири с Приамурьем.

Русские и якутские купцы Удского края, расположенного северней низовий Амура, вели оживленную торговлю с коренными жителями нынешней Нижне-Амурской области. Порох же и свинец из России шли по всему Амуру, так как китайские боеприпасы были очень плохого качества. Жители Нижнего Амура знали русские названия денег и .многих промышленных изделии.

Но каждый раз при посылке товаров через Удский край одному из самых богатейших в России — иркутскому купечеству приходилось терпеть чудовищные накладные расходы. Товары эти направлялись далеким окружным путем на Лену, через Якутск, по Алдану и дальше вьюками. И если завезенные из России порох н свинец все же по Амуру расходились, то русская мануфактура, предметы домашнего обихода и тем более продовольственные товары не могли конкурировать с китайскими товарами, поступавшими также контрабандой из Сань-сина на Сунгари прямым, коротким водным путем.

Однако Амур нужен был сибирскому купечеству не только для торговли с крайне малочисленным приамурским населением; оно видело в открытии плаваний по реке выход для Сибири на мировой рынок, в частности, возможность дешевым морским путем доставлять чай из Китая. Недаром в пятидесятых годах сибирское купечество пожертвовало Муравьеву.на амурское дело свыше двух миллионов рублей — сумму, очень крупную для того времени.

Но еще больше в возвращении Приамурья заинтересован был простой народ: для жителей Восточной Сибири там были самые плодородные земли, самые богатые охотничьи угодья.

Несмотря на запреты правительства, забайкальцы, дальневосточники шли на Амур с запада, северо-запада, севера и северо-востока. Забайкальские крестьяне и казаки не только охотились и промышляли, но даже заготовляли сено на «китайской» стороне.17 Русские подданные эвенки свободно кочевали «за границей».

Проникновение р>х:ских на Амур было постоянным, я не сводилось к редким появлениям. Исследователь и путешественник Шренк, несмотря на свою неприязнь к русским, отмечал: «Русские зверопромышленники, купцы, казаки, искатели приключений, разного рода бродяги, беглые каторжники и т. п. направлялись в самую глубь-Амурского края: иные шли туда лишь на короткое, другие на более продолжительное время, а некоторые и совсем там поселялись».18

Все более очевидным становилось и другое: никакой китайской государственности в Приамурье не было. Экспедиция Ладыженского в Албазин в 1830 году, академик Миддендорф, сотник Скобели-цин и другие установи^ ли отсутствие какой-либо разграничительной русско-китайской линии. В 1852 году специальная геодезическая экспедиция подполковника Ахте совершенно точно установила, что после Нерчинского трактата пространство от устья реки Горбицы до Тихого океана оставалось нераз-граниченным и что все нижнее течение Амура остается не занятым китайцами и им неизвестно.

Главной помехой на пути решения вопроса об Амуре стояли корыстные интересы петербургской титулованной знати и в том числе некоторых царских министров, получавших огромные доходы от монопольной торговли китайским чаем, который доставлялся по сухопутью через-Монголию. Перевозка чая морем и потом по Амуру лишила бы их этих барышей. Хозяева чаеторговли опасались и осложнения отношений с китайским правительством. Стоило тому закрыть границу для караванов с чаем, что случалось в прошлом неоднократно, и они вместо прибылей оказались бы с крупными убытками. В руках этих «чаеторговцев» находились решающие царские министерства: иностранных дел, военное и внутренних дел.

II бсс же, несмотря на отчаянное сопротивление петербургской бюрократии, амурский вопрос вставал перед .царским правительством все чаще, все острее. Разрешение его в пользу России тонко, умело, со знанием «опасных мест» царских канцелярий, но с большим напором подготовлял в Петербурге генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьев, а мужественный моряк командир небольшого парусника «Байкал» капитан-лейтенант Геннадий Иванович Невельской одновременно решал этот вопрос в лимане Амура.

Среди всех царских администраторов Дальнего Востока вновь назначенный в 1847 году генерал-губернатором Восточной Сибири — Муравьев был наиболее сильной фигурой. В свое время, будучи тульским губернатором. он ставил перед царем вопрос о необходимости отмены крепостного права, а оказавшись на Востоке, сумел по-государственному оценить значение Амура для России.

Литературный портрет энергичного Муравьева оставил И. А. Гончаров: .

«Небольшого роста, нервный, подвижной. Ни усталого взгляда, ни вялого движения я ни разу не видел у него. Это и боевой отважный боец, полный внутреннего 01 ня и кипучести в речи, в движениях...» А когда «чиновники, не разделяя его пыла, упирались, смотрели на все ею затеи, задумчиво ковыряя в носу... пылкий, предприимчивый дух этою энергичного борца возмущался: человек не выдерживал, скрежетал зубами и из обыкновенно ласкового, обходительного, приличного и любезного, он превращался в мгновение в рыкающего льва».19

«Демократ и татарин, либерал и деспот»,20 как харак-тсризовал его Герцен, -- Муравьев понимал необходимость ликвидации феодальной отсталости России. - В его кабинете в Иркутске можно было встретить свободно беседующих о республике декабристов, он разорил не одно гнездо взяточников и чиновников-бюрократов, тормозивших рост восточносибирской экономики. И в то же время по приказу Муравьева запарывали насмерть отказавшихся итти в солдаты нерчинских крестьян...

Преодолевая сопротивление петербургских «высших сфер», Муравьев многое сделал для возвращения Приамурья России, для устройства края. «Имя Муравьева, Путятина и их сотоварищей внесено в историю», — писал Герцен.

Геннадий Иванович Невельской принадлежал к числу самых выдающихся моряков и географов своего времени. «Это был энергичный, горячего темперамента человек. — отзывался о нем А. П. Чехов, — образованный, самоотверженный, гуманный, до мозга костей проникнутый идеей и преданный ей фанатически, чистый нравственно».

С тринадцатилетнего возраста жизнь Невельского неразрывно связалась с русским военным флотом. На «Прохоре» и «Кронштадте», на «Авроре» и «Ингерманлан-де» — кораблях, на которых ходил Невельской в течение девятнадцати летних плаваний, — он в совершенстве овладел морским делом.

Особенно влекло Невельского на Тихий океан, эту выдающуюся школу русского флота. Нелепыми казались ему утверждения западноевропейской науки о том, что великая река Амур теряется в песках. Он хотел попасть на Дальний Восток, изучить на месте географическое положение Сахалина, попытаться пройти на Амур.

Добившись своего назначения на транспорт «Байкал >. шедший из Кронштадта на Камчатку с продовольствием и снаряжением, Невельской просил правительство разрешить ему обследовать устье-Амура. Но это разрешенче 3 А. А. Степанов не было дано:‘ царское правительство нс21 хотело возврат щаться к решенному для себя вопросу. И однако осенью 1849 гола к устью великой реки подошло небольшое деревянное, длиной в сорок восемь с половиной метров русское судно. Это был «Байкал» под командованием Невельского.

Вопреки запрещениям ненавистников России, занимавших министерские посты, Невельской провел свой корабль в амурский лиман и впервые описал его. Огромное21 водное зеркало, занявшее более двух тысяч квадратных километров, было точно заснято на карты, найдено и определено устье великой дальневосточной реки, доказана возможность входа в Амур морских судов. Держась «нити глубин», «Байкал» прошел к югу и обнаружил, что Сахалин не полуостров, как считала западноевропейская наука, а остров.

Как бесновались графы Нессельроде, Чернышев и многие другие противники возвращения Амура России, когда 2 (1214) февраля 1850 года21 перед ними предстал Геннадий Невельской! Они обрушились на смелого исследователя, сочли его крупное открытие проступком «дерзким и подлежащим наказанию».

Но'Невельской выдержал и эту бурю с такой же твердостью, как штормы Охотского моря,

«Все, что я доношу, так же верно, как верно то, что я стою здесь. — говорил он членам правительства. •-Весь этот край, при настоящих открытиях, т. е. возможности проникнуть в оный с юга, из Татарского залива, может сделаться добычею всякого смелого пришельца, если мы... не примем ныне же решительных мер. Я сказал вес. и правительство в справедливости мною оказанного может легко удостовериться».22

Необходимые меры вновь были приняты Невельским. Невзирая на угрозу разжалования и примерного наказания, 1 (13) августа 1850 года Невельской поднял в устье Амура русский военный флаг и заложил Николаевский пост, нынешний город Николаевск-на-Амуре.

Вновь царские министры разразились грозой но адресу Невельского. Последовало его разжалование. Но причины, настоятельно диктовавшие возвращение России ее старых амурских владений, были настолько сильны, что даже царь Николай I вынужден был одобрить действия Невельского и ему было разрешено вернуться на Амур для продолжения работ.

В течение шести лет русские военные моряки: Невельской, Бошняк, Орлов, Петров, Разградский и другие провели огромную работу по исследованию великой дальневосточной реки, Охотского и Японского морей. Доказано было право России обладать островом Сахалином, впервые открытым и заселенным русскими, исследованы его главные районы, обнаружены неисчерпаемые запасы утл я. Как Российская земля остров был занят военными постами.

• • Открытия Невельского неизмеримо увеличивали и оборонные возможности русского Дальнего Востока. Найдена была могучая водная артерия, которая позволяла быстро перебрасывать войска для защиты Охотского побережья и Камчатки.

Материалы, собранные Невельским, оставались неизвестными для английского адмиралтейства н французского штаба. Это сыграло немаловажную роль в дальнейшем.

Амурская экспедиция Невельского совпала с резким обострением международных отношений в Европе. Перед лицом обнаружившихся иноземных посягательств на Амур и Камчатку правительство пошло на некоторое укрепление обороны Восточной Сибири. Главный военный

Зс

тторт в 1849 году переносится из Ляпа в Петропавловск, куда посылается вдобавок к существующей батарее еще несколько более усовершенствованных орудии. «Камчатка будет со временем много значить для великой России». — писал тогда Муравьев.

На 1850 год для защиты Охотска направляется гарнизон в полтораста солдат. Линейные батальоны, расположенные в Восточной Сибири, передвигаются к верховьям Амура, чтобы в случае надобности быть переброшенными к Охотскому побережью.

Муравьев настойчиво требовал укрепления обороны Восточной Сибири, но в присылке войск правительство ему отказало. В конечном итоге удалось добиться лишь разрешения укомплектовать вооруженные силы Восточной Сибири за счет приписанных к нерчинскнм серебряным рудникам крепостных рабочих и .крестьян горного ведомства. Многие из них являлись прямыми потомками сосланных на каторжные работы участников Пугачевско* «о восстания.

Положение нерчннских крепостных рабочих отличалось от положения каторжан только одним — более тяжелыми условиями жизни. Самый большой срок работы для преступника составлял двадцать лет. Приписной же крестьянин, «забритый» на заводскую работу, нес ее наравне с каторжанином, но не двадцать, а тридцать пять-сорок и более лет, то есть до конца своей жизни. Дети и внуки его, начиная с двенадцатилетиего возраста, также обязаны были отрабатывать по тридцать пять- сорок лет без малейшей надежды на освобождение, на облегчение своей участи.

За четырнадцать-пятнадцать часов работы горняк получал деньгами и хлебом менее двух рублен в месяц. Обреченный на голодное существование, он залезал в казенные и частные долги. Не удивительно, что человек, закрепощенный на всю жизнь, шел па преступление, чтобы попасть на каторгу, то есть на срочную работу, за которой хоть слегка виднелась надежда на исход — отбыть каторгу и стать вольным поселенцем.

Муравьеву удалось убедить правительство в необходимости отказаться от применения малопроизводительного крепостного труда в Нерчинске. Крестьяне были обращены в казачье сословие, и из двадцати девяти тысяч новых казаков Муравьев сформировал двенадцать батальонов — силу, способную защищать Восточную Сибирь от вооруженного нападения извне.

«Начали их стричь, брить, бить и поворачивать направо и налево»,23 — вспоминал позднее амурский казак Р. К. Богданов о перемене положения государственных крепостных крестьян.

Так в 1851 году создавалось забайкальское казачье войско. Образованы были пешие батальоны — те самые, которые впоследствии участвовали в обороне Приамурья от англо-французов, расчищали тайгу, строили первые города края — Николаевск, Благовещенск, Хабаровск. Владивосток.

В итоге большой работы по подготовке вооруженных сил в конце 1853 года Муравьев мог донести правительству, что Восточная Сибирь обладает «значительными военными средствами. Там, в Забайкальской области, находятся под ружьем около 16-ти тысяч человек пехоты и слишком 5 тысяч человек кавалерии; из этого числа 13 тысяч пехоты и кавалерии с 20-ю орудиями артиллерии могут легко и свободно быть двинуты за границу, и, в случае потребности, последняя цифра может быт», увеличена и до 16-ти тысяч человек».24

Правда, вновь созданные части испытывали острый недостаток в оружии. Тунгусский, например, пятисотенный полк имел на вооружении только луки и копья. Не-хйатпло ружей н крайне мало было штуцеров во многих батальонах. Но реальная сила, могущая защищать восточные районы страны, все же была создана.

В то время, как в Восточной Сибири сколачивались и обучались новые воинские части, Невельской расставлял по морским берегам первые русские военные посты— Петровский, Николаевский, в заливах Де-Кастри и Хаджи (ныне Советская гавань). Но силы этих постов были крайне незначительны. В Петровском имелось двадцать пять солдат, вооруженных одними кремневыми ружьями: В Николаевске-на-Амуре находилось тридцать солдат и две небольшие пушки, причем одна имела только видимость: из нее нельзя было стрелять. Мариинский пост охранялся восемью солдатами, Де-Кастри и Хаджи, переименованный в Императорскую гавань, имели «гарнизоны» по десять человек.

.Летом 1853 года был выставлен, военный пост в южной части острова Сахалина — в заливе Анива и вслед за ним второй —. у устья реки Кусунай.

Это было особенно важно в .связи с безобразиями, чинившимися в Охотском море американскими китобоями, и стремлением США захватить базы для.своих судов на Сахалине и Охотском побережье. Русский посол в Японии адмирал Путятин письмом от 17 августа 1854 года, напоминал Муравьеву об американской угрозе . Сахалину/ . .... .: .

Путь американским авантюристам был прегражден постами, выставленными Невельским.. А у них — часовых России на Тихом океане — оказалось много доброволь- 25 пых нодчасков. Нивхи и орочи, эвенки и айны имели «говорящую бумагу» — извещение Невельского:

«От имени Российского правительства сим объявляется всем иностранным судам, плавающим в Татарском заливе, что так как прибрежье этого залива и весь Приамурский край, до корейской границы, с островом Сахалин, составляют Российские владения, то никакие здесь ■самовольные распоряжения, а равно и обиды обитающим инородцам, не могут быть допускаемы»/

Чувствуя за собой большую свою отчизну, горстки русских людей, разбросанных на необозримых просторах Дальнего Востока, самоотверженно несли тихоокеанскую вахту родины. Но слишком незначительны были их силы!

В 1853 году в подкрепление русским постам на Сахалине, как сообщает Невельской,'• «командиру транспорта «Байкал», поручику корпуса штурманов Семенову, приказано было... крейсировать в Татарском заливе/до исхода августа, с целью наблюдения за ожидавшеюся з этом заливе американскою эскадрою»/25

.. Подобные же меры по охране края от американцев предпринимались и в 1854 году. Офицерам Орлову, Ботинку, командиру транспорта «Иртыш» и -капитану корабля «Николай» было предписано «строго наблюдать за действиями иностранных судов, плавающих в Татарском заливе, и действиями, могущей явиться в оный, военной американской эскадры». С этой же целью вблизи Сахалина крейсировал военный транспорт «Байкал».

Под нажимом Муравьева царское правительство с началом русско-турецкой войны приняло решение о перс-броске по Амуру части вооруженных сил Восточной Сибири на -морское побережье.

с ■ - - ■ ■■ --■ ' ’

725 \Г. Невельской, стр. 110—111.

. Г.‘ ЛсНСЛМ’КОМ.' стр. 23$.

Па берегу Шилкл — крупного судоходного притока Амура — началась усиленная подготовка к «сплаву* войск и снаряжения. Заблаговременно, еще до разрешения правительства, по распоряжению Муравьева здесь были заложены баркасы и пароход. В 1853 году эти работы развернулись полным ходом — достраивались баржи. готовились лодки, сбивались плоты.

Весной 1854 года Шилкинский завод закончил постройку шестндесятисильного парохода, который назвали «Аргунью». Руководил строительством корабельный инженер Шарубнн. Паровая машина изготовлялась здесь же в Забайкалье на Петровском железоделательном заводе. Так впервые на Дальнем Востоке начинались закладываться основы пароходостроения. В следующем году со стапелей в Сретенске сошел пароход «Шилка».

Для первого амурского сплава было подвезено двадцать пять тысяч пудов боевого снаряжения, включая сюда и артиллерию и продовольствие.

14 (26) мая 1854 года тронулась по реке не виданная еше в этих краях флотилия. Ее возглавлял вооруженный пароход «Аргунь» под русским военно-морским флагом. Это было началом регулярных плаваний по амурскому бассейну. Семьдесят пять барж и плотов растянулись длинной цепыо по течению Шилки. Через четыре дня — 18 (30) мая — сплавлявшиеся части прошли в амурские воды и поплыли вниз по Амуру.

«Вся Сибирь встрепенулась при вести об открытии плавания по Амуру, которого она ожидала более 160 лет», — говорит Невельской.

Одной из баз новой линии обороны был избран Ма- ? ркинск. Он оставался недосягаемым для морских судов ( и в то же время хорошо связывался с морем по Амуру и через озеро Кизи. С Амуром это озеро соединялось ру-

кавом, а далее, до залива Де-Кае фи, лежал низкий, покрытый тайгой, перешеек.

Сразу же по прибытии в Мариииск было выделено двести человек для прокладки дороги между озером и заливом. «Чтобы сделать просеку и проложить дорогу з этом, буквально девственном, лесу, приходилось рубать и оттаскивать руками огромные столетние деревья, выкорчевывать пни, а также делать гати и строить мосты через речки, часто пересекавшие путь»,26 — рассказывав командир отряда Глен. У отряда кончилось продовольствие, люди пухли от недоедания, но дорогу в Де-Кастри проложили.

С Муравьевым к Мариинскому посту прибыл сводный линейный батальон в количестве восьмисот человек, образованный из четырех рот, сводной конной казачьей сотни и дивизиона горной артиллерии. В свою очередь, из этого числа триста -пятьдесят солдат было выделено в состав находившегося в Петропавловске 47-го флотского экипажа27, двести человек, закончив прокладку пути, двинулись к заливу Счастья, в Петровский пост, остальные направились в Николаевск. Конная сотня и артиллерия были .оставлены в Мариинске.

Посланная на Камчатку под командованием Арбузова» группа, пройдя к заливу Де-Кастри, погрузилась вместе с артиллерией и припасами на транспорт «Двина», чтобы следовать к Петропавловску. Группа Глена в двести человек поплыла вниз по Амуру и на тех же лодка ч. на которых прошла от верховий реки, тронулась по Охотскому морю. Поднятые штормом волны начали заливать шлюпки, но отряду кое-как удалось выброситься на песчаную косу, откуда пешком дойти до Петровского поста.

В итоге первого сплава по Амуру закладывались основы обороны побережья: Императорская, гавань — Де-Кастри — Петровское, с двумя сухопутными укреплениями — Мариинским и Николаевским.

В особо угрожаемом положении, казалось, находились русские владения в Америке. Огромная полоса русской земли, занимавшая всю Аляску и прилегающие острова, по существу не располагала никакими средствами обороны. Лишь в середине октября 1854 года удалось направить в административный центр Аляски — Ново-Архангельск — отряд в двести штыков. Но вопрос об относительной безопасности Русской Америки решила не эта небольшая по своим размерам сила. Русская дипломатия и правление распоряжавшейся Аляской Российско-американской компании умело воспользовались англо-американской борьбой за-преобладание на североамериканском континенте и тем- предотвратили покушение во-•енных сил на Аляску.

Вначале был подписан предварительный контракт с «Американо-русскойкомпанией / из Сан-Франциско», объединившей группу крупных американских дельцов. По контракту американцам, давались на Аляске преиму/ щества на три тода — с мая 1854 по. май 1857 года. • Угроза усиления американской конкуренции всполошила английских меховщиков, боявшихся, что аляскинская пушнина уйдет в руки американских соперников. Русский посол доносил из Лондона: «Британское правительство санкционировало конференцию двух ' компаний» — анг тлийской Гудзонбайской компании, Эксплуатировавшей яа монопольных правах территории к востоку от Аляски, и Российско-американской компании.

Представители обеих сторон договорились, что Русская Америка будет исключена -из возможных военных действий. Огораживая интересы, своих: пушных, королей',

английское правительство гарантировало на случай войны неприкосновенность Русской Америки.

Успокоенное успешным завершением переговоров, царское правительство перестало заботиться о безопасности Аляски. В свою очередь, застраховавшись от русского нападения на' Канаду со стороны Аляски, английское адмиралтейство целиком переключило подготовку своей тихоокеанской эскадры к нападению на дальневосточное русское побережье...

Оборонительные мероприятия, осуществленные Муравьевым в начале второй половины XIX столетия, сыграли большую роль в последующих событиях. Но самый простой расчет показывает, как незначительны они по сравнению с действительной опасностью. 800—1 000 человек. несшие в 1854 году охрану восточной границы, были разбросаны по обоим побережьям Камчатки, в Охотском крае, на побережье Японского моря, по Сахалину и ниж* нему течению Амура. На каждого человека приходилось десять-пятнадцать километров пограничной линии. Противник же мог бросить тысячи солдат морской пехоты, обрушить огонь сотен корабельных пушек против любого избранного им пункта. Правительство страны,-люди которой открыли и исследовали огромный северный бассейн Великого океана, не нашло достаточных сил для обороны своих тихоокеанских владений.

Морские дальневосточные границы России были обнажены для неприятеля. Русское тихоокеанское побережье охранялось в 1850—1852 годах Камчатской флотилией. Эта флотилия, по официальным данным, состояла из девяти мелких парусных транспортов и бригов и одной небольшой шхуны с двигателем в сорок лошадиных сил. Все вооружение флотилии насчитывало шестьдесят два орудия, а водоизмещение всех судов .составляло тысячу тонн. Любой из больших англо-французских фрегатов оказывался сильнее всей петропавловской флотилии.

«Камчатка и берега Охотского моря вообще остаются беззащитными... Необходимо было бы в лето нынешнего же тода снарядить два фрегата и с ними одно большое транспортное судно для отправления в Камчатку. Судам этим -вместо балласта должно взять возможное количество крепостной артиллерии и артиллерийских для них снарядов»,28 — настаивал в 1850 году Муравьев перед царским правительством.• .

Ко всем этим требованиям правительство долгое время оставалось глухим.

Между тем в случае международных осложнении даже не приходилось и надеяться на переброску кораблей из Балтики... Неприятель, располагавший большим флотом, всегда мог перехватить русские корабли на долгом пути из Европы в Тихий океан. К тому же, как и во всем, отсталость крепостнической России, чудовищные злоупотребления при раздаче «казенных заказов» крайне отрицательно сказывались на военном судостроении. «Суда Балтийского флота, — отмечал в 1853 году тогдашний морской министр, — были большей частью сосновые, из сырого леса, слабой постройки и весьма посредственного вооружения. С большим трудом можно было отыскать несколько отдельных судов, • которые почитались способными совершить переход из Кронштадта к берегам Во-: сточной Сибири»29.

Один из таких кораблей вышел на Дальний Восток. Это был фрегат «Паллада», построенный еще в 1831 — 1832 годах. Правительство направило на нем свое посольство в Японию для заключения торгового договора, В кругосветном плавании в качестве секретаря посольства участвовал выдающийся русский писатель Иван

Александрович Гончаров. Очерки его путешествия — «Фрегат Паллада» — оставили яркую картину «самого далекого и скромного уголка России» — ее тихоокеанского побережья.

Накануне выхода «Паллады» специалисты предупреждали, что по своей «дряхлости и ненадежности» корабль непригоден к кругосветному плаванию. Уже с полпути генерал-адъютант Путятин, возглавлявший посольство, сообщил в Петербург по поводу фрегата, что «обратный на нем путь в Россию будет сопряжен с большим риском»,30 и потребовал немедленной отправки на смену «Палладе» нового фрегата — «Дианы».

По прибытии на Дальний Восток «Паллада» действительно оказалась негодной к дальнейшему плаванию. С фрегата сняли пушки, такелаж, а ветхий остов корабля оставили под надзором казаков в нынешней Советской гавани.

Подкреплением для морских сил края могли быть лишь фрегаты «Диана и «Аврора».

Вышедшая из Кронштадта 26 сентября (8 октября) 1853 года, «Диана» назначалась для русского посольства в Японию.

«Аврора» посылалась для борьбы с иностранным хищничеством в русских водах.

Война захватила оба фрегата уже в Тихом океане и, как рассчитывало русское командование, они должны были укрепить оборону Дальнего Востока. Но даже * с прибытием «Авроры» и «Дианы» русских сил на море оказывалось столь же мало, сколь мало было на побережьях сухопутных сил. К тому же вставал вопрос: придут ли фрегаты, сумеют ли прорваться, не перехватят ли их враги?

IV. Крымская война и нападение на Петропавловск

Резкое обострение международных отношений привело в 1853 году к войне между Россией и Турцией. Стоявшие тогда за спиной султанской империи Англия и Франция поспешили раздуть русско-турецкое столкновение в одну из крупнейших войн XIX века.

Непосредственной причиной войны была борьба за преобладающее влияние на Ближнем Востоке, на Балканском полуострове.

Ближайшей целью Англии являлось овладение турецкими рынками и приобретение новых колоний. Английским капиталистам мнилось, что их товары «вне конкуренции» идут по всей Передней Азии, что в лице турок, румын, болгар, сербов, албанцев они находят себе новых рабов, что не только па восточных берегах Средиземного моря, но и на побережье Черного моря стоят их крепости, что их флот в любой момент сможет продиктовать России волю английской империи.

.Не меньшую «заинтересованность» в ближневосточном вопросе проявляла и Франция. Захватив в 1830 году принадлежавший турецкому султану Алжир, Франция рассчитывала расширить свои владения за счет других турецких земель, закабалить Балканский полуостров. К новым территориальным захватам на Ближнем Востоке стремилась и австрийская монархия. Заключив в 30-х-го* дах XIX века торговые «договоры» с Турцией, туда же устремились и капиталисты Соединенных Штатов Америки.

Захватнические планы западных держав наталкивались на сопротивление России, которая отстаивала в районе Черного моря свои экономические и политические интерет сы и стремились укрепить и расширить свои позиции на Балканах и в Закавказье.. •

Тяжелый внутренний кризис потрясал в эго время' Турцию. Огромная лоскутная султанская империя, населенная различными народностями и державшаяся на свирепом терроре против них, быстро слабела и распадалась. Порабощенные Турцией балканские народы восставали против своих угнетателей, боролись за национальную независимость и образование национальных государств. В этой борьбе они имели такого мощного союзника, как русский народ, с которым большинство населения Балканского полуострова было связано общим происхождением, род' ством языка и культуры.

Разумеется, любое освободительное народное движение таило в себе смертельную угрозу колониальной пат-тике капитализма. Но на Балканах оно осложнялось еше тем; что вело к сближению славянских народов, к взаимному укреплению -как подымавшихся на борьбу балканских стран, так и России. Вот почему западноевропейские державы выступали в поддержку султанского режима, за укрепление его феодально-деспотической власти над славянскими народами, за сохранение целостности Турции, как своей будущей колонии.

Боровшиеся против- России Англия и Франция, лиае-’ мерно прикрываясь фальшивыми словами о защите слабого государства, па деле преследовали свои агрессивные, захватнические цели. Как известно, русско-турецкая война была спровоцирована правящими классами Англии и Франции, подталкивавшими в своих интересах царя Николая I к выступлению.

Союзникам во что бы то ни стало нужно было ослабить Россию, представлявшую главную помеху в достижении ими безраздельного господства над Азией. Английские капиталисты при этом стремились нс только полностью захватить турецкие рынки, но и вытеснить Россию с Кавказа и Крымского побережья, отнять Бессарабию, Польшу, Прибалтийский край, Финляндию.

Брат России собирались не более, не менее, как расчленить нашу страну, свести ее на положение второстепенной державы. Недаром один из наиболее неистовых воителей за английское господство над миром лорд Пальмерстон бросил тогда зловещую фразу: «Как тяжело живется на свете, когда с Россией никто не воюет».

Соединенные Штаты Америки,. Пруссия и Австрия,, формально сохраняя нейтралитет, заняли также враждебную позицию в отношении России. В ставке союзников под Севастополем находился американский генерал МакКлеллан, будущий командующий армией США.

Уничтожение турецкого черноморского флота русской эскадрой, руководимой выдающимся флотоводцем П. С. Нахимовым, как и победы, одержанные русской армией в 1853 году на суше, ускорили прямое вступление в войну западноевропейских держав. В марте 1854 года Англия и Франция объявили войну России и предприняли затем вторжение на Крымский полуостров. Эскадры союзников совершили так же нападение на Одессу, Све-аборг, Кронштадт, Колу, Соловки.

Противники России обладали армией, насчитывавшей около миллиона солдат, в то время как в русской дей-* стэующей армии имелось лишь около семисот тысяч человек. Флот союзников располагал, значительным количеством паровых судов, в то время как русский флот их почти не имел. Более современной была и военная техника англо-французов.

Главным фронтом в развернувшейся войне был Крымский фронт. Одиннадцать месяцев продолжалась оборона Севастополя, осажденного английскими, французскими турецкими и присоединившимися к ним сардинскими войсками. Гарнизон крепости во главе со своими талантливыми руководителями Корниловым, Нахимовым, Истоминым героически отбивал многократные, ожесточенные

штурмы противника. Однако численный и технический перевес союзников, недостаток продовольствия и боеприпасов у защитников города привели к падению Севастополя.

Успешные действия русской армии на Кавказском фронте не смогли изменить конечный исход кампании, обнаружившей военную слабость царской России. Причины этой слабости коренились в технико-экономической и политической отсталости Российской империи по сравнению с Англией и Францией. «Царская Россия позже других стран вступила на путь капиталистического развития. До 60-х годов прошлого столетия в России был о очень мало фабрик и заводов. Преобладало крепостническое хозяйство дворян-помещиков».31

В стране обострялся общий кризис крепостнической системы. Рост более прогрессивных для того времени капиталистических отношений усиливал разложение старого крепостного хозяйства. Все более массовый характер принимало крестьянское движение, направленное против помещичьего гнета. В борьбе с царизмом развивалась передовая русская общественная мысль.

Выступая в качестве «европейского жандарма против некоторых, по крайней мере, европейских стран»,32 российский царизм внутри страны пытался укрепить феодально-крепостнические порядки при помощи самых жестоких методов прямого насилия и грубого принуждения. Царь Николай I показал «русскому народу максимум возможного и невозможного по части такого, палаческого, способа»,33 — писал В. И. Ленин. Реакционная внутренняя и внешняя политика царизма могла только способствовать военному поражению крепостнической России.

Одним из фронтон воины 1853—1856 годов явился I? русский Дальний Восток. Русско-турецкая война 1853 года оказалась для союзников удобным поводом, чтобы осуществить заранее задуманный удар по Приамурью, Камчатке и Охотскому побережью. Развертывание своих сил против России Англия и Франция начали фактически с Тихого океана.

Еще не была объявлена война, еще послы обеих держав спокойно разъезжали по петербургским улицам, а на мировых морских путях уже рыскали английские и французские суда в поисках русских фрегатов, направлявшихся в Тихий океан. За «Дианой» бросился вдогонку ач-глийский сорокачетырехпушечный фрегат «Пик». Для наблюдения за вторым русским фрегатом — «Авророй» — английское адмиралтейство направило трехмачтовый пароход «Вираго». Оба русских корабля шли из Кронштадта на Дальний Восток.

Командиру «Дианы» Лесовскому удалось обойти англичан — фрегат благополучно дошел до берегов Дальнего Востока. Путь «Авроры» оказался более сложным* После коротких стоянок в Портсмуте (Англия) и Рио-де-Жанейро (Бразилия) фрегат обогнул вокруг мыса Горнз Южную Америку, никуда не заходя во время равноденствия, то есть в самое бурное на океане время года.

Необходимость в ремонте и в пополнении припасов-заставила «Аврору» бросить якорь в перуанском порту Кальяо, где ее уже ожидали корабли англо-французоз. Здесь стояли английский фрегат «Президент» и французский фрегат «Форт» — оба под флагами командующих — контр-адмиралов Прайса и Феврие Депуанта. В гавани находились и другие корабли союзников.

«При посещении их судов не могли не заметить совершенно боевого и исправного вида обеих эскадр. — писал один из офицеров «Авроры», — ученья артиллерийские, свозы десантов, примерные высадки производи-

лись каждый день, по нескольку раз; было очевидно, чт\» все это подготовляется на наши головы».*

Пока шел традиционный обмен любезностями между офицерами обеих сторон, английский и французский контр-адмиралы совещались, как «удобнее» захватить русское судно. После некоторых споров было решено, что до начала войны этого делать не следует. За желанным известием в Панаму, куда быстрей всего могла дойти депеша о разрыве сношений с Россией, был послан пароход «Вираго». Его командиру строго приказывалось: манифест о войне, как только он будет получен, немедленно доставить в Кальяо начальникам союзных эскадр. Предполагалось, что русский фрегат, нуждающийся в ремонте, останется в перуанском порту еще недели на две.

Но капитан «Авроры» заставил союзников обмануться. Вот что писал французский офицер Эдмонд де Айн про день 14(26) апреля 1854 года:

«В 10 часов утра посторонний зритель увидел бы на обоих судах («Президенте» и «Форте». — А. С.) множество лиц, занятых наблюдением чего-то. У каждого порта на шкафутах** составилась группа матросов, -и также виднелись зрительные трубы офицеров, собравшихся на юте. Все они следили за движениями судна, находившегося в отдалении от них...»

Это высыпали на палубу англо-французы, встревоженные необычайными для ремонтирующегося судна движениями «Авроры».

В гавани не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка. Стоял легкий туман. Несколько десяток (шлюпок), полных энергично работающих веслами матросов, выбуксировали с рейда русский фрегат. Дальше легкие порывы ветра позволяли уже двигаться на парусах.

* «Морской сборник», X? 1, 1866, ч. III, етр. 3.

*♦ Порты — отверстия на борту корабля; шкафу г — час... верхней палубы; ют — кормовая часть верхней палубы.

Мгновение. — и матросы были уже на вантах, разошлись по реям и отдали паруса. Корабль поворотил и, слегка покачиваясь под надувшимися парусами, быстро удалился от берега.

Не успел еще рассеяться туман, как судно уже скрылось из виду...

Этим уходом «Аврора» спаслась от неминуемого плена. Безветрие не позволило более тяжелым кораблям противника сняться с якоря и пуститься в погоню.

Взбешенный исчезновением русского фрегата английский контр-адмирал Прайс дал приказ взять в плен стоявшую у берегов Южной Америки яхту «Рогнеда», принадлежавшую князю Лобанову-Ростовскому. Даже союзники англичан — французы не могли слышать без краски стыда на лице о «подвиге» Прайса, организовавшего еще до объявления воины нападение на частную, созершенно мирную любительскую яхту...

В первый же день плавания, в три часа дня вся команда «Авроры» была вызвана наверх и выстроилась на палубе во фронт.

— Ребята, — обратился к матросам и офицерам командир фрегата капитан-лейтенант Иван Николаевич Изыльметьев, — помните, я говорил вам, что мы должны быть готовы к войне с англичанами и французами. Воина, по слухам, вероятно уже объявлена, но известия придут в Кальяо не ранее воскресенья, и может быть суда. стоявшие на здешнем рейде, скоро погонятся за нами. Смотрите, чтобы выйти нам из дела с георгиевскими крестами! Главное, не суетиться, не горячиться, а стрелять хладнокровно, как на ученье. Мы теперь идем в русские порты, в Татарский залив.

25 апреля (7 мая) Прайс и Депуапт получили, наконец, известие, окончательно развязавшее им руки. В этот день пришел пароход «Вираго» с сообщением, что Англия 1! Франция объявили войну России.

Фрегат* «Аирора> на рейде

Начиная эту воину, союзники рассчитывали быстро пройти по усыпанной лаврами широкой дороге побед. Бельгийский журнал «Санхо» в статье от 2 апреля 1854 года привел несколько выдержек из английской прессы, показывавших, как в Западной Европе представляли войну с Россией. Вот эти выдержки: .

«Лица, желающие сделать какие-нибудь поручения в Петербурге, могут адресоваться к сэру Чарльзу Непиру (командующий английской эскадрой в Балтийском море.— .4. С.), который находится теперь в Балтийском море и' будет в Петербурге к 10-му апреля...»

«Адмирал Дондас (командующий английской эскадрой на Черном море. — А. С.) пригласил своих лондонских друзей на обед, который намерен дать в Севастополе в первых числах апреля. За столом будут прислуживать донские казаки».34

Что касается Дальнего Востока, то здесь дело представлялось союзникам еще проще. Иностранные газеты писали о командующем французской тихоокеанской эска-дрой Депуанте:

«Он располагал отправиться вместе с английскою эскадрою в камчатские воды с целью разорять берега».35

Как известно, Непиру не удалось видеть Петербурга. Вокруг Севастополя союзникам пришлось уложить свыше ста тысяч своих солдат, чтобы после почти годичной осады взять дымящуюся кучу развалин. Боевые действия на Дальнем Востоке с самого же начала войны для энгло-французов также начали складываться неблагоприятно.

Отсутствие предварительной разведки' провал перед войной на Дальнем Востоке ряда шпионов привели к тому, что союзники не знали подлинных сил своего протиз-

яика. А это, в свою очередь, связывало действия, порождало чувство неуверенности среди высшего командования янгло-фраггцузских тихоокеанских сил. Вот что писал по этому поводу французский журнал:

«Видели, правда, в Вальпараисо (порт в Южной Америке.— А. С.) 50-пушечный фрегат «Диану» и в Кальяо, как уже было сказано выше, «Аврору», но вне этих положительных и единственных данных оставались только слухи, подхваченные случайно и исходившие, что еще хуже, от самих русских, рассказывающих, что у них было на этих морях: три фрегата, корвет, два брига и три парохода».36

Внушала тревогу союзникам и возможность появления русских крейсеров на торговых путях, связывавших Европу с Америкой.37

С самого же начала войны на Тихом океане в бесплодных спорах между английским и французским адмиралами по поводу конкретного образа действий было потеряно десять дней. Эскадра союзников вышла из Кальяо только 5 (17) мая.

— Когда наши корабли оставили берега Америки, «Аврора», последний из двух русских фрегатов, виденных у этого берега, был уже на три недели впереди нас, — жаловались позднее французы.

От Кальяо союзники перешли к Маркизским островам, где к ним присоединились корветы «Амфитрида» и«Эври-дика». Неуверенно, ощупью, с большими остановками двигался вражеский флот к северу. Лишь на Гавайских (Сандвичевых) островах англо-французы получили, наконец, точную и ясную ориентировку.

Американские китобои, зимовавшие на Камчатке, со-

обща л и им, что в главном русском тихоокеанском порту— в Петропавловске—можно найти только команду инвалидов, что порт безоружен. 13 (25) июля англо-французская эскадра окончательно снялась с якоря и направилась к берегам Камчатки, чтобы захватить беззащитный русский город и первой вписать свою победу на стра. минах истории позой Восточной войны. Часть кораблей при этом благоразумно была направлена на защиту своих морских коммуникаций. В число их, в частности, входили корветы — английский «Амфитрида» и французский «Артемиза».

Авачинская губа, к которой шла англо-французская эскадра, расположена на восточном побережье Камчатки и представляет собой самую большую на полуострове и очень удобную для кораблей бухту; замыкающие ее горы дают надежную защиту от океанских ветров и тайфунов. Величественные конусы вулканов, мягкие переходы дальних сопок подчеркивают спокойствие и могущество камчатской природы. Чистая и открытая белизна вечно покрытых снегом вершин оттеняется сверху неяркими красками неба, а ниже — темнеющим лесом. Внизу серебрится на солнце обширная водная гладь.

Здесь, на берегу Авачинского залива, стоит русский страж Тихого океана город Петропавловск-Камчатский. За узким, виднеющимся вдали проходом в океан веером— на север, на юг, на восток — расходятся от него морские дороги, по которым наши предки пронесли славу отчизны во все концы самого большого океана земли.

Русский андреевский флаг на мачте, небольшая группа приземистых деревянных домиков, узкие извилистые переходы вместо улиц, с досками-мостиками, перекинутыми через ручьи, — таков был Петропавловск в пятидесятых годах прошлого столетия. Границы его заключались между Петровской горой, Култушным-озером и Никольской сопкой.

Вот как описывал город того времени путешественник Дитмар:

«Между бухтой и озером расположены, окаймляя улицы и площади, почти исключительно казенные дома, сгоя-щие очень просторно; число этих домов, по сведения': канцелярии губернатора, простиралось до 40... К этой, лучшей выстроенной казенной части города непосредственно примыкает неофициальная, расположенная здоль всего восточного берега маленькой губы и образующая пять параллельных с ним вытянутых рядов... Домов здесь всего 116. Весь Петропавловск построен исключительно из дерева, причем все частные дома крыты тростником и длинной травой, казенные же — железом. В самом конце бухты, непосредственно к берегу, стоят строения морского ведомства: гауптвахта, несколько магазинов, пекарня и несколько небольших мастерских... По переписи 1852 года весь описываемый городок имел всего 1 593 жителя (1 177 мужского и 416 женского пола)».38

Еще за несколько лет до начала Восточной войны правительству был предоставлен проект превращения Петропавловска в серьезную морскую крепость. Предполагалось не только возвести батареи для обороны Петропавловска, но и создать укрепления, защищающие подходы к Авачинской губе.

Однако самодержавная власть и без того жаловалась на «обременительность восточной окраины». Царь Николай I называл этот проект «мечтой и фантазией». Установленные же по предложению Муравьева в 1849 году временные батареи постепенно разрушались.

Гарнизон Петропавловска к моменту получения сведений о двигающейся на город вражеской эскадре был действительно крайне малочислен и всего 38 насчитывал

231 человек. В это число входили двадцать строевых гребцов 47-го флотского экипажа и восемьдесят чинов адмиралтейской команды, состоявшей из дослуживавших двадцатипятилетии» срок службы стариков, никогда не державших ружья в руках. Остальную часть гарнизона представляли команды приписанных к порту шхун, мастеровые, инвалиды, престарелые н дети-кантонисты — малолетние сыновья солдат, составлявшие в крепостной России собственность военного ведомства и подготовлявшиеся к военной службе.

Но и из этого небольшого числа защитников порта весной выбыли команды шхун. В мае, как и обыкновенно, транспортные суда ушли в Охотск, Аян, к устью Амура. Нарушить этот порядок было нельзя. Надо было завезти •продовольствие, шедшее из Ляна, и в Петропавловск и по населенным пунктам побережья...

Нс лучше складывалось положение с оружием — для обороны порта оставалось всего шесть пушек тридцати-шестифунтового калибра и две бомбических пушки; на каждое орудие было всего лишь по пятнадцать зарядов.

Известие о напряженных отношениях России с Англией и Францией было получено на Камчатке 26 мая 1854 года, а через девятнадцать дней — 14 (26) июня — русский генеральный консул в Соединенных Штатах Америки официально известил губернатора Камчатки о начале войны. Неофициально же о том, что Англия и Франция объявили войну России, в Петропавловске уже знали несколько раньше. Сообщил об этом дружественно настроенный к русским король Гавайских островов Каме-га.меха III, поспешивший заверить русские власти на Дальнем Востоке о своем нейтралитете.

Сообщение о нейтралитете было удобным предлогом предупредить камчатского генерал-губернатора о грозящей опасности. Владетель Гаваев видел в русских силу, противостоящую американским и английским корсарам,

беспощадно грабившим канаков — коренных жителей островов. Недаром один из предшествующих гаванских королей настоятельно просил о принятии в русское подданство вместе со всем подвластным ему населением.

В воспоминаниях- участника обороны Камчатки, заверенных личной подписью командира Петропавловско~о порта, говорится, что король Гавайских островов прислал письмо на Камчатку, «изложив в нем подробности о числе неприятельских судов, поименовав их, и сообщил даже сведения о числе орудий на каждом судне»39. В послании этом указывались приблизительные сроки, когда морские силы, враждебные России, соберутся у Гавайских островов для нападения на русский Дальний Восток.

Из поступивших на Камчатку сообщений стало ясно, что на Петропавловск движется крупная- вражеская эскадра.

Командиру порта, бывшему в то же время и военным губернатором Камчатки, Василию Степановичу Завойко предстояло примять ответственное решение. Уничтожать документы и отказаться от сопротивления? Может быть, отступить в глубь полуострова? В руках губернатора Камчатки находились судьбы нескольких сот мирных жителей, которых он обязан сберечь, и почти не было средств для обороны. Но в его руках была и будущность края. Он не мог отдать созданный более чем столетним трудом русских моряков порт на разграбление иноземным захватчикам.

Завойко был одним из тех русских людей, у которых в моменты смертельной опасности не только не падаег дух, но, наоборот, развязываются скрытые до того отличные качества организаторов, руководителей и военачальников. Он родился в 1809 году и, как Невельской, вырос в рядах русского военного флота. С двенадцати

лет он начал морскую службу и плавал под ветрами всех океанов. Не очень знатное положение и скромность родительской казны не позволили ему поступить в привилегированный морской корпус: в офицеры он был выпущен из Черноморской гардемаринской роты. В 1824 году еще мичманом Завойко.геройски-проявил себя в известном Наварниском сражении, окончившемся разгромом турецкого флота. Дважды ходил он вокруг света под руководством опытнейших русских капитанов.

Дальний Восток приковал к себе боевого офицера Черноморского флота. Поступив начальником Охотской фактории, Завойко добился переноса порта в Аян, а затем был назначен военным губернатором Камчатки и командиром Петропавловского порта. Отважный моряк и превосходный администратор, Завойко, не брезгуя никакой черновой работой, пытался преобразить полуостров. Он боролся с хищнической купеческой эксплуатацией камчадалов; насаждал огородничество; выписал на Камчатку триста коров, чтобы создать на полуострове животноводство; устроил лечебницу у горячих Паратунских ключей. Но, пожалуй, самым замечательным качеством Завойко была близость к народу. Он понимал, что крайний восток России можно поднять, оживить, только опираясь на тех, чьи руки водят корабли, добывают пушнину, ведут честную торговлю, будут обрабатывать нелегкую камчатскую землицу. В этом отношении он ничем не напоминал обычных царских администраторов.

Перед угрозой нападения врага Завойко принял единственно правильное решение — русскую землю защищать до последнего человека.

Собрав гарнизон и жителей Петропавловска, он обратился к ним с идущими от души словами:

«—В тяжкие годины нашествия врагов весь русский парод поднимался, как один человек, выступал на зашн-

Организатор обороны Петропавловска В. С. ЗавоЗко.

ту своей родины, а старики и женщины несли на площадь свои пожитки и припасы, чтобы одеть и накормить воинов.

Вот почему Россия еще никогда не теряла ни одной пяди земли, и эта слава не должна померкнуть перед наступлением второго тысячелетия России! Сюда, на самый отдаленный край родной земли, заброшена ничтожная горсть русского народа... У нас нет войска, нет хлеба, мы не можем ожидать помощи ни от кого... Мы должны только помнить, что мы русские люди и что наша родина требует от нас жертв. Но разве может быть такая жертва, которой Мы не принесли бы для чести отечества? Мы положим жизнь свою, а кто имеет какое-либо достояние,, тот принесет его сюда в пользу воинов, остающихся без ' продовольствия.

Всех вас, стоящих здесь, я приглашаю: идите за мной... а если между вами найдутся малодушные, то пусть они сию же минуту выступают за черту города, а полиция заметет их след».1-'

Обращение Завойко было горячо воспринято матросами и местными жителями. На следующий день все, кто мог держать в руках лопату или .кайло, вышли на строительство батарей. К наличному составу гарнизона прибавилось четыреста работников, в числе которых были даже дети и подростки в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет, перевозившие на лодках и вельботах хворост для устройства укреплений.

Люди ежедневно трудились от утренней зари до сумерек.

• «Работа кипела при неумолкаемых песнях, в которых участвовал и Завойко и нередко принимал на себя роль запевалы, хоть на душе у него были совсем другие песни, в особенности это случалось, когда маяк подавал 40

сигнал: «-в море видно судно», — рассказывал современ' ник обороны Петропавловска.

Один из таких сигналов был принят 19 июня (I июля). Тотчас же матросы надели парадные костюмы и с ружьями и .артиллерийскими зарядами собрались к пушкам Сигнального мыса. Они говорили удивленным свидетелям — иностранцам:

— В России еще не было примера, чтобы солдат, сошел со своего поста перед неприятелем...

Тревога оказалась, однако, напрасной: вскоре с маяка сообщили, что судно несет на себе русский флаг. Это был фрегат «Аврора», бросивший в этот день якорь в Петропавловском порту.

9 000-мильный переход40 «Авроры» от .места последней стоянки до Петропавловска был необыкновенно. тяжелым. Избегнув пленения в Кальяо, «Аврора» вышла не-отремонтированной, без достаточного запаса пресной воды и провизии. Делая по 180 миль в день, за шестнадцать суток фрегат дошел до экватора, где его захватило безветрие. «Потом после четырех дней штилей и переменных ветров явился пассат северо-восточный; явился и дал себя знать. Дул он чрезвычайно свежо... Погода сквернейшая и очень холодная, небо всегда облачное, беспрерывные дожди, а в промежутках мокрый, пронизывающий до костей туман — в утешение; тяжело приходилось, но в это время, по крайней мере, мы быстро продвигались вперед и не сомневались в скором достижении цели»,41 42 — писал участник перехода мичман Фесун.

Потом поднялся, как шутили моряки, «мордавинд» — то есть ветер в лицо.

«Начались противные западные ветры, дувшие с силою, часто доходившею до степени шторма. При огром-

•юм океанском волнении фрегат часто черпал бортами, вода попадала в батарейную палубу, пазами проходила в жилую, так что команде не оставалось места, где бы укрыться от сырости».

Заболело более половины экипажа, тринадцать человек умерли, наконец свалились сам командир и даже корабельный врач. При таком состоянии экипажа командир «Авроры» Изыльметьев не мог взять -на себя риск итти к устью Амура, в места отдаленные и почти не известные морякам.

Война требовала иного решения, и оно было принято. Командир фрегата проложил новый курс — в ближай; шин русский порт, — в Петропавловск.

Приход «Авроры» на Камчатку оказался как нельзя кстати. С большим подъемом ее встретили петропавловские моряки и население.

Как только началась высадка, женщины засыпали шлюпку черемшой, ягодами и поднесли гребцам кувшины с молоком. Это были единственные -подарки, которыми располагали петропавловцы...

«Когда Завойко прибыл на фрегат, — сообщает участник петропавловской обороны, — то увидел там следующее: командир лежит на койке тяжело больной; в обеих палубах'подвешены койки, и на них лежат больные цынгой матросы, числом до 200 человек; остальные 84 человека также с трудом несут службу,43 ибо все переболели.

Завойко распорядился послать в ближайшее село к камчадалам и объявить им, что прибыл фрегат с больной командой, которую завтра должны перевезти на Па-ратунские горячие ключи, а потому он, Завойко, просит камчадалов привести туда своих коров, кормить боль-

Командир фрегата «Аврора» И. И. Плыльметьез

ПЫХ МОЛОКОМ П КУПЕЛЬ ПХ 13 КЛЮЧАХ, СЛОВОМ, ОЫТЬ ДЛЯ

них братьями и сестрами милосердия, так как город занят постройкой батарей и не может для ухода за боль* нымн отделить ни одного человека.

На другой же день всю команду фрегата на катерах н ботах перевезли на горячие ключи, причем все служа-кцне выполняли обязанности гребцов, а в порт.у остались только Завонко н инженер Гезехус».*

Через несколько дней команда «Авроры» включилась в строительство батарей. Перед лицом опасности вражеского нападения некогда было отдыхать, лишь несколько десятков тяжело больных оставалось в госпитале.

ч От имени экипажа командир корабля капитан-лейтенант Изыльметьев заявил, что как бы ни был силен враг, о сдаче не может быть и речи, что «Аврора» будет сопротивляться до последней минуты, а если неприятель одолеет, фрегат будет взорван самой же командой.

Взяв на себя общее командование, Завойко рапортовал управляющему Морским министерством о принятых мерах по укреплению обороны Петропавловска.

«Надеюсь, — писал он, — при воодушевлении храброго войска и всех защитников Петропавловского портаг отражать неприятеля, пребывая, впрочем, в твердой решимости как бы ни многочислен он был, сделать для защиты порта и чести русского оружия все, что в силах человеческих возможно, и драться до последней капли крови, при этом осмелюсь выразить искреннейшее убеждение мое, что во всяком случае флаг Петропавловского порта будет свидетелем подвигов, чести и русской доб* лести».44 45

Завойко и Изыльметьев проявили прекрасное качество военачальников: они вдохнули уверенность бойцам в свои силы, подняли защитников Петропавловска на совершение, казалось, невозможных дел.

«В городе ни одной батареи не было, а их требовалось для защиты по малой мере семь штук построить. Пушки хотя и отыскались, да все негодные: у которой дуло оторвано, у иной казенника не было, все как есть перержавели, да опять и калибр малый, много-много что осьмифунтовый, одним словом, как есть, все хлам да брак», — рассказывал художнику Боголюбову, рисовавшему картину Петропавловской обороны, один из рядовых аврорцев.

Весь гарнизон, Бее жители Петропавловска участвовали в возведении оборонительных сооружении. Команда «Авроры», служащие порта, жители города, камчадалы из окрестных деревень каждодневно выходили чуть свег на строительство. «Куда ни заглянешь, везде кипит работа. Кто режет хворост для фашинника, кто фашины* вяжет, кто мешки с землей набивает, и все это несется на батареи. А на батареях землю копают, брустверы наваливают и устанавливают амбразуры для орудий. В одном месте слышно треканье, — бревно,значит, на батареи та-щут, чтобы платформы (деревянный настил для установки орудий. — А. С.) устроить, в другом месте поют «Дубинушку»: — -глядь, и пушку везут. Одним словом, с самой ранней зорюшки и до позднего вечера, куда ни обернешься, — всюду кипит работа, повсюду народ, как з муравейнике мураши возятся. Бабы, ребятишки, — к те работали, понимается, что их никто не нудил, а так. по своей охоте шли да нам помогали»**.

* Фашины — пучки хвороста для скрепления бруствера, бруствер — насыпь для укрытия батареи.

** Н. Боголюбов, Славная оборона Петропавловского порта против англо-французского флота в 1854 г., стр. 6—7.

с*

67

20 нюня в Петропавловск прибыл из устья Амура кор-вет «Оливуца» с распоряжениями генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьева о подготовке порта к встрече противника. Это было, конечно, далеко не то, что ожидали петропавловцы. Однако хозяйственный командир порта не растерялся. «Завойко приказал командиру корвета спустить на берег лейтенанта князя .Максутова, который необходим для обучения волонтеров на батареях, с артиллерийским делом незнакомых»46 — говорится в архивных документах. А через четыре дня — 24 июля (5 августа) с военным транспортом «Двина» из залива Де-Кастри прибыли и долгожданные подкрепления. На транспорте находилось 350 бойцов для пополнения Петропавловского флотского экипажа и военный инженер Константин Мровинский, принявший на себя руководство постройкой батарей.

Правда, физическое состояние пополнения было далеко не блестящим. Во время сплава по Амуру и перехода в Петропавловск люди получали на суточное довольствие по четыреста граммов недоброкачественных сухарей, и почти все были истощены. Но это были сибиряки, стойкий и упорный народ, не теряющийся перед трудностями. Транспорт доставил также орудия •— две бомбических пушки двухпудового калибра и четырнадцать — тридцатишестифунтового калибра.47

В число защитников города влился и экипаж «Двины», состоявший из 05 человек с командиром — капитан-лейтенантом Александром Васильевым.

Решено было возвести укрепления не только для зашиты входа в Петропавловский ковш (Малая гавань),

по и для отражения десантов, могущих высадиться к северу или югу от города. Для пополнения береговых батарей пришлось снять с «Авроры» и «Двины» часть орудий; пушки на кораблях оставались главным образом по одному борту.

К концу августа вокруг Петропавловска выросло шесть земляных батарей (седьмую батарею, поставленную внутри ковша, состоящую из пяти старых медных шестифунтовых пушек, как опасную для своих же кораблей, с прибытием Мровииского пришлось законсервировать).

Вход в Петропавловскую гавань защищали батареи №№ 1, 2 и 4.

Первая батарея из пяти орудий (три пушки тридцатишестифунтового калибра и две — бомбические двухпудового калибра) была установлена на Сигнальном мысе и прикрывала вход в бухту с юго-запада. Орудийная прислуга состояла из 64 человек под командованием лейтенанта Петра Гаврилова.

Вторая батарея, сильнейшая из всех, находилась на низменной песчаной косе — Кошке, отделявшей Петропавловскую гавань от Авачинского залива. Словно мост, перекинулась эта отмель с одного берега на другой, оставив направо только узкий, но глубокий проход, очень удобный для захода кораблей. Защищенная прочным бруствером, вторая батарея состояла из десяти орудий тридцатишестифунтового и одного двадцатичетырехфунтового калибра. Состав команды — 127 человек, командир — капитан-лейтенант Дмитрий Максутов.

Четвертая батарея располагалась несколько южнее бухты, ближе к входу в Авачиискую губу — на Красном яре. Эта батарея, вооруженная тремя пушками двадцатичетырехфунтового калибра, обеспечивала перекрестный обстрел неприятеля, который попытается войти в гавань. Она должна была также препятствовать высадке

Схема Петропавловской обороны. Цифрами обозначены батарел (Перерисовка с гравюры 1855 г.)

десанта для обхода города с юга. Команда батареи —-28 человек, командир — мичман Василий Попов.

• В глубине бухты, под защитой Сигнальной горы, стояли на якорях, бортами к входу, фрегат и транспорт. На «Авроре» были готовы к действию 22 орудия с 60 зарядами на каждое. Транспорт «Двина» имел пять коротких пушек восемнадцатифунтового калибра с 30 зарядами на пушку. Своим огнем «Аврора» и «Двина» в упор защищали вход в гавань. Сам вход в коси! был прегражден боном — бревнами, соединенными между собой цепями.

С запада и северо-запада для защиты порта и города были сооружены батареи № 3 и № 5.

Третья батарея встала на перешейке, соединяющем Сигнальную и Никольскую горы. Здесь находилось пять длинных двадцатичетырехфунтового калибра пушек с «Авроры», прикрывавших расположенные за перешейком порт и город. Команда состояла из 51 человека под начальством опытного артиллериста лейтенанта Александра Максутова.

Пятая батарея48 — Озерная — располагалась у северо-западной подошвы Никольской горы на низменности. В ней насчитывалось пять коротких'двадцатичетырехфунтовых орудий, взятых также с «Авроры». В состазе команды — 49 человек, командир — капитан-лейтенант Василий Кораллов.

С северной стороны, на случай высадки неприятельского десанта, для защиты дороги, идущей в город между Никольской горой и озером Култушным, находилась шестая батарея. Ее предполагалось перенести, но было уже поздно. «Только в то время, когда неприятель уже стоял на большом рейде, — говорит Мровинский. — пот

орудия этой батареи были сделаны платформы, и находившиеся на ней старые медные 6-фунтовые пушки заменены новыми чугунными 1849 фунтовыми, снятыми с военного транспорта».49

Четыре орудия этой батареи обслуживались 31 чело49 веком. Командир — поручик Карл Гезехус.

В распоряжении главного командира имелось еще одно единственное подвижное полевое орудие трехфунтового калибра. Командовал им титулярный советник (младший гражданский чип) Зарудный, в распоряжении которого находилась команда из девятнадцати человек.

Сооруженные на скорую руку батареи страдали крупными недочетами. На пятой батарее часть орудий была установлена без платформ, и, разумеется, пушки не могли действовать нормально. Для довершения работ не имелось леса, хотя использовано было все, что только можно взять. Для третьей, например, батареи пришлось разобрать одну из площадок на «Авроре». И, главное, на некоторых батареях не успели сделать насыпей-брустверов. Часть орудий оставалась открытой со стороны моря. Артиллеристы третьей батареи говорили, что у них «были закрыты только пятки». Недаром эту батарею назвали «смертельной»...

Не успели достроить и батарею яа Сигнальном мысу. Здесь удалось за счет скалы несколько расширить площадку, но зато оказался незавершенным бруствер. Пушки оставались почти открытыми.

Одновременно со строительством батарей деятельно готовились и стрелки. Созданы были два стрелковых отряда численностью в 99 человек — командовали отрядами мичман Дмитрий Михайлов и подпоручик Михаил Губарев, отряд в 18 добровольцев из числа гражданско-

го населения и специальный отряд для тушения пожаров из 69 человек под начальством поручика Ивана Кошелева.

Особенно много внимания уделялось обучению солдат и матросов штыковому бою. Почти каждый час длинного летнего дня был заполнен у петропавловцев боевой учебой и работой по завершению укреплении.

Напряженно трудясь и учась бить врага, жил Петропавловск в июльские и августовские дни 1854 года. Внимание «города было приковано в это время к утесу, расположенному у входа в Авачинскую губу. Здесь находился сторожевой пост. Отсюда днем и ночью опытные моряки с «Авроры» под командованием унтер-офицера Яблокова просматривали океан до горизонта и вслушивались при тумане во все звуки, идущие с юга.

17 августа в 12 часов 30 минут дня с Дальнего мая50 ка, где располагался наблюдательный пункт, был дан сигнал: «Вижу военную эскадру, состоящую из шести судов». Цепь постоз быстро передала его в город.

Когда неприятельская эскадра показалась у ворот Авачинской губы, пришел в движение весь Петропавловск. Но это не было движением страха и паники, С первыми ударами боевой тревоги люди оказались уже у • орудий и пороховых погребов, в стрелкозых партиях.

«Надеюсь, что если вы встретите врага, то не иначе, как с винтовкой в руках... — обращался Завойко к защитникам русской земли. — В таких случаях топор, вилы и коса тоже идут в дело. Примеры известны: порасспросите у людей бывалых, они вам расскажут, как в России угощали француза в 1812 году; не то что мужики, бабы били чем ни попало».50

Стремление постоять за родную землю подняло даже больных, находившихся в лазарете. Шестьдесят аврор-цев из госпиталя возвратились на фрегат. И когда командир' «Авроры», стоя у развевающегося флага, призвал команду к боевом готовности, ему ответил весь экипаж могучим «ура».

Артиллеристы замерли у орудий, стрелки, готовые броском кинуться на врага, сжимали ружья. Шли минуты, казавшиеся часами...

Дети, женщины, старики были эвакуированы за город, в окрестные села и поселки. Провожая свою жену и десятерых детей, В. С. Завойко наказывал супруге: «Ты сохрани их, чтоб они были люди честные и служили отечеству...» Сколько было тогда сказано защитниками города простых, задушевных слов своим, подругам, разделявшим с ними трудную камчатскую жизнь!

В час тридцать минут дня вахтенный офицер «Авроры» заносил в шханечный журнал:

«Фрегат и транспорт «Двина» с помощью шпринга поставлены левым бортом ко входу в бухту. На батареях подан сигнал «готов к бою». Фрегат приготовлен к бою, пушки левого борта заряжены ядрами, правого борта картечью, гребные суда вооружены и погружены на оные принадлежности у порта. Всей -команде выданы ружейные боевые патроны, стрелковым партиям, кроме того, пистолетные и мушкатанные. Казенные деньги, секретные бумаги, карты и сигнальные книги для сбережения зарыты в землю».51

В глубине ковша стояли два небольших иностранных торговых судна — ганноверский шлюп «Магдалина» и американский коммерческий бриг «Нобль».

В 4 часа 30 минут со стороны моря показался трех-

мачтовый пароход с ясно различимым американским флагом. Медленно двигаясь к Сигнальному мысу, он по пути делал промер глубин.

К нему сразу же направилось «переговорное судно» — портовый гребной бот, обычно встречающий иностранные корабли. На борту его находился прапорщик Семен Самохвалов — офицер «Авроры», выделенный для наблюдения за неприятелем.

Но пароход уклонился от встречи. В пять часов вечера он повернул назад и ушел в море. С берега было видно, как на его палубу высыпало много военных моряков. На нем находился, как позднее выяснилось, английский адмирал Прайс, лично решивший разведать Петропавловск.

Участники нападения на Камчатку признавались впоследствии, что английский адмирал Прайс, воспользовавшись американским флагом, хотел проникнуть на Петропавловский рейд. Но если бы только коварный пришелец осмелился приблизиться ближе к русским батареям! Офицеры «Авроры» еще издали разобрались в знакомых очертаниях парохода. Это был английский «Вираго», тот •самый, что был снаряжен в погоню за «Авророй» и с которым русские моряки встречались еще в Кальяо.

Полное затишье на море не позволило англо-французским парусным кораблям войти в этот день в Авачин-■скую губу.

В шесть часов вечера в городе был дан отбой тревоги. Команды «Авроры» и «Двины» оставались на местах. У орудий береговых батарей дежурили артиллеристы. Вторая, третья и четвертая батареи дополнительно получили с фрегата боеприпасы. Цепь караулов непрерывно несла дозорную службу вдоль прилегающего к городу побережья Авачинской губы.

Результаты первого знакомства адмирала Прайса с Петропавловском глубоко разочаровали англофранцуз-

ское командование. Оно убедилось, что «русские с превосходным знанием дела и искусством заняли позицию не то чтобы неприступную, но которую трудно взять. «Аврора» пришла только I июля (нового стиля. — А. С.), имея половину экипажа пораженную скорбутом (цингой. — А. С.) и нужна была неслыханная деятельность, чтобы употребить с пользой время. И это еще более заставляло нас, — писал французский офицер, — сожалеть о преимуществах, которые мы сами ей неблагоразумно предоставили... Воззратизшись поздно вечером со своей рекогносцировки на «Вираго», адмирал Прайс ночью имел совещание с адмиралом Депуантом».52

Ночь с 17 на 18 августа прошла в Петропавловске в томительном ожидании.

В девятом часу утра 18 августа начал подниматься легкий ветерок, которым воспользовались враги. В пятом часу дня к Петропавловску подошла вся англо-французская эскадра. Это была сила, еще не виданная в северных водах, — три больших, прекрасно вооруженных фрегата, корвет, бриг и пароход. И хотя все они были перекрашены, эта уловка не могла обмануть аврорцев — к контурам адмиральских фрегатов — английского и французского — они присмотрелись за одиннадцатидневную стоянку в Кальяо.

Эскадра как бы грозила одним своим видом стереть с лица земли затерянный на далекой восточной окраине русский городок. Союзники рассчитывали, что жерла орудий, наведенные на берег, посеют ужас, вынудят Петропавловск сдаться.

«Предполагали, что Петропавловск сдастся при первых выстрелах, и не рассчитывали, что он мог противиться», — писал в своих воспоминаниях французский офи-

цер. Однако тщетно высматривали адмиралы белые флаги капитуляции над городом. Стоило фрегату лишь несколько приблизиться к берегу, как англо-французские суда оказались под русскими ядрами.

В четыре часа сорок пять минут дня с Перешеечной батареи прогремел первый выстрел по кораблям противника. Англо-французы' немедленно ответили сильным огнем. Неприятельские бомбы и ядра, перелетая через Сигнальный мыс, падали недалеко от «Авроры».

В действие вступили первая, третья и четвертая батареи. Петропавловские пушкари быстро заставили неприятеля отойти по направлению к Тарьннской губе.

Наступившее в шесть часов вечера безветрие не позволило неприятельским кораблям продолжать свои маневры. Но дело заключалось даже не в этом. Англо-французское командование оказалось крайне обеспокоенным сопротивлением русских. Вечером на английском адмиральском фрегате «Президент» вновь был созван военный совет. На этот раз в нем участвовали вместе с адмиралами все шесть командиров англо-французских кораблей.

«Решено было начать атаку с 5-ти пушечной батареи, находящейся при входе в порт, на оконечности полуострова, которую мы означили именем Шахова *. Эта атака возложена была <на два адмиральские фрегата, между тем как «Пик» должен был заставить замолчать трехпушечную батарею у кладбища.** Когда он исполнит это, высаженный отряд должен завладеть ею, заклепать пушки и разбить лафеты. Адмиралы ограничили этим свои предположения, предоставляя себе впоследствии действовать смотря по тому, какой оборот ■примут обстоятельства».***

* Батарея № 1 на Сигнальном мысу.

** Батарея № 4 на Красном яру.

*** Экспедиция а и гло-французов п Петропавлозске, «Морской сборник», № 2. 18*30.

В ожидании ночного нападения Завойко переправил первый стрелковый отряд на Кошку, второй — расположил на перешейке. Отряд добровольцев дежурил у Озерж ной батареи. Ночь, однако, прошла спокойно.

На следующий день — 19 (31) августа с раннего утра начались боевые действия. В шесть часов от кораблей-противника отделились три гребных судна, начавшие делать промеры по направлению к Раковому мысу. На батарее № 1 вновь ударили тревогу. Следовавший за шлюпками английский пароход обстрелял четвертую батарею.

В 6 часов 30 минут начали стрелять по пароходу и шлюпкам батареи №№ 1,2 и 4, заставившие неприятеля взять западнее, чтобы выйти из сферы русского огня. Направившись на рекогносцировку к выходу в море, «Вира го» был обстрелян пушкой, находившейся на Дальнем маяке.

До одиннадцати часов дня гребные суда противника непрерывно производили промеры глубин, однако при этом они все время держались на безопасном расстоянии от петропавловских батарей.

В одиннадцать часов дня адмирал Прайс поднял нз-мачте сигнал к началу штурма. Пароход «Вираго», захватив «Пик», подошел к французскому адмиральскому фрегату, чтобы взять и его на буксир.

Вдруг все приготовления к штурму были прерваны. Шлюпка с командиром фрегата «Пик» подошла к .«Форту», взяла с собой французского адмирала и направилась к «Президенту». По союзнической эскадре мгновенно прошел слух, что командующий соединенными силами адмирал Прайс застрелился...

Через два дня одинокая могила в Тарьинской бухге убедительно подтвердила факт гибели начальника англофранцузской эскадры. Но как это случилось?

По мнению ряда русских офицеров, Прайс был убиглри артиллерийской перестрелке. Бомба, выпущенная с Сиг-пильного мыса, разорвалась на английском флагманском фрегате «Президент», где в это время и находился коман. дующий объединенной эскадрой. Капитан второго ранга Арбузов утверждал, что Прайс, по всей вероятности, убит с батареи № I: «Сомневаться в этом тем более странно, что командир батареи № I говорил мне, да и всем известно, что на пробной стрельбе с батареи в щиты они по первому выстрелу разбивали их в щепки. Когда же фрегат стал по течению кормою к батарее, то, воспользовав-пуись удачным прицелом, наши разгромили корму».53

В официальных английских и французских сообщениях указывалось другое. Там утверждалось, что английский адмирал, командовавший соединенной флотилией союзников под Петропавловском, покончил жизнь самоубийством. Об этом же писал и участник боя французский офицер Ани:

«Адмирал Прайс лишил себя жизни в присутствии своего экипажа. Пройдясь по палубе с капитаном Бурид-жем: своим Флаг-капитаном, и поговорив с ним о принятых диспозициях, он спустился в свою каюту, которая, по случаю предстоящего сражения, не отделялась переборкой от батареи, открыл шкаф, вынул оттуда пистолет, зарядил и, прицелив к сердцу, выстрелил.. Несмотря на поданную помощь, через несколько часов он умер».54

Причиной самоубийства Прайса был якобы страх и душевное расстройство, вызванные-неудачным началом войны против русских на Тихом океане. Действительно, в те годы английская буржуазия — хозяин парламента и пра-Е31тельства — не прощала неудач своим военным слугам. Чтобы в этом убедиться, достаточно познакомиться с английский парламентскими отчетами того времени...

«Во всяком случае, — сетовала впоследствии английская газета «Иаутикаль стэнд», — ему бы следовало дождаться результата нападения, времени было бы достаточно, при неудаче прибегнуть к этой крайности и отчаянной мере, если он так сильно боялся пугала: ответственности».

Событие, случившееся на английском адмиральском фрегате 19 августа, сорвало намеченный на этот день штурм Петропавловского порта.

«Мы полагали, что неприятель, придя с такими превосходными силами, сейчас же сделает нападение. Не тут-то было. По всей вероятности, он нас считает гораздо сильнее. Это дает нам полную надежду, что выйдем с честью н славой из .этой борьбы... — сообщал Завой-ко жене. — Мы поменялись выстрелами, но их бомбы и ядра покуда были к нам вежливы».55

Союзническая эскадра лишилась своего командира. Однако на стороне аигло-французов попрежнему оставался решающий перевес и в вооружении и в живой силе.

Батареи Петропавловска насчитывали 33 пушки и одно конное орудие. На «Авроре» и «Двине» имелось 27 пушек. Одно орудие находилось на Дальнем маяке. Всего Петропавловск располагал 62 орудиями. Это были, преимущественно, устаревшие малокалиберные орудия и из них только одно обладало подвижностью. Боевые припасы к ним имелись в крайне ограниченном количестве — всего по 37 зарядов на орудие.

Союзники же насчитывали на английском флагманском фрегате «Президент» 52 пушки, «а французском адмиральском фрегате «Форт» — 60 орудий, на английском фрегате «Пик» — 44 пушки, на французском корвете «Эн-ркдика» — 32 орудия, на бриге «Облагало» — 18 пушек И на английском пароходе «Вираго» — 6 мортир и бом-*овых пушек. Всего англо-французская эскадра имел» 212 самых совершенных для своего времени дальнобойных орудии с огромным количеством артиллерийских при56 пасов. У союзников было еще одно преимущество, — подвижность, они могли сосредоточить весь свои огонь но любому месту на берегу.

Весь состав защитников Петропавловска насчитывал 920 бойцов и командиров, в том числе 825 солдат и маг-росов, 41 офицера, 18 добровольцев русских и 36 — камчадалов.

Англо-французская же эскадра имела у себя на бор-ту 2 140 человек команды и 500 человек английских десантных войск. С точки зрения масштабов двадцатого века это может быть немного, но для Тихого океана середины прошлого столетня такое количество войск явилось весьма большим. За год до начала войны в секретной записке на имя брата царя Муравьев писал о русском Дальнем Востоке: «Англичане, при всевозможных усилиях, не могут в те отдаленные страны провести много десантного войска, во все время китайской войны (1840—

1842 годы. — А. С.) они имели там десанту и экипажей, кораблей и пароходов только три тысячи человек».56 А сейчас только против одного Петропавловска выставлялось почти такое же количество войск!

«Штуцеров у. нас не было вовсе. Вооружение состояло из кремневых ружей, и только часть гарнизона имела ружья пистонные», — сообщал Мровинский.57

Гладкоствольные ружья петропавловцев заряжались с дула. По сравнению с нарезным оружием союзников эти ружья были несовершенны. В то время как английская винтовка позволяла вести огонь до 800—I 200 шагов, русская кремневка била па триста шагов. Заряжать ее .можно было только стоя, при помощи шомпола. Скорострельность не превышала одного выстрела в минуту. Русским людям во всем, даже в вооружении, приход; * лось расплачиваться за отсталость крепостнической страны!..

Но не только одним числом бойцов и качеством оружия решаются бои. Вчерашние нерчикские горнорабочие, составившие петропавловское подкрепление» моряки --аврорцы и бойцы петропавловского флотского экипажа готовы были своими телами заградить неприятелю дорогу на Дальний Восток. Их храбрость, помноженная на инициативу и талант руководителей петропавловской обороны, опрокидывала все арифметические «подсчеты» англо-французских интервентов. Это доказал бой 20 августа (1 сентября) 1854 года.

Союзникам стало ясно, что от одного грозного вида эскадры Петропавловск не падет, что нужны решительные боевые действия.

Вечером 19 августа адмирал Депуант, принявший на себя обязанности командующего объединенной эскадрой, отдал на завтра все необходимые распоряжения для высадки десанта. Расчет сил, расстановка кораблей оставались такими же, как намечалось и при Прайсе.

Всю ночь с 19 на 20 августа неприятельская эскадра готовилась к большой боевой операции. Б стане противника вспыхивали огни. Между кораблями сновали греб ные суда. Трижды на берегу объявлялась в связи с этим тревога. С рассветом защитники города увидели, что дг сантные боты стоят у бортов кораблей, готовые принять десант. В шесть часов утра неприятельские суда начали сниматься с якорей. По новому сигналу тревоги защитники Петропавловска заняли свои места.

В бою 20 августа англичане взяли на себя подавление петропавловских батарей огнем корабельной артиллерии. Французам же предстояло высадить десант, чтобы действовать живой силой, добить, если только потропав-лооцы не сдадутся, остатки противника на суше.

«День был прекрасный, солнечный. Снеговые вершины огромных огнедышащих гор, окружающих Авачин-скую губу, терялись в яркой синеве неба. Гарнизон — по своим местам. Легкий ветерок едва раздувал крепостной флаг на Сигнальной батарее. Все взоры устремлены па огромную массу движущихся судов», — писал про это памятное утро лейтенант .Фесун.

Пароход «Вираго», взяв на буксир фрегаты «Президент», «Форт» и «Пик», в восемь часов утра повел их по направлению Сигнального мыса. Выбрав позицию, укрытую от пушек русских судов, неприятельские корабли выстроились в линию. Врагу противостояли первая и четвертая батареи в составе восьми пушек. Ядра со второй батареи почти не долетали до .противника, поэтому ее командиру было дано распоряжение стрелять только в случае приближения вражеских судов. Третья' батарея также была вынуждена молчать. От нее и от пушек «Авроры» и «Двины» противник был- укрыт горой. Получалось, что восьми русским орудиям противостояло 78 англо-французских орудий. (Корабли союзников могли стрелять только орудиями одного борта). К этому надо присоединить шесть тяжелых орудий английского парохода «Вираго». Обладая хорошим ходом и не будучи связан направлением ветра, он появлялся там, где, как это рисовалось вражескому командованию, намечается удача.

Французские бриг «Облигадо» и малый фрегат — корвет «Эвридика» — все время лавировали по заливу, заставляя петролавловцев рассредоточивать свои силы.

В пять минут десятого выстрелом с Красного яра сражение началось. Неприятельские суда ответили огней десятков орудий.

«Платформа дрогнула: мы были занесены первым пороховым дымом, и ядро, свистя, понеслось на врага;58 — вспоминает о первом выстреле батареи № 4 .мичман Г. Токарев.

Вслед за Красным яром в перестрелку вступили вторая батарея и Сигнальный мыс..

В 9 часов 15 -минут по приказанию Завойко пушки Дмитрия Максутова и Василия Попова смолкли. Надо было экономить боеприпасы. Перестрелку с противником продолжала лишь первая батарея. Ее точный огонь наносил противнику существенный урон.

В 9 часов 30 минут лейтенант Гаврилов дал сигнал: «Неприятель намерен' высадить десант». Военный флаг Петропавловска, в связи с этим, был перенесен с Сигнального мыса <в город, где его укрепили на флагштоке.

Казалось, в несколько минут будет покончено' с первой батареей, на которую сразу же был сосредоточен огонь большинства англо-французских пушек и мортир. Но Сигнальный мыс заставил вражеские суда держаться на почтительном расстоянии и тем самым снизить меткость стрельбы.

«Русские с редкою храбростью выдерживали убийственный огонь», — отзывались противники о петропавловских артиллеристах.

Долго длилась неравная артиллерийская дуэль Сигнальной батареи с неприятелем, отвечавшим десятками выстрелов на каждое русское ядро. Один из свидетелей боя насчитал за час более трехсот вражеских выстрелов. Раненые русские артиллеристы отказывались уходить от орудий. Командир батареи Сигнального мыса лейтенант Гаврилов с простреленной осколком ногой и раной в голову продолжал руководить .огнем. Землей, вспаханной неприятельскими бомбами, осколками, отбитыми от утеса, засыпало пушки. Часть орудий была выведена из строя...

Первая батарея замолкала...

В это время командир «Авроры» направил в помощь пушкарям Сигнального мыса прапорщика Николая Можайского с добровольцами, вызвавшимися произвести необходимый ремонт орудий. Вскоре подбитые пушки снова вошли в строй. «Этим я обязан и смею рекомендовать... помощников моих, бывших при исправлении батареи морской артиллерии кондукторов 3 класса Петра Минина, Василия Логинова, писаря Андрея Кувшинникова и комендора Василия Егорова, которые" с самоотвержением, не обращая внимания на неприятельские ядра и бомбы, исполняли в точности мое приказание»,59 — рапортовал Позднее прапорщик Можайский командиру фрегата.

Лишь после того, как орудия батареи были засыпаны выше колес и почти все серьезно повреждены, находившийся на Сигнальном мысу Завойко отдал приказ заклепать дула пушек, оставшийся порох передать на Кошку, а команде итти на помощь четвертой батарее, в районе которой противник высаживал десант.

Расположенные на возвышенности три орудия Красного яра своими выстрелами преграждали союзнической эскадре путь ко второй батарее. Неприятелю предстояло очистить "Красный яр от русских пушек, чтобы дей: ствовать дальше, и он усилил обстрел батареи Красного яра, отвечавшей ему до самой последней возможности.

«Тут уже ничего не было видно, — писал мичман То карев59 — Все застлано было дымом: помню только, что свист ядер не переставал над нашими головами, бомбы трескались в воздухе, в кустах, в валу батареи. Кланя-

дись сперва ядрам, йотом сделалось все равно. Всеми овладела неимоверная злоба. Бывши у порохового погреба при подаче картузов, я любовался урывками, как мой батарейный командир, весело улыбаясь, хладнокровна палил, не торопясь по порядку номеров. 1 */2 часа держались мы, осыпаемые ядрами и бомбами».

Даже всей своей артиллерией противник не смог подавить четвертую батарею. Единственно, что оставалось — обойти русских с суши. Этот маневр и был предпринят французами.

В 9 часов 45 минут по приказу Депуанта южнее четвертой батареи направились пятнадцать гребных судов с десантом, насчитывавшим вместе с последующими подкреплениями, подвезенными с «Пика» и «Форта», шестьсот человек.

Высадка вражеских войск началась на мысе Кислая яма, южнее четвертой батареи, вне радиуха действий русских пушек. Высыпавшие на берег французские солдаты и матросы, приняв боевой порядок, двинулись к Красному яру. Участь Красного яра была предрешена. Орудия не могли вести круговую оборону, батарея оказалась беззащитной. В этой обстановке командир четвертой батареи мичман Попов принимает решение заклепать орудия, чтобы они не достались врагу.

Запрятав оставшиеся в очень ограниченном количестве заряды, 28 бойцов батарей, отстреливаясь, отступали. Но на помощь им уже двигались береговые стрелковые партии мичмана Михайлова и подпоручика Губарева, подкрепления с батарей № 1 и № 3 и тридцать стрелков с «Авроры», под командованием мичмана Фесуна. На случай, если противник, взяв Красный яр, дв!шется е порт, Завойко собирал у Кошки свои резервы. Командирам отрядов, брошенных на Красный яр, было приказано не тратить времени на стрельбу, а выбивать врага штыками. По обнаженной отливом отмели, открытые не-

приятельским ядрам, бежали .матросы, солдаты, добро-

ВОЛЬЦЫ...

События развертывались быстро. Французы, вскочи» первыми на Красный яр, битком наполнили батарею и при восторженных кликах подняли свой флаг. В это время в беспорядочную толпу французов попадает английская бомба, направленная по приближавшимся к Красному яру русским. Не успело пройти замешательство, как на неприятеля посыпались ядра «Аврсцэы» и «Двины».

«Прислуга орудий порученного мне дека палила но неприятелю меткими выстрелами, которыми принудили оставить занятую им батарею № 4, а потому и долгом своим считаю донести... об особенно метких выстрелах, сделанных кондуктором 3 класса Петром Мининым и ко60 61 мендором Василием Егоровым»,60 — рапортовал лейтенант Константин Пилкин, командовавший орудиями верхней палубы (дека) фрегата «Аврора».

«Прислуга вверенного мне дека действовала по неприятелю весьма меткими выстрелами и в особенности кондукторы: Степан Дементьев и Василий Лошков и матрос I статьи комендор Евстифей Шахов, которые своими выстрелами заставили неприятеля оставить занятую батарею № 4 и в беспорядке возвратиться на суда»,60 — дополнил лейтенант Михайло Федоровский, распоряжавшийся артиллерией нижней палубы «Авроры».

Подоспевшие стрелковые партии Михайлова, Губарева, Фесуна вместе с командами четвертой и первой батареи с криками «ура» бросились на французов в штыковую атаку...

«Несмотря на нашу малочисленность, несмотря на го, что он был по крайней мере вчетверо сильнее всех наших соединенных партий, неприятель начал отступление бегом и с такою быстротою, что прежде чем мы подоспели к занятой ими батар’ее, он уже был в шлюпках»;62 — пишет участник атаки.

Поломка лафетов и незначительные повреждения орудий — вот и все, что удалось сделать шестистам фран62 цузам на Красном яру. Но зато за свою попытку высадиться без приглашения на русскую землю французы заплатили большими потерями. В числе убитых был старший лейтенант Лефебр — один из командиров десанта.

В 11 часов 45 минут утра английский пароход отконвоировал тринадцать шлюпок с десантом назад с Красного яра к своим фрегатам.

Неудача десанта, казалось, подогрела ярость союзников. К тому же две русские батареи — первая и четвертая — уже не действовали. Продолжая укрываться Сигнальной горой от выстрелов русских кораблей, «Президент», «Форт», «Пик» и «Вираго» перенесли весь свой огонь против второй батареи, стоявшей на Кошке.

Это было последнее препятствие для нападения на «Аврору» и «Двину».

Но «все усилия трех фрегатов и парохода заставить замолчать батарею оставались тщетными», -• писал с своем донесении Завойко.

Не отвечая на дальние выстрелы, батарея открывала: огонь лишь в том случае, когда суда противника пытались продвинуться к входу в гавань. Вот как очевидец описывает геройское сопротивление второй батареи: •

«Три фрегата производят неумолкаемый огонь, ядра

бороздят бруствер во всех направлениях, бомбы разры-лаются над батареей, но защитники ее холодны и молча63 ..пнвы. Они курят спокойно трубки и не обращают внимания на сотни смертей, носящихся над их головами, они выжидают своего времени. Но вот раздается звонкий голос командира: «Вторая, третья!» Взвился дымок, и можно быть уверенным, что ядра не пролетели мимо. Нс обходилось и без потерь; от времени до времени появлялись окровавленные носилки: несли храброго воина, верно исполнившего долг свой».63

Состав батарейной прислуги- редел, но эту брешь сейчас же заполняли добровольцы из стрелковых отрядов, матросы, штабные писаря, солдаты..63 Вот писарь Петр Томасов, выпросившийся стать у пушки. Он «исполнял свои обязанности при орудии, не взирая на смертельный огонь, с примерною храбростью и хладнокровием», — говорит о нем рапорт.

На подноске кокоров — зарядов к пушкам отличались кантонисты — дети камчатских моряков. Они «исполняли в продолжении военных действий свои обязан-я ости с превосходною расторопностью и были так веселы. что нередко по окончании сражений тотчас начинали спускать кораблики», — доносил Завойко генерал-губернатору Восточной Сибири. Один из кантонистов в бою 20 августа был убит. «У одного, и именно Матвея Хра63 мовского, имеющего 10 лет. — одну руку оторвало, а другую ранило, и других некоторых легко ранило. Кантонист Храмовскнй с удивительной твердостью духа перенес сделанную ему операцию, заключавшуюся в отнятии правой руки у плеча и мизинца у левой».64

Нельзя не отметить и малозаметный на первый взгляд, но приободривший артиллеристов подвиг простой русской женщины — поселыцицы Харитины, разносившей по ба-

тареям пищу бойцам. Вот ее незатейливый рассказ, записанный Юлией Завойко:

«Иду, — говорит она, — с узлом, а над головой вдруг свистит, страшно свистит, так я и присяду, либо под забором прилягу; да и думаю себе, когда же приду-то коли ■все так будет? Двум смертям не бывать, одной не миновать. Нечего им кланяться, пусть себе свистят. Ну. встала и, перекрестившись, пошла дальше. Ко всем снесла... Никого не забыла, ведь проголодались, сердечные...»

В течение девяти часов вторая батарея выдерживала огонь восьмидесяти орудий противника. Не раз были в эти часы критические моменты, но всегда выручала находчивость батарейной команды и помощь товарищей. Когда командир передал, что запас пороха истощается, на выручку пришли аврорцы. Мичман Фесун погрузил порох на весельный катер и на глазах у англо-французов отчалил от «Авроры», чтобы подойти к Кошке, на которой находилась батарея. Неприятель сразу же заметил это движение: несколько его орудий открыли пальбу по катеру. С шипением падали вокруг ядра, подымая столбы воды. Стоило одному из. них зацепить катер, как от Фесуна и матросов-гребцов осталось бы лишь воспоминание. Однако боевое питание было доставлено батарее как раз в нужный момент, и она продолжала бесперебойно стрелять.

Дважды, как только англо-французам казалось, что батарея начинает замолкать, фрегаты выпускали дымовую завесу, под прикрытием которой пароход «Внраго» бросался к -гавани.

«Иди, иди, дружок, авось удовольствуешься так. что более не захочешь», — переговаривались между собо^» артиллеристы второй батареи. И действительно, как толь-* ко пароход приближался, батарея и русские суда открывали по нему меткий огонь.

Командиру «Впраго» но оставалось ничего иного, как •ёыстро поворачивать полным ходом назад.

Рассчитывая, что все силы петропавловцев сосредоточены у Кошки, Депуант отдал распоряжение корвету «Эврндика» и бригу «Облигадо» высадить десант на перешейке, соединявшем Сигнальную и Никольскую горы. Этот перешеек, говорил руководитель фортификационных работ военный инженер поручик Мровинский, «можно считать ключом позиции», овладение которым означало бы смертельную угрозу для порта. В самый разгар артиллерийской борьбы за вход в гавань «Эвридика» и «Облигадо» под всеми парусами двинулись к перешейку и открыли огонь по третьей батарее. В двенадцать часов дня пароход потащил к берегу на буксире шлюпки с десантом.

Но и здесь врасплох русских застать не удалось. Меткие выстрелы третьей батареи, находившейся на перешейке, не дали неприятельским шлюпкам даже приблизиться к берегу. Одно из ядер, пущенных батареей, потопило бот, причем вместе с ним на дно ушла целая десантная группа. Попало ядро также и в корвет.

В двенадцать часов тридцать минут по приказанию главного командира лейтенант Анкудинов, артиллерии прапорщик Николай Можайский вместе с шестью матросами были направлены на третью батарею для исправления поломок.

В час.тридцать подбитые орудия были исправлены. И это было сделано более чем своевременно. Батарея сумела отбить и вторую попытку неприятельских шлюпок подойти к перешейку.

В шесть часов вечера сражение закончилось. С русской стороны в нем участвовали четыре батареи и несколько стрелковых партий. При каждом удобном слу- • чае в артиллерийский поединок с противником вступали фрегат «Аврора» и транспорт «Двина». В продолжение дня с «Авроры» было сделано 124 пушечных выстрела, в том числе выпущено десять бомб. Но роль «Авроры» этим не исчерпывалась. Люди с фрегата были лучшими пушкарями на батареях, выбивали вражеский десант, ремонтировали орудия. Прибывший на фрегат в семь часов вечера главный командир порта генерал-майор Завойко объявил благодарность команде «Авроры» за успешные действия против неприятеля.

Сражение было очень нелегким. Две русские батареи оказались выведенными из строя. Из одиннадцати пушек второй батареи в исправности остались три. Но зато в каком состоянии оказалась союзническая эскадра! В зрительную трубу можно было видеть развороченные борта, порванные снасти, сбитые реи. Даже издали было заметно, как резко накренился на правую сторону пароход «Вираго», как растрепан корпус фрегата «Форт». На дальнейшее продолжение боя / контр-адмирала Депуан-та иехватило ни воли, ни смелости. Эскадра вышла далеко из радиуса действий петропавловских батарей и снова бросила якоря.

Англо-французы не сумели использовать ни свое численное превосходство, ни преимущество своей артиллерии и проиграли сражение.

В письмах на имя жены Завойко сообщал: «Сегодня день был жаркий... В город падает много бомб, и многие не разрывает. Убито до десяти человек, раненых столько же. Не любят французы и англичане штыков, удалились от них. Работы жаркой будет дня два, три. Флага мы им не отдадим ни одного, исстреляем весь порох, сожжем суда...

Будь покойна, ежели будет десант, мы его возьмем в штыки — тут наша" возьмет... Отстоим с честью, сохраним русское имя и покажем в истории, как русские сохраняют честь отечества».

V. Решающий бой

%

Потерпев неудачу при период! штурме Петропавловска, командование соединенной эскадры должно было не медлить с принятием решения о дальнейших действиях. Предстояло или покинуть берега Камчатки, или в ближайшие же дни бросить все силы на приступ к Петропавловску. Времени для длительных операций не оставалось — приближались осенне-зимние штормы, которые могли надолго захлопнуть потрепанную эскадру в Ава-чинской губе.

Это одинаково понимали и защитники Петропавловска и его враги. Сразу же с наступлением сумерек 20 августа застучали молотки и топоры на англо-французских судах. Петропавловские наблюдатели сообщали, что противник заделывает пробоины в корпусах кораблей, восстанавливает поврежденную оснастку.

Завойко и Изыльметьев также не потеряли ни одной минуты из той короткой передышки, которую невольно предоставили им враги. Сразу же, как только раздался сигнал отбоя, возбужденные сражением матросы, стрелки, командиры и добровольцы приступили к восстановлению батарей.

— Тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло — в городе не имелось стали, а потому на ерши для заклепки орудий пошли гвозди из мягкого железа. Эти заклепки удалось выбить, — рассказывает участник обороны. — Повреждения у многих орудий были исправлены в первую часть ночи: лишь часть пушек потребовала более длительного ремонта. Некоторые орудия оказались вовсе выведенными из строя. Для усиления шестой батареи по обеим сторонам ее были возведены баррикады.

«Баррикады устраивались из мешков с мукою (по неимению холста и времени приготовлять земляные меш-

ки) и вооружались 6-фунтовыми орудиями, действовав' шими через амбразуры; между орудиями устраивались-бойницы для стрелков. Баррикады обносились рвами»,65 — сообщает Мровинский. Вскоре первая и четвертая бата^ реи были восстановлены, на второй батарее к оставшимся трем исправным пушкам присоединилось еще шесть отремонтированных.

Часы для петропавловцев проходили в напряженном ожидании. С минуты на минуту противник мог напасть вновь. Город и порт отдыхали урывками, люди спали не раздеваясь.

Некоторое представление о том, чем жил в это время экипаж фрегата «Аврора», дают выписки из шканечного журнала за 21, 22 и 23 августа 1854 года.

Вот что писал вахтенный офицер «Авроры» 21 августа.66

«...В 2 часа пополуночи по приказанию главного командира с нашего фрегата послан был лейтенант Скан-драков с 100 человеками команды для переноски провианта из магазина (склада. — А. С.) к озеру для зары-тня, который и перенесли до 6 часов утра...

В 9 .часов прошла неприятельская шлюпка на мыс Кислая яма, в 10 часов по идущей с мыса Кислая яма на неприятельский фрегат шлюпке сделано три пушечных выстрела с нашего фрегата, на чго с ближайшего английского фрегата отвечали пушечным выстрелом, ядро упало в малую'бухту...

В 1/2 1-го часа (дня — А. С.) пароход, снявшись с якоря, отбуксировал ближайший к нам фрегат западнее остальных...

В 7 часов пароход ушел в Тарышскую губу, откуда слышны были выстрелы,.. На фрегате исправлена у лу65

шеч-яого станка подушка... Мичман* Попов принял в командование батарею № 1 (взамен раненого лейтенанта Гаврилова. — А. С.) по приказанию главного командира. Батареи № 1, 3 и 4 поручены командиру фрегата «Аврора», почему от нас послан был артиллерии прапорщик Можайский с кондуктором для исправления батареи № 1».

На другой день (22 августа) сделаны следующие записи: * • » - г '

«...В % 1-го часа (ночи. — А. С.) из цепи, расположенной по берегу. между батареями № 2 и 4, сделаны были 3 ружейных выстрела, на батарее № 2 ударили тревогу и у нас стали по пушкам, но так как тревога оказалась ложною, то ударили отбой...

В 5 часов (утра. — А. С.) батарея № 1 была очищена, две бомбические пушки были расклепаны, дне приготовлены расклепать посредством заряда со стаппиом; одна по подбитому станку и заклепке оказалась к исправлению в короткое время невозможной...

, В 8 часов (вечера. — А. С.)... отправлено на огород к зарытию два пороховых ящика с 5 000 боевых ружейных патронов... Пароль был дан «Город Москва». Сего числа французский контр-адмиральский фрегат починивался...

В 12 часов (ночи. — А. С.) послан от пас для исправления батареи Л? 4 прапорщик Можайский с кондуктором».

За 23 августа в шханечном журнале записано:

«К 6-ти часам (утра. — А. С.) прапорщиком Можайским на батарее № 4 исправлены два станка, расклепаны две пушки, положены на станки...

В 9 часов отправлено с фрегата на батарею № 4 в двух пороховых ящиках 18 картузов по 8 фунтов каждый, ключ медный для отвинчивания пороховых ящиков, фитилю V* мотка, трубок скорострельных тростниковых

150. К 11 часам батарея №2 4 приселена была с готовность к действию. С нашего фрегата откомандировали на оную двух артиллерийских кондукторов, из которых Дементьев — командиром батареи, им дано провизии...

Сего числа английский пароход, накренившись на правую сторону, исправлял повреждения... Пароль был дан «Город Санкт-Петербург».

Каждый день вахтенный офицер «Авроры» аккуратно вносил в шханечный журнал все, что положено туда записывать, — и данные о состоянии погоды, и измерения уровня воды в трюме фрегата, и о том, сколько выдано для поддержания здоровья команды получарок рома или влито в-питьевой бак с водой виноградного вина. Подобные же записи, вероятно, делали и вахтенные офицеры на судах англо-французской эскадры. Но за всем этим с часу на час росло ощущение неизбежности решающего сражения. Союзники энергично готовились к новому штурму. . .

Вечером 20 августа (1 сентября) собрался зоенный совет союзников. Проходил он «чрезвычайно бурно», — сообщает французский журнал. Ясно было одно, что русская артиллерия малочисленна, что гарнизон Петропавловска небольшой, и все же город союзникам не достался...

И англичане и французы старались снять с себя ответственность за неудачу десанта. Адмирал Депуант обвинял старшего английского командира Ннкольсона «в неподвижности во время утренней битвы», то есть в трусости, а тот заявлял, что он «не получал никакого приказания», чем давал ясный намек на неспособность французского адмирала руководить боем.

Разгоравшуюся вражду между союзниками заглушал только один вопрос: что же делать дальше?

Адмирал Депуант начинал уже понимать, что союз-7 Л. Л. Степанов ники просчитались, что русские и впредь будут отчаянно защищаться. Как бы ни хотелось загладить неудачу (французы 20 августа понесли наибольшие потери), контр-адмирал не желал больше рисковать. Он был не против того, чтобы без особого шума покинуть Авачинскую губу. Но против такого выхода восстали англичане. Капитану Никольсону, занявшему по рангу положение старшего начальника английских кораблей, представлялось величайшим позором признать свое поражение, что могло обернуться не столько моральными переживаниями, сколько простой сдачей под суд.

Ответ на вопрос, что делать, подсказали союзникам американцы. 21 августа во время похорон Прайса англичане встретили в Тарьинской бухте американских матросов. Эго были беглецы с китобойного судна, заходившего в прошлом году в Петропавловск. Сейчас трудно установить, что заставило их дезертировать со своего судна — то ли жестокость их босса, то ли стремление сделать более выгодный бизнес. Известно только одно — в Петропавловске они нашли радушный прием и, про-гостив изрядное количество месяцев, законтрактовались на стоявший в гавани американский купеческий • бриг «Нобль».

В Тарьинской бухте американцы оказались под предлогом заготовки дров и, встретившись с англичанами, попали к старшему английскому командиру. Забыв об оказанном им на Камчатке гостеприимстве, американцы рассказали Никольсону о расположении петропавловских батарей и их силе. Особенно подробно обрисовали они наиболее слабые места обороны. Одним из таких участков были северные подступы к порту. За Никольской горой в юрод вела проезжая дорога. Захват горы и дороги не представлял особых затруднений, выйти же на гору — означало овладеть командными позициями и громить русских с тыла.

9а

«Американцы, — сообщала иностранная пресса, —• дали такие подробные сведения о местности и представили нападение на город с севера столь легким и удобным, что командующий английской эскадрой немедленно предложил адмиралу Депуанту предпринять это нападение при помощи .сильного десанта».67

Войска на этот раз решено было высаживать у северного склона Никольской горы, а поддерживающей группой занять перешеек между Сигнальной и Никольской горами.

Начались усиленные приготовлении к предстоящей боевой, операции. Сколачивались десантные отряды, производились промеры глубины, готовилось оружие. Англичане вкладывали в подготовку штурма весь свой накопленный долгими годами опыт проведения десантов в колониях...

Поразительно даже: откуда у союзников появилась такая твердая уверенность в скорой победе? Но это факт, что английские и французские офицеры собирались уже устраивать завтрак в завоеванном городе. На шлюпки и баркасы укладывались рядом с боеприпасами провизия и вино для этого завтрака. Для будущего временного гарнизона Петропавловска брались тюфяки, одеяла, аптечки, запасы провианта. Конечно, предусмотрительно были взяты и материалы для заклепки русских орудий.

Завоеватели, привыкшие беспощадно расправляться в Африке, Америке, Азии и Австралии с побежденным на-селением, не забыли захватить с собой и... кандалы для будущих пленников. В инструкции, найденной впоследствии у одного убитого английского офицера, была сделана вышестоящим командиром приписка:

«Не забудьте захватить несколько пар кандаюв и помните, что эта пени, часто сопершсино необходима.68

Наконец настало 24 августа (5 сентября), день, в который интервенты наверняка решили завтракать в завоеванном городе и смотреть на русских, закованных в кандалы.

В четыре часа ночи с берега было замечено, что пароход «Внраго» снимается с якоря. Боты, баркасы, шлюпки противника готовились к высадке десанта. Сейчас же с Сигнального .мыса пробил сигнал боевой тревоги.

• Утро выдалось туманное. Чапряженно вслушиваясь в каждый звук, шедший со стороны неприятельских кораблей, петропавловцы готовились отбивать удар, куда бы он ни был нанесен.

В шестом часу утра эскадра союзников пришла в движение. В 5 часов 30 минут пароход «Вираго», взяв на буксир оба адмиральских фрегата вместе с целой эскадрон гребных судов, — повел их к перешейку. Корвет «Эвридпха», маскируя направление главного удара, начал обстрел первой батареи (Сигнальный мыс). С тревогой следили петропавловские наблюдатели и за действиями английского фрегата «Пик». Фрегат этот вел себя двусмысленно, его нападения можно было ожидать и на Красный яр и на перешеек. Бриг «Облнгадо» позднее стал к перешейку, чтобы держать под перекидным огнем русские суда.

Такое расположение неприятельских сил заставило русское командование держаться наготове во всех местах — и на четвертой батарее, против которой были направлены орудия французского корвета, и на «Авроре», и «Двине», ожидавших вновь лобового удара, и тем более на батареях третьей и пятой, к которым двинулись основные силы англо-французов.

Перед началом боя генерал Знвойко обошел еше раз боевые позиции.

Артиллеристы, матросы и стрелки находились уже на своих местах.

Им, защитникам крайнего восточного форпоста России, Завойко еще раз напомнил о воинском долге.

— Умрем, а не сдадимся, — ответили бойцы своему командующему.

Как бы в подтверждение этих слов наглухо был прибит к флагштоку флаг Петропавловского порта. Он «2 опустится, пока живы защитники русской земли...

Туман постепенно рассеивался, стало хорошо видно, как двигается к перешейку пароход, буксирующий фрегаты — английский «Президент», французский «Форт», десантные боты, баркасы, вельботы, шлюпки. На борту «Вираго» находилась основная до.сантнзя группа.

Подпустив -корабли противника на расстояние меткого пушечного выстрела, командир третьей батареи Александр Максутов приказал открыть по нему огонь. Первым же выстрелом на «Президенте» был сбит гафель. Второй и третий также попали в цель. Удачно пушенное ядро сорвало английский флаг. В ответ английский корабль на ходу дал залп всеми орудиями правого борта.

Для подавления третьей батареи остался фрегаг «Форт». Став на двух якорях почти вплотную к берегу, он начал с упор расстреливать русскую батарею.

Защищенные всего лишь летним земляным залом, артиллеристы третьей батареи с удивительным хладнокровием слали ядро за ядром в корпус п оснастку неприятельского корабля. Петропавловцы били без промаха.

Старший английский командир, капитан Никольсон. позднее писал в своем рапорте английскому адмиралтейству: русские батареи «причинили нам значительные повреждения в рангоуте. При этом сильно пострадал

«Форт».69 На французском адмиральском судне были простреляны грот- и фок-мачты, корабль получил четыре подводных пробоины и ряд других повреждений. Однако пять пушек перешеечной батареи, к тому же лишь слабо укрытых, долго не могли сдерживать ожесточенный огонь тридцати неприятельских орудий. «Уже после первых выстрелов неприятеля действие батареи заметно замедлилось; земля от ударявших в бруствер ядер поднималась вверх столбами, засыпала платформы и ослепляла людей. От этого и от убыли людей нельзя было орудия ни быстро накатывать, ни наводить; к концу дела батареи платформы почти сплошь были засыпаны землею»,70 — пишет свидетель ее действий Мровниский.

Всего «Форт» сделал по перешейку, по французским данным, 869 выстрелов. Впоследствии, при разборке батареи, на ее месте было найдено 154 тридцатидвухфунтовых ядра, 8 полутора- и двухпудовых ядер, 7 двадцатичетырехфунтовых гранат и 13 неразорвав-шихся полуторапудовых бомб, не считая массы осколков.

В самый разгар артиллерийского боя снова, как и 20 августа, артиллеристы с фрегата «Аврора» на ходу исправляют поврежденные пушки. И в третий раз за эти дни отличается кондуктор корпуса морской артиллерии Петр Минин. Он «находился при исправлении батареи Лз 3. в распоряжении поручика Можайского, исправлял оную с необыкновенной смелостью и расторопностью, несмотря на сильный неприятельский огонь»,71 — писал командир фрегата, представляя бесстрашного кондуктора к георгиевскому ордену.

Однако неприятель расстреливал батарею почти я

Ойщий вид сражении 24 августа (прорисовка с картины II. богодюбона).

упор бортовыми зялпямп, и никакой ремонт не мог. уже помочь.

Полтора часа держался перешеек. Вот уже из пяти его орудий остается одно, у остальных — или оторваны дульные части, или основательно подбиты лафеты.

Сломив сопротивление батареи, французы грузятся на гребные суда и поспешно плывут к перешейку.

Дрогнула часть молодых рекрутов, составлявших половину команды...

Начавшееся замешательство своим личным примером пресек командир батареи лейтенант Александр Максутов. Он бросился к единственному уцелевшему орудию, поспешно зарядил его и послал ядро в самую гущу движущегося к берегу десанта. Выстрел не пропал даром.

«Большой катер с неприятельским десантом идет ко дну: крики отчаянья несутся с судов, французский фрегат, мстя за своих, палит целым бортом, ураган ядер и бомб носится над батареей, ома вся в дыму и обломках», — рассказывали очевидцы. А доблестный командир продолжает вести огонь, пока нс падает, тяжело раненный, с оторванной рукой.72 Крики «виват» несутся с фрегата,'однако, к изумлению французов, вскоре же русское ядро вновь ложится среди шлюпок. На смену Максутову у орудия встают другие артиллеристы. «Но и неприятели не зевает, он делает залп за залпом... наконец подбито и последнее орудие... некоторые ранены обломками и все мы в полном смысле слова осыпаны землей!»73 — писал в своем письме артиллерист, заменивший погибшего на своем посту командира батареи.

Более половины всего состава батарейной прислуги было перебито или получило ранения. Подобрав убитых и раненых, забрав с собой весь неизрасходованный порох,

командир третьей батареи Александр Максутов.

оставшаяся часть команды, провожаемая ядрами с «Фор-та», присоединилась к стрелковой партии.

Не менее геройски отбивалась пятая батарея. Оставив против перешейка французский фрегат, пароход «Вираго^ с английским фрегатом стал несколько южнее батареи Л"« 5. Вслед за своим французским союзником, расстреливавшим перешеек, «Президент» открыл убийственный огонь по берегу. Английский фрегат бросил якорь в 300 саженях от северной береговой батареи, и его бомбы и ядра буквально накрывали батарею. «Но несмотря на это. неприятель (то есть русские. — А. С.) продолжал действовать своими орудиями с величайшим успехом, укрываясь за пологим барбетом, на котором стояли его орудия»74 — писали союзники о действиях пятой батареи.

«Тут действовало 34 орудия неприятельских, — отметил Мровинский, — 7 бомбовых и 27 пушек 32-фунтовых, против наших трех коротких 24-фунтовых: ибо он (противник. — А. С.) стал влево от батареи, куда могли стрелять только 3 из наших орудий».

Неприятельские суда еще только подходили к позиции, а квартирмейстер Александр Соленый, командовавший левофланговым орудием, открыв огонь, меткими выстрелами отогнал пароход.

В течение двух часов пятая батарея, засыпаемая англо-французскими ядрами и бомбами, не давала противнику начинать высадку десантной труппы. Русские артиллеристы сумели нанести неприятельским судам значительные повреждения. И здесь петропавловцы держались до последней крайности! Пушки Александра Соленого и его соседа, тоже квартирмейстера 47-го флотского экипажа, Григория Евстафьева были подбиты. У следующего орудия вражескими бомбами был убит артиллерист.

Но оно не замолкло, к орудию бросились Соленый и Евстафьев, стрелявшие, пока английской бомбой не оторвало дуло пушки. Эта батарея, — доносил в своем рапорте генерал Завойко, — «вредила сколько могла фрегату и пароходу. Командир капитан-лейтенант Кораллов оставался на батарее даже после того, когда орудия были сбиты и завалены землею и фашинником, пока не был уведен с батареи, ушибленный дресвою в голову. Получив донесение, что батарея не может действовать, я велел команде присоединиться к отрядам».*

Покончив с четвертой и пятой батареями, англо-фран-цузы перенесли свой огонь в глубь берега. Одна из неприятельских бомб упала у порохового погреба. Охранявший погреб кондуктор (низшая командная должность на флоте) Петр Белокопытов, не растерявшись, моментально схватил бомбу и отбросил ее в ров. Запасы боевых припасов были сохранены...

Под прикрытием артиллерийского огня на высадку двинулись две десантные группы. Главная — на 23 шлюпках и двух ботах — начала высаживаться южнее пятой батареи. Она состояла из 700 человек под обшей командой английского офицера Паркера. Вторая группа на пяти больших шлюпках в составе 250 человек тоже приближалась к перешейку. Она была высажена с «Форта», «Эвридики» и «Облигадо».

В состав десанта входили: авангард из двухсот человек, в числе которого имелось 120 английских морских солдат и взвод французских стрелков; французская колонна с «Форта» и «Эвридики» в количестве двухсот матросов; отряд в 120 человек с «Облигадо» и «Внраго» и, наконец, английская колонна с «Пика» и «Президента». Последняя по своей численности была самой крупной.

* Рапорт Ка-мчатского военного губернатора и командира Петропавловского аорта управляющему морским мнннсгерстзом. ЦГЛ ВМФ, ф. 410, оп. 2. я. 1221, лл. И—31

14МНСКА.Я

Комплектуя ес, Нпкольсон помимо солдат взял туда большое количество матросов с адмиральского фрегата и почти всю команду «Пика», включая большинство артиллеристов. Французами командовал Ла-Грандьер с «Эвридики», английскими десантниками — капитан «Президента» Бурридж.

Пытаясь руководить боем, общее наблюдение за высадкой войск взял непосредственно на себя сам командующий объединенной эскадрой контр-адмирал Депуант. Подбадривая себя и своих подчиненных, он двигался на специальной шлюпке сзади десантных ботов и воинственно размахивал обнаженной саблей (высадиться на берег он все же нс решился).

Вскоре и перешеек и платформы пятой батареи оказались в руках англо-французов. Предполагая, что наступающий неприятель свои главные силы налразит по дороге, огибающей Никольскую сопку, Завойхо сосредоточил свои основные силы у порохового погреба, находившегося у подножья горы. Отсюда можно было з любой момент двинуться на помощь шестой батарее, прикрывавшей дорогу в город и представлявшей последний подступ к Петропавловску. У порохового погреба находились стрелковые отряды Михайлова и Анкудинова по 30 человек, небольшой резерв под командованием капитана второго ранга Арбузова, добровольцы и часть команд четвертой и пятой батарей.

.Всего для отражения неприятеля Завойко б это время имел 204 бойца.

Для охраны Никольской сопки была направлена партия в составе 15 отличных стрелков.

-- К стр. 108. Мл схеме сражения 24 августа 1854 г. номерами обозначены петропавловские батареи, полуовалами у побережья пока-<лны десантные суда противника, стрелки указывают направление движения англо-французских десантных отрядов.

Отвлекая силы по.тропавловцев от направления главного удара, французский корвет перешел на расстояние выстрела к четвертой батарее. Ню командовал в это время из-за недостатка офицеров кондуктор корпуса морской артиллерии Дементьев. Не растерявшись] Дементьев немедленно открыл огонь по «Эвридике». Встреченный меткими выстрелами красноярской батареи, которую поддержали пушкари Сигнального мыса (ими руководил мичман Василий Попов), вражеский корвет отошел и направился на помощь французскому адмиральскому фрегату.

Наступление англо-французов развертывалось, казалось. успешно. Действуя по плану, подсказанному американцами, командующий десантом выделил две группы для захвата Никольской сопки. Одна из них начала подниматься по крутон тропинке со стороны моря, вторая заходила на гору со стороны Култушного озера. Сосредоточившись на горе, отряды должны были обстрелять штуцерным огнем русские суда и зажечь город бранд-скугелямн (зажигательные ядра) и ручными гранатами.

Главные силы наступающих вышли на дорогу и двинулись к шестой батарее.

Батарея эта была укреплена почти в самую последнюю минуту. Ее четыре орудия и 31 человек команды находились под начальством корабельного инженера Карла Гезехуса. Здесь же поблизости расположилась и полевая пушка.

В составе орудийной прислуги опытных артиллеристов было немного, чуть ли не большинство команды состояло из писарей, обученных стрельбе в течение двух месяцев со дня получения известий о войне. Но отсутствие опыта во многом перекрывалось присущей русскому человеку практической сметкой. Чтобы обмануть врага, бойцы замаскировали свои пушки свеженарезанной травой. Из четы-

рех орудий два были заряжены картечью, остальные — ядрами.

Вдали показались густые колонны англичан...

Командир батареи решил подпустить противника как можно ближе, чтобы расстреливать врага наверняка.

Наступали решающие минуты. Начинался ожесточенный бой за обладание Петропавловском.

В восемь пятнадцать утра Завойко приказал командиру «Авроры» выслать к Озерной батарее абордажную партию — часть команды фрегата, выделявшуюся по боевому расписанию для рукопашной схватки с противником. Партия эта в составе тридцати трех человек во главе с лейтенантом Анкудиновым и гардемарином Кайсаровым двинулась бегом в район боя.

В восемь тридцать с «Авроры» отправилась правее гребня Никольской горы стрелковая партия мичмана Фесу на в составе тридцати трех человек. Одновременно туда же. на Никольскую гору, прапорщик Жилин и боцман Суровцев повели команду батареи № 3.

Все эти отряды вскоре очутились у подножий Никольской сопки.

В это время противник атаковал шестую батарею. Однако, встреченные картечью,75 англичане очень быстро отхлынули назад. Залегши против русских позиций, они открыли частый огонь из штуцеров. На помощь батарее подошли подкрепления. Заметив с горы, что десант движется на шестую батарею, стрелковый отряд, занимавший склон Никольской сопки, спустился вниз. На выручку подоспела группа, присланная Завойко. Подкрепление подошло во-время, чтобы оружейным огнем помочь батарее отбить и второй штурм.

Образец храбрости и хладнокровия в этом бою пока-

зал командир полевого орудия пятидесятник казачьей сотни Карандашей. Раненая в глаз во время перестрелки лошадь понесла его орудие прямо в ров. Нерастеряз-шнйся Карандашей сумел удержать коня и спас пушку. Попав под град пуль.76 он вновь наводит орудие на навту-павших врагов. Пуля пробила ему руку, когда он подносил к запалу горящий фитиль. Но Карандашей выстрел сделал. Посланное им ядро поразило целую группу наступавших англичан.

Подобраз убитых и раненых, союзники отказались от мысли пробиться к порту по дороге. Впоследствии, в оправдание своего отступления,- их офицеры писали, что шестая батарея была «устроена наподобие замкнутого укрепления с палисадом и рвом и что для завладения ею понадобилась бы правильная осада».76

Об этом же официально донес английскому адмиралтейству и капитан Никольсон:

«На левом фланге проход был так сильно защищен стрелками и батареями и полевыми орудиями, что с этой стороны так же невозможно было прорваться вперед».

Так в глазах противника доблесть бойцов Петропавловска превратила кое-как сложенные из мешков муки баррикады в неприступный форт...

Никольская гора, куда в это время уже поднимались две партии англо-французов, молчала: стрелки, ранее занимавшие ее вершину, были внизу, в рядах защитников шестой батареи.

Не встречая никакого сопротивления, основные силы десанта двинулись на хребет, по следам своих первых партий.

«Главная английская колонна, увлеченная воинственным жаром, не лав времени офицерам построить ее, бросилась вперед; авангард был впереди, и г. Ла-Грандьер

со своей колонной взбирался на гору в гаком порядке, какой только позволяла пересеченная местность... Отряд с «Облигадо» и «Вираго» шел по берегу со стороны перешейка, чтобы взобраться по возможности на гору», — писал де Айи.

Обстановка складывалась для защитников Петропавловска крайне неблагоприятно. Отряды англичан заняли гребень горы. Распространившись по нему, они сомкнулись с двумястами пятьюдесятью французами, высадившимися на перешеек с «Форта».

Под прямым ударом были порт, город и русские суда...

VI. Разгром англо-французов

Подавляющее превосходство в артиллерии, огромный перевес в живой силе, возможность выбирать место для нанесения главного удара — все эти немаловажные обстоятельства оказались в сражении 24 августа на стороне англо-французов-.

Союзникам удалось подавить русские батареи, препятствовавшие высадке войск. В руках противника находилась значительная часть побережья в самом уязвимом для Петропавловского порта районе. Вначале четверное, а потом, когда подошли другие русские отряды, тройное превосходство высадившегося десанта над силами, которые мог выставить Завойко, позволяло смять, сокрушить петропавловскую оборону.

Нельзя было отказать противнику и в гибкости. Встретив сопротивление на дороге, ведущей в город с севера, командующий десантом сразу же обнаружил самое уязвимое место в обороне города и двинул в образовавшуюся брешь свои войска. Этим уязвимым местом была Никольская гора, господствовавшая над городом и портом со стоявшими в нем русскими кораблями. 76

В то время как генерал Завойко слал свои резервы к Озерной батарее, англо-французские стрелки занимали гребень Никольской сопки. Сюда двигался основной десант в семьсот человек, высаженный с фрегата «Президент» и парохода «Вирато». Здесь же сосредоточивались французские матросы.

В десять часов утра вахтенный «Авроры» заметил неприятельских стрелков, занимавших вершину Никольской сопки, близ фрегата.

Новый маневр врага заставил командующего петропавловской обороной За войко, командира фрегата «Аврора» Изыльметьева, начальников стрелковых партий, рядо-бых защитников Петропавловска искать нового решения.

«Зазойко, — пишет Фесун, — не думал, чтобы неприятель, совершенно незнакомый с местностью, решил бы устремиться прямо на гору. Рассчитывая, что батарея ЛЪ б, защищавшая вход в город с севера и к которой вела хорошая дорога, будет первым предметом нападения, губернатор сосредоточил все свои силы у порохового погреба».

Стоило в это. время растеряться, промедлить, как опасность потери Петропавловска значительно бы увеличилась.

«Момент был действительно критический. Красные мундиры английских морских солдат появляются под перешеечной батареей, и штуцерные пули уже сыпятся на «Аврору» градом. Потеряй мы секунду времени, успей союзники опомниться, собраться с силами — и все было бы кончено»,76 —так характеризовал сложившуюся обстановку мичман Фесун.

Не медля ни секунды, Изыльметьев дополнительно направляет к Никольской сопке стрелковую партию в составе тридцати двух человек под начальством лейтенанта

Пнлкина. Эго ~~ все, что еще можно было с большим риском оторвать от орудии «Авроры»... Вместе с группой Пилкина на Никольскую сопку повернули отряды аврор-цев прапорщика Жилкина, мичмана Фесуна, лейтенанта Скандракова.

Одновременно на штурм Никольской сопки направляет все свои резервы и Завойко: стрелковые отряды лейтенанта Анкудинова, мичмана Михайлова, резервный отряд Арбузова77, пожарный отряд поручика Кошелева, отряд добровольцев, часть артиллеристов.

Рассыпавшись на бегу цепями,. матросы и солдаты начали штурм Никольской горы. Численность их с новыми подкреплениями, снятыми с фрегата «Аврора» и батарей. составляла 290 человек. Почти одновременно бойцы Петропавловска ударили в штыки.

И выгодное месторасположение, и численность, и более совершенная техника — все это было на стороне союзников. Но не это решило успех боя. «Хотя наши небольшие отряды действовали отдельно и почти независимо один от другого, но у всех была одна общая и хорошо известная цель: во что бы то ни стало сбить с горы неприятеля. Числа его тогда хорошенько не знали, и каждый матрос вполне понимал одно, что французам с англичанами оставаться там, где они были, не приходится»,* — писал Фссун о настроении, с каким шли на врага моряки.

С неменьшим подъемом бросились в штыковую атаку бойцы флотского экипажа. Вчерашние горняки и крестьяне, они «не были приобучены военному действию». Недавно зачисленные в части, они успели побывать на одном-двух сборах, где жестоко требовали с них преимущественно четкости маршировок и построений. Здесь же надо было действовать рассыпным строем, среди густого кустарника и схватываться с противником один против 1 рОИХ.

Так же, как раньше ходили с рогатиной на медведя, как охраняли стада от дикого зверя, двинулись стрелки, чтобы скинуть с сопки разбойников, забравшихся на русскую землю. Ничто, кроме смерти, не могло остановить з:о движение.

Одним из первых ударил по врагу боцман 47-го флотского экипажа Спылихпи. Это был один из опытнейших младших командиров, дослуживавший последний год своего 25-летнего срока службы. Из семнадцати человек порученного ему отряда многие под его руководством впервые знакомились с морем, становились теми отважными моряками, на которых держался русский флот.

Под прикрытием кустарников отряд Спылихина бесшумно прошел по распадку к самой середине верхушки гребня Никольской сопки и врезался между двумя партиями неприятеля. Как только показались спины английских солдат, Шедших в первой партии, матросы Слыли* хина почти вплотную дали залп по ним и по начальным рядам второй группы. А затем с криком «ура» кинулись в штыки...

Нападение русских было столь внезапным, что в рядах англичан сразу же возникло замешательство. Выстрелы

Ив

в спину заставили дрогнуть первый отряд, уверенный, что за ним — сотни своих солдат. Смешался второй отряд, командир которого не мог даже подумать, чтобы семнадцать человек могли так дерзко броситься на многочисленного врага.

А через несколько мгновений с флангов справа и слева кинулись на англичан отряды Николая Фесуна и Дмитрия Жилкина. Матросы «Авроры» кололи десантников штыками, разметывали прикладами. За ними в схватку вступили другие отряды петропазловцев.

Русские с тыла, русские с флангов...

Ружейным огнем стрелков выводился из строя неприятельский командный состав. Первым же залпом были ра иены, находясь в голове своих колонн, офицеры фрегата «Пик» Кулум, Клеменц.Мэм Робинсон. Упал впереди своей партии лейтенант Баммлер. Пораженный сразу тремя пулями скончался адъютант командующего Депуанта. Пуля, попавшая в сердце, свалила хорошо известного ео французском флоте офицера Гикеля. В нескольких шагах от него упал сраженный в голову его брат. Погиб офицер Лефебр с «Эврндикн» и другие. «Солдат сибирского батальона Суицов подполз из-под горы и пулею прострелил из-под бороды в череп — голову английского лейтенанта»,78 —- говорит капитан второго ранга Арбузов.

Нашел, наконец, свою смерть и командир английских морских солдат капитан Паркер.

Длинен печальный для противника список его офицеров, заплативших своими жизнями за безумную мысль о захвате русской земли!

Вершина Никольской горы превратилась в сплошное поле ожесточенной рукопашной схватки.

Со всех сторон бьют наступление барабаны, на разные голоса зовут вперед гориы и рожки, слышится частая

дробь ружейных выстрелов, рядом, с моря, гремят ору. дня. Л на гребне сопки в зелени кустов перемешались красные мундиры англичан, синие п красные рубашки французов и русских матросов. Английское «год. дэм» смешивается с французскими проклятиями, и все это покрывается русским «ура»...

Петропавловские моряки еще раз показали в этом бою свою военную сноровку и беззаветную отвагу.

Англичане окружили матроса Халитова, чтобы взять его в плен. Но Халитов отбился штыком и прикладом н насмерть уложил четырех англичан.

Рядовой Иван Сумцов проложил штыком дорог) сквозь неприятельскую гущу и заколол вражеского офицера. То же проделал матрос Алексей Степанов. Он отбил от прикрытия английского лейтенанта и поднял его на штык. Раненый Степанов, сделав перевязку, вновь вернулся в бой.

Боцман Яков Тимофеев расстрелял все .патроны и вместе с тройкой матросов бросился врукопашную, добыл с боя ружье и патроны, и тут же стал посылать вражьи пули в их бывших хозяев.

Потом тот же Тимофеев вместе с матросом Абубеке-ровым подкрался к причалившей шлюпке и бросился на высаживавшихся англичан. Вдвоем они закололи семь человек. Боцман с «Авроры» Суровцев один кинулся на пятерых и заставил их бежать в шлюпку. Получив ранение в верхнюю часть головы, матрос Василий Попов бросился в штыки на врага. Раненный пулей в живот, аврорец Алексей Данилов, истекая кровью, продолжал стрелять.

Немало примеров находчивости и боевой инициативы проявлено было в штыковом бою 24 августа (5 сентября). Вот что рассказывал о своем участии в атаке боцман Буленев:

«Да вот к примеру хоть бы такой случай был: пробн-раюеь и по кустарнику, со мною два матроса наши идут да кусты раздвигают... только один из них, что полевее меня был, шепчет мне на ухо: «красные, мол, мундиры»... Я посмотрел — и впрямь несколько англичан в кучке у самого яра (обрыва) столпились...

Мы-то их хорошо видим, а им невдомек... Я гаркнул: «Уррра!» Товарищи поддержали меня, да как кинулись мы втроем на них и троих, что впереди были, как раз порешили на месте. Они и не моргнули, застонали, повалились на тех, что позади их были, а эти не устояли на ногах и полетели кувырком с яру, а яр-то побольше семи сажен будет, из моря как есть стеной поднялся».79

Завойко приводил интересный факт боевой инициативы и взаимной выручки защитников Петропавловска.

Молодой матрос-аврорец на крутой покатости горы обронил ружье и, спускаясь за ним, заметил ниже двух англичан. Без ружья — верная смерть. Нс дав противникам опомниться, матрос прыгнул сверху на них и сел верхом, схватив обоих за шеи. Неизвестно, как обернулось бы дело, если б не сосед-камчадал, налетевший на англичан и заколовший обоих штыком...

В бою 24 августа (5 сентября) 1854 года огромную роль для победы сыграла стремительная штыковая атака петропавловцев. Прославились и дальневосточники-стрелки.

Одни только стрелковые партии с «Авроры» сделали и этот день 3800 ружейных, 2 400 пистолетных и 150 мушкетных выстрелов.

Представляя к георгиевскому ордену писаря Андрея Кувшинникова, командир фрегата «Аврора» сообщал, что тот «24 августа при высадке неприятельского десанта вызвался охотником в стрелки и отправился с фрегата в партии капитан-лейтенанта Пилкина. действовал с

хладнокровной неустрашимостью, несмотря па сильный непрнятельскнГг огонь».80

«Особенное самоотвержение, оказанное в этом деле» (то есть в разгроме противника) писаря Кувшинникова отмечал и командир отряда лейтенант Константин Пил-кин.81

Серьезную роль в отражении штурма противника сыграли н добровольиы-камчадальг (ительмены). Один из них — старик Дурынии погиб, отстаивая родную землю. Это был опытный охотник, уложивший за свою жизнь «за сорок» медведей. Узнав о приходе неприятеля, он не выдержал, пошел в Петропавловск и записался добровольцем.

«Глядь-ко, -— объяснял Дурынин, — и не одного супостата покончу. Так-то вот руки трясутся, а палить стану, небось, не дрогнут, в глаз намечу, в глаз и возьму». •

Отважно дрались в бою 24 августа и гражданские добровольцы-волонтеры Михайло Егорович Пермяков из села Начики,82 петропавловские служащие Михайло Васильев, Федор Салтыков, Дмитрий Красиояров, Прокопий Хо.мякоз, Николай Черный, Афанасий Иевлев, Николай Чудбин, ‘Михаил Зарудный, Василий Филиппов, Устин Несходовский, Игнатий Смирнов83. Говоря о героях петропавловской обороны, нельзя не причислить к ним и врачей, оказывавших помощь раненым. В числе их — старший лекарь петропавловского Морского госпиталя Антон Леачезский, старший ординатор Семен Петрашев-ский, старшие врачи Николай Клунген, Михайло Давыдов, управляющий аптекой Федор Лыткин.84

«Было около девяти часов с половиной. Бой продолжался так же беспорядочно. Начальники союзных сил не в состоянии были дать им одно общее направление. Русские... скоро заняли место на северной стороне горы... Развязка была ужасна. Лишь только они (союзники — А. С.) соединились на вершине горы, Ла-Грандьер вынужден был начать отступление».85

Французский журнал, в котором была помешена эта выдержка, не решился называть вещи своими именами.

Изменила на этот раз и англичанам их хваленая точность. В своем рапорте капитан фрегата «Президент» Бурридж жаловался начальству:

«Люди наши стали отступать и, несмотря на неоднократные наши попытки их вновь собрать и двинуть вперед, неумолкавший огонь неприятеля заставил их окончательно отступить к берегу».86

Понятие «отступление» было явно неприменимо к тому, что творилось в рядах союзников: началось не отступление, а паническое бегство!

Замешательство и неудержимый страх перед русскими штыками вконец расстроили ряды союзников. Пытаясь спастись, солдаты и офицеры противника повернули в сторону Авачинской губы и начали сбрасываться с высоких и крутых обрывов, которыми Никольская гора обращена к морю. Берег был усеян обезображенными при падении трупами. Поспешно забирая убитых и раненых, союзники быстро садились на шлюпки.

Бегство на севере Никольской горы и с перешейка также было беспорядочным. Чтобы как-то смягчить катастрофу, французский адмирал приказал бригу передвинуться в район батареи № 3. Став там близ «Пика», «06-лигало» присоединил свои пушки к орудиям английского адмиральского фрегата. Опасаясь новой высадки свежих неприятельских частей, командир '«Авроры» .послал туда на подкрепление партию в тридцать пять бойцов пол командованием лейтенанта Скандракова. Но отряду атому пришлось принять участие лишь в преследовании отступавших; итти на высадку нового десанта противник оказался не в состоянии. Петропавловские стрелки, заняв гребень горы, далеко провожали ружейным огнем удиравшие шлюпки. Камчадалы-охотники, бьющие соболей только в глаз, чтобы нс повредить шкурку, выбивали на выбор беглецов: камчадальские выстрелы уложили немало незваных пришельцев.

Вот показания очевидца «отбытия» непрошенных гостей с камчатской земли:

«По грудь, по подбородок в воде французы и англичане спешили к своим катерам и баркасам, таща на плечах раненых и убитых; пули свистали градом, означая своп следы новыми жертвами, так что мы видели английский баркас, сначала битком набитый народом, а отваливший с восемью гребцами. Все остальные переранены, перебиты и лежали грудами, издавая страшные, раздирающие душу стоны. Французский 14-весельный катер погреб назад всего при пяти гребцах».'55

Не помогли союзникам и их попытки орудийным огнем отогнать русских стрелков с гребня горы. Ядра перелетали через гребень, а картечь не долетала.

Чтобы навести хоть какой-то порядок, позади береговой батареи был высажен еще один англо-французский отряд, а «Облигадо», воспользовавшись поднимавшимся ветром, подошел ближе к берегу. 87

Но не помогли и эти меры. Лейтенант Бурассе, пытавшийся командовать гребными судами/ очень быстро нашел смерть от русской пули.

Вскоре паника охватила и тех, кто пытался руководить эвакуацией десанта. На берегу, в районах третьей и пятой батарей союзники побросали тела своих павших в бою офицеров Паркера, Бурассе, Жьскель де Туша и многих рядовых; всех их позже петропавловцы похоронили с воинскими почестями.

«У нас много было жертв, — признавался француз ский офицер де Лин. — Мы потеряли треть своих людей... Судя по цифрам, офицеры дорого заплатили за свою честь; из офицеров «Эвридики», участвовавших в деле, только один не находится в этом списке. То же самое и на «Облигадо», который потерпел более других».

Паника, охватившая английских и французских матросов, перекинулась на корабли. Бросая на произвол судьбы шлюпки с убитыми и ранеными, пароход «Вира-го» немедленно снялся с якоря и в 11 часов 45 минут дня, взяв на ' буксир фрегат командующего, поспеши.: выгрести по направлению к Тарьинской бухте. Лишь немногим командам шлюпок удалось прицепиться на буксир за кораблем адмирала. Отставшие гребные суда под крики проклятий и стопы раненых удирали на веслах...

' Через четверть часа перестали стрелять и снялись с якоря английские фрегаты «Президент». «Пик» и французский бриг «Облигадо».

К полудню сражение было закончено. Неприятельские суда, подняв остатки десантных партий, отошли далеко от берегдД

Покидая чужую землю, англичане бросили даже знамя своего морского полка. Вместе с ним были оставлены тридцать восемь трупов. На берегу были подобраны семь офицерских сабель и пятьдесят шесть ружей.

187>з

В опей быдо взято четыре человека, одного из них — Пьера Ландорса с французского фрегата «Форт» — еле удалось вытащить из расщелины скалы; куда он забился, обезумев от страха после штыковой атаки...

В итоге боя 24 августа (5 сентября) 1854 года петро-павлозцы одержали полную победу над превосходящими силами англо-французов.

Оценивая ход Крымской кампании, великие основоположники марксизма отмечали:

«Русские солдаты являются одними из самых храбрых в Европе... легче было русских расстрелять, чем заставить бежать обратно».*

В рапорте о награждении военными орденами героев обороны рядовых матросов и казаков -Завойко писал: «Я же с своей стороны считаю заслуживающих сего ордена не менее семидесяти пяти человек».88 89 Правда, царское правительство оказалось весьма скупым на награды петропавловцам. Всего восемнадцать «низших чинов» получили военные ордена Георгия. Щедрей был награжден офицерский состав — ордена получили 33 человека: большинство офицеров было произведено в следующие чины.90

О храбрости защитников Петропавловска писала иностранная пресса, ее отмечали сами же англичане й французы — участники нападения на Камчатку.

Английская газета «Геральд» сообщала о русском часовом, показавшем «пример поразительной храбрости. По нему сделали шестьдесят выстрелов, но ничто не могло победить его стойкости, он продолжал ходить по стене форта, где был поставлен, не обращая внимания на происходящее».91

Командующий эскадрой французский контр-адмирал Депуант говорил про Петропавловск:

«Я не ожидал встретить такого сильного сопротивления в ничтожном местечке».

Отзываясь с большим уважением о руководителях обороны Камчатки — Завойко и Изыльметьеве, французский журнал писал: «...два офицера, названные нами, доказали, что русские моряки умеют сражаться и сражаться счастливо: они имеют право, чтобы имена их сохранились в летописях русского флота».

Перечисляя потери союзников в бою 5 сентября, английская газета, выходившая в Сан-Франциско, меланхолически замечает: «Со стороны французов брошено в воду до ста двадцати трупов и почти такое же количество у англичан».

Потери убитыми и ранеными в этом бою у союзников составили около 450 человек. Офицерский же состав эскадры был выведен из строя больше чем наполовину.

Потери петропавловцев за 24 августа — 31 убитый и 65 раненых...

Некоторые повреждения получила «Аврора». У фрегата, в частности, была прострелена навылет грот-мачта. В самом Петропавловске сгорел рыбный сарай, несколько зданий получили незначительные легко исправимые повреждения.

Разгром десанта оказался полным поражением англо-французской эскадры. Корабли союзников были изреше-

чены русскими ядрами, л людскНе резервы подорваны. Ни на какие дальнейшие операции у Петропавловска неприятельская эскадра была уже неспособна, хотя предупредительные петропавловцы к следующему же дню восстановили часть батареи и во всеоружии ожидали нового нападения. В частности, к б часам вечера 25 августа была полностью восстановлена батарея на перешейке, где работало 50 человек из экипажей «Авроры» и «Двины»; они не только исправили несколько орудий — у одного заменили станок, у других — тали, но и за одну ночь сделали новый фашинный бруствер с амбразурами.

Союзникам было не до новых штурмов... В 7 часов утра 25 августа от эскадры отделился и направился в Тарьннскую губу пароход «Вираго». Он вел на буксире три баркаса, полных трупами англичан и французов, заплативших своими жизнями за преступную авантюру своих правителей.

На следующее утро вахтенный офицер «Авроры» записал в журнал:

«В 5-м часу. Ветер тихий, облачно, временно дождь. На рассвете увидели пароход «Вираго», уже возвратившийся к своей эскадре. Неприятель поднимал свои большие гребные суда в ростры».92

Кое-как залатав наиболее опасные повреждения на своих кораблях, в мрачную, дождливую погоду, 27 августа (8 сентября) 1854 года, так и не позавтракав в Петропавловске, союзники убрались восвояси.

«В 3 часа (утра — А. С.) неприятельские суда стали сниматься с якоря и в 9 часов скрылись из Ава-чинской губы»,93 — записал вахтенный транспорта «Двина».

Несмотря на спешку, союзники не забыли увести с собой и всех девятерых американцев, выполнивших Петропавловске роль добровольных англо-французских шпионов.

Покинув внешний Петропавловский рейд, англо-фран-цузы случайно встретили и захватили небольшие русские торговые суда «Анадырь» и «Ситху». Это была единственная добыча, не принесшая впрочем соратникам ни выгоды, ни славы. Разделившись на два отряда, эскадра кое-как дошла до баз: французы до Сан-Франциско*. англичане до Ванкувера.

«Английский фрегат «Президент» находится в весьма печальном положении и достиг острова Ванкувера с большой опасностью», — писала одна из тамошних газет. «Да и «Форт» порядочно отделан», — замечала сан-франциская газета.

«В продолжение четырехдневного бомбардировании батареи и суда русских действовали отлично, хорошо: судя же по описанию состояния французских судов, пришедших чиниться в Сан-Франциско, надобно полагать, что они значительно пострадали», — сообщала американская пресса.

Газеты, выходившие в Сан-Франциско, единодушно отзывались о Петропавловском бое: «Это было одно из самых отчаянных сражений, где русские показали величайшее хладнокровие и храбрость». Особенно высмеивали американские журналисты поведение англичан. Один из них замечал в своей статье: «При атаке 5 сентября французский адмирал Депуант приказал прикрепить свои суда концами к английским судам, чтобы быть уверенным в их содействии»...

Советский историк академик Е. В. Тпрле, излагая историю «драматической борьбы, которая разыгралась у берегов Камчатки», пишет, что на фоне тяжелых сообщений, поступавших из Крыма, известие о петропавловской

гг

победе «в России явилось лучом солнца, вдруг прорвав-шегося сквозь мрачные тучи».*

Событие это, почти не отразившееся на ходе военных действии в Европе, получило неожиданно сильный отзвук в странах, прилегающих к Тихому океану.

Поражение «непобедимых» англичан и их союзников — французов — стало отрадным фактом для всех тихоокеанских народов. Такой исход военных действий нашел свой отклик в правящих кругах Соединенных Штатов Америки, видевших в лице английской экспансии препятствие на пути осуществления своих захватнических планов.

Партия рабовладельцев, возглавлявшая американское правительство, хорошо понимала невозможность прямого военного вмешательства в решение тихоокеанских вопросов. Разумеется, это объяснялось отнюдь не той «миролюбивой политикой» США, о которой столь любят распространяться официальные американские деятели. Фальшь подобных объяснений сразу же обнажается при соприкосновении с фактами: по данным американского историка Гэмлина, с 1725 по 1923 год армия США начинала военные действия сто десять раз! Причины американского нейтралитета заключались в том, что аграрные Соединенные Штаты Америки насчитывали в 1850 году всего лишь 23,3 миллиона населения и к тому же не имели крупного флота, что не позволяло им вести большие

ВОЙНЫ. ' !■•?.’ I у.

Бессильные для прямого военного вмешательства в борьбу великих держав, США всячески старались использовать в своих интересах противоречия между Англией и Россией. Они действовали по принципу «двое дерутся, третий выигрывает».

Усилились происки США в прилегающих колониаль

•ЕВ. Тарле, Крымская война, II. М-Л.. 1950, стр. 207.

ных владениях Англии и Франции, в частности в английской Канаде. Вместе.с тем все энергичней оформлялось новое направление захватнической политики американского капитала — против русских земель на Тихом океане.

Правда, Соединенные Штаты Америки были во .многом с Зязаны своему тихоокеанскому соседу. «Россия всегда была особенно дружественна к Соединенным Штатам, начиная с признания их независимости немедленно после заключения мира с Великобританией в 1783 году», — признает американский историк Джемсон. Но американских агрессоров никогда не интересовали никакие моральные соображения!

Поражение англо-французов иод Петропавловском убедило американцев, что война приняла серьезный характер. Не зная еще, что она даст в Европе, американские правители сочли, что во всяком случае война потребует напряжения всех сил Англии и Франции и отвлечет их внимание от вопросов, связанных с североамериканским континентом. Но и положение России представлялось вг их глазах не менее серьезным.

Решив воспользоваться такой обстановкой, в 1854 году калифорнийский сенатор Гвин и государственный секретарь США (министр иностранных дел) Марен настойчиво подняли вопрос о приобретении у России ее американских владений. Соответствующие шаги через русского посла предпринял и президент США.

Рассчитывали американцы проникнуть и на русский Дальний Восток. «Уже со второго года нашего появления на Амуре появились там и американцы, которые смотрели на Тихий океан, как на Средиземное море будущего, а на впадающие в него реки — как на законные пути их торговли. Они составили проект соединить железной дорогой Амур с Байкалом и таким образом экономически притянуть -всю богатую Восточну'ю Сибирь

9 А. Л. Степанов

г*)

к Тихому океану»,* — отмечал современник Крымской комны известный русский географ М. И. Венюков.

В 1853 году, как сообщал об этом на Амур управ ляющий Морским министерством, американское правительство «просило дружелюбного внимания и содействия» у русского правительства снаряженным к восточному побережью американским экспедициям, «в случае ежели бы суда их зашли в пределы наших владений на азиатском п американском берегу».**

Но ни в 1853, ни в 1854 году американцы не решились осуществить свой план. Болес подходящим им показался следующий, 1855 год, когда силы России должны были уже надорваться большой войной. И действительно, в водах Камчатки очутилась та самая «ученая» американская экспедиция, которой опасался Муравьев. В Петропавловский порт вошло два корабля США. Разумеется, не для научных работ, а для участия в возможном дележе русских земель!..

Не найдя «благоприятной обстановки» на Камчатке, «ученая» экспедиция направилась в Русскую Америку. В 1855 году американские корабли под руководством Ринггольда и Роджера развернули съемку русских Алеутских островов. Под прикрытием географических работ предпринимались шаги по закреплению американцев на Алеутском архипелаге...

Одновременно американские фирмы продолжали засылать свои суда в русские воды с целью прямого грабежа. По сообщению бостонской газеты «Старт», во время Крымской войны только на одном Тюленьем острове американцы хищнически убили до 80 тысяч котиков и заработали на этом, по тогдашним ценам, свыше двух с половиной миллионов золотых рублей. Только в одном

* М. И. Веиюков. Из воспоминаний, км. 1. 1832—1867 л*. Амстердам. 1895, стр. 225.

** Г. Невельской, стр 210.

Охотском море в 1855 году хищничало от 400 до 500 американских судов.

Так, пока Россия отбивала нападение англо-францу-зов на Тихом океане, американские захватчики подкрадывались к русскому Дальнему Востоку...

VII. К устью Амура

Как руководители обеих вражеских эскадр, так и часть прессы союзников пытались- всячески сгладить размеры и характер поражения английских и французских сил в русских тихоокеанских водах.

Командующий английской• эскадрой Фредерик Ни-* кольсон в споем рапорте на имя правительства утверждал, что Петропавловск по своим укреплениям представлял второй Севастополь и что его немыслимо было взять такими силами, какими обладал соединенный флот. Никольской доносил, что, хотя англо-французская атака и стоила многих жертв, но причинила русским вдесятеро больший урон. Рапорт английского военачальника был опубликован рядом английских газет. Подобное же объяснение давала часть французской прессы. Одна из французских газет писала, что под Петропавловском союзнический «отряд, не будучи в состоянии выносить не равный бон, получил приказание отступить и возвратиться на суда» к что особого поражения там не было.

Однако действительные хозяева английских и французских эскадр в тот век чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы отбросить фальшивые самоутешения: они принимали правду так, как она есть. Большинство англ о-французских газет требовало горечь и позор петропавловского поражения смыть полным разорением русского Дальнего Востока.

«В начале марта (1855 г. — А. С.) — пишет Невель-скол, прибыли две почты, и с ними мы получили русские и иностранные газеты, из которых увидели, что отбитием нападения англо-французов на Петропавловский порт, общественное мнение в Англии и Франции сильно заговорило о нанесении им этим поражением оскорбления, и требовало, чтобы обе эти державы приняли энергические меры для уничтожения Петропавловска, а главное — наших судов, находящихся в Восточном океане».94 Современник Восточной войны 1853—1856 годов 15. Струве передает следующее:

«Блистательное отражение англо-французского неприятельского флота от Петропавловского порта произвело потрясающее впечатление на запад Европы. Народный голос требовал, чтобы соединенный флот в будущем 1855 году опять пошел в Камчатку отмстить за неудачу 1854 года уничтожением Петропавловского порта и всей кашей тихоокеанской флотилии».95

В первый год войны союзники планировали свои операции на Тихом океане как очередную «обычную» колониальную экспедицию. Разгром их флота под Петропавловском в 1854 году наголову опрокинул первоначальные замыслы, показал всю их авантюристичность. Протащиз через океан свои искалеченные корабли, англо-французы впервые предстали перед народами обоих тихоокеанских побережий в качестве битой стороны. Отныне речь шла не столько о захвате русских земель, сколько о подтверждении устрашающей силы англо-французского оружия. Народы тихоокеанских земель достаточно уже знали хищнические замашки западно-европейских колонизаторов, знали и ненавидели...

К новой тихоокеанской кампании 1855 года союзное командование готовилось совсем по-другому, чем год назад. Тогда русский Дальний Восток представлялся второстепенным или даже третьестепенным .районом, где стоило лишь нанести удар, и от противника — то есть русских и их флота — не останется и следа. Теперь же операции на Тихом океане планировались как большие военные действия в стратегически важном районе. Намечалось атаковать не только Петропавловск, но и все остальные русские порты на Дальнем Востоке — Охотск. Лян, блокировать все русское побережье и. главное, полностью уничтожить петропавловскую эскадру. Предполагалось расставить силы так, чтобы отрезать все пути отступления русских кораблей, уничтожить их. куда бы они ни кинулись.

Общее командование операциями против Петропавловска было возложено на английского адмирала Брюс-са. Для действия против русских создано было несколько самостоятельных военно-морских отрядов, вобравших в себя не только почти весь англо-французский флот Тихого океана, но и значительные подкрепления за счет Атлантики.

Спешно ремонтируются и приводятся в порядок суда, потрепанные русской артиллерией на Камчатке. Большому отряду кораблей дается приказ ранней весной двигаться к Камчатке.

Несмотря на напряженнейшее положение в Китае, оттуда снимается почти весь английский флот, имевший стоянку в китайских водах. Об этом кантонский генерал-губернатор донес в конце 1854 года китайскому правительству. Он сообщал, что русские одержали победу над союзниками и что англичане отозвали свои корабли из Кантонского порта для действии против русского Дальнего Востока.96 В числе этих судов находились парусный

Фрегат, два винтовых корвета и пароход-фрегат «Барра-кута».

Группе кораблей из китайской эскадры под командованием контр-адмирала Стирлинга было приказано в случае прорыва русских судов разыскать и уничтожить их в любом уголке Тихого океана.

На помошь английским и французским силам из Европы идет подкрепление за подкреплением. В частноеш, на Дальний Восток направлялось несколько новых военных пароходов и один из самых лучших английских линейных кораблей — 84-пушечный «Монарх». В общей сложности для действия против камчатской флотилии и русского Дальнего Востока собираются эскадры, составленные из 56 вымпелов: в это число вошло 34 английских и 22 французских осевых, корабля.

В несравнимо худшем положении в смысле подготовки к кампании будущего года оказалась Камчатка. За-войко и Изыльметьеву, руководителям ее обороны, нельзя было и рассчитывать на быстрое получение хоть каких-либо подкреплений. Даже для того, чтобы направить депешу о победе над неприятелем, пришлось прибегнуть к помощи зафрактованного транспорта. Лейтенант Дмитрий Максудов посланный с донесениями и трофеями в Иркутск, отправился к Аяну на • иностранном торговом судне — выделить что-либо из камчатской флотилии для гтосытки в Охотское море было невозможно..

Практически до самой весны следующего года Петропавловск. как и все прошлые годы, оставался отрезанным. • • ...

Приходилось рассчитывать только на свои силы.

Вслед за разгромом англо-французов специальньш воззванием Завойко предупреждал все население Камчатской области:

«Так как враги наши могут проникнуть в Камчатку, даже и не взявши Петропавловского порта, то объявляю

вам, что в соседних к порту острожках следует приготовиться заранее так, чтобы жены и дети ваши и все имущество, а в особенности скот, были в безопасности и не достались обозленному врагу. Лучше пропадай, но ему не доставайся! Надеюсь, что если вы и встретите врага, то не иначе как с винтовкою в руках и встретите его не хлебом и солью, а меткою пулею...

В дальних от порта острожках опасаться вовсе нечего, неприятелю туда не дойти: он перетонет в реках, с болотах и заблудится в горах и лесах.

Наше дело правое... Ныне в России всякий готов жертвовать для отечества и жизнью и имуществом...

Дошло до сведения моего, что многие из вас жалели, что они поздно узнали о нападении на Петропавловский порт француза и англичанина и не могли прийти сюда во-время; чтобы не случилось этого и в будущем году, то я и объявляю вам впредь — кто из желающих помоложе да поздоровей, тот будущею весною — бери свою винтовку, да по последней зимней дороге и являйся в порт, здесь будет каждому квартира, прокормление, платье, оружие, какое понадобится от казны... Общими силами в другой раз прогоним врага, а потом в сентябре месяце и по домам. Те же, которые будут оставаться в острожках, должны всеми силами стараться запасти сколь возможно больше рыбы и посеять картофелю, чтобы достало с избытком и на тех, кто проживет лето в Петропавловске».

Но если налет врага был не страшен для пустынных побережий Камчатки, то Петропавловск необходимо было снова спешно укреплять. ,

К поздней осени сюда собралась целая группа судов. Еще в августе, на виду у неприятельской эскадры, в Ава-чинскую бухту прошел военный восемнадцатипушечный корвет «Оливуца», под командованием капитана второго ранга Назимова. Позднее пришли транспорт «Байкал».

т

«Иртыш», боты «Кадьяк» и № I. Здесь же оставались на зимовку фрегат «Аврора» /I транспорт «Двина».

Город напряженно готовился к отражению нового нападения, которое ожидалось весной следующего года.

До самых глубоких морозов петропавловцы не выпускали из рук лопаты, кайлы и топоры. Ожидая нового нашествия англо-франнузов, они перестроили батареи, возвели новые форты. Комиссия, заменившая тяжело ранен-ного Мровинекого — единственного военного инженера на полуострове, разбила всю береговую линию на участки. и для каждого была продумана тщательная система сбсро.чы во взаимосвязи с общим планом. Зимний снег накрыл уже готовую новую оборонительную линию.

Вот отзыв английского адмирала, данный в 1855 году. об этих укреплениях:

«Надо полагать, что по уходе отсюда эскадры в прошлом году русские страшно работали; мы нашли здесь 9 батарей на 54 пушки, построенных с большим искусством и трудами, из крепко переплетенных фашин толщиною футов 25 и в промежутках, наполненных землею; батареи эти большей частью были окопаны ямами, соединены крытыми путями и защищены сзади кустарником. Всевозможные приготовления были сделаны к нашему приему».*

При ничтожности средств и сил, находившихся в распоряжении петропавловнев, приходится только удивляться тому, что они успели сделать!

Обращаясь к своему знакомому Н. Е. Лажечникову, с просьбой организовать сборы пожертвований для осиротевших после боев 20—24* августа семей камчатских моряков, В. С. ЗаБойко писал:

«Ежели к нам не успеют подать помощи в потребных снарядах, людях и провианте, то мы твердо положились:

пока из нас, воинов русских, будет хоти один жич. то неприятель может завладеть землею только, когда убьет последнего из нас».97

Однако если ни Завойко, ни Пзыльметьев ни разу и не заикнулись о крайней ограниченности сил защитников Петропавловска, то и Н. Н. Муравьев и такой знаток края, как Г. И. Невельской, великолепно понимали, что положение города в случае нового нападения окажется чрезвычайно критическим. Они знали, что в Петропавловске нехватало орудий, боеприпасов имелось с подвезенными лишь по 20 зарядов на пушку, не было медикаментов и запасов продовольствия. Рассчитывать же на прибытие новых подкреплений не приходилось. Направленная для перевозки тяжелых орудий и пороха из устья Амура винтовая шхуна «Восток» получила в шторм серьезные повреждения. Пеоеброска подкреплений по суше была невозможной. Ничего хорошего не сулило и ближайшее будущее. Надо было полагать (так оно на деле и получилось), что с самой ранней ресны противник переоежет морские пути, соединяющие Камчатку с устьем Амура. Да и к тому же морской транспорт в устье Амура и на Охотском побережье отсутствовал. Возможность же пополнения паровыми судами вообше была исключена. Оценивая создавшуюся обстановку, Невельской 26 октября 1854 года писал на имя генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьева о необходимости снятия Петропавловского порта:

«Скорое сосредоточение в Николаевске всего, что находится ныне в Петропавловске и Японии, должно, по моему мнению, составлять единственную и главную нашу заботу, ибо если мы благовременно это сделаем, то неприятель, в каких бы то превосходных силах здесь ни появился, нам никакого вреда сделать не может, потому что банки лимана,, полная для него неизвестность здешнего моря, удаление его от сколько-нибудь цивилизованных портов не на одну тысячу миль, лесистые, гористые и бездорожные, пустынные прибрежья Приамурского края составляют крепости, непреоборимые для самого сильного врага, пришедшего с моря. Появление его сюда послужит нам не во вред, а в пользу, ибо блокируя берега Татарского залива, он этим фактически признает их российскими».98

Тщательно взвесив сложившуюся обстановку, Муравьев принимает на. свой страх и риск смелое решение — перенести Петропавловский военный порт в устье Амура. Впрочем, к такому решению толкали не только военные обстоятельства: ключ к экономическому развитию края лежал тогда в устье Амура, которое надо было соответственно укрепить.

■ Направленный из Иркутска с распоряжением о переносе порта есаул Мартынов в рекордно короткий срок добрался до Петропавловска. 3 (15) марта 1855 года это распоряжение было вручено военному губернатору Камчатки Завойко...

• Человек,' сам великолепно знающий всю трудность переходов по охотской глухомани, Г. И. Невельской с восхищением. йнсал о подвиге Мартынова:

«Есаул Мартынов, следуя чрез Якутск и оттуда па собаках в .Охотск, по дикому прибрежью Охотского моря, по которому расстояние между жилыми пунктами простирается около 400 верст, переезжая чрез широкие заливы с опасностию при случайных ветрах погибнуть от вьюг, совершил весь путь от Иркутска до Петропавловска (до 8 000 верст) в 3 месяца, со скоростшо до этого времени еще небывалою».99

С получением нового приказа вся обстановка в Петропавловске коренным образом менялась. Только что звенели в кузницах молоты, отковывавшие железные полосы для укреплений, раздавалось «ура» на примерных учениях по отражению десанта. А теперь приходилось свертывать батареи, тщательно готовиться к большому морскому переходу, а главное — добиться, чтобы люди, вчера еще поливавшие своею кровью подступы к городу, поняли необходимость оставления Петропавловска.

Разъясняя назначение этой меры, Завойко обращался к гарнизону и жителям:

«От быстрого и скорого изготовления судов к плаванию будет зависеть весь успех нашего предприятия. Союзники, как положительно известно, имеют намерения напасть на Петропавловск с силами, непомерно превосходящими наши силы, а, следовательно, было бы лучшим выйти в море не позднее 1 апреля для того, чтобы сколь возможно поспешнее достигнуть места нового назначения нашего».100

Двухметровый снег покрывал батареи. Пурга и леденящий холод держались весь март и своей лютостью выходили из ряда обычных. Надо же было откопать пушки, найти и отрыть ядра, перевезти все это на корабли/ Помимо того, требовалось закончить ремонт самих судов.

4 марта 1855 года, еще затемно, на всех петропавловских укреплениях и судах по-новому забила жизнь. Преодолевая крутизну гор, не имея никаких приспособлений, кроме канатов, под пенье «Дубинушки» моряки и бойцы 47-го флотского экипажа спускали орудия на лед и подымали их па борт кораблей. Были случаи, когда лед не выдерживал тяжести трехсотпудовых пушек и проламы вался. Тогда приходилось нырять в ледяную воду, подводить канаты под орудия и снопа вытаскивать их из воды.

Ничто не пропало, ничего не было потеряно. Все, что представляло ценность или могло стать добычей врага, все, вплоть до оконных рам, камбузов, печных выошек и петель упаковывалось в тюки и грузилось в трюмы. Менее чем за месяц погрузка была закончена.

Оставалось пробиться через ледовые заграждения, державшие корабли в плену. Пока вооружались и грузились суда. — пишет участник обороны Петропавловска, — особый отряд рабочих, составленный из всех команд, ежедневно пропиливал дорогу во льду, загромождавшему выход с малого рейда.

Это была труднейшая работа. С рассвета и до темна, по колено в ледяной воде, действуя то пилой, то топором, кайлом или ломом, то прибегая к помощи пороха, люди пробивали во льду какал для прохода к чистой воде. Случалось, что ночной мороз и ветры, нагонявшие лед, сводили на нет недельную работу. Тогда начинали заново.

29 марта (10 апреля) путь на большую воду был расчищен.

Первым покинул порт бот «Кадьяк». Он взял направление к Большерецку, чтобы оттуда держать связь между Камчаткой и Охотским побережьем. До Большерецка, поперек полуострова от самого Петропавловска была выставлена для связи цепь казачьих постов.

4(16) апреля снялись с якоря транспорты «Иртыш» и «Байкал». Обледеневшие в пургу снасти не позволяли управлять судами. Тогда к бортам были привязаны лямки, и гарнизон на себе вытащил оба транспорта по прорубленному каналу.

Двумя "днями позже вышли «Аврора», «Оливуца» и «Двина».

В своем донесении на имя Муравьева Завойко писал:

«Подведомственные мне штаб- и обер-офицеры и ни101 ние чины, неутомимо трудившиеся всю зиму над постройкой укреплений и постановкой на них орудий, оказали и в настоящем случае примерное усердие и самоотвержение. Только при такой ревности подчиненных моих к службе возможно было спить Петропавловский порт в течение месяца, и это дает мне повод надеяться, что и ?. предстоящем нам плавании вес будут воодушевлены тем же усердием и суда во101время и беспрепятственно достигнут места своего назначения. Если же, сверх ожидания, мы встретим в море сильного неприятеля, то или отразим его, или погибнем, не отдав врагу русских военных судов и славного русского флага».101

Место сбора всей камчатской флотилии было назначено в заливе Де-Кастри, к югу от устья Амура. В Петропавловске оставались лишь жители, не могущие по тем или иным причинам покинуть Камчатку. В числе их была семья Завойко. Для охраны порта и полуострова отряжались команда казаков и отряд добровольцев под командованием есаула Мартынова. Ему было дано подробное наставление «для действий против неприятеля, если он двинется далее Петропавловского порта, и для нанесения неприятелю вреда, какой по обстоятельствам будет возможно сделать».

Небывало ранний выход петропавловской флотилии з море стал крупной победой не только над льдами, сковывавшими бухту, не только над природой, но и над неприятелем. Противник рассчитывал, что в такое раннее время, когда и Авачннская бухта и побережье Охотско-Камчатского края сковано толстым льдом, нет смысла блокировать Петропавловск. Но вместе с тем в самый день выхода из порта первых транспортов к камчатским

берегам уже подходили английские военные пароходы «Эмкауитер» и «Бярракута». Задержись камчатская флота ия еще на несколько дней, и выход из Петропавловска .мог бы значительно осложниться...

Русские суда шли в полной боевой готовности. Каждый день проводились артиллерийское и абордажное102 учения, весь состав команд был начеку.

12 (24) апреля на рассвете горнист «Авроры» проиграл тревогу. На горизонте показались мачты неизвестного судна. В несколько минут эскадра приготовилась к бою...

Нр тревога была ложной. Встречное судно оказалось американским китобоем. Полученные от а;иерикаицев газеты сообщали, что в северных водах начинаются крупные военные действия союзников, что английская эскадра в составе восьми кораблей выходит из Сан-Франциско, чтобы, уничтожить камчатскую флотилию, что корабли •адмирала Стирлинга из китайских портов направляются на перерез морской трассы, соединяющей Камчатку с Сибирью.

Преодолев все трудности и счастливо избегнув встречи с противником, после короткого захода в Императорскую гавань103 «Аврора», «Оливуца» и Двина» перешли в Де-Кастри. Здесь уже стояли ранее подошедшие транспорты.

5 мая 1855 года вся камчатская эскадра оказалась в сборе. Эвакуировавшиеся из Петропавловска жители были направлены по суше в Мариинский пост. Не имея возможности итти к запертому льдом устью Амура, русские суда стали на позиции, чтобы достойно встретить врага.

С часу на час Надо было ожидать появления в Де-Кастри англо-французских кораблей, рыскавших в поисках русского флота.

Боевая готовность оказалась не напрасной. 8 (20) мая 1855 года враг появился одновременно и у входа в Де-Кастри, и у входа в Авачинскую губу.

VIII. Оборона дальневосточного побережья

Военные операции 1855 года против русского Дальнего Востока начались одновременным выходом англо-французов на его крайние фланги. Тихоокеанский флот союзников блокировал на севере Камчатку, а китайская эскадра Великобритании заняла южные подступы к Приморью.

Этими гигантскими клещами англо-французы рассчитывали раздавить русский флот на Дальнем Востоке, покончить с Россией как тихоокеанской державой. Расчег противников был точен: придя необычайно рано (В 185-1 году — август, а в 1855 году — начало мая!), они ожидали увидеть русские корабли еще вмерзшими во льдах северных вод. Но (был предусмотрен и такой вариант!) на всякий случай, перерезав морские трассы,. ведущие от Камчатки и Приамурья, в океане патрулировали англо-французские суда, обязанные перехватывать все. что могло двигаться к русским портам и от них. С этой целью даже занятие исходных позиций проходило не сразу. Сперва высылалось основное ядро, к которому потом подходили, прочесывая океан, остальные суда.

Наиболее крупное соединение англо-французских кораблей назначалось для нового решающего штурма Петропавловска.

<8 мая с Дальнего маяка знать, что в море на Горизонте показались два трехмачтовых судна, из коих одно очень большое... С 9 по 12 число виденные суда, имея свежий попутный ветер, в Авачинскую губу не входили, оставаясь в море примерно на расстоянии 2 миль, и крейсировали»104 — записывал в своих донесениях Мартынов, выполнявший обязанности начальника опустевшего Петропавловского порта.

• Это собирались англо-французские суда, предназначенные для104 уничтожения русского флота на Тихом океане.

Ко времени их подхода оставшееся в Петропавловском порту и вытаявшее из-под снега железо было зарыто в дресве, а провиант и соль надежно запрятаны. Часть жителей, по тем или иным причинам задержавшаяся в городе, при первых же сигналах о появлении врага перешла в село Авачу. Мартынов немедленно организовал разгрузку проскочившего в порт, небольшого транспорта «Аян» и, чтобы судно не досталось врагу, приказал потопить его.

Однако, еще не зная, что Петропавловский порт уже опустел, союзники не решались малыми силами входить в Авачинскую губу. Они считали, что русский медведь обложен, что он уже в их руках, но что для нападения на его берлогу нужны большие силы. В течение десяти дней продолжались сборы вражеских кораблей. К эскадре, уже состоявшей из двух фрегатов, корвета и двух пароходов, 12 мая присоединились еще суда.

Ожидая подхода дополнительных подкреплений, адмирал Брюсе сторожил вход в Авачинскую губу, чтобы не допустить ухода русских кораблей.

Неизвестно, сколько еще дней толкались бы англо-французы у Авачинских ворот, но неожиданный случай внес ясность в создавшееся положение.

Шторм, разразившийся у восточного побережья Камчатки, разметал союзную эскадру, поспешившую отойти от опасных берегов. В числе оторвавшихся от нее судов оказался пароход-фрегат «Барракута».

Вернувшись к постоянному месту крейсирования, капитан «Барракуты» Стирлинг не застал здесь союзного флота. Решив, что эскадра уже вошла в Авачинскую губу, он повел судно к Петропавловскому порту. Из" боязни опоздать «Барракута» смело подошла к самой гавани, но к удивлению англичан порт оказался пустынным. Нигде не было видно ни одного русского судна, на батареях не было ни пушек, ни команд.

Не рискнув оставаться на ночь на виду у Петропавловска, «Барракута» ушла в открытое море. На следующий день к утру вся эскадра оказалась в сборе. Поспешивший на флагманский фрегат капитан Стирлинг был приглашен на завтрак к командующему. Английские офицеры потом рассказывали об этом завтраке:

«Адмирал спросил капитана, где он был накануне вечером, когда уже все суда стали собираться... Стирлинг молчал, делая вид, что не расслышал; но адмирал повторил свой вопрос. Стирлинг, собравшись с духом, ответил: «В Петропавловске». Как только он произнес это магическое слово, адмирал выронил из рук вилку и ножик, и на лице его изобразилось глубокое изумление: «Не с ума ли вы сошли?»* — спросил он, наконец'; не спуская глаз со своего собеседника.

Сообщение командира «Барракуты» заставило командующего эскадрой немедленно действовать.

18 (30) мая под покровом тумана союзники вошли в проход. «Пополудни в устье Авачинской губы из-за тумана показались 7 неприятельских судов, идущих во вход губы», — доносил наблюдательный пост. В числе их были «старые знакомые» английские фрегаты: «Президент» (52 пушки) н «Пик» (44 пушки). Вместе с ними заходили и новые «гости» — французский фрегат «Аль* цеста» (50 пушек), английский корвет «Дидо» (22 пушки) и «Эткаугнер» (14 орудий). Пароход-фрегат «Барра кута» вел на буксире адмиральский фрегат.

Нацелив дула орудий на Петропавловск, эскадра стала на якорь. Однако стоянка была избрана па почтительном расстоянии от берега. Союзники опасались, что русские предприняли какой-то новый хитрый маневр и поэтому были все время настороже.

Не обнаружив, однако, ни одного признака жизни в порту, английский адмирал на железной «Бар-ракуте» решился самолично войти в Петропавловский ковш.

Разведка прошла благополучно, адмирал приказал высаживать десант.

Можно было уже рапортовать о падении русской крепости. Но союзники не чувствовали себя победителями. Они понимали, что их удар пришелся по пустому месту и что в Быигрыше оставались не они, а петропавловские моряки...

Теперь уже, не опасаясь русских орудий, можно было рассмотреть город, казавшийся таким неприступным: небольшие группы деревянных домиков, горные ключи, протекающие подле домов, тропинки, протоптанные среди зарослей вместо дорог...

«Сэр, — писал командующий эскадрой адмирал Брюсе секретарю английского адмиралтейства, — имею честь вас уведомить, для сообщения лордам адмиралтейства, что по прибытии моем в Петропавловск 30 мая (18 мая по старому стилю. — А. С.) нашел его совершенно покинутым: там не осталось ни одного человека,

ни одного судна, ни одной пушки; виднелись только пустые амбразуры батарей и оставленные дома».105

Не зная, где русские, не решаясь двинуть хотя бы небольшие разведывательные отряды в глубь полуострова, союзники вновь ощутили себя битыми. Началось позорное месячное топтание на одном месте.

«24 и 25 мая, — отмечал Мартынов, — десантные отряды англичан п французов занимались... стиркой белья в окрестностях города. Его оказалось так много, что со стороны могло показаться, будто вновь выпал снег и прикрыл собой зелень кустарников».

Завойко, Изыльметьев и Мартынов приняли достаточные меры, чтобы сохранить в тайне направление движения петропавловской эскадры. Больше того, были пущены самые противоречивые слухи о месте назначения русских судов: Сан-Франциско, устье Анадыря и даже... Батавия.106

На этот раз союзников не смогли выручить даже американцы. Встреченные английской комендантской командой, три американца, жившие в городе, могли сообщить только одно: русские суда ушли, забрав всех служащих, солдат и вооружение. Но это союзники видели и сами. «Мы не могли узнать места назначения этих судов», — отмечал в рапорте Брюсе о результатах своей обстоятельной беседы с американцами.

Взбешенные неудачей в Петропавловске, интервенты мстили пустующему городу поджогами и разгромом строений. Поджоги начались 26 мая {7 июня). 27 мая (8нюня) сгорели баня, пекарня и магазины. Затопленный транспорт «Аян» был поднят из воды, обсушен и сожжен. На батареях были вырваны и уничтожены фашины.

А подкрепления к союзникам все прибывали и прибывали. 30 мая (II тоня) подошли два двадцатичетырехпушечных корвета: английский «Лмфитрнда» и французский «Эвридика», потом бросил якорь в бухте французский адмиральский фрегат «Форт». За ним вошел в гавань английский корвет «Трпикомалей» (23 пушки) и другие. В итоге силы англо-французской эскадры составили 12 боевых кораблей с 420 орудиями и свыше чем пятитысячным составом команд и морской пехоты.

Разменявшись пленными, 18 (30) июня англо-французский флот направился в море с тем, чтобы к месту своего позора — к Петропавловску — уже больше не возвращаться.

Последнее, чем ознаменовала свое пребывание на Камчатке союзническая эскадра, заключалось в поджоге петропавловской аптеки.

Англо-французские газеты, с нетерпением жаждавшие победных известий, могли сообщить своим читателям лишь о том, что «при выходе эскадры в море союзники зажгли город».

Рапорт английского адмирала Брюсса адмиралтейству королевы Великобритании также не содержал сколько-нибудь утешительных вестей:

«В заключение я должен прибавить, что, несмотря на огорчения, прибыв из-за 2000 миль узнать, что неприятель успел уйти от нас, вероятно, лорды адмиралтейства примут во внимание то усердие и желание экипажей эскадры, с которыми они стремились принять участие в ожидаемых действиях против Петропавловска».107

Кроме нового бесславия, камчатская экспедиция ничего союзникам не принесла. Перед командованием эскадры. особенно перед адмиралом Брюссом, вставала безрадостная перспектива предстать перед судом достопочтенных лордов, иеумеющих прощать своим подчиненным их неудачи. Сожжение деревянных домиков в Авачин ской губе не могло, конечно, возместить срыв стратегических замыслов английского и французского штабов. Перед глазами вставала незавидная * доля виновников прошлогоднего поражения, поплатившихся за неуспех над Петропавловском не только лишением очередных званий. Многие из них потеряли на этом деле свои эполеты.

Англо-французская эскадра, рассредоточившись на две группы, двинулась в погоню за петропавловской флотилией. Часть судов направилась на поиски русских кораблей в Охотское море, а основные силы пошли к Ситхе. в Русскую Америку, рассчитывая, что петропавловские моряки присоединятся там к прибывшему из России кораблю «Иигерманлаид».

Но ни там и ни там петропавловской флотилии не было.

Ее обнаружила эскадра (вернее, ее передозон отряд) адмирала Стирлинга.

У этого высокочтимого старца, грозы безоружного Китая, набившего себе руку на сожжении мирных городов (Стирлинг командовал’ английской эскадрон в китайских водах), не было недостатка в категорических предписаниях о развязывании истребительной войны против русских. Но, видимо, ему не так уж сильно хотелось отягощать свою голову лаврами победителя русского флота. За время войны он ни разу не рискнул посетить русские воды. Посланный нм вместо себя командор Эллиот, имевший под своим начальством отряд из трех боевых единиц, 8 (20) мая встретил в Де-Кастри камчатскую флотилию. Русские суда были изрядно потрепаны штормами, команды их безмерно устали, вооружение, скромно говоря, оставляло желать много лучшего.

Английские корабли, напротив, только чго вышли со своих баз с полным комплектом люден и снаряжения.

Впрочем, ограничимся воспроизведением характеристики, данной отряду английской «Юнайтед Сервис гэзетт».

«Наши суда находились в превосходном порядке, отлично вооруженными и с практикованными командами».

Эллиоту выпало высокое военное счастье встретиться липом к лииу с так страстно разыскиваемой русской флотилией.

Командующий русским отрядом Завонко, предвидя возможность нападения англо-французов, заранее наметил место каждого судна в бою. Фрегат «Аврора», корвет «Оливуца» и транспорт «Двина» стояли у отмелей, чтобы корабли противника не могли их обойти. Транспорты «Иртыш» и «Байкал» бросили якоря возле самого берега. чтобы принять бой, если аигло-французы пустят свои гребные суда.

Завонко вновь распорядился наглухо прибить боевые флаги г. знак того, что корабли не сдадутся врагу, с какими бы силами он ни подошел.

Когда 8 (20) мая сигнальный пост, располагавшийся на выдавшемся в море мысу, передал: «Вижу неизвестную эскадру из трех судов», на «Авроре» прозвучал сигнал «изготовиться к бою». Корабли приняли боевой порядок.

Сквозь рассеивавшийся туман было видно, как к заливу идет большой фрегат в сопровождении винтового корвета и брига. Эю шли сорокапушечный «Сибилла», се.лщадцатнпушёчный «Гориет» и двенадцатипушечный «Биттерн». Но вот английский отряд, не доходя до русских более чем на пушечный выстрел, остановился. Отделившийся от отряда винтовой корвет медленно пошел вперед и стал под защиту одного из островков, разбросанных по заливу. Укрывшись им от «Авроры», неприятельское судно попыталось открыть огонь по «Оливуце». Получив ответный выстрел, «Горнет» поспешно отступил к своим судам.

Запойно и Изыльметьев восприняли обмен ядрами за начало сражения, но вместо сближения с русскими кораблями английский отряд до самой темноты держался вдали, у входа в бухту.

Что же произошло у англичан, почему они сразу не дали бой петропавловской флотилии? Вот что рассказывает командир английского корвета, на котором ходил в разведку начальник отряда командир Эллиот.

«Увидев, что «Аврора», «Оливуца» и «Двина» подняли флаги на брам-стеньгах, командир сошел с мостика вниз грустный и задумчивый. Проходя мимо офицеров, он сказал: «...Нет, видно, они сильнее и с них нам нечего взять, подождем главнокомандующего». Потом Эллиот был постоянно мрачен, говорил мало и уже более не поверял никому своих намерений и убеждений».*

Как передавали английские офицеры русским морякам,- камбузная** труба одного из русских транспортов показалась англичанам пароходной трубой, а бревна на берегу — замаскированными русскими батареями.

Дни 8 и 9 мая английские корабли держались у мыса Клсстер-Камп, за которым начиналось открытое море. 10 (22) мая неприятельский отряд скрылся из виду.

«Трудно было верить виденному. Все находились в каком-то недоумении, и хотя картина, представляемая уходившим неприятелем, была перед глазами, но она казалась в такой степени невероятною, что до последней минуты мы поджидали какого-нибудь особенного маневра, какой-нибудь военной хитрости». — вспоминал впоследствии мичман Фесун.***

Чтобы лучше противостоять врагу, Завойко решил увеличить средства обороны дополнительной установкой на фрегате трех и на корвете двух орудий. Единодушное

* «Морской сборник», Л* 9, 1800.

** Камбуз — кухня на судне.

*** «Морской сборник», М? 8, 1860, сгр. 70—71.

10 А. А. Степянок

мнение всех .моряков было: в случае новой встречи с противником драться до последней капли крови.

В ожидании нового нападения 13 мая собрался военный совет, на котором присутствовал Г. И. Невельской. 7 мая к нему в Николаевск прибыл на оленях из Аяна нарочный с приказом генерал-губернатора переправить из Де-Кастри в Мариинский пост на Амуре эвакуированные из Петропавловска семьи. Вырубив изо льда паровой катер, Невельской поднялся на нем вверх по только что вскрывшемуся Амуру. В 100 километрах от Мариин-ска он встретил казака, сообщившего ему, что на петропавловские корабли в Де-Кастри напал вражеский отряд. Невельской через нарочных отдал распоряжение направить из Николаевска гребные суда с тем, чтобы «сколь возможно поспешнее достигнуть мыса Лазарева, где устроить батарею и, в случае нападения неприятеля, удерживать его там до последней крайности».* Николаевскому гарнизону последовал приказ быть готовым к отражению атаки неприятеля в устье Амура.

В Мэриинске уже находилась часть эвакуированных семейств. Им была оказана необходимая помощь. Бойцов песта с двумя пушками Невельской расставил по перешейку, отделявшему прилегающее к Мариииску озеро Ккзи и морское побережье. Распутица на берегу была » полном разгаре: вода, а местами снег и грязь были по колено и по пояс. Но эго не помешало Невельскому вовремя попасть в Де-Кастри.

На военном совете 13 мая он предложил не дожидаться неприятеля, а иттн к северу — к мысу Лазарева, у которого и ожидать очищения Амурского лимана ото льда.

Между тем уже шли разведки ледовых полей, закрывавших проход. Вечером 14 мая вернулся мичман

Г. Невельской, стр. 363.

Овсянников и сообщил, что мыс Лазарева ото льда очистился, что флотилия может безопасно пройти по Татарскому проливу и стать у мыса. Заметив на обратном пути стоявший севернее входа в Де-Кастри неприятельский корабль, Овсянников прошел берегом, причем обнаружил у выхода из залива неприятельских часовых.

Имея местом назначения устье Амура, Завойко отдает приказ о выходе из Де-Кастри.

«Пробило 8 склянок, полночь, и среди глубокой тишины начали сниматься транспорты, корвет тронулся в половине первого, а в час все суда эскадры находились уже под парусами, лавируя к выходу из бухты. Величайшая осторожность, величайшее внимание должны были сопровождать каждое движение, малейший неловкий маневр мог иметь важные последствии, стань кто-нибудь на мель — и из-за одного рисковали все остальные».*

Воспользовавшись ночной темнотой, флотилия незамеченной прошла в Татарский пролив. Ее вел Геннадий Иванович Невельской. По водам, открытым его экспедицией, уверенно продвигался фрегат «Аврора». «Странное стечение обстоятельств: на этом фрегате я в продолжение 9-ти лет служил... — писал он. — Теперь я открыл вход в Амур, как бы нарочно для того, чтобы в этой реке спасти от явной гибели дорогую моему сердцу «Аврору».

Направление движения кораблей было сохранено в тайне. Чтобы предотвратить захват кого-либо из людей неприятелем, нивхам, находившимся в это время на берегу залива, было предложено откочевать в другое место. Оставленный в заливе пост имел приказ как можно дольше задерживать врага в заливе, а затем отступить к орудиям, выставленным на пути к озеру Кизи.

Между тем английские корабли были совсем недалеко. Не решившись атаковать русских при первой встрече

■* хМпрской сборник». Л1? 8. 1860. стр. 79—80.

с ними, Эллиот направил бриг «Бнттерн» с донесением к командующему эскадрой адмиралу Джемсу Стирлингу. Остававшиеся суда отошли от берега. Оправдывая своего начальника, английские офицеры говорили потом, что Эллиот применил чисто нельсоновский маневр: он старался заманить неприятеля* в открытое море с тем, чтобы уже на свободе налететь на него, как коршун на добычу.

Надо ли говорить, что это была чистая неправда? Тактика Эллиота, обрекшего свои отряд на шестидневное бездействие, ничем нс напоминала тактики знаменитого английского флотоводца... Дело объяснялось другой причиной— командующий английским отрядом судов Эллиот просто струсил. Адмирал Стирлинг, находившийся в японском порту Хакодате, также не рискнул самолично вести свои флот в бой и ограничился тем, что послал Эллиоту солидное подкрепление. Когда русские суда входили в Татарский пролив, неприятельская эскадра готовилась нанести удар по бухте Де-Кастри.

Через четырнадцать часов после ухода камчатской флотилии туда ворвались английские боевые суда: фрегаты «Сибилла» (40 орудий), «Винчестер» (50 орудий), корвет «Спартан» (26 орудии), винтовой пароход «Гор-нет» (17 орудий), бриг «Биттерн» (12 орудий), корабли «Стикс» и «Тартар».

Вот как описывает, не без иронии, одна из американских газет налет англичан на Де-Кастри:

«Были взяты все меры к решительному бою, и величайший восторг одушевлял союзную эскадру. .Как офицеры, так и нижние чины намеревались смыть черное пятно с славного гербовою щита их флота, нанесенное в прошлогоднем бесславном петропавловском деле, и не сомневались в успехе. Уже суда были выстроены по диспозиции к атаке, как высланный вперед пароход убедился с досадою, которую легче вообразить, чем описать, что двуглавый орел улетел, и что исчезли как суда, так и русские.

Однакож союзники овладели дагеротипным женским портретом (фотографией. — А. С.), ничтожным количеством провизии, разными мелкими принадлежностями женского туалета».108

Умалчивая из чувства приличия, о каких именно принадлежностях женского туалета шла речь, газета довольно исчерпывающе перечислила все эти английские «трофеи». По русским данным, высадившийся десант обнаружил рассыпанный куль муки, а также «нашел и ограбил имущество камчатского аптекаря Лыткина, не успевшего перевезти оного в Кизи».109 Таким образом, если до сих пор камчатская флотилия оказывалась не по зубам англо-французам, то зато они одержали двойную победу кал имуществом петропавловского аптекаря: на Камчатке подожгли помещение его аптеки, а в Де-Кастри забрали часть туалета мадам Лыткиной!..

Что же касается русских кораблей, то они вновь исчезли из поля зрения союзников. «Журналь де деба» сообщает, что союзники были убеждены, что Сахалин южнее устья Амура соединен перешейком с материком. Поверхностно осмотрев южный выход из Татарского пролива (залива, как его считала западно-европейская наука), англичане вновь кинулись разыскивать повсюду к а м чатскую флотил и го.

Невозможно передать взрыв бешенства, с каким было встречено известие о новой неудаче союзного флэта. Английская газета «Юнайтед Сервис гэзетт» писала по этому поводу следующее:

«Известно, что кавалер ордена Бани,110 командор Чарльз Джильберт Джон Брандон Эллиот 20 (8) мая. п

Татарском заливе, в бухте Де-Кастри открыл русскую эскадру, имея под своим начальством сорокапушечный фрегат «Сибилла», семнадцатипушечпый винтовой корвет «Горнет» и двенадцатипушечный бриг «Биттерн», что русская эскадра ...была именно та, которая незадолго перед тем ушла из Петропавловской гавани. Нам также известно, что винтовой корвет «Горнет» подходил близко к русским судам и обменялся с ними несколькими выстрелами; но что кроме этого не было произведено никакой попытки к завязыванию дела с неприятелем...

Пробыв в заливе в виду неприятеля до 23 (11) числа, командор Эллиот отправил бриг «Биттерн» отыскивать адмирала сэра Джемса Стирлинга, а сам снялся с якоря, чтобы выманить, как уверяют защитники командора, русских из их позиций... Как фрегат, гак и корвет удалились на несколько дней в море из виду берегов. По возвращении в залив командор не застал уже там русских — они исчезли.

Нам больно рассматривать случай, касающийся чести британского флага и долженствующий- быть непременно подвергнутым военному суду.

...Должно было отыскать неприятеля, будь он на воде или под водою, во что бы то ни стало. Должно было удостовериться, з какие отдаленнейшие заливы он скрыл свои суда. Это исчезновение целой эскадры из их глаз, так дурно рекомендующее нашу бдительность, будет пятном на британском флаге. Все воды океана не будут в состоянии смыть ыо гнусное бесчестье».111

К 24 мая (о июня) петропавловская флотилия в полном составе подошла к мысу Лазарева. В исключительно короткие сроки здесь была возведена восьмипушечная батарея, значительно усилившая русские позиции. Сюда же подошли бриг «Вильям Пенн» и шхуна «Хеда» с коман-дон разбитого у японских берегов русского фрегата «Диана».

Ходившая в Японию с миссией Путятина «Диана» погибла во время опустошительного подводного землетрясения. 17 января 1855 года в бухту Симода, где стоял фрегат, ворвался огромный водяной вал. Отразившись от берега, он сшибся со вторым, еще более чудовищным, валом и обрушился на «Диану». Корабль то взмывало вверх, то било о дно. За полчаса он сделал 42 оборота на якоре.

Спасшаяся с трудом команда погибшего фрегата построила двадцатиметровую шхуну «Хеда». Часть же людей из экипажа Путятин отправил на материк с зафрахтованными купеческими судами «Вильям Пенн» и «Грета».

Работами по закладке «Хеды» руководил лейтенант Александр -Федорович Можайский, один из тех талантливейших самородков, которыми столь богата земля русская. Это был образованный офицер, внимательно следивший за ходом развития техники. Наблюдая за полетом птиц, действием парусов, движением винта у парового корабля, он пришел к смелому выводу о полной возможности создать летательный аппарат тяжелее воздуха. И такую машину Можайский сконструировал после возвращения с Дальнего Востока, где он ходил на «Диане», затем командовал мелкой флотилией и далее был командиром десятипушечного транспорта «Двина». Впервые в мире, на 21 год раньше американцев братьев Рант, поднялся над землей самолет, созданный Можайским...

Шхуна «Хеда» для своего времени была отличным кораблем, недаром ею так восхищались иностранные моряки. Для японцев, участвовавших в постройке шхуны, ее закладка стала начальным -уроком передового кораблестроения. Сама постройка шхуны заняла короткое время — адмирал Путятин, возглавлявший посольство, крайне спешил на соединение с основными русскими силами, располагавшимися в Приморье.

«В два с половиной месяца шхуна «Хода», как ее назвали. была готова; приблизился день се спуска на воду. Мириады японцев восседали на корточках близ эллинга, унизывая все высоты, с полным убеждением, что выстроенная шхуна так и останется па берегу, не двинувшись с места. Когда же по команде обрубили канаты, высвободив от боковых подпор, «Хеда», дрогнув, плавно стала спускаться при криках «ура», японцы присоединились к этим радостным крикам, отпустив по земному поклону нашим морякам»112 — писал современник событий Владимир Войт.

Спешка с постройкой шхуны оказалась не лишней. От команды американского парохода союзники узнали о катастрофе, постигшей «Диану», и сейчас же направили к месту гибели двадцатишестипушечный шлюп «Константин» и шестипушечный пароход «Колберт» для захвата русского экипажа. Но даже и с этой «боевой операцией» не удалось справиться до конца. Шхуна «Хеда» с командой, встретившись с вражескими кораблями, дважды благополучно ускользала от них. Одна из таких встреч произошла у ворот Авачинского залива. При подходе к ним •дозорный заметил сквозь туман силуэты чужих кораблей. И все же «Хеда» прошла к Петропавловску, а затем, узнав там о снятии порта, вновь, почти борт о борт, минула противника. Благополучно прибыл к мысу Лазарева «Вильямс Пенн» со второй частью команды «Дианы». Союзникам удалось захватить лишь ту часть диановцев, которая села на бременский пароход «Грета».

Гибель «Дианы» еще более сократила русские морские силы на Тихом океане. Из трех фрегатов оставалась только «Аврора». Ветхий остов фрегата «Паллада» к тому времени был уже разоружен из-за своей непригодности и впоследствии потоплен. Остальные мелкие суда выполняли преимущественно транспортные и вспомогательные работы.

Решено было всю петропавловскую флотилию ввести в Амур, к Николаевскому посту.

Всего год назад здесь стояло три домика. Окруженное густой тайгой, пустынное это место ожило с первым амурским сплавом, когда на пост прибыли войска и первые пятьсот переселенцев.

Сразу же тогда развернулись строительные работы: возводились флигели для офицеров и большие казармы для солдат и переселенцев. 22 октября 1854 года на мысе Куегда приступили к сооружению батареи, а судовые плотники заложили первую шхуну-баржу «Лиман»; так начиналось судостроение в Николаевске.

В конце мая 1855 года со вторым сплавом Николаевск получил новые подкрепления в составе 14-го и 15-го линейных полубатальонов, б-й сотни амурского конного полка и сводного пешего казачьего полубатальона. За лето 1855 года выросли укрепленные форты, защищавшие от врага устье реки и Николаевский пост. Вновь созданные форты на мысах Чныррах и Мео имели по 19 орудий и форт на мысе Куегда — 15 орудий.

Центром обороны Дальнего Востока стал Николаевск. Всего для защиты русского побережья и 1855 году было сосредоточено в этом районе до семи тысяч солдат и матросов.

«Войска, на устьях Амура сосредоточенные, нигде от неприятеля не отступают, в плен не сдаются, а побеждают на своих местах или умирают». — писал в своем при-казс командующий обороной Дальнего Востока генерал Н. Н. Муравьев.

В словах этого приказа был выражен дух, которым жили в 1855 году дальневосточники. Но главный выигрыш в войне 1853—1856 годов па Дальнем Востоке достигался тогда нс количеством и ожесточенностью сухопутных и морских боев, а другим.

В 1855 году здесь столкнулись два противоположных взгляда на задачи военной кампании. Союзники, несмотря на трусость и бездарность многих их командиров, искали решительного сражения, а русскому командованию оно было вовсе не нужно. Англо-французы считали своей основной целью уничтожение русского флота на Тихом океане, а русские в течение всего года не пытались ни разу напасть на англо-французские корабли.

Отсутствие активных наступательных операций со стороны русских объяснялось вовсе не ограниченностью сил. Петропавловцы в 1855 году рвались в бой с противником: Завойко и Изыльметьеву пришлось потратить немало труда, чтобы убедить защитников города в необходимости его оставления. На военном совете в Де-Кастри 13 мая вначале преобладало мнение задержаться в заливе, а это означало принять неминуемый бой с численно превосходящим противником; молодые же офицеры прямо предлагали самим напасть на вражеские корабли.

Такие настроения имели массовое распространение. В Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота хранятся, заверенные Завойко, воспоминания неизвестного автора, в которых с точными расчетами излагался проект захвата четырех неприятельских фрегатов и парохода, с тем, чтобы на них, укомплектовав русские команды «адмирал Путятин в течение пяти месяцев разгромил бы все порты Англии, так как они не имели укреплений, в Китае, Новой Голландии, Ванкуверовых островах, истребовал бы контрибуцию, а на шестой бы меня

сяц стал, на Пути между Америкой и Англией».113 Предполагалось оборвать судоходные связи Англин с ее колониями.

В проекте этом самым уязвимым местом являлся пункт о захвате вражеских кораблей, что же касается выхода на неприятельские торговые пути для захвата англо-французских судов, то об этом думала не только молодежь.

«Сколько помню, — писал Иван Александрович Гончаров, ходивший с адмиралом Е. В. Путятиным на фрегате «Паллада» в Японию, — адмирал и капитан (И. С. Унковский. — Л.. С.) неоднократно решались на отважный набег к берегам Австралии, для захвата английских судов, и кажется, если не ошибаюсь, только неуверенность, что наша старая, добрая «Паллада» выдержит еще продолжительное плавание от Японии до Австралии, удерживала их, а еще, конечно, и неуверенность, •по неимению никаких известий застать там чужие суда».114 Фактов, свидетельствующих о боевом наступательном духе моряков и не моряков, можно привести множество. Сами переходы русских кораблей борт о борт с неприятельскими судами из Петропавловска в Де-Кастрп ч из Де-Кастри в Амур говорят о геройстве команд.

Особенности оборонительной тактики русского командования в 1855 году на Дальнем Востоке вытекали не из арифметического подсчета сил, не из неверия з свои наступательные возможности, а из необходимости не только воевать, но и укреплять Дальний Восток. Их-хорошо изложил Г. И. Невельской, произведенный в контр-адми-* ралы и назначенный начальником штаба при главно-. командующем всеми морскими и сухопутными силами в Приамурском крае:

«При сосредоточении ныне о устье реки Амура команд, семейств, имущества Петропавловского порта н всех наших судов, а равно и команд японской экспедиции, воина с внешним врагом здесь ко н че-нл (подчеркнуто Невельским. — Л.С.), ибо неизвестность для него входа в лиман слога и плавание по лиману, наполненному банками и мелями, с неправильными быстрыми течениями, наконец, гористые лесистые пустынные и бездорожные прибрежья Приамурского и Приус-сурииского края представляют для неприятеля, нападающего с моря, непреодолимые препятствия».115

Невельской зло высмеивал военных догматиков, питомцев Марсова поля (площадь для военных парадов), которые «не могли себе представить, что без свинца, пуль и ядер, треска и шума реляций и их спутников: крестов, чипов и отличий, — могла кончиться здесь война...»

Расчеты русского командования в 1855 году на Дальнем Востоке полностью оправдались. Лишь однажды, в середине лета, три неприятельских корабля подходили к амурскому лиману. Они гнались за безоружным бригом Российско-американской компании «Охотск». Не желая отдаваться в руки врагов, командир взорвал бриг. Обстреляв спасательные шлюпки и захватив несколько матросов. французский отряд ушел в море на поиски петропавловской эскадры, даже не подозревая, что она укрылась в устье Амура.

Тот же «Журналь де деба» в одной из своих статей сообщает, что песчаный бар помешал фрегату «Эмфит-райт» проникнуть в реку. Высланные для промера греб-йые суда, поднявшись вверх по реке, не йашли русских. Тогда командование решило:

«Если бар нс дозволил союзным судам войти в реку, го как можно сделать это русским? Они или скрылись в одной из бухт Татарского залива или сожгли свои суда н удалились в Сибирь»...116

Не раз обшаривая все известные им заливы и бухты, где могли бы скрываться русские корабли, с особым рвением англо-фраицузы кидались на Ляп и Охотск. Но и здесь удар пришелся по пустому месту.

В своих очерках И. А. Гончаров оставил нам картину Аяна в 1854 году:

«Беспорядочно расставленные, с десяток, более нежели скромных домиков, стоящих друг к другу, как известная изба на курьих ножках... На песке у самого берега поставлена батарея, направо от нес верфь, еще младенец, с116 остовом нового судна, дальше целый лагерь палаток, две-три юрты и между ними кочки болот. Вот и весь А ям.

Это ни город, ни село, ни посад...»117 Общее число жителей и аянского гарнизона составляло тогда около двухсот человек.

Получив сведения о крейсирующих в море вражеских судах, начальник порта капитан-лейтенант Кашеваров немедленно начал убирать подальше портовое и компанейское имущество и продовольствие. Жители эвакуировались из города, а 45 казаков, составлявших портовую команду, чтобы воспрепятствовать продвижению неприятеля, стали на позициях вдоль Якутского тракта. Пушки, чтобы не достались врагу, были зарыты.

25 июня (7 июля) на виду у Аяна показались английские корабли — пароход «Барракута», фрегаты «Пик»

п «Эмфптрайт» с тысячным составом команды на борту. Командовал отрядом командор Фредерик.

Убедившись, что русские покинули порт, англичане высадились на берег и ознаменовали свое пребывание там разграблением нескольких оставленных жителями частных домов. Доски, бревна и некоторое количество железа, остававшиеся в порту, были также перетащены на суда.

Около месяца английский отряд выжидал появления в Аянс русских кораблей и не дождавшись снялся на поиски их в океан.

Вслед за отрядом Фредерика в Аян вошли 20 июля (2 августа) английские же корабли командора Эллиота, в составе фрегата «Сибилла» и корвета «Спартак», к которым вскоре подошел винтовой корвет «Гор-нет» и вновь — пароход «Барракута». На одном из судов был привезен швед кузнец Карл Лунд со взорванного самой командой брига «Охотск». Этот предатель взялся указать118 союзникам, где аянцы зарыли свои пушки. Четыре сотни англичан перерыли все огороды, но... ничего не нашли. За время вторичного пребывания в Аяне англичане произвели следующие «боевые» операции:

23 июля (5 августа) обнаружены на складах компании и взяты на английский корабль три банки голландской сажи и несколько якорей.

27 июля (9 августа) увезено два баркаса дров.

28 июля (10 августа) взят еще один якорь и несколько досок и т. д.

На помошь своим английским союзникам в конце месяца в Аян прибыли французские корабли. 6 (18) августа состоялся банкет победителей, причем французские офицеры, как жаловались англичане, выпили все наличное шампанское. В тот же день с целью разорения в Ситху (Русская Америка) ушли 10 французских судов.118

Вскоре покинули Аян и англичане, взяв курс на Охотск. Но и там не было ни души, а все имущество было еще с весны вывезено за 50 верст от берега.

Одновременно английский фрегат «Пик» и корабль «Сибилла» напали на небольшое русское поселение, расположенное на острове Уруп (Курильская гряда). Невзирая на соглашение с Российско-американской компанией, управлявшей Аляской и островами, о взаимном ненападении, союзники разграбили компанейский склад, похитили у охотников 300 бобровых шкурок и насильно забрали весь провиант, оставив жителей острова голодать. Дабы «облагородить» свои действия, налетчики водрузили в селении свои флаги и от имени императора французов и королевы Англии поручили одному из местных жителей губернаторствовать на острове...

•• Положение союзников на Тихом океане было далеко не из приятных. Английское и французское правительства направляли приказы, один решительнее другого, чтобы на Тихом океане и помину не оставалось о русских судах. 56 англо-французских кораблей в погоне за русскими сновали по всем направлениям, были всюду, за исключением тех мест, где они действительно могли бы встретиться с противником. В поисках «Авроры» английский пароход «Рэттср» доходил до Кохинхины (Индокитай). Корвет «Спартан» не раз обшаривал Курильские острова. Английское описное судно «Сарацен» под предлогом ученых наблюдений вело шпионскую работу у Русской Америки и поддерживало связь между англофранцузскими эскадрами. Блокированы были все Охотское побережье и южный выход из Татарского пролива.

Вражеские корабли не раз подходили к городу Ново-Архангельску, являвшемуся административным центром Русской Америки. Современники рисовали этот город как один из самых крупных на северо-западе американского

континента. Он очень напоминал типичный средний губернский город окраинной России. Защитники Ново-Ар-хангельска — солдаты сибирского линейного батальона— готовы были по примеру петропавловцев храбро защищать свой город от иноземных врагов.

Поиски русских кораблей союзниками не увенчались успехом.

Один из руководителей французских вооруженных сил принц Жуанвильский говорил впоследствии: «Фрегат

«Аврора» п русская флотилия... чудесами храбрости и искусства постоянно избегали соединенных эскадр Франции и Англии и когда, наконец, эскадры эти, раздраженные преследованием добычи, беспрестанно от них ускользающей, приблизились к устью реки (Амура. -— А. С.), они застали их обставленными батареями и покрытыми войсками, они услыхали имена крепостей и военных учреждений, до тех пор совершенно неизвестных и уже соединенных между собой пароходными линиями».119

Стремясь возместить свои неудачи, Эллиот глубокой осенью 1855 года бросается вновь в Де-Кастри. Выпал снег. Находившиеся здесь относительно крупные силы русских уже покинули Де-Кастри и возвратились в Ма-риннск и Николаевск. На Александровском посту, в заливе оставались 70 казаков под командой есаула Пузи-но и несколько артиллеристов с двумя горными пушками под командой капитана Кузьменко и мичмана Ельчани-нова. И снег и наступление холода предвещали прекращение военных действий до следующего, 1856 года. Казаки спешно разгружали пришедший с продовольствием американский бриг «Беринг».

«Как Едруг, с рассветом 3 октября, — рассказывает оставшийся на посту Демидов, — все были ошеломлены: впереди американского судна, словно по какому-то вол-шебетву, появились без флагов два военных парохода и фрегат, с бортов которых грозно выглядывали жерла пушек... на палубах не видно было ни одной души, и • морская тишина нарушалась только плеском прибоя».120

• Но тишина была явно обманчивой. Отряд командора Эллиота в составе фрегата «Сибилла» и двух винтовых корветов «Энкаунтер» и «Горнет» собирался снова высадил-, на берег свой десант.

Американец Перс с брига «Беринг» подробно рассказал Эллиоту о русской обороне. Все преимущества были опять на стороне англичан. Но даже и этот небольшой заключительный акт войны на Тихом океане разыгрался вопреки математическому соотношению сил, вопреки расчетам интервентов.

Против 71 английской пушки были установлены на высоком мысу под прикрытием густого "кустарника два небольших горных орудия. Казаки залегли широким полукольцом возле берега.

Усиленно обстреливая берег, неприятельские корабли готовились к десанту. В час дня из-за тыльных бортоп английских кораблей показались 16 гребных судов, на которых было посажено 700 английских солдат и матросов. Вытянувшись в две колонны, с английским флагом впереди они двигались к берегу.

Подпустив противника на близкое расстояние, фейерверкер Ченский выстрелил по английским баркасам.121-' Это был сигнал начинать огонь. «Вот первый ряд совсем уже приблизился, два баркаса коснулись обнаженного отливом берега. В этот момент грянула пушка и грохнули наши залпы».122

Одно из ядер, пушенных береговым орудием, подбило баркас. Почти одновременно урядник Таскин, выследив 'среди англичан выделявшегося белоснежным кителем начальника десанта, уложил его своим метким выстрелом.

Среди английских солдат началось смятение. Из тонувшего баркаса люди бросались в воду, на соседние суда. Порядок нарушился. Часть судов, потеряв командира, поспешно заворачивала обратно. Спасая положение, Эллиот приказал заиграть отступление.

Потеряв убитыми и ранеными 25 человек, англичане в два часа дня продвинули свои суда к берегу и осыпали русские позиции бомбами. Но декастриицы уже были вне сферы неприятельского огня.

В один из последующих дней казаки поставили на виду двух негодных коней и разложили костер. Приняв это за сосредоточение русских, англичане за ночь сделали по клячам 170 выстрелов.

С 3 по 17 октября противник ежедневно обстреливал берег и казармы. При этом уничтожено было много леса. Через несколько десятков лет путешественник В. К. Арсеньев видел развалины казарм и следы большого пала, пущенного зажигательными снарядами англичан. Что же касается людских потерь в отряде есаула Пузино, то они оказались незначительными: двое казаков убито и трое ранено.

Русское командование выслало па помощь Александровскому посту подкрепления, однако повторить десант неприятель уже не решался.

На этом в сущности война аигло-французов против русского Дальнего Востока закончилась. Лишь в следующем, 1856 году, уже после того, когда обе стороны узнали о заключении мира, английский фрегат «Пик» под командой битого под Петропавловском Нпкольсоиа . вошел е Императорскую гавань и сжег несколько домов Константиновского поста.

Это был прямой разбойничий поступок, но он не выпадал из англо-французского стиля ведения войны, когда «расчет строился не на крупных военных операциях, а на неожиданном ударе, на желании захватить врасплох, н'а авантюре»123 (Энгельс).

Неудачи союзников в дальневосточной кампании 1855 года оказались более тяжелыми, чем даже разгром под Петропавловском. Всюду, куда они нацеливали свои удар^ он не приносил никакого результата.

Полностью оправдала себя тактика русского командования. Вместо ослабления русский Дальний Восток окреп, вышел из войны более заселенным, созданы были новые населенные пункты, новые порты.

Вместе с первым и вторым сплавами в низовья Амура прибыли переселенцы — крестьяне Иркутской и Забайкальской губерний, основавшие между Мариинском и Николаевском три селения — Иркутское, Богородское и Михайловское. С тех пор ежегодно, во все возрастающем количестве сюда шли казаки и русские крестьяне. Началось заселение Среднего Амура. «...Сибирские линейные казаки медленно, но неуклонно продвигают свои станицы от Даурских гор к берегам Амура, а русская морская пехота окружает укреплениями великолепные гавани Маньчжурии»,124 — писал Энгельс.

Бесславные действия англо-французского флота в 1854—1855 годах на Дальнем Востоке расценивались общественным мнением как поражение союзников и победа русских.

Позорные неудачи англичан на Балтийском и Белом морях, па Тихом океане, как замечали Маркс и Энгельс, показали «английскому народу, что его флот так же прогнил, как и его армия».125

Прекрасной иллюстрацией к этой оценке могут служить многочисленные отклики английской и американской печати по поводу дальневосточных событий. «Эдинбургское обозрение» осторожно писало: «Способность,

высказанная русскими командирами в последнюю войну, доказывает, что они несравненно лучше знакомы с этими водами (Тихого океана. — А. С.), чем офицеры британского флота».

Более решительно высказывалась такая влиятельная газета, как лондонский «Таймс». Признав поражение аи-гло-французов на Тихом океане, она заявляла: «Русская эскадра под командой адмирала Завойко переходом из Петропавловска в Де-Кастри и потом из Де-Кастри нанесла нашему британскому флагу два черных пятна, которое не могут быть смыты никакими водами океанов вовеки».

Американец капитан Уйтингам, бывший свидетелем кампании 1855 года на Тихом океане, дает убийственную характеристику англо-французским флотоводцам. В частности, он пишет, что русские «не встретили ни в Севастополе, ни в восточной оконечности их государства, у предводителей своих врагов, ни врожденных талантов, ни умения командовать».*

Гонконгская газета «Регистр», ставя в вину адмиралу Стирлингу двукратный уход русских, называла его старой бабою. О нем и его помощнике командоре Эллиоте «Юнайтед Сервис гэзетт» писала в 1856 году: «Распространился слух, что адмиралтейство намеревается отозвать как адмирала, так и командора, и действительно только этой мерой можно будет удовлетворить справедливость и успокоить народное негодование, потребовав от них отчета о каждом судне русской эскадры».

В Охотском море «британский флаг был позорно уни-♦ «Морской сборник». >А 3. 1856.

жен, обесчещен», — продолжает газета, выражая уверенность, «что сэр Джемс Стирлинг и командор Эллиот будут отозваны и подвергнуты военному суду».126

27 января 1856 года на заседании английского парламента последовал официальный запрос депутата Белы! о незадачливых командующих тихоокеанской эскадры: «Довольно ли правительство поведением этих начальников или намерено подвергнуть их военному суду».127

. Позднее, давая общую оценку войне 1854—1855 годов на Дальнем Востоке, английский географ и историк Равенштейн писал, что все шансы на победу были на стороне союзников, а победу, несмотря ,на это, одержали русские.

Но поражение, понесенное англо-французамн на Тихом океане, как и успехи русских войск в Закавказье —-в ноябре 1855 года была занята турецкая крепость Карс, — не могли изменить общих итогов Крымской войны.

Несправедливая с обеих сторон война 1853—1856 годов закончилась поражением царского самодержавия. Это была расплата за технико-экономическую, социально-политическую и военную отсталость, за свирепую и глупую беспечность правящих классов. «Крымская126 война, — писал Ленин, — показала гнилость и бессилие крепостной России».128

18 (30) марта 1856 года в Париже был подписан мирный договор, По которому урезались царско-помещичьи планы на Ближнем Востоке. Неудачи, постигшие самодержавие, повлекли за собой серьезные изменения во внутренней политике России и в ее международном положении. «Царское правительство, ослабленное военных!

поражением во время Крымском кампании и запуганное крестьянскими «бунтами» против помещиков, оказалось вынужденным отменить в 18(31 году крепостное право»,129 — указывается в «Кратком курсе истории ВКП(б)».

IX. Верность отчизне

Военные действия, развернувшиеся в дальневосточных водах, закончились поражением англо-французов. О войне на Тихом океане сравнительно мало писалось в тогдашнем прессе. Густая тень, отбрасываемая «восточным» — турецким вопросом, затемняла размеры англофранцузских операции на Тихом океане. По это была большая война, одна из самых крупных среди всех войн, проходивших до того на Тихом океане.

Могущественный англо-французский флот не добился никаких побед на русском Дальнем Востоке. Передовая военная техника и огромный перевес сил нс помогли союзникам. Они были биты всюду, где входили в боевое соприкосновение с русскими мориками-тихоокеанцами.

Талантливое руководство операциями со стороны русского командования, инициатива с переносом главного » порта в устье Амура, высокая маневренность сыграли немалую роль в подготовке успеха.

Но129 главное, что поднимало русских военных моряков , и забайкальских казаков на бой против подчас вдесятеро сильнейшего противника, это любовь к родине, преданность своему народу.

Мачехой129 для матроса и солдата, для передовой части военной интеллигенции была николаевская Россия. Тяжелый, бездушный гнет царского самодержавия со всей силой обрушивался и душил все лучшее, что было

Памятник «Славы», установленный в Петропавловске в честь победи над лкгло-фраицузсклЛ эскадрой з 1554 году.

I? русском породе. Маленький штрих: закладка селения или поста па Дальнем Востоке начиналась с сооружения гауптвахты, а высшего начальника в его обходах сопровождал палач с кнутами в футляре.

Сословная пропасть непроходимо отделяла офицеров от рядовых бойцов. Но ничто не могло заставить заброшенных на кран света русских людей равнодушно отнестись к судьбам своей страны. И рядовой матрос петропавловской флотилии, и казак, прибывший из Забайкалья, и офицер с «Авроры» знали, что поддержки из далеких портов Балтики, Черного моря или из Сибири через тысячекилометровое бездорожье, они не получат. Они смело взваливали на себя всю тяжесть отражения англофранцузского удара, все напряжение неравных . боев с превосходящими силами противника.-• Великий писатель Л. Н. Толстой говорил по поводV славной защиты Севастополя:

«Надолго оставит в России великие следы эта эпопея Севастополя, которой героем был народ русский».

Подвиг защитников Дальнего Востока — военных моряков, крепостных крестьян, горнорабочих-нерчинцев — перекликался с Севастопольской эпопеей. Это' было «геройское изумительное отражение неприятеля горстью русских по ту сторону моря, в Камчатке»,130 — говорил о Петропавловской обороне другой большой русский писатель И. А. Гончаров.

Иноземным захватчикам не удалось сломить чувство воинского долга и у русских людей, случайностями войны попавших к ним в неволю.

Захватив на нейтральном паруснике одну из трех групп диановцев, возвращавшихся из Японии, англичане рассчитывали выведать, куда ушли «Аврора» и «Оливу130

Ца», как проникнуть на Амур. Командующий английской эскадрой адмирал Стирлинг поручил провести допрос своему помощнику командору Эллиоту. Немедленно при* казав доставить к себе русских, Эллиот передал им от имени командующего следующее:

«— Так как офицеры и команда фрегата «Диана», захваченные на «Грете», взяты без оружия и спасаясь после кораблекрушения, то адмирал не считал их за военнопленных и готов перевести в русский порт Аян. К сожалению, — прибавил командор, — порт этот замерз.

— Но тогда высадите нас в Де-Кастри, — предложили диановцы.

— Де-Кастри адмирал признает не иначе как нейтральным, — ответил Эллиот.

— Так почему же,- — возразили диановцы, — вы. командор, упираясь теперь на нейтралитет Де-Кастри, первый открыли в нем огонь по камчатской эскадре?

Смутившийся командор, не дав ответа, круто переменил разговор и стал предлагать от имени Стирлинга доставить пленных на «Аврору».

— Каким же образом вы доставите нас, — спросили русские офицеры, — не на нейтральном ли судне?

— Нет, мы пойдем с эскадрой, — отвечал Эллиот.

— Подойдя под парламентским флагом на вид «Авроры» и высадив нас. вы, конечно, немедленно уйдете назад?

— Как уйдем, уйти прямо мы не можем, — вскричал Эллиот. — Мы возьмем «Аврору»!»*

С глубоким возмущением русские моряки отвергли это гнусное предложение.

Получив новые инструкции Стирлинга, Эллиот еще раз заявил захваченным морякам, что ни в какое другое место, кроме устья Амура, их не отправят. После повтор-

« «Морской сборник». Кв 9, 1860.

По1'о категорического отказа командор объявил всех Байты* на «Грете» военнопленными. Но союзники так ничего и не допытались о подходах к Амуру...

Дворянские и княжеские звания офицеров, объявленных пленньши, обеспечили сносное обращение с ними со стороны союзников. Иное дело простые русские люди без чинов и звании... Они были для англо-французского командования не только военным противником, но и тем низшим сословием, с которым и у себя дома офицеры союзников привыкли не считаться.

Группка матросов камчатской флотилии, очутившаяся в неволе у англо-французов, как раз и состояла из таких простых «низких чинов». Попала ома в руки врага совершенно случайно. Еще до появления в Авачииской губе неприятельского флота несколько моряков были направлены на хозяйственные работы в Тарьинскую бухту, лежавшую против Петропавловска. Обратно в город шестеро матросов с боцманом Усовым возвращались на боте с кирпичом.

Усов, как его описывали современники, «на вид невзрачный, черненький, худенький, хиленький седенький старичок», захватил домой гостившую в Тарье жену с двумя малолетними детьми.

На пути внимание гребцов привлекли выстрелы. Это подошедшая к гавани англо-французская эскадра начинала обстрел. Но ни Усов, ни матросы не знали еще о приходе неприятеля, они думали, что происходит обмен салютами, которыми порт обычно приветствует своих редких гостей — кругосветных путешественников.

«Когда мы на ботике выплыли с кирпичами из Тарь-ннской губы, — рассказывал впоследствии один из матросов контр-адмиралу Завойко, — и увидели эскадру, то приняли ее за нашу — адмирала Путятина, наладили на ботике паруса, как следует, и хотели поближе пройти под кормой адмиральского фрегата». - •

Обнаружив свою ошибку, Усов сразу же взял курс к берегу. Но бот уже заметили с неприятельских кораблей. С бортов их были быстро спущены многовесельные большие катеры и баркасы, погнавшиеся за русскими. Состязание на скорость долго продолжаться не могло. С одной стороны, загруженный до краев тихоходный бот и, с другой, летевшие, как стрела, шлюпки. К тому же затих ветер, и вскоре хорошо вооруженные катеры противника начали окружать русское суденышко. Детишки Усова подняли крик, жена навзрыд запричитала.

Сопротивляться было невозможно, на боте не было ■оружия. Первым нашелся матрос Семей Удалой. Он сказал товарищам: «На эфтот случай, что у нас ружей нег.' а все кирпичи, Ничего не приказано, — что нам делать? Если кирпичом станем кидать в неприятеля, даром жизнь погубишь и ни одного не зашибешь до смерти; не замай (не надо): пусть нас берут, а вы смотри, не зевай, не могли ли мы какого случая найти на судне на погибель врагам. А боцман Усов... прибавил: смотри не разговаривать, что будет неприятель выспрашивать, знай отвечай на все вопросы: «не могу знать...»131

Через несколько минут «7 катеров, держась в кильватер друг друга, вели на буксире бот; по бокам держались по катеру, и, наконец, все шествие замыкалось вооруженным баркасом; .на корме каждой шлюпки развевались флаги: вся команда фрегатов высыпала на сетки, так что один из наших сослуживцев вполне справедливо заметил, сказав, что вся эта процессия походит на то. как'мыши кота хоронили»,132 — описывает пленение Удалого, Усова и других один из петропавловцев.

Старик Усов с семьей и одним матросом-гребцом был

потом освобожден и доставлен на берег с письмом на имя За вой ко: . .

«Господин губернатор!

Случайностью воины досталось мне русское семейство. Имею честь отослать его к вам обратно. Примите, г. губернатор, уверение в моем высоком почтении.

• Ф. Депуант».

Перед тем как отпустить русское семейство, — а пленение малолетних детей отнюдь не составляло славу двухсотпушечной эскадры! — англо-французы мучили своих пленников. Вот что рассказывал Усов:

«В службу ихнюю приглашали: «У нас, говорят, вам не в пример лучше будет, у нашего-то императора флот большуший-пребольшущнй, соглашайтесь...» И все это по началу ласково обходились; ну, а как мы ответили наотрез... так нас заковали по рукам и ногам в кандалы, — да в трюм и засадили и просидели-то мы во тьме кромешной все это время».133

Среди русских матросов, которых французский адмирал оставил у себя в.плену, был Семен Удалой. Лаской и угрозами, кандалами и карцером хотели вырвать французские офицеры нужные им сведения о петропавловских " батареях, о количестве защитников порта. Но кроме «не могу знать» ничего не добилось от'пленников командование англо-французской эскадры.

«Больно было сердцу, что мы сидели скованные в трюме, а наши товарищи проливают кровь», — говорили про те дни матросы, возвращенные в 1855 году в Петропавловск в обмен на пленных союзников.

Когда вражеские суда, битые под Петропавловском, направлялись к своим базам, русских заставили работать на палубе.

«Порадовалось наше сердце, видя на фрегате везде Стон и щепы», — вспоминали русские моряки.

Французский фрегат «Форт», капитально отремонтировавшись в Калифорнии, перешел к островам Таити, где пленников заставили работать на постройке военных сооружении.

«Удалой не хотел работать крепости и сказал... против своих крепости делать не буду. Его заковали в железа и посадили на хлеб и воду; и мы сиживали за то, что не хотели крепости работать, но нам нездоровилось сидеть,—стали пухнуть»,* — рассказывали Завойко товарищи Удалого.

Между прочим, совсем иначе отнеслись к своим пленникам русские. «Повидимому, с пленниками во все время пребывания их у русских обходились хорошо»,** — доносил английскому адмиралтейству адмирал Брюсс.

Весной 1855 года русских пленников перевели на французский бриг «Облигадо», направлявшийся к Камчатке. В пути неприятельские офицеры не раз заглядывались на4 матроса Семена Удалого.

«Во время обеда, — рассказывает один из офицеров, — у стола, за которым сидел Семен, раздавался наибольший хохот вследствие его. бесконечных шуток и острот. Ночью, когда между двумя пушками собирался кружок около любимого рассказчика, этим рассказчиком непременно оказывался Семен, восхищавший своих слушателей предлинною сказкою на странном языке езоего изобретения, составленного из смеси русского, французского, бретонского и прованского».***

Французы думали, что русские пленники уже сломлены и покорились своей участи. Командир брига, даже рассчитывал русского военного моряка и артиллериста

» «Морской сборник», № 7, 1857.

** «Морской сборник», № 9, 1855, отд. 2-й. сто. 111 *** «Морской сборник». Хг9 7. 1857.

!?•

Семена Удалого заставить стрелян» по русской земле из французской пушки. Вот что просто и бесхитростно рассказали В. С. Завойко товарищи Удалого: «При сходе в Авачннскую губу забили тревогу: Удалой был поставлен у пушки, а мы у подачи ядер. Удалой не пошел к своей пушке, а стал у грот-мачты и сказал нам: «Ребята! Грех на своих руки поднимать! Уж лучше смерть! Помните приказание начальства — чему нас учили!» Сказавши эти слова, он скрестил руки на груди и закричал во весь голос: «Слышь вы, французы!» и к этому прибавил, как тут, Василий Степанович, сказать, да вы изволите знать крутой нрав Удалого, он, то есть так сказать, попросту выругал их, а потом сказал: «Слышите ли. французы? У русских руки не подымаются на своих, я к пушке не иду». А Польша (поляк-переводчик. — А. С.) сейчас слово в слово и переведи старшему лейтенанту.

Лейтенант затопал ногами и закричал на него: ежели не Пойдешь к пушке, то сейчас повешу! и приказал гордень (веревка, с помощью которой подтягивают парус) готовить — это перевели Удалому. Удалой в ответ закричал сердито:

— Врешь, такой-сякой француз, ты меня не повесишь, а я к пушке не пойду! — нс этими словами бросился по снастям вверх по мачте и, поднявшись, перс134, прыгнул с них на ванты и закричал нам:

— Ребята! Нс подымайте рук па своих, нс сделайте сраму на сем свете... Прощайте! Видите, я принимаю смерть».134 Удалой прыгнул с мачты, за борт...

«Он исчез под водою, даже не пытаясь бороться против смерти, и не делал тех движений, которые невольно делаются вследствие чувства самосохранения даже людьми, одаренными самою железною волею», — с уваже-

пнем писал о гибели русскою моряка французский адмирал.

В героическом подвиге Семена Удалого слиты безграничность любви к родине и честь русского моряка. Он показал врагам п друзьям всю силу непримиримости к насильникам, покушавшимся на землю отчизны. Имя Удалого не забудется его потомками, советскими моряками!..

Петропавловская оборона обнажила глубоко запрятанные пласты душевных богатств, выявила уменье постоять за родину, стойкость, мужество простого русского человека. И в то же время героизм защитников Дальнего Востока, как и подвиги севастопольцев, несли в себе черты крепостнической эпохи. Солдатам и матросам было дано право умирать, но право на будущее у них отнималось крепостническим строем царской России. Впереди их ждала та же лямка, что была и раньше...

Трагической оказалась судьба маленького Матвея Храмовского, десятилетнего ребенка, потерявшего руку з бою 20 августа. Ему, «как не могущему быть годным к службе и снискать себе пропитание вне службы и даже обходиться без прислуги в таком месте, где не имеется благотворительных заведений», «не сумели» помочь ни командир Петропавловского порта, ни губернатор Восточной Сибири. Чтобы исходатайствовать Матвею Храмовско-му «какое-либо содержание», необходимо было указание самого царя. Бумажка, от которой зависела дальнейшая жизнь маленького героя Петропавловска, бесследно сгинула в канцелярских департаментах...

Не легче оказалась доля семейств защитников Петропавловска, оставшихся без своих кормильцев. Да и только ли их?.. «Здесь бедняк нс может подать кусок хлеба неимущему, ибо кусок хлеба стоит дневного пропитания бедняка», — писал Завой ко про Петропавловск.

15 только что закладывавшихся на амурской земле се-

лах устанавливались крепостные порядки. Сотенные командиры обладали всеми правами казнить и миловать. Об одном из них—Венцеле — вспоминал амурский казак Р. Богданов. Этот сотник «приезжал в станицу, не знавши кто на какую работу способен, выстраивал казаков по ранжиру, и сам назначал на работы. Случалось, попадали на плотничные пли другие работы люди совсем неумелые и неспособные, а за неумелость пускали в ход розги».

Бесправье, нужда, царские поборы тяжелым грузом прижимали книзу молодую русскую жизнь в Приамурье, не давали развернуться по-иастоящему населению- Камчатки и Охотского побережья.

Нс безинтересна и судьба тех. кто в начале пятидесятых годов умело готовил Дальний Восток к обсронс, а петом руководил военными действиями.

Через какие-то пятнадцать-двадцать лег нельзя уже было узнать организатора Петропавловской обороны Василия’ Степановича Завойко. Ему не оказалось хода в царской России, — с переносом гражданского управления сперва з Николаевск, а потом во Владивосток в услугах таких, как Завойко, уже не нуждались. Их места заняли люди с более знатным происхождением и петербургскими связями. Завойко пришлось удалиться в свое небольшое поместье в Балтийский уезд Подольской губернии: Здесь он и угасал, обойденный и забытый, превратившись в желчного старика, клянущего все и вся.

Не ко двору правящей клике пришелся и Геннадий Иванович Невельской, столько лет шедший прямым, чистым и честным путем к своей цели — укреплению мощи родины на Востоке. В 1856 году исследователь Приамурья был отозван в Петербург и назначен членом* ученого отделения морского технического комитета.

Это была ссылка, но ссылка особая, мучительная.*

Членами ученого отделения назначали люден, уже неспособных ни на какую работу. . .

— Пусть нюхает табак со стариками, — презрительно заявил о Невельском управляющий морским министерством Краббе. Так был заживо похоронен моряк, ученый, борец.

Под давлением Третьего отделения* Николай Николаевич Муравьев-Амурский был в 1861 году освобожден с поста генерал-губернатора Восточном Сибири. Однако совсем «забыть» его было нельзя. Сатрапов паря давили слова чеювека, которого они страшно ненавидели и страшно боялись, — Герцена. Выдающийся русский демократ и ученый, критикуя Муравьева-Амурского, в то же время отзывался о нем, как о «человеке с государственным смыслом», который «безо всякого сравнения, умнее, образованнее и честнее кабинета (министров. — А■ С.) совокупно». Окончательно расстаться поэтому с Муравьевым-Амурским боялись. Его тоже пристроили «нюхать табак со стариками», но в Государственный совет, который также почти никакой роли в жизни страны не играл.

И Невельской, и Завойко, и Муравьев находились еще в самом расцвете сил, когда были отставлены от живого дела.

Развитие Дальнего Востока, которому они так много отдали сил, шло в условиях царского строя крайне медленно, совсем не так, как об этом они мечтали. Но — шло!

Хорошо писал, покидая кран, И. А. Гончаров:

«Несмотря, одна кож. на продолжительность зимы, на лютость стужи, как все шевелится здесь в краю! Я теперь живой, заезжий свидетель того хнмическп-исторнчо-ского процесса, в котором пустыни превращаются с жилые места, дикари возводятся в чин человека, религия

Тогдашним высший орган царской полиции.

н цивилизация борются с дикостью и вызывают к жизни спящие силы... II когда совсем готовый, населенный н просвещенный край, некогда темный, неизвестный, предстанет перед изумленным человечеством, требуя себе имени и прав, пусть тогда допрашивается история о тех, кто воздвиг это здание, и так же не допытается, как не допытались, кто поставил пирамиды в пустыне. Сама же история добавит только, что это те же люди, которые в одном углу мира подали голос к уничтожению торговли черными, а в другом учили алеутов и курильцев...»

И которые, можно добавить, умели отстаивать родную землю от нападения на нее врагов!

X. Последствия войны на Дальнем Востоке

Крах англо-французских захватнических планов в отношении русского Дальнего Востока, поражение западно-европейских держав на Тихом океане оказали огромное влияние на положение России, как великой тихоокеанской державы.

Главные боевые события в 1853—1856 годах, как известно, развертывались на Крымском фронте. По сравнению с масштабами Севастопольской обороны Петропавловский бон и военные действия 1855 года на Дальнем Востоке на первый взгляд представлялись второстепенными операциями. Но значение их вышло далеко за пределы непосредственно боевых столкновений.

Прежде всего,..упрочилось положение русского Дальнего Востока. Окончательно был решен амурский вопрос. Маркс замечал по поводу выхода России к морю, достигнутому при Петре Великом: «Никогда ни одна нация не мирилась с тем, чтобы ее морские побережья в устьях рек были от нее оторваны; Россия не могла оставлять устья Иовы, этого естественного выхода для продукции

№

Северной России, в руках шйедов, так же как устьев Дона, Днепра, Буга и Керченского пролива в руках кочевников — татар».*

Точно так же не могла страна допустить и того, чтобы устье Амура — единственной водной дороги из Сибири на Тихий океан — попало бы в руки англичан или американцев. Фактически уже накануне войны России вернула свои старые приамурские земли, заселение которых прекратилось со времени Нерчинском мира. Оставалось только облечь это возвращение в форму соответствующего международного договора с соседним Китаем, что и произошло в результате, дружественных переговоров 1858—1860 годов.

Правда, западно-европейские географы продолжали относить Приамурье к Маньчжурии и, не зная истинного состояния дел, считали край под властью Китая. Из Западной Европы этот взгляд проник н в Россию. Нс если вефить богдыхановским придворным летописцам, то и Россия и Англия считались... китайскими данниками! Ни фактически, ни юридически амурское левобережье, как и территория, лежавшая между рекой Уссури и Японским морем, никогда не входила в пределы Китайской империи.

Длительный процесс освоения русскими Приамурья привел к своему естественному результату — к пересмотру устаревших положений Нерчинского договора. Бот почему уполномоченный китайского правительства губернатор Хейлудзянской провинции И-Шань так легко согласился провести по Амуру русско-китайскую границу.

В мае 1858 года генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев, в результате дружественных переговоров с китайскими представителями, подписал в Дйгуне дого-

*

К- Маркс, Секретна*! дипломатия XVII! зека

сор, по которому Приамурье было признано русской территорией.

Географ М. ГГ. Вешокоп сообщает некоторые подробности подписания Ангуиского договора, заключенного в неслыханно короткий для тогдашней дипломатии срок — за четыре дня! После подписания трактата китайские представители признали «что их удивила умеренность наших требований, что они ожидали для начала негоциаций (переговоров. — А. С.) домогательства нашего на все земли до Великой стены и Желтой реки в Ордосе, дабы летом, по принятому в дипломатии обычаю, сбавлять эти требования».135

Через два года по Пекинскому договору, заключенному с центральными китайскими властями, между Россией и Китаем была установлена существующая и поныне граница.

Китайцы тогда хорошо уже знали, что у Америки, Англин и Франции для переговоров с азиатскими странами был только один язык — язык пушек... При возвращении же России ее Приамурья господствовала другая обстановка. Все вопросы с Китаем были решены при полном согласии и во взаимных интересах. Русское Приамурье, русский Уссурийский край прикрыли Китай от проникновения западноевропейских карательных экспедиций с севера.

Выиграла и наша родина.

Маркс писал по поводу Айгунского трактата, что Россия «в силу последнего договора получила новую территорию величиною с Францию, с границей, в большей своей части отстоящей только па 800 миль от Пекина. Для Джона Булля представляется далеко не утешительной мысль, что своей первой опиумной войной он

обеспечил России договор, разрешающий ей плавание по Амуру и свободную торговлю в приграничном области, 136 своей второй опиумной войной он помог ей приобрести богатейшее пространство земли, лежащее между Татарским заливом и Байкалом, область, обладания котором так жаждала Россия, и начиная с царя Алексея Михайловича и до Николая I постоянно пыталась получить се. Лондонский «Игпез» так глубоко почувствовал этот удар, что, печатая известия из Петербурга, которые сильно преувеличивали выгоды, полученные Великобританией, умышленно выпустил ту часть текста в телеграмме, которая говорит о приобретении Россией по договору долины реки Амура».136

Великий соратник Маркса Фридрих Энгельс указывал, что Россия быстро становится первенствующей азиатской страной, что присоединение Приамурья приводит ее из снежной Сибири в умеренный пояс и что в непродолжительном времени долина Амура будет заселена русскими, которые «укрепились там, произвели изыскания для железнодорожной линии и начертали планы городов и гаваней».137

С 1850 года верным стражем устья великой дальневосточной реки стал город Николаевск-на-Амуре. Писатель Максимов, путешествовавший по Дальнему Востоку, оставил картину Николаевска шестидесятых годов:

«Рейд Николаевский — богатый и оживленный. В порту слышно стуканье, звон; над зданием порта несется дым и пар, на воде пыхтит и шумит паровой баркас, пробираясь зачем-то к судам от портовой пристани. Город вытянулся на большое пространство и обстроился широко и плотно. Вид на него с реки чрезвычайно картине» и оригинален. Свежие, недавние дома бесконечно разнооб-

разных фасадов; два эллинга, здание, где шьются паруса, здание, где помещен паровой молот. Видно, что повсюду много сделано, но не все еще сделано; во всяком случае Николаевск глядит решительно городом, больше, чем даже Чита какая-нибудь, а тем паче —• Благовещенск».

Благовещенск, о котором пишет Максимов, был основан в 1856 году. Город этот стал скоро центром большой сельскохозяйственной области, являющейся главной житницей Дальнего Востока и ныне, когда там выросла большая промышленность.

Через два года после закладки Благовещенска, на том месте, где голубая Уссури отдает свои воды могучему Амуру, поднялся военный пост — будущий город Хабаровск.

«Хабаровка, поставленная на превосходном, возвышенном берегу Амура и Уссури — при окончательном их слиянии, представляла утешительный вид... Возникали не только дома, но лавки с товарами», — свидетельствовал о новом селении очевидец к участник его создания М. И. Венюков.

С 1860 года на карты России был нанесен Владивосток, любовно названный Лениным нашенским городом.

Таково было одно из ближайших последствий успехов русского оружия в борьбе против англо-французских захватчиков, успехов, умело использованных русской дип ломатией.

Но и на Дальнем Вое голе России, руководимой крепостнической верхушкой, дорогой ценой пришлось расплачиваться за свою отсталость. Влияние царизма, тормозившего экономический и политический прогресс страны, и здесь подтачивало, сковывало силы народа.

Развитие края шло крайне замедленно, с огромными трудностями: вплоть до установления в стране Советской власти Дальний Восток оставался одной из самых отста-

дых окраин России. Это положение изменилось лишь и результате победы Великой Октябрьской социалистической революции, открывшей путь для развития производительных сил края, спасшей его коренное население от 'вымирания.

Но отсталость царской России отражалась не только на внутренних судьбах русского Дальнего Востока, она также подрывала позиции России на Тихом океане.

Воспользовавшись пребыванием в дальневосточных водах огромных антирусских военно-морских сил (часть их стояла в порту Хакодате), японское правительство при помощи прямого шантажа вырвало в 1855 году у русского посла Путятина оговорку о совместном с Россией владении южной частью острова Сахалина.

О том, что Япония нс имела никаких прав на Сахалин, составлявший продолжение русского Приамурья и принадлежавший России по праву первооткрытпя и пер-позаселення, японское правительство великолепно знало. К тому времени, не говоря уже о Сахалине, даже остроз Хоккайдо был тогда слабо освоен японцами.

Русский представитель в Японии Бюцов доносил, чго представители того самого старого японского правительства, что подписывало трактат с Путятиным, во время переговоров в начале марта 1868 года задавали ему прямой вопрос:

«Поможет ли Россия тайкуну, если кроме Сахалина ей будет уступлен остров Эзо (Хоккайдо. — Л. С.), за исключением владений князя МатсмаПского?»138

Русский представитель отказался от этого предложения в связи с тем, что Россия не желала вмешиваться по внутренние японские дела.

В 1875 году, по Петербургскому трактату, Япония полностью признала принадлежность Сахалина России.

Но наибольшую выгоду для себя на Крымской войны получила, разумеется, отнюдь но отсталая феодальная Япония.

За стволами англо-французских орудии, расстреливавших в 1851—1855 годах русские берега, поднималась черная тень хищника, безмерно алчного и успевшего усвоить все приемы колониально-захватнического разбоя. Речь идет о капиталистах Соединенных Штатов Америки. Воспользовавшись тем, что Крымская война- ослабила международный престиж царской России, правительство США усилило свои домогательства в отношении Аляски.

Переговоры о приобретении Русской Америки начаты были при президенте США Пирсе и продолжались при президенте Джемсе Бьюкенене, поручившем ведение их калифорнийскому сенатору Гвину н помощнику государственного секретаря Аппельтоиу. Тогда называлась «компенсация» размером до 5 миллионов долларов, при помощи которой правительство США хотело понудить Россию отказаться от Аляски.

Выводы экспедиции Ринггольда и Роджера, обследовавшей Алеутские острова и подтвердившей их. огромное стратегическое значение, еще больше разжигали американские аппетиты.

Алеутская гряда, протянувшаяся огромной дугой в 2,5 тысячи километров от Аляски к Камчатке, насчитывает 150 крупных и много мелких островов, обладающих прекрасными гаванями. Она представлялась американским захватчикам в качестве коммуникаций и моста по которым они перешагнут из Америки в Азию.

Одновременно американские капиталисты попытались открыть себе двери на запад и через Берингов пролив. Официальным предлогом для проникновения сюда явился проект устройства телеграфной линии Портлэнд —Канада — Аляска — Берингов пролив — Чукотка — Охотск — Верхне-Удинск. Русское правительство приня

1У<

ло эю предложение. Руководство работой взял на себя полковник Бсльклн, развернувши» свои базы в Аляске. В 1866 голу посланцы американского полковника прибыли на Анадырь и начали большие разведочные работы, по существу и не имевшие никакого отношения к постройке телеграфа. Особенно интересовала американцев возможность найти золото. Деятельность компании Рос сийско-американского телеграфа прекратилась в связи с прокладкой кабеля через Атлантический океан. Но к этому времени американские капиталисты успели пустить свои корпи на русской Чукотке.

Гражданская война в США (1861 — 1865 годы) несколько притормозила попытки захватить у России Аляску. Однако сразу же вслед за окончанием войны президент США Эндрыо Джонсон, представлявший, по выражению Маркса, «грязное орудие рабовладельцев», решил форсировать покупку у царского правительства Русской Америки. Переговоры одновременно велись в Вашингтоне и Петербурге и завершились продажей Аляски за баснословно низкую сумму в 7,2 миллиона долларов, что составляло по тогдашнему курсу несколько меньше 11 миллионов рублей.

Так осуществился Соединенными Штатами Америки очередной захватнический акт.

На Аляске «богатства вдесятеро больше, нежели эм сумма (уплачиваемая) России, таятся в недрах», — писала тогда же газета «Ныо-Йорк Геральд». Американский исследователь Ф. Даллес позднее сообщал, что при покупке-продаже Аляски «вся сделка была пропитана запахом коррупции». Он отмечал, что «употреблен был подкуп». А другой американский историк — Николас Руз вельт — назвал это приобретение его настоящим именем: «Соединенные Штаты аннексировали Аляску».

Тогдашние политические деятели США много говорили о «неизбежной судьбе», влекущей американцев на за-

над, к берегам Восточной Лани. Захиаг Аляски явился г. их глазах важным начальным шагом па пути достижения американского господства на Тихом океане. Государственный секретарь США Сыоорд расценил Аляску в качестве «моста в Азию». Председатель комитета по иностранным делам палаты представителей Бэнкс заявил на заседании американского конгресса об Аляске: «Если это приобретение совершится благополучно, не будет более никакой европейской цивилизации пли европейской судьбы, от которой мы бы зависели».139 Он уже видел, что при помощи Аляски — «ключа к Тихому океану» — страны Восточной Азии станут колониями США. «Это будет американская цивилизация, американская судьба для шестисот миллионов душ!» — восклицал американский экспансионист.

Так появилось в агрессивной политике США «азиатское направление» — из Аляски, через Берингов пролив и Чукотку и по Алеутским островам через Камчатку, на овладение всей Восточной Азин. С 70-х годов это «направление» пополнилось «северо-западным вариантом», нацеленным на Корею и Маньчжурию.

7 (19) октября 1867 года в главный город Русской Америки Ситху прибыл правительственный комиссар США и состоялся спуск русского флага.

Захватив Аляску, правительство США в том же году организовало экспедицию для переименования старых названий географических пунктов и селений. Все русское на Аляске беспощадно преследовалось, изгонялось, уничтожалось. Рядовой путешественник Огородников, посетивший в 70-х годах прошлого столетия Сан-Франциско, передает рассказ редактора русской газеты Гончаренко о на-чальних действиях американцев в своей повой колонии: «Они нагло выгоняли многих жителей из домов, били

стекла в их жилищах, — внесли еще больший, чем было прежде, разврат в семейства их, — а один американец разрывал рчогилы алеутов и грабил, что мог!»*

Основу хозяйства Русской Америки — охоту на пушного зверя — правительство США передало в монопольное пользование Аляскинской торговой компании. Эта же фирма, но уже под названием «Гутчисон, Коль и компания», соединившись с петербургским купцом Филипеу-ссм, взяла на 20 лет в аренду котиковый промысел на русских Командорах и на острове Тюленьем. Промысел этот велся хищнически: за 1868—1869 годы с островов было вывезено более 300 тысяч котиковых шкурок на сумму около пяти миллионов рублей золотом.

Население Командорских островов попало в жестокую кабалу к американским капиталистам. Но если здесь их несколько сдерживали законы, то на Аляске «Гутчисон. Коль и компания» превратили охотников в своих крепостных. Вот выдержка из письма кадьякского жителя о действиях этой компании, приведенная тем же Огородниковым:

«Вместо того, чтобы заявить себя перед нами с хорошей стороны, приободрить людей, замученных старым правлением (Российско-американской компанией. — А. С.), она варварски стращает нас, если мы осмелимся помимо их продавать свои меха и прочие товары посторонним лицам; она нагло объявляет всем нам, что за это в Америке расстреливают и вешают; между тем с своей стороны они продают нам жизненные продукты вдвое дороже».

И все же американским колонизаторам не удалось до конца искоренить русский дух в старых русских владениях. Исследователь конца XIX веха Скальковский з своей

* Л. .Огородников, От Нью-Йорка до Саи-Францаско и обратно и Россию, Спб, 1872, стр. 14.

13 А. А. Стсппиои

книге «Внешняя политика России н положение иностранных держав» передает содержание корреспонденций из Аляски, рисующих страну через 30 лет после ликвидации русских колонии. «Она — все еще русская страна. В какое бы захолустье Аляски вы пи приезжали, вы найдете признаки русской культуры, услышите русскую речь... Кто из американцев попадает на Аляску на несколько лет. особенно по коммерческим делам, непременно выучится говорить по-русски».

По сен день карты Северо-Западной Америки хранят многие имена русских исследователей, которые никому не удалось стереть: острова Куприянова, Чичагова, Кру-зова, залив Коцебу и другие. Один из советских журналистов, посетивший перед началом Великой Отечественной войны бывшие русские земли, писал:

«На Аляске н поныне живут русские — потомки сибирских охотников, которые в далеком прошлом перебрались через Берингов пролив и обосновались на севере американского материка. Иные из них сохранили свой родной язык, из рода в род передаются старинные русские песни». Еще упорней хранят старые русские обычаи жители Алеутских островов. Прямые потомки русских, смешавшихся с местным населением, алеуты изо всей американской культуры усвоили лишь постройку стандартных домов. В остальном их быт, язык, обычаи находятся и по сей день под значительным влиянием русской культуры.

Захват Соединенными Штатами Русской Америки свидетельствовал об усилении борьбы крупнейших капиталистических стран за раздел тихоокеанских владений.

Подымающийся американский капитализм целился ие только на русские земли. В 1858 году правительство США навязало неравноправный договор Японии. Через шесть лет американские корабли в порядке карательной экспедиции бомбардировали японский город Симоносекм,

а еще через три года американцы организовали военную экспедицию на остров Формозу.

Третья четверть XIX века относилась еще к доимпериалистической фазе развития капитализма, когда возможно было распространение иа еще не разделенные «свобод140 ные» территории без обязательных военных столкновений мирового масштаба. За Крымской войной непосредственно последовала лавина территориальных захватов на Тихом океане.

Стремясь сгладить весьма невыгодное впечатление, произведенное победой русских иа Дальнем Востоке, английские колонизаторы ускоряют развязку новой войны против китайского народа.

Тяжелый кризис, потрясший тогда основы Китая, превратил управляемую маньчжурской династией империю в «настолько разложившуюся, что едва ли где-нибудь она способна держать в руках свой народ, или оказать сопротивление чужеземному -вторжению»,140 — писал Энгельс. Новый грабительский англо-французский поход на Китай возвещен был главой английского правительства Пальмерстоном еще в 1849 году. Его оттянула подготовка к войне и сама Восточная война. Когда в 1855 году английский уполномоченный в Китае поставил вопрос о нападении на Китай, то английский министр иностранных дм Кларендой сообщил ему, что он прав, но что он должен ждать необходимых для этого дела морских сил. Англия вела в то время войну с Россией.

Как только был заключен мир, так сейчас же к китайскому побережью стягиваются эскадры, действовавшие против русского Дальнего Востока. Пятидесятипушечный «Винчестер», сорокапушечная «Сибилла», фрегаты и винтовые корветы «Пик», «Горнет», «Энкатра», «Барракута» и другие, только что стрелявшие по русским берегам, на-

водят жерЛа своих орудий на китайские порты и города.

В 1856 году Англия й Франция начали вторую .«опиумную воину» против Китая. Два года продолжалась эта новая вооруженная интервенция, сопровождавшаяся неслыханными злодеяниями колониальных захватчиков над мирным китайским населением. По Тяньцзинскому договору, подписанному в 1858 году, Англия и Франция получили с Китая огромную контрибуцию и новые преимущества по «торговому» разграблению Срединной Империи. И снова после короткой передышки — в 1860 году англо-французские войска начинают третью войну — огнем и мечом проходят от Чифу, через Тяньцзинь к китайской столице Пекину: в результате этого похода Англия добилась новых привилегии и попутно отторгла от Китая его кровную часть — Коулунский полуостров.

Вслед за -операциями в Китае английские войска истребляют население Новой Зеландии и захватывают малайские государства.

Соперничая со своим английским конкурентом тю колониальному грабежу, Франция в 1856 году навязывает неравноправный договор государству Таи, с 1858 года ведет истребительную войну в Индо-Китае и превращает его в свою колонию, а с 1862 года предпринимает не-удавшееся колониальное завоевание Мексиканской республики.

Вскоре в число агрессоров включается и Японская империя, начавшая свои колониальные захваты присоединением в 1872 году островов Рюкю.

Но если Крымская война дала толчок к разделу тихоокеанских побережий капиталистическими хищниками, то она и многому научила народы тихоокеанских «гран.

Чудеса храбрости, которые еще раз показал^всему ми-.

ру русский народ под Севастополем и Петропавловском, героическое сопротивление матросов, солдат и населения, не пожелавших отдать врагу русские города, разрушили легенду о непобедимости «владычицы морей» Англии, подорвали престиж английской и французской армий и в колониях.

Пятидесятые и шестидесятые годы XIX столетия стали свидетелем грандиозного движения народов Азии против иностранного господства. Огромного размаха- достигла крестьянская революция — тайпннгское восстание В Китае.

Военные события на Дальнем Востоке открыли глаза национальным силам Японии: оказалось, как выражался М. И. Венюков, от «бессовестных и свирепых представителей христианской цивилизации» можно обороняться. Бесспорно, что война 1854—1855 годов на Тихом океане, хотя может быть и в меньшей степени, чем прямые бомбардировки японских островов американо-франхо-англин-ским флотом, способствовала ускорению буржуазной революции в Японии.

Непосредственное влияние оказала Крымская войн:; на события в Индии. Она показала «индусам, что Англия имеет грозного врага в России»,141 — писал французский историк А. Метена. В 1857 году в Индии вспыхнуло восстание синаев — мощная война индусского крестьянства против англичан.

Народы Индо-Китая, оказывая решительный отпор французским войскам, руководствовались русским примером. Отбивая город Сайгон, аннамитский военачальник «Нгюйен взрыл землю, как Тотлебен в Севастополе».142 — замечал историк Франции М. Валя.

Таковы некоторые последствия Восточной войны

1853—1856 ‘годов для народов тихоокеанских стран. Ускорился ход истории, все туже завязывался узел противоречии, который уже в другое время, время империализма, разразился рядом войн и освободительных революций.

События столетней давности, связанные с обороной Петропавловска, не могут не волновать и нас, людей совсем иной эпохи. В них мы слышим шаги истории, видим проявление духовной силы народа, ощущаем красоту подвига, совершенного во имя Родины.

Ничто из прошлого не пропало даром. Прославленное имя боевого фрегата «Аврора», чей экипаж вынес на себе основную тяжесть разгрома англо-французов под Петропавловском, перешло к другому кораблю. В годы русско-японской войны ходил на Дальний Восток крейсер русского военно-морского флота «Аврора», команда его испытала на себе всю горечь поражения в этой войне.

Верность отчизне, верность народу передавалась из поколения в поколение аврорцев. Самые передовые идеи человечества — идеи Коммунистической партии завоевывали на свою сторону моряков — плоть от плоти, кость от кости народа. И когда настал решающий час истории, славный экипаж «Авроры» сказал свое слово. Крейсер «Аврора» громом своих пушек, направленных на Зимний дворец, возвестил 25 октября 1917 года начало новой эры — эры Великой Октябрьской социалистической революции.

С победой революции патриотические традиции нашего народа, так ярко проявившиеся в обороне Севастополя и Петропавловска, достигли всей своей полноты. Любовь к родной земле органически и неразрывно сли-

ла-сь с безграничной преданностью народа социалистическому строю, родной Коммунистической партии и Советскому правительству.

Могучую силу советского патриотизма не раз испытали на себе враги нашей социалистической Отчизны, пытавшиеся вновь надеть на советских людей ярмо капиталистического рабства.

Через шестьдесят три года после Петропавловской ■обороны у русского дальневосточного побережья вновь появились вражеские эскадры. На этот раз в их числе, помимо английских и французских, находились американские, японские, итальянские, канадские и другие военные корабли. В 1918 году началась вооруженная интервенция международного империализма против нашей Советской Родины. На Дальнем Востоке проходил один из фронтов кровавого «похода 14 держав», против советского народа.

«Именно теперь американские миллиардеры, эти современные рабовладельцы, открыли особенно трагическую страницу в кровавой истории кровавого империализма, дав согласие — все равно, прямое или косвенное, открытое или лицемерно-прикрытое, — на вооруженный поход англо-японских зверей с целью удушения первой социалистической республики»,143 — писал Ленин 20 августа •1918 года.

Американские интервенты, возглавившие вооруженное нападение на Советскую Россию, намеревались «попутно» закрепиться на северо-востоке Азин, превратить Тихий, океан во внутреннее американское озеро, осуществить то, о чем начинала мечтать американская буржуазия уже в годы Крымской войны.

Известно, что эта попытка, как и все прочие попытки империалистов, направленные против советской дер-

жавы, кончились полным крахом. Советский народ, ведомый Коммунистической партией, вышвырнул вон иноземных захватчиков. Океанская волна, принесшая к советским берегам вражеские корабли, унесла с собой *в пучину войска оккупантов и разбитые агрессивные планы.

С особым всепобеждающим размахом животворная сила советского патриотизма сказалась в созидательном труде советских людей. За годы пятилеток наш народ перестроил облик своей Родины, превратив ее в могучую индустриально-колхозную державу, страну самой передовой социалистической культуры, страну человеческого счастья.

Великим подвигом освоения богатств природы прославлены годы социалистического строительства на Дальнем Востоке. Советские люди отогрели и оживили землю, считавшуюся самой суровой, создали на ней могучую промышленность, распахали под колхозные и совхозные поля сотни тысяч гектаров целины.

Расцвела в советские годы и родная Камчатка. В ее могучей рыбной индустрии, в ее новых поселках, в новом социалистическом облике Петропавловска ощущаются труд и мощь Отчизны. Далеко в море светят огни ее расцвета!

От Петропавловска, от Камчатки, от советских Курильских островов начинается величайший океан земного шара — Тихий океан. Как неузнаваемо изменились его западные берега! Рядом рука об руку со своим могучим братом — Советским Союзом — встала великая Китайская Народная Республика, народ которой уверенно идет к социалистическому обществу. Тесная сплоченность между Китаем и Советским Союзом служит залогом дела мира на Дальнем Востоке и во всем мире.

По-другому выглядит противоположное, восточное побережье океана, где находится главная цитадель капитализма — США. В основе политики ведущих капитали-

стических стран лежит подготовка новой войны, сколачивание агрессивных военных блоков, гонка вооружений, разжигание вражды и ненависти между народами.

Но преступным планам поджигателей войны противостоит непреоборимая воля народов к миру и свободе. Наша великая социалистическая Родина возглавляет лагерь мира, демократии, социализма. Неисчислимы его силы, в нем — страны народной демократии, освобожденный Китай, все прогрессивное человечество.

Исполненный патриотической гордостью за свою Родину, советский народ неустанно крепит могущество своего великого социалистического Отечества, добизается новых и новых успехов в строительстве коммунизма.

Приложение.

РАПОРТ

Камчатского военного губернатора и командира Петропавловского порта управляющему Морским Министерством, № 2453, 7 сентября 1854 г. г. Петропавловск.*

13 августа сего года военная эскадра из 6 французских и английских судов: трех фрегатов большого размера, трехмачтового парохода, одного фрегата малого ранга и брига стала на якорь па рейде Авачинской губы: с сего числа по 25-е эскадра бомбардировала Петропавловский порт и делала два решительные нападении с целью овладеть городом и военными судами: фрегатом «Аврора» и транспортом «Дзина», находившимися в Малой губе, но нападения неприятеля отражены во всех пунктах, город и суда сохранены. Эскадра, потерпев значительные повреждения, потеряв несколько офпцероз и до 350 человек команды, оставив -в Петропавловском порте, английское знамя десантного войска, 27 числа того же месяца снялась с якоря и скрылась из вида.

Имея честь донести... о столь счастливом событии долгом считаю объяснить:

К 27 азгуста, когда усмотрена неприятельская эскадра, средства х защите Петропавловского порта, в -распоряжении моем находившиеся, были следующие:

Батареи: Л1» 1 на Сигнальном мысе из 3 орудий Зб-ф[уитового] калибра и 2 бомбпческих 2-пуд[ового], командир батареи лейтенант Гаврилов, у него под командой об[ер]-офицер«* 1, «иясинх чинов СЗ.

X® 2 на Кошке, из 10 орудий 36-ф[унтового] калибра и 1 24-ф[ун-тового], командир лейтенант князь Л1аксутов 3, у него под командою гардемарин 1, нижних чинов 127.

Хз 3 на перешейке, из 5 орудий 24-ф[унтового] калибра; командир лейтенант князь Максутоз 2; у «его под командою нижних чинов 51.

Хз 4 на Красном яре, из 3 орудий 24-ф[унтозого] калибра; командир мичман Попов; у него под командой гардемарин 1 и нижних чизоз 28. 144145

Л<9 6146 147 на озере, из 4 18-ф[унтовых] и 6 6-фГуитозых]145 орудий: командир поручик Гезехус; у него под командой нижних чииоз 31

№ 7148 у рыбного сарая из 5 орудий 24-фГунтозого] калибра: командир капитан-лейтенант Кораллов; у него иод командой нижних чинов 49.

Одно полевое 3-ф[унтовое] орудие при нем командир титулярный советник Зарудный, нижних чинов 19.

На батареях по 37 выстрелов на пушку.

Для отражения десанта в 1 стрелковом отряде под начальством мичмана Михайлова, нижних чинов 49.

Во 2 стрелковом отряде под начальством подпоручика ластовых экипажей Губарева нижних чиноз 50.

В отряде волонтеров за раскомандировками 18.

В отряде, для потушения пожара, под начальством поручика Кошелева нижних чинов 69.

При 146мне состояли 146 правитель канцелярии коллежский асессор Лохвицкий, инженер-поручик МровинскиА, гардемарин Колоколь-цоз, юнкер Литке и нижних чинов 6.

всего:

От Кошки к берегу проведен бон...

17 августа в 10 часов по полуночи149 подай был сигнал: 146згужу военную эскадру из 6 судов»; в час пополудни пробита тревога.

Команды стали по батареям; 1 стрелковый отряд между батареями № 2 к Л? 4, з кустах в закрытом месте;-2-Л отряд «а гребне Сигнальной горы; 3-й с пожарными инструментами около гауптвахты, квартира моя назначена у подножия Сигнальной горы около батарей; волонтеры у батареи Л<? 7. В половине 5 часа увидели входя -шли в А ва чине кую губу трехмачтовый пароход под американским флагом, людей на пароходе было мало; пароход остановился, не доходя мили три до Сигнального мыса; навстречу ему выслан был на вельботе штурманский офицер прапорщик Самохвалов для осмотра судна, но пароход, завидя шлюпку, тотчас поворотил назад; в это время показалось на нем много народа. Было очевидно, что эскадра, крейсирующая у входа, есть неприятельская. Американцы, проживающие з Петропавловском порте, изъявляли сильное него-доззнне за то, что пароход воспользовался флагом их нации.

18 азгуста поданы сигналы: «эскадра из 6 судов под английским флагом идет во вход губы»; в начале б часа пополудни, при юго-восточном ветре, эскадра вошла в следующем порядке: 3-мачтовый английский пароход «Внраго»; бриг французский «Облигадо» 18-пу-шечкый; фрегаты: «Президент» английский адмиральский 52-пуше-чный, «Пик» английский 44-пушечнын, «Форт» французский адмиральский 60-пушечный и фрегат малого ранга с закрытой батареей сЭзрнднка» французский 32-пушечнын. «Форт» и «Президент» под контр-адмиральскими флагами, прочие под ординарными вымпелами. В это зремя, отдав приказание стрелять по неприятелю, ежели од не остановится и будет проходить батареи, я находился на батарее Л* 1. Эскадра шла на сезеро-севеоо-запад и поровнялась с Сигнальным мысом на расстоянии дальнего пушечного выстрела, проходя к перешейку; тогда с батареи № 3 пущено первое ядро; неприятель отзечал несколькими выстрелами, после чего батареи Дал* 1, 2 и 4 открыли огонь, но с одной только батареи Кв 1 ядрз и бембы попадали з неприятельские суда. Эскадра тотчас поворотилась на запад и зышлз из-под выстрелов; я приказал прекратить стрельбу. Неприятель бросил еще несколько ядер и бомб, стал на якорь. Сражение кончилось в половине шестого часа. С нашей стороны убитых и раненых не было; повреждений в судах, в городе и на батареях никаких не сделано. Замечено, что фрегаты и пароход имеют бомбическне орудия более нежели 2-пудозого калибра; ядро весило 85 английских фунтов. По •наступлении ночи 1 стрсл-козый отряд переведен на Кошку, с которой протянут был на берег леер для сообщения на барказе; второй отряд расположен у перешейка; волонтеры поставлены у озерной батареи. Батарея на Красном яре, устроенная далеко от города, заставляла опасаться, что неприятель сделает ночью на нее нападение; между тем мало-

численность гарнизона нс позволяла отделить особую партию дли защиты 'батареи, ибо в случае нападения на другой пунхт партия эта в ночное время не могла подоспеть на помощь; необходимо было все отряды для отражения десанта иметь сосредоточенными Командиру батареи на Красном яре приказано было удерживать сколь возможно долее неприятеля; в крайности заклепать орудия и отступать на батарею № 2. 2-му отряду соединиться с 1-м из Кошке и беглым шагом итти на место сражения. Ночь прошла спокойно. ,

19 августа эскадра стояла в том же положении.. В б часов утр;: неприятель послал 3 гребных судна к Ракозому мысу, которые делали промер и, осмотрев город, не приставая к берегу, воротились к эскадре. Вскоре пароход снялся с якоря, отправился к выходу в море для рекогносцировки и скрылся за Рахозым мысом; через несколько минут слышны были 7 зыстрелоз; через полчаса пароход показался на рейде, стал на северном конце эскадры и начал бросать из мортир бомбы через перешеек, Сигнальную и Никольскую горы; фрегаты также бросили несколько бомб и ядер через батарею № 1; -наши батареи молчали, потому что неприятель находился ©не выстрелов .наших пушек; но вскоре он убедился, что по дальности расстояния не может сделать никакого зрела, и прекратил канонаду.

В два •часа показался из Тарьинской губы плашкоут под парусами, нагруженный кирпичом, имея на буксире шестерку. Он ко-•слаи был с Тарыо за два дня до появления неприятеля; плашкоут прямо держал на эскадру. Неприятель, доззолиз ему приблизиться на одну милю, выслал семь гребных судов; заметив их, плашкоут стал держать на северо-запад и удаляться от эскадры. К несчастью, ветер стих, и гребные суда завладели плашкоутом.

В ночь с 19-го на 20-е диспозиция отрядоз назначена полрегкне-му. Получено донесение от унтер-офицера Яблохоза с дальнего маяка, что в пароход сделаны им три выстрела из орудия 36-ф[унтозого] -калибра, на что пароход отвечал четырьмя выстрелами из мортир и поворотил назад в губу. 20 августа на рассзете замечено, что десантные боты и несколько шлюпок нагружались десантом и приставали к пароходу. Общее движение на эскадре, частые сигналы, приготовления к снятию с якоря показывали, что неприятель намерен сделать решительное нападение. Ожидая нападения десанта на батарею № 4. я поставил 1 отряд стрелков и отряд волонтеров из 18 человек между батареями №№ 2 и 4, на высоте в кустах, чтобы скрыть от неприятеля; 2 отряд расположен был у Сигнальной горы; 3 — для потушения пожаров в городе. По отрядам приказано не тратить времени «а стрельбу, а прогонять неприятеля штыкам а

и драться до последней капли кропи; командирам фрегата «Аврора» и транспорта «Двина» защищаться до последней крайности; но если уже нельзя будет действовать орудиями, то суда зажечь, свести команду на берег и присоединиться к отрядам...

Пароход взял на буксир фрегаты с левого борта «Президента», с правого «Форта», с кормы «Пика» и повел к Сигнальному -мысу... Загремело «ура» по всем батареям, отрядам и на судах.

Неприятель медленно приближался. Отдав приказание стрелять, когда суда будут на пушечный выстрел, я поднялся 41а .Сигнальную гору над батареей. Командиры батарей, горевшие желанием начать бон, открыли огонь рано, почему я немедленно приказал ударить отбой. Вскоре, одна кож, ровно в 9 часов, началось сражение. Фрегат «Пик» первый стал на якорь со шпрингом, вправо от Сигнального мыса и открыл продольный огонь по батарее № 1, и на гребень Сигнальной горы. За «Пиком», на расстоянии I1/150 кабельтова150, остановился «Президент»; далее «Форт»; пароход держался южнее последнего фрегата и бросал в батареи бомбы. Неприятель расположил фрегаты таким образом, что фрегат наш «Аврора» и транспорт «Двина», разно как и батарея № 3, не могли действовать на них: ядра с батареи № 2 едва долетали, почему велено прекратить огонь и стрелять только тогда, когда фрегаты будут приближаться; позиция эскадры во время сражения означена на плане. Каждый неприятельский фрегат имел с кормы верп. Две батареи наши МЛ150» 1 и 4 были совершенно открытые, имели только 8 орудий и дрались против 80 орудий 3 фрегатов и парохода, на котором били Ромбические орудия и мортиры. Сначала неприятель действовал наиболее против батареи № 1, которая, находясь ближе прочих к фрегатам и имея два ромбических орудия, вредила фрегатам более других батарей. В 3Л десятого дали знать, что командир батареи лейтенант Гаврплоз ранен, я послал в помощь ему подпоручика Губзреза; в исходе десятого дано знать, что из команды, кроме убитых, много раненых каменьями, у орудий повреждены брюки и станки и что на платформу навалило ядрами каменья и землю так, что действовать орудиями невозможно. Удостоверясь лично в справедливости донесения, я приказал заклепать орудия, взять остальные картузы и отправить на батарею № 2; офицерам с командою вместе с первой партией стрелков итти к батарее № 4, ибо в это время от фрегатов отвалили 13 гребных судов и два десантные бота с десантом не менее 600 человек и направились к мысу южнее сен батареи. С фрегата «Аврора» сделали по ним несколько выстрелов, на ядра не достигали. В то же время отдано приказание поднять

крспоппой гюйс на батарее № 2 и, когда он будет поднят, то крепостной флаг с Сигнального мыса перенести в город, что и было исполнено и точности. Мера сия была необходима, ибо когда батарея замолчала и команда с нее была свезена, то флаг оставался без зашиты. Вместе с тем сделано распоряжение, чтобы батарейные командиры батарей №№ 3, б и 7, не участвовавшие в то время в деле, оставив у «пушек по два человека, шли с своей командой для отражения неприятеля, если он устремится с Красного яра на батарею Лз 2 или © город; сам я отправился к 3 стрелковому отряду и повел его к батарее №2, где присоединился ко мне командированный по приказанию моему командиром фрегата «Азро-ра» отряд из 32 человек нижних чинов под начальством мичмана Фесуна.

Командир батареи № 4 мичман Попов действовал все время по неприятельским судам с отличным успехом и по необыкновенному счастью, несмотря на град ядер, сыпавшихся на батарею, не потерял ни одного человека из своей команды. Когда он усмотрел приближение .неприятеля, быстро подвигавшегося от мыса южнее Красного яра, то спрятал в приготовленное заранее место оставшийся у него порох, сделал еще по выстрелу из каждого орудия, потом в ©иду десанта заклепал орудия и начал отступать, отстрел и за я сь, к 1 отряду стрелков, спешивших к нему с волонтерами на помощь. Неприятель, завладев батареей, поднял французский флаг, но з это время фрегат «Аврора» и транспорт «Двина» начали стрелять з десант; с английского парохода, по ошибке, пущена бомба, которая лопнула в неприятельской толпе на самой батарее; неприятель, не дожидаясь нападения наших отрядов, побежал к шлюпкам и отвалил немедленно от берега. Отрядам приказано воззратиться, ибо с фрегатов стреляли по них ядрами.

•Пароход на расстоянии дальнего пушечного выстрела дза раза становился против фрегата «Аврора» и начинал бросать бомбы в суда и в город; но тотчас же был прогоняем меткими выстрелами с фрегата; ядра с транспорта «Двшга» не долетали до парохода.

Неприятель, принудив умолкнуть батареи Ль\* 1 и 4. направил все орудия трех фрегатов и парахода на батарею № 2, которая служила теперь единственным препятствием к нападению на наш фрегат и транспорт; командир батареи князь Максутоз хладнокровием и геройским мужеством оказал в этот день неоценимую услугу. Сберегая людей за бруствером в то время, когда батарею осыпало ядрами, бомбами <и гранатами, он сам подавал пример неустрашимости, ходил по батарее и ободрял команду, выжидая времени, когда фрегат «Президент», бывший к батарее ближе других фрегатоз, травил кормовой кабельтов и приближался к батарее. Князь .Максутов посылал

меткие выстрелы, распоряжаясь как па ученьн; батарея стреляла с расстановками, но метко, нс тратя даром пороха, которого было очень мало: псе усилия трех фрегатов и парохода заставить замолчать батарею остались тщетными; таким образом дело продолжалось до б часоз. Во время самого дела командир фрегата «Аврора», зияя, что на батарее № 2 ограниченное число картузов, отправил на батарею с фрегата порох, который под неприятельским огнем доставлен благополучно на катере мичманом Фесуиом.

В продолжении бнгзы фрегатов с батареей № 2 фрегат малого ранга «Эвридика» и бриг подходили два раза, имея десант в шлюпках, под выстрелы батареи № 3 н были прогоняемы ядрами; одна шлюпка с десантом потоплена; в то время -на батарее распоряжались лейтенант Анкудинов л корпуса морской -артиллерии -прапорщик Можайский, за отсутствием командира князя Максутова 2. посланного против десанта.

В половине 7-го фрегаты отступили...

В сражении 20 августа с пашен стороны убитых нижних чинов б. раненых обер-офицер 1, -нижних .чинов 12.

Поззеждения на батареях:

№ 1 — у одной бомбическон пушки сколоты поворотный брус и дерезянные станочные подушки, сломан болт у подъемной коробки; у 36-фунтовых пушек: у одной сломаны передние и задние оси и три колеса и лопнули брюки; у других орудий лопнули трое талей я четыре стройки для закладывания их; сломаны четыре банника п дза прибойника, платформа в некоторых ^местах поломала, брустзер з двух местах поврежден ядрами.

Л? 2 —у 2-го орудия перебит брюк; у 4-го орудия окончание дула повреждено немного и перебит брюк; у 8-го орудия — левая станина и перебит брюк; у 10-го орудия окончание дула немного повреждено и у станка правый горбыль; у 11-го орудия подбит станок, а именно: левая станина, передняя связная подушка, передний связной болт, заднее колесо и брюк; сломаны: прибойник, две чеки з осях, три з станинах и четыре ганшпуга.

№ 4 — у станкоз перерублены: оси, три брюха, трое талей; изломаны прицелы у всех орудий и ударные молотки; -расколота одна станина; разорвано дза пороховых ящика; нс оказалось трех коко-роз, одной лядунки, четырех колес ,цапфенных горбылей, трех и двух медных протразок.

Потеря -неприятеля неизвестна; убитые .н -раненые на батарее Красного яра, в том числе один офицер, увезены яа шлюпках; повреждения в судах были немаловажны; наши ядра долетали большей частью рихошетами и били в корпус судна; в зрительную трубу можно было различить во многих -местах пробоины; .неприятель,

отойдя на позицию, тотчас же приступил к исправлениям; мочью СЛЫШНЫ были ИЛОТ-НИЧНЫС работы.

21 числа неприятель продолжал исправлять повреждения и крепил пароход.

В час пополудни от адмиральского французского фрегата отдалила шлюпка по направлению к Сигнальному мысу. Это была наша шестерка, взятая неприятелем вместе с плашхоутом; на лей пристали к берегу квартирмейстер Усов, жена его с двумя малолетними детьми и матрос Киселев. Первый передал мне от французского адмирала письмо следующего содержания:

Моп51сиг 1с роиуегпеиг|

Ьез сЬлпсез с1с 1а днегго гп'ауап! ГаН (отЬсг сп1ге 1оя гпатз ипе ГлтШе Риззе, ]151лI ГИоппсиг <1с уоиз 1у гспуоусг. Ресеч'ег, топ-з1сиг 1е ^оиусгпеиг, Газзигапсс с!е та Наи1с сопзШсгаПоп.

Ь'ат!гд1 соттяпблп! еп сЬеГ Р. Оезрошйс.

Л зоп ехссИепсе топз1еиг 1е доиусгпсиг 2аЬоукя.151

Поимоноозджмс люди рассказали, что они утром 19-го числа отправились из Тарышской губы в Петропавловский порт на плашкоуте с 4 тыс. кирпича, имея на буксире шестерку. Усоз взял с собою жену, которая пришла к нему из дерезна Озерной с двумя малолетними детьми. Неприятельскую эскадру они приняли за эскадру адмирала «Путятина и хотя, подойдя ближе, узнали неприятельские флаги н отворотили от эскадры, но гребные суда отрезали нм отступление; выстрелы, слышанные ими накануне и утром 19-го числа, приняты ими были за салюты и за пальбу з цель; оружия они не имели. Квартирмейстер Усов передал, что на фрегате «Форт» убито 7 человек и что французы приглашали пленных вступить к ним п службу, но они отказались; что офицеры, отпуская его, обещали остальным пленным освобождение, когда ПетролазлозскпЯ порт будет взят.

22 и 23 числа неприятель продолжал исправлять свои судя; Фрегат «Форт» исправлял корпус, пароход «Внраго» починивался, накренившись на правую сторону. «В эго время исправляли батареи наши №Лл9 1 и 4, которые и приведены были в состояние действовать. ЛЪ 1 двумя бомбичсски.ми и одной ЗС151ф[унтового] калибра орудиями: № 4 орудиями двумя 24-ф[уитового) калибра; таким образом, неприятель мог ожидать со стороны Малой губы такого :ке почти от-

Лора, кпк и 20-го числя. Этим обязан я деятельности, усердию Я знанию дела корпуса морской артиллерии прапорщику Можайскому, весьма достойному и скромному офицеру.

21-го числа в 4 часа пополуночи замечено движение на пароходе; неприятель приготовлял десантные бота, барказы « шлюпки для езоза десанта. Пробита тревога. Мы приготовились к бою. В этот раз следовало ожидать самого решительного нападения; но позднему времени эскадра не могла долго оставаться в этом крае; я обошел батареи, отряды и суда, призывая команду драться храбро, как следует Русским доннам, на что было общим ответом: «умрем, а не сдадимся». Фрегат «Пик» стоял особо от эскадры, ближе к Тярь-ннской губе.

В 1/2 6-го часа пароход взял на буксир два фрегата, с левого борта — «Президент», с пряного — «Форт» и повел по направлению к перешейку. Неприятель намеревался испытать счастье с другой стороны Пстропавлозского порта. Действительно, пароход отдал буксир французского адмиральского фрегата, который и стал на якорь со шлрннгом против батареи »\в 3; потом пароход подвел английский адмиральский корабль к батарее Ле 7152 ставший на якорь в 2 от нее кабельтовых: пароход прошел немного далее. В этот день неприятель имел сше более преимуществ на своей стороне. 30 орудий фрегата «Форт» действовали против 5-ти орудий батареи Л152 3, совершенно открытой и не имевшей даже выгоды находиться на поз-вышенности; у озера 26 орудий «Президента» и бомбические орудия парохода громили крытую батарею, которая по расположению своих орудий могла действовать только тремя 24-фунтового калибра полупушками.

Когда еще нс было известно, какое 'направление возьмет пароход, то 1 стрелковая партия посл.аиа была на позицию между батареями 2 и 4, но когда пароход поворотил к перешейку, то приказано было отряду возн/ратиться и стать около порохового погреба, где расположены были 2 и 3 отряды и 15 человек волонтеров. Ожидая высадки десанта к озеру, я потребовал от командира фрегата прислать в подкрепление гарнизона отряд, но исполнение чего капитан-лейтенантом Изыльметьевым прислана партия из 33 нижних чинов с гардемарином Кайсаровым, под командой лейтенанта Анкудинова.

Первый огонь открыла батарея на перешейке; «Президент», будучи еще на буксире, отвечал батальным огнем; батарея продолжала действовать скоро и успешно; перзыми ядрами сбит на фрегате «Президент» гафель, и английский флаг упал; англичане пото-

ропились поднять; так как на этот раз фрегат стал на якорь близко от батареи, надеясь вероятно уничтожить ее немедленно, то наши выстрелы попадали без промаха, одиакож команда, осыпанная ядрами и лишившаяся уже многих убитыми и ранеными, дрогнула; она состояла 'наполовину из молодых солдат, присланных в Камчатку из Иркутска и едва еще привыкших управляться с орудиями; командир батареи князь Максутов 2 бросился к орудию и начал сам заряжать его; это подействовало на команду; батарея, поддержанная геройским Мужеством командира, продолжала гибельный для неприятельского судна огонь и утопила одну шлюпку с десантом; князь Максутов сам наводил орудия до тех пор. пока не пал с оторванной рукой. На фрегате «Форт» раздалось «ура», так дорого ценил неприятель нашу потерю. Батарея, лишась командира, замолчала. С фрегата послан был мичман Фесун, но пока он съезжал на берег, неприятель продолжал бить в батарею со всех своих орудии и призел ее в невозможность действозать.

Батарея Лз 7, защищенная земляным валом, держалась несколько долее и вредила сколько могла фрегату и пароходу. Командир капитан-лейтенант Кораллов оставался на батарее даже после того, когда орудия были сбиты .и завалены землею и фашинником, пока не был уведен с батареи, ушибленный дреезою в голозу. Получив донесение, что батарея нс может действовать, я велел команде присоединиться к отрядам.

Сбив батареи, неприятель отправил десант с двух десантных ботов и 23 гребных судов по направлению к батарее .\з 7, под зашитою орудий фрегата «Президент» и парохода, обстрелпзазшпк Никольскую гору. За десантом следовал на шлюпке французский контр-адмирал с обнаженной саблей, отдавая приказания.

В начале сражения я послал 2-й отряд стрелков и 15 человек во-.лоитсров запять вершину спуска Никольской горы к озеру, по которой неприятель легко мог взойти на гору, — этого достаточно было, чтобы удержать первый натиск неприятеля; остальные отряды находились у порохового -погреба и по мере надобности могли быть двинуты немедленно; между тем казалось вероятным, что неприятель употребят усилия, чтобы овладеть батареей ЛЪ 6 на озере, потому что взятие ее могло бы решить • участь города: по этой-то . причине я держал остальные отряды сосредоточенными зблизн батареи, и несмотря на выгоду занять вершину Никольской горы, с которой можно было дейстзовагь ружейным огнем по десанту, решился послать туда только до 15 человек лучших стрелкоз. Судя по числу гребных судов, я заключил, что десанту послано на озеро до 700 человек; для отражения их я имел только 204 человека.

Действительно, часть неприятельского авангарда выстроилась на Коньке.* обошла Никольскую гору и показалась против озерной ба-тг.рен. но неприятель, встреченный картечью с батарейных орудий и с полевого орудия, отступил, унося убитых и раненых; вторая попытка неприятеля броситься на батарею имела тс же последствия. Командир 2-й стрелковой партии, которому приказано было стягивать цепь к тому месту, на которое устремятся большие силы неприятеля. следя за движением его к батарее, спустился ниже и открыл беглый огонь; в это время десантные -войска быстро и беспрепятственно взошли ил гору; значительная часть собралась на северной оконечности и начала спускаться вниз, остальная часть пошла по гребню и соединилась с десантом, высаженным в подкрепление к первому з 5 гребных судах, отваливших от фрегата малого ранга «Эврилика» и брига «Облнгадоэ к перешейку. С этой стороны неприятель открыл уже ружейный огонь по командам наших фрегата и транспорта.

Фрегат «Эврнднка», державшийся в начале сражения под парусами, подошел потом к батарее Красного яра на ‘выстрел, но встреченный меткими выстрелами с сей батареи, которою командовал по недостатку офицеров корпуса морской артиллерии кондуктор Дементьев, и с батареи ЛЬ I, состоявшей под командой мичмана Попова, отошел и стал западнее фрегата «Форт»; бриг стал около самого «Форта» и бросал ядра через перешеек в фрегат.

Прежде, нежели десант показался на гребне, я, удостоверившись, что неприятель оставил намерение напасть на батарею с озера и поднимается з гору, послал отряды лейтенанта Анкудинова и мичмана Михайлова занять северную оконечность Никольской горы и прогнать оттуда неприятеля штыками, если успеет взойти; -последний отряд пошел на лезом фланге 1-го, л левее его еще 30 человек из 3 стрелкового отряда под командой поручика Кошелева.

Узнлз тогда же, что другой десант свезен к перешейку, я дал знать об этом командиру фрегата «Аврора», приказав ему отрядить сколько возможно более команды на Никольскую гору; в подкрепление же им послан мною немедленно фельдфебель Спылихнн с 17-ю нижними чинами из 3 стрелкового отряда; остальные из сего отряда оставались в резерве вместе с присоединившейся командой с батареи ЛЬ 7 и 15-ю отозванными волонтерами. Командир фрега- . та по получении приказания моего послал следующие отряды: 22 человека с батареи ЛЬ 3 под командой прапорщика Жилкина левее гребня; 23 человека под командой лейтенанта Пнлкииа прямо по

4 Кошка эта отделяла Колтушное огеро от бухты. Находилась несколько севернее Никольской сопки (прим, автора).

212

гребню; 31 человек под командой мичмана Фесуна правее гребня С батареи № 2 -посланы были 22 человека под начальством гардемарина Давыдова, который повел их на гору между двумя отделениями 3 стрелкового отряда.

Едва отряды маши стали входить на гору, как неприятель был уже на -гребне и занял высоты до самого почти перешейка. Самое большое скопление десанта было на северной оконечности Никольской горы, откуда, как я упомянул выше, неприятель начал спускаться вниз, открыв жестокий ружейный огонь по 2 стрелковой партии, по команде озерной батареи и резерву; но стрелки скрыты были кустами, батарейная команда отстреливалась из рвов и из-за орудий, резерв, сделав по неприятелю залп, стал под защиту порохового погреба, половое орудие встретило неприятеля картечью; так как отряды лейтенанта Анкудинова и мичмана Михайлова стали приближаться к неприятелю, то стрельба снизу была прекращена. В это время из находившегося при мне резерва я отрядил челозех 30 под командой капитана I ранга Арбузоза и послал в подкрепление отрядов; ранее сего такое же подкрепление послано было командиром фрегата под командой лейтенанта Скандракоза. Но мера, принятая мною, оказалась излишней; малочисленные отряды наши, воодушевленные храбрыми командирами, дружно и безостановочно -шли вперед, стреляя в неприятеля, и потом с криком «ура» почти в одно время ударили в штыки. Неприятель держался недолго и, несмотря на сбою многочисленность и на храбрость офицеров, которые умирали, но нс отступали, побежал в беспорядке, стараясь добраться до гребня; здесь их ожидала верная гибель: одни были сброшены с утеса штыками, другие сами бросались вниз, надеясь спуститься к берегу. Утесы Никольской горы крутые сверху, далее спускаются почти перпендикулярно, и потому на берег падали только обезображенные трупы. Отступление неприятеля с сезернон оконечности горы и около перешейка совершалось в беспорядке, но нс с таким уроном, ибо покатость горы в этих местах давала возможность скоро добраться до берега. Спустившись вниз, неприятель с обеих сторон бежал к шлюпкам, унося трупы товарищей. Отступ-лоте на гребных судах было еще бедственнее для зрага: отряды, заняв высоты, стреляли по сплоченной массе людей: убитые и раненые -падали в воду или в шлюпки, откуда раздавались стоны: один фрегатекмй барказ ушел только иод $ веслами, на другом люди подымали вверх руки, как бы прося пощады; несколько человек брели по горло в воде, стараясь догнать удаляющиеся гребные суда, пускались вплавь; немногие находили спасение.

С фрегатов и парохода били -вверх ядрами и бомбами,, но отряды, избравшие хорошие позиции, не потерпели от них нисколько:

по приближении шлюпок к пароходу он -взял большую их часть на буксир н новел но направлению к Тарье; остальные шлюпки пошли на гребле; фрегаты снялись с якоря и спустились по тому же направлению.

Сражение кончилось п половине 12 часа. Отряды, убрав раненых, построены были н каре... Вновь загремело «ура».

В сражении 21 числа

31

2

63

Убито нижних чинов

Ранено обер-офицеров

Ранено низших чинов

Повреждения на батареях:

На батарее № 3. у первого орудия отбита дульная часть, у второго раскатот торельнмн пояс, разбито два станка, перебиты пара талей, сломан один банник, перебит один брюк, сломано пять ган-шпулов и не оказалось одной лядунки. На батарее № 7 у 1, 3, 4 и 5 орудия повреждены станины, у 2, 4 л 5 повреждены рымы, у 1 орудия оторвало часть дула, у всех орудий сломаны замки, у всех орудий перерублены брюки и тали, у 4 и 6 орудия повреждены подушки. у 2 расколот клин и нет одного сезяя, пороховой котел пробит, бурава все сломаны, разбиты три кокора.

Повреждения на судах:

На фрегате «Аврора»:

1) грот-мачта прострелена ядром навылет между 1/3 и 1/2 высоты от палубы;

2) четыре пары грот-вант, огон-лось-штага и шхентель грот-стень-вынтрепа перебиты бомбой;

3) Грот и крюйс брам-стеньги с громоотводами и правые шка-футные сетки — ядром;

4) фор-марсовая железная путель ванта и стонь-фордун с правой — ядром;

5) поврежден во многих местах брам такелаж ядрами и бои бамн.

На транспорте «Двина»:

1) на фор-штевне с левой стороны по грузовой ватерлинии пробито ядром место в половину ядра;

2) на той же стороне у фоновых вант пониже белой полосы, повыше медной обшивки пробито осколком бомбы;

3) бывший для швартова с левой стороны перлень перешибло ядром на 30 саженях.

Повреждения в городе:

г. гор ел рыбный сарай близ батареи № 7; повреждено ядрами

11 домо» и 5 других здании; все лёгкб Мсгут быть исправлены, не разрушено * не сожжено ни одного.

В «Петре шаловском порте найдено 33 неприятельских трупов в том числе четыре офицера; в плен взято 4, из них трое тяжело раненных; принимая же в расчет, что утомлен неприятельский катер, в котором было от 40 до 50 человек, и что одни барказ, наполненный мертвыми и ранеными, шел только на 8 веслах и потерял нс менее как -человек 80, что с других гребных судов многие убиты и ранены, н что, наконец, на неприятельских судах также нс обошлось без потерн в людях, можно заключить без преувеличения, что потеря неприятеля в сражении 24 -числа не менее 300 человек, а всего во время нападения на Петропавловский порт до 350 человек. Взято английское знамя, семь офицерских сабель к 50 ружей.

Повреждения на судах замечены; на обоих фрегатах во многих местах пробоины в корпусе и перебиты ванты; на английском фрегате «Президент» сбит гафель и перебита крюйс-стеньга; на фрегате «Форт» перебита фока-рея; на берегу найдены обломки кормовых украшений; на пароходе поврежден кожух.

Пленные показали, что 18 числа, то есть в -самый день входа эскадры в Авачннскую губу, умер английский контр-адмирал Прайс, что будто бы он застрелился по неосторожности на верхней палубе, в то время, когда наши батареи открыли огонь. Английский контр-адмиральский флаг не был спущен зо все время пребывания эскадры на рейде.

25 августа пароход «Вираго» отправился в Тарьшгскую губу, имея на буксире три барказа; прочие суда чинились. Батареи наши АГ§ЛГ$ 3 и 7 исправлены в ночь с 24 на 25 число, капитан-лейтенантом Тиролем, лейтенантом Гавриловым и капитан-лейтенантом Каралл>-вым, из коих первая укреплена земляным бруствером, а разрушенные укрепления последней исправлены.

26-го пароход возвратился ночью; неприятель поднял большие гребные суда в ростры; в 8 часов пополуночи плашкоут наш изрублен и отпущен по ветру; на французском контр-адмиральском фрегате поднята фока-рея, на английском контр-адмиральском поднята крюйс-стеньга. В 5 часов пополудни показался во входе з губу бот наш № 1, под командой боцмана Новограбленного п был уже в виду эскадры, но предупрежденный людьми с дальнего маяка, ушел в море н передал известие о неприятельской эскадре встретившейся с ним около Стярнчкопа острова шхуне «ЯЗосток», шедшей в Петропавловский порт с депешами от г. генерал-губернатора Восточной Сибири и с почтой; шхуна ушла в Болыперецк. а бот Л* 1, перескочив через риф, скрылся в Жировой бухте.

27-го числя п половине 8 член пополуночи эскадра снялась с якоря и вышла в морс и скрылась из виду сего же числа. Вот прибыл в Петропавловским порт 1 сентября, а 2-го корвет «О; тупа».

Из найденной записки у убитого неприятельского офицера, как полагать можно у командовавшего десантом,- видно, что у северной оконечности Никольской горы высажено десанта 670 человек, да, кроме того, у перешейка в 5 гребных судах до 200 человек153, всего же около 000 человек; десант этот был отражен <н сброшен с горы малыми отдельными отрядами, в которых считалось 290 нижних чинов; что самое может свидетельствовать о храбрости отрядных командиров и их команды; вообще считаю обязанностью донести, что г. г. штаб- и обер-офицеры и нижние чины исполняли свой долг с отличным мужеством и храбростью. Таким образом, обещание мое, сделанное «вашему высочеству от 18-го числа июля сего года за № 2021 в том, что в каких бы силах неприятель не напал на Петропавловский порт, флаг оного будет свидетелем подвигов чес г и и Русской доблести, — исполнено ныне в точности.

В заключение долгом считаю донести... что неожиданное прибытие фрегата «Аврора» в Петропавловск способствовало к увеличению средств обороны порта как орудиями, снятыми с фрегата для устройства батарей, так и тем, что из находящегося на нем большого комплекта офицеров можно было назначить в командование этих батарей и стрелковых партий офицеров испытанных, которые, умев воодушевить людей, способствовали победе.

По первому удару тревоги, вся команда была па фрегате, больные оставили госпиталь и дух людей был вообще таков, что на ободрение мое, сказанное перед сражением 21 августа, я получил единодушный ответ: «умрем, а не сдадимся».

Подробное донесение о сражениях и об отличиях г. г. офицеров и нижних чинов представлено мною по команде г. генерал-губернатору Восточной Сибири с одним из храбрейших офицеров 47-го флотского экипажа лейтенантом князем Дмитрием .Максутовым.

Г енсрал-майор Зав ой ко.

1

М. Горький, История русской литературы, М., Гослитиздат. 1939, стр. 188.

(обратно)

2

Л. И. Герцен, Полное собрание сочинений и писем, т. ТХ. Петроград, Литиздат, 1919, стр. 458.

(обратно)

3

А. С. Пушкин, Полное собрание сочинений, т. V. Заметки при чтении «Описания земли Камчатки» С. П. Крзшениннихоза. М.-Л, «Академия», 1936. стр. 443—444.

(обратно)

4

Цит. по книге С. П. Окунь «Российско-американская компания», М.-Л., Соцэкгкв, 1939, стр. 78—79.

(обратно)

5

Г. Невельской, Подвиги русских морских офицеаоз на крайнем Востоке России 1849—1855 гг., Спб. 1897. стр. 39—40.

(обратно)

6

А. Снльницкий, Архивные материалы к истории событий на Дальнем Востоке России (1847—1855), Хабаровск. 1897. стр. 9.

(обратно)

7

Замечания В. М. Головкина о Камчатке и Русской Америке в 1809. 1810, 1311 голах («Материалы для истории русских заселений по берегам Восточного океана», вып. 2, Спб, 1861, стр. 4).

(обратно)

8

Материалы для истории русских заселений по берегам Восточного океана, аил. 4, Спб, стр. 190.

(обратно)

9

Г. Невельской, стр. 51.

(обратно)

10

Г. Невельской, стр. 52.

(обратно)

11

С. Б. Окунь, Российско-американская компания, М.-Л., Соцэк-гиз, 1939, стр. 232.

(обратно)

12

Г. Невельской, стр. 211.

(обратно)

13

«Русский вестник», Лв о, 1838, стр. 62.

(обратно)

14

И. Барсуков, Граф И. Н. Муразьез-Амурскмй. км. 2. ст?. 50

(обратно)

15

«Русский вестник», .V? 7. 1838. сг\ 111.

(обратно)

16

С. Б. Окунь, стр. 210.

И. Барсухоз, кн. I, сгр. 235.

(обратно)

17

Б. Райский, Сношения забайкальских крестьян и казаков с Монголией и Маньчжурией, «Русский вестник», .V? 18. 1901.

(обратно)

18

Л. Шренк, Об инородцах амурского края, т. 1, сгр. 80.

(обратно)

19

И. Гончароз, По Восточной Сибири, «Русское обозрение», январь, 1891. стр. 9— Ю.

(обратно)

20

А. И. Герцен. Былое и Думы, т. V, части 7 и 8, М., Гослитиздат, 1938, стр. 228.

(обратно)

21

Здесь и далее даты даются по старому стилю, новый стил^ поставлен в скобках. .

(обратно)

22

Г. Невельской, стр; 105—106. 21 •

(обратно)

23

Р. К. Богданов, Воспоминания амурского казака о прошлом, с 1849 -по 1880 год, Записки Приамурского отдела Российского географического общества, т. V, вып. III, Хабаровск, 1900, стр. 11.

(обратно)

24

м И. Барсуков, кн. 2, стр. 104.

(обратно)

25

II. Барсук >ч, х:«. 1, пр. Й5П.

(обратно)

26

Рассказ Глена, записанный А. Даниловым, 26Исгч>;чоск26.1 вестник», т. XXXVI, 1889, стр. 647—818.

(обратно)

27

Флотский экипаж — морская береговая часть.

(обратно)

28

И. Барсуков, кл. 1, стр. 257.

(обратно)

29

М. Городхин, Бойна 1854—1855 гг. на финском побережье, Спб, 1904, стр. 618.

(обратно)

30

«Морской сборник», № 1. 1В56. стр. 141.

(обратно)

31

История В КП (б). Краткий курс, стр. 5.

(обратно)

32

В. И. Ленин, Сочинения, т. 15. стр. 204.

(обратно)

33

В. И. Ленин, Сочинения, т. 21. стр. 43.

(обратно)

34

'В. Жо.ти, Ложь и действительность Восточной войны, Спб, 1855, стр. 12.

(обратно)

35

«Морской сборник», № 10, 1354.

(обратно)

36

«Морской сборник», Ле I, 1860.

(обратно)

37

Опасения эти были «е напрасны. В 1854 году транспорт «Камчатка» был вооружен четырьмя орудиями и ходил э крейсерство в погоню за английскими китобоями.

(обратно)

38

К. Дитмар, Поездка и пребывание з Камчатке в 1851—1856 гг. ч. 1, Спб, 1901, стр. 131-133. ' 38

(обратно)

39

ЦГЛ ВМФ, ф. 315, д. 1680, лл. 45 об. — 75 об,

(обратно)

40

ЦГА ВМФ, ф. 315, д. 1080, л««. 45 об. — 75 об.

(обратно)

41

♦Млля -равна 1,85 километра.

(обратно)

42

«Морской сборник», № 1, 1860. стр. 14—15.

(обратно)

43

Полный расчет команды фрегата по штатам военного вре> пени должен был состоять из 440 человек. (Л. С.).

(обратно)

44

•ЦГА ВМФ. ф. 315, д. 1680, лл. 45 об. — 75 об.

(обратно)

45

Рапорт Камчатского военного губернатора генерал-майора Завонко управляющему Морским министерством № 2020 от 18 июля 1854 г., ЦГА ВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 1221, лл. 1—6.

(обратно)

46

ЦГА ВМФ, ф. 315, д. 1680, лл. 45 об. —75 об.

(обратно)

47

В тогдашней гладкоствольной артиллерии калибр выражался весом чугунного ядрг, которым стреляло- орудие. В переводе на метрические меры фунт равен 409 граммам, пуд — 16,3 килограмма.

(обратно)

48

Ее официальное название батарея Лг 7; однако в белый:: I-^стпе документов она чаше называлась пятой батареей. Поелммое название и употребляется в книге.

(обратно)

49

«Инженерный журнал», X» 2, 1857, стр. 112.

(обратно)

50

В. Войт, Камчатка и ее обитатели с видом города Пегролаз-ловска, планом н описанием сражения 20 и 24 августа, Спб. 1855.

(обратно)

51

Выписка и® шханечиого журнала фрсТлта «Аврора» за 18Г>4 ад. иГ.А ВМФ, ф. 870, д. 7207, лл. 216-233.

(обратно)

52

«Цеуие без <1еих Мопбез» («Обозрение старого н нового спета»), т. 16, кн, 3, 1858. Цит. по «Морскому сборнику» № 2, 1860.

(обратно)

53

«Русская старина», т. I, 1870. стр. 312—313.

(обратно)

54

«Морской сборник», № 2. 1860, стр. 491.

ВО

(обратно)

55

Ю. ЗавоГгко, Воспоминания о Камчатке и Амуре (1854 1355).

М., 1876, стр. 17—18.

б Л. Л Степаноп А'|

(обратно)

56

И. Барсукоз, кп. 2, стр. 106.

(обратно)

57

«•Инженерны,'; журнал56, Л? 2, 1857, стр. 106.

(обратно)

58

Из описания плавания фрегата «Аврора-» 1853, 54, 55. 56 и 57 годов, составленного мичманом Г. Токаревым, ЦГЛ ВМФ. ф. 31л. оп. 1, д. 639, лл. 133, 146 об.

(обратно)

59

11га ВМФ. ф. 283, оя. 3. л. '5510, л. 5.

(обратно)

60

Рапорт лейтенанта Пилкина командиру фрегата «Аврора» от 20 августа 1854 г., ЦГА ВМФ, ф. 283, оп. 3, д. 5510, л. 7.

(обратно)

61

Рапорт лейтенанта Федоровского командиру фрегата «Аврора» от 20 августа 1854 г., ЦГА ВМФ, ф. 283, он. 3, д. 5510, л. 6

(обратно)

62

«Русский62 архив», к». 1. 1901. стр. 330.

(обратно)

63

'Русский архив63, «и. 1, 1901, стр. 331.

(обратно)

64

" ИГА ВМФ. ф. 283. ол. 3. 4634, л. 2. . '

(обратно)

65

«Инженерный журнал», .\65 2, 1357, егр. 114.

(обратно)

66

Выписка из ш.ханечного журнала фрегата кАзаора» 1а !354г ЦГА ВМФ, ф. 870. д. 7207. лл. 216-233.

(обратно)

67

«Морской сборник». № 1, 1860. стр. 84.

г67

(обратно)

68

«Морской сборник». .V? 1. 1 «60. стр ЗЯ

(обратно)

69

«Морской сборник69, Аг 1, 1855.

(обратно)

70

«Инженерный журнал», 2, 1857, стр. 120.

(обратно)

71

ИГЛ ВМФ, ф. 283. оп. 3. д. 5510. лл. 2—3.

(обратно)

72

А. П. Максутов 10(22) сентября скончался п Пегропаплол с ком м те ком госпитале.

(обратно)

73

«Русский архив», ин. 1, 1901, стр. 334-

(обратно)

74

Ши. по книге: А. Лизол, «Петропавловский бой» (к 60-лег-нс-Й годэвшине). Спб, И» 14, стр. 23.

(обратно)

75

В воспоминаниях участников боя указывается, что из-за нехватки картечи приходилось начинять орудия гвоздями.

(обратно)

76

Л Л Степанов

(обратно)

77

Отрядом этим фактически руководил умтер-офицер Спылн-хин. О нем пишет сям Арбузов: «Идя в гору со стрелкам:!, я был догнан унтер-офицером Спылнхиным,которому приказал пособить себе взобраться на гору, передал ему свое охотничье ружье по причине сильного страдания оцарапанных кустами рук... Зная, что унтер-офицер Спылихин энаот хорошо местность горы, я приказал ем\77 нтгн в гору, где и разлучились с «им, взявши обратно свое ружье, приказав ему нтгн по назначению» (из копий писем военному генерал-губернатору Восточной Сибири капитана 1 ранга Арбузоза от I августа н 2 октября 1854 года). ЦГА ВМФ. ф. 315. оп. 1. л. 135. лл. 7 об. — 22.

(обратно)

78

«Русская старима-78-, т. I. 1370, сгп 316.

ПТ

(обратно)

79

Н. Еогодюбоз. Ставная оборона Петролазлозсхого порта ир • тмч англо-французского флота п 1$М году.

(обратно)

80

ЦГА ВМФ, ф. 283, он. 3, д. 5510, лл. 2—3.

(обратно)

81

ИГА ВМФ, ф. 283, ол. 3. д. 6510, л. 4.

(обратно)

82

'81 Рапорт генерал-губернатора Восточной Сибири управляющему Морским Министерством № 326 от 14 февраля 1855 года, ЦГА ВМФ, ф. 283, ол. 3, д. 4631, лл. 1—2.

(обратно)

83

Из наградного списка, ЦГА ВМФ, ф. 283, он. 3, д. 4592 лл 3—9.

(обратно)

84

Из наградного списка, ЦГА ВМФ, ф. 283. оп. 3. д. 4592 лл. 3-9.

(обратно)

85

Инг, по «Морскому сборнику» Л? 2. 1860. стр. 500—501

(обратно)

86

«-Морской сборник84. № 1,. 1855

(обратно)

87

«Русский архив», ки. 1, 1901, стр. 336—387,

№.

(обратно)

88

ж К. .Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения, т. X, сгр. 650.

(обратно)

89

Рапорт командира Петропазловского и Камчатского портов генерал-майора Завойко генерал-губернатору Восточной Сибири от 5 сентября 1851 г. Л? 2436, ЦГА (ВМФ, ф, 283, он. 3,д. 4592, лл. 1—2

(обратно)

90

Список лиц, коим пожалованы награды за отличие при от-ражении нападения англо-французской эскадры на Петропавловский порт о августе 1854 года, ЦГЛ ВМФ. ф. 283. оп. 3. д. 4592, гг 31—32. ’ ............•

(обратно)

91

91 Здесь' и далее ‘выдержки из иностранных газет и журналов

приводятся по «Морскому сборнику» за различные годы.

1915

(обратно)

92

Ростры — палубный ластил для размещения шлюпок.

(обратно)

93

Из шханечного журнала транспорта «Двина», во время плавания 2. навигацию 1854 года. ЦГА ВМФ, ф. 870, д. 7209, лл 74 об. — 78.

(обратно)

94

Г. Невельской, стр. 357—358.

(обратно)

95

«Русский вестник», № И, 1888, сгр. 216.

(обратно)

96

Донесение начальника Пекинской духовной миссии Кафаоолл от 30 ноября 1854 г., «Русский архнп96. Лс 0. 1914. стр. 1$.

(обратно)

97

Щукинский сборник, ныл 0. М. 1910. ст?. 333.

(обратно)

98

Г. Незельской, стр. 354.

(обратно)

99

♦' Г. Невельской, стр 367

(обратно)

100

«Морской сборник», Л» 6, 1860, стр. 31.

(обратно)

101

А. Сильннцкий. Адмирал 'ВлсплиЛ Степанович ЗавоЛко, Хабаровск. 1893, стр. 19.

(обратно)

102

Абордажный бой — сцепка судов с целью захвата корабля противника в рукопашном бою на палубе.

(обратно)

103

Там находился фрегат «Паллада», на котором в Японию ходил русский посол Е. В. Путятин. Бухта, где стоял корабль, была еше покрыта льдом, поэтому взять «Палладу» с собой не удалось.

(обратно)

104

А. Сильницкий, Архивные материалы х истории событий на Дальнем Востоке России, Хабаровск, 1897.

•'Из воспоминаний старого моряка, Л\.. 1392. сто. 77.

14л

(обратно)

105

«Морской сборник», 9, 1855. отд. 2, стр 107

(обратно)

106

Нынешний город Дхокаэтл в Индонезии.

(обратно)

107

«Морской сборник», .V107 9. 1855, отл. 2. N8

(обратно)

108

«Морской сборник», I. 1856. стр. 199.

(обратно)

109

♦♦ Там же. стр. 181.

(обратно)

110

Втором по важности английский орден

(обратно)

111

«Морской сборник», ЛГ111 !. 1Я5й, ч. нсофиц., стр. 192—196

(обратно)

112

В. Войт, Воспоминания и впечатления, Очерки деятельности наших моряков, Спб, 1887, стр. 102. В 1856 году шхуна «Хеда» была подарена японскому правительству вместе с пушками фрегата «Диана». На «Хеде» впервые за всю историю остоовов был поднят японский военный флаг.

(обратно)

113

ЦГА ВМФ, ф. 315, д. 1680, лл. 45 об. — 75 об.

(обратно)

114

Й. А. Гончаров, Фрегат «Паллада». Очерки пугешеегзня в двух томах, Сетб, 1886, т. 2.

II А. Д. Степанов

(обратно)

115

Невельской Г. И., стр. 372. Кстати, надо заметить, что такая точка зрения была приемлема только для своего оремеин. В другой исторической обстановке, во время русско-японской войны, за чрезмерные надежды на непроходимость таежных дебрей пришлось расплачиваться дорогой пеной. Никакая дикость побережий нс помешала японцам оккупировать плохо защищенный остров Сахалин.

(обратно)

116

«Русский архив», № 2, 1878, стр. 407.

(обратно)

117

И. А. Гончаров, Фрегат «Баллада», М.-Л., Всенморнэдат. 1940, стр. 260—261.

(обратно)

118

«Русский архив», X? 2, 1878, стр. 412. }

(обратно)

119

«.Морской сборник». Л& 1, 1860. '

(обратно)

120

Иванов. Краткая история амурского казачьего воЛсхз. Б.м-говешенск, 1912, стр. 58.

(обратно)

121

Баркас — гребное судно т военном корабле на 13—24 зе-ела.

(обратно)

122

Иванов, стр. 58.

(обратно)

123

К. Маркс, Ф. Энгельс, Сочинения, т. X. сгр. 347.

(обратно)

124

К. Маркс, Ф. Энгельс, Сочинения, т. XI. ч. I. его. 167.

(обратно)

125

1<. Маркс, Ф. Энгельс, т. X. сгр. 531.

(обратно)

126

«Морской сборник», № 2, 1356.

(обратно)

127

«Морском сборкпк», 3, 1856. сгр. 180.

(обратно)

128

В. И. Ленин, Сочинения, т. XVII. сто. 95

(обратно)

129

Истирая ВКП(С), Краткий курс, стр. 5.

(обратно)

130

Гоячароз И. А., Полное собрание сочинений, т. II, Спб, 1886, стр. 413.

(обратно)

131

Н. Боголюбов, Славная оборона Петропаалозского порта против аигло-фра«цузского флота в 1854 г.

(обратно)

132

Письмо без подписи от 30 августа 1831 г.. «РусслИн аохнз\ № 1. 1901, стр. 328-329.

12 Л. Л. Стсианоп

(обратно)

133

Н. Боголюбов, стр. 12.

(обратно)

134

«Морской сборник», .41' 7, 1857.

(обратно)

135

М. Веиюхоз, Путешествуя но Приамурью, Китаю н Японии, ХяЛээозск. Дгльгхз. 197). стп. 93

(обратно)

136

К. Маркс, Ф. Энгельс, Сочинения. > X!. ч. I, стр. 362

(обратно)

137

К- Маркс. Ф. Энгельс, Сочинения, г. XI. ч. 1. стр 369.

(обратно)

138

Цпт. по журналу «Дальний Восток-138, ки. б. 1940. егр. 194.

(обратно)

139

Цит. по журналу «Вопросы истории». .V? 0. 1018, стр. б.

11392

(обратно)

140

К. Маркс, Ф. Энгельс, Сочинения, т. XI. ч: I. стр 369.

(обратно)

141

История XIX века. т. VI. Соцэкгиз. 1037. стт. 16?.

(обратно)

142

*.• Там же, .с,тр. 111.

(обратно)

143

В. И. Ленин. Сочинения, т. 28. С1р. I I.

(обратно)

144

; • Публикуется с незначительными сокращениями, отмеченными

тки отточиями, ЦГА ВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 1221, лл. 11—34.

(обратно)

145

Обер-офицер — старший офицер в отличие от унтер-офицеров. ,«

(обратно)

146

Батарея К» 5, устроенная из 5 старых медных орудий, на левом берегу Малой губы, против перешейка, не имела команды и оставалась о бездействии (прим. Зазойко).

(обратно)

147

Пушки шести фунтового калибра не имели прислуги и бездействовали.

(обратно)

148

В книге она именуется как пятая батарея.

(обратно)

149

В ш.хаиечных журналах «Авроры» к «Двины», а также за всех других материалах указывается, что этот сигнал был дан а 12 часов 30 минут.

(обратно)

150

Кабельтов равен 185,2 метра (прим, автора).

(обратно)

151

Русский перевод письма см. в VIII гл.

11 А. А. Степанов 209

(обратно)

152

В книге она именуется пятой батареей (прим, ивтора).

(обратно)

153

По другим данным — до 230 человек (прим, автора).

(обратно)

Оглавление

Содержание

1. Из дальневосточного прошлого

. II. Захватнические планы иноземных колонизаторов

III. Решение амурского вопроса

IV. Крымская война и нападение на Петропавловск

V. Решающий бой

VI. Разгром англо-французов

VII. К устью Амура

VIII. Оборона дальневосточного побережья

IX. Верность отчизне

X. Последствия войны на Дальнем Востоке Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg