«Французский легион на службе Гитлеру. 1941-1944 гг.»

Французский легион на службе Гитлеру. 1941-1944 гг. (fb2) - Французский легион на службе Гитлеру. 1941-1944 гг. 2706K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Олег Игоревич Бэйда

О.И. Бэйда ФРАНЦУЗСКИЙ ЛЕГИОН НА СЛУЖБЕ ГИТЛЕРУ. 1941-1944 гг.

ВВЕДЕНИЕ

Существует такая легенда: во время подписания безоговорочной капитуляции в мае 1945 г. генерал-фельдмаршал Кейтель, увидев представителей Франции среди держав-победительниц, усмехнулся и спросил: «Что, и Франции мы тоже проиграли?» На что был получен лаконичный ответ: «Да, господин фельдмаршал. И Франции тоже». Но вопрос Кейтеля, даже если в реальности его и не было, так и остался висеть в воздухе. Уже позже пустоту ответа, дающего на этот вопрос, заполнит объявление генералом Шарлем де Голлем всех французов «героями Сопротивления»: во имя единства нации и послевоенной политики действительно существовавший во время войны раскол будет заретуширован. Коллаборационизм, после суда над участвовавшими в этом процессе, постараются забыть как одну из самых неприглядных страниц истории, заменив его образом Франции «маки» и Сопротивления.

Однако были и другие французы. Те, которые, так или иначе, выбрали сторону нацистов.

Цифры по этим «другим» существуют разные: так, немецкий историк Мюллер утверждает, что их было примерно 60 тыс., а на Восточном фронте воевали не более 10 тыс.{1} Не стоит забывать и о французских фольксдойче (французы немецкого происхождения) из аннексированного Эльзаса, которых призывали на общем основании в нацистские вооруженные силы; их было примерно 52 тыс. Согласно данным К. Бишопа, непосредственно на германской службе французов было больше, чем представителей какой-либо другой западноевропейской страны. Так, из Эльзаса и Лотарингии нацисты призвали свыше 140 тыс. человек, еще 150 тыс. были мобилизованы в Организацию Тодта и еще

25 тыс. работали на ВМФ в бретонских и бискайских портах. Непосредственно добровольцев, которые пожелали присоединиться к немцам, было около 45 тыс.{2}

По мнению венгерского специалиста К. Бенэ, количество французов в различных подразделениях германской армии стоит оценивать в диапазоне от 29 360 до 34 360 человек{3}.

В данной работе автор задался целью попытаться описать историю формирования, развития и боевого пути 638-го пехотного полка вермахта (Infanterie Regiment 638), сформированного из французских граждан и имевшего второе название — Legion des Volontaires Français contre le Bolchevisme, сокр. LVF (Легион французских добровольцев против большевизма, далее — ЛФД). ЛФД, набиравшийся во Франции с июля 1941 г., был сформирован в Польше осенью того же года и воевал на территории Советского Союза с ноября 1941 по июнь 1944 г.

В своей работе мы ограничились временными рамками с 1941 по 1944 г. (с небольшой преамбулой по довоенному феномену французского фашизма и сюжету 1940 г.).

Актуальность выбора темы непосредственно связала с двумя факторами. Во-первых, коллаборационизм как предмет научного исторического исследования в Российской Федерации является достаточно интересным и заслуживающим внимания самим по себе явлением. Постепенно эта тематика набирает обороты, и за последние 5–7 лет появилось достаточное количество работ, серьезно подходящих к изучению феномена антисоветского сопротивления и сотрудничества граждан СССР с нацистской Германией в годы войны.

Тем не менее западным коллаборационистским формированиям на этом фоне не уделялось должного внимания, и это второй фактор, обосновывающий актуальность их изучения. История подобных национальных частей вермахта и войск СС еще недостаточно или совершенно не освещена на русском языке, и отечественный исследователь, интересующийся подобной тематикой, зачастую вынужден прибегать лишь к западным источникам.

В России тема 638-го пехотного полка не поднималась в рамках отдельной монографии — еще один пункт, указывающий на актуальность изучения подобной темы. Также российскому читателю, возможно, покажется интересным тот факт, что в ЛФД служило несколько десятков белоэмигрантов и даже их детей; необычные судьбы этих людей вновь наводят на размышления о трагичной истории XX века и разности исторической памяти.

Во французской и западной историографии к описанию и изучению истории ЛФД обращались неоднократно; чаще полк рассматривался вместе с другими французскими частями. Здесь можно выделить несколько исследований, раскрывающих тему французских граждан в вооруженных силах Германии. Трилогия о феномене французской коллаборации, написанная П.Ф. Ламбером и Ж. ле Марэком, полезна для исследователя политических движений. В одной из книг затронута и тема 638-го полка{4}. Если говорить об ЛФД отдельно, то здесь, в первую очередь, надо отмстить серию работ Э. Лефевра и Ж. Мабира, посвященную истории легиона{5}. Одним из первых на документах осветил историю формирования ЛФД О. Дэйви{6}. Также достойны особого упоминания работы К. Бснэ и П. Жиолитто; важнейших моментов истории ЛФД коснулся и германский специалист Ю. Ферстер; затронута тема легиона в работах Р. Форбса и Ф. Каррарда{7}. Также сюда относятся статьи различных авторов, посвященные отдельным аспектам истории ЛФД, опубликованные в военно-исторических журналах и сборниках.

В советской историографии о французских коллаборационистах либо вообще не говорили, либо упоминали их вскользь. Так, в трехтомной «Истории Франции» ЛФД уделено одно предложение, в котором сказано, что он был создан «по инициативе Деа, Дорио и других фашистов»{8}. Через два года, в учебном пособии, посвященном отдельно Франции в годы ВМВ, ЛФД уделено уже целых четыре абзаца на всю книгу и еще два предложения ближе к концу. В этой работе даже упоминаются Легион Триколор, Африканская фаланга и французская милиция{9}. Процитируем отдельный пассаж об ЛФД: «С трудом удалось навербовать 5 тыс. человек; это означало, что из тысячи французов 999 отказались принять участие в позорной затее умирать за Гитлера»{10}. О правдоподобии фактов, излагаемых в этой книге относительно легиона, свидетельствует хотя бы такая цитата: «Как известно, этот легион был уничтожен на советско-германском фронте. К концу 1943 г. он насчитывал всего лишь 209 человек»{11}.

В текстах тех советских военачальников, что обороняли Москву в 1941 г., изредка уделяется место ЛФД: так, полковник Л.М. Вахрушев, воевавший против легионеров в составе 32-й стрелковой дивизии, представил свой взгляд на историю легиона. В его мемуарах правда смешана с выдумками, а легионеры именуются им не иначе как «уголовники и бродяги», «наемники» и «отщепенцы французского народа»{12}. Однако это ценный источник, который может помочь установить и уточнить некоторые эпизоды истории легиона.

В литературе, издаваемой на территории бывшего СССР, особое место французам уделяли только белорусские историки{13}.

В современной российской литературе история французского полка проработана не столь глубоко, как на Западе. Если данная тема и затрагивается, то чаще всего в качестве упоминаний общего характера, дающих лишь своего рода «историческую канву», но не подробное описание. Это в научном смысле лучше, чем в советское время, по нередко даже эта «канва» дается с ошибками{14}.[1] В лучшем случае, есть краткая история этого формирования{15}. Несмотря на то, что в РФ нет, насколько известно автору, отдельного детализированного исследования по теме, по состоянию на 2012 г. существует одна переводная статья, посвященная отдельно ЛФД{16}, и еще две переводных статьи, которые затрагивают тему легиона{17}.

Упоминания об ЛФД в разные периоды его существования есть и в трудах, которые не посвящены непосредственно исследованию коллаборационизма (не обязательно даже французского). Например, сюда можно отнести труды американских, германских, российских и советских авторов по партизанской и контрпартизанской борьбе, работы по другим коллаборационистским формированиям и др.

Картина истории ЛФД далека от завершения. Во-первых, западные историки практически не использовали советскую и российскую литературу, из-за чего почти не был представлен взгляд с противоположной стороны, и зачастую было непонятно, с кем воевали легионеры.

Во-вторых, в советской литературе история легиона практически всегда представлялась (если представлялась) с ошибками и искажениями. Не идеальны и западные авторы, занимавшиеся темой французской коллаборации. Все это наталкивает исследователя на мысль о выявлении подобных огрехов и их анализе.

В-третьих, большинство тех исследователей, что писали про ЛФД на русском языке, не работали с оригинальными французскими документами, посвященными 638-му полку; вышедшие относительно недавно исследования и новые мемуары легионеров также остались вне их поля зрения.

В-четвертых, историки в РФ практически не касались темы легиона, а если и упоминали его, то это могло было быть сделано с ошибками или исследование могло быть неглубоким, что вновь указывает исследователю темы на необходимость проведения тщательной научной работы в направлении выбранной темы.

В нашей работе мы обобщили и проанализировали доступную вышеупомянутую литературу, использовав часть документов, относящихся к французскому полку, из Archives nationales (CARAN; Париж, Франция), Bundesarchiv-Militarachiv (Фрайбург, Германия) и Service historique de la defense (Париж, Франция). Полный список источников и литературы доступен в конце данной работы.

Автор хотел бы сказать спасибо всем, кто помог при написании этой книги. В первую очередь, автор благодарит тех, кто оказал неоценимую помощь. Доктор исторических наук К. Бенэ (Венгрия) предоставил часть документов и помог разобраться в перипетиях истории ЛФД. В. Домэрг и К. Домэрг (Франция) помогли подобрать редкую литературу по теме. И.И. Ковтун давал подробные консультации по вопросам антипартизанской борьбы на оккупированной территории СССР. Автор также искренне признателен за оказанную поддержку и предоставленную информацию: К.М. Александрову, С.И. Дробязко, А.В. Дурневу, В.В. Еременко, Д.А. Жукову, Г.Г. Мамулиа (Франция), О.В. Романько (Украина), А.А. Самцевичу, К.К. Семенову, Р. Суле (Франция), А.В. Усачу (Украина), P.M. Цимберову (Беларусь).

Данный труд не претендует на полноту освещения истории 638-го пехотного полка, хотя бы в силу того, что исследование этой темы в РФ только начато, и некоторые моменты, по разным причинам, остались за кадром повествования. Это лишь авторская попытка взглянуть на эту почти неизвестную в России страницу военной истории.

Глава I. ФРАНЦУЗСКИЙ ФАШИЗМ: ЗАРОЖДЕНИЕ, ПРАКТИКА, РЕЗУЛЬТАТЫ

Французский фашизм имеет долгую историю. Первые ростки будущих правых движений Европы зародились именно во Франции: национализм (М. Баррес и Ш. Моррас); расизм (Ж.Л. де Гобино) и антисемитизм (Э.А. Дрюмон).

Одним из первых более оформленных движений дофашистского периода является «Французское действие» — ФД («Action Française»), вышедшее из т.н. «дела Дрейфуса» — процесса офицера еврейского происхождения, обвиненного в шпионаже в пользу Германии. Крайне политизированное дело раскололо французское общество и стало источником для массовых антисемитских настроений. ФД было основано непосредственно во время самого процесса и привлекло в свои ряды таких теоретиков, как Моррас и Баррес. Антисемитское и антимарксистское по своей сути, движение приняло идею т.н. «интегрального национализма»: нация при таком подходе есть органическая сущность, продукт местной крови и почвы. Позже, под влиянием Морраса, ФД станет склоняться в сторону монархии.

После Первой мировой войны правые идеи (консерватизм, традиционализм, поддержка социальной иерархии) и националистические настроения получили новый импульс, даже в формальных странах-победительницах. Победа в войне не принесла блага: крах крупнейших империй Европы вызвал социально-политический коллапс по всему континенту. В условиях пугающего будущего и неопределенного настоящего в социуме (особенно в побежденных державах) появился мировоззренческий запрос на «порядок» и «твердую руку».

Во Франции образовалось множество лиг бывших фронтовиков, которые подражали фашистам; ФД оставалось все таким же популярным. Немаловажную роль в этот период сыграла основанная в 1927 г. организация «Огненный крест» («Croix-de-Feu»). Во главе этой лиги стоял полковник Франсуа де ля Рок. «Огненные кресты» имели многотысячный актив: с 500 человек в 1928 г. до 700 тысяч в 1937 г. В ряды движения удалось привлечь католическую молодежь, благодаря чему проводились массовые демонстрации, митинги и шествия. Во многом «кресты» противостояли «Французскому действию», с которым боролись за влияние.

6 февраля 1934 г. французские правые попытались совершить переворот, выведя на улицы Парижа около 40 тысяч своих сторонников. Причиной стали события вокруг т.н. «дела Ставиского», финансиста еврейского происхождения, махинации которого покрывались на высшем уровне. Попытка не удалась: беспорядки были подавлены достаточно жестко. Именно эта неудавшаяся правая революция стала одной из важнейших причин, по которым в 1936 г. во Франции к власти пришли левые во главе с Леоном Блюмом. «Огненный крест» был распущен новым французским правительством уже 18 июня 1936 г. После роспуска лиги де ля Рок создал «Французскую социальную партию» («Parti Social Français»), которая просуществовала до 1940 г. Девиз этой партии — «Работа, Семья, Отчизна» («Travail, Famille, Patrie») — впоследствии стал лозунгом режима Виши.

Важнейшей лигой, основанной в 1933 г. Франсуа Коти, стала «Французская солидарность» («Solidarité Française»).

Это движение находилось под сильным влиянием эстетики нацизма: «солидаристы» носили голубые рубашки, черные береты и военные сапоги, а их лозунгом было «Франция для французов». Сам Коти склонялся больше к итальянскому фашизму и видел себя «новым дуче». ФС сотрудничала с ФД и движением «Молодые патриоты». Как и лига де ля Рока, ФС была распущена в июне 1936 г., а многие члены перешли к Жаку Дорио и его «Народной французской партии» («Parti Populaire Français» — PPF).

Бывший коммунист Дорио основал свою партию летом 1936 г. Впоследствии фигура самого Дорио и это движение сыграют огромную роль в коллаборационистской нише в годы Второй мировой и в истории ЛФД. НФП была оформлена именно как типичная ультраправая партия, со всеми элементами вроде антисемитизма и антикоммунизма.

Еще одной вехой французского фашизма стали «капюшоны». Эжен Делонкль основал «Тайный комитет революционного действия» («Comité secret d’action révolutionnaire»), членов которого, с подачи одного из членов ФД, окрестили «капюшонами» («la cagoule») или «кагулярами». Это движение формировалось из бывших членов ФД и ОК и было направлено больше на подпольную террористическую деятельность и политические убийства. «Капюшоны» считали, что правые партии слишком легко сдались новым властям, да и сама ситуация, с их точки зрения, требовала больше точечных ударов, пусть глобальной целью и являлось свержение Третьей республики. Движение представляло опасность для новой французской власти, а поэтому в его ряды полиция внедрила своих агентов. 15 ноября 1937 г. началась облава, и многие «капюшоны» были задержаны. Полиция изъяла у революционеров огромное количество оружия: 2 тонны взрывчатки, несколько орудий (!), 500 пулеметов, 65 пистолетов-пулеметов и т.п. Было арестовано около 70 человек; их выпустили с началом войны против Германии. Из «капюшонов» вышел будущий лидер французской милиции Жозеф Дарнан. Некоторые бывшие «кагуляры» в годы войны предпочли присоединиться к де Голлю.

Сам Делонкль впоследствии создал «Социальное революционное движение» («Mouvement Social Révolutionnaire» — MSR) и сыграл большую роль в политическом оформлении ЛФД.

После поражения Франции на ее неоккупированной территории был установлен режим правительства Виши. Глава правительства маршал Анри Петэн сам вряд ли придерживался именно фашистских идей (скорее его политическую позицию можно описать как «правый оппортунизм»), однако именно в этот период правые, фашистские и нацистские движения получили наибольшее влияние. Именно после поражения Франции политическую сцену почти полностью занимает НФП Дорио и ряд более мелких движений вроде нового детища Делонкля. Сам Делонкль был убит гестапо в 1944 г. До этого СРД бывшего «капюшона» попыталось влиться в «Народное национальное объединение» Марселя Деа — главного конкурента Дорио. Делонкль ушел из СРД в 1942 г., из-за конфликта с Деа; СРД ненадолго возглавил Жан Фонтенуа, который потом перешел в ННО Деа. Таким образом, СРД в конце концов перестал существовать и самыми крупными силами стали НФП Дорио и ННО Деа.

История «Народного национального объединения» («Rassemblement national populaire» — RNP) и еe лидера Марселя Деа была чем-то похожа на ее главного конкурента Дорио. Деа ранее стоял на позициях антифашизма, однако с течением времени его взгляды поменялись. Свою партию Деа создал уже в феврале 1941 г., после установления режима Петэна. Идеология представляла собой все те же известные идеи: антисемитизм, расизм, поддержка нацистской Германии. От НФП Дорио се отличало несколько факторов: так, члены партии Деа придерживались идеи единого избирательного права для всех, введения общего образования и стояли на антиклерикалистских позициях. Деа боролся за влияние с Дорио, пытаясь поставить именно себя как «единственного вождя» в правом французском политическом поле. Для этого он создал «Национальный революционный фронт», с помощью которого попытался объединить все партии и движения (главным образом франсистов и бывших «капюшонов»), кроме НФП. В конце концов это закончилось в глобальном смысле ничем, однако дало Деа кое-какие политические очки.

Третьим крупным движением в оккупированной Франции стало «Движение франсистов» («Mouvement Franciste»), выросшее из фашистской лиги, основанной в сентябре 1933 г. Марселем Бюкаром. «Франсисты» также носили голубые рубашки, как и люди Коти, и приветствовали друг друга вскидыванием руки (Коти, скорее всего, в свое время просто скопировал модный типаж). В 1941 г. движение стало партией. Бюкар и его люди играли несравненно меньшую роль, чем НФП Дорио или ННО Деа, однако сам лидер был соучредителем комитета ЛФД.

Война ненадолго объединила нестройные ряды французских правых партий, что вылилось в почти полную поддержку создания идеи ЛФД. Деа впоследствии (16 марта 1944 г.) стал «министром труда и национальной солидарности» в кабинете Петэна, добившись максимального признания, которого только мог желать{18}.

Глава II. ОККУПАЦИЯ ФРАНЦИИ И СОЗДАНИЕ ЛФД

ПРАВИТЕЛЬСТВО ВИШИ И СССР (июнь 1940 — июнь 1941 г.)

В воскресный день 22 июня 1941 г. германская армия перешла границу СССР и вторглась в его пределы. Началась величайшая битва не просто двух крупнейших и мощнейших армий мира, но война двух непримиримых идеологий. Война на уничтожение одной из сторон, которая для Советского Союза стала Великой Отечественной войной советского народа, а для нацистской Германии, вместе с которой шли представители почти всех европейских стран, — Восточным походом («Ostfeldzug»).

Франция к этому моменту уже год находилась в оккупации. Первые части 18-й армии генерал-лейтенанта Георга фон Кюхлера, которого позже назовут «покорителем Парижа», вошли в столицу Франции в 5:30, через ворота Виллетт 14 июня 1940 г. В 8 утра германская армия парадным маршем и без боя прошла по Парижу, который был объявлен «открытым городом». Премьер-министр Франции Поль Рейно отказался вести переговоры и сложил с себя полномочия. 16 июня его место занял герой Первой мировой войны маршал Анри Филипп Петэн, которому тогда уже исполнилось 84 года. 17 июня он начал переговоры о перемирии с Гитлером. Армия Франции, которая до своего сокрушительного падения считалась одной из мощнейших в Европе, была раздавлена политически и фактически. Сначала германские танки продемонстрировали ей свой «блицкриг», а 17 июня маршал Петэн обратился к солдатам, продолжавшим защищать стремительно рушащееся государство, с речью но радио, морально «добив» тех, кто еще верил в возможность продолжения битвы. В своем выступлении он сообщил, что начал переговоры о перемирии, и одновременно призвал французских солдат «мужественно сражаться и дальше, пока переговоры о перемирии не будут закопчены».

Французское правительство было раздираемо внутренними склоками, постоянные заседания не приносили особых плодов из-за полярности мнений: кто-то предлагал капитулировать, кто-то говорил о том, что самое время бежать, кто-то утверждал, что борьбу необходимо продолжить. Маршал Петэн был сторонником заключения перемирия с Третьим рейхом; предложение об эвакуации в Британию было им резко отвергнуто. Он пригрозил немедленной отставкой, если будет принято решение об эвакуации, считая, что правительство должно остаться в стране, для того чтобы быть с народом в это тяжелое время. В итоге выбор был сделан, по-видимому, исходя из принципа «меньшего зла».

22 июня 1940 г. в Компьенском лесу, в том же железнодорожном вагоне маршала Фоша, в котором Германия подписывала унизительное для себя соглашение в 1918 г., состоялось подписание Компьенского перемирия (или Второго Компьенского перемирия), но теперь уже для Франции. Решение о месте подписания Адольф Гитлер принял еще 20 мая 1940 г.: в соответствии с ним, из музея был доставлен тот самый вагон. Согласно подписанному документу, состоявшему из 24 статей, власть в стране переходила формально в руки правительства Виши, при этом Франция делилась на две части — оккупированную и неоккупированную. Северная и большая часть страны (примерно 60% от общей территории), включая Париж, оставалась под контролем германской военной администрации. Южной частью Франции управляло правительство Виши, по названию города, которому теперь суждено было стать столицей «новой Франции»[2]. 24 июня под Римом, на вилле Инчеза было подписано перемирие и с Италией, которая 10 июня объявила Франции войну и даже успела начать наступление в Альпах 20 июня. По итогам этой операции Италия заняла небольшой район на юге Франции площадью 832 кв. км с населением в 28,5 тысяч человек{19}.

Желанный на протяжении 22 лет германский реванш за «Версальский позор» состоялся, а Франция потерпела одно из самых сокрушительных поражений в своей истории. Официально военные действия закончились 25 июня.

По мнению германского специалиста Мюллера, неожиданно слабое сопротивление французской армии можно объяснить внутренней дестабилизацией страны и последствиями острой внутриполитической конфронтации в период правительства Народного фронта в середине 1930-х гт.[3] Антиправительственная кампания французских коммунистов, направлявшаяся из Москвы, несомненно, также влияла на моральное состояние войск и усилила антикоммунистические настроения как в армии, так и в правительстве и в среде буржуазии{20}. Известный французский историк А. Мишель хорошо описал ситуацию в стране в первые дни после перемирия (по сути — капитуляции): «Прекращение боев, сохранение половины территории Франции и всей колониальной империи были с облегчением и единодушием восприняты общественными кругами, убежденными, что перемирие даст возможность избежать худшего зла и что в крушении, отчет о котором они себе отдавали, окончательно пошли ко дну Третья республика и ее лидеры, политические партии и деятели»{21}.

Сложным является один вопрос: являлось ли правительство Виши в полном смысле коллаборационистским (т.е. вышедшем из той самой «пятой колонны», которая рассматривала иностранную оккупацию как шанс реализовать собственные политические интересы) или же было легитимно? Официальная французская историография считает, что Третья республика закончилась с подписанием Компьенского перемирия. Однако если смотреть на факты беспристрастно, то можно увидеть, что прерывания государственной традиции не было: Петэн изначально не был ставленником нацистов, он на вполне законных основаниях занял пост главы государства еще до окончания боевых действий.

Другое дело, что впоследствии вишисты плотно сотрудничали с нацистами и потеряли к концу 1942 г. (в связи с введением германских войск в южную «неоккупированную» зону) даже те крохи самостоятельности, что у них были в первые два года оккупации. После 1942 г. Петэн, который пс желал полной передачи Франции в руки Германии, отошел на задний план и вперед вышли французские нацисты, которые были согласны почти со всеми позициями, что озвучивали немцы.

24 октября в Монгуар-сюр-ле-Луар Петэн встретился с Адольфом Гитлером. Считается, что именно после этой встречи, в радиообращении от 30 октября, Петэн впервые призвал французов «сотрудничать» («collaborer») с немецкими властями, дав, таким образом, рождение термину «коллаборация». Чуть позже, 4 ноября, в газете «L’Oeuvre», будущий создатель «Народного национального объединения» (партия создана в феврале 1941 г.) Марсель Деа впервые использовал термин «коллаборационист». Спустя три недели после встречи в Монтуаре Германия выпустила 50 000 французских военнопленных{22}.

Что касается международной оценки правительства Виши, то некоторые крупные страны изначально признали подобный поворот во французской политике. Так, например, СССР и СШЛ установили дипломатические отношения с вишистской Францией; лишь после начала «Барбароссы» послы были отозваны, и отныне поддерживалось находившееся в Лондоне правительство де Голля. Стоит отмстить, что разрыв дипломатических отношений не обозначал объявления войны: вишистская Франция де-юре так и не объявила войну СССР.

Какими же были политические отношения режима Виши с СССР в краткий годичный период до нападения Германии на СССР? «Многоплановыми» — и это будет очень верное слово, которое в полной мере описывает политику Франции по отношению не только к СССР в тот период. Франция, пусть даже и под оккупацией, иногда пыталась вести самостоятельную игру. Однако в открытую сделать это было почти нереально, поэтому французское правительство пыталось подстроиться к ситуации, извлекая хоть какие-то политические дивиденды для себя.

По меткому выражению французского специалиста Суту, правительство «плыло по бурным волнам не контролируемых им мировых событий». «Генеральной линией» на протяжении почти всего периода существования власти Петэна, несмотря на множество концепций, было одно — сохранить при любом развитии событий единство метрополии и Африки. И ради этого Петэн шел на то, чего от него хотели германские нацисты, т.с. проводилась политика «очищения» Франции (те же евреи отправлялись в концлагеря) и т.д.

Первый период отношений между Виши и СССР продлился с лета по осень 1940 г. В это время определенные круги Франции, и сюда, прежде всего, относятся ведущие дипломаты Виши (министр иностранных дел Бодуэн, генеральный секретарь Шарль-Ру, посол в Москве Эрик Лабонн), считали возможным заключение мира в Европе, включая СССР и Великобританию. Была сформулирована концепция «европейского равновесия», которой придерживался Лабонн, согласно которой СССР рано или поздно окажется под угрозой со стороны Германии и, желая сохранить себя, начнет поддерживать Францию. Она же, в свою очередь, используя свои связи с Германией, сможет стать тем самым «западным противовесом», который и поможет восстановить мир в Европе; добиться этого можно было бы путем англо-советского сближения. Таким образом, была бы достигнута ситуация равных возможностей: Германия не может сокрушить Великобританию, но и не теряет своей мощи, а Франция же, в ходе мирных переговоров, начинает отстаивать свои интересы.

Исходя из подобных представлений, эти круги призывали к наведению определенного порядка в дипломатических отношениях с Москвой: так, например, в Виши настаивали (!), чтобы Москва направила к ним своего посла, а не поверенного в делах. Москва согласия именно на отправку посла не дала, однако 10 октября с се стороны был сделан некий намек: СССР предложил назначить поверенным в делах руководителя Западного отдела Наркоминдсла А.Е. Богомолова. Богомолов на тот момент представлял собой фигуру достаточно крупную. Таким образом, Советский Союз прозрачно намекал Виши, что позже «поверенный» может стать «послом».

Официальные структуры правительства Петэна тем не менее считали иначе: так, сам маршал проявлял сдержанность, вновь пытаясь найти некую «золотую середину» для французской политической схемы. Когда Богомолов прибыл для вручения верительных грамот в октябре 1940 г. и попытался добиться от маршала фразы о желании «улучшения» советско-французских отношений, Петэн ответил ему пространной фразой, что он желает их «поддержания»{23}.

Вся политическая конфигурация отношений в Европе на тот момент зависела ровно от одного фактора: останутся ли Рейх и СССР в «добрых» отношениях или же нет. В Виши, несмотря на вышеописанную концепцию, вполне осознавали, что эти отношения очень хрупкие. Лабонна в Москве не обманывали и те переговоры, которые СССР вел с Рейхом. Это было лишь попыткой выиграть время и отдалить неизбежное столкновение, которое, по его мнению, должно было произойти уже летом 1941 г. Концом первого периода можно считать встречу в Монтуаре.

После неопределенного промежутка наступил второй период (март — апрель 1941 г.). В середине марта 1941 г. Богомолов был назначен послом. Уже 10 апреля в беседе с заместителем директора европейского отдела министерства иностранных дел Бресси он произнес: «Сейчас у Вас нет друзей. Вы изолированы и одиноки. Дружба с такой великой страной, как Советская Россия, — это стоящая вещь. Надеюсь, что французское правительство, как и мы, понимает это и желает укреплять отношения, которые мы должны поддерживать». После этого Богомолов упомянул о возможности возобновления торговли между двумя державами{24}.

О «равновесии» речи теперь не шло: Великобритания явно не могла более, даже в мечтах вишистов, быть вписанной в «новый европейский порядок». Оставался один СССР, который, по сути, вновь намекнул Петэну, что поддерживает его в определенных антигерманских потах, которые все-таки иногда звучали в оккупированной Франции. Тем не менее Петэн не забывал и о Германии. Несмотря на то, что «политический воздух» Европы был наэлектризован предчувствием будущей большой войны, пока еще СССР поставлял державам Оси необходимое сырье в обмен на технические средства, шла торговля, т.с. формально никакою конфликта не было.

Лабонн все так же предлагал использовать советскую нефть как фактор «замирения» Европы и Германии, как ту самую возможность избежать войны, однако вскоре его на посту посла в Москве сменил Гастон Бержери. Если Лабонн руководствовался идеей «равновесного порядка» между Великобританией, Виши, Германией и СССР, то идея Бержери предполагала интеграцию Франции и СССР в «новый европейский порядок». Можно сказать, что второй период политики Виши по отношению к СССР характеризуется попыткой укрепить отношения с Союзом, но до определенных границ, разумеется. В рамках «новой» политики 25 апреля 1941 г. Петэн принял Богомолова: в беседе он подчеркнул «усердие, с которым г-н Богомолов работал ради развития франко-советских отношений», и отмстил, как личную заслугу советского посла, «проявленное правительством Москвы понимание в отношении Франции, оказавшейся в трудных обстоятельствах». Помимо этого, маршал выразил «твердую надежду на то, что в скором времени можно будет видеть, как в благоприятной обстановке развиваются экономические отношения между двумя странами»{25}.

Третий период отношений относится к маю 1941 г. и сосредоточен на личности Франсуа Дарлана, министра иностранных дел и заместителя председателя совета министров.

Дарлан считался преемником Петэна и был прогермански настроен. В феврале 1941 г. он заявил своим коллегам: «Если мы прекратим политику сотрудничества, то утратим все преимущества, которые мы могли надеяться извлечь из него. Мой выбор сделан: я — за сотрудничество»{26}. Он считал, что не может быть никакой интеграции; наоборот, Франция должна вписать свои действия «в европейский контекст под германским руководствам». Если для Бержери «новый европейский порядок» был бесконфликтным и включал в себя СССР (что дало бы Франции дополнительные очки), то для Дарлана этот же термин обязательно означал вторжение в СССР.

СОЗДАНИЕ ЛЕГИОНА ФРАНЦУЗСКИХ ДОБРОВОЛЬЦЕВ ПРОТИВ БОЛЬШЕВИЗМА (июль — август 1941 г.)

До начала «Барбароссы» оставалось несколько минут. Оберлейтенант Эрих Менде, служивший в 8-й пехотной дивизии, стоял рядом со своим командиром, ожидая сигнала. Командир вдвое превосходил Менде по возрасту и воевал с русскими еще в 1917 г. на Нарвском фронте. Наконец, стрелки ручных часов на запястьях офицеров почти подошли к 3:15. И в этот момент командир сказал: «Мы найдем лишь смерть на огромных русских просторах, как Наполеон. Менде, запомните этот час, он станет концом пашей старой Германии — финис Германиа»{27}.

Грянули артиллерийские залпы. Новый поход на Восток начался.

Начало операции «Барбаросса» вызвало ликование в ультраправом лагере во Франции. Глава НФП Жак Дорио заявил на съезде партии 1 июля 1941 г.: «Эта война — наша война, мы пройдем ее до конца, до победы». Коллаборационистская пресса оправдывала вторжение в СССР как с позиции расово-политических доктрин, так и с религиозно-политической точки зрения. В газете «Французской лиги», которой руководил Пьер Костантини, 10 июля было написано следующее: «Против варваров века, против врагов рода человеческого, против самой людоедской интриги наконец- то выступило самое грозное войско. […] Вот где гремят пушки […] общественного спасения от чудовищной расы москвичей и калмыков»{28}.

Петэн же, являясь главой «новой Франции», по-видимому, колебался. Дарлану нужна была поддержка Петэна, а значит, нужен был повод, некий козырь, с помощью которого он мог бы надавить на маршала. Такой козырь он нашел: немецкий посол в Париже Отто Абец помог Дарлану достать документы из советского посольства в Париже, по всей видимости, касавшиеся советского шпионажа во Франции. Это и стало предлогом для разрыва с СССР 29 июня: ссылаясь на дипломатов, как на «покушавшихся на общественный порядок и государственную безопасность», Дарлан смог добиться своего. Первый заместитель наркома Вышинский был сильно раздражен этим сообщением, которое 29 июня ему передал Бержери, что говорило лишь о том, что у СССР были свои планы касательно Виши; вероятно, Союз хотел продолжить дипломатические отношения{29}.

30 июня Дарлан вызвал к себе советского посла и сообщил ему о разрыве отношений. Сразу после этого Богомолов и его сотрудники покинули Францию{30}. Их погрузили на специальный поезд, доставили в порт Вандр, недалеко от испанской границы, а позже они попали в СССР; таким образом, состоялся обмен советской дипмиссии на миссии Германии, Италии и Франции. В советское время утверждалось: «В качестве предлога для разрыва была использована фальшивка, утверждавшая, будто бы “советские дипломаты и консульские представители нарушили общественный порядок и безопасность“»{31}.

Так был это предлог или СССР все-таки вел разведывательную деятельность?

СССР действительно имел в вишистской Франции сеть своих агентов: главным резидентом Разведуправления был генерал-майор артиллерии И.А. Суслопаров. Его ассистентом был помощник военно-морского атташе генерал-майор авиации Макар Волосюк («Рато»), Два нелегальных резидента снабжали их информацией: Генри Робинсон («Гарри») и Леопольд Треннер («Отто»). Робинсон работал на советскую разведку еще с 30-х; именно он 3 апреля 1941 г. передал «Рато» информацию, касающуюся германского оккупационного режима во Франции, по сути, имевшего 3 зоны (формально 2): закрытую, оккупированную, неоккупированную. В течение 1940–1941 гг. «Гарри» раздобыл немалое количество цепных данных: о передвижениях германских войск на Восток, о строительстве Атлантического вала, о французских фабриках, которые начали выполнять заказы от германского министерства обороны, о полицейском контроле в двух зонах Франции. В своем донесении от 20 сентября 1940 г. «Гарри» выразил сомнение, что немцы действительно намереваются вторгнуться в Англию, т.к. их приготовления были слишком очевидны. В рапорте от

4 апреля 1941 г. он категорически заявил, что немцы более не хотят занимать Англию, хотя продолжат ее бомбить.

Что касается «Отто», работавшего под вымышленным именем Жана Жильбера, то он прибыл во Францию летом

1940 г. Удачно внедрившись и найдя источники информации, 21 июня 1941 г. он информировал Суслопарова: «Командование вермахта завершило переброску войск к советской границе и завтра, 22 июня, оно внезапно атакует Советский Союз». Доклад сразу же ушел «наверх»: когда Сталин прочел его, то он оставил пометку на полях: «Эта информация является английской провокацией. Найдите автора и накажите его». Интересно и то, что эта «английская провокация» подтверждалась еще одним агентом, Герхардом Кегелем («ХВС») из немецкого посольства в Москве{32}.

По всей видимости, документы и сводки о деятельности агентов хранились в советском посольстве, откуда их и извлек Абец.

Сам Петэн продолжал сомневаться. Вскоре после 22 июня он собственноручно написал, что ему приходится иметь дело с двумя доктринами, применение которых представляется «нежелательным», — нацизмом и большевизмом: «Большевизм — самая серьезная опасность для Европы. Следовательно, у нас нет оснований сожалеть об ударах, наносимых ему сегодня. Нет также ничего желанного и в правлении нацизма, так как он навязывает подчиненным его власти народам те или иные виды принуждения, которые крайне тяжело переносить. Нетрудно предвидеть, что в силу такого принудительного характера и масштабности предприятия не замедлят появиться трещины, которые обрушат здание нацизма». Как позднее Петэн признавался Рене Массильи, надо, чтобы Германия вышла из войны «менее побитой», чем СССР. В то же время Петэн заявил 27 июня, что нападение Германии приведет к падению Сталина и положит конец коммунизму. Скорее всего, суть мыслей Петэна лежит где-то посередине между этими разными высказываниями{33}. Можно сказать, что Петэн и те, кто придерживался подобных взглядов, хотели, чтобы Германия вышла из конфликта крайне ослабленной, что дало бы Франции политическое пространство для маневра.

Созданию ЛФД предшествовали внутренние распри в среде коллаборационистов. Главы партий считали, что Петэн слишком боязлив, дабы идти на прямую конфронтацию, поэтому именно они, при поддержке Абеца, просили о создании армии волонтеров для участия в «крестовом походе».

Изначально Адольф Гитлер проявлял мало интереса к идее создания подобного формирования из французов. По мнению исследователя Бишопа, Гитлер просто презирал французов{34}. С точки зрения нацистов, в создании легиона не было смысла: план операции был рассчитан на 5 месяцев, а немцы не рассматривали французскую армию как нечто серьезное после разгрома год назад. Даже после встречи и переговоров в Монтуаре Гитлер остался на позиции сдерживания: ему нужна была свобода принятия решений в отношении будущего Франции, без укрепления позиций оккупированных территорий. Тем не менее для немцев сама задумка подобного формирования, несмотря на первичное нежелание Гитлера даже планировать нечто подобное, сулила неплохой пропагандистский выигрыш.

23 июня Абец, с которым коллаборационисты установили контакт, направил прошение в МИД о создании легиона. 1 июля Абеца проинформировали, что по проекту создания легиона будет дано положительное решение.

В тот же день правительство Виши выпустило официальное обращение, опубликованное в прессе, где заявляло, что нс будет чинить никаких препятствий тем французам, которые захотят «поучаствовать в европейской борьбе против коммунизма». Обращение касалось как добровольцев из оккупированной зоны Франции, так и из неоккупированной зоны{35}. Вдобавок, вишистское правительство по случаю создания ЛФД приостановило действие закона, запрещающего французским гражданам службу в иностранной армии. Также был отдан приказ никаким образом не препятствовать (под угрозой санкций) проведению в Армии перемирия набора в ЛФД{36}. Набор в этой армии практически ни к чему не привел, записавшихся было крайне мало.

Своим обращением Петэн дал понять, что правительство Виши не препятствует созданию легиона. Однако «не препятствовать» и «одобрять» — вещи разные. Одобрял ли Петэн создание легиона? На наш взгляд, если отбросить всю «победную» риторику, то не стоит этого утверждать, как минимум но отношению к начальному этапу созданию ЛФД (примерно до ноября 1941 г.). Так, американский специалист Дэйви писал, что «одобрение» Виши было очень натянутым, если не сказать иначе. Германские отчеты свидетельствуют, что французские власти из неоккупированной зоны препятствовали набору волонтеров. Также и в оккупированной зоне желающим записаться в легион ставились неофициальные барьеры. Даже больше: в мае 1942 г. германо-французская комиссия по перемирию подала официальный протест на тему того, что французские власти препятствуют набору в ЛФД{37}.

Совет министров на прошение Абеца от 23 июня дал свое согласие 4 июля. 5 июля Гитлер принял решение, установив 3 условия: легион должен быть «частной» инициативой (желание о создании идет «снизу»), а не государственной; не более 10 000 добровольцев; вишистское правительство не требует ничего взамен.

В этот же день, 5 июля, Абец получил подтверждение в виде телеграммы от Риббентропа, в которой говорилось, что правительство Рейха согласно «принять французов в качестве добровольцев в борьбе против Советского Союза»{38}. На это письмо, где говорилось также о численности будущего легиона, Абец ответил, что главы коллаборационистских партий обещали поставить 30 тысяч человек под ружье. Берлин сообщил послу, что вместо 10 тысяч планка может быть повышена до 15, но не более{39}. 6 июля (Дэйви утверждал, что это было 5 числа) Абец принял коллаборационистов и заявил, что Гитлер согласился сформировать легион, составленный из французов.

Отто Абец также поучаствовал в создании еще одного франкофонного подразделения вермахта — Валлонского легиона (Legion Wallonie){40}.

7 июля главы партий встретились с представителями германской армии и обсудили некоторые вопросы. Совещание проходило в отеле «Мажестик», который был занят германскими спецслужбами; в нем приняли участие Бюкар, Делонкль, Дорио, Деа, Костантини, Клементи, Буассель и Поль Шак. Все это было неслучайным: рейхефюрер СС Генрих Гиммлер дал указание максимально поддерживать пронацистские политические движения, поэтому некий раскол между французскими нацистами и Петэном был немцам на руку{41}. Встречу помогал организовывать оберфюрер Карл Альбрехт Обсрг{42}.

В результате встречи был образован Центральный комитет ЛФД, президентом которого стал Эжен Делонкль. Должность президента ЦК ЛФД во многом была лишь почетной, не неся в себе мощного фактического влияния. Делонкль пробыл президентом четыре месяца, после чего главы сменялись почти каждые два месяца. Реальный политический вес в ЦК ЛФД имел генеральный секретарь, ведающий вопросами пропаганды и рекрутирования.

8 июля в Париже открылся первый пункт по набору добровольцев. По иронии судьбы, ранее это здание принадлежало советскому агентству путешествий «Интурист». В этот же день, 8 июля, в газете НФП «Глас народа» («Le Cri du Peuple»), вышла статья, предлагавшая записываться в легион и разъяснявшая его цели: участие в «Крестовом походе против большевизма», представление Франции на Восточном фронте, защита европейской цивилизации. Особый упор был сделан на официальном одобрении легиона Петэном и Гитлером{43}. Пока что будущее формирование называлось просто «легионом французских добровольцев». Как пишет Дэйви, хотя название «Легион французских добровольцев против большевизма» широко использовалось уже в августе, официально оно было одобрено только 8 сентября 1941 г.{44}

Возникли определенные сложности с главой нового формирования. Так, 8 июля было объявлено, что французский генерал Хасслер (бывший командир 236-й пехотной дивизии) встанет во главе ЛФД. Интереснее всего то, что самого генерала об этом не предупредили, и оп узнал о своем назначении из газет. Последовал жесткий отказ с его стороны, мотивированный нежеланием иметь какие-либо дела с коллаборационистами, после чего Хасслер покинул Париж.

Эльзасец по происхождению, Хасслер изначально принимал участие в создании ЛФД (присутствовал на совещании в отеле «Мажестик»), однако по результатам этой встречи у него сложилось отрицательное мнение по поводу будущего легиона. 26 июля Хасслер написал письмо, в котором объяснил свой поступок.

По его мнению, ЛФД не был подлинно национальным по духу проектом, т.к. создавался немцами. Легион, как пишет Хасслер, не был официально санкционирован правительством Виши (вспоминая условие о создании легиона «снизу», это выглядит логично). Будущий легион был в большей степени лишь попыткой некоторых политических акторов извлечь максимальные выгоды из создания подобного формирования и попыткой провести какие-то дела за спиной Петэна, которому Хасслер был лично предан. В своем письме Хасслер также предрекал крах всему проекту, утверждая, что легион, созданный немцами, которые оккупировали половину страны, а не французским правительством, не будет принят гражданами Франции{45}.

По всей видимости, и внутри немецкого аппарата были какие-то разногласия по поводу создания ЛФД. Так, начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Ф. Гальдер в своем дневнике в записи от 9 июля 1941 г. отмечал: «Между Абецем и Штюльпнагелем [председатель германо-французской комиссии по перемирию генерал Карл-Генрих фон Штюльпнагель. — О.Б.] возникли разногласия по вопросу о вербовке добровольцев во Франции»{46}.

14 июля, при посредничестве Абеца, со стороны правительства Виши Берлину была передана специальная нота (в реальности было 2 поты). Этой нотой правительство Виши предлагало Германии свою посильную помощь в войне против Англии, СССР, а в случае необходимости, и против США. В обмен на свою лояльность вишисты просили гарантий сохранения Францией африканских колоний и своей территории в границах 1914 г., но без Эльзаса и Лотарингии. Нота сопровождалась несколькими проектами соглашений и протоколов о вступлении Франции в «тройственный пакт» (т.е. о присоединении к державам Оси — Германии, Италии, Японии), а также проектом франко-германского договора{47}.

Берлин это предложение отверг. Гитлер поручил Абецу вернуть «ноту 14 июля», указав, что она свидетельствует «о полном непонимании положения Франции, как нации, побежденной Германией». Помимо этого, Абец должен был напомнить вишистам, что численность будущего легиона не должна превышать 10–15 тысяч человек, а также то, что «поддержка таких организаций со стороны французского правительства нежелательна». Гитлер позже объяснил Абецу, что не хочет «менять что бы то ни было в тактике обращения с французами, пока кампания на Востоке не будет закончена». Однако после победы над СССР, когда Германия сможет увеличить свое присутствие во Франции до 50 дивизий, «он будет откровенно разговаривать с этими господами из Виши»{48}.

Несмотря на «нежелательность поддержки», по словам Дарлана, правительство «с интересом следило» за созданием ЛФД и «не скупилось на его поддержку», учитывая «выгоды», которые это сулило «как в политическом, так и доктринальном отношении»{49}.

Исходя из этого, стоит согласиться с французским историком Суту, который считает, что легион стал символом военного сотрудничества Франции Виши и Рейха, своего рода «центральной точкой», соединившей в себе разрыв в отношениях с Москвой, включение Франции в «новый порядок» и перспективу развития военного сотрудничества.

Продолжая эту мысль, можно предположить, что легион должен был стать некоей «гарантией» Рейху и, на наш взгляд, более политического, нежели военного свойства. Гарантией выбранного (пусть и, в определенном смысле, декларативно) Францией политического пути присоединения к «новому европейскому порядку». По нашему мнению, именно этим настроением, желанием «угодить» Рейху, но, в то же время, соблюсти свои интересы, характеризуется та позиция, которую заняло правительство Виши по отношению к созданию легиона. Таким образом, можно говорить об ЛФД как о больше политическом (нежели военном) жесте правительства Виши, который бы демонстрировал Берлину «положительную динамику» в вопросе Франции. Другое дело, что Гитлеру это сотрудничество было не нужно.

Интересно и то, что совещание 16 июля 1941 г., во время которого фюрер Германии определил направления будущей «восточной политики», началось с обсуждения предложения французов о создании легиона. Гитлер был возмущен и говорил «о бесстыдной газете правительства Виши», в которой разместили заметку с утверждением: «Война против Советского Союза является войной Европы; поэтому она-де должна вестись для Европы в целом. Очевидно, газета Виши хотела этим сказать, что воспользоваться плодами победы в этой войне должны будут не только немцы, но и все европейские государства»{50}.

Первые добровольцы потянулись записываться в новое формирование. Требования были следующими: не еврейское происхождение; от 18 до 30 лет для солдат, капралов и унтер-офицеров; для офицеров «планка» была повышена до 40 лет; минимальный рост 160 см; отсутствие судимостей{51}. Позже в легион в качестве исключения стали принимать людей с ростом в 154 см, однако общая конституция должна была быть очень крепкой.

Другие данные говорят о том, что в ЛФД принимали от 18 до 40 лег, а офицеров — до 50 лет{52}. Зрение должно было быть в норме. Не должно было быть проблем с грыжей или варикозным расширением вен. Также не должно быть проблем с зубами: достаточно было иметь три отсутствующих или проблемных зуба, чтобы не попасть в легион (как мы увидим, дантисты сыграют свою роль в истории ЛФД){53}. Впоследствии все эти требования излагались в пропагандистских проспектах.

В пропаганде условия приема волонтеров отображались по-разному. Так, в начале 1943 г. вышли три одинаковые по содержанию брошюры, притом каждая из них имела свой возрастной ценз (от 18 до 30; от 18 до 40; от 20 до 40 лет){54}.

Чтобы подогреть интерес к вступлению в легион, за каждого волонтера в пропаганде обещали освободить из плена двух французских военнопленных{55}. В реальности это решение никогда не получило официального германского одобрения, хотя члены Центрального комитета ЛФД просили Юлиуса Вснггрика (представитель Абеца) подумать над этим. Предполагалось, что пленных смогут хотя бы отпускать на месяц, но и эта задумка не получила официальной санкции{56}. Можно согласиться с мнением исследователя Дэйви, который назвал французских пленных «германским мечом, занесенным над головой Франции ради уступок со стороны Виши».

Легионеров также ожидала очень высокое денежное довольствие. Система была разработана с учетом многих условий (женат ли солдат, есть ли дети, служит ли на фронте или в тылу, имеет ли ранения и т.п.). Все эта показатели в итоге суммировались, и суммы были по-настоящему впечатляющими для людей того времени. Например, женатый рядовой- тыловик получал в месяц 2400 франков или 3000, если служил на фронте. На каждого ребенка возрастом младше 16 лет полагались дополнительно 360 франков в месяц. Офицеры получали намного больше даже упомянутых сумм. Деньги начислялись каждому солдату на личный счет и не могли быть использованы до возвращения во Францию. Для сравнения: зарплата рабочего в 1940 г. равнялась 24 франкам в день{57}.

18 июля в Париже, в Зимнем велодроме, была организована встреча членов французских партий, на которой присутствовало примерно 8 тысяч человек. Коллаборационисты же заявляли, что велодром вместил в себя 15 тысяч присутствующих. Незаинтересованность простых парижан (нс членов разных партий) была очевидна. Выступали лидеры движений. Делонкль пообещал, что легион будет представлять собой дивизию, с тяжелым и легким танковыми полками, моторизованным артиллерийским полком и даже с авиационной эскадрильей. Костантини сказал, что готов записаться в авиацию ЛФД (которая в итоге так и не была создана). Дорио утверждал, что Франция хочет восстановить попранную славу после поражения Наполеона. Помимо этого, он также пообещал присоединиться к бойцам, отправляющимся на Восточный фронт{58}.

У будущего легиона действительно были пересечения с историей Великой армии Наполеона. Озвучивался этот момент и во французской пропаганде: бойцы ЛФД представлялись в ней как «защитники Европы» и христианства, своего рода «новые крестоносцы», при этом сам легион рисовался как своеобразный «наследник» Великой армии{59}. Как отмечает исследователь Козак, «следуя документальным материалам и воспоминаниям некоторых участников, можно утвердительно сказать о частичной преемственности духа 1812 г.»{60}.

20 августа французская пресса анонсировала, что командование легионом примет на себя 60-летний полковник Роже Анри Лабонн, бывший военный атташе Франции в Турции{61}. Он служил в Судане, Сенегале и Марокко. В 1918 г. он командовал I батальоном известного Пехотного колониального марокканского полка. Помимо этого, Лабонн был известен как тонкий знаток и ценитель истории Наполеоновских войн; по непроверенным данным, во время кампании в СССР он постоянно читал две книги — мемуары графа Филиппа-Поля де Сегюра и Жана-Батиста Марбо, повествовавших о походе Великой армии в Россию.

24 августа Лабонна и его адъютанта капитана Антуана Касабьянку вызвали в Берлин, где их принял генерал-полковник Фридрих Фромм, командующий армией резерва. Лабонн и его адъютант жили в отеле «Эспланада». После двухдневных переговоров 26 и 27 августа кандидатура Лабонна была официально утверждена{62}.

Для «моральной поддержки» начинания ЛФД был создан Почетный комитет, председателем которого стал Фернан де Бринон (в будущем он будет президентом Центрального комитета ЛФД и займет лидирующие политические позиции во Франции Виши). Комитет занимался пропагандой и собирал пожертвования на нужды легиона: формально «частное» предприятие, ЛФД не мог получать деньги от французского правительства. Пожертвования собирались через газеты или же можно было внести энную сумму в центрах рекрутирования. По факту, деньги на ЛФД (в виде заемов и ссуд) выделило германское посольство.

ПЕРВЫЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ ЛФД. НАБОР И ВОЕННАЯ ПОДГОТОВКА (июль — октябрь 1941 г.)

После того, как была определена штатная структура части, в нее начался набор добровольцев. К процессу набора волонтеров подключились основные партийные организации (СРД, ННО, НФП) в обеих оккупационных зонах. Все сопровождалось громкими обещаниями: так, СРД обещало обеспечить легиону 50 тысяч волонтеров, в итоге с трудом смогло набрать 500.{63}

Население встретило открытие подобных центров со смешанными чувствами: где-то отношение было безразличным, а где-то даже агрессивным (так, некоторые пункты по набору добровольцев пострадали от вандализма). Всего было открыто 137 центров рекрутирования; многие из них расположились в бывших магазинах, которые ранее принадлежали евреям. Известный эссеист Жан Гено вспоминал о своей прогулке по Парижу в День взятия Бастилии (14 июля): «На бульваре Итальянцев толпа собралась вокруг изумительно пустых пунктов рекрутирования антикоммунистического легиона, сразу после чего кто-то закричал: “Стройтесь. Вставайте в очередь, в очередь вставайте”. Внезапно раздался громкий смех»{64}.

Чуть позже центры рекрутирования в ЛФД стали объектами партизанских атак. Участник Сопротивления Альбер Узульяс вспоминал об одной из диверсий, проведенных в конце октября 1941 г.: «В Гавре мы организовали взрыв в правлении легиона французских волонтеров, применив для этого самодельную мину. Провести эту операцию нам помогли рабочие железнодорожных мастерских Сотвиля»{65}.

Париж запестрел листовками и плакатами, в которых будущим добровольцам разъяснялась их почетная роль «защитников западной цивилизации» и давались обещания, что они будут сражаться «на стороне союзных армий против Москвы» и «под французским флагом, с оружием и в униформе французской армии за честь Отчизны»{66}.

27 августа первые добровольцы прибыли в Версаль, в казармы Борни-Деборд — эта дата и считается днем рождения легиона. Мероприятие было проведено с большой помпой, присутствовали первые партийные лица. В этот день на Деа и премьер-министра Виши Пьера Лаваля было совершено покушение: бывший член «Французской социальной партии» полковника де ля Рока Поль Коллетт выстрелил из толпы 5 раз в сторону трибуны с высокими гостями. Деа получил ранение в живот, Лаваль был ранен в руку и в грудь; пуля остановилась около сердца. Неудачливого убийцу скрутили{67}.

Над спасением жизней раненых бились лучшие немецкие хирурги; это им удалось. Во многом эти двое выжили только благодаря тому, что Коллетт был неопытным стрелком и использовал небольшой калибр (7,65 мм). Коллетта спасли от толпы, которая жаждала его линчевать, и тут же начали допрашивать. Главный вопрос: действовал ли он сам или же это был чей-то заказ? Коллетт все отрицал, говорил, что действовал в одиночку. Именно для этого он записался в ЛФД, зная, что встретит ведущих коллаборационистов. Поль Коллетт был антикоммунистом и националистом: по его мнению, коллаборационисты были «предателями Франции», т.к. согласились работать с «бошами» (немцами).

В конце концов Коллетта приговорили к смертной казни, но Петэн помиловал его и заменил казнь пожизненным заключением. Коллетт был переведен в Германию, где увидел крах нацистского режима. После войны и освобождения его чествовали как героя. Он умер в 1995 г.

28 августа волонтеры прошли медицинское освидетельствование. Военно-врачебная комиссия, состоявшая из немецких и французских специалистов, приняла 1679 бойцов, отсеяв 800 из них по причине проблем с зубами{68}. Отбор проводился крайне жестко; возможно, это было связано с тем, что немцы пытались ограничить количество добровольцев{69}. Абец был недоволен столь строгим отбором, который, по его словам, «не был обычным даже для мирного времени»{70}.

Пропаганда по радио и в прессе трубила, что всего в легион к концу 1941 г. записалось 8000 человек (3000 из неоккупированной зоны, 5000 из оккупированной){71}. Это было неправдой.

В общей сложности за все время существования ЛФД (с июля 1941 по август 1944 гг.) с просьбой о зачислении в его ряды обратилось 13 400 человек. Из них по медицинским причинам (включая ту самую проблему с зубами) отказано было 4600; 3000 были исключены по иным причинам. В итоге лишь 5800 волонтеров приняли в ЛФД, причем чуть более 3000 из них были зачислены в часть на первом этапе существования легиона, т.е. до лета 1942 г.{72}.

Но есть и другие цифры. Так, по состоянию на 4 января 1943 г. в ЛФД находилось 3205 человек, из которых 2400 (иногда встречается уточненная цифра — 2317) сражались на Восточном фронте{73}. При этом, согласно отчету немецкого посольства в Париже, с июля 1941 по июнь (иногда пишут по май) 1943 г. было заявлено 10 748 (иногда пишут 10 738 или 10 788) кандидатов, а непосредственно в ЛФД из этого числа было принято всего 6429{74}. Другие историки уточняют, что к весне 1943 г. из этих шести с половиной тысяч 169 погибло на фронте, а 550 были ранены{75}.

Проблема первого набора в ЛФД была и в том, что часть рекрутов была старше требуемого возраста и уже «отслужившей свое», а другая слишком молодой и никогда не бравшей в руки оружия. Ни одна из этих категорий не подходила по возрастному цензу, однако стабильно попадала в ряды ЛФД{76}.

Гальдер 28 августа записал в своем дневнике: «Французский легион в составе усиленного пехотного полка будет сформирован в середине октября на учебном полигоне командующего оккупационными войсками в генерал- губернаторстве [так называли Польшу. — О.Б.]»{77}.

3 сентября новоиспеченный легион получил свое окаймленное золотой бахромой знамя, на двух сторонах которого был изображен французский триколор (синий-белый-красный). На лицевой стороне посередине шелкового полотна золотой нитью было вышито «Legion des Volontaires» («Легион добровольцев»), на обратной стороне «Honneur et Patrie» («Честь и Отчизна»). Знамя вручил Делонкль, сказав, что это «эмблема доблестных мужчин», которые будут биться «за защиту цивилизации»{78}.

Помимо этого, каждый из трех батальонов ЛФД имел свой прямоугольный штандарт (фаньон), поменьше размером (около 60 сантиметров), также в виде триколора, с золотистой бахромой по краю{79}. На лицевой стороне было написано «L.V.F.» и ниже располагался номер батальона; на обратной стороне, также под анаграммой ЛФД, был написан девиз. Например, фаньон I батальона украшало предложение «Sans peur — sans reproche» («Без страха и упрека»).

Каждая из рот также имела свой флаг, но уже с двумя девизами. На лицевой стороне, под номером роты, обычно было одно слово. Например, на флаге 1-й роты было написано «Fidélité» («Верность»), а у 2-й роты — «Bravoure» («Храбрость»).

Сзади на фаньоне, также под номером роты, находился девиз. У 2-й роты был вышит лозунг Иностранного легиона — «Marche ou creve» («Маршируй или подохни»), у 3-й роты — «Quand тете» («Несмотря ни на что»). В верхнем углу каждого фаньона, с обеих сторон, по диагонали располагалась анаграмма ЛФД.

27 августа 1943 г., во вторую годовщину создания ЛФД, легион получил новое знамя от генерала Эжена Бриду. Церемония прошла в Париже. Правительство Франции передало в дар легиону знамя, сделанное по образцу исторических знамен французской пехоты, введенных в 1879 г. Это также был двухсторонний триколор с золотой бахромой; в каждом углу триколора располагались золотые венки (дуб и лавровые ветви). На лицевой стороне было вышито золотыми буквами: «La France au 1er Regiment de la Legion des Volontaires Français», a на обратной: «Honneur et Patrie», a чуть ниже — «1941–1942 Djukowo» и «1942–1943 Beresina»{80}. Традиция отображать участие в битвах на знаменах армейских частей была широко распространена во Франции еще времен Великой армии{81}.

Вернемся к легиону. Ранним утром 4 сентября первая группа добровольцев ЛФД, состоявшая из 25 офицеров и 803 иных чипов, покинула французские казармы и выехала в учебный центр немецких войск в Дебице (польское Генерал-губернаторство). Первый контингент должен был покинуть Францию еще 30 августа, но из-за покушения Коллетта отправку перенесли. Дату отправки сохраняли в секрете до последнего момента; безопасность обеспечивали 500 полицейских{82}. Этот первый контингент в будущем составит I батальон французского полка.

Среди них был и лидер НФП Дорио, который выполнил свое обещание. На тот момент среди крупных лидеров ультраправых движений его можно было сопоставить только с примером Леона Дегрелля: глава бельгийской партии рексистов отправился со своими подчиненными на войну, причем не в качестве офицера, а в качестве рядового. Стоит отметить, что и реакция нацистского руководства на поступок двух этих фигур — Дегрелля и Дорио — была различна: если первому она принесла политические очки в глазах нацистов, то второй не добился их{83}. Другие французские лидеры только требовали записываться в легион, по никто из них так и не был на фронте.

Из политических лидеров более мелкого формата, присоединившихся к ЛФД, можно назвать Жана Фонтенуа, который впоследствии ненадолго возглавил СРД бывшего «капюшона» Делонкля. Сам Фонтенуа был необычной личностью. Какое-то время он был служащим одного из информационных агентств, успел поработать в Советском Союзе и в Китае. В 30-е гг. он присоединился к Французской коммунистической партии. Чуть позже, когда его уволили из агентства (Фонтенуа считал, что за этим стоит новое правительство и лично глава французского правительства Леон Бшом), оп перешел оттуда в НФП, откуда вскоре вышел из-за ссоры с самим Дорио. Много писал, сотрудничал с разными изданиями. В 1936 г. воевал в Испании в подразделении французских добровольцев, на стороне Франко. В 1940 г. поехал воевать добровольцем против СССР в Зимней войне, где получил тяжелое ранение в голову.

Это ранение изменило очень многое: к 1941 г. Фонтенуа стал алкоголиком. Овдовев в том же году, он попытался затушить горе и депрессию, усиленную последствиями ранения, с помощью морфия и опиума. Все это выражалось в его эксцентричном поведении. В 1941 г. оп влился в ряды ЛФД; имел звание лейтенанта, возглавлял секцию пропаганды, но также действовал как осведомитель. Причем высокие немецкие чины были против такого назначения, учитывая, что поведение Фонтенуа было непредсказуемым; тем не менее, ему позволили вступить в ЛФД, но приставили наблюдать за ним немецкого офицера.

Фонтенуа исправно выполнял свое задание, писал секретные отчеты о состоянии дел в легионе, душевно все глубже погружаясь в свою депрессию. Вдобавок у него развилась паранойя, и он был уверен, что Дорио хочет его убить (никаких доказательств этого не было). Позже он вернулся во Францию и еще немного поучаствовал в политической деятельности. Жизнь Фонтенуа закончилась в апреле 1945 г., в Берлине, который был охвачен боями: но одним данным, его ранили в голову (на этот раз смертельно), по другим данным, он застрелился.

6 сентября (французские историки иногда называют 8 число) первые 828 легионеров прибыли в Дсбицу{84}. По приезде новичков встречал капитал Антуан Касабьянка, адъютант Лабогат, одетый в германскую униформу. Этот факт вызвал у французов удивление, а у некоторых даже возмущение.

Скажем отдельно об этом важном моменте. Как мы помним, в парижских листовках легионерам обещали, что они будут сражаться во французской униформе. По словам германского специалиста Фсрстера, «французская униформа» была лишь блефом; тем не менее одно время рассматривался проект, при котором легионеры носили бы свою национальную униформу, но с германскими знаками отличия. Этот проект предложил 15 июля полковник Ганс Шпайдель, начальник штаба оккупационных войск во Франции.

Прения шли, пресса и пропаганда все так же грубили о том, что униформа будет французской. 21 августа ЦК ЛФД был проинформирован, что этому не бывать, а волонтеры будут носить стандартный «фельдграу». Пропагандистскую машину пришлось перестраивать: уже к концу октября журналисты стали утверждать, что, «давая французам надеть униформу своей победоносной армии, Фюрер Рейха тем самым автоматически перестал рассматривать этих людей как поверженных врагов».

Теперь же их национальная принадлежность обозначалась лишь нашивкой на правом рукаве, с изображением триколора и надписью «France» сверху. Изначально эти нашивки, изготовленные в частном порядке, носил только высший офицерский состав (Лабонн, его адъютант, некоторые офицеры). После 5 октября 1941 г., когда первые два контингента принесли присягу, в полку появились обычные нашивки, которые можно видеть на большинстве фотографий (до этой даты рядовой и младший офицерский состав носил обычную немецкую униформу). Некоторые офицеры впоследствии сохранили первый тип щитка, как тот же Лабонн.

Во время отпуска во Франции волонтеры могли носить униформу ЛФД цвета хаки, сделанную по образцу униформы французской армии.

Также на касках волонтеры должны были иметь декаль в виде французскою триколора. Этих декалей было завезено в Дебицу крайне малое количество, поэтому зачастую декаль была обычная германская или каска носилась вообще без декалей. Служебная документация велась на французском языке, на нем же отдавались приказы. Лабонн объяснял новичкам, что ношение германской униформы является «символом верного, безоговорочного примирения между Францией и Германией»{85}.

Решение с униформой было, быть может, неудобным для французов, однако тем самым спасало, в каком-то смысле, репутацию вишисгской Франции, которая не объявляла войну СССР, а значит, ее солдаты и се армия, в своей униформе, сражаться в СССР де-юре не могли. Позже этот юридический момент озвучивался и в пропаганде. Французский лейтенант Рсми Урдап писал, что были планы но использованию ЛФД на Кавказе (!). В случае если бы пришлось столкнуться с армией Британии (в составе которой воевали голлисты), то необходимо было избежать любых различий в униформе — и это было еще одной причиной, по которой французов обмундировали не так, как им обещали{86}.

В одном документе, от 1 декабря 1941 г., Петэн сожалел о том, что немцы не приняли этого предложения о французском обмундировании, которое, по его мнению, позволило бы преодолеть сдержанное отношение общественности к легиону, т.к. тот «собирался воевать против несомненного врага европейской цивилизации»{87}.

В официальном отчете ЛФД утверждалось, что якобы многие легионеры писали в письмах домой, что они «горды носить германскую униформу». Там же отмечено, что отказ от ношения германской униформы грозил заключением в тюрьме, сроком от 5 до 15 лет{88}.

В любом случае, 17 октября в Версаль отправился поезд под командованием капитана Романовски, на котором уехало 60 «отказников», из них 8 были офицерами. Причины их отказа от службы были разными, в том числе нежелание носить немецкую военную форму{89}. Как писал Дэйви, «изначально планируемый как французская военная часть, сражающаяся на стороне Германии, в реальности это был франкоговорящий немецкий полк»{90}.

Вторая группа добровольцев (127 офицеров и 659 прочих чинов) была направлена в Дебицу 16 сентября, через несколько дней прибыли еще 11 офицеров{91}. 20 сентября добровольцы прибыли в часть и были включены в состав II батальона.

Стоит остановиться на социальном портрете французских волонтеров. В рядах легиона были разные люди с полярной мотивацией. Подавляюще большинство были молоды: в основе своей, в ЛФД служили мужчины в возрасте около 24 лет.

Однако были и старые, проверенные войной офицеры. Некоторые сражались еще в рядах Французского иностранного легиона или были чинами колониальной армии; их опыт пригодится легионерам во время борьбы с партизанами в Белоруссии. Некоторые солдаты успели получить боевой опыт в Гражданской войне в Испании, воюя в роте «Жанна Д’Арк» на стороне Франко (тот же Фонтенуа){92}. Некоторые офицеры и рядовые даже успели повоевать против немцев в 1940 г. Интересно и то, что немцы не запрещали им носить свои французские награды (если они имели их) наравне с полученными в рядах германской армии[4]. Эти люди уже не видели себя вне армии; возможно, что был и идеологический мотив.

В своем отчете Центральному комитету ЛФД в марте 1942 г. Дорио делил легионеров на 4 категории, исходя из боевого опыта: молодые люди без такового; солдаты и унтер-офицеры, которые сражались в 1939–1940 гг.; солдаты и унтер-офицеры, которые сражались в обеих мировых войнах; солдаты и унтер-офицеры, служившие в Иностранном легионе{93}.

Хватало и просто людей, желающих заработать денег. Были и обычные искатели приключений, авантюристы. Например, 18-летний доброволец легиона Максимилиан де Сантер так объяснял свой выбор: «Честно говоря, я должен признать, что в основном в легион меня привела жажда приключений и острых ощущений. Больше всего я страдал от того, что, пока весь мир пылал, в нашем городе не раздалось ни одного — даже самого малокалиберного — выстрела. Наша провинция жила своей жизнью, как и сотни лет до этого, и это сводило меня сума. Я хотел повидать мир, иных людей, иные обычаи, хотел познать жизнь, со всеми ее сложностями, такой, какая она есть, и не такой, какой ее показывают в фильмах»{94}.

Что касается сферы занятости, то легионеры были в основном людьми рабочих профессий: строители — 23,4%, сельхозрабочие — 21,3%, шоферы/механики — 10,6%, кустари и заводские работники — по 6,4%, а также мелкие клерки и работники небольших фирм и офисов — каждая из категорий также по 6,4% и т.д.{95} Один французский историк охарактеризовал социальный состав ЛФД как «очень мелкую буржуазию и люмпен-пролетариат». Таких людей, у которых идеология не была доминирующей и определяющей их выбор, было большинство — около 60%{96}.

По мнению А. Верта, ЛФД, как и другие организации, созданные оккупационными властями, «состоял в значительной степени из приверженцев Дорио. […] Большинство из них принадлежало к подонкам общества, которые охотнее грабили, чем сражались»{97}. В советской литературе утверждалось, что легион состоял из «деклассированных лиц, не способных “к какой бы то ни было нормальной социальной жизни”»{98}. Конечно же, с таким резкими мнениями сложно согласиться, учитывая, что люди всегда и везде разные.

40% добровольцев составляли убежденные националисты, антикоммунисты, члены французских ультраправых партий и движений; их мотивация представляется наиболее интересной. Разнонаправленность движений и партий не редко приводила к идеологическому противостоянию между членами этих образований внутри ЛФД, и впоследствии французских частей СС, что, конечно же, немецкому командованию не нравилось.

Один из самых известных легионеров, Пьер Ростэн, так обосновывал свое вступление в легион: «Я француз. Я антикоммунист. Я солдат. Я отвечаю на призыв маршала Петэна к защите Франции»{99}.

Что привело французских националистов в ЛФД? Как и многие европейские волонтеры, французские правые радикалы рассматривали свое участие в «походе на Восток» как важную задачу, имевшую три элемента — идеологически- политический, национальный и личный, которые взаимопроникали и дополняли друг друга. Прежде всего, они видели в начавшейся войне возможность посодействовать уничтожению большевистского государства, которое, с их точки зрения, управлялось евреями, и было им глубоко ненавистно по этой причине.

С национальной точки зрения, французские добровольцы желали «застолбить» за представителями своей нации место в нацистской Европе, дабы они, как фронтовики, могли требовать свою «долю» от вклада в разгром СССР и получать социальные блага. Подобные настроения были достаточно широко распространены; так, в 1943 г. в книге «Мировая борьба Рейха» («Dcr Weltkampf des Reiches»), выпущенной НСДАП, были такие слова: «Те, кто не участвуют в Новом Порядке Европы, не могут претендовать на то, что их голос будет услышан после окончательной победы»{100}. Под «участием» здесь стоит понимать и «установление» этого порядка. Например, лейтенант ЛФД Урдан писал: «Борьба против большевизма необходима. Учитывая ее европейский характер, становится важным участвовать в ней, присутствие французской экспедиционной силы в России становится одной из наших непререкаемых обязанностей, если Франция хочет участвовать в создании Новой Европы и если она хочет вернуть себе звание великой державы»{101}.

Наконец, была и личная мотивация в виде получения социального статуса, заработной платы и льгот. Так, например, некоторым скандинавским добровольцам СС немцы обещали земельные наделы и политические посты на оккупированных территориях{102}.

Особую, пусть и небольшую, категорию в числе идеологически мотивированных легионеров составили добровольцы не французского происхождения, как, например, белоэмигранты и выходцы из бывшей Российской империи (грузины, русские, украинцы). Многие из них воевали на стороне белых армий в Гражданской войне в России, а в годы эмиграции служили во Французском иностранном легионе; некоторые даже участвовали в Гражданской войне в Испании на стороне франкистов. Накопленный ими обширный боевой опыт и знание языков превращал их в ценные кадры. Для многих из них главным мотивом для записи в ЛФД было желание продолжить неоконченную борьбу с коммунизмом, советской властью и большевистским государством, которое выросло и окрепло за 20 лет{103}. Также среди иностранцев можно выделить группу североафриканских арабов и негров; удивительно, но некоторые из этих «неарийцев» были ультраправыми. Была также группа бретонцев (Бретань — область на северо-западе Франции, когда-то бывшая независимой) и несколько волонтеров иных национальностей.

Сами офицеры ЛФД впоследствии давали разные оценки мотивации легионеров. Так, французский лейтенант Урдан в своем отчете отмечал, что большинство из тех, кого он видел и кем руководил, были людьми гражданских профессий или безработными, которые пошли в ЛФД за «длинным франком», а не по идейным мотивам. Он приводит статистику (цифры относятся к его взводу, которым он командовал): 85% — пришли в ЛФД из-за денег; 10% — исходя из материальных и идейных побуждений; 5% — только по идейным побуждениям. Легион в целом он рассматривает так: 75% пришли в пего по семейным причинам (проще говоря, для них это был «побег на войну»); 25% записались по ряду неясных причин, которые они сами себе не могли объяснить{104}.

Один из командиров I батальона, майор Жан Ксавье Симони, который был очень критичен по отношению к своим подчиненным, в 1943 г. писал, что большая часть бойцов его батальона рассматривает свое пребывание в России как возможность питаться лучше, чем во Франции, и иногда расслабляться в обществе женщин и водки{105}.

Несомненно, подобный критический подход, пусть и высказанный офицерами самого легиона, не всегда и не во веем соответствовал реальности. Скорее всего, как всегда в жизни, существовало все вместе и сразу: как политические, так и прозаические (финансовые, личные, семейные и другие) причины, сподвигшие французов записаться в ЛФД.

Политика, несомненно, имела место в ряду мотивационных моментов французских легионеров. Так, согласно одному источнику, 30% не имели никакой политической привязанности, но в целом одобряли политику Петэна; 20% были активистами НФП; 20% были активистами СРД; 5% были «франсистами»; 5% были членами ННО или другой политической партии; 5% были профессиональными солдатами; оставшиеся 15% вообще не имели политических убеждений{106}.

15 сентября Гальдер вновь отмечал в своем дневнике: «Из французских добровольцев может быть скомплектовано не более двух батальонов. Хороший личный состав. Эти батальоны могут быть переброшены сюда не ранее ноября»{107}.

В Дебице уже все было готово для приема французов: персонал лагеря составляли 213 офицеров и иных чинов германской армии, под командованием майора Ялмара Хам- мершмидта{108}. 61 франкоговорящий немец был ответственен за непосредственную военную подготовку легионеров.

5 октября, в 10 часов утра, первые два батальона принесли присягу Адольфу Гитлеру, но не как рейхсканцлеру, а как «главнокомандующему Вермахта»{109}. Немцы разъясняли, что это всего лишь обычная военная процедура присяги главе европейской армии, и что она не на всю жизнь, как у немцев, а лишь на время операций{110}. Церемония началась с выступлений (слово держал Дорио), которые плавно перетекли в двойное богослужение, протестантское и католическое. Последнее проводил капеллан ЛФД, монсеньор Жан Майоль де Люпэ, который, как пишет историк Джексон, завершал воскресную мессу выкриком: «Хайль Гитлер!»{111} Оп прибыл в лагерь двумя днями ранее и, но его словам, «Господь сохранит защитников христианской цивилизации». После богослужения выступил командир полка Лабонн. Он подчеркивал в своей речи, что Германия сражается за цивилизацию и «Новую Европу» против «восточной угрозы». Завершил он свое выступление словами: «Легионеры, да здравствует Германия и да здравствует Франция!» На церемонии также присутствовал немецкий генерал Ганс Хальм, командующий VIII военным округом.

Настал момент произнесения текста: когда Лабонн присягал, его левая рука лежала на шпаге, которую держал генерал Хальм. Лабонн поднял правую руку вверх и произнес: «Я клянусь перед Богом беспрекословно подчиняться главе германских и союзных армий, Адольфу Гитлеру, в борьбе против большевизма и готов в любое время, как храбрый солдат, пожертвовать свою жизнь». Легионеры, которые также стояли с поднятыми правыми руками, хором отвечали: «Я клянусь»{112}. Французский ветеран Лаба запомнил лишь некоторые слова из присяги: «Я клянусь беспрекословно подчиняться Адольфу Гитлеру, главнокомандующему вермахта, и быть верным солдатом в борьбе против большевизма»{113}.

После принесения присяги слово взял генерал Хальм: «Солдаты французского легиона. Сплоченные священной клятвой, которую вы только что принесли, глядя на знамена германских полков и на ваше собственное знамя, как братья по оружию, мы пойдем в бой плечом к плечу, веря, что эти знамена приведут нас к окончательной победе. Да здравствует Франция! Да здравствует Германия! Да здравствует Фюрер, главнокомандующий германской армии, Адольф Гитлер! Зиг хайль!»{114}

Были и те, которые почувствовали себя преданными и отказались приносить присягу: после избиения их отправили в тюрьму, где некоторые из них погибли{115}.

Некоторых легионеров по-настоящему взволновала сама присяга, и не то чтобы в хорошем смысле. Урдан писал, явно чувствуя что-то недоброе: «Принесенная Гитлеру присяга сделала из легионера настоящего германского солдата. Следовательно, если рассматривать только мой пример, я теперь оберлейтенант в германской армии, такой же, как и любой другой оберлейтенант немецкой пехоты. Мое положение, в случае если вновь вспыхнут боевые действия между Германией и Францией, будет просто неразрешимым. С одной стороны, я француз и обязан выполнять свой долг ради Франции, с другой стороны, я связан клятвой верности лично рейхсканцлеру. Что же делать в подобной ситуации, у которой, конечно же, очень малый шанс на появление?»{116}

Другой легионер говорил о неосознанности выбора: «Я не считаю, что приносил присягу, потому что когда я поднял руку, я не думал»{117}.

8 октября из Франции выехала третья группа добровольцев{118}. 12 октября, 21 офицер, 125 унтер-офицеров и 498 бойцов во главе с полковником Альбером Дюкро прибыли в Дебицу. Эти добровольцы составили основу для двух «тяжелых» рот (13-й, 14-й) и штабного подразделения ЛФД. Служба безопасности начала проверку добровольцев: выяснилось, что в их ряды затесались нежелательные элементы, саботажники и коммунисты. Некоторые из них уже успели установить связь с польским Сопротивлением, однако действовали достаточно неуклюже.

18 октября во французской коллаборационистской газете Марселя Деа «L’Oeuvre» опубликовали слова одного из добровольцев: «Наше путешествие закончено, мы на пороге непокоренной страны, на границе двух неуловимых реальностей: арийской цивилизации и семитского варварства. По ту сторону этой границы существует другой парод, идеал, противоположный нашему: разрушение общества. Мы пришли, чтобы помочь раздавить чудовище»{119}.

19 октября новички принесли присягу, в присутствии генерал-майора Иво-Тило фон Трота{120}. Когда присягала третья группа добровольцев, Лабонн в весьма патетических тонах отозвался о легионерах, назвав их наследниками Готфрида Бульонского (один из предводителей первого Крестового похода 1096–1099 гг.). Он особенно подчеркнул «азиатскую» и «звериную» сущность РККА, а Сталина назвал «Аттилой, бичом Господним»{121}. Также выступал и фон Трота, продемонстрировавший невосторженное отношение германского командования к ЛФД. Он всего лишь сухо поприветствовал новобранцев, назвав их «товарищами по оружию» («Kampfgcnosscn») в борьбе против большевизма, призвал сражаться за Францию и Петэна, а также призвал не забывать, что они носят «фельдграу» германской армии, а значит, должны быть верными солдатами.

В тот же день военно-политическое руководство Третьих) рейха обсуждало вопрос, касающийся французских добровольцев. Гитлер, по-видимому, начал жалеть о том, что дал санкцию на формирование легиона. Главное командование сухопутных войск проинформировало группу армий «Центр» о том, что не стоит ждать скорой переброски ЛФД на фронт: «Фюрер желает, чтобы по вопросу легиона была занята выжидательная позиция, по политическим причинам»{122}. Проще говоря, было решено «тянуть время».

Однако через три дня решение неожиданно изменилось. 22 октября ЛФД, ставший 638-м пехотным полком (Infanterie Regiment 638), получил приказ отправляться из Дебицы в Смоленск.

Иногда полк обозначают как усиленный (verstarkte){123}. Это обозначение пришло позже: согласно одному документу «усиленным» 638-й полк стал 26 февраля 1942 г.{124}. По мнению исследователя Бишопа, «усиленным» полк был только по названию, а но организации представлял собой часть двухбатальонного состава{125}. По штатному расписанию, в каждом батальоне должно было быть три стрелковых и одна пулеметная роты, по роте пехотных и противотанковых орудий. Штаб полка должен был состоять из мотоциклетного взвода и подразделения связи. Однако так картина выглядела на бумаге. В реальности все было иначе.

26 октября (некоторые называют 25-е число), в день окончания курсов военной подготовки, лагерь легиона посетил Фернан де Брипон, который был представителем правительства Виши при германском командовании в оккупированном Париже{126}. Этот визит попал на пленку киножурнала «Мировые новости» («Les Actualités mondiales»)[5]. Де Бринон также получил письмо от Лабонна, адресованное Петэну.

В этот же день, 26 октября, из Франции выехала четвертая группа добровольцев (3 офицера и 224 иных чина). Они не проходили военную подготовку и, будучи распределенными по разным подразделениям, сразу были отправлены на Восточный фронт{127}.

Урдан писал о прибывшей поздно четвертой группе: «Наконец, вечером 28 числа в Дебицу прибыло пополнение из Версаля, примерно 250 человек. Этих людей одели, экипировали и вооружили в ночь с 28-го на 29-е. Половина этого пополнения отправилась из Дебицы в Смоленск вместе с 13-й ротой вечером 29 октября; остальные также поехали в Смоленск в ночь с 29-го на 30-е с 14-й ротой. Когда мы прибыли в Смоленск, эта группа была распределена в качестве пополнения по стрелковым ротам. Эти люди были не тренированы и не имели строгой подготовки, т.к. в Борни-Деборде в Версале они ничем не занимались, если не считать 15-минутной зарядки каждое утро»{128}.

В Смоленск первые легионеры отправились 28 октября 1941 г., в этот день убыл штаб ЛФД. 29 октября за ним последовал I батальон (1-я, 2-я, 3-я, 4-я роты) и 13-я рота. 30 октября выехала 14-я рота, а 31 октября на фронт отправился II батальон (5-я, 6-я, 7-я, 8-я роты).

Штабом руководил майор Морис Кастан Планар де Винев. В его подчинении находилась штабная рота под командованием капитана Тикеье. К подразделению де Винева, по сложившейся уже практике, была прикреплена группа немецких штабных работников, поддерживавшая связь с германским командованием (ими руководил капитан Эффингер){129}.

I батальоном (1-я, 2-я, 3-я, 4-я роты) командовал капитан Луи Леклерк. II батальон (5-я, 6-я, 7-я, 8-я роты) находился под руководством майора Андрэ Жирардо. По данным Р. Супы, всего выехало 2452 человека (181 — офицеры, 2271 — унтер-офицеры и солдаты); по данным Р. Форбса, это число было меньше, 2352 человека{130}. На наш взгляд, ближе к правде все-таки Форбс: если посчитать число всех четырех контингентов ЛФД, прибывших в Дебицу, получится 2496 человек. Также стоит отмстить, что за нарушение воинской дисциплины и уставного порядка из состава легиона было отчислено около 100 человек, плюс, из лагеря уехали далеко не все{131}.

Из 8 рот, отправленных в Смоленск, 6 были вооружены легким стрелковым оружием и 2 роты были пулеметными. Помимо указанных подразделений, в ЛФД были 13-я рота пехотных орудий[6] (командир — капитан Мишель Зегрэ) и 14-я противотанковая рота (командир — капитал Альбер Буйоль), вооруженная 37-мм пушками РАК-35/36.{132}

Легионеры шли к Москве той же дорогой, которой почти 130 лет назад прошла Великая армия. Скоро им предстояло вступить в бой с частями РККА.

Глава III. 638-й ПЕХОТНЫЙ ПОЛК В ПЕРИОД НЕМЕЦКОГО НАСТУПЛЕНИЯ НА МОСКВУ (ноябрь — декабрь 1941 г.)

Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Ф. фон Бок 30 октября издал «Приказ на продолжите операций» (также известный как директива № 2250/41), который санкционировал генеральное наступление на Москву. В этом приказе, в частности, говорилось: «7. Французский 638-й пехотный полк после прибытия в Смоленск подчиняется командующему войсками группы армий “Центр”. После сосредоточения в районе Смоленска направить полк в район Вязьмы»{133}.

1 ноября первые подразделения ЛФД прибыли в оккупированный Смоленск. 5 ноября переброска полка на Восточный фронт завершилась. Возникает вопрос: почему одни подразделения ЛФД прибыли в Смоленск раньше, а другие — позже? Возможно, немцы хотели быть уверены в том, что никакой саботаж не помешает переброске полка в СССР.

Некоторые французские историки утверждают, что уже тогда начались первые морозы, местами доходившие до -40; легионеры очень страдали от холода, не имея зимнего обмундирования (стандартная немецкая шинель модели М36 или М40 несильно помогает уже при — 15, будучи рассчитанной скорее на холодную весну или начало осени, чем на русскую зиму).

Подобные утверждения о -40 в начале ноября вызывают сомнения. Посмотрим на график изменения температур в Москве в ноябре — декабре 1941 г.{134}: впервые температура воздуха понизилась до -7 градусов 4 ноября, продержалась три дня и затем вновь поднялась до нуля. Температура воздуха опустилась на 15–18 градусов лишь на 3 дня (11–13 ноября) и в дальнейшем вновь находилась между границами в минус 5–10 градусов. Значительно температура снизилась лишь к концу ноября. Несомненно, Смоленск находится на достаточном удалении от Москвы, и, скорее всего, там действительно на тот момент было холоднее, чем в столице. Однако нет оснований полагать, что под Москвой было -7, в то время как под Смоленском -40. Еще один источник утверждает, что под Смоленском было -20 и падал снег{135}. Это, на наш взгляд, больше похоже на правду. Судя по фотоматериалам, сделанным в начале ноября, распутица и грязь, которую видно на фотографиях легионеров в Смоленске, в один из дней (некоторые называют 7-е число) действительно сменились снегопадом.

По прибытии в Смоленск сразу начались проблемы. Выяснилось, что штаб разместили в отеле «Молотов», а вот легионеров расквартировали в деревне за чертой города, куда еще надо было добраться. В этом первом марше французы понесли и первые — пока еще не в живой силе — потери.

Реми Урдан вспоминал: «Прибытие в Смоленск было катастрофическим. Город Смоленск стоит на реке Днепр; на одном берегу реки находятся железнодорожные станции, на другом берегу — город. 13-я рота должна была пройти к месту расквартирования вне Смоленска еще 13 километров. Так что это была своего рода тренировка для нас: нужно было пересечь Днепр по понтонному мосту, который был наведен взамен взорванного русскими при отступлении железного моста, а затем пройти через весь город. Я помню, что вся эта операция проходила по дорогам, находившимся в ужасном состоянии, земля промерзла (общая температура от -15 до -18 [еще один аргумент в пользу того, что морозы наступили, но еще не такие страшные, как позже. — О.Б.]), лошади не были подкованы, несмотря на мои неоднократные просьбы. Движение началось около семи утра. Первые части 13-й роты с большими трудностями прибыли в лагерь к одиннадцати часам. 3-й взвод, укомплектованный двумя 75-мм пушками [по всей видимости, речь идет о Pak 40. — О.Б], был вынужден оставить одну из них на улицах Смоленска, лошади не могли вытянуть свой груз в тех погодных условиях, в которых мы находились. Это орудие следующей ночью обнаружил немецкий патруль, в том месте, где его оставили, никого не предупредив. Никого не заботила судьба роты»{136}.

На этом проблемы с тяжелым вооружением не закончились: 150-мм орудие перевернулось во время пересечения Днепра по мосту. Причиной являлось то, что запряженные лошади были слишком слабы, плюс, их не подковали; животные просто не вытянули вес{137}. Пострадали четыре лошади, двух из которых пришлось добить, настолько серьезными были травмы. Французы привлекли дополнительные силы и стали доставать упавшее орудие, которое так и не смогло прибыть в место назначения к 22 часам.

Естественно, подобные неожиданные потери, которые задерживали продвижение части, не прошли бесследно: «На следующее утро, — вспоминал Урдан, — полковник Лабонн пришел с инспекцией в 13-ю роту и применил самые жесткие санкции: капитан [Зегрэ. — О.Б.], руководивший ротой, был освобожден от занимаемой им должности. Эти санкции были совершенно не вовремя, т.к. и полковника, и его штаб, предупреждали неоднократно [так в тексте. — О.Б.], что это подразделение еще не готово для участия в такой кампании, какой была кампания в России»{138}. Мишель Зегрэ, потерявший свой пост, должен был вернуться в Дебицу и принять там командование штабной ротой III батальона, находившегося в стадии формирования.

Полковник Лабонн снял с должности не только Зегрэ. Также были сняты командир 14-й роты капитан Буйоль и командир штабной роты капитан Тиксье. Та же участь постигла лейтенанта Урдана. Все они должны были вернуться в Польшу. Лабонн объяснял свои действия тем, что, по его мнению, указанные офицеры были некомпетентны, однако К. Бенэ считает, что реальные причины такой расправы были сокрыты от глаз легионеров: существуют основания полагать, что против Лабонна готовился заговор.

Старшие офицеры хотели заменить стареющего полковника. В качестве кандидатов на должность командира полка они, например, предлагали командира III батальона полковника Альбера Дюкро или майора Планара де Винева. Сам Лабонн был в курсе этого вполне реального заговора и действовал решительно, снимая с постов всех замешанных (действительно или нет) в этом офицеров{139}. Такие перестановки не принесли блага: и без того хрупкая связь между офицерами и личным составом была нарушена.

Вообще в ЛФД была проблема с офицерскими и унтер-офицерскими кадрами. Опытных командиров не хватало. Очень часто легионеры, занимавшие командные должности в подразделениях, им не соответствовали. Доходило даже до того, как пишет Урдан, что офицерам приходилось уделять большое внимание тем задачам, которые во взводах должны решать младшие командиры{140}.

5 ноября во французской прессе, в «Гласе народа», опубликовали ответ Петэна на письмо Лабонна. Среди прочего, Петэн писал командиру ЛФД: «Вы не забываете, что песете определенную часть нашей воинской чести […] Но вы также будете служить Франции еще более непосредственно, участвуя в Крестовом походе, во главе которого стала Германия, справедливо снискав себе тем самым мировое признание. Вы вносите свой вклад в избавление пас от большевистской опасности; таким образом, вы будете защищать свою собственную страну, сохраняя одновременно дух примиренной Европы»{141}.

По мнению главы петэновского гражданского учреждения, Анри дю Мулина де Лабартэта, этот текст был подготовлен Фернаном де Бриноном, а Петэн лишь подписал его, не читая. Этого же мнения придерживается и историк Суту. Тем не менее, если это и было так, после выхода письма в газете Петэн не сделал ничего, чтобы дистанцироваться от него.

Эти фразы, по мнению Суту, отражают не отдельный эпизод, а очень четкую политику присоединения Франции к «новому порядку» и нацеленности на косвенное военное сотрудничество, которое предлагалось Берлину самым откровенным образом. Доказательством этого служит и то, что французское правительство готово было не только разрешить немцам проводить набор в ЛФД, но даже было готово само вести этот набор, организовывая и поддерживая легион. Однако можно вспомнить и то, что у немцев были проблемы с правительством Виши, которое, по их мнению, препятствовало набору в ЛФД.

Лабартэт говорил, что это письмо произвело эффект разорвавшейся бомбы: больше, чем какое-либо другое действие, одно это письмо означало официальное одобрение ЛФД правительством Виши{142}. Тем не менее легион оставался формально «частной» инициативой.

Здесь вновь видна иногда проявлявшаяся двойственность политики Петэна: с одной стороне, всё «в русле» немецких желаний и указаний, с другой стороны, попытки «ослушания» и принятия самостоятельных решений.

Об этом письме упоминает и генерал-фельдмаршал Федор фон Бок, который был уже знаком с Лабонном. За два дня до этого, вечером 4 ноября, Лабонн со своим адъютантом отобедали с ним. Фон Бок в своих известных записках оставил об этом упоминание и в характеристике полковника был довольно лаконичен: «Полковник — пожилой человек, объездивший полмира. При всем том великим авантюристом или великим путешественником его не назовешь. Скорее это великий идеалист».

6 ноября фон Бок отмечал в дневнике: «Из всех рапортов и докладов, описывавших быт и нравы легионеров, я составил себе мнение, что, в отличие от кадровых частей, подразделениям Французского добровольческого легиона не хватает дисциплины, и в нем царит дух этакой разгульной военной вольницы. В этой связи я приказал 7-й дивизии, в которую должен влиться добровольческий полк, направить в его батальоны и роты германских офицеров и чинов младшего командного состава в качестве “советников”. Они должны помочь добровольцам стать полноценными бойцами, и не допускать нарушений дисциплины с их стороны, так как это может повредить нашей репутации, поскольку французы носят германскую униформу»{143}.

В Смоленске и его окрестностях французы пробыли недолго: им предстояло преодолеть почти 200 км до Вязьмы[7].

Грузовиков немцы не дали, скорее всего, по двум причинам: непроходимые дороги или же германской армии самой нужны были грузовики, и было не до легионеров. Так или иначе, командир части принял решение о выходе полка в назначенный район. Согласно французским данным, с полковником Лабонном во главе в промежутке от 6 до 11 ноября легионеры выступили в путь{144}.

Сложно теперь точно сказать, когда точно произошло выдвижение, одна из дат могла быть несколько иной. Так, в суточном оперативном донесении от 9 ноября командующий тыловым районом ГА «Центр» сообщал: «С 0 час. 00 мин. 9.11 принято командование расширенным тыловым районом и 255 пд. дивизии — на марше в новые районы расположения. Утром выступила первая маршевая группа французского полка»{145}. Через 2 дня, 11 ноября, в суточном оперативном донесении значится: «Выступили последние подразделения французского пехотного полка»{146}. Скорее всего, выдвижение французов произошло 6 ноября (I батальон), а II батальон выдвинулся в период с 9 по 11 ноября.

Тяжелое вооружение, снаряжение и патроны перевозились с помощью телег, запряженных лошадьми; остальное вооружение пришлось нести на себе. Дорога представляла собой сплошное месиво: снег, грязь, лед{147}. Температура воздуха тем временем продолжала падать. Продвижение затруднилось: французам было очень тяжело преодолевать долгие километры марша, со всем своим грузом, постепенно замерзая на пронизывающем ветру.

Немцы были недовольны сроками: ЛФД, еще не принеся пользы на фронте, принес проблемы. 7-я пехотная дивизия, входившая в состав VII армейского корпуса генерала артиллерии Вильгельма Фармбахера, отправила свободно говорящего по-французски офицера связи, майора Карла-Макса ду Мулин-Эккарта[8], первоклассного дипломата и работника МИДа в Берлине, в добровольческий полк. Германское командование приняло решение о включении легионеров в состав VII корпуса, и майор Мулин-Эккарт должен был помочь французам добраться до фронта.

Холод, усталость и затруднения в продвижении начали приносить первые потери, теперь уже в живой силе. Усугублялось это все и ненужной жестокостью Лабонна, о которой вспоминал Урдан: «С самого начала многочисленные происшествия препятствовали продвижению полка; инциденты, чаще связанные с недостаточной тренировкой личного состава и плохим состоянием лошадей. В тот период, двадцать семь истощенных человек, без какого-либо распоряжения или офицера, который бы позаботился о них, были оставлены на краю дороги по приказу полковника. Двадцать два из них смогли добраться до Смоленска на попутных машинах германской армии, которые возвращались из Вязьмы в Смоленск. Оттуда их, без оказания медицинской помоши. эвакуировали в Париж, где их демобилизовали и вернули по домам. Еще пятеро пропали без вести по пути, их тела нашли на дороге между Вязьмой и Смоленском; они умерли от усталости и голода. Подобные факты не имеют названия; это просто убийство»{148}.

Если все было действительно так, как об этом писал Урдан, то неудивительно, что внутри офицерского корпуса ЛФД зрел заговор. Говоря о первых потерях, можно вспомнить еще один случай. Так, погиб сержант (фельдфебель) Делере, ветеран Гражданской войны в Испании, из его тела извлекли 32 пули, попавшие из его собственного пулемета. Большинство историков пишут, что это была роковая случайность, а не самоубийство.

Неизвестно, сообщал ли Мулин-Эккарт командованию дивизии о повой деликатной проблеме, которая еще больше сократила количество преодолеваемых французами за день километров — дизентерия. Болезнь за первые несколько дней (вспышка зафиксирована 7 ноября) охватила до трети личного состава. Количество добровольцев, заболевших дизентерией, постоянно увеличивалось. Связист-легионер Ларфу писал об этом марше в своем дневнике: «Мое оружие врезается мне в плечи, моя сумка давит мне на спину, холод сковал мои перчатки, моя балаклава белая от мороза. Наш марш превратился в пытку из-за постоянных остановок, вызванных дизентерией, которую мы подхватили»{149}. К болезни добавились и вши{150}.

По ночам французы размещались в деревнях, в домах крестьян: они битком набивались в избы в попытке согреться; все это не помогало быстрее вылечиться от дизентерии и вшей, но, с другой стороны, на улице французов ждал «генерал мороз». Процесс размещения на ночлег тоже не обошелся без эксцессов: при попытке согреться в одном из домов случился пожар, и целый взвод потерял все свое оружие и снаряжение в огне{151}.

Складывая все эти факты, можно представить, какое впечатление на немцев, которые и без легионеров имели множество проблем со своими солдатами, производили «маршевые успехи» полка. 9 ноября был отдан приказ остановиться на некоторое время. Служба снабжения добавила «масла в огонь»: вторая колонна (II батальон) растянулась на несколько десятков километров, что вызвало перебои с питанием. В дополнение, колонна II батальона, которой командовал 61-летний майор Жан Уша, повернула в неправильную сторону и потеряла множество лошадей во время ночного перехода. Угла подал в отставку и вернулся во Францию{152}.

В этот же день, 9 ноября, газета «Нью-Йорк Таймс» выпустила статью, в которой упоминался легион: «В политическом поле французское правительство разорвало отношения с Россией и заняло твердую антикоммунистическую позицию: оно одобрило создание “легиона добровольцев” для борьбы с большевизмам»{153}.

Вновь обратимся к запискам фон Бока. 15 ноября он отмечал: «Офицер связи, приписанный к Французскому легиону [капитан Виннебергер. — О.Б.], доложил, что полк, вышедший из Смоленска 9 ноября, в настоящее время находится на пределе своих возможностей после четырехдневных маршей и двухдневного отдыха в полевых условиях, хотя ни разу более 10 километров за день не преодолевал, да и двигался по хорошим дорогам [большинство французских легионеров и историков иного мнения о состоянии дорог. — О.Б.]. Говорят, что офицерам легиона недостает решительности и что они слабо подготовлены в профессиональном плане. Я направил в полк инструкции, предлагая французам при необходимости сократить дневные переходы и чаще останавливаться на отдых. Полковник Лябон [Лабонн. — О.Б.] в связи с данными ему послаблениями сердечно меня поблагодарил»{154}.

Стоит также добавить, что Виннебергер, характеризуя легионеров, отмечал, что они в основном были людьми авантюрного склада личности. ЛФД был, по его мнению, крайне разнороден: старые солдаты сражались наравне с необстрелянными юнцами; при этом идеалисты, которые пошли в ЛФД, чтобы бороться против большевистской армии, составляли явное меньшинство{155}.

16 ноября из штаба группы армий «Центр» в Главное командование сухопутных войск была отправлена телеграмма следующего содержания: «Французский легион, находящийся в настоящее время на марше из Смоленска в Вязьму, проходя за день в среднем 8–10 км, еще не достиг Ярцево. Однако, по донесению офицера связи, полк уже полностью истощен. Главными причинами этого, наряду с недостаточной обученностью солдат, на наш взгляд, являются некомпетентность офицеров, плохой уход за лошадьми, полная неосведомленность о маршевой дисциплине. По согласованию с командиром легиона штаб группы армий приказал совершать дальнейший марш короткими переходами со многими днями отдыха и принял меры для упорядочения снабжения, чтобы часть, по крайней мере, могла прибыть к фронту»{156}.

Несмотря ни на что, легионеры должны были добраться до линии фронта. Мулин-Эккарт проинформировал командование 7-й пехотной дивизии о ситуации, и наконец 17 ноября французам послали 58 грузовиков и 10 автомашин на выручку{157}. Не всех французов смогли перевезти на грузовиках: те, кто ехали и сопровождали повозки, со всем своим снаряжением, должны были добираться до пункта назначения своим ходом; это произошло лишь к концу ноября. I батальон, штаб и штабная рота прибыли в деревню Новомихайловское[9] на следующий день, 18 ноября{158}.

19 ноября 638-й пехотный полк официально придали 7-й пехотной дивизии под командованием генерал- лейтенанта барона Эккарда фон Габлепца{159}.

24 ноября марш завершился. С большим отставанием в Вязьму прибыли части II батальона; по другим данным,

II батальон прибыл только 25 ноября. Так или иначе, 7-я дивизия не могла перебросить II батальон на боевые позиции. Было принято решение использовать его в качестве дивизионного резерва. Батальон занял небольшую деревню (возможно, Николаевку или Андресвку). После того, как I батальон понес тяжелые потери, немцы решили 3 декабря 1941 г. перебросить ближе к боевым позициям подразделения II батальона, по в бою они так и не успели поучаствовать. Их отвели в тыл{160}.

Можно согласиться с мнением историка А. Ситона, назвавшего легион «неустойчивым»{161}. Также следует сказать, что легион оказался не готов к ведению боевых действий. Вдобавок ко всему французские подразделения были морально и физически измотаны. Уже в момент прибытия в зону боевых действий в части возникли конфликты. Офицеры выясняли между собой отношения и делили власть. Имело место халатное отношение к своим обязанностям. Прибавим сюда недостаточное снабжение и плохие погодные условия, а также то, что часть легионеров нуждалась в госпитализации. За время марша из строя выбыло (потерялись, отстали, заболели, пропали без вести, дезертировали и т.д.) примерно 400 (!) бойцов, а также французы потеряли некоторое количество лошадей{162}. Как бы то ни было, ЛФД достиг фронта и теперь должен был проявить себя в бою.

Французы излагали свои первые впечатления от СССР в письмах домой; выдержки из них были приведены в официальном отчете ЛФД. Одного легионера поражали условия жизни: «В Польше общая нищета, крестьяне ходят разутые, покрыты вшами и паразитами и живут как животные. То же самое в России, достаточно примитивные избы, без мебели, практически без предметов домашней утвари, крайне грубая еда (картошка, варенная в воде, и черный хлеб из гречихи). Часто нет кроватей…» Второй писал о военнопленных: «У советских пленных лица дегенератов, способных на все, в оцепенении они тысячами расстаются со своими жалкими жизнями». Третьему запомнилось иное: «Мороз чувствуется все сильнее и сильнее, много обморожений ног, требующих ампутации. На дорогах много брошенной русскими военной техники»{163}.

Еще один легионер, старый «кагуляр» Поль Вигору (псевдоним «Матье Лорье»), оставил ироничные строки: «Укутанные, мы двинулись в Россию. Это был прекрасный рай. Крестьяне не знали об электричестве, для освещения использовали животный жир, не умели ни читать, ни писать. Ничто не поменялось со времен Сотворения»{164}.

Лейтенант Фредерик Помпиду, родной дядя будущего президента Франции Жоржа Помпиду, служивший в 4-й роте I батальона и командовавший взводом 80-мм минометов, изложил свои впечатления от СССР в газете «Неделя» («La Semaine»). В номере от 2 апреля 1942 г. приведены его слова: «Я нигде не видел такой человеческой дезорганизации, порабощенных индивидов, работавших как невольники на хищное государство, которое, словно настоящий торговец, никогда не может насытиться. […] Личность опущена до уровня животного, и средний социальный и интеллектуальный уровень русских нельзя сопоставить ни с чем, известным нам, даже если мы заглянем в глубь нашей истории… Я осознал, и я считаю, что русская революция не была социалистической. Как раз наоборот, она отошла от социализма в сторону государственного капитализма, скорее американского, нежели советского типа»{165}.

Дебица в это время также не пустовала: в лагерь прибывали части пополнения, их обучали и они приносили присягу. Так, 26 ноября принесла присягу рота пропаганды ЛФД. Жан Ванор, адъютант Делонкля, во время церемонии произнес речь, которая очень четко отражает политико-идеологическую подоплеку создания ЛФД: «ЛФД — это самая верная гарантия франко-германской дружбы. Он выступает против большевистского варварства и за будущий межстрановой альянс наших драгоценных отечеств. Работая, сражаясь, а если надо, то и умирая с честью и верностью в его рядах, мы осуществляем волю Фюрера и Маршала, мы служим бессмертной Франции и Европе завтрашнего дня. За Великую Германию! За ее Фюрера Адольфа Гитлера!»{166}. Как и было сказало раньше, ЛФД был, прежде всего, политической «гарантией» Рейху, подтверждением того, что Франция присоединяется к «новому порядку», а значит, идет на Восток.

Политический характер ЛФД признавал и Урдан: «Легион — это в основном организация для политических целей, когда я надеялся найти военную организацию. Я также думаю, что немцы хотели бы видеть в Легионе хорошо организованную военную единицу, четко работающую, нежели недисциплинированную ватагу, которой они теперь вынуждены довольствоваться. Замыслом Делонкля и Дорио, создателей Французского Антибольшевистского Легиона, на мой взгляд, было сформировать армию последователей, которая, после того как добьется успеха на русском фронте, вернется во Францию, чтобы решительно выполнить задание по очистке, которое французское правительство, по мнению обеих партий, выполняет слишком вяло. Главы СРД и НФП совершенно не скрывают своих мыслей и спокойно говорят, что на этот раз маршал Петэн подчинится им или покинет свое место»{167}.

Несмотря на то, что французы принесли с собой новые проблемы, в 7-й пехотной дивизии, которой командовал генерал-лейтенант фон Габленц, были рады легионерам. С начала кампании в СССР соединение понесло ощутимые потери и нуждалось в пополнении. Немцы оценивали своих новых боевых товарищей достаточно здраво: «Тут есть молодые идеалисты, авантюристы и старые волки из Иностранного легиона с двенадцатью и больше лет служебного стажа за плечами»{168}. От имени VII армейского корпуса французов приветствовал сам Фармбахер, назвав их товарищами «по жизни и в смерти» в приказе по части на французском языке. 13-я и 14-я роты были оценены как «недостаточно готовые к использованию»{169}. Генерал-лейтенант фон Габленц тут же взялся за дело, пытаясь поставить легионеров «на ноги» как можно быстрее (у него было 5 дней на это): дивизия выдала им телеги и лошадей взамен утерянных и отставших{170}.

Были организованы дополнительные занятия для артиллеристов и истребителей танков, которые вели свободно говорившие по-французски немецкие офицеры. С артиллеристами была особая проблема: по словам Урдана, который служил в 13-й роте, подготовка этих солдат была практически нулевой, т.к. во время нахождения в Дебице им не выделили достаточного времени и снаряжения для практических занятий. По сути, артиллеристы смогли посетить поле всего несколько раз. По словам Урдана, «преступно посылать людей в битву при таких обстоятельствах, когда нет никакой необходимости для подобных действий»{171}. По мнению германского специалиста Ферстера, к дивизии присоединилось 1366 легионеров; еще 605 все еще находились на марше; всего 1971 боец{172}.

В этот небольшой промежуток времени французов посетил командующий 4-й армией генерал-фельдмаршал Ганс Гюнтер фон Клюге. Этот визит впоследствии превратился в один главных мифов, прочно ассоциируемых с историей 638-го полка, поэтому мы остановимся на нем подробнее.

Впервые об этом эпизоде упомянул генерал Гюнтер Блюментрит в вышедшей в конце пятидесятых коллективной работе бывших германских военачальников «Роковые решения» («The Fatal Decisions»{173}): «Каждому солдату немецкой армии было ясно, что от исхода битвы за Москву зависит паша жизнь или смерть. Если здесь русские нанесут нам поражение, у нас не останется больше никаких надежд. В 1812 г. Наполеону все же удалось вернуться во Францию с жалкими остатками своей разгромленной Великой армии. В 1941 г. немцам оставалось или выстоять, или же быть уничтоженными. В то время русская пропаганда сводилась к разбрасыванию с самолетов листовок со скучным, грубо выполненным изображением покрытых снегом русских степей, усеянных трупами немецких солдат. Эта пропаганда не производила должного впечатления на наши войска. Четыре батальона французских добровольцев [их не было; на фронте лишь два, третий формировался в Дебице. — О.Б.], действовавших в составе 4-й армии, оказались менее стойкими. У Бородина фельдмаршал фон Клюге обратился к ним с речью, напомнив о том, как во времена Наполеона французы и немцы сражались здесь бок о бок против общего врага. На следующий день французы смело пошли в бой [1 декабря. — О.Б.], но, к несчастью, не выдержали ни мощной атаки противника, ни сильного мороза и метели [наоборот, в первый день атаки легионерам сопутствовал частичный успех. — О.Б.]. Таких испытаний им еще никогда не приходилось переносить. Французский легион был разгромлен, понеся большие потери от огня противника и от мороза. Через несколько дней он был отведен в тыл и отправлен на Запад»{174}.[10]

Эти неточности проникли в другие книги, что и породило красивую и символичную легенду о «французских легионерах, которые, как и их предки, сражались и потерпели поражение на Бородино».

Так, полковник Л.М. Вахрушев, бывший редактором газеты 32-й стрелковой дивизии, скорее всего, вдохновляясь трудом Блюментрита, писал: «У Бородино командующий 4-й гитлеровской армией фельдмаршал фон Клюге обратился к прибывшим с речью, напомнив о том, как во времена Наполеона “французы и немцы сражались здесь бок о бок против общего врага”. Гитлеровское командование не решилось доверить наемникам отдельный участок. “Легион” разбросали по всем фашистским дивизиям, наступавших на Москву на Можайском направлении [в качестве «всех дивизий» выступала 7-я пехотная. — О.Б.]»{175}.

Дважды Герой Советского Союза Д.Д. Лелюшенко, в период Московской битвы командовавший 30-й армией Западного фронта, оставил в своих мемуарах такое упоминание: «Я не мог также знать, что в стане врага, здесь, под Бородином, фельдмаршал фон Клюге, командующий 4-й германской армией, обратился с демагогической речью к французскому легиону (в его армию входили четыре батальона гитлеровских наймитов, предавших свою родину). Напомнив, как во времена Наполеона французы и немцы сражались бок о бок, он призывал французов быть стойкими. Однако его призыв оказался тщетным. Французы пошли в наступление, но не выдержали нашей контратаки и были наголову разбиты»{176}.

В 70-е годы об этом эпизоде вскользь упоминали в некоторых советских исторических книгах. Миф был закреплен в 1985 г., когда Юрий Озеров отобразил эпизод с обращением фон Клюге к французским легионерам, стоящим на Бородино, в киноэпопее «Битва за Москву». Веря на слово Блюментриту, даже в 2000-е некоторые российские авторы писали об этом «бородинском напутствии»{177}.

А что же в реальности? Фон Клюге действительно обращался с речью к французским добровольцам. Существует даже фотография, зафиксировавшая этот эпизод в истории легиона, которую сделал солдат по фамилии Момбер, служивший в роте пропаганды № 689.

Где и когда была произнесена речь? Крайне маловероятно, что это произошло на Бородинском поле, т.к. это нашло бы отражение в мемуарах бойцов, да и сам батальон на тот момент находился уже достаточно далеко от Бородино. Французские специалисты пишут, что это случилось 24 ноября в деревне Головинка, где стоял штаб 7-й пехотной дивизии: Клюге в этот день проводил инспекцию и натолкнулся на легионеров, для которых и произнес речь{178}. На наш взгляд, речь могла быть произнесена и около Головково, где с 24 ноября стоял штаб полка, но четкой уверенности в этом нет.

Посещали ли французские легионеры Бородино в частном порядке? Вполне возможно, что на этот вопрос в ряде отдельных случаев можно ответить утвердительно. К. Бенэ считает, что некоторые солдаты могли посещать это место в качестве экскурсии; также стоит учитывать и то, что между некоторыми подразделениями легиона было определенное расстояние, вызванное отставанием в марше{179}. Один боец, посетивший это известное место в конце ноября, оставил такую запись в своем дневнике: «Это Бородино, которое мы теперь видим, спрятанное под сенью деревьев. На въезде [в деревню] стоит каменная арка, несколько домов — первые постройки из камня со времен Смоленска — сильно поврежденных»{180}.

Ощущали ли легионеры себя наследниками своих предков? Вновь в ряде случаев можно ответить утвердительно.

Так, один из воевавших под Москвой французов, впоследствии писал: «Наши сердца сильно бьются в пашей груди, сыновей Франции, которых необычайная судьба привела на места, куда веком раньше их предки, солдаты наполеоновской гвардии, принесли свои славные знамена, и где многие героически пали с криком “Да здравствует Император!”»{181}

БОЕВОЕ ПРИМЕНЕНИЕ 638-ГО ПЕХОТНОГО ПОЛКА В ПЕРИОД ПРОВЕДЕНИЯ ОПЕРАЦИИ «ТАЙФУН» (24 ноября — 8 декабря 1941 г.)

24 ноября I батальон занял боевые позиции, в южной части Нарских прудов, немного южнее деревни Выгаядовка[11]. Главной целью будущего наступления для французов было Дюгьково[12]. Эту деревню легионерам еще только лишь предстояло атаковать 1 декабря.

I батальон 638-го французского полка расположился посередине двух немецких батальонов: слева стояла часть 19-го пехотного полка, справа — батальон 61-го пехотного полка{182}. Штаб полка обосновался в деревне Головково[13], а командный пункт I батальона занял Выглядовку{183}. Французам, выдвинувшимся на боевые позиции, было приказано взять только самое необходимое: личное стрелковое оружие, немного еды, запас патронов, противогазный бачок и одеяла{184}. Остальное (тяжелые пулеметы, минометы, боеприпасы, провизию и т.п.) должно было быть подвезено позднее.

В суточном оперативном донесении за 25 ноября упоминаются французы: «I и II батальоны 638-го пехотного полка (французский легион) без транспортных средств прибыли в 7 пд. Один батальон восточнее Болдино [I батальон. — О.Б.], один — в районе северо-восточнее г. Богородск»{185}.

Согласно некоторым французским источникам, до Москвы оставалось 32 километра; это не так. Путь до Москвы от Дютьково (если ехать через Кубинку) составляет 77 километров. Интересно, что на французских картах расстояние обозначено верно: 63 километра по прямой.

Автомагистраль из Смоленска представляла собой самую короткую, быструю и удобную дорогу к Москве. В том месте, где у Нарских прудов шоссе сходилось со старым почтовым трактом — восточнее перекрестка Шелковка — Дорохово — красноармейцы хорошо окопались и блокировали самую важную артерию немецкого наступления. 4-я танковая груши вместе с VII армейским корпусом пытались прорваться через этот барьер, пролегавший от Нарских прудов через шоссе и почтовый тракт к излучине Москвы-реки. 267-я пехотная дивизия из Гашювера, сражавшаяся к северу от Москвы-реки, застряла в глубоких снегах. 197-я пехотная дивизия, известная под названием «дивизия чистильщиков шоссе», вместе с 7-й пехотной дивизией, в составе которой сражались французы, пытались подавить вражескую оборону по линии Нарские пруды — шоссе — почтовый тракт — озеро Полецкое — излучина Москвы-реки путем обхода ее слева. Но перешеек в районе Кубинки оставался блокирован{186}.

Какие части РККА стояли перед германскими войсками? Это были части 32-й Саратовской Краснознаменной стрелковой дивизии полковника Виктора Ивановича Полосухина; помимо этого, рядом с ней находились подразделения 222-й стрелковой дивизии полковника Михаила Осиповича Лещинского и 82-й мотострелковой дивизии полковника Георгия Петровича Карамышсва{187}. К исходу дня 26 ноября 32-я дивизия заняла оборону на рубеже Крутицы, Дютьково, Большие Семенычи, Мякишево. Для усиления дивизии командованием ей был придан 1310-й стрелковый полк, который оборонял участок Полушкино, Крутицы, Софьино, Асаково, Дютьково{188}.

Какие советские части держали оборону на участке французского батальона? Обратимся к книге полковника Вахрушева, который воевал в составе 32-й стрелковой дивизии: «32-я стрелковая дивизия находилась на левом фланге 5-й армии. Передний край ее обороны проходил по реке Нара. Правда, на участке от Дютьково до Жихарево она не могла быть серьезной преградой для противника. Поэтому Полосухин сосредоточил здесь больше сил. На правом фланге, как это было у Бородино, закрепился 113-й стрелковый полк. На левом фланге в первом эшелоне — 322-й стрелковый полк, во втором эшелоне — 17-й стрелковый полк»{189}.

Судя но книге Вахрушева, вышедшей в конце 50-х, французскому батальону противостоял 1-й батальон 113-го стрелкового полка капитана Гриценко.

В Дютьково также стояли подразделения 154-го гаубичного артиллерийского полка (также 32-я стрелковая дивизия) майора Василия Кузьмича Чевгуса. Рядом с деревней до сих пор стоит храм Рождества Богородицы, на стене которого есть табличка, из которой следует, что именно там, в период с 1 ноября по 5 декабря 1941 г., находился наблюдательный пункт 154-го артполка. Помимо этого, в Дютьково были артиллерийские наблюдатели от 133-го легкого артполка{190}.

24 ноября позиции легионеров были впервые обстреляны советской артиллерией. Связист-легионер Ларфу записал в своем дневнике: «Бум! Снаряд взорвался в 200-х метрах. Это первый раз, когда я слышу его так близко. […] Бум! Бум! Бум! Что значат эти взрывы? Целая серия. Я знаю этот звук: звук тяжелых снарядов. […] Может быть, это знаменитый “сталинский орган “ [“Катюша”. — О.Б.]»{191}.

25 ноября французам сдались в плен три советских солдата. Пленные рассказали, что в ближайшие несколько дней части, в которых они служили, должны перейти в наступление{192}. 26 ноября, по всей видимости, было относительно спокойным: советские патрули были где-то в близлежащих лесах, но пулеметы молчали, разве что изредка слышались винтовочные выстрелы. Командир одного из отделений писал: «Наша первая ночь была тихой, несколько раз стреляли там и сям»{193}. Один из первых дней был омрачен тем, что провиант и боеприпасы некоторым взводам так и не подвезли, пришлось офицерам самим ехать за ними.

27 ноября произошел первый бой с подразделениями Красной армии, которые проводили разведку боем на участке, где держала оборону 1-я рота легионеров. Атака была отбита без потерь с французской стороны; было убито двое красноармейцев{194}. Однако не обошлось и без инцидентов: майор Леклерк, недавно повышенный в звании Лабонном, предлагал покинуть позиции, в результате чего он был снят со своей должности. Во главе I батальона встал майор Планар де Винев{195}.

Командир отделения вспоминал: «Дни и ночи выглядят одинаково. Патрули русских становятся настойчивее, и как только наступает темнота, мы должны установить очень строгое наблюдение. Мы ужасно страдаем от холода и недосыпа. Еды все время не хватает; мы все время голодные и хотим пить, парни топят снег для питья. Наши вещмешки с туалетными принадлежностями должны были быть доставлены, но мы никогда их не увидим. Мы грязные, небритые и вши заставляют нас страдать помимо холода»{196}.

Французскому штабу сообщили, что батальон будет участвовать в наступлении на населенные пункты Дютьково и Асаково, которые обороняли советские части. Прежде чем нанести удар по Дютьково, немецкие и французские подразделения должны были миновать лесной массив, проходивший вдоль южной линии Нарских прудов. Наступление было запланировано на 28 ноября 1941 г., но дату начала операции постоянно переносили. Наконец было принято решение атаковать советские позиции 1 декабря 1941 г. Легионеры должны были наступать совместно с подразделениями 61-ш пехотного полка (сосед справа) при поддержке артиллерии и танков{197}.

Столбик термометра неумолимо падал: ночью он опустился до -40. Легионеры замерзали, повышалось число бойцов, получивших тяжелые обморожения{198}. Мороз привел в частичную негодность оружие. Пулеметы и винтовки постоянно заедали, как писал один из бойцов, «люди чувствовали себя преданными своим же оружием»{199}.

1 декабря в 5 часов утра 4-я полевая армия перешла в наступление по всему фронту. Французский батальон готовился к атаке в составе 61-го пехотного полка и ждал сигнала. В атаке от ЛФД должны были участвовать 1-я и 2-я роты, 3-я оставалась в резерве на случай непредвиденных обстоятельств. 1-й ротой командовал лейтенант Жан Женэ, в ней было 122 бойца, включая пулеметный взвод (4 пулемета) и минометчиков (2 миномета). 2-я рота, которой командовал лейтенант Жан Дюпон, также имела на вооружении пулеметы и минометы. Рота должна была наступать во втором эшелоне, вслед за 1-й ротой{200}.

Температура днем была примерно -22 градуса.

Наконец, согласно записям с командного пункта, в 12:30 (Сула пишет, что это было в 12:15; Жиолитто пишет, что это было в 12:45) поступил сигнал к атаке, и легионеры пошли в наступление{201}. 1-я рота, продвигаясь по полю, двинулась к лесу, который был невдалеке. Внезапно по французским цепям открыли кинжальный огонь, французы попадали в снег, некоторые замертво. Один из легионеров, участвовавших в бою, вспоминал:

«— На землю!— В укрытие!

“Взяв” роту с фронта и с тыла, используя лес, русские пулеметы открыли тяжелый и точный огонь.

— Стреляй, твою…! Чего ты ждешь?

Первый номер молчит, тихо лежа около командира. Он выпустил тихий свист через сжатые зубы. Он молча умирает»{202}.

Красноармейцы, занимавшие позиции у кромки леса, вели огонь по легионерам, которых было хорошо видно на фоне укрытого снегом поля. Французы, однако, не дрогнули и открыли ответный огонь, поддерживавшие атаку пулеметные и минометные подразделения подавили несколько огневых точек. Немецкий артиллерийский наблюдатель, увидевший эту атаку на открытом пространстве, вспоминал: «Отважная, но абсолютно идиотская атака французских добровольцев, как во времена Фридриха Великого!»{203}

В бой ввели 2-ю роту. В 13:40 посыльный из 1-й роты, добравшись до командного пункта, проинформировал командира батальона, что его роту сильно прижали точным пулеметным огнем, что есть потери, и особенно тяжело пострадал взвод тяжелых пулеметов, из его состава выжило только 2 человека{204}.

В 13:45 связь между подразделениями прервалась, и стало невозможно выяснить, как далеко продвинулись французы{205}. Запись на командном пункте от 13:45: «Командир батальона по телефону и по радио требует от 1-й и 2-й рот доложить обстановку. Связь прервана, радио не отвечает»{206}.

Линия передачи, скорее всего, была перебита снарядом, а вот молчание радио, на наш взгляд, объясняется человеческим фактором. Связист из 2-й роты вспоминал: «Вот и большое чистое поле. Так-так-так, поприветствовал меня пулемет с другой стороны реки. […] Мы решаем бросить радио и идти самим […] У окраины леса мертвые русские. Они еще теплые. Легионеры достигли первых линий. Лес становится все чаще. Я потерялся. […] Господи, как холодно! Ветер зловеще воет в лесу. Мне кажется, что это смерть зовет меня. […] Что за пулеметы бьют справа? Три штуки. Куда мы попали? Похоже на русских, в их шинелях. Ну да, это русские. Мы что, на территории врага?»{207}

154-й артполк Чевгуса времени даром не терял и обстреливал лес. Наконец связист Ларфу смог воссоединиться с легионерами (которые за несколько минут до этого чуть не убили его) и узнал, что 2-я рота Дюпона ушла левее, а 1-я рота Женэ ранее попала в засаду и понесла тяжелые потери. Присоединившись ко 2-й роте, он узнал, что она потеряла двух человек.

К 14:20 2-я рота достигла восточной части леса перед Дютьково. Французы закрепились в лесу перед деревней к 14:30. Красноармейцы частично были убиты, а в основном отступили (возможно, именно их трупы видел заплутавший связист). Бойцы, которые не были на острие атаки, заняли 12 деревянных блиндажей, построенных красноармейцами. Именно с этих позиций легионеров недавно прижали огнем. Дивизионная артиллерия практически не затронула эти укрепленные точки{208}. Таким образом, 2-я рога, продвинувшись вперед, усилила натиск на оборонительные позиции красноармейцев и в результате была выполнена ближайшая задача батальона — занят ротный опорный пункт, в котором еще недавно была организована засада.

Об успехах в 14:45 (т.е. связь появилась в этот момент) кратко доложил сам лейтенант Дюпон: окраина леса перед деревней достигнута, оборонительные позиции заняты, незначительные потери (т.с. информация Ларфу подтверждается){209}.

Затем легионеры пошли на Дютьково, смогли практически выйти к деревне. Ларфу пишет, что их пыл охладили необычные мины, которые при взрыве давали огромный огненный шар; из-за этого оружия 2-я рота понесла потери, теперь уже большие, чем два человека{210}. Сула писал, что это были огнеметы, плюс тяжелым был огонь из автоматического оружия; пришлось бросить раненых и убитых и отступить назад в лес, где роте было приказано запять оборону{211}.

В 17:00 в штабе батальона командир 2-й роты лейтенант Дюпон лично докладывал, что они устремились к Дютьково в составе части 2-й роты и взвода из 1-й. Если учитывать, что в 14:45 Дюпон по телефону передал сообщение об успехах, то атака, по идее, случилась примерно в 15:00. Выйдя из леса, они были остановлены плотным пулеметным и огнеметным огнем. В это же время был слабо обстрелян лес: убило 1 бойца, ранило еще нескольких{212}.

Кто же, имея зажигательные снаряды, противостоял легионерам? Вновь обратимся к книге Вахрушева: «Говоров высоко оценил действия 32-й стрелковой дивизии… Давая высокую оценку мужеству и отваге воинов дивизии, ее командиру В.И. Полосухину и военкому Г.М. Мартынову, он также отметил подвиги воинов 26-й отдельной роты фугасных огнеметов, которой командовал лейтенант М.С. Собецкий, а политруком был А.А. Анисимов. Рота […] отбила атаку врага на плацдарм на правом берегу реки Пара у села Дютьково»{213}.

По южной линии Нарских прудов к Дютьково наступали только французы; именно они, выйдя к Дютьково, подверглись огнеметанию 26-й роты Собецкого. Маловероятно, что там были какие-то другие огнеметчики.

Таким образом, французы 1 декабря воевали с 1-м батальоном 113-го стрелкового полка, были обстреляны из орудий 154-го артполка и понесли потери от огнеметчиков 26-й роты.

Итак, французы отступили в лесной массив и заняли оборону. Это было непростой задачей. Мороз не ослабевал, малейшее ранение в таких условиях практически гарантировало ампутацию или смерть. Нужно было восстановить сообщение с 1-й ротой, которая, как мы помним, понесла потери и от стала. Нужно было собрать мертвых и раненых, оставленных ранее, а также как-то пересчитать здоровых. Помимо этого, вставал вопрос протягивания связи, укрепления точки, организации подвоза боеприпасов и пропитания. К вечеру только лишь 40 человек из 2-й роты заняли свою новую позицию{214}. 1 декабря подходило к концу.

Каковы же результаты? 1-я рота батальона атаковала советские позиции, попала в засаду, понесла потери в начале атаки. Сконцентрировав огонь, се бойцы смогли удержаться, не дрогнули. В бой ввели 2-ю роту, натиск на советские позиции был усилен. Французы, несмотря на проблемы со связью, все же смогли заставить красноармейцев отступить к Дютьково, а сами заняли 12 блиндажей, т.е. ротный опорный пункт, расположенный в лесу. За весь день они смогли отбить у РККА 1500 метров. Дальнейшая задача легионеров была в том, чтобы развивать наступление на Дютьково и овладеть им. Они вышли к населенному пункту, но по ним был открыт мощный огонь из автоматического оружия, дополненный огнеметными фугасами, который заставил французов отступить и закрепиться на ранее достигнутых позициях. Таким образом, I батальон 638-го пехотного полка выполнил поставленную перед ним боевую задачу лишь наполовину.

На наш взгляд, было бы странно думать, что в лучшем случае рота (часть 2-й и взвод из 1-й) сможет взять целую деревню, где находились мощные подразделения РККЛ. Да и сложно было ожидать от французов чудес, учитывая всю слабость данной части, проявившуюся уже на марше. Как было сказано, проблемы в виде связи между подразделениями, взаимодействии офицеров и солдат, необученности личного состава, усталости и болезней бойцов, недостаточной укомплектованности зимним обмундированием ярко проявили себя 1 декабря. Сложности компенсировались лишь индивидуальным «горением» в бою, смелостью отдельных солдат и офицеров, умением грамотно командовать.

Каковы были потери легионеров в этот день? Согласно отчету немецкой дивизии, 1-я и 2-я роты потеряли 12 человек убитыми и 55 ранеными. Было взято в плен небольшое количество красноармейцев, в качестве трофеев захвачено 3 пулемета. Помимо этого, в документе отмечалось, что «противнику были нанесены тяжелые потери. Множество трупов русских усеяли поле. […] Офицеры и солдаты сражались хорошо»{215}.

По нашему мнению, потери могут быть чуть выше заявленных, т.е. примерно около 16–18 человек, учитывая, что в последующие дни французы иногда находили трупы, а раненые позже умирали в лазаретах. Стоит добавить, что тяжелораненых легионеров отправляли лечиться в один из лучших госпиталей того времени, в Эльзас{216}. Помимо этого, некоторых пострадавших направляли в госпитали Витебска и Минска{217}.

В целом первое боевое применение ЛФД можно считать удовлетворительным, учитывая, что до этого добровольцы не имели боевого опыта.

В этот же день в подмосковном небе был подбит один из самолетов 10-й хорватской бомбардировочной эскадрильи 3-й немецкой бомбардировочной эскадры. Бомбардировщик Do 17Z-3 W.Nr.2666 под командованием поручника Франьо Величана был поврежден и совершил вынужденную посадку за линией фронта. Раненые члены экипажа (лейтенант Величан, оберфельдфебель Караматич, заставник Доминко и оберфельдфебель Шаринич) были подобраны бойцами Французского легиона и доставлены в госпиталь{218}. Неизвестно, кто из французов их нашел; на наш взгляд, это мог быть II батальон.

Германское командование решило остановиться и закрепиться на данном участке: войскам был отдан приказ усиливать оборону. Ночью французы практически не спали: особых условий для этого не было, мороз был крайне опасен, поэтому приходилось постоянно двигаться, чтобы не замерзнуть. Несмотря на это к утру 2 декабря было потеряно 30 человек: они тяжело обморозились и их пришлось эвакуировать. Пришлось освободить от несения службы и командира 1-й роты лейтенанта Женэ — его сразила дизентерия. Командир батальона Планар де Винев свел обе роты под командование лейтенанта Дюпона. Позиции подвергались сильному артобстрелу; только за предыдущий вечер 1 декабря на позиции легионеров упало до 200 снарядов{219}. 61-й полк 2 декабря получил приказ возобновить наступление, но эта атака успеха не принесла.

Одну из ночей в дютьковском лесу через три года в патетических тонах описал легионер в газете «Европейский боец» («Le Combattant Européen»): «Высокие деревья величественными силуэтами, утяжеленные изморозью, мерцают в бледных ласкающих лучах огромной луны, висящей как будто случайно посреди тысяч звезд, что пригвождают своим изящным серебряным светом невидимый синеватый покров этой морозной декабрьской ночи»{220}.

Холод запомнил и Дорио: «Люди потеряли часть своих способностей, пальцы онемели, конечности задеревенели. На передовой земля превратилась в камень, невозможно вскопать ее с помощью инструмента. Она отказывается дать приют солдату, который ее завоевал. Автоматическое оружие становится трудным в обращении»{221}.

3 декабря в бой ввели 3-ю роту лейтенанта Дуйс{222}. В этот же день II батальон ЛФД был переведен ближе к фронту{223}. Подразделение заняло позиции I и II батальонов 19-го полка, который держал оборону слева от I батальона легионеров. Однако в боевых действиях II батальон французов не участвовал.

Количество легионеров сокращалось. 3 декабря вышел немецкий отчет, в котором было сказано, что ЛФД представляет собой 1520 штыков, из которых лишь 1040 являются бойцами, а 480 не участвуют в боевых действиях{224}. Таким образом, лишь 68% из общего числа легионеров были способны нести фронтовую службу на тот день. Напомним, к дивизии всего присоединился 1971 легионер. Из этих цифр ясно, что потери среди личного состава (т.е. убитыми, ранеными, обмороженными, заболевшими, эвакуированными и т.д.) за период до атаки 1 декабря и за несколько дней фронтовых будней были ощутимыми. И это при условии, что II батальон так и не был введен в бой.

4 декабря патруль 3-й роты Дуйе захватил в плен 14 красноармейцев. За этот день из строя выбыл 51 человек. Во Франции в тог же день в газете «Глас народа» была опубликована речь кардинала Альфреда Бодрийара, ректора Парижского католического института: «Как священник и как француз я имею смелость заявить, что эти легионеры принадлежат к числу лучших сынов Франции. Идя в авангарде решающего сражения, наш легион представляет собой живое воплощение средневековой Франции, нашей Франции возрожденных божьих храмов. И я подчеркну, потому что я в этом уверен, что эти солдаты внесут свой вклад в грядущее великое французское возрождение. Воистину этот легион представляет собой своего рода новое рыцарство. Легионеры — это крестоносцы XX столетия. Да будет благословенно их оружие. Гроб Господень будет освобожден!»{225}

Советская артиллерия все еще продолжала бить по французам, потери и без того обескровленного батальона росли. 5 декабря позиции были подвергнуты крайне мощному обстрелу.

В этот же день, 5 декабря, началось советское контрнаступление, а у французов из строя выбыло еще 77 солдат. Роты I батальона чудовищно сократились: например, в 1-й роте было 26 бойцов, а в 3-й — 30.{226} «За эти двадцать четыре часа, — вспоминал один из бойцов, — потери батальона тревожно повысились. Медпункты заполнены ранеными, и в особенности жестоко обморозившимися людьми, которые показывают руки, белые словно воск, негнущиеся лапищи, с почерневшими от непреодолимого гниения, что разъедает плоть до кости, ногами»{227}.

Стало ясно, что долго так продолжаться не может и что французов пора отводить. Решение было принято в тот же день: 6 декабря должен начаться отвод французских частей с фронта и замена их немецкими.

Ночь с 5 на 6 декабря оказалась для ЛФД роковой: командир рот лейтенант Жан Дюпон и командир 4-й пулеметной роты, племянник Делонкля, лейтенант Шарль Тенай были убиты одним и тем же снарядом. Майор Анри Лакруа получил осколочные ранения{228}. Рассмотрим записи с командного пункта за 6 декабря:

«1:10 [ночи. — О.Б.] — Бомбардировка продолжается, как обычно жестоко бьют по линии защиты. Мне кажется, это все говорит о готовящейся атаке. Капитан Лакруа и сержант Риго скоро выяснят, что происходит.

Все несли ночную вахту на своем посту. По прибытии на командный пункт капитан Лакруа был ранен тремя осколками. Сержант Риго получил осколок в пах, еще два человека также были ранены.

1:20 — Все так же сильно бомбят. Доктор А. только что сказал, что лейтенанты Дюпон и Тенай были смертельно ранены.

1:50 — Вся связь с фронтом и тылом прервалась. Связь командного пункта с полковником [Лабонном. — О.Б.] обеспечивают немецкие связисты из 11-й дивизии.

2:15 — Новая бомбардировка с последующей стрельбой на позиции “Гросватер”»{229}.

Это была большая потеря для легиона, т.к. оба офицера, по мнению некоторых мемуаристов и историков, воплощали в себе некий идейный базис ЛФД и были крайне популярны среди солдат.

Один из легионеров, Морис Транье, в своей статье «Прощай, Тснай» описал свои глубокие душевные переживания и процедуру похорон. На память о «моем друге, моем брате», Транье отрезал нашивку с французским триколором от шинели бывшего командира пулеметной роты{230}. Двух лейтенантов похоронили в общей могиле.

В приказе по легиону двум погибшим офицерам давались положительные характеристики, которые впоследствии использовались в пропаганде. Вот что писали о Дюпоне: «Прекрасный офицер в полном смысле этого слова. Тихий, вдумчивый, решительно увлек свою роту в непреодолимый порыв атаки на вражеские позиции и быстро достиг цели, которой он и предназначался. Пять дней удерживал захваченные позиции, несмотря на сильные ответные действия противника. Героически пал, оставив своим подчиненным неизгладимые воспоминания». О. Тенайе: «Молодой офицер с прекрасными боевыми качествами. Терпеливый и стойкий. С 30 ноября по 4 декабря без устали трудился над обороной позиций, захваченных батальоном. Был убит на передовой, куда прибыл, чтобы принять командование»{231}.

Ближе к утру 6 декабря слабые позиции батальона действительно были атакованы наступающими советскими солдатами. Натиск удалось сдержать, но для французов это было практически хождение по краю: еще бы немного, и фронт был бы прорван. Сам Дорио вспоминал: «Была невообразимо холодная ночь, оружие отказывалось работать. Атаку русских вначале отразили с помощью гранат. Ситуация вновь оказалась под контролем, когда пулеметчик, разогревший механизм своей машины, смог выпустить несколько длинных очередей, которые обратили атакующих в паническое бегство»{232}.

Последние записи с командного пункта за 6 декабря:

«3:10 — Долгая перестрелка на посту В, потом на посту А. Телефонисты чинят линию связи с аванпостами ровно через 1 час после предыдущей починки.

3:30 — Новая бомбардировка, телефонная связь с аванпостами снова прервана.

4 часа — 2-я рота, через офицера связи, доложила, что новая атака на пост В была отбита без единой потери с нашей стороны.

6:30 — Бомбардировка второй линии и постов C u D.

16 часов — Начинается отвод батальона»{233}.

Вечером 6-го числа I батальон начал отходить, сократившись к тому моменту до предела. Легионеры прибыли в деревню Болдино. 8 декабря начался отвод II батальона: его личный состав был «выбран» морозом и болезнями — бронхитом, обморожением, синуситом и пр.{234} II батальон за все время своего пребывания на фронте имел лишь несколько перестрелок с советским боевым охранением и захватил несколько дезертиров. Позшщи французов заняли немцы из 19-го полка.

Передвижение частей было замечено и советской разведкой. В суточном оперативном донесении за 8 декабря значилось: «4-я танковая группа: VII армейский корпус. Французский батальон высвобожден с фронта и переброшен в район северо-восточнее Богородск»{235}.

А.М. Вахрушев, служивший в 32-й стрелковой дивизии, писал, что примерно в эти дни (8–9 декабря) они смогли захватить документы, относившиеся к ЛФД. Давая краткую историю полка, советский полковник путает и излагает не соответствующие действительности факты, однако, подтверждая, что французы воевали именно против его дивизии у Нарских прудов: «Поскольку на головы гитлеровцев под Москвой в декабре посыпались шишки, не убереглись от них и гитлеровские наемники. Их ряды быстро таяли. Вскоре остатки “легиона” фашистское командование отвело в тыл, и части 32-й дивизии больше не встречались с ними. Но эпизод у Нарских прудов запомнился надолго»{236}.

Не совсем верно отражена картина в одном из современных сборников, повествующих о битве за Москву: «Легион французских добровольцев (638-й пехотный полк), с 24 ноября действовавший на переднем крае в районе Нарских Прудов (8–9 км юго-западнее Кубинки), понес большие потери от огня советских войск (части 32-й стрелковой дивизии 5-й армии. — Ред.) и обморожения солдат, выведен из боя и отправлен во Францию. На восточном фронте легион больше уже не появлялся»{237}. Практически та же информация напечатана в одном из номеров «Военно-исторического журнала»{238}. Легион действительно понес потери, был отведен, но не во Францию; плюс, позже он все-таки появлялся на Восточном фронте.

Итак, каковы же общие результаты боевого применения ЛФД? Цифры существуют разные. Для начала стоит оговориться, что, согласно официальному отчету, вышедшему 12 января 1942 г., лишь 1200 легионеров побывали на фронте, из них 700 участвовали в боевых действиях под Москвой{239}.

Рассмотрим сводки по потерям, вышедшие во время войны. Так, офицеры 7-й пехотной дивизии считали (отчет от 31 декабря 1941 г.), что французы потеряли 21 человека (2 офицера и 19 унтер-офицеров и бойцов) убитыми и 147 (1 офицер и 146 унтер-офицеров и бойцов) ранеными{240}. В уже упоминавшемся официальном отчете ЛФД стоят следующие цифры: 40 убитых, 105 раненых, 300 обмороженных или заболевших{241}. В других документах утверждается, что всего легионеры потеряли 40 человек убитыми и 100 ранеными{242}.

Как историки оценивают потери ЛФД во время операции «Тайфун»? Жиолитто и Дар, видимо, используя официальные цифры, пишут о 40 убитых, 107 (хотя в документе 105) раненых и 300 заболевших. В категорию «заболевших» входят как различные обмороженные, так и продолжавшие страдать от той же дизентерии{243}. В конце 80-х некоторые французские историки считали, что под Дютьково убили 44 бойца, ранили 150, 300 обморозились и бесчисленное количество заболели{244}.

Ферстер пишет, что легионеры потеряли 60 человек убитыми и ранеными и 150 обмороженными; такого же мнения придерживается и Нойлен{245}. Один историк, работавший с мемуарами ветеранов, пишет, что под Москвой были убиты 65 человек, 120 ранены и более 300 обморозились или заболели{246}.

Многие из историков почему-то забывают, что легион нес потери еще на марше, поэтому считают лишь цифры убитых и раненых во время боевых действий. Лишь несколько человек упоминают о цифрах потерь еще до вступления в зону боевых действий.

Так, Форбс считает, что с 24 ноября по 8 декабря ЛФД потерял более 500 человек, включая 44 убитых, плюс 20 —25 умерло позже в госпиталях; сюда же стоит добавить примерно 400 бойцов, потерянных на марше до указанного срока{247}.

Бенэ пишет, что 500 человек выбыли из строя из-за обморожений и болезней до атаки 1 декабря. Это верно, учитывая цифры, приводимые Форстером, когда легионеры только присоединились к немцам (тогда в строю был 1971 боец, т.с. до этого ЛФД понес ощутимые потери во время марша). Можно эти же цифры сравнить с немецким отчетом от 3 декабря (всего 1520). Также Бенэ прибавляет к этому числу 50 убитых, 120 раненых за время боев; плюс 200 обмороженных (многим из которых ампутировали конечности) и 100 эвакуированных во время и после наступления; все вместе даст 970 человек{248}. На наш взгляд, именно цифры Бенэ (и Форбса) наиболее близки к реальности.

ПЕРЕФОРМИРОВАНИЕ 638-ГО ПЕХОТНОГО ПОЛКА (декабрь 1941 — май 1942 гг.)

Немецкое командование решило, что ЛФД просто не готов к несению фронтовой службы, а значит, его нужно было переформировать, значительно очистить от неудовлетворительных кадров, переобучить, включить в состав части немецких офицеров.

Глава оперативного управления 7-й пехотной дивизии подполковник Райхст оставил о легионе следующий отзыв: «Люди доказали свое желание сражаться, но они испытывают острый недостаток в военной подготовке. Унтер- офицеры хороши в общем, но не могут проявить себя, так как их начальники некомпетентны. Офицеры не способны и завербованы лишь согласно политическим критериям»{249}. Он также считал, что легиону не хватает «организационного таланта, немецкой тщательности, осознания необходимости содержать оружие и снаряжение в исправности, а также умения заботиться о лошадях»{250}.

Фон Габленц делал особенный упор на обновление офицерского состава и тщательную военную подготовку. Оп также предложил наградить 10 бойцов ЛФД Железными крестами и объявить 200 благодарностей. Награждение произошло 3 марта 1942 г. в Крушине.

8 декабря французы собрались в деревне Новомихайловское. Им нужно было добраться до Смоленска; они выступили в путь 12 декабря. В этот же день фон Габленц обратился к легионерам с благодарственным адресом: «Французские легионеры, в тяжелые времена, которые выпали вашей стране, вы пришли, чтобы присоединиться к армии Фюрера и победить врага нашей европейской культуры: большевизм. […] Мы, немецкие солдаты, всегда считаем за честь скрепить наше боевое братство как гарантию наступления новых времен, проливая нашу кровь вместе на поле битвы. Как командующий вашей дивизией, я выражаю вам мою признательность и мое искреннее восхищение вашей отвагой. Вместе с нашим предводителем в борьбе с большевизмом Адольфом Гитлером! Да здравствует счастливая Франция в Единой Европе!»{251} 16 декабря примерно в тех же выражениях фон Габненц написал письмо Лабонну.

Отступление было очень тяжелым: легионеры были насквозь больны, вши разносили заразу, мороз не ослабевал. Вермахт также стал отступать под ударами РККА: ни сопротивление на автомагистрали, ни упорство гренадеров и артиллерийских дивизионов 197-й пехотной дивизии, ни противодействие 7-й пехотной дивизии, в рядах которой и были легионеры, не смогли сдержать угрозу, нависшую над VII и IX армейскими корпусами. К 14 декабря красноармейцы прорвались к северу от- шоссе, поэтому фронт был отодвинут по всему правому флангу 4-й танковой группы. Новым рубежом обороны стала линия по реке Рузе. Целью немцев было прорваться через барьер в тылу; было отдано и разрешение на оставление техники, дабы спасти только личный состав. Французы так и сделали, бросив тяжелое вооружение. Как писал Карель, «слова команд на языке Наполеона уносились прочь ледяным ветром во мрак ночи — точь-в-точь как 129 лет назад»{252}.

Легионерам нужно было прошагать более 250 километров и достигнуть Зарьево в Смоленской области. 15 декабря полк был в Рузе{253}. Этот марш занял у них несколько недель.

Пока легионеры отступали, в советской печати появилось упоминание о них. В номере газеты «Известия» от 19 декабря 1941 г. практически половина статьи, посвященной ситуации на фронте, была отведена ЛФД. Мы приводим часть текста, относящуюся к легиону, полностью, сопроводив се краткими комментариями.

«Среди разгромленных на Можайском направлении частей немецкой армии оказался французский “добровольческий“ легион двухбатальонного состава.

Это тот самый французский легион, о котором недавно германское информационное бюро поведало миру, что он “принимает участие в борьбе против большевизма и создал гимн, в котором проявляется дух войск и их политические устремления”. Вот начальные строки этого “гимна”: “Чтобы вам помочь, мы объявили себя добровольцами, ради вас бьются наши сердца. Мы — добрые французы. Как хорошие добровольцы, мы уничтожим ложь и террор…” [музыка марша ЛФД известна, но текст гимна не удалось найти. — О.Б.].

Итак, сердца “добрых французов” из легиона полковника Лябонна [Лабонна] бьются ради гитлеровских бандитов, поработивших Францию. Надо отдать должное этим “добрым французам”, — они усердно помогают немецкой грабь-армии в зверствах, чинимых ею над мирным населением. Мы незнаем точно, чьих грязных рук кровавое дело, о котором скупо рассказывает следующий акт, составленный позавчера бойцами и командирами части лейтенанта Н.А. Кузнецова: “При взятии деревень Васильевское и Поречье в лесу между этими двумя селениями мы обнаружили трупы двух девушек, имена которых не установлены. У одной распорот живот и изрезаны груди и рот забит тряпкой. У второй изрезан рот и отрезан язык…“

Возможно, это злодеяние совершили солдаты генерала Маркграфа. Но не исключено, что в нем повинны легионеры Лябонна [документального подтверждения пока найти не удалось. — О.Б.]. Они были не только соседями на Восточном фронте. Своим поведением и замашками эти насильники, грабители и убийцы ничем не отличались друг от друга. Последнее станет понятно, если сказать, что легион состоит из отбросов общества, продавшихся Гитлеру, который посулил каждому солдату легиона от 2.400 до 3.000 франков и офицерам — от б. 000 до 8.620 франков [неженатый солдат на передовой получал 2400, женатый — 3000; неженатый лейтенант — 6820, женатый — 8020. — О.Б.].

Легион был сформирован в Париже в октябре этого года при участии небезызвестного Жака Дорио, троцкиста и предателя французского народа [политически легион несомненно начал свой путь в Париже, в июле; фактическое формирование в октябре было уже в Польше. — О.Б.]. Дорио — офицер этого батальона. Вместе со всеми легионерами, отправляясь на Восточный фронт, он повторил присягу на верность Гитлеру, зачитанную на параде в Кракове [присяги в Кракове не было. — О.Б.]:

“Именем бога приношу эту священную клятву в том, что буду выказывать беспрекословное послушание верховному главнокомандующему германской армии Адольфу Гитлеру в его борьбе против большевизма и, как бесстрашный солдат, готов во исполнение этой клятвы отдать свою жизнь”.

Большая часть легионеров и отдала свою жизнь под ударами советских воинов [большая часть легионеров не участвовала в боях; именно безвозвратные потери, а не по страдавшие от мороза, болезней и потерявшиеся, не так велики. — О.Б.].

Недавно на сторону Красной Армии перешел капрал легиона Жан Берни. Он десять лет служил в колониальных войсках Франции — в Алжире, Сирии, Марокко. Он показал, что в его роте за двенадцать дней боев из 120 человек осталось 40, остальные убиты, ранены, обморожены.— При вербовке нам говорили, что мы едем встать против коммунистов, — говорил Жан Бетти. — Но, находясь в России среди немецких солдат, которые занимаются грабежом крестьян, я убедился в несправедливости этой войны и понял, что я обманут вербовщиками.

В легионе начался разброд и немецкое командование отозвало его сейчас с фронта»{254}.

1 января, по данным оперативного сообщения (оперотдел №1515/41, секр.), 63 8-й пехотный полк был подчинен командующему тылом группы армий «Центр» для использования по охране железнодорожной линии и шоссе Смоленск — Витебск{255}. Наконец 8 января 1942 г. французы прибыли в Зарьево. Здесь их подобрали немецкие грузовики; 10 января легионеры временно разместились в Смоленске. 12 января они сели на поезд, который доставил их в Белоруссию: I батальон разместился но прибытии в Лиозно, II — в Заольше{256}.

ЛФД производил удручающее впечатление. Моральное состояние французских военнослужащих было крайне низким. Солдаты не испытывали большого доверия к своим командирам, а начальники, в свою очередь, не доверяли своим подчиненным. Почти не было лошадей, все тяжелое оружие бросили на фронте. Немцы были недовольны. Последовали немедленные меры по исправлению ситуации: 6 офицеров были признаны негодными к службе и их отправили во Францию или в Дебицу. 13-ю и 14-ю роты временно распустили, т.к. вся их матчасть осталась под Дютьково. В два батальона послали бывших советских военнопленных и некоторых немцев, чтобы они ухаживали за лошадьми (французы практически не умели этою[14]). Помимо этого, немцы дали легионерам пять грузовиков и три мотоцикла, для повышения мобильности. Увеличили и количество немецких офицеров, для поддержания связи.

29 января 4-й обер-квартирмейстер Генштаба вермахта, ведавший вопросами разведки, генерал-майор Герхард Мацки послал сообщение о французских добровольцах. Гальдер оставил упоминание об этом сообщении, но, к сожалению, не сказал, что в нем говорилось{257}.

Батальоны было решено отправить на Запад. I покинул Лиозно 11 февраля, II покинул Заольшу 12 февраля{258}. К 20 числу французы прибыли в Крушину, у Радома. Этот лагерь был тренировочным полигоном для еще одной иностранной части — Грузинского легиона{259}.

В первом февральском номере иллюстрированного журнала «Сигнал» за 1942 г., издававшегося на многих европейских языках, появилось несколько цветных фотографий, запечатлевших легионеров, прибывших в Смоленск (начало ноября 1941 г.){260}. В следующем номере, также вышедшем в феврале, была напечатана статья фотокорреспондента Ганса Хубманна под названием «За Европу». Автор был прикреплен к полку во время его наступления на Москву, а также вместе с легионерами участвовал в боях под Дютьково. Некоторые известные фотографии, сделанные в тот период (конец ноября — начало декабря) были опубликованы именно в этой статье. По словам Хубманна, французы сражались храбро, а от исторической антипатии между ними и немцами не осталось и следа; сам корреспондент, по его словам, быстро подружился с легионерами, в чем немалую роль сыграл «французский шарм»{261}.

Немцы решили «очистить» легион от неудовлетворительных кадров. Прежде всего, из рядов ЛФД отчислили иностранцев — русских, грузинских эмигрантов, а также небелых солдат — арабов и негров. Затем убрали офицеров, которым было больше 40 лет, унтер-офицеров и легионеров, которым было больше 30; отправились домой и те, кто физически не соответствовал предъявляемым нормам. Постарались немцы сократить и количество политических активистов от французских партий, а также бывших служащих Французского иностранного легиона из числа немцев{262}. Чтобы не настраивать против себя вчерашних союзников и не обижать их, по возможности все было сделано под видом отказа из-за медицинских показаний. Очень известной в истории ЛФД является дата 3 марта 1942 г., когда было проведено большинство отчислений.

Согласно военному дневнику тренировочного лагеря в Дебице (по март 1942 г., после пополнения прибывали в Крушину), всего в лагерь прибыло 190 офицеров и 2902 прочих чинов; из этого числа было демобилизовано 9 офицеров и 152 других чипа. Меморандум на имя начальника Генштаба сухопутных войск от 9 июля 1942 г. даст цифру в 113 офицеров и 3528 иных чинов; при этом в нем содержится указание, что в январе 1942 г. в обоих (I и II) батальонах было лишь 58 офицеров и 1038 других чинов{263}. По этой цифре можно понять, какие потери понес ЛФД под Москвой, в т.ч. во время отступления. Венгерский специалист Бенэ пишет, что из Крушины должны были отчислить порядка 800 человек, однако реальная цифра ушедших в два раза меньше; после «чистки» в лагере осталось больше 753 человек{264}. Если исходить из общей численности за январь 1942 г., то отчислили примерно 330–350 человек.

По сути, двух батальонов, I и II, больше не существовало: из их остатков создали «новый» I батальон, которым стал командовать майор Анри Лакруа, раненый под Москвой и имевший теперь Железный крест II класса.

В Дебицу за время, пока легионеры были на фронте, прибывали пополнения. Их накопилось достаточное количество: 1452 бойца. Имея их, французы думали заново восстановить полк, однако немцы, учитывая все факторы, решили, что лучше будет остановиться на двух независимых и укомплектованных батальонах. «Новый» I батальон уже был, а вторым но счету стал бывший в стадии формирования III батальон (по состоянию на 10 апреля 1942 г. он имел в своем составе 624 человека){265}. III батальоном командовал полковник Альбер Дюкро. Этот батальон был создан 6 декабря 1941 г., когда в Дебицу прибыл самый большой контингент ЛФД — 942 человека.

Итак, было два батальона в двух разных лагерях: «новый» I в Крушине и III в Дебице. Чуть позже изменится и наименование части: 15 октября 1942 г. ЛФД переименуют в усиленный 638-й французский гренадерский полк (verstakte Französisches Grenadier-Regiment 638){266}.

Немцы заставили всех, включая участников боев под Дютьково, повторно пройти курс военной подготовки. Французские офицеры находились под контролем германских офицеров, которые теперь внимательно следили за тем, как в подразделениях выполняются приказы командиров. III батальон проходил подготовку в течение трех месяцев, a I — полгода. Сложно сказать, насколько это пошло французам на пользу: например, те, кто уже «понюхали пороху», считали это лишним и просто скучали. Немцы же, судя по воспоминаниям, хорошо взялись за французов и муштровали их в соответствии с прусскими традициями. К примеру, во время занятий по огневой подготовке легионеров заставляли сотни раз собирать и разбирать винтовки, автоматы и пулеметы. Также практиковались полевые выходы и марш-броски по пересеченной местности в дневное и ночное время. Муштра порою приобретала весьма жесткие формы, особенно когда инструкторы, не жалея голосовых связок, кричали на французов, требуя, чтобы они четко выполняли команду «лечь — встать».

В апреле 1942 г. была сформирована запасная и учебная команда 638-го пехотного полка («Ersatz- and Ausbildungskommando des Franz. Infanterie-Regiments 638»). В задачу команды входило принимать пополнение из Франции, обучать новобранцев военному делу и отправлять их в качестве пополнения в батальоны. Позже это подразделение было передано в войска СС и переведено в лагерь Грайфенберг{267}.

Закончилась эта подготовка тем, что ЛФД потерял своего командира, полковника Лабонна. По сути, его просто «подтолкнули» к этому: 18 марта он приехал во Францию, но его никто (кроме посланника из посольства) не встречал. После ему была предложена административная должность в Центральном комитете ЛФД, от которой он отказался. Лабонн хотел посетить рекрутов в Версале, по это ему также не позволили сделать; не смог он добраться и до Польши, чтобы осведомиться о результатах начавшихся перестановок в легионе. Наконец, Лабонн решил поехать в Виши, по немцы не дали ему разрешения на въезд (не вышло пересечь границу двух зон), после чего, 2 июня, Лабонн сложил с себя полномочия командира ЛФД.

По состоянию на июнь 1942 г. в распоряжении группы армий «Центр» был 3641 француз{268}.

Легион, который все еще назывался полком, но сути, представлял собой два отдельных батальона и не имел командира. Видимо, этого и добивались немцы, приложившие руку к тому, чтобы сместить Лабонна с должности командира легиона. Немцы вели подготовку батальонов в соответствии со своими представлениями, которые были связаны с выполнением охранных и антипартизанских задач, поскольку французских легионеров решили привлечь к подавлению советского сопротивления в тылу вермахта.

Глава IV. 638-й ПЕХОТНЫЙ ПОЛК НА ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ БЕЛОРУССИИ (1942–1944)

Война, которая велась в СССР в рамках расово-мировоззренческого противостояния, сопровождалась крайним ожесточением и огромным количеством преступлений против гражданских лиц; особенно хорошо это противостояние видно на примере войны в тылу.

Главными целями войны на Востоке, как пишет германский специалист Штрайт, были: уничтожение «еврейско-большевистской» правящей элиты СССР (в т.ч. восточноевропейских евреев); порабощение славянских народов (и их частичное уничтожение); создание колониальной империи на лучшей части территории СССР; создание в континентальной Европе «великого пространства» под немецким господством для дальнейшей борьбы с англосаксами{269}. К частичному уничтожению можно отнести и трагический сюжет с военнопленными, которых считали частью коммунистической системы{270}.

Основы будущей «восточной политики» были определены Гитлером на пятичасовом совещании 16 июля 1941 г. Как пишет американский специалист Фриц, Гитлер определил цели германской политики как: «Во-первых, управление; во-вторых, господство; в-третьих, эксплуатация»{271}. Таким образом, весь «поход на Восток» имел колониально-идеологический характер и цели: с одной стороны, была цель расширения государства и захвата ресурсов; с другой стороны, была борьба мировоззрений «Новой Европы» с «еврейским большевизмом» и «азиатским варварством».

Полному уничтожению подлежали евреи, коммунисты, а также все те, кто выступал против «нового порядка» (партизаны, диверсанты, саботажники, информаторы и т.д.). В случае неповиновения население ликвидировалось как пособники партизан. Немаловажно и то, что евреев на первом этапе оккупации (1941–1942) уничтожали наравне с партизанами, связывая оба понятия и в идеологическом плане приравнивая уничтожение первых к ликвидации последних{272}.

Не лояльное к оккупантам население делилось ими на две категории: «пособник бандитов» («Bandenhelfer») и «подозреваемый в связях с бандитами» («Bandenverdächtige»). «Пособников» уничтожали всегда; формально «подозрительных лиц» должны были отправлять в концлагеря (приказ Гиммлера от января 1943 г.), однако чаще их также убивали{273}. Колониальная политика совмещалась с использованием местных жителей для формирования коллаборационистских подразделений: некоторые военные либо не разделяли нацистской идеологии, либо поступались ей в целях военной целесообразности. Они считали, что тактика покорения Востока и превращения его в колонию контрпродуктивна. Гитлер, с одной стороны, не одобрял этого, руководствуясь «восточной политикой»; с другой стороны, он разрешал формировать легионы (опять же, с рядом ограничений) из «восточных народов».

Каков вывод? Местное население, в контексте осуществления заданных колониальных и эксплуатационных целей, не подвергалось тотальному уничтожению, как те же евреи, однако воспринималось как «низкокачественное» и равным не считалось. При этом из числа этого же населения вербовалась полиция и из числа этого же населения люди угонялись на принудительные работы. Немецкий специалист Кнопп считает, что гражданские лица оставались «бесправной массой», поступать с которой можно было по собственному усмотрению{274}. Это отношение и позволило аптипартизанской борьбе принять беспощадные формы.

Целью большинства операций являлась ликвидация партизанских сил; для осуществления этого применялись различные методы боевых действий{275}. Был также «метод создания “мертвых зон”». Кнопп считает, что этот метод все чаще начал использоваться с 1943 г. При таком подходе часть гражданского населения эвакуировалась из больших областей, а всех оставшихся после этого признавали партизанами и планомерно убивали{276}.

Все эти действия преследовали цель подавления и ликвидации партизанского движения. Попутно шел захват ресурсов, а также уничтожение как можно большего количества гражданского населения, которое, с точки зрения оккупационных властей, сотрудничает или помогает партизанам (например, обеспечивает их продовольствием).

Подобная политика не принесла нацистской администрации ничего, кроме озлобления населения, определенная часть которого до этого старалась сохранять нейтралитет и хоть как-то выжить в развернувшемся вокруг хаосе войны. Уничтожение деревень приводило к тому, что жители уходили в лес к партизанам или начинали сотрудничать с ними, что вновь запускало механизм репрессий. Одна жестокость накладывалась на другую, вызывая взаимное «озверение» сторон. Особую остроту войне за линией фронта придавали элементы гражданского противостояния в среде местного населения: в партизанской войне не было «чистых категорий», т.е. только лишь оккупационных войск и партизан.

В соответствии с заданными целями войны на Востоке выходили и приказы, которые в той или иной мере регулировали отношение к населению и поведение военнослужащих на оккупированных территориях. Самым известным в этом отношении является приказ Кейтеля от 13 мая 1941 г. «О применении военной подсудности в районе операции “Барбаросса”»{277}. Общий колонизаторский настрой «восточного похода» в достаточной степени объясняет появление подобных «разрешающих» приказов, с санкциями на любые меры.

Однако на уровне «пониже» иногда были и «смягчающие» приказы, запрещавшие уничтожать мирное население{278}. Их появление можно объяснить тем, что некоторые офицеры были настроены антинацистски и осознавали, что проводимая политика ведет к краху.

В той же Франции, где также велась борьба с подпольем, приказа о подсудности не выходило, что указывает на разные системы оценок для разных народов. Тем не менее немцы также подавляли партизан во Франции и убивали заложников из числа заключенных: число расстрелянных по двум зонам составляет 29 660; в Париже расстреляли 11 000.{279} Важным тут является момент осознания сути противостояния: если во Франции, Греции и Италии борьба с партизанами имела характер борьбы с помехой в войне (например, диверсанты и шпионы), то в СССР, Польше и на Балканах это было уничтожение идеологического врага{280}.

Важным документом стала директива № 46 «Основные указания для усиления борьбы с бандитизмом на Востоке», изданная Гитлером 18 августа 1942 г.{281} Подобная формулировка официально ставила партизан вне закона, обозначая их как «бандитов»; соответственно, и борьба с ними приравнивалась к борьбе с бандитизмом. В самой директиве давались конкретные рекомендации: так, необходимо было применять любые методы для подавления партизанского сопротивления и тех, кто его поддерживает{282}. Эта директива предварялась специальным приказом, который запрещал использовать в официальных сводках слово «партизан» и заменять его на «бандит»{283}. Приказ был доведен и до легионеров французского полка{284}. Позже директива была дополнена{285}.

Всего за годы войны на территории Белоруссии действовало 15 дивизий; помимо них, службу по охране порядка в тыловом районе группы армий «Центр» несли 229 отдельных пехотных рот, 12 противотанковых рот, 9 рот тяжелого оружия и 11 артиллерийских батарей, плюс некоторые словацкие части и ЛФД{286}.

10 мая 1942 г. III батальон ЛФД под командованием полковника Альбера Дюкро, в составе штабной роты и трех стрелковых рот, покинул лагерь в Дебице и начал свое продвижение в Белоруссию. Штабной ротой командовал капитан Мишель Зегрэ; 9-й ротой — лейтенант Люсьен Меле- ар; 10-й — лейтенант Морис Беррэ; 11-й — капитан Андрэ Демессин. Всего 526 французов и 44 немца{287}. 15 мая подразделение прибыло на станцию Починок, что примерно в 60 километрах юго-западнее Смоленска. Отсюда французы пехотным маршем продолжили свой путь до села Балтутино, расположенного на реке Волость[15].

221-я ОХРАННАЯ ДИВИЗИЯ. III БАТАЛЬОН (май 1942 — июль 1943 г.)

Из-за грязи и тяжелых погодных условий продвижение заняло 3 дня. Во время марша французы нашли могилы своих соотечественников, солдат Великой армии, похороненных здесь в 1812 г. В Балтутино французы прибыли 18 мая. Теперь батальон закрепили за 221-й охранной дивизией, находившейся под командованием генерал-лейтенанта Хуберта Лендле (до этого дивизией командовал генерал-лейтенант Иогашх Пфлюгбайл), с которой ему предстояло участвовать в антипартизанских операциях{288}. Французов прикрепили к 44-му полку, которым командовал полковник Рюлинг{289}. Еще один источник утверждает, что III батальон был подчинен 221-й охранной дивизии еще 15 мая{290}.

III батальон заменил 974-й батальон, который был расположен в местечке Холмы[16]. 974-й батальон понес очень тяжелые потери в зимних боях, сократившись до 200 человек. Теперь в Холмах стоял штаб III батальона, 9-я рота заняла Галантно и Кособуки, 10-я — Смородино (позже — Корявку), 11-я — Павлово[17]. Интересно то, что деревни Смородино не удалось обнаружить в источниках, посвященных географии района. Существует только деревня Бородино, рядом с Кособуками, где стояли французы. Вполне возможно, что французы были не в восторге от известных аллюзий, поэтому название либо по этой причине, либо по ошибке в документах идет как «Смородино».

Батальон занял позицию в 4 километрах между деревнями Дятловка[18] и Павлово. Перед фронтом батальона находились части 1-й гвардейской кавалерийской дивизии и подразделения 3-го полка партизанской дивизии «Дедушка», которые скрывались в местных лесах; число последних оценивалось примерно в 2 тысячи человек. Из-за плохой погоды все дороги развезло, и немцы не предпринимали никаких крупных шагов из-за непроходимости транспорта в течение 10 дней, почти до самого начала июня. Вся активность ограничивалась лишь рейдами небольших патрульных групп и редкими одиночными перестрелками{291}.

Прежде чем переходить непосредственно к описанию антипартизанских операций с участием французов, необходимо разобраться, в какой обстановке находились немецкие и французские подразделения. Легионеры, сами того не ведая, попали в сложный переплет: в конце весны — в начале лета 1942 г. 221-я охранная дивизия, совместно с другими частями оккупационных войск, проводила операции но уничтожению 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта П.А. Белова. На начало июня 1942 г. корпус Белова, имевший статус «особой группы войск», состоял из регулярных частей и партизанских формирований смоленских партизан, которые ему подчинялись.

Разведка партизан пыталась установить противостоящие им части. Так, штаб Белова в донесении от 13 мая 1942 г., который был направлен в штаб Западного фронта, сообщал: «Противник перед фронтом… третьего партизанского полка “Дедушка” — Добромино, Юраково, Орлово, Бородино, Синяки, Филимоны, Выползово, свх. Беззабот, Чанцово, Дорогинино, Богадилино — части 221 ид»{292}.[19] Как видно, партизанам удалось установить, что в Бородино — деревня, в которую должны были прибыть французы — ив других населенных пунктах располагаются части 221-й пехотной (охранной) дивизии.

221-я дивизия противостояла подразделениям партизанского полка «Дедушка». Согласно расписанию немецких сил (от 15 мая 1942 г.), находившихся перед фронтом 1-го гвардейской кавалерийской дивизии и партизанских отрядов, здесь действовали следующие части:

61-й артиллерийский полк;

909-й охранный батальон;

карательные части и подразделения 221-й охранной дивизии;

974-й охранный батальон;

557-й охранный батальон;

555-й охранный батальон;

4 роты 661-го охранного полка;

322-я корректировочная батарея;

334-я корректировочная танковая батарея;

части 118-го минометного полка;

213-й разведывательная команда;

71-й зенитный дивизион{293}.

Обратим внимание на 974-й охранный батальон, который в скором времени заменит III батальон ЛФД; французы еще не прибыли, осталось несколько дней.

Теперь сравним эго расписание с более поздней раскладкой частей, противостоящих партизанам, от 25 мая 1942 г.: «Населенные пункты: Облоги, Павлово, Галашино, на этом направлении действуют: части 221-й пехотной [охранной. — О.Б.] дивизии; 974-й охранный батальон; 557-й охранный батальон; 555-й охранный батальон; 322-я корректировочная батарея; 334-я корректировочная танковая батарея; части 118-й минометного полка; 213-й разведывательный отряд; 71-й дивизион. Населенные пункты: Балтутино, Буда Старая[20], Берники[21] — принадлежность частей не установлена. Состав, численность и вооружение: до пехотного полка (3 батальона), 2 артиллерийских батареи»{294}. Как мы помним, к 25 мая французы уже прибыли и разместились в указанном районе. Теоретически, те части, которые партизаны не смогли определить, могли как раз являться французскими ротами.

2 июня 1942 г. началась первая операция, в которой принял участие III батальон. Акция по зачистке местных лесов была названа в честь протекавшей речки «Волость» («Volost»). К операции были привлечены части

4-й немецкой армии, боевая группа Лендле (по имени командира 221-й охранной дивизии генерал-майора Хуберта Лендле), группа фон Шенкендорфа (командующего корпусом охранных войск и начальника тылового района группы армий «Центр») и III батальон ЛФД. Несомненно, это не все части, которые были привлечены к операции: вспоминая партизанские разведданные, можно предположить, что их было больше. Данная акция практически не описана как в российской, так и в западной литературе, посвященной партизанской и контрпартизанской борьбе в годы войны, поэтому мы остановимся на ней подробнее.

Что это была за акция? Начать стоит с того, что к марту 1942 г. обширную территорию между железной дорогой Вязьма — Занозная и рекой Днепр контролировали советские войска и партизаны. Здесь образовалось 4 «партизанских края»:

— Внутри треугольника железных дорог Смоленск — Вязьма, Вязьма — Спас-Деменск и Спас-Деменск — Смоленск возник Дорогобужский «партизанский край», включавший территорию Дорогобужского, половину Знаменского районов и многих населенных пунктов Всходского, Екимовичского, Ельнинского, Кардымовского, Починковского, Сафоновского, Семлсвского, Спас-Деменского и Стодолищснского районов.

— Севернее железнодорожной ветки Смоленск — Вязьма на территории Батуринского, Духовщинского, Издешковского, Сафоновского, Холм-Жирковского и Ярцевского районов образовался Вадинский «партизанский край».

— Северо-западнее Смоленска, на границе с Витебской областью, возник Северо-Западный «партизанский край», куда входили Демидовский, Касплянский, Краснинский, Понизовский, Пречистенский, Слободский и частично Руднянский и Смоленский районы.— Южнее железнодорожной линии Смоленск — Спас-Деменск сложился Южный Ельнинский «партизанский край», территория которого состояла из большей части Ельнинского, Починковского, Стодолищенского и Спас-Деменского районов{295}.

Немцы были недовольны подобным раскладом сил и пытались ликвидировать эти «партизанские области». Были проведены операции «Мюнхен» («München»), «Ганновер I» и «Ганновер II» («Hannover»). Операция «Волость» началась почти одновременно с операцией «Ганновер II»; первая часть этой операции проводилась с 24 по 30 мая 1942 г., а вторая — с 3 по 21 июня 1942 г.{296} Во всех четырех операциях участвовали части 221-й охранной дивизии, которые перебрасывали из одной части тылового района группы армий «Центр» в другую. В мае 1942 г. 221-й охранной дивизии придали французов, вместо частей сил дивизии, переведенных в район Гомеля; в это же самое время другие части дивизии продолжали воевать с партизанами и кавалерийским корпусом Белова.

Немного забегая вперед, можно сказать, что в итоге корпус Белова смог выйти из окружения и пробился к частям РККА, но на территории остались сами партизанские формирования, к тому же очень сильно потрепанные. Три этих операции («Ганновер I, II» и «Волость») были частью одного общего плана по уничтожению ельнинско-дорогобужских партизан и особой группы войск генерал-лейтенанта П.А. Белова. После их окончания немцы «зачистили» бывшую партизанскую территорию. В итоге все эти акции в стратегическом смысле принесли оккупационным силам успех: в оперативном тылу группы армий «Центр» перестал существовать мощный советский плацдарм, который на протяжении нескольких месяцев мешал перебрасывать части и снабжение к фронту.

Где конкретно действовали французы в ходе операции «Волость»? Основная часть сил Белова находилась в Дорогобужском «партизанском крае», который был ликвидирован в ходе операций «Ганновер». Французы же, совместно с другими немецкими частями, занимались ликвидацией Южного Ельнинского «партизанского края», куда входил также и Глинковский район. В результате проведения «Ганновера I» оккупационным силам удалось разорвать связь между Дорогобужским и Южным Ельнинским «партизанскими краями»; «Ганновер II» и «Волость» завершали логическую цепочку подавления ослабленных партизанских сил.

Так, во время проведения «Ганновера II» немцы вновь захватили Дорогобуж, который до этого несколько месяцев удерживали партизаны, а Белов был выдавлен из немецкого тыла. Оставшиеся в живых после первых трех операций (а особенно после «Ганновера II») партизанские формирования разошлись кто куда, и какая-то их часть пошла на юг Смоленской области, на территорию Глинковского и Ельнинского районов, где их уже ждали французы. Поэтому можно сказать, что операция «Волость» проводилась для ликвидации Южного Ельнинского партизанского края; французы действовали между двумя «партизанскими краями»: сверху был Дорогобужский, снизу — Южный Ельнинский.

Есть и один немаловажный нюанс: район Балтутино, куда прибыли французы 18 мая, входил в Дорогобужский «партизанский край». До «Ганновера I» сообщение между «партизанскими краями» было постоянным. В результате первой операции партизаны попали в окружение, пошли на прорыв; немцы смогли «отрезать» 4-й воздушно-десантный корпус от корпуса Белова. В глобальном смысле, партизанские зоны были рассечены. После разрыва этих зачастую сливавшихся в одно единое целое партизанских зон боевые действия постепенно перешли в Южный Ельнинский «партизанский край», т.к. корпус Белова выходил для соединения с РККА именно через Ельнинский район. Таким образом, во время операций «Волость» и «Ганновер И» немцы собирались не только покончить с партизанской зоной, но и помешать выходу Белова.

Против кого воевали французы в ходе операции «Волость»? Как уже отмечалось, им противостояли части 1-й гвардейской кавалерийской дивизии под командованием В.К. Баранова и, прежде всего, бойцы 1-й Смоленской партизанской дивизии «Дедушка», а именно — 3-й партизанский полк, который прикрывал отход Белова в Ельнинский район. Партизанская дивизия «Дедушка» была создана в феврале 1942 г. В конце апреля 1942 г. она состояла из трех полков и одного батальона. Ее общая численность была свыше 6 тыс. человек. На вооружении, кроме винтовок, было 10 орудий, 48 минометов, 50 станковых и 179 ручных пулеметов. Командовал соединением В.И. Воронченко, комиссаром был Ф.И. Деменков. В начале июля 1942 г., в связи с большими потерями, дивизия была расформирована{297}.

3-й полк, как видно из воспоминаний смоленских партизан, вместе с отрядами самообороны насчитывал около 2500 человек. «На его вооружении состояло отечественных винтовок — 1747, немецких — 63, автоматов отечественных и трофейных — 75, станковых пулеметов — 26, ручных пулеметов — 67, орудий разного калибра — 6, отечественных минометов — 18, трофейных минометов — 25, пистолетов и револьверов — 230, несколько тысяч отечественных и трофейных гранат, сотни тысяч патронов и другой военной техники, имущества связи»{298}. Командиром 3-го партизанского полка (иногда его называли «Глинковским полком») был С.И. Иванов{299}.

3-й партизанский полк изначально состоял из трех батальонов: 1-м батальоном командовал капитан В.П. Плешкевич, 2-м — капитан Т.Н. Засыпка, 3-м — лейтенант Н.К. Юрков{300}. В мае 1942 г. появился и 4-й батальон. Во время операции «Волость» 1-й Смоленской партизанской дивизией командовал И.Я. Ильичев, комиссаром дивизии в то время был Анатолий Иванович Михальцов; изменения и перестановки в дивизии произошли 22 мая 1942 г.{301}.

Операция «Волость» началась 2 июня 1942 г. 9-я и 10-я роты ЛФД были задействованы в первой фазе атаки: выдвинувшись из деревень Галашино и Корявки, они смогли вклиниться на полтора километра в зону противника, по тут же потеряли 4 человека убитыми и 7 ранеными.

Одним из тяжелых моментов в той ситуации было то, что погиб Франсуа Сабиани, служивший в 10-й роте сын известного французского политика и героя Первой мировой войны Симона Пьера Сабиани. Симон Сабиани был главой Марсельского бюро ЛФД и членом политбюро в НФП Жака Дорио. 20-летний Франсуа, юрист по образованию, участвовал в боях против наступающего вермахта в 1940 г. После капитуляции хотел присоединиться к «Свободным французским силам» генерала де Голля и уже ступил на борт корабля, который был должен доставить его в пункт назначения. Однако отец в последний момент приказал ему сойти на берег и отказаться от этой затеи, что сын и сделал. Под давлением отца Франсуа вступил в ЛФД в 1941 г. и хорошо служил; например, в короткой перестрелке 29 мая

1942 г. он проявил себя достаточно храбро. По всей видимости, Франсуа служил в ЛФД в качестве связиста. Его жизнь оборвалась 2 июня, в первый день проведения «Волости», когда их взвод попал в засаду и понес потери от пулеметного огня партизан. В вишистской Франции Сабиани чествовали как героя и мученика (особенно внутри НФП) и посмертно наградили Военным крестом (Croix de Guerre). В сентябре 1943 г. один из легионеров покажет отцу фотографию его сына, лежащего в гробу, что стоит на русской телеге.

Французам дали передышку в один день. 3 июня немцы начали сужать зону окружения.

4 июня теперь уже все три французские роты с раннего утра вновь вступили в бой. Особую роль отвели 11-й роте под командованием капитана Андрэ Демсссина, которая должна была, представляя собой «острие» наступавших частей и используя туманную погоду, пробиться на три километра вперед, закрепиться и подавить противника, пока 9-я и 10-я роты, расширяя прорыв, подойдут к новым позициям и помогут уничтожить партизан.

Демессин с бойцами начал быстро продвигаться вперед, используя туман. К 10 утра он растаял, и французов заметили партизаны. Темп наступления тут же сбил плотный кинжальный огонь с хорошо замаскированных позиций партизан. Рога попала в «огневой мешок». По данным Р. Супы, партизаны предложили французам сдаться, на что капитан Демессин ответил фразой французского генерала Камбронна[22]. После этого он отдал приказ примкнуть штыки и расправил триколор, а легионеры запели «Марсельезу».

На наш взгляд, Супа идеализировал этот эпизод, т.к., например, в мемуарах Пьера Руско, который был непосредственным участником того боя, не содержится упоминаний про триколор и песни. По мнению К. Бенэ, Демессин, скорее всего, просто нецензурно выругался в адрес партизан (или сказал первую часть известной фразы){302}. В последний момент капитан и легкораненый капеллан ЛФД Майоль де Люпэ, который тоже участвовал в боевых действиях, личным примером возглавили прорыв и, оторвавшись от перехвативших инициативу партизан, смогли выйти из боя, вынести всех раненых и вернуться в Павлово. Большая часть роты была спасена, но французы потеряли 10 человек убитыми и 40 ранеными{303}.[23] Этот бой запомнился французам надолго, став для некоторых из них «боевым крещением».

6 июня с военного аэродрома города Починок вылетели 10 бомбардировщиков 10–87 и сбросили бомбы на партизанскую зону.

В этот же день командование 221-й дивизии внезапно осознало, что необходимо «принять меры» по отношению к командиру французского батальона, т.е. к Дюкро. Как отмечает германский исследователь Хартманн, в этом случае причиной послужили не только военные «успехи» батальона (то, что его роту чуть не уничтожили в первом бою): немецкому командованию крайне не понравилось то, что французы грабят и мародерничают при любой возможности{304}.

По итогам боя 4 июня командир германского штаба связи подполковник Киршбаум принял немедленное решение: отправил в отставку полковника Дюкро, т.к. тот совершил худшую для командира вещь — не повел своих людей в бой.

Киршбаум, как немец, имел немалую власть, несмотря даже на различие в звании, и Дюкро был отправлен во Францию немедленно{305}. Его, но предложению все того же Киршбаума, заменил Демессин, который встал во главе батальона 7 июня (11-й ротой теперь командовал лейтенант Флемин){306}.

Уже после операции командир германского штаба связи изложил свое общее впечатление от батальона и составил отчет, в котором дал нелестную характеристику поведению бывшего командира III батальона во время того окружения, а также и французам в общем{307}. Интересно и то, что этот доклад на тему французского легиона отмечен и в дневнике Гальдера, в записи от 26 июня (в ранее использованной нами русской версии дневника последние несколько пунктов за этот день просто опущены){308}.

Возможно, Дюкро все-таки пробыл еще несколько дней в Белоруссии: если судить но одному донесению, то опальный полковник и теперь уже бывший командир III батальона, с формальной характеристикой «из-за некомпетентности», был отправлен домой лишь 10 июня{309}.

Тем временем, как отмечали ветераны партизанского движения на Смоленщине, «6 июня 1942 года командир 1-го гвардейского кавкорпуса генерал-лейтенант П.А. Белов в одной из деревень юго-восточнее Дорогобужа созвал всех командиров и комиссаров регулярных и партизанских дивизий, а также 4-го воздушно-десантного корпуса. На встрече была всесторонне обсуждена сложившаяся обстановка в районе Дорогобужского партизанского края и поставлена задача на выход кавкорпуса на “Большую землю“. 1-й Смоленской партизанской дивизии и другим партизанским формированиям края была поставлена боевая задача — всеми силами и средствами прикрыть этот выход»{310}.

Скорее всего, выходить корпус Белова, под прикрытием 3-го полка «Дедушки», начал ранее. Интересно и то, что во французских документах отмечено, что именно 6 июня партизаны начали отступать. При отходе в лесной массив они минировали тропы и дороги; так, санитарная машина французского батальона подорвалась на одной из партизанских мин{311}.

В течение следующих дней французы держали свои позиции, пока немцы сужали кольцо окружения. 11 июня был получен приказ атаковать; атака состоялась 12 июня. Французы не потеряли ни одного человека, т.к. партизаны уже отступили в лесной массив, где смогли рассредоточиться. Было захвачено множество трофеев (тяжелое вооружение, несколько минометов, автоматическое оружие и снаряжение), а также немного пленных. 13 июня французы достигли деревни Болотово[24], и операция «Волость» завершилась. Всего французы в ней потеряли 19 человек убитыми и 47 ранеными{312}.

14 июня французов перебросили в Починок. Здесь они получили небольшой подарок от немцев: по итогам операции пятеро бойцов были награждены Железными крестами II класса. В первую очередь 16 июня немцы наградили капитана Демессина и капеллана де Люпэ за прорыв из окружения; также кресты получили капитан медицинской службы Молинье, лейтенант Сево и легионер Пеллегрино. Французский батальон получил отдых длиной в три недели.

6 июля III батальон на грузовиках отправили в Краснополье, где он должен был, под командованием 45-го охранного полка (полковник Вьеман) 221-й охранной дивизии, участвовать в новой операции. 9-я рота разместилась в Краснополье, 10-я — в Новоельне, 11-я — в Пильне{313}.

Стоит сказать, что во французских документах есть упоминание о III батальоне, как участвовавшем в операции «Четырехугольник» («Viereck»), проводившейся в тылу 2-й танковой армии; однако датировка стоит при этом июль — август{314}. Это, на наш взгляд, совершенно неверно. Попробуем в этом разобраться.

Во-первых, тыловой район 2-й танковой армии включал в себя районы современных Орловской, Брянской и Смоленской областей (РСФСР), а также Гомельской области (БССР), что достаточно далеко от места дислокации III батальона в период июль — август 1942 г., и действовали там иные части.

Во-вторых, 221-я охранная дивизия, которой подчинялся батальон, действительно участвовала в операции «Четырехугольник». Однако сама операция проводилась не в июле — августе, а с 16 по 30 сентября 1942 г.{315} В операции, помимо подразделений 221-й охранной дивизии, приняли участие 102-я и 108-я венгерские пехотные дивизии, мотопехотный батальон СС, несколько охранных батальонов, части 77-й дивизии вермахта, шесть бронепоездов, а также сводный полк милиции под командованием Б.В. Каминского, командира РОНА, принявшего в операции самое деятельное участие{316}.

III батальон ЛФД в тот период (осень 1942 г.) действовал совместно с 27-м или 29-м полком 221-й охранной дивизии{317}. На сегодняшний день пока не удалось найти ни одного источника, который бы свидетельствовал о том, что III батальон участвовал в «Четырехугольнике»[25]. Судя по документам, 3 роты батальона в тот момент охраняли железную дорогу и изредка сталкивались с мелкими группами партизан; это невозможно сопоставить с описанным масштабом «Четырехугольника», которому, кстати, предшествовала операция «Треугольник» («Dreieck»). Результаты двух операций: 1037 убитых партизан, 58 пленных, 329 дезертиров, 18 596 человек эвакуировано, 64 партизанских лагеря уничтожено. Потери оккупантов: 45 убитых, 175 раненых (65% составили венгры){318}.

Как нам удалось выяснить, никакого «Четырехугольника» в оккупированной Белоруссии в июле 1942 г. не проводилось. С участием французов в тот месяц была одна крупная операция, которую часто путают с тем самым «Четырехугольником». С 21 по 28 июля (по другим данным, с 6 по 29 июля) оккупационными силами проводилась акция под кодовым названием «Эрика» («Erika»). Иногда в документах операцию называют просто «операция № 21». Советские документы (а точнее, данные партизанской разведки) утверждают, что в операции участвовали оба батальона — I и III.{319} Это совершенно не соответствует реальности: I батальон прибыл в самый разгар этой операции и находился в другом регионе, а также был подчинен другой охранной дивизии, о чем мы подробно расскажем чуть позже. Можно с уверенностью сказать, что в операции от 638-го пехотного полка участвовал один-единственный III батальон. Акция проводилась в Ветковском и Чечерском районах Гомельской и Краснопольском районе Могилевской областей, основной целью были партизаны Гомельской области. Перед началом операции батальон погрузили на поезда и отправили в южном направлении, к деревне Осинкови, откуда французы начинали свою часть оперативной деятельности.

Данные о том, что операция началась 21 июля, нашли отражение и в партизанских мемуарах: «К середине июля от партизанских разведчиков и подпольщиков в объединенный штаб стали поступать все более тревожные донесения: гитлеровцы что-то замышляют, к чему-то готовятся, они скрытно подтягивают новые подразделения. Так продолжалось до двадцать первого июля, когда 221-я охранная дивизия, карательные и полицейские отряды немцев одновременно с четырех сторон начали наступление на партизанскую зону»{320}.

Основными противниками немцев и французов были различные партизанские части, как то: Чечерский и Светиловичский партизанские отряды, спецотряд «Вперед», Кормянский, Пропойский, Краснопольский и имени Дзержинского отряды. Так, Михайлашев пишет, что с запада, через реку Сож, на партизан двигались сравнительно небольшие подразделения немцев и местной полиции; таким образом, партизанам хотели навязать бой, чтобы потом основными силами прижать их к берегу Сожа и здесь нанести основной удар. По словам Михайлашева, партизаны имели в своих рядах 670 бойцов, а против них было задействовано более 6 тысяч штыков из 221-й дивизии и других частей{321}.

III батальон во время «прочесывания» леса в оперативном районе наткнулся на партизанский лагерь и принял бой против примерно 300 партизан. Всего за операцию было пленено порядка 500 «подозрительных» мужчин, которые должны были быть проверены на предмет их причастности к партизанскому движению. Помимо этого, были захвачены трофеи: два станковых пулемета, миномет и 20 килограмм взрывчатки{322}. Есть и немного иные данные, приводимые исследователем Литвином. Он цитирует дневник Шенкендорфа: «III французский батальон разбил партизанскую группу численностью 300 человек, с боем захватил партизанский лагерь и арестовал для проверки 500 человек мужского пола, 9 человек в военной форме, захватил в качестве трофеев 3 станковых пулемета, 1 миномет, а также винтовки, патроны и 20 кг взрывчатки»{323}. Обратите внимание на разницу в количестве захваченных трофеев. Согласно документам, французский батальон захватил меньше пленных (9 человек), а не 500 (это число за всю операцию), как пишет Шенкендорф.

По-видимому, эти 500 человек были не партизанами, а, скорее всего, просто местными жителями, захваченными для направления на принудительные работы в Рейх или же на объектах военного значения в тылу группы армий «Центр»; точно их судьба неизвестна. Что касается именно III батальона, то французы потеряли 1 бойца, которого убил снайпер, и, как уже было сказано, захватили 9 пленных{324}. В контексте указанных минимальных потерь вызывает вопросы эпизод с боем в лагере против 300 человек.

24 июля командующий корпусом охранных войск и начальник тылового района группы армий «Центр» генерал от инфантерии Максимилиан фон Шенкендорф посетил 221-ю дивизию и переговорил с се командиром: «Дивизии еще раз указано на то, чтобы III батальон 638-го французского пехотного полка не использовался для выполнения охранных задач, а только для борьбы против партизан. Речь идет о том, чтобы мы могли в пропагандистских целях использовать успехи французского батальона в борьбе против партизан»{325}.

Хождение по бесконечным дорогам Белоруссии утомляло легионеров, поэтому они нашли выход в виде использования повозок, запряженных лошадьми. Упоминание об этих «арбах» («arabas») встречается в двух мемуарах{326}. По всей видимости, это значительно повысило мобильность III батальона; впервые подобные извозчики были использованы в период августа — сентября 1942 г. «Арбами» эти повозки называли те легионеры, которые служили в Африке и были, по всей видимости, ветеранами Иностранного легиона; название прижилось. Примерно в это же время, как вспоминал один из легионеров, они впервые увидели большое количество полицейских частей из «Службы порядка» (Ordnungsdienst). Руско писал, что они играли значимую роль в антипартизанских акциях, были одеты в смесь советской и немецкой униформы, вооружены в основном советским стрелковым оружием и были достаточно молоды{327}.

Следующее боевое применение III французского батальона состоялось в начале августа, со 2 по 5 августа 1942 г., во время проведения операции «Сова» («Eule»), в районе Чериков — Пропойск — Краспополье (Гомельская и Могилевская области). В операции участвовало три батальона из 221-й охранной дивизии{328}. Стоит отдельно отметить, что операции под названием «Сова» было две: в начале августа и в сентябре 1942 г. В операции «Сова» участвовал III батальон, а вот в «Сове И» был задействован I батальон.

Общий результат «Совы» для III батальона выглядел так: 1 партизан убит, 3 дезертиров отданы под суд, арестовано 157 человек «подозрительных»{329}. После этого французов перебросили на отдых в окрестности деревни Палуж, где они отмстили годовщину ЛФД — 27 августа{330}. Начальник тылового района группы армий «Центр» генерал фон Шенкендорф 28 августа вылетел в III батальон, чтобы поздравить его бойцов{331}. 9-я рота заняла Палуж, 10-я — Ельню (с отделениями вблизи Пилыш), 11-я — Братковичи вблизи Шклова{332}. Отдых был недолгим, примерно до конца августа.

Французов вновь передислоцировали. Штаб III батальона теперь находился в Костюковичах, 9-я рота базировалась в Коммунарах, 10-я — в Белынковичах, а 11-я рота — в Климовичах{333}. В Палуже остался постоянный пост. В период с 29 августа по 28 ноября 1942 г. батальон Демессина охранял участок железной дороги протяженностью 58 километров, между Унечей и Оршой{334}.

Главной проблемой французского батальона было то, что не хватало людей. Так, к концу лета 1942 г. в его составе служило 425 человек (152 человека в штабной роте, 47 в 9-й роте, 115 в 10-й, 111 в 11-й). Командование послало замену в виде 125 бойцов в начале сентября; это число распределили между всеми ротами. Прежде всего, новички пошли в 9-ю роту, которая особо остро нуждалась в пополнениях после летних операций.

5 сентября 11-я рота переехала из Климовичей в Витунь{335}. Так, в обзоре сил, используемых в тыл}' группы армий «Центр» для борьбы с партизанами (от 15 октября 1942 г.), значилось: ппаб батальона — Костюковичи; 9-я рота — ст. Коммунары; 10-я — Мал. Белынковичи (видимо, позже населенный пункт стал единым — Белынковичи); а 11-я — Витунь{336}.

В своем дневнике 11 сентября Шенкендорф записал: «286-я охранная дивизия сообщает, что против бандитской группы, которая находится южнее “котла” в операции № 33 201-й охранной дивизии, будет использован III батальон 638-го французского пехотного полка»{337}. Запись вызывает несколько вопросов. Во-первых, почему 286-я охранная дивизия доносила о III батальоне, когда ей непосредственно подчинялся I батальон, а III был подотчетен иной охранной дивизии? Во-вторых, что за операция и в каком виде использовались легионеры в ней?

«Операцией № 33» называли операцию «Рысь» («Luchs»), которая проводилась с 7 но 17 сентября в Бешенковичском и Сенненском районах Витебской области. В операции участвовали 4 боевые группы (Габеленца, Шредера, Ланге и Кононова), в состав которых входили 2 пехотных и 2 охранных батальона, 4 казачьих эскадрона, 7 полицейских рот, артиллерийская батарея и взвод бронеавтомобилей. Проводил операцию командир 201-й охранной дивизии генерал- майор Альфред Якоби{338}.

Главными противниками немцев были партизанские отряды «Сибиряк» и имени Чапаева, которые дислоцировались в районе урочища Чановские Дачи. Партизаны, имея крайне мало боеприпасов, маневрировали и уходили в район Сенно; два указанных отряда, форсировав Западную Двину, вышли в леса Городокского района{339}.

Известно, что к операции привлекался 102-й казачий батальон под командованием И.Н. Кононова. Вполне возможно, что операция началась чуть раньше указанной датировки. Так, Шенкендорф писал: «4.09.1942 г. 102-й казачий батальон с боем захватил и разрушил пять партизанских лагерей. Противник понес большие потери в живой силе, захвачено различного рода оружие и боеприпасы, а также снаряжение. В бою разбита партизанская банда, совершившая 22 августа нападение на автоколонну на дороге Витебск — Бешенковичи.

9.09.1942 г. В ходе операции “Рысь “ нами занято на восточном участке несколько покинутых партизанских лагерей. 102-й казачий батальон захватил 34 пленных и различное оружие»{340}.

Неизвестно, какие подразделения III батальона привлекались к операции; возможно, одна или часть какой-то из par, возможно, что и больше.

Батальон охранял железнодорожную линию Кричев — Коммунары или Упсча — Кричев. Французов прикрепили к 27-му охранному полку 743-го охранного батальона. Партизан в районе базирования было немного, но они были очень активны[26].

Советские патриоты постоянно минировали железную дорогу, так что неудивительно, что легионеров послали обучать саперов: 14 сентября 1942 г. в Смоленске открылись саперные курсы. На эти курсы были направлены служащие подразделений вспомогательной полиции, организации Тодта и некоторые французские добровольцы{341}.

Кто же воевал против III батальона на данном участке? Как минимум, можно назвать Черниговское партизанское соединение, созданное 29 июля 1942 г. и находившееся под командованием А.Ф. Федорова. Заместителем Федорова был назначен Н.Н. Попудренко, который одновременно командовал партизанским отрядом им. И.В. Сталина.

В своем дневнике Попудренко иногда упоминал французов. Вот запись за 26 сентября 1942 г.: «В селе Артюхах на мосту налетели на засаду противника. Убили наших 2 чел[овека], и ранен один. Это первая ловушка, в которую мы попали. Противник с трех сторон бросал ракеты и обстреливал. Создавал видимость окружения. Многие так и думали. Пушка обстреливала нас с Белинковичей [правильно — Белынковичи; командный пункт 10-й роты III батальона. — О.Б.], но, выпустив шесть снарядов, перестала стрелять. Оказалось, все снаряды ложились по своим. Хорошо действовали первая и вторая р[о]ты, которые прокладывали путь обозу, и отлично действовала 3-я рота, которая прикрывала отход всей колонны. По сведениям разведчиков, минометчик разбил две автомашины, а одна ушла. Убито 2 немца и два ранено. Французы, которых там было 37 чел[овек], разбежались»{342}.

29 сентября французы нашли мину и принесли ее на командный пункт 10-й роты в Белынковичи. Саперы-легионеры, осмотрев ее, сказали, что это неизвестная модель и неясно, что с ней делать. В этот момент зазвонил телефон, и мина взорвалась. Итог был разрушительным: двое саперов, Пьер Дню и Лндрэ Жефруа, убиты, еще двое тяжело ранены, плюс в пожаре полностью сгорела вся документация 10-й роты Беррэ. На следующий день, 30 сентября, партизаны атаковали французов в 100 метрах севернее Белынковичей; был убит 1 легионер{343}.

В одну из ночей (по некоторым данным, 9 октября) унтер-офицер и 7 бойцов смогли отбить внезапную атаку 15 партизан.

В середине ноября батальон переподчинили 36-му охранному полку 221-й охранной дивизии. Штаб и большинство рот (кроме 10-й) перебрались в Нивное (Суражский район); это уже современная Брянская область (в годы войны — Орловская). Как мы увидим, там батальон будет действовать совместно с местными коллаборационистами. С 28 ноября 1942 г. и по 25 февраля 1943 г. III батальон, подчинявшийся 221-й охранной дивизии, участвовал в трех крупных операциях по «зачистке» лесов; по данным разведки, в секторе Почеп — Унеча разместились «банды» численностью до 1000 человек{344}.

Боевой контакт произошел 26 ноября. Небольшой взвод легионеров, при поддержке местной полиции, был атакован во время разведки в деревне Крутояр. Итог короткого боя для легионеров выглядел так: 3 убитых, 6 раненых, 6 пропавших без вести, плюс потеряны 2 пулемета. Как мы увидим, разведка не ошибалась и в секторе действительно воевала крупная группа партизан.

1 декабря 10-я рота заняла Крутояр, а в Пивное подтянули серьезные силы. В 12:00 капитан Демессин позвонил в Крутояр и сказал, что в сторону деревни движутся большие силы партизан, численностью до 600 человек; лейтенант в Крутояре принял это сообщение, после чего связь прервалась («народные мстители» просто перерезали линию). Как вспоминал один боец, в этот же момент со всех сторон по деревне ударили пулеметные, автоматные и ружейные залпы, несколько раз выстрелил миномет. Французы побежали к постам, а местные жители деревни попрятались в погребах. У легионеров были достаточно хорошие позиции, так что удалось перехватить инициативу у партизан и подавить их огнем; оставив несколько убитых, партизаны отошли, французские потери ограничились 1 раненым. Анонимный автор-легионер задавался вопросом, почему же партизаны провели эту акцию посреди бела для и почему отступили, имея максимальное превосходство в численности{345}.

На наш взгляд, в те дни могла происходить передислокация какой-то из групп (возможно, нескольких групп) или сводной группы, отсюда и большое количество партизан. Партизанская тактика заключается в постоянном переходе из одного лагеря в другой, никогда нельзя стоять на месте. Продвигаясь в другой район, партизаны ударили по Крутояру и французам с полицейскими, которые проводили разведку. Через несколько дней, заметив, что французы заняли деревню, партизаны решили нанести еще один «беспокоящий удар», после чего отошли дальше по маршруту следования. Переброска французского батальона для партизан означала только одно: готовится операция, немцы снова хотят стабилизировать контроль над территорией, а значит, надо переходить на зимовку в другой лес.

10 декабря легионеры получили теплые зимние комплекты одежды{346}. Вдобавок немцы прислали множество амуниции и патронов, а также недостающее вооружение. Все это означало только то, что готовится новая операция.

18 декабря три офицера и кадет из так и несостоявшегося Легиона Триколор прибыли в батальон. Немцы, видимо, с марта 1942 г. так и не успокоились и продолжали «очищать» подразделение от неугодных элементов: 10-й ротой (вместо Беррэ) теперь командовал капитан Рэймоп Девитт, 11-ю принял на себя капитан Жак Мадэк{347}. Мадэк вскоре занял очень большое положение и де-факто руководил III батальоном, когда Демессин руководил им лишь на бумаге, но по факту его «подвинули».

14 декабря в отчете отдела 1с (разведка) 221-й охранной дивизии французский батальон характеризовался так: многие офицеры и младшие офицеры больше похожи на бродяг и искателей приключений, нежели на «идеологических бойцов». Французов особенно удручает (отсюда снижение морали), что они вынуждены заниматься антипартизанской деятельностью, а не воевать на фронте. Французы очень беспокоятся о своих соотечественниках, которые находятся в качестве военнопленных во Франции, а также много думают о невзгодах, которые переживают их семьи; нарастает постепенный страх, усилившийся после высадки англо-американских войск во французской Северной Африке в ноябре 1942 г.{348}

Зимой 1942/1943 г. в северо-восточной части зоны ответственности 221-й охранной дивизии было проведено две операции, «Анкара I» и «Анкара II» («Ankara»). Преследовались цели: обнаружение и уничтожение партизанских групп; изъятие продуктов у местного населения, в соответствии с квотами поставок, присланными из германских экономических инспекторатов. Непосредственную ответственность за проведение мероприятия дивизионное командование возложило на 36-й охранный полк.

Стоит отметить, что данная операция отличалась от иных похожих акций по изъятию продуктов, проводимых другими немецкими частями. Например, 203-я охранная дивизия, которая находилась недалеко от 221-й, во время похожей зимней операции по отбору продовольствия под названием «Петер» («Peter»), руководствовалась следующей логикой: каждая деревня должна была поставлять определенное количество продукции; если продукция не поставлялась в нужном объеме, такая деревня объявлялась «дружественной бандитам», после чего у жителей отбиралось совершенно все, а затем населенный пункт уничтожался. 221-я охранная дивизия решила пойти несколько иным путем: даже те деревни, что не соответствовали уровню немецких запросов, не должны были подвергаться тотальному разграблению. На время проведения «Анкары II» командование 221-й дивизии запретило сжигать деревни; при проведении последующих операций этот пункт был отменен{349}.

Состав сил для обеих операций был один и тот же. В «Анкарах» участвовали: 36-й охранный полк (руководящая сила), I батальон 8-го полицейского полка СС, III батальон 638-го французского полка, 604-й восточный батальон «Припять», 791-й охранный батальон.

«Анкара I» проводилась с 19 но 24 декабря 1942 г.; в результате этой операции было изъято 74 коровы и 122 овцы{350}. Операция, несмотря на подготовку, была неудачной, и 36-й охранный полк в своем отчете от 26 декабря обрушился с критикой на французский батальон: «Французский батальон имеет плохую структуру, скверную дисциплину, дурное поведение. Лишь малое число офицеров способны оказывать положительное влияние на личный состав, и там лишь несколько хороших младших офицеров. Их отчеты хорошо написаны, но слишком многословны. Штаб связи должен внести тактические изменения. Их боевые качества сомнительны, но возможно привлечь меньший состав к атакам»{351}.

В начале января в батальон прибыло пополнение: 109 человек.

«Анкара II» проводилась с 18 по 20 января 1943 г. Тут легионеры, с точки зрения немцев, проявили себя немного лучше, взяв с боем две деревни: Молотьково и Садовый. В результате операции было изъято 66 лошадей, 53 головы крупного скота и 70 овец. Всего за две операции оккупационные силы убили 150 партизан (подсчитали тела 32-х) и расстреляли 41 «пособника». Количество захваченного оружия остается неизвестным; потери за обе операции составили 5 человек (из них двое французы) и 18 раненых{352}.

В этот раз отрицательную характеристику получили силы местной службы порядка: так, лейтенант Гэгер, служивший во второй роте 791-го охранного батальона, описал один бой, в котором участвовало 13 немцев и 33 полицейских; по его мнению, немцы были бы куда как более эффективны, если бы действовали тогда одни. В результате некомпетентности чинов «Службы порядка» было потеряно одно противотанковое орудие; по словам Гэгера, «в завязавшейся перестрелке, боевые качества OD были практически нулевыми»{353}.

Третьей операцией, в которой участвовал III батальон, была «Репейник II» («Klette II»), проводившаяся с 20 января по 7 февраля 1943 г. в Клетнянских лесах, в Корюк-532[27], что в тылу 2-й танковой армии. Мы уже затрагивали вопрос участия III батальона на территории Орловской области, однако с чем же была связана такая передислокация на этот раз?

Французские документы гласят, что 26 февраля III батальон, возглавляемый новым офицером, был предоставлен в распоряжение штаб-квартиры 2-й танковой армии{354}. Историк Форбс писал, что это произошло в начале февраля{355}. Однако передислокация III батальона произошла ранее: командный пункт расположился в местечке Нивное (Суражский район) — а это уже современная Брянская область — в конце ноября 1942 г.{356} Тем более, батальон не мог проводить операции в тылу армии, не поставив командование в известность; поэтому в поле зрения 2-й танковой армии французы непосредственно попали в конце 1942 г.

Французы проводили антипартизанские операции в Брянских лесах совместно с размещенными там коллаборационистскими формированиями. Так, например, одно время III батальон взаимодействовал со специальным добровольческим полком «Десна».

Как пишут отечественные специалисты, 16 января 1943 г. I батальон, 1-я (без одного орудия) и 2-я батареи специального добровольческого полка «Десна» убыли в район Мглина, где действовали против партизан совместно с тремя батальонами немцев и французским добровольческим полком{357}. Конечно, под «французским добровольческим полком» тут стоит понимать не всю часть, а лишь ее подразделение — III батальон.

I стрелковый батальон (615-й восточный) «Десны» находился под командованием оберлейтенанта Кульбиса и имел численность 350–400 человек; состоял из трех стрелковых, одной пулеметной и одной минометной рот. 1-й стрелковой ротой командовал бывший капитан РККА Тучков, пулеметной ротой — бывший лейтенант Черников, минометной ротой — бывший лейтенант Ануфриев.

1-я и 2-я батареи полка, имевшие по три орудия калибра 76,2-мм, входили в артиллерийский дивизион (621-й восточный), находившийся под командованием майора фон Вайса.

1-й батареей командовал бывший капитан РККА Чархошвили, 2-й — старший лейтенант Зайцев. Должность командира взвода управления 1-й батареи занимал бывший лейтенант Мамаенко, а отделом боепитания заведовал лейтенант Клейратенко{358}.

Пока остается пока неизвестным, могли ли французы проводить совместные акции с РОНА, оперировавшей в том же районе примерно в то же время{359}.

Вернемся к третьей операции, в которой участвовал III батальон, к «Репейнику II». В этой акции по зачистке Мамаевских лесов в январе — феврале 1943 г. участвовали все те же подразделения, что и в двух «Анкарах», плюс части 707-й пехотной дивизии, которую выделило командование 2-й танковой армии. Подразделения, подчинявшиеся 221-й охранной дивизии, получили название «боевая группа фон Гелдерна» (полковник фон Гелдерн командовал 707-й пехотной дивизией). Вполне вероятно, что в операции могли принять участие и вышеупомянутые части полка «Десна».

Задачей французского батальона было в числе прочих подразделений замыкать кольцо окружения с запада; на случай, если партизаны прорывают кольцо блокады, французы своими силами ликвидируют попытки выйти из окружения.

К этому времени в Мамаевских лесах базировались 4-я Клетнянская и 5-я Ворговская бригады, Черниговское партизанское соединение А.Ф. Федорова и несколько отрядов (всего около 8500 человек){360}. Советские иррегулярные формирования постоянно пытались парализовать движение на участке железной дороги Гомель — Жлобин.

Приказы для готовящейся акции были беспощадными: «Кто бы ни попытался сдаться в плен во время боя, не видя иного выхода, все равно должен рассматриваться в качестве бандита». В качестве «бандитов» рассматривается: «Любой, будь то мужчина, женщина или ребенок, кто противостоит войскам с помощью оружия, кто помогал бандитам, добывал для них информацию или предупреждал их»{361}. Цели были все те же: уничтожение партизанских групп и реквизиция скота и фуража. Интересно и то, что во время этой операции войска должны были, пусть и с рядом оговорок, добывать себе пищу сами; несложно догадаться, что это лишь ожесточило солдат{362}.

Если судить по документам, французский батальон начал активно действовать 21 января. В районе Мглина, вместе с частями, прибывшими из Хотимска и Клетни, им удалось замкнуть «капкан». 22 января 36-й охранный полк 221-й охранной дивизии (как мы помним, французы подчинялись именно ему) был временно передан под тактическое руководство 707-й пехотной дивизии. Штаб III батальона временно разместился в Молодьково; в батальоне и.о. командира был капитан Мадэк.

Французы были в середине наступающих порядков; слева стоял батальон 8-го полицейского полка, справа — усиленная рота 791-го охранного батальона. Тяжелое вооружение было оставлено в Нивном. 24 января в окруженную зону вошли патрули; французы столкнулись с 15 партизанскими всадниками, северо-восточнее Ясенка. Ночью над головами наступавших подразделений пролетели советские самолеты. 25 января патрулирование продолжилось; французы нашли несколько растяжек. В ночь на 26 января группа Федорова из примерно 1500 человек пошла на прорыв у Николаевки, на позициях 8-го полицейского полка; от французов это было достаточно далеко, они уже углубились в лесной массив. На Николаевку авиация сбросила 8 бомб, убив трех немцев. На помощь немцам пришла тяжелая батарея 76,2-мм орудий; в итоге партизаны понесли потери, лишь 700–800 человек прорвались через заслон и ушли западнее{363}.

28 января фон Гелдерн начал сжимать кольцо окружения с помощью маневра слева. Сразу же возросла активность партизан, стычек стало больше. Командир антипартизанских частей решил усилить правый фланг (французы и 791-й батальон), т.к. полагал, что партизаны предпримут еще одну попытку прорыва именно на этом направлении.

В этот же день у французского батальона сменился командир: капитан Эжен Паннэ, участвовавший в Легионе Триколор, прибыл в Белоруссию. Немного вернемся к истории смены командиров в батальоне зимой 1943 г. Один источник утверждает, что Мадэк заменил Демессина в середине января: Демессина убрали с поста в связи «с профнепригодностью»{364}. Произошли и другие перестановки: в конце января 9-й ротой (вместо Мелеара) теперь стал командовать Ален Прево, а во главе штабной роты встал Раймон Геляр. После ухода Мадэка 11-й ротой стал руководить лейтенант Жан Нево. До конца января батальоном командовал Мадэк, и только после его заменил Папнэ{365}. Легионер Лаба вспоминал, что Паннэ заступил 21 января{366}; но другим данным, это произошло 28 января. Так или иначе, III батальон получил своего нового командира, а Демессин еще 18 января отправился домой. На наш взгляд, верна все- таки дата 28 января, т.е. командир сменился прямо во время проведения операции.

29 января разведка донесла, что партизаны сосредотачивают силы в юго-западной части лесного массива, поэтому слишком глубоко ушедшей в лес боевой группе фон Гелдерна был отдан приказ немного отступить. Утром французы понесли потери: двое раненых (наступили на мину) из 10-й роты и два пулемета МГ-34. В тот же день французская штурмовая группа набрела на партизанский лагерь.

Ночью 30 января партизаны собрали достаточные силы для прорыва между Ясенком и Молодьково. Разведка предупредила французов и батарею тяжелых орудий, которой недавно было придано зенитное орудие Флак-88. В 2–3 часа ночи партизаны пошли на прорыв, но наткнулись на заслон (10-я рота также получила тяжелое орудие) и понесли потери. Неясно, скольким удалось прорваться; французы не потеряли ни одного человека. Позже попавший в плен к I батальону 61-го охранного полка партизан скажет, что на этом участке прорывалось около 2000 человек.

31 января на другом участке попыталась прорваться группа из 1300 партизан. Паннэ перенес временный командный пункт батальона в поселок Подлиповский. К французам должны были присоединить три «охотничьи команды», по 30 человек в каждой, однако этого не случилось. 31 января французский патруль и полицейские 8-го полка нашли партизанский лагерь, в котором были женщины; как пишет историк Лефсвр, этих женщин передали ГФП{367}. В тот же день легионеры захватили немного автоматического оружия и убили парашютиста, у которого изъяли винтовку со снайперским прицелом.

1 февраля начался последний этап операции. Батальон был направлен южнее; разведка 707-й пехотной дивизии сообщала, что в «котле» сидят еще 3000 партизан, которые будут пробиваться малыми группами на разных направлениях. Пленные говорили, что в лесу есть еще 5 больших лагерей, которые были полностью заминированы. 2 февраля маленькие группы партизан действительно начали пробиваться; в этот день сдалось 8 партизан.

3 февраля сдалось еще 12, а французы потеряли 1 раненым (подорвался на мине). 4 февраля антипартизанские части продолжали продвигаться восточнее, все больше сжимая кольцо. Ночью 5 числа французы взяли в плен четверых партизан, а сами потеряли еще одного раненым. Больше проблем доставляли легионеры, получившие обморожения 1-й и 2-й степеней: в 9-й и 11-й ротах их было по 14, а в 10-й — 18. 6 февраля I батальон 8-го полицейского полка и III батальон французов, как самые утомленные, отвели в Вормино;

7 февраля они достигли Молодьково, а 8 февраля прибыли в Нивное. 9 февраля французы приехали в Мглин и расположились на двухнедельный отдых. Операция закончилась{368}.

Каков результат? Несмотря на понесенные партизанами потери, немцы не смогли разбить группировку: более чем половине партизан (от 3900 до 4500 из находившихся здесь, по немецким оценкам, 6500 партизан) удалось вырваться из окружения в результате трех прорывов. Кто-то из партизан смог укрыться в лесах; в общей сложности, основную массу «народных мстителей» немцам удалось рассеять и лишь частично — уничтожить. Чуть позже партизаны начали вновь собирать силы: уже 27 февраля 1943 г. немецкое тыловое командование сообщало о реорганизации партизанских отрядов в лесах. В донесении 2-й танковой армии от 1 апреля 1943 г. говорилось: «Сильный отряд в районе Клетни, который удалось рассеять в ходе проведения операции [Klette II], собрался вновь»{369}.

«Репейник II» имел свою статистику: был убит- 441 человек (партизаны и «подозрительные лица»), из них 342 именно подразделениями 221-й охранной дивизии; 126 пленных; 178 дезертиров. Если вспомнить оперативный приказ, то можно предположить, что пленные были позже расстреляны. Была захвачена 81 единица вооружения, из них 51 — вновь подразделениями 221-й дивизии; помимо этого, было изъято 244 лошади и 79 коров. За всю операцию 221-я охранная дивизия потеряла 14 человек убитыми и 32 ранеными{370}.

Эта операция, уже третья по счету за недолгий период (что вылилось в усталости войск), сопровождалась массовыми случаями непослушания, недисциплинированности, а также крупными потерями со стороны антипартизанских сил. Например, 31 января миной был убит командир 604-го восточного батальона майор Чегелов, считавшийся «душой подразделения», из-за чего сам батальон был отправлен на отдых и тренировку сразу после завершения операции.

В оперативном отчете 36-го охранного полка, составленном после операции, содержались претензии к I батальону 8-го полицейского полка СС: его обвиняли в непрофессиональном суждении, домысливании и «чрезмерно остром реагировании». Французский III батальон в документе от 9 февраля снова был охарактеризован 36-м охранным полком, как имеющий большие дисциплинарные проблемы. Даже на общем фоне операции его чины вновь (как и во время «Волости») отличились повальными грабежами местного населения{371}. При этом в общем приказе по операции, выпущенном Шенкендорфом, французов и русских из 604-го батальона отметили особо, сказав, что они «показали себя достойными своих германских товарищей»{372}.

Февраль запомнился еще одним событием: 11 февраля 1943 г., после девятнадцати месяцев существования ЛФД, вишистское правительство специальным декретом официально признало ЛФД как «общественно полезную организацию»{373}.

25 февраля штаб III батальона перебрался в Орджоникидзеград и находился там до 6 марта. Одна из рот была расквартирована в это время в Брянске{374}. Теперь французы должны были участвовать в постройке новой оборонительной линии в тылу 2-й танковой армии (фронт был примерно в 100 километрах). Командовать французами должно было немецкое инженерно-саперное подразделение; непосредственная задача французов — охранять советских военнопленных, которые будут возводить эту линию.

Очень скоро III батальон перебросили в Трубчевский район. Штаб поначалу расположился в местечке Суворово, но потом переехал. Так, к 7 марта штаб и 11-я рота расположились в Острой Луке; 9-я рота расположилась в селе Гнилево, вместе с местной венгерской частью (вероятно, с подразделениями 102-й венгерской охранной дивизии, оперировавшей в том районе); 10-я рота квартировала в деревне Дольская, по всей видимости, с местным восточным батальоном (в документе и мемуарах упоминаются киргизы){375}.

Все три населенных пункта находятся около реки Десны. С другой стороны реки, на противоположном берегу, находились леса, которые были полны партизан; одной из задач французов было не дать им сорвать строительные работы. Разведка сообщала, что партизан много, они хорошо укрепились и у них достаточно оружия, однако почему-то советские иррегулярные части не спешили нападать{376}.

Французские подразделения были прикреплены к кавалерийской группе (иногда ее именуют «конным соединением») «Трубчевск», еще одно восточное формирование, с которым теперь наследники Наполеона должны были работать.

«Нас поместили под тактическое командование смешанного подразделения, называвшегося “Reiterverband Trubchevsk”. Это был кавалерийский полк, служивший пристанищем для красочного конгломерата. Мало-помалу, это подразделение, со времени своего прихода в Россию и разведпоходов с беспрестанными налетами в 1941 г., теряло свой немецкий состав, постепенно заменяя его обрывками других формирований: казачьими и монгольскими наездниками, пехотными подразделениями и, наконец, III батальоном ЛФД. Заместитель командира полка был одним из самых известных людей в Австрийской империи. Лейтенант принц Хоэнлоэ был молодым блондином с наивной ухмылкой. Но он, как и другие чины штаба, носил высокие боевые награды, которые напоминали об отважных рейдах кавалерийского соединения в героическую эпоху борьбы за Москву. Этот любопытный полк, хотя больше и не был немецким, сохранял в чистоте кавалерийский дух, который был своего рода международным рыцарским культом мужских качеств. […] Симпатия быстро охватила нас, ведь эти мужчины, жившие только для своих лошадей и своего оружия, были такими же, как мы»{377}.

По состоянию на 5 сентября 1942 г. в «Трубчсвске» служило 1047 человек. Группа состояла из трех эскадронов, имевших на вооружении 3 орудия и несколько бронемашин{378}.

В течение 3 месяцев французы занимались охраной пленных, возводивших линию, иногда ходили в антипартизанские рейды и почти каждый день пытались добыть информацию о партизанах или вступить с ними в боевой контакт. Рутина этих дней иногда прерывалась перестрелками и одиночными потерями, однако в целом этот период (кроме последней фазы) не характеризуется какими-то большими операциями против партизан, проводимых с участием французов.

Груши армий «Центр» начала готовиться к летнему наступлению, операции «Цитадель». Для этого было необходимо ликвидировать партизанское сопротивление у себя в тылу. Согласно французским историкам Мабиру и Лефевру, III батальон участвовал в крупной акции, которая проводилась с 16 мая по 6 июня к югу от Брянска. В этой операции участвовали 7 дивизий, из них 2 — танковые. Это операция «Цыганский барон» («Zigeunerbaron»){379}.

Она проводилась силами LXXII танкового корпуса (7-я пехотная, 10-я моторизованная, 292-я пехотная, 4-я и 18-я танковые, 442-я особого назначения дивизии). В районе Выгоничи, Навля, Нерусса, Суземка, Трубчевск против партизан также сконцентрировали части 102-й венгерской охранной и 707-й пехотной немецкой дивизий. Сюда же можно теперь добавить и III батальон ЛФД. Также в операции приняли участие местные коллаборационисты: 4 полка и бронедивизион бригады РОНА, 709-й полк особого назначения, 57-й русский полк «Вольного казачества», кавалерийская группа «Трубчевск» (3 эскадрона), а также несколько батальонов полиции. С воздуха сухопутные части поддерживала авиация; всего в операции было задействовано около 40 тысяч человек{380}.

Немцы рассчитывали нанести одновременный удар со стороны реки Навля, железной дороги Алтухово — Суземка и от реки Нерусса. Это поделило бы лесной массив на ряд отдельных участков, после чего каждый участок «обрабатывался» бы отдельными силами. Понесших потери партизан планировалось оттеснить к Десне, где их бы ждали французы. Задачей III батальона было пресечь попытки партизан прорваться из окружения{381}. Дабы партизаны не прорвались в другом месте, на окраинах лесах поставили заслоны. Укрепления, построенные военнопленными на берегу Десны, также должны были сыграть свою роль.

Операция достаточно детально описана в российской литературе, поэтому мы не будем на этом останавливаться подробно. В результате боевого применения задействованных сил часть партизан была разломлена, а какая-то часть смогла вырваться и ускользнуть (неясно, прорывались ли на участке III батальона). В итоговом донесении 2-й танковой армии потери партизан оценены в 3152 человека (1584 убитых; 1568 взятых в плен, из которых 869 оказались перебежчиками), ликвидировано 207 партизанских лагерей{382}. Несмотря на подобное тяжелое поражение, вырвавшиеся из кольца партизаны вскоре вернулись в эти же места и продолжили свою борьбу.

В начале июня, после завершения «Цыганского барона», III батальон был изъят из подчинения 221-й охранной дивизии. Эта часть его истории закончилась. Батальон доставили в Белоруссию, к востоку от Могилева. Штаб и 9-я рота разместились в Белыничах, 10-я рота — в Чечевичах, 11-я рота — в Княжицах{383}. После достаточно однообразных будней на Десне III батальону предстояло оперировать на очень широкой территории, которая к этому моменту была достаточно плотно наводнена партизанами. По данным французов, эти партизаны были членами бригады Белоусова, в которую входило 2–3 тысячи хорошо обмундированных бойцов; у них также были орудия и минометы, свой печатный станок, пекарня, госпитали и взлетно-посадочная площадка, с помощью которой они получали грузы{384}.

Долго ждать себя партизаны не заставили. 9 июня они испортили телефонную линию, видимо, чтобы привлечь внимание. 15 (по другим данным, 16) французов из 10-й роты отправились на починку на грузовике; они попали в засаду, и партизаны их всех перебили. 18 июня взвод 10-й роты под командованием гауптфельдфебеля Риля попал в засаду на том же самом месте, при патрулировании Бобруйского шосce: y партизан были минометы и пулеметы, французы потеряли 5 человек убитыми и отошли. В обоих случаях, как пишут двое легионеров, трупы были позже найдены изуродованном состоянии (вырваны золотые коронки, золотые кольца срезаны вместе с пальцами и т.п.){385}. Интересно и то, что Лаба просился в этот патруль вместе с Рилем, однако старший по званию отклонил эту просьбу.

17 июня прибыли пополнения, примерно 100 человек. Эти бойцы были отправлены на фронт без оружия; III батальон из своих скудных запасов (трофейное голландское, норвежское, французское, чешское и русское оружие) вооружил их{386}. Еще одной проблемой постепенно становилось дезертирство: французы выбывали не только из-за партизанских засад и ранений, но и по собственной воле уходили в лес.

Французы увеличили количество рейдов против партизан, действуя мелкими группами и, можно сказать, не по расписанию, пытаясь застать советских бойцов врасплох. Такую тактику «иррегулярных действий» изобрел командир 3-го взвода 11-й роты лейтенант Жак Сево. Это имя еще сыграет немалую роль в истории III батальона.

Боевой опыт новой, более жесткой фазы партизанской войны дорого стоил французам — они расплачивались кровью своих солдат. 18 июля все та же 10-я рота должна была провести разведку в деревне Колбово. По всей видимости, накануне вечером из деревни сбежали местные жители, а уже ночью их место скрытно заняли партизаны. Утро для французов началось с ураганного обстрела из минометов, а также из 12 пулеметов. Капитан смог грамотно занять оборону, расставив под обстрелом людей и снайперов, которые должны были вычислить минометчиков. Находясь под командованием офицера, который не растерялся в бою, французы смогли сконцентрировать огонь и не дали себя задавить. Бой длился 5 часов, прежде чем легионерам пришлось отступить. Для этого они подожгли деревню, чтобы дым прикрывал их отступление. В тот день рота вновь понесла потери: 9 убитых, 12 тяжело раненных. Другие французские специалисты, напротив, называют иные цифры и полагают, что бой был скорее удачным, т.к. партизаны потеряли около 30 человек, а французы — лишь 5.{387}

25 июля III батальон перебросили в район Круглого. Штабная рота разместилась в Круглом; 9-я — в деревне Дубовое (Крупский район) и в деревне Соколовичи; 10-я — все так же в Чечевичах; 11-я — в Воронцевичах и Ореховке. Наконец, батальон переподчинили 122-му охранному полку 286-й охранной дивизии{388}. В ближайшем лесу (предположительно, у Ореховки) легионеры нашли старые могилы бойцов Великой армии{389}.

Таким образом, батальон теперь был под единым командованием и оперировал со своим собратом — I батальоном, охраняя шоссе и железную дорогу Москва — Минск.

286-я ОХРАННАЯ ДИВИЗИЯ. I БАТАЛЬОН (июль 1942 — июнь 1943 г.)

Некоторые французские историки утверждают, что подразделение прибыло в Борисов в начале июля 1942 г.{390} Однако это неверно: батальон все еще не мог покинуть Крушину из-за проблем в офицерском составе. Немцы продолжали переобучение легионеров, поэтому в начале июля, как планировалось, батальон не мог покинуть лагерь. Стоит отметить, что решить немцам удалось только часть этих проблем, но все равно многое осталось неохваченным: так, в письме от 17 апреля 1943 г., которое получил командир батальона, значилось, что «на сегодня это ne боевое подразделение, а не более чем политическая милиция»{391}.

I батальон состоял из штаба и трех рот, всего более 800 человек. Командиры: 1-я рота — капитан Жорж Карту;

2-я рота — лейтенант Пьер Мишель; 3-я рота — лейтенант Ноель Пике. Командир батальона: майор Анри Лакруа.

Итак, батальон покинул Крушину 17 июля 1942 г. Задача: добраться до Борисова. Легионеры под командованием Лакруа подчинялись 2-му полку 286-й охранной дивизии (ей руководил генерал-лейтенант Курт Мюллер){392}. Каждая из этих охранных дивизий значительно отличалась от обычной пехотной дивизии, уступая как по организации, так и по вооружению. Так, например, 286-я дивизия имела следующую структуру:— 354-й пехотный полк — состоял из трех батальонов;— 61-й охранный полк;— 213-й артиллерийский полк — фактически только его

2-й дивизион, состоявший из трех батарей;— 704-й охранный батальон;— 354-я саперная рота{393}.

23 июля I батальон прибыл в Борисов{394}. После недельного пребывания в Борисове французы 27 июля были отправлены в Мурово (Березинский район). Батальон не сразу привлекли к антипартизанским операциям: но французским данным, погода в те дни была дождливой, что не позволяло немцам вести широкомасштабные боевые действия. 1-я рота разместилась в Гливине, 2-я — в Новоселках и Семеновичах, 3-я — в других населенных пунктах{395}.

1 августа Лакруа прибыл к Шенкендорфу. Легионерам было поручено немедленно приступить к организации охраны сплава леса по реке Березине{396}. Места были для французов символическими: именно здесь в ноябре 1812 г. армия Наполеона форсировала реку и совершила переправу и именно здесь Великая армия (у деревни Студенка) потерпела свое поражение{397}. Легионеры об этом знали и поэтому решили это отмстить. Исследователь Груцо сообщает: «Находясь на исторических местах, тесно связанных с именем Наполеона, военнослужащие французского легиона решили отдать дань памяти своим соотечественникам, погибшим в сражении на Березине. По свидетельству жителя деревни Студенка К.М. Чеча, которому в 1942 г. было 16 лет, на берегу реки, примерно в ста метрах севернее современного памятника, советские военнопленные под командой французов залили фундамент и сложили на нем из кирпича памятник. Старожилы не помнят, была ли на нем памятная доска или надпись. Как только закончилась оккупация, жители Студенки разобрали памятник на кирпичи»{398}.

Французские специалисты уточняют детали: памятник был закопчен к 28 ноября 1942 г., строился под руководством чипов Организации Тодта; французы были на операции, поэтому официально памятник был «открыт» только в середине января 1943 г. Он действительно представлял собой квадратную стелу из кирпичей, на которой была деревянная табличка (текст на немецком): «В этом месте Наполеон I, император французов, пересек Березину во время отступления из-под Москвы, с 26 по 28 ноября 1812 г.». Сохранилась как минимум одна фотография этого памятника: на ней запечатлен глава медицинской службы I батальона капитан Флери. Судя по ней, высота памятника была чуть более двух метров{399}. Так история ЛФД еще раз пересеклась с историей армии Наполеона.

Исследователь Козак отмечал: «5 этот период наблюдается наибольший интерес жителей к новым подразделениям. Нередко имевшие место знаки внимания к сельским жителям, как подношение конфет, шоколада или других небольших предметов, расценивались ими как приятный факт. Французские солдаты охотно фотографировались, особенно в период праздников или важных событий для селения»{400}.

12 августа командующий корпусом охранных войск и начальник тылового района группы армий «Центр» фон Шенкендорф оставил в своем дневнике такую запись: «Командующий генерал [сам Шенкендорф. — О.Б.] и начальник оперативного отдела [подполковник Крсвель. — О.Б.] вылетели в I батальон 638-го французского пехотного полка на совещание по вопросу использования батальона для охраны сплава по Березине. Батальон получил приказ из 286-й охранной дивизии 13.8. собраться в районе южнее Борисова для участия в операции “Захват “. Командир батальона и офицеры указали на трудности, с которыми встретится легион во Франции. Общее настроение — против легиона. На офицеров даже в кругу родственников и друзей враждебно смотрят. Объединение двух находящихся здесь батальонов в один полк по различным причинам кажется нецелесообразно»{401}.

13 августа французов вызвали в Ново-Борисов, где они сели на поезд. Этот состав доставил их к месту первой аптипартизанской операции, которая была уже полностью подготовлена. Крупным мероприятием оккупационных сил стала операция «Захват» («Greif»)[28], проводившаяся во второй половине августа 1942 г. силами 286-й охранной дивизии. Иногда эту операцию, по аналогии с «Эрикой», называют просто «операция № 30». Приказ по операции был выпущен 8 августа Шенкендорфом: в соответствии с предписанием, было необходимо «умиротворить и очистить пространства по обе стороны дороги Орша — Витебск до дивизионной разграничительной линии». Датой начала операции стало 16 августа, и участвовало в ней 9 батальонов{402}.

В операции принимали участие 8-й и 14-й полицейские полки; особый батальон СС «Дирлевангер»; 2 батальона из LIX армейского корпуса; 257-й пехотный полк; I (бывший 6-й резервный), II (бывший 85-й резервный), III (бывший 301-й резервный) полицейские батальоны 13-го полицейского полка; 61-й охранный полк; батальон экспериментального соединения «Седая голова»; группы полиции и безопасности и СД, а также I батальон 638-го охранного полка (французского){403}.

Стоит отметить, что в некоторых советских документах встречается написание французского полка именно как «охранного», а не «пехотного»; что в принципе логично, т.к. полк теперь воевал за линией фронта и занимался именно охранными функциями.

В этой операции в конце августа вместе с легионерами действовал и боевой батальон (будущий восточный батальон) «Волга»; французы даже сфотографировали этих бойцов{404}. Этот батальон был сформирован в июле 1942 г. при помощи «Зондeрштаба Кнот» и поначалу относился к проекту военной разведки под названием «Граукопф» («Седая голова»), иначе известным как РННА (Русская национальная народная армия), «русский батальон специального назначения» или Abwehr Abteilung 203.{405} «Волгу» включили в состав Восточного запасного полка «Центр», а с 27 сентября 1942 г. передали в подчинение 286-й охранной дивизии. 30 сентября 1942 г. его переименовали в 605-й восточный батальон «Волга» (до этого был лишь боевым батальоном). В ноябре 1942 г. он вместе с 601-м восточным батальоном нес службу по охране участков железной дороги Борисов — Орша — Смоленск; через год батальон перебросили во Францию{406}.

«Захват» был направлен против партизан, скрывавшихся в лесах между Сенно и Оршой, действия которых угрожали коммуникациям, проходившим через Оршу и Витебск. Партизаны размещались в большом лесисто-болотистом районе, который примыкал к шоссейным и железнодорожным коммуникациям в треугольнике Витебск — Орша — Смоленск. Количество их оценивалось в 5 тысяч человек; территория операции равнялась 225 квадратным километрам. I батальон должен был наступать из южного сектора выделенной территории{407}. По какой-то причине (возможно, из-за находившегося там населенного пункта) легионеры прозвали между собой эту акцию «операция “Озеро”», название проникло даже в некоторые документы.

Главной целью были партизанские бригады Заслонова и Зюкова. 29 июля 1942 г. бюро Витебского обкома партии утвердило решение совещания партизанских комбригов Лиозненского района о необходимости создания штаба единого руководства всеми 4 бригадами, действовавшими в районе штаба Оршанской зоны. Командующим зоной и командиром штаба были утверждены командир Богушевской бригады В.У. Бойко, комиссаром — Г.Д. Резников, начальником штаба — Н.К. Войцеховский. Несколько позже заместителем командующего зоной был назначен К.С. Заслонов. Штабу зоны были подчинены все партизанские отряды и группы, действовавшие на территории Богушевского, Дубровенского, Оршанского и Сенненского районов{408}.

Существует интересный отрывок из воспоминаний одного из руководителей Осинторфского подполья С. Шмуглевского, в которых описывается прибытие французского полка под Осинторф для участия в операции «Захват». Из текста становится ясно, что речь идет о периоде незадолго до начала операции, 16 августа.

«…Ее ждал Николай Никитенок. Он взволновано и сбивчиво сообщил, что на станции только что разгрузился эшелон французских солдат и около роты немцев. Французы не скрывают того, что приехали для участия в операции против партизан. На дорогах уже выставлены посты. Всех, у кого нет пропусков, задерживают… Добежав до Заполья, Женя передала сообщение о появлении французов и немцев Василию Огурцову и сразу же отправилась в обратный путь. На душе было легко и радостно. Тревожило лишь одно: успеет ли Вася вовремя передать донесение партизанам? Недалеко от станции Осиновка встретила группу женщин… В то же утро Василий Огурцов побывал в партизанском отряде. Карательная экспедиция началась только на второй день [т.е. в один из отрядов Заслонова информация была доставлена подпольщиками 15 августа 1942 г., за день до начала операции «Захват». — О.Б.]. Это дало возможность партизанам углубиться в лес, подготовить оборону, заминировать дороги и просеки. Но французы не стали углубляться в лес. Они прошли цепью от деревни Озера до деревни Щербино, израсходовали не одну тысячу патронов на беспорядочную стрельбу и закончили операцию грабежом мирного населения окрестных деревень. Одновременно и французы, и немцы старательно распространяли слухи о том, что партизанский отряд разгромлен, а партизаны уничтожены»{409}.

Утверждения партизан о том, что французы не пошли в лес и впустую истратили свои патроны, вызывают сомнения.

17 августа из района Орша — Черноречье — Любавичи 14-й полицейский полк перешел в наступление. Из района Орша — Лепель — Уречье наступал 61-й охранный полк. Французский батальон в тот же день, вместе с 13-м полицейским полком, заблокировал район проведения операции. Батальон со штабом дислоцировался на тот момент в Остров — Юрьеве, создав сеть постов по 5 человек на расстоянии в 200 метров друг от друга. Французам также придали 37-мм противотанковые пушки и 80-мм гаубицы{410}.

19 августа патруль из 1-й роты капитана Карту, отправленный в деревню Озеры, имел небольшую перестрелку с партизанами. Стало ясно, что партизаны, осознав сложность ситуации, решили выходить с боями. В ночь на 20-е число

1-я и 2-я роты были выдвинуты вперед, а 3-я осталась на изначальных позициях, замыкая кольцо. В 7 утра 20 августа 150-мм пушки в течение 15 минут обстреливали Озеры, после чего последовала атака. Через час Озеры были взяты, и там французы оставили 1-ю роту Карту, для боевого охранения. Поздно вечером 2-я рота лейтенанта Мишеля заняла Ромальдово{411}.

Партизаны активно противостояли наступлению, однако силы были неравны. Командир Оршанской партизанской зоны В.В. Бойко на протяжении 6 дней командовал отрядами и вел бои. 22 августа партизанские подразделения вместе с партизанами Смоленщины под командованием М.В. Антоненкова прорвали блокаду и вышли восточнее Сенно в Адамовский лес{412}.

Какова была роль французов во всей операции? Венгерский специалист Бенэ, соглашаясь с исследователем Жиолитто, утверждает, что французы почти не имели боевого контакта с противником и проявили себя слабо; в результате у них было лишь несколько раненых. Вдобавок во время операции командир 2-й роты лейтенант Пьер Мишель оставил свой пост; его заменил лейтенант Рэймон Жанвуан. Все это не добавляло боевого духа французам, которые вовсе не горели желанием воевать против партизан, а хотели столкнуться с частями РККА на фронте{413}.

Однако исследователь Козак мог бы не согласиться с зарубежными коллегами: он пишет, что за всю операцию было уничтожено 796 человек, 599 захвачены в плен. В основном «отличились» два полицейских полка (13-й и 14-й) и французский батальон: вместе они уничтожили 498 «бандитов», захватили в плен 123 человека, совместные потери равны 14 человекам{414}.

Операция проводилась в течение 2-х недель и закончилась 30 августа 1942 г. Немецкий отчет свидетельствует, что было не только сожжено 20 партизанских лагерей, но и что «главарь банды» был взят в плен вместе со своим штабом. Помимо этого, были захвачены трофеи: один танк, одна пушка, три противовоздушных орудия, мины и взрывчатка, но не было захвачено ни одной (!) винтовки или автомата. По этим цифрам видно: то, что в мемуарах Шмуглевского называется «старательно распространяемыми слухами», было реальностью. Советские источники свидетельствуют, что потери были другие: около 900 стариков, женщин и детей убито, еще 910 человек угнаны в Германию на принудительные работы, а также сожжены деревни{415}. Есть и иные цифры: убито около 800 человек, еще 600 угнано в Германию, захвачено у населения не менее 1000 голов скота{416}.

Каков итог «Захвата»? В результате операции формирующаяся бригада Зюкова была полностью уничтожена, а бригада Заслонова понесла тяжелые потери.

Сразу после завершения «Захвата» I батальон прибыл на вокзал в Осиповку и оттуда 1 сентября был переброшен в Шклов. В начале сентября пришло время для операции «Сова II», проводившейся в районе Толочин — Крутое — Шклов (Шкловский район Могилевской области), в зоне ответственности 286-й охранной дивизии. Для подавления партизанского движения в указанном районе из состава 286-й охранной дивизии выделили 3 батальона (в т.ч. батальон Лакруа), а также танковый и зенитный взводы[29]. Помимо указанных частей, в операции участвовали подразделения айнзатцгруппы «Б» и подразделения 605-го восточного батальона «Волга».

Целью операции была партизанская бригада «Чекист», расположившаяся в Кохановском лесу. Командир бригады Герасим Алексеевич Кирпич писал в рапорте (от 2 сентября 1942 г.), что бригада была блокирована крупными антипартизанскими силами, в составе которых насчитывалось до трех тысяч французов{417}. Естественно, французский батальон имел меньшую численность.

Утром 3 сентября три батальона начали наступление из района Шклов — Круглое в северном направлении, стремясь оттеснить партизан к железной дороге на участке Толочин — Коханово, где были выставлены полицейские заслоны.

Вперед вырвался 605-й восточный батальон, завязалась жесткая перестрелка. К вечеру партизаны были частично убиты, а частично отступили. В первый день были заняты деревни Уланово и Дудаковичи; около Дудаковичей разгорелся бой, партизаны отошли севернее, в район Ольховки. Здесь командование «Чекиста» приняло решение разделиться на две группы и прорываться из окружения через шоссе и железнодорожную линию Борисов — Орша.

Вечером появились две автомашины с громкоговорителями, которые начали оглашать лес своими призывами сдаваться в плен. Одна из деревень была сдана легионерам практически без боя. Ночью французов подняли и выдвинули на позиции: 2-я рота Жанвуана в центре, справа 1-я рота Карту, слева 3-я рота Пике.

В 9:00 4 сентября в воздухе зажглись три белые сигнальные ракеты, означающие начало наступления в тот день. Весь день французы пробирались через болота и густые леса, к вечеру начали попадаться оставленные партизанские стоянки и лагеря. В них царил беспорядок, кое-где партизаны оставили даже оружие, отступая глубже в лес. За день произошло лишь одно столкновение, когда по французам было дано две очереди из автоматического оружия, так один легионер получил ранение. Также было взято двое пленных. Найденные лагеря были уничтожены на следующее утро, 5 сентября. В последующие дни был найден один большой лагерь, где произошел бой{418}.

В результате операции с 3 по 7 сентября было уничтожено три больших и 8 более мелких партизанских лагерей, однако самим партизанам удалось выйти из ловушки, которую для них приготовили французы и немцы{419}.

4 отряда бригады под командованием Г.А. Кирпича смогли прорваться через полицейскую заградительную линию в районе Староселья и перейти ж/д линию в районе деревни Подберезье, откуда они ускоренным маршем добрались до деревни Стайки Лепельского района. Вторая часть партизанских отрядов бригады под командованием А.С. Никитченко не смогла прорвать заслон; усугубляло ситуацию то, что у партизан было мало боеприпасов. Тем не менее группа отрядов, совершая обходные маневры и используя лесные тропы, вышла в юго-западном направлении в Круглянские леса, где соединилась с 8-й Круглянской партизанской бригадой{420}.

Батальон Лакруа несколько раз за операцию столкнулся с партизанами. Результат для французов: 20 партизан было убито, 6 взяты в плен; ранения получили 6 легионеров{421}. Таким образом, операция достигла поставленных целей лишь частично: оккупационные войска спугнули партизан, нанеся им незначительные потери.

18 сентября батальон получил приказ разместиться на постой в деревнях вокруг Борисова. Командный пункт батальона, вместе с немецким штабом связи под командованием майора Мейера-Лабастийе, расположился в деревне Сморки (Минская область, сегодня деревня называется Зоричи); штабная рота заняла Рудню. 1-я рота — в Денисовичах;

2-я рота — в Выдрице; 3-я рота — в Больших Ухолодах{422}. Более мелкие подразделения французов позже разместились также в Белятичах, Оздятичах и Лавнице.

28 сентября Лакруа написал письмо Фернану де Бринону, президенту ЦК ЛФД и на тот момент уже госсекретарю правительства Виши. В письме майор был достаточно откровенен: «Многие из нас чувствуют себя оставленными в полной изоляции, забытыми всеми и вся, поэтому мораль бойцов, бывшая превосходной поначалу, начинает ослабевать, и они начинают спрашивать себя, эти первопроходцы, не напрасны ли были жертвы, которые они принесли добровольно вот уже больше года назад»{423}.

Некоторое время во второй половине сентября легионеры охраняли автодорогу и железнодорожные пути, которые помогали снабжать группу армий «Центр». В списке распределения наличных сил от 30 сентября написано, что I батальон используется не для охраны железнодорожных линий{424}.

4 октября I батальон понес потери во время патрулирования: половина взвода 2-й роты попала в засаду между Выдрицей и Денисовичами, около деревни Калинин. Своим сослуживцам на помощь поспешил еще один взвод. Когда они прибыли на место, то обнаружили 18 изуродованных трупов. Было двое выживших, которых доставили в больницу; один позже скончался, а второй выжил и был награжден Железным крестом. В итоге в той засаде французы потеряли 19 человек{425}.

Судя по партизанским данным, они знали о легионерах. Так, разведка сообщала, что в Выдрице стоят 60 французов и местные полицейские части, а в Сморках разместился штаб французского полка (100 человек). В Денисовичах, по мнению партизан, просто стояли 150 французов из I батальона 638-го полка{426}. Вопрос вызывает донесение партизан о том, что 21 сентября 1942 г. гарнизон в Денисовичах был разгромлен, при этом ни потери, ни какие-либо данные не сообщаются; французские документы не фиксируют ничего подобного.

В Выдрицу прибыло повое соединение — 1-я пехотная бригада СС (моторизованная), под командованием бригадефюрера СС Карла фон Тройснфельда. Это соединение использовалось как на фронте, так и в тылу. Солдаты бригады воевали как против частей РККА, так и участвовали в массовых казнях еврейского населения и карательных операциях в тылу{427}. Так, осенью 1942 г. бригада была привлечена к крупной акции «Болотная лихорадка» («Sumpfieber»){428}. Для французов прибытие этой бригады означало только то, что надо готовиться.

Новая операция получила название «Карлсбад» («Karlsbad») и проводилась к северу от шоссе Берсзино — Червень. Эта операция готовилась еще в сентябре. Так, в служебной записке совещания Шенкендорфа с командиром 286-й охранной дивизии генерал-майором Рихертом от 28 сентября о привлечении сил к операции по уничтожению партизанских сил в районах на юге от реки Березины и реки Бобр, на севере шоссе 8 и на востоке реки Освик, содержится следующая информация: «Собственная линия предохранения проходит южнее магистральной дороги VIII, возле Выдрицы и Денисович (в каждом месте по одному батальону 638 французского полка). […] Для участия в операции предусмотрены: I французский батальон 638-го французского полка»{429}.

На следующий день, 29 сентября, главному командованию группы армий «Центр» был составлен доклад № 552/42 относительно операции юго-западнее Толочина: «В операции предусмотрено использование I батальона 638-го французского пехотного полка, 102-го казачьего батальона и еще одного батальона, номер которого еще не выяснен. […] Начало операции — примерно 12. X1942 года. Продолжительность — примерно 1 неделя. Охрана транспортных линий не будет ослаблена»{430}.

Такой ситуация была на бумаге. А что же в реальности?

Немцы считали, что в лесах засела целая «армия» партизан, численностью 6 тыс. бойцов. Операция проводилась с

14 по 26 октября 1942 г., и в ней участвовали: части 1-й пехотной бригады СС — 8-й и 10-й пехотные полки СС (моторизованные); подразделения 14-го полицейского батальона и 54-го охранного батальона; спецбатальон СС «Дирлевангер»; 255-й литовский полицейский батальон под командованием капитана А. Казанаса; 600-й казачий батальон (102-й казачий батальон){431}.

Из состава французского батальона выделили минометный взвод лейтенанта Самбефа, 3-ю роту и взвод лейтенанта Фальей из 2-й роты. Основной целью предстоящей операции было уничтожение группы объединенных партизанских отрядов под командованием С.Г. Жунина, а также бригады «Чекист».

8-я Круглянская партизанская бригада была создана в середине июня 1942 г. Бригада складывалась в ходе совместных боев партизанских отрядов С.Г. Жунина (отряд «Сергея»), Д. А. Куликова, Г.С. Мисника и отдельных групп, действовавших в Круглянском и смежных с ним районах с весны 1942 г. Летом 1942 г. штабом Западного фронта в район базирования отрядов была десантирована организаторская группа во главе с А.А. Морщининым («Дядя Саша»), объединившая их в июне 1942 г. под своим руководством. Образованная группировка называлась по-разному: «Объединение отрядов «Дяди Саши» (с июня 1942 г.), «Объединенные отряды Борисовского оперативного центра» (с октября). 31 октября 1942 г. всем отрядам бригады присвоены номерные обозначения: С.Г. Жунина — 36-й, Д.А. Куликова — 8-й, Г.С. Мисника — 24-й, «Антона» — 30-й, А.А. Терновского — 28-й, А.С. Никитченко — 12-й, П.А. Красякова — 40-й{432}.

Еще до начала операции французы понесли потери: так, 11 октября грузовик наехал на партизанскую мину и двое эсэсовцев, вместе с двумя французами из 2-й роты, Франсуа Савалсм и Сержем Пию, были убиты{433}.

Партизаны не имели другого выхода, кроме как пойти на прорыв (альтернативой было уничтожение). Группа объединенных партизанских отрядов под командованием С.Г. Жунина и один из отрядов партизанской бригады «Чекист»

20 октября около деревни Гоенка Круглянского района вступили в бой с частями окружения. В результате боевого контакта партизаны смогли прорваться и уйти через шоссе Могилев — Минск в направлении зоны партизан Кличевского района, однако цену за этот прорыв они заплатили немалую. Так, погибла целая группа партизанских командиров бригады «Чекист»: капитан И.Н. Суворов, младший политрук Н.И. Массюров, лейтенант Б.К. Клюшников{434}. Деревню Гоенку постигла печальная участь: ее сожгли.

Каковы же результаты? По одним данным, за всю операцию «Карлсбад» был расстрелян 1051 человек, несколько деревень сожжены, а скот угнан{435}. Есть и другие цифры, предоставленные боевой группой «фон Готтберг»: 798 партизан убито, 353 «подозрительных» расстреляно, казнены 1826 евреев и 7 цыган{436}. Легионеры получили 14 Железных крестов и еще 37 Крестов за военные заслуги; в приказе по дивизии французский батальон был отмечен трижды{437}. Несмотря на полученные регалии, про операцию во французских источниках дастся очень мало информации. Также остается неизвестным, сколько человек было убито именно легионерами.

25 октября вышел приказ Шенкендорфа, подводивший черту под проведенной операцией: «После окончания операции “Карлсбад” я передаю всем в ней участвующим войскам мою благодарность и, вместе с тем мои замечания. Итак, бандитский центр снова уничтожен, число нападений на железную дорогу сократилось. Успех нужно оценивать тем, что боевые действия проходили в чрезвычайно трудных погодных условиях, и предъявили к каждому в отдельности самые высокие требования»{438}.

Бригада Жунина, которая не успела закончить формирование, была разгромлена, а из бригады «Чекист» было убито несколько офицеров из числа се руководителей, а также уничтожен один из отрядов. Партизаны вспоминали о «Чекисте»: «…Погибли командиры И.Н. Суворов и Б.Н. Колюш-ников, комиссар 20-го отряда Н.И. Массюров, Д.И. Сиянии, секретарь парторганизации отряда Л. Ф. Носович, А.Д. Воронков… Это заметно отразилось на настроении партизан… Картина омрачалась еще тем, что немцы сожгли деревни Березку, Гоенку, Заозерье, Клеву… Вскоре партизаны узнали еще одну печальную весть — убит командир отряда А. С. Денисов, который с группой партизан оказался вне блокады. Его группа остановилась в Рацевском лесу, недалеко от деревни Ореховка. Каратели напали на ее след и ночью окружили землянку. Вспыхнул бой. Партизаны погибли, в их числе и командир… Блокада Рацевского, а затем и Крупского лесов тяжело отразилась на боеспособности бригады [имеется в виду «Чекист». — О.Б]. Потери ее были значительными»{439}.

Именно во время проведения этой операции в I батальоне было создано кавалерийское подразделение под командованием адьютант-шефа (оберфельдфебель) Барбары. Это подразделение было создано из чинов штабной роты и состояло из 18 человек; главной задачей было обеспечение связи и донесение сообщений{440}. Задумка была признана очень удачной, и подразделение просуществовало фактически до конца пребывания в Белоруссии. Как мы увидим позже, французские офицеры нередко занимались самодеятельностью, и обычно это приводило к определенным результатам.

9 ноября Шенкендорф писал: «Беседа с немецким офицерам связи при 1 батальоне 638-го французского пехотного полка о положении в легионе. Новые события: высадка союзников во французской Африке внесла беспокойное оживление во французском легионе. Вопрос пополнения легиона по-прежнему остается срочным»{441}.

16 ноября 1942 г. два взвода 1-й роты участвовали в нападении на партизан в деревне Сомры. Вместе с французами в операции участвовали бойцы 600-го казачьего батальона. Это подразделение, которым командовал подполковник И.Н. Кононов, ранее оно носило имя 102-го казачьего батальона, и было переименовано 30 сентября 1942 г.{442}.

Выступив ночью, 85 легионеров двинулись к деревне, где засели партизаны. Один взвод напал на деревню, вынудив партизан отойти в лес, где уже занял позиции второй взвод. Советские бойцы попали в ловушку и были перебиты огнем с двух сторон. В результате «зачистки» партизаны потеряли 60 человек{443}. Трое бойцов 1-й роты капитана Карту по итогам операции были награждены Железными крестами. Количество захваченного оружия остается неизвестным.

9 декабря в I батальоне случился небольшой переполох: Лакруа выпустил заявление, в котором значилось, что ЛФД должен поднять восстание и сбросить правительство Виши.

Причиной послужили обманчивые перспективы политической карьеры: Лакруа был твердым сторонником полной коллаборации с немцами и считал, что правительство Петэна делает недостаточно, чтобы завоевать уважение и поднять свой — а значит, и Франции — авторитет в тазах немцев. Он считал, что то, как Петэн и Лаваль относятся к ЛФД, является лучшим примером их «истинного» отношения к германо-французскому сотрудничеству. По какой-то причине Лакруа считал, что внутри Франции его поддержат отряды милиции и партии вроде НФП Дорио. Публикация этого коммюнике 9 декабря была отчаянным и глупым поступком, т.к. Лакруа в итоге не поддержали даже немцы, а через несколько дней его вообще сместили с поста командира батальона. Дабы сохранить лицо, перед отправкой он сказал своим людям, что собирается ехать во Францию, чтобы там еще сильнее отстаивать их интересы и интересы ЛФД в целом.

13 декабря Лакруа отправился во Францию, а на его место временно заступил капитан Анри Пуассон, у которого было прозвище «капитан Рыба» («hauptmann Fisch») из-за французской фамилии, которая ровно это и означает. К «Рыбе» в ЛФД относились с симпатией, он был одним из самых известных офицеров легиона. 22 декабря в Белоруссию прибыл майор Жан Ксавье Симони. Он заменил Пуассона и стал новым главой I батальона. Это назначение в историческом смысле сыграло большую роль в истории этого подразделения.

Отметим, что даже французские историки нередко путаются в том, кто и когда командовал I батальоном. Ошибка проистекает из одной строчки документа{444}, в которой сказано, что «Рыба» командовал до июня 1943 г., когда это не так. Некоторые также пишут, что батальоном командовал капитан Жан Бассомпьер, когда он всего лишь прибыл, чтобы руководить 2-й ротой I батальона.

Интересно и то, что в основном Симони обозначен как майор, однако в иных документах его чин меняется: предположительно, его могли повысить в связи с успешным командованием I батальоном или в связи со вступлением в должность. Согласно некоторым французским документам, звание подполковника Симони получил в Легионе Триколор 25 ноября 1942 г.{445} При этом в более поздних документах его называют не подполковником, а лишь майором, поэтому мы остановимся на последнем звании.

Еще одно изменение: штабной ротой теперь командовал капитан Будэ-Гози.

Впоследствии Симони оставил достаточно подробный рапорт о своей деятельности в качестве командира батальона. Здесь и далее мы нередко будем обращаться к этому интересному документу.

Ситуация по прибытии для Симони выглядела так: «Различные роты занимают территорию примерно в 600 квадратных километров. Большая часть из них разделена на взводы, нередко на полувзводы или боевые группы, и занимают опорные пункты»{446}. Проще говоря, Симони столкнулся с проблемой: батальон слишком «растянут», французы сидят на своих пунктах и не могут быть собраны в «единый кулак». Они «держат» определенное пространство, но слишком слабы, чтобы противостоять сильным партизанским подразделениям. В то же время попытки собрать их в единую силу сразу же обернулись бы потерей влияния в тех местах, где размещены эти взводы или полувзводы.

Естественно, партизаны пользовались такой ситуацией. Согласно батальонной разведке, в зоне ответственности I батальона действовало 2 группы партизан. Первая состояла из примерно 500 человек и была под командованием С.Т. Криворота; эта группа действовала в районе деревни Дмитровичи, южнее позиций 1-й и 2-й рот. Вторая группа, примерно 300 человек, находилась под командованием техника-интенданта 1-го ранга H.Л. Дербана; эта группа действовала в районе деревни Сыч (Березинский район), южнее позиций 3-й роты. Симони писал, что у группы Дербана автоматического оружия было больше, чем у всего батальона, плюс имелись разрывные патроны{447}.

Остановимся на описании партизан, противостоявших легионерам. С.Т. Криворот вначале был комиссаром в 130-й бригаде «Месть» (создана в апреле 1942 г.). В ноябре 1942 — в мае 1943 г. бригада действовала в составе 3-й Березинской партизанской бригады, в июле 1943 г. бригада была передана Березинской военно-оперативной группе. Криворот в марте 1943 г. возглавил 340-й отдельный партизанский отряд, который действовал в составе 3-й Березинской бригады. Отряд действовал в Березинском районе. Численность отряда не превышала 300 человек. Затем, в октябре 1943 г., Криворот возглавил 346-й отдельный партизанский отряд (первоначальная численность 63 человека). Отряд состоял из бойцов 345-ш партизанского отряда, а также из сил 14-й Темнолесской бригады. В ноябре 1943 г. в отряд влилось 40 человек из 600-го отряда. Отряд действовал в Березинском районе. На момент соединения с частями Красной армии (2 июля 1944 г.) в отряде был 291 партизан.

H. Л. Дербан командовал партизанской бригадой им. Н.А. Щорса. В июле 1941 г. части 72-го Осовецкого укрепрайона, где он проходил службу, попали в окружение. При попытке вырваться из кольца Дербан был ранен и попал в плен. Бежал и скрывался в населенных пунктах Березинского района Могилевской области. Установив связь с местными коммунистами, создал партизанскую группу. В апреле 1942 г. из своей и ряда других групп сформировал партизанский отряд «Большевик», который за короткое время вырос до 350 человек. До августа 1942 г. действовал в Березинском, Червенском и Борисовском районах. 13 октября 1942 г. по решению межрайонного центра Борисовской зоны путем объединения с отрядом «Победа» была создана партизанская бригада имени Н.А. Щорса. Командиром ее назначили H.Л. Дербана. На момент соединения с частями Красной армии (2 июля 1944 г.) бригада состояла из 6 отрядов общей численностью 1885 бойцов{448}.

В тех же местах действовал партизанский отряд «Коммунист», которым руководил В.К. Деруго. В декабре 1941 г. в деревню Дубовручье Червенского района Минской области прибыл бежавший из плена старший политрук В.К. Деруго и поселился у своей сестры. Передохнув и осмотревшись, установил связь с бывшим военнопленным политруком

А.А. Шкутом, окруженцем Кусковым, местными коммунистами П.Л. Пилуем, С.П. Гололобом и др. На конспиративном собрании 20 февраля 1942 г. было решено создать партизанский отряд, ускорить сбор оружия и боеприпасов, шире привлечь к этой работе местных советских патриотов, приступить к подготовке лесной базы, усилить агитацию среди военнопленных, работавших на торфозаводе «Красное знамя», по переходу к партизанам. Поздно вечером 15 апреля 1942 г. партизанская группа в составе 7 человек во главе с В.К. Деруго вышла в лес на заранее заготовленную базу в районе Слобода — Потичево — Стриево. Через несколько дней к ней присоединилась группа военнопленных в составе 13 человек, бежавших с торфозавода «Красное знамя». На общем собрании партизан командиром созданного отряда был избран старший политрук В.К. Деруго, комиссаром — старший политрук А.Н. Базилевич, начальником штаба — капитал А.Т. Короткий.

Отряд, получивший название «Коммунист», продолжал пополняться за счет бежавших военнопленных и местных советских патриотов. К концу мая 1942 г. он насчитывал уже 35 человек, из которых вооружены были только 80 процентов. 23 июня 1942 г. разведка отряда сообщила, что около 160 немцев из Червеня и Руденска прибыли в деревни Юрздыка и Рованичи для грабежа и расправы с населением. Несмотря на большое превосходство противника, партизаны решили устроить засаду, чтобы захватить оружие. 22 бойца отряда, вооруженные 2 ручными пулеметами и винтовками, залегай на опушке леса, вдоль которой проходила дорога в деревню Володуха, замаскировались. Когда немецкая колонна, двигавшаяся к этой деревне, поравнялась с засадой, партизаны открыли по ней плотный огонь. Бой длился 50 минут. Только недостаток боеприпасов вынудил партизан отойти. И все же партизаны, помимо нанесенных немцам потерь, сумели захватать 14 винтовок, боеприпасы, обоз с продовольствием и освободить 30 местных жителей, которых немцы намеревались отправить в Германию на принудительные работы{449}.

Таким образом, новый командир I батальона Симони решил провести краткую операцию против этих групп. В ней участвовали практически все доступные подразделения батальона. Главной целью была деревня Сыч, ее Симони считал центром партизанской активности. Если сказать, что подразделение отражает своего командира и наоборот, то теперь I батальон был воплощен в Симони и его приказах: в этой операции, помимо партизан, французами были убиты мирные жители и сожжены 4 деревни. Симони во время первой операции показал свой «стиль» командования.

На два месяца силы партизан были ослаблены: они практически не атаковали{450}. Так что остаток зимы прошел в относительно спокойной для французов обстановке. Разве что мораль постепенно снижалась: после Сталинграда чаша весов начала клониться в сторону СССР. Были зафиксированы случаи дезертирства.

Симони писал в отчете, что после двух месяцев затишья Дербан собрал свои силы и снова развил бурную деятельность. Мелкие отряды (5–15 человек) подобрались к командному пункту в Сморках и уже было начали совершать диверсии на Борисовской железной дороге.

29 марта произошел ночной бой в деревне Веребовщипа. Симони пишет, что деревня была на окраине леса, в 4 километрах западнее Сморков (деревню на карте найти не удалось). 28 марта в 18:00 Симони был предупрежден одним из легионеров, что двое его товарищей хотят убежать в Веребовщину, где их ждут партизаны, дабы присоединиться к ним. К 20:00 Симони уже собрал группу: 10 всадников Барбары во главе со своим командиром, два отделения (15 человек), всего 26 бойцов и 2 пулемета. Легионер, сообщивший Симони о планируемом побеге, провел их к деревне, и уже в полночь мобильная группа достигла ее пределов. Ночь была очень темной, невозможно было разглядеть что-то в метре от себя; вдобавок шел дождь, дул сильный ветер. Симони сразу же атаковал деревню ударом с двух сторон (своего рода «клещи»); погода тут сыграла французам на руку. Партизаны принимали пищу, поэтому легионеры быстро захватили трофеи: 500 патронов, магазины для 1ШШ, две мины и снаряжение. Помимо этого, было взято в плен трое партизан.

Тут же пришлось запять оборону и прикрывать все секторы обстрела. Партизаны из других домов ринулись в бой; их вел офицер регулярной армии, они использовали гранаты и пытались выбить французов с занятых позиций в течение всей ночи. Легионеры хорошо держались, каждый раз отражая атаки; лишь двоих ранило осколками от гранат. Партизаны потеряли одного убитым и одного раненым (включая офицера).

Двое легионеров-беглецов были захвачены в плен еще во время начала атаки. Пока Симони был занят выяснением отношений с партизанами, эти двое смогли убежать. Их поймали спустя два дня на аванпосте у Оздятичей, с помощью офицера французской разведки и местного командира «Службы порядка». После этого их переправили в Борисов, отдали под трибунал, который вынес им приговор в виде высшей меры наказания{451}.

В какой-то момент партизаны обосновались в Мурово. Сама по себе деревня представляла достаточно удачное место, с которого просматривалась округа; деревню при желании можно было превратить в опорный пункт. Симони запретил пытаться переходить Березину из-за движения льда; эти условия могли создать неблагоприятную тактическую ситуацию. 1 апреля его приказ был нарушен командиром

2-й роты капитаном Жаном Бассомпьером, который с взводом пересек реку и попытался произвести разведку. В итоге он потерпел неудачу, попав под плотный обстрел; выйти из ловушки удалось лишь ночью. Итог неудачного рейда: 1 убитый, 1 раненый.

Естественно, Симони был зол. В своем отчете он, уже в который раз, сетовал на дисциплину легионеров и назвал это еще одним примером «офицерского» поведения среди командного состава ЛФД. Бассомпьер, по мнению Симони, не был достоин звания капитана, т.к. не обладал достаточными знаниями, опытом и дисциплиной.

Симони расставил наблюдателей на правом берегу реки, а сам начал готовить операцию. Ему нужно было выбить партизан из Мурово, занять деревню и превратить ее в опорный пункт. При планировании акции Жан Ксавье сделал поправку на способности офицерского состава (в его понимании).

Таким образом, он разделил своих подчиненных на две группы. Первая группа, под его руководством, продвигаясь от Сморков через Борисов к Щербинке, должна была создать у партизан впечатление, что конечной целью рейда было пройти на юг, к Сычу. Вторая группа, сформированная из частей из Оздятичей и Лавпицы (последняя тоже была превращена в опорный пункт, по настоянию командира батальона), должна была быть поставлена на левом берегу Березины, с пулеметами и двумя 37-мм пушками (с разрывными снарядами), и наблюдать за Мурово. Эта группа должна была открыть огонь, как только она услышит выстрелы пушек и тяжелых минометов на правом берегу (это значит, что первая группа достигла цели); сигналом к прекращению обстрела была бы зеленая ракета.

Первая группа: 3 отделения местных полицейских; кавалерийская группа Барбары (12 человек); взвод 3-й роты; отделение саперов (6 человек); половина мобильного взвода при 10 пулеметах, три 80-мм миномета и 37-мм пушка.

Вторая группа: пулеметный взвод из 2-й роты (4 пулемета); 20 полицейских (2 русских пулемета); две 37-мм пушки.

15 апреля группы выдвинулись. Все пошло так, как Симони и предсказывал: партизаны «клюнули», подумав, что французы идут в Щербинку, видимо, обстреляли их, и были сами обстреляны второй группой, из тяжелых орудий. Мурово было занято; в нем тут же установили 80-мм миномет и сразу были начаты работы по возведению укреплений.

Отступившие на юг партизаны были захвачены в плен и повешены по приказу Симони.

Таким образом, I батальон значительно укрепил свои позиции, а партизаны потеряли выгодный плацдарм для ведения операций{452}.

Наступил май 1943 г. Первой большой антипартизанской операцией в этот период стала «Майская гроза» («Maigewitter»), проводившаяся в районах Сур аж — Дрозды — Межа — Выходки — Городок (Витебская область) с 17 по 22 мая{453}.

В операции принимали участие 87-я пехотная дивизия, части 8-й танковой дивизии, боевая группа казаков Эверта Вольдемара фон Рентельна и 9 охранных батальонов{454}. Общая численность сконцентрированных сил составляла около 27 тысяч человек{455}.

От I батальона Симони участвовали 150 бойцов: усиленный взвод (т.н. «мобильный взвод» или «взвод быстрого реагирования») под командованием оберфельдфебеля Деляруэлля; взвод 80-мм минометов; разведэскадрон Барбары; взвод из 2-й роты под командованием оберфельдфебеля Гобиона; два взвода из 3-й роты (гауптфельдфебель Рижад и оберфельдфебель Перриго). Командовал этой сводной группой лейтенант Рауль Дагостини{456}.

Германским силам противостояли крупные партизанские соединения: 1-я и 2-я Белорусские партизанские бригады имени Пономаренко, диверсионная Белорусская бригада имени Ленина, 1-я Витебская партизанская бригада, партизанская бригада имени А.Ф. Данукалова, а также бригада имени Краснознаменного Ленинского комсомола. Общая численность партизан доходила до 2500 человек{457}.

Численное превосходство, а также артиллерийская и авиационная поддержка позволила вытеснить партизан из района их дислокации (треугольник Витебск — Городок — Сураж), после чего у населения были забраны продукты и фураж (350 голов скота и лошадей, 15 тонн зерна). Партизаны были заблокированы, и им остался один выход — прорыв. Здесь они и столкнулись с I батальоном.

22 мая у села Котово разгорелся тяжелый бой: партизаны, в попытке прорвать блокаду и избежать уничтожения, столкнулись с французами под командованием Дагостини. Партизанская группа численностью около тысячи человек вела бой со 150-ю легионерами, которые укрылись в селе; обе стороны понесли тяжелые потери, но, естественно, при подобном численном раскладе французские солдаты не смогли остановить советских партизан и вынуждены были выбираться из окружения сами.

Прорыв партизан, по показаниям командира казаков Рентельна, был удачен и произошел восточнее полка под его командованием. Виной этому была, по его словам, «низкая квалификация немцев». При прорыве из окружения партизаны потеряли до 200 человек{458}.

В ходе операции было убито 650 партизан, 1749 «подозрительных» арестовано, а также захвачено различное оружие и снаряжение{459}. Белорусские специалисты пишут, что в ходе этой акции было расстреляно более 2400 мирных граждан{460}.

За «Майской грозой» последовало еще две операции — «Весенний хоровод» («Frühlingsreigen») и «Дождь на Троицу» («Pfingstregen»). В принципе, каждая операция была лишь продолжением предыдущей. «Весенний хоровод» (иногда встречается датировка с 1 по 3 июня) прошел в период май — июнь 1943 г. на территории оккупированной Смоленской области и в Лиозненском районе Витебской области. Проводили ее части 3-й танковой армии и охранные войска тылового района группы армий «Центр»{461}. «Дождь на Троицу» прошел в том же районе, что и предыдущая операция, по уже в июне 1943 г.{462} Увы, детали по этим двум акциям почти неизвестны и подробности крайне скудны.

Однако есть стороннее подтверждение того, что французы участвовали как минимум в одной из двух акций. Эти сведения исходят от русских коллаборационистов. Бывший батальонный комиссар РККА, а впоследствии — капитан ВС КОНР{463} Каштанов Петр Васильевич (он же — Шатов Михаил Васильевич, Рындин Владимир), в 1942–1943 гг. служивший в РННА, после войны участвовал в т.н. «Гарвардском проекте» и вспоминал о своей встрече с французами: «Например, респондент вспоминает населенный пункт в Белоруссии, где произошел инцидент в 1943 году. Военнослужащие Французского легиона, которые служили немцам, окружили деревню Красное и расстреляли всех ее жителей лишь потому, что партизаны один раз побывали в этом населенном пункте, так что для жителей окрестных деревень единственным спасением было бегство в лес»{464}.

Естественно, то, что Каштанов видел описанный им «инцидент» с участием французов, вовсе не было случайным: из состава РННА совместно с французами в операции «Весенний хоровод» участвовал 634-й восточный батальон. В конце войны он оказался блокирован (наряду с другими восточными частями) в крепости «Атлантического вала» — Лориане{465}.

Сослуживец Каштанова, Грачев Иван Матвеевич (он же — Тарасов Владимир, Тарасенко, Копылов Владимир Алексеевич), бывший капитан РККА, ставший подполковником ВС КОНР{466}, также видел французов: «В другой раз я столкнулся с немецким полковником и французскими добровольцами, которые готовились спалить целую деревню. Я сказал им: “Если вы это сделаете, я со своим подразделением уйду. В чем смысл ее сожжения? “ Немецкий полковник, наконец, согласился, что смысла в этом не было. Мы постоянно слышали, что подразделения полковника Гиля были особенно беспощадны при поджогах деревень [речь идет о 1-й русской национальной бригаде СС «Дружина» под командованием В.В. Гиль-Родионова, который в середине августа 1943 г. перешел на сторону советских партизан. — О.Б.]»{467}.

Подразделения РННА (633-й восточный батальон) вместе с полком СС «Дружина» участвовали в карательной операции «Коттбус» («Kottbus») в мае — июне 1943 г. Помимо этого, к акции привлекли и усиленную роту 286-й охранной дивизии{468}. Вызывает интерес загадочный немецкий полковник (у французов, притом, были свои офицеры), который внезапно будто бы испугался того, что какая-то часть из «местных» перебежит. В военное время такие заявления пресекаются немедленно, нередко с помощью расстрела.

РННА была не единственной восточной частью, которая участвовала в совместных антипартизанских операциях с французами. Про «Десну», 604-й батальон, «Трубчевск» и РОНА уже было сказано выше. Помимо специальных частей, с французами активно взаимодействовали и местные полицейские из «Службы порядка» (Ordnungsdicnst): например, французский автор Лаба, служивший в III батальоне, вспоминал об офицере полицейской службы Григории Клинцове, который со своими подчиненными оказал неоценимую помощь в борьбе с партизанами. В один момент французы даже поняли, что деятельность их подразделения в Шепелевичах была бы совершенно бесполезной и невозможной без помощи местных формирований под командованием Клинцова. В знак признательности французы подарили последнему снайперскую винтовку, которая была взята как трофей у советского парашютиста, убитого во время «Репейника II» в январе 1943 г. Клинцов подарком остался доволен и добился хороших результатов в стрельбе{469}.

В I батальоне, после серии весенних операций, в июне начались глобальные перестановки. Так, Симони был смещен и его поочередно заменяли капитан Пуассон («Рыба»), капитан Карту и даже «недостойный звания капитана» Бассомпьер. Закончилась эта «чехарда» только в ноябре 1943 г., когда во главе I батальона встал Жан Бриду, хорошо проявивший себя в качестве временного командира штабной роты III батальона (вероятно, пост руководителя I батальона он получил к концу ноября){470}.

Вернувшийся во Францию Симони написал 2 обширных отчета о своей деятельности и состоянии ЛФД в целом: «В лучшем случае, сорок процентов офицеров и легионеров в состоянии служить в качестве действенного орудия, используемые поодиночке или вместе. По крайней мере, шестьдесят процентов плохо стреляют и зря тратят патроны. Понятия маскировки, использования территории, применения оружия (особенно совместно), группового маневра так и остались для них пустым звуком».

По его мнению, у низкой эффективности батальона и легиона в целом были свои причины, помимо слабого офицерского корпуса. Так, бывший командир батальона считал, что есть проблема… ментального характера. Проблема осознания себя французами. «Наполеон писал: ты становишься человеком своей униформы. Это подтверждается каждый день в ЛФД. Легионеры, многие офицеры в своем сознании стали немцами. При этом они приняли на себя любые из их качеств, но недостатки у них сохранились французские. Подобные события приняли катастрофический характер с национальной точки зрения. Лейтмотив легионеров, офицеров или нет, возвращающихся из отпуска, один и тот же: мы рады вернуться в батальон, у нас больше нет ничего общего с чем-то французским»{471}.

Симони предполагал, что такое «духовное перерождение» могло быть связано с отношением (прохладным, по его мнению), которое французы получают у себя дома: видя, что они не очень интересны правительству или обществу, они стали «дрейфовать» духовно в сторону Германии и немецкого образа мыслей. Но главную причину он видел в том, что французы носят немецкую униформу и «становятся немцами». И эта пропасть, по его мнению, между французами во Франции и «немецкими французами» растет и будет увеличиваться с каждым днем.

286-я ОХРАННАЯ ДИВИЗИЯ. I и III БАТАЛЬОНЫ (июнь — октябрь 1943 г.)

К этому периоду легионеры начали страдать от психологических проблем, которые и были причиной низкой мотивации. 1943 год был в зените, а положение на фронтах не было радужным. Бесконечные операции, зачистки никак не прекращались, на фронт ЛФД не пускали. Партизаны стали чаще устраивать нападения и засады, а легионеры изо дня в день занимались одним и тем же — патрулирование и поддержание порядка, удержание опорных пунктов, блокпостов и вновь патрулирование. Ситуация сильно угнетала молодых (в массе своей) людей. Ростэн вспоминал: «Монотонность такой жизни очень сильно давила на некоторых. Они не останавливались перед совершением диких поступков в попытке прекратить ее. Так, однажды адъюдант-шеф Фузье […] решил атаковать собственный пост своими же подчиненными»{472}.

Командование понимало, что необходимо было что-то делать, как-то «встряхнуть» французов, дать им новый ориентир и выдернуть из той душевной трясины, которая начала затягивать их, словно бесконечные болота Белоруссии.

8 июня 1943 г. французская делегация во главе с Фернаном де Бршюном (президент Центрального комитета ЛФД) отправилась в трехнедельный вояж по Восточному фронту. К путешествию присоединились полковник и будущий глава ЛФД Эдгар Пюо, лейтенант Ги Серван (был вторым адъютантом Лабонна весной 1942 г., позже возглавлял ассоциацию ветеранов ЛФД), а также множество журналистов и писателей. Целью визита была поддержка легионеров, оказание им знаков официального внимания и демонстрации того, что их не забыли. Делегация посетила лагерь в Крушине, место расстрела в Катыни и оба батальона ЛФД в Белоруссии. Было проведено несколько парадов, церемоний награждений легионеров медалями и орденами; помимо этого, делегация посетила кладбище легионеров в Сморках, а также раненых в госпитале. В деревне Студенка делегация, вместе с группой легионеров, возложили венки к памятнику Великой армии Наполеона; видимо, речь идет о той самой памятной стелле.

Вояж делегации по Белоруссии, посещение ими батальонов снимался на пленку и был смонтирован в отдельную ленту. Немецкий оператор из роты пропаганды даже смог запечатлеть легионеров во время антипартизанской операции: в объектив попали 9-я и 11-я роты III батальона. Фильм демонстрировался во Франции, а отдельные части были переведены на немецкий. Антипартизанскую «зачистку» можно увидеть в известном киножурнале «Германское еженедельное обозрение» («Die Deutsche Wochenschau»), в № 670, от 7 июля 1943 г. В целом поездка вышла крайне удачной с точки зрения военной пропаганды и получила широкую известность в Германии и Франции{473}.

Впоследствии дополнительный материал, повествовавший о жизни двух батальонов, вышел во Франции в качестве отдельной киноленты под названием «Форт Камбронн» («Fort Cambronne»)[30].

Стоит отмстить, что отставка Симони также вписывалась в эту «политику оздоровления». О его преступлениях прослышал даже де Бринон, узнав, что бывший командир не стеснялся убивать женщин и детей.

Несмотря на то, что война с партизанами не утихала, были в ней и ситуации временного перемирия воюющих сторон. Один из таких случаев описан в воспоминаниях первого секретаря Чериковского подпольного райкома Г.А. Храмовича. Эпизод относится как раз к лету 1943 г. (предположительно июнь — июль) и произошел в Могилевской области. «Для охраны коммуникаций гитлеровское командование начало шире привлекать армейские части своих сателлитов. С одной такой частью пришлось иметь дело и нам. На восточный берег Сожа прибыла французская дивизия. Штаб ее разместился в Краснополье, а штаб одного из полков — в деревне Ельня — по существу в партизанской зоне. За все время пребывания дивизии здесь ни одной стычки, ни одного боя между французами и партизанами не было. С командованием полка мы заключили джентельменское соглашение. Суть его заключалась в следующем: французы не будут нападать на партизан, а мы не будем нападать на французов. Они просили нас не появляться днем возле их гарнизонов в пределах видимости. Иначе шеф- немец может приказать открыть огонь. Если же произойдет случайная встреча в присутствии шефа-немца, французы поведут бесприцельную стрельбу. Репрессий против населения французы пообещали не проводить. Через месяц гитлеровское командование вынуждено было отозвать французскую дивизию»{474}.

Несомненно, это была не «французская дивизия», а лишь одна из частей ЛФД (вероятно, подразделения III батальона). Немецкое же командование могло отозвать французское подразделение не из-за его «неэффективности», а просто потому, что солдаты могли понадобиться в другом месте, или же по принципу ротации кадров. Тем не менее описанный случай не теряет от этого своей необычности.

Г. А. Кирпич также отмечал, что между отдельными французскими гарнизонами и партизанами была связь: французы пытались занять позицию нейтралитета по отношению к партизанам, передавали им боеприпасы и оружие{475}.

Лето было наполнено бесконечными небольшими рейдами и «зачистками» местных лесов. Положение было по- настоящему тяжелым: в лесах, которые фактически не контролировались французами, действовали отряды партизан по 200–300 человек, у которых было много автоматического оружия. Оба батальона на тот момент представляли собой примерно 1500 бойцов. Рейды малых групп сдерживали ситуацию под временным контролем, напоминая партизанам, что есть и другая сила, но сомнения уже тогда подтачивали некоторых французов. Чаша весов склонится в чью-то сторону рано или поздно. А сейчас легионеры должны были продолжать драться, закрепляться и не сдавать позиции.

26 июля 9-я рота III батальона получила пополнения в составе 52 человек.

1 августа позиции 9-й роты были атакованы партизанами (200 человек, с тяжелым оружием). Французы потеряли 12 человек ранеными, а партизанских тел насчитали около 20{476}. На Дубовое «налетели» партизаны 24-го партизанского отряда под командованием Г.С. Мисника, который, как мы увидим, подчинялся 8-й Круглянской партизанской бригаде. Так, в отчете партизан значилось: «31.07.43 г. Отряд вел наступательный бой на гарнизон французов д. Дубовое Крупского р-на., где пр-к потерял убитыми 2 чел. и ранеными 4. Ввиду превосходства сил пр-ка отряд отошел, потеряв при этом убитыми 3 партизан и ранеными 4»{477}. Обратите внимание на расхождение в датах (1 день) и потерях.

7 августа была атакована теперь уже Ореховка. По французским данным, 3-й взвод Сево держался несколько часов, партизаны в итоге отошли, но французы также понесли потери. Скорее всего, бой произошел ночью, т.к. в партизанском отчете от 8 августа 1943 г. значилось: «В 1.30 отрядами 1-м, 5-м, 15-м, 40-м, бригады “Чекист” Круглянского района произведен налет на гарнизон противника численностью 83 французов в.д. Ореховка. В результате боя убито 2 француза и ранено 3. Бой длился 1 час 30 минут. Все огневые укрепления разбиты. Отряды выведены из боя. Наши потери: 6 человек ранено. Руководил операцией Кирпич»{478}.

Для усиления борьбы с партизанским движением, в соответствии с решением 813-й полевой комендатуры (от 8 августа 1943 г.) 10-я рота усиливала линию Степановичи — Глухая Селиба — Буйновичи — Княжицы — Головчин — Круглое (с 16 августа){479}.

11 августа из Круглого в Дубовое вышел конвой III батальона с продовольствием (60 повозок и около 100 бойцов). Как пишут французы у деревни «Красный» (ее так сокращенно называли легионеры из-за МТС «Красный май», которая находилась там же), конвой попал в засаду, устроенную тремя отрядами партизан (примерно 400 человек) Белоусова. Сопоставляя данные, становится ясно, что правильное название деревни — Павловичи.

К вечеру командир батальона Паннэ стал подсчитывать потери: выяснилось, что минимум 25 человек пропали без вести (на тот момент их судьба была неизвестна) — 2 офицера, 6 унтер-офицеров, 17 капралов и легионеров. В конечном итоге «народные мстители» нанесли ощутимые потери французам, но данные есть разные. Лефевр и Мабир пишут, что 21 погибли, 4 пропали без вести, 40 раненых; по данным Сулы, 20 убитых, 30 раненых{480}.

В руки партизан попало немало оружия: три пулемета МГ-34, миномет, четыре пистолета-пулемета, 11 винтовок, три пистолета и три бинокля{481}.

Сам Жунин о бое вспоминал так: «К партизанам спешило подкрепление. Свежие силы сразу же бросились в атаку. Бойцы взвода Ирхина оттеснили противника. С правого фланга метко разят врага Шумейко, Сухогтцкий, Коротков, Никулин, Хороходин, Демьянович. Геннадий Пожарицкий схватился врукопашную. Штыком уничтожил гитлеровца и погнался за другим. Враг не выдержал и начал отходить. Фашисты потеряли 56солдатубитыми и 26ранеными. Мы захватит 16 пулеметов, 35 винтовок, 1 миномет, 25 повозок с продуктами и 15 — с амуницией»{482}.

В отчете 28-го партизанского отряда также есть отличия: «Бой в районе Павловичской МТС 12.08.43 г. Во время движения противника по пути Круглое — Н. Полесье в 11.00 с целью забросить продукты в гарнизон Н. Полесье и Дубовое в количестве до 100 чел. и на 60 подводах с вооружением 12 ручных пулеметов, 10 автоматов, 2 миномета, остальные винтовки. Наш отряд совместно с отрядами 12 и 36 завязали бой в районе Павловичской МТС, несмотря на превосходство противника в вооружении и в сложности боевой обстановки с нашей стороны, противник потерял: убитыми 44 француза, ранеными 26. Нашим отрядом взяты трофеи: 1 немецкий миномет, 1 французский пулемет, 12 винтовок, 1 пистолет, 2 верховых коня, почта, адресованная из Франции. Наши потери: убито 2»{483}.

Как мы видим, сводки расходятся почти во всем: во-первых, дата (французы — 11, партизаны — 12 число). Во-вторых, французы говорят в среднем о 20 убитых, а партизаны насчитали 44; раненых, по французским данным, 30 или 40, а партизаны считают, что 26. Есть и иные данные: убито 22 француза, ранено 17.{484} К слову, французские специалисты были в курсе этих партизанских сводок; по их мнению, большое количество убитых получилось из числа потерь именно французов, плюс тех полицейских, что сопровождали конвой{485}. Есть различие и в количестве захваченных трофеев. Единственное, в чем точно сходятся представленные материалы, так это в цифрах французского состава и подвод.

По нашему мнению, вполне вероятно, что потерь могло действительно быть больше, чем 20 человек, т.к. этот бой идет во многих французских источниках и почти неизменно отмечается как провальный, в результате которого мораль ощутимо снизилась.

В середине августа 10-й ротой III батальона стал вновь командовать капитан Беррэ. 10-я рота переехала в деревни Шепелевичи и Павловичи.

197-й взвод этой роты не фазу смог закрепиться в Павловичах (ранее в этой деревне никто не размещался). Лейтенант Бернар Бойе, который и командовал взводом, занял деревню и начал окапываться. В тот же день он столкнулся с партизанами на дороге у этой деревни, которая получила у немцев название «дорога бандитов» («Banditenrollbahn»). Видимо, партизаны, окрыленные вкусом своих августовских побед, решили совсем изгнать французов и немцев из указанной территории. Но не в этот раз: удар они смогли нанести 21 августа, однако пришлось отойти. Французы пишут, что партизаны отступили, оставив несколько десятков убитых за собой{486}.

Приведем иной взгляд (вновь отчет 28-го партизанского отряда): «Бой в д. Павловичи 21.8.43 г. Противник в количестве до 80 французов прибыл и разместился в д. Павловичи, имея на вооружении 37-мм пушку, 1 миномет, 1 станковый пулемет, 6 ручных пулеметов, автоматы и винтовки. По прибытию в деревню противник стал производить земляные работы, отрывка окопов, блиндажей, дзотов. Задача противника: установить гарнизон в данном населенном пункте, конфискации скота, хлеба и имущества у крестьян, борьба с партизанами. 21.8.43 г. в 23.00 наш отряд совместно с отр. 12 и 36 атаковал укрепившегося противника. В результате продолжительного ожесточенного боя уничтожено до 22 французов, до 17 французов ранено. Наши потери: убито — 2, ранено — 3»{487}.

Во французских источниках о потерях не упоминается; остается также неясным, как партизаны смогли подсчитать потери легионеров, если сами отошли. Тем не менее вновь обращает на себя внимание разительное отличие в партизанских потерях: французы (видимо, со склонностью к преувеличению) написали «десятки», партизаны (вероятно, с обратной склонностью к уменьшению) доложили лишь о двух.

Так что же за партизанские части так исправно наносили удары по французам? Разведка работала хорошо, поэтому легионеры знали, против кого воюют. Так, французские специалисты упоминают 600-й отдельный отряд, а Лаба писал, что против них стояли части под командованием Сергея Жунина; его хорошо организованные бойцы располагались в секторе между Козлом, Кармановкой и Заозерьем{488}.

Что это значит? Это значит, что речь идет о 8-й Круглянской партизанской бригаде, которая находилась под командованием полковника (впоследствии — Героя Советского Союза) С.Г. Жунина. И далее: можно говорить как минимум о 12-м[31], 24-м, 28-м[32] и 36-м отдельных партизанских отрядах, которые нападали на французские гарнизоны.

Не раз во французских источниках упоминается бригада Белоусова. Что это за партизанская часть?

В июле 1943 г. в соответствии с постановлением Могилевского подпольного обкома КП(б) и приказом Могилевской (областной) военно-оперативной группы на базе отрядов 113-го и 121-го 6-й Могилевской бригады и 61-го отдельного отряда была создана Могилевская военно-оперативная группа (ВОГ). При создании оперативной группы управление 6-й Могилевской бригады было упразднено, а ее отряды включены в состав ВОГ самостоятельными боевыми единицами. В декабре 1943 г. по распоряжению Белорусскою штаба партизанского движения из партизан Могилевской ВОГ организован 200-й отряд и передан соединению Южной зоны Барановичской области. В ноябре 121-й отряд развернут в 121-й партизанский полк (позже 121-й им. Османа Касаева), з январе 1944 г. 113-й отряд — в 113-й партизанский полк.

Могилевская ВОГ действовала в Могилевском, Белыничском, Кличевском районах. Соединилась с частями Красной армии 30 июня 1944 г. в составе 2-х полков и бригады общей численностью 2639 партизан.

Ее руководителями были:

Секретарь подпольного райкома КП(б)Б — Иван Павлович Станкевич (август 1943 — июнь 1944);

Командиры ВОГ — Константин Михайлович Белоусов (июль 1943 — апрель 1944), Захар Платонович Гапонов (май 1944 — июнь 1944);

Начальники штаба — Василий Петрович Дрожников (июль 1943 — декабрь 1943), Тимофей Иванович Немоляев, Василий Степанович Кононов (май 1944 — июнь 1944){489}.

До этого К.М. Белоусов командовал 6-й Могилевской бригадой. Французы всех тонкостей партизанской организации знать не могли, поэтому по «старой памяти» Могилевскую ВОГ, которой командовал Бслоусов, называли его бригадой.

6-я Могилевская бригада была образована в ноябре 1942 г. приказом Кличевского оперативного центра на базе 113-го, 121-го, 425-го и 600-го отдельных отрядов. В январе

1943 г. в ее состав включен отдельный отряд «За Родину» (позже 122-й «За Родину»), в мае 1943 г. — отряд 760-й им. М. Березовского 5-й Кличевской бригады. В апреле 1943 г. 425-й отряд передан 11-й Быховской бригаде.

Бригада действовала в Белыничском и Могилевском районах сначала в составе Кличевского оперативного центра, затем — Могилевской (областной) ВОГ. В июле 1943 г. в связи с созданием Могилевской (районной) военно-оперативной группы она расформирована. Отряды 122-й «За Родину», 760-й им. М. Березовского и 600-й переданы Белыничской ВОГ, 1J 3-й и 121-й — Могилевской (районной) ВОГ.

На день расформирования бригада насчитывала 1377 партизан.

Командир бригады — Константин Михайлович Белоусов (ноябрь 1942 — июль 1943).

Комиссар — Захар Платонович Галопов (ноябрь 1942 — июль 1943).

Начальники штаба: Савелий Герасимович Сидоренко-Солдатенко (ноябрь 1942 — апрель 1943), Давид Ильич Федотов (апрель 1943 — июль 1943){490}.

Таким образом, против I и III батальонов 638-го пехотного полка выступали в основном подразделения бывшей бригады Кирпича «Чекист», бывшей 6-й Могилевской бригады Белоусова, 8-я Круглянская партизанская бригада Жунина и Могилевская ВОГ, вместе с другими частями и партизанскими соединениями.

Осенью 1943 г. противостояние разгорелось с новой силой. Партизаны решили тактику изменить и теперь не обстреливали блокпосты и опорные пункты, а просто ставили множество мин на путях следования французских и немецких грузовиков и телег. 11 сентября 1943 г. на такой мине подорвался лейтенант Ален Прево, командир 9-й роты III батальона. Пьер Ростэн был рядом.

«В середине колонны я тихо переговариваюсь с Прево:

— Эта война не удивляет меня, скажу я тебе. Я…

Взрыв прервал мое предложение. […] Лейтенант лежит прямо в воронке от мины. Обе ноги оторваны до ягодиц. Его собака бежит. Четвертый взрыв. Мы так и не найдем ее хвост. Прекрасный черный хвост. Прево поднимает свой пистолет. Он приставляет его к виску и жмет на курок. Затвор щелкает. Обойма пуста. […] Лейтенант протягивает свой пистолет и говорит: ‘‘Выстрели мне в голову”. Он собирается подчиниться, когда я вырываю оружие из его рук. Прево медленно поворачивает свое лицо ко мне. Он говорит с какой-то болезненной радостью, от которой у меня потекли слезы:

— Ростэн, Франция вполне стоит того, чтобы я потерял ради нее свои ноги и жизнь. Расскажи моей жене, как я умер. Господи, до чего же легко, когда у тебя нет ног!

Сказал и умер».

Прево похоронили в Борисове, на кладбище, где хоронили всех легионеров, павших в бою, прежде чем их переправляли во Францию{491}. Во главе 9-й роты встал Раймон Геляр; штабной ротой вместо Геляра стал командовать лейтенант (позже повышен до капитана) Эстей{492}. Смерть Прево огорчила многих легионеров: «Его исчезновение ознаменовалось снижением морали. Если бы он погиб в бою, то это другое дело, по таким образом! Это было так глупо»{493}. Руско писал, что они начали пользоваться таким способом: пускали впереди себя повозку, которую вел возница, известный своими связями с партизанами. После нескольких подрывов этот жестокий метод позволил значительно снизить количество минирований на дороге. Лаба вспоминал, что французы из 10-й роты Беррэ в свою очередь сами стали минировать маршруты партизан, что тоже в итоге позволило снизить потери от подрывов{494}.

Партизаны доносили в центр о действиях диверсионных групп: «Дер. Сморки, Борисовский район, где находился военный склад батальона французов. Диверсионной группой в количестве 3 человек ст. […] было дано задание взорвать этот склад. В сентябре месяце 1943 г. склад был взорван, в нем сгорело 200 ящиков мин и снарядов, 100 ящиков патронов, 86 ящиков гранат, около 20 велосипедов и др. военное имущество»{495}. Помимо этого, агент и диверсионная группа в Негновичах убили коменданта гарнизона французов лейтенанта Лили в октябре 1943 г.{496}

1 октября 1943 г. полковник Эдгар Пюо стал командиром 638-го пехотного полка{497}. Как пишет один историк, Пюо присоединился к полку еще 17 августа: в его характеристике отмечено, что он был 11 441-м французом, подавшим заявление в ЛФД. В тот же день, 17 августа, он покинул Францию и прибыл в Крушину. Официально его назначение было утверждено немцами лишь 22 ноября 1943 г.: в документе должность командира полка ему присваивалась от 1 ноября{498}.

По случаю своего назначения 1 октября Пюо выпустил приказ по ЛФД, в котором обратился ко всем легионерам: «Вы были одиноки. Это стало моим долгом, прийти к вам. […] Вести вас в бой — вот лучшая награда для меня за и без того слишком долгую военную карьеру. […] В бою вы показали себя достойными своих предков. […] Вы страдали, мы все страдали вместе, ведь это было ради нашей страны и ради Новой Европы, гордой, пылкой, человечной, под эгидой Великой Германии. […] Вы являетесь мужчинами в полном смысле этого слова. Дорога впереди вновь будет трудной, но следуйте за мной, и я сделаю из вас лидеров, в которых так отчаянно нуждается наша страна. Мои мысли уносятся к тем, кто пал на поле брани. Мы не должны их подвести. Они отдали все, что у та было, я преклоняюсь перед их жертвой. Так давайте же сражаться вместе, чтобы их благородная кровь не оказалась пролитой напрасно. Я рассчитываю на вас, рассчитывайте и вы на меня»{499}.

В своем первом приказе Пюо также говорил, что назначения командиром полка он ждал более года; в таком случае неудивительно, что он еще в августе прибыл в Крушину и начал готовиться. Теперь перед ним стояла задача переформирования полка.

Известно, что в это время французы приняли участие в двух акциях — «Охота на зайцев» («Hasenjagd»){500}, проводившейся 14–15 октября 1943 г. и «Охота на уток» («Entenjagd»){501}, проводившейся с 16 по 19 октября. Операции проводились в Белыничском, Круглянском, Шкловском районах Могилевской области. В операциях участвовали боевые группы Штурма и Фишера, 2 батальона 350-го полка и оба батальона 638-го французского полка.

«Охота на зайцев» проводилась по приказу командования 4-й немецкой армии: штабу охраны тыла армии было приказано навести «порядок» в районе Орша — Толочин — Белыничи — Могилев и обеспечить бесперебойное движение на коммуникациях армии, т.к. партизаны мешали строительству оборонительных объектов (как раз в это время немцы начали форсированным темпом строить оборонительный рубеж «Дора»),

Операция началась с прочесывания района; в результате немцам удалось оттеснить партизан от дороги Коханово — Староселье и одновременного укрепить крупные гарнизоны в деревнях Староселье и Кувечино новыми подразделениями. Однако принятые меры не обеспечили оглаженной работы коммуникаций, и был отдан приказ на проведение еще одной операции{502}.

«Охота на уток» изначально планировалась как операция по окружению партизан. Усилив подразделения на северо-восточном участке Белыничского района, оккупационные войска должны были нанести одновременный удар с четырех сторон по району от Толочина до Крутого, в результате чего образовался бы «котел», который должен был быть ликвидирован при помощи авиации и артиллерии. В результате боестолкновений партизаны понесли тяжелые потери; также было захвачено в плен около 300 человек мирного населения, которых угнали на работы в Германию (по другим данным, их заставили работать на строительстве оборонительных сооружений){503}.

Штаб III батальона и 11-я рота, оставив Ореховку и Воронцевичи, в ноябре 1943 г. переехали в местечко Михейково{504}. Капитан Жан Бриду временно встал во главе штабной роты{505}. Также в ноябре этот капитан (позже повышенный до майора) возглавил I батальон{506}.

В ноябре партизаны попытались отбить Мурово у I батальона, деревню, которую бывший командир Симони захватил в апреле. Удар был нанесен силами от 400 до 500 партизан; в самой деревне на тот момент находился лишь взвод французов. Легионерам удалось удержаться. Возможно, благодаря тому, что на октябрь 1943 г. в Мурово было сооружено 5 дзотов, соединенных между собой траншеями{507}.

В плане кадровых перестановок осень 1943 г. для французов оказалась крайне важной. Пюо взялся за переформирование полка самым непосредственным образом: в октябре он начал создавать IV батальон, который появился в боевом расписании легиона только в апреле 1944 г. Полностью батальон (который иногда обозначают как III/2, т.е. «второй» третий батальон) так и не был сформирован. По сути, подразделение представляло собой одну, 13-ю роту, которой командовал капитан Оффрэ и которая была направлена в Белоруссию в мае 1944 г. В ней служили 3 офицера, 26 унтер-офицеров, 134 бойца. В этой роте было много «хиви» («Hilfswilliger» — «добровольный помощник»){508}.

К началу декабря в ЛФД начали прибывать «восстановленные» части II батальона (5-я, 6-я, 7-я роты) под командованием майора Трамю{509}. Тем не менее людей и офицеров катастрофически не хватало, особенно большие проблемы были со II батальоном. Отчасти недобором во II батальон объясняется то, что в IV батальон набрали не французов, а бывших советских военнопленных. Если ранее, в течение

2 лет, было два более-менее укомплектованных батальона, то теперь их было три, но сами по себе они были очень слабы{510}.

Наполнить ЛФД «новой кровью» не получалось. Во Франции была запущена мощная пропагандистская кампания: тысячи писем были написаны бывшим офицерам и бойцам, в попытке убедить их принять участие и вступить в легион. Практически все они были либо проигнорированы, либо (меньшая часть) адресаты получили их и ответили самым резким отказом. Так, один из офицеров написал: «Это противоречит военной чести — служить в чужой униформе»{511}.

Как утверждает историк Бенэ, Пюо был одержим желанием получить генеральское звание. Но генерал не мог командовать полком; дивизии было не создать, а вот бригаду можно было попытаться. А значит, нужно было расширить количество подразделений внутри части. Именно этим объясняется попытка создания IV батальона, который должен был служить базисом для будущего второго полка.

Так или иначе, теперь все три батальона оперировали вместе и под общим командованием.

РАЗВЕДЧИКИ И ПЕРЕБЕЖЧИКИ. СПЕЦИАЛЬНЫЕ МЕРЫ БОРЬБЫ

Противостояние между легионерами и партизанами имело характер не только прямых вооруженных столкновений и действий спецгрупп в тылу противника, но и борьбы скрытой, между разведчиками и контрразведчиками. Французы довольно успешно вербовали т.н. «hommes de confiance» — «доверенных лиц», проще говоря, осведомителей, поставлявших необходимую информацию, которая позволяла строить планы по подрыву и разгрому партизанского движения. Разведкой III батальона одно время руководил глава НФП Жак Дорио, впоследствии он руководил общей полковой разведкой. Упор в ведении подобной деятельности был сделан не столько на запугивание, репрессии и террор, сколько на налаживание личных связей, что позволяло получать важные сведения добровольно. Французы, как и партизаны, помимо использования осведомителей из местных, засылали разведчиков в стан противника, чаще под видом перебежчиков.

Подобные случаи описаны в партизанских мемуарах и оставили свой документальный след. Приведем один пример: «Своими активными действиями на территории Борисовского, Березинского и Червенского районов нацистам досаждала партизанская бригада им. НА. Щорса. Именно на это формирование была нацелена подлая и коварная деятельность немецких спецслужб. Так, в феврале 1943 года в разное время в бригаду под видом антифашистов, не желающих служить нацистам, прибыло 18 французов из различных гарнизонов. Среди них был унтер-офицер Лили Рене. После наблюдения за его действиями со стороны контрразведчиков бригады он и еще 3 француза-военнослужащих были арестованы и следствием изобличены в принадлежности к немецким разведывательным органам. Оказалось, что Лили Рене был старшим этой разведывательно-шпионской группы. Кроме него, в группу входили Александр Гет, Жан Галиа и Мошу Роне. Интересно, что эта группа была направлена из деревни Сморок [Сморки. — О.Б.], где находился штаб французского батальона, лейтенантом гестапо Краусом [скорее всего, речь вдет о ГФП — Тайной полевой полиции, а не о гестапо. — О.Б.] с целью установить место дислокации партизанской бригады, ее вооружение, количество людей и т.д. С добытыми данными французы должны были вернуться в штаб своего батальона»{512}.

Интересно то, что разоблачить французов, засланных в бригаду им. Щорса, советским партизанам помогли те же французские легионеры, перешедшие на их сторону (только, в отличие от своих соотечественников, это был их личный выбор, а не спецзадание): двое бывших легионеров раскрыли группу из 7 франкоговорящих шпионов{513}.

Сталкивались партизаны с французами и ранее. Так, например, командир 600-го партизанского полка (вначале был лишь отряд) Г.Ф. Медников, вспоминая о лете 1942 г., упоминает о французских перебежчиках: «Гену наградили именным трофейным оружием. […] Это оружие мы захватили под Белыничамиу французов-штрафников, с которых немцы снимали наказание, если им удавалось убить или захватить партизана. Пока они с галльской бесшабашностью ходили на болото и совершенно голые (в одних сапогах) ловили лягушек, мы их не трогали. Но когда они ради поездки в отпуск во Францию стали выслуживаться перед немцами и красть наших часовых, это нам не понравилось. Пришлось применить к ним непопулярные меры. Мы их захватили, но расстреливать не стали, отдав европейскому суду, который представляли бойцы интернационального взвода.

В интернациональном взводе с немцами были словаки, чехи, румыны и французы во главе со здоровяком Роже. Ему и было поручено провести воспитательную работу с соотечественниками. Роже за земляков вступился. Он их построил и пылко говорил о патриотизме, о чести Франции, о возможности ведения борьбы с фашизмом на территории Белоруссии. Самых преданных Гитлеру служак наградил оплеухой. Французы прозревали на глазах. Тех, кто решил остаться в нашем интернациональном взводе, оставили на попечение Роже. После освобождения Франции они поехали на родину. Тех, которые возвратились к фашистам, по нашим сведениям, затем отправили на фронт. В порядке агитации мы показали пленным наши условия жизни. Мы уже не боялись раскрыть некоторые свои секреты. Наша лесная база была настолько крепка и мобильна, а разведка и система предупреждения настолько отлажены, что мы могли даже показать наш полк на дневном марше со всем вооружением. Отпустив живыми пленных, что не поощрялось, мы получили большой идеологический эффект. К нам повалили перебежчики из немецкой армии: одиночки и даже целые отделения»{514}.

На наш взгляд, партизанский командир мог ошибаться с датировкой: так, под Белыничами французы из III батальона появились только летом 1943 г. Естественно, никаких штрафников в ЛФД не было; впрочем, эти французы, описанные у Медникова, могли быть эльзасцами, а не легионерами.

Г.В. Балицкий осенью 1942 г. руководил отдельной диверсионной группой партизан, которая действовала на магистрали Гомель — Брянск. В его дневнике, в записи за 7 ноября 1942 г., есть такие строки: «После этого я с Кравченко, Женей, Коминым ушли в пос[елок] Трусок. Крестьяне рассказали, что [в] пос[елке] партизан ищут два француза, которые хотят сдаться в плен»{515}.

В дневнике Н.Н. Попудренко за 28 ноября 1942 г. есть интересная запись: «Долго разговаривали с пленным французом. Надо всех их использовать для разлагательской работы в их полку. Эти шесть французов с 638-го полка III б[атальо]на, охраняющих ж[елезную] д[орогу] Унеча — Орша»{516}. Это были перебежчики, о чем Попудренко и писал в своем донесении в УШПД: «За последнее время добровольно перешли на сторону партизан 13 человек националистов из 230 батальона, 221 дивизии и принесли с собой 3 ручных пулемета, 4 полуавтомата и винтовки. Перешли также 6 французов, 638-го полка, 3-го батальона»{517}.

В еще одних воспоминаниях читаем: «Догадавшись о грозящей ему опасности, Григорий Фалович в ноябре сорок второго года не только сам ушел из райцентра к нам в отряд, но и привел с собой распропагандированного им киноартиста француза Андрэ, служившего в немецком гарнизоне в Костюковичах»{518}.

В партизанском соединении Борисовско-Бегомльской партизанской зоны, которым командовал Герой Советского Союза полковник Р.Н. Мачульский, также служило несколько французов-перебежчиков. Появились они осенью 1943 г.{519}

Всего же перебежчиков-французов в рядах партизан в Белоруссии было около 60 человек{520}. На наш взгляд, в число 60 французов-перебежчиков входили и эльзасцы, а не только легионеры.

Активно разлагала французских легионеров партизанская бригада им. Н.А. Щорса (как мы помним, эти бойцы в основном выступали против I батальона ЛФД). Исследователь Козак утверждает, что к концу 1942 г. в бригаду перебежало 13 легионеров, а на следующий год только 7.{521} По другим данным, к сентябрю 1943 г. из легиона в бригаду перебежало 12 человек{522}.

В этой бригаде активное участие в партизанской борьбе приняли французы Жан Робер, Роман Дюбост, Пьер Алике.

Жан Робер попал в плен осенью 1942 г. Партизаны отряда «Большевик» бригады им. Щорса устроили засаду, в которую попал и Робер. Партизан К. Исаенок, бывший в том бою, вспоминал: «Подпускаем ближе и открываем огонь. Каратели от неожиданности кинулись кто куда. Часть их была уничтожена. На месте боя осталась повозка с едой и вещами. Тут же, бросив оружие, стоял солдат в немецкой форме, который говорил: “Франция, Франция”. Мы подобрали трофеи, забрали с собой пленного и пошли на базу»{523}.

В отряде Робера допросили: оп сказал, что до оккупации Франции жил в предместьях Парижа, учился на третьем курсе политехнического института и недавно был призван в германскую армию. Добавил, что воевать не хотел и ждал момента, чтобы перейти на сторону РККА. Командование поверило Роберу и оставило его в отряде: наблюдал и курировал его все тот же К. Исаенок. Постепегаю Робер начал изучать русский язык, проводя много времени, беседуя с Исаенком об оккупации Франции и СССР.

Робер впоследствии отличился при подрыве трех эшелонов и нападении на гарнизон в Гливино. 14 июля 1944 г. он был награжден медалью «Партизану Отечественной войны» II степени{524}.

Пьер Алике был перебежчиком из ЛФД. В 1941 г. оп сражался под Дютьково, но уже в Белоруссии перешел на сторону партизан. Впоследствии он дважды выступил против своих бывших сослуживцев: проявил смелость в бою при Котово, у Забашевичей и во время нападения на Мурово (ноябрь 1943 г.). В составе группы партизанских оружейников отряда «Большевик» Алике занимался производством автоматов.

Были легионеры и в партизанском отряде им. Г.И. Котовского бригады «Народные мстители» им. В.Т. Воронянского. Они появились в октябре 1943 г. На операции всегда ходили в немецкой униформе, чтобы вводить противника в заблуждение{525}.

Роже Дэкс, сын муниципального служащего одного из пригородов Парижа, успевший до войны окончить среднюю школу, со своими друзьями не раз пытался примкнуть к де Галлю, сбежав из Франции. В 1943 г. он записался в ЛФД. Для него этот поступок был лишь «билетом» в СССР.

По всей видимости, Дэкс был зачислен в III батальон. В декабре 1943 г., заступив на свое первое дежурство, оп покинул пост и ушел вдоль реки Друть (южнее Белыничей) в лес. Через несколько суток недалеко от деревни Приборы его встретил передовой дозор 121-го партизанского полка им. Османа Касаева (Могилевская ВОГ). Лишь французская речь спасла Дэкса от неминуемого расстрела. Легионер-перебежчик был доставлен в штаб, для допроса пригласили говорившего по-французски командира 10-й роты младшего лейтенанта Ростислава Дмитриева. Командир поверил в искренность француза. Под свою ответственность Дмитриев уговорил командиров оставить Дэкса с партизанами, и его зачислили стрелком в 1-й взвод 10-й Дмитриевской роты.

Очень скоро Дэкс проявил себя как грамотный и находчивый боец. Все свободное время он уделял изучению русского языка, а в бою держался поближе к ротному из-за знания им французского. В феврале 1944 г. Дэкс спас Дмитриеву жизнь, когда 10-я рота налетела на гарнизон в Заболотье: убитый Дмитриевым эсэсовец успел выдернуть чеку у гранаты, и лишь в последний момент Дэкс скинул лейтенанта с крыльца.

После освобождения Белоруссии Дэкса, награжденного партизанской медалью, перевели в разведотдел 3-го Белорусского фронта. Француз ходил за линию фронта в немецкой униформе, добывал информацию. С осени 1944 г. в тыл забрасывались интернациональные группы разведчиков. В одну из таких групп, «Леон», в составе двух немцев и двух поляков, попал и Дэкс. Их забросили в тыл восточнопрусской группировки немцев в ночь с 30 на 31 декабря. До 21 января группа регулярно выходила на связь, передавала данные, однако затем связь прервалась. Уже в наши дни о Дэксе вспомнил его бывший ротный, и во французское консульство был сделан запрос. По полученной информации от родственников, экс-легионер, партизан и разведчик Роже Дэкс погиб в предместьях восточно-прусского города Альтенбург, прикрывая прорыв из облавы радиста группы. Ни один из разведчиков не выжил в том бою{526}.

После боя в августе 1943 г. у Павловичской МТС в плен к 28-му партизанскому отряду И.П. Александрова, который входил в 8-ю Круглянскую партизанскую бригаду, попали двое французов-легионеров — капитан-хирург Жан Луи, в семье которого было несколько поколений врачей, и рядовой стрелок, бывший шахтер, двадцатилетий Вастро Жужеф. Оба согласились присоединиться к партизанам: Луи стал лечить бойцов 28-го партизанского отряда и местных жителей, а Жужеф стал стрелком. По словам Жунина, позже оба француза погибли{527}. Как минимум в первом случае, Жунин оказался не прав.

Медика-лейтенанта (а не капитана) Жана Луи ценили в ЛФД: из четверых пропавших без вести в той битве у Павловичской МТС французы особенно отмечали его потерю. Время шло. В какой-то момент легионеры узнали о слухе, который рассказывали местные: что якобы есть некий врач- француз, который спасает людей; легионеры не верили слухам. Но в ноябре 1943 г. врач удивил всех, вернувшись из леса в III батальон; это событие было воспринято с ликованием. Оп рассказал свою историю: после того как бой закончился, партизаны взяли его в плен и пощадили, поняв, что он врач, в котором так нуждался отряд. Так он стал лечить своих вчерашних противников.

После трех месяцев у партизан, пользуясь режимом полу- свободы, как особо ценный кадр, 8 ноября Луи ускользнул из лагеря. Не имея ни еды, ни компаса, один в заснеженном лесу, он пошел но наитию, надеясь выйти к немецким частям. Прошагав 70 километров, он вышел к немецкому посту южнее Шклова. Подобное возвращение из небытия вызвало большие вопросы у немецких спецслужб, однако в батальоне доктора чествовали. Его лично наградил Железным крестом II класса командир 286-й охранной дивизии, а командир батальона Паша отмстил его в приказе по легиону. 13 марта 1944 г. (по другим данным, 26-го числа) Луи был представлен к одной из самых высоких наград Франции — ордену Почетного легиона. Время в ЛФД для Луи закончилось: после такого случая он был демобилизован и отправлен домой{528}.

Пленные французы иногда могли снабдить партизан важной информацией: «В конце 1942 года мы уже имели прочную связь с соседними отрядами и бригадами, извещали друг друга о намерениях противника, о его передвижениях и силе. Вот одно из многих таких сообщений, которое я получил от командира бригады H.Л. Дербана 28 декабря 1942 года: “По показаниям трех перебежчиков-французов и одного пленного немца, противник размещен: Гумны — 70 солдат, 6 ручных пулеметов, 1 пушка, 1 миномет; Выдрица — 140 фашистов, 7 ручных пулеметов, 1 миномет, 1 пушка, 10 автоматов [2-я рота I батальона. — О.Б.]; Вилятичи — рота французов. Сморки — штаб карательного батальона [штаб I батальона ЛФД. — О.Б.]. Денисовичи — 130 французов и полицаев [1-я рота I батальона. — О.Б.]. Малые Негновичи — 25 полицаев. Приямино — 50 гитлеровцев… Веду большую работу по разложению гарнизонов”»{529}.

Упоминаются волонтеры и в агентурных сводках партизан и чекистов. Одно из первых сообщений относится уже к осени 1942 г. Так, в сообщении руководителя оперативно-чекистской группы НКВД по Белорусской ССР № 066 в НКВД СССР и ЦК КП(б) Белоруссии о боевой и разведывательно-диверсионной деятельности спецгруппы «Четвертые» в тылу врага от 27 октября 1942 года, содержится следующая информация: «Для борьбы с партизанами в Краснопольский и Кричевский, Чериковский и Климовичский район прибыл французский легион»{530}.

Скорее всего, в этом донесении речь идет о достаточно старой информации, касающейся первой операции «Сова», которая проводилась в августе 1942 г. в южных районах Могилевской области (Чериковский, Краснопольский и Пропойский районы).

Были и более поздние донесения: «Через агентуру на 10 декабря 1943 г. получены следующие данные о противнике[…] Крупское направление: в деревне Большие Негновичи стоит на отдыхе воинская часть (пехотная), прибывшая из-под г. Орши в количестве 200–250 человек, в деревне Сморки — штаб батальона французов — имеют на вооружении 10–15 РП, 20–25 автоматов, 45-мм пушку, 1 батальонный миномет и винтовки. Мелкие гарнизоны французов этого батальона размещены в деревнях Выдрица — 70–80 человек, Белятичи — 80–100 человек французов и 70 человек немцев, Оздятичи — 35–40 человек, Лавница — 25–30 человек, и т.д.»{531}.

С течением времени партизаны не снижали свою активность в тылу противника, а немецкая администрация, в т.ч. при поддержке французов, не оставляла попыток подавить советское сопротивление у себя в тылу. К концу 1943 г. ситуация, и без того оставлявшая желать лучшего для немцев, накалилась до предела.

Так, в партизанских мемуарах В.Л. Тамаркина, воевавшего в составе Особого партизанского полка «13»[33], есть упоминание о боестолкновснии с французскими солдатами из

II батальона, при поддержке 6 танков (половина танковой роты) в декабре 1943 г. Сложно сказать, насколько этот эпизод реалистичен, учитывая, что части II батальона только начали прибывать в Белоруссию в начале декабря 1943 г. и что у французов не было танков. Тем не менее мы приводим его.

Партизаны, по словам Тамаркина, считали, что самые страшные бои остались позади: полк Гришина попал в Бовкинскую блокаду 4–19 октября 1943 г., когда его окружили плотным двойным кольцом в Бовкинском лесу, в 50 километрах юго-восточнее Могилева и в 4 километрах от деревни Бовки. Окружение производили части 286-й и 203-й охранных дивизий, так что не исключено, что «гришинцы» уже тогда столкнулись с французскими легионерами. Но это было лишь началом: «И, как бы в подтверждение этих слухов, на наше уничтожение бросили усиленный танками, артиллерией и авиацией 638-й польско-французский легион [так в тексте. — О.Б.]. А еще предателей Родины — “роасовцев” [речь явно идет о восточных батальонах, носивших на рукаве нашивку РОА. — О.Б.] и отряды полиции. Так началась у гришенцев новая полоса тяжелых непрерывных боев […] Мы находились примерно в пятнадцати километрах от достаточно крупного гарнизона в Белыничах. В той стороне стали часто взвиваться осветительные ракеты, и я понял, что враг чем-то встревожен.

[…]

У деревни Забавы матяшовцы [имеются в виду партизаны из 5-го батальона ОПП «13», которым командовал И.Т. Матяш. — О.Б.] приняли на себя удар 2-го усиленного танками батальона 638-го польско-французского легиона. Как “старый” опытный партизан, Яша Матросов оказался с “молодыми” бойцами на правом фланге обороны у самой дороги. С появлением танков партизаны побежали по глубокому снегу в кусты. Почему-то бронебойщика, на которого надеялся Яша, здесь не оказалось. В последний момент побежал вдоль дороги и Матросов, но, не желая быть раздавленным гусеницами танка, свернул в глубокий снег, сбросил сапог, наставил ствол винтовки под подбородок и пальцем ноги нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел. Яша упал. Чувствует — живой, и слышит: танк остановился. Ждет выстрела. Танкист поднял винтовку партизана, ногой перевернул его и вернулся к танку. Двигатель взревел, и танк ушел на Бахань, а у самой околицы бронебойщик 1-го батальона Ермаков подбил его. Не прорвались и еще три танка. А всего на Бахань шли шесть танков. Два подбили»{532}.

В ожесточенной борьбе применялись не только танки, авиация и тяжелое вооружение. Согласно разведсводке ЦШПД, в один момент французский полк готовился к химической войне: в конце декабря 1943 г. было намерение применить отравляющие вещества против партизан, для чего в штаб полка были доставлены в большом количестве жидкие отравляющие вещества в баллонах емкостью 40 литров каждый. Баллоны поступили в гарнизоны в Сморках, Выдрице, Больших Ухолодах, Велятичах, Ухвадах, Озятичах, Мурово и др. Солдатам указанных гарнизонов выданы противогазы с замененными дыхательными клапанами. Также в каждой роте были подготовлены дегазационные отделения, личный состав отделений получил противоипритные костюмы, и были проведены занятия по химической подготовке{533}.

Остается неизвестным, были ли применены именно французами ОВ на практике в борьбе против партизан. В целом же сигналы от БШПД, свидетельствующие о том, что немцы готовятся к химической войне, были не единичны: за весь 1943 год от партизан Белоруссии поступило 20 сигналов о подготовке противника к применению ОВ, в т.ч. в сентябре — декабре 1943 г. — 10. За первое полугодие

1944 г. количество этих сообщений увеличилось до 30{534}. Также, например, в разведсводке БШПД от 22 декабря 1943 г. указывалось на подготовку карательной экспедиции с применением ОВ в Борисовском районе. Точно известно, что эксперименты с ОВ немцами проводились, однако сами оккупационные власти учитывали слабое воздействие химических боеприпасов на лесисто-болотистой местности, что удерживало нацистов от практики широкого применения химвооружения{535}.

К специальным мерам борьбы можно отнести и создание спецподразделений из числа французских легионеров.

«ОХОТНИЧИЙ» ВЗВОД СЕВО

По данным французских историков, именно осенью 1943 г. из состава 11-й роты III батальона была выделена группа бойцов под командованием лейтенанта Сево, которая отныне должна была действовать как подразделение спецназначения, «охотничья команда»{536}. Эта боевая единица сыграла немаловажную роль в истории французских частей на Восточном фронте, поэтому есть смысл остановиться на ней чуть подробнее.

Сево и так уже действовал со своим третьим взводом 11-й роты, как отдельная единица: у него была своя тактика, был спаянный состав, свои приемы ведения разведки и боя. 16 октября 1943 г. Панно подписал приказ о формировании отдельной единицы, «охотничьего взвода» («la section de chasse») под командованием лейтенанта Сево. В команде должно было быть 34 человека. Формально группа была прикреплена к штабу батальона и подчинялась непосредственно командиру III батальона Паннэ, минуя прочие уровни, но по факту ей была предоставлена полная свобода действий на проведение операций; эта автономность немало радовала командира.

Группу щедро снабдили оружием и снаряжением: как вспоминал Руско, «У нас было больше снаряжения, чем в ротах». Каждый член команды получил пистолет-пулемет (речь идет о МР-38 и МР-40) и пистолет, что позволило вести стрельбу с большей интенсивностью. Также были выданы пулемет МГ-42 и три легких пулемета ФМ 24/29. Русская зима доставляла французам множество хлопот, поэтому утепленные комплекты (двухсторонние парки) и зимние сапоги были как нельзя кстати. Во время отдыха французы использовали камуфляжную часть зимней куртки, а во время патрулирования выворачивали се и носили белой стороной наружу. Дополняло это все лыжное снаряжение{537}.

Сами участники этой команды расходятся в своих воспоминаниях. Так, если верить Ростэну, то разрешите на формирование подобной команды было дано только 23 декабря, причем инициатива исходила именно от Сево, который смог убедить командование в целесообразности подобного эксперимента{538}. Опять же, по Ростэну, первый рейд группы оказался неудачным и прошел накануне католического Рождества, а активно действовать французские «охотники» начали только в январе 1944 г.

Руско придерживается другого мнения: он пишет, что действовали уже в начале ноября, и что до 24 декабря взвод успел убить 117 партизан, не считая пленных. Скорее всего, прав все-таки Руско, т.к. 1 декабря командир 286-й охранной дивизии генерал-майор Ганс Ошманн наградил Сево Железным крестом I класса{539}.

1 апреля 1944 г. в вермахте введут наставление «Боевые действия против партизан», где будет отдельно оговариваться вопрос использования ягдкоманд: «Структура ягдкоманд дает им возможность активно бороться против партизан, даже самыми небольшими силами. Ягдкоманды наиболее подходят также для проведения разведки боем. […] Ягдкоманды должны постоянно беспокоить партизан, нарушать их снабжение и препятствовать организации новых отрядов. Главное в тактике ягдкоманд заключается в том, чтобы, подражая партизанам и приспосабливаясь к местным условиям, скрытно подойти как можно ближе к противнику, внезапно его атаковать и уничтожить. Наиболее благоприятными для действий ягдкоманд являются районы: через которые партизаны совершают переходы; где они добывают продовольствие; через которые они проходят, направляясь на диверсии. […] Ягдкоманды необходимо вооружать большим количеством автоматов, автоматических карабинов, ручных пулеметов, легких гранатометов, ручных гранат. Ягдкоманды должны быть в состоянии в течение длительного времени вести боевые действия без пополнения своих запасов продовольствия и боеприпасов»{540}.

Можно сказать, что французский «охотничий взвод» немного опередил приказ, полностью укладываясь в будущие сухие формулировки. Французские «охотники» использовали те же маршруты, что и партизаны, устраивали на путях их следования засады. Действовали чаще по ночам, а днем отсыпались и готовились; некоторые рейды могли занимать несколько недель, в течение которых бойцы изредка возвращались на базу, чтобы пополнить запасы и хотя бы несколько часов поспать в тепле. В одном бою французам удалось взять трофей — глушитель (не такой уж частый предмет для того времени), что подало Сево идею о снабжении четырех-пяти человек из группы подобным прибором. Использование глушителей позволило французам «убирать» партизанских часовых еще на подходе к деревне; это приводило к проникновению в деревню без поднятия тревоги.

Были и курьезные случаи: несколько членов взвода решили надеть на себя взятые в бою трофеи — партизанские шапки с красной звездой и меховую одежду; в результате при возврате на базу группу обстреляли из пулеметов свои же части, приняв их за партизан. Потерь чудом удалось избежать, но этот случай крайне позабавил Сево: он приказал оставить одежду, и в следующем рейде один из любителей трофейных ценностей шагал впереди колонны. Этот трюк с переодеванием позволил ввести в заблуждение нескольких партизан, попавшихся французам на пути: они приняли их за союзников, что привело к их гибели.

Независимая группа Сево быстро достигла положительных для французов результатов и стала известна как среди сослуживцев, так и среда партизан: за месяц активных действий они уничтожили 250 бойцов, не потеряв убитыми ни одного человека со своей стороны. В итоге этими солдатами и их эффективной тактикой заинтересовались даже в Берлине. Немалую роль сыграли выучка солдат, воюющих уже почти два года против партизан, дружба между участниками внутри взвода (один из них называл группу «железной командой») и сильная мотивация{541}.

По воспоминаниям сослуживцев, Сево испытывал «мистическую любовь» к своему детищу и истово верил («так, как некоторые верят в Бога»), что именно подобные малые автономные группы, вооруженные автоматическим оружием, экипированные по последнему слову и действующие в тылу противника, отличаются исключительной эффективностью и в конечном итоге помогают одержать победу. Командир группы чаще сам выбирал цели для будущего рейда и шел впереди группы со своими ближайшими помощниками. Также, по настоянию Сево, все пулеметы взвода находились во главе цепочки, в первых рядах, что, при внезапном контакте с противником, давало преимущество. Идея подтвердилась на практике, когда во время второго рейда французы столкнулись лицом к лицу с группой из 11 партизан. Меньше чем за минуту все было кончено: кинжальный огонь из пулеметов не оставил партизанам никаких шансов{542}.

286-Я ОХРАННАЯ ДИВИЗИЯ. 638-Й ПЕХОТНЫЙ ПОЛК (январь — июнь 1944 г.)

Наступил 1944 г. Ожесточенная борьба в тылу продолжалась, немецкая армия откатывалась под все более крепнущим напором РККА. Стоит отметить одну деталь: чем ближе подходил фронт, тем больше немцы проводили операций против партизан, и тем большие потери несли «народные мстители». Приближение армейских частей позволило немцам привлечь крупные силы для подавления герильи, так что несколько последних операций весной 1944 г. были совершенно разгромными для партизан. Не все спокойно было и во Франции, набирало обороты партизанское движение: Сопротивление становилось все большей проблемой. В этот момент свою скрипку в истории французских частей вновь сыграли политики: Жак Дорио выдвинул предложение об отправке легионеров во Францию, для подавления партизанского движения у себя дома. Удивительно то, что немецкое командование даже согласилось пойти на такой шаг, однако под давлением Лаваля и де Бринона решение было отменено{543}.

Одной из самых крупных операций французского полка за все время стала «Марокко» («Матос»), названная так в честь полковника Пюо — ветерана войны в Марокко. Требовалось зачистить леса и болота, входившие в Сенно-Оршанскую партизанскую зону. Партизаны располагали следующими бригадами: 1-я партизанская бригада имени К.С. Заслонова, 2-я партизанская бригада имени К.С. Заслонова, Сенненская партизанская бригада, бригада «Гроза», Дубова, Гудкова, Лиозненская партизанская бригада, 1-я и 2-я Белорусские партизанские бригады, Богушевская партизанская бригада, 1-я Витебская партизанская бригада{544}.

Операция проводилась с 27 января по 28 февраля{545}.

В операции принимали участие (помимо французского полка в полном составе) части 286-й охранной дивизии, штаб которой находился в Орше, некоторые части в Толочине, плюс части 18-й моторизованной дивизии{546}. Были еще и иные армейские части (скорее всего, из 4-й полевой армии вермахта): 4 артиллерийские батареи, рота штурмовых орудий, а также несколько вспомогательных восточных подразделений{547}.

Такая концентрация сил объясняется ситуацией на фронте: все начало 1944 года (январь — февраль) группа армий «Центр» отражала наступление Красной армии на оборонительные порядки 3-й танковой и 4-й полевой армий вермахта, поэтому подавление партизанского движения и нормализация поставок в тылу немецких армий были жизненно необходимы. Эта необходимость со временем для немцев лишь возрастала: чем ближе был конец оккупации и возвращение советской власти, тем больше партизаны усиливали и увеличивали количество своих акций в тылу, и тем активнее немцы пресекали и подавляли подобные акции. Именно весной 1944 г. была проведена, вероятно, крупнейшая за всю историю Второй мировой войны антипартизанская операция «Весенний праздник», в которой потери партизан были больше, чем 10 тысяч{548}.

Целью операции «Марокко» было полное очищение лесного массива размером в 200 квадратных километров, западнее дорога Могилев — Бобринск, около деревни Сомры. Местная природа была просто идеальным укрытием для партизан, и, несмотря на постоянное проведение более мелких зачисток и регулярные стычки, подавить сопротивление удавалось только локально, да и то ненадолго. Количество партизан оценивалось в 6000 штыков.

В течение первой недели французские легионеры продвигались в глубь лесного массива, не встречая сильного сопротивления. Отличилась, как обычно, только группа Сево, которая действовала отдельно и наносила по партизанам удары, уничтожая малые боевые группы партизан и отгоняя их в глубь окруженного района.

Постепенно партизан удалось зажать в кольцо: к 17 февраля они оказались плотно «заперты» и началась последняя фаза операции. Французы продвигались вперед. Из лесного массива были слышны выстрелы, которые не удалялись дальше (что свидетельствовало бы о продвижении французских рот), а, наоборот, усилились. Стало ясно, что одна из рот попала в тяжелую ситуацию и ей требуется помощь.

Позже французы узнают, что партизаны смогли окружить 10-ю рогу капитана Эзьера. Продвигаясь вперед, Эзьер попал в «огневой мешок», его ранило осколками от миномета в стопу. Солдаты растерялись, а партизаны прижали их пулеметным и ружейным огнем, имея на руках около 30 единиц стрелкового оружия и 120-мм миномет. Все попытки установить с ними связь пресекались партизанами: посыльные просто падали, сраженные пулями. Французские легионеры укрылись в ямах и за трупами лошадей. Счет пошел на минуты: началось прицельное уничтожение роты.

Все это происходило у местечка Развадово. «Охотничий взвод» разместился тут на ночь и теперь мог наблюдать тяжелое положение своих сослуживцев, глядя в бинокль. Бой был рядом с небольшой поляной в лесном массиве. Необходимо было вмешаться, но дня этого нужна была санкция Паннэ, который колебался и, видимо, уже сомневался, что роте можно помочь и что нужно использовать ценную единицу Сево в этой ситуации. Судя по тому, что пишет Ростэн, приказа Паннэ не дал. Тогда Сево поступил так, как ему подсказывало чутье: он со своими бойцами без официального разрешения двинулся в лес. Через полчаса похода выстрелы стали громче; деревья плотно укрыли легионеров. Внезапно в нескольких метрах впереди показались партизаны: они снаряжали минометы. Понятно было, что именно эти минометчики бьют по зажатой роте: Сево дал отмашку, и партизан перебили кинжальным огнем{549}.

«Охотники» заняли позиции. Бой, который слышался теперь с левой стороны, чуть-чуть продвинулся вперед: уничтожение минометов позволило собрать Эзьеру некоторые силы, но этого было мало, роту все еще сильно обстреливали из пулеметов и винтовок. Впереди была небольшая равнина, и неясно было местонахождение партизанских пулеметных гнезд. Нужны были добровольцы, которые пересекли бы ее, отвлекли на себя плотный огонь, благодаря которому можно было бы вычислить партизан и уничтожить их. Но это была задача для самоубийц, а таковых не было. Сево назначил для этой миссии Руско и еще одного бойца. Вдвоем они поскакали на лошади через поляну. Партизаны уже успели понять, что минометчиков перебили, увидели скакунов и открыли по ним шквальный огонь. Была высвечена и позиция Сево, французов прижали к земле. Как заставить замолчать пулеметчиков? Вновь нужен доброволец. Им стал Ростэн.

Вот как он описывал этот эпизод: «Словно дьявол, я выпрыгнул из своего укрытия, бесконечно вопя. Глаза почти вываливались у меня из орбит. Я ощущал, что пробил мой последний час и что я умираю. Да какая разница! По гранате в каждой руке, я бегу, бегу. Пуля срезала мой пояс. Больше трех метров. Два метра. Метр. Я еще стою. Деревья укрыли меня. Я кидаю гранату, которую держал в правой руке. Граната в левой руке следует за ней. Тишина. Мы хозяева территории».

За этот безумный поступок Ростэн получил свой Железный крест II класса и Крест легионера; помимо этого, его упомянули в приказе по батальону, а также в апрельском номере газеты «Европейский боец»{550}. Руско, скакавший на лошади и попавший под шквальный пулеметный огонь, также подумал, что пришли последние минуты его жизни, но внезапно пулеметы замолчали{551}.

Эта передышка дала 10-й роте пару минут для перегруппировки. Пока партизаны были заняты бойцами Сево, солдаты Эзьера рванули вперед и отогнали советских бойцов в глубь леса. Партизаны, потерявшие минометы и пулеметы, отступили. Две зеленые ракеты загорелись в холодном февральском небе, сигнализируя, что пулеметные точки подавлены, а «огневое кольцо» разорвано{552}. Операция продолжалась.

В этот раз французам повезло: их не уничтожили полностью, хотя спасло от этого только вмешательство «горячих голов» из спецназа Сево. Были понесены потери: III батальон потерял 7 бойцов убитыми (включая лейтенанта Нево, который на тот момент руководил 11-й ротой) и 40 ранеными, из них 23 — тяжело.

18 февраля было для III батальона поворотной датой: был убит командир III батальона Паннэ. Легионеры восприняли это известие тяжело: несмотря на все недостатки, к Паннэ французы относились с уважением. Формально он находился в отпуске, однако вернулся по просьбе немецких офицеров, чтобы лично участвовать в операции. По всей видимости, очень короткий период Бриду командовал обоими батальонами, пока не был найден новый глава для III батальона — капитан Беррэ, командир 10-й роты{553}. Он и заменил Паннэ.

Результат «Марокко» был следующим: оккупанты потеряли 50 человек, убили 1118 партизан, захватили в плен 1346, а также сожгли и уничтожили 43 лагеря и более 1000 бункеров и прочих построек{554}.

Партизаны понесли тяжелые потери, но, несмотря на это, часть из них, вместе со своими командирами, смогла отойти и скрыться в лесах. Таким образом, партизанам был нанесен значительный урон, однако общей проблемы постоянно возникающих трудностей в тылу в данной конкретной области это не решило.

Был и еще один сюжет: сразу после операции (в самом конце февраля, предположительно 28-го числа), когда I батальон капитана Бриду возвращался на свои позиции, он был атакован из засады партизанской группой, численность которой составляла, по словам французов, 2000 человек. Естественно, подобная цифра вызывает сомнения. Скорее всего, это была одна из групп, которая прорывалась из кольца окружения и смогла уйти; при выходе они вновь натолкнулись на легионеров. В той засаде французский батальон понес тяжелые потери: 22 убитых и множество раненых. Особенно тяжелым для французов был один факт: среди убитых оказался командир медицинской службы I батальона Флери{555}.

Так каков итог операции «Марокко» для французского полка? Партизанам удалось ликвидировать командира батальона, а 10-я рота была поставлена на грань уничтожения. Если бы Сево не пошел со своими людьми в самоволку, се бы просто раздавили. Партизаны отошли, понесли большие потери, а их базы и лагеря удалось ликвидировать, однако сразу после операции они устроили засаду, в которой теперь уже I батальон потерял людей, т.е. даже такая масштабная операция не смогла в полной мере обеспечить безопасность тыла, гарантированно ликвидировав советское сопротивление. Эту засаду обычно рассматривают отдельно, однако, по нашему мнению, се стоит брать именно в контексте только что закончившейся операции. Получается, что итог для 638-го полка неоднозначен: были как потери, так и успехи.

Касаясь успехов, можно сказать, что французы все-таки оставили свой след при проведении «Марокко»: так, командир 4-й армии генерал-полковник Готард Хайнрици

26 февраля провел инспекцию, во время которой командир 286-й охранной дивизии генерал-майор Ганс Ошманн рассказал ему о ходе боев и выделил особо роль французов, которые, по его словам, сражались самоотверженно и проявили недюжинное мужество. Подобная лестная характеристика «ушла наверх», и в общей сводке по ОКВ (Верховное командование вермахта) за 27 февраля была обозначена роль французов в подавлении сопротивления «большевистских банд» в тылу германской армии; попасть в подобную сводку в германской армии было очень почетно. В тот же день командир 4-й армии Хайнрици прислал свои личные поздравления всему французского полку, в особенности его «заслуженному и отважному» командиру полковнику Пюо, в знак «верного боевого братства в борьбе за сохранение Европы и ее культуры против азиатского большевизма».

Пюо также был награжден Железным крестом II класса 20 февраля 1944 г.{556} В представлении к награде говорилось: «Во главе своих легионеров, с 27 января по 28 февраля 1944 г., в большой операции, проведенной в центральной части Восточного фронта, рассеял силы численно превосходивших банд, нанес им тяжелые потери в живой силе и вооружении, уничтожил их лагеря и места расположения, полностью выполнив доверенную ему миссию. Подвергался вражескому обстрелу, разделил все тяготы своих солдат, чем завоевал симпатии своих подчиненных и почтение старших по званию»{557}.

К концу марта 1944 г. Пюо отбыл во Францию с поездкой, в попытке привлечь больше внимания к легиону и набрать новых добровольцев, которых катастрофически не хватало. Он встретился с главой Центрального комитета ЛФД де Бриноном, а также со многими другими, участвовавшими в создании полка. В Лионе в начале апреля Пюо поучаствовал в открытии мемориальной доски павшим легионерам. В Марселе он держал речь, в которой отметил, что борьба (на фронте) является единственным способом сохранить Францию. 4 апреля французское правительство поставило полковника во главе Почетного легиона, а 14 апреля присвоило ему звание бригадного генерала. Мечта Пюо начала сбываться. Кульминацией спал пышный прием в Зимнем велодроме, 16 апреля, где Пюо, надевший множество своих наград, произнес речь{558}.

Тем не менее, как пишет историк Форбс, немцев французские назначения не интересовали: будучи прагматиками, они видели как ценность легиона в целом, так и его численность (которая не была равна новому званию Пюо), а значит, они продолжали рассматривать его лишь как полковника. Позже, будучи уже в войсках СС, Пюо получил генеральское звание — оберфюрера СС.

Весна для французов прошла в попытках подавить партизанское движение, разгоравшееся тем сильнее, чем ближе подходил фронт. Разросшаяся за годы партизанская сеть отличалась особой способностью к регенерации: стоило немцам подавить очаг сопротивления в заданном квадрате, как в соседнем начинались те же проблемы. Приближение фронта позволило им привлекать к антипартизанским операциям регулярные армейские части; РККА делала то же самое, забрасывая в тыл, в партизанские отряды, руководящие кадры, диверсантов и новейшее снаряжение.

Был и психологический момент: многие уже не сомневались, к чему клонится война, а значит, определенная часть вчерашних «нейтралов» или даже коллаборационистов, осознавая скорое возвращение советской власти, стали переходить к партизанам. Советское сопротивление усилилось. Теперь это была уже не «война нервов», как в 1942 г., когда партизанские отряды были относительно слабы и малочисленны, по сравнению с регулярными германскими частями. К весне 1944 г. в тылу у немцев сидела настоящая армия, которая мешала проводить операции на фронте и снабжать передовые части.

Вопрос стоял острее, чем когда-либо: или немцы уничтожат этот плацдарм у себя «за спиной», раздробив крупные партизанские соединения и ликвидировав их поодиночке, или нормальному снабжению фронта (который и так был в нелегком положении) не бывать. Забегая вперед, можно сказать, что немцам все-таки удалось подавить партизан у себя в тылу к концу апреля, разгромив их крупные части. Однако время для них было упущено: РККА стояла на пороге.

Если раньше французы проводили патрулирование и зачистки, иногда сталкиваясь с партизанами, то теперь нужно было быть постоянно готовым, все время вооруженным. Почти каждый патруль сопровождался боестолкновением, нередко с заброшенными армейскими частями. В деревне Заборье стояло 25 бойцов III батальона, находившихся под командованием офицера по фамилии Амар. 18 марта 400 партизан, при поддержке танка, нанесли по деревне удар. Натиск удалось сдержать, Амар поджег танк, за что и получил Железный крест. Но само появление тяжелой техники в тыловой операции оказало на французов удручающее воздействие.

Партизаны писали, что 8 марта около деревни Самры было убито и ранено до 50 французов. С 27 марта по 2 апреля на пути Ухвала — Выдрица взорваны на минах 4 повозки с продовольствием; убито 12 французов и 6 лошадей{559}.

Некоторые легионеры начали задумываться о германском поражении. Вот как об этом писал Ростэн: «В этот момент я почувствовал, что германское поражение было неизбежно. Но я был, прежде всего, солдатом, верным своей клятве, которую я дал, во имя павших товарищей, я сжал зубы с твердым убеждением сражаться до самого конца, несмотря на любые обстоятельства. Я не являюсь, никогда не был и никогда не буду оппортунистом. […] На все у меня есть ответ: отвага, ощущение чести, верность данному слову. Я предпочту стоять, глядя смерти прямо в лицо с максимальной ясностью, чем жить, стоя на коленях»{560}.

«Охотничий взвод» в этот момент практически постоянно был на задании. Однако маленькая диверсионная группа не могла противостоять большим силам, поэтому несколько раз в бою приходилось отступать. Вновь слово Ростэну: «Действительно, ничего не работает. Везде солдаты ЛФД были изолированы, затеряны в белых бескрайних просторах, окоченели от холода, покраснели от болезней… Население открыто демонстрирует симпатию по отношению к партизанам. Теперь на деревенских кладбищах появились могилы с красной звездой, обозначающие погибших в бою большевиков»{561}.

По состоянию на 6 апреля 1944 г. батальоны 638-го пехотного полка дислоцировались в деревне Журавок Белыничского района. Они находились также в гарнизонах Денисовичи (90–120 чел.), Панковичи (15 чел.), Олешковичи (45 чел.), Новое Полесье, Сумарокова (70 чел.), Княжицы (20 человек в мае 1944 г.){562}.

Немцы старались не терять присутствие духа. Апрель 1944 г. был временем больших операций: в частности, уже упоминавшейся акции «Весенний праздник», в которой партизаны потерпели поражение и понесли многотысячные потери. 26 апреля недавно повышенный до звания майора командир I батальона Бриду получил приказ сформировать маршевую рогу, которая пойдет на территории севернее Борисова и будет сражаться там с партизанами. На этой территории немцы смогли частично подавить партизанское движение, загнав советских бойцов в глубь болот. Теперь необходимо было ликвидировать окруженных партизан, для этого немцы и обратились к легионерам. Несмотря на то, что оба батальона зимой и весной понесли тяжелые потери, Бриду сформировал сводную роту из лучших своих подразделений. Так, в нее вошли: взвод Жирара (из 1-й роты); взвод Бертрана (из 2-й роты); взвод Пари (из 3-й роты). К группе также присоединился врач и священник. Командовал этой группой капитан Мартан{563}.

Ростэн писал, что задействованный состав был другой: «охотничий взвод» Сево, 9-я рота III батальона и маршевая рота I батальона{564}.

27 апреля были поданы грузовики; к вечеру французы достигли деревни Зембин. Было ясно, что недавно тут прошел «вихрь» одной из фаз очередной операции: деревни были сожжены, мосты взорваны или заблокированы, кругом все было заминировано, а население либо покинуло территорию, либо пряталось. Атака была запланирована на следующий день.

28 апреля в 4 утра французская рота начала продвижение в чащу леса. Шел ливень, небо было затянуто серыми тучами. По пути попадались одиночные партизаны, которые убегали в глубь массива после коротких перестрелок. К середине дня рота углубилась примерно на 15 километров. 29 апреля пришел приказ штурмовать деревню (возможно, это была деревня Селище), которая была превращена партизанами в опорный пункт. Немцы подтянули тяжелые орудия, минометы различных калибров и даже штурмовые орудия.

Сула пишет, что примерно в 2 километрах от деревни французы столкнулись с партизанами (дата неизвестна). Бой длился 15 минут, в конце него легионеры сошлись с партизанами в рукопашной. «Народные мстители» после ожесточенного боя отошли, но и французы понесли потери: 3 убитых (включая командира взвода Бертрана), 20 раненых{565}.

Ростэн вспоминал, что бой произошел 1 мая, но описывает его иначе: «Дождь продолжал лить, утяжеляющий нашу одежду и пронизывающий холодом до костей. Перед нами лишь ничто, пустота и тишина. Много часов подряд мы продолжаем патрулирование. Внезапно впереди слева, метрах в 800-х, как мне кажется, раздается стрельба. Крики “Да здравствует легион“ и “Вперед” смешиваются с выстрелами из автоматического оружия. А затем снова очень быстро наступает тишина, тяжелая и непроницаемая. Вечером мы узнаем, что командная рота попала в засаду. В течение двух минут она потеряла 30 человек убитыми или ранеными, на территории в 600 квадратных метров»{566}.

После этого немецкий полковник приказал перейти к обороне и прекратить прочесывание леса. Несколько дней спустя немцы смогли занять деревню, нанеся удар с другой стороны. Партизаны к тому времени уже ее покинули, уйдя из района окружения. Операция закончилась 6 мая.

Каким был результат этой короткой «зачистки»? Его сложно оценить, коль скоро не удалось найти данные о потерях партизан. А вот потери французов как раз известны: они не очень высоки, но более чем достаточны для небольшой операции. В глобальном смысле, скорее всего, немцы и французы лишь согнали партизан с «насиженных мест», нанеся им некоторые потери; впоследствии «народные мстители» могли просто перегруппироваться и уйти в соседний квадрат.

Обстановка накалилась до предела: в бою 29 апреля около деревень Зеленая Роща — Зеленьково погибло 25 французов, попало в плен 2. 8 мая французы попали в засаду у деревни Татарка: партизаны уничтожили 27, ранили 3, пленили 4 французов. 16 мая они убили 10 французов во время транспортного конвоя{567}.

Последней крупной операцией, в которой участвовали волонтеры ЛФД, стал «Баклан» («Kormoran»){568}. Целью этой акции была зачистка района севернее Молодечно, Минска и Борисова. Проводилась операция на территории Борисовского, Холопеничского, Куренецкого, Крупского, Логойского, Плещеницкого, Ильянского, Радошковичского, Минского, Молодечненского, Смолевичского, Докшицкого, Бегомльского и Лепельского районов. Немцы хотели уничтожить партизан между Лепелем и Докшицами и железной дорогой Минск — Орша.

Предполагалось окружить и оттеснить партизанские бригады и отряды Борисовско-Бегомльской зоны с помощью встречных ударов с запада и востока глубже в болота, в район на север от озера Палик, где уничтожить их. С востока этой партизанской зоны немцы создали линию прочной обороны; она строилась с расчетом на то, чтобы партизаны не смогли прорваться. Все окопы, огневые точки были обращены фронтом на запад, в сторону лесного массива в районе озера Палик и Домжерицких болот{569}.

Партизанам противостояли огромные силы: боевая группа «фон Готтберг» (айнзацгруппы «Ангальт», «Шмаль», «Деринг» — 2, 13, 24, 25, 3, 32, 36-й полицейские полки СС, 1,9 и 12-я полицейские танковые роты, штурмовая бригада СС РОНА, команды СД), подразделения бомбардировщиков 6-го воздушного флота люфтваффе, а также части 391-й учебно-полевой и 221-й охранной дивизий; всего около 80 тысяч человек{570}. К 15 мая на исходных позициях были сосредоточены 4 боевые и 3 специальные группы заграждения. Командные пункты групп размещались в Вилсйке, Лепелс, Борисове, Ивье, Пустоселье.

Операция началась 22 мая наступлением антипартизанских частей на Сепненскую зону. Через две недели после начала боев партизаны были оттеснены в район болот; у них кончались боеприпасы, продовольствие и медикаменты. В окружение попала 21 бригада партизан: 4 из Полоцко-Лепельской зоны, 7 из Сенно-Оршанской и 10 из Борисовско-Бегомльской — в общей сложности 22 тысячи человек. Командиры партизанских бригад и соединений отдали приказ разделиться на мелкие группы и прорываться из окружения{571}. Вокруг озера Палик замкнулось сплошное кольцо, состоявшее из трех эшелонов германских войск.

Французы были введены в операцию примерно к 9 июня (точное число неизвестно), когда партизан уже окружили в болотах; но прибытии в зону операции их поразило количество привлеченных сил. Руско вспоминал, что гам собрался целый армейский корпус, с артиллерией, танками и иной бронетехникой{572}. Возможно, позднее использование легионеров в операции связано и с тем, что штурмовая бригада СС РОНЛ в начале июня была отведена в Лиду (т.е. соединение покинуло оперативную зону до конца акции) и ее потребовалось заменить. Сложно точно перечислить все подразделения ЛФД, участвовавшие в «Баклане»; как минимум, можно назвать 9-ю и 10-ю роты III батальона, взвод 80-мм минометов и «охотничий взвод» Сево.

10 июня немцы начали планомерно сужать кольцо окружения вокруг озера Палик.

Легионеры прибыли к вечеру (возможно, за день до этого). Артиллерия обрабатывала лес всю ночь, а наутро большая сводная группа двинулась в глубь лесного массива. Местность была неудобной для ведения боев, кругом была вода, поэтому немцы и легионеры почти все время были в ней по колено. Опасность представляли и болотные гадюки: кто-то был покусан, пришлось принимать экстренные меры. Контакт с партизанами был непостоянным: некоторые, дав короткий бой, отступали дальше в болота, а некоторые сдавались французам без боя, т.к. были слишком голодны, чтобы продолжать воевать{573}.

Вновь отличилась охотничья рота Сево: Ростэн, провалившись в какую-то тихую заводь, нашел и взял в плен сначала 6, а затем еще 8 партизан, вместе с оружием, которые сидели под водой и дышали через соломинку. Во время ликвидации окруженной группировки партизан некоторые из них скрылись от преследования именно таким способом, и немцы искали их с помощью собак. Найденных партизан немцы тут же расстреляли{574}.

Группа Сево ушла глубоко в партизанскую зону, на много дней и ночей, практически без еды. Питаться пришлось супом из крапивы, который варили там же, а воду пили и брали из болота; часто рядом плавали трупы. По словам Ростэна, они имели множество столкновений с партизанами, которые отчаянно сопротивлялись{575}. Сверху летали самолеты РККА, которые бомбили наступающие антипартизанские части. В плен теперь попадали не только партизаны, но и десантники-красноармейцы, сброшенные на парашютах.

Операция подходила к концу, легионеры это понимали. Зона окружения становилась все меньше и меньше, а группу Сево, по словам Руско, грела мысль о том, что через несколько дней прекратится бесконечная крапива на завтрак, обед и ужин. На участке французов Сево попыталась прорваться группа партизан из нескольких десятков бойцов: стреляя из автоматического оружия и громко крича «Ура», они попытались разорвать кольцо окружения. Это им не удалось: силы были неравны, атака сразу захлебнулась сразу из-за подавляющей огневой мощи французов.

«Раздается крик:— Стреляйте, ради…

Предложение не было закончено! Адъютант Амар рухнул, убитый пулей в лоб. Навстречу нам устремилась масса русских. Мы реагируем немедленно, стреляя по этой куче. Борьба неравная. Наша превосходящая огневая мощь сокрушила наших противников, которые падают один за другим в грязь. Я успел опустошить два магазина от автомата, прежде чем битва закончилась. Русские уничтожены! Повсюду валяются тела, некоторые меньше чем в пяти метрах от нас. Выжившие поднимают свои руки и сдаются в плен»{576}.

Французы были удивлены: многие из партизан были женщинами. Соседняя рота немцев понесла некоторые потери; легионеры потеряли в этом бою двух солдат убитыми и одного раненым.

На болотных островках в районе озера Палик оборону держало партизанское соединение Борисовско-Бегомльской партизанской зоны во главе с командиром полковником Р.Н. Мачульским, начальником штаба Н.К. Садовским и уполномоченным Белорусского штаба партизанского движения Л.Ф. Бардадыном. Скорее всего, легионеры столкнулись именно с ними. В критический момент партизан поддержала фронтовая советская бомбардировочная авиация (это подтверждается и несколькими французами){577}.

Основные боевые действия закончились 23 июня из-за начавшегося советского наступления на фронте; некоторые части продолжали прочесывание леса примерно до 27 июня. По всей видимости, французов вывели из операции незадолго до ее окончания. Небольшая часть партизан смогла-таки прорваться из окружения, но в целом эта операция была для них неудачной. Так, к 12 июня партизаны потеряли 3703 человека (из них: 1986 убито, 968 пленных, 43 перебежчика). Стоит помнить, что с партизанами было много мирных жителей, которые также гибли от артиллерии и минометов. Во время проведения «Баклана» было уничтожено 368 партизанских лагерей и 1337 бункеров и иных построек (в т.ч. 1 лагерь по изготовлению мин, 2 оружейных, 4 пекарни, 1 типография). Было также захвачено большое количество снаряжения и оружия: среди прочего 4 противотанковых орудия, 310 винтовок, 30 пистолетов-пулеметов, 15 автоматических винтовок, 41 легкий пулемет, 338 мин, 31706 патронов, 100 килограмм взрывчатки, множество артиллерийских боеприпасов и т.д.

Немцы и их союзники в операции также понесли потери. Немцы: 96 убитых, 216 раненых, 6 пропали без вести. Иностранный контингент: 14 убитых, 49 раненых, 8 пропали без вести{578}.

I батальон в это же время понес самые тяжелые потери за все время пребывания в Белоруссии: 13 июня большой патруль попал в засаду и партизаны убили до 100 французов, в это число входят и пропавшие без вести{579}.

История легиона начала подходить к своему концу.

638-й ПОЛК В БОЯХ НА РЕКЕ БОБР И РАСФОРМИРОВАНИЕ ЛФД (июнь — сентябрь 1944 г.)

22 июня, в третью годовщину начала войны между Третьим рейхом и СССР, советская сторона начала операцию «Багратион». Четырем фронтам РККА противостояли четыре армии вермахта из ГА «Центр» (до 28 июня ей командовал генерал Эрнст Буш): 3-я танковая и 4-я армии, которые занимали междуречье Березины и Днепра, плюс плацдарм от Быхова и до района северо-восточнее Орши; 2-я армия, державшая район Припяти и Пинска, выступавшая на 300 км восточнее линии фронта; и 9-я армия, оборонявшая сектор по обе стороны Березины, юго-восточнее Бобруйска. Всего немецкая сторона смогла выставить 42 дивизии. Красная армия превосходила своего противника численно: по немецким данным, им противостояло 196 дивизий и 45 бронетанковых дивизий.

Решение по французским легионерам уже было принято 18 июня: 638-й полк должен был вернуться во Францию. Связано это было не в последнюю очередь с тем, что

6 июня в Европе высадились союзники, и теперь французское правительство хотело иметь свое войско в полном распоряжении и, видимо, смогло как-то «продавить» это решение. Первая партия легионеров успела уехать с Восточного фронта и уже прибыла в Сен-Жермен-ан-Лайе, точку сбора для легиона{580}.

Несмотря на то, что принятое решение не очень соответствовало общему настроению французов, они уже оставили часть своих военных баз и начали готовиться к переброске. Оставленные позиции планировалось заменить иными подразделениями вермахта. Подобные перестановки, с заменой образовавшихся «дар» иными частями (которых не хватало), усугубили и без того нелегкую ситуацию: партизаны, почувствовав, что противник готовится отступить, не затаились (до прихода РККА), а, наоборот, усилили собственные действия по дестабилизации тыла.

Французский полк получил приказ: занять позиции, заранее подготовленные членами Организации Тодта и находившиеся на реке (и около одноименной деревни) Бобр. В этом месте проходило шоссе, которое необходимо было удержать.

Наспех сколоченная боевая группа под командованием майора Бриду прибыла на позиции у Бобринского моста 22 июня. Их численность составляла примерно 600 человек (по другим данным — до 800 бойцов). Группа состояла из трех рот I батальона, двух рот III батальона и 13-й роты из не закончившею формирование IV батальона. На вооружении у французов было шесть 37-мм пушек.

25 июня прибыла «маршевая рота» (примерно 200 немцев): одни пишут, что это были бойцы войск СС, другие упоминают, что это был обычный вермахт. Вместе с ними прибыли и «мощные аргументы» в виде четырех танков «Тигр» из 505-го тяжелого танкового батальона. Сверху худели самолеты; в ближайшие дни эти Ю-87 иногда будут бомбить красноармейские подразделения{581}.

Как себя чувствовали легионеры? Несмотря на снизившуюся за последние полгода из-за постоянных партизанских налетов мораль, был даже некий «скачок» в другую сторону. Французам не нравилось сражаться против партизан, они желали выступить против РККА на фронте. Наконец-то их чаяния сбылись. Так, Ростэн вспоминал о реакции после объявления приказа: «Наконец-то! Мы забываем об отдыхе в тылу, мы ощущаем радость от того, что скоро померяемся силами с регулярными армиями товарища Сталина. Как один человек, ЛФД, с грудью колесом, шел на Восток. Теперь роли поменялись. В 1940 г., во Франции, мы “улепетывали как зайцы” от наступающего вермахта, теперь, когда он обращен в бегство, мы попытаемся оказать сопротивление. Мы хотим получить свой реванш»{582}.

Какие именно части и подразделения РККА противостояли французам и немцам на этом участке? Скорее всего, это были подразделения 3-й, 18-й и 19-й Гвардейских танковых бригад 3-го Гвардейского танкового корпуса 5-й Гвардейской танковой армии 3-го Белорусского фронта. 3-м Гвардейским танковым корпусом командовал генерал И.А. Вовченко.

3-й Гвардейской танковой бригадой командовал подполковник К.А. Гриценко, 18-й — подполковник В.И. Есипенко, а 19-й — полковник Г.А. Походзеев.

Почему именно они? «Главное направление удара — Борисов — Минск. 3-я бригада шла в центре. 19-я слева, а справа — 18-я. В зависимости от обстановки бригады действовали в непосредственной близости одна от другой. Командиром передового танкового отряда, в составе которого основной силой была 3-я бригада тяжелых танков, был назначен мой заместитель генерал-майор Громагин. Эта бригада направляла удар на Борисов через реку Бобр. […] Дмитриевский и Кулаков подползли к вражеским позициям. На этом участке враг создал мощные укрепления. Дмитриевский и Кулаков заметили артиллерийскую батарею немцев. Поползли дальше. Дмитриевский тихо говорит, показывая рукой:— Тяжелые танки.— Пять “тигров”, — уточняет Кулаков»{583}.

Скорее всего, красноармейцы-разведчики из 3-й танковой бригады заметили пушки французов и несколько «Тигров» (их, правда, было 4, а не 5), стоявших на указанных позициях. Рядом встали подразделения 18-й танковой бригады; им-то и предстояло столкнуться с этими «Тиграми» и пушками.

Уже 27 июня произошла замена второй части (вероятно, потому что предыдущие силы были сильно потрепаны): «Битва за Белоруссию в разгаре. В 6.00 27 июля передовой танковый отряд 3-й гвардейской бригады сменил части 18-й танковой бригады, ведшей бои на подступах к реке Бобр. Это была первая серьезная водная преграда на пути наших танкистов в Белоруссии. В этом районе гитлеровцы построили укрепления и сосредоточили на восточном берегу пять «тигров» [вновь «Тигры». — О.Б.], семь орудий [правильно — шесть. — О.Б.] и до полка пехоты […] В боях на реке Бобр погиб гвардии старший лейтенант Василий Чеботарев, уполномоченный отдела контрразведки “Смерш”

19-й танковой бригады»{584}. Похоронили Чеботарева там же: на правой стороне шоссе Орша — Борисов, в 200 метрах от Бобринского моста (как раз рядом находились французы). Посмертно Чеботареву присвоили звание Героя Советского Союза; на месте гибели у Бобра стоит памятник советскому бойцу.

В другой книге есть следующая информация о 27 июня: «Наибольшее сопротивление противник оказывал в полосе наступления 3-го гвардейского танкового корпуса. […] Освобождая один за другим населенные пункты, корпус в первой половине дня вышел к р. Бобр. На этом рубеже враг рассчитывал задержать дальнейшее наступление наших войск. На правом берегу реки были отрыты траншеи, прикрытые проволочными заграждениями, имелись доты и дзоты. Большую надежду враг возлагал и на трудности форсирования реки с заболоченными берегами. Отходившие части 286-й и 299-й пехотных дивизий противника успели занять заранее подготовленные позиции. Преодолеть р. Бобр с ходу передовой отряд не смог — началась подготовка к форсированию с привлечением главных сил корпуса. Захват плацдарма возлагался на мотострелковые части. […] Еще при подходе передового отряда к р. Бобр для удара в тыл противостоящей группировке противника был направлен 3-й батальон 19-й гвардейской танковой бригады. Воины храбро сражались с врагом. В этом бою особенно отличился лейтенант В.М. Чеботарев»{585}.

Таким образом, в основном против французов выступили бойцы 3-й и 18-й Гвардейских танковых бригад. По всей видимости, большую часть боев на себе вынесли все-таки танкисты 18-й бригады, т.к. им (к утру 27 июня) потребовалась помощь их соседей из 3-й бригады, которые ранее провели разведку.

Каким же был этот бой? Ночью 25 июня два советских танка подошли к позициям французов. Это был разведдозор.

Утром 26 июня началась первая атака. Советские части обрушились на позиции ЛФД всей своей мощью: вначале артиллерия и «Катюши» обработали позиции. За ней последовала атака: вперед пошли Т-34 и даже один «Шерман». Их судьбу определили «Тигры», подбившие все три танка, следовавшие один за другим. За битвой наблюдали бойцы «охотничьего взвода» Сево, которые ждали удобного момента, чтобы провести диверсию. Как ни в чем не бывало, советские танки продолжали идти друг за другом; и точно так же «Тигры» продолжали пополнять свой счет. Руско пишет, что в такой манере «избиения» удалось сжечь 11 танков; по его словам, в конце боя дорога оказалась запружена остовами сгоревших советских машин, поэтому это зрелище в его книге удостоилось фразы «массовое самоубийство». Потрясенный увиденным, Сево произнес: «Это невообразимо!» Таким образом, первую атаку с легкостью отбили без потерь. Видимо, это был тот самый передовой отряд.

Командующий боевой группой Бриду попросил «спецназовцев» Сево провести разведку, сходив в тыл к противнику; заодно требовалось истребить несколько танковых экипажей, устроить диверсию в советских частях. Рейд оказывается удачным для французов: они нашли группу бойцов РККА, с которыми вступили в огневой контакт. Красноармейцы потеряли трех человек и начали отступать. С помощью обходного маневра «охотникам» удалось их быстро окружить (они попали под перекрестный огонь), после чего, потеряв еще несколько человек убитыми, советские бойцы побросали оружие и сдались в плен. По словам Руско, эти 20 пленных солдат были очень молоды, 17 или 18 лет. Завершилась эта диверсия тем, что французы побросали гранаты внутрь танков, которые стояли рядом и были «на ходу»{586}.

Всего за эти 36 часов боя у Бобра французы пережили пять больших атак. Потери были в основном от артиллерии и снайперов. За танками шла пехота, которая тоже активно стреляла. Несмотря на то, что немцы и французы продолжали наносить потери наступающей РККА, силы последней казались неисчислимыми, а вот силы ее противника как раз быстро таяли. К утру 27 июня наступил критический момент: сил обороняться больше не было.

Цифры потерь французов и красноармейцев расходятся. Так, Руско утверждал, что они сожгли 57 советских танков, но потеряли больше половины своих бойцов убитыми или пропавшими без вести{587}. На наш взгляд, это очень сильно преувеличенные данные. Более рациональными выглядят цифры, что французы потеряли 41 бойца убитыми и 24 были серьезно ранены{588}.

Цифры по подбитым танкам расходятся в диапазоне от 30 до 57. Более-менее похожей на правду выглядит цифра в 40 сожженных советских танков: из них 26 — «Тиграми», 13 — с помощью противотанковых пушек, еще 1 танк взорвал французский пулеметчик. Потери пехотинцев РККА оцениваются в несколько сотен, по точной цифры нет{589}. Сложно утверждать, насколько эти цифры коррелируют с реальными потерями РККА на том участке. Анализ советских документов в будущем поможет разобраться в этой ситуации. Интересно и то, что, по некоторым данным, советская сторона утверждала, что у Бобра против них стояло «2 французские дивизии»{590}, однако достоверность подобных утверждений вызывает у нас сомнение.

Так или иначе, легионеры и немцы свою задачу выполнили: задержали наступавшего противника и выиграли драгоценное время, позволившее отойти другим частям, а также нанесла Красной армии чувствительные удары в этом секторе. Пюо за действия своих подчиненных был приставлен к Железному кресту I класса{591}.

Теперь они отступили; их заменила рота вермахта. Разрозненные части ЛФД собирались в лагере Моритц, в 10 км от Минска. По пути эти части потеряли немало бойцов, как от партизанских засад, так и от столкновения с регулярны ми советскими частями. Выросло и количество дезертиров. В лагере ко 2 июля собралось примерно 600 человек из I и III батальонов ЛФД.

Полковник Пюо отдал приказ всем частям легиона добраться до Грайфенберга (Померания). Теперь там располагалось повое место сбора для ЛФД. Достигшие предместий Минска легионеры сели на поезд; отставшие должны были выбираться сами, разделившись на маленькие группы, и выходить самостоятельно, достигнув Вильно (Литва), а оттуда уже добираться до Грайфенберга.

Каждый теперь был сам за себя. К 9 июля остатки «колонны Бриду» достигли Грайфенберга, куда прибывали разрозненные части, возвращающиеся с фронта. К концу июля прибывшие на тот момент подразделения ЛФД покинули Грайфенберг и были переброшены в Альтварп, а в августе их перевели в тренировочный лагерь Заалеш, около Брусс (ныне Залесье, Польша){592}.

Можно сказать, что в лагере собралась лишь какая-то небольшая часть ЛФД. По сути, общего понятия «легион» после Белоруссии больше не было: были мелкие разрозненные группы. Кто-то не добрался даже до Минска, сгинув в последних боях с партизанами и красноармейцами, кто-то пропал без вести, как тот же Сево (некоторые из этого числа банально дезертировали), кто-то еще добирался через Литву, какая-то часть присоединилась к сражавшимся германским частям и растворилась в них. Скорее всего, мы уже никогда не узнаем точной судьбы всех этих «осколков» некогда единого легиона.

Сложно сказать и то, сколько человек потерял легион во время своего отступления из Белоруссии; во всяком случае, точных данных об этом найти не удалось. Не стоит записывать все потери легионеров на счет РККА (т.е. считать их убитыми или взятыми в плен). Многие на тот момент еще продолжали пробираться через Европу к сборной точке, а некоторые, начав это продвижение, попросту остались за линией фронта, дезертировали или отправились по своим делам. Кто-то действительно сгинул в водовороте отступления, но цифрами (хочется надеяться, что только пока) мы не располагаем.

Единственно, стоит сказать, что есть примерная цифра собравшихся французов — это 1200–1300 человек{593}.

Каковы же итоги трехгодичного пребывания ЛФД в Белоруссии? Из всего контингента ЛФД, бывшего в Белоруссии в разное время (2,5–3 тысячи человек), убиты были 496, ранены — 107, пленены — 16 (пленных больше, часто их расстреливали после допроса); в 1942 г. французы не менее 12 раз столкнулись с партизанами, в 1943 г. — 17 раз, в 1944 г. — 22 раза. Всего между легионерами и партизанами произошло 59 зафиксированных боев (в т.ч. 8 минных подрывов){594}. Интересно, что уже в 1944 г. потери были подсчитаны достаточно точно: так, убитыми числятся примерно 500 легионеров{595}. Около 120 французских легионеров получили Железные кресты{596}.

Французам было ясно, что скоро их судьба решится. По лагерю потянулись слухи. Кто-то утверждал, что легион скоро переформируют и перебросят сражаться с партизанами у себя дома. Был и другой слух: будто легион собирались вливать во французскую штурмовую бригаду СС. Первые сомнения подтвердились, когда в Заалеш прибыла рота зенитчиков из состава штурмовой бригады СС.

Легионер Лаба оставил такие воспоминания о своей дискуссии с членом НФП по вопросу слияния ЛФД и СС:

«— Можно быть уверенным, что ЛФД приказал долго жить. Мы поможем каждому из его членов, кто захочет покинуть ряды, но как организация мы останемся до самого конца, если так будет нужно, потому что мы ответственны за его создание; пока хотя бы один человек участвует во всем этом и подвергается риску, все наши кадры будут помогать ему изо всех сил. Мы несем ответственность за души, и ни один из наших офицеров не оставит своих бойцов и своих товарищей.— Далее если для этого ему нужно будет стать членом СС?— Даже если для этого ему нужно будет сойти в пламя ада. А СС на сегодняшний день не очень похоже на ад. Но все эти различия имеют в сегодняшней ситуации крайне малое значение! Поверь мне, лучше окончить свой путь, сохранив лицо, нежели хитро выйти из игры»{597}.

10 августа ЛФД был передал в войска СС{598}. В другом документе дата этого перевода обозначена как 18 октября{599}. Мы придерживаемся первой версии, с датировкой в августе. Это решение вызвало различную реакцию внутри легиона: от неприятия до одобрения. По мнению историка Форбса, это решение о слиянии ЛФД и французских эсэсовцев в единое формирование было личным решением рсйхсфюрера СС Гиммлера.

Большинство историков пишут, что ЛФД прекратил свое существование 1 сентября 1944 г. Так ли это?

Действительно, можно сказать, что к 1 сентября 1944 г. ЛФД более не существовал как отдельная единица, будучи переведенным в СС, однако тогда дата должна быть 10 августа. Эту ошибку с неверной датировкой 1 сентября отмечал и Форбс.

На наш взгляд, этот огрех связан с тем, что именно 1 сентября Пюо получил звание оберфюрера СС. В качестве «прощального жеста» 127 французов и немцев из ЛФД были награждены Крестом за военные заслуги II класса. Сами награды легионеры получат только через три месяца{600}.

Большая часть теперь уже бывших легионеров стала основой для 58-го ваффен-гренадерского полка СС формировавшейся 33-й ваффен-гренадерской дивизии СС «Шарлемань». Однако в СС перевели не всех: малая часть отказалась продолжать службу (по разным причинам). Так, например, Форбс утверждает, что от 15 до 20 офицеров и 75 прочих чинов отказались переводиться в СС, а французский специалист Трап пишет, что из ЛФД в СС попало 1200 бойцов{601}.

Официально ЛФД был распущен лишь 20 ноября 1944 г.{602}

В истории легиона была поставлена точка.

До последней битвы в Берлине оставалось меньше года.

ПРЕСТУПЛЕНИЯ ЛФД

Одной из самых сложных тем во всей истории ЛФД является вопрос участия легионеров в военных преступлениях на оккупированной территории. Существуют конкретные случаи нарушения «законов войны» (насколько этот термин вообще применим к тому, что творилось в Белоруссии в 1941–1944 гг.) именно бойцами 638-го пехотного полка.

Преступления чаще представляли собой убийства мирного населения во время проведения антипартизанских операций; были и грабежи, и изнасилования. В какой-то момент легионеры даже придумали специальный термин, обозначающий уничтожение, — «zabralize» («забрализировать», производное от глагола «забрать»). Так, французский журналист Люсьен Ребатэ вспоминал о своей встрече с одним из добровольцев, который находился в отпуске:

«— Я тоже француз, журналист, мы на одной стороне. Так ты приехал или отправляешься назад? — Я приехал. Только позавчера в Крушине от вшей прожаривали.— Помимо вшей, очень тяжело? Мороз?— Да, мороз. 35 на прошлой неделе. Но это кажется весной по сравнению с декабрем 41-го, под Москвой. Так что ничего.— Вы проводите операции против партизан, не так ли? Как это происходит?— Каждый раз, когда они закапчивают бой, они теряются на местности. Там огромные пространства. Леса… Тогда мы сжигаем деревни, откуда они пришли и куда они могут вернуться, чтобы пополнить продовольствие. Горит хорошо, все из дерева.— А жители этих деревень?— Мы их забрализируем…— Как ты сказал?

— Да убиваем, как!— Всех?— Весь набор.— А детей?— Детей тоже. Не оставлять же их лежать на снегу в одиночестве. Мы человечные!

Он громко рассмеялся тем смехом, который нельзя описать даже как садистский, сардонический: человек был слишком малоразвит.— В целом, — заключил он, — это довольно забавная работа.

Он засмеялся еще громче. Я испытал отвращение. Отталкивающая закулиса эпопеи. Но, быть может, этот тип просто хвастал…»{603}

Впервые сложности на почве преступлений возникли у французов в конце 1942 г., когда немецкое руководство внезапно выразило свое недовольство касательно политики, проводимой ЛФД по отношению к мирному населению. Несколько легионеров, по приказу немцев, было отдано под суд, т.к. они «убивали детей, насиловали женщин и воровали лошадей»; четверо легионеров было расстреляло, несмотря на бесплодные протесты французских офицеров, которые утверждали, что поведение их подчиненных совершенно не отличалось от поведения большинства немецких военнослужащих{604}.

Один из последующих преступных эпизодов касался I батальона Симони. После отставки в мае 1943 г. и возврата в Париж от майора затребовали подробный отчет. Всего рапортов на имя генерала Эжена Бриду (его сын, Жан Бриду, впоследствии занимал пост командира I батальона ЛФД), секретаря правительства Виши на время военных действий, Симони подал два, 24 и 29 июня. Интересно и то, что, согласно внутренней переписке, рапорты Симони читал не только Бриду, но и другие функционеры вишистской Франции{605}.

Второй документ, от 29 июня 1943 г., содержит в себе краткую «сумму» проведенных «зачисток», с описанием действий, предпринятых против партизан и «подозреваемых», в период с 22 декабря 1942 по 11 мая 1943 г. По словам К. Бенэ, сам Симони внутри ЛФД имел репутацию плохого командира, а как личность был склонен к садизму и пыткам{606}. Отсюда неудивительно, что он пытается оправдать свои действия, ведь на кону стояла его карьера, решался вопрос, будет он продолжать службу в легионе или же нет.

Разбираемый ниже эпизод произошел в деревнях Сыч и Черневичи, во время краткой «зачистки», проведенной с 8 по 10 января 1943 г. Вот как Симони описал один из населенных пунктов: «Большинство мужского населения (от 18 до 45 лет) сами являлись партизанами, а их женщины были такими же фанатичками. Главой деревни [староста] была женщина-большевичка. У детей было специальное задание на случай прибытия войск в деревню, предупреждать другие деревни и членов лагеря. В этом регионе все являются врагами. Там не было и нет никаких нейтралов, а тем более тех, кто испытывает симпатии к немцам»{607}.

Симони также даст выдержку из указаний, полученных в Крушине, которыми он и руководствовался при проведении акции (отметим, что эти указания полностью коррелируют с другими директивами по борьбе с партизанами):

«Поведение в подозрительной деревне.

Проникнув в подозрительную деревню, вызвать старосту, быть готовым брать заложников. Собрать мужское и женское население вместе с детьми, под угрозой применения пулеметов. Не колебаться и расстрелять старосту, если есть подозрение, что он лжет. Заместитель сразу же заговорит. Отношение к захваченным партизанам или их пособникам: после допроса, повесить равным образом, как женщин, так и мужчин (мотив: избежать растраты боеприпасов). Осужденные пусть заранее сами себе выроют могилу. Повешенных оставить висеть 24 часа, после чего захоронить».

Описал майор и методы борьбы с партизанским движением в исполнении иных частей: «Подразделения СС, которые участвовали в очищении территории в районе Борисова в сентябре — октябре 1942 г. полностью сжигали вражеские или подозрительные деревни, а также расстреливали все подозрительное население»{608}. Речь, скорее всего, идет об одном из двух: либо о спецбатальоне СС Дирлевангера, либо о 1-й пехотной бригаде СС (моторизованной).

Итак, целью Симони было подавление крупных партизанских сил в указанном районе. В операции участвовали самые сильные подразделения батальона: два взвода из

1-й роты, взвод из 2-й роты, два взвода из 3-й роты, группа всадников Барбары, плюс 20 местных полицейских; всего 200 бойцов. Симони запасся тяжелым оружием: 21 пулемет, пять 50-мм и три 80-мм миномета. Их начали собирать 3 января.

Симони планировал пройти в зону юго-западнее Оздятичей; поход должен был состояться ночью, через Осово к Сычу, который он считал центром партизанского движения в данном районе. Температура ночью опускалась до -20 — -25 градусов, а снег в некоторых местах доходил до метра и больше.

3 и 6 января Симони лично провел разведку, присматриваясь к точным условиям маршрута будущей карательной экспедиции и ища место перехода (предстояло преодолеть Березину). 7 января дата выдвижения группы была назначена на час ночи. Из-за недисциплинированности выдвижение состоялось на два часа позже, что разозлило Симони. Когда французы прибыли к реке (Березине), с левого берега была выпущена ракета, означавшая лишь то, что их заметили. Симони свернул операцию, французы вернулись. 8 января вновь выдвижение было назначено на час ночи; в этот раз вышли по расписанию. Симони и капитан Иванжин из группы всадников Барбары в совершенной темноте искали брод. Под весом Иванжина лед треснул, и он ушел под воду; его достали. Он отказался эвакуироваться и сказал, что продолжит операцию в таком состоянии. К лесу, укрывавшему Сыч с востока, французы прибыли в 5:30 утра. Они нашли проводника, местную женщину.

Симони разделил войска на две колонны, планируя взять Сыч в «клещи»: 1-я колонна шла бы непосредственно к деревне, «зачищая» примыкающий лес, с флангов ее прикрывали бы всадники Барбары, которые позже «прочесали» бы еще пару соседних населенных пунктов.

Легионеры вошли в лес. В 6:30 произошел боевой контакт с партизанами. В 7:30 Симони отдал приказ атаковать партизанский лагерь: лейтенант Ноэль Пике возглавил атаку. В итоге 1 француз (сержант-шеф) был убит, захвачен 1 советский пистолет-пулемет. В это время левое крыло, под командованием капитана Бассомпьера, наступало на Асаков (нс удалось найти деревню на карте); правое крыло, всадники Барбары, заняли Сыч к 8:00, после чего устремились в две соседние деревни, где разгорелся тяжелый бой с партизанами, преимущество было на стороне последних. По всей видимости, всадники отступили. Один легионер был убит, еще один тяжело ранен из сигнальной ракетницы{609}.

Вечером того же дня началась экзекуция. Слово самому командиру: «Вечером поведение некоторых мужчин (примерно двадцати, в возрасте от 18 до 40 лет), оставшихся на месте, было достаточно понятным, чтобы я без колебаний применил инструкции, полученные в Крушине. После сожжения двух изб в целях безопасности, которые к тому же были пусты, взрывы гранат и треск патронов, которые там хранились, были слышны больше часа. Я отдал приказ расстрелять всех мужчин, и приказ был выполнен».

По словам Симони, за день операции было выведено из строя (убито, ранено) около 50 бойцов.

9 января: «На следующий день я поджег деревню… Взрывы гранат, мин и патронов, которые хранились в избах, свидетельствовали, что в Сыче хранился настоящий арсенал. Я знал, что то же самое было в соседней деревне (два километра) Черневичи, которая была намоем обратном пути. Я ее сжег, и также разрывы гранат и мин, треск патронов раздавались на протяжении всего горения. Здесь я тоже приказал расстрелять мужчин. Вполне возможно, что в процессе легионеры, недисциплинированные по своей сути и, к тому же, в большинстве своем крайне импульсивные, убили женщин и детей. Все, что тут можно сказать, так это то, что женщины были также фанатичны и уверенны, как и мужчины».

10 января легионеры вернулись на исходные позиции.

Симони подвел в отчете черту под операцией: «Убитые или раненые в бою большевики: пятьдесят (минимальная оценка). Последующие свидетельства местных жителей говорят о сотнеубитых или раненых русских.— Расстрелянные последователи и симпатизанты: тридцать.— Захваченное оружие: пистолет-пулемет с амуницией и круглым магазином.— Деревни (уничтоженные логова и арсеналы): две больших, две маленьких.

Лагерь в Сыче (в лесу) полностью уничтожен»{610}.

Вопрос вызывает момент с сожженными деревнями: видимо, Симони также спалил те две деревни, где всадники Барбары вели бой, но напрямую оп почему-то об этом в отчете не пишет.

Трупы убитых в Сыче были обнаружены бойцами отряда «Коммунист» под командованием В.К. Деруги. Сохранился документ, который свидетельствует, что всего легионерами и полицией было убито и сожжено 52 человека, в т.ч.

24 мужчины, 12 женщин и 16 детей. Также было сожжено 65 домов. Жители были захоронены отрядом «Коммунист»{611}. В декабре 1942 г. отряд «Коммунист» вошел в состав партизанской бригады имени Н.А. Щорса{612}.

Второй преступный эпизод, нашедший свое отражение в переписке и документах, получил название «дело Дагостини». Речь идет о лейтенанте I батальона ЛФД Рауле Дагостини, который был обвинен в военных преступлениях. Во время проведения антипартизанской операции «Майская гроза» подразделение Дагостини 22 мая 1943 г. попало в засаду в деревне Котово и понесло потери в количестве 7 убитых и 20 тяжелораненых; их пришлось оставить на поле боя. Французам противостояла крупная группа партизан, силы которых оценивались в диапазоне от 150 до 1000 человек, при 12 пулеметах и 6 минометах. Легионеры попали в «огневой мешок» и вынуждены были быстро выходить из окружения. При прорыве французы подожгли деревню; прорыв удался. Через 10 дней легионеры вновь пришли на место недавнего боя, чтобы забрать тела своих сослуживцев, но, не обнаружив их, в качестве репрессии подчиненные Дагостини расстреляли трех мирных жителей.

За это противоправное действие лейтенант предстал перед германским военным трибуналом в Борисове. В судейской «тройке» председательствовал немецкий полковник, в качестве помощников ему дали капитана вермахта и французского лейтенанта. Рауль Дагостини в суде строил свою линию защиты следующим образом. Он утверждал, что не поджигал деревню намеренно, и что это было лишь случайным стечением обстоятельств: во время прорыва французы использовали минометы для создания «бреши», поэтому снаряды якобы зажгли деревенские хаты. Что касается расстрела мирных крестьян, то Дагостини не помнил точно, сколько расстрелял (хотя и назвал цифру в 2–3 человека). Мотивировал это он тем, что якобы в попытке найти тела своих товарищей он не смог добиться от крестьян какой- либо информации и применил репрессии.

Помимо Дагостини, был допрошен один младший офицер, участвовавший в карательной экспедиции. Так он вспоминал о той казни: «Мы собрали всех трудоспособных мужчин в избе. Лейтенант сидел напротив печки, за столом, рядом с ним стоял переводчик. Двое вооруженных часовых заводили русских, одного за другим. Переводчик спросил: “Скажи нам, где захоронены французские солдаты?” Человек ответил: “Я не знаю”. Мы вывели его на улицу, и сержант выстрелил ему в затылок»{613}. Так было убито трое крестьян; четвертый указал на могилы легионеров в лесу.

Трибунал оправдал Дагостини, хотя его и отправили назад во Францию. В качестве «утешения» за то, что лейтенант попал под суд, его наградили Железным крестом II класса{614}.

Своего поста лишился также и Симони. Полковник Пюо

7 июня писал генералу Эжену Бриду: «Майор Симони, освобожденный от занимаемого им поста и исключенный из ЛФД за зверства (я еще вернусь к расследованию), заменен капитаном Пуассоном…»{615}

Вернувшийся во Францию Симони был крайне недоволен и в своем отчете от 24 июня 1943 г. подверг ЛФД разгромной критике. По его мнению, следовало отправить легионеров в тренировочный лагерь; очистить легион от всех нежелательных лиц (прежде всего, офицеров); тренировки должны продолжаться не менее 2 месяцев, после чего ЛФД должен быть отправлен на регулярный фронт{616}.

Однако история с Котово на этом не закончилась. Отставка Симони «переплелась» с судом над Дагостини.

Спустя несколько недель после своей отставки и возвращения во Францию Симони получил странное письмо, как утверждают, от одного из своих бывших лейтенантов. В письме теперь уже бывший офицер очень удивлялся потере своей должности и говорил о том, за что его хвалили в прошлые разы. Вот этот текст: «Работа была проделана на славу! Я полностью, до оград, разделяющих избы, уничтожил деревни Астовок, обе Демишковки, две Куясовки и Котово. Небольшое количество жителей, которых мы обнаружили там, было нами “забрализировано“ [вновь этот термин. — О.Б.] за шпионаж в пользу врага. Есть одна вещь, которая меня разозлила. В Котово я приказал запереть одну славную женщину в сундук, она раздражала меня своими криками; в момент нашего отхода я поджег деревню и забыл, что запер ее там! Ай-ай-ай, паночки! В тот раз, дивизия посчитала, что все прошло нормально, и меня похвалили за то, что я устроил пожары и поджоги, это просто непонятно»{617}.

Увы, точно имя отправителя установить не удалось, однако ряд признаков (звание, удивление из-за отставки, совпадение но времени, упоминание деревень) вполне четко указывают на Дагостини. Вполне возможно, что не только жители Котово пострадали от его рук в те дни. Из этого письма становится ясно, насколько та линия защиты, которую Дагостини выстраивал в суде, соответствовала реальности. Зарубежные специалисты также утверждают, что Дагостини «отличился» преступлениями и жестокостью против мирного населения также и во время службы в рядах французской милиции в 1944 г., за что был отправлен в отставку{618}. После освобождения Франции от немцев Дагостини был расстрелян.

По мнению германского историка Мюллера, беспощадность французов свидетельствует не о том, что они хотели «поквитаться за 1812 год», а скорее об общей брутализации форм ведения войны. Постоянные акции в тылу армии, попытки немцев установить контроль над огромными пространствами; при этом в отношении населения применяются самые жестокие методы насилия и подавления, вроде расстрелов всех «подозреваемых в связях с бандами» и сожжения населенных пунктов. Мюллер утверждает, что сыграл тут свою роль и момент нередкого уклонения партизан от прямых боестолкновений; в итоге солдаты отыгрывались на гражданском населении{619}.

Подобной точки зрения придерживается и Кнопп, но уже в общем смысле: «Так как партизаны даже на непросматриваемой местности уклонялись от непосредственной конфронтации с немецкими войсками, жертвами всеобщих немецких карательных и разбойных акций стало гражданское население»{620}. Сюда же стоит добавить идеологию, которой придерживалась часть личного состава, порождаемое ею отношение к мирному населению, и своеобразную «вольницу», с отсутствием четкой линии фронта и регулярных (во фронтовом смысле) боевых действий. Все это в совокупности зачастую производило разлагающий эффект на расквартированные французские части.

Иногда дело доходило даже до столкновений с местными коллаборационистами: «Стоявшие в местечке N. французские легионы [так в тексте. — О.Б.] часто грабили население. Однажды группа солдат пошла в деревню, расположенную в полукилометре от местечка, где [они] забрали у крестьянина лошадь с повозкой и убили свинью-матку, а сами скрылись. Крестьянин обратился за помощью в сельхозкомендатуру. Сельхозкомендатура была заинтересована в развитии свиноводства, тем более деревня находилась вне угрозы нападения со стороны партизан. Сельхозкомендатура при помощи орсткомендатуры нашли свинью на кухне у французов и отдали [ее] снова хозяину. Но крестьянин не успел выехать за местечко, как группы французских солдат снова забрали свинью, а крестьянина избили и бросили в речку. Проходящие люди, видя совершившееся, заявили первостоящему полицейскому посту, который подал сигнал тревоги, по которому пришла полицейская группа. В результате стычки французских солдат с полицейской группой был убит один французский солдат и ранен один полицейский»{621}.

Несмотря на все это, немцы считали, что французы «сражаются храбро» и охотно пользуются свободой в определении характера боевых действий, которую им давала относительная самостоятельность. Тем не менее, как констатировали те же немцы, за «постоянные грабежи их ненавидело население»{622}.

Еще один момент: французы считали, что пользуются успехом у женщин. Каких-либо ограничений здесь легионеры не терпели, говоря: «Пусть нас кастрируют, но не мешают делать то, что мы хотим!»{623} Один из партизан вспоминал об одном подобном эпизоде зимы — весны 1944 г.: «Впереди показался хутор. Остановились. За запорошенным окном — свет. Знаем, что крестьяне, да еще на хуторе, в столь поздний час свет не жгут: спят. Вперед пошли Волков и Устинов. Видим, остановились. Мы приблизились. Па фоне света в окне маячил вооруженный винтовкой человек: часовой — догадались мы сразу. Ребята “сняли” его. Фонариком сигналят нам. Распахнув дверь, Барбаш с автоматом и гранатой в руке ворвался в дом. За длинным столом сидели пьяные французы. В углу под иконами сидела старушка с отвисшей от страха челюстью. К ней прижались маленькие девочка и мальчик. На столе горели светильники, стояли бутылки, закуска, вперемешку с окурками. В спальне, за дощатой стеной, оккупанты по очереди насиловали молодую хозяйку, которая, по-видимому, была без памяти. Насильники тыкали в нее сигаретами. Всего “вояк” оказалось восемь человек. Мы их в лесу расстреляли…»{624}

Бытовая сторона бесконечных «зачисток» и рейдов, а также состояние сознания некоторых французов описаны в мемуарах волонтеров: «Каждый патруль был лишь предлогом для мародерства. Поскольку партизаны делали то же самое, местное население и нас встречало такой же показной вежливостью»{625}.

Еще один легионер, помимо описания боевых действий с партизанами, не забыл в своих мемуарах рассказать и о том, как он со своими сослуживцами воровал мед из ульев, стрелял по курицам из пулемета и сжигал деревни{626}. По его словам, в символическом смысле, орел на униформе, во время операций по захвату продуктов, мог бы был быть заменен на стервятника{627}. Операции по захвату продуктов у населения, по словам автора, преследовали цель лишения партизан фуража и питания, которое они (партизаны) все равно бы отняли.

Такова ситуация с несколькими отдельными случаями военных преступлений, совершенных солдатами ЛФД. Учитывая практику антипартизанских операций, можно не сомневаться, что были и другие эксцессы подобного рода; выявить их поможет подробное изучение архивов. Пока что сложно определить точный процент, который французские батальоны, за период их трехгодичного пребывания в Белоруссии, внесли в общую статистику преступлений (т.е. за все время оккупации). Главная проблема в том, что в уничтожении «подозреваемых» во время проведения «зачисток» участвовали если не все, то большинство подразделений, привлеченных к этим акциям, поэтому часто сложно установить, кто именно сжег ту или иную деревню или убил ее жителей. Сколько точно «подозреваемых» или гражданскою населения было уничтожено именно французами в рассматриваемой антипартизанской операции (операциях)? Пока что ответить на этот вопрос можно лишь частично.

Еще одной гранью этой чувствительной темы является участие французских легионеров в процессе уничтожения евреев: найденные на сегодня документы дают основания полагать, что это участие имело место быть весной 1942 г. во время переформирования ЛФД (1 эпизод).

Подводя итог по теме военных преступлений, можно констатировать, что эта тема нуждается в привлечении новых источников и пока еще ждет своего исследователя, который тщательно изучит се в полном объеме.

Глава V. ИНОНАЦИОНАЛЬНЫЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ В СОСТАВЕ ЛФД

Как уже не раз было отмечено, в составе ЛФД было некоторое количество иностранцев. Мотивация этих волонтеров была разной: от пламенного желания сражаться против СССР до желания заработать денег.

В ЛФД служили бретонцы — народ из северо-западной области Франции, из Бретани. Этот своеобразный край когда-то был независимым герцогством, до того, как Франция поглотила его и включила в свой состав. У бретонцев тоже были свои ультранационалисты из Бретонской национальной партии («Parti National Breton»), желавшие скорейшею отделения от Франции, и, в надеждах, что немцы помогут им в этом, ставшие с ними сотрудничать. История бретонско-немецких отношений в России практически не освещена, однако примечателен тот факт, что в итоге из бретонцев было создано Бретонское соединение войск СС «Безен Перрот» (Bretonische Waffen-Verband der SS «Bezen Perrot»). Сами бретонские националисты считали себя отдельным народом кельтского происхождения и презирали Францию в любом ее виде, отказываясь, в большинстве своем, служить в ЛФД или пополнять ряды французской милиции{628}.

Однако было и около 110 бретонцев, которые согласились влиться в ряды ЛФД и аффилированных с ним организаций. Так, бретонские националисты Ив ле Негарэ, Тальдир Жаффрену, Ноэль Шевалье, Эжен Карп и Алан Эзафф были связаны с организацией «Друзья ЛФД» («Amis de la LVF»), как подписчики газеты «Европейский боец» («Le Combattant Européen»). Именно в ЛФД служил ле Негарэ, молодой активист Бретонской национальной партии. На фронте он находился с 16 июня 1943 по май 1944 г., когда он сбежал и вернулся в Бретань, узнав о формировании Безен Перро- та, куда он и вступил 6 июня 1944 г. По всей видимости, в 1942–1943 гг. в ЛФД служил и Алан Эзафф{629}.

Были и другие бретонцы: например, 18-летний Жан-Мари Бенвоар, который стал очень известен в легионе благодаря своему поступку 1 декабря 1941 г. Бенвоар был 1-м номером в пулеметном расчете. Во время атаки на Дютьково его товарищей перебили, он сам получил ранение в пах. Превозмогая боль, Бенвоар продолжил стрелять из пулемета; красноармейцы обстреливали его из автоматического оружия и миномета. Его товарищи считали его погибшим, как и весь расчет, однако он выжил (скорее всего, его нашли другие бойцы). Он провел на поле боя 14 часов, получил несколько ранений в голову и тело, из него извлекли множество осколков от снарядов; позже пришлось ампутировать обе ноги и несколько пальцев. Бенвоар был награжден, однако страдания преследовали его до конца жизни. Он умер в изгнании в Баварии в 1982 г.{630}

Один из легионеров писал, что из Бретани происходил и начальник медицинской службы I батальона капитан Флери{631}.

Самыми экзотическими добровольцами в ЛФД были негры. Всего их было около дюжины, быть может, чуть меньше. Происхождение было разным: Гваделупа, Мартиника и т.п. Один из них погиб под Москвой{632}.

Известны имена двоих из этой дюжины: Луи Иоахим-Эжен и Норбер Дезирэ, оба выходцы из Гваделупы. Эжен родился в Порт-Луи в 1902 г. После ЛФД он служил в Организации Тодта и дослужился до звания группфюрера, в итоге став главным делегатом от африканского подразделения организации{633}.

О Дезирэ известно чуть больше. Родился в Пойнт-а-Питре в 1909 г. В ЛФД служил в 10-й роте III батальона, от начала и до конца; имел звание унтер-офицера. В 1943 г., во время зимней операции, отморозил себе ноги. Дезирэ всегда удивлял своих сослуживцев особо тонким слухом и инстинктами, которые помогали ему ориентироваться. Но особенно среди своих товарищей чернокожий солдат вермахта прославился, когда спас сержанта Бусоньера, которого командование посчитало пропавшим без вести 17 мая 1943 г.

Это произошло так. Через пять дней после пропажи, 22 мая, Дезирэ стоял на своем посту. Внезапно он услышал отдаленный крик о помощи на французском, с другой стороны реки Десны, о чем немедленно доложил лейтенанту Алино. Лейтенант посчитал, что Дезирэ бредит, т.к. до противоположного берега реки было очень далеко, но тот настаивал. Лейтенант собрал группу и провел рейд; безрезультатно: группа лишь затерялась в болотах и вернулась к вечеру домой. Однако чернокожий волонтер не отчаивался и рассказал своим товарищам о том, что слышал. Ночью он и трое товарищей решили еще раз сходить на разведку. Дезирэ вел группу, идти пришлось очень тихо, чтобы не нарваться на свой же «дружественный огонь» (ведь французы пошли, по сути, в самоволку). Тем не менее им пришлось звать сержанта, чтобы дать о себе знать. Наконец Бусоньер ответил им: группа французов нашла его. Бусоньер трясся от жара и усталости, его нога была сломана и непомерно распухла. Унтер-офицера доставили в пункт первой помощи в Острой Луке. Лейтенант Алино после возвращения группы понял, что Дезирэ был прав; однако он не мог требовать отчета, т.к. группа действовала без разрешения. Дезирэ, помимо прочего, попросил у командования наказать его за факт нарушения дисциплинарных норм; эта неуместная просьба была отклонена командиром батальона{634}.

Во французские формирования СС Дезирэ не попал по расовым основаниям. «Отказников» из ЛФД послали в концентрационный лагерь Штуттгоф, под Данцигом. Попал туда и Дезирэ со своими товарищами. Интересно то, что его во время пребывания в лагере наградили Крестом за военные заслуги II класса. Отсидев в тюрьме после войны (за службу в германских ВС), он стал работать в доках. Скончался в Бордо, в мае 1968 г., в возрасте 59 лет{635}.

Из небелых солдат ЛФД можно также вспомнить арабов. Как и негры, эти добровольцы происходили из французских колоний. По данным исследователя Форбса, в III батальоне, который формировался в Дебице с декабря 1941 по февраль 1942 г., было около 200 североафриканских арабов{636}. Бенэ придерживается другого мнения: в ЛФД было 700 чернокожих волонтеров, выходцев из Северной Африки. Большую часть из них отчислили 3 марта 1942 г.{637}

По данным исследователя Хурадо, арабы происходили из стран Магриба (Марокко, Алжир, Тунис, Ливия и т.д.). Во время переформирования в марте 1942 г. немцы их выделили в отдельную (15-ю) «арабскую» независимую роту. Однако французское командование выступило против столь «антиколониального» замысла германцев, и рота была распущена{638}. В переписке германского командования в Польше действительно содержится упоминание об этом: в письме от 21 марта 1942 г. разрешается формирование 15-й арабской роты в составе 638-го пехотного полка. Рота должна была находиться под командованием немецких офицеров и вооружена средними пехотными орудиями французского производства. Военная подготовка роты должна была проходить в Крушине{639}. Арабская рота даже успела получить свой номер полевой почты{640}.

Комиссар полиции Тей в мае 1943 г. писал префекту департамента Ардеш, что побывал в пункте рекрутирования в ЛФД, где увидел «дюжину североафриканских рабочих», которые пришли, чтобы записаться добровольцами на Восточный фронт. Рабочие были из известной компании Лафарж{641}.

В ЛФД одно время служил и родившийся в США гражданин Франции Пьер Луи де Ла Ни ду Вэйр, потомок бретонского рода. Иногда этого человека ошибочно называют «Питер Дилани»; особенно он известен в качестве пропагандиста, работавшего против Америки. Его сын, написавший подробную биографию своего отца, отрицает, что ду Вэйр старший был гражданином США; однако это противоречит здравому смыслу, т.к. любой рожденный на территории США автоматически становится гражданином. Так что у ду Вэйра, скорее всего, было двойное гражданство (США и Франция).

Ду Вэйр родился 7 февраля 1908 г. в Холкомбе (Арканзас). Достаточно долго служил во французской милиции, а до этого — в армии Франции. К ЛФД он присоединился поздно, скорее всего, в конце 1943 г.; по состоянию на 15 января 1944 г. преподавал в офицерской школе в Монтаржи и имел чин капитана. Позже был переведен в Грайфенберг, где у ЛФД была тренировочная база. Там ду Вэйр был ответственным за подготовку 13-й и 14-й рот. По всей видимости, успел получить небольшой боевой опыт на Восточном фронте, прежде чем ЛФД был распущен. Во французские СС он не попал; был переведен на радио, где работал пропагандистом. Числился в пропагандистском полку СС «Курт Эггерс», где имел звание гауптштурмфюрера; вел нацистскую пропаганду, направленную на разложение союзников. Нацисты считали его «находкой», т.к. он свободно говорил на 7 языках и имел очень высокий IQ (168). Он погиб 11 апреля 1945 г., когда американские самолеты разбомбили поезд, направлявшийся в Рим, на котором он ехал со своей семьей{642}.

Служили в ЛФД и выходцы из бывшей Российской империи.

Количество российских эмигрантов во Франции к середине — концу 30-х существенно разнится: так, например, Гастон Лярош называет цифру в 50 тысяч человек{643}. Исследователь Робинсон пишет, что в конце 20-х в Париже было около 45 тысяч русских{644}. В среднем, оценки сохраняются в диапазоне до 100 тысяч человек.

Официально еще 30 июня 1941 г. возможность использования русских «белых» в германской армии была отклонена. В этот день прошло совещание представителей Верховного командования вермахта, главного управления войск СС, МИДа и отдела внешнеполитических связей НСДАП. Было принято решение допустить к участию в войне представителей всех европейских народов, кроме русских и чешских эмигрантов{645}. Несмотря на официальный запрет, белоэмигранты все равно проникали в германскую армию и попадали на Восточный фронт.

В ЛФД принимали только тех, кто имел французское гражданство. Во Франции русских, имевших французский паспорт, было не так уж много; большинство эмигрантов были лицами без гражданства и имели т.н. «нансеновский паспорт».

Интересно, что при формировании ЛФД в начале июля 1941 г. Берлин отдельно подчеркнул момент собственной незаинтересованности в привлечении русских эмигрантов к службе в легионе; их заявления не должны были рассматриваться{646}.

По словам испанского специалиста Хурадо, многие русские белоэмигранты, несмотря на запреты немцев, все равно хотели служить в ЛФД. Некоторые из них были ветеранами Гражданской войны в Испании. Уже упоминавшийся запрет на службу эмигрантов в вермахте распространялся и на ЛФД. Однако когда немцы увидели, что добровольцев прибывает меньше, чем ожидалось, то было принято решение позволить записывать в ряды ЛФД тех русских «белых», которые ранее служили во Французском иностранном легионе{647}. Если принимать версию Хурадо, русские в ЛФД должны были до этого служить в ФИЛ.

Связь со службой в ФИЛ и ЛФД была. Так, в официальном отчете по ЛФД сказано, что «иностранцы, которые служили в Иностранном легионе или же в армейских подразделениях, могут, в исключительных случаях, приниматься в ряды ЛФД»{648}. Видимо, белоэмигранты попали туда именно по этой «исключительной» практике, будучи ветеранами легиона или же французской армии, пусть это правило и не всегда соблюдалось.

Интересно здесь различие позиций между структурами нацистского государства и вишистской Франции. С одной стороны, официальный Берлин и Гитлер, которые не хотели видеть белоэмигрантов в вермахте, а значит, и в ЛФД как его части. С другой стороны, порядки непосредственно вермахта (который принимал белоэмигрантов на службу в качестве, например, переводчиков), а также внутренние правила приема ЛФД.

Скорее всего, свою роль сыграл и вопрос с гражданством эмигрантов: по паспорту они считались французами, пусть и русской национальности, а значит, будучи уже натурализованными гражданами, пользовались всеми правами французов.

А.Н. Рубакин, сидевший в лагере Верне, вспоминал о некоторых эмигра1ггах, вступивших в легион: «5 этой группе были форменные босяки. Помню одного, здоровенного бывшего казачьего офицера, отчаянного морфиниста и алкоголика. В лагере с ним раза два случались припадки белой горячки, и его приходилось силой утаскивать в больницу. Этот потерявший человеческое обличье хулиган потом записался в “антибольшевистский легион” и на вопросы о профессии неизменно отвечал: “офицер белой армии” […] В конце июля привезли еще партию арестованных из Ниццы и среди них — двух братьев Жуковых, сыновей известного в свое время в России мыловаренного “короля” […] Младший Жуков, пухлый парень лет 28, заядлый морфинист, делал по 30 впрыскиваний морфия в день. В лагере морфия он доставать не мог и по примеру брата начал пить запоем. Под влиянием одного провокатора, своего дружка, он записался в “антибольшевистский легион “»{649}.

3-й ротой I батальона ЛФД одно время командовал бывший лейтенант Французского иностранного легиона Дмитрий Васильевич Коптев{650}. Коптев происходил из дворянского рода и был офицером в Русской императорской армии; по данным родственника В.А. Коптева, Дмитрий Васильевич был лейб-драгуном и в годы Гражданской войны сражался на стороне Белых армий. После эмигрировал во Францию. В годы Гражданской войны в Испании сражался на стороне Франко{651}. Есть информация, что Дмитрий Коптев служил в фалангисгской милиции Пальма-де-Мальорки. Во время войны принял католичество. После окончания войны проживал в Мадриде{652}. В 1940 г. Коптев получил звание офицера резерва во французской армии и был приписан к 6-му иностранному полку в Леване. В.А. Коптев утверждал, что его родственник сражался против немцев в 1940 г.; скорее всего, это так, т.к. Коптев был зачислен в резерв французской армии. 3-й ротой ЛФД, в звании лейтенанта, он начал командовать в ноябре 1941 г., заменив капитана Анри Сиржана. Коптеву на тот момент уже исполнилось 45 лет. В этой роте служили и другие русские эмигранты{653}.

Менее чем через месяц, 28 ноября 1941 г., Коптев был тяжело ранен: осколком разорвало правую руку от запястья до локтя, в результате чего его в тот же депь эвакуировали в тыл и впоследствии демобилизовали; его место в качестве командира 3-й роты I батальона занял лейтенант Дуйе{654}. Напротив, согласно информации от родственника, Коптев служил в ЛФД до 1943 г. (минимум до 1942 г.) и участвовал в антипартизанских операциях. По его же словам, у Коптева в годы Гражданской войны или в годы красного террора от рук коммунистов погибла родная сестра, и он считал своим долгом отомстить за нее. После ранения был демобилизован, вернулся во Францию, а оттуда эмигрировал в Испанию, где его следы теряются{655}.

Константин Липко в годы Гражданской войны воевал у адмирала А.В. Колчака в Сибири. В годы эмиграции вступил в Иностранный легион. Отдал почти 20 лет службе в легионе; был в Марокко, Леване и Тонкине, имел множество наград и медалей. В ЛФД имел звание оберфельдфебеля (адьюдант-шеф). В ноябре 1942 г. командовал взводом 2-й роты I батальона. За маленький рост и непередаваемый русский акцепт некоторые легионеры подшучивали над ним. Липко был полезен для французов: его происхождение располагало к себе местное население, что позволяло получать информацию. В один из дней осени 1942 г. он сказал сержанту Эмилю Гайя, что немцы проиграют из-за того, что слишком плохо обращаются с русскими.

В конце ноября 1942 г. Липко получил приказ установить пост в деревне Новоселье, в 7 километрах юго-западнее села Гумны. Районная комендатура в Крупке приказала Липко выдвигаться на место, собрать оружие у местных полицейских, дабы провести некую «перерегистрацию». Проблема для французов была в том, что кто-то в комендатуре снабжал партизан информацией, видимо, вся акция изначально была подлогом; поэтому они уже знали, что деревня будет безоружной. Липко же предупредили местные, что партизаны в курсе предстоящей операции. 26 ноября Липко поехал с французами в Новоселье. Примерно к четырем пополудни владельцы оружия с небольшим конвоем были отправлены из Новоселья в Гумны, а французы заняли деревню; Липко расставил посты (северный и южный), сам разместился в доме старосты Никиты Лучина и стал ждать нападения партизан.

К вечеру раздались первые автоматные очереди. В 5 утра 27 ноября вернулись конвойные французы, помогавшие отвозить оружие в Гумны. В 5:20 со стороны болот раздался шум, а в 5:30 в деревню вошли первые партизаны, еще не зная, что французы сидят в засаде. Липко подпустил их поближе и первым открыл огонь из окна дома старосты, убив главу группы. Часть партизан смогли перебить, оружие было тут же роздало местным жителям. Через несколько часов деревню атаковала большая группа партизан; они отрезали французам путь к отступлению, завязался тяжелый бой. Южный пост был почти сразу уничтожен партизанами, Липко и староста держались в доме в середине деревни. Партизаны никак не могли выбить их из дома, поэтому было решено поджечь его. Из-за дыма им пришлось отступать; это произошло примерно в 7 утра. Северный пост был загнан партизанами в болото, частично уничтожен, а Липко ушел в лес, чтобы дойти до Орешковичей, в 4 километрах южнее Новоселья; он пришел туда к 9:00.

Некоторые легионеры, вырвавшиеся из болот, позже вернулись в Гумны; кто-то погиб, кто-то пропал без вести. Вернулся и Липко. За чрезмерную фамильярность с местными и за провал в Новоселье в декабре 1942 г. его освободили от руководства взводом. Скорее всего, после этого Липко был демобилизован. Однако все это не помешало ему, как пишут французские историки, изложить историю боя в Новоселье в газете ЛФД «Европейский боец» («Le Combattant Européen»){656}.

Владимир Тирбах родился в 1920 г. в Цингтао, Китай. Его родители, по всей видимости, эмигрировали из страны, раздираемой гражданской войной. Происхождение Тирбахов было не чисто русским: предки Владимира были немцами и осели в России в годы правления Екатерины Великой. Его отец был в Императорской армии, а позже сражался против большевиков в Маньчжурии вместе с атаманом Семеновым. Видимо, после Китая семья переехала во Францию; в 1933 г. они жили в Западной Европе. Его отец умер, а мать вышла замуж за другого. Французский язык Владимир учил у отца Жакино, миссионера, которому отрезали правую руку во время «восстания боксеров» в 1900 г.

Тирбах проживал в Блуа, в 1939 г. записался во французскую армию. Недолго провоевав против немцев, он попал в плен во Вьенне, сбежал и вернулся в Париж через Лимож, где демобилизовался. Тирбах вступил в «молодежную мастерскую» («Chantiers de la jeunesse française» или CJF) и работал в бассейне в качестве учителя плавания, проживая в Версале. Молодой повеса был достаточно успешен у женщин, чем и пользовался, но такая тихая жизнь тяготила его.

3 сентября 1941 г. он записался в ЛФД; о мотивах говорить сложно, скорее всего, тут свою роль сыграло все вместе, как идейные, так и прозаические факторы. Тирбах попал в 3-й взвод 2-й роты; командовал 50-мм минометом. В 1942 г. его повысили до звания сержанта; в том году он служил в 1-й роте. В феврале 1944 г. он получил тяжелое ранение в руку; германские врачи смогли спасти его от ампутации, однако на фронт он больше не вернулся. Последнее звание в ЛФД — оберфельдфебель. После войны он переехал в Германию. Скончался в 1995 г.{657}

Упоминание о безымянном белом эмигранте есть и в дневнике связиста ЛФД Ларфу. Во время атаки 1 декабря он успел переброситься несколькими словами с Тирбахом, который рассказал ему следующую историю. Один перебежчик в тот день сдался Тирбаху и пожелал служить в немецкой армии, стал носить снаряды. В итоге ему пришлось нести на себе бойца, раненного в живот, который практически отходил. Этим раненым был русский эмигрант, который записался в ЛФД в возрасте 72 лет, соврав на комиссии, что ему 46. Говоря о причинах, достаточно упомянуть, что его дочь была изнасилована и убита в 1917 г.

Хитрость была впоследствии раскрыта: узнав о настоящем возрасте, его хотели демобилизовать. Он стал умолять оставить его и дать поучаствовать хоть в одной атаке, приведя в пример мальчика 16 лет, который служил в ЛФД в качестве помощника (быть может, речь идет о грузинском эмигранте, о котором рассказано ниже). Офицеры закрыли на возраст глаза. По всей видимости, в атаке 1 декабря один из пулеметчиков был тяжело ранен, и некому было принять на себя оружие. В этот момент указанный эмигрант схватил пулемет и уничтожил наступавших красноармейцев, но сам получил пулю в живот. Ни имя, ни дальнейшая его судьба неизвестны{658}.

Дмитрий Владимирович (Митя) Голенищев-Кутузов, потомок известного рода, родившийся за границей в 1918 г., также служил в ЛФД. В сентябре 1939 г. (по другим данным — еще в 1934 г.) он был призван во французскую армию и, по всей видимости, сражался против немцев в 1940 г., был тяжело ранен и впоследствии награжден французским орденом. В 1941 г. вступил в ЛФД, сражался под Москвой. После ЛФД был переведен в другую часть (немецкую). Скончался от ран, осложнившихся от болезни, 14 июня 1943 г. в городе Лувен (Левен), Бельгия, в возрасте 25 лет. Некролог о нем был помещен в официальном органе Управления делами русской эмиграции, газете «Парижский вестник»; некоторое сомнение вызывает фраза о том, что Голенищев-Кутузов «зачислился в ряды легиона волонтеров, а потом — в германскую армию, где его спокойное мужество оценено было военной наградой», т.к. ЛФД был частью вермахта{659}. Захоронен был на местном кладбище{660}.

С августа по сентябрь 1941 г. 4-й ротой I батальона командовал лейтенант Адамович. До войны Адамович служил во Французском иностранном легионе. В Дебицс на посту командира роты его заменил Леклерк, позже ставший командиром I батальона. К слову, адъютантом Леклерка был Фредерик Помпиду, который впоследствии руководил взводом 80-мм минометов в 4-й роте{661}.

Заместителем командира 1-й роты капитана Вермута на начальном этапе ЛФД (август — октябрь 1941 г.) был ветеран Иностранного легиона лейтенант Юревич. Позже он стал командиром 1-й роты, но точная дата назначения неясна. Известно, что Юревич уже руководил ротой в ноябре 1941 г.

27 ноября на участке его роты произошло первое боестолкновение с бойцами РККА. Примерно 29-го числа Юревичу пришлось искать замену (была найдена в лице Жана Женэ). Что касается причины, то, как пишут французы, «в отличие от своего соотечественника Коптева, лейтенант Юревич на деле показал, что у него не очень крепкие нервы»{662}.

В 7-й роте II батальона в качестве пулеметчика служил русский эмигрант из Ниццы, Константин Климаков. Его батальон был под Москвой, по в боевых действиях не участвовал. Ночью 6 или 7 декабря Климаков по непонятной причине оставил пулемет и свою позицию и пошел в восточном направлении. Далеко он не ушел и вышел к позициям 5-й роты II батальона. Тем временем его отсутствие было замечено: был найден брошенный пулемет и Климакова арестовали. Через несколько дней он предстал перед военным трибуналом, состоявшим из двух офицеров ЛФД. На суде эмигрант все отрицал, говорил, что не был коммунистом, что не хотел дезертировать. Лейтенант Коррэз приговорил его к заключению, однако вмешался германский штаб связи, и новый суд вынес ему смертный приговор. 16 декабря его за руки и ноги привязали к столбу, а бойцы одного из взводов его бывшей роты произвели расстрел{663}.

Георгий Строгов родился в Петрограде в 1916 г. После большевистской революции родители с ребенком эмигрировали во Францию. Неизвестно, когда он вступил в легион. По состоянию на 1943 г. служил переводчиком в III батальоне. Погиб в партизанской засаде у Павловичей 11 августа 1943 г.{664}

Во 2-й роте I батальона ЛФД служил эмигрант по фамилии Липин. Он особенно славился среди французов тем, что умел бороться с «зеленым змием» как никто другой из чинов роты: каждый день он выпивал литр-два водки. Под Новый год в конце декабря 1942 г. он «боролся» больше обычного и решил немного прогуляться на свежем воздухе (за окном было примерно -20). В этот раз змий, с которым столь упорно сражался Липин изо дня в день, его поразил: он упал головой в снег и уснул. Так прошла ночь. Наутро французы нашли его и подумали, что он умер. Однако мощь этого русского была непостижима для французского ума: после нескольких глотков огненной воды Липин вернулся в свое нормальное состояние{665}.

Иван Михайлович Толстой, внук известного русского писателя, также служил в ЛФД, но позже дезертировал из рядов легиона{666}.

В 1-м взводе 2-й роты I батальона служил легионер Георг Штайн, балтийского происхождения, родившийся в 1905 г. в Санкт-Петербурге. До ЛФД Штайн служил в Иностранном легионе. Сражался под Москвой, где получил тяжелое обморожение обоих ног, что привело к ампутации. Был одним из первых 10 легионеров, которых наградили Железным крестом II класса{667}.

Некоторые эмигранты смогли пережить все немецкие демобилизации и после сворачивания проекта ЛФД продолжили воевать во французской дивизии СС. Самый яркий пример — это Сергей Евгеньевич Протопопов, родившийся 23 сентября 1923 г. в Париже. Протопопов был потомком древнего рода князей Ухтомских и внуком последнего министра внутренних дел Российской империи, Александра Дмитриевича Протопопова (1866–1918). Отец Сергея, Евгений Сергеевич Протопопов-Ухтомский (12 июля 1875 г., Рига — 5 января 1944 г., Канны), был генеральным консулом России в Ницце до 1914 г. В 1943 г. Протопопов записался в ЛФД, прошел офицерскую школу в Моотаржи, около Орлеана. 1 сентября 1944 г. был переведен в войска СС. Во время штурма Берлина воевал во французском штурмовом батальоне. Погиб 1 мая 1945 г. во время артобстрела{668}.

Николай Шумилин до ЛФД служил во французской армии. В легион попал в 1941 г. После перевода в СС, имея звание ваффен-шарфюрера, командовал 4-м взводом (тяжелым) 1-й роты I батальона 58-го ваффен-гренадерского полка СС{669}. Его сослуживцы запомнили его за очень сильный русский акцент. 1-й ротой командовал ваффен-оберштурмфюрер Жан Фатан, который, как и все командиры подчиненных ему взводов, воевал в ЛФД еще в 1941 г.

Юный Николай Самосудов, родившийся в 1928 г. (по другим данным, в 1929 г.), сначала служил в ЛФД, а позже, в конце 1944 г., попал в роту зенитных орудий, где ваффен-унтерштурмфюрер Ренэ Фаяр повысил его до звания ваффен-штурмана. В конце февраля — начале марта 1945 г. он сражался в Померании, где и пропал без вести{670}.

В легионе служил и эмигрант Сергей Патрушков, живший в Париже. После ЛФД он продолжил службу в I батальоне 58-го ваффен-гренадерского полка СС. Был тяжело ранен в Померании, отстал и пропал без вести (скорее всего, был убит){671}.

Необычна и судьба Максимилиана де Сантера, вступившего в ЛФД летом 1942 г., позже служившего во французской дивизии СС и успевшего оставить мемуары на русском языке, которые позже перевели на немецкий и издали в 1962 г. Дело в том, что де Сантер был полукровкой, наполовину русским, наполовину французом. Про службу в легионе и во французской дивизии он пишет крайне мало, притом использует свой чин в СС (шарфюрер). Жизнь его по-настоящему необычна: ближе к концу войны де Сантср стал работать на французскую разведку, был направлен в РККА как агент, в чине лейтенанта. Его раскрыли и притворили к смертной казни, после чего заменили ее многолетним заключением в советских лагерях. Большая часть книги посвящена именно периоду пребывания в ГУЛАГе.

О его мотивации для вступления в ЛФД мы уже упоминали ранее; как он сам признавал, им руководило желание «посмотреть мир». Тем не менее есть в книге и строки, в которых он упоминает о своем восприятии начавшейся войны. Несмотря на то, что де Сантер был наполовину француз, его взгляд на начало операции «Барбаросса» во многом был близок к тому, какой был у русских эмигрантов из группы «пораженцев» или «непримиримых», воспринимавших вторжение Германии как продолжение Гражданской войны и надеявшихся в итоге покончить с советским строем.

«В то время появился термин коллаборационист. Коллаборационизм, т.е. сотрудничество — слово, которое в результате смены политической погоды стало синонимом предательства. И я был коллаборационистом. Особенно усердным после того, как Гитлер объявил крестовый поход против большевизма. Как наполовину русскому, мне было больно видеть, что моя вторая Родина столько лет страдала под игом коммунизма, и я очень охотно думал, что германские дивизии двинулись на Восток, только чтобы освободить русский народ. Любой ценой я должен был принять участие в этой операции по освобождению. Не в последнюю очередь это желание подкреплялось большими плакатами, которые висели на всех стенах нашего города. “Если ты мечтаешь о почете и приключениях — идем с нами в ЛФД!”

В то время я считал эти картинки захватывающими и, недолго думая, бросил учебу и записался в качестве добровольца в германский вермахт. С некоторыми сложностями, потому что, честно говоря, моя внешность крайне мало соответствовала облику идеального солдата. К сожалению, я 6bvi ростом лишь метр шестьдесят и не был блондином. К тому же, у меня были темные глаза с почти монгольским разрезом.

Во время медицинского освидетельствования один из немцев даже сморщился: “Тебе надо больше супа кушать!” — сказал он. “Да неважно, тоже сойдет, — добавил менее требовательный начальник и похлопал меня по плечу: — будет у нас вначале водителем”.

Это было в августе 1942 г., когда запасы III Рейха уже немного иссякли, и германское верховное командование постепенно пришло к выводу, что даже человек с раскосыми глазами может сражаться на немецкой стороне. Без многих формальностей я получил солдатскую книжку и серую униформу, которую я тут же отнес к портному, чтобы оп подогнал размер»{672}.

В легионе из числа эмигрантов служили не только русские: также были грузины, украинцы и, предположительно, армяне. О грузинских добровольцах ЛФД известно более всего.

Лео Вачнадзе родился 11 апреля 1927 г. в Тифлисе. Его отцом был князь Арчил Вачнадзе. Мальчик эмигрировал с родителями во Францию в 1931 г. По всей видимости, грузинская семья жила бедно и очень нуждалась. В 1941 г., в возрасте 15 лет, молодой Лео, не предупредив своих родителей, записался в ЛФД. Не последнюю роль тут сыграл вопрос оплаты за службу. Для Вачнадзе униформу шили по специальному заказу; так 15-летний грузин стал самым молодым солдатом легиона (остается лишь вопрос, как он прошел медицинский отбор и возрастной ценз). Вачнадзе, свободно говоривший по-русски, использовался в т.ч. как переводчик. Участвовал в зимних боях 1941 г.

Родители пытались вернуть ребенка, однако это не помогло: после провала наступления на Москву легион отвели на переформирование и провели «чистку рядов». Скорее всего, под нее попал и Вачнадзе. Его перевели в батальон особого назначения «Бергманн» — элитное подразделение абвера, составленное из представителей народов Кавказа. Вачнадзе в составе этого подразделения участвовал в тяжелейших боях в Крыму осенью 1943 г., после чего его перебросили на Западный фронт, сражаться против высадившихся союзников. Арестованный членами французского Сопротивления (F.F.I.), Вачнадзе был заключен в лагерь около Кастра, откуда он сбежал в марте 1945 г. Вернувшись в Париж, Лео подписал контракт на 5 лет с Французским иностранным легионом и попал в 1-й кавалерийский полк (1er REC); так Вачнадзе немного поучаствовал в последних боях Второй мировой, но теперь уже против немцев. За свою храбрость и безупречную службу он был награжден Военным крестом с бронзовой звездой.

Позже он вызвался добровольцем и уехал в Индокитай, где попал теперь уже во 2-й кавалерийский полк. 5 сентября 1946 г. Вачнадзе получил отпуск на 45 дней по состоянию здоровья и отправился назад во Францию, не зная, что еще 22 августа 1945 г. суд в Тулузе вынес ему смертный приговор. Грузинский солдат остановился в Байонне, где и был арестован, после чего был доставлен в Тулузу для допросов. Здесь его судили еще раз: Вачнадзе был приговорен к 20 годам тяжелых работ 12 февраля 1947 г. Судьба была благосклонна, и ему вновь повезло: 22 августа того же года он освободился из тюрьмы, попав под амнистию (была объявлена 16 августа 1947 г.). Вачнадзе поспешил вновь присоединиться к своему полку Он оставил службу 27 июня 1949 г. После демобилизации Вачнадзе еще несколько месяцев провел в Марокко, работая сначала в добывающей компании, а позже — в еще одной фирме, в качестве секретаря по транспортировке. После этого, грузинский юноша, выросший и воспитанный в немецкой и французской армии, вернулся в Париж, где нашел работу и проживал со своей матерью. Полиция занималась его делом, однако не нашла ничего компрометирующего: в целом, бывший грузинский солдат был лоялен к новому режиму и вел себя как добропорядочный гражданин{673}. Дальнейшая судьба его неизвестна.

Есть информация, что был еще один армянский эмигрант, использовавшийся как переводчик — 15-летний Левон Мерджиян, также родившийся в Тифлисе{674}. В свете последних данных можно выдвинуть предположение, что его просто путают с Вачнадзе.

Свой небольшой след в ЛФД оставил и будущий ваффен- штандартенфюрер, командир боевой группы «Грузия» Кавказского соединения войск СС Михаил Придон (Фридон) Цулукидзе, родившийся 8 октября 1894 г. в Тифлисе. Цулукидзе закончил Николаевское кавалерийское училище в звании подпоручика в октябре 1914 г. Особенно юный грузинский офицер отличился на фронтах Первой мировой, был много раз награжден высшими орденами России[34].

Позже попал в плен и впоследствии воевал в Грузинском легионе, которым командовал лейтенант Хорст Шлифак. Это был грузинский кавалерийский полк, патронировавшийся графом Фридрихом фон дер Шуленбургом; легион предназначался для «освобождения Грузии» от власти России. После революции Цулукидзе помогал создавать армию молодой Грузинской республики и подавлял большевистские восстания (например, в крепости Ахалцих, Тифлисе и Лечхуми). После краха республики бежал в Турцию, оттуда — во Францию. В 1936 г. воевал в Испании на стороне генерала Франко. В 1940 г. вступил в ряды армии Виши и воевал в Северной Африке. В сентябре 1941 г., вместе с 40 другими бывшими царскими офицерами (вероятно, среди них были и грузины по национальности), прибыл в Версаль, чтобы записаться в ЛФД. Пробыв там 3 недели, они получили от немцев отказ, т.к. они не были французами по национальности, с последующим заверением, что немцы вызовут их позже и на другие должности{675}.

Константин Георгиевич Амилахвари родился 14 марта 1904 г. в Гори, происходил из княжеского рода и был внуком генерала Иванэ Амилахвари. После советско-грузинской войны семья бежала в Турцию, оттуда в 1922 г. они переехали во Францию. 29 июня 1928 г. он записался во Французский иностранный легион, в кавалерию. Любой записывающийся в легион боец имеет право на «новую личность»: Амилахвари воспользовался правом, назвав себя «Жоржем Элико» и сказав, что он родился 14 мая 1901 г. в Йори, в Грузии. Он служил в 1-м иностранном полку, затем во 2-м, затем вновь в 1-м, уже в Тунисе, а потом и в Марокко. Был награжден Военным крестом иностранных театров военных действий в 1932 г., имел Колониальную медаль с пристежками «Сахара» и «Марокко». 13 марта 1936 г. стал кавалером Королевского ордена Аль-Алуи (военная награда Марокко). Амилахвари, имевший звание сержанта (adjudant), уволился из Иностранного легиона по собственному желанию 17 июля

1941 г. Скорее всего, в августе он вступил в ЛФД и попал в один из первых контингентов.

Амилахвари, имевший звание фельдфебеля, служил в роте при полковом штабе, выполняя адъютантские поручения. По неподтвержденным данным, он был первым знаменосцем ЛФД. В результате морозов в декабре 1941 г. получил тяжелое обморожение ног, из-за чего был вынужден покинуть службу. Умер в Париже 4 июля 1943 г. вследствие хирургического вмешательства, когда врачи пытались как- то покончить с последствиями обморожения. По некоторым данным, Амилахвари был награжден Железным крестом, однако во французских источниках упоминания об этом найти не удалось. Если это действительно так, то, скорее всего, это был Железный крест II класса, и получил его Амилахвари в числе первых 10 легионеров, награжденных за бои под Москвой{676}.

Определенную трагичность истории семьи Амилахвари придает тот факт, что брат Константина, Дмитрий Георгиевич, также служивший в Иностранном легионе, в годы Второй мировой выбрал «Сражающуюся Францию», а не ЛФД. Полковник Дмитрий Амилахвари воевал в Ливии против корпуса Роммеля, особенно отличился в бою за Бир-Хакейм в мае — июне 1942 г. За проявленный героизм 10 августа он получил Крест освобождения лично из рук де Голля. Дмитрий погиб в бою во время битвы за Эль-Аламейн 24 октября 1942 г. В 1955 г. Амилахвари, о котором несколько раз упоминал в своих мемуарах де Голль, был посмертно награжден орденом Почетного легиона{677}. Память о нем до сих пор хранят архивы Иностранного легиона, он считается одним из героев легиона и Франции.

В качестве переводчика при штабе III батальона служил и грузин Георгий Сихарулидзе, имевший звание сержанта. Французам было тяжело каждый раз выговаривать необычную фамилию, поэтому они просто называли его «Сиха». Пока штаб батальона (вместе с 9-й ротой) стоял в Белыничах в начале лета 1943 г., у грузина завязался роман с местной женщиной Ольгой. Получился «любовный треугольник»: переводчик с женщиной наслаждались друг другом, пока муж Ольги топил свое горе в водке и пытался разрешить личную драму с помощью револьвера, который он позаимствовал у местных служащих полиции.

Неизвестно, чем бы это все закончилось, но 25 июля штаб перебрался в Круглое. Сихарулидзе уехал, а за пим последовала и Ольга, се пришлось спрятать под стог сена на телеге. Формально такие вещи были запрещены, но дежурный офицер закрыл на это таза, т.к. у него с «Сихой» были дружеские отношения. Он даже помог оформить присутствие женщины при штабе, она получала рацион, как и обычный легионер. Вся эта пылкая история между грузилом из французского полка немецкой армии и белорусской крестьянкой закончилась 11 августа 1943 г., когда Сихарулидзе попал в засаду у Павловичей (в которой, кстати, погиб и Строгое) и его тело доставили в Круглое. Ольга тяжело переживала его смерть. Еще несколько недель она оставалась при штабе, после чего решила идти своим путем и пробраться на родину Сихарулидзе, в Грузию. Чем это все закончилось для нес, история умалчивает{678}.

Стоит отметить, что грузинские эмигранты из Франции также влились в состав особого диверсионного подразделения «Тамара»{679}.

Был в легионе и как минимум один украинский эмигрант, Михаил Пухальский. В 1943 г. в газете «Украинский доброволец» появилось его письмо, в котором он просил вновь зачислить его в германскую армию. В нем он кратко изложил и историю своей жизни.

«Боевой голос старого повстанца

Уважаемый господин редактор!

Извините, что тревожу Вас своей просьбой. Я был уже на советском фронте, как простой казак при французском легионе против красных с 1-го сентября 1941-го по 3-е марта 1942-го года, когда был уволен со службы, как имевший 58 лет. Сам я б. командир куреня отдельного назначения при Катеринославском Повстанческом Коше, который сражался против красных в течение 3 лет. Узнав теперь о создании Украинского Освободительного Войска, я прошу принять меня к вооруженной борьбе против красных. До создания Катеринославского Повстанкома был в составе полка Сечевых Стрельцов есаулом III куреня, а это было в ноябре — декабре 1918 года. Когда полк СС отошел к Киеву, я остался в тылу красных на Катеринославщине, где в районах: Сичеслав — Гуляй-поле — Никополь — Кривой Рог в течение 3-х лет сражался против красных. Наступило опять время; Украина зовет. Вместе с нашими юношами хочу идти на фронт, потому что только оружием можем обрести независимость Украины от Кремля.

Михаил Пухальский, Франция»{680}.

Какова общая численность российских эмигрантов или их детей, служивших в ЛФД? Далеко не полный список мобилизованных в ЛФД, хранящийся во французском архиве, показывает, что русских в легионе было не более 1,5%.{681} В этом списке всего около 630 человек, и полтора процента вычисляются именно из этих шести сотен{682}. Полных списков мобилизованных в ЛФД не сохранилось, поэтому точное число российских эмигрантов в 638-м полку установить крайне сложно. Во всяком случае, в нашей работе мы предоставили данные на более чем 20 эмигрантов, которые в разное время служили в легионе или пытались в него вступить.

Стоит помнить, что численность инонациональных бойцов французского полка не всегда была одинаковой в периоды активности ЛФД. Например, 3 марта 1942 г. была проведена демобилизация иностранного контингента в легионе, в особенности русских и арабских (чернокожих) солдат; всех демобилизованных вернули во Францию. Испанский исследователь Хурадо пишет только об увольнении русских, которых немецкое командование потребовало вернуть во Францию, видимо, во исполнение директивы Гитлера от 30 июня; однако он не называет даты{683}. По нашему мнению, дата тут едина для всех — 3 марта 1942 г.

Что касается именно белых эмигрантов, то они служили в ЛФД в большей степени в период 1941–1942 гг., до переформирования полка. Какая-то (мсныная) часть смогла обойти германскую демобилизацию и остаться в рядах легиона.

Очень важным является и то, что с июня 1942 г. по требованию ставки Верховного командования отправка офицеров- эмигрантов на Восток прекратилась. Закрепила этот момент директива № 46 «Основные указания для усиления борьбы с бандитизмом на Востоке», подписанная Гитлером 18 августа 1942 г. Этой директивой Гитлер, по сути, повторял то решение по эмигрантам, что было принято еще 30 июня 1941 г. Один из разделов (третий, С) этой директивы имел очень четкую формулировку: «К борьбе с бандами особенно следует привлекать проверенные в бою местные формирования, если они, безусловно, надежны и их личный состав, набранный на добровольной основе и готовый к применению, находится в подчинении, а в последующем может быть укреплен и расширен. Но привлечение его к боевым действиям на фронте, как тех же эмигрантов или лидеров старой интеллигенции, остается под запретом». К слову, 23 июня 1943 г. расширение местных частей, о котором говорится в директиве, было прекращено, а в директиву внесли изменения.

Конечно же, несмотря даже на такой приказ, комиссовали не всех иностранцев: самых ценных (например, переводчики или заслуженные бойцы) оставили. Тем не менее после 3 марта 1942 г. немцы крайне неохотно брали новых «нс французов» в состав части.

Внутри легиона также было некоторое количество «хиви» — «добровольных помощников» из числа пленных красноармейцев. Как уже было сказано, небольшое количество перебежчиков появилось в I батальоне в период боев под Москвой. После отступления ЛФД из-под Москвы немцы придали обоим батальонам конюхов из числа бывших военнопленных; точно так же некоторое количество «хиви» попало в формировавшийся с осени 1943 г. IV батальон.

Известны два конкретных случая службы советских граждан в ЛФД. Один из этих людей имел прозвище «Миша» и был молодым человеком из Смоленска, служил в ЛФД, позже попал в СС. В войсках СС он также служил в I батальоне 58-го полка. В марте 1945 г. оп попал в плен под Грайфенбергом, и с тех пор о его судьбе ничего неизвестно.

Вторым персонажем был человек но прозвищу «Василий» — никто не знал его настоящего имени. Более того, «Василий» был глухонемым. И даже более того, оп был бывшим партизаном: его взяли в плен чипы 10-й роты ЛФД в феврале 1944 г., во время уничтожения покинутого партизанского лагеря. «Василий» был со своим другом, французы нашли их совершенно пьяными; вероятно, этим и объясняется то, что они не убежали из лагеря. Глухонемого экспартизана, которого никто не знал даже по имени, приняли в состав 10-й роты, и она стала его новым домом. Удивительно, но «Василий» даже влился во французскую часть войск СС (остается неясным, как он смог пройти медицинский отбор). Он служил в 6-й или 10-й роте 58-го ваффен-гренадерского полка и имел звание ваффен-роттенфюрера. «Василий» был убит в Померании в феврале 1945 г.{684}

В отчете по ЛФД также говорится, что некоторые люди из числа местного населения использовались в легионе в качестве сапожников, водителей, портных и поваров{685}. Точное число советских граждан в ЛФД остается неизвестным.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЛФД прошел долгий путь. Судьбу всей войны, и легиона в частности, определил провал операции «Тайфун»: войти в Москву вместе с немцами французскому полку не удалось. Возникшие во время первого использования на фронте проблемы поставили немецкое командование перед фактом: французский полк нужно было переформировывать. Проблемы необученности, недостаточного снабжения, плохо подготовленного офицерского состава, недисциплинированности должны были быть решены. Часть этих моментов удалось сгладить, после чего легионеров отправили в Белоруссию. О причинах можно гадать: то ли немецкое командование опасалось, что легионеры вновь во фронтовых условиях себя не смогут проявить, то ли французы были нужнее именно в тылу, то ли это был некий «испытательный срок», а быть может, и все вместе. По мнению К. Бишопа, наихудшими из всех иностранных добровольцев, служивших в вермахте, считались именно французы{686}.

Так или иначе, батальоны ЛФД проявили себя на поприще борьбы с советским подпольем и завоевали определенную военную репутацию в глазах немцев, которую, на наш взгляд, можно описать как «недисциплинированные, но эффективные». После краткого боестолкновения с регулярными частями РККА в 1944 г. легион был отведен в глубокий тыл и расформирован; его личный состав по большей части был передан в состав французского формирования войск СС.

После сворачивания проекта ЛФД судьбы легионеров были различны: кто-то оставил службу; большая часть продолжила ее уже в рядах СС. Для тех, кто выбрал СС, также все было неоднозначно: кто-то пропал во время боев и отступления в Померании, кто-то смог дать последний бой в битве за Берлин[35]. Небольшая часть бывших бойцов французских СС после войны уехала воевать в Индокитай. Дома их не ждали; или, точнее, ждали, но только чтобы привлечь к суду и наказать.

Нельзя сказать, что проект ЛФД оказался успешным во всех смыслах. Как бы то ни было, легионеры не сражались по большей части именно против РККА, как это задумывалось изначально. Выполняя важную для оккупационных армий работу по подавлению сопротивления в тылу, ЛФД не привлекал к себе много внимания. Тем не менее французы плотно заняли свое место в оккупационной схеме, призванной подавить любое противодействие в тылу армий. Доказательством этого служит обширный список операций, в которых участвовали легионеры.

ЛФД во многом создавался именно как политический проект, который бы выступал неким «залогом» или «гарантией» того, что Франция Виши также присоединяется к «походу на Восток» и разделяет ценности нацистской Европы. В контексте начала операции «Барбаросса» ЛФД должен был представлять «новую Францию» на Восточном фронте как боевая часть. Этот факт давал бы определенную легитимность французскому руководству в будущей послевоенной Европе; заслуги легионеров в боях против СССР расширяли бы политическое поле возможных требований.

Путь от политической формации к боевой части был стандартным для практически всех западноевропейских национальных частей в составе германской армии. Объединение начиналось почти везде как определенная претензия: поучаствовав в войне на Востоке, легионеры тем самым могли рассчитывать на что-то после войны, как для себя, так и для своей страны. Вопрос лишь в том, что ЛФД вынужден был зарабатывать свою боевую репутацию в тылу, а не непосредственно на фронте. Другие добровольческие части из Западной Европы привлекались к антипартизанским операциям, но это, в большинстве случаев, был лишь недолгий период в их истории. ЛФД же из четырех лет на фронте три года провел в лесах и болотах Белоруссии. Вероятно, именно отсюда родилась популярная фраза о «потерянном легионе» («la Legion perdue»).

Освобождение Франции от нацистов сопровождалось спонтанным убийством коллаборационистов и тех, кто, по мнению расправлявшихся, к ним принадлежал. Цифры, ставшие после войны предметом спекуляций, существуют разные. По официальным данным (которые также приводит в своей работе историк Верт), жертвами этого процесса стали около 10 тысяч человек. Французский историк Арон утверждал, что эта цифра равняется 30–40 тысячам. Некоторые авторы считали, что цифра доходит до 105 тысяч.

В 1951 г. правительство объявило, что намерено морально и материально вознаградить семьи лиц, что пострадали от этого процесса, и предложило заинтересованным обращаться в министерство юстиции. На призыв откликнулось лишь несколько сот семей.

Официально к судебному заключению было приговорено 39 тысяч коллаборационистов. Около 2800 человек (по другим данным — 6763) приговорили к смертной казни, но казнено было 767 человек. 3910 человек получили пожизненное заключение вместо казни; еще 9910 смертных приговоров было вынесено заочно.

В 1947, 1951 и 1953 гг. объявлялись амнистии. К октябрю 1952 г. в тюрьмах оставалось всего 1570 человек, в том числе 275 женщин. Еще около 40 тысяч человек было также приговорено гражданскими или другими судами к лишению гражданских прав на разные сроки. К 1952 г. эти приговоры сохраняли силу в отношении 10 тысяч человек{687}.

Не избежали участи побежденных и легионеры 63 8-го полка: офицеров и рядовых судили, приговаривали к различным срокам заключения или к смертной казни. Так, первый командир ЛФД Роже Лабонн был в 1946 г. приговорен к пожизненному заключению и скончался в полнейшем одиночестве через 20 лет.

ЛФД представляет собой краткую, но интересную страницу военной истории Франции и вооруженных сил Германии. Тема нуждается в дальнейшем научном исследовании. Для того чтобы в будущем продолжить рассмотрение темы ЛФД, необходимо привлечение новых архивных источников и литературы. Изучение белорусских документов сможет внести ясность в некоторые моменты, касающиеся деятельности батальонов. Изучение оперативных документов в германских и американских архивах поможет высветить детали антипартизанских операций. Стоит подробнее восстановить фактический и событийный ряд, более полно осветить сюжеты, связанные с личными отношениями легионеров внутри подразделения, исследовать офицерский состав части и определить его характеристики. Взаимоотношение немецкого Верховного командования и французских представителей ЛФД также нуждается в описании. Важно «уравновесить» французские данные партизанскими донесениями и сводками, тщательнее подобрать информацию с советской стороны, сравнить се с французскими данными.

Все это позволит нарисовать более объемную картону ЛФД, и история 638-го пехотного полка вермахта станет более попятной для исследователей германских вооруженных сил Второй мировой войны и феномена коллаборационизма.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение № 1. ОБРАЗ СССР В ИДЕОЛОГИИ И ПРОПАГАНДЕ ВО ФРАНЦИИ ВИШИ

Французские легионеры, боровшиеся против партизан большую часть своей истории (с 1942 по 1944 г.), являлись частью общей схемы оккупационных властей. Как во французской пропаганде относились к местному населению, с которым легионеры сталкивались? Как себя видели французские нацисты в контексте «восточного похода»?

Начнем с мотивации добровольцев. Французские офицеры достаточно четко осознавали, зачем они проводят операции против партизан и почему воюют в СССР. Их идеологическая мотивация (как минимум, части из них) находилась в ультраправом спектре. Так, Анри Лакруа писал в письме от 28 сентября 1942 г.: «Франция знает, что она может и должна рассчитывать на нас в борьбе не только здесь, с большевизмом, но и позже, со всеми врагами внутренними и внешними. Мы осознаем, что являемся настоящими национальными революционерами, и ничто не сумеет нас остановить до тех пор, пока Революция не будет совершена в действительности и доведена до конца»{688}. Коллаборационистская пресса не отставала: известнейшая в то время газета «Я повсюду» («Je suis partout») очень часто писала о том, зачем ведется эта война, идеологически обосновывая агрессию «Новой Европы» против СССР. Несомненно, эти материалы доходили и до легионеров, воевавших в Белоруссии; нередко газета публиковала и их письма с Восточного фронта.

Как французская пропаганда изображала СССР и местное население? Пропаганда французских нацистов рисовала СССР как «тюрьму пародов», утверждая, что «европейский крестовый поход» необходим. Большевизм воспринимался лишь как продолжение лишь все того же русского империализма, но окрашенное в новые тона, с «еврейской закваской». Русское население, констатировали авторы, с одной стороны, страдает под игом «азиатского и еврейского варварства». С другой стороны, оно настолько нецивилизованно и вся история России (и СССР, как ее продолжение, по мнению авторов) такова, что это вызывает не сочувствие, а скорее презрение.

Эта двойственная позиция приводила к тому, что советское население рисовалось в основном в резко отрицательных тонах, хотя были и некоторые примеры противоречащих подобной установке пассажей. Так, в № 622 газеты «Я повсюду» от 9 июля 1943 г. говорилось: «…[Война] ведется не против русского парода, как мы уже двадцать раз говорили. На самом деле, она направлена на то, чтобы разбить и сдержать то, что проявило себя в хладнокровной и беспощадной дикости, имевшей место с Катыни». Также в № 621 от 3 июля 1943 г. присутствует такое описание солдат армии Власова[36]: «По первому взгляду понятно, что эти светловолосые высокие юноши атлетического телосложения, сбежавшие из советского ада и завербованные в Русскую освободительную армию, были прирожденными солдатами»{689}. Некоторое внимание во французской пропаганде уделялось и национальным легионам (эстонцы, латыши, грузины и др.), солдаты которых описывались в положительных тонах.

Однако больше было выражений иного характера.

30 августа 1941 г. бывший посол в Москве Гастон Бержери, вернувшись домой, описал СССР в таких тонах: «Сто миллионов человек служат 16 миллионам госслужащих и полицейских. […] Русский народ — это не что иное, как стадо с автоматами».

Первый командир ЛФД Роже Лабонн написал несколько статей для газеты «Я повсюду» («Je suis partout»), В одной своей статье (№ 528, от 4 сентября 1941 г.) Лабонн пишет о некоей «расе москвичей», которая поработила украинцев, кавказцев, туркестанцев. В № 559, от 18 апреля 1942 г., он противопоставлял западные ценности русским, обозначая разницу между ними, идущую еще с царских времен (т.е. отрицательным был не образ конкретно СССР, сколько Россия как таковая):«Игнатьев, царский премьер-министр, с гордостью носил прозвище “Отец лжи”, данное ему турками. Западный государственный деятель посчитал бы себя обесчещенным, если бы ему нацепили подобный ярлык. А здесь очевиден тот факт, что высокопоставленный русский человек своим хвастовством дает нам понять, какая пропасть лежит между психологическими особенностями его нации и нашей».В еще одной работе, где Лабонн рассуждал о грядущем падении России (№ 565, от 30 мая 1942 г.), содержится следующий интересный отрывок: «Эта нация, солдаты которой удивили наших во время китайской экспедиции переходами от одной крайности в другую. Они всячески выставляли свою ярую набожность, бесконечно крестясь, и они же отдались адским богам коммунизма, повинуясь палке атеистов комиссаров».

Легионер Этьен Дэспаньо, в № 550, от 14 февраля 1942 г., писал: «Вид моего ружья заставил разбежаться выводок грязных детей. Только у одной девочки пятнадцати лет был человеческий взгляд. […] Русские спят на толстом матрасе, служащим прибежищем для блох, уютно себя чувствуя наверху [на печке]. Я попробовал — но меня победили блохи и жара, и мне потребовалось вечером упасть на солому и мечтать о Франции. […] Вареная в воде курица была съедобной, но это же русская курица… Она была очень жесткой. Я узнал, что курица — это “kouritsa”, но с десятком “р” в слове. […] И мне пришлось засыпать на соломе, которую положил к моим ногам этот практически идиотический мальчишка, сфабрикованный своими отцом и матерью по советским, то есть, по жидокоммунистическим нормам. […] Сотни тысяч людей также вынуждены были вести животный образ жизни, поскольку над ними властвовал еврей»{690}.

Красная армия нередко изображалась как «азиатская», составленная из «остатков от монгольских кланов, соратников Чингисхана, которые не изменились за прошедшие столетия и лица которых остались такими же со времен Средневековья» (№522, от 28 июля 1941 г.). Одна переводчица, побывавшая в Киеве, в сентябре 1943 г. оставила в «Я повсюду» следующие строки: «Для славян, как и для арабов, цивилизация на самом деле значила совсем не то, что можно было бы подумать с первого взгляда. Искусство, литература, промышленность, система управления — сначала кажется, что все это соответствует западным принципам. Но потом начинаешь понимать, что нет такого общественного слоя, в жизнь которого были бы интегрированы эти признаки цивилизации. Не всегда также можно сказать, что элита в полной мере дорожит ими и считает правила цивилизации своими главными ценностями, хотя формально выказывает к ним уважение. […] Культурный уровень [у славян] значительно ниже, чем у западных людей. Общее понятие культуры им чуждо»{691}.

По нашему мнению, пропагандистский вектор изображения русских (и других народов) строился по принципу участия в войне на той или иной стороне; именно этим объясняется столь сильная разница между агитационным образом «хороших» (солдаты РОА) и «плохих» (красноармейцы и мирное население) русских. Причем особого различия между красноармейцами и мирным населением не делалось: все они были представлены как часть общей картины СССР, который постоянно изображался как полностью противоречащий идеологии и ценностям нацистской Европы. Мирное население представлялось в подобных статьях как минимум в виде безвольного соучастника деятельности большевистской власти; так, отрицательные черты неприемлемой для нацистов идеологии переносились на народы СССР в целом. При этом известно, что русские (и не только) по национальности служили в ЛФД. По словам одного из ветеранов, все иностранные добровольцы, служившие вместе с французами, независимо от национальности, считались просто боевыми товарищами (т.с. принцип разной оценки участия в войне на той или иной стороне все-таки был).

Стоит сказать, что и вишистская Франция была объектом идеологической критики, только уже со стороны СССР. Так, неоднократно на протяжении 1942 г. петэновское правительство становилось предметом обсуждения в статьях, выходивших из-под пера известного советского пропагандиста И. Эренбурга{692}. Писал он и о легионерах.

Впервые он вскользь упоминает о них в статье «Ночь маршала Петэна», 28 ноября 1941 г.: «И французский народ повторяет два слова: “Москва держится “. У Гитлера нет французских “добровольцев”: сотню босяков и сутенеров не выдать за французский народ»{693}. Позже, в статье «Солнцеворот», от 23 декабря 1941 г., Эренбург, явно имея в виду французских легионеров, называет их «марсельскими сутенерами»{694}.

Подробнее об ЛФД он написал чуть позже. Вот часть статьи от 11 февраля 1942 г.: «На убитом немце Вальтере Кноблихе 1-й роты унтер-офицерской школы СС в Радольфцеле нашли дневник. […] В нем эсэсовец рассказывает о своей встрече с так называемыми франками из легиона Дорио — Деа. Встреча состоялась 24 ноября в русском городе Вязьме.

Вот что записал в этот вечер Вальтер Кноблих:

«Здесь на ночевке мы встретили первых французов из легиона. Это допотопные солдаты. Неудивительно, что мы в один присест сглотнули Францию. Они называют себя “фашистами“. По-моему, это просто жулики. Они все рассказывают об ужасных холодах. Я не выдержал и одному сказал: “Вас привезли не в Ниццу…”»

Вот отзыв хозяина о лакеях.

Легко догадаться, что думает Гитлер о Деа или Дорио. Но теперь мы знаем, что думает каждый гитлеровец о “легионерах”. Может быть, лакеям и дают на чай, но их не уважают.

Один из французских легионеров, попавший в плен, рассказывал, что в Кракове после парада, на котором полковник Лабон принес присягу от имени всех французов на верность Гитлеру, к группе легионеров подошла польская женщина в черном и плюнула одному в лицо, крикнув: “Это вам от Польши!“…

Сейчас Дорио и Деа в Париже набирают пополнение: немцам нужно пушечное мясо. Вербовщики рассказывают, что будут получать легионеры на обед: на первое закуска, на второе мясо с гарниром, на третье десерт. Я позволю себе уточнить меню легионеров: на первое — пинок презрительного эсэсовца, на второе — плевок измученной Польши, на третье — русские пули»{695}.

Несомненно, никакой присяги в Кракове не было. На наш взгляд, эта версия про Краков, запущенная еще в декабрьских «Известиях» в 1941 г., просто повторялась теми, кто писал про легион; не стали исключением и Эренбург, и уже упоминавшийся Вахрушев. Не было, скорее всего, и никаких «плевков» от поляков; у Вахрушева этот якобы имевший место эпизод с недовольством местного населения выражался не в плевках, а в криках «Позор!».

Выдержка из статьи «Лоскутная армия», 22 апреля 1942 г.: «А вот и француз Клод Пикар. Этот не кидал камней в фалангистов. Он сам пошел на службу к Гитлеру: он солдат французского легиона, созданного ренегатом Дорио. […] В министры он не попал и дошел только до звания старшего ефрейтора германской армии. Он продавал прежде девушек. Пришел тяжелый день, и он продал себя. Что такому Пикару могилы расстрелянных заложников, пустыри Франции, детские гробы? Ему выдали 2000 франков и два пакета папирос “Голуаз”…»{696}

О Лавале Эрепбургом был написан целый памфлет, где, среди прочего, утверждалось: «Когда Гитлер напал на Советский Союз, расторопному овернцу поручили вербовать французских наемников. Лаваль старался, и не его вина, если среди сорока миллионов французов ему удалось найти только несколько сот предателей»{697}.

Были и другие антифашисты-пропагандисты, обличавшие коллаборационистов в Виши сразу после войны. Критиковался и ЛФД: говорилось, что это были «3 тысячи авантюристов и уголовных, которых удалось собрать (из 42 миллионов французов) для “борьбы с большевиками “»{698}.

Приложение № 2. ЛЕГИОН ТРИКОЛОР

Летом 1942 г. французские коллаборационисты решили организовать новую армию (помимо уже существовавших «обычных» вооруженных сил в виде Армии перемирия). Да, существовал и ЛФД, но он был всего лишь полком, к тому же в составе немецких вооруженных сил. ЛФД должен был послужить основой для новой формации — Легиона Триколор (или Трехцветного легиона, здесь и далее — ЛТ).

Задумка создания подобной формации пришла в голову Жаку Бенуа-Мешену, который был государственным секретарем правительства Виши. Вдохновляясь идеей «Синей дивизии» (250-я дивизия вермахта, составленная из испанцев), Бенуа-Мешен получил официальное разрешение от вернувшегося в апреле 1942 г. на пост премьер-министра Пьера Лаваля. По всей видимости, Бенуа-Мешену импонировала идея о том, что Испания мота влиять на судьбу национальной дивизии, пусть та и была регулярной частью вермахта. ЛФД также был в вермахте, однако режим Виши в смысле отдельных распоряжений не имел над ним почти никакой власти.

На первом этапе немцы поддерживали подобный прожект. 22 июня 1942 г. ЛФД формально распускался, а солдаты должны были составить «костяк» будущего ЛТ. Помимо этого, уже в июле, солдатам, служащим в Северной Африке, позволялось вступать в ЛТ. Бенуа-Мешен стал президентом центрального комитета ЛТ, который заменил собой центральный комитет ЛФД. Наконец 18 июля прошло официальное утверждение нового легиона. Всеми военными мероприятиями ведал полковник Эдгар Пюо.

Была запущена огромная пропагандистская кампания, отшиты новые комплекты униформы, символики.

10 августа правительство Виши издало декрет, согласно которому любой доброволец ЛТ получал оплату за свой ратный труд в соответствии с французским армейским уставом, получал пенсию от французской армии, а также ему позволялось ношение французской униформы (однако на фронте предполагалось носить все тот же немецкий «фельдграу», а французская униформа была предназначена для парадов и деятельности в тылу). Согласно принятому уставу, ЛТ мог быть задействован на любом из фронтов, где на копу стояли бы национальные интересы Франции.

Казалось бы, теперь у Виши появилась своя армия, а не полк в составе вермахта, которым фактически французское правительство не могло управлять. Цель заключалась в создании автономного подразделения, союзного вермахту, но не подвластного (хотя бы частично) ему, как это было в случае с 250-й дивизией, которая была отведена с фронта, как только правительству Франко стало необходимо пойти на такой шаг. 27 августа, по случаю прошедшего года с момента образования ЛФД (который теперь формальпо не существовал), в Париже было проведено несколько торжественных церемоний.

Однако все закончилось несколько быстрее, чем на то рассчитывали коллаборационисты. 17 сентября 1942 г. вермахт официально уведомил правительство Франции, что германская армия не собирается взаимодействовать с некой автономной единицей в своем составе. В тот же день генерал-фельдмаршал Кейтель, глава ОКВ, выразил свое неудовольствие проекту ЛТ. Дело дошло до Гитлера, который официально распустил ЛТ приказом от 28 декабря 1942 г., на котором также стояла подпись Лаваля. Поддержка немцами проекта ЛТ оказалась «неофициальной»: выяснилось, что никто из тех, кто на первых порах помогал Бенуа-Мешену, Лавалю и Пюо, не имел права делать это на официальном уровне и говорить от имени германского пггаба. Так французы остались «привязаны» к вермахту. Иллюзии «союзной борьбы» растаяли: история еще одной неудачной попытки вишистов освободить больше политического пространства для себя оказалась слитком краткой{699}.

Однако определенное количество добровольцев набрать удалось: по состоянию на 5 октября 1942 г., в ЛТ числились 54 офицера, 118 младших офицеров, 595 бойцов (включая 105 марокканцев). Встал вопрос о дальнейшем их использовании. В итоге им было предложено либо вернуться к обычной жизни, или же вступить в «воссозданный» ЛФД. Большая часть состава выбрала первую опцию, тем не менее 9 офицеров и 80 бойцов выбрали ЛФД и отправились в тренировочные лагеря.

Примерно в это же время ЛФД стал примером для некоторых других коллаборационистов. Так, в октябре 1942 г. Джон Эймери, один из создателей будущего Британского корпуса СС (British Free Corps), предлагал немцам создать британский антибольшевистский легион, по образцу и подобию ЛФД, который бы сражался на Восточном фронте. Эймери был другом Жака Дорио: французский политик нередко решал проблемы своего британского визави{700}.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Неопубликованные источники и архивные материалы

1. Bundesarchiv-Militararchiv, Freiburg (ВА-МА):

N 756/201–Infantcrie-Regimcnt 638, Französische Legion (LVF), Französische SS-Freiwilligen-Sturmbrigade und Waffen-Grenadier-Brigade der SS «Charlemagne».

RS 3–33: 33. Waffen-Grenadier-Division der SS Charlemagne (französische Nr. 1)

/3. «Die Geschichtc der 33. Waffen-Grenadier-Division der

SS Charlemagne» (und der Vorlaufer). — Übersctzung der fran- zosischen Originalfassung von Robert Soulat.

2. Service historique de la defense, Vincennes, Paris (SIID):

2 P 14 — Legion tricolore, LVF

/Rapport du lieutenant Ourdan.

/ Rapport du 24 juin 1943 du commandant Simoni.

/ Rapport du 29 juin 1943 du commandant Simoni.

3. Harvard Project on the Soviet Social System (HPSSS):

/ Schedule B, Vol. 10 B-6 [Wartime occupation schedule], Case 219 (interviewer A.D.). Widener Library, Harvard University, Cambridge, МЛ. 13 p.

/ Schedule B, Vol. 2 [Miscellaneous topics], Case 220 (interviewer H.D.). Widener Library, Harvard University, Cambridge, МЛ. 14 p.

4. National Archives of the United States, Washington D.C. Microfilm Publication T-311, Roll 218; T-354, Roll 649.

5. Archives nationales (CARAN):

FIA — Ministère de l’intérieur.

3748: LVF, Waffen-SS, Legion française des combattants, SOL.

F 60 — Secretariat general du gouvernement et services du Premier ministre.

235: Groupements et partis politiques, LVF, Legion tricolore.

3 W — Procès en Haute cour de justice.

63: Legion tricolore.

6. Личные архивы K.M. Александрова, О.И. Бэйды, ИИ. Ковтуна, Г.Г. Мамулна, К.К. Семенова, Р. Сулы, А.В. Усача.

Мемуары, дневники, автобиографии

7. Anonyme. Vac victis ou deux ans dans la L.V.F. — Paris: Editions du Lore, 2009.

8. De Santerre M. Ihr Name ist Legion. Zwolf Jahrc unter Berufsvcrbrechem in der Sowjctunion. — München: Verlag J. Pfeiffer, 1962.

9. Dupont P.H. Au temps des choix heroiques. — Paris: Editions de L’Homme Libre, 2002.

10. Halder F. War private journal of Generalobcrst Franz Haider, Chief of the General Staff of Supreme Command of the German Army (OKH). 14 August 1939 to 24 September 1942. Vol. VII. 1 Aug 41–24 Sep 42. — Historical Division, SSUSA 8 Volumes. [United States]: A.G. EUCOM, 1947.

11. Kaiser P.M. Mut zum Btktnntnis. Die gcheimtn Tagebücher des Hauptmanns Hermann Kaiser 1941/1943. — Berlin: Lukas Verlag, 2010.

12. L.V.F. 1er hiver. Djukowo 1941. Suivi de Adieu, Tenaille/ Auteur auto-edite T. Helene. — Mayenne, 2011.

13. Labat. E. Les places étaient chores. — Paris: Editions du Lore, 2011.

14. Larfoux C. Carnet dc champagne d’un agent de liaison. Russie hiver 1941–1942. — Paris: Editions du Lore, 2008.

Laurier M. Il reste le drapeau noir et les copains. — Paris: Editions de L’Homme Libre, 2006.

16. Rebatet L. Les Memoirs d’un Fasciste. — Paris: Editions du Pilon, 2007.

17. Rostaing P. Le prix d’un serment. — Nice: Editions du Paillon, 2008.

18. Rusco P. Stoi! Quarante mois de combat sur le Front de l’Est. — Paris: Edition Dualpha, 2006.

19. Бок Ф. фон. «Я стоял у ворот Москвы»: Дневник командующего группой армий «Центр». — М.: Яуза; Эксмо, 2009.

20. Вахрушев А.М. Зори Бородина. — М.: Воениздат, 1992.

21. Вахрушев А.М. На Можайском направлении. Записки участника обороны Москвы. — М.: Военное издательство Министерства Обороны Союза ССР, 1959.

22. Вовченко И.А. Танкисты / Литературная запись

77. Ф. Автомонова. Пер. с укр. К.Д. Трофимова. — М.: ДОСААФ, 1976. — 254 с.

23. Гальдер Ф. Военный дневник (июнь 1941 — сентябрь 1942) / Франц Гальдер. — М.: ACT: Астрель; Владимир: ВКТ, 2010.

24. Дорогами побед. Боевой путь 5-й гвардейской танковой армии / Перед защ. авт.: П.Я. Егоров, И.В. Кривоборский, И.К. Ивлев, А.И. Рогалевич. — М.: Воениздат, 1969.

25. Жунин С.Г. От Днепра до Буга. — Минск: Беларусь, 1974.

26. Заяц Я.И. Объявить советскую власть восстановленной / Вела нас партия: Воспоминания партизан и подпольщиков Могилевской области периода Великой Отечественной войны. — Минск: Беларусь, 1984.

27. Ильин В.П. Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта. — М.: Яуза; Эксмо, 2007.

28. Керстеп Ф. Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача. 1940–1945 гг. / Пер. с англ. Л.A. Игоревского. — М.: Центрполиграф, 2004.

29. Кромиади К. За землю, за волю… — Сан-Франциско: Глобус, 1980.

30. Лелюшенко ДД. Заря победы. — М.: Воениздат, 1966.

31. Лобанок В.Е. Партизаны принимают бой. — М.: Политиздат, 1972.

32. Мачульский Р.Н. Вечный огонь. Партизанские записки. / Литературная обработка Л. Колосова. — Издание третье, доп. и испр. — Минск: Беларусь, 1978.

33. Медников Г.Ф. За гранью риска. — Минск: Беларусь, 2005.

34. Михайлашев Н. Буря гнева. Записки чекиста. — Минск: Беларусь, 1971.

35. Партизанская война на Украине. Дневники командиров партизанских отрядов и соединений. 1941–1944 / Колл. составителей: О.В. Бажан, С.И. Власенко, А.В. Кентий, Л.В. Легасова, B.C. Лозицкий (рук.). — М.: ЗАО «Издательство “Центрполиграф”», 2010.

36. Первая партизанская: [1-я Смоленская партизанская дивизия / Сост. II. Ф. Юдин; Лит. запись Я.Д. Файншмидта; предисл. С.С. Бельченко]. — М.: Изд-во «Московский рабочий», 1983.

37. Походный дневник П.Л. Белова / «Военно-исторический архив» (Москва), 2005. № 5 (65). С. 56–77.

38. Походный дневник П.Л. Белова / «Военно-исторический архив» (Москва), 2005. № 8 (68). С. 3–22.

39. Роковые решения / Вестфаль 3., Крейпе В., Блюментрит Г., Байерлейн Ф., Цейтцлер К, Циммерман Б., Мантейфелъ X. / Под редакцией доктора исторических наук полковника П.А. Жилина. — М.: Воениздат, 1958.

40. Рубакин A.Н. В водовороте событий: воспоминания о пребывании во Франции в 1939–1943 гг. — М.: Издательство социально-экономической литературы, 1960.

41. Севастьянов Г. Н., Жуковская В.И. За линией фронта: [о партизанской бригаде «Чекист»]. — Минск: Беларусь, 1981.

42. Тамаркин В.А. Это было не во сне. Воспоминания. — 2-е изд. — Москва — Иерусалим: журналистское издательское агентство «ЖАГ-ВМ», 2002.

43. Узульяс А. (полковник Андре). Сыновья ночи. — Мемуары. / Пер. с фр. Л.С. Хованского. — М.: Воениздат, 1978.

44. Храмович Г.А. Три партизанских года. Записки секретаря Чериковского подпольного райкома КП Белоруссии. —2- е изд. — Минск: Беларусь, 1981.

45. Шмуглевский С. Рядовые подполья. — Минск: Беларусь, 1971.

Периодическая печать

46. 3 ans de combat legionnaire / Le Combattant Européen. 15 avril 1944. P. 2.

47. La L.V.F. a Marseille / La Midi Socialiste. № 13.739, 3 avril 1944. P. 1.

48. Le colonel Puaud, commandant de la L.V.F., est promu commandeur de la Legion d’honneur / La Midi Socialiste. № 13.742, 6 avril 1944. P. 1.

49. Legion des Volontaires Français contre le Bolchevisme. Ce que tout Français doit savoir! — Paris: Imprime spéciale de la L.V.F., 1943.

50. Pour l’Europe… / Signal. № 4, février 1942. P. 14–19.

51. Signal. № 3, février 1942. P. 9–10.

52. Белявский П. Вчера на Можайском направлении: наступление войск генерала Говорова против немецких дивизий и французского добровольческого легиона / Известия. № 299, 19 декабря 1941 г. С. 2.

53. Наша смена. Некролог / Парижский вестник. 1943. № 59. 31 июля. С. 3.

54. Палачи Европы. Портреты и памфлеты. / Редактор- составитель И. Лежнев. — М.: ОГИЗ, Государственное издательство политической литературы, 1945.

55. Эренбург И.Г. Война. Апрель 1942 — март 1943. — М.: Воениздат, 2002.

56. Эренбург И.Г. Летопись мужества. — М.: Советский писатель, 1983.

57. Эренбург И.Г. Война. 1941–1945/ И.Г. Эренбург. — М.: 000 «Агентство «КРПА Олимп»; 000 «Издательство Астрель»; 000 «Издательство АСТ», 2004.

Опубликованные документы

58. «Уничтожить как можно больше…»: латвийские коллаборационистские формирования на территории Белоруссии, 1941–1944 гг. Сборник документов / Фонд «Историческая память»; сост. А.Р. Дюков, В.В. Симиндей и др.\ сопр. ст. А.М. Литвин. — М., 2009.

59. Hubatsch W. Hitlers Weisungcn für die Kriegfuhrung 1939–1945. — Koblenz: Bernard & Gracfc Verlag, 1983.

60. Schmidtgen D. Die Divisionskurzberichte der 7. Infanterie Division. Von Juli 1940 bis April 1944. — München, 2000.

61. Битва под Москвой. Хроника, факты, люди: в 2-х кн. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. — Кн. 1.: 926 с.: ил.; Кн. 2.

62. Бои за Москву на Можайском направлении. Исследования, документы, воспоминания / Сост. А.А. Суханов, Д.Г. Целорунго. — М.: Музей-заповедник «Бородинское поле», 2007.

63. Великая Отечественная война — день за днем: по материалам рассекреченных оперативных сводок Генерального штаба Красной Армии. Т. 2. Срыв плана «молниеносной войны». 1 октября — 31 декабря 1941 г. — М.: Воениздат, 2008.

64. Война Германии против Советского Союза, 1941–1945. Документальная экспозиция. / Под редакцией Рейнгарда Рюрупа. — Berlin: Argon-Vcrlag GmbH, 1992.

65. Война и общество, 1941–1945: в 2-х книгах. Книга 2 / Ред. Г.Н. Севастьянов. — М.: Наука, 2004.

66. Московская битва в хронике фактов и событий. — М.: Воениздат, 2004.

67. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Сборник документов. Т. 3. Кн. 2. От обороны к наступлению (1 июля — 31 декабря 1942 года). — М.: Русь, 2003.

68. Памяць: Гiст.-дакум. Хронiка г. Барысава i Барысаўскага р-на / Беларус. Энцыкл.: Г.П. Пашкоў (гал. Рэд.) i iнш.; Маст. Э.Э. Жакевiч. — Мн.: БелЭн, 1997.

69. Под немцами. Воспоминания, свидетельства, документы. Историко-документальный сборник / Сост. К. М. Александров. — СПб.: Скрипториум, 2011.

70. Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии 1941–1944. / Сост.: Белуга З.И., Каминский Н.И., Манаенков А.Л., Семенова А.В., Факторович А.А., Ховратович И.П., Шевела Г.Н. — Минск: Беларусь, 1965.

71. Родня. Полиция и партизаны, 1941–1944. На примере Украины / Сост. А. Гогун, И. Дерейко, А. Кентий. — Киев: Украинский издательский союз, 2011.

72. Русский архив: Великая Отечественная. Партизанское движение в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Документы и материалы. Т. 20 (9). — М.: ТЕРРА, 1999.

73. Трагедия белорусских деревень, 1941–1944: Документы и материалы / Сост. Н.В. Кириллова, В Д. Селеменев и др.; Редкол. В.И. Адамушко и др. — М.: Фонд «Историческая память», 2011.

Энциклопедии и справочники

74. Arico М. Ordnungspolizei vol. 1. Encyclopedia of the German Police Battalions, September 1939/July 1942. — Stockholm: Leandoer & Ekholm Publishing, 2011.

75. Александров K.M. Офицерский корпус армии генерал- лейтенанта А.А. Власова 1944–1945. — М.: Посев, 2009.

76. Высшее партизанское командование Белоруссии. 1941–1944: справочник. — Минск: Беларусь, 2009.

77. Книга памяти мирных жителей: город Смоленск, Смоленский район, Касплянский район, Глинковский район, Ельнинский район. — Т. 4. — Смоленск: Смоленское областное книжное издательство «Смядынь», 2005.

78. Красная армия в самой крупной битве в истории. Справочник о воинских формированиях, участвовавших в Московской битве (30 сентября 1941 года — 20 апреля 1942 года). — М.: Военное издательство, 2007.

79. Нацистская политика геноцида и «выжженной земли» в Белоруссии (1941–1944). — Минск: Беларусь, 1984.

80. Партизанские формирования Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 — июль 1944): краткие сведения об организационной структуре партизанских соединений, бригад (полков), отрядов (батальонов) и их личном составе / Сост. A.Л. Манаенков, Е.П. Горелюк, А.Ф. Маркова и др. — Минск: Беларусь, 1983.

81. Российское зарубежье во Франции, 1919–2000. Биографический словарь. В трех томах. Том первый. А-К / Под общей редакцией Л. Мнпухина, М. Аврилъ, В. Лосской. — М.: Наука; Дом-музей Марины Цветаевой, 2008.

82. Российское зарубежье во Франции. 1919–2000. Биографический словарь. В трех томах. Том второй. JI-P / Под общей редакцией Л. Мнухина, М. Авриль, В. Лосской. — М.: Наука; Дом-музей Марины Цветаевой, 2010.

83. Холокост на территории СССР: энциклопедия / Гл. ред. И.А. Альтман. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН): Научно-просветительный центр «Холокост», 2011.

Исследования

84. Armes Militaria. Hors-serie № 5. Opertaion Barbarossa / Buffetaut Y.; dessins en couleurs de Restayn J. — Paris: Historié & Collections, 1992.

85. Armes Militaria. Hors-serie № 9. Bataille pour Moscou. 1941–42, premier hiver en Russie / Buffetaut Y.; dessins en couleurs de Restayn J. — Paris: Historié & Collections, 1993.

86. Avec la L.V.F. de Kruszyna a Greifenbcrg / 39/45 Magazine. № 34, Décembre 1988.

87. Bene K. La collaboration militaire française dans la Seconde Guerre mondiale. — Talmont-Saint-Hilairc: Editions Codex, 2012.

88. Blood P. W. Hitler’s Bandit Hunters: the SS and the Nazi Occupation of Europe. — Washington, D.C.: Potomac Books, Inc., 2008.

89. Bonnaud P. 1944–1947. Les séquestre de l’intcrprisc Lafarge en Ardcchc / Cahier de Mémoire d’Ardeche et Temps Présent № 100, 2008.

90. Bourachot G. Versailles sous l’occupation / Versailles +. № 22, mai 2009.

91. Brunet J.-P. Jacques Doriot. Du communisme au fascisme. — Paris: Editions Balland, 1986.

92. Carrard P. The French Who Fought for Hitler: Memories from the Outcasts. — N.Y.: Cambridge University Press, 2010.

93. Cecil S. Attitude empreinte d’ambivalence: le New York Times face au regime de Vichy, 1940–1942. These de maitrise, Université Laval. — Quebec, 2011.

94. Ciglic B., Savic D. Domicr Do 17. The Yugoslav Story: Operational Record 1937–1947. — Belgrade: Jeroplan Books, 2007.

95. Clark V. Black Nazis II! Ethnie Minorities and Foreigners in Hitler’s Armed Forces: The Unbiased History. — Cre- ateSpace, 2010.

96. Col. Seaton A. The Battle for Moscow. — N.Y.: Sarpedon, 1993.

97. Commando de chasse en Russie / Troupes D’Elite № 55, 1986.

98. Conway M. Collaboration in Belgium: Leon Dcgrcllc and the Rcxist Movement. 1940–1944. — New Haven & London: Yale University Press, 1993.

99. Dard О. Les archives Keystone sur la LVF. — Paris: Editions Grancher, 2005.

100. Davey O.A. The Origins of the Legion des Volontaires Français contre le Bolchevisme / Journal of Contemporary History. Vol. 6, № 4 (1971). P. 29–45.

101. Davis B., McGregor M. Flags of the Third Reich 2: Waffen-SS. Men-At-Arms Series 274. — London: Osprey Publishing, 1994.

102. Dcr Freiwillige. 42. Jahrgang. Heft 4. April 1996.

103. Destampes B., Tellechea H. La LVF en Biélorussie, juin — juillet 1943 / Armes Militaria №222, Janvier 2004. P. 24–36.

104. Dorleac L.B. Art of the Defeat, France 1940–1944 / Translated by J.M. Todd — Los Angeles: Getty Research Institute, 2008.

105. Duprat F. Le croisade antibolchevique. — Paris: Editions de L’Homme Libre, 2009.

106. Fall B.B. Hell In a Very Small Placc: The Siege of Dicn Bien Phu. — N.Y.: Da Capo Press, 2002.

107. Forbes R. For Europe. The French Volunteers of the Waffen-SS. — Solihull: Helion & Company Limited, 2006.

108. Forczyk R. Moscow 1941. Hitler’s First Defeat. — Oxford: Osprey Publishing, 2006.

109. Form und Struktur in der Sprachc. Festschrift fur Elmar Ternes / Bachmann A.R., El Mogharbel C., Himstedt K. (hgg.). — Tubingen: Gunter Narr Verlag, 2010.

110. Fritz S. G. Ostkrieg: Hitler’s War of Extermination in the East. — Kentucky: The University Press of Kentucky, 2011.

111. Frka D., Novak J., Pogacic S. Zrakoplovstvo Nezavisne Drzavc Hrvatskc 1941–1945. — Zagreb: P. C. grafike uslugc d.o.o., 1998.

112. Germany and the Second World War. Volume IV: The Attack on the Soviet Union. / Boog II., Forster J., Hoffmann J., Klink E., Muller R.-D., Ueberschdr G.R. — N.Y.: Clarendon Press, Oxford University Press, 1999.

113. Giolitto P. Volontaires Français sous l’uniforme Allemand. — Paris: Perrin, 2007.

114. Griffin R. The Nature of Fascism. — New York: Rout- lcdgc, 1993.

115. Gyllenhaal L., WestbergL. Swedes at War: Willing Warriors of a Neutral Nation, 1914–1945. — Bedford, PA: The Abeijona Press, 2010.

116. Hartmann C. Untcmchmcn Barbarossa. Der Deutsche Krieg im Ostcn, 1941–1945. — München: C.II. Beck oHG Verlag, 2011.

117. Hartmann C. Wehrmacht im Ostkrieg. Front und mili- tarisches Hinterland, 1941–42. — München: Oldenbourg Wis- senschaftsverlag GmbH, 2009.

118. Hesse E. Der sowjetrussische Partisanenkrieg 1941 bis

1944 im Spigel deutscher Kampfweisungen und Befehle. — Gottingen: Musterschmidt-Verlag, 1969.

119. Jurado C.C. Hitler о Napoleon? La Legion de Voluntaries Franceses en la Campana de Rusia. — Granada: Santa Rita, 2000.

120. Jurado C.C. Blue Division Soldier 1941–45. Spanish Volunteer on the Eastern Front. — Oxford: Osprey Publishing, 2009.

121. Keene J. Fighting for Franco: International Volunteers in Nationalist Spain during Spanish Civil War, 1936–1939. — London: Hambledon Continuum, 2007.

122. Kirchubel R. Operation Barbarossa 1941 (3): Army Group Center. — Oxford: Osprey Publishing, 2007.

123. Kirchubel R., Bujeiro R. Barbarossa. — Hong Kong: Concord Publications, 2008.

124. Kuhnrich H. Dcr Partisanen Krieg in Europa 1939–1945. — Berlin: Dietz-Verlag, 1965.

125. La Legion des Volontaires Français contre le Bolchevisme / Gazette des uniformes. Hors-serie № 16, 2003. P. 68–70.

126. La LVF aux portes de Moscou / Troupes D’Elite № 19, 1986. P. 361–366.

127. Lambert P.P., Le Marec G. Les Français sous le casque Allemand. Europe 1941–1945. — Paris: Editions Grancher, 1994.

128. Lambert P.P., Le Marec G. Organisations, mouvements et unites de l’Etat français. Vichy 1940–1944. — Paris: Editions Grancher, 1992.

129. Lambert P.P., Le Marec G. Paris et mouvements de la collaboration. Paris 1940–1944. — Paris: Editions Grancher, 1993.

130. LandwehrR. SS-FLAK Batterie 33 /33. SS-Div. «Charlemagne» / Siegrunen № 72. Spring-Summer 2002. P. 10.

131. Landwehr R. French Volunteers of the Waffen-SS. — Brookings, Oregon; Bennington, Vermont: Sicgrunen Publications, Merriam Press, 2006.

132. Laroche G. On les nommait des étrangers: les immigres dans la Resistance. — Paris: Editeurs français reunis, 1965.

133. Laurent B. La «croisade contre le bolchevisme». Combattre avec l’Allemagne / Axe & Allies. Hors-serie № 1, 2007. P. 4–13.

134. Le Tissier T. SS-Charlemagnc. The 33rd Waffen-Grcn- adier Division of the SS. — Barnsley: Pen & Sword Military, 2010.

135. Leach D. Bczcn Pcrrot: The Breton nationalist unit of the SS, 1943–5 / e-Keltoi. Journal of Interdisciplinary Celtic Studies. Volume 4: Nationalism / edited by Arnold B. — Milwaukee: Center for Celtic Studies, University of Wisconsin- Milwaukec, 2008. http: //www4.uwm.edu/celtic/ckcltoi/volumcs/vol4/4_l/leach_4_l.html

136. Lefevre E. & Pigoreau O. Bad Reichcnhall: un episode tragique. — Paris: Editions Granchcr, 2010.

137. Lefevre E. L’impenetrable foret de Mamajcwka / Batailles. № 24, octobre — novembre 2007. P. 64–73.

138. Lefevre E. La LVF et la Legion Tricolore, 1941–44 / Armes Militaria №21, Juin 1987. P. 42–48.

139. Lefevre E., Mabire J. La Légion perdue: face aux partisans, 1942. — Paris: Editions Jacques Granchcr, 1995.

140. Lefevre E., Mabire J. Par - 40 devant Moscou. Les Français de la LVF, 1941. — Paris: Editions Granchcr, 2004.

141. Lefevre E., Mabire J. Sur les pistes de la Russie central. Les Français de la LVF, 1943. — Paris: Editions Granchcr, 2003.

142. Les Français sous l’uniforme Allemand 1941–1945. Uniformes. Hors-serie № 29, 2011. — Paris: Regi’Arm, 2011.

143. Littlejohn D. Foreign Legion of the Third Reich. Vol. 1: Norway, Denmark, France. — San Jose: R. James Bender Publishing, 1979.

144. MacLean F.L. The Cruel Hunters. SS-Sonderkommando Dirlewanger. Hitler’s most notorious anti-partisan unit. — Atglen, PA: Schiffer Military History, 1998.

145. Masson P. La Legion des reprouves / Les Années 40. La vie des Français de l’occupation a la liberation. № 36,1979. P. 981–993.

146. Michaelis R. Der Wcg zur 36. Waffen-Grenadier-Divi- sion der SS. — Rodgau: Verlag fur Militarischc Zcitgcschichte Andréas Liebich, 2004.

147. Michels E. Deutsche in der Fremdcnlegion 1870–1965. Mythcn und Rcalitaten. Padebom, München, Wien, Zürich: Ferdinand Schoningh, 2006.

148.MunozAJ. The East Came West: Muslim, Hindu & Buddhist Volunteers in the German Armed Forces, 1941–1945. — Baysidc, N.Y.: Axis Europa, 2002.

149. Murphy D.E. What Stalin Knew: The Enigma of Barbarossa. — New Haven & London: Yale University Press, 2005.

150. Neulen H. W. Eurofaschismus und der Zwcitc Weltkrieg. Europas verratene Sôhne. — München: Universitas Verlag, 1980.

151. Neulen H.W. Andеutschcr Seitc: Internationale Freiwillige von Wehrmacht und Waffen-SS. — München: Universitas Verlag, 1985.

152. Ory P. Les Collaborateurs: 1940–1945. — Paris: Editions de Seuil, 1980.

153. Over К. Flags and standards of the Napoleonic wars. — London: Bivouac Books Ltd., 1976.

154. Paul G. Die Tàter Der Shoah: Fanatischc Nationalsozia- listen Oder Ganz Normale Deutsche? Dachaucr Symposien Zur Zcitgeschichtc. — Gottingen: Wallstein Verlag, 2002. — 276 s.

155. Pierre Henri du Vair. The Other Red Devil. http: ///

156. Pigoreau O. Edgar Puaud, un officier français / 39/45 Magazine. № 303, Septembre 2012. P. 46–55.

157. Price-Jones D. Paris in the Third Reich: a History of German Occupation, 1940–1944. — N.Y.: Holz Rinehart and Winston, 1981.

158. Reader R.E. The Legion of French Volunteers 1941–1944. — Banbury: Kemble Press Ltd., 1981.

159. Robinson P. The White Russian Army in Exile. 1920–1941. — N.Y.: Clarendon Press, 2002.

160. Schneider W. Tigers in Combat I. — Mechanicsburg: Stackpole Books, 2004.

161. Shepherd B. War in the Wild East: the German Army and Soviet Partisans. — London, Cambridge: Harvard University Press, 2004.

162. Stein H. G. The Waffen SS: Hitler’s Elite Guard at War, 1939–1945. — Ithaca (N.Y.): Cornell University Press, 1984.

163. Tatcr im Vcmichtungskrieg. Der Ubcrfall auf die Sowjetunion und der Volkcrmord an den Juden / hrsg. Von Wolf Kaiser. — Berlin — München: Propylacn Vcrlag, 2002.

164. Tessin G. Verbande und Truppen der dеutschen Wehrmacht und der Waffen-SS im Zweiten Weltkrieg 1939–1945. Band 8: Die Landstreitkraftc 201–280. — Osnabrück: Biblio Vcrlag, 1973.

165. Tessin G. Verbande und Truppen der dеutschen Wehrmacht und der Waffen-SS im Zweiten Weltkrieg 1939–1945. Band 9: Die Landstreitkraftc 281–370. — Osnabrück: Biblio Vcrlag, 1974.

166. Tessin G. Verbande und Truppen der dеutschen Wehrmacht und der Waffen-SS im Zweiten Weltkrieg 1939–1945. Band 12: Die Landstreitkraftc 631–800. — Osnabrück: Biblio Verlag, 1975.

167. Tieke W. Rebstock F….im letzten Aufgebot 1944–1945. Die Geschichte der 18. SS-Freiwilligen-Panzcrgrenadier Division Horst Wcssel. — Coburg: Nation Europa Vcrlag GmbH, 2000.

168. Trang C. Dictionnaire dc la Waffen-SS. Volume 3. — Damigny: Editions Heimdal, 2011.

169. Trente Trois. Fanzine Numéro 1. Annee 2009.

170. Trente Trois. Fanzine Numéro 2. Novembre 2010.

171. Trigg J. Hitler’s Gauls: The History of the 33rd Waffen- Grenadier Division der SS (französische Nr 1) Charlemagne. — Stroud: Spcllmount, 2009.

172. War Volunteering in Modern Times: from the French Revolution to the Second World War / edited by Christine G. Krbger [and] Sonja Levsen. — Basingstoke, England: Palgrave Macmillan, 2010.

173. WealeA. Renegades: Hitler’s Englishmen. — London: Pimlico, 2002.

174. Williamson G. The Waflcn-SS (4) 24. to 38. Divisions, & Volunteer Legions. Men-at-Arms, #420. — Oxford: Osprey Publishing, 2004.

175. Ziemke E.F., Bauer M.E. Moscow to Stalingrad: Decision in the East. — N.Y.: Military Heritage Press, 1988.

176. Абрамян Э.А. Кавказцы в Абвере. — М.: Издатель Быстров, 2006.

177. Александров К.М. Против Сталина. Власовцы и восточные добровольцы во Второй мировой войне. Сборник статей и материалов. — СПб.: «Ювента», 2003.

178. Антипартизанская война в 1941–1945 гг. / Под общ. ред. А.Е. Тараса. — М.: ACT; Мн.: Харвсст, 2005.

179. Армстронг Д. Партизанская война. Стратегия и тактика. 1941–1943. — М.: Центрполиграф, 2007.

180. Беляков В. Эль-Аламейн, или Русские солдаты в Северной Африке (1940–1945): Неизвестные страницы войны. — М.: Русский путь, 2010.

181. Березин А. Он сражался за Францию / Братишка. Июнь 2008. С. 78–79.

182. Битва за Москву: история Московской зоны обороны / Сост. С.С. Илизаров, С.В. Костина. — М.: АО «Московские учебники и Картолитография», 2001.

183. Бишоп К. Иностранные дивизии III Рейха. Иностранные добровольцы в войсках СС 1940–1945 / Крис Бишоп-, [пер. с англ. В. Феоктистовой]. — М.: Эксмо, 2006.

184. Бояджи Э. История шпионажа. В 2-х тт. Т. 2 / Пер. с итал. Л. Кориной. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.

185. Буле В. «Мы пришли, чтобы помочь раздавить чудовище»: французский фашизм от теории до практики на примере Легиона французских добровольцев против большевизма / Война на уничтожение: Нацистская политика геноцида на территории Восточной Европы. Материалы международной научной конференции (Москва, 26–28 апреля 2010 года). М., 2010. С. 222–230.

186. Буле В. Образ СССР и войны на Восточном фронте во французской коллаборационистской прессе (па примере газеты «Я повсюду») / Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. № 1 (3), 2011 г. С. 82–104.

187. Верт А. Франция, 1940–1955 / Сокр. пер. с англ. А.Я. Зелениной и И.С. Тихомировой; под ред. и со вступ. ст. Е В. Рубинипа. — М.: Издательство иностранной литературы, 1959.

188. Волков ФД. За кутасами Второй мировой войны. — М.: Мысль, 1985.

189. Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны: в 3-х т. / Гл. редкой: А.Т. Кузьмин и др. Т. 1. — Минск: «Беларусь», 1983.

190. Гилязов И.А. Легион «Идель-Урал». — М.: Вече, 2009.

191. Грибков И. Хозяин Брянских лесов. Бронислав Каминский, Русская освободительная народная армия и Локотское окружное самоуправление. — М., Московский писатель / Библиотека журнала «Эхо войны», вып. 1, 2008.

192. Деларю Ж. История гестапо / Пер. с англ. М.С. Кузнецовой. — М.: ЗАО Цснтрполиграф, 2004.

193. Дробязко С.И., Ермолов И.Г. Добровольческий полк «Десна» и другие военные формирования из советских граждан на территории Орловской области. — М.,

194. Дробязко С.И. Под знаменами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооруженных сил 1941–1945 гг. — М.: Эксмо, 2004.

195. Дробязко С.И., Романько О.В., Семенов К.К. Иностранные формирования Третьего рейха. — М.: ACT: Астрель, 2009.

196. Ермолов И.Г. История Локотского округа и Русской Освободительной Народной Армии. — Орел, 2008.

197. Жуков Д. А., Ковтун И.И. 29-я гренадерская дивизия СС «Каминский». — М.: Вече, 2009.

198. Жуков Д.А., Ковтун И.И. 1-я русская бригада СС «Дружина». — М.: Вече, 2010.

199. Жуков Д.А., Ковтун И.И. РННА. Враг в советской форме. — М.: Вече, 2012.

200. Закат российской эмиграции во Франции в 1940-е годы: история и память / Ассоциация «Зарубежная Россия» (Франция); науч. ред. Д. Гузевич; сост., общ. ред. М. Якунин. — Париж; Новосибирск, 2012.

201. Иоффе Э.Г. Абвер, полиция безопасности и СД, тайная полевая полиция, отдел «Иностранные армии — Восток» в западных областях СССР. Стратегия и тактика. 1939–1945. — Минск: Харвест, 2007.

202. История Франции / Под общей редакцией Ж. Карпантье, Ф. Лебрена в сотрудничестве с Э. Карпантье и др.; предисл. Ж. Ле Гоффа; пер. с фр. М. Некрасова. — СПб.: Евразия, 2008.

203. История Франции. Том III / Ред. коллегия: А.З. Манфред, В.М. Долин, В.В. Загладин, С.Н. Павлова, С.Д. Сказкин. — М.: Наука, 1973. 2001.

204. Истребительная война на востоке. Преступления вермахта в СССР. 1941–1944. Доклады. Под ред. Габриэле Горцка и Кнута Штанга. Серия «АИРО — научные доклады и дискуссии. Темы для XXI века». Выпуск 18. — М.: ЛИРО, 2005.

205. Карательные акции в Беларуси / Сост.: В.Я. Герасимов, С.М. Гайдук, И.Н. Кулан. — Минск: Сталия, 2008.

206. Карель П. Восточный фронт. Книга I. Гитлер идет на Восток. От «Барбароссы» до Сталинграда 1941–1943. Пауль Карель, [пер. А. Колина]. — М.: Эксмо, 2008.

207. Киселев В.К. Особый фронт партизан Белоруссии: Июнь 1941 — июль 1944 / В.К. Киселев. — Минск: Беларус. навука, 2011.

208. Киссельгоф И.С. История Франции в годы Второй мировой войны. Учеб. пособие. — М.: Высш. школа, 1975.

209. Кнопп Г. История вермахта. Итоги. — СПб.: Питер, 2009.

210. Ковалев М.В. Участие русской эмиграции во Франции в борьбе с фашизмом / Военно-исторические исследования в Поволжье: сб. научных трудов. Вып. 7. Саратов, 2006. С. 305–318.

211. Ковалев-Случевский К. Город, не сдавшийся врагу / Звенигородские ведомости. № 17, 23 апреля 2011 г. С. 4–5.

212. Ковтун И. «Охотники»: спецподразделения вермахта по борьбе с партизанами / Братишка. Февраль 2009. С. 56–59.

213. Ковтун И. Партизаны Брянщины: мифы и правда / Эхо Войны. Военно-исторический журнал о Второй мировой войне. № 1/2007. С. 17–25.

214. Козак К.И. Германские и коллаборационистские потери на территории Беларуси в годы Великой Отечественной войны (1941–1944): анализ и итоги. — Минск: Логвинов И.П., 2012.

215. Козак К.И. Германский оккупационный режим на территории Беларуси. 1941–1944 гг.: историография и источники / Под ред. А. А. Ковалепи. — Мн.: БГУ, 2006.

216. Козак К.И. Французы в Беларуси 1941–1944 гг.: исторические параллели через 130 и 190 лет / Французска-руская вайна 1812 года: еурапейскiя дискурсы i беларускi погляд: матэрыялы Miжнар. навук. канф., 29–30 лютага. 2002 г. Miнск, 2003. С. 181–198.

217. Коммунизм и фашизм: братья или враги? / Кара- Мурза С. и др. — М.: Яуза-Пресс, 2008.

218. Крапивин С. «Неформатная война»: Легион французских добровольцев против белорусских партизан / Народная Воля. № 103–104 (3440–3441). 12 июля 2011 г. С. 7.

219. Крикунов П. Казаки. Между Гитлером и Сталиным. — М.: Яуза, Эксмо, 2005.

220. Литвин А.М. Французы на территории Беларуси (1941–1944 гг.) / Французская рэвалюцыя i лесы свету: Матэрыялы Мiжнар. Навук.-практ. канф., прысвсчанай гадавiне Французскай рэвалюцыi (1789–1799 гг.) 21–22 красавiка, 1999 г. Мн., 1999. С. 109–111.

221. Литтлвуд Й. История Франции / Пер. с англ. А.А. Бряндинской. — М.: ACT: Астрель, 2008.

222. Мамулиа Г.Г. Грузинский легион вермахта. — М.: Вече, 2011.

223. Материалы по истории Русского Освободительного Движения: Сб. статей, документов и воспоминаний. Вып. 1 / Под общ. ред. А.В. Окорокова. — М.: Грааль, 1997.

224. Материалы по истории Русского Освободительного Движения: Сб. статей, документов и воспоминаний. Вып. 2 / Под общ. ред. А.В. Окорокова. — М.: Архив РОЛ, 1998.

Мединский В.Р. Война. Мифы СССР. 1939–1945. — М.: ЗАО «ОЛМЛ Медиа Груни», 2011.

226. Мюллер Р.-Д. На стороне вермахта. Иностранные пособники Гитлера во время «крестового похода против большевизма» 1940–1945 гг. / Пер. с нем. В.И. Алтухова. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОС-СПЭН), 2012.

227. Незабытые могилы: Российское зарубежье: некрологи 1917–1999: В 6 т. Т. 2. Г-3 / Рос. гос. б-ка; сост. В.Н. Чуваков под ред. Е.В. Макаревич. — М.: Пашков дом, 1999.

228. Николаева Е. Антибольшевистские формирования на Брянщине в период оккупации 1941–1943 годов / Альманах Мемориала «Донские Казаки в борьбе с большевиками». № 6, 2011 г. С. 159–169.

229. Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы: материалы VIII Всерос. науч. конф., Бородино, 6–7 сент. 1999 г. / Гос. Бород, воен.-ист. музей- заповедник; [ред.-изд. совет: В.Е. Анфилатов и др.]. — М.: Терра, 2000.

230. Отечественная война 1812 года и российская провинция. События. Люди. Памятники: материалы Всероссийской научной конференции. — Малоярославец, 2004.

231. Азясский Н. Ф., Долгий М. С., Князьков А. С, Пережогин В.А., Чернов Ю.И. Партизанское движение (По опыту Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.). — М.: Кучково поле, 2001.

232. Попов А.Ю. Диверсанты Сталина. Деятельность органов Госбезопасности СССР на оккупированной советской территории в годы Великой Отечественной войны. — М.: Яуза, Эксмо, 2004.

233. Попов А.Ю. НКВД и партизанское движение. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.

234. Рейтлингер Д. Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР. 1941 —1945

/ Пер. с англ. Л.С. Цыганкова. — М.: ЗАО «Центрполиграф», 2011.

235. Романько О.В. Мусульманские легионы во Второй мировой войне. — М.: ООО «Издательство АСТ»: 000 «Транзиткнига», 2004.

236. Романько О.В. Советский легион Гитлера. Граждане СССР в рядах вермахта и СС. — М.: Издатель Быстров,

237. Романько О.В. Легион под знаком Погони. Белорусские коллаборационистские формирования в силовых структурах нацистской Германии (1941–1945). — Симферополь: Антиква, 2008.

238. Сафронов В.Г. Итальянские войска на Восточном фронте. 1941–1943 гг. — М.: Вече, 2012.

239. Семенов К.К. Политические солдаты Гитлера. — М.: Вече, 2011.

240. Семиряга М.И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН),

241. СССР и Франция в годы Второй мировой войны: сборник научных статей / отв. ред. М.М. Наринский. Моск. гос. ин-т. межд. отношений (ун-т) МИД России, Ин-т всеобщей истории РАН. — М.: МГИМО — Университет, 2006.

242. Станкерас П. Литовские полицейские батальоны. 1941–1945 гг. — М.: Вече, 2009.

243. Жуков Д.А., Ковтун И.И., Неподкосов С., Дробаш К, Соваде X., Вернер С., Кэдл К., Блэк П., Таеге Г., Эггерс К., Дарре Р.В. Тайны СС. «Черный орден» Гитлера: сборник. — М.: Яуза-пресс, 2010.

244. Томас Н. Вспомогательные формирования вермахта / H. Томас, К. Кабальеро Хурадо\ пер. с англ. А. С. Гелогаева; худож. С. МакКуэйг. — М.: ООО «Издательство АСТ»: 000 «Издательство Астрель», 2003.

245. Урицкая Р.Л. Они любили свою страну… Судьба русской эмиграции во Франции с 1933 по 1948 г. — СПб.: Дмитрий Буланин, 2010.

246. Фаулер У. План «Барбаросса» — блицкриг на Востоке. 7 первых дней операции / Пер. с англ. А. Колина. — М.: Эксмо, 2007.

247. Харт С., Харт Р., Хьюз М. Рядовые вермахта и СС. Немецкий солдат Второй мировой войны. Пер. В. Феоктистовой. — М.: Эксмо, 2006.

248. Хаупт В. Битва за Москву. Первое решающее сражение Второй мировой. 1941–1942. — М.: ЗАО «Центрполиграф», 2010. — 220 с.

249. Хене Х. СС: орден «Мертвая голова». — М.: ЗАО «Центрполиграф», 2006.

250. Хронограф / Военно-исторический журнал. № 12 (560), декабрь 2006. С. 36.

251. Черкасский О. Они сражались за Францию? Русские во французских частях СС // Эхо войны. Вопросы истории партизанского движения, оккупации и коллаборационизма. № 1 (4) 2011 г. С. 22–31.

252. Чичерюкин-Мейнгардт В.Г. Воинские организации Русского Зарубежья после Второй мировой войны / Науч. ред. В.Л. Телицын. — М., 2008.

253. Шанцева Е.В. Украинский добровольческий полк на Брянщине (январь — февраль 1942 г. — август 1943 г.) / Социально-гуманитарные исследования в БГТУ: сб. ст. Брянск, 2009. С. 133–146.

254. Широкорад А.Б. Франция. История вражды, соперничества и любви. — М.: Вече, 2008.

255. Штрайт К. «Они нам не товарищи…»: Вермахт и советские военнопленные в 1941–1945 гг. — М.: АНО «Русское историческое общество» — НП ИД «Русская панорама», 2009.

Шунков В.Н. Солдаты разрушения. (Организация, подготовка, вооружение и униформа ваффен СС.) — М.: АСТ, Мн.: Харвест, 2003.

257. Юрадо К.К. Иностранные добровольцы в вермахте. 1941–1945. — М.: ACT: Астрель, 2005.

258. Языкович Э.Ф. В едином строю борцов против фашизма / Беларусь. 1941–1945: Подвиг. Трагедия. Память. В 2 кн. Кн. 1. Мн., 2010. С. 402–431.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Встреча маршала Петэна и А. Гитлера в Монтуаре, 24 октября 1940 г.

Присяга легиона 5 октября 1941 г.

Первый командир ЛФД, полковник Роже Лабонн, конец марта 1942 г.

Майоль де Люпэ

Командир II батальона майор Андрэ Жирардо

Майор Анри Лакруа

С первым знаменем, конец ноября 1941 г.

Бойцы 14-й противотанковой роты, зима 1941 г.

Фон Клюге произносит речь перед легионерами, конец ноября 1941 г.

Легионеры под Москвой

Групповое фото под Москвой перед приемом пищи

Награждение Железными крестами, Крушина, 3 марта 1942 г.

Награждение Анри Лакруа Железным крестом, Крушина, 3 марта 1942 г.

Первые французы, награждённые Железным крестом. Лабонн, Лакруа, Пернель, Жанвуан. Начало марта 1942 г.

Капитан Андрэ Демессин. Павлово, конец мая 1942 г.

Зондерфюрер из ЛФД беседует с немцами у главного медпункта 221-й охранной дивизии. Лето 1942 г.

III батальон в деревне Холмы, конец мая 1942 г.

Запись Лабонна для радио, справа Андрэ Жирардо, 27 марта 1942 г.

Пополнение отправляется из Парижа, 1942 г.

Лейтенант Жак Сево

Капитан Жорж Карту

Капитан Флёри и памятная стела Великой армии

Совещание офицеров, начало лета 1942 г.

Французы с местным населением. Сморки, конец лета 1942 г.

Часовой. I батальон, начало декабря 1942 г.

Легионеры отправляются в СССР, 1942 г.

Легионеры I батальона возвращаются на фронт из Парижа с фаньонами, 18 апреля 1942 г.

Роже Одибер, полковник Эдгар Пуа, лейтенант Ги Серван, 14 июня 1943 г.

Отъезд из Франции, 1942 г.

Первые отпускники I батальона. Париж, 2 апреля 1942 г.

Стар и млад. 57-летний Жак де Гурнэ и 15-летний Лео Вачнадзе, конец ноября 1941 г.

«Генерал мороз» не жалея французов

Лео Вачнадзе, декабрь 1941 г.

Легионеры. В центре Норбер Дезирэ

Охотничья команда. Ростэн, Сево, Жуан, Руско

Константин Липко с фаньонам I батальона

Примечания

1

Впрочем, и на Западе некоторые работы, лишь затрагивающие тематику ЛФД, написаны с огрехами и ошибками. См. например: Landwehr R. French Volunteers of the Waffen-SS. Brookings, Oregon; Bennington, Vermont, 2006. P. 10–16.

(обратно)

2

11 ноября 1942 г. это положение изменится: немецкие войска спокойно войдут в «неоккупированную» часть Франции, хотя формально эта «привилегия правления» останется за правительством Виши.

(обратно)

3

К вопросу о «слабом сопротивлении»: французы потеряли 85 310 человек убитыми; 12 000 пропавшими без вести; 120 000 ранеными и 1 540 000 человек попали в плен.

(обратно)

4

Обергруппенфюрер Готтлоб Бергер сказал об этом 11 сентября 1942 г.: «Французские добровольцы носят Железный крест рядом с орденом Почетного легиона, пусть они и получили последний, сражаясь против Германии. Две орденские планки из двух разных стран, которые их владелец гордо носит на груди, — вот что будет в повой Европе!»

Керстен Ф. Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача. 1940–1945 гг. М., 2004. С. 349.

(обратно)

5

Номер с моментом визита де Бринона доступен для просмотра в Интернете. Однако, по неизвестной причине, датировка обозначена как 14 октября, а не 26-е.

(обратно)

6

3 взвода орудий (каждый состоит из двух 75-мм пушек), 4-й взвод орудий (две 150-мм пушки).

(обратно)

7

Больше из иностранных добровольцев вермахта прошагали только испанцы из 250-й дивизии: их марш длиной в 900 километров начался 27 августа 1941 г.; в пути они также были в районе Смоленка. Легионеры ЛФД встречались с испанскими добровольцами.

Jurado С.С. Blue Division Soldier 1941–45. Spanish Volunteer on the Eastern Front. Oxford, 2009. P. 8.

(обратно)

8

Не стоит путать его с начальником разведки СА графом Карлом-Леоном ду Мулин-Эккартом.

Хене X. СС: орден «Мертвая голова». М., 2006. С. 46, 74–76; Семенов К.К. Политические солдаты Гитлера. М., 2011. С. 99, 209.

(обратно)

9

Современный Рузский район Московской области.

(обратно)

10

Определенный интерес в контексте описываемых нами сюжетов представляет сравнение Блюментритом Гитлера и Наполеона. См.: Там же. С. 109–113.

(обратно)

11

Деревня не существует примерно с 80-х гг.

(обратно)

12

В подавляющем большинстве французских книг деревня называется «Djukowo» («Дюково»). Это неверно: деревня Дюково находится в другом месте. Правильное название — Дютьково, деревня, находящаяся рядом с Царскими прудами. Сегодня относится к Одинцовскому району Московской области.

(обратно)

13

Современный Наро-Фоминский район Московской области.

(обратно)

14

Как писал один из волонтеров, все обращение и управление лошадьми обычно сводилось к крику «Да здравствует Дорио!», на который животные обычно почему-то не реагировали.

(обратно)

15

Ныне Болтутино-1 и Болтугино-2, Глинковский район, Смоленская область.

(обратно)

16

Деревня Холмы Глинковского района была во время войны сожжена и после войны не восстанавливалась.

Книга памяти мирных жителей: город Смоленск, Смоленский район, Касплянский район, Глинковский район, Ельнинский район. Т. 4. Смоленск, 2005. С. 256.

(обратно)

17

Галашино, Кособуки, Павлово были во время войны сожжены, но восстановлены. Корявки были сожжены и не восстановлены.

Книга памяти мирных жителей… С. 256, 258.

(обратно)

18

Дятловка во время войны была сожжена, но восстановлена.

Книга памяти мирных жителей… С. 256.

(обратно)

19

Все населенные пункты, указанные в донесении, находились в Глинковском районе и в ходе дальнейших боевых действий были уничтожены. См.: Книга памяти мирных жителей… С. 257–259.

(обратно)

20

Правильно: Старая Буда, Бердниковский сельский округ Глинковского района, была сожжена, но восстановлена, есть памятник.

(обратно)

21

Правильно: Бердники, Бердниковский сельский округ Глинковского района, были сожжены, но восстановлены, есть памятник.

(обратно)

22

В 1815 г. в битве при Ватерлоо гвардейцы под командованием генерала Камбронна расстреляли последний боезапас и были окружены британской конницей. На предложение сдаться генерал ответил исторической фразой: «Дерьмо! Гвардия умирает, но не сдается!»

(обратно)

23

Согласно другому источнику, потери выше: 24 убитых, 55 раненых.

(обратно)

24

Деревня была частично сожжена, полностью восстановлена, поставлен памятник.

Книга памяти мирных жителей… С. 259.

(обратно)

25

По мнению исследователя К. Бенэ, существует гигантская путаница в документах, исследованиях и свидетельствах за июль 1942 г., которая и вызывает постоянные разночтения.

(обратно)

26

«А о том, как боролись с фашистскими захватчиками бойцы этих подразделений, свидетельствует, например, следующий отрывок из донесения командира 277-го отряда: “24 сентября [1942] первая рота под командой лейтенанта тов. Токарева из засады уничтожила 37 французов, приехавших вести борьбу с партизанами…”»

Заяц Я.И. Объявить советскую власть восстановленной / Вела пас партия: Воспоминания партизан и подпольщиков Могилевской области периода Великой Отечественной войны. Мн., 1984. С. 96.

Никаких подтверждений этой информации автору найти во французских источниках не удалось.

(обратно)

27

Корюк или КДР — KDR, Koruck, Kommandant des Ruekwärtigen Heresgebietes — командование (командующий) войсками тылового района.

(обратно)

28

Часто операцию неверно называют «Гриф» или «Хватка», что не соответствует нормам немецкого языка.

(обратно)

29

В партизанском донесении содержится явная ошибка: батальоны якобы выделялись из состава 203-й охранной дивизии. Стоит отметить, что зона ответственности 203-й охранной дивизии располагалась в Бобруйском округе, к тому же не было никакого смысла выделять батальоны из одной дивизии для проведения операции в зоне ответственности другой дивизии.

Нацистская политика геноцида и «выжженной земли» в Белоруссии (1941–1944). С. 247. Со ссылкой на: НАРБ. Ф. 4683. Оп. 3. Д. 956. Л. 125.

(обратно)

30

Ряд фактов, озвучиваемых в этом фильме, позволяют утверждать, что он появился на экранах весной 1944 г.

(обратно)

31

12-й отдельный партизанский отряд (командир — А.С. Никитченко) вначале входил в состав партизанской бригады «Чекист» (командир — Г.А. Кирпич, с мая 1942 по август 1943 г.). В сентябре 1942 г. во время антипартизанской операции «Рысь» бригада попала в блокаду, но сумела вырваться в Лепельский район. Отряд Никитченко был вытеснен в Круглянский район, где влился в состав 8-й Круглянской бригады.

Партизанские формирования Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 — июль 1944): краткие сведения об организационной структуре партизанских соединений, бригад (полков), отрядов (батальонов) и их личном составе. С. 564.

(обратно)

32

28-й отдельный отряд был сформирован в августе 1942 г. в 8-й Круглянской бригаде на базе взвода разведки. С 11 августа 1943 г. входил в состав Круглянской ВОГ. До 31 октября 1942 года назывался отряд «Сашки». Отряд действовал в Круглянском районе Могилевской, Крупском — Минской, Толочинском — Витебской областей. Общая численность в 1943 г. около 400 человек. Командиры отряда: Александр Алексеевич Терновский (август 1942 — июль 1943), Игорь Петрович Александров (июль 1943 — март 1944, убит), Алексей Андреевич Инякин (март 1944 — июнь 1944). Партизанские формирования Белоруссии… С. 562.

(обратно)

33

Особый партизанский полк «13» позже стал Особым партизанским соединением «13». Часто используются аббревиатуры: ОПП «13», ОПС «13». Командовал полком (а позже — соединением) Герой Советского Союза С.В. Гришин.

(обратно)

34

Цулукидзе имел: орден Святой Анны 4-й степени (за мужество); орден Св. Анны 3-й степени (с лентой и мечами); орден Святого Станислава 4-й степени; орден Св. Станислава 3-й степени (с мечами); орден Святого Владимира 4-й степени; Георгиевский крест 4-й, 3-й, 2-й (с лавровой ветвью) степеней и Георгиевское оружие.

(обратно)

35

Например, адьютант командира 2-го взвода 3-й роты французского штурмового батальона СС, ваффен-обершарфюрер Ролан Верфаи, был единственным французом, который прошел весь путь, от Дютьково в 1941 и до Берлина в 1945 г.

(обратно)

36

Строго говоря, «армии Власова» (т.с. ВС КОПР) не существовало до поздней осени 1944 г. Существовали лишь отдельные восточные батальоны и роты под немецким командованием, которые носили нашивку РОА — Русской освободительной армии — однако самой армии не было.

(обратно)

Ссылки

1

Мюллер Р.-Д. На стороне вермахта. Иностранные пособники Гитлера во время «крестового похода против большевизма» 1940–1945 гг. М., 2012. С. 150–151.

(обратно)

2

Бишоп К. Иностранные дивизии III Рейха. Иностранные добровольцы в войсках СС 1940–1945. М., 2006. С. 37.

(обратно)

3

Bene К. La collaboration militaire française dans la Seconde Guerre mondiale. Talmont-Saint-Hilaire, 2012. P. 389.

(обратно)

4

Lambert P.P., Le Marec G. Organisations, mouvements et unites de l’Iîtat français. Vichy 1940–1944. Paris, 1992; Paris et mouvements de la collaboration. Paris 1940–1944. Paris, 1993; Les Français sous le casque Allemand. Europe 1941–1945. Paris, 1994.

(обратно)

5

Lefevre Е., Mabire J. La Legion perdue: face aux partisans, 1942. Paris, 1995; Sur les pistes de la Russie central. Les Français de la LVF, 1943. Paris, 2003; Par -40 devant Moscou. Les Français de la LVF, 1941. Paris, 2004.

(обратно)

6

Davey O.A. The Origins of the Legion des Volontaires Français contre le Bolchevisme / Journal of Contemporary History. Vol. 6, №4 (1971). P. 29–45.

(обратно)

7

Bene K. La collaboration militaire française dans la Seconde Guerre mondiale. P. 53–162; Carrard P. The French Who Fought for Hitler: Memories from the Outcasts. N.Y., 2010.; Forbes R. For Europe. The French Volunteers of the Waffen-SS. Solihull, 2006. P. 114–136; Forster J. Volunteers from Western and Southern Europe / Germany and the Second World War. Volume IV: The Attack on the Soviet Union. N.Y., 1999. P. 1057–1064; Giolitto P. Volontaires Français sous l’uniforme Allemand. Paris, 2007. P. 7–388.

(обратно)

8

История Франции. Том III. М., 1973. С. 248.

(обратно)

9

Киссельгоф И.С. История Франции в годы Второй мировой войны. Учеб. пособие. М., 1975. С. 135.

(обратно)

10

Там же. С. 100, 164.

(обратно)

11

Там же. С. 163.

(обратно)

12

Вахрушев А.М. На Можайском направлении. Записки участника обороны Москвы. М., 1959. С. 105–106; он же. Зори Бородина. М., 1992. 335 с.

(обратно)

13

Козак К.И. Германский оккупационный режим на территории Беларуси. 1941–1944 гг.: историография и источники. Мн., 2006. С. 56–57; он же. Германские и коллаборационистские потери на территории Беларуси в годы Великой Отечественной войны (1941–1944): анализ и итога. Мн., 2012. С. 133–134; Крапивин С. «Неформатная война»: Легион французских добровольцев против белорусских партизан / Народная Воля. № 103–104 (3440–3441). 12 июля 2011 г. С. 7; Литвин А.М. Французы на территории Беларуси (1941–1944 гг.) / Французская рэвалюцыя i лесы свету: Матэрыялы Мiжнар. Навук.-практ. канф., прысвсчанай гадавiне Французскай рэвалюцыi (1789–1799 гг.) 21–22 красавка, 1999 г. Мн., 1999. С. 109–111.

(обратно)

14

Шунков B.Н. Солдаты разрушения. (Организация, подготовка, вооружение и униформа ваффен СС). М., Мн., 2003. С. 137.

(обратно)

15

Дробязко С.И., Романько O.B., Семенов K.K. Иностранные формирования Третьего рейха. М., 2009. С. 136–142; Ковалев-Случевский К. Город, не сдавшийся врагу / Звенигородские ведомости. №17, 23 апреля 2011 г. С. 4; Широкорад А.Б. Франция. История вражды, соперничества и любви. М., 2008. С. 313–317.

(обратно)

16

Буле В. «Мы пришли, чтобы помочь раздавить чудовище»: французский фашизм от теории до практики на примере Легиона французских добровольцев против большевизма / Война на уничтожение: Нацистская политика геноцида на территории Восточной Европы. Материалы международной научной конференции (Москва, 26–28 апреля 2010 года). М., 2010. С. 222–230.

(обратно)

17

Буле В. Образ СССР и войны на Восточном фронте во французской коллаборационистской прессе (на примере газеты «Я повсюду») / Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. №1 (3), 2011 г. С. 82–104; Суту Ж.-А. Виши и место СССР в европейской системе / СССР и Франция в годы Второй мировой войны: сборник научных статей. М., 2006. С. 77–105.

(обратно)

18

Жуков Д. Европейский фашизм у власти / Коммунизм и фашизм: братья или враги? М., 2008. С. 196–268; Lambert P.P., Le Marec G. Paris et mouvements de la collaboration. Paris 1940–1944. P. 7–13, 37–40, 51–55, 91–96.

(обратно)

19

Сафронов В.Г. Итальянские войска на Восточном фронте. 1941–1943. М., 2012. С. 31.

(обратно)

20

Мюллер Р.-Д. На стороне вермахта. С. 141.

(обратно)

21

Семиряга М.И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., 2000. С. 152–156.

(обратно)

22

Литтлвуд Й. История Франции. М., 2008. С. 176.

(обратно)

23

Суту Ж.-А. Виши и место СССР в европейской системе. С. 77–80.

(обратно)

24

Там же. С. 82–83.

(обратно)

25

Суту Ж.-А. Виши и место СССР в европейской системе. С. 86.

(обратно)

26

История Франции. Том III. С. 244–245.

(обратно)

27

Фаулер У. План «Барбаросса» — блицкриг на Востоке. 7 первых дней операции. М., 2007. С. 110.

(обратно)

28

Буле В. «Мы пришли, чтобы помочь раздавить чудовище»: французский фашизм от теории до практики на примере Легиона французских добровольцев против большевизма / Война на уничтожение… С. 222.

(обратно)

29

Суту Ж.-Л. Указ. соч. С. 90.

(обратно)

30

История Франции. Том III. С. 248.

(обратно)

31

Киссельгоф И.С. История Франции в годы Второй мировой войны. Учеб. пособие. С. 100.

(обратно)

32

Murphy D.E. What Stalin Knew: The Enigma of Barbarossa. New Haven & London, 2005. P. 68–69,263.

(обратно)

33

Суту Ж.-А. Указ. соч. С. 90–92.

(обратно)

34

Бишоп К. Иностранные дивизии III Рейха. С. 38–39.

(обратно)

35

Laurent В. La «croisade contre le bolchevisme». Combattre avec l’Allemagne / Axe & Allies. Ilors-scrie № 1,2007. P. 10.

(обратно)

36

Суту Ж.-А. Указ. соч. С. 96.

(обратно)

37

Davey О. A. The Origins of the Legion des Volontaires Français contre le Bolchevisme. P. 37.

(обратно)

38

Forbes R. For Europe. The French Volunteers of the Waffen-SS. P. 115–116.

(обратно)

39

Davey O.A. The Origins of the Legion des Volontaires Français contre le Bolchevisme. P. 32–33.

(обратно)

40

Conway M. Collaboration in Belgium: Leon Dcgrellc and the Rexist Movement. 1940–1944. New Haven & London, 1993. P. 95.

(обратно)

41

Деларю Ж. История гестапо. М., 2004. С. 339.

(обратно)

42

Бояджи Э. История шпионажа. В 2-х тт. Т. 2. М., 2003. С. 308.

(обратно)

43

AN F 60 235. Etude sur la LVF pour participer a la lutte contre le bolchcvismc. P. 2–3; Forster J. Volunteers from Western and Southern Europe / Germany and the Second World War. Volume IV: The Attack on the Soviet Union. P. 1059.

(обратно)

44

Davey O.A. Op. Cit. P. 33.

(обратно)

45

BA-MARS 3–33/3. «Die Geschichtc der 33. Waffen-Grenadier-Division dcr SS Charlemagne» (und der Vorlaufcr). — Übcrsctzung dcr französischcn Originalfassung von Robert Soulat. Bl. 3; Littlejohn D. Foreign Legion of the Third Reich. Vol. 1: Norway, Denmark, France. San Jose, 1979. P. 146; Bene K. Op. Cit. P. 443–444.

(обратно)

46

Гальдер Ф. Военный дневник (июнь 1941 — сентябрь 1942). М., Владимир, 2010. С. 131.

(обратно)

47

Смирнов В.П. Нападение Германии на Советский Союз и французское общественное мнение / СССР и Франция в годы Второй мировой войны: сборник научных статей. С. 108–109.

(обратно)

48

Смирнов В.П. Указ соч. С. 109–110.

(обратно)

49

Суту Ж.-А. Указ. соч. С. 96.

(обратно)

50

Мюллер Р.-Д. Указ. соч. С. 143.

(обратно)

51

Giolitto P. Volontaires Français sous l’uniforme Allemand. P. 45–46.

(обратно)

52

Forster J. Volunteers from Western and Southern Europe… P. 1059; AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 20.

(обратно)

53

Legion des Volontaires Français contre le Bolchevisme. Ce que tout Français doit savoir! Paris, 1943. P. 10.

(обратно)

54

La Legion des Volontaires Français Contre le Bolchevisme / Les Français sous l’uniforme Allemand 1941–1945. Uniformes. Hors-serie № 29, 2011. Paris, 2011. P. 30.

(обратно)

55

Мюллер Р.-Д. Указ. соч. С. 143.

(обратно)

56

Brunet J.-P. Jacques Doriot. Du communisme au fascisme. Paris, 1986. P. 363.

(обратно)

57

Bene K. Op. Cit. P. 60, 439–441; Légion des Volontaires Français contre le Bolchevisme. Ce que tout Français doit savoir! P. 10–12; Bourachot G. Versailles sous l’occupation / Versailles +. № 22, mai 2009. P. 8.

(обратно)

58

AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 9–11; Bene K. Op. Cit. P. 59; Brunet J.-P. Jacques Doriot… P. 364; Forbes R. For Europe. The French Volunteers of the Waffen-SS. P. 116.

(обратно)

59

Davey O.A. Op. Cit. P. 35–36.

(обратно)

60

Козак К.И. Французы в Беларуси 1941–1944 гг.: исторические параллели через 130 и 190 лет / Фрапцузска-руская вайна 1812 года: суранейскiя дыскурсы i бсларускi погаяд: матэрыялы Miжнap. навук. канф., 29–30 лiтстап. 2002 г. Мiнск, 2003. С. 183.

(обратно)

61

Forbes R. Op. Cit. P. 117.

(обратно)

62

ВА-МА RS 3–33/3, В1. 5; Lambert P.P., Le Marec G. Les Français sous le casque Allemand. Europe 1941–1945. P. 17.

(обратно)

63

SIID 2 Р 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 3–6.

(обратно)

64

Price-Jones D. Paris in the Third Reich: a History of German Occupation, 1940–1944. N.Y., 1981. P. 117.

(обратно)

65

Узульяс А. (полковник Андре). Сыновья ночи. М., 1978. С. 203.

(обратно)

66

AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 7.

(обратно)

67

BA-MARS 3–33/3, В1. 6.

(обратно)

68

Giollito P. Op. Cit. Р. 56.

(обратно)

69

ВА-МА RS 3–33/3, В1. 5.

(обратно)

70

Masson P. La Legion des réprouves / Les Années 40. La vie des Français de l’occupation a la liberation. № 36, 1979. P. 984.

(обратно)

71

AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 13.

(обратно)

72

Giolitto P. Op. Cit. P. 83; Littlejohn D. Foreign Legion of the Third Reich. Vol. 1: Norway, Denmark, France. P. 146; Neulen H. W. An dеutscher Seite: Internationale Freiwillige von Wehrmacht und Waffen-SS. München, 1985. S. 101.

(обратно)

73

Ibid., S. 102; Lambert P.P., Le Marec G. Les Français sous le casque Allemand. Europe 1941–1945. P. 23.

(обратно)

74

Ory P. Les Collaborateurs: 1940–1945. Paris, 1980. P. 240; Neulen H. W. Eurofaschismus und der Zwcite Weltkrieg. Europas vcrratenc Sohne. München, 1980. S. 113.

(обратно)

75

Lambert P.P., Le Marec G. Les Français sous le casque Allemand. Europe 1941–1945. P. 23.

(обратно)

76

SHD 2 P 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 8–9.

(обратно)

77

Гальдер Ф. Военный дневник (июнь 1941 — сентябрь 1942). С. 336.

(обратно)

78

AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 23.

(обратно)

79

Davis В., McGregor М. Flags of the Third Reich 2: Waffen-SS. Men-At-Arms Scries 274. London, 1994. P. 43–45.

(обратно)

80

Ibid., P. 44–45.

(обратно)

81

Over K. Flags and standards of the Napoleonic wars. London, 1976. P. 37–52.

(обратно)

82

AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 22–24.

(обратно)

83

Griffin R. The Nature of Fascism. N.Y., 1993. P. 136.

(обратно)

84

Forster J. Volunteers from Western and Southern Europe… P. 1060.

(обратно)

85

Forster J. Volunteers from Western and Southern Europe… P. 1059–1061; Lefevre E. La LVF et la Legion Tricolore, 1941–44 / Armes Militaria № 21, Juin 1987. P. 42–44; La Legion des Volontaires Français contre le Bolchevisme / Gazette des uniformes. Hors-serie № 16, 2003. P. 68; Lambert P.P., Le Marec G. Les Français sous le casque Allemand. Europe 1941–1945. P. 30–32; Légion des Volontaires Français contre le Bolchevisme. Ce que tout Français doit savoir! P. 13.

(обратно)

86

SIID 2 P 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 2.

(обратно)

87

Суту Ж.-А. Указ. соч. С. 97.

(обратно)

88

AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 26.

(обратно)

89

BA-MA RS 3–33/3, Bl. 8.

(обратно)

90

Davey O.A. Op. Cit. P. 41.

(обратно)

91

Forster J. Volunteers from Western and Southern Europe… P. 1061; BA-MA RS 3–33/3, Bl. 7; AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 25.

(обратно)

92

Keene J. Fighting for Franco: International Volunteers in Nationalist Spain during Spanish Civil War, 1936–1939. London, 2007. P. 172, 187.

(обратно)

93

Davey О.А. Op. Cit. Р. 42.

(обратно)

94

De Santerre М. Ihr Name ist Legion. Zwölf Jahre unter Berufsverbrechem in der Sowjctunion. München, 1962. S. 13.

(обратно)

95

Giolitto P. Op. Cit. P. 84–85.

(обратно)

96

Dard О. Les archives Keystone sur la LVF. Paris, 2005. P. 8.

(обратно)

97

BepmA. Франция, 1940–1955. М., 1959. С. 134.

(обратно)

98

Волков Ф.Д. За кулисами Второй мировой войны. М., 1985. С. 89. Со ссылкой на: Борисов Ю.В. Советско-французские отношения (1924–1945 гг.). М., 1964. С. 467.

(обратно)

99

Rostaing P. Le prix d’un serment. Paris, 2008. P. 16.

(обратно)

100

Gyllenhaal L., Westberg L. Swedes at War: Willing Warriors of a Neutral Nation, 1914–1945. Bedford, PA, 2010. P. 265, 365.

(обратно)

101

SHD 2 Р 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 21.

(обратно)

102

Gyllenhaal L. Westberg L. Swedes at War… P. 265.

(обратно)

103

Keene J. Fighting for God, for Franco and (most of all) for Themselves: Right-Wing Volunteers in the Spanish Civil War / War Volunteering in Modern Times: from the French Revolution to the Second World War. Basingstoke, 2010. P. 225.

(обратно)

104

SHD 2 Р 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 7–8.

(обратно)

105

SHD 2 P 14. Rapport du 24 juin 1943 du commandant Simoni. P. 3.

(обратно)

106

BA-MARS 3–33/3, В1. 18–19.

(обратно)

107

Гальдер Ф. Военный дневник (июнь 1941 — сентябрь 1942). С. 371.

(обратно)

108

BA-MARS 3–33/3, В1. 7.

(обратно)

109

AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 20.

(обратно)

110

Giolitto P. Op. Cit. P. 112.

(обратно)

111

Jackson J. France: The Dark Years, 1940–1944. N.Y., 2003. P. 269.

(обратно)

112

Giolitto P. Op. Cit. P. 113–114; Forster J. Volunteers from Western and Southern Europe… P. 1061; Dard О. Les archives Keystone sur la LVF. P. 9.

(обратно)

113

Labat. E. Les places etaient cheres. P. 34.

(обратно)

114

Giolitto P. Op. Cit. Р. 114.

(обратно)

115

Forbes R. Op. Cit. Р. 122.

(обратно)

116

SHD 2 P 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 18–19.

(обратно)

117

Giolitto P. Op. Cit. P. 115.

(обратно)

118

AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 25.

(обратно)

119

Буле В. «Мы пришли, чтобы помочь раздавить чудовище»… С. 225.

(обратно)

120

BA-MARS 3–33/3, В1. 8.

(обратно)

121

Forster J. Volunteers from Western and Southern Europe… P. 1061.

(обратно)

122

Forster J. Op. Cit. P. 1062.

(обратно)

123

Hartmann С. Wehrmacht im Ostkricg. Front und militarisches Hinterland, 1941–42. München, 2009. S. 759; Tessin G. Vcrbande und Trup-pen der deutschen Wehrmacht und der Waffen-SS im Zweiten Weltkrieg 1939–1945. Band 12: Die Landstreitkrafte 631–800. Osnabrück, 1975. S. 15.

(обратно)

124

BAMAN 756/201. 8. Französische SS-Freiwilligen Sturm-Brigade. Bl. 2.

(обратно)

125

Бишоп К. Указ. соч. С. 39.

(обратно)

126

Dorleac L.B. Art of the defeat, France 1940–1944. L.A., 2008. P. 105.

(обратно)

127

Forbes R. Op. Cit. P. 123; Bene К. Op. Cit. P. 78,447.

(обратно)

128

SIID 2 P 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 20–21.

(обратно)

129

Lefevre Е., Mabire J. Par — 40 devant Moscou. P. 27.

(обратно)

130

BA-MARS 3–33/3, Bl. 9; Forbes R. Op. Cit. P. 122.

(обратно)

131

Письмо К. Бенэ. 31.05.2012 / Личный архив автора (JIAA).

(обратно)

132

SHD 2 Р 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 13; Giolitto P. Op. Cit. P. 116.

(обратно)

133

Хаупт В. Битва за Москву. Первое решающее сражение Второй мировой. 1941–1942. М., 2010. С. 128.

(обратно)

134

График изменения температур в Москве XI — ХП 1941 г. По данным метеостанции центрального аэродрома на Ходынском поле г. Москва: Режим доступа: 26.02.2012.

(обратно)

135

Giolitto P. Op. Cit. Р. 118.

(обратно)

136

SHD 2 Р 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 15–16.

(обратно)

137

Giolitto P. Op. Cit. P. 118.

(обратно)

138

SUD 2 P 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 16.

(обратно)

139

Вепе К. Op. Cit. Р. 90; Lefevre Е., Mabire J. Par — 40 devant Moscou. P. 69–71.

(обратно)

140

SHD 2 P 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 9.

(обратно)

141

Суту Ж.-А. Указ. соч. С. 96–97.

(обратно)

142

Davey О.А. Op. Cit. Р. 45.

(обратно)

143

Бок Ф. фон. «Я стоял у ворот Москвы»: Дневник командующего группой армий «Центр». М., 2009. С. 222, 224.

(обратно)

144

Giolitto P. Op. Cit. P. 119.

(обратно)

145

Битва под Москвой. Хроника, факты, люди: в 2-х кн. Кн. 1. М., 2001. С. 553.

(обратно)

146

Там же. С. 573.

(обратно)

147

Dupont P.H. Ли temps des choix heroiques. Paris, 2002. P. 104–105.

(обратно)

148

SUD 2 Р 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 17.

(обратно)

149

Larfoux С. Carnet de champagne d’un agent de liaison. Russie hiver 1941–1942. Paris, 2008. P. 24–25.

(обратно)

150

Ibid., P. 25–26.

(обратно)

151

Lefevre E., Mabire J. Par — 40 devant Moscou. P. 88–89.

(обратно)

152

Bene К. Op. Cit. Р. 93.

(обратно)

153

Cecil S. Attitude empreinte d’ambivalence: le New York Times face au regime de Vichy, 1940–1942. These de maitrise, Université Laval. Quebec, 2011. P. 44. Со ссылкой на: Vichy Still Tries to “Collaborate” / New York Times. 9 November 1941, P. E4.

(обратно)

154

Бок Ф. фон. «Я стоял у ворот Москвы»… С. 237.

(обратно)

155

Davey О.А. Op. Cit. Р. 42.

(обратно)

156

Битва под Москвой. Хроника, факты, люди… С. 631–632.

(обратно)

157

Bene К. Op. Cit. Р. 93; Dupont P.II. Au temps des choix heroiques. P. 108; Larfoux C. Carnet de champagne d’un agent de liaison. P. 37–39.

(обратно)

158

Lefevre Е., Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 117.

(обратно)

159

Forbes R. Op. Cit. P. 122.

(обратно)

160

BA-MA RS 3–33/3, Bl. 16; Письмо К. Бене. 03.03.2012. / ЛАА; Lefevre Е., Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 217.

(обратно)

161

Col. Seaton A. The Battle for Moscow. N.Y., 1993. P. 186–187.

(обратно)

162

Forbes R. Op. Cit. P. 122; Giolitto P. Op. Cit. P. 120.

(обратно)

163

AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 30–31.

(обратно)

164

Laurier M. Il reste le drapeau noir et les copains. Paris, 2006. P. 29.

(обратно)

165

La LVF aux portes de Moscou / Troupes D’Elite № 19,1986. P. 365.

(обратно)

166

Giolitto P. Op. Cit. P. 93.

(обратно)

167

SIID 2 Р 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 12.

(обратно)

168

Мюллер Р.-Д. Указ. соч. С. 145.

(обратно)

169

Forster J. Volunteers from Western and Southern Europe… P. 1063.

(обратно)

170

Lefevre E., Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 130–131, 138.

(обратно)

171

SHD 2 P 14. Rapport du lieutenant Ourdan. P. 14–15,21.

(обратно)

172

Forster J. Volunteers from Western and Southern Europe… P. 1063.

(обратно)

173

Westphal S., Kreipe W., Вlumentritt G., Bayerlein F., Zeitzler K., Zimmerman В., Manteuffel von //.. The Fatal Decisions. N.Y., 1956.

(обратно)

174

Блюментрит Г. Московская битва / Роковые решения. М., 1958. С. 98–99.

(обратно)

175

Вахрушев А.М. На Можайском направлении. Записки участника обороны Москвы. С. 106.

(обратно)

176

Лелюшенко Д.Д. Заря победа. М., 1966. С. 72.

(обратно)

177

Мединский В.Р. Война. Мифы СССР. 1939–1945. М., 2011. С. 163; Шунков В.Н. Солдаты разрушения… С. 137.

(обратно)

178

Lefevre Е., Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 144.

(обратно)

179

Письма К. Бенэ. 03.03.2012,10.04.2012 / ЛЛЛ.

(обратно)

180

Larfoux С. Op. Cit. Р. 45.

(обратно)

181

Adieu, Tenaille / L.V.F. 1er hiver. Djukowo 1941. Suivi de Adieu, Tenaille. Mayenne, 2011. P. 50–51.

(обратно)

182

BA-MA RS 3–33/3, В1. 12; Kurzbcricht über die Kampfe an der Nara-Seenenge. 30.11.1941 / Schmidtgen D. Die Divisionskurzberichte der 7. Infanterie Division. Von Juli 1940 bis April 1944. München, 2000. S. 52–53.

(обратно)

183

Lefevre Е., Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 155–157.

(обратно)

184

Rapport d’un chef de groupe / L.V.F. 1er hiver. Djukowo 1941. R 12.

(обратно)

185

Битва под Москвой. Хроника, факты, люди… С. 772–773.

(обратно)

186

Корень П. Восточный фронт. Книга I. Гитлер идет на Восток. От «Барбароссы» до Сталинграда 1941–1943. М., 2008. С. 205–206.

(обратно)

187

Forczyk R. Moscow 1941. Hitler’s First Defeat. Oxford, 2006. P. 57, 76; Красная армия в самой крупной битве в истории. Справочник о воинских формированиях, участвовавших в Московской битве (30 сентября 1941 года — 20 апреля 1942 года). М., 2007. С. 27, 71.

(обратно)

188

Из журнала боевых действий 32-й стрелковой дивизии (сентябрь 1941 г. — 1 января 1942 г.) / Бои за Москву на Можайском направлении. Исследования, документы, воспоминания. М., 2007. С. 146.

(обратно)

189

Вахрушев А.М. Зори Бородина. М., 1992. С. 261–262.

(обратно)

190

Вахрушев Л.М. Указ. соч. С. 288.

(обратно)

191

Larfoux С. Op. Cit. Р. 49–50.

(обратно)

192

Ibid., Р. 51.

(обратно)

193

Rapport d’un chef de groupe / L.V.F. 1er hiver… P. 13.

(обратно)

194

Rapport d’un chef de groupe / L.V.F. 1er hiver… P. 14.

(обратно)

195

Bene K. Op. Cit. P. 96.

(обратно)

196

Rapport d’un chef de groupe / L.V.F. 1er hiver… P. 15.

(обратно)

197

Lefevre E. Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 195–196; Kurzbe- richt über die Fcsselungskampfc an der Nara. 31.12.1941 / Schmidtgen D. Die Divisionskurzberichte der 7. Infanterie Division. Von Juli 1940 bis April 1944. S. 57.

(обратно)

198

BA-MARS 3–33/3, Bl. 12.

(обратно)

199

Sur la land nommcc «Grosvatcr» / L.V.F. 1er hiver… R 17.

(обратно)

200

Lefevre E. Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 236.

(обратно)

201

Le secretaire du P.C. note… / L.V.F. 1er hiver… P. 21.

(обратно)

202

Plus guerrier que soldat / Ibid. P. 24–25.

(обратно)

203

Мюллер Р.-Д. Указ. соч. С. 146.

(обратно)

204

Premiere liaison / L.V.F. 1er hiver… P. 22.

(обратно)

205

BA-MA RS 3–33/3, Bl. 12.

(обратно)

206

Chronologie du P.C. / L.V.F. 1er hiver… P. 32.

(обратно)

207

Larfoux С. Op. Cit. Р. 67–68.

(обратно)

208

BA-MARS 3–33/3, В1. 12.

(обратно)

209

Plus guerrier que soldat / L.V.F. 1er hiver… P. 27.

(обратно)

210

Larfoux C. Op. Cit. P. 69.

(обратно)

211

BA-MA RS 3–33/3, Bl. 12, 14.

(обратно)

212

Plus guerrier que soldat / L.V.F. 1er hiver… P. 27–28.

(обратно)

213

Вахрушев A.M. Зори Бородина. С. 286.

(обратно)

214

Lefevre Е., Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 256.

(обратно)

215

Bene К. Op. Cit. Р. 100; Forbes R. Op. Cit. P. 122; La LVF aux portes de Moscou / Troupes D’Elite № 19, 1986. P. 365.

(обратно)

216

Laurier M. Op. Cit. P. 31.

(обратно)

217

Козак К.И. Французы в Беларуси 1941–1944 гг.: исторические параллели через 130 и 190 лет… С. 184.

(обратно)

218

Ciglic В., Savic D. Domicr Do 17. The Yugoslav Story: Operational Record 1937–1947. Belgrade, 2007. P. 72; Frka D“ Novak J., Pogacic S. Zrakoplovstvo Nczavisnc Drzave Hrvatske 1941–1945. Zagreb, 1998. S. 156–157.

(обратно)

219

La LVF aux portes de Moscou / Troupes D’Elite № 19, 1986. P. 365.

(обратно)

220

3 ans de combat legionnaire / Le Combattant Européen. 15 avril 1944. P. 2.

(обратно)

221

Brunet J.-P. Jacques Doriot… P. 372.

(обратно)

222

Lefevre E., Mabire J. Par — 40 devant Moscou. P. 290.

(обратно)

223

Kurzberieht über die Fcssclungskampfc an der Nara. 31.12.1941 / Schmidtgen D. Die Divisionskurzberichte der 7. Infanterie Division. Von Juli 1940 bis April 1944. S. 58.

(обратно)

224

Lefevre Е., Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 304.

(обратно)

225

Мюмер Р.-Д. Указ. соч. С. 144–145; Davey О.A. Op. Cit. Р. 34; Neulen II.W. Eurofaschismus und der Zwcite Wcltkrieg. S. 113.

(обратно)

226

Larfoux С. Op. Cit. Р. 88; Bene К. Op. Cit. Р. 108.

(обратно)

227

Les dernières heures / L.V.F. 1er hiver… P. 36.

(обратно)

228

BA-MA RS 3–33/3, Bl. 14.

(обратно)

229

Dcmicrcs notes du P.C. / L.V.F. 1” hiver… P. 39.

(обратно)

230

Adieu, Tenaille / L.V.F. 1er hiver… P. 47–55.

(обратно)

231

Epilogue / L.V.F. 1er hiver… P. 58; Légion des Volontaires Français contre le Bolchevisme. Ce que tout Français doit savoir! P. 15.

(обратно)

232

Brunet J.-P. Jacques Doriot… P. 373.

(обратно)

233

Dernières notes du P.C. / L.V.F. 1er hiver… P. 40.

(обратно)

234

BA-MARS 3–33/3, Bl. 16.

(обратно)

235

Великая Отечественная война — день за днем: но материалам рассекреченных оперативных сводок Генерального штаба Красной Армии. Т. 2. Срыв плана «молниеносной войны». 1 октября — 31 декабря 1941 г. М., 2008. С. 397.

(обратно)

236

Вахрушев А.М. На Можайском направлении… С. 107.

(обратно)

237

Московская битва в хронике фактов и событий. М., 2004. С. 243.

(обратно)

238

Хронограф / Военно-исторический журнал. № 12 (560), декабрь 2006. С. 36.

(обратно)

239

AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 28.

(обратно)

240

Kurzbericht über die Fesselungskampfe an der Nara. 31.12.1941 / Schmidtgen D. Die Divisionskurzbcriehte der 7. Infanterie Division. Von Juli 1940 bis April 1944. S. 57; Gcsamtverluste seit Kricgsbeginn. 31.12.1941/Ibid. S. 66.

(обратно)

241

AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 28.

(обратно)

242

BA-MA RS 3–33/3, Bl. 17.

(обратно)

243

Giolitto P. Op. Cit. P. 126; Dard O. Les archives Keystone sur la LVF. P. 10.

(обратно)

244

La LVF aux portes de Moscou / Troupes D’Elite № 19, 1986. P. 362.

(обратно)

245

Forster J. Volunteers from Western and Southern Europe… P. 1063; Neulen II. W An dеutschcr Seite: Internationale Freiwillige von Wehrmachtund Waffen-SS. S. 102.

(обратно)

246

Epilogue / L.V.F. Ir hiver… P. 56.

(обратно)

247

Forbes R. Op. Cit. P. 122–123.

(обратно)

248

Bene K. Op. Cit. P. 110.

(обратно)

249

Дробязко С.И., Раманъко О.В., Семенов К.К. Иностранные формирования Третьего рейха. С. 140. Со ссылкой на: NARA. Т-311. R. 288. F. 91.

(обратно)

250

Bene K. Op. Cit. Р. 110.

(обратно)

251

Буле В. «Мы пришли, чтобы помочь раздавить чудовище»… С. 226; BA-MARS 3–33/3, В1. 14–15.

(обратно)

252

Карель П. Восточный фронт. Книга I. Гитлер идет на Восток. С. 371.

(обратно)

253

Гальдер Ф. Военный дневник (июнь 1941 — сентябрь 1942). С. 514.

(обратно)

254

Белявский П. Вчера на Можайском направлении: наступление войск генерала Говорова против немецких дивизий и французского добровольческого легиона / Известия. № 299, 19 декабря 1941 г. С. 2.

(обратно)

255

Литвин А.М. Французы на территории Беларуси (1941–1944 гг.) / Французская рзвалюцыя i лесы свету: Матэрыялы Мiжнар. Навук.-практ. канф., прысвечанай гадавiне Французскай рэвалюцыi (1789–1799 гг.) 21–22 красавiка, 1999 г. С. 109; Козак К.И. Французы в Беларуси 1941–1944 гг.: исторические параллели через 130 и 190 лет… С. 184.

(обратно)

256

Larfoux С. Op. Cit. Р. 130–146.

(обратно)

257

Гальдер Ф. Военный дневник (июнь 1941 — сентябрь 1942). С. 573.

(обратно)

258

Larfoux С. Op. Cit. Р. 169.

(обратно)

259

Гилязов И. А. Легион «Идель-Урал». М., 2009. С. 70.

(обратно)

260

Signal. № 3, février 1942. P. 9–10.

(обратно)

261

Pour l’Europe… / Signal. № 4, février 1942. P. 14–19.

(обратно)

262

Lefevre E., Mabire J. La Legion perdue. P. 62.

(обратно)

263

Forster J. Volunteers from Western and Southern Europe… P. 1064.

(обратно)

264

Bene K. Op. Cit. P. 114.

(обратно)

265

Ibid.; BA-MA RS 3–33/3, Bl. 28–31.

(обратно)

266

BAMAN 756/201. 8. Französische SS-Freiwilligen Sturm-Brigade. Bl. 2; Tessin G. Vcrbandc und Truppcn der dеutschcn Wehrmacht und der Waffen-SS im Zwcitcn Weltkricg 1939–1945. Band 12: Die Landstreitkrafte 631–800. S. 15.

(обратно)

267

Avec la L.V.F. de Kruszyna a Greifenbcrg / 39/45 Magazine. № 34, Decembre 1988. P. 4–20; BAMA N 756/201. Kampfbericht der EX-Wermacht 33. SS-Freiwilligen-Waffen-Grenadier-Division «Charlemagne». Bl. 4.

(обратно)

268

Козак К.И. Французы в Беларуси 1941–1944 гг.: исторические параллели через 130 и 190 лет… С. 185.

(обратно)

269

Штрайт К. «Они нам не товарищи…»: Вермахт и советские военнопленные в 1941–1945 гг. М., 2009. С. 25.

(обратно)

270

Рейтлингер Д. Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР. 1941–1945. М., 2011. С. 134–153.

(обратно)

271

Fritz S.G. Ostkrieg: Hitler’s War of Extermination in the East. Kentucky, 2011. P. 105–106.

(обратно)

272

Paul G. Die Täter Der Shoah: Fanatische Nationalsozialisten Oder Ganz Normale Deutsche? Dachaucr Symposien Zur Zeitgcschichtc. Gottingen, 2002. S. 170.

(обратно)

273

Blood P. W. Hitler’s Bandit Hunters: the SS and the Nazi occupation of Europe. Washington, D.C., 2008. P. 118.

(обратно)

274

Кнопп Г. История вермахта. Итоги. СПб., 2009. С. 134.

(обратно)

275

Blood P. W. Hitler’s Bandit Hunters… P. 178.

(обратно)

276

Кнопп Г. История вермахта. С. 128.

(обратно)

277

Холокост на территории СССР: энциклопедия. М., 2011. С. 145; Приказ Кейтеля о предоставлении войскам права применять любые средства в борьбе с партизанами и населением, оказывающим им поддержку. 16 декабря 1942 г. / Трагедия белорусских деревень, 1941–1944: Документы и материалы. М., 2011. С. 83; Бордюгов Г. Преступления вермахта против гражданского населения / Истребительная война на востоке. Преступления вермахта в СССР. 1941–1944. М., 2005. С. 41–42.

(обратно)

278

Кнопп Г. Указ. соч. С. 128; Бордюгов Г. Преступления вермахта против гражданского населения… С. 48–50; Война Германии против Советского Союза 1941–1945. Документальная экспозиция. Berlin, 1992. С. 132–134.

(обратно)

279

Деларю Ж. История гестапо. С. 287.

(обратно)

280

Кнопп Г. Указ. соч. С. 141–142.

(обратно)

281

Hubatsch W. Hitlers Weisungcn für die Kriegfuhrung 1939–1945. Koblenz, 1983. S. 201–205. Со ссылкой на: Der Führer, OKW/WFSt/ Op. Nr. 002821/42 g.Kdos., Weisung Nr. 46 fur die Kriegfuhrung, Richtlinien fur die verstarkte Bekampfung des Bandenunwesens im Osten, 18.8.1942, gez. Adolf Hitler.

(обратно)

282

Blood P. W. Hitler’s Bandit Hunters: the SS and the Nazi occupation of Europe. P. 77–80.

(обратно)

283

MacLean F.L. The Cruel Hunters. SS-Sonderkommando Dirlewanger. Hitler’s most notorious antipartisan unit. Atglen, PA, 1998. P. 77.

(обратно)

284

Anonyme. Vac victis ou deux ans dans la L.V.F. Paris, 2009. P. 35.

(обратно)

285

Лешин М. Преступления вермахта против военнослужащих Красной армии и советских партизан / Истребительная война на востоке… С. 34.

(обратно)

286

Романько О.В. Легион под знаком Погони. Белорусские коллаборационистские формирования в силовых структурах нацистской Германии (1941–1945). Симферополь, 2008. С. 81.

(обратно)

287

Козак К.И. Французы в Беларуси 1941–1944 гг.: исторические параллели через 130 и 190 лет… С. 185.

(обратно)

288

Tessin G. Verbande und Truppen der dеutschen Wehrmacht und der Waffen-SS im Zwciten Weltkrieg 1939–1945. Band 8: Die Landstreitkraftc 201–280. Osnabmck, 1973. S. 103–105; ВЛМА N 756/201. 8. Französische SS-Freiwilligen Sturm-Brigade. Bl. 4.

(обратно)

289

BA-MARS 3–33/3, Bl. 37–38; Bene K. Op. Cit. P. 117.

(обратно)

290

Hartmann C. Wehrmacht im Ostkrieg. Front und militarisches Hinterland, Г941–42. S. 759. Со ссылкой на: BA-MA, RH 22/229: Kdr. Gen. d. Sich. Trp. u. Bfh. im Rückw. Heeresgcbiet Mitte, Abt. Ia, Kriegstagebuch, Eintrag vom 15.5.1942.

(обратно)

291

Rusco P. Stoi! Quarante mois de combat sur le Front de l’Est. Paris, 2006. P. 53–55.

(обратно)

292

Походный дневник П.Л. Белова / «Военно-исторический архив» (Москва), 2005. № 5 (65). С. 66.

(обратно)

293

Походный дневиик П.А. Белова… С. 75.

(обратно)

294

Походный дневник П.А. Белова / «Военно-исторический архив» (Москва), 2005. № 8 (68). С. 8.

(обратно)

295

Пережогин В.Л. Разгоралось пламя партизанской борьбы / Партизанское движение (По опыту Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.). Жуковский; М., 2001. С. 133.

(обратно)

296

Ziemke E.F, Bauer М.Е. Moscow to Stalingrad: Decision in the East. N.Y., 1988. P. 242–429.

(обратно)

297

Личный архив И.И. Ковтуна.

(обратно)

298

Первая партизанская: 1-я Смоленская партизанская дивизия. М., 1983. С. 165.

(обратно)

299

Первая партизанская: 1-я Смоленская партизанская дивизия С. 181.

(обратно)

300

Там же. С. 189.

(обратно)

301

Там же. С. 272–273.

(обратно)

302

Письмо К. Бенэ. 08.04.2012 / ЛАЛ.

(обратно)

303

ВЛ-МА RS 3–33/3, В1. 39.

(обратно)

304

Hartmann С. Wehrmacht im Ostkrieg. Front und militarisches Hinterland, 1941–42. S. 759. Со ссылкой на: BA-MA, RH 22/229: Kdr. Gen. d. Sich. Trp. u. Bfh. im Rückw. Heresgebiet Mitte, Abt. Ia, Kriegs- tagebuch, Eintrag vom 6.6.1942.

(обратно)

305

Письмо К. Бенэ. 02.05.2012 г. / ЛЛЛ.

(обратно)

306

Bene К. Op. Cit. Р. 119.

(обратно)

307

IfZ-Archiv, МЛ 1673: Oberstleutnant von Kirschbaum, Kdr. des Vcrbindungsstabcs zum III./Frz. IR 638, «Erfahrungsbericht über den Einsatz des III./[IR] 638 und Beurteilung seiner gegenwartigen Einsatzfahigkeit» vom 27.6.1942.

(обратно)

308

Haider F. War private journal of Gcneraloberst Franz Haider, Chief of the General Staff of Supreme Command of the German Army (OKH). 14 August 1939 to 24 September 1942. Vol. VII. 1 Aug 41–24 Sep 42. Historical Division, SSUSA 8 Volumes. [United States], 1947. P. 335.

(обратно)

309

BA-MA, RH 22/229: Kdr. Gen. d. Sich. Trp. u. Bfh. im Rückw. Heeresgebiet Mittc, Abt. Ia, Kricgstagcbuch, Eintrag vom 10.6.1942.

(обратно)

310

Первая партизанская… С. 286.

(обратно)

311

BA-MARS 3–33/3, В1. 39.

(обратно)

312

Bene К. Op. Cit. Р. 120.

(обратно)

313

Козак К.И. Французы в Беларуси 1941–1944 гг.: исторические параллели через 130 и 190 лет… С. 186.

(обратно)

314

ВА-МА RS 3–33/3, В1. 33.

(обратно)

315

Грибков И. Хозяин Брянских лесов. Бронислав Каминский, Русская освободительная народная армия и Локотское окружное самоуправление. М., 2008. С. 95.

(обратно)

316

Жуков Д.А., Ковтун И.И. 29-я гренадерская дивизия СС «Каминский». М., 2009. С. 74.

(обратно)

317

BA-MARS 3–33/3, В1. 33.

(обратно)

318

Ungvary К. A magyar honvedseg a masodik vilaghaboruban. Budapest, 2005. P. 142–143.

(обратно)

319

НАРБ. Ф. 4683. Оп. 3. Д. 956. Л. 210, 214, 218–219; Нацистская политика геноцида и «выжженной земли» в Белоруссии (1941–1944). Мн., 1984. С. 243.

(обратно)

320

Михайлашев Н. Буря гнева. Записки чекиста. Минск, 1971. С. 62.

(обратно)

321

Михайлашев Н. Указ. соч. С. 63–64.

(обратно)

322

Kosak K.I. Französen in den Verbanden der Wehrmacht / Täter im Vemichtungskrieg. Der Uberfall auf die Sowjetunion und der Volkermord an den Juden. Berlin-München, 2002. S. 161.

(обратно)

323

Литвин А.M. Французы на территории Беларуси (1941 —1944 гг.)… С. 110.

(обратно)

324

Bene К. Op. Cit. Р. 120.

(обратно)

325

Шенкендорф фон М. Дневник (1 июля — 31 декабря 1942 г.) [копия, машипопись]. Л. 144. / Личный архив К.М. Александрова.

(обратно)

326

Anonyme. Vae victis ou deux ans dans la L.V.F. P. 18; Rusco P. Op. Cit. P. 95.

(обратно)

327

Rusco P. Op. Cit. Р. 94.

(обратно)

328

Befehl des Kommandieren den Generals der Sicherungstruppen und Befehlshaber im Heresgebiet Mittc vom 8. August 1942 über gcplante Aktioncn gegen die sowjetische Partisanenbewegung / Kuhnrich H. Der Partisanenkrieg in Europa 1939–1945. Berlin, 1965. S. 511.

(обратно)

329

Lefevre E., Mabire J. La Legion perdue. P. 192.

(обратно)

330

Rusco P. Op. Cit. P. 102–103.

(обратно)

331

Шенкендорф фон М. Дневник. Л. 40. / Личный архив К.М. Александрова.

(обратно)

332

Козак К.И. Французы в Беларуси 1941–1944 гг.: исторические параллели через 130 и 190 лет… С. 190.

(обратно)

333

ВЛ-МЛ RS 3–33/3, В1. 33,41.

(обратно)

334

Kosak K.I. Op. Cit. S. 163.

(обратно)

335

Lefevre E., Mabire J. La Legion perdue. R 196.

(обратно)

336

Шенкендорф фон М. Дневник. Л. 276. / Личный архив К.М. Александрова.

(обратно)

337

Шенкендорф фон М. Указ. соч. Л. 51.

(обратно)

338

Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны: в 3-х т. Т. 1. Мн., 1983. С. 450–451.

(обратно)

339

Карательные акции в Беларуси. Мн., 2008. С. 40.

(обратно)

340

Александров К.М. Трагедия донского казака Ивана Никитича Кононова / Против Сталина. Власовцы и восточные добровольцы во Второй мировой войне. Сборник статей и материалов. СПб., 2003. С. 247.

(обратно)

341

Шенкендорф фон М. Дневник. Л. 53. / Личный архив К.М. Александрова.

(обратно)

342

Дневник Н.Н. Попудренко (23 августа 1941 г. — 19 января 1943 г.) / Партизанская война на Украине. Дневники командиров партизанских отрядов и соединений. 1941–1944. М., 2010. С. 242.

(обратно)

343

Lefevre Е., Mabire J. La Legion perdue. P. 197–198.

(обратно)

344

BA-MARS 3–33/3, Bl. 33,41.

(обратно)

345

Anonyme. Op. Cit. P. 35.

(обратно)

346

Lefevre E., Mabire J. Sur les pistes de la Russie centrale. P. 18.

(обратно)

347

BA-MARS 3–33/3, Bl. 32.

(обратно)

348

Shepherd В. Op. Cit. P. 201, 290.

(обратно)

349

Shepherd В. Op. Cit. Р. 139,165.

(обратно)

350

Ibid. Р. 238.

(обратно)

351

Bene К. Op. Cit. Р. 123.

(обратно)

352

Lefevre Е., Mabire J. Sur les pistes… P. 49; Shepherd В. Op. Cit. P. 238.

(обратно)

353

Ibid., P. 203, 290.

(обратно)

354

BA-MARS 3–33/3, В1. 35.

(обратно)

355

Forbes R. Op. Cit. P. 129.

(обратно)

356

BA-MARS 3–33/3, Bl. 41.

(обратно)

357

Дробязко С.И., Ермолов И.Г. Добровольческий полк «Десна» и другие военные формирования из советских граждан на территории Орловской области. М., 2001. С. 18.

(обратно)

358

Дробязко С.И., Ермолов И.Г. Указ. соч. С. 11, 13–14; Шанцева Е.В. Украинский добровольческий полк на Брянщине (январь — февраль 1942 г. — август 1943 г.) / Социально-гуманитарные исследования в БГТУ: сб. ст. Брянск, 2009. С. 140.

(обратно)

359

Ермолов И.Г. История Локотского округа и Русской Освободительной Народной Армии. Орел, 2008. С. 138.

(обратно)

360

Грибков И. Хозяин Брянских лесов… С. 96; Князьков А.С., Чернов Ю.И. В период коренного перелома / Партизанское движение… С. 168.

(обратно)

361

Shepherd В. Op. Cit. Р. 202.

(обратно)

362

Ibid., Р. 201.

(обратно)

363

Lefevre Е. L’impenetrable foret de Mamajewka / Batailles. № 24, octobre — novembre 2007. P. 64–66.

(обратно)

364

Trente Trois. Fanzine Numéro 2. Novembre 2010. P. 24.

(обратно)

365

BA-MARS 3–33/3, В1. 32.

(обратно)

366

Labat Е. Les places etaient chercs. Paris, 2011. P. 69.

(обратно)

367

Lefevre Е. L’impenetrable foret de Mamajewka… P. 66–68.

(обратно)

368

Ibid., P. 68–70.

(обратно)

369

Армстронг Д. Партизанская война. Стратегия и тактика. 1941–1943. М., 2007. С. 138.

(обратно)

370

Shepherd В. Op. Cit. Р. 238.

(обратно)

371

Shepherd В. Op. Cit. Р. 201.

(обратно)

372

Bene К. Op. Cit. Р. 123–124; Lefevre Е., Mabire J. Sur les pistes… P. 74.

(обратно)

373

Деларю Ж. История гестапо. С. 356.

(обратно)

374

BA-MA RS 3–33/3, В1. 35,42.

(обратно)

375

BA-MARS 3–33/3, В1. 35,42.

(обратно)

376

Rusco P. Op. Cit. Р. 118–119.

(обратно)

377

Labat E. Op. Cit. P. 91–92.

(обратно)

378

Дробязко С.И., Ермолов И.Г. Добровольческий полк «Десна»… С. 5,24.

(обратно)

379

Lefevre Е., Mabire J, Sur les pistes… P. III–112.

(обратно)

380

Жуков Д А., Ковтун И.И. 29-я гренадерская дивизия СС «Каминский». С. 98–99; Ковтун И. Партизаны Брянщины: мифы и правда / Эхо Войны. Военно-исторический журнал о Второй мировой войне. № 1/2007. С. 24; Грибков И. Хозяин Брянских лесов. Бронислав Каминский, Русская освободительная народная армия и Локотское окружное самоуправление. С. 37.

(обратно)

381

BAMAN 756/201. 8. Französische SS-Freiwilligen Sturm-Brigade. Bl. 6.

(обратно)

382

Ермолов И.Г. История Локотского округа и Русской Освободительной Народной Армии. С. 141.

(обратно)

383

BA-MA RS 3–33/3, В1. 42.

(обратно)

384

Ibid., Bl. 43.

(обратно)

385

Rusco P. Op. Cit. Р. 124; Labat E. Op. Cit. P. 127–128.

(обратно)

386

Labat E. Op. Cit. P. 129–130.

(обратно)

387

Dupont P.H. Au temps des choix heroiques. P. 154–155; Lefevre E., Mabire J. Sur les pistes… P. 178.

(обратно)

388

BA-MA RS 3–33/3, Bl. 35.

(обратно)

389

Lefevre E, Mabire J. Sur les pistes… P. 194.

(обратно)

390

Destampes B., Tellechea H. La LVF en Biélorussie, juin — juillet 1943 / Armes Militaria № 222, Janvier 2004. P. 25.

(обратно)

391

Bene К. Op. Cit. Р. 132.

(обратно)

392

Ibid., Р. 133. Со ссылкой на: IHTP 72 AJ 258, 232 14. Soldats français sous uniformes allemands, 1941–1945, P. 4.

(обратно)

393

Раманько О.В. Советский легион Гитлера. Граждане СССР в рядах вермахта и СС. М., 2006. С. 133.

(обратно)

394

Шенкендорф фон М. Дневник. Л. 12. / Личный архив К.М. Александрова.

(обратно)

395

Козак К.И. Французы в Беларуси 1941–1944 гг.: исторические параллели через 130 и 190 лет… С. 186.

(обратно)

396

Там же. Л. 17.

(обратно)

397

Шведов С.В. Неизвестный рапорт П.Х. Витгенштейна о сражении на Березине в 1812 г./ Отечественная война 1812 года и российская провинция. События. Люди. Памятники: материалы Всероссийской научной конференции. Малоярославец, 2004. С. 26–45.

(обратно)

398

Груцо И.А. История создания памятников на месте переправы войск Наполеона через Березину в ноябре 1812 г. / Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы. М., 2000. С. 53.

(обратно)

399

Lefevre Е., Mabire J. La Legion perdue. P. 250.

(обратно)

400

Козак К.И. Французы в Беларуси 1941–1944 гг.: исторические параллели через 130 и 190 лет… С. 187–188.

(обратно)

401

Шенкендорф фон М. Дневник. Л. 24–25. / Личный архив К. М. Александрова.

(обратно)

402

Befehl des Kommandierenden Generals der Sicherungstruppen und Befehlshaber im Heercsgebiet Mitte vom 8. August 1942 über geplante Aktionen gegen die sowjetische Partisanenbewegung / Kuhnrich H. Der Partisanenkrieg in Europa 1939–1945. S. 512.

(обратно)

403

Нацистская политика геноцида и «выжженной земли» в Белоруссии (1941–1944). С. 245; Жуков Д.А., Ковтун И/И. РННА. Враг в советской форме. М., 2012. С. 195, Arico M. Ordnungspolizei vol. 1. Encyclopedia of the German Police Battalions, September 1939/July 1942. Stockholm, 2011. P. 84,265, 387.

(обратно)

404

Lefevre E., Mabire J. La Legion perdue. P. 149.

(обратно)

405

Александров K.M. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А.А. Власова 1944–1945. М., 2009. С. 476–477; Жуков Д.А., Ковтун И.И. РННА… С. 93–96,194–204.

(обратно)

406

Пережогин В.А. Вопросы коллаборационизма / Война и общество, 1941–1945: в 2-х кн. М., 2004. Книга 2. С. 293–305.

(обратно)

407

BA-MARS 3–33/3, Bl. 25.

(обратно)

408

Высшее партизанское командование Белоруссии. 1941–1944: справочник. Мн., 2009. С. 124.

(обратно)

409

Шмуглевский С. Рядовые подполья. Мн., 1971. С. 73–75.

(обратно)

410

Lefevre E., Mabire J. La Legion perdue. P. 144, 147.

(обратно)

411

Ibid., P. 147–150.

(обратно)

412

Карательные акции в Беларуси. С. 18.

(обратно)

413

Bene К. Op. Cit. Р. 133.

(обратно)

414

Kosak K.I. Op. Cit. S. 162.

(обратно)

415

Ibid.

(обратно)

416

Языкович Э.Ф. В едином строю борцов против фашизма / Беларусь. 1941–1945: Подвиг. Трагедия. Память. В 2-х кн. Кн. 1. Мн., 2010. С. 418.

(обратно)

417

Литвин А.М. Французы на территории Беларуси (1941–1944 гг.)… С. 110.

(обратно)

418

Lefevre Е., Mabire J. La Legion perdue. P. 152–157.

(обратно)

419

Kosak K.I. Op. Cit. S. 163.

(обратно)

420

Карательные акции в Беларуси. С. 40–41; Литвин А.M. Французы на территории Беларуси (1941–1944 гг.)… С. 110.

(обратно)

421

Bene К. Op. Cit. Р. 134.

(обратно)

422

BA-MARS 3–33/3, В1. 25.

(обратно)

423

Giolitto P. Op. Cit. Р. 176.

(обратно)

424

Шенкендорф фон М. Дневник. Л. 209. / Личный архив К.М. Александрова.

(обратно)

425

Bene К. Op. Cit. Р. 135; Lefevre Е., Mabire J. La Legion perdue. P. 221–229.

(обратно)

426

Козак К.И. Германский оккупационный режим на территории Беларуси. 1941–1944 гг.: историография и источники. С. 152, 162, 242.

(обратно)

427

Ковтун И.И. Бригада СС специального назначения / Тайны СС. «Черный орден» Гитлера: сборник. М., 2010. С. 151–178; Tieke W. Rebstock F….im letzten Aufgebot 1944–1945. Die Geschichte der 18. SS-Freiwilligen-Panzergrenadier Division Horst Wessel. Coburg, 2000. S. 187–190, 192–218.

(обратно)

428

«Уничтожить как можно больше…»: латвийские коллаборационистские формирования на территории Белоруссии, 1941–1944 гг. Сборник документов. М., 2009. С. 72, 75, 77–82, 92.

(обратно)

429

Шенкендорф фон М. Дневник. Л. 230. / Личный архив К. М. Александрова.

(обратно)

430

Там же. Л. 232–233.

(обратно)

431

Нацистская политика геноцида и «выжженной земли» в Белоруссии (1941–1944). С. 248. Со ссылкой на: НАРБ. Ф. 4683. Оп. 3. Д. 996. Л. 17–18; Станкерас П. Литовские полицейские батальоны. 1941–1945 гг. М., 2009. С. 147,161–162, Ilesse E. Der sowjet russische Partisanenkrieg 1941 bis 1944 im Spigel deutscher Kampfweisungen und Befehle. Göttingen, 1969. S. 280; MacLean F.L. The Cruel Hunters. SS- Sondcrkommando Dirlewanger. P. 84; Michaelis R. Der Weg zur 36. Waffen-Grenadier-Division der SS. Rodgau, 2004. S. 34; Александров K.M. Офицерский корпус… С. 504.

(обратно)

432

Партизанские формирования Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 — июль 1944): краткие сведения об организационной структуре партизанских соединений, бригад (полков), отрядов (батальонов) и их личном составе. Мн., 1983. С. 560.

(обратно)

433

Lefevre Е., Mabire J. La Legion perdue. P. 230.

(обратно)

434

Карательные акции в Беларуси. С. 74.

(обратно)

435

Kosak K.I. Op. Cit. S. 163.

(обратно)

436

MacLean F.L. The Cruel Hunters. SS-Sonderkommando Dirlewanger. P. 93.

(обратно)

437

Bene K. Op. Cit. P. 135.

(обратно)

438

Der Kommandierende General der Sicherungstruppen und Befehlshaber im H.G. Mitte. Hauptquarticr, den 25.10.1942 / NARA. T-354. R. 649.

(обратно)

439

Севастьянов ГЛ., Жуковская В.И. За линией фронта. Мн., 1981. С. 96–97.

(обратно)

440

SIID 2 Р 14. Rapport du 29 juin 1943 du commandant Simoni. P. 1.

(обратно)

441

Шенкендорф фон М. Дневник. Л. 100. / Личный архив К.М. Александрова.

(обратно)

442

Приказ по корпусу войск безопасности тыла группы армий «Центр» (регистрационный № 3245/42). См.: Александров К. М. Офицерский корпус… С. 504; Крикунов П. Казаки. Между Гитлером и Сталиным. М., 2005. С. 343–350.

(обратно)

443

Lefevre E., Mabire J. La Legion perdue. P. 237–238.

(обратно)

444

BA-MARS 3–33/3, В1. 11.

(обратно)

445

AN 3 W 63. Ordre general № 13 du general Galy. 25 novembre 1942. P. 1; SHD 2 P 14. Etat nominatif des Officiers de la LT/LVF ayant contracte un engagement. P. 4.

(обратно)

446

SHD 2 P 14. Rapport du 29 juin 1943 du commandant Simoni. P. 1.

(обратно)

447

SHD 2 Р 14. Rapport du 29 juin 1943 du commandant Simoni. P. 2.

(обратно)

448

Личный архив И.И. Ковтуна.

(обратно)

449

Личный архив И.И. Ковтуна.

(обратно)

450

SHD 2 Р 14. Rapport du 29 juin 1943 du commandant Simoni. P. 7.

(обратно)

451

SHD 2 Р 14. Rapport du 29 juin 1943 du commandant Simoni. P. 9–10.

(обратно)

452

SHD 2 Р 14. Rapport du 29 juin 1943 du commandant Simoni. P. 7–9.

(обратно)

453

Антипартизанская война в 1941–1945 гг. М., Мн., 2005. С. 101 Карательные акции в Беларуси. С. 35; BAMAN 756/201. 8. Französische SS-Freiwilligen Sturm-Brigade. Bl. 6.

(обратно)

454

Антипартизанская война… С. 101; Ковтун И. Партизаны Брянщины: мифы и правда / Эхо Войпы. Военно-исторический журнал о Второй мировой войне. № 1/2007. С. 23–24; Нацистская политика геноцида и «выжженной земли» в Белоруссии (1941–1944). С. 254. Со ссылкой на: НАРБ. Ф. 4683. Оп. 3. Д. 956. Л. 351–358; Hesse Е. Der sowjetrussische Partisanenkrieg 1941 bis 1944 im Spigel deutscher Kampfweisungen und Befehle. S. 281.

(обратно)

455

Дробязко С.И. Под знаменами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооруженных сил 1941–1945 гг. М., 2004. С. 214.

(обратно)

456

ВA-MARS 3–33/3, Bl. 26.

(обратно)

457

Карательные акции в Беларуси. С. 36.

(обратно)

458

Крикунов П. Указ. соч. С. 359.

(обратно)

459

Kaiser Р.М. Mut zum Bekenntnis. Die geheimen Tagebücher des Hauptmanns Hermann Kaiser 1941/1943. Berlin, 2010. S. 515.

(обратно)

460

Карательные акции в Беларуси. С. 36.

(обратно)

461

Нацистская политика геноцида и «выжженной земли» в Белоруссии (1941–1944). С. 255. Со ссылкой на: НАРБ. Ф. 4683. Оп. 3. Д. 956. Л. 363–365.

(обратно)

462

Там же. Со ссылкой на: НАРБ. Ф. 4683. Оп. 3. Д. 956. Л. 366–369, 371–373.

(обратно)

463

Вооруженные силы Комитета освобождения народов России.

(обратно)

464

HPSSS. Schedule В, Vol. 2 [Miscellaneous topics], Case 220 (interviewer H.D.). Widener Library, Harvard University, Cambridge, MA. P. 8.

(обратно)

465

Материалы по истории Русского Освободительного Движения: Сб. статей, документов и воспоминаний. Вып. 1. М., 1997. С. 71; Материалы по истории Русского Освободительного Движения: Сб. статей, документов и воспоминаний. Вып. 2. М., 1998. С. 73. Жуков Д.А., Ковтун И.И. РННА… С. 222; Крамиади К. За землю, за волю… Сан-Франциско, 1980. С. 192.

(обратно)

466

Александров К.М. Офицерский корпус… С. 359–360.

(обратно)

467

HPSSS. Schedule В, Vol. 10 В-6 [Wartime occupation schedule], Case 219 (interviewer A.D.). Widencr Library, Harvard University, Cambridge, MA. P. 7.

(обратно)

468

Жуков Д.А., Ковтун И.И. 1-я русская бригада СС «Дружина». М., 2010. С. 145–146.

(обратно)

469

Labat E. Op. Cit. P. 151–152.

(обратно)

470

BA-MA RS 3–33/3, Bl. 11.

(обратно)

471

SHD 2 Р 14. Rapport du 24 juin 1943 du commandant Simoni. P. 2,4.

(обратно)

472

RostaingP. Le prix d’un serment. P. 48.

(обратно)

473

Destampes В., Tellechea H. La LVF en Biélorussie, juin — juillet 1943… P. 28–29.

(обратно)

474

Храмович Г.А. Три партизанских года. Записки секретаря Чериковского подпольного райкома КП Белоруссии. Мн., 1981. С. 187.

(обратно)

475

Литвин А.М. Французы на территории Беларуси (1941–1944 гг.)… С. 110–111.

(обратно)

476

BA-MARS 3–33/3, В1.44.

(обратно)

477

Крапивин С. «Неформатная война»: Легион французских добровольцев против белорусских партизан… С. 7.

(обратно)

478

Литвин А.М. Французы на территории Беларуси (1941–1944 гг.)… С. 110.

(обратно)

479

Козак К.И. Французы в Беларуси 1941–1944 гг.: исторические параллели через 130 и 190 лет… С. 193.

(обратно)

480

Lefevre Е., Mabire J. Sur les pistes… P. 216–218; BA-MA RS 3–33/3, Bl. 44,46.

(обратно)

481

Lefevre E. Mabire J. Sur les pistes… P. 217.

(обратно)

482

Жунин С.Г. От Днепра до Буга. Минск, 1974. С. 170.

(обратно)

483

Крапивин С. Указ. соч. С. 7.

(обратно)

484

Козак К.И. Германские и коллаборационистские потери на территории Беларуси в годы Великой Отечественной войны (1941–1944): анализ и итоги. С. 134.

(обратно)

485

Lefevre E., Mahire J. Sur les pistes… P. 218.

(обратно)

486

Labat E. Op. Cit. P. 136.

(обратно)

487

Крапивин С. Указ. соч. С. 7.

(обратно)

488

Lefevre E., Mabire J. Sur les pistes… P. 190; Labat E. Op. Cit. P. 151.

(обратно)

489

Партизанские формирования Белоруссии… С. 549.

(обратно)

490

Партизанские формирования Белоруссии… С. 549–550.

(обратно)

491

Rostaing P. Le prix d’un serment. P. 57–58.

(обратно)

492

BA-MARS 3–33/3, Bl. 32.

(обратно)

493

Rusco P. Op. Cit. Р. 136.

(обратно)

494

Labat E. Op. Cit. P. 151.

(обратно)

495

Попов А.Ю. Диверсанты Сталина. Деятельность органов Госбезопасности СССР на оккупированной советской территории в годы Великой Отечественной войны. М., 2004. С. 359.

(обратно)

496

Там же. С. 360.

(обратно)

497

Bene К. Op. Cit. Р. 142.

(обратно)

498

Pigoreau О. Edgar Puaud, un officier français / 39/45 Magazine. № 303, Septembre 2012. P. 50. Со ссылкой на: AN Z/6/236 dossier 2855.

(обратно)

499

AN 3 W 63. Ordre general № 1 du colonel Puaud. 1 octobre 1943. P. 1.

(обратно)

500

Нацистская политика геноцида и «выжженной земли» в Белоруссии (1941–1944). С. 257. Со ссылкой на: НАРБ. Ф. 4683. Оп. 3. Д. 935. Л. 19–23.

(обратно)

501

Нацистская политика геноцида… С. 257. Со ссылкой на: НАРБ. Ф. 4683. Оп. 3. Д. 935. Л. 25–29.

(обратно)

502

Карательные акции в Беларуси… С. 76–77.

(обратно)

503

Kosak K.I. Op. Cit. S. 163.

(обратно)

504

BA-MARS 3–33/3, Bl. 36.

(обратно)

505

Lefevre E., Mabire J. Sur les pistes… R 260.

(обратно)

506

Forbes R. Op. Cit. P. 134; BA-MARS 3–33/3, Bl. 11.

(обратно)

507

Козак К.И. Французы в Беларуси 1941–1944 гг.: исторические параллели через 130 и 190 лет… С. 193.

(обратно)

508

BA-MARS 3–33/3, В1. 59; В AMAN 756/201. 8. Französische SS-Freiwilligen Sturm-Brigade. Bl. 7; Bene K. Op. Cit. P. 145; Forbes R. Op. Cit. P. 134.

(обратно)

509

BA-МЛ RS 3–33/3, В1. 47; БАМА N 756/201. 8. Französische SS-Freiwilligen Sturm-Brigade. Bl. 7.

(обратно)

510

Labat E. Op. Cit. P. 184.

(обратно)

511

Bene K. Op. Cit. P. 145.

(обратно)

512

Иоффе Э.Г. Абвер, полиция безопасности и СД, тайная полевая полиция, отдел «Иностранные армии — Восток» в западных областях СССР. Стратегия и тактика. 1939–1945. Мн., 2007. С. 283.

(обратно)

513

Киселев В.К. Особый фронт партизан Белоруссии: Июнь 1941 — июль 1944. Мн., 2011. С. 120.

(обратно)

514

Медников Г.Ф. За гранью риска. Минск, 2005. С. 121–122.

(обратно)

515

Дневник Г.В. Балицкого (15 сентября 1942 г. — 27 января 1944 г.) / Партизанская война на Украине… С. 429.

(обратно)

516

Дневник H.Н Попудренко (23 августа 1941 г. — 19 января 1943 г.) / Партизанская война на Украине… С. 249.

(обратно)

517

Из донесения заместителя командира Черниговского соединения Н. Понудренко в УШПД о переходе на сторону партизан бойцов охранных формирований. 9 декабря 1942 г. / Родня. Полиция и партизаны, 1941–1944. На примере Украины. Киев, 2011. С. 502.

(обратно)

518

Михайлашев Н. Буря гнева. Записки чекиста. С. 69.

(обратно)

519

Мачульский Р.Н. Вечный огонь. Партизанские записки. Минск, 1978. С. 352.

(обратно)

520

Литвин А.М. Французы на территории Беларуси (1941 —1944 гг.)… С. 111; Языкович Э. Ф. В едином строю борцов против фашизма… С. 418

(обратно)

521

Козак К.И. Германские и коллаборационистские потери… С. 134.

(обратно)

522

Языкович Э.Ф. В едином строю борцов против фашизма… С. 418.

(обратно)

523

Партизан Жал Рабэр. З успамiнаў К. Iсаенка, былога намеснiка камандзiра па разведцы партызанскага атрада «Бальшавiк» брыгады iмя М.А. Шчорса / Памяць: Гiст.-дакум. Хрошка г. Барысава i Барысаўскага р-на. Мн., 1997. С. 309.

(обратно)

524

Партызан Жан Рабэр… С. 309.

(обратно)

525

Языкович Э.Ф. В едином строю борцов против фашизма… С. 418–419.

(обратно)

526

Березин А. Он сражался за Францию / Братишка. Июнь 2008. С. 78–79.

(обратно)

527

Жунин С.Г. От Днепра до Буга. С. 170–172.

(обратно)

528

Lefevre E., Mabire J. Sur les pistes… P. 218,264–265.

(обратно)

529

Жунин С.Г. От Днепра до Буга. С. 113.

(обратно)

530

Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Сборник документов. Т. 3. Кн. 2. От обороны к наступлению (1 июля — 31 декабря 1942 года). М., 2003. С. 417.

(обратно)

531

Помощнику начальника Центрального штаба партизанского движения майору госбезопасности тов. Формашеву / Попов А.Ю. НКВД и партизанское движение. М., 2003. С. 318.

(обратно)

532

Тамаркин B.Л. Это было не во сне. Воспоминания. Москва — Иерусалим, 2002. С. 315–317.

(обратно)

533

Русский архив: Великая Отечественная. Партизанское движение в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Документы и материалы. Т. 20 (9). М., 1999. С. 439.

(обратно)

534

Киселев В.К. Особый фронт партизан Белоруссии… С. 256.

(обратно)

535

Там же. С. 257, 258.

(обратно)

536

Подробнее об «охотничьих командах» в целом см.: Ковтун И. «Охотники»: спецподразделения вермахта по борьбе с партизанами / Братишка. Февраль 2009. С. 56–59.

(обратно)

537

Rusco P. Op. Cit. Р. 168.

(обратно)

538

Rostaing P. Op. Cit. Р. 87.

(обратно)

539

Bene К. Op. Cit. Р. 131.

(обратно)

540

Попов А.Ю. Диверсанты Сталина. Деятельность органов Госбезопасности СССР на оккупированной советской территории в годы Великой Отечественной войны. М., 2004. С. 316–318.

(обратно)

541

Rostaing P. Op. Cit. Р. 88–99; Destampes В., Tellechea H. La LVF en Biélorussie, juin — juillet 1943… P. 27; Commando de chasse en Russie / Troupes D’Elite № 55,1986. P. 1088–1095.

(обратно)

542

Rostaing P. Op. Cit. P. 89–90.

(обратно)

543

Forbes R. Op. Cit. P. 134.

(обратно)

544

Лобанок B.E. Партизаны принимают бой. М., 1972. С. 128.

(обратно)

545

Bene К. Op. Cit. Р. 146; Labat E. Op. Cit. Р. 207–223; Pigoreau О. Edgar Puaud, un officier français / 39/45 Magazine. № 303, Septembre 2012. P. 50.

(обратно)

546

Tessin G. Verbande und Truppen der dеutschen Wehrmacht und der Waffen-SS im Zweiten Weltkrieg 1939–1945. Band 9: Die Landstreitkrafte 281–370. Osnabrück, 1974. S. 18; Долгий М.С. В год решающих побед / Партизанское движение… С. 259.

(обратно)

547

BA-MARS 3–33/3, Bl. 50.

(обратно)

548

См. напр., об операции «Весенний праздник»: Жуков Д.А., Ковтун И.И. 29-я гренадерская дивизия СС «Каминский»… С. 140–154; они же. 1-я русская бригада СС «Дружина»… С. 263–305.

(обратно)

549

Rostaing P. Op. Cit. Р. 105–106.

(обратно)

550

Rostaing P. Op. Cit. Р. 107.

(обратно)

551

Rusco P. Op. Cit. Р. 242–244.

(обратно)

552

Rostaing P. Op. Cit. Р. 107.

(обратно)

553

BA-MARS 3–33/3, Bl. 32.

(обратно)

554

Ibid., Bl. 50.

(обратно)

555

Rostaing P. Op. Cit. P. 116.

(обратно)

556

Forbes R. Op. Cit. P. 135; BA-MA RS 3–33/3, Bl. 51.

(обратно)

557

Pigoreau O. Edgar Puaud, un officier fiançais / 39/45 Magazine. № 303, Septembre 2012. P. 50.

(обратно)

558

La Légion des Volontaires Français Contre le Bolchcvismc / Les Français sous l’uniforme Allemand 1941–1945. Uniformes. Hors-scric № 29, 2011. P. 35; La L.V.F. a Marseille / La Midi Socialiste. № 13.739, 3 avril 1944. P. 1; Le colonel Puaud, commandant de la L.V.F., est promu commandeur de la Legion d’honneur / La Midi Socialiste. № 13.742, 6 avril 1944. P. 1.

(обратно)

559

Козак К.И. Германские и коллаборационистские потери… С. 134.

(обратно)

560

Rostaing P. Op. Cit. Р. 120.

(обратно)

561

Rostaing P. Op. Cit. Р. 123.

(обратно)

562

Козак К.И. Французы в Беларуси 1941–1944 гг.: исторические параллели через 130 и 190 лет… С. 194.

(обратно)

563

BA-MA RS 3–33/3, В1. 52.

(обратно)

564

Rostaing P. Op. Cit. Р. 123.

(обратно)

565

BA-MA RS 3–33/3, В1. 53.

(обратно)

566

Rostaing P. Op. Cit. Р. 124.

(обратно)

567

Козак К.И. Германские и коллаборационистские потери… С. 134.

(обратно)

568

BAMAN 756/201. 8. Französische SS-Freiwilligen Stuim-Brigade. Bl. 7.

(обратно)

569

Жуков Д.А., Ковтун И.И. 29-я гренадерская дивизия СС «Каминский»… С. 154; Карательные акции в Беларуси. С. 58.

(обратно)

570

Жуков Д.А., Ковтун И.И. 1-я русская бригада СС «Дружина». С. 302.

(обратно)

571

Антипартизанская война… С. 158; Карательные акции в Беларуси. С. 59.

(обратно)

572

Rusco P. Op. Cit. Р. 289.

(обратно)

573

Labat E. Op. Cit. P. 297.

(обратно)

574

Rusco P. Op. Cit. P. 301.

(обратно)

575

Rostaing P. Op. Cit. P. 128–129.

(обратно)

576

Rusco P. Op. Cit. Р. 304.

(обратно)

577

Карательные акции в Беларуси. С. 59.

(обратно)

578

Ergebnis. Unternehmen «Kormoran» bis einschl. 12.6.44 / NARA. T-311.R.218. F. 802–803.

(обратно)

579

Козак К.И. Германские и коллаборационистские потери… С. 134;BA-MARS 3–33/3, В1. 54–57.

(обратно)

580

BA-MA RS 3–33/3, В1. 57, 59.

(обратно)

581

BA-MA RS 3–33/3, В1. 59, 64; Schneider W. Tigers in Combat I. Mechanicsburg, 2004. P. 232.

(обратно)

582

Rostaing P. Op. Cit. Р. 132.

(обратно)

583

Вовченко И.А. Танкисты. М., 1976. С. 225,227.

(обратно)

584

Вовченко И.А. Указ. соч. С. 236–237.

(обратно)

585

Дорогами побед. Боевой путь 5-й Гвардейской танковой армии. М., 1969. С. 232–233.

(обратно)

586

Rusco P. Op. Cit. Р. 321–327.

(обратно)

587

Rusco P. Op. Cit. Р. 346.

(обратно)

588

Lambert P.P., Le Marec G. Les Français sous le casque Allemand. Europe 1941–1945. P. 24.

(обратно)

589

Labat E. Op. Cit. P. 305; BeneK. Op. Cit. P. 153.

(обратно)

590

BA-MARS 3–33/3, Bl. 64.

(обратно)

591

Pigoreau O. Edgar Puaud, un officier fiançais / 39/45 Magazine. № 303, Septembre 2012. P. 51.

(обратно)

592

BA-MARS 3–33/3, В1. 65–66; Rostaing P. Op. Cit. Р. 140–142.

(обратно)

593

Bene K. Op. Cit. Р. 155.

(обратно)

594

Козак К.И. Германские и коллаборационистские потери… С. 134.

(обратно)

595

AN F 1А 3748. La L.V.F., son champ d’action, son histoire, ses chefs, son role politique. P. 4.

(обратно)

596

Neulen H.W. An deutscher Seite: Internationale Freiwillige von Wehrmacht und Waffen-SS. S. 102.

(обратно)

597

Labat E. Op. Cit. P. 363–364.

(обратно)

598

Trang С. Dictionnaire de la Waffen-SS. Volume 3. Damigny, 2011. P. 361, 363. Со ссылкой на: SS-FHA, Amt II, Org,Abt. Ia/П, Tgb. Nr. 2710/44 g.Kdos., v. 10.8.44: Bildung der Waffen-Grenadier-Brigade der Franz. SS-Freiw.Sturmbrig. und der Franz. Legion (LVF) auf dem Tr.Ub.Pl. «Westpreussen»; Tessin G. Verbande und Truppen der deutschen Wehrmacht und der Waffen-SS im Zweiten Weltkrieg 1939–1945. Band 12: Die Landstreitkrafte 631–800. S. 15.

(обратно)

599

BAMA N 756/201. Kampfbericht der EX-Wehrmacht 33. SS-Freiwilligen-Waffen-Grenadier-Division «Charlemagne». Bl. 1.

(обратно)

600

Forbes R. Op. Cit. P. 137–138.

(обратно)

601

Ibid., P. 145; Trang С. Dictionnaire de la Waffen-SS. Volume 3. P. 361.

(обратно)

602

Neulen H. W. An deutscher Scite: Internationale Freiwillige von Wehrmacht und Waffen-SS. S. 103.

(обратно)

603

RebatetL. Les Memoirs d’un Fasciste. Paris, 2007. P. 49.

(обратно)

604

Brunet J.-P. Jacques Doriot… P. 410–411; Carrard P. The French Who Fought for Hitler: Memories from the Outcasts. P. 73.

(обратно)

605

AN 3 W 63. Lettre du 3 août 1943 du Rene Mantel. P. 1.

(обратно)

606

Письмо К. Бенэ. 17.04.2012 / ЛАА.

(обратно)

607

SHD 2 Р 14. Rapport du 29 juin 1943 du commandant Simoni. P. 3.

(обратно)

608

SIID 2 Р 14. Rapport du 29 juin 1943 du commandant Simoni. P. 3–4.

(обратно)

609

SHD 2 Р14. Rapport du 29 juin 1943 du commandant Simoni. P. 4–6.

(обратно)

610

SHD 2 Р 14. Rapport du 29 juin 1943 du commandant Simoni. P. 6.

(обратно)

611

Акт о преступлениях, совершенных немецкими оккупантами в д. Сыч Березинского района. 8 января 1943 г. / Трагедия белорусских деревень, 1941–1944: Документы и материалы. С. 84.

(обратно)

612

Личный архив И.И. Ковтуна.

(обратно)

613

Giolitto P. Op. Cit. Р. 336–337.

(обратно)

614

BA-MARS 3–33/3, В1. 27.

(обратно)

615

AN 3 W 63. Lettre du 7 juin 1943 du colonel Puaud adresse au general Bridoux. P. 2.

(обратно)

616

SHD 2 P 14. Rapport du 24 juin 1943 du commandant Simoni. P. 1.

(обратно)

617

Giolitto P. Op. Cit. Р. 163.

(обратно)

618

Письмо К. Бенэ. 17.04.2012 / ЛАА.

(обратно)

619

Мюллер Р.-Д. Указ. соч. С. 147.

(обратно)

620

Кнопп Г. Указ. соч. С. 128.

(обратно)

621

Немецкая оккупация Белоруссии в 1941–1944 годах / Под немцами. Воспоминания, свидетельства, документы. СПб., 2011. С. 182–183.

(обратно)

622

Мюллер Р.-Д. На стороне вермахта… С. 146–147.

(обратно)

623

Там же.

(обратно)

624

Тамаркин В.Л. Это было не во сне. С. 319.

(обратно)

625

Rostaing P. Op. Cit. Р. 48.

(обратно)

626

Labat. E. Op. Cit. Р. 253–255; Carrard P. The French Who Fought for Hitler… P. 72.

(обратно)

627

Labat E. Op. Cit. P. 227.

(обратно)

628

Leach D. Bezen Perrot: The Breton nationalist unit of the SS, 1943–5 / e-Kcltoi. Journal of Interdisciplinary Celtic Studies. Volume 4: Nationalism. Milwaukee, 2008. . html Режим доступа: 29.04.2012.

(обратно)

629

Broderick G. The Breton Movement and the German Occupation 1940–44 — Alan Heusaff and Bezen Perrot: A Case-Study / Form und Struktur in der Sprache. Festschrift für Elmar Temes. Tubingen, 2010. S. 62–64.

(обратно)

630

La LVF aux portes de Moscou / Troupes D’Elite № 19, 1986. P. 365; Lefevre E., Mabire J. Par — 40 devant Moscou. P. 257–258.

(обратно)

631

Laurier M. Op. Cit. P. 30.

(обратно)

632

Clark V. Black Nazis II! Ethnie Minorities and Foreigners in Hitler’s Armed Forces: The Unbiased History. CreatcSpacc, 2010. P. 121; Jurado C.C. Hitler о Napoleon? La Legion de Voluntarios Franceses en la Campana de Rusia. Granada, 2000. P. 197; Lefevre E., Mabire J. La Legion perdue. P. 98.

(обратно)

633

Lambert P.P., Le Marec G. Les Français sous le casque Allemand. Europe 1941–1945. P. 25.

(обратно)

634

Lefevre E., Mabire J. Sur les pistes… P. 116–118.

(обратно)

635

Clark V. Black Nazis II! P. 121, 190–192; Forbes R. Op. Cit. P. 144, 504.

(обратно)

636

Forbes R. Op. Cit. P. 123.

(обратно)

637

Bene K. Op. Cit. P. 113.

(обратно)

638

Jurado C.C. Hitler о Napoleon? La Legion de Voluntarios Franceses en la Campana de Rusia. P. 195.

(обратно)

639

NARA. T-501. R. 190. F. 172.

(обратно)

640

Reader R.E. The Legion of French Volunteers 1941–1944. Banbury, 1981. P. 7; BAMA N 756/201. 8. Franzosische SS-Freiwilligen Sturm- Brigade. Bl. 2.

(обратно)

641

Bonnaud Р. 1944–1947. Les séquestre de l’interprise Lafarge en Aideche / Cahier de Mémoire d’Ardeche et Temps Present № 100, 2008. P. 3. Со ссылкой на: A.D.A. 72 W 108.

(обратно)

642

Pierre Henri du Vair. The Other Red Devil. . com/p/RxC0D/ Режим доступа: 29.04.2012.

(обратно)

643

Laroche G. On les nommait des étrangers: les immigres dans la Resistance. Paris, 1965. P. 12.

(обратно)

644

Robinson P. The White Russian Army in Exile. 1920–1941. N.Y., 2002. P. 17.

(обратно)

645

Forster J. The «Crusade» Aspect / Germany and the Second World War. Volume IV: The Attack on the Soviet Union. P. 1051.

(обратно)

646

Forster J. Volunteers from Western and Southern Europe… P. 1058; Bene K. Op. Cit. P. 55.

(обратно)

647

Jurado C.C. Hitler о Napoleôn? La Legiôn de Voluntarios Franceses en la Campana de Rusia. P. 148.

(обратно)

648

AN F 60 235. Etude sur la LVF. P. 20.

(обратно)

649

Рубакин А.Н. В водовороте событий: воспоминания о пребывании во Франции в 1939–1943 гг. М., 1960. С. 158–159.

(обратно)

650

Дробязко С.И., Романько О.В., Семенов К.К. Иностранные формирования Третьего рейха. С. 559.

(обратно)

651

Письмо В.Г. Чичерюкина-Мейнгардга. 23.03.2012 / ЛAA.

(обратно)

652

Личный архив К.К. Семенова.

(обратно)

653

Lefevre Е., Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 57; Lambert P.P., Le Marec G. Les Français sous le casque Allemand. Europe 1941–1945. P. 18.

(обратно)

654

Lefevre E., Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 196–197,206,312; La LVF aux portes de Moscou / Troupes D’Elite № 19,1986. P. 365.

(обратно)

655

Письмо В.Г. Чичерюкина-Мейнгардта. 23.03.2012 / ЛЛА.

(обратно)

656

Lefevre Е., Mabire J. La Legion perdue. P. 239–249.

(обратно)

657

Lefevre Е., Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 47, 56–57, 242, 247; Lambert P.P., Le Marec G. Les Français sous le casque Allemand. Europe 1941–1945. P. 16; Der Freiwillige. 42. Jahrgang. Heft 4. April 1996. S. 25.

(обратно)

658

Larfoux С. Op. Cit. Р. 70.

(обратно)

659

Наша смена. Некролог / Парижский Вестник. 1943. № 59. 31 июля. С.З.

(обратно)

660

Позабытые могилы: Российское зарубежье: некрологи 1917–1999: В 6 т. Т. 2. Г-3. М., 1999. С. 134.

(обратно)

661

Lambert P.P., Le Marec G. Les Français sous le casque Allemand. Europe 1941–1945. P. 18.

(обратно)

662

Ibid., P. 18; Lefevre E., Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 159, 206.

(обратно)

663

Lefevre E., Mabire J. Op. cit. P. 359.

(обратно)

664

Lefevre E., Mabire J. Sur les pistes… P. 136,219.

(обратно)

665

Lefevre Е., Mabire J. La Legion perdue. P. 253.

(обратно)

666

Урицкая P.Л. Они любили свою страну… Судьба русской эмиграции во Франции с 1933 по 1948 г. СПб., 2010. С. 136.

(обратно)

667

Lefevre E., Mabire J. Par - 40 devant Moscou. P. 378.

(обратно)

668

Российское зарубежье во Франции. 1919–2000. Биографический словарь. В трех томах. Том второй. Л-Р. М., 2010. С. 544; Закат российской эмиграции во Франции в 1940-е годы: история и память. Париж; Новосибирск, 2012. С. 39; Черкасский О. Они сражались за Францию? Русские во французских частях СС / Эхо войны. № 1 (4) 2011 г. С. 24–26.

(обратно)

669

Forbes R. Op. Cit. P. 221.

(обратно)

670

Trente Trois. Fanzine Numéro 1. Annce 2009. P. 4; Forbes R. Op. Cit. P. 161, 335; LandwehrR. SS-FLAK Batterie 33 /33. SS-Div. «Charlemagne» / Siegrunen № 72. Spring-Summer 2002. P. 10.

(обратно)

671

Письмо P. Сулы. 2.05.2011,27.10.2011 / ЛАА.

(обратно)

672

De Santerre М. Ihr Name ist Legion. Zwölf Jahre unter Berufsverbrechem in der Sowjetunion. S. 12–13.

(обратно)

673

Сведения взяты из справки французской полиции на Лео Вачнадзе, июль 1950 г. Документ любезно предоставлен Г.Г. Мамулиа (Франция).

(обратно)

674

Lambert P.P., Le Marec G. Les Français sous le casque Allemand. Europe 1941–1945. P. 16.

(обратно)

675

Романько О.В. Мусульманские легионы во Второй мировой войне. М., 2004. С. 290; Абрамян Э.А. Кавказцы в Абвере. М., 2006. С. 224; Личное дело Придона Цулукидзе. Автобиография, 19 апреля 1944 г., Берлин. С.1–3 / Личный архив К. К. Семенова ; Munoz A. J. The East Came West: Muslim, Hindu & Buddhist Volunteers in the German Armed Forces, 1941–1945. Bayside, N.Y., 2002. P. 182–184.

(обратно)

676

Иностранцы в ЛФД / ЛАА; Lefevre Е., Mabire J. Par — 40 devant Moscou. P. 328; Закат российской эмиграции во Франции в 1940-е годы: история и память. С. 35; Российское зарубежье во Франции, 1919–2000. Биографический словарь. В трех томах. Том первый. A-К. М., 2008. С. 50.

(обратно)

677

Беляков В. Эль-Аламейн, или Русские солдаты в Северной Африке (1940–1945): Неизвестные страницы войны. М., 2010. С. 66–72; Ковалев М.В. Участие русской эмиграции во Франции в борьбе с фашизмом / Военно-исторические исследования в Поволжье: сб. научных трудов. Вып. 7. Саратов, 2006. С. 317.

(обратно)

678

Lefevre E., Mabire J. Sur les pistes… P. 217–218.

(обратно)

679

Мамулиа Г.Г. Грузинский легион вермахта. М., 2011. С. 266–281.

(обратно)

680

Личный архив А.В. Усача.

(обратно)

681

Урицкая P.Л. Указ. соч. С. 267.

(обратно)

682

Письмо P.Л. Урицкой. 27.08.2012 / ЛАА.

(обратно)

683

Jurado С.С. Hitler о Napoléon? La Legiôn de Voluntarios Franceses en la Campana de Rusia. P. 197.

(обратно)

684

Письмо Р. Сулы. 2.05.2011,27.10.2011 / ЛАА.

(обратно)

685

AN F 1А 3748. La L.V.F., son champ d’action, son histoire, scs chefs, son role politique. P. 5.

(обратно)

686

Бишоп К. Указ. соч. С. 40.

(обратно)

687

Neulen H.W. An dеutscher Seite: Internationale Freiwillige von Wehnnaeht und Waffen-SS. S. 112; Верт A. Франция, 1940–1955. С. 252–253.

(обратно)

688

Буле В. «Мы пришли, чтобы помочь раздавить чудовище»… С. 229–230.

(обратно)

689

Буле В. Образ СССР и войны на Восточном фронте во французской коллаборационистской прессе (на примере газеты «Я повсюду») / Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. № 1 (3), 2011 г. С. 94–95.

(обратно)

690

Буле В. Указ. соч. С. 93, 89–90,98.

(обратно)

691

Буле В. Указ. соч. С. 90–91.

(обратно)

692

Эренбург И.Г. Война. Апрель 1942 — март 1943. М., 2002. С. 77–81, 84–95.

(обратно)

693

Эренбург И.Г. Война. 1941–1945. М., 2004. С. 145.

(обратно)

694

Там же. С. 164.

(обратно)

695

Эренбург И.Г. Летопись мужества. М., 1983. С. 79.

(обратно)

696

Эренбург И.Г. Война. 1941–1945. С. 210.

(обратно)

697

Эренбург И. Пьер Лаваль / Палачи Европы. Портреты и памфлеты. М., 1945. С. 269.

(обратно)

698

Блок Ж.-Р. Петэн (история одного предательства) / Там же. С. 264.

(обратно)

699

Lefevre E. La LVF et la Legion Tricolore, 1941–44 / Aimes Militaria №21, Juin 1987. P. 44–48; Forbes R. Op.Cit. P. 125–129; Littlejohn D. Foreign Legion of the Third Reich. Vol. 1: Norway, Denmark, France. P. 155–156.

(обратно)

700

Weale A. Renegades: Hitler’s Englishmen. London, 2002. P. 52,53,55.

(обратно)

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ

Глава I. ФРАНЦУЗСКИЙ ФАШИЗМ: ЗАРОЖДЕНИЕ, ПРАКТИКА, РЕЗУЛЬТАТЫ

Глава II. ОККУПАЦИЯ ФРАНЦИИ И СОЗДАНИЕ ЛФД

  ПРАВИТЕЛЬСТВО ВИШИ И СССР (июнь 1940 — июнь 1941 г.)

  СОЗДАНИЕ ЛЕГИОНА ФРАНЦУЗСКИХ ДОБРОВОЛЬЦЕВ ПРОТИВ БОЛЬШЕВИЗМА (июль — август 1941 г.)

  ПЕРВЫЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ ЛФД. НАБОР И ВОЕННАЯ ПОДГОТОВКА (июль — октябрь 1941 г.)

Глава III. 638-й ПЕХОТНЫЙ ПОЛК В ПЕРИОД НЕМЕЦКОГО НАСТУПЛЕНИЯ НА МОСКВУ (ноябрь — декабрь 1941 г.)

  БОЕВОЕ ПРИМЕНЕНИЕ 638-ГО ПЕХОТНОГО ПОЛКА В ПЕРИОД ПРОВЕДЕНИЯ ОПЕРАЦИИ «ТАЙФУН» (24 ноября — 8 декабря 1941 г.)

  ПЕРЕФОРМИРОВАНИЕ 638-ГО ПЕХОТНОГО ПОЛКА (декабрь 1941 — май 1942 гг.)

Глава IV. 638-й ПЕХОТНЫЙ ПОЛК НА ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ БЕЛОРУССИИ (1942–1944)

  221-я ОХРАННАЯ ДИВИЗИЯ. III БАТАЛЬОН (май 1942 — июль 1943 г.)

  286-я ОХРАННАЯ ДИВИЗИЯ. I БАТАЛЬОН (июль 1942 — июнь 1943 г.)

  286-я ОХРАННАЯ ДИВИЗИЯ. I и III БАТАЛЬОНЫ (июнь — октябрь 1943 г.)

  РАЗВЕДЧИКИ И ПЕРЕБЕЖЧИКИ. СПЕЦИАЛЬНЫЕ МЕРЫ БОРЬБЫ

  «ОХОТНИЧИЙ» ВЗВОД СЕВО

  286-Я ОХРАННАЯ ДИВИЗИЯ. 638-Й ПЕХОТНЫЙ ПОЛК (январь — июнь 1944 г.)

  638-й ПОЛК В БОЯХ НА РЕКЕ БОБР И РАСФОРМИРОВАНИЕ ЛФД (июнь — сентябрь 1944 г.)

  ПРЕСТУПЛЕНИЯ ЛФД

Глава V. ИНОНАЦИОНАЛЬНЫЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ В СОСТАВЕ ЛФД

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ПРИЛОЖЕНИЯ

  Приложение № 1. ОБРАЗ СССР В ИДЕОЛОГИИ И ПРОПАГАНДЕ ВО ФРАНЦИИ ВИШИ

  Приложение № 2. ЛЕГИОН ТРИКОЛОР

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

ИЛЛЮСТРАЦИИ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg