«На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе»

На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе (fb2) - На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе 2519K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дэниел Шапиро

Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).

Миа, Ной, Закари, Лиам, мама и папа, Мэдди и Майк, Стив и Шира, Маргарет, Бетси и Питер, Сьюзан — спасибо, что научили меня тому единственному в жизни, о чем не следует вести переговоров: любви.

ВЫЗОВ

Каждое новое поколение людей считает себя умнее, развитее и «современнее» всех, кто жил до них.

Но как бы быстро ни развивалась наша цивилизация, конфликтуя, мы всегда были и остаемся людьми.

Очень важно находить способы преодоления разногласий, когда на кону оказываются самые дорогие для нас ценности.

Как же нам научиться улаживать наши конфликты?

Предисловие О чем эта книга

Книга «На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе» предлагает новую модель устранения разногласий и разрешения острых споров, в которых чувства играют не меньшую роль, чем разум. Подобно тому как ученые-естественники открыли внутренние механизмы, управляющие явлениями физического мира, я в ходе своей исследовательской работы в области конфликтологии обнаружил внутренние движущие силы, которые вынуждают нас идти на столкновение: эти силы, скрытые в нас, основаны на эмоциях. Их мощная энергия остается невидимой глазу, однако может глубоко ранить: она разрывает в клочья узы теснейшей дружбы, разрушает брак, уничтожает бизнес, провоцирует вражду на религиозной почве. Пока мы не научимся контролировать силу эмоций, мы обречены снова и снова вступать в изнурительную конфронтацию без надежды на благополучный исход. Книга снабдит читателя необходимыми инструментами, которые помогут изменить поведение и строить отношения, опираясь на сотрудничество и отыскивая даже в сильно заряженном эмоциями конфликте возможности для получения обоюдной выгоды.

О необходимости пересмотреть прежние методы преодоления вражды я впервые задумался 25 лет назад, за столиком кафе в развороченной войной Югославии. Я только что помог проведению недельного семинара по разрешению конфликтов для подростков-беженцев — сербов, боснийских мусульман и хорватов. И вот теперь вместе с несколькими участниками семинара мы обсуждали, как по-разному живут люди в Югославии и Соединенных Штатах1[1]. Звуки пережитых обстрелов еще отдавались эхом в памяти этих ребят, но мы мирно сидели в самом эпицентре урагана войны, потягивая кофе, болтая о футболе и о том, кто на семинаре на кого «запал». Среди нас была длинноволосая голубоглазая девушка 17 лет по имени Вероника — она смотрела в одну точку с пугающим напряжением. На семинаре девушка по большей части молчала, поэтому я удивился, когда во время паузы в разговоре она вдруг заговорила.

— Это случилось девять месяцев назад, — начала она, не отрывая взгляда от тарелки. — Мы с моим молодым человеком обедали у него дома. Раздался стук в дверь. Вошли трое мужчин с оружием.

Вероника на миг подняла глаза, не уверенная, стоит ли продолжать.

— Моего парня схватили и прижали к стенке; он сопротивлялся, но они были сильнее. Я попыталась крикнуть, но не смогла издать ни звука. Хотела побежать за помощью, сделать хоть что-нибудь, но будто приросла к месту.

Ее монотонный голос зазвучал совсем глухо, а глаза расширились.

— Они схватили меня за плечи, пригвоздили к месту и притянули его голову, чтобы мы оказались лицом друг к другу. Я видела ужас в его глазах. Он пытался вырваться, но они держали его крепко.

Она снова остановилась, а потом сказала:

— Один из них вытащил нож, и на моих глазах ему перерезали горло.

Шум кафе остался где-то далеко. Я смотрел на нее, оглушенный, не в силах пошевелиться. Мне хотелось утешить ее, как-то поддержать, но я не знал, что сказать. Вероника замолчала — так же внезапно, как начала говорить о пережитом ужасе.

У меня оставалась еще одна ночь в Югославии, а наутро нас с коллегами ждал поезд на Будапешт. Мне было грустно расставаться с участниками семинара: я успел привязаться к ребятам, которые посреди кошмаров войны не побоялись довериться нам, открыть свое сердце. Но сильнее грусти было мучившее меня чувство вины, ведь я возвращался в Америку с ее комфортной и безопасной мирной жизнью, оставляя их в отчаянном положении.

Когда рано утром на следующий день наша машина подъехала к вокзалу, мое сердце дрогнуло: около поезда стояли все 24 подростка, участвовавшие в семинаре, и приветственно махали рукой. Среди них была и Вероника. Она подошла ко мне, чтобы попрощаться.

— Не будьте таким, как другие, которые приезжают помочь, — сказала она. — Они говорят, что будут всегда нас помнить, а потом забывают.

Я дал ей слово. Недостающее звено

Что заставляет человечество втягиваться в разрушительные столкновения? Может быть, наша психика запрограммирована воспроизводить одни и те же ситуации, несмотря на зачастую пагубные последствия? И возможно ли разрешить насыщенный эмоциями конфликт, когда на кону самые дорогие для нас убеждения и ценности? Эти жизненно важные вопросы — краеугольный камень моей работы.

Даже если вам никогда не приходилось испытывать на себе то, что пришлось пережить Веронике, идти по жизни без острых конфликтов невозможно. Они неотъемлемая часть человеческой природы. Мы обижаемся на своих возлюбленных, точим зуб на коллег, с тревогой наблюдаем, как обостряются межнациональные отношения.

Ниже собраны некоторые из бесчисленных ситуаций, чреватых конфликтами.

Наглядные примеры конфликтов, движущей силой которых выступают эмоции

Пара ожесточенно, как боксеры на ринге, спорит, по каким принципам строить совместную жизнь. Как партнерам найти общий язык, обойдя различия во взглядах на финансы, распределение домашних обязанностей и политику?

Родители делают все возможное, чтобы их ребенок не создал семью с человеком другой религии, социального положения или национальной принадлежности. Сын или дочь, дерзнувшие хотя бы задуматься о такой перспективе, будут с негодованием отвергнуты родными.

Мультикультурная команда раскололась на две группы из-за разницы менталитетов. Обстановка накаляется, не удается достичь согласия по кандидатуре лидера, который поведет за собой всех. Растет взаимное недоверие, стороны обсуждают действия друг друга за закрытыми дверями и в итоге демонстрируют удручающие результаты.

Руководители компании зашли в тупик по вопросу распределения бюджетных средств: у каждого свое мнение, какие корпоративные ценности следует поддержать финансированием. Отдать предпочтение краткосрочной прибыли? Сосредоточиться на репутации в долгосрочной перспективе? Усилить благотворительную деятельность?

Округа взбудоражена судебным иском, который разделил жителей по расовым или этническим признакам. Сторонники противоположных лагерей в большинстве своем отказываются общаться, растет невысказанный страх обострения насилия.

Маленькая община считает, что над ней нависла угроза: экспансия более крупной («глобальной») культуры вот-вот приведет к утрате обычаев и ценностей местных жителей.

Члены политической группы начинают рассматривать конкуренцию за ресурсы как основание для поиска своей коллективной идентичности. Они берутся за оружие, чтобы отстаивать свои права.

Нация переживает период острых общественных дебатов: не рухнет ли национальное самосознание под наплывом чужестранного влияния в области культурной, религиозной и светской жизни?

Подобные конфликты можно разрешить, только обратившись к их источнику — тому, что не подвластно разуму и даже эмоциям, к самой сути того, что вы есть: вашей идентичности. Каждая сторона спора автоматически склонна определять свою идентичность как противоположную идентичности другой стороны: я против тебя, мы против них. Мы указываем пальцем, осуждаем, настаиваем: «Это ваша вина». Но столкновение лбами лишь обостряет ситуацию. Гораздо эффективнее сообща урегулировать разногласия: прояснить запросы каждого участника и стремиться к достижению соглашения, которое устроит обе стороны. Однако в эмоционально заряженном конфликте, будь то семейная размолвка или межнациональное столкновение, совместный подход к урегулированию проблем часто оказывается недостаточным. Почему?

Во-первых, невозможно логически разложить эмоции по полочкам. Освободиться от ярости или чувства унижения — совсем не то же самое, что решить математическую задачу. Эмоции индивидуальны; ни одно математическое уравнение не предскажет вам с точностью, как отреагирует другая сторона. «Прости меня», сказанное жене или мужу, сегодня отрикошетит гневом, а завтра, наоборот, сотворит чудеса.

Во-вторых, даже если умом вы понимаете, что хотели бы восстановить отношения — с мужем или женой, с начальником, внутренние эмоциональные толчки часто подстрекают продолжать борьбу. В эмоционально заряженном конфликте что-то подспудно не дает подойти к решению проблемы на основе сотрудничества: неприятный осадок в душе, интуитивное недоверие к другой стороне, голос, который шепчет: «С ним надо держать ухо востро». С кем бы вы ни спорили — с тем, кого любите, или с тем, кого ненавидите, внутреннее сопротивление сотрудничеству может помешать найти решение.

Наконец, вы просто не в состоянии принять жизненные принципы и ценности другой стороны как свои собственные. В остром конфликте на кону оказывается ваша идентичность — а это не товар, от которого легко отказаться в ходе сделки. Со своими убеждениями приходится считаться.

Так как же разрешать эмоционально заряженные конфликты?

Я потратил десятки лет, занимаясь только этим вопросом, — и сделал несколько важных открытий. Книга «На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе» — результат моих исследований. Я писал ее здесь, в Кембридже (штат Массачусетс), и ночами в кафе во время поездок по всему миру — от Каира до Сан-Паулу, от Цюриха до Дар-эс-Салама, от Сиднея до Тяньцзиня, от Токио до Нью-Дели. Отправной точкой книги стало осознание, что эмоционально заряженные споры, которые кажутся неразрешимыми, на самом деле могут быть урегулированы. Я убежден, что никто не должен страдать от сильнейшей боли, которую пришлось пережить Веронике, — из этого убеждения и родилась моя книга. Метод

Я разработал практический метод, чтобы построить мост между самыми неприступными эмоциональными рубежами. Мой метод максимально задействует характерную особенность любого конфликта, которую обычно упускают из виду: пространство между спорящими сторонами. Мы традиционно рассматриваем конфликт как схему из двух элементов — я против тебя, мы против них — и сосредоточиваем усилия на удовлетворении наших собственных интересов. Но конфликт в буквальном смысле существует между нами, внутри наших отношений, и в этом пространстве действует трудноуправляемая энергия эмоций, которая мешает нам делать шаги навстречу друг другу. Чтобы научиться превращать эмоционально заряженный конфликт в возможность для обоюдной выгоды, необходимо прежде всего научиться свободно ориентироваться в этом пространстве.

Целью моих исследований было описать, как устроено пространство между спорящими сторонами, и предложить технологию, которая поможет участникам конфликта находить дорогу к соглашению через глухие к компромиссу эмоции, усиливающие раскол противоречия и сталкивающие лбами убеждения. В итоге я создал метод под названием «теория отношенческой идентичности» (Relational Identity Theory)[2]. Она представляет собой практические шаги, которые ведут к динамическому эффекту, — очень похоже на то, как несколько простых действий, которые мы совершаем, чтобы поджечь дрова, создают динамический эффект огня.

Единственный мощнейший барьер на пути разрешения конфликта — то, что я называю «эффектом клана». Эта мысленная установка ведет к расколу, и вы оказываетесь по разные стороны баррикад, как неизбежные противники. Пока вы находитесь во власти этой установки, вам не выбраться. Выход в том, чтобы нейтрализовать пять скрытых ловушек («пять ловушек кланового мышления», The Five Lures of the Tribal Mind), которые заставляют вас смотреть на ситуацию под таким углом и затем развивать позитивные отношения, используя интегративный метод разрешения конфликтов. По ходу дела вы столкнетесь с неизбежным напряжением — диалектикой отношений. Из-за этого напряжения конфликт угрожает превратиться в безнадежное предприятие. Моя книга покажет, как найти путь, минуя это с виду непреодолимое препятствие.

Чтобы прийти к своему методу, я проводил лабораторные эксперименты, изучил тысячи научных статей, консультировал политиков и бизнесменов высшего звена, семьи и пары, переживающие кризис отношений, провел интервью с сотнями экспертов — от политических переговорщиков до активистов в области гражданских прав, от глав государств до руководителей компаний. Я также разработал и возглавил Гарвардскую международную программу переговоров (Harvard International Negotiation Program), которая служит исследовательской и образовательной базой для изучения путей разрешения конфликтов с опорой на представления об эмоциях и идентичности.

Весь этот опыт многому научил меня, и в книге «На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе» я поделюсь с вами своими выводами и наработками2. Моя цель — помочь читателям найти выход из самых стрессовых разногласий, и, кроме того, я хочу сдержать слово, данное когда-то Веронике. Я бы хотел воздать должное ей и другим 20-летним участникам нашего семинара в Югославии, а также всем людям в разных частях света, которые страдают во имя своей идентичности, на какой бы стороне конфликта они ни находились. Я верю, что есть лучший путь. Я убежден, что он должен быть.

Эта книга — свидетельство моего убеждения.

Дэниел Шапиро

Кембридж (штат Массачусетс)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Почему мы конфликтуем

Глава 1 Трудноразрешимые конфликты на эмоциональной почве

Все мы страдаем от эмоционально заряженных конфликтов. Они настигают нас повсюду — дома, на работе или в кругу друзей, знакомых — и обходятся нам невероятно дорого. Супружеские пары разводятся. Члены семьи перестают общаться друг с другом. Компании рушатся, пав жертвой отравляющей офисной атмосферы и тяжб. Нации переживают раскол и периоды кровопролитного насилия. Конфликты обладают мощной силой, способной полностью контролировать нашу жизнь, они сотрясают саму основу нашего бытия, и мы чувствуем себя абсолютно беспомощными перед их властью. Но выход есть, и эта книга объясняет, как именно его найти, опираясь на новейшие открытия психологии и конфликтологии и перекидывая мост между разделенными сторонами.

Конфликты на эмоциональной почве чрезвычайно изматывают, так как создается впечатление, что эффективного способа разрешить их нет. Если мы будем доказывать собственную точку зрения, другая сторона в ответ начнет отстаивать свою, и столкновение обострится. Если мы подчинимся требованиям оппонента, то затаим обиду. Если будем вообще избегать обсуждения разногласий, конфликт станет подспудным. Даже классический метод — решить проблему, лежащую в основе конфликта, — не приносит результатов. Сколько раз мы пытались спокойно обсудить разногласия с членом семьи или коллегой, вместе найти выход — все напрасно!

Вот почему мы ищем быстрое лекарство, которые поможет залечить раны, нанесенные нашим отношениям, как будто на свете есть волшебная пилюля, способная устранить сразу все наши проблемы. Но в жизни так не бывает. Необходимо приложить усилия и набраться терпения, чтобы освободиться от глубоко укоренившихся стереотипов, которые исподволь разрушают нашу взаимную связь.

Эта книга рассказывает о методе, применимом в любых условиях, — он позволяет добраться до сути конфликта и, шаг за шагом проработав его, прийти к согласию. Мы не должны ограничиваться анализом причин, которые лежат на поверхности (деньги, борьба за влияние или ресурсы), — надо заглянуть глубже, чтобы вскрыть роль идентичности в нашем взаимодействии. В ту самую минуту, когда мы чувствуем угрозу своей личности или убеждениям, из глубины нашего существа поднимается мощная эмоциональная волна и затягивает нас в ловушку конфликта. Мы застреваем во враждебной картине мира. Напротив, оказывая сопротивление разрушительной силе эмоций, мы высвобождаем эмоциональное пространство, в котором обе стороны могут залечить нанесенные столкновением раны и восстановить разорванную связь.

На следующих страницах мы подробно рассмотрим этот метод. Каждая глава вытекает из предыдущей, и в конце большинства из них вы найдете вопросы для закрепления прочитанного материала — они помогут лучше применить усвоенные приемы на практике. Вопросы необходимы для того, чтобы запустить процесс преобразований, и их сочетание с концепцией, изложенной в основной части книги, представляют собой комбинированный метод урегулирования самых острых конфликтов.

Теперь мы обратимся к ключевому примеру, наглядно иллюстрирующему невероятную силу, которую имеет над всеми нами идентичность. Сама ситуация может показаться вам необычной, но ее развитие на самом деле очень типично. Читая, попробуйте поразмышлять о том, как она отражает конфликты в вашей собственной жизни и в мятущемся мире вокруг нас.

Глава 2 Скрытая сила идентичности

Мир взорвался в Давосе. Это произошло несколько лет назад, на ежегодном саммите Всемирного экономического форума в заснеженных горах Швейцарии. В небольшом помещении вдали от глаз и ушей журналистов, освещавших форум, я собрал на тренинг 45 мировых лидеров. За плечами каждого был опыт переговоров по самым напряженным мировым конфликтам, но все они оказались не готовы к тому, что случилось дальше, — самые необычные переговоры, в которых им когда-либо приходилось участвовать, вышли за пределы саммита и взрывной волной прокатились по нашим жизням3.

Все началось довольно невинно. Лидеры вереницей заходили в комнату, молодой сотрудник вручал каждому яркий шарф и провожал к одному из шести столов. Я наблюдал, как к своему месту направлялся руководитель одной из самых успешных компаний по версии журнала Fortune. За ним шел вице-президент одной из стран — участниц форума; он приветствовал руководителя компании дипломатическим кивком. Ректор престижного университета расположился неподалеку от эксперта по безопасности, а за соседним столиком деятель культуры беседовал с профессором. Фоном звучала приятная музыка, царила непринужденная обстановка.

Когда пробил час дня, музыка стихла, и я вышел на середину комнаты.

— Добро пожаловать, — сказал я немного нервно, оглядывая всех этих уважаемых людей, которые смотрели на меня в ожидании. — Для меня большая честь быть здесь сегодня со всеми вами.

На экране за моей спиной появилось слово «кланы», и я начал встречу.

— Наш мир все больше и больше становится миром, которым управляют кланы. Взаимозависимость между разными странами и технологические достижения все теснее переплетаются, что дает нам возможность устанавливать связи с большим количеством людей. Однако именно эти хрупкие связи — зарождающееся глобальное общество — угрожают фундаментальным аспектам нашего самосознания. Естественно поэтому, что мы склонны отступать назад, в безопасность и стабильность кланового мышления4.

Мои слушатели казались заинтригованными. Я продолжал:

— Мы все принадлежим к разнообразным кланам. Клан — это любая группа, с которой мы ощущаем некое родство на почве религии, национальности или даже благодаря нашему месту работы. Отношения с кланом напоминают родственную связь, мы вкладываемся в них эмоционально. Это значит, что религиозное сообщество или нация могут чувствовать себя кланом. Семья тоже может быть так крепко спаяна, что ее члены ощущают себя кланом. Даже многонациональные корпорации могут приобретать клановые черты. Кланы повсюду вокруг нас.

Сегодня нам предстоит исследовать силу кланов. Вы и ваши соседи по столу получат возможность узнать друг друга — сформировать ваш собственный клан. У вас будет 50 минут, чтобы ответить на короткий перечень трудных вопросов и с их помощью определить ключевые характеристики вашего клана. Пожалуйста, отвечайте на все вопросы не голосованием, а придя к общему согласию. При этом вы не должны идти против своих убеждений.

Правила, казалось, не вызвали возражений — до тех пор пока участникам тренинга не раздали рабочие листы с вопросами. Рука профессора стрелой взметнулась в воздух.

— Вы хотите, чтобы мы отвечали на такие вопросы, придя к общему согласию? За 50 минут? Да бросьте!

Его раздражение можно было понять, ведь присутствующих просили ответить на такие сложные этические вопросы, как «Оправдываете ли вы смертную казнь как высшую меру наказания?», «Ваш клан выступает за разрешение абортов?» и «Каковы три самые важные нравственные ценности для вашего клана?».

— Я много раз проводил этот тренинг, — заверил я профессора. — И так или иначе все справляются с вопросами. Поэтому просто отнеситесь к заданию с полной самоотдачей, чтобы к назначенному времени у вас был ответ на каждый вопрос.

Он нехотя кивнул, и участники приступили к решению задачи. Один клан провел чуть не полчаса, формулируя свои ценности и определяя их очередность, а другой застрял на том, следует ли узаконивать смертную казнь. В дальнем углу смеялись и шутили между собой, как друзья, собравшиеся пропустить по стаканчику в баре, в то время как за соседним столом собеседники самозабвенно занимались предложенным заданием.

Спустя 50 минут помещение погрузилось в кромешную тьму. Зазвучала зловещая музыка — натужно взвыли органные трубы.

— Что происходит? — шепотом осведомился 85-летний венчурный инвестор. Он резко обернулся, услышав громкий стук в боковую дверь, а затем раздался оглушительный хлопок.

Все в комнате замерли, не зная, чего ожидать. Тяжело и медленно ступая, в комнату ввалился инопланетный пришелец — с выпученными, как у мухи, черными глазами и бледно-зеленой кожей. Покачиваясь, он прошел между столами, мимо смотревшего на него в изумлении венчурного инвестора, и остановился, чтобы погладить волосы профессора своими длинными зелеными щупальцами.

— Жалкие земные создания! — взревел пришелец. — Я пришел уничтожить Землю!

— У вас есть только один шанс спасти вашу планету, — злорадно продолжал он. — Вам надо выбрать единственный клан из шести, который будет представлять вас всех. Все должны будут согласиться с принципами этого единственного клана. Вы не можете изменить ни один из его атрибутов. Если вам не удастся прийти к согласию к концу трех раундов переговоров, мир будет р-р-раз-р-р-рушен! — Прорычав последние слова, эта тварь широко раскинула щупальца и, издав нечто, похожее на хохот, покинула комнату.

Снова зажегся свет, и все стали оглядываться, сбитые с толку. По комнате прокатилось несколько сдавленных смешков, а потом участники тренинга принялись за дело, сдвинув головы за столами, чтобы подготовить стратегию для предстоящих переговоров.

В центре комнаты стояли шесть высоких барных стульев — по одному для представителя каждого клана. Я объявил о начале первого раунда переговоров, и кланы прислали своих делегатов. Первый раунд прошел относительно мирно. Шесть кланов ознакомились с ключевыми характеристиками друг друга.

Спустя несколько минут председатель совета директоров компании, базирующейся в Дубае, сказал:

— Нам нужно прежде всего обсудить переговорный процесс. Каким образом мы собираемся принять решение?

Это был хороший, разумный вопрос: почти любой консультант по переговорам посоветовал бы его задать. Но руководителя компании перебил редактор журнала из клана Счастливых, который, чувствуя себя обязанным отстаивать интересы своей группы, возмутился:

— Почему никто не слушает наш клан?

— У вас еще будет шанс высказаться, — ответил представитель клана Граждане мира. Но первый раунд закончился до того, как редактор журнала успел вставить слово.

Во втором раунде обстановка в комнате накалилась. Лидеры были полны решимости спасти мир. Харизматичный переговорщик клана Разноцветных, топ-менеджер, одетый в строгий деловой костюм, провозгласил:

— Пол, цвет кожи, национальность не имеют значения — мы верим в равные права для всех. Вступайте в наш клан! Мы примем вас всех! — Он раскрыл объятия в приветственном жесте, и два клана немедленно к нему присоединились.

Венчурный инвестор скрестил руки на груди, сверкнул взглядом на делегата клана Разноцветных и недовольно заметил:

— Если мы все равны, почему бы вам не присоединиться к нашему племени?

В третьем раунде комнату охватило безумие. Делегатами этого раунда были пятеро мужчин и одна женщина — они никак не могли договориться о том, какая жизненная ценность важнее: человеколюбие или сострадание. Мужчины вопили друг на друга и на женщину, которая так разъярилась, что вскочила на свой стул и с красным от гнева лицом закричала, указывая пальцем:

— Вот вам еще один типичный пример мужского поведения в конфликтных ситуациях! Все вы должны присоединиться к моему клану!

Только один клан внял ее призыву.

Минуту спустя мир взорвался. Главная сила конфликта

Есть искушение списать то, как развивались изложенные события, на особенности, присущие только лидерам в Давосе, но их инстинкты существенно не отличаются от ваших или моих. За прошедшие 20 лет я много раз проводил этот тренинг — со студентами юридических, экономических, психологических и политологических факультетов, а также с ключевыми фигурами политических и деловых кругов Европы, Ближнего Востока, Северной Америки, Австралии и Азии. Только пару раз5 удавалось избежать уничтожения мира. Чувство принадлежности к своему клану, похоже, настолько сильно, что участники теряют из виду цель спасти мир: ее затмевает клановая идентичность, созданная «на коленке» за какие-то 50 минут.

Мои международные исследования привели меня к заключению, что тренинг «Кланы» пробуждает энергию эмоций, неотделимую от конфликтов, которые происходят в реальной жизни. Вспомните, как легко рушится мир при семейном разводе, или в бизнесе, когда начинают конкурировать подразделения компании, или в политике между соперничающими группировками. Всех нас, живущих на планете, объединяют общие проблемы, связанные с безопасностью, изменением климата и всемирной торговлей, и в то же время стремление группироваться и обороняться подвергает человечество все возрастающему риску.

Но осознать побудительную силу эмоций, находясь в эпицентре события, нелегко. После тренинга «Кланы» в Давосе признанный во всем мире раввин с глубоким стыдом признался:

— Мы с родителями чудом остались в живых во время Холокоста. Тогда я поклялся: «Это не должно повториться». И вот пожалуйста: я даже не попытался протестовать против заданных рамок тренинга — а потом было уже слишком поздно.

А профессор заметил:

— Перед началом я был полон решимости продемонстрировать умение объединить и повести за собой либо оказаться демагогом, нарушив правила игры. Но в итоге мне не удалось ни то ни другое — я забыл уроки истории и предал идею гуманизма. Ключевые направления разрешения конфликта

Эта книга дает рекомендации по устранению конфликтов на эмоциональной почве6. На тренинге в Давосе мир мог быть спасен, если бы лидеры обратились к ключевым параметрам разрешения конфликта[3]: к рациональности, эмоциональности и идентичности. Хотя в разных научных областях эти понятия часто разделяются, нейронаука полагает, что они взаимосвязаны8. Только учитывая все три параметра, можно прийти к приемлемому соглашению в эмоционально заряженном конфликте.

Хомо экономикус, или человек экономический

Первый подход к разрешению конфликта, базирующийся на рациональности, предполагает рассмотрение людей как разумно мыслящих субъектов, в полном соответствии с теорией о человеке экономическом (homo economicus). Эта теория утверждает, что главная мотивация вашего поведения состоит в том, чтобы максимально полно удовлетворять свои запросы. Если вы можете заодно исполнить запросы другой стороны, тем лучше. Определяющая черта этой теории — поиск соглашения, которое обеспечит максимум взаимной выгоды или, по крайней мере, удовлетворит ваши запросы, не нанеся вреда интересам противной стороны.

Несмотря на кажущуюся простоту и ясность этой теории, сокрушительное поражение мира в Давосе обнаруживает ее ограничения. В распоряжении мировых лидеров, собравшихся на тренинге «Кланы», имелись все инструменты рационального подхода к решению конфликтов и вдобавок уникальный коллективный опыт урегулирования кризисов на руководящих позициях. Они пытались воспользоваться преимуществом рациональности, как это сделал председатель совета директоров компании из Дубая, когда призывал кланы определиться со способом ведения переговоров. У собравшихся имелись также мощные стимулы к победе: им хотелось не только спасти мир от гибели, но и избежать публичного унижения от своего провала. Однако, как бы велики ни были шансы мировых лидеров спасти планету, опираясь на доводы разума, в конечном итоге она погибла прямо у них на глазах — это стало результатом их и только их слов и поступков.

Хомо эмотикус, или человек эмоциональный

Новейшие исследования предлагают второй подход к разрешению конфликтов — основанный на эмоциональности9. Мы принимаем решения не только разумом: под рациональным сознанием простирается территория чувств, которые побуждают нас мыслить и действовать. Другими словами, вас можно назвать хомо эмотикус (homo emoticus), или человеком эмоциональным. Согласно этой теории, эмоции могут облегчать процесс выхода из конфликта — при условии, что вы прислушиваетесь к тому, что они вам сообщают. Так же как голод сигнализирует о необходимости поесть, эмоции предупреждают нас о том, что не удовлетворены какие-то наши психологические потребности. Например, ощущение безвыходности положения говорит о препятствии на вашем пути; чувство вины побуждает исправить содеянное. Эмоции сообщают о том, разворачивается ли ситуация в вашу пользу или наоборот. Только от вас зависит, сможете ли вы принять эти сигналы к сведению и откорректировать свое поведение в соответствии с обстоятельствами.

Но эмоции также могут быть помехой при устранении конфликта. В Давосе лидеры выступали с прочувствованными призывами, чтобы привлечь других в свой клан, но эти усилия пошли прахом. Гнев, гордыня и неприязнь усилили разногласия между кланами до такой степени, что переговоры зашли в тупик10. После того как мир взорвался, я обратился к группе с вопросом:

— Кто из вас считает, что другие участники тренинга действовали неразумно?

Практически все подняли руку. Вице-президент одного из государств суммировал неожиданный урок, полученный всеми лидерами на тренинге:

— Мы живем в мире, разделенном на кланы. Если мы не научимся обращаться с эмоциями конструктивно, то мы обречены.

Хомо идентикус, или человек экзистенциальный

Чтобы понять, почему мир взорвался в Давосе и почему это может произойти в вашей собственной жизни, нужно выйти за пределы разума и даже эмоций — в сферу идентичности. Это третий параметр, важный для разрешения конфликтов, и он представлен в модели человеческого поведения, которую я называю хомо идентикус (homo identicus), или человек экзистенциальный. Эта теория базируется на утверждении, что человеку от природы свойственно искать смысл в своем существовании.

«Заряд» в эмоционально заряженном конфликте возникает из-за того, что столкновение затрагивает основополагающие компоненты вашей идентичности: то, кем вы являетесь, ваши главные жизненные ценности и цели. Другими словами, конфликт угрожает вам.

Хотя эмоционально заряженные споры обычно напрямую связаны с разногласиями в области нравственных ценностей, такими как противостояние на почве религии, политики или преданности семье, человеческие существа способны принимать близко к сердцу любой предмет спора. Вспомните еще раз урок Давоса: всего за 50 минут мировые лидеры так сильно прониклись только что созданной идентичностью своего клана, что принесли в жертву мир, чтобы защитить ее.

Нужно учесть, что в реальности договариваться сообща гораздо тяжелее, ведь под угрозой оказываются исконные верования и ценности. Скажем, как мультикультурной корпорации разрешить столкновение на почве разных менталитетов между ее китайскими, немецкими, южноафриканскими и американскими сотрудниками, каждый из которых работает удаленно, оставаясь в своей стране, и пытается увязать культуру компании с местными обычаями? Как кенийцу — специалисту по урегулированию споров и конфликтных ситуаций при ООН — максимально продуктивно содействовать устранению политического конфликта между соседями в Иерусалиме — арабской и еврейской общинами? Найти выход из подобных разногласий практически невозможно, если не принимать во внимание идентичность.

Теория «хомо идентикус» подразумевает не только вашу личную идентичность, но и пространство между вами и другой стороной. Какова природа ваших взаимоотношений? Если супруги непрерывно ссорятся, атмосфера между ними накаляется; друзья быстро замечают это и спрашивают: «Что между ними происходит?» Энергетическое пространство в отношениях может стать холодным и закупоренным или теплым и дружелюбным, а сила вовлеченных эмоций — отбросить вас в разные стороны или сблизить. В космических галактиках расстояние между двумя мерцающими звездами никогда не бывает пустым: в нем заключена сила притяжения, которая придает форму их взаимоотношениям11. Сходным образом насыщенное эмоциями энергетическое поле между вами и противоположной стороной определяет ваши отношения как дружеские или враждебные, проникнутые любовью или вероломные. Освобождение силы идентичности

Эта книга рассказывает, как научиться ориентироваться на пересеченной местности идентичности. Вы можете быть уверены, что знаете факты, но никогда нельзя быть уверенным, что полностью знаешь себя. Максимальную степень узнавания себя дают размышления. Чем больше вы размышляете, тем больше узнаете12. Вот почему чтение этой книги полезно совмещать с размышлениями о роли идентичности в самых тяжелых конфликтах в вашей жизни. Так вы сможете осознать скрытые силы, поддерживающие огонь вредоносных для вас отношений, а заодно и новые возможности для выхода из тупика.

В Давосе лидеры застряли в этой точке. После того как мир обрушился, все разом замолчали. Я спросил:

— Как вы себя чувствуете?

Все выглядели подавленными, за исключением одного из присутствующих — профессора. Он встал, с залитым краской лицом, указал на меня пальцем и вскричал:

— Это ваша вина! Вы поставили нас в такие условия, что мир взорвался, — навязали нам сложнейшие вопросы, на которые мы должны были ответить за немыслимо короткое время. — Он качал головой, повторяя: — Это все ваша вина. — Потом сел на свое место, скрестил руки на груди и начал свирепо сверлить меня взглядом.

Я ожидал, что кто-нибудь в группе начнет обвинять меня в случае, если мир взорвется. Я был легкой мишенью, и во многом упреки были заслуженны. Но гнев профессора оказался сильнее, чем я ожидал. Все взгляды устремились на меня.

— Вы правы, — сказал я. — Я выстроил тренинг так, чтобы мир действительно взорвался, и сделал для этого все, что в моих силах. Я дал вам вопросы, по которым прийти к согласию было практически невозможно. Я ограничил ваше время для переговоров. У меня был пришелец, который принудил вас выбирать только один клан. Поэтому да, вы правы.

Лицо профессора смягчилось: я признавал свою ответственность. Он больше не держал руки скрещенными на груди.

— Но, — продолжал я, постепенно замедляя скорость своей речи и выговаривая слова все медленнее и медленнее, — в конце дня вы сделали свой выбор. Вы могли прийти к соглашению. Вы могли усомниться во мне и начать задавать вопросы, сопротивляться правилам. Вы могли бы. Но вы не стали этого делать. Вы… не стали. Вы… сделали… выбор.

Профессор кивнул, его щеки горели. Я сказал правду, которую он не хотел признавать: он и другие лидеры обладали полной властью, в их силах было спасти мир, но они потерпели поражение. Они заперли себя в узкое определение идентичности и дали миру сгореть в языках пламени. Конфликт никогда не бывает неразрешимым, даже если кажется, что это так.

Глава 3 Двойная природа идентичности

В фантастической книге Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес» юная обаятельная Алиса встречает загадочную Синюю Гусеницу, курящую кальян, и та задает ей с виду простой вопрос:

— Ты КТО?

Алиса робко отвечает:

— Сейчас, право, не знаю, сударыня. Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась[4].

Алису ставят в тупик каверзные вопросы, касающиеся идентичности. Кто она, как она стала той, что есть, и откуда она вообще знает, что является именно той, кем себя считает? Ее рассуждения о том, что с утра она, должно быть, успела не раз поменяться, свидетельствуют о ее убежденности в том, что идентичности свойственна изменчивость. По-настоящему тревожит бедняжку Алису то, что, несмотря на свою убежденность, она чувствует непрерывность прожитой жизни. Она знает, что изменилась, но ощущает себя прежней.

Этот парадокс позволяет проникнуть в самое сердце конфликта, чтобы устранить его. Если идентичность абсолютно неизменна, тогда единственный способ уладить спор — поступиться вашей собственной идентичностью или убедить другую сторону сделать это. Тогда противостояние закончится тем, что кто-то победит, а кто-то проиграет. Если же наша идентичность переменчива, нет гарантий, что обе стороны будут соблюдать соглашение. Как можно возлагать на вас ответственность за ваши вчерашние действия, если сегодня вы уже совсем другой человек? Выход из тупика

Алиса выбирается из этой головоломки благодаря озарению, очень важному для улаживания споров. Некоторые составляющие ее идентичности меняются, в то время как другие остаются прежними. Ее идентичность одновременно изменчива и постоянна13.

Однако, находясь в состоянии конфликта, легко потерять этот факт из виду. Когда вашей идентичности что-то угрожает, она представляется вам незыблемой крепостью, которую необходимо оборонять. Я называю это ложным выводом о неизменной идентичности (fixed-identity fallacy) — из-за него вы требуете от другой стороны, чтобы она уступила вашей точке зрения, вашему представлению о том, что такое хорошо и что такое плохо, вашим ценностям. Если оппонент исходит из той же эгоистической предпосылки, ощущение безвыходности нарастает, и вы вдвоем все больше вязнете в конфликте, который начинает казаться непреодолимым.

Но это иллюзия. Изначально допустить, что конфликт невозможно урегулировать, — значит похоронить саму возможность уладить дело. Да, эмоционально заряженный конфликт — трудный орешек, но ваши шансы на успех возрастут, если сосредоточить внимание на тех аспектах идентичности, на которые вы можете повлиять, а не на тех, которые кажутся непоколебимыми. На самом деле практически все части вашей идентичности в той или иной степени подвержены влиянию — просто одни изменить гораздо легче, чем другие14.

Эта глава закладывает фундамент для всех последующих глав книги — у вас в руках будут главные инструменты, чтобы преодолеть ложный вывод о неизменной идентичности. Несмотря на всеохватное влияние идентичности, участники спора редко обладают знанием о том, что она собой представляет и как с ней обращаться. В этой главе я намечаю общий план действий, который поможет вам понять и использовать с максимальной выгодой для себя глубинные аспекты идентичности, лежащие в основе конфликта. Что такое идентичность

Ваша идентичность содержит в себе полный спектр устойчивых и переменных свойств, которые определяют вашу личность15. Эти свойства сводятся вместе, чтобы сделать вас одним: единым целым, которое включает ваше тело и разум, устройство нервной системы и ваше положение в обществе, ваши бессознательные процессы и сознательные мысли, вашу жизнестойкость и мимолетные наблюдения.

Эти свойства определяют вас, но вы также определяете их. Вы в той же мере объект анализа, как и субъект, производящий анализ. Эти взаимообратные отношения наглядно иллюстрирует эскиз к литографии «Рисующие руки» нидерландского художника-графика Маурица Корнелиса Эшера: руки художника рисуют сами себя. Когда я спросил своего сына Закари (ему на тот момент было шесть лет), что он думает об этом рисунке, мальчик сказал: «Он собирает себя!» Когда речь идет об идентичности, вы тоже собираете себя.

Некоторые эксперты в области переговоров в связи с этой способностью описывать самого себя предположили, что идентичность каждого из нас есть «история, которую вы рассказываете самому себе о самом себе»16. Это проницательное, но все-таки неполное определение. Вы — история не только рассказанная, но и пережитая. Вы живое воплощение этой истории и одновременно ее рассказчик17. Один из отцов современной психологии, американский философ и психолог Уильям Джеймс называл историю, которую вы себе рассказываете, the me («обо мне»), а воплощенный в вас через нее опыт — the I («я»)18. Волна стыда, порыв убежать, внезапное желание сорваться на крик — все, что вы переживаете в конфликте, будет не только прожито и прочувствовано вами: вы в тот же момент сами себе расскажете об этом.

Два «лица» идентичности имеют решающее значение для улаживания эмоционально заряженного конфликта: внутренняя идентичность, присущая отдельному человеку или группе, и внешняя (отношенческая) идентичность, которая проявляется во взаимодействии с другими людьми. В последующих главах я подробно описываю эти две грани идентичности и объясняю, как максимально задействовать их для выхода из конфликта. Внутренняя идентичность: история вашей жизни

Внутренняя, или центральная, идентичность — спектр свойств, которые определяют вас как отдельного человека или множество людей как группу. Сюда относится все, начиная с тела, особенностей характера и профессии и кончая духовными верованиями и культурными нормами19. Мир низвергся бы в хаос, если бы мы не обладали внутренней идентичностью. У государств не было бы конституций и флагов, бизнес не изобретал бы брендов, а люди жили бы без имен и характеров. Внутренняя идентичность представляет собой платформу, на которой вы соединяете полученный опыт, знания и впечатления в последовательное гармоничное понятие о себе — в «я», которому присущи постоянство и ясные идеалы. Если вы сомневаетесь в своей внутренней идентичности — не уверены, кто вы есть или что вам дорого, — принятие любого решения становится проблематичным.

Разнообразие идентичности. Внутренняя идентичность включает личные предпочтения и черты характера, а также то, с какими социальными группами вы себя соотносите. Кем вы себя считаете — американцем, японцем, ливанкой, испанкой, протестантом, мусульманкой, евреем, тем, кто говорит на хинди, или атеистом? Являетесь ли вы студентом, родителем, начальником, либералом или консерватором? Так как вы принадлежите сразу ко многим группам, у вас много социальных идентичностей. Скажем, человек может быть китайцем по происхождению, американцем по гражданству, принадлежать к протестантской церкви, быть учителем по профессии и консерватором по политическим убеждениям.

В конфликте приходится решать, какой из социальных идентичностей отдать предпочтение20. Вас могут рвать на части вероисповедание, национальность, политические взгляды и преданность отечеству. Возможно, для вас превыше всего религиозная идентичность, но вам также важно, чтобы соседи принимали вашу национальную идентичность. Даже в случайных разговорах с другом приходится выбирать, обсуждать ли политику, религию или должностные обязанности, — и каждое решение формирует контуры вашей идентичности.

Так же как вы идентифицируете себя с конкретными группами, окружающие навешивают на вас ярлыки, относя к тому или иному сообществу. Скажем, вы можете остро почувствовать свою идентичность, если в вашей компании проходит собрание, посвященное культурному разнообразию, и вы единственный из присутствующих американец китайского происхождения. А болтая с давним другом в кафе, вы даже не вспоминаете об идентичности. Но мы не бессильные жертвы общественных ярлыков — этот урок Генри Тэджфел, основатель теории социальной идентичности, получил во Второй мировой войне. Он, польский еврей, учился во Франции и во время войны вступил во французскую армию. После года службы попал в плен к немцам — и его в течение пяти лет бросали из одного лагеря для военнопленных в другой. Немцы снова и снова допрашивали его, добиваясь ответа: «Вы еврей? Откуда вы родом?» Тэджфел признал свою еврейскую идентичность, уверенный, что фашистам ничего не стоит проверить эту информацию. Но он понял, что идентичность не зафиксирована раз и навсегда, она поддается изменениям. Он решил жить под видом французского еврея. Если бы немцы раскрыли его социальную идентичность как польского еврея, его ждала бы неминуемая гибель21.

Вот пять самых значимых частей вашей внутренней идентичности, или пять столпов идентичности: верования, ритуалы, привязанности, ценности и эмоционально значимый опыт. С их помощью вы оцениваете, что для вас поставлено на карту в эмоционально заряженном конфликте. Угроза любому из этих столпов усиливает чувство экзистенциальной тревоги и психологического дискомфорта, поскольку вы ощущаете, что значимые аспекты вашей внутренней идентичности подвергаются опасности.

Основная функция идентичности — поддерживать в вас не только желание жить или передать дальше ваши гены, но и потребность обрести смысл в жизни22. Смысл нашему существованию придают те самые пять столпов. Совсем как мозг, сердце и легкие играют ключевую роль в физическом выживании, пять столпов обеспечивают витальную силу идентичности. Именно они помогают понять, почему мир снова и снова взрывается во время тренинга «Кланы»: гораздо больше, чем спасение мира, участников заботит охрана того, что они считают значительностью собственного клана.

Чем раньше вы осознаете, какие из столпов вашей внутренней идентичности под угрозой, тем быстрее сможете принять меры, чтобы обойти уязвимые места и переориентироваться на разрешение конфликта. Слова, обозначающие пять столпов идентичности (верования, ритуалы, привязанности, ценности, эмоционально значимый опыт — англ. beliefs, rituals, allegiances, values, emotionally meaningful experiences), образуют акроним BRAVE (англ. храбрый).

Пять столпов идентичности

Верования — ваши убеждения, принципы и нравственные нормы.

Ритуалы — значимые для вас обычаи и обряды, будь то праздники, торжества, знаменующие переход от одного жизненного этапа к другому, регулярная молитва или ужин в кругу семьи.

Привязанности — чувство преданности по отношению к членам вашей семьи, друзьям, авторитетам, нации, клану, предкам или любому человеку, месту или предмету (реальному или вымышленному).

Ценности — ваши идеалы, которые могут быть сформулированы ясно и коротко («Наш народ выступает за свободу и справедливость») или воплощены в запоминающейся истории («Я помню рассказы о том, как дедушка, не щадя себя, воевал за эту землю»).

Эмоционально значимый опыт — позитивные или негативные события, которые оставили в вас глубокий след и определяют какую-то часть вашей идентичности. День свадьбы, первый крик новорожденного сына или дочери, пощечина от родителя, кошмарные воспоминания о массовой резне, которую пережили члены вашей группы, — все это эмоционально значимый опыт.

Оказавшись в ситуации эмоционально заряженного конфликта, мысленно пробегите глазами пять столпов идентичности, чтобы определить, какие из них сейчас могут находиться в опасности. Возможно, на кону ваша духовность? Другая сторона испытывает на прочность вашу преданность семье или религии? Проведя самоанализ, представьте, какие из основ идентичности оппонента могут быть поставлены на карту. И вы, и ваш противник в споре вряд ли согласятся соблюдать договоренности, если риску подвергается один из столпов вашей внутренней идентичности.

Центральная идентичность не зафиксирована раз и навсегда. Недавно мой десятилетний сын Ной, играя в футбол, принес своей команде семь очков, в то время как другая команда не сумела заработать ни одного очка. Когда до окончания игры оставалась одна минута, тренеры приняли решение перебросить Ноя в команду соперников. Он поразил две цели для команды противника и закончил матч, «проиграв» со счетом 2:7. Целый вечер после игры он переживал свое поражение, так как за секунды его привязанность переместилась с одной команды на другую.

Но внутренняя идентичность Ноя не испытала полное перерождение. Дело происходило в летнем лагере, и он не успел сильно привязаться ни к одной из двух команд. Если бы речь шла о чемпионате мира по футболу и его перевели в команду противника, ему пришлось бы приложить невероятные усилия, чтобы переосмыслить свою лояльность. Внутренняя идентичность способна изменяться до некоторой степени, но самые глубокие ее слои укоренены очень прочно.

Внутренняя идентичность группы тоже может измениться23. Например, компания заново определяет свои главные ценности, но остается «прежней» компанией или политическая партия видоизменяет свои убеждения, но остается «прежней» политической партией. По сути, группы постоянно договариваются о границах своей идентичности, определяя «своих» и «чужих» и даже то, что значит быть «своим»24. Группу можно представить себе в виде круга — и какие ценности, ритуалы и верования находятся внутри него, решают члены группы. Политические, религиозные и социальные группы часто сохраняют свои традиционные социальные признаки, несмотря на то что пересматривают и переоценивают фундаментальные значения этих признаков.

Ваша внутренняя идентичность часто сопротивляется переменам, однако есть другая грань идентичности — отношенческая. Она более мягкая и податливая, с ее помощью можно проложить дорогу к выходу из самых острых эмоционально заряженных конфликтов. Отношенческая идентичность: скрытый источник максимального преимущества

Отношенческая идентичность, которая проявляется во взаимодействии с другими людьми, — это спектр свойств, которые определяют ваши отношения с конкретным человеком или группой25. Какие чувства вы испытываете, общаясь со своим мужем или женой? Чувствуете ли вы себя близко или далеко друг от друга, ощущаете ли напряжение или свободно проявляете себя таким, какой вы есть?26 В то время как внутренняя идентичность стремится обрести смысл в существовании, отношенческая идентичность ищет смысл в сосуществовании27. Она постоянно меняется, по мере того как вы договариваетесь о сути ваших отношений, и это означает, что вы обладаете огромной силой, позволяющей формировать отношенческую идентичность28.

Рисунок ниже наглядно иллюстрирует понятие отношенческой идентичности. Прежде чем читать дальше, скажите, какой квадрат темнее — A или B?

Ответ: они одинаковые. Хотя создается впечатление, что квадрат A темнее, чем квадрат B, на самом деле они тождественны (если у вас есть сомнения, закройте все, кроме этих двух квадратов). Оптическая иллюзия — результат того, что вы воспринимаете не объективную реальность ячеек, а каждую ячейку относительно соседних.

Тот же эффект восприятия справедлив применительно к различиям идентичности. У вас есть внутренняя идентичность, которая остается обособленной, однако при устранении конфликта важна не только она, но также ваша отношенческая идентичность — то, как вы ощущаете себя относительно окружающих и как они понимают свое отношение к вам.

Вспомните Давос. На тренинге кланы вступили в переговоры как коллеги, горя общим желанием спасти мир. Но дружеское расположение к иным кланам быстро исчезло, причем растущее напряжение практически не было связано с различиями во внутренней идентичности каждого клана. Отвержение, которое ощущали члены клана Счастливых в первом раунде переговоров, привело к тому, что они пытались доминировать в последующих раундах. Делегат от клана Разноцветных сумел убедить два других клана присоединиться к нему. Центральный вопрос, который поглощал внимание каждого клана, звучал так: «С кем мы чувствуем себя союзниками и кто, по нашему мнению, нас отвергает?»

Ни один количественный показатель не сообщит вам точную степень вашей близости с другой стороной. Лучший способ оценки — обращать внимание на то, как вы чувствуете себя в каждом отдельно взятом контакте. Но если свойства, определяющие внутреннюю идентичность, как правило, конкретные («Я психолог и ценю подлинность»), то свойства, которые определяют отношенческую идентичность, гораздо более абстрактные («Я чувствую, что наши отношения выдыхаются»)29.

Хотя отношенческая идентичность может показаться немного хаотичной, на самом деле она включает два четких измерения: потребность в принадлежности к группе и потребность в автономии30. Осознать их и понять, как они устроены, — значит облегчить себе выход из конфликта с помощью взаимодействия, основанного на сотрудничестве31.

Потребность в принадлежности к группе: близко к другим или далеко от них?

Потребность в принадлежности указывает на вашу эмоциональную связь с конкретным человеком или группой. Стабильные, конструктивные связи между людьми обычно вызывают положительные эмоции и желание идти на контакт, даже в условиях военных действий32. Когда я брал интервью у генерал-лейтенанта армии США Герберта Макмастера, который в тот момент командовал 3-м разведывательным полком в иракском городе Талль-Афар, он сообщил, что наибольших успехов в установлении мира удалось достичь в тех областях страны, где американские войска смогли наладить дружеские связи с иракцами33. По сути, Макмастер внедрил новый курс обучения: солдаты учились запрашивать желаемую информацию у местных жителей только после того, как садились с ними за стол, пили чай и задавали уважительные по отношению к данной культуре вопросы34. Эти на первый взгляд простые способы установления дружеского контакта очень помогали сторонам оказывать друг другу поддержку, делиться информацией и работать на достижение взаимной безопасности.

Оборотная сторона принятия — отвержение. Если руководитель собирает ваших коллег на важное внутреннее совещание, но вас не приглашает, несмотря на то что предмет обсуждения относится к сфере ваших полномочий, вы, очевидно, почувствуете раздражение и обиду. Вы будете спрашивать себя, какая ошибка стоила вам места в ближнем круге руководителя, и опасаться, что теперь коллеги от вас отвернутся. Вне работы переживать чувство отвержения не менее болезненно. Если все родственники, кроме вас, получили приглашение на праздничную вечеринку в семейном кругу, вы, скорее всего, сильно расстроитесь.

Специалисты в сфере нейронаук обнаружили, что муки социального отвержения активируют зону передней поясной коры — тот же участок мозга, который отвечает за переживание физической боли35. Ваш мозг реагирует на отвержение почти так же, как на удар под дых: получив удар, вы сопротивляетесь попыткам наладить сотрудничество, даже если это противоречит вашим интересам. Разрешить конфликт в таком случае становится гораздо труднее36.

Автономия: насколько вы свободны быть тем, кем хотите быть?

Потребность в автономии подразумевает способность проявлять свою волю — думать, чувствовать, исполнять задуманное и вести себя как вам хочется, без неуместных указаний со стороны других. Недавно я наблюдал, как в кафе ссорилась пара. «Успокойся», — прошипел муж. Жена свирепо сверкнула на него глазами и рявкнула: «Не говори, чтобы я успокоилась! Сам успокойся!» С чего бы ни началась ссора, конфликт этой пары теперь превратился в битву за автономию. В тот миг, когда вы чувствуете, что кто-то наступает на вашу автономию, внутри закипает возмущение — и вас обуревает желание дать сдачи37.

Потребность в автономии объясняет, почему даже такая простая вещь, как название страны, может стать поводом для серьезного международного конфликта. Такой конфликт разгорелся во время развала Югославии, когда одна из ее шести бывших республик объявила себя независимым государством под названием Республика Македония. Это вызвало большое недовольство соседней Греции, чей северный регион давно зовется Македония. В этом регионе проживает около трех миллионов граждан, которые считают себя единственными законными наследниками македонской истории и названия Македония.

Вот как объяснил конфликт греческий лидер: «Мы считаем, что соседи присваивают себе наше культурное наследие, воздвигая на своих главных площадях статуи Александра Великого и подобных ему фигур. Эти исторические символы принадлежат Греции. Они пытаются украсть нашу культуру, нашу душу». В свою очередь, глава соседней республики настаивал: «У нас есть право самим определять наше имя и судьбу. Разве нет такого права у каждого государства? Мы не собираемся присваивать греческие ценности. Наоборот, наша культура с уважением относится к другим культурам. Мы объединяем в себе много разных общин. Мать Тереза жила здесь, в Скопье, всего в трехстах метрах от церкви, мечети и синагоги. Мы дорожим нашим многоликим наследием»38.

Если рассматривать конфликт с позиции отношенческой идентичности, одна сторона говорит: «Воздвигая статуи Александра Великого на своих главных площадях и заявляя права на название "Македония", вы создаете угрозу нашей автономии!» Другая сторона возражает: «Требуя, чтобы мы изменили название нашей страны и по-другому выражали уважение, с которым мы относимся к разнообразию, вы нарушаете нашу автономию». Заметим, что в сердцевине конфликта не только предмет спора сам по себе, но и борьба за автономию посредством таких факторов, как географические границы, история, культура и суверенитет.

Идет ли речь о македонском диспуте или о повседневной жизни, вопрос о том, где пролегают границы автономии и принадлежности к группе, остается открытым. Автогонщик хочет гонять по проселочным дорогам со скоростью 160 км/ч, потому что он любит ощущение скорости, а семьи, живущие поблизости, выступают за медленную езду и осторожное вождение. Девушка хотела бы носить в школе головной убор, но администрация настаивает, чтобы все ходили в стандартной форме. Те же самые законы, правила внутреннего распорядка и нормы, выработанные, чтобы скреплять ткань общества, могут разорвать его по швам, порождая то, что Фрейд называл «недовольством культурой».

И снова тренинг «Кланы» — яркое тому свидетельство. Несколько лет спустя после истории в Давосе я проводил тренинг в египетском Каире для группы участников из высших деловых и политических кругов. И вот шесть делегатов сидят в центре комнаты, пытаясь договориться, какой единственный клан они должны выбрать, отлично сознавая, что провал переговоров приведет к крушению мира. Перед началом трех раундов коммерческий руководитель по имени Мохаммед заявил: «У нас нет времени выслушивать характеристики каждого клана и прийти к решению общим согласием — не существует никакого способа решить дело таким образом. Давайте выберем клан по жребию — чей клан выпадет, к тому все присоединятся». Фади, другой коммерческий руководитель, кивнул в знак согласия. Мохаммед разорвал листок бумаги на шесть полосок и написал на каждой название клана, потом положил полоски бумаги в чашку с кофе и вытянул одну. По случайности это оказался его клан. Довольные собой, он и Фади вернулись на свои места. Они спасли мир… или, по крайней мере, так им казалось.

Я повернулся к другим переговорщикам, все еще сидевшим в центре комнаты, и спросил:

— Все согласны присоединиться к клану Мохаммеда?

Делегаты покачали головами.

— Нет, — сказал один.

— Вы хотите сказать, что не принимаете мой клан? — воскликнул Мохаммед. — Все было по-честному!

— Вы смошенничали! — закричал другой делегат.

— Неправда! — закричал в ответ Мохаммед, схватив полоски бумаги и показывая их собравшимся.

— Это не имеет значения! — настаивал политический лидер. — Кто дал вам право решать, каким должен быть способ достижения соглашения?

События на этом тренинге начали выходить из-под контроля, и оставшиеся второй и третий раунды переговоров участники провели в жарких спорах. Но никто не пытался поднять вопрос о системе верований того или иного клана, об их внутренней идентичности. Не обсуждалось также, какой переговорный процесс мог бы послужить цели спасти мир. Вместо этого все спорили о том, имели ли право Фади и Мохаммед навязывать остальным свой способ достигнуть соглашения. Группа объединилась против двух мужчин, чье одностороннее решение не принимало во внимание автономию других кланов. Именно поэтому те всеми силами сопротивлялись соглашению. Мир взорвался и в Каире. Решающий фактор: объединить две части в одно целое

В конфликте главная задача, касающаяся отношенческой идентичности, в том, чтобы выяснить, как удовлетворить ваше стремление одновременно сблизиться с противоположной стороной (потребность в принадлежности к группе) и держаться отдельно от нее (потребность в автономии). По большому счету, вопрос в том, каким образом можно одновременно существовать и как две независимые единицы, и как совокупность двух частей?

Обе потребности — в автономии и принадлежности к группе — характеризуют любое взаимодействие, и ваша способность находить равновесие между ними — залог гармоничных отношений39. Скажем, дети по мере взросления пытаются вписаться в свою семью и одновременно сформировать свой собственный независимый взгляд на мир. Влюбленные балансируют между желанием укреплять свой союз и стремлением проводить какое-то время отдельно друг от друга. При слиянии компаний или политических партий высшее руководство ищет возможности сплотить части в единое целое, в то время как отдельные подразделения борются за право сохранить свою культурную и политическую автономию. В широком смысле международные организации, например ООН, работают с целью приблизить всеобщий мир и в то же время уважать уникальные ценности стран — членов ООН.

На более глубоком уровне способность выходить за пределы напряжения между потребностями в автономии и принадлежности к группе представляет собой центральный нравственный вызов жизни, суть которого хорошо понимал Конфуций. Говорят, что он рассматривал небо, землю и человеческий род как части уникальной Вселенной, «великое единение». Он замечал, что по мере продвижения по жизненному пути у нас появляется возможность проходить сквозь все углубляющиеся сферы существования. Самая поверхностная из них — стихийный природный мир, в котором можно жить, руководствуясь только инстинктами. Как только мы обнаруживаем свое «я», мы осознаем, что у нас есть свободная воля и мы можем улучшить наше место в мире — познать себя и самореализоваться. Со временем мы приходим к пониманию не только нашего собственного эго, но также более значимого общественного порядка; мы вступаем в моральную сферу существования и ощущаем свой долг служить человечеству. В конце концов мы понимаем, что общественный порядок сам по себе не более чем часть «великого единения», которое, неразрывно связывая потребности в автономии и принадлежности к группе, устремляется ко всеобщему благу40. Подводя итоги

Неудивительно, что Алиса зашла в тупик, объясняя Синей Гусенице с кальяном, кто она такая. Идентичность — многогранное понятие. Одновременно стабильное и изменчивое, глубоко личное и общественное, связанное и с сознанием, и с бессознательным. Совсем как Алиса запуталась в собственном «я» в Стране чудес, мы можем потерять наше чувство идентичности в эмоционально заряженном конфликте. Лучше понимая, как каждая из граней внутренней идентичности оказывается поставленной на карту в конфликте, вы можете преодолеть ложный вывод о неизменной идентичности и раскрыть фундаментальные источники своей неудовлетворенности, а также тайные желания и страхи41. В то же время, заново формируя свою отношенческую идентичность с позиции сотрудничества, вы закладываете основы для сближения и достижения взаимопонимания с другими участниками спора.

Но даже в таком случае идентичность может оказаться скорее помехой, чем подспорьем, — до тех пор, пока вы не разберетесь, как управлять мощными побудительными силами, которые могут захлестнуть вашу идентичность в конфликте. В оставшихся главах я расскажу о конкретных способах справиться с этой сложной проблемой.

Вопросы для закрепления знаний

Осознанность критически важна для разрешения сути конфликта. Ответьте на вопросы ниже — они помогут глубже освоить тему.

Что для вас стоит на кону в конфликте? Проанализируйте свои верования, ритуалы, привязанности, ценности и эмоционально значимый опыт.

Как вы думаете, что стоит на кону для вашего оппонента?

Насколько сильное отвержение вы чувствуете со стороны оппонента — и почему? Оцените это отвержение по шкале:

4. Насколько сильное отвержение, по вашим ощущениям, чувствует другая сторона — и почему? Оцените это отвержение по шкале:

5. По каким причинам другая сторона, возможно, считает, что вы ограничиваете ее способность самостоятельно принимать решения?

Глава 4 Как избежать заманивания в конфликт

Только тот, кто не боится иметь дело с нелепым и безумным, сумеет обрести невозможное. Я думаю, оно в моем подвале… дайте-ка я поднимусь на чердак и проверю.

Мауриц Корнелис Эшер

Мысленный настрой очень важен. Если верить, что конфликт можно разрешить с помощью переговоров, открывается возможность установить связь с противоположной стороной и прийти к плодотворному сотрудничеству. Но та или иная угроза идентичности часто порождает мысленный настрой на разобщенность — в таком случае попытки примирить разные мнения кажутся обреченными на неудачу42, хотя при определенных усилиях они могли бы иметь успех. Я называю такой настрой эффектом клана. Чтобы не стать его жертвой, нужно уметь вовремя распознать его главные признаки и почувствовать энергию эмоций, которые затягивают вас в ловушку. Их описание вы найдете в этой главе. Будучи настороже, вы сможете уклониться от столкновения с разрушительной силой, настроиться на взаимодействие и добиться значительных перемен к лучшему, не изменяя себе в главном. Осторожно: эффект клана

Угроза идентичности может породить эффект клана, враждебный мысленный настрой, который стравливает между собой две идентичности — вашу и противоположной стороны. Расклад — я против тебя, мы против них43. Такая мысленная установка, скорее всего, возникла в ходе эволюции, чтобы помочь первобытным общинам защищать кровных родственников от угрозы извне. Сегодня она легко может активироваться в конфликте между двумя участниками, будь то братья (сестры), супруги или дипломаты.

Эффект клана подстрекает нас, не задумываясь, обесценивать точку зрения другой стороны — просто потому, что она чужая. В этом его главное отличие от быстро проходящей реакции на стресс «бей или беги»: оказавшись перед лицом опасности, наш организм готовит себя к сражению до победного конца или к бегству. Когда такое состояние превращается в мысленный настрой, вы оказываетесь заложником противоречивых посланий «бей или беги» на протяжении часов, дней и даже лет. Такая установка может передаваться из поколения в поколение, упрямо сопротивляясь изменениям44, — через обучение, пример окружающих и легенды.

Эффект клана имеет целью защитить вашу идентичность от посягательств, но, как правило, дает результат, обратный желаемому. Укрепляя свои психологические границы и переходя к самозащите, вы снижаете шансы сообща достичь согласия45. Страх вынуждает предпочесть кратковременный «шкурный интерес» долгосрочному сотрудничеству. В результате, если обе стороны конфликта выбирают такой настрой, они создают две все больше и больше крепнущие системы, которые обречены на бесконечные столкновения. Это главный парадокс эффекта клана.

Как осознать, что вы во власти эффекта клана?

Эффекту клана присущи три основные черты: враждебность, чувство собственной непогрешимости и ограниченность мышления46.

Враждебность. Эффект клана побуждает рассматривать отношения с другой стороной через призму враждебности, преувеличивая различия между нами и преуменьшая сходства47. Даже если мы чувствуем близость к другому, эффект клана провоцирует что-то вроде амнезии, когда мы забываем обо всем хорошем и помним только плохое из истории наших отношений. В Давосе, например, лидеры начали тренинг коллегами, которых многое объединяет, но быстро стали врагами и застряли в состоянии раскола. Философ Мартин Бубер описывает такие отношения как переход от «Я — Ты» к «Я — Оно»: мы перестаем видеть в другом человека и начинаем смотреть на него как на некое безличное «оно».

Чувство собственной непогрешимости. Эффект клана порождает своекорыстную убежденность в том, что наше видение не только верное, но и превосходящее в моральном плане точку зрения другой стороны. Правда на нашей стороне, и мы готовим логическое обоснование для ее защиты48. Даже если совершаются самые дикие преступления против человечности, такие как массовое убийство людей членами военных группировок, «убийцы, как правило, действуют в ясном сознании и крайне удивляются, что их называют преступниками»49. Похожую картину я часто наблюдаю на тренинге «Кланы», когда каждая группа спешит с презрением возложить вину на других: «Как вы можете предпочесть интересы своего клана спасению мира?» Кланы редко признают, что сами также сыграли решающую роль в кончине мира. Когда другие испытывают чувство собственной непогрешимости, нам это бросается в глаза, но в нашем собственном поведении его не так-то легко распознать.

Ограниченность мышления. Эффект клана словно укладывает нашу идентичность в раз и навсегда застывшую форму. В этой замкнутой системе мы начинаем видеть себя и другую сторону как неспособных меняться. Вместо того чтобы выслушать оппонентов и узнать, что именно их беспокоит, мы обрушиваемся с критикой на их точку зрения и обливаем презрением их личность. Критиковать собственное видение нам не хватает отваги: мешает страх изменить нашей собственной идентичности50.

Что запускает эффект клана?

Когда нам кажется, что наша идентичность под угрозой, мы склонны реагировать жестко закрепленным набором действий — в нейронауке это называется реакцией на угрозу51. Реакция на угрозу может быть простой (например, мы инстинктивно отступаем назад при виде змеи, ползущей под ногами) или более сложной, как тот самый эффект клана. Его цель — защитить не только наше тело, но также разум и душу52.

Эффект клана запускается, когда мы ощущаем, что в опасности существенная часть нашей идентичности. Это означает, что даже небольшое на первый взгляд расхождение во мнениях может вызвать сильную эмоциональную реакцию — Фрейд определил ее как «нарциссизм малых различий»53. Чем больше сходства между людьми, составляющими группу, идет ли речь о братьях (сестрах), соседях или членах религиозной общины, тем чаще мы склонны сравнивать себя друг с другом и чувствовать угрозу из-за малейших различий54. Скажем, в Давосе делегаты-переговорщики никак не могли договориться о том, что является основополагающей ценностью — человеколюбие или сострадание. Хотя со стороны это различие кажется несущественным, участники спора воспринимали его как угрожающее самой их жизни. Отступить, присоединившись к другому клану, значило для каждого из них унизить достоинство их собственного клана.

По той же причине супруги вечно раздражаются из-за мелких различий, а братья занимают противоположные позиции и рвут отношения во время гражданской войны. Множество общих черт, объединяющих человеческий род, меркнет в сравнении с единственным различием, которому придается преувеличенное значение55. Короче говоря, пустяк может вырасти до масштабов совсем не пустяковой проблемы.

Если угроза идентичности порождает эффект клана, то проявление уважения к идентичности закладывает основу для гармоничных отношений56. Мы свободно проявляем себя такими, какими хотим быть, и наслаждаемся эмоциональной близостью с другими людьми. Но стоит задеть нашу потребность в автономии или принадлежности к группе, как защитный вихрь эмоций внезапно налетает и подхватывает нас, и самозащита получает преимущество перед сотрудничеством57. Как обойти пять ловушек кланового мышления

Преодоление эффекта клана требует стратегии, очень похожей на ту, что применил древнегреческий герой Одиссей. Возвращаясь домой на корабле после долгих десяти лет Троянской войны, он встретил богиню Цирцею, которая предупредила его об опасности, ждущей на пути: прекрасные сирены с волшебными голосами зачаровывают моряков и заставляют корабли приблизиться к своему острову, где они разбиваются о прибрежные острые скалы, оставляя «груды костей человечьих»[5]. Прежде чем отправиться в путешествие, Одиссей приказал своей команде залепить воском уши, а себя самого привязать к мачте и объяснил, что, если он будет умолять освободить его, команда в ответ должна связать его еще крепче. Благодаря такому плану Одиссей и его матросы благополучно миновали остров сирен.

Эффект клана, как голоса сирен, притягивает вас к себе. Чем больше вы запутываетесь в его эмоциональных сетях, тем сложнее становится противостоять его притяжению. В эмоционально заряженном конфликте это притяжение берет начало в мощном вихре движущих сил, которые я называю пятью ловушками кланового мышления58. Ниже представлено их краткое описание.

Пять ловушек кланового мышления

Вертиго, или дезориентация, — искаженное состояние сознания, при котором взаимодействие с другими людьми съедает вашу эмоциональную энергию.

Навязчивое повторение — поведение, которым вы вредите сами себе, но не можете остановиться, как будто находитесь под принуждением.

Табу — общественные запреты, препятствующие развитию сотрудничества в отношениях с другими людьми.

Покушение на святое — посягательство на священные основы вашей идентичности.

Политика идентичности — манипулирование вашей идентичностью с целью извлечения выгоды для другой общественной или социальной группы.

Ловушки — эмоциональные силы, которые придают отношениям враждебный характер, подводя участников спора к состоянию, в котором проявляется эффект клана, или усугубляя это состояние. Они наполняют сознание чувством собственной непогрешимости, изгоняют сомнения в сферу бессознательного и провоцируют вызывающее поведение. Как правило, на разных стадиях развития конфликта эти силы по-разному вредят отношениям. Например, политика идентичности часто служит причиной конфликта; табу проявляются во время самого конфликта; вертиго возникает как психологическое следствие конфликта.

Хотя цель ловушек — уберечь вашу идентичность от опасных обвинений, изменений и манипуляций, их действие обычно приводит к обратному результату. Как и сам эффект клана, они усиливают мысленный настрой на самозащиту, что уменьшает возможности сотрудничества59. Рисунок ниже описывает такой сценарий развития событий посредством матрицы отношений (Relational Matrix).

Матрица иллюстрирует, как пять ловушек кланового мышления подводят вас к эффекту клана, в то время как другой набор факторов — интегративная динамика — помогает выработать более конструктивный созидательный настрой. Если вы твердой рукой не проведете свой корабль в обход ловушек, они будут тянуть вас к эффекту клана, готовя вам ту же судьбу, что постигла моряков, не сумевших устоять перед песнями сирен. Подводя итоги

Недавно я пересмотрел вместе со своими детьми «Звездные войны», и меня захватила ключевая идея фильма, поскольку она прямо соотносится с проблемами, которые возникают в конфликтах на эмоциональной почве. Мастер-джедай Оби-Ван Кеноби объясняет, что такое сила: энергетическое поле, созданное всеми населяющими галактику созданиями и связывающее ее воедино. У силы есть темная сторона — она питается ненавистью, яростью и страхом, и светлая сторона, которая крепнет благодаря состраданию и милосердию. Две эти энергии находятся в постоянном противоборстве, и каждая старается привлечь граждан галактики на свою сторону.

Когда вы чувствуете, что ваша идентичность под угрозой, вы можете выбирать, как реагировать. Эффект клана толкает на темную сторону, сея раскол в отношениях, а установка сознания на солидарность притягивает к светлой стороне, пытаясь сблизить вас с другими участниками конфликта посредством интегративной динамики60. В следующей части книги мы подробно разберем, как противостоять пяти ловушкам кланового мышления, которые смещают вас на темную сторону конфликта. Ловушки часто трудно осознать, они действуют в нашем бессознательном. Тем не менее каждому по силам освободиться от их власти. Главы части второй покажут, как этого достичь, а в оставшейся части книги вы найдете советы, как превентивно способствовать развитию интегративной динамики — позитивных объединяющих сил, которые ведут к свету.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Как освободиться

Глава 5 Вертиго

Когда я был первокурсником, наш эксцентричный профессор английского языка однажды рассказал, как поссорился с женой. Дело было в торговом центре, речь зашла о дорогом постельном покрывале с цветочным рисунком.

— Оно идеально подойдет для спальни! — воскликнула жена.

— У нас уже есть покрывало, — заметил профессор.

— Ты видел, как оно износилось? — спросила она.

— Я сплю под ним каждую ночь. Оно в хорошем состоянии.

— Да что ж такое! — ответила она. — Почему с тобой нужно воевать из-за всего на свете?

— Ну вот опять, — вздохнул он. — Каждый раз, когда мы начинаем спорить, виноват всегда я.

— Я всего лишь хочу купить покрывало! — раздраженно сказала она. — Можешь ты хотя бы раз меня поддержать?

Профессор не мог понять: почему ей всегда нужно все контролировать? Он посмотрел жене в глаза и отчеканил:

— По-моему, это покрывало — худшая покупка на свете.

Тут ситуация взорвалась.

— А по-моему, я вообще зря решила выйти за тебя замуж! Не знаю, зачем я это сделала! — открыла ответный огонь жена.

В тот самый миг, когда профессор готов был умчаться в бешенстве, он заметил толпу зрителей, наблюдавших за их ссорой. Смутившись, он перевел взгляд на часы и обнаружил еще один неприятный сюрприз: оказывается, прошло уже 20 минут, хотя он был уверен, что их ссора длилась от силы минут пять. Он сказал жене, который час, и гнев сменился озабоченностью: они опаздывали на обед с друзьями. Супруги поспешили в ресторан, качая головой в недоумении: как обсуждение достоинств покрывала в цветочек переросло в публичный скандал? Ложная реальность вертиго

Психологическую силу, толкающую профессора и его жену к эффекту клана, я называю вертиго, подразумевая под этим искаженное состояние сознания, при котором вся эмоциональная энергия расходуется на выяснение отношений61. Поддавшись вертиго, супруги стали вести себя как будто под гипнозом. Оба зациклились на злых словах друг друга и исполнились решимости одержать победу62, а не прийти к соглашению.

Слово «вертиго» происходит от латинского vertere, что значит «вращаться». Возможно, слово знакомо вам по фильму Альфреда Хичкока «Головокружение» (английское название — Vertigo). В нем вертиго — приступ тошноты и головокружения, вызванный страхом высоты. Современная медицина различает целый ряд нарушений, при которых возникает ощущение быстрого вращения63. Я позаимствовал этот термин, чтобы описать ни на что не похожее смятение, когда мы чувствуем себя загнанными в ловушку острого противостояния64. Спор между профессором и его женой начался достаточно дружелюбно. Но из-за уязвленного самолюбия оба переступили черту и позволили увлечь себя в закручивающийся спиралью вихрь вертиго65.

Вертиго можно представить как воронку торнадо, захватившую вас и противоборствующую сторону. Движущийся вокруг вас эмоциональный вихрь не дает разглядеть ничего за пределами вашего противостояния — так профессор и его жена в угаре ссоры66 забыли, где они находятся и сколько прошло времени. Сильные порывы ветра едва не сбивают вас обоих с ног, усиливая интенсивность переживаний и превращая раздражение в ярость, а огорчение — в отчаяние. Находясь в эпицентре торнадо, вы видите грозовое небо над головой — живое воплощение ваших самых ужасных предчувствий, а истерзанная земля под ногами напоминает о ранах прошлого. Эмоциональное торнадо может держать нас в капкане эффекта клана на протяжении часов, дней и даже в течение жизни нескольких поколений.

В этой главе я исследую ловушку вертиго — объясняю, почему это состояние так разрушительно и как от него освободиться. Преграды

Преодолеть вертиго крайне сложно по нескольким причинам.

1. Воздействие вертиго не осознается

Находясь в состоянии вертиго, вы уверены, что полностью контролируете свое поведение. В этом-то и опасность вертиго. Эмоциональный вихрь кружит вас с такой силой, что вы даже не замечаете, как задетые чувства толкают к ссоре67. Вы по-прежнему считаете себя разумным и уравновешенным. Кажется, что это ситуация вокруг принимает непредсказуемый оборот, а с вами как раз все в порядке.

Под влиянием вертиго безобидная на первый взгляд ситуация легко становится крайне напряженной. Спор о покрывале дошел до того, что один участник спросил себя: «Моя жена так и будет вечно контролировать меня подобным образом?» — а другая стала растравлять старые раны: «Почему с тобой нужно воевать из-за всего на свете?»

Якобы утихнув, вертиго на самом деле может продолжаться, варьируясь по степени интенсивности, поэтому со временем его вообще перестаешь замечать68. Однако, даже растаяв дымкой вдали, вертиго способно исподтишка отравлять взаимоотношения и заволакивать туманом эмоциональное пространство между сторонами.

2. Вертиго уменьшает способность к самоанализу

Нам свойственно не только думать и чувствовать, но также анализировать свои мысли и чувства. Поглощая эмоциональную энергию, вертиго ослабляет нашу способность к самоанализу, заставляя полагаться на отработанные сценарии поведения и предвзятое мнение об оппонентах. Итог — три неожиданных последствия69.

Вы бездумно проигрываете один и тот же сценарий конфликта. Ссора в торговом центре в глазах жены профессора не была отдельным инцидентом — она восприняла ее как еще один пример того, что муж превращает любой разговор в перепалку. Поэтому она среагировала машинально: привычно перечислила жалобы и претензии, которые произносила уже не раз.

Скатиться в безрезультатный сценарий конфликта проще простого. На тренингах по ведению переговоров для военных я обнаружил, что они, как никто, понимают это. Один высокопоставленный армейский офицер рассказал мне историю, которая произошла с ним, когда он вернулся домой после девятимесячной службы в Ираке, где ежедневно привык встречаться со смертью. Однажды вечером он услышал, как родители спорят, какой фильм посмотреть. Не веря, что можно ругаться из-за такого пустяка, он ворвался в комнату с криком: «Какая к черту разница, какой фильм мы будем смотреть?» — а затем шумно удалился. Кипя от бешенства, он провел около пяти минут словно в трансе. Потом успокоился и извинился перед родителями. Позже он осознал: находясь так долго бок о бок со смертью, участвуя в боях и наблюдая, как на его глазах гибнут товарищи, он так привык к состоянию вертиго, что даже безобидный спор вызывал сильнейшую реакцию. Сценарий конфликта так глубоко отпечатался в его сознании, что запускался снова и снова с непрошеной легкостью.

Вертиго притупляет чувство вины и стыда. Еще одно вредное последствие эмоционального торнадо в том, что вы теряете способность оценивать свои поступки с моральной точки зрения. Военный из приведенной выше истории, например, не испытал никаких угрызений совести, когда с гневом обрушился на родителей. Чувство вины или стыда70 обычно появляется из-за несоответствия между тем, что, по-вашему, думают о вас окружающие, и тем, что вы бы хотели, чтобы они думали. Но, следуя усвоенному ранее сценарию поведения, офицер оказался не в состоянии здраво оценить сложившуюся ситуацию, а также адекватность своего поступка с моральной точки зрения. Как только волна вертиго схлынула, он спросил себя: «Что на меня нашло? Неужели я правда способен на такое?»

Вы начинаете мыслить стереотипами. Под действием вертиго труднее не только анализировать собственное поведение, но и ясно видеть других. Социальные психологи Сьюзан Фиск и Стивен Нойберг обнаружили, что каждый из нас инстинктивно следует стереотипам. Осознанно или нет, мы делим людей на группы в зависимости от возраста, пола, национальности и других бросающихся в глаза особенностей71. В комфортной обстановке можно пересмотреть свои гипотезы и определить, насколько они близки истине, но в эмоциональном вихре конфликта у нас остается лишь минимум энергии, чтобы оценить надежность суждений, основанных на стереотипах72.

Ссора профессора и его жены привела к тому, что они стали воспринимать друг друга как донельзя упрощенные карикатуры. Она — безрассудная расточительная жена, жаждущая всех контролировать, а он — злобный муж-скряга. Накопленные за долгую совместную жизнь знания о причудах, привычках, ценностях, желаниях и страхах друг друга улетучились из их головы, и даже взаимная любовь была забыта. Вместо того чтобы попытаться понять разумные доводы друг друга, они предпочли во что бы то ни стало доказать неразумность другой стороны, даже если это предполагало шумную перебранку на глазах у всех в переполненном магазине. Следуя логике стереотипов, они укрепляли чувство собственной непогрешимости.

Термин «стереотип» происходит от греческих слов stereos («неподвижный, негибкий») и typos («общее впечатление, отпечаток»). Стереотип сводит величественную симфонию индивидуальности к одной-единственной ноте. Цепляясь за негативное впечатление об оппоненте и воспринимая человека как схематичную картинку, отказываясь ценить нюансы его или ее личности или подвергать сомнению свои собственные предположения, вы поддаетесь безумству вертиго.

Процесс создания стереотипов был в дальнейшем глубоко исследован Фиск и Нойбергом — их эксперименты доказали, что, однажды причислив человека к той или иной группе, мы затем ищем подтверждений своего решения и игнорируем любую информацию, которая противоречит выбранной нами точке зрения73. Роясь в своей памяти, жена профессора искала в ней примеры жадности мужа и, обнаружив несколько убедительных случаев, использовала их, чтобы подтвердить свой вердикт. Тем временем профессор проделал в уме то же самое, ища доказательства расточительности жены. Бесчисленные примеры того, как профессор, наоборот, проявил щедрость, а его жена — бережливость, забылись. Они шли вразрез с жесткой позицией, которую заняли оба супруга, и потому были автоматически отброшены74.

3. Вертиго искажает восприятие места и времени

Вертиго в буквальном смысле деформирует восприятие места и времени. Фокус внимания сужается, вы исключаете из него все, кроме непосредственной ситуации у вас перед глазами, причем не отдаете себе в этом отчета75. Профессор и его жена были так поглощены ссорой, что не заметили ни зрителей, собравшихся на их крики, ни того, как быстро пролетело время76. Вертиго до такой степени подчиняет себе сознание, что вы продолжаете верить, будто все идет как обычно, в то время как мир переворачивается с ног на голову77.

Искажение времени. Вертиго оказывает двойной эффект на восприятие времени — ощущения при этом напоминают первый опыт новичка-парашютиста. Выпрыгивая из самолета, он испытывает потрясение78, и время в этом состоянии как бы растягивается. Сначала секунды тянутся очень медленно, и он замечает каждый звук и каждую деталь вокруг себя79. Но, продолжая падать, приспосабливается к ощущению. Он все еще испытывает страх, но сознание переходит от состояния сверхбдительности к похожему на транс нервному возбуждению. Время сжимается: теперь ему кажется, что оно бежит быстрее, чем показывают его часы80. Приземлившись, парашютист не может поверить: «Уже все?»81

Под действием вертиго угроза конфликта вначале замедляет восприятие времени, и вы начинаете обращать повышенное внимание на каждое слово, мнение и действие оппонента. Однако чем дольше длится вертиго, тем быстрее летит время — час проносится как минута. В этом похожем на транс состоянии сознание начинает действовать на автопилоте, привлекая из прошлого отработанные сценарии конфликтов для управления вашим поведением в настоящем82. Выражаясь языком Уильяма Джеймса, сознающее «я» стоит у руля, направляя ваши действия, в то время как ваша внутренняя идентичность («обо мне»), сжавшись на заднем плане, снова и снова проигрывает эти сценарии. Освободившись от вертиго после оформления развода, примирения с коллегой или воссоединения с родственниками, мы с удивлением обнаруживаем, как много времени прошло на самом деле83.

Искажение места. В состоянии вертиго эмоциональное поле взаимоотношений кажется тесным, сужается. Профессор и его жена наполнили эмоциональное пространство между собой гневом, отчаянием и одиночеством, добавляя еще и еще жалоб и недовольства, пока ситуация не стала невыносимой. Каков же был печальный итог? Полные ядовитой горечи слова женщины о том, что она уже не понимает, зачем вообще вышла замуж.

Вертиго — состояние ума, поэтому со стороны вызванное им поведение кажется иррациональным; зрители, не вовлеченные в конфликт, не способны оценить силу эмоций, которая подчиняет себе противоборствующие стороны. Мне приходилось работать в зонах военных действий, и я часто слышу от людей, незнакомых с жизнью в раздираемых противостоянием регионах, вопрос: «Неужели нельзя жить в мире друг с другом?» Но тот, кто попал в воронку эмоционального торнадо, просто не осознает, какая мощная сила им владеет. В этом парадокс вертиго: он искажает наше восприятие времени и пространства незаметно для нас самих.

Если вы вовлечетесь в эмоционально заряженный конфликт между другими людьми, то, скорее всего, бессознательно впитаете некоторые из их эмоций. Вас тоже захватит эмоциональный вихрь чужого вертиго. Представьте, какой груз несут на своих плечах дети, вынужденные жить в доме, где родители постоянно ссорятся. Или вообразите, какое давление испытывают посредники на переговорах, пытаясь сохранить спокойствие, когда оппоненты осыпают друг друга оскорблениями. Даже работая на международном уровне, легко заразиться эмоциями чужого вертиго. В 1990-х гг., во время войны в Югославии, я работал с сербскими, хорватскими и боснийскими беженцами в городке на окраине Сербии и быстро приспособился к витавшему в воздухе напряжению, вызванному вертиго. Моя мама, следившая за новостями о военном конфликте по телевизору, звонила мне из США и просила беречь себя. «Не волнуйся, мам, все в порядке», — успокаивал я. И правда верил в то, что говорил матери, не понимая очевидного: по сути, я до такой степени свыкся с напряжением, что перестал замечать его. Так было, пока я не закончил работу. Когда поезд, увозивший меня из Сербии в Будапешт, пересек границу, я вдруг почувствовал себя так, словно тяжкая ноша упала с моих плеч, а грудная клетка и руки освободились от напряжения. Мышцы расслабились, и на меня снизошел странный покой. Я осознал, что находился в пространстве, охваченном вертиго, и не отдавал себе отчета, как сильно оно действовало на меня, пока не покинул Сербию.

4. Вертиго сосредоточивает внимание на негативной стороне отношений

Возможно, самый серьезный вызов вертиго в том, что в этом состоянии внимание приковано к негативным воспоминаниям: вы перебираете в памяти события, пока не найдете «доказательства» своей правоты и чистой совести в противовес неправоте и бессовестности оппонента. Победить вертиго — значит избавиться от одержимости негативной стороной взаимоотношений. Однако сделать это крайне сложно, так как вертиго утрирует негативные воспоминания не только о прошлом, но и о будущем.

Вас не отпускает боль прошлого. Во время кровавого конфликта в Северной Ирландии летчик гражданского самолета, приземлившегося в Белфасте, однажды пошутил, обращаясь к пассажирам: «Добро пожаловать в Белфаст. Пожалуйста, переведите стрелки своих часов на триста лет назад». По его мнению, противостояние в регионе стало результатом застарелых обид, сохранившихся до наших дней. Время не залечило раны84 — нация ощущала себя так, как будто все случилось вчера.

Профессор психиатрии Вамик Волкан из Виргинского университета разработал убедительную теорию, объясняющую этот феномен. Он заметил, что многие группы частично определяют свою идентичность в настоящем через «выбранную травму» (chosen trauma) — незажившую и причиняющую боль рану из прошлого85. На ум приходят такие примеры, как Холокост для еврейской нации, Накба (массовое принудительное выселение) для палестинцев, европейская колонизация для африканцев, распятие Христа для христиан.

Если травмированной группе не удается до конца проработать чувства стыда, унижения и беспомощности, эмоциональная боль может передаваться из поколения в поколение на протяжении многих лет. Волкан называет это межпоколенческой передачей травмы (transgenerational transmission of trauma). Чувства и мысли из далекого прошлого оказываются связанными с настоящим — временной промежуток как бы исчезает, и люди чувствуют себя сейчас жертвами того, что случилось тогда, в далеком прошлом86. Как пишет канадский историк и публицист Майкл Игнатьев, «одно из частых наблюдений репортеров, работавших в зоне военных действий на Балканах, заключалось в том, что временами, слушая истории о военных зверствах, они не могли понять, произошли ли эти события вчера, в 1941, 1841 или 1441 году»87.

Вертиго нередко провоцирует перенос прошлой травмы на настоящее. Когда в эмоциональный вихрь втягивается целая группа, дремлющие травмы и глубоко погребенная боль начинают ощущаться с новой силой, что крайне затрудняет процесс примирения. Даже в межличностном взаимодействии вертиго способно стереть временной промежуток и тем самым затруднить путь к согласию. В торговом центре жена профессора перенесла воспоминания о прошлых обидах в настоящее, черпая злость в прежних случаях, когда муж был к ней невнимателен, хотя с тех пор минули десятки лет.

Вас переполняют воспоминания о страшном будущем. Как можно «вспоминать» будущее? Разве события, отложившиеся в нашей памяти, не свидетельства пережитого опыта? Не всегда. В эмоционально заряженном конфликте мы склонны представлять худшие сценарии будущего — например, то, что нам придется столкнуться с унижениями и агрессией со стороны оппонентов. Усиленный острыми эмоциями, такой воображаемый сценарий может глубоко отпечататься в памяти, и со временем вы забудете, что сами же его и создали. И вот уже в сознание проникло воспоминание о пугающей возможности, а рассказ о ней, извлеченный из памяти, воспринимается как реальность. Ваше наполненное страхом будущее де-факто стало прошлым, и эта «реальность» тащит вас к эффекту клана. Теперь у вас есть «доказательство», что другой стороне нельзя доверять88.

С точки зрения психологии выбранная травма из прошлого ничем не отличается от воспоминания о страшном будущем; они действуют одинаково, так как оба предполагают встраивание эмоционально важного сценария в текущий конфликт. Взяться за оружие нация может, опираясь как на выбранную травму пятисотлетней давности, так и на ту, которую она страшится получить через пять сотен лет. Поразительно, что при этом ни один человек в действительности не пережил ни то ни другое событие. Но история пробуждает в людях настолько сильный эмоциональный отклик, что они готовы идти на войну.

Вертиго создает эхо-камеру[6], заполненную негативными эмоциями. В замкнутом пространстве ядовитых воспоминаний мы начинаем придавать мелочам преувеличенную важность. На тренинге «Кланы», например, мир обычно гибнет, потому что клан чувствует себя невостребованным. Когда на кону судьба планеты, такие переживания, по идее, должны отступать на второй план. Но внутри искаженной реальности вертиго невостребованность — потенциальная угроза идентичности клана. Спор насчет покрывала тоже пустяк, но в ложной реальности вертиго профессору казалось, что его идентичность подвергается несправедливым нападкам, из-за чего предмет спора в его глазах сразу приобрел повышенное значение. Как освободиться от вертиго

Главный вред вертиго в том, что это состояние сужает диапазон мыслей, чувств и поступков, — следовательно, для освобождения требуется расширить границы сознания. Стратегия включает несколько шагов, которые кратко представлены в таблице ниже.

Шаг 1. Распознайте симптомы вертиго

В студенческие времена мы с другом проехали на машине от Бостона до Нью-Йорка, по пути болтая обо всем на свете, от мировых проблем до девочек, которые нам нравились в детском саду. Мы были так поглощены разговором, что пропустили выезд с автомагистрали, несмотря на точные указания. И проехали еще десять минут в полном неведении. Вертиго действует схожим образом. Оно ослабляет нашу способность к самоанализу, и окружающая действительность как бы ускользает из-под контроля. Крайне важно вернуть себе осознанное восприятие реальности. Процесс включает три этапа.

Во-первых, научитесь распознавать симптомы вертиго. Вот три самых характерных.

Конфликт захватил вас целиком? Если вы обнаружили, что думаете о конфликте больше, чем о чем-либо в своей жизни, — это повод насторожиться. Возможно, вам не дают покоя обиды, нанесенные другой стороной, или вы крайне остро реагируете на критику оппонентов.

Другая сторона вызывает у вас враждебные чувства? Осторожно, есть опасность начать воспринимать конфликт как насыщенную эмоциями битву, а не расхождение во мнениях.

Вы зациклились на негативных переживаниях? Примите меры, если конфликт провоцирует вас снова и снова перебирать в памяти болезненное прошлое или события, которых вы страшитесь в будущем.

Во-вторых, сделайте паузу. В тот самый миг, когда вы понимаете, что вас затягивает вертиго, сделайте вдох. Потом еще один. Замедлитесь. Подождите, пока снова обретете перспективу, прежде чем продолжать обсуждение.

В-третьих, назовите вертиго по имени. Просто назвав вертиго по имени, вы значительно ослабите его власть над собой. Малопонятный вихрь эмоций превращается в конкретное «оно», и вам становится легче разобраться в своих ощущениях и таким образом вернуть себе способность к самоанализу. Когда недавно у нас с женой начался спор, грозивший выйти за пределы разумного, она сказала: «Мне кажется, нас затягивает вертиго. Неужели нам и правда хочется провести остаток дня препираясь?» Всего лишь признав начало вертиго, мы сумели устоять перед его соблазном. Мы договорились поговорить о проблеме еще несколько минут, а потом, если не удастся прийти к решению, сделать перерыв, чтобы не потеряться в возникшем сумбуре эмоций.

Шаг 2. Устройте встряску, чтобы застать вертиго врасплох

Иногда только встряска может разрушить то похожее на транс состояние, в котором пребывает сознание под властью вертиго89. Резкий толчок заставит вас по-новому взглянуть на отношения с противоположной стороной. Вот несколько способов, как этого добиться.

Вспомните о своей цели. Вертиго обрушивает на нас вихрь эмоций и заставляет переходить в оборону, вместо того чтобы решать конкретные проблемы. Один из действенных способов «встряхнуть» отношения — спросить себя: какова моя цель в этом конфликте? Продемонстрировать презрение оппоненту или придумать, как разрешить наши разногласия? По ходу дискуссии делайте упор на общих устремлениях. Скажем, супруги легче переживут развод, если будут напоминать себе, что их общая цель — обеспечить физическое, умственное и душевное благополучие их ребенка.

Используйте силу внезапности. Вторая стратегия, которая помогает освободить отношения из-под власти вертиго и задать им новую перспективу, — опереться на силу внезапности. Что бы произошло, если бы во время той безобразной сцены в торговом центре профессор отступил от хорошо знакомого сценария конфликта и погасил гнев жены, ошеломив ее? Скажем, на брошенные в сердцах слова о том, что она уже не уверена, стоило ли вообще выходить за него замуж, он мог бы ответить: «В моем случае стоило — потому что я любил тебя. Я и сейчас тебя люблю. Хочешь, вернемся и посмотрим покрывало?» Возможно, гнев жены начал бы стихать под действием проявленной им заботы о ее чувствах. Вскоре они ощутили бы, что к ним возвращается способность адекватно оценивать ситуацию, а заодно и умение рассуждать здраво и великодушно. Кто знает, может быть, они даже посмеялись бы над абсурдностью всего этого: неужели стоило вот так разругаться в пух и прах из-за какого-то покрывала?

Своевременная встряска оказывает не менее сильный эффект в международных отношениях. Вспомните исторический визит президента Египта Анвара Садата в Израиль. До 1977 г. ни один арабский лидер ни разу не ступал на израильскую землю. Израиль и Египет воевали четырежды, и Израиль контролировал принадлежавший ранее Египту Синайский полуостров, захваченный в ходе военного конфликта 1967 г. Израильтяне уже не верили, что когда-нибудь удастся договориться. Тогда, удивив весь мир, президент Садат прилетел в аэропорт Бен-Гурион и провел в Израиле 36 часов. Он выступил с обращением к Кнессету и встретился с ключевыми деятелями страны. Визит Садата встряхнул израильскую общественность и заставил увидеть в египтянах не врагов, а партнеров, что привело к мирному соглашению между двумя странами90.

Неожиданно принести извинения — может быть, самая мощная встряска из всех. Во время ссоры в торговом центре профессор мог бы сделать глубокий вдох, остановиться и сказать жене: «Я только что наговорил тебе много неприятных вещей. Прости меня. Не знаю, что на меня нашло». Услышав такое признание, она, скорее всего, замерла бы, удивленная поворотом событий. Если жена почувствует, что извинения мужа — искреннее выражение раскаяния, между ними откроется эмоциональное пространство для конструктивной беседы.

Призовите на помощь авторитет. Несколько лет назад в кафе неподалеку от Гарварда я стал свидетелем того, как человек, обладающий властью или пользующийся авторитетом, способен помочь быстро обуздать вертиго. Поздний зимний вечер, я сижу за столиком и, склонившись над ноутбуком, пишу статью, в перерывах наслаждаясь горячим шоколадом. Вдруг я замечаю, что два официанта начали потасовку. Сначала я решил, что они дерутся в шутку, но тут один из мужчин размахнулся и с силой ударил другого, они стали обмениваться ударами. Мое сердце бешено заколотилось при виде того, как мирное заведение в мгновение ока превратилось в боксерский ринг.

«Как их остановить? — подумал я. — Вмешаться и приказать прекратить драку? Позвать администратора? Прокричать бессмыслицу, лишь бы привлечь их внимание?» Прошли годы, а я все еще четко помню, что моим первым побуждением, как бы странно это ни прозвучало, было крикнуть: «Смотрите, смотрите, Джерри Сайнфелд заходит в кафе!» Сайнфелд на тот момент считался самой большой знаменитостью на телевидении, и с помощью его имени я намеревался вышибить двух боксеров из вертиго. Но я не сказал ни слова.

Тем временем официанты осыпали друг друга градом ударов на глазах у посетителей. Не зная, что еще предпринять, я в конце концов закричал: «Прекратите!» — и попытался вклиниться между ними. Но официанты, разъярившиеся, как быки, продолжали драться, не обращая на меня внимания.

Пару секунд спустя в кафе зашли двое полицейских, и тут оба официанта застыли как по волшебству. Один вид офицеров в униформе тут же напомнил им о паре законов из Уголовного кодекса и последствиях их нарушения. Официанты смотрели на полицейских с явным страхом на лицах, и этого оказалось для них более чем достаточно, чтобы стряхнуть с себя вертиго. Полицейские задали им несколько вопросов об инциденте, и через три минуты бывшие противники уже пожимали друг другу руки.

Чтобы избавиться от вертиго, призовите на помощь уважаемый всеми сторонами конфликта авторитет: духовного учителя, посредника, юриста, психотерапевта или главу семьи. Показателен один случай конфликта из-за наследства. Богатая вдова скончалась, оставив своим взрослым детям неясное завещание91. Вот и рецепт межклановой войны: кому положено мамино кольцо? А картины в гостиной? Домик, в котором они провели детство? Когда дети умершей встретились в присутствии посредника, тот сразу понял, что они глубоко увязли в сетях классического вертиго, поэтому апеллировал к мнению единственного человека, который имел авторитет в их глазах. «Если бы ваша мать сейчас была здесь, — спросил он, — чего бы она хотела?» Мать всегда дорожила миром в семье, и, как только ее детям напомнили об этом, они единодушно решили уважать волю матери. На протяжении переговоров посредник часто обращался к этому авторитету, вытаскивая участников из состояния вертиго, когда эмоции брали верх.

Смените тему. Знакомый экс-глава государства однажды поделился со мной собственным секретом выхода из дипломатических кризисов: «Не стоит пытаться изменить людей. Лучше сменить тему». Это четвертый способ внезапным действием вывести конфликт из транса вертиго.

Представим, что на дворе 1996 г. и вы высокопоставленный американский чиновник на Ближнем Востоке. После того как израильтяне открыли тоннель Западной стены для туристов в старой части Иерусалима, смертоносная ненависть вылилась в массовую гибель людей. Палестинцы восприняли открытие выхода из тоннеля как угрозу их контролю над священной мечетью Аль-Акса и притязаниям на Восточный Иерусалим как будущую столицу. Что бы вы посоветовали сделать, чтобы предотвратить дальнейшее нарастание насилия?

Посол Дэннис Росс, в то время директор управления по Ближнему Востоку Госдепартамента США, столкнулся именно с такой ситуацией. Он узнал симптомы вертиго и понял, что «ситуация стремительно выходит из-под контроля»92. Стороны переговоров явно реагировали не только на сложившееся положение дел — каждая также держала в голове выбранную травму прошлого и свою версию страшного будущего, из-за чего они еще охотнее видели друг в друге врагов. Как подметил Росс, «нам нужно было каким-то образом обеспечить им пространство для размышлений, возможность посмотреть на дело со стороны». Поэтому он решил организовать в США встречу между главой палестинской автономии Ясиром Арафатом и премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху. Встреча переключила внимание лидеров с обдумывания ответных мер насилия на возможности взаимного соглашения. Вертиго, владевшее обеими сторонами, было искусно преодолено.

Шаг 3. Раздвиньте границы места и времени

Вертиго порождает ощущение замкнутого пространства, насыщенного эмоциями; негативные чувства как бы закупоривают отношения, сужая восприятие места и времени. Чтобы избавиться от вертиго, нужно раздвинуть пространственные и временные границы93. Место: увидеть альтернативу

Подумайте, какие физические и психологические факторы помогут наладить сотрудничество с другой стороной.

Смените окружающую обстановку. Дизайн интерьера, в котором проходят переговоры, ощутимо влияет на успех или неуспех всего предприятия. Вести дискуссию в помещении со стерильно-белыми стенами — совсем не то же самое, что в уютной гостиной. Даже исторические переговоры на международном уровне нередко проводились дома у мировых лидеров, и вокруг бегали дети. Такие напоминания о нашей человечности помогают держать вертиго в узде. Обсуждая проблему в неофициальной обстановке, мы не ощущаем себя связанными по рукам и ногам чувством долга по отношению к «своим». Важно также уделить внимание тому, что на первый взгляд кажется мелочами. Как вы и ваш оппонент заняли свои места — друг против друга за столом или бок о бок, показывая, что вас объединяет общая проблема?

Я вспоминаю, какая интересная обстановка сложилась на одном из тренингов «Кланы». Группа состояла из международных лидеров, включала генеральных директоров мировых корпораций, экспертов по безопасности и высших чинов сферы здравоохранения. После того как шесть кланов определились со своими уникальными характеристиками, все вернулись в общую комнату, и каждый клан расположился отдельным сплоченным кругом. Как обычно, явился пришелец и объявил свое зловещее предупреждение. Но потом произошло нечто, выбивавшееся из привычного хода вещей. Один за другим делегаты кланов выходили в центр комнаты и представляли ценности своего клана, превратив процесс переговоров в агрессивную избирательную кампанию, где каждый из шести кланов соперничал за голоса других участников. Вертиго не замедлило нагрянуть. Кланы смогли бы вырваться из эмоционального вихря, если бы различия обсуждались сообща, большим общим кругом, или если бы посланцы каждого племени совещались в малом кругу. Оба варианта расположения укрепили бы чувство солидарности. Но вместо этого они внезапно устроили избирательную кампанию, которая вполне ожидаемо обрекла планету на гибель.

Взгляните на конфликт с новой высоты. Под влиянием вертиго разногласия обретают невероятную весомость, поэтому даже небольшое отступление от своей позиции кажется сокрушительным поражением. Вы можете усмирить негативные эмоции, взглянув на ситуацию с новой высоты.

Представьте себя на борту космического корабля, который летит на Луну: вы смотрите вниз на Землю и понимаете, какое ничтожное место занимает ваш конфликт в величественном замысле Вселенной. Фрэнк Уайт, мой коллега в Гарварде, изучавший особенности психики астронавтов, обнаружил, что после возвращения на Землю они переживают глубокую перемену в своем восприятии человеческих отношений. Все проблемы мира кажутся им второстепенными по сравнению со всеобъемлющей задачей беречь нашу планету. Уайт назвал это расширение перспективы эффектом обзора (overview effect)94. Даже если вам не суждено побывать в космосе, упражнение, позволяющее сменить перспективу, пойдет вам на пользу.

Увидеть конфликт с новой высоты можно, не будучи астронавтом. Вообразите, что ваш спор — 12-этажное здание и вы с оппонентом находитесь на 12-м этаже. Там, наверху, ситуация накалилась, у вас обоих скручивает желудок от напряжения, ураганный вихрь эмоций сбивает с ног. А теперь представьте, что вы просите другую сторону подождать несколько минут на 12-м этаже. Вы входите в лифт. Спускаясь вниз, этаж за этажом, вы начинаете глубоко дышать и чувствуете, как с каждым выдохом возвращается спокойствие. Теперь вы способны поставить себя на место оппонента и почувствовать, насколько он раним, а также с уважением отнестись к своей собственной ранимости. Достигнув первого этажа, вы яснее понимаете вклад, который каждая сторона старается внести в разрешение конфликта. Теперь нажмите кнопку, вернитесь на двенадцатый этаж и доведите беседу до конца. Время: перевести часы

Второй способ расширить зону видимости в конфликте — изменить свое восприятие времени.

Замедлите скорость. Вертиго вызывает цепную реакцию колкостей и обвинений, поэтому полезно снизить темп беседы и просто послушать — не вести счет нападкам в свой адрес, а отслеживать подспудные эмоции. Тот же прием работает в длительном общении: подождите несколько часов, прежде чем отвечать на письмо, которое вас разозлило. Говорите медленнее, напоминайте себе о необходимости делать паузу на мгновение и только потом отвечать. В многочасовом обсуждении периодически устраивайте перерывы, чтобы эмоционально дистанцироваться от конфликта.

Перенеситесь в будущее. В нашем примере с торговым центром профессор мог бы сказать жене: «Представь, что прошло десять лет и мы вспоминаем эту ссору из-за покрывала. Как ты думаешь, что мы, умудренные опытом, посоветовали бы самим себе сделать сейчас?»

Я использовал прием ускоренной перемотки несколько лет назад, когда разрабатывал закрытый тренинг по мастерству переговоров для израильских и палестинских специалистов и участвовал в его проведении. Я не стал просить их сообща найти выход из тупиковой ситуации, которая сложилась в отношениях между двумя народами, — это быстро привело бы к вертиго. Вместо этого я предложил им подумать о будущем: как через 20 лет может выглядеть государство, в котором мирно сосуществуют обе нации, как они представляют его экономическое, общественное и политическое устройство. Эта задача превратила потенциальное поле битвы в площадку для объединенного мозгового штурма. Будущее, нарисованное в воображении, стало казаться более осязаемым, чем неопределенные страхи, спровоцированные вертиго. В ходе того тренинга удалось посеять семена масштабных мирных инициатив.

Перенеситесь в прошлое. Когда мы с женой начинаем ссориться, всегда возникает опасность, что кратковременный спор перерастет в полный разрыв, последствия которого мы будем ощущать еще долгое время. Это влияние вертиго. В таких случаях я заставляю себя вспомнить самые счастливые моменты из истории наших отношений: как я впервые начал флиртовать с ней, день нашей свадьбы на острове Блока, как мы вдвоем смеемся над дурацкими шутками наших троих мальчиков. Воспоминания открывают пространство в моем сознании, в котором я могу решить, хочу ли поддаваться вертиго, — и я почти всегда выбираю отрицательный ответ.

Я говорю «почти всегда» по двум причинам. Во-первых, я человек, и порой энергия эмоций слишком сильно давит на меня, так что я не нахожу сил сопротивляться. Во-вторых, состояние вертиго, если уметь его контролировать, имеет свои преимущества. Например, вы можете сказать себе: «Да, сейчас я уступил вертиго, зато могу высказать все, что накипело». Но каким бы важным ни казалось в тот или иной момент поддаться эмоциям, я советую задать временные рамки: «С вашего позволения я засекаю время и предлагаю ровно через десять минут сделать перерыв». Да, такая нарочитость для кого-то прозвучит неестественно, но благодаря этому приему вы защищаете свое восприятие времени от влияния вертиго.

Шаг 4. Дистанцируйтесь от негативных мыслей и визуализируйте их

Как преодолеть одержимость негативными мыслями в состоянии вертиго? Здесь нужен прием, который позволит, с одной стороны, высвободить отрицательные эмоции, а с другой — не потерять из-за них голову. Но как облечь все это в слова? Придумайте образ для негативных эмоций

Оскар Уайльд однажды заметил95: «Человек менее всего оказывается самим собой, говоря о собственной персоне. Позвольте ему надеть маску, и вы услышите от него истину»[7]. В конфликте обнажить свои отрицательные эмоции зачастую означает показаться вызывающим и агрессивным, особенно если вы считаете, что ваши чувства задеты словами или поведением оппонента. Требуется способ, который позволил бы обсудить эмоции, мешающие устранить конфликт, прямо не называя их, — другими словами, дал бы возможность говорить начистоту, но в иносказательной манере. Нужно дистанцироваться и визуализировать негативные эмоции, то есть придумать символический образ для выражения эмоций, которые затрудняют взаимоотношения.

Вместо того чтобы идти на поводу у конфликта и в итоге скатиться в состояние вертиго, можно вовремя распознать отрицательные эмоции и, рассуждая вслух, выработать стратегию, как лучше с ними поступить. Облекая субъективные переживания в объективный образ, мы присваиваем имя и почти материальное значение неосязаемым силам, которые разжигают конфликт96. Пример из жизни: Закари и темная сторона силы

Когда мой младший сын Лиам стал подрастать, средний ребенок, Закари, которому на тот момент было шесть лет, почувствовал угрозу своему положению в иерархии братьев. Он начал часто выходить из себя, направляя поток агрессии и на младшего, и на старшего брата. Я знал, что таким образом Закари выплескивает свои раненые чувства, поэтому решил не наказывать его, а попытаться помочь выразить его эмоциональные переживания в конкретном образе, чтобы он мог лучше справиться с ними. Однажды субботним утром мы с ним сели на диван.

— Мы с мамой видим, что ты очень стараешься вести себя вежливо с братьями, — сказал я ему. — Но еще мы заметили, что последние несколько дней ты часто толкаешь Ноя и маленького Лиама. Это не похоже на нашего Закари, которого мы знаем. Как лучше назвать чувство, из-за которого тебе хочется толкать братьев? Может быть, персонаж мультфильма поможет его описать? Или цвет? Или еще что-то?

Он немного подумал и, так как только что прочитал книгу о «Звездных войнах», выпалил:

— Темная сторона силы!

— Здорово, — сказал я. — И как нужно поступить, если ты почувствуешь, что на тебя напала темная сторона силы?

— Вынуть мой световой меч… и победить ее!

— Хорошая мысль. Как ты собираешься это сделать?

Он изобразил, как будет махать световым мечом:

— Вот так! — расплылся в улыбке и помчался во двор играть с братьями.

Я выглянул в окно, чтобы понаблюдать за ними, и спустя всего несколько минут увидел, что Закари снова толкнул младшего брата.

Я вышел во двор и спросил:

— Закари, что сейчас произошло?

— Ничего, — ответил он виновато.

— Ты толкнул Лиама?

— Да, — признался он.

— Тебя атаковала темная сторона силы?

Назвав его эмоции таким образом, я смог обозначить проблему, а у Закари не сложилось впечатления, что на него нападают или сурово отчитывают.

— Да, — ответил он тихо.

— Ты постараешься дать ей отпор посильнее в следующий раз? — спросил я.

— Да, — ответил он с робкой улыбкой.

Позже в тот же день Закари подбежал ко мне.

— Папа, угадай, что случилось! — воскликнул он. — Темная сторона силы хотела, чтобы я толкнул Лиама, но я ее победил!

Он был горд собой, а я испытал гордость за него. То, что могло стать наказанием, превратилось в возможность выработать ценный навык и в итоге пошло на пользу не только Закари, но и всей семье.

Дистанцироваться от негативных мыслей и визуализировать их — прием, который пригодится в самых разных конфликтных ситуациях. Лучше всего действовать в четыре этапа. Первый: представьте типичную сцену из вашего конфликта (например, в случае Закари это нападение на братьев). Второй: вызовите в памяти преобладающие чувства, которые толкают проявить враждебность. Не надо заострять внимание на конкретных эмоциях — просто воссоздайте в памяти общее чувство в тот момент (например, Закари овладевала агрессия). Третий: выберите образное выражение для описания своих чувств, как сделал Закари, назвав их «темной стороной силы». Наконец представьте эту силу (или что-то подобное) сидящей рядом с вами на стуле и разработайте стратегию, как с ней поступить. Подумайте, что провоцирует ее возникновение, и решите, как лучше с ней справиться. Закари, к примеру, понял, что темная сторона силы появляется, когда братья не хотят с ним играть, и решил использовать самоконтроль, чтобы противостоять ей. Его стратегия сработала. Темная сторона силы стала осязаемым явлением вне его самого — а значит, теперь он мог с ней сражаться и в конце концов победить. Подводя итоги

Представление о таком явлении, как вертиго, помогает понять, почему спор между супругами заканчивается публичным скандалом, а бывшие коллеги в пылу дебатов в мгновение ока становятся врагами. Эмоциональный накал вертиго так глубоко затрагивает нашу психику, что даже сущий пустяк грозит перерасти в серьезный конфликт. Однако, научившись распознавать симптомы вертиго, мы можем защитить себя от него. А если вы поняли, что уже охвачены его властью, встряхните сами себя и снова настройтесь на сотрудничество — тогда найти выход из эмоционально заряженного конфликта будет гораздо легче.

Конечно, испытания на этом не заканчиваются, ведь предстоит обойти еще четыре ловушки — клановое мышление с одинаковым коварством расставляет их, чтобы получить контроль над нашим сознанием.

Вопросы для закрепления знаний

Насколько сильна ваша эмоциональная вовлеченность в конфликт? Оцените ее по шкале:

2. Какие мысли и чувства поглощают вашу психическую энергию?

3. Что вы можете предпринять, чтобы освободиться от власти вертиго? Например, могли бы вы напомнить себе о конечной цели, «встряхнуть» диалог с другой стороной или визуализировать негативные эмоции в виде яркого образа?

4. Что вы можете сказать или сделать, чтобы не дать другой стороне пасть жертвой вертиго?

Глава 6 Навязчивое повторение

Мы все, абсолютно все, — рабы навязчивого повторения.

Дэниел Шапиро. На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе

Мы все, абсолютно все, — рабы навязчивого повторения97.

Дэниел Шапиро. На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе

В комедии «Новые времена» Чарли Чаплин, еле передвигая ноги от усталости, возвращается домой в свою развалившуюся лачугу, и на пороге деревянная балка со всего размаху падает ему на голову. Одна и та же сцена повторяется ежедневно: Чаплин шаркающей походкой входит внутрь, закрывает дверь — и получает удар по голове. В один прекрасный день герой заходит внутрь, а балка остается на месте. В смятении он поднимает глаза наверх, потом снова открывает дверь и с силой ее захлопывает. Балка обрушивается на его голову. Вот теперь можно идти и заниматься привычными делами98.

Пример Чаплина демонстрирует действие одной из самых мощных сил, которая втягивает нас в конфликт: навязчивое повторение. Под ее давлением мы вынуждены снова и снова воспроизводить, как по шаблону, одно и то же поведение99. Предмет спора может меняться — сегодня вы не согласны с тем, как ваш муж или жена распоряжается семейным бюджетом, а завтра начинаете выяснять отношения из-за домашних обязанностей. Но подспудная причина противостояния всегда остается неизменной — и выводит из себя. На международном уровне навязчивое повторение оборачивается постоянными стычками между враждующими этнополитическими группами, а мировому сообществу остается только сокрушенно качать головой: «Они никогда не изменятся».

Пожалуй, самое неприятное то, что сила, толкающая к навязчивому повторению, подстегивает бессознательно воссоздавать обстановку, которая приводит к возобновлению конфликта. Ведомые неодолимой страстью заново переживать боль прошлого, мы начинаем вредить сами себе и достигаем в этом больших успехов, убеждая себя, совсем как Чаплин, что нам необходимо, чтобы балка в очередной раз стукнула нас по голове.

Но откуда берется склонность к такому поведению? И еще более важный вопрос: как его изменить?

В этой главе мы исследуем природу навязчивого повторения в том, что касается разрешения конфликтов. Мы будем опираться на уникальные открытия психоанализа, нейронауки, когнитивно-поведенческой психотерапии, психологии социального познания, этологии и теории отношений. Кроме того, я расскажу о стратегии из четырех шагов, специально разработанной для освобождения от навязчивого повторения. Анатомия навязчивого повторения

Повторение — один из фундаментальных аспектов человеческой жизни. Каждое утро мы просыпаемся в одно и то же время, едим на завтрак одно и то же и смеемся одинаковым шуткам. Автоматические действия облегчают жизнь, но иногда, наоборот, осложняют ее — как в случае с навязчивым повторением.

Зигмунд Фрейд вначале предположил, что всеми нами движет принцип удовольствия: он заставляет искать приятных ощущений и избегать боли. Гипотеза казалась разумной — до тех пор, пока Фрейд не столкнулся с рядом парадоксов. Почему, задавал он себе вопрос, некоторые люди постоянно ввязываются в отношения, которые приносят им не удовольствие, а сплошные муки?100 Неужели простой случайностью объясняется тот факт, что некоего человека один за другим предают все друзья? Что те, кому он помогал и кого защищал, в итоге с гневом отворачиваются от него? Что его романтические отношения всегда начинаются с потрясающей любви, но выдыхаются через три месяца? По мысли Фрейда, в основе таких сценариев лежит навязчивое повторение, «демоническая сила», более примитивная, простая, инстинктивная, чем принцип удовольствия, и доминирующая над ним101.

Я определяю навязчивое повторение как дисфункциональный образец поведения, который вынужденно воспроизводится снова и снова. Это более сложная разновидность привычки. Последняя зарождается, когда стимул производит желаемую реакцию102 (например, вам захотелось кофе — вы машинально заходите в кафе и заказываете чашку кофе; стимул произвел желаемую реакцию — и не успели вы глазом моргнуть, как уже не мыслите жизни без крепкого эспрессо). Навязчивое повторение глубже проникает в психику, вынуждая вновь и вновь делать то, что вы на самом деле не хотите103. Мы невольно становимся сами себе врагами, бессознательно проживая очень давний сценарий поведения — в полной уверенности, что он является результатом нынешних обстоятельств104.

Чтобы освободиться от навязчивого повторения, важно сначала понять, почему оно искажает наше восприятие во время конфликта.

Во-первых, имеет место глубокая душевная травма. Когда нашу идентичность грубо попирают, будь то прямая агрессия, плохое обращение или трагическая перемена в жизни, произошедшее оставляет незаживающую рану в душе. Возьмем случай моей подруги Джен. Когда ей было семь лет, ее отец ушел из дома и больше не вернулся. Его уход глубоко ранил девочку, и шрамы долго не заживали. Каждый раз, играя на улице с друзьями, она ежеминутно устремляла взгляд вдаль, надеясь, что отец появится за поворотом. Он так никогда и не появился.

Во-вторых, мучительные эмоции изгоняются в бессознательное. Вы запираете душевные переживания в тюрьме на окраине своего разума, в надежде никогда больше не иметь с ними дела. Когда я познакомился с Джен, ей исполнилось 30 лет, но уход отца по-прежнему оставался самым болезненным событием в ее жизни. Тем не менее она никогда не испытывала желания пройти курс психотерапии и редко обсуждала свое детство с друзьями, предпочитая держать тоску, стыд и ярость в темнице бессознательного и притворяться, что их не существует.

В-третьих, вы жадно ищете любой предлог, чтобы воссоздать эмоциональную травму. Хотя Джен и подавляла свои эмоции, они отказывались сидеть смирно в глубинах ее психики. Они колотили в стены, били по потолку и кричали без остановки. Каждый раз, когда она оказывалась в конфликтной ситуации, хотя бы отдаленно напоминавшей уход отца, Джен автоматически обращалась к единственному известному ей опыту прошлого. Несмотря на явные доказательства обратного, она твердила себе, что муж в конце концов бросит ее, начальник уволит, а лучшая подруга откажется от их дружбы. Раз за разом Джен занимала позицию покинутой жертвы. Мучительные воспоминания детства то и дело всплывали в памяти, и даже не связанный с ними спор развивался по сценарию, который был до боли знаком.

В-четвертых, вы инстинктивно пытаетесь облегчить душевные муки. Самый действенный способ справиться с неприятными эмоциями — извлечь их из бессознательного и честно, шаг за шагом, проработать. Но нам страшно посмотреть в глаза своей боли. Навязчивое повторение предлагает обходной путь — это попытка справиться с эмоциями, не встречаясь с ними лицом к лицу105.

Однако такой способ малоэффективен, так как навязчивое повторение сковывает свободу действий. С одной стороны, этот поведенческий сценарий подталкивает, не задумываясь, выплеснуть мучительные эмоции, заново прожив ту, изначально ранившую ситуацию, — в надежде, что на этот раз нам удастся «починить» застарелую травму. Каждый раз, когда муж Джен отправлялся в деловые поездки, она чувствовала себя бесконечно одинокой и, когда он возвращался, искала повод для ссоры с несвойственной ей яростью, в тайной надежде, что на этот раз сможет выйти из положения победителем106. Но, разумеется, чем больше Джен кричала, тем сильнее отдалялся от нее муж, то есть она сама раз за разом провоцировала его уход, которого так страшилась.

С другой стороны, при навязчивом повторении мы всеми силами избегаем ситуаций, в которых подавляемые эмоции могут вырваться на свободу. Например, Джен зорко следила за тем, чтобы не оказаться брошенной. Убедив себя, что такая опасность реальна, она предпринимала упреждающие меры, отдаляясь прежде, чем другая сторона дистанцируется от нее. Результат такого поспешного самоустранения был предсказуем: друзья чувствовали себя отвергнутыми — и покидали ее. Иначе говоря, Джен снова воспроизводила знакомый сценарий ухода, который изначально пыталась взять под контроль.

Хотя навязчивое повторение сильно действует на нервы (вы сознаете, что сами себе вредите, но не можете остановиться), в некотором смысле у этого расстройства поведения благие цели и без него невозможен процесс заживления душевных ран107. Таким способом сознание спрашивает: «Я действительно хочу снова переживать старую боль?» В итоге именно этот вопрос дает силы положить конец навязчивому повторению.

Препятствия на пути к свободе

На первый взгляд навязчивое повторение кажется неуязвимым противником — остается только сдаться на его милость. Вот несколько характерных признаков, из-за которых создается ощущение, что такое поведение почти невозможно исправить.

1. Навязчивое повторение происходит автоматически

Навязчивое повторение ускользает от нашего внимания — и мы постоянно ввязываемся в один и тот же спор, но не отдаем себе в этом отчета. Другие участники взаимодействия тем временем проживают свои собственные навязчивые повторения108. Вместе мы создаем замкнутый цикл раздора, опираясь как на свои личные страхи, так и на объективный факт разногласий.

Через некоторое время после свадьбы Джен и ее муж Марк решили разобраться с проблемами в своем браке. Поводом к ссоре между ними становилось все, от вопроса, когда лучше поужинать, до распределения семейного бюджета. Обычно баталия разгоралась, когда Марк, просмотрев очередную выписку по кредитной карте, поворачивался к Джен и говорил: «Нам нужно быть поаккуратнее с деньгами». Она воспринимала это как обвинение, посягательство на свою независимость, поэтому парировала: «Согласна — давай начнем с того, что ты будешь покупать меньше своих любимых гаджетов!» И вот уже оба, Марк и Джен, кипят от злости, незаметно для себя угодив в ловушку, о которой оба прекрасно знали.

2. Знание не спасает от навязчивого повторения109

Понимание механизма вертиго помогает его контролировать, но, когда мы запутываемся в сетях навязчивого повторения, недостаточно просто осознать свое положение. Марк и Джен отлично понимали, что раз за разом втягиваются в двухчасовое выяснение отношений, но простое признание факта не отбивало у них желания ссориться. Когда Джен чувствовала, что надвигается сражение, она иногда пыталась убедить мужа сменить тему.

— Стой! — говорила она. — Мы начинаем выходить из себя. Ты опять хочешь скатиться в нашу вечную ссору?

Глаза Марка сужались.

— Не сваливай все на меня!

— Я просто пытаюсь помочь нам, Марк! — настаивала Джен. — Ты же первый начал!

— Ты считаешь, я первый начал?

Оба знали, что продолжать спор бессмысленно, но неодолимая сила навязчивого повторения брала верх над благоразумием. Понимая, что попали в капкан, супруги не находили душевных сил выбраться из него.

3. Навязчивое повторение подчиняет себе ваши чувства

При навязчивом повторении происходит подмена эмоций — вместо того чтобы реагировать на ситуацию здесь и сейчас, мы обращаемся к давнему конфликту и чувствуем то, что переживали тогда, в полной уверенности, что нынешние разногласия продиктованы только нынешними обстоятельствами110. Способность отличать прошлое от настоящего исчезает — «система чувств» дает сбой, лишая возможности адекватно реагировать на окружающую реальность111. Мы убеждены, что наши чувства вызваны текущим моментом, в то время как на самом деле заново проживаем прошлое.

В ответ на угрозу идентичности возникает тревога — и тут в дело вступает навязчивое повторение. Его цель — уменьшить напряжение. Такое впечатление, будто невидимый кукловод управляет нашими эмоциями, а мы беспомощно наблюдаем за происходящим. Чувства воспринимаются как объективная реальность вне нашего контроля, они притягивают нас к себе, словно «роковое пламя»112. С Джен и Марком случилось именно это. Несколько раз они предпринимали попытку поговорить о своих проблемах, выслушать друг друга и обсудить варианты выхода из тупика, вместо того чтобы поддаваться обычной вражде. Но даже когда удавалось решить какой-нибудь спор полюбовно, каждого, по их собственному признанию, тянуло на привычную дорожку и в душе оставалось ноющее чувство неудовлетворенности, как будто они не закончили какое-то дело. Навязчивое повторение звало их обратно, в замкнутый круг хорошо знакомых слов и поступков113.

4. Навязчивое повторение глубоко проникает в сознание

Одно из самых больших заблуждений, касающихся навязчивого повторения, — вера в то, что привычку вести себя подобным саморазрушительным образом можно просто «забыть». Загвоздка в том, что ей удается глубоко сродниться с сознанием, нарушенная модель поведения становится неотъемлемой частью того, что делает нас нами. Как можно забыть то, что является вашей частью? Когда Марк из лучших чувств пытался помочь Джен преодолеть ее страх оказаться брошенной, она немедленно занимала оборону: «Я такая, какая есть, — и не собираюсь меняться! Почему ты не можешь просто принять меня такой?» Как вырваться на свободу

Если навязчивое повторение невозможно забыть, значит ли это, что мы приговорены вечно ходить по замкнутому кругу? Нет. Вернуть контроль над своими чувствами поможет стратегия из четырех шагов — освоив ее, вы преодолеете основные трудности, связанные с навязчивым повторением114.

Стратегия выхода из навязчивого повторения

По возможности зафиксируйте нарушение поведения на самой ранней стадии.

Сопротивляйтесь желанию действовать по привычке.

Верните себе власть над своими чувствами.

Внедрите новую привычку.

1. По возможности зафиксируйте нарушение поведения на самой ранней стадии: метод ПЦП115

Совсем как полицейским проще поймать грабителя, если у них есть фото преступника, остановить навязчивое повторение легче, имея перед глазами типичный сценарий конфликта.

Вначале необходимо определить, с кем именно чаще всего вспыхивает ссора — с мужем (или женой), с детьми, с коллегой? Полностью избежать разногласий невозможно, ведь все мы люди, поэтому внимательно ищите примеры повторяющихся столкновений — ситуаций, в которых вы систематически устраняетесь, предъявляете претензии, возлагаете вину на противоположную сторону или иным способом саботируете открытое и честное разрешение спора. Если вы все время ловите себя на том, что обсуждение вызывает одни и те же противоречия с одним и тем же плачевным результатом, скорее всего имеет место навязчивое повторение.

Опознав знакомый сценарий конфликта, начертите схему, изложив в ней типичный ход событий: повод, цикл раздора, последствия (метод ПЦП). Держа в голове эту схему, вы сможете быстрее определить нарушение поведения и исправить его. В качестве начального ориентира воспользуйтесь следующей схемой.

а) Повод

Чтобы определить пусковой механизм столкновения, спросите себя, какие конкретные действия или события провоцируют напряжение. Родственники не пригласили вас на свадьбу? Партнер по бизнесу уклоняется от выполнения своих обязательств? Вашу политическую организацию исключили из списка участников региональной экономической конференции? Конфликт зачастую видится как стечение не зависящих от нас обстоятельств, но потенциальным поводом может выступить даже небольшая перепалка. В случае Марка и Джен самые яростные ссоры происходили по возращении мужа из командировок, когда Джен надолго оставалась дома одна и глубоко переживала чувство покинутости.

б) Цикл раздора

Повод запускает процесс, который я называю циклом раздора, — в нем непродуктивный сценарий конфликта воспроизводится до бесконечности. Рассмотрите этот сценарий. Кто нападает на кого? Почему? Кто первым делает шаг к разрешению конфликта? Когда? Чем заканчивается конфликт? Цикл раздора всегда остается одним и тем же — ваш стиль выяснения отношений в семье или с начальником вряд ли меняется день ото дня. Это означает, что он предсказуем, и именно потому, что он предсказуем, можно научиться его распознавать. Научившись его предугадывать, вы сможете принять меры, чтобы изменить свое поведение.

Цикл раздора развертывается по принципу неустойчивой химической цепи: одно действие порождает другое, за ним следующее и т. д., до взрывной развязки. Но благодаря тому, что эта цепочка разворачивается с регулярной последовательностью, можно на любом этапе включить в нее новое действие и таким образом повлиять на весь цикл. Сходным образом в конфликте небольшие сдвиги в ту или иную сторону на любой стадии переговоров могут либо привести к конструктивному диалогу, либо воспламенить ситуацию.

Чтобы зафиксировать цикл раздора, изобразите в виде схемы его суть: что обычно происходит после того, как вспыхивает повторяющийся конфликт. Задайте себе три вопроса.

Кто что говорит или делает?

Как отвечает другая сторона?

Почему?

Продолжайте задавать эти вопросы, пока у вас не сложится полная картина цикла раздора. Можно даже попробовать понаблюдать цикл изнутри, когда вы чувствуете себя зажатым в его тисках, — отслеживайте, как разворачивается цепь ваших поступков и ощущений, и сразу по окончании разговора запишите свои открытия.

После того как вы набросаете схему своего цикла раздора, дайте ему название. Как и в случае вертиго, это способ дистанцироваться, визуализировать проблему и набраться сил дать отпор. Марк и Джен назвали свой цикл раздора «Индивидуальный тур», намекая на извечный повод для ссор: возвращение Марка из командировки.

в) Последствия

Чтобы оценить последствия конфликта, важно разобраться, как он отражается на ваших отношениях с окружающими и способности выполнять свою работу. Вы удивитесь, обнаружив, как сильно противостояние может испортить жизнь.

Несколько лет назад я консультировал региональную компанию, руководители которой столкнулись с внезапным падением производительности труда сотрудников. В ходе бесед с топ-менеджерами всех подразделений всплыла проблема: из-за того, что люди чувствовали себя задетыми чрезмерной критикой, обесцениванием их труда и требованиями беспрекословного подчинения, возникали регулярные конфликты. За нездоровую атмосферу пришлось дорого расплачиваться: сотрудники либо увольнялись, либо работали небрежно, с трудом заставляя себя каждое утро приходить в офис. Проанализировав сложившуюся ситуацию, основатели компании решили провести тренинг по мастерству переговоров для всего коллектива, чтобы укрепить дух товарищества и воодушевить сотрудников. Результаты оказались поразительными. Детальная, с расчетом на несколько лет, программа антикризисных мер помогла изменить к лучшему корпоративную культуру, развить у сотрудников навыки по разрешению конфликтов и значительно улучшить финансовые показатели компании. Такого эффекта не удалось бы достичь, если бы не изначальный анализ, позволивший осознать разрушительные последствия конфликтов для судьбы компании. Держите карту в голове

Теперь, когда у вас в руках есть схема, чтобы отслеживать путь развития навязчивого повторения, начинайте активно ею пользоваться. Анализируйте свои столкновения, замечая повод, цикл раздора и типичные последствия. Вот простой прием, который пригодится в этом деле. Приучайте себя обращать внимание на то, что ученый Антониу Дамазиу называет «телесными маркерами» (somatic markers)116 — волны смутной тревоги и неудобства, накатывающие, когда нынешние обстоятельства напоминают угрожающую ситуацию из прошлого. Запоминайте эти ощущения: таким способом тело дает знать о потенциальной опасности117. Дискомфорт может быть предвестником возвращения к навязчивому повторению.

2. Сопротивляйтесь желанию действовать по привычке

Движущую силу навязчивого повторения я называю ловушкой принуждения — это идущее из глубин нашего существа стремление раз за разом следовать одной и той же линии поведения. Чтобы не попадать в губительную колею, нужно уметь вовремя распознать ловушку принуждения и признать ее коварство — но не поддаться ей118.

Распознайте ловушку принуждения

Цикл раздора обычно вспыхивает, когда мы чувствуем, что к нам относятся без должного уважения (заставляя испытать беспомощность, страх отвержения или потери) либо, скажем, наносят удар по мужскому самолюбию. Эти эмоции носят глубоко личный характер и выходят за рамки текущего конфликта. Вот почему вне зависимости от обсуждаемых вопросов, будь то проблемы границ или процесс бюджетирования, один взгляд, брошенный свысока, способен спровоцировать сильнейшую реакцию.

Чтобы обнаружить ловушку принуждения, необходимо обратить внимание на приметы неадекватного поведения, которое вы постоянно воспроизводите в конфликте (чрезмерный гнев, страх, избегание), и попытаться выяснить его скрытые причины. Профессор Пол Расселл сравнивает этот процесс с обучением катанию на лыжах119. Представьте, что вы спускаетесь на лыжах с крутого склона и каждый раз поскальзываетесь на одном и том же месте. Инструктор наверняка забросает вас вопросами, чтобы помочь: «Ты все время переносишь вес на правую ногу — это потому, что когда-то травмировал левую? То место, где ты теряешь равновесие, — оно тебя чем-то пугает?» По мысли Расселла, хотя изначально проблема может казаться случайной, в какой-то момент череда неудач «перестает быть просто затянувшимся невезением и превращается в систематическое нарушение нормальной деятельности, указывающее на травму. Рано или поздно, если человек хочет научиться кататься на лыжах или жить полной жизнью, на его пути возникает крутой склон и подталкивает к цели»120.

Задайте себе вопросы, следуя примеру инструктора по лыжам. Как вы ведете себя во время споров — не действуете ли раз за разом по одному и тому же неэффективному сценарию? Возможно, вам никогда не удается выслушать собеседника, вы отказываетесь общаться в более доверительном ключе или саботируете совместные действия? В тот момент, когда вы начинаете так себя вести, что-то угрожает вашей идентичности? Опасаетесь ли вы чего-то конкретного? Будьте осторожны, если предмет обсуждения вызывает у вас сильную эмоциональную реакцию, — она указывает на то, что поблизости, скорее всего, находится ловушка принуждения. Сверьтесь со списком на следующей странице: в нем перечислены основные эмоции, которые обычно отвлекают наше внимание в конфликте.

Обратите особое внимание на подспудные эмоции, в которых бывает трудно признаться даже самому себе. Скажем, Марк осознал, что ссоры с Джен часто задевали его мужское самолюбие. Джен вела себя жестко и категорично, из-за чего муж чувствовал себя слабым и маленьким. Чтобы исправить положение, он заставлял себя кричать на жену (что было ему совсем несвойственно) в попытке продемонстрировать «мужественность». Позже, беспристрастно анализируя свое поведение, он понял, что на самом деле стремился избежать чувства стыда из-за своей слабости.

Признайте, что перед вами ловушка, — и отойдите в сторону

Определив, какая именно проблема делает вас уязвимым и толкает нападать и защищаться, представьте, что эта проблема сидит за столом напротив вас. Вообразите ее как нечто реальное, как объект, до которого можно дотронуться. Когда вы в следующий раз столкнетесь с ней во время конфликта, разрешите себе ощутить ее притяжение в полную силу. Но вместо того чтобы выходить из себя, поддавшись порыву, просто наблюдайте за эмоциями, которые уязвимость пробуждает внутри, — будь то тревога, страх, ярость или стыд121. Это эмоции — и ничего больше. В вашей власти реагировать на них так, как вы сами пожелаете.

Марк убедился в этом на собственном опыте. В спорах с Джен что-то внутри толкало его быть жестким и орать, «как настоящий мужик». Он проанализировал свой стыд, чувство неловкости и обиды, отнесся к ним с уважением и признал их силу. Марка поразило, как яростно ловушка принуждения манила его к себе, но он сумел взять свою агрессию под контроль, без осуждения приняв свои душевные переживания. И победил. 3. Верните себе власть над своими чувствами

Чтобы адекватно реагировать на реальную ситуацию, а не повторять заранее известный сценарий, нужно прояснить эмоциональные контуры текущего конфликта, оттеснить на второй план чувства, не относящиеся к обсуждаемым проблемам, и приложить усилия, чтобы залечить старые раны.

Проясните эмоциональные контуры конфликта

Часть вспыхнувших в вас эмоций, без сомнения, связана с нынешними разногласиями, а вот другая, скорее всего, — продукт навязчивого повторения. Чтобы опознать эмоции из прошлого, задайте себе три наводящих вопроса122.

Спорные моменты возникают из-за моей позиции или из-за позиции другой стороны? Сформулируйте болезненные причины, которые толкают к нападению вас и вашего оппонента.

Сейчас или тогда? Настройтесь почувствовать боль прошлого, которая влияет на ситуацию в настоящем.

Это моих рук дело или твоих? Замечайте, какой вклад вносит в конфликт каждая сторона, — и будьте внимательны, чтобы избежать безосновательных обвинений.

Оттесните посторонние чувства

После прояснения эмоциональных контуров текущего конфликта надо «вывести из игры» посторонние чувства — те, что порождены душевными ранами прошлого. Представьте, что ваш спор — это футбольный матч и на поле разрешается быть только двум командам: вашей и вашего оппонента. Если появляются «игроки из прошлого» — вы чувствуете себя отвергнутым, брошенным, неполноценным, отправляйте их обратно на скамейку зрителей. Они исключены из сегодняшнего противостояния. У них есть право наблюдать за игрой, но не участвовать в ней.

Если эмоции настойчиво пытаются взять над вами верх, без обиняков поставьте их на место: «Этот спор вас не касается. Я знаю, вы волнуетесь, как бы меня снова не отвергли, и я ценю вашу заботу. Но прямо сейчас ваше место — на скамейке зрителей». Оставайтесь непреклонными. Позднее, когда спор будет урегулирован, вы сможете решить, стоит или нет погружаться в не связанные с ним чувства из прошлого.

Джен признала, что давала волю своему страху оказаться брошенной каждый раз, когда Марк уезжал в командировку, и поклялась лучше себя контролировать. Теперь, когда Марк возвращался домой из поездки, оба знали, что им предстоит приложить немало усилий, чтобы избежать цикла раздора. Джен подчинила себе эмоции, отделив боль прошлого (уход отца) от ощущения полного одиночества во время командировок мужа. Она признала притяжение ловушки принуждения, из-за которой злилась, что Марк на неделю «бросал» ее и детей. Но вместо того чтобы скандалить, теперь она обращалась к своему гневу прямо и просто: «Командировки Марка кормят нашу семью, — говорила она себе. — Уход моего отца — совсем другое дело». Время, терпение и настойчивая работа над собой помогли Джен свести на нет навязчивое повторение.

Залечите душевные раны

Джен нашла эффективный способ справиться с раной прошлого: она осознала свой страх оказаться брошенной и игнорировала его в спорах с Марком, — так ей удалось вырваться из плена навязчивого повторения. Но рана по-прежнему ныла, так как Джен все еще хранила в душе сильное чувство обиды на отца. Чтобы победить боль и полностью восстановить власть над своими чувствами, ей нужно было проработать свою эмоциональную травму.

Этот процесс требует непреклонной воли и храбрости. Он может быть выполнен при поддержке близкого друга, психотерапевта или даже с помощью терапии творчеством (путем ведения дневника, рисования или игры на музыкальном инструменте). Если вы чувствуете готовность погрузиться в свою боль, чтобы освободиться от нее, вот несколько советов, с чего начать.

Шаг 1. Выясните глубоко личную причину, которая систематически провоцирует сильные эмоции, такие как страх быть отвергнутым, брошенным или чувство неполноценности. Сверьтесь еще раз со списком выше чтобы точно определить ловушку принуждения, из-за которой вы раз за разом конфликтуете с окружающими.

Шаг 2. Определите источник проблемы. Когда могла зародиться в вас болезненная реакция на отвержение или страх оказаться в подчинении? Начните с воспоминаний детства. Когда вы впервые стали так себя чувствовать? Конечно, наша уязвимость не всегда бывает связана с ранними годами жизни. Если пришлось пережить измену мужа или жены, не просто бывает снова кому-то довериться. Ранимость часто может ощущаться и на групповом уровне: например, Холокост оставил неизгладимый след в коллективном бессознательном евреев, повлияв на их ощущение безопасности.

Шаг 3. Исследуйте болезненные чувства, связанные с душевной травмой. Джен больше всего мучил страх оказаться брошенной. В разговорах с надежным другом она занялась болезненным процессом вскрытия раны в попытке понять и принять свои чувства. Ей было страшно вступать в это эмоциональное пространство, поэтому она разрешила себе входить туда и выходить, когда пожелает. Потом она осталась наедине со своим страхом оказаться брошенной, перечислила связанные с ним основные эмоции и попыталась записать послание, которое несла ей каждая. Она разбиралась с яростью, неверием в собственные силы и страхом близости, и в конце ее ждал вопрос, полный стыда: «Разве я стою любви?» Она хранила в себе все эти тяжкие чувства больше двух десятилетий, но теперь настало время сбросить душевный груз.

Шаг 4. Отпустите боль. Для этого требуется проявить волю и приложить сознательные усилия. После того как вы «услышите» боль, вы будете готовы отпустить ее: она сказала то, что должна была сказать. Джен поняла, что сама может выбрать, продолжать ли тащить на плечах груз страха оказаться брошенной, — и решила отпустить его. Процесс стоил ей мучительных переживаний, но принес очищение.

Шаг 5. Превратите свою рану в источник силы. Шрамы, нанесенные отцовским уходом, останутся с Джен навсегда, невзирая на то что она освободилась от боли детских воспоминаний. Но она отказалась считать себя жертвой прошлого и переосмыслила свой детский опыт, дав себе слово всегда оставаться маяком любви для своей собственной семьи и друзей и никогда не бросать в беде друга или родственника.

4. Внедрите новую привычку

Если невозможно «разучиться» вредить самому себе навязчивым повторением, значит ли это, что мы обречены жить с ним? Нет. Нейронаука свидетельствует, что мы способны меняться, внедряя новые привычки. Представьте, что вы возвращаетесь домой с работы привычной дорогой. Мозг при этом опирается на укоренившиеся благодаря повторению нейронные пути, но в нашей власти их поменять. Чем чаще вы пользуетесь новым маршрутом, тем больше укрепляются связанные с ним нейронные пути. Вскоре и новый маршрут становится автоматическим. Точно так же в конфликте можно разработать новый поведенческий маршрут, чтобы вытеснить неэффективный старый. Спустя короткое время вы обнаружите, что естественным образом тяготеете к новому, более жизнеспособному варианту.

Нам не под силу изменить окружающих, но, перестроившись сами, мы можем значительно улучшить отношения с ними. Для разработки новой привычки восстановите в памяти свой типичный стиль поведения в конфликте (см. схему, которую вы составили по образцу выше). Теперь предложите конструктивную альтернативу этому набору действий, подумав, какие шаги можно предпринять, чтобы добиться целей, перечисленных ниже.

Опередить пусковой механизм. Зная свои слабые места, можно лучше их контролировать. Супруги, которые часто ссорятся из-за финансов, могут прийти к взаимному согласию, договорившись обсуждать денежные вопросы только в присутствии финансового консультанта или планировать бюджет на месяц вперед.

Сменить привычное поведение в цикле раздора. Окиньте критическим взглядом замкнутый круг вашего конфликта и попробуйте изменить в нем всего лишь одно свое действие. Например, восстановите в памяти типичный цикл раздора между вами и коллегой, когда вы обсуждаете совместный план-проект. Она атакует вас замечаниями, вы в ответ нападаете на нее, она снова атакует, и тут вы обычно отказываетесь от дальнейшего обсуждения и уходите. Как вариант, вы могли бы в ответ на первые замечания коллеги выразить понимание ее точки зрения на сложившуюся ситуацию.

Сменить целиком весь цикл раздора. Мысленно представьте конструктивный диалог взамен обсуждения, в котором вы застряли. Два партнера — основатели технологического стартапа — прислушались к этому совету. С притоком инвестиций в компанию интенсивность споров между ними стала нарастать. Осознав, что их отношения рушатся на глазах и это ставит под угрозу будущее фирмы, они сели за стол переговоров и сформулировали альтернативный способ урегулирования разногласий. Вместо того чтобы бесконечно нападать и защищаться, они договорились делиться друг с другом видением проблем и искать общие точки соприкосновения. Этот подход оказался гораздо более успешным и для бизнеса, и для их отношений. Берегитесь рецидива

Решение изменить привычный стиль поведения требует заново сформировать представление о вашей идентичности — это невероятно трудная задача. Я помню, как моя любимая бабушка, которую я звал Нэн, мучилась, пытаясь бросить курить. С годами вредная привычка сделала свое черное дело. Рак легких все больше захватывал организм, бабушка уже могла дышать только с помощью кислородного баллона, но по-прежнему украдкой выкуривала сигарету-другую. Пристрастие к табаку стоило ей жизни. Хотя моя бабушка, без сомнения, не смогла справиться с зависимостью, думаю, главным препятствием все же послужила ее внутренняя идентичность. Бабушка считала себя заядлой курильщицей (я тоже ее так воспринимал) и не могла представить свою жизнь без сигарет; они были частью ее индивидуальности почти 50 лет.

Пересмотрите образ своего «я»

Чтобы освободиться от навязчивого повторения, необходимо нарисовать в своем воображении новый образ своего «я» и мысленно примерить его на себя. Можно даже выбрать ролевую модель и «позаимствовать» из нее определенные качества характера, чтобы разрешить очередную конфликтную ситуацию. Как бы этот человек повел себя на вашем месте? Что бы сказал в ответ на оскорбление оппонента? Что предпринял бы, чтобы завоевать его расположение? Репетируйте свои ответные действия снова и снова, пока они не станут вашей второй натурой.

Разработайте план, который позволит не допустить рецидива

Уильям Джеймс писал: «Копите опыт, способствующий укреплению хорошей привычки, ищите ситуации, которые будут усиливать ее, возьмите на себя обязанности, несовместимые со старой привычкой, свяжите себя обязательством, если представится случай, — словом, любыми средствами утверждайте свою решимость»123. Пожалуй, лучший способ выполнить наставления Джеймса — заручиться поддержкой близких людей. Так вы сможете подстраховаться от возвращения навязчивого повторения. Скажем, Джен знала: только от нее зависит, сможет ли она в конце концов изменить свое пагубное поведение в конфликте, — но помощь Марка, их совместные усилия помогли им в итоге гораздо быстрее достигнуть цели, чем одиночные попытки Джен.

Действуйте на опережение124

Прежде чем начинать общение, подумайте, какие слова или поступки оппонента могут спровоцировать вас на саморазрушительное поведение. Затем обдумайте самое важное: что можно сказать или сделать, чтобы избежать навязчивого повторения?

Когда я выступаю посредником в острой дискуссии, я устанавливаю правила, чтобы помешать участникам обсуждения вернуться к навязчивому повторению: «Цель нашего совещания — помочь сторонам лучше понять взгляды друг друга и найти новые способы урегулировать ваши разногласия. Я прекрасно понимаю, что ситуация зашла в тупик, поэтому так легко снова скатиться в ваш давний раздор. Вот почему наша сегодняшняя задача — начать другой, более продуктивный разговор, в котором участники слушают друг друга, чтобы разобраться в вопросе, а не для того, чтобы лучше защищаться». В процессе посредничества я внимательно наблюдаю за переговорами и слежу, чтобы все оппоненты вели себя уважительно по отношению друг к другу. Если одна из сторон оскорбляет другую, я тут же останавливаю диалог, чтобы напомнить о первоначально принятых всеми правилах, — и перевожу обсуждение в более конструктивное русло125.

Однако бывают случаи, когда легко потерять бдительность и рядом не оказывается посредника, который мог бы прийти на помощь. Заранее немного подумав, можно предвосхитить большинство таких ситуаций и принять ряд упреждающих мер. Вот пример из моей жизни. Во время отпуска, который мы проводили совместно с родственниками, мы с женой постоянно ввязывались в одну и ту же опустошающую ссору. Сначала мы злились друг на друга из-за какого-то воображаемого оскорбления, потом нас охватывало чувство неловкости и стыда из-за того, что наш брак «неидеальный», и мы принимались усиленно делать вид, что у нас все в порядке, — в итоге напряжение только возрастало. Осознав повторяющийся сценарий, мы выработали план действий по его предупреждению: каждый вечер разговаривать наедине, чтобы дать выход всем огорчениям и тревогам и заново обрести нашу близость. Благодаря этому удалось успешно избежать навязчивого повторения. Подводя итоги

Навязчивое повторение рождается из страха — страха открыть ящик Пандоры и выпустить на свет эмоции. Эти эмоции настолько болезненные и тяжелые, что мы предпочли, по сути, запереть их под замок. Однако, хотя эта модель поведения и позволяет ненадолго отложить час расплаты с запертыми в глубине психики кровоточащими чувствами, очень скоро мы поддаемся искушению навязчивого повторения и возвращаемся к ним, снова и снова ввязываясь в один и тот же разрушительный конфликт. Кажется, у нас не остается пространства для маневра — как будто в нашем распоряжении только один, заранее определенный набор знакомых эмоций и стандартных реакций. Страх вызывает оцепенение, и вера в то, что мы способны изменить положение вещей, слабеет.

Но ситуация не безнадежна.

Под маской любого страха прячется желание быть услышанным. Несмотря на всю свою разрушительную силу, навязчивое повторение несет послание надежды. Оно свидетельствует о нашем стремлении освободиться от боли прошлого и содержит в себе источник перемен. Переосмыслив свою глубинную потребность, заставляющую постоянно вступать в один и тот же конфликт, — желание обрести близость взамен чувства покинутости, любовь взамен равнодушия, вы окажетесь на пути к тому, чтобы окончательно снять с себя заклятие принуждения.

Вопросы для закрепления знаний

Что обычно провоцирует конфликт? Вспомните, какие чувства и мысли чаще всего возникают у вас во время столкновения.

Разложите на составляющие типичный цикл раздора. Как ведете себя вы? Как реагирует другая сторона? Что вы делаете в ответ?

Какие эмоции пробуждает в вас конфликтная ситуация?

Какие шаги вы можете предпринять, чтобы разорвать круг навязчивого повторения?

Глава 7 Табу

Вспомните что-то такое, о чем вы никогда бы не смогли разговаривать напрямую с членом вашей семьи: что-то, связанное с затаенной неприязнью, старинной враждой, острой завистью… А теперь представьте, что между вами разгорелась ссора и главная причина разногласий — то отвратительное, что почти невозможно произнести вслух. Как выйти из конфликта, если об этом нельзя говорить?

Добро пожаловать в третью ловушку кланового мышления: табу. В этой главе мы рассмотрим, что конкретно имеется в виду под этим словом, почему табу сводят на нет усилия по мирному урегулированию споров и какие есть способы выйти из положения.

Табу выполняют важные социальные функции, но, если не соблюдать осторожность, они могут спровоцировать эффект клана. Случай в Марракеше

Несколько лет назад во время регионального саммита в рамках Всемирного экономического форума в Марракеше (Марокко) меня пригласили стать гостем телепрограммы The World Debate на BBC. Выпуск с моим участием, озаглавленный «Подходящие ли люди за столом переговоров?» (Are the Right People Talking?), ставил целью рассказать 70-миллионной аудитории передачи об израильско-палестинском конфликте, показав дебаты между лидерами политических и деловых кругов из Израиля и Палестины. Меня попросили выступить оппонентом по обсуждаемым вопросам.

Теледебаты проходили на открытом воздухе, в просторном шатре. Среди зрителей присутствовали больше 100 видных политических деятелей, генеральных директоров компаний и благотворительных организаций. На сцене бизнесмен из Бахрейна, прямолинейный и резковатый, сидел рядом с Мохаммедом Дахланом, бывшим министром по безопасности Палестинской автономии, человеком со стальным взглядом. Гостем программы должен был стать также эксперт от Израиля, но несколькими днями раньше король Марокко отказался встретиться с президентом этой страны, и в ответ израильское правительство бойкотировало саммит. Компания BBC оказалась в сложном положении. Дебаты анонсировали как площадку для справедливого и объективного обмена мнениями, и вот теперь некому было представлять одну из сторон.

К счастью, в программе согласился участвовать бывший израильский посол при ООН — он должен был присоединиться к дискуссии по спутниковой связи из Иерусалима. Программа началась, и публика смолкла, приготовившись слушать.

— Добро пожаловать в Марракеш! — сказал ведущий Ник Гоуинг. — Могут ли встречи лицом к лицу между высшими руководителями на Ближнем Востоке помочь установлению прочного мира и обеспечить безопасность в самом регионе и за его пределами? Инициатива переговоров на высшем уровне, похоже, захлебнулась, между сторонами снова нарастает недоверие, преобладает пессимизм. Итак, мир на Ближнем Востоке: «Подходящие ли люди за столом переговоров?»

Зрители зааплодировали.

Гоуинг подошел к тому месту, где сидел я.

— С нами сегодня профессор Дэниел Шапиро, — представил он меня и продолжил: — Вы анализируете причины успехов и провалов переговорного процесса. К вашим советам прислушиваются организации и правительства во всем мире. Дэн Шапиро, какие народы или отдельные личности умеют лучше договариваться между собой?

Я изложил доводы в пользу ведения переговоров, подчеркнув необходимость для обеих сторон прислушиваться к проблемам друг друга. Потом перевел дыхание и расслабился. Мне удалось коротко передать свои ключевые мысли.

Затем Гоуинг подошел к Дахлану и обратился к нему:

— А как вы считаете, подходящие ли люди за столом переговоров?

Дахлан начал отвечать на арабском языке, но Гоуинг прервал его и сказал:

— Прошу прощения, вы не могли бы говорить по-английски?

— Нет, — ответил Дахлан.

— Я думал, мы с вами договорились, что вы будете говорить по-английски, — сказал Гоуинг с явным раздражением.

— Нет, — ответил Дахлан с неменьшим раздражением. — Мы так не договаривались.

Гоуинг возился со своим наушником, по всей видимости слушая продюсера, подтверждавшего, как я предполагал, что Дахлан действительно согласился говорить по-английски. У организаторов программы не оказалось под рукой переводчика. Зрители стали перешептываться и шуметь, телекамеры продолжали работать, и продюсер вышел на сцену к Гоуингу, чтобы коротко посовещаться, как выйти из положения.

Внезапно до меня дошло, что мы не просто обсуждаем израильско-палестинский конфликт: по сути дела, мы уже находимся в его эпицентре, и табу выступили на первый план. Король Марокко счел для себя табу встречаться с президентом Израиля: этот шаг мог быть воспринят как попытка нормализовать отношения между странами. Президент Израиля, в свою очередь, бойкотировал саммит после такого публичного отказа126. А господин Дахлан решил, что для него табу отойти от своих корней, основанных на идентичности: он хотел с гордостью представлять палестинский народ, пользуясь родным языком и опираясь на свою национальную принадлежность, и было ясно, что он не отступит. В итоге господин Дахлан отказался пойти на компромисс, и на сцене его сменил доктор Хусам Зомлот из Палестинской автономной администрации. Телепрограмму пришлось переснимать с начала.

Фиаско BBC заставляет задуматься над несколькими важными вопросами. Что конкретно представляют собой табу — и почему они имеют такое значение? По какой причине мы спотыкаемся о них? И как с ними обращаться, чтобы обеспечить конструктивный диалог? Что такое табу

Табу — это социальные запреты на действия, чувства или мысли, которые окружающие считают неприемлемыми127. Слово «табу» появилось в английском языке в 1777 г., когда британский мореплаватель Джеймс Кук на корабле HMS Resolution пересек Тихий океан и причалил к архипелагу, который он назвал «острова Дружбы». Ныне там располагается государство Тонга. Кук узнал, что местные жители, говоря о чем-то запретном, использовали слово tabu, и вскоре оно вошло и в английскую речь — возможно, потому, что это слово хорошо передает смысл явления, знакомого практически любой культуре.

Каждое табу включает три компонента: запрет, наказание за нарушение и защиту от вреда.

Запрет

Табу относит конкретные чувства, мысли или поступки к разряду закрытых для обсуждения, создавая таким образом для членов данной группы (будь то семья, рабочий коллектив или более широкие слои общества) границу между тем, что приемлемо, и тем, что запретно128. Скажем, в одних культурах добрачный секс считается нормальным явлением, а в других — табу. Таким образом, табу — это социальный механизм129, и его запретная сила измеряется тем, насколько мы негласно готовы терпеть ограничения, налагаемые им на нашу жизнь130. Ругательства сами по себе ничего не значат: если произнести на английском языке непристойное выражение спокойным голосом, адресовав его человеку, который не владеет английским, он посмотрит на вас таким же непонимающим взглядом, как если бы вы сказали слово «стул». Мы сами придаем словам, мыслям и поступкам запретительный смысл — а это значит, что также можем наделять их новым значением.

Наказание

За нарушение любого табу предусмотрено наказание131. Чем оно суровее, тем вероятнее, что мы подчинимся табу. Выбор простой: либо ты соблюдаешь табу, либо дорого заплатишь за неуважение к нему132. Ниже приведено несколько типичных санкций за несоблюдение табу.

Не поднимай эту тему…

или я уйду.

Не вступай в переговоры с этими людьми…

или станешь изгоем в нашем сообществе.

Не употребляй в пищу этот продукт…

или осквернишь свою религию.

Не касайся мертвого тела…

или зараза проникнет в твое тело и дух.

Защита

Табу действуют как неписаные правила социума, помогая избежать опрометчивых слов или поступков, которые оскорбляют ценности, важные для данного сообщества или его влиятельных членов133. Некоторые табу предостерегают от совершения святотатства. Например, в иудаизме табу — уронить Тору. Нарушитель и очевидцы, по одной из традиций, должны подвергнуть себя в наказание 40-дневному посту. Другие табу предохраняют одновременно от нравственного и физического вреда: к примеру, запрет на прелюбодеяние поддерживает порядок в семье и в обществе, а также препятствует распространению заболеваний, передающихся половым путем. Кроме того, табу защищают нашу идентичность от критики, как в случае, когда нормы приличий запрещают уничижительно отзываться о словах собеседника.

По своей цели табу очень напоминает навязчивое повторение: обе эти несовершенные системы призваны уберечь нашу идентичность. Навязчивое повторение использует психологические механизмы, такие как подавление, чтобы оградить нас от неприятных мыслей, чувств и поступков, в то время как табу задействует социальные механизмы, такие как изгнание из общества, чтобы предостеречь нас от неприемлемых мыслей, чувств и поступков. Точно так же, как попытки вырваться из замкнутого круга навязчивого повторения встречают психологическое сопротивление, попытки нарушить табу часто наталкиваются на социальное давление. В Марракеше ведущий BBC Ник Гоуинг попросил, чтобы Дахлан говорил по-английски, но тот отказался; чем сильнее настаивал на своем Гоуинг, тем яростнее сопротивлялся Дахлан. Почему мы спотыкаемся о табу?

Иметь дело с табу трудно по нескольким причинам.

1. Мы не подозреваем, что нарушили табу

Бывает, что мы ненароком ступаем на запретную территорию и случайно задеваем чьи-то чувства. Несколько лет назад я проводил на Ближнем Востоке семинар по переговорам для группы высокопоставленных слушателей. В ходе семинара мы с ассистентом разыгрывали переговоры по ролям. По моему опыту, присутствующие обычно с удовольствием следят за ролевой игрой, это наполняет атмосферу энергией. Но в тот день что-то пошло не так, в зале чувствовалось загадочное, но ощутимое напряжение. В перерыве ко мне подошел один правительственный чиновник и попросил разрешения поговорить с глазу на глаз. «Нам очень нравится ваш семинар, — сказал он мне. — Но во время ролевой игры вы скрестили ноги, и подошва вашего ботинка стала видна участникам в левой половине зала, включая члена королевской семьи». Я невольно наступил на мину, забыв о том, что в арабской культуре демонстрация подошвы обуви считается серьезным оскорблением. Я никого не хотел обидеть, но это не спасло меня от промаха.

2. Мы страшимся затронуть запретную тему

Табу усложняют и так непростой разговор. Трудно набраться смелости упомянуть то, о чем нельзя говорить, — но, избегая взрывоопасного предмета, мы только глубже вязнем в болоте конфликта134. Мысль, что любимчиком матери всегда были не вы, а ваш брат или сестра, доводит до белого каления, но вы и подумать не смеете, чтобы когда-нибудь заговорить с ней на такую болезненную тему. Коллега, который волею судьбы приходится также племянником вашему боссу, снова завалил свою часть презентации, но вы вздрагиваете от одной мысли, что придется поднять эту тему в разговоре с начальником. Табу способны загнать нас в тупик.

На самом деле даже мысленное нарушение табу причиняет сильный стресс — об этом свидетельствует ряд убедительных научных исследований, проведенных под руководством профессора Филипа Тетлока из Уортонской школы бизнеса при Пенсильванском университете. Тетлок и его коллеги просили участников эксперимента оценить допустимость конкретных действий, таких, например, как продажа человеческих органов людям, чьи имена находятся в самом конце списка на донорскую трансплантацию. У тех, кто считал такой шаг недопустимым с этической точки зрения, сама мысль о его возможности вызывала смятение. Чем дольше участники раздумывали над предложением, которое вступало в противоречие с их моральным запретом, тем сильнее болела у них совесть135.

Табу в своей основе несут охранительную функцию: они призваны поддерживать существующий порядок вещей. Преступивший закон рискует подвергнуться наказанию, но оно, как правило, соразмерно тяжести совершенного им преступления. Человеку, поправшему табу, грозит несоразмерно суровая кара. Табу защищают ценности и общепринятые правила того или иного сообщества, поэтому ставки особенно высоки, и чрезмерное наказание служит средством устрашения для предотвращения самых недопустимых проступков. Эстер Прин, героиня романа «Алая буква» Натаниэля Готорна, совершает адюльтер и приговаривается к ношению на одежде алой буквы «А» — публичного свидетельства ее грехопадения — до конца своих дней. Вот оно, недвусмысленное послание каждому, кто осмелится нарушить табу: ты ставишь под удар свою жизнь, положение в обществе и нравственный облик в глазах окружающих.

3. Мы не знаем, как обращаться с табу

У большинства из нас нет четкой схемы, как надо действовать, столкнувшись с табуированной проблемой. Следует ли игнорировать или, наоборот, уважать подобные негласные запреты? Топ-менеджер Сэм, участник одного из моих семинаров по переговорам, оказался перед подобной дилеммой. Ревностный католик и одновременно с этим бисексуал, он годами изучал теологические труды в надежде примирить две части своей идентичности. В итоге Сэм пришел к выводу, что они могут сосуществовать, не противореча друг другу. Он никогда не заговаривал о своей сексуальной ориентации с родителями, зная, что они бы категорически не одобрили его решение, посчитав это нарушением божественных заповедей. Сэм чувствовал вину, стыд, ярость и терзался от невозможности найти выход из этого тупика. Ему не хватало практической методики. Как управлять табу

Подводные камни, описанные выше, коварны, но их можно обойти. Чтобы сделать это, нужно выявить табу, создать безопасную зону для его обсуждения и целенаправленно решить, как с ним поступить. Таблица ниже дает краткое описание препятствий и стратегии по их обходу.

Шаг 1. Выявите табу

Несколько лет назад меня пригласили на новоселье: знакомая пара только что купила дом. В гости со мной отправилась подруга по имени Терри, очень интересовавшаяся проблемами купли-продажи недвижимости. Она спросила наших хозяев:

— Итак, сколько же вы заплатили за этот дом?

Хозяева переглянулись и ответили:

— Мы не обсуждаем подобные вопросы.

Терри, сама того не желая, нарвалась на табу — финансовую конфиденциальность — и была наказана за свою оплошность неловкой тишиной, а также тем, что ее больше никогда не приглашали в тот дом.

Результат нарушения табу предсказуем: оскорбленная сторона реагирует высказыванием вроде «Вы слишком далеко зашли» или «Вы перешли все границы». Табу охраняют важные составляющие нашей идентичности, и непрошеное вторжение провоцирует сильный эмоциональный всплеск. Однако, помня о табу, которые существуют в данном сообществе, можно обойти по крайней мере некоторые из них.

Определите проблему, о которой нельзя говорить

В моей семье отец никому не позволяет себя обнимать. Он любящий человек, но сторонится физической ласки. В каждой семье есть свои особенные ритуалы, поэтому то или иное конкретное поведение считается недопустимым. Мы не говорим о дедушкином военном прошлом. Мы не обсуждаем мамины приступы депрессии. Мы не отзываемся дружески о другой половине семьи. Точно так же в каждой культуре имеются табу, которые ограничивают или замалчивают определенные действия. В любом конфликте крайне важно выявить относящиеся к делу табу, в противном случае они помешают конструктивному выходу из положения.

Чтобы распознать табу, представьте, что вам поручено написать тайную инструкцию: что нельзя говорить или делать в ваших собственных конфликтных ситуациях. Каковы правила? Какие темы закрыты для обсуждения? С кем вы не можете заговорить? Когда? Где? Даже выражение конкретных эмоций может быть под запретом: допускают ли правила общения проявление гнева или печали? Какие эмоции приходится подавлять, чтобы сохранить мир в отношениях?

Обратите особое внимание на несколько самых распространенных видов табу.

Табу на личное. Запрещается делиться информацией, которую та или иная группа находит слишком интимной. Когда я был подростком, мы с ровесниками считали недопустимым сообщать взрослым подробности наших романтических увлечений. Тем не менее, когда мой дедушка заболел раком, слег и врачи дали ему примерно месяц жизни, я встретился с ним наедине и открыл свои самые сокровенные тайны. Дедушке хватило сил победить болезнь, и, к моему великому счастью, он прожил еще три полноценных года, но все мои подростковые секреты очень скоро стали предметом сплетен в семье.

Табу на кощунство. Не допускается проявление неуважения к тому, что глубоко чтится. «Свои» могут критиковать поступки других членов клана, но чужаки не имеют права их осуждать. Моя жена может выражать недовольство поведением наших детей, но я буду оскорблен, если то же самое позволит себе наш сосед. Табу защищают то, что мы считаем священным. Например, в исламе существует табу на осквернение Корана, это расценивается как акт святотатства и карается тюремным заключением или даже смертью136.

Табу на общение и упоминание. Запрещаются отношения с человеком, обсуждение или даже упоминание места, предмета или идеи, которые воспринимаются как грязные, отравленные или морально нечистые; мы дистанцируемся от них, чтобы уберечь священную чистоту наших верований. В некоторых случаях это табу чрезвычайно осложняет прямые переговоры противников, так как каждая из противоборствующих сторон опасается подойти к оппоненту слишком близко — и в итоге морально запачкаться. Преступившего табу этого вида ждет тяжелое наказание, как на собственном опыте убедился баскетболист Деннис Родман. Невзирая на натянутые отношения между США и Северной Кореей, он наладил дружеские отношения с руководителем Северной Кореи Ким Чен Ыном, оказавшимся страстным баскетбольным болельщиком. Хотя их дружба открыла нестандартные каналы для переговоров между двумя странами, западные СМИ сурово осудили Родмана, нарушившего табу западного мира на подобное общение137.

Выявите табу, которые сковывают свободу действий оппонента

Прежде чем осуждать поступки другой стороны как иррациональные, задумайтесь: возможно, некое табу не позволяет оппонентам свободно выражать свою идентичность? Наглядной иллюстрацией служит история, которая произошла в небольшом сербском городке Житиште, разрушенном войной, наводнениями и оползнями. В 2007 г. житиштенцы горячо поддержали идею воздвигнуть на площади памятник герою города. В конце концов сошлись на фигуре легендарного киноперсонажа Рокки Бальбоа — он стоит, высоко подняв руки в боксерских перчатках, символизируя победу138. Жители страны, все еще отстраивающейся после войны и бомбардировок НАТО, которыми руководили США, выбрали в качестве объекта гражданского почитания образ, родившийся в Голливуде, — на первый взгляд трудно объяснимое решение.

Однако, если взглянуть на ситуацию сквозь призму местных табу, памятник Рокки обретает глубокий смысл. Горожане столкнулись с запретом на почитание солдата (это более традиционный образ для памятника), потому что находились в эпицентре военного конфликта, который был далек от однозначного прочтения139. Выбрать одного-единственного этнического лидера или группу тоже не представлялось возможным; предпочесть одного — значило вызвать негодование среди противоборствующих групп населения.

И тогда горожане обошли табу, придумав компромисс, который позволял миновать острые подводные камни. «После долгих серьезных размышлений о том, кто или что могли бы послужить воплощением образа нашего города… — написал один из жителей Житиште, — мы выбрали Рокки Бальбоа… героя, который никогда не сдается»140. Вывод: табу ограничивают нашу свободу, но творческий подход позволяет избежать их железной хватки.

Шаг 2. Создайте безопасную зону для обсуждения

Исследование запретных тем подразумевает создание безопасной обстановки, в которой можно поразмышлять о том, что совершенно исключено, обсудить то, что не подлежит обсуждению, то есть отважиться подвергнуть сомнению верования и устои, которые кажутся непоколебимыми. Для начала представьте все пространство взаимодействия между вами и другой стороной как обособленный район на карте. Бо́льшую часть местности вы оба вольны исследовать без опаски: эта область лишена угроз — можно поднимать вопросы, которые будут обсуждены откровенно и спокойно. Но по всему району разбросаны анклавы чрезвычайно болезненных тем, требующих осторожного и тактичного подхода. Анклавы табу зорко охраняются и напичканы эмоционально заряженными минами. Тот, кто попытается нарушить границу, рискует получить ранение. Именно это произошло с лидерами во время записи телепрограммы в Марракеше: каждый из них подошел к границе табуированной территории — и не стал пересекать черту. Чтобы урегулировать эмоционально заряженный конфликт, необходимо перенести обсуждение острых вопросов с территории табу в безопасную зону — временное социальное пространство, в котором табу можно исследовать без страха наказания или опасений, что придется пойти на сделку с совестью.

Вот ориентиры, которые помогут создать безопасную зону для решения табуированных проблем.

1. Проясните свою цель

Определите, какой цели вы хотите достичь к концу дискуссии. Надеетесь ли вы наконец сказать во всеуслышание о каких-то скрываемых обидах, предъявить претензии, по пунктам разобраться в разногласиях или поделиться затаенной болью? Постоянно напоминайте себе о цели разговора, чтобы она послужила якорем в случае, если налетит ураган вертиго.

2. Установите границы разговора

Подробно обговорите, какие темы каждый из вас считает открытыми для дискуссии. «Можем ли мы выбрать время и поговорить о том, что случилось в мае прошлого года?» Или: «Мне трудно говорить о сбоях в работе нашей компании, не имея возможности принимать во внимание действия некоторых руководителей. Вы не против, если мы обсудим это наедине?» Придите к взаимному согласию. Если вы зададите табуированный вопрос без согласия собеседника, он может счесть это угрозой для себя и возложить на вас вину за попытку поднять запретную тему.

Обсудите границы конфиденциальности. Какой информацией вы вправе поделиться со своим боссом или лучшим другом? Обсуждая случай измены, супружеская пара может, например, договориться, что эта беседа останется строго между ними и о ней не должен знать никто, за исключением, пожалуй, психотерапевта. Если вы ведете переговоры о мирном урегулировании международного конфликта и хотите затронуть табуированную проблему, лучше предварительно условиться, что стороны, передавая содержание дискуссии своему руководству, не имеют права переходить на личности.

3. Исследуйте запретные темы без обязательств

Вы соглашаетесь исследовать табу — но не берете на себя никаких обязательств в отношении того, как с ним поступить. Под негласным запретом находятся чрезвычайно болезненные вопросы, и такая установка позволяет обсуждать их без страха нарушить табу. В переговорах на высшем уровне регулярно прибегают к этому методу. Много лет назад в норвежском городе Осло группа университетских преподавателей и политических представителей со статусом неофициальных переговорщиков после продолжительной дискуссии, державшейся в тайне, выработали прорывные мирные соглашения. Залогом успеха стал принцип отрицания причастности: хотя участники информировали руководство своих стран о ходе переговоров, официально высшие лидеры не имели к ним отношения и поэтому могли отрицать свое прямое участие в случае провала.

4. Оставьте возможность для «обряда очищения»

Нарушить табу или сохранить ему верность — что бы вы ни решили, сам факт исследования запретной темы может провоцировать чувство моральной нечистоты. Даже мысль о нарушении запрета у многих вызывает стыд и вину. Поэтому безопасная зона должна предусматривать действия, которые помогут участникам заново утвердиться в собственных принципах и очистить совесть141. Скажем, можно составить список самых важных для вас жизненных ценностей, еще раз заявить о своей верности этим ценностям и напомнить себе, каким образом обсуждение табу послужило их укреплению. Или предпримите конкретные шаги, чтобы избавиться от угрызений совести. Например, обсудив проблему алкоголизма вашего мужа (вашей жены), уделите личное время волонтерской работе в этой сфере или пожертвуйте деньги на поддержку научных исследований алкогольной зависимости.

Шаг 3. Продумайте порядок действий: метод ПОС

После того как создана безопасная зона для разговора, можно задействовать метод ПОС, который позволяет выбрать, как лучше поступить с табу: принять, постепенно ослабить или сокрушить в короткие сроки[8].

Принять табу?

Подумайте, что вы приобретете и что потеряете, если откажетесь нарушить табу. Смириться с негласным запретом бывает непросто, но, с другой стороны, вы не обязаны провести так всю оставшуюся жизнь. Сейчас муж соглашается обходить молчанием тему неверности своей жены, но со временем негласный договор может потерять силу — полностью или частично (например, с какого-то момента муж решит сохранить табу на обсуждение проблемы с женой, но довериться близкому другу).

Вести открытый диалог, не нарушая табу, сложно, но у такого подхода есть одно главное преимущество: уважая запреты, вы способствуете общему согласию. Несколько лет назад я проводил тренинг по переговорам в Гарварде для руководителей компаний из Китая. За обедом один из участников, генеральный директор международной компании, заговорил о том, какое большое значение китайцы придают сохранению доброго имени и укреплению гуаньси, хороших отношений с окружающими.

— Как же вы договариваетесь, когда речь заходит об особенно острых проблемах? — спросил я.

Он улыбнулся и после минутного раздумья ответил:

— В китайской культуре очень важна гармония. Даже чрезвычайно острый конфликт можно замять и разобраться с ним позже.

— Но ведь так конфликт только усугубляется, разве нет? — спросил я.

— До известной степени. Но разрешение конфликта в данном случае вторично. Поиск решения — это скорее западный подход. Для китайцев важнее сохранить нормальные отношения.

Ослабить табу?

Постепенное ослабление табу возможно только при устойчивом доверительном контакте. Например, когда я в качестве посредника участвую в переговорах между двумя противоборствующими этническими группами, я держу в голове табу, которые тормозят диалог, — такого рода затруднения обычно выражаются в напряженном молчании или настороженном обмене репликами. Чтобы побудить участников обсудить недоговоренности, я обращаюсь к ним с такими словами: «Сегодня мы подняли много важных тем. Напоследок предлагаю каждому поделиться тем, о чем он или она собирались сказать, но не решились». Чтобы разрядить обстановку, я добавляю: «Мне кажется, нам удалось нащупать несколько реальных проблем, но я бы не хотел давить на вас, чтобы заставить высказаться». Другой прием из моего арсенала, который иногда помогает подтолкнуть группу к размышлениям над собственными эмоциями: «Прежде чем мы закончим, представьте, что вы уже возвращаетесь домой вечером. Какое главное впечатление осталось у вас после сегодняшней встречи? Может быть, есть мысль, которой вы хотели поделиться, но не стали и теперь жалеете об этом?»142

Ослабление табу — плавный процесс. Ярким примером служит постепенное налаживание отношений между США и Советским Союзом. Во времена моего детства холодная война между двумя державами все еще продолжалась, и мысль, что американец будет общаться с кем-то, живущим по ту сторону железного занавеса, казалась почти невероятной. Я до сих пор помню нашего твердого как кремень учителя физкультуры в седьмом классе — он называл коммунистом любого ученика, нарушавшего дисциплину на уроке. Представьте мое изумление, когда несколько лет спустя наша семья согласилась принять по обмену студента из Венгрии — коммунистической Венгрии!

На пути в Соединенные Штаты Энди ждало немало препятствий — целый год ушел на бюрократические проволочки и бесконечное оформление документов, но наконец он приехал. Его пребывание в нашем доме сильно повлияло на меня и моих друзей. Чем ближе я узнавал его, тем бессмысленнее казались мне табу, существовавшие между Востоком и Западом. Энди любил блюз, группу Beastie Boys, ему нравилось засиживаться по вечерам, поедая горы сладких колечек Cheerios, — все это любил и я. Мы с ним отлично проводили время, играя на гитаре и болтая о девчонках. Я быстро понял, что, какие бы табу ни стояли между нами, прежде всего мы оба принадлежим к человеческому роду. Год, проведенный Энди в Америке, развенчал общественное табу и заодно ослабил еще одно, существовавшее в моей голове. Мало-помалу я осознал, что взаимодействие с обычными людьми, живущими в другой политической системе или принадлежащими к другой культуре, является ключевым условием мира и не должно быть под запретом.

Когда обстановка между странами накаляется, этот урок легко забыть. Так что же необходимо предпринять, чтобы улучшить отношения? Скажем, как двум государствам избежать конфронтации, если враждебность между ними усиливается, а официальных дипломатических отношений нет и существует табу на взаимодействие с противоположной стороной?

Подумайте о нестандартных методах, чтобы ослабить табу. Крупные предприниматели двух государств могут начать работу над совместными проектами по экономическому развитию. Студенты университетов — объединиться и через интернет или в нейтральной третьей стране провести тренинг по развитию навыков ведения переговоров. Врачи — совместными усилиями бороться с распространением болезней в мире. А экологи двух стран могли бы сотрудничать по проблеме загрязнения окружающей среды. Такая деятельность в условиях конфликта идет вразрез с привычным поведением — и так оно и есть, ведь мы ступаем на территорию табу и, соответственно, рискуем заслужить порицания со стороны семьи, друзей, СМИ и общества в целом. Однако, действуя подобным образом, можно найти новые пути к примирению.

Ослаблением табу издавна занимаются представители небольшого, но очень важного слоя нашего общества: комики. Актеры комедийного жанра по большей части пользуются привилегией свободно выражать свое мнение по любым вопросам. Им дается поблажка — они могут публично исследовать, комментировать и критиковать общественные правила и порядки, делая, например, провокационные заявления о политике или религии. Оглашая неудобную правду, они выносят на широкое обсуждение темы, которые не отваживаются поднять простые зрители, показывают противоречивость многих табу и лишают их силы — пусть всего на несколько минут, пока длится шутка. Следуя их примеру, мы тоже можем вытащить опасное табу на свет — и постепенно выпустить из него воздух.

В качестве наглядной иллюстрации приведу ситуацию, сложившуюся вокруг эпидемии ВИЧ/СПИДа в Африке. Страх оказаться в изоляции с клеймом «зараженного» заставлял многих людей скрывать свой диагноз от семьи, друзей, партнеров и общества. Из-за табу вирус стал распространяться в неконтролируемых масштабах. В конце концов специалисты в сфере здравоохранения, активисты на местах и общественные организации стали развенчивать табу, говоря о важности безопасного секса. Если бы в свое время заговорить — открыто рассказать о своей болезни — решилось больше людей, уровень заражения, вероятно, не вырос бы до такой степени.

Чтобы ослабить распространенное табу, крайне важно привлечь на свою сторону так называемых блюстителей порядка — тех, кто может влиять на исход событий143. Например, героиня античной комедии Аристофана «Лисистрата», впав в отчаяние от бесконечной Пелопоннесской войны, призывает женщин Греции отказывать в сексе мужчинам до тех пор, пока те не прекратят воевать. Даже после того как женщины объявляют забастовку, переговорщики враждующих Афин и Спарты продолжают спорить об условиях мира. Но после того как Лисистрата знакомит их с прекрасной богиней мира, потребность в любви пересиливает мужское упрямство и противники быстро заключают мирный договор.

Стратегия Лисистраты — воздействовать на тех, от кого зависят перемены, — весьма полезна в деле урегулирования конфликта. Например, если между двумя отделами вашей компании вспыхнул ожесточенный диспут, выясните, чье мнение больше всего влияет на позицию каждого из отделов. Привлеките этих посредников к процессу примирения — и вы обнаружите, что ослабить табу будет гораздо легче.

Сокрушить табу?

Пробить брешь в воображаемой стене табу — самый прямой метод, но он требует большой отваги. Вы запускаете нечто вроде социального тарана, который влечет радикальные перемены, но одновременно рискуете вызвать ярость тех, кто предпочитает сохранить статус-кво.

Нельсон Мандела всю жизнь сокрушал табу. В 1948 г. пришедшая к власти в ЮАР Национальная партия стала насаждать в стране режим расовой сегрегации, известный под названием апартеид, резко ограничив законные права людей с темным цветом кожи. Мандела выступал против этой политики — сначала придерживался ненасильственных методов, но позже стал организовывать нападения на правительственные объекты. Его арестовали, обвинили в подрывной деятельности и приговорили к пожизненному заключению. После 27 лет в тюрьме он вышел на свободу и возглавил ЮАР, чтобы путем мирных реформ создать в стране правительство из представителей разных рас.

Мандела сознавал, что самая трудная из стоящих перед ним задач — «не столько освобождение черных людей от рабства, сколько… освобождение белых людей от страха»144, как предсказывал один из активистов борьбы против апартеида Токио Сексвале. Мандела нашел в себе мужество сокрушить табу во взаимоотношениях между расами и создал модель единой страны, которую он так ясно видел в своем воображении. После того как его избрали первым чернокожим президентом в истории ЮАР, Мандела совершил немыслимое: пригласил на обед жену бывшего белого президента ЮАР Питера Виллема Боты вместе со вдовами других лидеров апартеида, протянув руку тем, кто десятилетиями стоял на страже отвратительной системы145. Это был один из многих шагов, предпринятых им для установления новой общенациональной нормы, основанной на африканской философии убунту, в которой придается особое значение взаимосвязи всех людей146. Метод ПОС в действии

Не дожидаясь обострения конфликта, найдите время и заполните таблицу анализа табу — этот простой инструмент позволяет оценить ситуацию и сделать выбор: принять, ослабить или сокрушить табу. После анализа выгод и потерь каждого из трех вариантов у вас появится взвешенное решение. Понаблюдайте также за своей эмоциональной реакцией на тот или иной подход и примите во внимание, какой выбор подсказывают чувства.

Еще один полезный способ оценить выгоды и потери — представить, что вы нарушили табу вчера. Что конкретно вы сказали и сделали и как отреагировали окружающие? Теперь вообразите, что вы преступили табу пять лет назад. Вы по-прежнему мучаетесь из-за произошедшего? Это простое мысленное упражнение помогает оценить последствия вашего решения147.

Разобравшись с вашей собственной позицией, снова обратитесь к таблице анализа табу, но теперь с точки зрения другой стороны. Если оппонент держится за табу, которое только усиливает конфликт, подумайте, почему ему может быть выгодно такое поведение, а также что, как вам кажется, он боится потерять, если нарушит запрет. Мандела принял во внимание, что многие белые считали для себя табу общаться с чернокожими. Он стал понемногу подтачивать табу противоборствующей стороны — и добился разительных перемен.

Однако, если вы нарушили табу непреднамеренно, признайте свою ответственность и как можно скорее восстановите отношения. Во время семинара на Ближнем Востоке, когда я ненароком выставил на всеобщее обозрение подошву своего ботинка, я вернулся в комнату, принес извинения за то, что некоторые из присутствующих могли почувствовать себя оскорбленными из-за моих действий, и объяснил, что не хотел никого обидеть. После моих искренних извинений настроение в группе заметно улучшилось и к участникам вернулся знакомый мне рабочий энтузиазм. В конце дня ко мне подошел член королевской фамилии и сказал: «Вы деликатны даже сверх меры». Но в его тоне я почувствовал благодарность за признание того, что я нарушил табу.

Вернуть себе власть: табу как способ остановить пагубное поведение

До сих пор мы обсуждали табу как отрицательный фактор, препятствующий урегулированию конфликтов. Однако табу способны служить и конструктивной цели, выступая в роли общественного запрета, налагаемого на разрушительное поведение148. Представим, что между главами двух крупных компаний разгорелась ссора. В их распоряжении широкий спектр вариантов действий: преодолеть разногласия в ходе переговоров, обменяться взаимными оскорблениями, подать друг на друга в суд… или — есть даже и такой вариант! — один из них может зарезать другого. Разумеется, последний сценарий кажется почти немыслимым, поскольку аморален и по самой своей сути табу. Общественный запрет на убийство ножом как способ разрешения корпоративных споров сводит вероятность такого поступка практически к нулю149.

Мы обладаем способностью создавать «конструктивные табу» — ритуалы, которые пресекают агрессивное поведение150. Целесообразность таких табу стала мне очевидной в ходе разговора с одной парой — муж был несгибаемым республиканцем, а жена убежденной демократкой. Взаимная любовь между ними бросалась в глаза, но мне было любопытно, как они умудряются уживаться друг с другом. Выяснилось, что супруги придерживались простого принципа. «Вечером каждого вторника мы говорим о политике, — объяснила жена. — В остальные дни недели эта тема — табу». Они создали действенный запрет, который защищал их отношения и позволял проявить уважение к ценностям обоих партнеров.

Вот четыре простых шага, чтобы, по примеру этой пары, создать конструктивное табу.

Определите, какие события провоцируют конфликт: например, обсуждение политики или постоянные проявления деструктивного внутрицехового соперничествa.

Договоритесь, когда и где такое поведение запрещено. Возможно, стоит строго запретить обсуждение политики в выходные или на каникулах? Разрешается ли делиться своими чувствами во время предвыборной кампании?

Закрепите табу на практике. Жена может решить самостоятельно придерживаться запрета, сказав мужу: «Я готова говорить с тобой о политике только по вторникам, но ни в какой другой день». Его согласие или несогласие не влияет на данное ей самой себе слово. Или же пара решает совместно уважать запрет. Еще один вариант: табу устанавливает авторитетная для обоих супругов фигура, например родители, по настоятельной просьбе которых муж и жена воздерживаются от обсуждения политики.

Подробно обсудите социальное наказание за нарушение табу. Создавая запрет, пара из приведенного примера четко понимала, что вся тяжесть стыда и справедливый гнев партнера ляжет на плечи преступившего табу, если он поставит свои интересы выше мира в их отношениях.

Экономист Кеннет Боулдинг заметил, что под табу подразумеваются действия, «вполне осуществимые физически», но представляющие собой с психологической точки зрения «барьеры, через которые нам не перепрыгнуть»151. Скажем, если вы и жители вашего района столкнулись с серией нападений, вы можете объединиться с соседями и создать табу на насилие, например организовать кампанию против насилия на низовом уровне, подключив к ней соседскую молодежь, религиозных деятелей, родителей, правительственных чиновников и общественных представителей. Тот же подход эффективен для противодействия радикальному насилию, такому как стрельба в школе или крайние проявления вражды на этнополитической почве: привлекайте к делу посредников, которым под силу устанавливать разумные табу на антиобщественное поведение152. Как это работает

В солнечном курортном городе Шарм-эш-Шейхе в Египте я проводил семинар под названием «Строим мир, преодолевая табу»153. Его целью было помочь представителям высших кругов Израиля и Палестины справиться с трудной задачей искоренения политических табу, которые мешали прогрессу в переговорах между двумя странами. Моим соведущим выступал Тони Блэр, бывший премьер-министр Соединенного Королевства и на тот момент специальный посланник «квартета» по ближневосточному урегулированию. В семинаре участвовали как высокопоставленные специалисты по переговорам и руководители правительств, так и члены королевской семьи и религиозные деятели.

Чтобы создать безопасную зону для разговора, я в самом начале установил правила нашего семинара, включавшие конфиденциальность и взаимное уважение. В атмосфере обостренного конфликта между странами, как подсказывал мне опыт, продуктивный обмен мнениями возможен только при условии достаточной безопасности, когда каждый может открыто высказывать свои взгляды. Я также подчеркнул, что наш семинар — исследовательский, то есть он предполагает выход за ограничивающие рамки текущего конфликта и поиск нестандартных решений. Никто также не обязан воплощать в реальность действия, обсуждаемые на семинаре. Благодаря всему вышесказанному участники почувствовали себя свободно, и завязалась увлеченная беседа.

Господин Блэр взял слово, чтобы рассказать о своей роли в достижении мирного Белфастского соглашения, которое помогло урегулировать конфликт в Северной Ирландии. Он особо отметил, что успешные переговоры невозможны в обстановке оскорблений и взаимных атак. Обе стороны нуждались в «пространстве, чтобы дышать» — безопасной зоне для обсуждения, и благодаря установлению такой зоны удалось открыть дорогу возможностям, которые, по словам Блэра, он «не мог себе даже представить».

Оставшаяся часть семинара была посвящена практической работе. В центре комнаты я поставил круглый стол, оцепленный красным бархатным канатом. Он символизировал территорию табу. На этом столе мы разложили десять конвертов, каждый с листком внутри, на котором было написано конкретное табу из истории израильско-палестинского конфликта: статус Иерусалима, право беженцев на возвращение, контроль над святыми местами и даже само упоминание названий Израиль и Палестина.

Я разделил участников на небольшие рабочие группы. Представитель каждой случайным образом выбирал конверт, относил к своему столу и вслух зачитывал табу, по которому группе предстояло заполнить таблицу анализа табу. Символичность проделанных участниками шагов была важной: мне хотелось, чтобы они осязаемо почувствовали, что извлекают и переносят табу с полной опасностей территории запретов в безопасную зону нашего семинара, где обмен идеями почти не несет риска запятнать себя или нарваться на наказание.

Час спустя группы рассказали о своих главных открытиях. Позже Тони Блэр заметил: «Семинар в Шарм-эш-Шейхе, посвященный табу, поднял важные вопросы о страхах, которые мешают каждой из сторон начать дискуссию по запретным темам. Только глубже осознавая эти табу и работая с ними прямо и честно, можно надеяться достичь прогресса в урегулировании таких сложнейших конфликтов, как противостояние на Ближнем Востоке». Один из участников семинара, высокопоставленный депутат, поделился своими впечатлениями с журналистом газеты The New York Times: он шел на мероприятие, почти разуверившись в переговорном процессе, а покинул его, испытывая оптимизм, воодушевленный новыми открытиями, которые помогают конструктивно обсуждать запретные темы, выводя диалог из тупика и приближая мир.

В завершение семинара я предусмотрел для участников возможность «очистить совесть». Каждой группе предстояло сделать выбор: вложить описание табу, которое им выпало, обратно в конверт и вернуть на запретную территорию — или по окончании семинара взять табу с собой, продемонстрировав этим символическим жестом свою готовность и дальше размышлять над его преодолением. Несколько групп вернули конверт на стол в центре комнаты, выбрав таким образом не требующий затрат способ подтвердить верность своим принципам и избавиться от чувства морального прегрешения.

Какие бы меры предосторожности вы ни принимали, невозможно создать стопроцентно безопасную зону. В одной из групп на семинаре в Шарм-эш-Шейхе двое мужчин быстро установили контакт, живо обсуждая доставшееся им табу. Вдруг я заметил выражение крайнего удивления на лице одного из собеседников. Потом он собрал свои вещи и метнулся к выходу. «Что случилось?» — спросил я, бросившись к нему, чтобы вмешаться. В ответ этот господин, видный бизнесмен из Ливана, сказал мне: «Я только сейчас понял, с кем разговариваю». Его собеседником за столом был бывший израильский политик и участник мирных переговоров. «Я ничего не имею против израильтян, — пояснил ливанский предприниматель. — Но если нас сфотографируют вместе, у меня будут неприятности». По закону Ливана гражданам запрещен контакт с израильтянами, и в случае совместного фото карьере и семье этого бизнесмена грозили серьезные неприятности. Не поддерживая табу лично, он тем не менее страшился нарушить его и пострадать от последствий. Даже в надежной зоне безопасности нашего семинара табу имели невероятную власть. Подводя итоги

У табу плохая репутация — и заслуженная, если принять во внимание, как часто из-за них вспыхивают конфликты. Но мы также убедились, что они выполняют важную функцию, помогая защитить то, что нам дорого. Табу связывают по рукам и ногам в эмоционально заряженном конфликте — и они же сплачивают, устанавливая модель правильного поведения и создавая ощущение порядка и духовного единения. А искусно придуманные и взаимно одобренные табу, если их применять с осмотрительностью, способны даже устранить конфликт.

Вопросы для закрепления знаний

Какое именно табу мешает вам урегулировать конфликт?

Оцените плюсы и минусы возможных действий в отношении табу:

3. Примите решение по каждому варианту. Принять? Ослабить? Сокрушить?

4. Как вы могли бы осуществить выбранный подход в реальности? Придумайте несколько идей и запишите их ниже.

Глава 8 Покушение на святое

— Зачем вы пришли? — спросил царь Соломон двоюродных сестер Магду и Анию, стоявших перед ним со встревоженными глазами.

— Великий царь, — сказала Магда. — Я недавно родила мальчика. Спустя три дня Ания тоже родила сына. Позапрошлой ночью Ания заснула вместе с ребенком и случайно придушила его во сне. Когда она проснулась и увидела, что натворила, то пробралась в мою комнату и забрала моего живого сына, а мне подложила мертвого мальчика.

— Лгунья! — сказала Ания.

— Это ты лгунья! — ответила Магда, и полился поток взаимных обвинений.

— Довольно! — крикнул царь. — Принесите мне меч. Я разрублю ребенка пополам и отдам каждой женщине половину.

Ания в ужасе посмотрела на царя.

— Прошу, великий царь, отдай ей ребенка, — умоляюще сказала она, и ее глаза наполнились слезами. — Только не убивай!

— Пусть мальчик не достанется ни мне, ни ей. Рубите его на части, — предложила Магда.

Царь остановился и посмотрел сначала на одну женщину, потом на другую.

— Пусть ребенка забирает Ания, — повелел он. — Она настоящая мать, ибо ни одна настоящая мать не пожелает смерти собственному сыну.

Этот вольный пересказ библейской притчи «Суд царя Соломона» со всей очевидностью демонстрирует колоссальные трудности, с которыми сопряжены переговоры по поводу вопросов, затрагивающих священные понятия. И Магда, и Ания называли себя матерями, но угроза царя посягнуть на святое обнажила разницу между ними. В случае имущественного спора можно было бы просто разделить спорный участок земли, и каждая женщина одержала бы частичную победу. Но когда речь заходит о священной ценности — в данном случае жизни ребенка, легкого раздела не получится. Святое неделимо, и царь воспользовался этим фактом, чтобы опознать настоящую мать. Добро пожаловать в мир священных ценностей

Когда под угрозой оказываются наши глубочайшие нравственные убеждения, мы особенно уязвимы перед четвертой ловушкой кланового мышления — покушением на святое. Это атака на самые важные столпы идентичности — на нечто, имеющее настолько серьезное значение, что по определению свято и не подлежит обсуждению. Супруги яростно спорят, какие моральные принципы прививать своим детям. Коллектив бойкотирует коллегу, посмевшего критиковать основополагающие духовные ценности компании. Переговоры между странами заходят в тупик из-за разногласий относительно того, кому следует передать контроль над святой землей.

Покушение на святое для нас понятие провоцирует мощную эмоциональную реакцию, которая со стороны кажется чрезмерной, иррациональной. Но с нашей точки зрения это не так. Главная цель идентичности — сделать осмысленным наше пребывание в мире, а святое несет в себе глубочайший смысл. Покушение на святое ранит в самое сердце, расшатывая наиболее уязвимые столпы нашей идентичности и вызывая страх, что она не устоит под ударом154.

Что такое святое?

Я определяю святое как нечто, что мы ощущаем как наполненное высшим смыслом155. Слово «высший» в данном случае не обязательно связано с религией156. Объектом благоговения может быть как божество, пророк или священная книга, так и высокочтимый родственник, горячо любимый уголок земли или памятное событие157. Для верующего человека неприкосновенная святыня — текст Священного Писания, для борца за независимость родины — флаг его страны, для любящей вдовы — прах усопшего мужа158.

Мы почитаем как святое то, что обладает для нас безмерной, неотъемлемой и неприкосновенной ценностью.

Безмерность

Моя любовь к собственным детям и их значение для меня безграничны. Но любовь, которая не поддается измерению, становится препятствием на пути выхода из конфликта. Когда стороны в ходе переговоров оказываются перед необходимостью измерять святое в цифрах, это кажется одновременно аморальным и практически неосуществимым. Произошел террористический акт, унесший множество жизней. Как правительству распределить компенсации среди семей погибших? Следует ли выплачивать разные суммы, исходя из такого критерия, как возраст и доход жертв? Задавать подобные вопросы тяжело, и принимать окончательное решение невероятно трудно.

Неотъемлемость

Высшее наделено смыслом по определению. Дело не в том, что я наделяю своих детей священной ценностью; в моих глазах они святы сами по себе. Их безмерная ценность присуща им от рождения и не зависит от моей веры в них. Мы считаем высший смысл неотъемлемой чертой объекта своего почитания.

Неприкосновенность

Каждая частица высшего начала обладает безмерной ценностью, поэтому осквернить святыню даже частично — все равно что осквернить ее целиком. Не суть важно, сожгли ли вы десять страниц из Библии или Корана или зачеркнули в них всего одно слово, — и то и другое святотатство. Отмахиваться от покушения на святое, характеризуя его как «мелкое хулиганство», — значит закрывать глаза на тот факт, что любое посягательство на объект почитания, каким бы несущественным оно ни было, воспринимается потерпевшей стороной как колоссальное оскорбление159.

Расхождения во взглядах на святое

Мое Священное Писание для вас — всего лишь сборник сказок. Вы признаете за ними некоторую моральную ценность, в то время как я почитаю книгу святыней. Ненароком наступив на нее, вы тут же об этом забудете, а я, случись мне сделать такое, буду испытывать мучительный стыд и чувство вины. Когда речь заходит о святом, мы всем сердцем верим, что наша истина — единственно верная.

Посягая на святое для вас понятие, я нарушаю величайшее табу — отказываюсь проявить уважение к вашим сокровенным верованиям. Конфликт вспыхивает мгновенно. Я проник на вашу священную территорию, в «исключительное и заповедное» место160. Отказ выразить должное почтение к этой святыне может обернуться чем угодно, от раскола в семье до объявления фетвы, религиозного приказа в исламе.

Британский писатель Салман Рушди на себе испытал, что это такое, после публикации романа «Сатанинские стихи». Многие мусульманские общины по всему миру расценили заглавие и содержание книги как прямое оскорбление догматов ислама. Рушди со своей стороны настаивал, что, будучи писателем, имеет полное право сочинять художественные произведения, не ограничивая полет фантазии. Скандал вызвал исключительный резонанс и чрезвычайно неприятные последствия. Рушди получил тысячи писем, в которых ему угрожали убийством, роман запретили к изданию во многих странах, и по всему миру прокатилась волна протестов. Спустя несколько месяцев после первой публикации романа аятолла Хомейни, высочайший правитель Ирана, обнародовал фетву: «Я объявляю всем ревностным мусульманам мира, что автор книги "Сатанинские стихи", написанной, отпечатанной и выпущенной в свет в качестве вызова исламу, Пророку и Корану, вместе со всеми редакторами и издателями, знавшими о ее содержании, приговариваются к смерти. Я призываю всех отважных мусульман, где бы ни встретились им эти люди, убить их без промедления, чтобы никто в мире впредь не посмел возводить хулу на святую мусульманскую веру. Отдавший жизнь за это будет признан мучеником, угодным Аллаху»161.

Рушди с женой годами скрывали свое местонахождение, и эпизодические случаи насилия омрачали все надежды на мирное разрешение проблемы. Десять лет спустя фетва была отменена, хотя позиция Рушди относительно свободы писателя осталась прежней162. Нет сомнений, что многие противники книги Рушди также не изменили своих убеждений. Таким образом, вопрос, как примирить в корне отличные взгляды на то, что считать святым, остался без ответа. Возможно ли такое вообще? Переговоры о святом: основные препятствия

Наилучший способ уладить конфликт, связанный с покушением на святое, — не допускать его. Не становитесь жертвой столкновения по поводу святынь, примите упреждающие меры, «договорившись о святых понятиях», то есть совместно исследуйте расхождения по значимым вопросам. Несколько препятствий особенно затрудняют задачу.

1. Мы не подозреваем о святыне

Можно задеть чьи-то чувства, даже не отдавая себе в этом отчета. Одна предпринимательница недавно забыла ответить на важное письмо по электронной почте от крупного клиента, тот позвонил и накричал на нее. Предпринимательница извинилась и объяснила, что ее сын-подросток только что получил сотрясение мозга. Клиент не знал о произошедшем и выразил раскаяние163.

2. Мы смешиваем духовное и светское

Представьте, что вы пригласили гостей на званый ужин. Один из них с порога улыбается, обнимает вас и вручает $30. «Не было времени заскочить в магазин, — извиняется гость. — Но вот столько я планировал потратить на бутылку вина»164.

В глубине души ваш друг не имеет в виду ничего плохого: им руководит желание ответить благодарностью на ваше радушное приглашение. В его жесте есть и рациональное зерно: бутылка вина вам может не понравиться, и он предлагает вам самому выбрать, на что потратить эти деньги. Но скомканные купюры, вложенные в руку, холодят сердце, а в голове проносится мысль: «При чем тут деньги? Ведь важно внимание». Однако по мере того, как гость рассказывает о своем суматошном дне, о том, какой напряженной выдалась у него неделя — жена уехала за город, младший ребенок подхватил простуду, вы начинаете понимать, что даже посреди всех своих хлопот он искренне намеревался преподнести вам подарок. Так почему же ситуация кажется такой неловкой и тягостной?

В этом эпизоде, как в капле воды, отразился конфликт между духовным и светским миром. Добрый поступок, выражающий заботу (купить подарок для хозяев дома), — это духовный жест, тогда как предложение денег — признак сугубо светских отношений. Вручение $30 в качестве подношения к званому ужину смешивает эти два понятия, вызывая смятение.

Если размывание границ между двумя этими реальностями происходит в более крупных масштабах, это приводит к взрыву ярости и насилию из-за попрания морали — как на собственном опыте убедился Салман Рушди. Два года спустя после того, как аятолла издал фетву, Рушди написал эссе под названием «Ничего святого?», в котором доказывал, что «литература является единственным для любого общества пространством, где в уединении нашего сознания мы можем слушать голоса, которые рассуждают обо всем на свете всеми возможными способами». Рушди видел литературу как «привилегированную область» для исследования границ святого. Аятолла счел это богохульством.

3. Мы не выражаем должного уважения святыне

В столкновении из-за святых понятий стороны чаще всего не желают выразить уважение духовным ценностям оппонента, всеми силами противятся этому — из страха, что таким образом поставят под угрозу собственную идентичность. В итоге ни одна из сторон не признает важность того, что другая считает для себя святым, и обе чувствуют, что их мировоззрение обесценивается.

4. Мы отказываемся идти на компромисс в том, что касается святого

Разногласия на почве святых понятий кажутся непреодолимыми, и на то есть веская причина. Святое апеллирует к абсолютным понятиям, а абсолютное несходство мнений кажется абсолютно непримиримым. Мысль о том, чтобы поступиться нашими духовными ценностями ради разрешения конфликта, представляется непереносимой.

Вообразите: вы сообщаете израильтянину, еврею-хасиду, что у вас есть решение конфликта по поводу статуса Иерусалима — просто разделить Стену Плача пополам. Или представьте, как вы заявляете набожному мусульманину, проживающему в Восточном Иерусалиме, что всей этой вражды можно избежать, если его народ всего лишь откажется от мечети Аль-Акса. Такие далекие от реальности предположения, конечно, вызвали бы гнев — по той причине, что не отдают должного уважения двум святыням и народам, которые их почитают. Святое имеет над всеми нами такую огромную власть, что компромисс в решении подобного рода конфликтов кажется нестерпимым165. Стратегия в переговорах о святом

Чтобы эффективно решать споры, затрагивающие священные ценности, необходимо преодолеть описанные выше препятствия с помощью соответствующих стратегий.

1. Развивайте в себе чуткость, умение различать чужие святыни

Покушение на святыню обычно легко опознать, как в случае с романом Рушди. Если кто-то издает фетву, приговаривающую вас к смерти, в десяти случаях из десяти на карту поставлена святыня. Однако, для того чтобы уладить конфликт совместными усилиями, нужно постараться избежать покушения на святое. Это влечет за собой необходимость разобраться в том, что каждая из сторон считает неприкосновенным, и уважать границы священного166.

Лучший способ определить святое, оказавшееся на кону в конфликте, — проанализировать пять основ идентичности, о которых мы говорили в первой части книги (глава 2): верования, ритуалы, привязанности, ценности и эмоционально значимый опыт. Начните с просмотра списка ниже — подумайте, какие из столпов идентичности вы считаете для себя святыми в текущем конфликте. Возможно, вы чувствуете, что в опасности ваша вера, близкий друг, к которому вы привязаны всем сердцем, или обычай, передающийся в вашей семье из поколения в поколение?

Теперь встаньте на место своего визави и поразмышляйте, какие из самых дорогих для него святынь могут быть под угрозой. При встрече обратитесь к нему с вопросом: «Что самое дорогое для вас поставлено на карту в этом конфликте?» В отличие от табуированных тем, которые нелегко обсуждать (именно потому, что они табу), святыни легко сделать предметом разговора, как только установлено взаимное доверие и стороны прониклись друг к другу симпатией.

Обращайте пристальное внимание на то, какие вопросы вызывают наиболее острую реакцию у другой стороны. Одна моя подруга легко переносит все, что говорят на ее счет, — вы можете пренебрежительно отозваться о ее интеллекте, личности или стиле одежды; но будьте готовы к всплеску гнева, если осмелитесь критиковать двоих ее детей, которые занимают священное место в жизни матери.

Кроме того, примите к сведению убеждения, в отношении которых другая сторона остается непоколебимой. Духовные верования и ценности являются центральными элементами нашей идентичности и почти не поддаются изменениям, в наших глазах они бесспорны и не подлежат обсуждению. Яростный защитник военной силы как способа разрешения противоречий может вступить в дискуссию о достоинствах войны с не менее убежденным пацифистом, но оба, скорее всего, останутся при своем мнении, какие бы веские аргументы они ни приводили друг другу.

Узнайте больше о жизни своих собеседников: кто они, откуда родом и каковы их цели167. Скажем, постепенно открывая для себя национальное наследие оппонента, можно постичь суть значимых для него духовных ценностей, таких как трудолюбие, вера в Божественное провидение или обычай доверять исключительно семье и роду168. Постарайтесь также понять, какие духовные идеалы способны повести ваших оппонентов за собой в рамках сообщества, к которому они принадлежат (например, в рамках организации, этнической группы или народа). Какие нравственные принципы и ценности они хотели бы оставить после себя в качестве наследства для своего окружения или на этой земле?

Постарайтесь узнать больше о сооружениях, которые другая сторона считает сакральными. Хотя понятие святого безгранично, люди придают пространствам священный ореол, почитая конкретные места, такие как мечеть, церковь или синагога. В этом смысле даже школы и больницы могут быть священными. Так как эти святилища идентичности служат материальным воплощением наших духовных верований, их поругание вызывает сильнейшее нравственное негодование169. Например, поджог любого помещения недопустим, но, если речь идет о культовом сооружении, эмоциональное воздействие на общину может быть катастрофическим.

Похожим образом святое воплощается в определенных временны́х отрезках, «святилищах времени» — особых периодах, которые отводятся для религиозных праздников и священнодействий170. По мере того как мы узнаем о времени, святом для представителей другой стороны (о праздниках, днях памяти, часах молитвы), мы лучше постигаем обычаи и ценности, которые определяют их человеческую сущность. К примеру, в Шаббат (день священного отдохновения) положено освободить ум от повседневных забот и отдыхать. Неуважение к такому особому времени — еще один пример покушения на святое. Если в вашем доме заведено собираться всем вместе за ужином, неожиданное отсутствие за столом сына-подростка может показаться покушением на святыню, проявлением неуважения к священному времени семьи.

Считаете ли вы, что под угрозой ваши (ваш) …

священные верования — жизненно важные культурные, религиозные или социальные убеждения;

священные ритуалы — значимая деятельность или духовные практики;

священные привязанности — любовь к близким друзьям, членам семьи или преданность политическим союзникам;

священные ценности — глубоко укорененные идеалы или принципы;

священный опыт — эмоционально значимый опыт, который является неотъемлемой частью вашей идентичности?

2. Распутайте клубок духовного и светского

Недавно моя родственница Клэр столкнулась с серьезной дилеммой. Блестящий адвокат, она посвятила жизнь бесплатной юридической помощи нуждающимся семьям коренных американцев, североамериканских индейцев, — обязательство, из-за которого она то и дело попадает на грань банкротства. Она живет в небольшом поселении, где у нее в собственности 40 гектаров земли, покрытой густым лесом. Энергетическая компания, занимавшаяся бурением скважин природного газа в этой области, предложила ей почти $100 000 за право бурить скважины на принадлежащей ей территории плюс определенный процент с любых доходов за этот газ. Сделка могла обеспечить ей столь необходимый доход, но осквернила бы ее сокровенные убеждения относительно святой неприкосновенности земли, как и веру в это представителей того самого народа, которому она помогала. Как ей следует поступить?

Отделите важное от священного. Для начала Клэр нужно было прояснить свои чувства — заглянуть внутрь себя и понять, какую ценность имела для нее эта земля. Была ли территория для нее важной, псевдосвященной, священной или священной в высшей степени?

Если она была всего лишь важной, Клэр чувствовала бы, что, хотя земля ей дорога, она способна пожертвовать ею ради улучшения финансового положения. Следовательно, Клэр склонялась бы к переговорам с газовой компанией о заключении контракта.

Если земля была псевдосвященной (термин введен профессором Гарвардской бизнес-школы Максом Базерманом и его коллегами), она бы обладала неотъемлемой ценностью, но при определенных условиях171. Возможно, Клэр ощущала бы ее священную неприкосновенность, общаясь со своими друзьями-индейцами, но наедине с собой относилась бы к ней как к сугубо материальному понятию. В таком случае Клэр можно было бы убедить пойти навстречу газовой компании.

Если земля была для Клэр священной, она в ее глазах обладала бы безусловной ценностью, и согласие на бурение стало бы предательством основополагающего нравственного принципа. Тем не менее переговоры полностью не исключались бы, так как Клэр могла прийти к заключению, что, пожертвовав землей, она сможет послужить другим своим святым ценностям, таким как возможность продолжить благотворительную работу.

Наконец, если Клэр считала землю священной в высшей степени, она была бы для нее неприкосновенна как безусловная святыня. Она бы ощущала прочную связь с землей, расценивая ее как нечто, что немыслимо осквернить ни при каких условиях. Ни под каким видом, даже в теории, она не допускала бы для себя соглашение с газовой компанией.

Поразмыслив, Клэр пришла к выводу, что земля для нее свята. Женщина была привязана к ней и в духовном, и в эмоциональном смысле и верила, что земля обладает неотъемлемой ценностью172.

Затем Клэр стала в волнении размышлять, как поступить со святой для нее территорией: если она разрешит проведение буровых работ и получит за это деньги, то будет чувствовать, что предала себя. Социальный психолог Филип Тетлок называет это запретным компромиссом: мы обмениваем духовную ценность на материальную173. Даже мысль о таком поступке может вызвать стыд, так как само сопоставление двух видов ценностей оскверняет святое для нас понятие. Философ Джозеф Рац назвал этот феномен «определяющей несопоставимостью» (constitutive incommensurability)174. Сравнивать духовное (землю) со светским (деньги) — по сути означает совершать святотатство175. И чем больше Клэр обдумывала возможность дать согласие на газодобычу, тем больше стыда испытывала.

При принятии некоторых решений неизбежно сталкиваются нравственные ценности и практические интересы. Скажем, правительству любой страны приходится выбирать, как распределить ограниченные бюджетные средства, чтобы финансировать такие статьи расходов, как затраты на здравоохранение (траты на поддержание священной ценности жизни) и улучшение состояния дорог и зданий (издержки, которые служат практической цели удобства и порядка). Даже членам семьи необходимо решить, как распределить ограниченные денежные средства, не изменяя собственным нравственным убеждениям. Следует ли потратить все заработанные деньги, чтобы накормить бедных, или надо перестать платить по счетам и вложить сэкономленные таким образом средства в научные разработки по борьбе с раком?

Пересмотрите свои взгляды на духовное и светское. Если в вашем конфликте столкнулись священное и материальное — взрывоопасная комбинация! — подумайте, можно ли придать духовный смысл материальной ценности или, наоборот, увидеть священную ценность в сугубо практическом, мирском значении.

Клэр осознала, что ее дилемма заключается не в том, стоит ли поступаться землей ради денег, а в том, что приходится выбирать между двумя святыми для нее обязанностями: защищать землю или помогать малоимущим клиентам. С одной стороны, отказавшись от контракта, она сохранила бы верность своему убеждению оберегать землю — но из-за того, что все ее соседи уже подписали договор, ее земля и вода из подземного источника по-прежнему оставались бы под угрозой. С другой стороны, пойдя на соглашение, она могла бы продолжить свою благотворительную работу и заручиться юридическими гарантиями, что любой ущерб земле будет возмещен. Теперь в ее конфликте столкнулись две священные ценности (Филип Тетлок характеризует такое положение как трагический обмен, так как предпочесть одну священную ценность означает автоматически пожертвовать другой). В итоге она подписала контракт, чтобы быть уверенной, что сможет и дальше помогать своим клиентам. Пересмотр ситуации и ее трактовка как конфликта двух священных ценностей — не просто риторический прием: она проясняет, что по-настоящему поставлено на карту176.

Однако опасность противопоставления одних священных ценностей другим в том, что обсуждение может безнадежно зайти в тупик. Корабль тонет, а в спасательной шлюпке осталось место только для одного пассажира. Кто должен получить шанс выжить — ваш или чужой ребенок? Фактически неразрешимый вопрос, потому что для ответа на него не существует окончательного критерия. Превратив ситуацию из нравственного конфликта в практическую задачу, становится возможным выйти из тупика. В примере со спасательной шлюпкой вопрос может быть переосмыслен так: вместо «Жизнь кого из наших детей ценнее?» спросить «Как нам спасти обоих детей?». Перевод святого понятия на сугубо практический язык помогает обойти подводные камни, связанные с попыткой дать определение внутренней неотъемлемой ценности.

3. Проявите уважение к тому, что другая сторона считает святым

Вообразите, что сознание вашего оппонента сродни музею. Ваша цель — ознакомиться с собранными в нем священными артефактами, историческими сокровищами и реликвиями, связанными с моментами триумфа или стыда. Точно так же, как, зайдя в музей, вы не стали бы перевешивать в нем картины, не следует пытаться изменить то, что другая сторона почитает как святыни.

Можно не разделять чужих верований, но это не мешает проявить уважение к благоговению, с которым другая сторона относится к своим святыням. Представьте спор между мужем и женой о том, в какой религии воспитывать детей. Муж не хочет, чтобы дети исповедовали ту же религию, что и жена, но, несмотря на это, он может выразить уважение к ее религиозным чувствам, сказав: «Я знаю, у нас есть расхождения, но я понимаю и ценю, как глубоко ты почитаешь нравственные принципы своей веры и как важно для тебя передать их нашим детям». Эти слова свидетельствуют о том, что муж дорожит тем, что свято для жены, и дают возможность обсудить ее духовные ценности и то, насколько они совпадают с их общими ценностями.

Задача в том, чтобы убедить собеседника, что вы с пониманием относитесь к вопросам, которые вызывают у него беспокойство. Вот два тактических приема, которые помогут отдать дань уважения священным ценностям другой стороны и в то же время не поступиться собственными.

Говорите на «языке священного». Социолог Эмиль Дюркгейм заметил, что мы воспринимаем святое в абсолютно ином свете, нежели светское. Стакан вина — всего лишь стакан вина, если только вы не христианин, присутствующий на литургии, где вино символизирует кровь Иисуса Христа. Обращаясь с освященным вином как с обычным напитком, мы совершаем святотатство. Язык светского мира сосредоточен на конкретной реальности и количественных аспектах ценностей. Язык духовного мира, напротив, стремится к использованию символических категорий, существующих вне жесткой логики причинно-следственных связей. Требуется особый словарь, чтобы быть уверенным, что вы выразили должное уважение к священным понятиям собеседника177. Вот почему стоит тщательно подбирать слова, когда вы затрагиваете священные для других людей темы: это способ продемонстрировать уважение к их духовным верованиям.

В ответ на уважение, продемонстрированное вами по отношению к священным ценностям оппонента, он с большей вероятностью проявит уважение к вашим святыням. Помогите другой стороне разобраться, что вы считаете священным и почему. Вместо того чтобы просто перечислять свои святыни, расскажите о себе: когда вы впервые почувствовали, что эти ценности обладают для вас особым значением? Что побуждает вас относиться к ним как к священным: вероисповедание, которого вы придерживаетесь всю жизнь, воспоминания детства, интуиция?

Найдите общие взгляды в священной области. Осквернение святынь фактически лишает нас «символического бессмертия» — чувства, что после смерти мы продолжим жить через наши идеи, убеждения, ценности или семью178. Разрушение врагами храма или самого священного в вашей религии манускрипта причиняет вам сильнейшую боль.

Но символическое бессмертие также несет в себе возможность наладить доверительные отношения. Пусть ваши духовные верования кардинально различаются, тем не менее вас и другую сторону, скорее всего, объединяют общие взгляды на священные понятия. Вспомните пример мужа и жены, спорящих, в какой религии воспитывать детей. Утешением для этой пары может послужить то, что оба хотели бы, чтобы в жизни детей присутствовала духовная составляющая.

Подумайте о том, чтобы ясно и недвусмысленно признать какой-то принцип (или событие, или отношения) священным и для вас, и для другой стороны179. Например, на переговорах по урегулированию этнополитического конфликта собравшиеся могут сообща подтвердить свою приверженность принципу, что будущее всех их детей свято. Этот подход использовал президент Египта Анвар Садат, когда назвал свое историческое посещение мечети Аль-Акса в Иерусалиме и выступление в израильском парламенте «истинно священной» миссией. И действительно, эта формулировка укрепила его политическую позицию и дала возможность принять участие в переговорах по заключению мирного договора между Израилем и Египтом в 1978–1979 гг. в Кэмп-Дэвиде180. Подход применим даже в браке: семейные пары, которые воспринимают свой союз как нечто святое, чаще ищут решение проблем совместно, реже подвергают друг друга словесной агрессии, глубже вкладываются в отношения и в итоге получают от брака больше радости181.

4. Задействуйте область идентичности каждой стороны

Чтобы урегулировать конфликты, связанные со священными понятиями, необходимо разобраться, как каждая сторона воспринимает свою идентичность: как зафиксированную раз и навсегда, как гибкую и подвижную или как некую комбинацию этих двух вариантов. Я называю такое представление о собственной личности областью идентичности. Выстраивание коммуникации с учетом области идентичности оппонента повышает эффективность переговоров.

Изложите свои взгляды в рамках чужой области идентичности

Несколько лет назад один видный юрист-международник рассказал мне историю. Однажды он договорился о встрече с подростком, готовившимся исполнить миссию смертника на Ближнем Востоке. Вот что юрист планировал сказать мальчику: «Взорвав себя бомбой, ты, возможно, станешь героем новостных заголовков — от силы на день-два. А теперь представь, что ты посвятил следующие 70 лет своей жизни тому, чтобы улучшить ситуацию с образованием и правами человека, добиться экономического процветания здесь, в регионе, — подумай, сколько кардинальных перемен к лучшему ты смог бы привнести в мир». Встреча так никогда и не состоялась — и юрист не получил возможности изложить свои доводы.

Хотя его рассуждения были разумны, меня от них покоробило. Я представил себя чувства подростка, готовящегося стать мучеником за веру, — дрожь ужаса и восторга при мысли, что мне поручена священная миссия, что меня поддерживает вся моя община, благословляют наставники и что рай уже готовится встретить меня под звуки фанфар. Потом я вообразил, как сижу напротив американского юриста и он приводит мне разумные аргументы, убеждая отказаться от моей миссии. Я решил, что подход юриста, хотя и очень продуманный, был, по сути, слишком разумным: он не принимал во внимание область идентичности мальчика — каким тот видел себя в мире. Юрист говорил на языке светских понятий, а между тем подросток скорее откликнулся бы на язык духовного. Борьба со священными идеологическими установками с помощью светских доводов почти в 100 % случаев оказывается неэффективной182.

Вы, в свою очередь, также повысите шансы быть услышанным другой стороной, если сможете сформулировать свою позицию с учетом области идентичности оппонента. По моим наблюдениям, мы обычно позиционируем себя в рамках одной из четырех областей идентичности: фундаментализма, конструктивизма, анаттаизма или квантумизма.

При фундаменталистском мировоззрении вы считаете свою идентичность раз и навсегда установленной и подконтрольной высшим силам183. Вашу сущность определяют законы природы или Божественное провидение184. Вот пример для размышления из обычной жизни. Моя жена часто просит меня проснуться пораньше, чтобы провести время с ней и нашими детьми до школы; я, в свою очередь, прошу ее не ложиться подольше, чтобы провести время со мной. Она жаворонок, а я сова, поэтому наши споры на эту тему все время ходят по кругу, пока один из нас не поднимет руки вверх и не скажет: «Я не в силах тебя изменить, и себя я тоже не могу изменить».

При конструктивистском складе ума идентичность — постоянно развивающаяся социальная конструкция. Вы строите свою идентичность через взаимодействие с другими людьми и самонаблюдение. С вашей точки зрения, святыни не обладают высшим смыслом, а предмет, подобный священной книге, лишен исконной святости. Только сам человек наделяет книгу значением, превращая стопку бумаг во что-то наполненное высшим смыслом. Для фундаменталиста реальность — абсолютное понятие, человек над ней не властен; в глазах конструктивиста у каждого человека — своя реальность.

При анаттаистическом способе мышления у индивида нет постоянной идентичности. Вы — «мысли без мыслящего», оболочка сознания, в которой плещутся эмоции и мысли, но нет сущности185. Эта область идентичности основывается на буддистском догмате анатта. Суть его в том, что мы не более чем иллюзия собственной личности, непрерывно меняющийся поток сознания, существующий по принципу «не-я». Говоря словами психолога Уильяма Джеймса, мы есть в чистом виде субъект мысли, живущий в эмпирическом мире «я». Согласно Будде, анатта основана на идее, что «форма — это не я и не мое, чувства — это не я и не мое, ощущения — это не я и не мое, сообщества, объединения — это не я и не мое, сознание — это не я и не мое». Анатта проникает за пределы материального мира привязанностей, и идентичность ощущается как движущиеся волны в океане жизни.

В глазах приверженца квантумизма, идентичность — это комбинация природного и приобретенного. Наши духовные устои и физические возможности позволяют сформировать огромное количество разнообразных «я», а уникальное мировоззрение конструируется обществом. Идентичность квантумиста одновременно фиксирована и подвижна, и он воспринимает святыни именно в таком ракурсе. Священная книга содержит как внутренний, присущий ей изначально, так и привнесенный смысл. Мы наполняем ее сакральным содержанием, а затем начинаем почитать за это содержание, ставшее теперь ее сущностью.

Границы каждой из четырех категорий не строго определены, и область идентичности отдельного человека может меняться со временем. Ведя переговоры о священных ценностях, не ставьте себе задачу четко определить область идентичности другой стороны — достаточно примерно наметить ее, чтобы облечь свои мысли в слова, которые будут эмоционально резонировать с мировосприятием вашего собеседника. Вот пара ориентиров. Если ваш оппонент находится в фундаменталистской области идентичности, обсуждайте священные темы, опираясь на знакомый ему контекст догматов и абсолютов. С собеседником, который мыслит свою идентичность в рамках квантумизма, можно действовать свободнее — предлагать в ходе обсуждения как безусловные доводы, так и творческие идеи для разрешения вопросов, касающихся священных понятий.

В несостоявшемся разговоре с потенциальным террористом-смертником совет юриста — что у мальчика впереди целая жизнь и он способен изменить к лучшему судьбу мира — интуитивно верный, но он не совпадает с наиболее близкой подростку областью идентичности. Юрист предполагал, что тот был квантумистом, открытым для творческого подхода в политике. Но если допустить, что он видел себя в фундаменталистской области идентичности, обращение юриста нужно переформулировать на языке духовного. Вместо того чтобы начинать разговор с обсуждения будущего подростка, юрист мог бы попросить рассказать о священных для него ценностях, объяснить, почему он в них верит и какими из них дорожит больше всего на свете. Он мог бы расспросить о том, как мальчик понимает ислам и почему вера привела его к тому, чтобы пожертвовать своей жизнью. Какие культурные и семейные устои он принял настолько близко к сердцу, что решился за них умереть? Направляя разговор в реальность священного и опираясь на основополагающие верования и ценности мальчика, юрист мог бы пригласить его исследовать альтернативные интерпретации абсолютистских религиозных понятий, проявляя глубокое уважение к духовным догматам, важным для подростка, и одновременно открывая новые пути их толкования.

Договариваться с людьми, которые придерживаются фундаменталистских взглядов, непросто, но в равной степени тяжело приходится и самим фундаменталистам. Парадоксально, но жесткая идеологическая установка ограничивает их автономию в переговорах с вами. Они заперты в границах неподвижной идентичности, как в клетке, и могут излагать свои мысли лишь в строгих рамках своего мировоззрения.

Выработайте способы преодоления разногласий

После того как вы привели изложение своих взглядов в соответствие с областью идентичности другой стороны, придумайте способы, которые помогут преодолеть ваши главные различия. Вот несколько наглядных примеров, как это сделать.

Опирайтесь на конструктивную неопределенность. Практический способ урегулировать разногласия по поводу священных понятий заключается в том, чтобы прийти к соглашению, которое каждая сторона истолкует в соответствии со своей областью идентичности. Бывший госсекретарь США Генри Киссинджер назвал это конструктивной неопределенностью.

В качестве примера для размышления — дилемма, с которой столкнулась моя подруга Аарти, индуистка по вероисповеданию, и ее жених-христианин Джозеф, когда они готовились вступить в брак. Важная часть большинства брачных церемоний в индуизме — пламя, стоя перед которым присутствующие проникаются очищающей силой. Однако мать Аарти узнала, что в христианстве огонь символизирует не только священную неопалимую купину, но также гнев Господень. Стоя перед огнем, семья Джозефа могла почувствовать себя не в своей тарелке, тогда как отсутствие огня умаляло священное значение церемонии в глазах родственников Аарти. Чтобы выйти из положения, Аарти и Джозеф решили произнести свои клятвы перед пламенем свечи. Выбор устраивал Джозефа, чья церковь традиционно использует свечи в религиозных церемониях, и семью Аарти, которой было важно наличие огня в любом виде. Каждая сторона получила возможность истолковать свечу, опираясь на догматы своей веры.

2. Интерпретируйте священное понятие по-новому. Как правило, святое видится нам исходящим от высшей силы, например от Бога, который ниспосылает смертным высший порядок или величайшее откровение. Между тем даже те, кто по долгу службы обязан лучше всех передавать смысл святых понятий (священники, имамы, раввины и другие духовные лидеры), не застрахованы от ошибок, связанных с нашей человеческой природой. В большинстве религий в их задачу входит разъяснять догматы, богослужение и обычаи — а это значит, что их пояснения оставляют возможность для новых толкований186.

В конфликте, связанном с духовными ценностями, бывает полезно изучить альтернативные толкования священных понятий. Этот метод называется герменевтика187, или искусство толкования неясных текстов. Я обнаружил и оценил силу этого подхода, когда работал консультантом по программе переговоров, одним из создателей которой был Валид Исса, палестинский педагог, выросший в лагере беженцев Дехейше под Вифлеемом. В 1948 г., когда его дед узнал, что израильские военные подходят к их деревушке Бейт-Итаб, семья покинула родной дом. Почти 60 лет спустя 19-летний Валид готовился к путешествию в Соединенные Штаты — поступать в колледж. Перед отъездом дед сказал ему: «У меня нет денег, чтобы дать тебе в дорогу, но вот самая драгоценная вещь, которой я владею». И вручил Валиду ржавый металлический ключ, тот самый, которым закрывал свой дом в Бейт-Итабе. «Я хранил его у самого сердца, — oбъяснил дед внуку. — Не подведи меня».

Валид не знал, как поступить с подарком, и это причиняло ему сильную душевную боль. Вначале юноша решил, что дедушка хочет, чтобы он потребовал обратно их родовой дом. Но, ежедневно глядя на ключ, он в конце концов пришел к выводу, что этот предмет представляет собой нечто совершенно иное: это был символ, побуждающий его к примирению с израильтянами и к тому, чтобы почтить идентичность своего деда. Валид сумел разглядеть в ключе, отягощенном болезненным прошлым, духовное послание, открывавшее новые перспективы деятельности. Он нашел партнера, израильского преподавателя, и вместе они запустили Shades, высокоэффективную программу по обучению мастерству переговоров, цель которой — подготовить новое поколение палестинских и израильских лидеров для работы в правительстве и частном секторе.

3. Обеспечьте 100 % каждой стороне. Однажды я спросил своего юного сына Ноя:

— Как бы ты поступил, если бы два человека боролись за обладание одной вещью и она была так дорога каждому, что ни тот ни другой никогда не согласился бы сдаться?

Он посмотрел на меня и не раздумывая ответил:

— Пусть пользуются ею вместе.

Метод Ноя часто упускается из виду в ситуации конфликта, и битвы за святую землю и спорные территории раз за разом оборачиваются смертью и разрушениями. Однако его наивный ответ был проницателен: проблема, связанная со священными ценностями, заключается не в участке земли или семейной реликвии, а в нашей голове. Вам невыносимо пользоваться землей или семейным кольцом вместе с ними. Вам претит вместе с ними искать выход из разногласий, на первый взгляд непримиримых. И тем не менее во многих случаях вполне возможно пользоваться предметами или землей совместно и испытывать любовь такую же, как они. Выступая против покушения на святое, можно достичь согласия в переговорах.

Как, например, поделить священную землю, если две страны заявляют на нее свои права? Именно такая задача встала перед президентом Эквадора Хамилем Мауадом во время переговоров с президентом Перу Альберто Фухимори по затянувшемуся спору о государственной границе. Каждый лидер настаивал, что полоса земли под названием Тивинца (Tiwinza) принадлежит его государству. В конце концов два политических деятеля нашли решение, устраивавшее обоих. Эквадор получил во владение кусок земли, большей частью места, где были захоронены его солдаты, а Перу — суверенитет над всей территорией. Главы двух государств согласились, что спорная территория должна стать международным заповедником и любая экономическая, политическая или военная деятельность в нем невозможна без одобрения обеих держав.

Стремитесь одновременно решить проблему и утвердить идентичность

Несмотря на все усилия почтить святыни и урегулировать острые вопросы, поиск выхода из ситуации может настолько поглотить ваше внимание, что вызывающие беспокойство темы, связанные со священными ценностями, оказываются на периферии переговорного процесса. Или, наоборот, в ходе диалога стороны так глубоко погружаются в анализ взаимных жалоб и обид, что переговоры фактически начинают пробуксовывать.

Метод линзы — простой инструмент, который поможет контролировать эти два фактора. Представьте, что вы смотрите на свое противостояние через объектив фотокамеры. Можно взять крупный план изображения, для того чтобы урегулировать отдельные детали конфликта, или общий, чтобы обсудить всеобъемлющие темы, связанные с идентичностью каждой из сторон. Ясное понимание, когда следует приблизить изображение, а когда отдалить, — очень полезный навык. Часто имеет смысл начать с общего плана — так вы получаете возможность разобраться, что именно каждая сторона ощущает поставленным на карту в конфликте. После того как оппоненты поочередно изложили свою позицию, используйте крупный план, чтобы разобраться с частностями. Если в процессе дискуссии вы теряете из виду главную цель или диалог становится слишком напряженным, снова «отдалите картинку» конфликта, чтобы привести переговоры в соответствие с главными целями, которые изначально свели всех вместе. Внимательно отслеживая динамику этого процесса, можно заметно снизить эмоциональный накал, возникающий при обсуждении спорных вопросов, касающихся святынь.

Величайший вызов в переговорах о святом (и причина, по которой в процессе обсуждения возникают такие сильные эмоции, как гнев, страх и стыд) — неприятное осознание того факта, что разрешение спора требует жертвы188. Заключение соглашения с оппонентом часто ощущается как предательство идеалов, священных ценностей, осквернение памяти мучеников, которые сражались за вашу веру. Успешный выход из конфликта возможен, только если удастся создать эмоциональное и политическое поле, в котором можно подумать о принесении жертвы во имя общего блага и прийти к выводу, что выгоды от жертвоприношения перевешивают потери от продолжения конфликта. В ходе беседы необходимо сначала взять «крупный план», тщательно взвесив все за и против жертвы, а затем «общий план», чтобы каждая сторона могла подтвердить приверженность своей основной задаче в переговорах. Подводя итоги

В конфликте, затрагивающем священные понятия, ставки всегда очень высоки, и компромисс кажется немыслимым. При таком раскладе обе стороны должны выразить уважение к священным ценностям друг друга и разработать способы, которые помогут преодолеть главные различия. По большому счету в споре о святом не бывает идеальных решений. Непростая задача состоит в том, чтобы обеспечить взаимную выгоду и одновременно свести к минимуму потери. Если вам удастся глубже осмыслить то, что другая сторона почитает святым, — одно это уже станет колоссальным шагом вперед.

Вопросы для закрепления знаний

Какие значимые части вашей идентичности, как вам кажется, находятся под угрозой? Проанализируйте свои верования, ритуалы, привязанности, ценности и эмоционально значимый опыт.

Какие значимые части идентичности другой стороны могут быть под угрозой?

Как помочь вашим оппонентам лучше понять, что именно обладает для вас священной ценностью? Что вы можете сделать для этого?

Каким образом вы можете узнать больше о том, что является священной ценностью для ваших оппонентов?

Как вы можете дать понять другой стороне, что с уважением относитесь к священным для нее ценностям? Еще раз пробегите глазами таблицу в этой главе, чтобы почерпнуть идеи для обсуждения разногласий на «языке священного».

Глава 9 Политика идентичности

На мой взгляд, единой истории человечества нет, а есть лишь бесконечное множество историй, связанных с разными аспектами человеческой жизни, и среди них — история политической власти. Ее обычно возводят в ранг мировой истории…[9]

Карл Поппер

Подумайте, что общего между следующими тремя ситуациями.

Трудности в семейной жизни. Подруга по имени Кэти звонит мне в слезах. Их с Джо брак на глазах распадается. Со стороны мне очевидна подспудная причина: разногласия супругов преодолимы, но их родители невольно подливают масла в огонь. Каждый раз, звоня матери за утешением, Кэти слышит в ответ: «Ты абсолютно права, Кэти. Джо поступил неправильно — и, как обычно, думает только о себе. Я искренне не понимаю, как ты с ним живешь». Тем временем мать Джо поддерживает его версию событий и пренебрежительно отзывается о Кэти как о «трудной» и «упрямой». Поддержка родителей разрывает их семейную жизнь на куски.

Конфликт в рабочем коллективе. В международной компании разгорелась борьба за сферу влияния между отделом исследований и отделом маркетинга. Сотрудники обоих уверены, что соперники из кожи вон лезут, чтобы саботировать их работу и «украсть» ресурсы. В преддверии обсуждения бюджета на следующий год руководители отделов по очереди тайно встречаются с генеральным директором, и каждый старается убедить начальство, что именно его подразделение — душа компании и поэтому самое мудрое решение — вложить средства в его отдел.

Страна на пороге войны. Сербский президент Слободан Милошевич выступает с речью перед огромной толпой у памятника Газиместан (Косово). Политик призывает нацию взяться за оружие, чтобы отомстить за поражение Сербии в Косове 600 лет назад. «Пусть память о героизме Косова живет вечно! — провозглашает он. — Да здравствует Сербия! Да здравствует Югославия! Да здравствует мир и братство между народами!» Многие наблюдатели считают, что именно эта речь стала переломной в истории страны и привела Косово к войне.

В каждом из описанных примеров фигурирует пятая ловушка кланового мышления — политика идентичности. Политика идентичности способна обострить отношения в браке, снизить производительность труда в компании и поставить под угрозу безопасность в регионе. В отличие от других ловушек ее часто применяют умышленно, чтобы манипулировать и сеять распри, подогревая эффект клана. Однако, вооружившись соответствующими стратегиями, можно использовать политику идентичности для улучшения взаимодействия и выхода из конфликта устраивающим обе стороны способом. Что такое политика идентичности?

Человек по природе своей существо политическое — еще Аристотель заметил это больше 2000 лет назад189. Каждым своим словом и действием мы транслируем окружающим нашу позицию в социуме. Мы стремимся наладить хорошие отношения с боссом, чтобы гарантировать свое служебное положение, хвалим друзей, желая укрепить наш союз. Проще говоря, политика заключается в том, «кто, что, когда и каким образом получает»190.

Следовательно, политика идентичности означает процесс позиционирования своей идентичности для достижения тактической цели191. Вы можете объединиться с конкретными людьми или группами в иерархии власти, чтобы приблизиться к своим целям. И поплатиться за то, что связались именно с этой группой и проигнорировали другую. Весь этот процесс разворачивается в рамках социального пространства — круга общения, в котором мы взаимодействуем друг с другом для принятия решений. Пространство государственной власти — самый известный пример подобного пространства, но есть и другие, связанные с такими понятиями, как семейная жизнь, дружба, рабочий коллектив. В каждой из этих областей может возникнуть спор о том, что кому достанется — и какой ценой.

Три истории в начале главы наглядно показывают, как их герои позиционировали свою идентичность, чтобы добиться определенной тактической цели, — и поплатились за это.

В пошатнувшемся браке Кэти и Джо каждая мать попыталась защитить своего ребенка от эмоционального потрясения (цель), объединившись с сыном или дочерью и избрав роль преданного защитника их интересов (позиционирование). Каждая мать решила для себя, что проблемы, волновавшие другого супруга, не имеют права на существование, усиливая таким образом чувство правоты собственного ребенка, но ненароком пробивая брешь в отношениях пары (цена).

В примере с компанией руководители отделов исследований и маркетинга стремились привлечь больше финансовых ресурсов (цель) и каждый тайно встретился с генеральным директором, чтобы убедить его в большей важности своего подразделения для организации (позиционирование). Но их действия усилили длительный раскол и снизили общую продуктивность компании (цена).

В примере с Сербией Милошевич стремился привлечь как можно больше сторонников в поддержку своего представления о великой Сербии (цель), подогревая своей речью на бывшем поле сражения в Косове национализм сербов (позиционирование). Но тем самым он также обострил разногласия между этнополитическими группами в регионе; последовавшее кровопролитие привело к массовой гибели людей, а Милошевич оказался на скамье подсудимых Международного трибунала по военным преступлениям в бывшей Югославии, где ему было предъявлено обвинение в преступлениях против человечности (цена).

Политика утверждения собственной идентичности разворачивается на всех уровнях повседневной жизни. По большей части соответствующий сценарий разыгрывается почти незаметно, в фоновом режиме, — скажем, когда дочь-подросток делает комплимент вашей новой стрижке (позиционирование) и тут же просит прибавить ей денег на карманные расходы (цель). Однако иногда политика идентичности ставит нас в неприятное положение. Соседка стучится в дверь с домашним печеньем (позиционирование), а потом просит помочь ее сыну получить место в вашей компании (цель). Даже если вы принципиально не участвуете в интригах, связанных с политикой идентичности, избежать ее невозможно. Направляясь в зал совещаний на сегодняшнее собрание, рядом с кем вы планируете сесть? К чьему мнению будете больше всего прислушиваться? В сугубо практическом смысле ваша идентичность влияет на доступ к разнообразным ресурсам и благодаря этому становится либо вашим пропуском к связанным с ними привилегиям, либо причиной их дефицита в вашей жизни192. Не умея отстаивать свою идентичность в социуме, вы рискуете стать ее невольным заложником. Подводные камни политики идентичности и способы их обойти

Будьте внимательны, чтобы не стать жертвой политики раскола в ее многочисленных проявлениях. Во-первых, мы можем быть не в курсе расстановки политических сил, что усиливает нашу уязвимость перед манипуляцией. Политический деятель способен навязать нам идеологические стереотипы — как поступил Милошевич с гражданами своей страны — и посеять рознь между нами и остальными193. Во-вторых, мы можем цепляться за негативную идентичность, определяя себя через отрицание взглядов оппонента и отвергая все его предложения. В чрезвычайных обстоятельствах мы теряем всякое подобие собственной идентичности, обозначая себя только через противопоставление другой стороне. В-третьих, мы можем оказаться исключенными из процесса принятия решений, что еще сильнее разделяет нас с другими. Наконец, мы можем почувствовать себя заложником несправедливой политической системы, из которой нет выхода.

В оставшейся части главы мы подробно рассмотрим приемы, которые помогут обойти каждый из этих подводных камней.

1. Изучите расстановку сил в конфликте

Чтобы эффективно противостоять попытке окружающих использовать вас в собственных интересах, нужно прежде всего тщательно изучить расстановку сил. Разберитесь, кто из участников противостояния подвержен чьему влиянию и кто потенциально способен спровоцировать эффект клана и помешать мирному урегулированию проблемы.

Ищите два уровня политического влияния

Между человеком и шимпанзе очень много общего. На первый взгляд, отношения в стае шимпанзе строятся по принципу доминирования — сильнейший самец занимает вершину иерархии. Однако выдающийся исследователь приматов Франс де Вааль заметил, что параллельно с этой официальной структурой существует более неформальная расстановка сил, которую он назвал «сетью позиций влияния». Де Вааль называет иерархическую структуру «лестницей», а неформальную — «сетью».

Мы, люди, точно так же лавируем между двумя этими уровнями политического влияния: между иерархией власти, напоминающей лестницу, и раскинутыми, словно паутина, сетями влияния194. Представление об обоих уровнях поможет глубже разобраться в соотношении сил, подогревающих конфликт.

Лестница: кто здесь главный? Большинство компаний устроены так, что все сотрудники четко понимают, кто кому подчиняется: верхнюю позицию занимает начальник, а ниже, с разной степенью властных полномочий, располагаются подчиненные. Но за пределами регламентированной жизни организаций, например офисов, структура распределения властных полномочий не всегда очевидна. Несколько лет назад я попросил своего шестилетнего сына Ноя выключить телевизор и почитать книгу. Он посмотрел на меня сердито и спросил: «Кто здесь главный — ты или мама?» Вопрос правомерный: Ноя интересовало, может ли он найти лазейку в семейной иерархии, чтобы еще несколько минут посмотреть телевизор. К несчастью для него, в данном случае мы оба, жена и я, занимали главное место.

Даже если лестница влияния не четко оговорена, она все равно может оказаться важной. О президенте Соединенных Штатов иногда говорят как о «самом влиятельном человеке на земле», так как ему подчиняется огромный военный и экономический комплекс. Но у кого в руках сосредоточена самая большая власть, когда глава государства летит на президентском самолете? Вот именно, у пилота. Говоря шире, миром правят множество лестниц влияния. Если надо убедить генерального директора компании распределить бюджетные средства в вашу пользу, имеет смысл сосредоточить усилия не на нем, а на директоре по финансовым вопросам.

Сеть: кто ваши союзники? Взаимоотношения также зависят от социальных связей — круга друзей, соратников и знакомых, с которыми вы себя ассоциируете и на которых полагаетесь. Отношения с ними могут быть оформлены юридически (примеры — брак, семья, членство в общественной организации) или складываться неофициально, как это происходит между коллегами по работе или в группе друзей.

Продуманная линия поведения в своем окружении помогает достичь желаемой цели. Можно попытаться подружиться с мужем или женой начальника, внести пожертвование на развитие университета, чтобы повысить шансы своего ребенка стать его студентом, или обратиться к родственнику, обладающему хорошими связями, с просьбой подыскать работу. Вероятно, во всех языках мира существуют слова, близкие по значению к слову «протекция». В арабском есть термин wasta — его можно перевести как использование дружеских связей для лоббирования своих интересов при принятии решения. Китайское гуаньси означает покровителей или людей, которых можно попросить об услуге. В испанском языке выражение «влиятельные друзья» передается словом palanca. В Танзании один дипломат рассказал мне о таком уникальном феномене местной жизни, как utani: на суахили это слово означает «дружеские, шутливые отношения» между соперничающими племенами или деревнями, когда «предметом шутки может стать кто угодно и что угодно, и никто не обижается»195. Каждое из этих слов указывает на неформальную структуру, которая позволяет приблизить тактическую цель.

Мы зачастую уверены, что неформальные связи зарождаются на официальном уровне, но в большинстве случаев верно обратное: богатые дружат с богатыми, влиятельные с влиятельными. Личные связи, как правило, становятся решающим фактором, когда речь заходит о том, кто займет ту или иную престижную позицию в формальных иерархиях.

Сеть социальных связей становится нашим кланом — он состоит из близких нам по духу людей, на которых можно положиться. Мы выбираем себе друзей по собственному желанию и знаем, что им небезразличны наши интересы. Вот наглядный пример. Первым шагом недавно назначенного генерального директора компании должно было стать решение о том, продавать или нет часть активов. Он выслушал рекомендации членов правления, которые располагались выше на иерархической лестнице власти. Но от кого он рассчитывал получить действительно ценный совет? От своего толкового и преданного помощника по административным вопросам.

Сознательно фиксируйте расстановку сил

Каждый из нас живет в континууме (потоке) осознавания окружающей действительности. На одном конце — то, что сразу привлекает наше внимание, например сердитое выражение на лице вашего мужа или жены. На противоположном конце — то, что мы осознаем, не отдавая себе в этом отчета. Скажем, читая эти строки, вы можете слышать тиканье часов, гудение посудомоечной машины у себя за спиной или разговор неподалеку, но вы не концентрируетесь на этих звуках. Когда речь идет об отстаивании своих интересов, успеха добивается тот, кто способен постоянно осознавать факт осознания.

Будьте начеку, когда вашей идентичностью пытаются манипулировать. В условиях конфликта такие манипуляторы стремятся сформировать для вас доминирующий нарратив. Это особенно заметно в политических кампаниях, когда кандидаты во власть всеми силами внушают массам установку на определенную идентичность, чтобы привлечь голоса196. Политик стоит на трибуне и объявляет, что пробил час, — «мы» должны объединиться и вступить в борьбу с «ними» (при этом имеется в виду любой жизненно важный для избирателей вопрос). Такие манипуляторы превращают борьбу за ресурсы в игры с идентичностью, загоняя массы в единственную идентичность любыми доступными средствами. Если им удастся сформировать вашу идентичность по-своему, они получат награду, которой жаждут: вашу лояльность.

Целью президента Милошевича было сделать так, чтобы сербы прониклись националистической идентичностью, а он благодаря этому смог бы мобилизовать лояльную армию, которая служила бы его политическим амбициям. Чем яростнее он провозглашал националистическую идеологию как священную часть сербского наследия, тем больше сторонников стремилось встать под его знамена и тем реже звучали голоса несогласных.

Отслеживайте ситуации, в которых вы начинаете чувствовать себя в ловушке навязанной вам идентичности. В рабочих коллективах манипуляторы идентичностью часто соперничают друг с другом за право формировать ваше «я» в своих собственных интересах. Как-то мне пришлось консультировать руководителя высшего звена, которого совсем не радовала его работа, несмотря на недавнее повышение, принесшее ему увеличение зарплаты и рост авторитета. Он понял, что, заняв более высокую должность, отныне не может отличить, хотят ли его подчиненные искренно с ним подружиться или просто подмазываются ради карьерной выгоды. Он часто испытывал неприятное чувство, но не сразу осознал, что оно вызвано двусмысленностью его положения. Повторюсь: когда речь заходит о политике идентичности, осознание — самое важное.

Действуйте с учетом давления, которое испытывает ваш оппонент. На переговорах по урегулированию разногласий ваш визави редко выступает только от своего имени. Даже если за столом с вами находится всего один собеседник, он наверняка связан с единомышленниками за пределами стола, которые кровно заинтересованы в исходе переговоров. Политолог Роберт Патнэм называет это «двухуровневой игрой»: сопротивление примирению со стороны вашего партнера по переговорам может не иметь никакого отношения лично к вам (уровень 1) и полностью зависеть от их внутреннего политического давления (уровень 2)197. В международном конфликте главы двух стран искренне стремятся восстановить испорченные политические отношения, но для этого им необходимо решить внутригосударственные вопросы, вызывающие озабоченность правящих элит, ведомств, заинтересованных групп и их собственных консультантов. В семейных спорах супруги могут обратиться за советом к своим родителям, как поступили Кэти и Джо. Чем тщательнее каждый из них будет учитывать давление, оказываемое на другую сторону конфликта заинтересованными лицами, тем легче будет обоим придумать, как восстановить жизнеспособное согласие в своей паре.

Чтобы узнать, кто оказывает давление на вашего оппонента, поставьте себя на его место и подумайте, кому он может стремиться угодить. Этот мысленный эксперимент помог урегулировать изматывающее противостояние между компанией и консультантом по имени Тим, которому не заплатили гонорар за оказанные им услуги. Он выставлял организации один счет за другим и каждый раз получал очередную бюрократическую отписку от менеджера проекта: «Нам нужен счет, содержащий такие-то пункты»; «Нам нужен другой вид счета — включающий компенсационные выплаты»; «Нам нужен счет к оплате без компенсационных выплат».

Помимо недовольства из-за того, что он никак не мог получить гонорар, Тим был взбешен этими письмами по электронной почте, которые, казалось, обвиняли его в том, что оплата задерживается. Поняв, что иск в суд ему не только не по карману, но и не по нервам, Тим обратился ко мне за консультацией. Вдвоем мы заметили, что не все письма возлагали вину на Тима — только те, в копии которых стояло имя начальника менеджера проекта. По всему выходило, что менеджер проекта пыталась замаскировать свою собственную административную оплошность — она надеялась произвести впечатление ответственного сотрудника на своего непосредственного руководителя тем, что переводила стрелки на Тима. Опознав этот маневр, я посоветовал Тиму выразить менеджеру проекта признательность за ее настойчивость (по крайней мере, она никогда не отказывалась выходить на связь), а потом обратиться к ее начальству и попросить ускорить платеж. Тим получил чек уже через неделю.

Тот же принцип — выстраивать отношения с учетом давления, испытываемого другой стороной, — определяет успех мирных соглашений на международном уровне, как подтвердил бывший госсекретарь США Джеймс Бейкер. В своей речи при вручении ему главной премии (Great Negotiator Award) Программы по переговорам юридического факультета Гарвардского университета Бейкер вспомнил события после распада Советского Союза, когда Соединенные Штаты могли провозгласить победу в холодной войне. Но Бейкер и президент Джордж Буш, несмотря на прессинг со стороны собственной политической партии, жаждавшей отпраздновать триумф, решили: «Единственное, чего не стоит делать, — так это злорадствовать». Оба политических деятеля не забывали о главной цели своих усилий: построить долговечные отношения сотрудничества, которые станут залогом международной стабильности. Если бы Америка стала утверждать, что победила в противостоянии, руководство Российской Федерации столкнулось бы с еще большим политическим недовольством внутри страны, что снизило бы его влияние и вынудило США иметь дело с более слабым партнером по переговорам.

Берегитесь вредителей. Вредители — это участники конфликта, которые пытаются свести на нет ваши усилия по урегулированию разногласий. Политика отстаивания идентичности — ключевой инструмент в их арсенале, так как состояние раскола больше отвечает их интересам, чем мирное соглашение.

Существуют вредители поневоле, как матери Кэти и Джо, семейной пары, переживающей кризис в отношениях: у обеих женщин изначально благие намерения, но их действия пошатнули брак детей. И есть умышленные вредители, то есть люди, которые крайне заинтересованы в том, чтобы саботировать соглашения, — например, недовольный сотрудник, который тормозит работу всей компании, или политическая группа, пытающаяся сорвать мирные переговоры. Умышленные вредители часто ведут подрывную работу втайне, так как анонимность — их самое сильное оружие.

Вредитель, как правило, поддерживает переговорный процесс на начальном этапе, завоевывая ваше доверие, однако позже, когда мирное соглашение вот-вот должно быть достигнуто, внезапно «подрезает» его. В пьесе Шекспира «Макбет» генерал Банко предупреждает Макбета: «Нередко, чтобы ввергнуть нас в беду, / Орудья тьмы предсказывают правду / И честностью прельщают в пустяках, / Чтоб обмануть тем легче в важном»[10].

Чтобы опознать вредителей, изучите расстановку сил, обращая внимание на людей или группы, чья идентичность могла бы пострадать от мирного урегулирования проблемы. Вредители сопротивляются переменам; они боятся потерять свое место в иерархии и испортить хорошие отношения с влиятельными членами правящих кругов.

Рассмотрим случай Эми, руководителя высшего звена в компании средней руки, работающей в сфере технологий и переживающей период бурного роста. Эми заметила, что Джек, старший технический специалист и звезда команды на протяжении 20 лет, вдруг стал работать хаотично. Он запаздывал со сдачей проекта, распускал слухи о «неумелом управлении» и приходил на работу в раздраженном настроении. Джек превратился во вредителя, саботирующего развитие фирмы, — но почему? Эми вспомнила, что к отделу Джека недавно присоединился новичок, молодой специалист, по техническому мастерству сравнимый с Джеком. Она задумалась: не счел ли Джек его появление угрозой своему положению в компании?

На встрече с Эми Джек признался: «Я расстроился, решил, что вы хотите найти мне замену, потому что я становлюсь слишком старым для компании». Удивившись, Эми заверила его: «Вовсе нет! Мы решили взять нового сотрудника, чтобы поддержать тебя, а не заменить. Руководство компании считает, что ты будешь идеальным наставником». Эми успокоила страхи Джека, и он вернулся к обычному для себя продуктивному стилю работы. 2. Выстраивайте позитивную идентичность

Желание во что бы то ни стало победить противника оборачивается негативной идентичностью: в ходе конфликта вы определяете свою идентичность как прямо противоположную идентичности оппонента. Классический пример — история о непокорном сыне проповедника, который так презирал отца, что стал атеистом и горьким пьяницей. Та же динамика характерна для политических рекламных кампаний, когда кандидаты клянут на чем свет стоит программы соперников, не сообщая ничего конкретного в собственных речах. Проникаясь негативной идентичностью, вы ставите крест на достижении мирного соглашения, потому что в ту минуту, когда конфликт будет исчерпан, прекратит свое существование и ваша негативная идентичность, — то есть по иронии судьбы урегулирование разногласий из желанного исхода превращается в угрозу самой вашей сущности.

Чтобы противостоять искушению принять на себя негативную идентичность, сознательно выстраивайте позитивную идентичность. Для этого необходимо наладить отношения с другой стороной — идентичность, проявляющуюся во взаимодействии, — и переформулировать вашу центральную идентичность в позитивном ключе.

Подчеркивайте непреклонное «мы»

Единственный по-настоящему действенный способ преодолеть политику розни и вражды заключается в том, чтобы настойчиво подчеркивать, что конфликт — общий вызов и вам, и другой стороне. Вы не противостоите друг другу, пытаясь одержать победу, а преодолеваете разногласия общими усилиями. Эффект клана постоянно тянет нас в сторону раскола, поэтому необходимо держать оборону, еще настойчивее подчеркивая ценность сотрудничества. Я называю этот способ непреклонным «мы».

Вспомните тренинг «Кланы». В тех редких случаях, когда мир удавалось спасти, связующей нитью были не риторические доводы разума, а упорная приверженность участников конечной цели: спасти наш общий мир.

Подобный урок единения я получил однажды, когда в дверь моего дома постучала встревоженная соседка. «Вы слышали? — спросила она, дрожа. — На марафоне случился теракт. Мы не знаем, что с Мелиссой». Мелисса — наша общая соседка в городке неподалеку от Бостона, в котором мы живем, страстная любительница бега. «Она ни с кем пока не выходила на связь».

Я побежал обратно в дом и включил телевизор. Две бомбы взорвались около финишной черты Бостонского марафона, убив трех человек и еще 250 ранив198. Мое сердце остановилось. Я ведь почти собрался взять моих мальчиков с собой к финишу в тот день, но в последнюю минуту остался дома, чтобы наверстать упущенное в работе.

Вскоре после этого президент Обама обратился к стране с эмоциональной речью. Он мог бы заговорить о терроризме и о том, что Америка возобновит войну против него, — сконструировав таким образом негативную идентичность для нас как народа; но вместо этого он предпочел создать позитивную национальную идентичность. «Среди нас сегодня нет республиканцев и демократов, — сказал он. — Мы все американцы, объединенные болью за своих соотечественников». В ситуации, которая грозила затянуть целый народ в воронку эффекта клана, президент устоял, решив объединить людей, а не подогревать ненависть против не установленных на тот момент виновников трагедии.

Определяйте идентичность в позитивном ключе

Позитивное взаимодействие подразумевает акцент на том, что вам близко по духу, а не на том, что вам чуждо. Каковы важнейшие ценности вашей семьи, пары, компании, организации или этнической группы? Позитивная идентичность объединяет нас общей целью и системой ценностей.

Чтобы создать позитивную идентичность, определите для себя фундаментальные духовные ценности и действуйте в соответствии с ними. Например, после взрывов на Бостонском марафоне президент Обама сделал акцент на ценностях сплоченности и сопереживания, объединивших американцев перед лицом беды. Ваша задача — выдвинуть на первый план духовные ценности, которые будут восприняты позитивно всеми сторонами конфликта, подобно тому как каждому человеку близки слова президента Обамы о том, что после трагедии соотечественники поддержат друг друга.

Во время поездки в Северную Ирландию несколько лет назад я познакомился с Питером Робинсоном, первым министром[11] Северной Ирландии и его рабочей командой. Белфастское соглашение положило конец десятилетиям кровопролитного насилия, однако в последующие годы напряжение между протестантской и католической общинами снова стало нарастать. Какие шаги могла бы предпринять Северная Ирландия, чтобы избежать ловушки политики идентичности? Обучение руководителей инструментам переговорного процесса может быть полезным, полагал я, но одного этого мало, чтобы решить проблему.

Встреча с первым министром убедила меня, что любые усилия по достижению ощутимых изменений требуют переосмысления и перестройки идентичности Северной Ирландии в более позитивном ключе — этой идеей я поделился с неофициальным посредником, связанным с политическим руководством региона. «В глазах международного сообщества Северная Ирландия — страна, которой удалось урегулировать острый конфликт, — объяснил я. — Этот край олицетворяет собой историю успеха». Он кивнул, соглашаясь. «Проблема в том, — продолжал я, — что народ по-прежнему связывает Северную Ирландию с конфликтом. Теперь, когда он остановлен, может быть, стоить направить усилия на укрепление нового образа Северной Ирландии, основанного на ее культурном богатстве и красоте природы?»

Я хотел подчеркнуть, что вполне возможно задать для Северной Ирландии новую идентичность — не как региона, в прошлом раздираемого конфликтом, но как края огромного разнообразия привлекательных возможностей. Чтобы сохранить мир, идентичность нужно рисовать светлыми красками.

Первый министр, заместитель первого министра и министры от всех партий региона, представленных в правительстве Северной Ирландии на равных основаниях, объединились и провели впечатляющую работу, чтобы достичь этой цели199. Президент Ирландии и королева Британии приняли участие во многих символических церемониях на высшем уровне, чтобы обратить внимание общественности на прочные связи между британской и ирландской идентичностями200. Несмотря на эти усилия, волны продолжающегося напряжения в Северной Ирландии наглядно свидетельствуют, сколь важны долгосрочные программы формирования позитивной идентичности для уменьшения вероятности того, что тяжесть прошлого вновь разожжет вражду201. 3. Разработайте инклюзивный подход к процессу принятия решений

Вы изо всех сил стремитесь построить позитивные отношения, но участники конфликта все равно считают, что их не допускают к процессу принятия решения и плетут интриги у вас за спиной, чтобы саботировать соглашение. Для того чтобы укрепить дух сотрудничества на переговорах, придумайте алгоритм инклюзивного (всеохватывающего) подхода к принятию решений, который позволит каждой стороне сохранить позитивную идентичность и в то же время конструктивно разрешить разногласия.

В качестве примера — простой вопрос «Куда поехать во время семейного отпуска?». Кто решает этот вопрос? И кто определяет, кому его решать? В моей семье тема отпуска сразу вызывает разногласия. Моя жена хочет предаваться расслабленному отдыху на Карибах; я предпочитаю пески пустыни на Ближнем Востоке; дети мечтают покататься на американских горках в Диснейуорлде; наши родственники настойчиво зовут навестить их. Тогда мы с Мией задействуем следующий простой инструмент, который помогает выйти из затруднительного положения.

Метод ОСПИ

Этот метод202 задает шаблон для инклюзивного принятия решений и одновременно определяет властные полномочия участников. Начните с обдумывания трех ключевых вопросов. (1) Какое решение необходимо принять? (2) Кого затрагивает это решение? (3) Какие полномочия следует дать каждой заинтересованной стороне при принятии решения? Если вы считаете, что заинтересованная сторона с большой вероятностью может оказаться вредителем, стоит подумать о ее частичном или полном исключении из переговорного процесса. Однако взвесьте все за и против — насколько велик риск, что исключенный участник почувствует себя отвергнутым и будет искать возмездия.

Теперь нарисуйте на листе бумаги три столбца. В первый впишите решение, которое нужно принять. Во втором перечислите ключевые заинтересованные стороны, на которые повлияет решение. Чтобы заполнить третий столбец, задействуйте метод ОСПИ, выбрав:

каких участников следует отсеять (исключить из процесса принятия решения);

с какими участниками стоит советоваться, прежде чем принять решение;

каких участников пригласить на переговоры, чтобы достичь решения;

каких участников информировать после того, как решение будет принято.

Однажды вечером мы с Мией сели и обсудили, кто должен участвовать в переговорах об отпуске, с кем стоит только посоветоваться и кого информировать о принятом решении. Таблица ниже иллюстрирует результаты наших размышлений. Я посоветовался с деканом своего факультета, чтобы убедиться, что никаких крупных собраний для преподавателей на эти даты не планируется. Затем мы с Мией посоветовались с нашими детьми и родителями и выслушали их пожелания, и в конце мы вдвоем провели переговоры насчет места отпуска и проинформировали всех о своем решении. Летом мы отправимся на остров Блока, чтобы застать солнце, отдохнуть на пляже и исследовать пешие маршруты, а зимой на каникулах присоединимся к нашим родителям в Диснейуорлде. Мы решили отложить любые путешествия за границу, пока все наши дети не подрастут. И договорились, что, если кто-то из заинтересованных лиц стал бы возражать против наших предложений, мы бы провели переговоры с ним. Используя описанный метод — отсеять, спросить совета, провести переговоры, информировать (ОСПИ) — мы упростили политику принятия решения и отлично провели отпуск.

Конфликт со множеством интересов: создавайте группы

Когда в конфликт вовлечено много сторон и каждая преследует свои цели, растет и число поводов для раздоров. Существует серьезный риск, что некоторые участники почувствуют себя исключенными из процесса принятия решения и превратятся в потенциальных вредителей. Даже если у всех сторон изначально благие намерения, сама по себе задача — координировать переговорный процесс с участием большого количества людей с разными интересами — может привести к расколу из-за своей сложности.

Выход в том, чтобы объединить переговорщиков в группы по интересам, выбрать делегата от каждой и таким образом гарантировать, что все участники по-прежнему смогут внести свой вклад в принятие решения. Представьте, например, как непросто выработать соглашение по международной политике в области охраны окружающей среды на саммите, собравшем больше 7000 делегатов из 172 стран, каждый со своими интересами и ожиданиями. Это был вызов, с которым столкнулся посланник ООН Томми Кох, председатель встречи на высшем уровне «Планета Земля» в Рио-де-Жанейро и обладатель Большой награды (Great Negotiator Award) Программы по переговорам юридического факультета Гарвардского университета203. Кох понимал, что каждому делегату необходимо дать почувствовать, что он является неотъемлемой частью процесса принятия решений; поэтому председатель встречи придумал творческий способ сплотить группы. В результате за столом переговоров собрались делегаты, выступавшие от имени групп с общими интересами: «страны с нефтяными и газовыми месторождениями», «островные государства, которым угрожает повышение уровня воды», «противники вырубки тропических лесов». Распределив 7000 делегатов по группам, от лица которых выступали представители, Кох облегчил процесс информирования, совещаний и переговоров и в итоге провел одну из самых эффективных мегаконференций международного масштаба за всю историю. 4. Защитите себя от манипуляций

Несмотря на все усилия по формированию позитивной идентичности, всегда остается опасность, что, отстаивая собственные интересы, ваши оппоненты начнут интриговать против вас. Поэтому крайне важно заблаговременно принять меры по защите своей идентичности. Вот три стратегии, особенно эффективные в таком случае.

Обозначьте проблему — и предложите альтернативу

Если вы чувствуете, что политика идентичности разрушает отношения, которыми вы дорожите, прямо скажите об этом и предложите способ наладить взаимодействие с учетом интересов всех сторон. Вспомним семейный конфликт Кэти и Джо, который матери этой пары лишь усиливали, поддерживая каждая только своего ребенка. Кэти могла бы сказать своей матери: «Мама, ты знаешь, как я люблю тебя и ценю твою поддержку. Но каждый раз, когда мы с Джо ссоримся, ты обвиняешь во всем его, и это только подогревает мою злость к нему. В следующий раз, когда я обращусь к тебе за утешением, пожалуйста, помоги мне увидеть вещи и с его точки зрения тоже, хорошо?» Нужна храбрость, чтобы решиться на такое заявление, но именно оно поможет Кэти и Джо не перейти границу между уважением и загнанной внутрь ненавистью или, если дело пойдет по худшему сценарию, между семейным согласием и разводом.

Курс на политику, приемлемую для всех, благоприятствует улаживанию споров и в международной сфере. Несколько лет назад я в качестве посредника участвовал во встрече между представителями Израиля, Палестины и нескольких арабских стран, происходившей в Иордании. Целью переговоров было обсудить направления для ускорения разрешения израильско-палестинского конфликта. Во время обсуждения стратегии создания более мощной системы безопасности, которая помогла бы стабилизировать обстановку в регионе, один из участников дискуссии, бывший глава одного из арабских государств, с болью воскликнул: «Неужели Израиль будет сильнее, окружив себя стеной, — а не с двадцатью двумя посольствами арабских стран в своей столице?» Его довод был неоднозначным, но убедительным: политика, включающая интересы всех, способна наводить мосты и укреплять связи.

Укрепите свою позицию внутри системы влияния

Цель любой политики — обеспечить влияние, а влияние часто заключается не в том, кто вы, а в том, какое место вы занимаете в своей сети социальных связей или на иерархической лестнице. Распространенный способ защиты от чужих манипуляций и интриг — держаться влиятельных фигур, занимая место в их сети социальных связей или на иерархических лестницах влияния. Тот, кто входит в ближний круг начальства, как правило, гораздо меньше рискует потерять свою должность, чем сотрудники, находящиеся внизу иерархической лестницы компании.

Если вы в положении Давида, сражающегося с Голиафом, постарайтесь укрепить свое влияние внутри системы. Один из действенных методов — организовать тактическую коалицию. Ищите людей с похожими интересами и объединяйте силы. Скажем, во времена холодной войны ряд государств основали Движение неприсоединения — эта международная организация не вступала в официальные отношения ни с США, ни с Советским Союзом и таким образом служила противовесом империалистической и колониальной политике, которая разделяла мировое сообщество в тот период.

Второй метод заключается в том, чтобы подобрать для себя роль, усиливающую ваше влияние на оппонента. Вот характерный пример из рабочего опыта Бинеты Диоп, специального представителя Африканского союза по вопросам женщин, мира и безопасности и моей коллеги по основанной мной международной программе обучения в области предотвращения конфликтов. Бинета рассказала мне, что, когда между правительственными войсками и повстанцами в Демократической Республике Конго вспыхнула война, ее жертвами стали в первую очередь женщины. Вот почему многие из них стремились внести свой вклад в мирные переговоры. Диоп и возглавляемая ею организация «Солидарность женщин Африки» (Femmes Africa Solidarité) собрали женских старейшин Африки и добились их встречи с президентом страны Жозефом Кабилой, которому тогда было около 35 лет204. В разговоре с ним женщины опирались на силу своего статуса, возраста и пола. «Нам, вашим матерям и сестрам, нужен только мир, — храбро начала Диоп, обращаясь к президенту Кабиле и сразу завладев его вниманием. — Мы хотим дать вам несколько советов». Встреча продолжалась несколько часов, и президент поддержал их намерение провести переговоры с повстанцами. Благодаря этой встрече и другим усилиям, предпринятым женским сообществом страны, женщин стали чаще привлекать к участию в переговорах на высшем уровне, включая переговоры в Сан-Сити (ЮАР), где было достигнуто немало ключевых мирных соглашений.

Третий метод, который поможет укрепить влияние внутри какой-либо системы, заключается в том, чтобы последовательно проводить в жизнь социальные изменения, способствующие защите вашей идентичности: устанавливать новые политические законы, внутрикорпоративные правила, домашние традиции. Процесс небыстрый, но отдача от него колоссальная. Скажем, в Америке Закон о гражданских правах, принятый в 1964 г., запретил дискриминацию по признаку расы, вероисповедания, сексуальной ориентации и национального происхождения. Хотя дискриминация по сей день до конца не изжита, такое направление социальной политики критически важно для защиты прав человека.

Небольшой совет Голиафу тоже будет уместен. Тот факт, что вы обладаете властью над другой стороной, не означает, что вы гарантировали себе максимально выгодную позицию. Во многих случаях можно расширить свое влияние, поделившись властью с другой стороной. Вместо того чтобы заставлять оппонента делать по-вашему (принуждение), можете сойтись на том, чтобы вместе выполнить задуманное (сотрудничество)205.

Усилия, направленные на сотрудничество при отстаивании своих интересов, обычно окупают себя в долгосрочной перспективе. Принуждение ставит под угрозу автономию другой стороны, что вызывает подспудное недовольство и сопротивление. Такая стратегия может сработать в краткосрочной перспективе, но в длительном периоде она показывает себя неэффективной. Сотрудничество, напротив, дает простор для проявления автономии каждой стороны. Солидарность как подход для преодоления разногласий только усиливает общую эмоциональную вовлеченность в урегулирование спора и побуждает впоследствии соблюдать мирные договоренности. Скажем, руководители отделов в компаниях скорее повысят эффективность работы подчиненных, если будут опираться на принцип сотрудничества, а не прибегать к принуждению, так как в первом случае сотрудники сильнее ощущают свой вклад в непосредственный результат своего труда и в жизнь организации в целом.

Тот же принцип обеспечивает успех в политическом контексте. Наглядный пример — стиль политического руководства Джулиуса Ньерере, первого президента Танзании. В стране, где проживают представители более 120 этнических племен, довольно легко спровоцировать вражду и раскол. Но Ньерере поставил общую национальную идентичность выше идентичности отдельных кланов206. Он поделился государственной властью с крупными племенами, чтобы ни одно из них не получило властных преимуществ. Он запретил на законодательном уровне указывать племенную принадлежность в переписи населения, ввел обязательную военную службу для всех классов и народностей и ясно дал понять, что занял президентское кресло не по причине принадлежности к конкретному племени, а благодаря своим лидерским качествам207. Его усилия увенчались успехом: невзирая на постоянные волны кровопролитных конфликтов в других частях Африки, Танзания оставалась мирной страной.

Развивайте дружеские связи с оппонентами

Последний — и самый действенный — способ защитить идентичность от манипуляций заключается в том, чтобы строить отношения взаимной симпатии с оппонентами, работая на опережение. И снова речь о непреклонном «мы». Две страны, между которыми продолжительное время сохраняется напряженность, должны приложить немало усилий, чтобы наладить отношения. Самая мудрая стратегия для вновь избранных официальных представителей власти в данной ситуации — встречаться со своими политическими противниками еще до вступления в должность, закладывая основы конструктивного взаимодействия, которое позволит совместно работать над преодолением расхождений в будущем. Одна моя бывшая студентка приняла этот совет близко к сердцу: когда она готовилась занять высший пост в конгрессе США, то, прежде чем вступить в должность, встретилась со своим политическим оппонентом в загородном доме на природе. Позже она рассказала мне, что именно совместные неофициальные посиделки помогли добиться последовавшего успеха в разрешении политического конфликта.

Хорошие отношения отличаются искренностью, они взаимовыгодны и устойчивы к напряжению; они позволяют безопасно обсуждать различия. Но такие отношения подразумевают постоянную работу. Семейная пара, которой не удается открыто обсудить накопившееся за день недовольство друг другом, должна быть готова к вспышкам гнева и ссорам. А переговорщик, выступающий посредником в мирном урегулировании, должен поддерживать связь со всеми вовлеченными в него сторонами — или быть готовым к кризису.

Непреклонное «мы» должно оставаться по-настоящему непреклонным. Подводя итоги

Политика идентичности основана на влиянии, а влияние рождается в отношениях: вы получаете его, взаимодействуя с другими людьми. Выстраивая политику идентичности в негативном ключе, мы загоняем себя в ловушку вражды и розни, что грозит затянуть конфликт в воронку эффекта клана. Придерживаясь позитивной политики идентичности, мы, напротив, создаем благоприятные условия для конструктивного диалога. Суть стратегии, предусматривающей формирование позитивной политики идентичности, проста: решите, кто вы, опираясь на то, что вам близко, а не отталкиваясь от того, что вам чуждо. Позиционируйте себя в конфликте, настойчиво стремясь укрепить партнерство и свести к минимуму взаимные претензии.

Вопросы для закрепления знаний

Кто с наибольшей вероятностью оказывает тайное влияние на другую сторону — и как именно?

Попробуйте составить список этих влиятельных персон, способных принять участие в разрешении конфликта. Как их можно было бы привлечь к урегулированию разногласий? Например, возможно ли завязать с ними общение или попросить общего друга, чтобы он или она замолвили за вас словечко?

Кто заинтересован в том, чтобы ваши усилия по примирению провалились? Как вы можете предотвратить негативное воздействие этих лиц?

Если вы считаете, что другая сторона превосходит вас по степени влияния, перечитайте соответствующий раздел этой главы, продумайте, можете ли вы усилить свои позиции, и разработайте соответствующую стратегию их укрепления.

Какие два шага вы могли бы предпринять, чтобы переосмыслить конфликт и увидеть в нем вызов, объединяющий вас и оппонента? Например, не стоит ли спросить у противника, как он считает возможным преодолеть ваши разногласия? Или, может быть, объединяющее начало — ваши общие связи («Мы из одной семьи и наш моральный долг перед ней — прийти к миру»)?

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Как наладить отношения

Глава 10 Интегративный метод разрешения конфликтов: 4 шага

Слушать игру ушедшего от нас великого джазового музыканта Диззи Гиллеспи — ни с чем не сравнимое удовольствие. Вот он подносит трубу к губам, складывая их особым образом, раздувает щеки, словно два воздушных шара, и из инструмента выплывает звук — сначала упругий и мелодичный, потом неровный и отрывистый; он подпрыгивает, будто автомобиль на ухабах, и снова плавно струится, как вода в ручье. На фоне тихо шипящих ударных раздаются три отчетливые, резкие ноты фортепиано, и тут Диззи выдает, снова нарушая ритм, мощное стаккато — боп-дитти-боп-боп-БУМ, а затем стремительно уходит вниз — лихо и на большой скорости. Эти дикие звуки и ритмы, такие противоречивые и ошарашивающие, лихорадочные и невероятные, сплетаются воедино и образуют на удивление цельное, гармоничное полотно музыкальных фантазий.

Джаз находит гармонию в диссонансе. Диссонанс остается, но он скрепляется какой-то глубинной, объединяющей силой.

Такое понимание внутренних взаимосвязей крайне важно в решении конфликтов на эмоциональной почве. Чтобы восстановить нарушенные отношения, надо достичь трансцендентного единства. Невзирая на то что ваша центральная идентичность кажется абсолютно несовместимой с центральной идентичностью оппонента, не позволяйте пяти ловушкам подорвать вашу надежду урегулировать разногласия. Вы способны создать гармонию внутри себя и во взаимодействии с другими208. Поверив в возможность трансцендентного единства, вы открываете себе пути для его обретения. Конечно, у Диззи Гиллеспи случались неудачные выступления, когда он безуспешно блуждал в потемках, пытаясь отыскать колодец творческой энергии. Временами он наверняка испытывал разочарование от своей игры: достичь трансцендентного единства не так просто. Но в лучшие моменты его исполнение было безупречным. Он соединил афро-кубинские ритмы с афро-американским джазом, забираясь со своей трубой на головокружительную высоту и молниеносно бросаясь вниз, и создал музыкальное единство — гораздо большее, чем просто сумма его разноголосых и противоречивых составляющих. Традиционные методы разрешения конфликтов не работают

Два испытанных способа разрешения конфликта — позиционные переговоры с выдвижением требований и переговоры с целью найти решение проблемы — недостаточны для достижения трансцендентного единства в конфликте на эмоциональной почве.

Позиционные переговоры?

В условиях позиционных переговоров обе стороны занимают четкие противоположные позиции, настойчиво их придерживаются и отказываются идти на попятный. Этот метод хорош, когда речь идет о простых разовых сделках. Скажем, желая приобрести машину, покупатель первоначально занижает цену, продавец в ответ поднимает — обе стороны перебрасываются цифрами, как мячом в волейболе, пока наконец не достигнут соглашения где-то посередине. Участники расходятся, относительно довольные сделкой.

Однако позиционные переговоры не приносят успеха, когда на кону оказываются вопросы, связанные с идентичностью. Идентичность подразумевает неделимую совокупность смысла, памяти и нарратива. Сводить идентичность к предмету купли-продажи, по отношению к которому можно пойти на компромисс, — значит недооценивать ее суть. Практически любому человеку такая сделка с совестью покажется отвратительной. Представьте себе руководителей двух государств, ведущих переговоры о священном участке земли.

Политик A. Если вы откажетесь от 20 % своих духовных ценностей, мы прибавим к вашему участку еще 20 % территории.

Политик Б. Я никогда не пойду на такое! Мое предложение: нам обоим отдать по 10 % духовных ценностей. Вы добавляете 20 % земли в знак уважения к моему народу, а мы гарантируем, что уменьшим на 5 % оскорбления вашего народа в течение следующих двух лет.

Политик A. Только при условии, что вы включите в контракт пункт о том, что сотрете все плохие воспоминания у моего народа. По рукам?

Главная идея, отраженная в описанных переговорах, заключается в том, что центральную идентичность можно измерить количественно и сделать предметом торга. Именно в этом и состоит принципиальный недостаток метода. Тем не менее даже в ходе тренинга в Давосе лидеры непреклонно держались своих позиций и считали, что их задача — убедить остальных присоединиться к своему клану. Это продолжалось до тех пор, пока позиционные переговоры не привели к взрыву.

Переговоры с целью найти решение проблемы?

Второй распространенный способ урегулирования споров — поиск решения проблемы общими усилиями — побуждает стороны обратиться к глубинным интересам, на которых основываются их позиции в конфликте, а затем разработать соглашение, которое наилучшим образом отвечает этим неочевидным на первый взгляд побудительным причинам209. Но этот подход также имеет серьезные недостатки в случае конфликта на эмоциональной почве.

Вот один из классических примеров на тему переговоров210. Две маленькие сестры дерутся из-за апельсина.

— Мне нужен этот апельсин! — кричит одна.

— Нет, он мой! — отвечает другая.

Сестры пытаются вырвать фрукт друг у друга. На шум приходит уставшая и раздраженная мама девочек. Как ей поступить? Разрезать апельсин пополам? Объявить сестрам, что его не получит ни та ни другая? Самой съесть апельсин? Мама, умеющая решать проблемы, по очереди спрашивает детей:

— Зачем тебе апельсин?

Младшая сестра шмыгает носом и объясняет, что ей нужен витамин С, чтобы вылечить простуду. Старшая говорит, что готовит пирог и ей понадобится апельсиновая цедра. Так вот в чем дело! Решение тут же найдено. Выяснив первоначальные побудительные мотивы, которые определяют позиции сестер, мама сможет удовлетворить желание каждой дочери, не ущемляя их интересов.

Проблема решена! Или все-таки нет? Я думал, что да, пока сам не стал родителем. С тремя маленькими сыновьями, у каждого из которых талант постоянно соперничать с братьями, метод поиска решения проблемы, как правило, оказывается не более чем временным выходом из положения. В реальности мама из описанной истории всего пару минут спустя после разрешения спора из-за апельсина наверняка услышала бы, что девочки снова ссорятся, выясняя, кому достанется самое большое печенье, или последний кусок пирога, или еще что-нибудь. Другими словами, женщина разрешила текущую проблему, но не устранила ее фундаментальную побудительную причину. Эмоциональность, с которой каждая из сестер упрямо хочет добиться своего, свидетельствует о более глубоких переживаниях — тех, что затрагивают идентичность. Кто из нас сильнее? Умнее? Кого больше любят? Необходимо прямо ответить на эти вопросы, в противном случае любое решение оказывается поверхностным и лишь задерживает на время назревание нового конфликта211.

Для урегулирования разногласий на эмоциональной почве требуется отыскать другой метод — и Диззи Гиллеспи с его гармоничной разноголосицей указывает направление поиска. Сила интегративной динамики

Чтобы превратить натянутые отношения в мирные, призовите на помощь интегративную динамику — эмоциональную силу, которая способствует сближению, достигающему высшей точки в трансцендентном единстве. При таком подходе вы освобождаетесь от давления противоположных взглядов, выходите за пределы двойственного разделения («мы» против «них»)212. Интегративная динамика сплачивает вас с оппонентом в единое целое — вы, оставаясь независимыми личностями, образуете союз. В отличие от пяти ловушек, которые превращают стороны в непримиримых чужаков (несмотря на сходства), интегративная динамика, наоборот, соединяет их (невзирая на различия).

Интегративная динамика переводит напряженные отношения в товарищеские213, перемещая привычный центр духовной энергии человека от вражды к согласию214. Чтобы этого достичь, необходимо кардинально трансформировать взаимоотношения на эмоциональном уровне — до такой степени, что положительные ощущения начнут возникать помимо вашей воли, как будто внезапно рассеялась темная туча или с души упал тяжкий груз. Я называю этот процесс, в чем-то схожий с религиозным обращением, трансформацией взаимодействия, так как с его помощью вы фактически изменяете эмоциональное поле, существующее между вами и другой стороной. Залог успеха, как во время религиозного обращения, — верить, что изменения возможны, и положиться на них. Вы по-прежнему будете испытывать причиняющие боль эмоции, но вера в потенциал интегративной динамики быстро пробудит ваш инстинкт самоисцеления.

Интегративный метод решения конфликтов задает мысленную установку на поиск совместных решений. Характерные признаки этой установки таковы.

Готовность действовать сообща. Вместо того чтобы смотреть на оппонента исключительно как на угрозу, вы распознаете общие моменты и выдвигаете их на первый план, закладывая фундамент сотрудничества. Вы не сбрасываете со счетов различия, но не используете их, чтобы начать вражду.

Сопереживание. Установка на солидарность рождает сопереживание — ощущая собственную боль, вы сопереживаете и страданиям другой стороны. В конфликте на долю одних людей часто выпадает больше страданий, чем на долю других, но в той или иной степени душевную боль испытывает каждый. Сопереживание — вершина человечности, свидетельствующая о том, что ваши мотивы выходят за пределы личной заинтересованности215. По мере улучшения контакта между вами и другой стороной естественным образом возникает сопереживание.

Открытость. Установка на солидарность делает вас открытыми для контакта с другими людьми. Стены вашей идентичности становятся прозрачными, давая возможность увидеть переживания оппонента и поделиться своими. Вы не позволяете себе увязнуть в битве за центральные идентичности, предпочитая найти новые творческие подходы для установления взаимной связи.

Интегративный метод разрешения конфликтов представляет собой четырехшаговый метод, цель которого — восстановить нарушенные отношения и примирить разногласия, основанные на идентичности. Схема на следующей странице описывает эти шаги и их взаимосвязь. Вкратце процесс начинается с применения уникального подхода, позволяющего понять, как каждая из сторон видит взаимодействие в конфликте. После того как выслушаны и признаны нарративы друг друга, стороны объединяют усилия с целью проработать эмоциональную боль. По мере того как отношения теплеют, появляется возможность завязать искренние связи, которые станут основой для пересмотра отношений в рамках взаимно одобренного нарратива.

В последующих главах подробно рассматривается каждый из четырех шагов. Принципы интегративного метода разрешения конфликтов

Прежде чем исследовать интегративный метод разрешения конфликтов в деталях, полезно увидеть общую картину — она поможет лучше понять метод и его цели. Вот несколько ключевых принципов, о которых важно помнить.

1. Цель: добиться гармонии, а не одержать победу

В конфликте на эмоциональной почве стремление взять верх над оппонентом редко ведет к прочному миру. Победа одной стороны означает поражение другой, и в дальнейшем ее недовольство, как правило, выливается в месть в том или ином виде.

Цель интегративного метода разрешения конфликтов — наладить гармоничные отношения с оппонентом, а также с самим собой. Предметно-содержательные разногласия по поводу земли или других материальных объектов могут быть урегулированы, но различия в идентичностях нуждаются в гармонизации. Невозможно заставить другого человека придерживаться ваших убеждений, но можно изменить саму природу взаимоотношений, взглянув на ваши различия через призму трансцендентного единства.

2. Извилистый путь к гармонии

Хотя я описываю интегративный метод разрешения конфликтов как четкий повторяющийся процесс, состоящий из четырех прямых шагов, на самом деле это скорее ориентиры для понимания, чем строго соответствующее действительности описание216. Для укрепления интегративной динамики в конфликте приходится то уходить вперед, то возвращаться, совершая дополнительные движения, так как эмоции постоянно меняются. Сегодня вы презираете своего мужа или жену, завтра почти готовы его (ее) простить, на третий день возвращаетесь к чувству праведного гнева и собственной непогрешимости, а неделю спустя воссоединяетесь, ощущая глубокое раскаяние.

Не стоит также воспринимать эти четыре шага как исчерпывающие все способы примирения, потому что существует бесчисленное множество путей достичь согласия. Но вместо того чтобы предлагать вам том в тысячу страниц, который погребет вас под огромным количеством информации и потому принесет мало практической пользы, я отобрал наиболее важные приемы, которые одновременно хорошо запоминаются и легки в применении, идет ли речь о семейной ссоре или о международном противостоянии.

3. Путь к гармонии пролегает и в прошлом, и в будущем

Конфликт на эмоциональной почве бросает нас в пучину горьких воспоминаний о прошлом и страхов за будущее, и в этом бушующем море мы оказываемся перед фундаментальным выбором: следует ли сосредоточиться на том, чтобы залечить раны прошлого, или основное внимание надо уделить укреплению сотрудничества, общими усилиями закладывая основу будущих гармоничных отношений?

Одна научная школа, характерной чертой которой является уклон в психоанализ, настаивает на том, что, не разобравшись в своем прошлом, мы обречены повторять его. Если этническое меньшинство ощущает себя многовековой мишенью социального насилия и дискриминации со стороны сильных мира сего, вряд ли оно искренне и с энтузиазмом будет пользоваться своими гражданскими правами без финансовых и символических компенсаций за осознаваемую несправедливость. И даже с возмещением ущерба прошлые несправедливости могут по-прежнему ослаблять чувство принадлежности к общей нации, испытываемое меньшинством.

Другая группа ученых считает, что тревожить призраки прошлого — значит лишь заново переживать старые конфликты. Они рассуждают так: что сделано, то сделано. Лучше объединить усилия и совместно решать текущие проблемы, строить новые устойчивые отношения, чем без конца толочь воду в ступе. Совместный поиск решения проблемы базируется на этом подходе — участники обсуждения сосредоточиваются на разработке перспективных решений актуальных в данный момент проблем.

Так какое же научное направление правильно? Оба: прошлое и будущее одинаково важны217. Прошлый опыт, несомненно, влияет на наши сегодняшние эмоциональные отношения, точно так же как сегодняшние эмоциональные отношения задают вектор развития нашему будущему. Вопрос в том, как отдать дань уважения прошлому и построить лучшее будущее218. Интегративный метод разрешения конфликтов позволяет подходить к этому вопросу не только оглядываясь назад, но также глядя вперед. Два первых шага обращены к минувшему, их результат — деконструкция нарративов идентичности и примирение с ранами, нанесенными друг другу в прошлом. Третий и четвертый шаги устремлены в перспективу, они помогают реконструировать отношения с целью достижения трансцендентного единства.

4. Путь к гармонии требует эмоциональной и структурной перестройки

Разрешение конфликта на эмоциональной почве требует не только освобождения от причиняющих боль чувств, но также изменения самого устройства отношений219. Женщина, состоящая в отношениях с партнером, который оскорбляет ее морально и физически, может вместе с ним пройти психотерапию и успешно избавиться от большей части своего гнева и боли, но если не изменится сам стиль их отношений, то насилие останется. Точно так же лидеры двух оппозиционных фракций могут вести переговоры об урегулировании политических разногласий, но если общественные структуры, чьи интересы они представляют, цепляются за враждебное видение друг друга, то конфликт будет продолжаться. Таким образом, болезненные эмоции и сеющие рознь структуры — это барьеры для урегулирования противоречий, и к каждому предусмотрен подход в рамках метода интегративной динамики. Сотворение горы

Суть интегративной динамики легко понять, если прибегнуть к аналогии из геологической сферы. У нас под ногами находятся массивные литосферные плиты, образующие континенты и острова. Эти плиты похожи на составные части огромного пазла, которые едва заметно перемещаются под действием подземных сил. Когда края двух плит сталкиваются, это порождает мощную геологическую активность, будь то разрушительное землетрясение или образование новых гор.

А теперь представьте, что эти плиты символизируют нашу центральную идентичность, сдвигающуюся во время социальных взаимодействий. По большей части мы наслаждаемся относительным душевным спокойствием. Но когда идентичности двух людей сталкиваются лбами, такое столкновение может породить сильнейший эмоциональный тремор. Вопрос в следующем: приведет ли это к землетрясению или рождению горы?

Землетрясение деструктивно, оно несет разрушение всем участникам конфликта, расшатывая саму основу наших идентичностей. Гора конструктивна, так как соединяет наши идентичности в единое целое — большее, чем сумма его частей. Интегративный метод разрешения конфликтов создает условия для столкновения идентичностей, которое приведет к сотворению горы.

Глава 11 Развенчание мифа об идентичности

Мы, люди, — прирожденные рассказчики. С момента рождения семья пеленает младенца в истории об идентичности — давая ему имя, прививая родную культуру и определяя его место в исторической паутине союзников и врагов. Эти сюжеты сообщают связность нашей жизни и формируют нашу идентичность220.

Из всех историй, которые подливают масла в огонь конфликта, ничто не обладает такой силой воздействия, как наш миф об идентичности — основополагающий центральный нарратив, который формирует наше видение собственной идентичности в соотнесении с идентичностью другой стороны. В конфликте мы склонны считать себя жертвой, а оппонента — злодеем221. Наши личные обиды и претензии становятся подробностями этого мифа. Конечно, другая сторона тоже видит столкновение через призму мифа — и в нем жертвой является она. Без кардинального изменения основополагающего способа построения взаимоотношений — вашего мифа об идентичности — конфликт не исчезнет.

Но воспринимать миф об идентичности исключительно как бремя — значит не до конца понимать его. Так же как атомную энергию используют в мирных целях для получения электричества, миф об идентичности помогает добиться примирения. Чем глубже вы проникаетесь мифами друг друга, тем больше пространства возникает между вами для позитивных отношений. «Иррациональное» поведение оппонента становится понятнее222.

Эта глава представляет уникальный метод раскрытия мифа об идентичности каждой стороны. Как показывает практика, признать претензии друг друга — недостаточная мера для разрешения конфликта на эмоциональной почве. Необходимы инструменты, которые помогут расшифровать символическое значение разногласий и переформатировать взаимодействие, закладывая основу для конструктивного диалога и позволяя снять остроту даже самого взрывоопасного противостояния223. Неосознаваемая власть мифа

Миф, который мы проецируем на конфликт, воздействует на него мощным неосознаваемым образом, определяя исход противостояния, чему я был свидетелем, когда проводил семинар по переговорам для мировых лидеров на международной конференции в Европе. В ходе деловой игры я распределил присутствовавших (50 человек) методом случайной выборки по экономическим классам, от высших слоев до малообеспеченных групп. Элита получила значительные ресурсы; низшим классам не досталось практически ничего. В течение трех раундов переговоров нужно было торговать ресурсами с другими участниками по своему выбору, чтобы заработать как можно больше. По мере того как элита накапливала богатство, среди представителей бедных слоев росло разочарование и раздражение.

Перед началом третьего раунда я объявил о неожиданном повороте в игре. Элита на данный момент достигла такого благосостояния, что ей дается возможность установить новые правила для финального раунда торга: «богачи» смогут заново определить ценность ресурсов и установить, кто с кем имеет право вести переговоры. Я пригласил членов элиты собраться в соседней комнате, где их ждали уютные мягкие диваны, шампанское и швейцарский шоколад.

Новость привела «богачей» в восторг, но их радость длилась недолго. Покидая главное помещение конференции, они слышали свист и улюлюканье представителей классов с низкими доходами. Один из оставшихся — разгневанный бизнесмен — встал на стул и воскликнул: «Им нельзя доверять!» Другой крикнул: «Надо начинать революцию!» Третий призвал: «Давайте украдем их вещи!» И действительно, стоило элите покинуть помещение, как один из участников украл принадлежавшую этой группе папку.

Поразительно, но элита провела в своей комнате 20 минут, обсуждая, как можно переформулировать правила торга в пользу малообеспеченных классов, а не себя. Но поздно: низшие слои общества уже охватил приступ бешенства, напоминавший состояние вертиго, поэтому, когда представители элиты показались на пороге, их голоса потонули в улюлюканье. «Малообеспеченные» обвинили их в том, что они злоупотребили своей властью. Элита с презрением парировала обвинения и настаивала на своих благих намерениях. Поднялся всеобщий крик, и я понял, что финальному раунду переговоров не суждено состояться. Мне понадобилось добрых десять минут, чтобы успокоить участников тренинга, — только после этого мы смогли провести разбор полетов.

Что заставило этих мировых лидеров фактически начать классовую борьбу? Значительным фактором стал миф об идентичности каждой стороны. Низшие классы признались, что видели себя жертвами диктатуры, — это миф, которым они прониклись еще до того, как элита объявила новые правила торга. Другими словами, они предположили, что «богачи» будут использовать их в своих интересах, в то время как на самом деле у элиты не было подобного намерения. В свою очередь, элита прониклась мифом спасителей, оказывающих помощь тем, кто не способен справиться своими силами. В приватной беседе за шампанским и шоколадом они обдумывали, как «спасти» низшие классы, и для принятия решений выбрали принцип «сверху вниз». Никакие правила не запрещали им проконсультироваться с низшими классами, но им даже в голову не пришло сделать это224. Таким образом, каждая сторона опиралась на миф, который неверно интерпретировал намерения оппонента, — и эмоциональный скандал не замедлил разразиться. Как работает миф

Чтобы выявить миф, нужно прежде всего понять его основные свойства.

Миф задает форму нашей эмоциональной реальности

В конфликте миф соединяет ваши сокровенные эмоции в связный нарратив, который вы считаете неопровержимо верным. Если другие захотят лишить ваш миф права на существование, им лучше приготовиться к ярости с вашей стороны. Вспомните противостояние между элитой и низшими классами в тренинге по переговорам. Элита настойчиво убеждала низшие классы, что заинтересована в общем благе, те же держались за собственный миф и не принимали никаких возражений.

Ваш миф может изменяться, если меняются обстоятельства. Когда низшие классы в переговорной игре восстали против элиты, их миф трансформировался: из «жертв» они стали «революционерами». Этот новый образ задавал форму их эмоциональной реальности так же неосознанно, как и предыдущие.

Миф зависит не только от биографии, но и от биологии225

Хотя Зигмунд Фрейд считал конфликт (как и навязчивое повторение) по большей части результатом социально-бытового взаимодействия на раннем этапе жизни, другие научные школы заявляют, что конфликт содержит также биологический компонент226. Другими словами, врожденные свойства человеческой натуры могут выступать одним из факторов конфликта.

Психиатр Карл Юнг пришел к мысли, что все человечество объединяет коллективное бессознательное, в котором содержится «запас бессознательных образов», существующих независимо от нашего личного опыта227. Эти образы, известные как архетипы, воплощают в себе прототипические характеристики человечества228. Точно так же как птицы умеют лететь на юг, когда наступают холода, люди опираются на заложенные природой поведенческие ориентиры для жизни в социуме229. Мы все эмоционально откликаемся на такие архетипы, как рождение и смерть; мать, отец, герой и дьявол; сюжеты о сотворении и гибели мира. Хотя архетипический образ «мать» в моем индивидуальном сознании отличается от вашего, мы оба разделяем его изначальный, древний эмоциональный смысл.

Современные ученые поддерживают убеждение Юнга в том, что человеческий род объединяют врожденные структуры, цель которых — придание смысла социуму. Нейронауки открывают постоянно расширяющийся набор врожденных, четко взаимосвязанных механизмов мозга человека (как биологического вида), которые влияют на наше социальное поведение. Достижения в области эпигенетики дают основания предполагать наличие негеномных источников наследования. Выдающийся лингвист Ноам Хомский продемонстрировал, что мы обладаем одновременно глубинной структурой (структурой смысловых связей) для понимания языка и поверхностной структурой (структурой синтаксических связей) для передачи его содержания230. Кроме того, научные исследования в области этологии обнаружили врожденные паттерны социального поведения, которые свойственны всем животным, включая людей.

Миф сплетает архетипические образы (биология) с текущим контекстом (биография), чтобы усилить эмоциональное восприятие реальности. Представьте себе пару людей, приглашающих родственников в зал торжеств отеля понаблюдать, как эта пара медленно пройдет в центр комнаты. В этом событии нет ничего волнующего. Но если подразумевается день свадьбы, та же ситуация будет иметь глубокий эмоциональный смысл для собравшихся. Жених и невеста пробуждают в нашем сознании архетипы, которые связываются в мощный нарратив о человеческой близости: семьи принимают на себя роль свидетелей, а брачующиеся выступают в роли вечных влюбленных, соединяющих свои судьбы в священной церемонии.

Миф усиливает личный смысл конфликта

Во все века люди отождествляли себя с героями древнейших мифов, которые основаны на сюжетах о любви, ревности, затаенной вражде и оскорбленной чести. Миф вплетает эти сюжеты в контекст текущего конфликта231. Проецируя личную биографию на архетип, вы одновременно укореняетесь в личном опыте и в потоке общечеловеческих эмоций, не иссякающем с начала времен.

Хотя наш конфликт кажется уникальным (и таковым в определенный момент и является), в его основе лежат вневременные понятия.

На самом деле конфликт может втянуть нас в мифологическое время. По мере того как вы бессознательно принимаете на себя роль мифологического героя или мученика, вы переносите свою психологическую реальность в период исходного мифа. Вы больше не различаете мифологический архетип и складывающуюся вокруг вас реальность и испытываете то, что историк религий Мирча Элиаде называет вечным возвращением232. Я рассматриваю концепцию Элиаде шире: в любой момент, когда вы проецируете мифологическую сюжетную линию на сегодняшний конфликт, касается ли он древнего текста или недавней истории, вы занимаетесь вечным возвращением. Хотя со стороны ваш конфликт может казаться «формальным спором о границе» или «организационными разногласиями», вы переживаете его как мифологическую борьбу между добром и злом. Стратегия: творческая интроспекция

Творческая интроспекция — простой и ясный метод, который я разработал, чтобы помочь раскрыть миф каждого участника конфликта233. Этот процесс заимствует приемы гениальных художников, которые выражают свои архетипические фантазии и страхи через конкретные истории и другие произведения искусства. По их примеру, в конфликте можно перевести бессознательные архетипы в конкретные образы, которые помогут лучше понять отношенческую идентичность, складывающуюся между оппонентами. Говоря словами Юнга, цель состоит в том, чтобы активировать «мифотворческое воображение», то есть способность создавать нарративы и образы, которые выводят на поверхность сознания бессознательные переживания.

Схема на этой странице описывает ключевые шаги творческой интроспекции: создайте зону для открытого обсуждения разногласий; установите, что поставлено на карту; раскройте мифы, которые подогревают страхи и беспокойство с обеих сторон; наконец, пересмотрите мифы, чтобы улучшить отношения.

1. Создайте «зону храбрости» для искреннего диалога

Здравый смысл подсказывает, что для обсуждения острых вопросов нужно создать «зону безопасности», но эта стратегия дает результат обратный желаемому. Зона безопасности может оказаться слишком безопасной, если принятые правила нивелируют выражение чувств до такой степени, что позволяют избегать трудных тем. Скажем, есть известное правило о том, что допустимо выйти из конфликта, «оставшись при своем мнении». Это правило помогает почувствовать себя в безопасности, но также позволяет устраниться от участия в напряженном диалоге. Подобный ход заодно играет на руку более влиятельному участнику противостояния, который вполне может сказать: «Мне нет дела до вашей точки зрения. Я просто остаюсь при своем мнении», — и тогда конфликт продолжается.

Если вы действительно хотите проработать подспудные проблемы конфликта, затрагивающего эмоциональную сферу, диалог между вами и оппонентом должен выбивать из колеи. Поэтому я рекомендую договориться о «зоне храбрости» — учебном полигоне, который вселяет силы для дружелюбного обсуждения разногласий и где можно рискнуть и пересмотреть свое видение противостояния234. В такой обстановке эмоциональная ранимость — признак не слабости, а силы.

Правила в зоне храбрости не сильно отличаются от правил в зоне безопасности: договориться о принципе конфиденциальности, взять на себя обязательство искренне говорить о своих чувствах, слушать без предубеждения, проявлять уважение. Главное отличие составляют заданные рамки — храбрости, а не безопасности. Мы охотнее обсуждаем проблемы, затрагивающие наши чувства, в рамках структуры, которая отдает приоритет личной храбрости, а не в той, что делает акцент на иллюзии безопасности235.

2. Определите, что поставлено на карту

Ищите личные мотивы, которые провоцируют вас и оппонента сталкиваться лбами. На первый взгляд конфликт может выглядеть очевидной битвой за ресурсы, стратегию или другую животрепещущую проблему. Задача в том, чтобы вскрыть его подспудные причины. Вы можете до бесконечности ввязываться в спор с надменным коллегой — пока не узнаете, что в детстве он подвергался травле и теперь ему как воздух необходимо уважение со стороны окружающих. Понимание его скрытой потребности в статусе поможет вам проявить терпение в общении с ним и в итоге преодолеть эмоциональный раскол.

Распознайте глубины человеческой мотивации

Существуют три основных уровня человеческого опыта, каждый со своим механизмом мотивации. Верхний уровень делает ставку на рациональность, средний концентрируется на эмоциях, а самый глубокий — на духовных ценностях. Чем глубже залегает слой, тем большим значением он для нас обладает и тем яростнее мы бросаемся на его защиту. В конфликте эти слои необходимо проработать, иначе достичь соглашения будет сложнее и попытка урегулировать ситуацию, скорее всего, провалится236.

Рациональность — это уровень логики, интеллектуального понимания и системного анализа. Она побуждает действовать, основываясь на здравомыслии. В конфликте оба участника, вы и оппонент, действуют, исходя из определенных причин; на языке переговорного процесса это называется интересами. Несмотря на то что позиции сторон в конфликте могут быть диаметрально противоположными, их подспудные интересы чаще всего оказываются совместимыми.

Эмоциональность привносит личные краски в окружающий мир. Как правило, ваше эмоциональное поведение в конфликте — результат неудовлетворенного «центрального ожидания», одной из фундаментальных потребностей, удовлетворения которых мы ищем во взаимодействии с другими237. Мы с Роджером Фишером обнаружили, что многие эмоции, возникающие в конфликте, берут начало в пяти основных центральных ожиданиях: потребности в признании, принадлежности, автономии, статусе и роли238. Если фундаментальная потребность удовлетворяется, нас переполняют позитивные эмоции и мы охотнее идем на контакт; если же она остается неудовлетворенной, мы склонны впадать в стресс. Когда я провожу тренинги с руководителями деловых и правительственных кругов, я часто прошу участников проанализировать деловые конфликты из их собственного опыта с точки зрения неудовлетворенных центральных ожиданий, задевающих чувства каждой стороны. В результате они находят скрытые источники разногласий, и иррациональное на первый взгляд поведение оппонента становится более понятным и управляемым.

Уровень духовных ценностей, возможно, сложнейший из трех уровней и самый актуальный для разрешения конфликта на эмоциональной почве. Духовное измерение не обязательно связано с божественным как таковым, однако предполагает более осознанное понимание цели. В то время как столкновение рациональных убеждений ведет к оживленным дебатам, конфликт, затрагивающий уровень духовного, может вылиться в яростное противостояние.

Духовность подталкивает нас к действиям с помощью призыва — инстинктивного побуждения, подсказывающего, как лучше исполнить наше жизненное предназначение. Оно зовет вас, иногда тихим шепотом, иногда криком, заставляя выбрать именно эту дорогу, а не ту. Следовательно, ответом на этот зов будут действия, расширяющие ваше понимание эмоциональной целостности. Вы идентифицируетесь с чем-то большим, чем вы сами, — семьей, народом, этносом, религией, идеологией, и это нечто призывает вас действовать, «объясняя», как вы должны поступать, чтобы чувствовать себя эмоционально цельной личностью (и неважно, в какую цену это обойдется).

Рациональный ум может ответить на этот призыв, а эмоциональный ум — побудить нас идти вперед. Но сам призыв расходится лучами из глубин нашей идентичности, из того места, которое в религии называют душой. Вы можете закрыть уши, чтобы не слышать этого призыва или заглушить его шумом повседневных забот, но, игнорируя его, вы упускаете это важное преимущество в процессе примирения.

Попытайтесь понять глубинный смысл конфликта

Размышляя над рациональным значением конфликта, вы выявляете центральные ожидания, поставленные на карту, что, в свою очередь, задаст направление для обнаружения духовного смысла конфликта. Чтобы вскрыть все три слоя конфликта, поразмышляйте над следующими вопросами, — сначала наедине с собой, а затем вместе с оппонентом.

Какие интересы положены на чашу весов? Ищите подспудные мотивы239, скрытые за позициями обеих сторон. Например, Джон и Сара, старшие партнеры небольшой фирмы, которая в данный момент испытывает финансовые трудности, спорят о том, надо ли увольнять двух сотрудников.

— Ради выживания компании, — говорит Джон, — мы должны сократить их обоих.

Сара не согласна.

— Нет, — настаивает она. — Уволить этих людей — значит разрушить сердце и душу нашей компании.

Джон начинает сердиться и спрашивает, почему она проявляет такое упрямство. Однако, невзирая на то что Джон и Сара заняли противоположные позиции, их интересы, по сути, совпадают. Оба хотят сократить расходы компании, сохранить ее дух и свое партнерство. Они взвешивают варианты, учитывающие взаимную выгоду, и приходят к более реалистичному решению: сохранить места обоих сотрудников и снять более дешевое помещение под офис.

2. Какие центральные ожидания каждая сторона считает поставленными на карту? Выясните, какие ожидания провоцируют самые сильные эмоции в конфликте. Считаете ли вы, что оппонент недооценивает вашу точку зрения? Что с вами обращаются как с врагом? Исключают из процесса принятия решения? Умаляют ваш статус? Заставляют играть неподходящую роль? Затем посмотрите на ситуацию глазами собеседника и спросите себя, какие из его центральных ожиданий могут быть не удовлетворены.

Прежде чем Джон и Сара оказались способны приступить к поиску решения проблемы, им нужно было избежать ловушки вертиго. Сара сделала это, осознав неудовлетворенные центральные ожидания, не только свои, но и Джона. Она поняла, что чувствовала свою точку зрения недооцененной; ее автономия пострадала, когда Джон указал ей, что делать; она ощущала, что с ней обращаются как с врагом; ее статус принижают; ее роль в компании представляется несущественной. Она осознала, что Джон, вероятно, чувствовал себя точно так же. Этот самоанализ по поводу центральных ожиданий помог ей успокоить сильные эмоции, создав пространство для поиска решения проблемы.

3. Какие столпы идентичности кажутся поставленными на карту каждой из сторон? Исследование духовного слоя вашего мифа — интенсивный процесс, требующий самоанализа и честного признания собственных чувств. Но благодаря духовному самоанализу можно обнаружить новые стороны своей личности, которые существенно влияют на ваше поведение, — аспекты, которые вы знали недостаточно или вообще отрицали в себе.

Чтобы осознать свои духовные переживания в конфликте, проанализируйте ваши столпы идентичности. Какие из фундаментальных верований, ритуалов, привязанностей, ценностей или значимого опыта могут быть под угрозой? Какие из них призывают вас действовать?

Вы также можете задать себе вопросы для сравнения, чтобы лучше понять, что действительно важно для вас в конфликте240. Если между вами и представителями другой стороны установлены отношения взаимного доверия и симпатии, можно затем задать те же вопросы им241.

Что другие должны узнать о вашем опыте? Чего вы больше всего хотели бы в этом плане?

Чем этот конфликт лично для вас отличается от предыдущих?

Если бы вам пришлось оглянуться на этот конфликт пять лет спустя, что бы вы увидели в нем такого, чего не видите сейчас?

Как бы ваш хороший друг описал ваш опыт в этом конфликте?

Как бы ваша мама описала ваш опыт в этом конфликте — и о чем она больше всего беспокоилась бы, думая о вас? Как вы думаете, чего она не понимает в вашей точке зрения?

Вас может охватить уверенность, что другой стороной движут исключительно рациональные, эмоциональные или духовные ожидания, но не дайте себя обмануть: как правило, важны все три слоя. Схема на следующей странице предлагает некоторые дополнительные вопросы, чтобы помочь вам расшифровать глубинный смысл конфликта.

Даже для рационалиста значимы духовные переживания. Не так давно я столкнулся в кафе с моим коллегой Мули Динаром. Неделей раньше скончался его отец, причиной смерти стало падение и последовавший инсульт. Хотя Мули не отличается религиозностью, он обнаружил, что последние минуты жизни отца приобрели для него мистическую важность. Отец быстро слабел, поэтому Мули купил билет на ближайший рейс и полетел за океан, чтобы попрощаться с ним. Прибыв, он узнал, что отец впал в кому; последние десять часов врачи предупреждали родных, что он может умереть в любую минуту. Мули ворвался в больничную палату и взял отца за руку: «Папа, я здесь. Я люблю тебя. Мы все здесь, вокруг твоей постели. И мы любим тебя». В это мгновение отец испустил последний вздох: это был День поминовения и канун Шаббата; всё вместе это символизировало для Мули трансцендентный смысл жизни и смерти отца.

Слушайте, чтобы извлечь уроки — даже в тяжелые моменты

Противостояние выбивает из колеи, но не позволяйте стрессу помешать вам выслушать доводы другой стороны. Смиритесь с дискомфортом: это важный сигнал, свидетельствующий о духовном росте. Сплошь и рядом участники диспута задают хороший, открытый вопрос, дающий противоположной стороне возможность самостоятельно сформулировать ответ, но уже мгновение спустя прерывают оппонента замечанием или отповедью. Ваша цель — выслушать, чтобы понять, а не опровергнуть.

Хотя активное слушание — популярный метод, в конфликте на эмоциональной почве он явно недостаточен. Механически повторяя за собеседником его реплики, вы лишь показываете, что слышите то, что он говорит, однако не даете понять, что до вас доходит более глубокий смысл его речи. В эмоциональном конфликте именно глубинный смысл жаждет быть услышанным. Просто повторяя как попугай, что оппонент чувствует себя отвергнутым, вы не отдаете должное его мифу об идентичности. Поэтому вместо того чтобы бездумно повторять, слушайте «на несколько шагов вперед», пытаясь услышать, как идентичность другой стороны проявляется в конфликте242.

Самая важная часть процесса слушания разворачивается внутри нас. Справедливое негодование, стыд и осуждающие мысли так сильно завладевают нашим вниманием, что мы становимся в прямом смысле глухими к посланию оппонента. Вот почему крайне важно взять за правило проверять свое эмоциональное состояние каждые несколько минут, фиксируя задетые чувства, физическое напряжение и злобные мысли. Отслеживая подобные переживания, мы можем на время отодвинуть их в сторону и проанализировать позже, после того как целиком сосредоточимся на переживаниях другой стороны. В итоге вы усиливаете свою позицию благодаря умению внимательно слушать и избегаете импульсивных реакций.

Выслушав другую сторону, чтобы понять ее версию событий, поделитесь своей — но помните о цели: важно, чтобы оппонент услышал и признал вашу точку зрения. Лучший способ добиться этого — говорить на языке, который не содержит угроз. Скажем, вместо того чтобы жаловаться: «Вы круглый дурак, раз обвиняете меня в злоупотреблении властью», можно сказать: «Бо́льшая часть меня злится из-за ваших обвинений. На самом деле мое намерение состояло в следующем…» Таким образом вам удастся не оттолкнуть другого, а также дать ему понять, что, хотя «бóльшая часть» внутри вас сердится, в целом ваши эмоции сложнее; вы оставляете открытое пространство для примирения.

3. Раскройте собственный миф — и миф оппонента

Чтобы достичь прочного примирения, сторонам необходимо фундаментально пересмотреть отношения, то есть ваш общий миф об идентичности. Два лидера могут подписать мирное соглашение, но если глубоко внутри они считают друг друга врагами, то перемирие долго не продлится. Миф об идентичности бессознательно навязывает вам и другой стороне роли архетипических противников с предсказуемой линией поведения: вы считаете себя либо Давидом, сражающимся с Голиафом, либо жертвой, которую держит в заложниках тюремщик, но в любом случае переживаете отчуждение и ощущаете бессилие перед лицом могущественного врага. Чтобы вернуть себе контроль над конфликтом, нужно раскрыть эти архетипы и миф, который придает им форму.

Вот несколько практических выгод, которые приносит обсуждение архетипов.

Во-первых, они позволяют нам отделиться от себя и увидеть отношения со стороны. Так легче разобраться, какие изменения необходимо внести, ведь вы говорите не лично о себе, а о метафорических образах.

Во-вторых, архетипы позволяют обсудить эмоциональные вопросы через посредничество символических образов — значит, нет нужды прямо говорить о своих эмоциях243. Участники конфликтов, как правило, неохотно делятся своими чувствами: им неприятно обнажить свою ранимость и страшно высказать мысли, которые могут спровоцировать враждебную реакцию. Обсуждение архетипов уменьшает эти страхи.

В-третьих, архетипы легко запоминаются. В условиях конфликта трудно отследить в подробностях каждую эмоцию, жалобу, пожелание и опасение оппонента. Архетипический образ, напротив, сразу западает в память, он нагляден и содержит эмоциональную информацию. Можно забыть сложные эмоции, испытываемые оппонентом, но легко вспомнить, что, по его мнению, вы ведете себя как Голиаф. Архетип помогает быстро согласовать произошедшие изменения с новой ситуацией и добиться взаимопонимания.

Наконец, раскрытие архетипа дает шанс выйти за пределы собственной боли. Конфликт по определению заставляет нас сузить поле внимания до границ собственного страдания, однако, сконцентрировавшись на архетипах, мы усиливаем свою способность взглянуть на конфликт в определенном контексте244. В таком ракурсе мы уже не одинокая жертва противостояния, но герой драмы, идущей с начала времен245. Вопрос, стоящий перед нами, из «Почему я?» трансформируется в «Почему мы?». Почему мы, люди, страдаем от рук сильных мира сего? Почему оплакиваем потерю любви? Архетип извлекает жало изоляции из конфликта.

Мне такой подход кажется особенно утешительным. Когда мы с женой начинаем ссориться, я напоминаю себе, что так устроен мир: пары вечно выясняют отношения, так было и так будет всегда. Мы с Мией не одиноки: испытывая эмоциональный стресс, вновь разыгрываем многовековую архетипическую драму. Увидеть конфликт сквозь призму общечеловеческого опыта — значит дать ситуации перспективу.

Осознав важность архетипов, можно использовать их как инструменты для раскрытия мифов об идентичности друг друга.

Придумайте метафору, передающую ваши отношения в конфликте. Какой образ, по-вашему, отражает ваши душевные переживания в противостоянии? Может быть, вы чувствуете себя всесильным львом или, наоборот, беззащитным ребенком… Какой образ точнее всего отражает другую сторону? Попробуйте обратиться к образам героев античных мифов, сказок или религиозных преданий — чем более творческим будет ваш подход, тем лучше. Скажем, можно представить другую сторону как пронырливую обезьяну, безумный шторм на море или непрошибаемого боксера.

Если вам удалось договориться с оппонентом о зоне храбрости, подумайте, не стоит ли сообща осмыслить эти образы. Я помогал делать что-то подобное участникам этнополитического противостояния и был удивлен тем, как им удалось создавать взаимно одобряемые образы. Но самое ценное в такой совместной работе то, что для создания образа стороны должны выслушать точки зрения друг друга, признать разногласия и учесть их в совместном решении.

Несколько лет назад я проводил семинар на Ближнем Востоке, чтобы помочь найти выход из конфликта, вспыхнувшего между суннитами и шиитами в регионе. Ситуация достигла такого накала, что откровенная дискуссия по теме почти неизбежно вылилась бы в контрпродуктивную словесную баталию246. Поэтому я разделил участников на несколько групп, дав каждой задание найти метафору для отношений между суннитами и шиитами. Через полчаса группы сообщили, что́ им удалось придумать. Одна описала конфликт между двумя сторонами как рак, разрушающий организм, другая увидела его как вечное соперничество между братьями. Этот образ пришелся по душе всем, и беседа приняла новое направление: как устранить разрыв между братьями. После того как один участник предложил, чтобы в процессе примирения участвовали только лидеры, входящие в «семью», присутствующие стали намечать структуры, в рамках которых сунниты и шииты могли бы встретиться, обменяться взглядами и наметить пути достижения согласия. Несмотря на то что примирение осложнялось разными проблемами и обостренным геополитическим соперничеством, тренинг помог прояснить природу стоявшей перед политическими руководителями задачи и указал направления для выхода из тупика.

Существует масса разнообразных творческих приемов, помогающих найти подходящую метафору. На первых порах можно выбрать любой образ и подогнать его под ваши личные обстоятельства. В списке наглядных архетипов ниже есть, скажем, лев — подумайте, как адаптировать этот образ, чтобы выразить особенности вашего эмоционального переживания в конфликте. Возможно, вы молодой лев, угрожающий «старой гвардии»? Или раненый лев, страдающий, но скрывающий боль за неприступным фасадом?

Еще один метод заключается в том, чтобы придумать метафору вместе с союзником, которому вы доверяете. Этот метод доказал свою эффективность в терапии Юнга. Юнг много лет изучал мировую мифологию, поэтому, когда пациенты делились с ним своими проблемами, он предлагал им почерпнуть образ из богатой сокровищницы собранных им мифов. Ваше доверенное лицо не обязательно должно быть экспертом-юнгианцем по мифологии — вполне подойдет просто друг с развитым творческим мышлением.

Наконец, нужный образ может подсказать изобразительное искусство. Полистайте несколько журналов и поищите картинку, которая резонирует с вашими переживаниями в конфликте, или рискните и сами нарисуйте свой образ. Результат, как правило, оказывается поучительным. В курсе по переговорам я попросил участников (специалистов, находящихся в середине карьеры) передать с помощью рисунка, какими они видят себя в текущем конфликте. Пришедшие им в голову образы были поразительными — от решительного солдата до испуганного ребенка.

Как понять, что вы нашли правильную метафору? Ключ в эмоциональном резонансе. Нужно выбрать образ, который совпадает с вашими эмоциональными переживаниями в конфликте. Цель не в том, чтобы достичь совершенной точности: ни один образ полностью не отразит ваши чувства. Поэтому перебирайте идеи, пока не создадите метафору, которая резонирует настолько, чтобы оказаться полезной.

Проясните отношения между образами. Теперь, когда у вас есть метафора, подумайте о природе взаимоотношений между образами. Возможно, они напоминают борьбу за территорию между рассерженными львами? Или соревнование за любовь и внимание вожака прайда?

Профессор Вамик Волкан и его коллеги из Виргинского университета и Центра Картера экспериментировали с энергией метафоры в международном контексте, организовав неофициальный диалог между руководителями России и Эстонии вскоре после распада Советского Союза. Во время одной из сессий они попросили эстонских и российских участников придумать метафору, выражающую отношения между странами.

Делегаты пришли к двум образам — Россию представлял слон, Эстонию — кролик; затем участники обменялись мнениями о динамике взаимодействия между кроликом и слоном. Животные могут быть друзьями, размышляли они, но кролик должен всегда оставаться настороже, потому что слон может случайно наступить на него. По мнению профессора Волкана и его коллеги Джойс Ной, «образы слона и кролика помогли некоторым россиянам увидеть эстонцев не только неблагодарно забывшими о былой поддержке Советского Союза, но и осторожными по вполне понятным причинам»247. Эстонцы дорожили своей вновь обретенной независимостью, и обеим странам было непросто определить свой миф об идентичности среди меняющегося политического ландшафта. Исследование метафор позволило лидерам спокойно обсуждать свои отношения. Вместо того чтобы прямо делиться своими чувствами, они передавали их косвенно.

Чтобы отточить метафору, подумайте, как ее усовершенствовать, чтобы она лучше передала личный смысл конфликта с точки зрения каждой стороны. Убедитесь, что образы выражают не только рациональные интересы, поставленные на карту, но также эмоциональные и духовные ценности. Анализируя смысл конфликта и уточняя метафоры, вы проясните суть вашего общего мифа об идентичности.

Конечно, не во всех случаях стороны согласны в том, какие архетипические образы лучше всего выражают их отношения. Вы можете считать себя кроткой кошечкой, а ваш оппонент скорее видит в вас свирепого льва. Если ваши образы отличаются, обсудите, почему каждый из вас обрисовал отношения таким образом. Очень полезное упражнение — попросить обе стороны подумать, к какому архетипу прибегает оппонент, представляя себе их отношения, а потом обсудить возникшие образы.

4. Пересмотрите свой миф248

Последний шаг творческой интроспекции заключается в том, чтобы пересмотреть свой миф об идентичности. На этом этапе обе стороны сохраняют выбранные для себя образы (их центральные идентичности остаются в безопасности), но задают новую форму отношениям между этими образами, совсем как сделали российские и эстонские переговорщики, по-новому истолковав взаимодействие между слоном и кроликом.

Представьте гармоничные отношения между образами. Рассмотрим конфликт между мной и моей женой. «Мы не выходим на связь», — говорит мне Миа, и я соглашаюсь. Мы решаем поделиться друг с другом своими чувствами и понимаем, что раздражены, устали и отдаляемся друг от друга. Я занят преподаванием и написанием книги; жена трудится нон-стоп, заботясь о наших детях и занимаясь домашним хозяйством. В тех случаях, когда у нас появляется пара минут для разговора, он не клеится. Однако, несмотря на то что мы поделились своим видением ситуации, чувство сближения не появляется.

Позже в тот же день у нас происходит другая беседа — о том, как мы оба видим себя в контексте нашего конфликта. По мнению обоих, я, погруженный в работу над книгой, напоминаю облако, парящее в мире высоких материй, а Миа, справляющаяся с бесконечным потоком семейных забот, — якорь, удерживающий нас на твердой земле. Благодаря одному этому мы ощущаем, что оценены по достоинству. Настроение повышается.

Мы начинаем в шутку представлять, как облако и якорь могли бы лучше понять друг друга. Временами якорь будет садиться на вертолет и летать на свидания к облаку — только не очень надолго, иначе кончится топливо. А потом облако снизится поближе к земле. Тут нам приходит в голову, что мы могли бы соединиться в воздушном змее, ведь он прикреплен к земле, но парит в небе. Обратите внимание, что наши сценарии не следовали логике (как якорь может летать на вертолете?), но это не имеет значения. Цель творческой интроспекции — уловить эмоциональную атмосферу в отношениях, какой бы противоречивой ни была комбинация метафор.

Переведите идею в действие. Подумайте, как практически применить новый взгляд на ваши отношения. В нашем с Мией конфликте мы оба признали взаимный тяжелый труд на благо семьи и, шире, общества. Кроме того, мы пришли к выводу, что общаемся на разных языках: я говорил на языке высоких материй, а Миа на языке практическом. Мы договорились, что будем «ходить в гости» в миры друг друга по крайней мере на десять минут в день: якорь будет навещать облако, чтобы поговорить о высоких материях, а облако будет приходить к якорю, чтобы обсудить повседневную жизнь. Эти шаги помогли нам сблизиться.

Тот же процесс творческой интроспекции доказал свою эффективность в случае Марии и Гейл, матери и дочери-подростка, которые обратились ко мне за консультацией, так как никак не могли наладить отношения. Они ссорились дни напролет, грозились никогда больше не заговорить друг с другом, а затем мирились — только чтобы устроить новую стычку спустя неделю. Когда мы обратились к архетипическим образам, которые, по мнению обеих, отражали суть их отношений, Гейл назвала себя маленькой рыбкой, на которую вечно нападает агрессивная акула. Ее мама согласилась — только вот она тоже видела себя маленькой рыбкой.

Когда я попросил их описать природу отношений между акулой и рыбкой, у них началась оживленная беседа о взаимных разочарованиях и обидах, однако обе выразили твердое желание наладить отношения. Гейл предложила поискать способ, как стать двумя дружелюбными акулами, которые будут всегда стоять на защите чувств друг друга. Ее мама выразила согласие, и мы стали думать, как воплотить эту идею на практике.

Попытки поделиться чувствами у этой пары проваливались одна за другой; мать и дочь мгновенно оказывались в ловушке навязчивого повторения и скатывались в состояние вертиго. К моменту нашей встречи их отношения стали такими напряженными, что непрямая дорога творческой интроспекции стала единственным безопасным и действенным способом достичь согласия. Благодаря ей Мария смогла услышать за гневными речами Гейл более глубокие переживания и осознала, что ее собственный гнев был всего лишь доспехами для защиты идентичности.

Как обнаружить миф

Мысленно обратитесь к конфликту. Ответьте на вопросы ниже, чтобы создать метафору, которая отражает ваши отношения с другой стороной.

Я чувствую себя словно _______________________ (образ), потому что

______________________________________________

Я представляю другую сторону как _______________________ (образ), потому что

_____________________________________________

Опишите, как образы взаимодействуют между собой:

______________________________________________

Какую метафору могла бы использовать другая сторона для описания своих отношений с вами?

_____________________________________________

Но что, если противник влиятельнее?

Миф — не просто история, это также инструмент для обретения власти. Базовый принцип прост: тот, кто контролирует ваш миф об идентичности, контролирует вас, поэтому неудивительно, что другая сторона в конфликте может попытаться манипулировать вашим мифом об идентичности в своих интересах. Это проявление политики идентичности в самой пагубной форме. Яркий пример — муж, подвергающий жену эмоциональному насилию; он создает атмосферу господства над женщиной, внушая ей мысль, что она не в состоянии порвать с ним отношения без ущерба для себя; она не видит ни малейшей возможности подать голос протеста. Или вспомните прецеденты на расовой почве в США, связанные, скажем, с законами о расовой сегрегации (так называемыми законами Джима Кроу), благодаря которым белые получили непропорционально широкий доступ к товарам, услугам и организациям социального влияния.

Верните себе власть над своим мифом об идентичности

В большинстве конфликтов участники уверены, что другая сторона превратно толкует их идентичность или так или иначе унижает их достоинство. Чтобы вернуть себе власть над своим мифом об идентичности, сделайте следующее.

Во-первых, осознайте миф, который навязывает вам другая сторона. Жена, втянутая в эмоционально оскорбительные отношения, приходит к пониманию, что муж пытается поставить ее в положение зависимой и покорной. Он Зевс, восседающий на Олимпе, а она ощущает себя ничтожной, беспомощной смертной. Чтобы осознать это, она спросила себя, какую идентичность определил для нее муж и была ли эта роль приемлема для нее в их отношениях.

Во-вторых, установите источники могущества другой стороны249. Какими из следующих видов власти обладает оппонент?

Легитимная власть: позиция оппонента предполагает властные полномочия по отношению к вам.

Экспертная власть: оппонент обладает специальными знаниями или квалификацией.

Референтная власть: у него прочные личные связи.

Власть вознаграждения: у него есть возможность награждать вас.

Власть принуждения: он имеет возможность угрожать, наказывать или налагать на вас санкции.

Власть информации: у него есть доступ к информации, нужной вам или другим лицам.

В нашем примере жена осознает, что миф ее мужа назначает его «помазанником», владеющим легитимной властью в их браке, — единственным, кто решает, можно ли поужинать в ресторане, устроить каникулы или спланировать, как пройдет уик-энд. Он опирается на экспертную власть, заявляя, что «знает лучше», чем она, что хорошо для их брака. Он использует власть вознаграждения, раз в неделю давая ей деньги на «содержание», при условии, что она выполняет обязанности по дому. И он применяет власть принуждения, угрожая лишить ее средств к существованию, если она уйдет от него.

В-третьих, найдите источники власти, на которые вы можете опереться. Жена начинает посещать еженедельную группу поддержки, которая расширяет ее социальную сеть и усиливает ее референтную власть. Она осознает, что наравне с мужем имеет право на легитимную власть в их отношениях и от ее решений в той же степени зависит судьба их брака. Она консультируется с адвокатом, чтобы узнать больше о своих финансовых и юридических правах, усиливая свою власть информации и ослабляя власть принуждения, которой обладает муж. Она укрепляет властные полномочия принуждения, договорившись, что переедет на время к сестре, если муж откажется изменить свое поведение.

Наконец, верните себе контроль над своим мифом. Жена обращается к мужу, сообщает о накопившемся недовольстве и требует, чтобы он изменил свое поведение, — или она порвет с ним отношения. Предупреждение звучит серьезно, она выглядит уверенной, так как укрепила свои внутренние ресурсы. Муж угрожает лишить ее средств к существованию, но она готова к такому повороту событий. Он унижает ее, говоря, что жена «не способна выжить самостоятельно», но она уверена в поддержке своей социальной сети. Страх потерять жену заставляет его принять ее требования, и муж неохотно соглашается вместе работать над тем, чтобы заново построить их отношения. Этот процесс требует времени, а также глубоких и интенсивных личных размышлений и диалога.

Что, если другая сторона отказывается вступать в диалог?

Невозможно заставить другую сторону раскрыть свой миф об идентичности, так же как невозможно заставить выслушать ваш. На практике при попытке достичь согласия с оппонентом, который чувствует себя сильнее, следует даже ожидать сопротивления. Другая сторона, скорее всего, опасается быть откровенной, так как боится, что тем самым даст вам возможность ослабить ее нарратив — источник силы250.

Лучший выход в том, чтобы дипломатично убедить оппонента вступить в диалог; если он сядет за стол переговоров под влиянием ваших угроз, то будет настроен враждебно. Вот несколько идей, которые помогут преодолеть сопротивление другой стороны.

Прежде чем начинать разговор, проясните цель, которую вы хотите достичь. В глубине души вы надеетесь залечить эмоциональную рану? Вам любопытно узнать точку зрения оппонента на проблему? Вы взяли на себя моральное обязательство? Возможно, вы в состоянии удовлетворить свою потребность, не вступая в диалог, а, например, самостоятельно проанализировав болезненные эмоции.

Начните общение с вопроса о том, как лучше вести диалог об острых проблемах в отношениях; так вы будете говорить не о самом конфликте, а скорее о процессе его обсуждения.

Предложите побеседовать конфиденциально. Приватный разговор безопаснее.

В случае если оппонент по-прежнему отказывается говорить, поделитесь с ним своим видением проблемы в форме личного письма — и попросите сделать то же самое.

Найдите общего союзника, способного подвигнуть к совместному диалогу, либо попросите надежную третью сторону (своего друга, коллегу и т. п.) помочь в организации и проведении такого диалога.

Рассматривайте весь процесс как возможность для личностного роста, который требует терпения и способности к сопереживанию.

Если речь идет о конфликте в учреждении, постарайтесь изменить принципы устройства этой организации, например дискриминационные законы или политику, ущемляющую права, чтобы ваш голос был услышан и диалог мог состояться.

В крайнем случае, возможно, придется разорвать отношения — но прежде чем сделать это, решите, в каком направлении двигаться дальше. Собирая все вместе: пример из офисной жизни

Раскрытие мифа об идентичности в конфликте требует усилий и готовности творчески подойти к делу. Кому-то покажется ребячеством характеризовать себя как согнутую ложку или робкого кролика, однако непривычный и неожиданный взгляд на трудную ситуацию может действительно оказаться очень полезным. В этом на собственном опыте убедился Адам, авторитетный топ-менеджер, после того как мы вместе проанализировали его проблему.

Адам только что покинул штурвал некоммерческой организации, чтобы испытать свои силы в мире бизнеса. Отношение его нового начальника Джерри совсем не облегчало переход к новым обязанностям. «Он специально портит мне жизнь, — сказал Адам. — Две недели назад Джерри попросил меня составить предложение для важного клиента. Я трудился над ним целую неделю, днем и ночью, включая выходные, забросил семью. Отправил его Джерри, а он на следующий день раскритиковал несколько мелких деталей и сказал, что, по его мнению, мне не хватает нужных качеств для этого бизнеса. Я был вне себя».

Мы выяснили главные интересы Адама в конфликте — сохранить работу и зарекомендовать себя с лучшей стороны, чтобы добиться повышения. Мы также проанализировали центральные ожидания — то, что сильнее всего волновало Адама, включая желание, чтобы Джерри оценил его работу. И обсудили духовное призвание, которое двигало Адамом в конфликте: быть кем-то, кто служит своему сообществу.

Потом мы обратились к теме архетипов.

— Как бы вы описали свои отношения с Джерри через метафору? — спросил я.

Адам задумался на мгновение, потом сказал:

— Он основатель и член эксклюзивного клуба, в который входят богатые, успешные люди, стремящиеся заработать как можно больше. Он считает меня самозванцем, чужаком, который сует нос не в свое дело и всеми силами стремится стать членом клуба. Для него я всего лишь тип из благотворительности, а не настоящая акула бизнеса. Полагаю, он не верит, что у меня хватит пороху для этой работы.

— А у вас хватит? — спросил я.

— Конечно, — сказал Адам защищающимся, неуверенным тоном.

— Хватит? — настойчиво переспросил я.

— Честно говоря, — признался Адам, — с недавних пор я начал сомневаться, стоило ли входить в мир корпораций. Я не уверен, что вписываюсь в него. Но это не дает Джерри права разносить в пух и прах мою работу.

— Конечно, не дает, — согласился я. — Но перед нами встает несколько вопросов. Один из них: хотите ли вы работать в этой компании? Второй вопрос: как Джерри смотрит на конфликт между вами? И третий: что вы можете предпринять, чтобы улучшить вашу ситуацию?

Наша беседа углубилась в миф об идентичности Адама. Каким был его центральный нарратив во взаимодействии с Джерри в этом конфликте? Чувствовал ли он себя предателем из-за того, что покинул некоммерческий сектор? Сомневался ли в своей способности выжить в джунглях бизнеса с их беспощадной конкуренцией?

Затем мы перешли к анализу точки зрения его босса, ища намеки на его миф об идентичности. Случайно Адам знал, что оба родителя Джерри были активными общественниками. Я заподозрил, что жизненные ориентиры Адама, вдохновленного общественным служением, Джерри воспринимал как угрозу, ставящую под вопрос выбранную им карьеру бизнесмена. Общаясь с Адамом, Джерри, возможно, чувствовал себя самозванцем или, еще хуже, предателем духовных ценностей своей семьи, что и спровоцировало эффект клана.

Метафора помогла Адаму нащупать путь, по которому он мог двигаться, следуя карьерным устремлениям и не поступаясь своей идентичностью. После нашего разговора он пригласил Джерри на обед и поделился с ним противоречивыми чувствами по поводу корпоративной жизни. К его удивлению, Джерри откровенно рассказал о собственной внутренней борьбе. Объяснил, что он воспринимает работу прежде всего как способ прокормить семью, а остаток жизни хотел бы посвятить общественному служению. Если бы они не нашли время для этой беседы, то вряд ли когда-нибудь смогли установить взаимопонимание — и работа Адама оказалась бы в опасности. Подводя итоги

Первый шаг в восстановлении нарушенных отношений — лучше понять точку зрения всех участников конфликта. Но рациональный подход к обсуждению интересов каждой стороны недостаточен для понимания таящихся внутри эмоциональных вопросов, которые поставлены на карту. Даже откровенная дискуссия об испытываемых эмоциях вряд ли даст нужный результат, так как мы склонны употреблять одни и те же слова для описания радикально отличающихся переживаний. Кто-то боится, что пойдет дождь, а кто-то — что на голову начнут падать бомбы.

Вот почему в этой главе представлен метод творческой интроспекции, который помогает высветить эмоциональный нарратив, подогревающий конфликт. Ничто так глубоко не затрагивает эмоции оппонентов и не олицетворяет для них реальность, как миф об идентичности. Это архетипический сюжет, укорененный в контексте настоящего, нарратив одновременно вечный и личный, проливающий свет на вопросы чрезвычайной важности. Раскрывая миф каждой из сторон, вы делаете огромный шаг к преодолению раскола.

Вопросы для закрепления знаний

Какие личные причины заставляют вас конфликтовать? Что из перечисленного может быть мотивом вашего поведения:

экономический интерес (деньги; другие материальные блага);

эмоциональные запросы (связанные с признанием, автономией, чувством принадлежности, статусом, должностью);

угроза какому-либо из столпов вашей идентичности (верованиям, ритуалам, привязанностям, ценностям, эмоционально значимому опыту)?

Какие сходные причины могут быть у другой стороны?

Придумайте метафору, передающую ваше восприятие накалившихся отношений с оппонентом. Еще раз изучите таблицы в этой главе, чтобы подобрать примеры.

Как вы могли бы переформулировать, переосмыслить придуманную метафору, чтобы придать себе сил и уверенности?

Открыты ли вы и другая сторона для обсуждения? Если да, как вы могли бы создать зону храбрости? Подумайте, не нужно ли составить кодекс конфиденциальности и сформулировать вопросы, которые дадут возможность обеим сторонам поделиться своими мнениями о том, как разрешить разногласия.

Глава 12 Преодоление эмоциональной боли

Прежде чем вступить на путь возмездия, вырой две могилы.

Конфуций

В разгар Гражданской войны в США измотанный боями солдат Конфедерации размышляет в безмолвном отчаянии: «Как можно простить врагов, подобных тем, с которыми мы сражаемся? Они лишили нас собственности, оторвали от дома и друзей и убивают наших лучших граждан на полях сражений — такие преступления почти невозможно простить. По крайней мере, дайте мне шанс отомстить, и тогда я стану к ним более милосердным»251.

Солдат мучился, выбирая между двумя возможными способами выхода из трагедии, в которой оказались южане. Один — простить врагов без всяких оговорок. Другой, гораздо более привлекательный с эмоциональной точки зрения, — совершить правосудие собственными руками. Око за око — и только после можно даровать прощение.

Дилемма солдата сродни нашей собственной. С одной стороны, прощение облегчает совесть, с другой — оплата той же монетой утоляет жажду мести. Как бы мы ни хотели примириться с членом семьи или коллегой, раненые чувства толкают нанести ответный удар, чтобы свести счеты. Подобно солдату армии Конфедерации, мы чувствуем неодолимое желание расквитаться, и иногда это желание достигает такой силы, что, кажется, у нас нет выбора.

Но выбор есть. В этой главе я предлагаю метод преодоления эмоциональной боли и избавления от бремени необходимости отмщения252. Простить глубокую обиду нелегко, но такое решение, хотя против него и бунтуют все наши карательные инстинкты, несет с собой освобождение — и в нем гораздо больше пользы, чем в альтернативном варианте. О преодолении

Лучший способ залечить душевные раны — проработать их. Боль заморожена внутри, и, обращаясь к ней напрямую, мы превращаем негативные эмоции в позитивные отношения, совсем как лампа преобразует электрическую энергию в свет. Этот процесс требует самоанализа — надо локализовать и понять эмоциональную боль и затем научиться ее контролировать. Задача может пугать, так как, вполне вероятно, предстоит столкнуться с внутренними демонами, призывающими нас цепляться за старые обиды и жестоко мстить253. Однако, в отличие от пореза на руке, на который можно не обращать внимания — все равно заживет, внутренних демонов игнорировать нельзя: этим вы усугубляете свое положение. Боль наслаивается на боль, и, достигнув предела, ваш мир взрывается. Проверьте себя: вы готовы?

Наша эмоциональная судьба в наших руках. Невозможно простить обиду, если вы не готовы отпустить ее из души. Поэтому задайте себе вопрос: как может измениться к лучшему моя жизнь, если я откажусь хранить в душе гнев и обиду? Сравните вашу нынешнюю жизнь, в которой вы несете в душе тяжелые чувства, с реалистической версией жизни без них. Как все изменилось бы — и, возможно, в лучшую сторону?

У вашей обиды есть цель. Когда другая сторона оскорбляет нашу идентичность, она тем самым подтачивает нашу совесть, то есть наше личное представление о добре и зле. Мы естественным образом чувствуем себя деморализованными и жаждем нанести ответный удар. Удержаться от мести — значит предать наше собственное страдание. Но ежедневная жизнь с ощущением обиды отнимает огромное количество энергии, из-за чего по иронии судьбы страдает наше хорошее самочувствие и цельность.

Так что представьте: что бы вы ощутили, освободившись от бремени отравляющих душу эмоций? Как отнеслись бы к другой стороне? Выбор за вами: подумайте, готовы ли вы отпустить обиду. В вашей власти проработать эмоциональную боль или игнорировать ее. Если вы чувствуете в себе готовность проработать свои эмоции, предстоит совершить путешествие в три этапа: (1) засвидетельствовать эмоциональную боль; (2) оплакать потерю; (3) подумать о прощении. Вкратце: засвидетельствовать, оплакать, простить. Этап 1. Засвидетельствовать боль

Стать свидетелем — значит признать эмоциональную боль, как бы тяжело ни было принять эту реальность. Полезно начать с засвидетельствования вашей собственной боли, затем сообща пройти тот же путь с другой стороной. Процесс включает три шага: увидеть боль, пережить ее и разгадать ее смысл254.

Увидеть боль

Постарайтесь опознать два аспекта эмоциональной боли: физическую боль и страдания. Физическая боль — инстинктивные ощущения, которые мы испытываем, когда любимый человек говорит: «Я больше не люблю тебя». Грудь сдавливает, горло сжимается, голова пульсирует. Страдание — переосмысление этой боли, когда мы спрашиваем себя в безмолвном отчаянии: «Что со мной не так?»

Чтобы отследить физическую боль, вызванную эмоциональным потрясением, проверьте свои чувства и телесные ощущения. Представьте, что ссора в полном разгаре, и медленно просканируйте тело от головы до кончиков пальцев на ногах, ища точки напряжения. Чувствуете ли вы напряжение в плечах? Глубоко внутри словно завязался тугой узел? Зафиксированные таким образом сообщения тела могут ошеломить вас. Гнев так поглощает наше внимание в конфликте, что нам не удается заметить физическое проявление других мощных эмоций, таких как стыд, унижение или жалость к себе. Соблазн отрицать эти болезненные чувства велик, но, до тех пор пока мы не признаем их, мы будем оставаться в их власти.

Идентифицировав физическую боль на эмоциональной почве, ищите признаки страдания: как вы понимаете свою боль? Будьте внимательны к тому, что говорите себе, когда чувствуете себя уязвленным: «Не могу поверить, что он так поступил со мной! Он за это заплатит!»255 Не пропустите страх несостоятельности, прячущийся за гневными мыслями: «Почему такие вещи всегда происходят со мной? Может, это моя судьба — влачить жалкое существование?»

Несмотря на то что никому не под силу избежать боли, в нашей власти уменьшить страдания. Наш внутренний критик — обычно самый жестокий. Секрет в том, чтобы осознать это, замедлить скорость «вихревого двигателя» самобичевания и научиться защищать себя256. Не позволяйте внутреннему критику оставлять за собой последнее слово. В следующий раз в разгар жаркого спора понаблюдайте за потоком мыслей, которые проносятся в голове, и замедлите их, чтобы тщательно выслушать: «Какой же он идиот! Почему он каждый раз выносит мне мозг? Похоже, я не смогу тут работать!»

Затем поставьте под вопрос вашу самокритику. Призовите на помощь внутреннего адвоката — любящую маму или глубоко уважаемого наставника — и ответьте на критику поддерживающим комментарием от лица этого человека: «Ты старался изо всех сил, и у тебя есть многое, что предложить миру. То, что он не видит твоих сильных сторон, не значит, что их у тебя нет».

Пережить боль

Помните простой девиз: чтобы залечить душевные раны, их нужно ощутить. Невозможно пережить боль, если ходить вокруг нее на цыпочках. Вот почему недостаточно воспользоваться лишь методом, предполагающим поиск решения проблемы. Он снимает проблему, но не избавляет от боли. Освободиться от душевных страданий возможно, только если встретиться с ними лицом к лицу и разгадать значение того, что вы испытываете.

Найдите мужество погрузиться в свою боль. Гнев — легкое чувство в том смысле, что он дает нам право обвинить кого-то другого в своих невзгодах. Эмоции, которые указывают нам на собственные изъяны, будь то стыд, вина или унижение, признать труднее. Велик соблазн похоронить эти эмоции в глубине души, потому что их переживание неизбежно вызывает боль257. Но повторюсь: чтобы излечить, нужно ощутить — уязвимость собственной ревности, омертвение стыда, тяжесть горя.

Хотя необходимо войти в свою боль, нельзя позволить себе утонуть в ней. Один из способов, который позволяет держаться золотой середины между этими двумя крайностями, заключается в том, чтобы представить себя играющим одновременно две роли: водолаза и спасателя. В качестве водолаза вы одним прыжком погружаетесь в свою боль, наблюдая и переживая все, что вы видите, совсем как аквалангист запечатлевает в памяти проплывающих рыб и коралловые рифы в толще воды. В качестве спасателя вы остаетесь на поверхности, чтобы прийти на помощь, если потребуется. В ту минуту, когда водолаз, кажется, вот-вот начнет тонуть в своих эмоциях, спасатель вытаскивает его обратно. Другими словами, знайте, когда устроить передышку в работе над эмоциями: сходить на прогулку, почитать новости, восстановить дыхание. Море будет ждать, когда вы будете готовы прыгнуть обратно.

Подумайте о том, чтобы привлечь к процессу проработки эмоциональной боли профессионального психотерапевта. Это особенно важно, если вы пережили потрясение, измотаны, чувствуете, что не справляетесь и измучены личным кризисом, боитесь за свою физическую безопасность или ясность ума. Хороший психотерапевт поможет создать столь необходимую обстановку безопасности и научиться преодолению сложных противоречивых эмоций.

Разгадать смысл боли

Начните с прояснения источника боли. Чьи и какие именно слова или поступки нанесли вам душевную рану? Был ли это единственный травмирующий эпизод или страдание стало результатом насилия, продолжавшегося долгое время? Теперь разберитесь, какую функцию несет эта эмоциональная боль. Скажем, когда у меня появляется мигрень, я знаю, что необходимо снизить стресс. Точно так же эмоциональная боль посылает нам сообщение о том, чего не хватает или что вышло из строя в нашей жизни. Попробуйте отыскать ее послание. К примеру, если вы всеми силами избегаете общения с вышестоящим коллегой, который пренебрежительно отозвался об одной из ваших идей, возможно, душевная боль говорит о том, что вам необходимо больше одобрения, чем вы получили.

Засвидетельствовав собственную эмоциональную боль, сосредоточьтесь на боли другой стороны. Представьте себя на месте оппонента. Что он чувствует? Почему? Если вы оказались в ловушке навязчивого повторения или вертиго, будет трудно отнестись к пониманием к его чувствам, но не бросайте попыток.

Однако невозможно заставить другую сторону исцелить свои раны. Воля к заживлению — это личный выбор. Распространенная ошибка — подталкивать оппонента к тому, чтобы найти точки соприкосновения и остудить конфликт. Но если он чувствует себя оскорбленным, то, вполне возможно, решит, что вы лишаете его законного права на гнев и пытаетесь нейтрализовать те преимущества, которые приходят с чувством злости и готовности использовать силу.

В таком случае лучшая стратегия — создать обстановку, располагающую к эмоциональному исцелению, зону храбрости, в которой можно засвидетельствовать боль друг друга258. Управлять этим пространством может взаимно уважаемая третья сторона, например доверенный член семьи или профессиональный посредник по урегулированию споров259. Если вы оба чувствуете себя комфортно, исследуя боль друг друга без третьей стороны, важно установить основополагающие правила, чтобы беседа принесла плоды. Например, знакомая мне семейная пара прикрепила на холодильник в своем доме следующие принципы обсуждения:

обсуждать только один случай эмоциональной боли за разговор;

слушать друг друга без осуждения и повторять ключевые тезисы другой стороны;

брать на себя эмоциональные риски;

не забывать бережно относиться друг к другу;

помнить о праве на отказ (каждый может попросить сделать паузу в обсуждении, если чувствует себя не в состоянии справиться с эмоциями в данную минуту). Этап 2. Оплакать потерю

Второй этап проработки эмоциональной боли предполагает оплакивание понесенной утраты260. Любой конфликт подразумевает моральный ущерб: пара, проходящая через бракоразводный процесс, должна оплакать рухнувшие надежды на совместную жизнь; родственникам, решившим восстановить отношения, предстоит оплакать годы, которые они провели врозь; армиям двух стран-противников необходимо оплакать жертвы войны с обеих сторон. Горевание, по сути, является эмоциональным усвоением и преобразованием потери261. Если вы не сможете оплакать потерю, то останетесь замкнутыми во временной капсуле болезненных эмоций. Во имя лучшего будущего нужно эмоционально переосмыслить утрату и примириться с ней.

Признать потерю

Поразмышляйте над тем, что вы потеряли и что никогда уже не случится. Возможно, ссора стоила вам доверия друга или идиллической семейной жизни. Подобная утрата выбивает из колеи, опустошает, точно так же как смерть любимого человека ввергает нас в состояние шаткости и дезориентации: «Неужели ее правда больше нет? Как такое возможно?»

Оплакать — значит прийти к пониманию: то, что было настоящим, теперь принадлежит прошлому. Но хотя разумом мы можем это понимать, эмоционально примириться с фактом чрезвычайно тяжело. При столкновении с экзистенциальной реальностью ваша отношенческая идентичность должна трансформироваться.

Я наблюдал этот процесс, когда близкие друзья нашей семьи переживали потерю своей дочери-подростка Норы. Годами они проходили терапию, чтобы оплакать потерю. Но они оставили комнату девочки такой, какой она была при жизни Норы: ее платья, разбросанные по полу, ее дневник у кровати. Однажды в дождливый четверг они проснулись и поняли, что пришло время признать утрату и убрать вещи Норы. Хотя их любовь и боль не прошли, они сделали эмоционально болезненный, но необходимый шаг, признав реальность смерти дочери.

Смириться с потерей

Боль от потери будет продолжаться, пока вы не смиритесь с ней, то есть эмоционально не примете свою утрату. Для этого надо сделать шаг вперед, от признания факта потери к ее эмоциональному принятию. Ключевая проблема в том, что сильнейшая боль утраты может ослабить способность справиться с ней. В реальности, фиксируя травматическое переживание, наш мозг обычно сразу блокирует его словесное выражение, тем самым сохраняя переживание лишь как эмоциональный отпечаток, всецело невербальное впечатление262. Но без помощи слов мы в прямом смысле не имеем возможности примириться со своей болью и научиться ее контролировать.

Поэтому найдите слова. Спросите себя: «Почему эта потеря причиняет мне такую боль? Как лучше всего переосмыслить ее?» Можно обсудить эти вопросы с близким другом или записать ответы в дневнике, чтобы дать возможность высказаться вашим чувствам.

Однако процесс примирения с утратой не должен происходить исключительно посредством слов. Ритуал — мощный инструмент, который помогает избавиться от боли и подвести черту под эмоциональным переживанием. Благодаря ритуалу мы становимся участниками важной церемонии, цель которой — облегчить переход от состояния потери к принятию. В еврейской традиции, например, оплакивая смерть близкого, родственники объявляют семидневный траур («шиву») — в это время они не выходят из дома и принимают друзей и родственников, которые приносят еду и напитки.

Наибольшее воздействие оказывают ритуалы, которые соединяют нас с базовыми элементами планеты: огнем, водой, землей и воздухом. В христианском обряде крещения, например, младенца погружают в воду, что символизирует его пропуск в церковь. Мертвых, как правило, предают земле. Такие религии, как индуизм, используют кремацию, сжигая мертвое тело. Согласно многим другим духовным традициям, прах мертвых необходимо развеять по ветру263.

Чтобы смириться с потерей, можно увековечить память о ней. Народ чтит память павших солдат, воздвигая монументы. Горюющие родители хранят память об умершем ребенке, организуя благотворительный фонд. Чтобы смириться с потерей, можно привлечь на помощь искусство, выразив горе в песне, ярость в картине или ностальгию в коротком рассказе. Некоторые из самых волнующих книг и песен в мире родились из чувства потери. Почтить память — значит трансформировать боль из всепоглощающего переживания в конкретную структурную единицу, ограниченную рамками; она ставит точку в главе вашей жизни, одновременно признавая, что боль, которую вызвала потеря, никогда не будет забыта.

Оплакать потерю необходимо не только вам, но и другой стороне. Создайте эмоциональное пространство, чтобы она тоже могла выразить свое горе. За резкими атаками оппонента, вполне вероятно, прячется страстное желание вернуть то, что они навсегда потеряли из-за конфликта. Этап 3. Подумать о возможности прощения

Прощение — третий этап преодоления эмоциональной боли, и, как правило, он требует самого большого напряжения сил. Солдат армии конфедератов, чьими словами открывается эта глава, чувствовал себя пострадавшей стороной и считал своим долгом отомстить за душевные муки, которые пришлось претерпеть ему и его товарищам по оружию. Как, спрашивал он себя, возможно простить виновников этих преступлений, если прежде не восстановить справедливость — так, как он себе это представлял?

Тот солдат не осознавал важнейшей истины: простить — значит выйти из роли жертвы. Позволяя гневу владеть собой, вы остаетесь заложником тех, кто вызвал ваш гнев. Прощение снимает с вас оковы и освобождает ум для более важных дел. Если вы проводите 40 % своего времени, прокручивая в голове старые раны, лелея свой гнев и обдумывая месть, у вас остается только 60 % времени на более благодарную деятельность. И если жажда возмездия прочно удерживает нас в прошлом, прощение дарит свободу для жизни в настоящем.

Чтобы простить, важно не разобраться в словарном определении термина, а разработать практический план действий, который поможет достичь примирения. Скажем, вы можете подобрать слова для выражения прощения: «Несмотря на то что случилось и что я никогда не забуду, я готов (готова) не вспоминать прошлое, оставить мысли о мести, общаться и сотрудничать ради лучшего будущего».

Что такое настоящее прощение

Простить — не значит оправдать. Отец может простить дочь за возвращение домой позже оговоренного времени, но он все равно оставит ее под домашним арестом на выходные. Солдат армии Конфедерации может простить своих врагов, но не снимать с них вину перед правосудием.

Простить также не значит забыть. Банк может простить вам долг, но он по-прежнему будет хранить запись о кредите. Два народа могут вести кровопролитную войну, потом примириться, но после примирения книги по истории обоих народов сохранят память о том, что случилось.

Прощение — это процесс. Не существует короткой тропинки к прощению. Нужно дать себе время, приложить усилия, проявить терпение и помнить, что желание простить будет накатывать и ослабевать, как прилив и отлив на море. Друг предал ваше доверие, и вы годами не могли с этим смириться — но в один прекрасный день ваши чувства неожиданно смягчились.

Никто не может заставить нас простить — даже мы сами. Писатель Клайв Стейплз Льюис 30 лет пытался простить одного человека, и когда в конце концов собрался сделать это, то понял: «Многие вещи начинают идти легко с того момента, как их вообще начинаешь делать, до этого они вообще не выходят. Как с плаванием: неделями никакие усилия не помогают удержаться на воде, но потом наступают день, час и минута, когда утонуть почти невозможно»264.

Есть соблазн не прощать, ведь вы держите в руках ключ, благодаря которому виновному будет позволено снова вступить в ваш внутренний мир. Этот человек когда-то обладал властью над вами и оскорбил ваше достоинство — но теперь соотношение сил изменилось. Южноафриканская исследовательница и писательница Пумла Гободо-Мадикизела заметила, что «в тот самый момент, когда виновный в совершении преступления начинает выражать раскаяние, искать какой-то способ попросить прощения, жертва становится стражем у ворот, за которые жаждет попасть изгой, чтобы снова быть принятым в человеческое сообщество»265.

Чтобы начать процесс прощения, необходимо дать себе надежду на то, что простить обиды возможно. Представьте, какими будут ваши отношения, если вы сделаете это. Взвесьте за и против прощения (а также отказа в нем) и зафиксируйте эти плюсы и минусы, воспользовавшись таблицей ниже. Затем прислушайтесь к внутреннему чутью: как бы вы себя ощущали, освободившись от недобрых чувств? Сравните это состояние с тяжелым гневом, который вы несете в себе сейчас. Поразмышляйте, решите, что кажется правильным. Поговорите с близким другом, обдумайте дилемму со всех сторон. Со временем появится ясность266.

Наконец выберите, как поступить: (1) простить, (2) отказать в прощении или (3) вернуться к вопросу позже. Тщательно обдумайте свое решение и прислушайтесь к зову сердца. Если вы настроены простить, то почувствуете себя свободнее и это придаст вам сил. Но это еще не конец истории. По-прежнему нужно будет высвободить гнев, и лучшим способом может стать сопереживание страданиям другого. Вот почему, если вы чувствуете приступ гнева, имеет смысл спросить себя: «Хочу ли я причинить страдания себе и другим или хочу положиться на сострадание?»

Но как быть с тем, что нельзя простить?

Философ Ханна Арендт предположила, что некоторые поступки, находящиеся за гранью любого понимания, можно считать исключительно проявлением «радикального зла» (термин И. Канта) — злонамеренности настолько ужасающей, что она выходит за всякие представления о морали. Еврейка, вынужденная покинуть свою родину, Германию, из-за нараставшего национализма и антисемитизма, Арендт наблюдала за Холокостом на расстоянии, и ее преследовала мысль, что происходившие события были чрезвычайными, абсурдно попирающими человечность — актом радикального зла, которое, по ее словам, одновременно «ненаказуемо» и «непростительно».

Вслед за Арендт я считаю, что есть конфликты, которые причиняют такую невыносимую боль, что простить содеянное кажется невозможным. Но я также уверен, что, если мы примем с безоговорочной окончательностью невозможность прощения другого, в конечном итоге это станет самосбывающимся пророчеством. Жизнь не одного поколения может уйти на то, чтобы душевные раны зарубцевались и оставили после себя лишь шрамы воспоминаний. Но шанс простить остается всегда. Извинение: другая сторона прощения

Искренняя просьба о прощении — пожалуй, самое действенное средство для восстановления нормальных отношений. Извинение выражает сожаление, показывает, что вы хотели бы взять назад свои слова или не совершать поступков, которые ранили другую сторону, — и ваше желание так сильно, что вы готовы поступиться своей гордостью ради примирения.

Если прощение — наше внутреннее решение, принесение извинений предполагает межличностное выражение раскаяния. Простить виновного можно очно или заочно, но приносить извинения пустой комнате — абсурд. Просьба о прощении требует прямого обращения к другому человеку со словами сожаления — и вы должны при этом действительно чувствовать раскаяние.

Искренняя просьба о прощении: пять принципов

Искренняя просьба о прощении идет от сердца, но несколько ориентиров могут оказаться полезными. Прежде чем принести извинения, изучите следующие принципы и постарайтесь как можно точнее отразить их в своем обращении: от этого зависит эффективность общения.

Выразите искреннее раскаяние.

Признайте последствия вашего поведения.

Дайте понять, что принимаете на себя ответственность.

Возьмите на себя обязательство больше не повторять содеянного.

Предложите возместить ущерб.

Решите, каким способом лучше принести извинения: публично или наедине. Просьба о прощении, высказанная один на один, скорее вызовет симпатию, и при этом вы оба не слишком рискуете потерять лицо. В сложных случаях восстановительного правосудия виновный в преступлении может в частном порядке встретиться с потерпевшей стороной, чтобы разобраться в ситуации и даже извиниться за преступление. В других ситуациях оптимальный вариант — принести извинения публично, особенно если речь идет о политическом и коллективном преступном деянии. К примеру, южноафриканская Комиссия истины и примирения стала общественной площадкой, на которой жертвы политических репрессий могли во всеуслышание рассказать о перенесенных страданиях, а преступники — признать вину и извиниться за содеянное. В некоторых случаях жертвы даже прощают своих обидчиков267.

Не превращайте извинение в самооправдание

Попросите о прощении открыто и прямо. Не смешивайте извинения с угрызениями совести и самооправданием268. Согласно Платону («Апология»), Сократ, представший перед судом по обвинению в растлении умов молодежи, неверии в богов, признаваемых государством, и изобретении новых божеств, произнес апологию — так древние греки называли защитную речь в ответ на обвинения. Другими словами, апология — противоположность извинению. Скажем, явившись с опозданием на домашний праздник в честь дня рождения, муж поступит опрометчиво, сказав жене: «Я прошу прощения, что ранил твои чувства опозданием, но у меня был срочный проект». С виду это противоречивое высказывание кажется извинением, но подтекст ясен: я не признаю за собой ответственности за то, что причинил тебе боль. Подводя итоги

Конфликт на эмоциональной почве причиняет боль каждому из вовлеченных в него участников — именно поэтому для его разрешения так необходимы понимание и сопереживание. Засвидетельствовав эмоциональную боль каждой стороны, оплакав перенесенные потери и сделав первые шаги на пути к прощению, мы начинаем процесс заживления душевных ран. Как заметил поэт Теодор Рётке, «в темное время глаза начинают видеть».

Вопросы для закрепления знаний

Как бы выглядела ваша жизнь, если бы вы не участвовали в этом конфликте?

Готовы ли вы сбросить с себя бремя конфликта? Если нет, что, на ваш взгляд, потребуется, чтобы вы обрели такую готовность?

Что сильнее всего заставляет вас страдать в связи с конфликтом? Почему?

Как вы можете эмоционально осмыслить свою боль? Что вы узнали о себе и о жизни в целом, пройдя через этот опыт? Подумайте также о том, как отдать должное уважение всему, что вы потеряли в ходе конфликта.

Как бы вы почувствовали себя, если бы смогли простить другую сторону конфликта? Взвесьте все за и против и решите, хотите ли вы этого.

За:

Против:

О каких своих поступках в ходе конфликта вы сожалеете?

Считаете ли вы возможным принести извинения? Если да, каким образом вы могли бы это сделать?

Глава 13 Выстраивание перекрестных связей

В 1991 г. человек по имени Сирил Рамафоса получил приглашение друга вместе порыбачить на выходных. Сирил обожает этот вид отдыха, поэтому с радостью согласился. Когда с начала путешествия прошло уже три часа, друг сообщил, что в субботу за обедом к ним присоединится Рольф Мейер с семьей.

Эти события не представляют особого интереса — если бы не тот факт, что Сирил Рамафоса занимал пост генерального секретаря Африканского национального конгресса, а Рольф Мейер был министром обороны находившейся у власти в тот момент Национальной партии ЮАР. Через две недели должны были состояться переговоры по одному из самых спорных вопросов, касающихся перехода к мультирасовому демократическому государству269.

Однако в тот субботний полдень в южноафриканском буше политика была не единственным, что занимало их умы. Сын Рольфа попросил Сирила:

— Вы научите меня рыбачить?

Сирил согласился, и они приступили к делу. Рольф тоже решил попробовать свои силы, но неудачно закинул удочку, крючок зацепился за его безымянный палец и глубоко вонзился в кожу. Он повернулся к Сирилу и спросил жалобно:

— Ну и что теперь делать?

Жена Сирила, медсестра по профессии, не смогла вытащить крючок, и тогда Сирил понял, что нужно делать.

— Достань мне пассатижи, — сказал он ей. Он налил Рольфу стакан виски и сказал: — Ладно, выпей вот это, отвернись и доверься мне. — После этого он одним движением выдернул крючок.

Две недели спустя по разные стороны стола переговоров оба руководителя осознали, что зашли в тупик. За много лет Национальная партия отправила за решетку огромное количество людей, оказавших сопротивление апартеиду, включая лидера Африканского национального конгресса Нельсона Манделу и многих его коллег. К 1991 г. часть из них (но не все) вышли на свободу. Национальная партия обещала освободить оставшихся политических узников, если АНК прекратит вооруженное сопротивление; в свою очередь АНК отказывался сложить оружие в борьбе за свободу, пока все узники не будут освобождены. Переговоры свелись к вопросу, кто первый уступит.

Рольф наклонился через стол к Сирилу и сказал: «Я помню, как ты сказал: "Доверься мне"».

Он приказал освободить узников, и неделю спустя Африканский национальный конгресс также объявил об окончании вооруженной борьбы270.

Основа примирения, о чем с такой наглядностью свидетельствует описанная история, — это чувство связи между людьми. В споре мы, как правило, ощущаем свою связь с противоположной стороной как враждебную: мы против них. Но даже в разгар конфликта на эмоциональной почве есть шанс установить позитивный контакт, который улучшает взаимодействие и выходит за пределы поисков личной выгоды. Это получится, если построить то, что я называю перекрестными связями. Сила перекрестных связей

Отношения можно укреплять разнообразными связующими звеньями между вами и другой стороной. Чем больше этих связей и чем больше значения вы им придаете, тем устойчивее ваши отношения271. Сирила и Рольфа объединили совместная рыбалка, беседы в буше, а также их общая роль в качестве переговорщиков. Связь, возникшая в ходе этих различных контактов, помогла зародиться доверию и дала возможность творчески подойти к решению проблемы. Создав общую территорию отношений, они стали смелее в своих аргументах; каждый чувствовал себя достаточно защищенным, чтобы недвусмысленно выражать свои интересы и делиться информацией. У вас тоже будет больше шансов повлиять на союзника, чем на врага. Друзья охотнее прислушиваются к друзьям, чем к врагам.

Эта глава посвящена развитию отношений, нацеленных на сотрудничество, — я расскажу о стратегии, которая помогает выстраивать перекрестные связи, работая на опережение. Этот метод показывает, как (1) оценить степень прочности связи на данный момент, (2) наметить пути возможного улучшения отношений, (3) решить, стоит ли упрочивать сложившиеся отношения и если да, то (4) задействовать три инструмента для их укрепления. Шаг 1. Оцените степень прочности связи на данный момент, используя схему «ТЯНИСЬ»

Связь между людьми имеет разную степень прочности; чем крепче ваш союз, тем больше шансов, что вы будете держаться сплоченной командой даже в хаосе конфликта. Чтобы помочь вам нащупать пульс отношений, я разработал схему «ТЯНИСЬ» — простой ориентир для оценки уровня эмоциональной близости в вашем взаимодействии272. Конечно, это чувство непостоянно, как приливы и отливы на море, — утром вы ощущаете эмоциональную близость со своим мужем (женой), а во второй половине дня между вами устанавливается дистанция, тем не менее последующие части главы помогут вам настроиться на эту динамику.

Схема «ТЯНИСЬ»

Эта модель позволяет различать пять уровней связи, названия которых в английском языке составляют акроним REACH («ТЯНИСЬ») — напоминание о том, что необходимо работать над укреплением связи. Ниже перечислены уровни эмоциональной близости по возрастанию.

(1) Твердое признание факта существования.

(2) Ясное эмпатическое понимание.

(3) Настоящая привязанность.

(4) Искренняя любовь.

(5) Священное родство.

Уровень 1. Признать факт существования. Относится ли к вам оппонент как к невидимке или признает ваше существование? В фильме «Придурок» Стив Мартин играет Нейвина Джонсона, бедняка-работягу на бензоколонке, пытающегося найти свое место в мире. Однажды на бензоколонке появляется новая телефонная книга, и Нейвин прыгает от радости, когда находит в ней в числе прочих и свое имя. «Теперь я на самом деле есть! — кричит он. — Миллионы людей заглядывают в эту книгу каждый день! Именно такая неожиданная известность — увидеть свое имя напечатанным — и делает нас реальными!» Его восторг подчеркивает силу наиболее фундаментальной формы человеческой связи: признание существования.

Мы все хотим чувствовать себя кем-то — личностью, которую замечают и с которой считаются, значимой частью общества273. Представьте себя на встрече с коллегами, которые пропускают мимо ушей все, что вы говорите. Или вообразите, что обедаете с родной семьей, но, как бы вы ни пытались вставить слово, никто даже не смотрит в вашу сторону. Переживаемые в таких ситуациях муки почти осязаемы. Этнополитические группы испытывают чрезвычайную фрустрацию, когда им отказывают в политическом признании или не приглашают к участию в дипломатической дискуссии274. Чувствовать себя непризнанным — значит чувствовать себя никем, и ни одному человеку это не придется по душе.

Уровень 2. Эмпатическое понимание. Признают ли другие ваши эмоциональные переживания или считают их неуместными и неважными? Проявлять эмпатию — значит чувствовать себя как дома в эмоциональном поле другого человека. В этом случае вы глубоко ощущаете чувства других и осознаете эмоциональную важность, которую они придают пережитым событиям275.

Существуют два вида эмпатии. Когнитивная эмпатия основана на рациональном понимании чувств других людей, она не затрагивает вас эмоционально. Представьте психопата, который собирается напасть на девушку-подростка. Он заманивает девушку в машину, расчетливо пользуясь ее незащищенностью, и, хотя он понимает ее переживания, они не рождают в нем сочувствия. Противоположность когнитивной — эмоциональная эмпатия, когда вы переживаете чувства другого человека вместе с ним. Наш мозг оснащен особой нейронной сетью, которая отвечает за эту способность, и эта сеть сильнее всего активируется в значимых для нас отношениях. Немецкий нейробиолог Таня Зингер показала в своих исследованиях, что, даже если вы просто видите, как любимый вами человек получает удар током, ваши нейросистемы боли активируются и вы испытываете схожие аффективные ощущения276.

Уровень 3. Привязанность. Незаменимы ли вы в глазах другого или он способен легко отказаться от общения с вами? Привязанность говорит о прочных узах, выдержавших испытание временем277. Пожалуй, ничто так не ранит нас в браке, как неверность, ведь она со всей очевидностью демонстрирует, что нам нашли замену. Привязанность подразумевает своего рода срастание: совместно переживаемые эмоции словно склеивают вас друг с другом. Вот почему привязанность так важна для примирения: она является залогом прочных отношений.

Обращайте внимание на два красноречивых признака привязанности. Первый — страстное желание оставаться эмоционально связанными. Мой четырехлетний сын Лиам постоянно цепляется за ногу своей матери, набирает ли та текст на компьютере или готовит ужин, и боится отойти от нее больше чем на несколько метров. Некоторые разведенные пары продолжают препирательства спустя долгое время после окончания совместной жизни, что объясняется тем же нерушимым чувством привязанности. Это страстное нежелание порвать отношения помогает объяснить на первый взгляд иррациональное поведение. Классический пример — раздраженная жена, которая собирает чемодан, объявляет, что с нее довольно семейной жизни, и с шумом хлопает дверью — но не успевает она пройти и нескольких шагов, как слышит крик мужа: «Я тоже не могу так жить! Подожди минуту, я иду с тобой».

Второй признак привязанности — страх разлуки. Когда наша потребность в эмоциональной связи не удовлетворяется, внутри просыпается сильнейшая тревога. Для маленького Лиама она транслируется через детскую истерику: «Мама, ДЕРЖИ МЕНЯ!» Воссоединение с матерью активизирует опиатоподобные обезболивающие вещества в его мозге, укрепляя привязанность и вызывая улыбку на лице. Та же тревога оглушительно заявляет о себе в отношениях пары, переживающей развод из-за того, что они не могут вынести ни напряжения совместной жизни, ни разлуки.

Уровень 4. Любовь. Как вы думаете, другая сторона безразлична к вашей судьбе или дорожит вами? На одном из концов этого спектра отношения, в которых другая сторона ценит все, что касается вас; любовь к вам безусловна. Надежный признак глубокой любви — степень, до которой другой готов поступиться своими интересами ради вашего благополучия. Я знаю одну мать во Флориде, которая так близко принимала к сердцу судьбу своего сына-подростка, кокаинового наркомана, что позволила полиции арестовать его; она пожертвовала своими отношениями с сыном из страха за его будущее.

«Противоположность любви — не ненависть, а безразличие», — писал нобелевский лауреат Эли Визель. Выжив в Холокосте, он пришел к выводу, что для евреев в концентрационных лагерях Второй мировой войны единственным более мучительным опытом, чем запредельная жестокость нацистов, было первоначальное равнодушие международного сообщества к их ужасному положению.

Уровень 5. Священное родство. Считают ли вас родственной душой или вас разделяют непримиримые идеологические убеждения? Священное родство — это трансцендентный союз, основанный на духовных или идеологических узах. Малкольм Икс презрительно отвергал идею расовой интеграции, пока не отправился в Мекку и не увидел десятки тысяч паломников со всех концов света. «Они были всех цветов, от голубоглазых блондинов до чернокожих африканцев. Но мы все участвовали в едином ритуале, выражая дух единства и братства между белыми и цветными, о котором я, выросший в Америке, не мог и помыслить»278.

Любовь к родине — еще один пример священного родства. Солдат на поле боя, рискуя жизнью, спасает раненого товарища, движимый не только заботой о конкретном человеке, но также чувством патриотизма. На самом деле любой трансцендентный опыт, религиозный или другого рода, может служить основой для священного родства. Когда моему первенцу Ною исполнился год, я привел его на пляж на рассвете, и вместе мы наблюдали, как блики солнца, отражаясь, играют на поверхности океана. Я ощутил священное родство с ним и красотой природы вокруг нас.

Пересмотрите вашу связь

Теперь, когда вы яснее понимаете пять уровней связи, вы можете использовать это знание, чтобы определить качество отношений в вашей собственной жизни. Подумайте о человеке, с которым вы находитесь в состоянии конфликта, скажем о члене семьи, коллеге или соседе. Честно проанализируйте свои чувства, чтобы понять, связи какого уровня существуют между вами в реальности. Насколько признанным вы себя ощущаете в этих отношениях? Считается ли другая сторона с вашими чувствами? Ощущаете ли вы привязанность? Любите? Чувствуете священное родство?

Сверьтесь с таблицей ниже — она поможет проанализировать напряжение в ваших отношениях. В семейном бизнесе, например, есть вероятность, что брат или сестра эмоционально понимает вас, но не до той степени, как вам бы хотелось. Это свидетельствует об эмпатическом разрыве (уровень 2). Внутри каждого уровня таблицы поставьте С в той точке линии, где, по вашему мнению, сейчас находится ваша связь. Затем спросите себя: какой связи мне хотелось бы на этом уровне? Поставьте Ж на этом месте. Разрыв между текущей и желаемой степенью связи количественно выражает напряжение, которое вы ощущаете. Возьмите на заметку любой разрыв между воспринимаемым и желаемым уровнем связи.

Теперь поставьте себя на место другой стороны и попробуйте представить, как бы они оценили степень вашей связи. Чувствуют ли они, что вы их признаете? Понимаете? Снова заполните таблицу ниже с их позиций и оцените предполагаемый уровень связи: желает ли другая сторона быть ближе или дальше?

Шаг 2. Представьте лучшие отношения

Проведя ревизию текущего уровня отношений, представьте тип отношений, которого вы желаете добиться в будущем. Чем более подробным будет образ, тем больше шансов, что он поможет трансформировать конфликт. Конечная цель — прийти к обоюдному видению сотрудничества, причем развить это видение до такой степени, что сотрудничество будет казаться не только реалистичным, но неизбежным279.

Вдохновляющий пример — судьба доктора Мартина Лютера Кинга, у которого была дерзкая мечта — возможное будущее с гармоничными отношениями между расами. Стоя у памятника Линкольну в разгар расового раскола в США, он не просто критиковал текущую политику правительства, а ясно излагал свое видение объединенной нации, представляя, как «однажды на красных холмах Джорджии сыны бывших рабов и сыны бывших рабовладельцев смогут сесть вместе за столом братства». Доктор Кинг понимал: чтобы освободиться от оков социальных разногласий, американцам необходима социальная модель, в которую можно верить всем.

Рисуя в своем воображении лучший сценарий своих отношений в будущем, исходите из следующих ориентиров.

Сделайте образ ярким и живым. Живое видение конкретно, оно создает эмоциональный резонанс. Представьте короткое видео, описывающее ваше видение гармоничных отношений. Вот вы спокойно и весело разговариваете с бывшим мужем или женой. Или по-товарищески приветливо работаете над совместным проектом со своим коллегой-соперником. Или сидите рядом со своим соседом, мирно обсуждая ваш спор о границах территории.

Удержитесь от осуждения. Не критикуйте свое видение будущего. В разгар конфликта любая мысль о примирении может показаться несбыточной. Но без надежды на примирение вы приговариваете себя к продолжению конфликта. Мы не осуждаем образы, которые приходят к нам во сне, так не будем осуждать и образы, посещающие нас наяву. Цель — представить жизнеспособную картину того, как может выглядеть будущее. Дайте себе право увидеть свежие перспективы.

Этот процесс помогает разрешить конфликт на любом уровне. Я проводил семинар для израильских и палестинских лидеров из государственного и частного сектора, в котором поставил перед группой задачу сформировать конкретное видение того, как могли бы выглядеть мирные отношения между их странами спустя 20 лет280. Поначалу скептицизм бил через край, несколько участников даже пожаловались, что считают упражнение напрасной тратой времени, так как примирение кажется им недостижимым. Однако я призвал их использовать творческое мышление, какими бы нереалистичными ни казались их идеи, и группа подчинилась. Уже через десять минут атмосфера в комнате наэлектризовалась, а когда спустя час присутствующие поделились своими идеями, результаты были просто замечательными. Участники вдохновенно описывали возможности совместных предприятий, взаимодействующих общественных организаций, а также новые проекты в области политики. Поскольку их задачей было представить конкретные способы сотрудничества, а не абстрактные аргументы по поводу политических прав, они работали с большим энтузиазмом. Возможность мира оказалась в пределах досягаемости, что заставило этих влиятельных руководителей выступить в поддержку более смелой и в конечном итоге успешной инициативы с целью преодолеть тупик в официальных переговорах. Несмотря на то что политические переговоры замерли, участники группы продолжали встречаться и вместе разрабатывать способы достижения мира, который они сумели представить. Шаг 3. Решите, хотите ли вы и готовы ли измениться

Невозможно сразу сделать прыжок от видения к действию, пропустив критически важный шаг: определиться, хотят ли и готовы ли обе стороны углубить отношения. Очень часто переговорщики соглашаются на новые формы политической и личной связи, но вскоре отрекаются от первоначальных обязательств, так как по-настоящему не желают и не готовы претворять их в жизнь. Поэтому задайте себе два следующих вопроса.

Есть ли у вас воля углубить вашу связь?

Воля — это сознательное стремление сделать что-то. Есть два типа воли — эмоциональная и политическая. Необходимо проанализировать их по отдельности, чтобы проверить, насколько вы действительно хотите идти на контакт с другой стороной.

Эмоциональная воля подразумевает намерение эмоционально открываться в конфликте ради упрочения связи. Если вызванная конфликтом боль слишком глубока, вы можете обнаружить, что в данный момент источники эмоциональной воли иссякли. Это объяснимо; эмоциональная воля меняется со временем, и сегодняшнее сопротивление может перейти в завтрашнюю решимость.

Затем обратите внимание на политическую волю, которая подразумевает взятие на себя обязательства предпринять действия по улучшению связи. Можно сознательно стремиться к примирению с братом или сестрой, с которыми вы отдалились друг от друга, но при этом не находить в себе смелости набрать телефонный номер, чтобы сделать первый шаг. В похожей ситуации оказывается менеджер отдела исследований, который хотел бы снять напряжение в отношениях с отделом маркетинга, но боится потерять свой политический капитал и поэтому медлит воплотить желаемое в жизнь.

Оценив силу своего желания перемен, примите решение: действительно ли вы твердо намерены измениться? Безусловное «да» открывает возможность улучшения эмоциональной связи. Безусловное «нет» показывает, что вы, возможно, избегаете сближения в настоящий момент. Сомнения лишь осложнят отношения в будущем. Вообразите, как священник спрашивает невесту: «Берешь ли ты этого мужчину в законные мужья?» — а она отвечает: «Да, но только при соблюдении нескольких условий, которые я хотела бы еще особо обсудить». Такой брак долго не проживет. Точно так же не сработает ваша попытка упрочить связь, пока у вас не сложится твердое намерение сделать это.

Готовы ли вы углубить вашу связь?

Если вы готовы сопереживать другой стороне и делиться своими чувствами, ответ на вопрос о готовности к углублению связи, скорее всего, будет утвердительным. Однако, если у вас есть твердое намерение упрочить связь, но нет эмоциональной готовности, могут возникнуть проблемы.

Хороший пример в данном случае — романтические отношения, в которых мужчина готов вступить в брак, а женщина нет. Ее отказ может не иметь ничего общего с ее любовью или нежеланием брать на себя обязательства — может быть, ей просто нужно больше времени. Хотя эмоциональная готовность — отвлеченное понятие, большинство из нас хорошо с ним знакомы благодаря жизненному опыту. Мы интуитивно знаем, когда наступает «подходящее время» жениться, купить дом, завести детей, поменять работу или сделать другой судьбоносный выбор в жизни. Мы не сверяемся с часами, чтобы узнать правильное время для подобных решений: они приходят изнутри.

Если вы хотите восстановить нарушенные отношения, подготовьте себя к сближению. Проанализируйте, почему вы сопротивляетесь изменениям. Боитесь ли вы близости, чувствуете ли обиду или лелеете незалеченную душевную рану? Затем постарайтесь преодолеть сопротивление. Например, выступая посредником в конфликте в Северной Ирландии, политик Джордж Митчелл помог сторонам не только провести необходимые приготовления к изменениям, но и действительно быть готовыми измениться, поняв, что эмоциональная готовность требовала от сторон осознания новых способов установления связи. Митчелл работал с международными лидерами, готовя организации и граждан к принятию новой мирной реальности. Эти предварительные усилия сыграли важную роль в процессе переговоров, которые в конце концов привели к мирному соглашению. Шаг 4. Укрепите ваши связи

Философ Артур Шопенгауэр использовал такой образ: если задаться вопросом, как дикобразы согреваются холодными ночами, то окажется, что они укладываются достаточно близко, чтобы согреть друг друга, но при этом сохраняют между собой некоторое расстояние, чтобы избежать уколов иглами. Тот же подход помогает установить подходящий уровень связи между людьми. Я называю это принципом Шопенгауэра: если вы хотите улучшить свои отношения, подойдите достаточно близко, чтобы ощутить преимущества позитивной связи, но при этом соблюдайте границы личного пространства друг друга281. Возьмите за правило оценивать ваш уровень связи и анализировать, не слишком ли вы отдалились или, наоборот, не чересчур ли сблизились и не наносит ли это ущерб взаимному комфорту.

Желая углубить отношения, опирайтесь на три вида связи: физическую, личную и организационную. Они применимы в широком спектре контекстов, идет ли речь о воссоединении после раскола в семье, организации или стране, и имеют важнейшее значение для построения устойчивых перекрестных связей. Конечно, подлинную близость сфабриковать невозможно, однако три этих измерения создают условия для позитивного взаимообмена.

Эффект физической связи

Связь на физическом уровне — это расстояние между вашим телом и телом другого человека. Определенная дистанция дает обеим сторонам возможность ясно обозначить свои отношения. Во время обсуждения конфликта сидите ли вы бок о бок, как единая группа, или занимаете боевые позиции по разные стороны длинного стола? Даже небольшие различия в пространственной ориентации могут оказать существенное влияние. В следующий раз, когда отправитесь обедать с другом, сядьте к нему ближе, чем обычно, и понаблюдайте за реакцией — скорее всего, ему станет не по себе и он бессознательно постарается отстраниться. В серьезных переговорах последствия неверно рассчитанного расстояния могут быть катастрофическими.

Отслеживайте физические преграды к сближению. Близкое расположение может оказать мощное бессознательное воздействие на ваше чувство связи. То обстоятельство, что сотрудники организации работают на разных этажах здания, порой становится достаточным основанием для того, чтобы вспыхнула клановая междоусобица. В свою очередь, сотрудники, занимающие общий этаж, чувствуют себя ближе с теми, кто находится с ними в одном секторе, чем с коллегами, сидящими за углом. По большому счету физическое разделение может усилить социальное: вспомните Берлинскую стену, зримую политическую преграду между восточными и западными немцами, или действовавшие во времена расовой сегрегации в Соединенных Штатах требования для чернокожих граждан садиться в задней части автобуса и получать услуги только в учреждениях для чернокожих.

Как показали научные эксперименты социального психолога Генри Тэджфела, одна лишь сортировка людей по группам обычно приводит к тому, что люди начинают отдавать предпочтение своей группе. Это открытие нашло отражение в тренинге «Кланы»: перед началом переговоров кланы занимают места на стульях, образуя шесть различных кластеров, что создает впечатление обособленных групп. Члены клана сразу же чувствуют близость к собственному сообществу и дистанцируются от других — как физически, так и эмоционально. Удивительно, но ни одной группе никогда не пришло в голову предложить изменить размещение — сесть одним большим кругом, который охватывал бы всех участников. Я уверен, что, если бы кто-то предложил такой вариант, стена раскола зашаталась бы.

Продумайте, как размещение может улучшить связь. Перед встречей расположите места так, чтобы они облегчали совместную работу. Находится ли один из вас на возвышении и смотрит на других сверху вниз или вы занимаете места рядом друг с другом? Размещение за круглым столом или на одной стороне стола способствует улучшению связи, в отличие от ситуации, когда оппоненты сидят по разные стороны стола или на разных уровнях. Можно договориться обсуждать разные темы в разной обстановке, скажем на работе или дома. Знакомый консультант дал дельный совет брату и сестре, которые совместно управляли большой компанией и постоянно спорили обо всем, касалось ли дело управленческих решений или личных обид. Из-за ухудшения контакта между ними страдал бизнес. Консультант предложил им обсуждать деловые вопросы в офисе, а семейные — дома и назначить время для каждого обсуждения. Этот простой ход оказался эффективным: брат и сестра распределили разногласия по отсекам и работали с каждым спорным вопросом в соответствующей обстановке.

Сила личных связей

Для Срджи Поповича, чье молодежное движение сопротивления помогло организовать революцию, в результате которой был свергнут югославский президент Слободан Милошевич, личный контакт оказался решающим. За день до начала протестов представители его организации устроили встречу студенческой молодежи с главой полиции и объяснили: «Вот что мы намерены делать. Мы знаем, что вы обязаны будете арестовать нас в случае нарушений, поэтому мы предусмотрели охрану митинга, чтобы гарантировать соблюдение порядка»282. Таким образом революционеры методически завязывали отношения с полицией и армией и вовлекали их в свои акции.

Объединяясь, мы идентифицируемся с эмоциональным опытом друг друга, что способствует сближению. Пытаемся ли мы заключить важную сделку в бизнесе или достичь примирения в затянувшемся конфликте, долгосрочный успех возможен только благодаря личной связи между конкретными людьми. Ниже я привожу пять стратегий, которые особенно пригодятся для ее продвижения.

Интересуйтесь важными вехами из жизни другой стороны. Задавайте вопросы, которые помогут узнать об эмоционально значимых для оппонента фактах. Ваша цель — разбить лед официальности и выяснить то, что ваш собеседник мог бы открыть хорошему другу. Ведите беседу от формальных фактов биографии к более личным темам, проявляя искренний интерес:

«У вас есть братья или сестры? Дети? Расскажите мне о них»;

«Как вы отдыхаете, что доставляет вам радость?»;

«Где вы выросли? Остались ли у вас там друзья или семья?».

Однако важно не спешить, продвигаясь в область личного пространства. Чтобы повысить уровень комфорта, начните с безопасной беседы о погоде, пробках на дороге, сегодняшних новостях, то есть с таких тем, которые не затрагивают личность, а затем постепенно начните расспрашивать о личной жизни другой стороны. Слушая ответы, постарайтесь уловить то, чему собеседник придает большое значение. Что он пытается выразить? О чем ему интересно говорить? Если он продолжает возвращать разговор к одной и той же теме, учтите, что, скорее всего, именно она сильнее всего затрагивает его эмоционально и ее он хотел бы обсуждать.

По мере того как вы узнаете наиболее важные для другой стороны темы и проблемы, найдите связку между жизненным опытом оппонента и вашим собственным. Если, например, собеседник рассказывает, что его мать умерла несколько месяцев назад, вы можете откликнуться: «Мне так жаль. Я помню, как мы собирались все вместе на праздниках и какой чудесной женщиной она была. Хотите поговорить о ней?»

2. Делитесь значимыми событиями из вашей личной жизни. Оборотная сторона расспросов — откровенность в ответ. Раскрывая подробности своей жизни, вы демонстрируете человечность, делитесь информацией, на которую другие могут эмоционально откликнуться и в свою очередь рассказать о себе.

Открывая факты о себе, постарайтесь привязать их к каким-то аспектам жизни другой стороны. «Я понимаю, насколько обременительно воспитывать детей. У меня трое мальчиков, и, хотя я люблю их больше всего на свете, они совершенно лишают меня сил!» Опишите переживания в красках, чтобы другой человек ясно ощутил эмоциональную близость между вами. «Только вчера я вернулся домой и обнаружил, что четырехлетний Лиам выкрасил весь пол на кухне в синий цвет. У нас ушло два часа на то, чтобы навести порядок». Наберитесь смелости поделиться не только своими сильными сторонами, но и слабостями. Вы можете рассказать о событии своей жизни, которым гордитесь: «Моего сына только что приняли в колледж!» — но уравновесьте это признанием своей ранимости: «Я волнуюсь, удастся ли ему привыкнуть к жизни вдали от дома».

3. Настройтесь на взаимопонимание. В ситуации конфликта замечайте естественную необременительную близость с другой стороной. Такое спонтанное сближение облегчает переговоры и принятие решения283. С другой стороны, если создается ощущение, что вы движетесь не в унисон, подумайте, не пригласить ли в качестве посредника третью сторону, человека, у которого есть хорошее взаимопонимание с вашим оппонентом. Например, несколько лет назад меня попросили выступить посредником в разворачивавшемся конфликте между главой государства и крупным бизнесменом. Политический руководитель настолько презирал делового лидера, что отказывался общаться с ним напрямую. Двоим этим мужчинам необходимо было разрешить важные стратегические разногласия, но их переговоры буксовали. Примирение в конце концов произошло благодаря усилиям их представителей, между которыми действительно возникла взаимная симпатия.

4. Замечайте шаги навстречу. Не пропустите «маленькие шаги навстречу»284, которые предпринимает другая сторона, — едва заметные попытки сблизиться с вами. Откликайтесь на них. Скажем, муж спрашивает жену, не хочет ли она посмотреть телевизор вместе с ним, а та отвечает отказом: ей нужно готовить ужин. Когда муж в ответ взрывается, жена не может понять причину его «иррационального гнева», да и он тоже, если на то пошло, — пока оба не осознают, что его приглашение было едва уловимым запросом на связь, который не встретил отклика, из-за чего муж почувствовал себя отверженным и пристыженным. Счастливые в семейной жизни пары, как правило, предпринимают больше шагов навстречу друг другу и чаще на них откликаются. Даже в полемике на международном уровне самые эффективные дипломаты чрезвычайно чувствительны к малейшим намекам на примирение и умеют модерировать негативную риторику.

5. Создавайте ритуалы сближения. Мы совершаем бесчисленное количество ритуалов каждый день, даже не задумываясь об этом, — обнимаем ребенка перед уходом в школу или собираемся все вместе за семейным ужином по вечерам. Ритуалы помогают со временем углублять отношения через предсказуемое, значимое взаимодействие. Поэтому подумайте, не задействовать ли их в своих конфликтных отношениях. Ритуалы не обязательно должны отнимать много времени, важны лишь повторяемость и значение285, которое вы им придаете. Скажем, романтическая пара может ритуализировать постконфликтный заживляющий процесс, делая друг другу массаж. В условиях крупномасштабного конфликта можно превратить в ритуал часть переговорного процесса, например взять за правило начинать каждую встречу с минуты молчания в память жертв или устраивать совместный обед либо дать друг другу слово выходить на контакт раз в неделю в период обострения политических отношений.

Могущество организационных связей

Связи третьего вида — организационные — базируются на общем членстве. Являетесь ли вы и другая сторона коллегами в одном и том же клубе, учреждении, принадлежите ли к одной нации? Если личные связи фокусируются на эмоциональной близости, то организационные — на общности. Три главные стратегии помогут укрепить эти соединительные звенья.

Ищите совпадения с другой стороной. Может быть, вы родились в одном городе и ходили в одну и ту же школу или у вас одинаковое хобби. Организационное совпадение не обязательно должно быть значительным, чтобы способствовать позитивной связи. Много лет назад в аквапарке на Ближнем Востоке я ждал в длинной очереди, чтобы съехать с большой водной горки, и вдруг мужчина, стоявший за мной, спросил:

— Вы откуда?

— Из Соединенных Штатов, — ответил я.

— Я тоже! — откликнулся он с большим энтузиазмом.

На свете живут миллионы американских граждан, и в США эта связь между нами не имела бы большого значения. Но за границей простая общность национальности помогла завязать получасовую беседу.

Создайте сообщество кланов. Участники конфликта часто недооценивают возможность создания новой инклюзивной группы для урегулирования многосторонних разногласий. Лишь однажды во время проведения тренинга «Кланы» все участники собрались вместе и выработали общую стратегию противостояния приказам инопланетянина. Однако ни в одном из случаев проведения тренинга с разными группами ни одна из них не задумалась о том, чтобы превратить инопланетянина из врага в партнера, например организовав работу Межгалактического совета по клановому сотрудничеству — с инопланетянином в качестве его авторитетного члена-основателя.

В реальной жизни обособленные группы любого размера могут объединиться под эгидой коллективной лояльности. Наша лояльность может быть причиной нашей близости c семьей, друзьями или культурным кланом единомышленников. Но возможно и создание «разнокланового» сообщества — большого дома, где под одной крышей будут объединены разные группы на основе всеобщей лояльности. Самая эффективная стратегия состоит в том, чтобы распознать символы, которые помогли бы объединить эти группы в общность. Например, страна представляет собой набор кланов, каждый со своей собственной культурой и наследием, — и тем не менее национальная идентичность чаще всего главенствует. Почему? Потому что, говоря словами замечательного социального психолога Гордона Олпорта, «у наций есть флаги, парки, школы, правительственные здания, валюта, газеты, армии, исторические документы» — символы, которые закрепляют в сознании и сердцах людей уникальный характер нации286.

В истории немало примеров враждующих групп, которые примирились и объединились в рамках сообщества кланов. Ужаснувшись потерям во Второй мировой войне, несколько европейских государств решили добиться большей сплоченности на континенте. После многочисленных попыток международной интеграции Маастрихтский договор официально положил начало Европейскому союзу, связывающему государства по всей Европе в совместной деятельности в области экономического, юридического, образовательного, военного и медицинского развития. Для укрепления этого союза были введены флаг и единая валюта, учреждена столица в Бельгии и создан дипломатический корпус. Хотя языковые и культурные различия между государствами Евросоюза не исчезли, эта организация дала толчок экономическому развитию региона и сплоченности, основанной на особенностях и традициях каждой страны союза.

Другой пример силы крупномасштабного организационного органа связан с Ближним Востоком. Я был инструктором и советником Партнерской программы израильско-палестинского переговорного процесса (Israeli-Palestinian Negotiating Partners network), созданной в ответ на неудачу вторых Кэмп-Дэвидских переговоров. Как участники этой организации израильские и палестинские представители провели неделю в Кембридже (штат Массачусетс), где изучили методы переговоров и получили возможность выстроить отношения внутри групп и между группами. Несколько участников встречались и раньше, но в течение семинара они вместе рассматривали конкретные пункты переговоров с одной и той же позиции, неформально общались на совместных мероприятиях и играли роль «студентов» на лекциях. Такого рода занятия помогли им взглянуть друг на друга не как на врагов, а как на коллег, сообща ищущих пути разрешения коллективных проблем. Результаты этой программы были конкретными и замечательными. Например, благодаря переговорам за закрытыми дверями между израильскими и палестинскими членами этой сети удалось снять смертельно опасную 38-дневную осаду церкви Рождества Христова в Вифлееме287.

Опирайтесь на трансцендентные связи. Самые мощные организационные связи поднимаются над заботами повседневности и помогают достичь священного родства. Трансцендентная связь соединяет нас через взаимное почитание высокого идеала — духовного, исторического, культурного, природного или общего. Паства в религиозной церемонии ощущает трансцендентную связь со священной силой, так же как пара, наблюдающая прекрасный закат, ощущает трансцендентную связь с миром вокруг. Две стороны могут придерживаться противоположных духовных убеждений, но объединяться вокруг общего чувства религиозного благоговения. Ища пути соединения в трансцендентной связи, легче преодолеть затяжные конфликты и проложить дорогу к мирному сосуществованию.

Когда в период апартеида в ЮАР народные волнения достигли пика, архиепископ Десмонд Туту направил свои усилия на укрепление трансцендентного единства, опираясь на исконную африканскую философию убунту, согласно которой «моя человечность неразделимо вплетена в твою человечность»288. В поисках способов, которые помогли бы избежать противостояния на расовой почве, родная страна архиепископа обратилась к убунту — эта мощная социальная сила выдвинулась на первый план и помогла вчерашним врагам увидеть друг в друге братьев и сестер, объединенных общей духовной традицией, способных преодолеть болезненное прошлое и наладить взаимодействие в будущем. Подводя итоги

Когда я думаю о том, как укрепить позитивные связи, перед моим мысленным взором встают коньки, в которых мой сын Ной играет в хоккей: шнурки так туго переплетены, что нам всегда требуется добрых десять минут, чтобы расшнуровать коньки после окончания игры. Точно так же перекрестные связи помогают сторонам в конфликте поддерживать контакт. Создавая все больше перекрестных соединительных звеньев, разнообразя их, вы укрепляете отношения и усиливаете их жизнеспособность, что, в свою очередь, помогает конструктивно решать самые острые конфликты на эмоциональной почве.

Вопросы для закрепления знаний

Насколько близкий, живой контакт, по вашим ощущениям, установлен между вами и другой стороной?

Представьте, как могли бы выглядеть ваши отношения с оппонентом в идеале. Опишите их:

Насколько вы готовы улучшать ваши отношения? Оцените свою готовность по шкале:

4. Что вы могли бы сделать, чтобы укрепить контакт с другой стороной? В частности, можно выяснить, в чем совпадают ваши взгляды, задать оппоненту вопросы, касающиеся важных аспектов его (ее) жизни, поделиться личными сведениями о себе. Продумайте конкретные примеры.

Глава 14 Реконфигурация отношений

Представьте, что вам звонит мэр Нью-Йорка. Всего лишь девять коротких лет прошли с того момента, как исламистские террористы врезались на двух самолетах в башни Всемирного торгового центра. «Мне нужна ваша помощь, — говорит мэр. — Необходимо придумать способ урегулировать разногласия по Park51. Я собираюсь организовать встречу ключевых представителей сторон, вовлеченных в конфликт. Возьметесь ли вы вести дискуссию?»289

Застройщик приобрел старую фабрику Burlington в Нижнем Манхэттене в надежде переделать ее в 15-этажную мечеть и исламский культурный центр под названием Park51. Но в связи с местонахождением вспыхнули протесты — дело в том, что здание располагалось примерно в двух кварталах от упавших башен-близнецов. Многие противники проекта сочли, что исламский центр в такой близи от «нулевой отметки»[12] запятнает священность места и заденет чувства людей, которые потеряли близких во время террористической атаки. Однако приверженцы проекта столь же страстно доказывали, что мечеть станет посланием миру о том, что действия 19 террористов не имеют отношения к исламу и что США прочно поддерживает идею религиозной терпимости.

Задача была ясна: помочь противоборствующим сторонам найти жизнеспособное решение конфликта. Но почему обе стороны должны в чем-то уступать?

В этой книге мы исследовали способы, которые помогают избежать пяти ловушек кланового мышления и способствуют возникновению интегративной динамики, включая выявление мифа об идентичности каждой из сторон, преодоление болезненных эмоций и построение перекрестных связей. Все эти три стратегии улучшают отношения, но в ходе урегулирования любого конфликта необходимо еще разрешить острые вопросы, поставленные на карту, причем разрешить так, чтобы обеим сторонам не пришлось поступаться собственной центральной идентичностью. В этой главе я расскажу о системе ОАС — этот простой метод поможет найти выход из такого положения. Решить проблему изнутри невозможно

Когда наша центральная идентичность ощущает опасность, конфликт грозит превратиться в состязание кто кого: либо оппонент склоняется перед вашей идентичностью, либо вы перед его. Поскольку вы вряд ли предадите свою идентичность, вы видите только одно жизнеспособное решение: заставить оппозиционную сторону сдаться. Но противник также не готов уступить вашей идентичности, что заводит вас обоих в неприятный тупик. Деньги и другие материальные средства могут быть предметом переговоров, но центральная идентичность им не подлежит. Как показывает тренинг «Кланы», большинство из нас скорее допустит гибель мира, чем поступится хотя бы частью самого себя.

Так как же разрешать неразрешимые конфликты? Возможно ли это вообще?

Да, возможно, и ключевое открытие, которое стоит запомнить, чтобы достичь цели, заключается в следующем: нельзя разрешить проблему изнутри. Необходимо поменять конечную цель обсуждения: не «выиграть» битву за идентичность, а провести реконфигурацию ваших отношений, так, чтобы центральные идентичности обеих сторон могли сосуществовать. Но смысл не сводится исключительно к сосуществованию — члены семьи, например, могут сосуществовать годами и быть несчастными. Чтобы действительно разрешить разногласия, основанные на идентичности, нужно пересмотреть ваш конфликт, как будто это ребус, и найти вариант гармоничного сосуществования, таким образом избежав необходимости идти на сделку со своей совестью ради урегулирования проблемы. Что такое реконфигурация отношений

Система ОАС включает три шага: (1) прояснить, каким образом идентичность затронута в конфликте; (2) разработать сценарии гармоничного сосуществования; (3) оценить, какой сценарий лучше всего способствует согласию. Предприняв три этих шага, вы получите преимущество для решения даже самых сложных вопросов.

Проясните, каким образом затронута идентичность

Вспомните, как пять ловушек ловят нас на крючок и конфликт выходит из-под контроля. Все начинается с легкого раздражения на коллегу, который не пригласил вас на собрание, но уже спустя несколько минут вертиго и навязчивое повторение ввергают вас в ярость. Поэтому ищите скрытый смысл конфликта — миф об идентичности. Часто причина в том, что данный конфликт, хотя и важный сам по себе, является частным проявлением проблемы идентичности в целом. Разногласия по Park51 касались практического назначения здания, но на самом деле служили выражением более глубоких вопросов национальной идентичности. Что значит быть американцем? Для кого США родная сторона, а кто в ней чужаки? Какова роль ислама в американском обществе?

Так как подобные вопросы трудно обсуждать прямо, здание стало эмоциональным проводником — объектом, говоря о котором люди могли высказать свои пожелания и страхи относительно того, какое воздействие оказывается на их идентичность. Проводник — более безопасная тема для обсуждения, чем разговор об идентичности напрямую290. В данном случае мечеть — осязаемый объект, и можно спорить о том, следует ли возвести ее в двух или в десяти кварталах от «нулевой отметки». Если же начинать открытый разговор о своем видении идентичности, вы сразу же ставите свое самолюбие под удар.

Стремитесь понять подспудные мотивы, которые управляют поведением каждой стороны в конфликте. Подходящая точка отчета — разобраться, каким образом острые разногласия могут быть эмоциональным проводником для вопроса, касающегося идентичности. На самом ли деле битва между вашими отделами на работе сводится к проблеме распределения ресурсов или в конечном итоге это спор о том, какое из двух подразделений совет директоров считает более важным? Ваш спор с братом или сестрой действительно идет о наследстве — или о том, кого мама любила больше?

Я ломал голову, пытаясь уловить неявные мотивы, несколько лет назад, когда консультировал молодую пару, Линду и Джоша, чей брак балансировал на грани распада. Они познакомились в колледже, встречались три года и затем поженились. Семья жила мирно, пока дочкам-близнецам не исполнилось четыре года — возраст, в котором уже пора узнать о Санта-Клаусе. Проблема заключалась в том, что Линда — протестантка, а Джош — иудей. По мере приближения праздников они столкнулись с вечным вопросом: как отметить Рождество так, чтобы угодить обоим партнерам. Чем больше Линда умоляла поставить рождественскую елку, тем более непреклонным становился Джош. Они бесконечно обсуждали тему, читали книги по переговорам, ища в них подсказки для взаимно устраивающего выхода, и обращались за советом к друзьям. Но очень скоро затаенная обида у обоих супругов проросла так глубоко, что найти компромисс не представлялось возможным, особенно теперь, когда дочери также оказались замешаны в проблеме.

Осознав, что битва по поводу рождественской елки служила проводником более глубоких разногласий в отношении идентичности, которые пара должна была преодолеть, я спросил их: «По вашим ощущениям, каким аспектам вашей идентичности угрожает опасность в этом конфликте?» Я слушал ответы, чтобы понять, какие из пяти столпов идентичности каждого супруга, судя по всему, оказались в наибольшей опасности: верования, ритуалы, привязанности, ценности или эмоционально значимый опыт.

Линда объяснила, что очень рано, в десятилетнем возрасте, потеряла мать и отец был единственным, кто о ней заботился. Линда чувствовала сильную привязанность к нему, вспоминая ритуал детства: просыпаясь каждое Рождество, она видела гору подарков. Рождественская елка стала проводником близких отношений Линды с отцом, который всегда эмоционально поддерживал дочь; отсутствие елки в доме под Рождество Линда ощущала как предательство. Для Джоша зима пробуждала воспоминания о родителях и бабушках с дедушками, к которым он был сильно привязан и поэтому считал необходимым поддержать зимние еврейские ритуалы и ценности. Ему больно было думать о разочаровании, которое испытали бы родные, узнав, что в его доме поставили рождественскую елку и что его маленькие дочки ждут рождественских подарков. Для него елка символизировала предательство зова крови, постыдное надругательство над семейными корнями.

Хотя дискуссия помогла и Линде, и Джошу понять, почему они оба так упрямо стояли на своем, и пережить чувство новой близости как пары, практический вопрос — как быть с рождественской елкой — все еще ждал решения.

Представьте сценарии гармоничного сосуществования

Система ОАС предлагает три подхода к сосуществованию: обособление, ассимиляция и синтез291. Ни один метод не является идеальным решением, если учитывать различные жизненные обстоятельства, но следующие три вопроса помогут вам разработать широкий спектр возможных сценариев по выходу из конфликта292.

Что значит обособить свою идентичность? Если семейная жизнь опустошила вас, вы можете принять решение пожить какое-то время отдельно или подать на развод. Если на ваш участок регулярно проникает сосед, поможет забор. Первый шаг к прекращению войны — вывод войск. Или пример из моей семейной жизни: каковы мои первые действия, когда два моих старших сына дерутся? Я разнимаю их.

Но физическое отделение не единственный путь. Возможен психологический вид обособления, например когда стороны оставляют за пределами обсуждения особые вопросы своих взаимоотношений. Когда я был подростком, мама постоянно забрасывала меня вопросами о девушках, с которыми я встречаюсь. Я говорил ей: «Это выходит за рамки». И таким образом эти вопросы оставались за пределами наших отношений. Государства иногда используют ту же тактику, откладывая в сторону спорные вопросы с целью сохранить хорошие отношения и избежать военной эскалации.

2. Что значит ассимилировать чужую идентичность? Ассимиляция подразумевает включение части чужой идентичности в вашу собственную. Если обособление сохраняет нашу идентичность неизменной, то ассимиляция расширяет ее. Например, один мой друг, эмигрировавший в США из России, быстро ассимилировался в прагматичной, живущей на высокой скорости американской культуре, но сумел также сохранить свою национальную идентичность, разговаривая дома на русском языке и регулярно радуя желудок шашлыком и борщом.

Вы можете ассимилировать центральную идентичность другого человека посредством подчинения или перехода. В подчинении вы играете по правилам другой стороны, но внутренне не принимаете их. Во время государственного визита президента Барака Обамы в Японию он склонился в глубоком поклоне в момент встречи с императором Акихито. Другими словами, президент подчинился японскому ритуалу, однако этот поступок не стал внутренней частью его идентичности; он не склонялся в поклоне перед другими государственными лидерами, которых встречал293. В процессе перехода, напротив, вы внутренне принимаете, интернализируете аспекты центральной идентичности другой стороны. Например, миссионер приводит доводы, убеждающие человека принять новую веру как собственную, перейти в нее. Благодаря тому, что переход совершается добровольно, центральная идентичность остается в сохранности, ею не приходится поступаться. Вы изменили идентичность, но не насильно294.

3. Что значит осуществить синтез идентичностей? Третий путь к реконфигурации ваших отношений — это синтез: вы переопределяете ваши отношения с другой стороной, так что ваша и ее центральные идентичности начинают сосуществовать295. Вы отдельны и соединены, автономны и привязаны. Возьмем США: на территории страны проживает большое количество этнических групп — каждая со своей историей и культурой, но при этом все члены этих групп считают себя американцами296.

Я познакомился с творческим примером синтеза во время визита в Южную Корею. После проведенного мной семинара в Сеуле моя гид привезла меня в один из центральных городских районов — Чун-гу. Она указала на правительственное здание в старом городе, строгое бетонное сооружение, воздвигнутое во время японской оккупации Кореи297. Получив независимость от Японии, Южная Корея не стала менять местоположение городских властей. В 2005 г. мэр Ли Мён Бак призвал соорудить новое здание городской ратуши298. Но как поступить со старой постройкой?

Мнения жителей Сеула разделились. Одни выступали за снос: зачем сохранять этот пережиток болезненного прошлого Кореи, ведь новое здание сможет лучше всяких слов выразить произошедшую модернизацию? Другие противились разрушению, доказывая, что все события в истории Кореи достойны признания299. Для каждой стороны городская ратуша служила символом южнокорейской идентичности.

Проходя вслед за спутницей мимо здания, я внезапно осознал, что городское правительство разрешило эту дилемму на почве идентичности посредством синтеза. Старую постройку превратили в Городскую библиотеку Сеула, которая остается в тени новой городской ратуши — современной стеклянной высотки, чей изгиб напоминает огромную волну, нависшую над зданием-предшественником. Вместе два этих здания служат архитектурным выражением представлений о многоликой идентичности Южной Кореи, накладывая друг на друга ее темное прошлое и светлое настоящее300.

Возвращаясь к рождественскому дереву. Линда и Джош зашли в тупик, пытаясь разрешить дилемму по поводу рождественской елки. Чтобы помочь им исследовать возможные сценарии гармоничного сосуществования, я познакомил их с системой ОАС. Хотя каждый из них держался твердых духовных убеждений, они были готовы искать пути преодоления разногласий. Я объяснил, что их цель — придумать как можно больше разнообразных вариантов, от реалистичных до самых неправдоподобных, в надежде, что творческое мышление подскажет им подходящий. Я также попросил не оценивать достоинства каждого сценария: этим мы займемся позже.

Пара начала с обдумывания сценариев обособления. Оба могли притвориться, что конфликта нет, отгородившись от этого неразрешимого разногласия и вспоминая о нем, только когда приближается Рождество. Другой вариант: один из них мог открыто пойти навстречу желаниям другого, но затаить обиду. Или еще более необычный шаг — фактически разделить дом, договорившись, что «в этой части дома мы будем праздновать Рождество, а в этой — отмечать Хануку». Еще один сценарий обособления — найти юриста и начать бракоразводный процесс.

Затем они обдумали варианты ассимиляции. Джош мог принять религиозные верования Линды и стать протестантом. Он мог бы, согласившись на рождественскую елку в доме, жить с чувством предательства по отношению к своим предкам или придумать, как совместить рождественскую елку со своей верой. В свою очередь, Линда могла согласиться соблюдать ритуалы иудаизма, оставаясь верной своей протестантской конфессии. Или перейти в иудейскую веру.

Наконец пара представила сценарий, в котором разногласия синтезировались. Линда и Джош могли купить елку для дома, украсить ее вместе с детьми, и каждый придал бы дереву свой личный смысл: Линда смотрела бы на него как на рождественский символ, а Джош — как на красочную декорацию в честь Хануки.

Оцените, какой сценарий лучше гармонизирует разногласия

Я дал Линде и Джошу несколько минут на размышления и затем предложил оценить варианты. Вопрос, на котором я попросил их сосредоточиться, звучал так: «Какой сценарий — или их комбинация — кажется наиболее привлекательным и приемлемым для вас обоих?»

Взвесьте за и против. Как в конце концов поняли Линда и Джош, нереально найти идеальный подход к сосуществованию. Обособление может снизить эмоциональную интенсивность конфликта: отведите войска с поля боя, и вы разрешите острую фазу противостояния. Но хотя обособление может оказаться полезным для установления мира, иногда такой подход становится помехой для его сохранения301. В Северной Ирландии в период кровопролитной вражды, известной в истории как Смута (англ. The Troubles), в районах, где чаще всего вспыхивали очаги насилия, в целях защиты стали возводить «стены мира» из железа, кирпича и стали. Во время недавнего визита в Северную Ирландию я удивился, увидев, что стены мира никуда не исчезли, хотя прошло больше десяти лет после Белфастского соглашения; на самом деле число стен за время, прошедшее со дня подписания мирного договора, даже увеличилось302. Стены давали людям чувство защищенности, но они платили за это дорогую цену: психологически разделенные общины не чувствовали себя единым обществом303.

Точно так же, хотя ассимиляция позволяет присоединиться к другому, она может спровоцировать долговременную затаенную обиду. Подчинение чужой идентичности со временем может вызвать к ней ненависть, и тогда негативные последствия будут чрезвычайно острыми. Представьте, что Джош решает смириться с рождественской елкой под своей крышей, но позже, увидев ее в доме, испытывает перелом в чувствах. Обида начинается с едва уловимых ощущений, но в итоге затопляет его, ввергая в вертиго, и он спрашивает себя: «Что заставило меня предать свои корни?»

У синтеза много преимуществ. Если обе стороны в состоянии найти способ сосуществования своих идентичностей, отношениям не страшны самые сильные встречные ветры. Связь между вами становится все теснее, и вы считаете своим долгом держаться друг друга в хорошие и плохие времена. Ощущение, что «мы вместе переживаем это», нейтрализует стимул саботировать отношения.

И все же даже синтез — не панацея. Бывает невероятно трудно нащупать взаимно устраивающую степень близости, в рамках которой могут сосуществовать противоборствующие стороны. Например, как правительству урегулировать разногласия с террористической организацией? Есть также риск, что более сильная сторона попытается навязать свою волю слабому оппоненту, — они объединятся, но ценой интересов более слабой стороны. Наконец, поддержка синтезированной идентичности требует сознательных долговременных усилий. Брак — отличный пример синтеза, но один лишь факт произнесения слов «Я согласна (согласен)» недостаточен для прочных отношений.

Не сражайтесь из-за отношений, совместно выстраивайте их. Тяжело урегулировать конфликт, если, скажем, вы предпочитаете синтез, а противоположная сторона настаивает, чтобы вы ассимилировались. Любое расхождение между предпочтениями только усугубляет конфликт. Противники проекта Park51 требовали, чтобы мечеть возвели дальше от «нулевой отметки»; они хотели обособления. Приверженцы проекта склонялись к синтезу, выступая в поддержку изначального месторасположения, но предлагая присоединить к мечети общественный центр с местом для молитвы и мемориалом жертв террористических атак.

Вместо того чтобы спорить о сценариях, попробуйте наметить пути перестройки отношений таким образом, чтобы учесть страхи и пожелания каждой стороны. Линда и Джош последовали этому совету и в итоге нашли решение, которое совмещало в себе все три подхода к сосуществованию. Они договорились не ставить рождественскую елку у себя дома, но отмечать Рождество каждый год в доме отца Линды в Джорджии. Это отвечало мифу об идентичности каждого из супругов: Линда, Джош и их дети будут отмечать Рождество с отцом Линды, отдавая дань ее привязанности ритуалу и одновременно проявляя уважение к верованиям Джоша. В то же время Линда заново подтвердила свое обещание, данное перед свадьбой, воспитать детей в иудейской вере, что успокоило страхи Джоша по поводу предательства своего наследия. Пара пришла к пониманию и принятию идентичностей каждого, вплетя свои различия в отношения и в процессе этого став мудрее. Конечно, их соглашение было только началом работы, но прогресс был достигнут.

Остерегайтесь борьбы за власть. Люди уважают власть и страшатся потерять ее. Вот почему обладающие могуществом часто хотят, чтобы другие приняли их подход (то есть ассимилировались), в то время как бесправные предпочитают синтез304. Возникающее в итоге столкновение может привести к взрыву. Наглядный пример — Версальский договор, мирное соглашение, которым закончилась Первая мировая война. Страны-победительницы стремились «как можно сильнее оскорбить и уничтожить своих врагов, особенно Германию»305, исключили немцев из мирных переговоров и ввели санкции, которые обескровили экономику Германии. Германия чувствовала себя униженной, что сделало возможным приход к власти «такого руководителя, как Адольф Гитлер с его ультранационалистической повесткой, — из ряда вон выходящий сценарий, который был бы невозможен еще за двадцать лет до этого»306.

Признавайте, когда вы вовлекаетесь в борьбу за организационные полномочия, право на законных основаниях указывать другим, что делать. Многие переговоры не касаются организационных полномочий: торгуясь о цене за новую машину, вы не ведете переговоры об уровне полномочий дилера — не в вашей власти принудить его назначить вам ту цену, которую вы хотите. Но если группа, представляющая меньшинство, стремится получить больше прав в принятии решений, это значит, что она добивается усиления организационной власти. Точно так же, когда два владельца компании сражаются за акционерную долю свыше 50 %, их конфликт включает организационные полномочия: только один из них получит право диктовать политику компании.

Самые острые конфликты обычно разгораются вокруг борьбы за власть, так как могущественные боятся потерять свои полномочия, а бесправные жаждут большего влияния. Поэтому постарайтесь упреждающе восстановить равновесие в соотношении сил. Вот несколько предложений.

Избегайте унижения другой стороны, особенно если вы сильнее. После Второй мировой войны страны-победительницы постарались не позорить побежденные нации, а помочь им заново отстроиться и войти в мировое сообщество посредством плана Маршалла.

Ищите перемен на уровне институций. Закон о гражданских правах установил равноправие белого и черного населения Соединенных Штатов.

Привлеките посредника. Посредник может уравнять правила игры и проследить за тем, чтобы каждая сторона получила одинаковые возможности для выражения своей точки зрения, урегулирования разногласий и изменения конфигурации отношений к обоюдному согласию.

Помните о необходимости уступок. Напоминайте себе, что гармоничное сосуществование подразумевает, что каждая сторона отказывается от какой-то части автономии ради гармоничного сосуществования. Возвращаясь к Park51

Всего за минуту до окончания разговора мэр напоминает вам: «Нью-Йорк и наш народ рассчитывают на вас». Вы начинаете подготовку к встрече, которую вам предстоит вести: разрабатываете повестку, связываетесь с приглашенными, напоминая каждому, что встреча будет за закрытыми дверями, без присутствия прессы. Однако вы волнуетесь, осознав, что, похоже, возможны только два решения: победу одержат либо приверженцы, либо оппоненты проекта. Количество представленных сценариев, устраивающих обе стороны, мизерно, и даже они, например вариант, предполагающий придание зданию статуса одновременно мечети и мемориала, были категорически отвергнуты.

Несколько дней спустя 12 представителей сторон разгоревшегося конфликта собираются на двухдневный семинар в отеле в пригороде Нью-Йорка, вдали от глаз журналистов. Объяснив цель семинара, вы описываете пять ловушек, и в течение двух часов группа под вашим руководством обсуждает, как эти ловушки приводят к эскалации конфликта. Участники отмечают, что американский народ и средства массовой информации попали в вихрь вертиго из-за Park51, что за реакцией на травму 11 сентября, возможно, стоит навязчивое повторение и что в американском обществе существует табу на открытое высказывание всех точек зрения об исламе. Несколько человек среди собравшихся также осознают, что возникшая проблема вокруг здания — это покушение не только на их священные ценности, но также на священные ценности и верования других вовлеченных в конфликт сторон. Пара храбрецов даже признает, что тема Park51, возможно, была узурпирована в целях политики идентичности, — такие мысли им пришли в голову, когда они услышали, как несколько резких в высказываниях политиков спекулировали на эту тему, чтобы набрать очки в преддверии промежуточных выборов.

Потом вы в общих чертах объясняете группе принципы интегративной динамики, для начала попросив каждого участника за пять минут рассказать о своем мифе об идентичности, а затем дав слово другим присутствующим, которые задают уточняющие вопросы о мифе. Вы просите каждого участника ответить на вопрос «Чем Park51 важен лично для вас?». Напоминаете остальным о необходимости слушать внимательно и относиться с уважением к точке зрения другого: цель в том, чтобы разобраться, а не переспорить.

В речах собравшихся возникает общая тема: все стороны конфликта чувствуют эмоциональную боль и страх. Атака 11 сентября глубоко повлияла на людей и заставила их пересмотреть свой взгляд на собственную идентичность и защищенность. Подчиняясь общему порыву чувств, вы просите всех присоединиться к минуте молчания в память о жертвах террористических актов. Когда наступает тишина, вы чувствуете, что настроение в группе изменилось. Участников объединила скорбь, это важный шаг в преодолении эмоциональной боли. Они укрепляют свою человеческую близость.

Члены группы обсуждают, что побудило их выступить на тему противоречивой ситуации, каждый участник глубоко погружается в анализ собственных мотивов. К середине дня группа, кажется, готова приступить к поиску способов разрешить конкретные разногласия. Вы представляете систему ОАС и устанавливаете два главных правила: (1) придумать как можно больше сценариев и (2) пока не оценивать их.

Вы начинаете с вопроса группе: «Какие существуют варианты решения для Park51?» Группа представляет возможные варианты, и рождаются два сценария на основе обособления: перенести центр дальше от «нулевой отметки» или сохранить его в границах прежнего строения. Ассимиляционные сценарии предлагают превратить Park51 в культурный центр, сделать его исключительно памятником жертв террористических атак или присоединить мечеть к общественному центру Park51. Сценарии синтеза предлагают сделать Park51 центром всех религий, сохранить его как исламский культурный центр, но добавить мемориал в память жертв террористических атак или реализовать предложение бывшего президента Билла Клинтона: «Посвятить этот центр всем мусульманам, погибшим 11 сентября»307.

Вы просите участников совместно оценить, какие сценарии с большей вероятностью устроят каждую из вовлеченных сторон. Завязывается оживленная доброжелательная дискуссия, в ходе которой список сокращается до трех самых жизнеспособных вариантов. Вы делитесь ими с мэром, тот с энтузиазмом одобряет все три: каждый сценарий предпочтительнее сценариев «или — или», которые доминируют в публичных дебатах. Мэр приватно обсуждает родившиеся замыслы с ключевыми заинтересованными сторонами, которые соглашаются двигаться вперед по одному из трех рекомендованных сценариев — и в конце концов выбирают тот, что синтезирует ожидания, подразумеваемые мифами об идентичности всех заинтересованных сторон конфликта. Подводя итоги

Возможно ли разрешать неразрешимые противоречия? Мой ответ: да. Система ОАС позволяет отделить центральную идентичность от отношенческой и таким образом изменить конфигурацию отношений. Наша центральная идентичность по большей части не поддается изменениям, поэтому попытка обсуждать ее на переговорах вряд ли окажется продуктивной. Вместо этого имеет смысл сконцентрироваться на модификации идентичности, проявляемой во взаимодействии, тем самым преобразуя сам способ вашего с оппонентом сосуществования.

Система ОАС предлагает три инструмента, которые, с одной стороны, изменяют конфигурацию ваших отношений, а с другой — не затрагивают вашу центральную идентичность: обособление, ассимиляцию и синтез. Каждый из этих вариантов имеет свои за и против, и их необходимо тщательно взвесить. Ваша цель — подобрать, а затем развить сценарий, который наилучшим образом отвечает мифу об идентичности каждой стороны.

Итак, помните: решить проблему изнутри невозможно. Задействуйте систему ОАС, чтобы выйти из конфликта и разрешить его.

Вопросы для закрепления знаний

Как вы могли бы перестроить отношения с другой стороной, чтобы заложить основу для гармоничного сосуществования? Варианты:

обособиться (жить раздельно, избегать обсуждения некоторых тем и т. д.);

ассимилироваться (подчиниться правилам другой стороны, принять ее верования);

осуществить синтез (найти способы принять одновременно и свою, и чужую идентичность).

Какой из вышеописанных сценариев (или их комбинация) кажется вам наиболее привлекательным и осуществимым?

Как вы могли бы на деле перестроить отношения с другой стороной?

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Как уладить непримиримые разногласия

Глава 15 Как управлять диалектикой

У американских индейцев есть древняя легенда о старике, который делится своей тайной с внуком:

— Внутри меня сражаются два волка. Один — волк любви и доброты. Другой — волк ненависти и жадности.

Глаза мальчика расширяются от любопытства.

— И кто же из них победит, дедушка? — спрашивает он.

Старик замолкает на мгновение, потом отвечает:

— Тот, которого я кормлю.

Примирение подразумевает диалог между людьми, но самая сложная часть поисков согласия происходит внутри нас. В любом конфликте нам предстоит выбрать, какого волка кормить. Сможем ли мы освободиться от обид, простить и двигаться дальше? Хватит ли у нас доверия, чтобы с чистым сердцем впустить другую сторону обратно в свою жизнь? Готовы ли мы в глубине души измениться? Ответы на эти вопросы не найти ни в одном учебнике, они отыскиваются только в нашем сердце.

Эти вопросы особенно трудны потому, что содержат противоречивые импульсы. Да, мы хотим разрешить конфликт, но одновременно хотим защитить себя. Приглашать обидчика обратно в свою жизнь рискованно, ведь однажды он уже пошел против нас. Он обидел нас. Как можно быть уверенным, что он не сделает это снова? Таким образом ранимость, требуемая для преодоления разногласий, вызывает неизбежное раздвоение чувств в отношении примирения. Даже самые добросердечные из нас хотя бы однажды испытывают желание отомстить; самая незлобивая душа ощущает укол обиды; у самых терпимых время от времени бывают приступы острого осуждения.

Я называю эти соперничающие между собой импульсы диалектикой отношений. Они — те самые волки в нашей душе, которые эмоционально разрывают нас, потому что толкают в противоположных направлениях: к сближению или прочь из отношений. В конфликте невозможно ни избежать противоречивых импульсов, ни разрешить их, так как они являются частью нашей человеческой природы. Но, осознав их, можно выбрать, какой из них поддержать. Краткая история диалектики

Представление о диалектике зародилось тысячи лет назад. Древнегреческий философ Гераклит Эфесский выдвинул тезис о единстве противоположностей — идею о том, что все в мире определяется своей противоположностью. В американской политике, например, программа действий Республиканской партии влияет на программу действий Демократической партии, и наоборот. Во взаимоотношении двух противоположностей — суть диалектики.

Философ Иммануил Кант развил понятие до нового уровня308. Он предположил, что идеи в своем развитии проходят три стадии: тезис сталкивается с антитезисом, и в результате рождается синтез. Эта простая изящная формула проливает свет на эволюцию идей, истории, экономики — практически на любую область познания. Средневековый рыбак считал, что плоский мир кончается горизонтом (тезис). Но однажды он отправляется на своем корабле так далеко, что со временем достигает противоположного берега своей родины, и это побуждает его пересмотреть свое первоначальное предположение (антитезис). В итоге он приходит к выводу, что Земля круглая (синтез).

Хотя Кант обладал блестящим умом, в его теории есть дыры — или, говоря языком диалектики, его тезис не обошелся без антитезиса, — и немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель попытался их заполнить. Гегель считал, что понятие об антитезисе слишком расплывчато, поэтому предположил, что любая идея проходит в своем развитии три стадии, а именно: стадию абстракции, стадию отрицания и стадию конкретизации. Первоначальный тезис абстрактен, ничем не подтвержден и не содержит никакого «отрицательного» опровержения, достигаемого путем проб и ошибок. В любой идее, независимо от ее глубины, имеется внутренняя незавершенность. Мысль о том, что мир заканчивается на линии горизонта, содержит внутреннюю ошибку, «отрицание», которое преодолевается только посредством новой идеи, что и делает диалектику завершенной309. Как только абстракция сталкивается с отрицанием, возникает более конкретное понятие310.

Диалектика ставит нас перед необходимой амбивалентностью, неизбежным конфликтом внутри нас самих. Но она не обязательно мешает нам достичь согласия — если знать, как управлять ее противоречивой динамикой. Лавируя в клубке противоречий311

Эмоциональной стороной конфликта управляют несколько диалектических пар: принятие против изменения, восстановление отношений против мести, автономия против принадлежности. Вы ищете способ восстановить отношения, но цепляетесь за месть. Вы пытаетесь принять другую сторону, но надеетесь, что она изменится. Вы стремитесь к принадлежности, но чувствуете себя скованным в ее рамках. Чтобы эффективно разрешить эти диалектические противоречия, примените триединую стратегию.

Во-первых, осознайте диалектические силы, которые борются внутри вас. Если не уделить им внимания, они могут заставить саботировать самое взвешенное соглашение о мире. Поэтому помните о том, как диалектика влияет на нас. Чувствуете ли вы внутреннее сопротивление примирению? Медлите ли осуществлять перемены?

Во-вторых, поощряйте ту силу, которая ведет вас в желаемом направлении. Если ваша цель — улучшить отношения с бывшим супругом или супругой ради детей, чью судьбу вы оба принимаете близко к сердцу, для начала признайте, что внутри вас идет битва, которая одновременно толкает вас и к прекращению конфликта, и к мести. Затем, чтобы выстроить взаимодействие на новой основе, сосредоточьтесь на восстановлении отношений, даже если копившийся годами гнев призывает вас уступить искушению мстить. Признайте свои враждебные чувства — но не кормите их.

В-третьих, помните, что диалектика влияет также и на вашего оппонента. Осознав внутреннюю борьбу противоречивых чувств, которую ему приходится выдерживать, вы можете помочь ослабить его страх примирения с вами. Например, можно дать понять своему бывшему мужу или жене, что вы осознаете, как тяжело заново строить отношения после всей боли, которую вы причинили в прошлом.

Диалектическая пара 1: принятие против изменения

Большинство конфликтов упираются в две важнейшие истины: (1) каждая из вовлеченных сторон желает быть принятой и (2) ни одна не хочет меняться. Рассмотрим ситуацию Сьюзан и Рона, семейной пары с 30-летним стажем. Вот они сидят на диване и смотрят телевизор. Сьюзан говорит:

— В новом году я дала себе обещание сбросить десять килограммов — начну с того, что прекращу кусочничать. Ты мне поможешь?

— Конечно, — говорит Рон с ободряющей улыбкой.

— Ах вот как! — огрызается Сьюзан. — Значит, по-твоему, я слишком много перекусываю?

Недоумевающий Рон оказался пойманным, потому что в сознании Сьюзан происходила диалектическая борьба. За ее просьбой о поддержке скрывались два важных вопроса: «Следует ли мне принять себя такой, какая я есть, или измениться?» и «Принимает ли меня Рон такой, какая я есть, или думает, что мне стоит измениться?». Поддержав новогоднее обещание Сьюзан, Рон, сам того не желая, дал жене повод сомневаться в своей поддержке.

Разумеется, в случае такой диалектической борьбы нет «правильного» ответа. Если бы Рон ответил: «Тебе не нужно худеть. Ты само совершенство такая, какая есть», Сьюзан могла с таким же успехом сказать: «Почему ты не хочешь поддержать меня в желании выполнить обещание?»

Мы жаждем принятия

Уверенность, что нас принимают такими, какие мы есть, со всеми недостатками и слабостями, дарит нам одновременно чувство комфорта и освобождения. Больше не нужно беспокоиться о том, что сказать или как себя повести. Мы верим, что другой человек поддержит нас в любых обстоятельствах.

Когда мы чувствуем, что нас осуждают, то переживаем противоположные чувства. Осуждение — враг принятия. Каждый из нас обладает эмоциональной радиолокационной системой, которая поднимает тревогу при любом намеке на неприятие. Каждый раз, когда нас обвиняют в «несправедливом» чувстве, «неправильной» мысли или «ущербной» черте характера, мы чувствуем себя отвергнутыми. И это причиняет боль.

Самый болезненный вид осуждения рождается внутри. Если у нас не получается принять себя частично или полностью, мы подвергаем жестокой критике собственное поведение, чувства или мысли и приходим к выводу, что мы неадекватны. Психолог Уильям Джеймс охарактеризовал одну из своих книг как «отвратительную, раздутую, опухшую, вздувшуюся, отекшую массу, ничего не доказывающую, кроме того, что, во-первых, нет такой науки, как психология, и, во-вторых, что Уильям Джеймс ни на что не способен»312. Джеймс был одним из самых высокопочитаемых умов своего времени, и тем не менее даже он не избежал резкой критики своих работ и, в более широком смысле, критики самого себя.

Избавиться от самокритики невероятно трудно. В конце концов человек загоняет себя в ловушку созданного им самим устойчивого стереотипа — неверной, искаженной самооценки. Психологи называют это когнитивным искажением: чем больше вы себя критикуете, тем больше оснований для критики находите313.

Мы сопротивляемся изменениям

В конфликте нас переполняет напряжение, и мы стремимся избавиться от него, заставив другую сторону изменить свое поведение — но не меняя свое собственное. Мы уверены в своей правоте, так с чего нам меняться? Однако другая сторона рассуждает точно так же, поэтому чем больше каждый из оппонентов требует, чтобы другой изменился, тем менее принимаемыми чувствуют себя оба. Говоря словами Гегеля, каждая из сторон считает, что оппонент видит «отрицание» в его точке зрения, находя какую-то ошибку или нестыковку, что заставляет обоих упрямо держаться своей позиции.

Много раз при проведении тренинга «Кланы» я наблюдал, как необходимость перемен сталкивается с жаждой принятия. В первом раунде тренинга лидеры кланов часто пытаются убедить участников присоединиться к своей группе, подчеркивая привлекательность собственного клана и принижая достоинства других. От внимания этих лидеров ускользает то, насколько яростно наша идентичность сопротивляется изменениям. Чем больше на клан давят извне, требуя изменений, тем упорнее его представители настаивают, чтобы другие кланы приняли их такими, какие они есть. Возникает битва автономий, во время которой каждый клан пытается заставить соперников признать его главным. Почти неизбежный результат — столкновение.

Пять ловушек ослабляют мотивацию к изменению. Скажем, вертиго бросает нас в замкнутый мир конфронтации. Навязчивое повторение толкает глубже в бесконечное хождение по кругу разногласий. Табу не дают даже возможности обсудить изменения с другой стороной. А покушение на святое и политика идентичности усиливают раскол.

Принятие или изменение?

Научившись распознавать диалектику принятия/изменения, обе стороны конфликта смогут лучше справляться с напряжением в конфликте. Ко мне за консультацией обратилась пара, Маршалл и Бетти. Они страдали от хронических интенсивных ссор. По версии Маршалла, Бетти вдруг ни с того ни с сего выходит из себя, а он пытается умиротворить ее словами типа «Успокойся, мы уладим это». В ответ Бетти только сильнее злится, вынуждая Маршалла махнуть рукой на ситуацию.

Ни один из них не ощущал, что другая сторона принимала ее или его стиль выражения эмоций. Бетти чувствовала себя комфортно, давая волю гневу, а у Маршалла это, наоборот, вызывало тревогу. Он вырос в доме, где избегали конфликтов; в семье редко выражали сильные эмоции. Родители Бетти, напротив, постоянно взрывались, сердясь друг на друга, но всегда мирились. Чем больше Бетти выражала гнев, чем меньше принимал ее Маршалл и чем больше Маршалл пытался изменить способ выражения эмоций Бетти, тем более непринимаемой она себя чувствовала, что только подогревало ее злость. Пара оказалась в разрушительном вихре, которым управляла диалектика принятия и изменения.

После того как я поделился этим наблюдением с Маршаллом, он по-новому увидел их отношения. Когда у пары случилась очередная ссора, Маршалл отреагировал по-другому. Он узнал и принял свое чувство дискомфорта по отношению к гневу Бетти, но не стал отвечать на него или пытаться умиротворить ее. К его удивлению, злость Бетти смягчилась. Приняв диалектическую борьбу противоположностей, Маршалл смог реконфигурировать их отношения.

Чтобы урегулировать конфликт на эмоциональной почве, необходимы и принятие, и изменение; ключ в том, чтобы знать, что принять, а что изменить. Попытка изменить чью-то центральную идентичность — заведомо проигранный бой: люди сопротивляются изменениям своих важнейших верований и ценностей. Но принять напряженные непродуктивные отношения тоже не выход. Поэтому поставьте целью принять центральную идентичность другого человека как есть, без осуждения признав его ценности и верования. Но постарайтесь реконфигурировать ваши отношения, поместив центральную идентичность каждой стороны в более широкий контекст отношений. Маршалл перестроил отношения с женой, признав гнев Бетти, но отказавшись отвечать на него, — и эта стратегия сработала.

Диалектическая пара 2: стремление погасить конфликт против желания отомстить

Если нас уколоть — разве у нас не идет кровь? Если нас пощекотать — разве мы не смеемся? Если нас отравить — разве мы не умираем? А если нас оскорбляют — разве мы не должны мстить?

У. Шекспир. Венецианский купец[13]

Вообразите, что делитесь очень личным, неприглядным секретом с близкой подругой, а потом узнаете, что она опубликовала его на своем сайте. Вы вне себя от ужаса и гнева. Узнав о предательстве, вы вступаете в диалектическую борьбу между желанием отомстить и стремлением погасить конфликт. С одной стороны, инстинктивная злость призывает вас отплатить той же монетой, чтобы восстановить свое чувство попранной справедливости, — что, если разместить несколько ее секретов на своем сайте? С другой стороны, речь идет о близком вам человеке, поэтому внутренний голос побуждает вас встретиться и откровенно обсудить произошедшее. К какому зову вам следует прислушаться?

Трудность в том, чтобы отделить импульс от поступка. Даже незначительное оскорбление нашей идентичности может спровоцировать сильный импульс отомстить. Если вам не удастся вовремя заметить этот импульс, вы будете зависеть от его милости. Но хотя избежать импульса невозможно, всегда есть шанс обдумать ситуацию и решить, как ответить.

Чтобы научиться замечать импульс мести, отслеживайте любые свои фантазии, которые возникают у вас на тему сведения счетов314. Если босс постоянно унижает вас, предаетесь ли вы мечтам о том, как показать всему миру его несовершенства? Фантазии не знают границ, они могут быть антисоциальными или шокирующими. Маленькая часть вас может наслаждаться этими мечтами, так как они успокаивают раненое эго и пробуждают чувство справедливости: начальник заставил вас страдать, и теперь вы хотите прописать ему порцию его собственного лекарства. Но решиться отплатить той же монетой в реальности — совсем другое дело.

Положительная сторона мести

Месть может прибавить сил, наделив правом восстановить справедливость, получить власть и испытать катарсис.

Справедливость. Месть побуждает нас исправить несправедливость, свести счеты315. Родственники, не пригласившие нас на праздничную вечеринку, могут не рассчитывать получить ответное приглашение на наш следующий семейный сбор. Пламенем возмездия поддерживается желание покарать: нужно, чтобы оскорбившая нас сторона не почувствовала раскаяние, а была наказана. Пусть родственники на своей шкуре испытают эмоциональную боль, сопоставимую с той, которую пережили мы по их милости. Тогда мы получим удовлетворение от сознания того, что теперь они по-настоящему понимают нашу душевную боль — платят за нее. Справедливость кажется восстановленной.

Угроза мести может также предотвратить несправедливость в будущем. Если школьный забияка знает, что ваша дочь даст ему отпор в случае нападения, он дважды подумает, прежде чем сделать это. Вообще, дочь может пригрозить ему чрезмерным применением силы. Хотя ее угроза может показаться иррациональной, она создает надежную стену сдерживания, которая способствует сотрудничеству.

Власть. Месть стимулирует нас укрепить свой статус по отношению к другой стороне. Ваша дочь, бросая вызов школьному агрессору, может таким подходящим для нее способом утвердить свою доминирующую роль и задать новый порядок в социальной иерархии. Эта жажда повышения статуса может вытеснить желание установить справедливость.

Катарсис. Месть дает нам возможность испытать катарсис, очищая от болезненных эмоций. Мы больше не ощущаем себя прикованными к роли жертвы, освобождаемся от унижения и стыда316. Исследователи из Цюрихского университета обнаружили, что в момент осуществления мести кровь очень сильно приливает к таким центрам удовольствия в мозге, как хвостатое ядро и таламус, — и те же участки активируются при приеме небольших доз никотина или кокаина317.

Отрицательная сторона мести

Хотя возмездие предполагает разного рода вознаграждения, научные исследования и сама жизнь ставят под сомнение конечную эффективность сведения счетов.

Кривобокая справедливость. Возмездие действительно восстанавливает справедливость — но только для нас. То, что кажется справедливым нам, другая сторона воспринимает как несправедливость, и возникает цикл действий в отместку. Даже если вы убеждены, что ущерб, причиняемый вами другой стороне, соразмерим с тем, что она причинила вам, оппонент, скорее всего, воспримет ваше наказание как чрезмерное. Как говаривала моя бабушка, «если это твой палец, он болит сильнее». Другими словами, мы острее ощущаем собственную боль, чем наблюдатели со стороны. По этой причине мысль о том, что возмездие предотвращает последующие оскорбления, кажется маловероятным предположением.

Краткий миг могущества. Хотя месть может ненадолго придать нам уверенности в себе, нарушитель, оказавшийся на месте жертвы, с большой вероятностью вскоре сам начнет строить план ответной мести. Например, муж находит способ отомстить бывшей жене — скажем, отказывается разрешить ей зайти в дом и забрать любимую картину — и упивается ощущением своей власти. Однако днем позже ему приходится спуститься с небес на землю, когда он обнаруживает новые юридические претензии в свой адрес.

Мимолетный катарсис. Сладость мести длится недолго. Обдумывание плана возмездия мерзкому супругу (супруге) или коллеге на время придает сил, но, как показывают научные исследования, отомстив в реальности, мы чувствуем себя хуже, чем ожидали: ставим под сомнение собственную моральную чистоту и неотступно думаем о своем обидчике318. Более того, переживание катарсиса благодаря мести лишь ненадолго отвлекает нас от эмоциональной боли потери. Солдат, переживший смерть товарища на поле боя, испытывает катарсис, когда, восстанавливая справедливость, в отместку убивает врага, но ему придется жить дальше с кровью на своих руках, возросшей угрозой мести со стороны неприятеля и с осознанием все того же факта, что его товарищ ушел навсегда.

Разрядка: золотая середина?

Альтернатива мщению — дать волю своему гневу. Вы хватаете подушку, представляете обидевшего вас человека и бьете по ней изо всех сил; позже обсуждаете произошедшее с близким другом и с жаром перечисляете возмутительные подробности того, как дурно с вами обошлись. Разве эти широко распространенные формы катарсиса не работают? Нет, не работают. Огромное количество научных данных свидетельствует, что выплеск гнева на самом деле приводит к обратному результату: чем больше мы даем волю гневу, тем сильнее наше желание отомстить319.

Теория выплескивания гнева предполагает, что ваш гнев подобен пару в чайнике: если открыть крышку и выпустить пар, давление снизится. Но гнев функционирует совсем по-другому. Чем больше мы перебираем в памяти детали дурного обращения, которое нам довелось пережить, тем глубже погружаемся в пучину бешенства320. Вместо того чтобы освободить нас от гнева, так называемая разрядка его усиливает.

Профессор Брэд Бушман провел необычное исследование, чтобы тщательно изучить этот аспект321. Участникам дали задание написать эссе об аборте, высказав свое мнение за или против. В соседней комнате студент оценивал эссе и возвращал их с комментарием, написанным от руки: «Одно из худших эссе, что я читал в своей жизни!» Участники не подозревали, что на самом деле никакого студента в соседнем помещении не было, — комментарии писал один из экспериментаторов, чтобы разозлить их. Затем исследователи поделили испытуемых на три группы — две должны были бить по боксерской груше, а третью попросили посидеть молча две минуты. Участники первой группы получили задание наносить удары, сосредоточившись на оскорбившем их студенте-оценщике, а второй — бить по груше с целью достичь хорошей физической формы.

Затем все три группы надели наушники и сыграли в компьютерную игру против вымышленного студента, который оценивал их эссе. Проигравшего в каждом раунде наказывали громким шумом, причем победитель должен был назначить продолжительность и интенсивность шумового наказания. Игра была сфальсифицирована таким образом, что все участники выиграли в половине случаев. И какая же группа включала звук на полную мощность? Две группы, которые били по груше, проявили одинаковую агрессивность, независимо от того, о чем они думали, — о презираемом обидчике или собственной физической форме322. Полученный результат указывает на опасность выплеска гнева.

Конечно, существуют другие, гораздо более эффективные формы катарсиса. Огромный массив доказательств в клинической психологии указывает на ценность проговаривания своих чувств как способ их осмыслить. В отличие от разрядки, предполагающей фокусирование на избавлении от гнева, лучше разработанные методы катарсиса задействуют силу диалога, который позволяет понять гнев и преодолеть его (некоторые из этих методов я описал в предыдущих главах, посвященных интегративной динамике). Однако ключ к решению проблемы — в нашей мысленной установке. Сосредоточьтесь на прекращении конфликта, а не на мести

Жажда мести обкрадывает отношения, а стремление к прекращению противостояния, наоборот, создает новое пространство для зарождения духа сотрудничества. Цель урегулировать конфликт подразумевает веру в возможность примирения, возмещения ущерба и восстановления позитивной связи. Однако прекращение конфликта зависит скорее от мысленного настроя, чем от конкретных навыков. Требуются храбрость, чтобы признать наши уязвимые места, сопереживание чужой боли и моральная решимость улучшить взаимодействие. Каждый из нас способен прекратить конфликт и восстановить отношения323. Вот конкретные советы, которые помогут начать этот процесс.

Наберитесь храбрости заглянуть в себя. Много лет назад на международной конференции я беседовал с одним высокопоставленным политическим переговорщиком в израильско-палестинском противостоянии. Когда разговор коснулся нескольких острых вопросов, связанных с конфликтом, его щеки порозовели, он стал размахивать руками и темп его речи невероятно ускорился. Заметив эти признаки, я спросил:

— Как вы думаете, не поддаетесь ли вы эмоциям в этом конфликте?

Он рассвирепел и ответил:

— Абсолютно нет!

Очевидно, этот человек отказывался оценить собственные чувства. На каком-то уровне его анализ был верным: главными причинами конфликта, о котором шла речь, являлись структурные факторы. Но, решая эту с виду рациональную проблему, он и другие заинтересованные лица оказались в мертвой точке застоя. Необходима смелость, чтобы объективно исследовать наши страхи и уязвимые места, — она открывает дорогу к восстановлению отношений.

2. Сопереживайте чужой боли. Можно не разделять убеждений оппонента и осуждать его действия, даже испытывать отвращение к его словам или поступкам. Но помните, что ваш оппонент — тоже человек, и можно быть уверенным, что в конфликте на эмоциональной почве он страдает не меньше вашего. Проявить сочувствие чужой боли — единственный и лучший способ восстановить позитивные отношения.

Сопереживая, мы эмпатически разделяем боль другого и стремимся ее облегчить324. Будда описывал сопереживание как состояние, при котором «сердце доброго человека сжимается от зрелища боли других». Латинский корень слова «сопереживание» (англ. compassion) означает «страдать вместе». Сопереживание эмоционально заставляет нас действовать.

Хотя способность к сопереживанию присуща каждому из нас, пробудить ее бывает не просто. Как можно сочувствовать тому, кто намеренно причинил нам боль? Во-первых, стоит запомнить, что сопереживание чужим страданиям не мешает нам искать способы восстановить справедливость за зло, которое нам причинил оппонент.

Во-вторых, узнайте больше о чужом страдании. Можно спросить: «Как этот конфликт повлиял на вас лично?» Слушайте, поставив себе цель не защищаться, а понять.

В-третьих, попробуйте не просто поставить себя на место другого человека, а пережить его ситуацию и примерить на себя его эмоции. Недавно я летел из Бостона в Чикаго, и через несколько рядов от меня не прекращая плакала четырехлетняя девочка. Мы с другими пассажирами обменивались понимающими взглядами, но делать было нечего, только терпеть. Внезапно я осознал, что отнесся к этой девочке как к чужаку, не входящему в мой клан, как к объекту, по отношению к которому я настроен враждебно. Я решил представить, что она часть моей собственной семьи, и вскоре мое раздражение переросло в сочувствие. Я прошел по проходу и попытался отвлечь ее, состроив несколько клоунских рожиц. На несколько минут девочка перестала плакать, и ее мама посмотрела на меня с признательностью.

Четвертый способ разбудить сопереживание — попытаться выстроить пусть даже минимальную эмоциональную связь. Пары студентов в лабораторном эксперименте, которые сидели напротив друг друга и всего лишь синхронно выстукивали пальцами ритм под музыку, на 31 % охотнее вызывались помочь своему партнеру в последующем кропотливом 45-минутном задании, чем те пары, которым не удавалось отбить ритм в такт музыке синхронно. «Синхронисты» в среднем тратили на помощь другому семь минут, «асинхронисты» — только одну325.

Но как найти в себе сочувствие врагу, который достоин лишь осуждения? Я задал этот вопрос посланнику ООН Лахдару Брахими, виднейшему дипломату, на счету которого успешно проведенные переговоры с диктаторами и военными активистами, способствовавшие установлению политической стабильности в Афганистане, Ираке, Сирии, Либерии, ЮАР и Йемене. Мы оба входили в состав международного совета, занимавшегося изучением методов мирного урегулирования конфликтов в разных странах. С присущей ему вдумчивостью посланник Брахими помедлил и сказал: «Я нахожу в них что-нибудь достойное восхищения». Он заранее ищет способы увидеть человечность в каждом, кого встречает на своем пути, и старается найти в человеке нечто достойное хорошего отношения, будь то ответственный подход к своей роли родителя или преданность делу жизни.

Еще один эффективный метод, помогающий пробудить сочувствие, — использовать медитативные практики. Одна хорошо изученная техника, известная под названием «медитация любящей доброты» (loving-kindness meditation, LKM), дает толчок потоку позитивных эмоций посредством планомерного развития дружественных чувств по отношению к себе и окружающим. На первый взгляд техника может показаться несерьезной, но заслуживающие доверия научные исследования подтверждают ее позитивное воздействие. Именитый нейробиолог Ричард Дэвидсон с коллегами обнаружили, что такое медитирование укрепляет в мозге нейронную сеть, связанную с эмпатической чувствительностью326, а профессор Барбара Фредриксон выяснила, что медитация любящей доброты способствует «пополнению разнообразных личных ресурсов, включая осознанное внимание, принятие себя, позитивные отношения с другими людьми и крепкое здоровье»327.

Приступая к освоению медитации любящей доброты, начните с развития чувства любящей доброты, направленного на себя. Откройте ему свои объятия и позвольте струиться по всему телу. Теперь представьте, что излучаете то же позитивное чувство по отношению к вашим близким — оно расходится от вас лучами. Спустя несколько минут направьте поток сопереживания на коллег, знакомых и незнакомцев. Затем вспомните о людях, из-за которых вы испытываете стресс, и распространите свое сопереживание и на них328.

Напоследок важно отметить, что конфликт на эмоциональной почве будет искушать вас отомстить. Не сражайтесь с этим чувством, но и не уступайте ему. Пусть вашей мантрой станет фраза: «Сосредоточься на восстановлении, а не на мести».

3. Наберитесь моральной решимости, чтобы улучшить отношения. Чтобы не поддаться искушению отомстить, подойдите к задаче восстановления отношений с моральной решимостью: стисните зубы, держите в голове свою цель и не сдавайтесь. Это достижимо, если вначале определить свои направляющие принципы, а затем не отступать от них. Последнее условие — ключевое. Например, в тренинге «Кланы» группы постоянно заявляют о своей приверженности таким общечеловеческим принципам, как равенство, согласие и сочувствие, но эти принципы исчезают из поля зрения, как только представители кланов вступают в переговоры.

Посвятите несколько минут тому, чтобы составить список из трех — пяти принципов, которыми вы больше всего дорожите. Например, можно включить в него такие понятия, как достоинство, сочувствие, равенство, справедливость, безопасность и уважение. Повесьте список на холодильник в качестве ежедневного напоминания. Когда вы будете урегулировать свой следующий конфликт, проанализируйте, удается ли вам сохранять в душе непоколебимую верность этим принципам. Если нет, пересмотрите свое поведение и переформулируйте принципы.

В некоторых конфликтах бывает полезно сообща сформулировать набор принципов, которые разделяют обе стороны. Например, пара, которая снова и снова ссорится по одному и тому же сценарию, во время мирной передышки может определить три важнейших принципа, которые определяют их отношения (достоинство, справедливость, уважение, доброта, сочувствие и т. д.), и дать друг другу слово почитать их. По существу, супруги создают общественный договор, взаимное обязательство оставаться верными нравственному фундаменту своих отношений329. В последующих конфликтах один лишь факт заключения такого договора может повысить их уважение друг к другу.

Однако не все отношения так легко урегулировать. Главная помеха на пути к восстановлению отношений — убежденность в том, что другая сторона просто не подлежит реабилитации. Вы осуждаете поведение оппонента как аморальное и относитесь к нему с таким сильнейшим неодобрением, что эмоциональный контакт кажется не просто невыносимым, а невозможным. В таких случаях стремление к восстановлению отношений должна сопровождать моральная стойкость, внутренняя сила, позволяющая вступать в контакт с кем-то, чей моральный кодекс вы порицаете.

Именно с таким вызовом столкнулся мой коллега Роберт Джей Лифтон, видный ученый, который интервьюировал десятки врачей-нацистов, обвиняемых в проведении чудовищных медицинских экспериментов над мужчинами, женщинами и детьми. Это исследование стало проверкой моральной стойкости Лифтона, в особенности потому, что он еврей по национальности. Он сказал мне, что, приступая к исследованию, советовался со своим наставником, выдающимся психологом Эриком Эриксоном, который заметил: «Знаете, возможно, вы даже обнаружите в них человечность»330. Чтобы по-настоящему ухватить психологию врачей-нацистов, Лифтону необходимо было погрузиться в их психику с целью понять, как они смогли оправдывать для себя эти зверства и рассматривать медицинские пытки как благое дело.

Лифтон — убежденный гуманист, но даже он ощутил пределы реабилитации отношений. Из-за этих интервью ему «постоянно снились кошмары». Он пояснил, что тяжелее всего пришлось во время поездки в Баварию, в которую он отправился, чтобы взять интервью у одного из самых омерзительных в истории врачей-нацистов: «Я постучал в дверь и увидел на пороге обаятельного пожилого мужчину, который никогда так и не ответил за свои преступления. В ту минуту, когда он открыл мне дверь, я ощутил к нему странную симпатию. Конечно, я глубоко устыдился этого чувства, зная то, что я знал о его прошлом. Но мужчина оказался гостеприимным хозяином и отвечал на все мои вопросы открыто и прямо».

Борьба между желанием возмездия и стремлением установить приемлемые отношения вскоре достигла критической точки. Обычно Лифтон во время интервью уклонялся от приглашения разделить трапезу — таким образом он отделял для себя меру симпатии, объективно необходимой для исследования, от своего морального омерзения, вызванного действиями субъектов интервью. Но в тот день, оказавшись посреди баварских лесов за много километров от ближайшего общепита и опасаясь потерять драгоценное время для интервью, Лифтон согласился пообедать. «Следующий час, — объяснил он, — стал самым мучительным за всю историю моего исследования. Лишившись наших четких ролей, заданных жанром интервью, мы неожиданно обнаружили себя в неформальной ситуации и принуждены были вести светскую беседу». Он презирал себя за то, что выказал «такую внешнюю приветливость этому человеку и его монструозным идеям», но затем пришел к выводу, что цели исследования оправдывали его действия. Позднее он признавался: «Я ни о чем не жалею»331.

Однако, какой бы моральной стойкостью ни обладали отдельные личности, не все отношения легко поддаются восстановлению. Политические лидеры конфликтующих сторон могут отдавать себе отчет в социальных, экономических и долговременных политических выгодах от реабилитации отношений, но одновременно признавать, что рука, протянутая противнику, на самом деле означает для них политическое самоубийство. Как быть в такой ситуации?

В таких случаях лучше не отказываться от собственной решимости, но направить ее в другое русло. В острых политических конфликтах имеет смысл привлечь третью сторону, чтобы «обеспечить подкрепление» соглашению. Два политических лидера могут договориться о встрече своих заместителей за закрытыми дверями с участием официального представителя третьей стороны, который поможет им выработать соглашение. Руководитель третьей страны может затем пригласить лидеров конфликтующих государств на саммит, где они придадут окончательную форму соглашению и примут решения, деликатно «предписанные» им третьей стороной.

Диалектическая пара 3: автономия против принадлежности

Цифра «один» окружена мистикой. Когда два человека вступают в брак, они соединяются в одно целое. При зачатии ребенка две жизни создают одну. При слиянии организаций две независимые единицы становятся одной. Но этот процесс объединения несет с собой неустранимое напряжение. Супруги чувствуют себя подотчетными друг другу, ребенок рвется к независимости, а появившаяся в результате слияния организация прилагает усилия, чтобы интегрировать все изначально самостоятельные подразделения.

Это двойственное желание быть самостоятельной единицей вместе с другим (чувство принадлежности) и быть самостоятельной единицей отдельно от другого (чувство автономии) представляет третью диалектическую пару332. Я считаю ее диалектической основой сосуществования — и она сталкивает нас лицом к лицу с двумя внутренними факторами, которые могут обострить конфликт: один фактор угрожает нашей автономии, а другой ставит в опасное положение нашу принадлежность.

Битва за сферы влияния

Каждая организация пытается избежать битв за территорию, то есть столкновений на почве защиты или расширения сфер автономии. Тот факт, что сотрудники работают внутри одной организации, к которой они принадлежат, также ограничивает пространство для независимости. Автономия становится ограниченным ресурсом, за который сражаются, и, если кто-то вторгается на вашу территорию, вы обрушиваетесь на него как коршун.

Рассмотрим типичный сценарий: два генеральных директора договариваются о слиянии своих компаний в одну. На бумаге объединение гарантирует невероятно высокие доходы, но, после того как два руководителя осуществляют заключенное соглашение, ситуация оборачивается катастрофой. Слияние дает толчок битвам за территории: из-за того что сотрудники не были надлежащим образом посвящены в детали происшедшего объединения, они сохраняют верность своим изначальным компаниям. По сути, появляются два клана, пребывающие в панике из-за того, что их членам грозит потеря рабочих мест, властных полномочий и утрата корпоративной культуры. В итоге кланы начинают битву за власть, принося в жертву и производительность, и моральный дух коллектива.

При эффективном слиянии руководство двух корпораций должно отдавать себе отчет в неизбежности битв за территорию и предпринять ряд упреждающих мер. Лидерам компаний следует определить стратегию слияния и создать многоуровневые консультативные группы, координирующие работу подразделений. Эти группы должны обсудить возможные шаги для закрепления успеха слияния. Важно разработать программу действий, которая гарантирует членам каждого «клана» ключевые роли в новой организации. Учреждение консультативных групп поможет создать новую корпоративную идентичность, в рамках которой между всеми членами коллектива будет налажено взаимодействие. Битвы за территорию по-прежнему будут возникать, ведь диалектика автономии и принадлежности неустранима, но их удастся свести к минимуму благодаря упреждающим усилиям, направленным на укрепление чувства принадлежности каждого сотрудника к новой организации и чувства автономии внутри нее.

Вторжение в пространство

Если раздел сфер влияния — это битва за автономию, вторжение в пространство — это битва за принадлежность. В последнем случае напряжение в отношениях возникает из-за того, что вы эмоционально задыхаетесь, не будучи способны отделить свою идентичность от идентичности другого человека. Чрезмерная принадлежность ставит под угрозу вашу автономию.

Вторжения в пространство неизбежны внутри семьи. Когда теща моего друга Питера приехала погостить к его семье на несколько дней, оба прекрасно поладили. Но когда позже мать жены поселилась у них на полгода, напряжение стало бить через край, и у Питера совершенно не осталось времени побыть наедине с женой и детьми. Очень скоро теща уже высказывала свое мнение по любому семейному вопросу. С ее точки зрения, она предлагала полезные идеи, а по мнению Питера, ущемляла его способность принимать решения. Он знал, что рискует обидеть тещу, если попытается поговорить с ней о своем накопившемся раздражении. Но не сделать этого значило и впредь поступаться своей автономией. Питер чувствовал себя в ловушке, казалось, в этой ситуации не может быть победителя.

Но в действительности это было не так. Мы с Питером обсудили сложившееся положение, и он решил не ставить под угрозу свои отношения с тещей и обсудить вопрос не с ней, а с женой. Она поняла его чувства и, оставшись с матерью наедине, завела с ней разговор о том, как лучше структурировать роли каждого. Теща поняла проблему и дистанцировалась от некоторых семейных решений. С помощью жены Питера, которая сумела конструктивно подойти к делу, вторжение в пространство было остановлено.

До тех пор пока вы не научитесь регулировать уровень напряжения между автономией и принадлежностью, напряжение грозит стать всепоглощающим. Я осознал это несколько лет назад, когда в качестве соведущего проводил мероприятия в рамках Гарвардской образовательной программы. Эта программа предназначена для руководителей высшего звена, ее участниками были топ-менеджеры деловых и правительственных кругов. Мы с коллегой-ведущим провели тренинг «Кланы», и, хотя обычно для участников на переговорах не предусмотрено микрофонов, в тот день у нас был один микрофон. Неожиданным следствием этого обстоятельства стало то, что делегаты говорили по очереди, а не вразнобой, и слушали друг друга. С начала переговоров между кланами делегат по имени Джон воспользовался преимуществом этой ситуации и взял на себя роль ведущего дискуссии. Он стоял посреди комнаты, передавал представителю каждого клана микрофон, чтобы тот мог поделиться с другими характеристиками своего сообщества, фиксировал на доске результаты и руководил согласованным процессом принятия решения. В середине последнего раунда переговоров Джон повернулся ко мне и сказал:

— Мы все пришли к соглашению.

— Неужели? — скептически спросил я.

Все шесть делегатов кивнули, указывая на клан Джона, который они выбрали. Я попросил всех вернуться на свои места, чтобы мы могли обсудить тренинг, прошептав своему коллеге-ведущему:

— Это будет скучный разбор полетов!

Как выяснилось, я ошибался.

Я начал дискуссию, обратившись к группе с вопросом:

— Как вы себя чувствуете?

Бизнесмен, сидевший в дальнем ряду, поднял руку и, указывая на Джона, спросил:

— Почему вы получили микрофон?

— Точно, — отозвался другой участник, прежде чем Джон успел ответить. — Кто дал вам такие полномочия? В первом раунде мы все могли использовать микрофон. Во втором раунде вы присвоили его себе!

— Вы не обратили внимания на то, что я сказала! — пожаловалась женщина за соседним столом, скрестив руки. — Вы вели себя как диктатор!

— Но я спас вам жизнь! — запротестовал Джон.

Бизнесмен с дальнего ряда, который уже некоторое время сидел и молча качал головой, внезапно встал и закричал:

— Я скорее умру, чем соглашусь быть в одном клане с такими людьми, как вы!

Когда удалось восстановить тишину, я попросил бизнесмена объяснить, что он имел в виду под своими словами. Он пояснил, что его глубоко оскорбило то, до какой степени Джон узурпировал автономию всех участников во время переговоров. Хотя намерения у Джона были благие — в конце концов, он пытался спасти мир, — ему не удалось проявить достаточно уважения к чувству независимости каждого из делегатов. Как следствие, бизнесмен и большинство присутствующих ощутили себя бесправными, униженными и готовы были дать отпор.

Но как же Джону следовало поступить? По большому счету он оказался в двойной ловушке. Взяв на себя лидирующую роль, он спас мир от гибели — но заплатил за это тем, что его самого возненавидели. Если бы он не взял на себя роль лидера, мир, скорее всего, взорвался бы. Ни один из вариантов не казался подходящим. Хотя лидерство Джона помогло кланам достичь согласия, у меня нет сомнений, что, если бы дело происходило в реальной жизни, ярость, которую в тот момент ощущали кланы, привела бы к гражданскому противостоянию. Подводя итоги

Для урегулирования любого конфликта на эмоциональной почве необходимо привести мысленный настрой обеих сторон к общему знаменателю. Но, подобно кораблю, который лавирует в бурном море, не сбиваясь с курса, этот общий настрой подразумевает постоянный мониторинг обеих сторон диалектического процесса. Нужно достичь равновесия между принятием и изменением, сосредоточить усилия на восстановлении отношений, а не на мести, и, главное, впредь стремиться к привязанности и автономии для себя и другой стороны.

Так выглядит дорога к согласию.

Вопросы для закрепления знаний

Принятие против Изменения

1. Что в вашей личности, на ваш собственный взгляд, вызывает неприятие другой стороны?

2. Какие аспекты личности оппонента вам самому (самой) трудно принять?

3. Что вы можете сделать, чтобы помочь оппоненту лучше понять вашу точку зрения?

Стремление погасить конфликт против Желания отомстить

4. Испытываете ли вы время от времени импульсивное желание отомстить? В какие моменты это происходит?

5. Как вы считаете, испытывает ли другая сторона время от времени импульсивное желание отомстить вам? Почему?

6. Что вы можете сделать, чтобы пробудить в себе сочувствие к боли другого?

Автономность против Принадлежности

7. Чувствуете ли вы время от времени, что отношения вас психологически душат?

8. Насколько вероятно, что такие же чувства временами испытывает и другая сторона?

9. Каким образом вы могли бы создать свободное пространство между вами, чтобы отношения благополучно развивались?

Глава 16 Укрепляя дух примирения

Каждая история рано или поздно должна закончиться, и наша тоже подошла к концу. Мы совершили путешествие в область урегулирования конфликтов, освоив на своем пути инструменты, которые нейтрализуют силы раскола и стимулируют интегративную динамику в противостоянии. Но книга остается всего лишь книгой: теория пригодится, только если ей найдется применение в реальной жизни. Так что опробуйте прочитанное на практике, посмотрите, принесут ли идеи, о которых вы узнали, пользу в вашем конкретном случае. Однако не забывайте, что урегулирование конфликта — это не «промывка мозгов» и не манипуляция: необходимо всем сердцем погрузиться в процесс. Дух примирения — вот что в конечном итоге способствует разрешению конфликта. Поэтому напоследок хочу перечислить еще несколько важных принципов. 1. Примирение — это выбор

Никто не может заставить нас пойти на примирение. Все начинается с ощущения, что изменения возможны. Это чувство бывает нелегко поддержать в себе, так как эффект клана работает против нас. Но этот эффект можно преодолеть. Твердо решив вырваться из его власти, вы сделаете это.

Чтобы запустить процесс перемен, станьте «перспективистом» (англ. possibilitarian) — этот термин предложил богослов и создатель теории позитивного мышления Норман Пил333. Призовите на помощь воображение в поисках позитивного вероятного334. Хотя знание ограничивает нас тем, что есть, воображение открывает для нас то, что может быть335. Эйнштейн был прав, утверждая, что воображение важнее знаний. 2. Маленькая перемена способна сыграть большую роль

Волновой эффект примирения имеет широкое распространение. Каждая ссора, которую вам удалось разрешить продуктивно, повышает надежду на урегулирование других конфликтов. Воссоединение с членом семьи создает возможность для улучшения отношений с коллегами на работе, что, в свою очередь, может благотворно отразиться на жизни всего вашего окружения и, шире, мирового сообщества. Как заметил индийский философ Джидду Кришнамурти, «камешек способен поменять течение реки». 3. Не ждите

Если конфликт выводит вас из равновесия, значит, он заслуживает того, чтобы сосредоточить на нем внимание. Главный поединок, от которого зависит, удастся ли достичь согласия, разворачивается не между нами и другими людьми, а внутри нас самих. Внутреннее сопротивление — самое большое препятствие на пути к миру, и никто, кроме нас, не может справиться с ним.

В книге «Волшебник из страны Оз» юная Дороти преодолевает немало преград, чтобы вернуться домой в родной Канзас из волшебной страны. В ту минуту, когда ее отчаяние достигает пика, появляется добрая волшебница Глинда и говорит Дороти, что на самом деле девочка всегда имела возможность вернуться домой. «Что же вы раньше ей об этом не сказали?» — спрашивает Страшила. И Глинда отвечает: «Потому что она бы мне не поверила. Она должна была сама узнать об этом».

Не существует быстрых способов добиться согласия. Это процесс, который надо пройти шаг за шагом, с обдуманной осторожностью преодолевая препятствия, и в какой-то момент нужно ступить на этот путь. Вместо того чтобы винить других и наблюдать, как рушатся ваши отношения, спросите себя: «Что я могу сделать сегодня, чтобы мы на один шаг приблизились к согласию в этом конфликте?» Приключения Дороти закончились там же, где и начались: в ее доме, где она пребывала в безопасности. Если вы отправитесь в путь к примирению, вы тоже закончите этот путь в той же точке, с которой его начнете: внутри самих себя. Но в дороге вы сможете выйти за пределы ограничений, накладываемых нашими индивидуальными чертами и желаниями, и достичь высшей духовности и самореализации (самотрансцендентности).

Годы спустя после тренинга в Давосе я случайно столкнулся с заместителем премьер-министра, который принимал участие в тренинге «Кланы». Он сказал мне, что неудача, постигшая тогда группу и приведшая к гибели мира, глубоко потрясла его. В итоге он взял за правило готовиться к каждым предстоящим переговорам, размышляя не только о рациональной стратегии, но также о подспудных мотивах, связанных с идентичностью, — как поставленных на карту другой стороной, так и своих собственных.

В этом ключ к преодолению эффекта клана. Мир мог быть спасен в Давосе, и он может быть спасен в вашей жизни. Потенциальные возможности для примирения покоятся в глубине вашего сознания и вашего сердца. Только от вас зависит, обратитесь вы к ним или нет.

Благодарности

«Нет человека, который был бы как остров», — писал поэт Джон Донн, и его слова перекликаются с моими впечатлениями от работы над этой книгой. Я глубоко погрузился в тему конфликтологии, чтобы рассмотреть ее с разных точек зрения, и общался с огромным количеством людей. Мне повезло: близкие, друзья и коллеги вдохновляли меня на протяжении всего процесса написания книги.

Научное сообщество. Я благодарен за все, чему научился, работая с ныне покойными Роджером Фишером, профессором юридического факультета Гарвардского университета, и Джеромом Франком, профессором Университета Джонса Хопкинса, — оба они разделяли убежденность моего деда в том, что невозможное достижимо, нужно всего лишь приложить чуть больше усилий. Я признателен Бобу Мнукину, руководителю Программы по переговорам юридического факультета Гарвардского университета, и Джиму Себениусу, директору Переговорного проекта Гарвардского университета, который оказал мне бесценную интеллектуальную помощь и проявлял неослабевающий интерес к моей работе. Я глубоко ценю колоссальную поддержку и проницательные замечания Сьюзан Хаксли, исполнительного директора Программы по переговорам Гарвардского университета, и Джеймса Керуина, заместителя директора.

Коллектив ученых, создавших Программу по переговорам Гарвардского университета, помог мне охватить в книге широкий спектр важных аспектов переговорного процесса. Я мог бы написать целую главу о глубоком вкладе, который внес каждый эксперт в отдельности, но для краткости позвольте мне просто выразить сердечную благодарность следующим людям: Эйлин Баббитт, Максу Базерману, Габриэлле Блум, Роберту Бордоне, Хане Райли Болз, Дайане Чигес, Джареду Курхэну, Флорри Дарвин, Дэвиду Фэрману, Мэри Фитцдуфф, Маршаллу Ганцу, Шуле Джилад, Дебби Голдштейн, Шиле Хин, Дэвиду Хоффману, Кессели Хон, Питеру Камминге, Херберту Кельману, Кимберлин Лири, Алану Лампереру, Дженнифер Лернер, Джамилю Махуаду, Дипаку Малхотре, Брайану Манделлю, Мелиссе Мэнуоринг, Хэлу Мовиусу, Брюсу Пэттону, Говарду Раиффе, Надиму Рухане, Джесвальду Салакьюзе, Фрэнку Сендеру, Дэвиду Сейблу, Оферу Шароне, Боско Станковски, Дагу Стоуну, Гухану Субраманьяну, Лоуренсу Сасскинду, Джиллиан Тодд, Уильяму Юри, Джошуа Вайссу, Майклу Уиллеру и Роберту Уилкинсону. Спасибо штату и консультантам программы: Уоррену Денту, Абигейл Эрнс, Алексу Грину, Бет Хэнкс, Кристи Хэнстед, Полли Хэмлен, Киту Лутцу, Гейл Однил, Кэти Шонк, Шионе Соммервилль, Нэнси Уотерс и Трише Вудс.

Содержание книги обогатилось благодаря сотрудничеству с несколькими выдающимися умами в области психологии. Я глубоко признателен за интеллектуальную и моральную поддержку величайшему неврологу Скотту Рауху, президенту и главному врачу-психиатру больницы Маклина. Никакие слова не могут описать мое восхищение доктором Филипом Левендуски, легендарным заведующим кафедрой психологии медицинского факультета Гарвардского университета/больницы Маклина, который был моей опорой и наставником. Качество моих изысканий повысилось благодаря исключительному вкладу и моральной поддержке Трестура Бьоргвинссона, Брюса Коэна, Кэти Кук, Сью Демарко, Джейсона Элиаса, Лори Этринджер, Джудит Херман, Лизы Хорвитц, Роберта Джея Лифтона, Майкла Миллера, Стива Нисенбаума, Сесилии О'Нил, Рейчл Пенрод-Мартин, Моны Поттер, Брюса Прайса, Ричарда Шварца и Брюса Шэклтона.

Широкая структура Гарварда была и остается источником интеллектуального вдохновения, в первую очередь это относится к Гарвардскому институту глобального здравоохранения, связанному с ним факультету и его преподавательскому составу; я особенно благодарен Ашишу Джа, Дэвиду Катлеру и Сью Голди. Я был удостоен чести получить стипендию Берка по программе глобального здравоохранения, что дало мне возможность отшлифовать изложенную в этой книге теорию и подготовить ее для использования в учебном процессе. Для исследования темы решения конфликтов мне очень пригодилось участие в программе Гарвардской школы богословия по религии и мирному существованию, инициированной деканом Дэвидом Хэмптоном и аспиранткой Элизабет Ли-Худ.

Я приобрел ценнейшие знания во время исследовательской работы с моими студентами в Гарвардском университете — острота их ума и свежесть видения не дают почивать на лаврах и указывают на мои собственные пробелы. Особая благодарность нынешним и бывшим научным ассистентам и старшекурсникам, участникам Международной программы по переговорам Гарвардского университета: Амире Абулафи, Саре Абушар, Владимиру Боку, Мариссе Брок, Александру Даги, Харлин Гамбир, Дженни Гэтрайт, Бушре Генун, Мелде Гуракар, Эми Гутман, Эрику Хендею, Джозефу Кану, Адаму Кинону, Мэрайе Левин, Брук Маклэйн, Абигайл Мой, Джою Насру, Кендре Нортон, Джасмин Омеке, Эшли О'Нилу, Миранде Равиц, Саре Розенкрантц, Джонни Тэну, Дэвиду Тан-Цуаню, Таю Уолкеру, Келси Вернер, Бесси Чжан и Али Зуби. Спасибо также моим коллегам-преподавателям по Гарвардскому университету Микаэле Керрисси, Кашифу Кану, Сорапопу Киатпонгсану и Михань Ли, а также Ребеке Гетман, старшему преподавателю и заместителю директора по особым делам Международной программы по переговорам Гарвардского университета.

Международное сообщество. Независимая международная организация «Всемирный экономический форум» оказалась важной площадкой для осуществления научных исследований на практике, и я использовал ее как лабораторию для проверки своих гипотез. Я в долгу перед вдохновляющим основателем форума профессором Клаусом Швабом, который смотрит на наш мир не как на собрание разрозненных частей, а, скорее, как на глобальную систему. Именно благодаря его поддержке мне удалось провести тренинг «Кланы» в Давосе.

Эта книга очень выиграла от моего сотрудничества со многими выдающимися учеными, а также руководителями высшего звена из мира политики и бизнеса, с которыми мне довелось работать на Всемирном экономическом форуме. Среди них Берти Ахерн, Дэвид Айкман, Брюс Аллин, Квеси Анинг, Луиза Арбур, Ронит Авни, Селен Биффи, Бетти Бигомбе, Тони Блэр, Квел Бондевик, Уильям Боулдинг, Хайме де Бурбон де Парме, Лахдар Брахими, Кэролайн Кэйси, Минийа Чаттерджи, Эндрю Коэн, Дженнифер Коррьеро, Честер Крокер, Рагида Дергам, Кирилл Дмитриев, Бинета Диоп, Джон Даттон, Мэри Галети, Кэтрин Гарретт-Кокс, Пьер Жантен, Мак Джилл, Джеймс Джиллиган, Хрунд Ганнштейн, Джулиан Ха, Дэвид Харланд, Шамиль Идрисс, Мартин Индик, Параг Канна, Стив Киллели, Тим Леберехт, Эндрю Ли, Гэр Лундестад, Даниэль Малан, Джессика Мэттьюс, Майкл Мишель, Мирек Мирослав, Эмре Мусса, Кристиан Маменталер, Оксана Мышловска, Прийа Паркер, Аарон Пейрора, Джонатан Пауэлл, Гилберт Пруст, Мэри Робинсон, Алваро Родригес, Мари-Франс Роже, Карим Садьяпур, Херберт Салбер, Мария Шмит, Денис Сноуэр, Дзиро Тамура, Мейбл ван Оранье, Пол ван Зил, Джим Уоллис, Стюарт Уоллис, Скотт Уэбер, Виктор Вилли, Янь Сюэтун и Кайл Зиммер, а также преданные своему делу участники организации «Молодые лидеры мира» в рамках Всемирного экономического форума, имена которых составили бы длинный-длинный список.

Мои исследования за рубежом обогатилась благодаря сотрудничеству с Ясаром Джараром и Халедом эль-Гохари, моими давними коллегами на Ближнем Востоке, а также благодаря товарищеским отношениям с миротворцами Шафиком Габром, Бовейем Ли и их чудесными семьями. Я должник Ромеро Бритто, который неоднократно присоединялся к занятиям в рамках моего курса в Гарвардском университете и работал с моими студентами над созданием визуальных шедевров, передающих ключевые принципы книги «На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе». Наконец я хотел бы сказать спасибо за энтузиазм, проявленный многими другими моими друзьями и коллегами. Среди них Том Эйбрахам, Мелисса Агоч, Оливер Эймрейн, Ульрих Эшофф, Дэн и Симона Бачу, Мишель Бармейзель, Андре Бизасор, Мелисса Бродерик, Хавьер Кальдерон, Моника Кристен, Айрин Чу, Питер Коулман, Надя Крисан, Дженнифер Делмут, Александра Димитриадис, Лиор Франкинштайн, Марико Гакия, Йоланда Гарсон, Том Гиббонс (декан Школы профессионального образования Северо-Западного университета), Дэвид Грунфельд, Майя Халлетт, Жюльен Хавари, Ашраф Хегази, Пол Хенри, Луи Эрлан, Патрик Идальго, Анджела Хомси, Крис Ханиман, Горай Ишваран, Валид Исса, Вера и Иван Яник, Кайл Джонс, Джон Кеннеди, Ихаб Хатиб, Шив и Урваши Кимка, Юнгхун Давид Ким (председатель Всемирного энергетического совета), Клэр Кинг, Одри Ли, Эвелин Линднер, Ванесса Лю, Мэри Макдэвид, Оливер Мактернен, Бит Мейер, Мэттью Миллер, Дженнифер Морроу, Майкл и Эстер Малрой, Сандро Мури, Жоан Мюхре, Джозеф Най, Юрай Ондрейковиц, Джуда Поллак, Сонья Раушютц, Хавьер Рохо, Каталина Рохас, Сузанна Замстаг, Зоуи Сигал-Рейчлин, Офер Шароне, Карим Суаид, Кевин Стейнберг, Эрика Зутер-Ганц, Дзиро Тамура, Стефани Тетерич, Х. Е. Абдулла Аль Тани, Лиз Типпетт, Руи Педро Тропа, Густаво Луис Веласкес, Рори Ван Ло, Фрэнк Уайт, Дебора Уитни, Ребекка Вульф, Ян Янофски, Крейг Зелицер и Кэти Мари Зуэри.

Сообщество рецензентов. Книгу «На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе» рецензировала звездная команда международных ученых и специалистов-практиков. Все они направили мне детальные и точные отзывы: Мина аль-Орайби, журналист с мировым именем; профессор Кэри Чернисс, один из директоров компании Consortium for Research on Emotional Intelligence in Organizations; Кэтрин Гильдесгейм, вице-президент отдела стратегического планирования и реализации больницы Маклина; Хамиль Мауад, экс-президент Эквадора; профессор Роберт Маккерси из школы менеджмента MIT Sloan; профессор Леонард Рискин из Университета Флориды и Северо-Западного университета; профессор Мэри Роув, основатель и медиатор в MIT; Джефф Сель, председатель организации Peace Appeal Foundation; и множество аспирантов-исследователей в Гарвардском университете.

Издательское сообщество. Клан издательства Viking оказался блистательным. Рик Кот, редактор высочайшего класса, следил за тем, чтобы каждое слово и довод на этих страницах звучали как можно более четко и убедительно. Как опытный наставник, он прошел вместе со мной все этапы издания книги, отвечал на мои телефонные звонки днем и ночью и искренне стремился к тому, чтобы книга получилась максимально ясной и цельной. Рик, прими мою глубочайшую благодарность.

Команда издательства Viking помогла превратить изматывающий процесс издания книги в приятное приключение. Спасибо, Брайан Тарт, Андреа Шульц, Кэролин Коулберн, Мередит Беркс, Кейт Старк, Лидия Херт, Мэри Стоун, Крис Смит и Диего Нуньес!

В издательском мире есть тайное сокровище: Кэти Арнольд-Рэтлифф, редактор статей в журнале O, The Oprah Magazine. Я привлек ее в качестве редактора на самом раннем этапе, и она (похоже, вооружившись чем-то вроде редакторской пилы) сократила и подровняла страницы, параграфы и слова, чтобы облегчить чтение. Я доверился ее инстинкту, и книга от этого очень выиграла.

Мои замечательные агенты провели меня через сложнейший лабиринт издательского мира: спасибо Эндрю Уайли, Саре Чалфант и Джеки Ко.

Одно дело — написать книгу, совсем другое — рассказать о ней читателям. Спасибо Харри Роадсу, Кристине Фаррелл и компании Washington Speakers Bureau, а также Марку Фортье, Кортни Нобиле и остальным членам их рекламной команды за то, что помогли донести мои идеи до широкой общественности.

Священное сообщество. Ближайший круг семьи — моя главная опора в жизни. Никто не повлиял на мое понимание мира больше, чем мои родители. То, что они есть в моей жизни, — настоящее благословение. Они верят, что доброта способна изменить мир к лучшему, и всегда вдохновляют меня на этом пути. Я благодарен за поддержку моей умнейшей сестре Мэделин, ее не менее чудесному мужу Майку, а также моему брату Стиву и его жене Шире, самой творчески одаренной паре, которую я знаю. Сьюзан Доул является моей второй матерью — ее можно назвать и моей тещей, но это звучит слишком холодно, ведь она часть нашей семьи, душой и сердцем; благодарю вас, Сьюзан и Джон.

Я благодарен Бетси и Питеру, моим тете и дяде, которые внесли бесценный вклад в книгу и деликатно учили меня тому, что значит быть эффективным руководителем. Моя тетя Маргарет помогла мне глубже осознать действительность, те ее аспекты, которые так легко упустить из виду, когда не подозреваешь о них.

Никакими словами нельзя описать глубину моей благодарности жене и детям за всю их любовь и поддержку. Я часто обращаюсь к моим мальчикам и многому учусь благодаря детской чистоте их восприятия. Они интуитивно видят простые истины за сложностью теорий, и несколько их открытий я включил в книгу. Еще раз спасибо вам, Ной, Закари и Лиам. Моя любовь к вам бесконечнее, чем сама бесконечность. И последнее, самое сердечное спасибо тебе, моя жена Миа. Я ценю каждое мгновение каждого дня с тобой и навсегда благодарен тебе за многие жертвы, на которые ты пошла ради того, чтобы эта книга стала реальностью. У тебя я научился больше, чем у кого-либо еще на этой земле. Наши различия придают нам сил, наши сходства выдержали испытания временем, и о моей любви к тебе не нужно вести переговоры.

Приложение I

Приложение II Лестница бытия

Лестница бытия — концептуальный инструмент, разработанный мной с целью повысить осведомленность о взаимосвязанности людей. Конфликт сужает наше представление об этих связях, а практическая схема помогает обратить наше внимание на их глубину и ширину, напоминая нам о том, что наше сознание во взаимодействии с другими людьми способно расширяться.

Например, во время ежегодного семейного отпуска в Род-Айленде мы с женой по традиции садимся рядом на крыльце и смотрим, как заходит солнце. Мы чувствуем трансцендентную связь друг с другом. И наоборот, ссорясь, мы захлопываем двери идентичности, взаимно отдаляемся и видим друг в друге опасность, готовясь в любой момент отразить атаку. В такие минуты высокого напряжения наша трансцендентная связь отступает на второй план. Она по-прежнему существует, но мы не замечаем ее. Конфликт создает иллюзию разъединения.

Лестница бытия берет начало в открытии немецкого философа-экзистенциалиста Мартина Хайдеггера, который утверждал, что каждый человек — не субъект, а способ существования в мире. Мы не являемся отдельными единицами в этом мире, но изначально связаны с ним. Мир не существует вне нашего сознания, точно так же как наше сознание не существует вне мира.

В соответствии с этим утверждением, лестница бытия обращает внимание на пять уровней самоанализа. Ни один из уровней нельзя считать более «подлинным», чем другие: точно так же верхний слой луковицы не менее настоящий, чем ее сердцевина. В конфликте полезно идентифицировать, на каком уровне бытия вы находитесь в данный момент и к какому уровню стремитесь.

Уровень I: чистое бытие

Находясь на этом уровне, вы воспринимаете окружающий мир с точки зрения «я», чистого сознания. Как новорожденный, впервые открывающий для себя мир, вы не ощущаете границ между собой и другими, между внутренним и внешним миром. Ваша идентичность лишена цензора. В разгар конфликта — как в разгар страсти — вы вступаете в поток настолько могущественный, что теряете чувство the me («обо мне»), историю, которую вы рассказываете самому себе о себе.

На этом уровне вы ощущаете конфликт, даже если не осознаете его. Не имея представления о структуре своей личности или личности других, вы не чувствуете ни вины, ни гнева, ни стыда — только побуждающую потребность и чувство удовлетворения. Если у матери не получается накормить новорожденного, ребенок начинает плакать не от гнева, а из-за неудовлетворенной потребности.

Уровень II: единичное бытие в отношениях

На этом уровне к вашему «я» присоединяется представление the me («обо мне»): вы выстраиваете простой руководящий нарратив о том, кто вы есть, кто есть другой и как происходит ваше взаимодействие. Так как вы осознаете одну-единственную историю о себе — историю о единичном «себе», вы яростно защищаете ее от любой воспринимаемой угрозы.

Уровень III: многообразное бытие в отношениях

На этом этапе вы начинаете осознавать весь спектр отдельных единиц, составляющих вашу индивидуальность. Вы можете быть бизнесменом, родителем, другом и миротворцем. Каждая часть вашей идентичности располагает собственным нарративом, с его отдельным смыслом и настроением, таким образом вооружая вас разнообразием сценариев для выстраивания отношений с другими и с самим собой. В любой момент вы можете отдать предпочтение той или иной своей субличности и «вжиться» в нее.

Уровень IV: бытие в мире

Пребывание на этом уровне означает, что в вашем распоряжении множество взглядов на мир и множество субличностей, которые соответствуют каждому из этих взглядов. Любая из этих картин мира задает рамки, в которых вы осмысляете тот или иной набор субличностей, придавая им бытийную связность и структуру.

Например, мой друг детства — американец корейского происхождения. Его родители эмигрировали в США до его рождения, но вся его домашняя жизнь была основана на традиционной корейской культуре. Он освоил две картины мира, корейскую и американскую, и построил набор субличностей для общения с людьми в рамках каждой из этих картин мира. Его поступки, реакции и мысли о себе, когда он находился дома, поразительно отличались от его поведения и мышления в школе в общении с друзьями.

Уровень V: трансцендентное бытие

Наиболее широко сознание раскрывается во взаимодействии, когда вы осознаете, что все ваши картины мира связаны посредством одной-единственной общечеловеческой связи. Вы и другие — не обособленные друг от друга существа, не вращающиеся вокруг своей оси замкнутые сферы идентичности, вы связаны со всеми окружающими жизненно важными узами общей принадлежности к человечеству. Вы выходите за пределы оболочки своего отдельного существования и, сохраняя самовосприятие, одновременно осознаете, что существуете на трансцендентном уровне всеобщего сосуществования.

Чтобы настроиться на трансцендентный тип мышления, напомните себе, что ваша идентичность в конфликте существует в пределах широкой сети взаимосвязей. Конфликты на эмоциональной почве толкают вас на низшие ступени лестницы бытия, к более эгоистичному восприятию себя в мире. Чтобы найти выход из подобных ситуаций, необходимо противостоять этому побуждению. Постарайтесь разобраться, на каком уровне бытия вы находитесь в данный момент, и сознательно стремитесь наверх, чтобы осознать, насколько широки на самом деле границы вашего бытия.

Парадоксально, но уровни V и I по сути похожи друг на друга. Переживание полной трансцендентности аналогично переживанию чистого сознания. Оба ведут к единообразному, не разъединенному восприятию бытия в мире. Исходя из этого, лестницу бытия точнее было бы считать «кругом бытия», так как чем глубже наше восприятие бытия, тем ближе мы к его изначальному состоянию.

Примечания

Предисловие. О чем эта книга

1. Истории, которые я рассказываю от своего имени в этой книге, основаны на реальных событиях, хотя в некоторых случаях я изменил несколько фактов, чтобы защитить идентичность людей, о которых идет речь. Семинар в Сербии я проводил вместе с соведущими и моими добрыми друзьями Дженнифер Делмут и Мелиссой Агоч.

2. Интегративный метод разрешения конфликтов позволяет шагнуть дальше поиска решения проблемы — перейти к совместной работе над ее осмыслением, попытаться понять, как мы проявляем себя во взаимодействии друг с другом и каков наилучший способ для жизни и работы сообща. Это одновременно теоретическая модель сознания и практическое руководство к действию, представляющее собой психологический метод трансформации идентичности из помехи в ценный ресурс.

Традиционно наука о переговорах выделяет отдельные элементы переговорного процесса. Главный труд, основанный на этом подходе, принадлежит моему научному руководителю профессору Роджеру Фишеру, учредителю и директору Гарвардского переговорного проекта. Он разработал теорию о семи элементах переговоров — определяющих факторов, без которых невозможно понимание переговорного ландшафта. Речь идет о следующих факторах: интересы, варианты, легитимность, обязательства, альтернативы, отношения и коммуникация[14]. Если сравнивать теорию переговорного процесса с анатомией нашего тела, семь элементов представляют собой органы, а интегративный метод разрешения конфликтов (о котором я рассказываю в этой книге) — динамику взаимодействия между ними. Конфликтом на эмоциональной почве управляют скрытые силы, о чем свидетельствуют сейсмические толчки и прорывы, то и дело нарушавшие рациональный ход мыслей руководителей высшего звена в Давосе (см. об этом в главе 1). Интегративный метод разрешения конфликтов дает объяснение этим мощным силам, толкающим разумно мыслящих людей к неразумным действиям, и призывает сосредоточить внимание на отношенческой идентичности, которую проявляет каждая из сторон в конфликте. Даже если кажется невозможным примирить центральные идентичности оппонентов, можно найти способы изменить саму систему их отношений и таким образом ослабить напряжение и укрепить сотрудничество.

Глава 2. Скрытая сила идентичности

3. Частично эта глава основана на моей ранее опубликованной статье "Relational Identity Theory: A Systematic Approach for Transforming the Emotional Dimension of Conflict" (см.: Shapiro D. 2010).

4. Ibid. Я определяю клан как любую группу, члены которой считают себя (1) принадлежащими к одному виду, (2) связанными родственно-подобными узами в своем взаимодействии и (3) эмоционально вовлеченными в процесс усиления влияния своей группы. В статье я пишу о том, что все три элемента необходимы для того, чтобы признать группу кланом.

Принадлежность к одному виду указывает на то, что члены объединения определяют себя как участников группы с общей идентичностью. Этнополитические группы, например палестинские арабы и израильские евреи или католики и протестанты Северной Ирландии, могут представлять собой кланы, но нередко кланы не основаны на этнической или родовой принадлежности. Чаще в фундаменте кланов бывают заложены социальные и психологические предпосылки. Они возникают в тех случаях, когда общей идентичностью объединены отдельные личности, такие как члены общины соседей, религиозной секты, корпорации, народа или международной политической организации.

Однако клан — это нечто большее, чем непрочный союз или коалиция, которую объединяют чисто прикладные цели. Второй элемент — глубокая связь, напоминающая родственную, — придает особые черты отношениям внутри группы с общей идентичностью, так как члены клана субъективно определяют друг друга как людей «одной породы». Эта связь может быть основана фактически на любом общем признаке, к примеру на физическом качестве, идеологии, языке, принадлежности по происхождению (землячество), миссии организации или религиозных верованиях. Результатом связи, напоминающей родственные узы, является то, что участники сильнее идентифицируют себя с кланом и, как следствие, придают большее эмоциональное значение своим отношениям с собратьями по этому сообществу.

Члены клана чувствуют эмоциональную вовлеченность в дела своего объединения — в поддержание его благополучия и расширение влияния. Они принимают вопросы выживания и укрепления клана так близко к сердцу, что готовы забыть о собственных интересах, чтобы уберечь и защитить друг друга, а также приблизить общие цели (зачастую именно этого от них требуют и нормы, установленные в группе). Такая вовлеченность в крайне сильном своем проявлении ведет к тому, что члены клана приносят в жертву собственную жизнь или жизнь своих детей.

5. Я проводил тренинг «Кланы» как учебное занятие, а не управляемый научный эксперимент. Я адаптировал вопросы тренинга для каждой группы, менял обстановку в помещении, чтобы оно казалось изолированным, гнетущим и тесным, включал громкую музыку с барабанами, создававшими напряженную наэлектризованную атмосферу, и другими способами на свое усмотрение задавал настроение в группе с целью повысить вероятность наступления эффекта клана. Но я также следил за тем, чтобы у кланов всегда оставалась возможность спасти мир. В тех редких случаях, когда мир удавалось уберечь от гибели, кланы обычно не относились чересчур серьезно ни к самому тренингу, ни к своей только что созданной клановой идентичности: они рассматривали занятие просто как игру. Однако те группы, которые, вступая в переходный мир, объединяющий фантазию и реальность, начинали принимать его всерьез, практически неизбежно приводили планету к взрыву.

6. Я избегаю пользоваться определением «конфликт, основанный на идентичности» по двум причинам. Во-первых, любой конфликт в той или иной степени затрагивает нашу идентичность. Эмоциональная составляющая конфликта берет свое начало в наших неудовлетворенных потребностях, наших неразделенных ценностях, наших оскверненных верованиях. Наша идентичность определяет степень важности происходящего и выверяет интенсивность эмоционального отклика, поэтому не имеет особого смысла относить лишь некоторые конфликты к разряду основанных на идентичности. Во-вторых, идентичность никогда не является единственной основой конфликта. Называть конфликт основанным на идентичности — значит допускать полное ее превосходство и отбрасывать как менее значимые другие потенциальные источники, от нейробиологической предрасположенности до макроэкономических сил, от социологических структур до политических мотивов.

7. Чтобы достичь прочного согласия в отношениях, в процессе урегулирования конфликта необходимо обратиться к трем его составляющим. Во-первых, следует уладить существенные разногласия, например связанные с распределением земли или финансов. Во-вторых, нужно преобразовать эмоциональную природу отношений, превратив друг друга из врагов в союзников. В-третьих, надо интернализировать ваши обновленные отношения, то есть закрепить достигнутый успех. Таким образом, урегулирование конфликта включает в себя улаживание, преобразование и примирение, причем каждое из этих действий обращается к важной составляющей процесса урегулирования: к интересам, эмоциям и идентичности. См.: Kelman 1956; Rouhana 2004.

8. См., например: Damasio 1994. Работы А. Дамазиу посвящены взаимосвязям между эмоциями, когнитивными функциями и процессом принятия решений.

9. См.: Lerner et al. 2015; Shapiro 2004.

10. В связи с тем что данная книга посвящена конфликтам на эмоциональной почве, важно провести четкое разграничение между (1) положительными и отрицательными эмоциями, которые описывают наше настроение как, например, приподнятое или угнетенное, и (2) полезными и проблемными эмоциями, которые выражают поведенческие последствия наших чувств. Схожим образом Далай-лама XIV различает эту последнюю пару, называя соответствующие эмоции «не причиняющими страдания» и «причиняющими страдания». Если страх толкает вас на убийство соседа, эта эмоция отрицательная и причиняющая страдания (проблемная). Если страх побуждает вас спасти жизнь своего ребенка, эмоция отрицательная и не причиняющая страдания (полезная). См.: Dalai Lama 2005, 27–28.

11. Исследователи семейной жизни Харвилл Хендрикс и Хелен Лакелли Хант приходят к тому же выводу в контексте семейных отношений (см.: Hendrix and Hunt 2013, 54). Психолог Рутлен Джосселсон анализирует эмоциональное пространство между сторонами в ходе взаимодействия (Josselson 1992).

12. Чарльз Хортон Кули изобрел термин «отраженное "я"» для выражения своей теории о том, что представление человека о самом себе формируется посредством понимания, как его или ее воспринимают другие (Cooley 1902).

Глава 3. Двойная природа идентичности

13. Политологи давно спорят о том, является ли национальная идентичность примордиальной (существующей изначально) или сформированной (возникающей благодаря взаимодействию между людьми). Другими словами, врожденное ли это качество или оно формируется конструируется посредством взаимодействия в социуме? Я считаю, что идентичность складывается в рамках социальных структур под воздействием политических влияний, культурных особенностей и биологических предпосылок; это означает, что мы все обладаем некоторой — но не полной — свободой создавать свою идентичность. Общество предлагает нам то, что я называю шаблонами идентичности, — социальные сценарии, на основе которых мы выстраиваем самовосприятие, и мы вольны выбирать эти шаблоны по своему вкусу. Как замечают Марта Кемпни и Альдона Явловска, «идентичность заложена в согласованном и интегративном социальном порядке» (Kempny and Jawlowska 2002, 4).

Из сказанного следует, что культурная идентичность может передаваться из поколения в поколение. Это придает ей оттенок примордиализма, хотя на самом деле она способна меняться — и зачастую так и происходит. В работе Дэвида Лэйтина (Laitin 1983) приведен увлекательный анализ примеров из практики, наглядно показывающий, что культурная идентификация, например национальная идентичность, подлежит изменениям; сам по себе конфликт может изменить идентичность группы. О других важных направлениях дискуссии о примордиализме и конструкционизме читайте в работах таких ученых, как Сэмюэл Хантингтон (Samuel Huntington), Клиффорд Гирц (Clifford Geertz), Александр Вендт (Alexander Wendt) и Роберт Хислоп (Robert Hislope).

14. Джеймс Марсия предлагает выделять два аспекта формирования идентичности: освоение и обязательство (Marcia 1988). Освоение — процесс, при котором из многочисленных способов существования целенаправленно отбираются те или иные, в то время как обязательство представляет собой принятие определенного набора идеалов. Приняв на себя обязательство в отношении ряда идеалов, мы приобретаем чувство целостности, осмысленности и верности — противоядие от спутанной идентичности. См. также: Schwartz 2001, 11.

15. Хотя политологи, психологи и социологи дали сотни определений идентичности, разумеется, не существует совершенного метода для интерпретации этого непростого понятия; моя интерпретация в этой главе имеет целью познакомить читателя с важными концепциями, которые облегчают урегулирование конфликтов в обычной жизни. Я попытался дать всеобъемлющее определение идентичности в связи с тем фактом, что ученые, специализирующиеся на этой теме, зачастую осмысливают идентичность, не выходя за пределы своей области научных знаний. Скажем, социальные психологи склонны рассматривать идентичность как социальный маркер, но игнорировать ее физические и духовные составляющие.

Мое определение идентичности неточно и несовершенно, однако его легко применить на практике. Оно достаточно узкое, чтобы привлечь внимание к характеристикам, которые предопределяют столкновение в конфликте, и достаточно широкое, чтобы охватить всю полноту качеств, обеспечивающих уникальность каждого человека. У нас есть физическое тело с органами, кровотоком, подвижными частями и соединительной тканью. Mы обладаем долговременной и кратковременной памятью, где хранятся воспоминания о людях, местах и предметах. Наша личность постоянно эволюционирует, в ней предусмотрены подсистемы, которые управляют большой частью нашего поведения. У нас есть панорама верований, некоторых из которых мы придерживаемся твердо, а других слабее; нас посещают мимолетные мысли, мы подвержены переменам в настроении, в нас заложены автоматические мыслительные процессы для восприятия реальности. Мы выполняем множество ролей, таких как ребенок, родитель и коллега. На самом деле этот список можно продолжать до бесконечности, что объясняет, почему идентичность причиняет столько хлопот в конфликте. Существует много взаимосвязанных частей.

16. См.: Stone, Patton, and Heen 1999.

17. Подробнее см. в приложении II. Я предполагаю, что идентичности присуща многоуровневость, которая придает ей динамическую сложность.

18. См.: James 1890; в рус. пер. — Джеймс 2011. См. также работу «Разум, Я и общество» Дж. Мида (Mead 1934), который сделал понятия I и me центральными в своей социологической теории символического интеракционизма.

19. Важно отметить три аспекта вашей центральной идентичности. Во-первых, она действительно «центральная», так как остается в основном неизменной в различных ситуациях и взаимодействиях. Например, ваша фамилия — часть вашей центральной идентичности, вы не меняете ее всякий раз, когда вступаете в контакт с другим человеком. Во-вторых, ваша центральная идентичность содержит не только ваши глубочайшие убеждения — она включает в себя любые устойчивые характеристики вашей личности, как первостепенные, так и второстепенные в вашей жизни. Тот факт, что вы предпочитаете желтый цвет синему, является частью вашей центральной идентичности, пусть он и обладает минимальным личным значением по сравнению с вашей привязанностью к родителям. В-третьих, ваша центральная идентичность не просто история, которую вы рассказываете себе и о себе. Идентичность несет в себе подсознательные и биологические характеристики — сознание и тело, сохраняющие целостность во время взаимодействия с другими людьми. Профессор Джонатан Тёрнер дает похожее определение центральной идентичности, описывая ее как «представления индивида о самом себе как личности и связанные с этим представлением эмоции, которые он по большей части предъявляет во время коммуникации» (Turner 2012, 350).

20. См. в книге Амартии Сена «Идентичность и насилие: иллюзия предназначения» (Sen 2006, 30).

21. См.: Mlodinow 2012, 153; в рус. пер. — Млодинов 2012, 245–246. Дополнительную информацию см. здесь: Himmelweit, H. T. "Obituary: Henri Tajfel, FBPsS". Bulletin of the British Psychological Society 35 (1982): 288–89;Robinson, W. P., ed. Social Groups and Identities: Developing the Legacy of Henri Tajfel (Oxford: Butterworth-Heinemann, 1996), 3–5; Tajfel, H., Human Groups and Social Categories (Cambridge: CambridgeUniversity Press, 1981).

22. В поддержку моего предположения о том, что функцией идентичности является поиск смысла, можно сослаться на суждение Фредерика Бартлетта, заметившего много лет назад, что допустимо «говорить о каждой когнитивной реакции человека — восприятии, воображении, воспоминании, размышлении и аргументации — как попытке найти смысл» (Bartlett 1932, 44). Взаимодействуя с самими собой и миром вокруг, мы используем мыслительные схемы — нарративы, чтобы осмыслить переживаемый опыт. Нам присуще инстинктивное стремление находить смысл. С этой точки зрения все наше психическое бытие можно рассматривать как выстраивание и применение нарративов с целью обретения личного смысла.

23. Я провожу различие между номинальной и семантической идентичностью. Наша номинальная идентичность выражается в том, как мы сами и окружающие обозначаем друг друга: например, американец, немец, учитель или друг. Ваша семантическая идентичность — это значение, которое вы привносите в это обозначение: что значит быть американцем, немцем, учителем или другом? Схожим образом антрополог Фредрик Барт различает номинальную идентичность и виртуальное членство (Barth 1981).

24. Наше социальное «я» подвержено изменениям, см.: Barth 1969.

25. Теория отношенческой идентичности предполагает, что наша личность определяется нашими отношениями с другими людьми. Эта концепция тесно переплетается с мыслями французского философа Жан-Поля Сартра, однажды язвительно заметившего: «…Если бы евреев не существовало, антисемит выдумал бы их» (Sartre 1965, 13; в рус. пер. — Сартр 2006).

Теория отношенческой идентичности крайне полезна для политических деятелей, чья задача заключается в том, чтобы избежать масштабных военных конфликтов в многонациональных обществах. Политики, пытающиеся оценить уязвимость общества перед эскалацией конфликта, поступят мудро, проанализировав ситуацию исходя из следующих пунктов. (1) Потребность в принадлежности: не чувствует ли себя данная группа исключенной из крупных политических, социальных, экономических и культурных образований? (2) Потребность в автономии: не чувствует ли себя данная группа ограниченной во влиянии на принятие решений в политических, социальных, экономических и культурных областях, затрагивающих ее интересы? Чем многочисленнее и интенсивнее угрозы, которые ощущает группа в отношении принадлежности и автономии, тем более вероятно, что она будет сражаться за удовлетворение своих потребностей.

С теорией отношенческой идентичности сообразуются исследования профессора Оксфордского университета Фрэнсис Стюарт, которая предполагает, что главной причиной возникновения вооруженных конфликтов в многонациональных обществах являются не различия между индивидами, обладающими одинаковым статусом («горизонтальное неравенство»), но ощущаемая несправедливость в иерархии этнополитических групп («вертикальное неравенство»). Стюарт и Грэм Браун выдвигают гипотезу о том, что в ситуациях, когда культурные различия (независимо от того, основаны ли они на этнополитической, религиозной, гендерной, возрастной или другой почве) совмещаются с экономическими и политическими, между группами возникает глубокое чувство вражды, которое может привести к вооруженному столкновению (Stewart and Brown 2007, 222).

26. Человеческий разум непрерывно оценивает социальную среду на предмет угроз физическому и психологическому выживанию индивида. Социальное выживание требует от нас, чтобы подсознание постоянно сканировало угрозы потребностям в принадлежности и автономии. Вероятно, за этот процесс оценивания в мозге отвечает миндалевидное тело, которое анализирует широкий спектр событий, включая угрозы нашему социальному и физическому благополучию (но не ограничиваясь ими), и действует как «индикатор актуальности» (см.: Sander et al. 2003).

27. Я разработал теорию отношенческой идентичности для решения практических запросов в процессе урегулирования конфликтов. Она базируется на трудах таких выдающихся умов, как Уильям Джеймс, Генри Тэджфел, Эрик Эриксон и Джин Бейкер Миллер. Хотя эта теория опирается на открытия психоанализа, она одновременно является ответом на них. Отец психоанализа Зигмунд Фрейд считал, что людьми управляет принцип удовольствия: мы стремимся к удовольствию и избегаем боли. Он рассматривал людей как существ, стремящихся к удовлетворению своих либидных потребностей. Психоаналитик Рональд Фэйрбейрн радикальным образом отошел от этого принципа, утверждая, что мы стремимся не к удовольствию, а к объекту. В языке психоаналитиков «объект» — это внутренний образ человека или группы людей, с которыми мы имеем отношения. Таким образом, Фэйрбейрн говорил, что отношения с другими нужны нам не для того, чтобы удовлетворить наши либидные потребности, а как раз наоборот, мы стремимся получить удовольствие от того, что имеем отношения с кем-либо. Нами управляет потребность в отношениях с другими.

В своих практических исследованиях Фэйрбейрн делал упор на инстинктивной потребности в отношениях. Он обнаружил, что дети, страдавшие от насилия в семье, все равно предпочитали родной дом безопасности приюта. Другими словами, материнское отвержение не отталкивало этих детей от матерей, а наоборот, сильнее к ним привязывало. Неудовлетворенная потребность в связи может быть удовлетворена только матерью (см.: Celani 1994, 29). Схожим образом психоаналитик Дональд Винникотт подчеркивал системную важность отношений в человеческой жизни, замечая, что в союзе матери и ребенка «центр тяготения к живому существу не возникает внутри индивида, он заложен в самой системе» (Winnicott 1952, 99).

28. См.: Barth 1969. Террелл Нортроп анализирует динамику конфликтов на почве идентичности и приходит к заключению, что самая эффективная стратегия для примирения «похоже, та, что начинается… с природы отношений, так как давление изменений на этом уровне будет не таким угрожающим, как на уровне идентичностей сторон» (Northrup 1989, 81).

29. Теория отношенческой идентичности имеет больше общего с отношениями, которые вы формируете, чем с характеристиками, которые вам присущи. По сути, эту теорию можно определить как «перспективную реляционность»: вы определяете свою идентичность, основываясь на восприятии своих отношений с другими.

30. Ученые из разных областей науки сходятся во мнении, что потребности в принадлежности и автономии — это фундаментальные мотивационные факторы, управляющие социальным поведением. Приведу несколько примеров. Мервин Фридман с соавторами проводят различия между доминированием/подчинением и принадлежностью/враждебностью (Freedman et al. 1951). Кэрол Гиллиган различает справедливость и заботу (Gilligan 1982; в рус. пер. — Гиллиган 1992). Эрвин Стауб противопоставляет автономную/индивидуалистическую идентичность и отношенческую/коллективистскую идентичность (Staub 1993). Дебора Колб и Джудит Уильямс проливают свет на важность защиты прав и налаживания связей (Kolb and Williams 2000). Роберт Мнукин, Скотт Пеппет и Эндрю Тулумелло подчеркивают противоречия между ассертивностью и эмпатией (Mnookin et al. 1996). Эрих Фромм противопоставляет самобытную идентичность и чувство единения с миром (Fromm 1941, 39–55; в рус. пер. — Фромм 2016). Эдвард Деси и Ричард Райан проливают свет на то, как воздействует самоопределение на эмоции и поведение (Deci 1980; Deci and Ryan 2000). Лорна Бенджамин (Benjamin 1984) систематизирует данные о противоречиях между автономией и принадлежностью, исходя из структурного анализа социального поведения (САСП); ее работа базируется на изысканиях Генри Мюррея по персонологии; САСП — это система классификации социальных взаимодействий с учетом внимания, принадлежности и взаимозависимости (а следовательно, и автономии), позволяющая объяснить, как люди интерпретируют значение того или иного социального события. Джерри Уиггинс делает обзор научных исследований по теме автономии и принадлежности и их понятийных аналогов (Wiggins 1991).

Дэвид Бакан представляет глубокое и захватывающее обоснование фундаментальной важности свободы воли и общности. Он объясняет: «Я выбрал термины "свобода воли" и "общность", чтобы охарактеризовать две фундаментальные формы существования живых организмов. Свобода воли значима для существования организма как индивида, общность — для участия индивидов в некоем более крупном образовании. Свобода воли проявляется в самозащите, самоутверждении и самосовершенствовании, общность — в чувстве единения с другими существами. Свобода воли проявляется в формировании обособленных образований, общность — в отсутствии обособленности. Свобода воли проявляется в изоляции, отчуждении и чувстве одиночества, общность — в контактах, открытости и объединении. Свобода воли проявляется в желании овладеть, общность — в безусловном сотрудничестве» (Bakan 1996, 14–15).

31. Автономия и принадлежность до некоторой степени устойчивы: ваши отношения приобретают структурную стабильность благодаря ролям, которые вы играете, и статусам, которые вы имеете. Эти структуры являются стандартными формами автономии и принадлежности. Например, участники тренинга «Кланы» в Каире быстро примерили на себя роли противников. Как только они вошли в эту роль, их ожидания от взаимоотношений стали очевидными: отвержение принадлежности и неуважение к потребности другой стороны в автономии.

Роли задают границы нашей принадлежности и автономии. Если я нахожусь на ежегодном визите у врача и он просит меня снять рубашку, я с готовностью подчиняюсь. В роли пациента я поступаюсь своей автономией и ожидаю, что врач будет придерживаться профессиональной дистанции в нашем взаимодействии. Однако, если я иду по улице и какой-то незнакомец требует, чтобы я снял рубашку, я постараюсь как можно быстрее от него уйти. Роль незнакомца не предполагает тех же ожиданий в отношении автономии и принадлежности.

Ваши отношения приобретают устойчивость и благодаря статусу — положению, которое вы занимаете в какой-то иерархии по отношению к другим. К примеру, чем выше ваше формальное положение в бизнесе, тем больше автономии вы систематически получаете для санкционирования решений. Но неформальный статус тоже структурирует ваши отношения. Работая над совместным проектом как команда, сотрудники знают, кто наделен властными полномочиями принимать решения, но они также в курсе, к кому лучше обратиться за советом по проекту, к кому — за эмоциональной поддержкой и кто разрядит обстановку веселой шуткой.

Хотя роли и статусы довольно устойчивы, их можно задать заново, чтобы облегчить выход из конфликта (подробнее см.: Fisher and Shapiro 2005; в рус. пер. — Фишер, Шапиро 2015).

Если удается установить позитивные структурные отношения, шансы на примирение повышаются. На самом деле целью примирения является интернализация позитивных структурных отношений. Именно так произошло в одном из немногих случаев, когда во время тренинга «Кланы» мир удалось спасти. Это случилось на Ближнем Востоке, участники тренинга были руководителями правительственного уровня. Четыре представителя кланов встретились в центре комнаты для переговоров и за несколько минут пришли к полному и окончательному соглашению. Я недоумевал: как такое могло произойти? Случайно оказалось, что три из четырех переговорщиков были военными офицерами в форме и во время переговоров их привязанность к недавно образованному клану побледнела по сравнению с объединяющей их ролью военных. Общая роль позволила зародиться позитивной принадлежности и взаимному уважению к автономии друг друга. Самый высокопоставленный офицер предложил соглашение, другие офицеры подчинились, а единственный гражданский лидер уступил единодушию группы. Общая роль и предсказуемый статус военной иерархии создали четкую структуру взаимоотношений.

Контекст отношений задают ожидания, связанные с границами автономии и принадлежности, а также обязательства, налагаемые за срыв негласного контракта между сторонами. Эти ожидания выражаются в ролях, которые мы играем, и статусах, которых придерживаемся. Подробнее см.: McCall and Simmons 1978; Stets 2006; Stryker 2004.

32. Данные нейронаук позволяют глубже понять нейрохимическую основу чувства принадлежности. Нейромодулятор окситоцин укрепляет доверие в отношениях, и наоборот — доверительные отношения способствуют выработке окситоцина. В одном из исследований Пол Зак и его коллеги обнаружили, что у переговорщиков, которые чувствовали, что их партнер демонстрирует доверие, повышался уровень окситоцина в крови (Zak et al. 2005). В другом исследовании, проведенном Михаэлем Косфильдом с коллегами (Kosfeld et al. 2005), участникам эксперимента вводили окситоцин, после чего те гораздо охотнее доверяли своим партнерам и в инвестиционной игре с использованием реальных денег были готовы больше инвестировать в партнерские предприятия. В третьем исследовании на ту же тему — Беаты Дитцен и ее коллег (Ditzen et al. 2009) — было обнаружено, что интраназальное введение окситоцина улучшает коммуникацию и снижает уровень кортизола у пар, переживающих конфликт.

Ученые, специализирующиеся в других научных дисциплинах, также считают вопрос о принадлежности важным. Рой Баумайстер и Марк Лири осуществили комплексный анализ эмпирических доказательств потребности в принадлежности и пришли к заключению, что «человеческие существа фундаментально и всеобъемлюще движимы потребностью в принадлежности, то есть страстным желанием формировать и поддерживать долговременные межличностные связи. Люди ищут частого, эмоционально выраженного позитивного взаимодействия в контексте долговременных бережных отношений» (Baumeister and Leary 2000).

Социолог Дональд Кэмпбелл заметил, что «близкие друг другу элементы чаще воспринимаются как принадлежащие одной и той же организации» (LeWine and Campbell 1971, 105). Наблюдение Кэмпбелла необыкновенно проницательно. Если мы сгруппируем людей как «близких» по какой-либо характеристике, будь то религиозные убеждения, цвет волос или любой другой признак, то будем более склонны считать, что их объединяет одна и та же идентичность. Одна-единственная черта побуждает нас воспринимать их в одной связке.

33. См.: Shapiro 2008.

34. Packer 2006.

35. См.: Eisenberger et al. 2003.

36. См.: Herman 1992, 51.

37. Эдвард Деси в своей работе проливает свет на влияние самоопределения на эмоции и поведение. Если вы ощущаете, что границы вашей свободы несправедливо нарушаются, вы реагируете негативно и можете отказаться от «разумных» интересов ради утоления своей потребности в самоопределении (Deci 1980).

38. Приведенные точки зрения были высказаны в беседах со мной лидерами каждой из сторон конфликта. Кроме того, мой выбор названия территории основан на том, что это название официально используется Государственным департаментом США. И все же, именуя Республику Македонию таким образом, я могу невольно задеть чувство автономии некоторых граждан Греции, которые считают себя единственными, кто имеет право использовать название Македония.

39. Конфликт, вызванный потребностями в автономии и принадлежности, часто происходит на символическом уровне. Яркий пример можно найти в романе чешского писателя Милана Кундеры «Неведение». Главная героиня Ирена возвращается домой в Чехию после 20 лет, проведенных во Франции; ее друзья не проявляют никакого интереса к ее пребыванию за границей, как будто вырезав эти годы из ее жизни. Игнорируя критически важные части центральной идентичности Ирены — аспекты ее «я», они отгораживаются стеной от ее потребности в автономии, выражающейся в желании быть такой, какой она хочет. Ирену раздирают вопросы принадлежности: «Какие части моей личности мои друзья примут? Какие отвергнут? Смогу ли я вынести отвержение — или мне следует прекратить дружбу с ними?» Как и в реальной жизни, эти вопросы отношений проявляются неявно, посредством символических посланий, например когда чешские друзья не выражают никакого желания попробовать французское вино Ирены (Kundera 2002; в рус. пер. — Кундера 2014).

40. Эти положения Конфуция взяты мной у Дж. Уиггинс (Wiggins 1991), чьим источником является работа Стюарта Хакетта (Hackett 1979, 27–28). Идея изначального единства обнаруживается даже в эволюционной теории Дарвина, которая основана на предположении, что человеческий род обязан своим происхождением взаимосвязи всех живых существ. В этом смысле стремление к трансцендентному единству не более чем желание вернуться к нашему изначальному состоянию единства. Похожую точку зрения высказывает Далай-лама XIV (см.: Dalai Lama 2005).

41. Я описываю различные «структуры» идентичности — ее архитектуру, но солидаризируюсь с открытием психоаналитика Гарри Стека Салливана, обосновавшего, что эти внутрипсихические структуры являются вымышленными: в действительности речь идет не о материальных элементах, а о паттернах преобразования энергии (см.: Greenberg and Mitchell 1983, 91).

Глава 4. Как избежать заманивания в конфликт

42. Что служит источником мысленной установки «мы против них», ведущей к эффекту клана? Теория отношенческой идентичности предполагает, что эффект клана провоцирует угроза важным аспектам автономии и принадлежности. Реалистическая теория группового конфликта доказывает, что толчок к формированию внутригрупповой идентичности и этноцентризма дает угроза военным, политическим, социальным или финансовым ресурсам группы. Теория социальной идентичности предполагает, что одно лишь отождествление себя с группой может стать достаточным основанием для конфликта: отдельные личности идентифицируют себя с группой и стремятся положительно отличаться на фоне других групп. Подробнее о реалистической теории группового конфликта см.: Sherif et al. 1961, 155–84; Campbell 1965; о теории социальной идентичности — Tajfel and Turner 1979.

43. Строго говоря, я определяю эффект клана как жесткое проявление нашей отношенческой идентичности, обостряющее разногласия с другим человеком или группой.

44. Хотя эффект клана побуждает сопротивляться изменениям, он несет также защитную функцию. При таком настрое мы ставим себе целью защитить людей и принципы, которые представляют наибольшую важность для нашей идентичности. На самом деле эволюционные биологи уже давно работают над тем, чтобы количественно определить степень, до которой мы готовы защищать родственников и себе подобных от внешней угрозы. Индийский биолог Джон Холдейн, занимавшийся математикой родственного отбора, язвительно заметил: «Я бы рискнул жизнью ради двоих родных братьев или восьми двоюродных». Его наблюдения заложили основу для правила Гамильтона, согласно которому суть родственного отбора можно измерить формулой: br − c > 0. В этой формуле b означает «повышение шансов на выживаемость особи в случае любого альтруистического поступка со стороны другой особи, с — цена выживаемости для особи, совершающей альтруистический поступок, и r — коэффициент соотношения b и с. Полученное неравенство определяет условия, по которым естественный отбор должен поддерживать поступки, продиктованные очевидным альтруизмом» (Mock 2004, 20). Когда неравенство выполняется, мы ведем себя альтруистически; когда оно не соблюдается, мы действуем в собственных интересах.

45. В статье в журнале American Psychologist (Shapiro 2010) я описываю несколько признаков клановой динамики, которые могут оказаться полезными для самого клана, но одновременно усложнить путь к межгрупповому примирению.

1. Верность клану становится приоритетом. Отношения внутри кланов чрезвычайно насыщены эмоциями, члены кланов готовы идти на жертвы ради тех, с кем чувствуют себя в близкой связи.

2. Клановые нормы усиливают лояльность. По сути, фундаментальное табу клана в том, что под запретом находятся любые поступки, которые могут ослабить легитимность клана и отношения, связывающие между собой его членов. Сам по себе клан может восприниматься как святыня, а поддержка его существования — стать священной миссией. Предательство клановой идентичности может привести к стыду, унижению, остракизму и смерти.

3. Клановая лояльность достигает пика силы, если членов клана объединяет нарратив общей идентичности, который я называю мифом одной крови. Этот общий нарратив сплачивает людей благодаря убеждению, что они принадлежат к одному роду, связаны общей генеалогией и судьбой. Группа, переживающая угрозу извне, быстро превращается в клан в ту минуту, когда участники чувствуют себя связанными мифом одной крови. Хотя и многонациональная компания в конфликте может превратиться в клан, более сплоченные кланы — те, ради которых люди готовы принести наибольшую жертву, — обычно основываются на духовном или фактическом родстве. Члены кланы скорее чувствуют уверенность в своей правоте, сражаясь за выполнение божественного замысла, чем отстаивая видение компании.

4. Миф одной крови трудно изменить. Кланы строят собственный нарратив, основываясь на своем восприятии истории побед, поражений, травм и гонений, и этот нарратив удивительно устойчив к политическим и социальным преобразованиям. Во многом сохранение исторического нарратива клана — это усилия, направленные на утверждение своей автономии как нерушимого образования.

46. Приведенные характеристики эффекта клана, который является фундаментальной составляющей острого конфликта, схожи с характеристиками конфликта, предложенными Льюисом Козером в его классическом труде «Функции социального конфликта» (Coser 1956; в рус. пер. — Козер 2000). Согласно Козеру, чем острее конфликт, тем в большей степени его следствием становятся (1) четко очерченные границы для каждой из сторон; (2) централизованные структуры для принятия решений; (3) структурная и идеологическая солидарность; (4) подавление инакомыслия и отклонения от норм (динамика, которую я отношу к табу).

47. Сильные эмоции могут обострить эффект клана. Экспериментальные исследования демонстрируют, что эмоциональное возбуждение снижает когнитивную сложность социального восприятия, что оборачивается поляризованными оценками действий другой стороны (Paulhus and Lim 1994). Для индивидов или сообществ, существующих в состоянии постоянного страха и опасности, такая поляризация может стать нормой. Как показывают результаты исследований, мы, столкнувшись с угрозой жизни, начинаем придавать большее значение своей группе и обесценивать чужаков (Greenberg et al. 1990).

48. Ганс Магнус Энценсбергер, выдающийся немецкий политический и литературный критик, предполагает, что проблема межгруппового конфликта заключается не в раздроблении, а в аутизме: группы изолируют себя в своих страданиях и чувстве собственной непогрешимости и не могут услышать кого-нибудь вне своего круга, получить новую информацию. Им не хватает эмпатии и вытекающей из нее способности познавать благодаря видению других (Enzensberger 1994).

49. Maalouf 2001, 31.

50. Возможно, ограниченность, порождаемая эффектом клана, частично объясняется нейробиологическими помехами в выражении эмпатии, которые возникают в тот момент, когда вы классифицируете другую сторону как чужака. Главный участок головного мозга, который включается в работу, когда мы начинаем анализировать собственные мысли и чувства, называется вентральная префронтальная кора. Удивительно, что этот участок активируется в большей степени, когда вы узнаете мнение того, кого ощущаете похожим на себя, и в меньшей степени, когда вы слушаете точку зрения того, кого считаете непохожим на себя. Получается, что мы склонны выражать эмпатию прежде всего людям, с которыми ощущаем родство и подобие (Jenkins et al. 2008). Это согласуется с моей убежденностью в том, что в ситуации конфликта нам необходимо почти силой принуждать себя с пониманием отнестись к другой стороне. Когда мы оказываемся в когтях эффекта клана, эмпатия по отношению к противнику не проявляется автоматически.

51. Келли Ламберт и Крейг Ховард Кинсли обсуждают похожую реакцию тревоги, которая возникает, когда мы сталкиваемся с реальной или воображаемой угрозой (Lambert and Kinsley 2010). Эксперт по конфликтологии Террелл Нортроп описывает четыре стадии эскалации конфликта, в который вовлечена идентичность: угроза, искажение социальной реальности (чтобы избежать признания угрозы ложной), утрата гибкости в восприятии действительности и негласная договоренность продолжать конфликтные отношения (Northrup 1989).

52. Угроза идентичности вызывает страх распада личности. Динамичное разъединение, следовательно, оберегает идентичность, выстраивая защитные стены, которые могут подстрекать враждебные чувства и по иронии судьбы создавать условия для экзистенциального конфликта.

53. Психоаналитик Вамик Волкан описывает два типа идентичности (Volkan 1996). Личную идентичность можно сравнить с одеждой, которую носим только мы сами; она защищает нас от опасностей окружающей среды. Социальная идентичность похожа на «большой брезентовый шатер», который защищает вас и всех, кто в нем находится. Пока шатер прочен и лидер поддерживает его, социальная идентичность не требует к себе внимания. Но если кто-нибудь толкнет шатер и он зашатается, все, кто находятся внутри, начинают испытывать страх за свою общую безопасность и стараются снова укрепить его. С точки зрения теории социальной идентичности эффект клана способствует расколу между группами, так как проливает свет на социальную идентичность каждой стороны конфликта, что подавляет доброжелательные отношения с другими группами и усиливает внутригрупповую солидарность. Конфликт создает ощущение «мы и они» (Korostelina 2007, 44).

Но если идентичность прочная, подогревает ли она конфликт или позволяет избежать столкновений? С одной стороны, прочная социальная идентичность может привести к усилению самооценки посредством обесценивания чужих групп, таким образом повышая шансы на межгрупповой конфликт. С другой стороны, Эрик Эриксон предполагает, что прочная идентичность с ярко выраженным эго охлаждает наше желание вступать в острый конфликт. Мы уверены в том, кем являемся, и поэтому не нуждаемся в доказательствах нашего превосходства через конфликт (Erikson 1956; Erikson 1968). Подробнее о точках зрения на эту тему см.: Brewer, M. "Ingroup Identification and Intergroup Conflict…" 2001; Gibson 2006.

Наконец, эффект клана может возникнуть не только из-за агрессивных импульсов. Иногда людям просто скучно, и они начинают ссору, чтобы скрасить серые будни. Я называю такое состояние синдромом тоски и думаю, что оно играет гораздо более значительную роль в эскалации конфликта, чем мы зачастую готовы признать. Скажем, если юным братьям или сестрам подросткового возраста становится скучно, один из них может начать дразнить другого и спровоцировать эффект клана. В моем тренинге «Кланы» я также наблюдаю, что участники иногда ищут повод для ссоры или упрямо не хотят идти на компромисс, чтобы сделать тренинг более увлекательным, пощекотать нервы. Первоначально в их намерения входит лишь добавить занятиям остроты, но их эго быстро попадаются на крючок, и группа оказывается во власти эффекта клана.

54. Нарциссизм малых различий, возможно, имеет эволюционные корни. Дарвин говорил о «борьбе за существование», которая заключается не в межвидовой конкуренции, а в конкуренции между ближайшими родственниками за некое наследственное инновационное преимущество, позволяющее передать свои гены следующим поколениям. Выживание на уровне видов чаще всего подвергается риску из-за соперничества не между видами, а внутри самих видов. См.: Lorenz 1966.

55. По мере того как наш мир становится все более взаимосвязанным благодаря интернету и смежным технологиям, у нарциссизма малых различий появляется все больше возможностей выйти на первый план. Социальное поле для сравнения нас с другими расширилось до бескрайних размеров, и нам необходимо прилагать больше усилий для защиты психологических границ нашей личности с целью сохранения индивидуальности.

56. Матрица отношений является упрощенным представлением субъективного поля человеческих отношений, так как оба чувства, автономии и принадлежности, включают множество измерений. Скажем, религиозный человек, который преклоняется перед божественным началом, жертвует своей автономией во имя божественного; тем не менее посредством того же действия он одновременно расширяет свою автономию, присоединяясь к силе, которая, по его убеждению, подарит ему вечное блаженство. Другой пример: ссорящиеся влюбленные испытывают сильную любовь друг к другу, но одновременно затаенную злость и обиду; они чувствуют себя автономно в одних вопросах и скованными рамками своих отношений в других.

57. Сьюзан Ретцингер и Томас Шефф уверены, что источником затяжных конфликтов является «двумодальное отчуждение»: изоляция групп друг от друга с одновременным поглощением индивидов внутри каждой группы (Retzinger and Scheff 2000). Это согласуется с эффектом клана, при котором мы дистанцируемся от других кланов и сливаемся с «нашими».

Мы также ощущаем эффект клана внутри самих себя. Например, представьте, что я вступаю в спор со своей женой. Я знаю, что мне следует проявить понимание и уважать ее видение ситуации. Но в моем сознании разворачивается напряженная клановая борьба между различными «частями» моего «я». Психолог Дик Шварц называет взаимодействие между этими частями «внутренней семейной системой»: мое сознание включает целую семью, и любая ее часть может доминировать, подчиняться, приспосабливаться или восставать (Schwartz, R. 1995; в рус. пер. — Шварц 2011). Итак, «мать» в моем сознании побуждает меня выслушать и достичь согласия; «отец» говорит мне, что я должен просто разрешить проблему и забыть о ней; «гордость» говорит мне, что это моей жене следует проявить понимание прежде, чем его проявлю я; а мой «эксперт по разрешению конфликтов» стремится урегулировать вопрос полюбовно и эффективно. Эти части сражаются в моем сознании, «гордость» в ярости, что мои доводы не слышат, а внутренняя «мать» просит меня успокоиться и протянуть оливковую ветвь.

58. Напряженная борьба является центральным компонентом многих теорий о человеческой мотивации. Религиозные тексты описывают борьбу между добром и злом, светом и тьмой. Психологи оперируют понятиями конструктивных и деструктивных сил в конфликте, что отсылает нас к новаторским трудам Зигмунда Фрейда, который заявил о фундаментальной борьбе между влечением к смерти (танатос) и влечением к жизни (эрос). В знаменитом письме к Альберту Эйнштейну Фрейд выражал пессимизм по поводу того, что люди когда-нибудь смогут обуздать свои агрессивные инстинкты: «…речь идет не о том, чтобы полностью устранить человеческую склонность к агрессии; можно попытаться так изменить ее направление, чтобы она не обязательно находила свое выражение в виде войны… Если готовность к войне проистекает из инстинкта деструктивности, то ближайшим средством будет призвание противоположного ему инстинкта, Эроса. Все, что устанавливает эмоциональные связи между людьми, должно противостоять войне» (Freud 1933; в рус. пер. — Фрейд 1992).

Сорок лет спустя профессор Колумбийского университета Мортон Дойч разграничил понятия конструктивного и деструктивного конфликта, пролив свет на факторы, которые ведут к взаимной выгоде или поражению (Deutsch 1973). Психолог Стивен Пинкер доказывает, что вооруженные конфликты провоцируются пятью внутренними демонами (хищническое или инструментальное насилие, доминирование, месть, садизм и идеология), в то время как четыре ангела лучшего (эмпатия, самоконтроль, совесть и благоразумие) способствуют мирному сосуществованию (Pinker 2011).

В теории отношенческой идентичности я рассматриваю борьбу между этими так называемыми внутренними демонами и ангелами лучшего как динамику; вот почему я называю внутренних демонов пятью ловушками кланового мышления и объясняю суть противостоящей им интегративной динамики, которую можно задействовать благодаря методу из четырех шагов, описанному в этой книге. Хотя теория Пинкера содержит важные открытия, его демоны и ангелы являются по преимуществу абстрактными и статичными понятиями. Моя теория отталкивается от его открытий, подчеркивая, что урегулирование конфликта — динамичный и прикладной процесс; он требует от участников полемики предпринять конкретные практические шаги для достижения прочного согласия.

59. Пять ловушек можно рассматривать как внутренние процессы, имеющие целью изгнать негативные чувства из поля сознания. Если некто преступает табу, оскорбляет святыню или вновь и вновь воспроизводит старые стереотипы (и, пользуясь понятием Пола Расселла, «не чувствует»), мы способны вынести невыносимое посредством механизма психологического вытеснения. Фрейд разработал конструктивную схему сопротивления и вытеснения, чтобы показать, как «вытеснение несовместимого понятия в область бессознательного и последующая блокировка его аффективного заряда с целью не допустить его скорейшего высвобождения позволяет понятию оказать свое патогенное воздействие» (Greenberg and Mitchell 1983, 33).

Пять ловушек сокращают возможности для сотрудничества. Скажем, разное вероисповедание может не играть особой роли в жизни семейной пары до тех пор, пока супруги не разведутся и перед ними не встанет вопрос о том, в какой религии воспитывать ребенка, — внезапно оба превращаются в религиозных фанатиков. Покушение на святое заманило их в западню эффекта клана, и выбраться из нее трудно.

60. Согласно утверждению Далай-ламы XIV, буддистский философ Дхармакирти, живший в VII в., сформулировал психологический закон, гласящий, что два противоположных состояния духа не могут сосуществовать наравне: одно всегда подавляет другое. Он заявил, что, если одно состояние сильнее, другое слабее. Если вам горячо, значит, вам не холодно. Если вы радуетесь, значит, вы не грустите. Далай-лама продолжает мысль философа, говоря, что «культивирование состояния любящей доброты со временем может уменьшить силу ненависти в сознании» (Dalai Lama 2005, 146). Из этого можно сделать следующий вывод: вместо того чтобы тратить слишком много энергии на нейтрализацию пяти ловушек, следует стремиться к тому, чтобы устанавливать перекрестные связи, которые усиливают позитивные эмоции. Однако, если эмоциональные раны глубоки, обязательным предварительным условием, как правило, становится заживление этих ран; лишь затем стоит браться за укрепление позитивных отношений.

Глава 5. Вертиго

61. Я впервые представил концепию вертиго в статье «Вертиго: Как сильные эмоции оказывают дезориентирующее воздействие на ход переговоров» ("Vertigo: The Disorienting Effects of Strong Emotions on Negotiation"), основанной на рабочем докладе в рамках Гарвардской программы по переговорам. Эту же концепцию я применил в контексте постконфликтов в последующей статье (написанной совместно с Ванессой Лю) «Психология стабильного мира» ("The Psychology of a Stable Peace"; см.: Shapiro and Liu 2005).

Вертиго искажает наше восприятие времени и пространства и этим напоминает синестезию — необычное психическое явление, при котором ощущения переплетаются друг с другом. Синестезия наблюдалась, в частности, у русского журналиста Соломона Шерешевского, который так описывал испытываемые им трудности психологу Александру Лурии: «Если я читаю во время еды, мне трудно постичь смысл прочитанного: вкус еды заглушает разум» (Foer 2006, 9). Вертиго склоняет нас к похожему состоянию, в котором враждебность по отношению к оппоненту мешает нам адекватно воспринимать его чувства. Мы вступаем в эмоциональный мир, в котором начинаем испытывать интенсивные ощущения, влияющие на то, что мы видим, слышим и воспринимаем во взаимодействии с другими людьми.

62. Доказано, что вертиго трудно обуздать, потому что чем глубже мы погружаемся в это состояние, тем тверже наш эмоциональный настрой не выходить из него и тем сильнее мы сопротивляемся изменению курса. Так у человека, злоупотребляющего алкоголем, с каждым выпитым глотком усиливается желание продолжать пить, и он все упорнее отказывается прекратить это делать.

63. В современной медицине термин «вертиго» используется как диагностический маркер для таких состояний, как «головокружение (вертиго), зависящее от положения тела» и «волновое головокружение (вертиго)», при которых человек испытывает ощущения быстрого кругового движения. Много лет назад вертиго исследовал Уильям Джеймс — возможно, потому, что сам страдал от укачивания. Он обнаружил, что из 200 студентов Гарвардского университета, которых посадили на быстро раскачивающиеся качели, только один не испытал головокружения, а из 519 опрошенных глухих детей большинство отметили чувство легкого головокружения. Это значит, что в возникновении вертиго большую роль играет внутреннее ухо. Также это доказывает, что в ситуации конфликта некоторые из нас имеют более сильную предрасположенность к вертиго. Я предполагаю, что люди, обладающие идентичностью с устойчивым эго, и те, кто особенно хорошо знает свои сильные и слабые стороны, имеют меньше всего шансов подпасть под власть этого состояния. Подробнее об исследованиях Джеймса на тему вертиго см.: James 1882; Milar 2012.

64. Два пояснения по поводу вертиго. Первое: это не обязательно плохое состояние. Два подростка, без памяти влюбившиеся друг в друга, пребывают в объятиях вертиго, заставляющих их позабыть обо всем, и ничто не способно вытащить их оттуда. Сами слова, описывающие этот опыт (влюбиться по уши, пропасть от любви, любовь сбила с ног), показывают динамическую природу вертиго. Разумеется, у вертиго есть и темная сторона. Это она заставила пару в торговом центре забыть о своей любви и поддаться эффекту клана. Точно так же, как мы впадаем в состояние любви, мы впадаем и в состояние ненависти. Если любовь дает толчок развитию личности, то ненависть ставит ее под угрозу, стимулируя реакцию самозащиты, чтобы уберечь нашу идентичность. В этой книге я, используя термин «вертиго», описываю его вредное воздействие, но при этом я считаю, что в оптимальном процессе переговоров обе стороны переживают также ощущения интенсивного позитивного потока, позитивное вертиго.

Второе: вертиго следует отличать от состояния, которое Дэниел Гоулман в своем эпохальном труде «Эмоциональный интеллект» назвал «захватом миндалевидного тела» (amygdala hijacking). При захвате миндалевидного тела ваш эмоциональный интеллект берет власть над разумом, что выражается в кратковременном приступе ярости. Вертиго может сочетаться с захватом миндалевидного тела, однако в случае вертиго речь идет скорее о мысленной установке во взаимодействии с другими людьми, чем о кратковременной эмоциональной реакции. Вертиго поглощает вас, и вы остаетесь под его воздействием на протяжении дней или месяцев. Профессор и его жена разрешили спор в торговом центре, но, возможно, продолжили чувствовать взаимную неприязнь; схожим образом две этнополитические группы могут жить и дышать ненавистью друг к другу в течение десятилетий после подписания мирного соглашения.

65. Хотя Аристотель утверждал, что мы обладаем пятью чувствами (зрение, слух, обоняние, осязание и вкус), есть еще одно: баланс. Вертиго затягивает вас во всепоглощающее состояние, в котором вы тратите всю свою энергию на взаимодействие и теряете чувство эмоционального равновесия.

66. Если начать кружиться, а потом остановиться, вы увидите очень искаженную версию реальности, которая характеризует состояние скорее вашего ума, чем мира вокруг. То же самое происходит, когда человеком овладевает вертиго.

67. Все пять чувств могут усугубить вертиго. Возьмем, к примеру, слух. Звуки военных барабанов волнуют, побуждая сплотиться и идти войной на общего врага. На тренинге «Кланы» я обычно включаю музыку с яростным боем барабанов, чтобы взбудоражить участников, чье внимание бывает так поглощено утверждением превосходства собственного клана, что они часто упускают из виду колоссальное воздействие звука, который провоцирует у них ярость и агрессивное поведение.

68. Мы можем привыкнуть к состоянию вертиго, но не к захвату миндалевидного тела. Отношения пары, подавшей на развод, месяцами пребывают под властью вертиго, пока они проходят через болезненные этапы развода, но с захватом миндалевидного тела они сталкиваются только во время своих периодических стычек.

69. Вертиго меняет наше видение отношений в двух фундаментальных направлениях. Мы (1) уходим в себя, ища внутри безопасности и подтверждения собственной непогрешимости, и (2) объективируем других, рассматривая их не как одушевленных субъектов, а как неодушевленные объекты. Чем прочнее мы захвачены вертиго, тем меньше способны видеть в другом человека. Короче говоря, чем больше я являюсь для себя субъектом, тем больше вы являетесь для меня объектом.

70. Вертиго обладает сущностными признаками, сближающими его с соитием. Чем интенсивнее мы переживаем каждое из этих состояний, тем меньше способны осознавать что-либо, помимо взаимодействия здесь и сейчас, которое полностью поглощает наше внимание.

71. См.: Fiske and Neuberg 1990.

72. Социальный психолог Гордон Олпорт мудро замечает, что «предвзятое мнение становится предрассудком, только если его невозможно пересмотреть в свете новых знаний» (Allport 1954, 9).

73. Зачисляя друг друга в противники, стороны конфликта сосредоточивают чрезмерное внимание на собственной боли и теряют способность признавать человечность друг в друге, отчего страдают их взаимоотношения. Согласно континуальной модели формирования впечатлений, разработанной С. Фиск и С. Нойбергом (см.: Fiske and Neuberg 1990), при первой встрече мы классифицируем человека согласно его возрасту, полу и расе; сделать это можно просто и быстро. Мы, скорее всего, не изменим своего мнения об индивиде, если (1) то, что мы наблюдаем, согласуется с нашей первоначальной классификацией и (2) мы не заинтересованы узнать этого человека ближе. Однако последний пункт порождает противоречие: скорость вредит точности впечатления — чем точнее должно быть наше заключение, тем больше сил и времени надо в него вложить. Мы можем попытаться, выражаясь в терминологии Гордона Олпорта (Allport 1954), «заново огородить» собственную классификацию («Несколько моих лучших друзей евреи, но…»). Фиск и Нойберг обнаружили, что к признанию уникальных свойств другого ведет взаимозависимость задач. Это происходит и во время совместной работы над проектом, и во время шахматного поединка, и когда вы пытаетесь лучше понять своего начальника — все эти действия подразумевают взаимозависимость задач.

74. Вертиго резко снижает способность к самоанализу и таким образом создает то, что я называю «узлом непризнания». В остром конфликте единственным выходом представляется признание другой стороной нашей боли и нашей точки зрения. Но ни один из оппонентов в состоянии вертиго не готов признать боль другого, особенно в условиях взаимной объективизации. Обе стороны находятся в узле непризнания, и дальнейшая эскалация конфликта может представляться единственным выходом из положения.

75. Вертиго меняет наше ощущение времени — намного более подвижное, чем показания часов. Геолог Мишель Сифр (Siffre 1964; в рус. пер. — Сифр 1966) выдвинул предположение о том, что существуют три уровня времени: биологическое время (ритм нашего тела), ощущаемое время (наше чувство его хода) и объективное время (показания часов). В возрасте 23 лет он провел два месяца в полной изоляции в подземной ледяной пещере, где изучал геологические структуры и свое собственное ощущение хода времени. Когда он поднялся на поверхность два месяца спустя, 14 сентября, то был уверен, что на дворе 20 августа. Прошедшее время сжалось в его восприятии. Но примечательно следующее: геолог каждый день созванивался со своими ассистентами, которые вели записи о времени его пробуждения, приемов пищи и сна; согласно этим данным, Сифр сохранял четкий биологический ритм существования. Вывод: биологическое время, как правило, остается регламентированным, а ощущаемое время гораздо более изменчиво и зависит от обстоятельств.

Вертиго вызывает эмоции, направленные вовне (мы не упиваемся стыдом, а с наслаждением даем волю гневу), и этот фактор оказывает влияние на наше восприятие времени. Концентрируя внимание на оппоненте, мы теряем чувство времени, и оно для нас начинает идти быстрее. Напротив, эмоции, нацеленные внутрь, такие как скука, стыд или печаль, замедляют время в нашем восприятии. Уильям Джеймс предположил, что в таких условиях оно тянется, потому что мы «сосредоточиваемся на ходе времени как таковом» (James 1890). Скажем, задание подержать глаза закрытыми одну минуту заставит нас ощутить, что время идет медленнее. Как замечает Клодия Хэммонд, научные эксперименты подтверждают, что для людей в подавленном настроении время в среднем проходит в два раза медленнее, чем для тех, кто не подавлен. Другими словами, время движется вполовину медленнее своей реальной скорости (Hammond 2012, 34; в рус. пер. — Хэммонд 2013). В одном эксперименте участники оказывались в таких условиях, что одни чувствовали себя отверженными, а другие — популярными. Затем каждый испытуемый оставался наедине с одним из исследователей, который включал секундомер, останавливал его через 40 секунд и спрашивал участника, сколько прошло времени. Те, кто чувствовал, что к ним относятся доброжелательно, в среднем считали, что прошло 42,5 секунды, а «отверженные» оценивали временной промежуток в 63,6 секунды (Twenge et al. 2003).

76. В ситуации вертиго время шло гораздо быстрее, чем это казалось ссорящейся паре. Другими словами, согласно часам времени прошло больше, чем по ощущениям пары, как показано здесь:

Прошедшее время согласно часам: _________ (20 минут)

Прошедшее время в восприятии: _________ (5 минут)

77. Вертиго искажает привычный ход времени в нашем восприятии. Времени изначально присуща асимметрия в том смысле, что оно неизбежно движется от прошлого к будущему. Вертиго может нарушить эту асимметрию, сдвигая наше внимание к случившемуся в прошлом, затем перенося в страшащее нас будущее и потом, возможно, обратно в прошлое, а иногда как будто застывая в момент крайнего напряжения. Подробнее о временной асимметрии см.: Davies 1974.

Судя по всему, вертиго дезориентирует нас и в отношении того, что специалист в сфере нейронаук Антониу Дамазиу называет часами сознания (Damasio 2002). Во многом сообразуясь с временнóй теорией Мишеля Сифра, Дамазиу описывает, как мы воспринимаем время двумя различными способами: через тело (часы тела) и сознание (часы сознания). Часы тела отмеряют ход биологического времени, которое задается чередующимися ритмами света и темноты (наши суточные биоритмы); за биологическое время отвечает гипоталамус. Часы сознания отвечают за то, как мы «отмеряем ход времени и выстраиваем хронологию событий», фиксируя, каким образом наше восприятие времени то ускоряется, то замедляется и временные промежутки кажутся то короткими, то долгими. Часы сознания постоянно идут, помогая нам воспринимать все, от длины паузы между двумя музыкальными нотами до промежутка времени, который прошел с момента последней встречи с другом. Дамазиу обнаружил, что у людей, страдающих амнезией, часы тела работают исправно, а вот часы сознания — со сбоями.

Согласно научным исследованиям с участием пациентов с повреждениями мозга, в нашем восприятии хода времени особенно важную роль играют три участка:

1) гиппокамп, помогающий нам создавать новые воспоминания. При повреждении гиппокампа возникает антероградная амнезия: неспособность удержать в памяти свежие воспоминания на протяжении долгого времени;

2) височная доля, имеющая критическое значение для формирования и сохранения воспоминаний, относящихся к конкретным периодам. Повреждения височной доли вероятнее всего вызывают ретроградную амнезию — нарушение способности воскрешать в памяти события личной жизни, связанные с тем или иным временем, местом и определенными обстоятельствами;

3) базальные отделы переднего мозга, которые играют ключевую роль в определении хронологии прошлых событий. При повреждении базальных отделов переднего мозга сохраняется память о событиях, но забывается их хронологический порядок.

78. Когда мы считаем, что наша жизнь в опасности, эмоции могут замедлить наше восприятие времени. Как замечает Клодия Хэммонд, одна минута, становясь эластичной, может растянуться на целых 15 минут. Новички-парашютисты, например, недооценивают длительность полета других парашютистов, но переоценивают время, проведенное в небе ими самими. Когда под угрозой наше выживание, восприятие времени замедляется (Hammond 2002, 25, 27; в рус. пер. — Хэммонд 2013). Это помогает объяснить, почему в зонах военных конфликтов и в травмирующих условиях жизни людям кажется, что они влачат бесконечное существование, наполненное страданиями.

79. Связь между страхом и растяжением времени была подтверждена научными экспериментами. В одном исследовании специалист в сфере нейронаук Дэвид Иглман пригласил участников в парк аттракционов, где им предстояло подняться на 45-метровую башню и совершить свободное падение длительностью около трех секунд — вниз головой, без страховки — в сетку, натянутую внизу. Неудивительно, что участники испытывали страх во время падения. По возвращении на твердую землю им всем задавали один и тот же вопрос: сколько времени длилось ваше падение? Затем, после того как участник наблюдал за приземлением других, ему задавали следующий вопрос: сколько времени занял прыжок этого человека? Согласно ответам испытуемых, их собственное падение занимало в среднем на 36 % больше времени, чем падения других, которые они наблюдали снизу. В середине падения из-за страха время в их восприятии замедлилось, расширилось.

Теме пластичности времени посвящено немало захватывающей литературы. Вот несколько книг и статей, которые можно рекомендовать для начала: Gardner 1967; Whitrow 1972; McTaggart 1908; Dennett and Kinsbourne 1992; Johnson and Nishida 2001; Angrilli et al. 1997.

80. Практически любая эмоция — даже любовь — искажает восприятие времени и пространства. Психолог Ричард Уайзман провел день на лондонском вокзале Кингc-Кросс, обращаясь к одиноким прохожим и обнимающимся парам с вопросом: «Простите, не могли бы вы поучаствовать в психологическом эксперименте? Сколько секунд прошло с тех пор, как я произнес слово "Простите"?» Уайзман обнаружил, что обнимающиеся пары значительно преуменьшали прошедшее время (Wiseman 2007).

81. Динамику вертиго проясняет следующая иллюстрация отношенческой идентичности:

Внешняя (отношенческая) идентичность существует в поле отношений, которое представляет собой наше восприятие пространства и времени в рамках взаимодействия. Наше местоположение на этом поле всегда соотносится с местоположением других участников взаимодействия. В конфликте и мы, и другая сторона воспринимаем пространство и время со своей точки обзора. Нам может казаться, что время летит быстро, а для оппонента оно, наоборот, тянется медленно — все зависит от того, как обе стороны воспринимают свои позиции на поле.

В каждом поле отношений возможны искажения времени и пространства. Ступая на эти участки, мы словно бы падаем в мир вертиго, где нарушаются наше пространственные и временные представления.

Интенсивность падения зависит от явления, которое я называю «местная сила эмоционального притяжения». Значимые части нашей идентичности, ее священные столпы расположены на особых участках поля отношений — на них местная сила эмоционального притяжения выше, чем на других. Если другие оскорбляют один из таких священных столпов, мы отвечаем бурной эмоциональной реакцией, которая объясняется тем, что на этом участке искаженного времени и пространства мы склонны быстро проваливаться в вертиго. Из-за интенсивности эмоционального притяжения подобные конфликты переживаются острее, и время, отмеряемое часами сознания, бежит быстрее, чем время на реальных часах.

Не столь существенные аспекты нашей идентичности расположены на других участках поля отношений. Там местная сила эмоционального притяжения низкая. Поэтому, даже если любой из этих участков искажается, мы не проваливаемся в вертиго так же быстро или с такой же силой — и, как следствие, не воспринимаем конфликт так близко к сердцу. Скорее всего, разница в ходе времени, отмеряемом часами сознания, и показаниями реальных часов будет незначительной.

Оказавшись на участке с высоким эмоциональным притяжением, мы гораздо сильнее держимся за свои убеждения. Создается ощущение, что мы застряли в этом месте, прикованные силой притяжения и неспособные никак изменить свою точку зрения. Если в ходе обсуждении возникают острые вопросы и возникает чувство опасности, значит, мы находимся на участке поля отношений с высокой местной силой эмоционального притяжения.

82. Научные эксперименты профессора Дэвида Иглмана показали, что повторяющиеся стимулы кажутся короче, чем новые стимулы той же продолжительности. Это позволяет заключить, что усвоение новой, впервые получаемой информации может замедлять наше внутреннее восприятие времени (Eagleman and Pariyadath 2009).

83. Находясь в состоянии вертиго, мы можем испытывать мимолетные ощущения, что время как будто расширяется.

84. См.: Sebenius and Curran 2001.

85. Ibid.

86. См.: Volkan 2004.

87. Ignatieff 1997.

88. Употребляя выражение воспоминания о будущем, я имею в виду особенности механизма человеческой памяти. Хотя большинство из нас воспринимают жизнь как цепочку «прошлое — настоящее — будущее», нет никаких причин, почему мозг должен каталогизировать жизненный опыт в хронологическом порядке. В самом деле, мозг сортирует опыт самыми разными способами; некоторые воспоминания лежат ближе к поверхности сознания в силу своей эмоциональной значимости, травмирующего воздействия или просто из-за того, что вы вновь и вновь вызываете их в памяти и они вам хорошо знакомы. Существуют и другие факторы, которые искажают хронологический способ хранения информации, — например, такой вид амнезии, как забывание источника информации (англ. source amnesia), то есть неспособность вспомнить, когда, где или как родились те или иные воспоминания; причины этого вида амнезии могут быть разные, от болезни Альцгеймера или повреждения лобной доли до тщетности попыток зафиксировать в памяти каждый получаемый стимул. Более того, профессор Элизабет Лофтус продемонстрировала, что наша память пластична: в мозг легко внедрить не соответствующую действительности информацию, заставив нас «помнить» вымышленное событие как реально произошедшее (Loftus 2005).

Следовательно, вы можете убедить себя в достоверности событий, которые не произошли на самом деле и могут никогда не произойти. Пожалуй, такое воспоминание о будущем более пагубно, чем воспоминание о прошлом, так как совершенно определенно ставит под угрозу основу вашего существования, заставляя действовать на опережение и тем самым обостряя конфликт. Таким образом, воспоминание о будущем событии повышает вероятность этого события. Событие видится и ощущается как свершившийся факт. Хотя о будущем событии невозможно знать, как о событии в прошлом, укоренившийся в памяти образ страшного будущего повышает вероятность того, что подобное событие действительно произойдет. В этом смысле прошлое, возможно, не лучший пророк будущего: наши воспоминания о будущем способны подсказать стиль поведения, ведущий к конфликту. Когда мы уверены, что нам грозит непосредственная опасность, воспоминания об устрашающем будущем побуждают нас действовать.

89. Так же как удар электрического тока меняет сознание, встряска в конфликтных отношениях меняет восприятие отношений, повышая осознанность взаимодействия. Встряска необходима, так как вертиго заталкивает нас в статичную систему эмоций: мы погружаемся в конфликт все глубже и глубже и не видим выхода из положения. Таким образом, встряска в конфликтных отношениях является тактическим ходом, позволяющим расширить рамки взаимодействия, выйти за пределы собственного субъективного видения ситуации. Встряска — это практический способ осуществить то, что основатель социальной психологии Курт Левин считал наиважнейшим для разрешения конфликта: «разморозить» затруднительную ситуацию (Lewin 1948). Исследователь феномена лидерства Рональд Хейфец (Heifetz 1994) и эксперт по переговорам Уильям Юри (Ury 1991; в рус. пер. — Юри 2012) предлагают другую тактику для расширения рамок взаимодействия: представить себя стоящим на балконе и со стороны наблюдающим за самим собой в конфликте.

90. Использование в переговорах фактора внезапности всегда чревато риском. Хотя поездка Садата в Иерусалим послужила конструктивной встряской для израильско-египетских отношений, его действия имели огромные последствия для Египта и всего арабского мира: политическая ситуация, в которой оказался Каир, осложнилась, а некоторые сообщества в арабском мире почувствовали, что их интересы ущемлены.

91. Пример основан на реальной ситуации; детали событий изменены для защиты частной жизни описываемых лиц.

92. Цитата из интервью Денниса Росса, тогдашнего американского посланника на Ближнем Востоке (Ross 2002). Полнее Росс сказал о сложившейся ситуации так: «В таких случаях, когда конфликт начинает жить своей жизнью, необходимо каким-то способом убедить людей сделать шаг назад, остановиться, подумать, чтобы события не вышли из-под контроля. Именно такая ситуация сложилась в тот момент, и поэтому мы решили, что наша главная задача в том, чтобы привезти их [лидеров противоборствующих сторон] сюда».

93. Освобождение от вертиго возможно, если полностью осознаются наши субъективные реакции в конфликте и в то же время противостояние видится по-новому, как бы глазами третьей стороны, посредника, что задает конфликту, если использовать придуманный мной термин, метаперспективу. Охватить обе эти задачи, как правило, нельзя без установления пространственной и временнóй переходной среды, в которой мы можем исследовать, что держит нас во власти вертиго и как от него освободиться. Подробнее об этом см.: Pizer 1998. Переходная среда не просто содержит в себе «токсичные» эмоции — она создает основу для доверительных отношений. Вот почему важно так построить эту переходную среду, чтобы она основывалась на взаимном чувстве безопасности и обладала, по мнению всех вовлеченных лиц, легитимностью.

94. См.: White 1998.

95. См.: Wilde и Ellmann 1969, 389.

96. Хороший пример визуализации негативных эмоций описан психотерапевтом Розамундой Стоун Зандер, которая консультировала семейную пару на грани развода. Жена приходила в бешенство из-за привычки мужа уклоняться от решения проблем и обвиняла его в том, что он ее не любит. В какой-то момент Розамунда готова была выпалить: «Разве можно тебя любить, когда ты так поступаешь?» Однако, придя в ужас от этих слов, тут же продолжила: «Это говоришь не ты… а кто-то совсем другой: твоя месть. Месть говорит твоим голосом. Это — Существо, сидящее на твоем плече, которое собирается во что бы то ни стало доставить боль твоему мужу, даже если Мести придется уничтожить тебя саму». После этого Розамунда «увидела порочный круг», бредя по которому жена «обвиняла… мужа в своем скандальном поведении исключительно для того, чтобы сохранить свою психику, в то время как Месть праздновала… свою победу» (Zander, R., and B. Zander 2000, 189; цит. по рус. пер.: Зандер Р., Зандер Б. 2013).

Глава 6. Навязчивое повторение

97. По материалам кн.: Burroughs 1993[15].

98. Описан отрывок из фильма Чарли Чаплина «Новые времена» 1936 г. Я впервые узнал об этом киноэпизоде из журнальной статьи Дэвида Китрона, посвященной навязчивому повторению (Kitron 2003).

99. См.: Freud 1920; в рус. пер. — Фрейд 1992.

100. Фрейд подчеркивал влияние феномена навязчивого повторения в жизни людей, «у которых отношение к каждому человеку складывается по одному образцу: благодетели, покидаемые с ненавистью своими питомцами… мужчины, у которых каждая дружба кончается тем, что им изменяет друг; другие, которые часто в своей жизни выдвигают для себя или для общества какое-нибудь лицо в качестве авторитета и этот авторитет затем после известного времени сами отбрасывают, чтобы заменить его новым; влюбленные, у которых каждое нежное отношение к женщине проделывает те же фазы и ведет к одинаковому концу…» (Freud 1920, 16; цит. по рус. пер.: Фрейд 1992).

101. Фрейд рассматривал навязчивое повторение как дисфункциональное поведение, обусловленное желанием получить облегчение (Freud 1920; рус. пер. — Фрейд 1992). Его точка зрения напоминает концепцию «акционального голода» Якоба Морено: на сеансе психодрамы человек, страдающий психическим расстройством, чувствует себя принужденным вновь и вновь воспроизводить чем-то поразившую его сцену из прошлого (Moreno and Moreno 1946).

102. Я предполагаю, что три главные причины, по которым мы отказываемся изменить свое поведение, провоцирующее конфликт, — это привычка, польза и отождествление.

1. Привычка. Это первый источник сопротивления изменениям. Каждый раз, когда муж критикует свою жену, она в ответ тоже обрушивается на него с критикой. Пара даже не задумывается об этом взаимодействии — оно просто происходит. Привычка — всего лишь соединение стимула и реакции. Она может зародить взаимную вражду между супругами, но ей нет до этого дела. Она не призвана угодить нам, наградить нас или наказать. Она всего лишь связывает стимул (критические высказывания мужа) с реакцией (резким отпором жены). Чем больше вы следуете привычке, тем крепче она становится. Мы отказываемся изменить свое поведение, мысли или чувства просто потому, что мы поступаем так, «как всегда поступали».

Привычки бывают полезными и вредными. Чистить зубы полезно, курить вредно. Вся цепочка личных привычек привязывает нас к жизни, которую мы ведем, и по тому же принципу сплачивается общество. Уильям Джеймс замечает, что привычка является «главным охранительным фактором общества», заставляя нас оставаться «в рамках предписанного». Он продолжает свою мысль, говоря о том, что привычка «спасает богатых баловней судьбы от завистливых бунтов беднейших. Она одна не дает свернуть с тяжелейшего и самого омерзительного пути тому, кто был рожден следовать ему. Она заставляет рыбака и матроса проводить в море всю зиму; держит шахтера в темноте и пригвождает фермера к его хижине и одинокой ферме на протяжении всех снежных месяцев; она защищает нас от вторжения обитателей пустыни и полярной зоны» (James 1917, 142).

2. Польза. Мы также сопротивляемся изменениям, если текущий стиль поведения приносит нам выгоду. Зачем моей бабушке было бросать курить, если сигареты помогали ей подавить глубокий страх смерти? Зачем политическому отщепенцу отказываться от убийства тех, кого он считает «насекомыми», если нынешнее поведение укрепляет его политическую власть? Под пользой имеется в виду ощутимая личная выгода, которую дает нам повторение определенного поведения, чувств или мыслей. Соображения нравственности или здоровья могут быть весомыми причинами, чтобы отказаться от привычных паттернов, но для прагматика эти соображения ничего не значат: его расчеты основаны на аморальном анализе издержек и выгод. Близоруким прагматикам, которыми многие из нас становятся в конфликте на эмоциональной почве, даже не приходит в голову сравнить эти издержки и выгоды с альтернативными — сопутствующими потенциально более конструктивному стилю поведения. Мы не задаемся вопросом: «Продолжать ли сражаться или начать переговоры?» Скорее, вопрос звучит так: «Перевешивают ли выгоды от борьбы ее издержки?» Если да, мы продолжаем сражаться.

Для описания процесса поиска личных выгод, которые индивид получает в результате повторения поступков, мыслей или чувств, психологи используют термин «функциональный анализ». По сути, функциональный анализ оценивает личные выгоды, которые может принести нам то или иное поведение, на первый взгляд дисфункциональное. Зачем семейной паре день за днем ссориться из-за мелочей? Возможно, стрела Амура случайно соединила абсолютно разных людей, а может быть, их конфликт имеет более глубокую функциональную цель: каждая ссора дает возможность выплеснуть накопившиеся негативные эмоции и почувствовать себя ближе друг другу. Некоторым парам острый конфликт приносит более важную рациональную выгоду.

3. Отождествление. Наше сильнейшее сопротивление — то, чем подогревается навязчивое повторение, — возникает из-за давления, которое, по нашим ощущениям, оказывается на нас с целью заставить изменить часть своей личности. Привычка и соображения выгоды подстрекают нас придерживаться опробованных сценариев, но самое важное в навязчивом повторении — это отождествление наших поступков с определенным способом взаимодействия с другими. Угроза идентичности заставляет повторять поведенческий паттерн, который служил защитой в прошлом. Мы действуем, исходя из этого паттерна, побуждаемые эмоциями, снова и снова, в бессознательном усилии защитить свою идентичность от ущерба или полного уничтожения, и не имеет значения, насколько ужасны последствия нашего поведения для нашего реального выживания.

103. См.: Russell 2006. Также см. статью Дениз Шулл (Shull 2003), которая приводит доказательства в поддержку нейробиологической природы навязчивого повторения. Она утверждает, что детский опыт оказывает влияние на ткани, химический состав и функции мозга (в диапазоне от расположения синапсов до состава основных процедурных воспоминаний), создавая фильтры для последующего обучения, восприятия и поведения. Мы повторяем ранее усвоенные паттерны поведения благодаря установившемуся взаимодействию между структурами мозга (такими, как миндалевидное тело) при посредстве адреналина, дофамина и окситоцина.

104. См. статью «Навязчивое повторение» в «Словаре по психоанализу» Жана Лапланша и Жан-Бернара Понталиса. Авторы замечают, что навязчивое повторение на уровне конкретной психопатологии представляет собой «неконтролируемый бессознательный процесс, при котором субъект сам ставит себя в затруднительное положение, забыв о том, что он повторяет свой прежний опыт, более того — будучи совершенно убежден, что его поведение полностью обусловлено настоящим моментом» (LaPlanche and Pontalis, 1973, 78; цит. по рус. пер. — Лапланш, Понталис 1996, 234).

Обратите внимание на основное различие между импульсивным и компульсивным поведением. Как правило, мы действуем импульсивно, чтобы получить краткосрочное вознаграждение, и мало задумываемся о последствиях своего поведения. Например, импульсивно переедая, мы не замечаем, что съели почти весь торт, пока он не исчезнет. Импульсивное поведение созвучно нашему эго: мы поступаем так, потому что получаем удовольствие от своего поступка. Напротив, мы склонны действовать компульсивно, чтобы освободиться от чувства тревоги и стресса: например, если нас не пригласили на вечеринку друга, мы чувствуем себя брошенными и что-то толкает нас позвонить другу и яростно накричать на него. Компульсия разрушительна для эго: нам не нравится овладевшее нами чувство, и мы принимаем меры, чтобы избавиться от него.

105. Пол Расселл замечает, что «травма, нанесенная психике, так же как телесная травма, создает повреждение, которое необходимо устранить. Узы взаимопонимания, привязанности приходится создавать заново» (Russell 1998, 45).

106. Выражаясь языком нейробиологии, наш мозг содержит автоассоциативные нейронные сети, или матрицы памяти, которые позволяют нам создавать полную картину чего-либо на основе крупиц информации. Предположим, что у меня возник конфликт с соседом по поводу законной границы между нашими владениями. Мы садимся, чтобы расставить все точки над «i», и во время разговора мой ум подсознательно вызывает из памяти далекий образ — мои отношения со злобным высокомерным парнем из средней школы, звездой футбола. Эта матрица — автоассоциативная нейронная сеть — порождает два мощных эффекта. Во-первых, я автоматически заполняю любые пробелы в моем представлении о собеседнике, используя эту архаичную матрицу. Я не знаю, злой ли нрав у моего соседа, но немедленно приписываю ему дурные намерения и высокомерие, исходя из любых его слов и поступков. Если он начинает разговор с фразы «Я рад, что мы смогли встретиться», я думаю: «Наверняка он говорит это, чтобы привести меня в хорошее расположение духа и чтобы ему было легче манипулировать мной». Во-вторых (и в этой точке наша психика делает по-настоящему лихой кульбит), я просто не замечаю реальные отличия, воспринимая их как «помехи». Как только к делу подключается автоассоциативная нейронная сеть, я в буквальном смысле не нахожу различий между реальным поведением и матрицей в моей голове. Сосед может согласиться с моими требованиями и проявить понимание в связи с моей обидой, но я останусь слеп и глух к его намерениям. Я вижу лишь его надменное поведение, и, так как сам отношусь к нему свысока, он и правда начинает вести себя высокомерно. Я породил противника, которого в нем видел.

Фрейд выдвинул предположение, что истоки навязчивого повторения не в инстинкте жизни, а в противостоящем ему инстинкте смерти, «наличном в живом организме стремлении к восстановлению какого-либо прежнего состояния» (Freud 1920; цит. по рус. пер.: Фрейд 1992). Следовательно, целью навязчивого повторения является овладение разрушительным инстинктом смерти.

107. См.: Russell 1998.

108. Один из моих студентов заметил, что Библия обращает внимание на этот феномен. В Евангелии от Матфея (7:3) сказано: «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?»

109. Пол Расселл замечает, что навязчивое повторение «кажется зловещим… существует некое мощное сопротивление, которое не поддается никаким попыткам научиться предвосхищать, избегать или менять болезненное повторение. Знание не спасает от навязчивого повторения» (Russell 1998, 2).

110. Это согласуется с теорией П. Расселла (Russell 1998, 46). По этой теории навязчивое повторение — ответ на эмоциональное ранение (травму). Травма ставит нас перед выбором: мы можем (1) вырасти и подчинить себе наши раненые эмоции или (2) избегать новых способов существования, оставаясь в оковах навязчивого повторения. Навязчивое повторение и его аффективные корреляты, такие как ощущение брошенности, некомпетентности или бесполезности, «четко обозначают проблему связанности, которая до сих пор не решена».

111. П. Расселл доказывает, что навязчивое повторение сопровождается «полной убежденностью индивида в том, что это новое событие, целиком определяемое настоящими обстоятельствами» (Russell 2006, 41).

112. См.: Russell 1998.

113. Фрейд считал навязчивое повторение защитным механизмом, способом уберечься от чувства неадекватности, разочарования и пренебрежения со стороны других. Мы вновь и вновь пытаемся изменить себя, чтобы исправить эту ощущаемую неполноценность.

114. Чтобы вырваться из-под власти навязчивого повторения, необходимо выдержать напряженные переговоры с самим собой. П. Расселл утверждает, что «единственное, что помогает [трансформировать состояние, приводящее к навязчивому повторению], — это переговоры, а именно переговоры о том, стоит ли снова идти по тому же пути» (Russell 1998, 111). Другими словами, нужно решить, собираетесь ли вы повторять прошлое, несмотря на дорогую цену, которую приходится платить, или будете стремиться к более желанному будущему? Решение этой дилеммы и подразумевает проведение нелегких переговоров с самим собой.

115. Как замечает П. Расселл, «навязчивое повторение — это приглашение к переломному моменту. Повторение может происходить само по себе, а переломный момент сам по себе не наступит» (Russell 1998, 20). Мой метод ПЦП во многом напоминает когнитивно-поведенческую модель Альберта Эллиса ИПП (англ. ABC Model), которая помогает людям, переживающим эмоциональное потрясение, распознать инициирующее событие, последующее поведение и его последствия. Главное отличие в том, что модель Эллиса разработана для анализа отдельных поступков, а метод ПЦП — для цикла повторяющихся конфликтов.

116. Подробнее о телесных маркерах см.: Damasio 1994.

117. Главная стратегия по избавлению от навязчивого повторения заключается в том, чтобы поймать искру до того, как вспыхнет пламя: возьмите за правило пропускать через сознание поступки, которые предшествуют навязчивому повторению. Существует временной промежуток между запуском поведенческого паттерна, проявляющегося в вашем поступке, и вашей способностью блокировать его осуществление. Это разновидность феномена, которое я называю «пространством между», и именно в этой точке у вас есть власть прервать цепь повторений. В хорошо известном научном эксперименте нейрофизиолог Бенджамин Либет просил участников посмотреть на часы и затем подвинуть руку в любом направлении — а после этого зафиксировать точный момент времени, когда они решили совершить движение. Участников подключили к ЭЭГ, чтобы иметь возможность определить электрическую активность в мозге. Либет достоверно обнаружил, что отклонения в показаниях ЭЭГ случались в среднем за полсекунды до того момента, как участники, по их собственным сообщениям, решали двинуть рукой.

118. Навязчивое повторение — это эмоциональная сила, которая сопротивляется изменениям. Чтобы противостоять ей, необходимо оказать сопротивление своему сопротивлению изменениям, что может восприниматься как нечто противоестественное.

119. Пример и его интерпретация взяты из статьи: Russell 2006, 39.

120. Ibid.

121. Требуется сильное эго, чтобы распознать ловушку принуждения, но не попасть в нее. Парадоксальная цель состоит в том, чтобы измениться, оставшись прежним; вы избегаете навязчивого повторения, но не меняете свою центральную идентичность. О том, как важно иметь сильное эго, чтобы вынести этот парадокс, см.: Russell 1998, 12.

122. Вопросы взяты из статьи: Russell 2006, 39.

123. См.: James 1899.

124. Схожим образом преподобный Джозеф Мартин, эксперт по алкоголизму, предупреждал: «Будьте бдительны, чтобы не пропустить момент, когда бдительность ослабеет» (см. его видео Relapse производства компании Kelly Productions, Inc., 1985).

125. Профессор Рональд Фишер описывает похожий опыт организации дискуссии: он и его коллега Герберт Келман провели межгрупповое обсуждение конфликта вокруг Кипра. Турецкие киприоты отказывались идти на примирение, опасаясь повторения трагических событий прошлого. В ходе дискуссии обе стороны конфликта признали полную травм историю друг друга и обменялись заверениями, что подобные действия больше никогда не повторятся. После этого участники смогли перейти к обсуждению совместных проектов (Fisher 2010).

Глава 7. Табу

126. См.: Sobelman 2010.

127. Окружающие могут составлять самые разные по размеру сообщества — от пары (например, супругов) до большой социальной группы.

128. Альфред Рэдклифф-Браун проясняет понятие табу: «В языках Полинезии это слово означает просто-напросто "запрещать", "запретное" и прилагается к любому виду запретов. Правило этикета, приказ вождя, назидание детям не трогать чужих вещей — все это можно выразить словом tabu» (Radcliffe-Brown 1939; цит. по рус. пер.: Рэдклифф-Браун 2001, 157).

Рональд Лэйнг глубже очерчивает социальные дилеммы, связанные с табу, хотя и не упоминает само это слово. Он описывает, как в некоторых семьях определенные темы становятся запретными; кроме того, запрещается даже говорить о том, что это табу, из-за чего возникает двойной узел вокруг тем, которые управляют внутрисемейными отношениями: «Среди членов семьи существует негласная договоренность не обсуждать то, что происходит, и применяются замысловатые стратегемы, чтобы все оставались в неведении, и, пребывая в неведении, они и остаются в неведении. Мы знали бы больше о том, что происходит, если бы нам не запрещали это знание и не запрещали осознать, что нам запрещено это знать» (Laing 1969, 77).

129. Табу относятся к социальным механизмам и определяются контекстом. Другими словами, границы между тем, что является табу и что им не является, варьируются в зависимости от типа взаимодействия и обсуждаемых вопросов. Алан Фиск и Филип Тетлок выделяют четыре типа взаимодействия (общее владение, рыночные торги, властная иерархия, поддержание паритета) и выдвигают гипотезу о том, что «обмен услугами признается естественным и разумным только в пределах социально значимых отношений и действий, заданных соответствующей структурой отношений». За обозначенными пределами сделка воспринимается как табу. Они приводят пример влюбленного, который говорит: «Мне нужно больше поцелуев. Я буду обнимать тебя в два раза больше, если ты будешь целовать меня в два раза больше». Ученые считают, что эта сделка кажется неправильной, так как превращает взаимодействие, основанное на общем владении, в рыночные торги. Нормы, касающиеся табу, варьируются в зависимости от этих типов отношений.

Фиск и Тетлок настаивают, что противоречия между взаимодействиями различных типов — например, обязательства по отношению к своему сообществу против обязательств по отношению к властям — вызывают особенное напряжение. «Следует ли отправиться к умирающей матери, если для этого придется оставить свою воинскую часть в условиях военного времени и тем самым совершить предательство? Следует ли сообщить об измене матери властям, если вы обнаружили, что она шпионит в пользу врага в военное время? Следует ли взять на себя смертный грех, чтобы защитить лучшего друга, который однажды сделал то же самое для вас?».

Дилеммы Фиска и Тетлока (Fiske and Tetlock 1997) провоцируют сильную эмоциональную реакцию, так как посягают на то, что я называю фундаментальным табу клана, — на невозможность предать группу, с которой личность отождествляет себя. Эти дилеммы заставляют нас определиться с привязанностями — и понять, чем мы готовы пожертвовать ради них. В конечном итоге эти вопросы побуждают выбрать ценности, которые являются для нас священными.

130. Выдающиеся социальные психологи Ли Росс и Ричард Нисбетт подчеркивают фундаментальность открытия Курта Левина, основателя социальной психологии: пытаясь заставить людей изменить привычные для них способы действия, нужно учитывать тот факт, что «социальное давление со стороны неформальной референтной группы и налагаемые этой группой ограничения представляют собой наиболее мощную силу (сдерживающую изменения или вызывающую их), которая может быть использована для достижения успешных результатов» (Ross and Nisbett 2011, 9; цит. по рус. пер.: Росс, Нисбетт 1999).

131. По моей гипотезе, эмоциональными охранителями табу являются страх и стыд. Мы страшимся политических, социальных, физических или экономических последствий нарушения табу и боимся испытать стыд из-за социального отвержения.

132. Профессор Стэнли Шехтер обнаружил, что группы проявляют терпимость к отклонению от нормы в отношении важных вопросов, но лишь до определенного предела, за которым группа подвергает бойкоту того, кто нарушает принятые нормы, или исключает его из своих членов (Schachter 1951).

133. Табу — надежный социальный механизм. Никто не хочет, чтобы его стыдили или исключали из сообщества, с которым индивид себя ассоциирует, вот почему табу устанавливают общественные нормы приемлемого поведения. Преступая табу, вы рискуете испытать стыд или чувство отверженности. Тем не менее табу не всегда охраняют ценности, которые служат общему благу. 7 октября 2009 г. я в составе группы руководителей присутствовал на встрече в Государственном департаменте США с послом Луисом де Бакой, который говорил о том, как часто табу скрывают самый важный смысл в нашем общении и отдаляют нас от правды. Он отметил, что общество использует термин «сексуальное насилие» вместо «изнасилование», «незаконный ввоз» вместо «рабство» и «домашнее насилие» вместо «убийство». Посол призвал обратить внимание на язык табу и взять его под контроль.

134. Психоаналитик Рональд Лэйнг описывает табу, используя собственный термин «узлы», в которых мы запутываемся: «Они играют в игру. Но притворяются, что не играют. Если я покажу им, что вижу, что они играют, я нарушу правила, и они меня накажут. Я должен играть в их игру, то есть притворяться, что не вижу игру» (Laing 1970, 1). Полезно распутать эмоциональные узлы, ведущие к пагубным конфликтам.

135. Филип Тетлок называет это «чистым эффектом размышлений». Теория гласит, что чем дольше окружающие наблюдают, как вы раздумываете над запретным обменом, тем более сильное моральное негодование вы в них возбуждаете (см.: Tetlock et al. 2000).

136. Такова реальность в Афганистане, Сомали и Пакистане. См.: "Riots Over US Koran Desecration", BBC, May 11, 2005.

137. Ким Чен Ын, глава КНДР, познакомился с Деннисом Родманом на баскетбольном выставочном матче, который был организован в Северной Корее. Они быстро нашли общий язык, и Родман позже назвал Ким Чен Ына «другом на всю жизнь» (см.: Silverman 2013). Многие американцы, услышав эти слова Родмана, подумали: «Он что, дурак? Похоже на то! Как можно подружиться с этим безумным диктатором Севера?» Даже CNN опубликовала на сайте статью, озаглавленную «Северная Корея: Реальность против мира глазами Денниса Родмана» (Levs 2013). Но все это лишь подтверждает мою точку зрения. Табу сковывают наш разум, ограничивая набор слов и действий, которые нам, по собственным ощущениям, можно или нельзя использовать в конфликте. См. также: Blake 2013.

138. Рассказ о памятнике основан на статье Дэна Билефски (Bilefsky 2007).

139. Дэн Билефски приводит в своей статье слова Бояна Марцеты, 28-летнего местного фотографа, который собирал средства на памятник. Он сказал: «Никто из участников войн девяностых годов или деятелей бывшей Югославии не заслуживает памятника, потому что наши руководители делали лишь одно — мешали нашему развитию… Мое поколение не видит вокруг примеров для подражания, поэтому мы обращаем взгляд на другие страны. Голливуд может дать такие примеры» (см.: Bilefsky 2007).

140. См.: "Rocky to Knock Out Disaster News", Metro, February 7, 2007.

141. Обряд очищения после нарушения табу известен со времен плавания капитана Джеймса Кука по Тихому океану. Он отмечал: «Если табу нарушено, нужно оказать почтение знатной особе, и нарушение "смывается"» (Cook 1785). В самом деле, во многих религиях существуют ритуалы очищения: например, в христианстве после исповеди грехи считаются отпущенными от лица Бога. Подробнее о психологических открытиях, связанных с процессом очищения, см.: Tetlock et al. 2000.

142. В основу вопросов положены формулировки из книги психотерапевта, профессора Стэнфордского университета Ирвина Ялома «Психотерапия. Теория и практика» (Yalom 1985, 147; в рус. пер. — Ялом 2007, 153).

143. Важную роль блюстителей порядка подчеркивает профессор Курт Левин (см.: Lewin, K. "Group Decision and Social Change" 1948). Блюстители порядка обладают значительной властью. Например, если вы желаете повлиять на окончательное решение президента компании, самым мудрым будет обсудить вопрос с его ближайшим доверенным лицом.

144. Mandela 1999.

145. Ibid.

146. Что делает историческое соглашение историческим? Оно прорывает табу. Мандела доказал это. Он продемонстрировал отвагу, разрушив многолетние табу, препятствовавшие установлению расового равенства, — и изменил историю. Если не разрушить табу, навязчивое повторение, скорее всего, одержит победу.

147. Социальный психолог из Гарвардского университета Дэниел Гилберт проводил исследования, посвященные аффективному прогнозированию, и пришел к выводу, что нам не очень удается предсказывать уровень своего счастья в будущем (Gilbert 2005; в рус. пер. — Гилберт 2015). Один из способов лучше понять последствия нарушения табу — это уговорить близкого друга или коллегу совершить такое нарушение.

148. Дальнейшее изложение в этом разделе частично основано на работе экономиста Кеннета Боулдинга (Boulding 1978, 16–17), который называет подобные негласные соглашения «запретными социальными контактами».

149. Боулдинг считает, что главное отличие состояния войны от состояния мира сводится к вопросу о табу. В мирное время Америка могла бы подвергнуть бомбардировке своего союзника, но воздерживается от такого шага, потому что это табу: «В чем заключается наиважнейшее различие между воюющей стороной и невоюющей стороной? В основном ответ на этот вопрос лежит в области системы табу, которая охватывает вовлеченные стороны… с точки зрения воюющей стороны, переход от мира к войне представляет собой по большому счету передвижение на другую позицию относительно линии табу. Существует целый спектр действий, которые находятся под запретом в мирное время, но перестают быть табу с наступлением войны».

Боулдинг развивает свою мысль, замечая, что каждая из сторон крайне дорожит своим самовосприятием: «Компания Ford Motor может столкнуться с жесткой конкуренцией со стороны компании General Motors, но, даже если руководителям Ford Motor придет в голову убить руководителей General Motors и взорвать их завод, весьма сомнительно, что такая мысль будет хотя бы произнесена вслух на собрании совета директоров, просто потому что самовосприятие руководства компании Ford Motor не позволит таким действиям стать реальностью, даже если физически они осуществимы» (Boulding 1978, 16–17). Вместе с тем он предупреждает: «Самовосприятие, разумеется, меняется под воздействием стресса и размывается и меняется при недостатке стресса» (Ibid., 15–16).

Точно так же, если президент США разойдется во мнениях по важным политическим вопросам с папой римским, невозможно помыслить, что США будут бомбить Ватикан, — это табу. К сожалению, акты катастрофического насилия, такие как массовое убийство детей в школе или использование химоружия в войне, могут сдвинуть границу табу в обратном направлении, нейтрализовав запрет и сделав подобное поведение возможным для лиц с неустойчивой психикой. Одним из противодействий может стать подтверждение границ конструктивного табу («Мы не потерпим подобного бесчеловечного поведения»), укрепление этих границ, насколько возможно, и их узаконивание с помощью блюстителей порядка, входящих в круг влиятельных для нарушителей табу лиц. Такие меры важны: данные антропологических исследований подтверждают существенную значимость табу в отношении подавления насилия и укрепления мира в обществе (см.: Fry 2006).

150. Табу, как правило, укрепляются благодаря людям или группам, которые обладают организационной властью внутри сообщества; запреты сдерживают поведение, которое угрожает властной структуре сообщества.

151. Boulding 1978, 16–17.

152. От табу зависит даже стабильность международных отношений. Международное право, например, не располагает окончательным механизмом принуждения к исполнению законов (так как не существует единого мирового правительства). Это означает, что табу на нарушение международных законов, из которого вытекает социальное отвержение нарушителя мировым сообществом, становится, пожалуй, наиболее эффективным механизмом принуждения к исполнению законов.

Табу также являются инструментом политики идентичности. Если президент страны декларирует любые сомнения в правильности военной интервенции как «антипатриотические», он порождает табу. Конечно, местная общественная организация может провести кампанию в противовес, в свою очередь назвав военную интервенцию «антипатриотической». И вот мы уже имеем конфликт по поводу того, что считать табу: военную интервенцию или несогласие с ней.

153. Описание моего семинара «Строим мир, преодолевая табу» ("Building Peace, Breaking Taboos") можно найти в отчете саммита: World Economic Forum on the Middle East. Learning from the Future. Sharm El Sheikh, Egypt, 18–20 May 2008. Report (Geneva, Switzerland). См.: .

Глава 8. Покушение на святое

154. Философ Мирча Элиаде утверждал, что святое обладает особым значением, так как содержит все «действительное»: в святом берут начало наши ценности. Если мы сталкиваемся с моральной дилеммой, мы полагаемся на священные ценности, чтобы решить, какой дорогой идти. Если некто покушается на наши святыни, он угрожает самой основе нашего существования.

Покушение на святое — самое грубое посягательство на автономию. Например, Роберт Джей Лифтон, психиатр, занимающийся исследованиями в сфере политики, говорит о том, как на Ближнем Востоке вскоре после атак 11 сентября на Всемирный торговый центр крайне усилились антиамериканские настроения; это было вызвано, в частности, тем, что американских солдат разместили «в различных святых местах» на территории Ближнего Востока, включая Саудовскую Аравию (Lifton 2001).

155. Филип Тетлок и его коллеги определяют священную ценность как «любую ценность, которую сообщество, объединенное общей моралью, негласно или открыто наделяет безграничным или трансцендентным смыслом, что исключает любые сравнения, обмены или даже пересечение в любом виде с установленными или светскими ценностями» (Tetlock et al. 2000, 853). Они замечают (и это согласуется с моей теорией), что священные ценности обладают «бесконечной полезностью» и потому не подлежат обмену или уступкам.

Священное уникальным образом воздействует на наше переживание бытия. Рудольф Отто (Otto 1917, 40; в рус. пер. — Отто 2008) описывает духовный опыт благоговения перед священным как «осознание непостижимого». Это иррациональное, безотчетное ощущение или чувство, которое «прежде всего и непосредственно… указывает на объект вне меня». Такое осознание содержит противоречащие друг другу эмоции mysterium fascinans (преклонение, влекущее вас к объекту святости) и mysterium tremendum (сильный страх перед высшей властью объекта).

Какова функция священного? Вот несколько направлений для размышления.

На психологическом уровне мы обладаем врожденной потребностью переживать трансцендентные эмоции. Святое пробуждает эти эмоции, позволяя нам выходить за пределы будничного существования и осознавать наше ничтожество перед высшей силой, божественным, отношения или связь с которым мы наполняем глубоким смыслом. Похожим образом святое наделяет верующих убежденностью во всемогуществе, сознанием индивидуальной и общей идентичности, сплоченности, чувством постоянства, а также дарит успокоение и чувство защищенности отдельным людям и сообществам в тревожные времена. См.: LaMothe 1998.

На общественном уровне святое берет начало в необъяснимом чувстве коллективного воодушевления — того, что Эмиль Дюркгейм называл «бурлением».

На уровне религиозных представлений святое, согласно гипотезе авторитетного богослова Пауля Тиллиха, усмиряет глубоко запрятанный страх человека перед утратой близких и вымиранием. Тиллих утверждает, что никакая психотерапия не в состоянии справиться с этими страхами.

156. Э. Дюркгейм утверждал, что «под священными явлениями не следует понимать только те личные существа, которые называют богами или духами; утес, дерево… камень, кусок дерева, дом — словом, любая вещь может быть священной» (Durkheim 1912, 52; цит. по рус. пер. — Дюркгейм 1998, 217). Он считал, что власть священного исходит не из его имманентной сущности — она зиждется на его социальном отделении от мирского.

157. Священным может быть признано что угодно: это зависит от того, во что верит верующий. Исследователи серьезно отнеслись к этому принципу и изучили политические конфликты, которые были связаны с решениями, традиционно понимавшимися как рациональные. Например, см. анализ переговоров по ядерной программе Ирана, осуществленный профессором Дехгани и его коллегами (Dehghani et al. 2009).

158. Есть древнее изречение о божественном из Упанишад: «Если ты замираешь перед красотой заката или горы, немея перед этим чудом, то становишься частью божественного» (Campbell and Moyers 1988, 258).

159. Понятие священного основано на неизменности целого, какими бы ни были последствия. Однако само по себе священное все же может изменяться. Человек обладает удивительной способностью заново открывать смыслы и примирять противоречия. Скажем, духовный лидер может предложить новую интерпретацию священного текста и таким образом переформулировать в глазах сообщества понятие неприкосновенного.

160. Э. Дюркгейм противопоставляет два мира: мирской, с его монотонным переживанием будней, и святой — исключительное и заповедное место. По его убеждению, именно религия разделяет эти два мира (Durkheim 1912; в рус. пер. — Дюркгейм 1998, 217–224).

161. Текст фетвы см. на сайте Iran Data Portal: -against-salman-rushdie.

162. Журналист газеты The New York Times спросил Рушди, может ли он дать совет другим писателям, столкнувшимся с подобными угрозами. Тот ответил: «Стойте на своем. Это вопрос… осознания, кто вы такой и почему сделали то, что сделали» (интервью Рушди Чарльзу Макграту — "Life During Fatwa: Hiding in a World Newly Broken", The New York Times, September 18, 2002).

163. Когда одна сторона объявляет, что конфликт затрагивает священные понятия, другая, как правило, поступает так же. Например, террористы обозначили цели атаки 11 сентября на Всемирный торговый центр, пользуясь языком священного: Усама бен Ладен в числе прочего заявил о начале священной войны против Соединенных Штатов. Американские руководители, в свою очередь, сформулировали свой ответ, опираясь на священные ценности неприкосновенности жизни, свободы и американской государственности (Mahoney et al. 2002).

164. Приведенный пример основан на известной карикатуре Майка Туи, опубликованной в журнале New Yorker 31 мая 1999 г.

165. Джонатан Барон и Марк Спранка одними из первых исследовали роль священных ценностей в принятии индивидом решений. Они описывают священные ценности как «заповедные ценности» и считают их не подлежащими обмену на экономические ценности. Ученые обнаружили пять характеристик, которые коррелируют с несклонностью к компромиссу: количественная устойчивость, относительность агента, моральное обязательство, гнев при мысли о компромиссе и отрицание его необходимости посредством самообмана. Их идея о количественной устойчивости согласуется с моей мыслью, высказанной ранее в этой главе, о том, что даже незначительное оскорбление священной ценности может глубоко задеть чувства (см.: Baron and Spranca 1997). См. также статью Скотта Атрана и Роберта Аксельрода, которые приводят наглядный пример количественной устойчивости святого понятия: в армии часто рискуют жизнью многих солдат, чтобы спасти нескольких, воспринимая эту миссию как свою священную обязанность (Atran and Axelrod 2008).

Филип Тетлок показал, что конфликт на почве священных ценностей чаще приводит к бескомпромиссному отстаиванию своих интересов и заводит переговорщиков в тупик. Тетлок и его коллеги (Tetlock et al. 2000) приводят эмпирические доказательства того, что угроза священной ценности провоцирует вспышку нравственного негодования и нежелание прислушиваться к разумным доводам. Стратегии бескомпромиссного отстаивания своих интересов становятся предпочтительнее. Переформулирование конфликта — мы обсуждаем не священные ценности, а «издержки и выгоды» — дает возможность уйти от острых эмоций, связанных с запретным обменом, или замаскировать их.

Почему так трудно достичь соглашения по поводу святого? Одна из причин в том, что в конфликте на почве священных ценностей невозможно измерить чувство удовлетворенности сторон, применяя традиционные модели принятия решений (по типу «издержки и выгоды»). Степень удовлетворенности измеряется временем, но в мире святого время бесконечно. Не существует понятия краткосрочной или долговременной выгоды — лишь понятие вечной безграничной ценности. Поскольку святое видится как имеющее вечную безграничную ценность, покушение на него в большинстве случаев провоцирует безжалостную и на первый взгляд неадекватную реакцию.

166. Объектом почитания становится то, что мы наделяем святостью, будь то священный текст, книга или какой-то предмет. Внимательно слушайте оппонента, чтобы распознать, что́ он почитает, — это поможет глубже разобраться в том, чем другая сторона больше всего дорожит в конфликте.

167. Историю о том, как вы стали собой сегодняшним, я называю вашим мифом о происхождении, так как он придает устойчивость вашей идентичности через связь с прошлым. Историю вашей жизненной цели я называю вашим мифом о предсказании, так как он придает устойчивость вашей идентичности через связь с будущим.

168. Подумайте над вопросом о том, стоит ли преподавать эволюционную теорию в школах. В лагере несогласных придерживаются мифа о происхождении, гласящего, что мир был создан всемогущим божеством; в их глазах знакомить с другими (пусть даже дополнительными) версиями — значит ставить под угрозу эту центральную идентичность. В другом лагере миф о происхождении основывается на идее о том, что человеческий род, возможно, не появился на этой земле в готовом виде, благодаря божественному вмешательству, а постепенно приобретал свои нынешние строение и функции, под действием передаваемых по наследству физических и поведенческих черт и подчиняясь закону выживания сильнейших.

169. Я придумал термин «святилища идентичности» для описания священных пространств, которые служат физическим выражением наших самых почитаемых верований и ценностей.

170. Профессор Авраам Хешель предлагает считать Шаббат таким «святилищем времени», поясняя, что «дни отдохновения — наши великие соборы» (Heschel 2005).

171. Макс Базерман и его коллеги (Bazerman, Tenbrunsel, and Wade-Benzoni 2008) выдвигают предположение, что в случае, когда один из переговорщиков обращается к святому понятию, возможны три сценария развития событий. 1) Речь действительно идет о священном. По мнению авторов исследования, в подобных случаях дискуссия или компромисс невозможны. Однако в этой главе я предлагаю способы обсуждения таких острых вопросов: вы можете задействовать герменевтику и попытаться создать новую интерпретацию священного понятия; кроме того, можно обратиться к языку священного и попытаться выразить свою точку зрения в соответствии с областью идентичности оппонента. 2) Речь идет не о священном, это понятие используется в тактических целях, для достижения желаемого результата. 3) Речь идет о «псевдосвященном» понятии — оно обладает святостью только при определенных условиях.

В последующих исследованиях представлены доказательства того, что участники полемики склонны чаще отстаивать священные ценности, если у них есть альтернативный вариант легкой победы (Tenbrunsel et al. 2009). В таких ситуациях они могут позволить себе проявить принципиальность. Эта взаимосвязь между священными ценностями и альтернативным вариантом легкой победы проявляется независимо от того, придерживаются участники умеренных или крайних позиций в отношении поставленных на карту вопросов. Собранные сведения дают основание предполагать, что контекст важен в отношении того, насколько очевидно, с точки зрения участников, ситуация связана со священными ценностями, хотя высока вероятность, что при обсуждении могут возникнуть вопросы, которые являются, как я их называю, священными в высшей степени и потому не зависящими от контекста.

172. Мирча Элиаде был убежден, что святое не может быть придумано; оно открывает, являет себя нам (Eliade 1959, 7; в рус. пер. — Элиаде 1994, 17). Он называл это проявление святого иерофанией. Флаг не более чем кусок ткани для всех, за исключением патриота, который считает его святыней. То же верно и в отношении мифов: для того, кто в них верит, это не просто истории, а иерофании.

173. Филип Тетлок и его коллеги (Tetlock et al. 2009) предлагают выделять три вида обмена: обычный обмен (материальная ценность на материальную ценность), запретный обмен (материальная ценность на священную ценность) и трагический обмен (священная ценность на священную ценность).

В захватывающей статье Тетлока (Tetlock 2003) исследуются способы, которые помогают избежать нарушения нравственных норм и достичь соглашения в переговорах, затрагивающих проблему запретного обмена. Например, он замечает, что «специалисты по эффективной ликвидации последствий загрязнения отравляющими веществами могут избежать обвинений в связи с запретным обменом, если направят излишек средств не на общие доходы, а на спасение жизней другими способами» (Ibid., 323). Таким образом запретный обмен превращается в трагический обмен. Тетлок также указывает, что не все ситуации могут быть пересмотрены в ходе обсуждения: «Ряд табу — право на аборт, расизм или священная земля Иерусалима, Кашмира — на каком-то этапе исторического развития становятся настолько укоренившимися, что предложить компромисс в их отношении означает неминуемо навлечь на себя поношение» (Ibid.).

Символические уступки (например, искреннее безоговорочное извинение) могут повысить шансы на компромисс, когда речь идет о конфликтах вокруг священных понятий. Профессора Джереми Джинджес, Скотт Атран, Дуглас Медлин и Халил Шикаки провели исследование, продемонстрировавшее, что в переговорах о священном участники сильнее настаивают на своем, если им предлагают материальное вознаграждение, но охотнее идут на компромисс, если им предлагают символические уступки. Исследование основывалось на израильско-палестинском конфликте, и его участниками были люди, непосредственно пострадавшие от противостояния (Ginges et al. 2007).

С. Атран и Р. Аксельрод предлагают в качестве одной из стратегий обсуждения разногласий, касающихся священных ценностей, их признание (Atran and Axelrod 2008). Скажем, после Второй мировой войны антропологи Рут Бенедикт и Маргарет Мид убеждали американское правительство проявить уважение к японскому императору и таким образом снизить вероятность того, что почитавшие своего императора японцы будут сражаться не на жизнь, а на смерть, чтобы спасти его.

174. См.: Raz 1986.

175. В конфликтах вокруг священных понятий стороны чаще прибегают не к прикладным расчетам издержек и выгод, а к нравственным правилам и интуиции. Это коренное отличие подробно рассматривается в статье Дж. Джинджеса его коллег (Ginges et al. 2007). Исследователи, кроме того, обнаружили, что символические уступки снижают противодействие мирным соглашениям со стороны моральных абсолютистов.

176. Рассмотрим еще два примера того, как запретный обмен может быть переработан в трагический. Исследователь Лили Конг размышляет о практике властей Сингапура, которые приобретают религиозные центры (священные учреждения) и сносят их, чтобы освободить место для строительства жилых домов, промышленных комплексов и модернизации города (мирские соображения). Государство подавляет недовольство местных жителей, превращая этот запретный обмен (святое в обмен на мирское) в трагический (священное здание в обмен на священное общее благо), доказывая, что коллективная ценность религиозных приобретений и перемен в инфраструктуре превышает ценность священных зданий самих по себе. Например, в интервью, данном Конг, член методистской церкви доказывал: «Если религиозное здание необходимо снести, чтобы расширить дорогу и тем самым облегчить движение транспорта, этот шаг принесет пользу всем», и, как христианам, «нам следует приносить пользу отечеству, а не думать в первую очередь о себе» (Kong 1993).

Второй пример связан с планом Ариэля Шарона, бывшего премьер-министра Израиля, по освобождению сектора Газа от израильских поселений и возврата его Палестине. Один из высокопоставленных деятелей национального совета безопасности позже прокомментировал стратегию премьер-министра: «Что касается поселенцев [которых предстояло переселить из сектора Газа], Шарон слишком поздно понял, что ему не следовало упрекать их в том, что ради них потрачены деньги израильских налогоплательщиков и подвергнуты опасности жизни солдат. Шарон сказал мне, что теперь понимает: в тот момент следовало сделать символическую уступку и назвать их героями сионизма, принесшими еще одну жертву, каких было принесено уже немало» (Atran et al. 2007, 1040).

177. Уильям Джеймс считает святое достоянием индивида, а Дюркгейм рассматривает его как «социальное требование, укрепляющее общество и привязывающее к нему индивида» (Coleman and White 2006). Другими словами, Джеймс обращает внимание на аспект святого, «который существует в груди отдельного человека», а Дюркгейм рассматривает святое (и, в более широком смысле, религию) как то, что выполняет социальную функцию — создает прочные узы, которые побуждают людей вести себя согласно коллективным ценностям, сохраняющим социальную преемственность.

Согласно моей теории об отношенческой идентичности, общее священное верование может привести к объединению, связывая вас двоих в одно целое. Это согласуется с теорией Дюркгейма об объединяющей функции святого. Тем не менее священное верование парадоксальным образом и усиливает, и ослабляет нашу автономию. Склоняясь перед святым, вы ограничиваете свою автономию, лишая себя права сомневаться в его неприкосновенности, но одновременно расширяете свою автономию посредством связи с безграничной ценностью святого.

178. Р. Дж. Лифтон придумал термин «символическое бессмертие» и предположил, что мы можем ощутить его пятью способами (Lifton 1979): как биологическое бессмертие (мое генеалогическое древо переживет мое смертное «я»), творческое бессмертие (мои работы переживут мое смертное «я»), религиозное бессмертие (моя душа переживет мое смертное «я»), бессмертие природы (природа переживет мое смертное «я», «все произошло из праха и все возвратится в прах») и, наконец, как переживаемую трансцендентность (мои переживания выводят меня за пределы моего смертного «я»).

179. Подробнее об этом процессе см.: Pargament and Mahoney 2002. Мы также сообща создаем священные смыслы, участвуя в ритуалах, паломничествах и т. п.

180. См.: Sadat 1978.

181. См.: Mahoney et al. 1999.

182. То же верно в отношении тактики современного мирового сообщества, использующего финансовые поощрения: зачастую они недостаточны для того, чтобы отвратить религиозных экстремистов от совершения актов насилия. Помимо прочего, необходимо предоставить религиозным лидерам, обладающим законным авторитетом в глазах экстремистов, мировые трибуны, с которых они могли бы осудить насилие как средство разрешения противоречий, основанных на разных ценностях.

183. Согласно Бену Дюпре (Dupré 2009, 72–75; в рус. пер. — Дюпре 2015, 72–75), понятие фундаментализм восходит к христианскому фундаментализму, движению, которое возникло в США в начале XX в. как реакция на попытки реформ со стороны «либеральных» теологов. «Общей для всех религиозных фундаменталистов является убежденность, что существует единственное авторитетное учение с единственной фундаментальной истиной о Боге (или богах) и его (их) отношениях с человечеством. Священный текст — это слово самого Бога, оно не подлежит никаким интерпретациям и критике, и моральные предписания и законы этого текста должны соблюдаться буквально» (Там же, 74).

Выделяемая мной фундаменталистская область идентичности отчасти напоминает одну из моделей С. Атрана — модель «самозабвенного участника» в разрешении конфликта. Эта модель, по контрасту с моделью «разумного участника», описывает тех, кто готов идти на крайние жертвы, которые никак не повлияют на возможность успеха или совершенно несопоставимы с ним. Идея о такой преданности группе помогает объяснить поведение участников моего тренинга «Кланы», на первый взгляд иррациональное: они готовы были скорее умереть за свой недавно появившийся «родной» клан, чем спасти мир. Подробнее о модели «самозабвенного участника» см.: Atran 2003. Тетлок и его коллеги предлагают похожую трактовку одного из вариантов принятия решений по поводу священного — модель интуитивного моралиста-богослова (Tetlock et al. 2000).

184. Поразительно, что эту фундаменталистскую область идентичности занимают как религиозные фанатики, так и убежденные биологические детерминисты: и те и другие убеждены, что их идентичностью управляют неподвластные им силы. Религиозные фанатики верят, что параметры их идентичности задает божественная сила, а биологические детерминисты — что их идентичность определяется биологией, набором ДНК и тому подобным. Вы тот, кто вы есть, — либо по образцу божественного предначертания, либо по предопределенным биогенетическим законам вашего организма.

По сути, мы все в каком-то смысле фундаменталисты. Конструктивист характеризуется фундаментальным убеждением в своем видении идентичности, и его (во многом подобно религиозному фанатику) нельзя убедить в обратном. На самом деле, согласно нейропсихологическим исследованиям, разубедить человека в том, что он считает жизненно важным для собственной идентичности, невозможно. Ученые обнаружили, что в любом случае — при оценке как объективных (2 × 2 = 4), так и субъективных (Бог существует) утверждений — эта оценка локализуется как устойчивый штамп («верю» — «не верю») в отделах мозга, связанных с базовыми функциями — эмоциями, распознаванием вкуса и запаха и т. д. См.: Harris et al., 2008.

185. Я использую термин «анаттаизм» в довольно узком смысле. Религиовед профессор Ричард Оксенберг пояснил (беседа по электронной почте 20 июля 2015 г.): «Буддистское учение об анатте — скорее функциональная, чем метафизическая доктрина; она призвана помочь адепту перестать рассматривать себя как изолированную единицу, отдельную от всего остального и противоположную ему. Но человек с нирваническим сознанием не приходит к мысли, что не обладает идентичностью, он считает себя существом (в некотором смысле) тождественным всему. Это акт расширения идентичности, а не ее уничтожения. Это ощущение себя "заодно" со всем. Таким образом, это преодоление дуалистического сознания, которое характеризуется ощущением бытия "я" (обособленной личности), противостоящего угрожающему миру "не-я". Именно это имеет в виду Тхить Нят Хань, когда говорит, что человек с нирваническим сознанием преодолевает ужас смерти, так как начинает видеть себя как продолжение всех, кто предшествовал ему и кто его переживет».

Далай-лама XIV приводит в пример буддистское учение о пустоте: оно подразумевает, что предметы и явления «пусты», то есть не обладают извечным смыслом, неотъемлемой подлинностью или абсолютной сутью, которые дают возможность независимости. Эта основополагающая истина о том, «каковы вещи на самом деле», описывается в буддистских текстах как «пустота» (санскр. шуньята). Далай-лама утверждает: «Если на квантовом уровне материя оказывается менее прочной и определимой, чем она выглядит, я делаю вывод, что наука приближается к открытиям пустоты и взаимосвязи, сделанным в буддизме путем созерцания и размышления» (см.: Dalai Lama 2005, 46–50).

Далай-лама ссылается на буддистского философа Нагарджуну, который проводил различие между двумя истинами: (1) привычная истина, являющаяся реальностью в нашем восприятии, включая центральные идентичности, и (2) окончательная истина, представляющая собой онтологический, более глубокий уровень реальности (Ibid., 67). Далай-лама поясняет, что с нравственной точки зрения опасно считать объекты обособленными друг от друга единицами: «Однажды я спросил моего друга, физика Дэвида Бома: "Как полагает современная наука… что не так с верой в независимое существование вещей?"… Он сказал, что, если мы рассмотрим разные идеологии, которым свойственно разделять человечество, такие как расизм, крайний национализм и марксизм с его борьбой классов, одним из основных факторов их происхождения окажется тенденция воспринимать мир как изначально разделенный и разобщенный. Из этого ошибочного представления берет начало убеждение, что каждая из этих отдельных частей по своей сути независима и самодостаточна» (Ibid., 51). Подробнее об открытиях буддизма в области мышления и чувств см.: Epstein 1995; в рус. пер. — Эпштейн 2003.

186. Я благодарен доктору Стиву Нисенбауму, преподавателю психиатрии медицинского факультета Гарвардского университета, за то, что он обратил мое внимание на этот момент в нашей личной переписке по электронной почте.

187. Герменевтика — это наука о толковании текстов. Диалог можно рассматривать как живой текст, открытый для толкований. Философ Мартин Хайдеггер дает хорошее определение герменевтике как способу постичь неразделимую взаимосвязь между отдельной личностью и культурной средой — то, что он называет «бытием-в-мире». Ремесленник, приводит он наглядный пример, — не отдельный от своего ремесла индивид, он, наоборот, целиком связан с ним — со своими инструментами, древесиной и мастерской. Хайдеггер отмечает, что ремесленник находится «не над миром» и «не противостоит ему», он вовлечен в осмысленную деятельность как ее участник, они (деятельность и ее участник) являются составными частями более широкого целого. Другими словами, культурная среда и личность не независимы друг от друга, а изначально взаимосвязаны. Применительно к разрешению конфликтов это означает возможность менять понимание культурного контекста ради изменения самовосприятия и, наоборот, менять самовосприятие ради пересмотра взгляда на событие в рамках культурной среды.

188. Социальный психолог Курт Левин замечает, что жертва, принесенная ради организации, повышает преданность ей. Я считаю, что в любом конфликте мы приносим жертвы, отстаивая «нашу» сторону, и таким образом повышаем свою преданность ей. Но та же самая сила жертвы может быть использована ко взаимной выгоде: если участники полемики ради достижения соглашения пойдут с обеих сторон на совместную и одинаково значимую жертву, это поможет укрепить связь между ними.

Глава 9. Политика идентичности

189. Аристотель считал, что государство — это порождение природы; таким образом, человек, существующий в государстве, по своей природе является «существом политическим». Эта мысль напрямую соотносится с моей теорией эффекта клана. Аристотель поясняет: «…тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живет вне государства, — либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек; его и Гомер поносит, говоря "без роду, без племени, вне законов, без очага"; такой человек по своей природе только и жаждет войны; сравнить его можно с изолированной пешкой на игральной доске»[16]. Описанный Аристотелем человек полностью автономен, его не волнуют обязательства перед другими, что ставит его вне нравственного порядка, делает способным преследовать любые цели ради удовлетворения внутренних потребностей. Это сильный аргумент в пользу кланов. Несмотря на то что эффект клана может привести к вспышке агрессии, его функция заключается в защите тех, к кому мы чувствуем себя сопричастными. Без клановых уз мы рискуем остаться «без очага».

190. Laswell 1936.

191. Я использую термин «политика идентичности» для описания нейтрального психологического механизма влияния. Такое толкование расходится с традиционным, которое часто применяют в политике сторонники либерализма, говоря об угнетаемых меньшинствах, борющихся за увеличение политического влияния, как это происходит, например, в области гражданских прав или феминистских движений. Эти «группы идентичности» выступают в поддержку реформ политической системы, которые позволят им получить больше социальных и субъективных прав.

192. Мишель Фуко доказывает, что идентичность нельзя считать «вещью», которой мы обладаем, — это независимое свойство человеческого взаимодействия (Foucault 1984). Соответственно, идентичность становится инструментом для определения соотношения сил, например в случае, когда правительство распределяет ресурсы в пользу одной из групп («этих людей»), обделяя другую («тех людей»). См.: Gagnon 1994.

193. Приводят ли к конфликтам сами по себе межэтнические разногласия или политика? Профессор Майкл Бэнтон считает, что политика обостряет межэтнические противоречия, из-за чего традиционно мирные этнические группы переживают периоды насилия. В случае конфликта между племенами хуту и тутси в Бурунди и Руанде насилию предшествовали социальные перемены, которые усилили фактор этнической идентичности. Бэнтон пришел к выводу: «Недавняя история Руанды и Бурунди показывает, что не этническое самосознание создает конфликт, а, напротив, конфликт во многом усиливает этническую идентичность» (Banton 1997, 76). Схожую мысль высказывает профессор Марта Миноу, декан юридического факультета Гарвардского университета: «Чередование периодов забывания и припоминания прокладывает дорогу власти». Другими словами, политика управляет динамикой власти, которая в свою очередь задает форму межэтническим отношениям.

Беспринципный политик использует историю как средство политической манипуляции. Группы, ощущающие угрозу, предрасположены к тому, что Вамик Волкан называет выбранными травмами и выбранными триумфами: «Это общие для всех мысленные представления о катастрофах или победах прошлого, которые со временем стали маркерами групповой идентичности… в случае выбранных травм имеются в виду унижение и потери, которые не были надлежащим образом оплаканы, и, хотя само по себе событие могло произойти много веков назад, мысленное представление о нем, будучи восстановлено, ведет к агрессии или виктимности в настоящем» (Volcan 2001). Волкан настаивает, что многие руководители инстинктивно знают, как задействовать выбранные травмы и триумфы в качестве средства достижения политического влияния.

194. См.: Waal 1982, 207; в рус. пер. — Вааль 2016.

195. Utani означает связь между племенами или деревнями; связанные между собой индивиды становятся watani — людьми, объединенными посредством utani. Utani узаконивает дружбу (при этом значимую роль играет чувство юмора), ограждает от насилия; предполагает финансовую щедрость и поддержку в трудные времена, такую как помощь в приготовлении пищи и уборке дома при подготовке к похоронам члена клана utani. См.: Tsuruta 2006.

196. См.: Brubaker 2004, 13; в рус. пер. — Брубейкер 2012.

197. См.: Putnam 1988, а также работу Р. Уолтона и Р. Маккерси, которые развенчивают предположение об унитарном действующем лице в контексте коллективных переговоров (Walton and McKersie 1965). Также см. книгу Д. Лакса и Дж. Себениуса, которые приводят удобную схему для анализа этих разнообразных внутренних и внешних сил, оказывающих влияние на процесс принятия решения (Lax and Sebenius 2006).

198. К счастью, моя соседка не пострадала на марафоне.

199. Моя идея о том, что Северная Ирландия должна сосредоточиться на выстраивании позитивной идентичности, была не нова: некоторые политические руководители к тому времени уже осознали ее и работали в этом направлении.

200. Высшее руководство Великобритании и Ирландии неоднократно делало попытки проявить общую идентичность в позитивном ключе. Так, в мае 2011 г. королева Елизавета II впервые в истории британской монархии побывала с визитом в Ирландии, и президент республики Мэри Макэлис отметила, что Ирландия и Британия «заложили основу для нового будущего, будущего, весьма и весьма отличающегося от прошлого, на совсем других, чем в прошлом, условиях» (см.: "McAleese Hails 'Extraordinary Moment'", Irish Times, May 16, 2011). Королева Елизавета, несколько лет спустя вспоминая свой визит, заметила: «Отныне мы сотрудничаем по всему спектру государственных и деловых отношений; по сути, ни с каким другим государством сегодня британское правительство не сотрудничает так плотно, как с Ирландией» (см.: "The Queen's Banquet Speech for the State Visit of Irish President Michael Higgins: In Full", Belfast Telegraph, August 4, 2014). В 2014 г. президент Ирландии Майкл Хиггинс совершил государственный визит в Соединенное Королевство, во время которого королева Елизавета заявила: «Мы, жители этих островов, должны жить вместе, как соседи и друзья, уважая государственность, суверенитет и традиции друг друга, сотрудничая на основе взаимной выгоды, с легкостью общаясь друг с другом» (см.: "Queen Says Ireland, Britain Should Live as Friends", Irish Times, April 9, 2014). Во время упомянутого визита президент Ирландии отметил: «На важном переходе между столетиями, который переживают оба наших острова, мы можем и должны подумать о том, как важно с нравственной точки зрения проявлять уважение к нашим разным, но тесно переплетенным судьбам в истории. Подобные размышления дают возможность создать светлое будущее на обширной общей основе, а там, где мы расходимся в вопросах толкования, проявить уважение к видению друг друга и понимание его» (см.: "Irish President Talks of Lasting Reconciliation in Historic Speech", The Guardian, April 8, 2014).

201. Раздел, посвященный Северной Ирландии, очень выиграл благодаря глубоким знаниям Джона Кеннеди из компании Insight Strategies, который неустанно работает над укреплением мира в Северной Ирландии.

202. См.: Fisher and Shapiro 2005; в рус. пер. — Фишер, Шапиро 2015. Метод ОСПИ является переработанным вариантом «системы ковша» (Bucket System), разработанной Марком Гордоном, старшим советником Программы по переговорам Гарвардского университета. Подробнее об аналогичных подходах к процессу принятия решения см.: Vroom and Yetton 1976; Bradford and Cohen 1998.

203. См.: Sebenius and Green 2014.

204. Ту группу возглавила мадам Рут Сандо Перри, бывший президент Либерии. По словам Диоп, международное сообщество поддержало диалог между различными представителями Конго в целях выхода из кризиса, и команда африканских лидеров-женщин внесла свой ценный вклад в это дело.

205. Социолог Мэри Паркер Фолетт, первооткрыватель в области конфликтологии, проводит различие между властью над (принуждение) и властью сообща (совместное действие).

206. Основополагающий принцип правящей партии Ньерере был сформулирован так: «Искоренять межплеменную вражду и другие факторы, которые могут ослабить развитие единства среди африканцев». См.: M.H. Abdulaziz, "The Ecology of Tanzanian National Language Policy," in Language in Tanzania, eds. Edgar C. Polomé and C.P. Hill (Oxford: Oxford University Press, 1980).

207. Эта точка зрения на стиль руководства президента Ньерере основана на беседе с танзанийским дипломатом на саммите, посвященном Африке, в рамках Всемирного экономического форума в Дар-эс-Саламе (Танзания) 6 мая 2010 г.

Глава 10. Интегративный метод разрешения конфликтов: 4 шага

208. Достижение трансцендентного единства — конечная цель примирения. Профессора Эрин Дейли и Джереми Саркин описывают примирение как «сближение частей, которые ранее составляли единство, но были оторваны друг от друга, — возвращение к реальному или воображаемому status quo ante[17] или создание его заново» (Daly and Sarkin 2007).

Примирение может произойти внутри нас самих; мы можем снять острое напряжение из-за переживаемых противоречивых эмоций. Профессор Дэвид Бакан обращается к теории психоанализа Фрейда для описания трансформации невроза в эмоциональное примирение внутри личности: (1) мы отделяем то, что нам нравится, от того, что нам не нравится, и вытесняем последнее из своего сознания; (2) мы пытаемся взять под контроль свои эмоциональные переживания; (3) мы отрицаем подавляемые чувства; и (4) мы познаем чувства, которые отрицали. Таким образом, конечной целью психоанализа является обнаружение «внутреннего единства, лежащего в основе процессов отделения и вытеснения» (Bakan 1966, 45, 48). Как и в случае с интегративной динамикой, мы стремимся заглянуть за пределы раскола, чтобы увидеть возможность для трансцендентного единства.

Один из способов распознать вытеснение — задействовать понятие, которое Зигмунд Фрейд назвал отрицанием. Пациент говорит Фрейду: «Вы спрашиваете, кем может быть этот человек в сновидении. Это не мать». Услышав эти слова, Фрейд убеждается в том, что речь о матери пациента: «С помощью отрицания аннулируется только одно последствие процесса вытеснения, которое заключается в том, что содержание представления не достигает сознания. Из этого вытекает своего рода интеллектуальное принятие вытесненного при сохранении вытеснения по существу» (Freud 1925, 235, 236; цит. по рус. пер.: Фрейд 2006, 400, 401).

209. См.: Fisher and Ury 1981; в рус. пер. — Фишер, Юри 1990.

210. Там же. Я впервые провел критический разбор этого примера с апельсином во время защиты своей диссертации в 1999 г. в Университете Массачусетса в Амхерсте. В дополнение к основанной на эмпирических данных диссертации я представил комиссии собственный рисунок, изображающий, как две девочки дерутся за апельсин, делят фрукт и кожуру, а спустя несколько минут опять спорят — уже по совершенно другому вопросу.

211. Сильные отрицательные эмоции крайне осложняют совместные поиски решения проблемы. Отсылаю читателя к научному исследованию, которое показало, что в случае, если мы считаем какого-то человека похожим на себя, мы можем проанализировать его психические характеристики, следуя образцу, принятому нами для самих себя; если же речь идет о людях, которых мы считаем непохожими на себя, то мы терпим неудачу в таком анализе. См.: Jenkins et al. 2008.

Отвращение может затруднить дальнейшие попытки найти решение проблемы. Я предполагаю, что, когда нами овладевает эффект клана, отвращение по отношению к другой стороне возникает из-за отличного от нашего видения проблемы и непонимания нашей точки зрения. Это чувство вызывает желание избавиться от того, что кажется нам отвратительным, — сильную негативную реакцию, которая пересиливает доводы разума. См.: Han et al. 2010.

212. Профессор Джозеф Кэмпбелл описывает трансцендентность как «сущностное переживание любого мистического осознания. Вы умираете для своего тела и рождаетесь в своем духе. Вы отождествляете себя с сознанием и жизнью, для которых ваше тело является не более чем проводником» (Campbell and Moyers 1988, 134).

213. Один из первопроходцев в изучении процесса мирного урегулирования Дж. Ледерах описывает дилемму идентичности: участники затяжного конфликта могут сопротивляться соглашению, так как свыклись со своими враждующими идентичностями (Lederach 1997).

214. В работе «Многообразие религиозного опыта» Уильям Джеймс (James 1958, 165; в рус. пер. — Джемс 2010, лекция X) обсуждает психологию религиозного обращения и вводит понятие врожденного центра духовной энергии. В этом параграфе я опирался на его открытия.

215. Как показывают научные исследования, нейромедиатор серотонин усиливает отвращение к причинению ущерба. См.: Crockett et al. 2010.

216. Профессор Питер Коулман из Колумбийского университета положил начало теории динамических систем, которая призвана помочь сторонам конфликта лучше понять его сложные причины и найти пути выхода. Коулман и Дж. К. Лоу выделяют четыре ключевые переменные, эффективные для разрешения затяжного конфликта: (1) когнитивная сложность — понимание сложных нарративов каждой из сторон; (2) терпимость к возражениям — терпимое отношение к информации, которая противоречит вашему нарративу, и отказ от упрощения проблем или решений; (3) открытость и неопределенность — поиски противоречивой информации; (4) эмоциональная устойчивость — активное применение стратегий по контролю эмоций с целью трансформировать чувства в конструктивные действия (Coleman and Lowe 2007). Урегулирование этнополитического конфликта представляет особую сложность, так как предполагает установление жертв и виновников правонарушения, а также использование многочисленных методов заживления душевных ран, отправление правосудия, поиски истины и возмещение ущерба. См. прекрасный источник по теме межгруппового примирения: Bloomfield 2003.

217. Профессор Джон Брюер утверждает, что «процесс достижения согласия включает две одинаково важные задачи: четкое представление будущего и "упаковку" эмоций, касающихся прошлого» (Brewer 2010, 127).

218. Э. Дейли и Дж. Саркин отмечают, что критически важный вопрос о прошлом звучит так: «Ради какой цели мы помним прошлое? Возможно, ради того, чтобы поддержать в себе чувство гнева, мести или обвинить жертв» (Daly and Sarkin 2007, 134).

219. Способность к пониманию травмы и, шире, механизм разрешения конфликта нуждаются в политической поддержке. Как отмечает Джудит Херман, эксперт по травме из Гарвардского университета, «если нет сильных политических движений за права человека, активный процесс свидетельствования неизбежно уступает дорогу активному процессу забывания» (Herman 1992, 9).

Глава 11. Развенчание мифа об идентичности

220. Профессор Джером Брунер доказывает, что нарратив является «излюбленным, возможно, даже обязательным средством выражения всех человеческих устремлений и превратностей судьбы в нашей собственной жизни и в жизни других людей. Кроме того, мифы придают нашему опыту стройность, захватывающую подлинность и даже философскую глубину» (Bruner 2002, 89). Брунер также утверждает, что нарратив требует обязательно сформировать отношение к пережитому; он не может быть «безмолвным» (Bruner 1990, 77).

221. Любая история — это изложение событий, основанное на сюжете. Нарратив представляет собой точку зрения на эту историю. Можно представить себе историю как здание: десять человек посмотрят на него, и у каждого сложится свое мнение, отличное от других, своя интерпретация. В конфликте история — это разворачивающийся ход событий, а нарратив — взгляд каждого участника на этот ход событий. Нарратив может существовать вне истории. Скажем, когда я слушаю блюз, внутри меня разворачивается личный нарратив, но в нем отсутствует сюжет истории. Цель интегративной динамики — помочь сторонам раскрыть и признать определяющие нарративы друг друга — мифы об идентичности, которые выявляют разные точки зрения и таким образом создают объединяющую историю конфликта.

222. «Если бы нам дано было прочесть скрытую от глаз историю жизни наших врагов, мы обнаружили бы в ней столько горя и страданий, что наша злоба растаяла бы без следа», — заметил Генри Уордсворт Лонгфелло (см.: Longfellow, H. W. Prose Works of Henry Wadsworth Longfellow, vol. 1. Boston: James R. Osgood and Company, 1873, 452).

223. На встрече узкого круга преподавателей Гарвардской школы бизнеса (15 февраля 2007 г.; встреча была организована профессором Майклом Уилером) исследователь в области психологии эмоций Пол Экман высказал следующую мысль: «Многим людям трудно удержаться от того, чтобы не рассказать вам историю своей жизни, если они уверены, что вы проявите понимание. Среди нас крайне мало тех, кто не хотел бы понимания. Важно не то, как они посмотрят на мою историю, важно объяснить, почему я сделал то, что сделал со своей жизнью. Единственное, что может погасить мое желание поделиться, — это презрение, мое презрение к вам». Осознавая мифы друг друга, мы приходим к пониманию того, почему сами проживаем свою жизнь именно так, а не иначе.

224. Чтобы разработать справедливый план распределения ресурсов, группа элиты могла бы обратиться к трудам философа Джона Ролза. Ролз предложил сторонам, выбирающим общественные принципы распределения ресурсов или прав, подходить к обсуждению с позиции «вуали неведения», то есть не располагая информацией о том, каким будет их собственное положение в данном обществе. Этот метод сводит к минимуму личные предпочтения и предрассудки, так как предполагает подход ко всем членам общества с одинаковой меркой[18]. Выбрав метод «вуали неведения» для распределения ресурсов, элита могла бы объявить об этом другим участникам, что ослабило бы, по крайней мере отчасти, гнев беднейших классов.

225. Это отличие я почерпнул из размышлений Джозефа Кэмпбелла о юнгианских архетипах и их значении в безвременности мифологии (Campbell and Moyers 1988, 60–61). К трудам Кэмпбелла восходят несколько ключевых положений этой главы, особенно в том, что касается власти мифов над повседневной жизнью и цели их использования.

226. См.: Jung 1936; в рус. пер. — Юнг 1991.

227. Юнг выдвинул теорию о том, что наше бессознательное включает два основных компонента: личное бессознательное и коллективное бессознательное. Личное бессознательное содержит скрытые чувства, тайные фантазии и вытесненную травму, а коллективное бессознательное — понятия и образы, сформировавшиеся независимо от личного опыта и общие для всего человечества. Архетипы — часть коллективного бессознательного.

228. Строго говоря, Юнг различал архетипы, которые пребывают лишь в коллективном бессознательном, и архетипические представления, или образы, которые вторгаются в сознание и придают форму нашему интуитивному постижению мира (Jung 1968, 5–6; цит. по рус. пер. — Юнг 1991, 98–99). Я использую термин «архетип», подразумевая архетипический образ. Нам не дано увидеть архетип сам по себе; мы видим его проявление в архетипическом образе. Как говорил сам Юнг, понятие «архетип», следовательно, лишь опосредованно относится к représentations collectives[19], так как обозначает лишь то психическое содержимое, «которое еще не прошло какой-нибудь сознательной обработки и представляет собой еще только непосредственную психическую данность». Поэтому архетип как таковой существенно отличается от исторически сформировавшихся или переработанных форм. «На высших уровнях тайных учений, — продолжает Юнг, — архетипы предстают в такой оправе, которая, как правило, безошибочно указывает на влияние сознательной их переработки в суждениях и оценках. Непосредственные проявления архетипов, с которыми мы встречаемся в сновидениях и видениях, напротив, значительно более индивидуальны, непонятны или наивны, нежели, скажем, мифы. По существу, архетип представляет то бессознательное содержание, которое изменяется, становясь осознанным и воспринятым; оно претерпевает изменения под влиянием того индивидуального сознания, на поверхности которого оно возникает. <…> Дикарь не склонен к объективному объяснению самых очевидных вещей. Напротив, он постоянно испытывает потребность или, лучше сказать, в его душе имеется непреодолимое стремление приспосабливать весь внешний опыт к душевным событиям».

229. Необыкновенно трудно «доказать», что архетипы — изначальный, древнейший феномен, не созданный обществом. Как ученому подтвердить достоверность непроявленного архетипа, если он невидим и не сформирован до конца? В самом деле, в какой именно части нашего разума существует архетип? Имея целью разрешение конфликта, нет необходимости вдаваться в подробности подлинности архетипов. Конфликт заявляет о себе в форме нарратива, а у любого нарратива есть основополагающие темы. Поиск архетипов — это в конечном счете поиск центральных тем взаимодействия, которые управляют эмоциями, мыслительным процессом и поведением в конфликте.

230. См.: Chomsky 1972 и Cook et al. 2007.

231. Это подразумевает «активное воображение» (термин предложен Юнгом, который описывал активное воображение как технику, позволяющую раскрывать содержимое бессознательного, находясь в состоянии не сна, а бодрствования; см.: Stevens 1990).

232. См.: Eliade 1958; в рус. пер. — Элиаде 1994, 71–72 и др.

233. Творческая интроспекция представляет собой процесс раскрытия архетипической внешней идентичности каждого участника конфликта в отношении другой стороны.

234. Брайан Арао и Кристи Клеменс разработали концепцию «зоны храбрости» и предложили аргументы против тактики «Я остаюсь при своем мнении» (Arao and Clemens 2013). Многие мои идеи, связанныe с зонами храбрости, основаны на их замечательной работе. См. также: Boostrom 1998.

235. См.: Arao and Clemens 2013.

236. Профессор Вамик Волкан (Volkan 1999) проясняет суть нескольких эмоциональных факторов, на которые полезно обратить внимание в конфликте.

1. Смещение в сторону мини-конфликта: стороны инициируют мини-кризис во время диалога, так что он становится сжатой, символически насыщенной миниатюрой, в которой сконцентрированы главные вопросы, подогревающие напряжение в противостоянии.

2. «Эхо-феномен»: стороны возвращаются к недавним внешним событиям, вовлекая в обсуждение свои противостоящие друг другу идентичности.

3. Соревнование в подаче выбранных травм и триумфов: оппоненты соревнуются между собой в том, чьи пережитые страдания ужаснее, отказываясь проявить понимание боли и страданий другой стороны.

4. «Феномен гармошки»: каждая из сторон приближается к другой, а затем отступает, и это повторяется снова и снова.

5. Проекции: стороны приписывают друг другу неприятные аспекты собственной идентичности.

6. Временной разрыв и передача травмы между поколениями: стороны наполняют случившуюся в прошлом травму переживаниями настоящего, оживляя связанные с ней эмоции.

7. Нарциссизм малых различий: стороны придают большое значение небольшим различиям в идентичности, создавая границу между центральной идентичностью оппонента и своей и защищая последнюю от повреждения или расшатывания.

237. Исследователь эмоций Нико Фрейда определяет ожидание как «более или менее устойчивую склонность предпочитать определенные состояния мира» (Frijda 1988).

238. См.: Fisher and Shapiro 2005; в рус. пер. — Фишер, Шапиро 2015.

239. Fisher et al. 1991; в рус. пер. — Фишер, Юри, Паттон 2016.

240. В концепции вопросов для сравнения я отталкиваюсь от теоретических разработок Карлоса Слуцки, который предположил, что истории, по своей сути, — это «саморегулирующиеся семантические системы, которые содержат сюжет (что), персонажей (кто) и обстановку (где и когда). Эти нарративные компоненты, в свою очередь, соединяются посредством внутреннего запроса истории (смысл или всеобъемлющая тема), регулируются им и со своей стороны регулируют его, тем самым отметая альтернативные толкования. Один из эффективных приемов, который помогает изменить внутренний запрос истории, заключается в том, чтобы сдвинуть присвоенные ярлыки в сторону поведения, задавая вопросы типа "В каких обстоятельствах вы чувствуете себя…?"» (Sluzki 1992, 2).

241. Большая часть этих вопросов основана на статье профессора Сары Кобб, которая называет эту форму опроса «циклическим опросом» (Cobb, 2003). Метод был предложен в 1980-х гг. системными семейными терапевтами, работавшими в Милане. Циклический опрос подразумевает вопросы, которые побуждают сравнивать конфликты, исходя из таких параметров, как временные периоды, конфликтующие стороны или отношения.

242. Бывают случаи, когда посреднику или ведущему переговоров необходимо помочь обеим сторонам действительно услышать мифы друг друга. Сьюзан Ретцингер и Томас Шефф настаивают: «Пожалуй, самое большое препятствие на пути прогресса в переговорах о затяжном конфликте заключается в том, что одна или обе стороны считают, что их истории не были рассказаны, а если и были, то их не услышали. Как только обе стороны почувствуют, что их внимательно выслушали, общий настрой может сдвинуться в пользу начала переговоров. Задача посредника в такой ситуации — помочь сторонам сформулировать свои истории таким образом, чтобы не пренебрегать эмоциями, и проследить, чтобы оппоненты отдали должное уважение историям друг друга» (Retzinger and Scheff, 2000, 76).

243. Как отмечают Филип Уилкинсон и Нейл Филип, «мифы, как и стихотворения, проникают в нас через метафору. Они как бы складывают окружающий мир в несколько слоев, пока точки, которые находились далеко друг от друга и были совершенно разными, не соприкасаются и не сливаются в одно целое; полученные тождества показывают нам, кто мы есть на самом деле» (Wilkinson and Philip, 2007, 15).

244. Для понимания мифа отдельного индивида необходимо принять во внимание личное воздействие на него конфликта, а также факторы контекста, такие как политическое, социальное или экономическое влияние. Курт Левин, основатель социальной психологии, выдвинул концептуально похожую формулу для прогнозирования поведения: поведение (B, behavior) является функцией (f) от особенностей данного человека (P, person) и свойств окружения (E, environment): B = f (P, E). Он поясняет: «…для понимания или предсказания поведения надо считать индивида и его окружение одним комплексом взаимозависимых факторов» (Lewin 1997, 337, 338; цит. по рус. пер. — Левин 2001, 372, 373). Это имеет потенциальные последствия для примирения. Миф не является продуктом только индивида или только среды, это комбинированный результат.

245. Историк Джозеф Кэмпбелл выдвигает гипотезу о том, что мифы помогают нам установить контакт с теми частями себя, которые находятся за гранью нашего собственного сознания.

246. Этот семинар, проходивший в атмосфере «настороженности по понятным причинам», был организован в мае 2013 г. в Стамбуле, где в рамках Всемирного экономического форума состоялся саммит по Ближнему Востоку.

247. См.: Neu and Volkan 1999.

248. Символическое представление человеческого опыта помогает нам заглянуть глубже, чем позволяет научный анализ, и увидеть скрытые духовные факторы поведения. Например, анализируя ритуал, можно обратить внимание на символические практики, которые помогают утолить голод по духовному смыслу.

249. Список источников взят из работы Бертрана Рейвена (Raven 1992). Шестое основание власти (информация)[20] было добавлено в статье 1965 г. (Raven 1965).

250. В конфликте с асимметричным соотношением сил обе стороны могут избегать рассказов о себе. Сторона, которая считает себя более могущественной, отказывается поделиться своим нарративом из-за опасений потерять власть, а сторона, которая видит себя более слабой, — из-за страха наказания.

Тем не менее, даже если только один из оппонентов решается поделиться своим нарративом, обе стороны могут выиграть. Рассмотрим работу выдающегося социального психолога Эрвина Штауба, который осуществил попытку психологической коррекции в Руанде — его целью было помочь процессу исцеления племен хуту и тутси после геноцида. В ходе конфликта погибли более миллиона человек, в основном из-за массовых убийств представителями племени хуту представителей племени тутси и умеренных хуту. Во время пребывания Штауба в Руанде у власти уже находились тутси, но он работал со смешанной группой хуту и тутси. Хотя участники из числа племен хуту избегали делиться своими историями, он заметил, что, слушая рассказы участников-тутси, они проникались эмпатией и охотнее шли на примирение. См.: Staub and Pearlman 2001, 203.

Глава 12. Преодоление эмоциональной боли

251. См.: Glatthaar 2008, 151.

252. Ответные меры могут принести стратегическую пользу, но в любом случае они должны стать итогом обдуманного решения, а не рефлекторной реакцией. Рассмотрим отношения между 12-летним Ником и его младшим братом Джо. Если Ник стащит дорогую для Джо книгу, Джо может нанести ответный удар, украв любимую книгу Ника, и таким образом послать брату ясный сигнал: «Не зли меня!» Но если Джо ударит Ника кулаком по лицу, первоначально задуманная ответная мера может не дать предполагаемого эффекта. Цель преодоления эмоциональной боли — убедиться в том, что выбрана оптимальная стратегия, а не просто сгоряча отомстить за нанесенное оскорбление.

253. Психоаналитик Хелен Льюис отмечает, что большинство из нас скорее перевернет мир с ног на голову, чем вывернет себя наизнанку (Lewis 1971).

254. Я выдвигаю предположение о том, что процесс заживления душевных ран, как правило, должен происходить на том же уровне идентичности, на каком была нанесена рана: личном, социальном или духовном. Если футбольная команда клуба New England Patriots потерпела унизительное поражение (рана нанесена социальной идентичности болельщиков команды), боль будет испытывать коллективная психика членов клуба, и личная психотерапия окажется гораздо менее эффективной, чем победа команды на следующей неделе. Напротив, эмоциональная рана, полученная в результате ссоры с братом или сестрой, вряд ли затянется, если не обсудить с ним (с ней) произошедшее в разговоре по душам. Необходимо начинать процесс исцеления на том же уровне, на котором возникла боль.

255. Убедитесь, что участники обсуждения принимают на себя ответственность за весь спектр выражаемых эмоций. Социальный психолог Джеймс Эверилл (Averill 1982) заметил, что, охотно отвечая за собственный альтруизм, мы склонны избегать брать на себя ответственность за проявляемый гнев и похожие неприятные эмоции. Благотворитель не приносит извинений за щедрое пожертвование, сделанное спонтанно, но будет искать оправдания своему гневу, направленному на того, кто посмеет критиковать его стиль ведения бизнеса.

256. Этот подход сходен с когнитивно-поведенческой терапией, согласно которой важно отслеживать негативный внутренний диалог и отвечать на него, защищая себя. Индийский философ Кришнамурти считал, что ведение дневника помогает поймать подобные мысли: «Вихревой двигатель необходимо замедлить, чтобы внимательно осмотреть, поэтому полезно записывать каждую мысль и вызванное ею чувство. Как при замедленной съемке можно разглядеть каждое движение, при замедлении скорости мышления мы получаем возможность проанализировать каждую мысль — и незначительную, и важную».

257. Работа с болезненными эмоциями может привести к чрезмерной саморефлексии. Мы опасаемся, что нас осудят, а потом испытываем стыд за свой стыд. Томас Шефф называет этот феномен «спиралью стыда» (Scheff 1988). В таких условиях мы становимся остро чувствительными в отношении нашего образа в глазах других, согласно теории «отраженного "я"», предложенной Чарльзом Хортоном Кули (Cooley 1902, 179–85). Он отмечал, что «в своем воображении мы представляем в сознании другого некую мысль о нашей внешности, манерах, целях, поступках… и это воздействует на нас самыми разными способами. Такого рода идея о себе, по всей вероятности, содержит три основных элемента: воображаемый образ моей внешности в глазах другого; воображаемый образ моего суждения об этой внешности; и та или иная самооценка, например гордость или унижение» (p. 184). Стыд, как правило, является одной из самых трудных для осознания и преодоления эмоций. Если гнев говорит о том, что вы или другой совершили, то стыд говорит о том, кто вы есть.

258. См.: Arao and Clemens 2013, 135–50.

259. Помощь посредника может особенно пригодиться участникам конфликта в преодолении стыда и унижения. Обычно эти эмоции глубоко запрятаны, заговорить о них — значит спровоцировать еще более острое чувство стыда. Хотя традиционные подходы к урегулированию конфликтов подразумевают выход эмоций, это может вызвать чувство стыда у другой стороны и повредить отношениям; но уязвимость, присущая открытому диалогу, может также заставить обе стороны испытать стыд. Принимая во внимание все вышесказанное, посредник в конфликте на эмоциональной почве может установить зону храбрости, в которой его клиенты смогут в безопасной обстановке признать мифы друг друга, а также чувства отвержения, отчуждения и унижения. См. подробнее о факторе стыда в эскалации конфликта работы профессора Джеймса Джиллигана (Gilligan J. 1996).

260. Р. Дж. Лифтон доказывает, что невозможно превозмочь потерю, не оплакав ее (Lifton 1979). По мысли В. Волкана, способствовать коллективному оплакиванию потерь, например по окончании межэтнического конфликта, могут особые объекты, которые группы создают, чтобы связать настоящее время с пережитой потерей; этой цели служат памятники, памятные даты и другие ритуалы (Volkan 1981).

261. З. Фрейд считал вывод бессознательных переживаний в область сознания важнейшей частью психотерапии. В статье «Воспоминание, повторение и проработка» он обсуждает два способа обращения с травматическими воспоминаниями: (1) проигрывание, путем которого мы бессознательно вызываем в памяти и проигрываем травматические воспоминания, воспроизводя дисфункциональное поведение, которое было в прошлом, и (2) проработка, преодоление травмы с помощью ее сознательного припоминания и примирения с ней (Freud 1914; в рус. пер. — Фрейд 2008). В работе «Печаль и меланхолия» Фрейд доказывает, что существуют две реакции на потерю: (1) меланхолия является бессознательным откликом на потерю, патологической фиксацией на потерянном объекте, которая эмоционально поглощает нас, в то время как (2) печаль представляет собой сознательный процесс переживания потери; в итоге мы смиряемся с потерей объекта или человека и эмоционально отделяемся от него, направляя эмоции в другую сторону (Freud 1917; в рус. пер. — Фрейд 2006).

262. См.: Herman 1992 и Van der Kolk 1988.

263. Я благодарен Полли Хэмлен (Polly Hamlen), участнице Программы по переговорам юридического факультета Гарвардского университета, за то, что она обратила мое внимание на связь между ритуалами и базовыми элементами нашей планеты.

264. См.: Lewis, C. S., 1963, 106; цит. по рус. пер. — Льюис 2005, 411.

265. См.: Gobodo-Madikizela 2003, 117.

266. Южноафриканский архиепископ Десмонд Туту и его дочь Мфо Туту подчеркивают, что необходимо сделать выбор: обновить отношения или освободиться от них. Обновить отношения — значит простить и двигаться дальше внутри них. Авторы делают ударение на том, что «предпочтение всегда отдается обновлению или примирению, за исключением случаев, когда под угрозой оказывается безопасность… Обновление наших отношений зависит от того, удастся ли нам собрать урожай плодов, посеянных прощением… Построить новые отношения возможно, невзирая ни на какие обстоятельства прошлых отношений. Реально даже обновить отношения, зародившиеся на почве насилия» (Tutu D., and M. Tutu 2014, 148).

267. Профессор Джонатан Коэн написал замечательную статью по поводу важности извинений с юридической точки зрения. Он настаивает: «Юристам стоит чаще обсуждать со своими клиентами возможность принесения извинений, так как нередко их клиенты от этого только выигрывают… во многих ситуациях потенциальные выгоды извинения велики, и, если принести извинения обдуманно — в рамках "безопасного" юридического механизма, например посредничества, и проявить внимание к деталям, таким как признание вины без принятия на себя ответственности, когда речь идет о страховом покрытии, — риски извинения незначительны» (Cohen 1999, 1068).

268. Роберт Энрайт и Кэтрин Койл проводят различие между прощением, извинением, снисхождением, оправданием, забыванием, отречением и примирением (Enright and Coyle, 1988).

Глава 13. Выстраивание перекрестных связей

269. См.: Fisher, Roger, 1996 (видео).

270. Изложение этого эпизода основано на трех источниках: (1) личной беседе с Рольфом Мейером в Танзании на Африканском саммите в рамках Всемирного экономического форума; (2) его выступлении в рамках Программы по переговорам на юридическом факультете Гарвардского университета 11 апреля 2014 г.; (3) видеоинтервью Сирила Рамафосы и Рольфа Мейера, взятом Роджером Фишером; в этом интервью они рассказывают о своем рыбацком приключении и о том, как оно повлияло на исход переговоров о конце апартеида (см.: Fisher 1996).

271. Согласно гипотезе контакта профессора Гарвардского университета Гордона Олпорта, для улучшения отношений между группами недостаточно просто свести их вместе. Стиль взаимодействия влияет на стиль отношений в целом. Олпорт замечает, что «предубеждение… можно снизить, организовав контакты одинаковых по статусу представителей большинства и меньшинства из обеих групп с целью достижения общих целей. Эффект значительно усиливается, если этот контакт сопровождается институциональной поддержкой (например, законов, обычаев или местной среды) и если у членов обеих групп появляется ощущение общих интересов и человеческой близости» (Allport 1954, 267).

272. Об аналогичной модели, представляющей собой разные виды связи между людьми, см. подробнее: Josselson 1992.

273. Чувство принадлежности к группе в данном случае является ключевой переменной. Насколько приятно сознавать, что тебя принимают как своего, настолько же неприятно ощущать, что тебя исключают из группы, — и это чувство отверженности возникает в тех же участках мозга, в которых мы ощущаем физическую боль. Исследователи из Калифорнийского университета с помощью прибора фМРТ изучали реакции мозга испытуемых, когда они участвовали в компьютерной игре с подбрасыванием мяча. Участники считали, что играют с еще двумя членами команды, но на самом деле это были компьютерные персонажи. Вначале все перебрасывались мячом, но потом компьютерные персонажи-«союзники» стали систематически исключать участника из своей игры, не бросая ему мяч. Выяснилось, что исключение вызывало активацию дорсальной зоны передней поясной коры головного мозга — ключевого участка мозга, который активируется, когда мы испытываем физическую боль. Как обнаружили исследователи, испытуемые, даже знавшие заранее, что компьютерная игра создана с целью исключить их, все равно чувствовали себя отвергнутыми (Eisenberger et al. 2003).

Функцией нейронной сети является уменьшение боли. В одном эксперименте половина участников в течение трех недель получала таблетку анальгетика, а другая — плацебо. В обеих группах участники не знали, какую именно таблетку принимают. Каждый вечер испытуемые заполняли анкету, отвечая на вопросы о том, как чувствовали себя в ситуациях, когда их отвергали. К девятому дню эксперимента ответы участников, принимавших анальгетик, показали, что боль от социального отвержения у них уменьшилась по сравнению с участниками, принимавшими плацебо. С каждым днем разница в болезненных ощущениях из-за социального отвержения увеличивалась. По итогам дополнительного исследования, участники, три недели принимавшие анальгетик, не чувствовали себя отвергнутыми в компьютерной игре с подбрасыванием мяча, даже когда никто не бросал им мяч (DeWall et al. 2010). Эти исследования отвечают здравому смыслу (отвержение причиняет боль, и эту боль можно смягчить), но поднимают головоломный вопрос о том, как уменьшить боль. Предложить двум воюющим странам просто принять анальгетик — значит не понимать главного в конфликте.

274. Когда вас игнорируют, возможная цель — взять вас под контроль. Скажем, могущественная держава отказывает в политическом признании группе повстанцев, чтобы не дать им возможность узаконить свой статус.

275. См.: Iacoboni 2009.

276. Профессор Таня Зингер и ее коллеги (Singer et al. 2004) провели знаковое исследование, показав зеркальную природу эмпатических переживаний, и сделали два важных открытия. Во-первых, если один из партнеров в паре получает удар электрического тока, у обоих активизируется так называемый болевой матрикс — зона головного мозга, отвечающего за восприятие боли; она включает билатеральную переднюю островковую долю большого мозга, ростральную переднюю поясную кору, мозговой ствол и мозжечок. Другими словами, когда вы сопереживаете боли партнера, ваши нейронные сети активируются, из-за чего вы буквально чувствуете боль партнера. Во-вторых, вы не испытываете боль партнера в полном объеме. Благодаря эмпатии у вас проявляется аффективный тон боли партнера, но при этом, как правило, не происходит психофизиологического процесса ощущения. Вы можете чувствовать тревогу партнера, но у вас не скручивает от нее желудок и не сжимается грудь. См. также: Vignemont and Singer 2006.

Дополнительные исследования на эту тему показали, что в самых разных условиях эмпатия, вызванная зрелищем боли, распространяется и на незнакомых партнеров. При просмотре видео, в котором иголка впивается в руку незнакомого человека, мы, что неудивительно, кривимся от боли. Однако невозможно чувствовать боль или радость каждого человека вокруг, потому что тогда в нашем мозге не осталось бы места для переживания собственных эмоций. Эмоциональная эмпатия обычно проявляется в отношениях с близкими или значимыми для нас людьми. Подробнее см.: Morrison et al. 2004.

277. Мое определение привязанности согласуется с классическим определением психолога Мэри Эйнсворт, первопроходца в области теории привязанности. Эйнсворт описывала привязанность как «сердечные узы, которыми один человек или животное соединяет себя с другим человеком или животным, занимающим особое место в его жизни, — узы, которые удерживают их вместе в пространстве и выдерживают испытание временем» (Ainsworth and Bell, 1970, 50). Джон Боулби, другой исследователь в области теории привязанности, определял привязанность как «наличие устойчивой психологической близости между людьми» (Bowlby 1969/1982, 194; в рус. пер. — Боулби 2003).

278. См.: Malcolm X., The Autobiography of Malcolm X: As Told to Alex Haley (New York: Ballantine Books, 1964), 346–47.

279. Выражаясь точнее, я называю это воспоминанием о неизбежном будущем, так как целью участников обсуждения является создание мысленного образа будущего, настолько реального и осязаемого, что невозможно даже представить себе другой вариант развития событий.

280. Этот семинар проходил в египетском городе Шарм-эш-Шейх в 2008 г.; я использовал тот же подход на последующих семинарах на Ближнем Востоке.

281. Основное преимущество пересекающихся связей в том, что каждое заинтересованное лицо вносит эмоциональный вклад в отношения. В данном случае подходит сравнение с браком: принцип минимальной заинтересованности гласит, что тот, кто наименее заинтересован в отношениях, обладает максимальной властью влиять на них. Если обе стороны одинаково вкладываются в отношения, каждая будет примерно одинаково заинтересована в том, чтобы их поддерживать (Waller 1938).

282. Срджа Попович поделился со мной этим приемом во время нашей беседы на факультете бизнеса Гарвардского университета 29 ноября 2012 г.

283. Мэтью Либерман обнаружил, что к десятилетнему возрасту наш мозг уже успевает провести 10 000 часов, стремясь научиться разбираться в людях и группах (Lieberman, 2013). Даже когда наш мозг отдыхает, мы склонны размышлять о социальной жизни.

284. Выражение «маленькие шаги навстречу» (англ. bid for connection) придумал профессор Джон Готтман (Gottman and DeClaire 2002, 229).

285. В этом параграфе о ритуале я во многом опираюсь на идеи Готтмана (Gottman and DeClaire 2002).

286. См.: Allport 1954.

287. M. Crystal, "The Siege on Bethlehem" (лекция, прочитанная в рамках Программы по переговорам на юридическом факультете Гарвардского университета 20 сентября 2007 г.).

288. Архиепископ Туту поделился этими представлениями о человеческой взаимосвязанности на заключительном пленарном заседании в рамках ежегодного Всемирного экономического форума в Давосе в 2012 г.

Глава 14. Реконфигурация отношений

289. Описание ситуации вокруг Park51 основано на реальных фактах. Я прибавил от себя несколько вымышленных деталей, чтобы подчеркнуть ключевые мысли этой главы. Например, в действительности мэр Майкл Блумберг активно поддерживал право владельцев сделать Park51 одновременно местным общественным центром и мечетью. Кроме того, на данный момент, когда я пишу эти страницы, определенного решения ситуации так и не найдено. Я не участвовал в переговорном процессе по Park51.

290. В США общественную полемику по поводу межрасовых отношений обычно провоцируют отдельные эпизоды вопиющей расовой несправедливости, что становится стимулом для начала диалога на более широком уровне.

291. Профессор Дональд Горовиц, говоря об этническом делении и объединении, выделяет несколько процессов: слияние, соединение, дробление и резкое разрастание; в последнем случае группы делятся на еще меньшие группы (Horowitz, 1985, 64–65). См. также: Byman 2000.

292. О схожей модели, описывающей решения межгрупповых конфликтов на основе категорий, см.: Haslam 2004, 128.

293. За конформизм приходится платить: некоторые наблюдатели критиковали президента Барака Обаму, посчитав, что он следовал ошибочному протоколу встречи, принижавшему международный статус США (см.: "Obama Draws Fire for Bow to Japanese Emperor." Foxnews.com, November 16, 2009).

294. Согласно Уильяму Джеймсу, беседу можно считать удавшейся, если в результате разговора кластер идей, удаленных от вашего существования, сдвинулся ближе к врожденному центру душевных энергий (James, 1958, 165; в рус. пер. — Джемс 2010).

295. Некоторые методы укрепления межгрупповых отношений кажутся примерами синтеза, но только на первый взгляд. Мультикультурализм без общего управления и взаимосвязей, вероятно, не более чем карикатура на синтез. Теория «плавильного котла» скорее метод не синтеза, а приспособления, когда все участники принимают общую групповую идентичность. Синтез подразумевает, что каждый клан сохраняет свою независимую идентичность, одновременно выстраивая отношения принадлежности с другими кланами посредством общей групповой идентичности и таким образом создавая сообщество кланов. Другими словами, цель в том, чтобы найти оптимальное соотношение автономии и принадлежности. Подробнее об общей внутригрупповой идентичности см.: Gaertner et al. 1993.

296. Социальный психолог Карина Коростелина рассказывает, как королю Марокко удалось синтезировать противостоявшие друг другу идентичность, основанную на идее арабской независимости, и идентичность берберских племен внутри страны. Берберы подверглись политическому и социальному отвержению в период с 1956 по 1958 г., когда Истикляль (Партия независимости) захватила все политические посты в стране и запрещала вещание на берберском языке. Король Мухаммед V осознал, что синтез идентичностей — единственный способ гарантировать мир и безопасность в государстве. Как пишет Коростелина, «король Марокко создал понятие "арабских берберов", пойдя навстречу самым важным запросам арабской части населения (среди них пожелание, чтобы арабский язык преподавался во всех школах) и берберов (признав их политическую партию) в рамках объединенной нации» (Korostelina 2007).

Политолог Дональд Горовиц предлагает разнообразные структурные схемы для усиления синтеза: (1) тактика «рассеивания» конфликта за счет увеличения центров силы, что позволяет убрать напряжение из фокуса конфликта; так, например, распределяется власть среди различных учреждений в системе США; (2) акцент на внутриэтнических различиях, что отвлекает внимание от межэтнических различий; (3) политические стратегии, стимулирующие межэтническое сотрудничество; (4) политические стратегии, основанные на общих интересах, а не на этничности; (5) снижение разрыва между группами (Horowitz, 1985, 598).

297. См.: Dunbar 2012; Hong 2014.

298. Hong 2014, 284.

299. Ibid.

300. Построенное здание никому не понравилось. В частности, критики проекта утверждали, что «волна» над старым зданием городской ратуши стала оскорблением Японии, которая незадолго до этого пережила землетрясение и цунами (Baseel 2013).

301. Теория социальной идентичности усложняет для понимания слова из стихотворения Роберта Фроста: «Сосед хорош, когда забор хороший»[21]. Обособляя, заборы также проводят границу между нами и чужими, давая основания для социальных сравнений и потенциальной дискриминации. См.: Tajfel and Turner 1979.

302. См.: Pogatchnik 2008.

303. Еще один фактор, который необходимо учесть при обособлении, — это трудности реинтеграции. Скажем, как правительству лучше избавиться от «стен мира»? Очевидный ответ: «Да просто сломайте их!» Но подобный процесс стал бы навязыванием воли правительства местным сообществам, которые могут оказаться не готовы к перемене. Реформы с позиции силы могут спровоцировать эффект клана. Альтернативный подход, предложенный Дэвидом Фордом, бывшим министром юстиции Северной Ирландии, заключался в том, чтобы разрушать стены только с согласия местного населения. Такой вариант, вероятно, больше по душе местным жителям, но он требует времени, усилий по координации и ресурсов.

304. Например, научное исследование с участием студентов двух университетов (в одном учатся преимущественно белые, а в другом — преимущественно чернокожие) показало, что группа большинства в каждом университете предпочитала стратегии ассимиляции, а группа меньшинства выбирала плюралистические стратегии (Hehman et al. 2012).

305. См.: Rodriguez-Vila 2009, 27.

306. Ibid.

307. См.: Shapiro J. 2010.

Глава 15. Как управлять диалектикой

308. Философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель приписывал создание модели «тезис — антитезис — синтез» Иммануилу Канту; Иоганн Фихте отточил и популяризовал ее (Buytendijk 2010, 11).

309. Гегель видел цель диалектики в том, чтобы «рассматривать вещи в себе и для себя, т. е. согласно их собственной природе, обнаруживая при этом конечность односторонних определений рассудка» (Hegel 1817, 149; цит. по рус. пер.: Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. В 3 т. Т. 1. Наука логики / [Пер. Б. Столпнера]. — М.: Мысль, 1974. — С. 207).

310. Диалектический метод Гегеля вдохновил Карла Маркса и Фридриха Энгельса на создание «диалектического материализма», философии науки, которая легла в основание коммунистической системы Советского Союза. Маркс утверждал, что диалектическая борьба между буржуазией (капиталистами и землевладельцами) и пролетариатом (рабочим классом) приводит к предсказуемому циклу революций. Другими словами, люди, которым достаются все деньги, наслаждаются своим богатством (тезис), в то время как рабочие занимаются тяжелым физическим трудом за небольшую плату (антитезис). По понятным причинам в среде рабочих копится недовольство, которое в конце концов выливается в бунт. По мере того как новая элита захватывает власть и происходят новые восстания, политическая система все ближе и ближе продвигается к своему окончательному синтезу — коммунизму, представляющему собой бесклассовое и лишенное государственности общество, основанное на коллективной собственности и удовлетворении потребностей, а не меркантильных желаний.

311. Выражение «клубок противоречий» используется в «Дневнике Анны Франк» (см. запись от 1 августа 1944 г.; Франк А. Убежище: дневник в письмах, 12 июня 1942 г. — 1 августа 1944 г. / Пер. с нидерл. С. Белокриницкой и М. Новиковой. — М.: Текст: Книжники, 2016. — Прим. ред.).

312. James 1926, 393–94.

313. См.: Beck 1999. См. также: Burns 1980; в рус. пер. — Бернс 1995.

314. Греческая мифология описывает трех богинь мести, в римской мифологии известных как фурии: Алекто (непрекращающийся гнев), Тисифона (месть) и Мегера (обида). По словам Боба Бейли-Макера, «древние греки так боялись их оскорбить, что редко называли по имени» (Bailey-Mucker 2014, 16). В конфликте три соответствующих переживания — гнев, месть и обида — во многом определяют разрушительные последствия.

315. Если мы уверены, что другая сторона намеренно причинила нам страдания, мы обычно испытываем желание отплатить ей по крайней мере не меньшей болью, чем та, что мы ощутили. Это классическое «око за око». Для внешнего наблюдателя остается загадкой, как мера нашего возмездия соотносится с тем, что, на его взгляд, является небольшим ущербом. Но, находясь внутри ситуации, мы переживаем тот же поступок как жестокую атаку на нашу идентичность, тем самым оправдывая суровость ответных мер. Похожим образом Данте Алигьери в «Божественной комедии» описывает, как в отместку за грехи людей на земле их души в аду отбывают соразмерное тяжести греха наказание. Например, души тех, кто прелюбодействовал (Данте называет их «сладострастниками»), страдают в тисках сильнейшей непрекращающейся бури — это подходящее наказание за то, что они не желали утихомирить сладострастие своей плоти при жизни. В самом деле, если мы чувствуем, что незаслуженно пострадали, нас охватывает жажда возмездия, желание отплатить обидчикам той же монетой, то есть так, чтобы наказание напоминало грех или контрастировало с ним (у Данте этот комплекс понятий обозначает слово contrapasso).

316. История термина «катарсис» овеяна легендарными именами людей, связанных с теорией познания. Аристотель первоначально употребил это слово как метафору для иллюстрации эмоциональной силы, подспудно управляющей древнегреческой трагедией. В «Ромео и Джульетте» несчастные влюбленные кончают с собой, принося жизнь в жертву любви, а катарсис проявляется в том, что их семьи воссоединяются друг с другом после многолетней вражды. Несколько веков спустя австрийский врач Йозеф Брейер впервые переосмыслил понятие катарсиса применительно к психологии. Он вводил пациентов с психической травмой в состояние гипноза и побуждал к выражению вытесненных эмоций, связанных с травмой, утверждая, что таким образом излечивает больных. Зигмунд Фрейд, протеже Брейера, включил катарсис в теорию психоанализа, настаивая, что эмоции копятся внутри нас, подобно пару в чайнике, заставляя либо высвободить их, либо «взорваться». Этот подход известен как гидравлическая модель эмоций.

317. См.: Quervain et al. 2004.

318. См.: Carlsmith et al. 2008. В этом исследовании участники игры, которые наказывали тех, кто незаслуженно пользуется привилегиями при экономическом обмене, до начала эксперимента полагали, что месть повысит им настроение, но в реальности происходило наоборот.

319. См.: Tavris 1989.

320. Причины того, почему гневные мысли усиливают гнев, помогает объяснить теория когнитивной неоассоциации гнева и агрессии, разработанная Леонардом Берковицем (см.: Berkowitz 1993; в рус. пер. — Берковиц 2007).

321. См.: Bushman 2002.

322. Участники, которые били по боксерской груше с мыслями об обидчике, проявили большую агрессивность, чем те, кто бил по груше, думая об улучшении своей физической формы, но эта разница оказалась статистически незначительной.

323. Способность к сопереживанию подразумевает и способность восстанавливать отношения. Существуют убедительные научные доказательства, что сопереживание — это врожденное качество. Профессор Дачер Келтнер из Калифорнийского университета в Беркли выдвигает гипотезу о том, что люди обладают инстинктом сопереживания, который можно наблюдать даже у маленьких детей (Keltner, 2010). Дети, в силу возраста еще не владеющие речью или только начинающие говорить, «довольно охотно помогают другим достичь целей в самых разных ситуациях» (Warneken and Tomasello 2006).

324. См. исследование Чарльза Дэниела Батсона, который характеризует сопереживание как «эмпатическое беспокойство» (Batson 1998).

325. Valdesolo and DeSteno 2011.

326. См.: Lutz et al. 2008. Эти исследователи обнаружили, что регулярное использование упомянутой техники («медитации любящей доброты»), то есть ритуальное укрепление позитивных эмоций в отношении себя и других посредством созерцательной практики, активизирует нейронную сеть в мозге, отвечающую за эмпатию и видение ситуации с точки зрения других людей.

327. См.: Fredrickson et al. 2008. Медитация с целью достичь сопереживания порождает активность в зонах мозга, отвечающих за эмпатию и планирование действий, что, возможно, свидетельствует о том, что медитация готовит ум и тело к выполнению задач по облегчению боли других. См. также: Lutz et al. 2008.

328. См.: Salzberg 2002.

329. Общественный договор подразумевает более прочное соглашение, чем социальный контракт. Последний представляет собой прикладной документ, отражающий права и обязанности лиц. Общественный договор — это нравственное соглашение, способное стать основой позитивных отношений между группами, которые потеряли доверие друг к другу, будь то правительство и граждане, руководители компании и рабочий коллектив или родители и дети. Совет по ценностям в рамках международной повестки Всемирного экономического форума, членом которого я являюсь, разработал инициативу, помогающую руководителям из мира политики и бизнеса создавать собственные общественные договоры ради достижения основанного на ценностях лидерства. Выстраивание общественного договора ставит перед вами трудные вопросы об определяющих чертах вашей личности — кто вы такой и кем хотите быть. Ценности не указывают прямой путь вперед, скорее они снабжают вас основными принципами, от которых стоит отталкиваться при принятии решений.

330. Личная беседа с Робертом Джеем Лифтоном, июнь 2010 г.

331. См.: Lifton 2011, 276–77.

332. Лесли Бакстер и Барбара Монтгомери делают акцент на диалектической природе автономии и зависимости, указывая на некоторые факторы, возникающие, когда пара испытывает одновременные желания и объединиться, и сохранить определенную автономию (Baxter and Montgomery 1996).

Глава 16. Укрепляя дух примирения

333. Норман Пил призывал: «Станьте "перспективистом". Каким бы мрачным ни виделось вам положение вещей и даже если оно таково на самом деле, оглянитесь вокруг и сумейте разглядеть перспективу — никогда не теряйте ее из виду, потому что она всегда есть». См.: .

334. «Перспективист» может использовать воображение во зло или творить добро. Нацисты годами улучшали технологии массового уничтожения людей, начав с изобретения расстрельных команд, а затем сообразив, что газовые камеры и крематории гораздо эффективнее; в Освенциме каждый день сжигали в среднем 4400 человек. Но существует также бесчисленное множество примеров людей, которые использовали свое воображение во благо человечества.

335. Микеланджело описывал процесс работы над скульптурой Давида как освобождение статуи от излишков камня. Подобно ему, я верю, что задача конструктивного разрешения конфликтов в том, чтобы помочь людям очистить отношения от лишнего и обнаружить общую человечность.

Об авторе

Доктор психологических наук Дэниел Шапиро, основатель и руководитель Международной программы по переговорам Гарвардского университета, адъюнкт-профессор психологии медицинского факультета Гарвардского университета/больницы Маклина и Программы по переговорам юридического факультета Гарвардского университета. Регулярно консультирует руководителей правительств и корпораций, входящих в рейтинг 500 крупнейших компаний по версии журнала Fortune. Имеет опыт эксперта самого широкого спектра, в том числе в сфере переговоров по освобождению заложников, конфликтов между директорами предприятий, переговоров глав враждующих государств, а также консультаций семей, переживающих кризис отношений. Он запустил успешные инициативы по разрешению конфликтов на Ближнем Востоке, в Европе и Восточной Азии и три года был председателем Совета по глобальной повестке дня в области конфликтов Всемирного экономического форума. Развивает некоммерческую программу по урегулированию конфликтов, которая на данный момент охватывает миллион молодых людей в 20 странах мира.

Профессор Шапиро — автор многих научных статей в области урегулирования конфликтов и соавтор бестселлера «Эмоциональный интеллект в переговорах». Сотрудничает со многими ведущими СМИ, такими как The New York Times, The Boston Globe, удостоен многочисленных наград, включая награду за ранний прорыв в карьере Американской ассоциации психологов и награду «Миротворец года» К. Клока — Р. Миллена. Всемирный экономический форум провозгласил его одним из молодых мировых лидеров. Больше всего Дэниел Шапиро любит проводить время со своей женой и тремя сыновьями — именно от них он получает самые ценные уроки по разрешению неразрешимых конфликтов.

Дополнительные ресурсы

Хотите повысить мастерство переговоров? Доктор психологических наук Дэниел Шапиро завоевал мировую известность своими воодушевляющими лекциями, которыми открывались конференции, а также интерактивными тренингами и персональным коучингом по переговорам и разрешению конфликтов. Созданная им компания Integrative Dynamics LLC консультирует множество клиентов по всему миру, от топ-менеджеров корпораций и руководителей правительств до сотрудников некоммерческих организаций и переживающих психологический кризис семей. Узнать о том, как воспользоваться услугами профессора Шапиро, можно, написав ему письмо на адрес: integrativedynamics@gmail.com.

Вы хотели бы провести тренинг «Кланы» в своей организации или учебном заведении? Дэниел Шапиро разработал подробную пошаговую инструкцию, которая поможет провести этот тренинг, мощный эмоциональный эффект которого описан в книге. Чтобы получить права на проведение тренинга «Кланы» и инструкцию, пожалуйста, зайдите на сайт .

Хотите получить доступ к онлайн-ресурсам, чтобы повысить свою эффективность в переговорах? Зайдите на сайт , где выложены доступные онлайн видеоматериалы, статьи и инструменты переговорного процесса.

Избранная библиография

Ainsworth, M., and S. Bell. "Attachment, Exploration and Separation: Illustrated by the Behavior of One-Year-Olds in a Strange Situation." Child Development 41 (1970): 49–67.

Allport, G. The Nature of Prejudice. Cambridge, MA: Addison-Wesley, 1954.

Angrilli, A., P. Cherubini, A. Pavese, and S. Manfredini. "The Influence of Affective Factors on Time Perception." Perception and Psychophysics 59, no. 6 (1997): 972–82.

Arao, B., and K. Clemens, "From Safe Spaces to Brave Spaces." In The Art of Effective Facilitation: Stories and Reflections from Social Justice Educators, ed. by L. Landreman, Sterling, VA: Stylus, 2013, 135–50.

Atran, S. "Genesis of Suicide Terrorism." Science 299 (2003): 1534–39.

Atran, S., and R. Axelrod. "Reframing Sacred Values." Negotiation Journal 24 (2008): 221–46.

Atran, S., R. Axelrod, and R. Davis. "Sacred Barriers to Conflict Resolution." Science 317 (24 August 2007): 1039–40.

Averill, J. R. Anger and Aggression: An Essay on Emotion. New York: Springer-Verlag, 1982.

Bailey-Mucker, B. Classical Mythology: Little Books About Big Things. New York: Fall River Press, 2014.

Bakan, D. The Duality of Human Existence: An Essay on Psychology and Religion. Chicago: Rand McNally, 1966.

Banton, M. Ethnic and Racial Consciousness. 2nd ed. London: Longman, 1997.

Baron, J., and M. Spranca. "Protected Values." Organizational Behavior and Human Decision Processes 70, no. 1 (1997): 1–16.

Barth, F. Ethnic Groups and Boundaries: The Social Organization of Culture Difference. Oslo: Universitetsforlaget, 1969.

Barth, F. Guided and Guarded: German War-Corporal Turns to Mormonism. Salt Lake City: Barth Associates, 1981.

Bartlett, F. Remembering: A Study in Experimental and Social Psychology. New York: Macmillan, 1932.

Baseel, C. "The Unfortunate Implications of Seoul's Tsunami-Shaped City Hall." Rocket News 24, November 7, 2013.

Bateson, G., D. Jackson, J. Haley, and J. Weakland. "Toward a Theory of Schizophrenia." Behavioral Science 1, no. 4 (1956): 251–64.

Batson, C. "Altruism and Prosocial Behavior." In The Handbook of Social Psychology, ed. by D. Gilbert, S. Fiske, and G. Lindzey. New York: McGraw-Hill, 1998, 282–316.

Baumeister, R., and M. Leary. "The Need to Belong: Desire for Interpersonal Attachments as a Fundamental Human Motivation." In Motivational Science: Social and Personality Perspectives, ed. by E. Higgins and A. Kruglanski. Philadelphia: Psychology Press, 2000, 24–49.

Baxter, L., and B. Montgomery. Relating: Dialogues and Dialectics. New York: Guilford, 1996.

Bazerman, M., A. Tenbrunsel, and K. Wade-Benzoni. "When 'Sacred' Issues Are at Stake." Negotiation Journal 24, no. 1 (2008).

Beck, A. Prisoners of Hate: The Cognitive Basis of Anger, Hostility, and Violence. New York: HarperCollins, 1999.

Benjamin, L. "Principles of Prediction Using Structural Analysis of Social Behavior." In Personality and the Prediction of Behavior, ed. by A. Zucker, J. Aranoff, and J. Rubin. New York: Academic Press, 1984, 121–73.

Berkowitz, L. Aggression: Its Causes, Consequences, and Control. New York: McGraw-Hill, 1993; в рус. пер. — Берковиц Л. Агрессия: причины, последствия и контроль / [Пер. А. Боричева, Л. Царук, Л. Ордановской]. — СПб.: Прайм-Еврознак, 2007.

Berreby, D. Us and Them: Understanding Your Tribal Mind. New York: Little, Brown, 2005.

Bilefsky, D. "Balkans' Idolatry Delights Movie Fans and Pigeons." New York Times, November 11, 2007.

Blake, A. "Dennis Rodman: Kim Jong-Eun Is My 'Friend.'" Washington Post, March 13, 2013.

Blakeslee, S. "Cells That Read Minds." New York Times, January 10, 2006.

Bloomfield, D. Reconciliation After Violent Conflict: A Handbook. Stockholm: International IDEA, 2003.

Boostrom, R. "Safe Spaces: Reflections on an Educational Metaphor." Journal of Curriculum Studies 30, no. 4 (1998): 397–408.

Boulding, K. Stable Peace. Austin, TX: University of Texas Press, 1978.

Bowlby, J. Attachment and Loss. vol. 1, Attachment. New York: Basic Books, 1969 (2nd ed. — New York: Basic Books, 1982); в рус. пер. — Боулби Дж. Привязанность / Общ. ред. и вступ. ст. Г.В. Бурменской; пер. с англ. Н.Г. Григорьевой и Г.В. Бурменской. — М.: Гардарики, 2003.

Bowlby, J. Separation: Anxiety and Anger. New York: Basic Books, 1973.

Bradford, D., and A. Cohen. Power Up. John Wiley & Sons, 1998.

Brewer, J. Peace Processes: A Sociological Approach. Cambridge: Polity Press, 2010.

Brewer, M. "Ingroup Identification and Intergroup Conflict: When Does Ingroup Love Become Outgroup Hate?" In Social Identity, Intergroup Conflict, and Conflict Reduction, ed. by R. Ashmore, L. Jussim, and D. Wilder. Oxford: Oxford University Press, 2001, 17–41.

Brewer, M. "The Social Self: On Being the Same and Different at the Same Time." Personality and Social Psychology Bulletin 17 (1991): 475–82.

Brubaker, R. Ethnicity Without Groups. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2004; в рус. пер. — Брубейкер Р. Этничность без групп / Пер. с англ. И. Борисовой. — М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2012.

Bruner, J. Acts of Meaning. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1990.

Bruner, J. Making Stories: Law, Literature, Life. New York: Farrar, Straus and Giroux, 2002.

Burns, D. Feeling Good: The New Mood Therapy. New York: Morrow, 1980; в рус. пер. — Бернс Д. Д. Хорошее самочувствие. Новая терапия настроений / [Пер. с англ.]. — М.: Вече; Персей; АСТ; 1995.

Burroughs, E. The Beasts of Tarzan. Charlottesville, VA: University of Virginia Library, 1993.

Bushman, B. "Does Venting Anger Feed or Extinguish the Flame? Catharsis, Rumination, Distraction, Anger, and Aggressive Responding." Personality and Social Psychology Bulletin 28, no. 6 (2002): 724–31.

Buytendijk, F. Dealing with Dilemmas: Where Business Analytics Fall Short. New York: John Wiley & Sons, 2010.

Byman, D. "Forever Enemies? The Manipulation of Ethnic Identities to End Ethnic Wars." Security Studies 9, no. 3 (2000): 149–90.

Campbell, D. "Ethnocentric and Other Altruistic Motives." In Nebraska Symposium on Motivation, 1965, Current Theory and Research on Motivation, vol. 13, ed. by D. Levine, Lincoln: University of Nebraska Press, 1965, 283–311.

Campbell, J., and B. Moyers. The Power of Myth. New York: Doubleday, 1988.

Carlsmith, K., T. Wilson, and D. Gilbert. "The Paradoxical Consequences of Revenge." Journal of Personality and Social Psychology 95 (2008): 1316–24.

Celani, D. The Illusion of Love: Why the Battered Woman Returns to Her Abuser. New York: Columbia University Press, 1994.

Chomsky, N. Studies on Semantics in Generative Grammar. The Hague: Mouton, 1972.

Cobb, S. "Fostering Coexistence Within Identity-Based Conflicts: Toward a Narrative Approach." In Imagine Coexistence: Restoring Humanity After Violent Ethnic Conflict, ed. by A. Chayes, San Francisco: Jossey-Bass, 2003, 294–310.

Cohen, J. "Advising Clients to Apologize." Southern California Law Review 72, no. 4 (1999), 1009–69.

Coleman, E., and K. White. "Stretching the Sacred." In Negotiating the Sacred: Blasphemy and Sacrilege in a Multicultural Society, ed. by E. Coleman and K. White. Canberra: ANU E Press, 2006.

Coleman, P., and J. Lowe. "Conflict, Identity, and Resilience: Negotiating Collective Identities Within the Israeli and Palestinian Diasporas." Conflict Resolution Quarterly 24, no. 4 (2007): 377–412.

Cook, J. A Voyage to the Pacific Ocean. London: H. Hughes, 1785.

Cook, V., and M. Newson. Chomsky's Universal Grammar. 3rd ed. Malden: Wiley-Blackwell, 2007.

Cooley, C. Human Nature and the Social Order. New York: Scribner's, 1902.

Coser, L. The Functions of Social Conflict. Glencoe, IL: Free Press, 1956; в рус. пер. — Козер Л. Функции социального конфликта / Пер. с англ. О. Назаровой; под общ. ред. Л. Г. Ионина. — М.: Идея-пресс: Дом интеллектуальной книги, 2000.

Crockett, M., L. Clark, M. Hauser, and T. Robbins. "Serotonin Selectively Influences Moral Judgment and Behavior Through Effects on Harm Aversion." Proceedings of the National Academy of Sciences 107, no. 40 (2010): 17433–38.

Dalai Lama. The Universe in a Single Atom: The Convergence of Science and Spirituality. New York: Morgan Road Books, 2005.

Daly, E., and J. Sarkin. Reconciliation in Divided Societies: Finding Common Ground. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2007.

Damasio, A. Descartes' Error: Emotion, Reason, and the Human Brain. New York: Putnam, 1994.

Damasio, A. "Remembering When." Scientific American, September 1, 2002, 66–73.

Darley, J., and C. Batson. "'From Jerusalem to Jericho': A Study of Situational and Dispositional Variables in Helping Behavior." Journal of Personality and Social Psychology 27, no 1 (1973): 100–108.

Davies, P. The Physics of Time Asymmetry. Berkeley: University of California Press, 1974.

Deci, E. The Psychology of Self-Determination. Lexington, MA: Lexington Books, 1980.

Deci, E., and R. Ryan. "The 'What' and 'Why' of Goal Pursuits: Human Needs and the Self-Determination of Behavior." Psychological Inquiry 11, no. 4 (2000): 227–68.

Dehghani, M., R. Iliev, S. Sachdeva, S. Atran, J. Ginges, and D. Medin. "Emerging Sacred Values: Iran's Nuclear Program." Judgment and Decision Making 4, no. 7 (2009): 930–33.

Dennett, D., and M. Kinsbourne. "Time and the Observer: The Where and When of Consciousness in the Brain." Behavioral and Brain Sciences 15, no. 2 (1992): 183–247.

Deutsch, M. The Resolution of Conflict: Constructive and Destructive Processes. New Haven, CT: Yale University Press, 1973.

DeWall, C., G. MacDonald, G. Webster, C. Masten, R. Baumeister, C. Powell, D. Combs, D. Schurtz, T. Stillman, D. Tice, and N. Eisenberger. "Acetaminophen Reduces Social Pain: Behavioral and Neural Evidence." Psychological Science 21 (2010): 931–37.

Ditzen, B., M. Schaer, B. Gabriel, G. Bodenmann, U. Ehlert, and M. Heinrichs. "Intranasal Oxytocin Increases Positive Communication and Reduces Cortisol Levels During Couple Conflict." Biological Psychiatry 65, no. 9 (2009): 728–31.

Dunbar, J. "Seoul City Hall's Metamorphosis Pleases Book Lovers." Korea.net, October 25, 2012.

Dupré, B. 50 Big Ideas You Really Need to Know. London: Quercus, 2009; в рус. пер. — Дюпре Б. Большие идеи. 50 идей, о которых нужно знать / [Пер. с англ. М. Александровой]. — М.: Фантом Пресс, 2015.

Durkheim, E. The Elementary Forms of Religious Life. New York: Free Press, 1912; в рус. пер. — Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии. [Введение, Глава 1; пер. А. Б. Гофмана] // Классики мирового религиоведения. Антология. [Т. 2] / [Пер. с англ., нем., фр.; сост.: А. Н. Красников]. — М.: Канон+, 1998. — С. 174–230.

Eagleman, D., and V. Pariyadath. "Is Subjective Duration a Signature of Coding Efficiency?" Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences 364, no. 1525 (2009): 1841–51.

Eisenberger, N., M. Lieberman, and K. Williams. "Does Rejection Hurt? An FMRI Study of Social Exclusion." Science 302 (2003): 290–92.

Eliade, M. The Sacred and the Profane: The Nature of Religion. New York: Harvest Book, 1959; в рус. пер. — Элиаде М. Священное и мирское / Пер. с фр., предисл. и комм. Н. К. Гарбовского. — М.: Изд-во МГУ, 1994.

Enright, R., and C. Coyle. "Researching the Process Model of Forgiveness Within Psychological Interventions." In Dimensions of Forgiveness: Psychological Research and Theological Perspectives, ed. by E. Worthington, Philadelphia: Templeton Foundation Press, 1988, 139–61.

Enzensberger, H. Civil Wars: From L. A. to Bosnia. New York: New Press, 1994.

Epstein, М. Thoughts without a Thinker: Psychotherapy from a Buddhist Perspective. New York: Basic Books, 1995; в рус. пер. — Эпштейн М. Мысли без мыслящего: [Психотерапия в буддийской перспективе] / [Пер. с англ. Н. В. Тимофеевой]. — Н. Новгород: Деком, 2003.

Erikson, E. Identity, Youth, and Crisis. New York: W. W. Norton, 1968.

Erikson, E. "The Problem of Ego Identity." Journal of the American Psychoanalytic Association 4 (1956): 56–121.

Fisher, Roger. Five Skills for Getting to Yes. Video. 1996. Produced in association with CMI Concord Group, Inc., Wellesley, MA.

Fisher, Roger, and D. Shapiro. Beyond Reason: Using Emotions as You Negotiate. New York: Viking, 2005; в рус. пер. — Фишер Р., Шапиро Д. Эмоциональный интеллект в переговорах / Пер. с англ. Ю. Константиновой. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2015.

Fisher, Roger, and W. Ury. Getting to YES: Negotiating Agreement Without Giving In. Boston: Houghton Mifflin, 1981; в рус. пер. — Фишер Р., Юри У. Путь к согласию, или Переговоры без поражения / [Пер. с англ. А. Гореловой]. — М.: Наука, 1990.

Fisher, Roger, W. Ury, and B. Patton (ed.) Getting to YES: Negotiating Agreement Without Giving In. 2nd ed. Boston: Houghton Mifflin, 1991; в рус. пер. — Фишер Р., Юри У., Паттон Б. Переговоры без поражения. Гарвардский метод / Пер. с англ. Т. Новиковой. — 5-е изд. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2016.

Fisher, Ronald. "Commentary on Herbert Kelman's Contribution to Interactive Problem Solving." Peace and Conflict: Journal of Peace Psychology 16, no. 4 (2010): 415–23.

Fiske, A., and P. Tetlock. "Taboo Trade-offs: Reactions to Transactions That Transgress the Spheres of Justice." Political Psychology 18, no. 2 (1997): 255–97.

Fiske, S.T., and S.L. Neuberg. "A Continuum of Impression Formation, from Category-Based to Individuating Processes: Influences of Information and Motivation on Attention and Interpretation." In Advances in Experimental Social Psychology, vol. 23, ed. by M. P. Zanna. New York: Academic Press, 1990, 1–74.

Foer, J. "How to Win the World Memory Championships." Discover: Mind & Brain, April 2, 2006.

Foucault, M. The Foucault Reader. New York: Pantheon, 1984.

Fredrickson, B., M. Cohn, K. Coffey, J. Pek, and S. Finkel. "Open Hearts Build Lives: Positive Emotions, Induced Through Loving-Kindness Mediation, Build Consequential Personal Resources." Journal of Personality and Social Psychology 95, no. 5 (2008): 1045–62.

Freedman, M., T. Leary, A. Ossorio, and H. Goffey. "The Interpersonal Dimension of Personality." Journal of Personality 20, no. 2 (1951): 143–61.

Freud, S. "Beyond the Pleasure Principle." Standard Edition 18 (1920): 1–64; в рус. пер. — Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия // Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия: [Сборник] / Пер. с нем.; [сост. и коммент. А. А. Гугнина]. — М.: Прогресс: Литера, 1992.

Freud, S. "Mourning and Melancholia." Standard Edition 14 (1917): 237–58; в рус. пер. — Фрейд З. Печаль и меланхолия // Фрейд З. Психология бессознательного / Под ред. А. М. Боковикова и С. И. Дубинской; пер. А. М. Боковикова. — М.: Фирма СТД, 2006. — С. 205–226. — (Собр. соч.: В 10 т. Т. 3).

Freud, S. "Negation." Standard Edition 19 (1925): 235–39; в рус. пер. — Фрейд З. Отрицание (1925) // Фрейд З. Психология бессознательного / Под ред. А. М. Боковикова и С. И. Дубинской; пер. А. М. Боковикова. — М.: Фирма СТД, 2006. — С. 397–404. — (Собр. соч.: В 10 т. Т. 3).

Freud, S. "Remembering, Repeating, and Working-Through." Standard Edition 12 (1914): 145–56; в рус. пер. — Фрейд З. Воспоминание, повторение и проработка // Фрейд З. Сочинения по технике лечения / Пер. А.М. Боковикова. — М.: Фирма СТД, 2008. — С. 205–215. — (Собр. соч.: В 10 т. Доп. том).

Freud, S. "Why War? (Einstein and Freud)." Standard Edition 22 (1933): 195–215; в рус. пер. — Фрейд З. Почему война? [Пер. А.М. Руткевича] // Фрейд З. Психоанализ. Религия. Культура: [Сборник / Вступ. ст. А.М. Руткевича; примеч. В. В. Бибихина, А. М. Руткевича]. — М.: Ренессанс, 1992.

Frijda, N. "The Laws of Emotion." American Psychologist 43 (1988): 349–58.

Fromm, E. Escape from Freedom. New York: Farrar & Rinehart, 1941; в рус. пер. — Фромм Э. Бегство от свободы; Революционный характер / Пер. с англ. и прим. А. И. Фета. — [Nyköping] Sweden: Philosophical arkiv, 2016.

Fry, D. The Human Potential for Peace: An Anthropological Challenge to Assumptions About War and Violence. New York: Oxford University Press, 2006.

Gaertner, S., J. Dovidio, P. Anastasio, B. Bachman, and M. Rust. "The Common Ingroup Identity Model: Recategorization and the Reduction of Intergroup Bias." European Review of Social Psychology 4, no. 1 (1993): 1–26.

Gagnon, V. "Ethnic Nationalism and International Conflict: The Case of Serbia." International Security 19, no. 3 (1994): 130–66.

Gardner, M. "Can Time Go Backward?" Scientific American, January 1, 1967: 98–108.

Geertz, R. Religion as a Cultural System. New York: Fontana Press, 1965.

Gibson, J. "Do Strong Group Identities Fuel Intolerance? Evidence from the South African Case." Political Psychology 27, no. 5 (2006): 665–705.

Gilbert, D. Stumbling on Happiness. New York: Vintage Books, 2005; в рус. пер. — Гилберт Д. Спотыкаясь о счастье / Пер. с англ. [И. Шаргородской]. — М.: Альпина Паблишер, 2015.

Gilligan, C. In a Different Voice: Psychological Theory and Women's Development. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1982; в рус. пер. — Гиллиган К. Иным голосом: психологическая теория и развитие женщин // Этическая мысль: Научно-публицистические чтения. 1991 / Общ. ред. А. А. Гусейнова. — М.: Республика, 1992. — С. 352–371 (сокращенный пер. предисловия и первой главы книги сделан О. В. Артемьевой).

Gilligan, J. Violence: Reflections on a National Epidemic. New York: Vintage, 1996.

Ginges, J., S. Atran, D. Medlin, and K. Shikaki. "Sacred Bounds on Rational Resolution of Violent Political Conflict." Proceedings of the National Academy of Sciences 104, no. 18 (2007): 7357–60.

Glatthaar, J. T. General Lee's Army: From Victory to Collapse. New York: Free Press, 2008.

Gobodo-Madikizela, P. A Human Being Died That Night: A South African Woman Confronts the Legacy of Apartheid. Boston: Houghton Mifflin, 2003.

Gottman, J., and J. DeClaire. The Relationship Cure: A 5 Step Guide to Strengthening Your Marriage, Family, and Friendships. New York: Harmony, 2002.

Greenberg, Jay, and S. Mitchell. Object Relations in Psychoanalytic Theory. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1983.

Greenberg, Jeff, et al. "Evidence for Terror Management Theory II: The Effects of Mortality Salience on Reactions to Those Who Threaten or Bolster the Cultural Worldview." Journal of Personality and Social Psychology 58 (1990): 308–18.

Hackett, S. Oriental Philosophy: A Westerner's Guide to Eastern Thought. Madison: University of Wisconsin Press, 1979.

Hammond, C. Time Warped: Unlocking the Mysteries of Time Perception. Toronto: House of Anansi Press, 2012; в рус. пер. — Хэммонд К. Искаженное время: особенности восприятия времени / [Пер. с англ. О. Дементьевской]. — М.: Livebook, 2013.

Han, S., J. Lerner, and R. Zeckhauser. "Disgust Promotes Disposal: Souring the Status Quo." Harvard Kennedy School Faculty Research Working Paper Series RWP10–021 (2010).

Harris, S., S. Sheth, and M. Cohen. "Functional Neuroimaging of Belief, Disbelief, and Uncertainty." Annals of Neurology 63, no. 2 (2008): 141–47.

Haslam, S. Psychology in Organizations: The Social Identity Approach. 2nd ed. New York: Sage, 2004.

Hegel, G. The Logic of Hegel, Translated from the Encyclopaedia of the Philosophical Sciences by William Wallace. London: Oxford University Press, 1817.

Hehman, E., S. Gaertner, J. Dovidio, E. Mania, R. Guerra, D. Wilson, and B. Friel. "Group Status Drives Majority and Minority Integration Preferences." Psychological Sciences 23, no. 1 (2012): 46–52.

Heidegger, M. Being and Time. 1927. Reprint, New York: Harper, 1962; в рус. пер. — Хайдеггер М. Бытие и время / [Пер. с нем. В. В. Бибихина]. — М.: Акад. проект, 2015.

Heifetz, R. Leadership Without Easy Answers. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1994.

Hendrix, H., and H. Hunt. Making Marriage Simple: 10 Truths for Changing the Relationship You Have into the One You Want. New York: Crown Archetype, 2013.

Herman, J. Trauma and Recovery. New York: Basic Books, 1992.

Heschel, A. J. The sabbath: its meaning for modern man. New York: Farrar, Straus and Giroux, 2005.

Higginson, J. "Rocky to Knock Out Disaster News." Metro UK, February 7, 2007.

Himmler, K., and M. Mitchell. The Himmler Brothers: A German Family History. London: Macmillan, 2007.

Hitler, A. Mein Kampf. Munich: Eher Verlag, 1925.

Hong, K. "Seoul Spectacle: The City Hall, the Plaza and the Public." In City Halls and Civic Materialism: Towards a Global History of Urban Public Space, ed. by S. Chattopadhyay and J. White, New York: Routledge, 2014, 276–95.

Horowitz, D. Ethnic Groups in Conflict. Berkeley: University of California Press, 1985.

Hurlbert, A. "Learning to See Through the Noise." Current Biology 10 (2000): R231–33.

Iacoboni, M. "Imitation, Empathy, and Mirror Neurons." Annual Review of Psychology 60 (2009): 653–70.

Ignatieff, M. The Warrior's Honor. Toronto: Viking, 1997.

James, H. The Letters of William James. Boston: Little, Brown, 1926.

James, W. Talks to Teachers on Psychology: And to Students on Some of Life's Ideals. New York: Henry Holt and Company, 1899; в рус. пер. — Джеймс У. Психология в беседах с учителями. — СПб. [и др.]: Питер, 2001.

James, W. The Principles of Psychology. New York: Henry Holt, 1890; в рус. пер. (сокращенного изд. 1892 г.) — Джеймс У. Психология / [Пер. с англ. И. Лапшина]. — М.: Гаудеамус: Академический проект, 2011.

James, W. Psychology, Briefer Course. London: JM Dent & Sons, 1917.

James, W. The Varieties of Religious Experience; a Study in Human Nature. New York: New American Library, 1958; в рус. пер. — Джемс У. Многообразие религиозного опыта / Пер. с англ. В. Г. Малахиевой-Мирович и М. В. Шика; под ред. и с предисл. С. В. Лурье. — 3-е изд. — М.: URSS, 2010.

James, W. "The Sense of Dizziness in Deaf Mutes." American Journal of Otology 4 (1882): 239–54.

Jenkins, A., C. Macrae, and J. Mitchell. "Repetition Suppression of Ventromedial Prefrontal Activity During Judgments of Self and Others." Proceedings of the National Academy of Sciences 105, no. 11 (2008): 4507–12.

Johnson, Allan. Privilege, Power, and Difference. 2nd ed. Boston: McGraw-Hill, 2006.

Johnson, Alan, and S. Nishida. "Time Perception: Brain Time or Event Time?" Current Biology 11, no. 11 (2001): R427–30.

Josselson, R. The Space Between Us: Exploring the Dimensions of Human Relationships. San Francisco: Jossey-Bass, 1992.

Jung, C. G. The Archetypes and the Collective Unconscious. 2nd ed. New York: Routledge, 1968. Translated by R. F. C. Hull; в рус. пер. — Юнг К. Г. Об архетипах коллективного бессознательного. [Пер. А. М. Руткевича] // Юнг К. Г. Архетип и символ. М.: Ренессанс, 1991.

Kaufman, S. Modern Hatreds: The Symbolic Politics of Ethnic War. New York: Cornell University Press, 2001.

Kelman, H. "Compliance, Identification, and Internalization: Three Processes of Attitude Change." Journal of Conflict Resolution 2 (1956): 51–60.

Keltner, D. The Compassionate Instinct: The Science of Human Goodness. New York: W. W. Norton, 2010.

Kempny, M., and Jawlowska, A., eds. Identity in Transformation: Postmodernity, Postcommunism, and Globalization. Westport, CT: Praeger, 2002.

Kitron, D. "Repetition Compulsion and Self-Psychology: Towards a Reconciliation." International Journal of Psychoanalysis 84, no. 2 (2003): 427–41.

Kolb, D., and J. Williams. The Shadow Negotiation: How Women Can Master the Hidden Agendas That Determine Bargaining Success. New York: Simon & Schuster, 2000.

Kong, L. "Negotiating Conceptions of 'Sacred Space': A Case Study of Religious Buildings in Singapore." Transactions of the Institute of British Geographers, New Series 18, no. 3 (1993): 342–58.

Korostelina, K. Social Identity and Conflict Structures, Dynamics, and Implications. New York: Palgrave Macmillan, 2007.

Kosfeld, M., M. Heinrichs, P. Zak, U. Fischbacher, and E. Fehr. "Oxytocin Increases Trust in Humans." Nature 435 (2005): 673–76.

Krishnamurti, J. The Collected Works of J. Krishnamurti. Dubuque, IA: Kendall/Hunt, 1991.

Kundera, M. Ignorance. New York: HarperCollins, 2002. Translated from the French by Linda Asher; в рус. пер. — Кундера М. Неведение / [Пер. с фр. Н. Шульгиной]. — СПб.: Азбука, 2014.

Laing, R. Knots. London: Routledge, 1970.

Laing, R. The Politics of the Family. London: Tavistock, 1969.

Laitin, D. "The Ogaadeen Question and Changes in Somali Identity." In State Versus Ethnic Claims: African Policy Dilemmas, ed. by D. Rothchild and V. Olorunsola. Boulder, CO: Westview Press, 1983, 331–49.

Lambert, K., and C. Kinsley. "Disorders of Anxiety: Obsessive-Compulsive Disorder and Tourette's Syndrome." In Clinical Neuroscience, 2nd ed. New York: Worth, 2010.

LaMothe, R. "Sacred Objects as Vital Objects: Transitional Objects Reconsidered." Journal of Psychology and Theology 2 (1998): 159–67.

Laplanche, J., and J.-B. Pontalis. Translated by D. Nicholson-Smith. The Language of Psych-Analysis. New York: W. W. Norton, 1973; в рус. пер. — Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б. Словарь по психоанализу / Пер. с фр. и предисл. Н. С. Автономовой. — М.: Высшая школа, 1996.

Laswell, H. Politics: Who Gets What, When, How. New York: Whittlesey House, 1936.

Lax, D., and J. Sebenius. 3-D Negotiation: Powerful Tools to Change the Game in Your Most Important Deals. Boston: Harvard Business School Press, 2006.

Lederach, J. Building Peace: Sustainable Reconciliation in Divided Societies. Washington, DC: United States Institute of Peace Press, 1997.

Lerner J. S., Y. Li, P. Valdesolo, and K. Kassam. "Emotion and Decision Making." Annual Review of Psychology 66 (2015): 799–823.

LeVine, R., and D. Campbell. Ethnocentrism: Theories of Conflict, Ethnic Attitudes, and Group Behavior. New York: Wiley, 1971.

Levs, J. "North Korea: Reality vs. The World According to Dennis Rodman." CNN, September 10, 2013.

Lewin, K. "Behavior and development as a function of the total situation." (Originally published in 1946.) In K. Lewin. Resolving Social Conflicts and Field Theory in Social Science. Washington, DC: American Psychological Association, 1997, 337–81; в рус. пер. — Левин К. Поведение и развитие ребенка как функция от ситуации в целом. [Пер. Е. Ю. Патяевой] // Левин К. Динамическая психология. Избранные труды / Под общ. ред. Д. А. Леонтьева и Е. Ю. Патяевой. — М.: Смысл, 2001. — С. 372–424.

Lewin, K. "Group Decision and Social Change." In Readings in Social Psychology, ed. by E. Maccoby, E. Newcomb, and E. Hartley. New York: Holt, 1948, 265–84.

Lewin, K. Resolving Social Conflicts: Selected Papers on Group Dynamics. New York: Harper, 1948; в рус. пер. — Левин К. Разрешение социальных конфликтов / [Пер. с англ. И. Ю. Авидон]. — СПб.: Речь, 2000.

Lewis, C. S. Letters to Malcolm Chiefly on Prayer: Reflections on the Intimate Dialogue Between Man and God. New York: Harvest Book, 1963; в рус. пер. — Льюис К. С. Письма к Малькольму [Пер. с англ. Г. Ястребова] // Собр. соч: В 8 т. — Т. 8 — М.: Фонд о. Александра Меня; Дом надежды, 2005. — С. 337–423.

Lewis, H. Shame and Guilt in Neurosis. New York: International Universities Press, 1971.

Liberman, V., S. Samuels, and L. Ross. "The Name of the Game: Predictive Power of Reputations Versus Situational Labels in Determining Prisoner's Dilemma Game Moves." Personality and Social Psychology Bulletin 30, no. 9 (2004): 1175–85.

Lieberman, M. Social: Why Our Brains Are Wired to Connect. New York: Crown/Archetype, 2013.

Lifton, R. The Broken Connection: On Death and the Continuity of Life. New York: Simon & Schuster, 1979.

Lifton, R. Transcript of PBS interview by Bill Moyers, September 17, 2001. See , accessed on November 22, 2015.

Lifton, R. Witness to an Extreme Century: A Memoir. New York: Free Press, 2011.

Lindner, E. "Healing the Cycles of Humiliation: How to Attend to the Emotional Aspects of 'Unsolvable' Conflicts and the Use of 'Humiliation Entrepreneurship.'" Peace and Conflict: Journal of Peace Psychology 8, no. 2 (2002): 125–38.

Loftus, E. "Planting Misinformation in the Human Mind: A 30-Year Investigation of the Malleability of Memory." Learning & Memory 12 (2005): 361–66.

Lorenz, K. On Aggression. New York: Harcourt, Brace & World, 1966.

Lutz, A., J. Brefczynski-Lewis, T. Johnstone, and R. Davidson. "Regulation of the Neural Circuitry of Emotion by Compassion Meditation: Effects of Meditative Expertise." Public Library of Science (PLoS) One 3, no. 3 (2008).

Maalouf, A. In the Name of Identity: Violence and the Need to Belong. New York: Arcade, 2001.

Mack, J. "The Enemy System." In The Psychodynamics of International Relationships. vol. I, Concepts and Theories, ed. by V. Volkan, D. Julius, and J. Montville. Lexington, MA: DC Heath, 1990.

Mahoney, A., K. Pargament, G. Ano, Q. Lynn, G. Magyar, S. McCarthy, E. Pristas, and A. Wachhotz. "The Devil Made Them Do It? Demonization and the 9/11 Attacks." Paper presented at the Annual Meeting of the American Psychological Association, Washington, DC: 2002.

Mahoney, A., T. Jewell, A. Swank, E. Scott, E. Emery, and M. Rye. "Marriage and the Spiritual Realm: The Role of Proximal and Distal Religious Constructs in Marital Functioning." Journal of Family Psychology 13 (1999): 321–38.

Mandela, N. Transcript of interview conducted on Frontline, PBS, May 25, 1999. See /

shows/mandela/etc/script.html, accessed on November 22, 2015.

Marcia, J. "Common Processes Underlying Ego Identity, Cognitive/Moral Development, and Individuation." In Self, Ego and Identity: Integrative Approaches, ed. by D. Lapsley and F. Power. New York: Springer-Verlag, 1988, 211–66.

McCall, G., and J. Simmons. Identities and Interactions. New York: Free Press, 1978.

McTaggart, J. "The Unreality of Time." Mind: A Quarterly Review of Psychology and Philosophy 17 (1908): 456–73.

Mead, G.H. Mind, Self, and Society: From the Perspective of a Social Behaviorist. Chicago: University of Chicago Press, 1934.

Milar, K. "William James and the Sixth Sense." Monitor on Psychology 43, no. 8 (2012): 22–24.

Minow, M. Between Vengeance and Forgiveness: Facing History After Genocide and Mass Violence. Boston: Beacon Press, 1998.

Mlodinow, L. Subliminal: How Your Unconscious Mind Rules Your Behavior. New York: Pantheon Books, 2012; в рус. пер. — Млодинов, Л. (Нео)сознанное. Как бессознательный ум управляет нашим поведением / [Пер. с англ. Ш. Мартыновой]. — М.: Лайвбук, 2012.

Mnookin, R., S. Peppet, and A. Tulumello. "The Tension Between Empathy and Assertiveness." Negotiation Journal 12 (1996): 217–30.

Mock, D. More Than Kin and Less Than Kind: The Evolution of Family Conflict. Cambridge, MA: Belknap Press of Harvard University Press, 2004.

Modern Times. Motion picture. 1936. Directed by Charlie Chaplin.

Moreno, J., and Z. Moreno. Psychodrama. New York: Beacon House, 1946.

Morrison, I., D. Lloyd, G. di Pellegrino, and N. Roberts. "Vicarious Responses to Pain in Anterior Cingulate Cortex: Is Empathy a Multisensory Issue?" Cognitive, Affective, & Behavioral Neuroscience 4, no. 2 (2004): 270–78.

Neu, J., and V. Volkan. "Developing a Methodology for Conflict Prevention: The Case of Estonia." Special Report Series, Conflict Resolution Program, The Carter Center, 1999.

Niederhoffer, K., and J. W. Pennebaker. "Sharing One's Story: On the Benefits of Writing or Talking About an Emotional Experience." In Oxford Handbook of Positive Psychology, 2nd ed., ed. by C. Snyder and S. Lopez. New York: Oxford University Press, 2009, 621–32.

Northrup, T. "The Dynamic of Identity in Personal and Social Conflict." In Intractable Conflicts and Their Transformation, ed. by L. Kriesberg, S. Thorson, and T. Northrup. Syracuse, NY: Syracuse University Press, 1989, 55–82.

"Obama Draws Fire for Bow to Japanese Emperor." Foxnews.com, November 16, 2009.

Otto, R. The Idea of the Holy. Oxford: Oxford University Press, 1917; в рус. пер. — Отто Р. Священное: об иррациональном в идее божественного и его соотношении с рациональным / [Пер. с нем. А. М. Руткевича]. — СПб.: Изд-во Cанкт-Петербургского ун-та, 2008.

Packer, G. "The Lesson of Tal Afar." New Yorker, April 10, 2006.

Pargament, K., and A. Mahoney. "Sacred Matters: Sanctification as a Vital Topic for the Psychology of Religion." Working Paper Series (02–17), Bowling Green State University, Center for Family and Demographic Research, 2002.

Paulhus, D., and D. Lim. "Arousal and Evaluative Extremity in Social Judgments: A Dynamic Complexity Model." European Journal of Social Psychology 24, no. 1 (1994): 89–99.

Pinker, S. The Better Angels of Our Nature: Why Violence Has Declined. New York: Viking, 2011.

Pizer, S. "Facing the Nonnegotiable." In Building Bridges: The Negotiation of Paradox in Psychoanalysis. Hillsdale, NJ: Analytic Press, 1998.

Pogatchnik, S. "Despite Peace, Belfast Walls Are Growing in Size and Number." USA Today, May 3, 2008.

Putnam, R. "Diplomacy and Domestic Politics: The Logic of Two-Level Games." International Organization 42, no. 3 (1988): 427–60.

Quervain, D. de, U. Fischbacher, V. Treyer, M. Schellhammer, U. Schnyder, A. Buck, and E. Fehr. "The Neural Basis of Altruistic Punishment." Science 305 (2004): 1254–58.

Radcliffe-Brown, A. Taboo: The Frazer Lecture 1939. Cambridge: Cambridge University Press, 1939; в рус. пер. — Рэдклифф-Браун А. Р. Табу // Рэдклифф-Браун А. Р. Структура и функция в примитивном обществе. Очерки и лекции / Предисл. Э. Э. Эванс-Причарда и Ф. Эггана; [пер. с англ., коммент. и указ. О. Ю. Артемовой при участии Ю. А. Артемовой, А. Г. Артемова]. — М.: Восточная литература, 2001. — Гл. 7.

Raven, B.H. "A Power/Interaction Model of Interpersonal Influence: French and Raven Thirty Years Later," Journal of Social Behavior and Personality 7, no. 2 (1992): 217–44.

Raven, B. H. "Social Influence and Power," in Current Studies in Social Psychology, ed. by I. D. Steiner and M. Fishbein. New York: Holt, Rinehart, Winston, 1965: 371–82.

Raz, J. The Morality of Freedom. New York: Clarendon Press, Oxford University Press, 1986.

Retzinger, S., and T. Scheff. "Emotion, Alienation and Narratives: Resolving Intractable Conflict." Mediation Quarterly 18, no. 1 (2000): 71–85.

"Riots Over US Koran 'Desecration.'" BBC, May 11, 2005.

Rodriguez-Vila, F. "Why Reconciliation?" Poder Enterprise, March 1, 2009.

Rosenhan, D. "On Being Sane in Insane Places." Science 179 (1973): 250–58.

Ross, D. "Transcript of WBGH Interview by Will Lyman," 2002. From WBGH Frontline, produced and directed by Dan Setton and Tor Ben Mayor. See /

shows/oslo/etc/script.html, accessed on November 22, 2015.

Ross, L., and R. Nisbett. The Person and the Situation. Padstow, UK: Pinter & Martin, 2011; в рус. пер. — Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация: уроки социальной психологии / Пер. с англ. В. В. Румынского; [науч. ред. перевода Е. Н. Емельянов, В. С. Магун]. — М.: Аспект Пресс, 1999.

Rouhana, N. "Identity and Power in the Reconciliation of National Conflict." In The Social Psychology of Group Identity and Social Conflict: Theory, Application, and Practice, ed. by A. Eagly, R. Baron, and E. Hamilton. Washington, DC: American Psychological Association, 2004.

Russell, P. "The Compulsion to Repeat." Smith College Studies in Social Work 76, nos. 1–2 (2006): 33–49.

Russell, P. "The Role of Paradox in the Repetition Compulsion." In Trauma, Repetition, and Affect Regulation: The Work of Paul Russell, ed. by J. Teicholz and D. Kriegman. New York: Other Press, 1998.

Russell, P. "Trauma and the Cognitive Function of Affects." In Trauma, Repetition, and Affect Regulation: The Work of Paul Russell, ed. by J. Teicholz and D. Kriegman. New York: Other Press, 1998.

Sadat, A. In Search of Identity: An Autobiography. New York: Harper & Row, 1978.

Salzberg, S. Lovingkindness: The Revolutionary Art of Happiness. Boston, MA: Shambhala, 2002.

Sander, D., J. Grafman, and T. Zalla. "The Human Amygdala: An Evolved System for Relevance Detection." Reviews in the Neurosciences 14 (2003): 303–16.

Sartre, J., and G. Becker. Anti-Semite and Jew. New York: Schocken Books, 1965; в рус. пер. — Сартр Ж.-П. Размышления о еврейском вопросе // Сартр Ж.-П. Портрет антисемита / [Пер. с фр. Г. Ноткина]. — СПб.: Азбука-классика, 2006.

Schachter, S. "Deviation, Rejection and Communication." Journal of Abnormal and Social Psychology 46 (1951): 190–207.

Scheff, T. "Shame and Conformity: The Deference-Emotion System." American Sociological Review 53, no. 3 (1988): 395–406.

Schwartz, R. Internal Family Systems Therapy. New York: Guilford Press, 1995; в рус. пер. — Шварц Р. К. Системная семейная терапия субличностей / Пер. с англ. Х. М. Воскановой. — М.: Научный мир, 2011.

Schwartz, S. "The Evolution of Eriksonian and Neo-Eriksonian Identity Theory and Research: A Review and Integration." Identity: An International Journal of Theory and Research 1, no. 1 (2001): 7–58.

Sebenius, J., and D. Curran. "'To Hell with the Future, Let's Get On with the Past': George Mitchell in North Ireland." Harvard Business School Case 801–393, 2001; revised March 2008.

Sebenius, J., and L. Green. "Tommy Koh: Background and Major Accomplishments of the 'Great Negotiator, 2014.'" Harvard Business School Working Paper, 2014.

Sen, A. Identity and Violence: The Illusion of Destiny. New York: W. W. Norton, 2006.

"Seoul's New City Hall Opens." Chosun Ilbo (English edition), 2012. See /

2012/09/04/2012090401291.html, accessed on November 22, 2015.

Shapiro, D. "Emotions in Negotiation: Peril or Promise?" Marquette Law Review 87, no. 737 (2004): 737–45.

Shapiro, D. "The Greatest Weapons in Iraq." Harvard Crimson, March 19, 2008.

Shapiro, D. "Relational Identity Theory: A Systematic Approach for Transforming the Emotional Dimension of Conflict." American Psychologist 65, no. 7 (2010): 634–45.

Shapiro, D., and V. Liu. "Psychology of a Stable Peace." In The Psychology of Resolving Global Conflict: From War to Peace, ed. by M. Fitzduff and C. Stout. Westport, CT: Praeger, 2005.

Shapiro, J. "Bill Clinton Endorses Muslim Center Near Ground Zero." DNAinfo, September 21, 2010 (-york/20100921/downtown/bill-clinton-endorses-muslim-center-near-ground-zero).

Sherif, M., O. Harvey, B. White, W. Hood, C. Sherif, and J. White. Intergroup Conflict and Cooperation: The Robbers Cave Experiment. Rev. ed. Norman, OK: University Book Exchange, 1961.

Shull, D. "The Neurobiology of Freud's Repetition Compulsion." Annals of Modern Psychoanalysis 2, no. 1 (2003): 21–46.

Siffre, M. Beyond Time. New York: McGraw-Hill, 1964; в рус. пер. — Сифр М. Один в глубинах Земли / Пер. с фр. Ф. Л. Мендельсона. — М.: Мир, 1966.

Silverman, J. "'Vice' Season Finale on HBO Gives Fresh Look at Dennis Rodman's Meeting with North Korea's Kim Jong-Un." New York Daily News, May 29, 2013.

Singer, T., B. Seymour, J. O'Doherty, H. Kaube, R. Dolan, and C. Frith. "Empathy for Pain Involves the Affective But Not Sensory Components of Pain." Science 303 (2004): 1157–62.

Sluzki, C. "Transformations: A Blueprint for Narrative Changes in Therapy." Family Process 31, no. 3 (1992): 217–30.

Sobelman, B. "Israel: Officials Find Morocco a Tough Room These Days." Los Angeles Times, October 31, 2010.

Staub, E. "Individual and Group Selves: Motivation, Morality, and Evolution." In The Moral Self, ed. by G. Noam and T. Wren. Cambridge, MA: MIT Press, 1993.

Staub, E., and L. Pearlman. "Healing, Reconciliation, and Forgiving After Genocide and Other Collective Violence." In Forgiveness and Reconciliation: Religion, Public Policy, & Conflict Transformation, ed. by R. Helmick and R. Petersen. Philadelphia: Templeton Foundation Press, 2001.

Stets, J. "Identity Theory." In Contemporary Social Psychological Theories, ed. by P. Burke. Stanford, CA: Stanford Social Sciences, 2006.

Stevens, A. On Jung. London: Routledge, 1990.

Stewart, F., and G. Brown. "Motivations for Conflict: Groups and Individuals." In Leashing the Dogs of War: Conflict Management in a Divided World, ed. by C. Crocker, F. Olser Hampson, and P. Aall. Washington, DC: United States Institute of Peace Press, 2007.

Stone, D., B. Patton, and S. Heen. Difficult Conversations: How to Discuss What Matters Most. New York: Viking, 1999.

Stryker, S. "Integrating Emotion into Identity Theory." In Theory and Research on Human Emotions (Advances in Group Processes), vol. 21, ed. by J. Turner, 1–23. Emerald Group Publishing Limited, 2004.

Tajfel, H. Differentiation Between Social Groups: Studies in the Social Psychology of Intergroup Relations. London: Academic Press, 1978.

Tajfel, H. "Experiments in Intergroup Discrimination." Scientific American 223, no. 5 (1970): 96–103.

Tajfel, H., and J. Turner. "An Integrative Theory of Intergroup Conflict." In The Psychology of Intergroup Relations, ed. by S. Worchel and W. Austin, 33–47. Monterey, CA: Brooks/Cole, 1979.

Tavris, C. Anger: The Misunderstood Emotion. Rev. ed. New York: Simon & Schuster, Touchstone, 1989.

Tenbrunsel, A., K. Wade-Benzoni, L. Tost, V. Medvec, L. Thompson, and M. Bazerman. "The Reality and Myth of Sacred Issues in Negotiation." Negotiation and Conflict Management Research 2, no. 3 (2009): 263–84.

Tetlock, P. "Thinking the Unthinkable: Sacred Values and Taboo Cognitions." Trends in Cognitive Science 7, no. 7 (2003): 320–24.

Tetlock, P., O. Kristel, S. Elson, M. Green, and J. Lerner. "The Psychology of the Unthinkable: Taboo Trade-offs, Forbidden Base Rates, and Heretical Counterfactuals." Journal of Personality and Social Psychology 785 (2000): 853–70.

Tillich, P. Dynamics of Faith. New York: Harper, 1958.

Tsuruta, T. "African Imaginations of Moral Economy: Notes on Indigenous Economic Concepts and Practices in Tanzania." African Studies Quarterly 9, nos. 1–2 (2006): 103–21.

Turner, J. Contemporary Sociological Theory. Newbury Park, CA: SAGE Publications, 2012.

Turner, J., P. Oakes, S. Haslam, and C. Mcgarty. "Self and Collective: Cognition and Social Context." Personality and Social Psychology Bulletin 20, no. 5 (1994): 454–63.

Tutu, D., and M. Tutu. The Book of Forgiving: The Fourfold Path for Healing Ourselves and Our World. New York: HarperOne, 2014.

Twenge, J., K. Catanese, and R. Baumeister. "Social Exclusion and the Deconstructed State: Time Perception, Meaninglessness, Lethargy, Lack of Emotion, and Self-Awareness." Journal of Personality and Social Psychology 85, no. 3 (2003): 409–23.

Ury, W. Getting Past No: Negotiating with Difficult People. New York: Bantam Books, 1991; в рус. пер. — Юри У. Как преодолеть нет: переговоры в трудных ситуациях / Пер. с англ. Ю. Гольдберга. — М.: Альпина Бизнес Букс, 2012.

Valdesolo, P., and D. A. DeSteno. "Synchrony and the Social Tuning of Compassion." Emotion 11, no. 2 (2011): 262–66.

Van der Kolk, B. "The Interaction of Biological and Social Events in the Genesis of the Trauma Response." Journal of Traumatic Stress 1 (1988): 273–90.

Vignemont, F. de, and T. Singer. "The Empathic Brain: How, When and Why?" Trends in Cognitive Sciences 10, no. 10 (2006): 435–41.

Volkan, V. "Bosnia-Herzegovina: Ancient Fuel of a Modern Inferno." Mind and Human Interaction 7 (1996): 110–27.

Volkan, V. Chosen Trauma, the Political Ideology of Entitlement and Violence. Berlin, 2004. See -Trauma%2C-the-Political-Ideology-of-Entitlement-and-Violence.php, accessed on November 22, 2015.

Volkan, V. Killing in the Name of Identity: A Study of Bloody Conflicts. Charlottesville, VA: Pitchstone, 2006.

Volkan, V. Linking Objects and Linking Phenomena: A Study of the Forms, Symptoms, Metapsychology, and Therapy of Complicated Mourning. New York: International Universities Press, 1981.

Volkan, V. "Psychological Concepts Useful in the Building of Political Foundations Between Nations: Track II Diplomacy." Journal of the American Psychoanalytic Association 35, no. 4 (1987): 903–35.

Volkan, V. "September 11 and Societal Regression." Group Analysis 35, no. 4, (2002): 456–83.

Volkan, V. "The Tree Model: A Comprehensive Psychopolitical Approach to Unofficial Diplomacy and the Reduction of Ethnic Tension." Mind and Human Interaction 10 (1999): 142–206.

Vroom, V., and P. Yetton. Leadership and Decision-Making. University of Pittsburgh Press, 1976.

Waal, F. de. Chimpanzee Politics: Power and Sex Among Apes. London: Cape, 1982; в рус. пер. — Вааль Ф. де. Политика у шимпанзе: власть и секс у приматов / Пер. с англ. Д. Кралечкина. — 2-е изд. — М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2016.

Waller, W. The Family, a Dynamic Interpretation. New York: Cordon Company, 1938.

Walton, R., and R. McKersie. A Behavioral Theory of Labor Negotiations: An Analysis of a Social Interaction System. New York: McGraw-Hill, 1965.

Warneken, F., and M. Tomasello. "Altruistic Helping in Human Infants and Young Chimpanzees." Science 311, no. 5765 (2006): 1301–03.

White, F. The Overview Effect: Space Exploration and Human Evolution, 2nd ed. Reston, VA: AIAA, 1998.

Whitrow, G. What Is Time? London: Thames & Hudson, 1972.

Wiggins, J. "Agency and Communion as Conceptual Coordinates for the Understanding and Measurement of Interpersonal Behavior." In Thinking Clearly About Psychology: Personality and Psychopathology, vol. 2, ed. by D. Cicchetti and W. Grove. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1991, 89–113.

Wilde, O., and R. Ellmann. The Artist as Critic: Critical Writings of Oscar Wilde. New York: Random House, 1969.

Wilkinson, P., and N. Philip. Mythology. London: DK, 2007.

Winnicott, D. What Is Psycho-analysis? London and Hull: A. Brown and Sons, 1952.

Wiseman, R. Quirkology: The Curious Science of Everyday Lives. London: Pan Books, 2007.

Yalom, I. The Theory and Practice of Group Psychotherapy. New York: Basic Books, 1985; в рус. пер. — Ялом И. Групповая психотерапия: теория и практика / [Пер. с англ. Г. Пимочкиной, Н. Шевчук]. — М.: Психотерапия: Апрель-Пресс, 2007.

Zak, P., R. Kurzban, and W. Matzner. "Oxytocin Is Associated with Human Trustworthiness." Hormones and Behavior 48 (2005): 522–27.

Zaltman, G., and R. Coulter. "Seeing the Voice of the Customer: Metaphor-Based Advertising Research." Journal of Advertising Research 35, no. 4 (July — August 1995): 35–51.

Zander, R., and B. Zander. The Art of Possibility. Boston: Harvard Business School Press, 2000; в рус. пер. — Зандер Р., Зандер Б. Искусство возможности: как сыграть свою лучшую партию в карьере и жизни / Пер. с англ. [Ю. Ефановой]. — 2-е изд. — М.: Альпина Паблишер, 2016.

[1] Авторские примечания и ссылки на источники см. в конце книги. — Прим. ред.

[2] Термин relational identity в отечественной научной литературе переводится также как «реляционная идентичность» и «внешняя идентичность». — Прим. ред.

[3] Под словами «разрешение конфликта» я подразумеваю процесс достижения гармонии из хаоса. Это вмещает в себя широчайший спектр ситуаций, от международного посредничества до примиряющего объятия между супругами. Английское слово «разрешать» (resolve) восходит к латинскому слову solvere (с приставкой re…). Solve значит «ослаблять», «распускать». Так действует растворитель — solvent: ослабляет, растворяет другую субстанцию. Английский глагол to resolve («разрешать») содержит такие смысловые оттенки, как «развязывать», «распутывать», «расцеплять», «освобождать», «рассеиваться», «растаять», «улетучиться». Это ровно то, что, по моему убеждению, должно происходить в конфликте на эмоциональной почве7. Нам нужно ослабить и развязать вредоносные путы, устранить их и дать окрепнуть естественным узам согласия и товарищества, которые, я уверен, изначально присущи человеческой природе. — Прим. авт.

[4] Пер. Н.М. Демуровой, цит. по изд.: Кэрролл Л. Приключения Алисы в Стране чудес; Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье / Изд. подгот. Н.М. Демурова. — 2-е изд., стер. — М.: Наука, 1991. — С. 40.

[5] Гомер. Одиссея. XII, 46 (пер. В.В. Вересаева). — Прим. пер.

[6] Эхо-камера — термин из теории СМИ. Описывает ситуацию, характерную для замкнутого сообщества единомышленников, обменивающихся информацией. При отсутствии альтернативных информационных источников и критического подхода к тому, что сообщается, любое высказывание или факт после многочисленных повторений (а также одобрений и зачастую преувеличений) могут восприниматься как правдоподобные независимо от того, являются ли они истинными на самом деле. Эффект эхо-камеры приводит к гипертрофированной убежденности членов сообщества в своей правоте и к искаженному восприятию ими действительности. — Прим. ред.

[7] Цитата из эссе О. Уайльда «Критик как художник», пер. А.М. Зверева. Цит. по изд.: Уайльд О. Портрет Дориана Грея; Баллада Редингской тюрьмы; Сказки / Пер. с англ. — М.: Эксмо, 2016.

[8] Таблицу анализа табу в соответствии с этим методом см. ниже. — Прим. ред.

[9] Пер. И. Быстрова. Цит. по изд.: Поппер К.Р. Открытое общество и его враги: В 2 т. Т. 2. Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы / Пер. с англ. под общ. ред. В.Н. Садовского. — М.: Международный фонд «Культурная инициатива»; Феникс, 1992. — С. 312.

[10] У. Шекспир. Макбет. Акт I, сцена 3 (пер. Ю. Корнеева). — Прим. пер.

[11] Кабинет министров Северной Ирландии возглавляют первый министр и заместитель первого министра. — Прим. ред.

[12] «Нулевая отметка», или «нулевой уровень» (англ. Ground Zero), — район в Нижнем Манхэттене, где находились разрушенные террористами башни-близнецы Всемирного торгового центра. — Прим. ред.

[13] Акт III, сцена 1 (пер. Т. Щепкиной-Куперник). — Прим. пер.

[14] Подробнее см.: Fisher and Shapiro 2005; в рус. пер. — Фишер, Шапиро 2015, 264–267 (приложение «Семь элементов переговоров»). — Прим. ред.

[15] В эпиграфе к главе о навязчивом повторении обыгрывается авторское рассуждение в романе Э. Берроуза «Тарзан и его звери» (глава V «Мугамби»): «Мы все рабы привычек, усвоенных воспитанием с детского возраста, и, когда отпадают внешние обстоятельства, заставляющие преодолевать их, мы легко возвращаемся вновь к тому, с чем сроднились и связаны неразрывными узами» [Берроуз Э. Тарзан и его звери. Сын Тарзана / [Пер. с англ. Э.К. Бронденсен («Тарзан и его звери»), Л.К. Чуковская, Н.К. Чуковский («Сын Тарзана»)]. — М.: АСТ, 2014.

[16] Аристотель. Политика. Кн. 1. Пер. С.А. Жебелева. Цит. по изд.: Аристотель. Сочинения: В 4 т. Т. 4 / Пер. с древнегреч.; общ. ред. А.И. Доватура. — М.: Мысль, 1983. — С. 378–379.

[17] Предшествующему состоянию (лат.). — Прим. ред.

[18] Главный труд Дж. Ролза, в котором изложены его теоретические постулаты, — «Теория справедливости» (A Theory of Justice, 1971). См.: Ролз Дж. Теория справедливости / Пер. с англ., науч. ред. и предисл. В.В. Целищева. — Изд. 2-е. — М.: URSS, 2010.

[19] Коллективным представлениям (фр.). — Прим. ред.

[20] В первой работе на эту тему, 1959 г., выделялось пять источников власти, см.: French, J., B. Raven "The Bases of Social Power". In Studies in Social Power, ed. by D. Cartwright. Ann Arbor, MI: Research Center for Group Dynamics, Institute for Social Research, University of Michigan, 1959. — Прим. ред.

[21] Строчка из стихотворения «Починка стены» (1914), пер. М. Зенкевича. Цит. по изд.: Фрост Р. Стихи / Сост., общ. ред. переводов Ю.А. Здоровова; предисл. А.М. Зверева. — М.: Радуга, 1986. — С. 367–368.

Оглавление

Предисловие О чем эта книга

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Почему мы конфликтуем

  Глава 1 Трудноразрешимые конфликты на эмоциональной почве

  Глава 2 Скрытая сила идентичности

  Глава 3 Двойная природа идентичности

  Глава 4 Как избежать заманивания в конфликт

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Как освободиться

  Глава 5 Вертиго

  Глава 6 Навязчивое повторение

  Глава 7 Табу

  Глава 8 Покушение на святое

  Глава 9 Политика идентичности

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Как наладить отношения

  Глава 10 Интегративный метод разрешения конфликтов: 4 шага

  Глава 11 Развенчание мифа об идентичности

  Глава 12 Преодоление эмоциональной боли

  Глава 13 Выстраивание перекрестных связей

  Глава 14 Реконфигурация отношений

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Как уладить непримиримые разногласия

  Глава 15 Как управлять диалектикой

  Глава 16 Укрепляя дух примирения

  Благодарности

Приложение I

Приложение II Лестница бытия

Примечания

Об авторе

Дополнительные ресурсы

Избранная библиография Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg