«Хроники невозможного. Фактор «Х» для русского прорыва в будущее»

Хроники невозможного. Фактор «Х» для русского прорыва в будущее (fb2) - Хроники невозможного. Фактор «Х» для русского прорыва в будущее (Меч империи) 2150K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Максим Калашников

Максим Калашников Хроники невозможного. Фактор «Х» для русского прорыва в будущее

© Калашников М., 2013

© ООО «Издательство Алгоритм», 2013

Часть первая. Взрослые мальчишки, что покорят будущее

В НАШИХ УСТАХ – КРИКИ «ВПЕРЕД!», В НАШИХ ГЛАЗАХ – ОКРИКИ «СТОЙ!»

Предисловие от футуролога

Зачем я летом 2013 года заканчиваю эту книгу?

Мы, люди, обречены на то, чтобы жить от одного исторического шторма до другого. Таков наш рок. Впереди уже виднеется стена следующей бури, стена мрака. Чьи обломки выбросят на скалистые берега его грозные валы? Кому суждено пойти ко дну? Кто сможет повести свои корабли дальше? Этого знать нам еще не дано. Одно можно сказать определенно и без колебаний: останутся в живых лишь те храбрецы и умники, которые не ведают страха перед творчеством. Только те, кто способен изобретать новое и делать это новое первыми в мире, не оглядываясь на других и не пытаясь кого-то скопировать. Они смогут спастись и подняться. Прочие же – обречены.

Способны ли сегодняшние русские на смелое творчество, причем на очень важном фронте – научно-технологическом? Не падем ли мы жертвой собственных глупости, корысти, безволия? Готовы ли к этому наша власть, Большая наука, даже миллионы простых людей? Вот в чем вопрос. От ответа на него во многом зависят наши жизни, ибо шторм близок.

Огромные потрясения земшарного размаха сопровождают нашу историю. Не нужно заглядывать в прошлое слишком глубоко, чтобы сие понять. Глобальная буря, планетарная смута, начавшаяся в 1914 году, свирепствовала тридцать с лишним лет. Она буквально смела прежний мир. Принесла нам моря крови, пожарища и руины. В этой глобальной буре разразились две мировые войны, кровавейшие революции и распады империй, непревзойденный (пока еще) социально-экономический кризис – Великая депрессия. Мир увидел лагеря смерти, геноцид, явление архаики во всеоружии последних достижений техники, человеконенавистничество.

Отбушевав, оный тайфун на какое-то время принес относительно спокойный мир холодной войны. Относительно спокойный, потому что на периферии мировых держав шли войны и лилась кровь. Но уже в 1970-е годы поднимается ветер новой бури, которая за двадцать лет успела привести к крупнейшей геополитической катастрофе ХХ столетия: гибели Советского Союза. К уничтожению более 20 миллионов человек на его обломках (13 млн. – РФ, 6–7 млн. – Украина и т. д.) В этой же буре с 1980 года оказался запущен долгий процесс самоуничтожения капитализма, который привел к страшным бедствиям. К кризису самого вида «человек разумный», к одичанию и оглуплению огромных масс людей-потребителей, к угасанию научного знания и натиску мракобесия, к убийственному торжеству финансового капитала над жизнью, к угасанию белой расы и к новому великому переселению народов. Мир уверенным шагом двинулся к экологической катастрофе.

«Длинный» XXI век начался не 1 января 2001 года, а 26 декабря 1991-го – с расчленением СССР. Появившись на свет божий в катастрофе, он сам будет долгой катастрофой. Даже не надейтесь ее избегнуть.

Еще не сам шторм во всю силу, но сильный шквал налетел на человечество в 1999–2001 годах. Он принес с собой последние имперские войны Америки (последние войны США в их привычном виде), которые нынче бесславно закончились, унеся бездарно триллионы долларов и подорвав звездно-полосатых экономически. Он принес с собой достижение капитализмом пределов обитаемого мира и чудовищный рост государственных долгов, что запустило процесс его разрушения.

А потом грянул тайфун. Его первый удар в 2007–2010 годах положил весь мир на борт. С бурей пришли крах финансового капитала, нарушение всеми и вся святых норм капитализма, депрессия, почти тотальная психокатастрофа, бешеная работа печатного денежного станка и ощущение бессилия. Ощущение того, что впереди – следующий удар исторической стихии.

Сейчас, когда я летом 2013-го пишу это предисловие к завершенной книге, РФ балансирует на грани революции и возможной гражданской войны. В свою смуту вплывает Украина. Огромный Египет – на пороге жестокой междоусобицы, экономического краха и голода. В Ливии – смута, единой власти, по сути, нет. Сирия, еще совсем недавно – аккуратная страна-игрушка, заливается потоками крови гражданской войны. Вызревают очаги войны в Средней Азии, Турция – на краю войны между вестернизированными горожанами и мусульманской глубинкой. В Европе гадают: как долго сможет сохранить свое единство Испания, не распадется ли Великобритания? Италия и Франция потихоньку соскальзывают к банкротству. Китай, сталкиваясь с пределами экономического роста и огромным возмущением бедных масс, покатился к своему варианту очередной «крестьянской войны», чреватой распадом державы. Даже Америка колеблется между внутренней смутой и установлением нового диктаторского режима. Но это – сейчас, а что будет дальше? Глобальный смутокризис, если выражаться языком уважаемого Андрея Фурсова.

Будь я разведчиком, что, экономя слова, составляет шифрованную депешу в далекий Центр, то сообщил бы: мы идем к Разделенному миру. Он распадется на крупные блоки-империи, хозяева США явно ведут дело к реиндустриализации своей страны, к объявлению ею дефолта по госдолгу и к созданию Североамериканской Империи с населением под полмиллиарда душ. Судя по всему, с установлением строя новых рабовладения и кастовости, с созданием правящей расы долгожителей. Придет эра «постдемократии» – с окончательным упразднением социального государства и с властью верхушки корпоратократии. Править там будут немногие.

Долго ли анклавы «правящей расы» долгожителей смогут удержать высокий уровень технологий? Это вряд ли. Но на наш век хватит.

На все это наслоится острейший экологический кризис. Кризис исчерпания биосферы планеты, кризис нехватки воды и перенаселения.

* * *

Старая поговорка гласит: «Если все говорят о мире – значит, дело идет к войне». Если сегодня звучат охи и ахи по поводу сумасшедшего и невиданного ускорения научно-технического прогресса и о фейерверке инноваций, то означает оное лишь одно: нет никакого прогресса. Мир социальных сетей, гламурных манекенщиц, крутых финансистов, Интернета и Си-Эн-Эн на деле оказался трясиной, топью. И если смотреть на вещи непредвзято, то видно, что в реальности наступает мрак. И те, кто может действительно преобразовать мир, подарив ему самые эпохальные изобретения и открытия, сегодня втаптываются в грязь, шельмуются и буквально распинаются. Интернет на деле оказывается не мощным средством развития, а засильем серости, орудием принуждения к «Будь, как остальное стадо!». Паутина, как оказалось, может убивать инновации.

И это в то время, когда человечество отчаянно нуждается в новых прорывах. В новых Прометеях. В гениях, равных по значению и размаху Ньютону, Тесле, Фарадею, Максвеллу.

Нынешняя реальность, произнося мантры о безудержном развитии, на самом деле страдает страхом перед будущим и ненавистью к гениям. Вот что нам, русским, нужно преодолеть первыми в мире.

Давайте вдумаемся: мир, в котором мы живем, создан, по сути, немногими гениями – великими учеными и изобретателями. Есть в нем ключевые технологии, создающие нашу реальность. Например, двигатель внутреннего сгорания, который изобрели и усовершенствовали Филипп Лебон, Зигфрид Маркус, Жан Этьен Ленуар, Август Отто и Готтлиб Даймлер. Или дизель – детище Рудольфа Дизеля. Или вот азотные удобрения и технология производства азота из воздуха, уничтожившая зависимость человечества от залежей селитры – это Фриц Габер. Без чего еще не может существовать наша реальность? Без систем производства и передачи переменного тока. А это – Тесла, Стэнли, Доливо-Добровольский и другие. Наш мир – это телефон и радио (Белл, Попов, Маркони), это телевидение (Зворыкин, Розинг и другие). Наш мир – это массовый автомобиль (Карл Бенц, Генри Форд). Электроинструменты – Карл Бош. Массовое производство стали – Генри Бессемер. Самолет – братья Райт и Можайский. Электросварка – Георгий Бенардос.

Однако, как считает глава Института мировых идей Александр Чикунов, мы чувствуем себя не так уж плохо, поскольку по инерции продолжаем пользоваться плодами тех технологий, которые дали толчок к прогрессу в конце XIX – начале XX века. Но оные базовые технологии, разработанные примерно 50 инноваторами, среди которых Эдисон, Дизель, Бенц, Тесла, Габер и Бош, дали нам золотой двадцатый век.

Однако за сто лет эти технологии исчерпали себя. И они не выдержат девяти миллиардов человек, кои составят население планеты уже в обозримом грядущем. В мире, считает Чикунов, уже почти не осталось земель, которые можно было бы засевать, а существующие продолжают деградировать. Урожайность с нынешними технологиями уже не может демонстрировать впечатляющий рост. А по некоторым оценкам, на нынешних землях необходимо будет произвести почти в два раза больше продовольствия, чем сейчас. За последние 50 лет поголовье крупного рогатого скота и свиней увеличилось в среднем в два с половиной раза. Как утверждают ученые, сельское хозяйство, в том числе благодаря животноводству, стало причиной выброса метана, влияние которого на глобальное потепление на порядок больше, чем влияние углекислого газа. Большую проблему представляет самый востребованный человечеством ресурс – вода. По оценкам ООН, в 2005 году дефицит воды испытывали 17 стран, еще у 15 были трудности с водоснабжением. К 2025 году дефицит может наблюдаться уже в 30 странах, а трудности – еще в двадцати.

Земля уже кричит от чудовищной экологической нагрузки, которая порождена сверхпротреблением всего одного, «золотого» миллиарда населения планеты. Но вскоре, в силу перенесения индустрии в Азию, возникнет еще один «золотой миллиард» потребителей – в Китае, Индии, странах Тихого океана, в Латинской Америке. А это – новое, чудовищное увеличение нагрузки на Землю. Новые миллионные стада автомобилей, новые потребности в сотнях миллионов тонн нефти, в морях пресной воды, в горах продовольствия, для производства коего тоже нужны огромные объемы горючего, пресной воды, химии, техники. А это – действительно призрак глобальной ресурсно-экологической катастрофы, призрак мировой войны за ресурсы, которых перестанет хватать даже теоретически!

Давно подсчитано, что американец, рожденный в 1990 году, произведет за время своей жизни одну тысячу тонн атмосферных отходов, 10 тысяч тонн жидких отходов, одну тысячу тонн отходов в твердом виде. Чтобы иметь среднеамериканский образ жизни (по состоянию на 1990-е) он должен потребить 700 тонн разных минералов, извлеченных из недр Земли, эквивалент 4000 баррелей нефти (или 24 млрд британских тепловых единиц), 25 тонн растительной пищи и 28 тонн животных продуктов, что равносильно забою 2 тысяч голов скота. Для справки: чтобы получить один килограмм мяса, нужно потратить – даже в самом лучшем случае – 7–8 кило зерна. А для его производства тоже нужны и нефть, и пресная вода, и пахотная земля. Которой, кстати, в мире не хватает.

А теперь представьте себе, что вот таких потребителей на планете окажется не миллиард, а два. Вы видите ожесточенные войны среди груд мусора и отходов? Толпы голодающих, похожие на скелеты, обтянутые сморщенной кожей? Мертвые моря, лишенные всякой живности, прибрежные рифы, превращенные в мертвые остатки ордами отдыхающих и местными рыбаками? Леса, сведенные во имя увеличения пахотных земель – и пересохшие после этого реки? Сотни миллионов вырезаемых от мала до велика просто для того, чтобы избавиться от лишних ртов в слишком тесном и жарком мире? Войны между остатками русского населения и напирающими пришельцами с юга – за города, за земли, воды и леса? Ожесточенные схватки за оставшиеся нефтепромыслы?

В завтрашнем мире, накрытом пеленой темной бури, слабые и неразвитые обречены на захват и освоение сильными. Остатки России будут в числе объектов захвата. Как отсталые земли под управлением бездарных правителей-воров, населенные вымирающим народом и богатые разнообразным природными ресурсами.

Поэтому ради национального выживания нам потребен рывок в развитии. Без науки и техники он немыслим. Причем без совершенно новых науки и техники, разрази меня гром!

Но готовы ли нынешние русские совершить скачок в науке и технике?

Я попробовал ответить на этот вопрос в этой книге.

Предисловие от националиста

Все вокруг говорит о том, что русские могут сохраниться и восстать из праха, как великий народ, только совершив исторический рывок вперед. Только снова сделав Знание величайшей производительной силой, только обретя подлинное могущество. В противном случае – неминуемая кончина. Гибель под тяжестью треклятых проблем: демографического угасания, пассионарного истощения, разрушения инфраструктуры и нарастающего научно-технического отставания от мировых лидеров.

К 2020 году нам придется очень плохо. Молодых и трудоспособных людей в возрасте 15–34 лет останется вдвое меньше, чем в 1989-м. Если считать русских и иных коренных народов РФ – то не более семнадцати миллионов. Молодых мигрантов из бывшей советской Азии и более далеких мест не считаю. Пенсионеров-стариков в населении окажется процентов сорок. Трудовых ресурсов станет на 10 миллионов меньше, чем нынче. Даже женщин, способных к рождению детей, у русских к тому времени окажется на 4 миллиона меньше, чем в 2009-м. Людей, ресурсов и денег будет отчаянно не хватать. Если нам и суждено выжить, то только с помощью самых фантастических технологий и самых безумных изобретений.

Если же разобраться, то тот же самый выбор стоит и перед всем белым человечеством. Вроде бы это признается большинством. И нечто подобное произносится с высоких трибун. Но только при этом делается все, чтобы сделать такой рывок невозможным. Казалось бы, нельзя возглашать: «Полный вперед!», но при этом жать на педаль тормоза. Но это и происходит сейчас.

Нам говорят о свободе мысли и творчества, о свободе поиска – но при этом создают, по сути, новую инквизицию и делают все, чтобы искоренить свободомыслие и защитить замшелые, мертвые догмы. Чтобы вообще искоренить породу людей, способных мыслить самостоятельно. А то и мыслить вообще. Черт возьми, поступать так – верный путь к тому, чтобы сломать движущую «машину» и свалиться под откос Истории!

Сегодня русское движение должно скреститься с инноватикой – и победить силы ретроградства. Чтобы выжить, надо построить совершенно новую цивилизацию, новую жизнь. Причем самим: потому что ни у кого этого не слямзить, не скопировать. Но готовы ли к этому умы русских? Для этого и написана книга, лежащая перед вами…

Предисловие от писателя

Накинув на плечи кожаный плащ, я вышел под холодный дождь. На дворе стояла поздняя московская осень – самый конец октября 2013 года. Посмеиваясь про себя, автор этих строк тогда шагал к «Националю». Зачем? Чтобы встретиться с тем, кого считают величайшим мошенником и шарлатаном наших дней. С тем, кто отсидел срок еще в СССР, будучи обвиненным по семнадцати статьям Уголовного кодекса. Буквально – с Сатаной во плоти. С Виктором Петриком. Тогда я еще ведать не ведал о том, что моя работа получит новое дыхание.

Случайности – всего лишь непознанные необходимости. Мне давно известно, что они никоим образом не случайны. Если ты чем-то занимаешься, если горишь каким-то делом, то судьба непременно сделает так, что на пути твоем окажется нечто или некто, очень нужные для того, чтобы двигаться дальше. То, что поможет тебе, даст нужный импульс, откроет новые горизонты. О чем мне думалось тогда, под шипящими струями дождя? О будущем. К тому времени я вовсю работал над «Хрониками невозможного».

Почему я поместил под заглавием строчки из знаменитой песни Виктора Цоя? Потому, что мы попали в реальность, где нарастает ужасающее противоречие. Меня, всю жизнь свою посвятившего поиску путей в солнечное Будущее, оно не дает покоя ни днем, ни ночью.

Какое?

Временами же творящееся не только у нас, но и во всем мире вызывает в моей памяти роман «Плавучий остров» Жюля Верна. Там, где гигантский корабль погибает, ибо разрывается на части из-за того, что его машины, повинуясь командам расколотой верхушки, начинают работать враздрай. Одни – на «полный вперед», другие – на реверс. Оттого корпус плавучего острова разламывается.

Современный мир все больше походит на ту вернианскую антиутопию.

Шагая по мокрой осенней Москве, я думал: а готовы ли нынешнее государство и официальная наука к тому, чтобы признать то, что считается невозможным? В силах ли они просто увидеть новые открытия и потрясающие изобретения? Ведь иначе немыслимо создавать новую цивилизацию. Ибо все, чем мы сегодня пользуемся, когда-то считалось небывальщиной и безумствами несерьезных фантазеров. Телефон, радио, самолеты, ядерная энергия, полеты в космос – все это давным-давно тоже называлось безнадежной фантастикой. Нет ничего страшнее глядящих, но не видящих. Страшнее тех, кто буквально слепнет из-за своих предубеждений и затвердевших догм.

Ощущение национального бессилия, всеобщего умопомрачения, парализующего комплекса русской неполноценности не оставляло меня. Мне, когнитарию-когу, грядущее всегда представлялось как дельта реки с множеством ветвящихся рукавов. И как же нас угораздило заплыть в тот из них, что упирается в плавни, поросшие камышом и осокой, в гнилую заводь! Я шел – и рядом шуршали в лужах и потоках воды шины проезжающих автомобилей. Сплошь иностранных. В такие моменты Москву ненавидишь особенно сильно. Она предстает пред тобою как столица страны, понесшей позорное поражение – и ныне обращенной в гнездо мазохистского неверия в собственные силы. В гнездо пустого гламура, бессмысленного копирования вчерашнего дня, никчемных людишек и бездумного пира потребителей на обломках великой мечты.

Шагая к «Националю», что я тогда знал о Викторе Ивановиче? Только то, что он – расчетливый обманщик и прощелыга. Он, вознамерившийся за пятнадцать триллионов рублей (целый годовой бюджет РФ!) из кармана государства везде понаставить свои скверные, неработающие водяные фильтры, представлялся Максиму Калашникову неким заезжим чудищем из странствующего зверинца. Просмотрев пару десятков гневных статей в Интернете и убийственные отклики академиков из Комиссии по лженауке, я знал, что этот махинатор пытался обманом, привлекая уже бывшего партбосса «Единой России» Грызлова, обмишулить всю Российскую Федерацию в рамках партийной программы «Чистая вода». Отчего и грохнул страшный скандал, прозванный «Петрикгейтом». Скандал, который давно затмил скандал с Ходорковским. Скандал, положивший начало крушению сложившейся к концу 2009 года политической системы РФ.

Хор голосов на все лады, временами шипя от ненависти, говорил мне о том, что этот шарлатан, одержимый манией величия, пытался очищать воду от радиации, прогоняя ее через свои скверные фильтры – и из этого ничего не получилось. Что Петрик обокрал советских оптиков в лихие 90-е и теперь обманом выдает свои искусственные камни за собственные разработки. Что он силится представить обычный уголь из шашлычного мангала за графены. Что он делает вечные двигатели из пирамид и несет антинаучную чушь. Что никакой науки в его «разработках» нет и близко.

Но первая же наша встреча сдула все эти нагромождения начисто, как ураганный ветер сметает кучи мусора. Когда я увидел первое чудо: состав, ярко светящийся в инфракрасных лучах. Когда я просто спокойно сел и поговорил с тем, кого отныне называю Мастером. Ибо увидел я не что иное, как яркую иллюстрацию к «Хроникам невозможного», как живой пример не из прошлого, уже подернутого дымкой времени, а из сегодняшней жизни. Случай, в котором сходится все: и алчность, и глупость, и зависть, и ограниченность нынешней жизни.

Ну, а потом я поехал во Всеволожск, чтобы собственными глазами увидеть то, что было сделано. Знаете, читатель, мне не пришлось жалеть об этом. Потому что увиденное меня захватило. И многому научило.

Знаешь, читатель, проработав в журналистике более четверти века, я хорошо знаю: нынешний мир лжив до крайности. Он соткан из лжи, он – всего лишь большой спектакль, где на тебя обрушивают потоки иллюзий и обмана. Нынешние СМИ могут мегатоннами вываливать на тебя ложь, с цифрами и экспертами, вбивая вранье в миллионы умов и делая фальшивое – истинным. В нынешнем мире не должно быть никакой веры массмедиа. Все нужно проверять практикой и личными расследованиями. Мне нынешние СМИ представляются прожекторами, из коих бьют снопы не света, а тьмы. Медиа давно превратились в мракобесие под видом невиданного прогресса, в ярых врагов развития. Они отвлекают внимание масс двуногих с главного на третьестепенное, преподносят пустячное как судьбоносное и способны погубить любого. И если вы видите, читатель, как эта антицивилизация медиа кого-то остервенело атакует, то это, как правило, признак того, что человек делает дело. Что он перешел дорогу мракобесам и тем, кто погружает наш мир в пучину нового средневековья. А значит, к уничтожаемому стоит как минимум приглядеться повнимательнее.

Да, читатель, сегодня нам нужны самые смелые, самые безумные прорывы. В науке и технике Что-то вроде обретения способности Христа пятью хлебами десять тысяч страждущих накормить. Чистая и здоровая вода, причем в изобилии. Океан доступной и чистой энергии. Хорошая еда, от которой не болеешь и не жиреешь. Доступное и просторное жилище. Здоровье и сила. Свободное и дешевое передвижение с приличной скоростью и на большое расстояние. Жизнь в чистом, не отравленном мире с прекрасной природой. Счастье. Возможность найти себе того самого спутника жизни, который станет поистине твоей половиной – и счастливо прожить с ним жизнь, оставив после себя красивых, умных и здоровых детей. Наконец, это – бодрое долголетие, а потом – и бессмертие. И, конечно, космическая экспансия. Так, чтобы к звездам ушла раса вечно живущих.

И все это, вместе взятое, должно быть как можно более щадящим природу, с минимумом затрат энергии и ресурсов, с наименьшим расходом человеческого труда.

Но чтобы попасть в такой мир, нужна не только социальная революция, не одно лишь установление строя, более совершенного, чем капитализм, впавший в слабоумие и уродство. Нужны еще и Прометеи – создатели необычных технологий и впечатляющих инноваций.

А вот именно их и норовят сегодня давить и уничтожать.

В сегодняшнем лживом мире процветает то, что называется «недобросовестной научно-технической конкуренцией». Проще говоря, уничтожение самими грязными способами всего, что неугодно сложившимся монополиям – что в бизнесе, что в науке. В этом мире полно злобных ученых мужей, готовых заживо закопать то, что противоречит их представлениям, пусть даже это новое успешно действует.

Что поделать? Наступило настоящее новое Средневековье. Более того, в нашей реальности увеличивается доля новой черни – ничего не читающих, тупых, немыслящих существ. Легионы тех, кто угрожает утянуть нас в темные глубины нового средневековья. В слепые, глухие, кровавые века деградации и упадка. Мир, в котором мы живем, давно идет к черту. Те признаки пришествия Темных веков, о коих автор сих строк так долго говорил минувших книгах, уже не на горизонте. Они – в нашей жизни.

Двадцать процентов старших школьников в Росфедерации, которые страдают функциональной неграмотностью и не умеют читать. А значит – и мыслить. Национальные государства, что трещат по всем швам, Британия – на пороге распада, Испания – тоже. Ломается национальная идентичность, люди снова, как и в Средние века, готовы разделиться на шотландцев, каталонцев, саксов, валлийцев. Боюсь, как бы дело не дошло и до распада русской идентичности. Мир напоминает коллективного сумасброда, одержимого маниакально-депрессивным синдромом. Глобальный кризис никуда не уходит, уже начались первые конфискации средств с банковских счетов. На планете все сильнее пахнет войнами и революциями. Разворачивается глобальный смутокризис.

Все время нам повторяют: «Нужна новая модель развития!» «Нам надо строить новую цивилизацию!» Слово «инновации» стало буквально заклинанием.

Кто ж спорит с тем, что нужно идти в новый мир, если старый мир превращается в чертовски опасное место, соскальзывающее в безумие и деградацию? Но готовы ли мы строить этот самый новый мир? Ведь тут нужны усилия гениев. Ибо они нужны для титанических прорывов. Так было всегда – так будет и впредь. Все великие свершения в науке, технике, политике, социальном устройстве – все они порождаются могучими умами немногих.

Но готов ли нынешний мир принять новых гениев? Принять – а не распинать и не уничтожать их?

Упреждаю хор возмущенных криков и оскорблений. Легко восхищаться уже умершими и давно признанными гигантами мысли: Ньютоном, Теслой, Лобачевским, Галилеем, Менделеевым или Циолковским. Они уже – в бронзе и камне. А готовы ли вы распознать еще не признанных гениев, что живут среди нас? Готовы ли вы принять новую научную парадигму? Готовы ли вы принять тех, кто может посмотреть на мир иным взглядом и увидеть новое там, где толпа не видит ничего?

В этом я не уверен. В нынешнем мире гений рискует пасть жертвой массовой глупости и злобы «признанных специалистов». Вопреки тотальному заблуждению, наш мир становится все более и более враждебен инноваторам и дерзким умам. Мир впадает в старческую, злобную косность. Исчезает тот самый, важнейший «фактор Х» – способность к смелому историческому творчеству. В новом обличье возвращаются средневековое мракобесие и даже инквизиция на современный лад. Возвращаются – и рядятся в ризы «серьезной науки».

Чтобы попасть не в темный, зловонно-кровавый мир новых варваров, а в реальность Полудня, потребен страстный порыв к новым знаниям и самым удивительным изобретениям. К более высокой ступени развития науки. Но как это происходит? Мне-то сие прекрасно известно. Настоящий ученый – всегда естествоиспытатель, бунтарь и революционер в душе. Хулиган и мальчишка до гробовой доски. Взрослый – но с душой пытливого и дерзкого ребенка. Тот, кто не признает никаких авторитетов, не признает слова «невозможно» и везде готов искать неведомое, загадочное. Только такие и становятся первопроходцами, зачинателями могучих научных школ и основателями новых научных направлений. Добыча новых знаний всегда связана с риском и опасностью, с уходом от мелочной расчетливости и обывательской рассудительности, с одержимостью, с входом в ту область, которую благовоспитанное большинство помечает словами «Невозможно!» и «Безумно!». Она всегда сопряжена с потрясением старых устоев.

Только «безумные» хулиганы и смутьяны, не признающие никаких пределов, способны на такое. Так было и так будет во веки веков! Продвижение науки и овладение новыми способностями для человечества всегда останется уделом безрассудных, пассионарных храбрецов, презирающих старческие консерватизм и стремление к «солидности». Таким был Михаил-Михайло Ломоносов, презиравший современную ему Академию наук, почитавшийся «солидными» учеными за дебошира, сквернослова, способного показать ученым старцам «срамную фигуру» (фигу). Но этот хулиган без колебаний шел на опыты с молниями, ставя на карту собственную жизнь во имя поиска Знания.

Истинный естествоиспытатель, Ученый с большой буквы заворожен открывающимся ему тайной мироздания и отдаст все, чтобы разгадать хотя бы малую толику из представших пред ним тайн. Не официальные титулы, не горы злата – а стремление познать неведомое влечет его. Почести и деньги – лишь побочные следствия этого порыва. Главное – причастность к великой миссии.

Славный советский академик Александр Ферсман, на книгах которого выросло не одно поколение русской молодежи, вспоминал о том, как великий физик Макс Планк выступал на собрании по случаю двухвекового юбилея нашей Академии наук в 1925 году.

«…Казалось – безжизненное и сухое лицо; где-то спрятана искорка его глаз за золотыми очками. Он начинает медленно и как-то неуверенно. Он говорит о великих своих открытиях, о квантах энергии, управляющей миром, о загадочной цифре “постоянной Планка”, основе и еще таинственной загадке уравнений природы.

Он говорит, что науки нет без вдохновения, что великие истины рождаются не вдруг, не в тиши научных кабинетов, а после горячих переживаний души, в огне порывов и желаний, в борьбе за природу и против природы…» (Ферсман А. Е. Воспоминания о камне. М.: Наука, 1969. С. 69).

Истинно так! Наука не может двигаться вперед старцами, закостеневшими в своих взглядах, больными и немощными, злыми на все молодое и новое. Науку и технику движут вперед только молодые духом бунтари.

Но нынешний мир – уже старик. Брюзжащий. Со склеротическим рисунком сосудов на лице. Зацикленный на своих диабетах и инсультах. Огородивший все на свете множеством заборов и запретительных линий. Ненавидящий мысль живую и пламенную. Бесплодный и смотрящий назад, а оттого зверино отторгающий всех, кто может принести плоды Будущего.

И этот мир старческого маразма породил страшные тенденции. Тенденции истребления всего действительно молодого, способного порождать подлинные, а не мнимые, Инновации. Это не отвлеченное умствованье: яркие иллюстрации этого душительско-инквизиторского мракобесия предстанут перед вами дальше. Да, сегодня новаторов не палят живьем на кострах, их убивают иначе. Но это этого не легче.

Если мы не переломим эти губительные тенденции, нас ждет самое страшное. Новое Темновековье, причем и вы, читатель, и я в этом случае, скорее всего, обречены на жалкую и страшную кончину. Ибо новое варварство означает «сброс» большинства нынешнего населения, как «излишнего». Вопрос стоит так: либо мы освободим колоссальную энергию научно-технических гениев и сможем ею воспользоваться. Либо нам – конец. И не иначе!

Об этом – книга, что вы держите сейчас в руках.

Вот что мне хотелось сказать вам, друзья мои, перед тем, как мы отправимся с вами в путь по страницам «Хроник…»

Ибо футуролог, националист и писатель в данном случае – одно и то же лицо…

Триумф и трагедия Петра Капицы (Прелюдия)

Предтеча

С чего мы зачин сделаем? С простой мысли. Чтобы вырваться вперед, русская наука и наше государство должны лишиться боязни перед тем, чтобы стать первыми в мире, страха перед необходимостью творить и думать самостоятельно. Ибо такие трусость и желание тащиться в хвосте за кем-то предопределяют наше поражение.

Один из наших духовных отцов – великий русско-советский физик Петр Капица (1894–1984). По сути дела, он давным-давно, еще в тридцатые годы, высказал главную мысль «Хроник невозможного»: не подражать кому-то, не плестись в хвосте за кем-то, а иметь смелость, чтобы создавать нечто принципиально новое. Дотоле невиданное. Качественно прорывное, лучшее. Не гнаться за заграницей, а перепрыгнуть через нее, создавая пионерные, прорывные разработки в науке и технике. Петр Капица – один из наших Прометеев.

Нобелевский лауреат, любимец Сталина, вольнодумец и ярый русско-советский патриот, ученик великого Резерфорда, Петр Леонидович Капица предпринял свою попытку воплотить свою философию безумного прорыва в жизнь. Но, увы, его усилие окончилось поражением. Даже в сталинском СССР, этом символе динамизма, смелости и скорости, темные силы косности и тупости сломали крылья великому академику.

Мы должны изучить эту историю, чтобы лучше понять то, что происходит с нами ныне. И то, как сейчас избежать неудачи. История Капицы-старшего да станет ключом к пониманию всей книги.

Чтобы понять философию великого русского физика, нужно прочитать всего лишь одно его послание Красному императору ().

2 января 1946 года П.Л. Капица направил Сталину письмо, которое предали огласке лишь в 1989 году. Вместе с ним Капица прислал Сталину еще и рукопись книги писателя Гумилевского «Русские инженеры». Капица указал, что книга «Русские инженеры» была написана Гумилевским по его, Петра Леонидовича, просьбе. А в письме Капица написал вот что:

«Мы мало представляем себе, какой большой кладезь творческого таланта всегда был в нашей инженерной мысли. Из книги ясно: первое – большое число крупнейших инженерных начинаний зарождались у нас; второе – мы сами почти никогда не умели их развивать; третье – часто причина не использования новаторства в том, что мы обычно недооценивали свое и переоценивали иностранное. Обычно мешали нашей технической пионерной работе развиваться и влиять на мировую технику организационные недостатки. Многие из этих недостатков существуют и по сей день, и один из главных – это недооценка своих и переоценка заграничных сил. Ясно чувствуется, что сейчас нам надо усиленным образом подымать нашу собственную оригинальную технику. Мы должны делать по-своему и атомную бомбу, и реактивный двигатель, и интенсификацию кислородом, и многое другое. Успешно мы можем это делать только тогда, когда будем верить в талант нашего инженера и ученого и уважать его и когда мы, наконец, поймем, что творческий потенциал нашего народа не меньше, а даже больше других и на него можно смело положиться. Что это так, по-видимому, доказывается и тем, что за все эти столетия нас никто не сумел проглотить».

Сталин принял это письмо очень тепло. Ведь оно соответствовало философии самого Иосифа Грозного. Ведь потом, в 1947 году, ИВС выдвинул задачу борьбы с «низкопоклонством» перед Западом, прежде всего в естественных и технических науках. 13 мая 1947 года Сталин произнес речь в Союзе писателей, где заявил:

«А вот есть такая тема, которая очень важна… Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров… у них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников… Почему мы хуже? В чем дело? Бывает так: человек делает великое дело и сам этого не понимает…

Надо бороться с духом самоуничижения…»

К сожалению, в тот момент, когда Сталин произносил эти окрыляющие, откровенно русско-националистические слова, Петр Капица уже потерпел фиаско в своем первом проекте, где он не гнался за Западом, а перескакивал через него. В кислородном своем проекте, который продолжался с 1939 по 1946 годы. Петра Леонидовича смогли остановить те самые силы косности, зависти и низкопоклонства перед Западом.

А дело было так…

Прекрасное начало

Коньком академика Капицы стало производство жидкого кислорода из воздуха. Кислород был нужен для бурно развивающейся русско-советской промышленности. Например, для металлургии. Кислородное дутье резко повышало производительность металлургических печей и качество сталей. Но как получать много дешевого кислорода из атмосферы Земли?

В 1930-е годы кислород добывали сжатием воздуха, его сжижением, а потом – отделением от него кислорода (метод высокого давления). Технология сия была очень энергозатратной, а потому – дорогой. Капица разработал метод получения сжиженного воздуха (а из него – и кислорода) с помощью турбодетандера, турбины. При низком давлении. Такой технологии (ныне обычной и признанной всемирно) перед Второй мировой еще не было ни у кого на свете. Только у Капицы в его Институте физических проблем к 1939 году работала единственная в мире турбодетандерная установка. Петр Леонидович, став к тому моменту и полным академиком АН СССР, и ученым с мировым именем, и любимцем Сталина, решил: так вот он, шанс! Можно наладить в стране производство невиданной техники, разом обогнав Запад в кислородной промышленности и обеспечив страну самым дешевым на планете «животворным газом». На календаре был февраль 1939 года.

Перипетии той истории мы знаем из 22 отчетов самого Капицы, опубликованных в сборнике статей замечательного советского журнала «Химия и жизнь» (См.: Краткий миг торжества. О том, как делаются научные открытия. М.: Наука, 1989).

Задача представлялась легкой: нужно было только передать чертежи на заводы Наркомтяжпрома (министерства тяжелой промышленности) СССР. Но не тут-то было! При всем уважении к Сталину я не считаю административно-командную систему 1930-х образцом для подражания. Она уже тогда страдала монополизмом, косностью и неповоротливостью. Она уже тогда отторгала от себя новации: передовые технологии приходилось в нее буквально внедрять, вталкивать в нее силой. Не помогали ни суровая сталинская дисциплина, ни страх перед «органами». Все это полной мерой хлебнул инноватор Капица со своими турбодетандерами. Казалось бы, его проекту дали «зеленый свет» в самом правительстве (Совнаркоме) СССР, Капица переписывается с самим Вождем – а дело буксует. Те вопросы, которые Капица, живший в Англии, мог бы решить телефонным звонком за пять минут, даже в сталинском СССР приходилось решать изнурительными походами по начальственным кабинетам. Даже имея деньги, ты не мог купить набор нужных инструментов: чего-то обязательно не хватало, и отчеты академика буквально пропитаны горечью от всего этого.

Более того, завод «Борец», к коему прикрепили Капицу, оказался не заинтересованным в производстве лучшей в мире техники. Ему в нашей системе выгоднее было производить тридцать наименований техники старых, привычных образцов, выполняя план и обеспечивая валовую прибыль. За что директор получал не наказания, а премии и ордена. А новая продукция – она и дешевле, и головную боль создает. (Вот почему лично М.К. предпочитает смешанную экономику с сильным госрегулированием, как в Германии лит США 1930-х).

В общем, и тут приходилось использовать постоянный нажим. Коллективу Капицы приходилось решать тьму мелких технологических проблем, которые возникали при освоении серийного производства. Как оказалось, инертность советского производства – еще не самая большая беда. Куда хуже оказалось рабско-подражательное мышление. Особенно расстраивали академика Капицу заводские инженеры.

«Это хорошие парни, с большим интересом относящиеся к работе. Многие из них со способностями выше среднего. Но их подход к инженерным вопросам далеко не тот, что нужен для инженера, который должен перегонять чужую технику не количественно, а качественно. У них наблюдается отсутствие смелого устремления к чему-нибудь новому, критического мышления и самостоятельного подхода к проектированию.

Это, конечно, результат нашего технического воспитания, которое ведется как раз такими инженерами и профессорами, которые не привыкли к новым самостоятельным завоеваниям техники, в большинстве своем раболепно молятся на достижения Запада и стараются извлечь оттуда те формулы и указания, которые они получают из литературы или из непосредственного ознакомления с иностранными машинами…

В таком духе они и воспитывают нашу молодежь. Ей дается определенная программа знаний, очень старательно и широко продуманная, но к самостоятельному мышлению их не приучают, привычки принимать самостоятельные решения не воспитывают…»

Это написано в 1939-м и втройне актуально сейчас! Здесь Капица обозначает тот самый «фактор Х» для прорыва, ту самую дерзость и самостоятельность мышления, ту веру в великие творческие силы русского народа, что убивается сейчас и бюрократией, и «признанными экспертами», и тиранией интернет-серости! Уже тогда люди предпочитали не рисковать и избегать ответственности, просто копируя то, что успели попробовать и отобрать на Западе. В нынешней же, «рыночной» РФ все советские недостатки лишь возведены в квадрат. В истории с Капицей и его турбодетандерами рабское мышление и ревность «признанных специалистов», завидовавших «дилетанту» Капице с его прорывной технологией, сыграли самую роковую роль.

Март 1940-го. Капица с бычьей энергией движется вперед. Его установки выходят легче и эффективнее немецких, лучших на тот момент. Академик пишет в отчете:

«…Новизна нашей идеи теперь ясна из того, что мы получаем заграничные патенты, которые довольно благополучно прошли апробацию в Германии, Англии, Франции и Америке.

Среди наших ученых и инженеров деловой критики, по существу, не было… Но отрицательная реакция на новую работу проявляется в самых широких кругах наших инженеров-холодильщиков, и ее нелегко вызвать наружу. Мне рассказывали, что ряд профессоров и доцентов на своих лекциях студентам, как и в отдельных разговорах, отрицательно высказывались о моих работах. Но они никогда не выступали открыто…»

Уже тогда у Капицы появился враг – профессор С. Я. Герш. Сей представитель самого талантливого народа почитал себя светилом в холодильном деле и до того успел опубликовать три учебника для вузов по сему предмету, в особенности – по получению жидкого кислорода. Естественно, «светило» перепевало все те же западные технологии. Герш, как пишет сам Капица, был включен в состав комиссии Госплана по оценке технологии турбодетандеров и на заседании сыпал Петру Леонидовичу комплименты: «Я не нахожу слов, чтобы выразить свое восхищение достижениями…» – и т. д. в том же духе. В записках академик называет Герша «профессором Г.».

Однако втихую Герш ненавидел новатора и еще в 1938-м на коллегии Наркомтопа (министерства топливной промышленности) заявил: Капица, мол, получает пока только жидкий воздух, а кислорода еще не получил. Поэтому, дескать, его успехи недоказательны.

«…По существу, я понимаю проф. Г. и даже сочувствую ему», – писал Капица весной 1940 года. – Он в почтенном возрасте, и переучиваться ему трудно. При введении новых методов он легко может оказаться за бортом.

Эти Г. и подобные им являются, конечно, большим тормозом для проведения нового в промышленности, так как руководство главками, заводами и т. д. в нашей промышленности составляет свое мнение о новых достижениях, обычно опираясь на их мнение. Но кого же им и опираться, как не на своих постоянных консультантов?…

Возникает вопрос: что же можно противопоставить Г-подобным, которые, безусловно, существуют всюду и везде? Я думаю, что при здоровых условиях им можно противопоставить только одно: это здоровое общественное мнение, создаваемое обсуждением новых вопросов на конференциях, в научных обществах, клубах, дискуссиях в печати и пр. …»

Ах, как наивен был тогда Петр Леонидович, Ланселот инноваций и наш предтеча! Не знал он тогда, какой удар нанесет ему Герш в 1946-м. Не знал он, что на каждого великого инноватора всегда найдется свой «профессор Г.». И неважно, как его зовут – Гершем или академиком Кругляковым, главборцом со лженаукой. Действуют они всегда одинаково. Как правило, «профессоров Г.» много, и они слетаются атаковать гения, словно птицы в знаменитом фильме Хичкока, жестокой стаей. Какие там свободные дискуссии в прессе или на конференциях? Они захватывают господство и буквально забивают того, кого хотят уничтожить, не давая ему и слова сказать. И об этом обязан помнить любой правитель, что станет выводить русских их смертельного кризиса, опираясь на операцию «Прометей». Никогда нельзя опираться только на мнение «признанных экспертов»: нужно все поверять практикой! Иначе не создать новых неба и земли…

А в 1940–1941 годах Петр Капица продолжает пробивать каменную стену лбом. Ругает низкое качество работы советской промышленности. («Увы, психологию наших заводов можно было бы охарактеризовать так: «Потребитель не свинья – все съест»…»). Достает дефицитный инструмент, для чего приходится подключать руководство наркомата-министерства. Серийное производство кислородных установок планируется ни июль сорок первого.

И тут начинается война.

Петр Капица возглавляет кислородную промышленность. Индустрии тяжело воюющей державы нужен жидкий кислород! «Профессоры Г.» затаились. И вот готов первый экземпляр «Объекта № 1» – турбокислородной установки ТК-200 производительностью до 200 кг/ч жидкого кислорода, в начале 1943-го он запущен в эксплуатацию. В 1945 году сдан «Объект № 2» – установка ТК-2000 с производительностью в десять раз больше. В январе сорок пятого открыт кислородный завод в Балашихе. По предложению академика-новатора в мае 1943-го постановлением Государственного комитета обороны (ГКО) во главе со Сталиным учреждается Главкислород Главное управление по кислороду при СНК (правительстве) СССР. Начальником Главкислорода назначается Петр Капица. В 1945 г. им организован специальный институт кислородного машиностроения – ВНИИКИМАШ и начал выходить научно-практический журнал «Кислород». В 1945 году П. Капица удостоен звания Героя Социалистического Труда, а его институт награжден Орденом Трудового Красного Знамени.

Награду Капице вручили 18 мая в Кремле. А на следующий день его соратник, академик С. Кафтанов в газете «Правда» называет создание установки крупнейшим достижением науки в ходе войны. Воодушевленный, 21 мая 1945 года академик-«прорывник» пишет письмо Сталину, предлагая внедрить технологию кислородного дутья на Новотульском металлургическом заводе. Это позволит отработать получение кислорода в больших масштабах, а также «научиться ставить новаторские эксперименты в технике в больших масштабах, с охваиом ряда звеньев производства».

В июне сорок пятого Капица выступает в Академии наук и утверждает: внедрение кислородного дутья – это удвоение выплавки чугуна и стали на имеющихся мощностях при освобождении 40 % рабочих.

И тогда начинается самое грязное и мерзкое…

Ошибка Берии

Первый донос на Капицу пишет начальник Главатогена М. К. Суков. Он обвиняет Капицу в том, что деятельность его Главкислорода «носит явно капиталистический оттенок, не позволяющий развития новых идей…» Мол, не идет обсуждение работы Главкислорода, Капица раздает высшим руководителям страны невыполнимые обещания.

Увы, на стороне Сукова оказывается самый лучший менеджер того времени – Лаврентий Берия. Капица идет с ним на прямое столкновение, обвиняя того в том, что Берия, мол, любит махать дирижерской палочкой, но вот партитуру понимает слабо. А Берия этого академику не простил.

В мае 1946 года назначается государственная комиссия по проверке работы Главкислорода. Кто в нее входит? Правильно – профессор Герш (тот самый «проф. Г.»), а также товарищи Гальперин и Усюкин. 21 июня комиссия заканчивает работу – речью Герша. Он заявляет: есть два Капицы. Один – великий физик и выдающийся ученый. Второй Капица – «неудачливый изобретатель метода получения дешевого кислорода», который обходится стране слишком дорого и тормозит развитие кислородной промышленности в Советском Союзе.

Герш настаивает на копировании гитлеровских кислорододелательных машин, которые построены по старой технологии, но, мол, экономичнее турбодетандеров Капицы. Герша поддерживает министр химической промышленности Первухин: не нужно бояться передового зарубежного опыта.

– Ползите за любой страной, какая вам нравится! – вскричал разгневанный инноватор.

Его победили. Государственная комиссия признает перспективность разработок Капицы, но полагает, что запуск в промышленную серию будет преждевременным. Установки Капицы разбирают, и проект оказывается замороженным. СССР идет по пагубному пути копирования чужого. Начальником Главкислорода делают Сукова, доносчика. Кстати, снимают Капицу с должности как раз за «неиспользование существующей передовой техники в области кислорода за границей». 17 августа постановление с такой формулировкой подписывает сам Сталин.

Да-да, даже он в последние годы все чаще ломается и вопреки своим словам о необходимости не раболепствовать перед Западом поддерживает практику копирования. Капица отставлен 17 августа 1946 года. А 20 сентября Академия наук снимает его с должности главы Института физических проблем. Что, впрочем, не мешает Капице и в опале писать письма Сталину и создать «избу физических проблем». Кто знает, может быть, он действительно вел секретные эксперименты?

Но вот кислородная промышленность СССР от этого только пострадала. Ибо правоту Капицы подтвердило время: весь мир перешел на турбодетандеры уже в 1948-м. Надо было не шельмовать их в 1946-м, а доводить до ума, сохраняя первенство за русскими. А так в США на один турбодетандер тратили больше, чем на все работы по ним в СССР, начиная с 1939-го.

В 1948-м Капица пишет Иосифу Сталину:

«…История учит, что в вопросах осуществления новой техники время неизбежно устанавливает научную правду…

…Мы не только пошли по неправильному пути копирования изживших себя немецких установок высокого давления, но, главное, мы безвозвратно погубили свое родное, оригинальное, очень крупное направление развития передовой техники, которым по праву должны были гордиться. Тогда же «опала» с меня будет снята, так как будет неизбежно признано, что я был прав как ученый и честно дрался за развитие у нас в стране одной из крупнейших технических проблем эпохи…»

К сожалению, Сталин не услышал «прорывника». Да и опалу с Капицы сняли только после гибели и ИВС, и Берии, только в августе 1953-го. Так что и у великих были ошибки по части инноваций. Увы…

Сегодня, когда я читаю, как комиссия по лженауке академика Круглякова зарезала тысячи предложений, то всегда вспоминаю ту давнюю историю. Сколько в этих тысячах было возможных прорывов?

Триумф и трагедия Петра Капицы лишний раз убеждают меня: не нужно верить слепо «признанным специалистам». Нужно уметь искать и дерзать, причем на государственном уровне!

Ибо история Капицы продолжает повторяться снова и снова. Но уже – в РФ…

Подожди, читатель! Я знаю, что ты кивнешь на коллективный разум Академии наук. Что именно он должен спасать гениев-прорывников, защищая их от тупых чиновников и завистливых начетчиков-талмудистов от науки/техники.

Увы, это тоже не так!

Если в нынешнее время Академия наук и ее академики говорят, что нечто или некто – невозможное и шарлатан, не стоит принимать ее слова на веру. В ряде случаев за словами «ученой герусии» может стоять просто косность, невежество или элементарная злоба пополам с завистью. Критерий может быть лишь один: практическая проверка предлагаемых новаций. Для этого достаточно сравнительно недорогих опытов.

Любой власти, взявшейся за национальное возрождение, следует об этом помнить. Никто не требует разогнать РАН или вообще не прибегать к ее экспертным услугам. Но всегда нужно помнить об опыте Иосифа Виссарионовича Сталина.

Атомный проект: не самая славная страница истории Академии наук

Об этом в РАН (она же – АН СССР) не особенно-то и любят вспоминать. Академия во время Великой Отечественной могла если не погубить, то надолго остановить советский атомный проект. Даже выдающиеся тогдашние академики-физики, Абрам Иоффе и Петр Капица, в 1943 году считали атомную бомбу очень далекой перспективой.

Дело было так: весной 1942 года случились два события. Во-первых, в апреле сорок второго знаменитый советский диверсант, легенда русского спецназа Илья Старинов передал в научно-технический совет Государственного комитета обороны записную книжку немецкого офицера инженерных войск, взятую в районе Таганрогской бухты. В ней содержались расчеты по выходу энергии при взрыве бомбы из урана-235 и список материалов, нужных для создания такого оружия. Сам взрывник Старинов в атомной физике ничего не понимал, а потому решил передать материал ученым при ГКО.

Теперь-то мы знаем, что сигнал Ильи Старинова был своевременным. Английский комитет по проблеме создания атомного оружия (Комитет MAUD, МОД) пришел к выводу о технической возможности создания ядерной бомбы из урана-235 еще осенью 1940 года, представив свой доклад британскому премьеру Черчиллю. 15 июля 1941 года британский Комитет МОД завершил два отчета, причем первый их них твердо гарантировал возможность бомбы из 11 кг урана, имеющей эквивалент в 1800 тонн тротила и обеспечивающей долгое радиоактивное заражение места своего взрыва. И, хотя отчет давал излишне оптимистический прогноз о возможности создания бомбы уже в 1943 году, он отмечал, что необходимо тесное британо-американское сотрудничество в работах над новым оружием. (Бэггот Дж. Тайная история атомной бомбы. М.: Эксмо, 2011. С. 142–143.)

Американцы долго тормозили, но и там дело в сорок первом уже пошло. 9 октября 1941 года президент Франклин Делано Рузвельт постановляет: отныне я сам стану принимать все решения по разработке ядерного оружия во избежание всяких проволочек. Для этого создается высший президентский совет, куда входят и главный научный советник президента Ванневар Буш с Конэнтом, и вице-президент США Генри Уоллес, и военный министр Стимсон, и начальник штаба американских ВС Джордж Маршалл.

То есть, к моменту передачи Ильей Стариновым записной книжки немца в научно-технический совет Госкомитета обороны и в США, и в Британии уже шли работы по созданию ядерного оружия. Помощник главы комитета С. А. Балезин передал немецкие записи на экспертизу специалисту по взрывчатым веществам, генералу Г. И. Покровскому и видному советскому физику-атомщику Александру Лейпунскому. Ну, Покровский к ядерным исследованиям касательства не имел, а вот А. Лейпунский, директор Харьковского Физико-технического института с 1939 года – руководитель исследований по проблеме «Изучение деления урана», а также с 1940 – по проектированию циклотрона. Он принимал участие в работе Ядерной и Урановой комиссий АН СССР, созданных в 1940-м. А в 1944-м Лейпунский, будучи директором Института физики и математики АН Украинской ССР, создал в нм отдел атомной физики. Он-то, что называется, был «признанным специалистом» в ядерной проблеме.

Но, как и генерал Покровский, Александр Овсеевич Лейпунский тогда выдает заключение: не нужно заниматься созданием атомного оружия в СССР! Мол, страна – в тяжелом положении, не время ей швырять миллионы рублей на то, что даст результаты в лучшем случае через десять, а так – через добрые пятнадцать лет (Холлуэй Д. Атомоход Лаврентий Берия. М.: ЭКСМО, 2011. С. 58–59).

Признанный эксперт Лейпунский ошибся. Первый атомный взрыв на Земле грянул в июле 1945-го в Аламогордо, всего лишь через три года.

Слава богу, что Степан Афанасьевич Балезин тогда не поверил экспертам и подготовил рапорт о том, что проблема крайне серьезна, что гитлеровцы ведут работы по урану, что СССР также должен заняться созданием ядерного оружия. Сын луганского рабочего, академик Кафтанов, поддержал подчиненного. При этом они, написав документ на имя Сталина, не приложили к нему мнений признанных экспертов.

Об этом пишет Сергей Снегов в своих «Творцах» (1979 г.). Мнение Научно-технического комитета Государственного комитета обороны тогда стало одной из увесистых гирек, которые склонили чашу весов в пользу начала работ по атомной проблеме в 1942 году.

Вопреки мнению академиков и «признанных специалистов».

Если бы Сталин доверился академикам…

Немного ранее физик Георгий Флеров, в декабре 1941 года обнаруживший исчезновение статей по проблеме деления атомного ядра в западных научных журналах, забил тревогу. Он справедливо счел, что тема на Западе засекречена, что там полным ходом пошли работы по созданию нового оружия. Отпросившись в своей части в командировку, Г. Флеров в декабре 1941-го сделал доклад на семинаре в Казани, где участвовали такие маститые физики-атомники как академики Абрам Иоффе и Петр Капица. 11 декабря 1941 года Флеров, уже прославившийся в 1940-м как открыватель самопроизвольного распада урана, выступил перед академиками: Иоффе, Капицей, Стветловым, Семеновым и Хлопиным (последний – основатель Радиевого института). Уж кто-кто, а они были полностью в теме. Ибо Иоффе вообще стоял у истоков ядерной физики в СССР, проведя Всесоюзную конференцию по проблемам атомного ядра еще в 1933-м. Да и Петр Капица идиотом не был. Флеров пытался доказать Иоффе и Капице: работы по урановому проекту, начатые АН СССР в 1940-м и прерванные с нападением Германии на страну, необходимо возобновить.

И что же ответили Флерову маститые физики и признанные специалисты? В общем, посоветовали ему «не париться». Иоффе отговорился тем, что воюющей стране вообще не до этого.

Но труды Флерова не пропали даром. Его-то письма заметили в Научно-техническом комитете ГКО. И когда Старинов доставил туда еще и записную книжку немца, государство принялось действовать помимо АН СССР. Оно начало Атомный проект.

Мы уже знаем, что первый руководитель атомного проекта СССР, Вячеслав Молотов, в начале 1943 года, беседовал с академиками Иоффе и Капицей, попросив у них найти достойного научного руководителя проекта. И тогда Петр Иванович Капица, этот блестящий и прозорливый ум, заявил, что ядерная бомба – оружие не этой, а следующей войны, дело будущего. Абрам Иоффе ничего вразумительного предложить не смог, сам в руководители работ над атомным оружием не шел.

Нет ничего удивительного в том, что, придерживаясь такого мнения в даже сорок третьем, Капица с Иоффе в декабре 1941-го прохладно отнеслись к порывам Георгия Флерова и не поддержали его. Конечно, Капица с Иоффе тут не были оригинальными: таким же «тормозом», как мы знаем, оказался и главный научный руководитель при Рузвельте, Ванневар Буш. Однако он к тому времени уже «снялся с ручника» и успел сделать очень многое. А вот АН СССР продолжала «тормозить», отставая от американцев примерно на год, и стала настоящей каменной стеной.

Георгий Флеров ярился, писал письма: «В военной технике произойдет самая настоящая революция. Произойдет она без нашего участия, и все это только потому, что в научном мире сейчас, как и прежде, процветает косность…»

Флеров предлагал созвать совет ученых АН СССР по проблеме атомных исследований, собрав известнейших ученых – Иоффе, Ферсмана, Вавилова (физика), Хлопина, Капицу, Лейпунского, Ландау, Алиханова, Арцимовича, Френкеля, Курчатова, Харитона, Зельдовича, Мигдала, Гуревича и Петржака. Флеров безуспешно теребил не только АН СССР, но и научно-технический совет Государственного комитета обороны, отправив ему пять телеграмм. Все – даром. Отчаявшись, Флеров написал послание самому главе Госкомитета обороны, Сталину. Он предложил Иосифу Виссарионовичу собрать совещание и самому присутствовать на нем, явно или неявно. Ибо на заседаниях президиума Академии наук обсуждается все, что угодно, но только не ядерные исследования. Флеров был прав: в США создание нового оружия уже стало приоритетной программой правительства. Американская Академия наук (о чем знаем мы, но тогда не знал Флеров) уже признала реальность ядерного оружия. Но не АН СССР! Флеров в апреле 1942-го обратился к самому Сталину:

«Это и есть та стена молчания, которую, я надеюсь, Вы мне поможете пробить, так как это письмо последнее, после которого я складываю оружие и жду, когда удастся решить задачу в Германии, Англии и САСШ. Результаты будут настолько огромны, что не будет времени решать, кто виноват в том, что у нас в Союзе забросили эту работу.

Вдобавок делается это настолько искусно, что и формальных оснований против кого-либо у нас не будет. Никогда, нигде, никто прямо не говорил, что ядерная бомба неосуществима, и однако, создано мнение, что это – задача из области фантастики…» (Холлуэй Д. Указ. соч. С. 45–46).

Как мы знаем, эти послания внимательно читали в Государственном комитете обороны.

Таким образом, если бы Сталин полагался только на авторитет Академии наук СССР, то советский атомный проект так и не начался бы в конце 1942 года. Никто бы не ориентировал разведку Союза на охоту за западными атомными разработками. А взрывы американских супербомб летом 1945-го стали бы ошеломительным «сюрпризом». Академия наук и ее признанные специалисты виновато развели бы руками: мол, хотели-то как лучше, а получилось – как всегда.

Повернись история так – и Советский Союз просто не успевал создать свое атомное оружие к августу 1949-го. Скорее всего, сроки отодвинулись бы до середины 1950-х: ведь тогда не было бы у нас «ускорителя» в виде данных разведки. Да и была бы вообще тогда русская ядерная бомба? Ведь США, пользуясь монополией на ядерное оружие и огромным превосходством в дальней авиации, к тому времени могли разбомбить нас к чертовой матери, бросив на СССР армады своих реактивных «стратоджетов» и «стратофортрессов» с десятками атомных бомб на борту. Москва бы еще могла как-то отбиться с помощью системы «Беркут», а вот главные промышленные центры страны рисковали превратиться в радиоактивные развалины. Мобильных ракетных комплексов ПВО у нас еще не имелось (они появятся только в 1959-м), зенитки до высотных бомберов США не доставали, а истребители, как явствует опыт Второй мировой, массированные налеты пресечь не могут.

Слава богу, Сталин не доверился авторитетам и признанным экспертам Академии наук. Когда Флеров писал письмо Иосифу Виссарионовичу, он не ведал, что за месяц до него, в марте 1942 года, Лаврентий Павлович Берия положил на стол Сталину записку, где сообщил о выводах британского комитета МОД, заверил в полной реальности создания атомной бомбы и предложил немедленно создать структуру при Госкомитете обороны по сей проблеме, познакомив ведущих физиков СССР с данными разведки. Видимо, письмо Флерова дополнило записку Берии, и Сталин принял решение о начале ядерной программы.

Интересно: а если бы тогда у Советского Союза не было бы столь сильной внешней разведки, если бы диверсант Старинов не привез нучному руководителю Госкомитета обороны книжицу немца – смог бы Сталин принять верное решение и не пойти на поводу АН СССР? Скорее всего, нет. Но в том-то и заключался могучий ум вождя, что ИВС не доверял одному источнику информации.

Но можно вспомнить и о 1940 году. Тогда ядерными исследованиями в стране занимался Игорь Курчатов. Два его ученика, Петржак и уже знакомый вам Флеров, на примитивном, в общем-то, самодельном оборудовании открыли явление самопроизвольного деления урана. Первыми в мире. Проведя эксперимент в кабинете начальника станции метро «Динамо» в Москве. Это было открытие мирового масштаба. Оно убедительно говорило: создание «атомного котла» и атомной бомбы возможно.

Игорь Курчатов это прекрасно понял. В 1940-м году он предложил Академии наук СССР, где прозорливый Вернадский основал Урановую комиссию, начать советский проект по овладению внутриядерной энергией, начать проект. 29 августа 1940 года профессор Курчатов вместе с Флеровым, Русиновым и Харитоном отправили в президиум Академии письмо, где предложили внятную программу «Об использовании энергии деления урана в цепной реакции». Фактически, как пишет Сергей Снегов в своих «Творцах» (1979 г.), в ней уже были основные моменты будущего атомного проекта, хотя и с креном в сторону мирного использования ядерной энергии. Ничего подобного в этот момент не было ни в США, ни в Англии, ни в Германии.

«Если бы программа Курчатова была осуществлена с запланированным размахом, первый атомный реактор заработал у нас гораздо раньше. Франция в дни, когда писалось письмо, лежала под пятой гитлеровских солдат, в ней прекратились ядерные исследования, с такой интенсивностью проводившиеся еще недавно: перед вторжением немцев Жолио Кюри выкладывал экспериментальный атомный котел, рассчитанный Френсисом Перреном. И можно считать обоснованным, говорят сейчас на Западе историки науки, что если бы не война, то первые реакторы были бы пущены во Франции и Советском Союзе», – писал Снегов.

Однако для старта такого проекта в СССР 1940 года нужна была отчаянная смелость и решимость быть первыми в мире, способность поверить в «фантастику». Но заседание президиума Академии наук не поддержало тогда Курчатова. Мол, программа-то выходит слишком дорогой, требующей огромных ресурсов. А ведь нельзя ужимать и другие науки, иные исследования. Потому согласились с предложением академика Хлопина, директора Радиевого института: вести работы потихоньку, постепенно, без надрыва. Курчатов потерпел поражение. Не поддержал его и академик-физик Абрам Иоффе: тот еще в конце 1939 года в статье для «Вестника Академии наук» заявил: «Этот передовой участок современной физики наиболее удален еще от практики сегодняшнего дня…

…В феврале 1939 года в неожиданной форме возродилась проблема использования внутриядерной энергии, до сих пор не преступавшая рамок фантастических романов. Анализ этого явления, произведенный советскими физиками, определил условия, при которых эта задача могла бы стать осуществимой. Трудно сказать, возможны ли эти условия на практике – на решение этого вопроса направлено наше исследование. Скорее всего, что на этот раз технических выходов не будет».

Иоффе в 1940-м заявил, что атомной энергией овладеет лишь следующее поколение ученых. Хлопин в ответ на инициативу Курчатова сказал: урановая энергетика – дело далекого будущего.

Таким образом, Академия наук в 1940 году сочла атомную энергию слишком далекой перспективой. Курчатов не стал академиком. Его сделают таковым только в 1943-м. Более того, прорывная работа Флерова и Петржака, первыми в мире открывших спонтанное деление урана, в том году так и не получила Сталинской премии. Почему? Потому что рецензент сей премии выдвинул возражение: нет сообщений с Запада, что такие эксперименты там воспроизведены, нет реакции в западных научных журналах. А значит, открытие Флерова и Петржака большого значения не имеет. Сегодня говорят, что ученых вычеркнул из списка сам Сталин. Если это и так, то его можно понять: вот, уважаемые академики хором говорят, что все это – дело какого-то туманного будущего, что конкретной технологии от всего этого не дождешься…

Вот почему наша Академия наук не любит вспоминать об этих эпизодах, где она показала себя косной и близорукой. И это ведь не курьез, когда французская Академия наук во главе с гениальным Лавуазье в конце восемнадцатого века приняла решение вообще не рассматривать сообщения о падении метеоритов, ибо камней, мол, в небе быть не может. Это – пример куда посвежее.

И ведь творилось сие в самый героическо-эпический период истории и страны, и самой Академии, в пору бури и натиска. Когда саму АН СССР составляли легендарные ныне ученые-основатели мощных научных школ! Что же говорить о дне сегодняшнем, когда могучая АН СССР стала старческой, немощной РАН? Когда отечественная Большая наука деградировала четверть века подряд? А ведь до сих пор на ее суждения и экспертизы опираются высшие должностные лица РФ.

Мой вывод: однозначно доверять высказываниям и заключениям нынешних академиков нельзя! Все их слова необходимо перепроверять, испытывать экспериментами. Ибо в противном случае признанные старцы от науки успеют придушить в колыбели множество полезнейших для национального возрождения разработок, смешав их в одну кучу с шарлатанским бредом.

К сожалению, раболепие перед западными наукой и технологией, равно как и заслуги сталинской научно-технической разведки сыграли в истории нашей страны убийственную роль. Да, шпионаж и копирование западных достижений позволило нам в кратчайшие сроки преодолеть отставание от Запада, сэкономило нам силы и средства. Но они же, соединяясь с неверием в собственные силы и косностью официальной науки, породили стремление вечного подражания Западу. Они породили губительную тенденцию: во всем полагаться на копирование того, что достигли за границей, и это обрекло нас на вечное отставание и на несамостоятельность мышления.

Зачем я все это вам рассказал, друг-читатель? С тем, чтобы повести вас уже в наши дни, когда наша жизнь зависит от одного: сможет ли страна совершить спасительный рывок в развитии? Если такое происходило во дни неукротимой веры в собственные силы и бурного развития страны, то что тогда творится в нынешней изверившейся, деморализованной РФ, «успешно» скатывающейся с вершин научно-промышленного могущества в яму сырьевой отсталости?

И теперь мы перейдем к истории почти детективной. Из бурных и кровавых 90-х…

Глава 1. От подвальной лаборатории до ключа к гамма-лазеру

Эта история начиналась мрачной осенью 1992 года, в холодном и отчаявшемся Питере. Именно тогда и начинается путь Виктора Петрика, впоследствии объявленного демонической личностью и шарлатаном всех времен и народов. Именно тогда и начались работы по дешевому получению осмия-187, позднее вылившиеся в грандиозный скандал. Но не он – главная тема сей истории. Как это частенько и случается в истории науки, искали почти «философский камень», способный принести золотые горы – а нашли ключ одной из технологий невиданного могущества.

Поиски «философского камня» на руинах

Осень 1992-го. Мрачное и кровавое, депрессивное время. Совсем недавно погиб СССР. Все ушиблены нищетой и тотальным развалом. Кажется, что скоро и РФ начнет разваливаться на куски. Промышленность стоит, большинство людей вынуждены выживать всеми мыслимыми способами. Рубль постоянно обесценивается. В продовольственных магазинах – еще пусто, зачастую там действует единственное окошечко, через которое единственный продавец отпускает по запредельным ценам те немногие товары, что имеются. Инфляция – страшная. Десяток яиц, стоивший утром 20 рублей, к вечеру стоит уже 25. Все гоняются за вожделенными долларами, ради них готовы бросаться во все тяжкие. Рыночные механизмы еще в самом зародыше. Улицы городов грязны и разбиты. На обломках СССР бушуют войны, там открыто режут, грабят и насилуют русских.

И на этом фоне свирепствует организованная преступность, набирают силу ОПГ. Везде звучат выстрелы, гремят взрывы, кровь льется рекой. Гангстеры в бордовых пиджаках и с золотыми цепями на бычьих шеях делят сферы влияния, собственность, воюют за контроль над потоками контрабанды. Особенно в Питере, в одночасье ставшим из трудового Ленинграда – бандитским Петербургом. Страну словно покрывает слизь – смесь из крови и спермы. Рушится к чертовой матери все: мораль, понятия о чести и достоинстве, о любви и верности.

Тогда казалось, что мы все попали в воплощенный кошмар, в край всеобщего сумасшествия, в преддверие окончательной гибели. Над руинами и кровью витают безумные фантомы. Все хотят обогатиться любой ценой. Быстро и без труда. Бродят слухи о таинственных веществах, один грамм коих стоит целое состояние. Именно тогда ползут слухи о почти магической «красной ртути», которая, мол, сулит невероятный прорыв в создании сверхмалого ядерного оружия или сверхчувствительных тепловизоров. Но, поскольку ее никому не удается даже просто увидеть, ползут слухи о другом чудо-веществе. Об изотопе осмия – осмии-187, который, как говорят, на мировом рынке идет иной раз по 200 тысяч долларов за грамм. Или немного дешевле.

Именно тогда в окружении тогдашнего либерального мэра Петербурга, завзятого демократа Анатолия Собчака, и рождается «глобальный план». А почему бы не получить этот самый осмий-187 килограммами – не продать его на Запад? Эта идея не дает спать тогдашнему вице-мэру Льву Савенкову, главе Комитета по торговле, общественному питанию, бытовому обслуживанию и снабжению города продовольствием. Да-да, тому самому, коего стараниями контрразведки (ФСК, а затем и ФСБ) в 1997 году упрячут на пять лет за решетку, обвинив его в организации контрабанды через питерский порт и в связях с тамбовской ОПГ знаменитого Кумарина. А осмий-187 присовокупят до кучи – в дополнение к эпизодам с вывозом черной икры и закупкой сахара по запредельным ценам.

Но все это осенью 1992-го – еще впереди. А тогда умы питерской мэрии будоражит образ осмия-187. Как расскажет потом следствию сам Лев Савенков, они считали, что даже небольшое количество Os-187 позволит принести городу 12–13 миллиардов долларов в год, что равно шести-семи годовым бюджетам СПб. Откуда они тогда рассчитывали взять 60–70 кило изотопа – непонятно. Равно как и смешно то, что питерские демократы, управлявшие разваливающимся городом в 1991–1995 годах, совсем не приняли во внимание того, что такие огромные количества осмия-187, будучи выброшенными на рынок, попросту собьют цены на него во много раз.

Да, тот ажиотаж вокруг осмия был чем-то вроде старинной «тюльпановой лихорадки» в Голландии. Ну, когда куча лохов платила целые состояния за луковицу цветка только из-за слухов о том, что тюльпаны можно продать где-то за море с наваром в тысячи процентов. В те лихорадочно-шизофренические времена все искали легкого обогащения и не обращали внимания на подобные «мелочи». Потом ведь выяснится, что осмий-187 в таких количествах мировому рынку пока еще без надобности. Дороговизна изотопа объясняется тем, что получают осмий-187 в основном в американской Окриджской лаборатории, крайне дорогим методом электромагнитного разделения изотопов. Как раз по 189 тысяч долларов за грамм. А дорог сей изотоп оттого, что процесс его получения связан с гигантскими затратами времени, электричества и труда научных сотрудников.

Однако образ золотых гор захватывал воображение новых питерских «демократоров». Оставалось решить «простенькую» задачу: каким-то образом получить килограммы очень чистого Os-187. Так, чтобы чистота его была никак не менее 99,4 % – ибо даже Окридж обеспечивал чистоту лишь в 70,432 %.

Тогда-то мэрия Питера и обратилась за помощью к самородку, главе компании «Инкорпорация-4Т», прослывшему мастером сотворять невозможное. Я так и буду называть этого героя – Мастером. Без всякой лести.

Передо мною – письмо вице-мэра Питера Л. Савенкова председателю совета директоров «Инкорпорации 4Т» В. от 1 июня 1993 года, написанное явно задним числом, уже задолго после первых переговоров с изобретателем. В нем Комитет по торговле, общественному питанию, бытовому обслуживанию и снабжению города продовольствием просит Мастера «рассмотреть возможность разработки нетрадиционных технологий по производству редкоземельных (так в тексте. – М. К.) металлов: Осмий 187, Цезий 133, Рубидий 87».

Мотивировка? Цитирую, сохраняя безграмотную пунктуацию оригинала:

«По имеющейся у нас информации, к вышеперечисленным металлам, проявляют большой интерес западные фирмы и, как следствие, они могут быть предметом экспорта. Вырученные валютные средства, предполагается использовать на закупку продовольствия, сырья и оборудования для перерабатывающей промышленности города».

Можно сказать, памятник того смутного времени. Помню иные документы, по которым мэр Москвы Лужков просил квоты на продажу газа для закупки польской картошки. Или просьбы Ельцину от самарского губернатора: на право продать за рубеж несколько самолетов для снабжения области едой.

Вызов и ответ

Как вспоминает сам Мастер, когда к нему обратились из мэрии с подобным предложением, он еще сам не знал, каким образом сделать такую работу. Однако, по обыкновению, решительно заверил: «Сделаю!» Так, чтобы корабли оказались сожженными и отступать было попросту некуда.

Можно сколько угодно измываться над мечтами и планами собчаковского окружения в стиле грез Остапа Бендера и Кисы Воробьянинова, но сама задача получения больших объемов чистого осмия-187 представлялась тогда архитрудной и вовсе невозможной. Ведь в мэрии просили не какой-нибудь Os-187, а именно большой чистоты – не менее 99,4 %.

В общем, при получении сего изотопа все в мире шли обычным путем: брали осмий как таковой и из него выделяли те ничтожные количества изотопа-187, какие в нем содержатся. Теоретически, как и в случае с ураном-235, имелись три технологии добычи желаемого, основанные на разделении изотопов по массе их ядер: метод газовой диффузии, метод электромагнитного разделения изотопов и технология сепарации их на масс-центрифуге, вертящейся с бешеной скоростью.

Газодиффузинонный способ можно было сразу отмести: он отличается чудовищной затратностью. Но и электромагнитная сепарация, и центрифуги в данном случае не годились. Во-первых, требовалось собственно очень дорогое и сложное оборудование, годное для производства, кстати, ядерного оружия. Ибо что такое – масс-центрифуга? Чудо инженерной мысли и сверхточной (прецизионной) обработки металла. «Летающая тарелка» центрифуги вращается со скоростью в три тысячи оборотов в секунду. Она должна быть идеально сбалансированной. Малейшая разница в массе стенок – и центрифуга улетит в сторону, к чертовой матери, пробив заодно стенку цеха. Раскручиваясь, она сначала покоится на тонких, игольчатых осях. Каковые потом убираются, и агрегат вертится в магнитом поле, буквально левитируя в нем. Именно так сепарируются изотопы урана. Вот почему, кстати, настолько сложно и дорого овладеть технологиями производства атомной «взрывчатки».

Таковой машинерии у нашего героя просто не было, а получить доступ к тем же масс-центрифугам в ядерно-оружейном Минатоме можно было только через цепочку согласований и разрешений на самом «верху». Ибо центрифуги работают в системе ядерно-оружейного производства. Но даже и с ними процесс получения даже считанных граммов осмия-187 растягивался ой как надолго! Ведь этого изотопа в общей массе осмия мало: всего 1,7 %. Элементарные отчеты показывают, что для того, чтобы получить значительные количества осмия-187 чистотой 99,4 %, требовалось лет двадцать работы крупного предприятия с масс-центрифугами. Стоимость грамма осмия-187 желанной чистоты при этом доходила бы до 20–30 миллионов долларов. Да-да, вы не ослышались. Именно столько. 190 тысяч «баков» за грамм стоил Os-187 из Окриджа, где его добывают методом электромагнитного разделения изотопов, но его чистота у американцев не достигала и семидесяти одного процента. А вот дальше каждый новый процент чистоты вызывал рост затрат в геометрической прогрессии. То есть, в два, четыре, в восемь раз – и так далее. Ибо чем меньше осмия-187 остается в собственно осмии, тем труднее его извлекать.

Оставалось изобрести принципиально иной способ получить желанный чистый изотоп в больших количествах, не используя ни центрифуг, ни электромагнитной сепарации. Мастер нашел принципиальное решение очень быстро. Если все идут самым нетворческим путем и выделяют изотоп из обычного осмия (смеси изотопов), то нужно двинуться дорогой неторной. Причем совершенно с другой стороны. То есть искать аномальное месторождение, где имеются все металлы платиновой группы (к коей относится и осмий), но почему-то нет самого осмия! То есть такую руду, где осмия никогда не искали, но зато в которой может прятаться заветный изотоп. А его выделить, пустив в ход чисто химические способы. Тогда не нужно будет вертеть осмий в многочисленных центрифугах. Не потребуется, как привыкли все, сначала получать из руды осмий, эту смесь разных изотопов, а уж из него выделять сто восемьдесят седьмой.

Почему требовалась именно такая аномальная руда? Потому что всегда рядом с платиноидами, такими, как иридий, есть сопутствующий металл – рений. У рения есть изотоп – слаборадиоактивный рений-187. Поэтому он за миллиарды лет распадается, давая в результате осмий-187. Почему пришлось искать руду, где есть платиноиды, исключая сам осмий? Потому что даже ничтожное количество этого металла поглощало бы тот осмий-187, который рождается в результате распада рения-187. И тогда бы Os-187 пришлось бы вытаскивать из него обычными, архидорогими методами. А если осмия в руде нет, то в ней сокрыты очень малые доли осмия-187, который можно добыть без сложнейшей техники.

И такая руда потом действительно отыскалась. В Казахстане, производящем рений. Есть всего две страны-производителя рения: Казахстан и Соединенные Штаты. Вернее, в Казахстане тогда делали рениевый концентрат из руды уникального Джезказганского месторождения. Кстати, очень древнего. Руда, которую добывают и обогащают на «Джезказганцветмете», как раз и не содержит осмия. Зато она богата рением.

В начале 90-х на этом комбинате стояли громадные чаны, где в каждом хранилось по пятьсот килограммов рениевого концентрата. Что это такое? В местной руде на тонну породы содержится от 20 до 30 килограммов рения. Поэтому из руды делают концентрат, извлекая из нее соли рения. Советские попытки наладить извлечения чистого рения в Джезказгане, увы, не увенчались успехом. (Этим долго занималась доктор технических наук Татьяна Грайер из питерского Горного института). Потому Казахстан в 90-е продавал за рубеж не собственно рений, а тот самый концентрат. Соли рения.

– Да и до сих пор продают, – поясняет Мастер. – А жаль. Я мог бы поставить технологию извлечения чистого, металлического рения…

Но в 1992–1993 годах такой задачи еще не стояло, а рениевый концентрат из Джезказгана требовался для того, чтобы вытащить из него заветный осмий-187. Для начала Мастеру привезли из Казахстана один килограмм рениевого концентрата, и из него он выделил первые четыре микрограмма заветного изотопа. Чисто химическими методами, без машинерии. Мастер использовал крайнюю летучесть тетроксида осмия, OsO4. (В данном случае была, конечно, четвероокись осмия-187). Окисел осмия газообразен и крайне опасен. Малейшее его попадание в глаза приводит к слепоте. Но именно летучесть тетроксида осмия позволила Мастеру окислить весь концентрат, и, подбирая температуру его нагрева, уловить окисленный осмий-187. После чего его нужно было только освободить от кислорода и получить чистый изотоп.

– Можно считать, это «детская химия», хотя ее очень долго не могли повторить в Институте геохимии РАН имени Вернадского, где этим занималась Галина Варшал, – рассказывает Мастер. – Мы же получали из оксида осмия сначала осьмат натрия, потом (с помощью серной кислоты) – в сульфид осмия, а потом с помощью водорода «выхватывали» оттуда серу и получали чистый осмий-187. Здесь целая цепочка изящных решений. Но это – тривиальная химия, никаких открытий…

В общем, Мастер наш разработал целый технологический цикл извлечения осмия-187 из рений-содержащей руды. Он получил отечественные патенты (№ 2039104 от 10 июля 1995 г., № 2061769 от 10 июня 1996 г.) в результате этих трудов.

Получив первые образцы осмия-187, Мастер отправил их в Данию, в лабораторию «Riso». 23 июня 1993 года она дала заключение: в присланной ампуле содержится 99,28 % осмия-187. Все остальное – незначительные примеси никеля, кобальта, меди, галлия, серебра и т. д. (Например, самая большая примесь – это 0,025 % никеля). В принципе, это уже можно было считать победой: Петрик оставил далеко позади Окридж. Но Мастер остается недоволен: явно произошла ошибка измерения. Осмий должен быть практически чистым.

В тот момент мэр города Анатолий Собчак, увидев датский сертификат, дал Мастеру карт-бланш. Тот за свой счет пригнал из Казахстана 80 тонн рениевого концентрата. Благо, Мастер всегда был еще и бизнесменом, свои деньги у него водились, и связи это сделать позволяли. А дальше началась работа в собственной, подвальной лаборатории Мастера. Извлекался только осмий-187 – с его характерным запахом гнилого чеснока. Все остальное шло в жидкие отходы, которые собирали, вывозили за город и сливали возле большой мусорной свалки.

– Знал бы, что меня ждет дальше, делал бы и металлический рений. Он стоил 197 тысяч долларов за кило, – невесело усмехается Мастер.

Конечно, были переработаны лишь несколько тонн концентрата, а не все восемьдесят. Времена были лихие – остальное у В. Петрика просто отобрали некоторые ушло-авторитетные товарищи, в том числе и из Дагестана. Но это так, к слову.

В чисто научном плане Мастеру удалось одержать полную победу. Забегая вперед, скажем: 30 ноября 1998 года немецкий Институт Фрезениуса в лице доктора А. Брокманна, проведя анализ 45,96 г. осмия-187 в двух ампулах, выдал заключение: чистота изотопа – 99,58 %. А это – уже «космическая» чистота, достигнутая без применения центрифуг или электромагнитной сепарации. Но Петрик настаивал: это ошибка! Немцы оказались потрясенными. Брокманн попросил прислать на анализ еще одну партию. В октябре 1995 года он получает на анализ еще 11 граммов порошка. Его анализ показывает чистоту в 99,4 %.

– Всего мне удалось наработать около ста пятидесяти граммов изотопа. Часть из них разослали на анализ за границу, восемь граммов мы передали в мэрию, часть мы же использовали в мишенях для исследований и в некоторых разработках впоследствии, – рассказывает Мастер, когда мы вместе листаем документы из Германии и Дании.

Вижу, что Мастер всегда осторожничал: осмий на анализ за границу отправлялся не от него лично и не от его фирмы, а от шведской и германской компаний, от одного из совместных предприятий из Москвы.

А вот и, можно сказать, исторические документы. Накладная на принятие восьми граммов осмия-187 мэрией Санкт-Петербурга (в лице заместителя Собчака Савенкова Л. М.) от фирмы «Инкорпорация 4Т». Дата – 28 сентября 1993 года. Да, бурное было времечко – РФ стояла на грани гражданской войны, Чубайс раздавал собственность за гроши, Верховный совет в Москве уже был взят в кольцо верных Ельцину сил. А рубль, еще в начале 1992 года шедший по сотне за доллар, к осени 1993-го упал уже до уровня в пятьсот за один «зеленый».

Крах «треста»

Но мечтам питерской мэрии о превращении города в мировой центр экспорта осмия-187 не суждено оказалось сбыться.

В сентябре 1993 года органы госбезопасности (Федеральная служба контрразведки, предшественница ФСБ), долго разрабатывавшая заместителя Собчака, Льва Савенкова, на границе с Финляндией ловит друга Савенкова, бизнесмена по экспортно-импортным операциям Александра Матвеева. Тот на своей «Ниве» везет ампулу с тем самым осмием-187, спрятав ее в автомобильной аптечке. По просьбе Савенкова Матвеев должен доставить ампулу в Германию. При этом он знает, что операция, прямо скажем, незаконна, никакого разрешения на вывоз изотопа нет. При досмотре на таможне Матвеев ничего об осмии не говорит. Однако госбезопасность, контролируя таможенников, заставляет их провести дотошный досмотр автомашины. ФСК давно слушала телефонные переговоры вице-мэра Савенкова и знала, что Матвеев пытается скрытно провезти через границу нечто небольшое. Не наркотики ли? Нужно выяснить. Тем более, что госбезопасность по заказу ельцинского окружения уже вовсю копает под мэра-либерала Собчака, окружившего себя сомнительными личностями. Да и Петербург при нем иначе, как «бандитским», не называют. И вот у Матвеева находят таинственную ампулу со странным порошком. Следствие очень быстро выясняет, что ее просил вывезти за границу заместитель Собчака Лев Савенков. Анализ, проведенный в московском Гиредмете, показывает: порошок – это очень чистый осмий-187…

Позднее телекомпания «НТВ» с помощью ФСБ снимет фильм из серии «Криминальные хроники» под названием «Гангстеры и филантропы». Из него мы узнаем, что контрразведка давно «пасла» вице-мэра Савенкова, считая его организатором контрабанды через питерский порт и фигурой, связанной с городскими преступными сообществами. Инцидент с осмием-187 на границе становится подарком для госбезопасности. Л. Савенков попадает под следствие, его судят и в 1997 году дают пять лет с конфискацией имущества. На следствии Савенков утверждал, что сам финансировал работы по осмию, за счет чего хотел получить для города 12–13 миллиардов долларов.

По горячим следам скандала Владимир Путин (глава питерского Комитета по внешней торговле) 17 марта 1994 года дал интервью газете «Вечерний Петербург», где заявил: «Изобретения, созданные в ходе этих работ запатентованы, т. е. защищены законом. Я встречался с изобретателем (по понятным причинам не называю его имени), обсуждал с ним все возникшие трудности. Ученый готов реализовать свои открытия, в рамках того акционерного общества, которое первоначально предлагал создать Савенков».

С того момента звезда мэра Собчака начинает неумолимо закатываться, его имя становится буквально нарицательным, с ним связывают разгул коррупции, бандитизма и экономического хаоса. Собчак проигрывает выборы мэра в 1996 году, против него в 1997-м начинают уголовное дело по фактам злоупотреблений в мэрии, видный демократ фактически укрывается во Франции. Вернется он в РФ только в 2000-м, когда в Кремле появится новый президент, еще с приставкой «и.о.», бывший подчиненный Собчака. И как-то уж очень странно он умрет 14 февраля 2000 года, будучи доверенным лицом В. Путина на президентских выборах весны 2000-го. Так что, можно сказать, что скандал с осмием послужил неким спусковым крючком, начавшим процесс падения Анатолия Собчака.

Но это будет потом. А в конце 1993 и начале 1994 годов все большие планы осмиевого экспорта рухнули. Никакого акционерного общества не вышло, а Мастер, потратив на затею кучу собственных средств и не получив от властей Петербурга ни копейки, стал автором замечательной технологии. Он ее даже запатентовал.

И – попал под следствие.

Воронья слободка

Теперь откроем карты, читатель. Раскроем инкогнито Мастера. Он – не кто иной, как Виктор Иванович Петрик. Собственной персоной.

Да-да. Тот самый. Пугало для всей «прогрессивной общественности». Архишарлатан и «лжеученый номер один», преследуемый Комиссией по лженауке РАН и всей демократической прессой. Автор аферы с установкой за государственный счет его, как любят выражаться наши представители «креативного класса», «говнофильтров» по всей России. Аферист, который, как мне рассказывали, собирался дурачить нас, с помощью своих фильтров якобы очищая жидкие радиоактивные отходы. Господи, ну кто же не знает, что этого не может сделать ни один фильтр на свете?

Так думал и я. Пока не познакомился с работами Виктора Петрика напрямую, в его частном институте. И теперь с полным правом называю его Мастером.

Ну, а ныне, когда карты раскрыты, я продолжу ту давнюю историю…

Петрик попал под следствие. Ведь уже тогда никто не верил, что именно он смог получить такие объемы Os-187, да еще такой неслыханной чистоты. В те годы Российская Федерация успела превратиться в воронью слободку, где зависть и злая болтовня отравляют жизнь любого дельного и умного человека. Доходило до абсурда: Мастера, естественно, после перехвата заветной ампулы на финской границе тоже арестовали и таскали на допросы в местную контрразведку по поводу осмия. Начальник следственного отдела ФСБ по Петербургу спрашивал:

– Откуда вы взяли этот сверхчистый осмий-187, гражданин Петрик?

– Сам получил, – отвечал Мастер и тут же видел округлившиеся глаза:

– Но ученые уверяют нас, что это невозможно!

То бишь дело велось по поводу попытки вывоза за границу изотопа, который получить… якобы нельзя.

«…От Петрика требовали признания – где, при каких обстоятельствах и когда он получил этот материал. Начальник следственного отдела ФСБ В. И. Оксаков, допрашивая хорошо знакомого ему еще с юношеских лет В. Петрика, находился в крайне затруднительном положении – академики высочайшего ранга и всех мастей продолжали утверждать, что никакого OS-187 чистотой 99,4 не существует и не может существовать в принципе, при этом на столе генерала лежало заключение от ОАО “Гиредмет”, подписанное академиком РАН Карповым – анализы показали, что 8 грамм арестованного осмия-187 имеют изотопную чистоту 99,68 %. Академической средой немедленно была запущена спасительная для них новая версия – данный продукт имеет неземное происхождение, а Петрик каким-то образом нашел метеорит, отщипывает от него по кусочку и морочит уважаемым ученым и правительству головы. Генерал ФСБ В. Оксаков продолжал требовать признания. По предложению Петрика силами ФСБ была создана специальная комиссия, в присутствии которой, в личной лаборатории, В. Петрик произвел из шламов Джезказганского месторождения триста миллиграмм Осмия 187. Лишь после этого его освободили», – пишет профессор Морского технического университета А. Бондаренко (-hi-tech/4861-v-zashchitu-rossijskogo-geniya-viktora-petrika.html).

Сам Мастер вспоминает, что Оксаков, хорошо знакомый ему по прошлым годам, пробовал брать «на крик», «тыкал», пресекал всякую «фамильярность». Когда Оксаков вконец надоел своими вопросами «Где взял?», Петрик заявил: да никакой это не осмий, а простой цемент. «Какой цемент!» – едва не взвился под потолок генерал. – «Вот заключение Гиредмета, что это осмий-187!».

– Вижу, что он угодил в переплет, – рассказывает Виктор Иванович. – С одной стороны, на него давят «хозяева»: раскручивай дело, выясняй, откуда этот уголовник взял изотоп осмия. С другой стороны, у Оксакова лежат письменные мнения «авторитетных специалистов» о том, что получить его невозможно. Тогда я ему подсказываю выход: Валера, мол, организуй проверку моей лаборатории силами ваших ведомственных ученых. У вас же есть бывший НИИ КГБ, а ныне – Институт криминалистики? Давай я им покажу, что делал в своей подвальной лаборатории….

Оксаков с радостью схватился за предложение. К Виктору Ивановичу приехало четырнадцать специалистов. Они воочию убедились в том, что получить осмий-187 возможно.

– Вы тогда завязали крепкие отношения с Институтом криминалистики ФСБ? – спрашиваю у своего визави после некоторой паузы. – Это же бывший НИИ КГБ СССР. То и дело вижу его участие в экспертизах ваших проектов. Если не секрет, почему? Неужели он так авторитетен, как и исследовательские структуры Академии наук?

– Да, с осмия-187 это знакомство и началось, – отвечает Мастер. – Институт криминалистики на сегодня оснащен гораздо лучше, чем большинство академических институтов. Вы в них давно бывали? Побывайте. Там же – разруха и запустение. Старое оборудование, сотрудники – в возрасте. И полным-полно спиртного в кабинетах. Вы даже не представляете себе, насколько все плохо. Потому только радуюсь участию бывшего НИИ КГБ, очень ценю его заключения.

Когда специалисты НИИ криминалистики приехали ко мне, подследственному, в лабораторию и открыли свои чемоданчики, я просто офигел. Оборудование – новейшее. Мне бы такое! Оно и понятно: спецслужба страны должна оперативно определять, с чем столкнулась страна в результате теракта, что было применено или ввезено на нашу территорию. Тогда ребята из Института криминалистики проследили все стадии процесса, быстро определив: вот здесь, в пробирке – осьмат натрия. Я им говорю: «Это соединение натрия именно с осмием-187, а не просто с осмием. А тут у меня – сульфид осмия. Они снова проверяют: да, так оно и есть. А я продолжаю: «А вот тут, ребята, пойдет водород». Точно.

В общем, провел весь процесс прямо на их глазах. Получил осмий-187. Ученые контрразведчики забрали пробирки с собой. А меня вечером снова отвезли в камеру. Уж не знаю, на каком самолете летели сотрудники Института криминалистики, но меня отпустили на волю уже в девять вечера того же дня. То есть они убедились в том, что осмий-187 Петрик нигде не крал, а получил его сам. Так, как говорил…

Но, несмотря на все это, до сих пор находятся придурки и даже академики РАН, которые продолжают твердить: все-таки Петрик где-то «скоммуниздил» этот осмий. Но вот незадача: чистота осмия-187 Мастера при этом выше, чем у американцев из Окриджа. Неужели летающую тарелку пришельцев обчистил?

Пробовали было твердить, будто никакого осмия-187 вообще не было. Однако за что тогда угодил под суд вице-мэр Савенков? И почему тогда при попытке пересечения финской границы задержали ту самую партию осмия-187 высокой чистоты? Ведь она же не приснилась!

Но такого абсурда в постсоветской жизни теперь полным-полно. Пополам с воинствующим невежеством. И по сию пору можно слышать, что никакого осмия-187 Мастер не получал, что он его где-то украл. Были придурки, что верещали о том, что из сто восемьдесят седьмого вообще можно атомную бомбу изготовить. Но в основном галдеж идет по поводу того, что, мол, Петрик никак не мог добыть такое количество изотопа в своей лаборатории. Ну, каким образом он мог это сделать, не имея центрифуг?

Успел «отличиться» даже академик РАН Евгений Александров, нынешний член Комиссии по лженауке. В 2003 году академик Александров писал питерскому журналисту Шевелеву:

«…Пересылаю для сведения письмо моего двоюродного брата Петра, директора одного из кусков Курчатовского института, которого я попросил поговорить со специалистами по разделению изотопов (более компетентного места на Земле просто нет). Он, по существу, подтвердил все мои предположения. Вот его письмо:

Истории с осмием-187 уже около 10 лет. Тогда вдруг появился спрос, и большой (килограммы), на никому до того не нужный изотоп. Минфин заказал небольшую работу Курчатовскому институту, чтобы с научной точки зрения разобраться в потребности. Оказалось, что никакой объяснимой потребности нет, есть очень туманная перспектива создания гамма-лазера, но никто этим всерьез не занимается. На самом деле ни одна серьезная покупка не дошла до конца, все оканчивалось разговорами с перекупщиками. Я слышал о получении осмия-187 из отвалов на горнохимическом комбинате в Красноярске, но абсолютно в это не верю. Мнение наших специалистов по изотопам – это такая же афера, как и «красная ртуть», для отмывания денег. Один мой знакомый – председатель экспертного совета Федерального собрания Ю. Н. Живлюк дважды участвовал в высоких комиссиях по осмию-187, где были проанализированы все возможности его использования, и было определено, что это ТУФТА»…»

Немного спустя тот же академик Е. Александров заявлял: «Рассказ о выделении за «короткое время» почти килограмма осмия-187 – это вымысел. Во-первых, это огромная задача для целой отрасли…»

Все-таки осмий тогда сослужил хорошую службу. Оный изотоп, используемый как отличная метка для ценных бумаг и денежных знаков, тогда высветил самое плачевное состояние, в которое попала отечественная наука. Он показал, что стоят сейчас звания академиков. Просто удивительно, какое невежество подчас кроется за академическими званиями! Виктор Иванович никогда не скрывал того, каким образом получил тот самый изотоп – чисто химическим. К тому времени, как академик Е. Александров делал безапелляционные заявления в стиле «Такого быть не может, потому что не может быть никогда!», та же самая российская Академия наук вот уже восемь лет, как подтвердила факт получения Мастером сверхчистого осмия-187. Ибо еще в марте 1995 года, отвечая на запрос спикера Государственной Думы Ивана Рыбкина, президент РАН Юрий Осипов написал: «В ответ на Ваш запрос от 11.03.95 г. сообщаю:…Физическим институтом им. П. Н. Лебедева (ФИАН) РАН проведен анализ предоставленного В. И. Петриком образца изотопа осмия-187 в Аналитическом центре Гиредмета. Содержание изотопа осмия-187 составило более 99 %…»

А дело было так. Осипов, получив в 1995-м письмо-запрос Рыбкина, переправил его в Курчатовский институт. Виктор Иванович лично встретился с его директором, Олегом Крохиным. Именно последний настоял на том, что технология химического получения осмия-187 должна пройти экспертизу в Институте геохимии Земли им. Вернадского. Крохин предложил: повторите процесс получения осмия-187 прилюдно.

Доктор химических наук Галина Моисеевна Варшал, выслушав короткий доклад Виктора Ивановича и посмотрев на те эксперименты, что он провел в присутствии всех приглашенных, дала сугубо положительное заключение. И ведь все делалось в присутствии людей из Управления экономической контрразведки ФСБ (Алексей Пушкаренко), из существовавшей тогда Службы безопасности президента (присутствовал заместитель всесильного Коржакова, Борис Литуненко), из тогдашней Государственной технической комиссии при президенте РФ, от Курчатовского института РАН. Одних «курчатовцев» набилось в большой кабинет два десятка.

Виктор Петрик тогда подошел к доске, взял в руки мел – и принялся чертить формулы процесса. Галина Варшал, несколько раз одобрительно воскликнув, спросила: «Только объясните мне, зачем вы вот в этом месте возвращаете реакцию в голову». «Галина Моисеевна, в этом же самый смак!» – рассмеялся Мастер.

Тогда Варшал увлекла его в свою лабораторию. Переступив ее порог, В. Петрик снова захохотал. По набору реактивов и пробирок он понял, что в Институте геохимии прочли его патент и пытались воспроизвести технологию, так же получив осмий-187. Но, поскольку Мастер, как человек неглупый, в патенте указал не все, геохимики потерпели неудачу. Галина Моисеевна потому и спросила о необычном «выверте» реакции. И, будучи человеком весьма неравнодушным и порядочным, составила затем очень хорошее письмо, признав достижения Виктора Ивановича. Именно потому директор «Курчатника» Олег Николаевич Крохин весной 1995 года дал заключение главе Академии наук Ю. Осипову: да, это очень чистый осмий-187. И это должно было стать триумфом изобретателя.

Но только не для «борца со лженаукой» академика Александрова! С 1995 года прошло восемь лет – а он продолжал твердить, будто Мастер никакого осмия-187 получить не мог. То есть академик Евгений Александров показал глубину собственной «компетентности». Да, хорош «борец со лженаукой», ничего не скажешь! Вы думаете, сей ученый муж извинился перед Мастером, когда Петрик напомнил историю 1995 года и уличил Александрова в элементарном незнании химии? Как бы не так! Он просто сменил пластинку и принялся вещать о том, что этот осмий-187 никому и даром не нужен. И опять попал впросак. Он заявил, что если бы оный изотоп был бы так необходим развитому Западу, то его бы американцы в Окридже насобачили бы «газодиффузионным методом». Александров не знал, что осмий-187, причем куда хуже качеством, получается в Окридже электромагнитной сепарацией, а не газодиффузией. И снова Мастер ткнул Александрова, как щенка, носом в собственную лужу. Того, что самоучка Петрик опозорил его на весь белый свет, Александров ему никогда не простит. Именно он потом, с осени 2009 года, станет одним из главных «разоблачителей шарлатана».

Знаете, что я отчетливо вижу? То, что многочисленная серость, наводнившая нашу науку еще в советские времена (когда каждый четвертый ученый мира числился в СССР), смертельно ненавидит тех, кто показывает ее никчемность. Десятилетиями серость просиживает штаны в исследовательских институтах, тратит народные средства, пишет горы никому подчас не нужных статей и диссертаций, награждает друг друга высокими званиями и научными титулами – но не дает стране ничего прорывного, оригинального. Ничего из того, что могло бы решить самые насущные и конкретные проблемы. Никакого творческого мышления у серости со званиями и регалиями нет, есть только умственное бесплодие с импотенцией пополам. Да еще огромное желание и дальше годами сидеть в своих кабинетах, урывая себе куски бюджетного пирога, ни за что не отвечая и отговариваясь тем, что она, мол, служит чистой науке. Серость ходит только привычными путями и поиски ее всегда «под фонарем». Проявить сметку и находчивость для этой братии – задача неподъемная. Они только и могут, что копировать «передовые страны». Образно говоря, серость будет десятилетиями затаскивать корову на соломенную крышу вместо того, чтобы сбросить соломки вниз. Они потребуют для коровы все новые и новые лебедки или домкраты, погрузчики и грузовые стрелы. Особенно если на Западе так делают. Но найти остроумный нетривиальный выход серость не способна.

Но зато глупые бездарности дружной стаей набрасываются на тех, кто умеет придумывать нечто прорывное, на предприимчивых и сметливых. И уж тут сия «воронья слободка» не стесняется в средствах. Тут вам и оскобления, и ложь, и клевета идут в ход. Ибо главное – уничтожить того смельчака, что обнажает перед миром суть сией научной серости. Разве случайно то, что в сталинские годы Академия наук занималась прикладными проблемами? Правильно – потому что государство требовало от нее реальной отдачи. Как только Сталин ушел, Академия шаг за шагом стала отказываться от прикладных задач, от реальной инноватики. А сегодня, как в 2012-м заявил академик РАН Владимир Фортов, «…в России произошло следующее: секцию прикладных проблем, которая выполняла крайне важную функцию связи между оборонной наукой и фундаментальной наукой, оставили почти без денег…»

Превратив саму себя в «храм чистой науки» и отстранившись от реальной жизни, требуя только больших денег и не желая замечать собственных недостатков, РАН подписывает себе смертный приговор и сама провоцирует затопление себя серой слизью. Да ведь не только в ВПК нужно решать прикладные задачи – а везде!

Но серость, привыкшая годами есть бюджетные деньги и ни за что не отвечать, этого не желает категорически. Ей плевать на то, что прикладная наука в стране разрушена. Главное ведь – сохранить столь милый ей порядок вещей. Чтобы и дальше дипломы и звания заменяли реальные дела и свершения.

Отличительная черта некоторых «научных мужей» – негативная психология. Обожествление слова «невозможно». Хотя сами-то создатели науки современного типа несколько веков тому назад как раз и объявили войну самому слову «невозможно»! Они искали и дерзали. А тут академик Александров, как-то назвав себя большим специалистом по разделению изотопов, глаголет: ну не мог Мастер получить осмий без центрифуг – и все тут. Ни малейшей попытки разобраться: как это могло получиться у другого? Не может того быть – и точка! Да, далеко же двинут науку сии александровы, ничего не скажешь.

Можно ли оспорить публичное доказательство существования технологии Петрика в Курчатовском институте в 1995 году? Но это не помешало горе-академику Александрову восемь лет спустя публично назвать Виктора Петрика аферистом! Так кто же здесь выступает в роли лжеученого? Самоучка Петрик – или остепененный академик, не знающий химии и отрицающий бесспорные факты?

Ну, а когда сей борец со лженаукой понял, что оказался в шутовском колпаке, то завел иные речи. С 2005 года Александров, словно забыв свои прошлые обвинения, заговорил, что, конечно, осмий-187 можно получить химическим путем, но ничего уникального тут, оказывается, нет. Мол, Os-187 можно получать из любого источника, где есть рений:

«Металл платиновой группы осмий и сам имеет высокую цену, однако наличие в рениевых рудах чистого редкого (1,6 % в естественной смеси!) изотопа 187Os совершенно очаровало Петрика – ввиду очень высокой цены на этот изотоп в каталоге лаборатории Ок-Ридж, порядка 200 долларов за 1 миллиграмм. Насчет единственного на Земле источника сказано для красного словца – рений имеется повсеместно».

– Глупость этого заявления поразительна – все с точностью до наоборот: Os-187 выступает результатом бета-распада Re-187 и может находиться в чистом виде только в том случае, если в данных рудах отсутствует природный осмий. По этому признаку джезказганское месторождение – единственная на Земле аномалия. В этом – и самая суть моей догадки, – смеется Виктор Иванович.

О пустоцветах и трутнях

Мы с Мастером сидели и беседовали об этом почти двадцать лет спустя после тех событий. За окном мела метель февраля 2013-го.

– Вы пишете, Максим, о необходимости прорыва в новый мир, о важности ставки на науку, – говорил он мне тогда. – Наука – действительно показатель зрелости общества. Но вы даже не представляете, во что превратилась наша наука. Это просто чудовищный клубок проблем и комплексов, Авгиевы конюшни. Вы думаете, что-то изменилось с той поры? Если и поменялось, то лишь в худшую сторону. Уже в истории с осмием-187 все плачевное состояние нашей науки видно, как в капле воды. Видно, чего стоят иные из академиков РАН. И глупость, и тщеславие, и невежество степенных ученых – все здесь, в этой одной-единственной истории. В ней есть даже шизофрения самой Академии наук: когда одна ее часть ведать не ведает о том, что делает другая. Когда то, что успешно проходит экспертизу в одних структурах Академии сегодня, завтра объявляется аферой в академической же Комиссии по лженауке! Это – типичное раздвоение сознания, психиатрический случай.

На кого ставить-то, Максим? Вот на такую науку? Это ведь только один пример того, насколько невежественны некоторые члены РАН. Я вам еще покажу и расскажу гораздо больше…

– Да, Виктор Иванович, – качаю головой, – не могло всеобщее разложение миновать и Академию наук. Если у власти шизофрения, то и в храме науки она тоже процветает…

– Ну, разве может среди моря смрадных нечистот существовать некий благолепный и благоуханный остров под вывеской «Академия наук»? Нет, конечно, – заключает Мастер.

Слушаю его и все более укрепляюсь во мнении о том, что в обновленном государстве, очищенном от нечисти, нужно создавать конкуренцию Академии наук, формировать наше прикладное Агентство передовых разработок. Как ту обитель, куда могут приходить со смелыми разработками и находками вот такие самородки и мастера. Которые занимаются наукой не в погоне за званиями и степенями, а из неуемной любознательности и из стремления сделать Дело. Уж слишком далеко зашла деградация. Уж слишком много вокруг пустоцветов, трутней и серости, норовящих придушить все живое и празднующих свои бесплодные победы над творцами.

– Страшный вы человек! – говорю ему.

– Это почему?

– Да вы словно какой-то демон – возмутитель спокойствия. Какой-то злой маг – искривитель времени. Стоило вам заняться осмием – и лавиной покатился вниз поток исторических событий. Началось неудержимое падение Собчака и неожиданное возвышение Путина. А потом, с 2009-го, этот демонический Петрик снова порождает оглушительный политический скандал вокруг «Единой России». Причем еще непонятно, чем все это кончится: политический кризис, начавшийся затем, еще тянется и угрожает самому существованию власти.

– Максим, я всего лишь изобретал…

– Но что же вышло в итоге с осмием-187? Не спорю, решение вы нашли изящное и сотворили то, что никто в мире не делал. Однако сейчас все говорят о том, что столько чистого осмия-187 просто не нужно.

– Не нужно спешить с выводами…

Вместо золота?

Не таков был Мастер, чтобы отступать перед трудностями. Рынок для осмия-187 слишком узок? Расширим его.

Сначала дорогой изотоп, чья стоимость в тысячи раз превосходит стоимость золота, попробовали превратить в залоговый инструмент, по сути дела – в новый драгоценный металл. Виктор Иванович рассуждал так: на Земле есть единственное естественное хранилище, откуда можно добыть Ос-187 такой чистоты – месторождения «Джезказганцветмета». Окридж с его 70-процентной чистотой тут и рядом не стоит. Единственный человек на свете, допетривший до технологии добычи изотопа из джезказганского рениевого концентрата – это сам Петрик. Почему бы тогда не превратить осмий-197 в новое сокровище для финансовых залоговых операций? В инструмент обеспечения национальной валюты или коммерческих операций? В самом деле, десятки граммов осмия-187 могли бы заменять целые штабели золотых слитков. Если брать нынешние реалии, то тройская унция золота (31,1 г) стоит (округленно) 1700 долларов. То же количество осмия-187 «петриковской чистоты» – это (тоже округляем) 6 миллионов долларов. Допустим, даже при падении цены вдвое – 3 млн. И в этом случае Ос-187 получается в 1 тысячу 764 и семь десятых раз дороже «презренного металла».

Мэр Анатолий Собчак сообщил весной 1993 года тогдашнему вице-премьеру Георгию Хиже о том, что в ближайшее время в Питере могут сделать 10 килограммов чистого осмия-187 (Хижа – бывший заместитель Собчака). Ну чем не новый залоговый инструмент? В. Петрик в то время успел съездить в Швейцарию и обсудить идею с некоторыми тамошними банкирами. Встречался он и с ватиканскими финансистами. Обсуждали вопрос и в Москве: Хижа привел Петрика к тогдашнему вице-премьеру Егору Гайдару.

– Безумно липкие у него руки были. И кошмарная духота в кабинете. У него летом работал обогреватель! – вспоминает Мастер.

В общем, дело, казалось бы, завертелось. Вопрос дошел и до руководства Центробанка. Но тут вываливается статья академиков РАН под заголовком «Театр абсурда вокруг осмия-187, или Несколько слов о вкладе мэрии Санкт-Петербурга в развитие отечественной физики». В этой статье ведущие специалисты в СССР по осмию член-корреспондент Казахской академии наук С. К. Калинин и начальник технического отдела научно-производственного объединения «Джезказганцветмет» В. И. Лавецкий утверждали: «по имеющимся данным в пробах руды Джезказганского месторождения – самого большого в мире источника осмия – содержание осмия-187 составляет три десятимиллионные доли. Общее количество изотопа составляет граммы, от силы десятки граммов. Получение же осмия-187 чистотой около 99 % и вовсе невозможно. Это связано с тем, что для получения всего лишь нескольких сот граммов такого вещества потребовалось бы переработать почти весь объем мирового производства обыкновенного осмия (смеси изотопов)».

Статья была совершенно идиотской. Как будто бы осмий-187 добывался Мастером из осмия. Как будто он добывал его из руды, а не из рениевого концентрата, который сделали из джезказганской руды. То был, пожалуй, первый случай, когда Мастер столкнулся с дремучим невежеством «официальной науки». Да, на руках у него был неопровержимый аргумент: более ста граммов осмия-187, имелись данные из двух иностранных лабораторий. Но Собчак от статьи необычайно расстроился. Он пожелал дополнительных аргументов. Именно тогда он и поручил вице-мэру Леониду Савенкову доставить восемь граммов Ос-187 в Германию на новый анализ. Но Савенков решил это сделать практически контрабандой, через бизнесмена Матвеева, без оформления каких-либо бумаг и разрешений. Итог – неслыханный скандал на всю страну осенью 1993-го, пять лет тюрьмы для Савенкова в 1997-м и начало политического краха самого Собчака. Ведь тогда окружение Ельцина узрело в Собчаке конкурента своему патрону и направило на него работу ФСК-ФСБ. Скандал с Савенковым и осмием стал просто подарком для них. Контрразведка уже «вела» Матвеева с осмием до самой границы, учинив дотошный досмотр его автомобиля. Ну, а потом понеслось: мэр Собчак дружит с чудовищем-уголовником Петриком, встречает его в аэропорту, беседует в семейном кругу вот с этим проходимцем.

– Петрик – это фигура, с помощью которой можно скомпрометировать кого угодно! – говорит сам Петрик.

Потом была попытка привезти образец порошка осмия-187 в Москву: мэр Лужков предлагал устроить встречу с французским президентом Жаком Шираком. Однако как везти туда материал, относящийся к металлам платиновой группы, которого – «по-научному» – и быть не должно? Мастер пробовал организовать это через питерского «авторитета» Мирилашвили. Но спецслужбы не дремали и настоятельно попросили этого не делать.

Движение в сторону «осмизации» финансового дела было серьезным. Достаточно сказать, что есть свидетельство того, что будущий (тогда) министр атомной промышленности Адамов предлагал за три года и 900 миллионов долларов создать технологию получения чистого осмия-187. В то время, как эта технология уже существовала и могла быть применена. Знаете, такие детали гораздо больше о состоянии российского общества, нежели технические детали.

Словом, попытка дать миру альтернативу золоту тогда рухнула. В феврале 2013-го я спорил с Мастером, доказывая, что у них все равно ничего не вышло бы. Ибо финансы, как и вся нынешняя экономика-хрематистика – прежде всего психология. Золото почитается надежным сокровищем уже тысячи лет, и это накрепко в сознании. А осмий-187, да еще и с запахом гнилого чеснока, в сознание миллиардов землян не впечатан. И неважно, сколько он стоит. Потому что его как залог и как обеспечение принимать не будут. Во всяком случае, очень долго не будут.

Но потом я сам понял, что В. Петрик во многом прав. Даже с точки зрения все той же «экономической/хрематистической психологии». В самом деле, золото тоже бесполезно, если отнять у него функцию залога и сокровища. Золото немного используется в ювелирной промышленности, немного – в технике. Последней больше нужны платиноиды. Зато в мире ходят триллионы ничем, по сути, не обеспеченных долларов и евро. Они судорожно ищут какого-то обеспечения. И коли для этого используются совершенно пустые «ценные бумаги» и производные-деривативы от них, то осмий-187 на этом фоне смотрится вполне неплохо. Он уж всяко не хуже деривативов, депозитарных расписок и облигаций на закладные.

Просто Виктор Петрик тогда явно опередил время со своей идеей «осмиевого стандарта», альтернативы золотому.

Он пробовал – и с успехом – применить осмий-197 как уникальную метку-защиту для денежных знаков и ценных бумаг. О ценности этих работ говорят письма из самого Гознака и от заместителя министра финансов РФ Олега Вьюгина (1996 год). Команда Мастера создала даже миниатюрное оборудование для того, чтобы засекать эти метки. Но все это было хорошо, но мелко.

Главный же прорыв был впереди: осмий-187 оказался ключом к созданию супероружия – гамма-лазера. Именно Мастер предложил реальный путь к его созданию.

– Вы зря думаете, что лихорадка, вспыхнувшая вокруг сперва «красной ртути», а потом и осмия-187, была чистой аферой, – в глазах Петрика прыгают бесенята. – Почва под всем этим была, Максим. Просто те, кто просил меня получить чистый изотоп, сами не знали подоплеки такого интереса иностранных посредников. И, как бы потом не путали следы, как бы ни объявляли всю ту историю обманом простодушных россиян, мне эту загадку удалось разгадать.

– Так в чем же она, Виктор Иванович?

– Отгадка – в попытках создать гамма-лазер в начале 90-х. А нас использовали втемную. Куда нам, лапотным, это понять? И формулу «красной ртути» в массмедиа потом кидали ложную. На самом-то деле никакое это не соединение ртути с сурьмой и кислородом, как писали во всех газетах с 1992 по 1995 год. Или в книге Александра Гурова «Тайна красной ртути». Чушь все это. На самом деле, это – изотоп ртути, Hg-196. И он, и осмий-187 требуются для того, чтобы создать сверхоружие. Никакие это не «усилители» ядерных боеприпасов, не «сверхточные взрыватели» для обычных бомб, не элементы точного наведения ракет и не материал для ядерных боеприпасов величиной с авторучку – или какую там еще ахинею несли журналисты? Возможность создания гамма-лазера – вот истинная цель поисков. И Собчак, когда просил меня выделить чистый осмий-187, даже не догадывался, зачем он понадобился богатым иностранным «купцам»…

Святой Грааль» физики – гамма-лазер

Наверное, создание гамма-лазера можно назвать «святым Граалем» современной физики. Мощный луч, бьющий на сотни километров с невероятной энергией, мечта фантастов – вот что такое гамма-лазер. Почти абсолютное оружие, которое дает его обладателю ступень могущества более высокую, нежели обладание ядерно-ракетным оружием.

Чем он отличается от привычных лазеров? Тем, что нынешние, слабые лазеры испускают фотоны при переходе возбужденных электронов к обычному состоянию. Но электроны – что твои планетки вокруг «солнца», атомного ядра. Их энергии переходов для создания гамма-лазера не хватает. Вот если бы использовать для создания излучения само ядро, а вернее, его переходы из одного состояния в другое – совершенно другое дело. Тогда и можно будет породить гразер – грозный гамма-лазер.

Нобелевский лауреат, советский академик В. Гинзбург мечтал о гамма-лазере в статье 1971 года «Какие проблемы физики и астрофизики представляются сейчас особенно важными и интересными?». Но с тех времен гразер так и остается мечтой.

Как пишет профессор кафедры физики Московского государственного института радиотехники, электроники и автоматика А. Задерновский, создание гамма-лазера позволило бы применить на практике открыло бы для современной науки и технологии новый диапазон энергий когерентных фотонов – килоэлектронвольтный и, быть может, даже мегаэлектронвольтный. Оно же ввело бы в практику новый тип ядерных реакций – цепную реакцию стимулированных радиационных переходов возбужденных ядер с высвобождением запасенной ядерной энергии в виде вспышки когерентного гамма-излучения. То есть «чистым» образом, без образования побочных радиоактивных отходов. Реальные гамма-лазеры нужны и в ядерной энергетике, и в нанотехе, и в медицине. Оружие – это то, что лежит на самой поверхности. Лучи, способные сбивать ракеты за тысячу километров. Ударные системы космического базирования, могущие уничтожить любую цель на планете. Никакая атмосфера их не рассеивает, никакие облака им не помеха.

Удар лучом сверху – и нет авианосца. Или в куски разлетается стратегический бомбер. Или погибает взлетающая баллистическая ракета. Или поражается важный центр управления. Или лимузин с президентом враждебной страны. Причем космический «стрелок» остается практически неуязвимым. Его не достают зенитные ракеты. Против него бессильны самолеты-перехватчики. Разве что космические истребители в силах сбить боевую лазерную платформу. Однако их эскадрильи еще нужно создать. Это же вам не «Звездные войны» снять…

Великий эффект Мессбауэра

Но как создать гамма-лазер?

Как оказалось, для этого нужен прежде всего осмий-187. Именно здесь лежит разгадка той лихорадки по поиску чистого изотопа, что охватила мир в 90-е годы. Не знал об этом Собчак в 1993-м году об этом, как и не ведали и прочие участники «осмиевой лихорадки». Именно предельно чистый Os-187 и эффект Мессбауэра и становятся ключом к созданию гразера. Мастер, поняв это, быстро засел за литературу по гамма-лазерам.

Еще в 1958 году Рудольф Мессбауэр открыл эффект поглощения и излучения гамма-квантов в твердых телах без отдачи, буквально перевернув физику. За что и стал нобелевским лауреатом в 1961 году. Именно его эффект внушает надежду на то, что гамма-лазер возможен в принципе и рано или поздно его создадут.

Что открыл Мессбауэр? Если мы имеем много ядер того или иного элемента, то можем возбудить их с помощью потока нейтронов. То есть, переведем их на более высокий энергетический уровень, «зарядим» их, приведем, так сказать, в метастабильное состояние. Ядро поднимается со своего основного состояния на более высокий уровень. У каждого элемента есть свое метастабильное, «возбужденное» состояние и срок жизни в нем. Когда ядро атома вновь «падает» на основной уровень, то оно отдает накопленную энергию и «выстреливает» гамма-квант.

Что это дает в принципе? Если есть совокупность «возбужденных» ядер и одно из них первым начинает «падать» на основной уровень, то оно столкнет своим гамма-квантом соседнее ядро, а то – уже два других и так далее. Начнется цепная ветвящаяся реакция, в ходе которой все возбужденные, накачанные энергией ядра, почти мгновенно «пальнут» гамма-квантами. Они испустят сильное, когерентное излучение. Такое же когерентное, как и у обычных лазеров, но в данном случае – полученное из энергии атомных ядер, а не электронов. Гамма-излучение гразера!

– Но на практике это пока неосуществимо. Почему? Потому, что, исторгая гамма-квант, ядро получает отдачу, – поясняет Мастер. – Почти так же, как откатывается назад старинная пушка, изрыгнувшая снаряд. Отдача поглощает часть энергии, и потому энергия гамма-кванта, вылетевшая из «падающего» ядра атома, меньше, чем та энергия, что была запасена ядром, поднятым в метастабильное состояние. Поэтому вылетающий гамма-квант не может быть резонансным. Он не в силах вызвать «падение» соседних ядер и начать цепную реакцию. Теряются так называемые резонансные условия…

То есть все атомные ядра-«орудия» не могут выстрелить в очень короткий промежуток времени. Значит, нужно каким-то образом убрать отдачу. В чем-то «закрепить» возбужденные (метастабильные) ядра, чтобы они «стреляли», но без отдачи.

Мессбауэр предложил: нужно заселить атомы нужного, возбуждаемого вещества, в кристаллическую решетку. А решетка – конструкция жесткая, в ней атомы прочно скованы ковалентными связями. Одно ядро тронешь – вся решетка вибрирует. Мессбауэр сказал: а что, если часть ядер в некоей кристаллической решетке заменить на ядра нужного нам вещества с очень высокой запасаемой энергией в местастабильном состоянии? Тогда, если мы «тронем» одно ядро и заставим его «выстрелить» гамма-квантом, отдачи не будет. Кристаллическая решетка помешает, вся масса кристалла поглотит отдачу. Ну, представьте себе пушку, сильно закрепленную в большой решетчатой конструкции. Пушка палит – и ее снаряд вылетает с большей скоростью, чем из свободно стоящего орудия, ибо отдачи нет. Ее поглотила та массивная конструкция, в которой закрепили орудие.

«…Ситуация <…> напоминает человека, прицельно бросающего камень из лодки. Бо́льшую часть энергии согласно закону сохранения импульса получает легкий камень, но небольшая часть энергии броска переходит в кинетическую энергию получающей отдачу лодки. Летом лодка просто приобретет некоторое количество движения, соответствующее отдаче, и отплывет в направлении, противоположном направлению броска. Однако зимой, когда озеро замерзнет, лодку будет удерживать лед, и практически вся энергия броска будет передана камню, лодке (вместе с замерзшим озером и его берегами) достанется ничтожная доля энергии броска. Таким образом, отдача будет передаваться не одной только лодке, а целому озеру, и бросок будет производиться “без отдачи”», – писал сам Мессбауэр полвека спустя после своего великого открытия.

Таким образом, надобно создать кристаллическую решетку, в которую вселены атомы нужного нам вещества. То есть, множество «пушек» в решетке. Заряди их с помощью потока нейтронов, накачай энергией – и дальше заставь выстрелить первую «пушку». Она выплюнет снаряд (гамма-квант) с той же энергией, что в ней запасена. И этот квант заставит сработать соседние «пушки», а те – соседние и так далее, в геометрической прогрессии. Причем в ничтожно малый промежуток времени. И ты получишь мощное гамма-излучение.

Каково же было изумление Виктора Петрика, когда он узнал, что Мессбауэр в своих опытах заселял в кристаллическую решетку атомы осмия! Да, не изотопа-187, а природного осмия, но тем не менее. Мастер испытал сильнейшее возбуждение: он напал на след. Мессбауэр выбрал осмий далеко не случайно: тетроксид осмия очень хорошо проникает в другие вещества. С другой стороны, осмий отличается хорошей способностью запасать энергию.

Эффект Мессбауэра срабатывает, если испускаемого кванта при переходе ядра из метастабильного в основное состояние – не менее ста пятидесяти килоэлектрон-вольт (кЭв).

– Энергия гамма-кванта у ядра каждого элемента – разная, – поясняет Виктор Иванович. – Есть 2кЭв, есть десять, но идеально для эффекта Мессбауэра – это именно 150 кЭв. Тогда энергия испускаемого кванта равна накопленной ядром энергии. А теперь берите «Справочник физических величин» и ищите те ядра, которые имеют наибольшую энергию. И тут получается: «Витя, я охреневаю!»: осмий-187 имеет те самые 150 кЭв.

Такую же энергию имеет и ртуть-196. А это и есть та самая «красная ртуть». Ее изотоп, а не мифическое соединение Sb2O7Hg2, о котором нам говорили в 1992–1995 годах, когда бушевала лихорадка «красной ртути». Изотоп ртути, а не ее соединение – вот что было настоящим объектом поисков. Для чего? Видимо, кто-то на Западе решил, что нашел самый короткий путь к гамма-лазеру. Просто в РФ этого не смогли понять.

Тайна третьего уровня

Но если Мессбауэр открыл путь к созданию гамма-лазера, то почему его до сих пор не смогли построить?

Мастер нашел ответ и на этот вопрос. И до него уже успели узнать, что мало заселить атомы осмия-187 в кристаллическую решетку. Все равно резонансные условия не возникают, ибо есть еще один фактор, который этому мешает. Какой? Магнитный момент ядер, имеющий четкий вектор направленности. Эти векторы торчат в разные стороны, «крадут» энергию и потому не происходит цепной реакции. Нужно как-то направить векторы магнитных моментов ядер-«стрелков» в одну сторону. Иначе, если векторы глядят в разные стороны, получается диполь-дипольное взаимодействие, не позволяющее добиться желаемого «залпа» гамма-квантами.

Но как ориентировать векторы магнитных моментов в одну сторону? Именно над этим сорок лет билась наука в СССР, от которой Минобороны хотело получить вожделенное сверхоружие – гразер. На этом ломал себе зубы академик Виталий Гольданский (1923–2001), с 1988 года директор Института химической физики. Академик Рэм Хохлов, трагически погибший в 1977 году, высказал идею: вот если бы создать такие мощные внешние магниты (в 20 тесла), между которыми разместить аппарат гамма-лазера – тогда они и сориентируют магнитные моменты ядер в одном направлении. Но у ядер показатель магнитного поля – все пятьсот тесл…

Мастер предложил иной путь: использовать не внешние, а внутренние магниты. Он совершил настоящее открытие: придумал заселить атомы осмия-187 в кристаллическую решетку магнита – ферробората. Соединения бора и железа. В таком магните ядра железа имеют строго упорядоченные, смотрящие в одну сторону, магнитные моменты. Если заселить туда осмий, то и его магнитные моменты развернутся в одну сторону. Как солдаты в строю.

– 28 раз я создавал это вещество. В виде порошка. Двадцать семь раз я выращивал кристаллическое соединение со шпинелевой структурой, этот самый ферроборат осмия. Ничего не получалось. На двадцать восьмой идеальная кристаллическая структура возникла. Вакансии в ферроборате занял осмий. Получилось очень удачно, без разрушения кристаллической структуры ферробората. И впервые при отключенных магнитах на установке ядерного магнитного резонанса был получен сигнал на частоте 107,5 МГц, что соответствовало магнитному полю осмия-187! – рассказывает Мастер.

Как вспоминает А. Денисов, профессор Санкт-Петербургского политехнического института, депутат и бывший первый заместитель председателя экспертно-консультативного совета по проблемам национальной безопасности при председателе Государственной Думы РФ, когда он в ноябре 1997 года привез пробирку с ферроборатом осмия в одну из московских спектрометрических лабораторий, то там поначалу и слышать никто не хотел о каком-то фантастическом сигнале при выключенных магнитах. Но когда там впервые увидели воочию этот высокоамплитудный сигнал, то удивлению их не было предела. «Проведенные ЯМР-исследования позволяют заключить, что в представленном образце содержится осмий-187 в магнитоупорядоченном состоянии, что позволяет производить его детектирование методом ЯМР без использования внешнего магнитного поля», – пишут специалисты.

Денисов рассказывает полушутя, что сам чуть не упал в обморок, увидев такое физическое чудо. Но профессор на этом не успокоился: вернувшись в Петербург, он через несколько дней перепроверил эффект Петрика на другом образце. Результат оказался аналогичным.

– Именно это и я и объявляю своим научным открытием: под названием «Явление магнитоупорядоченного состояния изотопа осмия-187 в ферромагнитной матрице». Оно оформлено в 2001 году, – добавляет Виктор Иванович. – Но этот (неприличное слово), академик Е. Александров, в бюллетене № 9 «В защиту науки» врет: «Петрик снова обращается в ФТИ РАН, где находит человека, умеющего выращивать кристаллы FeBO3, и предлагает ему вырастить кристалл, легированный изотопом осмия-187. Было выращено два кристалла, но не было получено никаких гарантий, что осмий вошел в решетку кристалла. Нет никаких сведений, что кто-нибудь видел ЯМР осмия в FeBO3.

Может быть, Петрик? Но тогда почему он вписал в патент заведомо неверную частоту резонанса?»

Я часто думаю: Е. Александров что, придуривается, или же он таков на самом деле? Судите сами о заявлении: «Было выращено два кристалла, но не было получено никаких гарантий, что осмий вошел в решетку кристалла: FeBO3». Дело в том, что ферроборат ни при каких обстоятельствах не может быть выращен в виде монокристалла! Ферроборат имеет мелкокристаллическую структуру, в решетке которой вакансии заполняются ядрами Ос-187. На данную работу я потратил свыше года. Она была принята в моих лабораториях Институтом криминалистики ФСБ РФ. Имеются все отчеты.

Именно ферроборат с заселенным в него осмием-187 и дал сенсационные результаты при ЯМР-исследовании. При отключенных магнитах томографа он показал частоту осмия-187. Измерения резонанса проводились в Институте общей и неорганической химии РАН под контролем директора ФИАН академика О. Крохина по указанию президента РАН, академика Осипова. Измерения проводил В. П. Тарасов. Все это есть в документах…

Три года шла напряженная работа над созданием заветного кристалла для гамма-лазера. Мастер на свои средства финансировал небольшую исследовательскую группу в институте физики Санкт-Петербургского государственного университета под руководством А. Е. Антропова, проведшую изнурительно длительные эксперименты на ускорителе элементарных частиц. Почти вся группа один за другим ушла из жизни: опасные эксперименты не прошли даром.

– В моей университетской исследовательской группе первым умер… очень странной смертью погиб прекрасный физик В. П. Дубенский… наступило полное изъязвление нутра. У нас в лаборатории возникло очень странное явление. Мы выбросили все, что могло создавать радиационный фон, но продолжали регистрировать его в помещении. Это было одно из многих непонятных явлений, которые происходили вокруг нас. Дубенский погиб от изъязвления почти всех внутренних органов.

Затем очень странно умер руководитель группы Антропов. Он неожиданно поехал на дачу. Но почему-то не позвонил жене и вообще никому не сказал, что поехал за город. Никто не знал, где он находится. Через несколько дней поехали на дачу, чтобы поискать его там – и нашли Антропова мертвым в постели. На этом наши исследования остановились.

– И все-таки гразера пока не существует. Неужели на пути к нему возникло что-то еще? – спрашиваю у Мастера.

– Да, мы наткнулись на еще одну проблему, – кивает в ответ мой собеседник. – Слишком малый период пребывания ядра осмия-187 на уровне возбуждения. Всего сто наносекунд. Невозможно за такое ничтожное время возбудить все ядра. Но, к счастью, у осмия-187 есть еще один уровень возбуждения, который живет 240 микросекунд. Но даже при этом мы никак не успевали создать такой поток нейтронов, чтобы успеть возбудить большое количество ядер. Именно поэтому считается, что дорога к гамма-лазеру закрыта. Но не для меня! Я был уверен, что у осмия-187 имеется и третий уровень возбуждения, с энергией в 5 мЭв, причем время его существования – не менее четырех часов. Надо было только экспериментально это подтвердить…

В те годы Мастер обращается к правительству РФ с предложением начать полномасштабные работы по гамма-лазеру. На это предложение В. Петрика есть письменное заключение известного российского физика Велихова, в коем академик утверждает: создание гамма-лазера даже на изотопе осмий-187 невозможно, поскольку время жизни главного возбужденного состояния – всего 240 микросекунд. В. И. Петрик в личной встрече с Велиховым пытался убедить того в поспешности и необоснованности отрицательного заключения по гамма-лазеру. Но вскоре понял, что «ошибся дверью»: маститый ученый продолжал настаивать на своем академическом «невозможно».

Петрик упрямо продолжал финансировать работу своей группы по осмию-187. И вот в один прекрасный день…

– Однажды открылась калитка… Рано утром это было. На пороге стоял руководитель группы Антропов, бледный, как бумага. Он сказал: «Виктор Иванович, тут такое случилось!» – рассказывает Мастер. – Сердце у меня екнуло: я подумал, что украли осмиевую мишень.

Но Антропов произнес: «Все, что вы предсказывали, подтвердилось! Только вы немного ошиблись, вы предсказывали время жизни в пять часов, а он живет четыре с половиной…».

Так мы нашли долгоживущий уровень возбуждения!

А этого достаточно, чтобы накачать гамма-лазер. Получается каскад. Сначала ядра могут упасть с «долгого» уровня возбуждения на второй, в 240 микросекунд. Выделенной энергии хватит, чтобы столкнуть ядра на первый уровень – и на нем произойдет почти мгновенное высвобождение гамма-квантов из всех ядер.

Можно сказать, гамма-лазер – практически у нас в руках. Излучение гамма-квантов без отдачи из кристалла ферробората получено, точь-в-точь по Мессбауэру. Проблема достаточного источника нейтронов снята. Открытый третий уровень «возбуждения» осмия-187 настолько долгоживущ, что хватит и имеющихся нейтронных «пушек». Осмий в этой роли намного лучше пресловутой ртути-196, той самой «красной ртути». Теперь мне понятно, почему разгорелись такие страсти вокруг «красной ртути» в 1992-м, почему следом вспыхнул ажиотаж вкруг осмия-187. Видимо, в тот момент где-то на Западе решили, что близки к созданию гразера и принялись искать нужные материалы на развалинах Советского Союза. Только они так и не смогли найти тех решений, что делают проект возможным – и лихорадка сошла на нет. А мы их нашли!

Страна в принципе имеет возможность создать боевой гамма-лазер, способный поместиться в чрево транспортного самолета, – говорит мне Мастер, разводя руками.

Вы спросите: а где же готовый гразер? А нет его до сих пор. Просто дальше требовалась специальная программа, финансируемая государством. В рамках оборонных исследований. Такие НИР и НИОКР никак не мог потянуть небольшой частный институт Мастера во Всеволожске, работающий на его личные средства. Ведь надо было как минимум привезти новые партии рениевого концентрата из Джезказгана, выделить из него достаточные объемы чистого осмия-187. Требовалось задействовать в работах имеющиеся в стране ускорители элементарных частиц. Нужно было собрать и всесторонне испытать опытные образцы гразеров. Причем не полукустарно, а на хорошем технологическом уровне. Затем провести дотошные испытания.

Чем рискует государство? Да ничтожными в масштабах страны суммами. Многие нам упорно говорят, будто Мастер блефует, обманывает. Но ведь проверить рассказанное им очень просто и совсем недорого. Достаточно провести эксперимент с «накачкой» мишени из осмия-187 и проверить: существует ли то самое, длительное состояние «возбужденности» изотопа. Если оно есть – то можно было продолжать работу на государственном финансировании.

Но ничего этого сделано не было. В 1990-е Минобороны РФ пробовало было начать проект «Свеча-М» как раз по теме гразера, но денег тогда было мало. Часть просто «спионерили». А часть – отдали в Академию наук, которая билась над созданием гамма-лазера сорок лет, а сейчас и вовсе руки опустила. Никто не хотел ни замечать, ни проверять работ Мастера. Вместо этого один академик (Е. Александров) стал голосить о том, что Петрик никакого ферробората с атомами осмия-187 в кристаллической решетке не создавал. А главборец со лженаукой академик Кругляков при жизни вообще заявил, что гамма-лазером в мире вообще никто не занимается. Мнение академиков перевесило. Как тут не вспомнить историю с атомной инициативой Игоря Курчатова в 1940 году?

Думаю об этом – и чувствую, как внутри вскипает злость. Ну что за маразм! Провести первичную экспериментальную проверку работ Мастера – это всего несколько тысяч долларов в пересчете. Черт, вы выкидываете десятки миллиардов долларов на бесполезно-затратные олимпиады и футбольные чемпионаты, вы готовы зарыть еще столько же миллиардов в провальный проект расширения Москвы. Но потратиться на то, что может принести России сверхоружие и супертехнологии новой эры, не желаете! Кем после этого вас считать, академические и ясновельможные болваны?

Круг замкнулся

Окончив свой рассказ, Мастер устало откидывается на спинку кресла и молчит, прикрыв глаза. Молчу и я.

Н-да, вот так и замкнулся круг фантасмагорической истории. В начале – полуголодный бандитский Питер 1993-го, сумасшедшая лихорадка вокруг «красной ртути» и осмия-187, кустарная лаборатория в подвале. А в финале – ключ к сверхоружию и море грязи. А в середине – коррупция, аресты, политические скандалы, головокружительные международные аферы и спецслужбы.

– Вы сделали одну большую ошибку, Виктор Иванович, – говорю Мастеру.

– Какую?

– Не стали таким, как все. Ведь если бы вы в девяностые занимались бы, «как приличные люди», воровством, захватом собственности, спекуляциями и убийством конкурентов, то сегодня стали бы уважаемым, респектабельным господином. Никто бы не помнил, как вы сколотили состояние, как никто, по большому счету, не лезет в прошлое наших магнатов и столпов высшего общества.

А вы, Мастер, в девяностые занялись наукой и экспериментами. За свой счет. Вы рискнули попереть против общепринятых догм, бросили вызов признанным светилам науки. И что получили в «благодарность»? Стали объектом темной, иррациональной ненависти. Не любят у нас «белых ворон». Теперь вы – изгой, демон во плоти, проклятый шарлатан и уголовник. Теперь я прекрасно вижу, как погубить себя: не быть таким, как все. Искать и творить, а не жрать и потреблять. И тогда вся ненависть глупого стада обрушится на тебя…

– Да к черту дураков! – машет рукой Виктор Иванович. – Так было всегда. Не я первый – не я последний. Посмотрите в Интернете: там вообще кого-то любят? Там всех полощут на все лады и грязью поливают.

А новое все-таки пробьет себе дорогу. Не стану я хранить тайну, рано или поздно найду тех, с кем смогу работать. Китайцы это будут? Да хоть они.

Для чего он вообще нужен, этот гамма-лазер, отчего вокруг него разгорались человеческие страсти и разыгрывались такие драмы?

Самая привлекательная сторона ядерного гамма-лазера – это производство энергии. Понимание того, что в гамма-лазере, построенном на использовании долгоживущих метастабильных изомеров, по существу протекает экзотермическая цепная ядерная реакция, нашло отражение еще в первых работах советского физика Льва Ривлина в 1961 году.

В самом деле, удельная энергия, запасаемая в ряде изомеров, составляет примерно сотню мегаджоулей на один грамм, что на два порядка уступает энергосодержанию делящихся материалов, но зато на три порядка превосходит теплотворную способность углеводородного топлива. Преимущества и недостатки этой промежуточной позиции определяют место лазерной ядерной технологии в энергопроизводстве. Главный аргумент в ее пользу, конечно, имеет экологический характер и заключается в отсутствии долгораспадающихся радиоактивных отходов.

Однако сегодня больше всего гамма-лазеру прочат военное будущее. Размещенный на околоземной орбите, он становится абсолютным антиракетным оружием. Кто первый из великих держав создаст гамма-лазер орбитального базирования, тот и станет практически недосягаем для стратегических ракет противника.

Полноценный гамма-лазер превратит ядерную взрывчатку в прах. Или выведет из строя всю бортовую электронику, или разрушит конструктивные элементы межконтинентальной ракеты.

Но и этим область использования гамма-лазера не ограничивается! Будущий ядерный квантовый генератор выступит мощнейшим научным инструментом в познании микромира. Его используют в самых разных прикладных областях: от медицины до химической технологии, где с его помощью станет возможным управление ядерными реакциями. Быть может – позволим себе пофантазировать – мы сумеем с его помощью заниматься искусственной трансмутацией, то есть превращениями элементов и химических соединений. Сможем делать золото из свинца.

Я ведь сам не ведал, куда заведет меня история с осмием-187. Неисповедимы пути познания, друг мой.

Так что новое все равно появится. А дураки… Они останутся в дураках. Жаль только, что они и страну нашу с собой тянут…

– Да уж, Виктор Иванович, в какую страну дураков нынче превратилась РФ, сам давно вижу…

– А хотите развлечься? И посмотреть, на каких нынче «технологиях» нынче умные люди бизнес делают? – Петрик посмотрел на меня хитровато.

– И как же? – улыбаюсь в ответ.

– Тут мне принесли «волшебный браслет». Его создатель в США сотни миллионов заработал, – Мастер поднимается из кресла и принимается расхаживать по залу. – Сначала торговец предлагает испытать твою силу до того, как ты надел его штучку на запястье. Для этого клиент должен встать во весь рост – а торговец виснет у него на руке и валит в сторону. Потом клиент надевает браслет и опыт повторяется. Только теперь продавец и тянет за руку изо всех сил, и от натуги пыхтит, а клиент – стоит как вкопанный…

– Да вы что?

– Точно. Сам видел. И долго бился над разгадкой фокуса. А потом все понял. Показать вам, в чем секрет?

– Давайте! – с готовностью встаю на ноги. Виктор Иванович всем весом тянет мою левую руку вниз, меня ведет в его сторону, хотя я в полтора раза массивнее Петрика.

– А теперь возьмите в правую руку вот эту авторучку. Держите! – командует Мастер. Повинуюсь.

Теперь он виснет на моей левой руке всем телом, а я и не шелохнусь.

– Здоров, черт! – отдувается Петрик.

А потом, рассмеявшись, открывает секрет:

– Первый раз я тянул вашу руку под небольшим углом к вашему же туловищу. Потому вы и не устояли. А во второй раз, дав вам ручку, на которую вы отвлеклись, тянул руку вертикально вниз, параллельно вашему телу. Вы и не шелохнулись, – поясняет Виктор Иванович, снова усаживаясь в кресло.

– Вот как и надо разводить лохов и делать себе состояние? – смеюсь в ответ.

– Ну да! Был бы умным – подобным бы и занялся… А то – осмий-187, гамма-лазер. Вот чем заниматься следует…

Мы еще немного шелестим страницами документов. Мастер рисует принципиальную схему гразера. Мы прихлебываем вкусный чай. Наконец, задаю мучающий меня вопрос.

– Слушайте, а каким образом вы, психолог по первому образованию, находите такие решения? Как изобретаете? Архимед, помнится, ванну принимал. Ньютон под яблоней сидел – и получил импульс в виде яблока, треснувшего его по темечку. А как у вас это происходит?

– Вам интересно? Хорошо, я расскажу. Каким бы диким это ни казалось на первый взгляд. Но начну я издалека…

А есть ли в стране ученые?

Но прежде, чем перейти к тайне работы с собственным мозгом и к технологии вызывания творческих озарений, я с Мастером еще долго беседую о застое в науке. О дефиците настоящих ученых.

– Мы имеем дело с настоящим кризисом современной науки, не надо обольщаться на сей счет. Современные академики чаще всего уже ничего не знают о науке, они заняты совершенно другим. Наука высохла, испарилась, умерла вместе с последними учеными, – Мастер хмурится. – Если вы посмотрите, то увидите, что все современные ветви и направления науки созданы немногими гениями. Посмотрите на пока еще славные академические институты: они когда-то создавались под гениев-основателей.

Нынешние академики на 94 % процента всего лишь администраторы и эпигоны, целостным взглядом на науку не обладающие. Ничего нового и эпохального они не создают. Но зато они могут давить и душить то, что им неугодно. То, что им не нравится и выставляет напоказ их бесплодность и ничтожество. В этом и кроется их власть. К кому государство идет за «авторитетными заключениями»? К ним. Кого нужно привлечь, чтобы успешно «пилить Сколково»? Нынешних академиков. Они вхожи к первым лицам и их помощникам. А через них они в силах утопить кого угодно, любое открытие, любое изобретение. Вы понимаете всю глубину проблемы, Максим? Они ведь давно не ученые, а бюрократы от науки…

– Прекрасно понимаю. Более того, скажу, что она далеко не нова, – отвечаю Мастеру. – С нею столкнулись еще создатели советского Дома занимательной науки в Питере-Ленинграде 1930-х. Я тут недавно отыскал воспоминания одного из создателей Дома, писателя Льва Успенского, опубликованные в 1972 году в журнале «Техника – молодежи». Оказывается, уже тогда остепененные ученые могли забывать буквально азы своей науки. Я даже выписал себе этот отрывок.

«…Обычный рабочий дэзээновский день. Я веду экскурсию в своем отделе географии. … Камский предупреждает меня: из кассы ему сообщили, что в Дом пришел профессор ЛГУ, известный физик. Точнее, его привел десятилетний внук, уже побывавший у нас со школьной экскурсией. Внук настроен восторженно, дедушка – скептически. И вот Камский просит “посадить профессора несколько раз в лужу”.

Такие случаи повторялись периодически, и Камский мгновенно оповещал все отделы о приходе ученых скептиков. И мы знали, что надо делать. Почтенный физик приходил в отдел астрономии и вступал в спор по поводу точки восхода и заката солнца. Светило наше садится точно на западе и восходит именно на востоке только в дни равноденствия, весеннего и осеннего. Внуку это уже известно, а дедушка о том, конечно, давно забыл. “Дедуня, ну что же ты!” – восклицает мальчик с глубоким изумлением.

Затем любознательная пара переходит в отдел географии, ко мне.

И здесь обнаруживается, что дед совершенно запамятовал точные доказательства шаровидности Земли. Он приводит доводы в пользу того, что ее поверхность искривлена, что она – некое округленное тело, может быть, похожа на яйцо или бублик, а до шаровидности так и не добирается. Я, экскурсовод, опровергаю его построения, а затем приглашаю внука поправить деда, поскольку внук уже знает секрет истинного доказательства.

И профессор уже не обижается, когда даже в отделе физики выясняется, что, отлично зная квантовую механику, он как-то запамятовал нечто из азов своей науки. И он уходит от нас уже не скептиком, а нашим сторонником…»

Очень интересный отрывок, Виктор Иванович! Он говорит о том, что далеко не все, что какой-нибудь современный академик изрекает по поводу новой разработки или изобретения, нужно принимать на веру. Потому что, как свидетельствует опыт, даже признанное светило, углубляясь в свою специализацию, может изрядно позабыть все остальное и понести совершеннейшую чушь! Несколькими словами такой «критик» может погубить все: ведь чиновники и бизнес верят ему. А он может банально ошибиться. Но если во времена Дома занимательной науки в тридцатые были живы понятия чести и совести, и даже маститый ученый, совершив ошибку, мог это признать, то нынче – дело иное. Укажешь некоторым нынешним академикам на их ляпы или на откровенно безграмотное заявление – угодишь в их смертельные враги. Не простят, примутся злобно тебя уничтожать.

Почему я об этом вспомнил? Да просто сам видел, как итальянский профессор Центи, европейское светило в области катализа, вам, дорогой Виктор Иванович, в лицо заявил, будто соединение платины с трифторфосфином невозможно, что его в природе нет. А вы тогда, в феврале 2013-го, его прилюдно посадили в лужу, отыскав в Интернете американскую научную статью как раз о таком соединении. Никогда не забуду злобного взгляда итальянского ученого. Времена изменились…

– Да уж, – Мастер проводит ладонью по широкому лбу. – Тут благородством надо обладать. Гражданским чувством. А еще – способностями, особыми, которыми природа редко наделяет человека.

Откуда в нынешней РАН гении? Они сгорели, умерли от стыда. Остались те, кто жил, не особо напрягаясь. Всякие начальники от науки, секретари парткомов институтов, заместители директоров по хозяйственной части. Ну, еще директора институтов. Но ведь они наукой-то и не занимались! Они только управляли своими структурами…

Потом, вернувшись в Москву, Максим Калашников изучил то, что говорили уже мертвые академики старого закала, времен Большого Рывка СССР. Вот в 1977-м великий биолог и биохимик Александр Опарин (1894–1980), академик с 1946 года, предостерегал:

«…Даже над «локальными» проблемами сейчас нередко трудятся целые институты. Крупные ученые руководят, как правило, солидными коллективами.

И тут их подстерегает опасность. Молодой человек, добившийся признания на научном поприще, порой стремится поскорее выйти в начальники, увлекается административными функциями в ущерб своей творческой деятельности. Мне кажется, что чем позднее ученый превратится в администратора и, по существу, оторвется от живой науки, тем лучше будет и для него самого, и для окружающих, и – главное – для общего дела…»

Давно усопший Опарин оказался прав: то, что сейчас называется наукой в РФ – это «наука» начальников-администраторов, давно оторвавшихся от живой науки. Институты очень нужны, но они не заменят гениев. А гениев-то начальство, выбившись в академики, терпеть не может. Оно их предпочитает гнобить и объявлять «лжеучеными». Кого можно считать истинным ученым, а не администратором и не «научным работником»? Опарин в 1977-м отвечал и на этот вопрос.

«Сейчас повсеместно наблюдается процесс слияния родственных наук в единую систему человеческого знания. Поэтому ведущую роль в науке завтрашнего дня будет играть энциклопедически образованный ученый, досконально изучивший не только свою, но и смежные области науки, владеющий всем арсеналом технических средств, которые используются в экспериментальной работе. Помимо этого, он должен обладать идейной убежденностью, готовностью идти на любые жертвы во имя защиты своего миропонимания.

Молодым людям, вступающим в науку, я хочу пожелать, чтобы они четко определили свое место в мире, в обществе, в избранной ими сфере деятельности. Основываясь на своем личном опыте, могу сказать, что посвятить себя поискам истоков и смысла жизни, раскрытию сокровенных тайн ее возникновения – значит прожить жизнь не зря…»

Послания мертвых академиков

Сейчас слова Опарина звучат, как приговор, как обвинение современной «науке» начальников и администраторов, эпигонов и «борцов со лженаукой». Сегодня именно «энциклопедически образованный ученый, досконально изучивший не только свою, но и смежные области науки, обладающий идейной убежденностью, готовностью идти на любые жертвы во имя защиты своего миропонимания» в постсоветской науке – враг номер один. Его моментально провозглашают сумасшедшим шарлатаном, его принимаются уничтожать любыми способами. Энциклопедизм гонят: нужно быть узкоспециализированным существом. Если ты физик, то на химию у тебя не должно быть времени.

Да, эти же явления наблюдались и в 1977-м, когда Опарин произносил свою горячую речь. Но постсоветская наука не изжила язв науки советской. Наоборот, она их приумножила и многократно усилила.

А, между тем, в семидесятые годы мертвые нынче академики-гиганты говорили о грандиозной сложности задач, что встанут перед наукой и человечеством в XXI столетии. Неявно, но они давали понять: только гениям-энциклопедистам под силу соединить разорванное знание и совершить нужные прорывы. Они говорили о силе фантазии ученого и ее огромной роли в грядущих прорывах. Сегодня, читая их, по сути, завещания и пребывая в уже наступившем столетии, мы обнаруживаем себя среди упадка, нового варварства и мракобесия, надевшего маску «официальной науки».

Великий русско-советский академик, биохимик Николай Семенов (1896–1986), лауреат Нобелевской премии и Герой труда СССР, в августе 1974 года тоже говорил о гениях с живой фантазией, потребных нынешней науке.

«…Ученый-фантазер – характеристика, прямо скажем, убийственная.

И вместе с тем, когда об ученом говорят, что он лишен фантазии, воображения, за этим также стоит явное неодобрение. Словом, согласившись рассказать о будущем химии и смежных областей, я рискую закрепить за собой прозвище “ученый-фантазер”. Поэтому прошу учесть, что в этом моем “падении” виноват не только я, но и редакция, пожелавшая получить рассказ о научном направлении, которое уже в начале пути сулит захватывающие перспективы. Это направление можно назвать химической бионикой. Его цель – призвать на службу человеку те поразительные по своей эффективности химические процессы, которые протекают в живой природе…

…Мы научились синтезировать белок в лабораториях, но эта операция требует многих месяцев упорной работы. А в живых системах те же реакции протекают за несколько минут, при температурах и давлении, близких к условиям окружающей среды. И в отличие от многих промышленных процессов, биохимические не загрязняют среды – все продукты жизнедеятельности одних организмов полностью утилизуются другими.

…Доводилось ли вам видеть в ночном лесу призрачное мерцание крохотных огоньков? Это – жуки-светлячки. Секрет их свечения связан с окислением органического вещества – люциферина. Причем химическая энергия превращается в световую с исключительно высоким коэффициентом полезного действия, достигающим 50–80 %.

Реакция окисления люциферина идет при непременном участии ферментов. Но какова их роль? Лабораторная проверка показала: при реакции без участия ферментов квантовый выход световой энергии примерно в 100 раз меньше, чем в ферментативных процессах. Правда, механизм действия пока еще не совсем ясен. Возможно, ферменты служат своеобразными “матрицами”, которые делают молекулы люциферина более жесткими. И поэтому с увеличением жесткости молекул растет и световая «отдача».

Если предположение окажется правильным, то перед нами откроются пути к созданию принципиально новых и весьма эффективных систем освещения.

А листья растений? Мы знаем, что в них из углекислого газа изготовляются “кирпичики’ будущих белков – молекулы углеводов. Но вот что интересно: зеленый лист делает это с помощью световых лучей, которые сами по себе не в состоянии разбить молекулу углекислого газа. Поэтому лист накапливает или концентрирует энергию солнца. Как? К сожалению, механизм процессов фотосинтеза до сих пор остается загадкой. А между тем с ним связаны многие наши надежды на будущее. В том числе надежда использовать солнечную энергию. У большинства полупроводниковых солнечных батарей КПД сегодня ниже 20 %. В зеленом же листе, при малой освещенности, процессы фотосинтеза идут с к.п.д. примерно в 20–25 %. Но с возрастанием интенсивности светового потока эта цифра уменьшается до 2–4 %.

Вероятно, срабатывает защитный механизм, спасающий клетки от губительного избытка радиации. Вряд ли нам удастся увеличить к.п.д. фотосинтеза в самих растениях путем генетических изменений.

В связи с этим интересны недавно проведенные эксперименты, в которых с помощью выделенных из клетки хлоропластов обычную воду под действием солнечного света удалось разложить на водород и кислород. Уже сам по себе такой способ утилизации солнечной энергии весьма заманчив. Ведь водород ценен не только как высокоэффективное топливо. Он – необходимый реагент в топливных элементах – устройствах для прямого преобразования химической энергии в электрическую. А кислород очень нужен промышленности.

Судя по предварительным результатам, в проведенных экспериментах удалось осуществить преобразование солнечной энергии с к.п.д. значительно большим, чем у современных фотоэлектрических устройств. Следовательно, если поиски увенчаются успехом и исследователи смогут довести к.п.д. процесса до 40–60 %, их усилия станут важным шагом на пути к широкому использованию солнечной энергии.

Предвижу возражения скептиков: где взять огромное количество иммобилизованных ферментов, необходимое для решения подобной задачи? Видимо, единственный выход – научиться синтезировать их чисто химическим путем…

Или взять, например, наши мышцы. В них быстро и с высоким коэффициентом полезного действия совершается непосредственное превращение химической энергии в механическую. Этому живому устройству присуще еще одно незаменимое качество – высокая надежность. И достигается она без помощи “запасных частей”. Просто в тех случаях, когда какая-нибудь из клеток ткани отмирает, на ее месте “вырастает” другая. Достоинства мышцы заставляют исследователей задумываться над тем, как перенять опыт природы.

На пути создания искусственных мускулов еще предстоит преодолеть огромные трудности. И тем не менее можно думать: со временем вообще исчезнут четкие грани между материалом, машиной и источником энергии. Появится совершенно особая форма материи, когда вещество само будет служить источником энергии, само станет передавать ее и потреблять для реализации каких-либо процессов.

Дав волю фантазии, можно представить, что человек в сотни раз умножит силу своих мышц и, прочно закрепив достаточно большие крылья, сможет летать по воздуху с легкостью и маневренностью птицы. Появится совершенно новый тип машин, в основе которых будет движение рычагов, а не вращение. Эти машины будут иметь рабочие органы, обладающие гибкостью ног, рук и даже пальцев. Сюда же следует отнести и новые конструкции шагающих механизмов, и сельскохозяйственные уборочные автоматы, и неутомимых роботов, заменяющих человека у конвейера.

Все это сейчас кажется фантазией. Но разве жизнь уже не научила нас, что успехи науки и техники подчас превосходят самые смелые мечты?..»

Читая это завещание «древнесоветского» академика, я горько усмехаюсь. Ибо представляю, что сказали бы желчные больные старики из комиссии по лженауке в наши дни, столкнувшись с подобными речами. И если бы они не знали их автора. Господи, да говорящий сейчас подобное был бы просто распят и пожизненно заклеймен званием безумца. Ибо из «современной науки» на обломках СССР ушел тот самый дух дерзкой фантазии. Не говоря уж об энциклопедичности.

Вернувшись из Всеволожска домой, я отыскал еще одно «завещание» советского ученого-гиганта. Члена-корреспондента АН СССР Владимира Сифорова (1904–1993). Этот бывший беспризорник, воспитанный Советской властью в детской колонии, в 1970-м провидел Интернет, мечтал о живых машинах и прорыву человечества к более высокой форме развития, к сверхразуму.

«…Исследование материи на микроуровне помогло понять ядро атома. Электрон неисчерпаем, дальнейшее углубление в микромир приведет к открытию новых полей и энергий, применение которых в технике вызовет фантастические последствия. Но пойдем в другую сторону: в макромир. Надо ожидать, что и там переход от одного уровня материи к другому будет сопровождаться открытием новых полей. Представьте, какие же силы участвуют во взаимодействии метагалактик…»

Вот это полет мысли! Каков замах! Читая интервью современных академиков РАН в «Эксперте», не вижу ничего подобного. А тут, в 1970-м, никакого страха, что тебя объявят лжеученым за речи о возможности открытия новых полей и энергий. Никакого меркантильно-«сколковского» духа. Никаких «комиссий по лженауке», что начнут бешеную травлю только за само упоминание о возможности открытия новой энергии.

Читаю Сифорова дальше:

«…Сегодняшняя техника мертва. Пока аккумулятор питает радиостанцию, она действует. Иссякла батарея – и конец: металлический ящик беспомощен. Иное дело – живой организм. Порез на пальце затягивается через несколько дней. Наши конструкции не наделены способностью к саморазвитию, самоорганизации, самопроектированию, самоохранению – и еще ко множеству свойств, начинающихся с «само». Задача ближайших лет – вдохнуть в технику эти возможности живого.

Еще в 1954 году я писал о надежности сложной радиоэлектронной аппаратуры как о проблеме номер один. Число первичных элементов, кирпичиков, из которых построены электронные устройства, превышает десятки тысяч. Представим себе, что сами по себе кирпичики очень надежны, очень – и все-таки при первой же трещине вся система отказывает. А если ввести в такой аппарат блоки поиска неисправности, замены негодного диода и т. д.? Это уже зачаток системы «само». Ростки надо пестовать, свойства регенерации развивать. Общее направление задает человек, а уж машины сами будут проектировать себя.

За нами корректировка программы в соответствии с потребностями общества. С этого момента техника зашагает самостоятельно. Как годовалый ребенок, наконец-то отпустивший материнскую руку. Сегодня мы еще играем в киберигрушки, а завтра…

Стоит обратить внимание на три ветви научно-технического прогресса. Прежде всего – электронно-вычислительные машины, создание которых можно смело считать самым замечательным достижением века. Память ЭВМ увеличится настолько, что способна будет хранить богатства, накопленные во всех науках, во всех культурах и на всех языках. Очевидно, в скором времени решится и проблема взаимоотношения человека и электронной машины: методы связи, получения информации от ЭВМ станут всеобщими, надежными, не зависящими от языка, кинематографичными…

Вторая ветвь – микроминиатюризация. Недавно мне подарили заколку для галстука. На ней 750 тысяч фотодиодов. И это не предел!

Третье направление – чисто математическое – теория систем. Сейчас она бурно развивается. И не случайно. Мы наблюдаем тенденцию к созданию глобальных производственных, транспортных, энергетических, информационных структур. Телеспутники и спутники радиосвязи уже реальность. Видеотелефоны сблизят людей на нашем маленьком земном шаре. Машинное производство сольет разрозненные энергетические системы в единую. Коммуникации соединят электронно-вычислительные центры. Укрупнение систем повлечет за собой усложнение их организации и в конечном счете обернется их качественным усовершенствованием.

Мне представляется: в сверхсистемах произойдут радикальные изменения разных рангов, и в конце концов возникнет новая форма движения материи…»

«Попробуем схематизировать эволюцию. Мертвая природа – скачок! – живая природа – скачок! – человек. Чтобы прийти к высшей форме движения, материи потребовалось два фундаментальных сдвига. Будет ли третий? Я имею в виду не смену общественных формаций – она неизбежна, установлены ее законы и т. п.

Речь идет о путях совершенствования разума. Возможна ли еще более высокая форма движения материи? С точки зрения материализма в этом нет ничего невероятного. В самом деле, если развитие бесконечно, то бессмысленно отыскивать его логический предел.

Мы почти ничего не знаем о структуре мозговых связей. Как возникает научное понятие? В чем секрет творчества? Наши представления настолько грубы, что не допускают даже хирургического вмешательства с целью усовершенствования аппарата мысли. Но, несомненно, возникнет обратная связь, начнется воздействие сознания на сознание, мозга – на сам мозг. И возможно, появится более высокая форма, чем сознание. Произойдет скачок такого же ранга, что и от мертвой материи к живой…»

Оценили интеллект мертвого ныне советского ученого? Он в семидесятом году предвидел (пусть и нерезко, смазанно) Интернет и возможность превращения компьютеров в фактор эволюции человека. В 1970-м Сифоров предлагает создавать «живую технику», способную развиваться и воспроизводить себя так, как биологические организмы. Он видит, что вектор такого развития ведет фактически к превращению человека в новую расу, во что-то гораздо более развитое, чем простой сапиенс. И к созданию общества, где человек избавлен от участи придатка к машине, от конвейерного рабства.

Но попробуйте-ка высказать подобное сегодня, почти полвека спустя, в Интернете. Вы просто потонете в море истерично-злобных обвинений в безумии и шарлатанстве. Попробуйте поставить подобные задачи перед государством сейчас, в 2010-е. Будете иметь дело с профессиональными борцами против лженауки.

Слушая голос Сифорова из прошлого, из самого конца «ревущих 60-х», мы находим еще одно тревожное предупреждение. Вспомним, как рынешняя РАН с презрением относится к инженерам и представителям технической науки. Как она высокомерно пыталась замкнуться в «чистой науке», избегая всего прикладного. Как ее представители стаей воронья бросились на Мастера, ненавидя его именно за прикладной характер его работ. А ведь Сифоров говорил:

«К техническим наукам иногда относятся свысока, считая их чуть ли не второсортными. Дескать, “инженерия” использует открытия, сделанные в физике, химии и т. п. Наивно! Правильнее признать за техническими науками собственное фундаментальное значение – если, конечно, согласиться с прогнозом о создании особых форм движения материи на их базе…»

Знал бы он, что настанет то время, когда постсоветский академик Кругляков начнет поливать грязью человека только за то, что он осмелился превратить открытие конца 60-х в работающую технологию и запатентовал ее! Знал бы Сифоров, что впереди – эра нового мракобесия! Интересно, что ждет сейчас того, кто, как и Сифоров в 1970-м, заявит о возможности появления «одушевленной» техносферы?

Но мы отвлеклись, читатель. Вернемся снова в засыпанный снегом Всеволожск начала 2013 года…

Когда нет гениев

– Чтобы представить себе состояние современной отечественной науки, посетите любой современный НИИ РАН. В полдень откроются стенные шкафы – и вы будете поражены изобилием коньяков и виски. Откуда все это? И мир науки об этом знает…

– Ведомо мне, Виктор Иванович, что нынче от знаменитых когда-то на весь мир советских академических институтов остались только скорлупы, пустые оболочки…

– Да вообще положение чудовищное! Дело даже не только в развале и деградации науки. Дело – в порочной «узкой специализации». Ученый изучает не организм в целом, даже не клетку в общем, а, скажем, цитоплазму. Он зарывается в нее, теряя всякое представление об общем, в надежде на то, что обнаружит нечто, что еще не нашли другие. Он всю жизнь сидит у какого-то физического прибора и по-дурацки измеряет какой-нибудь вихревой ток при прохождении через магнитное поле, потому что надеется отыскать там то, что еще никто не находил.

Вот недавно вице-президент европейской Ассоциации катализа Гретцель заявляет мне: у вас в катализаторах – частицы в 60 нанометров? Так это, дескать, никакие не наночастицы. Ибо у нас, мол, 2–5 нанометров. И даже меньше. Я ему втолковываю: один нанометр – это всего три молекулы платины вместе. Неужели всего три молекулы могут составить объемную физическую частицу? Простите, но это – атомный кластер по вашей же научной классификации.

Сейчас рождается новое направление – супрамолекулярная химия. Но нет гениев, нет сверхмощных умов, чтобы ее развивать и использовать. Ибо главные направления науки создавались и создаются единицами. А тысячи – только кидаются по их следам.

Вот один гений, Вологдин, еще при Сталине увидел, что можно положить кусок металла в поле токов высокой частоты – и он разогревается. Когда он показал это советскому правительству в 1947-м и показал, как можно закалять сталь поверхностно, ему дали самый роскошный дворец – княгини Воронцовой-Дашковой в огромном Шуваловском парке. Чтобы он в нем новый Институт токов высокой частоты создал. Он возник из одной лаборатории Вологдина, создавшего технологию закаливания металла с помощью токов высокой частоты, причем с созданием изделий, способных служить по полвека.

Я ведь работал с НИИТВЧ, Максим. С их помощью я создал первую и единственную в мире установку по промышленному производству фуллеренов. В этом институте работают потрясающие специалисты своего дела, умные, хорошие люди. Но принципиально новых идей нет, нет еще одного Вологдина. И так было всегда: однажды приходит тот, один, что выламывается из хода действительности, разрывает косное знание, вторгается в неизвестные, неописанные пространства, творит новые сущности. Его идеи подхватывает коллективный разум: ученые, настоящие труженики, их роковая предназначенность – измерять, систематизировать, строить графики. Но при них есть еще и огромная плеяда так называемых научных работников, завистливых неудачников, они пришли в науку не по зову, они видны сразу – по тусклым, как у дохлой рыбы, глазам…

Мастер входит в раж, голос его взлетает к потолку комнаты. Основная масса ученых – плоды отрицательного отбора. Это ущербные существа с тьмой комплексов. Ждать от них какой-то смелости, парадоксов, умения двигаться нехожеными путями и невиданного полета фантазии невозможно. Как правило, большинство так называемых ученых – школьные зубрилы, «ботаники». Хилые и неуверенные в себе, эти дети начинали искать свой способ самоутверждения. То есть принимались зубрить сложные предметы: математику, физику, химию. Но не потому, что их обуревала жажда познания (это свойственно лишь немногим детям), а именно из желания самоутвердиться и компенсировать отсутствие и крепких мускулов, и привлекательности для женского пола. Именно масса таких ущербных породила стереотип: умный – обязательно щуплый и неуверенный в себе очкарик. В то время как древние эллины культивировали совершенно иной идеал: атлетическое сложение и отличные мозги в одной личности. Мало того (и это Максим Калашников знает по себе), человек с хорошими мышцами и сильным интеллектом вызывает в нынешнем обществе неосознанную ненависть. Ибо он – «неправильный», нестереотипный. Все должно быть «нормально»: либо умный, но дисгенический уродец, либо – тупой «качок».

Множество закомплексованных и зашоренных зубрил, лишенных на самом деле творческой смелости, поистине – молодых старичков, затем идут в науку. Но знания их, как правило, носят книжный характер. Или, как говорил великий Эдисон, «иероглифический». То есть они не в лабораториях и цехах обретают знания, потом подкрепляя их книгами. Они с самого начала – рабы текстов. А тексты убивают их пытливость и ребяческий задор, накрепко вбивая в мозги: вот это, это и это – невозможно. Даже не пытайтесь соваться туда и не пробуйте сделать то, что признано невозможным. В то время, как истинно великий ученый – это исследователь с задорной мальчишеской психологией, которому нравится решать самые невыполнимые задачки.

В итоге наука на 90 % населена серенькими, ущербными личностями, способными десятилетиями толочься в тени умерших гениев и вести совершенно нетворческую работу, чего-то там обнаруживая. (Ну, конечно, если это не «британские ученые», славные тем, что находят корреляции между величиной мужского полового члена и глубиной женского оргазма или же влияние потребление шоколада на семейное счастье. Но «британские ученые» – особая статья). Более 90 % научных работников – беспомощные и слабые личности.

Однако серая слизь, считая «учеными» только себя, выдвигается в директора институтов, в членкоры и в полные академики. Получает желанные бюджетные ассигнования, руководящие посты и общественный статус. Но, сознавая свои неполноценность и бесплодность, эта порода смертельно ненавидит настоящих ученых. Тех самых, с огнем в глазах, с ребяческим стремлением к познанию и изобретательскими способностями, о которых говорил сталинский академик Опарин. Потому что на фоне таких личностей титулованная серость видна особенно отчетливо. Потому что эти гении-смутьяны яркими метеорами врываются в их затхлый мирок, предлагая в одночасье решение тех проблем, за которые серость даже не пыталась взяться. Эти гении всегда показывают, что главная забота «ученых» – не познание истины, а всего лишь интриги и драка за начальственные кабинеты и бюджетные деньги. Драка за право годами заниматься ерундой, не давая обществу ничего полезного.

И тогда серые в унылой Постсоветии принимаются убивать гениев, втаптывать их в грязь. В этом – страшная проблема отечественной постсоветской науки, существующей вот уж третий десяток лет. В СССР было легче: там истинные Ученые могли пробиться, потому что существовало острое противостояние с Западом, что требовало решения сложнейших проблем. Ну, надо было реально первыми создать термоядерную (водородную) боеголовку. Создать, скажем, технологию обеспечения радионевидимости баллистических ракет или самолетов. И тут нужны были подлинные исследователи и конструкторы. Тогда серым приходилось мириться с их существованием, ибо кто-то должен был решать «нерешаемые» проблемы. Однако как только Советский Союз погиб и кончилось знаменитое Противостоние с Западом, серость взяла верх и принялась изничтожать гениев. Причем подчас – на дальних подступах.

На Западе истинным ученым можно уцелеть и даже пробиться наверх, потому что там не только ВПК сохранился. Там еще есть крупные корпорации, готовые оплачивать передовые разработки. Ибо им нужны технологии ради сохранения конкурентоспособности. В РФ и на других обломках Союза в сем отношении – беспросветье. Потому что постсоветские «корпорации» – это сырьевые и низкотехнологичные тупицы. В науку они практически не вкладываются, спроса на отечественных гениев не создают, а технические новинки предпочитают покупать за рубежом. Поэтому научная серость снова торжествует.

– Они – не ученые, а научные работники. Очень верное название! – считает Мастер. – Между понятиями «научный работник» и «ученый» лежит пропасть…

– Пожалуй, – соглашаюсь я. – Это примерно такая же разница, как и та, что существует между терминами «бизнесмен» и «предприниматель». Бизнесмен занимается только тем, что придумали до него. Ну, сосиски производит или автомобили, магазин держит или нефть добывает. А предприниматель именно что предпринимает: он изобретает и строит новый бизнес. Предприниматель – это гений в экономике. Такими гениями были те, кто стал первопроходцем. Тот же Эдисон, первым в мире создавший технополис – «фабрику изобретений» в Менло-парке. Или Форд, первым в мире применивший конвейерное производство доступных среднему классу автомобилей. Предприниматели создали нефтепереработку, гражданскую авиацию, Интернет-бизнес. Предприниматель умеет ставить бизнесменов себе на службу, делая их элементами своих схем.

Ученый – тот же своеобразный предприниматель от науки, умеющий искать «не под фонарем», открывать новые пути…

– Но есть и более высокая ступень – мыслитель, – замечает Мастер. – Между ученым и мыслителем – тоже пропасть. Потому что ученый разбирается в своей науке. А мыслитель разбирается во всем, поднимаясь на уровень обобщений, постигая реальность в ее целостности.

А что наши «ученые»? Есть у меня один знакомый, доктор физико-математических наук. Далеко не худший на фоне нашей науки человек. Но и он, увы, страдает той же болезнью узкой специализации, неэнциклопедичности. Я ему как-то говорю: «Ты читал статью академика Анатолия Бучаченко? Это же прорыв в химии!»

А он мне в ответ: «Виктор Иванович, я же – физик».

То есть его это не интересует. Мол, что с того, что в химии произошло нечто необыкновенное?

Вот и весь сказ. Вернее, диагноз…

– Для меня это – своеобразный тест, – смеется Мастер. – Тогда мой знакомый его не прошел и стал для меня ясен. И тут я на него смотрю по-новому. Ну да, крупный череп, благородно-академическая седая бородка, выверенная линия поведения и хорошо поставленная речь. Даже движения его так величественны, что должны подчеркивать неординарность этого человека и силу его мысли. На вид – настоящий ученый. А на самом деле это – всего лишь видимость, яркая оболочка, призванная скрыть пустоту. Туфта!

Научившись за свою жизнь правильной терминологии, они просто морочат всем голову путаными построениями…

Но они боятся меня! Они могут собраться в Академии наук и позвать журналистов, чтобы публично объявить меня лжеученым. Я кричу им, этим Александрову, Круглякову и Захарову, пишу открытые письма: давайте встретимся лицом к лицу, в присутствии прессы. С доской и мелом. Начнем гласную дискуссию. Вы выдвигаете обвинения в мой адрес – а я отвечаю на них фактами и формулами. У вас есть шанс: прикончите меня принародно, разоблачите меня при всех. Покажите миру, что Петрик не знает того или иного физического закона. Давайте устроим все это в питерском Доме ученых. В ходе диспута и я задам академикам встречные вопросы.

Но они на это не идут! Попросту трусят. Выносят суждения заочно. Отговариваются тем, что, мол, Петрик все время врет. Ну так поймайте же меня на вранье, черт вас дери.

Не хотят. Опасаются. Дрейфят откровенно.

Знаете, почему? Потому что они зачастую сами выказывают чудовищное невежество. Возьмем того же академика Александрова. Не кто иной, как он, заявил, будто радиоактивная пыль очень плохо задерживается фильтрами. Обычная пыль-де улавливается, а радиоактивная проскакивает. Причина, как сказал Александров, хорошо известна специалистам по радионуклидам – радиоактивный распад сопровождается механическими толчками отдачи, когда выбрасывается высокоэнергичная (именно так написал академик Александров!) альфа-частица. В результате пылинка слетает со своего места на фильтре и мигрирует.

Подчеркну, что это говорит физик, академик РАН! Он как будто не знает, что даже мельчайшая пылевая частичка, на которой сидит радионуклид, во много миллиардов раз больше самого радионуклида. То есть, он похож на комара, что сел на кузов грузовика, везущего тонны камня. Может ли комарик, лягнув грузовик, заставить многотонную махину сдвинуться с места? Если верить академику РАН Александрову, то да, в силах. Вам не страшно, что в стране – такие академики? Мне – страшно.

Но тогда понятно, почему такие «ученые мужи» как огня боятся открытого диспута. Ведь он моментально покажет их истинные способности.

Но черт с ними со всеми, Максим. Главная мысль вам понятна. Науку должны двигать гении, а не серости. В то время, как нынешняя наша наука оказалась в плену у посредственностей. Нам действительно нужен рывок в развитии, но его нельзя совершить без подлинных ученых и мыслителей.

– Не спорю, – отвечаю Мастеру. – Не раз сам видел, что некоторые самоучки способны сделать больше остепененных академиков. Но ведь настоящий исследователь должен располагать прекрасным мозгом. Как он работает? Это всегда меня интересовало. Каким образом приходят озарения? Как отыскиваются парадоксальные решения, как было в случае с получением чистого осмия-187? Как мозг раскрывает свои возможности?

– Вот мы и подошли к самому главному…

Симбиоз

Шаг за шагом мы вместе с Мастером открываем, пожалуй, самое сокровенное. Тайну открытий и озарений. Итак, в каждой проблеме есть своя заветная точка, некая «эрогенная зона». Коснись ее – и ты получишь желаемое озарение. Это – как «шверпункт» в немецком военном искусстве, узловая точка. Но как ее нащупать? Или увидеть?

Нужно заставить работать свой мозг. Он – по сути еще одно разумное существо внутри нас. Всю жизнь длится борьба нас и мозга на тему: «Кто здесь – хозяин?» Считайте, что каждый из нас – это симбиоз. Из собственно нашей личности и нашего мозга.

Подлинный хозяин, безусловно, он – наш мозг, – утверждает Виктор Иванович. Возьмем к примеру такое пренеприятное явление, как алкоголизм. Что это? Почему здоровый, вменяемый человек не может сказать себе «нет»? За сутки организм выделяет 32 грамма чистого алкоголя, и это – питание мозга, его энергетика. Для этих целей в нашем организме есть своя фабрика, которая исправно обслуживает потребности мозга. И вот человек начинает привносить это зелье извне, в избытке. И особенно в этом деле страшны опохмелья, котрые не дают восстановиться внутренней фабрике и она, в конце концов, невостребованная редуцируется. И вот однажды вы кричите: «Нет, нет, не буду, у меня мама в больнице!». Но мозгу нет дела до нравственности, он властно говрит: «Пошли, мне нужно выпить». И с ним не поспорить слабому существу по имени человек.

Его власть над нами неограниченна и абсолютна. Нам, самонадеянным, только кажется, что мы все видим, всем управляем, все верифицируем, не замечая, что почти все наши поступки, либо напрямую, либо опосредованно, мотивированы интересами мозга. Взять, к примеру, один из его защитных механизмов под названием «когнитивный диссонанс».

Как это происходит? Возвращается муж из командировки раньше срока, а у жены – любовник. Ну, успевает он выпрыгнуть из окна, но без штанов. Муж входит, смертельно посеревшая жена прижимается к стенке, штаны лежат на полу. Но мозг защищает себя от физиологического стресса, с развитием которого нарушится кровообращение и пр. Он делает так, что обманутый супруг не видит чужих брюк. Он наступает на эти брюки, перешагивает через них – но не видит. Почему? Так мозг защищает себя от физиологического стресса, с развитием которого нарушится его кровообращение, доставка необходимых для его деятельности продуктов и пр. Так он ослепляет нас во многих ответственных моментах нашей жизни.

Но в других случаях он не щадит себя, проявляя бдительность ежечасно, ежесекундно, и даже ночью. Он слушает, анализирует бепрерывно поступающие из окружающего мира сигналы, звуки, отделяя незначимое от существенного, о котором извещает нас, включив своевременно тот или иной анализатор. Так мать не слышит разрывающихся рядом мин, но немедленно проснется на писк прижатого к груди младенца. Так мы не падаем во сне с верхней полки в купе вагона, а пьяный человек, когда ответсвенным за весь организм остается единственый хозяин – мозг, падает с третьего этажа, но группируется и остается невредимым.

Мозг знает о мире гораздо больше, чем полагается знать его носителю. Я погружу вас в гипноз, и ваш мозг расскажет, о чем говорили в коридоре, как долго лаяла соседская собака. Иногда он, анализируя поступающую информацию, способен сделать вывод о предстоящих нприятностях, готов предупредить вас, но не может, поскольку между вами не установлен язык связи. Однако, если вы верите в то, что пожар во сне – это к ссоре, он предупредит вас. Поскольку, проходя мимо, слышал, как сотрудник за соседним столом нашептывал секретарьше такое…

Сонники – это установление условных знаков в общении с вашим мозгом. У меня тоже есть свой личный толкователь снов. Например, если приснилась рыба, то я скоро заболею. А если приснилась трепещущая в моих руках рыба – заболею сильно. Эти символы я установил сам, согласовал с субстратом.

Помню, как вызвал недоумение у знакомого из Москвы, когда сказал, что не смогу приехать к назначенному числу, ибо в среду заболею. Хотя на самом деле нет в сем ничего сверхъестественного. Просто, как только вирус проник в наш организм, специальные клетки-разведчики тут же донесли об этом сведения в иммунную систему, другие клетки уже идентифицируют врага, иммунная система готовится запустить производство соотвествующих антител. И обо всех этих событиях мозг знает первым. Вы же об этом узнаете лишь на третий день, когда в крови начнут накапливаться токсины.

Но если вы установили связь со своим «серым веществом», то он любезно предоставит вам сведения о том, что через три дня вы заболеете гриппом.

Я, Максим, состою в особых отношениях со своим мозгом. У нас случаются ссоры. Бывает, он замыкается в себе и не желает сотрудничать, дружить. Но нужно уметь с ним договориться, своевременно потрафить его интересам, предоставить максимум свобод. Как? Например, искусственно отключить цензор – верификатор, который со своим предметным восприятием мира так и суется повсюду, навязывая нам линейные, примитивные решения.

Одним из способов является гипноз. Собственно гипноз это и есть состояние, когда отключен цензор, великий верификатор, то есть вторая сигнальная система, а вербальная связь мозга с коммуникатором поддерживается через слуховой анализатор, раппорт.

К примеру. Вот я сейчас утверждаю, что этот предмет красного цвета. Но вы мне не верите, поскольку спосбны к верификации поступающей вербальной информации. Однако через несколько минут картина может поменяться: височные доли отключены, информация беспрепятственно поступает в мозг, и если я скажу, что от моего прикосновения возник ожог, то он тут же реализуется в виде волдыря.

Таким образом, с помощью гипноза мы депрессируем те области мозга, которые отвечают за логические операции.

Гипноз отключает те области мозга, что отвечают за логические операции – височные доли. Для этого существует множество способов, один из которых – внушение признаков, сопутствующих засыпанию.

Но мозг бодрствует, даже когда мы спим.

Сон – явление очень сложное.

Наблюдая за людьми, которые не могут спать и бодрствуют по 15 лет, чувствуя себя при этом прекрасно, я прихожу к выводу о том, что сон – всего лишь рудиментарный остаток. Реликт тех времен, когда первобытному человеку нужно было выживать в ночной темени. Когда надо было замереть и не шевелиться.

Вы, Максим, и без меня отлично знаете, что мышление, эмоции и речь между собой жестко связаны.

Вы возбуждаетесь – и ваши движения становятся резче, и мыслите вы быстрее. Расщепление этой триады (схизис) и есть шизофрения. Зачастую именно через патопсихологию мы наилучшим образом познаем устройство тех или иных психических функций. Например, распад триады у больных шизофренией, сопровождаемый несоответствием между эмоциональным состоянием и состоянием речедвигательного аппарата, проявляется на ранних стадиях в неожиданных сменах темы разговора, а с развитием болезни – в так называемой «шизофренической окрошке».

И еще. Ежесекундно наш мозг перерабатывает поступающие по афферентным волокнам сигналы о внешнем мире (экстероцептивные сигналы), сигналы от опорно-двигательного аппарата, состоянии наших мышц, положении тела (проприоцептивные сигналы), сигналы, идущие от внутренних органов (интероцептивные сигналы).

И теперь о главном. Можем ли мы как-либо ускорить наше мышление, улучшить его качество? Можно ли приказать мозгу мыслить лучше, эффективнее? Мы хорошо знаем, что прямая регуляция этой психической функции невозможна. Но можно зайти через триаду. Через какой ее элемент? Через эмоции? Маловероятно. Но остается речедвигательный аппарат, то есть возможность влияния на триаду, изменяя интенсивность поступления сигналов от скелетно-мышечной системы. Вот вы, Максим спортсмен, сейчас, не меняя положения, обратите внимание на то, сколько мышц у вас в настоящее время напряжено напрасно. Что это значит? Это значит, что вы сжигаете энергию мозга.

А теперь представим, что вы расслабили все мышцы тела, придали телу состояние покоя и недвижимости. Кроме этого, вы максимально снизили поступление экстероцептивных сигналов – отключили свет, звуки. Напомню, что ваш мозг постоянно анализирует поступающие извне сигналы, океан информации, верифицирует ее, отделяет главное от второстепенного. Он слышит и видит все вокруг, тратя на это огромную энергию. А теперь представим, что вы устроили сенсорную депривацию.

Находясь во второй фазе автогипноза, вы перестаете ощущать свое тело, сердце бьется ритмично, сознание как бы повисает в воздухе. И вдруг перед глазами возникает яркая вспышка: море, небо, девушка в бикини. Что это? Эти апперцептивные образы мозг создает для переработки гигантской энергии, которая высвободилась в результате экстероцептивной и проприоцептивной депривации. В эту минуту задайте ему вопрос, вектор размышленния – и он с радостью приступит к работе.

Когда «хозяин» отсутствует, мозг в состоянии привлечь из своих глубин информацию, которую вы давно забыли, или которой и вовсе не владели, но ваш мозг подслушал случайно, прочитал между строк. И решает он поставленную задачу так, как вам и не снилось.

Но это только небольшая часть из арсенала моих технологий, которые разработаны для постижения нового.

Всякая система стремится к энергетически выгодному состоянию. В этом смысле мозг, как и все живое, откровенно ленив. Как заставить его максимально включить его ресурсы?

Когда А. Собчак в присутствии других высокопоставленных лиц указал мне на мировой спрос на Ос-187 и спросил, что мне известно об этом и могу ли поставить технологию получения этого элемента, я в тот момент не знал о теме ровным счетом ничего. Но спокойно и уверенно ответил, что берусь за это дело, что стопроцентно решу эту задачу. Помню, как мозг, поставленный в безвыходное состояние, буквально напрягся, недовольный моим поступком. Но деваться некуда – и он немедленно включил все разработанные им ранее поисковые стратегии.

Первейшей из них является инверсия. Вот пример. Помещик и вовсе разбогател, и вот ему уже мешает любоваться озером огромный валун. Пригнал сто лошадей-тяжеловозов, но и они не смогли сдвинуть камень с места. Пришел мужичок – и говорит, что уберет камень. Но даст ли ему барин денег за это? Барин согласился. И вот мужичок взял лопату, да стал подкапывать камень, опуская его под землю все ниже. За неделю справился.

Вот и я подумал: раз никто не может найти месторождение, где есть Os-187, необходимо искать месторождение, где его нет. Это и было решение. Вскоре я нашел единственную аномалию на Земле: медно-никелевые руды, как правило, сопровождаются полным набором платиноидов. И только Джезказганское медно-никелево-рениевое месторождение имеет только пять платиновых металлов. Шестой платиноид – а именно осмий – отсутствует.

И что из этого? А вот что: у рения имеется слаборадиоактивный изотоп, Re-187. В результате бета-распада он постепенно трансмутирует в дочернее ядро, в Os-187. Вот и все. Если в данном месторождении нет природного осмия, то его изотоп Os-187 будет накапливаться в чистом виде. Дальше, зная о сверхтекучести тетраксида осмия, любой химик средней руки выделит его из рениевых концентратов.

С тех пор прошло полтора десятка лет. Прочитайте очередную статью академика Е. Александрова про осмий 187 – он до сих пор так и не понял ничего. Другое дело, что пройдет и тысяча лет, но никто не узнает, как я нашел указанную аномалию. И это уже о другом…

Слушаю своего собеседника – и тоже вспоминаю. Вспоминаю об опытах доктора Райкова в 1960-е, когда он внушал своим подопечным, что они – Рахманинов или Репин. И люди начинали играть чудесную музыку, рисовать картины. Вспоминаю практики Олега Бахтиярова, специалиста по рассеянному, деконцентрированному вниманию (ДКВ), уже в последние тридцать лет. Бахтияров говорил мне, что сознание человека видит буквально все.

О методе ДКВ вообще ходят легенды. Например, знаменитое упражнение, когда испытуемым предъявляется числовая таблица из 49 ячеек, заполненная в случайном порядке красными числами от 1 до 25 и черными от 1 до 24. Им предлагается произвести параллельный просчет одновременно двух последовательностей: красных в порядке возрастания от 1 до 25, и черных в порядке убывания от 24 до 1, попеременно показывая места нахождения чисел красной и черной последовательностей. В обычных условиях на это уходит 4–5 минут, причем никакая тренировка не повышает скорость выполнения теста.

А в состоянии ДКВ время сокращается чуть ли не до минуты.

На самом деле такой эффект основан на простом тезисе: мы с вами знаем об окружающем мире все, но нужно суметь вывести это знание на рассудочный уровень, в осознание. Пример: годичный цикл обучения в системе школы Бахтиярова заканчивается летним семинаром на берегу Днепра возле селения Бучаки. Чтобы покушать, нужно найти пищу. А пища – банка тушенки – прячется на территории. Знание о том, где спрятана банка, присуще каждому, и эта информация, хотя и не осознается, влияет на ассоциации, связанные с банкой, у каждого из участников. Остается только выяснить общее место в ассоциациях участников. Допустим, мы прячем тушенку в небольшом свертке, вешая его на ветви дерева, под которым стоит «Москвич» красного цвета. Кто-то видит гранат – камень красного цвета. Кто-то видит белый камень в серебряной оправе, а на нем – черные иероглифы. Кто-то – птичье гнездо на ветке. А кто-то – просто катящееся колесо в совсем другом ряду ассоциаций. И вот приходит понимание – девушка из группы восклицает: «Так вот он, гранат!» – и указывает на красный автомобиль. Потом находится и белый камень с черными иероглифами: номерной знак машины. Ну, колесо – уже понятно. Рядом же стоит дерево. Еще немного – и тайник обнаруживается.

Люди знают об окружающем нас мире намного больше, чем пропускают «фильтры», поставленные рациональным мышлением и предопределенные нашими воспитанием и образованием. Заданное нам с детства мышление выступает своеобразным «органом» восприятия. А для того, чтобы отыскать что-то невидимое, нам нужно понять специфику того, что ты хочешь найти – и доразвить соответствующий «орган» психики.

То, что рассказывает мне Мастер, лишний раз подтверждает колоссальный уровень возможностей нашего мозга. Вот Мастер приводит еще один пример, доказывающий, что мозг является носителем океанов информации, которая нам недоступна в обычном состоянии. Мы, говорит он, погружаем взрослого человека в гипнотическое состояние и внушаем ему, что он находится в детском возрасте, год такой-то, день такой-то. И человек играет на полу, принимает подарки, которые ему принесли в тот день, рассказывает нам, как выглядели гости. Понятно, какие озарения может дать мозг, если его правильно «включить». Мастер этим умением обладает.

– Вот есть один из источников энергии, которой вы можете оперировать осознано, говорит он, то ли шутя, то ли серьезно.

– Мой водитель не любит жареную рыбу, но все свое свободное время он посвящает рыбалке, возвращается всегда отдохнувшим, наполненным силами. Рыбок раздает. Однажды я решил проверить, в чем тут дело, и попросил взять меня на рыбалку. Первая же пойманная мной крошечная рыбка привела меня в неестественное возбуждение. И тогда я понял – это наш геном включает механизмы выработки эндорфинов, поощряет: лови, неси в пещеру самкам… У жизни есть единственная задача – продлить себя. И геном поощряет только те действия, которые направлены на решение этой задачи.

Вот почему приятно мыслить о женщине. Это геном поощряет вбросом очередной порции дофамина. Таким образом, мысли о женщинах и их подробностях – еще один бесконечный источник энергии. И я говорю: хочешь быть сильным – думай о женщине, хочешь быть счастливым – думай о женщине, хочешь быть богатым – думай о женщине. И вообще – хочешь в рай? Иди следом за женщиной. Но всегда помни – вагине нет дела до нравственности.

– И вы что, Виктор Иванович, при решении задачи получения осмия-187 тоже в «ту степь» думали?

– Да, разумеется. Думаю, что А. Собчаку было бы неприятно узнать, что в эту минуту я умышленно думал о бабах, – смеется Мастер.

Мысли после

Сев после того разговора в ночной поезд, я долго не мог уснуть. Все думал над тем, что поведал мне Мастер.

Шутил ли он? Или действительно рассказал о настоящей технологии озарений для гения? Пыхая сигаретой в стылом тамбуре, решил для себя: нет, это не шутки. И нужно идти дальше, изучать и описывать. Ничего случайного нет. Я познакомился с Мастером поздней осенью 2012-го, когда уже работал над «Хрониками невозможного», над загадочными факторами научно-технических рывков в истории человечества. Над проблемой «эликсира развития» для моего погибающего и угасающего, изверившегося и теряющего волю народа. Значит, провидению было угодно скрестить наши пути. И даже то тупое сопротивление «признанных специалистов», о котором мне говорил Мастер, мне уже давно известно. И по личному опыту, и по историческим фактам. Мне давно ведомо, что все великие изобретения и открытия, что создали нынешнюю реальность и считающиеся нынче каноническими, вначале объявлялись бредом и шарлатанством. Их сначала пытались задавить.

Поэтому я еще вернусь во Всеволожск. «Хроники невозможного» будут написаны.

Одно я понимаю совершенно отчетливо: для прорыва в мир Победы, в новую цивилизацию нужны настоящие гении, ученые и мыслители. Истинный творец, в отличие от «научных работников», этих стариков с молодости, всегда будет мальчишкой в душе. Мальчишкой до самой своей смерти. Несмотря на весь жизненный опыт и знания. Взрослые и «серьезные» никогда не смогут совершить прорывов, ибо у них слишком много табу и «невозможно». А мальчишка-Ученый – это Прометей, промыслитель, опережающий. Открыватель путей в славное грядущее, а не во тьму деградации и мракобесия.

Задача нас, архитекторов Победы, искать таких мальчишек-Ученых. Искать и давать им простор для творчества, поле приложения титанических сил. Они не должны зависеть от мнения глупой толпы. В науке убеждения большинства не значат ничего. Если доверять пресловутому гласу современников, то Коперник, открывший гелиоцентричность – опасный сумасшедший. Ибо все здравомыслящие обыватели тогда знали, что Солнце ходит вокруг Земли. Критерий в науке есть только один – успех или неуспех эксперимента. Работающая или не работающая технология. Доказанный или неполученный эффект. Пусть он хоть тысячу раз противоречит общему мнению миллионов обывателей. Гении, Мальчишки-Прометеи, непохожие на серую массу, подчас – вызывающие всеобщую ненависть – вот наше оружие Победы.

Отныне – я целиком на их стороне. И пусть весь мир будет против нас – плевать! Ибо основная часть рода людского откровенно глупа и ограничена.

Столько лет своей жизни, однажды увидев вдали Мир Полудня, мир счастливых звездоплавателей-бессмертных, мир сверхлюдей и чудесных городов, я искал пути в него. Знал, что только это может спасти и мой народ, и весь род человеческий от падения во мрак новых Темных веков. От гибели в пучине глобального Смутокризиса. Но я только нынче понимаю, сколько преград и сколько врагов ждет нас на пути в этот Мир Солнца.

Нет, дело не только в глупых государственных машинах или в сопротивлении тузов старых монополий. Дело еще и в яростном маразме «официальной науки», в стариковском сознании или даже в крепчающем идиотизме массы современных обывателей. Как бешеные псы, они готовы рвать все новое. Наука все более вырождается в религию, порождая новую инквизицию – Комиссию по лженауке. Само название ее говорит: не смейте отступать от старых теорий, вы все априори – лжеученые. Здесь приговоры выносят, даже не посмотрев на изобретения или объявленные открытия. Здесь их не проверяют опытами или испытаниями. Нет – суждения выносят на основании того, что есть в черепных коробках старых академиков. В этих условиях никакие новые открытия невозможны: их без всякой проверки объявляют обманом и фикцией, смешивая в кучу и откровенный бред, и гениальные находки. Комиссия по лженауке, существующая с 1999 года, стала опасной гадиной, что душит буквально все. Судьба Курчатова, Флерова или Петржака, появись они в новых обличьях сегодня, была бы печальной.

Суть нынешнего времени, опускающегося в новое варварство – Комиссия по лженауке вместо Комиссии по экспериментальной проверке новых открытий и изобретений. Царство мертвой догмы. Виктора Петрика фактически уничтожили, похоронив под потоками нечистот. И не только его. Новаторов в Постсоветии вообще уничтожают, как в мрачных антиутопиях братьев Стругацких. То, о чем писал когда-то Капица-отец, то, что он призывал изжить, теперь правит бал и преврщает мою страну в гиблую топь для всего нового. От этого зубами скрежещешь от ярости.

Господи, какая же война за будущее нам предстоит! Как нужны нам конкурирующая Вторая Академия и национальное Агентство передовых разработок!

Вагонные колеса стучали, унося меня в Москву. В ту ночь я еще долго не мог уснуть. Чуял я, какая громадная работа мне еще предстоит…

Глава 2. Дело о «прозрачной броне»

Борт субмарины военно-научных сил русского союза «Катран»

За стеклом выпуклого иллюминатора луч мощного двухкиловаттного прожектора выхватывал из мрака часть затонувшего корабля. Капитан Воронин, скрестив на груди руки, в задумчивости глядел на поросший ковром водорослей форштевень архаичной формы, на остатки носового орудия, на поручни-релинги, ставшие толстыми от растительного покрова. Что это за корабль лежит здесь, на траверзе Тулона, на глубине в шестьсот тридцать метров? Наверное, один из погибших во Вторую мировую. Английский корвет? Или немецкий шнелльбот? Или французский сторожевик?

– Разрешите подняться в рубку, капитан? – раздался певучий грудной голос за спиной Воронина, и капитан невольно улыбнулся. Это – репортер журнала «Эксперт», очаровательная Ксения. Хотя, говорят, женщина на корабле – к несчастью.

– Входите! – обернулся командир лодки «Катран», капитан-лейтенант Военно-научных сил Русского союза Николай Воронин.

Ксения грациозно поднялась из люка, задорно блеснув голубыми глазами. Воронин едва не хмыкнул, в который раз залюбовавшись фигурой журналистки в синем комбинезоне. Ему нравились такие женщины – с тонкой талией, крутыми бедрами и большой грудью.

Ксения чуть неловко улыбнулась. Воронин ведь ей тоже нравился. И в этот момент, стоя у иллюминатора со скрещенными руками и непокрытой головой, он напоминал капитана Немо со старой гравюры-иллюстрации к «Двадцати тысячам лье под водой». Эту картинку, вырезанную из старого журнала, Ксения видела в блокноте у почтенного старца, знаменитейшего русского историка и кризисолога Андрея Фурсова. Тот и в восемьдесят лет оставался мальчишкой-романтиком.

– Ой, как красиво! – всплеснула руками девушка, глядя куда-то за плечо командира «Катрана».

– Что, обломки корабля? – вскинул брови Воронин.

– Нет… Вот это чудо! – Ксения протянула руку в сторону иллюминатора.

Командир обернулся. Спиральная медуза с оранжевыми полосками на прозрачном теле-студне проплывала мимо иллюминатора, просвечивая сквозь «снег» планктона. Живая пружина длиной не менее метра, она походила на свернувшегося угря, который ритмично расправлялся и сжимался. Зрелище и вправду было необыкновенным. Медуза величаво уплывала из светового круга, оставляя в поле зрения останки неведомого боевого корабля.

– Ах, вы об этом. Красивая, чертовка! – кивнул Воронин. – А вот меня больше завораживает вид затонувших кораблей и судов. С детства мечтал их видеть, лежащих на больших-пребольших глубинах.

– А разве есть разница между кораблями и судами? Это разве не одно и то же? – изумилась девушка.

– Корабли – это все военное и парусное, – терпеливо пояснил командир. – А суда – все торговое и мирное, с механическими двигателями…

– Буду знать, – наморщила носик Ксения. Она встала рядом с Ворониным, едва касаясь его локтя плечом. – А что это там лежит?

– Пока не знаю, – командир с улыбкой посмотрел ей в глаза. – Кто-то из утопленников Второй мировой. Причем небольшой. Совсем не то, что мы ищем…

Ксения с легкой рассеянностью кивнула. Она прекрасно знала, что «Катран» вышел в скрытное плавание по Средиземному морю, чтобы – помимо всего прочего – искать остатки древних судов и кораблей, засекая точные координаты крушений. Чтобы потом русские подводные археологи могли их исследовать. Ибо Русский союз претендовал на роль мирового центра науки и культуры. Об остальных миссиях «Катрана» ей известно не было. На берегах древнего моря было неспокойно. На юге орудовали быстроходные катера и фелюги мусульманских пиратов. На земле бывшей Ливии, распавшейся на три части, шла постоянная война. Только-только отгремели бои в Триполитании: отчаявшиеся египтяне, страна которых обанкротилась и корчилась в огне внутренних конфликтов, попытались захватить нефтяные промыслы Киренаики. «Катран», подвсплывая по ночам, наблюдал в электронно-оптический перископ зарева пожарищ на берегу. Там, по приморским дорогам, громоздились груды искореженных танков и бронемашин, уничтоженных ударами с моря и воздуха – когда американцы были вынуждены пресечь египетскую интервенцию на некогда ливийские территории. С борта лодки поднимались беспилотные воздушные разведчики, скользя в сумраке бесшумными тенями. Они уходили к красноватым с желтыми склонами холмам Африки…

«Арабская весна», которой некогда восхищались недалекие умы, быстро превратилась в исламское мракобесие, в резню, насилие и войны, тянувшиеся вот уже скоро двадцать лет. Стреляли не только в Ливии, но и в Алжире. Исламисты и кемалисты резали друш друга в Турции. Гремели взрывы мусульманских экстремистов на юге Франции. Быстроходные катера пиратов налетали на прибрежные городки и селения нового Неаполитанского государства, образовавшегося после того, как Италия вышла из зоны евро и потом разломилась на богатую Паданию и нищий Юг. Впрочем, для арабов и нищая Неаполитания представлялась раем земным. Они откровенно захватывали Сицилию, ходили в первые налеты на Мальту. Западнее независимая Каталония цапалась с остатками Испании. Гибралтар после раскола Великобритании на Англию, Шотландию и Уэльс перешел под американский протекторат.

Мир давно сошел с ума. На самом Востоке Средиземного моря Израиль отчаянно пытался сохранить себя среди наступившего хаоса, стараясь защитить газовые месторождения на шельфе и угрожая ядерным оружием новой Османской империи, чьи эсминцы и фрегаты все чаще демонстрировали силу здешних водах. Севернее, на Кипре, оплотом стояла объединенная база Русского флота и наших ВВС, откуда в периодические патрули уходили боевые экранопланы и быстроходные ракетоносцы. Кипру не на кого было рассчитывать, кроме как на поднявшихся русских.

Среди этой кутерьмы и плавал нынче «Катран» – гибрид научно-исследовательского подводного корабля и бесшумной лодки для тайных операций. Ученый в военном мундире, способный и древние корабли искать, и высаживать русских агентов на неспокойные берега. А в его чреве, помимо научной аппаратуры, были и пара торпед, и ракеты типа «Клуб» для ударов по береговым объектам. Внутри тихо работали циркуляционные насосы ядерного реактора, а панорамный гидролокатор-сонар позволял искать не только остатки давних крушений на дне морском. Да и акустики «Катрана» могли не только голоса морских обитателей слушать…

Но сейчас Воронин стоял у иллюминатора с девушкой, которая ему отчаянно нравилась. Невзначай вдохнул запах ее волос.

– Жутковато как-то, – голос Ксении зазвучал взволнованно. – Стоим мы у этого окна…

– Иллюминатора… – машинально поправил ее капитан.

– Ну да, у иллюминатора. Мне все время кажется, что немыслимое давление воды вдруг выдавит стекло, и море хлынет к нам. Толстой быстрой струей. И мы не успеем уйти, и захлебнемся… – девушка зябко вздрогнула.

– Не бойтесь, Ксения – тихо ответил Воронин, кладя большие ладони на ее плечи. – Это ведь не стекло, а поликристаллическая шпинель. Она прочнее броневой стали. В этот иллюминатор можно стрелять из пулемета…

Голос его осекся. Мягко, но решительно повернув девушку к себе, он приник к ее губам…

В этот момент мировые проблемы интересовали его меньше всего…

Тайна шпинели

Все, что написано выше, моя фантазия. Но, читатель, прозрачная, огнестойкая, не подверженная коррозии броня действительно существует. Причем существует сегодня, в нашей реальности.

Есть такой очень красивый, редкий в природе камень – шпинель. Некоторые из его видов считаются драгоценными. Прекрасные шпинели восхищают глаз ценителя в центре корон и британского монарха, и русских царей. Шпинель – это всего лишь алюминат магния, MgAl2O4. Но шпинель, как оказалось, отлично пропускает сквозь себя и инфракрасное, и ультрафиолетовое излучения (хотя и не по всей ширине спектра). В шпинели нет двупреломления – сквозь нее ты не видишь сразу два образа одного и того же предмета.

А это – идеальный материал для обтекателей «охотников на самолеты», для ракет с тепловыми «глазами». Они смогут видеть цель – горячие сопла двигателей – и в инфракрасном свете, и в ультрафиолетовом диапазоне. Что означает последнее? То, что выброс из реактивного двигателя они зрят как ярко-фиолетовое кольцо. Потому такую ракету страшно трудно обмануть, отстреливая ложные горящие цели.

Мастер был первым, кто решил изготавливать поликристаллическую шпинель. Броневой прочности и отличной проницаемостью для ультрафиолетового и теплового излучений. Более того, именно благодаря Виктору Петрику военно-промышленный комплекс РФ в наши дни вообще заметил эту технологию.

Но и это вызвало приступы дикой злобы у сообщества «ученых», и самые грязные попытки уничтожить инноватора.

Храбрость Хачатура Багдасарова

Образцы поликристаллической шпинели передали в Институт кристаллографии РАН в декабре 2009 года по распоряжению главы Военно-промышленной комиссии при правительстве РФ, на тот момент – вице-премьера С. Иванова. Это были образцы прозрачных ракетных обтекателей, изготовленных частным институтом Виктора Петрика. Проанализировать их состав и дать заключение по образцам поручили признанному специалисту по кристаллам: члену-корреспонденту РАН Хачатуру Багдасарову.

Причем образцы передали с откровенно издевательскими комментариями. Дескать, это, кажется, и не шпинель вовсе. В общем, уничтожь этого мошенника и шарлатана. Такой враждебной позицией отличился и сам Институт кристаллографии РАН.

Хачатур Багдасаров провел исследование образцов и смело заявил: перед нами – действительно качественная поликристаллическая шпинель. Та самая прозрачная броня. Он даже не поленился сам съездить к Виктору Петрику и посмотреть, как у него в институте делается не моно-, а именно поликристаллическая шпинель.

Хачатур Багдасаров – выдающийся советский ученый, первым в мире вырастивший чистый, совершенный кристалл (1964 г.) не по вертикали, а по горизонтали, в молибденовой ванне. Работал он в тесном сотрудничестве со знаменитыми Прохоровым и Басовым, создателями лазера. Создавал рабочие тела для твердотельных (итирий-алюминиево-гранатных) лазеров.

Его досье:

Родился 21 мая 1929 г. в Самарканде. В 1951-м окончил Московский институт стали и сплавов. В 1964–1987 – заведующий отделом кристалловедения АН СССР. Заведуюющий отделом Института кристаллографии АН СССР/РАН.

Труды – по физике кристаллов. Первым доказал, что твердость выращиваемых кристаллов зависит от частот сверхзвуковых колебаний полей. Предложил новые методы выращивания моно– и поликристалльных структур, их укрепления и обработки. В Армянской ССР под его руководством было создано промышленное производство лазера.

Координационный руководитель научно-исследовательских работ в области выращивания монокристаллов в СССР. Член-корреспондент АН СССР/РАН с 1991 г. Лауреат Госпремии СССР в 1972 г., Госпремии РФ в 2010-м.

Революционная технология Багдасарова признана во всем мире.

Когда в январе 2010 года Хачатур Багдасаров провел анализ и заявил: это – поликристаллическая шпинель, обладающая пуленепробиваемостью, пропускающая инфракрасное и ультрафиолетовое излучение, годная для обтекателей ракет «земля-воздух» и «воздух-воздух», началась форменная истерика. И в ВПК, и в Академии наук. Мол, Петрик не мог это сделать, он явно где-то украл эту шпинель! Но поездка Багдасарова к самому Петрику показала: у Мастера есть это производство.

Тогда на Багдасарова стали откровенно давить: не отдавай документы анализа Петрику! Но Багдасаров, которого самого в семидесятые и даже восьмидесятые годы обвиняли в лженауке, на всех наплевал и документы В. Петрику передал.

Мне хорошо известно о мытарствах самого Багдасарова с его технологией: как его обзывали лжеученым даже после получения Госпремии 1972 года, как теоретики с презрением называли его «технологом» и не пытались разобраться в сути его технологии. Хотя у Багдасарова были и патент, и купленная японцами еще в 60-х лицензия, и развернутые в СССР производства по его технологии. Есть даже ныне работающая фирма «Багдасаров Кристал Груп» (/) в Женеве, которая до сих пор его приглашает. Кто-кто, а Хачатур Саакович Багдасаров отлично знает цену некоторым «теоретикам» из Академии и ее «беспристрастность».

Но к этой теме мы вернемся дальше. А пока зафиксируем: в РФ давно есть технология создания прозрачной брони, которая пропускает ИК и УФ-излучение. И сделана она институтом Виктора Петрика.

Началось все с опала

Когда Мастер впервые занялся камнями? В восьмидесятые, когда отбывал свой тюремный срок в Сибири. На зоне он пребывал на особом положении, ибо многое умел. Имелась у него и своя лаборатория. Вернее, целый дом и лаборатория в одном обличье. Ведь ни для кого не тайна, что тот осужденный получает необычный статус на «зоне», кто обладает необычными умениями. А Мастер на то и был Мастером: конструировал, делал дорогие скрипки, а потом вот и драгоценными камнями занялся.

Именно за колючей проволокой он и вырастил черный опал, копию опала герцого Девонширского, в сто карат. По классической, можно сказать, золь-гель технологии. Это когда сначала составляющие камня приводятся в состояние высокодисперсного коллоидного раствора – золя, после чего, из-за слипания частиц, он превращается в гель. Ну, а потом гель, удаляя из него жидкость, превращают в твердое тело.

Но только с одной маленькой разницей. Желая добиться характерной для опала иризации, Мастер впервые (на определенной стадии процесса) ввел в золь-гель процесс ингибиторы, предотвращающие рост частиц. И впервые, находясь в колонии усиленного режима, осознано получил сухой порошок, состоящий из наноразмерных частиц. Как известно, тогда о нанотехнологиях в широких кругах еще и не подозревали. Слово «нано» знли лишь умники типа Дрекслера, введшего это слово в оборот только в 1986-м.

То был первый успех Мастера на одном из самых интересных направлений. Тогда мешочек выращенных черных опалов отправили в США на экспертизу. Там выдали сертификат – камни добыты на австралийском месторождении Лайтнинг-Ридж, там же, где был найден знаменитый опал герцога Девонширского. И, как рассказывает сам Виктор Иванович, выращенные им опалы вскоре продали за границу некие неведомые, но влиятельные люди, хорошо заплатив при этом талантливому «зека». Естественно, хорошо заплатив по тогдашним советским меркам.

За вырученные деньги он построил в колонии автомат, который выполнял почти все операции по изготовлению игрушечной мебели, которая, говорят, даже поставлялась в Германию.

Однако увлечение камнями осталось. Что, впрочем, далеко не случайно: ведь, по сути, искусственные камни – одно из самых перспективных направлений в создании конструкционных материалов будущего. Да-да, вместе, например, с композитами или алюминием, легированным углеродными нанотрубками. Мы ведь не зря в начале книги, заглядывая в будущее уже Седьмого технологического уклада, сказали о прозрачной стали. Пример-то – не очень и сказочный. Ибо прозрачная, жароупорная броня существует и сегодня. Как искусственный драгоценный камень.

В это, наверное, трудно поверить тем, для кого понятие «высокие технологии» сводится лишь к кремнию и написанию программ, к айпэдам и айфонам. Но специалисты давно говорят о новом «каменном веке». Еще в 1983 году корпорация «Мацусита Дэнки» показывала целиком керамический автомобильный мотор. Позже Владимир Попов резал своей керамикой стекло. Ну, а для вящего эффекта отметим, что «каменные» детали есть, например, в зенитных ракетах с тепловыми головками самонаведения.

Но как ставить на ракеты редкий, драгоценный камень? Пока этого не делается, потому что природная шпинель все-таки стоит слишком много. Пока «головы» ракет переносных зенитных комплексов типа американского «Стингера» или советской «Иглы» делались из фторида магния, MgF2, который пропускает лучи в тепловом и ультрафиолетовом диапазоне (длина волны от 0,12 до 8 микрометров, то есть – от 120 до 8000 нанометров).

ДЛЯ СПРАВКИ: диапазон ультрафиолетового излучения – 10—380 нанометров.

Диапазон инфракрасного излучения – от 740 нанометров до 1–2 миллионов нанометров.

Но в процессе производства обтекателей из фторида магния 87 % продукции идет в брак. К тому же, РФ лишилась своего производства прозрачных обтекателей – в ходе «реформ» и приватизации специальный завод в Никольском (Пензенская область) оказался разгромленным. Его прессы давно бездействуют.

Да и эти 12 процентов, которыми оснащали наши «Иглы», не решали стоящую перед ракетой задачу. Дело в том, что самолеты быстро научились уводить ракету в сторону с помощью отстреливаемых, ярко горящих магниевых ловушек. Кроме этого, обтекатели из фтористого магния имеют еще один очень существенный недостаток – при разогреве свыше 200 градусов керамика слепнет. MgF2 сильно подвержен эрозии. А значит, он не подходит для боевых ракет с гиперзвуковыми скоростями. Ведь их оболочка из-за трения в воздухе раскаляется так же, как и «лоб» (или днище) космического корабля, врывающегося в плотные слои атмосферы. Передние кромки крыльев и лоб летательного аппарата на скорости 5 махов (скоростей звука) разогреваются почти до 1200 градусов. Естественно, что ракеты с «глазом» из фторида магния, плавящегося при температуре в 1263 градуса, просто теряют прозрачность. А скорость для ракет воздушной войны – фактор критический. Иначе они не смогут поражать ни баллистические ракеты, ни перспективные гиперзвуковые самолеты, ни сверхзвуковые высотные цели.

Потому очень нужно было сделать рывок – создать обтекатели ракет из искусственной шпинели. Сверхпрочной и жароупорной. Шпинель, конечно, более «подслеповата», чем фторид магния, но зато она намного прочнее, ее температура плавления почти вдвое выше.

Американцы занялись этой проблемой с 1964 года. Такие известные ученые, как Navias (1961), Gatti и None (1979), Sellers and Roy 1973), Branton (1974), Hing (1976), Gentilman (1981), Maguire and Gentilman (1982), Nakahasi (1985), Shibata (1989), Boch (1991), Roy and Hassert (1991) считали, что физические и оптические свойства шпинели делают ее лучшим (среди всех известных материалов) кандидатом для использования в роли прозрачной брони для окон и обтекателей, в оптоэлектронных будущих системах наведения ракет и самолетов. В шестидесятые и семидесятые годы синтез шпинели исследовали многие солидные организации. То были и “Avco Corporation”, и “General Electric Space Division”, и North Carolina State University, Rutgers University, и знаменитый Стэнфорд (Stanford University), и “Coors Porcelain Company”. Ну, а в наши дни в США уже предприняты усилия по возрождению исследований и коммерческого производства шпинели. Военная Научно-исследовательская лаборатория США (Army Research Laboratory – ARL) и фирма “TA&T” (Technology Assessment & Transfer Inc) из города Аннаполис, штат Мериленд подписали соглашение о совместном исследовании «Разработка и оценка использования в качестве многомодового элемента прозрачной шпинели»

С 1972 года такие же работы пошли и в СССР, в Государственном оптическом институте (ГОИ). Вернее, ГОИ выступил головной организацией, а вообще в программе задействовали шестнадцать научно-исследовательских институтов – кто-то работал по синтезу порошков, кто-то – по созданию способов давления и т. д. Но, забегая вперед, скажем, что работа успехом не увенчалась. К сожалению, в СССР шпинель с ожидаемыми свойствами создана не была.

Однако военным делом применение искусственной шпинели не исчерпывается. Шпинель нужна и для медицины будущего.

Почему, скажем, не пошел в хирургии сапфировый лазер? Почему не получился полноценный лазерный скальпель? Потому, что сапфир разрушается, не выдерживает высокой нагрузки. Из-за этого лазерные скальпели используют только в микрохирургии, в операциях с кровеносными сосудами. Для глубоких разрезов скальпель на рубиновом лазере не годится: рабочее тело может просто взорваться. Да и делать такие «лучевые скальпели» очень трудно: едва перекосишь оптическую ось сапфира – и все изделие идет насмарку.

Однако немецкий ученый Аккерман предложил: делать лазерные скальпели с использованием шпинели. Тогда они смогут выдерживать нагрузку почти в сотню раз большую. Осталось дело за малым: создать производство искусственной шпинели нужных качеств.

Но, что называется – легко сказать. Американцы, помучившись с этим делом с 1964 года, его потом надолго забросили. Методы горячего прессования или спекания шпинели оказались не настолько эффективными, чтобы получать изделия нужного качества и размера. Растили монокристалл, а он выходил не того качества. Шпинель крайне тугоплавка – она «тает» при температуре 2135 градусов. Для сравнения: жар для плавления стали – 1450–1520 °C.

Но Мастер не был бы Мастером, если бы не занялся бы и этой каверзной задачей, двинувшись своим путем. Он решил, что незачем заниматься монокристаллом шпинели, когда можно делать шпинель поликристаллическую. Но зато какую!

Впрочем, не будем забегать вперед, читатель.

Рождение «каменного» прорыва

Только-только выйдя на свободу в 1989 году, Виктор Иванович решил заняться искусственными драгоценными и полудрагоценными камнями. Изначально – из чисто ювелирных соображений.

В то время страна неудержимо и страшно впадала в агонию. Экономика шла вразнос. И вот после гибели Советского Союза Мастер покупает первые установки для производства бесцветных сапфиров – лейкосапфиров. Аппараты «Омега» для выращивания монокристаллов лейкосапфира, кстати, и ныне производит Луганск (-crystals.com/ru/). Делали их с прототипа: печей «Гном», разработанных в ГОИ. В свою очередь, выяснилось, что это были не очень удачные копии старых иностранных агрегатов, работающих на технологии Киропулоса.

Виктор Петрик действительно выкупил те установки, что были произведены по заказу Минобороны СССР, но после трагедии 1991 года оказались неоплаченными военными. Тогда десять аппаратов в 1992-м приобрел Мастер, и столько же – директор Института геологоразведки Виктор Рябков. Виктор Иванович долго мешкал, но потом поставил свои машины на заводе «Большевик». Но потом оба они свои «омеги» продали: они были уже неинтересны. Почему? Технология выращивания лейкосапфиров была уже давно устаревшей. Да и кристаллы на них получались плохого качества.

Нужно было двигаться дальше. Виктор Петрик делает личный заказ на военном заводе «Электромеханика» во Ржеве – на изготовление восьми машин продольно-горизонтального синтеза, разработанных гениальным ученым, член-корреспондентом РАН Хачатуром Багдасаровым.

Именно на установке Багдасарова В. Петрик впервые в мире вырастил гигантский рубин в молибденовом тигле. Дело в том, что синтез камней традиционными методами (например, методом Чохральского) имеет некооторые сильные ограничения. Например, невозможность равномерного распределения в кристалле, растущем из расплава, заданных примесей – в процессе формирования кристаллической решетки они просто вытесняются.

Это свойство положено в основу технологии очистки материалов методом зонной перекристализации градиентом температур. Так получают сверхчистый алюминий, что называется – девять девяток. То же происходит и при очистке лейкосапфира: вся грязь концентрируется в «пятке» выращиваемого кристалла. Ее остается только отрезать.

А зачем вообще аносить в кристалл какие-то примеси? Да затем, что от них зависит многое, в том числе – и окраска камня. Например, бесцветный корунд (лейкосапфир) с вндренными в решетку атомами титана будет иметь голубой цвет, а примеси хрома придадут ему ярко-красную окраску, и мы получим драгоценный камень под названием «рубин». Еще одна трудность – взаимодействие при высоких температурах хрома с материалом тигля. А это, как правило, вольфрам.

– В свое время профессор Мусатов из ГОИ пробовал вырастить гигантский рубин для лазеров. Ради этого невероятными усилиями был создан семикилограммовый иридиевый тигель. Но хром взаимодействует даже с иридием, – рассказывает Виктор Иванович. – Впервые в истории искусственный рубин синтезировал Вернель, в конце девятнадцатого века. Для этого он разработал бестигельный метод, при котором шихта плавится прямо в пламени водородной горелки.

Нам же удалось вырастить рубин в молибденовой «лодке». Чем же был защищен молибден? По методу горизонтального синтеза Хачатура Багдасарова: «лодка» с шихтой входит в зону нагрева. В носик «лодки» введен маленький природный рубин-затравка. Далее расплав, охлаждаясь, начинает кристаллизоваться вокруг той самой затравки.

Что сделал я? Сначала вырастил лейкосапфир. Потом снова размягчил его и насыпал сверху смесь оксидов хрома и железа. Ионы хрома, не соприкасаясь со стенками тигля, диффундируют в кристалл, занимают в решетке свободные от алюминия вакансии. Так получился рубин…

Следующей целью стала шпинель. Цветом такая же, как и рубин, но с фиолетовым оттенком. Потому ее поэтично называют «рубином цвета запекшейся голубиной крови». Этот оттенок придает шпинели содержащийся в ней магний.

– Засев за литературу, я обнаружил работу немца, доктора Аккермана, где он говорил о том, что лазерный скальпель не на рубине, а на шпинели – это настоящий прорыв в лазерной хирургии, – продолжает Мастер. – Аккерман уповал на природную, монокристаллическую шпинель. Прочитав такое, решаю: переключусь с ювелирной цели на другую, займусь-ка конструкционной шпинелью!

И тут Виктор Иванович приходит к выводу: для этого потребна на монокристаллическая, а поликристаллическая шпинель. Потому что она по части «трещиноватости» в 14 с половиной раз более стойка, чем монокристалл. Поясним: монокристалл – это действительно один, сплошной кристалл. Поликристалл – это множество «кубиков», отдельных кристаллов, спаянных в одно «тело». Эти кристаллики расположены упорядоченно, и если один из них трескается, то трещина не выходит за его границы. А уж если трескается монокристалл, то раскалывается сразу по всей протяженности. Особенно при перегреве кристалла такое случается, например с сапфирами.

Но надо было синтезировать поликристаллическую шпинель. Поиски в литературе показали, что ученые в США и у нас давно пытаются это сделать. Для чего? Для тех самых прозрачных ракетных обтекателей, проницаемых и для радиоволн, и для инфракрасных лучей, и для ультрафиолета. Но в тот момент Мастер думал об оружии в последнюю очередь. Приоритетом были именно скальпели для лазерной хирургии.

Как же добиться желаемого, если здесь потерпели неудачу и советские, и американские исследователи? Мастер приходит к выводу: они пытались синтезировать поликристаллическую шпинель из сульфатов магния и алюминия. Для синтеза пробовали подобрать температуры, давления и всевозможные добавки.

Мастер сам заказывает специальные прессы на Армавирском заводе испытательных машин: умопомрачающе дорогие. Ведь их пресс-формы должны быть сделаны методом порошковой металлургии из циркония и молибдена. Никакой другой металл просто не выдержит крайне высоких, рабочих температур и давления, просто «поплывет». Но эти сложные прессы, способные долго и понемногу, повинуясь программе, наращивать давление, ему понадобились несколько в ином процессе, нежели тот, что пробовали использовать в США и СССР.

В. Петрик применил для получения поликристаллической шпинели тот самый золь-гель метод, что он использовал еще в исправительной колонии для того, чтобы сделать опал. Он растворил в изопропиловом спирте алюминий: варите в спирте стружку. В другой колбе Мастер растворил магний. Затем эти растворы сливались в нужном процентом соотношении: 60 на 40. А потом начиналось выпаривание. Так что никаких тайн тут не было и нет. Секрет – в добавляемом в процесс ингибиторе-замедлителе. Он приостанавливает рост частиц. И получаются наноразмерные частички.

Полученный мельчайший порошок Мастер высыпал в пуансон матрицы и сжимал их, и спекал при температуре в 600 градусов. В полученный спек затем помещался в те самые армавирские прессы, которые при высокой температуре начинали сдавливать его. Благодаря добавке из лития или скандия начинается рост поликристаллитиков. Они растут как раз вокруг крупиц добавки. А поскольку все происходит под давлением, эти кристаллики упорядочиваются, ориентируются в одном направлении. Из-за этой ориентированности вы получаете прозрачный в видимом диапазоне материал[1].

Полученную шпинель, уже в виде готовых обтекателей для ракет, Виктор Петрик передал на испытание в Оптический институт им. Вавилова. В тот самый институт, который безуспешно, начиная с 1972 и вплоть до 1998 года, пытался синтезировать этот материал. По результатам измерения спектральных характеристик в ВНЦ ГОИ им. С. И. Вавилова оформили метрологическое свидетельство № 51802-1201. Конструкционные характеристики разработанной шпинели оказались подтверждены метрологическими свидетельствами государственного сертификационном центра «ВНИИМ им. Д. М. Менделеева» в 1994 году. Проведенные исследования подтвердили, что термостойкость и прочность к разрушению у поликристаллических материалов значительно выше, чем у монокристаллов.

Но если бы Мастер в 90-е знал, что это отнюдь не триумф, а начало долгой борьбы за его изобретение! Если бы он знал, что еще придется выдержать!

А в девяностые один хороший отзыв о поликристаллической шпинели следовал за другим.

Генеральный директор Всероссийского научного центра «ГОИ им. Вавилова» В. И. Пучков написал:

«Разработку керамики с аналогичными свойствами ведут в СССР многие НИИ с 1974 года. Разработанная В. И. Петриком технология по синтезу алюмомагниевой керамики методом золь-гель-технологии является огромным научным достижением. Возможности применения алюмомагниевой шпинели очень велики».

Вслед за этим Мастер передает шпинель в компетентные органы, от которых она поступает в самое сердце ракетных технологий СССР, а теперь и РФ – к создателю. легендарных ракетных комплексов ЗРК «Круг», ЗРК «Оса», ЗPC «С-300В», ЗРК «Тор», ЗРС «Антей-2500», генеральному конструктору Концерна ПВО «Алмаз-Антей» Е. П. Ефремову. Он пишет:

«Разработанная В. И. Петриком оптическая керамика обладает уникальными свойствами, а ее создание является научным достижением».

А потом обтекатели из шпинели Петрика поступили к непосредственному производителю ракетных комплексов «Игла». И вот начальник и главный конструктор «Конструкторского бюро машиностроения», доктор технических наук Н. И. Гущин отмечает:

«Данный материал, безусловно, обладает высокими техническими характеристиками. В настоящее время при создании многоспектральных изделий специального назначения он может найти широкое применение для изготовления обтекателей изделий, работающих в экстремальных условиях».

Заместитель председателя комитата по военно-технической политике МО РФ А. Бриндиков оставляет свое мнение:

«Всеми специалистами отмечается высокий технологический уровень разработок, по ряду из которых аналогичные достижения за рубежом отсутствуют. Некоторые организации крайне заинтересованы в подобной оптической броневой керамике повышенной прочности для изготовления обтекателей».

Казалось бы, технология есть, она проверена. Осталось только принять решение, провести последние испытания – и приобрести ее у автора, чтобы развивать дальше. Но не тут-то было! Осенью 2009 года громыхнул знаменитый скандал, когда Мастера стали обвинять во всех грехах и в том, что на самом деле он ничего не изобрел. То же самое стали говорить и о поликристаллической шпинели. На этом фоне образцы броневой керамики Виктора Ивановича поступили в Институт кристаллографии РАН.

Экспертизу делали под руководством выдающегося ученого – члена-корреспондента РАН Хачатура Багдасарова. Его мнение нам особо интересно. Тем более что главные направления научной деятельности Багдасарова – создание теоретических основ синтеза тугоплавких монокристаллов и развитие лазерной техники.

Багдасаров свидетельствует

Итак, Хачатур Багдасаров, получив в руки эту синтезированную шпинель, проверил ее характеристики в декабре 2009-го – и дал заключение: да, это – прозрачная поликристаллическая шпинель! Но каким образом она сработана? Он сам бы хотел на это взглянуть, увидев исходные порошки. А когда увидел – стал другом Мастера.

Действительно, два из пяти представленных на испытания в Институт кристаллографии РАН образца шпинели Мастера обладали частичной прозрачностью для лучей с длиной волн до 200 нанометров, очень хорошей – в диапазоне волн в 400–900 нм. Ну, а самая лучшая прозрачность у них отмечена в диапазоне 3–5 тысяч нанометров. (Для сравнения: фторид магния пропускает волны длиной от 120 до 8000 нанометров. Диапазон ультрафиолетового излучения – 10—380 нанометров. Диапазон инфракрасного излучения – от 740 до 1–2 миллионов нанометров.)

То есть, ракета с передним окном из такой шпинели действительно увидит и тепловое, и ультрафиолетовое излучение самолета, а вернее – горячих сопел его двигателей. Вот что говорит сам Хачатур Саакович:

– Виктор Иванович Петрик открывает новую страницу в металлургии и вообще в области создания новых материалов. Это совершенно новая область, которой очень много занимаются в Соединенных Штатах, в Японии и у нас в России. Именно Петрик делает это дело очень успешно.

…Развиваются две технологии: золь-гель технология, которую продвигает Петрик, и технология прямого плавления вещества, которую развиваю я. Думаю, что технология Петрика – более перспективная, поскольку затраты экономические меньшие, энергетические – тоже меньшие и т. д. Нужно отдать должное Виктору Ивановичу: он очень открыт для дискуссии, он не создавал никаких трудностей в общении, он принимал активное участие во всех наших начинаниях. Все, что мы хотели, мы получили. Среди крупных достижений – это шпинель, температура плавления которой – 2135 градусов.

Это очень высокая температура и крайне агрессивная среда. Где тот материал, в котором это можно расплавить? Виктор Иванович показал, что такую шпинель можно получить не путем получения монокристалла, а через создание поликристаллов, причем при температурах от 900 до 1200 градусов. Думаю, что это – очень перспективное дело.

– Вторая работа, которая, на мой взгляд, очень интересная, это работа с кремнием. Я думаю, что энергетическая проблема по кремнию будет решена с помощью работ Виктора Ивановича Петрика.

…Эти работы являются прорывными, они открывают новую страницу в науке, поскольку нужно дать объяснение всем явлениям, которые он наблюдает, и поэтому с ним активно должны работать теоретики, объясняя все явления, которые он наблюдает. Если соединить фундаментальные исследования и прикладные работы Виктора Ивановича, то мы получим хорошие результаты. Мы поймем, в конце концов, что такое наночастица, как она взаимодействует с другими наночастицами и со средой, и получим совершенно новые результаты, которые считались ранее недостижимыми. Благодаря экспериментам, которые он проводит, он получил очень хорошие результаты, их мы можем использовать в практике.

Нужно повернуть к работам Виктора Ивановича металлургов. Нужно изучать наночастицы металлов, их особенности, их нескомпенсированность связей – и так далее. Надо изучать, как влияют эти нескомпенсированные связи на физические свойства керамических материалов.

…Обязательно должна быть оказана государственная и научная помощь Виктору Ивановичу, потому что он идет впереди всей планеты. Он проводит чудесные эксперименты, которые нужно объяснять. Почему получаются эти результаты, а не какие-то другие? Здесь очень важна роль теоретиков, которые занимаются проблемами новых материалов, и государство должно поддерживать эти работы. Это – новая страница в материаловедении.

Материаловедение состоит из двух частей. Первая связана с плавлением исходного вещества, и к этому направлению принадлежу я. И есть часть, связанная с твердым состоянием вещества, с использованием наночастиц для получения поликристаллов. Этому направлению принадлежит Виктор Петрик. Нужно объединять эти работы, привлекать специалистов по металлам и по керамике, объединять усилия разных научных организаций. Они должны создавать совершенно новую теорию получения новых материалов…

Мытарства первопроходца

Отметим, что история самого Хачатура Багдасарова – ярчайшее свидетельство глубокой и давней болезни отечественной науки. Дело в том, что, несмотря на мировое признание его технологического прорыва, успешное внедрение багдасаровского метода в производство и Государственную премию 1972 года, его еще в СССР пытались объявить лжеученым.

Кто? Теоретики. Те, которые презрительно называли его «технологом» и замыкались в своих формулах, вместо того, чтобы стоять рядом с экспериментатором в лаборатории и пытаться объяснить то, что выходило на ПРАКТИКЕ и противоречило их теориям. Наоборот, они стаей воронья налетали на Хачатура Багдасарова и пытались его заклевать, только критикуя его метод. При этом ни один из них ничего прорывного создавал: вся энергия этих теоретиков уходила на то, чтобы загрызть других. Один из них в Институте кристаллографии, Ч., даже уволил сотрудницу своего подразделения, когда та вырастила кристалл нафталина, причем с нарушением признанной теории. По принципу: опровергаешь устоявшиеся представления и теорию – тем хуже для тебя. И клевали Хачатура Сааковича долго – до конца 1980-х.

Потом, когда метод Багдасарова завоевал мировое признание, заговорили иначе: мол, не он один его создавал, «мы тоже пахали». В общем, вот вам доказательство «беспристрастности» отечественной науки.

Как все это похоже на историю самого Виктора Петрика! Впрочем, Х. Багдасарову еще повезло: его в свое время подкрепил своим авторитетом великий Мстислав Келдыш, в 1961–1975 годах президент АН СССР, а в 1975–1978 годах – член президиума Академии. Хачатур Багдасаров, отказавшись от должности главы строящейся Черноголовки, по поручению правительства СССР создал филиал Института кристаллографии. В РФ, увы, уничтоженный.

Мнение этого профессионала о шпинели Петрика для нас гораздо ценнее, чем злобствования старцев из Комиссии по лженауке, которые ничего великого в жизни не создали и спецами по части кристаллов не выступают. Все эти истории говорят о том, что наука наша серьезно больна: она пытается уничтожать новаторов вместо того, чтобы им помогать.

Какие же возможности открывают перед страной поликристаллы Виктора Петрика? В чем Багдасаров увидел перспективы, где может быть смычка его работ с трудами Мастера?

Ключ к мощным лазерам

Прозрачные обтекатели для ракет и медицинские инструменты – только часть дела. Мастер уверен, что именно поликристаллы позволят преодолеть и тот тупик, в который зашла лазерная техника. Позволят создать сверхмощные лазеры. В чем сей тупик? В том, что нет возможности делать рабочие тела мощных лазеров из монокристалла: он не выдерживает чудовищных нагрузок и разрушается.

– Поликристаллические материалы могут выдержать в тысячу раз больше! – рубит ладонью Виктор Иванович. – Недаром иностранцы уже создали алюмо-иттриевый поликристаллический гранат (YAG). То есть в алюминиевую кристаллическую решетку ввели иттрий. Но я-то тот же самый материал сделал в 1996-м, хотя тогда еще лишь в ювелирных целях. Как камень для колец. Из него я, кстати, сделал портрет Буша-младшего.

Но теперь такая керамика применяется для создания очень мощных лазеров…

Мастер рассказывает, что скачок мощности так называемых керамических лазеров произошел в 2001-м. Успеха добились японцы: команда Уэды из университета “Electro-communications” вместе с исследователями Яги и Янагитани из компании “Konoshima Chemical Company” (начиная с 1999 г.) разработали технологию получения активных поликристаллических сред для лазеров. Основанную именно на спекании в вакууме особо чистых исходных нанопорошков. В этой работе активное участие принимал и ученый из России А. Каминский, сотрудник Института кристаллографии РАН. Японцы успешно запатентовали этот метод.

Исследования японцев показали, что иттрий-алюминиевый поликристаллический гранат, созданный по их технологии, очень прозрачен, имеет низкое рассеяние света и при этом очень прочен – прочнее монокристалла. И жаростойкость у «поли-» намного выше, чем у «моно-». А главное – так можно получать очень большие поликристаллы. Но ведь Мастер пришел к этому на полтора десятка лет раньше. Но разве кто-то в РФ это заметил?

Прорыв японцев 2001 года в области поликристаллической лазерной керамики вызвал настоящий бум работ по разработкам такого рода материалов во всем мире. Они идут и у нас, и в США, и в Европе, и в Китае и даже в Иране. Только с 2005 по 2009 прошло пять международных симпозиумов, посвященных прозрачной оптической поликристаллической керамике. Но это вообще прошло мимо внимания Комиссии по лженауке.

После успешной демонстрации возможности получения иттрий-алюминиево-гранатного лазера (YAG-лазера) с поликристаллической оптической средой, активированной неодимом, в прорыв пошли американцы с китайцами. К разработкам технологий получения поликристаллических материалов приступили Ливерморская Лоуренсова лаборатория (Lawrence Livermore National Laboratory), “Baikowcki Company”, а также знаменитейшая корпорация «Рейтеон», создатель американского противоракетно-зенитного комлекса «Пэтриот». Сюда же подтянулся Макромолекулярный научно-инженерный центр университета Мичигана. Немцы запустили такие работы в Институте Макса Планка. Словом, мощнейшие и богатейшие научные центры Запада, с которыми так нелегко тягаться маленькому институту Мастера во Всеволожске.

– Американцы применяют поликристаллический YAG для постройки стокиловаттного лазера. На испытаниях он за десять секунд прорезает сталь в 2,5 сантиметра толщиной. Еще пятьдесят киловатт мощности добавят – и получат полноценное лучеметное оружие. Способное, кстати, и ракеты сбивать, – считает Мастер. – Так что все эти пляски вокруг ракет-противоракет в Европе, по-моему, только прикрытие. Тем самым американцы наших дурачков водят за нос. На самом деле, они ведут дело к созданию лазерного оружия. А Багдасаров, хорошо понимая последствия этого, потому меня и поддержал.

Между тем, в США вновь проснулся интерес к созданию обтекателей ракет их искусственной шпинели. По крайней мере, со специального симпозиума в американском Минобороны в 1998 году.

Мастер же наш уже умеет создавать поликристаллические сапфиры…

Настоящая броня

Можно ли делать из поликристаллической шпинели настоящую прозрачную броню? Конечно, можно! Шпинель так и называется – броневой. Ее тонкий слой может защищать от пуль даже внушительного калибра.

Держу в руках документ 1995 года. Почти двадцать лет назад на питерском абразивном заводе «Ильич» испытывались образцы алюмомагнезиальной шпинели, изготовленной в тогдашней компании Мастера, «Инкорпорации 4Т». В плитки из шпинели выпускали пули из старого автомата Калашникова, 7,62-ммллиметрового АКМ. Если уж быть точным, то плитки толщиной в 6 миллиметров клали на подложку из армидной ткани ТСВМ-К4, а потом палили в них из АКМ патронами образца 1943 года. Тем самым определяя скорость предела тыльной прочности этих плиток. Собственно говоря, стреляли по шпинели на полигоне войсковой части 33491 – на том самом Ржевском полигоне для испытаний средств бронезащиты.

Выяснилось, что шпинелевые плитки держат 7,62-мм пулю, обладающую скоростью в 790 метров в секунду. Тогда как стандартные алюмооксидные керамические плитки Б-6 имеют предел в 720 метров в секунду. Это, конечно, не пуля АК-74 с начальной скоростью в 900 м/с, но все же…

Потом было более позднее испытание: поликристаллическая шпинелевая плитка выдержала пять выстрелов из винтовки Драгунова! То есть, она сдержала пули гораздо более мощных, чем АКМ-овские, трехлинейных, пулеметных 7,62-мм патронов. А такие пули, как знают многие, пробивают лобовую броню бронетранспортера.

Плотность стали – от 7,7 до 7,9 грамма в кубическом сантиметре. Плотность алюмомагнезиальной шпинели – 3,58 грамма на кубический сантиметр. Хотя бронежилеты давно не делаются из стали, все равно итоги испытаний впечатляют. Шпинель – действительно броня. Она годна для того, чтобы делать из нее прозрачные элементы военной техники, пуленепробиваемые иллюминаторы для космических, летательных и подводных аппаратов, прозрачные щитки защитных шлемов. Да и многое другое, кстати, что требует и прочности, и легкости, и стойкости к высоким температурам. В принципе, мотор с цилиндрами и поршнями из камня, весящий меньше металлического – это реально. А еще – долговечные сапфировые подшипники скольжения, равные по свойствам подшипникам качения из стали. Пластины композиционной брони для противопульных современных доспехов. И, конечно, те самые обтекатели для сверхскоростных ракет, проницаемые и для инфракрасных, и для ультрафиолетовых лучей. А какие прозрачные шлемы для космических скафандров можно делать? Для водолазов?

– Это еще и бронестекла для автомобилей и вертолетов, – добавляет Мастер. – Причем толщиной в шесть миллиметров, а не сантиметров. Представляете, какая экономия веса для тех же вертолетов?

Злобные комментарии насчет того, что Петрик просто присвоил авторские свидетельства сотрудников ГОИ времен СССР, украл образцы материалов из этого института в начале 90-х и использует установки, сделанные в ГОИ, не выдерживают никакой критики. Ибо установки в Мастера – давно свои, сделанные по его заказам, а не устаревшие «омеги», шпинель он сам производит – и это легко проверить. Если же все это – ГОИ, то прошло уже почти двадцать лет с гипотетической «кражи». Ну, и где новые материалы от ГОИ? Где тонкие бронестекла для летательных аппаратов нашего производства, где – пуленепробиваемые и тонкие стекла для бронетранспортеров? Где все это в серийном производстве?

Нет их. И это – лучшее доказательство факта злобной лжи.

Лучшее доказательство того, чего на самом деле стоит пресловутая Комиссия по борьбе с лженаукой.

Однако могут ли сегодня творцы и смелые новаторы рассчитывать на оборонную промышленность РФ, которая, как нам говорят, возрождается? Нет! И дело о шпинели это показывает самым наглядным образом.

Постсоветский ВПК: тщетные надежды

Казалось бы – коли брать случай с поликристаллической шпинелью – у РФ есть отличный материал для оборонной промышленности. Мастер его уже создал. И что же?

Юрий Михайлов, председатель научно-технического совета Военно-промышленной комиссии при правительстве Российской Федерации (и заместитель председателя ВПК) прекрасно знал о результатах испытаний шпинели в Институте кристаллографии в конце 2009 года. Как, впрочем, и о более ранних экспериментах. Но 50 миллионов рублей, ассигнованные на разработку обтекателей ракет, ВПК передала в ГОИ, Государственный оптический институт. Тот, который так давно не может дать каких-то впечатляющих результатов. Но зато химик Михайлов в 2011-м стал академиком РАН. Случайно ли? Вряд ли.

– Знаете, что получилось? – возмущается Мастер. – Михайлов прислал в Совет безопасности отписку. Дескать, мы решили эти 55 миллионов разыграть на конкурсе по ОКР «Шпинель». А Петрик, мол, на конкурс не явился, участия в нем не принял. Угребки, они даже мне не сообщили о том, что проводится этот конкурс! И потому победу присудили все тому же ГОИ.

Я принес Михайлову тогда же свое углеродное соединение высокой реакционной способности (УСВР) и предложил: введите его в полимерные композиты и получите новые свойства. Понятно, что жаростойкость их и прочность повысятся.

А он мне в ответ: «Полимеры же от композитов не зависят. Я же полимерщик, я знаю…»

От такого заявления все внутри меня вскипело. Это говорит химик и академик РАН? Сижу и пытаюсь себя унять. При вести примеры или нет. Да достаточно набрать в Интернете «Влияние наполнителей на свойства полимерных материалов» – и вы увидите тысячи работ на эту тему!

Но новоявленный академик РАН имеет по этому поводу собственное мнение.

Правда, тогда Михайлов еще не был академиком, а выступал «всего лишь» как председатель научно-технического совета Военно-промышленной комиссии РФ, но от этого нам не легче. Представляю, как хохотали бы американские акулы военно-промышленного комплекса. О таком «грозном конкуренте» можно только мечтать…

– Да, Виктор Иванович, – горько усмехаюсь в ответ. – В академики ныне попадают из-за начальственного статуса…

– А почему, например, Андрей Кокошин попал в академики РАН? – подхватывает Мастер. – Только из-за статуса заместителя министра обороны в 90-е. Ибо никаких выдающихся научных прорывов за ним не числится. Потому Кокошин и не афиширует свое членство в РАН…

Но довольно о нынешних убожествах. Давайте еще раз окунемся в мир нашей фантазии.

Восточное Средиземноморье, 200 км к югу от Акротири

…В этом мире давно стали реальностью прошлые кошмары футурологов. Здесь, после развала Великобритании после выхода Шотландии из ее состава и после захвата шотландцами подпорки английского бюджета – доходов от нефти Северного моря – кипрские военные базы Акротири и Декелия были брошены некогда гордыми сынами некогда гордого и единого Альбиона. Теперь бедное правительство Южного Кипра отдало их территорию Русскому Союзу. Теперь тут обосновались русские группировки ВВС, ПВО, скоростного флота и морской пехоты. Конечно, в обмен на большие капиталовложения русских в остров. Да, в общем, греки-киприоты и жили-то нынче за счет массового притока на остров русских курортников. На пляжах чудесного острова звучали все диалекты русского языка – и акающий московский говор, и окающе-хэкающий малороссийский, и шипящий белорусский.

– Гляди, Олеся, кряветка!

– Нет, Марийка, то мядуза!

– Хосподи, та вы по русски-то балакайте!

– Так мы из Гродно!

– А мы – с Ростова!

Русский становился практически официальным языком Кипра. Отдыхающие из Русского Союза тратили здесь свои рубли, но как минимум половина из них возвращалась обратно – русский бизнес скупил здесь буквально все. И над всем этим развевались флаги Русского Союза – красные полотнища, где в золотую советскую звезду был вписан националистический одноглавый орел.

Но Кипр существовал в расколотом мире, полыхающем очагами войн и насилия. Здесь шла непонятная война, где материализовался еще один кошмар: частные военные компании. Похожие на пиратские сообщества, они формально не принадлежали ни к одной из сохранившихся стран. Но они по разным каналам снабжались неплохим оружием, ибо брались за щекотливые заказы и грязную работенку в интересах то Североамериканского Союза, то Ново-Османской империи, то Китая. Это было очень удобно: против русских действовали как бы частные фирмы.

Вот и сейчас четверка Ф-22 «Раптор» без опознавательных знаков приближалась с юга к базе Акротири. Так, чтобы хлестнуть по ней крылатыми ракетами – и отойти. Угловатые силуэты терялись на фоне вечерне темнеющего горизонта. Да пилоты «рапторов» особо и не волновались: на экранах радаров их машины почти не отражались.

Ведущий, капитан частной военной компании «Орлы Глобалии» Исмаил Джексон, вел свой самолет по показаниям системы GPS, не включая бортового радара. Четверка шла при полном радиомолчании. Капитан сжимал джойстик управления, стараясь сосредоточиться на выполнении задачи и отогнать неприятные мысли. Во всяком случае, русские до сих пор не заметили его группы и не подняли не перехват свои истребители. Вот сейчас они выйдут на рубеж пуска ракет «воздух-поверхность».

Но Джексон не знал, что уже попал в сеть. Русская база выбросила далеко от себя патрули из небольших беспилотных самолетов, барражировавших и над морем, и над горами. Каждый воздушный патруль состоял из пары машин. Одна – летающая станция обнаружения, щупающая пространство в нескольких диапазонах волн. Вторая машина – скоростная ракета, к которой пристроили внешний фюзеляж, длинные крылья и мотор с пропеллером. Фактически, то была барражирующая одноразовая пусковая установка. Беспилотники-часовые несли марку «Часовой», а роботы-убийцы – звались «перунами». Роботы незримо и неслышно обменивались информацией друг с другом и с наземным центром контроля воздушного пространства в Акротири. Данные во все звенья боевой сети летели с борта русского самолета-радара дальнего обнаружения, ходившего восьмерками над южным Кипром, с наземных радаров с фазированной решеткой, со спутников разведки.

Джексон не знал, что первым в мире попробует на себе новую русскую систему комбинированной обороны. Что его четверка, выдавая себя следами из взвихренного воздуха, уже засечена и отражается на большом дисплее в командном центре Акротири. И что его «рапторы» уже прошли первую линию дозорных беспилотников. В двухстах километрах к северу дежурный по узлу обороны капитан Манцев уже не отрывает взгляд от большого дисплея, где гости видны как движущиеся красные точки.

Коротко доложив обстановку в микрофон своей гарнитуры, Манцев кивнул операторам и положил руки на кнопку сигнала открытия огня. Он нутром чуял, что незваные гости вот-вот выпустят крылатые ракеты. На аэродроме базы уже пошли не взлет дежурные перехватчики Су-35, обжигая плиты ВПП горячими выхлопами. Ах, вот оно! От красных меток «гостей» отделились точки поменьше. Они пустили свои «гостинцы». Огонь! Манцев вдавил в пульт клавишу…

С этого момента нападающие были обречены. Выпустив ракеты, они заложили крутые виражи, стремясь уйти из опасной зоны. Пилоты передвинули рычаги управления двигателями на форсаж и стали резко снижаться. Но с огневых позиций ПВО русских уже взмыли вверх гиперзвуковые ракеты комплексов С-500. А две патрульные группы беспилотных аппаратов – таких тихоходных аэропланов – развернулись носами вслед уходящим. «Перуны» отстрелили ставшие враз ненужными крылья и внешние оболочки с бензиновыми моторами, став вмиг сверхбыстрыми ракетами. Из дюз их ударили ревущие струи огня. Две ракеты, захватив цели, понеслись на четыре скоростях звука к «рапторам». В этот момент их наводили на цели их «часовые».

Как ни невидим «Раптор» в радиодиапазоне, однако его двигатели сзади – как яркие фонари, особенно если глядеть на них через инфракрасные и ультрафиолетовые камеры-сенсоры. Глаза «перунов» в носовой части, прикрытые колпаками из отличной поликристаллической шпинели, вскоре сами увидели уходящие самолеты.

Исмаил Джексон слышал, как верещит система предупреждения о радиолокационном облучении. Он почувствовал, что на хвосте у него – чужая ракета, почуял это каким-то шестым чувством, отдавшимся холодным комом в животе. Судорожно сжав джойстик, капитан бросил взгляд на экран камеры заднего обзора. Шайтан! Огненный шар нагонял его Ф-22, причем так, как будто он стоял на месте, а противник несся со со сверхзвуковой скоростью. «Тепловая головка самонаведения!» – вспыхнула догадка в мозгу капитана. Он ударил по рычагу выброса горящих ложных целей. «Раптор», надсадно ревя моторами, выбросил в стороны тучу горящих «звездочек».

Но «Перун» на них не повелся. Интеллектронный мозг ракеты отлично видел ультрафиолетовые «овалы» работающих двигателей F119-PW-100 и не отвлекался на горячие ловушки. Джексон в самый последний момент успел рвануть рукоятку катапультирования. «Перун» взорвался сзади, поразив «Раптора» снопом осколков. Развалившись на три части, дорогущая машина рухнула в волны Средиземного моря.

Напарнику Джексона, лейтенанту Резнику, повезло больше. Он смог, едва не переломив самолет пополам, уйти от «Перуна» резкои переходом в набор высоты. Ракета потеряла след его двигателей и пронеслась вперед. Но «Перун» был умным и заложил свой вираж, отыскивая цель. А сзади уже нагоняла спасшийся «Раптор» ракета «Факел-5», выпущенная с наземного комплекса С-500. Ее курс подправлял автомат с борта самолета-радара над базой. Он-то видел турбулентный след врага.

Еще один лохматый ком огня озарил небо.

Но оставались еще восемь крылатых ракет, идущих на базу. Они уже захватили своими «головами» работающие радарные станции и покачивающиеся в гавани боевые экранопланы русских. Однако и им долететь до целей было не суждено. Какие-то из атакующих «крылаток» были срезаны патрульными перехватчиками. Какие-то пали жертвой «факелов». И хотя двум ракетам удалось проскользнуть, на базе в Акротири на специальных ажурных вышках завращались купола, так похожие на крыши астрономических обсерваторий. Только не телескопы в них были, а излучатели мощных YAG-лазеров. Заработали поликристаллы, созданные когда-то по технологиям Багдасарова и Петрика. Повинуясь системе наведения, башни ударили рубиновыми «нитями» лазеров по подлетающей смерти. Лучи мгновенно сошлись на двух целях, на миг создав рубиновую паутину. Над рейдом, почти над самой водой, громыхнули два сильных взрыва.

Капитан Манцев в бункере облегченно вздохнул и от души выматерился. Несмотря на струи прохладного воздуха из кондиционера, его кожа исходила жарким потом.

Русский Союз в очередной раз показал свою силу в Восточном Средизнемноморье. Над местами предположительного падения сбитых кружили «часовые», нанося координаты в электронную память…

Борт атомной подлодки «Катран», военно-научные силы русского союза. 15 часов спустя

Ныряя в люк маленькой подлодки-разведчика «Тригла», капитан-лейтенант Николай Воронин еще раз вспомнил приказ командующего флотом Военно-научных сил, адмирала Виталия Шпикермана.

– Коля, постарайтесь найти части сбитых самолетов противника. Бьюсь об заклад, никаких опознавательных знаков на них нет. Да они нам и без надобности. Попробуйте взять образцы материала с фюзеляжей и кромок крыльев…

Воронин и оператор «Триглы», лейтенант Доржиев, отделили свой крохотный подводный аппарат от корпуса «Катрана». «Тригла» напоминала Воронину игрушечный планетоход из «Детского мира» советской эпохи. Тот же плоский корпус и большой прозрачный колпак кабины. И два улыбающихся космонавта за ним.

Конечно, Николай не мог помнить этих игрушек, да и того времени тоже, в силу возраста. Рожденный в самом конце 90-х, он был вынужден расти в окружении китайских аляповатых игрушек. Но вот сам детский планетоход времен его отцов он видел на приеме в Форосе, где Верховный принимал молодых морских офицеров Военно-научных сил во главе с адмиралом Шпикерманом. Сам-то адмирал, из давно обрусевших немцев, дружил с Верховным еще с нулевых годов, когда был еще простым офицером-акустиком Северного флота, а Верховный – лишь литератором. Но чудом сохранившуюся советскую игрушку молодой Воронин увидел на полке шкафа в кабинете правителя. Тот и до седых волос остался мальчишкой, бережно хранившим память о стране детства.

Только прозрачный колпак «Триглы» был сработан не из пластмассы, а из сверхпрочной поликристаллической шпинели. В носу аппарата, подобно сложенным лапам богомола, торчали могучие механические руки. С захватами и плазменным резаком.

– Поехали, Дорж! – бросил Воронин лейтенанту. Тот кивнул, поджав нижнюю губу, и включил моторы. Вспыхнули путевые прожекторы «Триглы». Маленький аппарат заскользил над илистым, холмистым дном. Здесь, на востоке Средиземного моря, прозрачность вод была просто немыслимой – 60 метров. Лучи прожекторов прорезали красивую синеву пучины. Они распугивали рыб, заставляли бросаться в стороны стаи светящихся креветок. Где-то сбоку очумело промелькнула каракатица. «Тригла» неспешно поплыла над древним, глинистым илом, освещая прожекторами редкие, поросшие длинными водорослями камни.

Аппарат шел к району предположительного падения обломков сбитого «Раптора», и сонар «Катрана» уже засек что-то похожее на них в полумиле справа. Воронин оглянулся и невольно залюбовался висящим в глубине корпусом своего большого корабля. Кажется, в носовой обзорной рубке мелькнул силуэт. Или ему почудилось? Воронин даже мотнул головой, словно отгоняя образ Ксении. Черт, сейчас нужно думать о деле. Хорошо было бы зайти в гавань Акротирии, отшвартоваться – да на денек-другой рвануть на полуподводный отель «Анаклия-3». Конечно же, с нею. Снять каюту, чтобы днем купаться, загорать и нырять с криолангом. Или кататься на легком экраноплане «Акваглайд» над ослепительно-синими водами, слушая ее смех. Ну, а ночью – сами понимаете…

– Курс – 223! – голос Доржиева вырвал капитана из сладких грез.

– Так держать, товарищ лейтенант, – с улыбкой ответил Воронин. Тихо урчали электромоторы. «Тригла» величественно парила в глубине и морщинистое дно, казалось, наплывает на экипаж аппарата, словно лента старой дороги в лучах фар.

Они недолго ходили галсами, когда увидели то, что искали по приказу штаба. Обгоревшая носовая часть тяжелого истребителя-бомбардировщика, выделяясь на фоне дна какой-то свежей яркостью, уткнулась обтекателем в вершину подводного холма. Блеснули в луче прожектора остатки остекления пустой кабины. Нелепо торчали в стороны изломанные плоскости самолета. Здесь, под водой, он смотрелся так же дико и нелепо, как, пожалуй, выглядел бы кашалот на вершине бархана в Каракумах.

Но Воронин и Доржиев только какую-то секунду глядели на остатки разбойничьего самолета. Дальше их как громом поразило. Рухнувший в море тяжелый Ф-22 продолжал падать и в воде. Она, хоть и затормозила его кувыркающееся падение, не погасила целиком его кинетическую энергию. Носовая часть сбитой машины воткнулась почти в вершину илистого холма, вызвав его оползень. Обращенная к «Тригле» сторона подводной горки, обрушившись, открыла нечто, от чего дыхание перехватило у обоих моряков.

– Товарищ капитан, вы видите? – почему-то прошептал Доржиев, раскосые глаза которого, казалось, превратились в подобие глаз-буркал из японских анимэ.

– Вижу… – выдавил из себя Воронин.

Оползший ил открыл их взорам бок чего-то округлого, обтекаемого. Вне всякого сомнения, невероятно древнего, лежащего в пучине с незапамятных времен – ибо это нечто обросло водорослями и ракушками задолго до того, как ил похоронил под собой эту тайну. Но и серовато-бурая, бугристая короста из остатков древней органики, покрывавшая Нечто, не могла скрыть того, что это – нечто летающее. Нечто похожее на бок толстого диска, лежащего с легким наклоном и скрывающегося в недрах холмов.

– Дорж… – облизав внезапно пересохшие губы, проговорил Воронин. – Это же… Это похоже либо на космический корабль пришельцев. Либо на подводный дом команды Кусто. Но подводные дома никогда не ставили на такой глубине. Значит, мы нашли что-то, прилетевшее из космоса, Дорж! Причем очень давно…

– Точно, командир, – кивнул лейтенант, блеснув черными глазами. – Мы нашли его. Подойти ближе?

– Давай, Дорж, – Воронин стиснул поручень.

В этот момент целый ураган мыслей пронесся в его голове. Если перед ними действительно пришелец из другого мира, сколько же тайн и удивительных находок найдется на его борту? Сколько же предстоит узнать русским, которые исследуют этого мертвого посланца неведомой цивилизации? От осознания этого у Воронина захватило дух.

Луч прожектора можно осветил бок таинственной находки. Сердце Воронина, казалось, пропустило удар. Он угадал проемы иллюминаторов на грани огромного диска…

Американский конкурент и халтура «комиссии Тартаковского»

Вы скажете, что Максим Калашников – неисправимый фантазер? Может, оно и так. В конце концов, писателям сие свойственно. Просто хотелось показать вам возможности «нового каменного века», чудо поликристаллической шпинели. В интерьере возможного великого будущего. Перед тем, как вернуться в серые сумерки дня нынешнего.

Факт налицо: перспективная технология у русских давно есть. Почему ее не развивают в РФ. Какого черта дело не сдвигается с места столько лет? Оказывается, и тут Академия наук ничего признавать не желает.

Но в чем же – основная ее претензия к оптической бронекерамике Петрика? В том, что его шпинель намного уступает материалу ALON (оксинитриду алюминия, соединению алюминия, кислорода и азота, «сдобренного», если верить янки, кубиками шпинели) американской “Surmet Corporation” (/). Если наивно верить заключению комиссии РАН (под руководством академика Тартаковского в начале 2010 г.), АЛОН однозначно превосходит шпинель Мастера. Ибо, решила комиссия, у В. Петрика «керамика имеет следующие оптические и механические свойства: показатель преломления 1,72; пропускание (толщина образца 1 мм) 66–86 % в интервале длин волн 0,4–4,0 мкм; прочность на изгиб 280 МПа; трещиностойкость 2 МПа*м1/2.

Сравнение этих свойств со свойствами прозрачной броневой керамики ALON (оксинитрид алюминия), полученной Surmet Corporation (США): показатель преломления 1,81—1,66 в интервале длин волн 0,2–5,0 мкм; пропускание (толщина образца 2 мм) 85–89 % в интервале длин волн 0,2–4,0 мкм; прочность на изгиб 700 МПа; трещиностойкость 2,2 МПа*м1/2 [11] показывает, что алюмомагниевая шпинель имеет более низкие характеристики. В частности, пропускание в видимой области спектра и прочность на изгиб у алюмомагниевой шпинели, соответственно на 15 % и в 2,5 раза меньше, чем у оксинитрида алюминия…»

Видимо, именно этим и мотивировано то, что деньги на разработку прозрачных обтекателей ракет ушли в ГОИ, а не в институт Мастера. Чтобы именно ГОИ догонял достижения американской «Сермит корпорейшн». Мастер же утверждает:

– У АЛОНа сужается полоса пропускания при нагревании до двухсот градусов, он моей шпинели – не конкурент. Если бы это было правдой, я бы давно занялся АЛОНом, его делать легче. Косвенным подтверждением моего мнения считаю то, что «Сермит» купила прессы для производства шпинели…

Я сам, вернувшись из Всеволожска в Москву, заглянул на сайт “Surmet” и теперь могу сказать, что академики из комиссии Тартаковского откровенно халтурили. Никто из них явно не бывал на сайте американской «Сермит». Ибо там обнаружилось немало интересного. Можно сказать, ценные улики, которые новые инквизиторы то ли не увидели, то ли намеренно пропустили.

Из сайта видно, что американская фирма вовсю рекламирует изделия как из АЛОНа, так и из производимой ею поликристаллической шпинели. Это – в том числе и линзы, и окна для разведывательной аппаратуры, и обтекатели ракет, и бронестекло. Причем «Сермит» утверждает, что АЛОН лучше поликристаллической шпинели, да и дешевле. О проблемах с утратой пропускной способности АЛОНом при нагревании тут – молчок. Но видно, что комиссия РАН (Тартаковского) завысила качества АЛОНа. Сама «Сермит» заявляет, что оксинитрид алюминия пропускает излучение, начиная с длины волны в 250 нанометров (0,25 микрометра), а не с 2 микрометров (200 нанометров), как в заключении комиссии Тартаковского. Итак, АЛОН по документам самой фирмы изготовителя проницаем для волн длиной от 0,25 до 4,6 микрометров (от 250 до 4600 нанометров). Комиссия РАН «имени Тартаковского» тут преувеличила показатели АЛОНа: она назвала пределы от 2 до 5 микрометров (200–500 нанометров).

Можно ли это сравнить с лучшими показателями поликисталлической шпинели Мастера? Испытания в Институте кристаллографии РАН показали, что два лучших образца обтекателей показали частичную прозрачность для излучения до 200 нанометров и большой уровень пропускания (более 50 %) в диапазоне от 2,5 до 5,7 микрометров (2500–5700 нанометров). Наивысшие показатели у шпинелевых обтекателей Виктора Петрика достигнуты в диапазоне 400–900 нанометров (более 70 % пропускаемости).

Если сравнить это с тем, что сообщает «Сермит корп.» (%20Data%20Sheet.pdf), то АЛОН действительно местами прозрачнее. У него проницаемость выскакивает за 80 % с длины волны в 250 нанометров и падает ниже этого уровня с длины волны в 4200 нм. Зато у шпинели Петрика проницаемость выше половины держится до 5700 нм. И если АЛОН почти не попускает сквозь себя волны по 200 нм, то наша шпинель все-таки на 50 % для них прозрачна, а это уже очень много в совокупности и поддержке от других уровней.

Но вот что настораживает: янки на своем сайте пишут, что их АЛОН – это якобы композит из собственно оксинитрида алюминия с кубическо-кристаллической шпинелью (“ALON® is an amazing new advanced ceramic that is based on a composition of aluminum oxy nitride with a cubic spinel crystal structure”.

Возможно ли такое в принципе? Мастер утверждает, что невозможно. Что физически нельзя смешивать этот материал со шпинелью, не потеряв свойств материала. И утверждения американской корпорации о композиции из АЛОНа и шпинели равносильны россказням некоего повара о том, что он использовал для приготовления вкусного торта и фруктовое желе, и куски селедки. А значит, перед нами – американская «лапша» на уши, которая призвана скрыть тот факт, что АЛОН теряет проницаемость при нагревании точно так же, как и старые обтекатели из фторида магния. Как и то, что американцам все-таки пришлось заниматься шпинелью, а не новомодным материалом.

Я не специалист, и не могу составить достаточно грамотное суждение. С моей точки зрения, АЛОН прозрачнее для ультрафиолета и немного менее прозрачен для инфракрасных лучей, чем поликристаллическая шпинель Виктора Ивановича. Но если АЛОН действительно теряет проницаемость при нагревании выше 200 градусов, то шпинель предпочтительнее. Тем более, что сама «Сермит» на графике показывает, что ее поликристаллическая шпинель лучше по качествам, чем АЛОН (стр. 5 презентации: %20Optical%20Ceramics%20Brochure.pdf).

Я бы провел сравнительные испытания АЛОНа и шпинели Петрика, для чего нужно было бы методами разведки добыть образцы американских ракетных обтекателей. Чтобы установить, насколько АЛОН сохраняет свои свойства при нагревании и действительно ли янки смогли сделать композит из оксинитрида алюминия и поликристаллической шпинели. И если Мастер прав, то Академия наук у меня стала бы к позорному столбу. За откровенные халтуру и пристрастность. За стремление закопать заживо человека любой ценой, в ущерб делу обороноспособности страны.

Виктор Иванович рассказывает, что работал над своей шпинелью тогда, когда после гибели СССР в стране пришли в упадок все аналитические центры. Ему приходилось отправлять образцы шпинели в Израиль, где наука не погибала и развивалась все эти годы. Оттуда шли рекомендации: сдвиньте спектр проходящего сквозь шпинель излучения правее. Еще правее.

А когда израильтяне увидели, что задача решена, ко мне во Всеволожск приехали генералы Яаков и Поран, чтобы купить у меня шпинель. Они сказали: «Предположим, что вы захотели продать нам шпинель. Куда мы ее отправим для исследования? В израильский Институт керамики. Неужели вы думаете, что в том институте воскликнут: ах, Петрик уже создал нужную шпинель, закрывайте нам финансирование работ, которое шло двадцать с лишним лет? Нет, конечно, они к чему-нибудь обязательно придерутся.

Но мы прошли эту дорогу вместе с вами и потому предлагаем купить шпинель у вас. Ибо никто другой ее у вас не возьмет. Потому что такое же сопротивление вы встретите в любой стране».

Случайно или нет, но новые ракеты класса «воздух-воздух» ВВС Израиля, назваемые «Питон-4», захватывают цель не только по инфракрасному излучению, но и по ультрафиолетовой сигнатуре. Значит, евреи тоже применяют шпинель для прозрачных колпаков своих ракет. А ведь русские могли бы создать такие ракеты первыми.

А Мастер негодует:

– В РФ нет механизма покупки готовой технологии государством. По правилам нужно провести НИР и НИОКР, потратив пять лет. Вместо того чтобы провести сравнительные испытания – и купить ту готовую технологию, что лучше. Ну не глупость ли?

Но это, увы, отнюдь не глупость. Это – практически сознательная политика.

Шпинель и та же набившая оскомину история

Нам на все лады рассказывают о том, что РФ должна перейти на траекторию инновационного развития, что это – единственный шанс для нашего национального выживания. Спорить с этими утверждениями бессмысленно: они – святая правда. Однако инновационное развитие означает самое главное: способность и смелость страны делать то, что не делал до того никто в мире. Порождать нечто принципиально новое. Именно этим отличался Акио Морита, например, первым мире создавший в своей компании «Панасоник» такие продукты, как переносной транзисторный приемник, портативный плейер-«уокмен» и так далее. Все они сильно изменили окружающий мир.

Но это – еще «мягкий» пример. Намного более важны принципиальные инновации, буквально потрясающие основы прежнего мира. Например, создание антибиотиков (пенициллин и далее), изобретение электроэнергетики на переменном токе, овладение ядерной энергией, создание радиосвязи, самолета, вертолета, пластиков, минеральных удобрений, Интернета и т. д. Именно новации такого размаха и глубины нужны нынешним русским, как воздух. Ибо иначе нам не компенсировать ни невообразимые людские потери последнего столетия, ни прогрессирующее старение нации, ни последствия идиотского погрома страны в последние двадцать с лишним лет, ни дикую нехватку молодых и трудоспособных людей, ни тяжелейший климат и огромные расстояния Большой России. Иначе нам просто не преодолеть того чудовищного отставания от прочего мира, что накапливалось за бессмысленные годы саморазрушения и самопроедания с рокового момента развала СССР. Без эпохальных рывков мы действительно станем Верхней Вольтой, но теперь уже без ракет, самолетов, атомной энергии и т. д. Без таких прорывов, означающих громадную экономию национальных сил, мы оказываемся в отчаянном, безнадежном положении тупеющего и вымирающего народа.

Но может ли нынешняя РФ создавать подобные прорывные инновации всемирного значения? Способна ли ее наука сотворять и предъявлять человечеству то, что дотоле не делал еще никто в мире? Может ли она быть самостоятельным игроком мировой истории, а не по-рабски плестись вослед за кем-то?

Нет! Она – в инновационном параличе, в рабской зависимости и подражательности, в высокомерной замкнутости теоретиков. Причем болезнь эта началась еще, к сожалению, при СССР. Наша наука боится быть первой, ей непременно нужно кому-то подражать. Пророков в своем Отечестве она слишком часто отрицает. Никакого прогресса с советских времен тут нет. Хуже того: старая болезнь только прогрессировала, превратив РФ в глобальное захолустье, где принципиальные и смелые инновации всеми правдами и неправдами пытаются удавить в колыбели. Причем рука об руку с глупыми и подлыми администраторами от науки действует и погрузившееся в туполобый, мракобесный кретинизм общество РФ. Сопротивление инновациям и зверино-бессмыленная ненависть к их создателям охватывает миллионы обывателей.

Одно лишь это ставит под вопрос выживание нашей глубоко больной нации. Дело о шпинели уже дает еще одно подтверждение нашим печальным выводам.

Да, и здесь мы видим, что постсоветская наука страшно заражена существами, которые носят звание «ученый», но таковыми не являются. Они лишены главного качества настоящего ученого: детской любознательности. Нося высокие научные звания, оные существа отличаются негативным настроением и стремятся только к одному: сохранению статуса и уничтожению всех, кто, в отличие от них, может создавать что-то принципиально новое. Стоит появиться в России настоящему ученому – и его со всех сторон, роями и стаями, атакуют подобные «ученые».

Вместо того чтобы заинтересоваться новыми данными, подчас опровергающими прежние теории и представления, «ученые» поступают иначе. Ах, эксперименты и созданные установки противоречат тому, о чем говорят теоретики? Ну, тем хуже для экспериментов и установок! Истории Багдасарова и Петрика самым наглядным образом иллюстрируют эту напасть. Вся энергия массы таких вот «ученых» направляется не на то, чтобы объяснить новые прорывы и приобрести новые знания, а на то, чтобы уничтожить «возмутителей спокойствия». «Новое может придти только с Запада!» – так в глубине души уверены тысячи ослов, носящих звания кандидатов, докторов наук, а иногда – даже академиков. Их главное устремление: не рождать новое, а всячески душить любой намек на то, что отклоняется от прежних догм. Этакий вариант «китайского консерватизма», прогрессирующего застоя. Полностью негативная направленность таких «ученых» самоочевидна. Настоящих исследователей они воспринимают только как конкурентов в борьбе за свою долю бюджетного пирога, каковых лучше оболгать и вообще затравить.

Сами они бесплодны в смысле творчества, их основное занятие – критиковать и лить грязь на творцов, ничем им не помогая. (Достаточно заметить, что технологии того же Багдасарова до сих пор не имеют достаточного теоретического обоснования). Но такой подход крайне разрушителен: известно, что все новое имеет множество уязвимых мест для критики. В этих условиях в Постсоветии рождается невыносимое сопротивление инновациям: их авторы сначала тратят несколько лет жизни для создания чего-то нового, а потом – десятки лет вынуждены отбиваться от вороньих стай бездарных «ученых», норовящих похоронить их заживо. Пока продолжается этот позор, на Западе появляется подобное – и «ученые» подлецы принимают это по-рабски, как священную истину, моментально забывая о том, что то же самое – но в отечественном исполнении – они недавно остервенело топтали.

Все это предопределяет развивающееся отставание Постсоветии от остального мира. Ибо энергия творцов и подлинных, любознательных и пассионарных ученых тратится не столько на творчество и движение вперед, а на выживание и защиту своих прежних новаций. Таким образом, мы теряем множество шансов на прорыв, чудовищно замедляем собственное развитие и превращаемся в безнадежных подражателей чужих успехов. То есть ходим в вечно проигрывающих. Никакое инновационное развитие в сих условиях невозможно, и никакое Сколково здесь не в силах ничего изменить. В этом смысле официальная наука сама превращается в лженауку. А под видом «борьбы с лженаукой» репрессируются авторы возможных принципиальных инноваций. Сколково же становится очередным механизмом смердяковщины, «ползания за мировыми лидерами», а не очагом самостоятельного развития.

К чему все это ведет? Правильно: к тому, что серая масса постсоветских «ученых» выдавливает настоящих творцов за границу, где еще есть шанс реализовать свои замыслы. Либо просто ломает первопроходцам жизнь и карьеру. Никакое простое увеличение денежных вливаний проблемы этой не решит: деньги окажутся захваченными именно «серыми», поднаторевшими в критике и уничтожении неугодных, в захвате административных постов в науке. Сначала нужно создать механизмы защиты истинных ученых от «птичьего двора» из «ученых по дипломам». Проблема эта даже не осознается нынешними властями: ибо и они состоят из особей с психологией лакея Смердякова, из существ, низкопоклонствующих перед всем западным и пораженных комплексом национальной неполноценности. Простая смена власти в ходе свободных выборов (даже если эта утопия и состоится) не принесет излечения от беды «вечной вторичности». Ибо срежется только самая верхушка «айсберга» смердяковщины и обывательщины. Каковой затем опять воспроизведет соответствующую верхушку. Ну, сменится Путальный на Навальцына, однако по сути ничего не изменится.

Таким образом, позднесоветские проблемы науки не только никуда не делись – они стали еще тяжелее. Ибо если в СССР мерзости «научной серости» в основном замыкались в цеховом научном кругу, то теперь, с развитием Интернета и невероятным усилением власти медиа, выплескиваются в «широкий эфир». Теперь научная серость приобретает опору на массы жвачной немыслящей, обывательской сволочи.

Постсоветия превращается не просто в край иннновационого паралича, а в царство слабоумных потребителей, буквально уничтожающее последних умных и активных людей. В царство восторжествовашего лакея Смердякова, причем что «сверху», что «снизу» – все едино.

И это предопределяет грядущую развилку нашей истории: либо национальная Диктатура развития с подавлением серости и жвачных обывателей, со Второй Академией и Агентством передовых разработок. Либо – зловонная и позорная смерть русских, больше похожая на сгнивание заживо в выгребной яме. Ибо масса жвачных на любых свободных выборах изберет себе подобных, которые «как все».

Да, эти проблемы существовали уже в СССР. И тогда имелись миллионы придурков, готовых сменить великие победы в космосе на джинсы и искренне не понимавших, что можно иметь и джинсы, и звездолеты. Хватало в той стране и серых администраторов с психологией раболепного подражания Западу. Но в Советском Союзе все-таки были спасительные отдушины для творцов, некие «прямые туннели» для прорывов. Ибо СССР противостоял Западу, участвовал в гонке достижений и вооружений. Работал мощный ВПК, которому нужно было превзойти Запад и решить конкретные возникающие проблемы. Потому в советской «оборонке» принимали самые безумные решения, даже противоречащие господствующим теориям. Главное – работало и воспроизводилось бы в серийном производстве. Именно этот фактор (лазерное соревнование) позволило Багдасарову выжить, преодолеть сопротивление серости и добиться внедрения своих технологий в практику. Потому новатор Багдасаров не повторил судьбу Петрика.

Увы, в РФ сейчас нет и этого спасительного выхода для инноваторов. В связи с развалом советского оборонного комплекса.

Нам нужно изменить это позорное положение!

Потому что слишком серьезен и суров вызов времени.

Глава 3. Вызов тьмы и русский научный тупик

Перенесемся в июнь 2013 года. Именно тогда, аккурат накануне объявленной властью «реформы» РАН, мы в Изборском клубе проводили мозговой штурм, посвященный вызову времени и тупику, в который зашла отечественная наука. Это заседание очень здорово ложилось на то, что я увидел и услышал в ходе своего расследования…

Глобальный Смутокризис, развиваясь нынче, не мог не заставить ядро мировой капсистемы не предпринять усилия для нового технологического рывка. Нельзя считать наши извечных противников глупцами. И если они совершат уже спроектированный ими прыжок, то русские рискуют попасть в положение неразвитых дикарей между двумя «броненосцами»: Западом и Китаем. Причем обладание ядерно-ракетным потенциалом перестанет быть для нас спасительной страховкой.

Мы рискуем отстать от противников уже на две технологические эпохи, что гарантированно приведет русских к концу их истории. Необходимо подумать, что делать во избежание национальной трагедии.

Угроза крупным планом: раса долгоживущих господ во всеоружии Технологий нового уклада

«…Уже сегодня, для того чтобы через десять-пятнадцать лет построить квантовый компьютер, который по степени потенциального геополитического воздействия будет сравним с ядерным оружием или с изобретением транзистора, надо вкладываться в фундаментальную физику. Для создания высокоточного оружия, систем неподавляемой связи, современных беспилотных и космических систем нужны новые математические методы, которыми мы сегодня не владеем, – все это в чистом виде фундаментальная наука, в которую, если мы хотим получить результат в обозримое время, необходимо инвестировать сейчас.

Примеров такого рода не счесть, и не только в области обороны. Новый вызов для человечества и страны – life sciences, науки о жизни, последствия развития которых сегодня никто не сможет предугадать, так же как 20 лет назад мы не могли себе представить жизнь в эпоху интернета и повсеместной мобильной связи…»

Так высказался в своем интервью (2013 г., июнь) журналу «Эксперт» академик РАН Александр Кулешов, директор Института проблем передачи информации. И он уже вполне выпукло изобразил главные угрозы технологического отставания РФ от Запада. Мы же добавим: и от Китая, где подобные работы тоже идут. Думаю, что читателю не стоит пояснять, насколько РФ в научном, технологическом, промышленном и кадровом (человеческом) плане немощнее СССР.

А угроза вырисовалась: менее чем, через поколение, русские столкнутся с совершенно новой цивилизацией-конкурентом. С цивилизацией нового фашизма, устроенной по кастовому принципу, с короткоживущими рабами и правящей кастой-расой богатых, добившихся если не физического бессмертия, то продолжительности активной жизни в пару веков. Причем сия новая «раса господ» будет обладать арсеналом мощных технологий господства над всеми прочими, сильнейшими средствами военного подавления и социально-психологического управления, как своим «доменом», так и подвластными территориями с «бросовым» населением. Недаром Агентство передовых разработок МО США (DARPA) уже объявило суперпрограмму «Обеспечение технологической внезапности – задача ДАРПА в меняющемся мире». И мы попробуем додуматься, в чем заключается истинная программа этой технологической внезапности.

Пока перечислим ее пункты коротко.

Первый. На основе успехов «наук о жизни», компьютерных технологий и нанотеха создать технологии достижения сначала долголетия для правящей касты, а потом – и физического бессмертия (в том или ином виде). Как промежуточные плод движения появится совершенно новая медицина (здраворазвитие) с ремонтом организма с помощью тех же стволовых клеток и прочих достижений биотеха. А также – технологии усиления человеческих возможностей, когнитивных способностей.

Сюда же отнесем возникновение способности производить живых слуг и солдат с заданными качествами: послушных и нерассуждающих.

Второй. Создание квантового компьютера даст подавляющее преимущество новому фашизму во всех сферах. Это радикально ускорит появление полноценного искусственного интеллекта, возникновение эффективнейших систем овладения тайнами материи и сознания, выход на авансцену совершенно новых и невероятно быстрых систем управления тотальной разведкой, боевыми действиями, экономикой и поведением масс подвластного населения.

Третий. Интеграция «нано», «био», «инфо» и роботизация создадут совершенно новые виды безлюдного производства, делающего ненужными практически всю индустрию старого типа. А также сделают объективно ненужными 90 % населения Земли.

Четвертый. Создание оружия нового поколения, полностью нейтрализующего ракетно-ядерные арсеналы.

Пятый. Новая космическая программа максимально удешевит овладение околоземным пространством.

Шестой. Технологии полного управления поведением «низших каст» – короткоживущих слуг, поденщиков, люмпенов, стражников, развлекающих.

Пока нам очевидны эти основные пункты. Неясным, например, остается энергетический пункт: насколько далеко намерены зайти хозяева капиталистической системы в деле отказа от огневой, углеводородной энергетики? Пока ясно, что ветро– и солнечная энергетика – не замена ей. А переход на добычу жирного газа из нетрадиционных источников (ошибочно называемый «сланцевой революцией») – пока лишь паллиатив. Но даже имеющихся пунктов хватит для осознания угрозы для нас, с 1991 года отброшенных далеко назад.

Еще одна отчетливая перспектива – в скором приходе сверхэффективных технологий, которые сделают ненужными 80 % нынешних работников. Не нужны станут стада офисного планктона (автоматизация!), миллионы сельхозрабочих и сервисного персонала, рати промышленного персонала и даже медиков. Лишние люди обратятся в бесправных, живущих лишь на подачки, новых люмпенов.

И уже можно утверждать: перед нами – программа сознательного демонтажа капитализма и попытка контролируемого перехода к новому кастово-рабовладельческому строю. С сохранением власти тех, кто правит и сегодня. Они просто сменят свою природу: из капиталистов превратятся в новых рабовладельцев.

Набросок большого плана

Мы можем представить себе картину: США, дотянув долларовую систему до последней возможности, успевают совершить описанный технологический скачок, установив у себя неототалитарный режим. Затем они – до Дамбисе Мойо – объявляют дефолт по госдолгу, отбрасывают старый доллар прочь и формируют Североамериканскую автаркию с полумиллиардным населением. Новую империю (США, Канада и Мексика плюс остатки Британии, Австралия и Новая Зеландия). Это – аналог Океании Оруэлла.

В зеркальном отражении действует и Китай – если сам не лопнет из-за внутренних противоречий. Если ему удастся создать собственную неоимперию, то кастового общества ему строить не нужно: оно у него существовало всегда.

Если же не выдерживают и разваливаются Соединенные Штаты, то практически ту же программу выполняют китайские правители (аналог Оруэлловой Остазии). С некоторыми отличиями и нюансами.

В результате (если брать примером Североамериканскую неоимперию) возникнет уже не капиталистическое, а ново-кастовое общество, где господа отличаются от подвластных масс уже биологически. И при этом обладают всем необходимым для мировой гегемонии. Для «мирного» разрушения всех прочих стран и удержания их обломков под своим контролем.

При этом подавляющее технологическое превосходство делает русских (пространство СССР) неизбежной жертвой колонизации либо двумя новыми суперимпериями, либо – одной империей, глобальной победительницей. Вечным Рейхом, можно сказать. Причем наше падение может произойти без всякой войны, без открытого вторжения захватчиков. Нас окончательно уничтожат и покорят как бы изнутри. Как туземцев с копьями…

Синергетика вызова

Представим себе последствия новой НТР, что произойдет в ядре капсистемы так же неотвратимо, как восход Солнца. (И. возможно, в Китае). Физическое бессмертие для богатых (элиты), квантовые компьютеры, нанотех, космические вооружения – все это, сложившись, дает мощный синергетический эффект. Когда совокупный эффект намного больше, чем простая сумма слагаемых.

Каков же он здесь?

С квантовыми компьютерами исчезает всякое понятие тайны. Любая шифрованная переписка в эфире или в Интернете читается. Обладатели «квантовых мозгов» знают буквально все и обо всех. Как движутся средства и чьи. Где находится президент РФ в любой момент времени. Что планируется в самых закрытых структурах власти. Мы становимся для них инфузориями в поле зрения микроскопа. Про наши военные подразделения уже не говорю. И в любой момент по любой точке страны может быть нанесен неядерный удар космическо-кинетическим оружием. Как у Симмонса во «Флешбэке», когда целая дивизия стирается с лица земли градом урановых стержней, врезающихся в ее позиции с орбиты.

Все это дает новой, возникающей кастово-рабовладельческой цивилизации и тотальную осведомленность о нас, и способность чуть ли не в любой момент нанести обезглавливающе-обезвреживающие удары. Кроме того, искусственный интеллект боевых систем управления позволяет молниеносно проводить сложнейшие боевые операции, увязывая воедино удары и космических бомбардировщиков, и крылатых ракет, и ракет баллистических, и действия ВВС, и флота (надводного и подводного), и беспилотных ударных средств, и отрядов спецназначения, и сухопутных сил, и инфомационное нападение, и радиоэлектронную борьбу.

Но это – пока лишь верхушка айсберга. Куда более серьезную угрозу представляет для русских овладение ядром капсистемы технологиями обеспечения физического бессмертия (очень большого активного долголетия) для тамошней элиты. Исполняется вековечная мечта сильных мира сего: возможность пребывать в состоянии зрелого возраста сначала века полтора, а потом и практически вечно. Но мечта становится реальностью только для высшей касты неорабовладельческой цивилизации, возникающей вместо привычного Запада. Все остальные, невзирая ни на какие личные состояния, свободного доступа к бессмертию и вечному здоровью не получают.

Это означает быстрое разложение постсоветской «элиты». Она-то и сегодня давно сдала бы РФ (Украину, Казахстан и т. д.), если бы ее приняли в круг западных «приличных господ». Только то, что двери в клуб избранных ей закрыты, еще обеспечивает какой-то призначный суверенитет обломков СССР. Но даже при этом постсоветская «аристократия» полностью умственно зависима от Запада. Она целиком и полностью – до состояния обезьяньего подражания – принимает вкусы, взгляды, моды, теории и концепции, идущие с Запада. Она абсолютно порабощена интеллектуально и совершенно некритична.

Легко вообразить себе, что последует за тем, как хозяева Запада овладеют технологиями обеспечения бессмертия (или впечатляющего долголетия). Тогда за доступ к этому благу постсоветские иерархи и олигархи предадут все и вся. Смертные богачи слабы. За доступ к бессмертию из них веревки станут вить. Они отдадут стражам у врат бессмертия и за доступ в сей клуб все, что угодно: контроль над своим ядерным оружием, любые ресурсы, любого неугодного Хозяевам правителя. С успехами новой НТР благоговение постсоветской верхушки перед Западом (вернее, перед кастовой цивилизацией-преемницей оного) сменится священным трепетом. А комплекс национальной неполноценности, столь свойственный нашим «элитам», вырастет до небес.

К этому времени новая цивилизация во главе с долгоживущими/бессмертными будет настолько управлять поведением и даже мыслями постсоветского истеблишмента, что сможет не бояться применения Росфедерацией ядерного оружия. Страх перед «нажатием кнопки» первыми, страх перед ответственностью и возможным возмездием полностью парализует волю Москвы. В случае же необходимости смены правителей в ней новой цивилизации даже не придется повторять ливийского сценария: марионетки все сделают сами.

Даже если США не станет

К тому, же, коли жизнь РФ продолжится в нынешней логике, то к 2018 году она будет представлять собой едва-едва удерживающую свою территорию страну. Сырьевую страну, работающую на содержание огромного числа стариков и крайне прожорливой «элиты», с низкопассионарным вымирающим населеним, полыхающую русско-мусульманскими конфликтами. Демографический и инфраструктурный упадки, сложенные с неразвитием и нарастающим отставанием в технологиях сделают РФ, Украину и Белоруссию подобием цинского Китая 1880-х годов, где западные страны хозяйничали, как у себя дома.

Чтобы покончить с такой умирающей страной, не понадобится никакой военной агрессии. Она сдастся по приказу. Или по приказу взорвется. Уже сегодня хозяева Запада неплохо управляют социальными процессами и умеют вызывать острейшие конфликты внутри даже более или менее благополучных стран.

Даже развал Соединенных Штатов (если не получится план с установлением тоталитарного режима в них и с созданием Североамериканской Автаркии) немногим облегчит участь русских. Ведь распад США сам по себе не остановит деградации остатков СССР. И в этом случае мы окажемся лицом к лицу с сильным Китаем, где явно научно-техническое развитие пойдет примерно в том же направлении.

Наказание слепотой и безволием

Видит ли постсоветская «элита» эти угрозы? Судя по ее действиям, она их пока даже не осознает, не рефлектирует. Если судить по инвестициям, то священной ценностью для правителей РФ и тем, что они считают средством обеспечения рывка страны из лап деградации футбол и Олимпийские игры. То есть не массовый, а именно профессиональный спорт. Иначе будет трудно объяснить, почему на дорогу Адлер – Сочи тратится больше средств, чем на всю программу создания орбитальной станции в КНР, и почти в 20 крат более, чем США тратят на программу создания карты мозговой активности (BAM).

Проект «Россия-2045» – проект создания нового человечества и национальной борьбы за бессмертие – в РФ носит чисто общественный характер и теплится на скудные средства бизнесмена Дмитрия Ицкова. До приобретения государственного статуса ему как до Луны. Нет ничего удивительного в том, что Д. Ицков фактически перебазирует деятельность в Америку, где проект уже находит поддержку крупных ученых и деловых кругов. И это тоже глубоко символично. А ведь «2045» мог бы стать точкой сборки новой России, втянув в себя множество подпроектов и лучшие мозги всего мира…

Все это, вместе взятое, говорит о том, что РФ (как самый большой обломок СССР) – в лице своей верхушки – сделала выбор в пользу тихого угасания.

Через 15 лет она будет только объектом раздела между мировыми игроками.

Но возможна ли контр-стратегия, выигрышная для русских? Да, в принципе она есть.

Великорусский ответ

Речь у нас в июне 2013-го шла о необходимости создания русского аналога института «Наследие предков» – «Аненэрбе».

Тогда первое выступление было отдано автору сих строк. И он со всем жаром говорил, что грядущее – серьезный вызов для русских. Что властители мировой капиталистической системы уже нашли свой ответ на глобальный смутокризис. И всего лишь через какие-то пятнадцать лет мы столкнемся с тем, что нам будет противостоять новая, кастово-рабовладельческая цивилизация, этакий Пост-Запад, но во всеоружии высочайших биомедицинских технологий, квантовых компьютеров, нанотеха и совершенно нового, космического оружия, скидывающего ракетно-ядерный потенциал на ступеньку вниз. А главное, возглавят эту черную цивилизацию те сверхбогатые, что обретут либо Мафусаилово активное долголетие (благодаря новым технологиям), либо вовсе физическое бессмертие.

Обладая технологиями активного долголетия (а потом и бессмертия), новые господа мира без труда подчинят себе постсоветские верхи. Ибо Кремль может дать своим «магнатам» только возможность воровать и наживать миллиарды (коих у «элиты» и так полно), а заокеанские маги способны дать вечную жизнь. А сей товар для наших нуворишей куда как ценнее!

А потому ради выживания русским придется создавать – помимо всего прочего – свою научно-техническую революцию. В ней должны быть не только квантовый компьютер и свой нанотех, но и проект достижения «демократического» бессмертия – «Россия-2045». И совершенно новые технологии, основанные на совершенно новых знаниях, новых открытиях в естественных науках.

Однако нынешняя РАН не желает никаких прорывов. Живой поиск она норовит без всякой реальной проверки объявить чистой лженаукой, мешая серьезные поиски с мистикой и шаманством. Она делает невозможным признание и исследование новых научных открытий. Потому жизненно необходимо покончить с Комиссией по лженауке и создать старой Академии наук конкуренцию. В виде и центра верификации (проверки) новых открытий, и второй – компактной и прикладной – Академии наук, и правительственного Агентства передовых разработок (АПР). Нужно ставить старую науку перед фактом: то, что вы пытались объявить «лженаукой» и закатать под асфальт, в ряде случаев существует как доказанные факты. Это подтверждено фактической проверкой. Нам плевать на то, что это расходится с вашими «святыми теориями». Изучайте неведомое, ищите его механизмы, объясняйте! И это касается всего: хоть факта электронной эмиссии из УСВР Виктора Петрика, хоть наличия выброса некоей неведомой энергии из воды в опытах Леонида Уруцкоева или создателей вихревых теплогенераторов, хоть странных сооружений невероятной древности близ озера Титикака, которые никак не могли быть построены с помощью технологий каменного и бронзового веков! Не смейте всего этого не замечать, ищите объяснений.

По сути дела, речь идет о создании некоей «научной опричнины», жестко принуждающей старую науку к действиям и исследованиям.

Только так можно противопоставить вызову «постзападной» Черной цивилизации нечто свое, воспользоваться слабостями ее планов, превратить русские земли в эпицентр новой научной парадигмы. Для этого потребен русский аналог «Наследия предков»: ибо новая парадигма позволяет воспользоваться и подсказками из древности, и его еще не раскрытыми тайнами. В создании мирового центра производства и проверки новых знаний – залог движения вперед, не только к возрождению нашей нации, но и к мировому лидерству. Ибо в завтрашнем бурном и жестоком мире, где будут и войны, и распады стран, важно сохраниться, пока все иные распадаются и падают.

Важно только избежать полного ухода в прошлое и слепого копирования немецкого «Наследия предков». Ибо на нем лежит печать гитлеровского поражения. Немцы слишком распылили силы и мало что смогли довести до конца, до готового продукта. Они, лидируя в ядерной физике в 1939-м, умудрились безбожно проиграть атомную гонку американцам. Потому необходимо скрестить древность с футуристикой, «Аненэрбе» – с Манхэттенским проектом. Нельзя насильственно уничтожать никакие конкурирующие направления науки под соусом борьбы, скажем, с «еврейской физикой». Пусть эта физика соревнуется с нашей в создании конкретных практических технологий. И пусть реальное дело определит победителя. Конкурирующие направления нужно сажать на цепи, длина коих исключает возможность того, что одно направление может административно загрызть другое. Пусть натягивают привязи и облаивают друг друга на расстоянии, отмечая малейшие промахи друг друга – это только на пользу Делу.

Можно увидеть еще одну выгоду от превращения Великороссии в эпицентр новой научной революции. Представьте себе, что на государственном уровне русские начнут издавать солидные тома и видеоматериалы, которые строго научно и с хорошими иллюстрациями/чертежами. И по сенсационным археологическим находкам, и по (безусловно прошедшим верификацию во Второй Академии и в АПР!) новым открытиям в точных да естественных науках. Ну, как когда-то выходили фолианты в кожаных обложках по эллинским древностям, с рисунками и гравюрами (посмотрите французский фильм «Украли бедро Юпитера» 1980 г. – сами узрите). Черт, да это моментально выбросит нас в центр мирового внимания и позволит захватит культурное лидерство. Причем это может выйти почище британского проекта с «Битлз» и экспансией английской рок-музыки в 1960—1980-е…

О введении в практический оборот древних знаний

Потом выступал Алексей Комогорцев, директор межцисциплинарной исследовательской группы «Истоки цивилизации».

Он говорил, что для любого успешного развития нужна адекватная картина мира, достоверная топографическая карта реальности. Нынешняя «карта» уже не удовлетворяет этим требованиям, поскольку не учитывает массу нового эмпирического материала. Почему? Потому что эти опытные данные не вписываются в рамки современной академической парадигмы. Не учитываются, скажем, многочисленные доказательства того, что в прошлом Земли уже существовали высокоразвитые (в том числе, и технологически) цивилизации. Хотя их интеллектуальное и духовное наследие оказало огромное влияние на формирование современного общества. Да, эти цивилизации уже мертвы, но их наследие явно есть в религиозных и мифологических представлениях. Не грех бы внимательнее относиться к этим «сказкам» (как когда-то Генрих Шлиман внимательно отнесся к «сказке» о легендарной Трое, раскопал холм Гиссарлык по указаниям «Илиады» и открыл с помощью археологии огромный мир древних государств. – М. К.). По мнению Алексея, мы можем обнаружить ценное наследие и ввести его в некий практический оборот.

– Максим уже косвенно отослал к примеру использования подобного подхода – «к Аненэрбе», полное название коего – «Немецкое общество по изучению древнегерманской истории и наследия предков». Посыл-то был таков: в древности существовали некие могучие цивилизации, которые по технологическому уровню превосходили тогдашнюю Западную цивилизацию. Тот, кто сумеет использовать это наследие, естественным образом получит качественное превосходство над всеми остальными участниками текущего исторического процесса, – считает А. Комогоров.

Немцы пытались «процеживать» исторические источники, в том числе и те, что были оставлены «за бортом» официальной наукой. На предмет обнаружения и освоения фрагментов древней мудрости. Можно над этим смеяться, но «Аненэрбе» курировало создание чисто высокотехнологических вещей. Того же «Фау», скажем. Откуда взялся сей подход? После поражения в Первой мировой на Германию наложили ограничения в развитии традиционных военных технологий. И немцы взялись за нетрадиционные технологии, за необычное и нетривиальное. Немецкий рациональный гений вдруг двинулся по альтернативному пути.

Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что Германия тогда, пускай и проиграв атомную гонку, добилась колоссального технологического прорыва. Хотя плоды сего прорыва и не успели реализоваться в Третьем рейхе, победители его, вывезя к себе разработки и «мозги» немцев, совершили колоссальный рывок в развитии. Германия невольно задала главные тренды глобального научно-технического развития после 1945 года, ибо тот спектр военных, например, технологий, которые немцы пытались развивать в рамках «чудо-оружия», затем был в полной мере осуществлен на Западе и в СССР в холодной войне ХХ века. (Это касается ракетного оружия, реактивной авиации, технологий незаметности для радаров и т. д.) Да и сами немцы смогли интегрироваться в послевоенный порядок.

Алексей Комогорцев считает, что в условиях глобального системного кризиса тот, кто сумеет воспользоваться древним опытом, получит колоссальное стратегическое преимущество. Ибо новое зачастую – лишь хорошо забытое старое. Опыт древних, считает наш товарищ, может быть использован для создания новых идеологических и исторических концепций, для преодоления фазовых ограничений в сфере развития науки и технологий. Для этого и нужно вовлекать в сферу нормального научного анализа самый широкий спектр тем. И изучение мифологии, и свидетельств палеоконтактов, и альтернативные нынешние технологии, и зарождающиеся новые направления науки. Для этого и организована исследовательская группа «Истоки цивилизации».

В заключение Алексей привел золотые слова французского исследователя НЛО (а «побочно» – видного астрофизика, специалиста в области искусственного интеллекта и математика) Жака Валле:

«Человеческой жизнью правят не череда упражнений, направленных на разрешение тех или иных проблем, а воображение и миф, которые подчиняются строгим законам. Именно мифология определяет некий уровень нашей социальной реальности, неподвластной обыкновенным политическим и интеллектуальным тенденциям. На этом уровне структуры времени растянуты, а эволюция – медленна. СМИ, роль которых сводится к тому, чтобы за доли секунды резюмировать сенсационные новости (чем скадальнее – тем лучше) совершенно не обращают внимания на этот сигнал. Общество, неспособное сосредоточить свое внимание больше, чем на несколько минут – а это промежуток между двумя телерекламами – не может постичь события, которые начались до рождения моего дедушки и закончатся после смерти моего внука. Но такие долгосрочные изменения существуют. Они властвуют над судьбами цивилизаций. Мифы задают сюжеты, которые должны хорошенько обдумать интеллектуалы, политики и ученые…»

Археология как снятие блоков в мозгу

Андрей Скляров, директор-распорядитель фонда «Третье тысячелетие» и основатель «Лаборатории альтернативной истории» (/) – человек известный. Физик-экспериментатор, занявшийся изучением древних памятников архитектуры (и не только ее), он бывал под водой и на суше. Он исследовал каменные сооружения Египта, Южной и Центральной Америк, Японии, древней Малой Азии. Он посмотрел на них глазами именно «технаря», а не гуманитария.

Пересказать все фильмы из экспедиций его фонда невозможно. Но вкратце суть такова: команда Склярова неопровержимо доказала, что ряд циклопических сооружений древности (включая Баальбек и египетские колоссы) не мог быть построен с помощью технологий бронзового и железного веков. Что при постройке использовались технологии, которых нет у нас даже сейчас. Что камень обработан так, будто некий инструмент резал их, словно горячий нож – масло или массу мармелада. Андрей Скляров обнаружил следы древних механических (напоминающих дисковые пилы-«болгарки») инструментов на каменных блоках в Египте и Южной Америке, например. Он привлекал к работе материаловедов, специалистов по обработке камня, минералогов, других специалистов, применял микроскопию в исследовании образцов – и пришел к удивительным выводам. Очевидно, что все эти каменные, идеально обработанные блоки делались и перемещались никак не с помощью масс людей в набедренных повязках с примитивными инструментами в руках. Их делали те, кто по технологическому уровню превосходил нас, современных людей.

А значит, история человечества намного сложнее, чем представляют принятые нынче теории. Значит, высокие технологии были здесь в древности, но чьи они – пока непонятно. И официальная наука этой горы новых фактов признавать просто не желает.

Казалось бы, как можно связать археологию и нынешнее высокотехнологическое развитие России? Но Андрей Скляров доказывает: находки свидетельств древних чудес должны снять «блоки» и шоры в нашем сознании. Они говорят: глядите, чудеса происходили, имелись раньше на Земле высокоразвитые технологии. Значит, можно их воспроизвести и добиться рывка в развитии. Значит, нужно искать объяснение сделанному, проверять неклассические теории в науке, создавать новые теории. А это – ключ к добыче принципиально новых знаний.

Это снова напоминает классический фантастический рассказ Джоунза «Уровень шума». В нем экстренно собранной в Пентагоне группе ученых показывают якобы документальные кадры безумного изобретателя, который показывает генералам ранцевый антигравитационный аппарат. Он, надев его, взмывает в воздух. Потом, опустившись, что-то сбивчиво говорит военным. Взлетает снова – но падает, аппарат взрывается, огонь уничтожает и тело изобретателя, и его ранец. Первая мысль приглашенных: быть того не может, сие невозможно! Но факт налицо: человек летал, и это снято на кинопленку. Ученые берутся за разрешение тайны. И через несколько месяцев создают полуторатонный аппарат, который отрывается от земли.

И тогда выходит психолог и объявляет: мы вас обманули. Съемка – постановочная, комбинированная. Мы просто хотели снять блоки и фильтры в вашем сознании. Убрать представление о том, что такое невозможно. Успех – налицо. Вы создали то, что раньше считалось неслыханным и небывалым.

Археология нового типа должна сыграть ту же роль.

По словам А. Склярова, экспедиции в полтора десятка стран и тысячи обнаруженных артефактов показали, что в древности существовали высокоразвитые в технологическом отношении цивилизации (или цивилизация).

– Это уже неоспоримые факты, а факт не требует доказательства. Он требует объяснения! – считает Андрей Юрьевич.

Он показывал нам снимки. Вот фото скал в Перу. Некто вырезал прямо из гранитной толщи горы аккуратные, ровные строительные блоки. Как будто стальным лезвием из масла. Причем места срезов, оставшиеся от вынутых блоков, до сих пор отполированы. Несмотря на тысячи прошедших лет и неминуемые процессы выветривания. Очевидно, что древние строители, вырезая из скалы блоки, не шлифовали остающиеся места выемки громадных блоков, что эта отполированность – побочный результат от применения некоей техники. Чтобы отполировать до такой же степени гранит сегодня, требуются большие станки. А тут древние добивались того же буквально походя.

В том же Перу экспедиция обнаружила конструкции из полигональных, сложной конфигурации, каменных глыб, которые не только идеально совмещены в кладке, но и прекрасно вписаны в гору, на которой стоит сооружение. Это обеспечивает постройке отменную сейсмоусточивость: ведь Анды сильно трясет. А все современные «заплатки», что реставраторы ставят на древние памятники в Перу, как правило, разрушаются при первом же землетрясении.

Вот иная картинка: на скальной площадке в горах – постройка, напоминающая дот на какой-нибудь линии Мажино. Прямоугольный капонир с большими окнами-бойницами. И два из этих окон вырезаны прямо в скале, причем весьма ровно. Порода же – очень твердый андезит, разновидность гранита. Другая пара окон вырезана в идеально обрадотанном камне из другого места. Но кто-то эту вставку сюда доставил и смог встроить в «дот» с ювелирной точностью. Швы настолько плотные, что лезвия в них не просунуть.

Ниже этого таинственного сооружения экспедиция обнаружила вырезанную в скале овальную площадку. Отсюда, кажется, брали материал. Пол площадки – снова полированный, а на нем – прорезанная в камне сетка из квадратов. Их кто-то словно шутя расчертил идеально ровными бороздками-рисками (глубиной в несколько миллиметров) в породе, сделав примерно такую же насечку, какую делают на ступеньках нынешних лестниц. Чтобы нога не скользила. Исследователи заинтересовались этими рисками и увидели, что делали их точно алмазными циркулярными пилами типа «болгарки», причем в два прохода – каждую. Оценили ширину режущей кромки – полтора миллиметра.

– Это машинное оборудование, а никакие не инки, как нам пытаются доказать! – считает А. Скляров.

Он показывает все новые и новые фото. Следы высокооборотных циркулярных пил на археологических памятниках, которые не заметили археологи-гуманитарии. Скалы, надрезанные неведомым пока способом, словно надрезали стекло или керамическую плитку. Надрезали – и отломали кусочек горушки тонн этак в пятьсот. Этого сейчас никто не может сделать. Никакие это не примитивные ручные технологии, а именно следы работы высокой техники.

Следы-надрезы похожих инструментов найдены на полу древнеегипетского храма – в черном базальте. Причем если современным инструментом резать, то резчик, налегая всем телом на инструмент, зайдет в базальт на пару миллиметров. А тут глубина разрезов – 10–15 сантиметров. Как будто работал вибромеч из «Звездных войн», или виброножи из романов Азимова, с коих и «срисовали» мечи джедаев.

Вот найденная в Мексике (в индейском захоронении) «мелочевка» – каменные предместы, напоминающие то ли катушки для ленты в старых пишущих машинках, то ли шпульки в швейных машинках. Они даже примерно такого же размера. Сделаны они из хорошо колющегося обсидиана. Чтобы сделать из него такие вот шпульки, его надо резать алмазным инструментом, причем на высокооборотном станке. А нам говорят, что это сделали индейцы майя, которые и колеса-то не знали. Зачем эти катушечки? Видимо, эти предметы считались сделанными богами и положены в погребение именно как священные предметы…

Скляров показал борозды-разрезы на воротах храма в египеском Карнаке, мимо которого ходят миллионы туристов. В камне сделана ровнехонькая длинная канавка идеальной (в плане – V-образной) формы. Нет никакого закругления на конце пропила. То есть, стенки прорези у дна сходятся острым углом. Сделать такое же сегодня не сможет никто. Точно так же идеальную форму имеют внутренние углы каменного саркофага, что официально датирован серединой второго тысячелетия до нашей эры. Современник фараона Тутмоса тоже посрамляет сегодняшние технологии: все три плоскости внутренних углов сходятся в них без закругления в точке схождения.

Как можно было добиться такого? Дисковая пила не позволяет сделать такое без закругления в точке схождения трех плоскостей. Специалисты-камнерезы сочли, что для этого нужно было иметь что-то вроде очень прочного стоматологического бура. Лазерщики сказали, что можно было бы резать лазером. Но для этого нужно иметь сегодня оборудование и энергетическую его часть объемом с половину железнодорожного вагона.

– По древним постройкам и по местам заготовки строительного материала для них можно водить современных специалистов по обработке камня и строителей. Как по выставке высоких технологий. Но если нынешние экспозиции – это сделанное сегодня, то наша «выставка» имеет возраст в многие тысячелетия, – рассказывает А. Скляров. – Можно водить нынешних технарей и показывать то, что сейчас еще никто не может делать. А это в принципе может расковать современные мозги. Как это в Анэнербе сделали: ребята, вы раскуйте свои мозги, освободите их от догм академичекой науки. Вот вам конкретное задание: вы беретесь за него?

Сенсационные следы: титан и ниобий при фараонах

Нынешние «чистые историки» эти вещи не то, что обсуждать – они говорить о них не желают. Отговорка проста: «Мы гуманитарии и в технологиях ничего не смыслим». А как только им показываешь срезы и спилы и начинаешь говорить о технике – сразу же на тему накладывается табу. Никаких дискуссий. Такого быть не может, потому что не может быть никогда! Никто даже не пытается идти на открытые дискуссии. Ибо прекрасно видно, что в любом споре классическая точка зрения будет побита массой неопровержимых фактов…

Команда А. Склярова перешла к следующей стадии работы: если пока мы не можем воспроизвести высочайшие технологии древности, то давайте поищем их аналоги, их зримые доказательства. И был сделан смелый шаг, который не делал еще ни один классический археолог. Исходя из того, что любой инструмент при обработке камня должен оставлять в камне частички режущих кромок. То есть металла и алмаза. Или – если камень резали чем-то вроде лазера – должны остаться оплавления породы. Правдами и неправдами А. Склярову удалось взять несколько маленьких образцов в Египте и Латинской Америке. С того же саркофага, например.

Лазерная версия в случае с последним отпала сразу: оплавления не обнаружилось. Но зато при лабораторных анализах обнаружилось иное. Следы стачивания неведомых инструментов, микровкрапления его в камне, сохранившиеся и тысячелетия спустя! Не называем имени той лаборатории, что этим занималась – по нынешним временам можно навлечь на нее репрессии со стороны Комиссии по лженауке. Но она дала заключение: в образцах древнеегипетского саркофага есть сплав железа с титаном. Есть даже частица ниобиевого сплава, похожего на тот, что используется для постройки первого контура атомных реакторов. Частиц очень мало, трудно выйти на точный анализ состава этих сплавов. Да и анализ пришлось вести на скудные средства энтузиастов. Но уже ясно, что при серьезной постановке работы можно открыть то, что совершенно переворачивает наши представления о древней истории.

– Мы уверены, что египетские фараоны просто достраивали то, что им досталось от прошлой, намного более развитой цивилизации, – считает Андрей Юрьевич. – Эта «цивилизация богов» бытовала за пять тысяч лет до фараонов…

А. Скляров убежден в том, что мы стоим на пороге превращения истории из науки описательной в науку, которая поможет создавать будущее. В науку, которая может подтолкнуть нас к определенным технологическим решениям.

Могут ли это быть неземные гости? Могут. Потому что при межзвездных перелетах экспедиции не повезут с собою строительных материалов и готовых конструкций со своей планеты. Они повезут с собой технологии для работы с местными материалами. Камень – материал универсальный.

– Если бы мы сегодня обладали такими же технологиями, то могли бы, еще не летая на другие планеты, освоить труднодоступные горные районы! – убежден эксперт.

Неисповедимые пути – продолжение «утра магов»

Слушая Андрея Склярова, мы вспоминаем, что те же загадочные руины у озера Титикака, что исследовала его экспедиция, изучали еще гитлеровцы из «Аненэрбе». Это у Повеля и Бержье в «Утре магов» описано. Да, непростой был институт! Не смогли немцы тогда сосредоточиться на главном (на создании ядерного оружия), но зато верно сделали стратегическую ставку. На освобождение разума от оков и догм, на смелый поиск. Не зря они пытались создать магическую цивилизацию, соединив поиски величайших достижений древности с современной – на тот момент – наукой. Хотя и глупостей успели понаделать: в виде борьбы с «еврейской физикой». Ну, да мы умнее будем.

Коллектив А. Склярова наткнулись на то, что древняя мифология – тоже реальность, хотя и сильно искаженная, скрытая под напластованиями домыслов и непонимания. Но посмотрите на все легенды: везде земледелие, кузнечное ремесло, письменность приносят людям некие нечеловеческие, нездешние сущности. Хоть титан Прометей у эллинов, хоть морское чудище Оаннес у шумеров. Боги египтян – подчеркнуто нечеловеческого облика. Значит, заключает Андрей Скляров, не только древние технологии, но и мифы глубокого прошлого могут стать реальностью. Давно подмечено, что темные сказания пращуров и их священные тексты становятся все более и более понятными нам по мере того, как продвигается вперед современная наука. Строки из Махабхараты о вспышке «ярче тысячи солнц» стали понятным людям лишь после первого ядерного взрыва в июле 1945-го. Еще немного – и мы поймем больше о волшебном оружии Астравидьи. Побьемся об заклад: с успехами биологии мы найдем в сказаниях и святых книгах древних еще больше удивительных разгадок.

Андрей Юрьевич рассказывает, что в экспедициях они нашли явно взорванные древние постройки и впечатляющие воронки, наводящие мысль о применении ядерных зарядов. (Впрочем, об оплавленных камнях городов Мохенджо-Даро и Хараппы известно давно.) Фон мерили – его, конечно, не осталось за столько-то веков, но стометровые в диаметре воронки в окаймлении разбросанных гранитных обломков весом в сотни тонн – найдены. Эти кратеры найдены в Перу и Турции. В Турции же, на землях бывшего Хеттского царства (хетты – светлоглазый арийский народ, их царство в Малой Азии существовало примерно в 1800–1200 гг. до н. э. – М. К.) скляровская экспедиция неожиданно наткнулась на кладку совершенно того же типа, что и в Перу!

Значит, многочисленные мифы совершенно разных народов о войне богов – это правда. Значит, с помощью мифологии мы, как и Шлиман когда-то или Эванс при раскопках на Крите, приходим к парадоксальному выводу. Значит, почти единогласное утверждение в мифологии о том, что земледелие людям дали боги, тоже истина!

Андрей Скляров говорит, что совершенно случайно обратился к трудам советского генетика, академика Николая Вавилова и к его карте восьми очагов возникновения земледелия на планете: Южномексиканского, Перуанского, Средиземноморского, Абиссинского (Эфиопского), Переднеазиатского, Среднеазиатского, Индийского и Китайского. И поразился тому, что карта этих очагов совпадает с районами расположения наиболее удивительных сооружений, несущими печать высоких технологий. Оказывается, еще в тридцатые Вавилов говорил, что нам нужно переписывать историю.

Ведь уже видно, что культурные растения были получены путем генетического вмешательства! Ибо нет никаких переходных стадий от дикорастущего пырея с маленьким колоском к нашей пшенице с ее мощными колосьями. Как будто бы раз – и возникли аграрные культуры. Или некие неведомые «прогрессоры» их создали. Впрочем, мифы так и говорят: это – дар высших существ. Уже известно, что очагов возникновения пшеницы – три, и пшеница из каждого отличается от других по числу хромосом: 14, 28 и 42.

То есть, убежден А. Скляров, мы уже тысячелетия питаемся генно-модифицированной снедью. И с нами ничего не случилось. Значит, там поработали очень грамотные генные инженеры. Так, может быть, сейчас полезно посадить генетиков за эту проблему, чтобы они методом «обратного конструирования» попробовали восстановить биотехнологии неизвестных «прогрессоров»? Это еще одна возможная прорывная программа.

Пока изыскания фонда «Третье тысячелетие» идут на частные пожертвования. А если бы вся эта работа велась по линии государственного института? И нам подумалось: а ведь идея-то о создании Второй Академии вкупе с Агентством передовых разработок – это и есть комплекс нового, уже русского «Наследия предков». Того, где рывок к сверхчеловеку и к звездам смыкается с исследованиями прошлого. Такое под силу настоящим ученым – людей с душой ребенка, способных и в преклонном возрасте в восхищении да изумлении застывать перед картиной мира. Только такие «дети», а никак не сварливые и злобные старцы, везде видящие «лженауку», и способны двигать вперед познание. Только они могут стать не просто карликами, стоящими на плечах гигантов прошлого – а новыми великанами.

Так причудливо могут сходиться в одну точку гамма-лазеры, и бессмертные сверхлюди, и тайны седых пирамид.

И подъем русской нации!

Мир «страны лжецов»

Отвлекаясь от нашего круглого стола, мы подумали: до чего же странен и нелеп тот мир, в котором мы живем! В нем множество людей, образно говоря, погибают от жажды, находясь в двух шагах от воды. Они голодают, хотя до еды – рукой подать. Люди вынуждены скитаться по извилистым путям лабиринтов, вместо того, чтобы идти прямым путем. А все почему? Потому что они – во власти догм и «идолов сознания». Потому что какая-нибудь официальная наука говорит: там не может быть воды и еды, потому что это противоречит каноническим теориям. Потому что она объявляет, что иного пути нет. Вот люди и вынуждены чесать правое ухо левой ногой.

Комиссию по лженауке нельзя слушать без раздражения. Столько лет она не желает замечать множащихся новых фактов, крутя одну и ту же заезженную пластинку. Все о тех же мифических пятистах миллионах советских рублей на торсионные исследования. Все о тех же самых посягательствах на бюджетные деньги и об «угрозе знаниям, накапливавшимся тысячелетиями». Да вы и есть та самая угроза, не желающие знать ничего нового! Ведь его приносят вам не рехнувшиеся штопщики кармы, ушедшие в астрал, а вполне научно образованные, адекватные люди!

Мы оказались в аналоге реальности Страны лжецов из «Волшебного голоса Джельсомино». И только тот покорит Будущее, кто отринет прочь догмы ради фактов; лишь тот, кто осмелится принять неведомое и исследовать его – тот и покорит Завтра. Станет его властелином. Ибо попомните наши слова: технологии будущего по большей части придут из нынешней «лженауки». Они будут переворачивать старые представления о возможном и невозможном! И уж кто и достоин звания мракобесов, то это как раз Комиссия по лженауке. Ибо подлинный ученый не отрицает новых фактов, а исследует их.

Центр верификации новой науки – насущная необходимость

Основатель проекта «Вторая физика» и соредактор журнала «Формирующиеся направления науки» Владислав Жигалов давно выступает с идеей создания Центра верификации новых научных знаний.

По его словам, речь прежде всего надо вести о нетрадиционных технологиях, в коих нет ничего страшного. Их можно пощупать, устроить им экспериментальную проверку (работает – не работает), практикой железно отделив подлинные новации от шарлатанских попыток. Однако эти технологии не получают внятного объяснения со стороны официальной науки. Она их сегодня без всякого разбору провозглашает обманом и «лженаукой». Но, увы, объяснения, идущие от так называемой альтернативной науки, бывают еще хуже. Тем не менее, они работают. Они, пока еще не имея удовлетворительного объяснения, крайне важны для нашей цивилизации.

Например, это связь, основанная не на электромагнитных волнах, а на иных физических принципах. Связь, которая не ограничена скоростью света и каковая позволяет разговаривать и с космическими аппаратами, и с подводными лодками в погруженном состоянии. Это и энергетика, не связанная с химическими реакциями, не требующая сжигания углеводородов. Это и медицина, позволяющая лечить рак и СПИД, но которая пока не признана. Более того, такую медицину стремятся загнобить и чиновники от здравоохранения, и официальные эскулапы, поскольку она резко снижает затраты. Это и сельское хозяйство.

– Здесь говорилось о загадке появления в древности генетически модифицированных растений, аграрных культур, – говорит В. Жигалов. – Однако сегодня есть технологии, позволяющие передавать генную информацию от одного организма другому с помощью полей, а не вмешательством в сам геном. (В. Жигалов имеет в виду работы Канчженя, Гаряева, некоторых последователей Трофима Денисовича Лысенко, а также и современных западных исследователей. Например, команды Люка Монтанье в начале уже этого века. – М. К.)

Владислав Жигалов доказывает, что в современной физике нынче застой, что в последние тридцать лет не появилось ни одной новой фундаментальной идеи, которая была бы подтверждена экспериментами. Даже бозон Хиггса, вроде бы найденный на огромном ускорителе БАК – всего лишь подтверждение идеи 60-х. Сравнение с началом ХХ века просто удручает: тогда-то фундаментальные теории возникали одна за другой, и это стремительно двигало вперед технологии. В то же время, в экспериментальной физике исследователи сегодня получают едва ли не ежедневно новые результаты, которые при попытке соотнесения с официальной картиной мира приводят к ее ломке.

Вот конкретный (по состоянию на июнь 2013 года) пример. Миру показан «энерджайзер» итальянца Андреа Росси. E-Cat. Фактически – экологически чистый ядерный реактор размером с бутылку виски. Но в нем нет ни урана, ни плутония. Нет радиоактивности. Из него нельзя сделать бомбу. Тем не менее, он дает тепло. Что в нем происходит? Никель в виде порошка насыщается водородом (даже не дейтерием). Получается впечатляющий выход тепла, а никель превращается в изотопы меди, железа и кобальта. С помощью некоего катализатора, составляющего секрет Росси. Потребляя одну единицу электрической энергии, устройство Росси дает в несколько раз больше энергии тепловой.

Сам Росси не в силах дать внятного объяснения того, что происходит. Но группа экспертов-экспериментаторов под руководством Ханно Эссена из шведского Королевского технологического института исследовала его тепловыделяющее устройство и выдала сенсационное заключение. Измерения тепла вели при помощи тепловизоров высокого разрешения, снимавших снаружи стальной цилиндр с никелем и водородом, где якобы идет процесс. Ввод электрической энергии измерялся с помощью трехфазового измерительного прибора, причем ток брали из обычной розетки. Провели эксперименты. Один – в течение 96 часов, другой – в 119 часов. И там, и там эксперты зарегистрировали «аномальный выход тепла». Они провели и контрольный опыт – без активного компонента E-Cat, но с той же стальной трубой и подачей внешнего электрического тока. Никакого тепла, кроме ожидаемых потерь на сопротивление от поступающего тока, в ходе проверочного опыта не обнаружилось. Итог первого, 96-часового опыта в декабре 2012 года: при вводе 33 кВт·ч удалось получить (в виде тепла) 62 кВт·ч. В 119-часовом эксперименте в марте 2013-го при затрате 35 кВт·ч было получено 160 кВт·ч тепловой энергии.

«…E-Cat (в модифицированной версии HT) состоит из трех цилиндров-матрешек: внешнего керамического (из нитрида кремния) длиной 33 см и диаметром 10 см (как однажды выразился сам Росси, весь его реактор «размером с бутылку виски»), среднего керамического (корундового), заключенного внутри внешнего и обмотанного бунтами проволоки, и, наконец, внутреннего стального диаметром всего 33 мм, который, собственно, и содержит таинственные топливные материалы.

В ходе второго эксперимента, проведенного в марте итальянско-шведской командой исследователей, было также установлено, что общая масса топливного порошка, используемого для «активации ядерных реакций», составляла всего около 0,3 грамма…» (-enerdzhajzer-rossi/).

Никакими химическими реакциями это объяснить нельзя. Шведы заявили, что даже в опыте с наименьшим тепловыделением количество энергии, произведенное E-Cat, по их оценке, равнялось 680 кВт·ч на килограмм веса аппарата. Никакие неядерные источники энергии, сегодня известные человечеству, не способны на такие цифры. Даже если Росси – ловкий обманщик, заложивший внутрь своей «штуковины» медленно тлеющее химическое топливо или сверхаккумулятор, то для такого обмана ему нужны явно отсутствующие сегодня технологии (/, ).

Известия об этом, опубликованные на сайте Корнелльского университета (США), заставили официальную науку взвиться, как ужаленную. И ее представители, и тьма интернет-всезнаек на все лады принялись оскорблять Росси и шведских экспериментаторов. Посыпались обвинения в прохиндействе: мол, явно подводили к устройству дополнительные провода или «химичили» с счетчиком входящего тока. А кто-то договорился и до того, что шарлатан Росси тайно подвел к проводке помещения еще и постоянный ток, пустил его в розетку вместе с переменным – но постоянный контрольным прибором не фиксировался. Мир при этом известии ненадолго удивился, а потом, зевнув, вновь вернулся к обсуждению политики, гламура, грязного белья поп-звезд и т. д. Хотя проверить Росси можно элементарно: пригласить его в свое помещение с тщательно проверенной линией подачи электричества. Но вместо этого иные «официальные ученые» извергают потоки брани и 200-страничные опровержения.

Хотя здравый смысл говорит, что вряд ли Росси настолько туп, чтобы пробовать обмануть серьезные организации вроде НАСА, на совместную работу с коими рассчитывает. Первая же серьезная проверка вскроет обман и покроет Росси несмываемым позором, не принеся ему никакого богатства. Посему чувствуем: что-то там наверняка есть очень ценное для будущего науки и технологий.

Владислав Жигалов считает, что никакой трюк не может дать такого энерговыделения. Это, скорее всего, низкоэнергетические ядерные реакции (бывший холодный ядерный синтез), исследования коих вытеснили с 1989 года куда-то на обочину. Но если Росси создал действительно работающее устройство, то это (Жигалов процитировал Дэвида Бушнелла, ведущего специалиста исследовательского центра НАСА в Лэнгли) – полный переворот в геоэкономике и геополитике. Ибо исчезает зависимость от нефти и газа. В. Жигалов убежден, что получаемого тепла достаточно, чтобы из него получать электричество, «закольцевав» процесс. Ибо при первом-то опыте в 2012-м реактор Росси пошел вразнос так, что расплавился внутренний стальной цилиндр. То есть температура в нем была выше тысячи градусов. А значит, на базе устройства можно сделать нормальную электростанцию – с паровыми турбинами, например.

Владислав процитировал и рассекреченный документ Минобороны США 2009 года, где говорится о том, что успешное овладение источниками энергии на низкотемпературных ядерных реакциях (LENR) может произвести такой же переворот в военном деле, какой в свое время произвел переход от конной тяги к автомобилям, тягачам и танкам. Оно и понятно: можно представить себе автономные боевые машины, которым не нужно ежедневно подвозить моря горючего. Ну, про города и заводы, которые отрезались от «газпромов», от поставщиков сжиженного природного или сланцевого газа даже говорить не приходится.

Если Росси окажется не обманщиком, а создателем новой (нетрадиционной) энергетической технологии, то вполне возможно, что мировой кризис заставит Запад перейти на новые источники электричества. И тогда экономика целых стран, живущих за счет добычи углеводородов, рухнет. (Впрочем, если владыки Запада на это решатся, ибо там есть свои незаинтересованные в этом деятели. Ибо если бы имелся их интерес, Росси давно работал бы тайно и с хорошим финансированием, не имея нужды устраивать драматические демонстрации. – М. К.)

Владислав Жигалов убежден, что это все-таки случится. Секрет устройства исчезнет, едва только Росси продаст первые коммерческие образцы своих «и-кэтов». Ибо элементарное «слизывание» конструкции сразу же позволит ее воспроизвести. Это обычное «обратное конструирование», коим в мире занимаются все. Если этим займутся китайские умельцы, то стоимость генераторов упадет ли чуть ли не до уровня цены электрочайников. Тогда РФ может есть свои углеводороды, уран и плутоний на обед. Ведь никеля нужно будет сравнительно немного, а водород можно получать с помощью все тех же «и-кэтов» путем разложения воды. (Впрочем, если верны наблюдения геолога Ларина о множестве мест выхода природного водорода на поверхности Земли, то нужный газ можно получать за гроши из недр. – М. К.)

Как сообщил В. Жигалов, независимо от Росси работу над новым источником энергии (на основе холодного ядерного синтеза) в Германии ведет Сергей Цветков. Причем он обещает еще большую эффективность. Но на его предложение о совместной работе Росатом ответил, что не станет этим заниматься ввиду отсутствия экспериментальных подтверждений самой возможности пресловутого холодного синтеза. Вот так: просто закрыли глаза и решили считать, что новых фактов не существует. Что говорит РАН – можно вообще не цитировать.

Так что в области новой энергетики, увы, русские уже отстали года на три. Этим должно заниматься государство, ибо никакие частные инвесторы тут не помогут. Их интерес: сразу заработать миллиард долларов. Новая же энергетика может быть только подарена миру. Ибо ее моментально начнут воспроизводить. Кроме того – добавим уже мы – частный инвестор не хочет возиться с поиском фундаментальных научных механизмов новых технологий.

В РФ ничего нового замечать не хотят, государство от процесса устранилось, а РАН через Комиссию по лженауке пытается все удушить. Если устройство Росси проверяют экспериментально, с применением сложной тепловизионной аппаратуры, то гидродинамические теплонасосы в РФ академик Евгений Александров (нынешний глава Комиссии по лженауке) испытывал, трогая входную и выходную трубу устройства руками. Без всяких замеров. А потом выдавал разгромную статью, смешивая новую технику с грязью. Почувствуйте разницу.

Несмотря на это, «нетрадиционщики» поддерживают друг друга, проводят свои семинары и конференции. В. Жигалов считает, что рано или поздно некоторые самые яркие разработки получат признание на Западе, и тогда начнутся интенсивные, серьезные исследования новых знаний и эффектов. С неизбежной потерей приоритета русских.

– Следующий технологический уклад будет основан на тех технологиях, которые сегодня считаются нетрадиционными, – говорит эксперт, – и лженаучными…

Предложение Владислава Жигалова: нельзя слепо верить всякому изобретателю и «нетрадиционщику». Многие могут заявить о том, что у них в сарае стоит чудо. Нужно объективно проверять то, что они сделали. Причем проверка должна идти за счет государства, а не за счет бедных исследователей. Для этого и нужен Центр верификации, некое сито, с соответствующей инфраструктурой. Тогда процесс напомнит промывание золотоносного песка: пустая порода пойдет прочь, а в «ситах» останутся золотые крупинки и даже самородки. И уже ясно, на какие темы нужно вести проверочные работы. Нужно обезопасить ценных исследователей от нападок и попыток уничтожения. На это потребна государственная воля.

Для нынешних людей с «черно-белым» мыщлением заявим особо: речь не идет о замене современной Меганауки на то, что делают «альтернативщики». Не нужно закрывать те исследования и работы, что ведут сейчас институты РАН, отказываясь от ускорителей элементарных частиц, секвенаторов и прочая. Мы предлагаем ПАРАЛЛЕЛЬНО начать исследования и того, на что натыкаются «альтернативщики». Именно это может дать новое дыхание нашей науке!

Казалось бы, простейшая, лежащая на поверхности, мысль. Но в нынешнем извращенно-больном мире даже самые простые вещи, подсказываемые здравым смыслом, становятся камнем преткновения. Мир теряет логику.

Тем важнее переломить изуверскую логику накрывающих нас Темных веков-2. Не нужно быть Гэри Сэлдоном из азимовской «Академии и Империи», чтобы это понять…

Слушая Жигалова, я снова вспомнил то, с чем сам встретился в своем расследовании. Каковое смело могу назвать «Академгейтом». Сталкиваясь со страшным и очень реальным вызовом, постсоветская официальная наука делает все, чтобы мы проиграли. Все, чтобы покончить со смелыми поисками и сама с собою. И снова в воспоминаниях всплыл пример Мастера. Ибо Виктор Петрик олицетворяет когорту тех новаторов, которые могли бы дать достойный ответ на инфернальный вызов Пост-Запада. На перспективу нового рабовладения с правителями-«бессмертными».

Глава 4. Дело о воде

Как допинг, но не допинг

4 декабря 2012 года в ИТАР-ТАСС прошла пресс-конференция, на которой миру сообщили об опыте с участием молодых спортсменов-добровольцев, питомцев питерского Училища олимпийского резерва. Сам эксперимент проводил НИИ физической культуры в сентябре-октябре. Целый месяц тридцать молодых людей-легкоатлетов пили так называемую ZF-воду – из городского водопровода, но структурированную в специальном аппарате. Контрольная группа из других тридцати участников пила то, что обычно пьют спортсмены: качественную бутилированную водицу.

Потом обе группы прошли испытания на велоэргометрах (тест ПВЦ-170) и электрокардиографах. Результаты ошеломили: ZF-вода резко повышала работоспособность спортсменов и намного ускоряла восстановление их организма после больших нагрузок. Благодаря ей атлеты быстрее возвращались к нормальному пульсу, а их артериальное давление входило – столь же скорее приходило в норму.

Как отметил доктор медицинских наук С. Глушков, руководитель медико-биологического направления в НИИ ФК, работоспособность атлетов росла без задействования механизмов, истощающих организм. То есть, обработанная вода активизировала крайне выгодный аэробный обмен, а не анаэробный. (Как известно, анаэробный-бескислородный обмен сильно истощает спортсмена, ведет к судорогам в мышцах). Активизировалась работа сердечной мышцы, процесс восстановления спортсменов ускорялся на 15–20 %.

Заместитель директора НИИ ФК К. Коротков пояснил: тест ПВЦ-170 – это когда испытуемый начинает крутить педали велоэргометра с мощностью в 100 ватт, а каждые пять минут эта мощность повышается на 50 ватт. И так – до полного изнеможения. И действительно, группа добровольцев выказала лучшие результаты, большие способности организма и к мобилизации, и к восстановлению.

И хотя этот эксперимент еще должен продолжаться, уже очевидно, что таким образом можно без всякого допинга увеличить способности атлетов, не боясь при этом никакого допинг-контроля. Впрочем, только ли спортсменам подойдет измененная вода?

Опыт с участием спортсменов-добровольцев состоялся лишь после того, как новая «технология здраворазвития» прошла пробы на подопытных животных.

Лабораторный хардкор

Исследования на животных проводились летом 2010 года в питерском Институте токсикологии, под руководством ведущего научного сотрудника С. В. Степанова. Отчет о ней лежит перед моими глазами, утвержденный и подписанный директором института С. П. Нечипоренко. И это – сенсация.

Жесткие пробы велись на лабораторных мышах. Что испытывалось? Та самая ZF-вода, полученная обработкой водопроводной водицы. Ее действие сравнивалось с действием обычной, ничем не обработанной водопроводной воды, а также – с воздействием элитной минеральной воды «Эвиан». По результатам оказалось, что можно получать что-то подобное «Эвиану» у себя дома, не выбрасывая бешеные деньги за бутылочную воду. Вода получается биологически активной.

Для эксперимента взяли три одинаковые группы лабораторных мышей. Одну месяц поили ZF-водой, две остальных – обычной водопроводной и «Эвианом» соответственно. А дальше – провели, что называется, бесчеловечные опыты. Они выполнялись в соответствии с нормативным документом «Определение безопасности и эффективности биологически активных добавок к пище». (МУК 2.3.2.721-98. МЗ РФ. М., 1999, 87 с.) Уж не обессудьте: покажем вам изнанку того, как проверяются во всех странах мира безопасность БАДов и лекарств. Заодно вы поймете, почему повесили многих гитлеровских ученых-медиков, ставивших опыты не на животных, а на людях.

Три команды мышей испытывали по-всякому. Сначала им дали наркоз (гексенал) и посмотрели, насколько организм животных сопротивляется дурману. То есть замерили время гексеналового сна. Потом три команды крутили на центрифуге, аки космонавтов, и потом смотрели, насколько быстро подопытные грызуны восстанавливают способность двигаться прямолинейно, нормально. Затем исследовали физическую выносливость мышей, заставляя их висеть (на время) на вертикальной сетке. Затем выносливость исследовали не в статике, а в динамике: пускали мышей плавать в воде, подвесив им на хвосты грузики. Секундомер фиксировал: сколько подопытные продержатся на плаву, пока не выбьются из сил и вода не закроет им ноздри. Как выглядят такие испытания? У нас есть съемки похожих испытаний той же ЗФ-воды, но сделанные в Америке.

Наконец, в финале мыши погибли, показывая степень стойкости организма к удушью-гипоксии. Их попросту сажали в герметично закупоренные банки и смотрели: когда задохнутся те, кто пил разные воды. Кто сколько протянет?

Каковы результаты? Мыши, пившие ZF-воду (полученную прогонкой обычной воды из-под крана через особый аппарат), показали отличные результаты.

Так, мышам вводили наркоз – гексенал, из расчета 70 миллиграммов на кг веса (в пересчете, конечно). Животные, поившиеся заурядной водой из-под крана, после наркоза спали в среднем 25,2 минуты (разброс – плюс-минус 1,4 мин). Мыши на «Эвиане» впадали в забытье в среднем на 20,2 минуты (плюс-минус 0,6 мин). А зверьки, поенные ZF-водой, «отключались» в среднем на 20,1 минуту (разброс – 0,7 мин между крайними показателями). То есть организм мышей, пивших особую воду, однозначно лучше восстанавливает работоспособность. Их печень намного лучше справляется с обезвреживанием гексенала.

Затем мышек по 15 секунд вращали на центрифуге со скоростью 600 оборотов в минуту. Так вот, мыши, пившие обычную водопроводную воду, в среднем восстанавливали способность идти прямо через 204,5 секунды (плюс-минус 7,2 сек). Мыши на «Эвиане» – через 157,9 сек (плюс-минус 6,7 сек). Наконец, те, кто пил ZF-воду, восстанавливались через 153,6 сек (плюс-минус 6,3 сек). То есть «Эвиан» и ZF-водица бесспорно улучшали способность вестибулярного аппарата и нервной системы к адаптации к радиальному ускорению.

Потом настал черед висения мышей на вертикальной сетке. «Водопроводные» зверьки в среднем смогли провисеть 20,8 минут (плюс-минус 0,7 мин). «Эвиановые» мыши выдерживали в среднем 26 минут (плюс-минус 0,3 мин). А вот мыши, пившие ZF, дали средний результат в 27,5 минуты (плюс-минус 0,4 мин). Рост выносливости налицо.

Похожая картина вырисовалась и в плавании. В большой ванне при температуре воды в 38–39 градусов совершали заплывы по пять подопытных сразу, неся на хвостах по грузику в 5 % от их собственного веса.

«Водопроводные» грызуны в среднем держались на воде 26,2 минуты (плюс-минус 4,9 мин). Мыши, поенные элитным «Эвианом», плыли уже 49,9 минут (плюс-минус 5,2 мин). Но первенство выиграли мыши, пившие ZF – 50,6 минуты (плюс-минус 6 минут).

То бишь специальные воды реально повышают выносливость организма, причем намного – и при этом могут быть своеобразным допингом, каковой никакой контроль не обнаружит.

Ну, а в финале провели самый жестокий опыт.

«Животные помещались в банку объемом 250 мл, плотно закрытую стеклянной крышкой, смазанной герметиком. Фиксировали с помощью секундомера максимальную продолжительность жизни и симптомы танатогенеза. Банки с животными во время исследования находились в кондиционере, обеспечивающем постоянство условий эксперимента (температура + 20°C, влажность – 65–70 %, атмосферное давление). Контролем служили животные, употреблявшие водопроводную воду.

После гибели у каждого животного ex tempore получали головной мозг, проводили его гомогенезацию (400 об/мин, 10 ходов пестика) [14] и определяли в гомогенате активность каталазы, уровень диеновых конъюгатов и гидроперекисей липидов… Эти показатели позволяют оценивать антиоксидантные свойства употребления исследуемых вод», – читаем в итоговом документе.

Пившие водопроводную воду мыши погибали в среднем через 29 минут (плюс-минус 2 мин). «Эвиан» позволял мышам держаться по 46,4 мин (плюс-минус 0,7 мин). Наконец, ZF-мыши сопротивлялись гипоксии в среднем 49 минут (плюс-минус 0,8 мин). Впрочем, процитирую отчет Института токсикологии.

«Оказалось, что отфильтрованная вода и вода “Эвиан” (“Evian”) достоверно увеличивают время жизни мышей, при этом стабилизировались показатели перекисного окисления липидов (снижались уровни малонового диальдегида и гидроперекисей липидов мозга) и восстанавливалась антиокислительная (каталазная) активность, что свидетельствует об увеличении резервной антиокислительной активности мозга.

…Проведенные исследования показали, что ежедневное месячное употребление мышами отфильтрованной воды и воды “Эвиан” (“Evian”) увеличивает адаптационные возможности организма, в том числе способность к антирадикальной защите.

На моделях фармакологических (гексенал) и физиологических нагрузок (радиальное ускорение, статико-силовая выносливость, динамическая работа – плавание с грузом) были продемонстрированы общие адаптогенные свойства воды: активация центральной нервной системы, улучшение вегетомоторной и психомоторной саморегуляции, увеличение физической выносливости и работоспособности экспериментальных животных.

Адаптогенные свойства отфильтрованной воды были подтверждены на модели острой гипоксии…»

То есть лично Максим Калашников знал бы, чем поить пилотов ВВС и гражданского флота, спецназовцев, спортсменов, ученых, водителей и вообще всех людей. Ибо, по сути, мы имеем дело с эликсиром силы и выносливости, к тому же – с эффектом замедления процессов старения (антиоксиданты).

А теперь открою карты. ZF – это обычная вода из-под крана, пропущенная через аппарат с фильтрами из УСВР (углеродные соединения высокой реакционной способности). Через домашний фильтр ZF-10M, разработанный Виктором Ивановичем Петриком.

Повторить? Не расслышали?

Петриком. Виктором Ивановичем. Да-да, тем самым. Шарлатаном и исчадием ада. Человеком, коего в нынешней РФ за эту разработку травит и шельмует почти вся пресса, академики, «признанные специалисты» и рати ослов-обывателей.

Оный фильтр теперь стоит и у меня дома. Мне не помешает выносливость: работы много. По борьбе с массовым идиотизмом.

Проверка на Западе

В августе 2010 года Петрик заказал сравнительные испытания своей фильтрованной воды и «Эвиана» в США – в “Brunswick Laboratories”. Там испытывали 40 мышей-самцов. Две «команды» – особо на беговую выносливость, отдельно – на плавательную. При этом соревнования шли по семь дней (семь тестов). В этом опыт получился даже «чище», чем в нашем Институте токсикологии. Позволю себе привести только один отрывок из отчета американской лаборатории:

«…В 29-й день была измерена дистанция проплыва за одну минуту. А именно. Гальванизированный опытный бассейн (диаметр 72 дюйма) был заполнен водой (25 град С) на глубину около 2 дюймов. Автоматическая следящая система (видеокамера, компьютер с программным обеспечением “Smart Junior” версии 1.0.04 от компании “Harvard Apparatus”) была установлена для отслеживания расстояния, которое каждая мышь проплывала за одну минуту. Дистанцию компьютер просчитывал автоматически…»

Вывод: мыши, пившие Петрикову воду, показали результаты лучше (на проценты), чем те, кто пил «Эвиан». Привести все диаграммы не могу по техническим причинам, но копией отчета могу поделиться по почте.

При этом разница очевидна. Бутылка «Эвиана» – посмотрел в Интернете (-voda.pou-cooler.ru/evian.shtml) – стоит то 720 рублей, то 1020 рублей за полтора литра. А воду ЗФ можно получать по 800 литров на одном фильтре за полторы тысячи рублей. Как говорится, почувствуйте разницу. Немудрено, что Петрика пытаются уничтожить: его технология – зримая угроза огромному бизнесу по поставке бутилированной воды. Большинство которой – просто из водопровода. Вот почему Виктора Ивановича сегодня шельмуют и оскорбляют так, как, пожалуй, гнали только Трофима Лысенко.

Фильтры Виктора Петрика прошли проверку и в Германии. Лаборатория фирмы «Нова Биотек» (NovaBiotec Dr Fechter GmbH, /) устроила сравнительные испытания водных фильтров пяти марок.

1. «Барьер-Премия» (произведенный ЗАО «МЕТТЕМ-Технологии», Россия).

2. “MAXTRA Aluna XL” (произведенный фирмой BRITA, Германия).

3. «Гейзер-Аквариус» (произведенный OOO «Акватория», Россия).

4. «Аквафор-Гарри В100-5» (произведенный OOO «Акватория», Россия).

5. “ZF-5”, модифицированная версия 1 (произведенный OOO Холдинг «Золотая формула», Виктор Петрик, Россия).

Приведу заключение немцев.

«…Исследования были проведены по следующими аналитическим параметрам:

1. Перманганатное число

2. Способность к окислению

3. Величина цветовой характеристики (SAK 436nm)

4. Величина цветовой характеристики (SAK 254nm)

5. Мутность

6. Твердость

7. Химическая потребность в кислороде (ХПК)

8. Показатель кислотности

9. Запах (органолептическое качество)

10. Цвет (органолептическое качество)

11. Мутность (органолептическое качество)

12. Осадок / частицы (органолептическое качество)

13. Бензол (C6H6)

14. Гексадекан

15. Октадекан

16. Эйкозан

17. Хлороформ

18. Углерод четыреххлористый (CCl4)

19. Анионные ПАВ

20. Формальдегид (Метаналь)

21. 2,4-дихлорфкноксиуксусная кислота

22. Фенольный индекс

23. Мышьяк (As)

24. Кадмий (Cd)

25. Свинец (Pb)

26. Медь (Cu)

27. Цинк (Zn)

Результаты и заключения

По эффективности фильтрации фильтры были оценены следующим образом:

Фильтры “ZF-5” оценены как № 1 по 22 элементам.

Фильтры “Барьер” оценены как № 1 по 10 элементам.

Фильтры “Аквафор” оценены как № 1 по 4 элементам.

Фильтры “Брита” оценены как № 1 по 4 элементам.

Фильтры “Гейзер” оценены как № 1 по 3 элементам.

Таким образом, абсолютное преимущество по абсорбирующей способности сорбции показали фильтры “ZF-5” под торговой маркой “Золотая Формула”.

В настоящее время для удаления металлов из воды в фильтрах используются ионообменные смолы. Тем не менее, при этом ионообменные смолы демонстрируют нежелательный побочный эффект: они экстрагируют из воды полезные соли, например, кальция, магния и калия. В данном случае мы наблюдаем новое явление в очистке воды, а именно: фильтры “ZF-5” показывают наивысшую абсорбирующую активность относительно тяжелых металлов при сохранении инертности по отношению к крепким солям. Мы полагаем, что это явление должно рассматриваться как положительное.

Детальные аналитические результаты и заключения вы получите в течение нескольких дней.

С наилучшими пожеланиями

NovaBiotec Dr Fechter GmbH

/подпись/

Дипломированный инженер Берт Кюль

(Управляющий директор)…»

В моих руках еще один документ: письмо ГНИИ военной медицины МО РФ, его подразделения «Научно-исследовательский центр биологической защиты», датированный 2 марта 2011 года. Из него явствует, что фильтры на основе УСВР (созданные специально для армии, а не бытовые) обеспечивают полную очистку вод, соответствующих промышленным и бытовым стокам, сравнимым с водами, текущими с животноводческих комплексов. После фильтра эту воду можно пить.

Но кто это в РФ знает? Все, как попугаи, повторяют штампы, вбитые им в головы пресловутыми медиа.

Последующее разоблачение

Прекрасно понимаю, что в данном случае иду против мнения толпы, воющей от ненависти к Мастеру. Но мне как-то наплевать на толпу. Ибо я слишком хорошо знаю – как из истории, так и из личного опыта – о глупости массы. Что мне мнение постсоветского стада, которое на 60 % не читает книг и ни черта не знает, в котором уже 20 % молодежи функционально неграмотно, а 32 % сей толпы уверено, что Солнце вращается вокруг Земли?

Мнение жвачных немыслящих меня мало волнует. В глупости о том, что народ никогда не ошибается, давно не верю. Он только и делает, что ошибается и позволяет себя дурачить. Для меня есть только один критерий истины – практическая проверка. Так что продолжу исследование этого случая. Он, знаете ли, из числа тех, которые разом, как вспышка мощной осветительной ракеты, высвечивают все состояние общества. Ну, как катастрофа «Курска» или Цусимское поражение. Как крушение «Титаника», 11 сентября 2001 года или июнь сорок первого.

Что вы узрели в данном случае? Изобретатель-самоучка наткнулся на нечто неведомое, на непознанное. Он создал линейку фильтров, которые не только очищают воду и могут быть с успехом применены и которые можно дорабатывать. Он еще и смог наделять воду безусловно необычными биологическими свойствами, механизм чего еще никто не объяснил. При этом необычный эффект обретения профильтрованной водою буквально вошшебных, целительных для организма качеств отмечен и замерен строго научным способом!

Но что изобретение получило в ответ? Дикую ненависть – и ни одной попытки помочь изобретателю найти научно-теоретическое объяснение необычному эффекту увеличения биологической активности воды. Ведь если водица из крана как-то превращается в аналог дорогой горной воды, то что-то происходит! И это «что-то» надо объяснить, вскрыть механизмы эффекта. А вскрыв – использовать необычный эффект для того, чтобы дать миллионам людей здоровье и силу.

Вместо этого Мастера всеми силами принялись шельмовать и уничтожать. А достигнутый эффект – отрицать, объявлять несуществующим. И в этой позорной, подлой травле приняли участие все: Академия наук в лице Комиссии по лженауке, либеральная пресса, писательница-либеральша Латынина, телеведущая Ксения Собчак, телекомпания НТВ. Несут они всякую чушь: мол, фильтры ничего не очищают. В них нет никаких нанотехнологий, но при этом они загрязняют воду наночастицами. Что они только загрязняют воду, а не очищают ее. Что в воде, прошедшей через фильтры Мастера, погибают рачки-дафнии. При этом никто не заметил того, что в фильтрах есть и серебро, которое и убивает всю живность в воде (недаром в походах древние пили воду из серебряных чаш, избегая желудочно-кишечных инфекций).

Знаете, что мне это напомнило? Средневековье. Если кто-то открыл и доказал нечто, что противоречит авторитету Аристотеля или отцов церкви, ему грозит уничтожение как изобретения, так и его самого. Если твое открытие или изобретение действительно опровергают мнения авторитетов, то это – твое личное горе.

И в тот же момент (весной 2013-го) Минрегион РФ докладывает: 40 % населения РФ вынуждены пить воду скверного качества. А на то, чтобы решить эту проблему и построить новые водопроводные системы, нужно от пяти до семи триллионов рублей. То бишь от 50 до 210 миллиардов долларов в грубом подсчете.

Нужно ли пояснять, что плохая вода – это высокая смертность, подорванное здоровье, разрушенные почки, печень, зубы? Что это вялость родителей и врожденные болезни, а то и уродства детей? Господа, и это – последствия не столько «проклятого СССР», сколько невероятного износа централизованных систем водоснабжения и очистки, в которые «победители СССР» (реформаторы) ни хрена не вкладывали все эти годы. Мы получили гнилые трубы да старое, ржавое оборудование.

А в это время государство вкладывает десятки миллиардов долларов в футбол, в расширение Москвы, в кретиническую сочинскую затею, в помощь Кипру и так далее. Это ль не геноцид?

Но вместо того, чтобы продолжить работу над неведомым и решить настоящую проблему выживания нации, почтенное общество превращается в захлебывающегося от злобы коллективного маниакально-депрессивного урода, принимающегося уничтожать того, кто попробовал решить его же проблему!

И что, РАН попробовала разобраться в том, что здесь происходит? Нет – пресловутая Комиссия по лженауке бросилась в «священную войну» с изобретателем, силясь доказать, что ничего тут нет, что все тут шарлатанство и все надо на корню запретить. Член комиссии академик Захаров нагло лгал, объявив УСВР сначала углем из шашлычного мангала, а потом – обычным терморасширенным графитом. Когда этому «академику-шашлычнику» ткнули в нос тем, что УСВР – никак не терморасширенный графит, он замолк, но и не думал извиниться за откровенную, некомпетентную хулу. И снова – ни малейшей попытки исследовать загадку нарастания биологической активности воды.

При этом нам понятно, что в данном случае фильтры Мастера становятся прямым конкурентом всему бизнесу по производству всех этих минеральных, талых и артезианских вод в бутылках. Ибо какой резон людям покупать эти бутыли (зачастую – просто с местной водопроводной водой), отдавая десятки рублей за «пузырь», когда можно поставить у себя дома фильтр Петрика. И пить воду с качествами «Эвиана».

И вот Петрик с 2010 по 2012 год судится в Перовском райсуде с Обществом защиты прав потребителей (ОЗПП), которое силится запретить производство УСВР-фильтров вообще. Этого не удается сделать. Но грязи на изобретение наливают много. Ибо экспертом от ОЗПП выступает Руфина Михайлова, заместитель директора НИИ экологии человека и гигиены окружающей среды имени А. Н. Сысина Российской академии медицинских наук. Она разнесла творение изобретателя в пух и прах. Она заявила, что фильтры Петрика не защищают от микробов и опасны для использования населением. В общем, Виктору Ивановичу только застрелиться осталось.

Но стреляться явно не стоит. Ибо на суде Михайлова начинает путаться в показаниях. Почему фильтры Петрика признаны ею скверными и опасными? Оказывается, при проверке эффективности фильтров на фильтрацию воды из открытых источников эксперты должны били залить в фильтры модельный раствор, содержащий установленный ГОСТ 51871-2002 уровень бактерий и вирусов. Однако в нарушение требований (ГОСТ 51871-2002 таблица Б.2) модельный раствор содержал в 12 раз больше вирусов, чем максимальное количество, предусмотренное методикой тестирования. То есть, образно говоря, противопулевой бронежилет признали негодным, обстреляв его не из винтовки, а из пушки.

Зачем Михайлова пошла на такое нарушение и фактически совершила подлог? На этот вопрос она в суде внятного ответа не дала. Потому ее выводы о негодности фильтров ничего не стоят. Впрочем, цели она достигла: СМИ злорадно растиражировали ее отзыв. Классический прием уничтожения неугодного.

Ларчик, думаю, открывается просто: Руфина Михайлова, выступавшая в суде как незаинтересованный эксперт, на самом деле – лицо заинтересованное. Ибо она – еще и генеральный директор некоммерческого партнерства «Национальная ассоциация бутилированных вод» (). То есть она работает в организации, представляющей прямых конкурентов фильтрам Петрика. И ее никак нельзя считать беспристрастным специалистом. Не потому ли она и нарушила ГОСТ, чтобы выставить фильтры Мастера негодными? Не потому ли, что развитие производства фильтров такого типа становится «подрывной инновацией» и грозит отобрать рынок у производителей вод в бутылках?

Простите, но с равным успехом можно было бы, например, пригласить на суд против мафиози в качестве независимого эксперта, например, главного советника (консильоре) самого главы мафии. И опираться на его «беспристрастные заключения».

Ведь директор НИИ экологии человека и гигиены окружающей среды имени А. Н. Сысина Российской академии медицинских наук Юрий Рахманин (шеф эксперта Михайловой) одновременно – президент некоммерческого партнерства «Национальная ассоциация бутилированных вод». И он тоже – лицо незаинтересованное? Кстати, Рахманин, сегодня кричащий об опасности фильтров «Золотая формула» на каждом углу, был в числе той комиссии, что объявила те же самые фильтры победителями на партийном («Единой России») конкурсе «Чистая вода». Вот уж образец честности!

Но мы живем в мире глобализации – и вот в июле 2013-го во Всеволожск прибывает делегация индийского Научного совета, объединяющего 6 тысяч исследователей. Поглядев на то, что делает Мастер, гости изумились и дали пресс-конференцию.

Доктор Виджей Бхаткар, президент Научного совета Индии, заявил: фильтры Мастера – настоящий прорыв. С помощью фонда «Настоящее открытие XXI века» планируется внедрение очистки питьевой воды, литр которой сегодня в Индии стоит столько же, сколько и литр молока. Здесь будут использованы русские фильтры Виктора Петрика на основе его УСВР, графенового сорбента. В индийских лабораториях сейчас ведется тщательное тестирование этого изобретения. «Мы получили очень хорошие результаты, которые удовлетворяют национальным стандартам водоочистки», – отметил 26 июля 2013 года доктор Бхаткар. Дальнейшим шагом может стать заключение контракта на строительство завода по производству 300 тонн УСВР в год: 100 тонн для нужд Индии, и 200 тонн – на экспорт. Нужно решить важную задачу: готовые фильтры должны стоить не более 4 долларов. Только тогда они будут по карману самым бедным индийцам. Рынок для реализации этого проекта весьма велик: население Индии достигает 1,2 миллиарда душ.

Нужны ли здесь комментарии? И как после этого называть Комиссию по лженауке, а равно – и власти РФ?

Таким образом, не в Петрике тут дело. На одном-единственном примере мы видим, что изобретатель в РФ ничем не защищен. Что против него могут быть брошены и Комиссия по лженауке, и (в данном случае) институт Академии медицинских наук, и всякие «потребители», и пресса, науськивающая на него глупую толпу. Но нет в РФ ни одного органа, который мог бы защитить автора столь нужных нам «закрывающих технологий» и разобраться с его разработкой по существу. И если твое изобретение грозит чьему-то налаженному бизнесу, тебя могут растереть в порошок и оклеветать при полном безучастии и государства, и официальной науки. Более того, официальная наука в РФ подчас работает как орудие недобросовестной научно-технической конкуренции.

Не в Петрике тут дело, а в принципе. Представьте себе, что в РФ попробовал пробиться тот, кто предложит новый способ лечения рака, делающий ненужными огромные клиники, химиотерапию, сложнейшие операции. Или тот, кто предложит работающее нечто, грозящее, скажем, сильно урезать прибыли строительных или жилищно-коммунальных монополий. Грозящее уменьшением отпилов и откатов чиновников за счет снижения издержек. Да ведь с ним расправятся точно так же, как с Виктором Петриком. С привлечением записных «охотников на лженауку» и «независимых научных экспертов»! С постояннымси потоками грязи, льющимися на имя дерзкого новатора.

Вы понимаете, в какую задницу попала РФ? Попали все мы?

Постсоветская наука? Она, как мы видим, все более превращается в подобие злобной маразматичной старухи. Она потеряла главное: любознательность и жажду встречи с неведомым. Как карикатурный ученый-орангутан из классической «Планеты обезьян» (1968 г.), она пытается «не заметить» того, что не укладывается в ее теории.

В «Планете обезьян» пресловутый старик-орангутан на археологических раскопках затаптывает в почву древнюю говорящую куклу. Ибо она полностью опровергает его теорию о том, что люди всегда были бессловесными и неразумными животными. Примерно так же сейчас поступает и РАН. Все, что ей не нравится – отрицается, пусть даже это и подтверждается экспериментами. РАН не хочет объяснить и исследовать неведомое и новое, она своей Комиссией по лженауке это просто уничтожает.

Читаю интервью нового главы Комиссии по лженауке академика Евгения Александрова. Он опять несет по кочкам фильтры «Золотой формулы», отрицая всякие их очистительные свойства и ни словом не поминая об отмеченном биологическом эффекте.

Ай, молодец! «Еретиков» останавливает направо и налево. Мол, цепные псы мы, охраняющие бюджетные деньги от шарлатанов, только монашеских одеяний и инквизиционного трибунала не хватает для полноты картины. И фильтры Виктора Петрика, мол, ничего они не очищают, они только воду загрязняют, ничего не дают толком, они – полное г… и шарлатанство.

Да бог с ним, с Петриком. И без вас знаю, что он в СССР отсидел на зоне пятьдесят лет по ста статьям. А вот про фильтры – не лгите. Занявшись расследованием, я свидетельствую: углеродные фильтры Виктора Петрика дают удивительные результаты. Каковые беспристрастно и объективно, с графиками и выкладками, отмечены в лабораториях РФ и Соединенных Штатов. Вода, прошедшая через эти фильтры, действительно приобретает удивительные свойства, которые увеличивают силу организма.

То есть можно сколько угодно говорить, что фильтры Петрика загрязняют воду наночастицами и вообще ничего не очищают. Но отрицать того, что вода, пропущенная через них, приобретает некие необычные свойства; что обычная вода из-под крана, прошедшая через них, получает качества архидорогой альпийской воды «Эвиан» – невозможно! Опыты, проведенные очень квалифицированно, показывают, что эта «Петрик-вода» становится неким эликсиром силы и жизнестойкости.

А вот этого современная наука не объяснила. Это – то самое новое и неведомое, с чем мы столкнулись и то, что требует изучения. Что происходит с обычной водой из водопровода? Каким образом действуют на нее углеродные фильтры Виктора Петрика? И как это действует на живой организм? И как это можно использовать для оздоровления деградирующей и больной нации?

И вот вместо того, чтобы исследовать удивительный эффект, Академия наук просто размазывает Виктора Ивановича по стенке. Как шарлатана и «лжеученого». Нет никакой любознательности, никакого стремления к истине и поиска новых знаний. Вместо этого – действия в духе злобной маразматической старухи, ненавидящей весь мир, или в стиле пресловутого орангутана-академика из «Планеты обезьян». Новое, полученное экспериментальным путем, противоречит старым теориям? Тем хуже для нового! Уничтожить под корень, предать забвению, ошельмовать.

Это что, Большая наука? Это – РАН, мозги страны? Простите, но это – свидетельство глубочайшей болезни постсоветской науки, впадающей в злобно-догматическое слабоумие. Забывающей о том, ради чего вообще должна существовать наука и для чего мы, как налогоплательщики, содержим Академию наук. Более того, Виктор Петрик в этой ситуации гораздо более достоин звания Ученого, нежели академик Е. Александров.

Ибо он сохранил мальчишескую любознательность и стремление к поиску, а вот некоторые академики – совсем нет!

Забывшие о своем назначении

Как бы действовал настоящий Ученый, столкнувшийся с неведомым в случае с теми же фильтрами Петрика? С эффектом удивительных биологических свойств, что приобретает вода, пропущенная через них? Что бы делали основоположники современной опытной, отделенной от религии, науки, которые в семнадцатом веке создали первые в мире Академии наук? Титаны вроде Исаака Ньютона или Эдмунда Галлея?

Они бы забыли покой и сон, пытаясь найти разгадку того необычного биологического эффекта, что обнаружился в воде, прошедшей через Петриковы фильтры. Они бы стояли рядом с изобретателем в его лаборатории и искали бы теоретические механизмы для объяснения обнаруженных явлений. Они бы не старались уничтожить эти фильтры, а помогли бы изобретателю их улучшить. Ибо грех не воспользоваться необыкновенными свойствами фильтрованной воды, которая может сделать людей сильными, выносливыми и здоровыми. Вы представляете, сколько лекарств может сэкономить нам этот эффект? Насколько повысить здоровье нации? Его нужно исследовать, причем междисциплинарно!

Так должны действовать настоящие Ученые (с большой буквы). Так в идеале обязана работать и наша РАН (Академия наук), решая самые насущные нужды страны, превращая науку в могучую созидательную силу.

А что мы видим вместо этого? Всего лишь злобные попытки все затоптать, объявить все «лженаукой» и ничего не объяснить. Ну, как будто неведомого и нового просто нет – и вовсе не было!

Слушайте, а зачем нам такая наука? И имеет ли она после этого право вообще носить такое имя? Зачем нам такие «академики», как Александров, если они не имеют любознательности и потребности объяснить то, что необычно и ново? Если они в своих поступках больше смахивают на того самого орангутана из фильма-притчи?

Лики «постиндустиального» мракобесия

Почему я настаивал и буду настаивать на том, что вместо Комиссии по лженауке нам нужно Агентство передовых разработок и его аналог при Академии наук? Почему убежден в том, что Комиссию по лженауке пора распустить? Потому, что считаю опытно-практические проверки единственным критерием установления правды. Потому что практику не заменит ни мнение высоколобых экспертов, ни слава (в любом смысле) самих изобретателей и новаторов.

Жизнь – штука причудливая. В ней нельзя сказать однозначно: Тесла – честный гений и все, о чем он говорил – истина и архипрорывы. А Петрик-де – шарлатан чистой воды, и ничего-то он толкового не создал. Ибо в реальности один и тот же человек может выступать в обоих обличьях. И даже несомненные заслуги личности в одних новациях далеко не всегда делают бесспорными иные его работы.

Потому нет никакой альтернативы практическим проверкам всего необычного. Талантливые люди и гении – «товар» слишком дефицитный, чтобы им разбрасываться. Но когда Комиссия по лженауке начинает просто уничтожать все, что ей неугодно – это преступление против будущего.

Например, был такой великий изобретатель – Гарри Гринделл Мэтьюз. В числе его бесспорных прорывов можно назвать первую в мире радиотелефонную (а не морзянкой!) связь с летчиком в 1911 году, первый в мире катер с управлением с помощью светового луча (1915 г.) и первую в мире систему звукового кино (1921 г.), которая почти на десятилетие опередила время и тогда оказалась отвергнутой «признанными авторитетами» – голливудскими киношниками.

То есть дееспособность Мэтюза как талантливого изобретателя бесспорна. Но тот же самый человек в 1923 году заявил, что создал «лучи смерти», способные останавливать моторы самолетов в воздухе, взрывать боеприпасы на расстоянии и так далее. Дескать, пусть военные отвалят мне кругленькую сумму. И это было уже откровенным шарлатанством. Более того, Мэтьюза на нем ловили. Его луч вроде бы останавливал мотор, стоящий на полу мастерской, но изобретатель в ответ на просьбу комиссии из военных переставить мотор с пола на стол и вновь остановить его лучом отвечал отказом. Чем вызывал вполне законные подозрения в том, что он попросту мошенничает, выключая мотор никаким не «лучом смерти», а с помощью незаметного проводка, подведенного снизу к магнето движка.

Мэтьюз ухитрился водить за нос почтенную публику много лет, апеллируя к журналистам и киношникам и даже сняв рекламный фильм о своем изобретении во Франции (в его кадрах аэроплан загорался в полете). Но ни разу не смог устроить убедительной демонстрации своего изобретения. Мэтьюз разорился в 1931 году и вплоть до смерти своей в 1941-м находил разовых спонсоров на свои работы. При этом понятно, что тогдашние технологии ну никак не позволяли создать никаких «лучей смерти». Скорее всего, Мэтьюз просто блефовал.

То есть налицо исторический факт того, что один и тот же человек может быть и гениальным изобретателем в одном случае, а в другом – обманщиком. Думаю, что и Тесла был таковым: сделав ряд эпохальных новаций, он вполне мог ошибаться или просто, пользуясь прежними своими заслугами, дурачить доверчивую публику в других случаях. (Достаточно почитать многочисленные «тесловедческие» книги с сообщениями о тех чудесах, которые гениальный серб сначала показал, а потом уничтожил.)

Поскольку мы не можем бросаться гениями (со всеми их причудами), есть только один способ отделить истинно прорывное от ложного – сугубая практика. Как бы я сработал в случае с Мэтьюзом, имея в распоряжении Агентство передовых разработок или Комиссию по поиску новых знаний при Академии наук, например? Сделал бы предложение изобретателю: вот мой полигон – остановите своими лучами мой двигатель. А не ваш. А потом – остановите мотор летящего беспилотника, тоже моего. Если я готовлю к испытаниям и мотор, и модель самолета, то в них исключены «фокусы». Не лезу в вашу аппаратуру сейчас, я прошу только показать эффект на моей технике. При условии, что я оплачу опыт и возмещу расходы по доставке аппаратуры на полигон.

Если изобретатель соглашается на такие испытания и показывает мне результат – я отваливаю ему деньги и продолжаю сотрудничество с ним, не скупясь на затраты. Выкупаю у него изобретение и заставляю официальную науку заниматься удивительным, искать теоретическое объяснение чудесам. Если же изобретатель не идет на такую проверку – пусть шествует лесом и ищет дураков.

Точно так же можно провести опыты с фильтрами Виктора Петрика. Взять фильтры нескольких видов и прогнать через них одну и ту же воду – с одинаковой степенью загрязненности. А дальше – отдать на анализ в разные лаборатории образцы воды (из разных фильтров), взятые после того, как через агрегаты пройдет (условно) 10, 100, 200 и так далее литров загрязненной жидкости. Естественно, на условиях анонимности. Именно так, без всяких страстей, можно установить, чего стоят фильтры разных производителей на самом деле. И найти оптимальный вариант, столь нужный для того, чтобы оборудовать наши жилища, питаемые из изношенных водопроводных систем, что с момента гибели СССР приходили во все больший и больший упадок.

Вот тогда и будет настоящий толк. Настоящая беспристрастность, а не разнузданное судилище с публичным «информационным линчеванием».

На роль такого механизма проверки академическая Комиссия по лженауке не годится напрочь! Само ее название изначально говорит: все, что не наше и все, что мы рассматриваем, – лженаука. Настроение сродни ежовскому НКВД: был бы человек – статья найдется. Все вокруг – шпионы и контра. Презумпция виновности заложена в работу комиссии изначально. Да и во главе сей комиссии стояли и стоят люди (академики Кругляков и Александров), заслуги коих в науке не сильно-то впечатляют. Злобную ворчливость уж покойного Круглякова могу засвидельствовать лично. Ждать от этих людей пытливой любознательности и беспристрастности? Не приходится.

Забытая трагедия Кулагиной

Давайте вспомним трагедию Нинель Кулагиной. Как ее затравили в конце 80-х, как объявили, что она двигает предметами не посредством телекинеза, а с помощью тонкой капроновой нити, пришитой к одежде и незаметно брошенной на стол. Что она заставляет двигаться стрелку компаса с помощью магнита, спрятанного в руке или в бюстгалтере. Нынешний академик и глава Комиссии по лженауке Е. Александров и до сих пор объявляет умершую в 1990-м Нинель Александровну мошенницей.

«…Одним из субъектов исследования служила известная аферистка Нинель Кулагина, публично демонстрировавшая до того чтение текстов в заклеенных конвертах, воздействие взгляда на стрелку компаса и многие другие чудеса. Ее неоднократно уличали в мошенничестве, но, как всегда, это не всех убеждало…»

То, что Кулагина могла наносить ожоги другим людям, прикоснувшись своими руками к их коже (съемки японского ТВ 1976 года), академик Александров просто не замечает. Как и того, что фронтовик Нинель Кулагина могла двигать предметы, закрытые стеклянным колпаком. И что стрелку компаса она могла крутить пассами голых рук (без всяких повязок на них), гражданин Александров тоже видеть не желает. (Кстати, с магнитом проблема решалась просто: Кулагину можно было попросить перед опытом раздеться донага под наблюдением сотрудницы, а потом облачить в тонкий комбинезон. Уверен, что в лаборатории АН СССР в Старосадском переулке, где много лет изучали феномен Кулагиной, так и делали).

Александров, оскорбляя память выдающейся женщины, не желает знать, что каждый опыт с предъявлением сверхспособностей давался Кулагиной огромной ценой: невероятным повышением артериального давления, трепещущим сердечным ритмом, скачками содержания сахара в крови. А потом были и мигрени, и рвота. При этом приборы в лаборатории показывали, что Нинель Александровна может вызывать скачки магнитного поля, что от ее рук исходили ультразвуковые импульсы. Этих доказательств для нынешнего академика Александрова не существует. Равно как и иных свидетельств.

«…Неоднократно она демонстрировала способность к так называемому “кожному зрению”, “читала” рукой разные тексты. Экспонировала светочувствительные фотоматериалы. Контактно и бесконтактно вызывала у других людей ощущение жжения, оставляя на их теле ожоги. Существенно на несколько единиц снижала рН воды (рН – величина, характеризующая концентрацию ионов водорода в растворах. Водные растворы могут иметь величину рН в интервале от 1 до 15; в нейтральных растворах рН равен 7, в щелочных – больше 7. – Ред.), создавала кислую среду в разных жидкостях. Воздействовала на распространение лазерного луча. Значительно увеличивала электропроводимость воздуха. Оказывала болеутоляющее, терапевтическое воздействие при воспалительных процессах, некоторых заболеваниях, а также проводила ряд других экспериментов, о чем пойдет речь в этой книге.

Пытаясь познать физическую природу неординарных явлений, наряду с самостоятельными поисками мы шли на тесные контакты с учеными, принимали участие во многих опытах и экспериментах с использованием различной диагностической аппаратуры и физических приборов.

Так, начиная с 1964 года они проводились более чем в 25 различных государственных научных лабораториях Ленинграда и Москвы, в том числе Ленинградском университете; Московском университете; в психоневрологическом Институте имени В. М. Бехтерева; нейрохирургическом Институте имени А. Л. Поленова АМН СССР; в магнитно-ионосферной обсерватории Ленинградского отделения ИЗМИРАН АН СССР; Институте химической физики; Институте радиотехники и электроники АН СССР; Ленинградском институте точной механики и оптики; Ленинградском санитарно-гигиеническом медицинском институте; Ленинградском институте текстильной и легкой промышленности имени С. М. Кирова, в ряде других медицинских, научных организаций…» ()

Там же:

«Затем, раскрутив стрелку, Нинель Сергеевна развела руки в стороны и стала поддерживать обороты стрелки наклонами и поворотами головы. Снова последовала остановка и проверка в положении сидя, стоя… Вот в такой обстановке шел эксперимент.

Проверяющие были в явном недоумении. Приборы регистрировали явное наличие магнитных диполей, которые то появлялись, то исчезали, не имея постоянного места у испытуемой. Но где? И тогда магнитологи заявляют, что диполь спрятан под одеждой.

Нам бы следовало тут же выпроводить гостей, прекратить с ними отношения, но мы начали им доказывать, что никаких металлических предметов в туалете нет, тем более нет никакого спрятанного постоянного магнита.

Единственные металлические предметы – заколки в волосах – были тут же удалены. Пришлось Нинель Сергеевне снять даже лифчик, на котором есть, как известно, металлические крючки, и опять стрелка повинуется ей. Снова проверка, еще большее недоумение. Магнитные диполи то фиксируются, то вдруг нет… Ясно было, что возникшая задача этим ловцам “диполей” не по силам. Войдя в азарт, Нинель Сергеевна вновь раскрутила стрелку и затем, остановив, зафиксировала ее в каком-то резко отличном от обычного положении. Снова проверка рук, головы, тела. Еще больше озадачены метрологи – показания приборов снова нестабильны. Такого случая у них в практике не было…»

Видимо, все это делалось тоже с помощью тонких ниточек, вытянутых Кулагиной из детских бантиков, как нам сегодня говорят? И фотопленку она ими засвечивала? И иной раз теряла после своих сеансов по полкило веса тоже исключительно ради обмана?

Кулагину буквально заездили требованиями еще и еще раз повторить свои чудеса. Она шла на сотрудничество с наукой СССР, не получая от этого практически ничего. Она тратила на опыты свое здоровье и фактически причиной рокового инфаркта в 1989 году стала очередная демонстрация ее сверхспособностей на съемках документального кинофильма. А до этого Кулагиной пришлось пять лет отмываться от обвинений в мошенничестве. Можно сказать, что наука СССР оказалась не готовой к тому, чтобы исследовать ее феномен. Человека просто сожгли, довели до срыва и инфаркта. Один из моих читателей пишет:

«…Вспоминаю “Технику – молодежи” конца 1970-х. Комиссия из маститых академиков собралась, чтобы “окончательно разобраться” с феноменом Нинели Кулагиной. Там было опубликовано что-то вроде стенографического отчета. Комиссия провела целый ряд опытов, поставленных всем канонам физического эксперимента. Все опыты подтвердили наличие феномена. Осталось подписать акт с результатами проверки.

И тут практически все академики забуксовали. Они стали говорить, что-то типа: “Да, конечно, опыты подтвердили телекинез. Но может быть тут скрыто какое-то очень хитрое мошенничество, в котором мы пока не можем разобраться. Поэтому лично я не буду рисковать, подписывая этот акт”.

Единственный, кто смело и честно подписал его, был физик, академик Христианович. Он был страшно зол на своих коллег, обличал их в научной трусости, беспринципности и закончил свое выступление словами: “Человек, который не может отличить явление природы от мошенничества, недостоин называться ученым, тем более физиком”.

Однако его слова остались гласом вопиющего в пустыне…»

Получив в руки человека со сверхспособностями, наша наука оказалась бессильной его изучить. Более того, она его просто загубила! Испугавшись новых фактов, столкнувшись с непознанным, официальная наука попросту струсила. Она сочла удобным сначала просто не замечать того, что противоречит прежним теориям, а потом и вовсе принялась вычеркивать Кулагину из жизни. Это, простите, больше напоминает не науку, а именно средневековую инквизицию. Как тут не вспомнить цитату из «Пасынков Вселенной» Хайнлайна, где главный герой кричит в лицо «ученым»: «Вы настолько уверены в своей правоте, что закрываете глаза на реальные факты!»

Вот и шеф Комисии по лженауке Е. Александров, отрицая очевидное, сегодня опять объявляет Кулагину шарлатанкой и обманщицей. Вместо того чтобы разобраться в удивительном и найти ему объяснение, он прихлопывает все могильной плитой. Не было никакого «феномена Кулагиной» – и все тут.

«…Бывший ректор ЛИТМО, профессор Г. Н. Дульнев мне рассказывал историю о том, как началась “борьба” Александрова против Дульнева.

В 80-х годах была организована кооперация нескольких ведущих технических вузов по лабораторному изучению так называемого К-феномена – феномена Нинель Кулагиной, которая демонстрировала необъяснимые с точки зрения современной науки явления телекинеза. На протяжении восьми лет в лаборатории Дульнева велись строгие физические эксперименты с участием Кулагиной, были выявлены очень интересные особенности физического воздействия, которым она оперировала. Последовательно были исключены такие тривиальные причины, как электростатика, магнитное поле, электромагнитное излучение, был исключен и “аэрозольный” механизм (вопреки широко распространенным мифам о ниточках, за которые якобы дергала Кулагина, или что ее ладонь чем-то брызгала и тем самым сдвигала легкие предметы – все эти домыслы рассыпаются сразу же, если принять во внимание эксперименты, где Кулагина двигала предметы, которые были накрыты стеклянным колпаком). Физические датчики разной природы показывали очень сложный характер явлений, необъяснимых с точки зрения традиционных физических представлений.

На одном из научных собраний академик Александров резко выступил против Кулагиной (сам он никогда с ней не встречался, а к тому времени она уже умерла), называя ее шарлатанкой и обманщицей. Так получилось, что в зале присутствовал и Дульнев. Он попросил слова, как человек, долго и плодотворно работавший с Нинель Кулагиной. Он свидетельствовал, что Кулагина была очень честным человеком и никогда не обманывала экспериментаторов, что демонстрация феноменов перед экспериментаторами требовала от Кулагиной чрезвычайно сильного напряжения и огромного количества сил, и именно такая самоотверженность привела ее к преждевременной смерти. Закончил свой ответ Дульнев, обращаясь непосредственно к Александрову: “Стыдуха!”.

По словам Дульнева, хотя у Александрова после реплики Дульнева затряслись руки, он тогда ничего не ответил. Но после этого начались очень некрасивые истории. В одной из питерских школ на школьной научной конференции Дульнев был приглашенным докладчиком. После его выступления в школе появились листовки примерно такого содержания: “Дульнев врет, если хотите знать правду, звоните академику Александрову – вот его телефон”. Достойный метод научных дискуссий – разбрасывание листовок в школах!» — пишет основатель проекта «Вторая физика» Владислав Жигалов.

И это поведение ученого, ищущего новых знаний? Нет – это поведение инквизитора и мракобеса, готового заживо погрести все, что противоречит сложившимся представлениям. Может ли такой человек, как академик Александров, объективно проверить новые феномены, обнаруженные теми или иными исследователями? Нет! Этот человек не просто бесполезен – он опасен для познания. Нужны ли нам такие академики? Нет! Я желаю, чтобы мои деньги налогоплательщика тратились с большей пользой, а не на содержание цензоров от науки.

Ибо в РФ никто не может сегодня рассчитывать на беспристрастное изучение изобретения или инновации.

Царство злобы и негативизма

Мое глубокое убеждение: постсоветскую науку уже не вылечишь простым вливанием в нее больших денег. Ее одновременно нужно очистить от злобного старческого слабоумия, привести в нее настоящих Ученых, а не схоластически узколобых «научных работников», бюрократов и администраторов. То есть привести сюда людей с дикой жаждой познания, с детской любознательностью.

Нынешняя РАН превратилась в царство махрового негативизма. Здесь не ищут новых знаний: здесь пытаются удушить и в грязь втоптать тех, кто рискует что-то делать. Тех, кто не боится идти первым. В составе РАН настоящих ученых – не более десятой части. Остальные – это «научные работники», нетворчески разрабатывающие те направления, что когда-то создали гении-титаны. Эта порода десятилетиями копается на своих участках «узкой специализации», не пытаясь объять предмет в целом – и с ненавистью уничтожает тех, кто пытается изучать мир в его целостности. Эта порода, будучи бесплодной в научном смысле, предпочитает не делать самим, а критиковать. Ибо критиковать, а не делать самим – и легче, и «безопасней». Здесь главное – не новое знание получить и не дать Родине новое могущество, а завоевать научные звания, протиснуться к бюджетной кормушке, сесть в руководящие кресла. Потому такие «ученые» дружной вороньей стаей набрасываются на каждого, кто не изменил назначению Ученого и идет в дерзкий поиск. И горе тому, кто что-то открыл или изобрел – «ученые» Постсоветии набросятся на него скопом. Они никогда ему не помогут, а только затопчут копытами и его самого, и его детище.

Вдумайтесь в сам термин – «Комиссия по лженауке при РАН». Злобствующий негативизм заложен в структуру изначально. Дескать, все, что не из РАН – однозначно лженаука. И это однозначно нужно душить да искоренять. Не Комиссию по поиску и проверке новых знаний они создали, а инквизицию, для которой все – потенциальная ересь. Да, конечно, есть на свете и лжеученые, и сумасшедшие, и мошенники. Но ведь вы всех чешете под одну гребенку, выплескивая с грязной водой и ребенка!

Мой вывод однозначен: РАН – не беспристрастный судия и давно уж не храм любознательных. Комиссия по лженауке РАН – механизм в корне порочный. Он лишь тормозит развитие науки, взявшись не за объяснение новых фактов и открытых явлений, а за их полное отрицание. Он не хочет понимать, что мир неисчерпаем и что много явлений в нем еще только предстоит объяснить, а никакие научные теории не являются окончательными истинами. Что рано или поздно они рушатся под натиском новых фактов и научных наблюдений. Что непознанное и невероятное сегодня – это лишь то, что наука пока что не сумела объяснить.

Но если в РФ создана научная инквизиция, гробящая целые направления поисков новых знаний, то откуда взяться радикальным инновациям в технологиях? Новым изобретениям? Ведь они должны стоять как раз на основе новых знаний и новых научных теорий. Вывод страны из кризиса немыслим без новых научно-технических прорывов: на старых технологиях мы далеко не уйдем. Порочен сам принцип работы комиссии: отрицать и давить все, что можно, не предлагая взамен решения тех проблем, на которые замахнулись те, кого объявили «лжеучеными».

Альтернативы созданию структур по практической проверке новых знаний я просто не вижу.

Над критериями определения лженауки, рожденными пресловутой комиссией, смеются все умные люди. Это же какой-то «Молот ведьм» в нынешнее время. Как комиссия РАН по борьбе с лженаукой определяет признаки лженауки? Лучше всего по сему поводу высказался Сергей Переслегин:

«Напомню, что основными признаками лженаучной публикации являются:

(1) отсутствие ссылок на работы предшественников или необязательность таких ссылок,

(2) стремление автора решать глобальные проблемы, научные или общественные,

(3) склонность к необоснованной генерализации,

(4) склонность к сенсационности,

(5) отступление от общепринятого стиля научных публикаций,

(6) игнорирование фактов, не укладывающихся в рабочую гипотезу автора.

Давно подмечено, что публикации А. Эйнштейна по специальной теории относительности и работы Д. Менделеева по Периодическому закону отвечают всем критериям лженауки. Что касается А. Вегенера, автора концепции дрейфа материков, то он был прямо обвинен в шарлатанстве и незнании основ геологии…»

Интересно спросить у стариков из РАН: а если человек делает принципиальное открытие, то какие у него могут быть предшественники? Если он написал об этом человеческим и понятным языком, а не вашей «принятой научно» тягомотиной, где главной мысли не сыскать среди словесных дебрей и заумных терминов? Ведь это – неприкрытое насилие: идите только в рамках общепризнанных теорий, шаг влево или вправо – стреляем без предупреждения. А как же важнейшее для творчества умение: умение идти неторными шляхами, видеть возможности там, где их не видит основная масса, в том числе и так называемых ученых? Наука нынешних дней, получается, не хочет совершать эпохальных открытий и порождать новые знания!

Столкнувшись с неведомым, реально существующим, вы ведь пытаетесь сделать вид, будто этого вовсе нет. «Казус Петрика» – тому доказательством.

Вместо того чтобы исследовать совершенно новый, железно зафиксированный эффект, до сих пор неизвестный науке, вы его просто закидываете грязью и полностью отрицаете. Слушайте, а вы уверены, что ваша «лженаучная комиссия» с таким подходом не затопчет так же и другие великие открытия? И что будет в РФ с теми, кто может выступить новым Теслой или новым Ньютоном? Не ошельмуют ли его так же, как и Петрика?

Мне противно. Уж если и называть пример лженауки, так это – сама Комиссия по борьбе с нею.

Вы не пытаетесь удивиться новому и его исследовать. Вы его просто отрицаете. Ничем не отличаясь ни от попов-инквизиторов, ни от бесплодных схоластов позднего Средневековья.

Мое мнение: РАН сама роет себе могилу. И если она не найдет в себе силы обновиться, если не разгонит впавшую в инквизиторский маразм Комиссию по лженауке и не создаст сильного инновационно-прикладного подразделения поискового характера, ее съедят.

Либо вы станете Учеными, либо вас больше не будет.

Ненавижу воронье…

Технологии получения биологически активной, чистой и здоровой воды – суть технологии Седьмой эры. Технологии футурополисов и Сверхновой России, страны нейромира. Ступень к цивилизации людей-богов. Это создание товара-мечты – нужного буквально каждому человеку планеты. Именно такими технологиями можно проложить путь к возвращению русского величия, к освобождению от статуса примитивного сырьевого придатка. Это – превращение русских в спасителей не только самих себя, но и всего мира. Помните мечту Владимира Пирожкова, ревнителя прорыва в Седьмой уклад? Он так хотел, чтобы русские смогли снизить давление обездоленных масс мирового Юга на наши просторы, дав тем же индусам трубки, через которые можно пить воду прямо из Ганга. Мутного, грязного, кишащего страшными бактериями. Прямо из Ганга, где плавают гниющие трупы и мусор, в который испражняются миллионы индусов.

Так вот она, эта мечта – во плоти.

Никогда не перестану презирать «Единую Россию». Но это не мешает мне ценить и уважать Виктора Петрика. Он, совершивший настоящий прорыв, отныне – мой друг. Становлюсь с ним плечом к плечу. Мне наплевать на мнение ослов-обывателей и желчных бесплодных академиков, ни разу не попытавшихся проверить изобретение на практике и в реальном эксперименте, а не по бумажкам и по своим «представлениям». Я презираю как постсоветско-«постиндустриального» обывателя, так и дебильные нынешние СМИ. Если они слетелись на человека, точно стая воронья, сие доказывает одно: человек делает дело. Значит, там и стоит поискать действительно ценное. Нынешняя Расея вообще враждебна изобретателям и исследователям, причем не только «сверху». В Эрэфии сегодня и Ньютона с Ломоносовым (родись они тут) обзовут «лжеучеными» и смешают с грязью. Мне очевидно, что Виктор Иванович атакуется прежде всего лобби производителей «воды в бутылках». Он им рынок уничтожает, их бизнес ломает.

Мне плевать на то, что Петрик пытался продвинуть свое прорывное изобретение через «Е…ную Россию»: с паршивого козла – хоть шерсти клок. Ведь это изобретение может дать нашей нации силу, выносливость, здоровье и долголетие. Петрик может на этом стать миллиардером? Ну и что? Я – не ханжа и считаю: восстановление жизнеспособности нашей нации стоит того. Пусть богачами будут изобретатели и исследователи, а не чинуши, воры и сырьевики. Тем более, если так называемый «мошенник и лжеученый» создал уникальный продукт, действительно развивающий человека, а не бесполезный для нас гаджет или очередную развлекательно-потребительскую безделушку. Вы представляете, сколько можно заработать, продавая его только на один индийский рынок? Это покруче мобильных телефонов.

Петрик пытался пробить изобретение через Грызлова и «Едроссию»? Начхать! В нынешнем неофеодально-сырьевом порядке, при уничтоженной промышленности, в Эрэф практически нет спроса на инновации. Если ты что-то изобрел или сделал, то ты в РФ никому не нужен. Сам не пробил, не внедрил – погиб.

Рынок? Не повторяйте либеральные сказки о его мудрости и эффективности. Рынок берет не самое лучшее и при этом дешевое, а то, что раскручено, что вбито в головы миллионов обывателей СМРАДом – средствами массовой рекламы, агитации, дезинформации. А нынешние медиа – мощное оружие тех, кто тянет нас во мрак нового варварства, оружие тех, кто пресекает здоровое развитие человечества во имя жизни чудовища: финансово-медийного Античеловечества, «чужих». В сегодняшней РФ инноваторы могут пробиться только через один канал: через власть. Все (все без исключения!) мои знакомые изобретатели, разработчики и инноваторы все время ищут выходы на сановников режима, все – в поиске протекции. Неважно кого: Суркова, Путина, Рогозина. В интересах дела. Все просили и просят меня передать наверх результаты своих работ. Потому пенять этим создателю углеродной обработки воды не буду.

Уверен, что Виктор Петрик, как и другие инноваторы-практики, еще послужит становлению Сверхновой России. В конце концов, красные прекрасно мобилизовали на построение СССР царских специалистов. Им совсем не помешал антисоветизм Туполева-отца, ставшего в итоге одним из любимцев Сталина и титанов советского авиапрома. Виктор Иванович же к СССР относится очень тепло: мы успели о многом поговорить.

Нам еще понадобятся гении и смелые создатели нового. Чтобы выволочь страну из смертельной ловушки, в лямку придется впрягаться всем.

Но пока могу констатировать: ни РАН, ни общество РФ не готовы к тому, чтобы идти в цивилизацию нового технологического уклада. Готовности быть первыми в мире и опережать всех прочих в Постсоветии нет. Наоборот, все новое и действительно пионерное тут пытаются утопить в грязи.

Почему наука РФ сваливается в схоластику?

Постсоветская наука деградирует по сравнению с советской не только из-за малого финансирования. Есть еще факторы: идиотская система управления этой самой наукой, намеренное подавление прикладных работ, замена живого дела исключительно научными статьями и ужасающее падение качества расейского образования. Оно сейчас плодит миллионы безграмотных существ с вузовскими дипломами.

Наука «постсоветии» опускается вместе с общей дебилизацией электората.

Приведу письмо одного из моих читателей:

«Уклонение Академии наук от прикладной науки началось не очень давно – к концу 90-х. В конце 1990-х все еще значился такой пункт в отчетах, как внедрение. По воспоминаниям тех, кто работал раньше – все это было и работало в СССР. Любую разработку, даже в сугубо биологическом институте, полагалось опробовать на собственном питомнике, в условиях лесхоза или где-то еще, а потом – внедрить в народное хозяйство.

Эта система, впрочем, отказала в начале 90-х, когда развалилась система внедрения.

Сегодня никакая прикладная работа невозможна, так как указом приказных дьяков во главе с Фурсенкой единственным критерием результативности работы стало количество статей в крупных рецензируемых журналах. То есть – только тексты и бумага, а не конкретные результаты.

Прикладные результаты в счет не идут. Более того, они вредны постсоветскому научному институту, так как попытки их достичь противоречат необходимости выдавать много статей. Лаборатории, занимающиеся какими-то прикладными исследованиями (к примеру, разработкой оборудования для мониторинга или кристаллофизикой) всячески прессуются любым руководством, так как низкое число письменных работ приведет к сокращению финансирования института, как «нерезультативного».

Среди руководства институтов преобладают те, кто волей или неволей, но являются пособниками режима. Хотя в целом, есть и те, кто пытается сохранить баланс между требованиями правительства и интересами страны. Но волю Министерства науки и образования они все равно выполняют беспрекословно. А воля проста: прикладную науку – давить.

Худшее даже не в этом. Худшее в том, что через 10–20 лет у нас не останется людей. Основными критериями финансирования университетов является число студентов. Таким образом, не отчисляют никого. На экзамене можно что-то блеять, можно молчать – тройку все равно нарисуют. Преподавателя, который выдавил ничего не понимающего студента, просто затравит руководство, если преподаватель не защищен хотя бы степенью доктора наук. Кто-то молчаливо соглашается, кто-то «понимает», кто то вздыхает, кто-то запуган перспективами сокращений и вероятностью что несогласного уволят в первую очередь, кто-то срывает зло на студентах, выжимая конфеты, коньяк и прочее, кто-то считает, что детям ведь жить – а без высшего образования во многих городах сейчас и в продавцы не возьмут.

В общем, происходит профанация образования, смена преподавательского состава с советских качественных кадров на тех, кто получил образование при нынешней системе. А они, по сравнению со стариками – земля и небо. Причем разница – даже не в знаниях, скорее – в отсутствии научного взгляда на мир.

Смена кадров с советские на «российские» уже привела к деградации системы образования. В педвузах будущие учительницы географии не могут назвать перед госэкзаменами три самых больших реки Африки. Впрочем, нет ничего удивительного – среди студентов по-настоящему учатся (а не числятся в вузе) только те, кому это действительно интересно. А таких – единицы на поток. Кого выпускают университеты, гонящие поток и забывшие о самом слове “качество” – и подумать страшно! Черт с ними, с учителями в школах, но ведь такая же проблема – у медиков, у ядерщиков, у инженеров ГЭС – у тех, у кого в руках жизни.

В целом можно сказать, что для старта, даже сравнимого с советскими 1920-ми годами, кадров у нас уже нет. Тогда были старые, царские профессоры, многие из которых были основателями советских научных школ.

Строить ваше будущее, Максим Калашников, боюсь, уже особенно не на чем. Остается надежда, что те из поколения 1970-х годов рождения, которые переживут нынешние времена, смогут спасти хоть что-то. И, выбросив из вузов и РАН целое поколение, смогут лет за 10–15 воссоздать систему. Но надежда на это мала…»

Пронзительное письмо. Свидетельство, что называется, «изнутри». К этому можно добавить только то, что умственные способности поступающих в постсоветские вузы падает. Это уже объективная информация, а не ворчание стариков «Вот в наше время!». Постсоветский студент тупеет. И в РФ, и на Украине, и в Белоруссии. Родился тип студента, не читающего книги! И не надо говорить, что интернет заменяет книгу. Это – опускание умственного уровня. За время наблюдений с 1994 года на радиотехническом факультеке одного из высших технических вузов была получена стращная тенденция: за 14 лет число людей с умственным коэффициентом ниже ста выросло с 30 до 55 %. (Уверен, что сейчас – уже больше шестидесяти процентов.) Число же контингента с Ай-Кью от 100 до 120 баллов упало с 60 до 40 % (-msk.org/material/society/9852982.html).

«Главной причиной снижения IQ абитуриентов является уменьшение количества решаемых задач при освоении различных предметов в школе. Только комбинируя имеющиеся знания при решении сложных задач, обучающийся развивает свой интеллект и развивается духовно. Следует отметить, что в зависимости от индивидуума, рост показателя IQ заканчивается в период от 12 до 18 лет. Следовательно, основной вклад в развитие интеллектуальных способностей вносит школа. Школьная программа должна предусматривать достаточное количество часов для решения задач по физике и математике, поскольку это способствует развитию не только интеллекта, но и логики мышления. Интеллект и логика необходимы человеку в любой сфере деятельности. По моему глубокому убеждению, главной причиной снижения интеллектуальных способностей абитуриентов является введение ЕГЭ и выбор по желанию школьника предмета для экзамена. В результате, мало времени уделяется решению сложных задач, а для повышения рейтинга школы выпускникам рекомендуют выбирать экзамен по информатике вместо физики…»

Иными словами, отупение молодых «постсовков» в РФ, на Украине и в Белоруссии идет стремительно. Число детей с Ай-Кью выше 120 баллов по сравнению с советскими временами также упало в полтора раза. Постсоветские «страны» превратились в фабрики по выпуску массовых партий недоумков, и теперь это – именно научно доказанный факт, поддающийся исчислению. То есть, население обломков СССР становится толпой недееспособных в умственном положении существ, которые будут рабами де-факто. В силу именно своего слабоумия и неумения строить простейшие логические связи, находить причины и следствия. Так что можете не трендеть про грядущий расцвет демократии и свободные выборы: миллионы олигофренов сами выберут себе господина. Прогрессирующий кретинизм масс только облегчает манипулирование ими и облегчает политтехнологические дешевые «разводки электората».

Впадение РАН в схоластический маразм идет параллельно с гибелью школьного образования.

Меня уже давно не удивляют самые дурацкие вопросы в ЖЖ. По идиотизму вопросов и незнанию элементарных вещей тут же вычисляешь молодых, «постсовков». Мне уже трудно писать книги: мы, советские, превратились просто в высокие башни, вздымающиеся над серой равниной постсоветских тупиц. И эта равнина опускается все ниже и ниже. Мы все больше отрываемся от нее, нас серые жвачные просто не понимают.

Это и есть то самое новое варварство (лишенное силы и плодовитости старого варварства), которое наплыло на нас. Мы становимся лидерами «гонки вниз», к статусу края массового дебилизма с айфонами и айпэдами в руках.

Одновременно наука, которую буквально силой сводят к написанию статей, а не к «живым» разработкам, превращается в бесплодного производителя неисчислимых тонн макулатуры. В фабрику по производству бесчисленных текстов, кои не в силах прочитать сами ученые, не говоря уж об обычных людях. То есть, науку заставляют замкнуться в самой себе, стать «вещью в себе», что влечет ее к застою и бесплодности. Помню, как иностранные ученые допытывались у Петрика: а сколько у вас научных статей? Он же смотрел на них недоуменно: у меня, мол – патенты и готовые разработки. Может, он и кидается в противоположную крайность и пренебрегает тем, что под каждое изобретение можно было бы издавать хотя бы одну научную статью с изложением принципа оных. Но, честное слово, лучше крен в практику, чем в производство вороха статей, которые попросту не успевают читать. Я уже сам сталкивался с тем, что нынешние академики РАН не знают, что сделано в институтах самой Академии. Живая разработка в этом смысле куда нагляднее и убедительнее.

Вы считаете, что я перегибаю палку? Давайте изучим еще один пример. Что выступает самым главным элементом в фильтрах Мастера? УСВР, углеродный материал.

О-о, история с УСВР не менее красноречива и поучительна, чем эпопея с очисткой воды!

Глава 5. Об углероде, гениях и репрессиях

Теперь, после грамотно поставленных опытов на лабораторных мышах и спортсменах-добровольцах, даже тысяча академиков и записных «борцов с лженаукой» не смогут ничем возразить Мастеру. Обычная вода, пропущенная через его углеродные фильтры, действительно повышает жизнестойкость организма. Продолжаю свое расследование. Мне интересно: как родилась технология УСВР? И что она высветила в больном российском обществе? И что она может принести грядущей, Сверхновой России, моему СССР-2?

Об УСВР Мастера академик Захаров высказался как-то как о куче углей из шашлычного мангала. Итак, Петрик – шарлатан, а его УСВР – всего лишь обычный уголь. Запомним это определение расейского академика, читатель, и последуем дальше.

Рождение УСВР

УСВР есть углеродные соединения высокой реакционной способности. Они – сердце фильтров Петрика. Именно УСВР считаю впечатляющим технологическим прорывом Мастера.

Впервые системные исследования УСВР были начаты еще в 1997 году в Институте криминалистики ФСБ РФ. Именно там дали заключение: перед ними – одноатомные слои углерода (графены) и углеродные пакеты, связанные между собою Вандерваальсовыми связями (слабые силы взаимного притяжения, способствующие сцеплению между соседними атомами или молекулами. Названы по имени Яна ван дер Ваальса, который исследовал это явление в XIX в. Силы вызваны распространением электронов в соседние атомы или молекулы).

Но как вообще родилась технология создания УСВР – углеродных соединений высокой реакционной способности? Что стало сердцевиной фильтров Мастера и многих иных его разработок?

Углерод, читатель – один из самых основных элементов нашего мира. Его свойства до сих пор изумляют настоящих ученых.

«Углерод отличается от других элементов невероятным разнообразием образуемых им связей, а также широким диапазоном элементов, с которыми он может создавать связи. Таким образом, количество соединений углерода, как природных, так и синтетических, многократно превосходит количество всех остальных элементов, вместе взятых…» – написали в книге «Пуговицы Наполеона» Пенни Лекутер и Джей Берсон.

Испокон веку углерод существовал в виде двух аллотропных форм – алмаза и графита. (Потом, в 1985-м, открыли еще и фуллерен). Сажа, уголь – углерод в аморфном виде. Наконец, углерод крайне распространен в связанной форме – в углекислом газе, двуокиси углерода, коего полно в атмосфере.

Как устроен алмаз, известно, пожалуй, любому мало-мальски образованному человеку советского закала. Он – идеальная трехмерная решетка, в которой «сидят» – на одинаковых расстояниях друг от друга – атомы. Они связаны между собой прочнейшими связями – ковалентными.

А как устроен графит? Нарисуйте на листе бумаги пчелиные соты, состоящие из шестиугольников. В каждом углу этих гексагонов – атом углерода. И это – двумерные связи. Графит, таким образом, состоит из стопок таких вот «листов», из слоев. Каждый слой в графите, состоящий из шестиугольных «сот» – это графен, слой толщиной в один атом углерода. Здесь мы имеем стопку не трехмерных, а двумерных углеродных кристаллов. «Листы»-графены связаны между собою не ковалентными, а Вандерваальсовыми связями, каковые можно разрушить.

Запомним на будущее еще одно: графен может быть только одним – слоем углерода в один атом, и только! Не бывает двух– или трех– или многослойных графенов. Несколько слоев графена имеют строгое название: графитовый пакет. Потому нобелевские лауреаты Гейм и Новоселов, заявляющие о графенах из нескольких слоев, просто врут. Что лишний раз показывает, до чего докатилась современная наука.

Однажды Мастер решил порвать эти Вандерваальсовы связи между «стопками» графенов. Ему нужно было получить новый углеродный материал для создания промышленной технологии производства фуллеренов. Забегая далеко вперед, скажу, что Петрик впервые в мире создал уникальный спсоб промышленного производства фуллеренов испаряя графены в токах высокой частоты.

Существовали ли до Петрика технологии деструкции графита? Да, его мололи различными способами на более мелкие фракции. Есть на свете и способ получения так называемого терморасширенного графита, о котором впоследствии кричал академик Захаров, пытаясь дезавуировать открытие Петрика, ссылаясь на этот широко известный процесс. Как он выглядит? Брали крупицу графита, обрабатывали ее в серной и азотной кислотах с бихроматом калия. Потом сушили. Что получалось? На кромке графитовой частицы образовывались соли графитовой кислоты (C6(COOH)6). Когда все это быстро нагревали до 2 тысяч градусов за 2–3 секунды, кристаллы соли разрушали графитовую частицу на более мелкие частицы, в терминах IUPAC – на графитовые пакеты. Выходил похожий на вату терморасширенный графит.

А что делает Мастер? Он ЗАСЕЛЯЕТ в межслоевые пространства графита специальное химическое соединение, способное к взрывообразному разложению. Это вещество – Cl2O7. Секрет – не в принципе, а в том, как произвести этот «разрыватель» слоев графена. Ибо в чистом виде он взрывается. Для того, чтобы создать это вещество, Матер применил особые электролизеры, где использовались сверхчистые платина и титан. Он создал и специальные ингибиторы, замедляющие скорость разложения химического Cl2О7.

Графит с заселенным химическим соединением практически ничем не отличается от обычного, его можно трогать руками, он хранится, кажется, сколь угодно долго. Академик его называет ГСВР – графитовой смесью высокой реакционной способности.

– Похоже на Главную службу внешней разведки! – смеюсь я.

– А УСВР – это управление службы внешней разведки! – улыбается в ответ Петрик. И, глядя мне, как он любит, мне прямо в глаза, он заявил, что у него еще есть и АСВР, и ЮСВР, и ХСВР.

Но вернемся к ГСВР, к начальному состоянию графита, обработанного по технологии Петрика. Согласно инструкции, мы можем любым из известных способов запустить ветвящуюся цепную реакцию распада соединения-«разрывателя» Вандерваальсовых связей, находящегося в межслоевых пространствах графита. А это приводит к разрыву связей между графитовыми слоями с образованием графенов и графитовых пакетов. Этот процесс хорошо виден на кадрах видео. Графит разрушается, растет в объеме. Внутри видны вспышки.

Процесс является автокаталитическим и не требует приложения каких либо дополнительных энергий, например нагрева. Именно эту часть процесса хитроумные академики РАН извратили, приписав Петрику слова: «Здесь наблюдается разрыв межатомарных связей без затрат энергии». Упустив единственное слово – «внешних». Мастер-то говорил о «внешних затратах энергии». Замечательный пример того, как, изменив в тексте всего только одно слово, можно временно приостановить техническую эволюцию.

Кроме этого, реакцию можно запустить и лазером, и даже сильным ударом молотка. Главное, чтобы началась цепная реакция – химическая, конечно. Реакция идет бурно. Выделяющиеся при распаде химического соединения газы разрушают графит на отдельные двумерные кристаллы (графены и графитовые пакеты состоящие из двух и более графенов).

Вот это и есть УСВР. Из его атомов углерода торчат «вбок» свободные атомные связи: они так и норовят захватить все, что «проплывает» рядом. Именно это и наделяет УСВР высокой реакционной способностью, делает его идеальным материалом для фильтров. За неимением же «проплывающего мимо» атомы УСВР начинают взаимодействовать между собой – и материал, как пыль под диваном, собирается в шарики.

Вернемся в 1996 год, когда впервые появился сам термин «графен». Так постановил в этом году IUPAC (International Union of Pure and Applied Chemistry, Международный союз чистой и прикладной химии) – один атомный слой графита называть графеном, а два и более слоя – графитовым пакетом. Одно из удивительных совпадений, которыми полна жизнь Мастера – именно в этом году он впервые получил свой УСВР. И поэтому он презирает нобелевского лауреата Андрея Гейма, заявившего о существовании «двухслойного графена» (справьтесь в «Википедии») – ибо двухслойного графена не бывает. Это – графитовый пакет. От того, что сделали Гейм с Новоселовым, до практического применения их работ – еще идти и идти «дорогой в тысячу ли». А Петриковы УСВР можно применять уже сейчас и в самых широких масштабах.

Мастера может получать УСВР в промышленных масштабах. Не беда, что при запуске реакции выделяются кислород и ядовитый хлор. Создана установка, где газы уходят в специальные полые колонны, где, пройдя через NaOH, они превращаются в ценный продукт – гипохлорит натрия. Его с выгодой продают: это очень сильное средство дезинфекции и, к тому же, окислитель в некоторых химических процессах. Отходов при производстве нет как таковых. Мастер творит с графитом чудеса. Он может запустить бурный процесс, как на видео. Может – очень медленный, на две недели. А может и просто взрыв устроить. Он сам успел попробовать – и чуть не погиб. Измененный графит рванул по всему объему сразу. Все его молекулы взорвались одновременно…

Преследуя ложную цель, наткнулись на чудо

Как же родилось это чудо – УСВР? Удивительно: погнавшись за ложной целью, как это часто бывает в истории науки и техники, наткнулись на настоящий прорыв.

Все началось с фуллереновой лихорадки, когда в 1996 году Нобелевскую премию получили химики Крото, Керл и Смолли, в 1985 году открывшие еще одно аллотропное состояние углерода – фуллерен. Да-да, те самые «мячики», состоящие из шестидесяти атомов углерода. Молекулы-фигурки, похожие на усеченный икосаэдр, сложенные из сот, пяти– и шестиугольников.

Открыли фуллерен случайно. Никто не складывал атомы в икосаэдры неким сверхтонким инструментом, некими «нанопинцетами»: это невозможно. Все взяли из сажи. Крото и Смолли возились с парами графита, облучаемого лазером. Делали, так сказать, абляцию графита. Масс-спектрометр показал, что в парах, помимо обычного углерода, присутствуют некие кластеры из шестидесяти и семидесяти атомов углерода. Они посмотрели на осевшую после лазерной абляции сажу. Стали действовать на нее разными веществами. Наткнулись на то, что она растворяется в толуоле, окрашивая его в вишневый цвет. Глянули на сажу в электронный микроскоп – и увидели шарики. Те самые фуллерены.

И в мире вспыхнула настоящая фуллереновая лихорадка. Фуллерены стали модой, очередным «пузырем». Чего только им не предрекали! Ура, триумф нанотехнологий! Все хотели купить их для опытов. Тем более, что в 1990 году Лэмб, Кретчмер и Хаффман разработали метод более дешевого получения фуллеренов – с помощью сжигания графитовых электродов в гелиевой атмосфере при низких давлениях. Там выход фуллеренов исчислялся граммами: они все той же сажей оседали на стенках камеры. Они получались из анода – в среднем от 3 до 12 процентов его массы. Цены на фуллерены упали впятеро, хотя и оставались очень высокими.

Но, как горько шутит Мастер, Большая Наука слишком часто высовывается из своей скорлупы, чтобы обмануть публику и вытянуть из нее побольше денег на свои эксперименты. В мире на применение фуллеренов сделали более тысячи шестисот патентов, среди них – четыре патента самого Петрика. Многие из патентов времен «фуллереновой лихорадки» оказались абсолютной чушью и дичью. Например, использование нового наноматериала для очистки воды. Полный идиотизм – особенно если учесть, что фуллерены инертны, ибо все их атомы наглухо завязаны друг на друга. Тут нет, как в УСВР, торчащих свободных связей. Но правительство США ассигновало на исследования по фуллеренам несколько миллиардов долларов. Впрочем, сам нобелевский лауреат Смолли, став богачом, удалился жить на Виргинские острова. Но вначале все кричали о том, что фуллерены себя покажут, стоит лишь разработать технологию их массового и дешевого производства. Да, их свойства действительно уникальны. Но как их толком использовать, никто до сих пор не придумал.

Мастер не мог остаться в стороне такого научного события и в 1994-м открыл первый в РФ частный Институт физики фуллеренов в Москве. Он решил получать фуллерены с помощью очень быстрого нагрева графита в токах высокой частоты. Аппаратура изготавливается в знаменитом Институте токов высокой частоты. И вот – первые опыты. Цилиндр из обычного, природного графита ставится в камеру индуктора. Включают ее. Три тысячи градусов Цельсия. Цилиндр трескается. И так каждый раз. Природный графит нагревается неравномерно, он неоднороден. Тогда академик решил спрессовать цилиндр из вспененного графита (обработанного кислотами). Но он не выдержал и пятисот градусов – остаточное содержание кислот в терморасширенном графите при нагреве разрушало спрессованный цилиндр. Тогда Мастер решил сам создать технологию разрыва связей в графите. И получил тот самый измененный графит – ГСВР. С веществом-разрывателем между графеновыми слоями.

В итоге фуллерены Виктор Иванович принялся получать по цене в 20 центов за грамм. Только они оказались ненужными в таких количествах. Интерес к фуллеренам пропал, промышленного применения им не нашлось. Но и Мастер не проиграл. Уникальная технология деструкции Вандерваальсовых связей в графите позволила выйти на создание УСВР – материала действительно нужного и прибыльного. И это окупило все усилия по погоне за ложной целью.

В итоге наш герой смог получать УСВР нескольких разновидностей (по силе воздействия). С помощью УСВР можно создать целую гамму водяных фильтров. Хоть в «легком» варианте, для обработки водопроводной воды. Хоть в варианте «тяжелом», а-ля МЧС или спецназ, которыми можно очищать самую грязную, кишащую болезнетворными микроорганизмами воду. УСВР позволяет каждой семье обеспечить воду с качеством «Эвиана», преодолев последствия многолетнего упадка водопроводно-очистных систем.

С помощью УСВР можно очищать промышленные стоки. Он же – прекрасный поглотитель для того, чтобы бороться с разливами нефти и нефтепродуктов. 25 кило УСВР поглощают тонну нефти. Впрочем, в Кувейте Мастер пропускал сквозь свои фильтры загрязненную нефтью воду – и пил ее потом. Танкеры могут возить УСВР с собой – и использовать его при обработке пустых цистерн водой, чтобы не сливать ее потом, загрязненную, в море. Страна уже десять лет, как может выпускать УСВР в промышленных масштабах, завоевывая мировые рынки. Именно поэтому у меня дома теперь тоже стоить фильтр Петрика «ЗФ-2». Я пью воду, прошедшую через него, она дюже вкусна. И плюю на карканья «борцов с лженаукой».

Ключ к энергии «из воздуха»

Работая с УСВР, Виктор Иванович изобрел еще одну вещь: низкотемпературный термоэмиссионный преобразователь. То есть тепловую батарею, что стоит в комнате и преобразует тепло окружающего воздуха (при температуре от плюс пяти до пятидесяти градусов по Цельсию) в электрический ток.

Что это такое? Эмиттером электронов выступает пластина из УСВР, порошок которой прокатывается на вальцах и спрессовывается в этакую панель. Мастер делал это в присутствии и академиков РАН летом 2009 года, и при мне, и перед делегацией ученых из Евросоюза в начале 2013 года. Дело в том, что УСВР очень легко испускает электроны, имея поразительно низкую энергию их выхода. Электролитом с низким потенциальным барьером в тепловой батарее служат ионные жидкости. Ну, а как противоэлектрод используется металл – алюминий, титан, гафний, цирконий, ниобий, тантал или молибден – которые покрываются тончайшим слоем металла платиноидной группы.

И этот «слоеный пирог» под дуновением теплого воздуха дает ток. Как говорил мне Мастер, если в доме панелями из таких батарей покрыть стены, то дом будет вырабатывать электричество. За счет поглощения тепла.

Академик РАН Игорь Еременко, специалист по молекулярным нанотехнологиям, в июне 2009 года отозвался об этом изобретении крайне высоко. Он назвал его «энергетическим кладом» и счел, что нужно продолжать исследования уже с помощью академической науки. Но то, что Виктор Петрик открыл новый, бесспорный эффект – это факт. Теперь важно найти физический механизм этого эффекта, для чего и потребна совместная работа.

Но, как вы понимаете, и это создание Мастера объявили затем лженаукой. Никаких совместных исследований с РАН не последовало. В «награду» Мастер получил потоки помоев на свою голову. И этот случай стоит рассмотреть особо. Ибо «казус Петрика» высвечивает все уродство и патологии современного «общества».

Что вскрыл случай с УСВР?

Как вы, пожалуй, знаете, в нынешней Эрэф изобрести что-то – огромное несчастье. Никому твое изобретение не нужно. Рынок будет еще десятилетиями брать не самое лучшее, а самое разрекламированное, прочно вбитое в мозги стада человечьего. Пускай даже это разрекламированное – сущее гуано по сравнению с новым.

Любой, кто занимается проблемами инноватики всерьез, знает: практически у каждого изобретения есть своя «долина смерти». То есть, промежуток времени между появлением первых, успешных образцов изобретения/инновации и прорывом его на рынок. Многие изобретения просто гибнут в этой «долине смерти». Для ее преодоления инноваторы на Западе пользуются помощью государства. Как правило, военных ведомств или агентств типа ДАРПА, американского Агентства передовых разработок при Пентагоне. Государственные заказы помогают новому окрепнуть, доказать свою эффективность и завоевать внимание бизнеса. Не будь такой помощи – и даже западный рынок душил бы сотни отличных новаций.

В РФ аналогов ДАРПА нет. Мастер попробовал заменить ее (и преодолеть «долину смерти» для УСВР), протолкнув свои фильтры для широкого использования через программу «Чистая вода» по линии «Единой России». Именно это и вызвало яростную кампанию по уничтожению Петрика через либеральные СМИ. Понятно, что целили в «Единую Россию», но попутно и академика подвергли такой же травле, как генетику по Вейсману – Моргану, как дарвинизм, как кибернетику и как Трофима Лысенко, вместе взятых. В итоге власть показала себя трусливой шлюхой, отшатнувшейся от Мастера только в страхе перед ордой писак и СМИ-придурков.

Ну, уничтожили вы «Чистую воду», уязвили «Едроссию». Сорвали план снабжения всех нас качественной водой вместо хлорированной гадости. Сохранили прибыли торговцев водой в бутылках. И хочется спросить «триумфаторов»: а вы как собираетесь решить проблему качественной воды для 142 миллионов жителей РФ? У вас есть настолько же дешевый и эффективный путь, как у Мастера? Или вы предложите нам сверхдорогие технологии с Запада? Плевать мне на «Едроссию»: вы почему забили копытами весьма прорывное изобретение? Ваши разоблачительные статьи проблемы здорового питья для русских не решат.

Полными ослами показали себя и некоторые академики РАН. Смотрю телевыступления покойного ныне академика Круглякова, до ноября 2012-го возглавлявшего Комиссию по лженауке, кинувшегося на УСВР-фильтры Петрика с бешеной яростью. Вся аргументация сего ученого мужа: Петрик – мошенник, он скупал советские разработки в 90-е, его фильтры-де заранее накачиваются чистой водой – и потом он вытесняет ее грязной водою. И если, мол, он побольше полил бы грязи или кока-колы, то мы увидели бы, что фильтры не работают. При этом не показано ни одного разоблачающего эксперимента.

Очень жаль, что Кругляков умер. А то можно было бы публично усадить его в лужу, показав, как один фильтр пропускает до восьмисот литров воды. Продемонстрировав, как фильтры Мастера чистят воду на промышленных предприятиях. Заодно ткнув в лицо «борцу со лженаукой» протоколы испытаний фильтров Петрика в двух западных лабораториях.

Потом была так называемая «комиссия Тартаковского» в РАН в начале 2010 года, которая, не сделав даже попытки разобраться в УСВР, так сказать, лабораторно, принялась доказывать: сие невозможно, это – обман. Да так, что академики понесли откровенный бред. И этот пример мы рассмотрим особо, как особый случай социальной психопатологии, как образчик того, во что превратилась наука в деградирующей РФ.

Первое: академики принялись пугать обывателей тем, что фильтры на основании УСВР сорят в воду опасными для здоровья наночастицами.

Но еще в конце 90-х в прекрасно оснащенном Институте криминалистики ФСБ убедительно показали, что в составе УСВР не существует наночастиц углерода. А значит, поскольку их изначально не существует в исходном материале, то и в воде, после ее очистки с помощью УСВР, они никак не могут оказаться.

– Как? – вскрикнет пораженный читатель, – но ведь академик Э. Кругляков писал новгородским мамам, будто вредоносные наночастицы из фильтров существуют, особенно «если их принять на желудок»!

Да, покойный Кругляков именно так запугивал нас в привычной для него терминологии. А еще он говорил на канале НТВ, что эти коварные наночастицы, как бритва, могут порезать желудок. К нему присоединился и академик Александров…

Что касается существования наночастиц в свободном и демократическом мире, мы еще поговорим в другой раз, выбрав удобный момент. Пока лишь напомню, что наночастицей принято называть материальный объект, имеющий все размеры не ниже 10 нанометров и не выше 100 нм. Что же касается графенов, то позволю себе напомнить, что графеном считается отделенный от графитовой частицы один атомный слой. При этом средний размер графитовых частиц по плоскости составляет около тридцати микрон, что в тысячи раз превышает размеры наночастицы!

Что касается другого размера, толщины, то здесь и вовсе все предельно ясно, хоть и с точностью до наоборот: толщина графена – всего один атом. Это уже не нано-, а фемторазмеры.

Так это я все это должен разъяснять академикам Круглякову и Александрову? И я, чувствуя, как во мне закипает весь мой атомный мир, спрашиваю у академиков Круглякова и Александрова: и где же здесь это чертово «нано»?

Отличился еще один неотъемлемый член Комиссии по борьбе с лженаукой – академик Захаров. Он сморозил:

«Я пришел в абсолютный ужас, когда узнал о том, как Петрик делает графен, то есть фильтры из графена. Берет мешок угля для мангалов, на которых мясо жарят, высыпает его на большой стол, поливает жидкостью, поджигает. Все прогорает и образуется куча порошка. Петрик говорит, что этот порошок и есть графен…»

Внимание, читатель, сейчас будет самое главное, сейчас Захаров объяснит, что же в действительности происходит на столе у Петрика:

«Этот опыт называется “термическое расширение графита”, он был известен еще в XIX веке, был многократно описан».

Не знаю, как тебе, читатель, но мне стало страшно. И это говорит человек в высоком звании члена Академии наук РАН?

Захаров даже не понял, что сам выставил себя в шутовском колпаке с бубенчиками. «Специалистом» как раз на уровне шашлычного мангала. Специально для академика РАН Захарова сообщаем: для производства терморасширенного графита необходимо вымочить обычный графит в смеси серной и соляной кислот, но обязательно в присутствии сильных окислителей. Потом – высушить. А потом – нанести термоудар: нагреть в особой печи в 2000 градусов всего за две-три секунды. А Петрик делает это на столе, без всякого нагрева. И коли он так получает (по Захарову) терморасширенный графит, то за одно это Петрик уже три Нобелевских премии должен получить. А ежели серьезно, то академик Захаров мелет дикую чушь. Он не знает элементарных вещей, но несет дичь с уверенным видом.

Итак, подытожим. Половина Комиссии РАН по лженауке утверждает, будто фильтры Петрика содержат наночастицы и тем самым опасны для здоровья. А вторая половина утверждает, что в фильтрах Петрика содержится обыкновенный уголь для «жарки мяса на мангалах», без всяких наночастиц. Ну и шуты гороховые, даже меж собой не договорились толком. И когда я вижу, что эти люди считаются в РФ светилами науки, мне действительно становится страшно. Вот и полощется Петрик на ветру, пытаясь доказать упрямым журналистам и «хитро наученным» академикам, что такое «нано». Видимо, тщетно. Потому что современная официальная наука в лице своих «старцев» впала в маразм. Она уже не пытается найти и объяснить что-то новое и неизведанное. Она все закатывает под асфальт. Она на все кричит с белыми от ненависти глазами: «Невозможно!»

А если у кого-то получается то, что не умеют делать старцы РАН, то – горе ему. На него буквально стаей бешеных псов набрасываются.

Кидаясь в «разоблачения», новая инквизиция РАН не удосужилась провести нормальной проверки технологии, грамотных сравнительных испытаний.

Господа из РАН! Не занимайтесь откровенным мракобесием, не кажите всем свое невежество и закройте Комиссию по лженауке. Вместо нее – создайте Комиссию по поиску и проверке необычного. Тогда и науку вперед двинете, и шарлатанов от гениев отделите по-настоящему, и новую жизнь в РАН вдохнете, и стране поможете. Не хотите? Сами себе приговор подписываете.

Но старцы-инквизиторы сели в лужу, когда в июле 2013 года о планах производства графеновых сорбентов в Индии сообщил на пресс-конференции ИТАР-ТАСС в Петербурге доктор Виджей Бхаткар, глава Научного совета этой страны. По его словам, испытания в Индии показали: изобретение работает, и потому целесообразно построить в Индии завод по производству трехсот тонн УСВР в год. И если это случится, то первое в мире большое производство материала с революционными свойствами появится в Индии, а не в Российской Федерации. Оно индийцам станет приносить доходы, а не русским. «Великолепный» получится итог деятельности РАН и ее псов-инквизиторов, ничего не скажешь.

Видите ли, читатель, я теперь дружен с Мастером потому, что отвергаю нынешнюю реальность, считая ее неизлечимо больной и обреченной. В ней царствует постмодерн: все превращается в стеб, в поверхностность, в несерьезность. Здесь нет попытки искать новое и работать по-настоящему. Тут, как в Средние века, враждебно встречают все новое, а самые нелепые слухи и поветрия распространяются среди глупеющего человечьего стада почти так же, как во времена костров и инквизиции. Здесь положено верить в новую религию «глобального потепления» и смотреть в рот Западу, но изначально отвергать все, что создают русские. Здесь наука утратила любознательность, присущую естествоиспытателям прошлого, здесь больше не правят бал искатели нового знания, здесь слишком мало зачарованных странников, ищущих необычного. В науке «постмодерна» и «постиндустриализма» по-расейски официальные ученые по большей части стремятся «тащить и не пущать», забивая копытами все, что не соответствует их представлениям. Здесь новое распинают в стиле догматиков и инквизиторов, не пытаясь проверить изобретения на практике. Здесь положено думать, что «все уже изобретено». Здесь больше думают о сохранении своих титулов и привилегий, а не о прогрессе. «Казус Петрика» с отчетливой ясностью показал глубочайшую болезнь русского расколотого, впадающего в предсмертный маразм, общества.

Кстати, травля Мастера до боли напоминает ту же травлю, в какой нынешние «антисталинисты» обвиняют Сталина – в отношении генетики и кибернетики. И они же, мня себя великими либералами, сейчас делают то же самое. «Казус Петрика» и сие показал весьма ярко. Это позволяет мне сделать вывод: психологически-архетипически нынешние «либералы» – такие же, как и их предшественники тридцатых-пятидесятых. Значит, когда мы начнем наш национал-сталинизм и новую индустриализацию, они покорно примут и новые репрессии, и новый порядок. Ибо с помощью СМИ в их головы можно забить все, что угодно, стаду можно внушить все, что нам нужно. Они снова начнут друг на друга доносить безо всякой команды, приветствуя новые – высокоточные – проскрипции и конфискации. И даже станут нам рукоплескать. Их можно заразить мемами энтузиазма и любовью к технике. Главное – контролировать СМИ и поп-культуру.

Но это так – к слову.

Мы же продолжим убивать унылую сегодняшнюю реальность, ища победоносного и славного Завтра.

Попробуем понять: может, дело только в самом Мастере? Может, прицепились только к нему? Исследуем для этого еще одно дело: о вихревых теплогенераторах.

Глава 6. Псы вас найдут

Мы – цепные псы на страже бюджетных денег.

Глава Комиссии по лженауке РАН, академик-оптик Евгений Александров, 2013 г.

Мне могут возразить: «Но ведь на дворе – рыночная экономика, где все диктует спрос потребителей. Не признает Академия наук – значит, можно организовать фирму и самому выпускать чудо-технику. Ибо если она действительно обладает полезными свойствами, люди все равно будут ее покупать. Да и частный бизнес, почуяв прибыль, подтянется и вложит средства в перспективное дело. Так мог бы поступить и Петрик, и все прочие ваши протеже-“еретики”. Зачем искать государственного финансирования, коли есть волшебный и объективный рынок? И если, Калашников, этого не происходит – значит, вы шарлатанов защищаете. Ибо рынок ошибаться не может!»

Как бы не так, читатель! Слышать подобные наивные рассуждения мне приходится каждый божий день. Как правило, исходят они от людей, никогда в жизни не занимавшихся ни инновационным, ни промышленным бизнесом. Знайте, друзья мои: это невозможно. В нынешней РФ ты действительно, преодолев чудовищные трудности, в принципе можешь, не спрашивая никакой РАН и не беря у государства ни гроша, сам наладить производство необычной техники. Да, в условиях, когда кредит – грабительский, когда тебе придется сжечь годы, силы и нервы. Но едва ты только поднимешься – и к тебе прибегут псы новой «научной инквизиции» и порвут твой бизнес в клочки. Да так, что ты потом ничего не сможешь сделать и по миру пойдешь. (Во избежание судебных тяжб насчет псов замечу: сам нынешний глава Комиссии по лженауке Евгений Александров любит называть свою структуру «цепными псами на страже бюджетных денег». Как показало наше расследование, псы в данном случае – не на цепи и рыскать могут свободно).

Далее: в нынешней РФ (как и во всем, впрочем, свете) ты не можешь создать установку и просто ее продавать, если не получишь кучи справок и разрешений. Если ты не предъявишь документов из государственных инстанций о том, что твои агрегаты дают питьевую воду надлежащего качества, не вредят здоровью, не несут угрозы взрыва/пожара, соответствуют санитарным и потребительским стандартам, строительным нормам и правилам и так далее, то ты сядешь в тюрьму. А как получить все эти сертификаты, разрешения и доступ в стандарты, если твоя техника считается «лженаукой» и ее как бы не может существовать в принципе?

Перед моими глазами – трагедия компании «Тепло XXI века» (/, /), сумевшей с нуля наладить выпуск прорывной отопительной техники, а потом ставшей жертвой пресловутых псов новой инквизиции. И в этой истории вы увидите все, как в капле воды. Вы поймете, как людей можно не сжигать заживо и не уничтожать их лаборатории физически, но истреблять их информационными методами.

Итак…

Вихри волшебные веют…

Десять лет назад, весной 2003 года, мне довелось побывать в конторе столичной фирмы «Тепло XXI века». Команде Константина Урпина удалось, как мне казалось тогда, прорваться на рынок с подрывной инновацией.

«…Мы были в офисе московской фирмы, большое здание отапливается машиной, которая обогревается с помощью оригинального агрегата, извлекающего тепло из завихрившейся от электромотора воды. Откуда берется эта энергия – еще толком никто не знает. С точки зрения классической науки, это полная чушь, такого быть не может по определению. А машина тем не менее, работает, давая КПД в сотни процентов – хотя это и немыслимо с точки зрения старой науки…» – написал я тогда в книге «Оседлай молнию!». Хотя, конечно, речь шла не о КПД, а о КПЭ – коэффициенте преобразования энергии. Вне всякого сомнения, здесь есть какой-то новый физический эффект, толком не исследованный, но уже вполне применяемый.

Константин Урпин, казалось, выступал воплощенной историей успеха. Его дисковые вихревые теплогенераторы (потом пришлось сменить это название на тепловые гидродинамические насосы) стали реально завоевывать рынок. (/#.UMSMTINg9e8).

Эффект был налицо: теплогенераторы, крутившие воду, показали реальную экономию на отоплении по сравнению не только с центральным отоплением, но и с автономными установками прочих типов. Да, теоретический механизм эффекта до сих пор неясен. Ведь сам факт нагревания воды от лопающихся пузырьков кавитации открыт еще в 1920-х и существуют целых пять гипотез о физическом механизме этого явления. Большая наука его еще не объяснила. Но разве древние люди не пользовались огнем, хотя только в девятнадцатом веке наука толком описала химический механизм горения? Вот и в этом случае эффект непонятного пока происхождения с успехом используется, может быть воспроизведен и просчитан.

И вот мы беседуем с Константином Урпиным десять лет спустя. Установки, производимые серийно, дают экономию на отоплении не на проценты, в три-пять раз. Это в Японии ради сбережения энергии в три процента целые институты будут вкалывать годами, а тут (как сказал один из японских гостей), вы ради экономии меньше, чем в два раза, даже не нагнетесь.

– Наших клиентов не интересует экономия в 10–15 %, как за границей. Им нужно кратное снижение затрат, – рассказывает Константин. – А наша техника втрое экономичнее электрического котла. Он-то обогревает одним киловаттом 10 квадратных метров. А у нас – как минимум тридцать квадратных метров. Центральное паровое отопление нам не конкурент: посчитайте затраты на то, чтобы протянуть теплотрассу, чтобы подключиться к системе…

Сегодня только получение подписи и согласования на подключение обойдется вам от одного до десяти миллионов рублей. К нам заказчик из Ростова приезжал и поведал, что стоимость подключения к местной ТЭЦ, купленной крупной российской нефтяной компанией – аккурат 10 миллионов. Только за подпись на чертежах столько лупят. Ну, и еще нужно оплатить прокладку труб, конечно. Но даже если у вас уже есть подключенное централизованное отопление, все равно наши гидродинамические теплонасосы, грамотно смонтированные и настроенные, дают кратную экономию. В Подмосковье гигакалория стоит 1600–3500 рублей (наш разговор состоялся в мае 2013-го – М.К.). У нас – от восьмисот до девятисот целковых…

Обычно говорят, что газовые котлы – не менее экономичны. Но ты попробуй-ка сегодня подключиться к газовой сети! Подчас на это уходит в лучшем случае по три года. А так – до пяти лет приходится ждать, заплатив сумасшедшие деньги за прокладку трубы. Вот и получается: современные технологии позволяют построить быстровозводимое здание на три-четыре месяца (дом, склад, промышленный корпус) – а потом его охраняй несколько лет, пока к нему проведут газ или паровое отопление. В Подольске команда Урпина в 2007 г. оборудовала отоплением большой «Апекс-терминал». Так вот: его владельцы посчитали, что газовая котельная обойдется им в 22 миллиона рублей. Генераторы же наших героев стоили всего 3,8 миллиона. Так что экономию на капитальных затратах можете посчитать сами. Да, текущие затраты (если считать только цену сжигаемого газа) – примерно одинаковые. Но затраты на содержание газовой котельной – огромны. Вы должны каждый год проверять эти приборы, выкладывая за инспекцию по 30–40 тысяч. Теперь государство требует обучать операторов не раз в два года, а каждый год, и это – еще десятки тысяч рублей. Если сложить подобные издержки, то выходит, что газ растет в цене раза в три. На одном из объектов в Сергиевом Посаде проверили: газ за сезон – 120 тысяч рубликов, а все накладные (налоги, проверки, зарплаты) – полмиллиона за то же время. Иное дело – вихревые генераторы. Им никаких лицензий не нужно, им без надобности и подведение труб, и водоподготовка.

Нет ничего удивительного в том, что, начав серийное производство своей техники (гидродинамических теплонасосов – ГТН) в 2003-м, «Тепло XXI века» стало быстро завоевывать рынок. Некоторые клиенты так и говорили: «Мы ставим ваши агрегаты только затем, чтобы не видеть всех этих проверяющих и инспекторов, всех этих деятелей из ростехнадхоров, газнадзоров и пожарных из МЧС, от которых потом приходят счета на кругленькие суммы».

Поставив более пятисот установок, причем не только на постсоветские просторы, но и в «настоящую заграницу», компания очень быстро накликала на себя беду. История с Петриком повторилась практически один к одному.

С самого начала было ясно, что техника Урпина – те самые технологии свободы. Из Седьмой технологической эры, применяющие новые физические эффекты, то самое еще не познанное толком. ГТН, конечно, тоже требуют затрат электричества и в ряде случаев новые объекты приходится подключать к энергосистемам с энными затратами. Но при этом они резко сокращают «кормовую базу» мародерского государства – убивают тьму возможностей для полчищ чиновников драть деньги с тех, кто реально что-то производит и ведет дело. Они сокращают способность старых мафий-монополий – всех этих теплосетей, газовиков, угольщиков, нефтяников, жилкоммунхозов – грабить нас своими тарифами. Такие, как Константин Урпин со товарищи, несли нам снижение тарифов. Большую экологическую чистоту. Способность тратить те деньги, что мы вынуждены отдавать старым монстрам-монополистам, на куда более нужные цели. На собственное развитие, черт возьми, на здоровье, науку, новое оборудование! А если в стране развивалась бы новая ядерная энергетика, то ГТН могли бы отапливать целые города, используя моря «атомного электричества». А ведь прокладывать к домам кабели куда дешевле, чем газовые трубы и теплотрассы. Одна экономия на затратах по эксплуатации резко сокращала бы расходы городских бюджетов[2].

При этом, отметим, клиентами фирмы становились исключительно частные структуры, тратившие именно свои, а не государственные средства. Только частники, умеющие считать рубли и кровно заинтересованные в экономии. Это потом некоторые выжившие из ума и ничего нового не создавшие академики примутся лгать, будто все дело – в откатах для бюджетных структур, коим, де, лженаучные обманщики впаривали свои генераторы. В казенно-бюджетные структуры, в государственные заказы ход для ГТН был закрыт сразу. Ведь не может же государство устанавливать в построенных за его счет зданиях то, что, по мнению его экспертов и Академии наук, в природе не существует и якобы – чистая фикция и «лженаука»! Нельзя же внедрять то, с чем государство борется.

Поэтому в разрешенные для казенного строительства перечни-классификаторы отопительного оборудования ГТН никогда не входили. Три года команда Урпина пыталась добиться включения своей продукции в них. Но чиновники отвечали: как только Академия наук признает вашу продукцию – включим. А так – ничего поделать не можем!

Впрочем, тут есть еще одна, помимо РАН, причина. В нынешней, насквозь воровской и коррупционной экономике РФ все жилищно-коммунальное хозяйство заинтересовано не в том, чтобы снизить затраты, а в том, чтобы их раздувать год от года – и тем доить деньги из бюджета. Как рассказывает сам К. Урпин, он за все годы встретил считанные примеры чиновников от ЖКХ, которые действительно пытались снизить затраты. Но даже робкие попытки таких управленцев уровня городских и районных администраций познакомиться с ГТН встречали репрессии вышестоящего начальства. Подчас смельчаков просто увольняли. Жадный, тупой монстр постсоветской системы защищает себя, избавляясь от последних честных чиновников.

Но даже притом, что «Тепло XXI века» не посягало на сладкий пирог госзаказов, подобная фирма представляла угрозу для господствующей системы. И потому последовала расправа с нею. Причем палачами выступили двое: Комиссия по лженауке и телевидение. Каковое в нынешней Эрэф – массовый дебилизатор и орудие уничтожения новых научно-технических достижений, душитель русских инноваторов.

Расправа

Первыми встрепенулись академические борцы с лженаукой. Давно утратив способность быть новыми Ломоносовыми или Капицами, не предлагая стране реальных прорывных решений самых ее больных проблем, эти существа и в данном случае кинулись истреблять то, что им непонятно. Вместо того, чтобы любознательно исследовать и объяснить удивительный эффект, они принялись отрицать сам факт его существования. То есть, сами ничего не можем делать – и другим не дадим, дабы на их фоне не выглядеть бездарной посредственностью. Ибо критиковать и уничтожать всегда намного легче, чем делать что-то первым в мире, сталкиваясь с тучей трудностей и тотальным недоверием.

Расправа же началась в 2008 году, когда Урпину позвонил представитель программы «Специальный корреспондент», где один из главных разоблачителей – Борис Соболев. Он сообщил, что якобы снимается программа о новой энергетике. Константин поехал в студию, где увидел академика Е. Александрова, маленького и шупленького. Тогда наш герой еще не знал, что перед ним – член Комиссии по лженауке (а ныне – ее глава). Урпин предложил устроить съемки в офисном центре на Бауманской, в конторе фирмы «Консультант-плюс», где аппаратура работала с отопительного сезона 2003–2004 годов. Там один киловатт мощности обогревает 52 квадратных метра, превосходя по эффективности электрические котлы впятеро. Съемки шли полтора часа. Не подозревая о подвохе, Константин Урпин полтора часа рассказывал, показывал дипломы, грамоты, отзывы потребителей. Потом позвал проехаться более чем по сотне объектов в стране, где успешно работают ГТН его предприятия. Александров почти все время молчал. За Урпиным в камеру говорил покупатель-эксплуатант установки, хвалил ее и подтверждал слова Константина.

Ничего из этого затем в передачу не вошло. Так, как будто успешно работающих «вихревиков» вообще не существует в природе. От Урпина в эфире оставят всего несколько секунд. Дальше все обрывается закадровым, издевательским текстом Соболева о «ядерных трансмутациях», Урпина просто называют шарлатаном.

В конце съемки заговорил, наконец, представившись, академик Александров. Но ничего из того, что он говорил на объекте, в передачу тоже потом не вошло. А ведь академик хватался за входящую в барабан установки трубу (с температурой в 40 градусов) и за исходящую трубу (60 градусов). На записи кадров к будущему эфиру борец со лженаукой вскрикивал: «Горячо!» и вскидывал большой палец вверх. Неудивительно: за один проход через «вертушку» жидкость нагревалась сразу на 20 градусов!

Удивленный академик Александров забормотал о том, что этого быть не может, ибо КПД не может быть выше ста процентов. На что Урпин при включенной камере его поправил: не КПД, а КПЭ. Ибо как тогда быть с хорошо известными тепловыми насосами, которые давным-давно низкопотенциальное тепло земли или воды преобразуют в горячее отопление в десятках стран мира? Там тоже КПД прикажете считать выше 100 процентов? Академик Александров ничего не смог возразить.

Естественно, и это тоже в готовую передачу не включили. Ибо готовилась-то заочная расправа, а не объективный репортаж. Именно потому, что на месте, у работающей установки, академик Александров ничего плохого так сказать и не решился, отснятые эти кадры просто выкинули. Зато Соболев отправился в Иркутск и показал вихревую 22-киловаттную установку совершенно другой фирмы, смонтированную крайне неумело и поставленную отапливать многоэтажный дом. Естественно, та установка не справилась и жильцы замерзали. Ни одного успешно работающего генератора не показали вовсе, как будто их в природе не существует.

– Показали иркутский дом, где какой-то дурак пытался обойтись мощностью то ли в 22 кВт, то ли в тридцать, хотя отопление многоэтажки требует как минимум двухсот киловатт! Это все равно, что пытаться обогреть дом свечкой, – рассказывает Константин Урпин. – Но передача вышла построенной так, что у зрителей складывается впечатление, будто это – агрегат фирмы «Тепло XXI века». И никто не сказал, что в данном случае мы увидели пример некомпетентности чиновников…

Передачу начали снимать в декабре 2008 года, а вышла она 10 ноября рокового 2009-го. Вы ее можете сами посмотреть ().

Сие – образчик инквизиторского судилища, где в студии сидят исключительно члены Комиссии по лженауке и распинают ГТН-установки, называя их шарлатанством и обманом. При этом, в нарушение всех канонов журналистики, в студию не пригласили самого Урпина, чтобы он мог возразить и привести факты в свою защиту. То есть судилище получилось заочным, что называется, без обвиняемого и его адвокатов. О том, что есть много работающих установок такого типа и масса довольных ими потребителей – полный молчок. Показали только один неудачный случай применения «вихревика».

Ну, это как если бы в позапрошлом веке рассказывали бы только о тех паровозах, у которых взрывались котлы, но ни разу бы не сказали о тысячах успешно работающих локомотивов. Приплели сюда торсионные поля и показали еще академика Велихова, который объявил все несуществующим. Хотя он-то никаких установок ГТН на объектах не посещал. В студии аж прыгал от возбуждения академик Александров, объясняя, что вихревые установки – сплошь обман, что там воду греет якобы трение вертушки, что это никак не лучше простого электрического кипятильника. Мнение самих разработчиков и пользователей техники «в телевизоре» отсутствовало полностью. Никто даже не заикнулся о сотне успешно отапливаемых объектов. Показали только удар Урпина рукой по барабану ГТН и слова о том, что в нем берется дополнительная энергия. Циничная телевизионная машина промывки мозгов в сговоре с неоинквизицией внушила огромной аудитории штампованную мысль о том, что все это – обман, что небывалого эффекта нет как такового, что нет в реальности сотен успешных внедрений и применений новой техники.

– После этого начался кошмар, – рассказывает К. Урпин. – Мне звонили до четырех утра. Друзья и родственники возмущались. Но что толку? Опозорили на всю страну. Контракты стали срываться один за другим: ведь я же – шарлатан. Передача была охотно выложена сотнями «доброхотов» в Интернете. Телепасквиль подкрепила разгромная статья 2009 года, опубликованная Е. Александровым как раз после телеэфира в вестнике Комиссии по лженауке, где ГТН объявлялись обманом и мошенничеством. Эту статью моментально выложили на своих ресурсах вузы и университеты. В одночасье меня ошельмовали на всем пространстве СССР. То есть, против нас бросили административный ресурс официальной науки…

– Ну да… – подхватываю я. – Налицо полный аналог смрадного Средневековья. Изготовленную анафему разослали по всем церквам и монастырям, зачитали в храмах для всей паствы на утренних богослужениях…

Константин Урпин был просто удручен тем, что огромная масса интернет-существ бросилась клевать его и забрасывать грязью, не получая за это ни копейки. Так, из чистой «любви к искусству». На форумах в Сети шипела и клубилась ненависть. Никто, кажется, не желал слушать никаких аргументов. Сотни злобных, кривляющихся фриков-анонимов сыпали оскорблениями, отвечали на якобы высказанные Урпиным положения (которых он никогда не произносил), несли откровенную чушь. Тогда он понял, что в нынешней РФ пресловутый Рунет обожает смешивать всех с нечистотами, что он населен злобно-завистливыми особями. В то время как многие из тех, кто использует установки ГТН, попросту попрятались и не стали защищать «Тепло…», Интернет предстал царством злобного отрицания, морем грязи.

– Сколько раз просил своих прежних покупателей: ответьте на звонки моих потенциальных клиентов, подтвердите эффективность установок, которыми вот уже столько лет пользуетесь. Напишите отзывы, помогите нам! Но только немногие на это пошли, – невесело качает головой К. Урпин.

– Свора интернет-фриков применяет еще один подлый прием. Они находят достаточно много изобретателей, которые пытались, в отличие от нас, сделать свои вихревые приборы и установки буквально «на коленке». Разумеется, работают они плохо, на них идут плохие отзывы. На сетевых форумах фрики выкладывают эти фото и отзывы, а потом как бы вешают все это на нашу компанию. Мол, глядите – это ломается через два часа работы, это все – ерунда. Пытаешься им отвечать: вы сравните ваши фото с фотографиями наших ГТН, узрите разницу в культуре изготовления! Вы что, не станете покупать «Мерседес» после того, как ездили на раздолбанных «Жигулях» на основании того, что и «Мерс» и ВАЗ – автомобили? И не примете в расчет качество производства? Но голос разума тонет в море злобы и отрицания…

Вот так, читатель, Интернет превращается в орудие убийства инноваций и в юдоль злобных бездарей, а не в среду для распространения новых знаний. Но подробнее мы поговорим позже, а пока вернемся к инквизиторской передаче «Шарлатаны» 2009 года, которая до сих пор вывешивается-перевешивается на разных сетевых ресурсах, продолжая убивать новое направление в науке и технике.

В сей передаче академик Александров прямо лжет, заявляя о том, что Урпин якобы не пошел на проверку вихревой установки в Академии наук и просто саботировал намечавшиеся испытания. Но дело-то было совершенно иначе: на съемках в 2008-м Александров сгоряча предложил провести пробы установки в Академии, причем за счет РАН. Александров в статье 2009 года даже обещал Урпину Нобелевскую премию, если эффект подтвердится. К. Урпин на это согласился и даже ударил с Александровым по рукам. Академик-«лженаучник» потом вел долгую электронную переписку с Константином. Но за несколько месяцев позиция Александрова резко изменилась. Выяснилось, что экспертиза/испытания за счет РАН сводится лишь к тому, что сам Александров бесплатно приедет посмотреть на испытания ГТН, которые должен оплачивать сам производитель. Ну, а по поводу Нобелевки Урпин уже после передачи-судилища иронично ответил Александрову: не вы эту премию даете. Вы ее сами никогда не получали и потому даже рекомендовать никого в кандидаты на Нобеля не можете…

– Однако пока ведь действительно нет внятного теоретического объяснения эффекта, – говорю я Константину.

– Действительно, пока что нет его, – соглашается он. – Мне, руководителю небольшого предприятия, просто не по силам провести фундаментальные исследования. Вот бы этим занялась бы РАН. Но ее представители вместо этого, используя самые подлые приемы, просто отказались признавать сам факт существования эффекта. Разве могут так поступать настоящие ученые?

А еще мне интересно: почему это академик Александров, будучи специалистом по оптике, судит обо всем, от нейрофизиологии до теплотехники? Он что, корифей всех наук? Он показал, что не знает о том, как работают теплонасосы. Все норовил обозвать нашу технику «вечным двигателем». Он не знает о том, что еще век назад был открыт эффект гидродинамической кавитации. Это когда мельчайшие пузырьки схлопываются, причем при этом выделяется огромный объем тепла. А поскольку таких пузырьков много, то они, схлопываясь, передают тепло окружающему объему воды…

Но разве это уже что-то изменит? Дело-то сделано: Комиссия по лженауке вместе с государственным телевидением РФ нанесли фирме-инноватору практически смертельную рану. Ввергли ее в кризис и убытки. Начали травлю инноватора. Причем судиться с государственным телеканалом можно годами: никаких убытков и потерянного времени уже не вернуть….

Слуги тьмы

– Таким образом, – делюсь впечатлениями с Константином, – мы имеем дело с откровенным мракобесием РАН. Она столкнулась с непознанным удивительным эффектом. Причем не в одном-двух случаях, а буквально в тысячах. Этот эффект уже успешно используется.

И если разобраться в нем, если найти его физический механизм, то можно получить ключ к энергетической революции. Ибо вихревые теплогенераторы, по моему убеждению – ее предвестники, первые ласточки. Ведь физику конца XIX века показалась бы диким, лженаучным бредом мысль о том, что можно добыть огромные объемы энергии за счет расщепления ядра урана! Он ведь ничего не знал ни о нейтронах, открытых в 1932 году, ни о цепной реакции, вызываемой ими. Расскажи ему о ядерном реакторе – и он обвинил бы вас в попытке создать вечный двигатель, в получении энергии из ничего, в нарушении священных принципов термодинамики! Судя по всему, наша нынешняя наука просто еще не познала того, откуда берется дополнительная энергия при кавитации. Может быть, из самой воды. Может быть, откуда-то извне. Но если научиться освобождать эту энергию и использовать ее в громадных масштабах, то мы получим энергетическую революцию, затмевающую собой прорыв с овладением ядерной энергией!

Но вместо того, чтобы признать новый эффект и его исследовать, наша наука его принимается начисто отрицать и буквально погребать заживо. И это – настоящее мракобесие, черт возьми! Я столько говорил и писал о новых Темных веках, о скольжении в пору нового варварства и массового оглупления. И вот опять отвратительная морда нового Средневековья посмотрела нам в лицо. И осклабилась торжествующе. Мракобесие – это не обязательно фанатичные попы и монахи, источающие зловоние немытого тела и нестиранных ряс. Оказывается, оно может принимать облик и щупленького академика в очках и дорогом костюме, выступающего по цветному телевидению…

Константин только горестно развел руками:

– В своей статье Александров заявил, что он будто бы произвел замеры и установил, что КПД нашей системы – «всего лишь» 96 %. Когда он успел что-то замерить – бог его знает. Может, во сне замерял: ибо Александров при мне ГТН только руками потрогал. Но я ему ответил: 96 процентов? Ну и замечательно! Продолжаю математику академика: откуда мог взяться КПД в 96 %, если КПД электродвигателя в установке – 91 %? Откуда тогда взялись дополнительные пять процентов? Поделите КПД нашей системы (96 %) на КПД двигателя (91 %). Тогда вы получите, что КПД нашего кавитатора-вертушки – 105 %. Это если верить выкладкам академика Александрова!

– Ну, нынешние академики такие: потрогали агрегат ладонями – и сразу замерили КПД, – невесело смеюсь в ответ. – Александров в статье заявил, что ГТН работает как механический кипятильник?

– Да. Дескать, вода вертится – и нагревается исключительно от трения о стенки барабана. Ну, еще кинетическая энергия закрученной воды переходит в тепловую. Он назвал это «глупым способом» и заявил, что использовать простой электрический нагреватель целесообразнее, – говорит Константин. – Язык этой статьи вообще трудно назвать научным. Там очень много оскорбительных выражений отнюдь не академического толка. Признаюсь, я сначала считал Александрова ученым и мудрым человеком. Но, прочитав его опус, больше так не считаю. Таким языком я с подчиненными разговаривать не решусь…

– Ну, поток брани и хулы в ответ на реальные факты, не вписывающиеся в сложившиеся стереотипы – как раз аналог поведения религиозных догматиков века этак пятнадцатого, – соглашаюсь с собеседником. – И ни малейшей попытки реально разобраться: почему сотни ваших аппаратов реально экономят средства потребителей, превосходя по характеристикам обычные электронагреватели…

– Я бы спросил Александрова: каким же тогда образом моя установка мощностью в 55 киловатт обогревает здание в 10 тысяч кубических метров объема? Ни один электрический котел с КПД в 99 % на такое не способен! – язвительно вопрошает К. Урпин. – Он и трети такого объема отопить не смог бы. Мы же сами установили, что в этом здании один киловатт электрического котла греет 10 квадратных метров, а киловатт ГТН – 52 метра. Это – лучший из достигнутых нами результатов. Как это объяснить? Либо наша установка имеет КПД под пятьсот процентов, либо реальный КПД электрокотла – 20 %. Ведь мы можем оперировать железно установленным фактом: в здании на Бауманской поддерживается комфортная температура в 24 градуса, а количество потребляемой энергии точно отмечается счетчиком…

Таким образом, «борец с лженаукой», столкнувшись с неведомым, но реальным, начинает элементарно мухлевать вместо того, чтобы попытаться исследовать новое. Чтобы принизить эффективность ГТН, Александров в статье принимается считать не только тот электромотор, что крутит воду в барабане, но и двигатель циркуляционного насоса, что гонит горячую воду на второй и третий этажи здания. Дескать, и его нужно включить в общую систему для расчета КПД.

– Я тогда просто вскипел: и это говорит академик РАН? Да любой студент-четверокурсник знает, что два здания могут быть одного и того же объема. Но одно – одноэтажный ангар, распластанный по земле, а второе – двадцатиэтажная башня. И если для того, чтобы разогнать горячую воду по отопительным трубам в ангаре, потребуется циркуляционный насос мощностью всего в 2 кВт, то для башни – насос уже в 20 киловатт. Притом, что КПД установки в одном и в другом здании будет одинаковым. А по академику Александрову, КПД здесь различается на порядок? Простите, но это – вопиющее невежество академика, – рассказывает К. Урпин.

– Значит, РАН не сделала ни одной попытки помочь вам разобраться в загадочном явлении? Вас просто объявили лжеученым, а сам феномен разогревания воды при кавитации постановили считать несуществующим? Блин, бред сивой кобылы! – мой кулак грохает по столу.

– Конечно! Притом, что я да же кандидатского минимума не сдавал и уж никак не могу считаться ученым, – отвечает Константин. – Я же инженер, а не исследователь. Да, я своими руками создал агрегат. Но с таким же успехом академика Александрова можно обозвать «лжеврачом» – он же не медик. Но при этом он, оптик, разбирается и в тайнах мозга, и в кавитации. Леонардо да Винчи отдыхает!

А вот и свидетельство Владислава Жигалова, создателя проекта «Вторая физика». Он прямо уличает академика Александрова во лжи.

«…Одним из направлений борьбы комиссии (по лженауке. – М. К.) были вихревые теплогенераторы. По многим протоколам испытаний выходит, что эти теплогенераторы выдают тепла больше, чем расходуют электроэнергии. Это, действительно, выглядит странно. Я сам присутствовал при испытаниях одной из установок и лично наблюдал такие чудеса: вода, двигаясь после кавитатора по обычной теплоизолированной трубе, догревается по непонятным причинам на пару градусов, при этом поток тепла направлен от трубы к окружающей среде – налицо явная теплопродукция воды при движении в контуре. О таком же поведении воды я слышал от еще двух производителей вихревых теплогенераторов разных конструкций, а надо сказать, что предприятий, выпускающих такого рода изделия, в стране несколько десятков – продукция пользуется спросом, побеждает в выставках, и постепенно становится объектом повышенного внимания и статьей экспорта.

Александров в этой области тоже отметился, пронесясь сверкающим метеором, навсегда запомнившимся специалистам. Как он объясняет аномальное высокое (больше единицы) значение коэффициента преобразования энергии (КПЭ)? Ну, например, передачей тепла от двигателя через вал. Просто для справки: вода в вихревых теплогенераторах нагревается примерно до 80 градусов, а двигатель – только до сорока.

Еще одна вероятная причина, по мнению Александрова: неправильно считается коэффициент – не учитывается мощность насоса, которая гоняет нагретую воду по контуру системы теплоснабжения. Но эта мощность не учитывается и при вычислении КПЭ теплонагревателей других типов. Если уж сравнивать эффективность разных типов теплогенераторов, то надо считать их как минимум по одной и той же стандартной методике!

Совсем здорово получается, когда Александров разбирает протокол испытаний заказчиком из Беларуси одной установки, состоящих из двух серий измерений, проведенных в различных условиях испытаний. В одной серии коэффициент оказался меньше единицы (с маленьким объемом нагреваемой воды), в другой – больше (с полноразмерным контуром, который и применяется на практике). С той серией, где коэффициент меньше единицы, Александров спокойно соглашается, а с той, где он больше – говорит об ошибке экспериментаторов, заранее четко зная, в какую сторону направлена ошибка. По его мнению, специалисты-теплотехники при измерении теплоотдачи агрегата легко могли ошибиться в полтора раза (коэффициент там оказался 1,48). О протоколе испытаний в Японии, где измеренный коэффициент оказался равен 1,95, Александров, конечно же, умолчал.

Если бы эти аргументы были праздно высказаны каким-то человеком, далеким от науки, на это не следовало бы реагировать вовсе. Но когда такое говорит академик, который взялся бороться с шарлатанами от науки, то тут, извините, мне на ум приходят слова из анекдота: “Вы, Рабинович, или крестик снимите, или трусы наденьте”. Нельзя, ну просто аморально так грубо насиловать научную методологию, и при этом называть себя ученым. Я уж не говорю о просто чудовищном выводе, который делает Александров: производители этой активно используемой продукции – мошенники, а их покупатели, в том числе зарубежные – либо глупцы, либо воры…»

– При этом Комиссия по лженауке может буквально покончить с вами, – продолжает К. Урпин. – Хотя, казалось бы, никаких сертификатов она не выдает. У нас-то работала государственная структура, ФГУП «Ростест», она проводила все измерения и выдала нам сертификат годности. Мы в «Ростесте» и технические условия (ТУ) зарегистрировали. А в ТУ записано, как проводятся испытания установки, каков процесс ее изготовления. Получается бред сумасшедшего: государство в лице своих контрольных органов признает, что наша технология существует и успешно действует, а Комиссия по лженауке это начисто отрицает. Но именно к ее мнению обращаются те потенциальные клиенты, что ищут отзывы на оборудование фирмы «Тепло XXI века»…

Но есть и еще более отвратительная история. Переписываясь с академиком Александровым и споря с ним накануне выхода передачи-убийцы в эфир, К. Урпин, пытаясь защитить свои позиции, сказал этому неоинквизитору о том, что работы по изучению удивительных эффектов кавитации ведутся в Институте прикладной механики (ИПРИМ) РАН, в лаборатории физико-химической гидроаэродинамики Василия Великодного, кандидата физико-математических наук. И что именно Великодный получил, крутя воду, тепла в 13,4 раза больше, чем затратил электрической энергии на «раскрутку». Хотя и на очень короткое время.

Урпин послал ссылку на работы Василия Великодного академику Александрову. Если бы он знал, к чему это приведет! Александров позвонил в ИПРИМ, закатил истерику, заявил, что в институте на государственные деньги Великодный строит вечный двигатель. Испугавшись, начальство института уволило Василия Юрьевича Великодного, а упоминание о его работе было стерто с сайта ИПРИМ РАН. Остались только копии-скриншоты (). Не помогло даже то, что, как выяснилось, Василий Великодный вел эти эксперименты за свой счет и после основной работы. Человека выбросили из науки только за сам факт исследований по кавитационным эффектам.

Что это, если не реинкарнация средневековых репрессий против еретиков?

По мнению Константина Урпина, современная официальная наука действительно превратилась в некую церковь. У них есть свои «святые» и непререкаемые авторитеты, коим они поклоняются и не смеют поставить под сомнение их положения. Все, что идет вразрез со «священными писаниями», отвергается и замалчивается. Хотя сами эти «святые» когда-то сами были смелыми творцами и бунтарями-смутьянами, создававшими – в свое время – совершенно новое. А здесь все стало мертвой догмой.

Уж покойный академик Капица говорил: «Все, что известно – это научно-технический прогресс. Все, что неизвестно – наука». Но нынешняя наука не хочет ничего неизвестного! Она объявляет все неизвестное «лженаукой». Она отрицает непонятное, отказываясь объяснить его. Любой, кто устанавливает новые факты, объявляется шарлатаном, занимающимся ерундой.

Вот уж воистину – слуги тьмы…

Удар, который получила компания Константина Урпина, оказался тяжелейшим. Резко сократились заказы. Попытки найти инвесторов оканчивались тем, что эти инвесторы лезли в Интернет и смотрели запись передачи, читали статью Александрова. И отказывались инвестировать средства. Ничего не дали и походы по венчурным капиталистам. Казалось бы, венчурный бизнес – рисковый бизнес, тут должны вкладываться во что-то совершенно новое. Нет, в РФ венчурные капиталисты требуют расчета бабла: принеси мне нечто, что гарантированно принесет мне 900 % прибыли через четыре года. А кто может дать такую гарантию? И венчуреры тоже читают статью Александрова. Или обращаются к экспертам из научных институтов: дайте-ка нам заключение по поводу гидродинамических тепловых насосов. Но ведь эксперты работают в институтах в структуре РАН. Потому и пишут: сие невозможно и антинаучно. Ибо иного заключения дать не могут, несмотря на сотни примеров работающих установок. Ведь для этого им сначала надо уволиться с работы. Ведь положительное заключение чревато изгнанием из науки – глядите на пример Василия Великодного. А у нас не так много революционеров, готовых заплатить за истину своей карьерой или увольнением в предпенсионном возрасте.

Пробовать ткнуться за границу? Но там – та же мутота. Иностранцы спрашивают: а вы с какими институтами РАН работаете? У вас есть статьи в серьезных научных журналах? Как будто академические журналы пропустят хоть строчку о том, что противоречит «священным писаниям»! На Востоке вроде бы лучше. Корейцы или китайцы не волнуются по поводу мнения научных авторитетов, их интересует достигаемый эффект. У них инженер – это марка. Инженер может произвести замеры и подписью заверить данные. Но все это «компенсируется» другим: азиаты норовят втихую скопировать вашу технику.

Черт, куда ни кинь – везде клин…

И лают псы…

Вот и получается: вроде бы перед нами – щупленький академик-оптик Александров в приличном костюме, а не садист-палач в заляпанном кровью фартуке. Вроде бы он никого на дыбе не ломает и на костре не жжет. А поиск нового в науке такие тихие академики пресекают никак не хуже инквизиции.

Так что вот, читатель, история, где весь сценарий «борьбы с лженаукой» – как на ладони. Он будет повторяться в нашей книге раз за разом. В одном эпизоде за другим. Везде вы увидите связку: «академики-инквизиторы – никчемные писаки/телевизионщики – толпа интернет-фриков». А вместе получается – уничтожение творцов. Грязная, недобросоветстная научно-техническая конкуренция. Новая инквизиция. И защита власти старых корпораций-мафий, использующих старые технологии. И остановка научно-технического развития, полная невозможность создать в РФ нечто принципиально новое. Ибо ты рискуешь быть прихлопнутым могильной плитой с клеймом «Лженаука!».

В своих книгах автор сих строк давно проповедовал стратегию борьбы со старыми монополиями и расейской «быдлоэлитой» – вложение денег среднего бизнеса в именно такие прорывные инновации, в такую вот необычную технику. Я думал – вот он, способ подняться для сил развития и света, обрести богатство и силу, принести свободу людям и, в конце концов, обрести власть. Такова была идея «Третьего проекта», написанного нами с Сергеем Кугушевым в 2000–2005 годах. Казалось бы, пример компании Урпина говорит, что это возможно. Но я ошибся – система мародерства и деградации перекрыла и это направление! Рука об руку с Комиссией по лженауке. Сомкнулось кольцо окружения, теперь стены концлагеря со всех сторон окружили нас.

Да, давно уж сорвались с привязи «цепные псы у бюджетных денег». Теперь они носятся по стране, нападая на всех, кто осмеливается думать самостоятельно и вести честный научный поиск. Над нами опустилась тройная ночь. Сначала, в 1990-е, нас отбросили на десятки лет назад, навязав либерально-монетаристское мракобесие. Потом, после 2000-го, надели нам на шею ярмо олигархическо-чиновничьей тирании. А теперь вот и наукой заниматься опасно: разгулялась новая инквизиция. Теперь в РФ что-то изобретать – это огромный риск сломать себе жизнь, потерять свои деньги и карьеру. Комиссия по лженауке при Академии наук все более выживает из ума.

Посмотрите передачу, о которой мы пишем. Академик Александров совершенно теряет чувство меры, объявляя великого основоположника космонавтики Циолковского чуть ли не пустышкой!

«…На вопрос: “Вы думаете, Циолковский сделал какой-нибудь вклад в космонавтику?” Е. Александров ответил: “Это просто икона. Созданная задним числом икона. Потому что таких мечтателей было сколько угодно. А что Жюль Верн писал?”

Мне неизвестно, насколько глубоко академик знаком с космонавтикой, этапами ее становления и основополагающими трудами К. Циолковского, признанными мировым научным сообществом. Позволю себе, однако, напомнить, что такие авторитеты в космонавтике, как выдающиеся конструкторы С. Королев и В. Глушко, дали гениальным предвидениям и практическим разработкам К. Циолковского высочайшую оценку.

Вот лишь некоторые высказывания С. Королева: “Самое замечательное, смелое и оригинальное создание творческого ума Циолковского – это его идеи и работы в области ракетной техники. Здесь он не имеет предшественников и намного опередил ученых всех стран и современную ему эпоху”. Говоря с полным правом о практическом значении предложений ученого в области ракетной техники, он отмечал: “В настоящее время, видимо, еще невозможно в полной мере оценить все значение научных идей и технических предложений Константина Эдуардовича Циолковского, особенно в области проникновения в межпланетное пространство. Время иногда неумолимо стирает облики прошлого, но идеи и труды Константина Эдуардовича будут все более и более привлекать к себе внимание по мере дальнейшего развития ракетной техники. Константин Эдуардович был человеком, жившим намного впереди своего века, как и должно жить истинному и большому ученому”.

А первый человек, ступивший на поверхность Луны, американский астронавт Нейл Армстронг, оставил свой автограф на книге Циолковского “Грезы о Земле и небе” следующего содержания: “Это было великой честью для меня – принять участие в осуществлении его мечты – высадке человека на лунную поверхность в Море Спокойствия”. Академик же Александров это величайшее достижение человечества, над проектом которого работал еще в начале прошлого столетия другой наш пионер космонавтики Ю. Кондратюк, назвал “очень простой механической задачей”, которую “может решить любой инженер”(?!)…» – с возмущением написал Михаил Маров, академик и председатель Комиссии РАН по изучению научного наследия К. Э. Циолковского.

Ему вторит доктор биологических наук Сергей Владимирович Сперанский:

«…Давайте поставим мысленный эксперимент. Самая суть мировоззрения Циолковского выражена в его знаменитом высказывании: “Наша земная воля условна, абсолютная же власть принадлежит Космосу и только ему одному”.

Теперь представим себе, что эта фраза сказана не Циолковским, а каким-либо другим ученым, не столь защищенным величием своего имени. Неким господином N, например. Как прокомментировал бы его Кругляков (уже покойный шеф Александрова, глава Комиссии по лженауке в 2009–2012 гг. – М. К.)? Думаю, примерно так: “Это, конечно, бред сивой кобылы. Любому человеку ясно, что Космосу не может принадлежать ВЛАСТЬ, так как он, Космос, не обладает сознанием. С точки зрения физики, утверждать противное – абсолютная безграмотность.

Мы попытались выяснить официальный статус господина N. Оказалось, что этот мракобес не защитил не только докторской, но даже кандидатской диссертации! То есть он вообще не ученый, а просто жулик, махровый авантюрист. Выяснилось также, что господин N является школьным учителем. И этому проходимцу государство доверило воспитание нашей молодежи! Интересно, чему может научить такой «учитель» кроме оккультного бреда, бессмысленных фантазий и злобной агрессии по отношению к настоящей академической науке…” И далее в таком же духе…»

Оптик Александров, ставший академиком в развальном 1992 году, не оставивший миру каких-либо эпохальных научных достижений, считает Циолковского пустой «иконой». А это о многом говорит, читатель. Ибо тот, кто не может созидать, охотно занимается критикой того, что делают другие.

Добро пожаловать в мир нового варварства и инквизиции-2, читатель! Опасность этого намного больше, чем вы думали.

Боюсь, бешеных псов, сорвавшихся с цепи, рано или поздно придется отстреливать….

О Циолковском, Берии и «технологической внезапности»

Возвращаясь домой после беседы с Константином Урпиным, я не переставал думать об услышанном.

Почему серые ничтожества и сегодня ненавидят и пытаются принизить Циолковского? Потому, что на его фоне подсознательно чувствуют свои убожество и неполноценность. Потому что великий КЭЦ – другой. Титан с неистовым воображением, великий визионер, зажегший свою звезду и воспламенивший умы нескольких поколений, открывший нам дорогу в космос. Поистине – не просто святой, а настоящий пророк русской инноватики, не боявшийся идти наперекор мнению окружающей толпы и придумывать то, что на десятки лет опережало его время. В годы, когда в воздух только-только поднимались хрупкие, фанерные аэропланы («Пролетишь, как фанера над Парижем!»), КЭЦ осмеливался конструировать межпланетные корабли и орбитальные станции. Вот почему бескрылая, лишенная интеллектуальной смелости и пассионарности мразь даже сегодня пытается «развенчать» Циолковского. Ибо сама она ни на что подобное не годится. Ибо она и труслива, и бесплодна. Это что-то сравни зависти низшего существа к представитель высшей расы.

Уже в метро купил газету и журнал «Эксперт». И они дали мне новую пищу для размышлений.

Прочел, что сейчас (май 2013-го) американское Агентство передовых разработок (DARPA) уже осуществляет программу «Технологическая внезапность». Читаю – и узнаю ту программу, что мы с С. Кугушевым предложили для РФ еще в «Третьем проекте» (2005 г.), назвав ее «Техноштормом». Мы ведь тогда говорили, что впереди – мировой кризис страшной силы и изнуряющей длительности, и выйти из него можно, лишь осуществив переход в новую цивилизацию, развивая самые «безумные» технологии, познавая пока неведомое. Американцы, судя по всему, это поняли и тронулись в путь. А в РФ – мертвый штиль. Какие. К черту, безумные прорывы могут быть здесь, если все давится в зародыше омиссией по лженауке? Если академик Александров, во всей красе показавший себя в грязных историях с Виктором Петриком, с вихревыми машинами и во многих иных случаях, нынче – глава «лженаучной комиссии». О-о, он-то обеспечит беспристрастные и строго научные экспертизы! Потому янки уйдут в прорыв, а Эрэф останется в трясине застоя.

Теперь я прекрасно понимаю, что любой в стране, кто создаст нечто, грозящее монопольным прибылям старых монстров, рискует получить донос на себя в новую инквизицию, в академическую Комиссию по лженауке. И она расправится с опасным конкурентом. Скажем, появится некто, кто лечит рак без химиотерапии и дорогущих протонных ускорителей – и на него пойдет донос. И его растерзают. Изобретет кто-нибудь дешевое топливо – и будет то же самое. Это уже не просто самозащита старой академической среды, желающей обладать монополией на знания, это именно орудие грязной научно-технической конкуренции, убивающей русское развитие. Причем злоключения Урпина и его команды почти полностью повторяют мытарства Петрика.

Но разве не было в нашей истории примеров, когда государство использовало нечто необычное, что толком так и не объяснила официальная наука? Разве СССР не пускал в ход того, что противоречило признанным научным теориям? Такие примеры были. И об одном из них я вычитал в журнале «Эксперт».

В 2013 году еще жил академик-атомщик Федор Михайлович Митенков, участник ядерного проекта Лаврентия Берии. Рожденный в 1924 году, он в 1950-м, сразу по окончании физфака Саратовского университета, был замечен московской комиссией по отбору перспективных кадров для работы в ядерной программе. Чьей? Первого главного управления Спецкомитета при правительстве СССР под руководством Л. Берия. Как видите, тогда государство вполне успешно искало молодые таланты. Не чьих-то сынков – а именно умных и энергичных ребят.

Молодой Федор Митенков не обманул ожиданий. Брошенный на создание оборудования для газодиффузионного обогащения урана, он столкнулся с тем, что процесс пожирает огромные объемы электричества. И он придумал компрессор, который потреблял энергии в разы меньше, чем имевшаяся техника. Причем разработал его Митенков (коему тогда и тридцати-то лет от роду не было!) буквально по наитию, вопреки мнению академического авторитета, не имея практически никакого теоретического обоснования полученному эффекту. Решение проблемы по созданию сверхэкономичного нагнетателя было найдено чисто практическим, опытным путем! И вот что особенно удивительно: при передаче технологии на Кировский завод в Питере воспроизвести эффект не удалось, невзирая на то, что завод получил подробные чертежи. Более того, внятного объяснения инновации Митенкова нет и до сих пор, шестьдесят лет спустя! Вот что рассказал в 2013-м сам советский (а не постсоветский!) академик Федор Митенков…

«…То, что мы сделали, было событием, которое интересовало всю отрасль, потому что обогащение урана тогда было одной из ключевых задач всей страны. Главный конструктор ленинградского КБ Николай Михайлович Синев позвонил моему руководителю Игорю Ивановичу Африкантову (выдающийся конструктор, долгие годы возглавлял ОКБ Горьковского машиностроительного завода, а позже и ОКБМ, возникшее на месте конструкторского бюро. – «Эксперт») и попросил: “Нам стало известно, что Митенкову удалось существенно уменьшить затраты электроэнергии. Мы же занимаемся одной проблемой, не передадите нам необходимую информацию?” Игорь Иванович понимал, насколько важна наша разработка для отрасли, для страны в целом, и попросил меня помочь ленинградским товарищам. Я ему ответил, что мы, конечно, все им передадим, но закавыка в том, что теоретически осмыслить полученное нам самим не удалось, так как мы достигли успеха опытным путем.

Я поехал в Ленинград и честно им все последовательно рассказал. Рассказал, что вопреки мнению академика Миллионщикова (Михаил Дмитриевич Миллионщиков – известный специалист в области аэрогидродинамики, механики и прикладной физики, в то время научный руководитель проектов по совершенствованию газодиффузионных машин. – «Эксперт») предложил использовать вместо осевого компрессора центробежный и что Африкантов поддержал меня. Поведал им, как мы меняли конструкцию сверхзвукового компрессора, как я мучил своих конструкторов, пока искали необходимую геометрию лопаток на выходе из компрессора и перепробовали все, что можно было, а получив нужную лопатку, стали ее просто буквально копировать, повторяя эту, можно сказать, в значительной степени случайную находку. Рассказал и то, что теоретически объяснить, изложив какой-то математической функцией, какими-то алгоритмами, почему и как это работает в сверхзвуковых течениях, мы не готовы, потому что просто не понимаем сами всего.

– Чем же закончилась история с Кировским заводом?

– А не пошло это дело в Ленинграде. Как будто скопировали они все. Я же им конструкцию свою всю привез в чертежах. Они повторили все по нашей документации, но у них не получилось. Николай Михайлович позвонил Африкантову и серьезно сказал: а все-таки ваш порученец Митенков не сказал всего, что знал. Я Игорю Ивановичу поклялся, что это не так. Я, кстати, впервые рассказываю эту историю вам, неспециалисту, и до сей поры очень неприятно вспоминать, что мне не поверили до конца. А позже уже сам академик Миллионщиков предложил мне изложить результаты в работе на базе накопленных материалов по центробежному варианту компрессора, и под его научным руководством я подготовил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук. Но вопросы, конечно, остались и после этой работы.

– А сейчас нашли объяснение вашей тогдашней находке, может, просчитали на современных вычислительных средствах эти сверхзвуковые течения?

– Вы знаете, я все годы следил за изучением процессов в сверхзвуковых течениях, имел хорошие связи с учеными ЦАГИ (Центрального аэрогидродинамического института имени Жуковского). Представьте себе, та же сложность с теорией и в авиации, с ней и сейчас конструкторы сталкиваются при проектировании сверхзвуковой техники. Объяснить все получается не всегда. Ведь не случайно тот же ЦАГИ построил когда-то специальные стенды в натуральную величину, с помощью которых и сейчас ищут решения с точки зрения управления такими самолетами, и многие из таких решений по-прежнему находят только благодаря практическим изысканиям…»

Выделения жирным в тексте я сделал сам. Ибо то, что совершил Митенков, до боли напоминает то, что делали и делают создатели вихревых теплогенераторов. То есть путем постоянных проб находится эффект, который можно использовать и воспроизводить, но каковой при всем том не имеет внятного, приемлемого для академической науки, объяснения! И все это ищется не с помощью теоретически-бумажных расчетов и не с помощью виртуально-компьютерного моделирования (ибо в мозги ЭВМ просто не заложены неизвестные науке эффекты), а путем натурных экспериментов «в железе».

Страшно подумать о том, как могла бы расправиться с Митенковым нынешняя Комиссия по лженауке. Ибо все признаки шарлатанства тут налицо. Научно-теоретического обоснования нет вообще никакого. Публикаций в серьезных научных журналах – ни единой. Противоречие признанному авторитету (академику Миллионщикову) – полное. Воспроизвести изобретение на Кировском заводе не удалось, несмотря на получение им чертежей. Признаки лженауки по критериям нынешних академиков александровых, кругляковых и гинзбургов – налицо. Ату его, шарлатана и мошенника, вон из науки вообще!

Но, к счастью, в начале 1950-х в СССР такого позорища, как Комиссия по лженауке, не существовало. Спецкомитет при Совмине СССР, руководимый Берией, решал конкретную задачу и делал Дело. Его интересовало одно: решается конкретная проблема экономии электроэнергии или нет? Если решается, коли эффект достигнут и помогает сделать Главное Дело – изобретению дается ход. И плевать на то, что думают по этому поводу всякие там академики. Спецкомитету нужно было создать ядерный щит СССР, а не охранять душевный покой, статус и неприкосновенность авторитета старцев из Академии наук. Если что-то, воплощенное в металле, работает на практике, то оно должно жить. Академики же пусть отрывают от кресел свои задницы и работают, ища объяснение дотоле неведомому. Иначе какого черта страна их содержит и кормит за счет казны?

Я уверен в том, что в начале 1950-х генераторы, созданные командой Урпина, попади они в сферу внимания Спецкомитета, точно так же получили бы распространение и защиту на уровне государства. Ибо они решают задачу государственной важности: обеспечения дешевого отопления и экономию миллионов тонн угля, нефти, урана. Колоссальную экономию денег и труда сотен тысяч работников. Любые попытки «высокоученых козлов» объявить эффект несуществующим пресекались бы на корню. Академику-инквизитору Александрову тогда, вздумай он действовать на нынешний манер, крепко дали бы по мозгам. Не умеешь сделать сам – не мешай тем, кто может.

В те сталинские годы государство, извините за выражение, дрючило Академию наук и ставило перед нею конкретные, практические задачи. Оно не давало академическому сообществу замкнуться в себе и в так называемой «чистой науке». Государство не давало возможности академикам прятаться за трусливое «Отрицательный результат – тоже результат», оно постоянно требовало от АН СССР прикладных плодов работы. Именно за достигнутые результаты в академики выдвигались настоящие ученые – практические исследователи и искатели нового. Там не было места велиховым, например, десятки лет кормивших нас обещаниями скорого овладения «горячим термоядом». Там не было места всяким александровым и кругляковым, которые занимаются лишь «отстрелом» первопроходцев во имя «чистоты веры», но сами не могут создать ничего прорывного. Существовал пускай и не идеальный, но достаточно сильный предохранитель от нашествия в Академию наук бесплодных существ, способных только получать высокие титулы, но ни черта не делать и достойных давить. Если до сих пор РАН еще из себя что-то представляет, то именно благодаря той сталинской «прививке» из таких, как академик Митенков. Считаю, что и Мастер в такой системе нашел бы поддержку своим работам.

И так это академическим старцам не понравилось, так их смущало, что после хрущевской «десталинизации» АН СССР принялась все больше и больше уходить от решения прикладных задач. Оттого советская наука все больше и больше стала превращаться в прибежище бездарей и дармоедов, лишь делающих вид, что занимаются наукой и уничтожающих тех, кто мог показать их никчемность. Оттого уже в 1977 году в СССР насчитывалось 1,3 миллиона людей, числившихся учеными, хотя при этом страна не могла опередить Запад в технологиях и перешла к политике почти полного копирования западных достижений вчерашнего дня. Примечательно, что сегодняшний главный борец с лженаукой Е. Александров – выходец из ГОИ, Государственного оптического института. А ГОИ с советских времен имеет печальную славу копировщика иностранных технологий при достаточно скромных собственных достижениях. Улавливаете закономерность?

Логическое завершение тенденция слабоумия нашей Большой науки получила после развала Союза и создания РАН на месте АН СССР. РАН практически полностью отказалась от прикладных задач и деградировала в «храм чистой науки», в науку ради науки, в лавочку для сохранения статуса остепененных стариков. Это и привело к превращению официальной науки в тормозящую поиски силу, в монополизатора истины и бюджетных потоков. А создание новой инквизиции – Комиссии по лженауке – лишь увенчало дело этого оскотинивания. Скандал с Петриком это показал во всем «великоляпии».

При этом РАН после 1991 года трусливо и безучастно наблюдала за разграблением и разгромом страны властью мародеров, пресмыкаясь перед нею (лишь бы бабки на Академию давали). РАН (отдельные академики – не в счет) не пыталась ни выступить против либерального геноцида, ни предложить проектов развития РФ. Она не поддерживала акции протеста ни молодых ученых, ни работников образования. Она, говоря о сохранении и «окукливании» науки до лучших времен, за двадцать с лишним постсоветских лет растеряла кадры и превратила свои институты в дома престарелых. А теперь вот всякая смелая мысль в этих институтах рискует быть убитой, оклеветанной или изгнанной вон. Понятное дело, что никакими простыми вливаниями дополнительных денег в деградировавшую, впавшую в реакционное слабоумие, систему РАН положения не выправить.

И на примере с ГТН Урпина вижу: чтобы что-то изменить и вдохнуть жизнь в РАН, нужны как минимум две вещи. Первая – создание нового Спецкомитета при правительстве. Второе – новая индустриализация РФ на основе мегапроектов Седьмого уклада.

Само собой – при совсем иной, чем нынешняя, власти. И уже без постсоветской «элиты»…[3]

Лирическое отступление. Ода естествоиспытателям и поиск титанов

В поисках титанов

«В 1997 году журнал “Лайф” включил Теслу в список ста человек, наиболее знаменитых и оказавших наибольшее влияние на развитие цивилизации в последнюю тысячу лет.

Разумеется, этот список появился до телевизионных реалити-шоу, Твиттера, Твэддла, призванных уменьшить период сосредоточенного восприятия для большинства населения до двух минут, ужать долговременную память до четырнадцати месяцев и убедить нас, что восхищения достойны не Джордж Вашингтон, Альберт Эйнштейн, Мария Кюри, Джонас Солк, мать Тереза и Никола Тесла, а знаменитость, только выигравшая “Танцы со звездами”, и чей-то танцующий кот, видео с коим просмотрели десять миллионов пользователей “Ю Тьюб”…»

Верховный отложил пожелтевшую книжку.

– Это написал Дин Кунц. В романе «Апокалипсис Одда» в 2012 году. Они сами понимают, что построили «цивилизацию» сетевых идиотов, безмозглых мотыльков, ничтожеств из социальных сетей. Что никаких великих достижений эта «культура Ю-тьюба» не даст и из кошмарного тупика никуда не выведет. Можно еще поспорить со списком великих людей, набросанным американцем, но не с самим выводом…

Стрелец снова погрузился в рассуждения, стараясь говорить лаконично и веско.

Да, задача встала грандиозная: чтобы спасти русских как народ, надо было разделаться с «цивилизацией сетевых кретинов» и снова поднять на подобающее место Науку. Знание. Людей Науки. Ибо только так можно было сбросить со своего народа тот морок, что наслали на нас Чужие, создатели постиндустриального и постмодернового мракобесия. Таким и должен был стать наш «переход через Сиваш» в грандиозной и необычной мировой войне, войне Прометеев против новых Темных веков.

Но как это сделать? Ведь нужны были люди, подобные тем титанам-Прометеям, что и создавали науку современного типа в семнадцатом-девятнадцатом веках. А они отличались какой-то немыслимой мощью интеллекта. Можно только поражаться, чего они достигали, имея в распоряжение самые грубые, самые примитивные инструменты. И чего могли бы достичь такие гиганты мысли, имей они в распоряжении нынешние компьютеры и научную аппаратуру.

Мы долго изучали феномен Основателей Современной Науки. Знаете, кто первый довольно точно вычислил скорость света? Датчанин Оле Ремер в 1673 году. Используя примитивный телескоп-рефрактор, наблюдение за спутниками Юпитера и собственный ум. Эдмунд Галлей в начале восемнадцатого века смог установить, что период обращения Луны вокруг Земли сокращается (вернее, он наткнулся на явление замедления вращении Земли вокруг своей оси), исследуя древние записи о затмениях. Тот же Галлей обнаружил изменение координат некоторых звезда в течение прошедшего до того столетия. Его младший современник, астроном Брэдли, не только вновь измерил скорость света, но и доказал движение Земли в мировом пространстве, измерил гигантские размеры Юпитера и первым сообщил об открытии колебаний в наклоне земной оси.

Отличительная особенность ученых тех времен: они исключительно разносторонни. Один и тот же человек мог заниматься и наукой, и живописью, и механикой, и музыкой. Как Виктор Петрик, кстати. Гениальный Ньютон занимался и физикой, и библейскими изысканиями. О том, насколько многогранным был Лейбниц, даже говорить не приходится. Наука вообще тогда тесно смыкалась с искусством. Диким считалось то, что человек, интересующийся физикой, не интересуется еще и химией, например. То были титаны, тяготевшие к целостности и междисциплинарности. Их с полным правом можно называть естествоиспытателями и натурфилософами, а не учеными в нынешнем понимании сего слова. Но именно это и сообщало им огромную силу.

Естествоиспытатели тех времен отличались фанатичным стремлением к поиску истины и новых знаний. Они буквально горели, отдавая за науку свою жизнь. Их любознательность и незашоренность оставались детскими, открытыми для восприятия небывалого и необычного на протяжении всей их жизни. А главное – они не доверяли признанным авторитетам, все стремясь проверить в опытах, на практике.

Собственно говоря, наука современного типа и возникла-то в середине XVII века, когда во Франции, Англии, Италии появились мощные, скептически настроенные умы, бросившие вызов старым догмам. Они отказывались верить в то, что говорил Аристотель, который до них считался непререкаемой истиной на протяжении почти двух тысячелетий. Истиной они решили считать все, что прошло проверку опытом, что может быть многократно повторено. Одним из таких бунтарей был знаменитый Торричелли, изобретатель барометра. Именно он первым в мире бросил вызов высказыванию Аристотеля «Природа не терпит пустоты», измерил атмосферное давление и создал вакуум в стеклянном сосуде.

В правление Кромвеля в Англии возникает практически тайное общество естествоиспытателей во главе с Исааком Ньютоном и Робертом Бойлем, называвшее себя Незримой Академией. Этот кружок проверял все. Они препарировали трупы людей и животных, чтобы понять, как работают те или иные органы. Они проверяли все бытовавшие тогда поверья, гласившие, например, что алмаз можно расколоть, помазав его кровью козла. Или что паук, коего посадили в круг, начертанный из истолченного в порошок рога носорога, не сможет вырваться из него. Они действительно мазали камень козлиной кровью и сажали паука в описанный круг. Алмаз не раскалывался, паук успешно смывался из волшебного круга. Все это записывали в протоколы опытов.

Позже, при Карле II, Академия станет явной и получит поддержку монарха. Фактически положив начало серьезной науке Нового времени. Те многосторонние Основатели вели переписку с собратьями-фанатиками новой науки по всему белому миру. Переписывались они, например, с голландцем Левенгуком – основоположником микроскопии, первооткрывателем микроорганизмов. С еще одним фанатиком науки, который десятилетиями занимался своими микроскопами, не думая при этом о богатстве. В одном из своих писем Левенгук писал:

«Профессоры и студенты Лейденского университета уже много лет тому назад были заинтересованы моими открытиями; они наняли себе трех шлифовальщиков линз для того, чтобы они обучали студентов. А что из этого вышло?

Насколько я могу судить, ровно ничего, потому что целью всех этих курсов является или приобретение денег посредством знания, или погоня за славой с выставлением напоказ своей учености, а эти вещи не имеют ничего общего с открытием сокровенных тайн природы. Я уверен, что из тысячи человек не найдется и одного, который был бы в состоянии преодолеть всю трудность этих занятий, ибо для этого требуется колоссальная затрата времени и средств, и человек должен быть всегда погружен в свои мысли, если хочет чего-то достичь…»

Золотые слова, объясняющие то, как были достигнуты тогдашние эпохальные открытия. То, как тогдашние титаны-Прометеи сделали гигантские шаги в познании, обладая только самыми примитивными инструментами и приборами. Фанатичные усилия длиной во всю жизнь и страстный поиск знания, неутолимая любознательность, отсутствие преклонения перед авторитетами, неутомимая готовность сомневаться в «непогрешимых истинах», стремление все проверить экспериментом – вот залог их успехов. И еще, добавим, очень часто – соединение науки с искусством, другим путем познания.

Последний всплеск такого наблюдался в XIX веке, когда в молодой Америке создавались соединенные общества науки и искусства. Когда ум людской был воспламенен открытием Фламмариона – каналами на Марсе. Когда дирижер оркестра Морской пехоты Филип Суза мог написать одержимый «Марш прохода Венеры через солнечный диск» – и столь же одержимо дирижировать его исполнением. Тогда же молодой Тесла совмещал поэзию и высокую науку…

Нет ничего более далекого от «цивилизации» рассеянных, не умеющих концентрироваться на чем то-то более пяти минут обитателей соцсетей, нежели мир таких Прометеев. И если мы хотим покончить с новой тьмой и вновь сделать человека великаном, нам нужны именно такие ученые. Натурфилософы, разносторонние естествоиспытатели. Да, с поправкой на возросший объем знания, но – с той же силой интеллекта, со стремлением к поиску. Можно только кусать локти от того, что у тех основоположников современной науки не было туннельных микроскопов, космических аппаратов и ускорителей элементарных частиц. Ведь они совершали величайшие научные открытия буквально при свечах. Господи, как необходимы такие блестящие умы в наши дни! И неважно то, что с тех пор колоссально вырос объем научных знаний: ведь их необязательно держать все в одной голове. Есть книги, есть электронные базы знаний – и можно прибегнуть к их помощи, прочитать. А если надо – то и сплотить вокруг себя команду разных ученых-специалистов, стать «точкой сборки» чего-то, сулящего новые достижения и небывалые прорывы.

Но соответствует ли современная наука с ее невиданным ранее техническим оснащением сему идеалу героя-натурфилософа?

Нет! Она сейчас впала в свое мракобесие и выживает из ума.

Мы все знаем, что сегодняшний ученый, причем слишком часто – злобный и ревнивый то ли бюрократ, то ли «рубитель бабла». Как правило, он получает вознаграждение от того, какие звания и должности им получены, а не за поиск новых знаний и не за то, что он решил ту или иную проблему рода людского. Потому главное для такого «ученого» – получить как можно больше званий и титулов, побольше выбить денег из бюджета и спонсоров, утопив для этого соперников. Чаще всего современный «ученый» защищает свою теорию, буквально уничтожая все, что ей противоречит. Все, наверное, помнят горькие слова Нильса Бора о том, что продвинуть новое в науке можно лишь тогда, когда вымрет прежнее поколение «научных светил». Современные ученые могут десятилетиями жевать свои темы, отговариваясь тем, что «отрицательный результат – тоже результат». У таких «ученых» атрофированы гражданские чувства. Они могут затоптать копытами даже жизненно необходимую стране новацию, коль она угрожает благополучию их «научной школы», их статусу непогрешимых «светил». Если она исходит не из их «мафии». Топить и уничтожать конкурентов самыми бесчестными методами – обычное дело в такой науке.

Но едва только появится кто-то, кто, не имея громких академических титулов, совершает прорывы и находит решение той или иной проблемы – и стая «официальных ученых» дружно набрасывается на него, стремясь разодрать в клочки и утопить в грязи. Ибо такие люди наглядно показывают убожество многих ученых, их бездарность, их – как метко заметил Юрий Мухин – паразитизм. Ибо гении, появляясь сегодня, нарушают уютный покой в мирке паразитов от науки, которые десятилетиями доят деньги из общества, собирая дипломы и звания – но не давая ничего практически полезного. И паразиты мстят гениям.

Какое тут, к черту, соединение науки и искусства? Какой энциклопедизм? Большинство ученых замкнулось в раковины узкой специализации, физики не читают «Химию и жизнь», а в науке процветают гангстерские нравы, когда покусившийся на чью-то «территорию» и монополию начинает убиваться всеми мыслимыми способами. Когда в угоду сохранению своего статуса уничтожаются даже самые прорывные разработки. В этом мире Прометеи-Опережающие – всегда объекты дикой ненависти, черной зависти и самых отвратительных приемов уничтожения. Можно смело утверждать, что в текущей реальности люди с качествами тех самых гигантов-натурфилософов прошлого, новые лейбницы, да винчи и ньютоны, забрасываются грязью. Их объявляют сумасшедшими и шарлатанами, «лжеучеными» и прожектерами.

Такое состояние науки – тоже составная часть спускающейся на человечество Тьмы.

…Стрелец мысленно перенесся в шестое ноября 2012-го, в уже заснеженный Всеволожск. Тогда сообщили, что умер ярый враг Мастера, глава академической Комиссии по лженауке, Эдуард Кругляков. Черт, жизнь – удивительно символическая штука. Говорят, случайность – всего лишь непознанная необходимость.

– Продолжим, мой юный друг, включайте ваш диктофон, – хрустнул костяшками пальцев Верховный. Задумался, собираясь с мыслями. И продолжил:

– Для меня судьба Виктора Петрика – пример. Можно сказать, эталон жизни и участи «опережающего». До того, как я сам увидел его лаборатории и то, что он успел сделать, признаюсь, сам я относился к нему настороженно. Мы не можем быть полностью свободными от мнений окружающих. Но увидев то, что сделано им, я назвал Мастера своим другом. Потому что увидел в нем родственную себе душу, «опережающего», передового. Хотя он мне в отцы годился. Просто я сам оказался готов к необычному, ибо и до того знал многих ярких ученых и изобретателей. Я увидел в нем естествоиспытателя со скрипкой. Того, кто совмещает науку и искусством, отличаясь душой ребенка и неиссякаемой любознательностью, способного увидеть в золотом сечении ключ к удивительным изобретениям и даже подлинным научным открытиям.

Эмпирическим путем нами еще в конце нулевых годов сего века было неопровержимо установлено, что массовый постсоветский обыватель опустился в интеллектуальном отношении (в сравнении с советскими людьми). «Постсовок» оказался намертво заражен настроением: «Ничего нового изобретать не нужно, все уже создано. А если что-то и создается нового, то только на Западе, поскольку мы, русские, ни на что не способны. Нужно не думать самостоятельно, а только копировать успешные страны».

Массовое слабоумие обывателей отныне можно было считать фактором нашей жизни. Что мы могли утверждать со стопроцентной уверенностью накануне нашей национально-освободительной революции?

То, что постсоветская толпа двуногих леммингов (существ, имеющих лишь «общепринятое», конформистское, навязанное СМИ мнение) не переносит нестандартных людей. Она отличается повышенным стадно-стайным чувством и ненавидит тех, кто в стадо их, леммингов, не вписывается. Но именно ученые-новаторы, изобретатели и великие конструкторы отличаются от серой массы немыслящих глупцов больше всего! Если бы они были стандартными, то никогда не смогли бы создать нового. Но жвачные и немыслящие двуногие готовы допустить нестандартность в сексуальных отношениях (гомосексуалисты уже почти уважаемы), в жизни пустышек гламурных подмостков (эстрадные дивы и актеры), однако люто не приемлют именно ученых или изобретателей. Видимо, сказывается подсознательная зависть низших по развитию к высшим.

Об этом свидетельствует простое сравнение. Жвачные, лишенные пассионарности россияне (и вообще постсовки) после Ельцина практически признали уважаемым бомондом тех, кто беззастенчиво грабил их после 1991 года, тех, кто делал миллиардные состояния ценой гибели миллионов людей. Тех, кто сам обманывал и убивал конкурентов. Олигархи начала 2010-х, если вспомнить, пользуются даже своеобразным уважением, не сходя с арены СМИ. Их даже признают оппозиционерами, а олигарх Прохоров со своей партией получает приличный процент голосов на выборах в Москве. Косноязычный браток становится президентом Украины. Жвачные к концу нулевых годов практически привыкли, что нувориши выводят из страны гигантские деньги, а свои прибыли тратят на пустое роскошествование, на демонстративное потребление.

Однако в те же самые годы человек (или люди), которые свои богатства потратили на то, чтобы в условиях развала и деградации страны закупить научное оборудование, что-то там наладил и пустил на научно-исследовательские работы миллионы, вызывает настоящую ненависть двуногого низкопассионарного стада! Дело Петрика показывает: ты можешь никого не убивать и не грабить советскую собственность, а все заработанное тратить на исследовательскую деятельность, на оплату труда своих научных сотрудников и дорогие эксперименты. В итоге ты превратишься в объект дикой, темной, почти подсознательной злобы стада жвачных, неспособных по природе своих на горение, на жизнь ради высоких идей. Тебя, окрывающего неведомое и увлеченного научными исследованиями или изобретательством, будут ненавидеть намного больше, чем Абрамовича, выкидывающего миллиарды долларов на английский футбол, спускающего 90 миллионов долларов на один свой день рождения или платящего миллион баксов голливудскому Бену Стиллеру, чтобы тот изобразил Санта Клауса для маленького сына Абрамовича.

Господи, да если бы все наши олигархи вели бы себя так же, как Петрик, все свои барыши тратя на лаборатории, смелые изобретения, на заказы уникального оборудования и многолетние исследования! Если бы они пускали деньги в науку и технологии, а не в обрыдшие замки, яхты и варварские по расточительности кутежи, не в покупки черномазых футболистов и не в яйца Фаберже! Да мы жили бы теперь в совершенно иной стране. Я был в институте Петрика во Всеволожске и видел, сколько же он успел заказать штучного, уникального оборудования, которое стоит безумных денег из-за того, что делалось на заказ. И чем больше занимаюсь своей книгой, тем больше презираю тупое обывательсское быдло из расеян. Мне тогда хотелось бросить леммингам в морды: «Вы ненавидите Путина? Так его власть – всего лишь зеркальное отражение “образованного городского класса”. Ведь он Петрика ненавидит намного больше, чем “никелевого” Прохорова, что ни одну высокотехнологичную разработку не довел до конца, но на американских негров-баскетболистов успел выкинуть более миллиарда долларов!»

Ибо олигархи и абрамовичи – они «как все». Стадо само хотело бы так красиво жить, просто не повезло ему, к кормушке жвачные не смогли прорваться. А петрики – они «не как все». Они стараются что-то делать, а потому колют стаду глаза. Ибо жвачные немыслящие в Постсоветии предпрочитают вечно плакать по прошлому и уныло-монотонно жаловаться на плохую жизнь сейчас. Но они при этом совершенно не желают думать о будущем и что-то делать самостоятельно. Они пассивны и направлены в прошлое, тогда как неугомонные новаторы отличаются кипучей деятельностью и глядят в грядущее. Поведение жвачных, вялых и трусливых постсовков в принципе, если глядеть на 2009–2013 годы, мало отличается от поведения олигархов. Последние тратят миллиарды долларов на футбол и яхты, а не на станки и технологии, проедая страну. А обывательские кретины покупают автомобили-иномарки в кредит, по сути так же проедая будущее России. Они, коли брать 2012-й, покупают машин на 70 млрд долларов в год, а еще 40 млрд. – ежегодно оставляют за рубежом в поездках на отдых. Разница – только в масштабах проедания, не более того. Олигархи РФ и ее массы леммингов – родственные души. Потребители. Такие же, как и расейский «креативный класс», который ничего не создает, а только копирует позавчерашний день Запада. А новаторы и исследователи – по сути своей противоположны потребителям.

Оттого толпа обывателей отторгает настоящих ученых и с радостью принимает участие в их травле серыми псевдоучеными. Что объективно толкало Постсоветию в мракобесие новых Темных веков. Оные явления не просто не ослабевают, они прогрессируют в начале второго десятилетия века сего, перед нашей революцией…

Раздумчиво, словно взвешивая каждую фразу, Стрелец наговаривал запись, передавая и знания, и опыт…

– Вот ради того, чтобы найти и задействовать людей с «детской» психологией естествоиспытателей, мы и создали вторую, конкурирующую Академию. Скажете, почти по Айзеку Азимову? Да не совсем. У Азимова вторая Академия состояла из психоисториков и мастеров высоких гуманитарных технологий. Мы же, создав систему решения прикладных задач и поиска-проверки новых феноменов и знаний, заставили старую РАН работать и искать объяснения непознанного. Мы понимали, что сама классическая Академия наук никогда не сможет измениться. Ведь это противоречило ее натуре, ее, можно сказать, гештальту. Всему ее привычному укладу, ее самомнению, глубинной психологии, сложившимся научным школам. Академию можно было изменить лишь одним: не ее примитивным разгоном и не варварской ломкой, а созданием второй Академии. На новых принципах и с людьми-«мальчишками» с психологией естествоиспытателей. При этом сумасшедшие авторы «совокупления облаков с космическим астралом», равно как и откровенные обманщики, отсекались практикой, экспериментами. Если же что-то работало и давало воспроизведение результатов, безусловно служа интересам нации, то авторы таких новаций вольны были себя хоть атлантами называть, хоть пилотами разбившейся «летающей тарелки». На это плевали. Главным-то было сделанное дело, практика.

Вот зачем нужно было создавать вторую Академию и Агентство передовых разработок. Что мы и сделали. И деньги на это сыскали…

Вторая академия. Добираясь до глубинных «кодов» отсталости

Верховный задумался, заходил по кабинету, собираясь с мыслями. Нужно успеть – и передать Знание молодым. Таким, каким он сам был в далеких уже восьмидесятых.

Вторая, конкурирующая Академия стала реальностью. Со своей сетью школ, лабораторий, опытных производств-полигонов, со своими двумя городами – Авророполем и Футурославлем. Строились Свято-Александровск и Сталиноград. С Агентством передовых разработок при правительстве. С целой «галактикой» возникающих инновационных частных и частно-государственных компаний. Забытым кошмаром стали бессмысленные олимпиады и футбольные затеи стоимостью в триллионы старых, постсоветских рублей. Со средствами проблем не было: воровство пресекалось. Поднявшиеся новые заводы и фабрики давали и работу миллионам русских, и питали вузы, создавая спрос на хороших специалистов, и вливали налоги в бюджет Русского Союза. А главное – теперь приличные деньги (новые рубли) были у большинства, и они покупали русские изделия. Только один Агропромышленный проект, покончив с ввозом в страну продовольствия на сто с лишним старых долларов в год, дал колоссальный прирост валового продукта.

Какой-то новый, здоровый дух осенял теперь русских. Ушла тяжелая, депрессивная безнадежность.

Пожалуй, исполнялась мечта Верховного: у русских создавалась инновационная «сверхпроводимость». По аналогии с электрической. Подобно тому, как ток при почти полном исчезновении сопротивления обеспечивал полный перенос энергии, в системе двух Академий инновации быстрее всего доходили от стадии идеи до готового вида. Теперь не приходилось десятилетиями пробиваться, теряя здоровье, молодость и деньги. Не приходилось ждать, когда вымрут старые ученые мужи. Одно лишь это давало Русскому Союзу колоссальное мировое преимущество и здоровую элиту. А уж она своим примером заражала весь возрождающийся народ. В стране стало интересно жить, творить и детей заводить.

Но процесс шел глубже. Давным-давно Верховный понимал, что науку нельзя оставлять на откуп академическим «шишкам». Старая истина гласила: война – слишком серьезное дело, чтобы доверять ее генералам. То же самое можно отнести и к академикам, этим «генералам от науки». Любой, кто касался научного мира, знал, что в нем царят такие грязные нравы, что уличная банда в сравнении с нею покажется клубом джентльменов. Здесь топили и душили друг друга, не чураясь подлости да интриг, боролись за бюджетные ассигнования и ключевые посты. Поиск истины, познание мира давно забросили в самый темный и пыльный угол. Один и тот же человек, который в одном случае выступал как выдающийся исследователь и автор нового слова в науке, в другом случае мог стать низким интриганом и откровенным душителем полезных инноваций. Ибо углядывал в них конкурентов. Таким был знаменитый биолог, академик Овчинников, приложивший руку к уничтожению создателей искусственной крови – перфторана. Предоставленные сами себе, предводители Большой Науки превращали ее в самодовольного борова, улегшегося поперек дороги.

Только умное и тактичное вмешательство верховной власти могло разрушить эту тенденцию загнивания науки. По опыту Сталина было известно: власть не должна открыто становиться на сторону одной или другой научной школы. Нельзя уничтожать конкуренцию. Пусть научные оппоненты ломают копья на диспутах и горячатся. Умная власть станет над схваткой, поступая иначе: предлагая науке решить те или иные конкретные задачи и не позволяя противникам уничтожить друг друга. И уж, тем более, пресекая всякие попытки любых ученых подавить необычные, но безусловно работающие изобретения. Ибо из противоречий и ломки привычного порядка вещей добывается энергия для развития.

Если ты ставишь задачу – создать, к примеру, пшеницу рекордной урожайности, подходящую для засушливого, с огромных ходом температур, континентального климата, то пусть стараются, условно говоря, и «лысенковцы», и «вавиловцы». Тот, кто раньше всего принесет самый эффективный результат – тот и получит дальнейшие вливания бюджетных средств, станет олицетворением успеха. К нему и частные игроки потянутся. Если «вавиловцы», например, понесут несколько поражений подряд, то им придется думать, искать, пересматривать свои взгляды, подбирать новых людей. И то же самое верно для «лысенковцев». Для этого и нужны две Академии-соперницы. Соревнуясь за выполнение поставленных государством и промышленностью задач, они, войдя в раж и желая выделиться на фоне конкурента, примутся сами предлагать те или иные проекты, выгодные для развития страны. В такой системе уродливые «комиссии по лженауке» просто не смогут жить, зато родятся потрясающие достижения. Здравый смысл показывает, что в мире нет полностью ложных научных течений: свои золотые зерна есть в каждом. Потому намеренное убийство того или иного направления науки глупо и опасно: вместе с ненужным и ошибочным вы рискуете загубить и нечто ценное. Да и конкуренцию, опять же, полезно поддерживать: иначе и успешное сегодня направление завтра превратится в того самого самодовольного хряка, улегшегося поперек дороги. Тогда не будет у нас академиков велиховых, которые полвека обещают скорое овладение термоядерным синтезом, но не могут дать конечного результата. Ибо на таких велиховых всегда найдутся соперники с иными проектами. А в итоге сшибки всегда высечется искра чего-то полезного.

Нужно ставить старую Академию перед фактом: то, что вы объявляли несуществующим, на самом деле существует и успешно работает! Теперь вы не посмеете отрицать это и объявлять «лженаукой», ибо мы успешно используем вот это самое «лженаучное» в практических целях. Вы нам несете чушь, что все эти рамочники и лозоходцы, ищущие то воду под землей, то руды – чушь собачья? Но они ведь существуют, к их услугам в США обращаются частные фирмы, платя за «рамочничество-лозоходчество» в среднем по 700 долларов за услугу. При этом лозоходцы (данные по состоянию на 2013 г.) не ошибаются в девяноста процентах случаев.

В 1912 году этим занималась комиссия французской академии наук. В 1947–1953 годах по поручению ЮНЕСКО проверял этот эффект голландский профессор С. Тромп. Комиссии подтвердили существование эффекта, но не смогли дать его объяснения.

В сталинском СССР лозоходцы активно использовались для изысканий. Плевать тогда хотели на «чистоту научной веры» – требовался результат. По сообщению полковника Г. В. Богомолова (впоследствии академика АН Белорусской ССР), на Второй Всесоюзной геофизической конференции в 1944 году в годы Великой Отечественной войны, когда войска Советской Армии вышли за пределы СССР, водоискательская лоза использовалась для поисков технической и питьевой воды. На этой конференции проблема лозоходства помимо физиков, ранее ей интересовавшихся, привлекла внимание гидрогеологов (Тареев, 1931), геофизиков, геологов. После снятия блокады Ленинграда по поручению Ленсовета доктор технических наук Г. Р. Гольбек с помощью рамки уточнял положение различных подземных коммуникаций и мест их повреждений.

В СССР изучением «лженаучного» эффекта «волшебной палочки» занималась межведомственная комиссия, возглавляемая кандидатом геолого-минералогических наук Н. Сочевановым. Комиссией проведено два семинара – в 1968 и 1971 годах. Тогда этим вопрос занялся инженер Игорь Инютин.

Он проанализировал, что собой представляет рудоискательская лоза с радиотехнической точки зрения. И представил ее как катушку индуктивности. Более того, он с товарищами развил технологию, отработал ее в поле и в семидесятые годы успешно использовал новую технологию по заказам советских предприятий.

Шесть лет выбором скважин этим методом были заняты на Южном Урале четыре гидрогеолога – И. Инютин, В. Реформаторский, С. Круглей, В. Сыч. Из пробуренных более 600 скважин безводными оказались только 8 %! В Челябинской области «Челябводстрой» и «Южуралгипроводхоз» за ряд лет пробурили по данным биолокации (согласно трем официальным справкам) 3217 скважин для обеспечения водой промышленных предприятий, совхозов и колхозов. Инютин публиковался в 1974 в «Трудах Свердловского Горного института» в 1974 году[4].

Но кто о нем помнит сегодня? Почти никто. Изучает РАН необычную биолокацию? Нет! Наградили чем-то инженера Инютина за прорывные труды? Нет. Комиссия по лженауке считает все это шарлатанством и обманом. Она об экстрасенсорике и слышать ничего не желает.

В этом – кризис чисто материалистической модели мира, на котором стоит вся современная наука, в том числе и советская/постсоветская. Новое не вписывается в привычную модель. А потому – отрицается. Владислав Жигалов, создатель проекта «Вторая физика», пишет:

«…Но эта материалистическая парадигма не была исторически первой, она родилась вместе с научным подходом, постепенно придя на смену религиозной парадигме. Материализм всем хорош, и даже послужил фундаментом для современной западной цивилизации. Однако он до сих пор не смог объяснить феномен сознания человека и сам феномен жизни. И он совершенно не годится для объяснения некоторых твердо установленных научных фактов. Факты эти крайне неудобны для любого материалиста. В основном речь идет о непосредственном влиянии сознания на физическую реальность – то, что стало принято называть психофизикой. Добавим сюда феномены воздействия на физические объекты по их информационному образу (фотографии), и обратный процесс – считывание “скрытых параметров” объекта по фотографии. И это не фантазии, это твердо установленные научные факты, некоторые из которых уже используются на практике в промышленных технологиях, например, в геологии.

В этой неприлично большой статье я много буду говорить о мифах. Так вот, очередной распространенный среди материалистов миф гласит: телепатии, экстрасенсорного восприятия, телекинеза не существует, так как нет строгих доказательств существования этих явлений. Специалистам, тем не менее, известны тщательно проведенные эксперименты, результаты которых показывают: все эти явления – не обман, не ошибка, а всего лишь необъясненный слой реальности. Вы можете, конечно, быть слепым от рождения и не верить зрячим, считая их описания прекрасного красочного мира бредом и фантазиями. Однако ваша вера никак не может повлиять на результаты экспериментов со световыми источниками и приемниками, которые показывают: свет не менее реален, чем слепые люди.

Но в чем дело, почему так сложно принять эти факты, почему слепые оказались настолько сильны, что поставили зрячих в положение, при котором им приходится оправдываться, как будто ощущение новых сторон реальности – это порочные фантазии, а их изучение – преступление?

Этому есть вполне объективные причины, коренящиеся в человеческой психологии. Разум человека стремится упростить этот мир, чтобы его понять, и это совершенно нормально. Колоссальный прогресс науки и техники в последние триста лет целиком обязан умению строить адекватные модели реальности и применять открываемые явления на практике. Материалистическая парадигма оказалась чрезвычайно полезной и самосогласованной. Но, если вы построили хорошую модель, появление фактов, в эту модель не вписывающуюся, раздражает. И это полбеды. Модели сменяют одна другую – это нормальное развитие науки. В то же время человек ограничен в способности быстро менять модели, в которые он верит. Чем более серьезная смена модели требуется, тем меньше вероятность того, что человек на нее согласится. Есть люди, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не меняют свои модели. Их называют консерваторами или даже ортодоксами.

Переступить через материалистическую парадигму дано немногим ученым, даже талантливым и честным. Современный ученый делает этот шаг под напором научных фактов (их не так трудно стало найти благодаря Интернету) – это объективная составляющая, а также под влиянием собственного духовного опыта – это субъективная составляющая. При этом поразителен следующий факт: людей, обращенных в новую, третью парадигму из грубо-материалистической, не очень много, но они есть, и их становится все больше; людей же, которые бы сознательно перешли в новую парадигму, а затем от нее отказались в пользу грубого материализма, просто нет: процесс строго необратим. Пару столетий назад, когда религиозное воспитание было нормой, начался переход из первой парадигмы во вторую: из верующих люди становились сознательными атеистами, так как материалистическая парадигма была более передовой, особенно по сравнению с религиозными догмами, некоторые из которых поражают своей дремучестью и отсталостью. Но теперь человечество ушло и от религиозных догм, и постепенно уходит от догм материалистических. Налицо рождение третьей парадигмы – парадигмы синтеза духовного и материалистического аспектов реальности…»

Задача Академии-2 – вторгнуться в реальность с новой парадигмой и заставить старую науку с ней считаться. Выбросить в мир проверенные новые технология и научные открытия, подтвержденные бесспорными опытами – и принудить старых ученых принять новые знания, искать им объяснения.

На уровне языка

Но даже и конкуренция разных Академий – еще не все. Создавая альтернативы и соперничество ученых, давая ход достижениям гениальных неостепененных самоучек, Верховный ломал еще один код русской отсталости. На уровне языка научных трудов.

На эту идею Верховного-Стрельца натолкнул разговор 2013 года с видным идеологом нацдемов Константином Крыловым. Будучи представителями разных политических лагерей, они, тем не менее, уважали друг друга как мыслителей. Однажды, рассуждая о причинах страшной умственной зависимости русских от Запада, они пришли к выводу о том, что необходимо что-то делать с языком нашей науки. Крылов предложил вообще вернуться к языку XIX и начала ХХ века в научных трудах. В самом деле, научные публикации той эпохи были написаны просто и ясно, прекрасным литературным языком, с уважением, а не с презрением, к читающему. Читатель быстро схватывал суть написанного, понимал аргументы, логику автора. Публикации же советских и постсоветских ученых отличаются совершенно дуболомным, уродливым языком, безнадежно засоренным тьмой непроизносимых терминов. Казалось, авторы таких трудов специально делают их непроходимым лесом, пряча основные мысли, всячески затрудняя понимание написанного. Они стали царством самых уродливых грамматических конструкций, «китайской грамоты». То, что можно изложить на трех абзацах, растягивалось на страницы.

То же самое относилось и к учебникам. Сам Стрелец, закончив школу в 1983-м, предпочитал готовиться к экзаменам по физике и химии по сталинским учебникам 40—50-х годов ХХ века. Как оказалось, то же самое делал и Крылов. Почему? Потому, что сталинские учебники писали люди с еще царским, гимназическо-университетским образованием. А потому они писали их доходчиво и на понятном языке, четко донося мысли. Было видно, что давно уже мертвые авторы тех книжек – люди высокой русской культуры. Причем так же наглядно были написаны и научно-популярные книги сталинской эпохи. Все они отличались прекрасными иллюстрациями-гравюрами, а не подслеповатыми ретушированными фото. Если уж и рисовали вылетевший из ствола пушки снаряд, то сопротивление воздуха и сила тяжести изображались, как канаты, за которые тянут могучие руки.

А учебники семидесятых и начала восьмидесятых, где на обложках значились в основном еврейские фамилии, отличались путаностью и невнятицей. Если ты пропускал урок по алгебре, то восстановить тему по учебникам послесталинского времени было неимоверно трудно. Многие дети просто не могли продраться сквозь эти искусственные дебри, не прибегая к помощи учителей. С гибелью СССР положение не только не улучшилось – оно стало только хуже. То есть уродливый язык «современной науки» не облегчал познание, а как можно более его затруднял. Причем не только в точных науках и математике, но и в гуманитарных предметах. Интерес к учению, к постижению науки губился тем самым на самом основном, «молекулярном» уровне. Науку выставляли чем-то скучным и непонятным, а не удивительным и захватывающим. Именно это сыграло роковую роль в том, что русские давным-давно лишились возможности жить своим умом, создавая свои теории и концепции в противовес иностранным. Заграница порабощала умы русских, ибо умела доходчиво внушать свои мысли и идеи. Да и отрыв серьезной науки от масс тоже случился не в последнюю очередь по причине уродования языка ученых. Равно как и то, что такой запутанно-туманный язык служил еще одной цели: он маскировал убожество мысли многих из «ученых» и ничтожество достигнутых ими результатов.

Стрелец тогда еще добавил, что позорнейшая Комиссия по лженауке одним из критериев определения пресловутой лженауки сделала отступление от общепринятого языка научных публикаций. Понятное дело, что бессвязные тексты сбрендивших «астральщиков» и «диагностов кармы» нужно отсекать. Но ведь нельзя же и ученых-«альтернативщиков» репрессировать за то, что они пишут свои труды и статьи нормальным русским языком, как логически выстроенный нарратив! Получается, что «лжеученая комиссия» и тут загоняет нас в вечный тупик, закрепляя условия русского исторического поражения.

Именно поэтому Верховный предпринял недюжинные усилия для того, чтобы вторая Академия перешла именно на ясный и сочный русский язык своих трудов. Вкупе с тем, что в Русском Союзе стали на государственном уровне возрождать мощную индустрию научно-популярных медиа, печатных, сетевых и телевизионных. Именно это вынудило и старую Академию наук – пусть с визгами протеста – переходить на максимально понятный язык. Наглядная же демонстрация успехов «лженаучных» разработок прямо принуждала академиков признавать очевидное и заниматься поисками ответов на возникшие загадки и парадоксы. Вырвав инквизиторские «зубы» у официальной науки, Верховный стронул с места процесс омоложения старой Академии. Ибо такая политика очень быстро показала, что у многих академиков просто нет ничего толкового, что они могут предложить стране и миру. Зато выдвинулись вперед именно те члены бывшей РАН (а ныне АН РС), которые вели первопроходческие работы. Резко ускорилось возникновение новых институтов, как во времена Сталина.

Такой стала научно-инновационная часть национального возрождения…

Глава 7. Люди как боги и боги как люди. Седьмой техноуклад и фактор «икс». За что мы сражаемся?

Теперь пора кое-что заявить напрямую. За что мы сражаемся? Нет, не за Петрика, хотя он – мой собрат по психологии. Я ведь тоже мальчишка в душе. Но бьемся мы за принцип: за настоящий дух науки и естествоиспытательства. Против мракобесия всех мастей и лицемерных инквизиторов. Потому что нам нужен новый мир – Мир Полудня. Мир Шестого и Седьмого технологических укладов.

Некогда «развитый мир» сейчас – в явном тупике. Он только притормаживает свой глубочайший системный кризис, но не перестает соскальзывать в его глубины. Уж и глупому понятно, что необходимы новая парадигма развития, что возможности прежней модели развития (легковой автомобиль, дом, безудержное потребление недолговечных вещей, вынос производства в Китай, погружение в мир виртуальных игр, финансовые спекуляции) – исчерпаны. Что больше из этой – прости, господи – «модели» ничего не выжмешь. Что человечество опасно закружило на месте, на рушащемся карнизе у пропасти. И нужно бы обрести крылья, чтобы взмыть в воздух и лететь дальше и выше, к новым высотам развития.

Но, хотя сегодня нет недостатка в международных слетах-саммитах под лозунгами «Новые лидеры, новые решения», на самом деле там не наблюдается ни новых лидеров, ни новых решений. Власть имущие озабочены лишь тем, чтобы все осталось по-старому, чтобы бразды правления не ускользнули из их рук. Они думают, что все как-нибудь само рассосется. Ибо они нутром чуют: в новом мире им места нет. Вот и пыжатся они, чтобы, как пел азербайджанский князек в прекрасном советском фильме «Не бойся, я с тобой»: «Чтобы все по-новому оставалось все по-старому».

Но так не будет. Цена этих бесплодных имитаций – усиливающаяся деградация некогда действительно развитых стран. Множится число функционально неграмотных, книг вообще не читающих. Факт замедления научно-технического развития налицо – как бы нам ни пытались замазать глаза всякими айфонами, фейсбуками и цукербергами. Ведь здесь – НИЧЕГО принципиально нового. И на Западе, и в Китае, который продолжает идти по пути всего лишь копирования лидеров.

Мне уже давно понятно, что нынешний порядок очень скоро рухнет с чудовищным грохотом и большой кровью. То, что мы видим сейчас – его предсмертные метания. Мне очевидно, что никто из нынешних «лидеров», что на Западе, что на Востоке, не осмеливается принять тяжелые, но необходимые решения. Все малодушно ждут, что «все само по себе рассосется» и «кривая сама по себе куда-нибудь вывезет». Но уже видно, что не пронесет, что такая «стратегия» мировых верхов лишь усугубляет намечающийся Конец Старого Мира.

Но его конец – это новое рабовладельческое, кастовое общество с жестокими правителями, достигшими физического бессмертия.

Нас этот вариант совершенно не устраивает, друзья. Если РАН этого не понимает – это ее проблема.

Седьмая эра

Все полетит в тартарары? Мы снова познаем время распадов, войн и пожарищ? Видимо, не минет человечество чаша сия. Да и когда было иначе? Ведь наша история на протяжении тысяч лет – вереница катастроф, кризисов и войн. Что с того, что во второй половине ХХ столетия люди несколько (но не до конца!) – этак до 1991 года – подморозили историю, самонадеянно решив, что вот уж теперь навсегда наступила эра милосердия, мягкости, роста сытости и благосостояния? О, святая наивность! Вот уже более двадцати лет история вновь возвращается в привычное кроваво-кризисное русло. Началось все с развала Советского Союза, а потом пошло по нарастаюшей. Сначала – чуть-чуть, потихоньку. А потом – все стремительней и стремительней. А вот теперь придется дурному роду людскому вспомнить, что жизнь наша – всего лишь цепь испытаний.

Вся история перехода на новые технологические уклады – история тяжких испытаний и жестоких кризисов.

Первый технологический уклад (1785–1835 гг.) был основан на новых технологиях в текстильной промышленности, использовании энергии воды, и отчасти – пара. Но переход на него дался крайне тяжело. Это – ужасы промышленной революции в Англии. С шахтерами в ошейниках, рабочим днем в 12 часов, с детским трудом, с нищетой и трущобами. Это – кошмар Французской революции 1789–1804 годов и Наполеоновских войн. Это миллионы уничтоженных репрессиями, голодом, болезнями и войнами, потрясшими Европу. От чего батюшка великого немецкого композитора Вагнера помер? От заразной болезни, потому что поблизости было поле великой Битвы народов при Лейпциге в 1814 году. А поскольку на нем лежло четверть миллиона погибших, которых не успевали хоронить, от разложения мертвой плоти по округе пошли эпидемии.

Второй техноуклад (1830–1890 гг.) – это ускоренное развитие транспорта (строительство железных дорог, паровое судоходство), возникновение механического производства во всех отраслях на основе парового двигателя.

Он еще относительно мирный. Но он – это кровавая война Севера и Юга в США за «инсталляцию промышленного капитализма», разгром пруссаками Франции, волны революций 1848–1849 годов, кровопролитные восстания в Париже, первая попытка создать социалистическое государство – Парижская коммуна 1871 года. Это колониальные войны, подъем рабочего движения, гонка вооружений.

Третий техноуклад (1880–1930 гг.) стоял на использовании в промышленном производстве электрической энергии, развитии тяжелого машиностроения и электротехнической промышленности – на основе использования стального проката, новых открытий в области химии. Появились радиосвязь, телеграф, автомобили.

Четвертый уклад (1930–1990 гг.) основан на дальнейшем развитии энергетики с использованием нефти и нефтепродуктов, газа, средств связи, новых синтетических материалов. Это – эра массового производства автомобилей, тракторов, самолетов, различных видов вооружения, товаров народного потребления. Появились и широко распространились компьютеры и программные продукты для них, радары.

Но ценой этого перехода стали первые империалистические войны, две жестокие мировые бойни, череда самых кровавых революций, крушение старых империй, три тяжелых мировых кризиса, самым страшным и опустошительным из коих стала Великая депрессия 1929–1939 годов. Здесь – геноцид, пришествие тоталитарных режимов почти по всей Европе и в Японии. Мы поднимаем красное знамя, а в Европе рождаются фашизм и национал-социализм, в США – тоталитарный по сути Новый курс. Мир в эти годы буквально тонет в крови и насилии. Это – время огромных по размаху сражений, лагерей смерти, первого применения оружия массового уничтожения (газы и атомные бомбы), ковровых бомбежек. А потом – жестокой холодной войны, гонки вооружений, периферийных войн, расчленения Советского Союза.

Слишком многие успели забыть, что и нынешний «благополучный мир» родился в преисподней глобальных кризисов, в огне и адских муках. Разве многие представляют себе, крутя баранку роскошно-сибаритских, компьютеризованных автомобилей, что эра массовой автомобилизации, эпоха бензиновых моторов и Большой Нефти родилась в пламени самых кровопролитных войн в истории – Первой и Второй мировых? Что сначала были дредноуты и эсминцы, переведенные на жидкое топливо, а потом – боевая авиация, моторизованная пехота и танки, пожиравшие миллионы тонн бензина и дизельного горючего? И только потом – обывательское счастье о четырех колесах для каждого, да еще и в кредит? Многие ли из нынешних обывателей думают, что потребительское изобилие, что обеспечивает нам высокотехнологичная индустрия химии, в своем истоке имеет отравляющие газы, порох и взрывчатку множества видов и даже атомную бомбу? Ведь сначала были миллионы убитых, пораженных пулями и разорванных осколками снарядов, даже сожженных и заваленных обломками после налетов бомбардировщиков – и лишь потом получился нынешний пластмассово-потребительский мир одноразовых удобств. Равно как и все это изобилие лекарств, игрушек, детских кремов, красок, покрытий разного рода. Пялясь в дисплеи компьютеров, смартфонов и «планшетов», думаем ли мы, что сам компьютер – порождение Второй мировой, созданный для «раскола» вражеских шифров, расчета траекторий снарядов и ракет, высчитывания параметров атомных зарядов? Из кровавой военной преисподней вышла электроника, которая сделала возможной нынешний электронный рай в магазинах. Даже массовая индустрия фруктовых соков, кои мы пьем на завтрак или на обед, есть всего лишь развитие промышленности по производству пищевых рационов для американских солдат, воюющих с японцами на островах Тихого океана. А массовое строительство щитовых домов на одну семью – наследие быстровозводимых построек Второй мировой, каковую технологию разработал для Пентагона мистер Левитт?

Сегодня еще царит Пятый уклад (1985 – примерно 2035 гг.). Он опирается на достижения в области микроэлектроники, информатики, биотехнологии, генной инженерии, материалов, освоения космического пространства, спутниковой связи и т. п. Но и его приход принес с собою трагедию распада СССР и либерального геноцида русских, потерявших с 1991 года 20 миллионов человек, сведенных в могилу «реформами». Он принес с собой страшные страдания для людей бывшего советского блока, пришествие неосредневекового либерально-монетаристского изуверства, обнищание большинства населения стран Запада. С ним пришли дикое имущественное расслоение людей в еще вчера благополучных странах, острый кризис самого вида «человек разумный», демографическая катастрофа белой расы. Он повлек за собою драматическую деиндустриализацию с варваризацией общества, с натиском мракобесия и всплывших реликтов прошлого, новую волну общественных потрясений, крах государств всеобщего собеса, новое великое переселение народов, новую феодальную раздробленность, тотальную дебилизацию и крах прежних национальных идентичностей. Экологические катастрофы и гибель морали. Зримую перспективу войны на перенаселенной планете за пресную воду и нефть.

Так что – без неуместных обид и эмоциональных соплей – и на сей раз переход к новой технологической эре снова произойдет через горнило страшных, запредельных испытаний. Через глобальный смутокризис.

Мы знаем, каким станет Шестой техноуклад. Что в нем?

• Биотехнологии

• Нанотехнологии

• Проектирование живого

• Вложения в человека

• Новое природопользование

• Робототехника

• Новая медицина

• Высокие гуманитарные технологии

• Проектирование будущего и управление им

• Технологии сборки и уничтожения социальных субъектов

• Новые (комбинированные) транспортные системы.

Так вот: чтобы выжить и победить, нам придется строить экономику (а по сути – уже креаномику, «экономику творения») Шестого техноуклада. Планомерно и сознательно. Отбрасывая прочь ненужные затраты вроде олимпиад и чемпионатов мира по футболу, уносящих зазря десятки и даже сотни миллиардов долларов (триллионы рублей). Именно этот уклад и позволит сэкономить нам труд миллионов отсутствующих (из-за «реформаторского» геноцида) людей, добившись решения наших проблем с оптимальными затратами.

Потенциально (подчеркиваю – лишь потенциально!) Шестой уклад даст нам сказочную возможность: воплотить мечты коммунистов о полном материальном изобилии. О сокращении необходимого рабочего дня. О высвобождении времени для развития личности и воспитания детей. Мы навсегда решим проблемы питания, здоровья, хорошего жилища для каждого.

Не буду категоричен. Да, спустившийся на нас мировой смутокризис крайне опасен. Он действительно может опрокинуть нас в кромешные Темные века-2, в пору нового варварства, а не вывести нас в Шестую технофазу. Но он же может и породить новый взлет. Куда? В эпоху не только Шестого, но уже и Седьмого технологического уклада. В Седьмую Эру.

Что это такое? Попробуем описать это самыми грубыми мазками. Седьмая эра – эпоха невиданного развития человеческих способностей, превращения человека в сверхчеловека, в бога. Развитие самой мощной творческо-когнитивной системы – нас с вами. Скорее всего, достижение физического бессмертия. Появление новой расы гениев.

А гении изобретут все, что пожелают. Очень точно суть Седьмого техноуклада выразил Юрий Крупнов. В этой эре не будет практически никаких ограничений для творчества. Придумал гений мост через море – хорошо. Его не связывают имеющиеся конструкционные материалы. Если нужно для воплощения замысла прозрачная сталь – она будет разработана. Или понадобится что-то легкое, словно паутина, но по прочности – как корабельный канат. И это тоже будет придумано и получено сверхлюдьми-творцами! Умные города, умные дороги – все это станет обыденностью. Материя окончательно подчинится духу и разуму. Сверхлюди смогут конструировать живое, они станут перекомбинировать атомы, они высвободят колоссальные возможности человеческого мозга. Они снова рванутся во Вселенную. Летать вместо того, чтобы ездить? Это превратится в банальность. Зато овладение неисчерпаемыми океанами энергии станет реальностью.

Главный научный сотрудник Института философии РАН Владимир Лепский, например, считает: нам нужно выращивать новые образцы жизнедеятельности на планете. Вот в чем может быть наша миссия, наши новые идеи и ценности. Да – сделать российский космос, но прежде всего не в космосе, а на Земле. То есть, надо начать создание особой среды, некоего «социогуманитарного коллайдера», который мог бы стать сетевым и средовым полигоном для малых организаций. Малых квазиавтономных образований. Именно здесь можно искать новые социальные механизмы, смыслы жизни, а экономику подтягивать как вторичные формы, обслуживающие новые формы жизнедеятельности – а не ставить во главу угла общество потребления.

Нет у нас других путей для того, чтобы поставить духовное выше материального. В рамках существующей системы мы ничего не сделаем. Нам нужно создавать новые «полигоны», которые затем могут стать образцами. В них потянутся люди. И фактически возникнет вторая планета Земля. Второе мировое сообщество, плавно вырастающее в новые идеальные формы. Если мы за это возьмемся – то станем планетарными лидерами и устроим у себя нормальную жизнь.

Но, даже двигаясь к этой сверхцели, мы по пути достигнем впечатляющих рубежей.

На выставке 1939 года в Нью-Йорке было представлено будущее, которое американцы желали видеть в 1960 году. Это – мир высоких, стройных и загорелых людей, прекрасно развитых во всех отношениях. Все – с высшим образованием. Пригородные зоны буквально иссечены автострадами. Автомобили сказочно дешевы. Вокруг – искусственно насаженные леса. Стандартный поселок строится вокруг одной фабрики и сам себя обеспечивает продовольствием. Основные болезни побеждены. Дома – также быстровозводимые, удобные и дешевые. Каждый поселок имеет свой аэродром, но самолетов не видно: они спускаются в подземные ангары. Города соединяются и разъединяются автострадами… (Уткин А. «ак пережить кризис. Уроки Великой депрессии. М.: Яуза, 2009. С. 202).

Перед нами – футурополис, мечта Максима Калашникова. Идея не нова. Нужно ее воплотить сегодня. И если в 1939 году мечтали об энергии из жидкого воздуха, то сегодня ее могут обеспечить сеть новых подземных АЭС с безопасными реакторами в связке с ветровой и солнечной энергетикой, с биогазовыми установками и комбинированными теплонасосно-ГТУ-агрегатами. А дальше – полностью управляемые ядерные станции Игоря Острецова, сочетания подкритических реакторов и ускорителей на обратной волне, способные работать на тории и природном уране. И это – один только промежуточный рубеж!

Стремясь к главной цели – Седьмой эре, ты то и дело открываешь по пути потрясающие «острова». Помню, как потрясло меня увиденное в одном из частных исследовательских институтов под Питером. Там я увидел, как из бедной руды, всего в один «прогон», по газофазовой технологии, в обычной комнате добываются платина, родий и палладий. Они просто оседают на стенках стеклянных колб, похожих на громадные электронные лампы. И не нужно по полгода – семь месяцев, как на «Норильском никеле», готовить концентраты, а потом извлекать из них ту же платину и сопутствующие металлы с огромными затратами. То есть везти руду в Красноярск, готовить там нужные составы, воздействовать на них кислотами в десятках технологических операций. А тут – все получается в один прием, с минимальным экологическим ущербом! Это значит, что такая технология, еще один «остров на долгом пути к Главной цели», за какие-то считанные годы мог бы дать нам огромные объемы платиноидов, столь нужных сегодня везде. Кстати, сам автор этой технологии в РФ подвергается настоящей травле, его поистине пытаются смешать с грязью. Но об этом мы поговорим позже.

А пока нас интересует путешествие в Седьмую эру. Ведь его уже можно начинать, ибо ростки сего будущего мы можем отыскать уже в сегодняшней реальности. Это нужно делать, ибо в этом переходе – преодоление глобального смутокризиса.

Новый технологический уклад: русский расчет

Мне, по большому счету, плевать на Запад. Мне, как русскому, важно выживание моего народа. Вот ему бы и нужно бы первым в мире рвануться в новую реальность, создавая ту самую невиданную раньше цивилизацию с технологиями Шестого и Седьмого укладов. Нашу цивилизацию радости и творчества, а не нового рабства!

Но стоит ли повторять прежние мои книги? Ведь если вы их читали, то прекрасно понимаете, о чем здесь говорится. Тот, кто пошлет подальше этот муторный мир с его бесчисленными мобилками, гламуром, очередными социальными сетями, сайтами групповых скидок-купонов и безмерно надоевших тачек, тот и выиграет всю планету. Тот, кто первым сможет (не выбрасывая айфонов и Интернета) создать реальность, где люди станут богами, где возникнут усадебные футурополисы вместо мегаполисов (этих мельниц по перемалыванию человеческого капитала). Где возникнут плавучие города и подводные поселения. Где пустыни станут превращаться в благодатные орошенные земли.

Русский резон в этом смысле прост до неприличия. Если твой народ понес чудовищные потери и ему элементарно не хватает рабочих рук, то спастись он может только за счет того, что овладеет сверхпроизводительными технологиями Седьмой эры. Лишь они могут компенсировать громадное число убогих, немощных и старых в стране. Ну, если вы, разумеется, не хотите заменить русских ордами среднеазиатов.

Так было всегда и в других технологических укладах. Только новые научно-технологические прорывы могли экономить людские ресурсы. Один пулемет Максима заменял собою пятьдесят стрелков из винтовки. Один трактор с навесными орудиями был равен десяткам конных плугов. Кстати, массовая тракторизация началась в США в Первую мировую, чтобы заменить машинами сотни тысяч пахарей-фермеров, мобилизованных в армию. Вот и нам сейчас до зарезу требуется то, что позволит обходиться минимумом работников. А это – не что иное, как технологии Седьмой и даже Восьмой фаз.

Однако они с неба не свалятся. Их нужно создавать, причем самим, не надеясь на то, что все можно купить на Западе. История учит нас, что народ, который остался в предыдущей технофазе, в то время как его конкуренты уже перешли в следующую эру, терпит жесточайшие поражения. Стоит, наверно, напомнить, чем закончился контакт высокоразвитой южноамериканской (индейской) цивилизации бронзового века с испанским вариантом западной цивилизации века железного. Те, кто обладал коваными доспехами, огнестрельным оружием и парусными океанскими кораблями, легко расправились с людьми эпохи бронзы. Можно напомнить о том, как ряды смелых зулусских воинов (примерный аналог ахейцев времен Троянской войны, хотя уже с железным оружием) ложились, аки скошенная трава, под пулеметным огнем. Как точно так же гибли храбрые до фанатизма воины Махди в Судане, коих британцы тысячами косили из автоматического оружия. Легко представить себе итоги столкновений деревянных парусных кораблей с паровым броненосцем (избиение флота южан панцирным «Монитором» северян на Хэмптонском рейде в 1862 г.). Или схватку армии с боевыми самолетами и танками с войском, где есть только пушки на конной тяге (итальянцы в Эфиопии в 1935 году).

Да только ли о войне речь? В 1860-м западные немногочисленные войска в хвост и гриву поимели огромный Китай с его огромным населением и довольно богатой экономикой. Но у западников уже была фабрично-заводская промышленность и механические двигатели, а у китайцев не было. У них имелось только ремесло, мануфактуры да энергия мускулов, ветра и воды. И нет более наглядной картинки того, что означает преимущество в развитии. Ведь Запад сначала разгромил Китай и вверг его в бессильное состояние – и только потом позволил покупать новые технологии. Да и то – отнюдь не все, а лишь те, что были ему не опасны.

В нашей истории мы видели, как западники расправились с нами в Крыму в 1854–1855 годах, используя свое технологическое преимущество. При всей своей храбрости русские, имея только гладкоствольные ружья, парусные корабли и воловьи упряжки, потерпели поражение от цивилизации, использовавшей против нас пароходы, нарезное оружие, железные дороги, машинную индустрию. Нам не помогло даже то, что защитники Севастополя имели больше пушек, чем осаждающие.

Сегодня мы попали в положение цинского Китая и николаевской Российской империи XIX столетия. Ибо СССР был с Западом в одной технологической фазе. Да, мы отставали от врага, но не судьбоносно, и, по большому счету, могли делать сами все то же самое, что и Запад. Сегодня ситуация кардинально изменилась: РФ и прочие обломки СССР остались в четвертом технологическом укладе, потеряли советские зачатки Пятого, а враги наши, тем временем, достигли пика Пятого техноуклада и могут идти в Шестой. С чем это сравнить? Ну, как если бы мы до сих плавали на деревянных фрегатах с гладкоствольными пушками, тогда как супостат имел бы уже не просто броненосцы, а скоростные дредноуты и авианосцы 1930-х.

Нас уже беспощадно лупят из-за технологической отсталости. Запад, Китай, Южная Корея, Индия, обладая промышленностью современного уровня, полностью выбили русскую обрабатывающую промышленность с мировых рынков и отняли у нее даже домашний рынок. Попробуйте-ка отыскать сложные товары местного производства в магазинах РФ или Украины! Да и в Белоруссии импорт пускай медленно, но зато верно вытесняет отечественные изделия. Используя гигантское превосходство в технологиях и государственном управлении, конкуренты производят продовольствия больше и дешевле нашего. Роль русских все более сводится к поставщикам сырья, добытого из-под земли. Ежегодно мы отдаем за импортные товары и привозную еду по 300 миллиардов долларов. Теперь, увы, технологическое отставание у нас складывается в убийственную смесь с последствиями массового уничтожения людей «реформами». С 1991 года РФ потеряла 13 млн жизней, Украина – 7 миллионов.

Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, как дальше могут развиваться события. Мы превратимся в белых дикарей (при этом нежизнеспособных и стареющих), лишимся возможности даже поддерживать на должном уровне наш ракетно-ядерный потенциал. В то же время, конкуренты наши найдут противовес ракетам с ядерными боеголовками, развив технологии следующего уровня. Они настолько превзойдут нас в промышленности, управлении, информационной сфере, что рано или поздно покончат с нами. Ибо уже ныне РФ напоминает обломок корабля, который лишен хода, и сей обломок скрывается за горизонтом, пока «эскадра» прочих стран стремительно от него удаляется.

Потому вопрос стоит так: либо мы перейдем в новую техноэру, либо нам ждет печальная кончина. Причем переходить придется самим, читатель. Ибо никто самым передовым делиться с нами не станет: все предпочтут сначала снимать «ренту опережающих».

Чтобы избежать сердитых окриков, скажу сразу: да знаю я, что для начала нужно изменить политический строй страны, обеспечить честные выборы, справедливый суд и вообще сменить так называемую «элиту». Не ломитесь в открытую дверь. Все это давным-давно ясно. С той быдлоэлитой, что сложилась с 1991 года, каши не сваришь. Она безнадежно тупа, косна и несамостоятельна. Да и криминальна насквозь. Но, читатель, убрать прочь такую «знать» мало! Нужен еще один фактор. Иначе и новые властители окажутся все теми же ретроградами или рабскими подражателями Запада.

Представим себе: ну, произошла революция. Некто высадился с вертолетов в самом центре Москвы и сместил прежнюю власть. Все взяли под козырек и возликовали: ну наконец-то, кончилось царство крыс и мародеров! А что дальше? Как обуздать власть проклятой бюрократии? Как установить подлинное народовластие и построить разумное государство, опирающееся на самоуправление, например? Как решить национальные проблемы? Как победить нищету, всеобщее разложение, как обеспечить граждан работой?

В рамках прежних технологий это невозможно. Смена власти ни к чему не приведет, если русские останутся прежними обитателями унылых городов, застиснутыми в бетонные коробки многоквартирных «термитников». Нынешними трусливыми и разобщенными потребителями, которые не могут ни детей родить, ни воспитать их. Которые жрут водку и сидят перед «дебиловизором». Мы ничего не добьемся, если и дальше мы останемся деградирующей серой массой, с каждым годом теряющей и грамотность, и квалификацию. Какое народовластие, какое новое общество может построить стадо слабоумных, злобных, маниакально-депрессивных особей, в которое превращается население обломков СССР? Прежде всего, придется измениться самим людям.

Новое общество, друзья, все смелые социальные преобразования нуждаются в новой технологической оболочке. Чтобы перестать быть опускающимися, теряющими облик рабами, чтобы подняться до статуса свободных, умных и сильных граждан, понадобится научно-технологическая революция. То есть новые жилища и города, новые системы жизнеобеспечения, транспорта, энергетики, производства. Новые образование и медицина. Те технологии, что смогут сделать нас свободными не на словах, а на деле.

Видите ли, читатель: я – ярый противник модернизации. Максим Калашников – ярый приверженец развития, но – злейший враг модернизации. Ибо «модернизация» означает одно: рабское подражание западным моделям при безжалостном сломе своей цивилизации, своих национальных традиций. Русские – не китайцы XIX века, мы еще вчера заставляли трепетать Запад и штурмовали космос! Да и кому подражать-то? Неужели современному Западу, где вместо авиационных парадов – парады педрил и лесбиянок? Где богатые явно обнаглели – и пошло обнищание масс, причем вполне реально? Где рождаемость – ниже простого воспроизводства? Где дом или квартиру, не залезая в тяжелейшие долги, могут купить лишь миллионеры? Где расцветает «экономика» совершенно бесплодных и бесполезных финансовых спекуляций, где качество образования… Да к черту такую «модернизацию»! Мне нужно развитие.

Но как добиться того, чтобы оно началось? Как избежать того, что и новые правители страны не стали кружить на месте так же, как это делают нынешние «отцы народа» в ожидании спасительной подсказки с Запада? Как, наконец, втолковать им простую истину: копировать некого, да и нет у нас привычного пути к спасению?

Вот тут-то и потребуется тот самый фактор «Икс» – невероятная дерзость мышления. Можно сказать, на грани хулиганства и бесшабашности.

И тут мы возвращаемся к самому началу сей подглавки. Чтобы создавать технологии новых фаз, друзья, необходимо делать новые научные открытия, искать неведомого. Открывать новые эффекты и упорно искать теоретическое обоснование для оных. Причем делать это смело, не боясь никаких обвинений в «лженауке». Нужно не трусить быть первыми, надо уметь идти в голове гонки, когда рядом никого нет. Нужно не бояться самых парадоксальных решений. Нужно избавиться от зашоренности и уметь смотреть на вещи по-новому, свежим взглядом, избавляясь от стереотипов. А если нужно – то и ниспровергать авторитеты, довлеющие над умами.

Но готовы ли к этому имеющиеся у нас государство, Академия наук и даже сама почтенная публика? Нет, господа читатели. Вы, друзья, глубоко ошибаетесь, если вослед за властью считаете, будто стоит влить в имеющуюся у нас науку побольше денег – и из нее, аки из рога изобилия, посыплются головокружительные новации. Проблема, увы, не только в средствах, а в том, что и Большая наука, и государство, и массовый обыватель сейчас превратились в трусливых и злобных ретроградов. Они боятся нового. А если кто-то осмеливается открыть нечто новое, еще непознанное, то такой человек в постсоветском гнилом болоте рискует быть затравленным и буквально уничтоженным. Никто не придет к нему на помощь, никто не включится в работу, чтобы найти научное объяснение порожденному чуду. Практически никто не пособит ему довести изобретение или разработку до стадии относительного совершенства. В 99 случаях из ста на него начнут изрыгать хулу и всячески поливать грязью его еще сырую, слабую, страдающую сотней «детских болезней» разработку. В этом смысле Постсоветия – настоящая воронья слободка, гиблое для инноваторов место. Боюсь, вы даже не представляете себе, насколько гиблое!

У русских после гибели СССР и двадцати с гаком лет деградации наступило старческое, злобное слабоумие. Некая ненависть ко всему новому и необычному, поразвившая в первую очередь власть и официальную науку. Совсем не нехватка денег – нынешняя РФ от них буквально лопнуть готова – а именно эта старческая умственная немощь обрекает русских на позорный конец.

Потому что для рывка нужна не старческо-желчное бессилие и вечная критика всего и вся, а юношеский, смелый и пламенный, порыв.

Его нам и не хватает сегодня.

О незаменимости «исторических хулиганов» и мальчишек во власти

Хотите пример для начала? Пожалуйста!

Семьдесят лет назад, 2 декабря 1942 года, когда под Сталинградом русские уже взяли в кольцо группировку Паулюса, в Чикаго Энрико Ферми пустил первый в мире атомный реактор и провел управляемую цепную реакцию. Да-да, в подтрибунном помещении местного бейсбольного стадиона, в рамках засекреченной чикагской «металлургической лаборатории» (Метлаба).

Атомный американский проект, начатый в 1941 году, круто изменил судьбу мира. Он предопределил технологический взрыв в развитии Запада, а косвенно – и СССР. Он буквально спас Соединенные Штаты. Ибо разве непонятно, что, не имея ядерного оружия, американцы в 1950-е никак не могли бы предотвратить рывок дядюшки Джо к Атлантике и полный захват Евразии Советским Союзом в союзе с красным Китаем? Не будь у Запада ядерного оружия, он увидел бы башни русских Т-34 и ИС-3 на берегах Ла-Манша уже в середине 1950-х. Русские бомбардировщики Ил-28 молотили бы Британию, вылетая с баз во Франции и выводя британцев из войны. Подлодки Сталина душили бы блокадой издыхающую метрополию англичан, а пыль североафриканских пустынь садилась бы на борта советских бронетранспортеров. Тучи «МиГов» кружились бы над Босфором и Дарданеллами, перекрытыми русскими минными постановками. При всем том у Запада не оказалась бы ничего, что выросло из Атомного проекта – компьютеров, передовой электроники, промышленности передовых сплавов, роботизированного производства.

Решение Рузвельта 1941 года стало половиной успеха атомного проекта. Мало того, решив вложиться в ядерные научно-прикладные разработки, Рузвельт не отменил своей воли даже тогда, когда буквально на следующий день началась война с Японией, в начале коей янки получили тяжелейшие удары. Казалось бы, нужно было закрывать «фантастику». А Ф.Д.Р. не закрыл и довел дело, на первый взгляд чисто авантюристическое и прочти провальное, до полного триумфа. Именно смелость и прозорливость капитана государственного корабля Америки сыграли решающую роль. Ведь ни одна частная корпорация не смогла бы потянуть проект такого размаха. Никакой «рынок» не может справиться с делом подобного размаха.

Но, черт возьми, как это случилось? Никогда дотоле история человечества не знала примера мобилизации огромных государственных ресурсов богатейшей страны планеты ради вложений в то, что сначала казалось полным безумием…

Мне, признаюсь, долго не давал покоя вопрос: как мог Франклин Рузвельт в 1941 году решиться на то, чтобы потратить громадные государственные средства на атомный проект? Как он мог в него ПОВЕРИТЬ и не потерять терпения? Ведь в то время он казался действительно чистой фантастикой, основанной почти целиком на умозрениях сумасшедших ученых. Ну, мигает у них что-то и светится – так что это доказывает? Мало ли у кого что-то там в лабораториях что-то щелкает? Кто вообще может доказать, что их протоны и нейтроны существуют?

К 1941 году мир уже знал целую череду примеров сумасшедших, обивавших пороги миллионеров и министерств с проектами то «лучей смерти», то получения энергии без топлива, из ничего. Они неизменно оказывались либо свихнувшимися, либо шарлатанами. А Рузвельт взял – да решился! Чтобы понять, насколько нетривиальным и «безумным» было такое решение про состоянию на сорок первый год, достаточно представить себе, что в наши дни президент крупной страны вдруг подписывает решение о начале многомиллиардной государственной программы по началу работ про достижению физического бессмертия человека. Или по постройке первого опытного антигравитационного планетолета. Или о создании, скажем, машины по извлечению энергии из мирового эфира, основываясь на еще толком не проверенной, новой физической теории, которую осмеивают и повергают сомнению многие признанные ученые. Представьте себе это в наши дни – и вы получите представление о том, насколько велик оказался государственный ум и настоящий управленческий подвиг великого американского президента.

Дело кажется еще более удивительным, если мы учтем еще одно обстоятельство: Рузвельт Второй поверил сумасшедшими ученым, которые предложили совершенно необычный на тот момент способ овладения ядерной энергией: цепную реакцию. Сама по себе атомная энергия уже существовала тогда на страницах фантастических романов. И в «Освобожденном мире» Герберта Уэллса (1913 г.), и в «Маракотовой бездне» (1927 г.) Артура Конан Дойля. (Правда, у сэра Артура о ней говорится вскользь, с замечанием о том, что пресловутая энергия атома не так уж велика, как думают многие.)

В книге «Энергетика будущего (через 100 лет» немецкий инженер Г. Гюнтер (выдано в свет в СССР «Энергоиздатом» в 1934 г.) писал: «Еще меньше поддается обсуждению с точки зрения “сегодняшнего дня” физическая проблема, самая большая, которую придется решить технической физике, а именно – использование внутриатомной энергии путем искусственного разрушения атомов. Эйнштейн нам показал, как вычислить энергию материи. В одной капле воды… достаточно энергии для того, чтобы в продолжении целого года давать мощность в 200 л.с. Следовательно, речь идет о количествах энергии, которая при той же массе в сотни тысяч, даже в миллионы раз больше того, что мы могли бы получить при сгорании или при других химических реакциях…

Пройдут ли до этого годы или поколения, этого никто на сегодняшний день не может сказать. Но в один прекрасный день человечество, вероятно, будет стоять у этой цели. Тогда оно будет, улыбаясь, смотреть на громадные гидравлические и теплосиловые установки, которые сегодня (еще так недостаточно) снабжают мир энергией.

И вместо того, чтобы утолять голод колоссальных котлов такими драгоценностями, как нефть и уголь, или строить плотины, стоящие бесчисленные миллионы, оно станет отмерять порции внутриатомной энергии карликовыми машинами, мощность которых в тысячи раз превысит то, что могли делать предки этих машин. С этого дня исчезнет все, что в настоящее время служит для переноса топлива с одного места Земли на другое, ибо годичный запас топлива для электрической станции сможет быть помещен в обыкновенной бутылке, а всякая работа непременно будет производиться при помощи электричества. Если продумать эти возможности до конца, то перед нашими глазами раскрывается грандиозная реконструкция энергохозяйства, далеко превышающая самые смелые желания техники на сегодня. Неограниченные количества энергии, так же хорошо приспособленные сеять смерть и истребление, как жизнь и счастье, будут в распоряжении человечества. Если человечество не созреет для правильного использования того могущества, которое будущее вложит в его руки, то оно погибнет от своей власти над природой…»

То есть в 1930-е годы атомной энергии все-таки ждали. Однако до самой Второй мировой войны ученые считали, будто атомная энергия будет добываться с помощью расщепления атома (как оно и есть сейчас), но с помощью специальных устройств-«пушек». Или ускорителей-циклотронов. Некая внешняя сила должна разбивать атомное ядро. Если вы читали детективно-фантастический триллер Александра Беляева «Чудесное око» (1935 г.), то в нем русская советская экспедиция, опережая коварных американцев, с помощью подводного телевизора обнаруживает на затонувшем корабле железный чемоданчик погибшего изобретателя – и поднимает его. А в чемоданчике – чертежи той самой электрической пушки для расщепления атомного ядра.

Но перед войной Ферми, Сциллардом, Флеровым, Петржаком и Жолио-Кюри было сделано открытие цепной реакции. То есть, можно сдвинуть вместе два куска чистого урана – и поток нейтронов от делящихся атомов, вылетая, начнет разбивать соседние атомные ядра. Те также выпустят лишние нейтроны (сам нейтрон, кстати, был открыт только в 1932 г.) – и они, в свою очередь, станут разбивать ядра других атомов. По цепочке, так сказать. Стало быть, расщепление атома будет походить на процесс горения дров в очаге, и не нужны для этого никакие внешние «пушки». Нужно только научиться ускорять, замедлять и вообще останавливать реакцию. Ну, как в случае с огнем в печи или в камине. Вам же не нужны некие специальные излучатели, чтобы заставлять гореть дрова или уголь в топке! Их надо поджечь, а дальше реакция пойдет сама.

(Отметим, что в СССР к выводу о возможности цепной реакции, вызываемой нейтронами, в 1939–1940 годах пришли, как вы уже знаете, К. Петржак и Г. Флеров. Они открыли, что атомы урана могут распадаться самопроизвольно, едва масса куска урана достигнет определенной величины. Чтобы доказать, что распад необычного металла идет не под действием космических лучей, тогда еще молодые Флеров и Петржак по совету Игоря Курчатова добились от Наркомата путей сообщения СССР разрешения на то, чтобы затащить три тонны аппаратуры в кабинет начальника станции московского метро «Динамо» и провести нужные опыты на глубине в полсотни метров).

Сама по себе идея атомной энергии казалась фантастикой в 1941 году. В нее не верил даже великий Резерфорд. 12 января 1933 года он заявил: «Из этих процессов мы можем извлечь гораздо больше энергии <…>, однако рассчитывать на них как на постоянный источник энергии мы не можем… Любой, кто попытается использовать в качестве источника энергии превращение атомов, получит излучение мощностью лунного света. Все это вздор…»

А идея того, что атомную энергию можно получать путем самотечной цепной реакции, а не с помощью неких «пушек»-излучателей, казалась фантастикой вдвойне.

Таким образом. Рузвельт – юрист по образованию и политический делец по жизни – поверил в двойную фантастику!

Мне стало интересно: почему? Что сподвигло его, далекого от физики человека, решиться на это? Только ли письмо, подписанное Эйнштейном и только ли убедительные речи Сакса? И тут я, изучая биографии ФДР, сделал интересную находку. Оказывается, Рузвельт был помешан на самых смелых научно-технических инновациях. В годы Первой мировой, служа заместителем военно-морского министра Соединенных Штатов, Рузвельт познакомился с очередным изобретателем, обещавшим делать горючее из простой воды. Рузвельт выбил казенные средства на опыты. Увы, изобретение оказалось пшиком. Но Рузвельт не утратил своего инновационного, мальчишеско-хулиганского пыла. В 1920-е годы, временно отойдя от активной политики и будучи уже с парализованными ногами, Франклин Делано Рузвельт занимался бизнесом. Знаете, куда он вложил деньги? В самую (на тот момент) технологическую «крутизну»: в компанию «Фотоматон», которая делала кабинки, где каждый желающий мог, опустив монетку в прорезь, сфотографироваться. В 1928 г. Рузвельт создает компанию «Камко»: создание магазинов-автоматов, продающих товары без продавцов. Увы, оба предприятия попали под обвал Великой депрессии 1929 года. А в 1923 году Рузвельт (правда, без особого успеха) пытался создать компанию «Дженерал Эйр Сервис», которая занималась бы организацией воздушного сообщения между Нью-Йорком и Чикаго на дирижаблях.

То есть, Ф. Д. Рузвельт был, как и полагается инноватору, хулиганом и полным фантазий сорванцом в душе, не боявшимся нарушать «общепринятые правила». В отличие от скучно-косных, «взрослых и солидных» субъектов, он не боялся нового и смело шел на эксперименты. Его ум был готов воспринимать новое и необычное, не вписывающееся в закостеневшие представления. Он – родственная мне и моим друзьям душа. Рузвельт сполна обладал мышлением мирового лидера: не трусить перед «невыполнимыми задачами» и не бояться делать что-то первым в мире. Никакого «Как бы чего не вышло!», никаких там «Хотели как лучше, а получилось как всегда!» или «А что скажут другие?». Наплевав на общее мнение мирового «птичьего двора», смело идти вперед – ибо всего один инновационный успех оправдает все и покроет все издержки. Идти вперед, сметая с пути маловеров и нытиков, не копируя никого рабски, ибо только дерзость приносит мировое лидерство.

Вы думаете, случайно ли Гитлер решался на совершенно безумные шаги в ходе блицкригов и подчас (хотя и далеко не всегда) шел на применение самых передовых научно-технических новинок? Нет! Ведь один из его любимых фильмов – фантастический «Метрополис» Ланга 1927 года. Кстати, посмотрите этот немой шедевр экспрессионизма: вы там увидите многие архитектурные и человеческие образы Третьего рейха, как воплощенные, так и оставшиеся только на бумаге.

О Сталине мы знаем гораздо меньше: он остался во многом закрытым для современников и потомков. Но он ведь тоже с огромным вниманием отнесся к съемкам футуристическо-фантастического кино «Космический рейс» в 1936 году. И ведь именно в тридцатые годы начинает восходить звезда физика-атомника Игоря Курчатова, а сталинское правительство (еще до открытия эффекта цепной реакции) вкладывает громадные средства в циклотроны-ускорители. Да, и Сталин нес в себе то же «мальчишество» плюс психологию и мышление мирового лидера.

Президент Кеннеди, принявший решение в 1961 году высадить на Луну человека «еще до конца десятилетия», также был воспитан мощнейшей литературой научной фантастики, буквально взорвавшейся в США с 1920-х годов. Его ум был готов к принятию фантастических планов на уровне страны.

И как же отличаются от всех этих великих вождей нынешние серо-обывательские «национальные лидеры», боязливо смотрящие: а где-то кто-то делает подобное? А в мире это уже есть? И не лучше ли нам вбухать миллиарды долларов в футбол, нежели в какие-то там «Россию 2045» с ее бессмертием или в марсианскую миссию?

Один из моих читателей написал:

«Максим, подписываюсь под каждым словом. Я врач по образованию и проработал до 2003 г. в корпоративном “западном” мире. Где все именно преклоняются перед “светилами” и “гуру”. Но эти светила и гуру, в особенности приезжающие сюда, – просто оседлавшие какую-нибудь одну тематику аферисты. Амбициозные, пробивные, деятельные, но очень ограниченные в своем кругозоре личности. Наших, более глубоко разбирающихся в тематиках спецов, не таких нахрапистых и пробивных, – достаточно. Наш минус – мы не говорим по-английски. И что? Это – минус для идиотов.

Так вот, мои друзья, врачи и биохимики, владеют абсолютно уникальными биохимическими технологиями. И западники отстают здесь лет на 10–15. Но на этом рынке все диктуется либо фармацевтическими монстрами, для которых любая недорогая и эффективная биотехнология – это угроза бизнесу, либо брюссельскими бюрократами, которые зарегламентировали все так, что без поддержки и одобрения фарммонстра никуда не сунешься. И местные папуасы точно – только как на Западе, не дай бог что-то свое появится, чего на Западе еще не знают…

А ведь Гагарина в космос запускали без одобрения Брюсселя. И без папуасов…»

Вот и весь сказ о качестве современной «элиты».

С такими серыми мышами мы обречены на застой и поражение. Я с ужасом ожидаю, когда к власти придут те, кто воспитывался не на великой научной фантастике, а на мракобесных фэнтэзи с их драконами, феодалами, колдовством и «игрой престолов». Вот это будет регресс из регрессов.

И только волевой порыв, соединяющий технократию, национализм и социализм, способен спасти нас от падения во мрак, от регресса. Мы, дети великой советской цивилизации, становимся последним рубежом цивилизации, последним бастионом на пути пришествия слепых и глухих веков неоварварства. Ибо за нами никого нет. За нами – мрак в мозгах.

По иронии мировой истории, именно русские сегодня способны дать новую жизнь ядерной энергетике. Действительно новой, которой не нужна цепная реакция. То есть можно совершить совершенно безумный прорыв, вернувшись к тому направлению в ядерной энергетике, о котором мечтали до открытия «чейн риэкшн». И у этого прорыва есть имя: Игорь Острецов.

Но об этом мы поговорим потом.

Заговор светлых. Снова захотеть невозможного!

Коли мы с вами хотим разорвать наступающую тьму Земшарного смутокризиса вспышкой новой звезды, то надо стянуть к себе как можно больше людей нашего типа. Адептов Седьмой эры. Таких же фанатиков развития, носителей дерзновенных прорывов и врагов нового варварства. Видишь ли, читатель, самые большие успехи люди сделали в ту эпоху, когда хотели невозможного и страстно стремились к невероятному.

Мы знаем рамки этой эпохи. Она начинается в конце XVIII века, с постройки паровой машины Уатта (двойного действия) в 1782 году и полета первого воздушного шара братьев Монгольфье в 1783-м – и тянется вплоть до начала 1970-х годов, до времени отказа СССР и США от марсианской программы. Именно в это время люди, соединяя науку и искусство, рвались к невозможному и неизведанному, не боясь творить новое во всех сферах деятельности. Да, предтечей этого крылатого племени выступил Леонардо да Винчи, в чьем лице сливаются величайший художник и не менее великий изобретатель, что смог провидеть в пору позднего Средневековья и вертолет, и танк, и самолет. Потом мы покажем, читатель, что подобные люди живут среди нас и сейчас, и к ним можно приехать в гости. Но сейчас разговор – о философии и принципах нового прорыва. Леонардо все-таки был предтечей, одной из «первых ласточек» эпохи Желающих Невозможного. Сама она наступает все-таки позже.

Именно в эту Прометееву эпоху люди взмыли в небо и вышли в космос. Достигли обоих полюсов планеты, коснулись дна самой глубокой океанской пучины, победили страшные инфекционные болезни. Они овладели несколькими видами энергии. Они покорили атом и залили планету электрическим светом. Они сжали пространство и время, создав железные дороги, суда с механическими двигателями, воздушные корабли, телеграф, телефон, радио, телевидение и предтечу Интернета. Они создали роботов и компьютеры. Люди смогли предпринять самые смелые социальные эксперименты. Они буквально превратились в расу полубогов.

Такова была Эра Тех, Кто Рвался к Невозможному. Но ей на смену пришла жалкая эра тех, кто хочет только возможного, но побыстрее и побольше. Людей больше не манит Марс. Наступило время полного безверия, усталого цинизма. Не горят больше глаза романтиков, взоры опушены долу, царствуют унылый разврат и примитивное стяжательство.

И это, вызывая регресс людей и скатывание их к новому варварству, в наши окаянные дни погружает мир во мрак. Ибо подобное не может остаться безнаказанным.

Значит, надо вновь создать цивилизацию тех, кто рвется к невозможному. Значит, нужно собрать воедино всех Прометеев, всех когнитариев-когов. Сжать их в «критическую массу». Зажечь новое, ярчайшее пламя. В этом – наша надежда на спасение не только русских, но и всего больного мира. Принципы, представленные в этой книге, как раз и служат этой сакральной цели: это – «заговор светлых людей» против Темновековья и регресса. Времени совсем мало: мир вокруг распадается. Знамений нового феодализма слишком много.

Будущее выиграют «взрослые дети»

Потому продолжим складывать воедино элементы нашей стратегии. Бороться надо до конца.

Но пока сделаю-ка один вывод из сего раздела. Крайне важный и прагматический. Итак, будущее способны выиграть лишь люди с детской натурой. То есть, взрослые в том, что касается силы мыщц, жизненного опыта, знаний и умений, самостоятельности и в жизни и семейности, но безусловно по-детски любознательные, готовые к поиску необычного, задорные, открытые для творчества и новых знаний. Не современный инфантильный взрослый, дегенерат «кидалт» (kidult, kid + adult), культивируемый на нынешнем Западе, а именно взрослый с детским стремлением творить и познавать. Что есть западный (или японский) кидалт? Неполноценное существо, и в тридцать лет держащееся за родителей, не желающее никакой ответственности, не заводящее ни семьи, ни детей, а убивающее время в пустых игрушках. Нам же нужны «взрослые мальчишки», одержимые творчеством, обладатели вечно молодого духа, противоположные и кидалтам, и злобным маразматикам, закосневшим в своих суждениях и ненавидящих весь мир вокруг.

Мы видели «мальчишку» Рузвельта, принявшего спасительные для своей страны решения. Но, помимо таких политиков, нужны и ученые-«мальчишки». Не боящиеся неведомого и жаждущие его отыскать и объяснить, поставить на службу людям.

Прочитал тут биографию одного из величайших русских новаторов, создателя Периодической таблицы элементов Дмитрия Менделеева. Это глыбища: он одновременно выступал и как физик, и как экономист, и как создатель эффективного сельского хозяйства, и как русский националист, и как смелый воздухоплаватель, и как автор идеи ледокола. Так вот: Менделеев был хулиганом и мальчишкой. В школе он был кошмаром преподавателей. Потом доводил до сердечных приступов начальство, мог резать правду-матку в глаза – совмещая это с неукротимой любознательностью. Он имел даже проблемы с жандармерией. И его, ученого с мировым именем, уже после открытия Периодического закона, в 1880-м тогдашняя Академия наук не избрала академиком!

Но только такие вечные мальчишки и смутьяны смогут победить в глобальном смутокризисе. Только они не испугаются главной задачи: сделать то, что никто еще в мире не делал, быть первопроходцами. А шансов у скучных взрослых, боящихся мнения толпы или «уважаемых коллег», нет ни единого.

Мастер мне по душе тем, что он тоже – хулиганистый мальчишка.

Знаете, чем он меня покорил? Смелостью и способностью синтезу знаний, к ведению поиска на скрещении разных наук. Мышление его парадоксально.

Один из коньков Мастера сейчас – технология, которая позволяет мужчинам и женщинам найти своего единственного супруга на всю жизнь, когда люди связываются буквально намертво. Оказывается, прочнее всего браки тех, кто близок по своей генетике (если уж просто говорить). Но как искать свою единственную и неповторимую пару? Как найти того, кого полюбишь буквально с первого взгляда? Об этом мне рассказали – но я пока помолчу. Если это верно, то Петрик – гений. Ибо цивилизации сверхлюдей понадобятся именно такие семьи супругов-любовников. Причем если подобное тут тянется к подобному, то генетически здоровые пары будут находить друг друга, давая здоровое и умное потомство. И точно так же будут находить друг друга вырожденцы – и давать совершенно нежизнеспособное потомство. То есть окажется запущенным процесс выбраковки и вымирания ущербных, причем совершенно объективный и автоматический.

Мне нравится в Мастере именно замах на невозможное. Замах на то, что раньше никто не делал.

Завет Генри Форда: никаких «невозможно»! Миссия взрослых мальчишек

Ненавижу эту реальность! Знаю: она умрет. Дико и страшно. В крови, руинах и пожарищах. Не только у нас – во всем мире.

А вот дальше придется выживать и решать конкретные проблемы. И тут не помогут никакие фетишизированные, превращенные в идол Ай-Ти. Тут придется лихорадочно изобретать, чтобы предотвратить распространение эпидемий и водоснабжения из-за разрушений изношенных систем ЖКХ. Здесь, накинув шинель на плечи и дыша в телефонную трубку, доведется решать проблему нехватки удобрений для полей и пашен, заменяя их биофотоникой. Здесь придется строить новые АЭС на природном уране, устанавливая невиданные установки по очистке воды от трития – чтобы дать обильную и дешевую энергию, не губя природы. Воюя и стреляя, загоняя в лагеря орды новых варваров, мы будем решать проблемы обеспечения жизнеспособности и здоровья малочисленной русской молодежи. Компенсируя нехватку новейших лекарств здоровыми водой и продовольствием. Нам придется строить новые города-футурополисы, тянуть автобаны и железные дороги, выпускать легкую авиацию. Биться над тем, чтобы один-два работника могли заменить десять нынешних – из-за малочисленности молодых и обилия стариков. Вижу, как нам придется запускать на «Ростсельмаше» производство комбайнов-роботов с системами распознавания окружающей обстановки по профессору Арлазарову, чтобы десятком таких машин мог бы управлять всего один оператор. Придется рвать жилы и отказывать себе в роскоши, чтобы каждая русская семья была трехдетной и имела собственный дом. Но дети этих семей должны расти здоровыми и сильными арийцами – и пить воду качества «Эвиана», как спортсмены.

Вот тогда плевать мы будем на «борцов с лженаукой», выплескивающими вместе с грязной водой шарлатанства и «ребенка» действительно прорывных технологий! Тогда нам понадобятся самые смелые изобретения, среди коих труды Академика займут не последнее место, черт возьми! Никакого почтения к титулам и дипломам: критерий признания – успешный опыт. УСВР? Возьмем его на вооружение. Критикуешь? Предъяви работающую альтернативу!

Руководством к нашему действию будут заветы одного из тех, кто создал ХХ век: Генри Форда (1863–1947). Оный титан индустриализма сформировал нашу эпоху наряду со Сталиным, Муссолини, Рузвельтом, Гитлером, Берия, Оппенгеймером и Лесли Гровсом, наряду с Королевым, фон Брауном и фон Нейманом, наряду с Тьюрингом, Берией и Черчиллем. Именно Форду Америка «золотого века» 1945–1975 годов обязана появлением массового, зажиточного рабочего класса, который мог позволить себе покупку автомобиля, дома и холодильника, при этом содержа жену и нескольких белых детей. Именно Форд первым в мире, пойдя против мнения собратьев-капиталистов, приступил к массовому производству дешевых автомобилей, которые коренным образом преобразили Америку и весь мир, превратив США в страну автострад и массового среднего класса. Именно Форд, начхав на классовую ограниченность и жадность, радикально повысил зарплаты своим рабочим, введя прорывные инновации: конвейер и научную организацию труда. Он первым в мире применил легкую и прочную ванадиевую сталь в автомобилестроении.

Генри Форд ненавидел слова «Это невозможно!». Он презирал «экспертов» и «признанных специалистов». Его книга «Моя жизнь и мои достижения» была издана в СССР в 1924 году – ибо Форда крайне высоко ценил Ленин. Форд объявляет войну косности, робости и «признанным специалистам», призывая на своем примере не бояться изобретать и искать новое. Как на его заводах.

«…Не проходит недели, чтобы не появилось какого-нибудь улучшения в машинах или в процессе производства, иногда даже совершенно противоречащего принятым в стране «лучшим производственным методам». Я, например, помню, как мы вызвали одного владельца машиностроительного завода, чтобы обсудить с ним постройку одной специальной машины. Машина должна была выпускать 200 штук в час.

– Это, должно быть, ошибка, – объявил фабрикант машин.

– Вы полагаете – 200 штук в день? Не существует машин, которые могли бы давать 200 шт. в час.

Служащий нашего Общества послал за инженером, построившим машину, и изложил ему свои пожелания.

– Хорошо, а что еще?

– Совершенно невозможно, – сказал энергично фабрикант машин: нет машины с такой производительностью. Совершенно невозможно!

– Невозможно? – вскричал инженер. – Если хотите пройти со мной в первый этаж, я покажу вам ее в полном ходу; мы сами построили одну такую машину, чтобы посмотреть, возможно ли это, а теперь нам нужно несколько штук такого типа.

В нашем производстве нет особой записи опытов. Заготовщики и надсмотрщики помнят сделанное. Если какой-либо метод был уже однажды безрезультатно испробован, то кто-нибудь будет об этом помнить, мне все равно, что люди будут ссылаться на то, что опыт производил другой человек. Иначе у нас скоро накопилась бы масса невыполнимых вещей. В этом заключается вред слишком добросовестной регистрации, совершенно нелогично предполагать, что опыт должен каждый раз не удаваться только потому, что произведенный известным лицом и известным способом он потерпел неудачу.

Говорилось, что серый чугун не будет выливаться по нашему ценному методу, налицо имелся даже целый ряд неудачных опытов. Несмотря на это, мы делаем это сейчас. Тот человек, которому это, наконец, удалось или ничего не знал о прежних опытах, или не обратил на них внимания. Равным образом, нам доказывали, что совершенно невозможно выливать горячий металл из плавильных печей прямо в формы. Обыкновенно металл течет сначала по лоткам, отстаивается там немного и, перед выливанием в форму, растапливается еще раз. Но на фабрике в Ривер-Руже мы выливаем металл прямо из круглых печей, которые наполняются из доменных печей.

У нас нет так называемых «экспертов». Мы даже были вынуждены отпустить всех лиц, которые воображали себя экспертами, потому что никто, хорошо знающий свою работу, не будет убеждать себя, что знает ее досконально. Кто хорошо знает работу, тот настолько ясно видит ошибки и возможности исправлений, что неустанно стремится вперед и не имеет времени рассуждать о своих потребностях. Это постоянное стремление вперед создает веру и самоуверенность, так что со временем ничто не кажется невозможным. Но если довериться «эксперту», то бывают вещи, кажущиеся неисполнимыми.

Я наотрез отказываюсь считать что-нибудь невозможным. Я не нахожу, чтобы на земле был хотя бы один человек, который был бы настолько сведущ в известной области, чтобы мог с уверенностью утверждать возможность или невозможность чего ни будь. Правильный путь опыта, правильный путь технического образования должны бы по праву расширять кругозор и ограничивать число невозможностей. К сожалению, это не всегда так. В большинстве случаев техническое образование и так называемый опыт служат лишь к тому, чтобы показать последствия неудавшихся опытов. Вместо того, чтобы оценивать подобные неудачи по их существу, они становятся оковами успеха. Пусть придет кто-нибудь, объявит себя авторитетом и скажет, что то или это неисполнимо, и целый ряд бессмысленных последователей будет повторять:

– Это неисполнимо!..»

Вот – наше руководство к действию в мире войн и потрясений будущего. Никаких «Это невозможно!». Никаких догм и «авторитетов»! Самое смелое творчество и совершение немыслимого – наш путь к спасению и новому национальному подъему. Если русские не хотят потонуть в азиатских мигрантах, им придется обрести дерзость в поиске и творчестве, чтобы снова подняться.

И то, что сделал и делает Мастер и ему подобные, нам пригодится. Ибо он – один из мастеров творения невозможного. Нынешняя больная реальность потому и пытается его убить и растоптать, что он – из числа ее могильщиков. Как и автор этих строк. Мы принадлежим Завтра, а не унылому и умирающему Сегодня.

По-фордовски забыть слово «Невозможно» – вот цель взрослых мальчишек и самураев новой цивилизации.

Легко сказать, труднее сделать

Однако легко сказать: быть мальчишкой в душе, мыслить по-лидерски, овладеть фактором «Х» и не бояться «безумных авантюр»! Гораздо труднее это сделать в реальной жизни. В сегодняшней России умственная трусость и пещерное неверие в свои силы буквально скалой лежат на пути страны к свету. В нынешней Россиянии любая попытка заговорить о прорыве и смелых проектах нарывается на злобное шипение: «Маниловщина!». Постсоветские недочеловеки не понимают даже смысла этого слова. Манилов мечтал о совершенно несбыточном и бесполезном – о каких-то воздушных замках. А постсоветские бескрылые твари норовят назвать «маниловщиной» все, что выходит за грань унылых плясок вокруг нефтегазовой «трубы» и «проектов» на уровне скотного двора. Серое, враждебное развитию быдло, равно сидящее и в Интернете, и в министерских кабинетах, рассуждает так: «Вы что-то предлагаете? А это делают на Святом и Непогрешимом Западе? Не делают? Тогда и мы делать не будем, ибо Запад – всему голова». И когда к этим обывателям приходишь энное время спустя и тычешь им в морду: «Вот, полюбуйтесь – Запад уже за это взялся!», серое расейское быдло отвечает: «Ну, коль на Западе это стали делать, то теперь нам нет никакого смысла начинать ваш проект. Мы уже не успели – и Запад сделает лучше».

Ненавижу серое жвачное стадо с убогим мышлением! Оно – раб уже в душе своей, статус вечно проигрывающего и отстающего намертво врезан в его сознание. Ведь вырваться вперед и победить с таким умонастроением невозможно! Нельзя играть в большую историческую игру, заранее считая себя никчемным и бессильным, обреченным на вечное подражание кому-то другому.

Видите ли, читатель, для того, чтобы сохраниться как народ, русским придется стать лидером мирового развития – не меньше. А чтобы стать таким лидером, нужно обладать мышлением и психологией лидера. Мы сейчас по уши в дерьме? Плевать – вырвемся! Какие-то дураки злобно шепчут: «Какой космос? Нам бы дороги построить и коровники поставить!». К черту их – мы и в космос полетим, и коровники с дорогами сделаем. Ибо тот, кто замыкается лишь на рутинном и не думает о звездах, навсегда останется неудачником. Никто этого еще в мире не делал? А нас это не волнует! Мы будем первыми – и всем зададим каноны нового мира, всех заставим себя уважать. И пускай нас потом копируют, пусть нам затем подражают.

Это и есть психология и умострой лидера, ведущего. Он никого не копирует, а сам творит новую реальность, не пугаясь неизведанного и сложности задач. Только такие страны и народы выходят вперед, становясь властелинами Вселенной.

Именно этой психологии и не хватает в нынешнем мире. Ее просто нет. Ни у нас, ни на Западе, несмотря на все ритуальные заклинания об инновациях. Такого умостроя до сих пор нет и у китайцев, продолжающих курс копирования чужих достижений. Если у вас нет такого лидерского мышления, то вам не помогут ни богатство, ни технологическая база, ни самый хороший общественно-политический строй. Ибо без этого фактора «Икс» в собственных головах вы не сможете воспользоваться своими преимуществами. Не сможете иной раз просто сложить то, что уже есть, в совершенно новую комбинацию.

В далеких 1960-х американский писатель-фантаст Рэймонд Джоунз написал гениальный рассказ «Уровень шума». В 1967 году он был издан в СССР, в 1981-м – поставлен в виде телеспектакля на советском телевидении. На Максима Калашникова он произвел неизгладимое впечатление. Потому что он – о невероятной мощи, которую обретает человек, входя в коммуникацию с Великим Нечто.

Сюжет его таков: американский психолог ставит эксперимент под эгидой Пентагона. Он собирает группу выдающихся физиков и показывает им якобы документальный фильм об испытаниях антигравитационного аппарата. Якобы к военным пришел полусумасшедший молодой человек, который заставил генералов выехать с ним на аэродром. Там он, дескать, надел свой аппарат-ранец и на глазах высокой комиссии взмыл в воздух. Приземлившись, он начал вещать ошарашенной комиссии о своих идеях, неся какую-то околесицу о необычной физике, астрологии, восточных мистических учениях. Но, увы, шум на летном поле был столь силен, что диктофон смог записать лишь несколько бессвязных обрывков. Потом изобретатель, решив продемонстрировать полет по горизонтали, снова поднялся в воздух на своем чудо-аппарате – но тут вдруг отказал, и гений рухнул вниз, разбившись о взлетную полосу, а его ранец – разбился и загорелся.

Психолог дает ученым какие-то искореженные железки, магнитофонную запись и адрес дома погибшего. И просит: не могут ли физики разобраться с этим, тоже построив аппарат антигравитации? Да, это противоречит канонам современной физики. Но ведь у погибшего это получилось!

Ученые не знают, что все это – лишь умело состряпанная инсценировка. Акт воздействия на их умы, который должен потрясти их психику, сломать привычные стереотипы и представления, заставить лихорадочно думать. Они начинают бурно мыслить и работать, лишаясь сна и покоя. И один из них действительно находит решение, и строит аппарат антигравитации – правда, весом в 90 тонн. Но он воспаряет над землей! И только потом психолог открывает ученым тайну эксперимента. Они поражены и возмущены… Но победителя не судят: с помощью эксперимента действительно удалось достичь беспримерного прорыва человечества, открыв путь к совершенно новой цивилизации, к межзвездным полетам…

Это – рассказ о том, как удалось простроить канал связи с таинственным миром идей. Джоунз называет послания из «поля смыслов» «шумом», в котором закодировано все знание об окружающем мире. Важно заставить мозг человека принимать сигналы их этого мира. Важно сломать искусственные тормоза и преграды, воздвигнутые в сознании человека, снести догмы и представления о «невозможном».

«…Мне кажется, что в мозгу человека должен быть механизм, который является не чем иным, как генератором чистого шума, источником беспорядочных импульсов, чистого шума, в котором кроется все знание.

Где-то рядом должен быть другой механизм, который фильтрует этот беспорядочный шум или управляет его генерированием таким образом, что через этот фильтр могут проходить лишь сообщения, имеющие смысловое значение. Очевидно, этот фильтр можно регулировать так, чтобы от отсеивал все, что мы определяем как шум.

Мы постепенно взрослеем, и, по мере того как мы учимся в школе и получаем образование, в наших фильтрах шума появляются ограничительные уровни, которые пропускают лишь ничтожную часть сведений, приходящих из внешнего мира и из нашего воображения. Факты окружающего мира отвергаются, если они не подходят к установленным уровням. Творческое воображение суживается. Фильтр работает слишком хорошо!

…Вся схема была рассчитана на то, чтобы вызвать как можно больше шума… Мы не знали, как построить антигравитационную машину, и потому нарисовали вам образ человека, который построил ее, и сделали этот образ по возможности более хаотичным, чтобы расшатать ваши шумовые фильтры…

Метод сработал, он будет действенным всегда. Все, что необходимо сделать – это избавиться от лишнего груза предрассудков, от окаменелого мусора в голове, изменить произвольную настройку ваших умственных фильтров в отношении других вещей, которые вам всегда хотелось сделать, и тогда удастся найти нужный ответ на любую проблему, какую вы только пожелаете исследовать.

Март взглянул на небо.

– Да, вот они, звезды, – сказал он. – Я всегда хотел добраться до звезд. Теперь, когда у нас есть антигравитация…

– Вы можете полететь к звездам – если захотите.

Март покачал головой.

– …Я думаю, что останусь здесь и буду работать с вами… Если мы научимся использовать максимальный уровень шума человеческого ума, мы сможем покорить всю вселенную!»

Когда я читаю этот рассказ, то всегда вспоминаю Мастера.

Все, как всегда, зависит от людей и от их психологии. Так было и будет во веки веков. История, как женщина, любит храбрых и решительных, отдавая им свою благосклонность.

Именно этому фактору и посвящена книга, которую вы держите в руках. Ибо легко сказать «Быть дерзким и решительным». Гораздо труднее это выдержать в реальности. Однако иного нам не дано. И если придется применять насилие – то как раз над серым обывательским болотом, вбивая им злобное «Маниловщина!» обратно в поганые глотки. Если надо – то и прикладами, и коваными сапогами. Я ведь презираю «демократию» в виде засилья серых недочеловеков, возомнивших себя источником власти.

Итак, мы отправляемся с вами в очередное путешествие по прошлому и грядущему, исходя из главного посыла: во имя национального подъема русским придется творить немыслимое и делать то, что еще никто на свете не делал. Нам понадобится совершать самые смелые прорывы в науке и технике. При этом нам не помогут наивно-идиотские рассуждения о том, что рыночная экономика сама по себе все востребует и расставит по местам. Или что стоит нам сбросить старого надоевшего и проворовавшегося «вождя», провести честные выборы – и наступит бескрайнее счастье и беспредельное процветание. Нет! Придется изменять свое сознание и подчас переступать через собственные страх да лень. А иногда – ломать самих себя. Иначе невозможно. Мы, русские, находимся теперь в слишком положении, чтобы позволить себе бросаться гениями, гнобить их и терять великие изобретения, как это случалось на протяжении всей нашей истории. Придется забыть горестную поговорку «Нет пророка в своем отечестве!». Все, господа-товарищи, времени у русских больше нет. Каждый гений – наш стратегический ресурс, терять который равносильно национальному самоубийству.

Наглядная картина: предлагаю потренировать воображение

Многие уже понимают, что нужны технологии поистине свободы. Те, что могут решить наши проблемы не за долгие годы, а очень быстро. Те, что освободят нас от кабалы – что долговой, что чиновничьей.

Но как этого добиться?

Лучше всего представить это наглядно. Вообразите: мы с вами сбросили ненавистное иго жуликов с ворами и теперь сидим в кремлевском кабинете. Не нравится Кремль, мы столицу перенесли? Ну хорошо, в Красноярске мы сидим в своей ставке и пытаемся что-то сделать. Трезвонит телефон, мигает экран крутого компьютера. На зеленом сукне – куча отчаянных телеграмм и донесений. Страна буквально орет от боли.

Все, что можно, прежняя власть за четверть века разворовала и привела в негодность. Сыплется все: мосты, водопроводы, дороги, больницы. Все регионы взывают о помощи. И все хотят счастья – немедленно. Сорок процентов населения вынуждено пить воду из гнилых водопроводов, энергетика идет вразнос. Добыча газа падает. Денег нет: их еще предстоит с боем возвращать, конфисковать, выбивать на допросах, шантажировать иностранные столицы: отдайте наши финансовые резервы! Но держаться нужно сегодня. Все требуют: дайте денег, техники, эшелоны стройматериалов!

А мир за окном идет кувырком. Европа и США борются с тяжелейшим кризисом. Мировые валюты девальвируют. А у тебя – аховое положение. Стариков, которых нужно спасать – более трети населения, а молодежи мало, а из нее уже одна пятая часть – неграмотна и ничему не обучена. Рабочих рук не хватает отчаянно. Работать население иной раз просто разучилось за десятилетия разложения.

Что делать? Нужно решать проблемы немедленно. При острой нехватке и денег, и людей. При этом никто не хочет, чтобы сюда завозились миллионы среднеазиатов: класть асфальт и трубы.

Что в этом положении может нас спасти? Только ставка на прорывные технологии. Только на такие разработки, что потребуют минимум вложений всего при максимуме результата. Только то, что при этом сможет работать очень долго, требуя минимум ремонта и обслуживания.

Но готовы ли нынешние русские принять такие технологии и разработки? Готовы ли к этому не только госаппарат, но и Академия наук, и простые граждане? Ибо ведь из них придется формировать новую власть. Насколько они свободны от идиотской косности и элементарной стадной глупости?

Только не торопитесь иронически ухмыляться, считая себя совершенно продвинутым человеком. На словах все – не ретрограды и независимо мыслящие личности. Все считают, будто слова о косности и глупости – не про них, а уж они-то, мол, совершенно другие. Легко уважать Теслу или Эдисона, Ньютона или Менделеева, поскольку они уже давным-давно признаны всем миром и канонизированы. А вы уверены, что сможете сегодня заметить новых тесл и эдисонов? Вы уверены в том, что готовы узреть первые ростки Седьмой эры? Вы точно знаете, что не поддаетесь влиянию стадных чувств и обывательщины, которую легко загипнотизировать через СМИ?

А я вот лично в сем не уверен. Всегда и везде гении сначала обливались грязью и клеветой, становились жертвами чудовищных слухов, злобы и ненависти обывательской массы. Увы, всегда и везде все новое и полезное для человечества встречалось в штыки. Всегда это новое норовили уничтожить или придушить. И если мы сможем преодолеть это инновационное сопротивление первыми в мире, то одержим победу.

И первое, что я бы сделал, – расформировал бы Комиссию по лженауке, заменив ее Комиссией по поиску и проверке новых знаний. Вкупе с созданием Агентства передовых разработок и Второй Академии. Для того, чтобы создать конкуренцию Академии наук и заставить ее изменяться.

Как это может работать? Попробуем представить.

Нужно быть когом…

– Великолепно! – Верховный отложил в сторону свежий номер «Сверхновой реальности». – Хорошо сработано.

– Параллельно прошел сюжет по первому каналу, товарищ Верховный, – удовлетворенно откликнулся глава имперского Агентства передовых разработок, сидя за столом напротив правителя. – Вызвать президента РАН?

– Не надо, Игорь Витальевич, – поморщился его собеседник. – Не следует перегибать палку. Ты же наше национальное дуроломство знаешь. Кинутся угождать – и погонят брак. Начнут нам действительно шарлатанов из страха поставлять. Ничего – они читать тоже умеют. Пусть академик Бастионов сам мылит шею своему главе Комитета по псевдонауке. Нехай сами шевелятся – не для того мы их когда-то от медвежьей власти спасали…

Верховный еще раз довольно хмыкнул, погладив номер ежедневной газеты, которую шутливо называл «Штурмовиком НТР». Статья-расследование вышла хорошей. Она повествовала о том, что Агентство передовых разработок – АПР – выдвинуло перед наукой конкретную задачу: нужна технология, способная на десятки процентов снизить себестоимость отопления административных и промышленных зданий. Одним из претендентов выступили вихревые теплогенераторы компании «Энергия будущего». Естественно, Комитет по псевдонауке во главе с незабвенным академиком Санько разразилась гневной статьей в своем вестнике, объявившей эту технику лженаучной. Но корреспондент газеты выяснил, что Комитет не устроил ни единого выезда своих экспертов на работающие объекты и не провел ни одного реального испытания техники, рождая свое заключение исключительно в кабинете, из головы Санько. Статья сообщала, что это, наоборот, сделала Академия естествоиспытателей – конкурирующая государственная структура, созданная недавно. И оказалось, что непонятный пока эффект есть – при кавитации вода действительно выделяет тепло. Более того, сравнительные испытания показали, что экономия по сравнению с обычными электрическими обогревателями-кипятильниками дает почти двукратный выигрыш. Оказывается, эта техника уже успешно прошла два отопительных сезона в зданиях Опытных заводов столичного технополиса, ею уже пользуются на ряде складских терминалов, она обогревает жилые корпуса нескольких частей Военно-научных сил. Газета задавала резонный вопрос: РАН живет на средства налогоплательщиков и должна исследовать непознанное. Как она может так поступать, отрицая очевидно обнаруженное новое явление вместо того, чтобы его исследовать и объяснять? И вообще – сама РАН жалуется на большие затраты каждый отопительный сезон. Не воспользоваться ли ей самой новыми генераторами?

– Мы тоже проведем открытые испытания, – заверил Верховного глава АПР. – И вынесем результаты на публику.

Руководитель страны еще раз улыбнулся. Он хорошо помнил тщедушного, носатого главу Комитета по псевдонауке с вечно пугливым, бегающим взглядом. Ох, и достанется же ему от начальника за такую работу! Кажется, в здании на Ленинском проспекте не приняли всерьез разговор о том, что РАН нужен центр опытной проверки новых изобретений и открытий.

Зуммер интеркома запел на высокой ноте. Верховный ткнул кнопку – звонил президент РАН.

– Соедините, – коротко бросил правитель.

Президент Академии звонил именно по этому поводу и приносил свои извинения за подчиненного.

– Полноте, Евгений Владимирович! – пробасил Верховный в трубку нарочито добродушно. – Вы же понимаете, что такие вещи не могут оставаться без изучения. Времена изменились, мы на науку средств не жалеем. Если нужно – то и институт создадим, и проблемную комиссию. Нам нужны новые фундаментальные знания. В сороковом году Урановую комиссию создали – а мы с тех пор побогаче стали. Работайте, товарищ Бастионов, а мы поддержим.

Что? Конечно, мы всячески поддержим укрепление и расширение вашей Секции прикладных проблем. С тех пор, как страна прекратила транжирить деньги на стадионы и на заграничных футболистов, средств у нас стало вдоволь. Так что о финансировании прошу не беспокоиться. Главное – нам нужны результаты, товарищ Бастионов. Проявляйте инициативу, тревожьте нас, не бойтесь взбаламутить спокойствие.

Рад был слышать, Евгений Владимирович. До свидания!

– Ну вот, процесс пошел, – насмешливо поделился впечатлениями с собеседником Верховный. – Вот что делает крест животворящий, если не о горных лыжах думать и не дурные стадионы строить. И не на черных футболистов бабки спускать. Как, оказывается, немного нужно для счастья…

– А главное – мы конкретные задачи ставим, – согласился глава АПР. – Мне тут подумалось: именно это и двигает науку вперед. Страшно подумать, что ждало знаменитого Торричелли, будь в его времена Комитет по псевдонауке…

– Ты это о том, как он атмосферное давление открыл? – улыбнулся Верховный.

– Точно так! Великий Эванджелиста Торричелли в 1643 году неопровержимо доказал, что воздух имеет вес, а все мы живем на дне огромного воздушного океана, испытывая его давление.

Воздух – и что-то весит? Не может что-то весить невесомое, это противоречит здравому смыслу и повседневному опыту миллионов людей! Торичеллиева мысль казалась тогда дикой и не сразу была принята учеными даже после открытия великого итальянца. До Торричелли незыблемым считался «физический закон» Аристотеля: природа не терпит пустоты. То есть, согласно ему вода будет подниматься вслед за поршнем в трубе всасывающего насоса на любую высоту. А когда, кажется, герцог Тосканский решил поднять воду для своих фонтанов вверх, то оказалось, что выше десяти метров поршень засосать водичку не в состоянии. Именно тогда Торричелли, заменив воду гораздо более тяжелой ртутью, доказал, что атмосфера давит на нас со знаменитым показателем в 762 миллиметра ртутного столба, затягиваемого в вакуумную трубку. Разрушив мертвящий «закон» «неоспоримого авторитета», Эванджелиста смог породить огромное, новое направление в физике, двинул вперед познание мира, подарил миру барометр, чем привел к развитию и метеорологии, и дальнего мореплавания, и физической географии. Да и не перечислить всех последствий, что дало тогда всего одно открытие.

А если бы тогда существовал идиотский Комитет по псевдонауке при тогдашней РАН? Жутко подумать! Какие-нибудь академики Круглин или Санько провозгласили бы Торричелли лжеученым, нарушающим фундаментальный закон Аристотеля. Причем объявили бы, даже не выехав на объекты и не поприсутствовав при его опытах. Так, на основании бумажных сообщений приговор бы состряпали. И выгнали бы Торричелли из науки. Но, слава богу, был герцог Тосканский, которому нужно было решить конкретную задачу – запустить фонтаны. И ему было плевать, нарушает ли Торричелли какие-то фундаментальные законы науки или нет, лишь бы система заработала. Послал бы он гипотетических санько-круглиных куда подальше – и сделал бы Эванджелисту придворным ученым. Что, в общем, в реальности и случилось. Никакие шипения церковников насчет того, что непогрешимость Аристотеля, признанного папами величайшим авторитетом, не помогли.

– Ну да, выступим-ка в роли нынешних герцогов Тосканских, – засмеялся Верховный, срезая кончик гаванской сигары. Он закурил, со смаком выпустил в воздух струю голубоватого ароматного дыма.

– Ну, а как дела с Анджело Росси идут? – спросил он и выслушал ответ, откинувшись в кресле.

Верховный еще летом 2013 года понял, что западный мир не примет реакторов Росси, даже если все проверки покажут их подлинность и работоспособность. Ибо если бы хозяева «свободного мира» всерьез хотели бы иметь технологию низкоэнергетического ядерного реактора с бутылку величиной, то засекретили бы эти работы уже в начале того года, а Росси продолжил бы работу негласно в закрытой лаборатории либо Пентагона, либо какой-нибудь гигантской международной корпорации. А потом его реакторы появились бы внезапно, как снег на голову. Тогда уже Верховный понял, что никаким американским правящим кругам, никаким Ротшильдам или Рокфеллерам не нужно подобное открытие, потому что оно ведет к слишком большим переменам. К потрясению основ их власти и богатства. Да, исследования по физическому бессмертию они профинансируют – но только не работы по овладению запасами дешевой и огромной энергии. И именно в этом слабость архитекторов Вечного рейха. И шанс для русских.

– Росси на тайных переговорах требует буквально золотых гор и твердых гарантий, – говорил глава АПР.

– Обещайте ему все! – махнул рукой Верховный. – Миллиарды, поместья, земли. Ну, расстанется со своим имуществом еще парочка расейских сановных воров – так они же воры, низшая раса, расходный материал. Даже в бюджет не залезем. Одарим Росси замком во Франции, скажем. Или в Англии. У нас их теперь много, «подаренных»-то. Мы теперь, поди, не беднее папского престола будем. Так что полномочия, считайте, получили от меня. По этому вопросу приму в любое время дня и ночи: ставка в игре слишком высока. А обманет нас Росси – ледорубом угостим. Но чутье мне говорит: не обманывает он, наткнулся все-таки на чудо. Слишком много видел до этого, уже интуиция выработалась…

– Вас понял, товарищ Верховный, – кивнул головой его собеседник.

Чутье и ему подсказывало: успех где-то рядом. Эксцентричный Росси слишком походил на всеволожского Мастера, принесшего в технологическую сокровищницу страны множество необычного и полезного. Творцы всегда ершисты и необычны. А вот тот, кто творить не умеет, как правило – сух и банален. Или подл да низок, да еще и с гомосексуально-садистскими наклонностями. Кто не умеет творить сам, двигает в борцы за чистоту учения, в инквизиторы. Глава АПР прекрасно помнил досье на одного академика-инквизитора. Тщедущный, щуплый физик, родственник одного из сподвижников великого Курчатова, этот носатенький субъект отличался какой-то суетливостью и вороватым взглядом. На его совести были гонения и на Мастера, и на других новаторов. Носатый карлик не брезговал даже тем, что прибегал к помощи эмигрантского писаки в Америке, в советское время изгнанного из вуза за то, что показывал свой детородный орган студенткам. Да и сам-то птиценосый академик был не без греха: однажды в бане стал мыть мошонку приятелю. Бр-р, выродок! Таких точно нужно сметать с дороги развития, как кучи дерьма.

– Как у вас с программой «Агрополис» дело движется? – ворвался в мысли Игоря голос Верховного.

– Пока нормально движемся, товарищ Верховный, – отрапортовал директор агентства, – Сводим в него все, что можно, все, что повышает производительность и продуктивность, позволяя обходиться минимум людей. Все – начиная от комбайнов-роботов и новых летательных аппаратов и кончая технологиями повышения урожайности. Задействуем технологию водоочистки Петрика и строим завод по производству протиевоей воды по его технологии. Смеляков там у нас генконструктором, он дело туго знает. Но проблемы возникают…

Игорь вкратце доложил: вода из кавитационно-вихревой установки Черкаса действительно повышает урожайность растений. Экономия на удобрениях – колоссальная. Но вот пробовали поить этой водой кроликов – так плоды буквально разрывали чрева самок. Так что тут еще нужно изучать механизмы, да и людям эту воду употреблять рановато. Хотя один из разработчиков поил этой водой новорожденного сына – и тот рос очень быстро, поражая всех размерами. Но изобретатели – известные экстремалы.

– Потому, товарищ Верховный, покамест ничего для прессы не даем. Изучаем действие воды на живые организмы, за сыном того изобретателя наблюдаем, обследуем, – закончил Игорь.

– Правильно делаете, – одобрил глава государства, прищурив глаз от дыма сигары, – тут наверняка нужно еще много работать. Но для технических культур, для льна нашего уже сейчас можно установки в ход пускать. Кто активно занимается проблемой?

– Вторая Академия, считайте – Владислав Жигалов, – задорно ответил Игорь. – Ну, Влад спуску не даст. Он еще поставит РАН перед фактом, заставит признать новые эффекты.

А Верховный дружески пожал Игорю руку и тоже рассмеялся.

– Черт, Игорь, иногда дух захватывает, – промолвил он. – Мы давно наткнулись на целый пласт совершенно безумных, внешне очень простых и дешевых технологий вроде этой кавитации. Помню, как Делягин говорил об их принципиальной нерыночности, некапиталистичности. Что они существуют где-то между господствующими направлениями, между информационными и нанобиотехнологиями. Но мы даже не представляли до конца, что это за золотая жила для нашего национального возрождения. Для этого стоило создать центры экспериментальной проверки подобного…

Верховный словно запнулся. Вихрь мыслей и ощущений захватил его. У него были неразвитые зачатки необычных способностей, подчас его память, в которую вторгались импульсы текущих впечатлений, могла воскресить в его мозгу то, что он видел и слышал много-много лет назад. Иногда Верховный мог на какой-то миг вспомнить даже запахи, стоявшие тогда в комнате или на улице. И в этот момент он словно возвратился в тело мальчишки 1977 года. На какой-то краткий миг пахнуло летним жарким днем, запахом книг из большого шкафа. Вспыхнула в памяти обложка журнала с большим аэропланом на нем. Книжка о приключениях Аргуса, написанная Аскольдом Якубовским. Роскошное издание о Марсе и будущих полетах на него – Клушанцева. Волна какой-то дикой радости нахлынула в грудь Верховного, уже далеко не молодого человека. Ощущение того, что детские мечты исполняются и он созидает тот самый новый мир, о котором так грезил тогда.

«Да, мы – коги. И нам очень хорошо быть вместе. Мы живем среди погасших, опримитивленных, не умеющих мечтать и создавать миры леммингов, слепых простецов», – мелькнула мысль. – Но мы отвечаем за них. Мы дадим им и мечты, и новую жизнь, и новые занятия…»

После развала СССР на территории так называемой «новой России» образовалась действительно новая историческая общность: бывшие русские – безвольные, циничные, разобщенные, не верящие в дерзкие прорывы и ненавидящие всех, кто на них способен. Беспомощные перед властью, глупые лемминги с обывательским мышлением, продажные в душе своей. Озабоченные только мелким потребительством. Эти лемминги покорялись любой мало-мальски организованной силе и никогда не могли восстать. С ними можно было делать все, что угодно, и именно поэтому власть над обломками Союза так долго удерживало племя откровенных мерзавцев и грабителей. Но когда власть перешла в руки Верховного, это оказалоь очень удобным: лемминги стали воском, из которых можно было лепить все, что нужно, не опасаясь никаких бунтов. Теперь покорность и податливость бывших русских играли на руку когам. Теперь нужно было из этих живых мертвецов, из этого распавшегося народа создать новый, живой и сильный народ. Сталину почти удалось родить живое дитя от мертвой матери – старой России, умершей в 1917-м. Но он не успел завершить великого дела. Теперь его нужно закончить им, когам.

Верховный вдруг вспомнил, как где-то в середине 2010-х пересекся на одном из великосветских раутов с финансистом не из последних, парнем на пятнадцать лет младше. Его тогда поразило до глубины души то, как человек 1981 года рождения, который должен был относиться к уже потерянному поколению, с ужасом говорил о том, что студенты вузов 2010-х годов – уже умственно недоразвитые. Не умеющие ни читать, ни связно выразить свои мысли, ни стремиться к большой цели. Молодой финансист тогда сказал, что не удивится приходу нового Сталина. Ибо эти молодые уже ни на что не годны, что их нужно просто сгонять в трудовые армии – чтобы хоть какая-то польза от них была. На строительство дорог, на приведение в порядок ландшафтов.

«Пожалуй», – подумал Верховный. – «Но даже этим безмозглым леммингам нужно дать интересные занятия. Для этого и надо создавать внешне простые технологии, которыми смогут пользоваться и они. Пусть строят новые города для самих себя. Пусть они не станут лишними. Их детей мы все равно сформируем так, как нужно для будущего. Но править всегда будут умные – коги, когнитарии. Познающие и мыслящие самостоятельно, не лемминги, живущие тем, что внушают им СМИ. Пусть коги станут как боги. Те светлые, те вечные мальчишки, что не знают слова «невозможно». Они и овладеют технологиями уже не Шестой, а Седьмой технологической эры!»

Машина открытий – пусть и не на Ганимеде

Возвращаясь к себе в маленьком, но уютном вагоне метро-2, директор Агентства передовых разработок задумчиво листал старый-престарый сборник фантастики, подаренный ему Верховным. «Формула невозможного», изданный в Баку в 1964-м. Здесь нашлась сущая жемчужина, памятник ревущих шестидесятых – работа знаменитого Альтова-Альтшулера «Машина открытий». Того самого автора ТРИЗ – теории решения изобретательских задач.

Тогда, еще во времена Хрущева, Альтов предложил создать Машину открытий, вообразив ее в XXII столетии на спутнике Юпитера, Ганимеде. Там должен разместиться мощный электронный мозг – система суперкомпьютеров. И еще – роботы и гибкие автоматические производства, равно как и огромные исследовательские установки. Вплоть до сверхмощных ускорителей элементарных частиц-коллайдеров. Там же – и мощная энергосистема.

Итак, супермашина становится целой отраслью науки – физики.

«Оснащенная мощнейшим исследовательским оборудованием, не разделенная ведомственными и иными барьерами, способная к молниеносному обмену информацией, лишенная присущей человеку инерции мышления и работающая круглосуточно, машина эта приобретает новое качество – динамичность. Путь, который физика проходит за десятилетия, Машина открытий пройдет в течение нескольких часов или дней», – грезил тогда Альтов.

Не имея предрассудков, не зная никаких борцов с лженаукой, не ведая шкурных интересов в виде сложившихся научных школ, не желающих лишаться статуса, Машина открытий в самые короткие сроки перебирает множество вариантов исследований. Она получает конкретные задания. Скажем, собрать новые данные о строении вещества, найти практически пригодные способы хранения энергии без потерь. Или создать вещество с отрицательной массой, победив гравитацию. Машина сможет строить сразу несколько вариантов одного и того же опыта. Цикл познания и создания новых технологий сжимается до предела. Сделав важное открытие (против которого не попрут никакие инквизиторы и никакие «признанные авторитеты»), Машина открытий сама скорректирует программу исследований: повернет их в наиболее интересном, неожиданном направлении. Этот цикл пойдет по программе, которую человек, не зная еще о новом открытии, просто не мог предусмотреть. Главное, что все делается беспрерывно и без проволочек: здесь нет никаких задержек в публикации статей в серьезных научных журналах, нет субъективизма рецензентов и каких-то там ведомственных интересов.

Машина, сделав открытие или открытия, быстро закажет новое оборудование для прорывного цикла и сможет проходить за считанные месяцы тот путь познаний, что обычная, человеческая физика, проходит за десятилетия. Ибо нет сопротивления косности, не нужно ждать вымирания прежнего поколения ученых со своими блоками и тараканами в мозгах. Если же таких мегамашин несколько – на разных лунах Юпитера – и каждая разрабатывает свою отрасль науки, то они обмениваются информацией постоянно. И очень скоро порождают самые фантастические технологии…

Пробежав глазами текст, Игорь испытал сильнейшее возбуждение. Да, черт возьми, ведь в стране, пор сути, создается некая Машина открытий! Пускай еще не на Ганимеде, пускай без огромного Электронного мозга, но все эти Агентство передовых разработок, обе академии (старая и новая), новые университеты и высокотехнологичные предприятия – это мечта Альтова, построенная на Земле и из людей. Здесь органично соединяются огромные академические институты и всеволожские лаборатории Мастера. Программа «Россия-2045» и космическая отрасль. Принципы работы здесь сходны: обмен сведениями, неожиданные открытия, конкурирующие структуры, не дающие признанным светилам науки почивать на лаврах и забивать новое. То, что Мастер делал стихийно, вручную, убивая годы на прошибание стен глупости и зависти, здесь уже делается автоматически и конкурентно.

«Это и есть наше оружие победы…» – подумал технократ-ког из Сверхновой России.

Господи, сколько же еще непознанного остается вокруг! Сколько еще удивительного, сулящего громадное могущество нашей нации и всему человеческому роду можно было бы исследовать, если бы не проклятая заскорузлость мышления, если бы не академическая спесь и не эгоизм академиков!

Сколько прошло с 1920-х годов, когда австриец Шаубергер задумался: а каким это образом рыбы в холодных, стремительных горных реках могут удерживаться против течения, едва шевеля плавниками и хвостами? Каким образом лосось может не только преодолевать страшной силы потоки быстрых рек, поднимаясь к их верховьям и даже выпрыгивая при этом из воды? Хотя те же реки могут волочь с собою камни? Каким образом сердце, будучи всего с кулак величиной, может прокачивать кровь сквозь все сосуды человеческого тела, даже сквозь самые мельчайшие капилляры, если общая длина всех кровеносных путей в нашем организме – 200 тысяч километров? С этим не справились бы мощнейшие насосы. Ответа на эти вопросы Большая наука не дала и почти век спустя.

Шаубергер предположил, что мы имеем дело с загадочными вихревыми процессами. Что именно некие вихри, образуясь благодаря плавникам и чешуе, наделяют рыбу такой энергией. Что и кровоток возможен благодаря той же физике вихрей. Шаубергер и открыл явление выделяющегося из воды тепла при ее завихрении. Но как же в начале XXI века официальная наука старательно не замечала тех, кто шел путем австрийца! Как ее новая инквизиция старалась уничтожить и погрести заживо тех, кто занимался вихревыми исследованиями, полями кручения и прочим! Насколько нужна именно здесь Машина открытий.

Игорь вздохнул. Он помнил и то, как в его детстве американское аэрокосмическое агентство, НАСА, созналось в том, что не знает, почему летает тяжелый шмель с его эфемерными крылышками. Что согласно науке шмель летать решительно не может. Но он же летает! И тут мы, быть может, тоже имеем дело с таинственными вихревыми процессами.

Но если их познать и поставить себе на службу, то можно добиться невиданного могущества! Вот почему он, Игорь Авдеев, будет совершенствовать и крепить возникающую систему новой русской науки.

Непознанного еще очень и очень много. Вот уже целые десятилетия нефтяники ищут, находят и разрабатывают «черное золото» в тех породах, где ее по теории органического происхождения быть вообще не может. А нефть-то находится, причем и на сверхбольших глубинах, как показало сверхглубокое бурение на Кольском полуострове, что вел Советский Союз. Значит, нефть – это не остатки древней жизни, а то, что образуется в недрах планеты. Но как? И это нужно объяснять, исследовать. Вот зачем нужна теперешняя, еще сильно упрощенная по сравнению с мегамашиной Альтова-Альтшулера, русская система новой научно-технической революции.

Потому что нужно сломить сопротивление предрассудков, косности, эгоизма. Потому что нужно первыми в мире выйти к новым знаниям, сжав циклы работ. Первыми в мире зажечь звезду новой научной революции. Причем именно на Русской земле.

Потому что это – ключевая позиция. Потому что здесь ты добиваешься всего. Пусть планета горит и кружится, покрываясь огненными шрамами войн и распадов, пусть кровь льется в Северной Африке, на Ближнем Востоке, в Средней Азии. Пусть осыпается с краев Евросоюз, где разваливаются целые страны. Пусть Америка и Китай колотит острейший внутренний кризис. Пускай накатывает на мир тьма нового варварства. На сем фоне русские коги должны создать Страну Солнца. Оплот развития.

Новые технологии дают нам выигрыш во времени. Они – огромная экономия сил и средств, идущих на обеспечение каждодневной жизни, высвобождает ресурсы на грандиозные программы: космических полетов, достижения физического бессмертия, постройки новых городов, получения новых научных знаний, орошения пустынь. И те же технологии делают возможным новый общественный строй, строй свободы, счастья и развития человека. Именно они позволяют создать из отгоревшего, распавшегося русского народа новую нацию – сверхновых русских. Фантастическая программа возрождения Руси тянет к себе лучшие мозги из всех прочих стран, к нам идут ученые и недостающие технологии. К нам переселяются те белые европейцы, которые стали в своих странах лишними – из-за того, что им нет работы, из-за кошмара толерантности, из-за наплыва азиатских мигрантов. Тьма нового Средневековья останавливается на русских рубежах, и мы поднимаемся, крепко становясь на ноги, пока все остальные падают. Тем ближе миг нашего торжества, когда все русские земли вновь воссоединятся, когда быть русским станет престижно, когда угасающая, но еще способная на многое Германия пойдет на союз с новой мировой державой. Русским Союзом…

* * *

Вот здесь, друг-читатель, мы снова прервем полет нашей фантазии. Потому что пришла пора предпринять еще одно путешествие в историю. Зачем? Чтобы воочию убедиться в том, насколько дорого стоит сопротивление инновациям. Насколько губительны те самые косность мышления и «признанных специалистов», и глупой толпы обывателей. Ибо все, что составляет современный мир, все нынешние технологии и научные открытия когда-то считались безумием, лженаукой, бредом. Когда-то все это старались подавить и затоптать. Мы должны понять, что науку движут вперед немногие, и именно этим немногим (когам-Прометеям, опережающим) надо расчистить путь. Сохранив их жизни и энергию для движения нации вперед. В Седьмую эру. К расе Сверхчеловека-Звездоплавателя.

Итак, что же это такое – инновационное сопротивление? Как оно проявилось в истории? И почему нам его нужно сломить?

Часть вторая. История инноваций, которая ничему не учит

Глава 8. Вопреки «признанным специалистам»…

Я, Создатель новой энергетики, По своей преобразуя воле Этот мир страдания и боли, Соберу пылающие цветики, Отдыхая на магнитном поле… Леонид Мартынов. «Гимн Солнцу»

История знает множество заблуждений как дилетантов, так и великих ученых. Например, теорию тяготения Ньютона не принял Лейбниц, а Галилей игнорировал законы движения планет, установленные Кеплером…

Из доклада основателя движения «Россия-2045» Дмитрия Ицкова на Нью-Йоркском саммите сингулярности в октябре 2011 г.

Попав в безвыходное положение, ученый должен найти в себе смелость отбросить давящий груз авторитетов. По-новому взглянуть на драгоценный, но инертный капитал чужого и собственного опыта…

Ирина Радунская. «Превращения гиберболоида инженера Гарина», 1966 г.

Не благодаря, а вопреки

– Бред! – вопит официальная наука при виде нового изоретения. – Быть того не может, ибо нарушается второй закон термодинамики (теория относительности Эйнштейна, закон сохранения импульса и т. д.)!

– Петрик – шарлатан, все, о чем вы пишете, – обман и мошенничество! – слышим вослед.

Ученые светила всегда кричат подобное, сталкиваясь с чем-то новым. К этому надо привыкнуть. Это касается и признанных технических специалистов. Мы, читатель, в своей собственной стране ходим рядом с фантастическими прорывами, объявленными безумием и бредом. Горький факт: ВСЕ великие прорывы в науке и технике сделаны не благодаря, а ВОПРЕКИ научному большинству. Это происходит и в России, и на Западе. Как там говорил великий Генри Форд? «Хотите провалить перспективное дело? Поручите его специалистам». Весь этот идиотизм обошелся человечеству чудовищно дорого.

«…Работа Роберта Майера – первооткрывателя закона сохранения энергии – была отвергнута его учеными коллегами. Ее отказались публиковать в научных журналах. Затравленный Майер тяжело заболел. Георг Ом был уволен с работы за попытки ввести в науку закон, получивший впоследствии его имя. Жесткие столкновения со своими оппонентами довели до самоубийства одного из самых выдающихся физиков – Людвига Больцмана. Нет числа изобретателям, жизнь которых сложилась трагически, но плодами трудов которых мы благополучно пользуемся до сих пор», – писал в 1999 году Леонид Лесков, профессор МГУ и доктор физико-математических наук («Российская газета», 30.11.1999).

«Ученый не может рассчитывать на бетонное шоссе. Его судьба – бездорожье. Он не может рассчитывать даже на незаметную тропку. Ведь первую тропинку должен проложить именно он, первооткрыватель. Расширять ее, мостить и заливать бетоном будут другие. Может быть, и он тоже. Ведь это не менее трудно и почетно. Но иногда нужно идти и по целине», – читаем в великолепной книге Ирины Радунской «Превращения гиперболоида инженера Гарина», изданной в знаменитой серии «Эврика» в 1966-м. Радунская в своих книгах доказывает: все физические теории, что взорвали мир в первой половине ХХ столетия, воспринимались изначально как полное безумие. Как бред больного разума. Тем не менее, они оказались верными!

Она рассказала о том, как гениальный Максвелл, предсказавший существование радиоволн, сам в них долго отказывался верить. В 1928-м году гениальный Поль Дирак, открыв антивещество «на кончике пера», в уравнении, долго не решался об этом сообщить. В течение нескольких лет существовал настоящий заговор молчания вокруг его открытия.

А квантовая механика, что начал создавать гений – Макс Планк – в 1900 году? Ведь сегодня квантовая механика – чуть ли не священное писание. На квантовых эффектах работают лазеры, компьютеры, современная связь. Но изначально Планк едва не подвергся остракизму со стороны «признанных авторитетов».

«Квант энергии долго оставался каким-то пугалом, непонятным ни Планку, ни другим ученым. Некоторые из них, как известно, даже грозились отречься от физики, если возмутительная теория Планка не будет опровергнута», – говорит Радунская.

И она же приводит пример советского физика Валентина Фабриканта (1907–1991), каковой еще в 1939-м году, защищая диссертацию в ФИАНе (Физическом институте АН СССР), в ней фактически открыл эффект лазера. То есть именно он первым сказал о том, что в среде, где атомов с избыточной энергией электронов больше, чем атомов с минимальной энергией, свет не будет поглощаться. Наоборот, он будет усиливаться одновременным испусканием энергии этими «накачанными» атомами. То есть, эергия световой волны станет не затухать, а усиливаться!

Именно сей принцип лежит в основе современных лазеров. Но Фабрикант сам испугался собственного открытия. Ведь оно, на первый взгляд, опрокидывало второй закон теромодинамики. С точки зрения тогдашней официальной науки, конечно. Поэтому Фабрикант написал об этом в диссертации невнятно. «Выразись Фабрикант более определенно, его могли обвинить в пренебрежении вторым законом термодинамики», – писала в 1966 году Ирина Радунская.

И только двенадцать лет спустя В. Фабрикант был признан автором открытия «Явление усиления электромагнитных волн (когерентное излучение)», которое занесено в Государственный реестр открытий СССР под № 12 с приоритетом от 18 июня 1951 г. Ему присудили Сталинскую премию.

А ведь в тридцать девятом его могли просто распять за «лженауку»! Потому, когда вы сегодня слышите, как научные инквизиторы кого-то проклинают и клеймят как лжеученого, инкриминируя ему нарушение «священного» второго закона термодинамики, всегда вспоминайте об этом случае. И не торопитесь с выводами. Во всем нужно разбираться. Причем экспериментально, а не словесно-теоретически.

А если посмотреть не только на историю физики? В 1849 году лондонский врач Джордж Сноу высказал бредовую на тот момент мысль: та холера, что поражает Лондон, распространяется через грязную воду уличных кранов-колонок. В 1854 году Сноу опознал тот же источник в знаменитом Сохо. Сломав ручку насоса, он прекратил вспышку болезни. Но как только доктор-новатор в 1855 году попробовал доложить итоги своих изысканий коллегам-врачам, те объявили его безумцем. Как может вода распространять заразу? Ведь неоспоримо доказано, что болезнь распространяется от зловонных миазмов, которые исходят от грязи на улицах. Некоторые ученые ослы того времени даже обвинили Сноу в том, что он оправдывает грязь в городе. Ибо если дело, как он говорит, в грязной воде, то к чему убирать улицы? (Коути Е. Недобрая старая Англия. СПб.: БХВ-Петербург, 2013. С. 45).

Как говорится – без комментариев…

Нынешний директор ВИАМ (Всесоюзного института авиационных материалов) академик Евгений Каблов любит вспоминать курьезно-печальный эпизод из истории отечественного авиастроения. Например, сегодня даже дураку понятно, что современная авиация должна делаться из прочных и легких композитов. Но это – сейчас. А ведь еще недавно идею строительства воздушных кораблей из композитных материалов встречали в штыки даже маститые авиаконструкторы.

Итак, первый в мире композитный материал создали в СССР. Столкнувшись с нехваткой дорогого и энергоемкого дюралюминия, в конце 1930-х в СССР стали искать выход. Тогда профессор ВИАМа Яков Аврасин смог создать первый в мире композит, склеивая слои из шпона карельской березы с помощью особо разработанного клея. Так родилась дельта-древесина, из которой делали даже истребители. Потом настала эра полимерных композитов, и начальник ВИАМ Алексей Туманов стал продвигать идею строительства новых советских самолетов как раз из таких композитов. Но, как свидетельствует академик Каблов, буквально на дыбы взвились такие титаны-авиаконструкторы, как Андрей Туполев и Сергей Ильюшин. Они заявили, что «самолеты из тряпок делать не будут». А вот авиаконструктор Олег Антонов оказался дальновиднее. Он согласился на инновацию – и уже к 1980 году воздушные суда фирмы «Ан» на 25 % состояли из полимерных композитов («Эксперт»,10–16 сентября 2012 г. С. 82).

Страшно подумать, что могло быть, если бы решение тогда принималось большинством голосов! Тогда передовое направление в авиастроении оказалось бы удушенным в колыбели. Ведь два маститых авиаконструктора, увешанные орденами и осененные кучей высоких премий, высказались против. С двукратным перевесом против сторонников!

Всегда первопроходец вынужден с кровью проламываться сквозь стенку дипломированных специалистов и признанных ученых, твердящих: «Безумие, бред, невозможно, вредительство!» Если бы все зависело от экспертов и признанных научно-технических авторитетов, то наше развитие давно застыло бы или затопталось на месте. Но, хвала небесам, всегда находятся безумцы, которые поступают вопреки «авторитетным и компетентным» мнениям. Так что – честь и слава безумным гениям! Благодаря им мы движемся вперед.

Давайте познакомимся с некоторыми из примеров «прозорливости» так называемых научных авторитетов и признанных экспертов. Для разминки.

Некоторые курьезы люди моего поколения знают еще по детским книжкам. Например, историю с открытием пароходного сообщения между Европой и Америкой через (естественно) Атлантику.

Итак, в 1836 году английский ученый, доктор Ларднер, выступил с нашумевшим докладом, где доказывал: будущее парусного судоходства непоколебимо! Пароходы – чушь! «Намерение установить регулярную связь между Ливерпулем и Нью-Йорком посредством паровых судов так же несбыточно, как стремление создать линию Ливерпуль – Луна», – заявил уважаемый эксперт, и его слова перепечатали многие тогдашние газеты. Ларднер высказал свое высокопрофессиональное мнение, невзирая на то, что еще в 1819 году американское судно «Саванна» пересекло Атлантику, часть пути проделав на паровой тяге (остальное время – под парусами). А в 1833-м по такой же схеме через океан перешел канадский «Ройал Уильям».

Минуло всего два года, и в 1838 британский пароход «Сириус» пересек Атлантический океан за пятнадцать с половиной дней, ни разу не воспользовавшись парусами. Покаялся ли после этого доктор Ларднер – мне неизвестно.

А случай, когда гениальный химик Антуан Лавуазье, возглавляя французскую Академию наук, провел через нее решение о том, что падение метеоритов невозможно в принципе, и что Академия вообще не будет рассматривать сообщения о падении камней с неба?

А скандал с академиком Бульо в 1878-м? Годом раньше Томас Эдисон изобрел первый в мире способ записи звуков и речи человека – иглой на валике так называемого фонографа. Это было невероятно по тем временам. И вот фонограф 24 марта 1878-го привезли во все ту же французскую Академию наук. Во время демонстрации академик Жан Бульо внезапно сорвался с места и набросился на представителя Эдисона:

– Негодяй, плут! Вы думаете, мы позволим какому-то чревовещателю надуть высшее ученое учреждение?!

Когда слышишь выражение «ученые утверждают» или ученые «открыли» (особенно – «британские ученые»), то поневоле начинаешь смеяться. Ученые много чего утверждали! Мало ли что они говорят? Например, в 1910 году на авторитетнейшем Международном геологическом конгрессе в Стокгольме специальная комиссия заявила, будто месторождения железа на Земле исчерпаются к 1970 году, что нас ждет «железный голод». Но воззритесь окрест: неужели мы сейчас живем в каменно-деревянном веке и меняем редкие куски железа на золото?

В 1913 году очередной Международный геологический конгресс едва не заявил об опасности угольного голода. То, что скоро наступит эпоха нефти и газа, даже не пришла в головы тогдашним ученым.

А когда я был еще маленьким и наивным (в 1976 г.), то ужасался, читая в журнале «За рубежом» тогдашние прогнозы западных ученых. Например, о том, что запасы серебра на планете окажутся исчерпанными к 1996 году, а в 2000 году все живое на планете окажется уничтоженным безжалостным ультрафиолетовым излучением Солнца из-за полной гибели озонового слоя…

В 1937 году три специалиста харьковского Физтеха – Владимир Шпинель, Фридрих Ланге и Виктор Маслов – предложили проект урановой бомбы. Урановый заряд должен был взрываться после того, как две его половины резко сжимались с помощью взрыва обычного ВВ, коим ядерный заряд обкладывался сферическим образом. Проект не пошел из-за резкой критики признанных специалистов и светил теоретической физики. Одним из тех, кто «зарубил» проект, был знаменитый Лев Ландау, звезда физики СССР и будущий Нобелевский лауреат. Всего лишь через восемь лет американцы взорвут три атомных бомбы: одну – на полигоне, две – над Хиросимой и Нагасаки…

В 1937 году лучшие умы Национального совета по исследованиям в США составили прогноз научно-технического развития на недалекую перспективу. Но они не смогли предвидеть такие эпохальные достижения следующего десятилетия, как антибиотики, радар, реактивные двигатели и ядерная энергия.

В 1956 году вышла в свет книга «Воздушная мощь» бывшего сотрудника разведки британских ВВС Эшера Ли. В ней можно было прочитать следующее:

«…В развитии современных тяжелых реактивных транспортных самолетов СССР остается далеко позади Англии и в меньшей степени отстает от Америки. У Советского Союза или у его союзников нет самолета, подобного английским реактивным самолетам “Комета”, “Британия” и “Вайкаунт”… Американский военный и гражданский транспортный реактивный самолет “Боинг-707” с четырьмя двигателями также превосходит советского конкурента…»

Практически одновременно с выходом труда сего маститого авиационного аналитика на выставку в Великобританию (22 марта 1956 г.) прилетел Ту-104 – первый в мире успешный пассажирский реактивный лайнер. Он воочию показал, что русские могут в авиастроении. И что гермокабины для пассажиров они тоже смогли сделать – отработав их на опытном бомбардировщике Ту-70…

«“Попытки большевиков в пять лет создать сельскохозяйственное машиностроение – вещь хорошая, но несерьезная. Заводы могут быть построены, но комбайны, плуги и жатки будут по-прежнему идти к вам из Америки. Детская игра! Надо быть реальным человеком.

А вы – мечтатели, фантазеры. Там, где мы 100 лет работали, вы хотите за 10 лет пробежать”.

Эти слова принадлежат мистеру Хомасону, заведующему производством известной американской фирмы “Джон Дир”, побывавшему на строительстве “Ростсельмаша”. Увы, мистер Хомасон ошибся, как ошибались и другие именитые его соотечественники, предсказывающие будущее России лишь в мрачных тонах: “Ростсельмаш” вступил в строй действующих предприятий 1 января 1931 года, а уже в 1937 году Советский Союз превзошел США по выпуску зерновых комбайнов в 1,5 раза», – писал в 1977 г. журнал «Техника-молодежи».

В 2011 году «Ростсельмаш» выставил на сравнительные испытания свой лучший в мире комбайн – роторный «Торум-740», еще советскую разработку. Он на деле побил западные машины. Правда, дело было уже после гибели СССР – и на эту победу власти РФ не обратили особого внимания.

В марте 1948 года автомобильный король Америки Генри Форд Второй провел встречу с британскими военными – из корпуса оккупации недавно побежденной Германии. Ему показали полуразрушенный гитлеровский автозавод в Вольсфбурге, который выпускал маленькие заднеприводные машины, похожие на жучков. То были знаменитые «фольксвагены» Фердинанда Порше, те самые «народные автомобили» – грандиозный проект Гитлера во исполнение лозунга «Каждому немцу – доступный автомобиль!». Британцы предложили Форду Второму взять производство совершенно бесплатно. Но магнат брезгливо поморщился: кому нужны эти до безобразия дешевые и простые малютки? Да еще и с мотором сзади? Как пишет историк американской автопромышленности Пол Инграссия, Форд спросил совета своего вице-президента Эрнеста Брича, и тот презрительно заявил: «Мистер Форд, по-моему, это все гроша ломаного не стоит!»

Так решили «признанные авторитеты». А всего лишь через десять лет полчища западногерманских «жуков» буквально завоевали Европу, отбирая рынок у американцев. Именно за счет дешевизны и экономичности «Фольксвагена». А к 2008 году корпорация «Фольксваген» на бирже стоила больше, чем американские «Дженерал Моторз», «Форд» и «Крайслер», вместе взятые…

А вот вам еще живые и весьма красноречивые примеры…

Изобретателем паровой машины непрерывного действия, которая и привела к началу промышленной революции, выступил Джеймс Уатт, совершивший инженерный свой прорыв в 1786 году. К началу XIX столетия Уатт стал солидным господином, совладельцем компании по производству стационарных паровых двигателей и, конечно, признанным авторитетом в их области. На его заводе в Бирмингеме работал механик Уильям Мердок, который бредил постройкой самоходной повозки на паровой тяге, по сути дела – о первом автомобиле. И что же, Уатт разделил эту мечту? Ничуть не бывало! На его опыты владельцы завода, Уатт и Болтон, смотрели осуждающе, а потому энтузиасту пришлось работать по ночам.

Работы Болтона разожгли такую же страсть в еще одном молодом механике, Ричарде Тревитике. Он понял: самобеглый экипаж с паровым двигателем построить можно, только прежние машины Уатта для того непригодны. Они используют пар слишком низкого давления, а потому чересчур громоздки. А тут нужен двигатель небольшой, но мощный. Значит, давление пара нужно радикально повысить.

Едва только признанное светило паротехники Уатт узнал об этом, как сразу взвился на дыбки: «Только убийца, ни во что не ставящий человеческую жизнь, может настаивать на применении пара в 7–8 атмосфер!» (Черненко Г. От паровоза до магнитоплана. СПб.: Балтийская книжная компания, 2006. С. 12).

К счастью, Тревитик оказался мужиком волевым и при деньгах. Наплевав на гнев Уатта, он в 1801 году построил действующую карету с паровым мотором. Она, хотя медленно, но уже ездила сама, таща на себе водителя (самого Тревитика) и нескольких седоков. Посрамив скептиков, неистовый механик предложил развитие своего изобретения. Мол, паровые экипажи должны таскать за собой тележки – но не по земле, а по двум металлическим колеям, рельсам. Чтобы доказать это и заинтересовать бизнесменов новой технологией, Ричард Тревитик на свои средства в 1804 году строит первый паровоз, несколько прицепных повозок к нему – и на окраине Лондона строит аттракцион. То бишь маленькую кольцевую дорогу, по которой бегает локомотив с вагончиками, катающий всех желающих за божескую плату.

Но английские бизнесмены тех времен к игрушке этой отнеслись без всякого интереса. Ни хрена они в ней не разглядели, не поняли, что железные дороги – это фантастический прорыв в возможностях человека, в экономике, политике, стратегии и военном деле. А потом рельс лопнул, паровоз сломался – и Тревитик, махнув на затею рукой, занялся другими изобретениями. А первую железную дорогу в Англии построили только двадцать лет спустя. И именно железные дороги породили современную техноцивилизацию, сделали возможными мегаполисы и миллионные армии. По сути дела, на стальной паутине этих путей наросла плоть всего современного мира.

Но как же им продолжали противиться даже после появления первых железных дорог! И в Англии, и в в России, для которой новый транспорт был сущим спасением.

«Что касается до лиц, мечтающих о постройке железных дорог по всему королевству, дорог, которые могли бы вытеснить все повозки, почтовые кареты, дилижансы и т. п., то мы считаем таких лиц со всеми их фантастическими планами не стоящими внимания», – писал английский журнал «Квартальное обозрение».

«Туннели – опасная вещь, так как езда по ним будет производить у людей катары и чахотку, а оглушающий шум, страшный мрак и зловещий блеск локомотива так ужасны, что подобные изобретения ни в коем случае допускать не следует…» Это из письма инициативной группы английских врачей в парламент. Британским коллегам вторила Медицинская коллегия Мюнхена:

«Быстрота движения, несомненно, должна вызвать у путешественников болезнь мозга. Но так как путешественники желают упорствовать и не боятся самой ужасной опасности, то государство, по крайней мере, должно оградить зрителей, которые могут получить ту же самую болезнь при виде быстро несущегося локомотива. Поэтому необходимо железнодорожное полотно с обеих сторон обнести высоким деревянным забором…»

«Дошли до нас слухи, что некоторые богатые господа, прельстясь заморскими идеями, хотят завести между Питером, Москвой и Нижним чугунные колеи, по которым будет ходить экипажи, двигаемые невидимой силой с помощью паров… Сдается, однако, что этому не бывать. Русские вьюги сами не потерпят иноземных хитростей, занесут снегом колеи, в шутку, пожалуй, заморозят пары», – писал журнал «Общеполезные сведения».

«Знает ли палата, какой тогда будет дым, шум, свист, даже вихрь, который непременно произойдет от паровозов, проходящих со скоростью 15 или 18 миль в час? Это было бы величайшим вредом, полнейшим нарушением покоя и комфорта во всех частях королевства, какие только могла придумать человеческая изобретательность…» (прения в британском парламенте).

В России времен Николая I даже злые брошюры против железных дорог выпускались. В одной из них писали: «Когда сошник вашего самобега встретит твердую массу оледенелого сугроба – массу, которая сильным ударам ручных инструментов уступает незначительными кусками, тогда вы представляете собой жалкий, но поучительный пример ничтожества искусства против элементов природы, и дорого дал бы я, чтобы быть свидетелем позорища, как паровоз ваш подобен барану, который, не будучи в силах пробить рогами стоящей перед ним стены, упрется в нее могучим лбом и брыкается с досады задними ногами…» («Техника – молодежи». 1974. № 12. С. 60).

Да, пройдет всего лишь несколько лет – и все станут свидетелями позора России, которая окажется бессильной перебрасывать в Крым, к Севастополю, боеприпасы и продовольствие на борьбу с интервентами из-за неимения железной дороги. Все-таки пресса и почтенная публика, как правило, всегда – скопище «высокомудрых» ослов. Так что, читая нынешние СМИ и случая выкрики «Калашников – это Хлестаков!», вспоминайте вот эти самые примеры. Или держите это про себя, когда слышите злобные вопли о том, что струнные трассы Юницкого, например – бред и чушь, и работать они, мол, не смогут.

Кстати, и решение проблемы снежных заносов (не столь острой в Америке и Европе) русские нашли. Лесозащитные полосы стали делать. В 1861-м, назло всем «признанным экспертам», вдоль Московско-Нижегородской дороги появились живые изгороди из ели. В 1877-м полосы из лиственниц защитили Курско-Харьковско-Азовскую и Воронежско-Ростовскую магистрали. На Московско-Нижегородской дороге применили снегозащитные щиты инженера В. Титова. В 1934-м Институт реконструкции пути НКПС СССР (В. Попов и А. Поветьев) довели все до совершенства: создали технологию полосных снегозащитных насаждений, где деревья растут не сплошной полосой, а с необходимыми разрывами…

Железные дороги выступили как классическая прорывная инновация. Как закрывающая технология по отношению к прежним видам транспорта: конному и водному. Немудрено, что железнодорожный транспорт встретил яростное сопротивление, причем не только в России. Во Франции, например, на него ополчились те, кто успел инвестировать огромные по тем временам капиталы в строительство каналов, по которым грузы возились баржами. И недаром Промышленная палата Руана в 1832 г. выступила против строительства «чугунки» между Парижем и Руаном. Дескать, магистраль приведет к деградации сельского хозяйства, разрушению традиционного образа жизни и нанесению урона перевозкам по рекам и каналам. (С похожими аргументами в России выступит министр финансов граф Канкрин, особенно упирая на то, что новый транспорт отнимет заработки у крестьян, что подрабатывают извозом грузов на своих телегах.) В Европе, где система каналов строилась со времен Карла Великого, водотранспортный капитал будет яро мешать железнодорожному строительству.

Однако сопротивление это сломали государственные власти, причем из из военных соображений. В Европе 1830-х все прекрасно помнили, как Наполеон в пеше-конном порядке перебрасывал свои войска с одного театра боевых действий на другой, разбивая своих противников порознь. Помнили – и прикидывали, что мог бы натворить тот же Бонапарт, имей он в распоряжении железные дороги. Все видели, с какой скоростью в США железные дороги ведут к освоению огромных диких пространств. Поэтому власть силой «продавила» строительство железных дорог и во Франции, и в немецких землях. А уж потом оказалось, что такие магистрали несут и экономическое процветание, создавая новую – машинно-фабричную – цивилизацию и систему мегаполисов.

Потом оказалось, что железные дороги – прекрасный способ вывести из тяжелой депрессии экономику Британии, каковая депрессия случилась в 1830-е. Примеру англичан, занявшихся бурным железнодорожным строительством, последовали другие страны (как-никак, а Британская империя тогда была мировым лидером). Американцы очень быстро смекнули, что железные дороги – отличная технология для освоения бескрайних прерий их материка. Ну, и пошло-поехало – вопреки первоначальным мнениям ослов-«экспертов».

Запомним эту историю, читатель. Потому что модель слома инновационного сопротивления в военно-государственном порядке людям приходилось применять в прошлом – придется применять и в будущем. Ибо сегодня немало прорывных инноваций затираются именно потому, что грозят обесценить большие инвестиции, сделанные капиталистами в старые технологические системы. Не всем инновациям так повезло, как железным дорогам. Хотя случаи подобного везения есть. Например, Интернет и мобильная телефония. Они смогли на первых этапах развиться и получить финансирование именно потому, что американские военные узрели в них устойчивую, очень живучую систему связи на случай ядерной войны. А уж потом перспективы этих двух инноваций разглядел частный бизнес, превратив Паутину и сотовую связь в завершенные, привлекательные для потребителя продукты. Но если бы не было первоначальных, грубоватых предтеч Интернета и мобильной связи, то и доводить-то было бы нечего…

Только не надо твердить о «невидимой руке рынка»!

Вот только не нужно рассказывать сказки о том, что в плохом социализме инноваторам живется плохо, а в рыночной (капиталистической) экономике их ждут с поцелуями да объятиями. И «при рынке» изобретатель или исследователь, сделавший революционную разработку, рискует быть уничтоженным.

Я очень люблю книгу Жака Бержье «Промышленный шпионаж», изданную в СССР в 1971-м. Приведу пример оттуда – о трагической судьбе изобретателя ультракоротковолнового вещания (ФМ) Армстронга. И еще одного его собрата по несчастью. Итак…

«…Несомненно, были случаи преследования изобретателей, к ним относится случай с Эдвином Армстронгом, который в 1930-х годах изобрел частотную модуляцию (то самое ФМ-радио, которое сегодня так широко распространено. – М. К.). Это изобретение явилось помехой для крупных американских радиовещательных компаний, которые использовали амплитудную модуляцию. Они всеми способами преследовали Армстронга, и он в 1954 году покончил жизнь самоубийством. Лишь намного позднее, в 1960 году, стало известно, что он оставил своей стране великолепное изобретение: радиолокатор, действующий на больших расстояниях, не испытывая помех от кривизны земного шара (загоризонтная локация. – М. К.).

Армстронг – один из величайших изобретателей всех времен, и совершенно верно, что он выбросился из окна в результате преследований, которым он подвергался с 1936 года. Верно также, что такого рода преследования обескуражили некоторых блестящих изобретателей, например изобретателя электронного умножителя Фарнсуорта. Последний выиграл битву с трестами, однако был настолько надломлен этой борьбой, что в возрасте 34 лет уединился на небольшой ферме в штате Мэн, занимаясь делами, не имеющими никакого отношения к промышленности. Армстронг и Фарнсуорт отнюдь не были параноиками, когда поверили, что за ними шпионят. За ними действительно шпионили…»

Не говорите мне о том, что частные корпорации – это просто вместилище инноваций и образец дальновидности! Приведем еще одну картинку из труда Бержье, только теперь – из истории американского атомного проекта. Каковой, напомню, по административно-организационной части возглавлял генерал Лесли Гровс.

«…Как только генералу Лесли Р. Гровсу было поручено руководство проектом создания атомной бомбы, он понял, что это была в большей мере промышленная, чем научная проблема и что надо заинтересовать в ней американскую промышленность. Последняя не обнаружила никаких признаков энтузиазма. У “Дюпона” заявили, что это – “перпетуум-мобиле”. У “Кодака” решили, что это – наилучшее из всех возможных средств создать себе самые крупные неприятности на долгие месяцы. Остальные предприятия проявили еще меньше энтузиазма.

Первая победа генерала Гровса, его главная победа, была одержана над промышленниками, которых совершенно необходимо было убедить. Надо было убедить не только фирмы “Дюпон” и “Кодак”, но и многие другие промышленные компании, в частности “Эллис – Чалмерс”, которые производили необходимые для проекта специальные насосы на сверхсекретном заводе, отлично защищенном от всякой утечки сведений. До них другие фирмы от этого отказались. Но этот секретный завод мог начать производство насосов для газовой диффузии урана лишь в том случае, если бы ему дали модель. А работу над моделью никак не удавалось закончить. Завершена она была в самый последний момент. За это время научные эксперты фирмы “Кодак” пришли к заключению о неосуществимости проекта. Гровс отправился к ним с докладом, который произвел на экспертов самое скверное впечатление, так как бравый генерал, будучи самоучкой в области науки, говорил “изотроп” вместо “изотоп”. Изотропом называют вещество, которое обладает одинаковыми свойствами во всех направлениях, тогда как два ядра изотопа имеют один и тот же атомный номер, но различный атомный вес. Это не одно и то же, и Гровс чуть не потерял все, что ему удалось достичь на длительных рабочих заседаниях.

Его можно извинить. В то время он мало спал, и к тому же с револьвером под подушкой, ибо был убежден, что немецкая и японская секретные службы (которые в то время не знали даже о его существовании) попытаются завладеть секретными документами. Его портфель, который он на ночь клал под подушку рядом с револьвером, в течение длительного времени был единственным местом в мире, где были собраны все секреты атомной бомбы…»

Как мы теперь знаем, атомные бомба и реактор были отнюдь не «вечным двигателем». И «неосуществимый проект» – вопреки «высокомудрому» мнению американских корпораций – принес США грандиозный, исторический прорыв. Из атомного проекта Гровса – Оппенгеймера – Рузвельта вырос современный мир с его электроникой, химией Пятого уклада, компьютерами и т. д. А что было бы, если бы тогдашнее американское государство положилось бы на «авторитетное мнение» корпораций? Тогда они просто подарили бы весь мир Иосифу Виссарионовичу. И в боях за Японию положили бы 2 миллиона жизней. Понадобилась бешеная энергия «американского Берии» (Лесли Гровса) и политическая воля президента Рузвельта, не боявшегося обвинений в «социализме», чтобы продавить архиинновационный проект, каковым и был в 1940-х атомный «Манхэттен». Триумф воли и разума над засильем тупого капиталистического прагматизма – перед нами.

Тогда американское государство не боялось пойти поперек «авторитетного мнения» специалистов и туповатых капиталистов/топ-менеджеров. И добивалось как фантастических прорывов, так и небывалых темпов развития Соединенных Штатов – вплоть до 1970 года. Теперь же государство в Америке сочло себя институциональным идиотом, во всем полагаясь на мнение и проекты частного бизнеса, вкладывая деньги в основном лишь туда, куда инвестирует их частный капитал. Со вполне закономерным результатом: Америка и близко не имеет тех прорывов, что принесли ей славу, силу и богатство в 1940—1960-е. Ибо капитализм косен и глуп даже больше, чем брежневский социализм. Последний раз Америка дала впечатляющий рывок в 90-е годы, когда частный бизнес использовал эффект от разработок научно-военного комплекса 70-х и 1980-х – когда Рейган резко нарастил военный бюджет. В 90-е это вылилось в триумфальное шествие Интернета, Ай-Ти, мобильной связи и т. д. Вплоть до нынешних айфонов с айпадами. Но уже массированные вливания в оборонные программы с 2001 года десять лет спустя так и не дали подобного успеха. Что неудивительно: в «нулевые годы» все делалось не по старым «планово-социалистическим» рецептам, а в логике неолиберально-рыночного слабоумия. Сейчас западники говорят: мол, не государство теперь, а частные корпорации взяли на себя процесс разработки инноваций. Печальный результат – налицо.

Мы заговорили об электронике? Напомним еще один позорный для «признанных специалистов» и «экспертного сообщества» факт. То, как оные впервые встретили такой прорыв, как интегральная микросхема. Никто, надеюсь, не оспорит утверждение о том, что миниатюрные чипы (микросхемы) привели к ошеломительному изменению нашей реальности?

Итак, одну из первых интегральных микросхем в 1958 году изготовил Джек Сен-Клер Килби, руководивший пионерными работами над чипами в компании «Тексас Инструментс». Однако руководство фирмы не спешило пропагандировать новый продукт и тянуло с патентованием. А 24 марта 1959 года изобретение Килби впервые выставили на экспозиции в Нью-Йорке во время съезда Института радиоинженеров. Там показали несколько образцов первых микросхем. «Хотя более подготовленной публики нельзя было и желать, новинка, как ни странно, никого особенно не заинтересовала. Даже профессиональный журнал “Электроникс” упомянул о ней лишь через две недели, причем в одном-единственном абзаце», – написал в статье «Микрочип. Схема, изменившая мир» Алексей Левин («Популярная механика», март 2012 г.)

Ослы-эксперты сначала ни хрена не поняли. Не увидели решительного прорыва в электронике!

Идем дальше? Что еще создало нынешнюю реальность? Телевидение. Вот судьба Владимира Зворыкина, его создателя. Эмигрировав в США и будучи признанным талантом в области радиосвязи (он стал видным специалистом в компании «Вестингауз»), Зворыкин в 1923 году пытается запатентовать электронную систему телевидения. Но патентное ведомство Америки ему отказывает: видите ли, в реальности еще не существует светочувствительной пластины для передающего устройства и вряд ли, мол, ее возможно создать при существующих технологиях. Однако Зворыкин справляется с задачей и уже в 1925 году показывает свои первые телекамеру и телевизор высшему руководству компании «Вестингауз». Генеральный директор Дэвис тупо пялится на размытые контуры предметов в сильно мерцающем экране. Перед ним – открытие новой супертехнологии, телевещания, которое, по сути, создаст то, что потом назовут информационным или (хотя я и ненавижу это слово) постиндустриальным обществом. Современный мир с его политикой, метабизнесом, масскультурой и даже войнами немыслим без телевидения.

Но в 1925 году гендиректор богатейшей компании ничего не понимает и не видит в творении Зворыкина никакой коммерческой перспективы. «Пусть этот парень из России займется чем-нибудь другим!» – заявляет Дэвис. Тем самым «Вестингауз» безвозвратно теряет возможность стать компанией-основоположником телевизионной индустрии. К счастью, Зворыкин не опускает рук и в него вкладывает деньги умный еврей, президент «Рэдио корпорейшн оф Америка» (RCA) Давид Абрамович Сарнов. Ум хитрого выходца из белорусской черты оседлости (родители вывезли его в США девяти лет от роду) видит то, что не разглядел англосакс Дэвис. В 1931 году в лаборатории RCA в Кэмдэне заработал первый коплект телевизионного оборудования, а в 1932-м началось первое телевещание в Нью-Йорке. (Макаров О. Человек и лампа // Популярная механика, июль 2009 г.)

Примечательно, что в СССР первая студия экспериментального телевидения открылась на Никольской улице в Москве в том же 1932 году: Союз тогда был дюже инновационной державой.

Факт остается фактом: «авторитетные эксперты» США едва не убили первое телевидение в мире. Оно появилось вопреки им. Как видите, в СССР государство оказалось намного инновационнее и смелее. Примечательный штрих к общей картине: даже Гитлер, великий маг публичных выступлений и психологического управления массами, телевидения не оценил: оно показалось ему безжизненным. Сталин в этом случае смотрел дальше и глубже фюрера. И дело, как всегда, смогли двинуть безумные мечтатели – Зворыкин, когорта русско-советских технических гениев, предприниматель-фантазер Сарнов. Здесь же – и скромная фигура усатого человека во френче и с трубкой руке: в 1932 году при разработке плана второй пятилетки в СССР развитие телевидения в нем шло особым разделом. Хотя телевизоры делали пока для групповых просмотров (как и на Западе, впрочем), начало процессу было положено. Как видите, вопреки мнению всяких «признанных знатоков»…

Как родились вертолеты? Нынешний разработчик струнного транспорта Анатолий Юницкий (нещадно ругаемый нынешними экспертами) любит приводить пример создателя современного вертолетостроения, Игоря Сикорского.

После эмиграции в США, которая спасла ему жизнь, у Сикорского остались последние 20 долларов. И, будучи в Чикаго, он инвестировал последние деньги очень удачно – купил билет на концерт Сергея Рахманинова. После концерта разговорились… Рахманинов спросил, сколько конструктору необходимо на открытие своего дела. Тот сказал: 500 долларов. Рахманинов полез в карман, вытащил толстую пачку денег – весь гонорар за концерт – и протянул ему. Там было 5 тысяч, большие по тем временам деньги…

В вертолет Сикорского в Америке никто не верил. Более того, в 30-е годы ХХ века, через 30 лет после его первых удачных экспериментов с прототипом вертолета в Киеве, большинство инженеров считали, что принятая им схема с одним несущим и одним рулевым винтом никогда не будет работать. Сикорскому удалось доказать обратное – и с середины прошлого века, по этой схеме, впоследствии во всем мире названной классической, летают 90 % всех вертолетов. И все президенты США летают только на таких вертолетах.

Выводы экспертов относительно чего-либо нового – на то оно и новое! – всегда ошибочны. В противном случае они были бы самыми успешными и самыми богатыми людьми, так как знали бы завтрашний день и понимали бы, куда нужно вкладывать свою энергию и деньги, чтобы быть успешными и много зарабатывать. Весь исторический опыт свидетельствует об обратном – зарабатывают много и успешны только те, кто вкладывает деньги в такие проекты, куда и «эксперты» и «специалисты» (в новом деле подлинным и экспертом и специалистом может быть только его Создатель и Творец) не вложили бы и копейки.

Еще один излюбленный А. Юницким пример.

В XIX веке Министерство транспорта России 18 раз давало отрицательное заключение императору на предложение прогрессивных деловых кругов построить Транссибирскую магистраль, чтобы соединить окраину империи с Москвой, сохранить целостность страны и иметь выход из Европы к Тихому океану. В качестве альтернативы специалисты-транспортники предлагали развивать более «перспективное» направление – гужевой транспорт в европейской части страны. И это в то время, когда, например, в США было построено в течение 10 лет (с 1880 по 1890 г.) 117,7 тысяч километров железных дорог, что по протяженности равнялось 12 Транссибам.

Хотите пример рыночного идиотизма посвежее, из наших дней? Извольте. Причем из медико-биологической сферы.

Уже давно, в 1983 году, исследователями Маршаллом и Уорреном было установлено, что язвенная болезнь желудка – это банальное инфекционное заболевание. Как писал журнал «Эксперт» (-helikobakter-hotya-vse-byili-protiv-menya-ya-znal-chto-prav/), «в 2005 году многие скептически восприняли новость о том, что язва – это всего-навсего порождение микроба. А как же «переживания, нервы, стрессы и алкоголь»? А серьезные операции, скорбные лица близких, протертые кашеобразные блюда и «ничего плохого»? Микроб никак не вписывался в эту концепцию, на ее фоне выглядел неромантично и даже пошловато. Неверие общества позволило этой инфекции более двадцати лет чувствовать себя вольготно и буквально подмять население под себя, особенно в Африке и России. Бактерией, вызывающей гастрит, язву и рак желудка, в Африке заражено почти 100 % населения, в России – около 70 %. Сейчас «благодаря революционному открытию Маршалла и Уоррена язва перестала быть хроническим заболеванием. Теперь это болезнь, которую можно лечить антибиотиками и регуляторами кислотности», – сказано в представлении Нобелевского комитета.

Австралийский врач, лауреат Нобелевской премии в области медицины и физиологии, профессор клинической микробиологии Университета Западной Австралии Барри Джеймс Маршалл рассказал, что разгадка тайны – в так называемых хеликобакретиях (Helicocobacter pylori).

Примечательно, что люди, у которых развиваются симптомы СПИДа, никогда не болеют язвой. Почему? Потому что у них слабая иммунная система – их иммунный ответ на поражение хеликобактерией ослабленный. У тех, кто проходит при онкологических заболеваниях химиотерапию, тоже никогда не возникает язва по той же причине. Болезнь парадоксальным образом развивается у людей с хорошим или очень высоким иммунитетом.

Почему? Язва желудка и двенадцатиперстной кишки, гастрит – болезни ХХ века. Люди по сравнению с прошлыми столетиями стали здоровее, стали лучше питаться. Потому и возникли условия для активизации бактерии. Сто лет назад у человечества уровень кислотности был намного ниже – люди не употребляли так много белковой пищи. Не если столь много мяса, птицы и рыбы.

Не стрессы и не спиртное повинны в язве. От алкоголя, курения, стресса, генетической предрасположенности никакой язвы не будет, утверждает Маршалл, если у вас нет Helicobacter pylori. Более того, именно язва вызывает стрессы, а не наоборот: сначала появляется бактерия, а уж потом развивается язва.

«…Наше с доктором Уорреном исследование началось с простого любопытства. Раньше считалось, что желудок стерилен, что бактерии не могут жить в нем из-за кислоты, которая переваривает пищу и, естественно, бактерии. Но Робин Уоррен обнаружил в образцах ткани нижней части желудка колонии бактерий. Причем бактерии присутствовали только в тех образцах, где шел воспалительный процесс слизистой. Иногда бактерия поселяется в верхней части желудка, что приводит к тяжелым формам язвенной болезни или даже к раку.

Когда доктор Уоррен обнаружил их в тканях желудка, мы подумали: “Вот странно, надо бы выяснить, что это за бактерии, наверное, что-то новое”. В 1982 году мы с доктором Уорреном обследовали сто пациентов, которые пришли к нам на эндоскопию. Все они были носителями одного и того же вида бактерии – Helicobacter pylori. Большинство уже болели язвой желудка и двенадцатиперстной кишки.

Бактерии, а не желудочная кислота, вызывают язвы! Это стало нашей гипотезой. Первую статью о том, что бактерия вызывает язву и рак желудка, мы опубликовали в журнале “Ланцет”. В медицинском и научном сообществах нас подняли на смех. Нам никто не поверил. К тому же наше открытие совпало по времени – 1980-е годы – с появлением первых лекарств против язвы. Они стали блокбастерами с годовым объемом прибыли более миллиарда долларов. Эти лекарства не лечили язву, они лишь снимали симптомы. Препараты требовалось принимать в течение всей жизни, чтобы избежать приступов язвы. К тем, кто переставал пить эти лекарства, язва возвращалась.

Ситуация такова, что фармацевтическим компаниям нравится производить лекарства для снятия симптомов: они могут их продавать на протяжении всего срока жизни человека. Фармацевтические компании не хотят искать, например, лекарства от диабета. Почему? Потому что принял лекарство – и диабета нет. Значит, сколько раз могут продать препарат? Один раз! И компании не хотят инвестировать в такого рода исследования. Они говорят: “Подождите-подождите, доктор Маршалл, у нас нет достаточно средств, чтобы финансировать ваше исследование. Мы ничем не можем вам помочь”. Они не хотят разрабатывать действительно эффективное лекарство даже если оно будет стоить сто долларов. Ведь такой препарат достаточно принять один раз!

Та же ситуация и с противоязвенными препаратами – блокаторами соляной кислоты, по сути секреции желудочного сока. Эти лекарства снижали кислотность у больного при условии, что принимать их надо было постоянно. При этом они обходились пациенту более чем в два доллара в день. А больных таких было много…»

Невидимая рука рынка, говорите? Прогрессивность капитализма? Как же – держите карман шире! Давно пора покончить с этими бреднями. Современный капитализм, полностью подмяв под себя медицину, не желает всеобщего здоровья. Все мы должны все время болеть, принося стабильные прибыли фармацевтической мафии и клиникам. К чему им лекарства, которые раз и навсегда уничтожают ту или иную болезнь всего после одного курса приема? Да к тому же с самыми маленькими денежными затратами? Ни к чему. Кто же в здравом уме будет сужать себе рынок! Потому лечить нужно как можно дольше, потроша карманы пациентов, государства и страховых компаний. Лекарства должны не причину недуга убирать, а снимать симптомы. Так, чтобы люди всю жизнь ходили в аптеки, коря врачей и фармацевтов.

Здесь – тот самый случай. Если бы не капиталистическая шкурность, то работы Маршалла и Уоррена могли бы обеспечить эффективное лечение язвенных болезней еще тридцать лет тому назад. А так им пришлось пробивать свою инновацию с большими усилиями. Вспоминает Маршалл:

«Лишь в университетах, где интересы науки стыкуются с интересами ученых, ищут лекарства, которые лечат болезнь. Мы с доктором Уорреном изучали возбудитель и искали лекарства против него. Каким образом? Я спросил у Уоррена: “Где взять биопсию – в язве?” Он сказал: “Нет! Берите биопсию в тех точках желудка, которые находятся далеко от язвы. Будем изучать бактериальный фон, какие бактерии живут в желудке, в его стенках, в эпителии”.

Время показало, что исследования, основанные на любопытстве, очень важны, они могут иметь большую ценность. Ведь сами фармацевтические компании, как я уже говорил, не желают проводить фундаментальные исследования по лечению самой язвы…

– А как мир принял новую причину болезни?

– Первые результаты нашей работы мы заявили на научной конференции в Австралии в 1983 году. Получили вот какую отписку: “Дорогой мистер Маршалл! К сожалению, ваша работа не была принята. Нам подали 67 заявок – мы смогли принять только 56”. Нам было очень неприятно, казалось, все наши надежды разбиты. Тем не менее эту отписку я сохранил – этот отказ двигает меня вперед.

Общественное мнение было против того, что язву вызывает бактерия. Для доказательства инфекционной теории гастрита и язвы необходимо было воспользоваться постулатами открывателя туберкулезной палочки немецкого биолога Альфреда Коха: выделить микроб из больного и вырастить его колонии вне организма. После тщательного обследования – гастроскопии, биопсии, – показавших, что у меня нет заболеваний желудка, я решился выпить культуры Helicobacter pylori.

Через несколько дней у меня начались рези в животе и рвота. Это было очень интересно, так как заражение Helicobacter pylori протекает бессимптомно. Гастроскопия и эндоскопия показали, что слизистая желудка воспалена. (Эндоскопия достаточно неприятная процедура, и я подумал: надо найти простую диагностику. Сейчас выявлять наличие в организме хеликобактерий можно при помощи либо дыхательных тестов, либо анализа крови на серологию.) Гастроскопия выявила типичные для гастрита повреждения, а из образца слизистой, которую взяли из моего желудка, выросли хорошо знакомые колонии. Связь между хеликобактериями и воспалениями желудка была доказана.

Следующие двадцать лет ушли на разъяснение этой связи медицинскому миру. Все были против меня, но я знал, что прав. Если есть некая гипотеза, а мы с Уорреном знали, что у нас идеальная гипотеза, и если мы ошиблись, то это легко проверить: надо дать здоровому человеку бактерию, и, если у него появляется язва или ее симптомы, все отлично!

Пробирка, из которой я выпил культуры Helicobacter pylori, находится в Нобелевском музее в Стокгольме…

…Свой гастрит я излечил висмутом и метронидазолом. Антибиотики эффективны в лечении многих случаев гастрита, язвы желудка и двенадцатиперстной кишки. В 1994 году Национальный институт здравоохранения США подтвердил, что большинство язв желудка и гастритов с повышенной кислотностью вызываются инфицированием Helicobacter pylori, и рекомендовал использование антибиотиков в их терапии.

Учитывая, что медицина – наука доказательная, этому подтверждению предшествовало масштабное дорогостоящее двойное слепое клиническое исследование. В течение трех лет лечение контролировалось независимыми экспертами с помощью плацебо и лекарств. Пациенту давали блокаторы гистаминных рецепторов второго типа. После прекращения их приема язва возвращалась: через двенадцать месяцев рецидив произошел в 90 процентах случаев. Среди пациентов, принимавших антибиотики, рецидив случился лишь у 10 процентов.

Ища способы борьбы с хеликобактерией, мы сделали важное открытие. В Западной Европе в течение двух столетий для уничтожения возбудителя сифилиса, бледной спирохеты, применялся висмут – тяжелый металл, родственный мышьяку. В отличие от мышьяка висмут не ядовит. Его использовали и при проблемах с желудком. Мы провели эксперимент и выяснили, что висмут убивает хеликобактерию.

Висмут образует защитный слой на участках уже поврежденной слизистой: он соединяется с белками и аминокислотами, освобождающимися в язве, и образует вокруг нее нерастворимый преципитат, что-то вроде твердых осадков, защищающих от агрессивного воздействия кислотных факторов. Благодаря такой защите поврежденная ткань восстанавливается…»

То есть ради доказательства своей правоты ученому пришлось пойти на крайний шаг – заразить хеликобактерией самого себя и успешно вылечиться новым способом. Отдаю должное мужеству Маршалла! Он поступил так же, как мой земляк, одессит Владимир Хавкин. Врач, работавший в составе противочумной экспедиции в Бомбее в 1897 году, Владимир Ааронович, чтобы доказать действенность вакцины из мертвых микробов чумы, ввел ее сам себе. Его колотила лихорадка, поднялась температура – но Хавкин вел подробные записи. Через несколько дней Хавкин выздоровел, блестяще доказав: вакцина работает!

Подвиг Хавкина в 1939-м повторила в СССР Магдалина Покровская. Она разрабатывала противочумную вакцину из живых микробов. Не дожидаясь опытов на обезьянах, Покровская ввела свою вакцину «АМП» самой себе – 8 марта 1939 года. Потом она ввела ее себе еще раз – 17 марта 1939-го. И оба раза она выздоровела. Хотя потом опыты на животных показали: «АМП» помогала в 90 % случаев. В поисках более действенной вакцины исследователи Микробиологического института в сталинском СССР разработали противочумную вакцину «ЕВ». И тоже в апреле 1939-го ввели ее самим себе (пользуюсь рассказом уже давно покойного корреспондента «Правды» А. Шарова, ведшего репортаж об этом опыте в тот год). Коробкова, Берлин, Туманский – добровольно стали «подопытными кроликами», заперев себя в изоляторе. (Берлин во время этого заточения продолжал работать над своей рукописью о тибетской медицине). Итог опыта – все остались живы. Вакцина работала. Затем были еще опыты на добровольцах из Микробиологического института: на двух группах. Триумф!

Конечно, участникам опыта кровавый сталинский режим не поскупился на награды. Увы, до этого не дожил Абрам Львович Берлин: в декабре 1939 года он погиб в ходе другого опасного опыта…

Как видите, проба инновации на самом себе – ход старый. Пошел на него и Маршалл со своей хеликобактерией. И все одно ему потребовалось четверть века, чтобы пробиться со своей научной находкой!

А ведь ученые пошли к проблеме лечения еще одной страшной болезни: рака желудка. Оказывается, хеликобактерии и его могут вызывать. По словам Маршалла, долгий период заражения бактерией выливается в поражение стенки желудка – метаплазию, в стойкое замещение клеток одного типа клетками другого типа. Начинается превращение одной ткани в другую и нарушение или прекращение функции тканей – атрофия. Низкий уровень кислотности и недостаток соляной кислоты также выступает одним из факторов возникновения болезни. Те, у кого кислотность низкая, симптомов не чувствуют. У большинства кислотность нормальная, и заражение хеликобактерией протекает бессимптомно: они могут передавать ее детям, мужу или жене и другим членам семьи. С возрастом кислотность может меняться.

Так что и тут инновационное сопротивление «постиндустриального» капитализма (якобы – эры господства знаний) повинно в смерти и страданияхъ миллионов людей, коих давно можно было бы спасать с помощью лекарств нового типа. Снова выслушаем самого исследователя:

«…– Как хеликобактерия поражает клетку слизистой желудка?

– Слизистая желудка непроницаема. Бактерия выделяют токсин, ассоциированный с геном А, и вводит его в клетку эпителия, где он образует своеобразный островок мутагенности. В результате связи между клетками нарушаются, бактерия прилипает к клеткам стенки желудка, где больше питательных веществ, подобно ленте-липучке. Некоторые клетки слизистой в силу наличия в них токсинов претерпевают апоптоз – саморазрушаются. Если рак возникает из-за заражения хеликобактерией, то только на краю островков кишечной метаплазии, где есть риск возникновения очагов онкологии.

При наличии язвы двенадцатиперстной кишки о вероятности возникновения рака желудка волноваться не стоит – это крайне редкий случай.

– Как развивается рак желудка?

– Например, стволовые клетки костного мозга могут вызвать рак желудка. Проведен очень интересный эксперимент на мышах – это новое исследование, применимое к разным формам рака, связанным с предшествующим воспалением. Выяснилось, что при хроническом воспалении желудка стволовые клетки из костного мозга мигрируют в слизистую желудка, чтобы участвовать в ее ремонте, но, поскольку стволовые клетки быстро размножаются, они подвержены генетическим мутациям, в том числе в раковые клетки.

– Если низкая кислотность является одной из причин возникновения рака, то лекарства для ее снижения повышают риск онкологии?

– Да, низкая кислотность ассоциируется с риском развития рака. Но если у 50 процентов пациентов при принятии регуляторов кислотности она снижается и при этом устраняется основной канцероген, хеликобактерии, риска возникновения рака желудка нет. В Швеции по этому поводу в течение десяти лет проводилось большое исследование, и существенного увеличения риска возникновения рака желудка у пациентов с повышенной кислотностью по сравнению с другими группами населения не обнаружено.

Если бы речь шла обо мне, то сначала я вылечился бы от хеликобактерии и лишь потом стал бы принимать препараты для снижения кислоты.

– Есть ли устойчивость хеликобактерии к антибиотикам?

– Резистентность к различным видам терапии – это проблема. Препараты против хеликобактерии резко понижают кислотность, после настает черед антибиотиков, однако не надо на них зацикливаться. Нужна комплексная терапия: ингибиторы протонного насоса в сочетании с антибиотиками. При повторной терапии можно использовать амоксициллин, тетрациклин – хеликобактерия устойчивость к ним не вырабатывает.

В целом вероятность возникновения устойчивости к антибиотикам высока. Например, если при первичной терапии использовался кларитромицин, то в следующий раз он уже не поможет. Высокую резистентность хеликобактерия имеет и к препаратам группы нитроимидазолов.

Перед лечением важна правильная диагностика, обнаружение именно хеликобактерии. После принятия антибиотиков необходимо повторное тестирование, чтобы убедиться: патоген покинул организм. Это важно для избежания распространения резистентных штаммов среди населения.

– Возможно ли создание вакцины против хеликобактерий?

– Теоретически – да. Сейчас мы изучаем безвредные хеликобактерии – не все из них агрессивны и продуцируют токсины, есть и «спокойные», они вообще не могут быть канцерогенными. Мы можем использовать хеликобактерии для иммунотерапии как носители вакцин, так называемые суперпробиотики. Сейчас известно более 30 видов хеликобактерий. «Спокойные» бактерии, как и «агрессивные», контролируют иммунную систему, и организм не может от них избавиться. «Спокойная» хеликобактерия, попав в желудок, будет раздражать слизистую и инфицировать человека встроенной в нее вакциной. Таким образом, человек будет привит от инфекционной болезни той вакциной, которую мы прикрепим к хеликобактериям. Мы уже провели успешные испытания на мышах с встроенной в ДНК Helicobacter pylori вакциной от гриппа и коклюша. Работаем также с вакцинами от столбняка, холеры, гепатита С, малярии, туберкулеза, ВИЧ.

Делать такую прививку просто: достаточно лишь впрыснуть вакцину в рот пациента. Потенциально эта технология означает возможность делать прививки очень дешево.

Интересный факт мы выявили в Нью-Йорке. Инфицированные Helicobacter pylori имеют пониженный риск развития астмы, а также аллергических ринитов и дерматитов, что лишний раз доказывает: хеликобактерии можно использовать для снижения крайних проявлений гиперреакции иммунной системы. Некоторые сегменты ДНК слабо распознаются иммунной системой, не вызывают правильной реакции, которая привела бы к иммунизации, и в этом случае возможности использования хеликобактерий изумительны…»

Вот такая история. Согласитесь – весьма красноречивая и крайне поучительная. Особенно для восторженных певцов капитализма, который якобы более инновационен, чем социализм. И те же злоключения Мастера доказывают то же самое.

Ошибка гениального Уэллса

Иной раз в лужу садились даже признанные провидцы. Такие, скажем, как гениальный Герберт Уэллс. В 1901 году он издал книжку «О воздействии прогресса механики и науки на человеческую жизнь и мысль». В ней, наряду с довольно точными предсказаниями на грядущий век, он сделал и несколько огромных ошибок.

«Воздухоплавание вряд ли внесет существенные перемены в систему транспорта… Человек – не альбатрос, а земное двуногое, весьма склонное утомляться и заболевать головокружением от чрезмерно быстрого движения, и сколько бы он ни воспарял в мечтах, а жить все-таки ему придется на земле». Писатель полагал, что к 2000 году непременно и даже, возможно, к 1950-му «будет изобретен такой аэроплан, который поднимется в воздух и благополучно вернется на свое место».

Военно-воздушные силы, представленные в основном аэростатами и дирижаблями, в ХХ веке, мол, станут применяться главным образом для разведки и наблюдения. Вряд ли на летательных аппаратах смогут устанавливать огнестрельные орудия, тем более, что они при каждом выстреле дают толчок отдачи.

На будущность танков (слова такого, как и самой машины, еще не было) Уэллс в 1901-м глядел весьма скептически. «Можно предвидеть опыты с блиндированными передвижными прикрытиями для атакующих людей на обстреливаемой местности. Я допускаю даже возможность своего рода сухопутного броненосца, к которому уже сделан шаг с появлением бронепоездов. Но лично мне не нравятся и не кажутся надежными эти громоздкие, неповоротливые машины».

Стоит ли говорить о том, как танки стали выходом из тупика позиционной войны в 1917-м? И как потом, в 1939–1945 годах, танки превратились в средство скоростной, высокоманевренной войны?

Уэллс не видел ничего серьезного и в подводных лодках: «Признаюсь, как я ни пришпориваю свое воображение, а оно отказывается понять, какую пользу могут приносить эти лодки. Мне кажется, что они способны только удушать свой экипаж и тонуть. Уже одно длительное пребывание в них должно расстраивать здоровье и деморализовать человека. Организм ослабевает от долгого вдыхания углекислоты и нефтяных газов под давлением четырех атмосфер. Даже если вам удастся повредить неприятельское судно, четыре шанса против одного, что люди его, дышавшие свежим воздухом, спасутся, а вы с вашей лодкой пойдете ко дну». Он сравнивал атаку субмарины на надводный корабль с попыткой человека, у коего завязаны глаза, застрелить слона из револьвера.

Но уже в 1916–1917 годах мир увидит и танки, и бомбардировщики, и подводные лодки, которые едва не удушат своею блокадой Англию…

Интересно? Вот вам другой пример. Что еще породило современный мир? Ракеты. Ракетная техника. Она – это не только космос, но и совершенно новые принципы ведения войны, новая мировая политика. Итак, начало Великой Отечественной, декабрь, Омск…

– Уверяю вас, ракеты – тупые существа, дрессировке они не поддаются, как не поддаются дрессировке крокодилы. Летать вы их не научите: палка с постоянным смещением центра масс летать устойчиво не может. Я читал о давних попытках применения ракет в армии, но в конце концов от них всегда отказывались…

Так говорил выдающийся авиационный инженер-конструктор Евграф Шекунов в беседе с будущим отцом советской космонавтики Сергеем Королевым. Говорил в тот момент, когда реактивные снаряды «катюш» уже били по немцам, а сами немцы уже строили Фау-2. Этот пример мы берем из книги Ярослава Голованова «Королев: мифы и факты», изданной в 1994-м. Процитируем еще один отрывок из нее.

«Иванов, интеллигентно потупившись, молчал, потом спросил осторожно:

– Я не совсем понимаю, Сергей Павлович, какую задачу вы собираетесь поставить перед ракетами, которую не могла бы решить авиация?

– Стратосфера. Заатмосферное пространство, – быстро ответил Королев.

– Все ясно. «Стратосфера!» – с издевкой в голосе, ни к кому не обращаясь, как бы сам себе, сказал Крутков, лежащий на кровати. – «Заатмосферное пространство!» Чрезвычайно актуально с учетом последних сводок Информбюро, – с этими словами он демонстративно отвернулся к стене.

Королев пожалел, что вообще затеял этот разговор. И в Болшеве, и на Яузе, и здесь, в Омске, не раз убеждался он, что ничего эти разговоры не дадут, что обратить в свою веру этих умных, знающих людей, прекрасных инженеров, он не в силах. Лучше помалкивать…»

А в это время в Германии – хотя и втайне пока еще от Гитлера – продолжались работы над первой баллистической ракетой Фау-2. Причем на тот момент – под покровительством Германа Геринга, который, в отличие от признанных специалистов, в ракеты поверил. Кстати, основоположника развития ракетной техники в США, Роберта Годдарда, в 1920-е годы бешено травили. В газетах писали, что он – сумасшедший, не знающий, мол, школьного курса физики. Как ракеты будут летать в безвоздушном пространстве, если там, понимаешь, нет воздуха, от которого можно отталкиваться?

«Возможно, в современном мире хорошим тоном считается чинить препятствия революционным открытиям и душить их в зародыше, вместо того, чтобы поддержать и помочь им. Эгоистические интересы, педантизм, глупость и невежество идут в атаку, обрекая ученых на горькие испытания и страдание, на тяжелую борьбу за существование. Такова судьба просвещения. Все, что было великого в прошлом, поначалу подвергалось осмеянию, презрению, подавлялось и унижалось – чтобы позднее возродиться с большей силой, победить с еще большим триумфом…»

Это написал Тесла. В 1905-м. Звучит очень злободневно!

Господи, насколько же больше могли бы сделать гении-изобретатели и новаторы, если бы они не тратили уйму нервов, сил и лет жизни на борьбу с остепененными идиотами и откровенной травлей? И сколько удивительных порывов было похоронено «компетентными экспертами», сколько гениев просто сломалось, так и оставшись в безвестности?

Как видишь, читатель, как правило, именно «еретики» (а не «признанные специалисты») и оказываются правыми в своих «безумствах». Зря, что ли, знаменитый французский физик, нобелевский лауреат Луи де Бройль произнес горькие слова: «История показывает, что прогресс науки постоянно сковывался тираническим влиянием определенных концепций, когда их начинали рассматривать в виде догм. По этой причине необходимо периодически подвергать глубокому исследованию положения, которые стали приниматься без обсуждения…» Знаменитый американский астрофизик Фред Хойл при жизни высказался весьма похоже: «Чтобы в процессе исследования достичь чего-то действительно стоящего, необходимо пойти против мнения коллег…»

«Я подумал – вот если бы к средневековому ученому пришел молодой такой головастый малый и сказал: “Дорогой, задуй свою свечку, пойдем на мельницу. Ты приделай к водяному колесу вал, обмотай его медной проволокой, а вокруг расставь магниты, и пусть вода крутит колесо. Ты получишь силу, которой можно осветить твой пыльный чердак или что там – келью. И эта сила будет сама приводить в действие машины”.

– Ну и что? – с брезгливым выражением спросил Грушин.

– А то, что этот ученый, очень, между прочим, умный мужик, ответил головастому малому так: “Иди отсюда, дорогой, и не мешай работать. Придумают тоже! Чтоб ни водой, ни ветром, ни огнем, ни порохом…”

– А! – отмахнулся Грушин. – Ну вас, на самом-то деле…

– Еще Гумбольдт где-то сказал, – заметила Нонна, – что каждая наука проходит три стадии. О новом открытии сперва говорят: “Какая чепуха!” Потом: “О, в этом что-то есть”. И наконец: “Кто же этого не знал?”»

Это отрывок из романа «Ур, сын Шама» Войскунского и Лукодьянова, 1975 год. Актуально и сейчас!

Еще один факт, читатель: зачастую авторами инноваций, ведущих прочь из сложившегося тупика, выступают не «признанные специалисты», а любители-энтузиасты. Занимающиеся тем или иным делом не потому, что им деньги платят, а потому, что они этим делом живут.

Например, первую в мире книгу «Морская тактика» – об искусстве сражений парусных многопушечных кораблей – написал не морской волк, не капитан и не адмирал, а судовой священник Павел Гост, издав ее во Франции в 1697 году. И она стала учебником для флотоводцев целой эпохи! Во второй половине XVIII века британцы вступили в тридцатилетнюю пору неудач на море. Они проигрывали одно морское сражение за другим, никак не понимая: почему? Отгадку нашел мелкий чиновник, шотландец Джон Кларк, ни разу в жизни не ходивший в море. Двигая кораблики на столе и вычерчивая схемы боев на море, Кларк понял: дело – в заштампованности мышления адмиралов. Они боялись сломать кильватерный – в колонну – строй кораблей. Дилетант предложил: делить эскадру на отдельные отряды, смело атаковать ими и расчленять строй противника, сосредотачивая силы на нужном направлении и уничтожая вражеские суда путем создания решающего перевеса сил в нужном месте. Именно это позволило англичанам снова завоевать господство в Мировом океане.

«…К счастью, он не был заражен профессиональной рутиной, на его здравый смысл не давили общепризнанные морские теории, высокие чины, традиции, заветы и заповеди стратегов и тактиков морского боя. Отрешившись от проторенных путей, Кларк впервые посмотрел на морское дело глазами постороннего человека. Свежесть необычного восприятия и природный талант привели его к великому открытию», – писал Алексей Новиков-Прибой в книге «Цусима», откуда, собственно, мы и черпаем эти примеры.

Еще один пример хотите? Он – из начала 1930-х годов. Итак, развитие самолетов-истребителей зашло в тупик. Наращивание их скорости стало невозможным. Об этом хором твердили тогдашние «признанные специалисты». Мол, летать быстрее, чем 300 км/час, почти невозможно. Увеличение быстроходности вдвое требует наращивания мощности мотора вчетверо. А более мощный мотор в носу истребителя – это более сильное лобовое сопротивление воздуха, сводящее все на нет. Специалисты чертили графики, показывая, где пересекутся кривые роста мощности мотора и нарастания лобового аэродинамического сопротивления, а также – роста веса самолета за пределы возможного.

Все было, как говорится, «по науке». За одним исключением: «признанные специалисты» тогда строили свои расчеты для привычного типа истребителя: «лобастого» биплана. Они как будто забыли, что истребитель может быть совершенно иным – зализанным аэродинамически, сигарообразным монопланом. Биограф выдающегося советского авиаконструктора Роберта Бартини И. Чутко в книге «Мост через время» пишет:

«…Очередное совещание – на этот раз у Орджоникидзе, в присутствии Ворошилова и Тухачевского. Сначала выступили промышленники, предъявили расчеты, строгие пересекающиеся графики потребных и располагаемых мощностей моторов. За точкой их пересечения – зона фантастических скоростей, нереальных, как считалось в те годы: выше 300 километров. На дальнейшее же увеличение скорости не хватало имеющихся мощностей моторов.

Закончили выступать промышленники. Военные же молчали, как будто смущенно. Тухачевский опустил глаза и сделал вид, что листает какую-то папку.

– Товарищ Тухачевский, вам слово! Не молчать же вы здесь собрались!

– Да, теперь мы видим: кривые вот… пересекаются… Наука! Но дело в том, что такой самолет уже есть, уже испытан… Почти такой: 430 километров в час!.. А вот и его конструктор, комбриг Бартини Роберт Людовигович, просим любить!

– Позор! – вскипел Орджоникидзе. – С глаз долой все эти ваши «секай-пересекай»!..»

Бартини тогда показал свою «Сталь» – скоростной моноплан с «зализанным» фюзеляжем. Он отличался от угловатых бипланов так же, как современная «аэродинамическая» «Хонда» – от нескладного «Форда» 1920-х. И тем посрамил «признанных специалистов», не догадывавшихся о том, что истребители могут иметь иной облик, а выход из технического тупика можно найти за счет принципиально новых решений! Правда, этот пример ничему кое-кого не научил. Уже в 1960-е Туполев с Ильюшиным выступили резко против строительства самолетов из композитных материалов…

Однако обратите внимание на то, как должен действовать государственный деятель высшего разряда. Смотрите, как поступает тогдашний глава тяжелой промышленности СССР Серго Орджоникидзе! Он, как и Рузвельт в случае с атомной бомбой, не принимает на веру то, что говорят «признанные специалисты», он дает слово и их оппонентам. Ибо это может показать принципиальные инновации. И как только таковые обнаруживаются, настоящий государственный муж берет их под свою защиту, не давая «авторитетам»-ослам погубить новое. Никогда полностью не полагаться на «маститых специалистов»! Таков девиз истинного инноватора-правителя.

Таким образом, фигура умного властителя становится в деле развития страны фактором не менее важным, чем талантливые изобретатели и ученые.

Увы, такие орджоникидзе пока находятся далеко не всегда. Чаще всего политики доверяют мнению вороньей слободки «признанных светил». И инновации вынуждены бороться за выживание вместо того, чтобы разворачиваться быстро, вширь и вглубь.

Весьма поучительные примеры! Новое всегда будет отрицаться «признанными специалистами» и ослиной «почтенной публикой».

Всегда – сквозь тернии!

Подтверждения этому можно найти буквально на каждом шагу. И не только в науке, хотя именно в ней безраздельный диктат «признанных светил» особенно тяжек и гнусен. Официальные академики практически всегда пытаются уничтожить тех, кто им непонятен, кто противоречит их теориям. Ткнем, как говорится, буквально наугад, в одну из судеб. Вот выдающийся русско-советский ученый Анатолий Качугин.

Именно благодаря ему (и его товарищам, Солодовнику и Щеглову), в 1941-м удалось в считанные дни наладить производство самовоспламеняющихся при разбитии бутылок с зажигательной смесью, а потом и более совершенного оружия такого рода – ампул со смесью КС (Качугин – Солодовников). Качугин в войну разработал и зажигалки с бесцериевым кремнем, помогая стране преодолеть «спичечный голод». И вообще, этот великий человек (врач и химик одновременно) за свою жизнь стал автором более пятисот изобретений (Каминский Ю. Признание через полвека // Техника – молодежи». 1997. № 3).

В конце 1940-х годов Анатолий Качугин занялся проблемой лечения туберкулеза и рака с помощью гидрозита изоникотиновой кислоты (ГИНК) и солей тория. Опыты показывали успешность подхода. Но попытка Качугина и его соратников предложить новый метод Минздраву СССР закончилось тем, что министерство забраковало метод, а врачей, что работали с Качугиным, пыталось привлечь к ответственности. Все изменилось только в 1952-м, когда ГИНК стали применять в западной медицине. Затем на основе ГИНК появился ряд препаратов, включая и хорошо известный нынче тубазид.

Качугин продолжал работу, теперь нацелившись на борьбу с онкологическими болезнями. Его опыты показали, что ГИНК помогает и больным раком легкого. О Качугине стала писать советская пресса. Это вызвало ярость Н. Блохина, признанного «светила» онкологии: в то время он еще не был академиком, а руководил крупной клиникой. Когда ему принесли на рецензию очерк о Качугине, Блохин заявил: это очень интересно, но публиковать сие не надо. Но потом, когда Блохин стал академиком и даже президентом Академии медицинских наук СССР, он начал в открытую давить Качугина и его методы, принялся жестоко травить ученого. И травил его вплоть до самой смерти Качугина в 1971 году.

Дело в том, что Качугин, в отличие от медицинских «светил», обладал разносторонне, а не однобоко развитым разумом. Он умел вести междисциплинарные исследования, а не замыкался в рамках «узкой специализации». Так, он прочел, что академик Вернадский еще в тридцатые годы открыл феномен слабой радиоактивности раковых опухолей. Качугин также читал, что физики-ядерщики гасят атомную реакцию, вводя в реактор кадмиевые стержни, поглощающие нейтроны. Поэтому Качугин предложил вводить кадмий в опухоли раковых больных – вместе с препаратом, вызывающих рассасывание опухолей. То есть, русский гений предложил «высокоточное оружие» в лечении рака, которое уничтожает злокачественную опухоль метким ударом, а не общей, разрушительной для больного «бомбардировкой» организма в виде химиотерапии.

Именно это и вызвало новый приступ оголтелых гонений со стороны академика Блохина. (Примечательно, что на изобретателя пошли высшие медицинские ученые, тогда как врачи-практики, видя метод в действии, всячески его приветствовали!) Ведь академики-медики о ядерной физике имели самое смутное представление. Блохин обвинял Качугина в шарлатанстве, в подпольном лечении раковых больных, в нелегальной частной практике…

Увы, и в 1990-е годы метод Качугина не применялся в большинстве клиник. А ведь, если бы не идиотская позиция Академии меднаук, СССР мог опередить всех в мире в борьбе с раком еще в 1960-е годы.

А история с «голубой кровью»? В конце семидесятых в Пущино русско-советские исследователи занялись разработкой заменителя человеческой крови на основе перфторуглеродных эмульсий. Работы шли под руководством советского биохимика, вице-президента АН СССР Юрия Овчинникова и директора Института биофизики Генриха Иваницкого (Пущино). И огромная заслуга в создании полноценной «голубой крови» принадлежит доктору медицинских наук Феликсу Белоярцеву.

Нам, в отличие от западников и японцев, удалось решить проблему закупорки мелких сосудов заменителем крови. Препарат наших ученых спас две сотни жизней русских ребят в Афганистане. Но случилась трагедия. Белоярцев спас жизнь умирающей девочке (Анне Гришиной) в Филатовской больнице с помощью опытного, не утвержденного никакими инструкциями Минздрава, препарата «голубой крови» – перфторана.

Но завистники «настучали» на Белоярцева. Мол, применяет недозволенные препараты, на этом «частный бизнес» себе устроил, дачу отгрохал на взятые с больных бабки. Делом занялось КГБ, ученому устроили обыск на даче. Белоярцев не выдержал этого и свел счеты с жизнью. После этого исследования по «голубой крови» до 1989 года шли как бы подпольно, на чистом энтузиазме. В ходе их выяснилось, например, что перфторан, оседая в печени, не только ее не губит, но и уничтожает скопившиеся в ней шлаки. А это – ключ лечению и гепатитов, и цирроза. Но, как пишет «НГ», современный Минздрав РФ таких исследований почему-то не финансирует.

Оказывается, травля инноваторов стала делом рук вице-президента АН СССР академика Ю. А. Овчинникова. Овчинникову удалось использовать для своих целей КГБ, партийных руководителей, журналистов и даже советский суд. В результате Белоярцев наложил на себя руки, а члена-корреспондента АН Иваницкого выбросили с поста директора Института биофизики. Продвижение в практику очень нужного медицине препарата задержали на долгие годы.

А драматичная судьба основоположника трансплантологии (пересадки органов) Владимира Демихова? И его американского аналога? Она ведь тоже вопиет о том, как встречают все новое, первопроходческое все эти орды «признанных специалистов».

«…Талант экспериментатора проявился у Владимира Демихова еще во времена студенчества. В 1937 году, будучи студентом физиологического отделения биологического факультета МГУ, Демихов самостоятельно изготовил аппарат, который сейчас можно назвать искусственным сердцем. Свою разработку студент-физиолог проверил на собаке, которая прожила с демиховским искусственным сердцем около двух часов.

Далее была война и работа врачом-патологоанатомом. И мечта помочь умирающим людям, пересаживая им новые жизненно важные органы. В период с 1946 по 1950 год Владимир Демихов, работая в Институте экспериментальной и клинической хирургии, провел ряд уникальных операций, впервые в мире выполнив на животных трансплантацию сердца, легких и печени. В 1952 году он разработал методику коронарного шунтирования, которая ныне спасает тысячи жизней.

Демонстрируя отточенность и эффективность разработанных им методик, Демихов в 1954 году проводит уникальную операцию по пересадке собачьей головы на тело другой собаки. Позднее в своей лаборатории Демихов создаст более двадцати двухголовых собак, отрабатывая на них методику соединения сосудов и нервной ткани.

Однако очевидные достижения Демихова были восприняты далеко не однозначно. Работая в первом Московском медицинском институте имени И. М. Сеченова, Владимир Петрович из-за разногласий с дирекцией института так и не смог защитить диссертацию на тему “Пересадка жизненно важных органов в эксперименте”. Между тем, его книга с одноименным названием стала бестселлером во многих странах мира и долгое время была единственным учебником по практической трансплантологии.

В 1965 году доклад Демихова по пересадке органов (в том числе голов) у собак, сделанный им на заседании секции трансплантологов, подвергся жесточайшей критике и был назван ахинеей и чистой воды шарлатанством. До конца жизни Владимир Петрович подвергался гонениям советских “коллег” по цеху. И это притом, что Кристиан Бернард – первый хирург, выполнивший трансплантацию сердца человеку, перед своей операцией дважды посещал лабораторию Демихова и считает его своим учителем.

Именно с именем Владимира Демихова связана та самая “гонка голов”, которая началась в шестидесятые между СССР и США параллельно с “космической гонкой”.

В 1966 году американское правительство начало финансирование работ хирурга Кливлендской центральной больницы Роберта Уайта. В марте 1970 года Уайт успешно провел операцию по пересадке головы одной обезьяны на тело другой.

К слову, как и в случае Демихова, работы Уайта в США подверглись суровой критике. И если Владимира Петровича советские идеологи обвиняли в попрании коммунистической морали, то на Уайта “повесили” нарушение монополии божьего промысла. До конца жизни Уайт собирал средства на операцию по пересадке головы человека. У него был даже доброволец – парализованный Крейг Ветовиц…» (/)

Как видите, смелые инновации и обыкновенной завистью пополам с интригами подчас убиваются. Что при социализме, что при капитализме.

Давайте зарежем такую «священную корову», как нобелевские премии. Вот где «признанные специалисты» показали себя во всей красе. Вот где самым нагляднейшим образом видна закономерность: новое пробивается в жизнь не благодаря «признанным специалистам», а ВОПРЕКИ им.

Уже покойный ныне писатель-фантаст Владимир Савченко, из трудов коего лично я очень многое почерпнул (теория нейтрида в нашей с Р. Русовым книге «Сверхчеловек говорит по-русски») проанализировал то, кому давались пресловутые премии на протяжении века с лишним. Савченко изучил и систематизировал список 111 Нобелевских лауреатов в области физики и 10 в области химии (данных, по сути, за работы в области физики), и то, за что эти лауреаты получили премии.

– По его подсчетам получается, что из 121 премии (за великие и поворотные открытия и изобретения – за то, за что и завещал Нобель) – премия была выдана всего 14 раз (12 по физике, 2 по химии), – комментирует работу писателя известный русский мыслитель Юрий Мухин. – Это, к примеру, премия А. Беккерелю за открытие радиоактивности, Ф. Ленарду за работы по катодным лучам, Э. Резерфорду за открытие ядра атома, Дж. Маркони и К. Брауну за работы по созданию беспроволочного телеграфа (речь идет не о справедливости награждения премией того или иного физика и не о том, чей приоритет данного открытия, а о значимости того, за что дана премия). Не вызывает сомнений премия Дж. Чедвика за открытие нейтрона, Э. Ферми за открытие реакций, вызванных медленными нейтронами, О. Гану за открытие реакции деления ядер урана нейтронами или У. Шокли, Дж. Бардиун и У. Браттейу за исследования полупроводников и открытие транзисторного эффекта.

– Но основную массу остальных «открытий» великими и поворотными невозможно назвать даже с натяжкой, и следует согласиться с В. Савченко, что без 79 премированных работ, наша цивилизация вполне обошлась бы, даже если бы их и вовсе не сделали, не то, что не премировали Нобелевками. Можно, конечно, посмеяться над тем, что Шведская академия премировала шведа 1912 года Н. Далена «…за изобретение автоматических регуляторов, соединенных с аккумуляторами газа, которые предназначены для осветительных систем световых маяков и буев». Но становится не до смеха, когда понимаешь, кого НЕ ПРЕМИРОВАЛИ, – продолжает Юрий Мухин.

Нет среди Нобелевских лауреатов «братьев Райт, создавших первый самолет (1903–1908). Нет создателей кино (1895) братьев Люмьер. Нет гиганта электротехники Томаса Альвы Эдисона: электрические лампочки освещают всю планету, от фонографа пошла звукозапись, им открыта термоэлектронная эмиссия, на коей полвека жила – и поныне живет – ламповая электроника – и еще, и еще, великий современник малоизвестных тогда Рентгена и Беккереля; а в списке нет. Нет Дизеля, создавшего современный двигатель внутреннего сгорания (1897) и открывшего соответствующий процесс; он в миллиардах автомобилей, миллионах самолетных, теплоходных, тепловозных и всяких иных двигателей; в названиях «дизель-топливо» и пригородных «дизелей». Нет Ли де Фореста, создавшего усилительную электронную лампу-триод (1907), без чего не развилось бы ни радио, ни электроника, ни кибернетика. Нет создателей телевидения Розинга, Зворыкина, Франсуорта и др. Нет – только не падайте в обморок! – создателей персонального компьютера Возняка и Джобса», – возмущался В. Савченко, и остается только присоединиться к нему, вспоминая, скажем, Н. Тесла, ум которого во всей электротехнике вокруг нас.

– А кто же тогда есть среди этой сотни «великих»? «Из 111 по физике 79 – в узкой ядерно-атомной части ее. Три четверти. Из 10 «химических» ВСЕ в этой области». Причем, маразм с годами нарастал: из 14 работ, принесших действительную пользу и являющихся действительными открытиями, во 2-й половине ХХ века были присуждены премии только за две работы – за транзистор и за открытие космического микроволнового фонового излучения. Оба открытия не относятся к атомно-ядерной физике, – говорит Ю. Мухин. – Сам Савченко объясняет это тем, что есть специфика присуждений Нобелевок, и согласно этой специфике, скажем, надо публиковаться, где заметнее, заполучить отзывы и протекции, и, что лучше всего, быть американцем или западноевропейцем. (Умный, про самый талантливый народ смолчал.) Но Савченко правильно уловил управленческую сторону этого маразма.

«Швеция – маленькая страна с 8 млн населения. В Нобелевском комитете десяток членов Шведской АН. Где ж им объять необъятное? Вот и запрашивают мнения ПРЕДЫДУЩИХ Нобелевских лауреатов: кому бы дать? И на отзывы новые работы шлют им же. Если Предыдущий по ядру или кварковый теоретик (попутно верящий и в нейтрино, как в бога) – он что, отринет своих последователей, колег, учеников и скажет: “Давайте присудим тем ребятам, что в гараже собрали первый компьютер!” Не смешите меня. Решает не Нобелевский комитет, тем более, не шведский король. А те же “заезжие ткачи”. В основном здесь, по армейскому выражению, “присосались к горячему довольствию” специалисты по атомно-ядерным и кварко-нейтринным темам».

– С последним определением я не соглашусь! – считает Ю. Мухин. – Кому выдать премию, определяют не просто «специалисты по кваркам», а научная международная мафия, которая начала формироваться еще в первой половине прошлого века, и о которой писал Молотову профессор Фрост. Несложная схема мафиозного клана: «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку». К примеру, некий Велихов дает команду публиковать в физических журналах «где заметнее» только статьи с присутствием в списке литературы статей некоего Рабиновича из США, а Рабинович в США советует своим ученикам при написании статей, вставляет в список литературы статьи Велихова. В результате «по индексу цитирования» и Рабинович, и Велихов становятся великими физиками, без которых ни один другой физик работы не может сделать. Это к пониманию того, как именно, по словам Фроста, «…эта публика захватила в свои руки науку, определяет, или, во всяком случае, пытается определять официальное суждение о качестве научных работ, и отметила свою деятельность колоссальным количеством присужденных ее членам премий им. т. Сталина (так как им удалось захватить ведущее положение и в Комитете распределения этих премий)». А ведь за распределением Сталинских премий не шведский король следил, а сам Сталин. Но что и Сталин сделает, если вся мафия дружно вопит, что этот физик «великий», а «заграница» это подтверждает?

Так что сам бог дал этой мафии прибрать и Нобеля к своим липким ручкам…

Глава 9. Памятники высокомудрой тупости

О графе Цеппелине, Циолковском и Жуковском

Подчас даже гений, который считается признанным специалистом, не всегда может оценить идеи другого гения. История с Николаем Жуковским, графом Цеппелином и великим Константином Циолковским, основателем космонавтики – тому примером.

Начнем, пожалуй, с Первой мировой. Кто из ее историков не знает, какую роль в первом ее периоде сыграли цеппелины – цельнометаллические дирижабли типа LZ? Воздушные корабли, летающие сигары с металлическим корпусом, внутри которого – мягкие баллонеты, наполненные легким водородом. С самыми мощными на тот момент моторами «Майбах», способные летать на тысячи километров и нести на себе несколько тонн бомб. «Эльцеты» ночами терроризировали Англию, налетая на крупные города, на Лондон – в первую голову. Конечно, навигационное оборудование тогда было плохоньким, цеппелины блуждали. Но Англию они держали в страхе. Да и на море корабли LZ вели дальнюю разведку.

Именно воздушная разведка с дирижаблей помогла немцам избежать поражения в августе 1914 года, когда 400 тысяч русских (армии Самсонова и Ренненкапфа) вторглись в Восточную Пруссию. Им противостояло только 170 тысяч немецких войск, причем в основном второразрядных: лучшие германские дивизии в тот момент рвались к Парижу, чтобы быстро вывести Францию из войны. Но немцам удалось малыми силами разгромить русские армии (знаменитая битва при Танненберге) по частям. Почему? Потому что у немцев была отличная разведка. Не только в виде наземных партий разедчиков, не только в виде радиоперехвата, но и регоносцировка с воздуха. С помощью дирижаблей. Оттого германцы знали все о передвижениях русских частей, а русские генералы действовали, как в потемках. Итог – унизительное поражение русских. А ведь будь у нас тогда такая же небесная разведка, мы могли разгромить армию Гинденбурга – и взять Берлин уже в 1915 году, избежав страшного поражения в Первой мировой, ужасов революции 1917-го и опустошительной Гражданской войны.

Немцам же тогда победу обеспечили не только полководец Гинденбург, но и конструктор-инноватор граф Цеппелин!

Был бы у немцев не водород, а гелий – Цеппелиновы воздушные корабли могли еще долго воевать. А уж после Первой мировой рекордные цеппелины совершали трансатлантические перелеты, дальние евразийские рейсы.

Кто стал основоположником целой линии «эльцетов»? Знаменитый граф Цеппелин, немец. Именно его имя стало нарицательным для цельнометаллических дирижаблей ХХ века. Ну, точно так же, как нарицательное «дредноут» произошло от имени первого линкора этого типа.

Сам граф Цеппелин добился успеха вопреки общепризнанному мнению и словесному яду «признанных специалистов». Во время франко-прусской войны 1870–1871 годов полковник Цеппелин, участвуя в осаде Парижа, видел, как противник отправлял из обложенного города воздушные шары с экипажами – и они перелетали через позиции прусских войск, держа связь между Парижем и остальной Францией. На неуправляемых, летящих по ветру аэростатах французы возили почту и важных людей.

Именно тогда Цеппелин стал мечтать о воздушных кораблях, которые могли бы двигаться по своей воле, с двигателями и пропеллерами. Он стал засыпать Берлин проектами своих дирижаблей. Знамо дело, «прожектера» тогдашние научные эксперты и генералы посылали куда подальше. Цеппелин повздорил даже с самим кайзером-императором Вильгельмом II. Раздражающему начальство графу-фантазеру дали чин генерал-лейтенанта и в 1890 году выставили из армии.

Цеппелин не успокоился. На свои кровные средства, на берегу Боденского озера граф создал мастерскую и нанял молодых талантливых инженеров. Он угробил на строительство первого воздушного корабля целых десять лет. За это время он получил стойкую репутацию сумасброда и придурка, который невесть на что вышвыривает родовые богатства. В округе все так считали.

История тут оказалась снисходительной к графу. Другой бы давно разорился и кончил дни свои в лучшем случае как нищий мечтатель, презираемый и осмеиваемый окружающими. Но отставной генерал все-таки был богат. На счастье, его другом детства оказался король Вюртембергский. Он-то и разрешил построить на Боденском озере эллинг для первых цельнометаллических дирижаблей. В 1898 году Цеппелин учредил акционерное общество, одну треть капитала – внес в него сам.

В 1900 году первый цеппелин LZ-1 поднялся в воздух. «Эльцет» вел сам граф. Увы, полет был неудачным. Оказались слишком маломощными оба его мотора. В воздухе корабль продержался всего 20 минут. Сажать его пришлось на воду. Скривив недовольные рожи, акционеры потребовали свои деньги обратно. Кому, мол, нужно это нескладное, тихоходное, неуклюжее чудовище? Графу Цеппелину пришлось выкупить у них акции.

И снова потянулись годы проб и ошибок. Другой бы сдался, сломался – но Цеппелин с железным упорством шел к цели, не обращая внимания на насмешки и язвительные замечания окружающего стада. Второй «эльцет» построили только в 1906-м. При первом же взлете у него оторвались моторы, неуправляемую «сигару» с трудом приводнили.

И опять граф не сломался! Он строит новую машину и засыпает военных предложениями. В 1908 году конструктор поднимает в небо LZ-4. Дирижабль держится в воздухе восемь часов, совершая рейс в соседнюю Швейцарию. Но судьба наносит удар. В одном из полетов у корабля отказывают двигатели. Приходится идти на вынужденную меру, швартуя дирижабль на необорудованном месте. А ночью налетает буря – и ломает дирижабль.

Кажется, пришел конец. Денег у графа больше не осталось. Газеты откровенно издевались над Цеппелином. Военные уже даже не отвечали на его письма. Однако происходит чудо: немцы, узнав об опытах Цеппелина из газет, начинают присылать ему деньги! Немцы тех времен любили свой Фатерланд и решили, что стране нужен воздушный флот. Тем более что такового не было еще ни у кого в мире, и Германия могла стать здесь первой. И вот за считанные дни немцы собирают средства на еще один цеппелин. Более того, народная поддержка проекта меняет отношение самой власти к графу-безумцу. Кайзер лично распоряжается ассигновать конструктору полмиллиона марок.

И вот в 1909-м настает триумф фон Цепеллина. После 19 лет упорнейших трудов и сокрушительных неудач! (Это притом, что в наши времена венчурные капиталисты никогда не вложат денег в проект, не сулящий практического выхода в три-четыре года). В 1909-м Цеппелин создает первую воздушно-транспортную корпорацию. В 1910-м первые четыре LZ выходят на рейсы внутри Германии. В крупнейших городах Второго рейха строятся причальные мачты и эллинги-ангары. Почти сразу же цеппелины превращаются в символ нового века, в олицетворение всемогущества техники и германского гения. С 1909 по 1914 год не случается ни одной аварии цеппелинов!

Сам того не ведая, граф Цеппелин кладет начало еще одной красе и гордости немецкой экономики – фирме «Майбах». Конструктору воздушных кораблей нужны легкие и мощные двигатели внутреннего сгорания. В 1909 году граф принимает на работу молодого и талантливого инженера Вильгельма Майбаха, трудившегося на фирме «Даймлер». Инженер становится главой дочерней компании Цеппелина, делая моторы для кораблей графа. Причем настолько удачно, что на русский танк капитана Лебеденко в 1915-м ставят именно два «майбаха», снятых со сбитого цеппелина. Почему? Потому что на тот момент царская Россия своих моторов вообще не делала, а «майбахи» отличались наибольшей мощностью при наименьшей массе. Уже после Первой мировой «моторное» подразделение Цеппелиновой компании превратилось в самостоятельную компанию “Maybach Motornbau”, создавшую легендарные машины (/).

Такова история графа Цеппелина и воздушных кораблей-цепеллинов.

Но любой историк техники, воспитанный в СССР и на советских книжках, прекрасно знает, что идею цельнометаллического аэрокорабля – причем гораздо более продвинутого – выдвинул в конце XIX века основатель русско-советской космонавтики, тот самый Константин Эдуардович Циолковский. Калужский учитель математики, нищий мечтатель, у которого, увы, не было миллионов графа.

Циолковский в 1886 году в рукописи «Теория и опыт аэростата, имеющего в горизонтальном направлении удлиненную форму» дает теоретическое обоснование конструкции жесткого дирижабля и доказывает возможность управления им. В 1887-м Циолковский делает доклад в московском Политехническом музее. О его работах узнает основоположник современной гидроаэродинамики, профессор Николай Жуковский (1847–1921). Но молчит.

В 1890-м, когда Цеппелин уже основал свое акционерное общество и начал готовиться к постройке первого аппарата, калужский учитель пишет статью «О возможности построения металлического аэростата» и пересылает ее (вместе с бумажной моделью) великому химику Дмитрию Менделееву, еще одному энтузиасту аэронавтики. Менделеев, пользуясь своим авторитетом, помогает Циолковскому послать письмо в ИРТО – Императорское русское техническое общество. Циолковский в письме просит ИРТО «пособить по мере возможности морально и нравственно».

23 октября 1890 года на заседании Воздухоплавательного отдела ИРТО проект Циолковского представляет председатель отдела Е. Федоров. Сей признанный эксперт в области воздухоплавания говорит, что, хотя «идея г-на Циолковского заслуживает внимания», но «какой бы ни были формы аэростаты и из какого бы ни были сделаны материала, все же они вечно, силою вещей, обречены быть игрушкой ветров». Хотя – будем справедливыми – Федоров отметил крайнюю добросовестность и правильность расчетов калужанина и заявил, что со временем Циолковский «может оказать значительные услуги воздухоплаванию». На основании доклада Федорова ИРТО постановило: «Г-ну Циолковскому оказать нравственную поддержку, сообщив ему мнение Отдела о его проекте. Просьбу же о пособии на производство опытов отклонить» (См.: Впереди своего века. М.: Машиностроение, 1970. С. 26).

Циолковский разъярен. Проект рассмотрели без него, он не мог привести аргументы в свою защиту. Константин Эдуардович в 1891-м пишет отчаянное письмо знаменитому физику Александру Столетову. Просит помочь продвинуть дело, организовать обсуждение проекта в кругу энтузиастов. В 1892-м году Циолковский, переведенный на должность учителя арифметики и геометрии в Калужское уездное училище, на деньги своих друзей издает революционную работу «Аэростат металлический управляемый».

Здесь он – независимо от Цеппелина – выдвигает предложение сделать обшивку воздушного корабля волнистой (гофрированной) – очень прочной. Дирижабль Циолковского должен быть переменного объема (увеличивающегося по мере набора высоты). То есть, дирижабль может не стравливать драгоценного легкого газа. Он предлагает использовать моторы для подогрева газа, использовать выхлоп двигателей. Все это – обычно для современных дирижаблей. Кроме того, Циолковский предлагает автопилот для своего дирижабля.

Снова Воздухоплавательный отдел ИРТО отмахивается от Циолковского, аки от надоедливой мухи. Сам друг-товарищ Менделеева, военный аэронавт А. Кованько пишет: «…Относиться строго к его проекту нельзя, а следовало бы, так сказать, помочь ему, – направить на путь истинный: объяснить ему более категорически глубину тех ошибок, в которые он впал. Может быть, как человек обстоятельный, он и сделает такие дополнения в проекте, которые сделают его осуществимым. Это один из серьезных изобретателей… Единственно, что подкупает у Циолковского – это складчатость оболочки, т. е. ее развертываемость…»

В общем, трудись, учитель калужский, на свои гроши, совершенствуй проект. А от государства – шиш с маслом. Знакомо по нынешним временам, читатель, не правда ли?

А ведь если бы тогда к работам Циолковского отнеслись всерьез, уже к 1904 году Россия могла бы получить первые цельнометаллические дирижабли. Как бы они пригодились в Русско-японскую войну – для разведки передвижений японцев среди сопок Манчжурии и для нанесения бомбовых ударов! Как пригодились бы они в августе 1914 года в Восточной Пруссии, когда мы реально могли разгромить немцев и рвануться к Берлину!

Циолковский вновь пытается прошибить стену. Опубликовав в 1893 году статью «Возможен ли металлический аэростат» в журнале «Наука и жизнь». Затем он отправляет ее вместе с моделью дирижабля во Французскую академию наук. Немного спустя, в 1895-м, Циолковский предлагает проект аэроплана. Никаких уродливых бипланных «этажерок». Константин Эдуардович рисует сигарообразный обтекаемый моноплан с тянущим винтом.

В 1896-м во Франции публикуется работа Константина Эдуардовича – «Железный управляемый аэростат на 200 человек длиною в большой морской пароход». Но все даром – ИРТО не меняет мнения. На какое-то время Циолковского действительно поддерживает: ведь он в 1889–1890 годах строит первую в мире аэродинамическую трубу-воздуходувку для проверки теоретических расчетов на моделях. Публикует статьи по итогам опытов. Благодаря академику М. Рыкачеву Академия наук дает Циолковскому 470 рублей на продолжение опытов. Циолковский в 1901 году шлет в Академию отчет о своих аэродинамических опытах – но никто ему не отвечает.

Циолковский мечтает о создании первой в мире, громадной аэродинамической лаборатории (обсерватории на языке КЭЦ). Ее еще действительно нет на Западе. Об этом он в 1902-м пишет академику Рыкачеву. Мол, мне в своей квартире с воздуходувкой развернуться негде. Но только Ленин и красные воплотят мечту Циолковского, создав в голодной Москве ЦАГИ – Центральный гидроаэродинамический институт.

«Тяжело работать в одиночку, многие годы, при неблагоприятных условиях и не видеть ниоткуда просвета и содействия», – находим в записях основоположника нашей космонавтики. (Формулу ракетного движения КЭЦ выводит в 1897 году!)

Циолковский не сдается. Он пишет, что металлический дирижабль «в значительной степени мог облегчить развитие отечественной промышленности и укрепить могущество Родины, а следовательно, и улучшить жизнь…» 1898 год. Статья «Простое учение о воздушном корабле и его построении». Цитата: «Воздухоплавание сделается богатством всех народов. Не будет человека, который прямо или косвенно не получит выгоды от аэростата… Аэростат для ученого не только экипаж, но и дом с лабораторией, останавливающийся на любой высоте: с высоты этой он может делать прекрасные фотографические снимки, заменяющие карты с тем или другим масштабом… Лучше, чем теперь, будут изучены атмосферические течения высших слоев атмосферы и другие метеорологические явления.

А как двинется фабричная промышленность с введением газового воздухоплавания! Сколько для аэростатов нужно железа, стали, водорода, которым, со временем (привет нынешним теоретикам водородной энергетики. – М. К.), несомненно, будут работать газовые двигатели аэростата…

Человечество приобретет всемирный океан, дарованный ему как бы нарочно для того, чтобы связать людей в одно целое, в одну семью…»

Первая машина Цеппелина уже поднялась в воздух, когда Константин Эдуардович Циолковский (КЭЦ) в 1905–1908 годах публикует серию статей «Аэростат и аэроплан» в журнале «Воздухоплаватель».

1909 год. Цеппелин уже строит свои «эльцеты» серийно! Но власть царской России по-прежнему не хочет замечать проектов КЭЦ. Хотя Циолковский предлагает строить дирижабли без потери газа и балласта, чего нет у немцев. КЭЦ предлагает использовать нагрев несущего газа выхлопами моторов.

Черт, да уже 1914-й! Вот-вот начнется Первая мировая. Германия вовсю строит флот цеппелинов. Последние мирные месяцы перед роковым июлем 1914-го. С 8 по 13 апреля в Петербурге работает Третий воздухоплавательный съезд, организованный Всероссийским аэроклубом. КЭЦ приглашен. Он делает доклад о своем воздушном корабле, показывает модели и слайды-диапозитивы.

Но Циолковского рубит… сам основатель современной аэродинамики, профессор Николай Жуковский. Он не одобряет проекта. Его выступление влияет на содержание других высказываний. КЭЦ опять затоптан.

Гений Жуковский – но в образе «признанного специалиста» – гнобит другого гения.

Судьба Циолковского – тоже урок. Кстати, внешне (даже с сегодняшних позиций) он действительно выглядит сумасшедшим. Был друг КЭЦ – философ-космист Федоров, который мечтал воскресить всех умерших. А Циолковский разрабатывал проекты космических кораблей, чтобы расселить победившее физическую смерть человечествопо Вселенной. Ну не придурки ли – с точки зрения обывателя?

Ведь параллельно с разработкой цельнометаллических дирижаблей, с 1896-го и до 1917 года, КЭЦ создает четыре проекта космических кораблей. Разрабатывает формулу ракетного движения. Высказывает идеи орбитальных станций, солнечных батарей, использования атомной энергии (правда, у него – не уран, а радий используется). Циолковскому принадлежат реально прорывные идеи в области жизнеобеспечения на борту космокораблей. Он вовремя предсказал наступление эры реактивной авиации. Так что «безумец» оказался просто умнее 99,9 % окружающих. И – будем справедливыми – именно в СССР Циолковский получил почет и уважение, орден и достойное содержание. Именно благодаря ему оказались воспламенены умы создателей руско-советской космической программы. Циолковского. 9 ноября 1921 года Ленин подписал решение Совнаркома: «…Ввиду особых заслуг изобретателя К. Э. Циолковского в области научной разработки вопросов авиации назначить К. Э. Циолковскому пожизненную пенсию…»

Потому и сегодня «безумцев» нужно изучать и слушать. На государственном уровне – и с помощью особых организаций, разрази меня гром! Ибо и среди нынешних сумасбродов может найтись новый КЭЦ! Тот, что принесет русским «горы хлеба и бездну могущества». И не надеяться только на экспертные заключения «признанных экспертов». Ведь, как мы видели, иной раз в такой роли даже гении ошибаются. Лучше потратить немного денег на проверочные модели.

Не доверять слепо «признанным специалистам»!

…Таким образом, читатель, умелый правитель страны должен знать: если к нему приходят маститые ученые и признанные академики и начинают хором твердить, что «вот этот Иванов-Петров-Сидоров-Петрик-Заборонский предлагает не изобретение, а какой-то бред», если высоколобые эксперты отказывают чему-то в праве на жизнь, не нужно торопиться с выводами. Особенно если тот, кого объявили сумасшедшим шарлатаном, – практик и уже имеет успешные наработки. Отсекая явно ненормальных носителей тупиковых предложений, можно найти среди «отверженных» немало тех, кто способен принести стране эпохальные исторические прорывы.

Перед моими глазами – опыт довольно успешного предпринимателя-инноватора Игрек. Настоящего имени называть не стану – не хочу нарушать данного слова и подводить человека, что называется, под монастырь. Игрек успешно коммерциализовал в 2000-е годы несколько советских разработок, но, к сожалению – за рубежом. Ибо в РФ это почти невозможно. Однако в данном случае важно другое: успешные проекты Игрека развились из тех разработок, каковые эксперты-ученые дружно объявляли чепухой и утопией. Один из таких случаев – уникальная технология «свечения» радарным устройством вглубь работающего турбореактивного двигателя. Она позволяет получать полную картину состояния мотора и еще кое-что, о чем мы пока умолчим. Так вот, официальная наука орала: невозможно что-то получить с помощью радара, когда ему приходится зондировать раскаленную рабочую камеру двигателя, где бушует, по сути, низкотемпературная плазма, и еще бешено вертится турбина с ее лопатками. Но оказалось, что это еще как возможно!

– Когда мне приносят заключение о том, что то-то и то-то – бред, я не тороплюсь выносить окончательное суждение, – рассказывает Игрек. – Просто я очень хорошо знаю, что когда признанному ученому приносят нечто, что противоречит его теории или представлениям, он это «рубит» не глядя. Мы же смотрели более внимательно, рисковали – и в пяти случаях из шести не ошиблись.…

Мудрый правитель страны не станет разгонять официальную науку (это тоже опасно), но он не будет и полностью доверять ей вершение судеб изобретателей и авторов новых теорий. Настоящий вождь и управленец от Бога всегда попытается создать конкуренцию официальной науке. Вникнув в суть дела и отсеяв явных сумасшедших, умный менеджер даст «безумцу» средства на опыты в лабораториях и постройку опытного образца. Ведь тут, как правило, требуются затраты совсем не в миллиарды, а в миллионы рублей, а то и меньше. Успех даже одного «безумца» из нескольких принесет огромный положительный эффект, ускорит развитие страны и встряхнет официальную науку. Именно так поступали Гиммлер (СС) и Берия (НКВД), оказывая помощь непризнанным гениям по линии своих ведомств.

Сегодня без обсуждения, как догму, принимают второе начало термодинамики. Вчера утопией объявляли ракеты, а сегодня – энергетическую инверсию по Ощепкову. Сегодня «признанные светила» подвергают гонениям теорию энергетической инверсии, норовя растоптать и задушить тех ученых, что работают по этому направлению. Вам это ничего не напоминает?

В отечественной Академии наук не любят вспоминать о том, как она в эвакуации (в Казани, декабрь 1941 г.) забодала саму идею создания атомной бомбы. Дело было аккурат после письма выдающегося физика Георгия Флерова (основатель Объединенного института ядерных исследований в Дубне, 1913–1990) Сталину о том, что на Западе, видимо, начались работы по созданию ядерного оружия. И слава богу, что Сталин не внял мнению остепененных академиков, но зато поверил и Флерову, и Лаврентию Берия, каковой добыл сведения о начале атомной программы в США и Англии по каналам разведки! И сегодня вся история подается так (цитирую официальный сайт ОИЯИ в Дубне):

«Г. Н. Флеров обращается в АН СССР с просьбой дать ему возможность выступить перед специалистами. В конце декабря 1941 года выступает перед академиками А. Ф. Иоффе, П. Л. Капицей и другими физиками с докладом о необходимости исследовать цепные ядерные реакции на быстрых нейтронах. В докладе он указывает конкретные пути решения ряда основных проблем. Не останавливаясь на этом, он пишет 2 письма И. В. Сталину, в которых убедительно доказывает возможность и необходимость создания атомной бомбы. Эти письма послужили для советского руководства толчком для развертывания целенаправленных исследований. И это в то время, когда вопрос стоял о жизни или смерти советского государства!»

Не устану повторять: для научно-технических прорывов нужны именно «безумцы». Потому что «признанные специалисты» чаще всего ошибаются, принимая новое за плоды воображения сумасшедших.

Обычные люди вообще чертовски консервативны. Почтенная публика чаще всего выступает в роли стада баранов-ретрогадов. Возьмем, скажем, биографию великого английского врача Эдварда Дженнера, принесшего человечеству огромное благо: первую в мире вакцину. Именно Дженнер в 1796 году сделал первую в истории прививку против черной оспы, используя биоматериал от переболевшей коровы. Изобретение Дженнера спасло, пожалуй, сотни миллионов (если не пару миллиардов) жизней – ведь оспа убивала треть заболевших, а остальных оставляла обезображенными. Но Бог ты мой, сколько же пришлось выдержать Дженнеру-новатору! Против него выступила церковь. В публике ходили самые дикие слухи о прививках. Помню карикатуру тех времен: у одного привитого из задницы вырастает пол-теленка, у другого – коровьи рога. Когда сегодня наблюдаешь циркуляцию страхов и ужасов в публике по поводу генетически модифицированных продуктов или стволовых клеток, то поневоле вспоминаешь историю Дженнера. Хотя он победил: в конце концов, его прививки стали государственным делом, оспа отступила.

Однако факт остается фактом: первоначально изобретателя вакцины готовы были с потрохами слопать.

Уж коли разговор зашел о медицине, то здесь пример ослоумия «признанных экспертов» наиболее нагляден.

Вплоть до второй половины XIX столетия тогдашние врачи буквально убивали пациентов. Доктора той эпохи не мыли и не обеззараживали руки, отчего переносили инфекцию. Особенно это касалось рожениц. Так называемая «родильная горячка», вызванная заражением женщин, влекла за собою чудовищную смертность и рожениц, и новорожденных. До тупых мозгов тогдашних докторов не доходила мысль о существовании болезнетворных микроорганизмов, открытых аббатом Спаланцани и Луи Пастером (Крайф П. де. Охотники за микробами. М.: Молодая гвардия, 1957).

Однако медики рук не обеззараживали, перенося на них гноеродные бактерии. Так, в Вене 1840-х существовали две акушерские клиники. В одной, где практиковались студенты-медики, женщины мерли, как мухи – погибало до трети рожениц. В другой, где готовили акушерок, смертность была куда ниже. (Водовозов А. Остановись, гниенье! // Популярная механика, сент. 2010 г.). В 1847 году врач Игнац Филипп Земмельвейс занялся проблемой и доказал: рожениц убивают сами медики: ибо студенты шли работать в родильное отделение после учебных вскрытий трупов, перенося заразу на руках. Земмельвейс придумал обрабатывать руки медиков хлорных раствором, за 1847 год снизив процент смертности рожениц в клинике с 18,3 % в месяц до 1,2 %. Казалось бы, все блестяще доказано – и опыт нужно внедрять, но…

«…Когда Земмельвейс попытался пропагандировать новый метод среди коллег, его подняли на смех и объявили шарлатаном. Во-первых, травить холеные руки хирурга хлоркой – нонсенс, кожа трескается и грубеет. Во-вторых, родильная горячка возникает сама по себе. В-третьих, сомневаться в чистоте рук докторов и обвинять их в убийстве собственных пациентов – это вызов всему врачебному сообществу. Началась самая натуральная травля врача-новатора. В марте 1849 года Земмельвейса изгнали из Венского университета, его методика была забыта, смертность в обеих клиниках вернулась к прежним показателям, “смута” была устранена, “честь мундира” спасена», – пишет А. Водовозов.

Психика врача не выдержала. Он еще пробовал пропагандировать свой опыт, уехав в Венгрию. Но и там его работа подвергалась шквалу нападок. В 1865 году врач умер в психиатрической лечебнице. Памятник ему установили лишь в 1906 году.

Почти одновременно «признанные специалисты» едва не затравили английского доктора Джозефа Листера – еще одного пионера антисептики, почитателя работ Луи Пастера. В его клинике в Глазго пациенты хирургического отделения после операций умирали пачками. Оно и немудрено: хирургическое отделение лазарета поставили на месте бывшего холерного барака, рядом с едва забросанными землей трупами умерших от холеры (запах разлагающихся тел проникал в хирургический блок). Листер ввел обеззараживание карболкой помещений, рук и хирургических инструментов, резко снизив послеоперационную смертность. В 1867 году Листер публикует работу «Об антисептическом принципе в хирургической практике».

«…Она в точности повторила судьбу публикаций Земмельвейса – ее подняли на смех. Старая английская профессура приняла работу “сорокалетнего выскочки” за личное оскорбление: заливать гангрену карболкой? Распугивать неведомых зверюшек, которых ни один порядочный врач не видел ни в одной воспаленной ране?» – пишет А. Водовозов.

Но Листер не сломался и доказал свою правоту, союзничая с Луи Пастером (тот тоже показывал опасность занесения микробов в раны). Листер отстоял свою правоту. Но сколько лет и нервов ему это стоило!

А тот же Пастер, что доказал: болезни – от микроорганизмов бывают? «Теория Луи Пастера о микробах – смешная фантазия!» – заявлял Пьер Паше (Pierre Pachet), профессор психологии университета Тулузы, в 1872 году.

Ну ладно, это психолог х…ню спорол. Но ведь против учения Пастера и других основоположников микробиологии ополчались вполне «компетентные» медики!

«В Париже Пастер проповедовал, что вскоре будут найдены микробы чахотки, но против этого безумного пророчества восставала вся корпорация парижских врачей во главе с выдающимся доктором Пиду.

– Что? – кричал Пиду. – Чахотка вызывается микробами? Определенным видом микроба? Вздор! Дикая мысль! Чахотка имеет тысячу разных форм, и сущность ее заключается в омертвлении и гнойном разрушении плазматического вещества в легких; а это разрушение происходит от массы различных причин, об устранении которых и следует позаботиться врачам и гигиенистам.

Так, с помощью самых нелепых и бессмысленных теорий боролись парижские врачи против пророчеств Пастера», – пишет Поль де Крайф, рисуя обстановку 1873 года.

Наверное, сегодня всякий знает о том, что Луи Пастер был создателем медицины прививок, вакцинации. Именно благодаря Пастеру мир сегодня спасен от периодических эпидемий. Но ведь и великий француз едва не был уничтожен в самом начале пути.

Восхождение Пастера к вершине славы началось с прививок против бешенства. До них каждый человек, укушенный больным животным, был обречен. В 1885 году ученый с помощью препаратов из кроличьего мозга впервые спас девятилетнего Йозефа Майстера из Эльзаса: мальчик получил четырнадцать ран от бешеной собаки. Ему повезло: его успели привезти к Пастеру всего лишь три дня спустя после этого. Парнишку удалось спасти. И тогда к французу хлынул поток искусанных буквально со всех стран света. Многие приезжали слишком поздно, когда уже ничего нельзя было сделать.

Пастер спешил настолько, что слишком быстро перешел от опытов над животными к спасению реальных людей. Да, Пастер впервые в мире начал вырывать людей, укушенных бешеными животными, из лап смерти. Но, увы, 7 % привитых все равно умирали. И тогда началось шельмование Пастера, его стали называть убийцей.

Как всегда, вокруг ученого-подвижника собралась толпа «признанных специалистов», только того и ждущих, как повода растерзать первопроходца. Они сразу же стали орать, что больные в некоторых случаях погибают не вопреки прививкам, а благодаря им. Первый удар наносит профессор Петер, объявляя прививки крайне пагубным делом. Один за другим в лабораторию Пастера приезжают профессор Фриш из Австрии, профессор Спичка из Америки, португальский ученый Абрео, итальянцы де Ренци и Аморозо. Пастер рассказывает и показывает им все, что только можно, пытаясь убедить: прививки – это прорыв.

Но гости, уехав, один за другим разражаются разгромными статьями, смешивая Пастера с грязью. Их мнение твердо: прививки – слишком ядовиты и смертельно опасны. В подтверждение оппоненты Пастера провели свои опыты (Шаров А. Жизнь побеждает. М.—Л.: Детгиз, 1950. С. 49).

В 1887 году на заседании Академии медицины Пастера обвинили в том, что он элементарно убивает людей. Часть тупых обывателей, еще вчера превозносивших ученого, присоединилась к хору хулителей. (Толпа вообще глупа!)

Кто знает, как сложилась бы судьба французского микробиолога, если бы не та помощь, что оказали ему наши, русские. Вернее, Одесское общество врачей, которое благодаря Илье Мечникову горячо поддержало новое направление в медицине. От него во Францию поехал работать великий русский исследователь, Николай Гамалея. Именно он разгромил оппонентов Пастера, обличив их на весь мир. Работы Гамалеи показали, что итальянцы Аморозо и де Ренци, якобы повторяя опыты французского ученого, пропустили в прививочный материал «по недосмотру» посторонние микробы. А португалец Абрео, как установил Николай Гамалея, вносил прививочный материал в кровь животным грязным, нестерильным инструментом.

Николай Гамалея не только спас Пастера, но и усовершенствовал технологию прививок, добившись падения смертности пациентов с семи до 0,61 %, то есть в одиннадцать крат. В 1887 году мир признал триумф Пастера и Гамалеи, равно как и потрясающие успехи Одесской лаборатории.

На сей раз обошлось. Пастера и его новацию удалось спасти, ибо нашелся неистовый русский – Николай Гамалея. А ведь могло быть и совершенно иначе. Кстати, Пастер в результате той травли был разбит вторым инсультом, от коего так и не смог отойти вплоть до своей кончины в 1895-м (Водовозов А. Побеждая бешенство // Популярная механика, дек., 2012).

И сколько в истории науки и техники пастеров, для коих не нашлось своих гамалей? Сколько их погибло или было раздавлено толпой завистливых придурков?

1894 год. Английская наука вместе с медиками дружно травят Патрика Мэнсона, открывшего: комары высасывают из людей (вместе с кровью) болезнетворные микроорганизмы, которые переносят от больных к здоровым. И так распространяют эпидемии. «Его за это жестоко высмеивали, и медицинские умники с Харлей-стрит прозвали его “патологическим Жюлем Верном”», – свидетельствует в «Охотниках за микробами» Поль де Крайф (издано в СССР в 1957 г.).

А сколько мытарств выпало на долю еще одного замечательного русского ученого, Даниила Заболотного? Того самого Заболотного, что еще при царе открыл эндемические очаги чумы в монгольских степях, но полного научного признания добился в СССР, став президентом Академии наук Украинской ССР? Даниил Заболотный, поставив целью избавить человечество от чумы (а ее вспышки в Одессе были еще в 1901 г.!) поставил под сомнение устоявшееся к концу XIX века мнение, что микроб чумы живет в останках погибших от страшной болезни людей, в земле кладбищ. Он указал на настоящий источник чумы и на ее «хранителей», от которых чума перескакивает на людей – на степных сусликов-тарбаганов. В 1911 году, во время эпидемии чумы в Китае, ученые мира занялись травлей Заболотного. Мол, то, что утверждает ученый, не доказано! В дело вмешался бизнес: торговцы красивыми шкурками тарбаганов. Они не хотели лишиться рынка.

С огромным трудом Заболотному удалось доказать свою правоту. Ну, а потом он перешел на сторону Советской власти. В Гражданскую войну выступил как выдающийся эпидемиолог, борясь с эпидемиями сыпного тифа. В СССР Даниил Заболотный нашел полное признание и достойный общественный статус. Но это так, к слову.

Продолжим наше путешествие по истории науки и техники.

…Первым наркоз и обезболивание при родах применил врач из Шотландии Джемс Симпсон в 1847-м. Первыми на него налетели попы, которые никогда не рожали: а как же быть с Библией? Там же записано первородное проклятие: «В муках будешь ты рожать детей твоих». Против Бога попер, Симпсон? Но шотландец отбился. Он ткнул попов носом в перевод Библии: мол, «муки» – неправильно, в древнееврейском тексте-подлиннике сказано иначе. Симпсон смог огорошить поповщину тем, что если грешно облегчать роды женщинам, то тогда и всю медицину нужно отбросить. Ибо если Адам осужден на верную смерть Богом, то к чему вообще спасать людей от болезней? Пусть просто молятся. «Не странно ли думать, с христианской точки зрения, что милостивый Господь может желать и даже получать удовольствие от диких криков страдающей женщины?»

Но, отбрив святош, Симпсон наткнулся на попытку врачей запретить обезболивание при родах. Они доказывали, что боли при родах – «благотворное проявление жизненной силы». Правда, шотландец и тут за словом в карман не полез. Он напомнил, что сам Бог применил наркоз, погрузив Адама в сон – когда удалял у того ребро для сотворения из него Евы.

Хотите пример посовременее? В 1965 году Фред Гейдж заявил о том, что активно работающий мозг может создавать новые нейроны. Это показали его опыты над животными. Напрашивался вывод: у людей, которые много работают интеллектуально, мозг развивается, в нем идет нейрогенез. Сейчас это – общепринятая точка зрения. А в свое время Гейджа чихвостили за антинаучность не все лады…

Так что если вы увидите, как признанные эксперты вороньем вьются над кем-то и каркают: «Бред! Шарлатанство!», не торопитесь делать скоропалительные выводы. Вполне возможно, что воронье просто пытается заклевать нового гения. Коли вы слышите, как сегодня кого-то объявляют шарлатаном, как ядерный физик, академик Кругляков (глава Комиссии по лженауке РАН) кого-то клеймит и бичует, скажем, за некие открытия в биологии, не торопитесь с выводами. Конечно, шарлатанов и сумасшедших хватает. Но в некоторых случаях остракизму пытаются подвергнуть и настоящие прорывы. В силу нежелания что-то проверять на практике, в силу обывательской психологии, предрассудков или дурных амбиций.

Понятно одно: правитель, желающий быть Творцом Истории, должен создать свой питомник для «безумных гениев». Не нужно, образно говоря, разгонять «комиссий по лженауке» – они по-своему тоже полезны, ибо конкуренция нужна. Но при этом нужно «безумные идеи» проверять опытами в закрытой структуре. Чаще всего это совсем недорого. Не нужно сразу строить тысячетонный гравизвездолет: для начала можно обойтись маленькой опытной «гравицапой».

Ретрограды и Ломоносов

И так – везде, а не в одной лишь медицине.

1857 год. Полоснув себя бритвой по горлу, уходит из жизни британский адмирал Роберт Фицрой. Ярый поборник развития метеорологии, новой тогда науки, Фицрой создал Метеорологический департамент. Он, как и Леверье во Франции, пытается предсказывать погоду, собирая по телеграфу данные с разных метеостанций. Именно Фицрой дает первые штормовые предупреждения английскому флоту. Но адмирала буквально травят обыватели и консерваторы-ученые. Над Фицроем смеются, в газетах публикуются издевательские карикатуры. Лицемерные и тупые святоши твердят, что погоду боженька дает, а потому предсказывать ее просто грешно. Нервы у моряка-инноватора не выдерживают…

А история такого замечательного изобретения, как громоотвод (вернее – молниеотвод)? В самом деле, гениально просто: ставить на верхушках зданий металлические шесты-антенны, от которых идет прочь, в землю, провод. Молния если и ударит в здание, то чудовищный электрический разряд по громоотводу канет в землю. Ничего не будет разрушено и не загорится.

Громоотвод создали в XVIII столетии. Один из его отцов – русский гений, пассионарный буян, Михайло Васильевич Ломоносов. Вместе с другом, профессоров Рихманом, он ставит крайне опасные опыты с «громовой машиной». То есть два отчаянно храбрых безумца, русский и немец (на русской службе) ставят на крышах своих домов металлические прутья, а провода от них проводят в свои комнаты, подвешивая на них железные линейки! Во время грозы они наблюдают за ними. Погибает Рихман: 26 июля 1753 года молния бьет в его «аппарат» – и проходит через тело слишком близко стоявшего к линейке исследователя. (Предполагают даже, что друг Ломоносова был убит шаровой молнией.)

Ломоносов предлагает: ставить на высокие здания громоотводы, заземляя их. И что тут начинается! Ну, попы – это клиника. Они визжат, что молния – кара божья, что ставить какие-то громоотводы – страшный грех. С этими уродами в вороньих рясах все ясно. Но против Михайлы Васильевича и уже погибшего Рихмана ополчаются аристократы!

Возмущение опытами с «громовой машиной» высказывает граф М. И. Воронцов. Князь Нащокин злорадно нацарапал в своем дневнике: «Машиною старался… от идущего грома людей спасти, но с ним прежде всех случилось при той самой сделанной машине». На Ломоносова ополчились и власти, и коллеги-ученые тогдашней Академии наук. Михаил Васильевич, мужик неуемной воли и страшной физической силы, дрался за инновацию, как разъяренный медведь. «Не одни молнии из недра преизобилующия натуры на оную устремляются. И когда лекарствами от моровой язвы, плотинами от наводнений, крепкими основаниями от трясения земли и бурь обороняемся… того ради какую можем мы видеть причину, которая бы нам избавляться от громовых ударов запрещала?» В ответ Синод представил императрице Елизавете доклад, требовавший запретить Ломоносову такие высказывания и написать закон, «дабы никто иной отнюдь ничего писать и печатать о вере святой противном и с честными нравами не согласном, под жесточайшим за преступление наказанием не отваживался…» Кстати, не только в России такое творилось. В Моравии один священник водрузил на свой храм молниеотвод – так его заставили его убрать. Дескать, новшество засуху в округе порождает.

Не знаю, сколько бы еще Ломоносову пришлось бы сражаться с тупостью «признанных экспертов» и косностью почтенной публики, если бы ему не помогли те же молнии. В ночь с 29 на 30 апреля молния грянула прямо в шпиль Петропавловского собора в Петербурге, подожгла церковный купол и повредила иконостас. На ремонт собора угрохали огромную сумму. И снова молния ударила в него. Только тогда громоотвод поставили сначала на собор, а потом снабдили ими все большие здания русской столицы (Абабашев И. Разум против стихии. М.: Молодая гвардия, 1962. С. 133–134).

Приведем еще один курьезно-грустный пример, который хоть и не относится к технологическим революциям, однако ж, тоже ярко рисует убожество «признанных авторитетов».

До 1856 года гипотеза о том, что до вида «человек разумный» существовали другие, архаичные типы древних людей-палеоантропов, оставалась лишь предположением. Но в тот год в немецком местечке Неандер (рейнская долина) в каменоломне обнаружили часть скелета древнего человека, впоследствии названного неандертальцем. Череп со скошенным лбом и массивными надбровными дугами. Массивный костяк с изогнутыми костями бедра. Рабочие сначала думали, будто нашли останки медведя. Скелет сохранил и изучил местный гимназический учитель Иоганн Карл Фульротт. Он же первым заявил: перед нами – вымерший вид древнего человека.

Что тут началось! Признанные ученые безжалостно клевали смельчака. Да это древний кельт, идиот от рождения к тому же (Париж, Антропологическое общество, антрополог Прюнер-Бей)! Университет Геттингена, анатом Рудольф Вагнер: это – пожилой эмигрант из Голландии. Анатом Август Франц Мейер объявляет останки неандертальца скелетом… русского монголоидного казака из армии генерала Чернышева, погибшего в 1814 году. Это казак – и оттого у него такой странный череп (с обезьяньими надбровными дугами, скошенным низким лбом и челюстью без подбородка. – М. К.) А изогнутые кости бедра – следствие кавалерийских занятий дикого русского казака. Н-да, хорошая иллюстрация того, как нас, русских, «любили» на Западе задолго до СССР. Знаменитый анатом и физиолог Вирхов объявил останки принадлежащими обычному человеку, изуродованному рахитом. И только находка следующего неандертальца прекратила гонения на Фульрота (Ларичев В. Охотники за черепами. М.: Молодая гвардия, 1971).

Основоположник современной геологии Чарльз Лайель (1797–1875) говорил: «Открытие, прямо противоречащее совокупности предыдущих исследований, обыкновенно принимается с большим недоверием». Человек знал, что говорил. На своем опыте. Инноваторов и «революционеров в науке» всегда норовили затравить и уничтожить, а их новшества – не пропустить.

Дорога развития человечества буквально усеяна телами погибших инноваторов. Большинство из них сгубили «признанные эксперты» и дебильная обывательская толпа. Большинство людей – вообще немыслящее стадо. Везде – и в России, и в Америке, и в Европе. Думать и изобретать – удел немногих, представителей действительно высшей расы…

Только высшая раса действительно способна увидеть ростки грядущего в окружающей реальности, понять и оценить смелых изобретателей и новаторов. А большинство окружающих нас сограждан все время считает, что все уже изобретено и сделано. Это исторический факт. Инерцию застоялых «авторитетов» и ослиные умы почтенной публики нужно обходить. И это дело очень умной и энергичной власти.

Девизом ее должно стать изречение советского авиаконструктора Роберта Бартини:

«Непонятое вами остерегайтесь называть несуществующим»!

Монументы ученой слепоты

Продолжим наш список интересных примеров.

«Представляется уже бесполезным добиваться дальнейших усовершенствований и ставить перед изобретателями новые задачи. Все мыслимое уже достигнуто…»

Эти слова сказал в 1909 году знаменитый фельдмаршал фон Шлиффен, говоря об артиллерии. Сказал как раз накануне эпохальных прорывов в этой области. И, кстати, слова Шлиффена все чаще можно слышать век спустя – только в среде большого бизнеса…

«Аэропланы – интересные игрушки, но никакой военной ценности они не представляют…» – заявил накануне Первой мировой маршал Фердинанд Фош, профессор Высшей военной школы Франции (Ecole Superieure de Guerre.)

Продолжим линию примеров.

«Живот, грудь и мозг всегда будут закрыты для вторжения мудрого и гуманного хирурга!» Эту чушь в 1873 году нес сэр Джон Эрик Эриксен, назначенный главным хирургом королевы Виктории. Уже в англо-бурскую войну в 1899-м операции на указанных частях тела стали обычным делом.

«Бурение земли в поисках нефти? Вы имеете в виду, что надо сверлить землю для того, чтобы найти нефть? Вы сошли с ума!» (ответ ученых на проект Эдвина Дрейка, создателя современной нефтедобычи, 1859 г.).

«Такое устройство, как телефон, имеет слишком много недостатков, чтобы рассматривать его, как средство связи. Поэтому считаю, что данное изобретение не имеет никакой ценности…» (Из прений специалистов в компании «Western Union» в 1876 г.)

«Летающие машины тяжелее воздуха невозможны!» (Лорд Кельвин, президент Королевского научного общества, 1895 г.)

«Все, что могло быть изобретено, уже изобрели…» (Чарльз Дьюэлл, специальный уполномоченный американского Бюро патентов, 1899 г.)

«Эта музыкальная коробка без проводов не может иметь никакой коммерческой ценности. Кто будет оплачивать послания, не предназначенные для какой-то частной персоны?» (Так высказывались партнеры ассоциации “David Sarnoff” в ответ на предложение Сарнова инвестировать в проект создания звукового радиовещания, 1920 г.)

«Да, кого, к чертям, интересуют разговоры актеров?» (Реакция Х. М. Уорнера, голливудского киномагната и совладельца компании “Warner Brothers” на использование звука в кинематографе, 1927 г.)

«Нет ни малейшего шанса, что ядерную энергию когда-нибудь можно будет использовать. Для этого потребовалось, чтобы атомы распадались по нашей воле…» (Альберт Эйнштейн, 1932 г., за тринадцать лет до взрыва первой атомной бомбы, за 22 года – до пуска первой АЭС в Обнинске…)

«Если бы такая реакция случилась, она не могла бы остановиться и Земли не существовало бы…» (Академик Петр Капица, 1940 г. Ответ на вопрос: «Разве нельзя ожидать ничего от развития цепных реакций?»)

Смешно – но практически то же самое стали писать в Интернете, когда в июле 2008-го готовился к запуску европейский коллайдер – ускоритель частиц, призванный стать ступенью к управляемой термоядерной реакции…

8 января 1922 года «Нью-Йорк Таймс» опубликовала пророческие слова профессора Ричардсона о будущем овладении ядерной энергией. Ричардсон заявил, что количество энергии, запасенной в ядре атома – в миллионы раз больше, чем то, что выделяется при сжигании угля. Нужно только увеличить скорость выделения ядерной энергии и управлять процессом. «Вполне возможно, что мы являемся свидетелями рождения новой эры… эры использования атома».

На Ричардсона обрушился сам основоположник ядерной физики, великий британец Резерфорд. На страницах «Таймс» 12 января 1933 года он заявил: «Из этих процессов мы можем извлечь гораздо больше энергии…, однако рассчитывать на них как на постоянный источник энергии мы не можем… Любой, кто попытается использовать в качестве источника энергии превращение атомов, получит излучение мощностью лунного света. Все это вздор…»

И ведь эту околесицу нес не абы кто, а величайший авторитет в тогдашней ядерной физике!

Когда в начале 1920-х пионер американского ракетостроения Годдард начал свои работы, над ним издевались все. «Профессор Годдард не понимает отношений между действием и реакцией, ему неизвестно, что для реакции нужны условия более подходящие, чем вакуум. Похоже, профессор испытывает острый недостаток в элементарных знаниях, которые преподаются еще в средней школе…» Это – передовая статья в газете “New York Times”, посвященная революционной работе Роберта Годдарда на тему создания ракеты, 1921 год. Через 23 года настоящие баллистические ракеты немцев Фау-2, выскакивая в вершине своей траектории уже в ближний космос, станут падать на Лондон.

«Авиационные конструкторы, исключая Лавочкина, к ракетной технике относились, мягко говоря, сдержанно. Как, впрочем, на первых порах и к реактивной авиации. По свидетельству того же Б. Е. Чертока, Александр Сергеевич Яковлев «недружелюбно относился к <…> работам по БИ (ракетный перехватчик Березняка и Исаева 1942 г. с жидкостным ракетным двигателем Душкина. – С.К.) и к работам А. М. Люльки по первому отечественному варианту турбореактивного двигателя» и даже опубликовал в «Правде» нашумевшую статью, где характеризовал немецкие работы в области реактивной авиации как агонию инженерной мысли фашистов. А Берия ракеты поддержал сразу…» (Из книги Сергея Кремлева «Берия. Лучший менеджер ХХ века»).

Уже в 1950 году над Кореей разыгрывались битвы реактивных самолетов. А в 1957-м первая русская ракета вынесла на орбиту советский спутник ПС-1.

«Думаю, что на мировом рынке мы найдем спрос для пяти компьютеров…» (Томас Уотсон, директор компании «IBM», 1943 г.)

«В будущем компьютеры будут весить не более чем полторы тонны…» (журнал «Popular Mechanics», 1949 г.)

«Концепция интересна и хорошо оформлена. Но, для того, чтобы идея начала работать, она должна содержать здравый смысл…» Такой вердикт вынесла профессура Йельского университета в ответ на предложение Фреда Смита об организации сервиса доставки на дом. Впоследствии Смит станет основателем службы доставки “Federal Express Corp” и богачом.

«По всей видимости, биржевые курсы надолго останутся на очень высоком уровне!» (Ирвинг Фишер, профессор экономики в Йельском университете, 1929 г., за две недели до обрушения фондового рынка, с коего началась Великая депрессия, породившая опаснейший кризис капитализма, что разрешился Второй мировой войной…)

Будущий нобелевский лауреат, американский экономист Поль Кругман, в 1994 году утверждал, что быстрый экономический рост красного Китая – это ненадолго, и что те, кто ожидает от КНР выхода в экономические сверхдержавы сейчас, напоминают тех простофиль, которые в 1950-е годы думали, что СССР в обозримом будущем превзойдет США. Кругман в 1996 году утверждал, что не Китай, а РФ выбрала правильный путь реформ. В 2009 году оказалось, что КНР дает экономический рост в 9 % на фоне серьезного спада во всем мире, а РФ – так вообще оказалась в глубокой заднице, дав рекордный (наряду с Японией) уровень спада.

Нобелевский лауреат Роберт Лукас («светило» неолиберализма) объявил в 2004 году, что задача предотвращения депрессий решена. В 2008-м грянула Великая депрессия-2. Всемирная…

Накануне кризиса 2008 года еще один нобелевский экономист, Йозеф Штиглиц, даже книгу написал о том, будто глобальный кризис невозможен. А Нуриэля Рубини, предсказывавшего тяжелую депрессию на Западе, до 2007 года в США просто оплевывали и клевали. Хор признанных аналитиок и экономистов пел о том, что это невозможно и обвинял Рубини в том, что тот не строит математических моделей!

Экономисты как законченные болваны

И уж коли мы заговорили о светилах в области экономики, то просто обязаны сказать, какими тугодумами они себя показали. Казалось бы, чего тут непонятного? Радикальные инновации и великие изобретения способны неузнаваемо менять общество и его производительные силы, подчас круто изменяя ход истории. Она полна примерами подобных перемен. Интернет и мобильная связь – только самый наглядный, ближайший к нам по времени пример. Но если заглядывать глубже, то увидишь, к каким революционным изменениям, к какому взрывному росту производительных сил привели такие инновации, как железо (железные оружие и орудия труда), создание доменной металлургии, стремени, компаса, пороха, бумаги, книгопечатания, покорение пара и электричества. Отрицать эпохальное значение таких инноваций, как железные дороги, телефон и радио, автомобиль, авиация, космонавтика и атомная энергия, будет только непроходимый кретин.

Существуют даже более незаметные инновации, которые, тем не менее, изменяли течение истории и свергали с тронов прежних гигантов. Скажем, изобретение англичанами штурвального управления вместо тяжелого рычага-румпеля и нового типа парусного корабля (без высоких надстроек в носу и на корме, с пушками, расположенными на двух-трех палубах) позволило Британии покончить с морской мощью Испании, захватив господство на морях, создав колониальную империю и оседлав главнейшую мировую торговлю. Изобретение стремени породило тяжелую кавалерию рыцарского типа: ведь благодаря стременам всадник не рисковал вылететь из седла при нанесении таранного удара копьем. Это привело к полной «смене вех» в военном искусстве: если в рабовладельческом Древнем мире главную роль играла тяжеловооруженная пехота (изначально набиравшаяся из свободных граждан), то в Средние века господство перешло к тяжелой коннице. При этом рыцари стали дворянством, феодалами, они владели даваемой за службу землей весте с крестьянами на ней. Создание механической прялки «Дженни» вызвало бурный рост текстильной промышленности в Англии, начало ее перехода в индустриальную эпоху. Изобретение прокатного стана позволило начать массовое строительство железных дорог, небоскребов со стальными каркасами и грандиозных металлических мостов (подъем США, Германии и России), а технология сверления стальных стволов породило дальнобойную артиллерию – и возвышение тевтонского сумрачного гения. Синтез аммиака по Габеру избавил человечество от «привязки» к залежам чилийской селитры, произведя революцию и в производстве взрывчатых веществ, и в продуктивности сельского хозяйства.

Казалось бы, огромная роль инноваций как минимум в экономике совершенно очевидна. Однако в конце 1930-х знаменитый в те времена английский экономист Лайонел Роббинс заявил: «Развитие технологий и экономическое развитие – это фундаментально разные проблемы. Экономисты вообще не заинтересованы в исследовании технологических и технических вопросов».

Ну хоть стой, хоть падай. До 1950-х годов дубы-экономисты вообще исключали технологию из своих научных изысканий, предпочитая жонглировать набором «общих экономических понятий»: «производство», «капитал», «рабочая сила». И только в середине ХХ века до дебильных мозгов «экономических светил» стало доходить понимание роли научно-технического прогресса. Они стали догадываться, что его нужно учитывать наравне с капиталом и рабочей силой (Оганесян Т. Стремя, породившее феодализм // Эксперт. 2009. № 29).

Как пишет Дамбиса Мойо в бестселлере 2010 года «Как погиб Запад», до 1950-х либеральные идиоты-экономисты в исследованиях экономического роста брали в расчет только один фактор – переменную роста или падения капитала. Лишь в 1956 году американец Роберт Солоу, профессор Массачусетского технологического института, дерзнул показать, что в экономическом росте не менее важную роль играют труд и его производительность, прямо завязанные, кстати, на развитие технологий. За это Солоу дали в 1987 г. Нобелевскую премию – как говорится, не прошло и полувека. Однако потом выяснилось, что капитал и труд обеспечивают экономический рост только на 40 %. Остальное – это так называемая техносреда или совокупная производительность факторов производства. А именно – технологический прогресс, образование, наука, культура, качество государства и общественных институтов. То есть, рассуждения либеральных идиотов о том, что достаточно создать очень конкурентоспособную фирму – и все у нее будет нормально, она завоюет мировые рынки – гроша ломаного не стоят. Оказывается, такая фирма должна еще и попасть в хорошую окружающую среду: где и государство толковое, не воровское и дальновидное, где с образованием, наукой и культурой все хорошо, где суды – честны и эффективны, и где царствует научно-технический прогресс в целом, во всем обществе! Оказывается, только там корпорации и предприятия обеспечивают добрый экономический рост, где за их воротами, в окружающей реальности – хорошие дороги и прекрасное здравоохранение. Где есть качественные университеты и вузы вообще, где в школу не стыдно отдать своих детей – и в этих школах дают настоящие знания. Где царит порядок, где полицейские не набивают карманы и не крышуют преступный «бизнес», а действительно охраняют покой законопослушных граждан. Где вообще жить радостно и удобно. Вот тогда и предприятия становятся конкурентоспособными. (Увы, это открытие прошло мимо правящих в РФ и на Украине либерально-монетарных животных.)

Уж сколько раз смеялись над лозунгом Советской власти о том, что наука – мощная производительная сила! Но факт остается фактом: именно красные вожди поняли огромную роль инноваций в экономическом развитии почти на сорок лет раньше, чем западные экономические светила и «признанные эксперты». Более того, если наука и власть в СССР времен Ленина и особенно Сталина заключили прочный взаимовыгодный союз, то на Западе таковой сложился лишь в ходе Второй мировой и продолжился после нее. (В СССР разрыв между фундаментальной и прикладной наукой в 1960 г. создал Хрущев, положив начало проигрышу русских в техногонке, но это – отдельная тема.)

Но продолжим галерею исторических примеров далее. Посмотрим, что там еще изрекали в разные времена и по разным поводам «высокомудрые специалисты»?

«…Нам не нравится их звук, и вообще, гитара – это вчерашний день…» (Отзыв из звукозаписывающей компании “Decca Recording Co”, отказавшейся от записи альбома группы «Битлз» в 1962 г.)

«Но что… может быть полезного в этой штуке?» (Вопрос на обсуждении создания микрочипа в “Advanced Computing Systems Division of IBM”, 1968 г.)

«Не вижу причин, по которым кто-либо захочет иметь компьютер у себя дома!» (Кен Олсон, основатель и президент корпорации “Digital Equipment”, 1977 г.)

«640 килобайт должно быть достаточно для каждого…» (Билл Гейтс, 1981 г).

Можно вспомнить и другие случаи, когда «признанные эксперты и специалисты», а также «светила науки» оказывались слепцами и глупцами, тогда как «безумцы» и мечтатели – гениальными пророками. Знаменитый изобретатель Томас Эдисон (1847–1931), создатель первого в мире технополиса (Менло-Парк), с пеной у рта доказывал, что электродвигатель на переменном токе невозможен, равно как и промышленное использование переменного тока. Он гнобил, поносил и травил Теслу, занявшегося переменным током. А когда его пригласили посмотреть на электромотор русского инженера Доливо-Добровольского, работающий на переменном токе, Эдисон зло бросил:

– Нет, нет, переменный ток – это вздор, не имеющий будущего. Я не только не хочу осматривать двигатель переменного тока, но и знать о нем не желаю!

И Эдисон же считал, что телефонная связь через Атлантику невозможна.

Британские адмиралы в начале ХХ века считали, будто подводные лодки – это бесполезные «жестяные головастики», ни в коей мере не опасные для надводных бронированных кораблей.

Можно вспомнить судьбу британца Чарльза Парсонса, изобретателя многоступенчатой паровой турбины современного типа. Предложенные им судовые установки обеспечивали резкий отрыв новых кораблей от старых и по скорости хода, и по экономичности (при равном расходе пара турбина кратно меньше, мощнее и экономичнее поршневого «паровика»). Но Парсонс, предложив турбины родным кораблестроителям, наткнулся на глухую стену из «признанных специалистов». Будь он просто изобретателем, то наверняка на том бы дело и кончилось. Но Парсонс оказался и хорошим предпринимателем-инноватором: турбины его конструкции уже применялись на электростанциях, принося изобретателю немалый доход. Парсонс, имея деньги, построил небольшое, но быстроходное судно «Турбиния», на котором в 1894 году нагло вторгся в боевые порядки британского флота, проводившего учения. За ним отрядили погоню. Но даже самые быстроходные миноносцы Англии не смогли догнать «Турбинию»: настолько ее турбина превосходила лучшие поршневые пародвигатели. Она обеспечивала экспериментальному судну ход в тридцать с лишним узлов. И только после этого британские адмиралы заказали Парсонсу первые паротурбоходные корабли. Кстати, военный флот до сих пор использует паротурбинные установки, подчас сменив прежние котлы на атомные реакторы. Ну, а то, какое впечатление производила на публику «Турбиния», вы можете представить, почитав в «Рассказах рыбачьего патруля» Джека Лондона новеллу «Охота за «Ланкаширской королевой».

У Парсонса получилось, потому что у него были большие деньги, и он мог построить первый корабль революционного типа, наплевав на все «не может быть!», «бред!», «невозможно!» со стороны признанных экспертов, военных, чиновников и почтеннейшей публики. А если бы Парсонс не был предпринимателем и не имел денег? Насколько тогда бы задержался переход на новые силовые установки во флоте?

К сожалению, совмещение в одном лице инноватора и богача – явление редчайшее. И сколько изобретений оказалось похороненными потому, что их авторы не могли построить своих «турбиний» – одному богу ведомо. Господи, сколько же прорывов успели погубить и в позднем бюрократическом СССР, и на ультрарыночном Западе, где изобретатели и инноваторы оказались отделенными от Больших денег!

Гениальный советский исследователь и изобретатель Олег Лаврентьев, еще будучи сержантом срочной службы со средним образованием, в 1948 году предложил свои проекты установки термоядерного синтеза и водородной бомбы на основе дейтерида лития. Его письмо, направленное Сталину, попало к куратору «уранового проекта» СССР, Лаврентию Берия. По указанию оного сержанта Лаврентьева снабдили специальной литературой, а потом вывезли в Москву, где они лично встречался с Берией – вместе со знаменитым физиком Андреем Сахаровым. Гениальный самоучка стал студентом физфака МГУ и получил работу в ЛИПАНе – Лаборатории измерительных приборов Академии наук. К июню 1952 года Лаврентьев, закончив расчеты электромагнитной ловушки для удержания плазмы, высказывают идею создания реактивного плазменного двигателя для космических полетов. Идея оказывается жестоко разгромленной академиком А. Леонтовичем, хотя сегодня такие двигатели (ЭРД) используются практически. Более того, те же электромагнитные ловушки Лаврентьева в конце концов стали использоваться для исследований плазмы. (Пример беру из той же замечательной книги С. Кремлева.)

После гибели Берии в 1953 году его «ставленник» Лаврентьев был забит копытами академиков-физиков (Леонтович, Тамм, Ландау, Будкер, Гинзбург, Сахаров и другая «синагога»), его выгнали из ЛИПАНа, выперли в Харьковский физико-технический институт, не давали публиковаться в центральном ЖЭТФе (Журнале экспериментальной и теоретической физики), где он потом всю жизнь и проработал, не подарив стране и десятой доли того, что мог бы изобрести и разработать. Его заклеймили как «скандалиста и автора путаных идей»…

Трагичной, как пишет ядерщик С. Кремлев, была и судьба гениального физика А. А. Власова. В 1988 году на Корсике прошла международная конференция, названная по предложению американских физиков «Плазма Власова». Власов высказал свои революционные идеи относительно плазмы еще в статьях 1944–1945 годов. Но в 1946 году в ЖЭТФе вышла совместная статья еврейских «светил физики»: Гинзбурга, Ландау, Леонтовича и Фока. Этот кагал объявил работы русского ученого «несостоятельными» и не несущими в себе «каких-либо результатов, имеющих научную ценность». Психика Власова не выдержала травли.

А не менее драматическая судьба немецкого ученого Альфреда Вегенера, который, будучи метеорологом, выдвинул гипотезу о дрейфе материков, об их «расползании»? Сегодня его теория общепризнанна, о дрейфе континентов знает любой школьник. Но в 1920-е годы Вегенера буквально травила официальная наука, ругая и дилетантом, и сумасшедшим.

Подлость и зависть правят миром: черная книга биологии

Подобные истории происходили в прошлом и происходят нынче. Мы вообще живем в мире, сотканном из подлости, лжи и корысти. И многие трагедии смелых ученых, рискнувших пойти против «признанных специалистов», до сих пор остаются трагедиями.

В 1926 году покончил жизнь самоубийством австрийский биолог Пауль Каммерер. После настоящей травли, организованной против него. Каммерер открыл удивительное явление: оказывается, наследственность живых существ можно изменить, изменяя внешние условия – и появившиеся изменения передаются по наследству. Австрийский биолог взял для опыта огненную саламандру, ящерицу с причудливым сочетанием ярко-желтых и черных пятен. В ходе экспериментов он выяснил, что коли долго держать саламандр в террариуме с желтым грунтом, расцветка кожи ящериц меняется. Они буквально желтеют под цвет почвы. А потом желтоватый окрас передается потомству.

Каммерер пришел к тому же выводу, что и русские ученые Мичурин и Трофим Лысенко. А именно: все живое меняется под влиянием окружающей среды. Изменяя эти условия, человек может заставить организмы приобретать новые свойства. Черты, которых раньше в них не было. А эти черты передаются далее по наследству.

Каммерер брал слепых от природы рыб-протеев, живущих в пещерных озерах, подвергая их в лабораториях попеременному облучению то красным, то обычным дневным светом. И у протеев развивались хорошо сформированные глаза! Потом были опыты над жабой-повитухой, у которой под влиянием внешней среды появлялись так называемые брачные мозоли, которые дальше передавались по наследству.

На Каммерера ополчился цвет тогдашней биологической науки. Его опыты резко противоречили тогдашней архаичной (еще не знавшей о ДНК) генетике. Как, впрочем, и теории Дарвина в старом понимании. С точки зрения генетиков 1920-х годов, такого просто не могло быть. Ибо, как гласили их догмы, наследственность – вещь неизменная. Есть, считали они, некое наследственное вещество, несущее в себе «запись» характеристик вида и потомства. Это вещество (гены) неизменно. Саламандры не должны желтеть под влиянием внешней среды и передавать эту желтизну по наследству! Ибо это противоречит теории генов. И если какие-то изменения произошли, то они должны исчезнуть у какого-то поколения потомства. Да и по теории Дарвина саламандры могли пожелтеть только в ходе достаточно долгого и беспощадного естественного отбора. Мол, попав в местность с желтой землей, недостаточно желтые саламандры будут погибать от хищников, зато более желтые – выживать чаще за счет лучшей маскировки. В результате жестокого отбора в течение тысяч поколений выживут лишь самые сливающиеся с фоном ящерицы, которые дадут потомство. И так – поколение за поколением. С постепенным нарастанием желтизны за счет отбраковки недостаточно желтых и выживания как можно более приспособленных.

Опыты Каммерера опрокидывали все эти построения к чертовой матери.

Австриец сам не понимал, какое лихо пробудил. Генетика тех лет вкупе с вульгарным дарвинизмом идеально соответствовали умонастроениям капиталистической элиты того времени. Драйвом 1920-х выступали расизм, социал-дарвинизм и нацизм. Все логично: в обществе – как в природе. Богатые и сильные выступают таковыми лишь потому, что у них – хорошая наследственность, отличные гены. Бедные и обездоленные – это люди с плохой наследственностью, с дурными генами. В обществе сильные пожирают и подчиняют себе слабых и неприспособленных, вполне по Дарвину. Люди из низов общества должны находиться только внизу – ибо они не прошли естественного отбора и не имеют замечательных генов. Таковы были господствующие тогда предпочтения сильных мира сего, а наука их всегда отражает. Более того, развивается и господствует в науке именно то, что нравится правящему классу. Чего за примерами далеко ходить? Полила елею на душу финансовому спекулятивному капиталу идиотские теории монетаризма, неолиберализма и постиндустриализма – они и расцвели в последние тридцать с лишним лет, заглушив альтернативные теории. А гипотеза возникновения Вселенной из Большого взрыва родилась аккурат после мировых войн и революционных потрясений ХХ века.

Опыты Каммерера шли вразрез с тем, что нравилось тогдашней западной элите. Австриец невольно играл на руку Советскому Союзу, где господствующая идеология гласила: если изменить условия жизни нации к лучшему, то люди начнут меняться, приобретать все более благородные качества. Они станут и умнее, и образованнее. Если не держать низы в черном теле, если вытащить их из трущоб и бараков, если дать им возможность учиться – то из низов выйдет армия новых талантов и людей высшего типа. В СССР говорили, что отнюдь не все наверху – высший сорт. Что люди высшего сорта получаются и из рабочих, и из крестьян. Кто был ничем, тот действительно может стать всем. Если, конечно, изменить условия жизни народа, если приучить его к книгам и лабораториям, к спорту и высокой культуре, если дать ему достойное здравоохранение и отучить от водки. (События последней четверти века на обломках СССР, когда «элиты» у людей все это отобрали и ввергли их в скотство, лишний раз свидетельствуют в пользу красных идеологов).

И Каммерера уничтожили. 7 августа 1926 года ведущий научный журнал, британский «Нейчур» (Nature) вышел с разгромной статьей некоего доктора Нобля. Он, посетив Венский биологический опытный институт, где работал Каммерер, обвинил последнего в том, что он тушью нарисовал на жабе-повитухе брачные мозоли. Каммерер написал отчаянное ответное письмо. История эта темна: говорят, кто-то выкрал экземпляр подопытной амфибии Каммерера в институтском музее и заменил фальшивкой. Ученого выгнали из Венского университета, и он покончил жизнь самоубийством.

Грязный прием с подменой экспонатов или полученных в результате опытов образцов – явление в науке не такое уж и редкое. Если вы читали книгу «Приключения Кроша» (или смотрели одноименное кино), то должны помнить, как Крош разоблачает мерзавца-ученого, уничтожившего своего учителя, профессора-искусствоведа Маврадаки. Чтобы занять место профессора, подонок Вэ-Эн, готовя по поручению своего учителя выставку старинных японских статуэток-нецке, подменил часть экспонатов на подделки. В ходе выставки это вскрылось, и потом в газете появилась язвительная статья под псевдонимом, которая объявила Маврадаки полным профаном. После чего профессор умер, не выдержав позора. А мерзавец Вэ-Эн занял его место на кафедре. Именно он и оказался не только подменщиком экспонатов, но и автором разгромной статьи. Кто знает: может, и Каммерера уничтожили подобным образом?

Позже генетики скажут, что Каммерер допустил методическую ошибку. Что изменения в организмах подопытных животных, которые он наблюдал, уже были заложены в механизм наследственности. И что особи передают потомству свой наследственный признак, который отнюдь не приобретен ими в ходе эксперимента, но существовал уже в природных популяциях как вариант изменчивости данного вида. Во всех подобных случаях экспериментатор, дескать, производит своего рода «бессознательный искусственный отбор» в первоначально гетерогенной популяции, который и обусловливает изменение среднего состояния признака в следующем поколении в желательном для экспериментатора направлении.

Но разве чтобы доказать такое, нужны были клеветнические статьи?

Однако идеи Каммерера оказались подтвержденными жизнью. В Советском Союзе работы Трофима Денисовича Лысенко неопровержимо доказали: организмы и вправду меняются под влиянием внешних факторов, причем передают приобретенные новые черты по наследству. Именно за это Лысенко ненавидели тогдашние генетики, которые не могли похвалиться конкретными результатами своих исследований, именно за это его ненавидят и сейчас. Кто ненавидит? Научные «пустышки». А ведь мы до сих пор пользуемся плодами трудов Лысенко и ученых его школы, применяя те высокоурожайные сорта зерновых, что вывели лысенковцы. При этом они не залезали в генотип, а изменяли наследственность тех же растений, изменяя внешние условия.

Лысенко действительно превращал озимые сорта в яровые действием холода. Вернее, ему удалось за три поколения создать из ярового зерна озимое, подбирая сроки осеннего посева для яровых.

А его ученики – П. Лукьяненко, академик В. Н. Ремесло! Нам еще в советской школе в 1979-м рассказывали об удивительных сортах пшеницы, созданных ими. Например, о безостой пшенице («Безостая-1») Павла Пантелеймоновича Лукьяненко, дававшей по 50–68 центнеров с гектара. А за что академик Ремесло получил свои регалии? У меня тут выкопалась копия статьи киевского ученого Леонида Шаповалова того же 1979 года. Он пишет: «Академик В. Ремесло, изменив наследственность яровой пшеницы, превратил ее в озимую сорта “Мироновская”, причем по урожайности она почти в 2 раза превосходит “Безостую”».

Правда, тогда нам не говорили, что это наследие лысенковской школы. Ведь работа академика Ремесло прямо продолжала работы Трофима Лысенко по «яровизации» злаков! Только об этом стыдливо молчали. Кстати, сам кандидат технических наук Шаповалов в 1979-м писал статью о том, как техническими средствами ускорить отбор самых жизнеспособных и крупных семян при выведении высокопроизводительных сортов злаков по методу Лукьяненко – Ремесло. Читай – по методу Лысенко.

Да, лысенковцы изменяли наследственность, не влезая прямо в глубины генома, как делает нынешняя генная инженерия. Да, применяя изменение внешних условий и 20-летнюю селекцию. Но ведь успех-то был! И Лукьяненко до конца дней своих не боялся уважительно вспоминать Трофима Денисовича. В СССР были славны продуктивные сорта зерновых, созданные школой Лысенко: яровая пшеница «Лютенцес-1173», «Одесская-13», ячмень «Одесский-1».

Просто надо было развивать два направления генетики параллельно: и лысенковское, и классическое.

Но ведь тогдашние классические (вавиловские) генетики пробовали задавить лысенковцев! Они хотели стать монополистами в биологии. Они прямо уничтожали результаты опытов, противоречившие их тогдашним теориям.

Уважаемый мною Юрий Мухин, написав книгу «Продажная девка генетика», приводит свидетельство доктора биологических наук, профессора М. В. Алексеевой, в 1930-е годы – еще аспирантки. Алексеева в 1934 году на Всесоюзной радикологической станции (радикс – корень на латыни) прививала помидоры-томаты на корни пасленовых растений. В то время станцию перевели в подчинение Всесоюзному институту растениеводства во главе с академиком Вавиловым. И тут оказалось, что в плоды томатов, привитых на корень дурмана (пасленового), из этого корня попадает яд – атропин! Установили сие случайно: две работницы станции отравились плодами-помидорами с растения, привитого на корень дурмана. Алексеева даже попала под суд за халатность, но ее оправдали. Почему? Потому, что, по представлениям биологической науки 1930-х, из корня (подвой) в привитое на него растение (привой) ничего переходить не должно. Так говорила мировая наука того времени.

А тут атропин переходил из корня дурмана в куст помидора! Более того, выяснилось, что в листьях куста томата, привитого на корень табака, обнаруживается никотин. Казалось бы, это открытие мирового значения образца 1934 года, и любой истинный ученый должен просто затрубить об этом на весь мир. Но заместитель академика Вавилова в Институте растениеводства, академик П. М. Жуковский, который приехал с целой комиссией проверять работы аспирантки Алексеевой, распорядился так: «Работа не имеет ни теоретического, ни практического значения, тему закрыть, растения уничтожить». (У нас в МГУ 1988 г. легенды ходили об одном зубре-археологе, который, будучи ярым противником норманнской теории возникновения Древнерусского государства, приказал закопать обратно обнаруженную у Ладоги могилу викинга-норманна.)

Таким образом, придурок-академик Жуковский, тогдашний заместитель Вавилова, приказал уничтожить свидетельство великого биологического открытия. Но Алексеева (были же в сталинские времена самоотверженные, инициативные и рисковые люди!) нарушила приказ и сохранила семена, что дали привитые на чужие корни растения. В 1939 году, прикрытая своим шефом, честным профессором В. Эдельштейном, Алексеева посеяла «запретные» семена. Казалось бы, от помидора-родителя, привитого на чужие корни, должны появится «дети»-семена, аналогичные простому томату. Ибо гены-то у него вроде бы неизменные, помидорные. Но каково же было изумление девушки-биолога, когда семена помидора, привитого на корень дикорастущего солянум дулькамара, дали совершенно необычные плоды! Вместо круглых и крупных томатов на сложной кисти появились длинные, похожие на крупную сливу, томаты. Причем на двусторонней кисти, как у растения-подвоя. То есть изменения, возникшие после прививки томата к корню другого растения, передались по наследству и создали нечто новое. И это в корне противоречило учению «классических» генетиков.

Именно Т. Лысенко тогда помог молодой ученой опубликовать свое открытие. Именно он показал экземпляры изменившихся растений на научной дискуссии «Спорные вопросы генетики и селекции». Вы, кстати, припомните, чтобы в «новой России» (образца 1991 г.) когда-либо проходили широкие научные диспуты? А ведь это было сталинское время. И хорошо, что Лысенко помог тогда Алексеевой. А то бы очередной именитый дурак снова приказал бы все уничтожить и обо всем забыть. Лысенко же плевать хотел на «признанные мнения» и «заграничные авторитеты». Он искал истину и не боялся показать результаты, разбивавшие вдребезги устоявшиеся теории. Трофим Денисович еще тем был бойцом! Ранга Пастера или Заболотного.

Разгадка сенсации, произведенной в 30-е годы Алексеевой, последует лишь сорок с лишним лет спустя. В 1983 году, напоминает Ю. Мухин, Нобелевскую премию получила биолог Барбара Макклинток, открывшая молекулы ДНК не только в ядре, но и в цитоплазме клеток. То есть, наличие ДНК не только в хромосомах в ядре клетки, но и в самой клетке, означает одно: за наследственность отвечает весь организм в целом. С 1983-го стало ясно, почему в томатном кусте, привитом на корень табака, появляется никотин. И почему корни-подвои заставляют потомство привитых к ним растений так изменяться.

Уже в наши дни идеи великого Лысенко стали подтверждаться современной биологией. В начале этого века, когда появились мощные секвенаторы, были открыты явления РНК-интерференции и РНК-сайленсинга, которые как раз и ведут к тому, что приобретенные признаки организмов могут наследоваться. И это вам не набившая оскомину шутка с тем, что сколько ни отрезай хвосты собакам, а щенки все равно станут рождаться с хвостами.

Как поведал в 2013 году Николай Андреевич Чуриков, заведующий Лабораторией организации генома ИМБ РАН, «…одно из самых необычных проявлений РНК-интерференции и РНК-сайленсинга заключается в том, что они делают возможной неслыханную с точки зрения классической генетики вещь – наследование приобретенных признаков. Как уже было сказано выше, интерференция и сайленсинг не изменяют последовательности генов в ДНК, но могут управлять тем, насколько определенные гены будут активны».

Действительно, легко представить, что если в клетки потомства из яйцеклетки попадут регуляторные РНК, они смогут принести с собой определенную схему, паттерн активности генов. Причем, как выясняется, этот паттерн способен наследоваться на протяжении нескольких поколений.

«Яркий пример наследования приобретенных признаков в виде паттерна работы генов, приобретенного на протяжении жизни, хорошо показан на крысах, – рассказывает Чуриков. – Стрессовые условия содержания, приводящие к повышенному уровню гормона кортизола, у грызунов передаются от родителей к детям. Более того, признаки того, что крыс содержали в условиях стресса, отслеживаются на протяжении до четырех поколений. Уверен, что и у людей нечто похожее имеет место. Так что это следует иметь в виду, особенно тому, кто собирается иметь детей».

Очень похожие передающиеся через поколения эпигенетические эффекты показаны в области поведения и плодовитости животных. Точно такие же механизмы встречаются и у растений, и даже более широко, чем у животных.

Малые РНК могут влиять на наследование через поколения не только сами по себе, но и опосредованно. Они могут изменять паттерн активации генов, влияя на расположение в хромосомах активных и пассивых зон. Такие зоны, содержащие в одном случае постоянно работающие, а в другом случае – как бы «заархивированные» гены, собраны в хромосомах в блоки. И некоторые виды некодирующих РНК способны включать или выключать целые блоки генов, привлекая к их границам соответствующие регуляторные белки.

Интересно, что при всей новизне открытых в последние 10 лет механизмов эпигенетической наследственности нельзя сказать, что их внешние проявления представляют собой нечто совершенно новое.

«Я был прошлой осенью в Бостоне на конференции, название которой переводилось примерно как „Наследование через поколения приобретенных признаков“, представляете, как это звучит для русского уха? – делится впечатлениями Чуриков. – Звучит это как что-то, сильно напоминающее идеи Трофима Денисовича Лысенко. Его там, кстати, иронически, но вспоминали, даже фотографии показывали. Такая, знаете, монументальная мраморная скульптура вместе со Сталиным. Конечно, история Лысенко, такая трагическая для отечественной биологии, – она не про идеи, а про отношение науки и власти. Ирония, однако, заключается в том, что, как мы теперь понимаем, он увидел эпигенетический феномен. Жаль, конечно, что правильное понимание роли и места эпигенетических механизмов, соотношение генетики и эпигенетики, пришло только сейчас». (/).

Я понимаю потрясение зомбированно-зашоренного постсоветского ученого, которому десятки лет представляли Лысенко как сатану во плоти и полуграмотного придурка-лжеученого. А он, оказывается, на шестьдесят лет опередил современную себе биологию. Что не мешает мракобесам и до сих пор поливать его грязью[5].

Но не только селекцией, не только прививками и изменением внешних условий занимались лысенковцы. Была и вовсе, можно сказать, «эзотерическая» сторона их научных поисков. Так сказать, «волновая».

Еще в 1923 году советский физик А. Гурвич открыл поразительное явление. Расположив рядом друг с другом две пробирки с простейшими растениями, он залил в одну из них кислоту. То есть, просто убил жизнь в ней. Но растения погибли и во второй пробирке тоже, хотя там среда оставалась благоприятной для их существования. Иными словами, погибающие организмы послали своим здоровым собратьям сигнал о смерти – и те тоже умерли. Гурвич посчитал, что столкнулся с действием неведомых «митогенетических лучей» – лучей, посылаемых живыми клетками. Что это такое, он понять не смог, однако факт обмена информацией между живыми организмами на расстоянии оказался доказан. Что это за связь? В 1943 году немецкий физик Шредингер предположил, что вся живая природа принимает и испускает электромагнитные волны. А излучение (по Максу Планку) идет порциями-квантами. Опыт Гурвича только подтверждал эту догадку. Если же есть лучи – то есть и длина их волны, и частота их передачи. Ибо луч – это лишь форма электромагнитного поля. Если так, то можно построить излучатель, с помощью которого можно дирижировать процессами внутри живого. (С позиции сегодняшнего дня – не влезая в ДНК).

Потрясающие результаты дала и работа Института переливания крови, организованного видным большевиком Богдановым. Именно там установили совершенно еретический с точки зрения западной генетики факт: при переливании крови от одного человека к другому организм получателя-реципиента вдруг начинает изменяться, стремясь уподобиться организму донора. Хилый человек, коему переливали кровь атлета, становился заметно крепче и мускулистее. Значит, кровяные тельца несут в себе информацию о своем хозяине, которую могут передавать другому человеку.

Множество работ в направлении волновой генетики велось в 1930-е годы, совершенно не утратив актуальности и по нынешнюю пору. Откроем своеобразное послание будущим поколениям, почти забытую сегодня книгу Юрия Долгушина «Генератор чудес». Вы уже сталкивались с нею в «Третьем проекте». Ибо покойный ныне Долгушин – звезда советской научной журналистики тридцатых-пятидесятых годов. Что же он писал в то время?

«…Биологом А. Г. Гурвичем были открыты митогенетические излучения живой ткани, а Лепешкиным – некробиотические лучи – «лучи смерти». Появилось большое количество исследований, говорящих о специфическом воздействии высокочастотных электромагнитных излучений на живую ткань, на развитие растений и микробов. К. К. Коровин, пользуясь ультразвуковым генератором, выращивал редиску величиной в яблоко…

…Доктор Дубровин Евгений Алексеевич в тесной комнатушке в Тропическом институте заставлял меня держать белую крысу с саркомой на спине, пока он облучал ее ультракороткими волнами…

…Знакомство с академиком Трофимом Денисовичем Лысенко, беседы с ним о «живом и мертвом», о бессмертии и смерти, о новой генетике дали мне почувствовать свежий ветер нашей передовой биологии…» (Долгушин Ю. Генератор чудес. М.: Всесоюзное учебно-педагогическое издательство «Профтехиздат», 1960. С. 6–8.)

«Генератор чудес» и стал заветной мечтой биологов того времени: овладеть языком этих сигналов живой материи. Как пишет Долгушин, обработка ультракороткими волнами семян редиса приводила к удивительному явлению: точно так же, как и в случае с современными работами Георгия Коломейцева, они давали рекордный урожай. Но вот что самое удивительное: стоило облученные семена положить рядом с необлученными – и последние тоже перенимали их свойства. Выходило, что облученные семена сами превращались в «передатчики»!

Позже все это объявят выдумками сталинистов-лысенковцев, гонителей «истинной генетики» – но Георгий Коломейцев в наши дни добивается тех же неслыханных успехов! Причем с затратами, которые в тысячи раз меньше, чем те деньги, которые пожирают для повышения урожайности «генные инженеры», победившие сталинизм в науке! Впрочем, процитируем-ка Долгушина:

«…Уже давно ученые стали замечать, что многие тела и вещества обладают какой-то странной способностью – на расстоянии действовать известным образом на другие тела биологического происхождения. Тонкий корешок обыкновенного лука, направленный кончиком на боковую поверхность другого корешка, вызывал в нем усиленное деление клеток. Пульсирующее сердце лягушки, мозг головастика, мышцы разных животных, даже кровь человека, действуя на близком расстоянии, заставляют усиленно развиваться культуру дрожжей. Близость воды, металлов, руд, и некоторых лекарственных веществ вызывает иногда непроизвольное сокращение мускулов руки у человека…»

Подчеркнем: все это наблюдалось советскими учеными в 1936–1958 годах! То есть, уже в то время русские понимали, что параллельно с миром вещественным есть еще и мир тонкий, информационный, пронизанный потоками сигналов от живой и неживой природы. Сам пафос «Генератора чудес» как раз и состоит в том, чтобы простроить генераторы, способные электромагнитными излучениями управлять природой, обеспечивать фантастическую урожайность, менять свойства живых организмов, побеждать болезни (Долгушин был уверен в их волновой природе), останавливать процессы старения и разложения, даже вызывать превращения одних химических элементов в другие. Мозг управляет телом с помощью слабых высокочастотных сигналов! Именно так возбуждение передается от одной клетки организма к другой. Нужно лишь расшифровать этот язык. То есть, перед нами – программа создания настоящей магии. Причем высоконаучной, под красным знаменем.

В наши дни исследованиями в этом же направлении «волновой генетики» занимался и занимается Петр Гаряев. И, как вы уже, пожалуй, догадались, его инквизиторы из Комиссии по лженауке РАН провозгласили темным шарлатаном. Однако в 2011 году пресса сообщила о том, что не кто-нибудь, а признанный ученый с мировым именем, лауреат Нобелевской премии по медицине 2008 года Люк Монтанье занялся как раз «гаряевщиной-лысенковщиной». Он вместе с коллегами по исследованиям ставили рядом изолированные друг от друга и экранированные от магнитного поля Земли пробирки. В одной были молекулы ДНК, в другой – чистая вода. Пробирку с ДНК облучали так, чтобы излучение было направлено на пробирку с водой. И меньше, чем через сутки в ней появлялось молекулы ДНК – те самые, которые были в первой пробирке. По мнению исследователей группы Монтанье, ДНК испускает низкочастотные электромагнитные волны, которые отпечатывают структуру молекулы в воде (/).

То есть и Гаряев, и последователи Лысенко, описанные в книге Долгушина, оказались правы! Как, впрочем, и Цзянь Канчжэнь, который, бежав в СССР из Китая, еще в семидесятые годы с помощью электромагнитного излучения мог передавать признаки одних организмов другим. Например, создавал куриц с утиными перепончатыми лапами. Нам известны результаты его опытов: огурцы со вкусом дыни, рогатые зайцы. И, хотя работам Канчженя покровительствовал сам КГБ СССР, применения и развития они не нашли: сказалось глухое сопротивление «официальной науки». А поди ж ты – китаец-то действительно совершил научный прорыв.

В 2001 году «Российская газета» сообщила о работах специалистов биофака МГУ под руководством старшего научного сотрудника Александра Бурлакова.

«…—Вот, можете полюбоваться нашими ужастиками, – говорит ученый, показывая мне удивительных монстров. – Все это эмбрионы одной рыбки – вьюна.

В небольшом аквариуме плавают этакие дракончики с двумя, четырьмя и даже шестью головами. У других, безголовых, по несколько хвостов. Есть экземпляры, у которых шесть сердец или позвоночник раздвоен сразу в десяти точках.

Особо подчеркну: это не мутанты, облученные радиацией, электромагнитными, акустическими полями. Над ними не совершали сложнейших операций по пересадке генов. Такими они сделали себя сами, правда, под руководством ученых.

– Известно, что на каждой стадии развития эмбриона активно работает какой-то определенный ген, остальные молчат, – объясняет Бурлаков. – Икринки с активным геном, к примеру, отвечающим за создание головы рыбы, помещаем в колбу. Рядом с ней ставим другую, где возбужден ген, ведающий делением клеток на 2, 4. Оставляем их на сутки в металлическом контейнере, защищающем от внешних воздействий. В результате под действием команды на удвоение, идущей из второй колбы в первой через какое-то время рождаются многоголовые монстры. Точно так же штампуются хвостатые существа или существа со многими сердцами.

Вывод: икринки “разговаривают” между собой, испуская, как выяснили ученые, ультрафиолетовые, инфракрасные, а также волны видимого диапазона. Механизм взаимодействия пока неизвестен. Но принципиально важно, что от такой “беседы” могут родиться не только ужастики. Ученые способны облагородить ущербных особей. Достаточно подержать по соседству с элитными икринками “недоделок”, отставших в развитии, как они начинают быстро расти, смертность в их сообществе резко падает.

Работа российских биологов открывает удивительные перспективы. Вполне вероятно, что для лечения заболеваний не придется пересаживать гены, а будет достаточно подействовать на дефектные излучением от нормальных. По-новому можно взглянуть и на феномены парапсихологии. А что, если экстрасенсы, таинственным образом излечивающие самые разные болезни, влияют своим полем на какие-то генетические структуры?…» (-3.htm).

То есть и Бурлаков намного раньше Монтанье проделывал опыты в том же духе, но гораздо более впечатляющие. Так что нынешнее время блестяще подтверждает давние идеи Трофима Лысенко, и более подних исследователей – доктора В. Казначеева (также ошельмованного Комиссией по лженауке), физика Бульонкова («память воды»), биолога Станислава Зенина («память воды»).

Таким образом, в СССР с самого начала зарождалась особая генетика, отличная от западной, молекулярной, господствующей ныне. Что говорили на Западе? Что информацию о живых организмах несут особые структуры – гены, скрытые в ядре живой клетки. Именно на них, передающихся по наследству, и записана информация об организме. Хочешь изменить облик и свойства живого – измени гены. Правда, потом выяснилось, что генов как таковых не существует, а есть хромосомы, молекулы ДНК – двойные спирали. Тогда генами окрестили ее участки. Мол, один отвечает за цвет глаз, второй – за размер копыт и т. д. Но наши с самого начала говорили: это не так. А. Гурвич, первым открывший таинственную связь между живым, в 1944 году считал, что нагрузка на гены слишком высока, что нужно вводить понятие биологического поля, свойства которого описывает физика. Он предвидел то, что хромосомы – это излучатели электромагнитных волн. Еще раньше А. Любищев (1925 г.) заявил, что гены – это не материальные структуры, как считают на Западе, а некая память. «…Гены в генотипе образуют не мозаику, а гармоническое единство, подобное хору…» (Мы цитируем по статье П. П. Гаряева «Волновая генетика как реальность»). И это была уже не просто генетика: этот волновой, энергоинформационный взгляд на мир обещал прорывы во множестве наук и сфер человеческой деятельности.

К сожалению, история сделала резкий поворот, и долгушинские мечты надолго остались лишь мечтами. Это волновое, энергоинформационное направление в биологии оказалось в загоне. Его объявили лженаучным и тоталитарным. Нам стали рассказывать бредовые байки о лысенковцах-мошенниках, кормивших коров шоколадом. (Так подлецы перетолковали опыты Лысенко с добавлением в корм коров шелухи какао-бобов, отходов производства шоколадной фабрики. И ведь даже школьник обязан знать, что корова не может есть шоколад.)

И все же магическое направление в науке не погибло. Подтверждений того, что клетки организма и организмы обмениваются между собой информацией, сегодня уже полным-полно. В шестидесятые появилась теорема Белла – о нелокальной связи между объектами. В 1979-м в СССР открыли явление летагена. Игорь Смирнов установил: между животными из одной семьи или теми, кто долго жил бок о бок, существует странная связь. При убийстве или нанесении раны одному кролику плохо становится и второму. Причем на огромных расстояниях. Когда доктор Барнард в шестидесятые начал пересадки сердец, то тоже столкнулся с невероятным. Сердце, пересаженное от молодого донора в тело старика, очень быстро постарело. Это обнаружилось при вскрытии. Стало очевидно: клетки дряхлого тела передали информацию клеткам молодого сердца.

Еще раз напомним: 1971-м в СССР эмигрировал китайский биолог Цзянь Каньчжень – еще один продолжатель дела Гурвича – Любищева. В Хабаровске он творил чудеса: без всякой генной инженерии, с помощью дешевых электромагнитных излучателей (которые в принципе могли быть созданы уже в тридцатые годы) передавал свойства одних организмов другим. Мы видели фотографии его «химер»: кур с утиными лапами, кроликов с рогами козы, цыплят с волосами самого ученого, кукурузу с початками, похожими на увеличенный пшеничный колос. С точки зрения классической генетики это невозможные вещи. С точки зрения волновой генетики и вообще энергоинформационной картины мира – все на своих местах…

Таким образом, погибший в 1926-м году Каммерер и оболганный, облитый грязью после 1961 года Лысенко сделали величайшее биологическое открытие. Оно – в способности человека изменять биологические виды, помещая их в новые внешние условия, порождая по сути новые биологические виды. При этом можно говорить о некоей преемственности: когда Каммерер свел счеты с жизнью в 1926-м, Лысенко всего год, как получил диплом Киевского сельхозинститута. Простить этого величайшего открытия им не могут до сих пор: Каммерер напрочь забыт, а Лысенко до сих пор заваливают зловонной грязью.

А ведь школа Трофима Денисовича прикоснулась к захватывающим дух тайнам и возможностям. Вот если бы удалось избежать беды и сделать так, чтобы лысенковская и классическая (молекулярная) генетика развивались бы параллельно, конкурируя друг с другом! Мы бы уже сегодня могли бы обладать способностями богов, творцов живого. Ибо, по моему мнению, направления Лысенко и Уотсона – Крика не отрицают, а дополняют друг друга. Подавление «линии Лысенко» в науке, дерзнувшей при Сталине пойти наперекор «общепризнанной мировой теории» – великая, горькая трагедия.

Так что, в отличие от прочих примеров, этот случай мытарств истинных новаторов науки еще не завершился. И поныне подлые твари пытаются все оболгать да извратить. Сие очень наивно: считать, будто первооткрывателю достаточно показать миру неопровержимые доказательства своего прорыва – и его понесут на руках восторженные толпы. А его вчерашние оппоненты в академических шапочках, прослезившись, пожмут триумфатору руку и признают свое поражение. Черта с два! Зачастую неопровержимые факты и новые прорывы никого не интересуют. Если и понесут новатора – так к пропасти. Или сбросят в вонючую жижу лжи и клеветы.

Разве, несмотря на явные успехи волновой генетики, в нашей стране она развивается? Нет – ее то и дело норовит похоронить все та же Комиссия по лженауке.

А между тем, события в мире науке постоянно приносят подтверждения правоты лысенковцев. Постоянно «классическая» генетика то и дело получает чувствительные удары от реальной практики, шажок за шажком принимая все новые и новые идеи Лысенко. Естественно, при полном замалчивании того, что открывается правота Трофима Денисовича. Ну как же можно признавать правоту «сталинского шарлатана» и «гонителя генетики»? Решительно невозможно! А так – уже признано, что изменения в организме могут происходить очень быстро (не за тысячи поколений), что они не случайно-хаотически, что на черты плода, созревающего в утробе матери, действуют не только гены мамы и папы.

Недавно прочел я занимательную книжечку этакого модного экофашиста и мизантропа Алана Вейсмана «Земля без нас» (2007 г.). Смысл труда – в том, как хорошо станет планете, если люди вообще исчезнут с ее лика. И выискался там один сногсшибательный факт.

Долгое время считалось, будто виды с разным числом хромосом могут скрещиваться и давать помеси, но сами эти гибриды бесплодны. Ну, как мулы (папа – осел, мама – лошадь) или лошаки (наоборот). Считалось, что невозможно скрестить разные виды высших обезьян и получить потом плодовитое потомство: орангутана – с гориллой, например. Что не может получиться орангорилл или горингутан.

Но в 2005 году аспирантка Нью-Йоркского университета Кейт Детвилер, работая в заповеднике Гомбе-Стрим в Танзании (берега озера Танганьика), открыла, что местные краснохвостые и голубые мартышки, скрестившись, дали начало новому виду обезьян! Притом, что у голубых и краснохвостых мартышек разное число хромосом. Взятые на месте образцы показали, что у «красно-голубой» помеси – смешанная ДНК, и они дают жизнеспособное потомство. Вы слышите, Мичурин, Каммерер и Лысенко? Вам хорошо видно с небес? Вы правы.

По теории Детвилер, раньше эти виды мартышек (3–5 млн лет назад) резко разошлись на эволюционном древе. Они и жили в разных лесах. Но когда человек оттеснил мартышек в национальный парк, окружив Гомбе-Стрим маниоковыми полями, то есть – резко изменил внешние условия – обезьяны оказались в одной экологической нише и породили новый вид. Вполне, так сказать, согласно воззрениям и Каммерера, и Лысенко.

Коли так, то и получение плодоспособных гибридов человека и высших обезьян – не такая уж и фантастика.

А в 1980-е энтомолог Г. Шапошников, изменяя питание тлей, вдруг получил совершенно новый вид этих насекомых, неизвестный в природе. И тут выходит, что внешняя среда приводит к большим изменениям в организме, которые передаются по наследству! Более того, новый вид тлей, созданный Шапошниковым, перестал скрещиваться и давать жизнеспособное потомство со «старыми» тлями, от коих и произошел. (Об этом примере также пишет Ю. Мухин.)

Сегодня все чаще говорится о том, что птицы и животные, проникающие в города и живущие в их крайне насыщенной внешней среде, становятся гораздо более смышлеными, чем их «негородские» собратья. Что число связей в мозгу городских животных растет. Эти признаки передаются по наследству. И уже некоторые исследователи предполгают, будто вполне возможно появление среди городских животных нового разума. На одних ворон достаточно поглядеть. Черт, да так и до воплощения мира «Путешествия Иеро» можно допрыгаться.

Стараюсь по возможности следить и за новостями палеоантропологии. Все чаще встречаю осторожно написанные статьи, которые утверждают: оказывается, человек современного типа (кроманьонец, хомо сапиенс) долгое время жил параллельно с неандертальцами и так называемым «алтайским человеком». И они, как ясно сейчас, все-таки скрещивались друг с другом, давая плодовитое потомство, несшее гибридные черты. Оттого сегодня у одних из нас больше неандертоидных черт, у других – меньше. А в ком-то есть наследственность от алтайских палеолюдей.

Между прочим, подтверждение правоты мичурино-лысенковского направления позволяет сделать и далеко идущие социальные выводы. Ведь если изменением внешних условий, селекцией и волновыми воздействиями можно изменить наследственность, то можно не только из скотов делать людей. Вполне возможен и обратный процесс: теми же внешними условиями существования можно людей превращать в тупых и мерзких полуживотных, которые передадут свой регресс по цепочке потомства. Это, кстати, объясняет, что произойдет с кретинами, которые сутками торчат в дебилизирующем Интернете и поглощают при этом крайне нездоровую пищу вроде чипсов, запиваемых химической колой. Антропологические изменения русских в той же Москве весьма очевидны с 1991 года. Поток импортной фальсифицированной пищи (колбаса на 90 % не из мяса, консерванты, искусственные напитки, всякие добавки) привели к формированию как девушек со странными фигурами и плохой кожей, так и женоподобных, то тоще-вытянутых, то малорослых, физически некрепких парней. Крайне часто они – с дюже слабым здоровьем, а по умственным способностям – новые варвары, полуидиоты.

Если так, то вполне возможно исполнение мечты современной «элиты»: даже биологически отличаться от подвластных. Пусть последние будут ущербными, зато власть предержащие (за счет хорошей среды жизни) даже статью, внешним видом и здоровьем станут резко выделяться на их фоне.

Но это так, к слову и к размышлению на досуге. А пока вернемся мы с вами к истории злоключений инноваторов и первопроходцев в нашем мире. К тому, как их чаще всего встречают «признанные специалисты».

Глава 10. Что открыли Бартини и сэр Артур Кларк? О роли дерзости и фантазии в развитии человечества

Осел останется ослом, хотя осыпь его звездами

«Эксперты, занимающиеся технологическим прогнозированием, последовательно объявляли «невозможными или, во всяком случае, коммерчески неэффективными»: самолеты, телевизионное вещание, космические аппараты, видеомагнитофоны, персональные компьютеры, сетевые технологии… Сугубо отрицательной была реакция сообщества физиков-ядерщиков на гипотезу Л. Сцилларда о возможности создания ядерного оружия, выдвинутую после опытов О. Гана по делению ядер урана. Научное сообщество не смогло предсказать ни одной «знаковой» технологической (“Титаник”, Чернобыль, “Колумбия”, распад энергетической сети и кризис генерирующих мощностей) или социальной (распад СССР, террористические акты нового типа, “постиндустриальные”/“барьерные” войны) катастрофы, хотя довольно точные описания подобных катастроф фигурируют в художественной литературе. Точно так же не была предсказана “революция сознания” 1968 года; из достаточно очевидного тренда “эпидемического перехода” эксперты не смогли сделать вывод о “фитнесс-революции” 1970-х годов и создании “индустрии здорового образа жизни”», – пишет Сергей Переслегин в книге «Новые карты будущего».

Вот почему, когда сегодня мне показывают газеты со статьями, подписанными рядом академиков, говорящими о том, что, например, идеи теоретика энергоинверсии, профессора Ощепкова – это, мол, бред (причем без всяких попыток повторить опыты ощепковцев), или утверждения о том, что попытки профессора Виталия Дунина-Барковского заняться обратным конструированием человеческого мозга, я всегда вспоминаю приведенные выше случаи. И точно так же я отношусь к гонениям на Виктора Ивановича Петрика.

Можно вспомнить и другое. О том, как едва не уничтожили русско-советского гения Михаила Тихонравова, что в 1947 году, работая в подмосковном НИИ-4, предложил делать искусственный спутник Земли и ракету для его выведения – по многоступенчатой, «пакетной» схеме. 14 июля 1948 года на годичном собрании Академии артиллерийских наук Тихонравов выступил с докладом об искусственном спутнике Земли. Его доклад слушали в гробовом молчании. Один из гостей презрительно бросил: мол, НИИ-4 нечем заниматься, если он решил перейти в область фантастики. Даже будущий Генеральный космический конструктор Сергей Королев тогда не поддержал Тихонравова, главной задачей считая создание добивающей до США ракеты. В начале 1949 года, несмотря на сопротивление начальника НИИ-4 Нестеренко, исследования по многоступенчатой схеме ракеты артиллерийское начальство распорядилось закрыть! Закрывался самый быстрый путь СССР в космос.

В марте 1950 года, во время очередной научно-технической конференции, Тихонравов сделал еще один доклад о том, что уже сейчас можно запустить в космос искусственный спутник Земли с помощью многоступенчатой ракеты (Тихонравов называл ее «пакетом»). Кроме того, говорил исследователь, дальность боя многоступенчатых баллистических ракет уже сейчас можно сделать неограниченной, причем в самом ближайшем будущем! Зал стал возмущенно шуметь еще в ходе доклада. Но когда Тихонравов завершил выступление, раздались вопли: «А зачем это нужно? Нам что, делать нечего?» «Надо кончать эту канитель! Это же бред!» «Пакет не взлетит! Он опрокинется! Он разрушится!»

Когда зал удалось успокоить, Тихонравов попробовал было рассказать о тех возможностях, что дадут стране спутники, заговорил даже о полете человека в космос. И снова раздался хор возмущенных голосов. Самое ужасное, что представитель госкомиссии, проверявшей работу НИИ-4, П. Чечулин, взяв слово, обозвал проект с запуском спутника «фантастикой и никому не нужной затеей». И что не надо тратить времени не только на такие исследования, но даже и на их обсуждение. И вообще НИИ-4 вместо того, чтобы «решать насущные задачи ракетной техники, ведет исследования надуманных, неактуальных проблем».

И только невероятное упорство Тихонравова, продолжавшего свои работы «подпольно», спасло дело. В 1953 году на сторону Тихонравова стал сам Сергей Королев. (Пример берем из интереснейшей книги В. Хозикова «Ракетные боги Кремля»…)

Подчас эпохальным прорывам в науке и технике мешало элементарное ретроградство чиновников и генералов. Возьмем судьбу талантливейшего американского авиаконструктора Джона Нортропа. С начала 1940-х годов он разрабатывал и строил прекрасные самолеты совершенно непривычного вида – типа «летающее крыло-бесхвостка». Аэродинамически самолеты такой схемы на треть эффективнее машин привычной, крылато-хвостатой, схемы. У таких самолетов ниже лобовое сопротивление, а потому они летают дальше и быстрее машин классической схемы. Однако в 1949 году государственную программу по «летающим крыльям» прикрыли на добрых тридцать лет. И только незадолго до своей кончины Нортроп, увидев чертежи «стелса» – летающего крыла Б-2 «Спирит», заплакал и произнес: «Теперь я знаю, зачем Господь даровал мне последние четверть века жизни…» К слову: в 1980-е КБ имени Туполева создало проект сверхдальнего воздушного корабля-ракетоносца по схеме «летающее крыло». Но СССР погиб, а в «беловежской Расее» этот перспективный проект отвергли.

В ряде случае инновации уничтожаются потому, что просто угрожают чьм-то корыстным интересам. Например, сложившемуся бизнесу на старых технологиях. Джаред Даймонд в своей знаменитой работе «Ружья, микробы и сталь» приводит наиболее наглядные примеры.

Так, нынешняя клавиатура QWERTY, разработанная в 1873 году, чудовищно неэргономична. С 1932 года существует иная раскладка клавиш, позволяющая удвоить скорость набора и сократить мышечные усилия на 95 %. Но и до сих пор новая раскладка не применяется – ибо новация противоречит своекорыстным интересам людей, занятых в производстве и сбыте пишущих машинок и компьютеров.

А почему японцы опередили США в области бытовой электроники на транзисторах? Ведь последние были изобретены и запатентованы в Америке! Опять сказался капитализм: фирма «Сони» купила лицензионные права на транзисторы у компании «Вестерн Электрик» тогда, когда американская индустрия бытовой электроники вовсю клепала ламповые агрегаты и не собиралась конкурировать с собственными изделиями.

А британские города до середины 1920-х годов освещались газовыми фонарями – хотя немцы и американцы давно перешли на электрическое освещение. Причина – в том, что англичане вложили большие капиталы в газовое освещение и ставили законодательные препоны на пути конкурирующих электрических компаний…

Интернет родился также вопреки маститым авторитетам!

А знаете, как появился Интернет? Тоже вопреки позиции заслуженных авторитетов и через ломку эгоистичных бизнес-интересов.

Все началось с работы инженера Поля Барана в США 1960 года. Молодой выходец из Польши, он ужасался тому, что внезапная ядерная атака СССР может вывести из строя узлы централизованной системы связи Соединенных Штатов. И тогда невозможно будет отдать приказ стратегическим силам Америки на ответный удар. Тем более, что телефонные коммуникации в то время были монополизированы всесильной корпорацией “АТ&T” («Америкэн телефон энд телеграф»). Стоило уничтожить ее центральный офис – и Соединенные Штаты лишались телефонной связи. Баран предложил строить связь по принципу нейронной сети головного мозга. Так, чтобы система могла строить тысячи возможных вариантов соединения одной точки с другой, обходя пораженные и уничтоженные участки. При этом сами сигналы инженер предложил делать не аналоговыми, а цифровыми и пакетными. Он смог создать систему шифрования сигналов в виде нулей и единиц, разделив послания на пакеты, в которых содержалась информация о получателе сообщения, его местонахождении и времени пребывания адресата в сети связи. Пакеты должны были автоматически искать нужный путь прохождения от до получателя информации. Отпадала потребность в узловых станциях телефонных коммуникаций, в «прямом проводе». Штаб мог связаться с нужной ракетной или бомбардировочной базой хоть через Канаду, хоть через Гавайи. Мир превращался как бы в один мозг, а связь – в нервную систему. (Абелла А. Солдаты разума. М.: АСТ, 2010. С. 154). Правда, перевод книги – постсоветский, невежественный и ужасный).

П. Баран обратился со своей идеей к всесильной монополии “АТ&T”. Но инженера приняли холодно. Мол, даже если вашу систему и возможно создать, все равно компания этого делать не собирается. Ибо тем самым создается конкуренция ее прежней системе связи.

Правда, Баран все равно победил. На его счастье, в США с 1957 года при Пентагоне работает Агентство передовых разработок (ДАРПА), куда он и пришел. Система, созданная на основе советского опыта, система-прогрессор, ДАРПА начала проект – и к 1969 году запустила сеть АРПАнет. Из которой затем вырос Интернет, изменивший мир и давший в руки США рычаги глобальной гегемонии. И, собственно говоря, из той же идеи выросла и мобильно-сотовая связь.

Но что случилось бы, не будь у США магической структуры (ДАРПА), умеющей действовать поверх капиталистическо-шкурных интересов и делать рисковые вложения в прорывные инновации? Ведь ДАРПА – структура уже некапиталистическая, а планово-проектная, футурологическая. Она не прибыль во главу угла ставит, а прорывность.

Таким образом, и тут инноваторам пришлось ломать сопротивление косной – отнюдь не советской! – системы в «самой свободной» стране мира.

Тирания интернет-толпы

В сущности, ничего не изменилось и сегодня. Более того, сейчас неверие общества в возможность радикальных инноваций только выросло. Неверие из среды «признанных специалистов» проникло и в массы обывателей. Интернет усилил эту тенденцию: сегодня гению-новатору приходится еще хуже, чем век-два назад. Интернет выплескивает на него цунами оскорблений и нападок. Постмодернистские массы стали массами ни во что не верящих кретинов, норовящих втоптать в грязь всякого, кто выделяется из серого фона двуногих животных-потребителей. Это – что на Западе, что в постсоветском гнилом болоте. Вот еще один пример, вычитанный мною в журнале «Популярная механика» за сентябрь 2010 г.

Еще в 1969 году инженер фирмы «Дуглас Эркрафт» Эндрю Бауэр на спор построил повозку с пропеллером, которая, идя по ветру, превышала скорость оного на 20 %.

Уже в наши дни Джон Бортон и Рик Кавальяро (2004 г.) затеяли дискуссию в Паутине: возможно ли это повторить?

«…Скептики, которых было подавляющее большинство, утверждали, что ничто подобное, как и вечный двигатель, невозможно в принципе. Причем в их рядах, помимо дилетантов-всезнаек, было немало профессионалов в области аэродинамики и опытных яхтсменов… Их аргументы выглядели бронебойно – когда гипотетический аппарат, идущий строго по ветру, достигнет скорости самого ветра, он будет неизбежно остановлен встречным ветром. Кроме того, если учесть, что КПД любой механической системы всегда меньше сотни (а на практике редко переваливает за полтинник), то идея выглядит и вовсе несерьезной…» – пишет Владимир Санников (По ветру, быстрее ветра // Популярная механика, сент. 2010).

В 2006 году яхтсмен из Флориды Джек Гудман построил модель трехколесного аппарата с воздушным винтом, передающим энергию ветра на колеса. И достиг с ее помощью скорости больше, чем у попутного ветра. Выложил сцены испытаний в Интернете, и…

«…Помои полились на Гудмана зловонным потоком. Одни неверующие комментаторы обвиняли его в том, что к аппарату была прикреплена тончайшая леска, другие – в том, что дорога шла под уклон, а контрольные приборы были специально подкручены, третьи кричали, что внутри конструкции был установлен моторчик с батарейками…»

Только постройка полноценного буера с водителем, который снова превысил скорость попутного ветра, заткнула пасти толпе обывателей-идиотов.

Обратимся к такой сфере, как математика и информтехнологии. Сегодня, например, фрактальная математика (и, соответственно, фрактальная геометрия) – буквально mainstream, общепринятая наука. Фрактальная математика произвела переворот в IT. А создатель фрактальной математики – Бенуа Мандельброт.

Когда он в 1980-е выступил со своей теорией, «признанные специалисты» и «профессионалы» его сразу же попытались утопить в дерьме. «Сначала фракталы сделали Бенуа М. парией в математическом истеблишменте. Французские математики были в ужасе. Что? Картинки? Мон дью! Это все равно что показывать порнофильм собранию набожных православных бабушек в моем родном Амиуне. Поэтому Мандельброт некоторое время оставался интеллектуальным изгоем, работая в исследовательском центре «Ай-Би-Эм» на севере штата Нью-Йорк. Это было типичное “в ж… деньги!”, так как айбиэмовское жалованье позволяло ему заниматься, чем хочется.

Но масса людей (прежде всего компьютерщиков) сразу схватила суть», – вспоминает друг математика, финансист-философ Нассим Талеб в книге «Черный лебедь» (2007 г.). Мандельброту повезло: он создал свою инновацию в мире бурного развития компьютерных систем и потому смог довольно быстро посрамить «признанных специалистов» в математике. А вот в 1970-е Мандельброта могли и забить копытами.

Да, и в мире компьютерных наук новаторам тоже приходится прошибать путь сквозь плотный строй ослов и подонков – все тех же обывателей и «признанных светил». Добавим в нашу копилку историю Дугласа Энгельбарта, изобретателя интерактивных технологий – графического пользовательского интерфейса, мыши, гипертекста, текстового редактора, групповых онлайн-конференций. В 1950-е годы Энгельбарт безуспешно пытался убедить инженеров-компьютерщиков, библиотекарей и представителей государственных организаций в том, что ЭВМ можно использовать для того, чтобы помогать людям думать, выполнять научные вычисления и вести обработку коммерческой информации. Но ни один человек, ни одна организация тогда не рассматривали электронно-вычислительные машины именно с такой точки зрения! Энгельбарту пришлось попереть против большинства – и создать концепцию интерактивных технологий, которые действительно расширили возможности человеческого интеллекта. И только после этого разработчики техники, программисты и создатели пользовательского интерфейса сумели породить и первые персональные компьютеры, и первые их сети. (Бронкман Дж. Во что мы верим, но не можем доказать. Интеллектуалы XXI века о современной науке. М.: Альпина нон фикшн, 2011. С. 311).

Позорище в «храме чистой науки»

Не хотите ли образчик из жизни гляциологии, науке о льде? Сегодня существование озер под белым панцирем Антарктиды – факт общеизвестный. Но мало кто знает, что эти озера «на кончике пера» открыл русско-советский ученый Игорь Зотиков. Его книгой «460 дней в четвертой советской антарктической экспедиции» (1984) я буквально зачитывался. Зотиков пришел в гляциологию в 1957-м из ракетостроения, где занимался проблемами того, как воздух обтекает головную часть ракеты. Наш исследователь считал, что между этим и тем, как гигантский ледник стекает с материка Антарктиды, в принципе нет разницы. Именно Игорь Зотиков в 1960-м опубликовал статью, где доказывал: под льдами Белого континента в силу теплоизоляции самого льда и потока тепла, идущего из недр Земли, непременно должны быть незамерзающие резервуары-озера.

Что тут началось! Зотикова пробовали затравить. В мае 1968 года диссертацию ученого должны были провалить: оппонентом его выступал гляциолог с мировым именем, профессор П. А. Шумский. Как пишет журнал «Популярная механика», маститый авторитет заготовил разгромную рецензию на тридцати страницах, где вполне научно доказывал полную несостоятельность Зотикова. Мол, не может быть озер подо льдом! Но в тот момент стало известным: американцы на антарктической станции «Бэрд» при бурении наткнулись на озеро на двухкилометровой глубине. Зотиков успел получить телеграмму и посрамить Шумского.

Ему тоже повезло. А если бы американцы в тот день не наткнулись бы на подледный водоем? Зотикова бы публично высекли, опозорили – и потом попробуй он докажи, что был прав. Наука, знаете ли, не место для мягкотелых. Здесь «разборки» и защита захваченных областей идут жестко и без сантиментов!

Вы думаете, в современной физике обстановка лучше? Вот уже более полувека господствующие позиции в теоретической физике занимают адепты Эйнштейна, релятивисты и приверженцы теории относительности. В попытке объяснить все (создать единую теорию полей) они выдвинули сначала теорию струн, потом – суперструн. Излагать их я не стану: о них можно прочитать и в литературе, и в Интернете. В свое время я чуть не тронулся разумом перед этими картинами множества измерений, множества миров и частиц, которые не совсем частицы, но некие туннели, которые где-то живут во временных петлях. Смутные сомнения забрезжили в моем мозгу. А не каббала ли это, не бесплодная ли схоластика? Ибо где те великие открытия и научно-технические победы, которые физика обеспечивала в «доэнштейновскую» эру, в первой половине ХХ века. Не произошла ли монополизация физики одной теорией, сторонники коей устроили типа местечкового междусобойчика, забивая копытами всех, кто их может вывести на чистую воду и совершить поистине великие открытия? Может, они пользуются тем, что ни чиновники, ни рядовая публика ни черта не могут понять в этих умопомрачительных теоретических нагромождениях?

Итак, Леон Ледерман, почетный директор Национальной ускорительной лаборатории Ферми, в 1988-м – нобелевский лауреат по физике.

«Мой друг, физик-теоретик, так верил в теорию струн («Она не может быть неправдой!»), что его даже пригласили дать показания в «судебном процессе», где теория струн выступала противником теории петлевой квантовой гравитации. Представитель противной стороны был настроен скептически. «Что дает вам на это право?» – спросил он. «Видите ли, – ответил мой друг, – без всяких сомнений, я лучший физик-теоретик в мире»…

Верить во что-то, зная, что это невозможно доказать (пока), – суть физики. Ребята вроде Эйнштейна, Дирака, Пуанкаре и других восхваляли красоту концепций и по какой-то странной причине считали, что истина не столь важна. Примеров этому так много, что я готов присоединиться к высокомерию моих научных наставников, утверждавших, что Бог (также известный как Господь, он же – Отче), создавая Вселенную, совершил пару-тройку ошибок, сделав выбор в пользу обычной правды, а не головокружительно чудесной математики. Такой грубый недостаток уверенности в способностях Творца всегда оказывался весьма опрометчивым. Поэтому, когда оказалось, что действие глубокоуважаемого и красивого закона зарядово-зеркальной симметрии нарушается слабым взаимодействием весьма экзотичных частиц, боль от утраты простоты и гармонии была значительно смягчена открытием отсутствия симметрии между частицами и античастицами. Эта связь была увлекательна – казалось, что одновременное отражение в зеркале и изменение частиц на античастицы создают новую, еще более красивую и мощную симметрию: СР-симметрию, которая показала нам связь между пространством (отражением в зеркале) и электрическим зарядом. Как глупо было бы потерять веру в фундаментальную красоту природы!

Эта обновленная вера осталась с нами, даже когда выяснилось, что СР-симметрия тоже несовершенна…»

Мария Спиропулу, специалист по экспериментальной физике ЦЕРН (Европейской организации по ядерным исследованиям):

«…Вера и доказательства отчасти исключают друг друга: если мы во что-то верим, то нам не нужны доказательства, а если у нас есть доказательства, то верить не нужно. Я бы отнесла к первой категории твердых приверженцев теории струн, которых на самом деле не волнуют экспериментальные научные данные…»

Филипп Андерсон, лауреат Нобелевской премии по физике 1977 года: «Можно ли сказать, что теория струн бесполезна и ошибочна? Я считаю именно так. Теория струн – интересный раздел математики. Она создает и будет создавать математические данные, полезные в других областях, но кажется мне не более важной, чем другие сферы абстрактных или узкоспециализированных разделов математики, и поэтому не оправдывает тех огромных усилий, которые мы на нее тратим. Моя точка зрения основана на том факте, что теория струн – первая наука, возникшая за сотни лет, которую развивают в манере, свойственной науке добэконовской эры, – без каких-либо адекватных экспериментальных подтверждений. Эта теория утверждает, что природа такова, какой мы хотели бы ее видеть, а не такова, какой мы ее видим на самом деле, и что природа вряд ли мыслит так же, как мы.

Но вот что меня беспокоит: некоторые будущие физики-теоретики говорят мне, что теория струн очень сложна и обширна, и лишь для того, чтобы понять ее основы, нужно заниматься только ею. Это значит, что у ярких, одареннных молодых людей нет возможности исследовать другие теории и для них закрыты альтернативные пути развития научной карьеры…»

Примеры взяты из книги Джона Бронкмана «Во что мы верим, но не можем доказать. Интеллектуалы XXI века о современной науке» (Москва, «Альпина нон фикшн», 2011 г.).

Правда, скандал с эйнштейнианством грянул в сентябре 2011 г. Оказалось, что пала одна из догм релятивистов: догма о том, что скорости выше скорости света быть не может.

В исследовательском центре Европейской организации по ядерным исследованиям (ЦЕРН) получили крайне неожиданные результаты, которые привели физиков в замешательство: похоже, что субатомные частицы могут двигаться со скоростью, превышающей скорость света. Пучок нейтрино, направленный из ЦЕРН в подземную лабораторию Гран-Сассо в Италии на расстояние в 732 км, прибыл на место назначения, как сообщается, на несколько миллиардных долей секунды раньше, чем если бы передвигался со скоростью света. Осторожность ученых, которые не спешат заявить о новом открытии, понятна – если результаты подтвердятся, то целое столетие развития физической науки окажется под вопросом.

Это значит, что почти век «физики»-эйнштейнианцы занимались шарлатанством и подавлением всех инакомыслящих в науке. Директор исследовательской лаборатории ЦЕРНа назвал результаты экспериментов «просто невероятными». По современным представлениям, скорость света является предельной во Вселенной. Вся современная физика – сформулированная в частной теории относительности Альберта Эйнштейна – основана на идее, что ничто не может превысить эту фундаментальную физическую постоянную. Были проведены тысячи экспериментов, чтобы установить точное значение скорости света. Но ни разу ни одна частица не смогла преодолеть этот барьер. Однако Антонио Эредитато и его коллеги обнаружили нейтрино, то есть субатомные частицы, которым, похоже, удалось превысить скорость света.

Как пишет язвительный Юрий Мухин, согласно знаменитой формуле Эйнштейна, если тело, «имеющее массу, разогнать до скорости света, то уже при этой скорости энергия для разгона и масса этого тела должны стать бесконечными. Ну, а если это тело превысит скорость света, то масса и энергия по этой формуле должны превратиться в мнимую (скажу по-латыни) херню. Так вот, в лаборатории CERN нейтрино превысило скорость света, но не стало от этого тяжелее всего мира, и энергия для его разгона не превысила энергию всего мира. Ну и как теперь, после такого открытия «грамотному физику» с такой гениальной формулой Эйнштейна жить? К кому перебегать? К Ацюковскому? Как объяснять людям свою гениальность? Трагедия!

Заметьте, ученые в Швейцарии открыли не закон природы, они открыли, что десятки тысяч юродивых эйнштейновского прихода не только не вправе называться учеными, но и просто умными людьми должны называться осторожно…» (-msk.org/material/news/7297630.html)

И как же прав оказался советский академик Александр Логунов, давным-давно объявлявший общую теорию относительности Эйнштейна бредом! Еще в 1986 году он утверждал:

«Таким образом, при более глубоком рассмотрении общая теория относительности (ОТО) оказывается несовместной с фундаментальными законами природы – законами сохранения энергии, импульса и момента количества движения… Ни в макро-, ни в микромире пока нет ни одного экспериментального указания, прямо или косвенно ставящего под сомнение справедливость этих законов. Поэтому ОТО как теория, лишенная этих законов, с физической точки зрения не может считаться удовлетворительной… В силу сказанного выше это может означать лишь одно: отказ от ОТО как физической теории».

Таким образом, на свете были и есть вполне состоятельные ученые, еще до сенсационных опытов в ЦЕРНе считавшие: нынешняя теоретическая физика, боготворящая Эйнштейна, зашла в тупик. Она стала малопонятной мистикой, которая бесплодна так же, как споры средневековых схоластов: сколько ангелов поместится на кончике иглы? Сия «физика» (которой занимались десятки тысяч «ученых») деградировала до Средневековья (до эпохи Роджера Бэкона, потребовавшего опытов для доказательства тех или иных научных утверждений). Но при этом весь этот «струнный оркестр», давно поняв свою никчемность, еще сильнее монополизирует физику и не дает появиться в ней тем, кто покажет несостоятельность эйнштейнианцев. Ибо как тогда доказать свое право доить государственные бюджеты?

Именно поэтому новые начетчики-талмудисты и схоласты «именем Эйнштейна» душат альтернативные теории (вроде теории эфира), создавая в свою защиту одну заумь за другой. В своей теории о бесконечном множестве вселенных, каковой они силятся объяснить загадочные явления, эти «струнники» нарушают фундаментальный принцип: «бритву Оккама». Сиречь – не плоди сущностей сверх необходимого. Или ищи сначала простой ответ на загадку, и только потом переходи к более сложным поискам и объяснениям. («Если в вашу дверь вечером постучали, это, конечно же, может быть королева Англии. Но, скорее всего, это у соседа кончились спички»). Может, есть объяснение более простое, чем непрерывное создание все новых и новых Вселенных?

Мы можем только с горечью в душе догадываться, сколько талантов, сколько удивительных открытий и технологий (которые вытекали бы из этих открытий) погубили эти монополисты-эйнштейнианцы за несколько минувших десятилетий! Просто эти трагедии остались безвестными. Понятно и другое: если государство даст возможность развития и альтернативной физики, то может обрести нечто совершенно фантастическое. Главное – чтобы были получены опытные подтверждения. Так мы действительно можем взлететь в небо на гравиплане…

Поэтому, читатель, вы часто можете видеть, как кого-то бьют, рисуя математические модели, выписывая формулы, апеллируя к законам физики и опираясь на мнения академиков Большой Академии. Но это еще ничего не значит! Критерий должен быть один: опыт. Реальный эксперимент. Ибо без него толпа ослов затопчет вас, оперируя «бронебойными» аргументами. Помнится, на фирме, производящей установки для отопления с помощью водной кавитации, мне рассказывали: они показали установку академику РАН. А он заявил: «Вы, дескать, спрятали в ней электроподогрев воды….»

Аргументы «ученых» чаще всего недалеко уходят от обывательских. По критериям печальной известной Комиссии по борьбе с лженаукой при РАН все знаменитые первооткрыватели-ученые прошлого попали бы как раз в шарлатаны и лжеучение. Почему? Да ведь у них нет ссылок на работы предшественников.

Золотой запас нации

Посему, читатель, когда ты сегодня слышишь хор голосов, утверждающих: «Имярек – безумец, а его изобретение – это бред, который не будет работать!», вспоминай, пожалуйста, все описанные здесь примеры.

Автор сих строк не удивляется, когда его книги объявляются бредовыми. Я и впредь буду рассказывать о носителях магических технологий и их проектах, невзирая на все вопли. И отрицательные мнения «авторитетов» и «специалистов» для меня останутся лишь словами. Критерием истины для Калашникова будет одно: практика! Успешное или неуспешное действие реальных машин и установок, реальных устройств. Причем созданных не в подвале, «на коленке» и не на скудные гроши самих изобретателей, а полноценных установок, строительство коих профинансировано либо государством, либо крупными корпорациями. А противоречит ли это официальным научным теориям или нет – меня совершенно не волнует.

В этих условиях 90 % опытных установок могут действительно оказаться «туфтой». Но оставшиеся 10 % своим успехом в сто раз окупят все затраты и приведут к эпохальным прорывам, к Русской победе!

Таким образом, СССР для победы над Западом и Антицивилизацией должен был сделать ставку на «безумных гениев». Они становились его золотым запасом. Нужно создавать «промышленность высоких психотехнологий» по производству «безумцев». И нынешней РФ, если она хочет вырваться из лап смерти, придется делать ставку на то же самое.

Ключ к фантастическим прорывам в технологиях кроется прежде всего в воспитании и подготовке Сверхчеловека. Об этом говорил умерший в 1974 году великий советский инноватор и авиаконструктор Роберт Людвигович Бартини. Его биограф Игорь Чутко в 1989 году писал:

«Бартини (1897–1974) предположил, что гораздо проще будет построить для начала не модель развития науки и техники, а модель человека, способного развивать науку и технику.

Они, талантливые люди, изменяются гораздо медленнее, чем машины, приборы и сооружения, если вообще меняются. Техника ХХ века неизмеримо сложнее, несравнима с техникой XIX века, но Эдисон, Королев, Тесла, – да и Кулибин, да и Ломоносов, – явления одного порядка. И если какой-нибудь еще неведомый старатель-одиночка, впервые постучавшийся в двери ВНИИ государственной патентной экспертизы, “проходит” по такой обобщенной модели, скажем, по набору соответствующих тестов, – передавать его заявку наиболее квалифицированным экспертам на рассмотрение вне очереди».

Ольга и Сергей Бузиновские в книге «Тайна Воланда» продолжают умозаключения.

«Мысль Бартини ясна: в массе людей есть индивиды, представляющие особый интерес – “непонятые гении”. Выявлять их следует с помощью специальных тестов. И вот что любопытно: всего через год после московского конгресса историков науки И. Чутко напечатал статью о “невидимом самолете” и о его конструкторе Дунаеве. “Дунаев – это Бартини”, – признался Игорь Эммануилович. Может быть, барон вел собственный поиск, и настоящей целью статьи было массовое тестирование читателей?

“Считается, что много самолетов – лучше, чем мало, – рассуждал Бартини. – А много бомб с ипритом, люизитом или чем похуже? И вообще – как определить уровень развития цивилизации? По выплавке стали и добыче угля? По количеству пар обуви на душу населения? Завирально! То же самое, что оценивать греческие полисы по числу выкованных медных ошейников для рабов.

Кстати: тонкий железный ошейник был предметом гордости у афинских рабов – все равно, что здесь орден. Но есть универсальный критерий – скорость реализации желания. Сколько времени мне надо, чтобы… ну, скажем, получить огонь? Достать зажигалку, снять крышку, покрутить колесико… А в пещере? Часа три-четыре…

Наверное, каждый из вас задумывался над вопросом: что было бы, если бы?.. Если бы египтяне придумали воздушный шар? Если бы лет на сто раньше изобрели телескоп? Если бы Наполеон не отверг с порога проект парохода Фултона? И нельзя ли сократить сроки реализации сегодняшних и будущих изобретений? Я сделал выборку важнейших изобретений за последние три столетия и вычертил график: ось абсцисс – годы, ось ординат – срок реализации… Разброс точек дает среднюю линию, – это говорит о том, что сроки реализации идей сокращаются, повинуясь некой закономерности. Если эта пикирующая кривая коснется оси абсцисс, исчезнет разница между желаемым и действительным”.

“Закон ибиса” – так назвал Бартини найденную закономерность. Кривая, похожая на клюв этой птицы, зеркально повторяется на графиках прироста населения Земли, потребления воды на одного человека, выработки электроэнергии и так далее… Все ускоряется: по историческим меркам в одночасье возникают и рушатся огромные державы, новые социальные и технологические идеи с невероятной быстротой охватывают целые континенты, народными массами овладевает страсть к перемене мест. Но именно об этом предупреждал Нострадамус: “События в будущем происходят с нарастающей быстротой”. Ускорение… времени?»

Но отметим: Бартини ушел из нашего мира в 1974-м и выводы его относятся к ревущим 1960-м годам. Он не увидел торможения развития в нынешнем гнилом капитализме.

Если нет ни дерзания, ни ума: исследование Артура Кларка

Итак, свидетельствует уж ныне покойный сэр Артур Кларк. Он говорит с нами через свою книгу «Черты будущего» (1962), изданную в СССР в 1966 году. Посмотрим, какие памятники глупости и косности «признанных специалистов» приводит сей знаменитейший футуролог, философ и писатель-фантаст. Ибо он доказывает: многие из маститых авторитетов чаще всего либо не могут осмыслить того, что уже создано и открыто, либо им не хватает интеллектуальной смелости сделать верные выводы.

«Я вовсе не собираюсь утверждать, что среди читателей научной фантастики найдется более одного процента людей, способных стать пророками, заслуживающими доверия. Но я действительно считаю, что среди таких пророков почти 100 % окажутся либо читателями научной фантастики, либо писателями-фантастами», – писал Кларк в 1962 году. Да, время было иным: тогда правила бал именно научная фантастика, «будущее как будущее», а не неосредневоковая фэнтэзи с ее магией, феодалами и драконами. Или «будущее как прошлое», по меткому выражению Андрея Фурсова. Но даже в те технократические годы маститые специалисты считали фантастику чем-то завиральным. И – раз за разом посрамлялись. А фантасты раз за разом оказывались правы.

Как с улыбкой пишет Кларк, знай его современники тогда, в 1930-е годы, что создание космических кораблей потребует миллиардов долларов, то были бы чрезвычайно обескуражены. Ибо в те годы никто не поверил бы в то, что можно располагать подобными суммами. В своем обзоре книги Германа Оберта «Ракеты для межпланетного пространства» солидный научный журнал «Нейчур» («Природа», Nature) в 1924 году весьма бойко нес чушь: «В наши дни беспрецедентных достижений вряд ли кто осмелится отрицать, что честолюбивый замысел Оберта можно осуществить до того, как угаснет жизнь человечества…» А ведь на деле, пишет Кларк, замысел выхода на ракетах в космос был осуществлен задолго до смерти человечества и еще до того, как угасла жизнь самого профессора Оберта.

Пророки, считает наш мертвый свидетель, могут ошибаться, если им изменяет способность к дерзанию. С поразительным однообразием многие вполне осведомленные в науках люди провозглашали всякие законы насчет того, что технически осуществимо, а что – неосуществимо. При этом они ошибались самым жестоким образом. Причем ошибки «признанных специалистов» подчас обнаруживались едва ли не раньше, чем успевали высохнуть чернила на их творениях. Почему это происходило (и происходит)? В силу двух факторов: утраты способности к дерзанию и утраты способности к воображению. Как считает сэр Артур, чаще всего теряется именно дерзание, интеллектуальная и волевая смелость. Именно это и происходит тогда, когда горе-пророк, даже имея в своем распоряжении все необходимые научные факты, не может увидеть того, что они неотвратимо влекут за собою определенные выводы. Некоторые из таких провалов смехотворны до невероятности.

Изучая историю изобретений, каждый раз натыкаешься на фразу: «Это неосуществимо!». Причем, отмечает наш уважаемый эксперт, признанные профи произносят эти слова с неоправданной яростью.

В 1878 году знаменитый Томас Альва Эдисон (грозная фигура с фонографом и угольным микрофоном в своем активе) объявил, что работает над электрической лампой накаливания, и акции газовых компаний стали катастрофически падать на бирже (тогда газовые горелки использовались для освещения жилья). Британский парламент в те дни учредил комиссию по изучению сего вопроса. На заседаниях оного выдающиеся специалисты Британии доложили, что идеи Эдисона приемлемы для американцев, но «не заслуживают внимания людей науки или практики». А сэр Уильям Прис, главный инженер почтового управления Англии, категорически заявил, что распределение электрической энергии для освещения – это глупейшая выдумка. Как видите, к позорному столбу пригвоздили не какой-нибудь вечный двигатель, а маленькую, скромную и свершено реальную с научной точки зрения лампочку накаливания.

Но и сам Эдисон, хотя и оказался прозорливым по части электрического освещения, показал себя столь же близоруким, как и Прис, когда речь зашла о применении переменного тока.

Как напоминает автор, в начале ХХ века хор ученых пел песни о том, что невозможны полеты аппаратов тяжелее воздуха, что всякая попытка построить самолет-аэроплан – попросту глупая затея. Снова вспомним «высокомудрое» мнение астронома Саймона Ньюкомба. Он писал:

«Автору представляется доказанным, насколько это возможно для любого физического явления, что никакие вероятные сочетания известных веществ известных машин и известных форм энергии не могут быть воплощены в аппарате, практически пригодном для длительного полета человека в воздухе…»

При этом Ньюкомб выказал достаточную широту взглядов. Он признал, что полет человека на аппарате тяжелее воздуха может сделать какое-нибудь новое научное открытие, к примеру – нейтрализация силы тяжести. То бишь антигравитация. То есть в недостатке воображения Ньюкомба обвинить нельзя. Но в жизни получилось так, что первый самолет братьев Райт полетел в 1903-м – без всякой антигравитации, на сочетании тех материалов и технологий, что существовали в тот самый момент, когда Ньюкомб делал свое безапелляционное утверждение. Антигравитации не открыто и по сию пору, а мы при этом летаем вовсю.

Как считает Артур Кларк, Ньюкомб распоряжался законами аэродинамики без должного понимания этой науки. Маститый авторитет писал свою статью в тот самый момент, когда Райты в своей велосипедной мастерской, не имея под рукой антиграва, попросту приставили крылья планера к бензиновому мотору с пропеллером. Удивительно, но Ньюкомб нес свой бред уже тогда, когда прошли успешные полеты аппаратов тяжелее воздуха, пускай еще и безмоторных – планеров Отто Лилиенталя и Октава Шанюта.

Когда Ньюкомб узнал об успехе братьев Райт, то, опешив всего на мгновение, тотчас заявил, что аэропланы не имеют никакого практического применения. Мол, они не смогут поднять в воздух никого, кроме самого пилота. Ни единого пассажира не увезут.

А вот цитата другого астронома – Уильяма Пикеринга, его высказывание, сделанное через несколько лет после того, как начали летать первые аэропланы.

«Воображение народа часто рисует гигантские летающие машины, стремительно пересекающие Атлантический океан, несущие множество пассажиров, наподобие современных морских кораблей… Можно без колебаний сказать, что такие идеи совершенно фантастичны; если какой-нибудь аппарат и переберется через океан с одним-двумя пассажирами, затраты на полет будут под силу лишь какому-нибудь капиталисту, из тех, что могут иметь собственные яхты.

Другим распространенным заблуждением надо считать ожидание от самолетов огромных скоростей. Следует помнить, что сопротивление воздуха растет пропорционально квадрату скорости, а затрачиваемая работа – пропорционально кубу… Если при 30 лошадиных силах мы можем нынче достичь скорости в 64 км/час, то для получения скорости в 160 км/час нам потребуется двигатель в 470 лошадиных сил. Совершенно очевидно, что с теми средствами, какие сейчас имеются в нашем распоряжении, авиация неспособна состязаться в скорости ни с паровозами, ни с автомобилями…»

То есть с точки зрения ученого осла Пикеринга аэропланы вечно должны были оставаться неуклюже-громоздкими коробчатыми конструкциями с огромным лобовым сопротивлением. Он и помыслить не мог о том, что могут быть аэропланы-самолеты с зализанными, обтекаемыми фюзеляжами, аэродинамически совершенные и оттого как экономичные, так и скоростные. И насколько более умным и прозорливым показал себя на таком фоне Константин Циолковский, в те же годы создавший проект обтекаемого моноплана! И это не осталось в прошлом: и сейчас некоторые маститые ученые, провозглашая нечто невозмодным технически, попросту страдают тем же идиотизмом, что и давнишний астроном.

Как издевательски отмечает А. Кларк, до своей смерти в 1938 году Пикеринг мог видеть самолеты, развивающие скорость до 640 километров в час и несущие на себе гораздо больше, чем одного-двух пассажиров.

На протяжении 1930—1940-х годов многие ученые неутомимо издевались над пионерами ракетных полетов. Любой человек, имеющий доступ к приличной университетской библиотеке, может обнаружить там январский, 1941 года, номер почтенного «Фисософикал мэгэзин» («Философского журнала»). Что там? Еще один астроном (и почему именно они так часто оказывались глупцами?), на сей раз – канадский, профессор Университета провинции Альберта Дж. У. Кэмпбелл, опубликовал статью «Полет ракеты на Луну». Там он приводит «железные математические расчеты», показывающие, что для вывода на орбиту полезной нагрузки всего в один килограмм взлетный вес ракеты должен достигать нескольких миллионов тонн. В действительности же даже достаточно примитивные ракеты 1950-х годов давали соотношение «одна тонна на полкило полезного груза». Это, конечно, не очень хорошо – но и не столь скверно, как в расчетах Кэмпбелла.

Как же уважаемый астроном мог настолько ошибиться? Оказывается, причина крылась всего в двух посылках, безнадежно оторванных от действительности. Он избрал фантастически расточительную энергетически и скверную траекторию полета ракеты – и при этом задал ей такое малое ускорение, что большая часть горючего тратилась на малых высотах. Это было все равно, что при расчете автомобиля заставлять последний ехать с заторможенными колесами.

Надо сказать, что в СССР люди были куда прозорливей. В 1936 году с благословления Сталина на экраны страны вышел фильм «Космический рейс»: о полете на Луну русской советской ракеты с экипажем. Причем действие фильма указывалось как 1946 год!

А в сорок первом читатели «Философикал мэгэзин», поди, считали, что уважаемый профессор поставил на место полоумных ракетчиков. В то же время к 1941 году уже давным-давно были опубликованы правильные расчеты для ракет, сделанные Циолковским, Обертом и Годдардом. При этом книга Годдарда «Способы достижения предельных высот» к тому времени уже считалась классической. Просто осел Кэмпбелл ее не читал. Потому, когда вы сегодня читаете разгромную статью какого-нибудь «авторитета» по поводу невозможности того или иного изобретения, не спешите ему безоглядно верить. Быть может, «светило» просто не читало современных научных работ и не знает о том, что уже реально сделано. Пусть даже статья «признанного специалиста» и нафарширована безупречными математическими формулами.

Впрочем, остановимся на сочетании глупости и математики особо.

Глупость, усиленная математикой

В своей практике, читатель, Максим Калашников не раз и не два сталкивался с тем, что какого-нибудь изобретателя или научного «еретика» громят какие-нибудь признанные специалисты или борцы с лженаукой, используя при сем безупречную математику. Да и вы, читатель, поди, не раз видели это и в прессе, и в Интернете. Некий академик Заскорузлов-Барановский смешивает с грязью идеи какого-нибудь Зуева, выдавая на гора страницы красивых математических формул. Мол, математика – всему голова, и вот уважаемый специалист с помощью ее вывел шарлатана на чистую воду.

Но и в таком случае не стоит спешить с окончательным выводом. Математика – великая вещь, но и она часто может выступать рука об руку с косностью и глупостью. Пример профессора Кэмпбелла, в 1941-м севшего в лужу с расчетами ракетного полета, буквально вопиет об этом.

«Если Клод и Бушеро, несмотря ни на что, решили провести опыт, стоимость которого значительно превышала миллион долларов, причем деньги они взяли из собственных средств, а не путем распространения акций, то мир специалистов должен воздержаться от проявления слишком сильных сомнений. Потому что способность видеть возможности там, где никто другой не видит пути, отличает имеющего успех изобретателя от всех прочих тех, кто, основываясь на поверхностных расчетах, предсказывает неудачу предприятия», – писала американская газета «Инженер-механик» в сентябре 1930 года (Гюнтер Г. Энергетика будущего (через сто лет). М.: Энергоиздат, 1934. С. 36).

Эти слова можно было бы сделать эпиграфом к целой книге. Вслушаемся: способность видеть возможности там, где никто другой не видит пути, отличает имеющего успех изобретателя от всех прочих тех, кто, основываясь на поверхностных расчетах, предсказывает неудачу предприятия. Давно пора привыкнуть к тому, что рядом с любым новатором-подвижником всегда будет стоять толпа придурков, завистников и бездарей в масках «признанных специалистов», поливающих изобретателя грязью и орущих: «Это невозможно!»

А знаете, что сделали французы Клод и Бушеро в 1920-е? Придумали, как использовать даровую энергию теплых морей, как получать электричество за счет разницы температур на поверхности тропических вод и в их глубине. И, кстати, их идея в новых условиях возрождается ныне – недавно читал о сем в «Популярной механике»

В 1926 году Георг Клод вместе с Полем Бушеро прислали в парижскую Академию наук письмо, где описали свой проект электростанции по производству дарового электричества в тропических морях. Они доказывали: мы можем иметь постоянный приток холодной воды – ведь на глубине в километр даже в южных морях температура воды составляет всего 4–5 градусов Цельсия. Тогда как поверхностный слой воды разогрет от 26 до 30 градусов. Если опустить на тысячу метров вниз трубу с теплоизолирующими стенками, то холодная вода из пучины начнет подниматься вверх по трубе, из-за разницы в плотности останавливаясь в метре от поверхности. Тем самым получается конденсатор с разницей температур в 20–22 градуса.

Зачем? Клод и Бушеро, развивая идеи высказанные в 1881 году тогда еще будущим знаменитым физиком д’Эрсонвалем, придумали оригинальную электростанцию (д’Эрсонаваля в 1880-е за эту идею измордовали тогдашние признанные эксперты, и он ее забросил). Сначала Клод и Бушеро построили ее буквально на столе. Взяли два герметичных стеклянных сосуда, соединив их трубкой. Один, с водой температурой в 28 градусов, поставили на стол, а второй сосуд (со скрытой в нем турбинкой и маленьким генератором) – поставили выше первого, на подставку. Из верхнего сосуда (а значит, и из соединенного с ним нижнего) стали выкачивать воздух вакуумным насосом. В соответствии с законами физики 28-градусная вода в нижнем сосуде закипела при падении давления – и из нее в верхний баллон пошел холодный пар давлением в 0,03 атмосферы. Проходя через трубку в верхний сосуд, холодный пар бил в лопатки турбинки, она крутила мини-генератор – и тот давал ток в лампочку от карманного фонарика. При этом пар в верхнем сосуде, совершив работу, конденсировался на кубиках льда, положенных на дно «машинного сосуда» и игравших роль, собственно, конденсатора.

Клод и Бушеро решили: а не построить ли морскую электростанцию в тропиках, используя для конденсатора приток холодной воды из глубин моря? Их расчеты показывали, что установка будет энергетически выгодной даже за вычетом той энергии, что тратится на создание вакуума в турбинной камере.

Итак, письмо-предложение с подобным проектом поступило во французскую Академию наук в 1926-м. Наверняка этот проект был бы забит копытами «признанных специалистов», если бы не одно обстоятельство: Георг Клод (1870–1960) был известным инженером и изобретателем, да еще и богатым человеком (Клод был автором технологий сжижения газов, неоновых электрических вывесок, человеком крайне антидемократических взглядов). И он предлагал академикам воспроизвести описанный опыт. Как писал Г. Гюнтер (сохраняю орфографию 1934 г.), именно имя Георга Клода «обеспечило краткому докладу повсеместно самое большое внимание; иначе эта идея и на сей раз считалась бы возникнувшей в мозгу фантазера и была бы отложена в сторону. Что Клод – не фантазер, это с давних пор знает мир специалистов. Точно так же было известно, что его принципом было избегать проторенных дорог, для того чтобы идти вперед по неразведанным путям. Это его уже много раз приводило к большим промышленным успехам. Этот факт обеспечивал его словам совсем другой прием, чем теоретику хотя бы самому авторитетному. Несмотря на это, консервативная часть специалистов отнеслась к его идее весьма скептически. Одни критиковали одну деталь, другие – другую. Наконец, некоторые пытались доказывать путем подсчета, что вся затея является нелепостью. На все эти возражения Клод молчал. Он сделал самое умное, что можно было, решив противопоставить критике письменного стола практику, результаты все расширяемых опытов, проводимых при полной гласности…»

Книга наша – не о возобновляемой энергетике, потому не станем углубляться в то, что удалось сделать Клоду, так сказать, в деталях. Отметим только то, что великий изобретатель сначала за свой счет вместе с Полем Бушеро построил 50-киловавттную опытную установку на бельгийском металлургическом заводе Угрей-Мариэй, где использовал воды, охлаждавшие домну (1928). Потом он соорудил опытную станцию океанской термоэнергетической конверсии на Кубе (1930 г.). И все это время признанные специалисты плюс всяческие знатоки продолжали твердить: «Бесполезная затея!» И тоже исписывали кипы страниц математическими формулами, доказывая «бредовость» затеи великого французского изобретателя. Да так, что американская газета «Инженер-механик» выступила в его защиту, напомнив ораве нытиков и критиканов: Клод не ваши деньги тратит, он не ноет, а упорно ищет новое. Причем проверяет это на практике, а не поверхностными бумажными калькуляциями.

К сожалению, Клоду не удалось довести свой замысел до полного осуществления. В те времена еще не хватало нужных технологий и материалов. Он начал строительство большой термальной станции, базирующейся на борту 10-тысячетонного корабля в Бразилии, но шторм разбил его. Создать эру океанской термоэнергетики после Второй мировой помешал поток дешевых и доступных нефти с природным газом. Но Клод, считавший себя учеником д’Эрсонваля, и сегодня известен как основоположник концепции “Ocean Thermal Energy Conversion” (OTEC). Сегодня компания «Локхид-Мартин» строит большую океанскую термоэлектрическую станцию в 10 мВт на Гавайях.

Так что судьба дела Клода говорит нам: если бы не его авторитет изобретателя и личное богатство, его бы в случае с океанской термоэнергетической конверсией просто закидали бы грязью, причем с «неопровержимыми» математическими расчетами. Только практикой толпа придурков может быть капитально заткнута. Но, увы, только частной инициативой в таких делах не обойтись. Здесь должно было участвовать государство – ибо энергетика есть забота об общем благе и путь в грядущее.

Судьба проектов Клода и Бушеро ярко иллюстрирует тезис Артура Кларка о том, что любой научно-технический первопроходец всегда наткнется на толпу агрессивных бездарей, которые примутся яростно атаковать его идеи. Причем эта серость, надевая маски «маститых экспертов», на нутряном уровне ненавидит тех, кто может ходить нетореными дорогами и открывать новое – ибо сами «признанные специалисты» на это неспособны. Мало того, эти людишки еще и забросают пионера кучей математических формул, доказывающих, что его новшество и гроша ломаного не стоит, что оно не сможет работать.

Что говорит по сему поводу Артур Кларк 1962 года? Урок, который следует извлечь из приведенных примеров, настолько важен, что его повторение никогда не будет лишним. К сожалению, непосвященные люди испытывают почти суеверное благоговение перед математикой.

«Они не понимают, что математика – всего лишь инструмент, хотя и обладающий необычайной силой. Уравнения, как бы сложны и внушительны они ни были, не могут привести к открытию истины, если исходные посылки ложны. Можно только поражаться, в какое крайнее заблуждение способны впасть консервативно мыслящие ученые и инженеры, даже обладающие глубокими знаниями, если они приступают к работе с предвзятым мнением о том, что задача, составляющая предмет их исследований, неразрешима. В таких случаях предубежденность ослепляет людей. Даже отлично осведомленные в своей области знаний, они не видят того, что находится буквально перед их глазами. И, что еще более невообразимо, не просто отказываются извлекать какие-либо уроки из накопленного опыта, но упорно продолжают еще и еще повторять одну и ту же ошибку», – читаем на страницах старой книги.

Таким образом, математика – не панацея. Как видите, математически можно обосновать собственную предвзятость, подтвердить несусветную глупость. Нужно только положить в основу математического анализа ложные посылки. Если бы ученые орудовали только с помощью математики, не проводя практических опытов (как раз и дающих истинные посылки для математики), то никаких новых открытий просто не совершалось бы. Неьзя доводить все до абсурда, конечно, нельзя отрицать математические методы, но так же нельзя и душить гениальные откровения математической сеткой.

В нынешние времена «признанные эксперты» все опять сводят к математике. Вот и делайте выводы.

Сделаем еще один вывод помимо сэра Артура. Итак, для движения вперед, для великих прорывов в науке и технике нужно дерзание в дополнение к знаниям. Теперь вы, надеюсь, понимаете, почему самые великие на сегодня прорывы были достигнуты именно в тоталитарную эпоху? И почему сейчас, с торжеством либерального торгашества, их нет. Ведь дерзание ставилось во главу угла у сталинцев, у фашистов и национал-социалистов. «Нам нет преград!» – ревели луженые глотки в сталинском СССР. – «Быстрее, выше, сильнее!», «Триумф воли!» – неслось из Германии. В Италии Муссолини футуристы-поэты молились на мощь и скорость, дерзко проектируя мир грядущего. В практически тоталитарных Соединенных Штатах Рузвельта расцветала самая дерзновенная научно-фантастическая культура. Потому и совершались прорывы. Вопреки бреду о несовместимости тоталитаризма с научно-техническим творчеством. В мире же «свободы и демократии», где воцарился дух примитивной бухгалтерии, где господствует философия «А когда я верну вложенные бабки?» развитие остановилось.

Однако нам стоит продолжить экскурс в труд сэра Кларка.

Нужны еще и воображение, и вера

1935-й год. Основатель английского Общества межпланетных сообщений со смешной по нынешним сексуально-озабоченным временам фамилией П. И. Клитор имел неосторожность написать и опубликовать первую британскую книгу по астронавтике. В его работе «На ракетах через космос» были весьма занимательно описаны опыты, проведенные немецкими и американскими пионерами ракетной техники и приведены проекты гигантских многоступенчатых ракет. По нынешним временам – вещи вполне обыденной. Мы сейчас совсем не можем себе представить космической ракеты без двух-трех, а то и четырех ступеней. Клитор в 1935-м описал, как такие ракеты смогут выносить на орбиты искусственные спутники Земли.

Почтенный научный журнал «Нейчур» в номере от 14 марта 1936 года поместил на эту книгу рецензию, оканчивавшуюся таким выводом: «Необходимо сразу сказать, что весь процесс, теоретически рассмотренный в рецензируемой книге, сопряжен с трудностями столь решающего характера, что мы вынуждены отвергнуть эту идею, как неосуществимую в своей основе, невзирая на настойчивые призывы автора отбросить предубеждения и вспомнить, что полет на аппаратах тяжелее воздуха тоже считали невозможным, пока он не был осуществлен на практике. Подобные аналогии могут быть ошибочными, и мы полагаем, что именно так обстоит дело в данном случае…» Как выяснилось позже, сие написал астроном Ричард ван дер Вулли.

Да, признанным специалистам – хоть кол на голове теши. А ведь всего через девять лет немцы уже будут проектировать двухступенчатую межконтинентальную ракету для удара по Нью-Йорку.

Двадцать лет спустя после той статью в «Nature», в 1956-м, уже после провозглашения президентом Эйзенхауэром американской программы запуска спутника Земли, в Англию прибыл для вступления в свою должность новый королевский астроном. Пресса попросила его высказать мнение о возможности космических полетов. Доктор Ричард ванн дер Вулли… не изменил своему мнению 1936 года.

«Космические полеты, – заявил он презрительно, – это совершенная чепуха…»

Газеты не позволили ему позабыть об этих словах, когда уже в 1957 г. в космос взлетел первый в мире русский, советский спутник. Вулли позор снес молча. А потом вошел в консультативный совет по проблемам исследования космоса при британском правительстве.

Другой пример. Когда изумленный мир в 1944 году узнал о существовании гитлеровской баллистической ракеты Фау-2 с дальностью боя порядка трехсот километров, началось активное обсуждение проблемы межконтинентальных ракет. И не кто-нибудь, а такой интеллектуально смелый ученый, как американский доктор Ванневар Буш (столь помогший созданию ядерного оружия и высказавший идею интернета) решительно пресек всякие разговоры о межконтинентальных ракетах. А ведь В. Буш был тогда генералом, занимавшимся в администрации Рузвельта научными проблемами войны! Буш в докладе сенатской комиссии (это было уже 3 декабря 1945 г., после окончания войны) заявил:

«В последнее время много говорят о ракете с большим углом наклона траектории при пуске и дальностью полета порядка пяти тысяч километров. По моему мнению, создание такой ракеты еще много лет будет неосуществимым. Люди, пишущие об этом и порядком надоевшие мне, имеют в виду ракету с атомным зарядом, которая может быть запущена с одного континента на другой, причем обладая высокой точностью попадания в заданную цель, например – в город. Я убежден, что ни один человек на свете не знает, как технически осуществить подобную вещь, и уверен, что она еще очень долго не будет создана…

Я считаю, что мы можем отбросить всякие помыслы о создании такой ракеты и хотел бы, чтобы американцы перестали о ней думать…»

Думать перестать не удалось, поскольку в СССР Сталин и Берия оказались достаточно прозорливыми для того, чтобы заняться такой «чушью», как ракеты дальнего радиуса действия, причем в рамках такой серьезной структуры, как Спецкомитет при Совете министров СССР. А в 1957 году именно такая межматериковая ракета, созданная командой Сергея Павловича Королева, вынесла в космос советский «Спутник-1», вызвав настоящие шок и трепет в Соединенных Штатах. Ибо Королев доказал, что трехступенчатая Р-7, вопреки мнению Ванневара Буша, может достичь территории США, стартовав из советской России. (Напомним, что Р-7, нынче известная как ракета-носитель «Союз», стала седьмым изделием в рамках ракетного направления Спецкомитета при правительстве СССР. Первая же ракета, Р-1, – это 1946 год. А Спецкомитет до 1953 г. возглавлял Лаврентий Берия.)

Справедливости ради отметим, что еще до того, как Ванневар Буш изрек свою глупость, в мае 1945-го, советник британского премьер-министра Уинстона Черчилля по научным вопросам, лорд Черуэлл, высказал аналогичное мнение в ходе прений в палате лордов. Иного и ожидать было трудно. Ведь Черуэлл прославился своим научным консерватизмом и отличался предвзятостью своих взглядов. Именно он в свое время заявил правительству, что гитлеровская ракета Фау-2 – всего лишь пропагандистская утка. Правда, потом эти «утки» стали падать на Лондон.

Во время прений по вопросам обороны в мае сорок пятого лорд Черуэлл ошеломил своих коллег свои выкладками, в которых заключил, что в межконтинентальной ракете более 90 % ее веса придется на долю топлива. Отчего, мол, полезная нагрузка ракеты дальнего действия окажется ничтожной. Эти расчеты позволили сделать вывод о том, что подобное устройство практически нецелесообразно. До взрыва первых атомных бомб в июле-августе 1945-го оставалось еще несколько недель, атомное оружие пребывало еще под грифом строжайшей тайны, но британские пэры уже в мае 1945-го легко оперировали понятием «атомная бомба». Лорд Черуэлл, конечно, располагал данными о проекте «Манхэттен», отчего и жонглировал термином «атомное оружие» как реальным фактором, приводя в ужас службу безопасности. Черуэлл знал, что масса атомного заряда – 5 тонн. Первые ядерные БЧ были очень громоздкими. Об этом знал и Ванневар Буш, делая свое «антиракетное» заявление в декабре того же года. И Черуэлл, и Буш могли подсчитать, что ракета для доставки пятитонной бомбы на межконтинентальную дальность должна весить никак не менее двухсот тонн. А то и больше. В то время, как немецкая Фау-2 имела всего 14 тонн массы.

Признанные светила и авторитеты, Буш и Черуэлл просто не подумали о том, что ядерные боезаряды скоро станут гораздо легче и компактнее, а ракеты – больше и эффективнее.

Артур Кларк советует извлечь из всего сказанного еще один урок: если нечто теоретически осуществимо – это может быь осуществлено на практике, как бы ни были велики технические трудности. Нужно только очень сильно захотеть. Фраза: «Эта идея фантастична!» – не может служить аргументом против какого-либо замысла. Практически все успешные идеи на протяжении первой половины ХХ столетия поначалу объявлялись фантастичными. А значит, считает Кларк, новые идеи и впредь будут считаться бредом, фантастикой и т. д.

Чтобы предвидеть будущее и не лишиться способности к дерзанию, мало экстраполировать возможное развитие имеющейся техники до ее пределов, мало обладать одной лишь логикой. Нужны, как считает Кларк, еще и воображение, и пламенная вера, способные подчас пренебречь даже самой логикой.

Например, когда Ньюкомб «доказал» полную невозможность постройки самолета (летательного аппарата тяжелее воздуха), все основные положения аэронавтики уже были известны из работ Кейли, Стригфеллоу, Шанюта и других. Ньюкомбу просто не хватило мужества заглянуть в лицо фактам», – считает Артур Кларк. Все основные уравнения и принципы космического полета были сформулированы Циолковским, Годдардом и Обертом, и все же по прошествии многих лет и даже десятилетий многие известные ученые продолжали измываться и потешаться над пионерами космонавтики. Здесь, как убежден сэр Артур, неспособность правильно оценить уже имеющиеся научные факты имела под собой не столько интеллектуальную, сколько моральную основу. У этих «критиков» не оказалось мужества, которое, казалось бы, должны были придать им научные убеждения. Они оказались в не в силах уверовать в истину даже тогда, когда она была буквально начертана перед их глазами на родном математическрм языке. Это своеобразное малодушие, пишет Кларк, нам хорошо знакомое. Ибо все мы такое малодушие иногда проявляем.

Монах против физика

Возьмем ошибку гениального физика Резерфорда, каковой до самой своей кончины в 1932 году насмехался над чудаками, твердящими о возможности использования атомной энергии. Энергии, скрытой в материи. Тем не менее, первая цепная реакция была осуществлена через 10 лет после смерти Резерфорда – на реакторе в Чикаго под руководством Энрико Ферми, в декабре 1942-го. То есть при всей своей прозорливости Резерфорд не смог понять, что можно открыть такой тип реакции, при которой энергия, затраченная на высвобождение энергии из материи, окажется намного меньше той энергии, что высвободится в ходе реакции. Он не понял, что для осуществления такой реакции требуется атомный огонь, аналогичный химическому горению – и расщепление урана такой «огонь» обеспечило. После этого овладение атомной энергией стало неизбежным, хотя, как признает Кларк, без Второй мировой войны и давления военных процесс грозил растянуться этак еще на полвека. То есть, без войны атомную бомбу и ядерный реактор создали б лишь к 1980-м годам.

Пример Резерфорда говорит о том, что лучший прогноз развития науки способны дать иногда совсем не те люди, которые больше других знают об этом предмете и «являются признанными мастерами в своей области». Наоборот, чаще визионеры, писатели и художники оказываются намного лучшими пророками. Подчас талантливые дилетанты видят гораздо больше и дальше. Кларк в 1962-м формулирует «закон Кларка», каковой гласит: «Когда выдающийся, но уже пожилой ученый заявляет, что какая-либо идея осуществима, он почти всегда прав. Когда же он заявляет, что какая-либо идея неосуществима, то он, вероятнее всего, ошибается».

Существуют, конечно, исключения из этого закона, но, как известно любому исследователю, едва переступившему порог колледжа, ученые старше пятидесяти лет годятся только для заседаний научных советов, а от лабораторий их всеми силами надо держать подальше. (Поэтому так страшно постсоветское старение русской науки, поэтому пагубно скажется нынешнее старение ученых в США!)

К сожалению, сокрушается Артур Кларк, избыток воображения встречается гораздо реже, чем его недостаток. На обладателя буйного воображения в нашем мире валятся все беды и неудачи. Быть может, за исключением самых разумных провидцев, которые излагают свои идеи письменно и не стремящихся провести их в жизнь. Хотя Кларк писал это в 1962-м и не знал, что в нынешнем мире Интернета терзать и поливать грязью станут тех, кто дерзнул хотя бы высказать новые идеи. Современный мир нового варварства стал чудовищно враждебен инновациям. Нынешний мир деградантов предпочитает плодить сиквелы и приквеллы, бесконечно комбинируя уже созданное, а не порождать действительно новое.

Но Кларк прав: иной раз монах способен увидеть дальше, чем признанный ученый. В этом смысле непревзойденным гением провидчества остается монах Роджер Бэкон (1214–1292). Ибо он в своих писаниях сумел представить себе оптические приборы, самоходные суда, летательные аппараты. То есть, то, что далеко выходило за пределы существовавшей в XIII веке техники, что намного превосходило даже логически предвидимые устройства той эпохи. Бэкон во времена последних крестовых походов и монгольской экспансии, в реальности вонючих грязных городов и феодальной раздробленности смог предвидеть пароходы, локомотивы/автомобили и самолеты! Он писал:

«Можно сделать такие приборы, с помощью коих самые большие корабли, ведомые всего одним человеком, будут двигаться с большей скоростью, чем суда, полные мореплавателями. Можно построить колесницы, которые будут перемещаться с невероятной быстротой ьез помощи животных. Можно создать летающие машины, в которых человек, спокойно сидя и размышляя над чем угодно, будет бить по воздуху своими искусственными крыльями, наподобие птицы <…>, а также машины, которые позволят человеку ходить по дну морскому…»

Вы представляете себе, как хохотали над монахом Бэконом признанные специалисты того времени? И кем они его обзывали?

А ведь это, как пишет А. Кларк, было полным торжеством воображения над упрямыми фактами XIII века. Все, предсказанное Роджером Бэконом, сбылось, однако в эпоху написания этого пророчества это был «скорее акт веры, нежели логики». Именно поэтому любой долгосрочный прогноз должен носить именно характер веры. Истинное будущее, как утверждал в 1962-м Кларк, не поддается логическому предвидению.

Об умении ходить непроторенными дорогами

Ведь изобретения и устройства современного нам мира могут быть разделены на две отличные друг от друга категории. К первой относятся устройства и машины, работа которых была бы понятной любому великому мыслителю прошлого. А ко второй категории относятся изобретения, которые ввергли бы в смятение даже сааме замечательные умы былых веков. Так, если показать современные дизель, паровую турбину, автомобиль или вертолет Бенджамену Франклину, Галилею или Леонардо да Винчи и Архимеду, все они без особых затруднений поняли бы, как эти машины работают. Леонардо, к тому ж, узнал бы в некоторых из них эскизы из своих альбомов. Конечно, все четверо оказались бы пораженными новыми материалами и мастерством исполнения устройств, которые показались бы им волшебными по своим легкости, прочности и точности, но, пережив первые минуты изумления, они почувствовали бы себя вполне в своей тарелке. Во всяком случае, пока бы не заглянули во детали вспомогательных систем – в электрооборудование, например, в систему управления.

«А теперь предположите, что Франклину, Леонардо, Галилею или Архимеду пришлось бы иметь дело с телевизором или электронно-вычислительной машиной, ядерным реактором, радиолокационной установкой. Совершенно независимо от сложности всех этих устройств все элементы, из которых они состоят, были бы абсолютно непостижимы для любого человека, родившегося раньше ХХ столетия. Каков бы ни был уровень знаний или умственного развития гения прошлого, самый склад мышления не позволял ему уяснить, что такое электронные лучи, транзисторы, расщепление атомов, волноводы и электронно-лучевые трубки. Вся трудность здесь вовсе не в сложности. Труднее всего было бы объяснить принцип действия самых простых современных устройств.

Особенно наглядным примером может служить атомная бомба, во всяком случае, ее первые образцы. В самом деле, что может быть проще, чем стукнуть друг о друга два куска металла. А как бы вы объяснили Архимеду, почему в результате этого произойдут разрушения более опустошительные, чем все войны между троянцами и греками? Представьте себе, что мы пришли к любому ученому, жившему до конца XIX века, и сказали бы ему: “Вот два куска вещества, называемого уран-235. Если держать их отдельно друг от друга, ничего не случится. Но при быстром сближении их высвобождается такое количество энергии, какое можно получить от сжигания десяти тысяч тонн угля”.

Как бы ни был прозорлив этот ваш ученый муж прошлого столетия, каким бы воображением он ни обладал, он все равно ответил бы вам так: “Это что за чепуха? Это не наука, а колдовство. В реальном мире такого произойти не может!”

А году примерно в 1890-м, когда были заложены прочные, как тогда казалось, основы физики и термодинамики, он мог бы объяснить вам, почему именно это – чепуха. Он сказал бы примерно так:

“Энергия не может быть создана из ничего. Она должна получаться из химических реакций, из электрических батарей, от сжатых пружин, сжатого газа, вращающихся маховиков или из какого-нибудь иного, совершено определенного, источника. В данном случае все такие источники исключаются. А если бы они и не исключались, все равно количество энергии, называемое вами, чистейшей воды абсурд. Шутка ли: в миллион раз больше, чем можно получить при самой мощной химической реакции!”» — пишет Артур Кларк.

Таким образом, на уровне понимания конца XIX века – до 1912 года – атомная бомба нарушала все объективные научные законы. Но, тем не менее, она же стала возможной. Несмотря на мнения признанных экспертов и маститых специалистов, черт возьми!

Но, как говорит нам Кларк, речь идет не только о 1890-х годах. Даже тогда, когда существование атомной энергии оказалось полностью признанным в теоретическом плане (то есть, вплоть до 1940 г.), почти все ученые осмеяли бы идею высвобождения этой атомной энергии посредством совмещения двух кусков металла. Те же из них, которые верили верили в то. Что энергия ядра будет когда-нибудь освобождена, уж конечно представляли себе, что это будут делать сложные энергетические устройства вроде «расщепителей атомов» и т. д. и т. п. Если вы прочтете роман Александра Беляева «Волшебное око», то увидите, что в 1920-е годы думали, что атом придется расщеплять с помощью особой электронной «пушки». Тогда никто и понятия не имел о цепной реакции.

Но совершенно неожиданное открытие расщепления урана в 1939 году сделало возможным такие до абсурда простые в принципе (но не по конструкции!) устройства, как атомная бомба и ядерный реактор. Как убежден Кларк, ни один ученый не мог предсказать их создания. А если бы он это и сделал, люди высмеяли бы его. Сама мысль о том, что можно добиваться управляемой ядерной реакции без каких-то особых электрических пушек-расщепителей, казалась бы до 1939 года совершенно дикой. Тогда, напомним, для физиков-ядерщиков строили первые ускорители элементарных частиц – циклотроны.

Кларк приводит таблицу предвиденных и непредвиденных изобретений (естественно, официальной наукой, а не писателями). Вот что было не предвидено вообще: рентгеновские лучи, ядерная энергия, радио и телевидение, электроника, фотография, звукозапись, квантовая механика, транзисторы, лазеры, сверхпроводники, сверхтекучесть, атомные часы, определение состава небесных тел по спектральному анализу, установление возраста археологических находок по так называемому углероду-14, ионосфера, радиационные пояса Земли.

А что предвидели? Автомобили, летательные аппараты, паровые двигатели, подводные лодки, механические корабли, телефоны, роботы, «лучи смерти», трансмутации, искусственные превращения живых существ, искусственную жизнь, бессмертие, невидимость, левитацию, телепортацию, общение с покойниками, зрительное проникновение в прошлое и будущее, телепатию. Как видите, вторая часть предвиденных изобретений так и остается пока лишь мечтой. Общение с покойниками, путешествия во времени, телепортацию и левитацию, кстати, предсказывали вполне серьезно в конце девятнадцатого и в начале двадцатого века.

Замечательная все-таки вышла у Кларка книга! Крайне актуальная сегодня, когда в нашем «инновационном» мире, пораженном тяжким идиотизмом торгашества и «постиндустриализма», по поводу любой новой идеи кричат, что это бред полный и этого быть не может. Мне часто говорят: «Ну зачем ты носишься с Игорем Острецовым и его проектом новых, полностью управляемых атомных станций-ЯРЭС, где к подкритическому реактору присоединен ускоритель на обратной волне? Ведь Острецова разгромили на форуме ХХХ в Интернете! Квалифицированные специалисты!» А мне плевать на них. Я слишком хорошо знаю, как могут ошибаться пресловутые специалисты, сталкиваясь с гениальным прорывом. Острецов, например, по сути возрождает прежнюю модель атомной энергетики, мыслившуюся до 1939 года: когда реакция идет не в цепном режиме, полустихийно и плохо управляемо, а под влиянием аппаратов-расщепителей. Когда реактор не может пойти вразнос, когда его можно отключить моментально, как электрический чайник. Не мнения чаще всего предвзятых спецов, а опыты должны стать критерием истины.

Артур Кларк поднял на щит крайне важную тему: важности новых способов мышления, открытия новых (проверенных практикой, конечно) научных теорий и картин мира. Вспомните его пример с Архимедом, не могущим понять, что такое радиоволны или электроны. Ибо в его научных теориях и картине мира ничего подобного не имелось. Сие лишний раз говорит о том, что никакой монополии на «истинно научные» теории быть не может. И тут монополия смертельно опасна, поскольку мешает по-новому взглянуть на мир и получить совершенно новые знания. А ведь без них невозможно добиться принципиальных прорывов в технике.

Вернемся к набившей оскомину проблеме: монополии эйнштейнианства в физике. Другие-то теории затаптываются, их не хотят проверять. Между тем, застой в физике – налицо. На базе эйнштейнианства создана СМ – Стандартная модель элементарных частиц. Но ее возможности сейчас исчерпаны. Мало того, она едва не рухнула, едва огромный, европейский ускоритель элементарных частиц (БАК, Big Hadron Collyder) так и не обнаружил бозон Хиггса. Потом, оправившись от паники, эйнштейнианцы стали кричать о том, что на самом деле эта частица-переносчик массы нашлась. Вернее, не она сама, а ее слабые следы. И вообще мы сначала не так интерпретировали результаты экспериментов на суперускорителе. Простите, но это мне напоминает скорее лихорадочное спасение лица путем подгонки результатов опыта. Спасение бюджетной кормушки для изжившей себя теории.

А между тем, сейчас существуют альтернативные Стандартной модели теории, исповедуемые отнюдь не городскими сумасшедшими. Вот их и надо проверять экспериментально. Ибо в случае успеха мы можем обрести действительно океан еще неведомых, принципиально новых знаний.

Не уничтожая эйнштейнианцев и официальную науку, мы – если хотим добиться новых прорывов и спасти мир от глубочайшего кризиса – обязаны создать конкуренцию в науке. Да, силой власти! Ибо нынешняя наука, начиная бороться с новыми направлениями научной мысли под видом «борьбы со лженаукой», превращается в тупого монополиста-душителя. Как комиссия РАН по борьбе со лженаукой определяет признаки лженауки? По критерию того, что у представленной на ее суд теории нет предшествующих печатных работ других авторов. Впрочем, лучше всего по сему поводу высказался Сергей Переслегин:

«Напомню, что основными признаками лженаучной публикации являются: (1) отсутствие ссылок на работы предшественников или необязательность таких ссылок, (2) стремление автора решать глобальные проблемы, научные или общественные, (3) склонность к необоснованной генерализации, (4) склонность к сенсационности, (5) отступление от общепринятого стиля научных публикаций, (6) игнорирование фактов, не укладывающихся в рабочую гипотезу автора. Давно подмечено, что публикации А. Эйнштейна по специальной теории относительности и работы Д. Менделеева по Периодическому закону отвечают всем критериям лженауки. Что касается А. Вегенера, автора концепции дрейфа материков, то он был прямо обвинен в шарлатанстве и незнании основ геологии…»

Интересно спросить у сморчков из РАН: если человек делает принципиальное открытие, то где у него могут быть предшественники? Ведь это – неприкрытое насилие: идите только в рамках общепризнанных теорий, шаг влево или вправо – стреляем без предупреждения. А как же важнейшее для творчества умение: умение идти неторными шляхами, видеть возможности там, где их не видит основная масса? Наука нынешних дней, получается, не хочет совершать эпохальных открытий и порождать новые знания! Это придется безжалостно ломать. Естественно, клиника отшивается сразу, а вот работы с интересными экспериментами должны проверяться объективно. Причем именно практически, а не путем переправки бумаг очередным «экспертам»-рецензентам, которые забодают все новое, прикрыв свою предвзятость и внутреннюю неприязнь к новатору горой красивых формул.

Сражаясь с опускающимся на человечество мраком нового варварства, вступая в смертельную схватку с готовым поглотить нас Темновековьем, мы должны сделать это. Ибо иначе не начать великих проектов, могущих стать и волшебными конями, что унесут нас прочь от тьмы, и точками сбора всех уцелевших творцов. Именно эти проекты позволят нам сохранить высокую цивилизацию, дав новую жизнь науке и университетам. И не нужно стесняться даже самых жестких, «тоталитарных» методов. Не нужно скупиться на проверку новых теорий и разработок. В конце концов, нынешняя РФ выбрасывает миллиарды долларов на то, чтобы закупать иностранных футболистов и тренеров, на строительство ненужных стадионов и всякие там олимпиады. Лучше, не обращая внимания на вопли и устремления тупого, пиво-футбольного обывательского быдла, пустить эти деньги в поиск нового знания. Ибо, обретая его, русские получат громадное преимущество в борьбе за будущее и мощное оружие для победы над новым варварством. На этом пути можно потратить деньги на проверку сотен разработок и теорий, причем всего один успех тысячекратно окупит все затраты государства. Вы можете представить себе, что может принести нам открытие нового, сравнимое по масштабу, скажем, с открытием радиоволн? Или звукозаписи? Вы можете себе представить, какое громадное преимущество получит нация, первой создавшая антигравитацию или средства достижения физического бессмертия? А быдло – к ногтю, под власть умных.

Мы должны отдавать себе отчет в том, что нынешняя дегенеративная «цивилизация» торгашей и потребителей, айпэдов и айфонов, сопротивляется настоящим инновациям, эпохальным прорывам в науке и технике. В обществе, катящемся в новое варварство, культивируется мощное умонастроение: «Да все уже изобретено, ничего больше не надо! Деньги – на развлечения, а не на науку!» Инновационное сопротивление нынешней реальности огромно, страдания новаторов в позднем СССР на фоне этого кажутся милым недоразумением. Идет цивилизация сетевых недочеловеков с клиповым сознанием, ничего не читающих тварей, возомнивших себя людьми. Сломать это мракобесие можно только железной рукой Диктатуры развития. Страницы книги Артура Кларка, написанной в 1962-м, уже давно успели пожелтеть. Ибо писалась она в совершенно ином мире, истово верящем в мощь человеческого разума, в человека-великана, в человека-полубога. В том мире люди занимались наукой и техникой, а не бесплодными спекуляциями и не декадентским самоубийством. Значит, в теперешней уродливой реальности выводы сэра Артура верны еще больше.

Развитие новых теорий, новой науки – важнейшая часть этого Нового курса, этой войны с новым варварством. Как, впрочем, и защита новаторов от засилья «признанных специалистов». Как и от нападок тупых СМИ-СМРАД. И от толпы тупых обывателей…

Помни, читатель: везде и всегда новое встречалось сонмищем официальных ученых, признанных авторитетов и обывателей злобой и отрицанием. И если мы это учтем, то сможем правильно построить политику национального возрождения. Ибо оно, друзья мои, возможно только с помощью дерзновенных новаций.

То, что вы прочли – всего лишь ягодки по сравнению с тем, что творится ныне. Все эти примеры – из мира, который еще не успел создать научную инквизицию, каковая есть сегодня. Из мира, где еще не началась ожесточенная борьба двух научных парадигм: уходящей, сугубо материалистической – и приходящей, синтетической.

Вот почему заявляю: гении-новаторы не должны зависеть от каких-то комиссий по лженауке, где «признанные специалисты» выносят им приговоры только на основании представлений, коренящихся в их головах. Или на основании статей в СМИ. Гений-опережающий должен проходить проверку только практикой. Только в рамках новой научной системы, где есть и АПР, и Вторая Академия, и Центр проверки новых открытий и изобретений при старой Академии. И не иначе! Мы не можем позволить себе роскоши терять гениев-«прорывников». Они должны быстро обнаруживаться и работать на благо национального будущего, а не тратить силы и время на то, чтобы пробиться сквозь корку зависти, тупости и эгоизма. Их годы должны уходить на творчество и новые эпохальные прорывы, а не на борьбу с идиотизмом текущей реальности! Для этого и должна быть построена русская Машина открытий. Или, если хотите – наше Анэнербе-2.0. Пример Мастера и ему подобных, уничтожаемых в маразматеющей реальности Постсоветии, просто вопиет об этом.

Скажем даже больше: создав свою Машину открытий, мы сможем притягивать к себе гениев иных стран и народов. Ибо дадим им и признание, и защиту, и возможность осуществить свои изобретения на нашей земле.

И прежде, чем идти дальше, окунемся еще раз в мир и нашей фантазии, и в реалии нынешнего дня. Увы, столь враждебного для свободного научного поиска. Искореженного массой тупости, цинизма и глупых табу…

Много лет тому вперед. Конец «огненной земли»

Стрелец, допив кофе, откинулся на спинку кресла под убаюкивающий гул авиационных турбин. Правительственный Ту-334М плыл в ночном небе Тюменской области на небольшой высоте из Надыма в Сургут. Внизу, в густой тьме, проплывали электрические огни нефтегазовых промыслов, а населенные пункты напоминали россыпи разноцветных драгоценных камней, сверкающих на подушке из черного бархата.

Потерев седеющие виски, Стрелец улыбнулся воспоминаниям. В первый раз он летел тем же маршрутом четверть века назад, в январе 1997 года. Господи, как молод он тогда был! Их нес надежный Ту-134 с символом «Роснефти» на киле, в салоне был полон старых советских нефтяников (СССР был еще совсем рядом), цены на нефть стояли низко-низко. По салону ходил здоровый, похожий на добродушного медведя министр топлива и энергетики Петр Родионов, басовито шутил, держа в руке бокал коньяку. Тогда Стрелец, едва разменявший третий десяток лет жизни, жадно всматривался в иллюминатор. Он, житель причерноморской Новороссии, впервые оказался здесь, в Великой Югре, в краю тундры и тайги. И тогда его поразило, что внизу, под крылом лайнера, простиралась словно Огненная земля. Везде светились и мерцали желтовато-оранжевые огни. Это горел попутный нефтяной газ. Полыхали его «лисьи хвосты» над промыслами. Превращались в тяжелый удушливый дым миллиарды кубометров ценнейшего сырья. Казалось, вся ночь там, внизу, озаряется сотнями факелов.

Тогда Стрелец подумал, что вот так сгорает будущее его несчастной страны. И хорошо было бы вот этот пылающий газ не палить в «лисьих хвостах», а уловить и переработать.

Но нефтяники объясняли: это очень дорого и невыгодно. Новым приватизированным компаниям не хочется с этим возиться и платить за его утилизацию «Сибуру». Стрелец вспомнил, как потом, в 1999-м, уже во Вьетнаме, их вертолет подлетал к морским платформам «Вьетсовпетро», над коими тоже извивались факелы желтоватого пламени. Их белый Ми-17, только что плывший в лазурно-голубом субтропическом небе, тогда влетел в сизый смог – в дым от «лисьих хвостов». И небо тотчас померкло. И подумалось: а как же коптят, черт возьми, эти тысячи факелов в Тюменской области?

И вот теперь он, все тот же, но уже изрядно постаревший и огрузневший Стрелец, снова летит над теми же ночными просторами. Только теперь тут не видно ни одного желтоватого огня. И не потому, что здесь перестали добывать черное золото. Нет, все продолжало действовать. Только теперь весь попутный газ улавливался прямо на промыслах. Улавливался – и превращался в густое коричневатое «масло» ШФЛУ – широкой фракции углеводородов. Она смешивалась с нефтью – и потом бежала на новейшие перерабатывающие заводы в общем потоке. Потратив совсем немного, русские стали добывать здесь нефти на десятки процентов больше. Не уничтожая природу, они получили новые потоки доходов.

Ибо теперь уже не РФ, а Русский Союз, триединство земель РФ, Украины и Белоруссии, практически всю добываемую нефть перерабатывал до последней молекулы. Остался в прошлом унизительный сырьевой статус, ушел в небытие вместе с позорной эпохой ельциных, путиных и иже с ними. Теперь русские имели в изобилии самые разнообразные типы катализаторов из платины и палладия. Теперь они могли перерабатывать буквально все, что добывалось из под земли. Ну, а сама платина и ее благородные родичи легко получались из самых бедных руд, из старых отвалов «Норильского никеля» и металлургических заводов, скопившихся за долгие десятилетия советских пятилеток и разгульных лет «независимой России».

И, разрази меня гром, все это – опять-таки заслуга мятежного, неугомонного Мастера!

Стрелец прикрыл глаза и откинулся на спинку просторного кресла, воспоминания захватили его. Когда он впервые познакомился с Академиком? В ноябре 2012-го, точно. Тогда они с провожатым приехали во Всеволожск и Стрелец впервые увидел то чудо – кусочки чистой платины из колбы, что разбивали на его глазах. А потом он узрел, как работает установка по извлечению платины, палладия, рения и осмия из рудного концентрата. Ах, да, в самом начале 2013-го, когда во Всеволожск прикатила внушительная делегация ученых из Евросоюза…

* * *

Делегацию именитых химиков и физиков из Германии, Австрии, Швейцарии, Италии, Франции и других стран привез к «лжеученому шарлатану» сам Паоло Пиццикеми, вице-президент Национальной ассоциации предприятий и владельцев бизнеса Италии.

Два дня бушевали научные страсти в конференц-зале пятизвездочной гостиницы «Астория». А на третьи сутки ученые прибыли в загородные лаборатории Мастера. Здесь состоялся показ полуавтоматической, управляемой посредством компьютера, установки по добыче металлов платиновой группы газофазовым методом. На этот раз – приспособленной к переработке стандартных концентратов из руды Бушвельдского магматического комплекса, с Юга Африки.

Стрелец с волнением наблюдал за тем показом.

Итак, началось.

В реактор загружаются концентраты руд металлов платиновой труппы. Давление в нем – всего две атмосферы. Соединение фтора и фосфора, газ трифторфосфин (с помощью особого катализатора) растворяет в реакторе все металлы платиновой группы (из концентратов) и переносит их дальше по системе. Дальше каждый металл оседает в своей колбе-камере на стенках (по принципу разницы температур в сосудах), а газ потом регенерируется методом вымораживания и вновь поступает в реактор, в рабочий цикл. Сами же платиноиды извлекаются из концентратов полностью и оседают в камерах в виде особо чистых металлов. Однако в результате распада комплекса осаждения металла проходит через стадии: молекула, атомный кластер, наноразмерная частица, микрочастица и, наконец, сплошной металл. А значит, процесс может быть остановлен на любой стадии. И наночастицы могут быть получены любого размера!

Что такое концентрат? Как поясняет Виктор Иванович, в нем – 60 % никеля и всей таблицы Менделеева, и 40 % – металла платиновой группы. (В эту группу, напомним, входят платина, палладий, иридий, родий, рутений, осмий.)

Как получают концентрат? После того, как пройдены пирометаллургические стадии, получают никелевый сплав, содержащий металлы платиновой группы, который раскатали в виде электродов. Их помещают в сернокислую ванну и «стравливают» никель в раствор. На дно ванны выпадает черный порошок. В нем – от 20 до 40 процентов металлов платиновой группы (в зависимости от производителя). Этот концентрат переделывается на заводе в металлы платиновой группы. В РФ это – единственный завод в Красноярске. По традиционной, еще дедовской, схеме для получения металлов платиновой группы нужны 86 химических операций. Все это длится по шесть месяцев. В конечном итоге, металлы разделяют и получают бруски платины, палладия и так далее.

В варианте же газофазовой технологии, предложенной Виктором Петриком, весь процесс сжимается в одни сутки. Стоимость добычи платиноидов падает вчетверо.

Конечно, в промышленном варианте реактор будет не с небольшое ведерко, как в опытно-демонстрационной установке сейчас, а с добрую бочку. В нее загружают концентраты – и в ходе процесса в каждом контейнере установки будет получен свой металл. Причем чистотой в 99,9 или в 99,89 %.

По традиционной технологии платина, например, отправляется в банк. Только после этого производитель катализаторов для «Мерседеса» покупает платину в банке и передает ее на химическое производство. Там платину «творят» и наносят на основу – бруски из оксида алюминия. Для этого используется химический гель, содержащий драгоценный металл. Производится термообработка – и на поверхности бруска оказывается платиновая пленка.

По технологии Мастера все происходит намного быстрее и проще. После разделения металлов в установке они не превращаются в бруски. Нет – их можно сразу же наносить на белоснежные «болванки» из оксида алюминия. Прямо в вакуумных колбах, куда направляется поток газа из реактора, на носитель наносится тончайший слой платины. В итоге получается весьма дешевый катализатор, на который идет в пять раз меньше платины, чем на привычные. Ибо платина осаждается частицами наноразмеров (нанокристаллитами), отчего эффективность получаемых катализаторов весьма высока. А это – новая эра и для автомобильных катализаторов, и для катализаторов в нефтяной промышленности…

Пояснив все это делегации ученых из Евросоюза, Виктор Иванович включил вытяжку и вентиляцию, привел в действие вакуумный насос для стеклянного баллона с зернами оксида алюминия – и открыл кран, впуская в баллон газ из реактора. Чуть позже должен включиться нагрев. Иностранцы испугались и потребовали опустить защитный экран.

* * *

Мастер уводит всю делегацию в другое помещение лаборатории – к старой газофазовой установке, куда более грубой в исполнении. С большими стеклянными колбами, похожими на гигантские радиолампы, под которыми на табличках помечено – платина, палладий, иридий. Ее, пока бездействующую, Виктор Иванович решил использовать как экспонат и наглядное пособие.

Тут-то и произошла первая стычка. Итальянский профессор промышленной химии из Университета Мессины Габриэле Центи (Gabriele Centi, по совместительству – президент ERIC, Европейского исследовательского института катализа) безапелляционно заявляет, что соединение фосфора и фтора невозможно! И тем паче – невозможно газообразное соединение платины (или палладия) с трифторфосфином. Этого, мол, не существует в природе.

Стрелец затаил дыхание. Оп-паньки! Ведь еще в 2010-м так называемая «комиссия Тартаковского» РАН, призванная расправиться с шарлатаном и мошенником Петриком, делала вывод о том, что его процесс получения платиноидов работает, однако неприемлем сам газ трифторфосфин. Он, по мнению академиков РАН, слишком опасен, ибо, как и угарный газ, легко проникает в кровь и связывает красные тельца, вытесняя кислород из крови. (Можно подумать, старые методы производства платины – шедевр экологической чистоты!) Но ведь РАН при этом не отрицала существования самого газового соединения фосфора и фтора. А тут «европейское светило» по части катализаторов и промышленной химии вообще отрицает само существование трифторфосфина в принципе!

Мастер моментально усадил маленького, чем-то похожего на Хасбулатова, итальянского «признанного эксперта», что называется, пятой точкой на сковороду. Он попросил другого иностранца влезть в Интернет и продемонстрировал итальянскому «признанному эксперту» американские статьи по трифторфосфину, тем самым показав невежество профессора с Сицилии. Вне всякого сомнения, в тот миг Мастер заработал себе еще одного смертельного врага, теперь уже в лице сицилийца. Вряд ли этот аналог наших кавказцев простит Мастеру публичное унижение. Как удивительно, что подобные «специалисты» считаются крутыми экспертами в Евросоюзе.

Иностранные гости попытались достать нашего героя иначе. Мол, а есть ли у вас научные работы по сей теме? Мастер, обаятельно улыбнувшись, заявил: только патент.

– Мы работаем не для того, чтобы статьи писать, а чтобы давать конкретный продукт, – заявил он. А потом показал гостям палец и рассказал, что только оную часть тела можно двадцать лет обмерять по множеству параметров и публиковать кучу статей по сему предмету, только толку от этого – ноль. Нужны конкретные, действующие разработки, передовые технологии, а не куча бумаги.

Стрелец тогда молча согласился с доводом Мастера: Эдисон тоже не бумагу исписывал, а делал конкретные технические новинки.

– Вы живете в мире публикаций, а я – в мире реальности, – заявил Мастер, чем, по впечатлениям Стрельца, усугубил свое положение.

Другой итальянец пробовал было сказать, что современная наука стоит на проверке и воспроизведении результатов, для чего и нужны публикации. Но Мастер и здесь парировал: давайте вести исследования вместе. Ибо есть секрет: состав катализатора в самом реакторе установки, где трифторфосфин растворяет и захватывает платиноиды из концентрата. Намек был более, чем прозрачен: украсть эту технологию невозможно, а мы – не такие дураки, чтобы открывать свое ноу-хау. Хотите получить доступ к технологии, европейцы? Давайте пойдем на совместные работы, на оплату русского ноу-хау, на совместный же выход к европейским потребителям катализаторов. Мастер, достав старую, уже разбитую колбу с осажденной на ее стенках платиной, предложил иностранным ученым: возьмите с собой образцы на анализ. Хотя бы немного. Сами замерьте чистоту полученного металла.

Но гости как-то стушевались. Мол, в аэропорту, на выезде из РФ, могут быть проблемы. А почему платина, мол, черная?

– Так она же состоит из частиц наноразмера, – пояснил изобретатель. – А тут все становится черным. Даже золото…

Профессор Центи моментально поинтересовался: каков размер частиц? Узнав от Мастера, что это – 60 нанометров, итальянец снова безапелляционно заявил: «Это – не наночастицы!». Нано, по его мнению – это 2–4 нанометра, никак не больше.

Мастер тут же отослал его к международной классификации, где нано – это частицы до ста нанометров. Иностранцы презрительно заявили, что умеют создавать частицы с размерами в 1–5 нм. Центи изрек: если тот же палладий – больше пятидесяти нанометров, то его свойства не отличаются от обычного «не нано» палладия.

Мастер на это изумился и прочел небольшую лекцию. О том, что частица того или иного металла, именно в пределах от 10 до 100 нанометров обладает наибольшими реакционными свойствами, активностью. И объясняется это тем, что у частицы размером до 100 нм количество внешних атомов пропорционально больше, чем число внутренних. А потому профессор Центи, мягко говоря, несет не то. Порог в 50 нм, установленный им для частиц платины – не более чем его пристрастное мнение. Итальянец, вспыхнув, заявил, что каждый день сам производит наночастицы металлов в 2–3 нм, а с большими размерами иметь дело считает нецелесообразным. Мастер парировал: как же тогда быть с международной классификацией? Более того, он заявил, что 2 нанометра – вообще не наночастица, поскольку 2 нм есть всего шесть молекул платины. А значит, мы имеем дело не с наночастицей, а с атомным кластером, изучение свойств которого относится к молекулярной химии. Далее он жестко спросил у Центи: получая наночастицы 2–3 нм, вы как-либо применили их, видели их свойства, измеряли каталитическую активность? Профессор Центи промолчал.

Тогда Мастер пригласил химика из Мессины самому приехать и поработать в него в институте, чтобы лично убедиться в качествах катализатора, на котором можно (но на иной установке и некоторыми дополнительными усовершенствованиями) разделять даже изотопы водорода.

– Есть большая разница между теоретической и практической деятельностью, – сказал Мастер. – Я создал промышленные производства металлов практически всей таблицы Менделеева и приглашаю делегацию к себе на производственный участок…

Далее Мастер повторил чьи то слова (ранее Стрелец уже где-то это слышал) о том, что один удачно поставленный эксперимент заменяет тысячи теоретических статей. А он ежедневно не просто производит наночастицы, как Центи, а работает с ними. Улыбаясь, Мастер протянул в подарок абсолютной европейской знаменитости, Мишелю Гретцелю, пластинку железа. Она гнулась и позволяла сворачивать себя как полиэтилен. Мастер попросил Гретцеля проверить этот материал в его институте. Это – нержавеющее железо, оно не взаимодействует с щелочами. А это и есть нанотехнологии.

Еще (в качестве подтверждения) Мастер поведал, что ему удалось без применения больших температур получить из бытового метана этилен (от 4 до 6 процентов). Тут же изобретатель уселся за хроматограф и пригласил всех к участию в эксперименте.

– И сегодня ни у кого в мире нет таких катализаторов, ибо для этого нужно, чтобы катализатор состоял из нанокристаллитов, выращенных из газовой фазы. Существует огромная разница между катализатором, сделанным из аморфного порошка, чем и являются наночастицы в пределах 2–3 нм, и тем, что состоит из активных кристаллитов, – заявил Мастер.

Он продемонстрировал темную маслянистую жидкость (широкую фракцию углеводородов, ШФЛУ), которую добыл из попутного нефтяного газа. На некоторых месторождениях, где на тонну нефти в воздух улетает все 800 «кубов» газа (0,6 литра жидких углеводородов в каждом), можно с помощью катализаторов увеличить добычу на 480–500 литров. При этом не требуется постройка огромных заводов за миллиарды долларов, не придется с огромными затратами собирать попутный газ на них. Нет – дешевые и эффективные катализаторы дают возможность сжижать попутный газ на месте, тут же смешивая полученную ШФЛУ с извлекаемым «черным золотом». А потом – использовать имеющиеся нефтепроводы.

С помощью тех же катализаторов во Всеволожске уже получали сжиженный газ из пропан-бутановой смеси. Причем очень просто: с помощью цилиндра от мотора, превращенного в компрессор. Где поршень (с катализатором в углублении), сжимая и разжимая пропан-бутановую смесь, дает на выходе жидкий газ. И его тоже можно смешивать с сибирской нефтью, делая ее легкой.

А какие перспективы открываются у газофазового метода при нанесении тонкого платинового покрытия на металлические изделия самой сложной формы! Не нужно никакого электролиза – идет именно газовое напыление.

Тогда Мастер предложил европейцам устроить сравнительные испытания итальянских и своих катализаторов. Но отклика, к сожалению, вновь не нашел. И вот что запомнилось Стрельцу: итальянец все время говорил, что их катализаторы – более «мелкозернистые». И вообще дешевле в производстве. Но ведь он совершенно выпускал из виду то, что газофазовая установка – это не просто производство катализаторов, но и, прежде всего, крайне дешевый способ добывать платиноиды. Да, сразу все, в смеси, в одном реакторе, причем с последующим разделением металлов. И это приносит огромное уменьшение издержек – просто в силу экономии времени и средств, в силу сокращения десятков технологических операций до одной-единственной, из-за сжатия всего цикла с многих месяцев всего до суток. Наш изобретатель старался объяснить: платину и прочие металлы этой группы газофазовым методом можно получать быстро, у самого месторождения, даже самого бедного, и тут же – делать дешевые катализаторы в массовом количестве. А сам газ регенерируется и вновь идет в дело. При этом размер в 60 нм – оптимальный, ибо, кроме прочего, обеспечивает износостойкость катализатора.

Мастер старался втолковать это итальянцу Центи. Мол, газофазовый метод во всем мире применяю только я. А везде платиноиды извлекают из руды и разделяют долгими, дорогими и экологически грязными – химическими методами.

* * *

И вот все, посмотрев старую, «отставную» установку, возвращаются к новой, работающей. Мастер принимается колдовать у пульта управления и кранов. Иностранные гости боязливо жмутся к стенке, отходя далеко в сторону от машины. Один из них пугливо выходит из комнаты, за дверь. Мастер пытается успокоить европейцев: в колбе, где платина напыляется на носители из оксида алюминия – вакуум. Работает сильная вытяжка. Опасаться взрыва – глупо. Но иноземцы все равно явно трусят. Чтобы их совсем не перепугать, изобретатель опускает перегородку большого шкафа, в который помещен весь газофазовый агрегат.

И вот серебристый налет на колбе, переходящий в черную пленку, появился на достаточной площади стекла. Часть засыпанных в стеклянный сосуд гранул оксида алюминия тоже покрылись пленкой металла. Мастер, остановив аппарат, вновь излагает принципы его работы:

– Я готов поделиться секретом катализатора, который позволяет растворять платиноиды в реакторе с помощью газа при низких температуре и давлении. Но только если мы будем работать вместе…

Он сообщает, что может таким же образом добывать и никель, осаждая его в тех же наноразмерных частицах. А такой никель по каталитическим характеристикам приближается к обычной, металлической платине. А потом предлагает взять его катализаторы и проверить их качества в Европе, в собственных лабораториях гостей. «Критерий должен быть одним – практика!» – заключает Мастер.

Но вот принять платину на анализ из разбитой колбы иностранные гости отказались. Все-таки побоялись проблем на выезде из РФ. Попросили прислать им образцы по официальным каналам…

* * *

Стрелец тогда горячо пожал руку седовласому хулигану. С Мастером вообще было здорово проводить время: тот излучал энергию в пространство с активностью средней электростанции и буквально заряжал окружающих. Стрелец давно знал, что такое попутный газ. Что каждый год в несчастной постсоветской РФ добывается 55–60 миллиардов кубометров оного, но только четверть его попадает на переработку. Остальное либо палится в «лисьих хвостах» или списывается на технологические потери, либо, в лучшем случае, используется как горючее на промысловых электростанциях. Но жечь попутный газ – это буквально топить камин деньгами. А тут появилось радикальное решение проблемы…

Потом, уже в Москве холодной зимы 2012–2013 годов, Стрелец слышал выступления умных ученых из РАН, бывшей АН СССР. Они озабоченно говорили о том, что на исходе нулевых годов нового столетия РФ столкнулась с неожиданным вызовом, который неправильно назвали «сланцевой революцией». На самом же деле на Западе произошел прорыв в технологиях добычи газа и нефти из нетрадиционных источников. Это тот вызов, который не знал могучий Советский Союз и не успел дать на него ответа. А значит, и бездарная РФ, использовавшая только советское наследие, оказалась бессильной. Американцы стали добывать нефть из тяжелых песков, а газ – из сланцев. Они стали превращаться не только в самодостаточную по углеводородам империю – они принялись экспортировать энергоресурсы в остальной мир, подобно РФ или Саудовской Аравии. Им плевать было на то, что добыча сланцевого газа требовала огромных затрат, неимоверного объема воды для гидроразрыва пластов, а отдача скважин достаточно быстро падала. Прибыль янкесам давало то, что добываемый газ, в отличие от русского газа Ямала, был жирным. Он содержал массу полезных примесей, которые служили ценнейшим сырьем для тонкой химии. И это окупало все затраты сторицей.

Академик Алексей Конторович, выдающийся советский геолог, говорил о том, что в Западной Сибири каждый кубометр подземной воды содержит не меньше одного кубометра газа. Когда эта вода поднимается на поверхность, давление падает – и газ выделяется в свободную фазу. Еще в 1975-м Конторович и его коллега Иван Иванович Нестеров в труде «Геология нефти и газа Западной Сибири» даже подсчитали объем этого газа. А знаменитый гидрогеолог Леонид Зорькин мечтал о том, что когда-нибудь человечество будет использовать этот газ для отопления, как энергоноситель.

Конторович тогда рассказывал о том, что монополия «Газпрома» будет сильно поколеблена. Ибо есть успехи в поставках сжиженного газа с новых месторождений, ибо уже найдены новые, богатейшие месторождения природного газа в иных районах мира: гигантский по запасам Южный Парс в Персидском заливе, Южная Иолотань в Туркмении, месторождения «голубого топлива» на шельфе Средиземного моря у берегов Израиля и Ливана. Даже у островов Сенкаку – предмета спора между японцами и китайцами. Есть очень интересные газовые открытия, сделанные в Индийском океане, на северо-западе Австралии. А значит, как предвидел Алексей Конторович в 2012-м, в обозримой перспективе на мировой рынок хлынут громадные новые объемы сжиженного природного газа, вытесняя дорогой «трубопроводный» газ Уренгоя/«Газпрома». И если РФ не хочет разориться, ей нужно громадные силы бросить на то, чтобы наладить полную переработку добываемых у себя углеводородов. Так, чтобы не везти за рубеж просто сырье. Интервью ученого в журнале «Эксперт» за 17 декабря 2012 года легло в досье Стрельца, тогда еще – простого оппозиционера.

Он накрепко запомнил совет старого советского геолога: нужно учиться перерабатывать жирный газ с будущих промыслов Восточной Сибири, с Большой Ковыкты, с Тохомской газовой «шапки» и с Чаяндинского месторождения в Якутии. А в жирном газе, помимо привычного русским метана, есть много пропана, этана, бутанов, ценнейшего гелия.

– Гелий, во-первых, нужен в тонкой металлургии, во-вторых, в медицине, ракетно-космическая техника без него не может обойтись. Наконец, гелий – это сверхпроводимость. Многие высокие технологии просто невозможно реализовать без гелия, – говорил тогда Алексей Конторович.

Академик Николай Добрецов тоже говорил о гелии в жирном газе Восточной Сибири. Мол, на Севере и на Востоке, куда перемещается газодобыча, газ не сухой, а жирный, а он дает сырье дороже, чем сам газ.

– Сухой газ – это метан, его можно только сжигать. А чем больше углерода, чем более длинная цепочка, тем газ более жирный и более ценный. В сопоставимых объемах такой газ сейчас добывают в Америке, но у них и производство нефтехимических продуктов в десятки раз больше, чем у нас. И нам нужно создавать целую отрасль, такую же, как атомная. Новую отрасль на новых принципах, чтобы не догонять то, что уже известно, а сразу опережать. Это не ограничишь одним заводом. Эти задачи формулировали у нас в том числе академики Алексей Конторович и Валентин Пармон, – убеждал Добрецов.

Стрелец тогда сжал кулаки: так ведь и эту проблему можно решить с помощью Платинового проекта Мастера! Ведь если широко развернуть производство дешевых и качественных катализаторов, то можно не только попутный газ сгущать, можно, черт побери, и жирный газ полностью перерабатывать. Можно вообще скрестить работы во Всеволожске с работами уникального новосибирского Института катализа имени Борескова. Ведь тамошние гении умеют делать волшебные одностадийные заводы по переработке углеводородов.

* * *

Адъютант тронул Стрельца за плечо, возвращая его в текущую реальность.

– Спасибо, Андрей, – кивнул Стрелец, принимая депеши. Включив плафон над головой, пробежал глазами строчки текста. Удовлетворенно хмыкнул. Отлично! В Авророполисе под Одессой запустили завод по производству легкой воды. Молодец, Гецко! Знал, кого ставить во главе дирекции развития Новороссии! Очередное дело Академика живет и побеждает. Вахромеев и Нагапетян из Футурославля в Приморье докладывали: они получили новую линейку лекарств из водорослей и хитиновых панцирей крабов в биотехнопарке Сахалина. Рапортует о строительстве экранопорта и сети аэродромов для легких самолетов. Ну, эти ребята хорошо знают, как использовать те средства, что были конфискованы у тысяч великих и малых крыс после открытого процесса над бывшей правящей партией «Единых медведей».

А это что? Игорь Табачук шлет привет и пишет, что дороги по технологии NWT в этом году охватят всю Нижегородскую губернию. Молодец! Интересно, он когда-нибудь бросит курить свою трубку? Вряд ли. Сколько Стрелец помнил Табачука с их закомства в 2006-м – столько Игорь ассоциировался у него с ароматом голландского табака. Тогда они замышляли новую книгу – «Венчурную Россию». В итоге Стрелец написал ее один и назвал «Звездой пленительного риска». Ну, а теперь Игорь занимался продвижением и распространением еще одной советской технологии, которую усиленно не замечали то в ельцинской, то в путинской Эрэфии.

Стрелец потянулся, откусил кончик любимой гаванской сигары. Когда ему Табачук про дороги-то эти рассказал впервые? Ах да, аккурат накануне поездки к Мастеру во Всеволожск.

Хорошая штука – NWT. Прелесть технологии в том, что эта она, уже созданная в Советском Союзе (и принятая командованием инженерных войск) уже была опробована в РФ. Дорога по сей технологии (близ города Мегион в Тюменской области) к 2012-му работала уже полтора десятка лет, будучи проложенной по болоту, причем выдерживала здоровенные грузовики. Тогда Стрелец подумал, что это – спасение от русского извечного бездорожья. Ведь такую дорогу, как с жаром рассказывал Табачук, можно превратить в асфальтовую, положив покрытие сверху «пружинящей» основы. Превратить проселочную трассу в магистральную. Причем стоимость строительства и эксплуатации такой дороги в разы ниже, чем у привычных дорог. Скорость же строительства потрясающа: ее в СССР недаром создавали для военных нужд. Тянуть такие трассы можно хоть по топям, хоть по вечной мерзлоте.

– Пойми, Макс, ведь чтобы удержать Север, нам нужно прокладывать дороги с юга на север, к Полярному кругу, – горячился тогда Игорь. Знал ли он тогда, что потом, после Великой Революции, его грезы станут реальностью – и ему самому придется возглавить новый «Гушосдор-Провинция»?

Стрелец знал, в чем суть NWT. В том, что нижняя часть конструкции дороги – мелколесье и кустарник, уложенные по специальной технологии. Их и так рубят при строительстве трассы. И – тут же используют. Причем «подушка» получается долговечной. Верхняя часть конструкции – грунтовое покрытие малой толщины. Способ строительства – «от себя», что крайне удобно. Для дорожников дорога становится своеобразным «плотом» или «понтоном», который наращивается вперед. Основной принцип работы конструкции – распределение и поглощение нагрузок внутри конструкции на большую площадь. Потому строить можно в условиях нашего Севера, на сущих неудобьях. Одновременно делая по той же технологии и большие площадки для техники.

Это годится для строительства и автомобильных дорог для тяжелых транспортных нагрузок. И кустовых площадок с нефтеприемниками-амбарами для бурения и эксплуатации нефтяных и газовых скважин и других площадок. И дорог для прокладки трубопроводов и других коммуникаций. Уже построено более десяти тысяч верст таких дорог (Западная Сибирь, остров Сахалин, Европейская часть), в том числе и для проезда по болотам военной техники и изоляционно-укладочных колонн массой 700 тонн. Темпы строительства дороги – 400 метров в день, она выдерживает грузовики с нагрузкой в двадцать тонн на ось. В Западной Сибири еще в 90-е была построена и в течение двух лет прошла все стадии испытания кустовая площадка для бурения на болоте глубиной 14 метров. Теперь этих площадок – тысячи.

Стрелец пыхнул сигарой, зажмурившись, словно довольный кот. Уже существуют не только проселочные, без асфальтового покрытия, дороги такого типа. На них их уже кладут плиты из сверхпрочного серобетона еще одного инноватора: Александра Жеребина. Стрелец любил комбинировать инноваторов, стыковать их друг с другом. Ибо в скрещении рождались великие прорывы. Стрелец считал своим духовным учителем самого Сталина – а потому, как и он, до самозабвения любил науку и технику. Академик, наверное, одобрил бы его.

Ведь такие дешевые и долговечные трассы связывают между собою биоагроэкополисы и футурополисы, растущие по территории Русского Союза, словно грибы после дождя. Пусть новые трассы прорезают наше пространство густой сетью. Здесь – дороги, там – домашние установки ZF, дающие людям здоровую, биологически активную воду. И тут же – легкие самолеты для каждой семьи, чистые автомобили-вездеходы на топливных элементах с маленькими, но емкими хранилищами водорода, изобретенными вездесущим Мастером. Так, кирпичик за кирпичиком, и обретает плоть мечта жизни Стрельца: на месте развалин 1991 года создать огромную страну, сильную и развитую, населенную народом-гигантом. Смеющимся, загорелым, умным и сильным, не боящимся любить и творить, и заводить детей – по три хлопца или девчонки на семью.

Да будет так! Стрелец хрипло хохотнул. Махнул рукой свите: ничего, занимайтесь, ребята. Воспоминания снова захватили его.

* * *

Тогда, впервые увидев газофазовую установку в действии, Стрелец решил – это прорыв.

Но Мастер покусился на святое. Он вздумал породить новую технологию производства платины и платиноидов. Он замахнулся на сам «Норильский никель».

Привычные процессы получения платины чертовски долги и экологически грязны. Вы представляете себе, насколько выводятся из оборота вложенные в производственный цикл деньги? Да и само производство ценного металла ох как вредно для природы!

Мастер придумал, как извлекать все металлы платиновой группы из рудных концентратов за одну операцию. Получая сверхчистые партии рутения, родия, палладия, осмия, иридия и платины. Сразу. Без всяких кислот. Именно этим и был поражен Стрелец.

Мастер решил использовать для этого газофазовую технологию, а именно – использование газа трифторфосфина (PF3). Казалось бы, парадокс: платина, как благородный металл, крайне неохотно вступает в реакции с иными веществами. Например, платину можно растворить только в царской водке – адской смеси концентрированных соляной и азотной кислот. Трифторфосфин, в свою очередь, также химически не очень активный газ. Но инертная платина может вступать во взаимодействие с трифторфосфином и создавать химические комплексы, устойчивые в определенном диапазоне температур! Более того, при строго определенной (невысокой!) температуре трифторфосфин разрывает химические узы с атомом платины и высвобождает его. Свободные ионы платины соединяются в кристаллики нанометровых размеров и, что называется, выпадают в осадок.

Этой парадоксальной ситуацией и воспользовался Мастер. Было бы ошибочно утверждать, что химики из институтов РАН (АН СССР) не знали об этих особенностях трифторфосфина, но им и в голову не приходило использовать эти свойства для создания промышленной технологии извлечения платиноидов. А химики-прикладники, разрабатывавшие способы обогащения платиносодержащих руд, по-видимому, попросту не знали о богом забытом газе и его незаурядных способностях в случаях с платиноидами.

Мастер обнаружил, что в присутствии некоторых веществ трифторфосфин по отношению к платиноидам начинает вести себя более активно. В некоторых термодинамических условиях он образует с платиноидами газофазные комплексы, которые при изменении этих условий распадаются. Этот экспериментальный факт стал «ноу-хау» новой газофазной технологии.

Родился агрегат, который дает чистейшие (99,99 %) платиноиды путем пропускания газообразных трифторфосфиновых комплексов через последовательно расположенные реакторы для пиролитического выделения металлов. Каждый из них имеет именно ту температуру, которая нужна для разложения трифторфосфинового соединения именно этого металла. Потому в колбе со значком «Pt» на стенках осаждается именно чистая платина, на колбе с обозначением «Палладий» – именно палладий. И так далее.

Для обеспечения полной регенерации рабочего газа и обеспечения высокой экономичности и эффективности фосфин, выделяющийся в пиролитических реакторах, возвращают в зону синтеза газообразных трифторфосфиновых соединений. Цикл замыкается. И так можно перерабатывать хоть бедные руды, хоть отвалы старых металлургических производств! То есть, буквально из отходов обеспечивая страну и дефицитнейшими материалами, и приличными доходами.

На такой вот технологии Мастер в 2001-м простроил один опытный аппарат для извлечения платиноидов, в 2013-м – достроил второй, более совершенный.

В 2001-м изобретатель решил предложить свою технологию «Норильскому никелю». А кому же еще? Ведь тогда комбинат-гигант возглавлял не тупой олигарх-«баблоруб» и не инвестор в баскетбольно-футбольную ерунду, а красный директор, Герой Социалистического труда Джонсон Хагажеев.

Дело было вот в чем: к тому времени истощились некогда обильные уральские рудники, где добывали платиноиды. А спрос на них в мире стал расти. Ведь эти металлы как воздух нужны в высокотехнологичной индустрии. Не только в тонкой химии, как катализаторы процессов, но и в электронной промышленности, где, например, делают слоистые конденсаторы на палладии. Или в автомобильной индустрии, где нужны катализаторы из патины и палладия. Ну, а в перспективе платиноиды понадобятся для массового производства электрохимических топливных элементов. Поэтому «Норникель» решил сконцентрировать свои главные усилия на производстве не меди и никеля, а именно платиноидов.

В 2001-м на комбинате директорствовал «красный инженер» Хагажеев. Именно он, а не олигархи Потанин и Прохоров, смог с 1996 года вывести предприятие из тяжелейшего положения. До того, комбинат успел влезть в непомерные долги, потерял зарубежные рынки, месяцами не выплачивал зарплату рабочим.

Джонсон Талович, который в 1961-м начинал карьеру молодого инженера именно на «Норникеле» и работал на нем двадцать последующих лет, спас и поставил на ноги огромный комбинат. Потом он успешно руководил Надеждинским горно-металлургическим комбинатом на Кольском полуострове, стал Героем труда, работал директором Балхашского ГМК. В общем, именно советский зубр и вытащил из смертельной трясины «Норильский никель».

Именно к нему и направился Мастер. Ибо знал: человек, прошедший карьеру от простого плавильщика до директора завода, живет делом – и оценит технологический прорыв.

И он заинтересовался. Хагажеев в конце февраля 2001 года приехал во всеволожскую лабораторию Мастера с тремя своими заместителями, с несколькими сотнями граммов платинового концентрата в портфеле и с губернатором Красноярского края Александром Лебедем в придачу. При них изобретатель запустил установку.

Через несколько минут потрясенные инженеры увидели, как на стенках прозрачного кварцевого реактора стали конденсироваться мельчайшие кристаллы платины. А в соседних цилиндрах стали оседать другие металлы платиновой группы: палладий, родий, осмий.

Стали обсуждать: на сколько же лет этот метод опережает современный уровень технологии производства платиноидов? Согласились, что на двадцать. Тут вмешался А. Лебедь с комментарием в своем грубо-генеральском стиле: «Один тоже так говорил. Столько и дали…»

Даже без проведения химических анализов полученных веществ Джонсону Хагажееву стало ясно: из первичного концентрата, представляющего собой смесь платиноидов, золота, серебра и других элементов и минералов, на его глазах были успешно выделены и разделены металлы платиновой группы. Однако для окончательных выводов должен быть устроен специальный эксперимент, в котором можно было бы контролировать количество каждого драгоценного металла.

Хагажеев тут же составил и подписал договор между «Норникелем» и Мастером о передаче пяти кило платинового концентрата и проведении такого эксперимента. Автор новой технологии, в свою очередь, предложил для объективности и независимой оценки достоверности результатов пригласить к участию в эксперименте представителей сторонних организаций – как наблюдателей. А химический анализ полученных в эксперименте металлов произвести параллельно в нескольких независимых лабораториях.

Такой эксперимент состоялся в мае 2001 года. Из Москвы приехали директор Института криминалистики ФСБ РФ (Войсковая часть 34435 Федеральной службы безопасности) генерал А. В. Фесенко с начальником аналитического отдела этого института Н. Е. Харьковым, директор Государственного НИИ прикладных проблем Государственной технической комиссии при Президенте РФ генерал А. Н. Евдокимов. «Норильский никель» представляли заместитель начальника Управления драгоценных металлов А. Г. Рыжов и ведущий специалист М. П. Юрков. От петербургской науки присутствовали сотрудники отраслевого института «Гипроникель»: директор по исследованиям и разработкам Л. В. Волков, начальник отдела Т. В. Галанцева и главный специалист Ю. Г. Семенов.

Эти эксперты по платиноидам уже знали, зачем их пригласили в лабораторию Петрика. Сомнений в том, что на трифторфосфине можно выстроить новую технологию извлечения из рудного сырья платины, у них, в общем-то, уже не было. Перед экспериментом специалисты говорили: в этом новом химическом процессе можно, конечно, выделить платину, возможно, что поддадутся родий и иридий, но никак не рутений! Ну, никак не должен рутений вступать в химическую реакцию с трифторфосфином, а потом конденсироваться в чистом виде!

Результаты эксперимента полностью опровергли эти утверждения и развеяли все сомнения. Даже рутений, этот первый в группе благородных металлов и самый трудноизвлекаемый платиноид, с которым у производственников больше всего мороки, был получен в идеальном металлическом виде.

Платиновый концентрат загрузили в емкость, которая трубопроводом подключена к реакторному аппарату из кварцевых цилиндров. В емкость пустили трифторфосфин. В этих двухдневных экспериментах поочередно демонстрировались две технологии: газофазная и жидкофазная, различные по термодинамическим параметрам. И так же, как это было в первый раз, на глазах у присутствующих в каждом кварцевом реакторе стали конденсироваться определенные благородные металлы…

Гости оказались глубоко впечатленными. Они подписали акт о проведении испытаний. Решили: пробы того, что осело на стенках колб, одновременно проведут в аналитических лабораториях Института криминалистики ФСБ РФ, «Норникеля» и Красноярского завода цветных металлов (КЗЦМ).

Через неделю анализы были готовы. В «Норникеле» их свели воедино и констатировали: чистота извлеченных за десять минут, в один цикл, металлов, колеблется от 99,8 до 99,9 % (). Впервые в одном простом с виду технологическом переделе были получены столь высокая чистота платиноидов при столь высоком их извлечении из исходного сырья! Это было похоже на чудо.

Джонсон Хагажеев решает: эту технологию нужно принимать на вооружение! Он тогда спросил: а нельзя ли и промежуточные продукты «Норникеля» переработать? Мастер согласился. С ним комбинат подписал договоры о разработке технологии извлечения драгоценных металлов, селена и теллура, из кека огарка выщелачивания никелевого шлама и прочих промежуточных продуктов. А в июле 2001 года «Норникель» подписал соглашение об общем сотрудничестве с институтом Мастера. «Гипроникель» должен был спроектировать первую промышленную установку по газофазному выделению платиноидов, оборудование планировалось изготавливать силами ракетно-космической корпорации «Энергия», где всегда была высочайшая культура производства…

* * *

Стрелец вспомнил тот декабрьский день 2012 года, когда Мастер поведал ему эту историю. Они сидели в придорожном ресторанчике, Мастер заказывал прожаренные до хрустящего состояния драники, прихлебывал «Эвиан» и горячился:

– Это был просто злой рок какой-то! 24 июля 2001 года олигарх Прохоров, будучи одним из основных собственников «Норникеля», смещает Хагажеева с поста гендиректора и назначает на его место самого себя. И – все. Больше по инерции, чем в качестве задела для будущих исследований, продолжались намеченные вместе с Хагажеевым работы. Мы успели подготовить всего один отчет о совместной работе. Мы предложили дополнить наш процесс еще двумя, чтобы извлекать из рудного концентрата не только платиноиды, но еще и селен, таллий, золото и серебро. Чтобы вообще не было никаких отходов производства.

В ответ – тишина. В 2002-м финансирование прекратили. Олигарху Прохорову это было, видимо, неинтересно. Мы, конечно, не успокоились. Через шесть лет удалось достучаться и до Прохорова. В феврале 2007 года в московском кабинете руководителя «Норильского никеля» Прохоровым и Мастером был подписан меморандум о начале совместной работы. Но надо же было такому случиться еще раз! В марте того же года М. Д. Прохоров объявил, что покидает пост гендиректора…

Стрелец тогда долго, до поздней ночи, проговорил с изобретателем. Воображение рисовало ему совершенно иной «Норникель»: с просторными светлыми цехами, где работают чисто автоматические газофазово-комбинированные установки. В дело идет все. Нет никаких шлаков, пыли, кислот и солей. Полная переработка и замкнутый цикл. Персонал – операторы в белых халатах.

– Да, могло быть и так, – согласился Мастер. – Я вам больше скажу: именно тогда мы и наткнулись на то, что с помощью трифторфосфина можно заменить гальванопластику и наносить тончайшие металлические покрытия на разные поверхности. Так мы и придумали дешевые катализаторы: на основу из оксида алюминия наносится тончайший слой чистой платины. Причем такое покрытие получается намного лучше гавльванопластического – оно фантастически гладкое, без пор, равномерной толщины.

Мы придумали, как извлекать ценнейшие металлы из бедных и крайне бедных промышленных отходов. Для этого добавили к основному процессу еще два – концентрирование металлов до уровня в 5—30 граммов на литр раствора и разделение металлов. Да-с, с выделением их с чистотой не менее 99,9 процента! Создали для этого твердые эстрагенты, Максим, ТВЭКСы. И все остановилось…

Мастер в тот вечер остановился у огромного двухкабинного тягача-ракетовоза «Ураган», припаркованного около его дома во Всеволожске.

Мягко падал снег, и они тогда вышли из теплого, обитого белой кожей салона «Майбаха» полюбоваться этим символом советской военной мощи. Оказывается, изобретатель купил его для сына и для себя – он все-таки мальчишка в душе.

Оглаживая стылый бок замершего гиганта, Стрелец тогда сказал Мастеру, что, в общем, все закономерно. Вместо человека, жизнь отдавшего цветной металлургии и болевшего за будущее «Норникеля», пришел просто «счетчик бабок», в жизни не сделавший ни одного стоящего дела. Вот и наглядная разница между «красным инженером» и постсоветским денежным мешком. Ведь последний, сей мастер куршавельских загулов, точно так же показал себя и в добыче золота. Брал месторождения – и не разрабатывал их. Все ждал, когда государство протянет линию электропередач к одному из приисков за 11 миллиардов рублей, а сам втрое больше выбросил на баскетбольную команду американских негров и на стадион в Штатах. Чего же мы хотим от такой «элиты»?

Мастер только усмехнулся.

– Все равно мы не проиграли. Технология есть. Можно ставить ее хоть в Белоруссии и завозить руду для переработки из Южной Африки, – сказал он тогда. А потом, помолчав, добавил:

– В чем наша ошибка? Не секрет, что «Норникель» ежегодно заказывает в разных организациях проведение сотен научно-исследовательских работ, на многие миллионы долларов. Неужели в этом перечне не нашлось бы места для работы по адаптации нашей технологии к условиям реального производства, да еще мизерной стоимостью в 10 тысяч долларов?

Дело в том, что все эти НИР направлены на совершенствование традиционных технологий, а наша работа подразумевает революционное преобразование производства драгоценных металлов. Она закрывает старые мощности за ненадобностью. Да и при успешном использовании новой технологии так или иначе придется изобретателю за использование лицензии на патент. А делиться полученной сверхприбылью олигархам ой как не хочется!

У этого владельцев «Норникеля» нет никаких объективных причин для кардинального изменения производства драгоценных металлов. Зачем им новая технология? От хорошего лучшее не ищут: на мировом рынке платиноиды из года в год дорожают, потребление их медленно, но увеличивается, в мировой экономике «Норникель» занял свою нишу и получает устойчивую прибыль.

Что ему еще нужно? Резкого снижения себестоимости драгоценных металлов и получение сверхприбылей? Но посмотрите, какой ценой это может быть достигнуто: крупные финансовые вложения в новые производства, огромные организационные пертурбации. А что делать со старым производством? Например, с Красноярским заводом цветных металлов, который становится попросту ненужным? А что делать с тысячами рабочих и их семьями?

Кроме того, руководителям компании нужно считаться с мнением сотрудников десятков научных институтов, которые кормятся тем, что совершенствуют старые технологии. Да они готовы костьми лечь, но ни под каким соусом не допустить нас до производства! И вся эта головная боль только ради получения сверхприбылей?

Нет, надо искать иных игроков…

– Вот если бы у главных конкурентов «Норникеля», например, у южноафриканцев, появилась бы такая технология, которая сбила бы мировые цены, и «Норникель» стал бы терпеть убытки от производства платиноидов, – невесело засмеялся в ответ Стрелец. – Вот тогда бы его владельцы и руководители сами пришли бы к вам с поклоном…

Мастер тогда вскинул гордо патлатую голову и упрямо произнес:

– Да сил и времени на все не хватает, Максим! Пока еще не созрела ситуация на мировом рынке, попробуем работать с мелкими производителями платиноидов. Или предприятиями, у которых есть доступ к платиновому сырью, но они не знают, что с ним делать. Платиной-то русские недра богаты. Вы не знали? Ее месторождения простираются по всему Заполярью – от Кольского полуострова до Чукотки и островов в Северном Ледовитом океане. Есть платиновые месторождения даже в центральных областях, где уже есть хорошо развитые коммуникации, инфраструктура и вполне подходящий для людей климат. В Воронежской области, например.

А гигантские отвалы десятков горно-обогатительных предприятий, разбросанных по всей стране? В них ведь законсервированы десятки, сотни тонн платиноидов и других ценных элементов таблицы Менделеева. И только мы можем с малыми затратами извлечь их оттуда. Аналогичная ситуация – и за рубежом. Вот тогда руководители мировых платиновых гигантов почешут затылки…

Мастер еще раз засмеялся. Таким он и отпечатался в памяти: в распахнутом длиннополом пальто, ноги расставлены, руки – в карманах. Задорный отблеск уличного фонаря в очках. И грива седых волос на лобастой башке…

* * *

На дворе стоял апрель 2013 года, когда Мастер, торжествуя, показал Стрельцу две стеклянных банки с новыми катализаторами: кобальтово-платиновым и кобальтово-рутениевым. И когда он начал рассказывать о том, что успел сделать, в памяти Стрельца всплыли картины из романа Бондарева «Горячий снег». Танки со знаками черного солнца, вздымающие снежные вихри. Узкие, хищные корпуса «мессершмиттов». Сизые моторные выхлопы бесчисленных моторов. Выхлопы синтетического бензина…

Помнишь ли ты, читатель, что Гитлер смог воевать почти шесть лет против всего мира, не имея своей нефти? Каким образом работали двигатели десятков тысяч его танков и автомашин, если та нефть, что он получал из Румынии и Венгрии не покрывала и половины потребностей Германии? Наверное, читатель, ты помнишь, что гитлеровцы делали жидкое топливо из каменного угля. С помощью процесса Фишера – Тропша, разработанного в 1920-е. Немцы к 1944 году гнали с ее помощью из угля 6,5 миллионов тонн жидкого горючего в год, благо у них угля хватало. Да так, что англо-американцам пришлось вести специальную воздушную войну на уничтожение заводов по выпуску «угольного горючего».

Если Фриц Габер, изобретший технологию получения азота из атмосферного воздуха, позволил немцам сражаться четыре года Первой мировой, покончив с зависимостью страны от чилийской селитры, то Фишер и Тропш сделали возможным Вторую мировую. Они дали Германии бензин из угля.

Что это за процесс? Перегретый водяной пар прогоняли через слой раскаленного каменного угля. Получался «водяной газ», он же – синтез-газ, смесь угарного газа (одноокиси углерода) со свободным водородом. А дальше получались углеводород и углекислый газ.

CO + 2 H2 → −CH2− + H2O

2 CO + H2 → −CH2− + CO2.

Из получаемых углеводородов делался синтетический бензин. Конечно же, все это делалось с помощью катализатора. Немцы применяли торий-кобальтовый катализатор. Впоследствии применяли еще и циркониево-кобальтовый. Топливо получалось дорогим. Но разве это останавливает войны? Тогда высокая цена эрзац-бензина покрывалась расходами вермахта.

Поэтому после войны это направление угасло. Мир оказался залитым дешевой нефтью Ирана и Персидского залива, Венесуэлы и Мексики. Производить бензин из угля по Фишеру – Тропшу стало невыгодно: слишком быстро наступало отравление катализатора. И еще быстрее оно случалось, если химики пытались получить более тяжелые, нежели бензин, виды топлива. Только ЮАР, попав в сложное положение, развивала эту технологию, создав в 1955 году фирму «Сасол». Что называется, не от хорошей жизни: у режима апартеида, попавшего в международную изоляцию, не было своей нефти. Сегодня процессом Фишера-Тропша по-прежнему пользуются в ЮАР. По традиции.

Но оказалось, что старая технология может получить новое дыхание: если применить ее для получения жидкого горючего из попутного и природного «жирного» газа. Еще в 1993 году в Малайзии (в Бинтулу) компания «Шелл» открыла завод на процессе Фишера-Тропша, который производит синтетическое горючее именно из природного газа с шельфового месторождения. И там, кстати, применяется кобальто-циркониевый катализатор.

А что сделал Мастер? Создал кобальто-платиновый и кобальтово-рутениевый катализаторы, наносимый на все тот же носитель из оксида алюминия. При этом платины в них – ничтожная часть, буквально – сотая доля процента.

– Беда была в том, что катализатор в процессе Фишера-Тропша быстро отравляется серой. Здесь нам этого удалось избежать за счет того, что частицы катализатора разбросаны по поверхности носителя и сере просто не за что «зацепиться». Рутений, кстати, очень хороший катализатор именно для этого процесса, и мы умеем его получать…

Итак, что теперь можно делать с помощью этой разработки? Теперь не нужны огромные заводы стоимостью по пять миллиардов долларов у промыслов: синтетическое топливо можно производить из газа прямо на месте, используя для реакции атмосферный воздух. Можно закачивать переработанный попутный газ в добываемую нефть. А можно – если это снова понадобится – выпускать синтетический бензин из угля.

Буквально накануне профессор Харальд Свердруп из шведского университета Лунда выступил с сенсационным заявлением. Если рост популяции сапиенсов продолжится в таком же темпе, как и нынче, то в ближайшие тридцать-сорок лет мы используем столько же материальных ресурсов, сколько истратили за всю предыдущую историю. И эта перспектива уже видна по мере бурного промышленного роста в ранее бедной и нищей, «спавшей» Азии. Только за счет Китая, Индии, Малайзии, других стран Востока на планете появится не менее полутора миллиардов новых потребителей «западного типа». Аналога западного «среднего класса» с такими же показателями расхода ресурсов на душу населения. Тут планета кричит от потребления всего одного «золотого миллиарда», а что будет, если поголовье супертотребителей хотя бы удвоится за счет нового «среднего класса» Азии?

Поскольку, мол, с 1980 года человечество удвоилось в числе и еще продолжает расти, то оно поглощает неимоверные объемы ценных металлов. И очень скоро наступит эра их нехватки. Добыча их достигнет пика. Для металлов платиновой группы этот момент наступит в 2020-е годы, для свинца, серебра, цинка – примерно в 2030-е, для меди, хрома, никеля, молибдена – в 2040—2050-е, после чего наступит время истощения. Железо может стать ценным металлом уже к концу нынешнего века. Дефицита фосфора? Возможен в двух критических позициях (в 2040-е и в 2190-е). Фосфор и платина незаменимы для производства удобрений, и когда они пойдут на спад, что произойдет с продовольствием?

«Платина вообще важнейший катализатор. Уберите платину – исчезнет еда, полимеры, пластики», – считает Свердруп. (/)

Газофазовая технология Виктора Ивановича в этом случае становится спасением для человечества. Ведь она может извлекать платиноиды не только из самых бедных руд, но даже из отходов старых производств…

* * *

Раздавшийся в салоне мелодичный звон вырвал Стрельца из потока воспоминаний. Над головой засветился транспарант «Застегнуть привязные ремни». Стрелец щелкнул застежкой, потуже затянул матерчатую полосу на животе. Скоро посадка. Двигатели запели на другой ноте, Ту-334 наклонил нос. Вдохнув носом «жареный» воздух салона, Стрелец мотнул головой и годы спустя снова изумился какой-то невероятной энергии Мастера. Казалось, того не могла заставить отступить ни одна неудача. Каждый раз, когда жизнь сбивала его с ног, он собирался в комок, опять вскакивал и рвался вперед. По трем, четырем направлениям сразу. Какая-то дикая сила исходила от него, немолодого человека, годившегося Стрельцу в отцы по возрасту. Только он не чувствовался, этот возраст.

«Нужно, закончив дела здесь, слетать в Норильск», – подумал Стрелец.

Он очень хотел снова увидеть новый «Норильский никель». Наш, народный – а не чей-то. Еще один громадный памятник Мастеру.

Белые купола и башни на месте старых, потемневших от времени корпусов. Никаких дымящих труб, коптящих небеса. Ряды сверкающих на солнце оранжерей прямо среди заводских строений. Причальная мачта и эллинги грузовых дирижаблей. И красные авиетки в ярко-синем, бездонном небе арктического лета. И огромная гамма производимой продукции.

«Ты все-таки победил, Виктор Петрик!» – умиротворенно подумал Стрелец, ласково взглянув на склонившуюся над ним стюардессу…

Глава 11. Заря русских нтр-волхвов. О преждевременных открытиях и «ускорителях»

В 1958 году при Агентстве передовых разработок Пентагона (DARPA) возникло что-то вроде закрытого общества ученых-мозговиков, физиков, консультантов агентства. Они называли себя Язонами (Jasons), по имени хитроумного предводителя аргонавтов. За всю историю среди них оказалось 11 нобелевских лауреатов. Можно смело утверждать, что Язоны выступают как один из факторов победы США в Холодной войне и соавторы былого рывка Америки в научно-техническом развитии.

Завтрашней России, избавленной от нечисти, понадобится команда не просто Язонов, а настоящих волхвов. Ибо и русским сейчас нужен рывок в новые технологические уклады. Совершить его, надеясь на существующую систему организации науки, невозможно.

Задача волхвов научно-технической революции

Мне очевидно, что современная академическая наука в РФ и вообще на обломках СССР впала в глубокий упадок. Дело не только в ее скудном финансировании, но и в том, что сама Академия наук деградировала. Подобно тому, как бюрократия в РФ стала самым злым, самым карикатурным продолжением советской партноменклатуры, сконцетрировав в себе все пороки последней, но начисто позабыв о ее достоинствах, РАН воплотила в себе самые худшие черты советских бюрократов от науки, лишившись сильных сторон АН СССР. Мы можем с полным правом говорить о том, что Академия сейчас во многом «тащит и не пущает» и гениев, и по-настоящему амбициозные задачи. Немногие действительно достойные академики, увы, не задают общего тона.

А для прорыва в новые техноуклады нужны совершенно иные люди. Волхвы – но не банальные колдуны, а люди со складом ума таким же, как у Франклина Рузвельта, Уинстона Черчилля и Сталина. То есть не пугающиеся «невозможного», не трепещущие перед авторитетами и способные поставить суперзадачи и перед страной, и перед учеными. Именно такие люди могли бы сформировать состязательную среду в науке, ломая пагубные монополии. Ибо если ты, скажем, строишь в стране тысячу новых городов-футурополисов, то тебе понадобятся сотни, если не тысячи самых смелых разработок, нужных для «будущеградов». Все, что может обеспечить их жителей, сверхновых русских, здоровой чистой водой, энергией, продовольствием, связью, транспортом, заработками. Тут пойдет в ход все, что работает и экономит силы/средства, показывая наивысшую эффективность. И плевать на то, что говорит по этому поводу синклит научных старцев или комиссия РАН по лженауке. Критерий – только успешность действия, только наибольший результат при наименьших затратах ресурсов! Тут сгодятся и новые летательные аппараты Пирожкова, и универсальная цифровая связь Железнова, и углеродные фильтры Петрика, и керамические сверхпрочные конструкции из песка и глины Попова, и купольные дома Гребнева, и медицина/здраворазвитие Плешкова. Только один этот мегапроект возрождения нации с готовностью поглотит и гибридные летательные аппараты, и броневые шпинели, и электрохимически-сорбционные агрегаты по дезактивации жидких радиоактивных отходов, и агрегаты по производству протиевой, легкой воды, и рентгеновскую оптику Кумахова, и ториевую энергетику Максимова, и ЯРЭС Острецова. Возникнет целая отрасль переработки отходов – вплоть до производства дешевого топлива из мусора (http://m-kalashnikov.livejournal.com/1385627.html).

Надо лишь решиться на воплощение такого проекта!

А представляете себе, что потребует реализация проекта «Россия-2045», где потребуется создать расу бессмертных, идущих в дальний космос? От одного этого мы получим мечту Седьмого уклада: технологии, способные создать все, что угодно, превращающие людей в богов.

Думаю, что не нужно объяснять вам, что на такие подвиги нынешняя РАН не поднимется. Ее на это нужно поднимать – как когда-то Сталин буквально принудил АН СССР работать над атомной бомбой. Только теперь наша «атомная бомба» – это выживание и достойное будущее русских.

Волхвы, признающие лишь проверку делом, здесь должны стать над обычными научными работниками.

Горькие уроки гениев: Фурсей и Юткин

Нынешние большие ученые, как мы уже знаем – совсем не те идеалисты-естествоиспытатели, что основали современную науку в семнадцатом веке. Те-то были вечными, пытливыми детьми, ищущими новых знаний. А наши-то – прежде всего администраторы, претендующие на долю бюджетного пирога. Об этом всегда нужно помнить. Да и не боги – наши академики, они тоже часто ошибаются.

Так было даже в самые лучшие советские годы, когда страна действительно развивалась. Помню, как мы долго беседовали с Георгием Николаевичем Фурсеем в начале 2013 года. С живой легендой, соавтором научного открытия – явления взрывной электронной эмиссии. Он, да еще и нынешний академик РАН Геннадий Месяц, открыли ее независимо друг от друга, а потом стали соавторами.

Георгий Николаевич Фурсей рассказал мне, как впервые обнаружил эффект в 1961 году, когда был еще 25-летним исследователем. Но сколько же пришлось хлебнуть и ему, и Месяцу! Пришлось доказывать, что эффект появления килоамперных электронных пучков после разрушения электродов наносекундными импульсами вообще существует. Пришлось спорить с маститыми специалистами, кивавшими на американцев: они, мол, ничего не обнаружили. Пришлось доказывать, что даже американская рапид-киносъемка не успевала засечь момент взрывной эмиссии. Молодых ученых (Фурсей – 1933 года рождения, Месяц – 1936 г.) пытались буквально съесть. А потом, когда эффект подтвердился, моментально нашлась куча тех, кто заявил, что открытие-то они совершили. Месяцу пришлось прибегать к покровительству и защите ЦК ВЛКСМ (комсомола). В итоге их признали авторами научного открытия.

Уже в начале 1970-х это открытие могло бы принести Советскому Союзу мировой прорыв в сильноточной электронике. И еще – в ренгеновских технологиях. Ибо взрывная электронная эмиссия позволяет делать Х-лучевые аппараты нового качества, отличающееся компактностью, высокой надежностью, мощностью и универсальностью. Созданные рентгеновские аппараты стали широко использоваться для неразрушающего контроля крупных сооружений в полевых условиях, исследования быстропротекающих процессов, калибровки детекторов ионизирующих излучений. Аппараты типа ИРА, РИНА, МИРА стали основными приборами, обеспечивающими контроль качества сварки металлоконструкций и магистральных газонефтепроводов.

Но Г. Фурсей, с коим мы познакомились зимой 2012–2013 годов в гостях у его друга, Виктора Петрика, с горечью рассказывал мне, что можно было сделать намного больше, хотя мы и сейчас опережаем в этом отношении весь мир. Однако в 1970-м им, авторам открытия, не дали развивать рентгеновскую технику нового типа, отказав в создании нового института. И кто же выступил тем, кто остановил движение вперед? Признанный специалист в области импульсной рентгеноскопии, профессор Вениамин Цукерман (1913–1993). Тот самый сподвижник академика Юлия Харитона, участник атомного проекта, лауреат Сталинской премии (). Цукерман, приехав посмотреть на разработки Фурсея, отозвался о них пренебрежительно. Мол, зачем нам новые рентгеновские аппараты? И перспективное направление оказалось остановленным на много лет.

Вроде Цукерман не давил и не душил. А своим мнением признанно специалиста нанес ох какой изрядный ущерб. Вот как опасно слишком полагаться на мнения авторитетов!

Да, Георгий Фурсей сейчас пытается продолжать линию развития новой рентгенотехники. Но ему уже восемьдесят, и силы уж далеко не те, что в 1970-е. А если бы ему дали возможность развернуться в самом расцвете жизненных и творческих сил, именно тогда?

А вот иной пример: Льва Юткина (23.07.1911 – 05.10.1980), открывшего явление электрогидравлического эффекта (ЭГЭ), молнии в воде (). Оказывается, сильные электрические разряды сообщают воде огромную энергию, вызывают сильный гидроудар. Об этом не любят говорить, но иной раз энергия этого гидроудара больше, чем энергия вызывающего его разряда (как тут не вспомнить загадку кавмитационных теплогенераторов!). Это показали сравнительно недавние исследования Леонида Уруцкоева в Курчатовском институте.

Открытие Льва Юткина, совершенное в 1950 году, иногда приравнивают по значению к созданию лазера (видео – http://m-kalashnikov.livejournal.com/1422020.html). Открылась дорога к гамме прорывных технологий, многие из которых до сих пор не воплощены.

«…С 15 апреля 1950 г., даты приоритета их (с женой Л. Гольцовой. – М. К.) заявки на изобретение «Способ создания высоких и сверхвысоких давлений» – исчисляется и приоритет открытия электрогидравлического эффекта (ЭГЭ), часто называемого теперь «эффектом Юткина», и начинается отсчет развития нового направления в науке и технике – электрогидравлики. С 1950 года Л. А. Юткиным и Л. И. Гольцовой были поданы сотни заявок на изобретения, получены авторские свидетельства на изобретения более 200 электрогидравлических способов и устройств, применяемых в самых разнообразных отраслях техники и хозяйства.

В 1955 году в Ленинграде вышла в свет первая в мире книга, посвященная открытию ЭГЭ и его промышленному применению – «Электрогидравлический эффект» Л. А. Юткина. С опубликования этой книги, ставшей вскоре всемирно известной, начинаются повсеместные исследования ЭГЭ и его применений в технике в СССР и за рубежом. В 50—60-х годах Л. А. Юткин постоянно выступал с лекциями о своем открытии, в том числе и в Московском политехническом музее, и убедил многих, что с помощью ЭГЭ можно раскалывать, бурить и дробить твердые горные породы, штамповать металлы, эффективно обрабатывать многие другие материалы.

В течение четверти века Л. А. Юткин последовательно возглавлял ряд авторских научных лабораторий в Ленинграде, занимавшихся исследованиями открытого им ЭГЭ. Сначала это были маленькие заводские лаборатории. А в 1955 году в Ленинградском политехническом институте ему впервые дали крохотную авторскую лабораторию, со штатом в три человека. Именно там и были созданы все первые электрогидравлические (ЭГ) установки, о которых скоро заговорил весь мир. Ведь, в лаборатории Л. А. Юткина не было ни одного дня без отечественных или иностранных посетителей. В специальных книгах учета посещений – более тысячи фамилий.

В 1959 году решением Совета министров СССР была организована специализированная Межотраслевая лаборатория ЭГЭ. Усилиями Л. А. Юткина был построен специальный корпус МЛЭГЭ, сформирован ряд отделов, начались широкие исследования и разработка ЭГ-технологий и ЭГ-оборудования.

Но лагерное прошлое, дерзкий независимый характер, незащищенность степенями и званиями, революционный новаторский характер его изобретений – все это в совокупности постоянно усложняло творческий путь Л. А. Юткина. Он всегда смело говорил правду в глаза любому бесчестному ученому-плагиатору или самодовольному партийному бонзе. Так, однажды он закончил и разговор с самим всесильным первым секретарем Ленинградского обкома Григорием Романовым, фразой: «С Вашим-то, кругозором – только баней и руководить». Не удивительно, что в Ленинграде его постоянно преследовали всевозможные комиссии, проверки. В многотомных дневниковых записях Юткина есть, например, и такие: «Начинаю новый том своего дневника о новых бедах, муках, лишениях и бестолковщине государственных мужей, мужей науки и прочей ерунде».

Его авторские лаборатории не раз закрывали, порой он оставался вообще без работы. Но никогда он не отступал и возрождался как феникс. Возглавляемые Л. А. Юткиным лаборатории ЭГЭ – возникали вновь и вновь, также как неиссякаем был поток новых идей замечательного изобретателя. На смену основанной в 1959 году межотраслевой МЛЭГЭ, в 1968 году пришла сельскохозяйственная (проблемная) ПЛЭГЭ, а с 1975 года – уже центральная научно-исследовательская ЦНИЛЭГЭ, которая готовилась стать союзным НИИ. Но помешала внезапная смерть в 1980 году. 5 октября 1980 года Л. А. Юткин, находясь в командировке в Тбилиси, где он читал одну из сотен лекций о своем открытии, скоропостижно умер от третьего инфаркта…»

Добавлю: Юткин уже в 1968 году предложил производство качественных удобрений прямо из земли (это показано в фильме, можете пройти по ссылке). Его ЭГЭ использовалось в строительстве дорог, в медицине (разрушение камней в человеческом теле), в изготовлении металлических деталей. Но, как видите, и ему мешали, и его сковывали, несмотря на решение продвигать технологии Юткина на уровне правительства Советского Союза. И его лаборатории закрывали, и процесс открытия его института затянули на четверть (!) века, так его и не создав. И ему пришлось иметь дело с неприязнью маститых академиков и государственных чиновников.

Когда я сегодня вижу то «пятиминутки ненависти», посвященные работам Виктора Петрика, то целые «месячники» и «годовики» такой ненависти, да еще и с привлечением либералов из США и некоторых академиков РАН, то прекрасно понимаю, зачем и почему это делается. С одной целью – сохранить «антисистему» деградации, что создали для русских. Чтобы никто и не дерзал посягать на сотворение невозможного, чтобы никто не смел нарушать монополию ученой бюрократии, десятилетиями тратящей народные деньги при скромных результатах. Чтобы запугать гениев, все еще не вымерших среди русских. И здесь интересы научных старцев сошлись с интересами извечных русских врагов, уготовивших нам участь вымирающей сырьевой полуколонии. Об этом мы много говорили с тем же Георгием Фурсеем. Он тоже возмущался: как можно вот так, чохом, отрицать все, что сделано во Всеволожске. Откуда эта идиотская логика «Это невозможно!» – и отсутствие малейшей попытки разобраться на деле? Мне давно понятно, откуда. Причина здесь та же, что и в случае с Юткиным.

Этого допускать отныне нельзя! Для того нам и нужны волхвы НТР, чтобы защитить гениев от ига признанных авторитетов и от чиновничьего произвола.

Но и это – не единственная задача волхвов научно-технической революции, спасителей от новых Темных веков.

О «несвоевременных» открытиях

У нас нет времени. Мы и так потеряли четверть века – страшно и бездарно. Нам позарез нужны новые знания – для создания небывалых технологий.

Но есть эффект «преждевременных открытий», которые затираются потому, что к этому «не готовы» научные старцы и «почтенная публика».

Дадим слово одному из светил молекулярной биологии, Гюнтеру Стенту (1924–2008). В своей статье «Об открытиях – преждевременных и неповторимых» (опубликована в книге «Краткий миг торжества» – СССР, «Наука», 1989 г.), Стент приводит в пример несколько открытий, которые оказались надолго забытыми. Например, речь идет об открытии О. Эвери 1944 года, который первым обнаружил ведущую роль ДНК в трансформации бактерий и тем самым положил начало современной, а не вавиловской, генетике. Однако наука смогла оценить открытие Эвери лишь много лет спустя. В принципе, и открытие законов наследственности Менделем (1865 г.) ждало своего звездного часа до начала ХХ века. Ибо методы Грегора Менделя оказались совершенно чуждыми тем методам биологии, что бытовали в 1860-х годах.

Но не в одной биологии есть примеры преждевременных открытий. Например, в 1914–1916 годах М. Полани опубликовал свою теорию адсорбции газов на твердых телах. Согласно ей, сила, которая притягивает молекулу газа к поверхности твердого тела, зависит только от положения молекулы, а не от присутствия иных молекул в силовом поле.

«…Несмотря на то, что Полани сумел привести веские экспериментальные доказательства, его теория была отвергнута. И не только отвергнута. Ведущие авторитеты сочли ее столь смехотворной, что, продолжай Полани защищать ее, настал бы конец его профессиональной карьере… Спасло ученого только то, что он опубликовал работы, содержащие более приемлемые для того времени идеи…»

Стент поясняет причину всеобщего недоверия к работам Полани. В момент его открытия была выявлена роль электрических сил в архитектуре вещества, никто не сомневался в том, что должно быть электрическое притяжение между молекулами газа и твердой поверхностью. Но это совершенно не вязалось с открытием Полани о взаимной независимости молекул при адсорбции. Только в 1930-х было открыто, что, помимо электрических сил, в межмолекулярном взаимодействии действует еще и квантовомеханический резонанс. Только тогда открытие Полани перестало быть «смехотворным». «Но к тому времени его теория была столь решительно отправлена в мусорный ящик бредовых идей, что ее «переоткрытие» состоялось только в 1950-х», – свидетельствует Стент.

Таким образом, преждевременные открытия существуют. К таковым Стент в 1980-е относил экстрасенсорику, сверхчувственное восприятие, экстрасенсорную перцепцию (ЭСП). Он вспомнил спор об ЭСП 1948 года между двумя американскими биологами, Лурией и Робертсом. Первый вообще отказывал ЭСП в существовании, ибо сие нарушает законы физики и вообще недостойно исследования. Робертс обвинял Лурию в том, что он ведет себя недостойно для ученого, предвзято. А если какое-то явление кажется несовместимым с тем, что мы знаем сегодня, то это еще не причина того, чтобы закрывать на него глаза.

«…Я понял, что Робертсу не следовало проводить свои эксперименты с ЭСП – и не только потому, что, как сказал Лурия, это не было бы наукой. Дело в том, что любые позитивные данные, которые удалось бы получить в пользу ЭСП, были бы тогда, да и сейчас, преждевременными. Другими словами, пока не окажется возможным увязать ЭСП с каноническими познаниями в области электромагнитной теории или нейрофизиологии, никакое доказательство этого явления не может получить признания», – читаем у Стента. И он же заключает:

«…Считается, что хороший ученый должен быть непредубежденным человеком, готовым принять любую идею, основанную на фактах. Однако история науки показывает, что ученые далеко не всегда действуют согласно с этим представлением».

Чаще всего они придерживаются господствующей модели и пренебрегают всем, что противоречит ей. Это бы – выжечь на лбах членов комиссии РАН по лженауке! Штампуя свои «приговоры», они в ряде случаев не шарлатанов и мошенников уничтожают, а авторов преждевременных открытий. Которые нам крайне нужны сегодня.

То, что показал Стент, хорошо стыкуется со свидетельствами других выдающихся исследователей. Например, с докладом химика из Калифорнийского технологического института Нила Бартлета на XII Менделеевском съезде в Баку в 1981 году. Именно Бартлет в 1961-м открыл то, что так называемые инертные газы (ксенон и радон) – отнюдь не инертны и могут создавать соединения с другими веществами. Если использовать для этого катализатор – гексафторид платины. До этого ему все говорили: «Это невозможно!»

Но потом выяснилось, что первой реакцию ксенона с фтором провела перед Великой Отечественной советский химик из Физико-химического института Берта Зискинд. Но она… сама в это не поверила. Когда это в 1981-м рассказали Бартлету, он заметил:

– Верю, и охотно. Все дело в предрассудках…

То есть открытие Зискинд было преждевременным, и она испугалась, что ее засмеют и затравят. Ибо оно в корне противоречило тогдашней вере в то, что инертные газы – инертны в принципе, и такого быть не может.

То есть друзья мои, если сегодня чью-то работу клеймят позором как «лженауку» (неважно кого – Уруцкоева, Бехтеревой, Петрика или Острецова), не нужно торопиться с окончательным выводом. Мы можем иметь дело с типичным открытием, опережающим свое время, налетевшим на тупость и предрассудки. Когда даже неопровержимые опытные доказательства отбрасываются, ибо нарушают сложившиеся предрассудки и старую картину мира. Все нужно проверять в нашем мире делом, а не мнениями «авторитетов» и «гуру», каковые сплошь да рядом пристрастны.

Читаю это – и думаю, что нам позарез нужны преждевременные открытия! Для русского реванша, для того, чтобы отыграться за десятилетия поражений и потерь, чтобы рвануть в мир сверхлюдей. И та же экстрасенсорика, скажем – это технологии грядущего Седьмого техноуклада. Теперь понятно, почему Виктора Петрика так пытались уничтожить: просто он ударил по предрассудкам, и зашоренные умы отказываются принимать даже фактические подтверждения его успехов. Он вырвался слишком далеко вперед – и его отвергают на иррациональном уровне. Его ненавидят буквально нутром, люто и зверино. Именно за то, что он – опережающий. И такая судьба досталась не только ему.

Помню, как Виктор Иванович смеялся над одним современным академиком, которого он буквально загнал в угол вопросом: а каким это образом (что всем известно!) водород просачивается даже сквозь металл? Как его молекулы, достаточно большие, проходят между тесно сидящими молекулами металла, отчего водородные топливные баки смертельно опасны? Академик, почесав в затылке, промямлил: мол, молекула водорода встает на ребро и протискивается через металл примерно так же, как человек проходит боком в едва приоткрытую дверь.

– Чушь! – заявил тогда в ответ «шарлатан и лжеученый». – Молекула водорода на поверхности металла атомизируется, распадается. Атомизированный водород проходит сквозь металл, а потом, пройдя его, снова соединяется в молекулу «аш-два»…

Академик, конечно, объявил это полной чушью. А Петрик, опираясь на свою догадку об атомизации водорода, смог использовать этот эффект для создания небольших баллонов для хранения больших объемов водорода. Чтобы он сочился из него как раз в атомарном виде, на выходе снова образуя молекулы.

Но речь сейчас не об этом! Мы больше не можем позволить себе «преждевременных открытий», которые затираются, осмеиваются и хоронятся на долгие годы! Нам нужны все открытия, которые позволят нам, русским националистам, получить столь нужный нашему народу инновационный прорыв. А для этого, как вы уже поняли, нам нужно свести на нет все предрассудки и предубеждения в науке. Нам нужно полностью отключить всех «кругляковых» и «александровых».

Именно для этого мы и создадим своих «НТР-волхвов». И Агентство передовых разработок. И операцию «Прометей» проведем. И создадим когорту «опережающих». И состязательность для РАН учиним. Главное – отобрать из массы «лженауки» действительно ценное, работающее на практике и обеспечивающее повторяемость результатов (технологичность).

Тогда и появится тот идеальный ученый-академик, о котором говорил выдающийся советский ученый, основоположник генной инженерии в СССР, член АН СССР Владимир Энгельгардт (1894–1984). Этот лауреат Сталинской премии говорил, что настоящему исследователю присущ инстинкт творческой деятельности. Он сравнивал удовлетворение ученого полученным ответом на загадку природы с утолением голода или жажды.

Такими и должны быть ученые грядущей, Сверхновой России. Энгельгардты, а не кругляковы-александровы. То есть, ученые истинные – естествоиспытатели и самураи новых знаний, а не сварливые и тупые бюрократы и «борцы со лженаукой».

Ученые, что поведут нас к бессмертию, сверхчеловеку и к звездам!

Но у истоков такого переворота будут стоять наши волхвы НТР. Иначе – не справиться. Науке в ее нынешнем виде такое не под силу…

Впрочем, попробуем снова призвать на помощь наше воображение…

Верпы для новых рубежей

– Знаешь, что мне напоминают преждевременные открытия и их авторы-«опережающие», поставленные на службу русскому национализму? – задумчиво произнес Стрелец, по-кошачьи мягко расхаживая по кабинету и попыхивая сигарой.

– Пока не догадываюсь, товарищ Верховный, – улыбнулся в ответ молодой, но уже известный журналист.

– В парусном флоте бытовал такой прием – верпование, – выдохнул клуб дыма Стрелец. – Если ветер стихал, а нужно было в сражении передвинуть корабль в батальной линии, его экипаж – если дело происходило на небольшой глубине – на шлюпке отвозил в нужную сторону небольшой якорь-верп и бросал его. А потом команда корабля налегала на кабестан-ворот, чтобы подтянуть свой фрегат к верпу.

Преждевременные открытия и изобретения, а еще больше – их «опережающие» авторы напоминают мне верпы, которые можно использовать ради того, чтобы вытянуть страну вперед, к новым рубежам! То, что мы не даем их затоптать и уничтожить, что мы финансируем их дальнейшие опережающие разработки, обеспечивает нам конкурентное преимущество перед всеми. Нужно построить столетний автомобиль с двигателем на ториевом реакторе – мы его строим. Надо получить платину в одну фазу – мы строим нужную установку, невзирая на вопли о «лженауке». Требуется получить много осмия-187 для гамма-лазера – и мы находим решение, хотя рать ослов твердит, будто это можно сделать только на тысяче центрифуг за шестьдесят лет. Ибо мы находим способ обойтись без этих высокооборотных машинок…

– И каждый раз верповать Россию становится все легче? – спросил молодой собеседник.

– Точно, Юра, точно! Корабль каждый следующий раз идет не так туго и заметно быстрее, – рассмеялся в ответ Стрелец, чуть поморщившись от легкой боли в спине, поврежденной штангой в далеком 2006-м. Сбросив легкую темную куртку с белой молнией в петлице, он в одной кремовой сорочке прошелся вдоль стены с портретами тех, кого он так уважал и почитал своими предшественниками. Из рам мудро глядел Циолковский, выпячивал упрямый подбородок Франклин Рузвельт, хитровато улыбался Сталин, пронзал взглядом нервный Тесла, обнадеживающе закусывал мундштук трубки Петр Капица, широко улыбался Королев, предостерегающе вскидывал руку Курчатов. Но самой странной картиной была крайняя – на ней, словно в полумраке, была изображена классическая скрипка Страдивари, вписанная в паутину прямых и косых линий, образующих таинственные углы. Скрипка чем-то напоминала знаменитого Человека Леонардо да Винчи, вписанного в линии пропорций Золотого Сечения. И очень похожая скрипка покоилась за стеклом небольшого шкафа в углу кабинета.

– Это подарок того самого Мастера? – спросил Юрий, кивнув в сторону изящного, чем-то похожего на прекрасную женщину, инструмента.

– Да, Юра, это его подарок. В конце концов, именно знакомство с ним и навело меня на мысль о верпах. Да и не только…

Прежде всего, нужно было отыскать то заветное место, где враг тебя меньше всего ждет, где он совершенно не готов к прорыву русских. Надо было определить, что повергнет врага в настоящее смятение, на что он совсем не сможет ответить. Образно говоря, он-то думал, что ты пойдешь в атаку по полю, а ты двинул через непроходимое вроде бы болото. Ну, как бойцы Фрунзе в 1920-м обошли Перекоп через Сиваш…

Заметив тень недоумения на лице слушателя, Стрелец рассмеялся и покачал головой:

– Эх, темнота постсоветская! Иногда совсем забываю, что ты родился в девяносто восьмом, а не в 1966-м, как я… Так красные брали Крым в Гражданскую, где сидела армия Врангеля! Обошли укрепления перешейка через холодные воды мелкого, илистого залива…

Не смущайся, Юра. Я знаю, что вас слишком долго превращали в ничего не читающих полулюдей, что вы не виноваты в том, что мало знаете. Ничего, поправим. Главное – чтобы ты сейчас все понял. Чтобы сумел донести до молодых через ваши мульты и ролики. Так что вернемся к главному – к поиску стратегии победы.

Было мало взять власть в стране безумным рывком той памятной ночью, когда мы шли на Кремль на бреющем полете, на двадцати вертолетах, с нашей тайной базы на земле соседней республики. Мало было перехватить рычаги управления тогда, когда уродливый, насквозь проворовавшийся режим стал рушиться сам, грозя ввергнуть Российскую Федерацию во мрак развала и новой гражданской войны.

Мы понимали, чего ожидают от нас правящие круги Запада, все эти закрытые клубы и финансовые воротилы. Они считали, что придет некая обновленная версия Путина. Путин-2.0, что ли. Вполне, в сущности, для них предсказуемый. Ну, учинит он очередную силовую диктатуру, снова закатает все в бетон, введет цензуру, везде рассадит лично преданных лично себе. И это, в общем, ничего не изменит. Ну, примутся «друзья царя» воровать и обогащаться примерно так же, как и их предшественники. Ну, захватим мы «Газпром» и нефтяные компании, присосемся к ним, аки клещи. Быть может, вломим сумасшедшие деньги в те жалкие останки советской военной промышленности – и они пропадут даром, ничего не дав на выходе. Потому что новая власть ничего не сможет поделать с тем, что кадров больше нет, что умерли, спились и разбежались за времена «рынка» все толковые рабочие, инженеры, конструкторы и ученые. И что мы – вообще недалекая публика, одержимая только идеей своей власти, что за нами нет никакой философии, никакого плана будущего. Максимум, чего они от нас чаяли – так что мы тупо нарастим армию, присоединим Белоруссию и попробуем оторвать куски от Украины. Но очень быстро надорвемся, расплескаем скудные ресурсы и потеряем поддержку масс. Ибо народ мы посадим на голодный паек и бросим на великие стройки ради непонятного тому «великого завтра». Подготовку кадров, когда-то отменную систему образования изгадили и сломали еще во времена Ельцина и последующей «суверенной демократии», переходящей в «вертикаль власти» о медвежьей морде. Ну, а дальше с нами покончат демографический кризис да страшный износ инфраструктуры. Дальше мы просто утонем в стариках и авариях, в кровавых столкновениях между русскими и мусульманами на улицах больших городов. Чему, как они считали, помогут извечная неповоротливость и дуболомность русской бюрократии.

И вот тут мы их обманули….

Переход через Сиваш – в историческом смысле

Стрелец входил в раж, энергия адреналина вливалась в его уже немолодое, но еще сильное тело. Он словно возвращался в минувшие годы – годы поисков, небольших удач и больших разочарований.

На самом-то деле самое неожиданное для противника направление атаки Стрелец и его друзья обнаружили еще в 2000–2005 годах. Еще тогда, во времена раннего Путина, они знали, что Запад, покончив с Советским Союзом, сам впал в застой. Такова уж участь всякого, кто лишился сильного соперника и почил на лаврах победителя. Понимали они тогда и то, что хозяева Запада совершенно не ожидают того, что русские еще способны на новый цивилизационный рывок. Что они что-то могут противопоставить западному технологическому превосходству, придумать нечто взамен той «научно-технологической моде», что Запад навязал всему миру, включая и Китай. «Разве русские в силах тягаться с нами в компьютерах и биологии?» – думали они. – Нет у выдохшихся, потерявших пассионарность и волю к жизни русских той муравьиной численности и готовности вкалывать за чашку риса, как у китайцев…»

Западных аналитиков можно было понять. Разве есть у русских богатства, накапливавшиеся непрерывно в течение нескольких веков, как в Европе или, к примеру, Америке? Нет. «Элита» – стадо свиней, быдло в золоте. Молодежь вроде бы на корню сгнила, неучена, да и мало ее. Самостоятельного мышления у интеллигенции нет, она лишь западные хвосты повторяет, а зачастую все русское – презирает и ненавидит, молясь в сторону заходящего солнца.

Чего греха таить? Так ведь считали и многие из самих русских. Году к 2010-му наступила сильная деморализация. Тогда впервые с ельцинских времен раздались речи о том, что лучше бы нам не дергаться и выторговать себе условия сдачи получше. Отказаться от своего ядерного оружия. Лечь под НАТО. Стать вассальной частью Европы. Маловеров и нытиков хватало. Даже среди некоторых русских националистов. Чувствовалась страшная усталость, тяжелейшее разочарование. Многие стали просто мечтать о том, чтобы спокойно и без мук дожить остаток жизни нации, тихо и без боли угаснуть. Свернуться калачиком у теплой нефтегазовой «трубы» – и мирно почить…

Но именно тогда и родился безумный план нового чуда, нового русского скачка. Да какого там скачка! Прямо-таки «гиперпространственного» броска в совершенно иную сторону, полного изменения направления мировой гонки. Да такого, коему без надобности и надрыв народных сил, и голодные пайки, и трудовые лагеря. Тогда-то мы и придумали, как можно прежде всего воодушевить и увлечь людей, дать им веру, «сделать им интересно». И вот этого он нас действительно никто не ожидал. Особенно ведь не верили в то, что русские смогут быть умственно самостоятельными, что они сами не испугаются собственной смелости. Беда низкопоклонства перед заграницей оказалась неразгрызенным орешком и для русских царей, и для Ленина, и для Сталина. А дальше наша страна потеряла уверенность в национальных способностях – и добрых шестьдесят лет послушно плелась за Западом, во всем ему подражая.

Мы же свято верили в русский ум, в нашу национальную изобретательность! Наше сознание никогда не было колонизировано. И пусть нас оставалось тогда немного, но мы, Партия людей дела, смогли составить ударное ядро.

Мы решили, что наш реванш, наше поле битвы – создание новой цивилизации, переход в эру Шестого и Седьмого технологических укладов. Мы решили, что это можно превратить в самую увлекательную игру для молодежи, да и не только для нее. Что появление на нашей земле городов будущего, нового Чудесного Края, страны невероятных возможностей и счастливой, полнокровной жизни и будет самой большой победой. Альтернативой и мусульманскому немытому, нищему беспросветью, и западному смраду вырождения, всеобщего цинизма и неверия. Нам уже тогда было очевидно, что Сверхновая Россия станет манить и притягивать всех, кто еще не утратил пассионарности. Всех, кто не хочет ни в вонючем кишлаке жить, ни среди педерастов и толерастов прозябать, проводя жизнь в виртуальном суррогате реальности. А это – миллионы славян, германцев и скандинавов, романцев и кельтов, которых мы можем принять, обустроить, сделать основой нового русского народа.

Была ясна и огромная слабость наших соперников. Запад потерял дух дерзости и искания. У него стал разлагаться человеческий капитал, его «живая сила». Что значат твои богатства, твое мощное оружие и даже запас неплохих технологий, если ко всему этому не хватает людей? Если граждане твои все больше превращаются в безвольное стадо расслабленных «овощей»? Если они уже элементарно не желают быть ни инженерами, ни физиками, ни воинами?

Но мы давно видели и еще одну слабость наших врагов и конкурентов: уродство их научно-технического «прогресса». Патологически искаженного.

Он напоминал нам древнее китайское изуверство. Чтобы получить ярмарочных и цирковых уродцев, в незапамятные времена в Поднебесной детей сажали в фарфоровые вазы причудливой формы. Тела несчастных врастали в них, получая невероятные искривления. Потом вазу разбивали – и получался урод на потеху. Да, впрочем, только ли китайцы этим баловались? Были ведь и иные дикари, которые тугими повязками плющили или вытягивали черепа, калечили ступни ног.

Научно-техническое развитие Запада – да и всего мира – в начале XXI века напоминало именно такое дитя, посаженное в фарфоровую вазу. Все, что дозволялось развивать – так только лишь информационные технологии да биологию с медициной. На все прочее словно наложили запрет.

…Стрелец увлекся. Он стремился как можно скорее и полнее передать свои знания молодым. Он вспоминал то, что его собеседнику казалось уже седой древностью, а для самого Стрельца – все еще вчерашним днем, краски коего не успели померкнуть в памяти…

Осенью 2001-го над миром все еще плыли облака пыли и дыма от взорванных изнутри небоскребов на Манхэттене, а воображение Стрельца поразила умная книга – «Синергетика и прогнозы будущего».

В нынешнем компьютеризованно-спекулятивном мире прогрессирует упадок науки! Никто не хочет идти дальше, быть выше и сильнее. Об этом рассказывала книга, принадлежащая перу троих – С. Капицы, С. Курдюмова и Г. Малинецкого.

«На это можно реагировать по-разному. Например, решить, как выразился один журналист, что “все нужное для жизни ученые уже создали”. Значит, теперь можно свертывать научные исследования, подсмеиваться над всей научной братией и с легким сердцем считать, что “только в бизнесе соль, все остальное – ноль”.

Эта тенденция является общемировой. Вот только некоторые вехи. Прекращение строительства гигантского ускорителя в США – сверхпроводящего суперколлайдера, в который было вложено больше двух миллиардов долларов. Свертывание большинства космических программ. Осуществление “голубой мечты” физиков – открытие высокотемпературной сверхпроводимости (1989 г.), прошедшее мимо массового сознания. Чудо не вызвало ни должного восхищения, ни заслуженных аплодисментов. Таких ярких штрихов в складывающейся безрадостной картине много.

Но свято место пусто не бывает. На страницы газет, книг, на экраны телевизоров хлынули шаманы, колдуны, экстрасенсы… Учебник физики стало купить труднее, чем руководства по «эзотерическому знанию»…

…Создается впечатление, что человечество в 60-е годы неверно прошло точку бифуркации. Оно не изменило вовремя императивов развития. Общие цели и стабильное будущее оказались принесены в жертву сиюминутным политическим выгодам и предрассудкам ушедшей эпохи.

Обратим внимание на три вехи. Восемнадцатый век – крылатая фраза Людовика: “После нас – хоть потоп”. Вторая веха – восьмидесятые годы нашего века. Слова Нобелевского лауреата, либерально-демократического классика Фридриха Августа Хайека о том, что мы не должны особенно заботиться о следующих поколениях, поскольку последние не могут позаботиться о нас. Самое удивительное, что многие люди действительно так думали. (Хайек для наших демократов-либералов и “реформаторов” – что Маркс и Ленин для большевиков).

И вот конец века… Озоновая дыра, перспектива глобального потепления, гибель огромного массива тропических лесов. Встреча в Рио-де-Жанейро. Встревоженные ученые, разделяющие их озабоченность политики. Но разделяющие не настолько, чтобы договориться о чем-нибудь конкретном. Тупик “устойчивого развития”».

Авторы книги отметили блеф объявленной на Западе «информационной революции». Какую-то неприкаянность современных компьютеров.

«Возникает ощущение, что мы имеем в руках сокровище, но не очень-то понимаем, как им распорядиться. И, как любой очень большой дар, этот дар может быть опасен. Встает естественный вопрос: как им разумно воспользоваться?

Любопытно, что большинство ключевых задач, которыми гордятся сотрудники Института прикладной математики Академии наук СССР, были посчитаны на машине БЭСМ-6 и на еще более медленных компьютерах. Талантливая постановка задачи оказалась важнее возможностей техники. Вице-президент одной из крупнейших компаний по производству суперкомпьютеров недавно объяснял нам, что могут быть созданы машины следующих поколений, намного превосходящие существующие. Их не создают, потому что под них нет пока достойных задач. Задач, которые могли бы существенно продвинуть нас в решении ключевых проблем. Или улучшить жизнь людей.

Оказалось, придумывать новые задачи очень трудно. Это искусство сродни писанию книг или рисованию картин…»

«Одному из авторов на семинаре довелось слышать радикальное суждение: “В двадцать первом веке практически вся существующая физика не будет востребована. Наука должна заниматься не идеями, а компьютерными программами, работающими системами, и, в конечном итоге – товарами”. Времена меняются…»

К этой картине добавим собственное наблюдение: распространение компьютеров с упрощенными для пользователей программами привело к появлению поколения тупых «нажимателей кнопок», утративших способность мыслить логически и вообще самостоятельно, наблюдать и сопоставлять, самостоятельно ориентируясь в настоящем, а не искусственном, мире. У этих людей отсутствует всякая способность к воображению, они уже неспособны читать книги. На Западе (да и у нас тоже) попытались учить студентов только с помощью компьютеров, заменяя виртуальщиной образцы реальных механизмов и настоящие лабораторные работы. Но опыт показал: лучшие химики получаются как раз из тех, кто возился не только с компами, но и с колбами да реактивами, а инженеры, которые изучали только виртуальные машины, получаются хуже тех, кто сам щупал штоки да шестерни.

Надломленное западное общество порождает совершенно особые научные приоритеты.

Прочитав тогда книгу Капицы, Курдюмова и Малинецкого, Стрелец решил: не будем говорить о науке, работающей на войну – это отдельная тема. Работа здесь и не прерывалась. Но мы скажем о той науке, на которую Запад променял сияющие мечты космических 1960-х годов. О «хай хьюм» (High Hume, высоких «гуманитарных технологиях»), вытесняющих «хай тек» (высокие технологии). «Хай хьюм» в нашем понимании – технологии актуализации личности, развития ее способностей, их возвышения. Мы считаем, что высокие гуманитарные технологии должны создавать новый тип человека с неизмеримо более высоким потенциалом созидания и творчества, нежели средний житель современного мира. Такой нейрочеловек будет обладать колдовскими способностями и отличаться от нас, ныне живущих, столь же резко, как мы, кроманьонцы, в свое время отличались от неандертальцев.

Но «хай хьюм» Запада идет совершенно не в ту сторону. В его фундаменте – подход, заложенный Сарпи, венецианцами, Локком и Бентамом. Не поднимать человека к Богу – а опускать его к зверю, упрощать его ради лучшей управляемости. Апеллировать к инстинктам. Чем биться над действительно великими открытиями, чем в муках творчества искать новые способы овладения тайнами материи, лучше воздействовать на психику людей. Если научиться их гипнотизировать, то им очень легко внушить: вы – счастливы. Все – хорошо. Наш мир – лучший из миров. Эдакое реалити-шоу «Дом-2», разросшееся до масштабов планеты.

Воздействуй на психику телевидением, радио, Интернетом, газетами, голливудскими фильмами и прочим – и ты получишь породу хорошо управляемых двуногих. Без всяких открытых приказов они будут голосовать, за кого надо, покупать то, что надо, любить и ненавидеть тех, на кого укажут средства массовой информации. И деньги они свои вложат под влиянием телевизора с Интернетом – куда надо. Главное при этом – оскотинить людей, примитивизировать их, отключить логическое мышление, высшие контуры сознания, приземлить воображение, примитивизировать…

Чем скромнее успехи американских науки и технологии – тем грандиознее эти успехи изображаются в голливудских блокбастерах и триллерах, где они имитируются с помощью виртуальной реальности. В кино янки давно управляют погодой и покоряют космос, победили все болезни и работают на дне океана. Если верить их фильмам, ученые и инженеры США достигли всех мыслимых высот. При этом на эту киноимитацию успехов тратится едва ли не больше денег, чем на фундаментальную науку, которая должна создавать настоящие прорывы в экономике и промышленности. Видимость для янки стала важнее настоящей жизни. Чего уж там говорить о их более неразумных последователях – россиянских обывателях?

Обработанные с помощью «технологий лжи» регрессировавшие толпы поддадутся панике в нужный момент. Так что в вакуум, образованный «отставкой» классической науки, рванулись не только шаманы с колдунами. Вместе с ними пришли и мастера по части «промывания мозгов».

Отточенная техника пропаганды под видом «рекламы» и «новостей» оказалась сущей находкой для политиков и финансистов-спекулянтов по всему миру. Теле– и СМИ-управляемое людское стадо уже не замечает реальных проблем своих стран. Оно с жаром обсуждает, например, подробности частной жизни поп-звезд, плачет от этого или радуется этому, но совершенно не замечает гор мусора, в которых тонут большие города Америки. Или того, как в недрах этих городов рождаются племена новых варваров – обуянных наркоманией и насилием, неграмотных и невежественных, неспособных нормально трудиться и вести семейную жизнь. По нашему убеждению, такой «хай-хьюм» намеренно скрещивается Сообществом Тени с искусственным перекосом прогресса в информатизацию. Ведь такое сочетание невиданно ускоряет превращение людей в управляемых дегенератов. А это – в интересах Античеловечества финансовых спекулянтов и игроков с сознанием.

«…Рекламируемый и повсеместно воспетый Интернет является поставщиком огромного количества новых видов развлечений и новых форм обогащения. Что касается развлечений, то их распространение в мире – осмелюсь утверждать – должно навлечь божий гнев, так как миллионы людей живут не то что без надлежащих порций развлечений, но разрываются минами, бомбами, страдают от голода, болезней, нищеты, в то время как зажиточное меньшинство Европы и Америки так развлекается, как профессор Нейл Постман уже добрых несколько лет назад показал в книге “Amusing ourselves to death” (“Удивляя нас до смерти”), которая была в то время бестселлером и в которой он сообщил, что, по данным психосоциологии, 90 процентов, а то и больше телевизионного вещания есть развлекательная муть, забивающая мозги, и это есть мощный поворот к эпохе 80-тысячелетней давности, когда не было письменности, а следовательно, и науки, и философии – несколько лет назад я назвал этот поворот “вхождением в пещерную электронную эпоху”. Ясно, что количество потребителей, которые стремились бы к сокровищнице знаний… может быть так ничтожно, что инвестирование в общем больших миллионов в сеть с Интернетом во главе только для любителей ценной информации не окупалось бы. А то, что в рыночном капитализме не окупается, должно быстро погибнуть», – писал знаменитый Станислав Лем в статье «Риск Интернета» (1996 г.)

Да, нынешняя Реальность уже давненько напоминала один из мудрых романов Лема 1970 года. В нем герой попадает в будущее Земли. Там внешне все прекрасно: рыночное изобилие, у каждого – автомобиль и прочие радости. Все прекрасны и физически совершенны. Но оказывается, что на самом деле миром правит кучка жестоких и циничных правителей, которые распыляют в воздухе наркотические вещества, порождающие сладкие сны наяву. То есть яркие зрительные, осязательные и вкусовые галлюцинации. Герой романа принимает отрезвляющее средство, и видит: сидит он на самом-то деле не в роскошном, светлом ресторане, а в вонючем полутемном подвале, среди кошмарных оборванцев с изуродованными телами, и едят они не омаров, а вонючее варево из травы и навоза. И нет на самом деле никаких сверкающих городов – есть полуразрушенные трущобы, по захламленным улицам которых на полусогнутых ногах бегают толпы наркотизированных идиотов, думающих, будто они едут в автомобилях. По ржавым конструкциям бывших небоскребов карабкаются люди, уверенные в том, что едут в удобных лифтах. Этакая «Матрица» за много лет до блокбастера братьев Вачовски…

Ученые на самом Западе начинают бить тревогу. Процесс замены настоящего развития на миражи добрался сегодня до гордости Запада – фармацевтики. Новые препараты разрабатывать в нынешней виртуально-спекулятивной экономике невыгодно: слишком долго ждать прибыли. Чтобы разработать и пустить на рынок новое лекарство, необходимо затратить от 200 до 700 миллионов долларов. Естественно, далеко не каждый отважится инвестировать сотни миллионов долларов в лекарство, которое сможет появиться на рынке лишь через полтора десятка лет. Причем нет весомых гарантий того, что затраты окупятся. Гораздо легче дурить публику с помощью рекламных внушений, делая деньги на запасе старых наработок. Основная масса лекарств, которые продаются в мире, создана 20–30 лет назад. Специалисты называют их «генериками». Им придумывают новые названия – и дальше в ход идет реклама…

Когда же мир оказался в точке бифуркации, в точке ветвления реальности? Когда вместо энерготехнологического пути развития он выбрал информационно-коммуникационный? И почему это произошло? И кто осуществил сей поворот? Был ли этот выбор лишь стечением обстоятельств либо плодом сознательного управления историей?

Еще в самом конце 1990-х и в начале нового столетия русский футуролог Сергей Переслегин развивает концепцию, согласно которой в 1960—1970-е годы произошел поворот от энерготехнологического пути развития к информационно-коммуникационному. Главной причиной он считает то, что Текущая Реальность сформировалась в огромной степени под воздействием итогов Второй мировой войны. По мнению Переслегина, этот мир из-за особенностей соперничества-взаимодействия США и СССР неизбежно должен был перейти от энерготехнологического пути развития к пути «компьютерно-связному». Единственная возможность продолжения первого пути крылась в заключении мирного соглашения между Германией и СССР с созданием нового пакта, противостоящего Атлантическим державам. Как уверен Переслегин, в таком случае развитие человечества пошло бы другим, гораздо более благоприятным для его перспектив маршрутом.

Справедлива или несправедлива такая точка зрения? Для нас сейчас это неважно. В рамках развиваемой Переслегиным и его товарищами школы «вероятностной истории» любая такая реконструкция правомерна, так как схватывает один из возможных и вероятных вариантов Реальности.

Нам гораздо важнее констатация факта: мир, где СССР и США оказались подлинными победителями Второй мировой, мир, сформированный ими, оказался неспособным к генерации технико-энергетического пути развития. В этом мире компьютер и телевизор победили космический корабль. И вот тут-то возникает главный вопрос: а почему он оказался неспособен идти другой дорогой?

Из-за зашедшей в тупик логики развития техники технологий? Из-за кризиса научной парадигмы? Из-за неспособности к рождению принципиально новых технических и технологических решений? Или же в силу иных причин?

Вся история техники ХХ века позволяет нам с уверенность ответить – тупика не существует. Исчерпания парадигмы не произошло, ибо на смену парадигме старой классической науки пришла постклассическая. Она обеспечила расцвет принципиально новых направлений в физике, химии, математике, рождение таких комплексных наук, как синергетика, системотехника, теория катастроф и тому подобного. Можно привести в пример десятки, а то и сотни открытий и изобретений, сделанных во второй половине ХХ века, так и не нашедших массового практического применения. Поэтому можно без обиняков сказать, что развитие техники и технологий после 1950 года не остановилось, но ощутимо замедлилось. Новые открытия и изобретения все чаще стали тормозиться в стадии экспериментальных разработок. Они не доходили до массового применения, до промышленности и сельского хозяйства. Они по сути отторгались ими. Достаточно вспомнить пример Льва Юткина.

Единственным объяснением тому – процессы в обществе. Именно логика изменения общества, а не динамика трансформации техносферы привела к искривлению технологической составляющей человеческой цивилизации, поставило мощный заслон на пути энерготехнологического пути развития, перевело его на траекторию информационной цивилизации. Ответ кроется не в логике развития техники, а в логике развития социума.

Причем этот процесс после 1950-х шел параллельно в США и Советском Союзе! Поразительное дело: остановка энерготехнологического пути происходит независимо от общественных систем! В двух противниках цивилизационной гонки, в двух системах-антагонистах, которые противоборствовали на протяжении почти всего ХХ века.

Довилльская тайна

Вся логика энерготехнологического пути развития вела к космической экспансии человечества. Более того, до 1970-х годов эта экспансия рассматривалась как едва ли не самая главная цель землян на ближайшую перспективу. Эта цель, как считалось, подчиняет себе всю жизнь человечества. В конечном счете – структурирует по-новому всю его социальную, экономическую, культурную и духовную жизнь. Казалось, должен родиться тип человека, способного дотянуться до звезд и овладеть ими.

И вдруг в семидесятые годы тенденция резко и полностью ломается! Мы отказываемся от звезд и сколь-нибудь значимых попыток космической экспансии. Одновременно страницы книг и научных журналов наполняют рассуждения о «конце истории». Наступает новая волна прогнозов о кратковременности существования человеческой цивилизации, о многочисленных и почти неустранимых опасностях на пути ее дальнейшей жизни.

Насколько мы знаем, еще ни один серьезный исследователь не посвятил фундаментального труда данному феномену, не нашел разгадки произошедшего. Наверное, это дело будущего. Хочется в это верить. Мы же дадим будущим исследователям всего одну наводку. Торможение и свертывание космических программ было опять же не результатом неопреодолимых тупиков технического развития, а плодом хорошо подготовленных и тщательно спланированных решений.

Существуют свидетельства, что с середины 60-х годов представители Минус-цивилизации Финансовых воротил взяли под крепкую опеку НАСА – американское аэрокосмическое агентство. Одновременно они выступили заказчиками работ по анализу программ НАСА и исследований, призванных доказать: надо сворачивать амбициозные космические программы США и превращать их в чисто военные программы, нацеленные на контроль над ближним космосом. В мае 1967 года во дворце королевы Елизаветы в Довилле (Франция) состоялась специальная встреча сильных мира сего, где этот вопрос выступал едва ли не главным. Именно там и решили свернуть программы освоения дальнего космоса, резко сократить государственные ассигнования на разработку принципиально новых видов космической техники, сосредоточившись на решении задач, связанных с усилением контроля США и их союзниками над важнейшими глобальными тенденциями. Был взят курс на свертывание технологического прогресса прежних времен параллельно с осуществлением программы по установлению контроля США над информационными, финансовыми и материальными потоками мира. Именно в Довилле разменяли развитие на контроль. Судьба мира оказалась предрешенной.

Удар по человечеству оказался скулосокрушительным и нокаутирующим. Ведь для полетов в дальний космос приходилось решать безумно сложные и чертовски интересные задачи. Теснота звездолетов и необходимость экономить на весе требовали создания совершенно новой, очень компактной и экономичной энергетики, революционных материалов, совершенно иной медицины, непривычных методов управления и вообще совершения эпохальных прорывов в науке и технике. Боле того – и нового типа человека, страшного для Античеловечества.

И эта работа уже начиналась! И все это могло дать мощнейший толчок развитию цивилизации на Земле. Даже не стартовав к Марсу или Юпитеру, корабли США и СССР превращались бы просто в гейзеры, извергающие сотни оригинальнейших изобретений, патентов и ноу-хау, окупая затраты на свое создание во много раз.

Но глобальное финансовое Сообщество Тени властной рукой прервало этот процесс в Америке. По итогам конференции в Довилле вышли в свет две книги: «Технотронная эра» Збигнева Бжезинского и «Перед бездной» Аурелио Печчеи, который, собственно говоря, и председательствовал на той конференции. Именно в Довилле вместе с решениями о торможении научно-технического прогресса и свертывании космической экспансии впервые прозвучала концепция «устойчивого развития». Именно здесь были заложены основы идеологии Римского клуба – этого нового мракобесия. На ближайшие 40–50 лет судьба человечества оказалась предначертанной.

С этого момента американцы не создали ни одного принципиально нового космического аппарата. Даже их «челнок» 1981–2011 гг. в чертежах был уже до той конференции. А нынешний «перспективный» космокорабль «Орион» – всего лишь увеличенный «Аполлон» 60-х. Казалось бы, тут Советский Союз получил отличную возможность нанести поражение сопернику, продолжив великую миссию. Но и в СССР происходит такое же свертывание космической экспансии!

Наиболее многообещающие программы авиационной космонавтики Лозино-Лозинского, проекты Челомея и Янгеля тормозятся. Начинается бесконечная эксплуатация «ракетной» линии фон Брауна и Сергея Королева. С упорством, достойным лучшего применения, продолжают выжимать все из подхода Королева, который умер в 1966 г., не оставив после себя сопоставимых с ним по масштабу личности и мощи дарования учеников. Они не смогли стать достойными продолжателями его дела.

В начале 70-х годов, стоя на пороге крупномасштабной лунной программы, СССР отказывается от нее. Хотя мы уже тогда имели все предпосылки для начала освоения Луны. Срывается марсианская программа, и Москва, копируя Вашингтон, сосредотачивается на околоземном пространстве. И если в США берут курс на создание «челноков», то СССР идет более дешевым и еще более прагматичным путем – сведения всей космической программы к обеспечению одной орбитальной станции на низкой орбите. И одновременно тормозятся, сводятся на нет прорывные разработки групп Челомея и Лозино-Лозинского. Фактически советская космическая программа приказала долго жить в 70-е годы, и феноменальный успех «Бурана» в 1988-м, превосходившего по многим статьям американский «Шаттл» и нес в себе множество прорывных решений (спасибо огромной сети русских специалистов во главе с Глебом Лозино-Лозинским), лишь подтвердил эту смерть. Единственный полет комплекса «Буран-Энергия» остался памятником несбывшимся надеждам русского космоса, его не наступившему будущему.

Обычно твердят, что СССР отказался от лунной программы из-за ненадежности ракеты-носителя Н-1. Но это ложь. Отец одного из знакомых Стрельца, Сергея Кугушева входил в число ведущих разработчиков КБ Челомея. Еще в начале 70-х, слушая разговоры отца с товарищами, он знал, что были проекты и других ракет-носителей, впоследствии воплощенные в «Энергии», до сих пор непревзойденном колоссе советской космонавтики. «Энергия» выводила на орбиту стотонные грузы. Проблема была не в ракете и не в технических возможностях (они имелись и для создания постоянной лунной базы). Не было политической воли, а точнее – была воля другая. Воля к свертыванию исследований дальнего космоса и к сосредоточению на ближних задачах. Так же, как и в США, задачу развития в советской России заменили задачей контроля.

Именно в 1970-е верхушка СССР самым тесным образом начинает контактировать с Римским клубом. Она своими руками губит шанс нашей страны стать центром альтернативного развития…

Впрочем, космический потенциал Советского Союза всегда воспринимался Сообществом Тени как постоянная угроза. Во второй половине 80-х годов у нас вдруг оживились амбициозные планы. Какие? Вот секретный бюллетень Всесоюзного института научно-технической информации (ВИНИТИ) 1989 года. «Для служебного пользования. № …» Что же мы в нем находим?

В СССР 1992–1993 годов планировалось вывести на орбиту огромную станцию «Мир-2», собрав ее в космосе из огромных блоков. Экипаж «космограда» насчитывал бы двадцать космонавтов. Запуск гигантской «Энергии» в мае 1987-го заставил Запад с беспокойством говорить о возможной подготовке русскими экспедиций на Луну и Марс. Примечательно, что основой марсианского корабля становился хорошо отработанный главный блок станции «Мир».

…В 1988-м в Конгрессе США состоялись слушания по тревожной теме: прогрессирующего отставания американских космических программ от советских. Главное беспокойство конгрессменов вызвали планы русских – создание легкого воздушно-космического самолета и постройки тяжелой орбитальной станции.

…В 1992-м СССР хотел отправить на Луну современную автоматическую станцию. В 1994-м – выпустить в атмосферу Марса аэростат с научным оборудованием на борту. В 1996-м – доставить на Красную планету марсоход. А на 2005–2010 годы замышлялась высадка на Марс двух космонавтов. Пилотируемые полеты к Марсу начались бы с запуска к планете двух кораблей общей массой в триста тонн. Каждый оснащался 80-тонным ядерным электрореактивным двигателем, вынесенным далеко назад от кабины экипажа. Собираться эти корабли должны на орбите с помощью ракет «Энергия». Спускаемый аппарат экспедиции – 60-тонная махина с двумя пилотами и марсоходом на борту…

Уничтожение СССР устранило эту потенциальную угрозу для Сообщества Тени, для глобальной орды мародеров. Человечество оказалось окончательно запертым на тесной Земле. Прогресс остался подконтрольным и искривленным. Как тело несчастного ребенка, вросшее в фарфоровую вазу.

– Если космос – это цель развития человеческой цивилизации, ее mainstream, то энергетику, Юра, можно назвать важнейшим фактором ее существования. Именно энергетика определяет возможности цивилизации, ее способность к преобразованию. В энергетике с последней четверти ХХ века творились вещи не менее странные, чем в космонавтике, – продолжал Стрелец, расхаживая по кабинету.

Он говорил, временами делаю паузы. Нужно было щедро поделиться полученными знаниями.

…В 1951 году Роберт Хайнлайн написал фантастический рассказ в серии «История будущего». В нем изобретатель – сын богатого папы – создает топливо из воды. Это приносит ему только беды: посланцы нефтяных компаний настойчиво советуют продать им патент, а иначе… Упрямец сталкивается с могущественной неведомой силой: разоряется фирма его отца, а сам изобретатель вот-вот будет объявлен сумасшедшим. Остается единственный выход – подарить технологию всему миру и только этим победить всесильные корпорации…

Уж сколько десятилетий пронеслось с тех пор над миром, но актуальность темы совсем не угасла…

Нам не известна ни одна основательная работа, посвященная торможению процессов развития энергетики. Нет такого исследования, которое бы на документальных материалах позволило бы сделать вывод о механизмах, причинах и конкретных виновниках этого застоя, равно как и о его заказчиках. А то, что такое торможение имелось и на Западе, и на Востоке – факт совершенно достоверный.

Что происходило в Америке и Западной Европе во второй половине ХХ столетия? Сначала на высшем государственном уровне ограничивается развитие ядерной энергетики. И если в США, несмотря на принятые решения, она все же медленно развивается, то в Европе при помощи «пятой колонны» «зеленых» – оказалась в настоящей осаде. Более того, в нескольких странах ее поставили вне закона, АЭС приговорили к демонтажу. Только в самые последние годы в США, когда к власти пришла администрация Буша-младшего, стали менять отношение к атомной энергетике и задумались о строительстве новых станций. Теперь АЭС хотят отдать главное место в энергетическом балансе страны. Но от слов до дел – огромная дистанция.

– Видишь ли, Юра, мы давно заметили, что ядерная энергетика остановилась в развитии, – говорил Стрелец. – В основном-то строились реакторы первого поколения, на обогащенном уране. А, между тем, развиваться-то атомникам было куда. Ты слышал о бридерах?

– Немного…, – замялся собеседник Верховного.

– Это – реакторы на быстрых нейтронах, которые можно «кормить» необогащенным ураном, а запасы последнего – огромны.

Но не только быстронейтронные реакторы можно было бы развивать, Были и «атомные котлы» типа КАНДУ, тяжеловодные реакторы, в которых можно использовать все тот же природный уран. Для этого в решении нуждались три главные проблемы: надо было найти технологии очистки «реакторной воды» от опасного изотопа водорода – трития, разработать дешевый метод производства больших объемов тяжелой воды и создать технологию переработки жидких радиоактивных отходов, уменьшая их объемы в тысячи раз.

Немного опережая ход повествования, скажу тебе: такие технологии были созданы и успешно опробованы на опытных установках. Кем? Да все тем же Мастером, которого потом пытались заклеймить как шарлатана и лжеученого.

Но это, мой юный друг, особая история. А пока скажу тебе, что никто толком не пытался решить проблему до Мастера, и тем самым выгодное направление развития мирного атома оказалось заглушено, остановлено.

Нам ведомо и об иных заманчивых перспективах атомной отрасли. Например, энергоблоки Игоря Острецова, где реактор с природным ураном или торием совмещен с мощным и компактным ускорителем на обратной волне. В этих машинах, Юра, нет классической цепной реакции, потому что «ядерное горючее» здесь не имеет критической массы. Реакция идет благодаря работе ускорителя размером с железнодорожный вагон. Это как в фантастике тридцатых, когда о цепной реакции еще не знали и считали, что расщепление атомов будет делаться с помощью «электронной пушки». Выключил ускоритель – реакция остановилась. И реактор такой не взрывается, и можно в нем использовать необогащенный уран, коего хватит на тысячи лет.

А ториевая атомная энергетика? Ведь это же – фантастический прорыв. АЭС с ториевыми реакторами не только безопаснее привычных уран-плутониевых. Они еще и вдвое-втрое мощнее, да и одной зарядки их хватает на тридцать-пятьдесят лет. По сути, станцию можно заряжать один раз – до конца ее службы. Обычная же АЭС перезаряжается раз в полтора-два года. Можно превратить в ториевые старые АЭС, как бы удвоив их число – за счет роста мощности. Подсчитано, что один грамм тория выделяет такое количество тепла, как 28 тысяч литров бензина. А ведь тория очень много. Особенно в районе Томска. Есть даже американский проект автомобиля с ториевым мини-реактором. На десятиграммовой зарядке такой самобеглый экипаж мог бы служить без дозаправки целый век. Причем на стоянке он превращается в небольшую электростанцию.

В СССР разработку ториевых реакторов и аморфизированного ядерного топлива для них вел Лев Максимов. Сначала, в 1980-м, постановлением Совета министров РСФСР «под Максимова» учредили Отдел физико-технических проблем металлургии при президиуме Сибирского отделения Академии наук СССР. Кстати, на правах научно-исследовательского института. В тот же год уже секретное постановление правительства Советского Союза одобрило новое направление в ядерной энергетике и велело создавать обширную испытательную базу.

В 1988-м еще одно тайное постановление Совета министров СССР распорядилось ускорить восемь направлений разработок Максимова и его группы, поскольку они не имели мировых аналогов. В 1989-м Лев Максимов возглавлял уже новый Институт физико-технических проблем металлургии и специального машиностроения.

– Но СССР погиб – и институт Максимова уничтожили в 1994-м. Ты представляешь себе, Юра, насколько мы могли бы продвинуться в этой новой атомной энергетике? – горько усмехнулся Стрелец. – Да, с 1980 года началось очень плохое время.

Ибо что мы видим? Параллельно со сдерживанием ядерной энергетики в эти годы значительно сократились ассигнования на разработки в области термоядерной энергетики. А ведь еще в семидесятые назад на термояд рассчитывали как на главное спасительное средство от энергетического голода. Полностью свертываются официальные работы по холодному термоядерному синтезу. Остаются невостребованными сотни патентов на так называемую свободную или альтернативную энергетику, сулящую резкое повышение КПД тепловых машин. Все эти разработки тормозятся на стадии промышленного применения, их списывают в архив, их авторам не дают ассигнований. Им перекрывают выход на рынок, а в иных случаях их просто доводят до самоубийства.

Зеркальное отражение того же самого процесса наблюдалось в Советском Союзе, а теперь характерно и для РФ. Правда, у нас те же тенденции доведены до гротеска, до карикатуры. После Чернобыльской катастрофы 1986 года в российской энергетике стали твориться чудеса. Наиболее перспективную и экономичную атомную отрасль насильно перевели из режима развития в режим функционирования. Практически свернули программу создания новых станций. Главные усилия направили на обеспечение безопасности действующих АЭС и на совершенствование частных технологических процессов. Оказались замороженными разработки новых, перспективных ядерных реакторов, обещавших переворот в атомной энергетике. Полным провалом кончилась и попытка нашего Минатома 2000 года – убедить правительство в том, что надо создать специальный фонд развития ядерной энергетики за счет сверхплановых доходов от экспорта нефти и газа….

Таким образом, и в энергетике мы видим всю ту же безобразную картину. Субъективный фактор (сами власть предержащие), механизм управления, система финансирования науки и опытно-конструкторских разработок отторгают ключевые, прорывные разработки на главных направлениях научно-технического прогресса, жизненно важных для человечества.

– Зато нас, – невесело резюмировал Юрий, – все время сталкивали в архаику. Нас все время убеждали в том, что будущее энергетики – это исключительно ветряки, солнечные батареи, навоз и солома…

– Истинно так! – кивнул Верховный, присаживаясь напротив. – Интересная получается закономерность: весь XIX век отмечен бурным потоком революционных изобретений, каким-то жюль-верновским порывом. Но уже в ХХ веке, по мере усиления Античеловечества финансистов и спекулянтов, по мере впадения капитализма в финансовую безголовость, сопротивление научно-техническим революционерам нарастает. В начале века Рудольф Дизель бросает вызов производителям паровых машин. В конце концов, его доводят до самоубийства. Но Дизелю еще повезло – его двигатели пошли в массовое производство. А вот дальше все шло труднее и труднее, и список жертв становился все длиннее. Только войны заставляли внедрять новшества.

Из всего этого ряда выбивается один прорыв: овладение ядерной энергией и атомным оружием. Атомщикам подфартило – ведь еще в двадцатые годы прошлого века атомная энергия считалась фантастической выдумкой, а ядерная физика несерьезным направлением. И у энтузиастов его был шанс закончить так же, как и Тесла. Но, как это ни кощунственно и парадоксально звучит, здесь на благо будущего сработали Гитлер и его сподвижники. Непредсказуемый, нетривиальный и склонный к смелым экспериментам фюрер заставлял своих противников шевелиться, говоря о чудо-оружии. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер вообще коллекционировал разных гениев и самые смелые разработки. Если бы не они, то администрация США вряд ли стала слушать группу полоумных физиков, твердивших о необходимости развертывания ядерной программы. Впрочем, нацистам мы обязаны и успехами ракетной космонавтики – безумный Гитлер не побоялся потратить большие средства на ракеты и пострелять ими по Лондону, хотя до него ракеты считались вредными фантазиями или просто игрушками. Тем самым немецкий фюрер, сам того не желая, породил космические программы США и СССР…

Когда не спасало даже глобальное противостояние

– Но ведь нас спросят о том, почему от застоя не спасло противостояние Америки и Советского Союза в пору холодной войны, – заметил Юрий, задумчиво поглаживая диктофон. – И вряд ли все объяснишь одним сговором в Довилле…

Стрелец хитро прищурился:

– А ты как думаешь, мой юный друг?

– Не знаю, товарищ Верховный. Не уверен, что смогу выразить это правильно. Но, кажется мне, был еще фактор родства систем. Из того, что знаю, вижу, что все недостатки Америки были свойственны и Советскому Союзу…

– В точку, Юра! – Стрелец откинулся в кресле и щелкнул гильотинкой, обрезая новую сигару, – ты на верном пути…

Искусственное замедление прогресса и отказ от прорывных технологий в России – это беда не с семидесятых годов началась. Предвестники ее появлялись не только в царские времена, но и при самом Сталине, в самый динамичный и дерзновенный период нашей истории. Уже тогда зарождающееся Античеловечество прекрасно знало о косности отечественной бюрократии, о ее раболепном преклонении перед заграницей. Уже тогда существовал свой метод «притормаживания» русского развития, непрямой, но зело эффективный. Итак, чтобы заставить русских идти «в общем потоке», достаточно было пригасить развитие каких-то направлений в самой передовой капиталистической стране, США. А если это удавалось, то московская бюрократия слепо копировала западные решения и сама душила в России опасные для заграницы направления развития. И это было уже в 1930-е годы. И не в попытке ли преодолеть эту страшную для нашей страны тенденцию Сталин начал кампанию против космополитизма в науке? Ведь он повел ее после знаменитого письма Петра Капицы, устанавливая русские приоритеты в технике, столь рьяно осмеиваемые сегодняшними недалекими «судьями». Правда, как мы знаем, в том же 1946-м Сталин сам снял Капицу с должности начальника Главкислорода, причем именно за то, что он отказался копировать немецкую технологию. И Сталин не был свободен от старого русского несчастья – копирования…

У нас с тобой, Юра, нет возможности проиллюстрировать эти выводы на большом архивном или статистическом материале. Но мы сработаем как палеонтологи, что изучают исчезнувших животных по нескольким дошедшим до нас костям.

Воспользуемся свидетельством давно уж покойного Юрия Долгушина, выдающегося научного журналиста сталинских времен. Он известен как автор научно-фантастического романа «Генератор чудес», впервые опубликованного в журнале «Техника – молодежи» 1930–1940 годов (в 1958-м роман вышел отдельной книгой). Долгушин ценен нам как наблюдатель, как тот, кто изо дня в день в те уж неблизкие времена наблюдал судьбы советских изобретателей и ученых 1930-х годов, их взаимоотношения с советской бюрократией и промышленными министерствами-наркоматами. Теми, кто должен был обеспечивать технологический прогресс страны.

Так вот, один из героев романа по ходу дела устраивается работать на фабрику музыкальных инструментов. Там он сталкивается с проблемой: дерево для производства нужно много дней сушить в специальных термошкафах, затрачивая на это большие объемы электричества. И наш изобретатель предложил прорывную, частично закрывающую технологию: молниеносно высушивать сырье с помощью СВЧ-излучения, построив что-то вроде нынешней микроволновой печи. Опыт на заводе проходит успешно, экономия времени и ресурсов достигнута огромная, качество товара достигнуто высокое! И на завод приезжает надутый товарищ из наркомата-министерства.

Советский чиновник (а это времена динамичного Сталина!) сразу же спесиво заявляет: ваш метод – ерунда, нужно делать все по-старому. Мол, высокочастотная сушка дерева пять лет назад признана в Америке бесперспективной, неудачей, мол, окончились эти попытки и в советских лабораториях. Но когда герой романа – изобретатель начинает подробно пытать чиновника (какие фирмы в США пытались это делать? Почему не получилось у советских ученых?), чиновник начинает юлить. Его аргументы: я не помню, кто в США пытался, но я читал это в журналах. В настоящее время в Америке нет ни одной такой действующей установки. Итак, статьи в зарубежной прессе и отсутствие работающего аналога в США – это достаточное условие для того, чтобы отечественный (русский, советский, россиянский чиновник) «зарубил» перспективное направление развития у нас дома. Это место в романе Долгушина читаешь особенно внимательно: ведь он излагал плоды своих журналистских расследований в СССР тридцатых годов, заодно проливая свет на некоторые причины сталинских репрессий против чиновничества.

В его романе изобретатель посрамляет министерского бюрократа. Он публично предъявляет материалы, которые говорят: в США изобретатель метода микроволновой сушки действительно пытался предложить свою технологию мебельному магнату Спайеру. Тот убедился в эффективности новшества и выкупил у изобретателя патент за полтораста тысяч долларов. Вскоре он построил небольшую установку, обладавшую производительностью громадной фабрики. Однако это вызвало угрозу полного разорения для «Компании сушильного оборудования». Чтобы избежать краха, последняя подкупила мощную электронную монополию “RCA”, и та стала отказываться от поставок электронных ламп для чудо-установок Спайера. А затем «Компания сушильного оборудования» взяла магната-новатора за горло: ты отказался брать наше старое оборудование? Так вот – либо плати гигантскую неустойку за нарушение контракта, либо продай нам патент на чудо-технологию за 800 тысяч долларов. И Спайер сдался: он взял деньги, сжег патент и разобрал свою чудо-установку.

То есть Долгушин показал нам, как в капиталистических, рыночных США шла борьба с прорывными технологиями. Но дальше в романе следует продолжение: оказывается, подобные работы над новыми установками шли и в СССР. Особенно больших успехов добивается профессор Флеров. Но он не смог построить опытно-промышленный вариант, потому что советский наркомат электротехники сорвал заказ на поставку нужных электронных ламп, а потом и вовсе отказался его выполнять. И этот саботаж – дело рук того самого чиновника, который доказывал, будто новейший метод ни черта не стоит, потому что он не развивается в Америке! И, как видно, американская история повторяется в СССР иногда в зеркальном отражении.

Схожую историю автор рассказал и о человеке, в 1940 году создавшем беспроводной телефон и систему сотовой связи. Он тоже пытался заинтересовать чиновников из соответствующего наркомата (министерства), говорил о громадной экономии цветных металлов (кабели-то не нужны!) – и тоже натолкнулся на форменный саботаж.

Долгушин рассказал нам истории из 1930-х годов, когда наша страна бурно развивалась, и когда за нанесение ущерба народному хозяйству можно было поплатиться жизнью. Но если такое творилось при грозном Сталине, если уже тогда наше развитие могли так тормозить, то что говорить о временах более поздних, эпохах Брежнева, Горбачева, Ельцина, Путина и т. д.? Как видите, беда эта довольно давняя.

Наше давнее проклятие – слепое копирование западных технологий, по выражению Петра Капицы – «ползание в чьем-то хвосте». И началось оно не при СССР, а еще при царях. Но и Сталин не смог справиться с сей бедой: «замыливанием» своих прорывных разработок при раболепном отношении ко всему, что делается на Западе. Уже в 1936 году Наркомат тяжелой промышленности собрал совещание, где глава научного отдела ведомства А. Арманд заявил, что значительную часть работ институты сделали «лишь после того, как стало известно, что аналогичные работы сделаны за границей». На совещании академик Иоффе с возмущением говорил о привычке оглядываться на Запад и пренебрегать советскими исследованиями.

Есть и другие свидетельства относительно того, что Сталину приходилось бороться с таким вот управлением извне и косностью бюрократии, применяя методы то разведки, то жестоких репрессий против кабинетных начальников. Сталин и его соратники понимали необходимость ведения научно-технической разведки в собственной стране. Они знали, что бюрократия и генералитет – среда очень косная и враждебная всему действительно новому. Что нужно «обходить ее по краю поля», выискивая то, что она норовит спрятать или затереть.

Хрестоматийным стал случай Ледина, изобретателя сверхвзрывчатки. Ею до сих пор начиняют снаряды авиационных пушек. Но Ледина травили в официальной науке и ответственных наркоматах, его никто не хотел замечать. Так бы и погиб выдающийся русский химик, если бы не обратился к Сталину, если бы его – мимо всех наркоматов и официальных научных инстанций – не поддержал бы Лаврентий Берия. (Этот случай любит приводить в пример Ю. Мухин.) Уже в конце 90-х исследователь истории естествознания Юрий Бровко (книга «Политика в науке и наука в политике») еще один красноречивый пример: в конце 1960-х правительство Японии предложило СССР продать ему фонд отказов советского патентного ведомства. То есть описания тех изобретений, которым наши чиновники отказали в праве на жизнь. Премьер Косыгин собрал специальное совещание с участием академиков. И они решили: японцам надо отказать, ибо эта продажа способна причинить… большой ущерб и СССР, и другим. Иными словами, в этом фонде таились действительно прорывные технологии, затертые государственным аппаратом и официально-бюрократической наукой.

Так что даже противостояние «США – СССР» от уродования технического прогресса не спасало. Даже при Сталине, когда разведка работала на добывание перспективных технологий не только за границей, но и внутри России. Уже тогда сформировалась нехитрая формула управления нами извне: глушение опасных для Сообщества Тени технологий на Западе и соответствующие статьи в тамошних научных журналах. А дальше было рукой подать и до общего сговора, до общего преступления против будущего. Вскоре зажиревшее советское чиновничество настолько привыкло ориентироваться на западные аналоги и уповать на добычу технологических секретов по линии разведки, что с начала 1980-х США развертывают целую программу экономического подрыва СССР путем подбрасывания нам умело составленной технологической «дезы». Так, чтобы заставить Москву вбухать деньги и драгоценные ресурсы в заведомо провальные проекты, пустить ее разработки в тупики. (Это описано в «Победе» Питера Швейцера). И сие тоже удалось!

Принципиально СССР мог бы нанести очень сильные удары по США в ходе конкурентной борьбы именно на технологическом фронте, изменив тем самым весь ход истории человечества. Но этого не случилось, потому что партийная номенклатура сначала легко поддалась управлению из-за океана, а затем пошла и на прямой сговор с Сообществом Тени, с глобальной корпоратократией.

Все-таки жаль, что нет на свете закона «О преступлениях против будущего». Какой Нюрнбергский трибунал мог бы получиться!

Их главная цель и техноштиль

– Очевидная слабость нашего врага стала ясной нам в середине нулевых годов, – продолжал Стрелец. – И чем дальше – тем больше становился очевидным факт впадения его в безумие. Ведь доходило до комедийных случаев.

Помню, до какого абсурда довели «новую энергетику». Атомную полностью остановили, начали развивать все те же солнечные и ветровые станции. Особенно впавшие в слабоумие европейцы. Чтобы развивались ветряки и «солнечники», ЕС стал оплачивать их хозяевам энергию по полуторной цене, за счет бюджета. Как будто от этого такая энергия станет дешевле и качественнее! Образовался классический «пузырь» пополам с неприкрытым мошенничеством. В Германии честные немцы стали под видом солнечной энергии впаривать в систему электричество от обычных дизель-генераторов. Просто ставили его, образно говоря, в сарай рядом с солнечными батареями – и доили бюджет страны. Один раз махинация вскрылась анекдотично: какой-то чиновник все-таки поинтересовался, почему это солнечная станция продолжает давать ток в систему даже ночью.

Случай, не спорю, достоин анекдота, но больно уж хорошо он вскрывает весь тогдашний либерально-экологический маразм. Дураку понятно, что все эти «альтернативные энергетики» моментально рухнут, едва только уберут подпорки государственных дотаций. Когда в 2011-м эта немецкая корова, канцлер Меркель, вздумала ускорить закрытие атомных станций, их владельцы заявили: мы в ответ прекратим спонсировать ваши ветряки и солнечные батареи…

К тому времени мы поняли уже все. Головоломка сложилась в понятную картину.

Зачем Античеловечество финансистов-неолибералов и повелителей корпораций искривляет и останавливает научно-технический прогресс? Да потому, что ему необходимо остановить развитие и усложнение мира, повернув этот процесс вспять. Тем самым антилюди-чужие обеспечат удовлетворение своих потребностей и достигнут своих целей за счет упрощения мира, его патологической стабилизации – за счет деградации подавляющего большинства его обитателей.

А как это сделать? Легко убить то, что придает миру динамику. То есть, развитие технологий.

Нет ничего удивительного в том, что сообщество «чужих» увело развитие в область исключительно информационно-коммуникационных технологий, превратило Ай-Ти в идол. Тем самым оно строило свою «нейронную сеть», увеличивая собственные связность, быстродействие и могущество. Корпоратократия строил «нервы» между своими «клетками» и «чипами». А то, что род людской при этом превращается в примитивных дебилов, ей даже хорошо. Элементная база громадного надчеловеческого разума должна быть простой в своих «кирпичиках». Люди-детальки грядущего мирового порядка должны быть попроще.

Логика эта прослеживалась совершенно четко, картина преступлений становилась ясной, как в развязке хорошего детективного романа. Мы раскопали факт сговора в Довилле. Другую часть событий восстановил историк Андрей Фурсов. 1974 год – это приход корпоратократии к власти в Соединенных Штатах, в ядре капиталистической системы. Свержение последнего великого президента США Никсона означало то, что корпорации подмяли под себя национальное государство. Как только корпоратократия завоевала Америку и смогла уничтожить СССР, застой в развитии стал явным. Он принялся прогрессировать.

Прорывные технологии опасны для корпократов Античеловечества, поскольку могут покончить с нынешним застоем, сделав мир динамичным. Они способны изменить его до неузнаваемости, до основания разрушив основу власти корпоратократических метагрупп, убив наработанные ими схемы манипуляции человечеством, обесценив многомиллиардные вложения Минус-цивилизации в экономику и политику. Истинный прогресс – это способ дать людям, обреченным на положение рабов, как силу, так и шанс подняться. Например, в свое время появление пороха и огнестрельного оружия позволило подчиненным, «подлым людишкам» сбросить власть «высших» рыцарей-феодалов. Ведь простой горожанин, который никогда в жизни не мог обзавестись сверхдорогими боевым конем и рыцарскими доспехами, с помощью дешевого ружья очень быстро покончил с господством «высших людей» Средневековья.

«Чужие» судьбы рыцарей повторять не хотят. Обуздывая или извращая развитие, они предотвращают появление «ружья» у подвластных им людей. Они «замораживают» мир, отнимая у него возможность развития. Они разворачивают свою программу развития.

Поэтому отныне – никаких революций в технике. Изобретения – только приспосабливающие, адаптационные, направленные на совершенствование уже имеющегося. Образно говоря, совершенствуйте до бесконечности конную упряжку, но не вздумайте изобрести автомобиль. Очищайте бензин, но не смейте делать мотор, работающий на воде. Все должно быть направлено только на поддержание нынешнего уровня эффективности производства, на обеспечение систем контроля и управления новых хозяев истории. Поэтому все стоит – а информационные технологии развиваются. Космос? В основном скучный, узкопрагматичный – спутники на околоземных орбитах.

Отметим важную особенность научно-технического прогресса в мире, где правила диктует корпоратократическое Сообщество Тени – его постоянное удорожание. Дешевеют только компьютеры и мобильные телефоны, а все остальное – наоборот. Почему? Объяснение элементарно. Плоды развития должны становиться все более и более недоступными для большинства людей, но доступными для «чужих», ворочающих триллионами долларов. Из всех возможных направлений развития выбираются самые затратные. Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на медицину, скажем. Это, читатель, совершенно целенаправленная и сознательная политика!

Появление принципиально новых транспорта, энергетики или медицины грозит поломать созданный «чужими» так хорошо управляемый ими мир, перемешать элиты, изменить экономику. Вместо этого Античеловечество двигает вперед совершенно иные технологии. Кроме информационных развиваются технологии беспредельной власти, насилия, присвоения плодов чужого труда, манипуляции подвластными массами. Расцветают технологии получения плотских удовольствий. Недалек час, когда нелюди получат технологии прямого возбуждения центров удовольствия в своей нервной системе. Все их технологии – это эксплуатация семи смертных грехов.

А еще большие деньги вливаются в биоинженерию. Почему? С одной стороны, корпоратократы-«чужие» жаждут получить средства продления физической жизни. Сверхдорогие для 99 процентов землян, эти технологии окажутся доступными только касте господ. Античеловеки хотят отличаться от подвластного населения уже на биологическом уровне. Они хотят жить как можно дольше, сохраняя умственные и физические способности, отличаясь от сапиенсов-рабов отменным здоровьем.

У Брюса Стерлинга есть футуристический роман «Священный огонь» (1996 г.), посвященный Западному миру конца XXI столетия. Надо сказать, картину он нарисовал безрадостную. Мы оказываемся в доме престарелых, причем есть каста геронтократов – очень богатых «постчеловеческих» стариков, которые могут позволить себе сверхдорогие процедуры омоложения и поддержания жизнедеятельности. Наука работает в основном на них. А немногочисленная молодежь уходит в наркотические и компьютерно-виртуальные миры, становясь, в общем-то, бесплодной. Детей ей тоже рожать не хочется. Молодые озлоблены на стариков: ведь те отбирают у юных средства, закрывают пути выдвижения в бизнесе, политике, культуре и науке.

«…Сейчас у меня нет семьи. У меня нет менструаций. У меня нет приливов и озноба. Я постсексуальная личность. Я постженская личность. Я старуха. Я техностаруха конца двадцать первого века…» — такой горький монолог произносит главная героиня романа.

Именно антилюди первыми (а может – и единственными) получат системы выращивания новых человеческих органов и клонирования, введут в свои организмы сверхдорогих нанороботов – микроскопических «ремонтников» организма и истребителей болезней. Они первыми обретут способность физического омоложения и почти бессмертия. Они первыми получат совершенные системы связи своего мозга и компьютера. Если же ты бессмертен, обладаешь усиленными психомыслительными способностями и ворочаешь астрономическими деньгами – то росту власти твоей почти нет предела. Ты переживешь всех соперников. Ты успеешь лично провести сложнейшие комбинации, которые занимают десятилетия. Твои опыт и знания станут стократ больше, чем у любого из смертных. Тем более что к бессмертию или поразительному долголетию своему неокочевник добавит невиданно расширенные с помощью «хай хьюм» способности интеллекта и психики, способы борьбы с эмоциональными стрессами и усталостью, парапсихологические, уже колдовские чары, умение ломать и подчинять себе психику и волю других людей.

Миром будет править каста кощеев бессмертных. Сама психология корпоратократа-кощея – нечеловеческая. Он глубоко презирает тех, кто ниже его и обречен сойти в могилу. Огромные деньги позволят кощеям манипулировать партиями и президентами, сворами политиков и главарями террористических шаек, телевидением и прессой. Тысячи лучших ученых будут самозабвенно работать на них, пытаясь обрести самую большую награду – статус вечноживущего. Ко двору кощеев будут спешить тысячи вождей низших каст – президентов, премьеров и шейхов. Все они в лепешку разобьются и сделают все, что им прикажут, лишь за одно – за возможность если и не приобщиться к клану бессмертных, так хотя бы продлить свою жизнь и телесную бодрость на несколько десятилетий. Потому что почти каждый дорвавшийся до власти и денег политик мечтает об одном: сохранить завоеванную власть пожизненно. Будет власть – будут и неизменные победы на выборах. Ибо тот, кто правит в нынешнем мире, давно умеет делать нужные проценты избирательных бюллетеней. Самыми главными товарами, самым большим обеспечением валюты «высшей касты» будут сила, информация и здоровье.

Успехи биоинженерии вместе с достижениями практической психологии позволят Античеловечеству создать «человекостроительные» фабрики, способные производить специализированных существ. Например, безгранично преданных им слуг, нерассуждающих, архидисциплинированных солдат, идеальных биороботов – агентов спецслужб для метагрупп, особо искусных, верных им до гроба наложниц, полностью управляемых политиков. Здесь можно держать набор новых, молодых тел для господ. Жалкие запреты нынешних государств на такого рода дела неокочевники обойдут играючи: уже ныне это делается через организацию богатых лжерелигиозных сект, заводящих свои сверхсекретные лаборатории. К тому же, секты не испытывают никаких трудностей с получением оболваненного, готового на все человеческого материала…

У них окажется оружие нового века – способное вызывать ураганы и землетрясения, засухи и проливные дожди. Психотронное оружие, способное повергать в безумие целые народы. Ионосферно-природное оружие, вызывающее даже гравитационные аномалии и землетрясения. Генетическое оружие, могущее поражать строго определенные расы, народы, семьи и даже конкретных людей. И аэрокосмические корпуса с высокоточным оружием, связанные спутниковой связью с мощными компьютерами и базами данных в один громадный «сетевой интеллект». И целые армады обычных крылатых ракет, авианосцев, ударных самолетов, гиперзвуковых бомбардировщиков…

В древнем Китае для развлечения пресыщенной аристократии специально выращивали уродцев. Маленьких детей сажали в вазы причудливой формы. Несчастные вырастали с уродливо искривленными телами. Вот и Античеловечество ныне похоже на китайскую элиту пятнадцатого века, которая ради сохранения устоявшейся общественной системы без колебаний остановила подлинное научно-техническое развитие. Античеловечество посадило прогресс в фарфоровую вазу…

Ее нам и нужно было разбить! Предприняв историческую операцию – новую научно-техническую и общественно-политическую революции. На это мы и пошли. Все наши «верпы» и акции – это одна грандиозная битва за Историю. За мир нашей свободы. Мы начали, если разобраться, один гигантский проект – проект предотвращения обвала Человека…

К середине второго десятилетия нового века стало ясно, что Античеловечество повело дело к созданию нового рабовладельческого, кастового Пост-Запада во главе с правящей кастой долго– и даже вечноживущих господ.

– Перед нами открылись перспективы, быть может, самой необычной войны в истории, – Стрелец заговорил медленно, прикрыв веки, – без ядерных ударов и натиска танковых армад. Когда ты воюешь только самим фактом того, что спасаешь себя и строишь новую реальность. Просто потому, что ты поднимаешь футурополисы, где возникают Советы и народовластие нашего типа. Просто потому, что отказываешься от толерастической мерзости и делаешь так, что русские семьи наполняются смехом детей. Просто потому, что не молишься очередному смартфону или какому-то иному гаджету, а запускаешь атомную станцию нового типа или поднимаешь в воздух летательный аппарат принципиально нового вида. Просто потому, что замахнулся на создание расы сверхразумных и бессмертных полубогов, попутно очищая свою страну от скверны и двуногого шлака. Просто потому, что снова захотел невозможного и дерзнул перескочить через не тобой начертанные границы, устремившись к звездам, освободив свой разум от глупых и нелепых ограничений потребительской эпохи. Просто потому, что ты снова крылат, а не пресмыкаешься в грязи, у подножия банковских идолов.

Мы с самого начала ясно осознавали, что все это будет именно войной – и мы получим мегатонны злобы да ненависти только за то, что осмелились осуществить Иное, отступив от пути тихого угасания, что предначертали нам жрецы глобальных финансов и чужие проектировщики истории…

Послесловие-интермеццо: к «кострам новой инквизиции»

Ну вот, друзья, на этом мы закончим эту книгу. Но не саму тему! Скоро вас ждет продолжение – «Костры новой инквизиции». Мы продолжим исследовать уродство и обреченность нынешнего мира. Ибо он породил неслыханное – новую научную инквизицию. Того, чего не было ни в конце XIX, ни в первой половине ХХ столетий. Хотя как тогда, так и сейчас достижение новых горизонтов требует ереси, безумия, отвержения старых авторитетов. Но если раньше Прометей-мальчишка, святой безумец-ученый, еще имел шансы пробиться, то теперь его могут убить и новые иквизиторы, и толпы сетевых недоумков, эта самоуверенная и близорукая толпа Нового Темновековья.

Современный мир все более становится несовременным, все шибче мракобесным.

Говорят, что новое и жизнеспособное всегда пробьет себе путь в свет, в реальность.

Но у меня есть безумная мечта: новое и прекрасное, несущее нам жизнь и новое могущество, не должно тратить свою энергию, чтобы пробиваться сквозь корку-коросту глупости, жадности и зависти. Ибо слишком многие ростки погибают.

Не желаю этого! То, что может помочь возрождению русских, должно подниматься и расцветать свободно. И быстро.

Продолжение следует!

Примечания

1

На новый способ синтеза оптических броневых керамик Мастер получил следующие патенты:

1. RU № 2035434 «Способ изготовления искусственной алюмомагниевой шпинели».

2. RU № 2036185 «Способ изготовления искусственной шпинели».

3. RU № 2086715 «Способ изготовления искусственного селаита».)

(обратно)

2

Поскольку бюджет города, области или страны в принципе тот же, что и семейный кошелек, приведем простую аналогию. Представьте, что в вашей семье расходы на еду сократились в три раза. И теперь вы высвободили этак 10 тысяч нынешних рублей в месяц, каковые можете потратить на покупку новой бытовой техники или электронных новинок, можете оплатить занятия в какой-нибудь секции или съездить на море. А то и начнете откладывать на покупку автомобиля или на погашение кредита – коль берете машину в долг. Точно так же и РФ (а также ее области, города и районы), сократив расходы на отопление и горячее водоснабжение в разы, могли бы при тех же доходах казны гораздо больше средств потратить на образование, строительство новых дорог или жилья, на науку и культуру, на медицину и защиту природной среды…)

(обратно)

3

Дополнительной мерой возрождения страны считаю уничтожение агрессивно-дебильного телевидения на «рейтинговом принципе». Если телевидение ориентируется на рейтинг, то оно принимается угождать основной массе прилипающих к экранам. То есть, быдлу с умственным развитием на уровне обезьян, коему подавай только скандалы, футбол, «клубничку», пиво, насилие, катастрофы, склоки, «грязное белье» и шельмование нестандартных людей, непохожих на быдлячью массу. На своем опыте мы знаем, что подобное ТВ становится кислотной средой, отравляющей нацию и уничтожающей интеллект. Такое ТВ становится орудием уничтожения смелых инноваторов и подлинных ученых-естествоиспытателей. Естественно, и нелюди с телекамерами, сегодня безнаказанно уничтожающие своими «передачами» и людей, и плоды их многолетних усилий, должны сурово наказываться за такие вот судилища в стиле «Специального корреспондента». Ибо это никакая не свобода слова (иначе в студии рядом с Александровым должен был сидеть и Урпин), а вредительство.

Создание нового русского телевидения, построенного на позитиве, подлинных расследованиях, познавательности, возвеличивании труда и новаторства, нам поможет. При этом не следует бояться падения рейтингов и ухода быдла на спутниковые или кабельные каналы. Ибо они – платные, а быдло платить либо не любит, либо не может. Английского языка быдло не знает. Потому масса леммингов-обывателей примется вынужденно кушать то, что им даст наше новое ТВ. А дадим мы обывательской серости только хорошее. – М. К.

(обратно)

4

Справка по состоянию на 1988 г. В послевоенные годы в СССР с началом международных большегрузных перевозок по Минскому шоссе в нескольких местах отмечалось проседание полотна шоссе. Раскопки подтвердили наличие замаскированных шурфов и из них горизонтальных ходов, заполненных ящиками с взрывчаткой. Эти минные камеры были оставлены немецкими войсками и их не успели взорвать. Саперы, обученные в сталинском СССР биолокации-лозоходчеству, обнаружили и разрядили многие десятки таких камер. Из 126 официальных справок по эффективности биолокации, присланных в межведомственную комиссию СССР по биолокации, экономический эффект от применения метода подсчитан только по шести справкам и составил 2158 тыс. руб. Совершенно очевиден большой экономический эффект по остальным 120 справкам, но подсчет по ним не проводился. Минэнерго СССР, Минэнерго УССР и Мособлэнерго организовали официальные курсы, на которых обучали своих сотрудников обнаружению с помощью рамки мест повреждения электрических кабелей. Как следует из справки Люберецкой электросети, точность обнаружения кабеля рамкой – в пределах 30 см. (URL: -biolokacii.shtml)…

(обратно)

5

Подтверждается, увы, то, что страшный стресс/деморализация вкупе с отвратительной импортной пищей и плохой водой для русских в 1989—201… годах ЯВНО приведут к генетической деградации нашего народа. Впрочем, и на Западе (о чем я уже писал) все чаще у здоровых родителей рождаются дети-аутисты и дауны. Как ни горько мне это признавать, но и миллионы тех, кто сидел при Сталине в лагерях и жил в стрессе 1930—1950-х годов, тоже могли дать нездоровое потомство. Не этим ли объясняется явное измельчание русских после Великой Отечественной и падение у них пассионарности?

(обратно)

Оглавление

Часть первая. Взрослые мальчишки, что покорят будущее

  Предисловие от футуролога

  Предисловие от националиста

  Предисловие от писателя

  Триумф и трагедия Петра Капицы (Прелюдия)

    Предтеча

    Прекрасное начало

    Ошибка Берии

    Атомный проект: не самая славная страница истории Академии наук

    Если бы Сталин доверился академикам…

  Глава 1. От подвальной лаборатории до ключа к гамма-лазеру

    Поиски «философского камня» на руинах

    Вызов и ответ

    Крах «треста»

    Воронья слободка

    О пустоцветах и трутнях

    Вместо золота?

    Святой Грааль» физики – гамма-лазер

    Великий эффект Мессбауэра

    Тайна третьего уровня

    Круг замкнулся

    А есть ли в стране ученые?

    Послания мертвых академиков

    Когда нет гениев

    Симбиоз

    Мысли после

  Глава 2. Дело о «прозрачной броне»

    Борт субмарины военно-научных сил русского союза «Катран»

    Тайна шпинели

    Храбрость Хачатура Багдасарова

    Началось все с опала

    Рождение «каменного» прорыва

    Багдасаров свидетельствует

    Мытарства первопроходца

    Ключ к мощным лазерам

    Настоящая броня

    Постсоветский ВПК: тщетные надежды

    Восточное Средиземноморье, 200 км к югу от Акротири

    Борт атомной подлодки «Катран», военно-научные силы русского союза. 15 часов спустя

    Американский конкурент и халтура «комиссии Тартаковского»

    Шпинель и та же набившая оскомину история

  Глава 3. Вызов тьмы и русский научный тупик

    Угроза крупным планом: раса долгоживущих господ во всеоружии Технологий нового уклада

    Набросок большого плана

    Синергетика вызова

    Даже если США не станет

    Наказание слепотой и безволием

    Великорусский ответ

    О введении в практический оборот древних знаний

    Археология как снятие блоков в мозгу

    Сенсационные следы: титан и ниобий при фараонах

    Неисповедимые пути – продолжение «утра магов»

    Мир «страны лжецов»

    Центр верификации новой науки – насущная необходимость

  Глава 4. Дело о воде

    Как допинг, но не допинг

    Лабораторный хардкор

    Проверка на Западе

    Последующее разоблачение

    Забывшие о своем назначении

    Лики «постиндустиального» мракобесия

    Забытая трагедия Кулагиной

    Царство злобы и негативизма

    Ненавижу воронье…

    Почему наука РФ сваливается в схоластику?

  Глава 5. Об углероде, гениях и репрессиях

    Рождение УСВР

    Преследуя ложную цель, наткнулись на чудо

    Ключ к энергии «из воздуха»

    Что вскрыл случай с УСВР?

  Глава 6. Псы вас найдут

    Вихри волшебные веют…

    Расправа

    Слуги тьмы

    И лают псы…

    О Циолковском, Берии и «технологической внезапности»

  Лирическое отступление. Ода естествоиспытателям и поиск титанов

    В поисках титанов

    Вторая академия. Добираясь до глубинных «кодов» отсталости

    На уровне языка

  Глава 7. Люди как боги и боги как люди. Седьмой техноуклад и фактор «икс». За что мы сражаемся?

    Седьмая эра

    Новый технологический уклад: русский расчет

    О незаменимости «исторических хулиганов» и мальчишек во власти

    Заговор светлых. Снова захотеть невозможного!

    Будущее выиграют «взрослые дети»

    Завет Генри Форда: никаких «невозможно»! Миссия взрослых мальчишек

    Легко сказать, труднее сделать

    Наглядная картина: предлагаю потренировать воображение

    Нужно быть когом…

    Машина открытий – пусть и не на Ганимеде

Часть вторая. История инноваций, которая ничему не учит

  Глава 8. Вопреки «признанным специалистам»…

    Не благодаря, а вопреки

    Только не надо твердить о «невидимой руке рынка»!

    Ошибка гениального Уэллса

    Всегда – сквозь тернии!

  Глава 9. Памятники высокомудрой тупости

    О графе Цеппелине, Циолковском и Жуковском

    Не доверять слепо «признанным специалистам»!

    Ретрограды и Ломоносов

    Монументы ученой слепоты

    Экономисты как законченные болваны

    Подлость и зависть правят миром: черная книга биологии

  Глава 10. Что открыли Бартини и сэр Артур Кларк? О роли дерзости и фантазии в развитии человечества

    Осел останется ослом, хотя осыпь его звездами

    Интернет родился также вопреки маститым авторитетам!

    Тирания интернет-толпы

    Позорище в «храме чистой науки»

    Золотой запас нации

    Если нет ни дерзания, ни ума: исследование Артура Кларка

    Глупость, усиленная математикой

    Нужны еще и воображение, и вера

    Монах против физика

    Об умении ходить непроторенными дорогами

  Много лет тому вперед. Конец «огненной земли»

  Глава 11. Заря русских нтр-волхвов. О преждевременных открытиях и «ускорителях»

    Задача волхвов научно-технической революции

    Горькие уроки гениев: Фурсей и Юткин

    О «несвоевременных» открытиях

    Верпы для новых рубежей

    Переход через Сиваш – в историческом смысле

    Довилльская тайна

    Когда не спасало даже глобальное противостояние

    Их главная цель и техноштиль

  Послесловие-интермеццо: к «кострам новой инквизиции» Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg