«Психология зла»

Зло привлекает – как раз поэтому большинство из вас открыли книгу под названием "Психология зла" и прочли первые строки.

Чем может быть эта книга? Скучной монографией или сборником статей с десятью тысячами сносок, пояснений и примечаний? Но зло слишком живое, оно не поместилось бы в такую книгу.

Эзотерическим трактатом? Нет. Зло слишком явно и ясно присутствует в каждой капле нашей жизни – закутанное в туман, оно стало бы непохожим на себя.

Никто не знает, что такое зло, но зато каждый чувствует его совершенно отчетливо, – его ни с чем не спутаешь, даже малое зло, причиненное нам и не замеченное сразу, спустя время будет болеть как синяк.

Сборником нравоучений? Но и так достаточно туповатых учителей жизни, неубедительно доказывающих на все лады что быть плохим это плохо, а хорошим – лучше.

Теологическим исследованием, может быть? Но зло – слишком уж земной цветок, чтобы обьяснять его небесными вихрями. Зло живет в душе, это правда, но оно больше похоже не на демона, а на вирус герпеса, который всю жизнь прячется в нашем мозге и нервах, часто вылазит на кожу в виде маленькой лихорадки у губы или носа, но иногда может запросто убить.

Пересказом личного опыта закоренелого садиста? – но такой человек состоит в слишком близких отношениях со злом, он не может увидеть зло обьективно и со стороны, – так же хирург не может делать операцию самому себе. Да и привлекла бы такая книга лишь извращенцев.

Это книга о каждом – о вас и обо мне. О том зле, что схоронилось в каждой складке жизни. О зле, как ежеминутной властительной силе, такой же безличной и сверхмогущей, как сила трения, – силе, которую нельзя отменить или заклясть, но можно познать. Той силе, которая мешает каждому из нас быть счастливым. Той силе, которая превращает жизнь каждого человека в драму, трагедию или страшилку.

Жизнь ведь всегда трагедия и не раз и не два каждому из вас еще придется воскликнуть: Господи, почему? За что? Почему именно я? – еще и поэтому вы открыли книгу под названием "Психология зла".

В книге много примеров. Они используются не как доказательства, а как иллюстрации. Большая их часть – это примеры-признания. Не все они принадлежат разным людям. Практически каждый такой пример – это не дословная запись, а пересказ, сделанный через некоторое время после признания. Когда рассказывают о себе такие вещи, это всегда получается случайно, это не интервью с блокнотом в руке. Я старался сделать пересказ как можно точнее и, во всяком случае, четко передать все существенные детали. Я думаю, что мне это удалось. Некоторые детали были изменены, из этических соображений. И лишь немногие примеры, например, признания будущего убийцы-садиста, записаны точно, даже с сохранением орфографии.

Большинство примеров – это признания мужчин и только некоторые сделаны женщинами; с этим недостатком мне пришлось смириться.

Эта книга – исследование, но не строгое научное исследование со стройными рядами оскалившихся формул. Мне больше нравится гуманитарный подход к человеку – ведь подойдя иначе, чувствуешь себя так, будто пьешь воду через нос. Я не избегал образного изложения и метафор, поэтому текст местами становился почти текстом художественного произведения. Вам судить, недостаток это или достоинство. Я хотел написать хорошую книгу, вот и все.

Настоящая книга должна вызывать чувство легкого ужаса или хотя бы замешательства перед истиной. Впечатление от нее, мне кажется, должно напоминать впечатление того жителя Хиросимы, который за секунду до взрыва нырнул в реку, а вынырнув, увидел вокруг совершенно иной мир, и понял, что старого мира уже нет. Пусть не совсем так, но хотя бы на долю процента – погрузившийся в книгу, должен вынырнуть в изменившемся мире. Я надеюсь, что хотя бы кто-то из вас почувствует это изменение.

ГЛАВА 1 ЧЕЛОВЕК И ИДЕЯ

1.1. ЭФФЕКТ МАЯТНИКА

Начнем с эксперимента.

Попробуйте представить себе огромный маятник длиной во много километров.

Просто сосредоточтесь и представьте. Нить спускается из облаков и на ней висит тяжелый шар величиной с дом. Когда я представляю это, то обычно вижу трос и на нем глыбу темного свинца – все это яркой лунной ночью, яркой, как негатив солнечного дня – такой светлой, что, кажется, даже можно читать газету. Вокруг поздняя осень или ранняя зима, широкое пустое поле, несколько голых деревьев, темные домики и деревянная церквушка вдалеке. И над всем этим свинцовая глыба на нити: многокилометровый маятник. Впрочем, пейзаж можете представить любой, это дело вкуса. Только постарайтесь, чтобы образ был ярким. В этом вся суть.

Затем качните маятник и продолжайте раскачивать. Первая вещь, которую вы сразу же замечаете: маятник, совсем как настоящий, раскачивается медленно и постепенно, во всяком случае, не хочет идти в первые колебания, он тяжел и инертен, нить вздрагивает, гудит, маятник сопротивляется, но наконец проходит первую медленную дугу. Раскачиваем дальше. Вот уже тяжелый шар летит, рассекая воздух, со свистом, и ветви деревьев гнутся, чувствуя движение раздвигаемого воздуха. Посмотрите внимательно за ним несколько колебаний. Просто посмотрите.

Вот оно – чистейшее создание ума, идеал бесплотности, нечто, что не существует, не существовало и не будет существовать – более того, нечто такое, что не может существовать – вдвойне несуществующее. Чистая игра разума. Чистая идея.

Чистое ничто. А теперь МГНОВЕННО остановите его – пусть он зависнет неподвижно.

Попробуйте это сделать.

Ну как, получилось? Маятник сопротивляется. Маятник, если вы его хорошо вообразили, не остановился. Он продолжает свое качание. И сколько бы раз вы ни пробовали заставить его замереть в пространстве, он уходит от предназначеной точки, не подчиняясь вам.

Есть несколько способов «якобы» остановить его. Можно представить маятник, заснятый на киноленту – вдруг пленка останавливается, замирает кадр. Да, кадр замер, но оригинал ведь продолжил движение. Посмотрите не на пленку, а на маятник – он все так же качается. Попробуйте поставить преграды на его пути, даже поставьте бетонную стену – он их снесет. Можно, конечно, подставить гору, шар ударится, успокоится и ляжет на нее – но ведь это уже не маятник, а просто шар, лежащий на земле. Маятник вы так и не остановили. Он не подчиняется вам.

Сосредоточившись, вы ясно ощутите его сопротивление.

Но это мелочь, это совсем не важно. Какое же это может иметь значение для жизни? – спросите вы. Примерно такое же, как первая трещина для плотины или для горной лавины первый покатившийся камешек.

Задумайтесь: создание нашего ума, абсолютно бесплотное, вдвойне несуществуюшее, только родившись, сразу же не подчиняется нам? Но как же так может быть? Не подчиняется свому отцу и хозяину? Впервые я представил маятник лет пятнадцать назад. Время от времени я вспоминал о нем. Все эти годы он продолжал качаться. Когда я вспоминаю о нем и представляю его, он качается, как качался и раньше. Он не остановится никогда. Он не остановится даже несколько поколений спустя, потому что я рассказал о нем людям и сейчас он качается внутри их воображений. Он почти бессмертен и НЕ ПОДЧИНЕН МОЕЙ ВОЛЕ. Он, чистая идея.

Я выдумал его, а он сразу же обрел собственную жизнь.

Вы думаете, что так обстоит дело лишь с идеей большого маятника? Ничуть.

ЛЮБАЯ ИДЕЯ, ЕДВА РОДИВШИСЬ, УЖЕ НЕ ПОДЧИНЯЕТСЯ СВОЕМУ СОЗДАТЕЛЮ. Она сильнее своего "хозяина". Назовем это эффектом маятника.

Идея вступает в свою собственную жизнь, не подчиненная нам. Так было с идеей каменного топора. Где-то кто-то на опушке древнего леса нагнулся, взял в руки камень, ударил по нему другим камнем и использовал орудие как топор. Идея топора, родившись, обрела собственную особую жизнь и продолжила ее в тысячелетиях – вырубая леса, защищая, как алебарда, и снося головы, как гильотина. Кстати, изобретатель гильотины окончил жизнь под ножом своего детища – и его идея тоже не подчинилась ему. Наполеон нянчился с идеей завоевания, и эта же идея его и погубила. Идеи Христа подняли его на крест. Вот разве что Галилей успел сбежать от своей идеи, которая уже открыла над ним клыкастую пасть и облизнулась. А идея пролетарской революции? Не она ли сгубила большинство революционеров, вкупе с контрреволюционерами? А, возможно кровожаднейшая из идей, идея свободы-равенства-братства? Сколько людей она сожрала? А идея атомной бомбы? Сколько ни пытается человечество подчинить эту вредную идею себе, этого никогда не удасться сделать. Потому что идеи бессмертны и неподвластны никому, кроме собственной логики развития.

Столько людей было уничтожено казнями и сломлено пытками за протекшие тысячелетия, столько книг было сожжено, столько разрушено памятников и сокрыто улик – но была ли уничтожена, вырвана с корнем при этом хотя бы одна идея? Даже самая вздорная? Что значит и к чему приводит эта пугающая жизнеспособность и способность к распространению? – идеи расползаются среди людей, как чернильные пятна на промокашке. Идеи сжигают нас, как лесной пожар.

Идея поражает нас как болезнь, от которой нет лекарства.

1.2. ЗЛО КАК БОЛЕЗНЬ.

ПРИМЕР 1. Преследование упрямых

Нашим любимым занятием было преследование жертвы. Жертву мы намечали заранее, из тех, которые привлекали внимание, например, были некрасивыми, хилыми, смешными, злыми, с разными физическими недостаками или упрямыми. Больше всего нам нравилось преследовать упрямых или заикающихся. Мы начинали с мелких приставаний или издевательств, чтобы для начала он запомнил нас в лицо и стал бояться. Выбирали только мальчиков, девочки в этом плане для нас не существовали. Один раз попробовали пристать, но оробели. Просто один оробел, а остальные удивились, так и не вышло. Потом переходили к сильным способам: всякое вымогательство, порча вещей, вполне просто так, нам нравилась в этом деле именно игра. Если получалось выманить немного денег, не отказывались. Были такие, которые пробовали от нас откупиться. Но конечно, не откупались. Нам надо было заставить его жить в постоянном страхе, мы хотели полного подчинения, и его добивались. Я еще тогда понял, что непрестанного страха люди не выносят, они согласны на все, чтобы избавиться от этого состояния. Поэтому мы не спешили, а растягивали удовольствие. Один как-то пошел на нас с палкой, но мы его обломали, может быть даже слегка искалечили. Потом он исчез из нашего района, мы искали, но не нашли. Только в самом конце процедуры, месяцев через несколько, мы переходили к чисто болевым средствам воздействия, с каждым по-разному, одного например, всякий раз загоняли в переулок и там по очереди били его лбом о стену. Это было с упрямым. Он все равно продолжал упрямиться, вырываться и ругать нас. Его мы так и не сломили. Но это исключительный случай. Обычно мы бросали и забывали наши жертвы после того, как выжимали из них все соки – когда они теряли остатки человеческого достоинства. Нас это удовлетворяло. Наверное этого мы добивались, хотя мы не знали, чего добиваемся.

Мы просто делали так, потому что не могли иначе. За следующие годы ни одна из наших прошлых жертв не пробовала отомстить. Однажды я встретил одного такого, когда учился курсе примерно на третьем. Он очень изменился, но мы друг друга узнали. У меня не было к нему ни малейшей враждебности, я просто удивился, что из скулящей дряни он стал обычным человеком. В тоже время мы также любили загонять и забивать палками собак, но не любых собак, а всяких противных трусливых болонок, которые от страха лаяли на нас и продолжали злобно визжать до самой своей смерти. Если бы они смирились и сдались, мы бы их отпустили. Они сами были виноваты во всем. Как и тот упрямый, который предочел простучать своим лбом по каждому кирпичу.

Человек, которому принадлежат эти слова, был самым рьяным участником той компании. Сейчас он благополучен. Он был благополучен и до того, и после. Он не негодяй, а даже напротив – довольно добрый и чуткий человек. Никто из людей, которые близко знают его сейчас, не смог бы и предположить, что он способен на такое. Сейчас ему около сорока и его дети неплохо воспитаны. Никогда, даже в те дни, он не замечал за собой особенной злобности. Эпизод, о котором он рассказал, длился в его жизни около года, при этом вроде бы возник из ничего, на пустом месте, и ни к чему не привел. Что-то "нашло". Правда, его товарищам повезло меньше: один из них сейчас алкоголик, другой сидел в тюрьме, об остальных ничего неизвестно. Такое впечатление, что этот человек ПЕРЕБОЛЕЛ

НЕПРИЯТНОЙ БОЛЕЗНЬЮ и затем выздоровел. Другие не выздоровели или выздоровели не полностью. Возможно, кто-то до сих пор испытывает последствия той болезни, а кто-то приобрел стойкий иммунитет.

Сходство безнравственного поведения с болезнью проявляется во многом, и вскоре мы это увидим. Но зло – это не болезнь тела и не помрачение рассудка, это что-то принципиально иное. Это не сумасшествие и не бешенство, скорее, это МОРАЛЬНАЯ болезнь, которой можно ЗАРАЗИТЬСЯ, которой можно ПЕРЕБОЛЕТЬ, от которой можно ВЫЗДОРОВЕТЬ или УМЕРЕТЬ.

Термины «заболеть» идеей, «заразиться» страхом, «заражение» ненавистью, выражения типа "микроб тщеславия" постоянно встречаются в книгах по психологии, как в серьезных, так и в популярных, но встречаются в кавычках. Так что идея о сходстве зла с болезнью не нова, существуя в неявном виде, она уже давно владеет умами. Самое раннее упоминание о заражении злом, которое мне встретилось, относится ко второму веку до нашей эры.

Но если продолжить аналогию зла с болезнью, тем более, с такой болезнью, которая легко передается от человека к человеку, то сразу встанет вопрос: А что является переносчиком этой болезни? Невидимый грибок, вирус, бактерия, амеба, вибрион, палочка или, может быть, мелкое насекомое или червь? Конечно же нет.

Единственным заражающим агентом может быть ИДЕЯ – идея зла.

Все мы знаем, что «заболеть» идеей просто. Один копит деньги, чтобы поехать в горы – он «заболел» этой идеей. Другой пытается попасть в книгу рекордов и для этого рискует жизнью – его болезнь смертельно опасна. Третий хочет совершить государственный переворот – этот тяжело болен каким-нибудь политическим "-измом". "Если враг не сдатся, его уничтожают", – под гипнозом этой фразы совершены тысячи, если не миллионы убийств. Человек еще не успел задуматься, а простой афоризм ненависти уже выскочил из памяти и орет во весь голос: делай так!!! Несколько совершенно необоснованных слов воспринимаются как обязательное руководство к действию.

Можно «заболеть» любой идеей – хорошей, плохой или нейтральной. Причем в слове «заболеть» гораздо больше правды, чем это может показаться на первый взгляд.

1.3. ЗАРАЖЕНИЕ ИДЕЕЙ. ЛИХОРАДКА.

Сходство есть даже в словах. Человек, заболевший идеей, "горячится", "горит", ему советуют "не пороть горячку". С другой стороны, горячка, или повышение температуры, сопровождает острое начало многих заболеваний: тот момент, когда человеком овладевает ИНФЕКЦИЯ. Или тот момент, когда человеком овладевает ИДЕЯ. И то, и другое начинается горячкой.

Вспомните, как ведет себя маленький ребенок, увидевший в магазине красивую игрушку. Еще минуту назад он был спокоен и игрушка была ему совершенно не нужна. Но вот он видит ее, удивляется и требует купить. Он горячится. Если мать отказывается, то его желание только усиливается, он начинает хныкать, настаивать или даже устраивает истерику. Что происходит дальше? Мать, скрепя сердце, покупает игрушку и с этого момента эмоции ребенка начинают затухать.

Придя домой, он играет с новым своим сокровищем, на следующий день тоже играет, но уже не так охотно, а затем забрасывает его совсем. Все – теперь он "переболел" и выздоровел. До тех пор, пока не увидит в магазине новую игрушку и снова "загорится".

Так же ведет себя и взрослый человек, с той только разницей, что его эмоции не столь заметны и он умеет сдерживать свои желания. Если продолжить аналогию с болезнью, то можно сказать, что у него уже выработан определенный иммунитет. Как ходит по магазинам женщина (предположим, женщина, которая не стеснена в средствах)? – Она тоже загорается, увидев, к примеру, красивое платье и даже забывает, что собиралась купить не платье, а браслет. И даже если у нее дома восемь красивых платьев, она может купить девятое. Из чистой прихоти. Так ребенок коллекционирует игрушки, которыми потом почти не играет.

И мужчина ведет себя подобным образом. Наткнувшись на вещь, которая ему понравилась, но которая только что абсолютно не присутствовала в его мыслях, он "задумывается". Размышление это на самом деле – просто самооправдание: он подбирает причины, по которым должен это купить. Если он выдумает достаточное количество причин (или одну вескую), он покупает. И совершенно не думает о том, что если бы он прошел по другой улице и не увидел данной вещи, то не было бы ни каких причин совершать покупку. Идея овладевает человеком и заставляет его "погорячиться".

Горячка при обычной болезни может сопровождаться головной болью, расстройством сна и, если температура очень высокая, даже расстройством сознания. Нарушения сна обычны и для «идейной» горячки: можно плохо спать, предвкушая исполнение заветного желания. А расстройство сознания или, по крайней мере, расстройство логики мышления при «идейной» горячке просто бросается в глаза.

Человек, погорячившись, может принять решение явно в ущерб собственным интересам – например, истратить на ненужную покупку деньги, которые были совершенно необходимы для чего-то другого. При этом мысленный процесс часто сводится к оправданию решения, которое уже ПРОДИКТОВАНО ИДЕЕЙ. Человек уже заражен идеей и идея заставляет его искать оправдание поступку. И если обдумать свои действия позже, то понимаешь, что действительно знал ответ заранее, а оправдательные доводы не выдерживали разумной критики. Но тогда, в тот момент, они казались достаточными.

В следующем примере молодой человек, погорячившись, принял решение, которое едва не изменило его судьбу.

ПРИМЕР 2. Пойдем в солдаты.

Однажды со мной случилась странная вещь. Я заканчивал университет и в плане учебы все было в порядке, более или менее. Не могу сказать, что мне нравилось учиться, было тяжело. Особенно тяжело было сдавать экзамены – эта забубенная подготовка, нет ничего хуже. Будущая профессия меня тоже не очень привлекала. Но в противном случае грозила армия – и еще это удерживало меня. В один весенний день, примерно за месяц до экзаменов меня осенило, я подумал: а что такого плохого в армии? Я, само собой, не верил росказням о том, что армия, мол, делает настоящих мужчин, что быть солдатом и хранить мир это геройство, но почему-то мне представилось, что в армии легче, чем сдавать экзамены. Мозги отдыхают – это уж точно, точнее не придумаешь. Был очень сырой день, с небольшим дождем, но я сел на скамейку и стал выдумывать разные причины по которым должен бросить университет ради армии. Выдумал причины для себя, для родственников, для друзей и для замдекана, потом грустно принял решение, сказав себе, что это самое логичное и правильное в данной ситуации. Я даже сказал себе, что у меня нет другого выхода. Я собрался подавать заявление и уже подумывал о формулировках. Но когда я пришел на вторую пару, оказалось, что ее отменили. Это мне так понравилось, что тяжкое решение отложилось на неопределенный срок, а потом вообще выветрилось. Теперь я не могу понять, как нашло на меня такое затмение.

Особенно тяжелый характер принимает горячка, если у человека вообще нет времени подумать. В этом случае логическое мышление может не только растраиваться, но и полностью разрушаться.

Малолетний хулиган, увидав на вечерней улице врага (живет на чужой улице или вообще принадлежит к другой банде), ведет себя так же, как и истеричный ребенок в магазине игрушек. Он не думает, он не взвешивает, он охвачен горячкой чувств. Он достает нож и вступает в схватку. В результате оба противника попадают в больницу с ножевыми ранениями. Сразу на операционный стол – зашивать. Вы слышали когда-нибудь, что говорит такой субьект на операционном столе, еще не усыпленный наркозом? Говорит ли он на том языке, которым пользуются здоровые люди? – нет. Может быть, он изливает потоки грязной брани или клянет судьбу? – тоже нет. Он нечленораздельно воет, издавая абсолютно звериные звуки. В этих звуках нет ни намека на искру разума. Так не может выть собака – собака достаточно разумное животное. Немного это напонинает вой быка, которого забивали молотом по лбу, но не убили с одного удара. Еще это похоже на стоны предельно пьяного и к тому же очень злого человека. Остались лишь чувства

– чувства, которые погасили разум.

Увы, многие военные подвиги так же совершаются в состоянии лихорадки.

Человек бросается под пули не от того, что он боготворит мерзкого вождя, пославшего его на бойню – а от того, что разум его гаснет, а воспаленные чувства слепо толкают куда-то вперед.

Лихорадку вызывают не только какие-нибудь особенные, редкие идеи, но и вполне обычные, приходящие к нам на ум ежеминутно. Часто мы делаем не то, что нужно, а то, что "взбредет в голову". Человек стоит на остановке троллейбуса и ждет, изнывая, уже минут сорок. Но вот появляются сразу два троллейбуса. И что же он делает? – он следует случайной идее: сесть во второй, потому что там будет меньше народу. Еще минуту назад он был согласен уехать как угодно и на чем угодно, а теперь долгожданный троллейбус его не устраивает. Он пропускает первый троллейбус и собирается сесть во второй. Но второй, оказывается, идет в депо – и несчастный остается на холодной остановке, проклиная свою непоследовательность. Вот такое умственное прескакивание с хорошего на лучшее можно наблюдать у самого себя по нескольку раз в день, при достаточной наблюдательности. Назовем это, условно, "эффект троллейбуса". Приведу еще пару обычных примеров его проявления.

Женщина идет на рынок, чтобы купить клеенку. Ее устроит ЛЮБАЯ. Но вот, среди большого выбора клеенок, она видит одну, по ее мнению, лучшую. К сожалению, лучшей клеенки остался только маленький кусочек. Что же эта женщина делает дальше? Покупает другую? Нет – она начинает обходить рынок в поисках той клеенки, которая приглянулась. Не находит и в конце концов не покупает ничего вообще. То есть очень простая цель похода на рынок – купить любую клеенку – оказалась недостигнутой.

Женщина идет на рынок, чтобы купить продуктов. Увидев, например, мясо по удивительно низкой цене она – как вы думаете? – конечно, она его не покупает, хотя и цена, и качество продукта ее вполне устраивает. Она заражается идеей о том, что цены на рынке сегодня низкие и, раз встретилась такая низкая цена, то можно найти и еще ниже. И она оставляет продукт, который ей идеально подходил.

После часа бесполезных скитаний по рынку она возвращается, но дешевое мясо уже все распродано.

Между количеством находящегося в распоряжении населения оружия и числом убийств есть тесная и очень простая зависимость. С ростом обладания оружием количество убийств возрастает. Большинство убийств не имеют связи с другими насильственными преступлениями, это просто столкновения, которые развиаются из ссор между родственниками, друзьями или знакомыми, то есть совершаются в пылу борьбы "за справедливость". В этих ситуациях как раз и применяется оружие, причем без оглядки на опасность для жизни.

Вопрос: а почему без оглядки? – Ответ: да потому что "в пылу".

Итак, тот, кто заражается идеей, может "в пылу" совершать поступки, которых бы никогда не совершил в спокойном состоянии. Запомним это как эффект лихорадки. Кстати, английское fever (лихорадка) одновременно означает и жар, и нервное возбуждение.

Еще несколько примеров.

Во время ссоры одному из супругов приходит в голову особенно колючая фраза, бъющая в самое больное место – и он произносит ее, он не может удержаться, несмотря на то, что предчувствует последствия. И он видит, как меняется в один момент лицо любимого человека и он клянет себя за эту фразу, но уже ничего не поправишь.

Молодой преподаватель готовится к каждой лекции, как студент к экзамену – и лекция идет в нужном направлении, как вагон по рельсам. Но вот, посредине стандартной фразы ему в голову приходит новая идея и он сворачивает в сторону и начинает без подготовки говорить о том, о чем совершенно не собирался.

Только что я начал читать статью, в которой меня интересовало всего несколько фраз – но увлекся и дочитал до конца, хотя продолжение и не имело никакого отношения к моей работе. Просто потому, что наткнулся на слово, которое сработало, как спусковой крючок.

И так далее. В случаях СИЛЬНОЙ "идейной горячки" человек испытывает совершенно особенное чувство, сродни УПОЕНИЮ. "Есть упоение в бою, и бездны мрачной на краю…"

Бой действительно может быть упоительным. Однокоренные слова: пить, упиться, напиться пьяным – то есть потерять разум. И радость есть в бою: "И он промчался пред полками, могущ и радостен, как бой…" И есть ощущение собственной силы. В момент лихорадки исчезает страх, вина, чувство ответственности, все то, что могло бы блокировать ненужное поведение – ты словно поднимаешься на волне и волна тебя несет, становишься выше других и себя самого в нормальном состоянии, ты как будто таран, который может снести любые стены.

Время течет течет по иному. Ты видешь вещи ярче и отчетливее. Если ты нападаешь, то то чужая боль меняет знак: она становится приятной. В лучшем случае это называется вдохновением или упоением. В худшем – это амок или слепое бешенство. Фанатик-террорист может быть счастлив, даже взрывая бомбу прямо у себя под ногами.

1.4. СРАЗУ ПОСЛЕ ЗАРАЖЕНИЯ. БЕССИМПТОМНАЯ ФАЗА.

ПРИМЕР 3. СПИД

В течение нескольких недель после инфицирования СПИДом большинство людей испытывают неспецифичские симптомы, такие как лихорадка (повышенная температура), головная боль и чувство неясного дискомфорта. Эти симптомы продолжаются около двух недель. В течение этой фазы вирус СПИДа активно размножается, мутирует, распространяется с кровью и проникает во все органы тела. В этот период больной очень заразен. Затем начинается следующая фаза – бессимптомная, которая может продолжаться десять лет или более. В это время человек выглядит практически здоровым. И затем наступает первая опасная для жизни фаза болезни.

Многие инфекционные болезни развиваются так же: после недолгой лихорадки организм приспосабливается и некоторое время болезнь не проявляет себя. А что происходит при заражении идеей?

Это несложное наблюдение заняло у меня около пяти лет. Ученикам шестого класса (возраст – примерно двенадцать лет) в летнем трудовом лагере я рассказал сказку вполне детского содержания, что-то о мальчике и драконе. Сказка могла бы быть действительно интересной примерно для десятилетних детей. Шестиклассники воспринимали ее с умеренным интересом. Я не закончил рассказывать и пообещал, что продолжение будет "когда-нибудь потом". В первый момент дети "погорячились", требуя продолжения, но вскоре остыли. Пять лет спустя те же дети учились в выпускном классе, и вот как-то раз один из них случайно вспомнил о незаконченной сказке. Реакция была неожиданно бурной. Все в один голос стали требовать продолжения, причем «горячились» сильнее, чем пять лет назад. Я сказал, что забыл продолжение, но это не помогло. Тогда я объяснил, что сказка интересна лишь для маленьких детей, но и это не помогло. Пришлось предложить следующее соглашение: если хоть кто-нибудь вспомнит, о чем была сказка, я расскажу, чем она закончилась. Никто не вспомнил – содержание начисто забылось, как забывается и многое другое за годы. Но не забылась сама ИДЕЯ – она ничуть не потускнела и даже стала ярче. ЧЕЛОВЕКА, «ЗАБОЛЕВШЕГО» ИДЕЕЙ, ВРЕМЯ НЕ ЛЕЧИТ.

Как не лечит время СПИД, туберкулез или любые другие инфекционные болезни.

Однажды у меня на столе стоял кинопроектор и лежали цветные стеклышки.

Девушка примерно семнадцати лет начала этими стеклышками играть, совершенно по детски. Она смотрела сквозь стеклышки на разные предметы, подбирала красивые цвета и т. п. Она даже не замечала, что ведет себя не по возрасту.

Неделю спустя я сам предложил ей цветные стеклышки. "Ну вот еще! Что я, маленькая?" – возмутилась она. В данном случае идея заразила человека очень давно, в детском возрасте и бессимптомно существовала более десяти лет – примерно как вирус СПИДа. Затем проявила себя, исчерпала и исчезла. А сколько таких скрытых идей живет в каждом из нас и на какие поступки они могут нас толкнуть?

Например, я собираю редкие и красивые кактусы – только потому, что двадцать семь лет назад мне подарили простенький кактусовый отросток. Отросток прижился, потом умер. А идея прижилась и никогда не умрет. Из-за подобных чепуховых вещей люди могут выбрать себе профессию на всю жизнь, могут становиться алкоголиками или наркоманами. "Вот молодец, пьет и не пьянет!", – говорят друзья о четырнадцатилетнем мальчике. Он слышит эти слова и потом забывает. Но проходит время и в сорок пять он окончательно спивается.

Неизвестно, как бы сложилась его судьба, если бы те слова не были сказаны.

Случайно сказанное слово – а точнее, идея, которая за ним стоит, ломает хребты человеческим судьбам. "Ждем от тебя новой "Педагогической поэмы", – так написали друзья первокурснику-педагогу, который не собирался становиться учителем. И он проработал учителем до конца своих дней. А ведь заниматься не своим делом также удобно и приятно, как играть на пианино в боксерских перчатках. А заниматься не своим делом всю жизнь? И сколько же таких изувеченных судеб вокруг нас?

ПРИМЕР 4. (Цитата) Ступенька омнибуса. Анри Пуанкаре.

В эту пору я покинул Кан, где я тогда жил, чтобы принять участие в геологической экскурсии, организованной Горным институтом. Среди дорожных перипетий я зыбыл о своих математических работах; по прибытии в Кутанс мы взяли омнибус для прогулки; и вот в тот момент, когда я заносил ногу на ступеньку омнибуса, мне пришла в голову идея – хотя мои предыдущие мысли не имели с нею ничего общего, – что те преобразования, которыми я воспользовался для определения фуксовых функций, тождественны преобразованиям неэвклидовой геометрии. Я не проверил этой идеи; для этого я не имел времени, так как, едва усевшись в омнибус, я возобновил начатый разговор, тем не менее я сразу почувствовал полную уверенность в правильности идеи. Возвратясь в Кан, я сделал проверку; идея оказалась правильной. [….]

Прежде всего, поражает этот характер внезапного прозрения, с несомненностью свидетельствующий о долгой предварительной бессознательной работе…

"Заболевание" идеей, как и заболевание инфекционной болезнью некоторое время протекало бессимптомно. В этот период идея распространялась, укрепляла свои позиции и, наконец, полностью проявилась. В данном случае – проявилась внезапно, как озарение.

Очень простое наблюдение бессимптомной фазы может провести каждый из вас. Допустим, вы разговариваете и вдруг сообщаете своему собеседнику некоторую неожиданную мысль. Если он понял вас, то на мгновение отведет взгляд и замрет. Пауза продолжается одну-две секунды. И только после этой паузы он продолжает говорить. Если паузы не было, значит, ваша мысль не нова или собеседник ее не понял. Так можно довольно точно определить, внимательно ли вас слушают и задевают ли кого-то ваши слова.

Однажды мне пришлось идти вечером сквозь неосвещенный парк и мне преградили дорогу четверо очень темных личностей. Сила была на их стороне и до освещенной дороги оставалось метров пятнадцать. Я протянул руку тому из них, который казался главарем и представился, и сразу же спросил: "Что ты об этом думаешь?"

Он замер, как будто превратился в ледяную глыбу. За время этой паузы я прошел мимо него и сделал несколько шагов в сторону светлой аллеи. Это спасло положение. Идея моего поступка была совершенно нова для этого крупнотелого полудебила с родимым пятном в пол-лица – и поэтому он не смог действовать сразу.

Нужна пауза, чтобы переварить идею.

Необходимая пауза после восприятия новой идеи объясняет, почему сильно написанную книгу нужно читать медленно, а плохонький детектив проглатывается мгновенно. Отсюда же следует элементарный совет преподавателям: после каждой новой идеи нужно давать время на осознание – иначе никто ничего не усвоит.

Поэтому не стоит строить урок или лекцию чересчур плотно; если вы понятно рассказали слишком много новых вещей, и слишком быстро, вы просто сотрясали воздух.

Но, если СПИДом болеют один раз, то идея, заразившая человека, может давать многократные и даже регулярные вспышки. Ольга Т-ва: "Мне хочется рисовать периодами. Как захочется рисовать, я все перерисую, все, что можно. А потом опять не хочется."

Назовем это эффектом мерцания идеи. Красивейшие мерцания всех тонов и оттенков протягиваются сквозь наши жизни как елочные гирлянды – или проходят как трассирующие пули. И кто знает, может быть переплетение этих мерцаний и образует смысл жизни?

1.5. СТЫД КАК ПРИВИВКА ОТ ЗЛА.

а) Что такое стыд

Стыд – чувство замешательства или унижения когда недостатки или проступки, скрытые раньше, становятся известными другим или себе. То есть, любой стыд – это стыд перед кем-то, в частности, перед самим собой.

Стыд может быть очень сильным.

В 307 году до нашей эры философ Диодор умер от стыда во время философского спора, не сумев решить логическую проблему, предложенную Стилпоном. Но это не единственный случай смерти от стыда: стыд – причина огромного множества самоубийств.

Чтобы избежать стыда быть плененными, японцы совершали харакири. Точно также они поступали и тогда, когда считали себя виновными в чем-то. Наши очень далекие предки, еще не вполне разумные, имели удивительный, по нашим меркам, способ казни – они изгоняли из своего стада провинившегося и он умирал. Именно из-за общественного отвержения, то есть от стыда. Не в когтях хищников, не от голода и жажды – он просто не мог жить. Ему даже не приходилось делать харакири, как японцам.

К сожалению, стыд почти не изучается психологией, и еще меньше другими науками. Гораздо проще, наверное, изучать какие нибудь когнитивные перцепции или мультифакторные корреляции. И это кажется удивительным, потому что стыд в нашей жизни встречается постоянно и он, безусловно, важнее вышеуказанных коррелляций. Особняком стоит теория Фрейда. Некоторые рассуждения о стыде можно найти в этических трактатах. И часто эти рассуждения не выдерживают критики.

Например, утверждается, что чувство стыда – это безусловное отличие человека от низшей природы, так как ни у каких животных стыда нет ни в какой степени, а у человека он появляется с незапамятных времен.

Но ничего подобного, – стыд у животных есть и элементарно наблюдаем, если правильно к этому подойти. Вы не видите стыда диких животных, потому что они всегда смогут от вас спрятаться, если делают что-то, что заставило бы их стыдиться. Если же они не знают, что вы за ними наблюдаете, то стыдиться не будут: любой стыд есть стыд перед кем-то. А если вы наблюдаете свое домашнее животное, то оно не стыдится вас, потому что вы для него не посторонний – точно так же супруги не стыдятся друг друга после нескольких лет совместной жизни. Но посмотрите хотя бы на кошку, которая ранней весной радостно катается по траве, подставляя первому весеннему солнцу животик, на чужую кошку. Она сразу же прекращает играть, потому что стыдится вас. И более того – она ведет себя совсем по-человечески: она ПРИТВОРЯЕТСЯ, что не играла, а была занята делом.

Устыдившись, она начинает играть роль для зрителя, для вас. И вы на ее месте поступили бы точно так же, если бы катались по траве и были застигнуты посторонним человеком.

Дальше, очень часто стыд сводится лишь к сексуальному стыду или стыду обнаженного тела. И, вроде бы, животные не стыдятся полового акта, а человек стыдится. Животные не стыдятся ходить голыми, а человек стыдится. И это, якобы, означает, что духовное начало в человеке заставляет стыдиться животных инстинктов. То есть, зарание предполагается, что все сексуальное – грех, а потом оказывается, что душа человеческая стыдится греха.

Но и древние Греки, и Римляне, и многие другие народы купались, загорали, гуляли и занимались спортом совершенно голыми. Ходить голым по нудисткому пляжу тоже не стыдно для нудистов и почти не стыдно для новичков. О половом акте я скажу чуть позже.

"Самостоятельное и первоначальное значение чувства стыда было бы устранено", – пишет, например, Соловьев, – "если бы удалось связать этот нравственный факт с какою-нибудь материальною пользою для особи или рода в борьбе за существование. В таком случае стыд можно было бы объяснить как одно из проявлений инстинкта животного самосохранения – индивидуального или общественного. Но именно такой связи и не возможно найти. У животных, покорных инстинктам, не бывает никаких вредных для самосохранения излишеств, но человек, вследствие большей силы индивидуального сознания и воли, получает возможность таких злоупотреблений, и вот против самых пагубных из них – половых – развивается у него на общих основаниях естественного подбора полезный противовес

– чувство стыда. В человечестве это чувство имеет то принципиальное значение, что им определяется этическое отношение человека к материальной природе.

Человек стыдится ее господства в себе или своего подчинения ей и тем самым признает, относительно ее, свою внутреннюю самостоятельность и высшее достоинство, в силу чего он должен обладать, а не быть обладаемым ею."

В данном случае заранее предполагается греховность сексуального, (а почему, собственно говоря, сексуальность "пагубна"? – что в ней такого страшного?) потом стыд связывается с сексуальностью и в результате мы приходим к выводу, что сексуальное греховно.

К тому же, на самом деле прекрасно видна связь, которой якобы невозможно найти: связь между стыдом и инстинктом самосохранения. Кошка, которая играла, но перевернулась на лапы при приближении незнакомца, тем самым перешла из состояния БЕЗЗАЩИТНОСТИ в состояние ЗАЩИЩЕННОСТИ.

Везде, где мы встречаем стыд, мы находим и беззащитность. Стыд произошел из беззащитности и человеческий СТЫД ЕСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ НА БЕЗЗАЩИТНОСТЬ.

По этой причине стыдятся чужих людей: от них можно ожидать враждебности в любой момент. (Ребенок начинает стыдиться месяцев в шесть – когда научился хорошо отличать своих от чужих.) Можно гораздо сильнее стыдиться слов "я люблю", чем самого разнузданного поведения в постели. Проститутка из одного американского фильма говорила, что стесняется целоваться в губы, хотя со всем остальным у нее не было проблем. Когда еще более беззащитен человек, чем в момент признания в любви или поцелуя?

Сексуальный стыд связан в первую очередь (но не только) с тем, что во время полового акта человек довольно беззащитен: и физически и морально. Физически он не может оказать сопротивления возможному нападению, а морально он беззащитен перед насмешками посторонних людей. Если вы считаете, что обезьяна в лесу, полном леопардов, не спрячется от них во время полового акта, то вы ошибатесь.

А люди могут вести себя пострашнее, чем леопарды.

А теперь попробуйте ответить на вопрос: почему красивые девушки меньше стесняются раздеваться на пляже, чем плохо сложенные?

б) Боль телесная и моральная.

Разумеется, животные стыдятся не так сильно и не так часто, как человек.

Но это объясняется тем, что животному можно причинить лишь физическую боль, а человеку боль неизмеримо более сильную – боль МОРАЛЬНУЮ. Например, вы сидите в кресле стоматолога, бормашинка сверлит ваш зуб и задевает нерв. Вам больно, вы вскрикиваете. Но уже через пять минут все в порядке и вы забыли эту боль. Но вот вы идете и хулиган сбил с вас шапку, засмеялся и ушел. В каком случае вам больнее? Физическая боль часто вообще ничего не значит. Например, старушки с садистическими наклонностями с удовольствием перемывают вам косточки так, чтобы вы услышали – и вам больно, при полном отсутствии физической боли. Или такая же старушка в общественном транспорте едва войдя, заявляет: "Да он никогда не уступит место. Мне ли таких не знать, такие никогда не уступают". После этого вы, разумеется, не уступаете. Да и не нужно было ей ваше место. Она хотела лишь причинить вам боль. Примеры морального садизма мы видим буквально на каждом шагу. Абсолютно недопустимые моральные издевательства приходится терпеть детям от сверстников, заключенным тюрем или насильно призванным солдатам.

Пример отсутствия стыда продемонстрировал однажды директор школы – то есть человек, по определению обязаный сеять разум и добро. На собрании его обвинили в том, что он бил детей, – не редкая практика, но совершенно противозаконная – обвинил его военрук. Военрук показал также несколько заявлений, написанных и подписанных обиженными детьми. Показал, прочел, и сел за первую парту, положив на заявления ладонь. Директор продолжил свое выступление, прошелся несколько раз вблизи передних парт туда-сюда, потом быстрым движением попытался вырвать заявления, но военрук тоже схватился за листки. В результате заявления были порваны надвое, и верхние половинки остались у директора, что его вполне удовлетворило. Все это происходило на глазах у кабинета, полного педагогических работников, то есть людей, по определению образцово нравственных. Ни малейших признаков стыда директор не проявил.

Заметим очень важный момент: большинство из нас НЕ СУМЕЛИ БЫ ПОСТУПИТЬ ТАК.

Им бы помешал стыд.

Действие стыда: Женщина продает билеты в троллейбусе. Некоторым не дает билета, как и большинство ее профессии. На остановке вагон проверяют инспекторы. Задержали пассажира без билета. Говорят: "Тебе штраф, а ей пишем финансовое нарушение". Однако, пока все держится на словах. Пассажир утверждает, что он платил, но не получил билета. Кондуктор, в принципе, могла бы утверждать, что пассажир отказался платить. В этом случае победил бы тот, кто умеет кричать громче, то есть женщина. Но женщина оказалась неспособна нагло лгать, и говорила лишь, что не помнит. "Так он платил деньги или нет?"

"Не помню". В результате не выиграл никто. Пассажир все же заплатил штраф, а кондуктору записали финансовое нарушение. Возможно, ее уволят. Так почему же она предпочла срединный вариант, который тоже являлся ложью? Потому что трудно сознательно лгать, если перед тобой человек, который знает истину.

Оказаться наглой лгуньей в глазах постороннего СТЫДНО; и легче пострадать в материальном плане, чем в моральном. Моральная боль перевешивает совершенно реальные материальные неприятности.

Уже в этом примере мы видим чрезвычайно важное свойство стыда: СТЫД

СПОСОБЕН ПРЕДОТВРАЩАТЬ ЗЛО.

в) Стыд и перевоспитание

Но, продолжая аналогию с болезнью, мы увидим, что стыд действует не столько как "таблетка от зла", а скорее как предварительная прививка.

ПРИМЕР 5. Быстрое перевоспитание.

Однажды я пережил очень острое чувство стыда. Дело было так. Я устроился работать чем-то вроде инженера в одну маленькую фирму. Заранее я знал, что там ведутся всякие темные дела, мне расказывал об этом друг, который был недавно уволен. Из его рассказов я знал, что директор вор и прохвост и остальные не лучше. Знал и несколько конкретных случаев совершенной подлости. Поэтому, прийдя туда, я ощущал свое явное моральное превосходство. Я ни с кем из этих поганых людей толком не разговаривал и тем более не пытался сойтить. Меня быстро оставили в покое. Моя основная работа была не очень ответственной, но деликатного свойства, и ее результаты касались многих посторонных людей, точнее я говорить не стану. И вот под влиянием всей этой нечестной обстановки я стал вести себя нечестно. Я брал деньги, когда давали, раза два, что-то подтасовывал, что-то где-то привирал и так далее.

Я продолжал ощущать свое моральное превосходство, потому что остальные, по моим сведениям, вели себя хуже. И вот однажды на совещании наш директор выступает и говорит, что открылись многочисленные подлоги, неточности и прочее.

По цифрам и фактам, которые он назвал, я точно понял, что речь идет обо мне. Но он продолжал и сказал, что это просто дело совести виноватого и что они просто перепроверят и исправят все, а виноватого искать не станут. Из последующих выступлений я понял, что все присутствующие в основном честные люди, а я был дезинформировал и вел себя как последний негодяй. Тогда я просто чуть не умер от стыда. Как я мог все это объяснить? Если бы они меня вычислили, а это нетрудно было бы сделать, совсем нетрудно, я бы конечно встал в гордую оппозицию и, чего доброго, убедил себя, что я прав. А так – мне просто сделали прививку стыда. С тех пор я работал в других организациях и выполнял аналогичную работу.

И мне приходилось видеть настоящую нечестность и несправедливость. Но я был защищен от нее раз и навсегда. Однажды пережитый стыд каждый раз вспыхивал перед глазами и я не мог, просто не мог поступить так, чтобы пережить еще раз что-то похожее. То есть мне было уже больно от стыда при одной мысли о возможности обмануть. И с тех пор я абсолютно честен в вопросах работы.

Оказывается это так легко – перевоспитать. У меня сын, который явно нуждается в перевоспитании и наверняка есть какие-нибудь радикальные средства. Я все пытаюсь применить к нему что-нибудь вроде того, что испытал сам. Пока не получается.

При иммунизации человеку обычно вводят либо ослабленный болезнетворный микроорганизм, либо определенным образом переработанный, и это стимулилирует иммунную систему. То есть, подобное лечится подобным. Стыд, пережитый человеком однажды, препятствует повторению ТАКОГО ЖЕ поведения, то есть ДЕЙСТВУЕТ АНАЛОГИЧНО ПРИВИВКЕ. Стыд может переживаться очень сильно и очень неприятно. Настолько сильно и неприятно, что от стыда можно умереть (как Диодор) или покончить с собой. Даже слабый стыд обычно превешивает материальные выгоды – как в случае с кондуктором троллейбуса. От стыда можно заболеть, как случилось в детстве с одним знаменитым писателем, которому вешали на грудь порочащую его табличку.

г) Способность стыдиться

Способность стыдиться есть у всех, но люди чрезвычайно сильно различаются в этом отношении.

Есть люди, очень чувствительные, вплоть до болезни, к социальному отвержению и стыду, а есть люди самодовольные, практически его не замечающие. Самодовольные, то есть "довольные собой". Люди, образцом для которых могут быть лишь они сами, люди, которые станут прислушиваться лишь к своему мнению, и то, что оно «свое» для них важнее того, что оно может быть верно или неверно. Они восхищаются собственными готовыми мыслями, и хвалят лишь те качества, которыми наделены сами.

Далее, не стыдятся того, кого не уважают, поэтому человек, относящийся более уважительно к другим и себе, будет более способен к стыду. К стыду почти неспособны отъявленные хулиганы – именно потому, что они никого не уважают. Но можно заставить стыдиться и таких. Например, асоциального ребенка изолируют и проводят с ним сеансы психокоррекции. В первые дни он, как может, издевается над присутствующими, ведет себя нагло и вызывающе, ожидая стандартных ответов на свои действия. Но никто не сердится на него, так как здесь его лечат, а не наказывают. С ним обращаются УВАЖИТЕЛЬНО и ровно. И вот наступает момент, когда ему вдруг становится стыдно – тогда, когда он начал уважать окружающих и когда их ответное уважение стало представлять для него ценность – то есть, в тот момент, когда он стал действительно УЯЗВИМ.

Так что стыду можно научить – но не поучениями и даже не собственным примером, а действительным уважением к личности. А человек, научившийся стыдиться, будет гораздо меньше способен ко злу, чем бесстыжий. (Напомню, что я говорю не о такой ерунде, как сексуальный стыд, а о стыде из-за собственных недостатков и из-за собственной склонности ко злу.) Уважение к личности – одно из сильнейших лекарств против зла. Но вся система наказания преступников построена на НЕУВАЖЕНИИ. Так что нечего удивляться, что она лишь плодит преступников. Запирать преступников в тюрьмы так же полезно, как запирать тараканов в ведрах с кухонным мусором.

Итак, стыдливость зависит от степени САМОДОВОЛЬСТВА и от степени УВАЖЕНИЯ к себе и к людям. Мри максимальном самодовольстве и минимальной уважительности уровень стыдливости почти нулевой.

При этом нельзя путать самодовольство и самоуважение. Человек, уважающий себя, никогда не бывает самодоволен, он неудовлетворен собой и постоянно ищет пути к самосовершенствованию.

(Вопрос для тех, кто не понял разницы между самодовольством и самоуважением: есть два человека; один из них любит себя, а другой уважает; обоим предлагают взятку; как они поступят?)

Именно самодовольные и неуважительные люди не стыдятся.

ИМЕННО НЕУВАЖИТЕЛЬНЫЕ И САМОДОВОЛЬНЫЕ ЛЮДИ НЕ ИМЕЮТ ВНУТРЕННИХ БАРЬЕРОВ НА ПУТИ К СОВЕРШЕНИЮ ЗЛА. Запомним этот вывод.

1.6. ИММУНИТЕТ КО ЗЛУ

Есть такие формы поведения, к которым конкретный человек неспособен (или практически неспособен). Например, большинство людей в обычных жизненных обстоятельствах неспособны убить, причем не только человека, но и животное.

Другие же смогут сделать это без труда. Кто-то не может ударить женщину или вообще любого человека по лицу. В то же время генерал, неспособный ударить женщину по лицу, может оказаться способным убить женщину, если для этого достаточно просто отдать приказ. Я знал женщину, которая была абсолютно неподкупна, встречал людей, которые не ругались, не употребляли спиртного или не могли не сделать ежедневную часовую пробежку – в любое время года и при любой погоде. Есть люди, органически неспособные присвоить чужое. У меня например, есть привычка всегда придерживать дверь в метро и смотреть, не идет ли кто сзади. Эта привычка настолько естественна, что я удивился, когда кто-то меня за это поблагодарил. Я просто не понимал, что можно вести себя иначе. Я стал присматриваться и обнаружил, что, действительно, не каждый придерживает дверь, а только некоторые. Я не знаю, откуда взялась эта привычка и почему она появилась. Я не могу не обернуться и не придержать дверь.

Основной факт состоит в том, что существуют такие поступки, против которых человек имеет иммунитет, то есть не может их выполнить практически ни при каких обстоятельствах.

ПРИМЕР 6. А я-то думал.

У меня есть странное свойство характера, которым иногда люди пользуются.

Достаточно кому-нибудь произнести: "А я-то думал…", как я чувствую, что не могу отказать этому человеку. Может быть, если будет идти дело о чем-то страшно важном, например о жизни и смерти, или о большом состоянии, или о предательстве Родины, я смогу пересилить себя. Но при этих словах во мне проявляется какая-то особенная жалость, так что я готов помочь человеку чем угодно. Я просто весь раскисаю. Я совершенно точно знаю, откуда взялась эта странная привычка, или не привычка, не знаю как ее назвать.

Мне было примерно четыре года и я ехал на трехколесном велосипеде. Была весна, потому что пахло теплым асфальтом и травой. Рядом шли женщины и я слушал их разговор. Так вот, они рассказали жуткую историю, как мать по неосторожности убила своего маленького мальчика. Последние слова ребенка были: "а я-то думал…", то есть он думал, что его наказывают за плохое поведение. На самом деле виновата была мать, в чем она напоследок ребенку и призналась. Когда я услышал эту историю, то стал неудержимо реветь, и с тех пор не могу спокойно слышать этих слов. "А я-то думала, ты сходишь в магазин вместо меня", – говорят мне и я иду.

Поведение человека может измениться раз и навсегда от различных причин.

Вспомните «Отверженных» Виктора Гюго. Преступник ворует серебрянные подсвечники в доме священника, который приютил его на ночь, то есть совершает вопиющую неблагодарность. На следующее утро его ловят и приводят к священнику, но тот отвечает, что подсвечники он этому человеку подарил. Вора отпускают. Священник сообщает вору, что не просто отдает ему подствечники, а покупает за это серебро его душу. И действительно, после это случая вор становится честным человеком.

То есть, с этого дня он имеет ИММУНИТЕТ к некоторым формам криминального поведения. Здесь подмечен один реальный факт: неожиданное воздаяние добром за зло является мощным приемом психокоррекции – но только в том случае, если добро не может быть расценено, как признак слабости.

Постепенно, но навсегда, изменяют свое поведение супруги, притирающиеся друг к другу за годы семейной жизни. Что бы ни случилось, они уже не станут прежними. Изменяют свое поведение и люди, зараженные фанатоидом – мощной идеей, провоцирующей фанатичное поведение. О свойствах такой идеи мы поговорим позже.

Большинство людей имеют иммунитет ко лжи, но не к любой, а ко лжи определенного уровня.

Выделим три уровня лжи:

а) Ложь первого уровня: неосознанная ложь, при которой человек лжет, но не понимает, что лжет. Например, так лжет ребенок, рассказывая о том, что у него в бассейне водятся дельфины. Так лжет хороший актер, полностью войдя в роль и ощутив себя, например, Макбетом. Так лжет параноик, утверждающий, что за ним гонятся террористы, и так далее. Назовем этом уровень: "слепая ложь".

б) Ложь второго уровня: человек лжет, полностью отдавая себе отчет в том, что он лжет, и знает, ради чего он это делает. Например, так лжет жена, изменившая мужу, рассказывая, почему задержалась. Так лжет мошейник, рекомендующий вам купить лотерейный билетик. Назовем этот уровень: "тайная ложь".

в) Ложь третьего уровня: человек лжет и знает, что лжет, и знает, что его собеседник или слушатель также знает, что он лжет. Так лжет политик, утверждая перед толпой, что NN предатель, хотя все присутствующие (и он первый) прекрасно зняют, что это не так (читай "Скотный двор" и «1984» Оруэлла) Назовем этот уровень: "гнусная ложь".

Сделав эту простую классификацию, мы сразу видим чрезвычайно интересное явление: люди четко подразделяются на тех, кто способен или к слепой лжи, или к тайной, или к гнусной. Например, человек, способный лишь к слепой лжи, не сможет солгать в ответ на прямой вопрос типа: "ходил ли ты сегодня к врачу?".

Однако, часто жизнь требует от него лжи более высокого уровня. Просто замечателен способ, которым он выкручиватся из этой ситуации. Легче всего это наблюдать на примере детей.

Послушный ребенок знает, что он должен чистить зубы перед сном. Мать знает, что ребенок никогда не солжет на прямой вопрос. Ребенок же чистить зубы не хочет. Он идет в ванную комнату, смачивает зубную щетку, подносит ее ко рту и снова откладывает. После этого он с легкой душой отвечает на вопрос матери:

"чистил". С помощью оправдательного действия тайная ложь превратилась в слепую, то есть, в ложь более низкого уровня. Ребенок, который не хочет учить уроки, открывает книгу и снова закрывает. Мать говорит ему: "Ты сегодня даже книгу не открывал." Открывал!", – отвечает он и бежит гулять. Ребенка отправляют куда-то с неприятным поручением. Он приходит, слегка толкает дверь и, – о, радость! – дверь вроде бы не открывается. Он, ради самооправдавния, еле-еле толкает ее еще раз и радостно спешит домой, и там заявляет: "Я стучал, мне не открыли, никого не было дома". Хотя достаточно было громко постучать.

Аналогично ведет себя и взрослый человек, который берется за дело, которое считает заведомо безнадежным – берется лишь для того, чтобы потом сказать, себе и другим: "Я сделал все, что мог. Я старался."

Стремление перейти на более низкий уровень лжи характерно не только для отдельных людей, но и для организаций и даже для целых государств. Например, ни при каких условиях невозможно обеспечить ВСЕОБЩЕЕ среднее образование – всегда найдутся люди, абсолютно неспособные к одиннадцатилетнему (теперь 12-летнему) обучению. Однако уровень всеобщего среднего образования обьявляется достигнутым, несмотря на то, что определенный процент подростков в школах занимается чем угодно, но только не учебой и МЕШАЕТ (еще как мешает!) учиться всем остальным. Для лучшего сокрытия этого факта существует система вечерних школ, в которых те же неблагополучные подростки тупеют еще больше и уж никак не учатся. Однако, они получают документ о среднем образовании – так государство переходит на уровень слепой лжи: теперь подросток, который не учился и ничего не знает по программе, будет уверен, что действительно получил среднее образование. Верят этому и окружающие.

На низший уровень можно перейти и с уровня гнусной лжи. Например, политик, во имя некоторой, предположительно "высшей", цели объявляет реальный факт несуществующим. В процессе длительных публичных заклинаний он постепенно внушает себе самому, что факт действительно не существовал и с этого момента начинает заклинать еще более рьяно, поверив собственной выдумке. Теперь даже детектор лжи не смог бы уличить его.

Соответственно этому возможны три уровня причинения зла: слепое, тайное, и гнусное зло. И снова мы находим людей, способных лишь к одному из них.

Генерал, отдающий приказ убить женщину, но неспособный ее ударить, легко совершает тайное зло, но боится гнусного. Невыдуманный случай: Во время несложной операции хирург несколько раз пытался применить общий наркоз, но пациент не засыпал. С каждым разом хирург сердился все сильнее. "Ты сам виноват", – сказал он пациенту и начал резать без наркоза. "Ты сам виноват", – таким образом гнусное зло становится слепым.

Люди бы не устраивали все эти хитроумные фокусы с собственным поведением, если были бы способны ко всем формам зла или лжи. А значит, есть такие разновидности зла, – не обязательно жуткие, мерзкие или чрезмерно жестокие, – к которым мы имеем хороший ИММУНИТЕТ; мы не можем совершить это зло даже когда хотим. Поэтому приходится выкручиваться и искать окольные пути.

Но ведь это отлично!

Это значит, что ЗЛО ИЗЛЕЧИМО. А не только наказуемо, как повсеместно считается сейчас.

1.7. ВОЗМОЖНОСТЬ ЗАРАЖЕНИЯ И ОТВРАЩЕНИЕ

Один юморист, говоря о странностях характера, задавал вопрос: почему мы довольно спокойно относимся к комарам, которые пьют самое дорогое у нас, и ненавидим тараканов, которые никого не тогают. Вопрос вызывал смех в зале. А ведь на самом деле поведение людей в этой ситуации очень логично. Мы чувствуем отвращение к таракану, но не к комару. Нам отвратительно задавить пальцами муху, но мы без всякого отвращения может задавить комара. Мы можем позволить божьей коровке ползать у нас по ладони и нам даже это нравится, а вот клопа-солдатика, такого же маленького и красиво раскрашенного, сразу же стряхнем с пальцев. Мы чувствуем отвращение к гусенице и не чувствуем к бабочке. Мы в ужасе убегаем от огромного паука и ловим пальцами краба того же размера. Мы с удовольствием едим раков и омаров, которые очень напоминают насекомых, а можете ли вы представить огромное насекомое в своей тарелке? Основной факт очень прост: мы испытываем отвращение к тому, что является или может оказаться носителем ЗАРАЗЫ. Тараканы, мухи и некоторые другие насекомые – обычные разносчики заболеваний, поэтому они нам отвратительны; даже убивать их отвратительно – легче всего отойти от них или прогнать, то есть не вступать ни в какой контакт. Отвратительны мертвые тела, особенно давно мертвые, отвратительна зеленая слизь и некоторые запахи, отвратительны на вид некоторые кожные болезни, отвратительна грязь.

Но точно также дело обстоит и с моральным отвращением – то есть с отвращением к носителям МОРАЛЬНОЙ ЗАРАЗЫ. Это могут быть определенные идеи или предметы, в которых идеи воплощены. Что именно и насколько сильно отвратительно – это дело вкуса; разные люди называют разные вещи, я могу сказать что отвратительно лично мне.

Лично мне отвратительно все, что заражает примитивизмом, я могу вспомнить даже несколько случаев острого отвращения: когда в серьезной статье съезд назвали «тусовкой» и когда некая имиджмейкер приказала улыбающемуся актеру "показать зубки". Противны попсовые песни, типа "девчонки короткие юбченки", но не все, а лишь самые заразные – которые в несколько дней начинают звучать на каждой улице города. У меня даже есть особое чутье на ту песню, которая станет популярной всего за день ли два и навсегда умрет не более, чем через месяц – эти песни наиболее отвратительны и чувство отвращения меня еще ни разу не обмануло.

Отвратительны фанатики: в первую очредь, сектанты, которые ходят по квартирам и пытаются склонить здоровых людей к своей вере. Сектанты, которые не активно заразны – не отвратительны. Отвратительны бюрократы, бюрократизм и все связанное с бюрократией, отвратительна всякая бумажная работа и бумажная волокита. Работая в школе, учреждении очень бюрократическом, я не раз получал взыскания за то, что плохо работал с бумажками. Отвратительно, когда безвкусицу выдают за образец для подражания, отвратительна государственная ложь, которую вмиг подхватывают чиновники низших рангов и заставляют повторять своих подчиненных. Отвратителен обман ради выгоды, особенно такой, который оценивается как умение жить – то есть, оцененный положительно и, следовательно, заразителььный. Отвратительна безграмотность объявляющая себя "новой волной", отвратительно попустительство к себе, отвратетльны ругательства, отвратительны выражения-пробелы, позволяющие говорить не думая, как говорят попугайчики:

"терпеть ненавижу", "короче приколись". Отвратительны киногерои – мыльные мальчики в мыльных сериалах. Но убийство или грабеж не отвратительны – к ним испытываешь совершенно иные чувства, поэтому что они почти НЕ ЗАРАЗИТЕЛЬНЫ. Не отвратительна и жестокость, она страшна, так же как страшна змея, которую вдруг видишь в полуметре от себя. Жестокость не заражает, а убивает, поэтому рефлекторно хочется замереть или отпрыгнуть в сторону – как от змеи. Близость жестокости, как и близость змеи "леденит кровь". Но это чувство – не отвращение. Это унаследованная нами от предков реакция замирания – сжаться, спрятаться, притвориться мертвым.

Другой не согласится со мной и назовет другие поводы для отвращения. Это, повторю, дело вкуса. Здоровый вкус означает не только принятие здоровых вещей, но и здоровое отвращение к нездоровым.

Подведем первые итоги.

Зло (возможно, не любое зло, а только некоторые его формы) сходно с инфекционной болезнью, причем во многих чертах. Возбудителем этой болезни является некоторая идея, подробнее о которой мы будем говорить позже. При заражении идеей человек ощущает лихорадку или горячку, в чем-то сходную с повышением температуры при обычной болезни; после заражения наступает затишье в развитии болезни, за время этой паузы человек не выздоравливает, а, наоборот, болезнь окончательно завоевывает его; возможен иммунитет против морального недуга; однажды пережитый стыд действует аналогично прививке; к носителям моральной заразы мы испытываем в точности то же чувство, что и к носителям заразы обыкновенной – отвращение.

Эту аналогию можно продолжить. Уместно поставить следующие вопросы: можно ли лечить зло, а если можно, то как? Если зло – болезнь, а точнее, разные формы зла – это разные болезни, то можно ли их систематизировать, выделить и изучать каждую в отдельности? Возможны ли эпидемии зла? Как предохранить себя от заражения? И, все-таки, что именно вызывает болезнь, как выглядит, как функционирует и как ведет себя та самая «злая» идея, которую мы пока представляем себе очень и очень смутно?

Начнем с последнего вопроса.

ГЛАВА 2 ЗАРАЖЕНИЕ ЗЛОМ

2.1. ВИРУС

Видели ли вы вирус? На самом деле он так мал, что меньше длины световой волны, поэтому разглядеть его в принципе невозможно. Однако можно получить его изображение с помощью электронного микроскопа, и довольно детальное изображение.

Вот передо мной один из вирусов, пожирающий бактерию – сам он меньше ее раз в сто. У него пятиугольная голова – мешок с генетическим материалом, шейка и трубчатое тело (одновременно хвост); от хвоста отходят несколько прочных нитей, которыми он присасывается жертве – намертво, потому что надежды на жизнь у бактерии уже не остается: после поражения вирусом ничто не может спасти ее.

Впрочем, на ней сидят уже несколько вирусов – вот еще один такой же невдалеке; его голова-мешок уже частично опала; сейчас ее содержимое сквозь хвост-иглу впрыскивается в жертву. Пройдет всего 25 минут и ДНК вируса, как черви, съедят содержимое бактерии и построят сотню собственных копий – все это быстро и безошибочно. Идеальная машина умервщления. Вот он лежит передо мной, видимый во всех деталях, во всей красе, и жизнь его выглядит более мертвой, чем сама смерть. Он лежит на поверхности, напоминающей чистейший речной песок или мелкие камешки. Прозрачность среды вокруг него – это не прозрачность воды или воздуха и даже не прозрачность вакуума – так выглядело бы, возможно, существо, живущее в прозрачном бензине или в парах какой-нибудь ядовитейшей смеси. Если это и жизнь, то жизнь, сущность которой мы никогда не сможем постичь. Это странная жизнь без света, без звука, без запахов и вкусов и вообще без любых ощущений, известных человеку. Возможно, единственное, что роднит ее с нами, это чуство боли, известное и там и здесь. Она более чужда нам, чем гипотетические жители отдаленных галактик.

Иногда клетка, заметив вторжение вируса, совершает самоубийство, чтобы новые вирусы внутри нее не успели созреть – так она спасает соседние клетки.

Оказывается, на самопожертвование способны не только люди.

Вирусы слишком просты, чтобы иметь систему ремонта и восстановления, такую, какая есть у клеток, поэтому они чрезвычайно часто мутируют; поэтому почти невозвожно создать хороше лекарство против них; поэтому их убивающая способность может быстро увеличиваться и ослабевать; поэтому они могут поражать все новые виды живых существ. Вирус слишком мал, чтобы с ним можно было эффективно бороться; он живет внутри клетки; лекарство, уничтожающее его, должно было бы, не разрушая клетку, разрушить вирус – такое лекарство очень сложно создать.

Вирус неактивен, то есть практически мертв, когда он находится не внутри живой клетки. Он не умирает от старости, и в этом отношении вечен, он вроде бы умирает от недостака пищи, но вновь оживает при первой же возможности кого-либо убить. Он существует на нейтральной полосе между жизнью и смертью – и делает вылазки как в одну, так и в другую сторону. Внутри клетки он оживает и делает то что он только и умеет делать – разрушать и размножаться.

Компьютерный вирус ведет себя так же, как и биологический. Он мертв, пока программа не работает, а затем активизируется, размножается и убивает. И те, и другие вирусы имеют системы защиты и нападения. Как компьютеры, так и организмы имеют системы, позволяющие находить вирусы и уничтожать их – более или менее успешно.

2.2. ИНФОРМАЦИОННЫЙ ВИРУС

ПРИМЕР 7. Вирус на бумаге.

Передо мной лист бумаги, мелко исписанный от руки ровным женским почерком.

Письмо. В нем сообщается, довольно подробно, что данное письмо распространяется уже более тысячи лет и его получали Данте, Конандойль, Пугачева и многие другие.

Некоторые из получателей пренебрегли письмом и тем обрекли себя на несчастья: один погиб, другой потерял любимых людей, третий стал инвалидом и так далее.

Это системы нападения информационного вируса. Способ кнута. Вторая система нападения использует способ пряника: перечисляются исторические личности, которые последовали призыву письма и выполнили его требования. Один выиграл битву, другой стал богат, третий удачлив и так далее. Еще одна система нападения заключена в том, что перечисляются именно выдающиеся личности, люди, имеющие авторитет. То есть данная система нападения использует так называемую власть авторитета. Кроме того, частично использована информационная власть, то есть сообщаются те сведения (философского характера), которые могли бы слегка перепрограммировать поведение человека в нужную сторону. Чего же требует это письмо? Все очень просто: мы должны переписать от руки двадцать копий и подбросить в почтовые ящики тех людей, которым желаем добра. Если те люди получат письмо и выполнят его требования, то получат и счастье. А если нет?

Тогда их постигнет тяжкий удар судьбы, возможно, смерть – так стоит ли подвергать дорогих людей такому риску? Вот здесь заметен логический прокол и здесь защитная система человека, т е. его разум (если таковой имеется в нужном количестве) убивает информационный вирус. Но возможно, что из двадцати копий одна или две выживут и дадут потомство. Это информационная форма жизни, ее вариант. Внедриться и размножить себя за счет другого. Этот вирус довольно безвреден, хотя возможны штучки и пострашнее.

Письмо из предыдущего примера можно назвать информацмонным вирусом по следующим причинам:

1) Оно представляет собой нечто вроде паразитической или хищной формы информационной жизни, оно состоит из информации и свои копии строит тоже из информации, размножается делением или, скорее, отпочковыванием собственных взрослых копий. После того, как 20 взросных копий отпочковались, родительский организм гибнет.

2) Оно имеет "генетический материал", т е. ту короткую фразу на непонятном языке, которую требуется переписать и размножить.

3) Оно имеет системы защиты и нападения, о которых мы уже говорили.

4) Этот вирус поражает не наше тело и не наш мозг – он поражает нашу ПСИХИКУ, или СОЗНАНИЕ, которое нематериально и, в самом грубом приближении, состоит из идей. Сам вирус также является идеей, а все остальное, бумага и чернила – это только предмет, с помощью которого вирус может передвигаться в пространстве, находить и поражать новые жертвы. Он оживает в сознании человека и именно туда стремиться внедриться.

5) Этот вирус строит свои копии из информации, которая наносится на лист бумаги, и из материального носителя – капсулы, внутри которой эта информация может существовать в принципе неограниченно долго. Если такое письмо будет вскрыто с опозданием лет в двадцать, информационный вирус оживет и постарается размножится.

6) Такой организм, в принципе, может эволюционировать, развиваться по двум линиям: во-первых, усиливать свои системы нападения и изобретать новые; во-вторых, случайным образом мутировать, при этом его жизнеспособность будет изменяться.

7) Для передвижения в пространстве он использует психику многих других людей, например, почтальонов, которых не заражает.

8) Подобное письмо может переписываться множество раз и давать новые и новые поколения, множесто людей могут болеть идеей этого письма, но, к счастью, эта болезнь не приносит заметного вреда.

ПРИМЕР 8. Еще один информационный вирус.

Село NN состояло из одной длинной и пыльной улицы с несколькими ответвлениями. Много лет на улице не расло ничего, кроме травы. Не хватало идеи. Несколько старых, почти мертвых разломленных деревьев стояли у нижнего ее конца, под холмом. Они уже никак не могли дать потомство. Не могли физическим путем, зато могли ИНФОРМАЦИОННЫМ. Однажды человек шел мимо. Был жаркий и душный день, человек спрятался в тень полумертвых деревьев и подумал: а почему бы не посадить деревья на улице? Однажды возникшая идея бессмертна, – в том смысле, в каком бессмертен вирус. Прошло еще несколько лет и тот же человек, будучи в лесу, вспомнил о своей мысли посадить деревья и вырезал палку, и взял ее с собой. Из этой палки вырасло первое молодое дерево на улице. Прошло еще лет семь-восемь и дерево подрасло. Другие люди увидели, что это хорошо, и стали во множестве садить деревья – каждый напротив своего дома. Сейчас вся улица засажена деревьями в несколько рядов.

Вначале идея инфицировала человека, но не нашла благоприятной среды, она оставалась в латентном состоянии, ждала, как вирус вдали от клетки-жертвы.

Попав в нужные условия, она проклюнулась – и было посажено первое дерево, которое содержало не только листья, кору, ветви и корни, но и ИДЕЮ большого зеленого насаждения. Со временем большинство людей, живущих поблизости, оказались инфицированы этой идеей.

2.3. МУТАЦИЯ ИДЕИ

Идею роднит с вирусом еще одно обстоятельство: как идея, так и вирус способны к мутации и мутируют, изменяются довольно быстро.

Сократ пожертвовал жизнью ради интеллектуальной свободы (жертва жизни ради идеи – очень интересный феномен). Но он же, согласно Платону пропагандировал идею цензуры: искусство должно быть подчинено морали, а все, что не служит морали, должно быть запрещено. Цензура запрещает матерям читать сказки своим детям, а неверные представления о боге должны караться как преступления (что в точности было осуществлено потом).

Сенека, автор нравственных писем к Луцилию и сам образец нравственности, был учителем одного из худших деспотов в истории – Нерона. Полное любви учение Христа вылилось в Малеус Малификарум (так назывался учебник пыток, кстати, книга очень толстая и подробная), сожжение еретиков, в отрицание радости. "Христа распяли, а ты смеешься!" – возмущенный выкрик учителя в школе средневековья. Идеи, как и вирусы, имеют свойство быстро мутировать. Учение Маркса, сориентированное на благо человечества, сожрало, как минимум, сто миллионов жизней. Полезные постановления, пройдя чрез умы трудолюбивых чиновников, обрастают такими коментариями, что становятся нелепыми, вредоносными или просто преступными. ИДЕЯ ВСЕГДА МУТИРУЕТ – это одно из ее фундаментальных свойств. И это свойство снова роднит ее с биологической инфекцией. Но идея не просто мутирует, она довольно плавно, хотя и не всегда медленно, ПЕРЕПОЛЗАЕТ ОТ ДОБРА К ЗЛУ – это один из главных механизмов ее эволюции. От добра ко злу, и практически никогда – в обратную сторону.

Святой Франциск, основатель ордена францисканцев, был добрейшим и самоотверженым человеком. Он действительно любил ближнего. Он проповедовал идеал бедности в самом строгом смысле: францисканец должен был питаться только подаянием, не иметь жилища и пр. Однако уже очень скоро францисканцы выстроили себе обитель, а после смерти основателя идеал бедности был предан забвению. В последующие годы францисканцы были вербовщиками солдат, а потом стали инквизиторами. И тогда они сожгли на кострах тех своих товарищей, которое все еще были верны идеалу бедности. Идея добра переползла в в отъявленное зло всего за несколько десятилетий.

ПРИМЕР 17. Как не нужно взвешиваться

Весы были не совсем точными и изменяли показания в зависимости от того как на них стать и на какое место нажать. Разница была небольшой, около килограмма, но так как я твердо решил похудеть, то меня интересовали даже самые маленькие сдвиги. Я стал взвешиваться каждое утро. Вскоре я понял, что не могу узнать свой точный вес. Всякий раз я слегка наклонялся таким образом, чтобы вес уменьшился. И чем меньше были результаты моей диеты, тем сильнее я наклонялся.

Тогда я решил, что это временно и любому искажению есть предел, нельзя же наклониться очень сильно. Но такое решение только освободило, не знаю что освободило, но примерно через неделю я искривлялся так, что просто падал с весов и мне стоило большого труда удерживать равновесие в этой неудобнейшей позе. По всем показателям я худел, но когда я закрыл глаза, выровнялся, а потом быстро взглянул на шкалу, результат получился обратный. Потом я пробовал становиться на весы строго вертикально, но очень трудно было определить что такое строго и к тому же, я научился менять вес с помощью напряжения пальцев ног. Как только я принимал новое решение о правильном взвешивании, что-то внутри меня начинало искать обходные пути и находило их. В результате взвешивание стало столь сложно регламентированной процедурой, что я от него просто отказался и, обидевшись на весы, продолжал преспокойно набирать вес.

В данном случае абсолютно правильная идея о необходимости для похудания регулярного контроля веса приводит к прямо противоположному результату. То же самое происходит со многими законами и постановлениями, направленными на благо человека – они в конце концов приносят лишь вред, а причиной этому оказывается некоторый неучтенный фактор, как в случае со взвешиванием – неточность весов. Если же, например, бронировать места в очередях для беременных женщин, то им вскоре придется проводить в очереди гораздо больше времени – они просто станут брать заказы на стояние в очереди от тех, кому дорого время. Здесь действуют другие факторы, но результат тот же: взаимодействуя с реальностью, полезная идея незаметно переползает в свою противоположность.

Идея каждый раз мутирует и при передаче. Чем чаще идея передавалась от одного человека к другому, тем сильнее она искажена.

Мы представляем себе мир более неподвижным и конкретным, чем он есть. В мире много неопределенностей и двусмысленностей. Поэтому при передаче инфор– мации мы преувеличиваем значение конкретных факторов и преуменьшаем значение случайных. Этот процесс называется поглощением неопределенности.

Любое наше понятие искажает действительность. Возможны сотни оттенков коричневого цвета. Если мы называем каждый из них просто "коричневый", мы делаем их одинаковыми, то есть искажаем. Сине-зеленый цвет один назовет синим, а другой зеленым.

Мы не можем передать информацию полностью и поэтому отбираем то, что нам кажется главным. Другому человеку покажется главным иное. Да и нам самим в другой день или в другом настроении захотелось бы сказать иначе. "Мысль изреченная есть ложь" – слова всегда ограничивают мысль, а при устной передаче слова еще и подбираются случайно и не всегда верно. Мы искажаем информацию, пытаясь представить себя в выгодном свете. Искажаем ее вежливостью, стараясь не обидеть и не навредить. Мы можем неверно истолковать услышанное, потому что все слова, кроме объективного, имеют еще и личное значение. А еще человек больше верит интонации собеседника, чем смыслу его слов. Мы ищем в услышанном то, на что заранее настроены и не замечаем того, чего не хотим замечать. Если мы не доверяем человеку, то мы преуменьшаем значение фактов, о которых он нам говорит.

Если же человек обладает для нас большим авторитетом, то мы поверим его словам, не сомневаясь и возможно, примем за глубокую истину случайную его оговорку.

Следующий тип искажений – это искажение внутри индивидуального разума, без передачи. Мы запоминаем буквально, но с пробелами, затем подгоняем услышанное под те шаблоны, которые уже существовали, и искажаем так, чтобы включить в наш устоявшийся опыт. И уже после этого идея продолжает усваиваться, изменяясь, облекаясь в новые слова, а если мы используем идею на практике, она всякий раз корректируется результатом практики.

Существует искажение идеи при ее проникновении в массы. Она упрощается, облекается в легко запоминающиеся формулы, конкретизируется, обрастает неточными примерами. Выпячиваются частности и пропускается главное. В результате рождается новое толкование, то есть новая идея, прикрывающаяся именем старой.

ЛЮБАЯ ПОЛЕЗНАЯ ИДЕЯ МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ БОЛЕЗНЕТВОРНОЙ, СЛЕГКА ИЗМЕНИВШИСЬ В

УМАХ МНОЖЕСТВА ЛЮДЕЙ. Любая идея способна стать человекоядной. Любая, в том числе и идея этой книги. Поэтому читайте осторожно.

2.3. ИНФОРМАЦИОННЫЕ ЭПИДЕМИИ

У психических болезней есть одно большое преимущество перед телесными: они, в большинстве своем, незаразны. Те же, которые заражают или дают небольшие эпидемии, можно пересчитать по пальцам. Большинство этих случаев описываются как массовая истерия, при которой заражение происходит ИНФОРМАЦИОННО. Но информационно заражают не только болезни.

Небольшие психические эпидемии дает также любовь, например, толпа влюбленных фанаток повсюду следует за сомнительного качества звездой или половина пионерш отряда влюбляется в юного пионервожатого. Причем в последнем случае налицо именно заражение: подружки влюбляются парами, что легко и забавно наблюдать – одна заражает другую при непосредственном общении. И такая, "ненастоящая", «наведенная» любовь, иногда оказывается действительным чувством.

Та, которая влюбляется второй, обычно любит дольше и самоотверженнее.

Эпидемически распространяются любые слухи. Эпидемически появляются люди, которые уверены, что видели летающие тарелки. Эпидемически распространяется мода. Эпидемически распространяются увлечения. Эпидемически распространяются простые формы антисоциального или преступного поведения: в 1959 году в течение нескольких недель появились сотни свастик на синагогах и общественность обеспокоилась тем, что возобновились нацистские преследовния евреев. На самом деле имело место просто психическое заражение – заражение идеей поступка.

Достаточно было совершить поступок одному, как многие последовали его примеру.

С современными средствами массовой информации и компьютерными сетями передача идей предельно облегчилась. Поэтому проблема информационных и моральных болезней вскоре резко обострится.

Часто информационные эпидемии оканчиваются внезапно и за ними следует эпидемии противоположного поведения.

Игрушки, которые мы видели в последние годы, налетали на нас эпидемическими волнами: новые прыгающие и липучие шарики, пружинки, тамагочи, кубик рубика и пр. Сейчас, когда я пишу эти строки, нет ни одного ребенка на улице без игрушки йо-йо. Кто-то не может выйти на улицу без костылей, кто-то без таблетки валидола, кто-то без того, чтобы поругаться с соседом, а кто-то без йо-йо. И те, и другие, и третьи, и четвертые ограничены в своих возможностях и, следовательно, в разном смысле и с разной степенью тяжести, нездоровы. Но пройдет несколько месяцев и йо-йо исчезнет.

Эпидемии научных исследований часто начинаются с новой или вновь открытой идеи, но не любой идеи, а только той, которая позволяет дальнейшее развитие и разработку, и сулит большие перспективы, например, с открытия нового лекарства.

Исчезновение эпидемии связано с тем, что все возможности данной идеи уже испробованы и исследователям некуда идти дальше.

Возможны волны массовых страхов, волны симптомов соматических заболеваний, волны увлечений целителями или пророками. Волны интереса ко всяким нострадамусам, черным дырам, философским течениям. Эпидемически распространяется популярность: достаточно поредственному автору устроить хорошенький скандал, чтобы волна популярности пошла и обеспечила его заработками на всю последующую жизнь.

ПРИМЕР 9. Тарантизм

Тарантизм – болезнь или форма истерии, которая появилась в Италии в пятнадцатом веке и неверно ассоциировалась с укусом паука тарантула, который на самом деле безвреден. Болезнь выражалась в том, что ее жертвы плакали и прыгали все быстрее и быстрее до тех пор, пока не переходили в бешеный танец. Жертвы этой болезни считали, что могут быть излечены, если будут танцевать до полного изнеможения – и поэтому продолжали танцевать. Данная болезнь распростанялась как эпидемия, но не путем заражения патогенным микроорганизмом, а путем заражения неверной ИДЕЕЙ. То есть тарантизм может рассматриваться не только как психическое заболевание (форма истерии), но и как и легкая форма ИНФОРМАЦИОННОЙ болезни.

Информационным вирусом в данном случае послужила идея о том, что от укуса паука можно излечиться прыгая и танцуя.

ПРИМЕР 10. Эпидемия азартной игры.

Школа N ничем не выделялась среди других школ. И с успеваемостью, и с дисциплиной все было в порядке. Никто бы не мог предположить, что надвигается эпидемия. Эпидемия началась с того, что по телевизору был неосторожно показан фильм, в котором дети играют в деньги, ударяя монетками о стену. Правила игры были не совсем ясны. Но инфекция уже была внесена. Прошло несколько месяцев.

Два новых ученика пришли в школу; они тоже видели фильм и тоже не знали правил игры. Однажды возник спор и каждый утверждал, что знает правила. Дети сыграли на деньги и поняли, что независимо от правил им это нравится. Инфекция начала распространение. Вскоре играть стали во дворе, регулярно, потом на переменках.

Уже спустя месяц в игру включились все – независимо от пола и возраста. Играли везде и постоянно, на уроках, до и после уроков, в перерывах, на всех подоконниках, у каждой стены, на каждой парте. Всплеск был настолько силен, что учителя оказались бессильными что-либо сделать. Как только они прекращали игру в одном месте, она сразу же затевалась в другом. Было решено вместе с родителями не давать детям денег. Это мероприятие удалось претворить в жизнь, но лекарство не помогло, потому что вирус мутировал: дети стали подбирать на улице медные кружки, которые в то время в изобилии валялись где попало, и играть на них, заменив кружками деньги. Група детей забралась на фабрику, форсировав стену, с намерениями стащить побольше медных кружков. К счастью, кружки оказались ненужным отходом производства и удивленные рабочие, по доброте душевной, отсыпали детям большую сумку. Эта сумка в ближайшие дни несколько раз была украдена, как значительная ценность. Дети воровали ее друг у друга и при каждой пропаже число кружков уменьшалось. В результате кружки распространились довольно равномерно среди большинства учеников. И наступила инфляция – медная валюта обесценилась. Но и тогда эпидемия не пошла на убыль. Дети стали играть в долг и, так как играть на виртуальные деньги можно с большим размахом, задолжали друг другу значительные и совсем не детские суммы. Ситуация приобрела криминальный оттенок. Из домов выносились вещи для продажи. Несостоятельных должников избивали. Начала организовываться зачаточная мафиозная структура. И тогда родители не выдержали и снова стали давать деньги детям. Но за то время, пока первичная инфекция была вдалеке, дети выработали к ней что-то вроде иммунитета. Им стало неинтересно играть всего лишь на деньги, да еще и на малые деньги. Эпидемия практически прекратилась. Был еще один ее кратковременный всплеск – проба играть на крышки от бутылок, а затем наступила тишина. Еще долго дежурные уборщицы задерживались в школе и вылавливали из всяческих щелей мелкие монеты, которые во множестве забились туда во время напасти. Порой вылавливали и медные кружки.

Некоторые психические заболевания могут быть заразными в психологическом смысле: например, тесный или долгий контакт с человеком, который проявляет симптомы психического заболевания, может привести к передаче симптомов человеку или группе людей, которые прежде были здоровы. Это может произойти в том случае, когда два человека, больной и здоровый, долгое время живут вместе или из-за всплеска коллективных эмоций – это так называемая массовая истерия.

Эпидемии массовой истерии обычно случаются с замкнутыми группами людей, например школьниками, национальными группами и пр. В 1977 более полусотни школьников почувствовали тошноту, головокружение и прочие подобные симптомы после футбольного матча. Оказалось, что симптомы нескольких путем информационного заражения передались всем остальным, вполне здоровым. Передача симптомов происходит в первую очередь тем, кто психически уязвим или имеет к этому некоторую предрасположенность. Обычно эпидемия прекращается после того, как болезнь перезаразит всех психически уязвимых членов определенной группы, и не распространяется дальше. Информационное заражение может происходить через средства массовой информации. Например, такая болезнь как нерврая анорексия, поражает в первую очередь молодых женщин, которые начинают отказыватся от пищи, принося вред своему здоровью – это вызвано влиянием средств массовой информации, которые пропагандируют стереотип стройной фигуры.

ПРИМЕР 11. Укусы виртуальных насекомых.

Женщины на фабрике одежды выполняли слишком много сверхурочной работы.

Эта работа мешала им заниматься домашними делами. Но отказаться от нее было невозможно, что создавало сильную психологическую перегрузку. Эпидемия началась с того, что прибыла большая партия одежды из-за рубежа. Практически сразу после этого несколько социально изолированных, психологически уязвимых женщин сообщили, что были укушены неизвестными ядовитыми насекомыми. Вслед за ними оказались «укушены» те, с которыми эти женщины наиболее близко общались.

То есть эпидемия укусов несуществующих насекомых распростанялась информационно, по каналам общения и чем более тесным было общение, тем более быстрым и заражение. После этого оказались «укушены» целые группы женщин – те, которые близко и много общались друг с другом, а затем и все остальные. Эпидемия продолжалась 11 дней.

2.4. МОРАЛЬНАЯ ЭПИДЕМИЯ

Было время, когда не существовало различий между телесной и психической болезнью. И то и другое лечилось, как вселение духа. Были времена, когда психически больных не лечили, а просто держали в клетках. То есть, обходились с ними так, как мы обходимся с преступниками сейчас. Общество защищалось от своих опасных членов, неспособное их излечить. То есть обращалось с ними так же, как сейчас оно поступает с МОРАЛЬНО БОЛЬНЫМИ.

Моральной болезнью мы будем называть ЗАРАЖЕНИЕ ИДЕЕЙ ЗЛА. Например, свастики на синагогах были симптомами не только информационной, но и моральной болезни. Толпа, которую при помощи некоторой идеи подбили на разрушительный бунт или на преследование жертвы, заражена именно моральной болезнью. Мальчик, который учится боксу и избивает своих одноклассников, оттачивая приемы боя, тоже болен морально.

Я хотел бы подчеркнуть три различия между информационным и моральным заражением.

1) Моральное заражение может быть просто частным случаем информационного, например, если при массовой истерии совершаются противозаконные или аморальные действия.

2) Информационное заражение может не иметь ничего общего с моралью. Если слегка кашлянуть в большом и тихом читальном зале библиотеки, то сразу же послышится легкое покашливание со всех сторон. Не сомневаюсь, что и у некоторых из вас сейчас возникло желание слегка прочистить горло. Это действие заразительно, но морально нейтрально. Я могу предложить эстрадный номер, который, при правильном исполнении, заставит долго и неудержимо смеяться весь зал. Я удивляюсь, как шоумены еще сами не додумались до такой простой вещи. Из зала приглашаются два человека, их ставят на сцене друг перед другом и дают задание: просмеяться как можно дольше. То есть, устраивают соревнование кто дольше просмеется. При этот смех совершенно не обязательно должен быть естественным. Достаточно просто говорить: "ха-ха-ха", но без остановки. Зал подхватывает это «ха-ха-ха» и поддерживает его уже естественным, настоящим смехом, этот смех заражает стоящих на сцене и они сами начинают смеяться по-настоящему, тем самым разогревая зал. И так далее. Цепная реакция заражения смехом. Однажды после такой демонстрации я почти почувствовал себя плохо, настолько сильно смеялся. При этом смех является абсолютно беспричинным. И этот вариант психического заражения не имеет отношения к морали. Примеры можно множить до бесконечности.

3) Моральное заражение – это более широкое понятие, чем заражение психическое или информационное, оно включает в себя те случаи, которые никогда не рассматривались как родственные истерии или массовому психозу. Любой человек, осознанно творящий зло, морально болен, даже если мы не знаем, когда и почему он стал таким. Может быть, его заразила семья, в которой и отец и мать имели криминальные наклонности. Может быть, он был некрасив или ущербен и в конце концов заразился идеей мести. Может быть, он заразился идеологией какого-нибудь новоявленного пророка и стал сектантом, националистом или террористом. Может быть, его подчинила себе идея накопления или идея собственного превосходства, или идея обязательной победы справедливости. Может быть, его заразила случайная идея, воспринятая из фильма.

Эпидемии криминального поведения появляются после показа соответствующих фильмов. Например, известно усиление криминального поведения несовершеннолетних после фильма "Маленький цезарь" в 1932 году. Здесь мы имеем моральную эпидемию почти в чистом виде.

Другой распространенный вариант развития моральных эпидемий – когда человек, долгое время настроенный асоциально, наконец совершает проступок. К эпидемии присоединяются люди с другими формами подавляемых или антиобщественных чувств, а затем и многие прочие обиженные. Так распространялись бунты или целые волны бунтов, прокатывавшихся через государства и иногда ставившие их на грань гибели.

Моральными эпидемиями являются войны – последня мысль не нова и высказывалась до меня множество раз.

Неотзывчивые свидетели: несколько десятков людей наблюдают за преступлением, который каждый из них мог бы предотвратить. Каждый из них ЗАРАЖАЕТСЯ ПРЕСТУПНЫМ БЕЗДЕЙСТВИЕМ других наблюдающих. Каждый ждет – кто же сделает первый шаг, но никто не делает этот шаг сам. В результате преступление все же совершается.

Оповещают о надвигающемся наводнении, но люди не покидают своих домов: каждый ЗАРАЖЕН СПОКОЙНЫМ ПОВЕДЕНИЕМ своих соседей. Все смотрят друг на друга – кто же испугается первым. И как только появляется первый, начинатся паника: люди ЗАРАЖАЮТ ДРУГ ДРУГА СТРАХОМ.

Толпа выбирает себе вожака и начинает верить в его непогрешимость и следует за ним, постоянно увеличиваясь. Толпа заражает новых членов верой в непогрешимость вождя.

Религиозные секты, всяческие тоталитарные «братства» и "церкви". Сектанты или мистики могут доводить себя до такой степени исступления, что начинают видеть галлюцинации и эти галлюцинации тоже могут распространяться эпидемически.

Рождается слух о том, что погибший правитель (бывший, разумеется, лучше нынешнего) на самом деле жив. Слух противоречит здравому смыслу, но он настолько силен, что покоряет целый народ и просто рождает к жизни целое созвездие лже-правителей.

ПРИМЕР 12. Флагелланты

Флагелланты – религиозные фанатики, которые появились в Европе в тринадцатом веке. Проповедовали скорую божью кару и использовали ритуальные мучения самих себя на глазах у других людей. Секта появилась в центральной Италии в 1259—1260 и имела до 10000 членов. Они бегали по улицам, избивая себя бичами и призывая всех свидетелей присоединиться к ним (моральная эпидемия достаточно большой заразительности; можно было бы без труда изобрести еще несколько подобных, основанных на том же принципе, но лучше этого не делать, ведь идея может оказаться жизнеспособной). Манфред, король Неаполя и Сицилии, испугавшись, пробовал было их преследовать, но они быстро рассеялись по Европе.

Вначале флагелланты выделялись своей набожностью, но со временем к секте присоединились многие недостойные люди. Они нападали на евреев во многих городах Германии и Нидерландов. Чума в Европе усилила это движение, так как действительно напоминала конец света. Флагелланты организовывали банды и принимали обет терпеть мучения на протяжении 33 дней, по количеству лет жизни Христа. Потом были объявлены еретиками и в пятнадцатом веке почти исчезли, хотя появлялись то там, то здесь до конца девятнадцатого.

Эпидемия воровства, описанная ниже, не является клептоманией по следующим причинам: настоящая клептомания встречается очень редко; в случае клептомании больной не может сопротивляться позыву украсть и, чем больше сопротивляется, тем больше хочет, и при этом может страдать, сознавая болезненность своего поведения; кроме того, клептоман часто ворует предметы, которые могут представлясь собою сексуальные или другие символы. В данном случае: было все равно что воровать, все равно воровать или не воровать и эпидемия распространилась достаточно широко. То есть это была не психическая а именно моральная болезнь. Ювенильная клептомания, связанная с отсутствием соответствующих моральных принципов.

ПРИМЕР 13. Чувство исследователя, открывающего новые земли

Я не знаю, каждый ли в детстве проходит через это, но многие, это точно. А может, у каждого что-то свое. У нас была полоса воровства, примерно в год длиной. Началось с того, что кто-то у кого-то что-то украл, вытащил из кармана.

Это был мой знакомый из старшего класса. Мы все возмутились, а спустя пару дней начали воровать сами. Сначала понемногу, потом как снежный ком. Воровали постоянно, любые мелочи. Начали хвалиться своим умением, спорили, кто лучше украдет яблоко с лотка. Скоро мне казалось, что воруют все, во всяком случае я не могу назвать такого из своих знакомых, который не воровал – хотя еще недавно никто и не думал об этом.

Воровали мы все подряд, но в основном по карманам, процентов на девяносто из карманов. Начинали в нашей школьной раздевалке и воровали в основном деньги и всякие мелкие штучки, которые школьники оставляют в карманах. Никаких угрызений совести или чего-то такого не было. Немного боялись попасться, совсем немного. Всегда орудовали маленькими шайками по два или три человека.

Кто-нибудь один сторожил, другие лазили по карманам, потом делились. Через некоторое время стало поступать слишком много жалоб на карманное воровство и в раздевалку специально назначили дежурную. Всех, в том числе и нас, предупреждали, чтобы мы не оставляли деньги и вещи. Было смешно слушать, когда предупреждали нас, именно нас, и после таких бесед мы работали еще смелее. Но кольцо стягивалось, продолжать становилось все труднее, выручка падала. Игра стновилась неинтересной – как будто ловишь рыбу в пруду, где ее всю выловили.

Несколько раз мы чуть не влипли. Другие тоже пробовали следовать нашему примеру и раза два сильно попались. Ведь мы начинали в спокойные времена и успели приобрести опыт. С теми, кто попался, коллектив разбирался жестоко, воровали ведь у своих. Мы участвовали в этих разборках наравне со всеми и жалости не было ни капли, то есть совсем. Они ведь сами виноваты, что попались. Со временем наша активность распространилась на внешкольные учреждения – там, где были раздевалки со свободным доступом. Например, районная детская библиотека.

Через какое-то время в библиотеке тоже начали предупреждать всех, чтобы они не оставляли деньги в кармнах. В библиотеке выручка была больше. Там, случалось, вытаскивали не только мелочь, но и полные кошельки, конечно, не туго набитые, но все-таки. После одной такой экспедиции мы раскрывали кошелек прямо на улице и выясняли его содержимое. К нам незаметно приблизился человек преступной наружности и поинтересовался, как мы его украли. Мы стали возражать и кое-как ушли. Кажется, он не собирался отобирать наши деньги и даже был готов поделиться преступной премудностью. Может быть, если бы мы тогда попались в руки профессионала, жизни наши бы сложились по-другому. Я до сих пор ощущаю некоторый трепет, опуская руку в незнакомый карман (например, в карман куртки, которую не надевал пару лет) – я жду, что там окажется. Это совершенно особое чувство, которого я не могу объяснить или правильно передать словами. Больше всего это похоже на чувство исследователя, открывающего новые земли. Нечто подобное я чувствовал, когда бывал в красивых незнакомых городах и в поисках тем для красивых снимков (я фотограф) углублялся в незнакомые улочки. Может быть Колуб открывал Америку из тех же побуждений. Но все это слабее, намного слабее.

В точности таких же чувств я не переживу больше никогда. Иногда я опускаю руку с карман кого-то из родственников без малейшего желания что-либо взять: я просто хочу пережить тень того чувства.

Потом эта мания полностью исчезла, непонятно куда и почему, просто пропала.

Если бы мы были схвачены и наказаны, то наша судьба была бы предопределена отношением других людей к нам – я думаю, что тогда мы стали бы настоящими преступниками. Может быть, большинство преступников, которые начали с детства – это те, кому не дали пережить ту ли и иную манию так, чтобы она пропала сама собой.

2.5. БОЛЕЗНЬ И ЗДОРОВЬЕ

Не существует универсального определения болезни. Обобщая, можно сказать, что болезнь это любое вредное изменение, которое нарушает нормальный внешний вид, структуру и функцию тела или его частей.

В случае болезни человек:

1) Испытывает страдание.

Давно пора понять, что морально больной человек так же страдает, как любой другой больной. Он не только подлец, негодяй и так далее, он так же жертва, – жертва своей болезни. В отчетливо выраженных случаях, например, при жестоких преступлениях, обычно можно определить что толкнуло человека – не на этот шаг (на этот шаг его толкнула болезнь), а на этот путь. Он мог воспитываться в таких условиях, которые сделали любой другой путь для него невозможным. Может быть, он имел врожденный деффект психики, который в соответствующих условиях просто лишил человека выбора. Свой выбор: преступление – он совершил сам, но вопрос в том, почему он оказался вообще способен на такое решение, почему он вообще оказался способен к сознательному причинению зла. И здесь он может оказаться невиновным. Он так же мало отвечает за то что с ним случилось, как и заболевший, например, раком или рожденный уродом. Преступление отвратительно и непростительно – но отвратительна болезнь, а не больной, который является ее жертвой и страдает от нее больше всех нас.

Общество вправе защитить себя от такого человека, но не более того.

2) При болезни уменьшается способность к выполнению тех или иных задач, вначале в частностях, затем организм просто не может поддерживать свою жизнедеятельность. Болезнь может приводить к смерти. Может нарушать или полностью разрушать ту или иную функцию организма.

В случае моральной болезни: больной постепенно теряет друзей и заменяет их другими людьми, также больными. Если он слишком зол, жесток или несправедлив, его способность к общению может практически разрушиться. Если он оказывается в тюрьме, то рвутся очень многие социальные связи. Если он совершает преступления, то очень велика вероятность его насильственной, то есть преждевременной смерти. И чем глубже он погружается в зло и порок, тем такая вероятность больше. Закоренелые преступники долго не живут. Они убивают друг друга или их убивает закон – то есть, они гибнут в результате своей болезни.

Морально больные люди, тяжело больные, практически всегда тупы: уже потому, что их болезнь мешает им получить полноценное образование или потому, что она резко сужает круг интересов. То есть, моральная болезнь нарушает, частности, такую функцию, как интеллект.

3) Снижается субьективное качество жизни. Качество жизни – это не четкое, но интуитивно вполне ясное понятие. Например, человек, который болеет астмой или подагрой, ощущает свою жизнь менее качественной, чем человек, равный ему во всех отношениях, но здоровый. Аналогичным образом, жизнь садиста или карманного вора хуже жизни здорового человека.

4) Другой признак, по которому можно определить, что человек болен: проблемы в повседневной жизни; проблемы там, где у здоровых людей все в порядке. Морально больной может испытывать трудности в семейной жизни, в общении, при приеме на работу или в обучении.

5) Болезни приносят убытки обществу и людям.

Одна из причин убытков – преждевременные смерти людей – и вследствии морально неверного поведения и вследствии морально неверного способа жизни, который ведет к заболеваниям и смерти. В то же время долгоживущие морально больные находят жизненное счастье в том, чтобы мучить окружающих. Этим они сокращают жизнь многим людям вокруг себя и значительно снижают качество этой жизни, иногда до нуля (когда уже жить не хочется) или до отрицательных величин

(когда хочется умереть). Они могут заражать других людей ненавистью и делать их морально больными: могут доводить их до такого состояния, когда хочется убить или по крайней мере причить вред.

ПРИМЕР 14. Молот

В школе набирались три первых класса. В первый класс «А» попали лучшие дети, класс дали лучшему учителю и поначалу по всем показателям он был впереди других. Но уже вскоре два мальчика из этого класса начали проявлять признаки морального наблагополучия. Оба они стали истязать своих одноклассников. Один из них, тот, что посильнее, предпочитал физические истязания, а другой психологические. В течение нескольких лет практики они довели свое искусство до совершенства. Успеваемость в классе становилась все хуже и хуже. Классные руководители менялись каждый год, каждый старался подсунуть неприятный класс другому. Наконец класс попал слабой и психически уязвимой женщине N. К этому времени все мальчики класса, кроме одного, приобрели устойчивые садистические наклонности и регулярно издевались друг над другом и над девочками. Последний незаболевший через некоторое время был госпитализирован с сотрясением мозга, после которого оказался неспособен к учебе. Девочки, вначале запуганные, потепенно приспособились к ситуации и стали чувствовать себя в классе нормально.

Однако в здоровых условиях они просто не знали как себя вести и не понимали доброго отношения к себе. С ними было почти невозможно найти общий язык.

Каждое доброе слово они вполне серьезно воспринимали как начало нового хитрого издевательства. Классный руководитель теперь уже седьмого класса ненавидела большинство своих учеников и часто срывала на них зло. Теперь и она начала получать удовольствие от издевательств над слабыми.

В этом случае два негодяя испортили целое десятилетие жизни тридцати нормальным детям и, возможно, исковеркали будущую судьбу многих из них. Не тридцать влияют на двоих, а наоборот. Не здоровые заражают больных своим здоровьем, а больные здоровых. Один человек может погубить десятки и сотни ни в чем не повинных других. Случай, приведенный в качестве примера, отнюдь не единичный. Подобные вещи – скорее нормальная практика, чем исключения. Подобное творится – где-то сильнее, где-то слабее – во всех шлолах или других коллективах, где детей принуждают находиться рядом друг с другом. И если любое законодательство считает преступлением небольшую карманную кражу, то почему не считается преступлением – это? А если это преступление – то кто виноват? И до каких пор мы еще будем подставлять невинных детей под этот молот?

Попробуем сформулировать основную идею.

Человек, специально причиняющий зло, морально болен. Причем сюда же относится и случай слепого зла, когда человек не понимает, что творит, но действует намеренно.

Целенаправленное причинение зла есть моральная болезнь. Человек, способный к такому поведению морально болен.

Гораздо более сложная проблема состоит в том, чтобы сформулировать, что такое моральное здоровье. Интуитивно это ясно, но на самом деле это понятие зависит от социальных норм общества. Считается, что если субьект нарушает определенные социальные нормы, то он болен, либо морально, либо психически – и его нужно наказывать или лечить. Но многие нормы устанавливались морально (а порой и психически) больными людьми. Собственно, так же обстоит дело и с понятием психического здоровья – разные страны имеют разные нормы. В гораздо меньшей степени, однако все-таки можно сказать это же и о здоровье телесном: страны с более эффективной системой здравоохранения будут устанавливать более высокие нормы.

Кого считать морально здоровым? С точки зрения сектанта – это тот, кто верен принципам секты. С точки зрения националиста – это тот, кто верен нации, причем, сколько наций, столько и вариантов "истины". С точки зрения приверженца диктатора – это тот, кто считает добром и истиной любое слово вождя, а все остальное злом и подлежащей истреблению ересью. Предпринимались уже не раз попытки выработать моральный кодекс, объяснить, что такое хорошо и что такое плохо, но я не знаю ни одной достаточно успешной. Авторы такого кодекса должны быть абсолютно здоровы сами, в моральном плане, что практически недостижимо.

Но, даже если бы такой автор нашелся, ему бы пришлось убедить остальных, не вполне здоровых, в том что он прав. Сомнительно, чтобы ему удалось это сделать.

Дело еще и в том, что невозможно определить, что такое зло. Если математик не может определить, что такое точка или плоскость, но тем не менее свободно пользуется этими понятиями, его действия признаются законными и верными. Когда же речь заходит о зле, сразу просят сказать, что это такое. Но этого невозможно сделать, можно лишь пользоваться понятием зла, как математик пользуется понятием точки. По этому поводу существует огромное количество софизмов, домыслов, спекуляций и теорий "для личного пользования", но мы не будем углубляться в это болото, потому что твердой почвы здесь просто нет и опереться нам будет не на что. Но важный факт состоит в том, что некоторые наши представления о зле настолько извращены, что сами являются злом. Это зло предается из поколения в поколение, как чудовищная моральная слепота, КАК НАСЛЕДСТВЕННАЯ БОЛЕЗНЬ и мешает нам видеть вещи такими, какие они есть. Особенно много таких болезненных измышлений в области половой морали.

Однако ситуация не вполне тупиковая. К эталону морального здоровья можно приближаться постепенно. Существуют (и время от времени появляются новые) морально здоровые документы (или более здоровые, чем предыдущие аналоги).

Примером может служить хотя бы Декларация прав человека.

2.6. АНАЛОГИЯ С ИЗВЕСТНЫМИ ЗАБОЛЕВАНИЯМИ

Моральных болезней должно быть множество, так же как телесных или психических. Сотни или тысячи. Но ни одна из них еще не названа и не описана.

Тут недолго и растеряться. С чего начать? Как обозначить безымянное? Как разложить громадные объемы информации по полочкам с каллиграфическими надписями, если полочек пока не существует, а тем более нет надписей на них? Есть, впрочем, религиозные толкования некоторых из моральных болезней, как грехов. Но любая религия это чрезвычайно утонченная духовная и интеллектуальная постройка – и чтобы дать в ней новое суждение, вы должны быть гением особенного рода –

Фомой Аквинским, например, или Августином. Да и в этом случае не все сказанное вами будет верным.

На первый взгляд кажется интересным провести аналогию между уже известными болезнями и моральными. Тем более, что существуют определенные черты сходства. Например, фанатизм можно толковать, как моральную опухоль – иногда злокачественную, толкающую фанатика к гибели от переизбытка и выпячивания некоторого частного морального суждения, а иногда доброкачественную, просто делающую фанатика посмешищем или предметом осуждения.

Можно было бы говорить о моральной амнезии – в том случае, когда мы забываем то, что нам невыгодно помнить. Психоанализ имеет дело в первую очередь с этой болезнью. Можно говорить о старческих моральных расстройствах, аналогичных старческим телесным и психическим болезням. Моральный идиотизм или моральное слабоумие будет означать неспособность к правильному моральному суждению. Моральная анорексия (при анорексии женщина отказывается от пищи, чтобы похудеть и, таким образом, соответствовать некоторому идеалу) есть лишение себя определенных благ по моральным причинам, это например вегератианство из-за того, что "плохо убивать животных" или потому что, животные перед смертью чувствуют страх и он передается едоку. Это отказ от сексуальных отношений из-за их предполагаемой греховности и так далее.

Исходя из этой аналогии, возможен, например, моральный метеоризм (метеоризм – скопление газов в кишечнике, больной метеоризмом производит неприятный для окружающих запах, которые они вынуждены терпеть) – больной, уверовав в примитивную и вздорную идейку, начинает нести ее всем окружающим, против их воли. Нечто подобное произошло с Гоголем, хорошим писателем, но не очень хорошим мыслителем.

Возможна моральная зависимость от некоторого авторитета, образца или священного текста; она аналогична наркотической или алкогольной зависимости и подобным же образом туманит и разрушает сознание.

Но это только аналогия и не больше. Она пригодна лишь как иллюстрация и не имеет объяснительной силы, а тем более, предсказательной. Это «сорная» идея, которая никуда нас не приведет. Может быть, она и годится – но только на первых порах, как первое и очень неточное приближение к истине.

Существуют болезни, под эту аналогию не подходящие. Например бюрократия (или бюрократизм). Имеется ввиду не бюрократия, как полезный для государства слой чиновников, а бюрократия, как особенное извращение здравого смысла, выражающееся в том, что на месте всякого прямого хода обязательно строится лабиринт.

Отдельно нужно остановиться на слабости морального иммунитета: то есть болезни, при которой человек следует свободно зарождающимся идеям зла.

ПРИМЕР 15. Из воспоминаний врача.

Однажды мы с братом навестили нашу мать, которая лежала в больнице после операции. Она была уже почти здорова и вскоре должна была выписаться. Мы достали нож и начали резать хлеб. Это был обычный большой кухонный нож. Когда мать повернулась ко мне спиной и склонилась над постелью, у меня в руках был этот нож и мне захотелось вонзить его ей в спину. При этом я не испытывал к ней ни малейших неприятных чувств. Просто такая странная мысль всплыла в моем мозгу и мне стоило определенных усилий сдержаться. Я положил нож и еще несколько дней не прикасался к нему. Мне казалось что он излучает непонятную силу, и я был не уверен, смогу ли преодолеть ее в следующий раз.

Описанный случай кажется диким на первый взгляд, но на самом деле он вполне обычен. О том, почему такие вещи происходят, как часто происходят и какие имеют последствия, мы поговорим позже. Сейчас я только приведу несколько признаний такого же рода. Все признания принадлежат совершенно благополучным подросткам, даже шестое.

1) Спит маленький котенок, прохожу с горячим чайником, хочется налить на него кипятком.

2) Когда я еду на троллейбусе или на трамвае, у меня возникает желание бросить что-нибудь тяжелое по ходу обгоняющих машин, чтобы это что-то разбило им лобовое стекло и машина от резкого торможения и узкого пространства на дороге перевернулась.

3) У меня много мелких мыслей: разбить стекло, поломать замок, выбить дверь, ударить кого-нибудь. Эти мысли возникают так от нечего делать, когда та или иная мысль привлекает тебя воспоминаниями от какого-нибудь фильма.

4) Сижу в гостях у подруги. Она сидит напротив. Хочется сделать большой взмах ногой, чтобы тапочек упал прямо на нее.

5) На столе красивая скатерть. Лежат ножницы. Хочется вырезать цветочки.

6) Стоит подруга. В руке у меня нож. Хочется проткнуть ножом ей пузо и ковырять, ковырять.

7) Сижу за столом. На столе лежит ключ. Хочется взять ключ и бросить в стекло.

8) Включила музыку, чтобы соседям било по голове.

Идеи зла, подобные этим, постоянно возникают в головах любых здоровых людей, просто мы привыкли не замечать их. Но в головах тех, кто морально нездоровы, возникают гораздо более страшные идеи. И существуют ситуации, в которых такие идеи могут быть реализованы. Например, ситуации безнаказанности – реальной или даже мнимой. Реализованы только в том случае, если нет ВНУТРЕННЕГО запрета на зло.

2.7. ВОЗМОЖНОСТИ ЛЕЧЕНИЯ

Уже достигнуты определенные успехи в лечении телесных болезней, гораздо меньше определенности с лечением психических и практически ничего нельзя сказать о лечении моральных – ибо их пока не лечат. Первый шаг, который нужно сделать сейчас – осознать необходимость лечения, и не заменять лечение наказанием – там, где это возможно.

Сейчас существует довольно большая группа методов коррекции поведения.

Например, биологическая обратная связь. Человеку показывают на экране монитора его собственные альфа или тэта волны (электрические колебания, происходящие в мозге) и обучают его влиять на эти колебания. За счет обратной связи, то есть, за счет того, что он мгновенно видит результат своих усилий, человек может научиться управлять своим вниманием, настроением или вообще научиться управлять собой в стрессовых ситуациях.

Другие методы это электрическая и химическая терапия: человек получает легкий удар током всякий раз, когда он ведет себя неправильно. Постепенно неправильное поведение перестает его привлекать. Либо он испытывает неприятные ощущения типа тошноты или головокружения, если делает что-то не так, например, употребляет алкоголь.

Более действенные методики, такие как промывание мозгов или хирургическое вмешательство, в большинстве своем сами являются аморальными, хотя и приносят результат. Промывание мозгов состоит в том, что предварительно психику человека доводят до грани срыва, до того состояния, когда она начинает разрушаться, а потом восстанавливают ее в измененной форме. Первая часть такой процедуры обычно очень болезнена, она может заключаться в длительном лишении сна, причинении непереносимой боли, лекарственном шоке и так далее. Наиболее гуманной в этом плане является полная сенсорная изоляция: человека содержат в таких условиях, когда его органы чувств получают минимальное количество информации, что приводит к галлюцинациям и прочим расстройствам психики. В этом состоянии любая посторонняя информация будет восприниматься как благо и легко усваиваться.

Промывание мозгов широко использовалось во второй повине двадцатого века в политических тюрьмах и в некоторорых религиозных сектах. Обязательным элементом этого метода было лишение индивида психологической поддержки, вырывание его из привычного окружения.

Об древней и жестокой методике превращения свободного человека в хорошего раба писал Чингиз Айтматов. В Азии пленному надевали на лоб свежую полоску шкуры с шеи верблюда – и оставляли его на несколько дней под палящим солнцем.

Шкура постепенно высыхала и сжималась, доставляя человеку невыносимые мучения.

Подавляющее большинство пленных не выдерживали такой процедуры и умирали. Зато остальные теряли память и связи со своим прошлым и затем становились послушными рабами новому господину. Такой раб был неспособен на предательство или побег, поэтому очень ценился. Возможно, в древности существовало много методов промывания мозгов.

Кроме всего вышеперечисленного, существует просто громадное количество психотерапевтических теорий и методик, каждая из которых базируется на своих собственных принципах и каждая дает определенный, не очень надежный результат.

Этих методик так много, что просто не хватит места, чтобы их назвать.

Но методы, существующие до сих пор, это методы лечения телесных или психических заболеваний. Задачи лечения моральных болезней до сих пор не ставилось. И поэтому еще не выработаны нужные меры и способы. Необходимы принципиально новые подходы, а не механическое перенесение на новую область представлений психиатрии. Лечить моральную недостаточность сенсорной изоляцией или электроударами так же сложно и неверно, как лечить сумасшествие кровопусканием. Нужна новая группа методов. Совершенно недостаточно то, что было описано, например, в известном романе "Механический апельсин": с помощью методик коррекции поведения преступника доводят до такого состояния, когда он не может совершать преступления – при каждой попытке ему становится плохо.

"Излечив" таким образов, его выпускают на свободу. Но болезнь не излечена – всего лишь заблокированы ее симптомы. Настоящее излечение должно было бы сделать преступника порядочным, честным, сострадательным, следующим велениям совести. И только в этом случае его можно будет считать морально здоровым.

ПРИМЕР 16. Крысы-садисты

Опыт организуют таким образом, что крыса, получающая пищу, при этом наносит своему собрату электрический удар. Большинство крыс мало озабочены этим и продолжают принимать пищу. После этого «счастливую» и «несчастную» крысу меняют местами. Та, которая преспокойно ела под крики "несчастной", теперь пробует электрический ток на собственной шкуре. Затем их снова меняют местами.

Большинство крыс, испытавших боль, теперь отказываются эту боль причинять. Но примерно каждая пятая из "испытуемых", продолжает мучить своего товарища после любого количества повторений, а возможно, ей даже нравится это занятие.

Итак, большая часть крыс, испытавших боль на своей шкуре, перестают причинять такую же боль другим. То есть, ЛУЧШЕЕ ПОНИМАНИЕ ДРУГОГО МЕШАЕТ ПРИЧИНИТЬ ЕМУ ЗЛО. Конечно, нет необходимости мучить человека, для того, чтобы он стал добрее. Его нужно научить пониманию чувств ближнего. Изучение психологии в большинстве случаев снижает агрессивность человека, во-первых, потому, что дает ему лучшее понимание чужих чувств; во-вторых, потому что вооружает его методами влияния на других и на самого себя, – а к жестокости прибегают обычно тогда, когда не имеют в своем арсенале других средств воздействия. Поэтому читайте книги по психологии.

Агрессивность заметно снижают домашние животные, но не злобные сторожевые кобели, конечно, а те животные, чье главное назначение – служить предметом любви и ласки.

Агрессивность снижает обыкновенное зеркало. Если человек видит свое отражение в зеркале, то ведет себя более сдержано. Это не относится к случаю сильного гнева: в гневе зеркало лишь распаляет человека, так как он «заражает» этой эмоцией сам себя.

Следующая очевидная вещь: способность стыдиться гарантирует защиту от многих моральных болезней, – при определенных условиях. А так же может быстро и радикально излечить. Для развития этой способности нужно: ФОРМИРОВАНИЕ ЧУВСТВА

САМОУВАЖЕНИЯ И УМЕНЬШЕНИЕ САМОДОВОЛЬСТА. О полезной функции стыда знали еще давным-давно. Один древний правитель набирал себе охрану из тех людей, которые умели краснеть – считая, что такие неспособны на предательство.

Поразительна беспечность, с которой «неисправимые» преступники относятся к чужой жизни. Например, зарезав человека, они преспокойно спят и не ощущают ни малейших угрызений совести. Один узник лагеря поведал о следующем случае.

Мальчишки-заключенные достали небольшое взрывательное устройство и, ради интереса, засунули его в карман впереди идущего. Точно так, как школьники вешают впреди идущему на спину листок бумаги с надписью. Когда человека разорвало на клочки, они весело смеялись. Здесь налицо абсолютное безразличие к чужой жизни. Но дело в том, что такие люди безразличны и к жизни собственной.

Они подвергают себя бессмысленному риску, травят себя наркотиками и химикатами и в конце концов гибнут в какой-нибудь поножовщине. То есть, к себе они относятся немногим лучше, чем к другим. В их собственной жизни нет ничего ценного, нет такого, ради чего стоило бы жить, что бы оправдывало тяжесть и жестокость жизни.

И поэтому они не могут понять, что в жизни других людей такие ценности есть.

Для того, чтобы научиться ценить чужие жизни, человек должен, как минимум, ценить свою собственную. Если он этого не может, этому нужно учить. Если же никаких ценностей в жизни нет вообще, их нужно дать. Нужно научить человека пользоваться своей жизнью так, чтобы она стала бесценна.

Итак:

1) Нужно научить пониманию другого;

2) усиливать самоуважение;

3) уменьшать самодовольство;

4) дать жизненные ценности, такие, ради которых стоит жить и которые оправдывают тяжесть жизни.

(Пункты третий и четвертый использует религия, поэтому искренне верующие менее склонны причинять зло)

Но пока видны только некоторые (далеко не все) направления. Мы уже видим, что нужно, но не знаем, как этого достичь. Пока рано говорить о конкретных методиках. Но самое время сказать о том, чего делать нельзя.

Первое, что совершенно очевидно, так как моральнные заболевания чрезвычайно заразны и поддерживают себя с помощью многократного заражения и перезаражения: больной должен содержаться отдельно от других больных и не вступать с ними в информационный контакт. Следующее: он должен содержаться и отдельно от здоровых, которых может заразить. То есть, общаться он может лишь с людьми обладающими устойчивым иммунитетом, морально здоровыми или, в крайнем случае, с заместителями людей – книгами, видеозаписями и прочими носителями информации.

Это требование может показаться на первым взгляд слишком суровым или нарушающим некие права. Но никого ведь не удивляет и не возмущает, что изолируют инфекционного больного.

Это делается не только для блага здоровых, но и для его собственного блага. Никого не удивляет, что больной чумой не пьет из одной чашки со здоровым, ведь инфекция может быть передана через чашку. Зато больные коричневой чумой разнесли заразу по всей планете, потому что имели большие возможности для распространения инфекции.

На первый взгляд, основным источником, поддерживающим низкий уровень морального здоровья в государстве, являются тюрьмы. Попав в тюрьму однажды – по глупости, неосторожности, случайно, некоторые (мягко сказано) выходят отуда настоящими преступниками. И многие выходят более больными, чем попадают.

Главное давление на заключенного, как уже признано всеми, исходит не от персонала тюрьмы, а от других заключенных. Особенно тяжело это проявляется в переполненных тюрьмах. Там образуется особая субкультура, правилам которой каждый заключенный обязан следовать. Иерархия и выполнение неформальных правил поддерживается жестокостью. Даже самые закаленные обитатели тюрем испытывают постоянный и сильный стресс из-за близких контактов с подобными себе.

Содержание в одной клетке с преступниками есть не что иное, как ПЫТКА. Это единственная пытка, повсеместно разрешенная законом. Герои фильма, выбивая признание, грозят подозреваемому тем, что посадят в одну камеру с уголовниками, которые будут его избивать – так уж сильно ли это отличается от собственноручного избиения? До сих пор пыткой считается причинение физической боли, хотя ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ БОЛЬ ГОРАЗДО БОЛЕЕ ДЕЙСТВЕННА.

Отсидев, человек становится преступником или, по крайней мере, более преступным, чем раньше. Но здесь дело не только в заражении – а еще и в том, что давление на заключенного со всех сторон направлено на то, чтобы снизить ценность его жизни, что аналогично снижению морального иммунитета. Далеко не каждый ведь становится уголовником, проведя среди уголовников несколько лет, не каждого унесет течение – а только того, кто не имеет достаточно веского внутреннего якоря.

Теперь несколько возражений.

Еще пару столетий назад тюрьмы ни коим образом не использовались как места отбытия наказания. В тюрьмах сидели должники, преступники, ожидающие казни или высылки, да еще неугодные лица, которых требовалось на время спрятать.

Но преступность от этого не уменьшалась.

В свое время существовала многообещающая Пеньсильванская система, при которой каждый преступник сидел в отдельной камере, занимался каким-нибудь ремеслом и не видел никого, кроме офицера и редких посетителей. Особого выздоравления в этом случае тоже не наблюдалось.

То есть, ни уменьшение количества тюрем, ни введение одиночного заключения не решит проблемы – хотя, вроде бы, и уменьшит (устранит) моральное заражение.

Так в чем же дело?

Ответ прост. Если оставить уже заболевшего чумой в отдельной палате, он не заразит других, но и сам не выздоровеет. Чтобы человек стал здоров, его нужно лечить, а не оставлять наедине со своей болезнью.

Изоляция преступника в тюрьме имеет три основные цели: защита общества от преступника; наказание преступника, реабилитация преступника. Причем реабилитация оказывается на последнем месте. На самом же деле первой целью должно быть излечение или реабилитация, второй – защита, а наказания не должно быть вовсе, потому что излечившийся будет в достаточной степени наказан собственными муками совести и нет на свете другого справедливого наказания. Но только излечившийся, а не просто отсидевший срок.

Во многих странах несовершеннолетние преступники содержутся в отдельных учреждениях и предполагается, что они не столько наказываются, сколько получают лечение, перевоспитание, социальную реабилитацию и необходимые навыки для законопослушной жизни. Результат таких мероприятий отнюдь не обнадеживает: нельзя сказать, что происходит действительное излечение. Кроме того, коммунистические и прочие психушки, где раньше «лечили» несогласных – действовали, вообщем-то, теми же методами, какими действуют сейчас заведения по перевоспитанию малолетних преступников.

Но если пока не существует действенных лекарств, это не значит, что не существует болезни.

Раздаются даже голоса, утверждающие, что человек имеет право быть "морально иным", то есть не подчиняться общепринятым нормам морали и закона. Но почему-то никто не отстаивает права быть «иным» и умирать от воспаления легких, которое запросто лечится антибиотиками.

Проблема не только в тюрьмах.

Попавший в принудительную армию свободным человеком, выходит оттуда отчасти рабом. Счастливый отличник в первом классе превращается в злобного и тупого хулигана в восьмом. Живущий среди скандальных соседей становится скандалистом сам. Жизнерадостный младенец, воспитанный бестолковыми родителями, превращается в несовершеннолетнего деликвента. Страны продолжают воевать, то есть – убивают множество людей – вслушайтесь в звучание этих слов и осознайте их смысл. Он не умещается в здоровом рассудке: убивают – множество – людей.

Дело в экологии.

Представьте себе мост, состоящий из гнилых досок. Вы согласны проехать по такому мосту? Представьте корабль, склепанный из ржавых листов. Вы согласны отправиться на нем в путешествие? А теперь представьте общество, состоящее из непорядочных людей. Вы согласны в нем жить? Громадные неповоротливые системы проверок, контроля, наблюдения, предписания, издания директив, разнюхивания, слежки, проверки подозрений, удостоверения честности, обвинения, защиты от несправедливого обвинения, проверки проверяющих, контроля за контролерами, наблюдения за наблюдающими и так далее в бесконечность нужны только потому, что НИКОМУ НЕЛЬЗЯ ВЕРИТЬ НА СЛОВО. Повышение среднего уровня порядочности хотя бы на несколько процентов дал бы стране или человечеству сильнейший экономический скачок. Но мост остается гнилым, а корабль продолжает ржаветь. Он уже дает течь здесь и там, хотя еще держится на плаву.

В той или иной степени болен каждый, больно все человечество и это делает проблему особенной. Даже вернувшись из тюрьмы выздоровевшым, человек снова заболеет – в том случае, если у него нет иммунитета. В качестве составляющих иммунитета я назвал бы четыре давно известных вещи: совесть, честь, порядочность, уважение к человеку.

Может быть, сейчас, при слишком большой распространенности болезней, главное не лечить отдельных людей, а создавать здоровые условия, предотвращающие моральные болезни. То есть заботиться об экологии.

Привычные преступники ведут себя отлично от нормальных людей. Например, если жертва проявляет признаки сильного страдания, нормальный человек прекращает ее мучить, а привычный к жестокости преступник начинает ее мучить еще сильнее.

Для него крики жертвы – это не сигнал к прекращению зла, а признак того, что он действует успешно. Точно так же хирург, приобретая опыт, постепенно перестает волноваться, услышав, как воет от боли человек. Точно так же на опытного учителя уже не действуют детские слезы. Это привычка к чужой боли, она лишает чужую боль ее главной функции: служить для всех сигналом "стоп!" или заставляя помогать. В этом плане жестокость, льющаяся с экранов, представляет собой всепланетное зло. Мы учимся видеть чужие страдания, не сострадая. Особенно опасно то, что это влияние распределяется равномерно на всех. Представьте себе, что все в мире уменьшится ровно в два раза. Сможете ли вы это заметить? – не сможете: вы точно так же будете проходить в двери и та же метровая линейка будет отмерять такой же кусок ткани. Для того, чтобы заметить изменение, его нужно с чем-либо сравнить. Если весь мир, включая вас, за одну ночь вдруг станет в два раза хуже, вы этого не сможете заметить, потому что будете так же соответствовать этому миру, как и сейчас. Поэтому страшнее всего равномерное сползание к злу.

Острота проблемы морального здоровья сейчас возрастает и, возможно, возрастет катастрофически. Это связано с освобожнением и доступностью информационного пространства. Вы заметили, как пошла в рост порнография с появлением компьютерных сетей? А как быстро размножаются худшие образцы анекдотов? Заметили, как быстро падает средний уровень качества литературного текста? Заметили, что ИДЕАЛ ТУПЕЕТ – и даже все рекламные мультяшки имеют МИКРОСКОПИЧЕСКИЕ ЧЕРЕПНЫЕ КОРОБКИ, при более-менее верной передаче остальных деталей? Кому и зачем это нужно?

Это современные тенденции, но остаются и "классические". Все так же практикуется совместное принудительное содержание детей, не имеющих еще достаточного морального иммунитета. Среди них легко распространяются тяжелые моральные болезни и оставляют многих на всю жизнь моральными инвалидами. Так же в свое время обошлись и со мной, и с вами. Поэтому и моя, и ваша мораль хромает на обе ноги – и это навсегда. А трехлетние мальчики, общаясь друг с другом, С УДОВОЛЬСТВИЕМ повторяют мат: они уже заражены вульгарностью, как лишаем.

ГЛАВА 3 НЕКОТОРЫЕ ВАРИАНТЫ ЗЛА

Для большинства читателей значение слова «идея» понятно само собой. Но некоторые, может быть, захотят иметь более четкое определение. На всякий случай я даю два. Это не философские и не психологические определения, они вообще не вполне научны. Это рабочие определения, которые вполне справедливы лишь в тексте этой книги. Везде, где я говорю "идея", я имею в виду одно из них.

1) ИДЕЯ – ЭТО ВСЕ ТО, ЧТО МОЖНО ПОНЯТЬ. (Можно понять не только мысль, но и настроение, и художественный образ – поэтому и то, и другое, и третье в данной книге объединяются термином "идея").

С другой стороны, все то, что мы понимаем в течение своей жизни, образует наш опыт. Идеи – это элементы опыта. Причем это мельчайшие, неделимые его элементы, так же как молекулы – это мельчайшие элементы вещества. Если идею можно разложить на части, то на самом деле мы имели несколько идей. Идея всегда приходит целиком, в ней обязательно чувствуется целостность и, даже если она пока не ясна, то выступает из тумана единой глыбой, как айсберг. Поэтому понимание идеи – всегда скачок.

Идея Коперника о Солнце в центре Вселенной была поначалу лишь удобным способом для расчета положений планет; она избавляла (не полностью) вычислителей от многих эпициклов. Достаточно было сместить точку зрения – и математические трудности отпали сами собой. Вернадский смещает точку зрения и появляется концепция ноосферы. Моне смещает точку зрения и появляется импрессионизм.

Человечество не идет по пути своего развития, а прыгает, как воробышек или кенгуру, и каждый новый прыжок есть смещение точки зрения. Дискретно, как по ступенькам, каждая ступенька есть идея, родившаяся в голове отдельного человека и продолжишая свою жизнь в мире, отдельно от творца, на благо людям или во вред им. 2) ИДЕЯ – МЕЛЬЧАЙШАЯ НЕДЕЛИМАЯ ЧАСТИЦА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОПЫТА, КОТОРАЯ МОЖЕТ ПЕРЕДАВАТЬСЯ ОТ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА К ДРУГОМУ.

3. 1. НЕКОТОРЫЕ КВАНТОВЫЕ ЭФФЕКТЫ

Название условно.

Квантовые эффекты психики, вообще говоря, состоят в том, что ВЛИЯНИЕ ОТДЕЛЬНОЙ ИДЕИ МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ СИЛЬНЕЕ И ЗНАЧИТЕЛЬНЕЕ, ЧЕМ ВЛИЯНИЕ ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ МОТИВОВ И ПОТРЕБНОСТЕЙ ЧЕЛОВЕКА, ВКЛЮЧАЯ ИНСТИНКТ САМОСОХРАНЕНИЯ.

1) Эффект раздвоения.

ПРИМЕР 18. Я не смог остановиться.

Когда мне было лет двенадцать, я попал в больницу с тяжелым переломом ноги. Я никак не могу понять почему я получил эту травму. Я любил лазить по деревьям и в тот раз влез на высокую березу. Потом вспомнил, что куда-то спешу и стал быстро спускаться. По пути вниз я стал ногой на тоненькую веточку, сухую, короткую и толщиной примерно с мизинец. Я вовремя понял, что нельзя на нее становиться, что я упаду, я понял это совершенно точно, но все равно стал и упал с большой высоты. Может быть потому что устал или спешил, но мне показалось, что я как бы два в одном, движения и ум – и движения идут чуть-чуть впереди ума. Может быть потому что я увидел эту веточку неожиданно. А совсем недавно я таким же образом расстался с женой. У нас была ссора и я сказал ей такое, после чего не может быть прощения. Я очень жалею об этом, особенно потому, что в тот момент я понял по ее лицу, что она уже хочет примирения. Ее лицо мне даже снится теперь, мне ее очень жаль, потому что как раз тогда она решила сдаться и кончить ссору. И как раз тогда я сказал. Ее лицо как будто обрушилось, и обрушилось все то, что было между нами. Прежде чем сказать, не знаю, на какую-то долю секунды раньше, я очень четко понял, что говорить этих слов нельзя и понял все последствия, о которых буду жалеть всю жизнь. Но все равно сказал, не смог остановиться.

Эффект заключается в том, что восприняв идею, которая может воплотиться в действие мгновенно, мы иногда НЕ УСПЕВАЕМ ЕЕ КОНТРОЛИРОВАТЬ. Это может приводить к тяжелым или вообще катастрофическим последствиям. Например, многие бытовые убийства, совершенные "в пылу", не случились бы, не будь этого эффекта.

Эффект также проявляется в тех видах спорта, которые требуют мгновенной реакции на неожиданность и может быть причиной абсолютно неоправданного риска.

2) Эффект откушенного языка

ПРИМЕР 19. Игра со случаем

Однажды я ехал в автобусе по неровной дороге. Поездка была долгой и я устал. Я поставил ногу на выступ внизу (под ним было колесо) и оперся локтем на колено, а на руку оперся подбородком. Мой язык был между зубами, и я давил как раз на нижнюю челюсть: как только автобус тряхнуло, я, конечно, сразу прикусил кончик языка. Я очень испугался, потому что мог бы остаться вообще без языка, если бы кочка была побольше, автобус трясло так, что я иногда подскакивал над сиденьем. Мне просто повезло. Но как только мне повезло, я опять, не меняя позы, просунул язык между зубами. Мне хотелось, чтобы на следующей кочке я успел среагировать и разжать зубы. Одновременно я понимал, что шансы выиграть в этой игре против случая очень невелики. И пока я думал о том, что я делаю и зачем я это делаю и нужно ли мне это делать, автобус снова тряхнуло, теперь уже очень сильно и я с размаху щелкнул челюстями. Было ужасно больно и рот наполнился кровью. Вначале я думал, что совсем откусил язык. Обошлось, слава богу.

Эффект заключается в том, что если мы осознали, что некоторое дейстие опасно и не вполне избежали опасности, хочется повторить это действие, но так, чтобы полностью справиться с ситуацией. Иногда это ощущается как притягательность опасности: опасных мест, опасных людей, опасных поступков.

Так преступник возвращается на место преступления – для того, чтобы почувствовать себя в безопасности.

3) Эффект неожиданного повторения

ПРИМЕР 20. Лилипуты.

Со мной довольно часто происходят странные совпадения. Долгое время они меня просто удивляли, а потом я даже стал вести дневник и их записывать.

Например, я прочел рассказ о лилипутах, включил телевизор, а там идет программа о лилипутах. Но и рассказ о лилипутах и программа о них до сих пор встречались в моей жизни только один раз. Я нахожу незнакомое слово в словаре, а вечером этого же дня встречаю его в книге. Я сажусь в такси три дня подряд, и три дня подряд, выходя из машины встречаю неимоверно толстого мужчину, но каждый раз разного мужчину. Но кроме таких, случайных совпадений, есть и другие, символичные. Это цепочки совпадений, которые до сих пор ничем хорошим не заканчивались. Однажды я в течение недели каждый день встречал похороны, а несколько дней спустя погиб мой знакомый. Я уже предчувствовал, что нечто подобное случится.

Приведу свой пример – это то, что случилось, лично со мной. Однажды за одно утро я встретил в разных местах города двоих бывших учеников одного и того же класса. Совпадение привлекло мое внимание и вскоре, к моему удивлению, я встретил еще одного. Потом я встретил уже четвертую ученицу из того же класса (все закончили школу несколько лет назад) и она рассказала, что все утро встречает одноклассников. Позже, по пути домой, я встретил еще одного в метро, то есть совпадения продолжались. Часа полтора спустя я рассказал о совпадениях жене и как только закончил рассказ, произошла еще одна встреча, теперь уже последняя. Ничего другого необычного в этот день не произошло.

То есть, полный цикл таков: вначале случаются несколько совпадений, субъективных, таких, что заметны только тебе, ты замечаешь это и потом происходит еще несколько совпадений, теперь уже почти невероятных, ты рассказываешь об этом случае кому-то и потом совпадение случается последний раз.

Я говорю о цикле, потому что такую же структуру совпадений я наблюдал еще раз. Тогдя я не знал в какой институт поступить и мог поступить куда угодно.

Мне встретился знакомый, который, уже не помню почему, заговорил о Януше Корчаке. Я не имел понятия о том, кто такой этот Корчак, но поддакивал и делал вид, что знаю очень много. Но хорошо притвориться мне не удалось и после этой встречи остался неприятный осадок. Пару дней спустя я отправился в библиотеку; мне нужны были учебники. Я открыл первый попавшийся ящик каталога и попал на имя:

Януш Корчак. Я перелистал карточки – там было три книги этого автора. Корчак оказался знаменитым педагогом. Удивившись совпадению, я запомнил названия книг.

Когда я вышел из библиотеки, начался дождь и вскоре стал сильным. Мне пришлось вбежать в дверь первого попавшегося магазина – и это оказалась букинистика. От скуки я стал смотреть на полки и вдруг увидел именно те три книги Корчака, названия которых только что прочел в каталоге. В кармане у меня было, если не ошибаюсь, рубль и семь копеек. Я спросил сколько стоят эти книги и оказалось, что все три вместе – ровно рубль и семь копеек. Я их купил. Под впечатлением этого сопадения я пошел в приемную комиссию университета, зашел в случайную дверь и что-то спросил. Мне сразу же стали предлагать педагогическое отделение и именно под впечатлением от великого педагога Корчака я согласился. Так я стал педагогом, хотя никогда в жизни и не думал об этом. А лет восемь спустя я рассказал об этих совпадениях моей коллеге-учителю (мы были в трудовом лагере с детьми, в селе) и в тот же день, зайдя в сельский книжный магазин, она увидела, что на полке появилось новое издание Корчака.

Здесь возможны, как минимум, три объяснения – религиозное, мистическое и психологическое. Оставим первые два людям верующим и верящим и рассмотрим последнее.

Возьмем тот пример, когда человек читает рассказ о лилипутах и в тот же вечер видит телепрограмму о лилипутах. Вероятность такого совпадения чрезвычайно мала. Но очень многие происходящие с нами события, вообще говоря, имеют почти нулевую вероятность. Почти нулевой была вероятность того, что на свет родится данный человек, вы или я, что гены скомбинируются именно таким образом и что соединятся именно эти родительские клетки. Если мы засечем абсолютно точно время смерти некоего старика, то окажется, что вероятность его смерти именно в этот момент была близка к нулю. Если бы после прочтения рассказа о лилипутах телепрограмма оказалась не о лилипутах, а любой другой, она не обратила бы на себя внимания. То есть, любая вновь воспринятая идея оставляет после себя медленно гаснущий след внимания и, выражаясь образно, любая пылинка, попавшая в этот след, вспыхивает как звездочка. Новая идея заставляет обратить внимание на ближайшую сходную с нею. Можно объяснить и тройные, и более сложные совпадения. Если я два раза за утро встречаю людей, принадлежащих к одной группе, ИДЕЯ СОВПАДЕНИЯ овладевает моим вниманием – и дает тот самый гаснущий след, который есть возможность следующего совпадения. Та струкрура совпадений, которая приведена в примере о Януше Корчаке, настолько сильно овладела моим вниманием, что ее след растянулся на годы и "вызвал к жизни" следующую подобную структуру.

К этой же категории неожиданных совпадений можно отнести и вещие сны, предсказания будущего, гадания и приметы, полосы везения и невезения. То есть, большая часть суеверий представляют собой квантовые эффекты психики.

Примечание:

Это объяснение не является единственным и имет свои недостатки. Одним из существенных недостатков является то, что оно не объясняет эстетическую сторону дела – то, что линии судьбы очень часто сплетаются КРАСИВО, чему можно найти множество примеров как в повседневной жизни, так в биографиях великих людей или произведениях писателей.

4) Эффект снежного кома

Иногда кажется, что сильная идея, овладевшая человеком, организует события в свою пользу. Если человек очень сильно стремится к цели, то совершенно независимые от него события начинают происходить таким образом, что «работают» на идею. Случайности складываются так, чтобы помочь достижению цели. Иногда кажется, что тебя несет какая-то волна случайностей, будто кто-то направляет твое движние по избранному пути. На самом деле «воспламенившая» человека идея включает дополнительные механизмы сознательного и подсознательного сканирования возможностей, скрытых в окружающем мире и самом себе. Если раньше мы проходили мимо смутной подсказки, не замечая ее, то теперь она кажется очевидной.

Аналогичный процесс наблюдается при вдохновении: совершенно случайные ассоциации складываются таким образом, что работают на пользу творческому образу.

3.2. ПОД ГИПНОЗОМ ИДЕИ

Иногда идее посвящается и отдается вся жизнь, какой бы странной эта идея ни была. Есть люди, которые стремятся к необычным рекордам: отрастить самые длинные на свете волосы или ногти, как можно больше раз проткнуть себя шпагой, сделать на себе как можно больше татуировок, сьесть как можно больше килограмм металлической стружки, или стать самым тяжелым в мире. Все великие завоеватели истории жили под гипнозом идеи – идеи большого завоевания. Все люди, которые добились чего-либо чрезвычайного ценой многолетних усилий, тоже жили под гипнозом идеи. Почему тренируется спортсмен-профессионал, если он хочет поставить рекорд и пока не выдохся? Только ли ради денег? Нет, он живет под гипнозом идеи – идеи рекорда. Чувство, которое он испытывает на всякой успешной тренировке – интерес, или даже ВОСТОРГ ИНТЕРЕСА.

Интерес – эта нить, с помощью которой идея привязывает нас к себе.

1) Пора за работу

Обычная фраза бездарного политика, развалившего страну: "Теперь пора браться за работу". Эта фраза может служить даже индикатором политической бездарности. Эти слова произносятся обычно после длительного периода неудач, когда все прошлые идеи оказались несостоятельны, все попытки – бесплодны, все козлы отпущения найдены. То есть, когда некоторая неверная идея ГИПНОТИЗИРОВАВШАЯ данного политика, полностью дискредитировала себя, зато на горизонте забрезжила новая, столь же неверная, но зато ИНТЕРЕСНАЯ. "Нам не удалось построить коммунизм, увы! Теперь будем строить развитой социализм – вот теперь пора браться за работу." Несколько лет спустя: "Не удалось построить развитой социализм, увы! Теперь будем строить социализм с человеческим лицом – вот теперь-то и пора браться за работу." Новая идея постепенно разворачивает весь государсьвенный корабль из одного неверного направления в другое.

Грамотный политик берется за работу с самого начала.

2) Не рисуй себе смерть

Если у человека неудачно сложилась жизнь, он более склонен действовать под влиянием случайной идеи – той, которая сулит ему хотя бы маленькое счастье. И ради синицы в руке отказывается от журавля в небе. Так некрасивая девушка ПОД

ГИПНОЗОМ НЕУДАЧИ выходит замуж за алкоголика и сразу же убеждается, что гораздо лучше было не выходить вообще. Так человек с призванием поэта после многих неудачных попыток опубликовать свои стихи смиряется со своей возможной бездарностью, бросает писать и начинает работать штукатуром или водопроводчиком.

Талантливый химик или юрист теряют квалификацию, не найдя себя или разуверившись в себе, и занимаются мелкой спекуляцией на рынке и только потому, что однажды им предоставилась такая возможность заработать деньги. ПОД ГИПНОЗОМ НЕУДАЧ мы можем протянуть руку кому попало, заняться не своим делом, потерять себя.

Многие из таких решений – решения навсегда. Возможно, что на один пробившийся талант приходятся сотни или тысячи сломаных. Обычно говорят: "если талантлив, то пробьется" – но это мнение основано на наблюдении характеров действительно пробившихся талантов – людей, сумевших реализовать себя несмотря ни на что.

Такие характеры действительно сильны и закалены трудностями. А тех, кто сломлен, не замечают. МНОГИЕ ЛУЧШЕ ЛЮДИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА РОЖДАЮТСЯ И ЖИВУТ ВХОЛОСТУЮ. Это одна из худших бед – если бы не это, развитие цивилизации и культуры ускорилось бы во много раз.

Однажды мне попались на глаза переписанное от руки стихотворение неизвестного поэта. Первая строка его была такой: "нарисуй себе смерть".

Стихотворение о самоубийстве. Я помню еще одну строку: "и брызнут по кафелю алые звезды". Больше ничего. Тот человек был не из тех, которые пробиваются.

Он учился в педагогическом, а печатать свои стихи даже не собирался. Скорее всего он спокойно и тихо проживет свою жизнь, как-нибудь и где-нибудь, а потомкам останутся от него лишь две случайно уцелевших строки – или ничего не останется. Я обращаюсь к слабому, хотя это и бесполезно: не рисуй себе смерть.

3.3 ИНТЕРЕС

Интерес "бескорыстен", непрактичен. Например, школьнику гораздо интереснее знать, сколько рогов у носорога, чем сколько корней у квадратного уравнения – даже если на носу у него контрольная работа. Взрослому иногда интереснее узнать, на какие деньги сосед купил машину, чем имя-отчество того же соседа.

Большинство, хотя и не все интересные вещи бесполезны или даже вредны.

"Интересная" литература почти всегда, за небольшим исключением, плоха, а «хорошая» – неинтересна.

Это свойство интереса используется во всяческих системах "убивания времени": от кроссвордов до компьютерных игр. Интерес заставляет людей часами заниматься абсолютно пустым делом: подбирать буквы или пытаться открыть какой-нибудь виртуальный засов, за которым будет новая дверь с новым засовом – и так почти бесконечно. Тысячи и тысячи часов драгоценной и единственной человеческой жизни расходуются зря, в буквальном смысле слова убиваются, в бесполезных поисках бесполезных результатов.

Но, с другой стороны, интерес – это главная система, с помощью которой человек расширяет свой опыт, с помощью которой человечество наращивает свои достижения; это единственное зерно из которого вырастает интеллект – ребенок, который мало чем интересуется, вырастет тупым.

3.4. ПОИСКОВЫЙ И ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ ИНТЕРЕС

Интерес – это далеко не безобидная вещь, это "присоска", которой идея прочно прикрепляется к человеку. Интерес может причинять как вред, так и пользу. Сейчас нас интересуют вредные свойства интереса.

Есть две формы интереса: испытательный (хочется попробовать) и поисковый (хочется узнать). Когда подросток впервые пробует наркотик, ему интересно ПОПРОБОВАТЬ. Когда старуха всю ночь не спит, подслушивая о чем говорят соседи за тонкой стенкой, – ей интересно УЗНАТЬ. Испытательный и поисковый интерес так сильно отличаются друг от друга, что даже непонятно, почему во всех языках они называются одним и тем же словом.

Решать кроссворды, искать ответы на бесполезные вопросы или совать нос не с свое дело нас заставляет поисковый интерес – этим его «вредность» практически исчерпывается.

ПОИСКОВЫЙ ИНТЕРЕС – ЭТО ЧУВСТВО, КОТОРОЕ ИСПЫТЫВАЕТ ЧЕЛОВЕК, ПРИБЛИЗИВШИСЬ К ИДЕЕ.

Идея не заразила его, но уже привлекает, заставляет стремиться к себе, заставляет искать. Мы не знаем ничего подобного этому в области телесных или психических болезней. Идея меняет психику человека не только заражая его, но уже просто приблизившись. Мы ощущаем близость ответа (т е. новой идеи) также легко и отчетливо, как кошка ощущает близость стакана с молоком. Кошка ощущает запах, мы – поисковый интерес. Любой более или менее умный человек знает чувство близости решения. Знает и смутное ощущение того, что "здесь что-то не так" – чувство того, что в стене есть дверь, пока что невидимая, но способная открыться и повести в завораживающую неизвестность. Это чувство приятно; для того, чтобы переживать его, человечество изобрело загадки, детективы и брейн-ринг.

Поисковый интерес начинается с проблемы заканчивается решением проблемы – то есть, появлением новой ИДЕИ. Испытательный не имеет отношения к проблемам: он заставляет проверить или испытать новую идею.

ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ ИНТЕРЕС – ЭТО СОСТОЯНИЕ ЧЕЛОВЕКА, УЖЕ ЗАРАЖЕННОГО ИДЕЕЙ.

Испытательный интерес заставляет испробовать новую идею во всех вариантах и ситуациях. Но эти пробы не всегда безвредны. Они могут быть неэтичны, опасны, антисоциальны или преступны. Приведу пример неэтичного поведения.

ПРИМЕР 21. Чтобы перепробовать страсть

Она была у меня первой женщиной, а я был у нее первым мужчиной. Она часто повторяла, как она сильно меня любит и я тоже самое повторял, но не любил ее ни капельки. Я относился к ней так же, как к любой встречной – не было ни малейших чувств. Как выяснилось позже, у нее были. Я изо всех сил старался разжечь ее страсть, но с единственной целью: чтобы перепробовать страсть во всех ее разновидностях и хорошенько всему научиться. Это было захватывающе. Я специально придумывал, к чему бы ее еще склонить и потом склонял. Если описать, что мы тогда пережили, получился бы настоящий роман. Кино тоже можно снять.

Перед тем, как она стала моей, я ее долго и очень неумело добивался, мне казалось, что я влюблен, но потом вся любовь прошла, как отрезало. Говорю, я просто хотел испробовать все варианты страсти. Это было так интересно, как играть в казино. Идея была совершенно сознательна и ни капли меня не смущала.

А даже если бы и смущала, я бы не мог иначе. Помнится, я даже рассуждал, что если она немножко за мной побегает и помучится, то ее не убудет, а вот если я в свои шестнадцать, или то-то вроде этого, лет не буду уметь хорошо обращаться с девушками, то это может сделать несчастной всю мою последующую судьбу. Поэтому из двух зол я должен выбирать меньшее. Я так и делал, обманывая ее изо всех сил. Когда я научился вроде бы всему, мне стало скучно, я сделал так, чтобы она меня оставила и еще осталась при этом виноватой.

А еще, чуть не забыл, я помню, с чего все это началось. Когда она меня поцеловала в первый раз, я был просто ошарашен тем, что все это так просто. Я еще пару дней ходил и повторял про себя "так просто, так просто". Мне казалось, что я понял гигантскую истину. С того и началось. Ей нельзя было делать это так просто.

Испытательный интерес гораздо опаснее поискового – он заставляет не искать, а действовать – и действия эти часто совершенно нелогичны, странны, и бесполезны. Иногда они преступны или разрушительны. Мы понимаем новую (или подзабытую старую) идею и она заставляет нас испытать ее. Она должна врасти, встроиться в наш опыт, и одного понимания для этого мало. Понять – не значит познать. Нужны испытательные действия. Действия эти этически неопределены, то есть, новая идея может толкать как к хорошему, так и к плохому.

Есть три основных пути, по которым к нам приходят идеи:

а) мы понимаем что-то новое, решив проблему;

б) мы можем неожиданно наткнуться на идею;

в) идея может возникнуть случайно, в результате мутации.

Рассмотрим в отдельности каждый из этих случаев.

а) Зло, как результат решения проблемы.

Наука уже давно стала силой, способной вызвать процессы глобального масштаба. Внезапное теоретическое подтверждение безумной гипотезы вызывает непреодолимое желание ее проверить. Это желание может оказаться даже сильнее потребности самосохранения.

Почему были сброшены первые атомные бомбы? – есть еще одна причина, кроме тех, которые обычно перечисляют энциклопедии и учебники истории – это испытательный интерес. Физики и политики, создавшие бомбу, десятилетиями шли к этому супероружию, и наконец, добились результатов. Нужно иметь нечеловечески твердые моральные принципы, чтобы в такой ситуации не испробовать созданное.

Когда человек взрывал первый ядерный заряд, он имел теорию процесса, но ведь теория могла оказаться и неверной. Ядерный взрыв мог оказаться каким угодно: он мог бы уничтожить половину планеты, а своих создателей – тем более.

И все-таки люди пошли на это, движимые потребностью воплотить идею. А сколько новых великих открытий будет дарить нам наука? И всегда ли удача будет сопутствовать нам?

ЕСЛИ ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ИДЕИ ОКАЗЫВАЕТСЯ ПРИНЦИПИАЛЬНО ВОЗМОЖНЫМ, ТО ОНА РАНО ИЛИ ПОЗДНО БУДЕТ ОСУЩЕСТВЛЕНА, КАКИМИ БЫ КАТАСТРОФИЧЕСКИМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ ЭТО НИ ГРОЗИЛО.

Но проблемы существуют не только в науке. Всем нам приходится сталкиваться с бытовыми или семейными проблемами. Наше решение таких проблем не всегда правильно, но найдя "решение", мы сразу же попадаем под влияние новой идеи и действуем в соответствии с ней. Особенно драматической будет ситуация, если человек находится в безвыходном положении или считает свое положение безвыходным. Например, женщина живет с нелюбимым супругом и не может его бросить. Или кто-либо получил возможность вас шантажировать и стал регулярно пользоваться этой возможностью. Или в течение года вам нужно отдать большой долг, а денег нет и не будет. Или сосед по лестничной клетке ради развлечения натравливает на вас собаку. Обобщая, скажем: происходит что-то такое, чего вы уже не можете терпеть, но от чего не можете избавиться.

Жизнь человека, попавшего в безвыходное состояние, продолжает катиться по инерции, постепенно замедляясь. Он выполняет привычные обязанности, но уже не как человек, а как автомат. Ему становится все тяжелее и тяжелее. Если он ясно осознает безвыходность, то время от времени с ним случаются приступы тихого, буйного или «свинцового» отчаяния. Наконец, он может найти "решение", которое на самом деле решением не является. Таким решением может оказаться преступление, например, убийство или самоубийство.

Вначале решение является в виде условной гипотезы: как хорошо было бы, если б он умер… Потом оно оформляется в смутные мечты: его собьет автомобиль или он заболеет и умрет… И, наконец, решающая стадия: а почему бы и нет? С этого момента несчастный попадает под гипноз собственной идеи и часто живет в этом состоянии очень долго. Идея глядит на него как удав. Такие преступления могут планироваться годами и подумываться до мельчайших деталей. Похожая ситуация описана в романе Набокова "Король, дама, валет". Многие сочинители детективов паразитируют на этом сюжете.

б) Зло, как результат встречи с идеей

Новый мат, услышанный по телевизору, мгновенно заражает детей определеного возраста. Новая форма агрессии, особенно успешной агрессии, увиденная на улице или в фильме быстро поражает наблагополучного подростка и путем заражения передается его друзьям и знакомым. Все новое, что творит идол, герой или любимая поп-звезда становится объектом подражания.

ПРИМЕР 22. (Цитата) Хекхаузен. «Мотивация и деятельность.»

Детям показывали фильм, герой которого проявлял вербальную агрессию необычным для них образом. Далее он в одном случае наказывался, в другом – вознаграждался, в третьем – его поведение не вызывало никакой реакции. После этого детей ставили в ситуацию, предоставляющую возможность воспроизвести наблюдавшееся ими поведение. В тех случаях, когда кинообразец поощрялся, подражание имело место чаще, чем тогда, когда он наказывался. Затем увиденное в фильме поведение детям предложили воспроизвести возможно более точно и обещали наградить их за это. И дети, которые перед этим воздерживались от повторения агрессивного поведения образца по собственному почину (по-видимому, в силу преобладающего торможения агрессивности), на этот раз получили максимальные показатели, что может служить признаком достаточной усвоенности и включенности в репертуар потенциальных действий данной формы поведения.

То есть, новую форму агрессии ОСВАИВАЕТ КАЖДЫЙ. Вирус поражает нас сразу, после первого же информационного контакта.

И немного статистики:

Самоубийство – чисто человеческое действие, распространено у всех народов и во все времена. В США – 1,5 процента от общего чиста смертей – самоубийства: ежегодно 30000 человек. Это превышает количество убийств. Мужчины совершают 80 процентов самоубийств, зато женщины пытаются покончить собой в несколько раз чаще, чем мужчины. Вопреки распространенному мнению, только от 15 до 25 процентов тех, кто покончил с собой, оставляют записки. А теперь еще одна цифра: в США, например, каждое сообщение о самоубийствах в средствах массовой информации вызывает в среднем 58 новых самоубийств, что объясняется заражением идеей поступка. То есть, каждое такое сообщение убивает 58 человек (Р. Чалдини). Сколько из этих тридцати тысяч могли бы выжить? И сколько других ИДЕЙ МАССОВОГО ПОРАЖЕНИЯ подбрасывают нам газеты и экраны?

в) Идеи-мутанты

Сквозь нас постоянно струится поток странных и нежизнеспособных идей, выживает из которых лишь малая доля процента. Прислушайтесь к себе и вы ощутите движение этого потока. Вы ощутите, как абсурдные идеи и желания стаями проплывают сквозь вас. Все это сумасшедшие, нелогичные случайные уродцы, которые сразу же умирают, чуть-чуть прикоснувшись к нижнему порогу сознания.

Они создают постоянный идейный шум, к которому мы так привыкли, что уже не замечаем. Чтобы этот шум стал слышнее, нужно отвлечься от всяких целей и мыслей и просто смотреть. А после совсем небольшой тренировки можно замечать эти идеи даже не прекращая заниматься каким-либо делом.

Примеры 23 По неизвестной причине.

1) Мысль топнуть по луже, чтобы обрызгать рядом идущего, так как он очень берег чистые светлые брюки.

2) Писала ручкой, потекла ампула. Захотелось вымазать кого-нибудь ей.

3) Ехал в метро. Увидел грязного, замызганного хиппи с изрезанными джинсами и грязными волосами. Захотелось поязвить по этому поводу. Но смолчал.

4) Готовил ужин. Когда приготовил и поел сам, захотелось как-нибудь его испортить.

5) Дома. Были на кухне я, сестра и мама. Мама сказала что-то смешное.

Сестра засмеялась. В это время мы пили компот и мне захотелось вылить компот ей в лицо.

6) Два года назад. Днем мы сидели у подруги. Она живет на восьмом этаже и я предложила взять и кинуть кому-нибудь на голову куриное яйцо. И мы кинули.

7) Пришел ко мне знакомый. Стали мы с ним и болтали в подъезде. Попросили меня вынести воды. Я пошла, набрала воды и выхожу с чашкой и мне захотелось взять и вылить воду на него.

8) Сидели в комнате на диване. У моей сестры длинные волосы, она как раз их распустила, а я как раз вымыла руки и мне захотелось взять и намочить их.

9) Пришла ко мне подружка. Мы с ней посидели, поговорили. Потом она собралась уходить. Проходила мимо меня к зеркалу и мне захотелось поставить ей подножку. Но я не поставила.

10) Увидела банку с помидорами, стоящую на балконе, и захотелось один из них бросить в прохожего.

11) Потому что шел первый в этом году дождь, захотелось свистнуть на всю улицу. Что и произошло в последующие пять минут.

12) Захотелось облить своего брата водой из водяного пистолета (по неизвестной причине).

13) Увидел табличку: "главный врач". Захотелось ее оторвать. Задумался: почему захотелось. И вспомнил: вчера, когда делал ремонт, выкручивал много шурупов, а табличка "главный врач" прикручена такими же. Как только представил поворачивающийся шуруп, так и захотелось оторвать.

14) Давным-давно, не помню когда. Захотелось бросить банкой с испорченной сметаной в проходящую мимо противную бабульку. Самое интересное, как она на это отреагирует.

В тринадцати из четырнадцати случаев, приведенных выше, возникало желание причинить зло. Желание это вызывалось появлением ИДЕИ, зародившейся, чаще всего, по случайной ассоциации. Такие идеи не обязательно должны быть разумными, серьезными, или хотя бы чуть-чуть логичными. Они могут быть просто мутировавшими уродцами – как в примере тринадцатом, когда захотелось оторвать табличку "главный врач". (А ведь какой-нибудь малолетний деликвент действительно бы оторвал – и только потому что вчера выкручивал шуруп; поди-ка угадай причину поступка!) Назовем эти идеи, по анологии с живыми существами ИДЕЯМИ-МУТАНТАМИ. Обычно они сразу же отвергаются, как неприемлемые, но иногда воплощаются, как в примерах 6 и 11.

Иногда воплощаются – ведь любая новая идея побуждает к действию.

Действовать под влиянием новой идеи можно двумя способами:

а) можно попытаться воплотить ее и увидеть результат;

б) можно передать ее другому человеку и увидеть его реакцию.

Первый случай объясняет такие соврешенно иррациональные формы человеческого поведения, как хулиганство и стремление к опасности, возможно, к смертельной опасности.

Второй – не менее иррациональнуе дедовщину, бестолковую болтовню, которая может длиться часами, и болезненное «миссионерство» – стремление внедрять в окружающих свои вздорные идейки.

3.5. ХУЛИГАНСТВО

Вам никогда не казалось странным, что кто-то способен действовать из хулиганских побуждений? Хулиганские побуждения – это такие странные побуждения, которых вроде бы и нет, а гадости все-таки делаются. Делаются просто так, но с настойчивостью и постоянством. Кажется, что здесь мы сталкиваемся со стремлением ко злу в чистом виде. Если негодяй твоит зло ради какой-либо выгоды, а садист ради удовольствия мучить, то хулиган – просто ради самого зла.

Хулиган часто действует даже в ущерб собственным интересам. Может быть, он стремиться обратить на себя внимание? – далеко не всегда.

ПРИМЕР 24. Лезвие и игла

Этот мальчик учился в седьмом классе. Он доставлял немало неприятностей учителям. Например, если в классе наступала тишина, он сразу же падал со своего стула, вызывая всеобщий смех. Когда остальные склоняли спины, пыхтя над самостоятельной работой, он начинал запускать самолетики. После того, как в классе сделали ремонт, он отрывал проводки, царапал обои и откручивал болтики.

Для этого он специально приносил из дому инструменты. Его поведение не было демонстративным, он не стремился привлечь внимание к себе. Наоборот, совершив очередную пакость, он старался, насколько возможно, прикинуться невиновным.

Однажды я заметил совершенно жуткую вещь. Выйдя из класса во время урока, он вставил кусочки бритвенного лезвия в перила, по которым дети будут скользить руками. Нечто подобное я видел несколько лет спустя, когда отдыхал на курорте.

На дорожке, прикрытая листиком, торчала специально установленная игла, острием вверх. Кто-то специально сделал так, чтобы некто, ВСЕ РАВНО КТО, на эту иглу наступил.

ЛЮБАЯ новая идея, в том числе и идея-мутант, побуждает к действию.

Такое действие может быть блокировано во-первых, предвидением неприятных последствий поступка и, во-вторых, собственными моральными убеждениями. Но человек, который живет сиюминутно, не заглядывая в будущее и не интересуясь им, который умеет избежать наказания и, самое главное, не имеющий принципов и моральных убеждений, будет склонен действовать ПОД ВЛИЯНИЕМ СЛУЧАЙНОЙ ИДЕИ – то есть, будет склонен к хулиганскому поведению.

Он будет творить случайное зло – зло, не объяснимое разумными причинами.

Итак, хулиган это человек, творящий зло не из мести, не ради выгоды, не по убеждению, а из интереса, «бескорыстно» (вспомним, что интерес бескорыстен) – человек, который действует, побуждаемый случайной идеей, идеей-мутантом. Но почему идеи, приходящие в его голову, это идеи зла? Почему хулигана не тянет построить скворечник или посадить дерево?

Хорошо известно, что любой объект тем интереснее, чем большую реакцию он дает в ответ на малое усилие. То есть, простейшие интересные идеи – это те, которые с помощью небольшого усилия могут вызвать большую реакцию. Это: а) идеи разрушения (разрушить легче, чем создать) или б) идеи воздействия на человека – так как небольшое (хотя бы словесное) воздействие на человека может дать очень сильную реакцию. И самую сильную и заметную реакцию дает причинение боли – и физической, и моральной. Значит, основными действиями хулигана будет: разрушение и причинение боли. Обычно идеи разрушения и причинения боли блокируются нормами, принятыми в обществе, в том числе и юридическими. Эти нормы либо аппелируют к морали, либо грозят наказанием.

Поэтому хулигана характеризуют две обязательные черты: а) моральная недоразвитость и б) тупая беззаботность, позволяющая воообще не думать о возможности наказания. Последняя черта в редких случах заменяется особенным хитроумием и способностью к изощренной лжи и мошейничеству, что позволяет длительное время избегать наказания.

Возможны два пути борьбы с хулиганским поведением (так же, как с любым видом преступности). Первый: создание объективных препятствий к преступлению. Второй: создание субьективных препятствий – то есть, внутренних барьеров, делающих преступление невозможным. Такие барьеры, в отличие от объективных трудностей, блокируют преступление всегда и везде, в любой ситуации, независимо от внешнего контроля. Поэтому они предпочтительнее.

Но пока что основные усилия сосредоточены на первом пути. И даже предполагаемое фантастическое лечение преступника в знаменитом "Механическом апельсине" тоже создает объективные препятствия и иногрирует субъективные.

3.6. СТРЕМЛЕНИЕ К ОПАСНОСТИ

ПРИМЕР 25. (Цитата) Марк Твен «Приключения Гекльберри Финна»

И он уселся на землю, как раз между мной и Томом, прислонился спиной к дереву и вытянул ноги так, что одной ногой чуть не задел мою. Тут у меня зачесался нос. Так зачесался, что слезы выступили на глазах, а почесать я боялся. Потом начало чесаться в носу. Потом зачесалось под носом. Я просто не знал, как усидеть на месте. Такая напасть продолжалась минут шесть или семь, а мне показалось, что много дольше. Теперь у меня чесалось в одиннадцати местах разом. Я решил, что больше минуты нипочем не вытерплю, но кое-как сдержался: думаю, уж постараюсь. И тут как раз Джим начал громко дышать, потом захрапел, и у меня сразу все прошло.

Хочется почесаться именно тогда, когда нельзя. Хочется пошевелиться в тот момент, когда важно сохранять полную неподвижность. Но не всегда хочется, а лишь тогда, когда возникла соответствующая идея. Тело не чесалось бы в одиннадцати местах, если бы вначале не зачесался нос или персонаж не обратил на это внимание. Также можно запросто сохранять полную неподвижность в ответственный момент, если ты сосредоточен на основной цели. В этом случае посторонние идеи не отвлекают.

Любая идея заставляет действовать. Достаточно попасть в ситуацию, допускающую возможность определенного действия и осознать такую возможность, как сразу хочется это действие выполнить. В следующем примере, ребенок очевидно, однажды увидел лежащее зеркало и испугался. Возникла идея, которая толкала его к действию. Позже идея возможности прыжка, возникшая, скорее всего, ассоциативно, заставила прыгнуть.

ПРИМЕР 26. Большой глоток

Одно из яркий самых ярких детских воспоминаний. В доме меня больше всего пугало зеркало. Оно стояло прислоненное к стене, на тумбочке. Когда я оставалась сама, не помню сколько мне было, тогда время не двигалось и не значило, я стягивала зеркало с тумбочки и клала его на пол. Я дожидалась этого момента. Я хотела, чтобы все ушли и боялась. Я боялась зеркала.

Когда зеркало оказывалось на полу, под полом открывалась сияющая пропасть. Там были даже окна с перевернутым небом. Я стояла над пропастью и мне казалось, что я сейчас туда упаду. А потом я перепрыгивала через нее. Это было очень страшно и чем страшнее, тем больше меня влекло. Когда мне было пятнадцать, я оказалась над обрывом, он был метров в двадцать высотой, внизу был песок и склон внизу был песчаным – и я прыгнула, и это было то же самое, не знаю почему, но это похоже на большой глоток, не могу объяснить, и даже не знаю кто проглатывает, я или меня. Я приземлилась очень мягко, но совсем рядом со мной торчала небольшая коряга. Полметра – и ты в аду.

Идея заставляет действовать – это именно то, что выше мы назвали испытательной мотивацией. Испытательная мотивация может быть очень сильной и очень нелогичной. Даже анти-логичной. Она может перевесить инстинкт самосохранения. В этом случае желание попробовать часто описывается как желание рискнуть.

ПРИМЕР 27. (Цитата) Гоголь «Вий»

И вдруг настала тишина в церкви; послышалось вдали волчье завывание, и скоро раздались тяжелые шаги, звучавшие по церкви; взглянув искоса, увидел он, что ведут какого-то приземистого, дюжего, косолапого человека. Весь он был в черной земле. Как жилистые, крепкие корни, выдавались его, засыпанные землею, ноги и руки. Тяжело ступал он, поминутно оступаясь. Длинные веки были опущены до самой земли. С ужасом заметил Хома, что лицо на нем было железное. Его привели под руки и прямо поставили к тому месту, где стоял Хома.

"Подымите мне веки: не вижу!" сказал подземным голосом Вий – и все сонмище кинулось подымать ему веки. "Не гляди!" шепнул какой-то внутренний голос философу. Не вытерпел он, и глянул.

"Вот он!" закричал Вий и уставил на него железный палец. И все, сколько ни было, кинулись на философа. Бездыханный грянулся он на землю…

Не вытерпел он, и глянул. Глянул – и погиб.

Из библии: "Жена же Лотова оглянулась позади него, и стала соляным столпом". Не вытерпела, и глянула. Глянула – и погибла. Когда человек смотрит вниз, наклонившись через перила двадцать пятого этажа, иногда возникает желание прыгнуть. Когда стоит у окна, опершись лбом о стекло, возникает жалание придавить стекло сильнее. Подобные желания могут противоречить здравому смыслу, а могут и не противоречить – они просто не обращают внимания на здравый смысл, они существуют в другой плоскости.

ПРИМЕР 28. Жизнь по цене апельсина.

Там было большое озеро, не слишком глубокое, такое, что в двух местах посредине торчали камыши. Шириной около километра, на той стороне лес и автобусная дорога. Я не слишком хороший пловец, но однажды сплавал до камышей и вернулся. Некоторое время я считал это достижением, а потом захотел переплыть на ту сторону. Я специально приехал к озеру. Мне не повезло. Во-первых, дул ветер и плескались волны, во вторых, было поздновато и я сомневался, что успею переплыть озеро до темноты. И день был прохладный, в воде я замерзал. А за час или два смог бы замерзнуть сильнее. С собой у меня было два апельсина. Я съел один и решил, что съем другой, когда вернусь. Спрятал вещи и поплыл. Я собирался отдохнуть на островке в камышах, но островка не было, камыши росли из глубины, поэтому я очень устал, пока доплыл на ту сторону. Когда я выбирался из воды, то мышцы спины схватила судорога, не очень сильно, но понятно было, что обратно я не доберусь. Я немного посидел под берегом и заметил, что обратно было бы намного труднее плыть, потому что ветер гнал волну в лицо. И становилось темно. Я решил перейти обратно по мосту, до моста было километров восемь. Я отдохнул минут двадцать и уже собрался идти к мосту. Но тут вспомнил об апельсине. Не скажу, что мне очень хотелось апельсин, но я намечал сьесть его, когда вернусь. А сейчас это откладывалось до полуночи, а может быть и до утра. И это решило дело. Я вернулся, вошел в воду и поплыл обратно. Я собирался съесть этот апельсин именно тогда, когда наметил – это ощущалась как дело какого-то дурацкого принципа. На обратном пути я несколько раз захлебылася и один раз был уверен, что уже умер. Не хватало дыхания, но как только я открывал рот, в него попадала волна. Добрался я каким-то чудом, а проклятый апельсин запомнил на всю жизнь.

В последнем примере человек чуть было ни погиб только потому, что вспомнил об апельсине. Идея перевесила инстинкт самосохранения.

В популяции крыс есть те, которые склонны к риску. Они чаще вылазят из нор, забираются в самые неожиданные места и раздражают людей своим нахальным поведением. Они часто гибнут, но таким образом вид расширяет свое жизненное пространство. А есть такие, которые не любят рисковать. Они предпочитают сидеть в темноте, есть и размножаться. И те и другие нужны для выживания вида.

Те люди, которые предпочитают риск, выбирают рискованные профессии: дрессировщик, пожарный, военный, шпион. Или занимаются рискованными видами спорта: акробатика, спортивная гимнастика, автогонки, бобслей, в котором переворачивание саней часто означает смерть, скоростной спуск. Такие люди устанавливают всевозможные странные и опасные для жизни рекорды. Они опасно развлекаются, это тореодоры, игроки в рулетку. Они занимаются опасным бизнессом и чаще всего проигрывают: там они разоряются, а у нас их просто убивают за неуплату долга.

Но опасность привлекает и всех остальных.

Герои популярных фильмов очень сильно и я бы даже сказал – преувеличенно рискуют – и это привлекает зрителей, дает им возможность в безопасности пережить острые ощущения. То есть ощущение острого риска, которое, например, лично мне неприятно, все же нравится большинству людей, в разбавленных дозах. Тогда, когда нет угрозы для собственной жизни. Большинство игр также привлекают возможностью риска.

ПРИМЕР 29. Герой в бочке.

24 июля 1883 года в 16.00 капитан Мэтью Вебб первым попробовал переплыть Ниагару под водопадом. Он бросился в воду на глазах тысяч людей и погиб. Его тело нашли лишь спустя четыре дня. Но уже через три года следующий герой переплыл Ниагару в бочке и остался цел. На следующий год водопад переплывают с пробковым поясом, потом в лодке и так далее. Поток желающих испытать себя не ослабевает, хотя многие попытки заканчиваются трагически.

ТАК ИДЕЯ УКРЕПЛЯЕТ СВОИ ПОЗИЦИИ, ЖЕРТВУЯ ЧЕЛОВЕКОМ.

3.7. ДЕДОВЩИНА

Одним из обыкновенных действий по испытанию идеи является передача этой идеи другим людям. Такая передача гораздо чаще будет злом, чем добром потому что, во-первых, другие люди не просят нас о такой услуге; во-вторых, трудно донести кому-то идею, которую он не хочет воспринимать – трудно, если не использовать насилие.

Обратим внимание на последнюю фразу примера 23: "Самое интересное, как она на это отреагирует".

Маленький ребенок тянется к карандашам еще в том возрасте, когда не умеет рисовать ничего, кроме каракулей. Как только он закончит рисовать очередную "картину", то несет и показывет ее маме или воспитательнице. Ему интересно, как она на это отреагирует.

Когда моя кошка была еще глупым котенком, она вскарабкивалась на все высокие деревянные предметы в доме, например, на двери. Покорив очередную высоту, она мяукала и ждала, пока придут люди и посмотрят на ее достижение. И только потом спускалась. Самое интересное, как люди на это отреагируют.

Довольно обычная вещь – желание подшутить над кем-то. Особенно приятно подшутить над новичком. И снова: самое интересное, как он на это отреагирует.

Но почему это интересно?

Просто самый простой способ испытать идею – сообщить ее кому-то и понаблюдать за реакцией.

Дедовщина – это издевательства, с помощью которых объясняют новобранцу некоторые тонкости военной службы. В ней есть определенное сходство с обрядом инициации, который практикуется у племенных народов. Обряд инициации – это тяжелые физические и моральные испытания, которые нужно пройти ребенку, чтобы его можно было считать взрослым. Армия вроде бы, кроме всего прочего, преследует ту же цель – сделать из мальчика мужчину. Однако сходство далеко не полное. Инициация обычно добровольное испытание. Армия, по крайней мере наша, принудительна. При инициации ребенка мучают ради чего-то, ради некоторой отвлеченной идеи, а при дедовщине мучают просто так, получая удовольствие от мучительства. При инициации мучительство оформлено в четкие ритуальные процедуры, каждая деталь которых имеет глубокий сакральный смысл, а при дедовщине мы наблюдаем хаотические издевательства по принципу: кто во что горазд. Некоторая обрядность, которая наблюдается при дедовщине, связана с тем, что армейское мучительство, как и все в армии, ограничено определенными рамками.

Обряды мучительства – это просто самые «интересные» процедуры, которые умещаются в эти рамки. Школьная дедовщина, не менее распространенная, чем армейская, еще более хаотична. Основная мотивация армейских издевательств – это интерес: интересно ударить, избить, оскорбить, особенно интересно выдумать новенькое свежее издевательство. В обрядах же инициации нет и намека на интерес – они выполняются с серьезностью религиозного долга. Самое интересное при дедовщине это наблюдение реакции жертвы, то есть, все то же "как он на это отреагирует".

Дедовщина это не испытание новичка на прочность, а СРЕДСТВО СДЕЛАТЬ НОВИЧКА ПОХОЖИМ НА СЕБЯ. Средство сделать здорового больным. НАСИЛЬСТВЕННОЕ ЗАРАЖЕНИЕ идеей зла. Как только новичок перестает быть новичком и усваивает армейское зло в полном обьеме, как только его личность перестанет отличаться от личности «авторов» издевательств, издевательства прекращаются. Результат достигнут. ИДЕЯ РАЗМНОЖИЛА СЕБЯ, овладев еще одним человеческим существом.

Но дедовщина это не только средство идей размножиться, но и форма естественного отбора, инструмент эволюции идей. В каждом конкретном случае сопротивления издевательствам, идея зла проверяется на прочность и изменяется, обычно в сторону большей изощренности и жизнеспособными. В некоторых, редких случаях, она отвергается и гибнет.

Дедовщина – это не только армейский порок, она существует везде, где старые идеи встречают еще незараженное сознание: в школе, в тюрьме, в молодежных группировках, даже в семьях и отношениях соседей.

3.8. БЕСПОЛЕЗНАЯ БОЛТОВНЯ

Существует эффект индуцированной помощи. (Впервые описан мною в статье "Познавательная активность и понимание", Вопросы психологии, 1994, N 3). Эффект состоит в следующем: в школьном классе излагается совершенно новый, но понятный материал. Сразу же за пониманием новой идеи должны следовать испытательные действия. Но вариантов таких действий есть всего два: а) можно ответить у доски или б) обсудить только что понятое с соседом. Действительно, многие поднимают руки и хотят отвечать. Но учитель намеренно никого не вызывает, то есть, не позволяет испытательных действий первого типа. И тогда в классе возникают пары типа ученик-учитель. СЛАБЫЕ ученики начинают объяснять новый материал СИЛЬНЫМ (обратное гораздо реже). Но слабые – это те, которые узнали для себя больше нового.

Мы помогаем особенно охотно в том, что ТОЛЬКО ЧТО ПОНЯЛИ САМИ. Помогаем даже там, где наша помощь не нужна. Вы встречали зануд, которые по нескольку раз объясняли вам понятные вещи – потому что сами недавно поняли их? Там, где для нас нет ничего нового, мы не помогаем или помогаем неохотно. Нам просто неинтересно помогать. Этим объясняется хорошо известный "эгоизм отличников", которые действительно меньше склонны к бескорыстной помощи. Этим объясняется и удивительная черствость професиональных бюрократов.

Но особенно интересной будет ситуация в классе, если два слабых ученика окажутся за одной партой. Они начнут объяснять новый материал друг другу, при этом друг друга не слушая. Их разговор является искусственно созданной моделью такого распространенного занятия, как бесполезная болтовня.

Бессысленной болтовне с увлечением предаются в первую очередь женщины, глупые люди и старики. Следовательно, особенно склонны к ней глупые старухи.

Для того чтобы болтовня не прекращалась, нужны две глупых старухи. Если же одна из старух умная, то пустой разговор заканчивается, он "обваливается под собственной тяжестью". Но и для обсуждения в школьном классе нужны были два слабых ученика.

Мужчина, или умный человек независимо от пола, обычно действует, если что-то интересное привлекло его внимание. Говоря другими словами, он ДЕЙСТВУЕТ, заразившись некоторой идеей. Те же, кто имеет меньше возможностей для действий

(женщины, дети, старики), должны довольствоваться просто СООБЩЕНИЕМ идеи друг другу. Двое болтушек могут прекрасно разговаривать, не слушая друг друга – так же, как объясняют новый материал друг другу слабые ученики. Слова другого не обязательно слушать, но обязательно нужно видеть реакцию собеседника на свои слова. Чем больше «ахов» и "охов", в такой беседе, тем более она "интересна".

Самое интересное – как он или она на твои слова отреагирует.

Делятся именно последними впечатлениями. Поделившись, успокаиваются до тех пор, пока не встретят нового собеседника – и тогда, с тем же увлечением, передают идею ему. Повторять одно и то же совсем нескучно. Аналогичным образом, совсем нескучно много раз рассказывать один и тот же анекдот – разным людям, разумеется. Интересно в том случае, если они на него реагируют.

Так информационный вирус размножается, проникая во все новые и новые сознания.

Иногда впечатление настолько сильно, что не поделиться им невозможно.

Есть распространенная сказка, которую пересказывают и переписывают в самых разных вариантах. Идея примерно такова: у некоторого короля под короной росли рога. Под страхом смерти король приказал своему парикмахеру об этом не рассказывать. Но старый парикмахер умер и пришлось взять молодого. Молодой был так удивлен, что не смог молчать даже под страхом смерти. И снова мы видим тот же самый удивительный феномен: движущая сила идеи оказывается сильнее инстинкта самосохранения.

3.9. Цепная реакция интереса

Выше я говорил о том, что спортсмен, улучшающий свои результаты на каждой тренировке, может ощущать восторг интереса. А тот спортсмен, чьи результаты не улучшаются, постепенно теряет интерес. Интерес связан с совершенствованием.

Совершенствование – это цепная реакция интереса: каждое новое достижение позволяет решать новые микропроблемы, а значит, усиливает познавательный интерес, оно же дает новые идеи, а значит, усиливает испытытельный интерес. Под влиянием интереса мы продолжаем активно действовать и приходим к новому достижению. И цикл повторяется.

Но важный факт состоит в том, что мы совершенствуем себя не только на тренировках, а всегда и везде, в любых мелочах. Без совершенствования мы бы погибли как без пищи и воды, или даже как без кислорода.

Когда человек занимается чем-то, не требующим работы всего тела, например, читает лекцию, незадействованные части тела (в случае лекции – руки и ноги) заняты чем-то посторонним. Похоже, что освободившись от центрального контроля, они занялись своими собственными делами. Давайте посмотрим чем именно. Лектор может постукивать пальцами по кафедре, может даже слегка задирать ногу и вертеть в воздухе туфлем – если думает, что никто этого не видит. А когда ученик или студент пересказывает некоторый сложный материал, то ему будет легче, если он возьмет в руку карандаш (или любой другой маленький предмет) и станет вертеть его. Последнее вы можете проверить сами. Попытайтесь выучить наизусть длинное стихотворение. Как только вы начнете вертеть что-нибудь в пальцах, работа пойдет легче и быстрее.

На первый взгляд может показаться, что эти фоновые движения, постукивания, пощипывания, накручивания ниток или волос случайны. Но все они подчиняются простым и красивым закономерностям.

Проведем экперимент. Заставим человека ждать и положим около него рулетку.

Через некоторое время он берет рулетку в руки и начинает ее вертеть. Рулетка – гибкая метеллическая лента с кольцом на конце, скурченная в спираль внутри коробочки. Вначале он (мужчнина осоло сорока лет, не знающий о наблюдении) вытягивает линейку и отпускает. Потом вытягивает и прижимает к одной стороне коробочки. Потом к двум сторонам. Потом к трем. Потом к четырем (получилась петля). Потом делает петлю рядом с коробочкой. Двойная петля. Тройная петля.

Петля с одним переворотом. С двумя переворотами. С тремя. То же, но большая петля.

То есть, КАЖДОЕ СЛЕДУЮЩЕЕ ДЕЙСТВИЕ ЭТО УСЛОЖНЕНИЕ ПРЕДЫДУЩЕГО.

Потом, когда действия становятся слишком сложными, мужчина делает ПАУЗУ и снова берется за кольцо. И начинает строить из ленты волну. И снова: каждое следующее действие усложняет предыдущее. Движения продолжают оставаться фоновыми, мужчина не думает о них и кажется, что его пальцы действуют сами по себе. Для чего это нужно? И какая в этом польза?

В 1928 году в работе А. Карстен впервые появился термин "психическое нсыщение". Она заставляла школьников выполнять как можно дольше одни и те же небольшие задания типа рисования черточек. Через некоторое время выполнение задания нарушалось и отвращение к нему становилось НЕПРЕОДОЛИМЫМ. При переключении на другое задание эффективность работы сразу восстанавливалась.

Психическое насыщение обычно связывают с "информационной недостаточностью". Для хорошего самочувствия и эффективной работы требуется некоторое разнообразие поступающией информации. Без такого разнобразия мы легко выдерживаем несколько минут, а потом сами его создаем. Иначе невозможно.

В эсприменте по психическому насыщению ребенок вначале рисует черточки или буквы подряд, затем не выдерживает и начинаются вариации. Он пишет строчками, столбиками, по краю листа, через одну, выстраивает разные узоры и рисунки. Все это помогает продержаться дольше. И снова, как в опыте с рулеткой, каждое следующее действие вытекает из предыдуего и совершенствует его.

Таким образом средство избежать насыщения – не изменение действий, а СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ.

То же самое совершенствование заметно и при «бескорыстном» общении. Два человека говорят о чем попало. Случайно возникает новая тема и начинает развиваться, совершенствоваться. Она совершенствуется до тех пор, пока разговор не станет сложным или пока не вклинится случайным образом новая тема. И новая тема начинает совершенствоваться тоже.

Та же тенденция легко обнаруживается при анализе рисунков, которые человек создает "от нечего делать", без цели. Возьмите в руки карандаш и позвольте ему двигаться по листку без всякого контроля разума. У меня только что получилась линия, которая выросла в крест, крест превратился в квадрат, а из сторон квадрата выросли кружки. Каждый следующий вариант совершенствовал предыдущий.

Так же мы выбираем свои увлечения. Случайно находим что-нибудь, что покажется интересным, и занимаемся этим до тех пор, пока можем совершенствоваться. Затем находим что-нибудь другое и начинаем снова. Иногда, если повезет, встречаем вещи, которые позволяют совершенствоваться бесконечно – и тогда у нас появляется увлечение на всю жизнь.

Так же мы совершенствуем свой характер. И людей, которых будем любить, мы либо встречаем случайно и неожиданно, либо выбираем как усовершенствованный вариант прошедшей любви.

Мы всегда везде и во всем совершенствуем себя, иначе мы не можем существовать. Мы не можем стоять на месте, мы должны постоянно двигаться куда-то. Проходит год или два и мы вспоминаем, удивляясь, себя – какими мы были раньше. Мы не можем не меняться. Жизнь никогда не останавливает движения; неподвижность есть свойство смерти или мраморных статуй. Мы движемся в сторону добра, в сторону зла или параллельно границе между ними. А если большинство путей к совершенствованию отрезаны, то приходится выбирать из оставшихся.

Иногда все эти варианты – варианты зла. И совершенствуясь во зле, человек может ощущать такой же восторг интереса, как и перспективнЫй спортсмен на тренировках.

Поэтому зло может привлекать само по себе, поэтому можно стремиться ко злу бескорыстно и даже в ущерб собственным интересам.

Жизненные дороги не неподвижны. Они подобны движущимся эскалаторам, которые все время разгоняются. Ступив на какой-либо путь, мы начинаем двигаться по нему, ускоряясь, даже если намеревались просто постоять и осмотреться. Поэтому любой шаг может быть решающим. Любой шаг может оказаться непоправимым.

ПРИМЕР 30. Признания убийцы-садиста.

Эти строки написал будущий убийца. Написал их тогда, когда был ребенком тринадцати лет. Года четыре спустя он зарежет соседского мальчика, зарежет его очень жестоко, нанеся множество ножевых ран. В данном «сочинении» он говорит о том, что ему хочется. Орфография сохранена.

Имена пропущены.

Написать на кавонибуть на доске. Закрыть кому-нибуть рот. Побить малых.

Разбить стекло. Поставить подножку какому-нибуть хорьку. Избить … Украсть бутылку сетра. Покопирывать директора. Украсть банку сока в столовой. Удавить всех учителей кроме некоторых. Избить сестру. Не зделать уроки. Спрятать дневник. Кого-нибуть послать куда-нибуть. Вешать кошек. Обворовывать алкашей.

Ударить Алкаша. Кинуть … в его голову пять копек. Избить … Кинуть в … палку. Убить … Поиграть в карты на деньги. Растоптать мел. Разломать компьютер в школе. Крупно похамить учителю и ударить его. Пообзывать …

Взломать сейф. Разбить …. пачку. Порвать … тетрадку.

В следующие годы стиль поведения этого ребенка совершенствовался. Он становился все более наглым, несдержанным и вызывающе неприличным. К счастью, после первого убийства он был быстро пойман и изолирован. Иначе его совершенствование могло бы продолжиться.

По школьным характеристикам семилеток можно довольно точно предсказать, что из них вырастет потом. Процент ошибок, к сожалению, невелик.

Я читал много школьных характеристик детей – от шести до шестнадцати лет.

Совершенстование определенных черт характера бросается в глаза. Возникает слегка жуткое чувство, что сквозь судьбу человека пробивается, прорастает и разрастается некое темное растение, распуская ветви и давая метастазы здесь и там. В первом классе мальчик плохой друг, во втором дергает за косички девочек, в четвертом – совершил мелкую кражу, а по окончании школы попал в тюрьму за угон мотоцикла. А в шестом он просто сказал тебе «спасибо» за то, что ты купил ему, голодному, булочку. Но ты не помнишь, какие у него были глаза.

ГЛАВА 4 ФОРМЫ ЗЛА. ПРИМИТИВИЗМ

Если бы инфузория могла думать, в первую очередь

она бы придумала равенство.

Д. БлизнюкИз неопубликованных афоризмов

4. 1. УСЛОВНОЕ РАВЕНСТВО

Как вы считаете, что ценнее – мнение одного умного или десяти дурней?

Мы считаем людей равными примерно в том же смысле, в каком в теннисе считаются равными две подачи, при которых мяч коснулся сетки: обе переигрываются, хотя в одном случае мяч упал сложно и неудобно для приема, а в другом совершенно не изменил направления и, рассуждая объективно, не было никакой надобности его переигрывать. Однако, нет точного способа определить, насколько сетка была помехой – и переигрывают обе, условно считая их одинаково испорченными.

Ценность людей считается одинаковой для самозащиты, для защиты людей от самих себя. Стоит в теннисном матче отменить правило, по которому переигрываются подачи, и ход игры станет определяться лишь субъективными предпочтениями и фантазиями. Силой кулаков, силой толп, состоящих из фанатиков и любителей драк. Возможно, силой оружия. Но игры в нашем понимании уже не будет. Так же и люди считаются одинаковыми – эта иллюзия была изобретена в целях самозащиты и потребовлись тысячелетия, чтобы ее выработать и сделать пригодной к употреблению, чтобы сделать ее частью нашей веры. Пока иллюзия равенства – это лучшее, что мы имеем. Люди равны условно и иллюзорно.

Но неизвестно, существует ли даже то общее отношение, в котором все люди объективно равны – они не равны по уму, по способностям, по профессиональным признакам, по квалификации, силе, здоровью, росту, наглости и прочее. Я оставляю в стороне неравенство полов или наций – потому что это неравенство на самом деле фикция, выпячиваемая и раздуваемая негодяями или глупцами. Как сказал некто, гордится своей национальностью – то же самое, что гордиться тем, что родился в субботу.

Люди равны в юридическом смысле, по их правам, но это тоже не их объективное свойство, не их атрибут – ведь, стоит прийти к власти диктатору и установить собственный произвол, и они перестанут быть равны; к тому же, иногда юридическое равенство – всего лишь бумажный рыцарь с бумажным щитом.

Единственное равенство, которое можно признать – равенство потенциала: потенциальная ценность любой человеческой личности равна бесконечности. И в этом отношении люди равны, но равны не как два числа, а как две неизмеримых бесконечности, две абсолютные ценности, которые, возможно, во всех остальных отношениях не похожи друг на друга.

Субъективная ценность жизни тоже очень сильно отличается: самоубийца, который режет вены от тоски, от того, что ему все надоело и наскучило и человек из последних сил цепляющийся за каждую секунду жизни, выживший после сложной и почти безнадежной операции – разве они ценят жизнь одинаково? Алкоголик, медленно убивающий себя, медленно тонущий в реке времени, не имеющий ни прошлого, ни будущего, и творец, ощущающий каждое мгновенье как звонкую каплю света и подставляющий этой капле ладонь – разве для них жизнь одинаково ценна? Трудяга, который ненавидит понедельники и радуется лишь субботним вечерам, когда заканчивается неделя изнурительного труда – и ребенок, который счастлив утром – от того что впереди целый день игры, который вредничает вечером и не хочет идти спать – от того что день закончился – как насчет этой пары?

Государства издают законы, утверждающие равенство, и своими же действиями это равенство отрицают. «Свой» гражданин обычно более ценен чем "чужой". Тот, кто подвергается собственным репрессиям, гораздо менее ценен чем тот, кто подвергается репрессиям чужим. Некоторая страна уничтожает невиновных, призывая их на военную службу, где они сотнями гибнут просто из-за отсутстствия элементарной техники безопасности (по этой же прчине гибнут и на гражданке) – и все вроде бы в порядке. Но эта же страна начинает кудахтать на весь мир, если где-нибудь за рубежом напали на сотрудника ее посольства. Разве это означает равенство? Одна высокопоставленная государственная дама решила осчастливить город своим приездом. В этом городе собрали хор детей и стали репетировать приветственный концерт. В решающий день детей нарядили в парадные костюмчики и привезли к месту выступления. Там они и прождали до вечера. А дама изменила свой маршрут, то ли песни ей надоели, то ли еще что. Как соотносятся ценность этой дамы и ценность обиженного ребенка? Другая дама (или та же самая, что не важно) собиралась навестить детский дом. Учреждение это никак не могли достроить уже много лет, не хватало денег. Но к приезду гостьи деньги нашлись и не только детский дом привели в порядок, но и аккуратно заасфальтировали все дороги, по которым она могла бы проехать. Так о каком равенстве может идти речь?

Последний случай характерен и интересен особенным моральным извращением или дефектом: все те люди, которые в спешке устраняют недоделки, асфальтируют дороги, развешивают флажки и приветственные транспаранты, репетируют с детьми стишки – делают это искренне, от души, они считают, что выполняют полезное и важное дело. На самом же деле они стараются не для детей, и даже не для себя, а только ради своего начальства, которое, относясь к детям с оскорбительным равнодушием, делает все, чтобы выглядеть лучше в глазах собственного руководства. Они стараются даже не для приезжающей дамы – мало ли та видела подобных встреч? – и уж никак не для детей, они здесь на последнем месте и какая-то польза для них это лишь случайное следствие всей этой суматохи. Точно так же могли бы оборудовать богадельню или музей.

Герой фильма или книги спасает невинную жертву (варианты: свидетеля, ребенка, заложника, любимую женщину, соотечественника и пр), при этом, как истинный супермен, убивает десятки или сотни людей, ставших на его пути.

Допустим, те люди плохие, но не настолько же, чтобы совсем не иметь ценности.

Однако зритель или читатель воспринимает действия героя как справедливые. Ради спасения одного хорошего можно и нужно убить сто нехороших – разве это равенство?

Когда университет устраивает конкурс и зачисляет в студенты одного из десяти желающих, а остальных отвергает, то разве не значит это, что один избранный по некоторым важным параметрам лучше других?

Один человек лучше другого. Признание указанного факта означает две возможности: возможность сделать себя лучше других (путь творца) и возможность считать себя лучше других (путь разрушителя). Равенство идеально подходит для инфузорий, потому что им не по силам ни первый путь, ни второй.

Маленький ребенок неплохо видит различие в качестве людей, первым он начинает видеть различие по признаку "хуже-лучше", то есть, САМОЕ ГЛАВНОЕ РАЗЛИЧИЕ: для него один человек плохой, а другой хороший, причем, хотя суждение это чисто субъективное, оно этическое – оцениваются МОРАЛЬНЫЕ КАЧЕСТВА.

Например, Маша плохая, потому что не делится конфетой, то есть, потому что жадная. Но не потому, что она глупая, толстая, бедная и вообще девочка.

Ответить так мог бы лишь испорченный ребенок. Если спросить большую группу взрослых людей, то большинство Хуссейна назовут плохим, а мать Терезу хорошей.

Мы всегда судим людей и приписываем каждому уровень качества. Один плохой, другой – хороший. Это различие не по уму, не по физическим данным, богатству, положению в обществе или известности – это чисто моральное различие. Это самое главное различие между людьми – РАЗЛИЧИЕ ПО УРОВНЮ МОРАЛЬНОГО ЗДОРОВЬЯ.

Любой человек, способный мыслить и вмеру наблюдательный, постепенно, с возрастом, научается почти безошибочно определять с первого взгляда то, что можно назвать качеством человека: вот этот хуже, а этот лучше. Можно просто идти по улице и смотреть на лица людей – и видеть, кто они и какие они, хорошие или плохие; можно даже определять их примерный уровень по десятибальной шкале.

И даже человек, не способный к мысли, может сказать: Петр лучше Ивана, а Василий вообще хороший парень, а Жора лучше их всех, хотя и пьет.

То есть, всех людей можно было бы распределить по некоторой шкале по признаку "плохой-хороший". Человек «хороший» это человек морально здоровый, а «плохой» – морально больной. Правда, нет точного инструмента, позволяющего определить качество человека. И пока его нет, можно сказать лишь следующее: качество человека будет зависеть: а) от структуры его морали; б) от уровня его морали (мораль отсутствует вообще или ее слишком много – человек плох; мораль на оптимальном уровне – человек лучше). Поэтому простейшими моральными болезнями будут недоразвитость морали (моральная недостаточность, моральный примитивизм) и чрезмерное развитие морали (или отдельных ее компонентов) – фанатизм.

Мы начнем с примитивизма, а фанатизмом займемся в следующей главе.

4.2. МАССА И ЭЛИТА

Если бы из истории вычесть десяток точно выбранных личностей, то мы бы не имели нашего общества и уровня жизни – мы бы до сих пор выкапывали палками съедобные корни, ютились в пещерах, освещенных кострами, и собирали мед диких пчел. А сколько – не десятков – миллионов людей было вырвано из истории военными подвигами?

Надеюсь, что вы заметили небольшую подтасовку. Миллионы людей действительно вырваны из истории, но это отнюдь не означает, что развитие человечества катастрофически замедлилось. Потому что это миллионы случайных людей. Если бы из истории вычесть десяток случайных людей, то ничего бы не изменилось, или почти ничего. Если вы заметили и поняли эту неточность аргументации, значит, вы согласны с тем, что существуют люди избранные и люди случайные, люди влияющие на духовную эволюцию человечества и люди, не влияющие на нее.

Этот момент привлекал внимание многих исследователей. Например, Хосе Ортега-и-Гассет считал ("Восстание масс, 1930), что самым глубоким и радикальным делением человечества на группы было бы различение по двум основным типам: тех, кто строг и требователен к самому себе (человек элиты или благородный человек), и тех, кто снисходителен к себе, кто доволен собой, кто живет без усилий, не стараясь себя исправить и улучшить (человек массы или самодовольный человек).

Человек массы – это тот, кто не ощущает в себе никакого особого дара или отличия от всех, хорошего или дурного, кто чувствует, что он – "точь-в-точь как все остальные", и притом нисколько этим не огорчен, наоборот, счастлив чувствовать себя таким же как все. Характерно, что вульгарные мещанские души, сознающие свою посредственность, смело заявляют свое право на вульгарность, и причем повсюду. Масса давит все непохожее, особое, личностное, избранное. Кто думает не так, "как все", кто выглядит не так "как все", тот подвергается риску стать изгоем. Сегодняшние «все» – это только масса.

Две основные черты в психологической диаграмме человека массы: безудержный рост жизненных вожделений, и принципиальная неблагодарность ко всему, что позволило так хорошо жить. Обе этих черты характерны для психологии избалованных детей. Баловать – значит исполнять все желания, приучить к мысли, что все позволено, что нет никаких запретов и никаких обязанностей. Тот, с кем так обращались, не знает границ. Не испытывая никакого нажима, никаких толчков и столкновений, он привыкает ни с кем не считаться, а главное – никого не признает старшим или высшим. Самодовольный человек противоположность благородному. Он доволен собой таким, каков он есть. Совершенно искренне, без всякого хвастовства, как нечто вполне естественное, он будет одобрять и хвалить все, чем он сам наделен, – свои мнения, стремления, симпатии, вкусы. Ведь никто и ничто не заставит его признать себя человеком второго сорта, крайне ограниченным.

Наоборот, человек элиты, т е. человек выдающийся, всегда чувствует внутреннюю потребность обратиться вверх, к авторитету или принципу, которому он свободно и добровольно служит. Различие между человеком элиты и человеком массы: первый предъявляет к себе строгие требования, второй – всегда доволен собой, более того, восхищен. К массе духовно принадлежит тот, кто в каждом вопросе довольствуется готовой мыслью, уже сидящей в его голове. Наоборот, человек элиты не ценит готовых мнений, взятых без проверки, без труда, он ценит лишь то, что до сих пор было недоступно, что приходится добывать усилием.

Отличительная черта благородства – не права, а обязанности, требования к самому себе.

Человек массы способен на усилие только в том случае, когда надо реагировать на какую-то внешнюю силу. Этот человек обзавелся запасом готовых идей. Он довольствуется ими и решает, что с умом у него все в порядке. Человек массы считает себя совершенным. Человек элиты ощущает что-то подобное, только если он исключительно тщеславен, да и то вера в свое совершенство не соприродна ему и даже сам он в ней не уверен. Поэтому тщеславный нуждается в других, чтобы они подтвердили мнение, какое он хочет иметь. Современный человек массы никогда не сомневается в своем совершенстве, его вера в себя поистине подобна райской вере. Замкнутость души лишает его возможности познать свое несовершенство. Мы стоим здесь перед тем самым различием, которое испокон веков отделяет глупцов от мудрецов. Умный знает, как легко сделать глупость. Глупый не сомневается в себе.

Человек массы раз и навсегда усвоил набор общих мест, предрассудков, обрывков мыслей и пустых слов, случайно нагроможденных в памяти, и с развязностью, которую можно оправдать только наивностью, пользуется этим мусором всегда и везде. Не в том беда, что заурядный человек считает себя незаурядным и даже выше других, а в том, что он провозглашает и утверждает право на заурядность и самое заурядность возводит в право.

Вся власть в обществе перешла к массам. Новое поведение масс: право действовать без всяких на то прав. Массы захватывают руководство обществом в свои руки, хотя руководить им они не способны. Человек масс открыл в себе идеи, но все его «идеи» – не что иное, как вожделения, облеченные в словесную форму.

Сейчас у заурядного человека есть самые определенные идеи о всем, что происходит в мире и что должно произойти. Поэтому он перестал слушать других.

К чему слушать, если он и так уже все знает? Теперь уже нечего слушать, теперь надо самому судить, постановлять, решать. Массы во все лезут и всегда с насилием. Замкнутость массовой души, которая толкает массу во все общественные дела, неизбежно требует и единого метода вмешательства: прямого действия.

Цивилизация есть не что иное как попытка свести силу на роль последнего довода. Прямое действие провозглашает силу первым доводом, т е. в сущности, доводом единственным. Прямое действие – единственный метод действия масс. В общественной жизни упраздняется хорошее воспитание. В отношениях между мужчиной и женщиной принцип прямого действия выражается в распущенности. Нормы общежития, вежливость, взаимное уважение, справедливость, благожелательность!

Кому все это нужно, зачем так усложнять себе жизнь?

Масса уничтожает инакомыслящих. Масса – кто бы мог подумать, глядя на ее компактность и численность? – не желает терпеть рядом с собой тех, кто к ней не принадлежит. Она питает смертельную ненависть ко всему иному.

Итак:

а) Человек элиты требователен к себе, человек массы самодоволен.

Оба этих типа относятся друг другу с презрением. Массовый человек говорит о личности так: – "несовременный", "закомплексованый", "необщительный", "не умеет развлекаться", "не может быть самим собой", "кривляется", «умничает» и пр.

Интересно, как используется массой понятие современности – оно стало синонимом безнравственности: "я современная девушка" – оправдание распущенности, "он слишком современный" – осуждение порочности.

Личность презирает своего антипода потому что он не индивидуален, а сериен, заменяем на множество других таких же точно. Но сильнее всего презирает его безотчетно, он просто противен, противен и все тут. Возможно, личность чувствует угрозу, помнит унижения, которые пришлось перенести в детстве, или отвечает на равномерное и непрекращающееся давление массы.

Сильнейшее давление массы на любого человека – так называемое общественное мнение, которое воспринимает любое отличие как грех. Этому давлению можешь противиться временно, но не вечно, иначе теряешь силы – слишком много сил расходуются непродуктивно. И вот ты сдаешься; оставляешь за собой только то, что принципиально – принципиально для тебя и незаметно для массы, какие-нибудь внутренние вехи, которые позволяют тебе быть иным изнутри – снаружи же постепенно мимикрируешь.

Этим отвращением к человеку толпы объясняется тот факт, что люди элиты не любят рекламу. Реклама изображает лишь самодовольных людей, то есть людей массы, и изображает их привлекательно. Даже животные из рекламы, даже растения, дома и предметы быта выглядят самодовольными. Самодовольством сочится каждый рекламный персонаж; каждая рекламная улыбка пачкает вас своим самодовольством.

Реклама может изобразить все, кроме одного – кроме несамодовольного человека.

Это ее принципиальное ограничение.

б) Человек массы характеризуется безудержным ростом вожделений.

Сейчас реклама специально создает новые потребности, чтобы затем их удовлетворять, то есть создает все более и более массовидного человека.

Например, создает потребности в лекарствах. Вдруг оказывается, что для полноценной жизни мы должны регулярно употреблять не только витамины, но и антиоксиданты, очистители от шлаков, сжигатели жиров, бальзамы, иммунопротекторы и еще бог знает что. Оказывается, мы должны питаться таблетками, если хотим жить. Доходит до абсурда – на плакате, рекламирующем очередную панацею, написано: "для регулярного, постоянного и эффективного лечения". Совершенно неважно лечения чего – просто лечения. Кроме того, эффективное лечение не может быть постоянным, а постоянное неэффективно по определению.

в) Идеи такого человека – это всего лишь вожделения, облеченные в слова.

Здесь мы сталкиваеся с тем, что он совсем не безыдеен и так же служит идее, как и человек элиты. Однако, идеи его иные. Какие именно? "Вожделения, облеченные в слова", – это только первый шаг на пути к истине.

Во-первых, он служит случайным идеям. У него нет и не может быть одной или нескольких идей, проходящих через всю жизнь. Он может попробовать играть на гитаре, поиграть в футбол во дворе, подраться с соседом, на которого зол, украсть вещь, которая плохо лежит, потом заняться воспитанием ребенка (все так делают и жена заставляет), потом поиграть в домино и выпить пива. Но во всех этих занятиях, которыми он наполняет жизнь, нет никакой системы, они и выбираются и сочетаются случайно, не образуя последовательной эволюции. Он следует флуктуациям идейного поля, случайно возникшие мысли заставляют его стремиться к случайным целям. Поэтому он и не эволюционирует, так и остается примитивом до конца своих дней. Напротив, человек элиты постоянно растет и каждый его следующий день наращивает потенциал личности, созданный всеми предыдущими днями. Примитив движется как головастик в луже и потому остается на месте, личность – как лосось, идущий на нерест за тысячи километров, и часто гибнущий на этом пути, гибнущий даже после достижения цели.

Во-вторых, примитив имеет очень мало собственных мнений, и мнения эти очень просты и обязательно очень обобщенны. Один считает, что все евреи плохие, другой – что все дети должны слушаться родителей, третий – что все должны служить в армии и так далее. Его мнения верны для всех случаев жизни, ими можно пользоваться всегда, без исключений, в самых разных областях. Но обычно, его мнение, верное в частном случае, оказывается совершенно неправильным и вредным примененное ко вселенной в целом, однако здесь примитив проявляет "логическую слепоту" и продолжает применять частное правило как вселенскую идею. Иногда он может стать воинствующим фанатиком – но в этом случае, он перерастает себя и перестает быть примитивом, то есть человеком, неспособным к развитию. Он начинает развиваться – в неверном направлении. Но это уже иная болезнь, о которой я скажу позже, в следующей главе.

В-третьих, примитив вообще склонен к фанатизации идеи; для него почти невозможно подвергнуть сомнению то, во что он однажны поверил.

г) единственный довод масс – сила, единственный метод – прямое действие.

В наше время – просто удивительно – во время науки и прогресса мысли неожиданно размножились колдуны, гадалки, знахари, экстрасенсы и целители всех расцветок и калибров. Они исцеляют чем угодно: заговорами, биоэнергией, контактом с инопланетянами, наложением рук. Спору нет, в психике человека скрыта тьма непознанных сил и то, что сейчас кажется нелепым шаманством, может оказаться совершенно разумным методом через сто лет. Но теперишний всплеск связан не с этим. Для него есть две простых причины. Во-первых, многие верят, что можно излечиться без труда, что здоровье можно купить, что можно излечить неизлечимое, в то, что возможна панацея от всех болезней или жизненных бед, в то, что зло можно заговорить, а проблемы можно решить повторением заклинания, специально подобранного на компьютере. Это вера в прямое действие. Вера в то, что если мне хочется, то мир обязан мне это предоставить. Вера избалованного ребенка. Вера человека массы, который страдает, но в силу своей ограниченности, не видит разумного пути к избавлению от страданий. Во-вторых, есть другие люди, которые бессовестно используют эту веру первых, бессовестно, потому что прямое действие исключает такие промежуточные инстанции, как совесть. Человек массы нравственно туп, это еще одно его характерное свойство. Жизнь проста. Если можно украсть – нужно украсть. Если можно обмануть – можно обмануть. Для того, чтобы лечить, не нужно иметь знаний. Чтобы учить – не нужно знать самому. Я знал одну примитивнейшую женщину, которая решила преподавать французский, не зная ни слова по-французски. Она все же получила деньги за несколько уроков. Я видел целителя, который поступил проще всех: написал рекламный плакат о том, что излечивает любые (подробно перечислено) болезни сразу, просто на глазах, и вышел с этим плакатом на улицу. Так на улице он и лечил – вставляя пальцы в ноздри и возлагая руки на голову. В простом названии болезни, указанном на плакате, были три орфографических ошибки. Три – в одном слове. Он путал падежи и писал правильно лишь очень короткие слова. Он был совершенно безграмотен, но самодоволен, он пользовался мусором в своей голове, получал деньги и не нуждался в чужом мнении. Это было прямое действие в чистом виде. Захотел – написал – вышел на улицу – получил то, что хотел. "Обучу професора, будешь лечить как я", – было написано на плакате.

Еще один пример прямого действия – вера во всемогущество денег. На деньги можно купить здоровье, уважение, любовь, преданность, можно купить людей.

Футбольные клубы покупают игроков и игроки ничуть не стесняются того, что ими торгуют. Политики покупают голоса. Что может помешать человеку продаться? – чувство чести. Что может помешать купить другого человека? – чувство уважения к нему. Но ни того, ни другого человек массы не имеет.

Постепенно уходят в прошлое элитарные преступники и элитарные преступления.

Где же вы, профессор Мориарти? На смену вам пришли простые парни с кулаками и ножиками, пьяные самцы, угоняющие первую попавшуюяся машину потому что захотелось покататься или убивающие прохожего потому что в переулке темно и скучно. Таких быстро ловят, без всяких Холмсов, быстро садят, за решеткой они кое-чему учатся и следующее преступление совершают чуть-чуть умнее. Но только чуть-чуть. Элитарные преступления сменяются преступлениями масс. Сама преступность стала массовой и, интересное слово, организованной. Личности уже не режут нас и не грябят, этим занимаются члены мафии, боевики, имеющие так же много ума и личных качеств, как муравьи-солдаты.

д) масса ненавидит инакомыслящих.

Она питает ненависть к иному по нескольким причинам. Во-первых, общее чувство сплочает, а ненависть одно из простейших и сильнейших чувств.

Во-вторых, (еще одна характерная черта человека массы) – любое превосходство он воспринимает как унижение. Человек элиты оскорбляет его уже своим существованием. Тот, кто мыслит хотя бы чуть-чуть правильнее меня, должен быть наказан, ибо он оскорбил меня. И в-третьих, любая возможность сравнения есть возможность развала массы.

ПРИМЕР 31. Борьба с инакомыслием. Развитие идеи.

Платон считал необходимым запретить даже некоторые места из Гомера, запретить все то, что неверно говорило о богах, все что было слишком сексуально (заметим, из какой глуби веков идет борьба с сексуальностью) и даже музыку, которая слишком возбуждает чувства. Разум всех людей, согласно Платону, не может быть чист, но чисты должны быть члены совета правителей, а так как по ребенку нельзя предсказать точно будет ли он правителем, то вся информация, доходящая до детей, должна быть подцензурна. То есть, цензура должна быть всеобщей. Но, несмотря на эти пугающие и довольно современные идеи, древние Афины были сравнительно терпимы к инакомыслию. Кого-то изгоняли, кого-то казнили, изобрели сожжение книг – сжигали, например, книги Протагора, обвиненного в богохульстве, еще за много веков до христианства. Но общая атмосфера оставалась атмосферой сравнительной свободы.

В Риме со свободой выражения мнения и мыслей стало уже сложнее.

Говорить свободно могли лишь члены сената. Были изгнаны и Овидий и Ювенал.

Калигула сжигал писателей живьем, опередив инквизицию на много веков. Но идея борьбы с инакомыслием действительно широко проявилась в лишь четвертом веке, когда христианство стало официальной религией Римской империи. Многобожие сменилось единобожием и обязательным единомыслием. Любое уклонение от признаваемой доктрины стало считаться тяжким преступленим. После императора Феодосия церковь стала преследовать и уничтожать не только иноверцев, но и тех христиан, которые сколько-нибудь отклонялись от традиционной доктрины или практики. Таким образом был пройден решающий этап в развитии идеи, сделан решающий поворот – ОТ УНИЧТОЖЕНИЯ ВРАГОВ К УНИЧТОЖЕНИЮ ДРУЗЕЙ. Идея стала взрослой. Так личинка превращается во взрослое насекомое.

Первый каталог запрещенных книг появился в 496 году. В 1231 учреждена инквизиция, которая оставалась одной из самых влиятельных сил на протяжении пяти веков. С 1487 года книги стали подвергаться цензуре не после появления, а до публикации. Книгу разрешалось печатать только после того, как она была одобрена. Каталог запрещенных книг издавался церковью вплоть до 1948 года.

В начале двадцатого болезнь нетерпимости к инакомыслию, с давних времен мучившая человечество, обострилась снова и истребила сотню миллионов людей за несколько десятилетий. И именно в начале двадцатого вся власть в обществе перешла к массам.

Эволюция идеи нетерпимости – есть эволюция масс и эволюция человека массы.

Двадцатый век неожиданно породил тоталитарные системы: в первую очередь коммунизм и фашизм. Историю коммунистической партии мне пришлось изучать в школе и в университете на протяжении примерно десятилетия. Главное впечатление от этого изучения легче передать на примере: когда-то Амосовым был описан случай в операционной, когда псих поднялся с операционного стала, взял скальпель и начал стоя вырезать им кусочки из собственных внутренностей. Хирурги некоторое время не могли приблизится к этому вооруженному человеку и он продолжал оперировать на себе. Это, конечно, жутко. Примерно та же жуть охватывает при изучении истории партии. Некая сила берет скальпель и отрезает от самой себя куски. Вначале отрезаются одни не-вполне-единомышленники, потом другие, потом вроде бы, в оставшемся куске кровоточащей плоти единомыслие кажется абсолютным, но и в этой единой мысли находят ньюансы, позволяющие отсечь новые куски, сила растет, кромсая собственное тело. Когда инакомыслящих не остается, начинают отсекать потенциальных еретиков, когда же не остается и таких, еретиков специально выдумывают, создавая их вновь и вновь. Ленин Сталин, Муссолини, Гитлер и множество диктаторов поменьше шли путем нетерпимости. Они уничтожали друзей. Мы в свое время называли это коммунистической принципиальностью.

По сравнению с новыми борцами за чистоту идеи старые инквизиторы кажутся образцами доброты. За пять веков инквизиция сожгла на кострах всего лишь тридцать с лишним тысяч человек. Эта величина просто теряется в сравнении с числом смертей нашего века.

е) Человек массы напоминает избалованного ребенка

Не только избалованного ребенка, но и «сорного» подростка, или даже несовершеннолетнего хулигана, лет четырнадцати. И тот и другой любят общество подобных себе ("дураки обожают собираться в стаи", – пел известный бард), и тот и другой решают проблемы не умом, а насилием и физической силой, и тот и другой скорее грубо сексуален, чем романтичен, употребляет алкоголь, легко ругается матом. И тот и другой ценят лишь громкое, яркое, большое и сильное – практически лишены эстетического вкуса. И тот и другой не хотят меняться, потому что считают свою персону идеалом. То есть, человек массы есть человек остановившийся в моральном развитии, остановившийся на уровне ребенка или подростка – морально недоразвитый или морально дегенерировавший. Это человек-примитив.

4.3. ПОРТРЕТ ПРИМИТИВА

Если благородный человек, герой, личность, описывался в литературе всех времен и народов, то изображение человека массы можно найти, за редким исключением, лишь у писателей двадцатого века. Это естественно, ведь именно в двадцатом этот репейник и расцвел своим полным цветом. Давайте посмотрим на один из портретов примитива.

ПРИМЕР 32. Цитата. В. Набоков, «Королек»

…когда они оба облокачивались на железные перильца балкона, зады у них были точь-в-точь одинаковые – большие, торжествующие, туго обтянутые по окатам одинаковым клетчатым сукном.

Еще раз: мир будет потен и сыт. Бездельниками, паразитам и музыкантам вход воспрещен. Пока сердце качает кровь, нужно жить, черт возьми. Густав вот уже два года копил деньги, чтобы жениться на Анне, купить буфет, ковер.

По вечерам раза три в неделю она приходила – дебелая, полные руки, широкая переносица в веснушках, свинцовая тень под глазами, раздвинутые зубы, из которых один к тому же выбит. Втроем дули пиво. Она поднимала к затылку голые руки, показывая блестящее рыжее оперение под мышками, и, закинув голову, так раззевала рот, что видно было все небо и язычок гортани, похожий на гузок вареной курицы. Обоим братьям был по вкусу ее анатомический смех, они усердно щекотали ее.

Это, конечно же, гротеск. Одинаковые зады, выбитый зуб, язычок гортани.

Но оставим в стороне слишком яркие детали. Чем еще возмущает читателя внешность персонажей? Во-первых, зады не только большие, но и торжествующие. Во вторых, «герой» рассказа не только ощущает себя хозяином жизни, но и враждебен всем, кто не похож на него самого. Что еще? Широко раззевала рот. Выставляла напоказ потные подмышки, нисколько не стесняясь. Итак, третье: отсутствие стыда.

ОТСУТСТВИЕ СТЫДА, ВРАЖДЕБНОСТЬ, ТОРЖЕСТВУЮЩЕЕ БЕЗВКУСИЕ и МОРАЛЬНАЯ ТУПОСТЬ (один из персонажей к концу рассказа зарежет человека, спокойно ляжет спать и ему ничего не приснится, а с утра ему будет смешно) – характерные качества примитива.

4.4. ПОЛЕЗНОСТЬ НРАВСТВЕННОЙ ТУПОСТИ

Современные законы несовершенны: они защищают человека от физической боли и физического насилия, хотя нравственную боль практически всегда можно доставлять безнаказанно. Существует, конечно, защита от оскорбления, однако работает она лишь в исключительных случаях и обычно тогда, когда речь идет о политических деятелях или иных заметных фигурах. Для того, чтобы тебя защитил закон, необходимо, чтобы была в какой-то степени разрушена твоя репутация, а для этого фальшивые сведения о тебе должны быть опубликованы, переданы людям, от которых ты так или иначе зависишь, или высказаны (тоном вызывающим или хотя бы привлекающим внимание) в присутствии других людей. Такие случаи чрезвычайно редки в сравнении с примерами бытового ежедневного морального насилия и издевательства. Простейшие примеры оскорбления: человеку дают обидную кличку, обливают его бранью или делают то, что подействует именно на него: подстраивают такую гадость, которая была бы просто незамечена большинством других людей.

Примером может служить хотя бы одна учительница: дети проходили мимо нее и шипели, она понимала, что это имеет целью обидеть ее и злилась, детям нравилось и они шипели еще сильнее, и моральная боль все усиливалась. Никакой закон не может пресечь подобные вещи.

Защиты от такой боли не существует – возможно, как ответ, лишь причинение ответной боли. Люди могут долгие годы жить по соседству, доставляя друг другу невыносимые страдания, изощряясь во взаимных оскорблениях и достигая в причинении моральной боли изощренности хорошего средневекового мастера пыток.

Удивительно, если поразмыслить, но эта боль по традиции считается слишком незначительной, чтобы обращать на нее серьезное внимание. Однако, она порой может довести человека и до самоубийства или убийства. (Пользуются большим успехом фильмы и книги описывающие такие случаи – поднимающие эту нерешенную и как бы несуществующую проблему – пользуются успехом потому, что они действительно волнуют нас – значит, моральная боль не такой уж пустяк.) Давайте попробуем оценить силу такой боли. В предельном случае она так сильна, что человек решает уйти из жизни – я имею ввиду доведение до самоубийства.

Физическая боль может иметь те же последствия. Представим себе больного, страдающего от постоянных болей. Насколько сильной должна быть его боль (чисто телесная боль, без примеси моральной – то есть, со всеми остальными аспектами жизни у этого человека полный порядок); насколько сильной должна быть физическая боль, чтобы человек решил убить себя? Очевидно, что чрезвычайно сильной.

Именно такова моральная боль человека, доведенного до самоубийства.

Когда один ребенок обзывает другого, наример, ослом, козлом или обезьяной, другой может ответить ему тем же или ударить обидчика. И он, и другие дети сочтут это справедливым. Простейший принцип справедливости, которому следуют дети, это "око за око". Это элементарная и возможно врожденная моральная реакция – отвечать на боль такой же болью. Значит, в определенном отношении боль удара и боль произнесенного слова равны – они равны по силе. И, конечно же, оскорбление может доставить большие страдания, чем удар. Во времена дуэлей человек рисковал своей жизнью и считал справедливым убить обидчика. То есть моральная боль и здесь оказывалась предельно сильной. Но никто не имеет права причинить телесную боль, зато все могут безнаказанно унижать. Ситуация такова, как если бы было запрещено квартирное воровство, зато разрешен разбой.

Поэтому чрезвычачно выгодно быть нравственно тупым: во-первых, ты можешь причинить очень сильную боль другому, не повредив себе (отсутствуют угрызения совести). Ситуация такая, как если бы вступили в поединок вооруженный и безоружный. Морально здоровый человек имеет иммунитет против морального садизма и моральной жестокости, зато к нему могут относиться с любой степенью жестокости. Во-вторых, нравственно тупой нечувствителен ко многим оскорблениям и общая чувствительность к моральной боли у него тоже снижена. Ситуация такая, как если бы вступили в поединок гладиатор со щитом и в доспехах и гладиатор, ничем не защищенный.

Итак нравственно тупой имеет преимущество в контакте – и, вообще говоря, таким быть выгодно.

Второе преимущество такого человека: он способен на больший диапазон поступков, направленных к собственной выгоде, ему не мешают честь, совесть, мнение окружающих и другие подобные "мелочи". Он может украсть, если будет уверен в своей безнаказанности, может подкупить или позволит подкупить себя, может нагло идти напролом так, что порядочные люди просто не смогут его остановить. Есть некая реакция замирания у порядочных людей – они не сразу действуют в таких случаях, с которыми не сталкивались раньше, особенно в случаях морального хулиганства или садизма; они должны вначале все продумать и взвесить, не слишком ли они обидят насильника своим отпором. Я знал одного человека, который в течение десятилетий приветствовал своих друзей грязным матом: "привет, ты такой-то и такой-то". Друзья терпели. Однажды один из недавних его знакомых не выдержал и ответил ему так же. С этого момента оскорбления прекратились. Но ведь сколько лет пришлось ждать!

Минус его положения в том, что чаще всего он общается с подобными себе и те сильно ограничивают его преимущества. Проблемы возникают только при общении пошлого с порядочным человеком. Особенно заостряются эти проблемы там, где некоторая внешняя сила не позволяет им удалиться друг от друга: это дети в школах и любых других детских учреждениях, соседи, солдаты, заключенные тюрем и психушек, иногда члены одной семьи. Если все общество будет состоять из пошлых, примитивных и нравственно тупых людей, то подобных проблем не будет. Если исключтельно из порядочных людей – тоже.

Раньше благородный человек учился фектовать – в отличие от пошлого, который вообще не учится и неспособен ничему научиться. Сейчас порядочный человек принципиально беззащитен – он как ребенок среди полчищ голодных крыс.

4.5. НЕКОТОРЫЕ ЧЕРТЫ ПРИМИТИВА

Все примитивы люди имеют несколько почти обязательных общих черт. Это невысокий интеллект (но не обязательно очень низкий), отсутствие выраженных специальных способностей, постоянное использование ругательств, скандальность в отношениях, употребление алкогольных напитков и иногда склонность к их чрезмерному употреблению, специфическое чувство юмора.

а) ругательства.

Примитив не имеет в своем арсенале негрубых средств воздействия на людей; он не умеет быть вежливым, неспособен убедить, разумно обсудить проблему, предложить компромисс, изменить свою точку зрения, найти неожиданное решение. Поэтому у него остается лишь два средства влияния на собеседника: непосредственное насилие и грубость. Как уже говорилось, приминение физического насилия повсеместно ограничено, зато грубость (ругань, выплескивание злости, речевая агрессия, угрозы) можно использовать в большенстве ситуаций. Поэтому грубый стиль отношений оказывается единственно возможным для примитива.

Из-за неиспользования "слабых", маломощных, но умных и тонких стратегий примитив приобретает привычку к единственному «сильному» способу поведения.

Этот способ состоит, главным образом, в унижении кого-либо. Он не ищет других вариантов, потому что с помощью единственного справляется с любыми жизненными ситуациями. Говоря метафорически, в результете привычки работать ломом, а не паяльником, ему приходится чинить ломом телевизор; хотя телевизор и перестает работать, но зато хорошо подходит в виде тумбочки. Поэтому люди, которым постоянно приходится общаться с примитивным человеком, становятся примитивными сами. То есть, ГРУБЫЙ СТИЛЬ ОТНОШЕНИЙ ЗАРАЗЕН. (Как и вообще заразен примитивный стиль отношений – еще и поэтому я отношу примитивизм к болезням, а не, скажем, к недостаткам)

Использование ругательств упрощает мышление, так как упрощает оценки.

Человек, привыкающий к ругательствам, перестает различать оттенки добра и зла.

Все вокруг для него оценивается по двубальной шкале: худшее это (подставьте любой мат), а лучшее это класс!!! great idea!!! плюс матерные выражения с положительный значением.

Говоря ругательствами, можно вообще не мыслить, поэтому попугаи прекрасно могут употреблять ругательства. Предпочтение ругательств – тенденция к выключению интеллекта. Поэтому чаще других ругаются группы людей с относительно низким интеллектом, как то: низшие социальные слои, дети, пьяные и привычные алкоголики, солдаты, заключенные тюрем, сумасшедшие. Правда, во многих случаях, этому причиной не только низкий интеллект, но и моральное заражение.

Ругательства направлены против чувства чести. Любое матерное высказывание, адресованное другому человеку, имеет целью разрушить его чувство чести.

Собеседника называют (привожу в буквальном переводе): сыном животного, сексуальным извращенцем, некоторыми органами тела, занимающимся любовью за деньги и так далее. Если человек не возражает против такого обращения, его честь либо разрушена, либо очень сильно недоразвита.

То есть, ругань ведет к разрушению или недоразвитию нравственного чувства – во-первых, своего; во-вторых, чужого. Оно уменьшается: через привычку к тому, что тебя унижают – из-за молчаливого согласия, что ты такой-то и такой-то.

Из-за того, что приходится отвечать в том же духе, то есть постоянно уменьшать свой стыд и бороться против него. Привычка ругаться прямо связана с отсутствием стыда, то есть со слабостью морального иммунитета. И поэтому к человеку, который ругается, липнет все плохое; человек, который легко ругается, легко совершает и подлость и низость; он не только заразен, но и легко заражается сам.

Ругательство очень многозначно, поэтому оно равняется смысловому пробелу. В том случае, если человек хочет выразить свое чувство, но не имеет ни слов, ни мыслей для этого, он может выругаться или использовать другой заменитель, например междометие, упоминание бога или черта. Чем меньше у человека слов и мыслей, тем чаще он ругается. Если бы можно было перевести на человеческий язык лай двух случайно встретившихся агрессивных кобелей, перевод бы состоял из ругательств. Ругательства – способ выразить себя, не пользуясь ни мыслью, ни словом.

Правда, высокопарные или банальные фразы – такие же заменители осмысленных слов, как и ругательства. Они кажутся более приемлемыми лишь потому, что не оскорбляют собеседника.

Вот обычный стиль отношений (подросткам примерно по четырнадцать лет, посиделки вечером; все, что в квадратных скобках, приведено в переводе).

Мальчик – девочке, неагрессивно: "А ты, [проститутка], [самка собаки], отодвинься [непереводимо] отсюда, а то я своим [половым органом] тебе до глаза достану." Ответ аналогичен. Подобный разговор не имеющий ни темы, ни направления, поддерживается долго. Единственная его цель – не сидеть молча.

Проблема не стоит так: ругаться – это хорошо или плохо, нужно ругаться или нужно не ругаться? Этот вопрос аналогичен вопросу о том, чесаться или не чесаться, если у тебя экзема. Факт состоит в том, что если ты ощущаешь потребность ругаться, то ты морально нездоров.

б) агрессивность

Для того, чтобы примитив начал издеваться над невиновным, не нужна причина

– он просто так устроен, это его естественный стиль поведения. Например, история сталинских репрессий это это история борьбы массы против элиты и против самой себя. Вроде бы есть причина каждому отдельному убийству, хотя бы какая-то причина, хотя бы повод, но стоит отвлечься от мелочей и посмотреть на все вобщем, как видишь: нет никаких причин этой громадной резне невиновных и нет никаких причин той жестокости, с которой эти действия производились, как нет причин, по которым раковая опухоль начинает разрушать здоровую ткань. Так случилось, что человек заболел. Так случилось, что заболела страна.

Человек интеллигентный, подвергаясь агрессивному давлению массы, обычно задает себе вопрос: за что? Для него естественно, что никто не станет никого унижать без причины. Для примитива естественно обратное: унижение без причины.

СПОСОБ ЖИЗНИ ПРИМИТИВНОГО ЧЕЛОВЕКА – ЭТО УНИЖЕНИЕ. Унижение всех окружающих и всего окружающего. Это основная его черта, которая проявляется во всем.

ПРИМЕР 33. Квадратные глаза

Водитель пытается исправить дверь автобуса. Вдруг оборачивается и начинает орать на пассажира, спокойно стоящего поблизости: "Ты че смотришь квадратными глазами? Тебе шо, очки купить? Так я куплю." И так далее – он разряжается, унижая другого. Для него это естественная форма поведения.

Негодяй рвет конверты с письмами после того, как раскурочит почтовый ящик – зло в чисто виде, бескорыстное зло ради самого зла. Но предположим, что он увидит среди писем открытку с матерным посланием, написанную другим негодяем, – он не станет ее рвать, а даже демонстративно положит на место. Унижение кого-либо есть его способ жить. Кстати, и большинство заборных надписей направленны на унижение либо конкретного лица, либо просто всех окружающих.

в) специфическое чувство юмора:

Специфика его именно в том, что оно направлено на унижение кого-то. Примитив неспособен к доброму смеху. Пример «веселого» поступка: двое подростков испражнились в умывальник в раздевалке спортзала, хотя туалет был рядом. Это показалось им веселым. Из тех же соображений примитив в кинозале плюет на свободное сиденье, рассчитывая, что кто-то сядет и измажется. Примитив обычно смеется громко и именно тогда, когда налицо унижение. Даже анекдот, в котором никого не унижают, не вызовет у него улыбки. Сам факт его смеха направлен на унижение окружающих – он может хохотать преувеличенно громко, привлекая внимание – особенно тогда и там, где люди обычно молчат: во время фильма, в вагоне метро или перебивая кого-либо.

4.6. ЦЕННОСТЬ ЖИЗНИ

Обыкновение убивать время – еще одно свойство примитива, которого мы пока не касались. Он любит (в зависимости от достатка и наклонностей): просиживать вечера в кафе, напиваться до отключения, «дуть» пиво (как в примере 33), сплетничать часами, смотреть все подряд сериалы, просто ничего не делать, играть в дурака, домино, но не думая и не очень умея – все это просто для того, чтобы убить время. Есть еще и компьютерные игры – веяние сегодняшнего дня. Такой человек редко мечтает о том, чтобы долго прожить. Время для него не ценность, а обуза, с ним нужно расправиться хотя бы как нибудь, убить его – и жизнь примитива есть череда микросамоубийств, иногда приятных, иногда не очень.

Примитив не знает, что ему делать с жизнью, она ему ни для чего не нужна.

Ему не для чего жить, он может только убивать время, но не инвестировать его. Его жизнь не направлена к цели и, проживи он хоть триста лет, хоть тридцать, ничего не изменится. Так корабль без точки назначения и парусов несется ветрами и течениями туда или сюда, но никогда не достигает цели – цели нет. Стремиться не к чему. Именно поэтому он следует случайным идеям, поэтому он неспособен к напряжению и упорному труду (лишь из-под палки), неспособен ставить цели, отсюда поверхностные увлечения, отсюда же неуважение к чужой личности и жизни. Примитив не понимает ценности чужой жизни, потому что слишком дешева его собственная. Отсюда его жестокость, привычка унижать и согласие быть униженным.

4.7. ЛЕЧЕНИЕ

качества примитива: качества личности:

унижение человека уважение к человеку

самодовольство неудовлетворенность достигнутым.

скандальность стыдливость

Под стыдливостью здесь понимается не застенчивость и не склонность испытывать стыд по любому поводу, а то, что личность стыдится своих недостатков и худших черт. Примитив же, напротив, постоянно выставляет напоказ худшее, что в нем есть. Он может (в худшем случае) драться, валяться пьяным, орать матом на всю улицу. В лучшем случае получается примерно так: одна кандидатка в депутаты объявила, что если ее изберут, то она снимется в голом виде для "Плейбоя". Если вы думаете, что в этом случае она выставляет напоказ не худшее, а лучшее, из того что имеет, то вы ошибаетесь. Лучшее она только обещает продемонстрировать, а уровень своей нравственности она уже показала. Именно нравственный примитивизм есть ее самая неприятная черта.

Напомню один из самых достойных образов женщины в русской литературе

(Татьяна Ларина):

Тиха, печальна, молчалива,

Как лань лесная боязлива,

Она в семье своей родной

казалась девочкой чужой

– довольно "несовременно", не правда ли?

и ее антипод:

кругла лицом она

как эта глупая луна на этом глупом небосводе

Эта круглолицость перекликается с окатостью задов из примера 33

Итак, примитив самодоволен, неуважителен и не стыдится худших своих черт.

Хотя, конечно же, не во всяком примитиве сочетаются все перечисленные качества.

Существует целая гамма примитивизма. Различные тона этой гаммы мы ежедневно видим вокруг себя.

а) скандальность – умение стыдиться

Если вы помните, героиня Б. Шоу Элиза Дулитл перестала вести себя, как примитив после того, как у нее появилось что ценить.

Одно из лекарств против примитивизма – ценность. Возможно, оно поможет не каждому, но ведь и аспирин не каждому помогает. Работая в школе, я заметил интересную и очень простую закономерность: те дети, которые занимались в музыкальной школе, практически все хорошо учились, лучше себя вели, а черты примитива, перечисленные выше, встречались среди них чрезвычайно редко и, если встречались, были выражены слабее. Такие дети были лучше других, независимо от того, любили ли они музыку и преуспевали ли в ней. Даже если они ненавидели музыку, музыка не позволяла им стать примитивами. В их жизни была ЦЕННОСТЬ, не всегда действительная, часто просто навязанная родителями, но она была.

В одном детективном фильме медсестра делала уколы старушкам. Она колола то лекарство, от которого старушки постепенно умирали. Потом освободившиеся квартиры продавали – такой вот бизнесс. Но вот одна из старушек стала хвалить медсестру за заботливость, за умение или еще за что-то – то есть, хвалить своего палача. Как только медсестра ПОЧУВСТВОВАЛА СЕБЯ ХОРОШЕЙ, она отказалась от своей роли и ее быстренько убили, заменив другой. Интересный момент: эту женщину убили благодарностью.

Другой пример: пробивная телеведущая, которая привыкла ко всему, склонна резать правду-матку (в ее преувеличенном варианте), никого не боится и пр, разговаривла с молодым человеком, который недавно вышел из тюрьмы. Оба ничуть не склонны к сантиментам. Но вот, как-то случайно, молодой человек сказал, что они в тюрьме смотрели передачу и рассказал, как им нравилось… И вот чудо! – ведущая смутилась и это явно отразилось в интонации ее голоса. Расказчик заметил это и смутился тоже. Они промялили несколько фраз, прежде чем вполне овладели чувствами. И эти оба смутились именно тогда, когда ощутили себя ХОРОШИМИ.

Для того, чтобы человек стал способен к стыду, он должен чувствовать себя хорошим, должен ощущать СОБСТВЕННУЮ БЕЗУСЛОВНУЮ ЦЕННОСТЬ.

На этом же основано простое правило воспитания: не нужно говорить ребенку, что он плохой, потому что поступил плохо; лучше внушить ему, что он все равно хороший. Тогда ему станет стыдно и он не захочет повторить плохой поступок.

б) унижение человека – уважение к человеку

Для того, чтобы человек стал ценить другого, он, как минимум, должен научиться ценить себя. И здесь то же самое лекарство от примитивизма – ценность.

в) самодовольство – неудовлетворенность достигнутым.

Другой вопрос, каким образом дать человеку эту ценность, если он ее не имеет и не хочет иметь. Примитив ни к чему не стремится, и менее всего он стремится к тому, что потребует от него усилий.

Однако, примитив может стать фанатиком. Став им, он преображается. Он становится способен к труду и упорству, к напряжению, которое, может показаться, превышает все человеческие силы, способен к самообразованию и совершенствованию тех способностей, которые позволяют ему служить идее. Став фанатиком, он начинает развиваться и, таким образом, излечивается от примитивизма. Значит ЕГО БОЛЕЗНЬ В ПРИНЦИПЕ ИЗЛЕЧИМА.

Большинство фанатиков коммунизма, национализма, вегетарианства, а так же религиозных фанатиков вышли из примитивов. Примитив превращается в фанатика тогда, когда он заражается идеей. Возможны два способа заражения: заражение толпы и заражение личности.

ПРИМЕР 34. Цитата Г. Лебон, «Психология масс»

Мы уже говорили, описывая толпу, что одним из ее общих свойств является необыкновенная податливость внушению. Мы указывали, что во всякой человеческой агломерации внушение становится заразительным, и этим объясняется быстрое ориентирование чувств в известном направлении. Как бы ни была нейтральна толпа, она все-таки находится чаще всего в состоянии выжидательного внимания, которое облегчает всякое внушение. Первое формулированное внушение тотчас же передается вследствие заразительности всем умам…

Примитив может подхватить идею в церкви, на митинге, на войне, во время паники, забастовки, во время большого празднетства. Обычно массовые идеи – это фанатоиды (см главу 5), они не излечивают, а лишь изменяют болезнь.

Случаи личного заражения гораздо более малочислены.

Личность, так же как и фанатик, есть, говоря образно, "человек, освещенный идеей". Но если фанатик в своем служении идее становится все более и более ограничен, то личность, наоборот – безгранична. Идея фанатика воздвигает запреты, идея личности – освобождает. Фанатик развивается в сторону все большей нетерпимости, личность – в сторону все большей толерантности и принятия чужого мнения. Фанатик путем заражения создает толпу одинаковых фанатиков, подобных себе, личность – создает отдельные личности, каждая из которых уникальна.

И личность, и фанатик заражают идеей, которой увлечены сами. Они горят и «зажигают» других. Поэтому лекарством от примитивизма будет ОБЩЕНИЕ С ЛИЧНОСТЬЮ.

Вот вам и критерий отбора в педвузы и в педучилища: кандидат на работу с детьми обязан быть личностью. Можно возразить, что сложно определить, господин NN – личность или не личность. Зато можно очень точно узнать, изучал ли он педагогику. Это напоминает известный анекдот о человеке, который потерял часы на темной улице, а искал их в другом месте, у фонаря – потому что у фонаря светлее.

Но личность невозможно не заметить, невозможно спутать с не-личностью.

Личность «светится» и освещает других. Достаточно откровенно поговорить с человеком, чтобы понять кто он есть.

4.8. КАЧЕСТВО ЧЕЛОВЕКА

В некотором смысле жизнь в нашем обществе так же небезопасна, как она была во времена первобытного стада. Из-за низкого качества человека: из-за соседства дряни, которая может пристать в любую минуту с целью унизить и причинить боль, – это горизонтальная опасность; из-за такой же дряни, которая имеет право повелевать, например, имеет право объявить войну, принудительный призыв, ввести новый налог или форму отчетности, запретить все что угодно, заставить тебя делать то, чего ты не хочешь и не можешь – это вертикальная опасность. Примитив может оказаться милиционером (полицейским), бюрократом или генералом. Может оказаться членом твоей семьи или твоим шефом. Я знаю случай, когда начальником районного военкомата был полковник-гомосексуалист. Во время комиссии он совершенно спокойно подходил к призывникам и, разговаривая на посторонние темы, щупал их половые органы. Некоторых он принуждал к связи. У него была вся власть и противиться ему было невозможно.

В тех обществах, где с правами человека порядок, вертикальная опасность несколько ниже, зато горизонтальная может оказаться больше – потому что примитив лучше защищен. Горизонтальной опасности подвергается в первую очередь личность, человек элиты, поэтому всеобщее опошление и примитивизация вкусов снижает остроту проблемы. В идеально пошлом обществе одинаково примитивных людей этой проблемы не будет. Сейчас мы гораздо ближе к такому обществу, чем были сто лет назад.

4.9. НАРОДНОСТЬ И АРИСТОКРАТИЗМ ДУХА

Человечество похоже на гигантский блин, который сам себя не может поднять, а личности как будто зубочитсками пытаются приподнять его изнутри.

Д. БлизнюкИз неопубликованных афоризмов

Слова "народ", «народный» и прочие однокоренные стали чем-то вроде заклинаний. "Ах, демократия, ах, демократия! Ах, народ, ах, народ!" – умиляются на всех континентах, кроме Антарктиды, где народа пока, к счастью, нет. Нечему умиляться, господа. Народ – это окольный путь природы, чтобы прийти к нескольким выдающимся личностям, – примерно так писал философ. Народ – это семена, которые не взошли, это миллионы жизней, пропадающих без пользы и цели, это слепой великан, который, пританцовывая, топчет зрячих карликов. Народ

– это безголовая лошадь, которая несет куда попало всадника с головой.

Народ – означает большинство, но большинство не может быть умным, добрым, хорошим, справедливым и пр. Большинство может быть только средним – и больше никаким.

Народность – это идол ушедшего столетия или столетий – может быть, их достояние или символ их порядочности. Сейчас, когда человечество на полной скорости вошло в сужающийся туннель примитивизации (извиняюсь за выражение, но я не ругаюсь, а говорю вполне обоснованно, см. главу 9), единственно порядочной позицией становится не народность, а аристократизм духа.

Дилемма: народность или аристократизм духа сходна с дилеммой равенства – можно сделать всех бедными или сделать всех богатыми. Я против народа. И эта книга, в частности, есть протест против народности и маленький личный манифест аристократизма.

Народ это только грязь, из которой могут взрасти колосья мысли и духа, или которая может заплесневеть и остаться просто дурно пахнущей грязью, считая себя при этом солью земли. Я за первый вариант. Пусть взойдут колосья.

ГЛАВА 5 ФОРМЫ ЗЛА. ФАНАТИЗМ И ФАНАТОИД: ПОРАБОЩЕНИЕ ИДЕЕЙ

5.1. СИНДРОМ ЧАРТКОВА

ПРИМЕР 35. Цитата. Н. Гоголь, «Портрет»

Он велел вынесть прочь из своей мастерской все последние произведенья, все безжизненные модные картинки, все портреты гусаров, дам и статских советников.

Заперся один в своей комнате, не велел никого впускать и весь погрузился в работу. Как терпеливый юноша, как ученик, сидел он за своим трудом. Но как беспощадно-неблагодарно было все то, что выходило из-под его кисти! На каждом шагу он был останавливаем незнанием самых первоначальных стихий; простой, незначащий механизм охлаждал весь порыв и стоял неперескочимым порогом для воображения. Кисть невольно обращалась к затверженным формам, руки складывались на один заученный манер, голова не смела сделать необыкновенного поворота, даже самые складки платья отзывались вытверженным и не хотели повиноваться и драпироваться в незнакомом положении тела. И он чувствовал, он чувствовал и видел это сам!

"Но точно ли был у меня талант?" сказал он наконец: "не обманулся ли я?" И, произнесши сии слова, он подошел к прежним своим произведениям, которые работались когда-то так чисто, так бескорыстно, там, в бедной лачужке, на уединенном Васильевском острове, вдали людей, изобилья и всяких прихотей.

Он подошел теперь к ним и стал внимательно рассматривать их все, и вместе с ними стала представать в его памяти прежняя бедная жизнь его. "Да", проговорил он отчаянно, "у меня был талант. Везде, на всем видны его признаки и следы…"

Чартков, герой повести Гоголя "Портрет", очень одаренный живописец, утратил свои способности и, несмотря на все старания, так и не смог написать хорошую картину. Что случилось с его талантом? Как и почему получается, что талантливый человек не может даже в слабой степени повторить свои собственные достижения? Почему человек теряет умение, дар, возможно даже врожденный, заложенный в генах? Как может случиться, что, не имея ни образования, ни опыта, ни благоприятных возможностей, начинающий создает прекрасное произведение искусства, а после, имея все, знание и навык в том числе, опускается до уровня ремесленника или вообще утрачивает способность творить? Назовем это синдромом Чарткова, по имени персонажа повести, с которым приключилась такое несчастье.

С самим Гоголем происходит нечто подобное. С некоторого времени он перестет хорошо писать. Вместо литературы он начинает заниматься морализаторством. Его сочинения оказываются очень слабы, настолько, что позорят автора. Он, подобно своему герою, пытается хотя бы повторить или продолжить собственные достижения.

Но тщетно. 24 февраля 1852 года он сжигает второй том "Мертвых душ", написанный гораздо слабее первого. А через несколько дней он умрет.

Николай Островский, написавший один прекрасный роман (уникальное произведение, возможно единственный хороший роман, искренне и талантливо прославляющий тоталитарную диктатуру – большевизм), начал писать второй – и второй оказался посредственным.

С другими писателями тоже происходят подобные вещи. Некоторые вроде бы "исписываются", некоторые, сохраняя талант, почему-то перестают писать.

Некоторые вообще кончают жизнь самоубийством. Ремарк после "Триумфальной арки" постоянно опускался в уровне своей прозы – чем дальше, тем хуже. Вообще перестал писать Рембо.

После "Анны Карениной" Лев Толстой «заболевает» морализаторством.

Морализаторские страницы в большом количестве появляются уже в "Войне и мире", и несмотря на то, что вобщем они тоже не плохи, на высочайшем фоне его прозы они смотрятся как смысловая плешь. Позже Толстой начинает писать почти на исключительно моральные темы. Его проза упрощается и уплощается; последнее сложное, неплоское его произведение это "Исповедь", посвященная поиску смысла жизни. «Исповедь» была началом ненаписанного сочинения. Его Толстой так и не написал. После этого появлется еще «Хаджи-мурат» но он только напоминает о былом таланте.

Может показаться, что подобные вещи касаются только людей искусства. На самом деле – всех.

ПРИМЕР 36. Хищный глазомер простого столяра

Однажды у нас работал столяр, ставил перегородку в комнате. Во время работы он постоянно рассказывал нам о своей жизни и взглядах на мир. Раньше, в свое время, он умел хорошо делать мебель и работал искусно. Теперь тоже работает с деревом, вроде бы по специальности, но весь его труд заключается в распиливании досок. Всего лишь. Самому ему нравится эта перемена. Он утратил квалификацию, но нисколько об этом не жалеет. Он много рассказывал о Шамбале, великих учителях человечества и прочем подобном. Он имеет некоторую непонятную религию. Эта религия запрещает ему есть мясо и делать еще многое другое.

Именно эта религия его упростила, сделав из мастера пильщиком досок.

Самодельная религия не только лишила его профессии, не только заставила питаться травой, но и странным образом извратила его мораль. Пять дней подряд он так хорошо говорил о нестяжательстве, о суетности материальных благ, что мы уже побаивались, что он слишком мало возьмет за свою работу. Но, несмотря на свое нестяжательство, он запросил столько, что у нас глаза на лоб полезли. Он не заметил противоречия между своими слова и делами.

Есть и противоположные примеры. Дар великого Микеланджело развивался до самых последних дней его жизни. Лучше свои произведения он создал в старости.

Он дожил почти до девяноста лет, не проявляя никаких признаков регресса, наоборот, совершенствуясь. Он был предан живописи и скульптуре. Можно бы даже сказать, что фанатично предан. Но это не мешало ему писать и прекрасные стихи, то есть, ЗАНИМАТЬСЯ ЧЕМ-ТО ИНЫМ – отметим этот принципиальный момент. Никто, из заболевших синдромом Чарткова, не проявляет значительных талантов в РАЗНЫХ областях. Некоторые из стихотворений Микеланджело звучат современно даже сейчас, по прошествии четырех с половиной веков. Тициан, дата рождения которого неизвестна, по одним данным прожил 88 лет, по другим 99. В последние годы и десятилетия жизни продуктивность и качество его работы не снижались.

5.2. ДАР

Каждый из нас умеет делать что-то лучше среднего уровня, значит, у каждого есть свой дар. Большой и маленький. Заметный и не очень. Полезный или кажущийся ненужным. Свой дар хорошо чувствуют творцы, люди искусства – для них он основной инструмент работы, такой же, как молоток для каменотеса. Остальные мало думают о своем даре, но это не значит, что его нет.

Дар не стоит на месте. Он развивается через сотворение. Идея очень проста: чтобы развить свой дар, ты должен сделать что-либо как можно лучше, должен полностью выложиться, вложить все свои способности. Достичь своего предела, своего творческого потолка – и только тогда этот потолок чуть приподнимется. Примерно таким способом один известный спортсмен рекомендовал накачивать мышцы – нужно тренироваться до болевого шока и даже после этого шока

– до предела и за пределом – тогда мышцы будут расти. Если же ты не достигнешь этого рубежа, то ты тренировался зря. Так же накачивают и мускулы дара.

Счастливы те, кто может работать на пределе. В моей жизни был период, когда я работал по 12-14 часов в день, без выходных. Это была не физическая работа, но тяжелый умственный труд. Я работал на переделе своего дара и совершенно не уставал. Я не хотел отдыхать. Часто я даже забывал поесть – я не чувствовал голода. С каждым днем я делал свою работу все лучше и лучше. Это было захватывающе. Теперь, спустя много лет, даже полтора-два часа такой работы ежедневно кажутся мне непосильным трудом, даже один час может измотать и навеять сон. Просто это ответвление моего дара прекратило развиваться давным-давно.

Шахматист, чей дар растет, может провести весь день в игре и изучении комбинаций, но даже в полночь ему не хочется спать и он выстраивает в уме все новые и новые позиции и выдумывает ходы; копьеметатель возвращается в спортивный зал после многочасовой тренировки, чтобы еще часок-другой позаниматься растяжкой или покачать мышцы. Его дар тоже в развитии. Но попробуйте заставить метателя копья изучать теорию шахмат, а шахматиста отправьте делать наклоны и приседания: они устанут уже через несколько минут, потому что таким образом они не развивают свой дар.

А. М. Горький: "…Работали так, как будто изголодались о труде, как будто давно ожидали удовольствия швырять с рук на руки четырехпудовые мешки…" – вот тоже самое о физическом труде.

ПРИМЕР 37. Дополнительное задание

Это было лет восемь назад, в начале моей преподавательской карьеры. Года три или четыре подряд я учил детей все лучше, это было видно просто по оценкам.

Я заново переписывал свои конспекты, вкладывая в них новые мысли; интересные задачи меня зажигали. Однажды кто-то из учеников сказал: "смешно смотреть, как вам нравится эта задача." Задача мне действительно нравилась.

Как-то раз я заметил, что одна из учениц не очень старается и назвал ей номера дополнительных задач – то есть, задал их как наказание. Неделю спустя я спросил ее. "А как же вы запомнили? – удивилась она, – я смотрела внимательно, вы эти номера никуда не записали." И я задумался, в самом деле, как я смог запомнить эту случайную мысль, мелькнувшую всего может быть на секунду? Я и сейчас помню лица тех детей, их имена и фамилии, мелкие происшествия, случившиеся с ними и со мной тогда, помню все то, что они говорили, мельчайшие особенноти их характеров. Когда я вижу кого-то из них сейчас, я сравниваю их с моей памятью – и там, в памяти, они живее и "настоящее". Теперишних моих учеников я воспринимаю гораздо более поверхностно, а уровень моего преподавания неизменен уже много лет.

"Неизменен много лет" – скорее всего здесь дар постепенно заменяется умением, техничеческими приемами, авторитетом или просто некритичностью к себе.

А может быть, этот человек все же использует свой дар, но не по-настоящему, а вполнакала.

Чтобы не заболеть синдромом Чарткова нужно стараться РАДИ ИДЕИ и идея эта единственна: выразить всего себя в процессе творения. Если ты смог, то ты растешь, ты любишь свой труд и, спустя некоторое время, ты сможешь сделать его лучше. КАК ТОЛЬКО ТЫ ПЕРЕСТАЕШЬ СЛУЖИТЬ ИДЕЕ, ТЫ РАЗРУШАЕШЬСЯ КАК МАСТЕР. Все возможные награды за свой труд – деньги, уважение, авторитет или славу – ты воспринимаешь как обертку от конфеты, красочную, но далеко не главную деталь. А порицание или неприятие – это посто плохая обертка на хорошей конфете. Так тоже бывает. Чтобы твой талант рос, нужно служить ему бескорыстно и самозабвенно – так служат Богу.

Но, как давно замечено психологами, любое умение развивается ступенчато.

После периода быстрого развития наступает период затишья – более или менее длительный. Этот период обычно называют плато. Возможно лучшая книга Марка Твена "Приключения Геккельбери Финна" писалась дважды. После удачного начала наступило плато. Второй период начинается примерно с появления Короля и Герцога. Есть и еще небольшой кусочек – о кровной мести – но он оказался неспособен потянуть «уставшую» рукопись дальше. Кстати, «Портрет» Гоголя, с которого начинается эта глава, тоже писался дважды.

Плато – период восстановления. Очень хорошо это заметно на примере труда писателя. Работая на пределе творческих способностей, писатель изо всех сил старается выразить всего себя. И выражает. И поэтому наступает момент, когда выражать больше нечего. Если книга закончена, в плато нет ничего страшного. Но книга может застрять и на половине. Подобные вещи – худшее несчастье для тех, кто пишет сериалы: выразив все, что мог, такой автор начинает просто "высасывать из пальца", ведь за такое высасывание платят. А расплата – сидром Чарткова, смерть таланта.

Плато аналогично паузе при восприятии новой идеи. Воспринятая идея перестраивает внутренний мир человека, и на это требуется время. Выраженная идея оставляет человека "пустым", ожидающим новых идей – новых зерен, которые должны прорасти. На это тоже требуется время.

Предположим, некто N решил написать повесть. Он садится и пишет первые главы, работая с удовольствием и выражая то, что его глубоко волнует. Но вот его работа, которая только что шла так споро, замедляется и останавливается. Дар исчерпал себя – дар создал все, на что был способен и перешел в режим сканирования идейного поля – в режим поиска новых оригинальных идей. Некто N не может закончить повесть. У него есть три выхода. Первое: выдумать бездарное продолжение. Второе: плюнуть на все это и заняться другим делом. Третье: предоставить подсознанию сканировать мир в поисках новых идей. В последнем случае повесть можно продолжить, когда-нибудь. Если хватит времени жизни. Плато ведь может продолжаться десятилетиями. И сканирование – это не безделье, это постоянное напряженное внимание, это дар, сжатый в пружину и дрожащий от нетерпения распрямиться. Не каждый это выдержит. И мало кто это выдержит долго.

Но есть и четвертый вариант. Может быть, худший из всех. В поисках идеи дар натыкается на ложную идею и принимает ее за истинную. Это идея-фанатоид.

5.3. ФАНАТОИД

Назовем фанатоидом такую идею, которая, найденная или воспринятая человеком, находящимся в состоянии плато, кажется разрешающей все его проблемы.

Первое ее свойство: ОНА ВЫВОДИТ ИЗ ТУПИКА, СДВИГАЕТ С МЕРТВОЙ ТОЧКИ. Иной вопрос, в какую сторону сдвигает.

Второе свойство: фанатоид – это ИДЕЯ, ОГРАНИЧИВАЮЩАЯ ЧЕЛОВЕКА – идея воинствующая, идея нетерпимая, идея не только "за", но и обязательно против чего-то.

Приведу три сравнения: на месте заброшенного сада может вырасти лес, но заброшенный сад могут и выкорчевать чтобы посеять на его месте пшеницу. Память о прошлом вожде может быть стерта заслугами нового, а может быть уничтожена как ересь. Можно забыть женщину, а можно оттолкнуть ее и разорвать с ней отношения.

Так поступает фанатоид: он выкорчевывает, уничтожает, рвет связи с прошлым.

Фанатоид не вытесняет иные идеи, он с ними борется, чтобы занять их место.

Когда Толстой закончил свой последний великий роман, он перестал быть великим писателем. Но теперь он выдумывает новую религию. Эта религия выступает против секса, против гнева и против сопротивления злу насилием.

Против, против, против – уже с самого начала. Что же будет дальше? А дальше – он выступает против музыки, литературы и вообще искусства. Против Вагнера, против Бетховена, против Шекспира и против самого себя. Искусство, в соответствии с его новой теорией, должно существовать лишь на примитивном уровне, вроде хоровых песен и некоторых жанров религиозной живописи. Но самое главное – он прекратил хорошо писать, то есть прекратил делать то единственное, что умел лучше всего и лучше всех. Он выкорчевал свой сад.

Третье свойство: фанатоид есть ВСЕОБЪЯСНЯЮЩАЯ ИДЕЯ. Одно из фундаментальных свойств идей состоит в том, что могут существовать две или больше объясняющих идеи, которые противоречат друг другу, но каждая из них верна. Каждая из них имеет свою точку нибольшей правильности и чем дальше от нее отходит, тем более становится расплывчата и неточна.

Разные и противоположные идеи об одном и том же имеют разные фокусы правильности – поэтому возможны бесконечные споры, в которых каждая сторона будет считать себя лишь все более и более правой. Бить детей, воспитывая, или уговаривать? Строить ядерные электростанции или не строить? Пить или не пить?

Противиться злу или не противиться? – верно и то, и другое. Но верно вблизи точки применимости. Как только мы отходим от этой точки, идея расползается как чернильное пятно и начинает объяснять ВСЕ. Она превращается в фанатоид.

ПРИМЕР 38. Неглубокое дыхание

(По материалам брошуры, пропагандирующей метод. Даже если брошура была фальшивкой, намеренно порочащей автора метода, все равно логическая схема, приведенная в ней достойна внимания – это стандартный скелет идеи-фанатоида)

Лет двадцать назад в моде была система Бутейко, пропагандирующая неглубокое

(иначе – поверхностное) дыхание, как средство лечения ЛЮБЫХ заболеваний. Автор этой системы в свое время НАТКНУЛСЯ НА ИДЕЮ, КОТОРАЯ НАХОДИЛАСЬ ВБЛИЗИ ТОЧКИ НАИБОЛЬШЕЙ ПРАВИЛЬНОСТИ. А именно: поверхностное дыхание в самом деле может снимать приступы астмы. Идея еще не была фанатоидом, потому что не стремилась объяснить все. Но, окрыленный действительным результатом, автор попытался применить идею в новой области. Изобретается процедура: перед тем, как получить лечение, пациент должен поверить в метод неглубокого дыхания – поверить в то, что все его болезни от избыточного потребления кислорода. Для этого пациента заставляют глубоко дышать – так, чтобы кружилась голова и наступали другие неприятные ощущения. Возможны обмороки, кровотечения, обострения болезней. Потом предлагают ему неглубокое дыхание и ВСЕ его неприятные симптомы исчезают. Если пациент искренне поверил в метод (заразился идеей-фанатоидом), его начинают лечить. Если же нет, то мучительство повторяют. Если же пациент, доведенный до предела, все равно не верит в метод, то его объявляют идиотом, а идиотизм – единственная болезнь, которая не лечтся поверхностным дыханием.

Растет количество зараженных фанатоидом, идея все дальше отходит от точки своей правильности. Поверхностное дыхание уже лечит рак и даже всякие болезни цивилизаций (не знаю что это такое, но так было написано в брошуре).

Несколько цитат из брошуры: "В свете открытия болезни глубокого дыхания, как главной причины преждевременной старости, инвалидности и смертности населения от аллергии, склероза, психоза, рака и др. дегенеративных симптомов болезни и смерти западных цивилизаций." "Уменьшению дыхания способствуют: сыроедение, подъем глаз вверх, глубокий массаж костей." "Противопоказания: умственные дефекты, не позволяющие больному освоить и понять суть открытия и метода лечения."

Любая система, которая лечит ВСЕ, объясняет ВСЕ, обещает ВСЕ или объединяет ВСЕ – есть фанатоид.

Идея книги, которую вы читаете, приложима, хотя и не ко всему, но ко многому. Неверно понятая, она тоже может стать фанатоидом. Поэтому я хочу предостеречь читателя:

Истина – это самая неподвластная энергия в мире.

Если ты говоришь что владеешь ею, то ты враль или фанатик.

(Д. Близнюк, Из неопубликованных афоризмов)

Я не владею истиной. Я пытаюсь описать словами одно из ее отражений.

Не существует медали с одной стороной и любая сторона правильна. Но если говорить о вещах сложных, то есть не только две стороны медали; медаль имеет бесконечное число сторон и лишь взгляду недалекого человека каждая сторона кажется единственно возможной. Поэтому бессмысленны сами попытки дать единственное определение – сущность как рыбка ускользнет сквозь логический невод. Я приветствую любую хорошую теорию, противоположную теории этой книги – потому что она тоже правильна. Просто у нее другая точка наибольшей правильности.

Пропробую сконструировать свою идею о лечении ЛЮБЫХ болезней. Постараюсь сделать ее поабсурднее, чтобы, не дай бог, никто не поверил. Предлагаю: ВСЕ болезни в мире, включая рак, спид и переломы конечностей, включая даже все дегенеративные симптомы западных и прочих цивилизаций – происходят от стояния на голове. Если больной не верит в теорию, поставим его на голову и подержим в таком положении, а как только симптомы обострятся – перевернем. Ему сразу станет легче. Если не поверит после этого, то он идиот, а идиотизм – единственная болезнь, которая не лечится переворачиванием с головы на ноги.

В последнем примере нетрудно разглядеть еще одно, четвертое свойство идеи-фанатоида: это ИДЕЯ, ЗАМКНУТАЯ НА САМОЙ СЕБЕ, ОБЪЯСНЯЮЩАЯ И ДОКАЗЫВАЮЩАЯ СЕБЯ ЧЕРЕЗ СЕБЯ ЖЕ. Поэтому ее невозможно опровергнуть. Название той брошуры:

"Инструкция Метода волевой ликвидации глубокого дыхания для лечения, страдающих болезнью глубокого дыхания" – фраза, похожая на змею, проглотившую свой хвост.

ПРИМЕР 39. Большевизм как фанатоид. Замкнутость идеи на себя.

Если ты веришь в большевизм, то ты безоговорочно следуешь за лидером и уничтожаешь врагов. Если не веришь – ты сам враг и, как любой враг, врешь и вводишь в заблуждение. Поэтому любой неверящий говорит неправду. Поэтому прав лишь верящий в большевизм. Значит, большевизм есть единственно верная теория.

Пятое свойство: фанатоид есть ИДЕЯ, КОТОРУЮ МОЖНО НЕОГРАНИЧЕННО УГЛУБЛЯТЬ.

Так, фанатик может толковать единственное слово вождя или священного текста БЕСКОНЕЧНО. Причем, чем глубже толкование, тем оно интереснее для постигающего.

Вся средневековая схоластика была толкованием священных текстов.

Из нескольких аксиом можно построить практически бесконечную геометрию Эвклида, а из нескольких иных аксиом бесконечную неэвклидову геометрию. Любая из этих геометрий есть прекрасное сооружение человеческой мысли – но оно не содержалось в первичных аксиомах. Фанатоид тоже допускает толкование в глубину.

Сама возможность беспредельного углубления есть одно из притягательнейших свойств фанатоида.

Шестое свойство: ФАНАТОИД ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРОСТ. Он прост в том смысле, что сущность его всегда может быть выражена одной или двумя понятными фразами: "Своя нация лучше всех", "Бей богатых", "Все болезни от глубокого дыхания", "Единственное, что нужно делать – следовать заповедям", "Скоро конец света, спасутся лишь праведники", "Нельзя есть мясо" – и еще множество подобных фраз.

Простота притягивает к фанатоиду людей простых или примитивных; потенциальная глубина – интеллектуалов. Сочетание простоты и глубины притягивает эстетов и любителей парадоксов. Поэтому мало кто застрахован от фанатизма.

Фанатоид заставляет человека ограничивать проявления собственной личности.

Как в случае болезни, поражающей суставы, гениальный пианист вначале будет хуже играть, потом перестанет играть вообще, потом не сможет делать более простые движения, не сможет вставать, ходить и ложиться – в самом тяжелом случае он станет полным инвалидом. Фанатоид, начиная с самых простых запретов, усиливается, расширяется и его запреты все более расходятся с общепринятым мнением. Фанатика это не волнует – ведь общее мнение это мнение неверных, а неверные по определению ошибаются. "Раз они ошибаются, порицая меня, значит, я еще раз прав". Так фанатик превращается в нравственного инвалида.

Фанатоид создает человека, которому чуждо все человеческое. Робота.

Улыбающегося, гневающегося, самодовольного, поучающего или любого другого робота. Но не человека.

Фанатоид может лишить человека любых человеческих качеств, даже самых глубоких, даже таких фундаментальных, как способность испытывать боль. Один философ лечил подагрические боли увлеченным занятием философией. Герой увлеченный битвой, не замечает, что ему отрубили кисть руки и подхватывает знамя другой рукой. Я сам когда-то снимал зубную боль интересной партией в теннис.

Причем это было не отвлечение: я помнил, что мои зубы болят и наблюдал как боль уходит, чтобы восстановиться пять минут спустя после игры. Любая увлеченность уменьшает боль. Фанатик – человек предельно увлеченный своей идеей, поэтому он, в критические моменты, способен не почувствовать даже предельно сильную боль.

Поэтому фанатик сможет стерпеть любую пытку, не дрогнув и не проронив слезинки. Поэтому он может стремиться к цели, физически уничтожая при этом собственный организм (например, спортсмен, который знает, что его сердце не выдержит нагрузки, все равно участвует в соревновании). Он может стерпеть любое искушение. Может всю жизнь отказывать себе в самых естественных вещах, например, в любви, отдыхе или вкусной пище. И даже мучить себя – самомучительство может быть удовольствием для него.

ПРИМЕР 40. Цитата. Борхес, «Хаким из Мерва, красильщик в маске».

И они увидели, как из умопомрачительных недр пустыни (чье солнце вызывает лихорадку, а луна судороги) появились три фигуры, показавшиеся им необычайно высокого роста. Все три были фигурами человеческими, но у шедшей посредине была голова быка. Когда фигуры приблизились, те, кто остановился в караван-сарае, разглядели, что на лице у среднего маска, а двое других – слепые…

Хронист Аббасидов сообщает, что человек, появившийся в пустыне (голос которого был необычайно нежен или показался таким по контрасту с грубой маской скота), сказал – они здесь ждут, мол, знака для начала одного месяца покаяния, но он принес им лучшую весть: вся их жизнь будет покаянием, и умрут они позорной смертью.

Это совершенно невозможная логика с точки зрения здорового человека: ЛУЧШАЯ весть о том, что "умрут они позорной смертью". И соврешенно естественная логика для фанатика.

В определенном смысле фанатоид лечит – потому что ослабляет боль. Это объясняет как широкую растпространенность фанатоидных доктрин лечебной направленности, так и излечение хронических болезней фанатичной верой.

Но фанатизм снижает не только физическую боль, но и боль нравственную.

Поэтому фанатик может убить собственную мать, невинного ребенка или тысячу людей. Но не просто убить, а убить ради овладевшей им ИДЕИ. Идея-фанатоид использует фанатика так, как поступают некоторые насекомые: они откладывают яйца прямо в тела своих жертв и вылупившиеся личинки пожирают насекомое изнутри – чтобы жить и размножаться дальше. Смерть насекомого-хозяина для них не существенна.

5.4. ЛОГИКА ФАНАТИЗМА

Логическим путем можно вывести лживую теорию, которая будет казаться абсолютно верной. Примеров тому множество.

И ни по самим доказательствам, ни по выводам или постулатам нельзя будет судить о том, истина она или лжива. Так что истина это всегда вопрос веры.

Если же в одном случае у меня в ответе получается пять, а в другом десять, то я могу сравнивать два способа решения задачи, пока найду ту мелкую ошибку, которая и привела к неправильному ответу. Возможно, не ошибку, а только неточность понимания термина, ведь любое понятие имеет не точечное значение, а область значений – и эта область содержит бесконечно много значений, слегка отличающихся друг от друга.

Ошибочность теории не всегда выводима из ее самой. Допустим, что из всех теорий на земле существовал бы лишь марскизм, тогда никто не смог бы доказать, что эта теория неверна. Нужно сравнение, нужна альтернатива. Но, для того, чтобы поверить в Марксизм, нам, в свое время, потребовалось изучать его годы и десятилетия, на примитивном, но на вполне логичном уровне. И, к примеру, если бы я верил в него твердо (из-за его логической непогрешимости, в которой многократно убеждался), то я не стал бы тратить снова много лет на изучение теорий, которые считаю заведомо неверными, потому что они противоречат марксизму. То же самое с верой в бога. Если я потратил годы на изучение библии и убедился в том, что каждое ее слово истина, я не буду рассматривать с той же степенью подробности и непредвзято теории, в лживости которых я уверен. Тоже самое с атеизмом, национализмом, и всяческими сектантскими движениями.

5.5. ПОДМЕНА ПРАВДЫ ПРАВДОПОДОБИЕМ

Этот трюк широко практикуется всяческими земными божками, воспитывающими фанатичных приверженцев.

Например, относительно известный индивидуум, называющий себя богом (божественной милостью), имени которого я называть не буду из этических соображений, так доказывает, что эволюции не существует: "Дарвин говорит, что человек произошел из обезьяны. Тогда почему же он не происходит из обезьяны сейчас?" Однако теория эволюции не говорит, что человек произошел из обезьяны, она утверждает лишь, что он вместе с современными обезьянами произошел от общих предков. Подобных простых подтасовок в трудах «бога» десятки и сотни. Фанатики ходят за ним толпой и записывают каждое его слово, не замечая подмены.

В большинстве, а возможно, в любом государстве, воспитывается отношение к народным обычаям как к святыням. Ими умиляются, их объявляют непогрешимыи, называют "генетической памятью" или еще как-нибудь. Однако народные обычаи заслуживают гораздо меньшего пиетета, чем принято считать. Они созданы массой малограмотных людей как механизм выживания в условиях, совершенно отличных от условий нашей жизни. Поэтому они малоприменимы. Они могут быть интересны, как исторический и культурный факт, или уважаемы, как память о людях, без которых нас не было бы на свете. Но это не значит, что они истины, безошибочны и священны.

"Народные" обычаи сегодняшних дней – это массовая мода на то или иное.

Если сейчас увлечение массовым обычно означает отсутствие вкуса, то и раньше означало примерно то же.

Любая святыня (то есть вещь превыше критики и воспринимаемая верой, а не разумом) кому-то выгодна. Особенно явно это заметно в случае народных святынь.

Они выгодны любым госдеятелям, которые нуждаются в поддержке людей – или даже в отношении к себе самим как к святыням.

Совершается следующий логический фокус:

Вначале приравниваются понятия Родина и Государство, делаются максимально синонимичными. Оба этих слова пишутся или подразумеваются как слова с прописной буквы. «Родина» обязательно должна писаться с "самой большой" буквы, иное антигосударственная ересь, а так как Родина полностью совпадает с Государством то Государство берет прописную букву и для себя. На самом деле родина (с маленькой буквы, как слово "родной", «мама» и иные близкие сердцу слова) вечна, а разные государства лишь вырастают на ее земле и питаются ее соками, сменяя друг друга; может получиться так, что человек, даже не меняющий места жительства, за несколько лет сменяет несколько "Родин", что, разумеется, абсурдно.

И второй шаг – воспитывается соответствующе отношение к народным святыням, отношение как к абсолюту, и внушается, а) что почитание традиций означает почитание родины; б) что абсолютное почитание родины означает и абсолютное почитание государства. Если человек не видит разницы между этими двумя понятиями, это несложно сделать. Поэтому в любой части света вы услышите слащавые песни, рекламирующие народную доблесть и доблесть народных героев – это обязательная часть официальной культуры.

ПРИМЕР 41. Харизматическое отрезание шеи

Одна учительница рассказала мне такую историю.

Муж спрашивает жену, почему та, перед тем как варить курицу, отрезает у нее шею и лапки. Жена отвечает, что так делала ее мать. Муж идет к матери жены и видит, что та тоже отрезает шею и лапки. Спрашивает почему. Та отвечает, что так делала ее мать. Муж идет к бабушке жены и задает ей тот же вопрос. "А, так у меня просто кастрюля была маленькая", – отвечает старушка.

Подобным же образом возникает и множество других народных обычаев. Многие из них вообще не имеют смысла, некоторые вредны или ошибочны. Чего стоит хотя бы заявление о том (подается как народная мудрость), что погода в первые двенадцать дней года соответствует погоде двенадцати месяцев года. В этом случае снег первого января означает снежный январь на следующий год, а значит все месяцы следующих лет до бесконечности будут радовать обильными осадками.

Примерам подобного абсурда несть числа. Но, право же, противно слушать, с каким придыханием восхищения возвещаются подобные народные приметы в государственных радиопередачах.

Почему не рекламируется теорема Пифагора, хотя она совершенно истина и полезна? – потому что она одинаково полезна для всех. Почему рекламируются народные приметы и верования, включая такие: "после Ильи нельзя купаться, вода холодная – Илья в воду нассяв"? – потому что для одних они гораздо выгоднее чем для других, – и эти другие вы. Эти простенькие суеверия помогают управлять вами, справляться с вами, держать вас в узде и в шорах.

Однако сознательная или подсознательная подтасовка – это только видимая часть айсберга. В основном люди обманывают сами себя потому что хотят обмануться.

В свое время, работая с детьми, я заметил, что не существует такой определенной вещи, как "авторитет педагога". Для каждого ребенка твой авторитет разный. Ниже или выше. Но существует такая грань, выше которой твой авторитет превращается в нечто совершенно иное – в харизму. Чем меньше ребенок, тем, как правило, эта грань ниже. Но и для взрослого не так уж высока. Еще задолго до этой грани ребенок перестает воспринимать твои слова критически, он понимает их как некоторые универсально существующие законы природы (как в примере с отрезанием шеи у курицы). Но если авторитет становится ЕЩЕ выше, то ребенок начинает находить в твоих словах то, чего в них вообще не содержалось и тоже воспринимать эту информацию как абсолютно достоверную. Он воспринимает тебя харизматически. Случайно сказанное тобой слово пробуждает самые невероятные ассоциации, простое действие воспринимается как исполненное глубокого смысла.

Иногда, разговаривая с таким ребенком (а такие развоворы очень утомляют), я говорил что-нибудь совсем невпопад; он (или она) задумывался, затем, просияв:

"Я понял", высказывал мне совершенно новую и незнакомую мне идею, которую якобы услышал в моих словах. То есть, бессмыслица подменялась действительно разумным умозаключением, но сам «мыслитель» этого не понимал.

Подобным образом толкуются и любые тексты, авторитет которых очень высок, выше харизматической грани. Эта грань отделяет здорового человека от фанатика, а здоровую идею от фанатоида. Любой фанатоид, заразивший человека, имеет авторитет выше харизматической грани – поэтому-то он и поддается бесконечному толкованию и углублению.

ПРИМЕР 42. Бегающие кирпичи.

Однажды я гостил в деревне и мне пришлось вечером посидеть с маленькими детьми. У меня в руках был магнит, подобранный где-то в доме, круглый магнит от радиодинамика. От магнита откололся кусочек, форма которго отдаленно напоминала автомобиль. Кусочек стоял на большом магните, не падая, и поворачивался обратно, если его пробовали развернуть. Дети, оказывается, никогда раньше не видели магнита (им было лет по шесть) и очень заинтересовались. От нечего делать я принялся сочинять. Я сказал, что это волшебный автомобильчик и он может делать разные чудеса, только сейчас он устал. Дети спросили, что, например, он может сделать. Я ответил, что он может сложить разбросанные кирпичи, причем кирпичи будут бежать и сами складываться столбиком. Через пару дней мне совершенно серьезно рассказали, что дети в деревне видели, все как один, чудо: кирпичи бежали сами и складывались столбиком. И меня спросили:

"Как ты смог это сделать?" – никто и не сомневался, что я, каким-то городским фокусом, действительно заставил бегать кирпичи. Кажется, дети тоже не сомневались в этом.

5.6. ЦЕПОЧКА НАРАСТАЮЩИХ ЖЕРТВ. КАК ИДТИ ВПЕРЕД, УНИЧТОЖАЯ СЕБЯ.

Пример 43. Эффект магнитофона.

Только что, набирая текст, я увидел соринку на клавитатуре. Вообще говоря, стучать по клавишам она совершенно не мешала. Правда, немного отвлекала. Я попробовал ее снять, но она упала между клавишами. Теперь она уже вообще не мешает, но я прерываю свою работу, чтобы достать соринку. А работа ведь довольно сложная и важная. Но соринка не вынимается, а лишь проваливается глубже. "Ну нет!" – говорю я ей, почти как живому существу и переворачиваю клавиатуру, чтобы ее вытрясти. Не тут-то было. Я пытаюсь вернуться к работе, но не могу. Приходится идти в соседнюю комнату за скрепками. Разогнув скрепку, я не без труда вынимаю соринку, которяая все так же мне не мешала и даже была невидимой. Теперь я снова могу работать.

Я условно называю этот эффект эффектом магнитофона, потому что впервые наблюдал его у человека, пытавшегося наладить магнитофон. Там все было так же.

Он прервал запись, потому что захотел смазать какое-то колесико. Этого можно было бы и не делать: несмазанное колесико не мешало. Но, чтобы залить смазку, ему потребовалось снять какую-то боле важную деталь и он увидел, что та деталь тоже не в порядке. Исправляя этот деффект, он нашел еще один, более глубокий.

Несмотря на спешку, он не смог возобновить работу, пока не исправил и этот. Но в результате качество работы магнитофона его не удовлетворило (хотя недостатки были несущественны для работы) и он взялся за еще боле серьезный ремонт – стараясь лишь "ради чистого искусства". В этот день свою работу он так и не закончил.

Здесь мы наблюдаем цепную реакцию мотивации: цепочку нарастающих жертв.

Допустим, чтобы исправить деффект номер один, человек жертвует десятью минутами времени. Но он обнаруживает деффект номер два, который требует еще пяти минут.

Десять минут, уже принесенные в жертву, перевешивают возможную жертву пяти. Хотя логики в этом немного, но субъективное ощущение именно таково. Но теперь общая жертва времени – 15 минут. Он находит деффект номер три, для исправления которого нужно еще десять минут. Но пятнадцать потерянных минут снова перевешивают десять и общая жертва равняется уже двадцати пяти минутам.

То есть, ЕСЛИ КАЖДАЯ СЛЕДУЮЩАЯ ЖЕРТВА МЕНЬШЕ СУММЫ ПРЕДЫДУЩИХ, ОНА ПРИНОСИТСЯ. По крайней мере, возникает отчетливое стремление ее принести.

Помните доктора из романа Уэлса "Человек-невидимка"? Того самого, который изобрел невидимость и потом был убит. Если бы в ту минуту, когда он впервые подумал о невидимости, ему сказали: "У вас получится, но вы будете терпеть огромные трудности, вы растратите деньги, вы приведете к смерти родного отца, за вами будут охотиться, стрелять, наконец, вас жестоко убьют." – что тогда?

Возможно, но не стал бы на этот путь нарастающих жертв, если бы знал о нем с самого начала. Но начиналось с маленьких жертв. Каждая следующая была меньше суммы предыдущих – и она приносилась. Жертвы расли. Наконец, смерть отца сделала сумму принесенных жертв такой большой, что она оправдывала почти любую будущую жертву. Человек, разорившийся и загубивший отца ради идеи запросто отдаст этой идее и остальные "мелочи жизни". Он становится фанатиком – человеком, порабощенным идеей.

По такой же схеме развивается драка: тот, кто получил десять сильных ударов, но не отомстил обидчику, считает нормальным получить еще парочку, но отомстить. Десять прошлых оправдывают два будущих. А двенадцать тем более оправдают продолжение драки. По той же схеме развиваются семейные скандалы, кровная месть, проигрыш состояния в казино. В каждом из этих случаев налицо ВРЕМЕННОЕ ПРЕВРАЩЕНИЕ В ФАНАТИКА. Поэтому, наблюдая их, можно изучать фанатизм почти "в лабораторных условиях"

Допустим, некая дама увлеклась особенной религиозной доктриной. Она рассказала об этом подруге, но подруга не поняла и не приняла, отнеслась холодно. В результате ссора с подругой – первая жертва. Но фанатизм всегда требует жертв, они его питают и укрепляют (для этого, кстати, обязательные жертвы в религиях и культах). В результате ссоры вера в новую доктрину усиливается. Подруга рассказывает о произошедшем на работе. Некоторые подшучивают над увлеченной дамой, некоторые шутят зло, некоторые просто чуть отдаляются. Дама принимает и это – и вот уже и коллеги принесены в жертву идее.

Следующими могут оказаться родственники. Потом здоровье. Потом красота, которая уже не волнует. Она перестает читать книги и ходить в театр. Запрещает сыну общаться с врачом – и сын остается инвалидом. Пережив это, дама чрезвычайно укрепляется в своей вере. Потом она начинает раздавать деньги, продает мебель, приводит в пустую квартиру странных людей, распевающих странные песни и превращается в законченную фанатичку. Конечно, не каждый болеет фанатизмом настолько тяжело. Но ведь совсем недавно по стране прокатилась эпидемия фанатизма – эпидемия "Белого братства" Юрия Кривоногова и Марины Цвигун.

ЛЮБАЯ ИДЕЯ, ТРЕБУЮЩАЯ ЖЕРТВЫ – ПОТЕНЦИАЛЬНЫЙ ФАНАТОИД. Согласившись на жертву, вы, в большей или меньшей мере, становитесь ее рабом. Вскоре от вас потребуют новую жертву, потом еще и еще. Ваш мир будет становиться все уже, одноцветнее и проще. Вы войдете в тоннель, из которого нет выхода – ведь все за стенами этого тоннеля для вас уже мертво. Неужели вам нравится это?

И разве не проще и правильнее остановиться в самом начале? Никогда не соглашайтесь жертвовать тем, что вам дорого. Наука требует жертв, искусство требует жертв, любовь и красота тоже требуют жертв, – так говорят вам. Не соглашайтесь: искусство счастливой жизни – в умении обходиться без жертв.

Жертв требует только то, что стремится вас поработить.

5.7. ФАНАТИК

Если сравнивать фанатизм с соматическими болезнями, то больше всего он напоминает опухоль – чаще злокачественную, иногда доброкачественную. Фанатоид раздувается и поражает здоровые "ткани". Вначале человек становится все более и более ограниченным, затем просто гибнет, если случай тяжелый. В одном фильме о шахматистах старый игрок проиграл матч молодому потому что сдало сердце. Его подожили в клинику и предупредили, что если он будет играть в шахматы, то умрет.

Но он все равно встречается с молодым и играет с ним, напоследок. Это сильнее инстинкта самосохранения.

Кто такой фанатик?

Во-первых, это эгоист, любящий лишь себя (или изначально или теперь) потому что преследует лишь собственные цели, верит лишь собственному мнению и не взирает на чужую точку зрения – даже если он заражен идеей человеколюбия. То есть, он довольно неприятен.

Во вторых, это человек со стертой индивидуальностью. Он ничем принципиаьно не отличается от других фанатиков, кроме направленности той идеи, которой он служит. Все его индивидуальные черты съедены разросшейся идеей.

В-третьих, это слабый человек. Фанатоид, как и любая болезнь, поражает ослабленного индивида.

В-четвертых, он не обязательно заразен. Фанатоид гораздо чаще находит своих последователей среди примитивов, чем среди интересных людей. Эти субъекты мало кого могут повести за собой, разве только некоторых из себе подобных. Ярко выраженный фанатик также малопривлекателен, как слишком громкий звук или свет, который режет глаза. Другое дело – человек-личность на НАЧАЛЬНЫХ стадиях заболевания, тогда, когда он уже заражен, но еще не потерял индивидуальной притягательности. Такой бывает заразен не меньше, чем заболевший чумой.

В-пятых, это человек, способный на сверхестественную жестокость, если этого потребует идея.

ПРИМЕР 44. Терроризм

Терроризм есть использование насилия или угрозы насилия для создания атмосферы страха. Террористы избирают своими целями этнические меньшинства, религиозные группы, правительства, партии, средства массовой информации и так далее. Террористические акты известны с давних времен. Еще в первом веке зилоты, иудейская религиозная секта, боролись таким образом против римской оккупации на территории совремнного Израиля. В восемнадцатом веке террористы действовали большей частью из религиозных побуждений. Начиная с девятнадцатого терроризм начинает политизироваться, появляются террористы-революционеры. В конце девятнацатого и в начале двадцатого терроризмом широко пользовались анархисты. Перед первой мировой войной русское революционное движение было в большой мере террористическим.

Во второй половине двадцатого века количество террористических актов возрасло. Они облегчаются технологическими достижениями нашего века. Различные виды автоматического оружия. Мощная взрывчатка, удобная для применения. Оружие массового поражения. Объекты, поражение которых может привести к масшатбной катастрофе, например, атомные станции. Генные технологии, которые обещают просто революционизировать способность человечества к массовым убийствам.

21 декабря 1988 года был взорван самолет над Шотландией. В самолете находились 244 пассажира и 15 членов экипажа. Кроме того, падающие обломки убили 11 местных жителей. 19 апреля 1995 в Оклахоме от взрыва бомбы, разрушившей здание, погибло 168 и ранено 850 человек.

Стандартная модель террористического акта предполагает, что должно быть уничтожено не слишком мало людей – такое количество, чтобы привлечь внимание всего мира, и в то же время не слишком много – так, чтобы не вызвать слишком большой ненависти среди сограждан. Поэтому оружие массового поражения обычно не используется. Однако вероятность его использования с каждым годом растет.

Например потому, что террористические акты становятся уже привычным делом и перестают привлекать внимание – значит, они должны становиться все более жестокими и массовыми. Было много случаев, когда террористические группы использовали или пытались использовать химическое или биологическое оружие, большинство из этих инцидентов незначительны. Кроме одного: использование нервно-паралитического газа апокалиптической японской сектой Аум Синрике. В сентябре 1994 секта впервые применила зарин, а в марте 1995 провела большую атаку в метро в Токио, причем погибли 12 человек и получили повреждения 5000.

Уже есть прецендент: то есть, Идея начала свой путь.

5.8. ИДЕЯ КАК БОГ

Что все-таки может дать человеку беззаветное служение идее? Ведь фанатик, несмотря на ущербность, однобокость и выжженность своей жизни, часто ощущает себя счастливым и если бы ему позволили начать жизнь сначала, пошел бы тем же путем. Урвать от идеи он ничего не может, напротив, он должен отдать ей самого себя и всего себя. И чем сильнее от отдается, тем более счастлив. Здесь мы видим аналогию с половой любовью или любовью к богу.

С того момента, когда ценность идеи стала выше ценности собственной жизни, фанатик ОБРЕТАЕТ УВЕРЕННОСТЬ И СИЛУ, СЛИВ СВОЮ ЖИЗНЬ С ТЕМ, ЧТО ЕЕ ПРЕВОСХОДИТ.

Он обретает спокойствие, сродни спокойствию ребенка, который играет и знает, что мать рядом. Даже если любимая мать наказывает, ребенок в глубине души знает что она права и старается для его блага. Так же воспринимает жизненные трудности и несчастья фанатик – как специально сработанные для его блага: ушла жена, тем лучше, не будет отвлекать от размышлений; попал под трамвай и потерял ногу, тем лучше, я приобрел стойкость и научился терпеть боль; скоро умру, тем лучше, можно подвести итоги и серьезно заняться тем, что никогда не успевал сделать.

Сила, которую он черпает в верности идее, позволяет ему не тратить сил на самозащиту. Вообще, любая защита от трудностей означала бы, что он недостаточно верен идее. Он отдаляется от мелких житейских невзгод и, если и замечает их иногда, то смотрит как сквозь мутное стекло. Естественно, что он не делает тех маленьких ежедневных рутинных вещей, которыми полна жизнь; «текучка» течет мимо него. Он может не стоять в очереди, не здороваться, не искать где подешевле, не зарабатывать себе на жизнь, не заботиться о своем здоровье, не воспитывать своих детей, не поддерживать в беде и пр. Все это он перекладывает на плечи других.

И в этом смысле ему живется легче.

Идея, как и бог, предлагает своему рабу бессмертие – если он будет служить достаточно искренне и плодотворно. Фанатик после физической смерти остается существовать в виде слепка идей – в памяти других, в соедеянном, в оставленных следах, в том шаге, который идея сделала с его помощью. Физически он не существует, но идеи вылупились из него, как из яйца, и продолжили развитие в других людях, но ведь идеи – это и есть единственная его ценность. Поэтому фанатик может умирать без сожаления. Еще одна причина легкой смерти: он не любит этот мир, он не приспособлен к нему, он не от мира сего, а скорее от мира идей – вот он и уходит туда, как к себе домой, почти не страдая при расставании.

Примечание напоследок:

Фанатоид – это состояние, к которому, возможно, стремится любая идея. У меня было довольно сильное побуждение пропустить в этой фразе слово "возможно", то есть, даже эта идея стремилась стать фанатоидом.

ГЛАВА 6 ФОРМЫ ЗЛА. ЛАБИРИНТНОСТЬ.

Свойства химического вещества меняются, если из свободного состояния оно попадает в некоторое соединение. Например, по воде и ее свойствам никак не скажешь, что она состоит из двух газов, один из которых горит, а другой поддерживает горение. Вода, как известно, тушит огонь. Но подобное справедливо и по отношению к людям: человек, включенный в некоторое соединение, зачастую меняет свои свойства. Конечно, не любая межчеловеческая связь изменяет личность человека. Но приведу несколько примеров.

В начале семидесятых Филипп Зимбардо провел замечательный эксперимент: он попросил своих студентов «сыграть» в тюрьму. Некоторые играли роли заключенных, а некоторые – охранников. Через некоторое время «ненастоящая» идея тюрьмы стала превращаться в настоящую: с дейстительной жестокостью, унижениями и настоящей тюремной реальностью. Эксперимент пришлось срочно прекратить. Организация, созданная искусственно, стала творить настоящее зло – как Франкенштейн. Но ведь точно так же овладевает человеком любая организация, а не только тюрьма. Просто в случае тюрьмы болезнь заметнее.

Недалеко от нас есть довольно бедный вычислительный центр, который перебивается мелкими заказами. Там работает немного людей, которые сидят в кабинетах. Эти люди обыкновенны и вполне приятны в общении, если встретить их на улице или вообще во внеслужебное время. Но, попав в стены учреждения, они начинают вести себя иначе: грубо разговаривают с любым посетителем

(посторонним, не входящим в структуру учреждения), дают неверные указания, заставляют ждать, кричат, если кто-то идет не в ту дверь, ведут себя высокомерно, хотя никакими особенными достоинствами не обладают. Стоит лишь выйти из здания и забыть о работе, как эти симптомы морального нездоровья постепенно исчезают.

Как-то мне пришлось в один день побывать в нескольких библиотеках и я заметил удивительную разницу: в маленькой библиотеке работники добры и вежливы; в большой – довольно грубы и злобны. Дело в том, что чем больше организация

(или организованность), чем сильнее растворение в ней, тем больше посторонний человек отличается от своего и тем он дальше. Если в маленькой библиотеке общение было на теплом уровне "я человек – и ты человек", то в большой – на холодном уровне "я деталь механизма – а ты единица труда, предписанного к исполнению". Последний стиль отношений не может быть теплым, но может казаться таким, когда имитация душевной теплоты предписывается как обязательный элемент общения. Сути вещей это не меняет.

То есть, В НЕКОТОРЫХ СЛУЧАЯХ ВКЛЮЧЕННОСТЬ В ОРГАНИЗАЦИЮ СИЛЬНО ИЗМЕНЯЕТ ИЛИ ПОЛНОСТЬЮ ПРЕОБРАЖАЕТ ЛИЧНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА. Если это преображение в худшую сторону, то можно говорить о моральной болезни. Назовем эту болезнь ЛАБИРИНТНОСТЬЮ. Некоторые из ее симптомов довольно известны. Это авторитарность, бюрократизм, стремление необосновано запрещать. До сих пор эти вещи рассматривались в отдельности. Но, возможно, они составляют единое целое.

Наше время – это время организаций и организованности. Организации выстраиваются цепочками или пирамидами, вкладываются друг в друга как матрешки, а над каждым начальником – длиннейшая летстница других начальников, и по отношению к самому верхнему начальнику простой человек опустился в темную глубину. И так же, как есть предел погружению в глубину воды, после которого человеческий организм уже не выдерживает давления слоев, лежащих над ним, так же есть предел погружения в глубину организации – когда личность не выдерживает давления системы. И когда личность умирает, на ее месте оказывается некоторый организационный зомби, моральный труп, способный лишь к выполнению указаний. И заметим, что именно это состояние человека более всего выгодно как самой большой машине, под названием Государство, так и другим машинкам поменьше.

Роль государства еще в 18 веке была ничтожна. Поэтому при абсолютной монархии человек, в своих ежедневных заботах, был куда свободнее, чем в наше время демократии. Сейчас человек живет в паутине обязанностей. Ниточки этой паутины тонки и часто не стесняют движений, но при необходимости могут заставить любого плясать марионеткой. При необходимости нас заставят делать все что угодно и как угодно – вся наша якобы прочная свобода держится только до возникновения такой необходимости.

За пару веков государство выросло в могучую машину, от которой не укроется никто и ни что. Она проникает во все и контролирует все. От вас постоянно требуют: сдать справку, поставить подпись, где-то зарегестрироваться, что-то предъявить, в чем-то участвовать, кого-то поддерживать, кого-то избирать, – но во всех этих случаях вы лично никого не интересуете, обычно даже не имеет значения мужчина вы или женщина, как вас зовут и что вам нравится, вы просто обязаны, как только натянется очередная ниточка, сделать очередное ритуальное движение – как марионетка.

С разрастанием государства оно все больше функций берет на себя.

Инициатива становится не нужна или даже наказуема. Государственная власть знает все, может все и она самодостаточна. Человек теперь лишь смазка для ее шестеренок или топливо для ее множества моторчиков. Незаменимых людей нет.

Человек превращается в функцию. Если вы плохо исполняете функцию, вас заменят другим. Вы как личность для государства не существуете.

"Здоровый человек – здоровое государство", – читаю рекламный лозунг какой-то мединской фирмы. То есть: здоровье человека нужно для того, чтобы была здоровой гораздо более важная структура – государство. А сам человек лишь подручное средство, он, вобщем-то, ничего не значит. Никого не удивляет и, тем более, не возмущает этот моральный перевертыш.

Общество принуждено жить для государства, а не государство для общества, человек живет ради государственной машины. Слуга государства, служу государству, на государственной службе – а ведь на самом деле государство должно служить людям. Условная структура убивает живое тело, скелет оказывается превыше организма.

Вся общественная жизнь сводится к служению государству: бюрократизируется, милитаризируется, деформируется.

Растет численность полиции и растет число преступлений – что здесь первично? И почему здесь прямая зависимость, а не обратная?

Но начнем с самого начала.

6.1. ЛОГИКА ПРОТИВ РАЗУМА

Напомню пример 2:

…я сел на скамейку и стал выдумывать разные причины, по которым должен бросить университет ради армии. Выдумал причины для себя, для родственников, для друзей и для замдекана, потом грустно принял решение, сказав себе, что это самое логичное и правильное в данной ситуации. Я даже сказал себе, что у меня нет другого выхода.

На самом деле реальных причин, по которым можно пойти в армию, у автора этих строчек не было. Были только логические конструкции вроде таких: если мне не нравится учиться, значит, мне не нужно этим заниматься; раз все или многие служат в армии, то ничего особено плохого в этом нет. И еще много подобных умозаключений, каждое из которых верно или кажется верным. Но все вместе они приводят к неразумному, совершенно неразумному результату.

Может показаться, что это только случайность, казус, исключение из правил.

На самом же деле, логика очень часто идет против разума и счастливы те люди, у которых разум побеждает. Например, заботливая мать, прочитав о необходимости спать по режиму, заставляет бедного ребенка спать каждый день по два часа после обеда, несмотря на то, что чувствует и знает, что ребенку это совсем не надо.

Она продолжает мучить и себя и ребенка, потому что следует не разуму, а отвлеченным от практики логическим конструкциям, изложенным в какой-нибудь книге. Другая женщина, хорошо взвесив все варианты, выходит замуж не за того, кого любит, а за того, за кого выйти правильнее – и мучится всю жизнь, потому что полушалась логики, а не своего сердца. Кто-то всю жизнь пьет минеральную воду, которую он не любит, но знает о ее полезности. Кто-то заставляет своего сына избрать карьеру, для которой сын никак не подходит. Кто-то всю жизнь мечтает о собаке, но не заводит себе ее, потому что по каким-то причинам решил, что воспитывать собаку – это большая ответственность. Один мудрый человек, который прожил длинную и содержательную жизнь, как-то рассказал мне, что он знает способ находить правильное решение в любой сложной ситуации. "Вначале нужно сесть, спокойно обдумать, взвесить все «за» и "против", не упустив деталей, и принять самое логическое решение. А потом поступить наоборот." Вся соль в этом "наоборот".

Все утопии и попытки создать общества всобщего счатья и справедливости были основаны на некоторых логических конструкциях. И всегда, с железным постоянством, они заканчивались всеобщим несчастьем и огромной несправедливостью. Логика побеждала здравый смысл.

Мир, в котором мы живем, устроен мудро и красиво, но нелогично, и человеческая жизнь также нелогична, а особенно нелогично счастье человека – любая мелочь может сделать нас счастливыми, а огромная удача может оставить равнодушными. Я например, чаще всего чувствую себя счастливым солнечным утром – просто потому что светит солнце; когда же исполняется что-либо долгожданное, мне некогда быть счастливым, я сразу же переключаюсь на следующую цель. Итак, и счастье и сама жизнь нелогичны и прекрасны порой именно тогда, когда идут вразрез с логикой. Все надоело, бросил все, сел в электричку, вышел в лес на случайной станции – и понял что все еще жив и что жить стоит. Когда же мы пытаемся следовать логическим схемам, вначале теряется счастье и красота жизни, а потом и сама жизнь.

Классический пример убийства логикой разумности это диалог Платона "Государство". Сократ, участник этого диалога, сам человек глубоко честный, стправедливый и нравственный, пытается создать в теории идеальное государство – такое, в котором все люди будут счастливы. Однако логически построенный идеал получается с душком – от него несет тоталитарной диктатурой, а порой и концлагерем:

"Прежде всего нам, вероятно, надо смотреть за творцами мифов: если их произведение хорошо, мы допустим его, если же нет – отвергнем. Мы уговорим воспитательниц и матерей рассказывать детям лишь признанные мифы."

Пока что "уговорим". Но уже на следующей странице – более тревожное "заставим":

"…и поэтов надо заставить об этом писать в своем творчестве."

Далее предполагается «вычеркивать» различные места из Гомера и не потому, что они плохи, а потому, что они хороши и приятно очаровывают.

Дальнейшеее рассуждение приводит к тому, что юноши не должны быть слишком смешливыми, то есть ограничение накладывается уже на характеры. Потом, совершенно логическим путем приходят к тому, что в литературе нужно запретить использование прямой речи и поощрять лишь косвенную. Потом предлагается вообще изьять некоторые стихотворные размеры, музыкальные лады и инструменты (это созвучно с тем, как во времена Сталина запрещали некоторые «несоциалистические» музыкальные интервалы), прогнать из государства флейтистов, а сохранить лишь тех, кто играет на лире, кифаре и свирели.

Затем идет просто прекрасный логический переход:

"Так вот, неужели только за поэтами надо смотреть и обязывать(!) их либо воплощать в своих творениях нравственные образы, либо уж совсем отказаться(!) от творчества? Разве не надо смотреть и за остальными мастерами?"

Но все это – пока только цветочки. Логика приводит к отрицанию эротизма:

"В создаваемом нами государстве ты установишь (какое слово!), чтобы влюбленный был другом своему любимцу, вместе с ним проводил время (даже это нуждается в законодательном установлении!) и относился к нему как к сыну во имя прекрасного, если тот согласится. А в остальном пусть он так общается с тем, за кем ухаживает, чтобы никогда не могло возникнуть даже предположения, что между ними есть нечто большее." И еще: "…нельзя привносить и наслаждение: с ним не должно быть ничего общего у правильно любящих или любимых…" Обратим внимание на словосочетание: "правильно любящих". Вот уже и любовь кастрирована логикой.

Очень похоже на СССРовское: "у нас секса нет".

Дальше совершенно жуткий пассаж о судье и враче:

"Оба они будут заботиться о гражданах, полноценных в отношении как тела, так и души, а кто не таков, кто полноценен лишь телесно, тем они предоставят вымирать; что касается людей с порочной душой, и притом неисцелимых, то их они сами умертвят."

Затем описывается быт идеальных людей: "Прежде всего никто не должен обладать никакой частной собственностью, если в том нет крайней необходимости.

Затем, ни у кого не должно быть такого жилища или кладовой, куда не имел бы доступа всякий желающий." То есть, гражданам запрещают всякую приватную жизнь.

Хороший гражданин должен быть абсолютно прозрачен и всегда на виду.

"Количества припасов должно хватать стражам на год, но без излишка".

Отметим этот интересный момент: почему на год, а не на тринадцать месяцев или на десять?

Год – это случайная круглая цифра, пришедшая в голову законодателю – а все жители государства обязаны теперь согласовывать количество своих припасов с этой цифрой. Точно также одно древнее государство устанавливало какого размера каждый из рабов должен носить колпак – как будто раб сам не способен решить такой простой вопрос, как будто кто-то пожелает носить колпак не по размеру. А если и пожелает, то что с того?

Мысль, созидающая государство, идет дальше:

"Прежде всего им (тем, кто блюдет государство) надо оберегать государство от нарушающих порядок новшеств…" Итак, мы пришли к запрету новшеств, то есть, к остановке прогресса. Дальше предлагается регламентировать игры детей, стрижку, одежду, обувь и так далее.

В конце концов участники диалога приходят к логическому выводу о том, что жен и детей нужно сделать общими. Здесь они уже совершенно ясно ощущают, что идут против разума и здравого смысла, поэтому звучит нечто вроде извинения:

"Вероятно, многое из того, о чем мы сейчас говорим, покажется смешным, потому что будет противоречить обычаям, если станет выполняться соответственно сказанному." Но все-таки упорствуют: "Все жены этих мужей должны быть общими, а отдельно пусть ни одна ни с кем не сожительствует. И дети тоже должны быть общими, и путь родители не знают своих детей, а дети – родителей."

"…правителям потребуется у нас нередко прибегать ко лжи и обману – ради пользы тех, кто им подвластен."

"…потомство лучших мужчин и женщин следует воспитывать, а потомство худших – нет…"

"Женщина пусть рожает государству (заметим: государству!) начиная с двадцати лет и до сорока…"

"Из числа же братьев и сестер закон разрешит сожительствовать тем, кому это выпадет при жеребьевке…"

И так далее – так логика побеждает разум.

6.2. ЛАБИРИНТ. ПРИПИСЫВАНИЕ СОБСТВЕННЫХ ЦЕННОСТЕЙ.

Издалека не видны индивидуальные ценности человека. Так философ, рассуждая о людях вообще, видит их похожими на самого себя. Но философ – это редчайшее исключение из правил, поэтому трудно найти многих подобных ему. И, предписывая другим собственные блага, на самом деле он предписывает им величайшее зло. Если бы греческие боги, которые питались нектаром и амброзией, из самых добрых побуждений посадили на эту диету всех людей, то люди бы просто вымерли. Другой философ, Ульянов-Ленин, говоря об обществе будущего, утверждал, что все будут трудиться, а после трудового дня каждый будет идти и работать еще одну смену, управляя государством. Государством будут управлять все, каждая кухарка. Он считал, что таким образом делает людям благодеяние. Он всю свою жизнь с увлечением занимался политикой, не желая ничего другого – поэтому полагал, что это занятие привлекательно для всех. Но заставьте людей работать в два раза больше, причем вторую смену бесплатно, и спросите как им это понравилось.

Понятно, что они ответят. К тому же политика для многих отвратительна сама по себе.

Сократ говорит о идеальных стражах:

"Столуясь все вместе, как во время военных походов, они будут и жить сообща. А насчет золота и серебра надо сказать им, что божественное золото – то, что от богов, – они всегда имеют в своей душе, так что ничуть не нуждаются в золоте человеческом, да и нечестиво было бы, обладая тем золотом, осквернять его примесью золота смертного… Им одним не дозволено в нашем государстве пользоваться золотом и серебром, даже прикасаться к ним…"

Снова он приписывает другим свои собственные ценности. Логическое доказательство не столько доказывает, сколько оправдывает собственное мнение по данному вопросу. То же самое мы наблюдали при идейной горячке: когда человек увлекается чем-то новым и ненужным и подбирает довод за доводом так, чтобы оправдать свой неправильный поступок. Так и Сократ подбирает довод за доводом, чтобы оправдать некоторую идею, в которую он уже верит. А сама вера ведь не нуждается в разуме и логике. Видимость доказательства нужна только для того, чтобы склонить в свою веру других. Просто сам Сократ всю жизнь прожил, не задумываясь о богатстве, не собирая золота и серебра, ему это нравилось, но совершенно не очевидно, что такой же образ жизни будет пригодным для других.

Все вышесказанное относится не только к философу, но и к любому человеку, который по роду своих занятий смотрит на людей сверху вниз и издалека. Это относится к любому руководителю, законодателю и даже отцу семейства. «Найдя» какой-нибудь метод решения проблемы, такой человек сразу же указывает другим, что им нужно делать, но, во-первых, он приписывает им собственные ценности, а во-вторых, так как смотрит издалека, не видит деталей. В-третьих, он может просто ошибиться. Логическое решение, естественно, не решает проблемы. Тогда вопрос, в измененном виде, рассматривается снова и принимается следующее решение, которое добавляется к предыдущему. Но следующее решение ничего не дает по тем же причинам – и цикл повторяется. Так на человека накладывается ограничение за ограничением, путы за путами, выстраивается стенка за стенкой, пока не образуется ЛАБИРИНТ.

Итак, первая особенность лабиринтного мышления – приписывание другим собственных ценностей.

6.3. АБСТРАГИРОВАНИЕ

Вторая особенность – это абстрагирование от конкретного человека, дела, процесса, места, времени и от конкретных обстоятельств.

Лабиринтный человек иногда не обладает ничем реальным, ни деньгами, ни имуществом (я не имею ввиду его личное имущество), ни даже собственной должностью, которую он всегда может потерять или сменить – он занимается только игрой символов, живет в собственной, в виртуальной реальности и жизненная конкретика для него не более реальна, чем компьютерная игра. Но сегодня он имеет всю власть в обществе, и трагедия случается там, где его виртуальная реальность начинает подавлять реальность здорового человека.

"Мы люди маленькие", – говорит лабиринтный человек, или наоборот, "мы люди большие, – думает он, – потому что мы сидим в большом кабинете." Ценность человека определяется для него регалиями и должностями, а не фактическими способностями и заслугами.

Отсюда и лабиринтный карьеризм, странный и чуждый свободному человеку.

Главная цель лабиринтного человека – сделать карьеру, то есть пересесть из одного кабинета в другой. Есть американский фильм, где женщина-секретарь проявляет головокружительную сноровку и изобретательность, чтобы заинтересовать большого босса своим проектом и в результате сесть в такой же кабинет, как у ее прежней начальницы. Она все же садится в новый кабинет, этим подразумевается классический хеппи-энд; камера показывает громадное здание, полное сотен точно таких же кабинетов и никто не замечает иронии – а ведь наша героиня навсегда растворилась как личность в этом муравейнке офисов.

Нельзя сказать, что лабиринтный человек не имеет своего мнения, однако он не вырабатывает мнение сам, а усваивает и присваивает мнение, спущенное свыше.

Поэтому он способен легко сменить мнение на противоположное, без тени сомнения и без колебаний – потому что мнение определяется приказом или циркуляром, а циркуляры выпускаются все новые.

ПРИМЕР 45. Цитата. Дж. Оруэлл, «1984»

Именно в этот самый момент объявили, что Океания не воюет с Евразией.

Океания воюет с Востазией, а Евразия – союзник…

Оратор говорил уже минут двадцать, когда на трибуну поспешно поднялся посыльный и сунул ему в руку листок. Карлик развернул и прочел его, не прерывая речи. Ни голос, ни манера говорить не изменилась, не изменилось и содержание речи, но все имена и названия неожиданно стали другими… Оратор, по прежнему сжимая одной рукой микрофон и чуть наклонившись вперед, рвал воздух свободной рукой и как ни в чем не бывало продолжал свою речь. Еще через минуту возобновились дикие крики толпы. Ненависть кипела, как и раньше, просто изменилась мишень.

Конечно, мгновенное изменение мнения, подобное описанному, в жизни не встречается. Для того, чтобы изменить мнение на противоположное, лабиринтному человеку требуется несколько часов, дней или даже недель. Это время уходит на то, чтобы переубедить себя, чтобы в свете нового приказа или постановления проанализировать свой опыт, найти в нем ошибки и эти ошибки исправить – и тем вернее убедиться в безошибочности "высшего разума".

Когда я вхожу в любое помпезное здание: будь то здание института, госучреждения или театра, я всегда прохожу сквозь лабиринт. Дело в том, что из множества дверей, обычно стеклянных или полупрозрачных, стоящих в два ряда, открыты только две. Обычно эти двери не стоят друг напротив друга, поэтому любой посетитель должен, проходя, сделать двойной зигзаг. Это вариант средней тяжести. Но чем более помпезно учреждение, тем лабиринт сложнее. Простой прием

– это поставить через весь просторный холл полосу передвижных металлических заграждений, оставив единственное отверстие, а возле него посадить вахтера, обожающего "не пущать". Топология такова, что любому входящему приходится делать еще один зигзаг. Я еще ни разу не видел, чтобы кому-то пришло в голову просто взять и открыть все двери. Может быть, они не открываются никогда.

Тогда для чего же они служат? ЕСЛИ БЫ ЭТОТ ЛАБИРИНТ БЫЛ ПРОСТО БЕСПОЛЕЗЕН, ЕГО БЫ НЕ ПОВТОРЯЛИ с такой тупой настойчивостью везде, где только можно.

Одна из особенностей лабиринтного мышления в том, что человек воспринимается и должен восприниматься абстрактно, как элемент списка, как единица отчетности. Для этого человек должен быть отодвинут как можно дальше.

Именно для этого создаются всякие запреты, заграждения и заборы – чтобы не подпускать людей близко, чтобы они оставались бюрократическими единицами, а не людьми – ведь с живым человеком невозможен чисто прагматический стиль отношений.

Отношения между людьми всегда этичны – в ущерб прагматичности – то есть, в ущерб интересам Организации. Если школьный учитель во время выставления оценок впустит детей в класс, то оценки будут выше – учитель будет видеть глаза детей, их лица, будет лучше чувствовать их нужды. Если поговорить с нищим на улице, то дашь ему больше. Любая теплота и человечность в отношениях искажает реальное положение вещей и приносит Организации вред. Исключением является условная вежливость, выученная доброжелательность и отрепетированная улыбка, необходимые для привлечения клиентов. Но это фиктивная теплота, эту маску надевают с целью обмануть вас; ваша личность по-прежнему никого не интересует. Попробуйте войти в душевный контакт с представителем Организации – вы сразу же натолкнетесь на стену. Возможно, вас примут за душевнобольного.

Так же как для человека верующего причина всего и источник всего есть Бог, то для лабиринтного человека причина и источник всего – управление. Но РАЗ УПРАВЛЕНИЕ ЕСТЬ ПРИЧИНА ВСЕГО, ТО ЛЮБЫЕ ДЕЙСТВИЯ ПО УЛУЧШЕНИЮ РЕАЛЬНОСТИ

ЗАМЕНЯЮТСЯ РЕОРГАНИЗАЦИЯМИ УПРАВЛЕНИЯ ИЛИ ИЗДАНИЕМ ЦИРКУЛЯРОВ (большая часть шестеренок лабиринта вращается, сцепляясь лишь друг с другом, но не с реальностью – реальность не существует, есть показатели, которые как-то отражают реальность: во-первых, искаженно, во-вторых, намеренно искаженно). Любые исправления заменяются наказанием виновных, причем наказание, в свою очередь, заключается в издании некоторых обвиняющих документов, например, в вынесении выговора.

ЛАБИРИНТНЫЙ ЧЕЛОВЕК ВРАЖДЕБЕН ВСЕМУ, ЧТО МОЖЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ БЕЗ УПРАВЛЕНИЯ И КОНТРОЛЯ а потому враждебен любым человеческим чувствам и иррациональности поведения. Методика Дейла Карнеги – методика лабиринтного манипулятора, попытка расширить область управления и контроля, перенеся их на сферу человеческих чувств. Друзей, говорят нам, нужно приобретать, как приобретают машины или яхты. Все люди любят собственное имя – поэтому называйте их по именам.

Улыбайтесь – и клиент почувствует к вам расположение.

К счастью для нас, такие простые закономерности выполняются лишь в недрах лабиринта.

Управление человеком переходит в управление всем остальным, живой и неживой природой. Меня всегда удивляло, почему на городских газонах скашивают траву, если высокая трава гораздо красивее? Что может быть прекраснее густой травы высотой по колено? Но лабиринтный человек никогда не забирается в горы, в глубину леса, он не знает что такое настоящая высокая трава. Ему милее подстриженный бобрик. Бобрик – это идея травы, это трава в наиболее абстрактной форме. Впрочем, при тяжелой форме лабиринтности предпочтительней окажется пластиковая трава или просто пластик, покрашенный в травяной цвет. Вера во всемогущество управления превосходит и власть законов природы: и вот бригада рабочих кладет асфальт в дождь, а месяц спустя новая дорога покрывается дырами.

В недалеком прошлом урожаи у нас собирали раньше срока (!), столовые работали на сэкономленных (!) продуктах, а еще раньше «успешно» перевоспитывались сорта растений.

6.4. ЗАПРЕТ КАК ПРОСТЕЙШЕЕ РЕШЕНИЕ

ПРИМЕР 46. Война пожарников против города

На окраине города стоит большой спортивный комплекс, который подчиняется пожарной части. Почти половину площади занимает полногабаритное футбольное поле, на котором много лет вообще никто не играл, а сейчас играют раз или два в году. Поле подстригают, поливают и ставят на нем флажки – вот и все, для чего оно нужно. На территории комплекса гуляют женщины с колясками, ездят велосипедисты, тренируются бегуны, отдыхают дети. Вобщем, это единственное место отдыха для всей окрестности. Но однажды кто-то из детей сломал скамейку.

И начальник принял мудрое решение: изгнать всех людей с территории.

На входе поставили вертушку, посадили дежурного, который сообщал, что отныне вход воспрещен. Тогда дети полезли через стену. В ответ на это была организована охрана с собаками, с милицией и газовыми балончиками. Первую боевую стычку город проиграл и стадионы вымерли на несколько недель.

Потом снова начали появляться спортсмены. Они перелазили через стены и, првильно рассудив, что не делают ничего плохого, проникали на спортплощадки.

Подходил охранник с собакой и говорил: "я все понимаю, но мне приказано". Собака громко гавкала и споры были бесполезны.

Но как раз через спорткомплекс проходила дорога, по которой многие огородники добирались до своих огородов. Никто из них не хотел идти в обход.

Вначале люди просачивались через щель в заборе. Тогда пожарное начальство распорядилось щель закрыть. Вечером на одну из женщин, которая шла в обход, напали. Возмущенное население разломало бетонную стену и таким образом утвердило свое право ходить по родной улице. В ответ на это пожарные установили высокую плату за пользование площадками. Спортсмены выкручивались кто как может, но платили совсем чуть-чуть. Сразу же объявились такие пожарники, которые клали деньги себе в карман, такие, кто испугался угроз (футболисты просто пообещали набить морду), но оказались и честные, которые приходили регулярно и выдавали квитанции. Объявились и такие, которые напивались и дебоширили. И все, приходя, говорили: "не нужны нам ваши деньги, лучше вы сами сюда не ходите". В результате этой бессмысленной войны не стало лучше ни начальству комплекса, ни пожарникам, ни, тем более, жителям города. Когда в ближнем парке горел корпус самолета, собравшееся население радостными возгласами встречало каждую ошибку и оплошность пожарников, а пожарники орали на зрителей и обещали облить их пеной. Корпус самолета сгорел до тла.

Фундаментальным принципом лабиринтного мышления является запрет. Запрет как решение аналогичен гильйотине как средству от перхоти. Там рубят голову, чтобы избавиться от маленькой детали этой головы, а тут, чтобы наказать одного провинившегося, наказывают целый район города.

НЕ ИМЕЯ ВОЗМОЖНОСТИ ЗАПРЕТИТЬ МАЛОЕ, ЛАБИРИНТНЫЙ ЧЕЛОВЕК ЗАПРЕЩАЕТ БОЛЬШОЕ, на всякий случай, чтоб уж не ошибиться. Так, наряду с наркотиками, запрещены различные психотропные вещества, совершенно необходимые больным людям – теперь больным приходится преодолевать вдесятеро больше препятствий, как будто им своих бед мало. Из-за того, что стало жарко и возрасла вероятность лесного пожара ВСЕМУ населению запрещают вход и въезд в хвойные леса. Многие лишаются единственной возможности отдохнуть на природе.

В любом случае запрет это лишь одно из возможных решений – часто наихудшее и наименее логичное, как с гильйотиной. Нет хороших запретов, но одни запреты хуже других. Можно ввести коэффициент несправедливости запрета: количество людей, несправедливо обиженных или ограниченных в правах поделить на количество людей, которых действительно следовало бы ограничить. В случае закрытия спорткомплекса этот коэффициент – около тысячи. В том случае, когда запрещают доступ в леса, еще больше – десятки или сотни тысяч.

Можно было бы назвать этот коэффициент еще и коэффициентом гнусности, ибо лабиринтный запрещатель, ограничивая и унижая в правах тысячи людей, поступает гнусно.

Вместо запрета проникать в леса можно было бы установить достаточно высокий штраф за разведение огня в этих лесах – такой, чтобы суммы штрафов покрывали убытки возможных пожаров, ведь дым от костра заметен за многие километры – не скроешься. В этом случае коэффициент несправедливости был бы не больше сотни.

Можно бы придумать и более правильную систему наказаний – лишь за незатушенные костры, достаточно просто поломать голову. Но лабиринтный человек не утруждает себя анализом ситуации – он выбирает запрет – как простейшее из решений.

Запрет никогда не решает проблему полностью – так же как стена, построенная в чистом поле, не предградит доступ всем. Однажды я видел запертые ворота, стоящие посреди степи, ворота без всякой стены; стена, видимо, давно разрушилась – бывает и такой запрет, запрет-видимость.

Запрет-видимость служит запрещающему не только для "спасения лица", на самом деле это одна из самых подлых и коварных разновидностей запрета: если запрет свободно нарушается каждым, то, при необходимости, любого можно законно покарать за нарушение. Для этих же целей служит запрет-невозможность: вам запрещают то, что невозможно запретить, а потом карают, чтобы заставить вас быть послушнее. Существует и запрет-противоречие: вам запрещают две противоположные вещи – и в любом случае вы оказываетесь виновны. С помощью таких методов лабиринтный руководитель может держать в постоянном страхе и подчинении целые коллективы.

Приведу несколько правил поведения, полезных в том случае, если вы попали под начало к лабиринтному руководителю. Итак, правила техники безопасности.

Правило 1. Вы постоянно подвергаетесь беспричинным унижениям, обычно мелким, но иногда вас унижают "напоказ". Оставайтесь спокойны и не принимайте близко к сердцу.

Правило 2. Старайтесь пореже возмущаться, это совершенно бесполезно. Тот, кто возмущается, в случае любых неудач в общей работе становится козлом отпущения.

Правило 3. Не идите на поводу у бунтарей, действуйте только самостоятельно.

Бунты часто провоцируются, чтобы выявить недовольных.

Правило 4. Если ваши способности в любой области выше, чем способности вашего руководителя, не демонстрируйте их, это будет воспринято как оскорбление.

Правило 5. Если успех вызван вашими собственными усилиями, то он воспринимается не как ваша заслуга, а как ваша вина.

Примечание: здоровые люди, попав под начало к лабиринтному руководителю, могут просто сойти с ума, отыскивая причины бессмысленных придирок. Так и не найдя этих причин, они пробуют поднять свой авторитет своим качественным трудом, дисциплинированностью, своими новыми идеями и пр. Но это лишь усугубляет ситуацию. Выход в другом: если вы не тщеславны, попробуйте сделать вашего руководителя соавтором ваших успехов.

Правило 6. Обязательно давайте отпор всякой демонстрации превосходства, даже самой ничтожной и вздорной, даже не задевающей вас – иначе вас никогда не оставят в покое. (см. следующее правило)

Правило 7. Если вы отступаете от правила 6, то вы будете подвергнуты более существенным унижениям.

Правило 8. Не хвалите своего руководителя, иначе отношение к вам окружающих ухудшится – коллектив его не любит. (см. следующее правило)

Правило 9. Если вы хвалите своего руководителя, то он вас накажет, но не за похвалу, а в угоду коллективу.

Правило 10. Постоянно демонстрируйте свое превосходство перед теми, кто не умеет этого делать. Но не делайте это в обидной форме – проще всего помогать им в работе. (см. следующее правило)

Правило 11. Если вы не умеете продемонстрировать свое превосходство ни перед кем, то агрессия сверху будет направляться на вас.

Правило 12. Не участвуйте в предлагаемых вам сомнительных операциях – это способ связать вам руки.

Правило 13. Не показывайте своего интереса ни к чему и своей увлеченности ни чем. Любовь, интерес и заинтересованность – это три точки, которые остаются беззащитными при любой обороне. Если вы не следуете этому правилу, то в критический момент ждите удара ниже пояса.

Правило 14. Объясняйте свои действия просто – тогда они будут понятны вашему руководителю. Лабиринтный человек не терпит непонятностей.

Правило 15. Помните эти правила и почаще прощайте. Когда не можешь помочь, нужно простить.

Но на самом деле запрет еще более несправедлив. Если мы установим большой забор в качестве средства от воров, то честные люди не смогут свободно ходить, а воры просто перелезут через него. То же самое происходит и с любым запретом – в действительности он портит жизнь лишь "невиновным", а «виновные» находят способ его обойти. В результате оказывается необходимым добавить следующий запрет, потом еще один и так далее. Так выстраивается лабиринт.

Еще один недостаток запретов в том, что их выполнение нужно как-то контролировать. Расходы на тотальный контроль обычно превышают потенциальные выгоды от самого запрета. Поэтому контролировать невыгодно. А раз невыгодно контролировать, то ПРОЩЕ ВСЕГО УНИЧТОЖИТЬ САМ ОБЪЕКТ КОНТРОЛЯ. Многие полезные начинания погибли из-за того, что какие-то службы не могли гарантировать стопроцентный контроль.

Еще несколько разновидностей запретов:

1. Запрет в "воспитательных целях" – чтоб им неповадно было; а то они совсем обнаглеют; пусть понимает субординацию; чтоб много о себе не мнил, и так далее.

2. Запрет "ах так, так я вам покажу!" За деньги, истраченные на войну пожарников с городом, можно было бы несколько раз заменить все скамейки на стадионе. И в любом случае затраты на всю поднятую кутерьму не сравнимы со стоимостью скамейки. Но «показать» очень хочется.

3. Запрет "чтоб жизнь медом не казалась". Обычная практика в армии, тюрьме, школе и других морально нездоровых местах. Из таких соображений директор заставляет школьниц носить некрасивую форму. На самом деле сама эта директор сама страдала из-за некрасивой формы в детстве, а теперь считает справедливым, чтобы так же страдали и другие.

4. Запрет как предварительная месть. Допустим, что лабиринтный чиновник видит и знает, что другой человек прав и все равно возьмет свое; тогда именно по этой причине он ставит ему палки в колеса. "Если другой сможет то, чего не могу я, он меня этим обидит и унизит", – такова подоплека. Интересно, что девушка, мучая и терзая влюбленного, за которого все равно решила выйти, так же предварительно мстит ему за будущие семейные неурядицы.

5. Запреты на всякий случай – как бы чего не вышло. Если нет времени, желания или ума, чтобы разобраться в ситуации, то лучше просто запретить.

6. Запрет как снятие стресса: начальник в гневе успокаивается, запрещая что-нибудь совершенно невинное. Так же поступает и родитель в плохом настроении.

7. Запрет "святее папы римского" – так запрещают, если есть вероятность того, что начальство не одобрит. А начальство теперь не вынуждено запрещать само и остается "чистым", а потому ценит таких «святых» подчиненных.

6.5. ТЕХНИЧЕСКИЕ ДЕТАЛИ

То, что можно потерять, выдают только один раз – по неизвестной причине.

Каждая комната имеет свое собственное представление о нерушимых правилах; это доказывает, что прямо в этой комнате правила и выдумываются.

Любая цепочка имеет максимальное количество звеньев.

В каждом звене цепочки информация искажается.

Между двумя соседними звеньями цепочки всегда будет максимальное расстояние: в пространстве, во времени, в количестве дверей, в трудности допуска, в количестве неизвестных.

Если вы, наконец, нашли кабинет нужного человека, этот человек со вчерашнего дня – в другом кабинете.

Все, что должно работать, работает в самом неудобном месте и в самое неудобное время.

Если ждать нужно долго, организация будет работать с посетителями два часа в день и один день в неделю.

Если ждать приходится многим, то сесть будет негде.

Размер помещения для ожидания обратно пропорционален количеству ожидающих.

Если вам нужно только спросить, вас никуда не пустят.

Если вам нужно сообщить, вас тем более не пустят – правдивая информация никому не нужна.

Все, что неудобно или долго писать, нужно писать печатными буквами – для создания видимости компьютерной обработки.

Если многим нужно заполнять бланки, то в наличии имеется лишь один стол и ни одного стула.

ЦЕННОСТЬ ВАШЕГО СВОБОДНОГО ВРЕМЕНИ РАВНА НУЛЮ и только нулю.

Каждому частному звену наплевать на вас, потому что вы слишком далеко и абсолютно неосязаемы.

Те же звенья, которые видят вас, не хотят вас видеть.

Если вы хотите работать, вам придется отбиваться от указаний сверху.

Если вы не хотите работать, можете спускать свои указания другим.

Любая реформа состоит из множества мелких постановлений, каждое из которых не противоречит реформе, но все вместе делают ее невозможной.

Любой указ издается в форме, позволяющей его же блокировать.

Но все это только кажется абсурдным, а на самом деле чрезвычайно полезно – иначе зачем устраивать столько возни? Давайте рассмотрим: каким образом полезно и полезно для кого.

6.6. ФУНКЦИЯ ЛАБИРИНТА

Вы попадаете в лабиринт в двух случаях: если вам что-то нужно от организации, и если организация чего-то требует от вас. Если же органицация вас о чем-то просит (обычно ей нужны ваши деньги, которых вы можете и не дать), она ведет себя совершенно иначе. Но нас интересует именно случаи моральной болезни, поэтому последний вариант мы не рассматриваем.

В 1967 году было обнаружено новое, но впрочем, вполне естественное психологическое явление, которое назвали выученной беспомощностью. Собаку закрепляли в станке и били током, так что она не могла избежать боли. Когда собака хорошо научилась быть беспомощной, ее выпускали из станка. Теперь, чтобы избежать удара током, ей нужно было всего лишь выпрыгнуть из ящика – нет ничего проще. Но собака не убегала – она ложилась на пол и беспомощно сносила боль, которой запросто могла бы избежать. Те же результаты получили и для других животных. Но у человека беспомощность формировалась с большим трудом.

Например, если кто-то мог выключить визжащий звук поворотом рычага, то он это и делал даже после обучения беспомощности – хотя делал заметно хуже.

На самом деле, человек, который в отличие от собаки, способен мыслить, должен искренне верить в то, что он не сможет повернуть рычаг, причем рычаг здесь же под рукой и никто и ничто не мешает его поворачивать. Такого поведения действительно сложно добиться. Но давайте отойдем от голого эксперимента и оглянемся вокруг. Мы сразу увидим несколько областей человеческой жизни, в которых выученная беспомощность проявляется очень ярко.

Во-первых, следует отметить просто ужасающие степени отупения, до которых порой доходит в старших и средних классах смышленый, вроде бы, первоклассник.

Если с самого начала, в течение многих лет, он учится тому, что не может выполнить заданий, предложенных учителем, то со временем он будет научаться все большей и большей неспособности. В каждом классе есть несколько таких привычных тупиц, а иногда их больше половины. Интересно, что они могут неплохо разбираться в делах, не связанных со школой, и проявлять достаточную смекалку.

Во-вторых, это люди испытывающие затруднения в общении, – те, которые в свое время получили болезненный опыт, сравнимый с болью собаки в станке.

В-третьих, это большинство тех, кто живет и выживает при тоталитарных диктаторских режимах.

В-четвертых, это люди, которые сталкиваются с организацией.

Человек научен не только проигрывать в споре с организацией, человек научен вообще не начинать этот спор, как заведомо бесполезный. Человек приучен подчиняться воле организации пригнувшись и тихо скуля – как собака, которую снова и снова бьют электричеством. На это направлена каждая мелочь – даже окошки в киосках и справочных делают на такой высоте, чтобы человек всякий раз унижено изгибал спину. Человек против организации всегда проигрывает, так он научен. Можно возразить, что, мол, в приличных странах человек может подать в суд на организацию и выиграть. Но в этом случае он просто прибегает к помощи более сильной организации – государства, которая побеждает менее сильную.

Сам же человек бессилен.

Все мучения и унижения, которые претерпевает человек, сталкивающийся с организацией, направлены на то, чтобы он ощутил свою беспомощность в сравнении с нею, как можно лучше обучился этой беспомощности и, таким образом, научился подчиняться. В идеале это позволяет организации не общаться с человеком, а обращаться с ним, как с вещью, лишенной воли.

Это знают начальники, тыкающие подчиненным или орущие на них. Это знает милиционер или полицейский, унижающий подозреваемого, чтобы он вернее сознался.

Это знает каждый вояка, издевавшийся над новобранцами. И для этого строятся лабиринты.

Есть и вторая функция лабиринта: увеличивать трудность действия. Это действительно полезно в некоторых случаях. Например, многие люди не разводятся только потому, что для этого им потребуется пройти лабиринт. Многие люди не идут вообще на контакт с организацией по этой причине. Таким образом организация отсеивает случайных людей и значительно облегчает себе труд.

6.7. ШЕСТЬ НЕОБХОДИМОСТЕЙ

а) необходимость запутанности

Документы, циркулирующие в организации лабиринтного типа, должны быть максимально запутаны, написаны особенным слогом, очень тяжеловесно, с использованием устаревших и канцелярских выражений. Это своего рода шифр, настолько темный и специфический, что не поддается проверке со стороны неспециалиста. Поэтому человек со стороны всегда чувствует себя некомпетентным и, даже имея желание, не может осознанно повлиять на деятельность организации. Кроме того, запутанность позволяет в неявном виде противоречить логике, здравому смыслу, духу закона, а иногда и его букве – то есть, позволяет неподконтролько творить что хочешь и как хочешь.

б) необходимость численности

Функции в организации должны быть как можно сильнее разделены и распределены между ее членами. Чем более цельно какое-нибудь дело, тем сильнее оно должно быть разложено по цепочке кабинетов и исполнителей. Чем больше численность персонала, тем более специфическую работу выполняет каждый. Это не позволяет проверить работу каждого конкретного лица. Документ собирается как автомобиль, на конвеере – поэтому распределяется вина за неверный документ, легче "прятать концы в воду", это же не позволяет реформировать механизм организации, так как в «идеальном» случае он НЕПОСТИЖИМ.

в) необходимость лишней отчетности

Лабиринтная организация стремится как можно более запутать и увеличить отчетность – для того, чтобы обеспечить полную занятость своим лишним членам – тем, которых держут ради создания длинных цепочек.

г) необходимость тайны

Все, что происходит внутри организации, должно быть таинственным и даже чуть священным, во все важное новичка постепенно посвящают, самое существенное передается из уст в уста и не записано ни в каких учебниках. Неписанные правила так же сильны, как и писанные. Эта таинственность позволяет каждому члену организации чувствовать себя в относительной безопасности: "любой новый работник не сможет функционировать на моем посту, так как непосвящен в тайну – значит, я незаменим".

д) необходимость беспорядка

Идеальный порядок не нужен, потому что тогда сама организация станет не нужна: тогда будет нечего согласовывать, утрясать и состыковывать.

е) необходимость глупости

Идеальным является полное отсутствие разума у большинства членов органицации; они как счетные палочки должны перекладываться из одной кучки в другую, без понимания, без смысла, без собственного мнения. Тогда все предыдущие необходимости реализуются в полном объеме и организация въедается в ткань общества крепко и неустранимо – как въедается в ткань брюк капля пролитых химикалий.

6.8. АВТОЛАБИРИНТНОСТЬ

Когда-то человека изображали в виде двух пересекающихся линий, которые образовывали два конуса: один бесконечно расширяющийся конус означал внешний мир, а другой, столь же бесконечный, – мир внутренний. Все, что есть во внешнем мире, может проецироваться вовнутрь. Соответственно этому, вовнутрь может проецироваться и лабиринт.

Мы любим запрещать самим себе, а человек, больной лабиринтностью, делает это постоянно. Мы устанавливаем для себя обычные лабиринтные запреты с высокой степенью несправедливости. Я знал девушку, которой не повезло с первой любовью и она поклялась сама себе не выходить замуж раньше двадцати восьми. Другая в такой же ситуации поклялась выйти замуж за первого встречного – и почти вышла, едва-едва удержали. Любое самоубийство – это запрет на жизнь самому себе: от того, что в жизни оказалось несколько очень неприятных деталей, самоубийца отменяет жизнь как целое, со всем хорошим, что в ней есть.

Человек, который живет в несвободной стране, не может свободно высказывать свои мысли. И, со временем, он перестает свободно мыслить, хотя этого никто от него потребовать не мог. Он запрещает мысль самому себе.

Другой запрещает себе отдых, сладкий сон после шести утра, запрещает иррациональный порыв, любую потерю времени.

Есть самозапреты на сомнение: я знаю, что этого не может быть, или что вы неправы, поэтому вы меня не переубедите, я вас просто не слушаю.

Есть запреты на творчество и на творческое мышление; привычка к таким запретам обычно вбивается годами стандартного школьного обучения. Есть запрет "А как посмотрят окружающие?", есть самозапрет быть самим собой – а вместо этого приходится быть похожим на других, подстраиваясь под компанию или общество.

Довольно распространен самозапрет на счастье. Некоторые вполне серьезно считают, что не заслужили счастья, но большинство имеют этот запрет на подсознательном уровне. Такие люди боятся счастья, относятся к нему с подозрением и отвергают любые возможности счастья. Если они видят, что есть шанс быть счастливым в любви, они оставляют любимого ради ненавистного; если появляется шанс сделать что-то просто и выгодно, они сделают это сложно и с убытком. Из двух зол они постоянно выбирают большее. Они делают все, чтобы омрачить себе маленькие радости жизни. Со временем они начинают винить в своих несчастьях других, но, если бы прожили еще одну жизнь, то прожили бы ее так же несчастливо. Кажется, что несчастья липнут к ним, на самом деле они сами липнут к несчастьям.

ПРИМЕР 47. Отдать в хорошие руки

Одажды пришла почтальйон и услышала, что в соседней комнате играют на пианино. Она попросила послушать. Послушала и рассказала печальную историю – о том, как она сама очень любила играть и даже занималась с частным преподавателем. Преподаватель говорил ей, что главное это техника, а если есть техника и желание, то все будет. Желания хватало. Но семья из четырех человек жила в тесной квартире, а пианино занимало много места, и она решила инструмент продать. Деньги были не важны, главное – чтобы пианино попало в хорошие руки – и она дешево продала инструмент другой девочке, которая тоже мечтала играть. С тех пор она всегда жалела и жалеет об этом.

Обратите внимание на душевное отношение к инструменту – как к живому существу. Я бы на месте этой женщины скорее бы выбросил свою кровать и согласился спать на полу, чем расстаться с мечтой. Впрочем можно было бы найти и не столь драматический выход.

Довольно много религионых запретов имеют тот же нездоровый оттенок.

Есть запрет на гордость, которую называют гордыней, запрет на собственное достоинство: мы никудышние рабы и погрязли в грехах и низостях, мы недостойные и так далее.

Всеобщая похвала скромности и осуждающее: "ты от скромности не умрешь" – тоже отголосок подобных запретов.

Большинство религий заставляет людей запрещать себе разнообразные удовольствия, вплоть до еды, а различные самоистязания, отшельничества, полусмерть в монастырях, самоувечья, самобичевания и тому подобное – это те же самые запреты на земное счастье, – только в концентрированном виде. Отобрав таким образом все счастье человека на земле, ему предлагают отдать свою жизнь на служение – но и отдавать-то ему уже нечего, жизнь стала медленно текущим несчастьем и болью без цели и берегов – так почему бы ее и не отдать?

Есть запрет на естественность – как будто все время внутри два человека, один из которых смотрит на другого со стороны и судит его: "не горби спину, не молчи, а здесь вежливо улыбнись".

Есть наваливание на себя долгов и обязанностей – но на самом деле НИКТО НИКОМУ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН. Это золотое правило, если не сказать "брилиантовое".

Например, отец считает, что его сын ДОЛЖЕН хорошо учиться в школе. И сын считает, что он ДОЛЖЕН хорошо учиться, потому что этого хочет отец. Но на самом деле он не должен никому и ничего – это его собственная жизнь и он может ею распорядиться каким угодно образом. Если он любит отца и хочет ему угодить, он может учиться старательно из любви к отцу, но он не обязан этого делать. Он может учиться из любви к знаниям или чтобы понравиться соседке по парте. Но, повторю, никто никому ничего не обязан. Мы также не обязаны родине только за то, что родились, а если мы любим родину, мы можем отдать за нее и жизнь – но это наш свободный выбор, а не обязанность раба, которого гонят в бой плетью.

Здесь я не имею ввиду юридические обязанности, такие как обязанности исполнять законы. Мы не обязаны быть вежливыми, уступать место старикам, не обязаны держать свое слово, не обязаны "зверье, как братьев наших меньших, никогда не бить по голове". Но, если мы морально здоровы, мы не хотим этого делать. В этом разница между «исправленным» бандюгой из известного всем "Механического апельсина", бандюгой, который был ОБЯЗАН не вести преступный образ жизни, – и действительно здоровым человеком, который ПРОСТО НЕ ЖЕЛАЕТ его вести.

Мы сами себя спутываем, обвязываем обязанностями по рукам и ногам, мы покрыты обязанностями как коконом, как панцирем, а потом жалуемся, что жизнь нелегка. Мы несем эту скалу на своих плечах.

Некоторые люди обожают составлять всякие планы, расписания, распределять время. Не спорю, это может быть полезно для дела. Но не все в жизни должно быть полезно, и дело – это еще не вся жизнь. Некоторые составляют даже расписания супружеской близости, по четвергам, например, после ужина. Они предпочитают план порыву. Другие живут по системе, как редкий кактус, заботливо растимый в горшочке. Но ведь счастье – в спонтанности. Запланированного счастья не бывает. А без счастья наша жизнь – ничто.

Есть система индивидуального менеджмента, то есть управления собой. Она заключается в том, чтобы ставить реальные цели, скурпулезно анализировать детали, планировать шаги на каждый день и наконец добиваться желаемого. Это абсолютно лабиринтная схема, которой может придерживаться лишь больной человек.

Здоровый так не выдержит.

Я предлагаю другую систему – систему развития в бесконечность. Не управляйте собой, вы ведь не автомобиль. Не раскрывайте себя как цветок – цветы не поднимаются высоко. И не летите как пуля – она не умеет сворачивать. Нужно всего лишь ставить нереальные, но интересные цели. По пути к ним находить новые цели, не хуже прежних, и снова идти. Можно свернуть в любой момент, можно любоваться окрестностями. Можно проспать до полудня или не спать всю ночь.

Нужно лишь двигаться и не забывать о том, что путь должен быть неповторим и интересен. На этом пути вы найдете столько реального и полезного, сколько ни на каком другом.

Первая система напоминает мне старика, который спускается по лестнице.

Вторая – брошенный вниз по лестнице каучуковый мяч.

6.9. ПСИХОЛОГИЯ ЗАПРЕТОВ НА СЕКС

Запреты на секс – одни из самых распространенных. Обычно они составляют часть традиционной культуры, усваиваются с детства и мало кто задает себе вопрос: "а почему, собственно, секс плох? А если он хорош, то почему я должен себя ограничивать?" Даже те, кто борется за полную сексуальную свободу, не задаются вопросом, почему вообще нужна такая борьба, почему кому-то в голову приходит ограничивать секс. Действительно, почему?

Отметим, что все древние мудрецы, основатели движений, сект и религий были мужчинами. Многие из них были отшельниками, это требовалось для сосредоточения, и в этом случае любые мысли о женщине мешали основному делу их жизни. Некоторые из них вообще не проявляли интереса к женщине даже до того, как занялись философией и стали известными мудрецами и учителями – то есть, если использовать медицинскую терминологию, они были импотентами.

Мужчина, который очень любит женщин, никогда не смог бы посвятить свою жизнь чистой мысли, игре идей, его бы слишком отвлекало земное – поэтому все или почти все родоночальники идей были не слишком сексуальны или вообще не сексуальны. Но именно их идеи заражали остальных. И вот уже сексуальное считается низким и недостойным.

Идея вначале рождается в голове одного, избранного, человека, а потом уже заражает других, поэтому антисексуальные идеи были распространены с глубокой древности, как распространены и сейчас.

Платон запрещает удовольствия в любви. Он делает это по той причине, что они мешают рассудительности. Это сказано совершенно ясно. Но он снова приписывает людям собственные ценности – если выбирать между удовольствиями любви и рассудительностью, то разные люди выберут разное. Как женщина нужна не каждому, так и рассудительность нужна не всем. Женщина действительно мешает мыслить, но ведь чистая мысль – это отрада лишь избранных, и в жизни кроме мыслей есть иные ценности.

Есть и другие причины, по которым сексуальное считается грязным, порочным, недостойным – и является предметом многочисленных запретов.

Экономическая причина. Чтобы мужчина был уверен, что передает наследство именно своему ребенку, его жена не должна быть слишком сексуальна, должна быть воспитана в духе сексуальной скромности и считать всяческие наслаждения величайшим грехом, а с сношения с супругом – супружеской обязанностью – именно обязанностью, а не удовольствием. Такая жена не станет изменять. Экономически идеальная женщина должна быть фригидна. Чтобы сделать ее такой, все воспитание должно быть проникнуто духом антисексуальности. Секс низок, грязен и ужасен.

Так воспитывали женщин много веков подряд.

Психологическая причина. Существует сексуальный стыд, который связан с беззащитностью во время полового акта, но так как стыдятся обычно плохого, значит, и сам секс начинет считаться плохим.

Медицинская причина. Существуют, к сожалению, венерические болезни. Лучшая профилактика их – сексуальные ограничения. И снова антисексуальное воспитание оказывается полезным.

Физиологическая причина. Половые органы и органы выделения у человека совмещены. Поэтому и секс считается грязным – ассоциативно.

Политическая причина. Все диктатуры пытались запрещать, контролировать и ограничивать секс – потому что эмоции в этой области не контролируются диктатором. Мужчина в постели с любимой женщиной перестает любить вождя. А это преступно, с точки зрения вождя.

Вторая экономическая причина. Случайная связь может привести к рождению ребенка, а на воспитание ребенка требуются большие затраты денег, времени и труда. Мужчина должен быть с женщиной долго, иначе она оказываетя пострадавшей стороной. С этой точки зрения случайные связи тоже могут рассматриваться как преступление.

Психиатрическая причина: Существует сексуальное насилие и сексуальные маньяки. Предполагается, что ограничение сексуальности ограничит и эту нездоровую часть населения. Другой вопрос, действительно ли это так.

Возрастная причина: сексуальность объявляют порочной потому, что секс нужно запретить подросткам.

Кроме того, сексуальная распущенность часто свойственная людям, имеющим и другие, более тяжкие пороки. Это легко объяснить. Примитивы, которые характеризуются жестокостью, аморальностью, хулиганским поведением, пристрастием к спиртному и пр. обычно грубо сексуальны – это единственная способность, данная им природой. Это тоже значительно ухудшает отношение к сексу, как к таковому.

Запреты секса, по любым причинам, это лабиринтные запреты – то есть, запрещается большое, чтобы не случилось малого. В чем-то они приносят пользу, но задумайтесь на минуту – сколько разбитых жизней, сколько разлученных влюбленных и любимых, сколько осужденных женщин – из тех, что послушались зова сердца, – сколько убитых, чтоб скрыть грех, младенцев было за последнюю тысячу лет?

Наша сексуальная мораль нездорова, она развилась из больной идеи человеческих жертвоприношений – это и есть жервоприношение, но не концентрированное, а растворенное в толпе. Раньше некоторые жертвовали всю свою жизнь. Теперь жертвуют все, но лишь частью жизни.

В противовес всему этому развивается альтернативная сексуальная мораль.

Она так же нездорова, как и традиционная. Ее основные принципы: не бойтесь секса, секс – главное в жизни, главное достоинство – сексуальность, если хочется, то можно. Если раньше идеи проникали в народ из уст мудрецов, то теперь, в эру массовых коммуникаций, народ все больше общается с поп-звездами, которые просто прыщут избыточной сексуальностью, иначе они свалились бы с поп-небосклона.

6.10. ЗДОРОВЬЕ

Здесь мы впервые можем приблизиться к пониманию того, что такое моральное здоровье. До сих пор морально здоровыми объявляли в основном фанатиков: искренних строителей коммунизма, или сверяющих каждый шаг с заветами какой-либо священной книги или еще кого-то вроде этих. Но возможен и принципиально иной подход.

Болезней много, а здоровье одно. Сотни разных заболеваний могут нарушить температуру человеческого тела. Поэтому нормальная температура – признак здоровья. Сотни заболеваний могут вызвать рвоту или понос. Поэтому отсутствие рвоты или поноса – тоже признак здоровья. Можно выделить несколько десятков таких признаков. Врач, осматривающий пациента, судит о его здоровье именно по ним. Здоровый пациент – это тот, кто имеет нормальную тепмературу, не имеет головной боли или боли в сердце и так далее.

Здоровье – это то, что разрушается болезнью. Причем разные болезни разрушают одно и то же – здоровье.

Но что же разрушают моральные болезни, по крайней мере те три из них, которые мы уже рассмотрели?

10.1. Свобода.

Этим словом я обозначаю внутреннюю свободу, а не отсутствие запретов, которое никак от человека не зависит и, следовательно, не может его характеризовать. Свобода как отсутствие запретов известна и животному. Но человек способен быть внутренне свободным в любых, даже самых рабских внешних обстоятельствах. И внешние запреты никак не повлияют на его свободу. Например, герой Ремарка в романе "Искра жизни" оставался внутренне свободным не поротяжении десяти лет пребывания в концлагере – потому что сохранил убеждения.

СВОБОДА ЕСТЬ СПОСОБНОСТЬ ИМЕТЬ СВОИ УБЕЖДЕНИЯ И СТРОИТЬ ЖИЗНЬ В СООТВЕТСТВИИ С ЭТИМИ УБЕЖДЕНИЯМИ. С ДРУГОЙ СТОРОНЫ, СВОБОДНЫЙ ЧЕЛОВЕК НЕ НАРУШАЕТ ЧУЖОЙ СВОБОДЫ, ТО ЕСТЬ, НЕОБХОДИМОЕ КАЧЕСТВО ВНУТРЕННЕ СВОБОДНОГО ЧЕЛОВЕКА – ТЕРПИМОСТЬ.

Примитив.

На первый взгляд может показаться, что примитив имеет убеждения. Однако, это не его убеждения. Это "идейный мусор", почерпнутый из телепередач, разговоров, газет, выступлений политиков. Это фрагменты чужих убеждений, они не имеют никакой системы, они общи для тысяч и миллионов других примитивов. Если же в куче такого мусора начинается брожение и одна из идей (идея антисемитизма, например) всплывает на поверхность, то даже в таком случае это чужая идея.

С другой стороны, примитив всегда враждебен человеку, чьи убеждения отличаются от его собственных. То есть, он враждебен иначе настроенному примитиву и, в гораздо большей степени, свободному человеку.

Итак, прититив враждебен свободе, как чужой, так и собственной.

Фанатик.

Фанатик есть раб идеи, он ей служит, но не управляет и не может повлиять на нее. Идея – его господин. Он может умереть ради идеи и отдать ей самое дорогое.

Так он и поступает и, отдавая лучшее, остается ни с чем. Он остается внутренне пуст, он выгорает изнутри. Он не имеет убеждений, наоборот, одно единственное убеждение имеет его.

Фанатик нетерпим. Средневековыке костры, на которых сжигали свободных людей, зажигались фанатиками.

Лабиринтный человек.

Сущность лабиринтности в порабощении человека организацией, то есть, в отнятии свободы. Лабиринтный человек не имеет убеждений, его «убеждения» могут быстро измениться на противоположные под влиянием указания сверху. Такие составляющие лабиринтности, как авторитарность, бюрократизм, потребность запрещать направлены в первую очередь против свободы.

Итак, все три болезни направлены против внутренней свободы личности – причем свобода понимается именно в той формулировке, которая приведена выше.

Поэтому мы можем назвать внутреннюю свободу одной из составляющих морального здоровья.

10.2. Творчество

Лабиринтный человек (бюрократ, запрещатель, авторитарный деятель), как и примитив или фанатик, одинаково сильно враждебны творческому меньшинству – так же как разные болезни враждебны одному и тому же – здоровью. Ни примитив, ни лабиринтный не способны к творчеству сами. Фанатики обычно склонны к творчеству, прославляющему идею, которая владеет ими. Но, как верно было замечено, фашизм никогда не даст хорошего писателя. То же можно сказать о коммунизме, национализме, религиозном сектанстве. Но здесь возможны редчайшие исключения. Время от времени искренний фанатик создает книгу, картину или музыку, которая имеет самостоятельную ценность.

10.3. Сострадание

У примитива сострадание обычно заменяется на злорадство; у фанатика сострадание "выключено", что позволяет ему идти на любую жестокость ради идеи; лабиринтный просто не видит людей, поэтому не сострадает им.

10.4. Уважение к себе и другому.

Примитив любит себя, но не уважает; в отношениях с другими людьми уважение заменяется унижением. Для фанатика человек и его индивидуальные ценности не существуют, ценна лишь идея, для которой человеком можно и нужно пожертвовать.

Суть лабиринтности – в подчинении человека путем унижения его.

10.5. Любовь

Любовь – слишком широкое понятие. В этой книге я буду говорить о любви, как о вложении себя. Любовь – в некотором роде переселение душ, которое совершается при жизни. Мы любим то, во что вложили душу и любим тех, кто вложил душу в нас – оставил след в нашей душе. Не обязательно людей: след в душе может оставить и осенний пейзаж, и, например, увлечение филателией. Подробнее о любви см. следующую главу.

Примитив любит только себя, а других (например, женщин) использует опять-таки чтобы любить себя с их помощью. Фанатик не любит людей, даже если считает, что любит по велению идеи, но по приказу ведь не любят. Фанатик обычно любит не человека, а собственную идею в другом человеке. Но он может "вложить душу", заразив – и тогда он ощутит нечто подобное любви. С другой стороны, фанатик не любит большинство черт и элементов жизни – он безразличен всему, что не работает на идею. Лабиринтнность вообще убивает любовь.

10.6. Развитие

Примитив не способен к развитию. Фанатик способен лишь к однобокому развитию. Лабиринтность тормозит любое развитие; она аналогична трению в механике; идеально лабиринтная система консервативна, неподвижна и быстро тормозит любое новое движение. В ней ничего не происходит. Коэффициент полезного действия такой системы равен нулю. Целые государства десятилетиями топчутся на месте, как слепые, хотя миллионам разумных людей понятно, что нужно делать. Но делается лишь то, что не нужно. Как пример можно привести бывшие социалистические страны.

Итак, СВОБОДА, ТВОРЧЕСТВО, СОСТРАДАНИЕ, УВАЖЕНИЕ К СЕБЕ И ДРУГИМ, ЛЮБОВЬ и СПОСОБНОСТЬ К РАЗВИТИЮ – те компоненты личности, которые разрушаются моральной болезнью. То есть, это признаки здоровья. Конечно, это не все признаки, а лишь некоторые из них. Кроме описаных трех, есть многие другие болезни, может быть, не столь серьезные или распространенные.

В принципе, можно составить психологический тест в котором будет, соответственно, шесть шкал и который будет определять, здоров человек или болен в моральном плане. Но даже наивысшие показатели по всем шкалам будут означать лишь общее здоровье, – ведь даже самый здоровый человек может иногда простудиться, порезать палец или обратиться к стоматологу. Даже человек свободный, творческий, сострадающий и т п. может быть, например, склонен к гневу.

Даже если бы можно было определить и протестировать моральное здоровье с совершенной точностью, я не думаю, что здоровый человек имел бы преимущество перед больным. В теперишних экологически неблагоприятных условиях многие предпочтут иметь своим подчиненным человека без убеждений, склонного к лести или даже к обожествлению начальника. Военные станут выбивать свободу, творчество и сострадание из новобранцев. Толпы примитивов станут с радостью травить тех, кто не похож на них. Может быть, только при выборах президента или другого высокого должностного лица, большинство желало бы избрать морально здоровего человека.

Но такие, увы, редко идут в политики.

ГЛАВА 7 ПРОБЛЕМЫ ЗДОРОВЬЯ

Из шести перечисленных выше компонетов морального здоровья мы рассмотрим в этой главе только два: любовь и творчество.

Эти компоненты наиболее противоречивы. Дело в том, что творчество связано с созданием новых идей, а любовь – с их передачей другому человеку, как будет показано ниже. И то и другое означает «размножение» идеи, если продолжать аналогию с живыми организмами. Поэтому как любовь, так и творчество, как ни странно, порой могут оказаться формами зла, а не блага.

7.1 РАЗМНОЖЕНИЕ ИДЕЙ

а) Жизнь и не-жизнь

Идея может жить только внутри человеческого разума.

Она также может существовать (как и вирус вне организма-носителя) в состоянии, промежуточном между жизнью и смертью. Это состояние «полужизни» – не жизни, но и не смерти. Биологический вирус может сохранятся так в кусочке какой-нибудь высохшей ткани. Он сохранится даже в ткани, которая рассыпалась в пыль за тысячелетия. Ему не знакома такая вещь, как смерть от старости – он слишком прост, чтобы стареть. Компьютерный вирус может годами «лежать» в какой-нибудь запылившейся дискете. А идея может быть законсервирована в предмете или в человеке. И так же как вирус, встретив подходящую клетку, пробуждается к жизни, так же как оживает вирус, попадая в компьютер, так и идея оживает, ВСТРЕТИВ ПОДХОДЯЩИЙ УМ.

Например, в состоянии не-жизни идеи существуют в книгах. Если весь тираж этой книги пролежит тысячу лет в какой-нибудь пещере или засыпанный песком, идеи заложенные в ней, не проникнут ни в чей ум. Но если, по прошествии этой тысячи лет, книгу откопают и сумеют прочесть, то некоторые из идей начнут вполне здоровую и самостоятельную жизнь в умах наших далеких потомков. Примерно так мог бы ожить какой-нибудь древний вирус, сохранившийся в доисторических пещерах; ожить и заразить археологов.

Примерно так случилось с античной скульптурой, о которой человечество надолго забыло, а затем раскопало и вспомнило в период Ренессанса. Множество статуй были найдены и поняты, а потом родились новые творцы, которые пошли в новых направлениях. Но первичный импульс развитию дали именно древние статуи.

В состоянии не-жизни идея может находиться в предмете. Вернусь к примеру, который я уже приводил: ребенок специально вставляет в перила школьной лестницы куски бритвенного лезвия, чтобы другие школьники разрезали себе ладони. Идея распоротой ладони уже содержится в этих перилах с кусками лезвия, но она не проникнет ни в чей разум до тех пор, пока кто-то не положит руку на лезвие или просто увидит эти кусочки металла. Как только идея будет понята кем-то, она начнет свою жизнь в умах других людей, а не только в умишке малолетнего негодяя.

Идея может существовать и в подсознании, но она не живет, если она не понята. Например, посмотрев на движения очень техничного спортсмена, новичок начинает двигаться сам более правильно, но он не понимает, как он это делает и через некоторое время его движения возвращаются на прежний уровень. Идея не поднялась до уровня сознания, НЕ ПРОИЗОШЛО ПОНИМАНИЯ и, значит, идея не родилась.

Понимание – момент рождения идеи.

б) Почкование и мутации

Есть несколько вариантов размножения идеи. В элементарном случае оно напоминает почкование бактерии. Например, я хочу объяснить человеку, где можно купить дешевый и вкусный мед (предположим, что я это знаю). Я объясняю, как проехать к нужному месту, даю ориентиры, описываю внешность продавца.

Наконец, мой собеседник говорит: "Ага, я понял". Теперь и он знает как и где купить дешевый и вкусный мед. Идея, существовавшая до сих пор в моем сознании, удвоилась, создав копию в сознании другого.

Причем копия эта никогда не бывает точной, а иногда оказывается совсем не точной.

ПРИМЕР 48. О бездонности человека. (Цитата) Ю. Борген, «Маленький лорд»

…И вдруг, как заведенная машина, Андреас начал:

Я помню, когда я ребенком был,

К нам пишел нищий бездонный…

В группе у окна вспыхнул смех. Родители сдержанно усмехнулись. Сигне Воллквартс, решительно выпрямившись, отрезала:

– Тихо!

Но это больше подействовало на взрослых, чем на учеников.

– Ты сказал "бездонный", Андреас. Смеяться тут нечего, это бывает! —

Грозный взгляд обежал собравшихся. Ты оговорился, надо было сказать… Впрочем, продолжай. Или вот что – начни сначала.

Я помню, когда я ребенком был,

К нам пришел нищий бездонный…

На этот раз уже никто не сдерживал смеха. Сама фрекен Аннета улыбнулась. Но общее веселье нарушил резкий голос ее сестры:

– Ты, конечно, хотел сказать "бездомный". Поэт вспоминает здесь грустную историю о том, как легкомысленные дети прибили гвоздями к лестнице деревянные башмаки нищего Уле и он упал и разбился насмерть. Так ведь?

Краска волной залила щеки Андреаса. Он стоял, то стискивая, то разжимая кулаки.

– Так ведь, Андреас? – в ласковом голосе затаилась угроза.

– А я всегда думал, что "бездонный", – тихо сказал Андреас. – Мне потому так и нравилось.

В данном случае идея была «скопирована» не точно, с разницей всего лишь в "один ген", но новая идея оказалась не копией старой, а новым, хотя и в чем-то уродливым организмом. Неточность прочтения оказалась таким же мутагенным фактором, каким может быть радиация для биологического организма.

Таким образом рождается порой интересный уродец-мутант, но может родиться и совершенно иная, вполне жизнеспособная идея. В свое время газета «Мастер» напечатала несколько моих ранних рассказов и также отрывок из книги афоризмов "Росток мудрости". Газета набиралась неаккуратно, с большим количеством опечаток. Один из афоризмов звучал довольно грустно:

1: Возвращение – это игла, прокалывающая темные пласты прошлого.

Игла, которой ничего нельзя сшить.

Сочетание букв "ас ы" набирается указательным, средним и безымянным пальцами левой руки. Причем при быстром, но непрофессиональном наборе средний палец не успевает опуститься и нажать букву "с". Поэтому из «пласты» получилось "платы". Теперь афоризм изменился:

2: Возвращение – это игла, прокалывающая темные платы прошлого.

Игла, которой ничего нельзя сшить.

В те годы компьютеры еще были в диковинку и потому «платы» читались скорее как опечатка. Теперь же это случайное слово создало новый, более современный афоризм о микросхемах времени.

Обратите внимание на следующий принципиальный момент: АВТОРОМ ИДЕИ АФОРИЗМА N 2 НЕ ЯВЛЯЕТСЯ НИ ОДИН ЧЕЛОВЕК. Этот афоризм не создан человеческим разумом.

Идея возникла так, как возникают новые биологические виды: ИЗ-ЗА МУТАЦИИ.

Более того, можно изобрести машину, генерирующую идеи. Этой машиной может быть компьютерная сеть, время от времени делающая ошибки. Если, к примеру, поэт наберет следующую строку:

Лежал осел средь мусорных куч, а машина, ошибаясь, создаст множество ее случайных вариантов, то среди них будет и такой:

Летал орел средь горных круч.

Автором этой строки не будет человек. Идея может возникнуть вне человеческого разума. Но живет только в нем.

в) Зачатие и вынашивание

Часто рождение идеи предваряет зачатие и вынашивание. Причем сам вынашивающий иногда не знает, что у него родится: мышонок, лягушка или неведома зверушка.

Даже тогда, когда простая идея размножается копированием, есть некоторый эмбриональный период, который можно наблюдать как паузу перед пониманием.

В более сложных случаях этот период разворачивается в многолетний творческий поиск, который заканчивается криком «Эврика» – то есть, пониманием, рождением идеи. «Эврика» или хотя бы «ага» – первый крик идеи-младенца.

Большинство творцов в нашем мире – мужчины. Именно мужчины вынашивают и рождают новые идеи. Бывает и наоборот, но значительно реже: я знаю многих женщин увлекающихся рисованием, но не знаю ни одной женщины-великого художника.

Лучше всего женщинам удается литература, но и здесь (количественно, а не качественно) они уступают мужчинам. Итак, вынашивает идею чаще всего мужчина.

Зато для зачатия идеи нужна женщина. Лучшие стихи мужчин начинались с женщины, лучшие песни мужчин написаны ради них. И на подвиги шли ради женщин. Чтобы завоевать благосклонность женщины, мужчины создавали из самих себя героев, мудрецов, подвижников. Фрейд называл это сублимацией сексуальной энергии.

Глубокие понятия философии: материя, свобода, справедливость, истина, совесть, необходимость, красота – обдумывались и уточнялись великими мужчинами, и все эти слова женского рода. ИДЕЯ НАЧИНАЕТСЯ С ЖЕНЩИНЫ, НО РОЖДАЕТ ЕЕ МУЖЧИНА. У каждого своя роль. Мужчина рождает идеи, а женщина тела, которые будут, превращаясь в людей, эти идеи усваивать. Мужчина оплодотворяет телесно, женщина

– духовно. Если великий мужчина построил дворец, то не менее велика женщина, котороя его вдохновила на этот подвиг. У большинства творческих достижений есть два родителя: мужчина и женщина. И у каждого из них своя родь.

Легко заметить, что эта схема не вполне симметрична. Есть несколько исключений из нее. Первое: женщина довольно часто берет на себя мужскую роль и сама вынашивает и рождает новую идею. В этом случае для духовного зачатия нужен мужчина. Второе: иногда для зачатия идеи не нужен ни мужчина, ни женщина. Одна поэтесса увидела пять берез, растущих к небу из единого корня; отдаленно эти березы напоминали пальцы руки. И родилась фраза: "Земля указывала небу". Фраза стала первой строкой будущего стихотворения. Функцию оплодотворения здесь выполнила береза.

Дело не в разделении на мужчин и женщин, а в том, что и люди, и идеи рождаются одинаково: вначале зачатие, потом вынашивание, потом первый крик новорожденного и суматоха вокруг новой жизни.

Уместно поставить вопрос: а еще раньше, до зачатия? Ведь еще раньше была любовь и с нее все начиналось?

7.2 ЛЮБОВЬ

Есть два вида любви: любовь телесная или половая, связанная с сексуальным притяжением, и любая другая, в принципе не предполагающая секс. Например: любовь скряги к деньгам, любовь родителей к детям, любовь к тем местам, где прошло детство, любовь мастера к своему делу, любовь к определенной песне или кинофильму, который хочется смотреть много раз (или напевать песню), любовь к животным и растениям – хотя бы к любимому кактусу на подоконнике, так хочется, чтобы он скоре вырос. Второй вид любви условно назовем духовной любовью.

Первое правило:

ДУХОВНОЙ ЛЮБОВЬЮ МЫ ЛЮБИМ ТО, ВО ЧТО ВКЛАДЫВАЕМ ДУШУ.

ПРИМЕРЫ 49. Любовь и вложение себя.

1. Стоит попросить о мелкой услуге и тот человек, который помог вам

(обязательно от души, а не по необходимости) – например, указал дорогу, – сразу же начинает лучше к вам относиться. Он может даже проводить вас и теперь вы ему не совсем безразличны, он ПЕРЕДАЛ ВАМ ЧАСТЬ СВОЕГО ОПЫТА, часть себя, пускай лишь мизерную часть – но именно настолько он вас и полюбил.

2. Том Сойер придумал прекрасный способ заставить других мальчиков красить за него забор: он притворился, что ему нравится, и тогда другие, собезьянничав его, отнеслись к делу С ДУШОЙ. И тогда им действительно понравилось.

3. Родители обычно любят детей сильнее, чем дети родителей. Просто очень трудно воспитать ребенка, не вкладывая душу – а значит, не полюбив его.

4. Любить легче того человека, который страдает. Полюбить легче того, кто нуждается в нашей помощи – особенно после того, как ему поможешь по собственной инициативе – то есть, ВЛОЖИШЬ ДУШУ.

5. Скряга, жизненной целью которого было скопить миллион, наконец, добивается своего. Но теперь оказывается, что он так любит свой миллион, что не способен его потратить. Он ВЛОЖИЛ ДУШУ в это богатство и теперь согласен скорее морить голодом племянников, чем разрушить предмет своей любви. А племянник, которому тот же миллион достанется по наследству, легко растратит его

– ведь он не вкладывал душу в эти деньги и они для него просто средства.

6. Одна городская женщина завела поросят. Она держала их прямо в квартире и ждала, пока те вырастут. Она кормила их, умывала, ухаживала, водила гулять.

Она ВКЛАДЫВАЛА ДУШУ в это дело. Поросята стали ее понимать, откликаться на имена, стали будить ее по утрам. Разумеется, она полюбила этих милых животных и уже не могла пустить их на мясо.

7. В практике психотерапии есть один распространенный риск: больной может полюбить врача противоположного пола, которому постоянно сообщает свои мысли, мнения, рассказывает о сокровенном, передает то, что для него ценно: воспоминания, убеждения, привычки, способ мысли, мировоззрение, нравственные ценности. То есть, ВКЛАДЫВАЕТ ДУШУ.

8. Лев Толстой заметил, что легко дать нищему мелкую монету; если немного поговорить с ним, то нужно дать больше, а если ПОГОВОРИТЬ ПО ДУШАМ, то давать любые деньги уже просто стыдно. Начинаешь совершенно иначе относиться к этому человеку.

9. Занимаясь одним и тем же делом, – каким угодно, даже покраской подоконников, – можно относиться к нему формально, тогда рабочий навык почти не совершенствуется, а само дело будет неприятно и противно. Если же относится к работе с душой, то любые навыки, даже самые рутинные, начнут развиваться до уровня мастерства, а работа станет нравиться все больше и больше. Любой хороший мастер влюблен в свое дело – потому он и делает его лучше других.

Второе правило:

ДУХОВНОЙ ЛЮБОВЬЮ МЫ ЛЮБИМ ТО, ВО ЧТО МЫ, В ПРИНЦИПЕ, МОЖЕМ ВЛОЖИТЬ ДУШУ.

Примеры 50. Любовь и возможность вложить себя.

1. Мужчинам чаще нравятся слабые девушки, такие, которым можно помочь, а не такие, которые во всех ситуациях, кроме одной, обходятся без мужской помощи.

Женская слабость сильнее женской силы.

2. Часто встречается ответная любовь – любовь в ответ на любовь: ведь тот человек, который любит нас, открыт для нашего влияния, мы можем «лепить» его по своему подобию – поэтому мы тоже начинаем его любить.

3. Возможна любовь с первого взгляда. Она может быть, конечно, просто сексуальным импульсом, но обычно ее легко отличить от такового. В этом первом взгляде нет и намека на секс – зато есть намек на возможность взаимного растворения душ. Кто знает – тот подтвердит.

4. У Пушкина: "Душа ждала – кого-нибудь". Если долгое время некому открыть душу, то легко влюбиться в первого попавшегося. Поэтому и случается так: любовь зла – полюбишь и козла.

5. В юном возрасте распространены парные и даже групповые влюбленности: влюбленная семиклассница рассказывает подружке какой имярек хороший, чуткий и понимающий, и подружка тоже влюбляется.

6. Ученый, скучно собирающий материал для очередной статьи (статьи сухой, как старый скелет таранки), вдруг наталкивается на новый метод, позволяющий полностью использовать свой интеллектуальный потенциал – «выложиться» в этой работе. И вот тогда он начинает работать с любовью, а в результате получается очень интересно, но не совсем то, что хотела администрация института. Его просят сократить статью – он он, обычно такой тихоня, яростно заступается за свое произведение.

7. Вдохновение – ощущение того, что именно сейчас ты можешь выразить всего себя на бумаге, на холсте или в публичной речи. В момент вдохновения ты любишь то, что ты делаешь. Если пришло вдохновение, легко не спать ночь напролет – так же, как в экстазе физической, сексуальной любви.

8. Очень немногие писатели могут писать "в стол", то есть, уверенные, что никто не станет их печатать. А если и пишут, то немного и лишь в редкие моменты вдохновения. Но если только им предоставят возможность публиковаться, то есть, вложить себя и свои мнения в тысячи чужих умов и умишек, – как новые произведения польются потоком.

(Я специально не останавливаюсь на таких разновидностях любви, как любовь к природе, к красивому, или, с другой стороны, любовь к примитивным телесериалам, рассмотрение этих вопросов увело бы нас слишком далеко от темы зла)

"Вкладывать душу" означает: делать нечто по собственному желанию, независимо от вознаграждения, переживать за результат и стараться сделать как можно лучше, стараться, быть увлеченным делом настолько, что откладывать ради него другие дела, даже выгодные. Это значит выражать себя, быть честным, проявлять лучше качества своего характера.

Но то, что мы вкладываем, не растворяется в воздухе, а обязательно фиксируется в ком-то ли в чем-то. Иногда фиксируется даже вопреки нашему желанию. Поэтому дети становятся похожи на родителей даже в тех чертах характера, которые родители не старались им передать. Собака становится со временем настолько похожа на своего хозяина, что можно сразу сказать чья она. У

С. Логинова есть рассказ "Автопортрет", герой которого, пенсионер с мерзким характером, но считающий себя идеальным, пишет свой совершенно точный портрет, используя для большей точности даже приборы, вплоть до спектроскопа. Он УВЛЕКАЕТСЯ делом. В результате будущие поколения признали картину шедевром и назвали ее "Старый лжец".

"Вкладывать душу" означает ПЕРЕДАВАТЬ ДРУГОМУ ЧЕЛОВЕКУ (ИЛИ ВОПЛОЩАТЬ В ПРЕДМЕТЕ) ЛУЧШЕЕ ИЗ ТОГО, ЧТО ТЫ ИМЕЕШЬ – то есть, некоторые идеи.

Духовная любовь – СРЕДСТВО ПЕРЕДАЧИ ДУХОВНЫХ ДОСТИЖЕНИЙ, так же как телесная – СРЕДСТВО ПЕРЕДАЧИ ГЕНЕТИЧЕСКИХ ДОСТИЖЕНИЙ.

Любовь телесная необходима для размножения тел.

Духовная – для размножения идей.

Но не любых идей, а лишь идей добра или тех, которые мы воспринимаем как таковые. ЗДОРОВЫХ ИДЕЙ. Если же мы от всей души сделаем кому-нибудь гадость, мы не полюбим этого человека, а наоборот, станем хуже к нему относиться.

Отсюда берут начало цепные реакции зла и добра. Причинив человеку зло, начинаешь хуже к нему относиться, а раз относишься хуже, то легко причиняешь дополнительное зло и теперь относишься еще хуже. И так далее до бесконечности.

С другой стороны, причинив добро, начинаешь лучше относиться к человеку, и потому делаешь еще больше добра. И так далее до бесконечности.

Если бы эти две тенденции не действовали одновременно, человечество постепенно разделилось бы на ангелов и дьяволов. На самом деле мы постоянно причиняем и добро и зло одним и тем же людям, поэтому наше отношение к ним колеблется, флуктуирует: сейчас я люблю ее, а пять минут спустя готов просто задушить. Люди ругаются, мирятся, злятся, прощают – и так до бесконечности.

В некотором смысле, в этом прелесть жизни.

Добро очень живуче в мире, хотя зло обычно более выгодно, по крайней мере, зло приносит большую КРАТКОВРЕМЕННУЮ пользу. Нам приятно помогать страждущим, приятно давать добрые советы, приятно делиться своим опытом, потому что нам нравится любить и людей, и мир вокруг себя – ведь ничего лучшего, чем любовь, на свете нет и быть не может. А любить можно лишь то и лишь тех, кому передаешь лучшую часть себя – если передаешь худшую, передаешь то, что не любишь даже в себе, не будешь любить это и в другом. Разрушители – несчастны.

Человек злой и нелюбящий – это человек ничтожный, потому что ничего хорошего он не сделал.

Отсюда вытекает несколько очевидных следствий:

1. Воспитание любви не может быть словесным, каковое иногда практикуется в начальной школе. Любовь воспитывается через делание добра. Но добро нужно делать обязательно от души, а не из-под палки или для галочки – а последнее тоже практикуется в школах.

2. Воспитание любви к какому-нибудь делу, профессии, занятию, также не может быть словесным. Нужно дать человеку способ, которым он может применить свои способности, проявить сябя и выложиться в этом деле.

3. Человек толпы, то есть, не имеющий стержневой идеи, не может любить такой же сильной духовной любовью, как развитая личность. Примитив не может передать другому никаких духовных богатств, потому что он их не имеет.

Естественно, что современная цивилизация, катящаяся к примитивизму, являет нам кризис любви. Духовной любви становится все меньше, остается голый секс, который сам по себе неплох, но явно недотягивает до главной жизненной ценности.

Примитив понимает лишь секс и заявляет что настоящей любви нет. НО ЛЮБВИ НЕТ ТОЛЬКО ДЛЯ НЕГО.

4. Большинство религий упражняют верующих в том, чтобы они проникали в темнейшие закоулки своих душ и все, что найдут там, преподносили Богу.

Разумеется, после каждого такого подношения будешь любить Бога все сильнее. Те, кто посвятил себя Богу, могут достигать высочайшей интенсивности любви и быть, следовательно, несравненно счастливее любого неверующего. Поэтому Бог есть любовь, поэтому можно найти счастье даже заточив себя в монастыре. Отсутствие земных благ не тяготит того, кто посвятил себя Богу – земные блага это ничто по сравнению с тем, что он имеет.

5. Каждый любит свою маленькую родину – те места, в которых осталась его память детства. Но совершенно не обязательно каждый любит свое государство – вопреки всем стараниям этого самого государства. Тот, кто сумел оставить свой след в жизни целой страны, начинает любить эту страну, именно страну, а не только отдельные места, с которыми у него связаны личные воспоминания. Человек, сумевший внести вклад в жизнь всего человечества, будет любить все человечество, а не только свою страну. Поэтому гений никогда не бывает национальным. Либо он не совсем гений, либо его представляют национальным в угоду государственным интересам.

6. Взаимная любовь – это не просто "ты любишь меня, а я тебя". Возможна дважды взаимная любовь – и духовная, и телесная. Причем именно такая является нормальным и здоровым состоянием человека. Но бывает иначе. Например, жена любит своего ребенка, а муж влюблен в свою работу. И при этом оба уверены, что влюблены друг в друга – потому что получают наслаждение от секса и их постоянно друг к другу тянет.

7. Легче полюбить в ситуации, опасной для жизни. Чем вернее угроза жизни, тем легче чувствуешь симпатию к человеку, случайно оказавшемуся рядом. Когда смерть приближается, человек ощущает потребность напоследок вложить душу хотя бы в кого-нибудь или что-нибудь. ИДЕЯ ИСПОЛЬЗУЕТ СВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС. С этой точки зрения практика предсмертных исповедей вполне разумна. В средние века публично казнимому обычно давали последнее слово, иногда он выступал с целой речью, в которой обыкновенно осуждал свои злодеяния. Довольно часто человек, узнавший, что он неизлечимо болен, не старается заполнить свои последние дни теми наслаждениями, которые пока еще доступны, а с головой уходит в творчество.

Например, когда страдавший от астмы Марсель Пруст становится неизлечимым инвалидом, он заполняет последние четырнадцать лет своей жизни написанием громадного романа.

У Островского есть эпизод когда девушка в тюрьме перед пытками предлагает себя своему однокамернику. В экспериментальной ситуации девушка на мосту давала мужчинам свой телефон – если мост был качающимся и казался опасным, то по телефону потом звонили значительно чаще.

а) любовь и повторение

Любовь и интерес к одному и тому же объекту часто существуют одновременно.

Это две разных формы привлекательности. Их легко отличить друг от друга, они противоположны, в некотором смысле: при интересе привлекает новизна, а при любви – повторение известного, то есть отсутствие новизны. Представим себе человека, который собственными руками строит дачу. Он увлечен своим делом и хочет построить дачу как можно лучше. Он придумывает все новые усовершенствования, приделывает порожки, веранды и пр. Ему интересно работать – интересно то, что работа продвигается. То есть, ему интересно изменение. Если бы вдруг работа безнадежно застопорилась, то пропал бы и интерес. Но существует и другая тенденция: время от времени он отходит в сторону и любуется (любуется

– в этом слове тот же корень, что и в слове любовь; если мы любуемся, то любим, и если любим, то любуемся) строящимся домиком, причем любуется он не только вновь появившимися деталями, но и теми, которые видел уже много раз. Например, если он с большим трудом, но очень удачно повесил ворота гаража, то каждый раз он любуется этими воротами и может смотреть на них довольно долго. Он любит то, во что вложил душу – и ему нравится каждый раз созерцать этот предмет.

Филателист пересматривает старые марки, хотя хорошо знает каждую из них.

Старушка перебирает фотографии – в тысячный раз. Влюбленные ходят кругами и возвращаются на одно и то же место, или туда, где они познакомились, или повторяют друг другу одни и те же слова. Население прилипает к телеэкранам и смотрит энную серию очередного сериала. Ругается, а смотрит. Неинтересно, а смотрит. Но попробуйте заменить в сериале главного героя или просто его убрать.

Население перестанет смотреть сериал – оно героя любит и желает смотреть на него вновь и вновь. Любовь привлекает повторением. Если вам снова хочется того же самого, значит вы любите.

б) жадность

Любовь не такая уже безусловно добрая сила, как может показаться.

Жадный раскладывает свои деньги и пересчитывает их по нескольку раз, хотя прекрасно знает сумму – ему хочется повторять этот процесс вновь и вновь, потому что он ВЛЮБЛЕН в свои деньги. Стоит взглянуть с этой точки зрения и все поступки жадного человека станут понятными и естественными.

Жадный не просто обладает имуществом, он его любит, он вкладывает в него душу, он пересыпает монеты на руках и любуется ими, ему доставляет наслаждение вновь и вновь перечитывать колонки цифр, обозначающих его богатство. Любовние накопленным – один из самых явных симптомов жадности.

Жадный не делится тем, что он имеет, и обделенным это кажется несправедливым. Но, с точки зрения жадного человека, несправедливо и неправильно будет отдать в безразличные руки то, что любишь.

Жадный не только имеет некоторую сумму денег (некоторое имущество), он прикладывает все усилия, чтобы сделать эту сумму большей. Хотя пользоваться деньгами он все равно не будет. Любая идея стремится превратиться в фанатоид, а в тяжелых случаях жадности в фанатоид превращается идея накопления.

Характернейшая особенность фанатоида в том, что он ограничивает личность. С некоторого момента жадный начинает ограничичивать себя в жизненных благах ради того, чтобы лучше накоплять. Если это случилось – болезнь жадности перешла в «злокачественную» форму.

в) любовь к катастрофам

Пример 51. Приятность жары

В последний год были побиты все температурные рекорды. Если раньше в разгар лета жара никогда не поднималась выше тридцати пяти, то теперь достигла сорока двух. Жара была невыносима. Порой казалось, что вот-то упадешь в обморок. Но каждое утро с жадностью вглядываешься в шкалу термометра и радуешься – именно радуешься – что сегодная на пол градуса теплее. "Какой ужас, сегодня тридцать девять", – говоришь. Но ты рад тому, что сегодня жарче чем вчера, хотя знаешь, что будешь мучиться весь день. И знакомые твои тоже рады.

Они встречают тебя на улице и сообщают: "Какой ужас, сегодня почти сорок!" А на завтра ты спешишь к термометру и огорчаешься, если температура упала.

То же самое зимой – хочется, чтобы снегом замело посильнее, этажа до второго. И в каждый сильный снегопад ждешь и надеешься, что он окажется самым сильным, катастрофически сильным. Приятен очень сильный ливень. Помню, однажды дождь был такой, что потоком воды перевернуло легковую машину. Я шел в этом же потоке по колено. Это было отлично. Приятна сильная гроза. Приятен ураган.

Когда на девятнадцатое августа пообещали конец света, никто не верил, но все были рады. Приятна буря на море. Однажды была такая качка, что наш прогулочный катер не мог пристать к берегу. Непосредственной опасности не было, но всех, и меня в том числе, ужасно рвало. Это было одно из худших возможных ощущений. Но я смотрел на каждую волну и радовался, если она была самой большой. И остальные тоже радостно орали или визжали при виде очередного девятого вала.

Во всех нас живет любовь к катастрофам. Ярче всего она проявляется в детстве, – приятно бегать под дождем, даже если мама отшлепает, и вообще здорово если в кухне прорвало воду – а потом она погружается в глубину души и закрывается слоями морали или необходимости. Но даже дворники способны радоваться глубокому снегу, который им же придется и убирать. Новые впечатления рождают в нас новые идеи – поэтому мы любим новые впечатления. Чем сильнее впечатление, тем глубже оно нас затрагивает, и тем больше новых идей зарождает.

Поэтому катастрофы приятны. Приятнее те, которые можно наблюдать со стороны, но приятны и личные катастрофы. Может быть, было бы гораздо меньше садистов, наркоманов, политических авантюристов или грабителей банков, если бы в человеке не жила любовь к катастрофам – даже к своим личным катастрофам.

Конечно, эта любовь имеет определенные пределы, такие, как страх или сострадание. Если узнаешь, что заражен опасной болезнью, то совсем не хочется, чтобы болезнь была еще опаснее. Но если той же болезнью заражается твой (более-менее безразличный тебе) сосед, морали часто приходится бороться с довольно иррациональным желанием зла ближнему. Кстати, интересен феномен слухов – слухи распространяются плохие и только плохие. При передаче они усиливаются.

Каждый рассказчик ХОЧЕТ, чтобы катастрофа оказалась хоть чуточку больше.

Хорошие слухи на самом деле – просто народные верования. Передаются они несравненно реже обычных слухов.

Зеваки собираются у места автомобильной аварии – здесь как будто медом намазали. Они любуются аварией. Точно так же любуются пожаром, упавшим мостом, последствиями стихийных бедствий. Занятие большинства тех, кто остановился понаблюдать – именно ЛЮБОВАНИЕ, которое выше мы связали с любовью. Люди любят смотреть фильмы-катастрофы, даже такие, в которых практически нет сюжета, а есть только развертывание и усилиние трагедии. Зритель любуется горящим самолетом, землетрясением или смерчем.

Приятно смотреть на пожар и чувства большинства собирающихся зрителей – удовольствие и желание, чтобы пожар разгорелся посильнее. Об этом говорят радостные крики толпы при каждом новом продвижении огня. Когда мы хотим увидеть очень сильный пожар, мы чувствуем то же, что скряга, который надеется сорвать очень большой куш. Это то же самое чувство. Это чувство бескорыстно, (жадный тоже бескорыстен, он не станет пользоваться деньгами, ему гораздо приятнее созерцать округлившуюся цифру банковского счета), хочется продлить мгновение, захватывает дух и ты знаешь, что невозможное сейчас случится – и долгожданный взрыв волнует как наконец-то сбывшийся поцелуй.

Это сорная разновидность любви.

При наблюдении конфликтов по телевизору, локальных войн, захватов заложников, угонов самолетов, землетрясений, наводнений и т д. хочется, чтобы бедствие было посильнее. В свое время радио ежедневно передавало сводки войны между Ираком и Ираном – многие слушатели относились с презрением: "Фу, тоже мне война, убили-то всего десять человек". Если наблюдаешь спортивные бои, хочется, чтобы был нокаут, а иначе неинтересно. То же чувство при просмотре интересного кинофильма – хочется, чтобы интрига была покруче, чтобы, в конце концов, герои страдали и было побольше нарушений обыденности.

Возможно, любовь к катастрофам это черта лишь нашего времени, своей событийностью держащего мозг на голодном пайке – а мозг изначально мог быть расчитан лишь на сильную событийность – но это лишь гипотеза.

Любовь к катастрофам – одна из распространеннейших мотиваций зла. Но лишь ПРИ ОТСУТСТВИИ МОРАЛЬНОГО ИММУНИТЕТА ОНА ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ ЗЛО.

г) любовь, непричинение и причинение зла.

Очень трудно причинить вред тому, кого (или что) любишь. Тому, в кого (или во что) вложены твои лучшие идеи. Особенно больно уничтожить предмет любви – ведь уничтожать приходится и часть себя, лучшую часть. Если продолжить сравнение идеи с вирусом, то можно сказать, что ИНФОРМАЦИОННЫЙ ВИРУС

СОПРОТИВЛЯЕТСЯ УНИЧТОЖЕНИЮ СОБСТВЕННЫХ КОПИЙ.

В следующем примере вождь анархистов оставил жить раненого комуниста потому что тот читал его книгу, и не просто читал, а понял – то есть идея книги, пусть в искаженном виде, но родилась в голове раненого врага. Поэтому вражескую голову оставили на плечах.

Если бы оказалось, что раненый не понял книгу, его бы убили.

ПРИМЕР 52. (Цитата) А. Платонов, «Чевенгур»

Никиток приложил винтовку, но сначала, за счет бога, разрядил свой угнетенный дух:

– По мошонке Исуса Христа, по ребру богородицы и по всему христианскому поколению – пли!

Дванов увидел вспышку напряженного беззвучного огня и покатился с бровки оврага на дно, как будто сбитый ломом по ноге. Он не потерял ясного сознания и слышал страшный шум в населенном веществе земли, прикладываясь к нему поочередно ушами катящейся головы. Дванов знал, что он ранен в правую ногу, – туда впилась железная птица и шевелилась колкими остьями крыльев.

В овраге Дванов схватил теплую ногу лошади и ему стало не страшно у этой ноги. Нога тихо дрожала от усталости и пахла потом, травою дорог и тишиной жизни…

Подошел Никиток и попробовал Дванова за лоб: тепел ли еще? Рука была большая и горячая. Дванову не хотелось, чтобы эта рука скоро оторвалась от него, и он положил на нее свою ласкающуюся ладонь. Но Дванов знал, что проверял Никиток, и помог ему:

– Бей в голову, Никита. Расклинивай череп скорей!

Никита не был похож на свою руку – это уловил Дванов, – он закричал тонким паршивым голосом, без соответствия покою жизни, хранившемуся в его руке:

– Ай ты цел? Я тебя не расклиню, а разошью: зачем тебе сразу помирать – ай ты не человек? – помучайся, полежи – спрохвала помрешь прочней!

Подошли ноги лошади вождя. Густой голос резко осадил Никитка:

– Если ты, сволочь, будешь издеваться над человеком, я тебя самого в могилу вошью. Сказано – кончай, одежда твоя. Сколько раз я тебе говорил, что отряд не банда, а анархия!

– Мать жизни, свободы и порядка! – сказал лежачий Дванов. – Как ваша фамилия?

Вождь засмеялся:

– А тебе не все равно? Мрачинский!

Дванов забыл про смерть. Он читал "Приключения современного Агасфера"

Мрачинского. Не этот ли всадник сочинил ту книгу?

– Вы писатель. Я читал вашу книгу. Мне все равно, только книга мне ваша понравилась…

Вождь молча наблюдал. Остальные анархисты оправляли коней и закуривали, не обращая внимания на Дванова и Никиту. Последний сумеречный свет погас над оврагом – наступила очередная ночь…

– Так вам понравилась моя книга? – спросил вождь.

Дванов был уже без плаща и без штанов. Никита сразу же их клал в свой мешок.

– Я уже сказал, что да, – подтвердил Дванов и посмотрел на преющую рану на ноге.

– А сами-то вы сочувствуете идее книги? Вы помните ее? – допытывался вождь.

Там есть человек, живущий один на самой черте горизонта.

– Нет, – заявил Дванов. – Идею там я забыл, но зато она выдумана интересно.

Так бывает. Вы там глядели на человека, как обезьяна на Робинзона: понимали все наоборот, и вышло для чтения хорошо.

Вождь от внимательного удивления поднялся на седле.

– Это любопытно… Никиток, мы возьмем коммуниста до Лиманного хутора, там его получишь сполна.

– А одежа? – огорчился Никита.

Помирился Дванов с Никитой на том, что согласился доживать голым.

Мы не причиняем зло тому, в кого вложены наши идеи. На первый взгляд кажется, что намечается подход к борьбе со злом: нужно учить любить.

Подход этот далеко не нов – все религии стремятся научить любить. Им это часто удается. Но на примере религий мы видим и основной недостаток этого подхода: верующий может совмещать искреннюю любовь к Богу и единомышленникам с лютой ненавистью к тем, кто отвергает его идеи или насмехается над ними.

С ненавистью к тем, кто враждебен его идеям.

Инквизиция, крестовые походы, большевистские массовые убиения не-совсем-правильно-мыслящих, исламский терроризм, все это проявления одной и той же тенденции, косвенно связанной с чувством любви: ИНФОРМАЦИОННЫЙ ВИРУС

СТРЕМИТСЯ УНИЧТОЖИТЬ ВИРУС-ВРАГА.

д) убивание любви.

ПРИМЕР 53. Веточки ивы

Мать с ребенком лет восьми пошли в город. Ребенку задали в школе найти веточки ивы и поставить их в воду, чтобы на них появились листики. Дело было ранней весной. Мать выполнила просьбу ребенка, хотя ей пришлось постараться: ветки были высоко и вокруг сновали прохожие. Прохожие обращали внимание. Но она постаралась и отломила, выбрав те веточки, которые посчитала лучшими.

Но ребенок решил, что веточки нужно сразу же ставить в воду, иначе они умрут, и поэтому захотел идти домой. У матери были другие планы и домой она идти не собиралась. Несколько минут спустя ребенок выбросил веточки, сказав, что они уже умерли.

Что бы вы почувствовали на месте той женщины? "Ах ты маленький негодяй, я тебе покажу!" – что-то вроде этого. И ребенку действительно "показали".

Дело в том, что мать отнеслась к просьбе ребенка с любовью, она не просто протянула руку и отломила что попало – она вложила душу. А вместе с выброшенными веточками умерла и часть ее любви. На какое-то время она стала любить ребенка меньше или даже почувствовала к нему ненависть. Но любовь, особенно родительская любовь, имеет свойство восстанавливаться.

Любовь сама напоминает дерево: можно много раз отламывать мелкие веточки, а они будут отрастать. Но не сразу, а со временем. Если отламывать слишком часто, дерево изменит форму и станет похоже на уродливый куст или засохнет.

Если повредить ствол, дерево может погибнуть сразу. Сходство и в том, что каждая новая веточка любви вырастает не сама по себе, а из другой, более прочной ветви. Одна ветвь может давать много длинных побегов – и можно всю жизнь влюбляться в женщин, слегка похожих на девочку из детства.

Случай с веточками ивы – модель стандартной ситуации в супружеских отношениях. Один супруг от всего сердца делает добро другому, а другой отвергает этот порыв или, в худшем случае, использует для унижения и насмешки.

– Хочешь, сегодня я принесу тебе кофе в постель?

– Лучше бы ты мусор вынес, не допросишься.

Так понемногу убивают любовь. Порой ее убивают гораздо более жестоко.

Золотое правило для родителей, которые хотят иметь любящих детей: НИКОГДА НЕ ОТВЕРГАЙТЕ ТО, ЧТО СДЕЛАНО ОТ ДУШИ, ДАЖЕ ЕСЛИ ВАМ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ.

Другой распространенный случай убивания любви, – когда сам уничтожаешь то, что было созданно тобою с душой. Помню, очень давно, еще в школьные годы, нас как-то заставили копать канаву. Вначале нам не нравилось, а потом мы увлеклись и стали стараться. Но тут нам сказали канаву зарывать, потому что выкопали ее не на том месте.

В отношениях супругов: муж к приезду жены делает перестановку мебели, расставляя ее более удобно и красиво. Жена появляется и говорит: "Переставляй обратно, надо было вначале со мной посоветоваться". И муж вдруг ясно чувствует, что жизнь растрачена зря и что он совсем не любит эту некрасивую, немолодую и недобрую женщину.

Поначалу любовь восстанавливается, но с каждым разом восстанавливается все хуже. Разрушение любви похоже на цирроз: остается все больше шрамов и постепенно все больше активного вещества заменяется соединительной тканью. Когда соединительной ткани становится слишком много, любовь умирает окончательно, хотя отношения могут тянуться еще очень долго.

Третье: любовь намеренно убивают, находясь в состоянии запредельной обиды, гнева или отчаяния, в состоянии "чем хуже, тем лучше". Это состояние будет названо нами "моральным бредом" (подробнее см. следующую главу, пункт 3.1).

Четвертое: любовь убивают деньги. Абсолютно неверен стиль воспитания, когда под предлогам обучения реалиям жизни ребенку платят за хорошее поведение или за хорошую учебу. Любовь и деньги – две вещи несовместные. Чем более важным оказывается одно, тем меньше оказывается другого. Эпохи расцвета духа – это те эпохи, в которые любовь важнее денег, эпохи денег – эпохи упадка духа. Тоже самое можно сказать о людях.

7.3 ТВОРЧЕСТВО

а) творчество, как форма зла.

ПРИМЕР 54. (Цитата) Н. Бонк, «Учебник английского языка»

Стук в двери прервал Баумана. Он замолчал и вначале посмотрел на людей, сидевших вокруг него, а затем на дантиста, в чьей приемной они проводили свою секретную встречу.

– Вы ждете пациентов? – он спросил.

Все поняли, что означал вопрос Баумана. Они даже не сказали ни слова, им не нужно было напоминать что делать. Один из них прошел с дантистом в операционную, пока другие сели на стулья, стоящие вдоль стены, как будто пациенты, ожидающие очереди. Это не заняло много времени. Когда все было готово, медсестра пошла к двери и вскоре вернулась с неожиданным посетителем, который попытался пройти прямо в операционную.

– Сейчас не ваша очередь, – сказал ему "пациент", сидящий у двери.

– Я не могу ждать. У меня ужасная зубная боль, – ответил мужчина, быстро осматривая лица присутствующих.

Бауман, который притворился, что читает газету, даже не повернул головы, чтобы посмотреть на странного посетителя. Он однако, мог ясно видеть его лицо, и сразу его узнал. Это был шпион, тот же смый человек, которого он часто видел раньше.

Не привел ли он полицию? – одно было ясно: было необходимо продержать шпиона здесь как можно дольше, чтобы он поверил, что они настоящие пациенты.

Бауман взглянул на вновь прибывшего и на мгновение ему показалось, что была радость в его глазах. Затем Бауман сказал так вежливо, как только мог:

– Мы не возражаем, если дантист примет его первым, – и затем, повернувшись к шпиону, – так как у вас сильная боль, можете идти следующим…

Через секунду шпион сидел в кресле дантиста. Дантист сказал ему широко открыть рот, внимательно осмотрел зубы и начал быстро работать. Четверть часа спустя он показал пациенту два больших желтых зуба и сказал:

– Я сделал все что мог. По правде говоря, это была серьезная операция. Вам нужно лучше заботиться о зубах. Десять рублей, пожалуйста…

Когда шпион ушел, кто-то сказал:

– Хорошо, что у него были больные зубы.

– Но у него не было… У него просто на два здоровых зуба меньше сейчас, – объяснил дантист и добавил, – и это не слишом дорого ему стоило. Он должен быть благодарен.

Все засмеялись и Бауман сказал:

– Это была хорошая мысль. Разве я не говорил, что они сломают себе зубы, если будет воевать с нами?

Итак, человеку вырвали два здоровых зуба, но никто не почувстовал угрызений совести или сострадания, напротив, большинство обрадовались и даже засмеялись.

А сам исполнитель изуверства – дантист, добавил издевательства ради: "Он должен быть благодарен".

Этот отрывок интересен в нескольких отношениях. Во-первых, заметим, с какой спокойной жестокостью идея борется против идеи – не замечая этой жестокости. В битве идей нет ничего человеческого, доброго или честного. Примерно так один муравей загрызает другого, чужого.

Во-вторых, толчком к жестокости здесь послужил следующий момент: "на мгновение ему показалось, что была радость в его глазах". Именно за эту радость шпион и был наказан. Сработала еще одна распространенная мотивация зла – инстинкт иерархии: если кто-то показывет, что он сильнее тебя, ты должен его наказать, а иначе тебя посчитают слабейшим.

Этот инстинкт обычен среди стадных животных, с его помощью устанавливаются отношения подчинения в стаде. Этот же инстинкт заставляет детей драться между собой. Двенадцатилетняя девочка замечает незнакомую одиннадцатилетнюю и громко говорит подругам: "а это что еще за малолетка приперлась?". Если малолетка не сумеет наказать обидчицу, к ней станут относиться как к слабой. Почти каждый ребенок и большинство взрослых «заводятся» в подобных ситуациях.

Этот же инстинкт мотивирует постоянные столкновения деликвентов, преступников и прочих подонков. Этот же инстинкт часто служит причиной межгосударственных столкновений. Многие исторические события, завершившиеся потоками крови, начинались с подобных мелочей.

Смертельно опасно смотреть прямо в глаза самцу горилы – но точно так же опасно выказывать свое превосходство перед любым негодяем – он нападет.

И в-третьих, особенно интересен для нас сечас феномен мгновенного творчества. Феномен НЕЭТИЧНОСТИ мгновенного творчества. В сложной ситуации вдруг появляется идея и сразу же реализуется – уже потому что она показалась КРАСИВОЙ. Этические приципы, даже если они и есть, не успевают срабатывать.

Точнее, красота идеи отодвигает их в сторону – так здоровенный и жизнерадостный дурак плечом отодвигает скромного хлюпика. Именно красота, интересность, неожиданность идеи заставляет ее сразу же воплощать. Просто очень хочется сделать какой-нибудь красивый трюк, даже если кому-то будет от этого очень больно. Характерны в этом плане нападки с эстрады на больного президента, которые в последние годы наблюдаются в России. Многие упражняют свое чувство юмора и действительно получается смешно и интересно – но моральные соображения оттесняются на задний план, никто из юмористов не замечает той истины, что смеяться над больным человеком просто неэтично и недостойно мало-мальски порядочного человека.

ПРИМЕР 55. Три разбитых носа

Когда я учился в восьмом классе, нам поручили обругать в стенгазете нашего товарища. Отказаться мы не могли и приступили к делу с неохотой. Но первый же набросок случайно получился похож – и мы сразу стали стараться над карикатурой: дорисоварли мешок, красный нос, оторванный карман и так далее.

Картинка получилась отлично и мы, на подьеме, стали сочинять статью. Статья вышла еще лучше. После этого случая товарищ вылавливал нас по одиночке и разбивал нам носы.

ПРИМЕР 56. Как правильно стоять под душем

Обычно перед работой у нас устраивают пятиминутки, которые длятся минут двадцать, а иногда и больше. На пятиминутках все время кого-то ругают за что-то, чтоб неповадно было. Причем директор, чтоб не злить людей своими выступлениями, заранее находит кого-то из коллектива и просит его подготовиться.

Таким образом, мы ругаем сами себя, а директор только делает время от времени мудрые замечания. Все это скучно и противно. Но однажды меня должны были разносить за то, что я поломал целую кучу тонких фрез, они конечно всегда ломаются, но я работал неаккуратно, виноват. Выступающая хорошо подготовилась и обругала меня со вкусом. Народ оживился, послышались замечания с мест. А потом решили вступить и другие мои "товарищи". Если вначале меня критиковли по делу, то потом стали нести полную чушь. Каждый выдумывал все что хотел. Дошло до того, что меня обвинили, будто я в душе стою не в ту сторону лицом. Как будто это не мое личное дело.

Здесь уместо вспомнить менее безобидные советские собрания пятидесятых годов, когда люди, в общем-то порядочные, С ЭНТУЗИАЗМОМ уничтожали сами себя, наговаривая друг на друга. А пытки и другие жестокости того же времени? – ведь большая часть конкретных издевательств была инициативой снизу, от следователей не всегда требовали, например, бить по половым органам или устраивать непрерывный сорокачасовой допрос. Многие подобные «штучки» были результатом творческого энтуиазма.

Предвыборные склоки сегодняшнего дня демонстрируют нам тоже явление.

Претенденты дают команду сотрудникам газет изобличать своих конкурентов. И те стараются. Но ведь пишут гадкую ложь и рисуют неприличные шаржи не просто так, а с искренним вдохновением. И делают это писатели, художники и журналисты, – люди творческого труда.

Другие случаи, когда творчество может оказаться злом:

а) Состояние "морального бреда", в котором даже посредственный человек проявляет удивительные творческие способности. (см. следующую главу.)

б) Скука, когда ничем не занятая мысль обращается во зло. Состояние "что бы такого сделать плохого?" Или, как гласит английская пословица: "Ум бездельника – мастерская дьявола".

б) возникновение идеи

Творчество – это вроде бы создание идей из ничего, почти чудо. Но из ничего ничего и не получится.

Сейчас, за последние две минуты, по самой границе моего сознания проплывали странные образы и желания; они плывут всегда, я только не всегда их замечаю. Это «сумасшедшие» идеи; возможно, что одна из ста миллиардов таких микромутантиков могла бы оказаться гениальным прозрением. Но за две минуты ничего интересного не произошло. Мне дважды захотелось вытянуть губу, пролезть в дырочку, просверленную в куске пластмассы, две крошки представились мне бегемотом, нападающим на лодку, щелканье клавиш напомнило какой-то давний дождь и захотелось вернуться в прошлое, также захотелось поцарапать скатерть. И это при том, что я не прекращал работать. Чтобы заметить это, пришлось сосредоточиться и, может быть, именно искусственное сосредоточение и вызвало к жизни часть идей. Это ФОНОВАЯ ТВОРЧЕСКАЯ АКТИВНОСТЬ МОЗГА – наименее эффективный механизм творчества.

Такие идеи возникают постоянно, по поводу любых случайных впечатлений. Это якобы бесполезное и непрекращающеся творчество необходимо для быстрого включения в сложную ситуацию. Так боксер, который не знает, куда будет направлен следующий удар противника, все время движется, танцует, делает вроде бы бесполезные движения ногами. Но если он остановится, то не успеет увернуться от удара. И танец боксера, и фоновые идеи снижают инертность покоя. Они ускоряют нашу реакцию на неожиданность, позволяют быстрый старт в неизвестное.

С другой стороны именно «дикость» большинства из этих идей, позволяет людям находить абсолютно нестандартные решения. Без фоновой активности невозможны были бы некоторые формы творчества. Без нее не рождались бы сумасшедшие идеи, изменившие мир и ставшие общепризнанными.

Возможно, здесь уместна аналогия с естественным отбором – который есть фоновая активность живой природы. Живые организмы, особенно примитивные, дают в тысячи и миллионы раз больше потомков, чем это нужно. Все неприспособленные погибают, едва-едва соприкоснувшись с жизнью. Зато выживают те, которые лучше всего подходят к данной ситуации. Если ситуация вдруг изменилась – выживут те, которые годятся для новой ситуации. В любом случае вид не погибнет.

Избыточное количество рождений ускоряет реакцию живой природы на неожиданность.

Возможно, идеи зарождаюся из случайных комбинаций впечатлений, в количестве, неизмеримо большем необходимого. Затем естественный отбор оставляет из них одну, несколько или ни одной.

Следующий механизм творчества связан с тем, что мысль "инертна": если мы о чем-то думали, то соответствующий пучек мыслей задерживается где-то на границе между сознанием и подсознанием. Он колеблется там, время от времени привлекая наше внимание. Например, просмотрев фильм и занявшись совсем другими делами, время от времени ловишь себя на мысли, что фильм продолжает "перевариваться", что ты продолжаешь, с перерывами, думать о нем.

О чем бы мы ни думали, наши мысли продолжают «звучать» в нас еще долго, а слабые их отголоски не затихают на протяжении всей жизни. Мы продолжаем махать своими умственными кулаками после любой умственной драки, после любого напряжения мысли – и, как известно, лучшие решения проблем приходят с опозданием. Неугасшая идея из прошлого вступает в громадное число комбинаций с фактами и идеями настоящего, так же с теми, которые созданы фоновой активностью – и в результате некоторые из комбинаций оказываются замечательно интересными и верными.

Поэтому очень часто для решения творческой задачи нужно просто хорошо подумать, а потом оставаться внимательным и ждать ответа, который придет сам.

Так удается творить вещи, принципиально недоступные логическому мышлению.

Третий механизм творчества наиболее эффективен. Новая творческая идея может настолько изменить ситуацию, что следующая идея рождается почти автоматически, без всякого напряжения мысли. Новая идея в свою очередь изменяет ситуацию и рождает следующую идею. Это цепная реакция творчества. Обычно это называют вдохновением. Новые идеи идут цепочкой, одна за одной и остается их только записывать, если успеешь.

в) подсознательное творчество

А теперь еще одно мнение:

ПРИМЕР 57. (Цитата) Лобсанг Рампа, «Ты вечен»

Мозг – это своего рода приемник для сигналов, которые передаются Сверх-Я, в свою очередь и он может посылать сигналы своему Сверх-Я: знания, жизненный опыт и т д. Эти послания передаются по "Серебряному Кабелю": массе быстро вращающихся молекул, частоты их вращения имеют чрезвычайно широкий диапазон, что позволяет им контактировать одновременно с человеческим телом и Сверх-Я.

Тело на земле представляет собой нечто вроде механизма, управляемого на расстоянии. Водитель – это Сверх-Я. Вы, должно быть, видели детскую игрушечную машину, которой ребенок может управлять при помощи длинного провода. Ребенок нажимает кнопку, – и машина идет вперед, назад, останавливается или поворачивается по его желанию. Очень грубо человеческое тело можно уподобить такой игрушке, которую Сверх-Я, которое само не может сойти на землю, послало на землю набираться опыта. Мы – такая же игрушка на земле; весь опыт, который мы приобретаем, все, что мы делаем, думаем или слышим, направляется для хранения в память Сверх-Я.

Человек с высоко развитым интеллектом, которого посещает «вдохновение» часто получает послания прямо – сознательно – от Сверх-Я по Серебряному Кабелю.

Не очень верится в истинность подобных эзотерических откровений, но на самом деле, действительно, создавая что-то новое, например книгу или теорию, часто ловишь себя на впечатлении, что новые идеи как будто диктуются тебе, а если и не диктуются, то ты словно выуживаешь их из некоторого резервуара, в котором они хранились задолго до тебя и совершенно независимо от тебя. А ты только умудрился открыть дверцы ящичка и достать то, что там было спрятано. Для этого не нужны разум, логика, эксперимент, знание базовой теории или чтение авторитетных авторов. Нужен правильный настрой.

Новая идея – это всегда логически невероятный факт, который лишь после того, как в него поверят, разум как-то обьясняет, постфактум. Но разум еще и мешает появлению новой идеи. Когда я писал эту книгу, я старался не думать.

Я старался настроиться на свободную импровизацию и сохранять это настроение постоянно – и днем и ночью. Любая мысль, связанная с темой книги, сразу же сбивала нужный настрой. Поэтому от мысли приходилось специально избавляться.

Если в этой книге и есть какое-то напряжение мысли, то это напряжение читателя, а не автора. Автору, напротив, приходилось выдерживать нелегкое напряжение намеренного безмыслия – чтобы позволять словам свободно, без препятствий, выливаться сквозь пальцы в кнопки клавиатуры. Чтобы позволить идеям прийти. Ни одна из идей этой книги не была выдумана логическим путем – идеи ПРИХОДИЛИ. А логика использовалась только для наведения порядка в куче уже появившихся идей. Может быть, создание принципиально новой идеи с помощью разума или сознания вообще невозможно.

Мне чаще приходится писать рассказы, чем книги по психологии, и уже очень давно я обнаружил, что сюжет хорошего рассказа нельзя придумать – он должен прийти. Нужно только правильно настроиться и ждать. Создать логическим усилием самое главное, тот яркий свет, который оживит мертвую словесную ткань, совершенно невозможно.

Книга, в которой есть хотя бы крупица истины, представляется мне похожей на блестящий граненый кристалл, лежащий на черном бархате; и как бы ты ни повернулся, источник блеска остается невидим, он всегда за твоей спиной. Разум создал грани кристалла и отшлифовал их, но не он создал свет и не он создал сам кристалл. Кристалл был рожден иначе – а может быть, существовал всегда.

Напомню известную поговорку: "в споре рождается истина". Рождается, а не создается. Спорящие импровизируют, то есть, находятся в том самом состоянии, которое нужно для рождения идеи.

Эта книга от начала и до конца есть эксперимент подсознательного творчества. Вы сможете судить о том, насколько он удался. Начиная писать, я не знал ни одной из идей, изложенных здесь, хотя о некоторых догадывался. Большая их часть для меня оказались столь же новы, как и для вас.

Еще Пушкин, помнится, удивлялся, что его Татьяна выкинула: замуж вышла!

Работая над Онегиным, он сам не ожидал такого развития событий. Всякая книга, кроме откровенной халтуры, похожа на живой организм – она зарождается случайно и живет собственной жизнью, не всегда и не во всем подчиняясь воле автора.

Когда начинаешь книгу, имеешь множество впечатлений, которые случайным образом накладываются друг на друга, рождают случайные и в основном малоценные идеи; такие отбрасываются практически все. Этот процес движется до тех пор, пока не станет ясна, хотя бы примено, основная идея книги. С этого момента работа идет совершенно иначе.

Книга нарастает как алмаз, напыляемый на метановой горелке: достаточно маленького зародыша кристалла – нескольких правильно аранжированных мыслей и новые мысли притягиваются и присоединяются к ним из пустого пространства – и в точности повторяют и расширяют эту структуру.

Все, что мы когда-либо воспринимали, остается в памяти – все, на что мы обратили внимание, не тонет во времени, но сохраняется в «заархивированном» виде, недоступное для сознательного прочтения. Но любое впечатление из прошлого, самое крепко забытое, можно выудить за ассоциацию – она цепляет как будто крючком и остается удивляться, что еще помнишь эту вещь, событие, имя лицо или мелодию. Очень мало можно вспомнить сознательным усилием. Но, если работаешь над чем-то принципиально новым, то оформляющаяся идея цепляет ассоциацию и совместно с ней рождает новую идею, потом опять и опять. Так можно вспомнить все. Отсюда впечатление что кто-то или что-то помогает, ощущение посторонней силы, или даже потустороннего влияния.

Возвращение забытого и появление идеи происходит само собою, без усилия – отсюда ощущение легкости. Усилия только мешают, а в лучшем случае бесполезны – отсюда ощущение независимости от создателя – чувство того, что кто-то диктует мысли.

Поэтому изобретаются и будут изобретаться всякие «Сверх-Я» и "Серебряные Кабели" из быстро вращающихся молекул.

7.4 ЛИЧНОСТЬ И ЗДОРОВЬЕ

До сих пор я употреблял слово «личность» как синоним понятия морального здоровья. Это не совсем точно. Морально здоровый человек – это обязательно личность, но, с другой стороны, личность может иметь значительные отклонения от идеала морального здоровья. Некоторые из этих отклонений характерны.

Одно довольно стандартное отклонение здоровой личности в том, что она слишком хорошо понимает собственную ценность и предназначение, поэтому слишком высоко ценит себя, что может расцениваться как трусость. Личность не станет вмешиваться в те дела, которые могут оказаться опасными для жизни, если эти дела для нее не принципиальны. Примитив, легко лезущий в драку или даже поножовщину, найдет личность трусливой. Вояка, рвущийся в бой, подумает так же. Зато в принципиальных вопросах личность становиться совершенно бесстрашной.

Сознание собственной ценности может быть причиной привычного эгоизма личности. Личность не станет отказываться от своих стремлений ради пользы других людей, потому что ее собственные стремления могут в принципе принести гораздо большую пользу этим же людям. Или хотя бы их потомкам. Великий человек, даже добившись славы и, следовательно, денег, может еще долго не вспоминать о голодающих родственниках, потому что и славу и деньги он расценивает как средство чтобы идти вперед к новым достижениям. Личность довольно часто не отвлекается на помощь по мелочам. Но то, что она считает мелочами, может оказаться очень важным для других.

Личность может казаться бессовестной. Совесть, это конечно компонет морального здоровья, но иногда она бывает гипертрофирована – человеку совестно делать не только действительно плохие вещи, но и хорошие. Например, совестно причинить кому-то боль, даже если это необходимо для благих целей. Совестно пристыдить кого-то или поговорить начистоту. Если же личность твердо идет к своим целям, она может казаться бессовестной, а может в чем-то и быть такой, к сожалению.

ГЛАВА 8 ДРУГИЕ ФОРМЫ ЗЛА

8.1. СПРАВЕДЛИВОСТЬ

Жизнь несправедлива: один рождается в развитой стране, другой в неразвитой, сотрясаемой войнами, переворотами и бестолковой подлостью. Один рождается больным, а другой здоровым. Один умирает в детстве, другой доживает до глубокой старости. Один выигрывает в лотерею, другой – нет, и ни с какими их личными достоинствами это не связано. Шальная пуля летит в толпу и отрывает одному кусочек уха, а другому попадает прямо в сердце. Несправедливо.

Но удивительно то внимание, которое уделяется и всегда уделялось людьми такому абстрактному понятию, как справедливость. Чтобы объяснить несправедливость жизни, выдумывались всевозможные боги, которые будут справедливо воздавать после смерти. Все кровавые бойни истории, или почти все, объявлялись справедливыми. Идея справедливости убила больше людей, чем чума и холера. Чтобы восстановить маленькую несправедливость, мы согласны понести ущерб во много раз больший возможных выгод этого деяния. Справедливость нужна нам сама по себе, независимо от ее выгодности или невыгодности. Быть справедливым так приятно, что подлейшие тираны порой позволяют себе справедливость – как вкусненький десерт.

Справедливость – один из самых сильных аргументов. Если некоторая вещь жестока, но справедлива, она одобряется.

Вообще-то наличие столь сильного чувства справедливости у человека довольно странно. Более всего человека волнуют на свете две вещи: любовь и несправедливость. Соответственно, дешевые мыльные оперы катаются именно на этих двух полозьях. Например, отличную, милейшей души и помыслов героиню несправедливо обвинили. Эту тему можно закрутить так, что даже отъявленный мафиози прослезится. Или так: гражданина приговорили к высшей мере за убийство ребенка. Приговорили заслужено. Или – приговорили несправедливо. Совсем ведь другое дело. Если историю о несправедливом обвинении хорошо подать, она может даже вызвать народные волнения. Заметим, что собственно убийство ребенка вызывает гораздо меньше эмоций, причем большая их часть замешана на той же несправедливости: ребенок это значит невинная душа, смерти он не заслужил. Как будто бы миллионы жертв диктатур ее заслужили. Как будто бы кто-то ее заслужил!

Большинство кинодетективов штампуются по одной форме: плохие парни делают свои плохие дела и несправедливо задевают хорошего, например, ненароком убивают всю его семью, – ну что поделаешь, бывает. Хороший начинает устанавливать справедливость и убивает всех плохих, причем самого плохого оставляет на десерт и убивает медленно. Эту байку в разных вариантах мы можем смотреть тысячу раз.

Итак, несправедливость волнует. Большинство людей воспринимает несправедливость как нарушение заповеди "око за око – зуб за зуб". То есть, действию должно быть оответстующее противодействие. А неоказанием противодействия вы нарушаете законодательство Ньютона, статья третья. То есть идете против вселенских законов. Итак, если уж говорить о Ньютоне. Допустим, вас ударили с силой в сто Ньютонов. И вы получили энное количество единиц боли.

Для восстановления справедливости вы бьете в ответ. Задача: с какой силой нужно ударить, чтобы справедливость восторжествовала? Вы полагаете, в сто Ньютонов? – ничего подобного. Своя боль всегда воспринимается живее и реальнее чем чужая, поэтому для получения ОЩУЩЕНИЯ СУБЬЕКТИВНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ нужно ударить значительно сильнее. Ваш противник ощущает несправдливость ответного удара и снова бьет вас, на этот раз сильнее – для восстановления субьективной справедливости. Теперь ваш черед и так далее. Удары становятся все сильнее, а эмоции все яростней. Маятник справедливости раскачивается до тех пор, пока достигнет предельной амплитуды.

Ктати, и в любом сюжете больше всего привлекает внезапная смена ролей: когда преследуемый превращается в преследователя или посторонний наблюдатель вдруг оказывается жертвой (верх несправедливости!) чтобы потом превратиться в мстителя. Маятник справедливости качается.

Но, скажет кто-нибудь, в современном цивилизованном обществе люди дерутся редко, только дети, а взрослые совсем нечасто. Однако раскачивание маятника справедливости относится и к другим случаям жизни. Например, кровная месть.

Тоже редко встрчается? Пускай. Тогда отношения соседей, один из которых устроил пакость другому (или другой подумал, что ему устроили пакость – ведь волнует не объективная справедливость, а субъективная). А захватнические войны, для которых всегда ищут предлоги? Почему нельзя честно – взять и напасть?

Почему нужно, чтобы вначале убили Фердинанда? А отношения супругов, регулярно изводящих друг друга, треплющих друг другу нервы, как глупый щенок треплет тапочек? А любые другие отношения людей, которые не могут разойтись: в армии, в тюрьме, в школе, на работе, в партийной ячейке и пр? Люди десятилетиями просто изгрызают друг друга насмерть – потому что чувствуют себя обязанными восстановить справедливость.

1.1. Зависть

Одно из многих извращений справедливости – обыкновенная зависть. Мы завидуем тому, чего нет у нас, а есть у другого. Мы обижаемся на несправедливость такого распределения. Почему ему можно, а мне нельзя? Почему у него есть, а у меня нет? Почему я должен, а он нет? Легкая, «фоновая» зависть сопровождает все случаи неравномерного распределения. Можно завидовать чему угодно. Например, молодости. Кажется, что молодость выдается каждому по одному разу, она была и у завидующего, то есть распределение справедливо. Но не совсем: желание некоторых школьних директрисс стереть косметику с юных девочек гораздо сильнее, чем у директоров – это объясняется завистью тех, у кого модолость прошла серо. Среди мужчин интересна другая форма зависти, на тему: я был в армии, значит и ты должен. Если бы сейчас отменили воинскую повинность, то нашлись бы такие, которые стали возмущаться ее отменой именно из таких побуждений.

Известно изречение "не умничай" или в другом варианте "не будь слишком умным", "умник какой нашелся", "знаем мы таких умников" и тому подобное. Так говорят те, которые «умничать» не могут, не дано богом способностей. Только для таких людей кто-то может быть "слишком умным".

А поговорку "дуракам везет" придумали те дураки, которым не везет.

Но некоторые блага распределяются более неравномерно, чем молодость.

Например, здоровье. Два человека заболели раком, но потом оказалось, что второму просто неправильно поставили диагноз и он вскоре будет здоров. Какой будет реакция первого? – это будет реакция на несправедливость. И так как невозможно наладить справедливость хорошим способом, то есть выздороветь самому, то возникает желание, чтобы другой человек заболел тоже. Поэтому неизлечимо больные могут мстить всему миру. Например, больные СПИДом могут сознательно заражать других людей, из чувства мести, а точнее, зависти, которая в свою очередь основана на ощущении нарушеной справедливости.

Школьник, которому несправедливо поставили двойку, успокаивается, если такие же двойки влепили остальным. Мать, мучаясь с воспитанием сына, успокаивается, узнав, что у других сын еще хуже. Даже умирать легче в компании.

Человек обиженный жизнью, ощущает желание справедливо мстить ей – то есть, мстить всему миру. Глупый будет ненавидеть умных. Злой – добрых. Бедный – богатых. Одинокий – любимчиков женщин. Если человек, которого жизнь постоянно бьет и мучит, получит возможность отомстить, его месть будет жестокой и бессмысленной с нашей точки зрения. Она падет на головы невинных людей – и это покажется ему справедливым, потому что и сам мститель мучился ни за что.

Чувство (не)справедливости – частая причина злорадства. В троллейбус входит накрашенная старуха с тяжелыми сумками. Вот она роняет одну из сумок и яблоки рассыпаются. Другие старухи, НЕНАКРАШЕННЫЕ, начинают обсуждение. "В ее-то возрасте и красить губы", "а вы посмотрите на ее щеки", "да ей давно в гроб пора". Они просто счастливы. Они очень рады чужому несчастью.

1.2. Извращения справедливости

Эффект равного зла: Когда человеку плохо, ему хочется чтобы другому стало столь же плохо – отсюда такое частое и логически плохообъяснимое явление как срывание зла на близких. Я, видите ли, так переживал и волновался, а он смотрел мультики это время, значит, его надо "опустить". Мать, испугавшись за ребенка, который выбежал на проезжую часть, закатывает ему увесистую оплеуху – не столько для того, чтобы научить, скорее для того, чтобы проучить. "Чтоб ему стало так же плохо, как и мне." "Ах, ты не приготовил мне даже чай, когда я болела", – думает супруга, – "так я тебе устрою". И она устраивает отличный скандал из ничего.

ПРИМЕР 58. Случай в спортзале

Она ушла переодеваться. Просто вышла из зала, думая, что тренировка окончена. Но ему предоставилась возможность еще поиграть в теннис. Он играл еще два часа, думая, что она вернется и присоединится. Почему бы и не вернуться? Но она не возвращалась, хотя запросто могла это сделать. Вначале она ждала его, а потом ждала, что ей уделят внимание. Она прождала так почти два часа, вместо того, чтобы просто встать и пойти играть. А потом, когда все кончилось, она начала грызть ему нервы.

Эффект плевка в душу: Человек кажется виновным намного сильнее и заслуживает намного большего наказания, если он сделал вам зло тот момент, когда вы ожидали доброго отношения или когда открыли перед ним душу.

Эффект градиента: Допустим, некоторая вещь была постоянно запрещена и это никого не возмущало. Потом ее наконец-то разрешили, а спустя некоторое время запретили снова. Если раньше все молча терпели, то теперь ощущают несправедливость запрета и возмущаются. Хотя сам запрет такой же как и раньше.

Этот же эффект использует кокетка, которая хочет подогреть чувства кавалера: не позволяет, потом позволяет, потом снова не позволяет. И чувства разогреваются.

Эффект "так ему и надо": Еще одно извращение справедливости – если человек плохой, то нам кажется, что он заслужил гораздо большее наказание, чем заслужил хороший.

Эффект несвоевременного недовольства. Если человек ведет себя вызывающе, или хотя бы пытается сохранить свое достоинство, или даже просто выражает недовольство, находясь в положении жертвы, то он «справедливо» заслужил дополнительные издевательства. Например, террористы, убивая одного из заложников, выберут того, кто выражал недовольство происходящим.

Эффект самобичевания: если на нас неожиданно свалилась удача, возникает довольно тонкое и малозаметное, но тем не менее властительное желание страдать, чтобы «оправдать» счастье. Поэтому девушка, узнав, что она любима, может получать удовольствие от скандала с родителями или осуждения друзей; мать может мучить себя "ради счастья сына", неожиданно выигравший большую сумму может пожертвовать часть этой суммы – если же выигрыш был запланированным, то желание жертвовать практически отстуствует.

Все перечисленные эффекты извращенной справедливости говорят о том, что это чувство очень древнее и первоначально служило чему угодно, но только не справедливости в нашем сегодняшнем понимании. Скорее всего, первоначальная, древняя справедливость была средством унижения слабейшего и использовалась для поддержания иерархии в стаде.

Чувство унижения сродни, где-то в глубине, чувству несправедливости. И то и другое ощущаются с одинаковой остротой и побуждают к действиям, часто необдуманным. Желание унизить можно частично объяснить инстинктом иерархии.

Примитивный человек демонстрирует силу, любую силу, только с целью кого-то унизить. Инстинкт унижения легко проявляется у маленьких детей, которые с удовольствием дрязнятся только чтобы получить радость от чужого унижения (вторая составляющая мотивации – интерес, так как малое воздействие вызывает большую реакцию).

Что такое оскорбление и почему оно вызывает такую сильную реакцию?

Допустим, вас слегка толкнули в толпе и извинились. Вы остаетесь спокойны.

Если вас толкнули точно так же, но не извинились, вы слегка сердитесь. Если вас толкнули специально, вы сердитесь сильно. Если вас толкнули специально, а потом еще и смеются, показывая пальцем, вы можете прийти в бешенство. Смех есть не только признак веселости, но и средство демонстрации того, что ты унижаешь кого-то или возвышаешь себя над кем-то. Смех звучит громко – для того, чтобы показать максимальному числу окружающих, что ты унизил кого-то, то есть, опустил его в иерархии. Поэтому громкий смех во многих случаях неприличен. Поэтому подростки, не освободившиеся пока от стадного влечения и гуляющие кучками, так часто, громко и почти беспричинно хохочут, вызывая возмущение старших.

Смех есть форма жестокости. Человек упал – мы смеемся. Человеку влепили тортом в лицо – мы смеемся. Муж из анекдота застал любовника – мы снова смеемся.

1.3. Отраженное заражение злом

Не секрет, что на письменных выпускных экзаменах в большинстве наших школ царит повальное списывание. Любые административные меры и даже многие проверяющие не могут полностью прекратить это – всегда останется лазейка, известная только ученикам и учителю. Материалы тестов лежат в сейфах, в запечатанных конвертах, номера вариантов объявляют по телевизору лишь в минуту начала экзамена, но спишут все равно все, кому это нужно. Чем больше наседают проверяющие и чем больше устраивается искусственных препятствий на пути списывания, тем меньше угрызений совести у учителей по поводу подлога, тем охотнее они идут на обман и тем чаще обманывают. Почему? – дело в том, что все аминистративные меры, призванные обеспечить честные экзамены, совершенно ясно исходят из того, что учителя – мошейники и будут обманывать. Сталкиваясь с таким отношением, учителя действительно легко идут на обман. Они чувствуют себя вправе обмануть. Обман в данном случае "справедлив".

В общем случае ситуация выглядит так: человека несправедливо (или полу-справедливо) обвиняют в чем-то, после чего он, если не может опровергнуть обвинение, старается ему соответствовать. Таким образом ОБВИНЕННЫЙ ДЕЛАЕТ

ОБВИНЕНИЕ СПРАВЕДЛИВЫМ. Чувство несправедливости оказывается сильнее других моральных инстанций – таких, например, как совесть.

Здесь мы имеем дело с моральным заражением. Но не простым заражением, когда один человек дурным примером, поучением или сильным чувством заражает другого, а заражением косвенным, когда идея некоторого зла переходит от одного человека к другому, отраженная в зеркале (не)справедливости. Назовем это отраженным заражением.

Поэтому любой человек, не имеющий твердых, очень твердых моральных убеждений, постепенно становится тем, кем его считают. Ребенок, которого называют лгуном, начинает с удовольствием врать. Супруга, которую ревнивый муж подозревает в измене, действительно изменяет. Человек с внешностью бандита становится бандитом.

1.4. Справедливое наказание

Когда я говорил, что справедливость унесла больше жизней, чем чума, я имел ввиду в первую очередь «справедливое» наказание.

Со временем, если человечество будет совершенствоваться в плане морали, должно уйти само понятие наказания – в нем слишком много дочеловеческого и примитивно-человеческого. Наказание годится лишь для маленьких детей и животных. Примененное ко взрослому человеку, оно дает побочные эффекты, которые всегда перевешивают прямую выгоду. Поэтому Макиавелли заметил, что людей нужно либо не обижать вообще, либо уничтожать. Обиженный и униженный – четвероногий враг.

Наказание не может быть справедливым – потому что «справедливо» наказывая одного, мы тем самым не уничожаем зло, а временно перекрывем ему выход – и оно проявит себя в другом месте и в другое время; оно падет снова на наши головы или на головы неповинных людей. А это несправедливо. Наказывать нельзя даже преступников – ибо это вернейший способ создать закоренелых преступников.

8.2. НЕГОДЯИ

Негодяй это негодный человек, то есть такой, на которого нельзя рассчитывать, который может подвести в любую минуту. Не любой преступник это негодяй, и не любой негодяй преступник. Напротив, очень большое число негодяев прекрасно расположилось во властных структурах и в милиции (полиции). Многие негодяи вполне уважаемы и занимают высокие посты.

Как много негодяев у власти становится видно, например, после воцарения диктатуры. Негодяями оказались большинство руководителей времен Сталина и других диктаторов. Многие из негодяев остаются у власти и после падения диктатуры, они просто становятся не так заметны. Некоторые виды деятельности хорошо подходят как для негодяев, так и для чеснейших принципиальных людей.

Это, например, политика, охрана закона и журналистика.

Негодяй, в отличие от примитива, отнюдь не склонен к бескорыстному злу. Его интересует лишь зло полезное. Негодяй способен даже к добрым поступкам, но лишь в той мере, в какой они ему выгодны.

Негодяй это человек, прежде всего, не имеющий совести.

2.1. Совесть

Совесть это внутреннее чувство того, что правильно и что неправильно в отношении морального выбора. Чувство удовлетворения в том случае, если ты поступил правильно, или неудовлетворения (угрызения совести), если ты поступил неправильно. Согласно Цицерону совесть есть внутренний голос, который более авторитетен, чем любая форма общественного одобрения. По Цицерону, совесть КУСАЕТ, что хорошо согласуется с нашим словом "угрызения", от глагола "грызть".

Негодяй не имеет угрызений совести.

Совесть – это внутренний свидетель, который присутствует при любом поступке – для человека, который совесть имеет. Однако, у негодяя такого свидетеля нет – он или еще не родился, или уже умер.

Фома Аквинский полагал, что даже ошибочные веления совести обязывают и им нужно следовать, даже если они противоречат воле вышестоящего. Совесть есть непогрешимый орган души. В этом смысле душа негодяя – инвалид, она не имеет такого непогрешимого органа.

Итак, такое распространенное заболевание как негодяйство – это, в первую очередь, недоразвитие или полное отстутствие совести.

Пример 59. Отсутствие совести

1. Двое малолетних нищих негодяев в метрополитене весело подбегают к старшей нищей, полупарализованной, и толкают ее. Та падает на спину и теряет сознание. Малыши продолжают веселую возню, их конкурентка устранена, и жизнь прекрасна. Они подходят к старушке, выбрав победнее и понесчастнее (богатые уже не покупаются) и, скорчив жалобные физиономи, начинают очередное мошейничество.

В результате старушка отдает последние деньги. Забрав ее гроши, снова начинают веселиться – сразу же, не стесняясь обобранной старушки.

2. Большой милицейский чин решил играть в теннис по утрам, перед работой.

Он знал, что на площадке играют много людей, но не утром, а по вечерам. То есть, эти люди ему никак не мешали. Но теперь площадку закрыли со всех сторон и пустили внутрь сторожевую собаку – чтобы никому и никогда не было повадно там играть – кроме самого большого чина, когда он изьявит желание. Множество людей, лишенных привычного отдыха, его ничуть не волновало. Не волновало его и то, что эти люди думают и говорят о нем. Он просто захотел и устроил себе еще одну вотчину. Можно догадаться чем этот человек руководствуется в своей профессиональной деятельности – чем угодно, но только не совестью.

Создается впечатление, что отсутствие совести означает одновременно и отсутствие стыда. Во всяком случае, такое предположение достаточно правдоподобно. Синонимы слова "негодяй": наглый, беззастенчивый, бесстыдный и бессовестный человек. Не имеющий ни стыда, ни совести. Более того, в случаях недоразвития или явного отсутствия совести можно наблюдать еще и антистыд: если стыдящийся человек, поступив плохо, избегает привлекать к себе внимание, то человек "антистыдящийся", в таком случае внимание привлекает намеренно.

Например, негодяй-подросток, высморкавшись на сиденье в трамвае, обводит всех взглядом, чтобы убедиться, что поступок замечен и правильно оценен – как преднамеренное зло. А его друзья или подружки в этот момент начинают преувеличенно громко смеяться, чтобы вернее привлечь внимание к поступку.

Случаи «антистыда» не так уж редки, как может показаться на первый взгляд.

В нашем веке возникла целая культура скандального поведения.

8.3. КРИМИНАЛЬНОСТЬ

Криминальность, или склонность к уголовно наказуемому поведению изучалась многими исследователями и рассматривалась под разными углами. Нельзя однозначно ответить на вопрос, почему люди совершают преступления, но можно выделить несколько основных причин.

3.1 Заражение

Несколько теорий могут быть сведены к моральному заражению.

Криминальность передается от одного человека к другому и больной заражает здорового. Болезнь распространяется по каналам общения.

Теория дифференциальной ассоциации утверждает, что все криминальное поведение есть выученное поведение и чем больше человек общается с преступниками, тем более преступным становится сам, тем более он принимает преступные ценности и отклоняющиеся стандарты.

По другим сведениям преступному поведению учатся и обучают; то есть, больной человек многократно и целенаправленно заражает здорового, чтобы сделать его подобным себе. Существует такая вещь, как преступная карьера. Она начинается с периода обучения, которых сходен с периодом обучения другим профессиям.

Существуют районы с повышенной криминальностью, причем эта криминальность сохраняется и тогда, когда все люди там сменяются. Это районы, например, где собираются иммигранты из разных мест, имеющие различные нормы и потому не понимающие друг друга, – там слаб неформальный социальный контроль и людям трудно договориться о поведении, которое бы устраивало всех. Эти районы можно трактовать, как экологически неблагополучные, в криминальном плане.

Следующая теория утверждает, что преступник есть продукт отношения общества к нему, "навешивания этикеток". Он вовлечен уже в криминальный процесс, его судили и относятся к нему, как к преступнику – то есть, ожидают от него криминального поведения. В этом случае мы наблюдаем «классическое» отраженное заражение злом, но суть та же: идея преступления передается от одного к другому и побуждает к действию. Ожидания общества заставляют отверженного вести себя преступно. В результате все больше и больше законопослушных людей отвергают того, кто был осужден, и все больше преступников считают его своим, поэтому он усваивает их ценности и начинает считать себя одним из них. Он действует преступно, оправдывая социальные ожидания. Каждый раз, когда его наказывают, его преступные склонности усиливаются, потому что он все больше идентифицирует себя с преступным миром.

3.2 Нарушение развития

По другой теории, преступление есть приспособление к ограничениям, которые наложены на личность. Например, преступниками становятся люди, которые неспособны к созиданию. Я уже писал о том, что человек не может делать ни одной, самой простой вещи, не развиваясь и не совершенствуясь при этом.

Отсутствие развития невыносимо и, если поставить человека в искусственные условия невозможности развития, он заболеет и, возможно, умрет. Развитие так же необходимо нам, как пища и воздух.

Если человек не имеет возможности развиваться в социально приемлемом направлении, он будет или совершать преступления, или саморазрушаться – например, принимать наркотики – или и то и другое.

Теория аномии состоит в том, что человек, неспособный достичь социально приемлимой цели социально приемлимыми способами, будет вести себя неприемлимо.

3.3. Моральное недоразвитие

Довольно очевидно то, что большинство преступников – примитивы (см. главу

4). Процент больных примитивизмом среди преступников гораздо больше, чем среди других общественных слоев. Некоторые формы преступности, такие как хулиганство или нецеленаправленная криминальность (увидел и украл, украл не потому что надо, а потому что увидел), встречаются только среди примитивов. Если бы человечество излечилось от примитивизма, то процент преступности снизился бы в десятки, если не в сотни раз.

Чем ничтожнее человек, тем более серьезные средства воздействия он применяет. Сила используемых средств возрастает вместе с уменьшением уверенности в себе. То же самое справедливо по отношению к языку – именно ничтожества предпочитают ругаться матом. Именно ничтожества решают вопросы кулаками. Именно они, не найдя нормального пути к цели, идут на преступление.

Теории морального развития утверждают, что человек проходит несколько стадий в развити морали. Если этот процесс задерживается или останавливается, то человек остается на одной из ранних стадий, что мешает ему правильно оценивать добро и зло и таким образом может вести к преступлениям.

Моральное сознание может существовать на разных уровнях. На низшем уровне человек подчиняется правилам, чтобы избежать наказания – и это характерно для маленьких детей. Даже для очень маленьких. «Мораль» животных большей частью тоже на этом уровне. Но, в этом случае, наказывая взрослых преступников и делая наказание важнейшим стимулом избежать преступления, мы либо совершаем большую ошибку, либо заранее предполагаем, что по моральному сознанию преступник находится на уровне малого ребенка – но тогда проблема состоит не столько в наказании, сколько В РАЗВИТИИ МОРАЛЬНОГО СОЗНАНИЯ.

Кстати, церковь обещает вознаграждение и наказание за грехи в следующей жизни, то есть, эта мораль тоже не на высоком уровне – или специально рассчитана на примитивов.

ПРИМЕР 60. Смертная казнь

Библия предписывает смертную казнь за более чем тридцать различных преступлений – начиная убийством и заканчивая прелюбодеянием. Драконовские законы в древней Греции предполагали смертную казнь вообще за все. В 11 веке смертная казнь не использовалась в Англии, но результаты допросов и пыток довольно часто приводили к смерти. В США публичные казни прекратились лишь в 1936 году. Смертная казнь страшна не только сама по себе, но страшно и то, каким образом она исполняется. Были чрезвычайно жестокие ее виды, растягивавшие агонию жертвы на недели – простое упомнание о них заставляет стынуть кровь, поэтому не стоит уточнять, – по отношению к ним смерть на кресте это просто пикник на лужайке. К счастью, они требовали особой подготовки и больших затрат, специально хорошо обученных людей, а потому не применялись в широких масшабах.

Распятие же было обыкновенной формой казни в свое время: рабу, который плохо работал, руки прибивали гвоздями – подразумевалось, что от таких рук нет пользы.

Существует в стране смертная казнь или нет, это не влияет на уровень убийств. Это известно совершенно точно: ее отменяли, вводили вновь, вводили в одном месте и отменяли в другом – и так множество раз во множестве стран.

Уровень убийств не изменялся. То есть, смертная казнь бесполезна или почти бесполезна.

Смертная казнь может быть интерпретирована, как убийство в целях самозащиты. Так же как индивид может убить, защищая свою жизнь, так же может сделать это и общество (но индивид может сделать это лишь тогда, когда у него нет другого варианта действий, а общество может применить, например, пожизненное заключение). В смертной казни есть своя якобы-справедливость: равное воздаяние за содеянное – убивший должен быть убит. Одним из капитальных недостатков смертной казни есть риск казнить невиновного – то есть, абсолютная непоправимость последствий. Еще один ее недостаток – несправедливость судебных решений. На приговор влияют половые, расовые и имущественные моменты, а так же различные идеологические обстоятельства.

Но смерть за смерть всегда несправедливая расплата, потому что определенна лишь субъективная ценность жизни, а объективно ценность любой жизни равна бесконечности и потому в некотором смысле, только в некотором, ценности жизней совпадают. Но субъективная ценность жизни одного человека меняется от отрицательных величин до бесконечности. Чем более тонко организован внутренний мир человека, тем сильнее любит он жизнь, но такой человек не может убить – убивает простой, тупой, недоразвитый или отчаявшийся (который не может поступить иначе) еще и поэтому смертная казнь не устанавливает справедливость. Чем тоньше организован человек, тем сильнее он чувствует боль и тем больше он привязан к жизни. Когда тупого убивают за убийство умного – это несправедливо. С точки зрения справедливости это наказание недостаточно.

Если же рассматривать зло, как моральную болезнь, то смертная казнь равняется умервщлению врачом того пациента, которого он не может вылечить. С этой точки зрения она преступна.

Смертная казнь бесполезна, потому что на уровень преступности влияет НЕИЗБЕЖНОСТЬ наказания, а не его тяжесть. Но, даже если бы каждое преступление наказывалось, причем наказывалось справедливо, это бы не искоренило преступность.

Есть тип людей, полностью или частично равнодушных к своему будущему.

Некоторые из них могут «заглядывать» в будущее всего на несколько дней, другие – всего на несколько минут. Ни угрозы ни посулы на них не действуют; они воспринимают лишь сиюминутное благо или боль. Совершив жестокое преступление и зная, что будут пойманы, они уже через несколько минут веселятся, смеются не думая о расплате и не чувствуя вины. Такие люди всегда глупы и не знают элементарнейших вещей, например, в тяжелых случаях, они могут не знать значения слова «метр» или в каком веке они живут. Это не врожденная слабость интеллекта

– просто школьная система обучения, которая повсеместно строится на принуждении, полностью проходит мимо них. Их невозможно принудить угрозами, потому что угроза это обещание некоторой беды в будущем, а они неспособны быть внимательными к своему будущему. Женщины такого типа часто становятся проститутками, а мужчины избирают другие криминальные занятия – в том случае, если нет кого-то, кто постоянно над ними надзирает и направляет на непреступный путь. Их поведение (невнимание к угрозам) часто воспринимается как издевательство, поэтому, попав в преступный мир, они долго не живут.

Есть и другой распространенный случай, при котором неизбежность наказания не останавливает преступника. Иногда человек, неспособный навредить своему врагу, вредит самому себе. Точнее, он не может навредить достаточно сильно и тогда излишек чувств направляется на самого себя. Для этого человеком должно овладеть одно из трех чувств: отчаяние, обида или гнев. Так герой, проиграв сражение, бросается в гущу врагов и дерется, пока его не изрубят, хотя мог бы спастись. Так капитан отказывается покинуть тонущий корабль. Так разорившийся отец семейства стреляет на улице в случайных людей, потом убивает жену и детей и напоследок себя. Отчаяние, обида и гнев имеют одно общее свойство: при определенной, критической силе чувства мораль «переворачивается» – ДОБРО И ЗЛО МЕНЯЮТСЯ МЕСТАМИ. Чем хуже – тем лучше, так думает человек и, естественно поступает наихудшим образом. Так, пройдя критическую точку, причиняют боль любимому человеку (чем дороже человек, тем большую боль), так обидевшись рвут отношения навсегда и портят себе жизнь. Если человеком владеет достаточно сильное отчаяние, обида или гнев, то неизбежность и тяжесть наказания будет УСИЛИВАТЬ стремление к преступлению.

Это опасное душевное состояние, переворачивающее базовые моральные понятия можно назвать моральным бредом. Это нелинейный ответ психики на запредельное воздействие. Причем сила такого воздействия, которое ощущается как запредельное, у разных людей разная. Есть такие, у кого этот моральный порог низкий или почти нулевой; их часто определяют как психопатов. Психопат может прийти в бешенство от самых, с нашей точки зрения, невинных вещей. Причем состояние морального бреда в некоторых случаях может частично контролироваться разумом, то есть иметь еще и свой верхний предел, дальше которого не развивается. Оно может быть частичным, то есть проявляться лишь одной области жизни, например, в семейной ссоре, а может быть и всеобщим. Дает чувство освобождения и в некотором отношении приятно – особождает, как прорыв плотины и так же точно может уносить жизни. Многие героические военные подвиги совершались в этом состоянии. А так же и спортивные победы, добытые с опасностью для жизни.

3.4 Неправильное воспитане

Четыре вида неправильного воспитания дают относительно большой процент преступников:

а) воспитание без любви;

б) воспитание в условиях слишком строгой дисциплины и физических наказаний;

в) воспитание без достаточной дисциплины и контроля, попустительство;

г) воспитание специально направленное на то, чтобы вырастить преступника – например, в преступных кланах.

Причем первые два вида воспитания создают не столько преступные наклонности, сколько склонность к жестокости или садиму, а уже эта склонность может находить себе выход в преступном поведении.

3.5. Влияние обстановки

Одних только криминальных наклонностей недостаточно для совершения преступления. Нужны еще и криминальные возможности, то есть, возможности следовать этим наклонностям. Поэтому в одной обстановке преступления будут совершаться чаще, чем в другой.

Опасность конкретной обстановки зависит от: достижимости цели или жертвы, близости и количества потенциальных нарушителей, отсутствия достаточной охраны.

Например, человек, идущий ночью, чаще становится жертвой преступного действия, чем человек, идущий днем. В битком набитом транспорте с большей вероятностью вытянут ваш кошелек.

3.6. Влияние социальных связей.

Способность человека противостоять искушению совершить преступление зависит от прочности его социальных связей – связей с родителями, друзьями, обществом вообще – если такие связи недостаточно сильны, они его не удерживают и он выбирает простейший путь чтобы удовлетворить свое желание. Но тюрьма – это, в чистом виде, нарушение социальных связей, поэтому тюрьмы – генератор преступности.

3.7. Биологические теории преступности

В свое время Чезаре Ломброзо утверждал, что преступника можно определить по его облику. Человек преступный имеет определенный тип тела: большую нижнюю челюсть, ассиметричный череп, и так далее. Эти особенности не ведут необходимо к преступлению, но доказывают преступные склонности. Эти особенности у человека являются атавизмом, то есть возвратом к более примитивным эпохам.

Сейчас существуют две биологические теории преступности: одна из них подчеркивает генетический фактор, то есть, то, что генетически записанные черты характера передаются от родителей к детям. Вторая подчеркивает неправильности развития нервной системы, которые затрудняют самоконтроль и индуцируют криминальное поведение. Генетический фактор очень вероятен, но пока достоверно не доказан. В любом случае дети родителей, совершивших преступление, больше склонны к преступлению, чем дети законопослушных родителей, но пока не удается выделить роль социальных условий и тем более найти определенный ген, отвечающий за преступное поведение.

Вторая теория подчеркивает роль неврологических факторов. Изучаются ненормальности в строении нервной системы, которые ведут к агрессивному поведению. Уже установлена связь между агрессивным поведением, включая насильственные преступления, и определенными аномалиями мозга, например, нарушениями лобных долей. Далее, слишком низкий уровень нейротрансмитеров может быть причиной агрессивного поведения и отсутсвия сопереживания другому человеку.

Найдена связь между низким уровнем серотонина и антисоциальными насильственными действиями. Но и здесь возможны неопределенности. Например, неглубокие повреждения лобных долей могут быть не причиной агрессивного поведения, а его результатом – то есть, результатом драк и столкновений.

3.8. Лечение на сегодняшний день

В большинстве случаев несовершеннолетний, совершивший преступление, освобождается условно. Если считается, что он не опасен для окружающих, он остается под надзором офицера и должен соблюдать определенные правила. Он может возмещать ущерб пострадавшему или в какой-либо форме служить обществу. С несовершеннолетним работают по месту жительства. Он обеспечивается психологическим и профориентирующим консультированием. Он может быть привлечен в специальные воспитательные лагеря или работать на фермах – вдали от города.

Может получать лечение психиатра. Либо он заключается в исправительное учреждение, то есть лишается свободы и изолируется от общества. Там он получает образование, работает, отдыхает и пр. Но во всех случаях процент рецидивов примерно одинаков. Излечения обычно не происходит.

Хорошо уже то, что такие преступники содержатся отдельно от взрослых.

Хорошо и то, что действия, предпринимаемые здесь, уже в некоторой степени напоминают лечение, а не наказане. Но насколько же беспомощны эти действия – они напоминают попытки лечить рак аспирином.

3.9. Наказание и лечение

Изучение преступников показывает, что очень немногие, в первую очередь те, которые совершают сексуальные преступления или чрезвычайно жестокие преступления, оказываются психически больными. Но лечения требуют не только они, но и остальные. Другое дело, что методы лечения должны быть совершенно иными.

Перечислю принципиальные недостаки системы наказаний.

а) Заражение

Практически любое уголовное наказание приводит в действие все механизмы заражения криминальностью, перечисленные выше, в первом пункте этого раздела.

Если бы нам требовалась специально создавать преступников, то лучшую систему, чем мы имеем сейчас, трудно было бы придумать.

б) Унижение как разрушение иммунитета.

Преступником не может быть человек, достаточно сильно уважающий себя.

Преступником не может быть человек с развитым чувством чести. Преступником не может быть человек, способный стыдиться и испытывать угрызения совести.

Преступником не станет тот, кто имеет в жизни достаточно большие непреступные ценности. Чувство собственного достоинства или уважения к себе, честь, совесть, стыд и наличие непреступных жизненных ценностей – это пять компонентов, которые образуют иммунитет к криминальности.

Когда человека приговаривают к "лишению свободы на четыре года", на самом деле его приговаривают к иному, более тяжелому наказанию: к неперывному четырехлетнему УНИЖЕНИЮ. Его лишают тех жизненных ценностей, которые он имел Некоторые, «внешние» ценности, такие как общение с друзьями, работа, уважение окружающих, увлечения, занятия спортом, отдых, участие в различных организациях, воспитание детей – отпадают автоматически; другие, «внутренние» ценности, такие как независимость характера, скромность, вера в справедливость, собственные мелкие чудачества и склонности – будут целенаправленно и методично уничтожаться всякими любителями издевательств: собратьями по несчастью и персоналом "исправительного" заведения. Точно так же целенаправленно и методично будут уничтожаться честь, совесть, стыд и чувство собственного достоинства. Поэтому, даже если, отбыв наказание, человек не станет преступником, он будет иметь ослабленный или вообще разрушенный иммунитет к криминальности. Иммунитет сохранится лишь в исключительных случаях, например, если осужденный будет уверен, что его жизненные ценности останутся неприкосновенными в течение всего срока отбытия наказания, или если он имеет несгибаемое чувство чести и собственного достоинства и может постоять за себя.

в) Потеря времени

Оставить больного на еще на несколько лет без лечения означает запустить болезнь, которая, возможно, перейдет в неизлечимую форму.

г) Небезопасность отбывшего наказание

Изоляция преступника от общества должна быть не наказанием, а предотвращением преступления. Задам простой вопрос. Почему тигров держут за решеткой зоопарка и не выпускают на улицы, даже если эти тигры пока никого не сьели? Ответ очевиден: тигров не выпускают ради предотвращения трагедии. Но если мы имеем убийцу-рецидивиста, который нисколько не раскаялся, а даже кичится своим поведением и заявляет, что снова убьет, как только выйдет на свободу, мы его отпускаем, после отбытия наказания. Он может быть не менее опасен, чем тигр на улицах. Во множестве случаев отпускают отбывшего наказание, определенно зная, что он совершит преступление снова. Так, как будто тигров специально выпускают из клеток и ждут, чтобы они слопали побольше народу. Но "справедливость" сразу же вмешивается и требует, чтобы тот, кто уже понес наказание, был свободен. А как же те невинные, которых он зарежет на следующей неделе? Что говорит справедливость по этому поводу?

д) Ожидание нового зла

Наказать можно лишь провинившегося. Изолировать убийцу можно лишь после того, как он кого-то убьет. Даже если совершенно ясно, что он убьет, мы должны ждать первой его жертвы.

ПРИМЕР 61. Вначале нужно подождать

Мужчину осудили за то, что он вступился за женщину, которую насиловали.

Его осудили, потому что он вмешался раньше времени и нанес насильнику телесные повреждения средней тяжести. Но женщину-то пока не изнасиловали, просто не успели. Нужно было подождать, а потом уже вмешиваться.

е) Наказание уже излеченного

Задам еще один простой вопрос. Почему автомобиль, который наехал на пешехода, не списывают на лом, в наказание? Автомобили не списывают потому, что это никак не влияет на предотвращение будущих трагедий. Давайте вспомним пример из первой главы. Пример о мгновенном перевоспитании стыдом. Человек устраивается в небольшую фирму и, под влиянием предубежденного отношения к работниками фирмы, как к мошейникам, начинает совершать мелкие правонарушения: брать взятки, подтасовывать цифры и документы. Когда о его деятельности говорят на собрании, не называя фамилии, он понимает, что на самом деле все окружающие были честны, а мошейник лишь он. При этом он ощущает такой сильный стыд, что излечивается раз и навсегда – на все последующие годы.

Разумеется, совершив преступление по неопытности, незнанию, заблуждаясь, или просто случайно, и осознав свой поступок провинившийся может быть вполне излечен (перевоспитан) собственным чувством стыда. Теперь он так же безопасен, как и автомобиль, сбивший пешехода. Но закон требует, чтобы мы его еще и наказали. А наказав, мы толкнем его на новые преступления.

"Накажи его!" – кричит не только закон, но и чувство справедливости.

Эмоция давит на разум. Мы хотим наказать. Мы хотим сделать плохо тому, кто сделал плохо нам. Если он заставил нас страдать, то будет несправедливо, если не будет страдать он сам. Око за око или что-то вроде этого. Именно примитивная справедливость требует, чтобы применили равное по боли наказание – и таким способом справедливость тоже убивает миллоны людей или калечит их.

ж) Лишение свободы

Лишают свободы не только заключая в тюрьму. Чаще всего нас заставляют делать то, чего мы не хотим делать, или нагло вмешиваются в наши личные дела, запрещая нам то, что нам хочется. Больше всего сексуальных запретов. Но с кем мы спим и как мы это делаем – это только наше лично дело; нечего сюда лезть.

Принудительно среднее образование. Во многих странах принудительна военная служба. Государство и другие системы, поменьше, проводят каждого из нас через многолетнее и ежедневное лишение свободы. Иногда видимые результаты такого принуждения нужны и выгодны нам, – но на самом деле они нужны и выгодны государству. А есть и результаты, видимые не сразу. Мы отвыкаем от свободы, мы начинаем понимать свободу как разнузданность или как набор прав, данных конституцией. Но свободу нельзя дать или взять. Ее нужно взрастить в себе, нужно лелеять ее ростки и охранять их от смертоносных ветров алчности, ненависти и самодовольсвта.

Свобода – главное, видовое свойство человека – свобода мысли, суждения, поступка – поэтому, подавляя свободу, общество воспитывает не людей, а потом стонет под игом расплодившихся нелюдей.

Человек, которого лишают СВОБОДЫ – ЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СУЩНОСТИ, ведет себя как животное, а не как человек. Вот здесь один из корней из года в год растущей преступности, один из самых глубоких ее корней.

Необходимо:

а) Не допускать заражения злом и заражать добром. Если человек уже принял преступные ценности, то нужно во-первых, разубедить его, во-вторых, дать ему иные ценности. Теоретически это возможно. Различные религиозные секты могут похвастаться тем, что их члены, уверовав, уже не совершают преступлений, не воруют не убивают, чтут законы и пр.

б) Если человек умеет только совершать преступления, нужно научить его делать что-то еще. Но эта вещь должна быть привлекательна сильнее, чем зло.

Поэтому всякое обучение примитивным профессиям здесь не проходит. Нужно создавать идентификацию с чем-то другим, а не только с преступным миром – так, чтобы преступная идентификация была разрушена. Если мы рвем старые социальные связи, то мы должны давать новые, более приемлимые. Обобщая, скажу: нужно УВЛЕЧЬ добром.

Все это тяжело и долго, но ведь и сроки заключения велики, а предотвращение возможного зла – неоценимо важная задача.

в) Изоляция от других больных сама по себе излечить не может, может лишь предотвратить дополнительное заражение и развитие болезни, перерастание ее в новые формы. Если преступный характер уже вполне сформировался, то изоляция не излечит самого преступника, но облегчит болезнь другим, которые могли бы с ним контактировать. Если же преступление было совершено как случайное отклонение, то в самом начале заболевния, на легких его стадиях индивидуальная изоляция позволит блокировать развитие болезни и может, в редких случаях, привести к самоизлечению. Но изоляция должна быть не наказанием, а предотвращением. Само понятие наказания должно постепенно уйти.

г) Одно из важнейших условий излечения: во всех случаях обращения с преступником нужно АБСОЛЮТНО ИСКЛЮЧИТЬ УНИЖЕНИЕ.

д) Многие случаи криминальности все равно окажутся неизлечимыми, потому что, во-первых, болезнь зашла слишком далеко; и, во-вторых, из-за экологии.

Поэтому основной акцент должен быть сделан на оздоровлении социальной среды и на раннем выявлении болезни.

е) Так как криминальность очень часто связана с примитивизмом а иногда просто является осложнением примитивизма, то нужно лечить примитивизм. (см. главу 4)

ж) Мораль первого, нижнего уровня: избегание наказания; можно все то, за что не накажут.

На втором уровне моральные стандарты зависят от авторитетов. Можно то, что авторитет (бог, закон, шеф, государство) считает хорошим, а нельзя все то, что он считает плохим. Желание "не нарушать закон" – находится как раз на втором, среднем уровне морального развития.

На третьем, высоком уровне, моральные стандарты определяются внутренними убеждениями человека и не зависят ни от чего внешнего, ни от каких внешних факторов: ни от общественного мнения, ни от формы правления в стране, ни от давления непосредственного окружения – то есть, на третьем уровне развития морали человек становится свободным – значит, надо воспитывать СВОБОДНЫХ ЛЮДЕЙ.

К сожалению, государство на это не пойдет, потому что свободный человек неподконтролен даже государству. И если государство станет вести себя безнравственно, аморально, если оно начнет подавлять свободу или слишком заботиться о себе самом, то свободный человек пойдет против него. И только в этом смысле свободный человек способен на "преступление".

Все человечество, так же как и отдельный человек, морально развивается.

Это хорошо заметно, если сравнить жизнь, например, в средние века с нашей жизнью. У нас нет публичных казней, головы врагов не сажают на колья, а содержимое ночных горшков не выплескивают на улицы. Если сравнивать человечество с отдельным человеком, то оно находится сейчас на переходе с первого уровня морали на второй. В нас все еще сильно стремление наказывать и своевольничать, но мы уже понимаем, что нужно подчиняться закону и даже находим своеобразное удовольствие в этом подчинении. Поэтому переход на третий уровень, уровень свободы, пока невозможен. И все, что сказано на последних страницах, еще долго будет оставаться чистой теорией. Хотя, в сущности, ничего нового в этом нет. Все вышесказанное есть лишь частное приложение известного тезиса:

"любите врагов ваших". Тезис этот был сформулирован еще до Христа, в 108 году до нашей эры в "Завещаниях двенадцати патриархов". Кстати, в том же тексте есть слова: "Не возгневайся против него, не то, подцепив заразу от тебя, он ответит богохульствами и тем согрешит вдвойне.". Обратите внимание на слово "зараза".

О заразности моральных болезней было известно еще тогда.

8.4. ЖЕСТОКОСТЬ

4.1 Маньяки-садисты

Такие всегда были и всегда будут, во всяком случае, в обозримом будущем. В начале девяностых был пойман и расстрелян такой, который убил одиннадцать мальчиков, но не просто убил, а замучил до смерти, применяя особо зверские пытки. Причем он использовал как телесные пытки, так и моральные: например, поторошил одного ребенка на глазах у другого. Склонность к подобным вещам появилась у него еще в школьные годы, потом росла, крепла – и наконец мечты претворились в жизнь. Он испытывал удовольствие не от смертей, а от страданий жертв. Когда он не мог найти очередную жертву, то возвращался к месту захоронения предыдущего ребенка, все хорошенько вспоминал и ему становилось легче.

Такой человек несомненно болен и морально, и психически. Поэтому лечение моральной болезни в подобном случае не даст результатов. Это все равно, что лечить с помощью психотерапии больного с органическим поражением мозга.

Но наказание немногим полезнее. Наказание оказалось слишком медлительно. Маньяк убил одиннадцать человек, пока его нашли. Мог бы убить и больше, если бы оказался поумнее и поизворотливее. Единственно приемлимым вариантом могло бы оказаться и психическое и моральное лечение незапущенного заболевания, т е. лечить нужно было тогда, когда симптомы болезни ограничивались лишь садистскими мечтами. И в этом случае правильное лечение предпочтительнее справедливого наказания.

ПРИМЕР 62. Изверги

Иван Грозный еще в юности был замечен во многих актах чрезвычаного садизма. Имел семь жен. Вначале удачливый правитель, в последующие годы проявляет все более сильные признаки психического и морального расстройства. Разваливает страну до такой степени, что в 1572 земли вокруг Москвы обезлюдели. В том же году крымские татары смогли грабить Москву. Когда сын Грозного вступился за свою жену, тот убивает сына и единственного наследника.

Дракула, который был столь жесток, что легенды о его деяних проникли во многие страны, обожал сажать людей на кол и даже предпочитал вкушать пищу, слыша стоны умирающих жертв. Настоящее имя дракулы Влад Тепес, или иначе Влад сажатель на кол, потому что это было его любимым развлечением. Стал правителем Валлахиии в 1456 году. Само имя Дракула означает "сын дракона". Драконом

(Дракул) называли его отца.

Один древний правитель отрезал ноги людям, переходящим реку в брод, чтобы посмотреть, что происходит в этот момент с костным мозгом. Другой вскрывал из любопытства животы беременных женщин. Калигула, который тоже убил своего сына, правда, приемного, стал жутким тираном, перенеся болезнь.

Возможно, сошел с ума. Но во всяком случае, стал болен морально. Убил большинство своих родственников; во время его обедов людей пытали и убивали.

Это лишь некоторые из тех, кто так или иначе вошел в историю. Но скольких же мы не знаем, обыкновенных извергов, не сумевших выделиться?

Жестокость есть болезнь сострадания – АЛЬТРУИСТИЧЕСКАЯ НЕДОСТАТОЧНОСТЬ, врожденная или приобретенная. (В случае садизма – альтруистическое извращение, когда удовольстие доставляет не факт ослабления чужих страданий, а факт их усиления или причинения; но эти случаи уже относятся к психическим патологиям.)

Сострадание может наблюдаться у очень маленьких детей, неспособных еще к различению своих и чужих переживаний. Можно наблюдать и у домашних животных, которые сочувствуют хозяину в случае горя или неприятностей, пытаются его утешить, радуются вместе с ним и принимают участие в семейных ссорах, иногда выбирая одну из сторон в соостветствии с собственными понятиями о справедливости. Возможно, что детское эмоциональное неразличение себя и другого и остается основой взрослого альтруизма.

Во всяком случае нормальный взрослый способен почувствовать боль другого и для этого не нужно научение. Но боль другого ощущается иначе чем своя.

Представьте например, что вам необходимо срочно зашить рану другому человеку.

Взять иглу с нитками, стянуть пальцами кровоточащие края, вонзить игру в живую плоть и повернуть ее там… Если вы не хирург, то ваши переживания могут оказаться даже ярче, чем переживания "пациента". Но то ужасное, что вы чувствуете, это не боль, а нечто совсем иное: неприятное переживание для которого вобщем-то нет точного названия. Назовем это моральной болью или М-болью. К сожалению, М-боль легко тормозится и уничтожается научением. Ели вы хирург, то зашить рану вам не составит труда и М-боль вас не потревожит.

НАЛИЧИЕ М-БОЛИ ПРАКТИЧЕСКИ ПОЛНОСТЬЮ ПРЕПЯТСТВУЕТ ПРЯМОМУ ПРЕСТУПЛЕНИЮ ПРОТИВ ЛИЧНОСТИ.

Но, если можно отучиться от М-боли, то, скорее всего, можно и научиться ей.

Простое переживание подобной боли самому дает ограниченный результат, действует не на всех и не полностью. Но, несомненно, жестокость маленьких детей имеет именно эту причину – они еще не чувствовали настоящей боли и неспособны понять насколько сильно может страдать другой. Поэтому маленький ребенок может разорвать живую зверюшку так же спокойно, как плюшевую игрушку. Но такая жестокость, жестокость по незнанию, со временем проходит.

По-настоящему состраданию учатся не через страдание, а ЧЕРЕЗ БЕЗУСЛОВНУЮ ЛЮБОВЬ.

ПРИМЕР 63. Без любви

Опыты с обезьянами супругов Харлоу и Суоми показали, что ожидает детей, выросших без мам. Пытаясь найти у обезьянок макак тот возраст, когда они легче всего поддаются дрессировке, детенышей отлучали от матерей для проведения опытов. Но для маленьких обезьянок каждое такое расставание с матерью становилось трагедией: они не только плохо обучались, но и останавливались в своем психическом развитии. Пришлось начать новый эксперимент, в котором детенышей отбирали от матерей сразу после рождения. Их помещали в отдельные комнаты и в каждой поставили кресло с мохнатой обивкой, похожей на шерсть матери. В спинке кресла была укреплена бутылка с соской, куда наливали молоко.

Обучению и опытам ученых мамы детенышей теперь не мешали, и все шло успешно, но когда кресло вдруг уносили из комнаты, то маленькая обезьянка ложилась на пол, туда, где оно стояло, и, казалось, горько плакала, схватившись за голову обеими лапками. Стоило же вернуть кресло на место, как она прыгала на него, крепко впивалась в мохнатую обшивку и долго не покидала его, словно боясь новой разлуки. Закончив эксперимент, выросших без мам обезьянок выпустили в общее стадо. Шло время, а они в отличие от всех других самок не давали потомства. Их тогда взяли из стада и рассадили в отдельные клетки с самцами. Но они и тут, как и в стаде, не давали потомства, и только искусственное оплодотворение позволило им родить детенышей. Но материнский инстинкт в них так и не пробудился. Одна оторвала руку своему новорожденному, вторая раскусила голову, как кокосовый орех…

4.1 Агрессия

У детей, воспитывающихся в разных культурах, прежде чем они полностью освоят нормы своей культуры, тип и частота агрессии совпадают почти полностью.

Об этом свидетельтвуют тщательные наблюдения за поведением детей шести культура:

США, северной Индии, Филиппин, Японии, Мексики и Кении. Дети каждой культуры в возрасте от 3 до 11 лет демонстрируют в среднем по 9 агрессивных актов в час.

Причем только 29% представляют собой непосредственные ответы на нападение противоположной стороны. 33 процента у мальчиков и 25 процентов у девочек – то есть девочки чаще нападают сами. Существует явный сдвиг агрессии на беззащитного: большая часть ударов, полученных со стороны старших, прощается.

Черезчур агрессивные дети, начав посещать детский сад, становятся сдержаннее, потому что сразу сталкиваются с сильной ответной агрессией. Другие становятся агрессивнее, как только поймут, что ответная агрессия может избавить их от дальнейших атак. Тот кто научился сразу отвечать на нападение, будет оставлен в покое. Фундаментальное правило, которое усваивается ребанком: lex talionis, то есть: око за око, зуб за зуб. Это правило поначалу не требует подкрепления со стороны родителей и воспитателей, оно присуще самой логике развития моральных норм.

Подвергаясь наказанию, ребенок усваивает, как человек сам должен наказывать. Человек, который часто подвергался агрессии, сам становится более агрессивным. Отцами сверхагрессивных и оказавшихся в исправительных учреждениях подростков из относительно благополучных семей оказываются люди, не терпящие агрессивного поведения дома, но поощряющие агрессию за его пределами. Так же родители могут служить образцом агрессивности. Например, у подростков с отклонениями в поведении родители в прошлом с относительно высокой вероятностью имели судимость.

Неоднократно подтверждено экспериментально обратное отношение способности к сопереживанию и агрессивности, то есть, чем такая способность выше, тем агрессивность ниже.

Фрейд считал, что человеческое стремление к разрушению инстинктивно и его нельзя отменить или уменьшить, его можно только разряжать в более безобидных формах.

Согласно другой теории, человек разумный мог развиться только от предков, слишком слабо вооруженных природой, чтобы быть в состоянии убивать себе подобных или охотиться на слабых зверей – разум возник как приспособительная реакция слабого существа. Но именно такое существо не имеет биологического запрета на уничтожение собственных сородичей и себя (оно в природе неспособно к этому) и поэтому человек во все века истории предается постоянному самоистреблению.

4.2 Жестокость, как осложнение лабиринтности

ПРИМЕР 64. (Цитата) В. Тарасов, «Принципы жизни».

Один из вассалов опоздал со своим войском на поле боя, и полководец отдал приказ о казни. Провинившийся был хорошо знаком императору и решил просить его об отмене казни. Император внял просьбе и послал гонца в лагерь полководца с приказом отменить казнь. Но пока гонец скакал, провинившийся был уже казнен.

Полководец стоял возле своей палатки вместе с одним из офицеров, когда подскакал гонец и, остановив лошадь перед полководцем, протянул ему приказ.

Полководец развернул, прочитал, свернул, протянул обратно гонцу и произнес:

– Не все приказы императора надо выполнять!

Затем обернулся к офицеру:

– А что у нас полагается тому, кто скачет на лошади по лагерю во весь опор?

– Смертная казнь! – ответил офицер, – По лагерю на лошади можно передвигаться только шагом. Во избежание паники.

Гонец обеспокоился и стал объяснять, что он очень торопился, что император просил его поспешить, что речь идет о жизни человека.

– Хорошо. – сказал полководец, – мы тебя не казним. Не все приказы императора надо выполнять, но уважать императора надо! Мы вместо тебя казним ребенка!

И ребенок был казнен.

Можно объяснять этот приказ различными требованиями военного времени, но на самом деле, любой, кто прочитал этот отрывок, почувствовал (даже неосознав это), что приказ "казнить ребенка" в данном случае был просто САМЫМ ИНТЕРЕСНЫМ

ВАРИАНТОМ. Любой другой ответ здесь бы не звучал. Поэтому ребенок убивается не из-за необходимости военного времени, а просто потому, что человека, облеченного властью, заразила некая интересная идея – и он следует ей, в горячке, не давая себе труда задуматься. Так женщина тратит деньги на приглянувшееся, но ненужное белье.

Но если же полководец заранее придумал вариант с убийством ребенка, а того хуже, уже применял его много раз, мы имеем дело с мораным извращением, которое можно назвать «принципиальной» жестокостью. Принцип, выдуманный чтобы помогать людям, перестает служить нам, напротив, МЫ НАЧИНАЕМ СЛУЖИТЬ ЕМУ. Принцип может иметь любые названия: закон, традиция, необходимость – но убийства, как в этом, так и во множестве других случаем можно было бы избежать. Достаточно было просто поискать здоровое решение. ЖЕСТОКОСТЬ ВСЕГДА БОЛЕЗНЕНА, ЧЕМ БЫ МЫ ЕЕ НИ ОПРАВДЫВАЛИ.

Можно найти много подобных литературных примеров, хотя бы, у Гюго: матрос плохо закрепил пушку и она стала кататься по кораблю, потом тот же матрос пушку обезвредил. Как вы думаете, что сделали с матросом? – был выбран самый «интересный» и самый, в то же время, больной вариант. Матроса сначала наградили, а потом казнили.

Все это, к сожалению, касается не только древних сражений. Чиновник, следуя букве какого-либо дряного постановления (которое, возможно, скоро отменят, или которое было принято без ума, внимания или просто одной партией на зло другой), может быть чрезвычано жесток. Даже если он не убивает людей (но это может судья или прокурор), то убивает многое, что им дорого. И снова, мотивация здесь двойная: желание служить отвлеченному принципу и увлеченность идеей, желание поступить красиво. "Я не одобряю, но надо" – приятно быть принципиальным.

Принципиальная жестокость это всегда работа на зрителя, а если зрителя нет, его выдумывают и ориентируются на его выдуманную реакцию.

4.3. Жестокость, как цепная реакция зла

Жестокость поддерживает сама себя. Во-первых, совершив жестокость, мы пытаемся оправдывать себя различными соображениями и, если нам это удается, в следующий раз схема оправдания применяется уже зарание – следующую подобную жестокость совершить легче, если оправдание было удачно. Во-вторых, если мы обошлись с человеком жестоко, то мы перестраиваем свое отношение к нему так, что считаем его более виноватым, чем он есть на самом деле, и менее достойным хорошего отношения. По отношению к этому человеку следующая жестокость будет совершена легче. В-третьих, человек довольно быстро адаптируется к чужой боли и чем чаще причиняет боль, тем слабее ее чувствует – а именно ощущение чужой боли препятствует жестокости.

Жестокость можно рассматривать как самостоятельную болезнь или как осложнение других болезней. При разных болезнях жестокость будет разной – будет иметь разные причины, разную эмоциональную окраску, разную силу, будет проявляться с различной частотой. Существует довольно распространенное явление которое можно назвать "провал в жестокость" – переход к постоянной, намеренной жестокости – жестокости как мании, как одержимости, как наркотику.

При примитивизме такая жестокость чаще всего направлена на тех, кто не похож – на тех, кто из другой, кто "не из моей стаи".

Вначале человека задевают. Если он может дать отпор, его оставляют в покое. Если же не может – его задевают снова. Теперь он становится интересной игрушкой. Здесь есть два варианта – жертву можно превратить в подобного себе примитива или нельзя. Если же нельзя, то процесс продолжается до тех пор, пока жертва каким-нибудь образом не сбежит от обидчика или сработают внешние тормоза, например страх уголовного наказания. Жестокость приостанавливается там, где начинается страх за свою шкуру. Но она не прекращается, а только перестает усиливаться. Она продолжает гореть ровно, в одной поре.

При других болезнях провал в жестокость проходит совершенно иначе.

Например, провал в жестокость при фанатизме связан с субъективным превращением другого человека во врага идеи.

Особенно часто встречается такая форма постоянной жестокости, как диктатура.

Диктатуры могут быть не только государственными, примером ограниченных диктатур могут служить некоторые школьные классы или (довольно часто) отношения родитель-ребенок.

При диктатуре малоспособный к разумному управлению человек захватывает власть или получает власть. Он начинает управлять и вдруг сталкивается с тем, что люди ведут себя не так, как ему хотелось бы. Он может испробовать разные рычаги влияния на людей, но так как он не умеет управлять, сработает лишь один рычаг – прямое принуждение.

Дела идут все равно плохо, потому что плох руководитель. Однако диктатор, неспособный или не желающий осознать свою бездарность, будет считать причиной кризиса неподчинение или недостаточное подчинение его велениям.

Поэтому нужно еще больше усиливать принуждение. С развитием этого процесса врагов становится все больше и борьба с ними обостряется. Если действительных врагов уже нет, то приходится расправляться с возможными врагами, а если не осталось и таких, то просто с кем угодно – таким образом диктатор сохраняет самоуважние даже в условиях окончательного кризиса и развала.

Интересно, что множество людей принимают как благо самую жестокую диктатуру. Если мы вынуждены делать что-то против своей воли, мы часто убеждаем себя, что эта вещь не так уж и плоха – это один из простых способов сохранить наше самоуважение. Чем позорнее и безнадежнее человека принуждают, тем больше аргументов он находит в пользу такого принуждения и наконец становится фанатиком идеи, убивающей его.

8.5. ОБИДЧИВОСТЬ И ОБИДА

Обида – один из видов моральной (душевной) боли, наряду с виной, стыдом, сочувствием, грустью, страхом и др. Однако она не лишена приятности. Впрочем, может быть приятна и другая душевная боль, например, приятно посмаковать свою грусть, когда расстаешься с чем-то навсегда.

5.1 Обида-конфетка

Примерно так смакуется обида:

Пример 65. (Цитата) Марк Твен, «Приключения Тома Сойера».

Том дулся в углу и растравлял свои раны. Он знал, что в душе она стоит перед ним на коленях, и это сознание доставляло ему мрачную радость… Он представлял себе, как он лежит больной, умирающий, а тетка наклонилась над ним и заклинает его, чтобы он сказал ей хоть слово прощения; но он отворачивается лицом к стене и умирает, не сказав этого слова… Он так расстроил себя этими скорбными бреднями, что слезы буквально душили его, ему приходилось глотать их.

Все туманилось перед ним из-за слез… И ему было так приятно услаждать свою душу печалью, что он не мог допустить, чтобы в нее вторгались какие-нибудь житейские радости. Всякое наслаждение только раздражало его – такой святой казалась ему его скорбь… Мысль об этом наполнила его такой приятной тоской, что он стал перетряхивать ее на все лады, покуда она не истрепалась до нитки.

Обида так сладостна, что даже представление собственной смерти становится приятным. Но обида сладостна не сама по себе – ОНА ВОЗНАГРАЖДАЕТСЯ ЧУВСТВОМ ВИНЫ ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА. Если другой вины не ощутит, то вся обида напрасна: "Он представляет себе, как его приносят домой мертвым: его только что вытащили из реки, кудри его намокли, и его страдающее сердце успокоилось навеки. Как бросится она на его мертвое тело, и ее слезы польются дождем, и ее губы будут молить господа бога, чтобы он вернул ей ее мальчика, которого она никогда, никогда не станет наказывать зря! Но он по-прежнему будет лежать бледный, холодный, без признаков жизни – несчастный маленький страдалец, муки которого прекратились навек!"

То есть, желание причинить другому моральную боль так сильно, что мы СПЕЦИАЛЬНО ПРИЧИНЯЕМ БОЛЬ СЕБЕ. В крайних случаях можно действительно убить себя, чтобы другой всю жизнь мучился виной.

В этом смысле обида напоминает драку: при драке мы согласны терпеть унижения и боль ради удовольствия доставить унижение и боль другому. И обида и драка поддерживается чувством (не)справедливости.

Обида позволяет чувствовать себя победителем, морально победившим.

Вы обижаетесь именно тогда, когда кто-то поступил несправедлво по отношению к вам, а вы ему не ответили. "Я поступаю лучше, чем он" – и это тоже приятно, хотя и неправда.

Мы обсасываем обиду как конфетку, пока она не рассосется. То есть, идея, заразившая нас, специально пускается нами же по кругу, ЗАЦИКЛИВАЕТСЯ, чтобы заражение повторялось вновь и вновь и поддерживало само себя. Назовем этот третий тип морального заражения (есть еще простое заражение и отраженное заражение – см. эту главу пункт 1.3) "КРУГОВОЕ ЗАРАЖЕНИЕ ИДЕЕЙ". Круговое заражение это основная причина гнева, о чем будет сказало в следующем разделе.

5.2 Обида как спасение лица

Однажды я лежал на операционном столе, ожидая, пока мне разрежут ногу. Мне трижды сделали наркоз и все три раза наркоз не подействовал – его делали неквалифицировано. Тогда анестезиолог, обидевшись, сказал: "тогда ты сам виноват, теперь будем резать так". Обида помогла ему "спасти лицо". "Я так старался, а ты, нехороший, не согласился, теперь я уж не виноват", – примерно таков ход мысли, которая позволяет поменять местами виноватого и жертву.

5.3 Предварительная защита

Но обида, как и драка, не только приятна, но и очень болезнена.

Есть люди воинственные, которые сразу лезут драться, а есть мирные, которые сделают все, чтобы драки избежать. Аналогично этому, есть люди обидчивые, которые обижаются при первой возможности и даже специально ищут и создают такие возможности, а есть защищенные от обиды. Защита от обиды может быть внешняя и внутренняя. Очень немногие защищены от обиды внутренне, просто качествами своего характера. Большинство используют внешнюю защиту.

Грубость, ругательства, цинизм, презрительное отношение, независимость от, наглость, дерзость, оскорбительное высокомерие, а также ледяная вежливость есть способы предварительной защиты от обиды. Слабый человек строит вокруг себя танк.

Он возводит броню на тот случай, если кто-то вздумает на него напасть. На каждый случай нападения он реагирует единственным способом: делает броню еще толще, но при этом остается совершенно беззащитным внутри скорлупы. Поэтому довольно быстро настает момент, когда он уже не может выйти из своего танка.

На наших улицах можно встретить молодых бедняжек со значками на груди, а на значках надпись: "не учите меня жить." Некоторые другие извращения молодежной культуры объясняются все тем же стремлением заранее защитить себя от обиды.

Одни люди просто слабы и уже своей слабостью напрашиваются на обиду, другие живут в такой среде, которая обеспечивает постоянные обиды, или воспитывались в такой же обстановке. Постепенно, не выработав единственно здоровой внутренней защиты – сильного характера, они становятся грубыми и злыми хамами, иногда преступниками.

Унижение создает морально больных и невозможно излечить, унижая. Излечение начнется лишь с того момента, когда больной почувствует абсолютную уверенность в том, что обида ему не грозит.

Только когда больной человек привыкнет к безусловному уважению, он станет доступным для лечебных воздействий – он ПОПРОБУЕТ СНЯТЬ СВОЮ БРОНЮ и мы увидим другого человека, ранимого и способного стыдиться. А стыд означает возникновение иммунитета к болезненному поведению.

5.4 Обида и агрессия

У обиженного есть два возможных выхода: агрессия или принятие роли жертвы.

И то и другое дает ощущение победы над "врагом".

ПРИМЕР 66. Обида. Притча о лжеспасителе.

Один экстрасенс захотел стать спасителем. Он очень долго тренировался, чтобы свершить чудо хождения по водам. Чтобы совершить это чудо у него ушло тридцать лет тренировок. За это время он собрал себе двенадцать приверженцев, которых собирался объявить апостолами. Наконец, чудо было подготовлено – и он ступил босой ногой на воду. Однако поверхность воды была столь скользкой, что устоять на ней оказалось невозможно и лжеспаситель шлепнулся. Лжеапостолы стали хохотать. Тогда разгневаный лжеспаситель без всякого труда создал двенадцать молний и молнии испепелили двенадцать смеющихся последователей. А самое большее чудо с электричеством, которое удавалось ему совершить до сих пор – это зажечь вполнакала лампочку от карманного фонаря.

ПРИМЕР 67. Обида во сне

Мы с семьей ехали на поезде в Вологду. Я спал на верхней полке. Мне приснился сон о том, что я собираюсь подтянуться на турнике, а мои отец, мать и брат смотрят на это. Я вообще не силен в подтягиваниях, но во сне собирался подтянуться раза два. Но как только начал подтягиваться, то почувствовал удивительную легкость. После десятого раза я стал подтягиваться, поднимаясь очень высоко над перекладиной и даже считать разы вслух. Я гордился. И с каждым разом гордился больше и старался подниматься выше. На двадцать первом подтягивании отец меня остановил и сказал, что это неправда и ничего не засчитывается, потому что нужно касаться перекладины подбородком, а я касался грудью и животом. Я пытался объяснить, что так даже труднее, но никто не стал меня слушать. Проснувшись, я ощутил сильную обиду на свою семью. Такую сильную, что вышел в коридор, чтоб никого не видеть. На ближайшей станции я вышел на перон. Там стояло много людей. Бежал мальчишка, очень спешил и держал в руке бутылочку клея. Он бежал между людьми. Когда он пробегал мимо меня, я повернулся плечом так, чтобы он ударился посильнее. И он даже упал. Мне было приятно видеть как он плачет, я сказал ему что-то грубое насчет того, что нечего толкать людей. С этого момента моя обида стала проходить.

Для того, чтобы обидеться, обида не обязательно должна существовать в реальности. Агрессия может быть направлена на кого угодно, а не обязательно на виновника обиды. Обида подпитывает агрессию, как конденсатор – фотовспышку.

Агрессия, вспыхнув, РАЗРЯЖАЕТ ОБИДУ и прекращает болезненный цикл самозаражения.

5.5 Принятие роли жертвы

Обидчивый человек, то есть человек, склонный к круговому самозаражению обидой, может направить агрессию и на себя. Такой вариант обидчивости называют привычкой "лезть в бутылку". Больной понимает, что выбирает наихудший вариант действий, но все равно не изменяет выбор. Напротив, чем хуже – тем лучше, раз так – пусть мне будет хуже и пусть всем будет хуже – такие решения сопровождаются особенным эмоциональным фоном мрачной радости. Каждое такое действие "втискивания в бутылку" обычно сопровождается провокацией. Провокация направленна на то, чтобы окружающие помогли влезть в бутылку поглубже.

– Я понял, ты меня не любишь. (одной ногой в бутылке)

Ну скажи, скажи, что не любишь. (начало провокации)

Я это уже давно знаю. (продолжение провокации)

Ты же не зря прошлым летом… (следуют оскорбительные намеки)

– Ну, ты идиот! (ответ на оскорбление)

– Ах, так ты всегда меня идиотом считала (второй ногой в бутылке, новая провокация)

5.6 Склонность обижать

С обидой связаны две моральных болезни: обидчивость и склонность обижать – привычка причинять обиду. Привычка обижать – это, в большинстве случаев, окольный путь к тому, чтобы направить агрессию на себя. Обижают обычно близких и любимых людей, тех, чье мнение небезразлично. Иногда обижают и тех, кто может причинить сильную ответную боль.

Правда, у некоторых сильных есть склонность обижать слабых и посторонних, но в данном случае обида может заменяться любым другим видом моральной боли или просто физическим издевательством.

ПРИМЕР 68. Словесные удары

Обобщение:

– Вы все такие же.

– Ты всегда мне лгал.

Сарказм:

– Отличный цвет волос. Ты перекрасилась в блондинку или голову помыла?

Приписывание мыслей:

– Ты только и думаешь, как бы меня бросить.

Условные допущения:

– Если бы я была тебе дорога, ты бы (все что угодно)

Ложные понятия о своих правах:

– Вы целый день развлекались (обидная неправда) и я имею право отдохнуть.

Месть:

– Вот как ты мне мороженое купил (т е. не купил) так и я тебе потом сделаю.

Удары в самую болезненную точку:

– А я не знала, что ты еще и трус (после того, как сама втянула его в опасную и двусмысленную ситуацию).

Риторические вопросы:

– Долго ты меня еще будешь мучить?

– Ты хочешь меня в могилу свести? Чего молчишь?

Расплывчатые утверждения, на которые невозможно ответить:

– Ну конечно, я опять самая крайняя.

Фразы с подтекстом:

– Да, ну сегодня и вечерок (подтекст: из-за тебя).

Прямые обвинения:

– Это все из-за тебя, ты мне жизнь загубил.

Угрозы и шантаж:

Если опоздаешь хоть на одну минуту, у тебя будут неприятности.

Приписывание намерения:

Ты это специально сделал, я понимаю.

Недоверие:

А ты точно? Ага, конечно, так я и поверил.

Высказывание предположения как истины:

Обязательно нужно было в грязных штанах садиться! (на самом деле никто еще не садился) Ну, так ты все равно бы сел.

Неответы на конкретные вопросы:

– Так мы идем или не идем?

– А сам как думаешь?

Если не может высказаться понятно:

– Сам должен понимать, не притворяйся дураком.

Язвление:

– Не лети, у меня нет моторчика.

"Конечно":

– Тебе, конечно, наплевать, что у меня сердце болит.

Удары по идеальному представлению о себе:

– А ты, малолетка, иди отсюда.

Унижение под видом помощи:

– Почему ты пытаешься унизить себя, когда они не прислали даже открытки?

Оскорбление властью:

– Захочу – и пойдешь!

Подзуживание:

– Да такой как ты никогда этого не сделает.

Предположение плохих качеств собеседника:

– До тебя все равно не дойдет.

– Это дойдет даже до тебя.

Кривляние, обидные сравнения, приказной тон, перебивание и многое другое.

Удивительно, что человек, желающий обидеть близкого и таким образом причинить боль самому себе (то есть, находящийся в «перевернутом» состоянии: чем хуже – тем лучше), исключительно легко придумывает новые и новые "афоризмы", подобные приведенным выше. Эти фразы могут сыпаться из него сотнями, не повторяясь при том. В нормальном же состоянии, остыв, человек оказывается неспособен придумать больше чем одну или две подобных фразы, да и те оказываются повторениями сказанного. Здесь мы имеем дело с поразительным ЭФФЕКТОМ РЕЗКОГО УСИЛЕНИЯ ТВОРЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА. Этот эффект сродни вдохновению – но результаты вдохновения обращены во зло.

Поэтому творчество – не абсолютный показатель морального здоровья, как, впрочем, и любовь (см. главу 7).

8.6. ГНЕВ

Гнев подобен обиде, в том смысле, что основная причина этой болезни – круговое заражение идеей. Идея обычно состоит в том, что кто-то в чем-то перед нами виноват, кто-то что-то нам обязан или кто-то специально причинал нам зло.

Причем идея совершенно не обязательно должна соответствовать действительности.

Эта идея зацикливается и начинает «кружить» в нашем сознании, причем сам процесс кругового заражения доставляет определенное удовольствие, хотя и не такое сильное, как в случае обиды. Мы начинаем представлять себе сцены столкновения, воображаем различные варианты развития событий, при которых «враг» оказывается все более и более низок, подл и злобен. В результате этого процесса можно накрутить себя так, что совсем потеряешь контакт с реальностью.

Человек, склонный к гневу, теряет контакт с реальностью еще и по другой причине: люди перестают общаться с ним, отдаляются, а при общении ведут себя неестественно и раздраженно. Злой человек видит людей худшими, чем они есть на самом деле, и это делает его еще злее.

Человек сам решает выбрать гнев и сам раскачивает скандал, вначале в своей голове, в виде идеального сценария, а затем и в реальном мире. К началу скандала все худшее уже придумано и отрепетировано.

Гнев мобилизует силы для защиты, нападения или бегства. Гнев не позволяет другим контролировать нашу жизнь. Гнев заставляет отстаивать свои интересы.

Гнев снимает стресс и разряжает напряжение. Поэтому вспышка гнева может принести человеку ощутимую пользу и удовлетворение. Это побуждает использовать гнев и в последующем. Гнев действует как наркотик, вызывая привыкание и зависимость. Человек, разряжающий свою злость на других, с каждой вспышкой гнева становится еще злее и ему все труднее изменить свое поведение.

Гнев заражает и окружающих, вызывая ответный гнев.

Привычка к гневу обычно формируется в раннем детстве – в результате заражения. Заражают в первую очередь родители.

Гнев часто используется как средство заставить кого-то изменить свое поведение. Но люди защищаются, чтобы не допустить контроля над собой. Они избегают контактов, иногрируют требования, подстраивают разные пакости, используют саботаж и так далее. От этого злой человек начинает злиться еще сильнее.

Но, в принципе, все не так страшно. От гнева можно излечиться самому, хотя это и непросто сделать. Надо только НАУЧИТЬСЯ ЗАМЕЧАТЬ В СЕБЕ КРУГОВОЕ ЗАРАЖЕНИЕ гневом и прерывать его цикл в самом начале.

8.7. ВОИНСТВЕННОСТЬ

Моральные болезни, подобно телесным, могут давать эпидемии и эти эпидемии уносят множество жизней. Наиболее ярким их примером является война.

Идея зла может заразить весь народ или большую его часть. Это может быть, например, идея собственного превосходства, стандартная идея примитива. Или идея служения высшему благу, обычная идея фанатика. Или идея наведения порядка, обычная идея лабиринтного человека. В сочетании с другими болезнями, перечисленными в этой главе: жестокостью, извращенной справедливостью, криминальностью, негодяйством, склонностью к гневу и обидчивости эти идеи иногда образуют новую сущность – воинственность.

Воинственность – болезнь народа, моральная эпидемия, которая выливается в войну. Но сама война – это всего лишь пена на гребне волны, это лишь самый очевидный симптом воинственности, это обострение болезни до степени морального бреда. Если убийство человека есть абсолютное зло, то война – миллионократное абсолютное зло. Такое зло слишком велико для нас. Такое зло мы не понимаем и не можем объять разумом – так пчела не замечает пасечника, потому что он слишком велик для ее просто устроенных глаз. Еще никто и никогда не смог осознать что такое война.

Хроническая воинственность приводит к вырождению народа: втечение нескольких поколений идет искусственный отбор на вырождение. Сильнейшие и лучшие гибнут, остаются подлецы и калеки. Чтобы понять, чем это заканчивается, достаточно посмотреть в каком состоянии находится сейчас некогда великая завоевательница Монголия. Когда монголы в 1256 (или в 1258) году взяли Багдад, они убили восемьсот тысяч жителей, почти миллион. Сейчас население всей Монголии всего два с половиной миллиона и плотность его ужасающе мала: примерно полтора человека на квадратный километр. Так мстит время.

Воинственность отдельных людей несомненно болезненна – воитель, особенно завоеватель, постоянно живет под гипнозом идеи; во время боя человек находится в состоянии, близком к состоянию морального бреда, и тоже под гипнозом идеи – идея, какова бы она ни была, для многих оказывается важнее собственной жизни.

Вот идеальный результат, который может получить завоеватель, наилучший результат: вся жизнь в походах, без удобств, развлечений, просто, тупо и грязно, в постоянной опасности и зверствах, склоки, казни, жестокости, истребления населения и, скорее всего, зверская или нелепая смерть от руки врага или друга. Никто из завоевателей не доживает до преклонных лет – это возможно лишь как исключение. А результат? – даже если он завоюет весь мир, потратив на это всю свою жизнь – то что с того, что он будет делать с этим миром, если жизни уже нет и делать-то он ничего не умеет и какая разница – принадлежит тебе миллион квадратных километров или сто миллионов? Стоит ли эта разница всего?

Зачем ему мир?

Ответ прост. Мир нужен не ему. Мир нужен той идее, которую он несет на остриях своих копий или штыков.

Для идеи это правильно и разумно – она сражается с конкурентами и завоевывает жизненное пространство; некоторые идеи делают это убеждая, другие убивая – они распространяется подобно биологическому виду и бесконечная экспансия – единственно возможное направление для них.

Были многие мелкие воители, которые хитро лавировали между двух воюющих сторон и в лучшем случае получали приращение власти или территории, но стоило им хоть раз ошибиться и они были обречены. Были династические войны, в которых один из десятка незаконорожденных сыновей захватывал власть и убивал остальных девятерых, а потом сам рождал десяток сыновей и все повторялось. Как можно избрать для себя такую судьбу? Эта постоянная война – стоит ли она того, чтобы платить за нее такую цену?

8.8. БЕСТОЛКОВОСТЬ

Бестолковость – болезнь хроническая, как болезнь отдельных людей, так и целых государств. Бестолковый человек может быть развит интеллектуально и вполне здоров психически. Но он барахтается в возможностях, в отличие от здорового, который возможности либо использует, либо отбрасывает.

Бестолковый человек теряет внимание к тому делу, которое уже начал: например, он решился потратить деньги на что-то очень вкусное, потом отвлекся и не заметил, как съел – и даже не запомнил вкус.

Бестолковый действует, сообразуясь не с реальностью, а со своими поверхностными идеями, которые он не считает нужным проверять, несмотря на негативные результаты: он может насыпать в суп сахар вместо соли – не по расеянности, а потому что он подумал, что это соль и даже насыпая, он не усомнился в этом предположении, он смотрел, но не видел – идея о реальности оказалась для него сильнее самой реальности.

Бестолковый не может отделить важные дела от ненужных. Например, опаздывая на поезд, он может вдруг вспомнить о том, что нужно зашить носки и сесть их зашивать. "Но носки-то нужно зашить", – скажет он потом, опоздав.

Бестолковый перескакивает с одного дела на другое, потом на третье и так далее, не закончив ни одного из них. Поэтому он производит довольно много активности и никакого результата. Он видит только начало дела и не имеет в уме представления о необходимом результате. Поэтому он и не дотягивает до результата: так слепой, идущий по незнакомой дороге останавливается и поворачивает в другую сторону, хотя до цели остается метров сто – он цели не видит.

Любое дело для бестолкового превращается в длинную цепочку обязательных дел: например, чтобы высушить белье, нужно выйти на балкон, чтобы выйти на балкон, нужно надеть халат, чтобы надеть халат, нужно его погладить, чтобы погладить, нужно отремонтировать утюг, чтобы отремонтировать утюг, нужно найти отвертку, а отвертка потерялась, но можно занять у соседей, но для этого снова нужно надеть халат. В результате все действия оказываются абсолютно невыполнимыми. Такие цепочки и круги очень характерный симптом бестолковости.

Бестолковый нерешителен и по многу раз меняет свое нетвердое решение, особенно в том случае, если две возможности примерно эквивалентны. Вместо поступательного движения он выбирает колебательное и движется туда-сюда, как маятник, нередко упуская обе возможности.

Бестолковый нередко меняет решение в последний момент и делает противоположное тому, что собирался. "Я хотела купить дыню, а купила помидоры, – говорит женщина, – не знаю зачем я это сделала." Просто случайная идея, мелькнувшая в самый последний момент (а новая идея всегда мотивирует сильнее, чем старая), перевесила предварительное намерение.

Все это может быть даже смешно, но только в том случае, когда касается отдельных людей. Гораздо страшнее государственная бестолковость. Вначале принимается закон, затем принимаются поправки, которые сводят закон на нет, потом начинаются дебаты о поправках, которые бы смогли спасти положение, то есть ослабить влияние предыдущих поправок.

Для того, чтобы исправить положение, нужно принять постановление, чтобы принять постановление, нужно вначале создать комиссию, чтобы создать комиссию, нужно согласовать ее состав, чтобы согласовать ее состав, нужно примирить партии, чтобы примирить партии, нужно исправить положение – в результате все действия оказываются абсолютно невыполнимыми.

Государство тоже может "сыпать сахар вместо соли", если его представители не потрудились проверить информацию. Все семь перечисленных качеств личной бестолковости характерны и для бестолковости государственной.

8.9. НЕЧЕСТНОСТЬ

Нечестность это вариант альтруистической недостаточности (другой вариант – жестокость). Морально здоровый человек, обманув, будет чувствовать М-боль, подобную той, которую чувствуешь, причиняя кому-то физическое страдание. Эта боль может перевешивать любые практические выгоды, даваемые ложью. Наличие такого чувства мешает обману. Отсутствие – позволяет обман.

Другая форма нечестности – увлеченность собственной фантазией, бескорыстная лживость. Здесь мы снова имеем дело с заражением идеей: случайная интересная идея настолько увлекает, что вытесняет вполне твердые знания о реальности. Бескорыстной лживостью, в более или менее легкой форме, болен каждый: мы преувеличиваем, рассказывая, или передаем как истиные те слухи, в которых не совсем уверены.

Маленькие дети, даже совсем маленькие, вполне способны к обоим типам обмана.

ПРИМЕР 69. (Цитата) Борис Носик, «Мир и дар Владимира Набокова»

"…тогда взял слово один вполне номенклатурный критик (мой бывший сокурсник) и с пафосом к ней обратился:

– Как можете вы, жена и мать, предлагать книгу, написанную автором "Лолиты"!

После этого чопорный критик отправился представлять нашу мораль за границей, а по возвращении был задержан таможенниками: он, конечно, вез на родину самую черную порнуху. Вскоре после этого его накрыла московская милиция в самом разгаре порнографических сьемок на дому…"

Легко заметить, что нечестность обычно сочетается с отсутствием совести и стыда. Слова «бесчестный» и «бесовестный» часто используются как синонимы.

8.10. ОСЛОЖНЕНИЯ ОСНОВНЫХ БОЛЕЗНЕЙ

Некоторые болезни связаны с другими и могут рассматриваться как их осложнения. Например, мещанство, подлость, хулиганство, алкоголизм и некоторые криминальные наклонности это осложнения примитивизма.

Подлость также характерна для негодяев, которые не обязательно примитивны.

Мстительность – осложнение обиды или извращенной справедливости.

Миссионерство (наряду со здоровым миссионерством существует и безусловно болезненное) – осложнение фанатизма.

Партийность, в коммунистическом или фашистском понимании: не партия для людей а люди для этого чудовища-партии, – это довольно тяжелая болезнь, колоссальное переоценка значения организации, что можно обозначить как лабиринтный фанатизм.

Страусиная болезнь, пережиток магического мышления: болезнь того, что дело обойдется, если о нем не говорить, что проблема разрешится, если ее замалчивать

– осложнение лабиринтности.

Но есть и другие частные болезни, которые не соотносятся с основными.

Например, болезнь переноса: перенос негативного отношения к конкретной личности на то, во что эта личность верит или на то, что она делает, на страну или нацию, на похожих людей и даже на однофамильцев.

ГЛАВА 9 ЭКОЛОГИЯ ЗЛА

Пружина чести – наш кумир.

И вот на чем вертится мир!

Пушкин

Прокладки ОЛВЕЙЗ СУПЕР-ПЛЮС-УЛЬТРА

Этикетка

9.1 РЕКЛАМНАЯ КУЛЬТУРА. СОТВОРЕНИЕ ЧУНДРИКА

Наш мир действительно изменился. Если сто лет назад он вращался вокруг чести (см. эпиграф), то теперь – вокруг гигиенических прокладок, прохладительных напитков и шампуней от перхоти.

Почему так случилось? Как могло это произойти? Каково значение этого факта?

К чему это приведет, каковы перспективы этого процесса? Кому это нужно и нужно ли хоть кому-нибудь?

Попробуем ответить на эти вопросы.

1.1. Реклама

Идея рекламы, как и любая другая идея, сразу же по возникновении становится неподконтрольной человеку – в первой главе мы назвали это эффектом маятника.

Идея рекламы начинает развиваться, так как развитие это фундаментальное свойство всех идей. Но развивается она в ту сторону, в которую требует ее собственная структура и свойства, но не в ту, которая требуется человеку. Никто не может остановить или прекратить нашествие рекламы (как нельзя прекратить компьютерные игры, или сатанизм, или употребление опиума, или безобидные увлечения вроде филателии) даже если оказалось бы, что реклама смертельно вредна.

Реклама лжет – например, телепрограмма о приготовлени пищи неожиданно перетекает в программу рекламы определенного продукта, некая фирма заказала музыку и люди оказались обмануты.

Фирма, выпускающая какие-нибудь шарлатанские вселечащие капли, покупает радиопрограмму с названием, например, «Здоровье» или "Наше здоровье" и теперь десятки людей, действительно специалистов, которые вели полезные и добрые программы, теперь еженедельно и с убежденностью врут. Если они врут неубежденно, их заменяют.

Реклама врет о конкурсе, который на самом деле – лотерея. Она врет нам о наших потребностях и мыслях, которых на самом деле нет. "*** – ваше любимое пиво!", "Я никогда не улыбалась, потому что у меня желтые зубы, а не чистила зубы, потому что сомневалась, можно ли сделать их белыми, не повредив эмаль".

Неужели хотя бы один человек на свете рассуждает так?

Телевизор показывает нам женские попки и обьясняет при этом как пользоваться вибромассажером или еще каким приборчиком для снижения веса.

С плакатов пялятся на нас рекламные проститутки – то есть, дамы, обнажающие части своего тела и принимающие развратные позы для рекламы трусиков, спожек, помады и чего угодно – торгующие своим телом. Рекламная проститутка хуже обыкновенной, потому что обманывает вас дважды. Обыкновенная предлагает любовь и дает тело, рекламная же предлагает любовь, а дает номер телефона, по которому можно договориться о приобретении кастрюли со скидкой.

Главным становится не товар, а его упаковка, товар уже настолько несущественен, что его качество может быть на нижайшем санитарно допустимом уровне.

Хороший специалист – уже не тот, кто хорошо работает, а тот, кто хорошо представляет работу.

То же касается и политической рекламы – не тот хорош, кто хорош, а тот, кто лучше рекламируется.

Хорошим актерам приходится играть в рекламных роликах, то есть опускаться до уровня рекламных проституток.

Реклама усиливается в киберпространстве – примерно в три раза за год. Уже можно предположить будушее: рекламные компьютерные вирусы, рекламные компьютерные игры, рекамные заставки – во время загрузки программы идет реклама, соответственно время ожидания удлинится. В компьютере реклама займет еще больше места, чем в телевизоре.

Будущее – и за использованием рекламной туалетной бумаги.

Рекламные издания вытесняют те, которые можно было бы почитать. Чтение – слишком умное развлечение, его должно быть поменьше.

Громадные средства расходуются на сотрясение воздуха. Все отклоняющееся от нормы привлекает внимание – отсюда выпячивание отклонений, например, гомосексуализма. Гомосексуалисты развелись среди попартистов и не скрывают своей ориентации. Можно было бы использовать для привлечения внимания толп не только их, а и любых жутких преступников, но таких принято держать в тюрьмах.

Эксплуатируются человеческие слабости, исследуются глубины человеческого неразумия и порочности – и все результаты сразу идут в дело. В дело примитивизации человека.

1.2. Внушение

Обычные, давно известные, приемы гипноза это: яркость, громкость, крик, эмоциональность, ритм, повторение, элементарный обман и массовость – как средство многократного взаимного заражения в толпе. Собственно говоря, толпа для того и создается, ведь гипнотизировать ее гораздо легче и дешевле.

Все эти приемы из балаганов на ярмарках перекочевали в телепрограммы.

Ведущий орет, выпучивает глаза, хохочет, дергает конечностями в ритме, удобном для подражания. Перекочевали в рекламные плакаты. Фотография: женщина, оскалив зубы, вопит на пределе физических возможностей организма. Подпись: угадай, чего мне хочется? Ответ: ей хочется выкурить сигарету определенной марки.

Исчезают полутона. Уже не существует просто хорошего или более-менее хорошего. Есть только супер-плюс-гипер-ультра хорошее. Уже нет нового, есть сверхсовременное, называющее себя двадцать первым веком. Актер уже не актер, а супер-звезда Голливуда. ИДЕТ ИНФЛЯЦИЯ СЛОВА И ИНФОРМАЦИИ вообще. И если задуматься о том, что мы входим в информационную эру, то становится страшно.

Процентное содержание лжи в словах и образах постоянно растет.

Малыш, рекламирующий памперсы, не только смеется как заведенный, а попутно хватает трубку сотового телефона, стучит по клавишам компьютера. Формула внушения такова: "Покупай памперсы и будешь богатым". Связываются совершенно посторонние вещи, например, шоколад и секс. Извращается логика. Вопреки Аристотелю, "после этого" означает "вследствие этого". "Я бросил пить и разбогател!" "Я стал покупать сигареты такие-то и теперь любая девушка моя!" "Я покупаю дорогие игрушки для своего ребенка потому что экономлю на мобильной связи!"

ПРИМЕР 70. (Цитата, автора установить не удалось)

На пути увеличения спроса на товары стояли два сильнейших препятствия: первое – как будто полная удовлетворенность населения прежними приобретениями и второе – все возраставшая стандартизация продуктов, лишавшая их индивидуальных признаков. Именно в то время забрезжили две новые идеи, подсказанные психологами: пропагандировать среди населения чувство недовольства тем, что у него есть, и всемерно побуждать ко все новым и новым покупкам; обратиться к стимулам, хранящимся в подсознании потребителей и энергично их эксплуатировать.

"Чем больше сходство между продуктами, – заявил тогда видный специалист по рекламе Дэвид Огилви, – тем меньшую роль при их выборе играет рассудок. Это касается не только сигарет, пива, кондитерских изделий и т. п. предметов широчайшего спроса, но также автомобилей".

Ему вторил другой специалист, предлагавший решительные меры. "Если падает спрос на какой-либо товар, – писал он, – то необходимо оглушить потребителя таким образом, чтобы он сделал покупку пока находится в бессознательном состоянии". Слово «бессознательное» стало девизом и содержанием нового направления в рекламе…

У нормального человека глаза мигают 32 раза в минуту, при сильном волнении, напряжении – до 50 – 60 раз, при расслабленном состоянии – до 20 и менее. Викар установил, что во время отбора товаров число миганий у женщин падает до 14 в минуту, что можно сравнить с состоянием транса. Женщины как бы загипнотизированы окружающим их и доступным изобилием, они не замечают своих знакомых, не здороваются с ними, ударяются о полки, спотыкаются о ящики, не видят камеры, щелкающей на близком расстоянии от них. Когда женщины, наполнив свои тележки, направляются к контрольному прилавку, картина меняется: число миганий увеличивается у них до 25 в минуту, а при звуке аппарата, выбивающего чек, и при голосе кассира, называющего сумму, – до 45 в минуту. Во многих случаях оказывалось, что у покупательниц не хватало денег, чтобы расплатиться за «импульсивные» покупки. После исследований стали прибегать к еще более яркой и привлекательной упаковке. При этом обнаружилось, что сильнее всего гипнотизируют желтый и красный цвет (на мужчин сильнее действует синий).

Появилась упаковка, изображающая соблазнительные процессы приготовления пищи и как будто взывающая к завершению таких процессов. Рекламные работники додумались даже до говорящей упаковки, начинающей тихую беседу о товаре, когда берешь его в руки. Исследованиями установлено, что женщины, направляясь за покупками, оставляют очки дома. В связи с этим стали раскладывать товар на уровне глаз, а особенно соблазнительные товары – на видном изолированном месте и в большом количестве, что называется навалом, так как изобилие сильно привлекает покупателей.

Но гипнотизирует не только реклама. Не задумывались ли вы, откуда взялась в наше время такая ЧУДОВИЩНАЯ увлеченность музыкой? Что в музыке такого, без чего нельзя обойтись? Почему по улицам ходят субъекты, заткнувшие уши наушниками, а из наушников слышно нечто, напоминающе по звуку быстро катящийся по рельсам вагон битого стекла? Почему мы не увлекаемся живописью или стихосложением до такой же степени? Почему музыка, а не архитектура или выразительное чтение? И как же обходились без аудиозаписи люди сто лет назад?

А если обходились, то почему не можем обойтись мы? Откуда это взялось?

Заметим, что увлекаются не просто музыкой (увлечение классикой, например, за последний век не очень-то усилилось), увлекаются громкой музыкой, ритмичной музыкой, сверхэмоциональной; такой, которую лучше слушать в толпе и при этом танцевать, то есть повторять вместе с другими ритмические движения; музыкой, которая построена на многократном повторени одного и того же. Мы снова видим те же приемы гипноза: громкость, ритм, повторение, массовость, эмоциональность.

МУЗЫКА ПЕРЕСТАЕТ БЫТЬ ИСКУССТВОМ И СТАНОВИТСЯ СПОСОБОМ МАССОВОГО ГИПНОЗА.

Музыка стала наркотичной, она вызывает зависимость, требует все больших и больших доз, разрушает разум и волю, вызывает эйфорические состояния, упрощает психику.

1.3. Рекламная культура

Идейная среда современности создается не только рекламой, но еще средствами массовой информации, и модными течениями, то есть идеями с высокой заразительностью, но не преследующими рекламных целей. Идейная среда, в которой варимся все мы с вами, имеет совершенно определенные черты. Она враждебна одному и способствует другому. Какой бы яркой, пестрой и разнообразной она ни казалась, – все ее ветры дуют в одну сторону. Назовем эту среду рекламной культурой.

Посмотрим, прежде всего, чему враждебна рекламная культура.

В первую очередь она враждебна любым нестандартным ценностям. Можно возразить, что, напротив, сейчас все и все стремятся быть нестандартными, нормой стал постоянный эпатаж, выдумывание нового и необычного и вообще более нестандартной эпохи просто не было никогда. Вот именно. Стремление к нестандартности АБСОЛЮТНО СТАНДАРТНО для «современного» человека. Определенная, стандартными мерками отмеренная нестандартность – элемент стандартнейшего набора ценностей. Это не парадокс, а факт повседневности.

Рекламная культура враждебна индивидуальной точке зрения. Любая идея должна быть массовой или должна стать массовой. И средства массовой информации, и мода, и реклама могут работать только на массу, но не на индивидуальность. В лучшем случае – на индивидуальность, отштампованную тиражом в сотни тысяч экземпляров. Если же какая-то идея не способна стать массовой, она некоторое время живет сама по себе, а потом затаптывается – так полк солдат затаптывает травинку.

Рекламная культура вражебна мысли. Любые массовые идеи уже сформулированы и преподнесены потребителю на блюдечке. Если мысль не противоречит им, то это не мысль, а лишь повторение расхожей банальности. А мысль может только противоречить массовой идее – поэтому она потенциальный враг.

Рекламная культура враждебна всему сложному. Все сложное и глубокое считается несуществующим, о нем не говорят, его не замечают. А так как оно не стремится навязывать себя (Ведь неестественно, чтобы кормчий просил матросов подчиняться ему или чтобы мудрецы обивали пороги богачей, – замечает по этому поводу Платон), оно остается невидимым и неслышимым. А те сложные вещи, на которые нельзя закрыть глаза, обзываются каким-нибудь агрессивно-уничижительным термином (обычно состоящим всего из двух слогов, реже из трех, для яркости и простоты), и таким образом отменяется. Обзывалки выдумываются сразу, на ходу, расходятся по миллионам умишек, а после того, как сложное стало неактуальным, отмирают.

Сильнее всех не самая верная идея, и не самая полезная, и не самая лучшая

– сильнее всех самая МАССОВАЯ идея. Важен факт массовости, а не содержание.

Поэтому идеи специально раскручивают – делают их все более и более массовыми.

Несколько довольно случайно отобранных идей крутят до тех пор, пока они не заполнят собой все идейное пространство. Но, ЧЕМ ПРОЩЕ ИДЕЯ, ТЕМ ЭКОНОМИЧЕСКИ ВЫГОДНЕЕ ЕЕ РАСКРУЧИВАТЬ. Поэтому раскручиваемые ПРОСТЫЕ идеи вытесняют все СЛОЖНОЕ.

Раскручивают артистов, певцов, музыкантов, спортсменов, писателей, художников и поэтов. Выбирают несколько имен и начинают их рекламировать всеми возможными способами. Чем более популярными становятся имена, тем больший доход это приносит. Но метод раскрутки, экономически безусловно выгодный, имеет несколько принципиальных недостатков. Во-первых, при таком подходе даже люди творческих профессий перестают быть личностями, они оказываются ЗАМЕНИМЫ. Можно взять любого более или менее профессионально работающего художника, раскруить его, и заменить им прежнюю "знаменитость". Во-вторых, раскрученный творец или творец, нуждающийся в раскрутке, становится зависимым от людей, которые имеют средства, чтобы его раскруить. А этих людей качество произведений волнует в последнюю очередь. В третьих, КАЧЕСТВО РАСКРУЧИВАЕМЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ДОЛЖНО БЫТЬ

ПО-ВОЗМОЖНОСТИ НИЗКИМ: это позволяет найти гораздо больше потенциальных "массовых гениев", а также позволяет гораздо ниже оплачивать их услуги. Это же позволяет сформировать низкий и нетребовательный массовый вкус, который будет удолетворяться дешевыми (не требующими слишком больших капиталовложений) подделками.

В результате всего этого средний уровень культуры постоянно снижается.

Из-за нижайшего уровня культуры ПРИХОДИТСЯ СОЗДАВАТЬ ИСКУССТВЕННЫЙ ВЫСОКИЙ БАРЬЕР ДЛЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТАЛАНТЛИВЫХ ЛЮДЕЙ. Если каждый десятый может писать не хуже «хорошопродажного» писателя, а каждый сотый может писать лучше, то этому сотому НУЖНО НЕ ПОЗВОЛИТЬ писать или по крайней мере, не позволить публиковаться.

Хороший вкус оказывается экономически невыгодным и становится отрицательным качеством. С ним приходится даже бороться.

ПРИМЕР 71. (Цитата. Автора установить не удалось)

Парфюмерная фирма, решившая выпустить новый сорт духов, намеревалась назвать их «Наоми» и воспроизвести на ярлыке полуобнаженную «Наоми» Гогена.

Представительницы 4 и 5 классов, которым показали изображение девушки, назвали ее грязной, неуклюжей и категорически забраковали. Вместо шедевра Гогена на ярлыке поместили "блондинку с чувственными губами и загадочными глазами".

И последний недостаток раскрутки: несколько навязываемых имен заполняют собою все свободное пространство и вытесняют остальные. Культура упрощается, из тысяч имен остаются сотни, потом десятки или единицы. Все, что делают или говорят эти единицы, становится культовым, а остальное – отсекается. Такой процесс дает массам единственно возможный способ мышления и восприятия, остальные же способы ОКАЗЫВАЮТСЯ НЕМЫСЛИМЫМИ, ведь человек массы сам не додумается до того, что могли бы сказать ему тысячи нераскрученных творцов.

ПРИМЕР 72. (Цитата) Дж. Оруэлл, «1984»

Цель новояза не только в том, чтобы последователи Ангсоца имели необходимое средство для выражения своих мировоззренческих и духовных пристрастий, но и в том, чтобы сделать невозможными все другие способы мышления. Ставилась задача, чтобы с окончательным принятием его и забвением старояза еретическое мышление – то есть мышление, отклоняющееся от принципов Ангсоца, – оказалось в буквальном смысле немыслимым, во всяком случае в той мере, в какой мышление зависит от слововыражения… Частично это достигалось образованием новых слов, но главным образом – уничтожением нежелательных или лишением оставшихся слов каких бы то ни было неортодоксальных значений и, насколько возможно, всех других значений.

Приведем хотя бы один пример. Слово «свободен» по-прежнему существовало в новоязе, но употребить его можно было лишь в таких выражениях, как: "Собака свободна от блох" или "Поле от сорняков свободно". Употребить же подобное понятие в привычном смысле – "политически свободен" или "свободен интеллектуально" – было нельзя, поскольку политической и интеллектуальной свободы не существовало даже в качестве общих представлений, и они неизбежно становились безымянными. Язык не только очищался от явно еретических слов – сокращение словарного запаса рассматривалось как самоцель, и ни одно слово, без которого можно было обойтись, не оставлялось. Новояз не расширял, а свертывал сферу мысли, и опосредованно эта цель достигалась сведением к минимуму выбора слов.

Идейное пространство современности формируется как оруэловский новояз, при помощи отсечения ненужных элементов. Отсекаются слова, идеи, воззрения, традиции; отсекается все глубокое, сложное, индивидуальное и нестандартное.

Количество идей сводится к минимуму, а те, что остаются, упрощаются. Любовь заменяется факом или, в более мягких вариантах, сексом и серийными терзаниями героинь женских романов. Из списка положительных качеств вычеркиваются сила воли, жизнелюбие, вдумчивость, доброта, внимательность и скромность. Что может быть несовременнее доброго, волевого или скромного бедняги? Такой ведь просто смешон. Все, что связано с моралью, вытесняется отовсюду и остается только в сказках, которые бабушки расказывают внучкам по вечерам. Честь, честность, совесть, подлость, подлец, стыд, бесстыдство – эти слова табуированы современностью, язык современности очищается от них, как выдуманный Оруэллом новояз.

Цель всего этого не только в том, чтобы «современный» человек имел необходимое средство для выражения своих мировоззренческих и духовных пристрастий, но и в том, чтобы сделать невозможными все другие способы мышления.

1.4. Примитивизация

"Без малейшего усилия", "одним простым движением", "несколько минут в день", "только набрать номер и вам доставят прямо к двери", "можно заниматься языком и смотреть телевизор", "позвони и выиграй приз", – все, что предлагается нам, чрезвычайно просто. Но просто не только выиграть приз, сбросить вес, выучить английский за месяц, омолодиться или выгодно выйти замуж – заплати только деньги. (Напомню, что вера в магическую силу денег, позволяющих купить даже здоровье, ум или красоту, – это частный случай веры в прямое действие, характерной для примитива). Простота распространяется на все.

Книга для женщин пишется как букварь – большими буквами, короткими строчками, как можно меньше строк на странице. Содержание примерно такое: знаменитый кинопродюсер приезжает, видит ее и сразу же говорит, что она просто создана для его нового фильма, приглашает в Голливуд. Она не знает английского – ничего, обучим новым суперметодом (через две недели уже владеет в совершенстве), никогда не снималась в кино – ничего, научится, не боги горшки обжигают. Нет денег на поездку – сразу же дает тысяч десять на карманные расходы и заказывает билеты. Жить в лучшей гостинице. Контракт на миллион. В гостинице оказываются все сливки общества и сразу же начинают терять голову от любви к героине. И так далее. Таким образом штампуются не только кукольные улыбки, но и кукольные мозги.

Упрощается язык. Упрощается двумя способами. Во-первых, отсекаются некоторые сложные понятия. Во-вторых, быстро распространяются слова-вирусы, примитивизирующие мышление. Например, "оторваться", или "оттянуться", или "тусовка". Подобные слова перекрывают большой и сложный спектр значений, целую область из тысяч частных смыслов. Таким образом вся сложная область языка становится ненужной и отмирает. Мы называем кого-то "лохами", хотя действительное значеним нашего высказывания было бы: "Они мне не нравятся только потому, что не похожи на меня. Но я нисколько не виню себя за это чувство." Но люди уже отучены мыслить точно и приучены мыслить несколькими яркими, но размытыми пятнами. Точные значения отсекаются уже не поодиночке, а "оптом".

Ругательства и особенно мат наиболее многозначны; в принципе, можно выразить любое душевное состояние десятком матерных терминов. Поэтому за матом будущее – и уже сейчас ругаются все: дети в присутствии родителей, родители в присутствии детей, учителя, врачи, лингвисты, юристы, телевизор, газеты и книги.

Примитивизируются человеческие отношения и отношение к жизни – обязательно нужно улыбаться. Кто не улыбается, тот не имеет денег на стоматолога, нечего с таким и разговаривать.

Все достается "на халяву", идеал – постоянное безделье. Идеал – люди, которые могут нырнуть в удовольствие с головой и оттуда не выныривать.

Нам предлагают иллюзорный мир неограниченных возможностей, неограниченного веселья, мир, в котором все достигается без усилий. Жизнь – постоянное развлечение – жизнь как вариант детства или наркотического экстаза. Из нас делают чундриков.

1.5. Чундрики

Чундрик – вариант примитива со сглаженными антисоциальными или преступными наклонностями, примитив, ориентированный на потребление и на развлечение самого себя. Малоагрессивная разновидность примитива. Само название впервые появилось в фантастическом романе "День рождения монстра". Название, конечно, условно, но раз оно уже есть, то нет смысла выдумывать новое.

Пример 73. (Цитата) День рождения монстра

Чундрики были неспособны ни к какой работе; они могли лишь развлекаться и потреблять и делали это самыми примитивными способами. Они были существами полностью лишенными индивидуальной воли и самосознания. Их возникновение было совершенно естественным завершением эпохи промышленных революций…

Однажды возникшая реклама была массовой, а значит, умела пропагандировать лишь одинаковые предметы – и она, конечно же, требовала одинаковых потребителей.

Одинаковые потребители должны быть как можно менее интеллектуальны – это снижало затраты на рекламу. Одинаковые потребители должны стремиться к удовольствиям, к любым удовольствиям, и ни к чему, кроме удовольствий.

Девизом любой рекламы быстро стала фраза "Не размышляй!"

Не размышляй! Мы лучше всех!

Не размышляй! Купи и увидишь!

Не размышляй! Ты уже нашел свое счастье с нами!

Доказано математически, что большинство населения составляют люди средние: средних способностей, со средним интеллектом и средними потребностями. Массовая реклама могла быть расчитана лишь на большинство, а значит, лишь на средний вкус. И, для того, чтобы воздействовать на больше количество умов, она должна была создать как можно больше недоумков. Любая умная реклама быстро выдыхалась и вымирала, так как постоянно пилила сук, на котором сидела. Если в двадцатом идеалом рекламного мальчика было нечто на роликах, в непрозрачных очках, с косынкой на голове, в наушниках, со жвачкой в зубах и конфетой в руке, то уже в первой половине двадцать первого эта картина упростилась до свиного рыла с надписью: "Я свинья и на вас плюю". Подобные открытки часто дарили друг другу и искренне веселились при этом. Так как число дарителей и даримых подобными произведениями было просто неисчислимо, то рекламная информация, напечатанная на обороте, быстро распространялась.

Большая действенность рекламы достигалась тем, что от нее было невозможно укрыться. Вначале рекламой стали прерывать любые интересные трансляции и программы, писать рекламные воззвания на стенах, потолках, полах, на полотне дорог. Потом реклама проникла и в телефонную связь – как только вы снимали трубку, то сразу слышали рекламное объявление. После этого реклама завоевала все жизненное пространство – она звучала постоянно, на каждой улице, проникала в каждое окно, на каждой автостраде, даже на всех полях и лесах, кроме совершенно необитаемых. Днем реклама звучала громче, а ночью тише – но не прекращалась никогда. Тишины больше не существовало, люди даже перестали мечтать о тишине потому что не умели представить себе тишину и не понимали значения этого слова.

Реклама звучала над кроваткой новорожденного, звучала под маской аквалагниста, звучала в одиночных камерах смертников. А после этого вышла вперед световая реклама.

С помощью новых оптических технологий удавалось создать любое изображение (плоское или трехмерное), висящее в пространстве. Такое изображение могло двигаться или быть озвученным. Рекламные ролики прокручивались просто в небе над улицами, площадями, лесами, морями и полями. Человек, который прилег отдохнуть на траву, скажем, после прогулки в лесу, читал очередное рекламное объявление, бегущее по облакам или просто по небу, если небо было безоблачным. Входя в собственную туалетную комнату, он видел и здесь рекламную надпись, которую не мог стереть, потому что надпись была написана ни на чем. Но только после этого реклама развернулась по-настоящему.

Она проникла во взаимотношения людей. За небольшую плату многие брали на себя несложную обязанность: вставлять в разговор рекламные фразы. Такой способ заработка распространился повсеместно. Встречаясь, люди говорили вместо приветствия например, так: "Жвачка N… – океан счастья!" и лишь после этого начинали разговор.

Выпускались лишь те книги, которые требовали среднего ума и среднего напряжения от читателя – такие книги изрекали средней глубины полуистины, играли на средних чувствах и выходили громадными тиражами. Образование стало не только обязательно средним, но и обязательно усредняющим. Телепрограммы и вся громадная система массовых коммуникаций стала размалывать своими жерновами личность, а из осколков личности лепить чундрика – человека, умевшего лишь потреблять. После две тысячи пятидесятого, когда волны рекламы отхлынули, оказалось, что люди изменились и уже больше никогда не станут такими, как прежде.

Идеальный потребитель, человек, потребляющий много, постоянно, и не имеющий излишних претензий – интересующийся лишь скандалами, тусовками, разборками и пр, человек, считающий себя пупом земли (так ему внушили) а потому позволящий себе все, что положено по этому рангу – мечта любого производителя.

Большинство товаров уже давно полностью производилось и обслуживалось машинами – а громадные человеческие массы, рожденные планетой, стали бесполезны.

Один работающий мог прокормить сотню бездельников. Бездельники сбивались в стаи, крушили, грабили, убивали, выбрасывали награбленное, потому что в нем не нуждались. И лишь массовая реклама решила проблему лишних людей, превратив их в чундриков.

Типичный чундрик не нарушал общественного порядка, немного умел читать и считать, не имел мыслей, идей, религии, убеждений, нравственности, верил любой рекламной информации. Он постоянно приобретал и выбрасывал приобретенное.

Его занятием в течение всей жизни было развлечение самого себя, но даже к этому занятию он относился без всякого рвения.

1.6. Самодовольство

В главе четвертой, говоря о примититивизме, я отметил одно из принципиальных ограничений рекламного продукта: реклама всегда самодовольна и иной быть не может.

Возможно, ни один специалист по рекламе не стремиться снимать ролики, пышущие самодовольством. Это не нужно никому – ни вам, ни мне, ни заказчикам реклам. Это получается как-то само собою. Это нужно не людям, не организациям и не государствам. Этого требует логика развития идеи.

Самодовольство – один из характернейших симптомов примитивизма. Человек самодовольный обязательно примитивен и он не может быть иным. Как уже говорилось, рекламируется не только вещь, но и обязательно самодовольство.

Самодовольны, и следовательно примитивны, любые рекламные персонажи.

Естественно, что рекламная культура не обходится без методов усиления самодовольства. Вот некоторые из них.

Метод поддельного приобщения к культуре. Называются известные имена, например, упоминается Моцарт, все равно в каком смысле: может быть, в тексте поппесенки, может быть, рассказывается о его любовных похождениях. "Вот и я знаю Моцарта", – самодовольно думает примитив.

Возвышенный слог. Тексты примитивнейших песен (наряду с пошлейшей банальностью: "дикая роза" и вульгарностью: "А ты, дружок, не нарывайся") пестрят выражениями типа: грезы, бриллианты звезд, обгоняет безумие ветров хмельных эскадрон моих мыслей шальных – не ручаюсь за точность, но слова можно расставлять как угодно; бесконечность, распяты, сочтены.

Метод "самый-самый". У нашего шоколада самый лучший вкус; наши призы самые лучшие; это единственная паста, которой ты достоин; это единственный метод лечения ожирения; и прочее в том же духе. Примитив, согласившийся с такими воззваниями, и употребивший пасту или шоколад, чувствует себя просто уникальным.

Метод "ты такой как я". Любой источник заразы, будь то самодовольная попзвезда или не менее самодовольный автор молодежного издания, внушает своей аудитории идею сходства с собой. "Ты прикольный, ты тоже любишь ***, как и я!"

Метод "ты избранный". Этим методом обработаны последователи любых модных течений и многих молодежных групировок. Человек, принадлежащий к какой-либо самодовольной группе, усваивает не только общее самодовольство, но и чувство причастности к некоторой "элите", он имеет или знает что-то, чего не имеют и не знают другие – такое чувство не дает самодовольству испариться.

Метод возрастного сдвига. Гораздо легче примитивизовать молодежь, чем людей с жизненным опытом. Во-первых, потому, что молодежь пока не имеет устойчивых, выстраданных убеждений. Убеждения можно внедрять все новые и новые. Во-вторых, из-за реакции группирования, свойственной тинэйджерам – ведь внушать толпе легче, чем индивиду. В-третьих, потому что молодежь склонна к бунтарству и восстанию против старых систем ценностей, а значит, и против вечных ценностей.

Довольно большая доля усилий прикладывается именно к молодежи, точка основного давления сдвигается вниз по возрастной шкале. Появляется такая вещь как молодежная культура, молодежные увлечения, молодежная мода. Но почему-то нет культуры сорокалетних.

Сдвиг вниз порой доходит до логического предела: в словах-вирусах, которые бросаются молодежи и мгновенно распространяются в ее среде, уже повторяются слоги, что свойственно речи детей дошкольного возраста. Наример, диждея зовут Бобо. Чем не персонаж мультфильма для четырехлетних?

1.7. Идея стандартизации

Многие идеи проходят в своем развитии переломную стадию, они как будто превращаюся из гусеницы в бабочку. Мы видели это на примере идеи нетерпимости, которая поначалу требовала уничтожения врагов, а затем развернулась на сто восемьдесят градусов и занялась уничтожением друзей. Такой же скачок совершает и другая идея – идея стандартизации.

Первые стандартные меры веса, длины и времени позволили создать египетские пирамиды. Пирамиды Египта начали строиться почти пять тысяч лет назад. Великую пирамиду короля Хуфу возводили более ста тысяч человек. Она стоит до сих пор, возвышаясь над Сахарой, сложенная из тысяч и тысяч одинаковых, стандартных каменных блоков.

Деньги, то есть стандарты ценности, позволили создать экономику.

Стандартизация административных процедур позволила создать государство.

Стандартизация продукта позволила создать промышленность и техническую цивилизацию. Развитие промышленности началось не с изобретения паровой машины или ткацкого станка, оно началось с изобретения стандартных деталей и операций.

Но сейчас, после того, как стандартизирован практически любой продукт, идея делает следующий виток развития: НАЧИНАЕТСЯ СТАНДАРТИЗАЦИЯ ПОТРЕБИТЕЛЯ

ПРОДУКТА. Ведь если одинаковы болты, должны ли мы мириться с индивидуальностью гаек? Именно РЕКЛАМА ОКАЗЫВАЕТСЯ СРЕДСТВОМ СТАНДАРТИЗАЦИИ ЧЕЛОВЕКА.

Реклама направлена на то, чтобы взрастить идеально одинаковых идеальных потребителей стандартных благ, чтобы сделать нас одинаковыми, как гайки. И как идеальные гайки, мы должны прекрасно подходить к болтам, и в этом смысл и цель нашего существования на земле. То есть, главное, что должен делать человек в эпоху рекламной стандартизации – потреблять стандартные товары. Поэтому человек должен быть стандартен, прост и полон желаний. Все остальное – не нужно и даже вредно.

Реклама растит и множит человека массы – стандартного самодовольного плебея, или, иначе говоря, чундрика.

"Будущая профессия всех сегодняшних детей – быть квалифицированными потребителями" (Д. Рисман. Одинокая толпа).

1.8. Стирание различий

Стандартизировать, усреднить, подогнать под общий аршин человека пытались во все эпохи. В основном безуспешно. Один из примеров успешной стандартизации

– армия. Хороший военный должен быть безличен как насекомое, ему не нужна не только личность, не нужен и ум; ум необходим лишь в примитивной форме – как солдатская смекалка, как средство выжить и получше исполнить приказ. Громадное значение в армиях придается строевым упражнениям – а ведь это довольно странное занятие, потому что строевым шагом врага не запугаешь и не победишь. Эти упражнения имеют особую цель: обезличить, стандартизировать, научить бездумному подчинению, превратить человека в автомат. Плохой автомат лучше хорошего человека. Мертвый солдат лучше нестандартного солдата.

Обезличить – означает превратить из личности в нечто иное. Но единственно возможное состояние морально здорового человека – личность. Разрушение личности означает БОЛЕЗНЬ. СТАНДАРТИЗИРОВАТЬ – ОЗНАЧАЕТ СДЕЛАТЬ БОЛЬНЫМ.

Обезличивание человека может идти в направлениях любых болезней, в первую очередь в направлениях примитивизма, фанатизма, лабиринтности или любых сочетаний этих недугов. (Возможно также обезличивание через криминальность, жестокость, агрессивность – этим занимаются тюрьмы.) Армейская муштра разрушает личность лабиринтностью и пытается дополнить это фанатизмом (последнее удается лишь отчасти).

Армия – самый заметный механизм уничтожения личности. Армия есть практически в любом государстве и практически в любой армии обезличиванию человека придается не меньшее, а порой и большее значение, чем обучению боевым навыкам. На примере армии хорошо видно для чего это делается.

СТАНДАРТИЗАЦИЯ ЛЮДЕЙ НУЖНА ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ОБЛЕГЧИТЬ УПРАВЛЕНИЕ ИМИ.

Личность – это человек, который управляет собой сам.

Не-личность – это человек, которым управляет кто-то другой или что-то другое.

Стандартизировать человека пытается и государство. Вся первая половина двадцатого века оказалась эпохой тоталитарной (лабиринтность с добавками фанатизма или фанатизм с добавками лабиринтности) стандартизации человека.

Масштабнейшие из этих попыток уже провалились. Скорее всего, ни фанатизм, ни лабиринтность не способны поглотить все человечество, а эпидемии в масшабах отдельной страны длятся одно-два поколения, уносят достаточно большой процент жизней и сходят на нет.

Но уже коммунистическая стандартизация включала в себя элемент, за которым, как оказалось, будущее – элемент ПРИМИТИВИЗМА:

А вот летит ракета зелененького цвета, а в ней сидит Гагарин – простой советский парень.

Именно «простой» парень оказывается государственным идеалом. Именно простой советский человек объявлялся эталоном морального здоровья, а всякие сложности оказывались "идеологически вредными".

Фашизм пошел дальше: фашизм творил из человека уже не столько фанатика, сколько агрессивную разновидность примитива. Ощущение собственного превосходства, расового, национального или иного – одна из характернейших черт примитива. Следующие характерные черты: враждебность культуре (Когда он слышал слово "культура", то хватался за пистолет), насилие как основной метод. Но общество, состоящее из агрессивных примитивов, не может существовать долго: в нем слишком высока смертность.

Зато вся вторая половина двадцатого века оказалась эпохой стандартизации людей путем заражения их НЕАГРЕССИВНОЙ РАЗНОВИДНОСТЬЮ ПРИМИТИВИЗМА. Эта волна стандартизации обещает быть гораздо более успешной. Личность захлебывается под ее тяжестью и на поверхность всплывает оскалившийся в улыбке труп личности – чундрик.

ПРИМЕР 74. (Цитата) Р.Бредбери, «451 по Фарегнейту»

Спросите самого себя: чего мы больше всего жаждем? Быть счастливыми, ведь так? Всю жизнь вы только это и слышали. Мы хотим быть счастливыми, говорят люди.

Ну и разве они не получили то, чего хотели? Разве мы не держим их в вечном движении, не предоставляем им возможности развлекаться? Ведь человек только для того и существует. Для удовольствий, для острых ощущений. И согласитесь, что наша культура щедро предоставляет ему такую возможность… Без досок и гвоздей дом не построишь, и если не хочешь, чтобы дом был построен, спрячь доски и гвозди. Если не хочешь, чтобы человек расстраивался из-за политики, не давай ему возможности видеть обе стороны вопроса. Пусть видит только одну, а еще лучше – ни одной… Устраивайте разные конкурсы, например: кто лучше помнит слова популярных песенок, кто может назвать все главные города штатов или кто знает, сколько собрали зерна в штате Айова в прошлом году. Набивайте людям головы цифрами, начиняйте их безобидными фактами, пока их не затошнит, – ничего, зато им будет казаться, что они очень образованные. У них даже будет впечатление, что они мыслят, что они движутся вперед, хотя на самом деле они стоят на месте. И люди будут счастливы… Подавайте нам увеселения, вечеринки, акробатов и фокусников, отчаянные трюки, реактивные автомобили, мотоциклы-геликоптеры, порнографию и наркотики. Побольше такого, что вызывает простейшие автоматические рефлексы! Если драма бессодержательна, фильм пустой, а комедия бездарна, дайте мне дозу возбуждающего – ударьте по нервам оглушительной музыкой! И мне будет казаться, что я реагирую на пьесу, тогда как это всего-навсего механическая реакция на звуковолны. Но мне-то все равно. Я люблю, чтобы меня тряхнуло как следует.

Для современной культуры характерно, для всей – и молодежной, и рекламной, и официальной, – навязывание истин. Истины не ждут уже внимания к себе, а привязываются, как проститутки на улице (и часто требуют заплатить, кстати).

Одинаковые улыбки, одинаковые ужимки, одинаковая информация в мозгах. Даже национальные культуры идут по тому же пути и к той же цели: к стандартизации людей через примитивизм. Например, если верить радиопередачам, все украинцы имеют одинаковую мать, одну на всех, живет она в деревне, стара-стара, вырастила много сыновей (не дочерей), обязательно религиозна, молится, а ее сыновья всегда неблагодарны, хотя всегда об этом сожалеют. Городские женщины, молодые и неверующие на Украине детей, видимо, не рожают.

Стираются и половые различия – отсюда постоянно всплывающая тема гомосексуализма; стираются национальные и языковые: "Я являюсь фэшн-эдитором", – на каком языке это сказано? А название газеты «Комерсантъ-Daily» на каком?

Стираются различия в привычках, во взглядах, в мыслях и во внешнем облике.

Гении стандартной красоты приходят к нам с экранов, сходят с рекламных плакатов. Облик женщины, разумеется, становится все более мужеподобным: нет – длинным волосам, можно даже налысо; на пляжах – без верха, да – женскому культуризму, боксу и поднятию тяжестей. Облик мужчины становится женственным, ушли в прошлое богатыри, пришли мыльные мальчики и распечатали свои, извиняюсь за выражение, фэйсы на футболках. На каждой второй.

ПРИМЕР 75. (Цитата, автора установить не удалось)

"Упакованная душа" – синоним стандартизации американских граждан. В этом смысле Паккард считает показательным два новых американских института, деятельность которых имеет прямое отношение к унификации сознания граждан.

Первый из них – это новейшие жилищные массивы, оборудованные вплоть до запаса продуктов в холодильнике. В такой дом можно переехать совсем налегке и сразу же попасть в уютную обстановку. Дело, однако, не только в материальном оснащении, но и культурном, социальном, психологическом. Через час – полтора по приезду к новоселам являются соседи с приглашением принять участие в игре, прогулке, совместном чтении и т. п. Так создается желательная атмосфера. Второй новый тип учебного заведения (в Лос-Анджелесе), готовящего специалистов для промышленности "по заданному образцу" ("по заказу''), т. е. не только с техническими и организационными знаниями и умениями, но и самыми подходящими для заказчиков социальными и психологическими установками. Студентов учат правильному отношению к работе, работодателю, товарищам по работе и коллективу в целом. Американцам 2000 года, пишет Паккард, психологические методы воздействия, практикуемые в настоящее время, покажутся смешными и старомодными.

К тому времени будут, вероятно, разработаны физические методы воздействия на сознание – так называемый биоконтроль, начало которому положено в наши дни.

Мозгом человека и человеческим поведением научатся управлять на расстоянии, как управляют ныне самолетами, станками и снарядами. Для управляемых такие операции будут безболезненными, но…

И вот он, двухтысячный. Биоконтроль уже возможен, но пока что лишь в в форме биослежки: работник фирмы обязан носить или иметь при себе такой прибор, который постоянно доносит руководству чем данный работник занимается. Новшество пока не прижилось. Поживем – увидим. Стандартные уютные дома остались бедствием лишь для далекой Америки. У нас – гораздо более стандартные и неуютные. А стандартное образование абсолютно естественным образом стандартизирует детей и подростков. Появились многомиллионными тиражами книги, которые стандартизируют наши жесты, улыбки, способы общения (это правильно – а это не нужно, пожимайте руку в вертикальной плоскости, обманщик прикладывает руку к лицу), стандартизируют этикет, стили одежды и пр.

И уже понятно, что биоконтроля в форме процессорчиков, вживленных в мозг, не будет, потому что такой биоконтроль индивидуален и дорог. Единственная книга о языке жестов или единственная модная телепрограмма заменяют сто миллионов биоконтрольных приборов.

1.9. Что мы теряем

А почему, собственно, плохо потреблять и наслаждаться?

Хотя бы потому, что мы теряем действительную силу ненасыщенных чувств.

Первый поцелуй всегда приятнее 1001го. Проголодавшийся ощущает вкус сильнее, чем пресытившийся. Первая любовь позволяет нам быть счастливыми, а очередной секс лишь удовлетворяет. Отличается – как судоходный канал от канализационной трубы. Или как Ниагара от туалетного бачка – отличается величиной, непрактичностью и отсутствием регулярного употребления.

В каждом человеке есть два слоя: слой поверхности и слой глубины. Слой поверхности может иметь разную толщину, большую или маленькую, но под ним всегда лежит глубина и она бесконечна. Слой поверхности утончается в юношеском возрасте, годам примерно к шестнадцати, и порой даже прорывается самопроизвольно

– и тогда глубина напоминает о себе. С этого момента перед нами открываются два пути, на выбор: потребление или созидание. Если мы выберем созидание, то глубина останется рядом, под тонкой пленкой поверхности; а если потребление – она удалится и постепенно станет недоступной – и уже не помешает спокойно потреблять. Человек либо превращается в личность со своим взглядом на мир, убеждениями, внутренней свободой, способностью к творчеству, либо поверхностный слой будет становиться все толще и прочнеее. Давление рекламной культуры на молодежь имеет еще и эту цель – не допустить прорыва в глубину в самом опасном возрасте.

Что же такое глубина? Она сродни второму зрению. Она означает возможность смотреть и внутрь себя, и видеть смысл предметов, как говорил поэт: "в одном мгновенье видеть вечность, огромный мир в зерне песка…" Позволяет видеть будто бы сквозь кожу предметов – видеть сущность, истину и красоту. И наслаждаться этим видением. Набоков: "Именно в один из таких дней раскрываюсь, как глаз, посреди города на крутой улице, сразу вбирая все: и прилавок с открытками, и витрину с распятиями, и объявление заезжего цирка, с углом, слизанным со стены, и совсем еще желтую апельсиновую корку на старой, сизой панели, сохранившей там и сям, как сквозь сон, старинные следы мозаики." Любые мелочи, даже подобные этим, становятся драгоценны; увеличивается временное значение – любой секунды жизни, и значение пространственное – мельчайшей детали. Ценность любого жизненного фрагмента возрастает неисчислимо – и, соответственно, возрастает ценность жизни в целом.

ПРИМЕР 76. Машина времени

За последние годы это произошло со мной дважды. В первый раз я разбирал старые бумаги, которые хранились в кабинете уже лет тридцать или больше. Все это не представляло никакого значения. Это были разные рабочие инструкции. Работа была организована ужасно бестолково – что сейчас, что тогда. Я доставал всякие маленькие ящички с номерами, быстро просмативал, чтобы не осталось ничего ценного, и выбрасывал старые документы в общую кучу. И вот мне попался ящичек с годом моего рождения. Я посмотрел на листок, там была какая-то инструкция и какой-то отчет. И в этот момент я увидел. Передо мной открылоссь что-то такое большое, чего я даже приблизительно не могу описать словами. Озарение или откровение. В год моего рождения в этом кабинете делалось тоже самое, что и сейчас. Хозяев кабинета сменилось наверное не меньше десятка, но все осталось тем же. Я родился, вырос, выучился, стал работать и делать карьеру, но все это бессмысленно, потому что и без моего присутствия на свете дела шли точно так же как и со мной. Я совершенно не нужен этому миру.

Но то, что я передаю словами, это скорее резюме, информация, а то что я почувствовал не было информацией, это был такой сконцентрированный смысл, что меня буквально ударило током.

В другой раз я ехал ночью по неосвещенному шоссе. Слабо светила луна, было начало зимы и вдоль дороги стояла полоса высоких деревьев. Их контуры выделялись на фоне ночного неба. И вдруг я почувствовал – но это еще труднее передать словами, суть такова: я почувствовал вопрос: кто я и почему я здесь и что я здесь делаю? Еще год или месяц назад я и понятия не имел о том, что могу оказаться на этой дороге ночью, что мне будет необходимо ехать здесь и сейчас под луной. И сейчас я понятия не имею что в этой жизни будет тащить меня за собой через месяц или год. Я не знаю что мне станет родным, а что исчезнет из жизни. И я понял, что запомню эти контуры деревьев навсегда и действительно, память о этой секунде (а то была только секунда) настолько четка, что вспомнив, я просто всеми чувствами проваливаюсь в прошлое, я впрыгиваю в то мгновение и оказываюсь в нем. Это как машина времени.

Мало ли чего со мной было, но эти секунды я бы не променял на годы счастья, я не знаю почему.

Нечто подобное Маслоу называл вершинными переживаниями: божественное чувство самоценности.

И это мы теряем тоже.

Дополнение 1. О женщинах.

Несколько иное существо лепится из женщины. Основной удар рекламной культуры, кстати, направлен отнюдь не на мужчину, а на подростка и женщину, как на объекты, легче подающиеся влиянию. Довольно легко играть на тщеславии и тех и других. Реклама демонстрирует нам в основном две разновидности женшины: рекламные красавицы и рекламные домохозяйки. Есть и рекламные деловые женщины, но они в меньшинстве. Чундрик-домохозяйка отличается от чундрика-мужчины равнодушием к развлечением, а сходна с ним в самодовольстве, отсутствии внимания к серьезным проблемам (даже денежным) и в том, что главное в ее жизни потреблять, потреблять и еще раз потреблять. Чундрик-красавица это довольно хищный и опасный вариант женщины. С такими лучше не иметь дела. Всмотритесь в рекламные плакаты: у большинства красавиц жестокий змеиный взгляд, как бы они это ни скрывали. Хищны и героини многих женских романов – они не только без зазрения совести (совести у чундрика нет по определению) разбивают множество мужских сердец, но могут обречь влюбленных (безответно) мужчин на смерть и быстренько о том забыть. Чундрик-красавица, как паучиха, согласна сожрать мужчину, который удовлетворил ее – нет не ее похоть, а всего лишь ее тщеславие.

Женщина, победившая мужчину, вообще склонная к жестокости:

Я на свадьбу тебя приглашу, а на большее ты не расчитывай…

Мужчина не сказал бы так, это звучало бы слишком жестоко в его устах.

Дополнение 2. Продажность

Хороший специалист в современном понимании это не тот, кто умеет делать свое дело, а тот, кто умеет хорошо себя продать. Ради продажи он надевает на себя упаковку той специфической рекламной лжи, которой характеризуется наше время. Спортивные клубы покупают игроков. Сейчас уже перестали стесняться. Если раньше довольно часто можно было услышать, что такой-то игрок заключил контракт или другого переманили, предложив хорошие деньги (или прочие эвфемизмы), то теперь говорят просто и по-деловому: такой-то клуб купил игрока. Как скаковую лошадь или породистую собаку. И более того, такой-то игрок подумывает о том, чтобы продать себя клубу. Интересно звучит, если вслушаться.

Дополнение 3. Некоторые перспективы

Те довольно нечестные ухищрения, на которые идут рекламеры, чтобы всучить нам товар, уже сейчас порой оборачиваются против них. Людям не нравится, что их дурачат, что играют на их низменных побуждениях и худших чувствах. Сам факт нечестных манипуляций уже очевиден даже для большинства примитивов. Уже появилась некоторая защита. Стандартная дейлкарнегиевкая улыбка уже часто вызывает отвращение, так как предваряет неприяные попытки манипулировать. Реклама, которая прерывает интересные телепередачи постоянно постоянно и постоянно, злит человека и потом он не покупает товар "в знак протеста". То, что реклама навязывается, везде лезет, орет и мешает, вызывает условнорефлекторный перенос неприятных чувств на сам товар. И вот уже для многих приятнее купить незнакомый товар, чем разрекламированный. Особенно в тех случаях, когда есть выбор или товар не особенно нужен. Например, в знак протеста не покупаются всякие конфетные батончики или те товары, которые неожиданно оказались слишком дороги. Человек, насмотревшийся рекламы, идет чтобы купить, например, лекарство и тут цена окатывает его ледяной водой. Ах так, говорит он, обижается и делает наперекор. Он видит обман и попытку влияния на себя. Если бы не реклама, он может быть и потратил бы деньги.

Это позволяет надеяться, что мы наблюдаем сейчас самый пик рекламной культуры, после которого она схлынет и будет заменена чем-то иным. Что рекламная цивилизация уже на излете. Однако те вещи, которые ее заменят, не обязательно будут приятны. В ближайшие десятилетия стандартизация человека через примитивизм вполне может смениться стандартизацией через лабиринтность, – если мы сами допустим это и НЕ ЗАМЕТИМ ОПАСНОСТЬ ВОВРЕМЯ.

В будущем человек все больше будет зависеть от электроники, а значит, и от оснащенного электроникой государства. Все, что касается покупок и оплаты счетов, заказов, увлечений, географических перемещений, а затем образования и работы, будет проходить через компьютер. Современные паспорта будут заменены чем-то другим, содержащим намного больше информации о человеке. Например, уже появились идентификационные номера, и они сразу же СОКРАТИЛИ, во всяком случае, в нашей стране, свободу отдельного человека и усилили его подконтрольность Организации, которая теперь пользуется компьютерами. Кроме того, эти номера увеличили количество бюрократических кругов ада, через которые приходится проходить рядовому гражданину. Но номерами дело не ограничится.

Новая система идентификации человека упростит любые платежи, получение информации и предварительные заказы, позволит хорошо прослеживать преступников и практически сведет на нет некоторые виды преступности, в частности, не даст уклоняться от уплаты налогов. Но, с другой стороны, она полностью лишит человека непрозрачности и неизвестной государству жизни. Государство впервые получит возможность иметь точные сведения пусть не о каждом шаге человека, а пунктирно, о каждом десятом шаге.

Это не так страшно – до тех пор, пока государство не получит способа переработать эти громадные объемы информации. Тотальный контроль возможен, в принципе, и сейчас, но он невыгоден по техническим причинам. Точно так же отдельный человек может, в принципе, прочесть любую книгу, но никогда не прочтет все, потому что ему не хватит жизни.

Но недалек тот день, когда компьютер сумеет логически анализировать текст, хотя бы про правилам формальной логики, анализировать до мельчайших ньюансов. В формальном логическом анализе он сможет настолько же превзойти среднего человека, насколько уже превзошел в шахматной игре. Этот момент станет второй информационной революцией, потому что будет решена проблема избыточной информации, которая производится, но которую никто не смог бы воспринять за всю свою жизнь. Машина сумеет оперировать ВСЕЙ информацией человечества и выдавать обзоры, резюме, рецензии или основные тезисы по любому вопросу. Человеку не понадобится читать все книги, чтобы знать все. Но и государству не понадобятся миллионы трудолюбивых чиновников, чтобы знать все о всех. Внимательная тень гениальнейшего Шерлока Холмса вырастет за спиной каждого.

Если раньше мы сдавали горы ненужных справок и знали, что никто их читать не станет без особой надобности, то теперь вся информация о нас станет сможет быть совершенным образом обработана. Никогда раньше Организация не получала такой возможности.

Если, например, кто-то покупает мышьяк чтобы отравиться, государству станет мгновенно известно о покупке. Из уже имеющейся информации на этого человека будет ясно, что мышьяк не нужен ему, чтобы травить крыс или насекомых, а следовательно, нужен, чтобы отравиться самому или отравить соседа.

Межличностные отношения будут проанализированны и последняя возможность окажется маловероятной. Уже в момент покупки государство сможет принять меры – самоубийство будет предотвращено. Но точно так же государство сможет принять меры при ЛЮБОМ поступке, который совершает человек; оно сможет просчитать со своей точки зрения желателенно поведение или нет.

Подконтрольность индивида может довольно быстро, но незаментно увеличиться до громадных размеров. Человек попадет в лабиринт, из которого, в принципе, нет выхода. Он будет виден также хорошо, как видна белая лабораторная крыса в стеклянном лабораторном лебиринте. Поэтому открываются просто громадные возможности для вмешательства Организации в жизнь каждого. Наш век открывался невиданными кошмарами тоталитаризма. Следующий век может открыться кошмаром лабиринта.

Это, конечно, фантастика – но ведь в 1899 фашизм и сталинские лагеря показались бы фантастикой или даже безумием.

9.2. УНИЧТОЖЕНИЕ СТЫДА. СКАНДАЛЫ

Одним из первых скандалистов был Герострат. В 356 году до нашей эры он поджег храм Артемиды Эфесской, одно из семи чудес света; он сделал это, чтобы обессмертить свое имя. То есть, в информационных целях, в целях распространения и сохранения информации. Его современники придумали оригинальное наказание скандалисту – они решили предать имя Герострата вечному забвению. К сожалению, этого не случилось. Историк Феопомп поведал нам о том событии.

Почему он поведал? – да просто о таком нельзя не рассказать. Кто-то, может быть, и смолчал бы, но большинство наверняка распространяли историю как слух, сплетню, интересный случай или анекдот. Скандалы заразны. Они создают ИДЕЮ МАССОВОГО ПОРАЖЕНИЯ, которая распространяется по каналам общения и, в идеале, становится известна всем. Скандал – это начальная точка информационной эпидемии. В этом сущность скандала.

В наше время существует полиция и теперь не так-то просто поджечь храм и тем прославиться. Зато, как и раньше, позволительны моральные преступления.

На них идут те, кто хочет поднять свою популярность. Если во времена Герострата популярность лишь тешила тщеславие, теперь это капитал, то есть конкретная вещь, приносящая конкретную, обычно большую, прибыль. Современный скандал практически всегда заключается не в криминальном деянии, а в моральном преступлении.

Малоизвестная певица заявляет: "Какие еще диеты? Мне нравится быть толстой!" И на нее обращают внимание. Певец берет себе псевдоним «Левко-дурко» и аудитория поворачивается и говорит: а ну-ка посмотрим что это за ***. Политик оскорбляет своего оппонента в прямом эфире и люди запоминают его фамилию.

Популярность означает деньги, а деньги для массового сознания равняются счастью.

Путь к счастью оказывается прост и, в принципе, для каждого доступен.

ПРИМЕР 77. (Цитата) А. Ковернинский

В Риме эпохи Республики скандалист не может стать героем. Общественные деятели всячески дорожат своей репутацией. "Жена Цезаря вне подозрений", – эта крылатая фраза была произнесена Юлием Цезарем после происшествия, потрясшего Рим. В праздник Доброй Богини, когда все мужчины должны были покинуть дома, в которых женщины совершали таинственные обряды, молодой человек из богатого рода пробрался в дом Цезаря, переодевшись служанкой. Цезарь впоследствии всячески старался замять скандал, естественно, молодой человек, опасаясь наказания, также молчал. Сейчас бы произошло несколько другое – всего вероятнее, что этот молодой человек был бы приглашен в различные ток-шоу, чтобы поделиться впечатлениями, и стал бы популярен.

И в глубокой древности, и в средние века, и поближе к нашему времени, примено до де Сада – всегда и везде люди совершали жуткие злодейства – как в криминальном, так и в моральном плане. Но они редко выставляли себя на показ – каждый злодей старался притвориться хорошим. Теперь даже хороший старается притвориться плохим. Что же случилось?

На арену истории вышел народ.

Толпа. Человек теряется в толпе. Следовательно, он должен либо остаться одним из толпы, либо сделать так, чтобы толпа его увидела. Он должен стать/остаться примитивом или заинтересовать примитива. Заинтересовать – выгодно. Как это сделать? Масса ведь враждебна к инакомыслящим и к инакомыслию, она уничтожает все, что непохоже на нее. Значит нужно стать похожим на массу, еще более массоидальным чем она, то есть нужно иметь в себе ее характернейшие черты в усиленном виде. Самодовольство. Стандартность мысли.

Вожделения вместо стремлений. Обобщенность и простота мнений. Любовь к деньгам и к чувственным удовольствиям. ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ БОЛЕЕ ПРИМИТИВЕН, ЧЕМ СРЕДНИЙ ПРИМИТИВ – по крайней мере, должен казаться таким. Потому что наиболее характерная черта примитива – это все-таки примитивность.

Для того, чтобы выделиться из массы, нужно выдумать новенькое моральное преступление и совершить его. Нужно стать темой сплетен. Нужно стать вирулентным, заразным, причем заразным массово. Возможны и другие пути, но этот самый простой.

И вот на поверхность всплывают эксцентричные люди, психопаты, истероиды, жаждущие внимания и, конечно, извращенцы всех мастей. Все нездоровое оказывается на виду и процветает. Ведь скандал – это путь к благосостоянию.

Хороший скандал это точно рассчитанная моральная диверсия. Она должна быть сильнее некоторого нижнего предела, до которого простирается осуждение лишь ближних и знакомых, и не достигается нужной массовости. И не выше некоторого верхнего порога аморальности, за которым средний обывательский вкус (а примитив все-таки консервативен) начинает осуждать. Например, если женщина заявляет, что ее совращал президент, она получает много популярности и много денег, если же женщина (изобретем, прошу прощения, условно худший вариант) съест труп своего любовника, умершего от инфаркта – это даст ей гораздо меньшую популярность и меньшие деньги.

Чтобы о человеке заговорили, он должен сделать что-то новое, такое, чего раньше не было. Это новое должно быть по возможности простым и плохим потому что все сложное толпе недоступно, а все хорошее и простое давно открыто и сделано. Чтобы открыть новую элементарную частицу, нужен талант, образование, десятилетия труда и несколько исследовательских институтов. А чтобы матюкаться громче всех в городе, ничего не надо, кроме громкого голоса и бесстыдства.

Слишком трудно стало идти вверх. Поэтому ВЕКТОР ОТКРЫТИЙ РАЗВОРАЧИВАЕТСЯ ВНИЗ – такова примета нашей эпохи.

Будущее, например, за новыми видами терроризма. С помощью терроризма ведь можно решить в приципе любые задачи.

Культура скандала идет в массу и там превращается в бескультурье скандала.

ПРИМЕР 78. Удвоение разврата.

На киноафише написано: "Мы покажем вам дикий разгул и разврат". Работники кинотеатра решили привлечь зрителей все тем же методом скандала. Перед афишей покачивается пьяный и говорит: "А щас я пойду домой и сам устрою себе дикий разгул и разврат". Так скандальность спускается в массы.

ПРИМЕР 79. Человек под дождем.

Стоит несколько человек под навесом, спрятались от внезапного ливня.

Вбегают еще двое. Один говорит: "Постоим тут". Другой, во всеуслышанье: "А я ссать хочу." Обращается к стоящему рядом, вежливо: "молодой человек, а вы хотите ссать?" Далее: "Я что-то не то спросил?" Все так же вежливо: "А вам куда ехать? (невдалеке остановка автобуса) До конечной?" Продолжает приставать – ему приятно быть неприятным, нравится причинять зло уже самим фактом своего существования.

Человек из последнего примера не просто не имеет стыда, он приобрел еще и «антистыд» – чувство, противоположное стыду. Если стыд это неприятная эмоция из-за того, что твои недостаки открылись другим или тебе, то антистыд – приятная эмоция из-за того же. Это скандальность общества, перенесенная во внутренний мир. Антистыдливому приятно быть плохим и приятно выставлять это напоказ.

Антистыд – прямое следствие эпохи скандалов.

Но стыд – основная составляющая иммунитета к моральным болезням. Если в обществе нет стыда, в нем бушуют моральные эпидемии.

9.3. ПОДАВЛЕНИЕ СВОБОДЫ.

Свобода может быть внутренней и внешней. Внутренная свобода – это способность иметь убеждения и строить свою жизнь в соответствии с ними. Внешняя свобода – это, если сказать просто, отсутствие запретов.

Отсутствие внутренней свободы означает нравственное нездоровье.

Отсутствие внешней свободы в сочетании с обязанностью выполнять некоторые действия, которые человек бы не стал выполнять, если бы его свобода не была ограничена – означает рабство.

ПРИМЕР 80. Рабство

Рабство – форма зависимого труда. Раб лишен собственности и свободы; он не имеет права передвигаться по стране, выбирать себе место жительства или работы.

Установлены пределы, в которых он может выбирать себе занятие или партнеров.

Рабство обычно, хотя и не всегда, недобровольно. С рабами не обязательно обращаются плохо, так же как совсем не обязательно жестокое отношение к домашним животным. Жестокость по отношению к рабу может быть ограничена законом, так же как по отношению к животному. Раб принадлежит кому-то другому. Он не отвечает за то, что он сделал. Имеет меньше прав, чем свободный человек – но некоторые права обязательно имеет. Раб это собственность, его можно купить или продать.

Рабство в чистом виде сейчас почти не встречается, остались лишь единичные случаи – где-нибудь в неслишком обремененных законами азиатских провинциях.

Однако оно дало несколько ростков, которые обычно рабством не считаются, но мало отличаются от него по сути.

3.1 Армия

Что такое армия? Я не имею в виду профессиональную наемную армию, которая является просто одной из форм службы, я имею ввиду армию принудительную, призывную. Армия есть не что иное, как форма современного рабства. Рабства государственного, каковое существовало и в древности. Призванный в армию обязан выполнять тяжелый специфический труд, получая взамен лишь то, что совершенно необходимо для его физического существования. Если бы не было прямого принуждения, он занялся бы чем-то другим, более выгодным или полезным для себя.

Результаты его труда присваивает хозяин – государство. Он полностью подчинен и обязан беспрекословно выполнить любое распоряжение независимо от того, согласен ли с ним. Непослушание строго карается. Послушание – одна из основных добродетелей. Он не имеет права выбирать для себя занятие, место жительства или работы, почти не имеет свободного времени. Не может выбирать партнеров: общается с теми, с кем обязан, а не с теми, с кем хочет. Более того, при необходимости его жизнью пожертвуют. Пожертвует хозяин – государство, в своих собственных целях, а отнюдь не в целях самого призванного в армию. Призванный существенно ограничен в правах по сравнению со свободным человеком. Он собственность государства, а купить или продать его нельзя потому, что продать своего раба государство может лишь самому себе, что бессмысленно. Призванный в армию не отвечает за свои поступки: когда милиция задержала группу солдат, грабивших погреба (плохо кормили в казармах), их не судили как свободных людей, а отдали их собственному военному начальству – пусть разбирается само.

Единственное отличие принудительной армии от классического рабства в том, что в армию не призывают пожизненно. Армия это временное государственное рабство, причем в довольно жесткой форме. Когда-нибудь принудительный призыв будет осужден и запрещен международными документами, так же как запрещено сейчас классическое рабство.

Рабство вымерло потому что имело малую эффективность. А велика ли эффективность принудительной армии?

В данном случае рабство выступает в почти неприкрытой, очевидной форме.

А несовершенные идеологические прикрытия таковы: а)армия делает из мальчика мужчину, она полезна, это школа жизни; б) это священное право защищать отечество, а значит, и своих близких и самого себя. Подобная идеологическая работа, чем лучше она ведется, тем больше позволяет сократить затраты на прямое принуждение. Представьте себе раба на плантациях, который был бы искренне убежден в том, что трудится ради собственного блага. Такой раб лучше работает и ему не нужен надсмотрщик. Поэтому государство так много внимания уделяет идеологическому заражению, иньекциям лабиринтности. (При Сталине, например, целая страна рабов трудилась с радостным энтузиазмом.) Государство не только обрекает призванного на рабский труд и рабскую жизнь, но и стремится сделать его рабом по складу характера – то есть, воспитывает внутреннее рабство. То, о чем говорил Чехов, которому приходилось выдавливать из себя раба по капле.

3.2 Школа

Если бы некоторый условный инопланетянин, посетив землю, обратил внимание на земные школы, то наверняка ему бы бросилось в глаза (или в усики-антены) следующее странное обстоятельство: ходить в школу дети не хотят. Это основной недостаток наших учебных заведений. Уточню: дети не хотят ходить в школы, но это не значит, что они не хотят учиться. Ребенок, сбежавший с урока математики, может с увлечением три часа подряд изучать в радиокружке разные непростые схемы.

Хотя и не любой ребенок. Большинство детей уже не хотят и учиться. А тот кто хочет – не может.

Если принудительный призыв сейчас уже отменен в большинстве стран, то принудительная, несвободная школа еще долго будет процветать. Школа была и остается айсбергом несвободы. Проучиться какой-то срок обязаны все, нравится им это или нет, нужно им это или нет.

Я сейчас говорю не о том, что всеобщее образование вредно. Оно вредно в одном отношении и полезно в другом; и польза всеобщего образования, даже принудительного, наверняка больше, чем вред безграмотности. Я говорю о недопустимости какого-либо подавления человеческой свободы, тем более систематического подавления в течение одиннадцати или двенадцати лет. Особенно недопустимо подавлять свободу ребенка – если мы только не хотим получить поколение самодовольных тупиц и исполнительных холуев. Впрочем, государство – эта сверхчеловеческая конструкция и в то же время идея на грани перерастания в фанатоид, хочет именно побольше холуев, а гении нужны ему лишь как единичные экземпляры – так пусть это будут те, кто сумел прорасти сквозь асфальт среднешкольного образования. Но свобода – одна из основных ценностей здорового человека, или даже главная ценность.

Может быть я преувеличиваю, говоря о главной ценности, потому что по данным социологических опросов жители основных развитых стран на первое место ставят здоровье, а свобода даже не попадает в первую пятерку ценностей. Но, как верно заметил кто-то до меня, фраза "Мой друг, здоровью посвятим души прекрасные порывы" как-то не звучит.

Даже если школа и благо, то это принудительное благо – то есть, благо очень сомнительного качества. В школе ученик довольно упорно и тяжело работает: одну смену на уроках и еще часть второй смены дома, при подготовке домашних заданий.

Если он хочет учиться, то работает добровольно, если нет – из-под палки. Этот тяжелый труд не оплачивается. Подразумевается, что более чем достаточной оплатой являются знания, которые он получает. Однако ему лично полезна лишь часть этих знаний, иногда малая часть, и очень многие знания, необходимые ему, он не получает вовсе. Среднеобразованость гражданина нужна не столько ученику, сколько государству, которое и организует это сомнительное всеобщее и обязательное и среднее образование. Если же образование благо, то почему оно должно быть обязательным? На самом деле – это благо лишь ДЛЯ НЕКОТОРЫХ, благо НЕПОЛНОЕ и НЕ ВСЕГДА КАЧЕСТВЕННОЕ. Ребенок в школе подневольно трудится В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ НА БЛАГО ГОСУДАРСТВА, а не ради себя, хотя государство изо всех сил старается затемнить этот факт.

Школа может быть очень полезным, здоровым и свободным учреждением, даже обязательная школа, а может быть таким же подобием рабства и рабского труда, каким является призывная армия. Причем от нее самой это зависит всего лишь на треть. Если тяжелый труд школьника оплачивается знаниями, то степень отличия школы рабства, армии или тюрьмы зависит от трех компонентов: а) насколько качественные знания получает ученик; б) насколько ценны эти знания лично для него; в) насколько ценны знания вообще в данном обществе.

Таким образом, большинство школ находятся где-то посредине между рабством и свободой. Причем некоторые дети, те, для которых знания представляют большую ценность, оказываются ближе к свободе; те, кому знания вовсе не нужны, воспринимают школу как беспросветный рабский труд – такие мстят и школе и счастливчикам при каждой возможности. Поэтому школа жестока и ее жестокость – это МУЧЕНИЕ ХУДШИМИ ЛУЧШИХ и никак не наоборот. Жестокость в школе, тюрьме и армии имеет общий корень – отсутствие свободы.

ПРИМЕР 81. Несколько признаний семиклассников

Мне хочется сейчас уйти домой и и заполнять альбомы друзей и разорвать их на кусочки мелкие, чтобы от них ничего не осталось. Мне хочется порвать учебники, тетради, поломать ручки и карандаши…

…я хочу собрать все дневники всех учеников школы и порвать их и все журналы порвать на мелкие кусочки, еще расписание…

…А на последок выпить спирта 96 градусов один литр, самогона, вина, водки, димедрола, мыльной водой запить и закурить (неразборчиво) табак и чай. И стибрить три рубля для полного счастья, а если хватит сил, то поломать сарай для макулатуры…

Я спросил у восьмиклассницы, что ей не нравится в школе. Она не смогла ответить, будто бы ничего и нет, но плохо. Болит душа, болит то, чего не увидишь и не пощупаешь. Поэтому просто плохо и все.

Нравится нам это или нет, но дети живут в атмосфере мата и аморальности, избиения друг друга, мошейничества, лизоблюдства, лицемерия, вымогательства, воровства, обязанности подчиняться физической силе, привычной лжи. Это в обычных государственных школах. Но даже лучшие частные школы предоставляют вам тот же набор, но в урезанном виде: мат обязателен, подчинение силе обязательно, ложь обязательна, общение с негодяями обязательно. Если вы утром отправляете своего ангелочка в школу, будьте уверены, что в ближайшие часы он услышит больше ругательств, чем вы слышите за месяц. В раздевалке школы воруют, старшие бьют младших, мальчики бьют девочек, учителя внушают детям гнусные квазипатриотические лозунги, в которые сами не верят. И все лгут всем.

Добро непобедимо, если оно не вымерло до сих пор.

Совершенно чистый в моральном плане ребенок после нескольких дней или даже после первого дня в школе начинает радовать родителей такими перлами, что волосы встают дыбом. Потому что зло заразно. И МЫ ОБЯЗАНЫ ЗАРАЖАТЬ СВОИХ ДЕТЕЙ ЗЛОМ, таков закон. Чужой маленький негодяйчик, случайно попавший в класс и просидевший там несколько лет, сделает вашего ребенка посредственностью и недоучкой – и это на всю жизнь. И для вас почти невозможно повлиять на этот процесс.

Здесь можно возразить, что краски слишком сгущены. Есть, хотя и не часто встречаются, люди, которые вспоминают школу хорошо; большинство вспоминает хорошо какого-нибудь учителя или предмет – у них еще сохранилось остаточное заражение чем-то хорошим – чем? Учебным материалом? Врядли. Невозможно вспомнить тот материал по прошествии лет двадцати или более, особенно если не использовал его в жизни – на самом деле СОХРАНИЛОСЬ ЗАРАЖЕНИЕ ЛИЧНОСТЬЮ УЧИТЕЛЯ.

Мы вспоминаем доброту или строгость, справедливость или умение понять, – вспоминаем вначале личные качества определенного учителя или учителей, а лишь потом и далеко не всегда – педагогические.

Личность заразна – так же как заразно зло.

Личность действует на окружающих, как свет на фосфорный выключатель – заставляет их светиться в темноте.

Но личность не заражает здоровьем, она лишь открывает путь к той глубине, которая есть в каждом человеке – то есть, на некоторое время делает личностью другого, того, с кем общается. Когда эта глубина открывается тебе, чувствуешь себя так, будто смотришь на чистое звездное небо в горах, или впервые прыгаешь с высокой вышки в бассейн: захватывает дух от близости и реальности огромного. Ты будто проваливаешся в самого себя.

Нормальный стиль отношений личности с другими людьми – взаимная любовь. Я имею ввиду не сексуальную любовь, а любовь, как вложение себя. Личность свободно открывает свое душевное пространство и свободно принимает то, что предлагают ей. С личностью можно делиться всем, даже самым индивидуальным, она побуждает к самопониманию и самораскрытию.

Школа, со всеми ее недостатками, оправдана лишь в том случае, если учитель – личность. Более того, в этом случае школа незаменима.

Школа может может стать сильнейшим инструментом поддержания и укрепления нравственного здоровья. Она может быть направлена не на воспитание лабиринтной единицы или ревностного последователя лозунгов местного масштаба, как сейчас, а на сотворение здоровой личности – в том случае, если работать там будут нравственно здоровые люди.

Все мы – марионетки идей, своих идей и тех, которые кажутся нам своими.

Идеи дергают ниточки, а мы пляшем. Все что мы делаем, мы делаем под управлением идей, больших и малых – они руководят нами и в большом и в малом, и любая идея заразительна. Если уж нельзя избежать заражения – давайте заражать идеями добра.

Так же как для разных профессий необходим интеллектуальный уровень и уровень навыков, так для большинства профессий нужен моральный уровень и моральные навыки. Это требование не является запретом на профессии. Никто ведь не пустит дебила работать с ядерными боеголовками, но человека, вполне дебильного в нравственном отношении вполне могут допустить обрабатывать светлые головки наших детей. Это неправильно.

Для профессии милиционера нравственные качества также необходимы, как умение стрелять из пистолета, для профессии учителя они важнее умения держать указку – тем не менее они совершенно не учитываются: ни при подготовке, ни при поступлении в соответствующее учебное заведение, ни при приеме на работу.

Я хочу чтобы меня поняли, хотя людям очень трудно понять друг друга – каждый выглядывает в узенькую бойницу из собственной башни идей и предрассудков.

Английское "why?" – это вопросительный вскрик, а русское "по-че-му?" – медленно извивающяая вопросительная поэма. Этого не объяснит вам ни один словарь. Нет такого слова, которое можно было бы точно перевести. Но и каждый из нас говорит на своем языке и вкладывает в каждое слово свой собственный смысл. Все же попробуйте понять правильно.

Доброта и порядочность – такие же необходимые ценности для работы с людьми, как знание математики для бухгалтера. При приеме на работу с людьми необходимо нравственное тестирование. Это такое же ненарушение прав, как и требование, чтобы человек не имел заразных заболеваний, если он учитель или врач. Никого ведь не возмущает, что женщину, больную туберкулезом, не назначают нянечкой в детских яслях. Но, увы, любая идея мутирует – искажением, мутантом этой идеи будет принцип запрета на професии.

9.4. ИСТОЧНИКИ ЗАРАЖЕНИЯ

Некоторые вещи на виду. Нездоровы многие люди, с которыми нам приходится каждый день встречаться: соседи, прохожие, случайные попутчики. Это один источник заражения. Тюрьмы и другие «исправительные» учреждения являются постоянными очагами заразы, как огромные гниющие фурункулы или гнойные раны – это второй источник. Фильмы, да и ежедневные новости тоже, приучают к мысли, что ценность человеческой жизни РАВНА НУЛЮ – это третий. Нездоровы и многие люди, облеченные властью. Над каждым обыкновенным человеком надстроена пирамида таких – это как цирковая пирамида, когда один стоит на плечах у другого и понятно, кому тяжелей всего. Хуже всего то, что эти люди могут решать за тебя твою собственную судьбу, хотя в многие из них глупы, морально больны и недостойны даже твоего расположения – это четвертый источник.

Не всегда здоровы воспитатели и учителя – пятый источник. Но это далеко не все.

Виновато время. Наше время просто и понятно, как теорема Пифагора – для успеха тебе нужны три качества: наглость, ограниченность и умение вовремя повернуть туда, куда дует ветер – флюгерность. Порядочность, как и культура, выглядят заболеваниями, не особенно заразными, впрочем. У порядочности и культуры есть принципиальный недостаток: без них живется легче.

Другие вещи не столь очевидны. Государство, в принципе, считает каждого человека своей собственностью и обращается с ним, как с собственностью: что-то заставляет, что-то запрещает, во все лезет, и лишь по техническим причинам и из-за принципиального сопротивления индивидуумов, не все может и не везде достает. Но мы всегда в долгу перед ним, мы обязаны любить его и почитать, даже если оно того не стоит.

И последняя могучая сила, которая не дает нам быть здоровыми: средства массовой информации, от которых почти невозможно укрыться.

По этому поводу приведу лишь один пример, все остальное ясно без слов.

ПРИМЕР 82. (Цитата) Р. Чалдини, «Психология влияния»

Филипс также провел серию широкомасштабных исследований причин убийств (1983). Результаты этих исследований не могут на вызывать тревогу. Было выяснено, что число совершенных убийств резко увеличивается после широкого освещения средствами массовой информации актов насилия. Сообщения в вечерних новостях о боях боксеров-тяжеловесов вызывают, по всей видимости, заметное увеличение числа убийств в Соединенных Штатах. Анализ выявленной закономерности, проводившийся в период с 1973 по 1978 год, убедительно показал, что агрессивные действия в данном случае имеют подражательный характер. Так, в течение десяти дней после того, как на ринге терпел поражение черный боксер, значительно увеличивалось число убийств, жертвами которых были молодые черные мужчины, но не молодые белые. Если же проигрывал белый боец, именно молодых белых мужчин, а не молодых черных убивали чаще в последующие десять дней.

* * *

Удивительное свойство творчества – с помощью неправильных или вообще любых посылок приходить к верным и новым результатам. Когда человек начинает творчески работать, он уже предчувствует ответ, на него набегает тень истины, как тень большого облака, он знает в какую сторону нужно смотреть и, если он правильными доводами докажет что-то неверное, то это почувствует. Нам дано ощутить истину. Мы чувствуем ее так, как вода, выпускаемая из ванны, чувствует вращение земли и закручивается всегда в одну и ту же сторону. Но, в сущности, мы так же слабо понимаем истину, как струйка воды не понимает законов астродинамики. Мы не можем понять, но можем передать свое впечатление. Именно это я и пытался сделать.

Материалы, которые использовались в этой книге, более или менее случайны.

Все сказанное можно было бы доказывать с помощью других доводов или иллюстрировать другими примерами. Так разные атомы могут строить одинаковые кристаллы. Книга, которую вы прочли, могла бы оказаться намного толще. Я отбросил большую часть доводов и доказательств. Когда аргументов слишком много, они становятся сомнительны. Вначале идея служит истине, а потом истина прислуживает идее, а идея подделывает и притягивает факты за уши, чтобы они хоть как-то соответствовали ей. Такова единственная форма отношений между этой парой абстракций.

Любая проблема требует для своего решения только двух вещей: смещения точки зрения, новой системы умственных координат, нового взгляда и, второе, времени – тогда она будет решена, а вслед за ней встанут новые проблемы, пока неведомые нам. Они как дальние снеговые шапки, едва-едва наметившиеся и почти слитые с небом за контурами близких темных гор. Гряда проблем идет в бесконечность, как и гряда идей, которые разрешат эти проблемы. Так человечество расчищает себе жизненное пространство.

Целью этой книги было только смещение точки зрения на зло. Я старался не предлагать решений даже там, где они почти напрашивались. Правильные решения – дело практиков. Самое большее, что может сделать теория – показать одно из множества возможных направлений.

Каждая проблема, в том числе проблема зла, это маленькая вселенная, бесконечная внутри и ограниченная снаружи. Находясь внутри, нельзя ничего принципиально решить и почти ничего нельзя сделать. Как бы подробно мы ни рассматривали детали, они остаются всего лишь мелкими деталями механизма зла.

Для овладения проблемой нужно посмотреть на зло как на целое, как на единый организм, в котором каждый орган неотделим и работает совместно с остальными.

Нужно увидеть зло в лицо или хотя бы со спины и при плохом освещении, но во весь рост.

Напоследок можно указать три пути борьбы со злом, по которым идти НЕЛЬЗЯ – три болезненные пути:

1) Путь запретов, или лабиринтный путь – запреты книг, кинофильмов или просто мнений, которые кто-то определил как вредные или безнравственные.

2) Путь войны, или путь фанатика – любой, кто воюет за благородные идеи, постепенно теряет собственное благородство, а со временем оказывается хуже того, с чем воюет.

3) Путь насилия, или путь примитива.

Но что же тогда остается?

Давайте будем смотреть и видеть, замечать зло вокруг себя и внутри себя – во всех его формах, явных и скрытых, и не допускать его к себе. Давайте, как минимум, соблюдать правила личной гигиены. Это не такое уж безнадежное занятие, как может показаться. В какую бы грязь ни окунали человека, невозможно испачкать его внутри, если он сам этого не хочет. Негодяя можно купить или запугать, бюрократу приказать, фанатика можно увлечь новым вариантом лжи. Но личность непобедима и поэтому добро – самая сильная вещь на свете. Каждая личность – как блестящая спица, вдвинутая в будущее, и на этих опорах будущее сможет удержаться.

Заканчивается век. Заканчивается тысячелетие. Заканчивается год.

Заканчивается день. На моих часах без тридцати секунд двенадцать ночи. За окном снег и одинокий освещенный ларек за деревьями. На улице ни одного фонаря – тьма и пустота. И где-то там, на сломе времени, рождается будущее.

23. 11. 1999г.

Оглавление

ГЛАВА 1 . ЧЕЛОВЕК И ИДЕЯ

  1.1. ЭФФЕКТ МАЯТНИКА

  1.2. ЗЛО КАК БОЛЕЗНЬ.

  1.3. ЗАРАЖЕНИЕ ИДЕЕЙ. ЛИХОРАДКА.

  1.4. СРАЗУ ПОСЛЕ ЗАРАЖЕНИЯ. БЕССИМПТОМНАЯ ФАЗА.

  1.5. СТЫД КАК ПРИВИВКА ОТ ЗЛА.

  1.6. ИММУНИТЕТ КО ЗЛУ

  1.7. ВОЗМОЖНОСТЬ ЗАРАЖЕНИЯ И ОТВРАЩЕНИЕ

ГЛАВА 2 . ЗАРАЖЕНИЕ ЗЛОМ

  2.1. ВИРУС

  2.2. ИНФОРМАЦИОННЫЙ ВИРУС

  2.3. МУТАЦИЯ ИДЕИ

  2.3. ИНФОРМАЦИОННЫЕ ЭПИДЕМИИ

  2.4. МОРАЛЬНАЯ ЭПИДЕМИЯ

  2.5. БОЛЕЗНЬ И ЗДОРОВЬЕ

  2.6. АНАЛОГИЯ С ИЗВЕСТНЫМИ ЗАБОЛЕВАНИЯМИ

  2.7. ВОЗМОЖНОСТИ ЛЕЧЕНИЯ

ГЛАВА 3 . НЕКОТОРЫЕ ВАРИАНТЫ ЗЛА

  3. 1. НЕКОТОРЫЕ КВАНТОВЫЕ ЭФФЕКТЫ

  3.2. ПОД ГИПНОЗОМ ИДЕИ

  3.3 ИНТЕРЕС

  3.4. ПОИСКОВЫЙ И ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ ИНТЕРЕС

  3.5. ХУЛИГАНСТВО

  3.6. СТРЕМЛЕНИЕ К ОПАСНОСТИ

  3.7. ДЕДОВЩИНА

  3.8. БЕСПОЛЕЗНАЯ БОЛТОВНЯ

  3.9. Цепная реакция интереса

ГЛАВА 4 . ФОРМЫ ЗЛА. ПРИМИТИВИЗМ

  4. 1. УСЛОВНОЕ РАВЕНСТВО

  4.2. МАССА И ЭЛИТА

  4.3. ПОРТРЕТ ПРИМИТИВА

  4.4. ПОЛЕЗНОСТЬ НРАВСТВЕННОЙ ТУПОСТИ

  4.5. НЕКОТОРЫЕ ЧЕРТЫ ПРИМИТИВА

  4.6. ЦЕННОСТЬ ЖИЗНИ

  4.7. ЛЕЧЕНИЕ

  4.8. КАЧЕСТВО ЧЕЛОВЕКА

  4.9. НАРОДНОСТЬ И АРИСТОКРАТИЗМ ДУХА

ГЛАВА 5 . ФОРМЫ ЗЛА. ФАНАТИЗМ И ФАНАТОИД: ПОРАБОЩЕНИЕ ИДЕЕЙ

  5.1. СИНДРОМ ЧАРТКОВА

  5.2. ДАР

  5.3. ФАНАТОИД

  5.4. ЛОГИКА ФАНАТИЗМА

  5.5. ПОДМЕНА ПРАВДЫ ПРАВДОПОДОБИЕМ

  5.6. ЦЕПОЧКА НАРАСТАЮЩИХ ЖЕРТВ. КАК ИДТИ ВПЕРЕД, УНИЧТОЖАЯ СЕБЯ.

  5.7. ФАНАТИК

  5.8. ИДЕЯ КАК БОГ

ГЛАВА 6 . ФОРМЫ ЗЛА. ЛАБИРИНТНОСТЬ.

  6.1. ЛОГИКА ПРОТИВ РАЗУМА

  6.2. ЛАБИРИНТ. ПРИПИСЫВАНИЕ СОБСТВЕННЫХ ЦЕННОСТЕЙ.

  6.3. АБСТРАГИРОВАНИЕ

  6.4. ЗАПРЕТ КАК ПРОСТЕЙШЕЕ РЕШЕНИЕ

  6.5. ТЕХНИЧЕСКИЕ ДЕТАЛИ

  6.6. ФУНКЦИЯ ЛАБИРИНТА

  6.7. ШЕСТЬ НЕОБХОДИМОСТЕЙ

  6.8. АВТОЛАБИРИНТНОСТЬ

  6.9. ПСИХОЛОГИЯ ЗАПРЕТОВ НА СЕКС

  6.10. ЗДОРОВЬЕ

ГЛАВА 7 . ПРОБЛЕМЫ ЗДОРОВЬЯ

  7.1 РАЗМНОЖЕНИЕ ИДЕЙ

  7.2 ЛЮБОВЬ

  7.3 ТВОРЧЕСТВО

  7.4 ЛИЧНОСТЬ И ЗДОРОВЬЕ

ГЛАВА 8 . ДРУГИЕ ФОРМЫ ЗЛА

  8.1. СПРАВЕДЛИВОСТЬ

  8.2. НЕГОДЯИ

  8.3. КРИМИНАЛЬНОСТЬ

  8.4. ЖЕСТОКОСТЬ

  8.5. ОБИДЧИВОСТЬ И ОБИДА

  8.6. ГНЕВ

  8.7. ВОИНСТВЕННОСТЬ

  8.8. БЕСТОЛКОВОСТЬ

  8.9. НЕЧЕСТНОСТЬ

  8.10. ОСЛОЖНЕНИЯ ОСНОВНЫХ БОЛЕЗНЕЙ

ГЛАВА 9 . ЭКОЛОГИЯ ЗЛА

  9.1 РЕКЛАМНАЯ КУЛЬТУРА. СОТВОРЕНИЕ ЧУНДРИКА

  9.2. УНИЧТОЖЕНИЕ СТЫДА. СКАНДАЛЫ

  9.3. ПОДАВЛЕНИЕ СВОБОДЫ.

  9.4. ИСТОЧНИКИ ЗАРАЖЕНИЯ