«Деконцентрация»

Бахтияров Олег "ДЕКОНЦЕНТРАЦИЯ"

Введение

Техника деконцентрации внимания (дКВ) была разработана в 80-е годы в рамках программ подготовки операторов для деятельности в сложных, неопределенных и экстремальных условиях. К этому времени для обучения методам управления собственным психическим состоянием и постэкстремальной реабилитации операторского контингента в основном использовались модификации аутогенной тренировки, элементы суггестивных воздействий[1] и многочисленные психотехнические приемы, основанные на биообратных связях. Эти психотехники, однако, не позволяли управлять состоянием оператора непосредственно в процессе выполнения профессиональных обязанностей. Так были востребованы новые методические подходы, вводящие психотехники в процесс деятельности и превращающие психотехнические приемы в один из элементов работы оператора.

Первые разработки методики деконцентрации были осуществлены нами в Институте психологии АПН УССР (Киев). Приемы отрабатывались на базе экспериментальных групп при содействии секции биоэлектроники УкрНТО РЭС им. А.С.Попова. Первая апробация методики и экспериментальное изучение порождаемых ею феноменов впервые были проведены на базе ОКБ “Ритм” Таганрогского радиотехнического института и Института нейрокибернетики при Ростовском университете.

Разработки носили прикладной характер и отражены в основном в соответствующих отчетах. Публикации ограничивались краткими тезисами в сборниках различных конференций. В популярном виде элементы методики изложены в брошюре В.Загнибеды “Техника управления вниманием”. Достаточно подробно техника деконцентрации описана в нашей монографии “Постинформационные технологии: введение в психонетику”.

Вначале деконцентрация внимания рассматривалась как одна из многих психотехник. Однако со временем стало очевидным, что эта техника является родоначальником целой линии психотехнологий. Были уточнены ее соотношения с другими психотехниками и выявлены аналоги в психотехнологиях, порожденных другими культурами. Изучение спонтанных психических феноменов, сопровождающих организованные действия в экстремальных условиях, показало, что деконцентрация имеет и универсальные измерения.

Мы рассматриваем организованный массив психотехник как своего рода язык, позволяющий формулировать не столько описания психических реальностей, сколько предписания по их изменению. В этом смысле психотехнические “высказывания” могут быть выражены и в языке восприятия, и в языке мышления, и в языке целеполагания, и в языке воли. Независимо от того, в каком “языке” формулируются эти “высказывания” их структура и принцип воздействия на производящего психотехническую процедуру оператора остаются инвариантными.

При таком подходе становится ясно, что психотехники должны носить “сквозной” характер, пронизывая собой все иерархические уровни психической системы — от восприятия до высших форм мышления и интеллектуальной интуиции. Задача разработчика — внятно выразить эту фундаментальную основу психотехники, ибо только тогда она становится ясной и управляемой не случайными задачами, а целенаправленно выстроенным планом.

ДКВ преподносит нам ряд уроков, значение которых выходит за чисто технологические рамки. Любая психотехнология существует во вполне определенном профессиональном, культурном и духовном контекстах. Только дилетант может позволить себе не учитывать это. Как правило, эти контексты не учитываются в работах, посвященных вполне устоявшимся областям, но в случае причастности психотехник экстремальным технологиям такое рассмотрение становится требованием профессионального порядка. В этом случае базовый психотехнический прием становится центром рассмотрения всей связанной с ним проблематики — психологической, технологической, ценностной, культурной, методологической и т. д.

В предлагаемой работе деконцентрация рассматривается как базовая психотехника, порождающая различные психотехнологические линии. Ряд методик, разработанных до появления техники дКВ, могут быть истолкованы именно как деконцентративные, некоторые деконцентративные психотехнологии подробно разработаны и практически используются как в операторской работе, так и в психотерапевтических целях, многие направления дальнейших разработок только намечены и не выходят за рамки лабораторных экспериментов.

Глава 1. Деконцентрация как психотехнический прием

1.0. Предварительные замечания

Когда мы говорим о деконцентрации, мы имеем в виду либо психотехнический прием, либо спонтанный процесс равномерного распределения внимания, либо состояние деконцентрации как результат этого процесса или успешного использования приема. В этой главе мы будем рассматривать деконцентрацию как прием. Введем некоторые определения, которые понадобятся впоследствии.

Следует различать:

— психотехнический прием — однократное действие, совершаемое оператором для изменения актуального состояния в рамках той или иной психотехники;

— психотехнику — последовательность психотехнических приемов, ведущую к формированию устойчивого заданного психического состояния;

— психотехнологию — организованную совокупность психотехник, направленную на решение определенной конструктивно сформулированной задачи.

Как правило, психотехники состоят из нескольких приемов, а психотехнологии включают в себя несколько психотехник, хотя и бывают случаи, когда психотехника состоит из одного приема, а психотехнология из одной психотехники.

Среди участников психотехнической процедуры будем выделять следующие роли:

— оператора — человека, который непосредственно осуществляет психотехнические приемы, формируя у себя заданные состояния или решая поставленные перед ним задачи;

— методиста, планирующего психотехнику или психотехнологию;

— инструктора, объясняющего оператору, что он должен делать для достижения результата;

— организатора процедуры, непосредственно управляющего ходом психотехнической процедуры и оценивающего ее результативность.

Психотехнические процедуры осуществляются либо в рафинированной лабораторной среде, либо в реальных условиях деятельности. Навык, сформированный в лабораторной среде, может не сработать в реальных условиях. Поэтому необходима специальная процедура переноса навыка, что зачастую является отнюдь не тривиальной проблемой, посколькусостояния, при которых происходит формирования навыка и состояния, в которых этот навык должен быть реализован, как правило, не совпадают.

Термин состояние достаточно многозначен и конкретное его значение определяется контекстом и теми понятиями, которые ему противополагаются.

Мы будем использовать его как интегральную унитарную характеристику объекта (среды, организма или психики) в данный момент времени, субъективным коррелятом которой служит переживание фона, которое будет разобрано ниже. Мы вернемся к рассмотрению категории состояния в гл. 3, разд.3.3. и 3.4.

В психотехнической процедуре выделяются:

— исходные факты — психические процессы и структуры, которые мы обнаруживаем в психической системе до начала психотехнической работы и которые служат исходным материалом для формирования схемы процедуры;

— базовый процесс — выбранный разработчиком из исходных фактов психический процесс, служащий основой для дальнейшей работы (ощущение тяжести, соответствующее мышечной релаксации в АТ, интенсивное дыхание в голотропных техниках и т. д.);

— приемы управления базовым процессом — конкретные приемы, позволяющие направить базовый процесс в заданном направлении.

Существует множество различных классификаций психотехник. Выбор классификационной схемы определяется конкретной задачей, стоящей перед методистом, и спецификой выбранного им базового процесса. Как это делается в отношении деконцентрации мы рассмотрим в п. 2.1.

1.1.Трактовка внимания в психонетике.

Мы будем придерживаться трактовки произвольного внимания как акта целенаправленного выделения фигуры из фона. Это совпадает с интуитивным пониманием внимания. “Остановить внимание” на чем-то означает выделить это “что-то” из окружающей среды, из фона. В такой трактовке концентрация внимания есть длительное стабильное выделение заданной, “этой” фигуры. Акт восприятия и акт внимания в определенном смысле совпадают: внимание есть остановленное восприятие. Фигуре противопоставляется перцептивныйполимодальный фон. В фоне присутствует качественная определенность, но отсутствует структура. Выявление в фоне структуры означает лишь появление новой фигуры, противопоставленной новому бесструктурному фону.

Что значит “сосредоточение внимания на объекте”? Это значит, что объект представлен в сознании как единственная фигура. Что такое “отвлечение внимания”? Это значит, что вместо данного объекта внимание выделило в качестве фигуры другой объект, причем не обязательно из первоначального поля восприятия. Вместо визуальной фигуры из общего фона может быть выделен в качестве единственного содержания сознания звуковой или тактильный стимул. При рассеивании внимания наряду с “этой” в поле осознанного восприятия появляются и другие фигуры, тяготеющие к агглютинации (“слипанию”) и превращению в новую сложную фигуру. Помехи, смещающие внимание на новый стимул, “растворяют” фигуру в фоне и в качестве фигуры выступает уже помеха-стимул. И. т, д, В рамках такого подхода любой феномен внимания получает свое конструктивное истолкование, а из самого подхода проистекают и конкретные концентративные и деконцентративные психотехники, и приложения деконцентрации к решению различных практических задач.

Говоря о психотехнологиях мы подчеркиваем, что речь идет о технологическом, а не научно-теоретическом подходе. Центральным пунктом, системообразующим фактором технологии является не парадигма (как в науке), а задача, в нашем случае — какая-либо психотехническая задача. Для ее решения в качестве начального звена построения психотехнологических цепочек отбираются феномены, полученные и воспроизводимые в лабораторных условиях, независимо от того, в рамках какого подхода, теории и школы они были предсказаны и экспериментально обнаружены и какой трактовке в дальнейшем подверглись. При этом феномен выделяется из прежнего теоретического контекста и либо очищается от фрагментов теоретических конструкций, привнесенных в его описание, либо включает эти фрагменты в новый технологический контекст.

Техника деконцентрации разрабатывалась в рамках более общей задачи построения психотехники целенаправленного управления вниманием как начального звена психотехнологии управления психическим состоянием. Для этой цели из всего массива экспериментальных данных в качестве строительного материала будущих методик были выделены следующие хорошо известные закономерности:

1. Соотношение степени концентрации внимания и уровня активации нервной системы (степень концентрации внимания до определенного предела растет по мере повышения уровня активация нервной системы; отражением этой закономерности является кривая Йеркса-Додсона).

2. Максимальное число объектов, которые сознание может удержать в поле внимания, ограничено и колеблется от 5 до 9.

3. В общем случае сила стимулов, привлекающих непроизвольное внимание, определяется степенью отличия их от окружающего фона (неожиданность, громкость, яркость, повышенная значимость, иная статистика распределения элементов по сравнению с фоном и т. д.).

4. Соотношения “фигура — фон” обратимы — та часть поля восприятия, которая была фоном может превратиться в фигуру и наоборот.

1.2.Концентрация и деконцентрация.

Что такое деконцентрация проще определить и пояснить от противного. Под деконцентрацией внимания (дКВ) мы понимаем процесс, противоположный концентрации внимания (КВ). Это требует пояснения. Концентрации внимания посвящена обширная литература, описывающая приемы, состояния и сопутствующие феномены. Однако деконцентрация практически не исследовалась. Исследователей интересовал вопрос, как на самом деле устроена психика, в том числе и процессы внимания, а не как построить то, чего нет, или почти нет. Деконцентрации в этом смысле действительно нет. Спонтанные феномены, близкие к дКВ, включаются в качестве составной части или момента в другие феномены. ДКВ как определенный феноменологический массив еще только предстоит построить.

Мы будем рассматривать концентрацию внимания с чисто технологической точки зрения, отставляя в сторону теоретические дискуссии. КВ представляет собой длительное удержание точки(локуса) внимания на каком-либо объекте. Такое удержание означает выделение объекта КВ в качестве некоторой определенности, фигуры, из общего фона. КВ может быть непроизвольной (когда речь идет о значимом для субъекта КВ стимуле) или произвольной. В контексте психотехнической работы нас интересует в основном произвольная КВ. В предельных формах КВ в поле восприятия остается лишь один объект, все же остальные структурные элементы поля восприятия превращаются в однородный и не фиксируемый сознанием фон.

ДКВ — процесс равномерного распределения внимания по всему полю воспринимаемых стимулов той или иной модальности. В противоположность КВ, при дКВ в поле восприятия остается лишь один однородный, но сознательно воспринимаемый фон. Как спонтанный и непроизвольный процесс, дКВ встречается редко, сопровождая определенные фазы засыпания, прострации и др. подобных состояний. Выделение фона как структурной единицы поля восприятия, как правило, не является произвольным процессом и требует для своего осуществления специальных приемов, совокупность которых и называется техникой деконцентрации.

Как показывает опыт, несмотря на то, что концентрация внимания требует больших усилий, произвести полноценную КВ все же значительно легче, чем дКВ. Более того, ряд авторов указывает на почти непреодолимые трудности перехода от предметного восприятия к непредметному (т. е., видению мира так, как он представлен на сетчатке), а такой переход и является первой фазой плоскостной дКВ. Утверждается, что произвольно перейти от предметного к непредметному видению практически невозможно,[2] хотя некоторые авторы указывают, что при определенной тренировке (например, фиксируя взор в одной точке пространства и сосредоточивая внимание на контрастах и цветовых плоскостях[3]) или при целенаправленном искажении поля зрения[4] с использованием аппаратурных методик такой результат достижим в лабораторных условиях.

Мы можем выделить по меньшей мере две причины асимметричности усилий, необходимых для осуществления процессов КВ и дКВ. Первая из них — практически полное отсутствие задач в текущей жизни и профессиональной деятельности, требующих подобных состояний. Для современного общества характерны задачи, связанные с концентрацией внимания, выделения отдельных фрагментов и отдельных предметов в поле восприятия и потому процессы КВ, в отличие от дКВ, являются постоянно тренируемыми. Компьютерная революция в значительной степени усиливает этот эффект.

Вторая причина более фундаментальна и, в какой-то степени, является основой первой. Дело в том, что развитие и преобразование любой организмической (т. е., целостной, индивидуализированной и самодостаточной) системы подчиняется вполне определенным законам, определяющим естественную траекторию ее эволюции. Развитие системы происходит в сторону все большей дифференциации и специализации ее подсистем и их элементов. Эта однонаправленная эволюция системы любой природы рассматривается как фундаментальный закон в информационно-энтропийной системной концепции В.А.Шевченко,[5] а в рамках психонетики называется основным организмическим процессом.[6]

Динамика поля восприятия, рассматриваемого как система, подчиняется тем же закономерностям и прогрессирующее выделение из фона и фиксация отдельных фрагментов поля восприятия (т. е., КВ) соответствует логике спонтанного развития поля восприятия как системы. ДКВ же означает движение против сил, определяющих спонтанное движение систем, т. е., своего рода контрпроцесс.

Тем не менее, определенные моменты деконцентративного контрпроцесса в нашей психике имеются. Это и упоминавшиеся спонтанные состояния засыпания и прострации, и особенности процессов внимания на периферии поля восприятия. Близкими к этому, хотя и кратковременными являются субъективные переживания когнитивного диссонанса. Стойкие деконцентративные состояния в определенных условиях возникают при воздействии хронических экстремальных факторов, а также при некоторых патологических состояниях. Кроме того, отдельные фрагменты дКВ могут быть спровоцированы постановкой перед механизмами восприятия и внимания конструктивно сформулированных, но невыполнимых задач, например, задания сосредоточить внимания одновременно более чем на 5-ти — 9-ти объектах. Этот феномен иллюстрирует одно из положений теории Шевченко — снижение уровня организации, дедифференцировку при восприятии новой чужеродной информации, информационное сжатие, т. е., локальный контрпроцесс. На использовании этих спонтанных деконцентративных реакций и построены основные техники дКВ.

1.3. Техника деконцентрации внимания.

Поскольку деконцентрация не является первичным феноменом и строится как прием, обратный приемам КВ, изучение техник деконцентрации начинается с изучения техник концентрации внимания, соотнесенных с задачами дКВ.

Техники КВ могут преследовать различные цели и они модифицируются в зависимости от них. Цель упражнений по КВ, соотнесенных с дКВ, двояка: с одной стороны, должна быть построена цепочка приемов, по отношению к которым легко можно построить приемы противоположного, т. е., деконцентративного, значения, а с другой, должны быть введены критерии эффективности и силы КВ, по отношению к которым будут строиться подобные же критерии в отношении дКВ.

Если внимание рассматривается как процесс выделения и удержания в поле зрения заданной фигуры, то естественными критериями силы концентрации внимания (КВ) становятся длительность удержания и сложность выделенной фигуры, которая, в свою очередь, определяется преодолением перцептивных сил в поле восприятия, препятствующих ее сохранению. Используя эти критерии легко построить серии упражнений, позволяющие развить способность КВ и количественно оценить ее силу. При этом упражнения должны содержать в себе критерий эффективности, убедительный как для оператора, так и оценивающего его работу инструктора и организатора процедуры.

В первой серии упражнений в качестве визуального объекта для длительного удержания внимания используются либо альтернативные версии образов, возникающих на визуальных фигурах типа куба Неккера (рис. 1.3.1.), либо дается задание целенаправленно выделить заданные фигур из визуальной среды, составленной из однородных элементов. Вариантом может служить сохранение доминирования левого или правого глаза при совмещении (за счет сведения или разведения глазных яблок) одинаковых по форме, но различающихся цветом изображений (рис. 1.3.2.).

Выполнения этих упражнений дает возможность оператору оценить реальность КВ, используя в качестве критерия время удержания по сравнению с контрольным. Индивидуальная ритмика частоты обращения альтернативных образов варьирует в больших пределах — от нескольких десятков до 1–2 раза в минуту. Однако за пределами индивидуальной частоты усилия по удержанию заданного образа у разных людей соизмеримы. Подавление обращений представляет собой, по сути дела, подавление колебаний внимания. Однако то, что значимо для оператора, еще не очевидно для организатора психотехнической процедуры.

Объективный критерий эффективности выполнения упражнения на длительную КВ вводится во второй серии упражнений. Обучаемым предлагается на экране монитора динамическая картина, составленная из хаотически перемещающихся 10–12 идентичных геометрических фигур, например, точек. Задача для испытуемых — длительное удержание внимания на одной (в более сложных вариантах — на 2-3-х) из них. По прошествии определенного времени, увеличивающегося от серии к серии, обучаемому предлагается указать среди множества фигур заданную. Очевидно, что такое опознание возможно лишь при условии длительного непрерывного удержания внимания на ней.

Эти две серии упражнений базируются на одном и том же феномене — ритмических колебаниях внимания, неустранимых в естественных условиях. Задачей упражнений является не подавление этих колебаний, а повышение базового уровня, от которого ведется отсчет размаха колебаний. Упражнения идентичны по своим результатам, поскольку они зависят от повышения этого базового уровня. Длительность удержания фигуры от обращения и длительность сохранения внимания на движущейся фигуре зависят только от длительности поддержания повышенного базового уровня внимания.

Как мы уже отметили выше, вторым критерием силы КВ являются усилия по формированию целостной фигуры. В поле восприятия действуют перцептивные силы, обеспечивающие спонтанное формирование целостных фигур на основе известных законов, сформулированных в рамках гештальт-психологии (близости, однородности, прегнантности и т. д.). Целостная фигура может быть сформирована и при относительной невыраженности перцептивных сил — в этом случае требуются целенаправленные усилия по ее удержанию. Наконец, фигура может быть создана за счет волевых усилий вопреки действию перцептивных сил. Понятно, что усилия оператора в этих трех случаях различны, а следовательно, и различна работа, производимая психической системой. Поскольку энергетические ресурсы, обеспечивающие работу внимания, ограничены, длительность удержания сформированной фигуры для данного оператора будет обратна усилиям, необходимым для ее сохранения. Это дает возможность построения ряда фигур, ранжированных по степени усилий, необходимых для их построения и удержания (Рис. 1.3.3. и 1.3.3.).

Объективная оценка выделения заданных фигур производится в модифицированной второй серии упражнений. Оператору предлагают сохранить КВ на двух или трех движущихся фигурах (обычно точках) из 10–15 идентичных. Способность оператора справиться с этой задачей зависит от выбранной им стратегии. Быстрое переключение внимания с одной из заданных точек на другие приводит к быстрому истощению. Но возможны и иные стратегии. Эффективное выполнение упражнения в концентративном режиме возможно в том случае, если оператор сумеет преобразовать эти точки в целостную фигуру и будет сохранять ее при различных взаимных перемещениях точек. Рассмотрение двух точек как концов отрезка, меняющего свою ориентацию и размер, а трех точек — как вершин треугольника, деформирующегося при перемещениях позволяет редуцировать сложную, находящуюся на грани возможного перцептивную задачу и свести ее к более простой и боле доступной. После такого преобразования КВ производится не на отдельных точках, а на целостной фигуре, меняющей свое положение в пространстве. Однако и эта стратегия построения целостных фигур из точек оказывается неэффективной, когда число точек превышает три. В этом случае задача может быть решена лишь при переходе к иной стратегии — стратегии дКВ.

Выполнение описанных упражнений дает оператору опыт интенсивной КВ, а организатору процедуры — индивидуальные количественные характеристики силы и устойчивости КВ для каждого оператора.

Деконцентрация внимания (дКВ) обратна концентрации и может быть истолкована как процесс разрушения фигур в поле восприятия и превращения всего поля восприятия в однородный (в смысле невыделяемости из него отдельных элементов, которые могли бы быть перцептивно истолкованы как фигуры) фон.

Процесс образования и выделения фигур из фона спонтанен и необходимы определенные усилия по его подавлению. Работа дКВ направлена против спонтанных процессов и требует специальных, более изощренных приемов, нежели приемы КВ. Критерии силы дКВ, однако, аналогичны таковым при оценке КВ — длительность времени подавления процесса спонтанного формирования фигур и преодоление работы перцептивных сил, формирующих гештальт.

Деконцентрация представляет собойравномерное распределение внимания по всему перцептивному полю. Обычно изучения дКВ начинается с работы с визуальным полем. Приемы, провоцирующие дКВ, используют в качестве начального звена спонтанные переживания дКВ, возникающие в двух ситуациях — при попытках использования для восприятия периферийных частей поля зрения, для которых характерны восприятия именно фонового типа и при попытках одновременно сосредоточения внимания на 5–9 объектах, ведущих к возникновению кратковременных интервалов дКВ. Этим определяются формы упражнений, направленных на обретение устойчивых навыков дКВ.

В учебных целях используются поля с различной степенью визуальной организации, способствующих появлению перцептивных сил, ведущих к формированию гештальтов. Поля ранжируются в зависимости от выраженности этих сил. Упражнения начинаются с равномерного распределения внимания по периферии поля зрения, что создает инерцию процессов дКВ, которые должны захватывать все поле зрения, в т. ч. и его центральную часть. Поскольку начинающие операторы как правило не располагают опытом дКВ, инструкция типа "Распределить внимание по периферии поля зрения" может остаться невыполненной. Состояния близкие к дКВ провоцируются обычно попыткой сосредоточить внимание одновременно на четырех точках периферии поля зрения — сверху, снизу, справа и слева. Когда это происходит, зона внимания спонтанно распространяется на всю периферию и требуется лишь дополнительное волевое усилие, чтобы распространить его на центральные области.

Субъективные критерии успешности дКВ обратны таковым при КВ. Обычно это длительность удержания поля зрения от формирования в нем фигур-гештальтов. Длительность сохранения дКВ обратна степени организации визуального поля. При правильном выполнении дКВ, когда визуальное поле трансформируется в однородный фон на длительное время, у операторов часто возникает специфическое переживание, напоминающее медитативные состояния сознания. При возникновении этого состояния дКВ поддерживается без волевых усилий в течение значимого интервала времени — до нескольких десятков минут.

Объективную оценку степени дКВ произвести труднее, чем КВ, поскольку в профессиональной и бытовой среде задачи, требующие таких состояний, редки. Критерием здесь является повышение эффективности выполнения заданий, требующих высоких характеристик распределяемости внимания. Примером могут служить задачи, возникающие в ходе изучения техники быстрого (панорамного) чтения, где используется техника, близкая к деконцентративной.

В качестве ведущего упражнения, позволяющего одновременно развивать навыки дКВ, субъективно прослеживать феномены, сопровождающие углубление дКВ и получать оценку степени дКВ, нами использовалась модифицированная процедура просчета двухцветной числовой таблицы по методике Шульте-Горбова, разработанной в свое время для нужд авиакосмической медицины.

Обучаемым предъявляется числовая таблица из 49 ячеек, заполненная в случайном порядке красными числами от 1 до 25 и черными от 1 до 24. Им предлагается произвести параллельный просчет одновременно двух последовательностей — красных в порядке возрастания от 1 до 25 и черных в порядке убывания от 24 до 1, попеременно показывая места нахождения чисел красной и черной последовательностей. В обычных условиях скорость просчета для данного обучаемого является постоянной величиной, с трудом поддающейся тренировке.

При использовании этого упражнения для формирования дКВ оператор вначале равномерно распределяет внимание по всей таблице, начиная с ее периферии, постепенно охватывая ее целиком и подавляя спонтанное появление отдельных чисел из общего фона. С точки зрения оператора дКВ проходит две фазы: в течение первой исчезают цветовые различия, а в течение второй числа перестают различаться как раздельные, превращаясь в однородный фон, составленный из их фрагментов. После того, как таблица начинает стабильно восприниматься как чистый фон, задание произвести просчет чисел выполняется иначе, чем в обычном состоянии, когда испытуемый производит поиск чисел перемещая фокус взора и привязанный к нему локус внимания по всему полю таблицы и выискивая нужное число.

В том случае, если дКВ достигнута, взор стабилизируется. Перемещение взора в начальной стадии как правило (за исключением специальных приемов) запрещено, поскольку разрушает дКВ. При стабилизированном взоре таблица воспринимается одновременно во всех своих элементах и при выполнении задания происходит не поиск с перебором чисел, а непосредственное выделение числа из общего фона.

Этот момент чрезвычайно важен для последующей работы и развития на базе дКВ новых психотехник. Здесь оператор впервые сталкивается с парадоксальным феноменом восприятия без осознания (как частного случая знания-без-осознания) и спонтанного перевода восприятия в осознанную форму. На самом деле оператор знает, где находится искомое число, но не видит его, и, вместе с тем, знание о его расположении, провоцирует его восприятие, т. е. выделение числа в качестве отдельной фигуры из общего однородного фона. Процедура растворения фигуры в фоне и последующее ее (в идентичном или трансформированном виде) выделение из фона представляет собой начальное звено формирования фонового мышления (см. гл.3).

Помимо важного и необычного опыта, оператор сталкивается и с прагматическими аспектами использования дКВ. Работа по поиску чисел (а шире, и вообще по поиску нужной информации в условиях помех) становится гораздо более эффективной. При этом на начальных этапах тренировки скорость просчета снижается, но затем резко повышается. В наших экспериментах наблюдалось увеличение скорости просчета в среднем на 38 % (средние данные по массиву ста испытуемых) с эксцессами увеличения скорости в 2,4 раза (рис. 1.3.5.).

Следует отметить, что результаты весьма вариативны в зависимости от профессионального состава контингента испытуемых, их мотивации и выбранного методического варианта.

Более сложный, но и более показательный вариант того же упражнения осуществляется на четырехцветной 100-клеточной таблице (10х10), специально разработанной для этих целей. Здесь производится одновременный просчет четырех последовательностей (возрастающей, убывающей, сходящейся и расходящейся). Без специальной тренировки это задание крайне редко удается довести до конца, в то время как при дКВ оно выполняется большинством испытуемых (65–70 %) с высокой скоростью.

Если для организатора процедуры важна динамика скорости просчета таблиц, то для оператора главным итогом упражнений по дКВ является особый субъективный опыт деконцентрации при сохранении высокого уровня бодрствования. Это та начальная точка, от которой начинается построение всей дальнейшей работы с дКВ.

После того, как КВ и дКВ отработаны в раздельных упражнениях, обучаемые начинают сочетать их для построения более сложных конструкций внимания. От КВ дальнейшая линия упражнений ведет к формированию, удержанию и преобразованию визуальных эйдетических образов. На основе работы с дКВ формируются навыки восприятия значимых колебаний фона, обычно не осознаваемых неподготовленным оператором. Взаимопереходы КВ-дКВ являются базой для развития рефлексии, а формирование сложных сочетаний КВ и дКВ в пределах заданного поля восприятия становятся основой для управления «сгущениями» семантической энергии.

1.4. Виды деконцентрации.

дКВ может производиться не только по визуальному полю, но и по полям восприятия других модальностей — слуховым, тактильным и т. д. Следует различать также два вида дКВ:

— деконцентрация, сопровождающаяся отрешенностью от внешнего мира и снижением психофизиологического тонуса;

— деконцентрация с повышенной включенностью в окружающую среду и резким повышением тонуса.

Различие приемов, при помощи которых они формируются, породило условные рабочие названия — плоскостная деконцентрация в первом случае и объемная деконцентрация во втором.

Эти различия хорошо иллюстрируются на примере дКВ по визуальному полю. Базовые упражнения, описанные в 1.2., дают только начальное ознакомление с техникой дКВ в лабораторных условиях. Перенос дКВ на реальные объекты, находящиеся в окружающем пространстве, возможен двумя способами.

В первом случае оператор наблюдает фрагмент реальной окружающей среды так, как если бы он проецировал все визуальные восприятия на плоский прозрачный экран перед собой и был сосредоточен только на поверхности этого экрана. Ключевой инструкцией в формировании плоскостной дКВ является указание оператору сосредоточить внимание не на каком-либо объекте в поле зрения, а на участке поля зрения безотносительно тому, какой объект или фрагмент внешнего мира попадает в этот участок. Роль "плоского экрана" выполняет все поле зрения или его фрагменты, лишенные наполняющих их визуальных элементов. В этом случае фиксируются все элементы, попадающие в поле зрения или его фрагмент независимо от их принадлежности различным предметам и расстояния, на котором они находятся по отношению к оператору.

Внешний мир предстает перед оператором в виде хаотичного набора цветных пятен различной формы и интенсивности. В каком-то смысле внешний мир перестает восприниматься как набор эффективных стимулов, поскольку его предметная организация разрушена. Но если все стимулы становятся равнозначными, то все поле зрения становится единым нерасчлененным стимулом. Амплитуда спонтанных движений глазных яблок при этом резко уменьшается. Внимание и взор привязываются не к отдельным элементам, а к фрагментам поля зрения, и можно наблюдать характерный феномен плоскостной дКВ, который служит внешним признаком правильности выполнения приема оператором: при поворотах головы глаза не «цепляются» за отдельные предметы и сохраняют свое неподвижное положение относительно головы.

Иначе производится объемная дКВ. Оператор после первичной дКВ должен ввести в качестве параметров, подлежащих дКВ, расстояние между собой и каждым из попавших в поле зрения объектов и свое положение в окружающем пространстве по отношению к ним. Этот прием заставляет оператора перейти от сосредоточения внимания на фрагменте поля зрения к сосредоточению на совокупности наблюдаемых предметов. Как правило, наблюдается скачкообразное повышение тонуса и возникает переживание интенсивного включения в окружающую среду. В этом состоянии сохраняется возможность перемещения в пространстве без разрушения дКВ.

Эти два вида дКВ очевидным образом различаются и по результатам и по прагматическому использованию. Плоскостная дКВ может рассматриваться как начальное звено в формировании состояний сознания медитативного типа. Возможно также использование ее как замены аутогенного погружения в реабилитационной практике. Объемная дКВ предполагает оперативное использование в условиях реальной деятельности, когда оператор сталкивается с необходимостью обработки массивов информации, превышающих по своему объему его возможности, а также при необходимости ориентации в среде, содержащей скрытые значимые параметры. Кроме того, этот прием может служить эффективным средством мобилизации при состояниях монотонии и утомления.

Аналогичным образом различаются плоскостная и объемная дКВ различных модальностей.

Плоскостная дКВ по полю слуховых восприятий (аудиодеконцентрация) производится следующим образом. Оператору предлагают выделить из общего звукового фона источники самого громкого и самого тихого звука и сосредоточить на них внимание, а затем фиксировать все звуки, которые одновременно попадают в интервал времени, выделяемый как длящееся настоящее (как правило, речь идет о длительности 0,5–1,5 сек). Подобно тому, как это происходит при визуальной плоскостной дКВ, поле слуховых восприятий разрушается как связное целое и отдельные последовательности звуков теряют свою осмысленность. Специфическое состояние, возникающее при этом, также может быть расценено как начальное звено медитативного состояния.

Объемная аудиодеконцентрация начинается с сосредоточения внимания на двух (слева и справа) или четырех (спереди, сзади, слева и справа) источников звука с фиксацией расстояния до них и положения оператора по отношению к ним. Затем внимание распространяется на все поле слуховых восприятий с сохранением всего звукового объема. Эффект и использование ее аналогичны таковым при визуальной дКВ.

Плоскостная тактильная дКВ использует в качестве «экрана» всю кожную поверхность. Приемы здесь аналогичны плоскостной аудио-дКВ. В поле внимания выделяются противоположные участки кожной поверхности, например, макушка головы и стопы ног. Затем внимание последовательно распространяется на всю кожную поверхность. Объемная дКВ этого типа, соматическая дКВ, строго говоря, не может быть названа тактильной, поскольку включает в себя поля висцеральной чувствительности. В этом случае поле внимание охватывает весь объем тела, что приводит к новым и достаточно перспективным переживаниям (см. гл.3.).

Наконец, мы можем выделить сочетания дКВ разных модальностей — полимодальную дКВ и полную дКВ, т. е., дКВ по полям восприятия всех модальностей. Полная дКВ может быть как плоскостной или объемной, так и представлять собой их одновременное сочетание. Однако их одновременное сочетание, тотальное внимание, выводит нас за пределы обычных состояний сознания. Подробнее тотальное внимание рассматривается в гл. 7 и 8.

1.5. Методы усиления дКВ.

Отработка техники дКВ требует длительных усилий. Однако не следует представлять, что развитие навыков дКВ происходит подобно увеличению мышечной массы при наращивании физической нагрузки. Здесь речь идет скорее об уточнении нюансов состояний, усиливающих действие отдельных и дКВ-приемов. Так, не менее существенным чем увеличение сложности подлежащих разрушению фигур-гештальтов является преодоление различных помех, преодоление, которое нужно не столько тренировать, сколько подобрть особую внутреннюю позицию, позволяющую включить помеху в состав стимулов, на которые распространяется дКВ. На начальных этапах подготовки визуальная дКВ легко разрушается появлением движущихся предметов в поле зрения. Опыт разрушения дКВ в этом случае обладает двоякой ценностью — с одной стороны он позволяет наблюдать динамику внимания (а следовательно, активизирует механизмы наблюдения, несводимые ко вниманию), а с другой — уточнить нюансы дКВ-состояния, позволяющие включить в процедуру дКВ и динамические картины. Одним из сильнейших приемов, разрушающих дКВ, является прямой взгляд инструктора в глаза оператора. Когда в центральном поле зрения оператора оказываются зрачки инструктора, дКВ, как правило, полностью разрушается и только абстрагирование от личностного восприятия других людей помогает найти правильную дКВ-позицию.

Среди приемов, помогающих усилить КВ и дКВ, большую роль играют различные телесные жесты — позы, движения глаз и т. д. Каждый жест тела обладает определенным глубинным значением, позволяющим использовать его в качестве усилителя или нейтрализации того или иного состояния. Среди этих жестов наиболее сильными являются движения глаз, которые, как показано классическими работами по нейролингвистическому программированию, обладают глубинным семантическим потенциалом в огромной степени. Особенно сильны в плане навязывания определенной глубинной семантической установки произвольные движения глазных яблок, не связанные с их обычным функционированием. Произвольное сведение (конвергенция) и разведение (дивергенция) глазных яблок вызывает легко различимый (и потому используемый в различных психотехниках) сдвиг общего психического состояния. Так, в йоге мудры, связанные с конвергенцией глазных яблок (шамбхави мудра, аго-чари мудра и др.) являются мощными модификаторами психического состояния (при условии правильной предварительной подготовки).

При помощи конвергенции концентрация внимания может быть усилена простым приемом. Пусть оператор производит КВ на однородно окрашенном круге. Если рядом с этим кругом по горизонтальной линии поместить идентичную фигуру и скосить глаза, обеспечивая конвергенцию глазных яблок, то их изображения раздвоятся и крайние изображения сольются в одну фигуру. Эта фигура будет приковывать к себе внимание в большей степени, нежели фигуры, наблюдаемые при обычном, соответствующем нормальным визуальным условиям, положении глаз. Это связано во многом с субъективным восприятием такой совмещенной фигуры как более приближенной к наблюдателю, чем та же фигура при обычном восприятии. Кроме того, другие фигуры в поле зрения теряют свой статус безоговорочной перцептивной реальности, поскольку их изображения, в отличие от совмещенной фигуры, проецируются на сетчатку только одного глаза. Другие фигуры кажутся менее реальными и по контрасту совмещенная фигура представляется более, единственной в этом смысле в поле зрения.

Противоположное явление мы наблюдаем при совмещении идентичных изображений при дивергенции глазных яблок. В этом случае совмещенная фигура субъективно находится дальше фона и тем самым сама приобретает характеристики фона, что легко заметить в том случае, когда фигура обладает достаточно сложным строением. Распределить внимание по такой совмещенной фигуре проще, чем по исходным, жест дивергенции усиливает дКВ.

1.6. Феноменология отдельных видов деконцентрации и их дальнейшее использование

Каждый из видов дКВ порождает собственную феноменологию, связан со специфическими нюансами формируемых состояний и является потенциальным родоначальником своей психотехнической линии.

После полного выполнения приема дКВ любого вида испытуемые отмечают появление специфического состояния, которое трудно описать в привычных терминах, но которое характеризуется подавлением спонтанного потока мыслей и образов и выраженным отличием от обычных состояний сознания. Это состояние может рассматриваться как начальное звено формирования измененных состояний сознания (ИСС). В отличие от ИСС это состояние нестабильно и прекращается после прекращения выполнения приема. ДКВ как прием волевым и силовым образом навязывает сознанию определенную конфигурацию.[7] Однако длительное применение дКВ или его сочетание с другими приемами может спровоцировать и стабильные ИСС, причем каждому виду дКВ соответствует свой вид ИСС.[8]

Визуальная дКВ дает возможность ознакомиться с феноменом разделения поля зрения на организованную и дифференцированную совокупность фигур и фон. При этом фон выступает в качестве отчетливо выделяемого компонента поля восприятия, что не столь очевидно при использовании дКВ других видов.

Превращение в результате акта дКВ всего поля зрения в фон и исчезновение в нем организованных фигур способствует формированию предмедитативного состояния. Разрушение гештальтов в поле восприятия приводит к освобождению семантической энергии, заключенной в организованных формах. Семантическая энергия насыщает фон и подобно тому, как любая фигура обладает своей собственной отчетливой или смутной семантикой, определенная семантика начинает связываться с тем или иным состоянием фона. При этом состояния фона различаются оператором без опоры на различимые дискретные составляющие, поскольку выделение таких составляющих означало бы их выделение из фона в качестве фигуры и уничтожало бы специфику работы с дКВ. Это означает, что различия между разными состояниями фона не могут быть выражены средствами линейно-дискретных языков и требуют для фиксации различий разработки специальных знаковых сред.

Несмотря на то, что оператор не может описать отличия одного состояния фона от другого, при достаточном опыте он всегда может сказать, работает ли он с этим фоном или с каким-либо иным. Фон континуален и целостен. Поэтому выразить различия можно лишь в соотнесении с подобными же континуальными и целостными феноменами восприятия — например, цветностью или цветовыми оттенками. Поскольку каждому цвету или оттенку приписывается определенноезначение, это значение может быть соотнесено со значениями фона. Тонкое различение семантики цветов и оттенков проявляется в колебаниях цветовых предпочтений, отражающих внутреннее состояние или диспозиции психики, на чем и основаны проективные цветовые тесты (напр. тест Люшера). В этих тестах значимым критерием становится сравнительно большее или меньшее приятие или отвержение при попарной оценке цветов. Подобно тому, как тонкости предпочтения цветов характеризуют внутренние диспозииции обследуемого, выявленные колебания визуального фона характеризуют состояние окружающей среды, по отношению к которой могут быть заданы различные критерии оценки — опасности, динамики, процессуальной направленности и т. д.

Подобно тому, как слабые и латентные сигналы, отражающие внутреннее психическое состояние влияют на цветовые предпочтения, слабые и латентные признаки влияют на восприятие и оценку фона.

Визуальный фон интересен тем, что он содержит в себе потенции выделения, “выпадения” из него различных организованностей-фигур. В описанных выше упражнениях дКВ по дву- и многоцветным цифровым таблицам все цифры потенциально содержатся в фоне и могут быть легко выделены при применении дифференцирующей процедуры. Эта процедура выделения отдельных элементов-фигур из слитного континуального фона очевидным образом соотносится с одной из мифологических конструкций современной физике — представлении о физическом вакууме, спонтанно или при приложении к нему физических полей порождающем из себя элементарные частицы.

Таковы уроки визуальной дКВ. Иные виды дКВ дают другие уроки.

Аудиодеконцентрация дает возможность работать не столько со статичной звуковой картинкой, сколько с процессами, разворачивающимися во времени. Звуковое поле не создает выраженной двумерной плоскости или трехмерного объема, но благодаря этому позволяет значительно резче, чем при зрительном восприятии сместить акцент на процессуальные характеристики поля восприятия. Абстрактные картины развернуты в двумерном пространстве и статичны, а попытки создать самостоятельные, без звукового сопровождения абстрактные цветовые симфонии не привели к ценным результатам. Музыка же процессуальна и самодостаточна, но трудно себе представить обладающую глубокой смысловой наполненностью статичное сочетание звуков.

Главным приемом аудио-дКВ является помещение звуков из различных источников в один временной срез. Здесь фон совмещается с чистой длительностью, что порождает парадоксальные переживания качественно окрашенных промежутков времени.

Каждый выделенный промежуток времени становится целостностью во времени, и вместе с тем целостность всего временного интервала разрушается. Наглядный контраст целостности и множественности сам по себе может быть самодостаточным уроком. Кроме того, аудио-дКВ наглядно демонстрирует принцип калейдоскопа, который подробно рассматривается в гл. 7.

Соматическая дКВ способствует выделению энергетических характеристик фона. Фоном при соматической дКВ становится интегральное самочувствие оператора, субъективно трактуемое как психофизиологический тонус. Тем самым возникает ключевое звено управления энергетическими характеристиками и психическая энергия из метафоры превращается в ощутимую и управляемую реальность.

Соматический фон выступает как недифференцированное единое целое, при этом различаются разные “состояния” фона, позволяющие выявлять фоновые характеристики тела. Опыт переживания соматического фона может быть перенесен вовне и при успешности такого переноса на окружающую среду и отдельные объекты появляется возможность непосредственного восприятия их целостных характеристик. Соматический фон оказывается чрезвычайно чувствительным к малейшим изменениям составляющих его элементов, в том числе и стимулов, находящихся ниже порога восприятия. По всей вероятности в основе явления биолокации лежат феномены такого рода.

Интегральная дКВ — прямой путь к формированию медитативных ИСС. При этом сознание оказывается полностью загруженным восприятием внешней и внутренней соматической среды, в результате чего парадоксальным образом возникает сосредоточенность на психическом фоне и тонкое различение семантических отдельностей без опоры на их чувственные эквиваленты.

Глава 2. Деконцентрация в общем массиве психотехник

2.1. Классификации психотехник.

Мы можем упорядочить весь массив психотехнических приемов, вводя классификацию по меньшей мере по трем критериям.

Первый из них — это функциональное предназначение психотехники. Мы можем выделить превентивные, оперативные и реабилитационные психотехники.

Превентивные психотехники используются для упреждающей подготовки к действию факторов, подлежащих смягчению или нейтрализации. Чаще всего в превентивных целях используются следующие техники.

Аутогенная тренировка(АТ), разработанная И.Шульцем, и ее последующие модификации. АТ применяется для опережающего формирования образа предстоящего действия, которое предстоит совершить, или состояния, которое надлежит сформировать в будущем. В АТ-погружении могут быть также созданы суггестивные или аутосуггестивные установки на преодоление нежелательных функциональных состояний.

Суггестивное программирование будущих ситуаций и вариантов поведения в них.

Биообратные связи (biofeedback), основанные на принципе съема тех или физиологических параметров (кожный потенциал, ритмы ЭЭГ, частота сердечных сокращений и т. д.) их компьютерной обработки, представления в виде динамичного визуального или звукового образа. Сознательное управление динамикой этого образа означает сознательное управление соответствующим параметром, а значит и целенаправленное формирование заданного состояния. Методика биообратных связей помимо терапевтического применения (компенсация параличей, парезов, лечения фобий и т. д.) использовалась и для превентивной подготовки операторов. Предполагалось, что методика облегчает овладение навыками саморегуляции.

Набор психотехник для оперативных нужд до появления дКВ и основанных на ней приемов был ограничен и в основном сводился к использованию различных психофармакологических средств (напр. амфетамины для работы в режиме непрерывной деятельности, при усталости и монотониях), функциональной музыки, подачи суггестивной информации в скрытом виде («двадцать пятый кадр», суггестивные приказы по периферии зрения или в подпороговом звуковом диапазоне), стимуляции биологически активных точек и т. д.

Реабилитационные психотехники предназначены для снятия последствий перегрузок, стрессов, травматических переживаний. В основном они представляют собой модификации АТ (не столько в ауто-, сколько в гетеросуггестивном режиме), голотропного и свободного дыхания, различных видов медитации или псевдомедитации.

Второй критерий — действующее начало приема, запускающее процесс. Эти начала разделяются на аутогенные, гетеросуггестивные, информационные, техногенные, физико-химические.

Аутогенные психотехники опираются на сознательные усилия оператора. Главным действующим началом здесь является воля. Волевые усилия могут быть приложены и к ощущениям (усиление сенсорного шума в техниках повышения чувствительности к подпороговым стимулам и в отдельных видах алертного гипноза), и к образам (основной массив техник АТ), и к управлению внешними образами, отражающими различные физиологические параметры (техники биообратных связей), и к движениям и позам тела (голотропное и свободное дыхание, йогические асаны, и непосредственно к наличному состоянию (прямое волевое управление).

Гетеросуггестивные техники предполагают наличие человека-суггестора. Его воля, речь, поведение, телодвижения, позы и др. компоненты воздействия в своей совокупности и образуют действующее начало гетеросуггестивного воздействия. Но главными здесь являются механизмы эмпатии и трансфера. К этим техникам относятся классический гипноз использующий для формирования канала управления (раппорта) метафоры сна, алертный гипноз, опирающийся на противоположные метафоры повышенной бдительности и включенности в окружающую среду, эриксоновский гипноз, основанный на использовании лично значимых для пациента метафор состояния и т. д.

Информационные психотехники могут быть выделены в отдельную группу по признаку перехода управления к информации, хранящейся на различных информационных носителях. Информационное воздействие отличается от суггестивного тем, что оно не опосредуется человеком (янтры, архетипические изображения, абстрактные статичные или динамичные картины, тексты, построенные по правилам НЛП и т. д.).[9]

Техногенные психотехники используют в качестве основного действующего начала различные технические системы и соответствующие им способы кодирования информации. В основном это различные виды биообратных связей, системы, формирующие организованные цветовые и звуковые стимулы и др.

Физико-химические методы управления состоянием, строго говоря, не могут быть отнесены к собственно психотехникам, но они зачастую являются элементом более обширных психотехник и психотехнологий. Самодостаточными физико-химическими средствами управления состоянием являются, например, препараты амфетаминового ряда, обеспечивающие высокую работоспособность в течение длительного времени, или же модулированные электромагнитные излучения, способные оказать стимулирующее или угнетающее воздействие на психику. Примером химических агентов, включающихся в более обширные техники, являются психотомиметики, формирующие измененные состояния сознания (мескалин, псилоцибин, ЛСД, диссоциативные наркотики и т. д.).

Третий критерий — состояние, которое должно стать результатом использования данной психотехники. Динамику психического состояния в результате психотехнического воздействия можно разделить на две группы — изменения в рамках нормального состояния сознания (НСС) и изменения ведущие к формированию измененных состояний сознания (ИСС).

Надо сказать, что изменения в рамках НСС вызывают практически все психотехники, осуществляя сдвиг в сторону мобилизации, релаксации, обострения чувствительности и т. д.

По направленности сдвигов в рамках НСС мы можем выделить релаксационные, мобилизационные, сенсибилизирующие (к каким либо воздействиям), катарсические, и т. п. виды психотехник. Результатом сдвигов могут быть состояние повышенной ясности сознания, снятие напряженности, изменения функционального состояния в желательную сторону и т. д.

ИСС образуют огромную область, классификация в которой весьма затруднительна. Как правило, классификации носят генетический характер и определяются через прием, спровоцировавший данный вид ИСС.

В психотехническом пространстве деконцентрация занимает свое место. Деконцентрация может функционально использоваться и для превентивных, и для оперативных, и для реабилитационных нужд. В качестве превентивной подготовки плоскостная дКВ включается в технологии развития навыков восприятия подпороговых стимулов, объемная дКВ может применяться для подготовки к работе в условиях, требующих повышенной бдительности и включенности в окружающую среду, что роднит ее с алертным гипнозом.

Но наиболее эффективна дКВ для оперативных задач, поскольку в отличие от АТ или медитативных техник, она не предполагает для своего осуществления выход из деятельности, что характерно для АТ и медитации. ДКВ позволяет снимать напряжения, нежелательные эмоциональные состояния (страх, раздражение и т. д.), резко расширять возможности восприятия и переработки информации. Этим определяется и особый эффект оперативного использования дКВ. Помимо того, что дКВ можно применять непосредственно «на поле боя», эта форма психотехники допускает и обучение деконцентративным приемам непосредственно в производственных условиях или же в процессе тактико-технической подготовке.

Реабилитационные возможности дКВ определяются близостью ее плоскостного варианта к АТ. Плоскостная дКВ преодолевает ограничения, существующие для АТ. ДКВ безразлична к колебаниям артериального давления и иным соматическим расстройствам, относящимся к противопоказанием для АТ. Однако, надо отметить, что при отсутствии противопоказаний реабилитационный эффект различных модификаций АТ более выражен, чем дКВ.

Деконцентрация принципиально аутогенна по своей природе, поскольку она осуществляется вопреки основному организмическому процессу и требует постоянного волевого усилия. Деконцентрация не может быть вызвана односторонними техно- и фармакогенными воздействиями, хотя для особо внушаемых людей возможен и суггестивный вариант формирования этого состояния.

Состояния, формируемые на основе дКВ-приемов, колеблются в широком диапазоне от состояний релаксации и мобилизации до ИСС различного типа. Можно выделить и область, в которой приемы дКВ становятся неадекватными. Это область концентративных состояний, состояний суженного сознания и суггестивных управляемых состояний.

Т. о., среди прочих психотехник дКВ занимает довольно обширную область как по признаку его использования, так и по результатам воздействия. Это место дКВ определяется начальной фазой развития техники. Очевидно, что по мере созревания область дКВ будет подвергаться дальнейшей фрагментации и родственные связи между различными формами станут столь же сомнительными, как и связь между классическим гипнозом и АТ, хотя вначале 20-х годов их родственность была очевидна.

Однако вначале имеет смысл рассмотреть, как формируются состояния, близкие к дКв в естественных условиях.

2.2. Деконцентрация в естественных условиях.

ДКВ формируется как целенаправленная техника, однако существуют ее аналоги и в естественных условиях. Ее проявления достаточно разнообразны. Вкратце рассмотрим два примера — дКВ в патологии и дКВ как реакция на хронические экстремальные условия.

Дкв при шизофрении:

Расстройства внимания при шизофрении часто сопровождаются явлениями, близкими к дКВ. Пациенты описывают свои состояния в таких словах:

«Кажется, что мое внимание захватывает все, хотя я и не интересуюсь чем-либо особенно… Разговаривая с вами, я могу слышать скрип ближайшей двери и шумы, идущие из коридора.»

«Мне в голову одновременно приходит слишком много мыслей. Я не могу рассортировать их».[10]

Здесь мы видим, как в сфере внимания отражается одна из главных характеристик состояний сознания при шизофрении — деиерархизация смыслов.

ДКВ как адекватная реакция на хронически действующие экстремальные факторы:

При работе с контингентами добровольцев, принимавших участие в локальных вооруженных конфликтах, сопровождавших распад СССР, автором было обращено внимание на вполне определенные сдвиги в состоянии сознания у бойцов, не имевших предварительной специальной военной подготовки. Эти сдвиги, характерные именно для добровольческой среды, но не для кадровых офицеров, возникали непосредственно в ходе боевых действий, сохранялись в промежутках между боевыми столкновениями и довольно быстро исчезали после завершения военной фазы конфликта или выхода добровольца из состава действующих формирований.

Их состояние характеризуется следующими особенностями. Внимание теряет сфокусированный характер, становится диффузным, не выделяющим отдельные детали, но выявляющим значимые характеристики окружающего фона. Решения принимаются с опорой именно на это иррациональное восприятие и непосредственно отражают экстремальную среду, минуя рациональный анализ. Лица с таким типов реагирования представляют для непосредственного командования определенные трудности, поскольку жесткое управление их поведением становится невозможным. При этом их действия оказываются более эффективными, если они принимают решения самостоятельно, хотя при этом часто нарушаются стандартные инструкции для штатных и нештатных ситуаций.

Этот контингент представляет определенные трудности для начинающего психолога, поскольку обычный тестовый инструментарий (психометрические тесты, опросники) оказывается мало значимым для реальной оценки состояния и возможностей. Такие параметры внимания, как концентрация и избирательность оказываются резко сниженными по отношению к норме. Зато возрастает валидность проективных тестов, результаты которых не искажаются рациональными мотивами. Изменения сферы внимания носят адаптивный характер. Стрессовая напряженность в этих случаях снижается за счет вытеснения из сознания реально наблюдаемых угроз и их актуального или потенциального воздействия.

Безусловно, мы имеем дело с деконцентративными состояниями, затрагивающими не только сферу внимания, но глубинные механизмы оценки окружающей среды, самооценки и формирования стратегии адаптации к экстремальным условиям. Стратегия адаптации тесно связана с феноменом коллективного сознания, нередко наблюдаемого в хронических экстремальных условиях, для которого характерно отождествление себя с другими членами коллектива и коллективом в целом. События, происшедшие с кем либо из товарищей воспринимаются как случившиеся лично с этим человеком. Это также является одним из факторов снижения стресовой напряженности и повышения эффективности реальной деятельности. При этом субъективная значимость как опасных, так и благоприятных для выполнения боевой задачи условий деятельности, становится одинаковой. Снижение уровня напряженности, однако, не приводит к возврату в исходное состояние, но переводит в особое состояние, при котором нескоцентрированность внимания не влечет за собой обычных негативных последствий. Окружающая среда и собственные действия в ней начинают восприниматься как единое целое, при этом поступающая информация не членится на отдельные элементы, что затрудняет рациональное объяснение и обстановки и собственных решений. Снижение чувства опасности позволяет совершать действия, находящиеся за гранью допустимого риска, но, в силу «вписанности» бойца в окружающую среду, адекватные боевой обстановке.

Близость описанной феноменологии к состояниям дКВ, формируемым в лабораторных условиях при использовании соответствующих психотехник, достаточно очевидна для разработчика.

2.3. Деконцентрация и релаксация.

Техника аутогенного погружения, разработанная И.Шульцем, использует в качестве базового приема мышечную релаксацию и расширение сосудов (также за счет релаксации сосудистой мускулатуры), субъективным коррелятом которых является ощущение тяжести и тепла. Есть, правда, и другие разновидности АТ, использующие метафоры алертного гипноза и направленные на быструю мобилизацию. Для них базовым прием приемом становится повышение мышечного тонуса, провоцируемого формированием образов легкости и прохлады в теле.

ДКВ не предполагает для начала процесса изменения состояния мышечную релаксацию. Однако релаксация может рассматриваться как один из приемов, провоцирующих дКВ. По крайней мере, переживание исчезновения или растворения тела может рассматриваться как редуцированная форма соматической дКВ, поскольку все дифференцированные соматические ощущения уравниваются в переживании “исчезновения”, переживании достаточно специфическом и отнюдь не сводящемся к иллюзии исчезновения тела или его фрагментов. Детальный анализ самоотчетов обычно показывает наличие фонового переживания, лишенного четких границ, размеров и т. д. Вместе с тем в АТ-погружении сохраняется возможность восприятия и целенаправленного формирования различных зрительных и слуховых образов, дифференцирующихся во времени (отсюда и развернутые сценарии прохождения различных ситуаций в АТ-2, использующие естественный процесс дифференциации образов от начальной неопределенности “растворения тела” до сложно организованных сцен).

Второй точкой соприкосновения АТ и дКВ является облегченный переход от визуальной и соматической дКВ к мышечной реалаксации и просоночному состоянию. Лица, ранее практиковавшие АТ, конечно, более предрасположены к такому переходу, чем те, кто не располагает таким опытом. По нашим наблюдениям, лица с опытом АТ как правило путают технику и последствия дКВ с АТ.

ДКВ, рассматриваемая как начальная фаза вхождения в релаксацию, обладает определенными терапевтическими преимуществами для пациентов с плохо развитым воображением или пугающихся новых необычных ощущений. Превентивная дКВ помогает преодолеть этот барьер страха или неразвитого воображения. Страх подавляется перегрузкой сферы внимания, не оставляющей резервов для сознательного выделения эмоциональных состояний. Возможность же распределить внимание по полю восприятий делает излишним формирование специальных визуальных или соматических образов.

И, наоборот, для тех, у кого возникают трудности с дКВ, но облегчен вход в состояние АТ-погружения, АТ может помочь ускорить обучение технике дКВ. В этом случае обучаемые входят в АТ-погружение, формируют воображаемое поле зрения и распределяют внимание по этой воображаемой картинке. Навык, сформированный в такой искусственной ситуации, переносится на условия нормального бодрствования. Эти феномены взаимного усиления последствий применения АТ и дКВ выдают их глубокую родственность.

Мы можем постулировать наличие некоего базового приема, дифференциацией которого является и дКВ и АТ. Он сводится к уравниванию стимулов — целенаправленно производимому в дКВ или возникающему как косвенный результат в АТ. В основе этих приемов лежит фундаментальная метафора русской физиологии — учение о фазах парабиоза. Уравнительная и парадоксальная фазы являются фундаментом описания и динамики АТ и динамики дКВ. ДКВ более абстрактна, чем АТ. С самого начала в дКВ речь идет не о фиксации определенных соматических или визуальных образов, а о работе со вниманием. АТ представляется более специализированной техникой. Она содержит в себе значительно меньше потенций для порождения столь большого множества различных психотехнических линий, чем дКВ. Можно даже сказать, что, это одна из многих техник, к которым можно подойти, начав движения от дКВ.

2.3. «Плоские» и «объемные» состояния и их соответствия процедурам традиционного и алертного гипноза.

При плоскостной дКВ в поле восприятия разрушаются все целостные объекты, исчезает их смысловая, семантическая сторона. Семантическая энергий покидает сферу дифференцированного восприятия и может быть направлена в сознание в чистом виде с его специфическим «углублением» (в этом случае мы можем говорить о формировании медитативного состояния сознания), либо равномерно распределена по всему полю восприятия. При этом «уплощенное» поле восприятия доминирует и возникает особое переживание «плоского сознания», которое с трудом поддается описанию, но которое легко опознается как состояние десемантизации поля восприятия, специфической семантической отстраненности от внешнего мира, превращенного в однородный фон. Внутренний мир при этом актуализируется и его смыслы обретают новую глубину. Этот опыт глубокой интроверсии особенно интересен для выраженных экстравертов, которые зачастую не могут представить себе, что такое интроверсия.

Объемная дКВ отличается от плоскостной и по процедуре инициации и по характеру инициируемого состояния. Десемантизируется внутренний мир, а внешний, наоборот, становится насыщенным смыслами, которые усиливаются повышенной интенсивностью восприятий. Фон, обретая видимый смысл, становится не средством отстранения от окружающей среды, а средством втягивания в нее. Объемная дКВ таким образом экстравертирует психику оператора.

Эти эффекты позволяют построить процедуры расширения личного опыта для специализированных индивидуумов: экстраверту плоскостная дКВ позволяет понять внутренний мир интроверта, а интроверту объемная дКВ помогает осознать, как ориентируется в мире и в себе экстраверт.

Интересны соответствия плоскостной и объемной дКВ процедурам классического и алертного гипноза.

При традиционном гипнозе, использующем метафоры сна, ключевым моментом установления раппорта является уравнительная фаза, когда разрушаются организованные структуры психики, находящиеся под контролем внешнего мира или воли пациента. Именно этот момент, предшествующий погружению в сон, является наиболее благоприятным для создания новых структур психики, находящихся под контролем суггестора. Т. о., дКВ является неявной, но необходимой составляющей традиционного гипноза. В данном случае речь идет о плоскостной дКВ

Иначе обстоит дело с эриксоновским гипнозом и суггестивными техниками на основе НЛП, когда суггестор “подстраивается” под индивидуальный поведенческий язык гипнотизируемого и использует его для формулировки суггестивных сообщений. Здесь наличие стадии дКВ не просматривается.

Процедура алертного гипноза прямо противоположна традиционному формированию суггестивного состояния. Пациентам даются команды на фоне интенсивной физической работы усиливать свое включение в окружающую среду, формировать состояние повышенной активности и бдительности. По нашему мнению ключевым момент установления суггестивного контроля здесь становится формирование объемной дКВ, при которой введение новых элементов, в частности, суггестивных команд, становится частью общей перцептивной картины и не выделяется в качестве отдельного фиксируемого фрагмента.

2.4. Деконцентрация на поле зрения при закрытых глазах.

Визуальную деконцентрацию можно производить не только при открытых глазах, но и при закрытых. В этом случае поле визуального восприятия представляет собой динамический набор цветовых пятен. ДКВ при этом имеет неизбежно плоскостной характер, но плоскостность ее определяется не специальным целенаправленным приемом, а природой самого объекта дКВ. Поле зрения при закрытых глазах в бодрствующем состоянии лишено объемных характеристик. Но только в бодрствующем состоянии. Переход к просоночному состоянию сопровождается появлением дополнительных пространственных измерений. Строго говоря, момент появления сновидных образов и есть появления третьего измерения в поле зрения. Третье измерение добавляется включением в зрительное поле пространства спонтанного воображения, именно по этой оси глубины и возникают проекции внутреннего пространства — образы сновидений. Наблюдение этих образов при дКВ позволяет осуществить осознанный переход в сновидение и сохранение в сновидении бодрствующего осознания.

Обычно попытка «рассмотреть» возникающие образы приводит к разрушению самого процесса перехода, поскольку внимание «схлопывается» либо на возникшем образе, либо на самом факте его появления. Фиксация появления сновидных образов восстанавливает положения «Я» в психическом пространстве. Если же состояние дКВ сформировано до начала погружения в сон и оно тотально, т. е. включает в себя и все наличные, и все имевшие место с момента начала дКВ, и все вновь возникающие психические содержания, то такого «схлопывания» удается избежать. В этом случае переход в сновидение происходит без специальной фиксации в сознании факта перехода. Наблюдение перехода и знание о том, что такой переход происходит, однако, сохраняются, поскольку это знание само является элементом поля восприятия, по которому произведена дКВ. Тем самым формируется парадоксальное состояние, несомненно относимое к классу измененных, когда сновидная динамика сочетается со знанием о реальном нахождении во времени и пространстве, а пластичность чувственной ткани сновидения — с активной позицией, позволяющей сохранять или изменять основные характеристики сновидной картинки.

ДКВ на поле зрения при закрытых глазах требует гораздо больших усилий и порождает более сильное и стабильное состояние, нежели обычная дКВ. При открытых глазах положение «Я» в психическом пространстве стабильно, поскольку базовые перцептивные характеристики естественной окружающей визуальной среды, с которой соотносится «Я», как правило, стабильны. В этих условиях и дКВ становится (при соответствующих энергетических и волевых затратах) стабильной. Закрытые глаза, наоборот, придают визуальной среде в чем-то хаотичный, в чем-то проективный характер. Стабилизировать дКВ возможно лишь стабилизировав «Я» по отношению к изменчивому психическому пространству. А стабилизация положения «Я», в свою очередь, возможна лишь с помощью дКВ. Парадокс решается лишь введением нового измерения психического пространства, позволяющего как бы выйти в точку над различием состояний бодрствования, сна и осознанного сна.

Важной особенностью визуальной дКВ при закрытых глазах является возможность работы с последовательными образами. Длительность удержания последовательных образов и характер их динамики являются косвенными характеристиками актуального состояния сознания.[11] Справедливо и обратное: целенаправленное управление динамикой и характеристиками последовательных образов может служить инструментом формирования заданных состояний сознания. Существует множество методик развития способности к такому управлению.[12] ДКВ, несомненно, облегчает эту задачу.

Поскольку дКВ на поле зрения при закрытых глазах дает особые уроки, которые нельзя извлечь из обычной визуальной дКВ, ее следует отнести к отдельному такому дКВ, так же отличающейся от визуальной, как тактильная или аудиальная.

2.5. Деконцентрация и медитация.

Термин “медитация” прилагается к очень широкому кругу психических состояний и порождающих их техник, зачастую радикально отличающихся друг от друга. Поэтому любая работа, в которой используется термин “медитация”, должна содержать в себе уточнение, определяющее, в каком смысле употребляется это понятие. В дальнейшем под медитативными состояниями мы будем понимать состояния, аутогенные по своему происхождению, интровертные по направленности, спонтанные по протеканию, характеризующиеся тем, что не чувственные компоненты психики управляют движениями смыслов, а смыслы спонтанно формируют чувственную ткань.

По отношению к другим техникам и их результатам будем употреблять термин «псевдомедитация», фиксирующий тот факт, что техники, стремящиеся утвердить свое родство с престижным словом «медитация» отражают и имитируют именно медитацию, хотя и не совпадают с тем, что скрывается за этим термином ни по технике, ни по результирующему состоянию.

Медитативное состояние, безусловно, относится к категории измененных состояний сознания. Оно более энтропийно и менее организовано, чем любые нормальные состояния сознания. В медитативном состоянии нет визуальных, звуковых и иных форм как объекта внимания, но интенсивно переживаются смыслы как таковые, смыслы, лишенные формальных оболочек.

В нормальных состояниях сознания смыслы тесно связаны с выражающими их формами и манипуляция смыслами происходит за счет манипуляции формами. Факт удержания смысла или перехода от смысла к смыслу фиксируется переходом от формы к форме (словесной, визуальной, тактильной и любой другой). Для того, чтобы перейти от смысла, скрывающегося за ломаной линией к смыслу, выраженному кругом необходимо перейти от исходной формы (ломаной линии) к результирующей (кругу). В медитативном состоянии смысл удерживается и переходит в другой смысл вне формальных соответствий, наоборот, спонтанный смысловой поток может формировать те или иные символы как концентрированные и совершенные выражения смысла. Но это результат медитативного состояния, а не его характеристика.

Медитация является результатом контрпроцесса и потому техника, позволяющая сформировать медитативное состояние, должна быть контрпроцессуальной, должна по отношению к основному организмическому процессу быть направленной вспять. Формирование дКВ представляет собой процесс, обратный течению обычных процессов и потому естественно, что его результатом являются состояния, которые легко отождествить с медитативными. Однако о медитации, как результате дКВ, мы можем говорить лишь тогда, когда используется плоскостная дКВ. Объемная дКВ приаодит к состояниям, в каком то смысле полярным по отношению к медитации.

При плоскостной дКВ попытка одновременно охватить вниманием все множество объектов, находящихся в поле восприятия, приводит к тому, что ни один из них не воспринимается как отдельность. В результате поле восприятия превращается в однородный фон, внимание отвлекается от формально-чувственных элементов, интровертируется, смыслы освобождаются от контроля со стороны чувственных компонентов. Обычно сохранение дКВ требует постоянных усилий, однако при достаточно длительном удержании плоскостной дКВ иногда возникают стойкие состояния с перечисленными характеристиками. Это и есть медитация.

Медитация, формируемая плоскостной дКВ, не сопровождается появлением спонтанных образов, поскольку внимание полностью приковано к полю восприятия. Внимание здесь “парализовано” восприятием и медитативные процессы протекают без участия внимания, а значит, и без выделения структурно оформленных образов. Конечным результатом этого процесса является особое состояние, в отношении которого мы можем сказать, что это и дКВ и КВ одновременно. С одной стороны, это дКВ, поскольку в поле восприятия остается только фон, но с другой — это глубокая КВ, поскольку фон остался единственным объектом внимания. Остается только погрузить в фон и растворить в нем характеристики пространственной протяженности и временной длительности и мы получим состояние чистого сознания.

В этом пункте мы сталкиваемся с важным различием техник медитации по критерию их происхождения: медитация как элемент сакральных практик безусловно отлична от медитации как технологии. Технологическая медитация,

конечно, неизмеримо беднее, чем сакрально ориентированная медитация. Технологическая медитация не интерпретирует медитативные феномены, она лишена ориентации, предмета, контекста, и многих смысловых измерений сакральной медитации. Технологическая медитация соотносится с медитацией сакральной как синтаксис с семантикой. Ее единственным преимуществом (впрочем, преимуществом только для секуляризованного сознания) является прозрачность техники и управляемость результирующего состояния. То целое, которое строится из отдельных элементов, не может быть сложнее и обладать большей смысловой насыщенностью, чем исходные элементы. Сакральная медитация начинается с «работы» над фундаментальными (в юнговской психологии был бы употреблен термин «архетипическими») смыслами, которые последовательно разворачиваются в образы, постепенно теряющие свою семантическую и энергетическую насыщенность и допускающие прагматическое использование. Потому начальные объекты сакральной медитации сохраняют напряженность и силу исходных архетипов, обеспечивая энергией длительный медитативный процесс. Технологическая медитация лишена сакрального измерения и энергию для своего осуществления она вынуждена заимствовать не у архетипов, а из результатов применения чисто технологических приемов.

2.6. Описание деконцентрации в работах К.Кастанеды.

Я отношу Карлоса Кастанеду к числу трех ведущих психотехнологов двадцатого столетия.[13] Любого профессионального разработчика новых психотехник не может не поразить точное описание феноменологии применения психотехнических приемов в философских работах К.Кастанеды. Поразительно, что столь подробно описанные техники и феноменология проистекают из общих философских тезисов и иллюстрирующих их образов, а не заимствуются из каких-либо эмпирических источников. В числе прочих психотехник, Кастанеда дает описание приема и сопутствующей феноменологии, близких дКВ, вплоть до особенностей субъективных феноменов, сопровождающих процедуру выявления слабых и скрытых признаков.

Вот как К.Кастанеда описывает использование техники концентрации внимания на периферии поля зрения — техники, промежуточной по отношению к собственно дКВ и КВ, и результаты ее применения. К.Кастанеда получает «экзаменационное» задание от своего учителя, шамана дона Хуана, найти уникальное место на полу его хижины, самое лучшее для его ученика — благоприятное «пятно»:

«Мне нужно разыскать его среди всех остальных мест. По общей схеме я должен “прочувствовать” все возможные места, пока без всяких сомнений смогу определить, какое из них правильное».

Герой пытается «прочувствовать» разные места. Это не удается. Дон Хуан объясняет, как это сделать:

«Он рассмеялся и сообщил, что его это не удивляет, потому что я действовал неправильно — не пользовался глазами. Это было так, но я был вполне уверен, что мне нужно — по его словам — “ощутить” разницу. Я упомянул об этом, но он возразил, что ощущать можно и глазами — когда не вглядываешься в предмет прямо».

В этом отрывке речь идет о восприятии недифференцированного визуального фона. Герой следует совету:

«Когда я фокусировал взгляд в точке прямо перед глазами, вся периферийная зона моего поля зрения однообразно окрашивалась сверкающим зеленовато-желтым цветом… Внезапно я осознал перемену оттенка в точке, находящейся примерно на середине пола. Справа от меня, по прежнему на периферии поля зрения зеленовато-желтый оттенок стал ярко пурпурным».

Таким образом герой обнаруживает «враждебную точку». Благополучное «пятно» находится аналогично.

«Я понял, что произошло еще одно изменение окраски, опять на периферии моего зрения. Однородный зеленовато-желтый цвет, который я видел повсюду, превратился в одном месте справа от меня в яркий серо-зеленый».[14]

Реальное обнаружение скрытых признаков и объектов происходит сходным образом.

Элементы дКВ также описаны у К.Кастанеды. Для “остановки внутреннего диалога” дон Хуан предлагал герою:

“…подолгу ходить с расфокусированными глазами, пользуясь только боковым зрением. Он утверждал, что если удерживать расфокусированные глаза на точке чуть выше горизонта, то получаешь почти полный 180-градусный обзор. Он настаивал, что это упражнение является единственным способом остановки внутреннего диалога.”

«Воин сначала, поджимая пальцы, привлекает свое внимание к рукам, а затем, глядя без фиксации глаз на любую точку прямо перед собой на линии, которая начинается у концов его ступней и заканчивается над горизонтом, он буквально затопляет свой тональ информацией… Важным здесь является то, что несфокусированные глаза замечают огромное количество штрихов мира, не получая о них ясного представления. Он добавил, что глаза в этом состоянии способны замечать такие детали, которые были бы слишком мимолетными для нормального зрения».[15]

«Остановка внутреннего диалога» — это особое состояние медитативного типа, провоцируемое дКВ. Перегруженность перцептивных каналов приводит к прекращению и прецептивной, и мыслительной, и имагинативной деятельности сознания. Следствие ДКВ-медитации — возникновение высокоэнтропийных состояний сознания, от которых можно двигаться по траекториям формирования иных, нежели обычные, организованностей сознания, “необычных реальностей” в терминологии К.Кастанеды.

«Остановка внутреннего диалога» представляет собой «сворачивание» сложных организованностей сознания в простые формы вплоть до их «растворения» в фоне. Это создает предпосылки для построения техник выявления слабых и скрытых признаков (см. п.3.3.).

Использование К.Кастанедой техники дКВ в мыслительных и архетипических конструкциях неизбежно актуализирует весь набор связанных с дКВ тем — использования перцептивного фона для получения скрытой информации, воли, контрпроцесса, видения мира «таким, каков он на самом деле», асимиляции описаний предписаниями, преодоления стереотипов мышления и поведения, двоемыслия (у Кастанеды двоемыслию соответствует «контролируемая глупость»), объемного сознания и т. д.

2.7.Оперативное использование деконцентрации.

Аутогенная тренировка и ее гетеросуггестивные варианты весьма эффективны для целей постстрессовой и постэкстремальной реабилитации, а биообратные связи — на на стадии превентивной подготовки к работе в особых условиях. Зоной же наибольшей эффективности ДКВ является ее оперативное использование.

Следует различать оперативное использование дКВ для получения значимых результатов деятельности и компенсацию неблагоприятных состояний. При этом дКВ может использоваться и как самостоятельный прием и как фрагмент более сложной психотехники.

ДКВ результативна при работе с большими объемами информации и при необходимости выявления слабых и скрытых признаков. Здесь мы имеем дело со значимым результатом использования техники дКВ, способствующей возникновению специфических навыков, с трудом достижимых при помощи других техник. Эти особые навыки формируются в ходе кропотливой работы и подробно описаны в п. 3.3. Методики деконцентрации применялись нами при подготовке различных профессиональных групп, для которых исполнение прямых обязанностей и безопасность работы были напрямую связаны с выявлением в окружающей среде скрытых угроз (охранники-телохранители, формирования, предназначенные для деятельности в экстремальных условиях и др.).

ДКВ может использоваться в качестве средства компенсации и преодоления состояний, препятствующих деятельности. Речь идет и о преодолении усталости, монотонии и др. родственных состояний непосредственно в ходе работы оператора (в этом случае фрагмент дКВ, введенный в циклограмму работы, просто прерывает дальнейшее развитие нежелательного состояния), и о подавлении противоположных состояний — гиперактивности, напряженности и страха (равномерное распределение внимания разрушает все организованные структуры в сознании, в том числе паттерны этих состояний).

Конечно, эффективное оперативное применения дКВ возможно лишь при условии предварительного тщательного овладения приемами дКВ. Критерием, подтверждающим овладение приемом, является существенное увеличение скорости просчета чисел на двуцветных числовых таблицах при осуществлении дКВ.

Среди операторских профессий, наиболее предрасположенных к использованию дКВ, следует отнести операторов энергопредприятий, где проблемы подавления нежелательных состояний и обеспечения адекватного ответа на нештатные ситуации всегда стояли очень остро. Как показал опыт, для этого контингента дКВ представляется наиболее желательным приемом, поскольку предполагает употребление непосредственно в процессе работы, в том числе и при возникновении разного рода эксцессов.

Следует отметить также и те виды деятельности, которые протекают в необычных средах или необычных условиях (космонавты, летчики, подводники), чреватых провокацией измененных состояний сознания. Такого рода состояния сравнительно легко прерываются в начальных стадиях при помощи дКВ. Понятно, что глубокие и стабильные ИСС вряд ли окажутся податливыми для простых приемов дКВ, хотя именно с дКВ начинаются некоторые методики обеспечения самоконтроля в ИСС.

Пожалуй, один из самых ярких и демонстративных примеров оперативного использования дКВ — различные методики обучения скорочтению. Все эффективно работающие программы по обучению быстрому чтению — от простого увеличения скорости в несколько раз до панорамного чтения — в качестве главного приема резко расширяющего возможности переработки больших объемов информации используют переход от последовательного поэлементного восприятия к параллельному. По сути дела здесь используется уже описанный выше прием дКВ — взор фиксируется на одном из элементов поля зрения (зеленая точка в центре страницы, реальная или воображаемая вертикальная полоса по центру страницы, вдоль которой рекомендуют перемещать взор и т. д.), а внимание распределяется по всему полю зрительного восприятия. Замена последовательной переработки информации на параллельную обеспечивается подавлением внутреннего проговаривания текста. После подавления внутренней речи, значения слов привязывается не к их звучанию, а к их виду и дКВ по всему просматриваемому массиву слов становится возможным.

С этой методикой сходна и т. н. киностимуляция, использовавшаяся одной из ранних психотехнологий — суггестокибернетического метода интенсивного обучения иностранным языкам и различным навыкам интеллектуальной работы А. Петрусинского. Один из ее вариантов: обучаемым предъявлялись на экране вращающиеся страницы англо- (немецко —. Французско- и т. д.) — русского словаря с постепенным смещением страницы. Ритм вращения исключал прочтение выражения и его перевода. Тем не менее, через сравнительно короткое время практически вся информация, заключенная в воспринимаемом кадре, начинала осознаваться и запечатлевалась в памяти. Причина эффективности понятна — киностимуляция провоцировала состояние дКВ, позволяющее воспринимать всю визуальную информацию, запечатленную в совокупности кадров, а многократное (около сотни раз) повторение процедуры способствовало консолидации воспринятых следов в долговременной памяти. Отдаленные потомки этой методики можно обнаружить на видеокассетах и компакт-дисках фирмы «Интеллект», где используется близкий прием кратковременной экспозиции строчек текста, расположенных под углом друг к другу и подлежащего запоминанию.

2.8. Деконцентрация и компенсация дальтонизма.

В середине восьмидесятых годов врач Галина Наумова, работавшая в наших экспериментальных группах и тесно сотрудничавшая с нами в разработке новых психотехник, обратила внимание на то, что при проведении дКВ улучшается цветоразличение. Она провела эксперимент с одним из абитуриентов, поступавшим на факультет с повышенными требованиями к состоянию здоровья. Для поступления требовалось заключение медкомиссии, в том числе и окулиста. Абитуриент страдал дальтонизмом и шансов пройти комиссию у него не было. Однако, будучи обученным технике дКВ, он смог выявить все фигуры в тесте на цветоразличение по таблицам Рабкина и получить благоприятное заключение. Подобное направление работы никогда не было для нас основным, но по меньшей мере еще два таких случая в последствие нам довелось наблюдать. Мы оставляем в стороне этическую проблему, связанную с обучением людей технике диссимуляции, однако можно поставить вопрос и о введении специальных компенсирующих курсов для лиц, мотивированных на вполне определенную профессиональную деятельность, но страдающих теми или иными физиологическими недостатками

Техника дКВ, применявшаяся в этих случаях, является дальнейшим развитием упражнений по формированию дКВ при работе с 4-х цветной числовой таблицей и ее 4-х оттеночной вариацией (четыре оттенка — от красного до фиолетового, либо от зеленого до бирюзового цветов). Как было показано Г. М. Наумовой, при определенных условиях пациент, страдавший дальтонизмом, выделял в состоянии визуальной дКВ множества чисел заданного цвета или оттенка, будучи не в состоянии сделать это в обычном состоянии. В дальнейшей работе использовались таблицы Рабкина, в которых в состоянии глубокой дКВ пациент должен был обнаружить скрытые фигуры. Процент правильных определений при этом был довольно высок — от 40 до 85 % в зависимости от состояния пациента.

Надо сказать, что способность к компенсации дальтонизма реализуется только в рамках сформированной визуальной дКВ и дефект сам по себе не устраняется. Эффект Наумовой может трактоваться как “уравнивание в правах” сильных и слабых признаков. Слабые признаки выходят из-под маскирующего воздействия сильных стимулов и шансы на их обнаружение возрастают. По всей вероятности речь идет о системном эффекте, поскольку органические поражения, определяющие собой клинику дальтонизма, исключают возможность их компенсации на уровне рецепторов.

Надо отметить, что субъективные переживания пациентов были связаны отнюдь не с новыми цветовыми восприятиями, а с выделением из общего хаотического массива стимульного материала таблиц Рабкина фигур-гештальтов, совпадающих с фигурами, составленными из пятен соответствующего оттенка. Опознание фигуры происходит без субъективной опоры на какие-либо цветовые или оттеночные признаки. Фигура формируется столь же спонтанно, как и фигуры при рассматривании хаотического скопления пятен одного цвета.

Существуют, однако, возможности формирования цветовых образов, отсутствовавших в предыдущим опыте пациента. Эти возможности реализуются в рамках техник построения новых психических реальностей.

2.9. ДКВ и построение новых психических реальностей.

Разделение человеческой психики на сознательную и бессознательную части символизирует противопоставление резервуара потенциальных вариантов психических реальностей и реализованного варианта — одного из множества возможных. Строение психических реальностей определяется культурной нормой, господствующей в данном обществе и ограничивается базовыми структурами психики, находящими свое соответствие в нейрофизиологических структурах человека.

Присущая некоторым индивидам властная потребность в выходе за пределы психического устройства, данного природой и воспитанием, обуславливает поиск технологий, направленных на преодоление ограничений и формирование новых психических реальностей — новых типов восприятия, новых механизмов переработки информации и достижения поставленных целей.

Одна из техник, инициирующих формирование новых психических реальностей — деконцентрация. Глубокая дКВ превращает объект своего приложения в равномерный хаос, богатый потенциальными возможностями. В некотором смысле дКВ превращает сознательное поле психики в аналог богатого возможностями бессознательного.

Как правило, первичная постановка задачи формирования новых психических реальностей сводится либо к расширению уже имеющихся возможностей, либо построению новых психических содержаний «от противного», т. е., к снятию или замене на противоположный какого либо существенного признака, либо к выявлению и снятию ограничений, обусловивщих специфику преобразуемых содержаний. В любом случае речь идет о замене проявленной и осознанной психической структуры новой, не имеющей аналогов в предыдущем опыте.

Непосредственное преобразование одного сложно организованного объекта (в том числе и организованной индивидуальной психики) в иной, столь же сложно организованный, с сохранением его идентичности и субъективной непрерывности осуществить невозможно, поскольку в промежуточный период формирования нового объекта разрушается целостность прежнего, ибо предполагается последовательное замещение одних элементов исходного объекта элементами нового. ДКВ, как прием такого преобразования, фактически проводит психическую систему по линии снижения уровня дифференцированности до точки, в которой актуальное и планируемое строение психики представляются равновозможными вариантами дальнейшего развития психической системы. В самом деле, начальный прием дКВ — распределение внимания по периферийным полям восприятия, связанным с внутренним миром, провоцирующее новые психические переживания и необычную феноменологию, превращает организованные психические содержания в однородный и недифференцированный фон, чреватый новыми возможностями.

ДКВ-разрушение организованностей психики, ее дедифференцировка, проходит ряд стадий, когда последовательно исчезают различия между цветами, формами, модальностями. При этом глубокие дКВ позволяют разрушить не только организованности психики, но и мерность психического пространства, которое становится не столько многомерным, сколько неопределенномерным. Дедифференцировка психики доходит до той точки, с которой можно начать дифференцировку в направлении новых реальностей и позволяет придать психике новые качества, которые в ней до того актуально не присутствовали. Примером может служить работа с «невозможными» фигурами.

В обычных состояниях восприятие как целостностей «невозможных» фигур типа треугольника Пенроуза или фигур, которыми изобилуют картины Эшера, исключается. Можно воспринять только их непротиворечивые части. Однако если мы начинаем строить подобные фигуры из «материи равномерного хаоса», то появляется не только возможность их формирования, но возникает и та особая организованность психики, по отношению к которой «невозможная» фигура становится вполне «возможной». При этом мерность воображаемого пространства, в котором реализована «невозможная» фигура отличается от мерности обычного трехмерного пространства. Соответствующие этой организованности состояния сознания явно относятся к классу измененных. «Невозможная» фигура в этом случае исполнила роль точки кристаллизации нового состояния и новых психических реальностей, в том числе и иной мерности имагинативного пространства.

Задавая подобные «точки кристаллизации» можно строить различные психические структуры, отсутствующие в нормальных условиях. Так задаются и новые пространственные измерения, и новые цвета, отсутствующие в нормальном восприятии окружающей и внутренней сред. Это возможно лишь в том случае, когда дКВ, инициировавшая процесс построения новых психических реальностей, охватывает не только актуально развернутые перцептивные поля, но и возможные, но не актуализированные поля восприятия. Пояснить это можно на примере формирования новых цветов.

Овладев техникой представления пространства более чем трех измерений, можно перенести эту технику на восприятие цветового пространства. Мерность цветового пространства до сих пор является предметом дискуссий, но ясно, что цветовой континуум обладает определенным числом измерений. После того, как дКВ снимает различия внутри этого континуума, помещение его в пространство большей мерности и разворачивание цветового континуума в нем провоцирует совершенно новые цветовые переживания, подобно тому как двумерное тело (например, квадрат), помещенное в трех —, четырех- или пятимерное пространство меняет свою форму для наблюдателя. Так, плоскую фигуру можно поворачивать и удалять от наблюдателя, рассматривать его в различных проекциях, в которых могут изменяться его углы и соотношение сторон. Такое же действие можно произвести и в отношении цветового пространства, необходимо только подобрать соответствующую задаче точку кристаллизации, например, процедуру построения нового цвета, психологически противоположного исходному.

Так, красный цвет может рассматриваться как родоначальник всего хроматического ряда, порождающий новые цвета за счет процедур физического и психологического противопоставления — зеленый цвет как физически противоположный и синий как противоположный психологически. Применив процедуру физического противопоставления к синему цвету и психологического к зеленому, получим, соответственно, оранжевый и желтый цвета, и т. д.

Но те же процедуры можно применить и к ахроматическим цветам — черному и белому, рассматривая их как родоначальников новых хроматических рядов. Для этого необходимо вычленить абстрактные процедуры противопоставления и перенести их в условиях дКВ на ахроматические цвета. В случае успеха возникает переживание новых, невиданных ранее цветов. Поскольку это переживание не находит опоры в регулярном опыте, оно является нестойким и с трудом воспроизводится как воспоминание.

В этом случае, как и в случае восприятия новых пространственных измерений, мы имеем дело с чисто субъективным феноменом, поскольку невозможно ввести внешний критерий успешности выполнения задания. Очевидно, такой критерий появится лишь при возникновении группы людей, владеющих этой техникой и выстраивающих новые линии внутригрупповой коммуникации, основанной на новых восприятиях. Проблема до сих пор заключалась не в техниках формирования новых психических реальностей, а в создании сообщества людей, неотъемлемым элементом жизни которых явилось бы использование этих реальностей.

В общем виде процесс порождения новых психических реальностей сводится к четырем процедурам:

— дедифференцировке психики за счет глубокой дКВ до точки слияния актуального и проектируемого строения психики;

— фиксации при помощи стабильной КВ «точки кристаллизации», задающей новое направление психической дифференциации;

— процессу спонтанной дифференциации, управляемого «точкой кристаллизации»;

— стабилизации и поддержке новой дифференцированной психической структуры за счет введения продуктов ее работы во внутригрупповой коммуникативный процесс.

Понятно, что порождение новых психических реальностей не связано с формированием нового нейрофизиологического субстрата. Мы, скорее, имеем дело с внутрисистемной перегруппировкой дискретных составляющих психики и проявлении латентных структур под воздействием целенаправленно вызванных сдвигов состояния сознания как интегральной характеристики психики.

2.10. Деконцентрация и рефлексия.

Овладев техниками КВ и дКВ, можно совершать переходы от КВ к дКВ и наоборот. Более того, появляется возможность не только чередования КВ и дКВ во времени, но и их сосуществования в пространстве восприятия, когда на одних участках поля восприятия внимание равномерно распределено, а на других сконцентрировано на дискретных фигурах. При этом оператор, производящий психотехническую процедуру, сталкивается с необходимостью отслеживания динамики «сгущений» и «разряжений» внимания во времени и сложной картины «сгущений» внимания в пространстве восприятия.

Но чем, в таком случае, «наблюдается» внимание? Ведь в обычных условиях внимание и есть наблюдение. Наблюдать за вниманием можно, лишь опираясь на механизм, отличный от самого внимания. Этот механизм мы и будем называть рефлексией, придавая этому термину, столь же широкому и неопределенному, как понятие медитации, узкое и специфичное (в рамках нашего текста) значение. Рефлексия есть наблюдение, не деформирующее объект наблюдения. Рефлексия — это то, что наблюдает «поведение» внимания.

Внимание деформирует свой объект. Оно изолирует его из окружающей среды, изменяет соотношение его частей, «подгоняет» объект под прегнантные формы. Рефлексия, отталкиваясь в своем происхождении от наблюдения за вниманием, лишена всех этих деформирующих свойств. Напротив, опираясь на нее, можно увидеть, отметить и зафиксировать, как внимание искажает свой объект, как работают в поле восприятия перцептивные силы, как формируется и разрушается гештальт, как протекают другие подобные процессы, ускользающие от внимания, поскольку они являются его составной частью.

Процесс формирования рефлексивной инстанции технически прост, но весьма «энергоемок». Первый шаг — разделение фокуса взора и локуса внимания. Обычно локус внимания и фокус взора совпадают, но если зафиксировать взор на каком либо объекте в поле зрения, то можно произвольно сконцентрировать внимание на периферии поля зрения и начать перемещать внимание по полю зрения независимо от движения глаз.

Следующий шаг — наблюдение за динамикой внимания в условиях разрушения дКВ. При достаточно устоявшейся дКВ равномерное распределение внимания может быть разрушено появлением в поле зрения движущегося предмета или взглядом инструктора непосредственно в глаза обучаемого. Введение в обучение подобных воздействий, разрушающих дКВ, сопровождается инструкцией наблюдать за перемещением и «сгущениями» внимания.

После выработки навыков произвольного управления вниманием, его направленностью и степенью концентрации, обучаемому предлагается наблюдать за перемещением внимания при дКВ, переходах от КВ к дКВ и обратно по команде, а затем формировать в поле зрения зоны с различной степенью “сгущения” внимания. Через какое-то время навык вырабатывается и можно наблюдать, как меняется восприятие объекта при привлечении внимания к нему.

С этого момента начинается формирование рефлексивного пространства. Но это уже новая техника, выводящая оператора за пределы тематики дКВ.

2.11. Архетипика дКВ.

Состояние дКВ зачастую описываются как одновременно манящие и тревожные. Думается, проблема здесь в том, что состояние дКВ, не будучи легитимным культурно оформленным переживанием, грозит выходом в область интенсивных архетипических переживаний. Однако определенные проявления архетипа, стоящего за дКВ в культурной практике существуют. Так, в ряде физических концепций и метафизических доктринах мы встречаемся с конструкциями, чрезвычайно близкими по базовым образам к дКВ.

На соответствия психических феноменов и физических концепций обращали внимание многие исследователи. Так, разработчики гештальттеории постоянно ссылаются на соответствие феноменов, наблюдаемых в зрительном поле, физическим фактам и закономерностям, извлекаемым из физики поля.[16] Очевидный изоморфизм физических и оптико-феноменальных полей произвел на них большое впечатление и, поскольку они работали в то время, когда психология как наука переживала экстравертную фазу и ассимилировала физическую методологию, это привело к тому, что психические феномены стали рассматриваться как проекции физических. Однако, из факта изоморфизма в такой же мере выводимо и противоположное утверждение: физические феномены являются лишь проекциями психических. В определенной мере этот ход осуществлен в аналитической психологии К.Г.Юнга.

В более позднее время было обращено внимание на поразительные соответствия между современной физикой и даосскими и буддийскими философско-психологическими концепциями.[17]

Под многими ключевыми понятиями физики скрываются классические мифологемы и соответствующие им архетипы. Один и тот же архетип, проецируясь на поле физических знаний, даст нам такой экзотический объект, как «черные дыры» и процесс их формирования с драматическими фазами превращение в сингулярную точку, в которой «нечто» и «ничто» совпадают по своим характеристикам, а, проецируясь на психотехническое поле, породит аналог глубокой концентрации внимания и переход citta-ekāgratā в niruddha. Так же прозрачны соотношения «заряд и поле» ««я» и сознание» и т. д.

Рассуждения В.Налимова о физическом и семантическом вакууме,[18] достаточно точно описывают соотношения теории вакуума и перцептивного фона:

«…в современной физике материальный мир рассматривается как проявление потенциальности, заложенной в физическом вакууме. Точно так же в нашей модели семантический мир рассматривается как проявление потенциальности, заложенной в вакууме семантическом».

«Семантический вакуум отнюдь не статическая система. В нем происходят процессы, также не замечаемые нами непосредственно».

«При описании обоих Миров приходится обращаться к представлению о вакууме. Как физический вакуум, так и вакуум семантический — это отнюдь не пустые пространства, а скорее колыбели Миров, проявляющихся в одном случае в виде элементарных частиц, в другом — в виде семантических текстов».

Соответствие физического вакуума перцептивному фону достаточно очевидно. Так же, как в вакууме спонтанно рождаются частицы, из фона спонтанно формируются фигуры. Перцептивный фон — преддверие семантического вакуума. Перцептивный фон — это локальный семантический вакуум, содержащий в свернутом виде ограниченный набор готовых к проявлению фигур.

Язык архетипов наиболее адекватен не только для описания трансцендентных объектов в посюстороннем языке, но и для понимания глубинного значения граничных понятий, отделяющих рационально освоенную территорию от области смыслов еще не получивших законченного логического оформления и потому не входящую в систему рациональных операций.

Так, архетип Хаоса, разворачиваясь и в метафизическую категорию materia prima, и в понятие вакуума, и в образ семантического вакуума, и в технику деконцентрации, проясняет и их сопряженность, и глубинный смысл, стоящий за техникой дКВ. Именно эта сопричастность дКВ архетипу Хаоса придает всей области дКВ привкус некоей таинственности, присущий манифестациям архетипов. ДКВ в каком-то смысле возвращает сознание к исходному Хаосу с его многочисленными потенциями.

2.12. Деконцентрация в сакральных психотехниках.

Тема использования отдельных элементов сакральных психотехник в прагматических целях весьма щепетильна. Постмодернистский мир уравнивает высокие, низкие, реальные и иллюзорные феномены, переживания, знания. Обратной стороной постмодернистского дискурса является массовое распространение в рамках идеологемы “нью эйджа” так называемых развивающих психотехник, выдергивающих отдельные приемы из сакрального контекста. Эта компиляция в постмодернистском контексте порождает ряд иллюзий:

— иллюзию адекватности извлеченной из совершенно иного культурного мира и введенной в «нью-эйдж»-контекст психотехники ее прототипу;

— иллюзию соответствия формируемого психического состояния заданному в сакральной системе образцу;

— иллюзию тождественности достигнутого при помощи психотехнического приема состояния духовному результату.

Однако печальный опыт «развивающих психотехник» принес и положительный результат. Он наглядно показал, что психотехнические приемы и формируемые ими состояния являются по отношению к духовным задачам не более, чем языком, описывающим духовные реалии, но никак не самими реалиями. Акт познания, расчленяющий религиозное действие на психотехнику, ее сакральное значение и культурную интерпретацию уничтожает религиозный феномен как таковой.

Вместе с тем, проблема переноса психотехнических приемов в прагматический контекст из сакрального мира существует. Объем психотехник, обслуживающих сакральные задачи, огромен и ни один разработчик психотехнологий не может этот факт проигнорировать. Любому разработанному современным исследователем приему, в том числе и дКВ, можно найти аналог в индийских, китайских или тибетских сакральных практиках. Но перенос приема, психотехники или сложной психотехнологии из одного контекста в другой требует особой методологии.

Строго говоря, психотехники могут быть извлечены только из чужого сакрального контекста. Трудно себе представить психотехнику умного делания, приспособленную для операторских нужд православного сообщества. Чужой духовный опыт, пропущенный через фильтры собственной культуры, теряет свое сакральное содержание, оставляя лишь психотехнический «синтаксис» сакрального. Духовный опыт обретается только соответствующей жизнью, а из описывающих его текстов извлекаются формальные технические инструкции, допускающие перенос в другой контекст. Поэтому возможно лишь транскультурное заимствование приемов, обеспечивающих чужую сакральную практику. Кстати, легко заметить, насколько нелепым становится употребление технологизированного термина «сакральная практика» применительно к собственному вероисповеданию.

Когда методист обнаруживает в текстах другой культуры соответствия разработанным им приемам или психотехникам, следует понять, с аналогом (т. е., подобием по форме и выполняемой локальной функции) или гомологом (т. е., подобию по происхождению) разработанного приема он столкнулся. Для этого необходимо сопоставить психотехнологию, содержащую разработанный прием, с психотехнологией иного культурного происхождения, разделить синтаксическую и семантическую составляющую разработанного приема и произвести такую же процедуру в отношении его инокультурной параллели.

Под синтаксисом будем понимать конкретные действия, которые должен выполнить оператор. Эти действия задаются предписанием, выраженным в форме инструкции (например, «равномерно распределите внимание по всему предъявленному изображению начиная с фиксации периферийных областей», или «внимательно рассмотрите предъявленное изображение, закройте глаза и последовательно, элемент за элементом, воспроизведите изображение в своем воображении»).

Под семантикой — интерпретацию состояния, полученного в результате применения приема, и интерпретацию приема в терминах интерпретации состояния… Семантика состояния, а следовательно, и приема, различна в сакральных и прагматических психотехниках. Так, в приведенных выше примерах, где речь идет о деконцентрации и визуализации, семантика меняется в зависимости от значения визуализируемого или интроецируемого изображения. Мы получим совершенно разные результаты в зависимости от того, является ли содержание предъявленного изображения элементом психотехнологии в целом, значимо ли оно в пределах психотехнической траектории, влияет ли это содержание на провоцируемое приемом состояние, или нет. В первом случае мы имеем дело с идеологизированным приемом, в своем пределе — с сакральным его значением. Во втором случае речь идет о чисто прагматическом, технологическом использовании приема.

У аналогов одинаковая функция. Функция психотехнических приемов — преобразование одного психического состояния в другое. Если приемы применены к одинаковому состоянию и дают одинаковый результат, мы говорим об их аналогичности. Как правило, совпадение синтаксиса приемов свидетельствует об их аналогии, хотя обратное и необязательно.

Гомологичные приемы могут быть одновременно и аналогичными, но это не является обязательным условием. Гомологичные приемы возникают из одних и тех же смысловых содержаний, и потому их семантика совпадает или близка. Они занимают одинаковое положение по отношению ко всей методической цепочке в целом в пределах сравниваемых психотехник, им предшествуют и за ними следуют гомологичные приемы. Наконец, исторически они развиваются из сходных задач и в сходных контекстах.

Если речь идет о гомологе, то перенос приема осуществляется (при соблюдении принципа стилистической совместимости) безболезненно. Однако в реальной практике заимствуются, как правило, аналоги. Включение такого приема, внешне похожего на используемую технику, но несущего совершенно иную смысловую нагрузку в проектируемую психотехническую цепочку может привести, в лучшем случае, к разрыву последовательности формируемых состояний и малопонятной для неквалифицированного разработчика неудаче, а в худшем — к эксцессу.

Выявив гомологичность двух приемов, можно строить базовое описание приема, вариациями которого являются оба текста. Но для этого надо дать абстрагированное описание всей психотехники. В этом случае становятся понятными те изменения, которые следует внести в заимствуемый прием для его точного встраивания в новый методический и технологический контексты.

Приведем примеры текстов, которые описывают состояния, близкие к состояниям дКВ, достигаемым при помощи описанных выше техник. Воспользуемся работой Томаса Клири «Японское искусство войны. Постижение стратегии»,[19] цитирующего наставников дзэн Ягю Мунэнори и Такуана Сохо.

Ягю Мунэнори:

«Это подобно тому, как все ясно отражается в зеркале вследствие бесформенной чистоты его отражающей способности. Сердце причастных Пути подобно зеркалу, оно пусто и чисто; ты не-сознаешь, но при этом свершаешь все.».

«Теперь не знаешь даже самого себя, твое тело, ноги и руки действуют, но сознание не-сознает; ты ничего не упускаешь и попадаешь десять раз из десяти. Но даже теперь, если допустить мысль об этом в свое сознание, проиграешь. Только когда не фиксируешь сознание, будешь побеждать каждый раз. Однако не фиксировать сознание не значит вовсе не-сознавать; речь идет об обычном сознании».

«Различать вещи с первого взгляда и не фиксировать на них сознание — значит «быть недвижимым». Ведь если сознание привязывается к вещам, появляются различающие мысли, которые двигаются различными путями. Если положить конец различающим мыслям, то даже если цепляющееся за вещи сознание движется, сам остаешься неподвижным.»

«Если смотришь на один-единственный лист дерева, остальных листьев не видишь. Если же просто смотришь на дерево и не фиксируешь зрение на одном листе, то сможешь увидеть все листья, какие только есть на дереве. Если сознание сосредоточено на одном листе, остальных не видишь; если не концентрируешь внимание на одном, видишь сотни и тысячи листьев».

Понятно, что под «сознанием» в данном переводе подразумевается внимание, а «не-сознание» — отсутствие сфокусированного на объекте внимания. «Не-сознание» близко по своему смыслу к дКВ, точнее к последствиям применения дКВ, хотя в реальной практике дзен использовалась не техника, описанная выше, а скорее сконцентрированное намерение породить состояние «не-сознания».

Такуан Сохо описывает результаты, как мы сказали бы, дКВ-подхода формированию непрерывного континуума действия, условно разлагаемого на стимулы и ответы:

«Иногда говорят о непосредственности искры и камня. При этом имеют в виду следующее. Стоит вам только ударить камнем о камень, как появляется искра… между ударом и возникновением искры нет ни промежутка, ни размежевания. … Было бы ошибкой считать эту непосредственность просто быстротой следования одного движения за другим. Скорее, это означает, что внимание не задерживается на вещах. … Стоит только сознанию остановиться, и противник тут же воспользуется этим.»

«Если вы помещаете сознание в какое-то одно место, в результате оно оказывается скованным и утрачивает подвижность. Если вы просто думаете о чем-то, сознание окажется скованным вашими мыслями. Поэтому отстранитесь от мыслей и рассуждений, забудьте о своем теле и не фиксируйте сознание ни на чем. В этом случае когда сознание посетит ваше тело, оно будет работать безупречно и выполнять свои функции без промедления.»

«Правильное сознание не остается в одном месте. Это сознание, которое охватывает все тело и личность. Смущенное сознание сосредоточивается в одном месте и застывает».

В следующих строчках Ягю Мунэнори легко распознать описание принципа калейдоскопа:

«Предположим, на тебя один за одним нападают десять человек. Если после отражения первого удара сознание не задерживается на полученном впечатлении, но переходит с одного на другого, оставляя каждого сразу после того, как ты справился с ним, сможешь справиться с десятью противниками. Хотя сознание работает десять раз — по одному на каждого противника, если оно ни на ком не задерживается и переключается поочередно на каждого, сможешь взять верх.».

При попытке психотехнической интерпретации подобных текстов возникают трудности отнесения к категории аналогичных или гомологичных состояний и техник. В данном случае техника, явно аналогичная дКВ, переводится из сакрального — буддийского — в технологический контекст — повышение эффективности и выживаемости в условиях ведения боя. Техника формирования «не-сознания», т. е. состояния, тождественного или близкого к дКВ, наслаивается на обычное состояние бодрствования (как и в наших дКВ-технологиях) и ведет к состоянию дКВ в действии. Поэтому мы можем говорить о гомологии приемов и состояний.

Примером аналогичных техник является использование КВ- и дКВ-стратегий в психотехнологиях и йоге.

2.13. Концентративная и деконцентративная стратегии.

Успешно выполненный психотехнический прием изменяет актуальное психическое состояние. Новое применение того же или иного приема переводит психику в новое состояние. Некоторые психотехнические приемы выводят психику за пределы обычных состояний, нормативных для данной культуры и необходимых для жизнедеятельности. Некоторые из этих ненормативных (в том числе и сверхнормативных) состояний мимолетны, но есть и пространство стабильных состояний, лишенных значения культурной нормы и потому называемых измененными. Терминологические границы между понятиями «психические состояния» и «состояния сознания» до сих пор окончательно не установились и зачастую эти термины используются как синонимы. Мы будем использовать термин «психические состояния» для характеристики вариаций и различий в рамках одного класса нормативных состояний. Для выражения же принципиальных различий между классами состояний, и, тем более, различий между нормативными и ненормативными состояниями, будем говорить о «состояниях сознания», сознавая зыбкость терминологических границ и, самое главное, отсутствие фундаментальных работ по их различению.

Говоря о принципиальных различиях, мы должны ввести своего рода масштаб состояний. Нам известно три нормативных состояния, необходимых и достаточных для сохранения жизнедеятельности и адекватного поведения человека в течение его жизни — бодрствование, сон со сновидениями (быстрый сон) и сон без сновидений (медленный сон). Различия такого же масштаба и будем называть различиями между состояниями сознания, а меньшего — различиями между психическими состояниями. Состояния сознания, не совпадающие ни с одним из трех нормативных состояний, будем называть измененными состояниями сознания.

От каждого психотехнического приема идут траектории изменения психических состояний вплоть до измененных состояний сознания. Эти траектории формируются последовательным применением тех или иных приемов.

Сравним психотехнические траектории, идущие от концентративных и деконцентративных приемов.

Нам нужно определить то начальное состояние сознания, к которому применяется и КВ и дКВ. Существует множество классификаций состояний сознания. Мы воспользуемся классификацией, данной Вьясой во «Вьяса-бхашья» — комментариях к «Йога-сутра» Патанджали.[20] Для нас она обладает особой ценностью, поскольку состояния сознания рассматриваются как соотнесенные со ступенями сосредоточения.

Комментируя первый афоризм Патанджали, Вьяса пишет:

«Йога есть сосредоточение, которое выступает свойством сознания на всех его ступенях. Ступени сознания: блуждающее, тупое, произвольно направленное, собранное в точку, остановленное».

Т. о., рассматриваются пять состояний сознания:

Ksipta, «блуждающее», рассеянное, беспокойное, спонтанно направленное на внешние объекты, нестабильное, с преобладанием энергетического (radjas) компонента;

Mūdha, «тупое», «ослепленное», направленное на все объекты одновременно без их различения и выделения преимущественных, с преобладанием инерционного (tamas) компонента;

Viksipta, «произвольно направленное», «рассеянное», «разбросанное», избирательно и относительно стабильно направленное на определенный объект, но непрестанно прерываемое и сменяющее свой объект;

Citta-ekāgratā, «собранное в точку», реализуемое посредством преодоления процесса спонтанной избирательности (т. е. состояния vikşipta), стабильно направленное на объект и “высвечивающее» его, “как он существет в реальности”, достигшее предела избирательности;

Niruddha, «остановленное», остановленное на самом себе, прекратившее свое развертывание.

Естественно, здесь напрашиваются сопоставления. Ksipta, исходное, неорганизованное состояние сознания может перейти либо в vikşipta (чему в нашей системе соответствует начало движения к КВ), либо в mūdha (начальная фаза дКВ). Т. о. траектория последовательных изменений исходного состояния сознания разветвляется. Дальнейшее движение по концентративной ветви приводит к citta-ekāgratā (глубокой КВ, при которой в поле внимания остается только один объект), а по деконцентративной — к состоянию, аналога которому в тектсе Вьясы нет, к состоянию, в котором внимание полностью распределено по всему полю восприятия без выделения преимущественных объектов, но в котором инерционный компонент замещен энергетическим. Поле восприятия превращено в фон, который является единственным “объектом” сосредоточения. Это не состояние citta-ekāgratā, поскольку фон не обладает характеристиками дискретного объекта, но и не состояние niruddha, поскольку предмет сосредоточения — фон — обладает качественной определенностью, этостью, и этим он отличается от множества других фонов.

Дальнейшее углубление и КВ и дКВ приводят к одинаковому результату — состоянию niruddha. В первом случае внимание утрачивает единственный объект КВ и переходит к КВ на чистом сознании, во втором дКВ переходит к основе всех фонов — чистому сознанию. Но и это не предел. Чистое сознание либо включает в себя возможности появления новых организованных структур и соответствующего им фона, либо нет. Этому соответствует «самадхи с семенем» и «самадхи без семени».

Однако КВ и дКВ и йогическая техника сосредоточения включены в различные контексты. Йога преследует не технологические цели, а сакральные. Реальные процедуры в йоге сопровождаются многочисленными приемами, позволяющими не упускать из виду трансцендентные цели, ничего общего не имеющие с прагматическими задачами психотехнологий. Поэтому здесь не идет речь о гомологиях. Состояния аналогичны, но они порождаются совершенно иной цепочкой приемов, формируются на базе различных классов состояний, получают различную интерпретацию и переходят состояния, которые нельзя отождествить.

2.14. Деконцентрация и ясное сознание.

Достижение ясного сознания является одной из главных задач человеческой жизни. ДКВ можно использовать как инструмент (отнюдь не единственный) решения этой задачи, по меньшей мере, в двух аспектах.

Во-первых, дКВ выступает как «очиститель» сознания от дискретных организованностей и других его содержаний, т. е. как одна из психотехник «cittavŗ̣ittinirodhah» (см. выше). ДКВ разрушает организованные психические структуры и тем самым «лишает работы» психические механизмы, ответственные за искажения и вытеснения различных содержаний сознания. ДКВ, подавившая работу искажающих механизмов, высвобождает единственный неискажающий механизм — рефлексию (в сильном, психонетическом значении этого термина), т. е. прямое неискажающее наблюдение содержаний сознания. Но это и есть признак ясного сознания, позволяющего наблюдать все вновь появляющиеся содержания, искажающие и замутняющие сознание, не подпадая под их влияние. Ясное же сознание позволяет прямо, без искажений формировать продукты волевой активности. Однако ясное сознание сохраняется лишь при условии постоянного приложения усилий, направленных на его поддержание. Поддерживается же оно рефлексией и целенаправленно применяемой дКВ, выявляющей и сдерживающей работу искажающих механизмов психики.

Во-вторых, дКВ-операции изменяют статус логики. Ясное сознание обеспечивает прямое усмотрение реальности. Потребность в логике возникает при необходимости обнаружить скрытые содержания, не доступные прямому восприятию и погруженные в фон, и при появлении содержаний, не доступных прямому наблюдению, рефлексивному восстановлению и прямому волевому управлению.

Ясное сознание возможно только как объемное сознание, включающее в себя одновременно и полюс результатов чистой рефлексии, и полюс результатов искажающей обработки этих результатов; полюс чистых смыслов и полюс их формального и конвенционального выражения; полюс начальных целеполаганий и волевых импульсов и полюс их реализации в реальных средах.

Ясное сознание с неизбежностью должно быть объемным, но объемное сознание не обязательно должно быть ясным.

Глава 3. Деконцентрация, фоновые восприятия и фоновое мышление

3.1. Внутренний энергетический фон.

Каждому человеку знакомо чувство общего тонуса. Частично оно связано с тонусом скелетной мускулатуры и гладких мышц стенок сосудов. Однако можно почувствовать прилив сил и в состоянии глубокой мышечной релаксации, и в состоянии повышенного тонуса мышц и сосудов. Чувство тонуса довольно неопределенно, оно носит не локальный, а общий, фоновый характер. Эти особенности восприятия психофизиологического тонуса дают возможность использования техники дКВ для его оценки и целенаправленного формирования и использования. В силу того, что тонус осознается как соматическое переживание, исходным звеном для его локализации и управления может служить соматическая дКВ.

Объемная соматическая дКВ позволяет, помимо фиксации множества точечных ощущений выделить и фиксируемый «между ними» фон, который субъективно трактуется как характеристика психофизиологического или энергетического тонуса. Восприятие соматического фона двойственно. С одной стороны, фон качественно окрашен, он, как часто говорят испытуемые, по разному «звучит». С другой стороны, выделение «энергетической» составляющей позволяет произвести своего рода количественную градацию фоновых переживаний. Динамика качественных характеристик позволяет использовать внутренний фон в качестве одного из моментов в техниках выявления слабых и скрытых признаков. Количественная же сторона позволяет субъективно оценить большую или меньшую энергетичность, способность к выполнению тех или иных объемов работы и т. д. Эта характеристика оказывается достаточно важной при оценке влияния тех или иных событий, характеристик окружающей среды и психотехнических приемов на уровень мобилизации организма.

3.2. Внешний энергетический фон.

Опыт переживания соматического фона как энергетической характеристики может быть перенесен и на плоскостную тактильную дКВ. В этом случае возникает переживание внешнего фона, который является характеристикой уже не только собственного состояния оператора, но и внешней среды. Внешняя среда начинает восприниматься как недифференцированное единое целое, внешний фон, в формирование которого вносят свой вклад не только явно различимые, но и слабые и скрытые признаки. Вероятно, спонтанное формирование внешнего фона является основой чувства опасности, возникающего в экстремальных условиях и способствующего более эффективному выживанию.

Возможность восприятия внешнего энергетического фона была открыта Г.Наумовой. Как это часто бывает, этот феномен явился следствием буквального исполнения неправильно понятой инструкции при выполнении упражнения на выделение внутреннего энергетического фона.

Подобно внутреннему энергетическому фону, внешний фон позволяет оценить энергетические характеристики окружающей среды, их соотношение с такими же характеристиками внутреннего фона, и, следовательно, направленность взаимодействия организма и среды, т. е. оценить, что определяет динамику событий и навязывает свое управление событийными процессами — организм или среда.

Тонкое различение колебаний внешнего энергетического фона используется в наиболее распространенных методиках развития способностей восприятия подпороговых (субсенсорных) стимулов. Часто эти методики путают с развитием экстрасенсорных восприятий. Их отличие друг от друга определяется разной природой признаков, выявляемых в актах ССВ и ЭСВ. Механизмы субсенсорного восприятия позволяют выявлять слабые признаки, т. е. признаки в принципе доступные выделению из окружающей среды при помощи используемых перцептивных систем, но не воспринимаемые либо по причине недостаточной чувствительности сенсорных рецепторов, либо из-за ограниченной пропускной способности каналов передачи воспринятой информации, либо вследствие маскирующего действия различных помех. Акт ЭСВ является обнаружением скрытых признаков, т. е. признаков, которые в принципе не могут быть обнаружены с помощью существующих систем восприятия по причине их удаленности, экранирования или отсутствия специализированных рецепторов.

Основания для их смешения, тем не менее, есть. Субъективно феноменология ССВ такая же, что ЭСВ. Воспринимается семантика признака, его место в более общей системе, но не его «синтаксис» — формальные характеристики. В любом случае, экстрсенсорное восприятие является лишь разворачиванием в сознании подпорогового восприятия. Подпороговый характер восприятия не позволяет установить модальность и формальные признаки стимула, поскольку они растворены в фоне. Нужна специальная процедура извлечения стимула из фона. Но вначале следует овладеть техникой фиксации малейших колебаний фона.

3.3. Восприятие слабых и скрытых признаков (суб- и экстрасенсорные восприятия).

ДКВ, разрушая организованности поля восприятия, производит своего рода “дегештальтизацию”. Слабые признаки выходят из-под маскирующего воздействия гештальтов и могут быть выявлены как в качестве отдельных элементов, так и в составе новых организованностей.

Ближайшим аналогом этого явления (но не гомологом!) может служить парадоксальная фаза парабиоза. Согласно концепции Н.Е.Введенского, повреждение участка нерва различными агентами (или ослабление или повреждение организма в целом) ведет к состоянию низкой лабильности, когда вначале снижается способность адекватной реакции на раздражители различной силы, затем, в уравнительной фазе, нерв (или организм в целом) одинаково отвечает и на сильные и на слабые стимулы. Затем наступает парадоксальная фаза. В этой фазе физиологическая реакция организма на раздражители различной силы извращается — на более слабые стимулы следует более сильная реакция.

Глубокая дКВ ведет к «остановке внутреннего диалога» — сворачиванию сложных организованностей сознания в более простые, высокоэнтропийные формы вплоть до однородного фона. Таким образом в поле внимания остается лишь один объект — фон, в котором «растворены» все дифференцированные признаки, в том числе слабые и скрытые. Их наличие или отсутствие влияет на «звучание» фона, несмотря на то, что при обычном восприятии эти признаки не фиксируются как отдельные выделенные стимулы. В том случае, если дКВ производится по идентичным объектам, их «звучание» становится одинаковым, однако если в один из внешне идентичных объектов вводится дополнительный, но не воспринимаемый в данных условиях, признак, то «звучание» меняется. Примером может служить стандартная задача выявления магнита, скрытого в одной из нескольких одинаковых на вид коробок. Если фоновые восприятия коробок до помещения в одну из них намагниченного железного бруска не различаются, то после этой процедуры одна из коробок изменит свое «звучание».

Использование этого феномена в практических задачах возможно, однако для достижения успеха требуется достаточно сложная система подготовки.

Для формирования реальных навыков восприятия слабых и скрытых признаков с использованием приемов дКВ необходимо разрушить организованности как поля восприятия, в котором отражается изучаемый объект, так и поля восприятия, при помощи которого оценивается наличие и характер искомых признаков. Уровень дедифференцировки, энтропийности этих двух сред должен быть примерно одинаковым. Признак, скрытый в неопределенном поле, должен отразиться в столь же неопределенном поле, но другой модальности. Только наличие модальных различий позволяет выявить растворившийся в общем фоне признак. В самом деле, слабый или скрытый признак уже модулирует собой качественную характеристику однородного фона и его местоположение может быть выявлено только при реакции такого же неопределенного, но иного фона. А таким иным фоном может быть только фон поля восприятия иной модальности.

Общая схема процедуры выявления скрытого признака может быть представлена следующим образом:

1. Производится визуальная (или иная, но с переносом основных характеристик визуальной) дКВ по полю восприятия, в котором находятся объекты, некоторые из которых содержат искомые, но не обнаруживаемые другими методами признаки.

2. Параллельно самим оператором, производящим процедуру выявления, формируется соматическая дКВ

3. Сохраняя дКВ, оператор сканирует визуальное поле, отмечая различия в колебаниях «звучания» соматического фона, его различные состояния.

Колебания соматического фона лишь отражают сам факт наличия скрытого признака. Важно набрать запас этих состояний фона, научиться их различать и сопоставлять их с заданными признаками. Это не означает, что можно построить своего рода словарь, переводящий заданные признаки на язык фоновых состояний. Построить таблицу прямых однозначных соответствий элементов перечня скрытых признаков «А, В, С» элементам перечня фоновых состояний «Х, Y, Z» невозможно. Состояние фона есть интегральная характеристика всего перцептивного поля как целостной единицы. Каждый раз одному и тому же скрытому признаку будут соответствовать несовпадающие друг с другом комплексы колебаний соматического фона, зависящие от наличия множества других скрытых стимулов, растворенных в визуальном фоне.

Поэтому структурным элементом техники выявления скрытых признаков является не установление прочных соответствий Х А, Y В иZ С, а процедура развертывания X в А,Y в В, Z в С. Подробно процедура развертывания описана во «Введении в психонетику».

3.4.Фоновое мышление — постановка вопроса.

Мышление современного человека отличается от мышления античного, древнеиндийского или средневекового человека. Более того, оно отличается и от мышления 18-го столетия. С точки зрения 20-го века в этих типах мышления наличествует слишком много иррациональных и неосознанных компонентов. Современное мышление является продуктом длительной культивации и рафинирования, которые очистили его от всего, что не поддавалось формализации, в том числе и от образных, оценочных и символических содержаний. В результате мышление приобрело исключительно линейно-дискретный характер и под мышлением сейчас (явно или неявно) понимается лишь те его формы, которые могут быть формализованы. Однако, сталкиваясь с феноменами, для работы с которыми явно недостаточно существующих мыслительных средств, резонно задуматься и о противоположном процессе, процессе не обеднения, а расширения мышления.

Если возможны организованные процедуры, позволяющие осуществить перевод фоновых (бессознательных, подпороговых) восприятий в осознаваемую “фигуративную” форму и если при этом из окружающей среды извлекается дополнительная информация, которая не может быть извлечены другими способами, то естественно поставить вопрос, возможна ли проекция фоновых процессов и фигуративно-фоновых переходов на область мышления. По сути дела, мышление является проекцией перцептивных процессов, протекающих в центральном поле зрения. Терминам здесь соответствуют единичные восприятия, определениям — акты гештальтизации, суждениям и выводам — сложные ассоциации фигур, значениям истинности — наличие, отсутствие, неопределенность или неопознаваемость тех или иных визуальных фигур, логическим парадоксам — перцептивные парадоксы вроде “невозможных” фигур и т. д. Однако до сих пор еще не построены логические соответствия перцептивному фону или визуальным феноменам за пределами поля зрения. Восприятия и переживания фона как специфического объекта, хотя и отражены в различных теоретических конструкциях, тем не менее, не представлены в самом аппарате мышления. Это обстоятельство во многом объясняет, почему при рассмотрении бессознательных или континуальных областей психики понятия зачастую заменяются образами и метафорами, а логическая реконструкция — амплификацией.

Когда мы говорим о мышлении, подразумевается, что речь идет о преобразовании по определенным правилам неких структур в иные, причем это преобразование отражается в определенном тексте. Но текст всегда погружен в контекст, позволяющий однозначно понять текст. Ясно, что тексту соответствуют последовательности актов дискретного мышления, а контексту — фон.

Фоновое континуальное мышление отличается от дискретного мышления. Операции дискретного мышления представляют собой горизонтальные переходы от одного дискрета к другому. Фоновое же мышление оперирует не отдельными дискретами-объектами, а всей континуальной средой, в которую эти дискреты погружены, как единым целым. Это означает (с точки зрения субъекта), что одно состояние среды при выполнении фоновых мыслительных операций переходит в другое без фиксации в сознании (а значит, и в знаковой среде) отдельных цепочек дискретных переходов, а затем, при необходимости, из среды могут «выпадать» отдельные дискретные результаты. От интуиции такой процесс отличается тем, что он протекает в видимых слоях сознания, подконтролен и обратим.

Фон континуален по своей природе. В силу своей принципиальной недифференцированности, он в большей мере выявляет чисто семантические аспекты, по сравнению с миром дифференцированных восприятий. Обычно фигуры восприятия служат средством фиксации значений. Но фон нефигуративен, он является формально неопределенным и потому здесь отношения меняются — значения становятся способом фиксации состояний фона.

3.6. Фоновое мышление: отличия от дискретного.

После того, как фон становится единственным объектом восприятия, он уподобляется среде-растворителю, в которой исчезают все организованные фигуры-восприятия. Если мы введем в поле восприятия при сохранении состояния дКВ новые элементы, то это введение не будет фиксироваться как локальное событие, но, тем не менее, приведет к изменению фона как единственного доступного наблюдению сегмента реальности.

Но возможен и дальнейший процесс — выделение из общего фона новых, проникших в него “нелегально” фигур. При этом процессе выделенные новые фигуры подвергаются трансформации: при выделении их из фона мы получим новые структуры — результат воздействия целого на включенную в него фигуру. В этой возможности проследить влияние контекста на включенные в него элементы текста, влияние, которое нельзя вывести из других организованных текстовых структур, а также в возможности выявления и представления в организованной форме скрытых, не представленных в явленной форме до начала акта фонового мышления признаков, и состоят преимущества фонового мышления. Собственно, задачи фонового мышления — это представление контекста в доступной осознанию форме и выявление скрытых текстов.

Одним следствий введения понятия фонового мышления, т. е. активного и целенаправленного использования закономерностей, определяющих соотношения поля организованных дискретных фигур и фона, является переопределение термина «состояние».

В дискретном мышлении под состоянием системы подразумевается совокупность значений ее параметров в данный момент, выделенных тем или иным образом. Если значения параметров совпадают, то и состояния считаются идентичными. Однако это понимание состояния игнорирует фон, как неотъемлемую характеристику любой системы. Вместе с тем, его колебания могут не отражаться на значениях выделенных параметров.

Интуитивное различие между категорией состояния и совокупностью значений параметров отражается и в языке многих исследователей. Часто говорят о совокупности параметров, отражающих состояние системы, подразумевая, что состояние есть нечто иное, нежели совокупность дискретных значений.

Среди бесчисленных определений термина состояние часто встречается указание на его интегративный и фоновый характер. Так, в словаре «Психология»[21] читаем: «Внутренне наблюдаемое С. — это зафиксированное сознанием субъекта на определенный момент времени интегральное ощущение благополучия (неблагополучия), комфорта (дискомфорта) в тех или иных подсистемах организма или всего организма в целом».

Поскольку фон более насыщен информацией, которая может быть выявлена посредством процедур фонового мышления, по сравнению с множеством параметров, отражающих состояние системы, то естественно под состоянием системы подразумевать качественное значение ее фона, как унитарной результирующей всей совокупности как выделенных, так и не выделенных, и принципиально не выделяемых параметров.

3.8. Деконцентративное мышление.

Переход к фоновому мышлению становится понятным через рассмотрение самостоятельного и самодостаточного феномена деконцентративного мышления, которое по отношению к линейно-дискретному и фоновому мышлению может рассматриваться как промежуточный феномен, в котором сохранены моменты и дискретного и фонового мышления.

Деконцентративное мышление соотносится с линейно-дискретным так же, как деконцентративное восприятие объекта соотносится с последовательным концентративным его изучением по отдельным частям или признакам. Последовательное восприятие предполагает переход от одной части зрительного поля, выделяемого как фигура, к следующей. Деконцентративное — одновременное восприятие всех частей с возможностью практически мгновенного выделения из поля зрения заданной фигуры. При фоновом восприятии мы в состоянии выделить не только те фигуры, которые актуально присутствовали в восприятии до начала деконцентративного процесса, но и те, которые содержались в поле восприятия лишь потенциально.

Линейно-дискретное мышление может быть представлено как цепочка последовательных преобразований неких исходных структур в иные посредством применения к ним определенных фиксированных правил этих преобразований. Заметим при этом, что, как показал в своих работах Г.Смирнов,[22] неэксплицируемой базой для линейно-дискретного мыслительного процесса являются определенные объекты, которые могут трактоваться как единый объект-связь. В нашей трактовке фон и является таким объектом-связью.

Для того, чтобы линейно-дискретное мышление осуществилось, необходим начальный перечень исходных объектов и правил их преобразования, на основе которых и строится цепочка, ведущая к конечному результату-выводу.

Деконцентивное мышление предполагает одновременную фиксацию исходных суждений и всех используемых правил и мгновенное преобразование всей конфигурации в конечный вывод. Деконцентративный мыслительный акт распадается при этом на четыре фазы:

— экспозиция — акт начальной дКВ по всем исходным структурам (суждениям и правилам);

— деэкспликация, растворение в фоне дискретных правил;

— преобразование дискретных суждений в соответствии с деэксплицированными правилами — теперь преобразования производятся не в соответствии с набором правил, а соответствии с единственным правилом-фоном и должны содержать элементы, связывающие суждения с этим единственным «правилом»;

— преобразование исходной ситуации в конечный вывод.

Рассмотрим работу деконцентративного мышления на примере решения логических задач. Группе испытуемых, овладевших приемами деконцентрации и сумевших перенести эти приемы на область мышления предлагалась простая задача, заимствованная из книги Рэймонда М. Смаллиана «Принцесса или тигр».[23]

В трех комнатах помещены принцесса и два тигра, причем в каждой может находиться либо принцесса, либо один тигр. На двери каждой комнаты висит табличка с надписью. Табличка на двери, за которой находится принцесса, говорит правду, из двух других надписей, за которыми находятся тигры, по меньшей мере одна является ошибочной. Таблички имеют следующий вид. 1-я комната: «тигр сидит в комнате 2»; 2-я комната: «тигр сидит в этой комнате»; 3-я комната: «тигр сидит в комнате 1». Нужно узнать, где находится принцесса.

Здесь исходными утверждениями являются надписи на табличках. Эксплицированные правила:

— «табличка на двери с принцессой говорит правду»;

— «из двух других надписей по меньшей мере одна является ошибочной».

Последовательность линейно-дискретных суждений:[24]

«Поскольку табличка на дверях комнаты, где находится принцесса, говорит нам правду, то, значит, принцесса никак не может оказаться в комнате 2».

«Если бы она находилась в комнате 3, то все три исходные утверждения были бы истинными, что противоречило бы условиям задачи, согласно которым по крайней мере одно из трех приведенных утверждений должно быть ложным».

«Следовательно, принцесса находится в комнате 1».

Приведем теперь типичный самоотчет о решении задачи с использованием деконцентративных мыслительных актов (речь идет не о логике, а внутренней феноменологии деконцентративного мышления):

«Внимание распределилось по всем трем утверждениям и они одновременно удерживаются в поле внимания с их значениями.

Эксплицированные правила растворяются в фоне и фон приобретает определенное качество, соответствующее совокупности правил, а вся система утверждений входит в определенное состояние.

Истинность или ложность утверждения кодируется состоянием локального фона, из которого выделен текст табличек — ярким свечением таблички при истинности надписи на ней, а ложность — серым ее цветом, искомая же принцесса — красным цветом.

Свечения табличек накладываются друг на друга одновременно во всех возможных сочетаниях. Ощущение внутреннего дискомфорта.

Внезапно выделяется только один набор свечений, воспринимаемый как комфортный, противоречивые свечения устраняются и устанавливается стабильная картинка: светятся (являются истинными) 1-я и 2-я таблички, при этом 1-я табличка светится еще и красным светом.»

Сами описания акта результирующего деконцентративного мышления достаточно вариативны — от конкретных образов до весьма туманных метафорических описаний. Общим ключевым моментом описаний является облегчение от заключительного преобразования картинки и уверенность в истинности возникшего решения. Встает вопрос о гарантиях истинности полученного таким путем решения.

Строго говоря, истинность суждения проверяется не соответствием реальности, а соответствием правилам вывода. И в случае деконцентративного мышления истинность должна заключаться в соединении проверяемого соответствия правилам и субъективного усмотрения истинности решения. Правильность решения подтверждается тем же непосредственно переживаемым чувством истинности решения, что и после совершения линейно-дискретных актов, и оно не более иррационально. Вопрос лишь в признании легитимности тех или иных непосредственных усмотрений. Если фон представлен в языке в той же мере, что и дифференцированные дискретные структуры, то апелляция к «фоновым усмотрениям» столь же справедлива, как и к прямым усмотрениям соответствия выводов базовым законам логики. Но для того, чтобы прямые фоновые усмотрения были приняты в качестве столь же легитимных, что и прямые дискретные усмотрения, необходимо в логический аппарат ввести соответствующие корреляты.

Из конкретных самоотчетов мы должны извлечь некоторое общее правило совершения деконцентративных мыслительных актов. Это правило с неизбежностью эмпирично, поскольку деконцентративная логика не обзавелась еще собственным формализованным аппаратом. Вместе с тем это правило абстрактно и получает конкретное наполнение (вроде приведенного выше) в зависимости от индивидуальных особенностей оператора. В общем виде оно звучит так:

1. На плоском поле выстраиваются посылки и одновременно фиксируются в сознании тексты и их содержания (предварительная дКВ).

2. Между посылками устанавливаются статичные отношения, переживаемые как напряжения в семантическом поле.

3. Напряжения переводятся в фон и фон фиксируется вниманием по критерию напряженности.

4. Формируется параллельное имагинативное пустое поле, лишенное напряжений, которое фиксируется вниманием наряду с предыдущим полем (расширение дКВ).

5. Между полями формируется соединяющая их линия и в состоянии дКВ фиксируется перепад напряжения от первой конфигурации до нуля.

6. Применяется принцип калейдоскопа: формально-семантическая конфигурация преобразуется в новую по линии снятия напряжения.

7. Новая конфигурация в имагинативном поле представляет собой решение задачи.

Понятно, что приведенное правило не является логическим. Оно является предписанием оператору, совершающему акт дКВ-мышления.

С точки зрения деконцентративного мышления любая задача есть частично эксплицированная ситуация, части которой растворены в фоне. В обычной логике ставится задача по «всплывшим» из фона частям ситуации восстановить ее целиком, используя набор дискретных операций. Задача деконцентративной логики — извлечь из фона всю ситуацию целиком и единомоментно.

Здесь деконцентративная логика по отношению к обычной делает шаг назад. Если обычная логика создает текст, описывающий текст, и решает задачу в дубликате текста, делая вывод по отношению к исходному тексту же, то дКВ-логика возвращается от описания текста к исходному тексту. Остается сделать шаг от текста, описывающего реальность к самой реальности. Этот шаг делает фоновое мышление, которое если и не преодолевает изображение реальности, то преодолевает фильтр, отсекающий фоновые составляющие изображения, и приближается к реальности в еще большей степени.

Мы прикасаемся к неявному пафосу дКВ. ДКВ есть начальное средство организации контрпроцесса в двух контекстах: в контексте обращения основного организмического процесса (ООП) (см. «Введение в психонетику») и в контексте преодоления изображения. Эта тема — преодоление изображения постепенно становится доминирующей в современном интеллектуальном поиске. Доминирующей не в смысле распространенности, а в смысле важности этой темы. Эта тема — главная доминанта произведений Кастанеды. Примечательно, что начальная психотехника, описываемая им как введение в его философское поле, имеет много общего с представленной нами техникой дКВ.

3.9. Концетуальные эквиваленты перцептивного фона.

Что же, собственно, «усматривается» и в ходе концентративных линейно-дискретных, и в ходе деконцентративных мыслительных актов? И в том и в другом случае прямому усмотрению подлежит наличие или отсутствие рассогласования между значением текста и контекста, в который он погружен, между значениями дискретных структур и общим состоянием системы, понимаемым в том смысле, в котором термин состояние был рассмотрен выше. Вот этому-то состоянию и должен быть найден соответствующий вначале концептуальный, а затем логический эквивалент.

Этот концептуальный эквивалент построен в упомянутых выше работах Г.Смирнова.[25] Логика его рассуждений такова. Условием теоретической реконструкции целостного объекта и любого мыслимого единства является введение особого конструкта — единого объекта, который может быть задан только посредством круговой процедуры взаимоопределения его свойств. Единый объект неявно предполагается лежащим в основе конструирования любого множества, мыслимого как единство. Единый объект, объединяющий независимые друг от друга элементы в единое целое называется объектом-связью. Объект-связь задает пространство как сумму мест, в которых располагаются элементы множества.

Многообразие элементов множества становится совокупностью, будучи помещенным в пространство как сумму мест. Совокупность членится на элементы. Элемент совокупности — это то, что занимает определенное место в пространстве символов и характеризуется той определенностью, видом, которым обладает символ. Пространство как сумма мест есть то, посредством чего объекты объединяются в единство, вид символов — то, что они есть. Полная совокупность — объект, включающий в себя как сумму мест, так и многообразие исходных объектов.

В математике в качестве множества рассматривается не полная совокупность, а частичная — только множество. Сумма мест — объект-связь — не включается в состав множества. В силу того, что сумма мест не рассматривается в качестве отдельного компонента, аппарат ее полагания не развит. Сумма мест — как бы фон по отношению к множеству. Тем не менее, этот фон предопределяет компоновку множества как частичной совокупности. Как только система мест становится выявленной, описанной в дискретных символах, она теряет свое качество и становится одним из элементов множества. В теории множеств, игнорирующей систему мест — фон множества, любые два множества, содержащие одно и то же исходное многообразие объектов, считаются равными. Однако введение концептуального аналога фона заставляет различать полные совокупности, совпадающие по перечню элементов, но различающиеся по системе мест. Эти различия систем мест могут рассматриваться как аналоги различных состояний фона.

Таким образом, Г.Смирновым введен концептуальный эквивалент фона и его состояния. Остается ввести его логический эквивалент. Тут же возникает первая трудность: этот эквивалент допускает над собой лишь операцию номинации. Значит, должны быть проименованы все множества возможных значений дискретных составляющих системы и континуум имен состояний фона. Чувству согласования тогда соответствует совпадение имени множества данных значений и имени непосредственно воспринимаемого состояния фона.

3.10. Механика фонового мышления.

Если деконцентративные мыслительные акты производятся как операции и с дискретами и с фоном, то фоновое мышление базируется только на операциях с фоном. Фоновое мышление начинается с растворения в фоне всех исходных утверждений, всех контекстуальных трактовок этих утверждений и всех актуальных и потенциальных правил.

Мы не можем описать фон, его различные состояния и отличия от других фоновых объектов перечнем дискретных признаков. Мы можем дать им только имена, заключающие в себе все характеристики фона и растворенных в них дискретов, произвести акт номинации. Причем, в силу того, что эти имена не могут быть охарактеризованы никаким перечнем признаков, а значит в отношении них нельзя построить никаких суждений, к ним не применимы обычные логические операции.

Так же, как базой линейно-дискретного мышления является линейный концентративный перцептивный процесс, базой фонового мышления является глубокая дКВ с полным превращением исходного перечня объектов, утверждений и правил в однородный фон. Однако фон уже присутствует до начала процесса. Это логический контекст, в котором происходят фоновые операции. Именно в этом фоне-контексте и «растворяются» исходные данные. Тем самым происходит преобразование имени исходного фона в новое, определяемое «растворенными» дискретами. Эту операцию можно назвать операцией трансноминации. Необходимость в ней появляется только при формировании фонового мышления, поскольку для деконцентративного мышления было достаточно операций номинации и сопоставления имен дискретно-множественной и фоновой составляющих системы.

Трансноминация производится над фоном заданное число раз и, в результате, мы получаем новое имя фона, из которого могут быть выделены новые результирующие дискреты.

Попробуем представить себе как выглядит фоновое мышление с позиции наблюдателя, им не владеющего. Речь идет не о построении формализованной процедуры, позволяющей вычислять результаты трансноминации, а именн о представлении.

Представим себе простейшую систему S, состоящую по отношению к процедуре анализа А из двух элементов — p и q. Каждый из них может пребывать в состояниях 1 и 0. Т. о., по отношению к процедуре А система может пребывать в четырех состояниях: {11}; {10}; {01}; {00}.

Рассмотрим свои действия в отношении системы. Итак, у нас есть система S, представляющаяся до начала аналитической процедуры нерасчлененной целостной единице. Применение процедуры анализа А превращает S в набор двух элементов p и q (рис. 3.10.1.).

Но при этом еще и возникает фон, из которого выделены p и q. {p,q} представляет собой дискрет системы и может находиться в четырех состояниях. Произведем номинацию состояний: дадим имя красного цвета состоянию {p(1), q(1)}, лилового — {p(1), q(0)}, фиолетового — {p(0), q(1)} и синего — {p(0), q(0)}. Состояние фона соответствует состоянию системы в целом (рис. 3.10.2.). Если это значения (11), то фон является красным, (10) — лиловым и т. д.

«Растворяем» q со значением 1 в фоне. В состав фона вошел новый элемент и фон должен измениться. Но в какую сторону? Он не сможет принять имена лилового, фиолетового и синего, поскольку им соответствуют те значения p и q, которых сейчас нет. Значит, должна произойти трансноминация фона.

Какой это может быть цвет? Из рисунка видно: чем больше единиц в значении {p,q}, тем «краснее» система. Это значит, что признак (1) обладает «свойством красноты» по сравнению с (0). Из этого следует, что «растворение» (1) в фоне усиливает его «красноту». Учитывая упорядоченность цветовых имен, мы приходим к выводу, что естественным сдвигом за пределы красного при «растворении» q(1) будет красно-оранжевый цвет.

Рассмотрим теперь более слабые признаки, чем (1) и (0) — признаки p и q. Эти дискреты принимают значения 1 и 0, но сами по своей природе этими значениями не обладают. Однако, по отношению к фону, его «имени», определенное, хотя и более слабое отношение, чем их значения, они имеют. Продолжим наше образное «рассуждение».

Имена состояний упорядочены по цветовой шкале от красного (11) до синего (00). Промежуточным значениям (10) и (01) соответствуют промежуточные цвета — лиловый и фиолетовый. Причем, 10 (лиловый) ближе к красному, чем 01. Т. о., p по своей природе обладает дополнительной «краснотой» по сравнению с более «синим» q, хотя эти различия и не выявляются аналитической процедурой. Это означает, что если растворение в фоне q сдвинет фон в более красную (т. е. красно-оранжевую) сторону, чем состояние системы, то растворение p в значении 1 привело бы к еще большему сдвигу имени фона — он стал бы оранжевым.

Пусть теперь «растворенный» q меняет свое значение на 0. Это означает, что система перешла в состояние {10}, но это не отражается на наблюдаемом состоянии дискрета — p сохраняет значение (1), т. е. с точки зрения «имени фона», остается красным. Но фон меняется, отражая новое состояние системы — лиловое, а сам фон сдвигается в более «синюю» сторону вследствие более «синей» природы q, т. е., становится фиолетовым. Если же q выделяется из фона, то это приводит к согласованию состояния системы и ее фона — и система и фон становятся лиловыми (рис. 3.10.5.).

Мы провели некоторое «рассуждение». Однако оно не является доказательным, поскольку управляется не логическим, а образным мышлением и метафорическими ассоциациями. Тем не менее, оно убедительно. В нем есть непосредственно усматриваемая убедительность метафоры.

Но возможны и иные, не менее убедительные, образно-метафорические «рассуждения». Каждое из них задает свой тип правил обращения с фоном и может служить началом построения фонового мышления и сопряженного с ним отражения фонового мышления в знаковой среде. Впрочем, то же самое происходило и при разработке формального аппарата современной логики: кто-то впервые задал определенную форму логического вывода, кто-то задал формы записи, кто-то задал каноническую последовательность изложения логики.

Продолжим наше образно-метафорическое «рассуждение», отталкиваясь от предыдущего. Пусть теперь при наличии выделенного дискрета фон изменился вне шкалы «красное — синее». Это означает, что в фоне «растворились» дискреты, имеющие природу, отличную от природы шкалы «красное — синее», а процедура А их не выявила. Опознание «растворенных» дискретов зависит от наличия имен, расположенных по другим цветовым измерениям, в списке известных состояний дискретов других систем. Т. о., трансноминация отсылает нас к трем спискам: списку других систем, списку дискретов и континууму имен состояний этих систем. Если соответствующие имена обнаруживаются, мы можем опознать скрытый дискрет и его значение.

Если же соответствующего имени нет в списке, то обращаемся ко всему пространству имен, в нашем случае ко всему цветовому пространству. (Мы говорим о пространстве, а не о множестве имен, поскольку имена берутся не из списка дискретов, а из цветового континуума.) Найдя в пространстве имен выявленное нами новое имя фона, мы строим новый дискрет и его значения, которые соответствуют этому имени.

Пусть теперь фон изменится в пределах шкалы “красное — синее”, но вне списка заданных имен фона. Это означает, что растворенный в фоне скрытый дискрет, не выявляемый процедурой А, обладает той же природой, что p и q, т. е. извлечен из той же шкалы континуума, что p и q, и может принимать те же значения 1 и 0.

Подробная разработка проблем фонового мышления не является темой данной работы и мы ограничимся только приведенным выше беглым упоминанием этой темы.

Т.о., трансноминация, применительно к разобранному случаю, можно представить себе как операцию в заданном пространстве имен, в частности, в разобранных случаях «цветовых имен». Появление нового «цветового имени» дает возможность построить «линию» между прежним именем и новым. Тем самым мы получаем новый континуум имен. Разворачивание имен в структуры — психонетическая операция. Однако простейшие случае вроде разобранного доступны и на допсихонетическом уровне. В простейших случаях они производят впечатление банальных соответствий, однако многомерный и потенциально бесконечномерный характер цветовых пространств очень быстро выводит фоновое мышление к задачам, неразрешимым методами линейно-дискретного мышления и соответствующей ему обычной логики.

С психологической точки зрения, операция трансноминации может быть проведена лишь при условии сохранения фонового восприятия как единственного состояния, самоконтроля и управления движением фона (и, следовательно, его имен) непосредственно со стороны воли. Это сложная техника, которую следует отнести к категории психонетических.

3.11. Фоновое мышление: выявление неявных содержаний теоретических конструктов и фоновая аналитика

Мы разобрали, как возможна операция «растворения» в фоне дискретной структуры. Если мы перенесем это рассуждение на область конструирования теорий, да и вообще логически организованных текстов, то можно представить себе, как возможна деэкспликация тех или иных высказанных в явной форме оснований теории. Практический и теоретический интерес вызывает и обратная операция — выявление неявных положений той или иной концепции или теории, особенно в тех случаях, когда по мере развития теории, в ней появляются новые фигуры, имплицитно содержавшиеся в более ранних положениях.

Скрытые положения теории «растворены» в фоне. Что является фоном для разработчика теории? Очевидно, это среда сознания разработчика, в которой проводятся мыслительные, парамыслительные, имагинативные, интуитивные и прочие операции. Часть содержаний будущей теории имплицитно содержится в сознании и предопределяет ту форму, в которую отливаются первые положения теории, формулируются эксперименты и т. д. Если мы назовем эти содержания бессознательными, это не расширит наши возможности по глубокому пониманию теории и ее использованию, но сказав, что содержания растворены в фоне, и сопоставив экспликацию с «выпадением» из фона скрытых фигур, мы получим определенные операции, применимые к конкретным задачам.

Но эта задача чисто психологическая и необходимость в ней весьма сомнительна. Судя по всему объему публикаций, посвященных проблеме творчества, бессознательные (как говорится в большинстве из них), или фоновые (как сказали бы мы) содержания являются неотъемлемым компонентом творческого акта и их преждевременная экспликация может только затормозить или парализовать создание нового продукта.

Иное дело, когда речь идет о выявление фоновых элементов в тексте, т. е., в знаковой системе, достаточно отстраненной от автора. Выявление фоновых контекстуальных составляющих представляло бы практическую ценность, тем более, что эти объективно содержащиеся в тексте фоновые содержания далеко не всегда по различным субъективным причинам выявляются создателями теоретических продуктов.

Как только понятию фона придается операциональный смысл, появляется соблазн построить теорию, ассимилирующую другие психологические теории. В этом случае большая часть других теорий переистолковывается в терминах процессов “растворения” организованных фигур в фоне и выделение фигур из однородного фона. По крайней мере все теории, использующие понятие бессознательного поддаются такой ассимиляции, равно как и теории формирования автоматизированных навыков. Бессознательное интерпретируется как фон, а коллективное бессознательное как семантический континуум.

Прямым приложением разработки принципов фонового мышления может стать фоновая аналитика.

Оценка текущего состояния системы и прогноз динамики процессуальных систем осуществляются посредством двух принципиально различных процедур: причинно-следственного анализа и экспертной оценки. Экспертная оценка и является по сути своей элементом фоновой аналитики. Действительно, эксперт основывает свое заключение на основе исчерпывающего знания системы и проистекающего отсюда прямого усмотрения состояния системы и ее потенций. Экспертная оценка иррациональна, хотя и может быть подтверждена обычными аналитическими процедурами. Что чувствует эксперт, оценивая динамику системы? Конечно, он не держит в памяти все значения ее многочисленных параметров. Он держит некий результирующий итог.

Однако экспертному знанию может быть придан и рациональный характер, если оно будет выражено в категориях фонового мышления. Экспертное знание предстает как результат рациональной интерпретации состояния фона системы. Рациональная же интерпретация предполагает построение знаковой системы, общей для определенной группы людей. Сообщения, построенные в этой системе отправителем, однозначно расшифровываются получателем.

Стандартный анализ, выявляющий функциональные зависимости между дискретными параметрами и условия реализации тех или иных сценариев достаточно эффективен для прогноза следующего шага, но эффективность теряется при долгосрочном прогнозе и становится крайне низкой при попытках выявления скрытых (по отношению к аналитической процедуре) параметров, влияющих на развитие и функционирование системы. Эксперт же часто в состоянии дать реальный прогноз вопреки стандартным результатам.

С другой стороны, экспертная оценка недостаточно точна в деталях. Процент ошибок рациональной аналитики и экспертных оценок примерно одинаков, но касается разных сторон анализируемых процессов. Поэтому сочетание двух принципов позволяет добиться более сильных и достоверных результатов.

3.12. Фоновые воздействия.

Если возможен фоновый анализ и выделение из фона слабых признаков, то возможны ли фоновые воздействия на систему? Очевидно, что фоновое воздействие должно трактоваться как воздействия на фон системы, минуя ее дискретные структуры. Структура (т. е. упорядоченная совокупность фигур) и фон — понятия относительные. В любой системе есть определенные процедуры опознания «своих», т. е. принадлежащих системе, и «чужих», ей не принадлежащих, дискретов. Если посредством такой внутрисистемной процедуры нечто не может быть опознано ни как «свой», ни как «чужой» дискрет, это означает, что этот дискрет попросту не существует для системы и вливается в ее фон как скрытый (латентный) признак. Однако его растворение в фоне приводит к трансноминации фона и его рассогласованию с «дискретным именем» системы. Тем самым дискретная составляющая системы вынуждается к сдвигу в сторону нового «имени». Таков в самом общем виде механизм скрытого воздействия на систему. Собственно, в этом и заключается причина высокой действенности эриксоновского гипноза и манипулятивных воздействий нейролингвистического программирования.

Опознание скрытого воздействия не может быть произведено внутри системы средствами линейно-дискретного мышления и его техническими и процедурными проекциями, поскольку введенные в систему новые дискреты не опознанются как таковые. Создается иллюзия спонтанного или произвольного перехода системы в новое состояние. Подобное скрытое воздействие на систему может быть выявлено лишь за счет деконцентративных и фоновых процедур, в частности, за счет выявления опережающего изменения фона системы по сравнению с ее дискретной составляющей.

Глава 4. Деконцентративная активность

4.1. Преобразование дКВ-восприятий в дКВ-действие.

До сих пор дКВ рассматривалась нами как техника управления восприятием. Но деконцентрация может трактоваться не только как пассивное восприятие, но и как особым образом организованное действие. В этом случае ДКВ из перцептивного пространства переносится в пространство активности — двигательной, интеллектуальной, творческой. При этом должны быть найдены аналоги как технике начальной дКВ так и ее развернутым последствиям — переживаниям перцептивного и энергетического фона. В данном случае мы будем иметь дело с фоном активности — фоном-намерением, фоном-волевым-импульсом.

Подобно тому, как в перцептивной дКВ ключевым моментом является формирование фонового восприятия, в дКВ-действии центральным пунктом становится "фоновое целеполагание". Фоновое целеполагание является тем мостиком, который соединяет активность волевого импульса и реактивность результата его реализации.

Структура действия определяется планируемым результатом. Результат дан нам как некая единичность в противовес действию, расчлененному на множество частных действий. Обычное планирование действий, направленных на достижение результата, представляет собой процедуры обратного разворачивания во времени унитарного результата в систему дискретных предписаний и проводимых на их основе операций. При дКВ-планировании единичность результата переносится на фоновую составляющую сложного, расчлененного на ряд отдельных актов, действия.

Рассмотрим ситуацию подробнее. Волевой импульс дан нам как нерасчлененная активность, определенность которой придает ее семантическая составляющая. Однако при его разворачивании в план действия он дан нам как восприятие. Применение процедуры дКВ к плану действия дает возможность выделения фоновой составляющей этого плана. С этого момента фон становится фактором, регулирующим реализацию действия вне апелляции к дискретным составляющим плана. Фон приобретает качество активности и отдельные составляющие действия для сознания действующего субъекта растворяются в этом фоне. Подобный процесс происходит при формировании любого сложного навыка (вождения велосипеда или машины, слепой печати на клавиатуре и т. д.). Отличие этого процесса от результата применения дКВ лишь в одном: сложное действие, управляемое фоновой составляющей плана действия, не требует многократного повторения и рефлексии отдельных составляющих. Оно осуществляется сразу без предварительной тренировки. Но, конечно, это становится возможным только при наличии достаточно проработанного навыка дКВ.

4.2. Деконцентрация движений.

Обычно, наши движения представляют собой связные целостные двигательные паттерны, и расчленение их на множество не связанных друг с другом элементов ведет к формированию столь же богатого новыми возможностями хаоса, как и прецептивная дКВ.

Движения, производимые человеком, могут стать предметом дКВ трояким образом.

Во-первых, сложноорганизованное во времени движение может быть расчленено на несвязанные между собой элементарные движения. Этот вид дКВ сводится к переносу на пространство движений принципов аудио-дКВ и последующему применению принципа калейдоскопа (см. гл. «Принцип калейдоскопа») к последовательности движений. Движения начинают объединяться только тонким срезом времени, в который они попали. Элементарное движение той или иной части тела, которое попало в следующий срез уже никак не проистекает из предыдущего. Таким образом дКВ разрушает двигательные стереотипы и дает возможность построить новую развернутую во времени конфигурацию не прибегая к длительным тренировкам, направленным на формирование нового стереотипа.

Во-вторых, дКВ позволяет разделить одновременные, но выполняемые разными частями тела движения, разрушая связи между ними. Представление о сложности такого действия можно получить, повторяя вначале сложные движения (например, танцевальные) партнера, а затем, пытаясь воспроизвести движения разных частей тела двух-трех партнеров, выполняющих различные движения. В сложном движении, выполняемом одним человеком, единичные движения увязаны между собой в единый паттерн. Движения, выхваченные из различных паттернов, не составляют целостности, и потому попытка их одновременного выполнения лишь дезорганизует движение в целом. Перцептивная дКВ, включающая в себя и партнеров, чьи движения имитируются, разрушает и собственный и имитируемые паттерны. Новая совокупность движений порождает новый кинестетический фон, который берет на себя функции управляющего фактора.

В третьих, наконец, дКВ можно произвести по полю возможных движений. Это наиболее сложная форма активной дКВ. Представление о ней можно получить опираясь на опыт описанной ниже, в гл.6 дКВ, включающей в себя все возможные гештальты одного и того же перцептивного поля, т. е., дКВ, формирующей тотальное внимание. ДКВ по полю возможных движений разрушает не отдельные стереотипы, а стереотип как таковой, создавая свободное неорганизованное пространство движений, в которых можно выстроить любую сложную комбинацию движений не прибегая к специальному разучиванию.

Разрушая привычные связности, дКВ движений порождает возможность формирования совершенно новых паттернов движений, как адекватно отражающих состояние окружающей среды, так и совершенно с ней несвязанных. Для того, чтобы представить их практическое использование, достаточно напомнить примеры из текстов наставников дзен, приведенные в разделе 2.12.

??? — пропуск —???

Глава 5. Деконцентрация и объемное сознание

5.1. Точка зрения, плоскость зрения и объем зрения.

Точка зрения является метафорой концентративного процесса. Точка зрения означает выделение из целостной ситуации одного из ее фрагментов или аспектов в качестве ведущего. Точка зрения искажает реальность так же, как искажает ее и прямая перспектива в живописи, соотнося восприятие реальности с состоянием, положением или ситуативной ролью субъекта. Концентративный подход ведет к резкому преувеличению значения объекта концентрации.

Метафоры дКВ иные. Плоскостной дКВ соответствует проекция всех фрагментов и аспектов ситуации на “плоский экран” равномерного восприятия по всей иерархической оси — от перцептивного поля до поля идеологических или аксиологических конструкций — и уравнивание их значений. Это проекция постмодернистского подхода. Все аспекты и точки зрения воспринимаются как равноправные и равнозначные. Но плоскость зрения так же искажает реальность, как и точка зрения. По прежнему сохраняется соотнесенность восприятия реальности с состоянием (эгоцентричным или “постмодернистским”) воспринимающего субъекта.

Метафора объемной дКВ — восприятие всех аспектов ситуации такими, каковы они есть на самом деле. Объемная дКВ означает преодоление перспективного подхода, когда “ближнее” воспринимается “большим”, нежели “дальнее”. Однако, для того, чтобы объемная дКВ была полноценно реализована, необходимо превратить в объем и саму наблюдающую инстанцию. Такое превращение нельзя осуществить, соотнося наблюдающую инстанцию (как пассивный аспект «Я») с визуальным, тактильным или аудио- перцептивными пространствами, поскольку здесь вступают в силу ограничения самого аппарата зрительного или слухового восприятия. Но оно становится возможным в имагинативном пространстве.

Можно выделить по крайней мере две психотехнические линии превращения наблюдающей инстанции из точки в объем. Одна из них описана в многочисленных популярных пособиях по сосредоточению. Обучаемому предлагается глядя на какое-либо объемное тело, например, спичечный коробок, представить одновременно не только одну грань, но и две, смежные с ней. Причем представить не только в боковых проекциях, но так, как если бы зрительная ось была одновременно перпендикулярна их взаимно перпендикулярным поверхностям. Затем обучаемый постепенно переходит к одновременному представлению всех шести граней, т. е. как бы превращает свой воображаемый глаз в охватывающую весь коробок поверхность.

Обычно это вызывает большие затруднения. В этом случае обучаемому предлагается представить прямо перед собой два небольших светящихся круга и начать перемещать один из них вокруг головы, сохраняя другой на прежнем месте. Здесь важно преодолеть тот барьер, который возникает при размещении первого круга на оси, перпендикулярной расположению второго. Нужно «увидеть» перемещаемый кружок не спроецированным на переднее поле зрения, а находящимся в плоскости, перпендикулярной той, в которой остался неподвижный кружок. Затем кружок перемещается далее, в позицию, развернутую на 180 градусов по отношению к исходной, причем так, чтобы он снова не проецировался на переднее поле зрения, а переместился бы в позицию сзади. Если это удается, внезапно возникает переживания растяжения в кольцо исходной точки зрения, превращения зрительной оси в плоскость. После этого уже несложно представить одновременно четыре кружка спереди, сзади, сверху и снизу по отношению к точке наблюдения.

Навык, обретенный в этом упражнении, легко переносится на представление коробка изнутри с одновременным представлением всех его шести граней, после чего переход к внешнему восприятию, когда точка восприятия обращается в сферу, помещенную внутрь коробка, уже не представляет трудностей.

Но мы еще не получили объемного представления. Объемным оно становится лишь при совмещении этих двух представлений — изнутри и снаружи. Нет нужды говорить, что явным или неявным предусловием успешности этой процедуры является объемная дКВ по имагинативному полю.

Вторая линия основана на более сложном маневре. Объемное восприятие тела как актуальный факт дано нам при соматической дКВ. Все внутрителесные ощущения даны в объеме и остается только «привязать» визуальную модальность к соматическим переживаниям. Для этого необходимо в процессе дКВ-дедифференцировки довести полимодальную дКВ до уровня, когда теряются межмодальные перцептивные различия. В этом случае при возвращении к уровню соматической объемной дКВ необходимо наслоить на процесс дКВ-редифференцировки синестетические механизмы, переводящие соматические ощущения в их визуальные эквиваленты. Понятно, что объемное визуальное пространство, полученное таким способом, является не перцептивным, а имагинативным, что и необходимо для построения пространственной метафоры объемного сознания. Эта тонкая психонетическая операция требует, конечно, полного контроля над процессами внимания и эйдетического преобразования образов.

5.2. Деконцентрация во времени: длящееся настоящее.

Первоначальная техника дКВ связана с пространственным распределением внимания, поскольку в начальные приемы не включаются процессы памяти. Но дКВ легко переносится на процессы, имеющие длительность. Тогда сама длительность становится аналогом пространства, в котором располагаются события. Но события располагаются не как воспоминания в памяти, а как актуальные восприятия в настоящем. Начало и конец процесса, подвергшегося дКВ, становятся субъективно одновременными. Близким аналогом этого являются феномены ретроактивной маскировки, когда последующее событие становится причиной изменения предыдущего восприятия.

Обычная речь и ее понимание также дают нам примеры того, как последующее во времени событие меняет восприятие предыдущего. Начиная фразу, мы, как правило, еще не уточняем, в каком значении используются первые слова. Услышав фразу, начинающуюся словом «Есть», мы еще не знаем значения этого слова и только продолжение фразы, отделенное от «есть» определенным временным интервалом, наделяет его этим значением — «Есть у меня ложка и вилка», «Есть, товарищ командир» или «Есть хочется». Слово «есть» здесь существует лишь в контексте развернутой в длительность фразы. Это означает, что все компоненты фразы сосуществуют в рамках актуального настоящего. В отличие от логических конструкций настоящего, его реальное восприятие — не мгновение, а имеет определенную «толщину», определенный «объем», соответствующий длительности фразы, воспринимаемой как единое целое. Этот естественный «объем» может быть значительно расширен при помощи специальных психотехник.

ДКВ по чистой длительности, содержащей ряд событий, хронодеконцентрацию, трудно осуществить тем же способом, что и визуальную, аудио- или соматическую деконцентрацию. Сам «орган восприятия времени» недостаточно дифференцирован и позволяет оценить лишь соотношение длительностей и последовательность заключенных в длительности событий. При этом события вначале должны быть «растворены» в длительности, понимаемой как фон, а это значит, что первоначальным объектом дКВ должна служить длительность как таковая. Только после того, как дКВ по чистой длительности стала устойчивой, в нее могут быть введены в качестве объектов и те или иные события, образующие содержание актуального настоящего. «Толщина» этого настоящего соответствует длительности, на которую распространилась дКВ.

Из этого рассуждение вытекает и техника хроно-дКВ. Вначале нужно выбрать протекающий в сознании процесс, который позволил бы выделить переживание длительности в чистом виде. В нашей практике обычно используется следующий прием.

Обучаемому предлагается в качестве объекта КВ некоторый простой визуальный объект, например, небольшой черный круг на белом фоне. Сначала КВ проводится по стандартной инструкции: одновременная концентрация на воспринимаемом круге и его воображаемом эквиваленте. Далее воображаемый круг заменяется на воспоминание о круге, каким он был мгновение тому назад. Обучаемому дается инструкция наблюдать «нарастание» круга во времени — оставаясь идентичным себе, он каждое последующее мгновение становится иным, располагаясь в разных точках длительности. Обучаемый должен сосредоточить усилия на расширении интервала концентрации от образа, помещенного в исходный момент временного интервала, до существующего в данный момент. Выполнение инструкции означает, что весь интервал подвергся дКВ. Поскольку образы идентичны, дКВ была применена к чистой длительности.

Наполнение интервала в этом состоянии различными событиями делает их субъективно одновременными. Тем самым приобретается опыт построения одной из осей объемного сознания. Но пространственная и временная объемность еще недостаточны для того, чтобы охарактеризовать сознание как объемное.

5.3. Деконцентрация: осознание фона и невидимого.

ДКВ есть способ превращения невидимых составляющих фона в видимые и осознанные при сохранении их специфики. Невидимое влияет на видимое подобно тому, как фон влияет на восприятие фигур. Столкновение с невидимым в сознании (невидимое в сознании не совсем точно называют бессознательным, но оно не бессознательно, оно сделано тоже из “материи сознания” и невидимо только для “Я”) обычно порождает две возможные стратегии.

В первом случае принимается стратегия опоры на наиболее контролируемые элементы сознания — рациональные рафинированные структуры, и тем самым выстраивается линия обороны против невидимого. Это стратегия сужения сознания, позволяющая сохранить контроль за счет сокращения контролируемой территории.

Другая стратегия — принятие большей ценности невидимого, отказ от роли субъекта. С легкой руки Фридриха Ницше эта стратегия почему-то получила название дионисийской.

Но возможен и третий вариант — распространение сознания на невидимое без уничтожения его специфики. Начальная его фаза — осознание фона, провоцируемое практикой дКВ. Самое резкое и культурно обработанное противопоставление фона и оформленных фигур мы обнаруживаем в зрительном восприятии. В визуальном поле легко обнаружить силы, содержащиеся в фоне и меняющие восприятие локальных фигур. Поэтому фон мы не можем отнести к категории невидимого. Фон — это видимая, но не дифференцированная составляющая зрительного восприятия.

Кроме фона визуальное перцептивное поле дает нам и пример собственно невидимого. Это то, что находится за пределами поля зрительного восприятия, например, в районе затылка. Этополе за пределами восприятия. В этой зоне нет черноты отсутствия восприятий — там нет ничего, и, вместе с тем, эта зона существует. Ее парадоксальное существование дает нам образец актуального присутствия невидимого. Если перцептивный фон не может быть осознан тем же образом, что и дискретные фигуры, то в еще большей степени это касается невидимого. Его осознание — еще один шаг, удаляющий нас от детально разработанных в ходе жизни дифференцированных форм восприятия. Понять эту область, осознать, не разрушая ее специфики, можно лишь опираясь на технику дКВ.

В области невидимого исчезает противопоставление КВ и дКВ и в плане психотехнической организации процесса и в плане результирующего состояния. Осознанное переживание невидимого не является результатом дКВ: невидимое лишено пространственной протяженности и тождественно себе во времени, а процесс и результат дКВ предполагают наличие пространственного или временного противопоставления фигуры и фона. Но невидимое не является и результатом КВ, поскольку отсутствует выделенная фигура — объект внимания. Скорее, здесь можно говорить о парадоксальном третьем состоянии внимания — его отсутствии при сохранении осознания. Напрашивающиеся аналогии с йогическим самадхи и буддийской нирваной не должны вводить в заблуждение: самадхи и нирвана — онтологические состояния, третье же состояние внимания, как результат КВ и дКВ, относится к локальным ограниченным технологическим областям.

Перемещение внимания в область невидимого легче всего осуществить в логике последовательного развития визуальной дКВ. После равномерного распределения внимания по всему полю зрения, оператор концентрирует внимание на границах поля зрения — на зоне перехода в невидимую область. Теперь ему остается только продолжить этот процесс и перейти к концентрации внимания на зоне за пределами зрительного восприятия, что равносильно прекращению внимания как процесса по причине отсутствия объекта внимания. При этом предельная напряженность такого перехода позволяет сохранить высокий психический тонус.

Таким образом, дКВ позволяет добавить к осознанным областям восприятия и фон и невидимое, которые всегда сопровождают любое восприятие дискретных фигур, но до сих пор не получили в культурной практике статуса, соизмеримого со статусом фигуративных (в предельно широком значении этого слова) областей. Введение в осознание фона и невидимого является еще одним предусловием формирования объемного сознания и его основы — тотального внимания.

Но объемное сознание предполагает преобразование и самого мышления.

5.4. Двоемыслие.

Однажды к преподобному Серафиму Саровскому обратился инок с жалобой на нечестие игумена. Преп. Серафим посоветовал молиться, чтобы Бог даровал ему такое устроение души, которое позволяло бы одновременно и видеть и как бы не видеть прегрешения игумена. С психологической точки зрения речь шла об особом механизме, который полтора столетия спустя был описан Дж. Оруэллом. Его роман «1984» считается классикой антиутопии, но для психолога он чрезвычайно интересен точным описанием многих психологических механизмов. Оруэлл описал двоемыслие как один из ключевых психологических механизмов обеспечения лояльности граждан утопического тоталитарного общества, но для нас особый интерес представляет подробное описание психологии двоемыслия, безотносительно к тому, на каком уровне — адекватном или неадекватном — осуществляется эта процедура:

"Двоемыслие — это способность придерживаться одновременно двух взаимоисключающих убеждений и верить в оба. Весь этот процесс должен быть осознанным, в противном случае его не осуществишь достаточно четко, и в то же время процесс должен быть бессознательным, иначе останется ощущение лжи, а значит, и вины… необходимо твердить сознательную ложь и искренне верить в нее, забывать любой неудобный факт, а потом, когда понадобится, извлекать его из забвения на какое-то время, отрицать объективную реальность и в то же время учитывать ее, несмотря на отрицание, и принимать в расчет. Даже употребляя слово "двоемыслие", необходимо применять двоемыслие. Ибо, употребляя это слово, вы признаете, что искажаете реальную действительность, но, прибегнув к двоемыслию, вы стираете в памяти это признание. И так без конца, ложь должна на один прыжок опережать правду.”[26]

Двоемыслие столь же сложно и столь же возможно в осуществлении, как и одновременное восприятие двух альтернативных фигур или целостное восприятие «невозможных» фигур. Но при этом совмещаются уже не чувственные восприятия, а две и более логических реконструкций явления, две или более (в том числе и полярные) оценки и т. д.

Двоемыслие, а точнее, многомыслие, достижимо при помощи техники переноса перцептивных феноменов в пространство мыслительных операций. Для этого достаточно увязать мыслительные конструкции и операции не со словами, а с альтернативными фигурами

5.5. Одновременное восприятие альтернативных фигур.

Прообразом любого когнитивного процесса является формирование целостных фигур, гештальтов. ДКВ, разрушая фигуры создает основу для формирования новых фигур и их сочетаний. Но если обычное восприятие предполагает в каждый данный момент времени только один вариант фигуративной структуры поля восприятия, то порождая из перцептивного хаоса, каковым является фон, новые фигуры, вполне можно совместить в одном восприятии два и больше вариантов фигур на одном и том же перцептивном материале.

Такое восприятие невозможно осуществить в рамках обычных перцептивных механизмов, но возможно при использовании деконцентративных психотехник. Одновременное восприятие двух или нескольких альтернативных фигур, одновременное восприятие психических организованностей и как фигур и как фона для других фигур, возможно лишь при особых объемных состояниях, когда мерность психического пространства становится управляемой и формируемой.

Для формирования таких многомерных психических пространств используются психотехники, предполагающие полное овладение техниками КВ и дКВ и навыками фиксации и воспроизведения необычных состояний сознания. Простейшее упражнение, с которого начинается работа, поясняет главный принцип и является схемой для последующих изощренных модификаций.

Операторам предлагается произвести одновременную КВ на двух одинаковых кубиках Неккера, воспринимаемых в разных проекциях. Оператор совмещает изображения за счет сведения или разведения глазных яблок, сохраняя в едином изображении различие исходных проекций.

Аналогично проводится процедура при разделении концентраций на двух компонентах поля зрения — фигуре и фоне таким образом, что один сегмент внимания выделяет в качестве фигуры то, что является фоном для другого сегмента и наоборот.

Внезапное расширение мерности психического пространства, происходящее при правильном выполнении процедуры приводит к одновременному восприятию всех возможных вариантов фигуры, при этом набор этих вариантов превращается в некую сверхфигуру, существующую в психическом гиперпространстве.

Но это означает, что дКВ распространилась не только на область актуально данного, но и включило в себя, актуализировало потенциальные возможности. Все возможные фигуры даны нам как одновременно и актуально реализованные. Это и есть тотальное внимание, которое дает слабое представление о том, как организовано объемное мышление и объемное сознание.

После разрушения перцептивного поля мы можем построить новые различные варианты, скажем, перейти от равномерного хаоса-фона к плоскостной дКВ или к объемной дКВ. Но столь же возможен и переход к другой форме тотального внимания — одновременному формированию и объемной и плоскостной дКВ. В этом случае можно говорить о дКВ второго порядка, мета-дКВ, надстроенной над различиями плоскости и объема и уравнивающей их в своей значимости. На эту мета-дКВ легко проецируются различия плоскостной и объемной дКВ, ведущие к выделению двух видов дКВ второго порядка. Во-первых, это дКВ, в которой уравнены объем и плоскость. Во-вторых, дКВ, в которой объем и плоскость одновременно развернуты и сосуществуют.

Естественно возникает вопрос, зачем нужны подобные изощрения, каковы перспективы их использования. Линии построения новых психических реальностей, идущие от описанных процедур зависят от фантазии разработчика и от задач, которые ставятся перед ним заказчиком. Для нашей темы важно, что описанные процедуры представляют собой предварительное звено в построении объемного мышления и, шире, объемного сознания.

5.6.Объемное мышление.

Продуктом линейного мышления в отношении того или иного предмета является совокупность отдельных аспектов, выделенных посредством аналитических процедур, установление пространственных, временных, причинно-следственных и иерархических отношений между ними и последующая реконструкция предмета с неизбежной потерей иных аспектов — невыявленных, скрытых, потенциальных или противоречащих процедуре реконструкции. Продукт же объемного мышления — предмет как таковой, предмет как тотальность с включением в него всех возможных аспектов, в том числе и противоречивых, и аспектов фона, и аспектов принципиально невидимого окружения.

Простейший пример — задача на классификацию, когда в задаче имплицитно присутствуют несколько критериев классификации:

Дан набор слов: «рыба», «перья», «шерсть». «бегать», «птица», «плавать», «животное», «летать» «чешуя». Нужно разделить слова на однородные классы. Возможны два типа классификации. Абстрактно-логический выделяет следующие классы: {рыба, птица, животное}; {шерсть, перья, чешуя}; {бегать, плавать, летать}. Конкретно-образный — {рыба, плавать, чешуя}; {птица, летать, перья}; {животное, бегать, шерсть}.

Линейное мышление выбирает один из типов классификации. Двумерное — их совокупность. Результатом является не набор классов, а единый двумерный упорядоченный объект:

Рыба Чешуя Плавать

Птица Перья Летать

Животное Шерсть Бегать

Объемное мышление преобразует двумерный объект в многомерный, включая многообразные слабые критерии — классификация по плотности, по грамматическим категориям и т. д.

В этом примере мы видим объемную мыслительную процедуру и объемный результат, который может быть понят только в состоянии объемной дКВ.

Однако это лишь самый простой пример. Объемное мышление — мышление экспансивное. Если какая-либо форма мышления претендует на статус объемного, оно включает в себя и компоненты фонового мышления, и процедуры соотнесения фигуративного и фонового мышления с невидимым.

Начав с исходного пункта, оно движется одновременно по всем направлениям, наращивая все новые и новые измерения и стремительно расширяя объем рассматриваемого материала. Более сложные задачи быстро исчерпывают энергетические ресурсы психики, и процесс останавливается. Поэтому объемное мышление неизбежно включает в свой арсенал процедуры сворачивания достигнутого на каждом шаге результата в простые маломерные формы, доступные для удержания в сознании. Продуктом объемного мышления являются тотальные модели, охватывающие одновременно множество самых разных аспектов анализируемого предмета.

Примеров получения продуктов объемного мышления, доступных широкому кругу потребителей, пока нет, поскольку еще не сформировалась среда людей, владеющих этим мышлением. До тех пор, пока подобные результаты будут оставаться достоянием отдельных экспериментаторов, своего рода психотехническими эксцессами, трансляция их в миры культуры и технологии будет невозможна. Лишь формирование специальных психонетических языков, позволяющих адекватно передать содержание полученных результатов, позволит ввести объемное мышление в широкий культурный, научный и технологический контекст.

Разработка психотехнических приемов формирования основ объемного мышления могло бы показаться экзотической забавой, если бы не учащающееся появление работ на аналогичную тему в областях, достаточно удаленных от психотехнических разработок. Так, явным коррелятом психотехнического обеспечения объемного мышления является разработка концепции многомерной логики в работах К.И.Бахтиярова.[27] Двумерная (многомерная) логика является формализованной основой собственно психологического феномена двоемыслия (многомыслия). Естественно, возникает вопрос: как преобразовать логические реалии в психологические. Путь к этому намечает сам автор концепции, используя в качестве иллюстрации перцептивные феномены, в частности, образ совмещенных за счет конвергенции глазных яблок изображений белого и черного квадрата, буквально воспроизводящих выражение «блеск парадоксов» (рис. 5.6.1.). Мы также используем прием нахождения аналога логическим фигурам в перцептивной сфере, а один из описанных выше приемов прямо связан с совмещением изображений за счет кон- или дивергенции глазных яблок.

Признаком надвигающейся эпохи объемного мышления являются и современные оккультно-фантастические тексты, из которых мы процитируем работу В.Агеева и В.Лебедько.[28] Авторы вводят иерархию восприятий и осознаний:

Точечное восприятие: «одномоментно воспринимается как моносигнал, некоторая изолированная область пространства. Отсутствует непосредственная связь различных областей пространства».

Точечное осознание: «возможность намеренного сосредоточения» на какой-либо части тела, эмоции, мысли, образе и т. д.

Этим состояниям соответствует КВ.

Линейное (лучевое) восприятие и осознание (соответствует локальной дКВ): установление лучевой связи нескольких пространственных объектов, связывание различных областей человеческого тела в линию (например, позвоночник), выделение линии, соединяющей два полярных эмоциональных состояния с одновременным восприятием всех оттенков перехода, одновременное переживание всех точек мысленного ряда, всех актов единого мыслительного действия и т. д.

Плоскостное восприятие и осознание: «плоскостная, послойная, “продольная” и “поперечная” связи внутри пространства, выделяющая некоторые области с общим качеством», выделение в теле ряда плоскостей, объединенных по какому-либо качеству, управление модальностью как таковой, переживание целиком какой-либо модели Мира.

Объемное восприятие и осознание (аналогом является объемная дКВ и объемное мышление): «объемное восприятие комплекса пространственных объектов с организацией их целостного взаимодействия», «объемное целостное восприятие Всего во Всем», «одномоментное сосредоточение внутри всего тела», «одномоментное переживание всех возможных описаний Мира и выход за их пределы — восприятие Мира непосредственно, без описания его».

В своей совокупности десятки публикаций, прямо или косвенно затрагивающие тему объемного мышления и, шире, объемного сознания, представляют собой настоящее техническое задание на разработку соответствующих технологий.

5.7. Объемное сознание.

Основа объемного сознания— тотальное внимание. После описанных выше процедур внимание становится тотальным, включающим в себя и обычное, и объемное, и видимое и то, что ранее было невидимым. В этом состоянии оно утрачивает характеристики внимания как такового, превращаясь в то, что стоит за вниманием — рефлексивную инстанцию более высокого порядка, позволяющую включить в состав наблюдаемого и сам процесс внимания.

Объемность сознания не зависит от того, какие в нем протекают процессы — линейные или объемные. Объемное сознание охватывает все пространство, в котором реализовано то или иное содержание. Об объемном сознании мы можем говорить только в случае одновременного наличия противоположных полюсов шкал, характеризующих сознание как таковое. Не пытаясь дать исчерпывающий перечень таких шкал, рассмотрим некоторые из них.

Объемность сознания может быть рассмотрена как реализация пространственной метафоры. Речь в данном случае идет не о полипроцессуальности сознания, когда в поле внимания одновременно находится несколько различных процессов. Полипроцессуальность — следствие применения дКВ-техники, не изменяющей одномерный характер сознания. Сознание становится объемным, когда в нем присутствуют несовместимые между собой описания одной и той же реальности. В пределах одномерного сознания одно из описаний с неизбежностью доминирует (как это бывает при обратимых отношениях «фигура — фон»). Объемное сознание возникает тогда, когда несовместимые описания присутствуют как равно истинные и, вместе с тем, принципиально несовместимые. Это совмещение несовместимого — развернутая идея двоемыслия — может быть либо редуцировано до обычных содержаний одномерного сознания путем превращения несовместимых описаний в отдельные аспекты одного объекта, либо спровоцировать скачкообразный переход одномерного сознания в объемное. Тогда несовместимые принципы описания становятся не аспектами одного объекта, а различными измерениями многомерного сознания.

Совмещение несовместимого в рамках одного объемного сознания является психологической основой для формирования феномена метакультуры. Об этом проекте много говорят как о желательном, необходимом и неизбежном, имея в виду построение обширной культурной системы, включающей в себя различные существующие и существовавшие культуры в качестве частных случаев. Однако до сих пор никто не сделал ни одного шага к разработке технологического обеспечения этого проекта. Это неудивительно, поскольку стилистика, ценностные ядра, картины Мира, религиозные и метафизические задачи и соответствующие им формы организации сознания различных культур оказываются зачастую несовместимыми. Попытка создания единого культурного поля, содержащего в себе формы и смыслы различного культурного происхождения в лучшем (и крайне маловероятном) случае привела бы к формированию еще одной культуры, рядоположной остальным, а вероятнее всего к проекции всего богатого и противоречивого мира культурных форм на плоскость посткультурного постмодернистского мира, устраняющего глубинные смысловые измерения каждой из подвергшихся подобной процедуре культур. Объемное же сознание, преодолевшее ограничения индивидуальной психики, позволяет расположить в пределах одного сознания все многообразие культурных форм без потери смысловой глубины.

Другой реализацией пространственной метафоры является совмещение различных состояний сознания в одном психическом пространстве. Механизмы переработки психических содержаний, характеризующие различающиеся нормальные состояния сознания — бодрствование, быстрый сон и медленный сон не совместимы ни по своей работе, ни по своему результату. Тем более не совместимыми оказываются принципы функционирования нормальных и измененных состояний сознания. Объемное сознание предполагает возможность совмещения различных работы этих несовместимых механизмов с получением сложного многомерного продукта.

Началом работы в этом направлении становится разделение общего психического пространства на два и более подпространств на основе техники одновременного восприятия альтернативных фигур (см. выше) и привязки к ним работы различных психических механизмов. Грубо говоря, кубик Неккера как плоская фигура может быть начальным образом, к которому применяется преобразование, характерное для сновидения, и одновременно тот же кубик в качестве объемной фигуры может послужить началом цепочки преобразований под воздействием механизмов бодрствующего сознания. Подпространства единого психического пространства возникают либо в результате использования техники непосредственного формирования альтернативных состояний, либо как воспроизведение воспоминаний о них.

Но объемное сознание может быть рассмотрено и как расширенное во времени актуальное настоящее. Актуальное настоящее всегда обладает определенной длительностью, в течение которой существуют связные целостные процессуальные единицы, составленные из разнесенных во времени элементарных восприятий. Объемное сознание расширяет актуальное настоящее на значительные промежутки времени, превращая удаленные во времени события в одновременные.

Но наиболее интересный результат объемное сознание дает при размещении в нем шкалы дифференциации, по которой движется во времени любая развивающаяся система. Развивающаяся система подчиняется вполне определенным законам: движению от исходной высокоэнтропийной недифференцированной целостности ко все более дифференцированным состояниям и, в конечном итоге, к старению и смерти. Для систем, обладающих сознанием или являющимся продуктом деятельности сознания, этот закон приобретает иной вид: развивающаяся система последовательно замещает знание реальности ее изображением, представляющим не только реальность как таковую, но и ее виртуальные варианты. При этом ранние стадии развития представляются насыщенными более глубокими смыслами, большими возможностями и большей энергией, чем более поздние. С другой стороны, поздние стадии дают нам гораздо большие объем и разнообразие знаний и технологий, значительно большую техническую изощренность и жизненный опыт, нежели ранние стадии. Отсюда и противоречия между традиционалистским и прогрессистским подходами в оценке эволюции человеческих сообществ.

Объемное сознание позволяет вместить в одном сознании весь континуум состояний развивающейся системы — от начального недифференцированного состояния до конечного пункта, выявляющего все потенции системы. В качестве такой развивающейся системы могут выступать различные культурные феномены. например, естественные языки, преодолевая, тем самым, деградационные аспекты развития. Такой же системой может стать и психика субъекта, сформировавшего объемное сознание.

5.8. Деклнцентрация и преодоление постмодернистской ментальности.

ДКВ, как и любая иная психотехника (и, шире, любая технология и любой технологический прием) обладает определенным символическим значением. Будучи в каком-то смысле техникой противоестественной, т. е., направленной против хода естественных психологических процессов, она потенциально содержит в себе и противоестественную задачу человека — управление организмическими процессами и организацию контрпроцесса.

Думается, что идея деконцентрации и ее психотехническое оформление не случайно возникли в период господства постмодернизма в искусстве, философии и науковедении. Еще О. Шпенглер отмечал странные соответствия в строении музыки, математики, философии и политической практики, характерные для определенной эпохи. Признание факта таких глобальных соответствий привело к появлению понятия ментальности.

Плоскостная дКВ иллюстрирует на уровне элементарных психотехник ментальность постмодернизма. В самом деле, подобно тому, как для постмодернистской установки все культурные формы и смыслы принципиально равны по своей ценности, независимо от исторической удаленности, культурного происхождения и стоящей за данной культурной формой степени духовной напряженности, для плоскостной дКВ принципиально равны и не обладают никаким преимуществом отдельные чувственные фрагменты поля восприятия независимо от их пространственной удаленности, принадлежности тому или иному предмету или процессу. Постмодернизм — это плоскостная деконцентрация на истории культуры.

Однако техника дКВ содержит в себе и возможность преодоления постмодернистской ментальности. Всего лишь один элемент техники дКВ — введение в качестве элемента поля восприятия третьего пространственного измерения, глубины — обращает плоскостную дКВ в объемную что порождает новую фиксируемую сознанием характеристику объекта — расстояние до него. Место субъекта в пространстве теряет свою исключительность: плоскостная дКВ превращает это место в одно из прочих однородных и равноценных наряду с другими явлениями мест.

Объемная дКВ символизирует нечто прямо противоположное постмодернизму, это уже “антипостмодернизм”. Объемная дКВ позволяет войти в мир реально существующих предметов с сохранением их истинных пропорций и градаций. Но при этом преодолевается иллюзорная центральность положения данного, этого, субъекта в мире, символизируемая системой прямой перспективы. Переживания объемной дКВ сродни скорее системе перспективы древней китайской живописи. Китайские пейзажи с их одновременным присутствием в картине разнесенных на огромные расстояния частей ланшафта — гор и лесов — напоминают то восприятие мира, которое остается после опыта глубокой объемной дКВ.

Таким образом, объемная дКВ возвращает плоским следам и отпечаткам культуры статус культурного явления. Крайний отход изображения от реальности, составляющий сущность постмодернизма, сменяется движением изображения в направлении воссоединения с реальностью. Так появляется проект культурного контрпроцесса.

Если плоскостная аудиодеконцентрация разрушает связи во времени, то объемная дКВ, перенесенная на разворачивающийся во времени процесс, позволяет сохранить актуальными как начальную, так и конечную точку этого процесса. Тем самым появляется возможность формирования особого объемного сознания, преодолевающего направленность основного организмического процесса (в том числе и культуре) не путем возврата к какому-нибудь предыдущему состоянию или даже исходной точке, а путем удержания в одном сознании и высокоэнтропийных, высокоэнергетичных и концентрированно смысловых начальных фаз и высокодифференцированных и богатых формальными проявлениями конечных точек процесса. Преодолевается главное противоречие традиционализма — акцент на одном временном срезе. Объемное сознание нейтрализует диктат времени. Прошлое и его смыслы становятся актуальными и существующими здесь и сейчас.

Объединение объемной пространственной и объемной временной дКВ, дКВ-синтез — объемное сознание — создает основу и для осознания Космоса и своего положения в нем как реальности, а не иллюзии, отражающей специфику аппарата восприятия, и для осознание ограничений Космоса, и для принятия факта невидимых реальностей за его пределами.

Введение в такой дКВ-синтез невидимых областей восприятия завершает построение своего рода перцептивного языка, наглядно задающего метафизический контекст и основные составляющие Мира. В самом деле, объемная дКВ представляет нам актуально сосуществущими предметы в их истинной пропорции, представленные в виде перцептивных гештальтов; всеобщую связь, объединяющую Мир в единое целое — фон, как самостоятельную единица восприятия, знак и проекцию materia prima; и небытие, спроецированное на наш перцептивный опыт как поле за пределами восприятия — места, гденет ничего.

Глава 6. Деконцентрация, разрушение целостностей и принцип калейдоскопа.

6.1. Аудиодеконцентрация как инструмент разрушения процессуальных целостностей.

Как явствует уже из первых упражнений по дКВ, деконцентрация является инструментом не только целенаправленного формирования целостностей, но и их разрушения. Это достаточно банально при дКВ по статичному визуальному полю, но при работе с аудиодеконцентрацией извлекается дополнительный урок.

Плоскостная аудиодеконцентрация формирует чрезвычайно специфическое состояние, которое может служить метафорой определенных когнитивных подходов и жизненных стратегий. Звуковое восприятие всегда процессуально и включает в себя восприятие времени. Фигуры, образующиеся в поле звукового восприятия, имеют определенную длительность и их целостность связана с интеграцией отдельных элементов, расположенных во времени, с превращением их в «мелодию». Разрушение этих целостностей во времени разрушает процессуальность восприятия, а следовательно, и причинную связь с предыдущими структурами, вылепленными из «звуковой ткани». Кстати, необязательно из звуковой. Процесс может быть зафиксирован и в визуальном поле. Важен лишь перенос принципа аудиодеконцентрации на визуальное (или какое-либо иное) поле.

ДКВ, примененная к процессу, субъективно его прекращает, превращая разворачивание во времени в одновременное сосуществование. Время не умозрительно, не теоретически, а реально превращается в сознании в измерение пространства. И наоборот, концентративное выделение частей из развернутого в пространстве изображения и последовательный переход от одной части к другой превращает пространство во время, а одновременно сосуществующие в изображении части превращаются в фазы процесса восприятия.

Возможна и “нарезка” процесса на отдельные фрагменты длительности. В этом случае мы не можем говорить о начале и конце процесса. Перед нами набор отдельных самодовлеющих структур, внутри каждой из которых мы не можем обнаружить никаких связей с предыдущими и последующими. ДКВ, примененная к процессу, превращает его в калейдоскоп.[29]

6.2. Принцип калейдоскопа.

Поворачивая цилиндр калейдоскопа, мы получаем совершенно новое изображение, никак не связанное с предыдущим. Последовательность калейдоскопических картинок не образует причинно-следственной цепи и не является процессом, к которому применимо понятие целостности. Калейдоскоп — самое чистое отражение идеи суммативности во времени (последующее никак не проистекает из предыдущего). Кроме того, его работа противопоставляет целостность во времени пространственной целостности. Действительно, изменение одного элемента в одном из секторов изображения означает одновременное изменение фрагментов изображения во всех остальных секторах калейдоскопической картинки. Все фрагменты изображения зависят друг от друга, но последующая картинка никак не проистекает из предыдущей. Изменение, происходящее в базовой кучке стекляшек, влечет за собой (за счет ее отражения от зеркальных стенок) мгновенное образование новой целостной симметричной картинки.

Все происходящее, меняющееся во времени есть либопроцесс, либо калейдоскоп. В процессе каждая новаяфаза (т. е., каждая новая картинка) является следствием предшествовавшей. Потому процесс всегда целостен. В калейдоскопе новая картинка никак не связана с прошлым. Весь объем возможного времени заключен в ней. Картинка калейдоскопа — это вечное настоящее.

6.3. Принцип калейдоскопа как психотерапевтический прием.

Можно сказать, что принятие принципа калейдоскопа, ведет к тому, что в пределах новой конфигурации жизнь начинается с самого начала без всякой связи с предыдущей фазой. Но и то, что следует за текущей конфигурацией никак не связано с ней. Психологически это означает готовность к любому новому развороту событий без своей ответственности за то, что предшествовало ему.

Многие психологические проблемы вплоть до невротических состояний имеют в качестве причины конфликт между ожиданиями и обязательствами прошлого и реальным состоянием в настоящем. Прошлое диктует свои правила настоящему и чем дольше живет человек в непрерывном жизненном процессе, тем больше его решения, действия, оценки и реакции определяются прошлым. Применив принцип калейдоскопа к настоящему, ставшему непереносимым вследствие его зависимости от прошлого, пациент разрывает невротизирующую связь текущей ситуации с прошлым.

Принцип калейдоскопа, применный к жизненным ситуациям противоположен и дополнителен по отношению к принципу воли, из которого проистекает ответственность за принятые ранее решения. Но если он подчинен принципу воли, то может превратиться в эффективный инструмент принятия новых решений.

Принцип калейдоскопа позволяет переопределить ситуацию. То, за что человек отвечал раньше, воспринимается теперь не как причина, приведшая к определенному результату, а как исходная данность. Ничего не изменилось в самой ситуации, но изменилась позиция субъекта внутри ситуации. Это позволяет спокойно принимать рискованные решения без превентивных сожалений о возможных последствиях. Вы можете без опасений поехать в чужой город без денег, ибо та новая конфигурация, с которой вы столкнетесь там, может проистекать из любых других причин — кражи, например, — для новой калейдоскопической конфигурации не имеет никакого значения, какой фрагмент предыдущей ситуации ее породил — ведь “жизнь началась с самого начала”.

6.5. Калейдоскопические технологии.

Это состояние "с самого начала" придает последовательности действий в процессе особую безынерционность. Первый акт в процессе всегда самый быстрый — его не тормозит инерция всего предыдущего процессуального массива. Затем связанность с предыдущими этапами, ограничения, накладываемые сложившимися ранее стереотипами, нарастающие ограничение выбора возможностей (все большая специализация траектории в рамках закономерностей основного организмического процесса) начинают тормозить процесс и делают его менее гибким. Прошлое диктует свои правила настоящему и чем дольше живет человек и чем больше становится «объем» его непрерывного жизненного процесса, тем больше его решения, действия, оценки и реакции определяются прошлым. Калейдоскопический подход позволяет сохранить каждое действие как первое, не связанное с предыдущими. На этой основе можно создавать как психо- так и социотехнологии.

К калейдоскопическим психотехнологиям можно отнести техники подавления усталости и монотонии, которые возникают из соотнесенности текущего состояния с предыдущими. В этом случае кратковременные, но интенсивные процедуры деконцентрации, разрывая непрерывность динамики изменения состояния играют роль поворота цилиндра калейдоскопа. Новый психофизиологический паттерн становится исходным пунктом новой динамики состояния до появления очередных признаков усталости или монотонии. Здесь есть сходство с воздействием необычных стимулов, вызывающих ориентировочный рефлекс. Различие — в аутогенном характере производимой процедуры.

В большом объеме современных социотехнологий можно выделить технологии «Большого скачка». Термин «Большой скачок» широко распространился после попытки коммунистического Китая резко увеличить объем производства за относительно короткое время. Предполагалось одновременное приложение усилий множества различных мелких и средних хозяйствующих субъектов для резкого увеличения промышленного производства. Сама попытка не увенчалась в то время успехом, хотя последующие успехи Китая довольно прозрачно соотносятся с этой попыткой.

Технология Большого скачка может быть реализована лишь как ряд прерывных акций такого типа, но не как попытка начать новое непрерывное развитие. В последнем случае провоцируются интенсивные деструктивные процессы. Ряд одновременных усилий Большого скачка («калейдоскопическая картинка 1») должны сменяться фазой установления новых связей, а затем их новым разрушением в новой «калейдоскопической картинке 2». Только так прерывается разрушительное действие социальной инерции. Управление калейдоскопическим (антипроцессуальным!) развитием требует совершенно иной идеологии управления, основанной на принципе мгновенного изменения набора связей между отдельными управляемыми единицами и центрами управления, а значит, и совершенно иного типа управленческого мышления. Эта тема была бы интересна для локального социально-экономического эксперимента в рамках изолированных экспериментальных социальных структур, но она, конечно, относится к будущему.

6.6. Принцип калейдоскопа как принцип описания синхронизмов.

Калейдоскоп означает и иное кодирование информации — не последовательное а параллельное. Поскольку внутри картинки нет движения, нет процесса, вся содержащаяся в ней информация подается сразу, без развертывания во времени. Картинка исчезает и сменятся другой лишь тогда, когда полностью исчерпывается все, что в ней заключено, причем сразу, и это изменение не порождает новый процесс — нет преемственности между предыдущим и последующим. Цветомузыка процессуальна, абстрактная живопись калейдоскопична.

Смена калейдоскопической картинки иллюстрирует принцип акаузальной синхронистической зависимости. Синхронизмы не описываются в языке причинно-следственных отношений. Здесь не может быть применен логический оператор «если …, то». Закон достаточного основания во всех его четырех модификациях не работает.

Интересной иллюстрацией применения принципа калейдоскопа к описанию синхронизмов может служить причинная механика А.Н.Козырева. В его текстах дается определение причинно-следственному переходу (ход времени есть переход причины в следствие, при этом причина и следствие разделены пространственным промежутком и временным интервалом). Следовательно, рассмотрение ведется с некоторой метапозиции, надстроенной над законами причинности. Неудивительно, что впоследствии мы сталкиваемся с синхронистической акаузальной зависимостью, которая имплицитно заключалась в предпосылках теории. Значит, над причинно-следственной механикой надстроено иное рассмотрение. И его мы обнаруживаем в понятиях плотности времени и тезиса о мгновенном «появлении» времени во всей Вселенной (подтвержденного экспериментом). Т. е., помимо причинно-следственной механики мира, в нем присутствует еще и сверхкаузальное синхронистическое, построенное по принципу калейдоскопа управление. Здесь мы также сталкиваемся с положениями теории, присутствующими лишь в фоне и неявно определяющими ход мысли. Эти положения эксплицируются через несколько шагов построения теории.

Любое событие в рамках причинно обусловленной вселенной, порождает еще и дополнительный синхронистический результат, который меняет всю калейдоскопическую картинку. Причем синхронистические изменения происходят мгновенно, в то время, как волна обычных изменений докатывается лишь через какое-то время, зависящее от граничной скорости перемещения материальных тел.

Мы описали извне как работает деконцентративное мышление, сочетая в себе операции объемного мышления и приниципа калейдоскопа. Но это описание извне. Для того, чтобы оно стало таким же ясным, как и описание собственно мыслительных актов, необходимо проникнуть внутрь этого процесса, т. е. пройти всю школу дКВ от начальных упражнений до настоящего места в тексте.

6.7. Приницп калейдоскопа как реабилитация редукционизма.

Калейдоскоп является эстетическим оправданием множественного и механического подходов. Эстетическим оправданием, в котором просматривается грядущая реабилитация редукционизма. Современный антиредукционистский крен представляется оправданным и возникает иллюзия, что редукционистский и механистический период в развитии науки представлял ее примитивную и недоразвитую стадию, да и вообще был возможен лишь благодаря специфической дефективности исследователей. Однако редукцонизм возник тогда, когда организованное знание включало в себя и символические и холистические моменты. Еще Коперник мыслит холистически и символически, а Галилей уже использует редукционистский подход. Если бы редукционистский принцип означал только деградацию знания по сравнению со знанием Средних веков и Ренессанса, то трудно было бы представить себе, как в рамках деградации могла бы возникнуть современная организмическая парадигма, захватывающая и физику, и биологию, и психологию, и культурологию.

Редукциониская процедура подобно калейдоскопу или кинематографической ленте расчленяет непрерывный процесс на ряд статичных картинок, умерщвляя процесс. От каждой отдельной картинки возможны произвольные движения в разные стороны, а не только в ту, которая была предопределена живой целостностью процесса. А дальше естественным становится перенос процедуры умервщления и последующего расширения возможностей не только на темпоральные, но на пространственные целостности. Живой организм расчленяется на отдельные части исследовательской процедурой, умерщвляется, собирается заново и начинает использоваться подобно тому как умерщвляется, восстанавливается и начинает эксплуатироваться превращенный в зомби бывший живой человек в магических африканских ритуалах. Тем самым редукционизм начинает использовать силы смерти для получения новых реальностей. Эти реальности лишены жизни и лишь имитируют ее в своих механических подобиях организмов и их частей, но взамен получают разнообразие, недостижимое при использовании одних лишь сил жизни. Сделать подконтрольной смерть — в этом пафос редукционизма, который становится понятным при введении принципа калейдоскопа.

Заключение

Мы рассмотрели различные применения техники деконцентрации и возможные направления дальнейшей разработки. Вкратце подытожим наши результаты.

ДКВ является инструментом формирования и разрушения целостностей.

ДКВ позволяет вычленять перцептивный фон в качестве самостоятельной единицы. Отсюда следуют направления, связанные с формированием новых процедур мышления и возможности отражения этих процедур в логике и разработка методов выявления слабых и скрытых признаков.

ДКВ позволяет формировать новые целостности из разрозненных фрагментов, используя фон в качестве объекта-связи. Тем самым дКВ становится одним из основных психотехнических инструментов психонетики.

ДКВ позволяет расчленять целостности на отдельные независимые друг от друга фрагменты. Отражающий эту технику принцип калейдоскопа реабилитирует редукционистский подход и находит ему достойное место среди других подходов.

Представляя собой не последовательный перебор элементов, а их одновременное восприятие, дКВ позволяет непосредственно, а не аналитически выявлять синхронизмы, создавая тем самым основы для описания акаузальных синхронистических зависимостей. Одним из видимых использований этого может стать специфическая акаузальная аналитика.

ДКВ является основой разработки проблематики фонового мышления.

Разработка ДКВ позволяет конструктивно поставить задачу формирования объемного сознания.

дКВ имеет свои проекции и на культурную сферу, пресекая постмодернистские претензии на некую итоговую глобальность.

Т.о., дКВ — не только частный психотехнический прием, но и основа отдельной психотехнологической линии.

Примечания

1

См. работы Гримака “Резервы человеческой психики”, М.,Изд-во полит. лит.,1987, и “Моделирование состояний человека в гипнозе”, М., 1978.

(обратно)

2

В.И.Белопольский. О механизмах стабильности видимого мира при ограничении поля зрения. В сб. «Движение глаз и зрительное восприятие» под ред. Б.Ф.Ломова, М., «Наука», 1978.

(обратно)

3

Gibson J.J. The perception of visual world. N.Y., 1950.

(обратно)

4

Held R. Exposure-history as a factor in maintaining stability of perception and coordination. J. Ntrv. And Mental Disease, 1961, v.132, p.26–32.

(обратно)

5

В.А.Шевченко. Универсальный природный цикл. Киев, "Вища школа", 1992.

(обратно)

6

О.Г.Бахтияров. Постинформационные технологии: Введение в психонетику. Киев, «Экспир», 1997.

(обратно)

7

Здесь ясно видно, что соотношение воли и сознания являются прообразом физикалистской метафоры заряда и вакуума. Подробнее об этом см. в нашей работе «Воля и рефлексия» (готовится к изданию).

(обратно)

8

Одна из трудностей при попытках классификации ИСС связана с тем, что пространство ИСС нельзя упорядочить ни количественно (по той причине, что различия между ними чисто качественные и вообще количественное как таковое является продуктом лишь некоторых состояний сознания), ни геометрически, поскольку не определена ни мерность пространства состояний сознаний, ни его топология. Однако классификация по крайней мере части ИСС может быть произведена генетически, по своему происхождению, как результату действия определенных психотехнических приемов, в частности, различных видов дКВ, в отношении которых уже существуют определенные классификационные схемы.

(обратно)

9

Примером информационной психотехники может служить трагическая история самодеятельной группыв в Санкт-Петербурге, прктиковавшей т. н. Кунта-йогу — концентрацию внимания на специально подобранных абстрактных визуальных символах. При этом символы создавались под определенную задачу вгнутреннего или внешнего свойства. Длительная КВ приводила к формированию специфических состояний, зачастую выходящих за рамки доступного рациональному осознанию. Подробнее см. в: Лебедько В.Е. Хроники российской саньясы: из жизни российских мистиков 1960 — 1990-х. «Тема», СПб,1999.

(обратно)

10

McGhie A., Chapman J. Disoders of attention and perception in early schizophrenia. Brit. J. of Medical Psychol., 1961,v.34, N2, p.103–116.

(обратно)

11

См. Л.Я.Балонов. Последовательные образы. Изд-во «Наука», ЛО, Ленинград, 1971.

(обратно)

12

См. О.Андреев. Развитие памяти.

(обратно)

13

Я имею в виду, помимо Кастанеды, Ауробиндо и Гурджиева. Их роднит множество общих черт — и межкультурный статус, и детально разработанная техника внутренней работы, и произвольное обращение с традиционными системами знаний.

(обратно)

14

C. Castaneda. The teaching of Don Juan: A Yaqui way of knowledge. University Of California Press, 1968.

(обратно)

15

C. Castaneda. Tales of Power.

(обратно)

16

См., напр., фундаментальную работу W.Kohler. Die physische gestalten in Ruhe und stazioneren Zustand. Brunswick: Vieweg, 1920.

(обратно)

17

См. Ф.Капра. Дао физики. СПб, «ОРИС», 1994.

(обратно)

18

В.В.Налимов. В поисках иных смыслов. М., «Прогресс», 1993.

(обратно)

19

T.Cleary. The japanese art of war. Understanding the culture of strategy. Shambala. Boston&London. 1992. Русский перевод: Т.Клири. Японское искусство войны. Постижение стратегии. Евразия, СПб, 2000.

(обратно)

20

Цитаты даются по переводу и в соответствие с комментариями Е.П.Островской и В.И.Рудого: Классическая йога («Йога-сутры» Патанджали и «Вьяса-Бхашья»). М., «Наука», ГРВЛ, 1992.

(обратно)

21

Психология. Словарь. Составитель Л.А.Карпенко, М., Изд-во политической лит., 1990.

(обратно)

22

См. цикл работ Г.А. Смирнова в ежегоднике «Системные исследования» за 1977–1980, 1983 и 1989–1990 годы, посвященные разработке формальной теории целостностей.

(обратно)

23

R.M.Smullyan. The lady or the tiger?. N.Y., 1982. Русский перевод: Р.М. Смаллиан. Принцесса или тигр? М., “Мир”, 1985.

(обратно)

24

Р.М.Смаллиан. Там же. Цит. по русскому переводу, с.32.

(обратно)

25

Г.Смирнов. Там же.

(обратно)

26

Дж. Оруэлл. 1984.

(обратно)

27

К.И.Бахтияров: Блеск парадоксов. Реальность и субъект.2000,т.4,№ 1–2,с.99 — 101; Двухмерная логика: парадоксы. Математика,1998,№ 10; Трехмерная логика: силлогизмы. Математика, 1998, № 19; Стили мышления в логике. Вестник МГУ, сер.7, 2000, № 1. Хотелось бы отметить интересный синхронизм — совпадение фамилий авторов, получивших совершенно аналогичные результаты в довольно удаленных друг от друга областях — в психотехнологии и логике, вплоть до использования механизмов синестезий. Причем автор данной работы и К.И Бахтияров не являются ни близкими, ни дальними родственниками, и не были знакомы до 2001 года.

(обратно)

28

В.Агеев, В.Лебедько. Осознание. Мастерство. Психотерапия?. 1999, без выходных данных.

(обратно)

29

См. Приложение 1: Дм. Бондаренко «Калейдоскоп».

(обратно)

Оглавление

Введение

Глава 1. Деконцентрация как психотехнический прием

Глава 2. Деконцентрация в общем массиве психотехник

Глава 3. Деконцентрация, фоновые восприятия и фоновое мышление

Глава 4. Деконцентративная активность

Глава 5. Деконцентрация и объемное сознание

Глава 6. Деконцентрация, разрушение целостностей и принцип калейдоскопа.

Заключение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте