«Стачечное движение в 1905 г. Возникновение Советов»

-1-0-2821

Стачечное движение в 1905 г. во Владимирской губернии

Из всеподданнейшего отчета Владимирского Губернатора Сазонова

С самого начала 1905 года начались волнения среди фабричных и заводских рабочих, доходившие до вооруженных столкновений с полициею и войсками. К маю месяцу наступило успокоение, но в октябре снова начались забастовки, ив ноябре бастовали «почти все фабрики губернии, до того не принимавшие участия в рабочем движении». В большинстве случаев забастовки носили мирный характер и отличались своею кратковременностью, за исключением забастовки с 29 октября по 25 ноября в м. Никольском 7900 рабочих товарищества «С. Морозова Сын и К», являвшейся продолжением одновременного московского рабочего движения. Такого же характера были беспорядки на александровских фабриках, начавшиеся 7 декабря арестованием местной полиции; 9 декабря фабрикант Баранов с несколькими рабочими, ворвавшись в казначейство, обезоружил и. д. исправника, двоих полицейских надзирателей и городовых и отправил их к себе на фабрику. Беспорядки прекратились с прибытием казаков, и когда командир к квартирующего в г. Александрове резервного саперного батальона, по требованию губернатора, арестовал Баранова и освободил полицию. Революционное движение выразилось и в беспорядках почтово-телеграфных и железнодорожных. Были случаи вооруженного столкновения с войсками. Если и удалось поддержать в губернии в это тревожное время порядок, то, главным образом, благодаря содействию, оказанному войсками, преимущественно же полками 1-й бригады 3-й гренадерской дивизии, а равно и расположенными в пределах губернии донскими казачьими частями. ...Никаких беспорядков политического характера в течение 1904 года в губернии не было: все политическое движение в этом году обнаружилось лишь в разброске прокламаций и в незначительном распространении в селениях и городах как устной, так и книжной пропаганды. Но с самого начала 1905 г. мирное течение жизни населения губернии, в особенности среди фабричных и заводских рабочих, значительно поколебалось. Находясь в соседстве с Московской губернией, где рабочее движение сильно обострилось уже в 1904 г., где функционировали центральные комитеты различных революционных организаций, — и Владимирская губерния, по преимуществу фабрично-промышленная, оказалась вовлеченной в общее движение. Давно свившая здесь свое гнездо революционная пропаганда, дотоле не имевшая сколько-нибудь заметного успеха, наконец, оказала свое разрушительное влияние. В 1905 г. общее рабочее движение охватило всю Владимирскую губернию, вызвав в ней серьезные волнения, выразившиеся в ряде забастовок фабричных рабочих, в столкновении их с войсками, в публичных антиправительственных манифестациях, в разгроме чужого имущества и, наконец,— хотя и в слабой сравнительно степени, — в аграрных беспорядках. События в Баку, сделавшиеся известными среди населения Владимирской губернии, были первым сигналом к забастовкам на фабриках и заводах в Шуйском, Покровском и Муромском уездах. Что начавшиеся забастовки имели непосредственную связь с беспорядками в других местах, это особенно резко подчеркивалось в разбросанных забастовщиками прокламациях. Но нельзя не отметить, что по существу эти забастовки носили чисто-экономический характер, и связь с политическими домогательствами агитаторов была только внешняя, так как удовлетворение некоторых требований экономического характера примиряло рабочих, и забастовки скоро оканчивались. Из бывших до мая месяца забастовок фабрично-рабочих выделяется забастовка в местечке Никольском, Покровского уезда, на фабриках Товарищества «Саввы Морозова Сын и К» и Товарищества «Викулы Морозова с Сыновьями». Она продолжалась около месяца (с 11 февраля до 9 марта) и отличалась небывалым до того упорством. Хотя покойным фабрикантом С. Т. Морозовым и были добровольно сделаны существенные уступки рабочим, но рабочие, под влиянием агитации и поощряемые полученным успехом, переходили границы возможного в своих требованиях. За время забастовки настроение рабочих, подстрекаемых агитаторами, несколько раз обострялось, над желавшими приступить к работе допускались насилия, которые, в свою очередь, приводили к арестам и иным репрессиям по отношению к виновным. После св. пасхи фабричные беспорядки возобновились с новою силою. В Иваново-Вознесенске 12 мая прекратили работу ткачи фабрики «Н. Дербенева С-вья», в числе 1200 человек, к ним присоединились 960 чел. рабочих Т-ва Бакулина. Толпы рабочих стали ходить от одной фабрики к другой, при чем рабочие повсюду бросали работу, присоединяясь к забастовавшим, так что к утру 13 мая не работали все 45 иваново-вознесенских фабрик и заводов с 29989 рабочими. Так как к забастовавшим добровольно или принудительно присоединились рабочие железнодорожных мастерских, ремесленники, булочники, строительные рабочие, ломовые извозчики и даже прислуга, то число забастовавших может быть определено в 32000 чел. 3 июня рабочие, нарушившие запрещение губернатора собираться за городом, были разогнаны военной силой, при чем несколько человек получили огнестрельные раны. Толпа рабочих направилась в город, подожгла несколько зданий, принадлежащих фабрикантам, повредила телефоны, в ближайшие ночи разграблено несколько винных лавок, а также сгорело от поджогов несколько подгородных дач фабрикантов. Так как бесчинства эти энергически подавлялись, виновные арестовывались, повсюду установлена была надлежащая охрана, то порядок в городе вскоре был восстановлен. Почти через месяц после начала забастовки, 13 июня, на фабриках было выставлено объявление о прибавке к заработку 10%. Через три дня фабрикантами прибавлено было еще 5%. Столь серьезная уступка в пользу рабочих, составляющая в год до 800 000 руб., не достигла, однакож, желанной цели. Рабочие усмотрели в ней предвестницу дальнейших уступок, почему продолжали настаивать на непосредственных переговорах с хозяевами, о чем неоднократно обращались к представителям административной власти в городе. Губернатор просьбы рабочих об открытии таких переговоров сообщал по телеграфу фабрикантам, которые к тому времени уехали в Москву и на все подобные предложения отвечали отказом. Постепенно возраставшая нужда рабочих, с одной стороны, и деятельность агитаторов — с другой, обострили настроение рабочих до крайних пределов. 24 июня, когда рабочим был объявлен окончательный отказ фабрикантов вести с ними переговоры, в городе начались грабежи лавок, повреждения телеграфа и телефонов и т. и. бесчинства. С вечера 24-го до 9 час. утра 25 июня было разграблено 42 лавки, убытков заявлено на 90 000 руб. Всю ночь казаки разгоняли толпы грабителей, многие из которых были арестованы на месте преступления. На следующий день, 25 июня, спокойствие в городе было восстановлено, начались следствие, обыски, аресты. Еще целый почти месяц продолжалась забастовка, медленно умирая. Рабочие, истощив все средства, видимо, готовы были на все условия фабрикантов, которые не торопились с начатием работ, и лишь 22 июля работы на фабриках возобновились вполне. Одновременно, в конце мая, 10 дней бастовал и 14 шуйских фабрик с 9610 рабочими, на 13 дней прекращали работу 3939 рабочих Т-ва. А. Каретниковой с С-м в с. Тейкове, волновались и но работали полтора дня 1050 ткачей в с. Кохме. С окончанием иваново-вознесенской забастовки на фабриках Владимирской губернии наступило сравнительное спокойствие. В самом Иваново-Вознесенске возбужденное настроение улеглось нескоро, и на местных фабриках то-и-дело вспыхивали волнения с кратковременными остановками, единичными случаями насилий, коллективными жалобами и т. п. Тем не менее, рабочие, утомленные и истощенные продолжительною забастовкою, крепко держались за работу, больше всего опасаясь расчета. Начавшееся и октябре месяце сильное политическое движение не осталось без влияния и на Владимирскую губернию. Внешним толчком, нарушившим спокойствие, была первая железнодорожная забастовка. 23 и 24 октября в г. Иваново-Вознесенске произошли крупные беспорядки. Безработные, подстрекаемые революционерами, устроили грандиозную манифестацию о красными флагами и пением революционных песен. Это вызвало сильное недовольство среди местных жителей, образовавших из себя «монархическую» партию; к ним примкнули рабочие всех фабрик и заводов, заявившие, что они много несчастий пережили от революционных агитаторов и хотят теперь сами с ними расправиться. С этой целью рабочие прекратили работу, напали на манифестантов и еврейские квартиры. Погром продолжался и 24 октября; разграблено 49 еврейских квартир, убито о безработных, избито и ранено 94 человека, в том числе 40 евреев. Под влиянием железнодорожной забастовки рабочие более глухих фабричных углов губернии стали предъявлять своим хозяевам экономические требования и бросали работу. Забастовки эти отличались сравнительной кратковременностью, мирным течением, причем рабочие, получив большей частью те или иные уступки в смысле повышения платы и обещаний различных удобств, пособий и т. п., становились на работу. Забастовки в ноябре месяце обошли почти все фабрики губернии, до того не принимавшие участия в рабочем движении. Из числа ноябрьских забастовок, носивших преимущественно экономический характер, имевших течение мирное и кратковременное, должна быть выделена забастовка 7900 рабочих Т-ва «С. Морозова Сын и К» в местечке Никольском. Как по своей продолжительности — с 29 октября но 25 ноября, — так и по политической преимущественно окраске, забастовка эта является скорее непосредственным продолжением одновременного московского рабочего движения и, по всей вероятности, имела с ним общих руководителей. Завершилась она арестом 25 ноября революционных агитаторов на Городищенской фабрике Т-ва Саввы Морозова, где между ними и казаками фабричной конпо-нолицейской стражи м. Никольского произошла перестрелка, при чем двое казаков были убиты и двое ранены, а 30 ноября, при аресте на той же фабрике агитатора Клюева, вновь произошло вооруженное столкновение между полицией и рабочими, во время которого ранено два городовых, трое казаков и девять рабочих и убито трое рабочих. К этого же рода движениям, вызванным близким соседством Москвы и являющимся отражением Московских декабрьских событий, надлежит отнести беспорядки на Александровских фабриках. 7 декабря на Соколовской мануфактуре Т-ва А. Баранова в селе Струнине, близ города Александрова, рабочие, увлеченные агитаторами, объявив себя солидарными с московским революционным движением, прекратили работу, прервали телефон и телеграф, арестовали местную фабричную полицию и пришли в г. Александров, где, соединившись с рабочими С. Н. Баранова и Беляева, во главе с самим фабрикантом С. Н. Барановым, также арестовали 3-х городовых. 8 декабря рабочими было приостановлено движение поездов по железной дороге и арестованы в с. Струнине прибывший туда становой пристав с урядниками. 9 декабря фабрикант Баранов, с несколькими рабочими, ворвавшись в уездное казначейство, обезоружил и. д. исправника, двоих полицейских надзирателей и городовых и отправил их к себе на фабрику. Беспорядки прекратились с прибытием казаков, и когда командир квартирующего в г. Александрове резервного саперного батальона, но требованию губернатора, арестовал Баранова и освободил полицию. Революционное движение, кроме волнений и забастовок на фабриках и заводах, выразилось еще в следующих беспорядках: 10 ноября возникла забастовка служащих Владимирской почтово-телеграфной конторы, примкнувших к «Всероссийскому почтовому союзу», но работы как на почте, так и на телеграфе прекращены были только на один день, так как забастовала лишь часть служащих, на место которых для работы на телеграфе были поставлены нижние чины из состава войск, расположенных во Владимире. Все главные зачинщики этой забастовки арестованы и высланы из пределов губернии административным порядком, на основании положения о государственной охране. Из них 7 чиновников преданы суду по 2 ч. 384 ст. Улож. о Наказ. В ноябре месяце среди рабочих Ковровских железнодорожных мастерских образовался «союз железнодорожных служащих», и 7 декабря, когда забастовал весь узел Московских железных дорог, рабочие означенных мастерских примкнули к этой забастовке, приостановили работу, повредили телеграф; открыто стало функционировать бюро упомянутого союза. Члены этого бюро, для революционных целей, в особо сформированном поезде послали н Москву своих делегатов. 12 января из Москвы возвращался в Ковров самовольно снаряженный поезд с этими делегатами. При остановке поезда на станции «Орехово» произошла перестрелка делегатов с казаками и полицией, при чем был убит помощник пристава, м. Никольского Павлов и сцепщик вагонов Казаков, делегатов убито трое и трое арестовано в погоне на поездом, который был настигнут в 2-х верстах от ст. «Покров», где один из задержанных также был ранен. 14 декабря в с. Орехово за телами убитых прибыли их родственники и вместе с ними много посторонних лиц, из которых четверо при выходе из вагонов произвели выстрелы в полицию, а затем стали стрелять из вагонов и другие лица. При перестрелке трое из них были убиты казаками и один тяжело ранен. 17 декабря движение по железной дороге было восстановлено, а 20-го числа Ковровскне мастерские были закрыты. В течение 1905 года занятия в средне-учебных заведениях, несмотря на усиленную агитацию извне, продолжались без перерыва и без особых инцидентов. В среде расположенных в губернии войск случаев предосудительного в политическом отношении поведения между офицерами не замечалось. Крестьянское население Владимирской губернии в 1905 году также не осталось без влияния на него как общего тревожного и напряженного настроения общественной жизни, так и пропаганды агитаторов различных политических идей. С опубликованием Высочайшего Вашего Императорского Величества манифеста 17 октября, с проявлением деятельности различных союзов (крестьянского железнодорожного, учительского и др.) различные агитаторы, как приезжие, так и местные, начали проявлять свою преступную деятельность среди крестьянского населения открыто и широко. Из числа местных агитаторов выдающуюся роль играли студенты и воспитанники разных высших и средних учебных заведений и отчасти учительский персонал народных школ. Под влиянием такой агитации, путем устраиваемых митингов, а также чрез распространение разного рода агитационных листков и прокламаций, крестьянское население, питаясь неосуществимыми надеждами и фальшивыми представлениями о Государственной Думе, волновалось и местами проявляло насильственные действия, выразившиеся в самовольных частичных порубках лесов казенных, удельных и частновладельческих; в самовольной пастьбе скота, скошении травы, а также в нескольких случаях поджогов скошенного сена, соломы, хлеба. Однако, все эти насильственные действия крестьян своевременно принимаемыми администрацией мерами были прекращаемы. Убедившись, вероятно, в неисполнимости возбужденных надежд, встречая повсюду энергичное прекращение всяких отступлений от установленного порядка и лишившись главных агитаторов и руководителей политического движения, население губернии к началу 1906 года в значительной своей части заметно успокоилось, принялось за обычные свои занятия, приготовляясь к осуществлению дарованных ему прав по выборам в Государственную Думу.  Положение об усиленной охране в течение 1904 — 1905 гг. действовало в Покровском и Шуйском уездах с гор. Иваново-Вознесенском. Кроме того, вследствие политических беспорядков в г. Александрове, железнодорожных беспорядков и забастовки на Московско-Нижегородской железной дороге, были объявлены, на основании I п. Высочайшего указа Правительственному Сенату 29 ноября 1905 г., на положении усиленной охраны: 11 декабря — Московско-Нижегородская и Муромская железные дороги, 13 декабря — г. Александров и его уезд, и 15 декабря — гор. Ковров с его уездом на положении чрезвычайной охраны, каковая снята 16 февраля 1906 года. /1 отделение юридической секции ЕГАФ — Всеподаннейшие отчеты по губерниям. областям и градоначальствам за 1905 г., ч. 1./ 

Стачечное движение в Иваново-Вознесенске ЧАСТЬ 1

1. Стачечное движение в 1905 г. Во Владимирской губернии  2. Стачечное движение в Иваново-Вознесенске. Часть 1.  3. Стачечное движение в Иваново-Вознесенске. Часть 2.  4. Стачечное движение в Иваново-Вознесенске. Часть 3.  5. Влияние иваново-вознесенской забастовки на развитие стачечного движения в Костромской губернии.

Бюст С.И. Балашова на мемориальном комплексе «Красная Талка» в Иванове

Началом забастовки текстильщиков Иваново-Вознесенского района можно считать 26 мая 1905 г. Эта забастовка имеет значение, во-первых, как массовая форма борьбы рабочего класса (участие до 44000 рабочих, бастовавших 2 ½ месяца); во-вторых, руководили забастовкой гг., выделенные из среды самих рабочих (Афанасьев, Балашов С., Дунаев); в-третьих, из этой стачки образовался первый Совет Рабочих Депутатов в России: в-четвертых, для Иваново-Вознесенского комитета большевиков эта стачка была пробным уроком, который показал всю правильность организационного построения нашей партии. События 9 января в Иванове отразились слабо. В конце января были лишь частичные забастовки, носившие, главным образом, экономический характер. Между тем, материальное положение ивановских ткачей с каждым днем ухудшалось. Эксплуатация перешла всякие пределы, дороговизна продуктов первой необходимости обрекала жизнь ивановского ткача на голодное вымирание. 11 ½ -часовой рабочий день, грубое обращение администрации с рабочими и ткачихами, колоссальные штрафы за малейшие проступки, отнимающие до половины месячной выработки, — все это делало жизнь рабочих невыносимой. Группа с. д. Северного комитета большевиков (позднее — Иваново-Вознесенский комитет большевиков), будучи хорошо связана с массой текстильщиков, хорошо учитывала создавшуюся экономическую обстановку и искала момента, чтобы поднять кампанию за всеобщую забастовку. Полиция чувствовала это и тоже «готовилась». В феврале начались обыски и аресты. Но арестами полиция настроения рабочих не изменила. Революционная волна росла.

Начало забастовки

Бюст К.И. Колотиловой Бюст Н.Н. Колотилова на мемориальном комплексе «Красная Талка» в Иванове

После ареста тов. Колотилова и других Иваново-Вознесенская группа Северного Комитета продолжала работать тем же темпом. До начала забастовки (до 26 мая) ею был выпущен ряд прокламаций и устроен ряд массовок в лесу. Первомайская прокламация заканчивается призывом к вооружению для восстания. Фабриканты, почуяв приближение грозы, начали «заигрывать» с рабочими. На предложение фабрикантов дать им благодарственные адреса рабочие ответили смехом и отказались приложить свои подписи. Настроение приближающейся забастовки было очевидно не только для членов Иваново-Вознесенской организации, но и для фабричной инспекции и местных властей, которые в своих докладах владимирскому губернатору писали об этом совершенно открыто. 23 мая организация большевиков собирает расширенную партийную конференцию в лесу с представителями от рабочих фабрик, на которой присутствовали и беспартийные рабочие. Настроение рабочих было в пользу забастовки. Конференция немедленно приступила к обсуждению практических вопросов забастовки и выработке требований фабрикантам. Забастовка объявлена. Первой остановилась фабрика Бакулина утром 25 мая, а вечером остановились почти все крупные фабрики. 26 мая примкнули и все остальные фабрики, в том числе и железно-дорожные мастерские. Общее число бастующих достигло 40000. О самого же начала руководство забастовкой взяла на себя иваново-вознесенская организация большевиков. 27 мая через фабричного инспектора были переданы фабрикантам требования, выработанные на конспиративном совещании в лесу. Фабриканты испугались такого количества требований и повели политику срыва стачки, начав сепаратные переговоры с отдельными фабриками.

Образование первого Совета Рабочих Депутатов и его работа

Большевики почувствовали ловушку и предложили выбрать делегатов от фабрик и заводов для ведения от имени всех бастующих переговоров с фабрикантами. Собрания с площади, по предложению губернатора, были переведены за город, на берег реки Талки.

Река Талка

Выборы делегатов происходили на берегу р. Талки по отдельным фабрикам. Выбрано было 110 делегатов, которые положили собой основание первому Совету Рабочих Депутатов в России. В состав Совета вошли наиболее активные члены Ивановской организации большевиков.Председателем Совета был избран беспартийный рабочий-гравер Авенир Ноздрин, а секретарем — тов. Грачев. На первом заседании Совет Рабочих Депутатов постановил: 1) взять на себя руководство забастовкой: 2) вести от имени рабочих переговоры с фабрикантами, борясь со всякими сепаратными переговорами и 3) вести борьбу со всякого рода попытками к срыву забастовки. II он выполнил эти задачи. Совет с каждым днем приобретал все больший авторитет. К его голосу прислушивались не только рабочие, но и администрация города. К нему обращались за разрешением напечатать тот или иной отчет фабричных инспекторов, к нему обращались за разрешением переложить товар на фабричных складах, которому угрожала та или иная опасность. Совет помогал своими решениями делегациям других городов. Кроме того. Совет продолжал большую воспитательную работу среди рабочих по выработке классового самосознания. За помощью в Совет обращались рабочие и других городов Владимирской губ. На имя Совета направлялись пожертвования в стачечный фонд, который превысил 15000 руб. Это были деньги, в большинстве собранные из трудовых рабочих грошей. Кроме того, Совет выполнял и профессиональные задачи, объединяя отдельные делегации фабрик вокруг тарифных, культурных и других городов. Иваново-вознесенский Совет Рабочих Депутатов так же, как и вслед за ним петербургский и одесский Советы Рабочих Депутатов, наряду с экономическими требованиями выдвинул и политические вопросы, которые были сформулированы комитетом большевиков. К политическим требованиям относились: требование созыва учредительного собрания, свобода слова, печати, собраний, стачек и неприкосновенность личности и жилищ. При переговорах с Советом Рабочих Депутатов фабричная администрация отклонила политические требования по «формальным» соображениям. Они позднее были выделены из общих требований и направлены в письменном виде министру внутренних дел. Так же, как и петербургский Совет Рабочих Депутатов, ивановский Совет обратился в городскую думу с требованием предоставить ему помещение для заседаний. В начале эти заседания происходили в мещанской управе, позднее, когда мирный фазис стачки кончился. Совет переселился на Талку. В продолжение всего времени ивановский Совет был связан с широкими массами на Талке путем ежедневных отчетов и докладов о своих решениях, о ходе подговоров фабрикантами и по другим вопросам.

Роль Ивановской организации соц. дем. большевиков

Совет Рабочих Депутатов был, так-сказать, видимым лицом ивановской забастовки. Душой же ее была Ивановская организация большевиков. К середине июня группа Северного комитета большевиков преобразовалась в Иваново-Вознесенский комитет большевиков. Комитет обзавелся хорошо налаженной печатной техникой, располагал хорошими агитаторскими и пропагандистскими Силами, организовал боевую дружину и с каждым днем увеличивал авторитет организации. За время забастовки комитет выпустил евшие 10 прокламаций и бюллетеней с извещением о ходе переговоров Совета Рабочих Депутатов с фабрикантами. Боевая дружина к началу июля насчитывала до 60 чел., вооруженных револьверами. Боевая дружина охраняла иногда заседания Совета Рабочих Денутатов и собрания рабочих на Талке после 16 июня — после расстрела рабочих. Но главная ее роль относится к октябрьским дням 1905 г. Массовые собрания на Талке для Ивановской организации большевиков были лучшим местом агитации и пропаганды идеи большевизма. Организация использовала собрания на Талке, как свою трибуну. В конце концов, забастовка продолжалась. Упорствовали рабочие, фабриканты не сдавались. Агитация Ивановского комитета (большевиков) делала свое дело. Полиция бесновалась, но была бессильна помешать агитации. С своей стороны, фабриканты принимали все меры, чтобы сорвать забастовку, чтобы принудить рабочих стать на работу. Сначала фабриканты пытались объявить локаут, запугивали рабочих расчетом. Когда убедились, что это не помогает, приступили к выселению рабочих из фабричных квартир. Полиция тоже не дремала. 15 июня на заборах Иванова появились объявления за подписью губернатора, воспрещающие всякие собрания. В объявлении говорилось: «В случае, если это требование не будет исполнено, будет применена вооруженная сила».

Расстрел на Талке

 Так закончилась стачка, продолжавшаяся два с половиной месяца. Стачка проделала глубокую борозду в революционном движении России. Ни в 1905 г., ни в последующие годы в Иванове не было партии, которая бы пользовалась таким влиянием, как партия большевиков. Ни меньшевики, ни эсеры никогда в Ивановском районе не пользовались никаким влиянием. Но все важнейшие этапы революционной борьбы за эти 20 лет ивановский пролетариат связал свои интересы, свою жизнь с Ивановской организацией коммунистов. Поэтому пролетарская революция в годы гражданской войны черпала из Иванова тысячи коммунистов и десятки тысяч беспартийных рабочих на многочисленные военные фронты. Не одна сотня ивановских рабочих и коммунистов застряла в советском, партийном и профессиональном аппарате Украины, Поволжья и Сибири, являясь прочнейшей опорой Советской власти. А. Фокин. /Правда», № 118, 1925 г., «20-летне иваново-вознесенской забастовки»./

1. Подготовка к стачке

Городская организация социал-демократов (большевиков) провела большую предварительную работу по сплочению и организации рабочих масс и по подготовке стачечного движения. Весь апрель и начало мая шла подготовительная работа к назревающим революционным событиям. Было проведено несколько партийных собраний, где горячо обсуждался вопрос о начале стачки; на этих же собраниях предварительно вырабатывались и требования стачечников. Рабочие массы на фабриках волновались, требуя организованного выступления. Фабриканты, очевидно, почувствовав нарастающее движение и общее недовольство рабочих масс, убавили с пасхи на полчаса рабочий день для дневных рабочих, введя, таким образом, 11-часовой рабочий день. По поводу этого события в конце апреля организация распространяет по фабрикам воззвание, которое, по просьбе ивановцев, было напечатано в типографии Костромской группы Северного комитета Российской Социал-Демократической Рабочей Партии. Эта прокламация показывает, как реагировала Иваново-Вознесенская социал-демократическая организация на добровольную, якобы, уступку фабрикантов по введению для денных и главным образом, ситцепечатных рабочих 11-часового рабочего дня. Кроме того, она не лишена исторического интереса. Вот полное содержание этой прокламации: Пролетарии веет строи, соединяйтесь! Ко всем рабочим гор. Иваново-Вознесенска. Товарищи! Наши хозяева объявляют нам полчаса, вводят 11-часовой рабочий день. Хозяева входят с нами в панибратские сношения, приходят к нам и курилку (у А. И. Горелина), дают папиросы, объявляют о своей «милости» рабочим. Что это такое? Впрямь ли такая забота напала у хозяев о нас? Что за причина их благодеяний? Знайте, товарищи, — это волки приходят к нам в овечьей шкуре, чтобы легче обмануть нас, легче захватить добычу. Товарищи, мы с большим вниманием следили за борьбой наших петербургских товарищей, мы видели, как во имя пролетарской солидарности поднялась за героями вся рабочая Россия. Присоединилась к миллионному движению и наша Кохма. Весь мир с изумлением глядел на вчерашних рабов — сегодняшних героев. Задрожали слуги тьмы, насилия. Самодержавное правительство залило кровью Россию, но кровь братьев еще раз убедила даже темных, совсем несознательных рабочих, что самодержавие — лютый враг рабочего класса. Почувствовало царское правительство, что одной силой не возьмешь, заговорило и оно об уступках. Нарядилось в овечью шкуру, но волчьи зубы никак не скроешь. Петербургские рабочие скоро это поняли и отказались от участия в Комиссии Шидловского, который им хотел отвести глаза. Они сказали: если хотите узнать положение рабочего класса в России, дайте всем право собираться и открыто высказывать то, что у каждого накипело, освободите наших товарищей, которых вы за правду гноите в тюрьмах, в темные сделки мы не хотим е вами вступать. Правительство созвало «испытанных людей», чтобы узнать о положении рабочего класса. Как вы думаете, кого оно призвало? Фабрикантов и заводчиков. На съездах, в разных комиссиях капиталисты думали думу, как обмануть рабочих. Со скрежетом зубов, но всё-таки приходилось им делать уступки. Рабочие всей России требовали 8-часовой рабочий день. Некоторым капиталистам пришлось ввести его, некоторые ввели 10-часовой рабочий день. В Иванове, где пролетариат не поднимался, тут, конечно, капиталистам совсем не хотелось уступать, делать уступок, но боязнь забастовок заставила их скинуть полчаса. Они хотят брать у рабочих подписку, что они будут работать 11 час. и будут довольны. Этой подпиской будут хозяева козырять и указывать своим товарищам капиталистам: «Вот, видите, наши рабочие довольны и благодарят за 11-часовой рабочий день». Скинувши полчаса, наши волки, однако, наверстают свое: почти везде переменены шестерни и приводы, ход у машин сделали быстрее, труд рабочего напряженнее и тяжелее, а хозяева получают большую выгоду. Не мытьем, так катаньем. У Бакулина даже расценки понижены. Сбавили на некоторые сорта по 3 — 5 копеек. Вот как благодетельствуют наши хозяева! Товарищи, отказывайтесь все до одного давать подписку о соглашении работать 11 часов, поддерживайте требования всей России. Объединяйтесь для борьбы с капиталистами и самодержавием в могучую Рабочую Партию вокруг социал-демократии. Да здравствует Социал-Демократическая Рабочая Партия! Долой самодержавие! Иваново-Вознесенская группа РСДРП. Апрель 1905 г. Накануне 1 мая организация энергичным образом готовилась к проведению большой массовки с обязательным участием беспартийных рабочих со всех фабрик и заводов гор. Иваново-Вознесенска. К этому собранию Комитетом был заготовлен проект постановления иваново-вознесенских рабочих, который и был принят на массовке 1 мая. Это постановление было напечатано и распространено по Иваново-Вознесенскому району: оно представляет большой интерес для характеристики настроения рабочих того времени.

Постановление иваново-вознесенских рабочих, вынесенное на собрании 1 мая

Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Празднуя 1 мая, мы, иваново-вознесенские рабочие, постановили выразить свою солидарность с пролетариями всех стран в борьбе за социальную революцию. Да здравствует социализм, который выведет нас из омута нищеты, унижения и невежества на широкую дорогу к светлой человеческой жизни! Тогда все фабрики, машины, созданные руками рабочего класса, земля перейдут в общую собственность. Тогда все человечество будет трудиться на общую пользу, а не на кучку капиталистов. Тогда не будет стоять перед нами призрак безработицы и голодной смерти, который навис теперь над нами и тысячами наших товарищей. Не будем мы, чьими руками создается на свете все, что необходимо для человечества, ходить и униженно просить работы у хозяев. Мы знаем, что захватить орудия производства нам удастся только тогда, когда пролетарские массы станут сознательными и объединятся в одну могучую политическую партию. Мы видим хорошо, что достигнуть этого мы не сможем до тех пор, пока не будет у нас полной политической свободы — свободы собираться, говорить, писать правду, объединяться в союзы и т. д. Та кровь, которую реками пролило и проливает царское правительство за малейшую попытку со стороны рабочего класса добиться лучшей жизни, еще и еще раз убеждает нас, что интересы рабочего класса и самодержавия несовместимы, что политической свободы мы добьемся только тогда, когда окончательно будет низвергнуто самодержавие и созвано Учредительное Собрание на основе прямого, всеобщего, тайного и равного для всех избирательного права. Долой же упившееся народной кровью преступное самодержавие! Да здравствует Всенародное Учредительное Собрание! Да здравствует 8-часовой рабочий день! Мы требуем немедленного прекращения ненужной народу войны, затеянной придворной и правительственной шайкой из-за своих личных интересов. Долой войну, искалечившую и убившую сотни тысяч наших братьев, оставивших на произвол судьбы свои семьи, сирот-детей. Мы требуем немедленного освобождения наших измученных царским правительством товарищей из тюрем, из ссылки, требуем полного прекращения всех поэтических дел. Довольно подставлять спины под нагайки царских башибузуков! Довольно давать безнаказанно издеваться над нами! Да здравствует Российская Революция! Слава и честь товарищам, погибшим в бою за свободу. Вечная, славная память петербургским товарищам, зверски расстрелянным царским правительством 9 января. На бой кровавый, святой и правый Марш, марш вперед, рабочий народ. Вперед, товарищи, под знамена передового борца — нашей Российской Социал-Демократической Партии. Издание Иваново-Вознесенской группы Опорного Комитета РСДРП. /Из бр. В. С. Смирнова «Стачечное движение в Иваново-Вознесенске в 1905 г.», стр. 28 — 31./

2. Иваново-Вознесенск

Иваново-Вознесенск — один из богатейших городов России. В центре его — прекрасные мостовые, электрическое освещение, роскошные дворцы буржуазии, украшенные причудливой рукой художника, банки, ежедневно звенит золото — пот и кровь рабочего класса, клубы, где разряженная буржуазия играет в азартнейшие игры, развратничает и т. д. Загляните на окраины города — рабочие кварталы. От безумной роскоши вы перейдете к полуголодному прозябанию измученного ткача — рабочего ситцевых, отбельных фабрик, химических заводов. Улицы, где весной и осенью ни проходу, ни проезду, — море грязи. Воздух пропитан гарью, изрыгаемой десятками труб-гигантов, наполнен ядовитыми испарениями и от реки Уводи, из которой буржуазия устроила себе сток для краски и нефти. Вместо дворцов — искривленные домишки, где в нестерпимой духоте спят вповалку десятки рабочих. А рядом мрачные казармы, в которых, как в каменных мешках, в грязи и духоте томятся десятки тысяч рабочих, как дети, связанные неусыпным наблюдением хозяйских церберов. В будничное время все на работе — и женщины, и подростки; это время буржуазия выкачивает из рабочих кровь, отнимает здоровье и жизнь у матерей и их грудных детей, железными молотами мочалит мускулистое тело пролетария, чтобы его потом, как выжатый лимон, бессильного и дряблого, выбросить па улицу на голодную смерть. Долгий, томительный рабочий день в 11 ½ часов в ужасной атмосфере, почти без вентиляции. Дышать нечем, голова кружится от неустанного грохота колес и машин, и глазах темнеет от удушливых испарений ядовитых газов в отбельных, а тут еще на каждом шагу грубая брань, оскорбления злых хозяйских псов-мастеров. А женщины. Бросив голодного ребенка, не спавши всю ночь от его болезненного плача, идет она, шатаясь, на фабрику, чтобы там, отдавая свои последние силы, подвергаться приставаниям табельщиков, мастеров и т. п. господ. А если не поддаешься, доймут тебя штрафами, уволят при первом же случае. 50 тысяч человек ежедневно создают горы богатств буржуазии, а сами живут полуживотной жизнью. Заработок ткачихи спустился до 7 р. 50 к. в месяц. Рабочие и по праздникам не видят говядины, целый год справляют пост. Такова жизнь иваново-вознесенского рабочего. Вот он, бледный, со впалыми щеками, с понурой головой, плетется домой, где тоже нет ничего отрадного, вое так же серо, постыло. И так вся жизнь. Долго, долго терпел ивановский рабочий. Пришел конец и его терпению, не стало сил больше терпеть. 12 мая забастовали фабрики. 13-го к ним присоединилось все рабочее население города: заводы, типографии, сапожники, кондитеры, прачки, железнодорожные рабочие и т. д. Утром 13-го в рабочих кварталах пусто. Весь народ на Воздвиженской площади; здесь, сколько глаз охватит, волнуется море голов. В здании Городской Управы, возвышающемся над толпой, заседают капиталисты, во главе с губернатором и другими властями. В бинокли, монокли со страхом и недоумением смотрят они на толпу, на которую они привыкли смотреть как на бессловесный скот, создающий им сытую и роскошную жизнь. А теперь перед ними грозная, могучая сила, требующая себе человеческой жизни. Они хотят дышать полной грудью, хотят разорвать ту сеть, в которую их запутали, вырваться из омута нищеты и бесправия. «Да здравствует борьба за лучшую жизнь», «Нам не на кого надеяться, кроме как на самих себя», «В единении сила, все за каждого, каждый за всех» — вот что с горящими глазами кричит-гудит многотысячная толпа. Одни за другими товарищи-ораторы в горячих и страстных речах обличают буржуазию. И толпа, то злобно сжимает кулаки, то слезы брызнут у ней из глаз, когда оратор вспоминает про каторжную жизнь пролетария, то смехом раскатится, когда оратор раскроет, какую хитрую механику строят буржуазия и правителях во, чтобы обмануть рабочих. Обличают наш насквозь прогнивший политический строй. Сломать нужно стену, ставшую нам на пути к нашему освобождению от гнета капитала. Долой самодержавие, мы должны добиться широкой политической свободы, свободы печати, собраний, слова, союзов, стачек, неприкосновенности личности. Нужна упорная борьба: не дадут нам все это миром. Самодержавное правительство, с царем во главе, залило всю Россию кровью, — не хотят оторваться от народного пирога, хотят по-прежнему произвольничать, безобразно хозяйничать в стране через своих опричников. Мы, иваново-вознесенские рабочие, должны присоединиться к общему революционному движению всей России, итти на борьбу под знаменем передового борца рабочих — Российской Социал- Демократической Рабочей Партии. Единодушно вся толпа, как один человек, поднятием руки принимает требование учредительного собрания на основе всеобщего прямого, тайного и равного избирательного права. 5 дней происходят собрания на площади перед домом буржуазии, охраняемым царскими опричниками. 5 дней раздаются смелые обличительные речи. Завеса отдернута, на все открываются глаза. К ораторам социал-демократам, которым трибуной служат пустые ящики, поставленные друг на друга, тянутся со всех сторон омоченные слезами описания каторжной жизни всех униженных и оскорбленных — прачек, каменщиков, землекопов, белошвеек, рабочих кирпичных заводов, прислуги. Они просят вспомнить про них, притти к ним па помощь, — одни они бессильны. По вечерам собрания на Талке (речка в 1 в. от города). На зеленом лугу развеваются десятки флагов-значков. Это рабочие разделились по своим фабрикам и заводам, каждая фабрика у своего значка. Вот у Бакулинской фабрики красный флаг, и на нем из бумаги слова: «Кровь рабочих на нем». Рабочие выбрасывают свои частные требования, каждая фабрика отдельно выбирает своих депутатов. Общие требования, изданные Иваново-Вознесенской группой Северного Комитета, были уже предъявлены всеми в первый день забастовки. Ежедневно собираются рабочие на Талке поговорить о деле и послушать речи своих опытных товарищей социал-демократов. Многое услышали рабочие, многому научились на 13-ти массовых собраниях, состоявшихся до 21 мая. Собрания стали заканчиваться пением революционных песен. Город наполнился войсками. Начальство старалось оберегать солдат от общения с рабочими, чтобы рабочие не рассказали солдатам о своей борьбе за правое дело, и чтобы солдаты не перешли на сторону народа. Оружия в ход не пускали. Правительство боялось гнева народной массы, — по ее требованию были освобождены трое арестованных (один с прокламациями). Рабочие сами охраняли порядок, и по их же требованию с первого дня были закрыты казенки, — «не пьянствовать мы вышли, а бороться за рабочее дело». Было выбрано всего более 150 человек депутатов, но капиталисты не захотели говорить со всеми депутатами вместе, — они, мол, нас забьют, мы хотим говорить с депутатами каждой фабрики отдельно. Рабочие настаивали, и тогда фабриканты поручили старшему фабричному инспектору вести переговоры со всеми депутатами. Последний вел себя, как хозяйский лакей. Он не постеснялся даже потребовать от рабочих-депутатов подписаться под протоколом, который составила полиция, обвинявшая ораторов в произнесении «преступных» речей. Депутаты все, как один, отвергли это предложение: «Что, за шпионов вы нас принимаете, что ли?» — спросили они у лакея хозяев. Тот замялся и стал бормотать что-то несвязное. Рабочие показали, как они относятся к царским шпионам и к черной сотне. Со стороны рабочих эти встречали дружный отпор, и с быстротой молнии они скрывались, как только раздавались угрозы по их адресу. 16 мая депутаты выбрали из себя стачечную комиссию. Стали собирать пожертвования в пользу нуждающихся стачечников. Стали приходить небольшие пожертвования и из других городов. Между тем, фабриканты на своих собраниях перессорились и переругались. Часть хотела уступить, другая говорила, что скорее дадут зубы вырвать, но не уступят. 17 мая фабриканты через главного фабричного инспектора передали свой ответ на общие требования, — груды бумаги и пакетов не пожалели. Депутаты вскрывали их, и оказалось, что почти на все общие требования у фабрикантов нашелся один ответ: эти требования могут быть осуществлены только законодательным путем, т.е. через правительство. Уступок почти никаких. Все рабочие решили отнести ответ обратно, а если не будут брать, бросить и уйти. Решили бороться, стоять твердо, говорили: «Борьба только начинается». Депутаты отнесли ответ обратно. Теперь ежедневно идут собрания на Талке, и рабочие упорно и крепко отстаивают свои требования. 19 мая к Иваново-Вознесенску присоединились шуйские и тейковские рабочие (10000 человек); со всех сторон Владимирской губернии идут вести о начавшихся забастовках на всех, фабриках Владимирской губернии. Моск. Комитет РСДРП. /«Пролетарий», № 5./

3. Начало стачки

Накануне стачки Иваново-Вознесенская труппа Северного комитета Российской Социал-Демократической Рабочей Партии выпустила следующее маленькое гектографическое воззвание: Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Ко всем рабочим и работницам города Иваново-Вознесенска. Не хватает сил больше терпеть. Оглянитесь на нашу жизнь, — до чего довели нас хозяева. Нигде не видно просвета в нашей собачьей жизни. Довольно! Час пробил. Не на кого нам надеяться, кроме как на самих себя. Пора приняться добывать себе лучшую жизнь. Бросайте работы, присоединяйтесь к нашим забастовавшим товарищам. Выставляйте 26 требований, изданных нашей группой Присоединяйте к ним, кроме того, свои местные, частные требования. Собирайтесь для обсуждения ваших нужд в городе и за городом. 12 мая, после обеда, началась стачка. Первыми вышли рабочие фабрики Бакулина — в 10 час. утра, а затем Бурылина и Маракушева; у других фабрик ворота были заперты, была поставлена полиция, и таким образом входа и выхода не было. Все же, несмотря на это, рабочие некоторых фабрик к 3 часам дня вырвались и присоединились к стачечникам, а приблизительно к 6 — 7 часам вечера остановились все крупные фабрики, 13 мая с утра остановились фабрики уже всего города, потом постепенно стали примыкать к стачечникам и все мелкие мастерские, вплоть до прислуги. Быстрота и организованность стачки так ошарашила полицию и фабрикантов, что они в первое время совсем потеряли головы. Через несколько дней после начала забастовки среди стачечников широко была распространена прокламация, в которой, между прочим, говорилось следующее: Товарищи! Вы решили бороться и начали стачку. Держитесь же крепко. Стойте друг за друга, и хозяева уступят, как и в других местах. Не вы одни бастуете, по всей России рабочие бросают работу и идут на борьбу за своей защитницей — Российской Социал-Демократической Рабочей Партией. Социал-демократы требуют 8-часового рабочего дня и высокой платы, требуют больше, чем вы, и хозяева сдаются перед их силой. Но не с одними фабрикантами борются ореховские, кавказские, польские, петербургские рабочие и их вожди — социал-демократы. Они борются с самодержавным правительством — с царем и его министрами... Почему? Потому, что царь со своими министрами стоят за капиталистов. Оттого фабриканты, как только в Иваново-Вознесенске началась стачка, послали телеграмму в Петербург министру внутренних дел, прося прислать войска, чтобы усмирить рабочих. Кто отведал казацких нагаек и солдатских штыков, тот и сам поймет, правда ли, что министры и царь против рабочих. Товарищи! Двум смертям не бывать, одной не миновать. Чем задарма умирать в Манчжурии от японских пуль, лучше уж умирать дома за свое дело, за свою рабочую свободу, за социализм, когда не будет воины, ни солдат, ни царя, ни капиталистов,— все будет в руках рабочих. Товарищи! Нечего бояться солдат, продолжайте стачку, собирайтесь на собраниях, читайте листки, слушайте речи социал-демократов и делайте, что они скажут. Посмотрите в Петербурге: рабочие не верили, что царь заодно с капиталистами, пошли к нему с крестами и хоругвями просить его о своих рабочих нуждах, взяли с собой жен и детей, хотя социал-демократы говорили им, что царь устроит бойню. Вы знаете, как царь встретил рабочих 9 января: сотни убитых, тысячи раненых мужчин, женщин и детей покрыли улицы Петербурга. И рабочие потеряли веру в царя; чуть не на каждой фабрике войска, а рабочие пятый месяц то бастуют, то опять станут на работу, чтобы подкормиться и опять забаствовать. Так идет по всей России, не только в Петербурге: и так пойдет, пока рабочие не добьются своего: повсюду Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия, партия рабочих говорит: не нужно просьб! Довольно! Пора устроить так, чтобы вместо царских прислужников законы издавало Учредительное Собрание, избранное всем народом, где сидели бы наши представители — депутаты рабочего класса, и сторожили наши интересы, боролись за социализм, за царство рабочих. Нужно, чтобы стачки были дозволены, чтобы была свобода — свобода печатать и говорить рабочим об их выгодах, свобода собираться рабочим, толковать о своих нуждах, свобода рабочим соединяться в союзы, свобода всем рабочим войти в социал-демократическую партию, которая отстоит их от капиталистов. Да здравствует стачка! Да здравствует социализм! Да здравствует Социал-Демократическая Рабочая Партия! 14 мая в городе появился губернатор Леонтьев, которому жандармский ротмистр Шлегель доносил, что, по его глубокому мнению, прекращение работ возникло не из-за стачки рабочих с целью принуждения фабрикантов к повышению заработной платы и изменению условий найма, а лишь благодаря подстрекательству и агитации различных неблагонадежных лиц и забастовавших студентов, в большом количестве проживающих в Иваново-Вознесенском районе. Губернатор, выслушав официально донесение и посовещавшись с фабрикантами, в тот же день потребовал к себе отдельные депутации с каждой фабрики, которые явились к назначенному времени и предъявили сначала общие требования, а затем каждая фабрика предъявила целый ряд своих требований. Губернатор заявил депутациям, что в 6 час. вечера он устроит совещание с инспекцией и фабрикантами и о результатах объявит. /Смирнов. «Стачечное движение в Иваново-Вознесенске в 1905 году», стр. 35 — 37./

Объявления Владимирского Губернатора

I.

Прибыв сего числа в г. Иваново-Вознесенск, объявляю всем рабочим города, что договорные отношения между фабрикантами и рабочими должны быть определены добровольным между ними соглашением, и потому от той и другой стороны зависит соглашаться или не соглашаться на предъявленные условия. Всякое насильственное давление на одну из договаривающихся сторон есть нарушение права личного распоряжения имуществом, потому всякое насилие со стороны рабочих, с целью улучшения своего материального благосостояния, должно почитаться преступным, караемым по закону и подлежащим немедленному прекращению. Кроме того, подобное насилие, лишая возможности мирно продолжать переговоры рабочих с их хозяевами, является вредным для хозяйства самих же рабочих, так как всякая задержка в правильном течении фабричной работы всегда гибельно отзывается на благосостоянии самих же трудящихся. Потому, не стесняя переговоров рабочих с их хозяевами через выборных из состава всей фабрики лиц, я призываю как рабочих, так и все прочее население г. Иваново-Вознесенска к спокойствию и порядку, избегая сборищ на улицах, так как последние для пользы рабочих никаких практических последствий иметь не могут и, создавая опасность для правильного течения жизни большого города, могут вселить тревогу среди мирных жителей, их жен и детей. При сем выражаю убеждение, что рабочие не будут поддаваться влиянию ложных слухов и соблазну наветов, происходящих от лиц, желающих вселить одну лишь смуту и недоверие к распоряжениям правительства. Губернатор И. Леонтьев. Г. Иваново-Вознесенск. Мая 14 дня 1905 года.

II.

Пока рабочие держали себя спокойно и чинно как на улицах, так и во время переговоров на площади, по вопросам, касающимся взаимных отношений фабрикантов и рабочих, я не имел оснований прибегать к мерам воздействия на толпу. В настоящее время спокойное поведение рабочих омрачается единичными случаями насилий над трудящимся людом, ничего общего с интересами фабричных рабочих не имеющим. Кроме того, многолюдные скопления народа на городских площадях и улица, даже и при условии их мирного течения, наносят ущерб торговле и, стесняя уличное движение, вызывают справедливые нарекания не заинтересованного в забастовке фабричных рабочих городского населения. Поэтому подтверждаю мое объявление от 14 мая с. г. и. призывая фабричное население к спокойному обсуждению своих нужд и интересов, я, на основании вышеизложенного, с 18 сего мая не нахожу возможным более допустить многолюдные собрания рабочих на площадях и улицах города, при чем приглашаю самих рабочих озаботиться охранением дальнейшего порядка. Губернатор И. Леонтьев. Г. Иваново-Вознесенск. Мая 17 дня 1905 года.

Требования рабочих

Его Высокопревосходительству Господину Министру Внутренних дел от рабочих города Иваново-Вознесенска, Владимирской губернии. Заявление. Мы, рабочие Иваново-Вознесенских фабрик и заводов, на наших общих собраниях, происходивших 16 и 22 мая с. г. в городе и за городом, постановили: 1. 8-часовой рабочий день для нас необходим. Мы не можем изматываться на работе, мы не можем жить без отдыха, точно на каторге, мы не можем ждать; поэтому мы требуем, чтобы государственная власть немедленно ввела в законодательном порядке 8-часовой рабочий день на фабриках и заводах. Иначе сокращение рабочего дня, достигнутое от фабрикантов, через некоторое время может быть взято ими обратно. 2. Мы требуем, чтобы фабричный инспектор не вмешивался в действия выборной комиссии, решающей недоразумения между рабочими и фабричной администрацией. Иначе члены комиссии будут находиться под его давлением и не смогут пользоваться доверием со стороны рабочих. 3. Мы требуем уничтожения фабричной полиции и тюрем при фабриках. 4. Начальство и войска не должны вмешиваться во время забастовок в дела рабочих. 5. Мы требуем, чтобы государство установило законодательным порядком пенсию рабочим, потерявшим трудоспособность, вследствие слабости и болезней, в размере 7, заработка. 6. Одновременно с этим заявляем, что комиссия по рабочему вопросу, составленная из чиновников и фабрикантов, не может разрешить эти вопросы в интересах рабочего класса, и что только народные представители, созванные на основании всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, сумеют удовлетворить наши нужды.7. Для того, чтобы можно было свободно обсуждать нужды рабочего класса, мы требуем свободы печати. 8. Г. начальник Владимирской губернии разрешил нам во все время стачки собрания. Считая свободу собраний первым условием для успешного отстаивания своих интересов, мы заявляем, что этой свободой мы будем пользоваться и впредь и надеемся, что ни полиция, ни войска не будут нам препятствовать в осуществлении этого законного и необходимого нам права. Председатель депутат (подпись). Секретарь депутат (подпись). Подписали выборные депутаты от рабочих (подписи).

Первый стачечный бюллетень

РОССИЙСКАЯ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РАБОЧАЯ ПАРТИЯ. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Товарищи-рабочие! Для того, чтобы осведомить всех товарищей о ходе стачки, Иваново-Вознесенская социал-демократическая группа решила издавать ежедневные бюллетени. Бюллетени начали печататься со вчерашнего дня. Вчера на Талке после часа дня, по обыкновению, собралась толпа рабочих около 15000. На собрании обсуждался вопрос о том, как вести стачку дальше. Собравшиеся товарищи единогласно согласились с тем, что необходимо вызвать наших фабрикантов и местных властей для того, чтобы объясниться с ними лицом к лицу и потребовать у них окончательного ответа, — удовлетворят ли они требования рабочих. До сих пор стачка шла мирно, и рабочие заявили, что они так же будут вести ее и дальше. Но так как г. губернатору угодно было спрятать свое прекрасное лицо от рабочих взоров, то они решили взглянуть на него сами, поэтому сегодня, 23 мая, в 12 часов дня предполагается мирное шествие всей массы рабочих на площадь. За порядком будет наблюдать охранная дружина, состоящая из рабочих, которых избирает депутатское собрание. Таким образом, мирные руки, привыкшие к труду, не прольют ничьей крови; если же она, несмотря ни на что, будет пролита, то ее прольют те люди, которые уже не раз проливали народную кровь в других местах России. Помните, товарищи, что в данное время мир или война с капиталистами зависит не от нас, мы сделали все, чтобы избежать беспорядков, и если они произойдут, то всем ясно, кто в них настоящий виновник: мы или власти. В настоящее время происходит всеобщая забастовка в Шуе, Тейкове, Лежневе, ожидается в Середе, Кохме и других местах... Таким образом, товарищи, вы видите, что не вы одни поднялись на защиту своих прав, вслед за вами поднялись рабочие почти всей Владимирской губернии. Так не падайте же духом, товарищи, и смело идите под знаменем Социал-Демократии на борьбу за лучшую жизнь и за лучшее будущее, которое сулит нам грядущее царство социализма. Да здравствует социализм! Да здравствует Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия!

Ответ губернатора

Объявление Владимирского Губернатора. Объявлением, от 17 сего мая, многолюдные собрания рабочих на площадях и улицах города воспрещены. Несмотря на это, толпа рабочих в понедельник, 23 мая, собралась на площади перед Городской Управой и пыталась заняться обсуждением своих дел. В виду этого, по моему приказанию, скопление рабочих казачьей командой, без применения оружия, было оттеснено, и толпа постепенно рассеялась. Подтверждая распоряжение о воспрещении скоплений народа на улицах и площадях, предостерегаю, что для предупреждения попыток к нарушению настоящего распоряжения, а также попыток к выставлению толпой воспрещенных флагов, будут приняты строгие меры, при чем допускаемые ныне совещания рабочих за чертой города, в случае повторных нарушений рабочими распоряжений губернского начальства, будут закрыты. За Губернатора Вице-Губернатор Сазонов.

Движение разрастается

Телеграмма Владимирского Губернатора Министру Внутренних Дел от 24 мая 1905 г. Вчера мирное настроение и Иванове изменилось, благодаря отказу фабрикантов в уступках, недопущению вице-губернатором манифестации на площади и отказу устройства рабочей милиции. Ожидаются беспорядки. Штаб округа на мою просьбу усилить наличность казаков отказал. Наличность войск в Иванове: два батальона пехоты, полторы сотни казаков, — что мало для города в 16 квадратных верст, 80 тысяч жителей. В Шуе и Тейкове забастовки продолжаются, ожидаются в Кохме. Губернатор Леонтьев.

4. Ход стачки

Порядок в течение более 2-х недель стачки был образцовый. Каждый стачечник сознавал, что он — член единой армии трудящихся: со всем тем, что могло бы нарушить общий ход стачки и причинить хотя бы небольшую неприятность кому-либо из граждан города, рабочие боролись и предупреждали всякие дебоши при их возникновении. В городе, кроме астраханских, появились донские казаки, кавалеристы и пехота. Комитет выпустил к солдатам целый ряд воззваний. Деятельность социал-демократической организации, которая руководила и Советом Рабочих Депутатов, протекала ускоренным темпом и сыграла огромную роль в устройстве регулярных массовых политических собраний на речке Талке. Собрания создали в широких кругах рабочих-текстильщиков недовольство существующим положением вещей. Широкая масса стачечников относилась к Совету Рабочих Депутатов с большим доверием и поддерживала образцово установленный Советом правопорядок. Обильный выпуск прокламаций и ежедневные многотысячные собрания рабочих на речке Талке бесили губернатора и всю местную власть. Департамент полиции также нажимал в сторону ликвидации стачки и предписывал категорически устранить «вольный социологический университет», как он называл многотысячные собрания на речке Талке.«24 мая вечером состоялось собрание депутатов в мещанской управе. Там было указано на то, что фабриканты собираются выселить рабочих из квартир. Но, по русским законам, выселять можно было не иначе, как через две недели после предупреждения, а этого предупреждения не было. Совет Рабочих Депутатов заявил представителям власти, что этому распоряжению, как противозаконному, рабочие подчиняться не будут. Во-вторых, было решено, что если фабриканты будут через полицию отсылать паспорта на родину, то рабочие не остановятся ни перед какими мерами, чтобы этому помешать. В-третьих, хозяева пугают рабочих, что они перестанут отпускать им харчи, но рабочие в течение двух недель могут пользоваться кредитом в лавках, и поэтому хозяйские угрозы им не страшны. На основании этих соображении, стачку решено продолжать». Так писал очередной листок Ивано-Вознесенской группы Российской Социал-Демократической Рабочей Партии. В тот же день по городу было расклеено объявление, воспрещающее всякие сходбища и собрания; равно запрещалось депутатам собираться в Мещанской Управе. Кроме того, с того момента начались аресты некоторых товарищей из Совета Рабочих Депутатов. Все это говорило за то, что полиция и фабриканты желали вызвать стачечников на эксцессы, которые бы дали возможность расправиться с рабочими оружием. А от 25 мая в листке группы говорилось: «Товарищи-рабочие, вчера мы вам сообщали, что фабриканты письменно заявили согласие вступите с нами в переговоры, при чем представителем своих интересов они выбрали городского голову Дербенева, а нам предложили, с своей стороны, послать человек 5 депутатов. Но что же вышло из всего этого? Когда наши депутаты явились к городскому голове, тот вдруг заявляет, что ни о каких переговорах он ничего не знает, и что фабриканты, насколько ему известно, еще до сих пор не изменили своего прежнего решения: каждому хозяину иметь дело с рабочими лишь своей фабрики. Когда же наши товарищи депутаты показали ему письменное извещение от вице-губернатора, подписанное полицеймейстером, приглашавшее рабочих явиться на квартиру, городской голова ответил, что фабрикантам о посылке этого извещения ничего неизвестно. Что же это за чепуха? Бумага прислана от имени фабрикантов, а они заявляют, что они ничего об этом не знают. Выходит, что вице- губернатор совершил уголовное преступление, так как написал извещение от имени фабрикантов без их ведома. Если бы это устроил наш брат, рабочий, то его сразу покарали бы (по всей строгости законов), а губернатору это, конечно, нипочем, для него, ведь, законы не писаны. Но, вероятнее всего, наши блюстители правосудия нарушили закон просто по своему недомыслию. Надо полагать, что вчерашние события вышибли из них последние крохи рассудка, если, конечно, таковые имелись когда-либо в головах «столпов» самодержавия. Когда обо всем этом было сообщено народу, собравшемуся на площади, возмущенный, он единогласно решил не сдаваться и продолжать бастовать до тех пор, пока окончательно не иссякнут последние силы; голодные, под дождем, они посылали проклятия своим угнетателям-фабрикантам и их защитникам-властям, как один человек, они клялись крепко стоять друг за друга и ни в каком случае не вступать в переговоры с отдельными хозяевами. Решили держаться до конца. Собрание рабочих постановило напечатать в газетах воззвание к рабочим всей России о помощи. Рабочие Иванова-Вознесенска шлют всем своим российским товарищам братский привет и призыв к всеобщему единовременному восстанию против всех угнетателей и врагов рабочего класса. В 7 часов вечера происходило собрание депутатов в мещанской управе, о результатах которого мы сообщим завтра. В заключение мы не можем не сказать о новой бумажке г. вице, в которой говорится сразу две лжи: 1-я, что толпа была рассеяна, между тем, как она шла с площади плотной массой, и 2-я, что существуют запрещенные флаги, между тем как ни в одном томе русских законов не говорится о том, какой коленкор дозволенный и какой недозволенный. От того же числа в другой листовке читаем следующее: «Товарищи рабочие, вчера мы, согласно нашему решению, отправились на площадь, чтобы переговоритъ с фабрикантами. Но представитель царской власти в нашем городе, г. вице-губернатор, со своими присными горой стал за них и решил даже не допускать нас к ним. На площади и в соседних переулках были во всеоружии выстроены казаки, которым было приказано не допускать народ собираться в толпу и разгонять ее. Дело уже доходило до нагаек, когда собравшиеся на площади товарищи решили пойти на Талку для того, чтобы обсудить положение дел и решить, что делать дальше. Рабочие двинулись тесной толпой под звуки марсельезы и др. революционных песен, а над их головами гордо развевалось красное знамя труда. Эта неожиданная демонстрация привела администрацию в страшный испуг. Им почудилось уж ни весть что, и вот полицеймейстер, а за ним и казаки начали орать во все горло: «воротитесь, воротитесь». Их никто не слушал, и толпа рабочих по прежнему продолжала свой путь, захватывая по пути все новых и новых товарищей. Иваново-вознесенские рабочие должны гордиться этим днем: в этот день они показали всю свою объединенную силу, в этот день они увидели все бессилие своего врага, этот же день просветил их насчёт того, чьи интересы защищает правительство. Они увидели, что самодержавное правительство есть не что иное, как бесправие народа и власть денег и кулака. Потому рабочие, как один человек, разразились столь долго сдержанными криками: «долой самодержавие, долой его, смерть ему». Товарищи. Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия разнесет по всей России, по всем фабрикам и заводам весть об иваново-вознесенских событиях. Она везде будет указывать на них, как на образец сознательной борьбы рабочего класса с обоими его врагами — капиталистами и правительством. Она везде будет рассказывать о том, как иваново-вознесенские рабочие проснулись от своего многолетнего сна и излечились от веры в самодержавие. Наша демонстрация до такой степени напугала фабрикантов, что последние поспешили через властей вступить с нами в переговоры. Они поручили ведение их городскому голове Дербеневу, с нашей же стороны будут пять депутатов. Затем считаем своим долгом сообщить вам, что в нашу стачечную кассу поступило сто рублей от московских товарищей социал-демократов. Товарищи, социал-демократы, ведя вас к этой стачке, разъяснили вам, кто ваши друзья, кто ваши враги. Они показали, что самодержавие всегда стояло на нашем пути, что оно всегда мешало рабочим бороться за улучшение своего положения; поэтому, вместе с кличем «долой капиталистов», вы должны кричать и «долой самодержавие». Немного позднее о событиях этих дней в третьем листке стачечников сообщалось: «Товарищи рабочие! 25 мая перед иваново-вознесенскими рабочими засияли двенадцать светлых пуговиц старшего фабричного инспектора. Эти пуговицы рассказали следующее: 1) Что хозяева не имеют права самовластно выселять рабочих из квартир; 2) что хозяева не имеют права рассылать паспорта им родину через полицейские управления; 3) что права добиваются только борьбой, но что та борьба, которую ведут социал-демократы, есть увлечение, — на что присутствующие ответили, что люди, получающие большое жалованье, всегда обвиняют в увлечении людей голодных и бесправных. На следующий день губернская администрация показала свои зубы: полицеймейстер передал, что вице не разрешает более депутатам собираться в Мещанской Управе. Таким образом, после лицемерных ласковых слов, власти показали нам откровенную фигу. Товарищи, нам необходимо подумать над этими фактами. Вы все теперь ясно видите, как укрощают строптивых: их укрощают высоко поднятым кулаком. Пока правительство чует его над своей годовой, оно улыбается. Когда оно перестает замечать его,- оно начинает тащить и не пущать. Правительство и фабриканты стоят теперь на распутье: они могут итти по дороге уступок и по дороге усиленного упорства и сопротивления. Какую дорогу они выберут, — это зависит от вас. Стойкость и выдержка всегда берут верх над трусливым метаньем из стороны в сторону, а они мечутся, наши враги. Они угорели от упорной и сплоченной стачки, и их пустые головы кружатся от единодушных криков многотысячной толпы. Потому-то они сегодня уступают, завтра грозят, сегодня хвалят, завтра пугают нагайками. Власть выпадает из их ослабевших рук, и они это чувствуют. И как гнилому дереву не запрудить великой реки, так и изолгавшимся приказчикам самодержавия, т.е. фабрикантам и чиновникам, не сломить грозной силы поднявшегося рабочего класса. Вчера, 26 мая, снова голосовали вопрос о забастовке, и в громадной толпе не раздалось ни одного несогласного слова. Это показало ясно, что рабочий кулак по-прежнему сжат крепко. На депутатском собрании постановлено печатать фамилии тех рабочих, которые, отстаивая интересы хозяев, всюду говорят против забастовки и сбивают наименее сознательных товарищей. Эти лица ставятся публично вне закона, и каждый может сделать с ним все, что угодно. Список будет составлен после тщательной проверки и прочитан перед всем собранием рабочих, будут сообщены и приметы». /Смирнов. «Стачечное движение в Иваново-Вознесенске в 1905 году», стр. 39 — 43./

5. Расстрел рабочих

Собрания протекали в первый период стачки включительно до 2 июня беспрепятственно. Полиция и фабриканты нервничали и считали безобразием, что агитация приняла такие широкие размеры. Фабриканты настаивали на «мерах», которые бы положили конец этому свободному социалистическому университету на Талке. 2 июня было вывешено объявление губернатора, которое запрещало собрания на реке Галке. Но рабочие не считались с этим и 3 же июня вновь собрались на Талке. В этот день до момента начала собрания здесь были уже казаки. Рабочие спокойно сели у леса. Депутаты отправили с четырьмя казаками, стоявшими патрулем., бумагу, где от лица всех стачечников была изложена просьба о разрешении собираться на Талке. Спустя некоторое время, в ответ на требование, появились астраханские казаки, во главе, с полицеймейстером Кожеловским, и прежде чем рабочие успели опомниться, по крику Кожеловского, казаки бросились на сидящую толпу с гиком и свистом. Нельзя описать той ужасной картины, которая произошла. Лес огласился криками, стонами и рыданиями, злобой и проклятиями, улюлюканьем пьяных казаков. Стачечники зверски расстреливались поодиночке. Казаки выстрелами снимали людей с насыпи, как куропаток. Тут же сотнями брали в плен и снова избивали: сильно избитых оставляли на месте. Сколько было убитых и раненых, — установить точной цифры не удалось. По сообщениям газеты «Новое Время», их было около 20 человек, по другим источникам — больше. Тяжело избитые и раненые прятались и отлеживались сначала в лесу, а затем пробирались домой, где и лечились, скрываясь от полиции. /Смирнов. «Стачечное движение в Иваново-Вознесенске в 1905 году», стр. 44./

Памятник на месте мемориала, снесённый в 1975 г.

В память о событиях на Талке в 1957 г. был сооружён памятник-обелиск из кирпича и побелки «В память революционных выступлений Иваново-Вознесенских рабочих в 1905—1907 годах» (архитектор А. С. Бодягин).

Мемориал в 1976 году

В 1975 г. Ивановский горисполком принял решение о генеральной реконструкции памятника-обелиска, в ходе которой он был полностью перестроен. Авторами реконструкции являлись скульптор, лауреат государственной премии Л.Л. Михайленок и архитектор П.С. Васильковский. Скульптурные работы были выполнены Ленинградским отделением художественного фонда РСФСР, строительные работы — Ивановским управлением треста «Дормостстрой» по проекту института «Ивановогражданпроект». Металлический обелиск с тремя рельефами, выкованными в металле, были выполнены Ивановским управлением треста «Центротехмонтаж», разработка конструкции сделана главным архитектором города В. В. Новиковым. Озеленительные работы осуществлены «Горкомхозом».  Мемориал «Красная Талка» был открыт 28 мая 1975 года к 70-летию первого в России Совета.  На протяжении своей истории мемориал несколько раз модернизировался — на вершине обелиска был установлен золотой шар, на аллее героев добавились два бюста — Морозову В.Е. и Кирякиной-Колотиловой К.И.

«Мемориал Красная Талка посвящен революционным выступлениям Иваново-Вознесенского пролетариата в годы первой русской революции 1905-1907 годов и созданию первого в России общегородского Совета рабочих депутатов»

Мемориал «Красная Талка» расположен в Советском районе на левом берегу реки Талки, к югу от парка имени Революции 1905 года. С восточной стороны примыкает к улице Шувандиной, с южной — к улице Свободы.  Вход образует небольшую площадь, оформленную бетонной плиткой и клумбами. За ним — небольшая покрытая асфальтом площадка с двумя выложенными булыжниками прямоугольниками у стен. Далее широкая и длинная аллея, ведущая к обелиску. У её начала памятный знак — место гибели Фёдора Афанасьева.

Памятная композиция на месте гибели Фёдора Афанасьева

От середины аллеи до центра мемориала с двух сторон аллеи установлено 18 бюстов, по девять с каждой стороны — аллея героев революции.

Аллея героев революции

Они увековечивают память иваново-вознесенских большевиков, активно действовавших в годы первой русской революции. К ним относятся: Фёдор Афанасьевич Афанасьев («Отец»); Семён Иванович Балашов («Странник»); Мария Фёдоровна Наговицына-Икрянистова («Труба»); Авенир Евстигнеевич Ноздрин; Николай Андреевич Жиделёв; Алексей Семёнович Киселёв; Матрёна Николаевна Лебедева-Разумова («Канарейка»); Василий Евлампиевич Морозов («Ермак»). Михаил Васильевич Фрунзе («Арсений»); Ольга Афанасьевна Варенцова («Мария Ивановна», «Екатерина Николаевна»); Иван Никитич Уткин («Станко»); Евлампий Александрович Дунаев («Александр»); Фёдор Никитич Самойлов («Архипыч»); Андрей Сергеевич Бубнов («Химик»); Клавдия Ивановна Кирякина-Колотилова («Мишка»); Николай Николаевич Колотилов («Лапа»); Лакин Михаил Игнатьевич. Аллея заканчивается маршем лестницы, далее находится круглая площадка, на которой установлена чаша с вечным огнём. На круглой возвышенности в центре воздвигнут обелиск из сочетания сужающихся кверху двенадцати труб, символизирующих трубы текстильных фабрик Иваново-Вознесенска. Обелиск изготовлен из стали и окрашен бронзовой краской, перехвачен посередине широким поясом и на вершине заканчивается конусом. На вершине установлен золотой шар, обрамленный венком с развевающимся над ним знаменем. В центре нижней половины обелиска укреплены три металлических щита. В их верхних частях находятся: на центральном — знамя, серп и молот, на левом и правом — ордена труда и Великой отечественной войны. На рельефах изображены рабочие, женщины и солдаты с оружием.

Памятник-обелиск Три пилона

От обелиска идут 3 лестницы, между ними 3 пилона из розового гранита. Между лестницами и пилонами были клумбы. На каждом из пилонов высечены стихи ивановского поэта В. С. Жукова.

С распадом Советского Союза и крушением советской идеологии значение мемориала упало. В 1990-х годах погас вечный огонь, с чаши исчез бронзовый венок, а сама чаша превратилась в урну. Заросли сорняками цветники у пилонов, потрескался асфальт, откололись в некоторых местах мраморные плиты, обелиск заржавел и покрылся граффити. Пропали фонари вдоль аллеи героев. В то же время пышно разрослись зелёные насаждения. В целом, монумент находится в запущенном состоянии.

6. Собрание на Талке

Секретное донесение Помощника Начальника Владимирского Губ. Жандармского управления в Шуйском у. Начальнику сего управления от 2 июня 1905 г. Доношу Вашему Высокоблагородию, что забастовка в г. Иваново-Вознесенске и селении Тейкове протекает без перемен. До сего времени случаев столкновений с войсками и полицией не было. Также не наблюдалось со стороны забастовавших рабочих каких-либо дерзких и вызывательных действий. На сходбищах рабочих на реке Талке наблюдается два совершенно противоположных течения двух партий. Одна партия, по составу крайне малочисленная, около 200 — 300 человек, состоящая из распропагандированных молодых рабочих с агитаторами, частью уже привлеченными к дознанию об «Иваново-Вознесенской группе», а частью приезжими и прочими неблагонадежными элементами, большей частью уже выясненными и привлеченными к вновь начатому дознанию, а частью выясняемыми поступающими ко мне заявлениями. Вторую же партию составляют все остальные рабочие в числе нескольких десятков тысяч — противники принципов, взглядов и политических утопий первой партии, поставившей своей целью лишь борьбу с капиталистами-фабрикантами по улучшению своего материального благосостояния, в виду наступившего в настоящее время заметного удорожания жизни. Несомненно, что забастовка приходит к концу, продолжительность каковой я могу объяснить лишь тем: 1) что фабриканты по 1 июня от начала таковой кормили рабочих на своих фабриках улучшенной пищей, хотя таковые и не работали, а в настоящее время даже дают заимообразно деньги под отработок в будущем, почему брюшной вопрос не играл в стачке никакой роли, и 2) что рабочие второй партии, несомненно, являлись жертвой первой партии, так как они до сего времени не организованы, а первая партия организована и действует на вторую угрозами — лишением жизни, поджогами, насильственными действиями, почему они страха ради и не принимались за работу. Теперь же рабочие 2-й партии высказались твердо и определенно. что они приступят к работам во вторник, 7 сего июня, крайне озлобившись на агитаторов 1-й партии, которые, будто бы, обманным путем, прикрываясь призывом их к экономической борьбе, перешли к обсуждению вопросов политических, их не касающихся. Ничего не предрешая, позволю себе доложить, что к решению этому рабочих 2-й партии можно отнестись с полным доверием. Ротмистр Шлегель.

Объявление Владимирского Губернатора от 2 июня 1905 г.

В виду ежедневно доходящих до меня от самих же рабочих сведений, что лица, собирающиеся на реке Талке, не ограничиваясь обсуждением своих чисто-фабричных дел, занялись вопросами государственного значения, при чем отдельные лица дозволяют себе явно возмутительные речи против Правительства, я не нахожу возможным далее допускать многолюдные собрания на реке Талке, а также и в других окрестностях города и предупреждаю, что виновные в нарушении сего распоряжения будут подвергаться законной ответственности. За Губернатора Владимирский Вице-Губернатор Сазонов.

7. Побоище на Талке и его результаты.

Паническое настроение властей.

Телеграмма Владимирского Губернатора Министру Внутренних Дел от 3 июня 1905 г. С утра в Иванове толпа буйствует. Рабочие бросают ножи, камни, стреляют, бьют стекла домов; телеграфные, телефонные провода оборваны: подожжена фабрика Гандурина. Вице-Губернатор, находящийся в Иванове, свидетельствует очень возбужденном настроении. Прошу штаб округа добавить батальон пехоты, три сотни казаков, кавалерии. Губернатор Леонтьев. Телеграмма Владимирского Губернатора Министру Внутренних Дел от 6 июня 1905 г. Третьего июня настроение рабочих в Иванове продолжает быть тревожным. Рабочие угрожают полиции и войскам. Один городовой ранен. Обрывают телефонные провода. Пока войска к оружию не прибегали. Поджоги дач фабрикантов продолжаются. Линия железной дороги находится в опасности. Сегодня еду в Иваново заменить Вице-Губернатора. Войска имеется два с половиной батальона, полторы сотни, два эскадрона, всего 700 пехоты, 460 кавалерии, чего мало. Прошу штаб добавить. Губернатор Леонтьев. Шифрованная телеграмма Департамента Полиции Владимирскому Губернатору от 7 нюня 1905 г. На телеграмму от шестого июня Товарищ Министра, Заведывающий Полицией, рекомендует вам действовать вполне энергично. За Директора (подпись). Телеграмма Владимирского Губернатора Министру Внутренних Дел от 8 июня 1905 г. Прибыв вчера в Иваново, застал настроение тревожное: худшие элементы рабочих разбивают винные лавки, угрожают дачам фабрикантов, разбито 7 лавок, сожжены 3 дачи. В городе сравнительно спокойно. Есть данные, что благоразумное большинство желает приступить работать завтра. Фабриканты будут пытаться пустить фабрики под охраной войска. Безопасность окрестностей, где угрожают дачам и частным владениям, обеспечить затрудняюсь, за недостатком войск. Арестовано 40 человек. Губернатор Леонтьев. Телеграмма Владимирского Губернатора Министру Внутренних Дел от 10 июня 1905 г. Вчера вечером сожжена дача Фокина. Ночью была попытка сжечь мост. Разбита винная лавка. Сегодня утром фабриканты пустили фабрики под охраной войск. Желающих работать не нашлось. Была сходка в шести верстах от города. Рабочие постоянно меняют места сходок. Завтра, несмотря на недостаточное количество войска, приступлю к наблюдению окрестностей города, где сгорела не одна дача и продолжаются угрозы, и охранению дач, чему препятствует заявление военного начальства о невозможности дробить войска на части менее полуроты, полусотни. Предвидеть конец забастовки невозможно, в виду неуступчивости сторон. Прошу обратить внимание на № 163 газеты «Вечерняя Почта» в связи с моей вчерашней телеграммой. Губернатор Леонтьев.

Картина побоища на Талке

В «Веч. Почте» пишут из Иваново-Вознесенска об ужасных беспорядках, имевших там место 3 июня. Корреспондент говорит, что из обычного собрания на р. Талке 3 июня создали кровавое событие. Казаки, под предводительством полицеймейстера Кожеловского, без предупреждения бросились на толпу. Толпа рассеялась. Казаки стали тогда расстреливать людей поодиночке: убита девочка, убит грудной ребенок на руках матери. Всего, по рассказу рабочих, убито 28 человек, ранено очень много, особенно ударами нагаек. В тот же день произошел пожар на фабрике бр. Гандуриных. Собравшийся народ, среди которого было немало исполосованных нагайками, не дал пожарным тушить пожара, и пожарные разбежались. Опять прискакали казаки с полицеймейстером, и опять началось то же. Казаки врывались в дома, вытаскивали спрятавшихся на улицу и избивали нагайками. В городе паника. На многих улицах оборваны телефонные провода. Под охраной драгун они были исправлены кой-где, но, как только драгуны уехали, провода опятъ были порваны. Причина побоища следующая: переодетый полицейский на Талке выстрелил. Он был узнан рабочими и избит за провокацию. /«Русь», 7 июня 1905 г., № 150./

Голод усиливается

Шифрованная телеграмма Владимирского Губернатора Министру Внутренних Дел от 11 июня 1905 г. Количество голодающих семей в Иванове и в окрестных деревнях, благодаря месячной забастовке, увеличивается. Фабриканты не делают уступок, не входят в переговоры с рабочими; большинство рабочих, желающих приступить к работам, терроризируются меньшинством, организованным социал-демократической партией. Сегодня ко мне обратились представители благоразумного большинства с просьбой разрешить вновь сходки для обсуждения вопроса о ликвидации забастовки. В виду действительной невозможности рабочих сговориться и вследствие того боязни каждого в отдельности итти на фабрику, я разрешил на сегодня и завтра, двенадцатого, сходку за городом, с условием не произнесения политических антиправительственных речей. Рабочим кажется обидно вступать на работу без уступок со стороны фабрикантов. В случае повторного антиправительственного характера сходок, мною вновь будут приняты энергичные меры; надеюсь, что на сходках антиправительственного направления не будет: вреднее того, что рабочий люд читает в газетах, особенно «Вечерняя Почта», «Северный Край», агитаторы говорить не могут. Министр Финансов 13-го июня 1905 г. Его Превосходительству Д.Ф. Трепову. По имеющимся в Министерстве Финансов сведениям, в городе Иванове-Вознесенске, несмотря на принятые меры, волнения среди рабочего населения еще далеко не улеглись, попытка фабрикантов пустить фабрики оказалась безуспешной и работы нигде не возобновлены; имели место даже случаи повреждения имущества фабрикантов, так, между прочим, сожжено несколько дач и лесной склад. В виду сего, считаю долгом обратиться к Вашему Превосходительству с покорнейшею просьбою, не найдете ли Вы, Милостивый Государь, возможным принять зависящие меры к охранению безопасности населения и, в частности, безопасности рабочих, готовых продолжать свои обычные занятия.

Ставка на истощение

Шифрованная телеграмма Владимирского Губернатора Министру Внутренних Дел от 14 июня 1905 г. Вчера разрешил старшему фабричному инспектору и состоящему при мне Владимирскому Полицеймейстеру отправиться без охраны на сходку за городом, на которой участвовало около 20000 человек, с целью узнать настроение рабочих, насколько сильно стремление большинства вступить на работу после уже объявленной десятипроцентной прибавки. По их докладу, самая масса отнеслась к ним вежливо и спокойно, главари же держали себя вызывающе. При голосовании ими вопроса о прекращении или продолжении стачки масса, находясь под сильным влиянием главарей, высказалась за продолжение, считая себя неудовлетворенными объявленными новыми расценками. Успеху забастовки способствует благоприятная погода, наступление сенокоса, а также и сознание приближения Нижегородской ярмарки, что, по общему мнению рабочих, должно заставить фабрикантов быть уступчивыми. Арестовать главарей невозможно, в виду правильной организации охраны стачки. Главная моя цель — избежать кровопролития и не дать возможности толпе нарушитъ установившееся спокойствие в городе и окрестностях, особенно после уменьшения. В виду окончания (четырнадцатого июня) срока разрешенных сходок, опасаюсь, что главари будут проситъ разрешения продолжения оных и убедят толпу в своей победе, тогда принужден буду или воздействовать силой, что вызовет кровопролитие, новые бесчинства в городе и окрестностях, или новым объявлением разрешить сходки до окончания забастовки при прежних условиях. Моя главная надежда на истощение материальных средств части рабочих, не обеспеченных полевыми работами. Владимирский Губернатор 16 июня 1905 г. № 26. г. Иваново-Вознесенск. Совершенно секретно. Его Превосходительству Д.Ф. Трепову. События 3 июня в г. Иваново-Вознесенске, вызванные запрещением сходок, благодаря их противоправительственному направлению, повлекли за собой озлобление толпы, пожары, грабежи, разбитие винных лавок, повреждение телеграфа и телефона и всякие уличные, бесчинства.Прибыв в Иваново утром 7 июня, я действительно, застал жителей города и окрестностей его терроризированными влиянием и угрозами толпы, руководимой агитаторами. 11 числа, убедясь, что благоразумное большинство рабочих, начинающих бедствовать, желает приступить к работам, я явившимся ко мне депутатам в числе 6-ти человек разрешил всем рабочим вновь собираться за городом, на реке Талке, с целью дать им возможность сговориться относительно ликвидации забастовки, с условием не заниматься вопросами политическими и антиправительственными. С 11 числа прекратились всякие пожары, грабежи и другие преступления. Спокойствие в городе и окрестностях вполне восстановилось, но стало развиваться нищенство и попрошайничество; вследствие этого, рассчитывая на данные мне депутатами обещания заниматься лишь исключительно фабричными вопросами, мною разрешены сходки на реке Талке до 16 июня включительно. Результаты сходок сводятся к единодушному (по крайней мере, с внешней стороны) постановлению продолжать забастовку.С начала забастовки (с 12 мая) и до 13 июня фабриканты никаких уступок не делали. Этого же числа была объявлена 10% прибавка к заработку рабочих, которая их не удовлетворила, а лишь возбудила надежды на дальнейшие уступки со стороны фабрикантов, вследствие чего толпа оказалась более сплоченной. Надежды забастовщиков оправдались: 15 июня была объявлена новая уступка, коей более дешевый зимний заработок сравнивается с более дорогам летним, что равносильно новой 5% прибавке. Кроме того, фабриканты, без взаимного между собой согласия, за последние три дня стали выдавать рабочим своих фабрик единовременные выдачи, частою в счет будущего заработка, частью в виде подачки от 1 до 3 руб. Все это, в совокупности, дало возможность агитаторам и депутатам поднять дух массы забастовщиков и вселить в них надежду, что дальнейшим упорством могут они достигнуть еще больших уступок. Независимо от этих экономических оснований, депутаты прибегают к угрозам и застращиванию лиц, желающих вступить на работу, что также достигает своей цели. По полученным мною агентурным сведениям, агитаторы и руководители сходок, за невозможностью удержать солидарность толпы одними экономическими вопросами, за последние 2 дня вновь принялись за политические и антиправительственные речи, пока не встречающие сочувствия в массе забастовщиков. Три побывавшие в течение месяца в г. Иваново-Вознесенске, по поручению Командующего Войсками, генерала, видимо, доложили ему о необходимости уменьшения количества расположенных здесь войск на 2/3, при чем в данное время располагаю только 2-мя сотнями казаков и 6-ю ротами пехоты на 30000 забастовщиков и 80000 жителей, могущих быть быстро охваченными паникой, при пространстве города более чем 16 квадратных верст. Подобное сокращение военной силы не может не повлиять на дальнейшие мои распоряжения и вместе с тем, несомненно, поднимает дух забастовавшей толпы, хотя, действительно, после 3 июня не было необходимости прибегать к помощи военной силы. Хотя, по заявлению Начальника Отряда, и теперь есть возможность разогнать могущие увлечься собрания рабочих, но в виду уже бывшего примера 3 июня озлобленная толпа, несомненно, бросится на город и окрестности и возобновит все буйства и преступления, для борьбы с коими недостает военной силы. Неудача же воздействия будет иметь непоправимые последствия. В разговоре со мной депутаты заявили, что пока их не трогают, как 3 июня, они ручаются за сохранение порядка. Если дальше разрешат сходки, то они почти наверное могут принять противоправительственный характер; с другой же стороны, если разгонять сходки, то также наверное возобновят грабежи, поджоги; город и его окрестности будут в опасности, и рабочее движение примет характер открытого мятежа, будет масса неповинных жертв и невознаградимых материальных убытков. Вследствие сего, рассчитывая на время, на возможность освобождения массы благоразумных от гнета и угроз агитаторов, я решил пока допустить сходки на реке Талке, как меньшее из двух зол надеясь, что с возобновлением работ организация агитаторов лишится почвы, а сходки на реке Талке сами собой погаснут. Воинские части не сочувственно относятся к своей роли охранителей порядка, так как оторваны от своего прямого назначения. Состав Иваново-Вознесенской полиции, хотя и несколько мною ободренный, сбился с ног. Сам я, находясь в центре разнохарактерных течений (военное начальство, фабричная инспекция, прокуратура, жандармский надзор, плохо организованная агентура), должен напрягать все свои силы для достижения однообразного хода дела, что, при всем моем старании, достигается мною с большим трудом. Первый раз я просидел в Иваново-Вознесенске 8 дней, ныне уже прошло 9 дней моего вторичного здесь пребывания и пока не предвижу его конца. У меня развиваются признаки сердцебиения и нервного расстройства. Прочие дела губернии совершенно ускользают от моего внимания, между тем как в настоящее время политическое движение в губернии требовало бы моего личного контроля, вместо безрезультатного сидения в Иванове свидетелем экономической борьбы фабрикантов с рабочими. Заменить себя в Иванове Вице-Губернатором считаю неудобным, в виду слабости его здоровья, общей нервности, а также и потому, что забастовщики неосновательно считают д. с. с. Сазонова виновником событий 3 июля, будто бы вследствие влияния Иваново-Вознесенского Полицеймейстера Кожеловского. Я бы убедительно просил Ваше Превосходительство разрешить мне приезд в Петербург для личного доклада и заменить меня кем-нибудь, если Вы признаете невозможным разрешить мне поручить охранение порядка в городе Иваново-Вознесенске очень дельному, спокойному и известному местным жителям Шуйскому уездному исправнику Кол. сов. Лаврову. Иваново-Вознесенский Полицеймейстер Кожеловский хотя подал прошение об отставке, но уволен мною в месячный отпуск для обеспечения личной его безопасности, так как рабочие вообще крайне озлоблены против него и приписывают ему печальные последствия событий 3 июня. Губернатор И. Леонтьев.

8. Рост политической активности и сознательности рабочих после событий 3 июня

Требование Народного Суда над виновниками 3 июня. Мы, рабочие фабрик и заводов г. Иваново-Вознесенска, собравшиеся на общее собрание 13 сего июня, постановили заявить: Начавши 12 мая всеобщую забастовку, мы в числе прочих требований выставили требование невмешательства военной силы, полиции в дело рабочих, в противном случае за последствия мы не ручались. Три недели продолжалась мирно наша борьба, порядок в городе был образцовый, три недели мы пользовались свободой собраний, слова, союзов, печати, стачек, неприкосновенностью личности. С первых же дней, кроме вопросов чисто экономических, мы все обсуждали вопросы политические, так как одно с другим связано непосредственно. Вопросы политического характера обсуждались открыто на площади, и мы все единогласно поднятием рук, в присутствии владимирского губернатора, еще 15 мая приняли требование Учредительного Собрания, выбранного на основе всеобщего, прямого, равного для всех и тайного избирательного права. Мы все считали, что несправедливо, если І5 это собрание будут выбираться только богатые. Несмотря на то, что мы все три недели обсуждали вопросы политического характера, — нас не трогали, никого из нас не арестовали. Трех арестованных по нашему требованию выпустили. Но вот 2 июня вывешивается неожиданно объявление губернатора, которым нам запрещается собираться на Талке — последнее место, где мы могли беседовать. Основанием запрещения послужило то, что мы, якобы, начали в последнее время обсуждать вопросы политического характера. Да мы же обсуждали и голосовали эти вопросы с первого же дня! Недоумевая, в чем дело, мы все-таки собрались 3 июня на Талку. Здесь были уже казаки. Мы спокойно сели у леса. Наши депутаты отправили с четырьмя казаками, стоявшими патрулем, бумагу, где от нашего лица требовали разрешения собираться. Какова судьба этой бумаги, — неизвестно. Говорят, будто казаки ее потеряли. В ответ на наше требование, появились астраханские казаки, во главе с полицеймейстером Кожеловским, и прежде чем мы успели опомниться, не то что разойтись, по крику Кожеловского, казаки бросились на сидящую толпу с гиком и свистом. Нельзя описать той ужасной, невероятной картины, которая произошла. Лес оглашался стонами, рыданиями, криками злобы и проклятья, улюлюканьями пьяных казаков на пьяных лошадях. Голос неистовствовавшего полицеймейстера выделялся: «бей их, сукиных детей, руби, режь, Дунаева мне, Дунаева!» и т. д. Он злорадно хлопал в ладоши и сатанински хохотал. Зверски, бесчеловечно избивались мы тяжелыми, со свинцом на конце, нагайками. Зверски расстреливались поодиночке. Казаки выезжали из леса и снимали, как куропаток, людей с насыпи. Сил не хватает описывать всего. Тут же сотнями захватывали в плен и снова избивали, сильно избитых оставляли на месте. В числе прочих арестовали и надругались над секретарем собрания — депутатом Н. Грачевым. Толпа подхватила двух раненых с насыпи и понесла к фельдшеру Витовскому; когда последний вез их после перевязки в больницу для чернорабочих, толпа на улицах навзрыд рыдала. Судорожно сжимались кулаки, со всех сторон неслись проклятья убийцам. Сдержать прорвавшееся чувство злобы и мести не было никакой возможности. Толпа рвала, ломала, жгла на своем пути. Так продолжалось с 3 по 11 июня, когда вновь разрешили собрания. За все это время город был в осадном положении: казаки и драгуны хватали встречных и поперечных, обыскивали и избивали ни за что ни про что, как например, двух почтенных жителей Боголюбовской слободы. Насильники не останавливались перед тем, чтобы врываться в наши жилища и там надругаться над нами. Никто не был уверен за свою жизнь и безопасность. И после всего этого появляется объявление губернатора, извещающее нас о том, что мы первые нарушили мирный ход забастовки грабежами и насилиями. Объявление это говорило также, будто кучка людей, не останавливающихся перед преступлением, не давала работать большинству благонадежных, тяготившихся вынужденной безработицей. 9 июня, когда уныло, безрезультатно свистели свистки, призывавшие встать на работу рабочих на старых условиях, доказало противное. Мы все, озлобленные насилиями, не хотели работать после 3 июня, более чем когда-либо, на старых условиях. И вот мы избиты, над нами надругались, нас они обвиняют во всем, наши братья томились и томятся в тюрьме, их же обвиняют в вооруженном сопротивлении и других преступлениях. В это же время насильники и настоящие преступники ходят по воле. Кожеловский, астраханские казаки и высшее начальство, приказавшее им расправиться с нами, те ходят с сознанием исполненного долга. Где же тут справедливость? Чувство обиды, злобы, мести глубоко затаилось в сердце у каждого. До тех пор оно не изгладится, пока мы не отомстим. Пока виновные не потерпят должного возмездия, невинные не будут освобождены и не падет с них обвинение. Мы требуем все освобождения наших томящихся в злой неволе братьев. Говорят, у них были или они распространяли прокламации. Да у кого их не было? Кто их не распространял? Мы ничего в них, кроме правды, не видим. Нам говорят, что арестованы за то, что произносили политические речи. Но мы все были согласны с ними. Мы все говорили то же самое. Мы слушали, что по поводу 3 июня назначено следствие, будет суд. Но мы видим по началу, каков будет этот суд: пострадавшие томятся в заключении, их же обвиняют, виновники гуляют. Мы требуем настоящего суда над виновниками 3 июня, мы требуем открытого, гласного народного суда, при условии полной свободы устного и печатного обсуждения всего происшедшего. Иначе мы будем считать суд не судом, а комедией, шемякиным судом. Чувство обиды никогда не уляжется в нас. Никто из нас не поручится тогда за неприкосновенностъ насильников, за порядок и спокойствие. Иваново-Вознесенская группа Северного Комитета. (На листовке охранкой помечено: «раздавал В. Белов».) /Смирнов. «Стачечное движение в Иваново-Вознесенске в 1905 г.», стр. 49 — 51./

Что такое «вольный социалистический университет» на р. Талке?

Как проводились собрания стачечников на речке Талке, что на этих собраниях говорилось и кто выступал? На эти вопросы проливает значительный свет жандармская переписка, основанная на информации филеров, провокаторов и шпиков, осведомленность которых о ходе стачки была поставлена в достаточной мере солидно. Ниже приводится целый ряд документов, скопированных из дела жандармской переписки о стачке 1905 г. Начальник Шуйского Отделения. Секретно. На сходке рабочих 23 мая на реке Талке оратор не из числа рабочих, а приезжий, возбуждал народ против правительства, объясняя, что войну кровопролитную устроило именно правительство. «Кого они спрашивали? Крестьян вовсе не опрашивали, а требуют солдат из крестьян. Убытки падут на тех же крестьян. А разве мы японцам досадили или они нам? Нет. Между нами ничего этого не было. Долой эту кровопролитную бойню, долой и тех, кто осмелился это затеять во вред всем крестьянам. Оратор Дунаев говорил, когда они ходили 23 числа на площадь: «когда фабриканты и начальство увидело, что мы идем так сильно, напором, то хотя и сказали нам, «уходите из города», но мы ничуть не струсили, а пошли под своими красными флагами и с песнями. Вы видите, как только мы пришли сюда на назначенное место, с которого не смеют согнать, так называемая Талка, и вот, шлют нам бумагу о приглашении нас в город к фабриканту Дербеневу для переговоров о наших требованиях. Вот, товарищи, пока мы во время забастовки вели себя скромно и только лишь собирались на назначенном месте, — мы ничего не достигли, а как сегодня пошли на площадь, увидали нашу силу — вот, и струсили; а если мы пойдем на площадь и захватим с собой все необходимое для нас оружие, о котором я говорил вам уже не раз, чтобы вы заготовили, — тогда они совсем сдадутся на наши требования». 24 мая тот же оратор, который говорил и 23 числа, объяснял из полученного письма из Вьюжи о забастовке, что там все требования рабочих исполнены; «так и мы, если будем дружно вести забастовку, то получим все требуемое, вы видите теперь, кто о вас заботится: не мерзкое правительство, не эти жирные глоты фабриканты, а только Московский Комитет Российской Социал-Демократической Рабочей Партии; вы сами теперь видите, что наша партия плохого не приносит, хотя нас и считают врагами всего государства, а враги те, кто управляет государством. Долой его!» Оратор, мужчина, не из рабочих, малоросс по наречию, объяснял значение их «партии», чего добиваются и как этого достигнуть. «Прежде всего нужно выработать так называемые прокламации, которые вы теперь рвете друг у друга из рук, а почему вы раньше так боялись их и в руки брать. Когда мы отработаем эти бумажки, то постараемся разбросать, чтоб не пропали даром. Когда знаем, что бумажки попали в руки, — стараемся разъяснить, к чему они клонятся. Кабы вы звали, под каким страхом мы все это делаем, с опасностью для своей жизни, все для улучшения вашей же жизни». Несколько раз во время речи провозглашал «да здравствует Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия». Дунаев говорил толпе, что Дербенев пришедшим из города депутатам сказал: «разбирайтесь по фабрикам и просите, что вам нужно». Дунаев стал объяснять: «если вы разделитесь по фабрикам, то вас возьмут в руки, и вы не получите ничего. Но мы дали слово не распределяться по фабрикам до тех пор, пока не получим своих требований. А как вы думаете?» Тут все закричали, что на работу не пойдут. Дунаев добавил: «если мы так дружно будем бороться с врагами, то получим требуемое. Если мирным договором не возьмем, то силой, а своего добьемся». Все согласились продолжать забастовку. 23-го Дунаев показывал сторублевку, присланную комитетом для беднейших рабочих. Будто бы, Дунаев был переодет в костюм «приезжего из Москвы» и наоборот. 23-го прокламации раздавала женщина и предупреждала, что новые не готовы. Пели революционные песни. Пастух может указать, где за городом печатаются прокламации. (Сведение это не проверено). Вышеизложенное сообщено лицами, не вызывающими сомнения. Кроме того, доношу, что я лично наблюдал нарастающее негодование общества на допускаемое явное безнаказанное сплочение народа к свержению Государя, о чем говорится открыто народу и пишется в прокламациях в таких выражениях, как «гнать царя и его родных». Возмущаются безнаказанностью и неопровержением газеты «Русское Слово», которая излагает, что «забастовка идет замечательно мирно, к ней примкнули сапожники, плотники и т. п.». Рабочие других городов, читая такие известия, не подозревают, какое делается насилие даже над честным трудом, чтобы заставить участвовать против воли в забастовке. На сходках бывает много любопытных посторонних лиц. Рассказы их волнуют и возмущают общество, которое, вопреки происходящему, читает в «Русском Слове» насмешку, что на Талке под открытым небом читается народу курс «социологии» и по жадному вниманию толпы видно, что темному люду нужно «живое слово». Между тем, ни для кого не секрет, даже для солдат, что «живое слово» открытая брань Государя, правительства, пение подлых песен, обман народа, развращение его, открытая раздача прокламаций революционных, но не экономического характера. Безнаказанность насилий толпы, врывающейся для разбойно-насильственных действий, также вызывает открытые нарекания на власти и подчеркивается именно наличностью в Иванове губернской власти в данное время. Ротмистр Левенеп. (Получено 25 мая 1905 г.)  Начальник Шуйского Отделения Московско-Архангельского Жандармск. Полиц. Управления железных дорог. 29 мая 1905 года. Г. Иваново-Вознесенск, Владим. губ. 29 мая на сходке рабочих оратор высокого роста, с небольшой темно-русой бородой, говорил толпе: «Раньше полицейместер и инспектор по требованию нашему явились к нам на Талку, а теперь заявили, что ходить к нам не будут, «а если хотите, то присылайте к нам депутатов». Товарищи, вед, это еще новый обман. Как эти мерзавцы нас обманывают! Попомним им, отмстим!» (В толпе: «отомстим!») «Товарищи, мы говорили вчера полицеймейстеру, чтобы они выпустили арестованных ими наших ораторов, в особенности Степаненко, который приехал из Москвы, чтобы помочь нам. Они его арестовали, вырвали у нас самый сильный корень. Товарищи! Пойдемте на выручку своего товарища, который пал жертвою за всех нас. Пойдем всей толпой, заявим, что если не отпустят, — то мы пойдем вооруженным восстанием. Товарищи! Как нам быть? Всем итти толпой или послать депутатов? Со своей стороны, я думаю послать депутатов, пусть они скажут, что если не отпустят нам Степаненко, то толпа двинется в город». Толпа согласилась, послали депутатов. Оратор продолжал: «Товарищи! Скажите всем жандармам и полиции, что кто хочет быть из них живым, пусть скидают мундиры и синие штаны, а то скоро окажутся трупами. Товарищи! Вы читаете: «долой самодержавие». Под этими слонами находится не только один царь, но и весь российский строй. Вы знаете, 9 января в Петербурге, когда шли с иконами и крестами к государю, выразить ему все, что у кого наболело, то их не допустили, их расстреливали. Проклятие им всем, кто стрелял в наших братьев. Проклятие им, кровопийцам». Другой оратор, среднего роста, худощавый, говорил: «Товарищи, я вам говорил: соберемся плотной стеной под «красное знамя», а это вот что означает: вы видели, что в царские дни вывешивают флаги, сшитые из трех полотнищ, вверху белое, в середине синее, внизу красное. Вот это верхнее белое обозначает высшее правительство; среднее синее — это самые наши кровопийцы, фабриканты и чиновники, все эти наемные шкуры, которые нас давят, теснят: красное полотнище внизу — это и есть мы, и мы находимся под ними, под их управлением. Но вот, товарищи, мы и поднимаем красное знамя в знак того, что мы не хотим подчиняться этому мерзкому правительству, а хотим, чтобы правительство было из наших товарищей, и законы вырабатывались нашими выборными: тогда фабрики  перейдут в управление наших рук, тогда мы скажем кровопийцам, чтобы они шли работать вместе с нами и получать равную часть из вырученных денег. «Да здравствует свобода!» (В толпе: «да здравствует».) Товарищи, я еще раз повторяю: чиновников и полиции за нынешний год немного останется в Иваново-Вознесенске!» Вышеизложенное, записанное возможно дословно, доношу Вашему Превосходительству. Ротмистр (подпись). Начальник Шуйского Отделения Московско-Архангельского Жандармск. Полиц. Управления железных дорог. 30 мая 1905 года. № 210. Г. Иваново-Вознесенск, Владим. Губ. Секретно. 30 сего мая, на собрании рабочего класса близ реки Талки оратор (роста ниже среднего, одетый в пиджачный поношенный темно-коричневого цвета костюм, брюки на выпуск, в красной рубашке, обыкновенной фуражке черного цвета; лицо белое, небольшие усы, борода бритая, на вид около 25 лет) держал речь окружающей его публике. «Господа, просимое нами у хозяев, чего вам известно, не удовлетворяется, настояли бы мы на нем, но только мешают нам наши враги — это солдаты; теперь нагнато их много, нам с ними бороться очень трудно, да и мы теперь к этому не подготовлены, устроится немного наше дело, мы проработаем несколько времени, а войска, т.е. солдаты, уйдут за это время, тогда мы возобновим свое дело и получим все то, что нам нужно. Согласны на это?» Все единогласно закричали: «будем покамест бастовать, впоследствии получим, что нам требуется, не просьбой, так силой». Кончив речь, оратор слезает с возвышенного места. Из толпы выскакивает несколько человек мужского пола, садятся в кружок и под личным его руководством поют революционные песни по адресу императора и г. Трепова. По окончании песен бросаются опять в толпу и рассеиваются в оной. По окончании всего этого, собираются кучками отдельно по фабрикам и обсуждают свои интересы. По окончании расходятся по домам. Речь Дунаева не записана. Ротмистр (подпись). Начальник Шуйского Отделения Московско-Архангельского Жандармск. Полиц. Управления железных дорог. 2 июня 1905 года. № 218. Г. Иваново-Вознесенск, Владим. Губ. Секретно. Господину Начальнику Владимирской губернии. На сходке сегодня, 2 июня, первым оратором был «приезжий», скуластый, опять в черном пиджаке и шароварах, брюки на выпуск. О нем говорили было, что это — рабочий от Смолякова, но сегодня говорят, что он — московский. Он говорил: «Товарищи, хотя нам сходка здесь разрешена, но теперь хотят воспретить и уже печатают листки о воспрещении. Но мы будем сбираться где-нибудь на крестьянской земле или в лесу где-нибудь, но сходку делать будем». Не слышно было, что он говорил, когда отворачивался к толпе, но призывал о чем-то клясться. Многие достали револьверы и клялись. Револьверов подняли штук 40, может быть, и больше. В чем-то клялись. Оратор говорил, что разрешенные сходки запрещены и остается помериться, чья сила возьмет. Оратор говорил: «будем избивать купечество, жечь полицейские участки». После этого оратора вышел молодой, без бороды, с усами, в фуражке с зеленым бархатным околышем, развернул № 136 «Вечерней Почты» и читал о разрешении сходок, «а тут воспрещают». В это время в толпе закричали «шпион». Кого то поймали, бросились бить. Второй раз его около водокачки били. Избитому говорил еврейского типа, хотя со светло-русой окладистой бородой, человек: «виноват ты или нет, — уходи отсюда, все равно мы тебя убьем», пальцем водил перед лицом и говорил резко. После замешательства этого запели песни. Пропели две песни «Доля моя, доля» и «Рабочая сила». Затем более 100 человек ушли в лес. Песнями руководил Дунаев. Ротмистр (подпись). А вот и другие ценные документы из архива жандармской охранки — записи речей ораторов-стачечников. Очевидно, среди бастовавших находились лица, сообщавшие о всех предположениях стачечников.

Сходка 14 июня

Грачев Николай. Товарищи, мы были у губернатора, и он нам разрешил собираться здесь завтра и послезавтра, т.е. на два дня. Дунаев. Товарищи, а мы разве просили, чтобы собираться два дня? Нет, товарищи, мы не просили. Мы будем собираться здесь все время забастовки.  Грачев Николай. Потом вот еще что: губернатор сказал, чтобы в городе грабежей и поджогов не было. Я ему не дал договорить и сказал, чтобы у вас не было больше пуль и нагаек. Он замахал руками и не стал больше разговаривать. Товарищи, вчера мы просили вас подписаться на нашем заявлении, многие не подписались, потому что боятся, но это заявление очень важное: тут написано обвинение Кожеловского и требование выпустить арестованных наших товарищей. Так поэтому, кто вчера не подписал, подпишитесь сегодня, потому что вчера подписались три тысячи человек (к некоторым подходили, и они подписывались пять раз разными фамилиями, смеясь). Дунаев. А вот тут люди говорят, что социал-демократы делают нам какую-то ловушку. Нет, товарищи, это неправда. Мы хотим освободить наших товарищей, которые сейчас томятся в тюрьмах за прокламации, мы хотим арестовать Кожеловского и судить народным судом. Оратор-мальчик сразу сказал: «Долой самодержавие!» Далее говорил: «Я был в тюрьме. Расскажу вам, как было нам в тюрьме. В тюрьме было очень плохо. Мне передали туда газету и я узнал, что в Иванове забастовка продолжается. Мне стало известно, как тут пороли эти проклятые пьяные казаки, как стреляли с насыпи в людей, как наши братья потащили раненых, и их казаки стали пороть. Тогда у меня забилось сердце, и я хотел было перелезть через стену, но стены были очень высоки: но я узнал, как тут боролись ивановские рабочие. Теперь вы, наверно, не боитесь этого слова «долой самодержавие» (рабочие кричат: «нет, не боимся»). Товарищи, наши братья сидят арестованными, нужно их освободить или нет? (рабочие кричат: «нужно»), но, ведь, вы вчера требовали, почему же их не освободили? (рабочие молчат). Есть ли у вас оружие? (рабочие кричат «нет»). Нужно вам запастись оружием, топорами, молотками и клещами. Если бы у меня был клинок, то я первый бы бросился на казаков. Проклятие им всем. Проклятие фабрикантам, правительству, самодержавию и всякой сволочи! Товарищи, я скажу, что тут пишут в этой газете («Русский Листок»). Товарищи, корреспондент и шпионы передают и пишут в газетах. Если он тут, так чтобы вышел и все шпионы чтобы вышли отсюда. Вот в этой газете пишут, что мы первые нарушили тишину и первые стали стрелять. Они говорят, что у казаков в винтовках не может быть свинцовых пуль, но, ведь, они могут стрелять из револьверов, а там пули свинцовые. Я этой газете не верю, я рву ее и вы, товарищи, рвите эти газеты» (рвут). Оратор ив Глинищева. Товарищи, мы не будем работать, если они не выгонят всех шпионов. У нас работа будет не работой, если наши братья будут томиться в тюрьмах. Мы будем требовать, чтобы над нами не издевались и не трогали нас. Нас разогнали и стреляли за то, что мы будто 2 июня обсуждали политические вопросы, но мы их обсуждали с первых же дней на площади. Мы обсуждали там все вопросы, и политические и экономические. Нас тогда не трогали, потому что нас было много. Мы все организовались. Но в последнее время, когда нас стало меньше, они увидали это и не знают, как придраться, и вывесили объявление, чтобы на Талке не собираться, потому что мы обсуждали политические вопросы, а не экономические. Но мы все равно обсуждали все те вопросы, которые нам нужны. Нам нужно требовать свободы, чтобы над нами не издевались, как 3 июня. Мы требуем, чтобы могли собираться, когда нам нужно, чтобы не пугаться никакой сволочи и никакой полиции. Пожертвование в пользу голодающих пришло от московских рабочих —150 руб. Полушин С. Н. дал своим рабочим 30 руб., а они передали в пользу голодающих. Какой-то студент и на этой сходке передал ораторам какую-то бумагу. Прокламации раздавались.

Сходка 15 июня

Говорили два оратора. Мишка Лакин (см. Лакин Михаил Игнатьевич) объясняет рабочим, что был задержан на ст. Иваново и приведен в жандармскую комнату. У него был обнаружен револьвер, и это для него было очень плохо. Затем его отправили в полицию, где над ним издевались. Провозглашал: «проклятие жандармам и полицеймейстеру», «долой самодержавие и проклятие ему». (Все в ответ кричали, повторяя эти слова). Советовал рабочим продолжатъ забастовку до 1 июля. Все соглашались. Читались прокламации.

Бюст Лакина на мемориальном комплексе «Красная Талка» в Иванове

2-й оратор, Дунаев, убеждал продолжать забастовку, так как у них есть хорошая поддержка. — Сегодня нам прислали 260 руб. из Революционного Комитета, которые будут разделены неимущим. Будем бастовать до тех пор, пока фабриканты сами попросят нас работать. Рабочие согласились продолжать забастовку. Дунаев руководил песнями (между прочим, пели «Вперед, вперед, просыпайся рабочий народ»). Рабочие подписывались на какой-то бумаге.

Сходка 16 июня

Дунаев (читал объявление фабрикантов). «Тут говорится, что если мы не пойдем работать до субботы, то не дадут нам того, что прибавили. Товарищи! Разве мы бастовали из-за 7 коп.? Мы им отдадим последние пиджаки, если им мало, но не пойдем работать из-за этой прибавки, какую нам прибавили. Мы лучше пойдем за старую цену работать, чтобы нам поправиться и снова забастовать. Мы скажем, что мы не из-за прибавки бастовали, а чтобы с нами обращались, как с людьми. Ведь, мы — люди, тоже есть хотим, мы требуем, чтобы нам можно было дышать свободным воздухом, а у нас на фабриках и вентиляторов нет». Дальше объяснял о принадлежности земли всем, а не отдельным лицам. Объяснял взаимную необходимость труда: ткача, крестьянина, каменщика... Все должны быть равны. Студент опять передавал ораторам прокламации для раздачи. Мишка Грязновский. Товарищи, вам известно, что купцы вывесили объявление и говорят, что они отнимут сделанную прибавку. Но это — неправда, прибавка завоевана нами, и мы за это пролили кровь здесь на Талке. Если мы продержимся еще неделю, то они нам еще прибавят. Глинищевский оратор. Я хочу вам кое-что сказать, но у меня болит голова. Все-таки кое-как я вам расскажу. Если бы купцы знали, что мы станем так долго бастовать, то с первого разу дали бы нам все мелкие требования, и, если бы знали, что будут терпеть миллионные убытки... Теперь они будут знать в следующий раз. Когда будет забастовка, то они скорее дадут все, что мы просим. Нам говорят попы, что надо покориться перед старшими и надо терпеть. Если нам на этом свете плохо, то на том свете будет хорошо. Нет, товарищи, это неправда и сплошное вранье. Нам нужно, чтобы и на этом свете было хорошо. Если мы будем бастовать и бастовать, то купцы не только не отнимут того, что дали, а дадут то, что мы требуем. Они говорят, что если мы придем работать до субботы, то они не упустят Нижегородской ярмарки. Они нагонят то, что упустили во время забастовки. Но если мы в субботу не выйдем на работу, то они не выполнят взятых заказов, поэтому нам нужно продержаться еще неделю, тогда они скорее сдадутся нам, потому что могут лишиться Нижегородской ярмарки, на которой получают доход на весь год. Во-вторых, они должны лишиться заказчиков». Во время сильного дождя пели политические песни «Зимушку». «Вихри враждебные» и «Вставай, поднимайся, рабочий народ».

Сходка 17 июня

Грачев Николай. Товарищи! Многие из вас ходят по городу и сбирают. Это не хорошо. Лучше, если кто нуждается, приходите сюда в кассу. Мы уже разделили 1900 рублей и у нас есть еще 600 рублей. Депутат-странник. Товарищи! Мы были вчера у губернатора и сказали ему, что будем собираться здесь на Талке все время забастовки. Он на это сначала поморщился, потом подумал и долго подумал, а потом сказал: «Собирайтесь, только до тех пор, пока я не объявлю вам, как было объявлено 2 июня». Так вот, товарищи, теперь нам можно опять собираться здесь. Теперь нам бояться нечего. Потом губернатор сказал: много у вас нуждающихся, я сам вижу, что каждый день ходят толпы человек по 20 — 30 по улицам и сбирают. Мы ему сказали, что это не наши рабочие сбирают, а, те люди, которые обирали и до забастовки. Они и раньше не работали, а теперь пользуются случаем. У нас нуждающимся выдается из кассы. Царский (оратор черный). Товарищи, многие из нас, сбирают по городу, как будто бы в пользу голодающих, а, между прочим, они прикарманивают деньги себе. Надо посмотреть, кто это собирает. Они набирают по 50 руб. и более и пользуются этим. Где бы им пришлось заработать в 5 месяцев. А между тем, они еще портят нашу забастовку, потому что враги наши видят, что народ сбирает. Они нам ничего не дадут. Вот еще народ подержится, и пойдет работать. Дунаев. Я вам прочту письмо от муромских рабочих. Они нам пишут (читает): «Мы, муромские рабочие, благодарим вас. ив.-вознесенских рабочих, что вы бастуете твердо и стойко за рабочее дело. Но и мы, муромские крестьяне, начинаем бастовать. Мы сходимся из трех деревень в одну и говорим, что не будем платить оброков, и земля будет наша. А вы урядниками нам мешаете, а за это мы будем рвать вас всех. Мы уже одного земского начальника убили...». (Народ закричал: «Спасибо»). Глинищевский оратор. Так вот, товарищи, купцы говорят, что если мы не пойдем на ту прибавку, которую они нам дали, то они отнимут и это. Потом говорят, что фабрики закроют до Покрова. Почему же они не закрывают? Почему они нам денег не дают? Это у них последняя уловка. Уже они не знают, чем нас пугать. Они видят, что мы ничего не боимся. Они уже пытались и нагайками, пулями, расчетом, объявлениями разными, шпионами и черными сотнями, но все ничего не помогает. Теперь вздумали «богами» нас пугать: дескать народ бога боится, а они уже и бога продают. Попы говорят: «нужно покориться, нужно потерпеть, а на том свете золотые горы будут». Нет, товарищи, нам нужно устраиваться, чтобы здесь было хорошо. Если они дадут нам здесь устроиться хорошо, то мы устроимся, а если будут отвечать нам пулями, то и мы ответим пулями. Поэтому у нас и в песне поется: «Сами набьем мы патроны, к ружьям привинтим штыки». Товарищи! Вы остерегайтесь жандармов, не стойте с ними на станции или где-нибудь. Они вас выпытывают, чтобы после кого-нибудь взять. Почему они берут социал-демократов ночью и судят их одни, чтобы никто не видал? А потому, что если увидит народ, то он задаст!.. А почему его отдельно судят, чтобы никто не видал? А потому, что его нельзя судитъ-то. Он правду говорит. Дунаев. Товарищи, вот эта газета «Вечерняя Почта». За то, что в ней написано, ее правительство запретило выпускать (читает газету). Товарищи, скажите своим товарищам, чтобы все пришли сюда. Мы узнаем, много ли у нас нуждающихся. Если немного, то пусть они скажут нам, а если много, то тогда лучше итти работать, подкормиться и опять забастовать. Дунаев с какой-то нагайкой в руках запел песню про нагайку. Нагайка, ты нагайка, … Романовская шайка! На сходке, еще в субботу 18-го, Дунаев говорил, что если кто желает работать, то пусть в понедельник, 20-го, собираются на Садовой и на Новой улицах и, если окажется более желающих работать, тогда примемся все работать. Сегодня, т.е. 20 июня, желающие работать стали собираться на Садовой и Новой улицах, но вдруг явились забастовщики и с палками стали разгонять и даже бить. На сходке было решено послать депутатов к г. губернатору, предложить купцам, чтобы они вывесили объявление, что они думают, т.е. последние их условия, или, как написано в объявлении у фабрикантов, что фабрики останавливаются до Покрова, то бы заплатили им по Покров. Но депутатов в город не допустили к губернатору. Решено 21 июня итти по фабрикам и проситъ, чтобы выдавали или денег, если же не будут выдавать денег, то будут громить фабрики. Один из ораторов оказал, что, прежде чем итти, нужно поджечь два моста в городе, т.е. Туляковский и Соковский, чтобы не могли приехать казаки. Прежде и теперь была подписка в книге у ораторов, чтобы судить полицеймейстера Кожеловского. Но некоторые говорят, что эта подписка: «долой самодержавие». Рабочие об этом не знают.

Сходка 19 июня

Дунаев. Говорят, что фабрики встают до Покрова, а чем же эта толстокожая сволочь будет жить-то? Ведь, она живет покамест мы работаем, и они пользуются всеми благами. Если они закроют фабрики, то они закроют тот ручей, который к ним течет и течет и притекает до тех пор, пока мы не бросим работать. А как мы бросили работу, так у них все и стало. Ведь, им нужно же выдавать своих дочерей с 50 тысячами рублей, пристраивать куда-нибудь, да чтобы и они были жирны, как свиньи. Товарищи, у нас есть правительство, за чью сторону оно стоит? За нашу или за купеческую? (Народ кричит: «не за рабочих, а за капиталистов»). Почему же оно стоит не за нас, а за капиталистов? А вот почему, — потому что у чиновников тоже есть фабрики и если не у них, то у ихних родных. Если они будут стоять за нас, то их фабрикам должно быть то же, что и купеческим. Поэтому боремся мы не с капиталистами, а с теми, кто их защищает. Если купцы закроют фабрики в самом деле до Покрова, тогда мы пойдем все к государю. Все будет тот да в наших руках и фабрики, и земля, и железные дороги. Я прочитаю вам сейчас газету (читает, кажется, «Русское Слово», № 162). Читал и говорил о флоте, о поставках в Порт-Артур и др. дефектах: присылке вместо лекарств камней, о не досылке сапог в должном количестве. Куда же остальные сапоги девались? Кто принимал все это? Вместо солдат, пушек и снарядов доставляют на войну целые вагоны шампанского (обвинял Алексеева, Стесселя, читал и комментировал случай с офицерами, посетившими Иваново-Вознесенский публичный дом под охраной драгун). Оратор-странник, молодой, но по виду старый. Прежде он дирижировал палочкой при пении преступных песен. Вчера, l8-гo, ходил в Управу, где спорил с фабричным инспектором, говорил басню «Свинья под дубом». Он очень зол на правительство. Говорил на ту же тему, что и Дунаев. Глинищевский оратор говорил о том, что не фабриканты кормят рабочих, а, наоборот, рабочие фабрикантов. Кончил речь: «долой эту сволочь — правительство». Студент всегда вертится около ораторов и подает им прокламации. Был и сегодня, 19-го. Он имел голубой пакет, толстый, наполненный прокламациями. Оратор черный (с бородой, имеет фамилию Царский). Подписей на каком-то заявлении (вероятно, о 3 июня и Кожеловском) собрано около 10 тысяч. Многие не знают, зачем требуют их подписаться и ставят кресты вместо подписей. Показываемая Дунаевым нагайка, потерянная, будто бы, в лесу казаком 3 июня и о которой Дунаев говорит: «нагайка, которая нас бьет», была им на кончике раздвоена и там оказался свинец. Очевидец нагайки говорит, что черенок ее имеет новый вид, а осмотренные у казаков нагайки никакого свинца не имеют и легко гнутся в концах. Полагает, что нагайку сделали нарочно, чтобы раздражать народ, как раздражают всякими способами против правительства. 18 июня, когда оратор Дунаев кончил песню о нагайке, то вскричал: «долой нагайку», а депутат, черный и смуглый, как цыган, лет 20-ти, крикнул в рифму: «долой романовскую шайку». Депутат и Дунаев приходят на сходку раньше народа, часов в 9. Дунаев хочет скрыться, так как какая-то женщина сообщила, что о нем спрашивали жандармы или полиция, должно быть, для ареста. Поэтому Дунаева не пускают в Управу депутатом. Теперь у него больше сторонников, чем прежде. По окончании сходок, когда народ расходится, начинается какая-то вербовка осторожная, привлекают людей в кружок, политикантов, как выражаются на Талке. Это имеет успех. Народ вообще очень уверовал в депутатов и ораторов. /Смирнов. «Стачечное движение в Иваново-Вознесенске в 1805 г.», стр. 52 — 64./

Сходки продолжаются

Шифрованная телеграмма Владимирского Губернатора Товарищу Министра Внутренних Дел, Заведывающему Полицией, от 19 июня 1905 г. Хотя в городе спокойно, но сходки за городом принимают противоправительственный характер, руководящая движением партия рабочих держит в своих руках массу, ожидая только случая новою воздействия войсками, чтобы вновь начать бесчинства. Затрудняюсь запретить сходки в виду слабости войск, невозможности арестов главарей, могущих быть выпущенными прокуратурой. Депутаты забастовщиков с каждым днем все нахальнее предъявляют мне требования, до экономических вопросов не касающиеся. Убедительно прошу прислать лицо, облеченное большими полномочиями, могущее объединить деятельность всех ведомств, чувствую себя не в силах. Вице-Губернатор не может меня сменить по причинам, сообщенным ранее. Губернатор Леонтьев.

9. Красный террор

Телеграмма Губернатора Товарищу Министра Внутренних Дел, Заведывающему Полицией, от 22 июня 1905 г.

Сегодня со сходки рабочие вновь ходили по фабрикам для переговоров. Фабриканты уехали в Москву, боясь насилия. Уполномоченные отказывают удовлетворить требования рабочих, которые волнуются, не видя исхода переговоров. Порядок в городе пока не нарушается. Фабриканты телеграммой из Москвы просят охраны каждой отдельной фабрики войсками, в чем затрудняюсь по недостатку войск. Общая охрана города войсками строго поддерживается. Губернатор Леонтьев. /Дело ден. пол., 4 д-ство, № 4, ч. 30, т. 2, 1905 г./

Телеграмма Владимирского Губернатора Товарищу Министра Внутренних Дел, Заведывающему полицией, от 23 нюня 1905 г.

Сегодня толпа в шесть тысяч явилась ко мне с просьбой помочь скорейшим переговорам с фабрикантами, что я исполнил, пригласивши сейчас к себе всех заведующих фабриками, предложив им ускорить переговоры с рабочими, пользуясь их смирным настроением. Кроме того, телеграфировал в Москву. Толпа вела себя спокойно, но расходясь, на окраине города часть оной выкинула два красных, одни черный флаги. Среди фабрикантов не замечается солидарности. Губернатор Леонтьев.

Телеграмма Владимирского Губернатора Товарищу Министра Внутренних Дел, Заведывающему полицией, от 24 июня 1905 г.

Сегодня утром оставил Иваново спокойным, днем в Иванове получен отказ фабрикантов прибыть в Иваново и вступить в переговоры с рабочими. К вечеру толпы народа грабят лавки, рвут телефоны, телеграфы, настроение толпы злобное. Казачьи разъезды усилены, но прошу штаб прислать еще две сотни казаков. Вице-Губернатор болен. Решился пока остаться во Владимире. Губернатор Леонтьев.

Шифрованная телеграмма Товарища Министра Внутренних Дел, Заведывающего полицией, Начальнику Владимирского Жандармского Управления, от 27 июня 1905 г.

Возлагаю на Вашу личную ответственность выяснение и арестование агитаторов рабочих масс в Иваново-Вознесенске. Требую полной энергии. Товарищ министра Трепов.

10. Способы подавления стачки

Телеграмма Министру Внутренних Дел из Иваново-Вознесенска, от 25 июня 1905 г.

Жители города Иваново-Вознесенска находятся в полной власти произвола анархистской партии рабочих и очутились поэтому в безвыходном положении. Начались не только массовые грабежи, — разграблено свыше тридцати лавок и магазинов в продолжение одной ночи, — но и поджоги. Грабежи производятся в присутствии казаков, на виду у всех жителей, с небывалой наглостью. То количество войска, которым располагает полицеймейстер, недостаточно для водворения мира и порядка. Жители города обращаются к Вашему Высокопревосходительству с настоятельной просьбой притти к ним на помощь. Городу грозит полный разгром и в недалеком будущем голод и убийства. Были случаи стрельбы грабителями по владельцам, охраняющим имущество. В течение семи недель происходят ежедневные сходки рабочих, не ради экономического, а чисто политического вопроса. Процессии с флагами красными и черными и непристойными на оных надписями — не редкость. Анархия царит во всей силе. Поджоги граждан, насилие происходит периодически. Жители посада города Иваново-Вознесенска в страхе и ужасе. Власти бездействуют. Официальные сведения о том, что рабочие держат себя смирно, чистейший вымысел. Убедительнейше просим Ваше Высокопревосходительство немедленно нас защитить. Паника полнейшая. Жители бегут из города. (Следуют подписи «граждан города»).

Шифрованная телеграмма Товарища Министра Внутренних Дел Владимирскому Губернатору, от 27 июня 1905 г.

Не вмешиваясь в договорные отношения рабочих и фабрикантов Иваново-Вознесенска, о каковых отношениях должно быть вывешено к сведению рабочих объявление, настоятельно рекомендую Вашему Превосходительству не допускать сходок на Талке или других местах. Порядок надлежит восстановить во что бы то ни стало, а равно охранить все фабрики, промышленные и торговые заведения и частные владения. При всякой попытке к нарушению порядка принимать все меры репрессии, предоставленные положением усиленной охраны. При неуспехе передать власть военному начальству на предмет восстановления и поддержания порядка силою оружия: нахожу, что дальнейший произвол и беспорядки недопустимы. Если встретится затруднение в наряде войск, сообщите командующему войсками, потребовав от него необходимое количество. Желательно, чтобы распорядительные действия исходили непременно от Вас. Товарищ Министра Трепов.

Телеграмма фабрикантов Владимирскому Губернатору

В ответ на телеграмму Вашего Превосходительства имеем честь довести до Вашего сведения, что никакой платы за время забастовки, никаких дальнейших уступок и прибавок, кроме сделанных нами, кончая четырнадцатым июня, мы сделать не можем. Не можем также согласиться, чтобы условия договоров о найме при поступлении рабочих вновь на фабрики зависели от мнения руководителей забастовки или депутатов, бывших рабочих, поэтому считаем какие-либо переговоры с депутатами невозможными. Руководствуясь этим окончательным нашим решением, мы в Иваново не вернемся до начала работ, которое зависит теперь только от согласия рабочих вновь поступить на фабрики на предлагаемых нами условиях. (Следуют подписи фабрикантов).

Шифрованная телеграмма Департамента Полиции Владимирскому губернатору, от 27 июня 1905 г.

Многие жители и фабрики Иванова-Вознесенска обращаются к Товарищу Министра, Заведывающему Полицией, с просьбой о защите и охране собственности от бастующих рабочих. Жандармский офицер сообщает 25 июня, что руководителями провозглашена революция с избиением властей и чиновников. Войск мало. Жители беззащитны от дневного грабежа и разгрома. Телеграфируйте для доклада Генералу Трепову, приняты ли меры к восстановлению порядка, удовлетворено ли ходатайство об усилении войск, вообще, что сделано для прекращения невозможного положения. Его Превосходительство предлагает покончить с этим злом во что бы то ни стало. За директора Рачковский.

Площадь Революции в гор. Иванове Вооруженного восстания в Александрове 1905 г. Владимирская губерния.

Городская буржуазия против рабочих

27 июня 1905 года домовладельцы и торговцы гор. Иванова-Вознесенска, собравшись в помещении городского общественного управления, совещались по поводу прискорбных событий, явившихся последствием забастовки рабочих на местных фабриках и заводах. События эти, возникнув на экономической почве и продолжаясь в течение более полутора месяцев, в последнее время приняли характер, угрожающий имущественному достоянию и личности всего городского населения. Разгром лавок среди белого дня, на глазах многочисленной публики, поджоги как в самом городе, так и в окрестностях, открытые угрозы и вымогательства при всяком случае — поселили в жителях панический страх перед искусно организованными партиями, среди которых, по всему вероятию, отбросы фабрик занимают первое место. Переговоры рабочих с их хозяевами, при посредстве Начальника Губернии и чинов фабричной инспекции, не привели, как известно, пи к каким результатам. Владельцы фабрик в большинстве выехали из города, уклоняясь, таким образом, от дальнейшего участия в разрешении рабочего вопроса и не дав себе, к сожалению, труда хотя бы подумать о том положении, в какое поставляется прочее население города в обществе 40 тысяч фабричных рабочих, оставшихся без заработка и, стало быть, без средств к существованию. Усиленная охрана города, организованная Губернатором, оказалась в самом начале бессильною предотвратить беспорядки и преступления, и теперь не внушает доверия в том, что имущество и жизнь граждан находятся в полной безопасности. Там, куда не проникает полицейская власть, где происходят сборища, — там совершенно свободно намечается хулиганами (назовем этим именем всех участвующих в грабежах и поджогах), — намечается, так сказать, программа занятий следующего дня: разгромить такие-то помещения, сжечь или уничтожить. При таких условиях не представлялось возможным предотвратить возмутительные факты насилия: становится очевидным, что благополучию многих угрожает неминуемая опасность. Мы знаем, каким могучим двигателем является голод, понимаем хорошо, на что могут пойти голодающие. Для нас безразлично, действуют ли рабочие по собственному побуждению, добиваясь лучших условий жизни, или же сохраняют боевое положение под влиянием агитации, но мы не можем не сознать (на что, между прочим, указывает и продолжительность забастовки), что семена, брошенные из того или другого источника, встретили благоприятную почву и получают дальнейшее развитие. Для нас ясно, что такое движение, если и будет подавлено силою, в скором времени обнаружится вновь и обнаружится с большой интенсивностью. Поэтому без тревоги за будущее можно будет жить лишь тогда, когда мирные отношения между хозяевами и рабочим и восстановятся путем добровольного соглашения, основанного на осуществлении справедливых требований той и другой стороны. Для этого необходимо добиваться, чтобы местные фабриканты и заводчики заняли твердое положение в настоящем рабочем движении и в действиях своих, направленных к прекращению забастовки, проявили полную солидарность. Их следует, по нашему глубокому убеждению, обязательно привлечь к окончательному разрешению конфликта, возникшею между ними и их рабочими. И мы надеемся, что Городская Дума, как представительница интересов всего городского населения, употребит с этой целью все зависящие от нее средства, обратившись, если это будет нужно, к содействию высшей Правительственной власти, вместе с тем немедленно примет меры к тому, чтобы на будущее время имущество и безопасность жителей были в достаточной степени гарантированы от преступных покушений. Весьма возможно, повторяем, что затихшая на время гроза разразится с новою силой, и перед нашими глазами опять пойдет картина дикого произвола и насилия. Слухи о том, что не сегодня — завтра рабочие станут на работу, не вносят успокоения: они не служат показателем того, что рабочее движение кончено, ибо конец этот наступит только тогда, когда причины неудовольствия будут устранены самым решительным образом. Пусть же Городская Дума не отнесется пассивно к постигшей город беде и сделает, что может, для восстановления нормального течения жизни и успокоения населения, возвысив свой голос в защиту законности и порядка. Настоящий протокол представляем в Городскую Думу для немедленного доклада Городской Думе. (Следуют подписи).

Городская Дума против рабочих

Определение Иваново-Вознесенской Городской Думы за 30 июня 1905 года.

Заступающий место Городского Головы, высказав уверенность, что опасное положение городского населения вследствие забастовки рабочих, сопровождающейся актами грубого произвола и насилия, достаточно известно каждому из присутствующих, предложил выслушать и обсудить поступившую к нему петицию от жителей города, из содержания которой явствует, в каком напряженном состоянии находятся городские обыватели благодаря совершившимся и могущим возобновиться прискорбным событиям. Постановлено: Вполне соглашаясь с взглядами, выраженными в протоколе домовладельцев и торговцев от 27 июня сего года, и вместе с тем убеждаясь в том, что опасность от последствий забастовки не миновала и требует особого к себе внимания и принятия чрезвычайных мер, — Городская Дума определяет: 1. Так как радикальным средством против забастовки может служить единственно устранение причин недовольства рабочих, то следует признать, что без участия фабрикантов удовлетворительное решение рабочего движения не представляется возможным, ибо мерами репрессий цель не достигается. 2. В виду этого представляются достаточные основания предполагать, что и при возобновлении работ на фабриках нельзя считать опасность повторения тех же событий миновавшею, — и, стало быть, необходимо сохранить еще на неопределенное время существующую усиленную охрану. 3. Исходя из приведенных выше положений, следует, во-первых, копию с протокола жителей от 27 нюня и настоящего определения послать г.г. фабрикантам, прося их принять со своей стороны зависящие меры к прекращению рабочего движения, и, во-вторых, те же бумаги представить г. Начальнику Губернии, прося содействия Его Превосходительства к немедленному разрешению конфликта, возникшего между фабрикантами и работами, не лишая до того времени городского населения той охраны, какая существует в городе в настоящее время.

11. Ликвидация забастовки

Помощник начальника Владимирского Губернского Жандармского Управления в Шуйском уезде. 27 июня 1905 г. № 965. Г. Иваново-Вознесенск, Владимирской губ. Секретно. В дополнение к депеше от сего числа, доношу Вашему Превосходительству, что 27 сего июня в г. Иванове-Вознесенске и окрестностях совершенно спокойно. Город пришел к мирному обыденному течению жизни. Столкновений с полицией и войсками не было. На сегодняшнем сходбище рабочих на реке Талке — около 2000 человек — принято решение: приступить к работам с 1 наступающего июля и прекратить беспорядки и грабежи в городе и окрестностях, таким образом, на вчерашней сходке последовала ликвидация Иваново-Вознесенской забастовки. Предположено лишь бойкотировать фабрику Дербеневых, к коей стачечники относятся с особенным озлоблением, и не поступать, по возможности, на работу на таковой. Фабриканты, выехавшие из Иванова-Вознесенска в Москву во время забастовки, ожидаются возвращением 29 сего июня для вступления в личные переговоры с рабочими о приступе к работам. Приложение: копия заявления на имя Старшего Фабричного Инспектора г. Свирского. Ротмистр (подпись).

Старшему Фабричному Инспектору Владимирской губернии.

Общее собрание бастующих рабочих, собравшись на р. Талке, постановило заявить г.г. фабрикантам через Старшего Фабричного Инспектора, г. Свирского, следующее: В виду действий правительственной администрации, явно направленных всецело на защиту фабрикантов и против рабочих, что, между прочим, выразилось в избиении наших голодающих товарищей, пришедших за помощью в отделение Общества Потребителей, в виду того, что в город прибыло большое количество войск, в виду того, что 47 дней забастовки истощили наши силы, повторяем, что все эти условия мешают нам продолжать стачку, на основании всего этого мы заявляем, что с 1 июля мы решили стать на работу с тем, чтобы, подкрепив свои силы, вновь начать борьбу за свои права и те требования, которые нами предъявлены фабрикантам в начале забастовки 12 мая 1905 года. «Талка». Общее собрание рабочих. 27 июня 1905 года. 2 часа дня. Секретарь Грачев.

12. Непримиримость фабрикантов

Выписка из секретного письма Владимирского Губернатора товарищу Министра Внутренних Дел Трепову, от 5 июля 1905 года. Забастовка в гор. Иваново-Вознесенске 12 мая первоначально возникла на экономической почве, так как материальное положение рабочих и оборудование фабрик по сравнению с другими фабричными районами и прочими фабриками губернии стоит гораздо ниже (средний заработок, дороговизна жизни в городе, квартирный вопрос и многое другое). Ивановские фабриканты, благодаря успешному и быстрому развитию промышленности в городе, в течение последних 30 лет крайне легко нажили себе громадные состояния и привыкли, благодаря пришлому контингенту рабочих, смотреть на них, как на безответную и исключительно от них зависимую рабочую силу. Не имея экономической и нравственной связи со своими рабочими, ивановские фабриканты, почившие на своих лаврах и на убеждении своего всесилия, были всегда менее предупредительны (за исключением некоторых) в улучшении быта своих рабочих и потому всегда были лакомым кусочком для происков социал-демократической партии и агитаторов из самих же рабочих. Современная печать и возвращение всех прежде высланных из гор. Иванова-Вознесенска бывших поднадзорных не могли не способствовать успеху агитации и подготовке сплоченности рабочих при предъявлении ими своих требований. Главной своей целью я поставил избегать кровопролития, чтобы тем не дать антиправительственной печати пищи для одностороннего и вредного истолкования фактов не в пользу действий Правительства, как то произошло во время последних событий в Лодзи, Варшаве, Одессе и других местах. Вспышка 3 июня, при тогдашней малочисленности войск, могла повлечь за собой разорение всего города, и я был убежден, что желающих работать было больше, и рассчитывал, что большинство благоразумных одержит верх. Это-то и было главной причиной разрешения мною сходок на р. Талке, тем более, что невозможность рабочих сговориться относительно ликвидации стачки повлекла бы за собой рассеянность толпы, за которой трудно было бы следить. Хотя этот период продолжался долго, но тем не менее, агитаторы постепенно теряли под собою почву и для того, чтобы не потерять окончательно своего влияния, взяли на себя инициативу начала работ 1 июля. Губернатор Леонтьев.

Телеграмма Владимирского Губернатора Товарищу Министра Внутренних Дел, Заведывающему Полицией, от 4 июля 1905 г.

Три фабрики, в количестве 1333 человек, работают, остальные распоряжением фабрикантов закрыты до согласия рабочих принять условия отсутствующих фабрикантов, против которых заметно озлобление рабочих. В городе и окрестностях спокойно. Губернатор Леонтьев.

Телеграмма фабрикантов Товарищу Министра Внутренних Дел, от 7 июля 1905 г.

Считаем необходимым доложить Вашему Превосходительству, что настроение бастующих рабочих с каждым днем обостряется, выражаясь в предъявлении возрастающих невыполнимых требований и угрозах наведывающим и старшим служащим фабрик, вынужденным оставить места их службы и выехать из Иванова-Вознесенска. Предусматривая, что текущая забастовка, утратившая какой-либо экономический характер, может проявить себя в ближайшем будущем новыми погромами населения и другими грозными спутниками волнений, при чем существующая охрана фабрик войсками может оказаться недостаточной, мы берем на себя смелость высказать наше мнение, что только немедленное удаление руководителей забастовки и решительные административные меры могли бы обеспечить жизнь и спокойствие живущих в городе лиц и тем содействовать восстановлению работы фабрик. Представители иваново-вознесенских промышленных предприятий товарищества Ивана Гарелина, Куваевской, Никанора Дербенева, Гандуриных, Витовой, Зубковых, Полушиных, иваново-вознесенской ткацкой Бакулина, Петра Дербенева, торгового дома «Никона Гарелина сыновья»: Маракушев, Фокин, Гандурин, Новиков, Бурылин, Ямановский.

Шифрованная телеграмма Владимирского губернатора от 11 июля 1905 г.

Несмотря на выставленное объявление о закрытии фабрик 12 июля, некоторые фабриканты прислали сегодня из Москвы своим доверенным инструкцию возобновить переговоры с депутатами рабочих своей фабрики; рабочие продолжают настаивать на требованиях, но стремления стать на работу незаметно; в возможность закрытия фабрик рабочие не верят. Мнение фабрикантов о необходимости удаления руководителей забастовки считаю пока невыполнимым, в виду сплоченности рабочих и могущей последовать вспышки; эта мера противоречила бы циркуляру 21 апреля № 4760. В городе спокойно; еду во Владимир, поручив наблюдение Владимирскому Полицеймейстеру Иванову. Губернатор Леонтьев. Начальник Владимирского Губернского Жандармского Управления. 14 июля 1905 г. № 4695. Г. Владимир. Секретно. В дополнение к донесению моему от 12 июля за № 4693 имею честь доложить Департаменту Полиции, с представлением выработанной фабрикантами инструкции, что рабочие к работам на фабриках 11 сего июля не приступили и, собравшись перед фабриками, категорически заявили, что на условиях, предложенных фабрикантами, на работы не станут. Кроме фабрик, поименованных в донесении моем за № 4516, работали 11 сего июля заводы Лепешкина, Константиновых и Дьяконова. Рабочие ведут себя спокойно, и порядок в городе и окрестностях не нарушается. Полковник Бурков.

Инструкция фабрикантов

Руководство для гг. Заведывающих фабриками Куваевской Мануфактуры. Если рабочие придут к воротам фабрики 11 числа с. м. с заявлением о желании работать, что подтвердит фабричный инспектор, в фабрику без разговоров не пускать, с толпой не говорить, потребовать, чтобы выбрали 6 — 7 человек, и говорить с ними в конторе, в присутствии должной охраны. Это делается с целью освободить заведывающих от впечатлений толпы и дать им некоторую гарантию личности. Переговоры с выборными от рабочих должны выяснить следующие вопросы: согласны ли рабочие работать по бывшему до забастовки распределению рабочего времени, согласны ли отказаться от требований немедленного увольнения служащих и рабочих, а в случае несогласия их, обещать расследовать предъявленные к этим лицам претензии рабочих в течение месяца, по возвращении хозяев на фабрики. Заведывающие же и их заместители ни в коем случае уволены не будут. При ответе выборных от рабочих, что они не могут решить, приступать ли на этих условиях к работе, предупредить их, что ответ работах должен быть получен 11-го же, хотя бы и вечером. Если же ответ 11-го получен не будет, то 12-го заведывающий не может пустить фабрику, не спросив правление телеграммой в Москву, и решение пускать или не пускать фабрику будет зависеть не от него. Так же поступать 12-го или позднее, и без спроса фабрику не пускать. На вопросы, будет ли уплачено сколько-нибудь за время забастовки или квартирные деньги, должен быть дан определенный ответ, что ни в каком случае не будет сделано ни того, ни другого. Относительно выдачи денег определенно объявить, что немедленной выдачи денег под работу сделано не будет, но, принимая во внимание положение рабочих, будет выдаваться заработанное за истекшую неделю в первые четыре субботы. Предоставляем усмотрению угрожаемых служащих ходить или не ходить первое время на фабрику. Нарушение рабочими условий работы в распределении времени работы и другие нарушения сообщать немедля фабричному инспектору и срочной телеграммой в Москву. Распоряжение о прекращении работ и закрытии фабрики будет дано отсюда. Все сделанные по 14 нюня включительно уступки и прибавки к жалованию и заработку остаются в силе. В случае предъявления частных требований, не отказываться обсудить их и сообщить сюда. В случае предъявления новых требований общего характера до пуска фабрики в ход выслушать их, сообщить фабричному инспектору и сюда и на фабрики не пускать. В случае предъявления же требований после пуска фабрики в ход, сообщить их сюда и ждать ответа, продолжая работать. Копия с депеши Командующему Корпусом Жандармов, от 18 июля 1905 г. Сегодня рабочие, собравшись по всем фабрикам, заявили согласие приступить к работам, заключить наем на прежних условиях, с сохранением прибавок и льгот, обещанных особыми объявлениями, отказавшись требовать увольнения служащих и рабочих фабрики. Ротмистр Шлегель.

Ответ рабочих

Старшему Фабричному Инспектору Владимирской губернии г. Свирскому. Заявление. Бастующие рабочие и мастеровые Иваново-Вознесенских фабрик и заводов сим заявляют, что по весьма понятным причинам, не имея возможности дальше продолжать стачку, решили приступить к работам на всех фабриках единовременно — 18—19 июля с. г., на тех условиях договора о найме, который обозначен в расчетных книжках, действующих с пасхи 1905 года, с добавлениями, уступками и льготами, полученными от фабрикантов по 15 июня с. г. включительно, утвержденными Старшим Фабричным Инспектором Владимирской губернии, с теми 2-мя удостоверениями г.г. фабрикантов, в которых они (фабриканты) просят фабричн. инспектора заявить рабочим, что ни депутаты и вообще никто за забастовку уволен не будет. Уступки же, сделанные по 15 июня,— как-то: 1. Расценки — остаются без изменения круглый год (от пасхи до пасхи). 2. а) Работающим сдельно — увеличение платы на 10 %. б) Получающим от поденно или помесячно — свыше 25 р. в месяц,— на 7 %. в) Получающим от 12,5 до 25 р. в месяц включительно — на 1 р. 50 к. в месяц, д) Получающим до 12 р. в месяц — на 1 р. 25 к. в месяц. 3. Плата за больничные билеты возмещается в продолжение года, по 6 коп. в месяц, той фабрикой, где работает владелец билета. 4. Женщины по случаю родов освобождаются на 1 месяц, с выдачей от конторы 3 руб. сверх выдачи из штрафного капитала. 5. Обыски женщин должны производиться женщинами же. 6. Безусловно вежливое обращение фабричной администрации с рабочими,— должны, утвержденные фабричной инспекцией, быть вывешены до начала работ на видных местах в фабричных помещениях. Депутатское собрание. Секретарь Грачев. Иваново-Вознесенск, 17 июля 1905 года, 3 часа дня.

Фабриканты требуют паспорта

Телеграмма Владимирского Губернатора Товарищу Внутренних Дел, Заведывающему Полицией, от 19 июля 1905 г. Старший Фабричный Инспектор и Полицеймейстер телеграфируют из Иванова, что группы бастующих рабочих все желают работать немедленно, но фабриканты настаивают, чтобы рабочие получили из полиции паспорт и приносили в конторы, как при новом найме. Заведывающие видят намерение фабрикантов не принимать некоторых агитаторов-депутатов, вопреки обещанию принять всех. Неисполнение обещаний может вызвать серьезные осложнения. Рабочие от получения паспортов отказываются. Прошу содействия Вашего Превосходительства относительно фабрикантов. Губернатор Леонтьев. Шифрованная телеграмма Департамента Полиции Владимирскому Губернатору от 20 июля 1905 г. На телеграмму 1 июля уведомляю, согласно приказанию Товарища Министра, Заведывающего полицией, на фабрикантов оказано давление Министром Финансов. За директора П. Рачковский. Министр Финансов. Доверительно. Его Превосходительству Д.Ф. Трепову. Вследствие письма Вашего Превосходительства от 16 сего июля за № 8984, при коем препровождена на мое распоряжение копия определения Иваново-Вознесенской Городской Думы от 30 минувшего июня по поводу забастовки местных фабричных рабочих, сопровождавшейся беспорядками и насилиями над личностью и имуществом местных жителей, считаю своим долгом довести до Вашего сведения о всем, предпринятом мною до сего дня к улажению конфликта между Иваново-Вознесенскими фабрикантами и их рабочими, при чем нахожу необходимым заметить, что положение дела в Иванове-Вознесенске представлялось и представляется мне до сих пор внушающим опасения. Получив телеграфное сообщение Владимирского Губернатора о том, что большинством фабрикантов объявлено рабочим о намерении закрыть фабрики до 1 сентября, если рабочие до и июля не станут на работу на предложенных хозяевами условиях (телеграмма от 6 сего июля), и иная из донесения только что возвратившегося из Иванова-Вознесенска командированного мною туда фабричного ревизора Коллеж. Сов. Варзара, что сделанные фабрикантами некоторые уступки на требования рабочих совершенно не удовлетворили последних, — я признал необходимым сделать новую попытку склонить фабрикантов к явке в Иваново-Вознесенск для личных переговоров с рабочими, для чего и командировал в Москву Управляющего Отделом Промышленности Тайн. Советника Лангового и отправил в Москву представителям Иваново-Вознесенских промышленников 8 сего июля телеграмму следующего содержания: «В виду упорно продолжающейся забастовки в Иванове-Вознесенске, причиняющей огромные убытки предпринимателям, рабочим и русской промышленности, я покорнейше прошу вас совместно с другими промышленниками обсудить вопрос о том, не следует ли им объявить рабочим, что, несмотря на сделанное ими заявление о прекращении работ до 1 сентября, они не встречают препятствий вступить в непосредственные переговоры с рабочими, для чего и прибудут в Иваново-Вознесенск в назначенный день. Для обсуждения этого вопроса совместно с фабрикантами мною командируется в Москву Управляющий Отделом Промышленности, который прибудет в воскресенье утром». Вследствие переговоров с Управляющим Отделом заводовладельцы сделали распоряжение наведывающим фабрик выяснить чрез выборных от рабочих, согласны ли рабочие работать по бывшему до забастовки распределению времени и согласны ли отказаться от требования немедленного увольнения служащих и рабочих, при чем сообщить последним, что ни выдачи заработка за время забастовки, ни уплаты квартирных денег ни в коем случае сделано не будет. В случае предъявления со стороны рабочих частных требований, заведывающим предписано не отказываться обсудить их, не прерывая работ, при новых же требованиях общего характера, выслушав их, фабрик в ход не пускать. 18 июля мне было донесено Старшим Фабричным Инспектором Владимирской губернии, что фабриканта, не довольствуясь уведомлениями инспекторов о согласии рабочих приступить к работам на обещанных условиях, требуют письменных об этом заявлений от рабочих каждого отдела, каковое требование вызывает новое неудовольствие рабочих. Получив затем некоторые дополнительные сведения, я 20 сего июля сделал последнюю попытку склонить фабрикантов к начатию работ без требования излишних формальностей со стороны рабочего населения Иванова-Вознесенска. Телеграмма моя от указанного числа была составлена в нижеследующих выражениях: «Мною получены сведения как от Старшего Инспектора, так и от Владимирского Губернатора о том, что ивановские рабочие желают приступить к работам на прежних условиях, но что задержкою к возобновлению работ послужило, во-первых, требование со стороны фабрикантов письменного заявления о согласии работать на прежних условиях, во-вторых, требование, чтобы рабочие получили паспорта в полиции и приносили в конторы, как при новом найме, в чем рабочие усматривают намерение фабрикантов не припять некоторых из бывших рабочих, а это противоречит обещанию принять всех, сделанному фабрикантами 9 июня и по их просьбе объявленному Старшим Инспектором рабочим. Кроме того. Старший Инспектор присовокупил, что заведующие некоторых фабрик, вопреки многократным обещаниям принять всех рабочих, заявляют, что наем будет произведен по выбору, а эта угроза может вызвать крупные осложнения. В виду сих сообщений, из которых усматривается, что рабочие готовы приступить к работам на обещанных им условиях, и признавая настоятельно необходимым в интересах промышленности, рабочих и местного населения восстановление мирного течения промышленной жизни в Иванове, о чем меня просит также Товарищ Министра Внутренних Дел, я считаю долгом еще раз убедительно рекомендовать фабрикантам не усугублять тяжелого положения дела препятствиями формального свойства и принять все зависящие от них меры к немедленному возобновлению работ на фабриках и заводах Иванова. Ожидаю ответа». На таковую мою телеграмму ответа со стороны фабрикантов г. Иванова-Вознесенска еще не последовало. В. Коковцев. 21 июля 1905 г. /Дело деп. пол., № 4, ч. 30. т. 3, 4 д-ство, стр. 11 — 12./ Министр Финансов. Доверительно. Его Превосходительству Д.Ф. Трепову. В дополнение к письму моему от 21 сего июля за № 360, имею честь сообщить Вашему Превосходительству, что мною 22 июля получена, в ответ на упоминаемую в названном письме мою телеграмму, нижеследующая депеша представителей Иваново-Вознесенских промышленников: «В ответ на телеграмму Вашего Превосходительства имеем честь доложить, что заявление о желании приступить к работам исходило не непосредственно от рабочих, а было сделано словесно руководителями забастовки; довериться такому заявлению мы не могли в виду неудачной попытки начать работы на фабриках 2 июля, сделанной на основании такого же заявления. Желая проверить мнение по возможности большего числа рабочих, мы дали распоряжение заведующим фабриками предложить рабочим подать заявление о желании работать за подписью хотя нескольких рабочих от каждого отдела фабрики и на основании его произвести опрос и предварительную запись рабочих. Это предложение вызвало на некоторых фабриках протесты только руководителей забастовки, но не всех рабочих. В данное время предварительная запись происходит почти на всех фабриках, количество записавшихся рабочих дает возможность с утра 22-го пустить некоторые фабрики в ход. Сообщение фабричного инспектора и губернатора о решении нашем принимать рабочих по выбору безусловно неверно, — решено при найме брать всех; заведующий одной фабрикой, действительно, предлагал производить наем по выбору. Выдача паспортов фабричной полицией при фабриках в начале вызвала протест тех же руководителей, но теперь производится, не вызывая никаких затруднений или протестов. Смеем уверить Ваше Высокопревосходительство, что, побуждаемые единственным желанием возможно скоро восстановить работу фабрик, мы принимаем все зависящие от нас меры, встречая, к сожалению, вместо того содействия, на которое могли бы рассчитывать, одностороннее осуждение наших решений, а иногда противодействие губернского начальства и фабричной инспекции, принимающей мнение руководителей забастовки за мнение всех рабочих. По поручению находящихся здесь владельцев иваново-вознесенских Промышленных предприятий Гарелин и Полушин». В. Коковцев. /Дело деп. № 4, ч. 30, т. 3, 4 д-ство, 1905 г., стр. 44./

Телеграмма фабрикантов Товарищу Министра Внутренних Дел, Заведывающему Полицией

Имеем честь довести до сведения Вашего Высокопревосходительства, что настроение рабочих Иваново-Вознесенских фабрик, ставших на работу около недели тому назад, после двух дней относительно спокойной работы с каждым днем ухудшается; при подстрекательстве со стороны руководителей забастовки, рабочие угрозами, а за последние два дня насилием [удаляют], многих нежелательных им мастеров и лиц фабричной администрации, при каковых условиях фабричная работа становится невозможной. Виновные в насилиях и подстрекательстве остаются совершенно безнаказанными, поощряя рабочих к таким же дальнейшим действиям; войска слишком поспешно уведены из города, что, несомненно, оказало вредное влияние на настроение рабочих, а при могущих произойти осложнениях как город, так и фабрики останутся без всякой охраны. Будучи вполне убеждены и имея веские доказательства, что сделанные нами предельные уступки на почве экономической не могут в данное время восстановить нормальную работу фабрик, мы обращаемся к Вашему Высокопревосходительству с покорнейшей просьбой обеспечить охрану присылкой достаточного количества войск и, по возможности, немедля приказать удалить вредно влияющих и позволяющих себе насилие лиц, так как эта мера является единственной, при которой можно рассчитывать на восстановление правильной работы фабрик. Владельцы Иваново-Вознесенских промышленных предприятий: Гарелины, Зубковы, Фокин, Витов, Полушин. Дербенев, Гайдурины. /Дело деп. пол., № 4, ч. 30, т. 3, 4 д-ство, 1905 г., стр. 73./

13. Положение на фабриках после ликвидации летней забастовки.

Стали на работу.

Телеграмма Владимирского Губернатора Товарищу Министра Внутренних Дел, Заведывающему Полицией, от 25 июля 1905 года. В Иванове работают все фабрики — 22695 рабочих, кроме Бакулина, на предложенных фабрикантами условиях, с соблюдением старых правил внутреннего распорядка. Комплект рабочих еще не полный, и фабриканты еще не возвращаются. В городе и окрестностях спокойно. Сегодня в Шуе забастовали ткачи фабрики Павлова, спокойно. Губернатор Леонтьев. /Дело деп. пол., № 4, ч. 30, 4 д-ство, 1905 г., стр. 36./

Список фабрик и заводов, работающих в городе Иваново-Вознесенске 25 июля 1905 года

1. Грязнова – 1450 рабочих; 2. Щапова – 297 раб.; Кашинцева – 120 р.; 4. Дарьинского – 32 раб.; 5. Н. Гарелина – 2472 раб.; 6. Куваева – 1719 р.; 7. И. Гарелина – 2655 р.; 8. Н. Дербенева – 1563 р.; 9. П. Дербенева – 201 р.; 10. Полушина – 900 р.; 11. Зубкова – 1310 р.; 12. Ив.-Вознесенск. м-ры – 4343 р.; 13. Новикова – 307 р.; 14. Я.Н. Фокина – 680 р.; 15. Маракушева – 947 р.; 16. Л.Г. Бурылина – 745 р.; 17. А. Бакулина и К - …; 18. А. Гандурина (ситцев.) – 750 р.; 19. Н. и Л. Гандуриных – 845 р.; 20. А. Гандурина с Б-ми – 750 р.; 21. П. Витовой – 560 р.; 22. Константинова – 150 р.; 23. Лепешкина – 166 р.; 24. Панина – 10 р.; 25. Смолякова - …; 26. Анонимного Общества – 150 р.; 27. Кирьянова и Калашн. – 105 р.; 28. Дьяконова – 36 р.; 29. Мурашина – 32 р.; 30. Жохова - …; 31. Е. Мурашкиной - … Всего – 22695. И. об. Владимирского Полицеймейстера Иванов. /Дело деп. пол., № 4, ч. 30, т. 3, 4 д-ство, 1905 г., стр. 42./

Против штрейкбрехеров

Объявление рабочих г. Иваново-Вознесенска. В виду донесений неблагонадежных слухов, что фабриканты заявили желанно выписать рабочих из Симбирской, Тамбовской, Казанской, Казанской и Вологодской губерний, но мы, рабочие г. Ив.-Вознесенска, новых вышеозначенных рабочих из 5-ти губерний не принимаем, в случае фабричн. управление и выше упомянутые не примут к сведению нашего объявления, то над вновь нанявшимися рабочими будут приняты самые энергичные меры, они не должны быть уверены за безопасность шкуры, а фабрики остановим и начнем всеобщую забастовку. /Дело деп. пол., № 4, ч. 30, т. 4, 4 д-ство, 1905 г., стр. 86.

Положение на фабриках после забастовки

Рапорт Иваново-Вознесенского Полицеймейстера Владимирскому Губернатору, от 3 августа 1905 г. 2 августа, в помещении Городской Управы, на совещании присутствовали заведывающие всех фабрик, фабричные инспектора, г.г. Полубенин и Филиппео и Подполковник Аристов. Из слов заведывающих. между прочим, выяснилось следующее: 1) на фабрике Новикова наведывающий усовестил рабочих, требовавших увольнения шестерых рабочих, и рабочие, отказавшись от своих требований, никаких насилий не производили; 2) на ткацкой фабрике А.М. Гандурина рабочими был выгнан паровщик; заведывающий путем личных переговоров с рабочими доказал им всю нетактичность их действий, и рабочие просили нзаведывающего принять уволенного паровщика обратно на фабрику, взяв с него, впрочем, выкуп в пользу бедных рабочих в сумме 5 рублей. На фабрике Н. Гарелина 2 сего августа рабочие, накинувши мешок насильно вывели с фабрики одного рабочего. Главный зачинщик этого насилия был взят полицейским надзирателем Чихачевым, но рабочие той фабрики, узнавши об этом, в то же время прекратили работы и, выйдя на двор фабрики, просили заведывающего освободить задержанного; администрация фабрики, очевидно, из опасения прекращения рабочими работ, просила Полицейского Надзирателя освободить задержанного, что тот и исполнил, и после этого рабочие сейчас же стали на работы. На фабриках Ивана Гарелина, Маракушева и других заведывающие совершенно отдалились от рабочих, в фабрику не входят, ссылаясь на то, что боятся насилий со стороны рабочих лично над собою, благодаря чего все эти рабочие, оставленные на произвол судьбы, держат себя несравненно разнузданнее, чем на других фабриках. Заведывающие высказались, что сами они считают для себя неудобным увольнять зачинщиков насилия над рабочими, боясь озлобления против себя, а желают, чтобы такие лица были удалены с фабрики мерами полиции, хотя не ручаются за то, что эта мера не вызовет забастовки рабочих. Заведывающие единогласно высказывают желание скорейшего возвращения фабрикантов, которые скорее, чем кто-либо, могут установитъ порядок на фабриках; в подтверждение этого заведывающие указывают на фабрику Новикова, на которой, благодаря присутствию Директора Василия Арсеньевича Ясюнинского, никаких насилий не происходило. Заведывающие обязались оказать помощь рабочим, уволенным и оставившим службу по принуждению рабочих, путем выдачи им жалования за безработное время и принятием их на другие фабрики по взаимному соглашению. Из изложенного ясно усматривается, что попустительство и бездействие фабричной администрации только и служит благоприятной почвой к насилию рабочих над своими сотоварищами и служащими, нежелательными им, а это, в свою очередь, может повести к дальнейшим насилиям, могущим перейти и в преступления, тогда как устранение этою всецело зависит от фабричной администрации, без посторонней помощи, — ибо насилия над рабочими, совершаемые в фабричных корпусах, и по взгляду Фабричной Инспекции, составляют нарушение правил внутреннего распорядка на фабриках, вмешательство в это дело полиции поэтому нежелательно, а необходимо присутствие на фабриках лично самих фабрикантов, могущих водворить порядок на своих фабриках. И. д. Полицеймейстера Саваренский. 3 августа 1905 года, № 19. /Дело деп. пол., № 4, ч. зо, т. 3, 4 д-ство, стр. 103/

«Успокоение»

Начальник Владимирского Губернского Управления. 9 августа 1905 г. № 5444 В Департамент Полиции.  На всех фабриках г. Иванова-Вознесенска, Шуйского уезда вверенной моему наблюдению губернии, резко заметна сплоченность рабочих, желающих работать при нормальных условиях. Группа таких рабочих, составляющая огромное большинство — до 8/9 на каждой почти фабрике, решила выдать полиции всех смутьянов, заявив при этом, что если полиция не уберет их, а фабричная администрация не рассчитает их, то рабочие расправятся с ними своим судом. Таким образом, сего августа, чинам полиции на фабрике Куваева было передано рабочими 53 человека подстрекателей, рабочих же, производивших посредством насилия и угроз требования не возобновлять работу на фабрике с целью принудить фабриканта заплатитъ рабочим за время бывшей стачки. Все эти подстрекатели, по распоряжению Владимирского Губернатора, арестованы в порядке усиленной охраны и препровождены для заключения в Исправительное Арестантское Отделение в г. Владимир, где содержатся под стражей группами по отдельным камерам. Все они, за исключением 2, в возрасте от 16 до 20 лет. Арест этих подстрекателей вызвал благоприятные результаты, так что 8 сего августа работы в Иванове-Вознесенске производились правильно на вcex фабриках, за исключением фабрики Бакулина, где таковые прерывают задержкою выдачи заработанных денег, каковое явление замечалось на этой фабрике и ранее, еще до беспорядков. На фабрике Бурылина было молебствие по случаю Высочайшего Манифеста о созыве Государственной Думы и чтение такового вызвало ликование народа. В городе и на фабриках тихо и спокойно. Часть фабрикантов, проживавших ранее из трусости в Москве, уже возвратилась в Иваново-Вознесенск 8 сего августа, остальная ожидается на-днях. Дальнейшие сведения будут сообщены мною дополнительно по возвращении моем из г. Иванова-Вознесенска, куда я выезжаю одновременно с Губернатором 11 сего августа. Полковник Медведев. /Дело деп. пол., № 4, ч. 30, т. 3, 4 д-ство, 1905 г., стр. 118/

14. Конец стачки

Стачка закончилась полностью около 17 июля, и то ненадолго. Как только рабочие немного подработали, они снова начали волноваться и предъявлять требования. Это продолжалось до октября, когда было организовано полицией и союзом монархистов (черная сотня) избиение рабочих депутатов.Вся сознательная пролетарская Россия следила за героической стачкой иваново-вознесенских рабочих. Стачка бурлила шумным революционным потоком, окрыляла надежды и звала к борьбе и победе рабочих других городов. Ив.-Вознесенский Комитет заканчивал эту историческую стачку следующим воззванием: Уроки стачки. Товарищи, стачка кончилась. Мы опять принимаемся за свой тяжелый труд. Фабриканты ликуют,— они думают, что сломили нашу солидарность; они думают, что они победили, что мы сдались, считая себя побежденными. Но так ли, товарищи? Побежденными ли мы возвращаемся на наши фабрики и заводы, могут ли наши враги торжествовать свою победу? Нет, товарищи, ошибаются наши враги, рано торжествуют свою победу. Товарищи, пусть малого мы добились. Пусть не все наши требования удовлетворены. Но зато пусть всякий себя спросит, что было до забастовки, и что теперь. Не раскрыла ли глаза забастовка? Не сплотила ли она нас, показав, какую силу мы представляем, если мы действуем дружно? Научила она нас также тому, что вступать в борьбу нужно подготовившись, нужно сорганизоваться, нужны средства, чтобы выдержать эту борьбу. Товарищи, ведь, мы начали борьбу без копейки денег, несплоченные и необъединенные, и то выдержали более двух месяцев, и только один голод нас заставил сдаться. Товарищи, принимаясь за работу, теперь мы начнем готовиться к решительной новой борьбе, но для этого нам нужно сорганизовать кассу борьбы. Товарищи, многому другому научила нас стачка. До нее многие из нас были настолько темны, что не хотели ни понимать, ни сознавать, ни думать о своем положении. Товарищи, разве малому мы научились на наших собраниях на Талке? Разве не прозрели мы там, разве не пробудились, разве не увидели мы ясно, кто наши враги, кто держал нас до тех пор в темноте, и кому выгодна была наша темнота? Разве не увидели мы, кто помогает нашим врагам — хозяевам, разве не увидели мы, для чего нужны царю войска и полиция, и чьи интересы они защищают, и против кого он посылает наших мужей, братьев, сыновей? А ведь, солдаты — это наши мужья, братья, сыновья. Это такие же рабочие, и все они оторваны от семьи, от сохи и от станка. Беря их, якобы для защиты русской земли от неприятеля, царь посылает их против нас, беззащитных, заставляя их стрелять в нас за то, что мы хотели улучшить наше положение, за то, что наши более сознательные товарищи хотели открыть нам глаза, хотели разъяснить наше положение, хотели пробудить в нас человеческое достоинство. Товарищи, этого боялись наши враги, им невыгодно, чтобы мы пробудились; они знают, что мы не захотим так жить, как доселе. Они знают, что и мы захотим жить тогда по-человечески. И вот за это посылают стрелять в нас, и те бессознательно, запуганные дисциплиной, идут. Многому научила нас эта забастовка. Поняли мы, что при теперешних порядках мы никогда не сможем улучшить свое положение, никогда не сможем бороться с капиталистами. Мы поняли, товарищи, что пока власть находится у царя, который только и думает о капиталистах: он даже разрешил караул поставить около фабрик и домов хозяев, часовые охраняют фабрикантов, как царей. Вот, товарищи, для чего нужна армия правительству. Товарищи, до тех пор мы не сможем улучшить наше положение, пока не будет политической свободы, пока политическая власть не перейдет ко всему народу. Поэтому научила эта забастовка кричать: «долой самодержавие!», «да здравствует демократическая республика!». Забастовка показала нам также, что добиваться политической свободы нужно с оружием в руках. Научила она нас, что только тогда, когда мы будем организованы и вооружены, мы силой сможем добиться наших прав. Потому мы и кричали: «да здравствует вооруженное восстание!». Только добившись силой свободы, только тогда, когда у нас будет свобода слова, печати, союзов, когда наши представители в Учредительном Собрании будут отстаивать наши интересы, интересы всего рабочего класса, только тогда, когда не будет постоянных армий — войска, которое посылают расстреливать безоружных рабочих, только тогда мы сможем улучшить наше положение, только тогда мы сможем добиться 8-часового рабочего дня и отстаивать наши интересы, борясь с нашими врагами — капиталистами. Боритесь до тех пор, пока не добьемся такого порядка и строя, когда не будет ни богатых, ни бедных, когда фабрики, заводы и земля не будут принадлежать кучке паразитов и богачей. Тогда все фабрики, земля и заводы будут принадлежать всем, все одинаково будут трудиться и одинаково делиться плодами своего труда. Такой порядок, такой строй называется социалистическим. Товарищи, чтобы добиться этого, нам нужна политическая свобода. Вот чему научила нас забастовка. Пусть же ликуют враги и думают, что мы побежденные. Товарищи, мы уже принялись за свой тяжелый труд на фабриках и заводах. Принялись готовиться к другой борьбе, более серьезной, на жизнь и на смерть — за свободу. Товарищи, ободряйте же малодушных товарищей, учитесь, организуйтесь, и когда наступит час, тогда весь русский народ восстанет с оружием в руках под красным знаменем Рос. Соц.-Дем. Раб. Партии. Товарищи, примкнем же ко всему русскому рабочему движению под знаменем РСДРП, которая поведет нас на твердыни царизма, на последний штурм. Долой самодержавие, да здравствует вооруженное восстание! Долой милитаризм, постоянные войска! Да здравствует 8-часовой рабочий день, да здравствует РСДРП! Да здравствует социализм! Иваново-Вознесенский Комитет РСДРП. Июнь 1905 года. Копия письма без подписи из Иваново-Вознесенска, от 19 сентября 1905 года, к Ивану Вертфнеру, в Нюренберг. К 1-му выяснилось, что забастовка продолжаться не может: стачечная касса истощилась, притока новых средств не предвиделось, а фабриканты не только не шли на уступки, но не вступали и в переговоры. Решено было забастовку прикончитъ. 1 июля на Талке состоялось обычное собрание рабочих всех фабрик. Ораторы призывали массу начать работу с тем, чтобы готовиться к новой, еще более упорной борьбе. Они указывали на необходимость организации стачечной кассы, и масса единодушно решила привести это в исполнение. Было выяснено, далее, значение забастовки, ясно показавшей всем, что только борьбой можно сократить хозяйские аппетиты, что борьбу приходится вести «на два фронта», борьбу не только экономическую, но и политическую, что самое выступление рабочего класса на борьбу есть акт политический... Наконец, ораторы предложили ввести «революционным путем» 10-часовой рабочий день, уволить нежелательных представителей фабричной администрации и всеми силами добиваться отмены обысков, уплаты денег за время забастовки и введения комиссии из представителей от рабочих и администрации в равном числе. Разделившись по фабрикам, с пением революционных песен масса двинулась в город, чтобы стать на работы. Напуганная администрация фабрик встретила рабочих небывало любезно: «Ну, что бы нам с вами, братцы, поделать? Разве вот машины почистить». Машины были вычищены, и рабочие разошлись до следующего дня, когда должны регулярно начаться работы. Революционное сокращение рабочего времени и увольнение нескольких мастеров не входило в эксплуататорские расчеты капиталистов, и последние 4 июля, ко времени прихода рабочих, заперли фабричные ворота и приставили к ним казаков. Забастовка должна была продолжаться, и она продолжалась на всех фабриках, кроме «Покровской мануфактуры» Грязнова, администрация которой согласилась ввести комиссию, 10-часовой рабочий день и примирилась с удалением нескольких мастеров. Работы начались еще на мелких фабриках Щапова, Кашинцева и Дарьинского. Благодаря этой неудаче настроение стало падать, а фабриканты затягивали забастовку, чтобы сбыть «залежь» (Дербенев нажил на этом 150—200 тысяч, также администрация фабрики Новикова). Голод сильно давал себя знать. Все были уверены, что работы скоро начнутся, поэтому в город стали съезжаться «серяки», «кафтаны» и своим присутствием еще более понизили сплоченность, стойкость массы. Приходилось думать уже не о завоеваниях, а о том, чтобы начать работы на каких бы то ни было условиях, — тем более, что по адресу руководителей стачки послышались характерные, по глубоко несправедливые по своему существу, возгласы: «Долго ли вы нас проморите? Скоро ли начнете работы?», и на этой же почве стали происходитъ единичные столкновения между передовыми рабочими и представителями «кафтанов». К 26 июля конфликт между трудом и капиталом закончился, «порядок» эксплуатации рабочего, его угнетения и бесправия восстановился. Подавленный голодом, измученный продолжительной борьбой, рабочий вынужден был начать работы на тех условиях, какие предложил фабрикант, так как последний оказался победителем. Фабрикант победил, но не разбил «великой армии труда», наоборот, в борьбу за лучшую долю рабочий класс в нашем городе, прежде разбитый, теперь соединился, отмежевался от буржуазии. Продолжительная борьба очистила его психологию от пережитков старины и развила его классовое самосознание. Забитый раб превратился в революционера. Поэтому, хотя рабочий и был значительно подавлен последней неудачей и внешне как будто смирился, но, став на работу, он неизбежно должен был вскоре же стряхнуть с себя подавленное состояние духа, сущность борца должна сказаться, лишь только перестанут действовать ненормальные условия, породившие подавленность. Так, действительно, и случилось. Через несколько дней после начала работы везде начали предъявлять требования уплаты за время забастовки, сопровождая эти требования прекращением работ. Нужно отметить еще, что необходимость комиссии из представителей от рабочих и администрации и отмены обысков настолько въелась в сознание рабочих, что на всякое замечание фабриканта о каких-либо непорядках слышится один ответ: «Введите комиссию, все будет хорошо». Фабрикант замечает, что слишком за последнее время развилось пьянство внутри фабрики; ему отвечают, что при комиссии это прекратится. За последнее время на фабриках развилось страшное воровство, воруют часто совершенно бескорыстно, только для того, чтобы тут же на фабрике и сжечь. Воруют, так сказать, из принципа. И ответ одни: «Отмените обыски, дайте комиссию, — и все прекратится». Борьба, возникшая внутри фабрики, показала капиталистам, что рабочие не разбиты, что они сознательно стали относиться к своим интересам. Капиталисты поняли это, поняли и повели дезорганизаторскую политику, — стали натравлять темные элементы фабрик на передовых рабочих, значительно тормозивших хищничество и эксплуатацию, стали, таким образом, раскалывать рабочих на два враждебных лагеря; чтобы одурманить сознание рабочих, начали их спаивать. На фабриках выступает черная сотня. Дебют черной сотни у Куваева увенчался успехом: 53 передовые рабочие отсидели в тюрьме для удовольствия г. фабриканта. А Гарелин, либерал и «благодетель», устроивший школу, ясли, родильный приют, задумал такое же «славное» дело, но, как либерал, он не сразу пустил в ход черную сотню, а сначала «увещевал рабочих» исправиться, «так как ежедневная выработка сократилась, что для него убыточно», а чтобы не было убытка, он предложил рабочим, с позволения сказать, некоторые улучшения (например, не останавливать машины во время чая). Скромный либерал милостиво разрешил рабочим подумать о сих либеральных «улучшениях» и на следующий день дать ответ. Немедленно собравшийся фабричный комитет решил: ни с какими ответами в контору не ходить, в виду возможного выступления черной сотни. Это постановление было проведено в массе. Раклисты, одурманенные хозяйской водкой, под предводительством мастера, вышли к конторе и призывали всех рабочих присоединиться к ним, но те отказались, и черная сотня возвратилась к работам. В это время было арестовано несколько рабочих. Все машины были тотчас же остановлены, и рабочие вышли из корпусов, только раклисты продолжали работать. К ним отправили нескольких товарищей, чтобы остановить работу, но те были встречены кулаками, а раклисты, вооружившись, пошли на другие отделения, с целью заставить отказаться от требования освободить арестованных и принудить к работе. Произошло побоище. Черная сотня не выдержала «квадратов», «пил» и проч. и обратилась в бегство, ее преследовали. В панике черносотенцы прыгали из окон 2-го этажа (Это произошло 18 августа). Тут же после этого устроили на фабричном дворе сходку, было произнесено несколько речей, и масса решила добиваться освобождения арестованных товарищей. К полицеймейстеру отправилось 5 депутатов, которые и получили ответ, что арест произведен по приказанию губернатора, поэтому-де и освободить нельзя. Услыхав этот ответ, масса решила не начинать работ и разошлась по домам. Все время до 1 сентября происходили на фабричном дворе сходки, где произносились речи: о необходимости борьбы, о черной сотне, о самодержавии, о современном положении России. 19 августа был объявлен всем расчет, а 2 сентября 400 человек были выброшены на улицу без куска хлеба. Фабриканту нужно было избавиться от наиболее передовых рабочих, и он пустил для этого все средства, ибо на невежестве и рабстве он наживает капиталы, из которых и «благодетельствует». На ткацкой фабрике П. Кашинцева, по требованию черносотенцев, были рассчитаны 3 женщины, особенно стойко защищавшие интересы всех рабочих. «Нас рассчитали 9 сентября утром, — рассказывала одна из них, — а в 6 час. вечера любезно пригласили в кабинет к хозяину, где предложили по чашке чаю; сюда скоро изволили прибыть г. полицеймейстер, пристав и казацкий вахмистр и присутствовали, при нашей беседе. Хозяин говорил, что, если бы не требования рабочих, он их не уволили бы, расспрашивал о настроении рабочих, о том, где находится Д. (местный рабочий, выделившийся во время летней забастовки), откуда приехали ораторы (на ту же стачку) и куда уехали, вообще, оказался господином чрезвычайно «любознательным». 5 сентября бросили работу у Куваева и предъявили требование обратного приема освобожденных из тюрьмы товарищей, в количестве 53 человек, которые были выхвачены 3 августа черной сотнею и преданы в руки властей. Это требование предъявила та темная, серая масса, которая безучастно смотрела 3 августа, как их товарищей хватали и избивали казаки. Вчерашние рабы превратились в сознательных борцов за общее дело. Требование не было удовлетворено, но тут важен не результат, а самый факт забастовки. Из событий рабочей жизни Иванова-Вознесенска последнего времени отметим забастовку на «Покровской мануфактуре», начавшуюся 12 сентября. Здесь рабочие находятся в исключительных условиях: обыски отменены, существует комиссия из представителей от рабочих и администрации (7 и 7 человек), она устанавливает внутренний распорядок фабрики и проч., здесь легально существует с.-д. партия, представители которой ведут агитацию, раздают прокламации, и рабочие называют эту фабрику демократической республикой. Рабочие этой демократической республики получили (в виде «наградных») за время забастовки в общей сложности на 30 тысяч, осталось получить 6 ½ тысяч. Рабочие, основываясь на обещании администрации уплатить эти 6 ½ тысяч и считая себя в праве требовать уплаты их, настаивали, в лице комиссии, на выдаче этих денег в первой половине сентября. Администрация отмалчивалась или отделывалась неопределенными ответами. 12 сентября представители рабочих в комиссии послали в Москву правлению фабрики телеграмму, в которой было, между прочим, сказано: «Требуем выдачи денег за забастовку 13 сентября, в противном случае бастуем сегодня же. При удовлетворении требования дальнейшую работу гарантируем». Правление в ответной телеграмме известило, что «деньги за забастовку оно ни в коем случае выдать не может». Тотчас на фабричном дворе собрались рабочие всей фабрики, здесь были обе телеграммы прочтены, и оратор-рабочий призывал всех подтвердить свое требование «делом». В ответ на это послышалось дружное «бастуем!». В этот же день перед ужином один рабочий стал на стол и произнес горячую речь, закончив ее лозунгом: «долой самодержавие!», и все присутствующие, как один человек, отозвались: «долой самодержавие!» 13-го все пришли в контору за получением дачки, на дворе состоялась сходка, опять произносились речи на политические темы, и опять все дружно подхватывали лозунги ораторов. 12 сентября «выходили» с требованием денег рабочие «Т-во Ив.- Возн. ткацкой мануфактуры» Фокина, Гандурина, Гарелина. Таково общее настроение рабочих в Иванове.

Площадь Революции в гор. Иванове Вооруженного восстания в Александрове 1905 г. Владимирская губерния.

Copyright © 2017 Любовь безусловная

Влияние иваново-вознесенской забастовки на развитие стачечного движения в Костромской губернии

М. В. Д. Костромского Губернатора. По канцелярии. В Департамент Полиции. Вследствие отношения за № 10876, с возвращением копии донесения старшего фабричного инспектора Костромской губернии, имею честь сообщить Департаменту Полиции нижеследующие сведения: Существующая связь между рабочими Костромского промышленного района и соседнего Владимирского всегда сказывается на настроении рабочих во время движений как экономического, так и политического характера в главном центре рабочего движения, г. Иваново-Вознесенске. До 17 мая на всех фабриках Кинешемского Фабричного района работы производились спокойно, и никакого движения в среде рабочих не замечалось. С 17 же мая от рабочих к владельцам вичугских фабрик начались предъявления требований об увеличении заработной платы и вообще об улучшении их положения. Первыми такое требование предъявили ткацкие подмастерья и часть ткачей, в числе 300 человек, на фабрике т-ва вичугских мануфактур бр. Ф. и А. Разореновых в селе Вичуге, но, несмотря на отказ заведующего фабрикою от исполнения их требований, работы не оставляли; 19 и 20 мая те же рабочие возобновили свопи просьбы об увеличении заработка, но и эти просьбы не были удовлетворены. Видя отказ в своих просьбах, рабочие-ткачи этой фабрики, в числе 1830 человек, 21 мая, в 10 часов утра, произвели на фабрике забастовку работ; за ними 23 мая на той же фабрике забастовали рабочие ситцевого отделения. Просьбы ткачей отчасти были уважены, и они принялись за работу с 24 мая, а рабочие ситцевого отделения возобновили работы с 27 мая, хотя заработай платы им не прибавили. После того здесь работы прерывались с вечера 27 по 29 мая; в первый вечер, вследствие прихода толпы забастовщиков с других фабрик, а в последний день — по желанию администрации фабрики и рабочих, из опасенья производить работы до прихода роты нижних чинов 308 Рославльского пехотного полка, отправленной из гор. Костромы к ним для охраны от насилия посторонних рабочих; с 29 мая нормальный ход работ на фабрике восстановился. 23 мая начались забастовки рабочих на фабриках: а) в селе Новой Гольчихе: 1) н-в П. Ф. Морокина, 2) И. Тихомирова и К и 3) А. Ф. Морокина и б) в дер. Чертовищах торгового дома Е. Абрамовой с с-ми. Первыми забастовали рабочие на двух фабриках т-ва м-р Д. Морокина и И. Тихомирова и К и н-в П. Ф. Морокина, по их же требованию забастовали рабочие фабрики А. Ф. Морокина. На фабрике Абрамовой с с-ми рабочие забастовали без постороннего влияния. 24 мая рабочие-забастовщики с фабрик Морокиных остановили завод Пелевина в с. Филипенках и, соединившись с рабочими этого завода, отправились на фабрику Коновалова с с-ми в с. Бонячках: здесь, сломавши фабричные ворота, вошли во двор и силою прекратили работы; отсюда забастовщики, к которым присоединилась часть рабочих Коновалова, около 300 человек, отправились в с. Тезино и там заставили прекратить работы на 3 фабриках: 1) Разоренова и Кокорева, 2) т-ва м-р Разоренова и Кормилицина и 3) Н. Г. Разоренова. 25 мая, по принуждению забастовщиков, остановлены работы на фабриках Волжской мануфактуры Миндовского и Бакакина в с. Санниках и н-в Г. А. Кокорева в Старой Гольчихе; по примеру их, рабочие этих фабрик предъявили к хозяевам свои требования. 28 мая забастовали самостоятельно рабочие на фабрике Клюшникова в с. Писцове; 30 мая вечером они пытались остановить работу на Райковской фабрике А. С. Разоренова, а на другой день, вечером 31 мая, к ним же явилась толпа рабочих, забастовавших на фабрике «Каменка», Коновалова с с-м, но рабочие этой фабрики, не желая к ним присоединяться, работы возобновили, не предъявляя требований. Всего в Вичугском фабричном районе забастовали рабочие на 15 фабриках, в количестве до 15000 человек. Хотя особой организации забастовщиков замечено не было, но они почти ежедневно собирались на сходки близ села Тезина. 27 мая рабочие забастовавших фабрик предъявили своим хозяевам требование об увеличении заработной платы и об улучшении их положения. Предъявленные требования большинством фабрикантов отклонены. Во время забастовки на многих фабриках давались призывные фабричные свистки, и часть рабочих являлась на работу, но каждый раз работа прекращалась силою забастовщиков. На некоторых фабриках были поломаны ворота, на фабрике Разоренова и Кокорева в с. Тезине побиты несколько работавших женщин. В селе Вичуге из фабричной кухни взято до 50 хлебов, но буйств и насилий не было. За несколько дней до начала забастовок ходили слухи, что в Вичугский район приезжало несколько организаторов из г. Иваново-Вознесенска, но обнаружить их не представилось возможным.На место выезжали командированные мной Вице-Губернатор и Старший Фабричный Инспектор; последний на сходках забастовавших рабочих разъяснял им их права и обязанности, а также указывал на бесцельность многих из их требований, как не разрешенных существующими законами о фабричной промышленности и на опасность дальнейшего упорства их, которое может привести к закрытию многих фабрик или значительному сокращению на них производства, а, следовательно, и числа рабочих. После означенных разъяснений вечером того же дня забастовавшие рабочие возбудили между собою вопрос, настаивать ли на своих требованиях или приступить к работам, и большинством голосов на сходке решили продолжать работы на условиях, объявленных при найме. Первыми с этим заявлением явились в этот вечер рабочие фабрики Коновалова, а остальные — на другой день. На основании помянутого заявленья работы возобновились с 2 июня на фабриках: на одной Коновалoва в с. Бонячках, на трех Кокорева, Кормилицына и Разоренова в с. Тезине, с 5 нюня на одной Клюшникова в с. Писцове, на одной в с. Старой Гольчихе н-в Кокорева и на трех в с. Новой Гольчихе Морокиных. В Райкове работы были пропущены только одной сменою; в Каменке у Коновалова приступлено к работам с утра 4 июня. Ранее этих фабрик приступили к работам в с. Вичуге у бр. Разореновых 28 мая, в д. Чертовищах у Абрамовой 27 мая, в с. Никольском-Сошниках у Миндовского с 1 июня, на заводе же Пелевина, хотя не в полном количестве рабочих, приступлено к работам 7 июня. Во время забастовки рабочие выказывали иногда враждебное настроение к должностным лицам, но угрозы выражались только на словах; порядок на означенных фабриках поддерживался 6 ротами 308 Рославльского пехотного полка, которыми во все время нахождения их на местах забастовок оружие не употреблялось. Одновременно с этим в г. Костроме 23 мая начались стачки на фабрике Новой Льняной мануфактуры (5000 человек), но благодаря некоторым сделанным рабочим уступкам последние 30 мая вновь стали на работу. Такая же кратковременная приостановка была на фабриках Зотовых и Чумаковых. Таким образом, прекращаясь и вновь возникая, забастовки на той или другой фабрике г. Костромы продолжались до начала июля, когда впервые в г. Костроме забастовали все фабрики, и забастовка эта длилась до 26 июля, когда удалось достигнуть перевеса благонамеренной части рабочих над партией молодежи, требовавшей продолжения забастовки. Нет никакого сомнения в том, что продолжительность иваново-вознесенской стачки и обстоятельства, при которых она протекала и которыми сопровождалась, в связи с усиленной агитацией лиц, именующих себя членами социал-демократической партии, значительно влияли на ход костромской забастовки. Я решительно утверждаю, что костромская полиция, если принять в соображение ее численный состав, не только не бездействовала, но лишь благодаря ее непрестанному вниманию и полному самоотвержению мне удалось локализировать рабочее движение и сохранить его в границах исключительно экономической борьбы. За время забастовки чины полиции действовали под моим непосредственным руководством и в полном согласии с фабричной инспекцией. Прибегнуть к репрессиям, арестам и действию силой в городском районе с 10-тысячным фабричным населением, охваченным волнением, не представлялось возможности уже по одному тому, что в то время я располагал лишь тремя ротами неполного комплекта и в составе исключительно запасных нижних чинов, преимущественно костромичей, отнюдь не представляющих гарантии, что в решительную минуту они окажутся действительной, а не номинальной лишь силой, да и принятие таких мер не отвечало плану действий, направленному к мирному разрешению кризиса, что и было достигнуто. Указание Старшего Фабричного Инспектора на некоторую бестактность действий образованной, с моего согласия, по постановлению Думы комиссии для изыскания мер к прекращению безработицы, начавшей неблагоприятно влиять на санитарное состояние рабочих кварталов города, имеет действительно основание, так как рабочие в предложении членов комиссии, сделанном фабрикантам, могли усмотреть, что сочувствие комиссии на их, рабочих, стороне; тем не менее, уже тот факт, что комиссия эта просуществовала лить несколько дней перед самым возобновлением 20 июля работ, свидетельствует, что никакого влияния на продление стачки вмешательство в это дело городского управления не имело. Что же касается вторжения в пределы Нерехтского уезда, в местности, прилегающие к г. Иваново-Вознесенску, безработного люда из этого города и, в частности, разбойничьего нападения га дом фабриканта Малахова близ деревни Дуляпино, то нерехтская уездная полиция была бессильна предупредить такие нападения. По личному моему, тотчас после означенного случая, объезду всего Середского фабричного района, я убедился в полном спокойствии фабричных рабочих этой местности и отсутствии каких-либо оснований заподозреть их в участии в разбойнических шайках. Производимое ныне судебными властями предварительное следствие, при энергичной помощи местного уездного исправника, обнаружило часть принимавших участие в нападении на дом Малахова лиц, арестованных в г. Иваново-Вознесенске. В настоящее время в Нерехтском уезде, несмотря на отсутствие там какой-либо военной охраны, все спокойно. Губернатор (подпись). /Стачечное движение. Составила А. Панкратова. 1905 Материалы и документы под общей редакцией М.Н. Покровского./  1. Стачечное движение в 1905 г. Во Владимирской губернии  2. Стачечное движение в Иваново-Вознесенске. Часть 1.  3. Стачечное движение в Иваново-Вознесенске. Часть 2.  4. Стачечное движение в Иваново-Вознесенске. Часть 3.  5. Влияние иваново-вознесенской забастовки на развитие стачечного движения в Костромской губернии.

Вооруженного восстания в Александрове 1905 г. Владимирская губерния.

Copyright © 2016 Любовь безусловная

Оглавление