«Ближний Восток. Перезагрузка»

Ближний Восток. Перезагрузка (fb2) - Ближний Восток. Перезагрузка 3924K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Семен Аркадьевич Багдасаров

Семен Багдасаров Ближний Восток. Перезагрузка

Согласно решениям ВС РФ организации, перечисленные ниже, признаны террористическими или экстремистскими и их деятельность запрещена в РФ: «Аль-Каида» («База») — решение Верховного Суда РФ от 14 февраля 2003 г. № ГКПИ 03–116; «Братья-мусульмане» — решение Верховного Суда РФ от 14 февраля 2003 г. № ГКПИ 03–116; «Джебхат ан-Нусра» («Фронт победы», «Джабха аль-Нусра ли-Ахль аш-Шам») — решение Верховного Суда РФ от 29 декабря 2014 г. № АКПИ 14–1424С; «Исламское государство» («Исламское государство Ирака и Леванта», ИГИЛ, ИГ, ДАИШ) — решение Верховного Суда РФ от 29 декабря 2014 г. № АКПИ 14–1424С; «Исламское движение Туркестана» — решение Верховного Суда РФ от 14 февраля 2003 г. № ГКПИ 03–116; «Исламское движение Узбекистана» — решение Верховного Суда РФ от 14 февраля 2003 г. № ГКПИ 03–116; «Союз Исламского джихада» — решение Верховного Суда РФ от 2 июня 2006 г. № ГКПИ 06–531; «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» — решение Верховного Суда РФ от 14 февраля 2003 г. № ГКПИ 03–116.

Фото С. Багдасарова на обложке А. Новодворской

Во внутреннем оформлении использованы фотографии:

© Максим Блинов, Асатур Есаянц, Илья Питалев / РИА Новости; Фото ИТАР-ТАСС; Fine Art / Legion-Media; © Gregorio Borgia, Burhan Ozbilici, Mahmut Bozarslan, Alice Martins, Murad Sezer, Dan Chung / AP Photo / EAST NEWS; Peter Zaharov / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Багдасаров С., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2016

* * *

Семен Аркадьевич Багдасаров — директор Центра изучения стран Ближнего Востока и Центральной Азии, автор многочисленных публикаций, посвященных проблемам ислама и обстановке в ближневосточно-центральноазиатском регионе, постоянный гость теле— и радиопрограмм.

Предисловие

В начале 2016 года в издательстве «Эксмо» вышла моя первая книга «Ближний Восток: вечный конфликт». В ней я рассказал немного о сложной и противоречивой истории региона, о некоторых причинах, повлекших за собой громкие события последних лет, и заметил, что о спокойствии в этом регионе нам придется забыть на долгие годы, а то и на десятилетия. И действительно, ситуация на Ближнем Востоке продолжает развиваться в сторону эскалации военных действий. А это значит, что ко всему, что там происходит, следует относиться очень серьезно.

Предельно сложной остается обстановка в Сирии. Продолжаются боевые действия на северо-западе, в районе Алеппо и близ городов Аазаз и Джелабрус, расположенных недалеко от турецкой границы. На северо-востоке страны образовалось автономное квазигосударство — Федерация Северной Сирии, которая занимает ряд стратегически важных территорий, таких как долина Евфрата, и контролирует значительную часть границы с Турцией. По сути, Сирия на сегодняшний день как единое, территориально целостное государство не сохранилась. Растет напряжение в Ираке, где между Багдадом и Эрбилем, столицей Иракского Курдистана, сложились крайне непростые отношения. Да и внутри собственно курдского движения в Ираке и Сирии тоже не все гладко. Начались боевые действия и в Иранском Курдистане.

Наконец, Россия после недолгого, но очень резкого охлаждения отношений вновь пошла на перемирие с Турцией. При этом о реальном перемирии говорить не приходится. Ведь, как известно, практически вся помощь, которую получают террористические группировки, воюющие сейчас на северо-западе Сирии против нашей коалиции — а значит, и против нас, — идет из Турции. Не говоря уже о том, что еще недавно мы говорили о связи Эрдогана с «Исламским государством» в контексте продажи нефти, артефактов и многого другого, а сейчас вдруг пожимаем ему руку. Как это понимать?

Цель моей новой книги — разъяснить то, что сейчас происходит на Ближнем Востоке, спрогнозировать то, что будет происходить, и рассказать, какую позицию должна занимать Россия исходя из своих интересов национальной безопасности и как нам, гражданам Российской Федерации, следует относиться к тем или иным событиям, происходящим в регионе.

Глава 1 Новые карты Ближнего Востока

Почему меня так привлекает Ближний Восток? Наверное, есть какое-то тяготение на уровне генетики. Но это и в самом деле уникальный регион. Здесь зародились все три авраамические религии: христианство, ислам и иудаизм, сторонниками которых является большинство верующих людей. Возьмем ту же Сирию — посмотрите, какое разнообразие там было до начала гражданской войны 2011 года!

Мусульмане-сунниты: основной мазхаб — ханафитский, распространенный также на территории Российской Федерации. Есть также сунниты-суфии. Шииты: двунадесятники (джафариты), крайние шииты — исмаилиты-низариты и исмаилиты-мусталиты (кстати, Сирия — это один из очагов исмаилитизма после падения единого исмаилитского Фатимидского халифата, куда входили территории современных Египта, Сирии, Палестины и Магриба); алавиты — приверженцы уникального религиозного течения, включающего элементы ислама, маздакизма и других религий. Есть друзы, так же как и все крайние шииты, верящие в переселение душ.

Сирия и для христианства является одним из исторических центров. Именно на пути в Дамаск обратился в христианство будущий апостол Павел, тогда еще Савл, активный член «партии» фарисеев — крупнейшего религиозно-философского течения в иудаизме, задачей которого было охранять иудаизм от влияния извне. Савл, бывший жестоким гонителем христиан и абсолютно уверенный, что совершает праведное дело, услышал вдруг голос Бога и на три дня ослеп, после чего уверовал и сам стал христианином. По крайней мере, так говорит нам Библия. А спустя годы благодаря Павлу небольшая, по сути, секта превратилась в мировую религию — и это уже подтверждает история. Помню, когда однажды во время эфира на одной популярной радиостанции я сказал, что Сирия — это наша Святая земля, многие либерально настроенные деятели возмутились. Ну, что тут скажешь. Историю все-таки надо знать.

На земле Сирии творили многие святые. Например, Иоанн Дамаскин, араб по происхождению. К слову, в доисламский период и на территории Сирии, и на Аравийском полуострове было очень много христианских арабских племен. И христианство как основа того мироустройства, которое возобладало сначала в Римской империи, а потом и за ее пределами, очень бурно развивалось именно в Сирии.

Но, говоря о религиозном многообразии той же Сирии, мы должны отдавать себе отчет в том, что христианство на Ближнем Востоке — и в Ираке, и в Сирии, и, возможно, в перспективе в Ливане — стоит на грани той же судьбы, которая постигла христиан в Османской империи. Еще в середине XIX века, по самым скромным подсчетам, количество христиан на территории нынешней Турции составляло 50 % населения. А сейчас — официально менее 1 %. Таков был результат массовых гонений и геноцида. Так вот, в той Сирии, какой она была до 2011 года, все религиозные группы — сунниты, шииты, друзы, алавиты, исмаилиты, православные, марониты, греко-католики, мелькиты и многие-многие другие — жили в мире. Например, и при Хафезе Асаде, и при Башаре Асаде христианские церкви рассматривали гражданские, семейные дела внутри своей общины в рамках христианского учения, мусульмане пользовались законами шариата, и никто ни к кому не лез и не поучал. Дети вместе учились, взрослые вместе работали, никого не притесняли по религиозному признаку. И, что интересно, суннитское большинство в Сирии всегда стояло на светских позициях — им не хотелось жить в теократическом государстве.

Сейчас на Ближнем Востоке происходят важные события, и Россия должна вести себя там прагматично. Надо реально оценивать то, что там сейчас происходит. А происходит то, что может в перспективе сильно повлиять на нашу территориальную целостность. Все это происходит рядом с нами. И когда мы видим, как в непосредственной близости от нас разваливаются государства и создаются квазигосударства, которые, по всей видимости, впоследствии станут настоящими, мы должны двадцать раз подумать, как нам себя вести.

Обратимся ненадолго к недавней истории. В период так называемых революций в арабском мире в Сирии тоже происходили беспорядки, которые затем вылились в гражданскую войну. И эта гражданская война приобрела огромные масштабы: более 400 тысяч убитых. Таких потерь ни в одной арабской стране не было: ни в Египте, когда там произошел один переворот, а потом второй, ни в Тунисе — в общем, нигде. А в Сирии это достигло такой особо радикальной формы. Речь идет о том, что ряд государств во главе с Соединенными Штатами поставили задачу свергнуть во что бы то ни стало Башара Асада как главу государства. И иногда задается вопрос: «А что это они себя ведут как маньяки какие-то?» — многие наши эксперты утверждают, что виной всему исключительно особенности англосаксонской психологии. На самом деле причина совершенно в другом.

Есть наивное представление, что уход Башара Асада с поста руководителя Сирии решит все проблемы. Но это не так. Корень проблемы гражданского противостояния в Сирии не в личности или деятельности ее президента, а в том, что мощные силы из-за рубежа поставили себе целью заменить светский режим Асада на религиозный суннитский режим наподобие тех, что уже насильно установлены в Египте и Ливии. Режим, основанный на некоем союзе салафитов и «Братьев-мусульман». Пора назвать вещи своими именами: речь шла о возможности создания на Ближнем Востоке конфедеративного государства по типу Евросоюза на политической основе союза «Братьев-мусульман» с салафитами. Возможно, со столицей в Дамаске.

Кроме того, Ирану, который с 1979 года находился под санкциями разного уровня жесткости, это не помешало создать некую шиитскую ось, используя нюансы общественной жизни в тех или иных странах, и усилить свое влияние в регионе. Это в первую очередь касалось Ирака. Образовалась парадоксальная ситуация: американцы вводят войска, устанавливают оккупационный режим, а на юге, особенно в районе Басры, все решают иранцы. И в результате того, что американцы привели шиитов к власти, но не учли, что абсолютное большинство шиитов традиционно ориентируется на Иран, Ирак оказался под влиянием иранцев.

Дальше, как уже говорилось, Сирия, где у власти президент — алавит. Когда началась гражданская война, большую роль в гражданской войне против позиций Башара Асада играла Турция, президент которой Реджеп Тайип Эрдоган близок к «Братьям-мусульманам», как и его Партия справедливости и развития. Эрдоган враждебен к алавитам, которые стали считаться мусульманами только в 1970-е годы благодаря усилиям Хафеза Асада, отца Башара Асада. Будучи мэром Стамбула, он активно уничтожал молельные дома алевитов — их просто сносили тракторами. А поскольку режим Асада прежде всего алавитский, то, разумеется, понятно стремление Эрдогана уничтожить этот режим и привести к власти «Братьев-мусульман», которым он симпатизирует. Я бы сказал, что турки играли главенствующую роль — просто при поддержке американцев, которые одобрили это. И господин Эрдоган (а его Партия справедливости и развития — это не что иное, как «Братья-мусульмане»), естественно, делал ставку на то, что, так как в Сирии большинство населения — сунниты, они могут отказаться от поддержки Башара Асада и алавитской общины в целом и дружным хором перейти на сторону его противников. Поэтому поддержал сирийских «Братьев-мусульман», которых режим Башара Асада считал и считает злейшими врагами Сирии, причем не без оснований.

Есть наивное представление, что уход Башара Асада с поста руководителя Сирии решит все проблемы. Но это не так. Корень проблемы гражданского противостояния в Сирии не в личности или деятельности ее президента, а в том, что мощные силы из-за рубежа поставили себе целью заменить светский режим Асада на религиозный суннитский режим наподобие тех, что уже насильно установлены в Египте и Ливии.

По замыслу Запада, если дать Ирану пряник в виде возможности снятия санкций, то должен быть кнут. А кнут — это выбить из шиитской системы Сирию и ослабить в Ливане «Хезболлу», тогда влияние Ирана в регионе упадет. Поэтому Запад во главе с Соединенными Штатами Америки будет и дальше стараться додавить этот вопрос. И дело совершенно не в том, плох или хорош, например, Башар Асад. Мне вообще не нравится такой подход к оценке. Какая разница, хороший он или плохой? Он просто прагматичный. Вот у американцев, которых мы, и я в том числе, часто ругаем, есть очень сильная черта — это их абсолютный прагматизм и цинизм. Кое-кто удивляется — как же они поддерживают курдов, если курды коммунисты? Да им все равно — коммунисты — не коммунисты… Им выгодно — они поддерживают. Точно так же как они выстраивают отношения с коммунистическим Китаем. Или с такими странами, как Саудовская Аравия или Катар, у которых свое представление о правах человека, — и при этом ни слова не говорят на эту тему и не кричат, что немедленно введут санкции, если там не начнут хорошо относиться к геям. Этот подход они унаследовали от британцев. Лорд Артур Бальфур, министр иностранных дел Великобритании в 1916–1919 годах, как-то раз заявил: «Мне абсолютно неважно, какая система правления обеспечит нам доступ к нефти, но я убежден, что этот доступ является для нас жизненно важным интересом».

Полагаю, что нам тоже должно быть по большому счету безразлично, что и как происходит внутри других государств, но с одной оговоркой: пока это не угрожает нашей безопасности. Сейчас, когда мы вовлечены в конфликт в Сирии, формулировка «Это дело сирийского народа» уже не работает. Человеческая цивилизация существует более пяти тысяч лет — со времен Шумера, Аккада, Египта, а судя по последним данным, и еще дальше. И никогда не было такого, чтобы одно государство пришло на помощь другому, а потом сказало: «Ну, дальнейшее теперь — дело вашего народа, а мы приходили просто так — немножко людей потерять и денег потратить». Это не так. Мы должны использовать все возможности, которые отвечают нашим интересам, и очень тщательно анализировать и прогнозировать события.

Когда весной 2016 года заговорили о том, что перемирие не соблюдается, и начали собираться в Женеве, возник вопрос: а какое будущее ожидается в Сирии? Есть резолюция ООН, которая описывает будущее этой страны в единых границах, светской и т. д. Но это общие слова. А есть особенности исторического процесса, которые резолюциями ООН не регулируются. И по ощущениям все идет к тому, что со временем появится большое количество малых государств на всей территории Ближнего Востока, не только Сирии. В процесс дезинтеграции будет вовлечен и Ирак, и Саудовская Аравия, и Турция. И будет одна малая сверхдержава под названием Израиль с ядерным оружием. Причем я не удивлюсь, если к этому малому государству прирастет еще часть территории. Я плохо знаю Израиль как таковой, но тем не менее знаю, что второй народ в стране после евреев, наиболее активно участвующий в политической и в особенности военной жизни, — это друзы. В Сирии есть место компактного расселения друзов, которое находится поблизости от израильской границы. Когда-то эта территория представляла собой друзское квазигосударство и называлась Джабаль аль-Друз. Там проживает почти миллион человек — если точнее, 800 с лишним тысяч. И я не удивлюсь, если в случае распада Сирии эта часть может «подвинуться» в сторону Израиля.

Так вот, что касается вопроса о будущем Сирии, есть три варианта развития ситуации.

Первый, фантастический. Ситуация возвращается к 2011 году, все управляется Дамаском, все хорошо и прекрасно.

Второй: создание на территории Сирии ряда квазигосударств, появлению которых не то чтобы надо способствовать, но в любом случае необходимо осознавать эту возможность и прогнозировать ситуацию в контексте наших интересов в регионе.

Третий — пожалуй, оптимальный, но трудновыполнимый, потому что у всех есть амбиции. Знаете ли вы, почему сирийские политики всегда боролись за пост президента? Потому что это фактически монарх — у него абсолютная власть. И все боролись за эту власть. Если посмотреть на историю Сирии, можно увидеть, что эта борьба велась всегда. Сирийское государство как таковое существует только с 1946 года. До этого Сирия как государство не существовала — это было просто историко-географическое понятие. На протяжении последних двух тысяч лет сирийцы всегда входили в состав какого-то другого государства, их всегда кто-то завоевывал. Даже армяне умудрились — Тигран II Великий завоевал Сирию, а потом Гней Помпей и Луций Лукулл отбили эту территорию, и она вошла в состав Римской империи.

С 1946 года прошла целая серия переворотов в борьбе за главный, президентский пост в стране. Только в 1949 году их было три! Пока не пришел Хафез Асад — в 1970 году, так сказать, в составе тандема, а с 1973-го — уже единоличным правителем. И эта должность вожделенна. Вот говорят: конституцию создадим. Но если в этой конституции не будет определено, что власть президента не является единоличной и доминирующей, то как дрались за нее, так и будут драться. Ну сядет на «трон» не алавит, так кто-то другой. Тоже будет приводить к власти своих соплеменников, делиться с нужными людьми, и конфликт продолжится. Когда есть абсолютная власть, олицетворяемая какой-либо должностью, все будут за нее драться. Драться до последнего. Особенности власти в конкретной стране всегда надо сопоставлять с ее исторической реальностью. Жесткая власть может существовать долго, но в странах, где существуют сильнейшие этнорелигиозные противоречия, все рано или поздно кончается.

Поэтому, чтобы разрядить ситуацию, надо поглядеть на соседнюю страну под названием Ливан, которую я много раз приводил в пример. На самом деле я удивляюсь, почему в Ливане до сих пор нет гражданской войны — случаются отдельные беспорядки, но их подавляют. При том что единства в политической картине страны на самом деле нет. Одна сторона политического поля там, условно говоря, проиранская — это блок «Хезболлы», блок «8 марта». В блок «Хезболлы» входит часть христиан Ливана. Например, маронит Мишель Наим Аун, ветеран ливанской армии, генерал — сейчас ему уже за 80, — когда-то был президентом и поднимал восстание против сирийской армии, а сейчас стал другом «Хезболлы». Туда же входят дашнаки — это крупнейшая армянская партия. А на другой стороне — Саудовская Аравия в лице движения «Мустакбаль», или «Движение 14 марта», к которому тоже примыкает часть христиан, в том числе маронитов, потому что христианская община расколота. Но, как бы то ни было, суть политического устройства Ливана в том, как я уже говорил раньше, что власть распределена на конфессиональной основе. Какова бы ни была численность населения и как бы ни менялись пропорции, 50 % депутатов парламента будут представлять христианскую общину, а 50 % — мусульманскую, хотя сейчас в Ливане мусульман больше. А главное — нет сосредоточения власти в руках президента, премьера или председателя парламента. Власть поделена на маленькие кусочки: у президента есть чуть-чуть власти, у премьер-министра — еще чуть-чуть, и т. д. Премьер-министр тут никак не зависит от президента, а президент, в свою очередь, избирается парламентом (Ливан — парламентская республика). Вот это и есть самое главное, что позволяет Ливану держаться на плаву. В конституции Ливана написано, что действующая там система распределения власти по конфессиям введена временно. На какой конкретно срок — сто, двести лет — не указано. Сказано только, что когда-нибудь страна перейдет к открытым выборам, люди будут голосовать и избираться независимо от своих религиозных и национальных общин и т. п. Но пока этого нет — и, в общем, слава богу.

Когда есть абсолютная власть, олицетворяемая какой-либо должностью, все будут за нее драться. Драться до последнего. Особенности власти в конкретной стране всегда надо сопоставлять с ее исторической реальностью. Жесткая власть может существовать долго, но в странах, где существуют сильнейшие этнорелигиозные противоречия, все рано или поздно кончается.

Теперь возьмем Ирак. Когда туда пришли американцы, они сказали: сейчас мы вам сделаем демократию западного образца — создавайте партии. Создали партии. Никаких квот на конфессиональной основе не предусматривалось. Кто побеждает на выборах? Конечно, партия шиитов — просто потому, что их большинство. И из их числа назначается премьер-министр, который обладает абсолютной властью. Президент страны — это курд, как правило, — это такая формальная, чисто протокольная должность, вообще ни о чем не говорящая. А вот премьер-министр — это, по сути, местный диктатор. Таким был Нури аль-Малики, сейчас Хайдер аль-Абади. Конечно, он занимает жесткую прошиитскую позицию, что не нравится курдам, которые представлены в парламенте сообразно численности населения, то есть того, сколько народу за них проголосовало. Сунниты тоже в аналогичном положении и тоже недовольны. И таким образом у людей возникает нежелание во всем подчиняться премьеру, главе исполнительной власти, по сути — человеку № 1 в стране. У курдов растут сепаратистские настроения, переходящие в стремление к независимости. У суннитов тоже появляется желание что-то свое создать. И так далее. Это отнюдь не ливанская модель. С ливанской моделью нынешняя политическая система Ирака ничего общего не имеет.

Сейчас идут долгие разговоры о новой сирийской конституции. Какой будет эта конституция? Сели за стол переговоров власть и оппозиция. Вопрос: кто будет обеспечивать национальным и религиозным меньшинствам безопасность, кто будет гарантировать их участие в управлении страной? Как это будет выглядеть? Как закрепляться? Складывается впечатление, что все, к сожалению, сведется к иракскому варианту. А этого недостаточно. Недостаточно просто провести выборы. Если в Сирии сделать такую же систему, как в Ираке, там, конечно, будет побеждать одна этнорелигиозная группа и давить на все остальные. Эти остальные будут ощущать, что им плохо тут живется, и размышлять, не сделать ли себе автономию, как у курдов. А курды и вовсе заявят, что хотят получить независимость. И все это будет отрицательно влиять на жизнь страны. Будут то и дело вспыхивать беспорядки, раскол в обществе будет нарастать — вплоть до гражданской войны. Просто из-за отсутствия договоренности — у кого что есть. А если не дать еще относительной автономии и самоуправления отдельным территориям, таким как район Джабаль аль-Друз, населенный друзами, или курдам в местах их компактного проживания, то начнется просто бесконечная война, которая в итоге безо всяких переговоров приведет к развалу страны на несколько квазигосударств. Замечу, что Сирия, по большому счету, очень похожа на Ливан, поэтому оптимальным выходом из ситуации было бы установить у себя такую же политическую систему. Будет это сделано или нет — покажет время. У меня, честно сказать, ощущение, что нет, не будет.

Нас ожидает большая война, и чем она закончится через 10–20 лет, сказать трудно. Но то, что политическая карта Ближнего Востока будет выглядеть совершенно иначе, чем сейчас, очевидно уже любому. И начинать готовиться мы должны уже сейчас. Этот процесс идет помимо нашей воли, и от него никуда не денешься. В какой степени мы готовы и готовы ли вообще — большой вопрос.

В конце 2015 года стало известно о создании Исламской военной коалиции из 34 государств для борьбы с терроризмом, возглавит которую Саудовская Аравия. Хотя это главенство во многом формальное, поскольку турки, например, вряд ли будут подчиняться саудитам. Помимо Саудовской Аравии, в коалицию вступили Иордания, ОАЭ, Пакистан, Бахрейн, Бангладеш, Бенин, Турция, Чад, Того, Тунис, Джибути, Сенегал, Судан, Сьерра-Леоне, Сомали, Габон, Гвинея, Палестина, Союз Коморских островов, Катар, Кот-д’Ивуар, Кувейт, Ливан, Ливия, Мальдивы, Мали, Малайзия, Египет, Марокко, Мавритания, Нигер, Нигерия и Йемен. Еще более десятка стран, включая Индонезию, выразили союзу поддержку и заявили о готовности содействовать. С чем это связано? Это связано с пониманием, что «Исламское государство» уже пора на кого-то заменить. Причем заменить не в людском плане — люди могут остаться те же самые, за исключением лишь каких-то уж совсем одиозных деятелей, — а в плане названия структуры, которая будет контролировать регионы, ныне подконтрольные «Исламскому государству». К примеру, тот же Мосул в Ираке. Кто туда придет вместо «Исламского государства»? Кто-то должен прийти непременно, и предполагается, что это будет тот, кого поддержит коалиция.

Еще одна интересная информация того же периода — что США, Иракский Курдистан в лице Масуда Барзани и Турция собирались в Анкаре решать судьбу будущего Ирака. То есть представители Багдада там вообще не предусматривались. Именно об этом говорил в свое время один из высокопоставленных американских военачальников, что Ирак должен быть поделен на три части: шиитскую, курдскую и суннитскую. Для того чтобы воплотить это в жизнь, нужны серьезные военные силы. Вот с этой точки зрения коалиция и будет действовать. Вопрос в том, как она будет действовать в Сирии? Получается, что коалиция суннитов выступит против шиитов. И это может стать предтечей еще большей войны — такой, какой Ближний Восток не знал уже несколько сотен лет. По логике вещей они должны действовать как бы против «Исламского государства». Это значит, что им необходимо взять Мосул в Ираке, Ракку и Дайр-эз-Зор в Сирии и другие территории, контролируемые и «Исламским государством», и «Джебхат ан-Нусрой». В конце 2015 года лидер «Джебхат ан-Нусры» — Абу Мухаммад аль-Джулани дал откровенное интервью телеканалу сирийской оппозиции «Ориент Ньюс», где заявил, что в планах «Джебхат ан-Нусры» — взять под контроль 80 % территории Сирии. Теперь ясно, как они будут действовать и с кем будут воевать.

Так что нас ожидает большая война, и чем она закончится через 10–20 лет, сказать трудно. Но то, что политическая карта Ближнего Востока будет выглядеть совершенно иначе, чем сейчас, очевидно уже любому. И начинать готовиться мы должны уже сейчас. Этот процесс идет помимо нашей воли, и от него никуда не денешься. В какой степени мы готовы и готовы ли вообще — большой вопрос. Если мы и дальше будем делать вид, что ничего не происходит, все наши усилия окажутся напрасными.

Глава 2 Уроки истории: соглашение Сазонова — Сайкса — Пико

Сейчас, когда мы говорим об изменении политической карты Ближнего Востока, самое время вспомнить о событиях Первой мировой войны, имеющих, в общем, непосредственное отношение к событиям дня сегодняшнего. И, разумеется, у тех давних событий есть и собственные исторические корни. Освальд Шпенглер, известный немецкий историософ, когда-то сказал следующее: «Эпоха мировых войн началась в 1878 году, когда русские стояли у ворот Константинополя». Действительно, история говорит нам, что достаточно часто русские стояли у ворот Константинополя, однако обстоятельства в конце концов складывались так, что дальше этого дело не заходило. Но попытки повторялись снова и снова.

Вообще идеология византизма существовала в России несколько столетий, со времен Ивана Грозного. Хочу напомнить, что Иван Грозный является правнуком последнего императора Византийской империи по линии бабушки, Софии Палеолог. Россия при нем активно расширяла свою территорию, и тогда, собственно, и возникла эта полумистическая идея о том, что в конце концов территория Византии должна отойти России как правопреемнице Византийской империи. Эта идея и предопределила возникновение проблемы проливов и проблемы Константинополя, а также стала причиной постоянного стремления России в ту сторону.

Западные государства не были в этом заинтересованы. Что значит — Российская империя возьмет Константинополь? Представляете, какой резкий рост мощи и влияния российского государства и в моральном, и в политическом, и в геополитическом плане это бы повлекло? Поэтому каждый раз, когда русская армия оказывалась у стен Константинополя, на Западе начинались интриги, которые заканчивались тем, что Россия под давлением Запада была вынуждена уступать и отказываться от тех приобретений, которые могла бы получить и по праву победителя, и по праву наследования. Даже исторические враги объединялись, лишь бы не допустить Россию в зону проливов.

Сейчас, когда я пишу эти строки, российские военнослужащие воюют (надо называть вещи своими именами) в составе известной коалиции и помогают сирийской армии и их союзникам на земле для решения целого ряда боевых задач. Возникает вопрос: а какой у нас опыт есть участия в боевых действиях на Ближнем Востоке? Я специально вывожу за рамки опыт Советской армии, военнослужащие которой работали в ближневосточных странах в качестве советников и не только. В частности, в той же Сирии мы помогали сирийской армии в так называемой битве за Ливан в 1982–1983 годах. Не говоря уже о Египте и о других странах. Я хотел бы остановиться на очень интересном опыте, полученном российской имперской армией в Первой мировой войне. Это был колоссальный, огромный опыт, который сейчас может быть нам очень полезен.

Во время Первой мировой войны Российская империя была как никогда близка к реализации византийской идеи. После завершения Дарданелльской операции войска Кавказской армии во главе с Николаем Николаевичем Юденичем в тяжелейших условиях Армянского нагорья, зимой, в 25-градусный мороз, по пояс в снегу, штурмом овладели Эрзурумом и освободили этот древний город от турецких оккупантов. Это беспримерное событие способствовало тому, что Франция и Англия (в тот момент бывшие нашими союзниками) признали право России на зону проливов и Константинополь. По этому поводу было заключено тайное соглашение о разделе территории Османской империи, подписанное французским дипломатом Франсуа Жорж-Пико, британским политиком и дипломатом Марком Сайксом и министром иностранных дел Российской империи Сергеем Дмитриевичем Сазоновым и получившее название соглашения Сазонова — Сайкса — Пико. Согласно этому соглашению после окончания Первой мировой войны Великобритании должны были отойти почти все земли современного Ирака и Иордании, а также районы вокруг городов Хайфа и Акко. Юго-восточная часть Турции, северный Ирак, Сирия и Ливан предназначались Франции. А Российская империя получала в свое распоряжение проливы Босфор и Дарданеллы, Константинополь, Западную Армению, включающую Эрзерум, Ван, Битлис, Диарбекир, Харберд и Сивас, область Северного Курдистана и территорию ниже по реке Тигр. Колоссальное приобретение! Если бы не две революции 1917 года, эти территории отошли бы России, и данный факт стал бы нормальным логическим завершением процесса развития идеи византизма.

Иван Грозный является правнуком последнего императора Византийской империи по линии бабушки, Софии Палеолог. Россия при нем активно расширяла свою территорию, и тогда, собственно, и возникла эта полумистическая идея о том, что в конце концов территория Византии должна отойти России как правопреемнице Византийской империи. Эта идея и предопределила возникновение проблемы проливов и проблемы Константинополя, а также стала причиной постоянного стремления России в ту сторону.

Вот что говорится по этому поводу в мемуарах Сазонова: «Мало-помалу вопрос об обладании Россией проливами и Константинополем созрел настолько в сознании английского и французского правительств, что я мог отправить 17 марта 1915 года русским послам в Лондоне и Париже телеграмму следующего содержания, составленную при участии сэра Джорджа Бьюкенена: «Ход последних событий привел Его Величество Императора Николая II к убеждению, что вопрос о Константинополе и проливах должен быть окончательно разрешен в смысле вековых стремлений России. Всякое его разрешение, которое не включало бы в состав Русской империи города Константинополя, западного берега Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, а равно и Южной Фракии по черту Энос — Мидия, было бы неудовлетворительно. Подобным же образом, по стратегическим соображениям, часть Азиатского побережья, заключающаяся между Босфором и рекою Сакарией и между пунктом, подлежащим определению, на берегу Измидского залива, острова Имброс и Тенедос должны будут быть присоединены к империи. Специальные интересы Великобритании и Франции в означенной области будут строго соблюдены. Императорское правительство надеется, что вышеизложенные соображения будут благожелательно встречены обоими союзными правительствами. Эти правительства, в свою очередь, могут рассчитывать на благожелательное отношение императорского правительства при осуществлении своих планов в других областях Турции, а также и вне ее пределов».

Я привожу здесь целиком текст этой телеграммы, потому что изложенный в ней проект территориальных приобретений в области проливов был вскоре после его сообщения в Лондон и Париж положен без изменений в основание соглашения, достигнутого Россией и ее союзниками. При дальнейшем ходе переговоров этот проект был расширен и распространен на азиатские владения Турции. Настаивая на удовлетворении своих требований, назревавших веками и унаследованных от минувших поколений, Россия не имела в виду противодействовать требованиям приращения своих союзников в тех частях Азиатской Турции, на которые они предъявляли свои права.

Для нас было существенно установить русскую власть в той части Малой Азии, которая прилегала к закавказским владениям России и которая по своему этническому составу была только в небольшой доле турецкой. Этот край был театром постоянных восстаний и невероятных по своей жестокости усмирений. О значении армянских вилаетов в отношении спокойствия и благополучия нашего Закавказья я уже говорил в связи с моей попыткой введения реформ для этих провинций, которые были обитаемы едва ли не самым несчастным христианским населением Турции».

Существует версия, что зона проливов и Константинополь были обещаны России лишь для того, чтобы она принимала активное участие в войне и ни в коем случае не сдавала позиций. Британские и французские политики понимали, что, если не сделать России щедрое предложение в виде проливов, она, скорее всего, не будет сражаться. Как писал в мемуарах Сазонов, проливы были главной стратегической целью Российской империи. Однако, когда Россия подступила к Константинополю в прошлый раз, за несколько десятилетий до описываемых событий, то есть в 1878 году, английская королева Виктория отреагировала на это так: «Если русские возьмут Константинополь, королева будет так оскорблена, что, наверное, отречется от престола». Ряд специалистов считает, что и на этот раз ситуация осталась бы на уровне 1878 года, когда подошли близко, но не взяли.

Министр иностранных дел Российской империи во время Первой мировой войны С. Д. Сазонов.

Однако все же позволю себе не согласиться с этим мнением. Думаю, что Россия смогла бы реально воспользоваться соглашением Сазонова — Сайкса — Пико, взяла бы под контроль эти территории, и больше они не отошли бы никому. Это был прекрасный случай, особый случай для России — получить свой приз. В свое время Англия и Франция получили свои призы в виде Египта, Сирии, Ирака и т. д. Так что дележка предполагалась вполне честная и даже немножко в ущерб России. По большому счету, территориально Россия получала не больше, чем Англия или Франция. Но в стратегическом плане она выигрывала очень много. И, разумеется, для России такой итог имел бы также определенное мистическое значение: войти в Константинополь и вернуть крест на храм Святой Софии — мать всех христианских церквей мира, в особенности православных церквей. Говоря о храме Святой Софии, можно вспомнить такой исторический факт: когда более тысячи лет назад в Константинополь приехали посланники князя Владимира, там правил император Василий II Болгаробойца, армянин по происхождению. Свое прозвище он получил за то, что, захватив в одном из сражений около 15 тысяч пленных болгар (а Болгария до того уже неоднократно воевала с Византией), император приказал их ослепить, оставив в каждой сотне одноглазого поводыря, и затем отправил назад, к болгарскому царю Самуилу, который при виде слепой армии умер от сердечного приступа. Так вот, посланников князя Владимира император велел отвести в храм Святой Софии на молебен. Вернувшись потом на Родину, они сказали, что не поняли, где побывали — на земле или на небесах.

Надо сказать, что отношение Сазонова к идее возвращения конкретно Константинополя было, мягко говоря, двойственным. В своих воспоминаниях он писал: «Что касается до меня, Царьград не представлялся мне органически связанным с Босфором и Дарданеллами. Мне казалось, что он сильно затруднял разрешение вопроса о проливах соответственно нашим интересам. Как сын православной церкви, я не могу относиться к колыбели моей веры иначе как с чувством благоговения и благодарности, но политически я видел в нем всегда одну нежеланную помеху. Между Москвой и Царьградом нет племенной связи, а духовная по мере развития нашей церковной жизни и политических судеб греческой церкви свелась к мало осязаемому единству догматического учения. Как ни ценны, в моих глазах, наши отношения ко Вселенской Патриархии, они не затмевали для меня политических разномыслий между нами и греками, на которые мы наталкивались в вопросах нашей восточной политики».

Однако надо понимать, что здесь он рассуждает как министр иностранных дел Российской империи. Его стратегическое мировоззрение как имперского чиновника приходит в противоречие с его православной верой. И это совершенно нормальное явление. Допустим, Константинополь, выражаясь современным языком, перешел бы под контроль России. Что делать с населением? Конечно, в городе проживало много армян и греков, но там было и турецкое, то есть османское, население. Поясню, что в Османской империи слово «турок» считалось, как написано в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона, «насмешливым или бранным», представители «титульной нации» называли себя османами и свысока посматривали на тех, кто себя называл турками (а таковыми являлись туркоманы и так называемые юруки — те кочевые племена, которые сохранили свою самобытность, при том что абсолютное большинство жителей Османской империи, в том числе территории, на которой стоит нынешняя Турция, представляли собой ассимилированное тюркизированное местное население). Однако у Российской империи уже имелся опыт решения таких проблем — когда при Александре II войска Михаила Тариэловича Лорис-Меликова взяли Карс. Это большая область, где проживали христиане и мусульмане, армяне и турки и т. п. Тогда тоже стоял вопрос — что делать с Карсом. Но в конечном счете Российская империя со всем разобралась и все переварила. То же самое произошло бы и с Константинополем: вдруг оказалось бы, что турок там вообще нет, османов примерно 20 %, а остальные — христиане.

Была у Сазонова и еще одна причина сомневаться в целесообразности присоединения Константинополя, и связана она была, если можно так выразиться, с репутацией и харизмой этого города. «Мысль об овладении Константинополем меня, как сказано, не только никогда не прельщала, — писал Сазонов, — но я видел в ней, с точки зрения интересов России, более отрицательных, чем положительных сторон. Превратить бывшую Византию в русский город, который поневоле занял бы третье место в иерархии русских городов, было очевидно невозможно, а сделать из него новую южную столицу России было нежелательно, а может быть, и опасно». Дело в том, что Константинополь имеет огромное историческое значение как столица Византии. И задача встроить его в иерархию российских городов, сформировать взаимоотношения с Москвой и Санкт-Петербургом представлялась Сазонову практически нерешаемой. Не спорю, вопрос сложнейший. Но я уверен, что и здесь можно было найти решение и в конечном счете Константинополь стал бы одним из основных городов Российской империи.

Пятого февраля 1916 года началась гениальная Трапезундская операция. Согласно плану, чтобы отвлечь турецкую армию и не дать ей сосредоточиться ни на одном направлении, русские войска начали наступление на нескольких вспомогательных направлениях. Первое — Битлисское направление. Наступление осуществляла 3-я Кавказская казачья бригада под командованием генерала от кавалерии Дмитрия Константиновича Абациева во взаимодействии с так называемой армянской добровольческой дивизией под командованием генерала Андраника Торосовича Озаняна. На втором направлении действовали отряды под командованием великого русского генерала Николая Николаевича Баратова. Началось наступление на Багдадском направлении. Для чего? Чтобы распылить турецкую армию. И одновременно началось наступление так называемого приморского отряда генерала Владимира Платоновича Ляхова. Если сейчас посмотреть по карте, вдоль Черноморского побережья от Аджарии они начали двигаться по родине Эрдогана, по причерноморскому побережью Турции, в сторону Трапезунда.

Их поддерживали с моря корабли Батумского отряда Черноморского флота во главе с капитаном I ранга Михаилом Михайловичем Римским-Корсаковым. Корабли обеспечивали артиллерийское подкрепление, а при подходе к Трапезунду на берег был высажен десант из двух бригад казаков-пластунов, переброшенных к месту боевых действий кораблями, и моряков Черноморского флота. В кратчайшие сроки, к апрелю 1916 года, Трапезунд был взят. В переводе с военного языка это означает, что зона проливов оказалась в руках русского командования. Военная победа была по сути достигнута, и если бы не предатели интересов страны, либералы, большевики и прочие деятели, Константинополь, зона проливов и Западная Армения вернулись бы в лоно Российской империи как правопреемницы великой Византийской империи. Именно поэтому у меня, мягко говоря, не лучшее отношение и к обеим русским революциям 1917 года, и к ключевым политическим фигурам того времени.

Среди полученного российской армией в Первую мировую войну на Ближнем Востоке опыта хотелось бы отметить уникальную спецоперацию, проведенную кавалерийским корпусом генерала Николая Николаевича Баратова. Считаю, что эту выдающуюся операцию нужно обязательно изучать в военных училищах и академиях, потому что более интересных еще надо поискать.

Николай Николаевич Баратов родился во Владикавказе. Не знаю, есть ли там памятник этому выдающемуся сыну терского казачества. Отец его был казачьим офицером, по происхождению грузинским князем Бараташвили, мама — терской казачкой. Сам себя Баратов считал терским казаком. Заслуженнейший генерал, воевал в Русско-японскую войну, в Первую мировую вначале воевал в составе Кавказской армии. Затем возникла очень опасная ситуация на южных границах Российской империи: Германия и Османская империя подговаривали мусульман Персии, Афганистана и ряда стран Центральной Азии поднять мятеж, вызвать беспорядки и ударить по русским войскам. В частности, предполагалось, что Персия должна вступить в войну против России. Замечу, что у России тогда были особые интересы на севере Персии, а у англичан — на юге. Так вот, чтобы не допустить этого, был создан особый кавалерийский корпус. Туда вошли в основном подразделения Кубанского, Терского, Донского казачьих войск и других казачьих формирований. Достаточно скрытно для тех времен войска были переброшены из Тифлиса, где находилась верховная ставка главнокомандующего Кавказским фронтом, в Баку, а оттуда на судах отправлены в персидский порт Энзили. Кстати, ставку в Тифлисе возглавлял Николай Николаевич Романов, дядя императора Николая II, тоже, вне всяких сомнений, талантливейший полководец. В начале Первой мировой войны он являлся Верховным главнокомандующим всей российской армии и флотом, но в результате интриг разного рода был смещен и отправлен на Кавказ.

«Мысль об овладении Константинополем меня, как сказано, не только никогда не прельщала, — писал Сазонов, — но я видел в ней, с точки зрения интересов России, более отрицательных, чем положительных сторон. Превратить бывшую Византию в русский город, который поневоле занял бы третье место в иерархии русских городов, было очевидно невозможно, а сделать из него новую южную столицу России было нежелательно, а может быть, и опасно».

Особый корпус действовал на огромной территории — от границ современной Турции до Аравийского залива. Задачей было, во-первых, ликвидировать в регионе влияние Османской империи и, как ни парадоксально, Швеции — шведы состояли в качестве советников в персидской жандармерии. Действия были очень эффективны. Они представляют интерес еще в связи с тем, что корпус дошел до Хамадана, одного из древнейших городов на планете, вошел в священный город шиитов Кум. При входе в Кум Баратов приказал всем, чтобы ни в коем случае не обижали местное население и вели себя уважительно и корректно по отношению к исламскому духовенству. Вообще поражает, как дисциплинированно вели себя военнослужащие корпуса, несмотря на то что были разбросаны отдельными отрядами по огромному фронту. Было приказано также не отбирать ничего у местных, за все платить хорошую цену золотом.

В ходе этой операции было продемонстрировано и военное искусство, в частности действия в горно-пустынных местностях, и дипломатическое, потому что приходилось договариваться с племенными вождями, духовенством, администрацией отдельных регионов Персии, и, конечно, беспримерное мужество. Достаточно вспомнить только об отряде сотника Гамалия. Перед Василием Даниловичем Гамалием была поставлена уникальная задача: установить связь с английскими войсками, действовавшими в районе реки Тигр. Сотня под его командованием совершила беспрецедентный марш-бросок по горно-пустынной местности, преодолев более 300 верст за 10 дней и не потеряв ни одного казака. Все поголовно были награждены орденами Св. Георгия. Этот случай стал вторым в имперской армии, когда награждалась вся воинская часть без исключения, — первым стал знаменитый крейсер «Варяг», все члены экипажа которого стали Георгиевскими кавалерами. Жаль только, что об успехах русской армии на Ближнем Востоке широкой публике практически ничего не известно. Вот скажешь «крейсер «Варяг» — и сразу глаза у собеседника теплеют. А скажешь «сотня Гамалия» — ноль реакции. Хотя, как мне кажется, опыт, который был приобретен корпусом генерала Баратова, достоин самого тщательного изучения.

В сражениях на Кавказском фронте был получен еще один интереснейший опыт. Это опыт использования — я не боюсь этого слова, в конце концов, речь идет о войне — местного христианского и езидского населения. Так, в Кавказской армии генерала Юденича огромную роль играли как линейный батальон из армян, ассирийцев и езидов, так и отдельные отряды, которые полностью поддерживали российскую армию. Для того чтобы привлечь на свою сторону дополнительные силы, русские военные вели активную работу с христианскими вооруженными формированиями, занимались их обучением, помогали с оружием и экипировкой. В этой работе участвовали многие офицеры, большинство из которых в дальнейшем сыграли неоднозначную роль в нашей истории. Одним из них был барон Роман Федорович фон Унгерн, будущий лидер Белого движения на Дальнем Востоке, грезивший идеей возрождения империи Чингисхана и вернувший независимость Монголии. На Кавказском фронте барон фон Унгерн был инструктором у ассирийских вооруженных формирований — обучал их стрельбе, тактике боевых действий и т. п.

Насколько эффективными были эти действия? Судите сами. Когда турки и немцы осознали, что их планам в Персии не суждено свершиться, они решили, используя растянутость фронта, на котором действовал корпус генерала Баратова, нанести удар по его левому флангу. С этой целью был сформирован специальный турецкий корпус. К этому времени уже были хорошо подготовлены христианские вооруженные формирования — армянские и ассирийские, — которые подняли восстание в районе озера Ван. Турецкий корпус, уже приготовившийся к нападению на русское войско, был полностью разгромлен, не успев даже перейти к боевым действиям. Активно велась и работа с езидами. Вообще в составе российской армии на Кавказе воевали четыре кавалерийских полка, составленных из езидов и воевавших очень эффективно. Один из них возглавлял герой езидского народа Джангир-Ага — полковник царской армии, кавалер целого ряда высших воинских наград Российской империи.

Таким образом, учитывая центробежные стремления национально-религиозных меньшинств Османской империи, российская армия всячески укрепляла свои возможности. Пользуясь этой поддержкой, наши солдаты имели большой успех. Насколько большой? Вспомним дарданелльскую операцию. В битвах при Галлиполи османская армия разгромила союзные войска и пребывала в эйфории от победы. Турки предполагали, что теперь они перебросят освободившуюся армию на русский фронт и разгромят уже русских. Но не тут-то было. Командующим Кавказской армией был выдающийся русский генерал, коренной москвич Николай Николаевич Юденич. Жаль, что не только в Москве, но и нигде в России нет ни одной улицы, ни единого уголка, названного в честь него, потому что в Гражданской войне он сражался на стороне белогвардейцев. А ведь он был талантливейшим полководцем, не потерпевшим ни одного поражения. Честно говоря, знаменитый Алексей Алексеевич Брусилов сильно проигрывает по сравнению с ним. В тяжелейших условиях, в которых вела войну русская армия на Кавказском театре военных действий, Юденич добился очень многого — чего стоит одно только взятие Эрзурума, в то время как англичане и французы терпели поражения от османов. В российской армии говорили: «Карс — это ключ к Эрзуруму, а Эрзурум — это ключ к Константинополю». И подчеркну, что большую роль в победах, которые одерживала русская армия, играла помощь местных христиан, езидов и т. д.

Для того чтобы привлечь на свою сторону дополнительные силы, русские военные вели активную работу с христианскими вооруженными формированиями, занимались их обучением, помогали с оружием и экипировкой. В этой работе участвовали многие офицеры, большинство из которых в дальнейшем сыграли неоднозначную роль в нашей истории.

Герой Первой мировой войны генерал Н. Н. Юденич.

Я считаю, что нам пора почтить память этих генералов — героев сражений Первой мировой войны на Ближнем Востоке. Их прах должен вернуться на родину, нужно ставить им памятники и называть улицы в их честь. И не только в России — в Республике Армения просто необходим памятник Николаю Юденичу, потому что, когда начался геноцид, именно Юденич организовал массовую эвакуацию армян из опасных районов. Именно Юденич принял решение прийти на помощь местным вооруженным формированиям во время Ванского восстания и отбросил турецкую армию на 80–100 километров. Да и 102-я гюмринская база, как мне кажется, давным-давно должна была быть переименована в базу имени Николая Юденича. Пусть турки не забывают, что это было. Пришло время восстановить историческую справедливость в отношении этих людей. Лучше поздно, чем никогда.

После всего вышеописанного просто грех было отказываться не только от проливов, но и от Константинополя. Российская империя фактически не имела бы на это права. Я думаю, что и господин Сазонов выработал бы комплекс предложений, что делать с Константинополем, и император приложил бы усилия к решению вопроса, и в конце концов Константинополь стал бы одним из основных российских городов. Думаю, государство позаботилось бы о том, чтобы и русского населения там стало побольше.

Но история распорядилась иначе. Сазонов вспоминал: «Событие это (имеется в виду развал Османской империи. — С. Б.), важность которого нельзя достаточно подчеркнуть, не застало уже Россию в рядах победителей. Революция была в ту пору занята устройством своей пролетарской республики, основанной на костях лучших сынов прежней России. Русский марксизм сам себя изверг из среды цивилизованных государств, совершив над народом акт произвольного самоотравления в то время, когда все силы страны, как духовные, так и материальные, были ей нужнее, чем когда-либо за все ее существование. Я говорю о самоотравлении, a не самоубийстве, так как, к счастью, нет яда, которого не мог бы преодолеть молодой и сильный организм русского народа».

Действительно, в угоду марксистской идеологии, которая в то время была еще чуждой русскому народу и спровоцировала гражданскую войну, были потеряны огромные возможности с точки зрения продвижения на юг, в первую очередь в зону Босфора и Дарданелл, а также в Константинополь. Много лет назад, когда я был слушателем Военно-политической академии, мне попала в руки книжка, выпущенная в 1921 году, — сборник секретных соглашений Российской империи. Когда я ее прочитал, понял, что эта публикация была, по сути, актом предательства интересов России: нарушение секретности стало поводом для исключения нашей страны из соглашения. Об этом тоже надо знать и помнить.

Хотел бы напомнить также, что в Первую мировую войну погибли 1,7 миллиона солдат и офицеров русской армии. Вот какой была цена вопроса. А результат — глубоко отрицательный. Снова Сазонов: «Вопрос ставился для нас с неумолимой определенностью: добиться его благоприятного разрешения в течение начавшейся европейской войны или обречь русский народ на вероятно продолжительный период экономического недомогания и всегда возможной внешней опасности. На этот вопрос мог последовать только один ответ, насчет которого в 1914 году в России не было двух разных мнений. Они явились три года спустя, когда под влиянием нравственного разложения, вызванного переутомлением войной и чадом революционной пропаганды, затмившими здравый смысл и патриотическое сознание народа и его самозванных руководителей, была произнесена подсказанная народу из-за рубежа пагубная формула: «Без аннексий и контрибуций». Ухватившись за нее, революционное правительство начало отмахиваться от завещанной России прошлыми веками политики и заклеймило себя актом исторического отступничества, равного которому едва ли можно приискать в летописях человечества».

И об этом нам надо помнить, потому что самым страшным для России всегда были не внешние враги, а внутренние, которые провоцировали разнообразные смуты, в результате которых Россия теряла территории, население, ресурсы и т. д. Посмотрите, к чему привела, например, предательская политика Горбачева. Мы потеряли колоссальные территории, колоссальные ресурсы, которые мы не можем пока вернуть. И все это бесцеремонно разграбляется, разворовывается Соединенными Штатами, Китаем, Турцией, странами Европы и т. д. И поэтому я задаю вопрос: а почему мы должны церемониться в отношении той же Турции, если у нас появится возможность вернуть свое? Весной 2016 года Эрдоган заявил, что Черное море превращается в русское озеро, поэтому надо усилить там военное присутствие НАТО, чтобы противостоять «русской экспансии». Ну что ж, как говорится, бог в помощь, усиливайте. Но и у нас тогда есть право использовать ваши слабые места, чтобы разгромить вас и вернуть себе то, что принадлежит нам по праву наследства.

Скажу откровенно: я считаю, что русский Константинополь должен стать одной из основных целей и нынешнего российского государства. Когда мне говорят, что это невозможно, я отказываюсь понимать. Почему невозможно? Сейчас на Ближнем Востоке разворачиваются известные всему миру события, в частности идет гражданская война на территории Турции, о которой я еще буду рассказывать на страницах этой книги. Уже восемь провинций охвачены противостоянием. При определенном стечении обстоятельств, особенно если в игру вступит некая третья сила, Турция может развалиться. И линия этого развала пройдет не только по границе Курдистана, но и по Причерноморью, где проживают лазы, хемшилы, урумы. Иначе говоря, может повториться ситуация, сложившаяся в конце Первой мировой войны. Кроме того, извините, а кто в свое время думал о распаде великого Советского Союза, который действительно казался нерушимым? Разве нынешняя Турция — более серьезное государство, чем Советский Союз? Но он распался, и на постсоветском пространстве началась борьба — Россию и русских стали вытеснять отовсюду. Так вот, когда распадется Турция, почему бы нам не подумать о возвращении наших законных территорий в виде Босфора, Дарданелл и Константинополя?

Несколько лет назад я беседовал с одним крупным немецким политическим деятелем. Речь зашла о том, что, по моим прогнозам, примерно к 2025 году, плюс-минус, Турция как единое государство перестанет существовать. «Как? — удивился мой собеседник. — Это же член НАТО!» «Ну и что, — возразил я. — Вы полезете в гражданскую войну и будете сражаться с повстанческими армиями?» Он подумал и ответил: «Да, действительно, в это мы не полезем». Поэтому не надо думать, что НАТО будет изо всех сил противостоять неизбежному. Кстати, в конце 2015 года был опубликован доклад Национального совета по разведке США о перспективах развития ситуации в мире. В нем есть раздел, посвященный Турции. Авторы доклада утверждают, что к 2030 году Турция распадется и создастся новая геополитическая ситуация, то есть в данном случае их прогнозы практически совпадают с моими. Интересно также, что за полгода до появления доклада мэр города Диярбакыр, центра Турецкого Курдистана, Осман Байдемир заявил, что в ближайшие 10–15 лет будет создан Большой Курдистан со столицей в Диярбакыре. И если начнется распад Турции, безусловно, те же американцы, англичане, еще кто-то постараются закрепиться на каких-то территориях. То же самое необходимо сделать и нам. Конечно, мы не будем участвовать там своими вооруженными силами. Распад государства — это естественный исторический процесс, и мы должны всего лишь ему поспособствовать. Мы должны работать с курдами, хемшилами, лазами, урумами, криптохристианами. И когда то, что так долго назревало, наконец произойдет, мы должны заявить свои права. Сказать: «Это наше». Почему мы не можем претендовать на те или иные территории? С какой стати отдавать их американцам?

Кто-то скажет, что там большое турецкое население. Это и так, и не так. Население там очень мобильное, и под словом «турок» могут прятаться чуть ли не десятки разнообразных национальностей. Так что сегодня это турки, а завтра будет кто-то другой. Когда в 2007 году в Стамбуле был убит Грант Динк, редактор армяноязычной газеты «Агос», сотни тысяч стамбульцев — или константинопольцев, как угодно — вышли на улицы с плакатами «Мы все — армяне». Правда, потом примерно такое же количество вышло с плакатами «Мы все — турки». Константинополь в этническом плане в значительной степени остается криптохристианским. Сравнительно недавно одна из греческих газет написала, что в Турции находится более 30 тысяч криптоцерквей. Я разговаривал с одним турком, который сказал мне: «Неужели вы думаете, что мы не знаем, кто живет на островах? (Речь шла о небольших островах, где живут очень богатые люди, эти острова — как наша Рублевка. — С. Б.) Прекрасно знаем, какие это турки! Они тысячу лет назад ворочали финансами Византийской империи, потом — Османской империи, а сейчас — Турции». Против чего, кстати, выступает Эрдоган — вспомним его знаменитые призывы переводить деньги в государственный банк из больших частных банков. Так что, как говорится, не все так однозначно, и если вдруг Константинополь перейдет под эгиду российского государства, с большой вероятностью сразу выяснится, что огромная часть его населения сотни лет мечтала о возвращении в христианский мир.

Самым страшным для России всегда были не внешние враги, а внутренние, которые провоцировали разнообразные смуты, в результате которых Россия теряла территории, население, ресурсы и т. д. Посмотрите, к чему привела, например, предательская политика Горбачева. Мы потеряли колоссальные территории, колоссальные ресурсы, которые мы не можем пока вернуть. И все это бесцеремонно разграбляется, разворовывается Соединенными Штатами, Китаем, Турцией, странами Европы.

Помните, сколько длилась реконкиста испанского народа? Восемьсот лет! Через 800 лет они вернулись туда, откуда их когда-то вытеснили, и не только вновь закрепились на своих землях, но и, в свою очередь, занялись освоением новых территорий. Или еще один пример. Когда в Португалии властвовал диктатор Антониу ди Салазар, считалось, что в стране нет евреев. Как изгнали их в Средние века, так до сих пор и нет. Однако после смерти Салазара, через 400 лет после изгнания иноверцев из католической Европы, вдруг выяснилось, что, оказывается, евреи в Португалии есть и строят синагоги. Так что не беспокойтесь, с проблемой Константинополя тоже можно разобраться методами мягкой силы. Главное — очень внимательно следить за процессами в Турции и подталкивать их в нужном направлении. Ни в коем случае не военными мерами, а путем идеологического, политического и т. п. воздействия. История показывает, что когда-то нам это хорошо удавалось. Вот что писал лорд Гамильтон в своем меморандуме от 1900 года: «В нашей постоянной борьбе против роста русского влияния в Турции, Китае и Персии мы в последнее время не признавали в достаточной степени изменившиеся условия, в которых происходит это соперничество. Когда Россия аннексирует территорию, она ухитряется так искусно и решительно ассимилировать поглощенную территорию, что та за короткое время становится надежной ступенькой для новых шагов. Главная база наших операций — море. Мы остаемся на месте — Россия уверенно движется вперед. Наше влияние сохраняется — русское растет». Гамильтон здесь имеет в виду быстрое завоевание Центральной Азии — когда вроде бы только что сражались, а через 20 лет уже и говорят по-русски, и военную форму русскую носят.

Каждый раз, когда я слышу о проблемах между разными народами и религиями, мне хочется посоветовать людям обратить внимание на уникальный опыт царской России. Царская Россия ведь очень эффективно решала эти вопросы. Это, наверное, самый успешный пример в мире. Внутри страны был накоплен уникальный опыт межэтнического и межконфессионального взаимодействия. Действовал принцип имперской нации: кто бы ты ни был по национальности и религиозной принадлежности, если ты соответствуешь своим качествам, ты добьешься положения. Но был один нюанс: все-таки желательно было принять православие. Приди в лоно Русской православной церкви — и иди служи кем хочешь. Реализовывалась также политика адаптации национальных элит, благодаря которой они очень четко встраивались в существующую политическую и общественную систему.

В Средней Азии была уникальная автономия — реально на территории Российской империи существовали как бы три государства (потом два), которых не тронули: Бухарский эмират, Хивинское царство, Кокандское ханство. Кокандское ханство после ряда восстаний было ликвидировано, а Бухарский эмират и Хивинское царство просуществовали до самой Октябрьской революции. Условий, в частности для Хивинского царства и Бухарского эмирата, было два. Во-первых, первоочередное распространение на территории этих государств российских товаров и недопущение туда британских товаров. Во-вторых, внешняя политика осуществлялась из Санкт-Петербурга, оттуда указывали местным властям, с кем можно иметь дело, а с кем нельзя. Все остальное — кто правит, как правит, тирания там, не тирания — оставалось исключительно местным делом. А эмир Бухарский, между прочим, имел звание генерала русской армии, в то время как император был всего лишь полковником. Система была выстроена очень грамотно, работала хорошо, и никому в голову не приходило на базе этих государств создавать какие-то новообразования. Эта мысль возникла уже у большевиков во время национального размежевания в Средней Азии, и последствия ее реализации еще дадут о себе знать.

Считаю, что большевики допустили принципиальную ошибку, выйдя с тезисом о России как тюрьме народов. Ведь единственный серьезный момент, который недосмотрела царская власть, — это черта оседлости. И большую роль в революционном движении сыграли именно угнетенные, в представлении людей, нацменьшинства. Хотя немногие сейчас задумываются о том, что, например, поляки всегда были буйные и из-за этого даже в систему власти не входили. Мало того, эта буйность им постоянно мешала определиться, поэтому, например, две дивизии Костюшко воевали друг против друга в войне между Севером и Югом в Соединенных Штатах. Кстати, вот за что я всегда уважал поляков — за эту буйность и воинственность. Им сказали, что немецкие танки картонные, — и польская кавалерия искренне атаковала их с копьями. И первыми, кто окружил 10-тысячную группировку немецких войск во Вторую мировую, были поляки. Конечно, потерпели поражение, но факт остается фактом. Это не чехи, на чью промышленность приходилось 40 % производства вооружения в мире, но которые не оказали никакого сопротивления, за исключением позднейшей партизанской деятельности. Немецкая армия тогда резко усилила свою мощь — благодаря захваченному вооружению и чешским военным заводам. Да и сейчас чехи по всему миру продают свои «Чезеты», и в Израиль первое оружие поставляли именно они. Чешская промышленность вообще всегда была сильная. А народ очень мирный. Приезжаешь в Прагу — ее никто не разрушал, все сохранилось, есть на что посмотреть. Так устроено: если ты мирный, тебя скушают, ассимилируют, но ты сохранишь очень многое. А если ты буйный, кровавый след в твоей истории всегда будет заметен. Правда, мирные чехи попытались выступить в 1968 году, во время так называемой Пражской весны, но с буйными венграми в 1956-м это выступление не сравнить. В Венгрии тогда была настоящая война, много советских солдат погибло. А в 1968-м в Праге единственный, кто побуянил, — это Народная армия ГДР, присланная туда наводить порядок. Наши как раз вели себя в Чехословакии очень сдержанно, а в случае чего подходили немецкие подразделения и разбирались жестко и конкретно.

Я, кстати, считаю, что не надо стесняться в нашей истории ни событий 1956 года, ни 1968-го. Советский Союз был великой империей и защищал свои национальные интересы, как и положено великой империи. А если кто-то буянил, надо было поставить его на место, и это было правильное решение советского правительства, кто бы это правительство ни возглавлял — будь то Никита Сергеевич Хрущев или его преемник Леонид Ильич Брежнев.

Однако пора вернуться к событиям столетней давности. Продвижение по Центральной Азии изрядно раздражало наших зарубежных «партнеров». Еще один британский государственный деятель конца XIX века, министр иностранных дел Великобритании лорд Гранвилл: «Я могу понять тоску русских по Константинополю; но почему они должны продвигаться в Средней Азии, я не понимаю». Ему отвечает лорд Керзон: «Они (русские) очень серьезно рассматривают вопрос о проникновении в Индию, причем с конкретной целью. Их реальная цель — не Калькутта, а Константинополь. Ради сохранения возможности использования колоний в Азии Британия пойдет на любые уступки в Европе. Вот вкратце итог и сущность российской политики». В целом не могу сказать, что он ошибался. Сама идеология Византийской империи времен ее расцвета предполагала расширение возможностей империи везде и всюду, там, где, казалось бы, уже все потеряно. Хочу напомнить, что при императоре Юстиниане I два его знаменитых полководца-архистратига, Велизарий и Нарсес (в греческой транскрипции — Нарцисс), настолько расширили пределы Византийской империи, что туда вновь вошла Северная Африка, Испания и т. п., а Средиземное море превратилось в византийское озеро.

Каждый раз, когда я слышу о проблемах между разными народами и религиями, мне хочется посоветовать людям обратить внимание на уникальный опыт царской России. Царская Россия ведь очень эффективно решала эти вопросы. Это, наверное, самый успешный пример в мире. Внутри страны был накоплен уникальный опыт межэтнического и межконфессионального взаимодействия. Действовал принцип имперской нации: кто бы ты ни был по национальности и религиозной принадлежности, если ты соответствуешь своим качествам, ты добьешься положения.

Для Российской империи в идеологическом плане этот принцип означал то, что надо продвигаться везде, где есть возможность, усиливая мощь своего государства.

Что касается непосредственно Индии — это торговые пути, которые надо контролировать. Пути, идущие до самого Константинополя. Китайцы сейчас строят Великий Шелковый путь — а был бы Великий Византийский путь.

Центральная Азия сама по себе — огромная территория, дающая колоссальные геополитические возможности при продвижении еще южнее. Если бы Российская империя не распалась, думаю, столкновение между ней и Британской империей на Индийском субконтиненте было бы жестче.

Одно из очередных обострений так называемой Большой игры — стратегического противостояния России и Британии в Азии — привело к тому, что в 1895 году была определена зона влияния Российской и Британской империй в регионе. Знаменитый Ваханский коридор в Афганистане был специально выделен в качестве буферной зоны — мол, вы туда не лезьте, а мы сюда не будем лезть. Граница проходила по Пянджу и Амударье. До этого Российская империя активно продвигалась на юг, а вот продвижение англичан на север было не слишком удачным в силу большей эффективности российской политики, в первую очередь военной.

Еще одна стратегически важная для России точка на Ближнем Востоке — Персидский залив. В 1902 году в газете «Русская мысль» была опубликована статья, где говорилось: «В чем нуждается Россия, так это в выходе к Индийскому океану, но естественный для нас путь туда лежал бы не через Афганистан и Индию, а к северному побережью Персидского залива… России не нужны территориальные приобретения в Персии. Объединение многих миллионов мусульман под властью русского скипетра только помогло бы делу панисламизма. Мы можем добраться до Персидского залива, не посягая на целостность Персии. Пусть Англия раз и навсегда поймет, что нам не нужна Индия, а нужен только Персидский залив. Вопрос решен».

У России со времен Петра Великого были планы по выходу к теплым морям. Поэтому и англичане, и американцы всегда, когда беседовали со своими союзниками в регионе, будь то шахский Иран или современные страны Персидского залива, пугали их экспансионистскими планами русских. Во время Первой мировой войны благодаря действиям экспедиционного корпуса под командованием генерала Николая Баратова удалось сильно продвинуться на этом направлении. Поставленная перед Баратовым уникальная боевая задача была выполнена, Персия перешла под контроль Антанты, и русская армия фактически приблизилась к самому Персидскому заливу.

Герой Первой мировой войны генерал Н. Н. Баратов.

Обратите еще раз внимание, какие масштабные ставились цели: зона проливов, Константинополь, Западная Армения, Курдистан и область ниже по Тигру, а совсем рядом — Персидский залив, и рано или поздно мы могли бы прийти и туда. Размах русской имперской мысли был колоссальным. Кроме того, Иран находился в сильной зависимости от Российской империи, а впоследствии — от Советского Союза. Иначе говоря, долгосрочную эволюцию целей можно было бы сформулировать так: Константинополь, зона проливов… а там, может быть, посмотрим, как будет развиваться ситуация. Но тут, как мы знаем, случился 1917 год и две революции, из-за которых все завоевания русской армии на Ближнем Востоке обернулись ничем. И потом Советскому Союзу, который вернулся к идее национальных интересов и геополитике в глобальном понимании этого слова, пришлось приложить очень много усилий для того, чтобы вновь наладить контакты в регионе и начать вести там свою работу.

Центральная Азия сама по себе — огромная территория, дающая колоссальные геополитические возможности при продвижении еще южнее. Если бы Российская империя не распалась, думаю, столкновение между ней и Британской империей на Индийском субконтиненте было бы жестче.

Сейчас обстановка в странах Персидского залива не самая простая. Многие специалисты прогнозируют в обозримом будущем не только распад Турции. Ситуация в Саудовской Аравии чрезвычайно напряженная. Напомню, что в свое время Советский Союз контролировал южную часть Йемена, Народно-демократическую республику Йемен. Предательская политика Горбачева вынудила нас уйти оттуда. А в Саудовской Аравии, как известно, есть Восточная провинция, населенная в основном шиитами, и провинция Наджран, где преобладают исмаилиты. В Наджране уже некоторое время идет партизанская война. А это означает, что есть все предпосылки к серьезному расколу. В Восточной провинции тоже ситуация очень опасная, особенно после казни в январе 2016 года шейха Нимр ан-Нимра. Причем надо заметить, что в Восточной провинции сосредоточено 98 % нефти. Хочу по этому поводу привести очень показательное высказывание Иосифа Виссарионовича Сталина, сделанное им в 1925 году: «Вопрос о нефти есть жизненный вопрос, ибо от того, у кого больше будет нефти, зависит, кто будет командовать в будущей войне, кто будет командовать мировой промышленностью и торговлей». Без этой территории Саудовская Аравия — просто пустыня, которая оказывается никому не нужной. Будем ли мы там работать? Сейчас там работают иранцы. Вопрос: а почему не мы? У нас там тоже есть большие возможности. Там масса людей из числа йеменцев, которые обучались в России, знают русский язык. Надо использовать этот ресурс и работать на этом направлении. Кроме того, сейчас наблюдается очень сильный настрой на восстановление независимости Южного Йемена — и здесь тоже надо работать. Все это — стратегически важные для нас направления.

Провинции Восточная и Наджран — очаги напряженности в Саудовской Аравии.

На переговорах, предшествующих подписанию соглашения Сазонова — Сайкса — Пико, естественно, уделялось много внимания еще одной ключевой точке региона, находившейся в тот момент в подчинении Османской империи. Вот что писал Сазонов: «Была еще другая турецкая область, имевшая в глазах русского народа чрезвычайно важное значение. Это Палестина, куда столетиями направлялась непрерывная струя русских паломников на поклонение святым местам. Эти паломничества, по численности своей превышавшие число паломников всех других христианских стран вместе взятых, и привели к возникновению Православного палестинского общества, обладавшего большими материальными средствами и раскинувшего сеть своих духовных и учебных учреждений по всей Палестине и отчасти Сирии. Эти учреждения пользовались ввиду их национального значения особым покровительством нашего посольства в Константинополе и консульств на местах. В силу общего правила, что на Востоке все так или иначе связано с политикой, эти учреждения, по существу своему чуждые ей, не были лишены некоторого политического значения, являясь показателями русского влияния. При переговорах с союзниками относительно перемен, которым должно было подвергнуться политическое положение Турции по окончании войны, вопросу о Палестине было отведено свое место. Россия, не предъявляя для себя особых прав и преимуществ, потребовала лишь неприкосновенности того положения, которого ей удалось достигнуть в Палестине во времена турецкого владычества, и прежде всего — беспрепятственного допущения своих паломников к святым местам, независимо от того нового порядка, который должен был быть там установлен».

Схема раздела земель Османской империи по соглашению Сазонова-Сайкса-Пико.

К сожалению, добиться того, чтобы Палестина или хотя бы какая-то часть Святой земли отошла пусть не во владение, но под протекторат России, не удалось. В дальнейшем, оправившись от катастрофы, которую повлекла за собой череда революций, советские руководители стали пытаться внедрять туда агентов. Например, в начале 1920-х годов на Ближнем Востоке работал Яков Блюмкин, который был, если можно так выразиться, нашим Лоуренсом Аравийским: он организовывал перевороты, создавал коммунистические партии, участвовал под видом буддийского монаха в Центральноазиатской экспедиции Николая Рериха и был резидентом ОГПУ в Константинополе.

Я думаю, что в руководстве партии большевиков были люди, которые понимали, что в конечном счете Россия, как бы она ни называлась и кто бы ею ни правил, обязана быть имперской страной, и поэтому нельзя позволить себе потерять все, что имеешь. Со временем послереволюционный угар начал отходить на второй план, и в конечном счете, уже во время Великой Отечественной войны, товарищ Сталин осознал, что надо строить подлинно имперское государство, а коммунистическую идеологию использовать для пропаганды и продвижения своих интересов. Да, многое было утрачено, но впоследствии Советский Союз уже проводил такую же здоровую имперскую политику, какую проводила в свое время Российская империя, и по максимуму использовал имеющиеся возможности распространять свое влияние, в том числе на Ближнем Востоке.

Агент Советской России на Ближнем Востоке Я. Блюмкин.

Конечно, борьба за Палестину шла постоянно. Всем хотелось эту стратегическую территорию взять под контроль. Интересно, что, когда читаешь документы, относящиеся к периоду, предшествовавшему возникновению государства Израиль, есть ощущение, что, если бы ситуация сложилась чуть иначе, здравый смысл возобладал бы, и арабо-израильского конфликта удалось бы избежать. Все знают об обещании, которое лорд Бальфур официально дал лорду Ротшильду в своей знаменитой Декларации 1917 года: «Правительство Его Величества относится благосклонно к восстановлению национального очага для еврейского народа в Палестине и приложит все усилия к облегчению достижения этой цели. Вполне понятно, что не должно быть предпринято ничего, что может повредить интересам, как гражданским, так и религиозным, нееврейских общин в Палестине или правам и политическому статусу евреев в какой-либо другой стране». Однако мало кто знает о соглашении между эмиром Фейзалом, сыном шерифа Мекки Хусейна, который представлял арабское королевство Хиджаз, и Хаимом Вейцманом, выступавшим от имени Сионистской организации, подписанном в 1919 году. Вскоре после этого Фейзал писал профессору Феликсу Франкфуртеру: «Мы чувствуем, что арабы и евреи — двоюродные братья, которые страдали от угнетения со стороны тех, кто сильнее их, и по счастливому совпадению мы можем сделать первый шаг навстречу достижению наших национальных идеалов сообща…» Но, к сожалению, эта позиция не получила развития, и конфликт стал набирать обороты.

Напомню, что Советский Союз был не только не против создания государства Израиль, но и, наоборот, всячески этому процессу способствовал. Иосиф Виссарионович Сталин исходил из того, что государство Израиль, где будет много наших соотечественников, сможет со временем стать страной, которая будет противодействовать британо-американскому альянсу. Вспомним старую шутку: «Что такое сионизм? Это когда американский еврей дает деньги английскому еврею, чтобы русский еврей на них уехал в Израиль». Я уж не говорю о том, что оказывалась не только политическая помощь, но и военная. Значительная часть ЦАХАЛ, армии Израиля, была на первых порах вооружена чешским оружием, а без согласия СССР чехи никогда не смогли бы организовать такую поставку. Другое дело, что впоследствии мы оказались у разбитого корыта — Израиль стал проамериканским государством. Что поделать, деньги-то все-таки давали американские евреи. Однако сейчас мы наблюдаем, что в Израиле растет число недовольных американской политикой и нам активнее надо работать с израильтянами.

В последнее время Израиль начинает сильно влиять на многие процессы, которые до этого находились в спящем состоянии. На ту же курдскую проблему, например. Обратите внимание — практически все более-менее значимые фигуры израильского руководства, в том числе министр иностранных дел и даже военный министр, высказались в поддержку возможности признания Израилем Иракского Курдистана в случае его создания. Масуд Барзани уверяет, что 63 страны уже готовы признать Иракский Курдистан. Ничего не могу сказать о том, верна эта цифра или нет, но Израиль точно будет первым государством, которое поддержит независимость курдов. Израильтяне проводят там активную политику, и нам надо работать в этом плане как с ними, так и с арабскими странами, не ставя свои действия в зависимость от того, кто с кем враждует, а соблюдая в первую очередь собственные интересы. Замечу, кстати, что именно израильтяне создавали еще в 1960-х годах (как ни парадоксально, с нашим участием) спецслужбы Иракского Курдистана. И это было нормально. Если с кем-то выгодно работать — надо работать, а не делать кумиров из отдельных личностей. Чужие интересы приходят и уходят, а наши должны оставаться и быть всегда в приоритете.

Когда читаешь документы, относящиеся к периоду, предшествовавшему возникновению государства Израиль, есть ощущение, что, если бы ситуация сложилась чуть иначе, здравый смысл возобладал бы, и арабо-израильского конфликта удалось бы избежать.

Сейчас видны все признаки того, что мы возвращаемся к той борьбе за Ближний Восток, которая велась сто лет назад. Когда читаешь в исторических книгах о событиях того времени, охватывает чувство дежавю. Замени даты — и перед тобой как будто сводка последних событий. Поэтому, когда мы обсуждаем те или иные исторические моменты, не надо сбрасывать со счетов возможность их повторения. Идея византизма может возродиться вновь. Если бы ее не было, скорее всего, русское государство так и замкнулось бы в границах Московского княжества, не более того. А исторические материалы показывают, что мы были близки к реализации этой идеи, так что стоит к ней вернуться. Надеюсь все же, что рано или поздно нас возглавят политики, которые будут думать о том, что Россия — это великая империя и ей надо расширяться. Не искать путей не делать чего-то, а искать способы это сделать. У Сазонова, как мы видим из его мемуаров, тоже были сомнения. Но он знал, что делать все равно надо.

Сейчас мы снова должны смотреть на свои цели с точки зрения перспективы. Мы не можем просто воевать в Сирии и оказывать помощь Башару Асаду. Мы должны ставить перед собой задачу расширить свое влияние в регионе и вытеснить оттуда геополитического противника — Соединенные Штаты. Посмотрите: операции Народных сил самообороны Рабочей партии Курдистана привели к тому, что в 2015 году США и союзники убрали системы ПВО «Пэтриот» из юго-восточных районов Турции. И я повторю: не надо отказываться от идей. Надо очень внимательно следить за ходом событий и не пренебрегать любой возможностью воспользоваться ситуацией. Чем масштабнее цели, тем реальнее их выполнение. Мы — империя, в самом хорошем смысле этого слова: многонациональная, многорелигиозная и т. п. Все имперские черты налицо. А империя, как известно из истории, либо расширяется, либо распадается. Поэтому, чтобы не развалиться, мы должны расширяться.

Глава 3 Турция: игра в открытую

В декабре 2015 года турецкие войска вторглись в Ирак. Власти Турции мотивировали эту акцию необходимостью защиты своих советников, которые тренируют иракцев неподалеку от Мосула, и заявили, что находятся в Ираке на законных основаниях. По сообщению канала «Аль-Джазира», президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что турецкие войска были введены в Ирак по просьбе премьер-министра этой страны. Со своей стороны иракские власти утверждали, что не давали разрешения на проведение такой операции, и пообещали обратиться в Совет безопасности ООН в случае, если турецкие войска не покинут территорию их страны. Таким образом, заявление Эрдогана выглядело как не очень удачная отговорка. А главное, что оно и вправду являлось такой отговоркой. Дело в том, что действительно между Турцией и Ираком существует соглашение, подписанное в 2007 году, когда премьер-министром Ирака был Нури аль-Малики. Это соглашение предусматривало возможность ввода на территорию Ирака турецкой армии на глубину до 20 километров — сухопутных сил и до 100 километров — ВВС. Но есть одна оговорка: турки могут это делать только в случае преследования отрядов Рабочей партии Курдистана. В том же районе отрядов РПК не было, таким образом, соглашение, на которое ссылалось турецкое руководство, не могло работать. Отряды Рабочей партии Курдистана находились несколько севернее, в Кандиле, который в тот момент подвергался бомбежкам турецкой авиации.

Значит, должна была быть какая-то другая причина. И она очень проста. Напомню, что Мосул, находящийся под контролем «Исламского государства», — это второй по значению город Ирака после Багдада, трехмиллионник, очень экономически развитый, где в свое время была сосредоточена промышленность, научно-исследовательские институты и бог знает что еще. Недалеко находятся нефтепромыслы, трубопровод. В общем, весьма серьезный район. Кроме того, это центр провинции Найнава — ключевой провинции Ирака. Брать ее планировалось сначала силами курдских пешмерга при поддержке иракской армии. При этом надо учитывать, что иракская армия слабая, и участие в этом деле центрального правительства в любом случае было бы в большей степени символическим, чем реальным.

Но почему вообще на территории Ирака оказались турецкие военные инструкторы? А дело в том, что это — так называемая спорная территория между Багдадом и Эрбилем, столицей Иракского Курдистана, и иракские курды, точнее президент Масуд Барзани и его семья (премьер-министр Нечирван Барзани — его племянник), давно сотрудничают с турками во всех смыслах, между Реджепом Эрдоганом и Масудом Барзани очень хорошие личные отношения. Так что никто турок туда не приглашал, если не считать приглашения семейства Барзани. И цель ввода войск достаточно понятна: в случае если удастся выбить оттуда «Исламское государство», занять Мосул, объявить, что район находится под контролем Турции и союзных ей отрядов пешмерга, подчиняющихся лично Масуду Барзани — так называемые пешмерга Демократической партии Курдистана, и в дальнейшем совместно с семейством Барзани управлять этой территорией.

Вообще, когда мы говорим о неоосманизме господина Эрдогана, то есть неоосманизм в идеологии, а есть — на практике. Вот практика на иракском направлении — это взять Мосул, а на сирийском направлении — Алеппо со всеми сопредельными территориями. На самом деле здесь ничего неожиданного нет. Я эти вещи прогнозировал более пяти лет назад. Надо просто глубоко исследовать Турцию и говорить как есть, а не так, как хочется, тогда и никакой неожиданности не будет. Что касается того, почему экспансионистские настроения начали проявляться так резко, потому что господин Эрдоган как никогда близок к той идее, которую он хочет осуществить. А хочет он, во-первых, внести изменения в конституцию Турции, согласно которым Турция будет президентским государством и Эрдоган будет главой государства. Вы обратили внимание, как сидят за столом Эрдоган, который вообще-то по конституции является вторым лицом государства, и премьер-министр? Эрдоган сидит как великий султан, а премьер-министр — как простой визирь и слушает, что ему говорят. Такое положение просто нужно конституционно закрепить. А во-вторых, у Эрдогана имеются и экспансионистские, назовем их неоосманистскими, амбиции, толкающие его на любые шаги, благодаря которым Турция сможет играть ведущую роль в регионе.

Как известно, Турция — союзник номер один США в регионе. Вмешиваясь в ситуацию в Сирии, США сделали ставку именно на Турцию, прежде всего с учетом фактора значительной протяженности сирийско-турецкой границы. Та же Иордания, к примеру, не хочет предоставлять свою территорию для антисирийской деятельности, а турки предоставляют. И сейчас, когда Эрдоган приступил к практическому воплощению своей идеи неоосманизма, особенно учитывая то, что в Сирии идет гражданская война и что все непросто в Ираке, он решил под шумок присоединить себе часть территорий и Ирака, и Сирии. И усилить свое влияние в Ираке и Сирии, а возможно, и в некоторых других сопредельных государствах — по принципу «что получится». В тот раз не получилось — после попытки военного переворота в Турции летом 2016 года военнослужащих из лагеря Башика пришлось вывести. Но это не значит, что Эрдоган не будет повторять попытки снова и снова.

К слову, очень любопытно выглядят со стороны взаимоотношения Турции с НАТО. Ведь власти Ирака во время декабрьского вторжения обратились к альянсу с просьбой заставить Турцию вывести свои войска, но, очевидно, господин Эрдоган такой сценарий предполагал и совершенно не испугался. Да и в ситуации с российским самолетом «Су-24» Турция тоже действовала не так чтобы полностью в русле концепции блока, а в большей степени самостоятельно. Было похоже, что Турция даже на корпоративный устав НАТО не особо обращает внимание. И это действительно так. Эрдоган — довольно жесткий и непредсказуемый политик и по отношению к НАТО, и даже по отношению к США, к тому же обладающий имперскими амбициями. У нас часто говорят, что США вертят Эрдоганом. Так вот, кто кем вертит — это еще большой вопрос. И ситуация в Мосуле для американцев, думаю, тоже стала большой неожиданностью.

Интересная ситуация сложилась в отношениях между Европой и Турцией по вопросу визового сотрудничества. Из 72 пунктов условий, необходимых для снятия визового режима со стороны Европы, Турция выполнила 67, но на пяти случился серьезный затык. В частности, турки отказались выполнять одно из ключевых требований — пересмотр действующего в стране антитеррористического законодательства. Более того, Эрдоган подписал новый закон о снятии неприкосновенности с парламентариев, благодаря которому теперь становится возможным, например, арестовать всю фракцию прокурдской Народно-демократической партии в парламенте. До того их только избивали — периодически в турецком парламенте вспыхивают драки, а так как депутатов от Партии справедливости и развития больше, победа оказывалась на их стороне. Один из депутатов Народно-демократической партии, этнический армянин, даже предложил выдвинуть от партии в парламент побольше боксеров и каратистов.

Для чего нужно это снятие неприкосновенности? Как вариант — теперь депутатов фракции, говорящих, что не надо убивать детей, женщин и стариков при проведении карательных операций в курдских районах, можно обвинить в пособничестве террористам и посадить в тюрьму. Тогда должны будут пройти очередные досрочные выборы в парламент, на которых, как надеется Эрдоган, его Партия справедливости и развития получит абсолютное большинство голосов и сможет проинициировать проведение в стране референдума, на который будет вынесен вопрос об изменении конституции. Если такие изменения будут приняты, у президента в руках окажутся реальные рычаги власти. Напомню, что, согласно действующей конституции, первым государственным лицом в Турции является премьер-министр — до 22 мая 2016 года им был Ахмет Давутоглу, сейчас этот пост занимает Бинали Йылдырым, — и он же по совместительству становится председателем Партии справедливости и развития, хозяином которой является Эрдоган.

Когда мы говорим о неоосманизме господина Эрдогана, то есть неоосманизм в идеологии, а есть — на практике. Практика на иракском направлении — это взять Мосул, а на сирийском направлении — Алеппо со всеми сопредельными территориями.

Европейцы пытались давить на Эрдогана, чтобы заставить его не подписывать этот закон, а он в ответ заявил, что откроет турецкие границы на «выход», после чего в Европу хлынет поток беженцев. То есть, по большому счету, вся эта ситуация была шантажом с самого начала. Европейцы в замешательстве — все-таки они не могут стрелять по беженцам, как это делают турецкие пограничники. Но шантаж — орудие обоюдоострое: когда на тебя давят, ты должен давить в ответ. А если уступишь — тебя сомнут. Вообще мне кажется, что пора уже ставить вопрос даже более широко, чем предложила ПАСЕ. Обратить внимание на геноцид курдов. На массовые убийства. На использование запрещенного оружия. Удивительным образом на действия Эрдогана внутри страны все смотрели сквозь пальцы. Никаких вопросов о свободе слова, демократии и правах человека в Турции у «продвинутых и демократических» западных государств не возникало практически до последнего времени. Никого не волновало, что господин Эрдоган не скрывает своих симпатий к группировкам вроде «Исламского государства» или «Джебхат ан-Нусра», которые признаны террористическими всеми, включая ООН. Это ни в коей мере не мешало государству Турция оставаться членом ООН и членом НАТО. Весной 2016 года Эрдоган выступал перед сельскими старостами — и снова всячески хвалил «Джебхат ан-Нусру», а о поддержке им боевиков «Исламского государства» только ленивый не слышал. И — ни малейшего возмущения. Как будто так и надо.

Или вот в какой-то момент Эрдоган заявил, что даст сирийским братьям-беженцам гражданство. Братьев-беженцев, по приблизительным оценкам, насчитывалось 2,5–3 миллиона. А знаете, куда их предполагалось поселить? В курдонаселенные районы и районы, откуда ушли другие беженцы. То есть чтобы вы понимали: идет война между курдами и турецкой армией, сотни тысяч человек убежали оттуда в другие районы, а вместо курдов Эрдоган предлагает заселить на постоянное место жительства то ли беженцев, то ли мигрантов из Сирии. Речь шла, в частности, о провинции Диарбакыр и районе Дерсима. Представляете, что это такое? Если нет, я объясню: это этническая чистка с тяжелейшими последствиями. Курды никогда не признают этих людей беженцами. Начнется конфликт. А беженцы, естественно, будут ориентироваться на Анкару и начнут убивать, потому что им тоже надо где-то жить. То есть комбинация просто запредельная по цинизму.

На самом деле все это говорит о том, что Эрдоган как политик — на две головы выше европейских лидеров. У него есть цель, он знает, как ее достичь, и упорно и последовательно к ней движется. Понятно, что Эрдоган нам, мягко говоря, не друг, несмотря на все переговоры и соглашения. Но согласитесь, к таким «недрузьям» надо присматриваться, не забывать об их целеустремленности, изучать их возможности и то, как они работают, и использовать эти знания в свою пользу. Сейчас, на пороге осени 2016 года, Реджеп Тайип Эрдоган продолжает многоходовую политическую игру, в которую он вплел Евросоюз, Россию, США и Североатлантический альянс. Своими последними высказываниями он явно дает понять лидерам НАТО, что им нужно как можно скорее восстанавливать отношения с Анкарой. А точнее — с ним самим. Эрдоган открыто шантажирует НАТО сближением с Россией — именно для этого проводятся показательные встречи с Владимиром Владимировичем Путиным и делаются громкие пророссийские заявления. Но стоит ли верить тому, кто уже один раз предал? Тем более что нам в общем-то известен психологический портрет Эрдогана, в частности то, что он никогда никому ничего не прощает. У меня есть ощущение, что Турция организует нам еще немало головной боли.

Удивительным образом на действия Эрдогана внутри страны все смотрели сквозь пальцы. Никаких вопросов о свободе слова, демократии и правах человека в Турции у «продвинутых и демократических» западных государств не возникало практически до последнего времени. Никого не волновало, что господин Эрдоган не скрывает своих симпатий к группировкам, которые признаны террористическими всеми, включая ООН. Это ни в коей мере не мешало государству Турция оставаться членом ООН и членом НАТО.

В целом эта политика турецкого президента не нова: давление на партнеров — его традиционная манера добиваться своего. Чем больше позитивных высказываний в отношении Российской Федерации Эрдоган сегодня сделает, тем быстрее, по его мнению, Запад пойдет на контакт. Эрдоган уверен, что страны Запада и лидеры НАТО никуда не денутся и рано или поздно его игра будет выиграна. Для этого он делает десятки «сенсационных» заявлений, многие из которых ничего с собой не несут. К примеру, заявляет о намерениях перекрыть сирийско-турецкую границу, хотя я очень сильно сомневаюсь, что он и вправду сделает такой шаг. Закрытие границы означает уничтожение инфраструктуры, благодаря которой террористы в Сирии получают боеприпасы и продовольствие при поддержке США. Это помогло бы изменить ситуацию в Сирии, в частности в провинции Алеппо, однако американцам это вряд ли понравится. С одной стороны, они не могут позволить себе поддаться на шантаж Анкары, с другой — лишить себя тыловых баз. Впрочем, думаю, к моменту, когда книга выйдет из печати, ряд спорных ситуаций уже прояснится.

Аналогичную шантажистскую политику Эрдоган ведет, заявляя о возможном выходе его страны из НАТО — на территории Турции десятки баз альянса, которые обеспечивают в первую очередь ее собственную безопасность и территориальную целостность. То есть важно помнить, что все заявления Эрдогана нужно рассматривать сквозь призму его желания надавить на Запад, и никак иначе. Но, как я уже сказал, шантаж — дело обоюдное. И высказывания, пусть пока и единичные, некоторых политиков и общественных деятелей вселяют определенную надежду на то, что глаза у европейцев в конце концов откроются.

Глава 4 Россия: пограничные огни

Весной 2016 года произошли военные столкновения в Нагорном Карабахе, к счастью, довольно быстро завершившиеся. Нет никаких сомнений в том, что ситуация была спровоцирована турками — да они, в общем, особо это и не скрывали. В свое время, сразу после ситуации со сбитым российским самолетом и обострения российско-турецких отношений, я сделал предположение о развитии ситуации, обозначив несколько ключевых точек: Южный Кавказ, Центральная Азия, районы внутри России и т. д. И не ошибся.

Дважды министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу летал в Баку сразу после обострения отношений с Россией. Дважды, по сути, подбивал к решению карабахской проблемы, как они это называют, в том числе обещая всяческую помощь. Летал туда и Ахмет Давутоглу, тогдашний премьер-министр Турции. Тоже в открытую говорил о необходимости возвращения Нагорного Карабаха и о том, что Турция окажет всестороннюю помощь. Эрдоган дважды планировал полететь в Баку, но теракты не позволили. Но это ему не мешало говорить то же самое при встрече с Алиевым, когда Алиев наносил визит в Турцию. Понятно, что не случайно конфликт, который тлел столько лет, ограничиваясь редкими перестрелками, вдруг вылился в открытое противостояние. Это дело рук турецких политиков во главе с господином Эрдоганом. И никто не будет отрицать роли Турции в обострении отношений в Херсоне на границе с Крымом. Ахмет Давутоглу ездил в Киев, встречался там с Порошенко и прочими украинскими деятелями и тоже призывал к далеко не мирным действиям против России.

Весной 2016 годы в Нагорном Карабахе вновь вспыхнул тлеющий конфликт.

В конце 2015 года стало известно, что радикальное крыло Крымско-татарского меджлиса, оказывается, снабжается министерством обороны Турции. Какие цели преследовала Турция в Крыму? Думаю, вполне понятные. Турки намеревались сделать так, чтобы через полтора-два десятка лет Крым стал государственным протекторатом Турции — то есть, по сути, был управляем из Турции. Они исходили при этом из ряда демографических, экономических нюансов и многого другого, поэтому вели активную работу в Крыму, в том числе экономического плана, и поддерживали таких одиозных деятелей, как Ленур Ислямов, занимавшийся организацией, снабжением и обучением диверсионных отрядов с базированием вблизи украинско-российской границы. После воссоединения Крыма с Россией цели остались прежними: дестабилизировать ситуацию в Крыму и в перспективе попытаться «вернуть» полуостров в лоно Османской империи, то есть, извините, Турции. Отсюда и попытки дестабилизировать ситуацию, действуя через радикальные группировки. Я, кстати, имею в виду не только Крымско-татарский меджлис. Это и «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами». Хотел бы напомнить, что до возвращения Крыма в Россию эта исламистская организация не была запрещена на Украине и там действовали, по разным оценкам, от пяти до восьми тысяч этих деятелей. Большая часть дислоцировалась в Крыму, многие оттуда уезжали воевать в Сирию, в Ирак и т. д. Впрочем, будем надеяться, что теперь подобные возможности для них остались далеко в прошлом.

Не следует исключать вероятности того, что те телодвижения, которые производились господином Эрдоганом, его министерством обороны и разведкой в отношении Крыма, будут повторяться. Даже наоборот — мы наверняка еще столкнемся с проявлениями турецкой активности и на центральноазиатском направлении, и на Южном Кавказе, да боюсь, что и в ряде российских регионов. Мы не должны недооценивать противника, который будет всячески провоцировать конфликты по периметру Российской Федерации, где бы это ни было возможным. Такими болевыми точками являются, в частности, страны Средней Азии.

Посмотрим, насколько велико влияние на ситуацию в Афгано-Таджикском пограничье. Итак, 2500 километров — бывшая советско-афганская граница. Туркменская ее часть меня в данный момент мало интересует, как и 170-километровая граница с Узбекистаном — там мышь не проплывет через Аму-Дарью, ее поймают. Там, поверьте, граница на замке. Помню, когда я первый раз приехал в те края, гляжу — моряки ходят. Что такое? А это, оказывается, моряки Амударьинской пограничной флотилии. Но есть еще 1443 километра афгано-таджикской границы. И для нас этот участок много значит. Расскажу почему. Не потому, что завтра произойдет какой-то конфликт и таджикская сторона то ли справится, то ли нет. А потому, что конфликт произойдет, скорее всего, на самом опасном Горно-Бадахшанском направлении. И по схеме 1999 года — а именно эта схема будет использована — противник может оказаться в районе Ферганской долины в той части, которая принадлежит Кыргызстану. А это страна — участник ЕАЭС. И догадайтесь, куда побегут беженцы? А теперь вопрос: зачем это нам надо?

Как Турция может это использовать? Ни для кого не секрет, что национальная разведка Турции имеет колоссальное влияние на террористические группировки, как я их называю, центральноазиатского происхождения. Самый большой официальный офис «Исламского движения Узбекистана» — не какая-нибудь подпольная ячейка в Пешаваре или Вазиристане — находится в Стамбуле. А «Исламское движение Узбекистана» — одна из самых опасных группировок. Там же находится «Исламское движение Восточного Туркестана» — оно уйгурское и направлено против китайцев, но его тоже можно использовать, как вы понимаете. Кстати, и одна, и вторая группировки воюют в составе «Джебхат ан-Нусра» под Алеппо, в том числе против нас. А уж о связи с «Исламским государством» только ленивый не знает. Когда мы слышим, что на севере Афганистана, в том числе в ряде уездов Афганского Бадахшана, усилились позиции «Исламского государства» — в отряды частично входят бойцы «Исламского движения Узбекистана», частично «Союза исламского джихада» и «Исламского движения Туркестана» (не путать с «Исламским движением Восточного Туркестана»), возникает вопрос: могут ли турецкие спецслужбы использовать это против нас? Могут. Точнее, не так: не могут не использовать.

А что для этого нужно? Вы удивитесь — для этого достаточно 300–500 бойцов, которые пересекут афгано-таджикскую границу в районе Памира. А мы там вообще не представлены! 110 лет наши пограничники несли службу на Памире, и вдруг в 2005 году заставы убрали, и мы потеряли контроль над крайне важным стратегическим районом. Мы вообще много чего и откуда убрали, а теперь приходится исправлять — когда, четко по пословице, уже жареный петух клюнул куда надо. Так вот, мы не представлены в том регионе и не владеем ситуацией. Мы зависим от той информации, которую нам предоставит кто-то еще — в том числе заинтересованные стороны. Поэтому боевики смогут пройти через территорию Таджикистана на самом опасном, Калай-Хумском направлении (оттуда проникали в прошлый раз) и выйти в районе Баткента. И что мы будем делать? Воевать с ними там, в горах? А внутри, на юге Кыргызстана, — самая большая концентрация экстремистских группировок в Средней Азии. Они могут с тыла поддержать хотя бы часть проникших группировок (хотя, возможно, и не все — между ними тоже существуют проблемы во взаимоотношениях)? Конечно, да.

Не следует исключать вероятности того, что те телодвижения, которые производились господином Эрдоганом, его министерством обороны и разведкой в отношении Крыма, будут повторяться. Даже наоборот — мы наверняка еще столкнемся с проявлениями турецкой активности и на центральноазиатском направлении, и на Южном Кавказе, да боюсь, что и в ряде российских регионов. Мы не должны недооценивать противника, который будет всячески провоцировать конфликты по периметру Российской Федерации, где бы это ни было возможным.

Так вот, коротко говоря, нам надо очень серьезно подумать о Центральной Азии. Конфликты возникают на киргизско-узбекской, киргизско-таджикской границах. Ситуация осложняется тем, что там находится множество анклавов, спорных территорий. Недавно был спор между Киргизией и Узбекистаном. Мы сделали так, что Киргизия стала членом ЕАЭС со всеми вытекающими последствиями, то есть граждане Киргизии имеют такие же права, как граждане России, в том числе право на перемещение. Теперь мы должны там закрепиться — не на севере, а на юге, на самом опасном направлении. Я сто раз говорил, что наше военное присутствие там необходимо. Южный Кыргызстан — Ошская, Джелалабадская, Баткенская области — один из самых опасных очагов экстремизма и терроризма в Средней Азии, и киргизские спецслужбы прямо говорят об этом. Мы должны огородить ЕАЭС от возможных эксцессов, после которых к нам хлынут беженцы. Это наша безопасность.

Что мы сейчас делаем в этом плане? У нас есть воинская часть в Таджикистане — так называемая 201-я военная база. Ее штаб всегда находился в Душанбе, там же располагались еще несколько подразделений, госпиталь и т. п. Прекрасные места, я много раз там был. Один полк размещался в Курган-Тюбе, а другой, максимально приближенный к афгано-таджикской границе, — в Кулябе. Так вот, Кулябский полк, который был расположен в 42 километрах от границы, внезапно вывели оттуда по настоянию таджикской стороны и передислоцировали на полигон Ляур — это полигон 201-й базы — мол, живите там. С женами, детьми, школами.

Некоторые районы Кыргызстана превратились в очаги экстремизма.

По какой причине? И все гадают по-умному. А я скажу откровенно. Никаких догадок — только факты. В центре Душанбе, где располагался штаб 201-й базы, был обустроенный городок для военных и их семей. И вдруг несколько лет назад штаб со всей инфраструктурой тоже решили вывести — и перевели в один из самых запущенных, отдаленных районов Душанбе. Но что же возникло на его месте? Жилой квартал? Обижаете. Там сейчас возвышается дворец его превосходительства Эмомали Шариповича Рахмона. Пойдем дальше. Дивизионный госпиталь тоже стоял в шикарном месте, много лет, еще с советских времен, и его тоже внезапно перевели. Что вместо него? Еще один роскошный дворец, на этот раз не главы Таджикистана, а близкого к нему человека.

Второй полк, Курган-Тюбинский, остался на своем месте. Но он расположен более чем в 200 километрах от границы. Как вам это нравится? И ни слова не хотят таджикские власти слышать о перемещении наших отдельных подразделений в район Горного Бадахшана. Хотя соглашение по поводу продления пребывания нашей базы в Таджикистане предусматривает отдельной статьей такую возможность, пусть и с разрешения местных властей.

Но нам говорят: туда не надо. Не хотят пускать. А почему? Потому что в этом месте границы — прекрасное окно, во-первых, для мощнейшего наркотрафика, а во-вторых, для столь же могучего потока китайского ширпотреба. Казалось бы, у наших военных нет задачи бороться с контрабандой на территории другого государства. Но не пускают. А значит, не хотят, чтобы мы получали реальную информацию о том, что там творится. Может, потому что в 2012 году, когда произошел конфликт в Горном Бадахшане, выяснилось, что заместитель начальника штаба Ишкашимского погранотряда оказался (я упоминал об этом в предыдущей книге) родным братом криминального авторитета Леши Горбуна — Абдуламона Айембекова, наркобарона, по сравнению с которым Пабло Эскобар — просто мелкий пушер. Я, когда об этом услышал, не поверил. Думаю, не может быть, наверное, однофамильцы? Но нет, оказались и правда братья. Хорошо охранялась граница!

Вот скажите, так можно относиться к великой стране? К стране, которая сделала все, чтобы вы жили в более-менее нормальных условиях? К стране, которая вам обеспечивает безопасность? Может быть, хватит? Если там не нужна наша база, может, и нам стоит подумать, а в подходящем ли месте мы расположились? Авиации нашей там нет. Была когда-то, еще когда французская авиагруппа базировалась в душанбинском аэропорту — в то время французы обеспечивали авиаподдержку в Афганистане. Потом наших оттуда вытурили, потому что не проплатили вовремя. И пришлось нам перебрасывать свои самолеты на базу Кант в Кыргызстане. А в Таджикистане мы уже долгое время боремся за один аэродром, который нам необходим, чтобы прикрывать войска, но нам его никак не дают. Вот индусам дали — индусы там имеют какие-то интересы. Так, может, пора сказать: «Ребята, если вы все продаете, тогда так: мы все свои части передислоцируем на территорию Кыргызстана, который является членом ЕАЭС?»

И не надо бояться, что мы таким образом можем потерять Таджикистан. Мы его уже потеряли. Кто доминирует в экономике Таджикистана? Китай. Мы должны исходить из своих собственных интересов. Всем другом не будешь, это невозможно. Вот каким большим другом еще недавно была Турция — она показала, какой она друг? Показала. Давайте исходить из геополитической целесообразности. Я бы поинтересовался у посла Таджикистана, почему их посол в Эр-Рияде (Саудовская Аравия) заявил в интервью одной из самых авторитетных ближневосточных газет, что Таджикистан рассматривает возможность вступления в так называемую Исламскую коалицию 34 государств, возглавляемую Саудовской Аравией. А в нашу коалицию они почему не хотят вступить? Они же наши союзники. И почему они выгоняют наши базы из обжитых городков черт знает куда?

Скажу несколько слов об Армении. Это единственное государство на постсоветском пространстве, внешнюю границу которого — с Турцией — охраняют российские погранвойска. Три погранотряда и погранкомендатура в Ереване, а также 102-я база в Гюмри. Во время последних выборов президента в Армении его оппонент набрал довольно много — около 37 %. Оппонент этот, Раффи Ованнисян, очень интересная личность. Он, по сути, американец — родился в США, если не ошибаюсь, в Калифорнии, там же учился. Был министром иностранных дел Армении. По истечении необходимого времени — там надо прожить, кажется, 10 лет — выставил свою кандидатуру в президенты. Так вот, достоверно известно, что перед выборами с ним активно работали сотрудники госдепа США, представители Великобритании и Турции. Речь шла о том, что если он победит, то в первую очередь от него потребуется убрать с территории Армении пограничные войска Российской Федерации и закрыть базу в Гюмри. Ну а в награду обещали какое-то невероятное количество денег, чуть ли не миллиарды долларов. То есть надо четко понимать, что игра идет и в этом направлении тоже. И это показывает объективную важность Армении для нас. Это оплот Российской Федерации, это наши базы на Кавказе, это не просто союзник, а та страна, базируясь в которой мы можем решать свои проблемы, в том числе на Ближнем Востоке. И американцы, англичане и турки заинтересованы в смене власти там.

Ни слова не хотят таджикские власти слышать о перемещении наших отдельных подразделений в район Горного Бадахшана. Хотя соглашение по поводу продления пребывания нашей базы в Таджикистане предусматривает отдельной статьей такую возможность, пусть и с разрешения местных властей.

Но нам говорят: туда не надо. Не хотят пускать. А почему? Потому что в этом месте границы — прекрасное окно, во-первых, для мощнейшего наркотрафика, а во-вторых, для столь же могучего потока китайского ширпотреба.

Я, кстати, считаю, что к действиям в Сирии мы должны по максимуму привлекать наших союзников — если, конечно, они союзники. Та же Армения должна участвовать, помогая и военнослужащим Российской Федерации, и сирийской армии. Кстати, в рядах сирийских вооруженных сил служит много армян, как немало их и в отрядах самообороны партии «Демократический союз». Там вообще много добровольцев из других государств. Формируются интербригады в составе курдских отрядов самообороны, как в свое время в Испании. Есть два типа этих добровольцев: первый — религиозные, это христиане Запада, которые приезжают воевать в христианских отрядах — ассирийских и т. п. А второй — преимущественно левые и просто люди, желающие воевать против «Исламского государства». Они приезжают из США, Германии, Великобритании, Австралии. Воюют в левых организациях. Многие гибнут в бою. И будет правильно, если все союзники примут в этой кампании какое-то участие, пусть даже символическое.

Кроме того, я полагаю, что нам надо четко дать понять всем государствам, расположенным по периметру наших границ, то есть так называемому постсоветскому пространству: любые действия, направленные на дестабилизацию ситуации непосредственно в близости от Российской Федерации, будут рассматриваться как враждебные действия. Как и любые действия, направленные на неоказание своей союзнической помощи Российской Федерации в стабилизации ситуации (я сейчас имею в виду Центральную Азию), также будут рассматриваться как враждебные. И многовекторность, этот новый вариант проституции, который исповедуют наши псевдосоюзники, пора прекращать. Соответственно, мы имеем право принять жесткие меры в отношении тех, кого некоторые на полном серьезе называют союзниками, от чего хочется то ли смеяться, то ли плакать.

В 2000 году объединение государств СНГ, в которое мы тогда входили, подписало соглашение о безвизовом режиме. В нем есть статья № 4, которая предполагает, что, если безвизовый режим угрожает безопасности того или иного государства, это государство имеет право безвизовый режим отменить. Я всегда говорил, что к этому вопросу надо подходить крайне серьезно. Мы говорим о проблемах наркотиков, афганских опиатов, о том, что у нас десятки тысяч умирают от этой дряни. Это угроза национальной безопасности, угроза здоровью нации. Может быть, это повод задуматься о визах?

Наконец, за эти годы у нас в России накопилось колоссальное количество мигрантов, многие из которых находятся здесь незаконно. Естественно, то и дело возникают различные инциденты с их участием. Одним из самых резонансных за последнее время стала массовая драка на Хованском кладбище в Москве — по разным данным, в ней участвовало от 200 до 400 человек. Это, между прочим, уже изрядная толпа. А ведь общее количество мигрантов в городе намного больше — не двести человек, не тысяча и даже не десять тысяч. Раздай им автоматы, и они такое натворят, что мало не покажется. Никто об этом не думал?

В последнее время мы любим говорить: «Ох, Европа! Вот до чего их миграционная политика довела. Вот она, их толерантность, понимаешь ли, развели у себя бог знает что, и во многие районы носа никто не кажет». А у нас почему на Хованское кладбище никто носа не казал? Бездарная антигосударственная миграционная политика воплощалась у нас десятилетиями. И сейчас мы столкнулись с последствиями. Посмотрите, через день нам сообщают, что задержано столько-то уроженцев Средней Азии, связанных с «Исламским государством». Сколько это может продолжаться? По всем ощущениям, пора уже принимать безотлагательные меры. А именно — в соответствии со статьей № 4 соглашения ввести визовый режим с теми государствами, которые не входят в ЕАЭС.

Летом 2016 г. представители этнических диаспор устроили массовую драку на Хованском кладбище в Москве.

Почему власть этого не делает? Чего мы ждем? Что снова будет какая-нибудь крупная, не дай бог, ситуация еще худшего характера, и мы снова начнем обсуждать, говорить, ругать правоохранительные органы? Я, извините за откровенность, сейчас напомню вам о двух вещах. Первое. В Советском Союзе были некоторые стратегически важные регионы, в том числе Москва, куда нельзя было просто так приехать и остаться жить. От деятельности этих регионов зависела безопасность государства, поэтому существовали определенные ограничения. Москва — столица. Тут нельзя допускать таких происшествий, как на Хованском кладбище. Может, вернуться к ограничительной идее? Когда брали офицеров в Генеральный штаб или Центральный аппарат Министерства обороны, то, какими бы они ни были талантливыми, у них в первую очередь спрашивали, есть ли у них жилье в столице, хотя бы временное. Если не было, качали головами и вздыхали: «Ох, как жалко, такой толковый. Но брать нельзя». Потом, правда, находили те или иные варианты устройства. Я всегда говорю спасибо Леониду Григорьевичу Ивашову, который мне в свое время помог. Но такие случаи не были массовыми. Может, повторить? Вот есть Москва и Московская область, есть Санкт-Петербург — не пора ли внимательно присмотреться к некоему варианту ограничения миграции туда?

В 2000 году объединение государств СНГ, в которое мы тогда входили, подписало соглашение о безвизовом режиме. В нем есть статья № 4, которая предполагает, что, если безвизовый режим угрожает безопасности того или иного государства, это государство имеет право безвизовый режим отменить. Я всегда говорил, что к этому вопросу надо подходить крайне серьезно. Мы говорим о проблемах наркотиков, афганских опиатов, о том, что у нас десятки тысяч умирают от этой дряни. Это угроза национальной безопасности, угроза здоровью нации. Может быть, это повод задуматься о визах?

Второй момент. Мы даем огромные деньги нашим национальным республикам, в том числе на Северный Кавказ. Там должны создаваться какие-то рабочие места. Наверное, они все-таки создаются. Но почему народ-то оттуда так активно разъезжается? Я интернационалист. Я уважаю все народы. Но должна же быть какая-то ответственность в этом плане. Нам пора внедрять в национальные республики опыт Советского Союза. Люди постарше помнят, что в СССР существовал так называемый институт вторых секретарей комитетов КПСС — райкомов, обкомов и т. д. Принято считать, что на эту должность назначали только русских. Это не совсем так. Не обязательно русских, но людей из центрального региона страны, русскоязычных, как сказали бы сейчас. Помню, в Термезском районе в Узбекистане — это там, где находится водохранилище Учкызыл и знаменитый мост через Амударью в Афганистан, — вторым секретарем райкома был кореец. Так вот, эти люди внимательно отслеживали, что происходит на подответственной им территории, не давали реализоваться возможности создания родственно-клановых структур, к ним шло с жалобами местное население. Может быть, и нам присылать на какие-то ответственные должности в республиках сотрудников из центрального региона и постоянно проводить их ротацию, как это было в Советском Союзе, чтобы они не успевали увязнуть по уши в местных нюансах. Национальная политика — это не только поглаживание по голове. Это иногда поглаживание и против шерсти. Но так или иначе национальной политикой надо заниматься, а не пускать все на самотек.

И, наконец, надо подумать о русских регионах. Ситуация, когда в национальных республиках на душу населения приходится на порядок больше бюджетных денег, просто ненормальная. Русские регионы надо поднимать. Помню, в Советском Союзе поднимали среднеазиатские республики. Но когда я впервые оказался на родине жены, в Ульяновской области, то увидел, что в Средней Азии иные деревни и села выглядели намного лучше, чем в России. В Средней Азии был магистральный газ и асфальтированные дороги, а в России зачастую ни о чем подобном и мечтать не приходилось. Да и до сих пор в плохую погоду можно по уши увязнуть на каком-нибудь проселке.

Вернусь к проблеме борьбы с терроризмом — она стоит сейчас очень остро и наверняка будет актуальной еще долгие годы. Повторю: мне не нравится, когда у нас говорят, что в Европе ничего не понимают и в Европе не умеют бороться с этим явлением. Давайте по порядку. С чем столкнулась Европа? Европа столкнулась со следующим феноменом: в ряде ее стран, особенно это касается Франции, Бельгии, Германии, проживает большое количество людей, принадлежащих к абсолютно другой культуре, но эти люди на самом деле не мигранты. Они давно уже граждане. Многие получили хорошее образование, не так уж плохо живут, пользуются всеми благами, но это не мешает им выезжать и воевать на Ближнем Востоке, потом возвращаться и совершать теракты, по сути, против своей Родины, то есть тех стран, где они родились.

Пора внедрять в национальные республики опыт Советского Союза. Люди постарше помнят, что в СССР существовал так называемый институт вторых секретарей комитетов КПСС — райкомов, обкомов и т. д.

Может быть, и нам присылать на какие-то ответственные должности в республиках сотрудников из центрального региона и постоянно проводить их ротацию, как это было в Советском Союзе, чтобы они не успевали увязнуть по уши в местных нюансах. Национальная политика — это не только поглаживание по голове. Это иногда поглаживание и против шерсти. Но так или иначе национальной политикой надо заниматься, а не пускать все на самотек.

Этот феномен объясняется следующим образом. Когда начался, как принято было писать в советских учебниках, распад колониальных империй, не только жители метрополии стали возвращаться к себе домой. Туда потянулись и жители колоний. Например, если взять Алжир (а много алжирцев, к сожалению, участвует в террористических группах), не будем забывать о том, что, когда Алжиру была представлена независимость де Голлем, оттуда выезжали не только этнические французы, многие из которых там родились, но и огромная часть коренного населения, берберов, которые воспитывались во французской культуре. Они уезжали, потому что не хотели терять связь с этой культурой и не могли понять, как им жить в новых условиях.

Так что эти люди поехали в Европу и начали там работать. Это был конец 1940-х, 1950-е, начало 1960-х годов. Тогда не было проблемы терроризма среди этих слоев населения. А вот, как ни парадоксально, более поздние мигранты и даже дети первых мигрантов уже начали чувствовать, что они — представители зачастую чуждой культуры. Не все, конечно, но очень многие, и чем дальше, тем больше их становилось. Вот такой феномен.

Есть ли такая проблема у нас? Разумеется. Только она у нас возникла не в 1940-х годах, а в 1990-х, с разницей в 50 лет. Я уже писал о том, что мигрант, который приезжал в 1990-х годах, воспитывался в системе советского образования, в соответствующем информационном поле. То есть это был полностью советский человек, и приезжал он, по сути, к людям схожей с ним ментальности. И, конечно, он не задумывался ни о каких крайностях. А вот более поздние мигранты, те, кто родился в конце 1980-х — начале 1990-х годов, обладали уже совсем другой ментальностью.

Во-первых, советская система образования, понятно, в тех странах давно не действует. Во-вторых, во многих государствах не работает нормальный идеологический механизм. И вместо него среди значительной части населения начинает работать радикальный механизм, а во многих странах, в том числе даже тех, с которыми у нас хорошие отношения, это поощряет существующая власть, открывающая музеи русского колониализма. И это не Прибалтика. Мы все время говорим о Прибалтике, как будто в СССР других республик не было. Я имею в виду Киргизию, где летом 2016 года отмечалось 100-летие антирусского восстания — так называемого Среднеазиатского восстания 1916 года. Страна — уж ближе к нам нет, в ЕАЭС входит. Хотя это восстание было и во многих других регионах Средней Азии, но почему-то киргизы решили отдельно отметить. И все это влияет на идеологию, на умонастроение людей.

Вообще Центральной Азии сейчас нужно уделить пристальное внимание. Совокупная численность населения региона, не считая Туркмении и Казахстана — то есть Узбекистан, Таджикистан и Киргизия, — около 45 миллионов человек, чуть больше. По данным ООН, это население каждый год растет на 2 %. Дети постепенно взрослеют. А куда девать эти сотни тысяч? Там что, создаются новые рабочие места? Что-то не припомню. Или эти люди будут уезжать работать в другие страны, кроме России? Частично да, но это очень тонкая прослойка. А основная масса чернорабочих едет сюда, к нам. Ситуация такова, что, как бы ни было плохо у нас с экономикой, люди все равно поедут сюда, потому что у них на родине все еще хуже. Не говорю уже о том, что для многих руководителей этих стран выгодно выталкивать за пределы своих границ протестный электорат, в том числе со склонностью к экстремизму и терроризму. И этот сброс «лишних» людей будет расти с каждым годом. Так, может быть, пора все-таки задуматься о визовом режиме? Въезд по загранпаспортам и патентам — это неплохая мера, но она недостаточна. Сегодня арестовали опасных «гастролеров», завтра арестовали, а послезавтра могут и не арестовать. Как с этим разбираться? Давайте посмотрим на Китай — он активно работает в Средней Азии, при этом у него нет безвизового режима с Киргизией или Таджикистаном, однако влияние Китая в регионе растет гигантскими темпами.

Сейчас мы сталкиваемся с ситуацией, когда радикально настроенные уроженцы других государств становятся гражданами Российской Федерации. Ведь закон, регулирующий получение гражданства, у нас такой, что гражданином РФ может стать практически любой житель постсоветского пространства — кроме почему-то тех, кому это действительно нужно, кто этого хочет и соответствует всем критериям. По какой-то необъяснимой причине именно у этих людей почти нет шансов получить гражданство. Мне часто жалуются русскоязычные люди из сопредельных стран на трудности в этом вопросе. Плохо у них получается, простите за откровенность, давать взятки — что поделать, ментальность другая. Я давно говорю, что надо очень внимательно пересмотреть этот закон. Закон должен давать возможность получить гражданство в первую очередь тем, кто действительно может быстро адаптироваться и стать частью российского общества. Когда в Германии видишь выходцев с постсоветского пространства, особенно в первом поколении, внешне их не отличить от русских. А понтийские греки, многие из которых сейчас возвращаются на «историческую родину», выглядят в точности как «лица кавказской национальности». Кстати, есть еще и азовские греки — их много в Донбассе и Мариуполе, — с виду типичные обитатели областей юга России. Но все они в итоге быстро адаптируются на землях своих предков; в случае с греками большую роль играет и религиозный фактор. Мне кажется, нам тоже нужно выработать некие критерии, согласно которым мы будем отбирать тех людей, которые должны получать российское гражданство в первую очередь.

Не так давно я узнал, что существует принятый в 2014 году план переселения семиреченских казаков в Ставропольский край. Планировалось переселить 10 тысяч, хотя их там гораздо больше. Это исконно русские люди, всегда защищавшие южные рубежи нашей Родины. Давайте, в самом деле, сначала их вернем. Им создадим условия. А не будем брать к себе кого ни попадя, чтобы потом ФСБ и МВД не приходилось бегать и ловить террористов и экстремистов, при этом не зная ни их языка, ни менталитета.

Самое парадоксальное, что соответствующее обучение тоже не ведется. Вы представляете себе террористов-иностранцев, которые общаются на русском языке? Конечно нет, это нонсенс. Да и во Франции и Бельгии организаторы терактов вряд ли говорили между собой по-французски. Что касается менталитета — я специально интересовался, существуют ли пособия, где особенности психологии других народов были бы описаны простым человеческим языком, без зауми и наукообразия. Их нет. В 1989–1990 годах, после того как произошли известные события в Ферганской долине, Ошской области, Новом Узене и т. п., силами моего подразделения были выпущены маленькие брошюрки, посвященные национальным особенностям того или иного народа. Делали мы это на свой страх и риск, буквально на голом энтузиазме. Очень простым языком написанные книжечки, изданные крошечным тиражом в 500 экземпляров. Разошлись они моментально, большие военачальники просили отдельно допечатать по несколько штук для своих корпусов — потому что даже для людей, служивших в регионе по много лет, эти тексты становились чуть ли не откровением. И вот таких учебных пособий по этнопсихологии для практического применения у нас нет до сих пор. Даже в структурах, занимающихся вопросами безопасности страны.

Сейчас мы сталкиваемся с ситуацией, когда радикально настроенные уроженцы других государств становятся гражданами Российской Федерации. Ведь закон, регулирующий получение гражданства, у нас такой, что гражданином РФ может стать практически любой житель постсоветского пространства — кроме почему-то тех, кому это действительно нужно, кто этого хочет и соответствует всем критериям. По какой-то необъяснимой причине именно у этих людей почти нет шансов получить гражданство.

Теперь возьмем для примера Израиль. В Службе безопасности Израиля — Шабак — очень много выходцев из ближневосточных стран. И они занимаются как раз этим направлением, потому что знают, понимают и чувствуют особенности тамошнего менталитета. У нас ничего такого нет. Людей не обучают. А государственные институты только пишут наукообразные аналитические записки большому начальству, которое эти записки выбрасывает, не читая. Более того, недавно я с изумлением узнал об инициативе нашего Министерства образования — убрать из учебных планов вузов специальность «Востоковедение и африканистика», взамен оставив обобщенные «Политические науки и регионоведение». Но это же абсурд! Такое ощущение, что у нас с этим направлением либо все очень хорошо, либо нам это вообще не нужно. Мы только-только по уши влезли в Среднюю Азию и на Ближний Восток — и вдруг оказывается, что эксперты нам не нужны. То есть в дополнение к существующим проблемам с экспертизой мы еще собираемся разрушить действующие научные школы. Шизофрения!

Я считаю, что надо делать выводы из ситуации и все-таки заняться подготовкой учебных пособий. Кто это должен делать? Ну, во-первых, Институт востоковедения. Это государственное учреждение, которое получает бюджетное финансирование. И оно должно заниматься в том числе и проблемами безопасности страны, а не просто писать записки министрам. У нас всегда была сильнейшая школа востоковедения. У нас есть величайшие эксперты в этой области. Но все они уже, мягко говоря, очень взрослые люди. Нельзя допускать, чтобы традиция была потеряна.

Кстати, у нас есть уникальная возможность готовить специалистов по Центральной Азии — привлекая русскоязычных жителей этих стран, переезжающих в Россию. Они же родились и выросли в той среде. Прекрасно помню себя пацаном в Маргилане. Я целыми днями носился по улицам с узбекскими и таджикскими мальчишками и не то что знал языки — я жил в этой культуре. И она до сих пор остается частью меня. Таких людей много. Почему бы не дать им гражданство и не вырастить из них специалистов — не только по борьбе с терроризмом, но и по Центральной Азии вообще. Они рождены в той культуре, впитали ее с детства, с молоком матери, многие знают местные языки. Надо этим заниматься? Безусловно. У нас что, не существует проблемы терроризма? Сможете назвать хотя бы год без каких-то знаковых терактов? Я не могу. Нам надо очень серьезно работать над безопасностью, а не только критиковать тех же европейцев.

Мне, честно говоря, внушает большие опасения то, что практическое востоковедение у нас оказалось отброшено назад на многие десятилетия и до сих пор не восстановилось. Когда я участвовал в V Московской конференции по международной безопасности, был модератором секции по Ближнему Востоку, то не видел там ни одного человека из Института востоковедения! Я ничего не понимаю. У нас есть вообще Институт востоковедения, он работает? Если да, то почему на столь важном мероприятии не оказалось их представителя? Причем, насколько я знаю, приглашение на конференцию институт получил и в первоначальном списке был кто-то из тамошних больших начальников. А потом почему-то исчез. Может, у нас уже и востоковедения никакого не осталось? А может, и осталось. Я не знаю. Знаю только одно: надо восстанавливать связь с практикой. Во время войны в Афганистане ныне покойный генерал-майор Леонид Иванович Шершнев, человек, сыгравший в моей жизни большую роль, создал при Военном институте специальные курсы по изучению языка дари, чтобы люди, попадающие в Афганистан на службу, хоть что-то понимали. Сейчас нам надо поступать так же. Сколько у нас специалистов-курдологов? Кто-нибудь занимается народом заза? А сколько специалистов по алевитам, в том числе турецким?

У нас есть уникальная возможность готовить специалистов по Центральной Азии — привлекая русскоязычных жителей этих стран, переезжающих в Россию. Они же родились и выросли в той среде.

Почему бы не дать им гражданство и не вырастить из них специалистов — не только по борьбе с терроризмом, но и по Центральной Азии вообще.

Крайне важное направление — военное востоковедение. Недавно меня пригласили в Военный университет МО РФ, преемник Военно-политической академии им. Ленина. Там все серьезно. Армия думает о перспективе — в частности, расширяется список языков, изучаемых на переводческом факультете, там есть и турецкий, и курдский; в университете собирают лучших специалистов. Есть ли что-то подобное в других сферах? Не знаю. Но нельзя забывать, что и в Российской империи, и в Советском Союзе была мощная школа востоковедения. Вспомним Иосифа Абгаровича Орбели — более крупного курдолога я не знаю. А были и такие сильнейшие практики, как генерал Павел Анатольевич Судоплатов, пламенный патриот Советского Союза, репрессированный только за то, что входил в команду Берии, — он работал с Мустафой Барзани, отцом Масуда Барзани. Есть ли у нас сейчас такие люди? Вот что волнует меня сейчас больше всего. Потому что не может быть ни малейших сомнений в том, что, если мы хотим добиться своих целей на Ближнем Востоке, уже в ближайшее время нам придется очень тесно работать с курдами, заза, другими народами. И нам необходимо готовить специалистов, которые не избегали бы международных конференций, проводимых Министерством обороны в интересах обеспечения безопасности России, а работали бы в этом направлении. Если специалист работает — он молодец. Если не работает — пусть идет на пенсию и даст дорогу молодым. Мы должны изучать регион профессионально и очень глубоко, на уровне той школы, которая существовала и в Российской империи, и в Советском Союзе. Мы должны готовить новых генералов Судоплатовых и академиков Орбели. Побывав в Военном университете МО, я понял, что новые Судоплатовы у нас обязательно будут — это лишь вопрос времени. А сможет ли Институт востоковедения воспитать новых Орбели? На этот счет у меня есть определенные сомнения. И я буду очень рад, если эти сомнения окажутся ошибочными.

Советский востоковед и общественный деятель, академик И. А. Орбели.

Советский разведчик генерал П. А. Судоплатов.

Глава 5 Курдистан: все только начинается

На территории Турции идет неизвестная война. Информация о ней просачивается постепенно, фрагментами, но все-таки просачивается. Ситуация внутри страны очень плохая. Идут крупномасштабные боевые действия в 8 турецких провинциях. Там был введен комендантский час, размещены группы военных, а в городах открыто применяют тяжелую технику. Эти турецкие — а вернее, курдские — города выглядят хуже сирийских: масса разрушений, множество убитых, море крови. Бои идут ожесточеннейшие. Основное участие в них принимают Народные силы самообороны Рабочей партии Курдистана, а в последнее время — не только они, но и, по сути, все объединенные левые силы Турции. Вообще, когда говорят о Турции, у многих до сих пор живо представление, будто это какая-то патриархальная страна. Но, как ни парадоксально, именно в этой стране всегда очень сильно были развиты левые, коммунистические организации. Например, Рабочая партия Курдистана возникла в 1978 году. Изначально это была марксистско-ленинская партия, сейчас ее идеология претерпела некоторые изменения, но тем не менее это все равно левая, коммунистическая структура.

Районы Турции, Сирии, Ирана и Ирака, населенные преимущественно курдами.

Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган действует по принципу «уничтожить всех», но ему не удается выбить курдские вооруженные отряды из городов, куда они впервые за 40 лет перенесли открытые боевые действия. А война между тем лишь набирает темпы. Еще два года назад, когда я начал активно говорить о курдах, в том числе во время выступлений на радио, куда меня приглашали в качестве гостя программы, на меня смотрели как на сумасшедшего. Никто не знал, кто это вообще такие и почему им уделяется столько внимания. Но прошло не так уж много времени, и мы видим, что курдская проблема потихоньку затмевает феномен «Исламского государства» и становится главенствующей на Ближнем Востоке. После ареста в 1999 году лидера турецких курдов Абдуллы Оджалана казалось, что национально-освободительное движение этого народа резко пошло на убыль. Но сейчас оно вновь достигло того масштаба, которым характеризовалось при Оджалане. Достаточно сказать, что руководитель боевых формирований Рабочей партии Курдистана Дуран Калкан заявил, что в ближайшие год-два может быть создана освобожденная зона со столицей в Шендели, что на стыке границ Ирана, Ирака и Турции. Лет пять назад, когда я написал первую статью о возможном развале Турции, а потом еще обсуждал эту тему со многими людьми, в том числе с иностранцами, мне никто не хотел верить. Сейчас турки сами много говорят о такой перспективе развития событий.

Хочу привести здесь слова одного из руководителей РПК, сказанные весной 2016 года. Обращаясь к мировому сообществу, он заявил, что Рабочая партия Курдистана будет делать все от нее зависящее, чтобы не допускать терактов, в которых гибли бы мирные люди. Но в то же время напомнил, что на юго-востоке Турции происходят страшные события: турецкие армия и силы специального назначения сжигают людей заживо, против мирного населения используются фосфорные боеприпасы, по населенным пунктам наносятся авиаудары и проводятся артобстрелы, сотни людей гибнут, тысячи лишаются крова и становятся беженцами в собственной стране. На этом фоне все больше курдской молодежи собирается мстить тем, кто жестоко убивал их близких, и мировая общественность должна знать об этом. Эти люди никак не связаны с Рабочей партией Курдистана, а сама РПК не может на всех повлиять, это невозможно физически. Действительно, ответственность за большинство происходящих в Турции терактов пытаются свалить на партийных активистов, но Рабочая партия Курдистана никогда не пойдет на такие меры, и уж тем более даже не помышляет о подобном партия «Демократический союз». Однако стихийные радикальные группировки будут создаваться. Поэтому теракты, подобные тому, который произошел в начале лета 2016 года в Стамбуле, могут иметь место и в дальнейшем — в виде акций возмездия молодых курдов, и насилие начнет захлестывать Турцию.

Когда говорят о Турции, у многих до сих пор живо представление, будто это какая-то патриархальная страна. Но, как ни парадоксально, именно в этой стране всегда очень сильно были развиты левые, коммунистические организации.

Получается, что режим Эрдогана сам порождает террористов, не только поддерживая террористические организации вроде «Исламского государства» или «Джебхат-ан-Нусра», но и вынуждая вчерашних мирных людей идти мстить за своих близких. И я бы сказал, что международному сообществу пора уже вплотную заняться тем, что происходит на юго-востоке Турции. Во время работы на V Московской конференции по международной безопасности, которую блестяще организовало и провело Министерство обороны Российской Федерации — я там был модератором ближневосточной секции, — недалеко от меня сидел представитель Красного Креста. Хорошая, уважаемая организация, которая и вправду делает много добра, особенно в зоне конфликтов. Я задал ему прямой вопрос: а что вы делаете на юго-востоке Турции? Вы вообще что-нибудь там делаете? Там более полумиллиона беженцев, несколько тысяч погибших мирных жителей. Разрушены города. В городе Ширнаке было 73 тысячи жителей, а осталось 12 тысяч. Это чтобы был понятен масштаб трагедии. Что делает мировое сообщество? А мировое сообщество не делает ничего для того, чтобы остановить развернувшийся в Турции геноцид. И эта ситуация, к сожалению, порождает то, о чем мы говорили выше.

В Нусайбине турецкие силовики наносили артиллерийские и авиаудары по жилым кварталам.

Примерно с начала 2016 года оформилось такое интересное и опасное явление, как слияние сирийского и турецкого конфликтов, то есть процесс перешел уже в следующую фазу. В марте начались бои в турецком городе Нусайбин, расположенном на границе с Сирией (с другой стороны границы находится сирийский город Эль-Камышлы, так что фактически эти два города сливаются в один). Народные силы самообороны Рабочей партии Курдистана в открытую воевали плечом к плечу с отрядами самообороны партии «Демократический союз», захватив значительную часть города и выбив оттуда турецкие армейские подразделения. Бои не утихали несколько месяцев, и турецкому руководству никак не удавалось переломить ситуацию, несмотря на то что в дело были пущены танки, артиллерия, авиация. К настоящему моменту город буквально превратился в руины, и даже после официального окончания боев его разрушение продолжается. И мир молчит! Мир делает вид, что он ничего не видит и не слышит. Разве что иногда кто-нибудь покачает головой и укоризненно скажет, что так поступать нехорошо. И только за несколько месяцев до того, как была написана эта книга, в ПАСЕ заговорили о том, что надо провести очередной мониторинг в Турции, чтобы посмотреть своими глазами, что там происходит. Кстати, мне понравилось, как резко и конкретно высказался о Турции руководитель ПАСЕ Мартин Шульц, который в том числе сказал, что Турция не победит, даже если ее руководство и дальше будет нарушать права человека, права СМИ и т. д. Это заявление вселяет надежду. Приятно знать, что в Европе еще остались люди, которые осознают опасность ситуации и аморальность сотрудничества с подобным режимом. Ведь этот режим — он, по сути, террористический. Я, конечно, все понимаю, Турция — член ООН, мало того, она — член НАТО, может быть, поэтому никто ее особо не осуждает?

Что удивительно, летом 2016 года, похоже, наметился перелом не в пользу турецких правительственных войск. Военнослужащие гибнут десятками — их, конечно, нельзя не пожалеть, они воюют не по своей воле, а только выполняют приказ. Так, в Ширнаке в ходе только одного из сражений погибли 48 солдат и офицеров. Эффективность действий курдских отрядов (назовем их так, хотя на самом деле в руководстве РПК очень много не-курдов; Дуран Калкан, например, — туркмен) впечатляет. У них прекрасный руководитель народных сил самообороны Мурат Карайылан, самый, пожалуй, выдающийся партизанский лидер за последние десятилетия. Курды сбивают из ПЗРК вертолеты огневой поддержки и выкладывают видео в Интернете. Я видел съемку момента, когда ими была сбита «Кобра» — вертолет огневой поддержки американского производства, находящийся на вооружении турецкой армии. Судя по видео, сбили его из старого переносного зенитно-ракетного комплекса «Игла». Откуда у курдов вооружение? Ведь им никто не оказывает военную помощь извне — по крайней мере таких данных нет ни у турок, ни у кого-либо еще. Как пояснил Джамиль Баик, один из лидеров Рабочей партии Курдистана, никто им действительно ничего не поставляет. Если бы была хоть малейшая помощь, курды давно бы смели своих противников. Но тем не менее они справляются. Им удается находить деньги, пусть и небольшие, чтобы покупать небольшие партии оружия и боеприпасов на черном рынке, очень развитом в Африке и на Ближнем Востоке. В конце концов, Ближний Восток — это такая территория, где при наличии денег ты можешь купить что угодно.

Режим Эрдогана сам порождает террористов — не только поддерживая террористические организации, но и вынуждая вчерашних мирных людей идти мстить за своих близких.

Там более полумиллиона беженцев, несколько тысяч погибших мирных жителей. Разрушены города.

Что делает мировое сообщество? А мировое сообщество не делает ничего для того, чтобы остановить развернувшийся в Турции геноцид.

Много лет назад я встречался с крупным американским экспертом. Разговор у нас с ним шел о том, что если развалится Турция, то возникнет Курдистан — марксистский Курдистан. Дело в том, что сейчас в Турции идет марксистская коммунистическая революция, о чем у нас вообще никто ничего не говорит. Но для американцев, как ни парадоксально, нет никакой разницы, какой режим будет в этой стране: марксисты? Значит, будут марксисты.

Поясню, что я имел в виду, говоря о коммунистической революции. В конце марта 2016 года на территории страны, контролируемой Рабочей партией Курдистана, прошел объединительный съезд 12 леворадикальных групп, разделяющих взгляды РПК. Это, кстати, к вопросу о всесильности турецких спецслужб, вы только вдумайтесь: на территории Турции собираются все крупнейшие левые, в том числе марксистско-ленинские, группировки страны и вырабатывают программу совместных дальнейших действий. Среди них — Коммунистическая партия, Коммунистическая партия Турции/Марксистско-ленинская, Коммунистическая Маоистская партия, Народная партия и многие другие. У каждой из них имеются свои вооруженные группировки, которые либо действуют в подполье в городах, либо воюют совместно с РПК. А, например, Коммунистическая партия Турции/Марксистско-ленинская, одна из старейших левых турецких партий, активно воюет на территории Сирийского Курдистана, и ее бойцы проявили высокое мужество в сражениях с боевиками «Исламского государства». На этом съезде образовался марксистский фронт — он называется Народное объединенное революционное движение, — который объявил две задачи. Первая — свержение Эрдогана и его фашистской (по их определению) Партии справедливости и развития. А вторая — защита и сохранение провозглашенной несколькими днями позже в Румелане Федерации Северной Сирии, речь о которой у нас еще впереди. То есть любое посягательство на данную автономию будет воспринято как посягательство на интересы всех этих радикальных структур.

Идеология независимого Курдистана была выработана Абдуллой Оджаланом, чьи книги мне в свое время довелось проштудировать. В общих чертах можно сказать, что это идеология коммунистическая. В ней присутствует многое как от марксизма-ленинизма, так и от анархизма, в частности идея о системе кантонов — самоуправляемых территорий; есть и элементы местной специфики.

Важный момент для понимания сути событий в Турции — в этом съезде участвовали не только курдские структуры. Напомню известные слова господина Ахмета Давутоглу, который определил три проблемы Турции. Первая — «Исламское государство», членов которого Давутоглу назвал «консервативными мусульманами» (надо сказать, не такое уж плохое определение). Вторая — Рабочая партия Курдистана, иначе говоря, «курдские террористы». И третья проблема — «левые террористы», под которыми подразумеваются алевиты, неоднородное с этнической точки зрения религиозное меньшинство, крупнейшее в Турции (их там от четырех до девяти миллионов). До последнего времени активность алевитов носила сугубо мирный характер и сводилась к митингам и петициям с требованиями к правительству Эрдогана обеспечить права алевитского религиозного меньшинства, в частности предотвратить разрушение молельных домов алевитов. Теперь же ситуация обострилась до такой степени, что алевиты тоже объявили войну существующему режиму — причем это война не только с «калашниковым» в руках, но и на правовом поле.

Когда мы слышим о том, что журналистов известной турецкой газеты, снявших репортаж, как с территории Турции на территорию Сирии идут боеприпасы и вооружение, Эрдоган пытается посадить, но Конституционный суд освобождает, — гарантирую: в этом Конституционном суде абсолютное большинство составляют алевиты. Когда мы слышим о захвате турецкими спецслужбами редакции газеты «Заман» — это тоже связано с алевитами. Почему? Так сложилось исторически, что еще до Эрдогана во всех крупных СМИ, юридических структурах и т. д. преобладали представители этой культурно-религиозной общины. Алевиты склонны к светской форме управления и категорически не приемлют ни неоосманизм, ни исламизацию страны. Они также категорически против войны в Сирии. Напомню еще, что мужчины и женщины у них равноправны, запрета на алкоголь нет. Молельные дома мужчины и женщины посещают вместе и там под очень красивую музыку исполняют особый ритуальный танец, вводя себя в транс, в ходе которого, по их верованиям, они соприкасаются сознаниями с высшим божеством — Мировым Разумом или его ипостасью, Мировой Сущностью.

На этом съезде образовался марксистский фронт — он называется Народное объединенное революционное движение, — который объявил две задачи. Первая — свержение Эрдогана и его фашистской (по их определению) Партии справедливости и развития. А вторая — защита и сохранение провозглашенной несколькими днями позже в Румелане Федерации Северной Сирии.

Среди молодых курдов в Турции растет озлобленность.

Сделаю небольшое отступление. Периодически меня приглашают на разные конференции. Почему-то некоторые научные центры считают, что я тоже ученый, и зовут меня на свои мероприятия. Не всегда я могу их посещать в силу разных обстоятельств — иначе придется только летать туда-сюда, а я, честно говоря, летать особо не люблю. Так, недавно я получил приглашение на конференцию в Эрбиль — столицу Иракского Курдистана, был и еще ряд интересных приглашений. Жалею, что не смог посетить конференцию в Ереване, посвященную турецким алевитам и народу заза, который некоторые ошибочно принимают за субэтническую группу курдов. В мире есть всего несколько центров, которые занимаются данной проблематикой, а ведь тема предельно интересная. Это, во-первых, Ереванский университет — там очень сильный факультет иранистики, один из немногих, где ведут работу по заза и алевитам и изучают язык зазаки. Второе такое научное учреждение — Берлинский университет, где когда-то давно, более 100 лет назад, был основан Центр Фридриха Карла Андреаса (Багратуни), выдающегося немецкого академика-востоковеда армянского происхождения. Еще этой проблематикой занимаются три центра в Турции — два в Стамбуле и один в Анкаре — и, кажется, один центр есть в Иране.

Я попросил, чтобы мне выслали краткие рефераты всех выступлений на Ереванской конференции. Честно скажу, читал и получал огромнейшее удовольствие. Это для меня интереснее любого романа. Например, обсуждение такого феномена: почему в исторической области Верхняя Армения, где проживает народ заза, постоянно возникают очень интересные и своеобразные ответвления от основных религий, такие как павликианство в случае с христианством или дерсимский алевизм или алевизм заза, в случае с исламом. Я вообще исхожу из того, что, если ты не разбираешься в этнических и религиозных нюансах истории той или иной страны, ты не можешь говорить о современной политике. Азы надо знать. Вы же не будете просить человека, который не знает таблицы умножения, сделать для вас расчет по формулам высшей математики. Или человека, который даже не умеет помазать ранку йодом, просить сделать хирургическую операцию.

Однако вернемся к турецким алевитам и их сегодняшним проблемам. Не будет преувеличением сказать, что алевиты в Турции не любят Эрдогана. Они считают, что созданное в свое время Управление по делам религии занимается преднамеренной исламизацией, строя на их землях мечети, при том что сами они в мечетях не нуждаются — у них есть джемхона, молельные дома, как у исмаилитов или алавитов. Во времена Османской империи их истребляли сотнями и тысячами. В 1978 году в Кахраманмарасе состоялся массовый погром алевитов, в котором принимали участие армия и жандармерия Турции, — тысячи семей лишились крова, их дома были сожжены, более 200 человек погибли, десятки были ранены. В 1993 году в Сивасе религиозные фанатики заживо сожгли 37 представителей алевитской интеллигенции, более того, один из турецких судов отказался признать этот варварский акт преступлением против человечности. А сейчас Эрдоган не придумал ничего умнее, как назвать один из новых мостов через Босфор именем султана Селима Явуза, который в 1513 году устроил геноцид алевитов в Анатолии, уничтожив, по оценкам историков, 40–45 тысяч человек в возрасте от 7 до 70 лет.

Ныне же мы видим, как алевиты переходят к вооруженной борьбе. На юго-востоке Турции создаются партизанские отряды, которые уходят в горы и наносят удары по вооруженным силам Турции. Активизировался и населяющий расположенную к северо-западу от озера Ван провинцию Дерсим народ заза. Бойцы заза сформировали в этой провинции партизанские отряды, входящие в организацию ТИКО и тесно координирующие свою деятельность с национально-освободительным движением курдов, в том числе с Рабочей партией Курдистана.

Все мы знаем про буферную зону, где в конце 2015 года был сбит наш самолет. Слышали о том, что там находились вооруженные отряды туркмен, или туркоманов. Так вот, часть туркмен не поддерживает Турцию, два или три их отряда воюют в составе вооруженных формирований Демократических сил Сирии, где основной группировкой являются отряды самообороны партии «Демократический союз». Это туркмены-алевиты, и сражаются они, по сути, против других туркмен, просто исповедующих другую религию. Я это говорю к тому, что, когда речь идет о действиях на Ближнем Востоке, включая военные, надо понимать одно: побеждает тот, кто будет учитывать все эти тонкости, разбираться во всех реалиях и сможет найти союзников, которые отнесутся к нему с симпатией.

Вообще нынешняя Турция — очень сложный организм. Турок — или тех, кто считает себя турками, — там максимум 50 %, и значительная часть этих людей голосует за Эрдогана. Но на самом деле турки как нация появились только после реформ Ататюрка. Сам Ататюрк — такой же турок, как я китаец. Как и Эрдоган, между прочим. Бабушка и дедушка Эрдогана — выходцы из Аджарии, сам он родился в Стамбуле и вырос в провинции Ризе, где живут в основном два народа — лазы, то есть отуреченные мингрелы, или мегрелы (субэтнос грузинского народа), и хемшилы, или хемшины, — это армяне-мусульмане, принявшие ислам то ли в XVI, то ли в XVII веке — одним словом, очень давно. Потом он долгое время жил в пригороде Стамбула, в районе, населенном в основном армянами и евреями. Поэтому он с таким возмущением отметает предположения о своем армянском происхождении, но насчет грузинских, точнее, мингрельских корней возразить ему нечего (кстати, именно благодаря активности Эрдогана в некоторых турецких школах было введено обязательное изучение мингрельского языка). Я мог бы привести в пример еще целый ряд крупных турецких политиков, у которых с тюрками в родословной на самом деле большая проблема, если брать по крови, а не по языку.

Вот еще пример, помогающий понять, насколько там все обострено с точки зрения взаимоотношений разных этнических и религиозных групп. В 2012 году господин Эрдоган решил посетить малую родину — есть такой город Хопа, неподалеку от грузинской границы. Его отговаривали, пугали серьезными проблемами. Но он все-таки поехал. Там его забросали камнями, кинули даже несколько бутылок с зажигательной смесью, так что телохранители в конце концов были вынуждены открыть огонь по нападавшим. Основную массу демонстрантов, естественно, составляли лазы и хемшилы. Это искренне возмутило Эрдогана, потому что, объективно говоря, эти два народа никогда не имели препятствий в продвижении на государственной службе. Например, хемшилами были Месут Йылмаз, в 1990-х годах занимавший пост премьер-министра Турции, бывший мэр Анкары, бывший министр просвещения и много кто еще. Другое дело, что, оказывается, они, так же как и курды, хотят иметь собственное теле— и радиовещание, учить детей на родном языке и развивать свою национальную культуру. Просто курдов больше, а тех же лазов и хемшилов поменьше.

Интересно, что в последнее время среди курдов наметился необычный тренд: все больше и больше людей принимают христианство. В основном они примыкают к Ассирийской несторианской церкви, а также Антиохийской православной и Армянской апостольской церквям. Правда, есть и другой тренд — возврат в зороастризм. В Иракском Курдистане, например, действуют 16 зороастрийских храмов, и сейчас стоит вопрос о назначении мобедан-мобеда, то есть верховного жреца. Замечу еще, что в езидизм возвращаться при этом нельзя — если ты принял другую религию, обратно в езидизм хода нет.

Я думаю, все вышеописанное не оставляет сомнений в том, что Турция находится в тяжелейшем положении. Ближайший год, похоже, будет определяющим. Вооруженные отряды спускаются с гор, входят в города и начинают сражение. Иначе говоря, курды делают по отношению к Турции ровно то же, что Турция сделала по отношению к Сирии. Я помню 2011 год. Тогда в Сирии не начиналась гражданская война — там шли массовые митинги протеста. Но Турция — в первую очередь Турция — поставила так называемой сирийской оппозиции вооружение, технику, снабдила финансовыми средствами, перебросила туда своих инструкторов, насоздавала отрядов боевиков — и гражданская война не заставила себя ждать. Турция фактически предоставила свою территорию для подготовки формирований так называемой Сирийской свободной армии, причем именно юго-восточные районы страны, где большинство населения — алевиты, то есть, по сути, территорию исторической Киликии. А турецкие военнослужащие открыто участвовали в боевых действиях в Сирии. Недаром Эрдоган тогда заявлял, что скоро турки будут делать намаз в мечети Омейядов в Дамаске, святом месте и для мусульман, и для христиан — в этой мечети хранится усеченная глава Иоанна Крестителя (мусульмане Ближнего Востока почитают и Иоанна Крестителя, и Георгия Победоносца, и ряд других христианских святых).

Теперь пора ответить на вопрос, при чем тут Россия. В чем заключаются наши интересы? Так вот, если посмотреть на карту, мы увидим, что та территория, где может быть в перспективе создан независимый Курдистан, граничит с нашим Южным Кавказом и Арменией, чьи рубежи охраняют погранвойска ФСБ Российской Федерации и где находится наша база. А дальше — Северный Кавказ и Каспийский бассейн. Да и Черное море не так уж далеко. Так что все это касается нас непосредственно, и важно выработать реальную политику относительно курдской проблемы. Сто лет назад у России была возможность взять под свое влияние земли, ставшие фактически колыбелью христианства, но череда революций не дала этой возможности реализоваться. Сегодня в Турции идет гражданская война. Дай бог, чтобы она закончилась заключением перемирия между правительством и курдскими марксистскими партиями. Но пока конфликт только нарастает. Сначала беспорядками были охвачены семь турецких провинций, позже к ним присоединилась восьмая — Дерсим, переименованная в 1938 году после зверского подавления восстания народа заза. Так вот, от Дерсима до Трапезунда — около 300 километров. До Черного моря рукой подать, совсем близко выход к проливам. А вокруг Черного моря компактно живут народы, которые тоже могут восстать, если турецкому правительству не удастся погасить огонь гражданской войны в стране. Надо сказать, Эрдоган прекрасно это понимает, потому и взял курс на подавление, желая сохранить территориальную целостность Турции.

Но мы сейчас рассуждаем о том, что может произойти. Снова и снова повторю: я за территориальную целостность любого государства. Мы не американцы и не их европейские союзники, которые поддерживали деструктивные силы у нас в Советском Союзе и разрушали Югославию. Но дело в том, что, если процесс все-таки будет развиваться, он почти со стопроцентной вероятностью затронет причерноморские народы — лазов, хемшилов и урумов. И вот тогда кто-то должен будет взять эту территорию под международный контроль, поскольку необходимо будет обеспечить безопасность в регионе в целом и безопасность работы проливов в частности. А мы — черноморская держава? Мы заинтересованы в бесперебойной работе проливов в интересах Турции, России и многих других стран? Да. Вот с этой точки зрения мы и должны смотреть и к такому вероятному развитию событий готовиться.

Меня как-то спросили, не могли ли стать договоренности по чувствительным для Турции моментам причиной того, что мы так долго не работали с курдами. Что ж, приведу пример. В 1970 годах Советский Союз помогал Турции создавать машиностроительную отрасль. А примерно в то же время чудесным образом возникли четыре организации, объединенные общими целями. Во-первых, все они были марксистско-ленинские. Во-вторых, все заявляли в своих программных документах о борьбе на южном фланге НАТО. Было сходство и по другим моментам. Ну вот так совпало. Эти организации — Рабочая партия Курдистана, Секретная армия освобождения Армении и еще две левые партии, где преобладали алевиты и алавиты. Совершенно случайно они возникли в одно время и с очень похожими программами. И вот что я хочу сказать по этому поводу. Когда ты с кем-то имеешь дело и понимаешь, что это твой геополитический противник, — торгуй, танцуй, что угодно делай. Но в тот же момент у тебя всегда должны быть рычаги воздействия на «партнера». А так как курды являются наиболее болезненным фактором для Турции, с ними и надо работать. Турки должно знать, что, если они и дальше будут плести интриги по периметру Российской Федерации, использовать внутри страны свою агентуру и т. п., они получат симметричный отпор — вплоть до признания национально-освободительного движения курдов законным и оказания им всесторонней помощи. Хватит дипломатии. С врагом надо поступать по-вражески. Напомню, что Рабочая партия Курдистана не признана в Российской Федерации террористической. Также не является террористической ни одна из группировок, присутствовавших на объединительном съезде левых сил. Поэтому мы имеем полное право на такие действия. Разве мы не знали, что террористы и сепаратисты с Северного Кавказа, и не только оттуда, ошиваются в Турции? Разве для нас было великой тайной, что «Исламское движение Узбекистана» и тому подобные организации имеют крупнейшие офисы в Стамбуле и работают под прикрытием национальной разведки Турции? Разве это секрет? Турки работали как раз по такой схеме. Они с нами торговали и одновременно покровительствовали террористам. И нам еще придется выкорчевывать те ростки террористических группировок, которые они успели насажать в России и сопредельных странах. А мы почему-то строили из себя чистоплюев и не работали ни с курдами, ни с алевитами, ни с другими меньшинствами. Неинтересен нам был опыт Российской империи и Советского Союза. Ну а потом, когда пришлось столкнуться с неприятностями на Ближнем Востоке, срочно взялись наверстывать. Хотя, конечно, лучше поздно, чем никогда.

В чем заключаются наши интересы? Так вот, если посмотреть на карту, мы увидим, что та территория, где может быть в перспективе создан независимый Курдистан, граничит с нашим Южным Кавказом и Арменией, чьи рубежи охраняют погранвойска ФСБ Российской Федерации и где находится наша база. А дальше — Северный Кавказ и Каспийский бассейн. Да и Черное море не так уж далеко. Так что все это касается нас непосредственно, и важно выработать реальную политику относительно курдской проблемы.

Какие еще шаги мы можем предпринять в этой связи? О материально-техническом и финансовом содействии я уже неоднократно говорил. Остался неохваченным еще один крайне важный вопрос — вопрос пропаганды. У нас есть прекрасная телекомпания Russia Today, куда входит редакция, вещающая на английском языке, а также арабская и испанская. Почему бы нам, в контексте событий, происходящих на юго-востоке Турции, не открыть курдскую редакцию, которая вела бы вещание на курманджи и зазаки, а заодно и турецкую редакцию? Да и соответствующая радиостанция тоже не помешала бы. Помню, в советское время у нас в Ташкенте была станция иновещания, которая обслуживала азиатский регион, и каждый офицер моего отдела должен был писать тексты выступлений и либо сам выступать, либо передавать эти тексты дикторам. За это нам даже доплачивали отдельно, как и за знание иностранных языков. И чем более редким и экзотическим был язык, тем больший процент от оклада составляла доплата (собственно, поэтому я до сих пор не знаю английского). Такие станции, ориентированные на близлежащие зарубежные страны, работали еще в ряде республик, и вся эта система служила дополнением к центральной иновещательной радиостанции Советского Союза «Радио Москва». Не знаю, как сейчас с этим обстоят дела. Но мне кажется, есть смысл организовать нечто подобное с расчетом на Турцию.

Курманджи — это основной по распространенности язык из группы курдских языков, куда входят также сорани, лаки и южнокурдский язык. Особняком стоит язык зазаки — язык племени заза, насчитывающего 3–5 миллионов человек. Это героический народ, переживший страшный геноцид 1938 года, когда турецкие войска массово уничтожали мирных жителей, включая детей, женщин и стариков, в исторической провинции Дерсим. К племени заза принадлежит Салахаддин Демирташ, один из лидеров Демократической партии народов, да и лидер основной оппозиционной партии Турции — Народно-республиканской — Кемаль Кылычдароглу тоже наполовину заза. Конечно, все заза говорят на курманджи и на турецком. Но представляете, как им было бы приятно слышать или видеть иностранные передачи на родном языке! Специалистов найти можно, было бы желание. И, между прочим, неплохой вариант — поставить ретрансляторы в Армении.

Глава 6 Новые автономии: процесс пошел

В последнее время события в Сирии приобрели неожиданный характер. Речь идет о создании на территории страны новой федеративной структуры, получившей название Федерация Северной Сирии. В марте 2016 года на конференции в городке Румелан, где было провозглашено создание Федерации, собралось свыше 200 делегатов, представляющих не только партию «Демократический союз», но и десятки других политических движений и организаций. На съезде были представители курдов, ассирийцев, арабов, армян и туркменов. Собственно, они и провозгласили эту Федерацию, где предполагается соблюдение равных прав всех проживающих в ней народов. Тогда никто не обратил на инициативу особого внимания. А в последних числах июня закончилась разработка новой конституции этой самой Федерации, которая, несмотря на заявления, что ее территория не выйдет за границы Сирии, на самом деле становится практически независимым квазигосударством. Что оно собой представляет? Это отнюдь не курдская автономия. Я сейчас поясню, о чем идет речь, и попробую предположить, как будет влиять вновь созданная единица на позицию турецкого, сирийского, иранского и иракского руководства.

В конституции определено, что Федерация Северной Сирии — государство всех народов, проживающих на его территории. Приблизительные карты этой территории уже публикуются. Народы, которые проживают там сотни и тысячи лет, — это курды, арабы, туркмены, ассирийцы, армяне, черкесы и чеченцы. Предполагается, что в Ассамблею — так называется главная властная структура, которая будет управлять Федерацией и формировать органы исполнительной власти, — будут входить представители всех этих народов. Также определены три государственные религии нового территориального образования: христианство, ислам и религия езидов — на равных и с равными правами. Власть на этой территории будет осуществляться преимущественно органами местного самоуправления. Предполагается поделить Федерацию на три кантона: Африн, Джазира и Кобани. Там тоже будут свои органы власти, но основной упор делается на самоуправление на местах: в деревнях, объединениях деревень и т. п.

На что все это похоже? На хрустальную мечту батьки Махно. В советских фильмах анархистов показывали в несколько извращенном свете — эдакие пьяные матросы-беспредельщики, совершенно неуправляемые. Но нет, анархизм — это глубоко продуманная идеология. Ее прорабатывали многие социальные мыслители, и в частности Абдулла Оджалан, к которому я всегда относился с уважением, в особенности сейчас, когда его идея воплощается на практике. Итак, мы имеем дело со смесью марксизма, коммунистической идеологии и анархизма, которая в конечном счете воплощается не где-нибудь в Европе и даже не в Латинской Америке, где позиции марксистов и коммунистов всегда были сильны, а на Ближнем Востоке!

Провинции, вошедшие в состав Федерации Северной Сирии.

Сейчас идет создание собственной армии Федерации Северной Сирии. То есть то, что раньше было разрозненными отрядами курдских сил самообороны партии «Демократический союз», чеченскими, армянскими, ассирийскими или туркменскими отрядами, становится единой армией. С этой целью вводится воинская повинность для граждан в возрасте от 18 до 30 лет, осуществляется призыв в армию на девять месяцев. Подготовка новобранцев пока возложена на инструкторов из курдских отрядов самообороны, как наиболее опытных, и в случае необходимости, с учетом новых мобилизационных возможностей, численность воинских частей может быть доведена до 120–150 тысяч человек (на момент написания этой книги численность воинских объединений партии «Демократический союз» составляла около 70 тысяч человек).

Сейчас, когда я заканчиваю писать эту книгу, в Сирии идут ожесточенные бои за город Манбидж на западном берегу реки Тигр, возле границы с Турцией. Эту территорию контролирует «Исламское государство», что позволяет использовать ее наряду с Джераблусом и частично районом Аазаза (находящимся в большей степени под контролем «Джебхат ан-Нусра») для получения помощи с территории Турции. Если этим отрядам удастся захватить Манбидж, им откроется дорога на Джераблус и Аазаз. Сколько пройдет времени до этого — месяц, полгода, год, два, — сказать невозможно. Бои идут тяжелейшие.

Отряды «Исламского государства» периодически переходят в контратаку и отбрасывают наступающих от центра города. Однако упорство курдов и их союзников сомнений не вызывает, и можно с большой уверенностью предполагать, что они будут идти до конца.

В этом случае складывается уникальная ситуация. Два кантона — Джазира и Кобани — выходят на Африн, и все три кантона объединяются. Под контролем курдов оказывается почти 90 % (чуть меньше) сирийско-турецкой границы. Иначе говоря, Сирия уже не будет контролировать эту территорию. Предположительно столицей вновь образованного квазигосударства станет город Камышлы, стоящий практически на турецкой границе.

Таким образом на территории Федерации Северной Сирии создается плацдарм, с которого можно сильнейшим образом влиять на ситуацию в соседней Турции и в Ираке.

В Турции проживают народы, абсолютно идентичные тем, что живут на северо-востоке Сирии. Они говорят на одном и том же диалекте курдского языка курманджи, это по сути одни и те же племена и, наконец, самое главное — их фактически представляет одна и та же партия, поскольку, как уже говорилось, партия «Демократический союз» аффилирована с анархо-марксистской Рабочей партией Курдистана.

Иными словами, если возникнет этот плацдарм на территории Сирии, он будет представлять серьезную угрозу для существования как турецкого государства, так и, собственно, сирийского. Поэтому, когда в марте 2016 года было впервые объявлено о создании Федерации Северной Сирии, в некоторых средствах массовой информации появились сообщения о состоявшейся в Алжире тайной встрече представителей Сирии и Турции при посредничестве Ирана.

Категорически против создания Федерации Северной Сирии выступили одновременно правительство Башара Асада, сирийская оппозиция и официальная Турция.

Вот такой пример трогательного объединения в ситуации, которая резко не нравится всем этим сторонам. Потому что о территориальной целостности Сирии и так можно уже не говорить, а территориальная целостность Турции при наличии такого плацдарма становится достаточно проблематичной. Если этот плацдарм не будет ликвидирован, потеря Турцией части своей территории — независимо от успехов Народных сил самообороны, военного крыла Рабочей партии Курдистана, на территории Сирии в ходе боев в городах — становится лишь вопросом времени.

Что я могу сказать по этому поводу. Конечно, я за то, чтобы Сирия была единым государством. И Федерация, кстати, тоже провозглашает именно это — она не заявляет о выходе из состава Сирии, что немаловажно. Об этом много раз говорил лидер партии «Демократический союз» Салих Муслим Мухаммед.

Надо объективно смотреть на ситуацию в Сирии. Возврат к 2011 году невозможен. Это просто фантазии, о которых давно пора забыть. Будущее за федерализацией страны, за созданием единого светского федерального государства. Именно об этом надо думать и на эту перспективу работать.

Я хотел бы напомнить, что во времена, как говорилось в советских учебниках истории, колониального владычества Франции на территории нынешней Сирии и вокруг нее располагалось аж шесть таких квазигосударственных образований — это Великий Ливан (сейчас — просто Ливан), Александретта (сейчас провинция Хатай, которую, к сожалению, в 1930 году французы отдали туркам, несмотря на то что там находится святой град христиан Антиохия), Государство друзов, Государство алавитов, Государство Алеппо и Государство Дамаск. Кстати, представители той самой территории, где сейчас объявили о создании Федерации Северной Сирии, также обращались к колониальным властям Франции — была создана специальная делегация из курдов, ассирийцев и армян, которые просили и им тоже дать некое подобие самоуправления. Однако французы отказались, мотивируя это тем, что не хотят портить отношения с Турцией.

Если возникнет этот плацдарм на территории Сирии, он будет представлять серьезную угрозу для существования как турецкого государства, так и, собственно, сирийского. Поэтому, когда в марте 2016 года было впервые объявлено о создании Федерации Северной Сирии, категорически против выступили одновременно правительство Башара Асада, сирийская оппозиция и официальная Турция. Вот такой пример трогательного объединения в ситуации, которая резко не нравится всем этим сторонам.

Всем уже предельно ясно, что с процессами, идущими сейчас на территории Сирии, надо что-то делать. Разговоры о создании коалиционного правительства — просто сказка про белого бычка. Это несерьезно. Представители курдов, очень серьезные и уважаемые в общине люди, говорили мне: «Мы за то, чтобы Асад оставался. Он нужен для того, чтобы не рухнуло вообще все. Потому что, если, не дай бог, он уйдет, вместо него никого не будет».

Дело не в том, что Асад какой-то там особо талантливый и способный президент. Нет. Он делает кучу ошибок, на него оказывается определенное влияние. Но он стал неким символом для той достаточно многочисленной части населения, которая его поддерживает. В случае его ухода может рухнуть система обороны от радикальных группировок, и в стране начнется совсем уж неуправляемый хаос. Сейчас еще с кем-то можно договариваться.

Грубо говоря, есть территория, контролируемая Асадом. Есть территория нового квазигосударства. При определенном стечении обстоятельств, если курды берут под контроль проходы у Манбиджа, Джераблуса и Аазаза, они могут к этой территории присоединить и часть северного Алеппо, потому что там тоже компактно проживают курды и сильно влияние партии «Демократический союз» и сил самообороны. А неподалеку живут христиане — марониты, армяне, которым на этой территории тоже обещана часть власти и влияния. Мало того, если отряды, о которых я говорил, полностью возьмут Ракку, то и Ракка войдет в Федерацию. Когда Асад говорил, мол, «да что там курды, их всего 23 %», курды ответили: «Да нет, нас 40 %». Кстати, для Асада, похоже, стало полной неожиданностью, что курды действительно начнут воплощать свою коммунистическую, интернационалистическую идеологию, суть которой в том, что все народы, проживающие на данной территории, имеют равные права: и арабы, и ассирийцы, и туркмены, и армяне, и чеченцы, и черкесы. А сами эти народы все больше и больше проникаются данной идеей. Они говорят, что лучше будут иметь дело с курдами и работать над реализацией своих прав.

Есть и территории, как говорится, «ни нашим ни вашим». Это примыкающие к турецкой границе части провинций Алеппо и Идлиб, которые контролирует в основном «Джебхат ан-Нусра», представляющая собой уже, пожалуй, большую силу, чем «Исламское государство», и увидевшая возможность для создания собственного халифата. И я не исключаю, что при определенном стечении обстоятельств на данной территории образуется некий правовой и властный вакуум, что даст возможность соседней Турции претендовать на нее, потому что исторические предпосылки для этого есть.

В уже упоминавшемся интервью телеканалу «Ориент Ньюс» Абу Мухаммад аль-Джулани рассказал о том, что для Эрдогана действительно важно создать 98-километровую буферную зону на границе с Сирией и что в этой зоне турецкий спецназ вовсю воюет с курдами. Иначе говоря, турки и не собирались бомбить ни «Исламское государство», ни «Джебхат ан-Нусру», а бомбят только курдов. Кроме того, Джулани рассказал о планах расширения этой зоны на запад за счет сирийского Африна. То есть прямо признал как участие турецких вооруженных сил в боевых действиях на территории Сирии, так и то, что этой буферной зоне придается большое стратегическое значение.

Вот что на сегодняшний день мы имеем в Сирии. И в этом надо разбираться, анализировать, вести переговоры. Наша задача — четко и ясно определить и сформулировать свои национальные интересы. И вести переговоры со всеми — и с Асадом, и с Федерацией Северной Сирии. За исключением, естественно, «Джебхат ан-Нусры» — это террористы, которые должны быть уничтожены.

Необходимо активно работать. Тем более что здоровые силы в этом регионе и сами склонны к сотрудничеству и буквально рвутся работать с нами. А Башару Асаду надо объяснить, что он натворил множество ошибок и теперь мы будем их исправлять. Самое главное — не допустить, чтобы территория вновь созданной Федерации контролировалась американцами, иначе завтра мы с удивлением обнаружим возле своих границ новое государство, которое будет находиться полностью вне сферы нашего влияния и представлять для нас угрозу.

К сожалению, американцы уже делают серьезную заявку на доминирование на территории, о которой идет речь. Причем надо ведь понимать: доминируют они где бы то ни было не потому, что их любят.

Один крупный курдский политический деятель в личной беседе сказал мне: «У нас в библиотеке в основном работы советских полководцев. Там нет ни одной американской книги». Просто американцы использовали нашу нерешительность и быстро взяли ситуацию на северо-востоке Сирии под свой контроль. На первый взгляд то, что Соединенные Штаты вдруг стали поддерживать анархо-коммунистов, в том числе партию, которая до 2014 года считалась у них террористической организацией, выглядит удивительным, однако это отличный пример той гибкой и хитрой политики, которую они ведут. Все делается исходя из единственного принципа: «Интересы США на первом месте. Все остальное неважно». Вот эта формула, о которой я много раз говорил, должна быть принята и у нас. Если она будет доминировать в нашей внешней политике, мы начнем ко многому относиться иначе, и к нам отношение во многом изменится. Нельзя позволять американцам закрепиться на северо-востоке Сирии. Потому что эта территория примыкает к Южному Кавказу, примыкает к территории Черного моря.

Много лет назад я встречался с неким американским товарищем, и мы обсуждали с ним многие вопросы. Он подтвердил: американцы прекрасно понимают, что вероятность распада Турции и создания независимого Курдистана действительно существует. Я спросил: «Но вы же должны отрицательно к этому относиться? Турция же ваш союзник, южный фланг НАТО и т. п.». Он хитро улыбнулся и сказал: «Ну что вы. Если сложится такая ситуация и процесс наберет обороты, противиться ему мы не станем. У нас другая задача — для нас главное, чтобы это государство было дружественным Соединенным Штатам».

На первый взгляд то, что Соединенные Штаты вдруг стали поддерживать анархо-коммунистов, в том числе партию, которая до 2014 года считалась у них террористической организацией, выглядит удивительным, однако это отличный пример той гибкой и хитрой политики, которую они ведут. Все делается исходя из единственного принципа: «Интересы США на первом месте. Все остальное неважно». Вот эта формула, о которой я много раз говорил, должна быть принята и у нас.

Повторюсь, это очень характерная для американцев черта, принципиально отличающая их от нас. Мы зачастую действуем слишком просто: вот есть в Сирии Башар Асад — мы поддерживаем Асада; есть в Ираке Хайдер Аль-Абади — поддерживаем Абади; в любой ситуации работаем только через них, что бы ни случилось. Американцы действуют иначе: они поддерживают того или иного деятеля, но в случае начала какого-то серьезного процесса поддержат и его оппонента. Потому что, как гласит поговорка, нельзя класть все яйца в одну корзину. Вот они и распределяют усилия. У нас с нашим подходом случаются неприятности: камушек в корзину упал — и все яйца вдребезги. Начинаем жаловаться, что нас снова обманули. А у них во главу угла поставлены национальные интересы, и они очень активно с этим вопросом работают. И действуют в связке и с марксистами из Рабочей партии Курдистана и аффилированных с ней структур, и с их антиподами из Демократической партии Курдистана, которые сохраняют дружественные отношения с Партией справедливости и развития Турции, то есть фактически с Эрдоганом.

Что касается Турции и ее отношения к происходящему, то недавние изменения ее позиции наглядно показывают, что для турок вопрос № 1 — это не Сирия и даже не Россия. Это, безусловно, курдский вопрос. И события последних месяцев говорят о том, что ради решения этого вопроса турецкое руководство пойдет на контакт и на соглашения с кем угодно, лишь бы в обмен на лояльность турок вторая сторона не оказывала помощь и поддержку курдскому национально-освободительному движению. Отсюда и действия Реджепа Эрдогана, не связанные по большому счету ни с помидорами, ни с курортниками. То есть экономические факторы тоже, безусловно, имели значение, но, прямо скажем, далеко не первостепенное. На первом месте находится именно проблема курдов. Поэтому турецкие власти ведут переговоры. Поэтому на встрече в Алжире посредником между турецкими и сирийскими представителями выступил Иран, который тоже заинтересован в том, чтобы этого нового государства не было. Вообще надо сказать, что иранцы играют крайне отрицательную роль в вопросах решения курдской проблемы: они давят и на иракское руководство, и на сирийское руководство. Так, несколько месяцев назад руководство Ирака в ответ на оккупацию части страны Турцией заявило, что официально признает Рабочую партию Курдистана, открывает им офис в Багдаде и собирается помогать поставками оружия. Но поскольку иракское руководство находится под мощнейшим влиянием Ирана, полноценно реализовать эти обещания оно не в состоянии. В принципе, заинтересованность Ирана понять нетрудно: он изо всех сил сопротивляется вероятности создания у себя курдской автономии и справедливо полагает, что успехи, достигнутые курдами в сопредельных странах, могут послужить катализатором этого процесса. Но проблему заглушить не удается. Летом 2016 года на ирано-иракской границе, на участке, относящемся к Иракскому Курдистану, вспыхнули ожесточенные бои: Демократическая партия Курдистана Ирана (ДПКИ), расколовшаяся три десятка лет назад после убийства ее лидера Абдула Рахмана Касемлу иранскими спецслужбами в Вене, снова объединилась и перенесла боевые действия непосредственно на территорию Ирана, ее отряды противостоят Корпусу стражей исламской революции. Есть уже значительные потери среди иранских военнослужащих.

Посмотрим теперь, что происходит в Ираке. Сразу скажу, что состояние страны крайне нестабильное. Город Эль-Фаллуджу летом 2016 года освободили от боевиков «Исламского государства» ценой достаточно больших потерь, и сейчас есть уже множество жалоб от вождей суннитских племен о том, что вместе с иракской армией в зачистке в Эль-Фаллудже участвовала шиитская милиция и что они творили бесчинства над суннитским населением. Ассамблея суннитских племен открыто выступила с обвинением в адрес Аль-Абади. Это очень серьезная проблема. Мы все знаем о бесчинствах, которые творит «Исламское государство», но не слышали о шиитском беспределе. А между тем он есть. В 2015 году высшее духовное лицо иракских суннитов Усама аль-Азхари во время выступления сказал, что у населения Ирака есть две проблемы: «Исламское государство» и шиитская милиция. Как и когда будут брать Мосул — отдельный вопрос. И, конечно, в полный рост стоит проблема сепаратизма.

В первую очередь это желание Иракского Курдистана легитимизировать свою фактически существующую независимость. Надо сказать, что возникновение самостоятельного Иракского Курдистана — действительно реальная перспектива. Курды уже не первый раз выдвигают эту идею, но без Соединенных Штатов они не могут ничего сделать. Во-первых, в силу очевидной огромной зависимости от США. Американцы серьезно влияют на них и в экономическом, и в военном плане, и от этого никуда не денешься. Для США Иракский Курдистан — стратегически важный регион, не только из-за месторождений нефти и газа, но и из-за близости к Южному Кавказу, и из-за выхода к Сирии через так называемые спорные территории в районе города Шангал (Синджар). Не говоря уже о том, что эта территория непосредственно прилегает к Турции, где проходят нефтепроводы из Иракского Курдистана, Ирака, в перспективе, возможно, из Ирана и т. д. То есть регион действительно очень важный, и за него идет борьба.

В Ираке продолжаются боевые действия.

Как я уже говорил, если в Ираке все-таки пройдет референдум по Иракскому Курдистану — как говорит Масрур Барзани, сын Масуда Барзани, его проведение уже согласовано чуть ли не с американской администрацией, — то нетрудно догадаться, что если не 99,9 %, то немногим меньше народу проголосует за независимость. И сразу возникнет проблема с Иранским Курдистаном. Моментально. И все это понимают. Кроме того, страной № 1, которая признает Иракский Курдистан, будет Израиль, и это тоже не добавляет Ирану положительных эмоций.

Президентом Иракского Курдистана сейчас является Масуд Барзани, чей отец, Мустафа Барзани, как известно, учился у нас в Академии им. М. В. Фрунзе и был офицером Советской армии. Им, кстати, занимался сам Судоплатов, пострадавший при Хрущеве после разгрома так называемой «группы Берии» — только потому, что он входил в руководство советских спецслужб. Это был талантливейший человек, очень активно занимавшийся курдами. Мне рассказывали, что, когда Судоплатов сидел во Владимирской тюрьме, он написал адресованную Хрущеву справку о том, как надо работать с курдами. Неизвестно, дошел ли документ конкретно до Хрущева, но, как бы то ни было, Судоплатову передали, что его предложения крайне интересны, увеличили ему время прогулок в тюремном дворике и пищевой паек. Звучит жестко, но такие уж были времена. У нас почему-то принято помнить только о сталинском терроре и напрочь забывать о разгроме советских спецслужб, совершенном пособниками Никиты Сергеевича Хрущева.

Племянник Масуда Барзани (и внук Мустафы Барзани), Ичирван Барзани, недавно побывал в Москве. Приезжал он, насколько я понимаю, с конкретной задачей: речь шла о «Газпромнефти», которая работает в регионе, встречался с председателем Совета Федерации Валентиной Матвиенко и руководством «Газпромнефти». Буду рад, если нам удастся усилить работу там, хотя ситуация, как уже было сказано, непростая. Непосредственно в трех провинциях, которые и составляют, собственно, Иракский Курдистан, работает несколько политических партий и движений, которые не очень-то дружат между собой. Крупнейшая из них — Демократическая партия Курдистана. Кроме нее есть Патриотический союз Курдистана, и есть также движение «Горан», у которого отношения с Демократической партией Курдистана очень напряженные, вплоть до того, что в конце 2015 года спикера регионального парламента Юсифа Мохаммеда, принадлежащего к движению «Горан», не пустили в Эрбиль. Активно влияет на ситуацию и Рабочая партия Курдистана, которая имеет в регионе свои представительства и постоянно наращивает силы, причем между Рабочей партией Курдистана и Демократической партией Курдистана, возглавляемой Масудом Барзани, тоже существуют огромные противоречия. Все существующие противоречия сказываются не только на трех провинциях, составляющих Иракский Курдистан, но и в Шангале (Синджаре), а также Ниневийской долине. Легендарная Ниневийская долина, которая упоминается и в Библии, и в античных источниках, — это не что иное, как иракская провинция Найнава, центром которой является город Мосул. Если мы хотим закрепиться в этом регионе надолго, то нам надо работать не только с Демократической партией Курдистана, но и с Патриотическим союзом Курдистана, и с движением «Горан», и с Рабочей партией Курдистана. Кстати, сроки полномочий президента Иракского Курдистана Масуда Барзани уже истекли, но он остался на посту до 2017 года в связи с неспокойной обстановкой на Ближнем Востоке в целом и в регионе в частности.

По соседству с Иракским Курдистаном находится знаменитая нефтеносная провинция Киркук, которая тоже хочет автономии, — и Рабочая партия Курдистана создает в Киркуке свои кантоны и набирает добровольцев в вооруженные формирования. Есть проблема и на юге страны, в районе Басры, где компактно проживают шииты, которые, как ни парадоксально, тоже поговаривают о создании собственной автономии. В 2016 году они провели очень своеобразный парад, где участвовали армейские подразделения, высшие чиновники и руководство разных партий. На плацу, как в старые времена, нарисовали флаг Соединенных Штатов, флаг Израиля и портрет короля Саудовской Аравии и по ним маршировали. Самое интересное, что в Басре находится генконсульство США, но там на этот парад особого внимания не обратили, хотя в Интернете появилось множество видеороликов. Это не просто шиитская, а жестко проиранская территория, находящаяся под большим влиянием сопредельного государства. Иначе говоря, можно повторить слова Масуда Барзани о том, что единого Ирака уже не существует. Об этом же говорит и его сын Масрур Барзани, руководитель Совета безопасности Иракского Курдистана, и добавляет, что пора задуматься о создании федерации, где будет шиитская, курдская и суннитская части. Сразу возникает вопрос, как быть с так называемыми спорными территориями — районами, где находится и на которые претендует пешмерга (воинские формирования иракских курдов) и где в то же время осуществляется контроль со стороны Рабочей партии Курдистана. Это в первую очередь район Шангала (Синджара) в провинции Найнава, населенной в основном езидами, ассирийцами и армянами. Среди ассирийцев там много католиков — эту этнорелигиозную группу называют халдеями.

Рассматривается вопрос о создании христианской автономии в провинции Найнава. О своем желании получить автономию заявляют также Киркук и Баера.

Сейчас складывается ситуация, при которой возможно возникновение автономии в Ниневийской долине. Багдад не выступает против — он даже поддерживает данный процесс. Так почему бы нам не поработать там в наших интересах? Это стратегически важный для нас регион. Вообще хочу сказать, что положение в Синджаре по-настоящему бедственное. В августе 2014 года там произошел чудовищный акт геноцида езидов боевиками «Исламского государства». Резня была страшная, множество беженцев сейчас живут в невыносимых условиях, в горах, потому что их дома были разрушены, а инфраструктура уничтожена. Жара переваливает за 60 градусов. Жуткая антисанитария. Медикаментов не хватает. Так давайте поможем! Давайте учить там детей, лечить больных. Отправим гуманитарный груз езидским детям, а заодно и ассирийским детям, и мусульманским детям: медикаменты, продукты, детское питание. Договоримся по линии МЧС о развертывании нашего госпиталя, где лечили бы не раненых солдат, а мирных жителей — женщин, детей, стариков. Направим туда врачей. Детишек, которые больны серьезно, вывезем для лечения в Российскую Федерацию. Поспособствуем восстановлению христианских, езидских, суфийских храмов, разрушенных «Исламским государством». Это была бы мощнейшая гуманитарная и культурная акция. Багдад всячески поддержит такую инициативу — во-первых, центральные власти Ирака заинтересованы в налаживании нормальной жизни на своей территории, а во-вторых, создание автономии в Ниневийской долине под эгидой Багдада послужит противовесом Иракскому Курдистану, который твердит о своей независимости. Сколько это стоит? Да уж, во всяком случае, меньше тех миллиардов, что были разворованы Чубайсом на нанотехнологиях. А авторитет России поднялся бы на колоссальную высоту. Посмотрите на американские гуманитарные программы — всем, кому могут, помогают. Я часто слышу такие возражения: «У нас денег не хватит!» И страшно удивляюсь. Послушайте, уважаемые, у нас денег в стране — море. Только гигантская их часть находится в карманах воров и предателей. По данным Счетной палаты, миллиарды у нас в стране расходуются «не по назначению». А можно вопрос: что такое «не по назначению»? Это значит, что деньги украли? Или как? Где эти деньги? Кто их распределяет? С кого спросить? Давно уже пора заменить наших государственных финансовых начальников, при которых огромные средства вылетают в трубу. Что, в 150-миллионной стране не найдется талантливых, способных руководителей? Я в это не верю. Хватит унижать народ. Я, как известно, против любых революций. Кроме одной — кадровой. Вот кадровая революция в России назрела уже давно. И тогда найдутся деньги и на проведение наших спецопераций где бы то ни было, и на увеличение нашей мощи на Ближнем Востоке и в любых других регионах мира, и на улучшение жизни людей.

Гуманитарная ситуация в Ниневийской долине по-прежнему остается крайне неприятной.

Как в свое время работал Советский Союз? Он сотрудничал со странами всего мира — и в Латинской Америке, и в Африке, и на Ближнем Востоке. Наши записные либералы-демократы заявляют, что Советский Союз надорвался, потому что эта огромная помощь оказалась для него непосильной. Честно говоря, надо быть совсем уж идиотами, чтобы на полном серьезе думать, будто мы, помогая другим странам, буквально снимали с себя последнюю рубаху и ничего не получали взамен. Вот, например, мы оказывали достаточно серьезную помощь национально-освободительному движению в Анголе, а именно конкретной выбранной партии — насколько я помню, она называлась Партия труда. Но в обмен на эту помощь мы имели там концессии по нефти, по алмазам, да много по чему еще. Ангола богата полезными ископаемыми. И наши советские добывающие компании там работали. То есть мы действовали на перспективу. В ряде военных училищ мы готовили для развивающихся стран специалистов — военных, партизан и т. п. Мы обучали их студентов в своих медицинских, инженерных, педагогических вузах. Словом, учили их всему, чему можно научить, потому что всегда выгоднее иметь дело со странами, население которых достаточно развито и образованно, а не скатилось к стадии полного одичания. И мы активнейшим образом работали в этом направлении. Спрашивается — почему сейчас нельзя повторить то же самое, пусть даже в более локальном масштабе? Эта помощь будет несоизмерима с той огромной работой, которую проделывал великий Советский Союз, но по своим последствиям она может быть очень значима для нас, если мы хотим на что-то влиять и чувствовать себя великой державой, а не стонать, что нас снова обманули.

Советский Союз? Он сотрудничал со странами всего мира — и в Латинской Америке, и в Африке, и на Ближнем Востоке. Надо быть совсем уж идиотами, чтобы на полном серьезе думать, будто мы, помогая другим странам, буквально снимали с себя последнюю рубаху и ничего не получали взамен.

Глава 7 Молчание христиан

Начну эту главу с пояснения, почему, собственно, я хочу уделить особое внимание обсуждению проблем христианства. Мне нередко задают вопрос: а что, разве одни только христиане страдают на Ближнем Востоке? Да нет, на Ближнем Востоке страдают все, но именно с христианами возникла такая ситуация, что вопрос с их изгнанием и уничтожением переходит в ту фазу, после завершения которой христианство перестанет существовать в этом регионе — в своей колыбели, на Святой земле, где оно возникло и развилось. И дело тут не в «Исламском государстве», вернее, не только в нем. Христиане подвергались гонениям и много раньше, в Османской империи, но сейчас их уничтожение обрело беспрецедентный размах. Если быть точными, то к сегодняшней ситуации привели события 2003 года, когда Соединенные Штаты и их союзники оккупировали Ирак. Никакого «Исламского государства» еще и в помине не было. Но именно тогда экстремисты и террористы разных мастей, которые сидели тихо-претихо при Саддаме Хусейне, вылезли на свет и начали убивать и христиан, и езидов, и другие религиозные меньшинства.

Вот, например, никто не заметил, как практически исчезла, доведена до минимума община мандеев. А многие даже не слышали об этом народе. Кто такие? Так вот, мандеев, чтобы вы понимали, к моменту оккупации Ирака насчитывалось чуть более 90 тысяч. Мирный древний народ, чьи представители занимаются в основном ремесленничеством и, в частности, ювелирным делом. История их проживания на территории Ирака насчитывала приблизительно две тысячи лет. То есть две тысячи лет назад с территории современного Израиля на берега Тигра пришел этот народ, исповедовавший очень своеобразную религию — мандеи обожествляют Иоанна Крестителя, но при этом достаточно критически относятся к личности Иисуса Христа. Это уникальная община, живой носитель истории. Сейчас мандеев практически не осталось. Община вымирает. Скажите, пожалуйста, может быть, мировое сообщество как-то бьет в колокола по этому поводу? Я о таком не слышал.

Странно, что современная западная цивилизация, с такой даже не настойчивостью, а яростью провозглашающая демократические ценности и принципы гуманизма, упорно не замечает того, что происходит на Ближнем Востоке.

Если выразить это отношение в концентрированной форме, получится, что, с одной стороны, есть «настоящие белые люди», все, что с ними происходит, очень важно, и каждый инцидент — это трагедия мирового масштаба. А с другой стороны, есть «недолюди», сколько бы их ни было, которые по определению неправильные, отсталые, нецивилизованные, поэтому они фактически неважны, как неважно и все, что с ними происходит. Тем более что они живут на другом континенте, а значит, и говорить о них нет смысла.

Если какая-то блоха в Австралии вымирает и ее остается совсем немножко, на Западе все шумят и кричат: «Ах, ее стало мало, ее надо защищать, размножать, заповедники создавать». А исчезает целый народ — и никто даже не почешется. Не замечают, и все. Тем более не замечают, что творят, если речь идет «просто» о землях. Святой град Антиохия, с которого благодаря деятельности апостола Павла началось распространение христианства в качестве мировой религии, находится в провинции Хатай, которую христианская Франция в 1939 году отдала Турции. А ведь Антиохия для христиан имеет такое же значение, как Мекка для мусульман. Но отдали? Отдали.

Вот мы слышим в новостях, что исламисты разрушили и сожгли монастырь IV века. Это произошло в 2013 году в Египте. Монастырю, еще раз на минуточку подчеркну, 1600 лет. Сожжены и разграблены тысячи древних манускриптов, икон, осквернены мощи святых. Огромный кусок культурного наследия оказался уничтожен. И мы должны понимать, какая трагедия происходит на наших глазах. Уничтожается христианство. Уничтожаются величайшие памятники культуры и истории, чудом дошедшие до нас из глубин веков. Уничтожаются целые народы!

В Сирии вооруженные формирования так называемой оппозиции оскверняют и разрушают христианские святыни. Если на первых порах христианские общины Сирии пытались занимать нейтральную позицию, то сейчас большая часть их выступает на стороне правительства, воюя в составе правительственных сил и местного ополчения против террористических группировок. Мы наблюдали это в особенности в Алеппо, где какое-то время бои шли в районе, примыкающем к резиденции католикоса Великого дома Киликии Арама I. Там ярко проявилась солидарность христианских общин Сирии, к которым в тех боях примкнули и курды. Парадоксально, но считающиеся христианскими США и европейские страны поддерживают в Сирии силы, пытающиеся уничтожить христианство на его исторической родине. Христианская религия и христианская община планеты без ближневосточного христианства — как дерево без корней. Они быстро засохнут. И меня особенно тревожит аналогия с Ираком. Мы видели, что христианские общины при диктаторе Саддаме процветали, и они были разорены проамериканскими силами, пришедшими в этой стране к власти.

Странно, что современная западная цивилизация, с такой яростью провозглашающая демократические ценности и принципы гуманизма, упорно не замечает того, что происходит на Ближнем Востоке.

Есть такой великий американский режиссер Мартин Скорсезе. В 1988 году на экраны вышел его фильм «Последнее искушение Христа», ставший причиной большого скандала. При этом Скорсезе всегда подчеркивает, что является глубоко верующим католиком. В основу фильма лег роман 1955 года, написанный другим верующим человеком, православным греком Никосом Казандакисом. Я, разумеется, смотрел этот фильм, вспомнил кое-какие свои давние размышления и сделал для себя вывод, что многие исторические факты, которые становятся достоянием гласности в последние годы в результате археологических раскопок, были известны уже давно. Но эта информация была скрыта в библиотеках древних монастырей, возможно, в библиотеке Ватикана и крупных христианских храмов. В данном случае я имею в виду апокриф от Иуды Искариота, перевод которого с одного из диалектов коптского языка был опубликован в 2006 году. Саму рукопись нашли в 1983 году в Египте и некоторое время пытались перепродать. Манускрипт хранился в нью-йоркском банке, в ячейке, в совершенно неподходящих условиях, поэтому сильно пострадал. В конечном счете его все же выкупили два швейцарских антиквара и передали для перевода в Фонд древних искусств в Базеле. Реставраторы и переводчики проделали огромную работу. Одновременно ученые исследовали документ, пытаясь установить его подлинность, и пришли к феноменальному выводу: это действительно апокрифическая запись Иуды Искариота. Я рассказал это для того, чтобы вы поняли: тысячи, десятки тысяч уникальных, поистине бесценных артефактов, подобных этому, хранившихся в ассирийских, армянских, маронитских церквях и монастырях, сейчас подвергаются варварскому уничтожению.

Мой знакомый как-то побывал в одной из криптоцерквей на территории Турции. Служители этого затерянного в горах храма прониклись к нему доверием и показали некоторые иконы, хранящиеся у них. Сказать, что мой знакомый был потрясен, — это ничего не сказать. По его собственному признанию, он смотрел на эти иконы и плакал. Когда мы говорим о геноциде в Османской империи, жертвами которого стали не только армяне, но и греки, езиды, ассирийцы, мы не задумываемся о том, сколько подобных свидетельств древней истории тогда погибло. Сколько книг и икон было уничтожено в тысячах сожженных и разрушенных христианских храмов и монастырей. Причем надо понимать, что икона — это тоже своего рода текст для неграмотных. Условно говоря, в случае утери священных книг их содержание можно восстановить по иконам. Кроме того, только представьте, что за иконы хранились на территории бывшей Византийской империи! Как известно, в Византийской империи периодически возникало явление под названием «иконоборчество» — когда приходил очередной император, как правило, из солдат, и объявлял изображения на иконах идолами, а почитание их — идолопоклонством и повелевал иконы уничтожить. Впрочем, как правило, жены этих императоров были православными гречанками, так что они не подчинялись таким решениям своих мужей и втайне от них помогали прятать иконы в небольших отдаленных монастырях и церквях. И вот эти бесценные сокровища, пережившие столетия, оказались сожжены османами.

Меня крайне огорчает то, что в Европе роль христианской религии упала кое-где уже практически до нуля. В качестве примера могу вспомнить Амстердам, где скоро ничего не останется ни от церквей, ни от христианства вообще и где правит бал европейская толерантность в ее худшем изводе. В Советской России храмы одно время взрывали или устраивали там овощные склады. Потом произошло, так сказать, отрицание отрицания, и сейчас в массовом порядке реставрируются старые церкви и строятся новые. Но причины и той и другой ситуации одинаково, я бы сказал, человеческие — то работает идеологический порыв, то эмоции, а бывает, что и оба фактора сразу. Мы взрываем, потом каемся, потом можем опять взорвать и опять покаяться, и т. д. Европейцы же уничтожают свои храмы из чисто прагматических соображений, на голой целесообразности. Ну если люди перестали ходить в церковь — чего будет здание просто так стоять? Приезжаешь по адресу — вот стоит храм с приделами, вот алтарь — а внутри офис. И хорошо еще, если офис, а не ночной клуб. И это воспринимается как абсолютная норма и никого не удивляет.

С противоположного полюса есть такие островки, как, например, Бавария. Мне время от времени приходится там бывать, и меня каждый раз восхищает отношение баварцев к церкви. Они, как известно, в основном католики. Практически во всех деревнях, а тем более в городах, действуют храмы. Мне нравится смотреть, как по воскресеньям люди, одевшись в национальную одежду, собираются и идут всей семьей на службу. Я неоднократно посещал в Баварии монастыри, храмы и небольшие часовни, и меня по-хорошему удивляет, как эти люди относятся к своей религии, особенно жители маленьких городов. Помню, в одном из таких городков мы шли семьей — я, жена и дети — и увидели, как какой-то баварец показывает на небо и машет нам, мол, смотрите скорее. Было воскресенье, в храмах били в колокола. Мы подняли головы и не поверили своим глазам: над одним из храмов стояли два облачка, одно — в виде Богородицы, другое — в виде креста. Кажется невероятным, но так все и было. Не знаю, как объяснить этот феномен. Может быть, место настолько намоленное?

Мне еще раз довелось столкнуться с подобным чудом в небольшой греко-православной церквушке на берегу моря. Двери в таких храмах всегда открыты — заходи, молись, ставь свечку. Там я увидел мироточащую икону святой, которой посвящена эта церковь. Зрелище меня по-настоящему поразило. Получается, есть еще места в Европе, где вера жива. В моем представлении это в первую очередь Бавария, Греция, Кипр. Но в целом, конечно же, мы наблюдаем сейчас опаснейшее явление, когда дехристианизация захлестывает большую часть Европы — развитие которой, если разобраться, всегда базировалось именно на христианстве и христианской культуре.

В Европе роль христианской религии упала кое-где уже практически до нуля. В качестве примера могу вспомнить Амстердам, где скоро ничего не останется ни от церквей, ни от христианства вообще и где правит бал европейская толерантность в ее худшем изводе. В Советской России храмы одно время взрывали или устраивали там овощные склады. Европейцы же уничтожают свои храмы из чисто прагматических соображений, на голой целесообразности.

И, безусловно, удивляет отношение многих европейских правителей к тому, что происходит в данный момент на Ближнем Востоке с христианством и христианами, и заигрывание с теми, кто практически в открытую исповедует радикальные взгляды. Казалось бы, ни для кого уже не секрет, что Турция помогает «Джебхат ан-Нусре». Той самой «Джебхат ан-Нусре», которая в 2014 году захватила Маалюлю, небольшой городок под Дамаском, основное население которого говорило на арамейском языке. В городе находился древний монастырь святой Фёклы, или Теклы, — ученицы апостола Павла, принявшей крещение из его рук. Бандиты разорили монастырь, выбросили мощи святой из саркофага, в котором они пролежали почти 20 веков, уничтожили иконы.

Есть примеры и в самой Турции. Когда Мустафа Кемаль Ататюрк провозглашал в Турции светское государство, он принял мудрое решение: превратить собор Святой Софии, который был изначально патриаршим православным собором, а потом стал мечетью, в музей. Чтобы, как говорится, никому не было обидно. По его распоряжению со стен даже сбили штукатурку, открыв уникальные средневековые мозаики. Такая ситуация продолжалась много лет, и не сказать чтобы устраивала всех христиан и мусульман мира, но выглядела более-менее терпимой, как вдруг по инициативе господина Эрдогана в течение месяца Рамадан в соборе стали проводиться ежедневные чтения Корана с прямой трансляцией по телевидению. Более того, Эрдоган сообщил и о планах вновь превратить собор Святой Софии в мечеть — якобы он получил откуда-то из глухой провинции письмо, автор которого сетовал на невозможность съездить помолиться в знаковом для мусульман месте. Понятно, что эта ситуация мало того что углубляет раскол между христианской и мусульманской общинами, но и выглядит попросту унизительной для христиан.

Собор Св. Софии в Стамбуле.

Еще один пример такого демонстративного унижения — отношение властей Турции к высшему духовному лицу в православии. Им, как известно, является предстоятель Константинопольской поместной православной церкви, носящий титул Вселенского патриарха, номинальный глава всех автокефальных, то есть независимых, православных церквей, который, собственно, и выдает право автокефалии (независимости). Сейчас этот пост занимает Варфоломей I. К слову, именно он не дает патриарху Филарету на Украине право автокефалии, так что Украинская православная церковь Киевского патриархата не является канонической — формально это еретики. Что, разумеется, злит Филарета. Так вот, турецкие власти всячески давят на Варфоломея, запрещая использовать в официальных документах слово «Вселенский», — то есть фактически низводят его статус до главы небольшой православной общины Турции. Ну а о том, что тысячи существующих в Турции криптоцерквей находятся под постоянной угрозой разорения, я уже говорил.

Эрдогана поддерживает госпожа Меркель, представляющая, насколько я помню, партийную коалицию ХДС/ХСС, значительная часть избирателей которой — баварцы. Может, им пора уже перестать голосовать за такую личность? Разве может христианин голосовать за человека, который всячески заигрывает с президентом страны, открыто участвовавшей и продолжающей участвовать в уничтожении христианских ценностей? Есть о чем подумать.

Поэтому такой важной и своевременной мне представляется встреча патриарха Кирилла и папы римского, состоявшаяся в начале 2016 года. На мой взгляд, будет очень правильно, если такие встречи проведут все крупнейшие иерархи всех церквей, вне зависимости от их направления, и выработают какую-то политику по защите христианства. А самое главное, эта защита христианства должна подразумевать влияние и даже, не побоюсь этого слова, давление на государственных деятелей тех стран, где действуют эти церкви. Не надо делать вид, что, мол, «мы сами по себе». Необходимо оказывать давление, с тем чтобы вырабатывать политику на Ближнем Востоке с учетом защиты национальных и религиозных меньшинств, в том числе христианских, которые оказались на грани уничтожения.

Еще одно важное для мирового христианства событие 2016 года — летний трехдневный визит папы римского Франциска I в Армению, где он среди прочего сделал серьезное заявление по поводу геноцида армян в 1915 году, назвав происходившее тогда именно этим словом. Сама поездка проходила под лозунгом «Визит в первую христианскую страну». Действительно, в 301 году христианство было принято в Армении в качестве государственной религии, а Римская империя пришла к этому только через 24 года. Хотя, строго говоря, нынешняя Армения — всего лишь небольшая часть прежней, исторической Армении, и христианство принималось в западной части страны, которая сейчас относится к Турции. Замечу, что христианство в Армении распространяли два апостола — Фаддей и Варфоломей, так что, строго говоря, с этой точки зрения христианству в Армении две тысячи лет. Основная церковь страны называется Армянская апостольская церковь, она признается всеми католическими и православными церквями. Слово «апостольская» в названии как раз и означает то, что Армения принимала крещение непосредственно из рук апостолов Иисуса Христа. Армянская апостольская церковь имеет четыре патриархата. Это Эчмиадзинский патриархат, патриархат Великого дома Киликийского, который сейчас возглавляет Арам I, Иерусалимский патриархат и Константинопольский патриархат, который по понятным причинам сильно ограничен в своих действиях.

Чем отличается Армянская апостольская церковь от других церквей? Во-первых, она считается православной, но ее отличие от других православных церквей, таких как Русская или Элладская, состоит в том, что Армянская церковь, как и другие древние церкви Востока — Сиро-Яковитская, Коптская, Эфиопская или Индо-Малабарская, — не признает решений Халкидонского собора 451 года. То есть раскол произошел полторы тысячи лет назад. Как бы то ни было, все эти церкви считают себя православными.

Вторая по численности церковь — Армянская католическая. У нее есть собственный патриарх, входящий в высшее руководство католической церкви вообще как таковой. Напомню, кстати, что папа римский Франциск I до своего избрания был архиепископом Буэнос-Айреса, где проживает большая община армяно-католиков. А один из президентов Аргентины, Карлос Сауль Менем, был по отцу алеппский армянин, а по матери — алавит. Существует также Армянская евангелическая церковь. Это армяне-протестанты. Кстати, заметное количество и апостольцев, и армяно-католиков, и протестантов проживает в Ливане.

Насколько я знаю, папа встречался и с руководством Армении, и с высшими церковными иерархами, и с представителями нескольких религиозных меньшинств, в частности с езидами. Иными словами, получается, что он побывал в Армении, не только чтобы отдать должное этому народу, — его визит имел также непосредственное отношение ко всему Ближнему Востоку. Что касается езидов, сейчас мы можем наблюдать интересный феномен. У них всегда был единственный мировой центр — Лалеш в северном Ираке. Но так как езиды стали занимать очень сильные позиции в Армении и даже получат теперь представительство в парламенте, можно сказать, что Ереван стал вторым Лалешем. Там, в частности, открыт памятник геноциду езидов боевиками «Исламского государства», восстановлен памятник Джангиру-ага — полковнику царской армии, сыну главы племени мандики конфедерации езидских племен зукри. К слову, именно на базе езидов и армян русское командование при помощи кубанских и донских казаков хотело создать евфратское казачество, и формирование Евфратского (или Тигр-Евфратского) казачьего войска действительно было начато в 1917 году, однако революция и гражданская война положили конец этому процессу.

Визит папы в Армению планировался с 2015 года. Тогда в соборе Святого Петра была проведена литургия по армянскому обряду, а выступая по поводу столетия геноцида армян в Турции, папа Франциск I сказал, что обязательно посетит Армению в следующем году. Предыдущий визит папы римского в Армению состоялся в 2001 году, когда отмечалось 1700-летие принятия христианства, — тогда в страну приехал Иоанн Павел II. А весь знаменитый собор Парижской Богоматери в связи с этим юбилеем был отдан под богослужения Армянской апостольской церкви. Это называется взаимосвязью всех христианских религий. Я вообще считаю, что настало время прекратить делить христиан на хороших и плохих, канонических и неканонических и т. д. Христианство сейчас переживает тяжелейшие времена на Ближнем Востоке — на своей исторической родине. Там уничтожают всех: православных, католиков, признающих Халкидонский собор, не признающих Халкидонский собор, мелькитов, сиро-яковитов — всех. Нельзя на это спокойно смотреть.

И для того чтобы спасти христианство, надо сделать две вещи: сплотиться и поднять значимость веры Христовой в других странах, в том числе европейских. Без сплочения это сделать невозможно. Пора уже оставить внутренние разборки и перестать выяснять, кто прав, а кто не прав. На сегодняшний день христиане — одна из самых гонимых религиозных конфессий. Поэтому, повторю, надо объединяться. Неужели Иисус Христос, когда создавал свое учение, собирал вокруг себя апостолов и читал проповеди, думал, что будет раскол? Или апостол Павел, когда закладывал фундамент для становления христианства как мировой религии, рассчитывал на появление в будущем того, что расколет христианство? Ничего подобного.

Скажу больше: необходимо объединять представителей всех основных религий. Нельзя допускать дискредитации, дискриминации и уже тем более убийства людей по религиозным мотивам, кем бы они ни были и какую бы веру ни исповедовали. Считаю, что радикализма быть вообще не должно, это недопустимое явление, с которым надо бороться всеми силами.

Осознает ли папа Франциск I всю опасность и важность того, что сейчас происходит на Ближнем Востоке? Думаю, да. Я считаю, что этот человек внушает доверие именно своей искренностью служения и христианству, и миру в целом. Он прекрасно осознает, что происходит на Ближнем Востоке, и в рамках своих возможностей пытается влиять на это. Но религиозное влияние — это одно, а политическое — совсем другое. В Европе еще сохранились подлинные христиане, и надеюсь, они рано или поздно смогут повлиять на политику в этом плане.

Я скажу больше: необходимо объединять представителей всех основных религий. Нельзя допускать дискредитации, дискриминации и уже тем более убийства людей по религиозным мотивам, кем бы они ни были и какую бы веру ни исповедовали. В предыдущей книге я уже говорил, чем мне нравится крайний шиизм — алевиты, алавиты, исмаилиты — своей толерантностью. Пониманием. Одинаковым отношением к представителям любой веры. В них полностью отсутствует радикализм — «или будьте, как мы, или мы вас уничтожим». Считаю, что радикализма быть вообще не должно, это недопустимое явление, с которым надо бороться всеми силами.

Глава 8 Попытка переворота в Турции: причины и последствия

Для того чтобы оценить, что произошло в Турции в июле 2016 года, надо понимать историю военных переворотов в этой стране как таковую. После развала Османской империи к власти пришел Кемаль-паша Ататюрк — основатель современной Турецкой республики и ее герой — потому что он спас Турцию. Если бы не он, то Турция сейчас была бы раза в два-три меньше по территории. Именно Кемаль-паша возглавлял освободительное движение турецкого народа. И ему все удалось, в том числе благодаря Советской России и лично Владимиру Ильичу Ленину, которого он убедил в том, что воюет против империалистов. Конечно, против кого же еще? Турция тогда получила огромную помощь из России — вооружением, деньгами, боеприпасами. Туда была отправлена целая делегация во главе с Михаилом Васильевичем Фрунзе для налаживания этих поставок. Также Кемаль-паше удалось добиться подписания соглашения 1923 года — так называемого Лозаннского соглашения, благодаря которому Турция является тем, чем она сейчас является.

А дальше Ататюрк столкнулся с серьезной проблемой. Он понимал, что Османская империя последние годы и столетия своего существования была очень проблематичным государством, несмотря на большие территории. И самым опасным в ней явлением было то, что многие национальные и религиозные меньшинства, подвергающиеся дискриминации со стороны руководства страны, постоянно поднимали восстания, бунты, пользовались поддержкой извне, и в результате этих беспорядков Османская империя несколько раз распадалась. В этих условиях Ататюрк решил создать новый народ — народ, называемый «турки». Странно звучит, но это так. Я уже приводил пример из энциклопедии Брокгауза и Ефрона, где написано, что основное население Османской империи считает себя османами и свысока посматривает на тех, кто себя называет турками, то есть в первую очередь на туркоманов и юруков. Но давайте по порядку.

Вы ведь помните, за что был снят главный редактор газеты «Тараф» — одной из главных оппозиционных газет Турции? Напомню: несколько лет назад он, критикуя пропагандистский телесериал «Великолепный век», написал: «Хватит говорить о каких-то тюрках. Ну сколько их там пришло с Алп-Арсланом? Да нисколько. Давайте признаемся, что мы потомки византийцев — греков, армян и ассирийцев». И за это лишился должности.

Основатель Турецкой республики М. Кемаль Ататюрк.

Алп-Арсланом звали предводителя тюрок-огузов, второго султана династии Сельджукидов. Возглавляемое им войско пришло на земли Византийской империи в 1071 году, где одержало победу над имперской армией при Манцикерте, после чего начался постепенный захват и тюркизация территории — в первую очередь пришельцы создали свое государство в Анатолии. В 1299 году была создана Османская империя, а еще через полтораста лет, в 1453 году, процесс завершился падением Константинополя. Население этих земель всегда было необычайно разнообразным по этническому и религиозному составам: греки, армяне, ассирийцы, арабы, курды, лазы, грузины… В разное время туда переселялись булгары, аварцы, различные тюркские племена, а после захвата Балканского полуострова в Османскую империю пошел большой приток населяющих эти земли народов.

Османская империя последние годы и столетия своего существования была очень проблематичным государством, несмотря на большие территории. И самым опасным в ней явлением было то, что многие национальные и религиозные меньшинства, подвергающиеся дискриминации со стороны руководства страны, постоянно поднимали восстания, бунты, пользовались поддержкой извне, и в результате этих беспорядков Османская империя несколько раз распадалась.

Именно после захвата Балкан появился такой феномен, как «налог кровью» — девширме, — который накладывался на христианское население. Он состоял в том, что время от времени из христианских семей, чаще всего крестьянских, забирали мальчиков в возрасте примерно от пяти-шести лет, обращали их в ислам и увозили в Константинополь. Там их воспитывали в специальных школах, а потом отправляли на государственную службу в зависимости от способностей — юноши становились дворцовыми слугами, садовниками, матросами, строителями, инженерами, богословами, чиновниками. Большинство пополняло собой войско янычар, подчиненное лично султану. Это была элита вооруженных сил. И получилась парадоксальнейшая ситуация: Константинополь брала армия, сформированная из детей христиан, ставших к тому времени янычарами. Считалось, что вернее всего служат султану обращенные в ислам христиане, у которых нет «ни крова, ни дома, ни родителей, ни друзей». В популярном в то время трактате по управлению говорилось, что представители разных народностей в армии «будут стремиться превзойти друг друга… Если армия состоит из одного народа, появляется опасность. У солдат нет рвения, и они подвержены беспорядку».

Короче говоря, земли Османской империи населяло невообразимое смешение народов и религиозных групп. Для более развернутой иллюстрации процитирую Брокгауза и Ефрона — информация, которую они приводят в своей энциклопедии, относится к рубежу XIX–XX веков, то есть до того, как Кемаль Ататюрк станет первым президентом Турецкой республики, остается не так уж много времени. Итак: «Господствующее племя турки-османы (около 1 млн человек), но они нигде на Балканском полуострове, за исключением Константинополя, не живут сплошной массой, а рассеяны по всей стране довольно незначительными группами, в особенности вблизи больших городов. В Западной и Средней Болгарии они в настоящее время почти совершенно исчезли, а в Восточной Болгарии, в значительной части Восточной Румелии и в северной части Адрианопольского вилайета смешались с болгарами. Западную часть непосредственно турецкой территории занимают албанцы (около 1,5 млн, от границ Черногории и Сербии до 40° с.ш. и от Адриатического моря до 21° в.д. от Гринвича (приблизительно): под Приштиной они переходят этот градус отдельными языковыми островками. В северной части Эпира они живут смешанно с греками. В южной части Эпира, в Македонии, Халкидике и во многих пунктах по берегам Эгейского и Черного морей обитают греки (около 1 % млн, в южной части Адрианопольского вилайета живущие смешанно с турками. Западную часть Болгарии, Восточной Румелии и старой Фракии занимают компактной массой болгары. На Пинде, составляющем границу между Эпиром и Фессалией, живет румынское племя цинцар (или куцовлахов, арумын), говорящее особым наречием румынского языка; в Старой Сербии и в северной части Македонии живут сербы. Общее число славян в Европейской Турции — 600 тысяч человек. Цыгане частью ведут кочевой образ жизни, частью же в качестве оседлых жителей разбросаны по всем городам и многим деревням Европейской Турции. Они по большей части магометанского вероисповедания, но легко меняют свою религию, сообразуясь с обстоятельствами. Евреи (Jahudi) принадлежат к двум разновидностям: это или потомки изгнанных в 1492 году королем Фердинандом Католическим из Испании сефардим (так называемые «шпаньолы», или «испанские евреи»), или немецко-польско-русские евреи (ашкеназим). Они живут в больших городах, особенно в Константинополе и Салониках, занимаются мелкой торговлей, ремеслами и тяжелыми работами. Лишь немногие из здешних евреев достигают богатства. Армяне в Европейской Турции живут также только в больших городах. Они отличаются способностью к изучению языков, трудолюбием, спекулятивным духом и любовью к учению. Их народные школы находятся в хорошем состоянии, но в средних и высших учебных заведениях у них недостаток. В наиболее важных торгово-промышленных пунктах играют видную роль в качестве ловких и оборотливых торговцев так называемые левантинцы, происшедшие от браков европейских поселенцев с восточными женщинами различных национальностей. Они интеллигентны, но страдают отсутствием устойчивых нравственных правил. Османы… были первоначально народом урало-алтайского племени, но вследствие массового прилива из других племен совершенно утратили свой этнографический характер. В особенности в Европе нынешние турки… являются по большей части потомками греческих, болгарских, сербских и албанских ренегатов или произошли от браков турок с женщинами из этих племен или с уроженками Кавказа».

Ататюрк решил, что для единства страны требуется создать единый народ. Для этого была сформулирована конституция Турции и принят ряд законов, суть которых сводится к тому, что все население Турции — турки. Нет ни курдов, ни греков, ни других национально-религиозных меньшинств. Все турки. Точка. Мало того, был принят уголовный закон № 301, согласно которому так называемый «отказ от идентичности турецкого народа», когда человек называл себя не турком, а, например, тем же курдом, становился уголовно наказуемым деянием.

Кроме того, Ататюрк посчитал, что религиозный элемент — в частности, то, что Османский султан был еще и халифом, — тоже сыграл негативную роль, поспособствовав краху империи, а значит, необходимо создать светское государство. Турция, согласно конституции, — светское государство. А чтобы никому в голову не приходило это светское государство поменять, в конституцию был внесено положение о том, что ее гарантом является турецкая армия. И это очень важно понимать. Вооруженные силы Турции отвечают за соблюдение турецкой конституции. То есть они как бы вне политики, но если вдруг в какой-то момент они заметят, что в стране что-то происходит не так, они могут с полным правом и на законном основании вмешаться, совершить переворот и, скажем так, исправить ситуацию.

На этом основании начиная с середины XX века в Турции состоялось несколько переворотов. Это переворот 1960 года, когда был повешен премьер-министр Аднан Мендерес. Весь мир тогда шумел: «Не надо вешать, ни в коем случае», — но военные все-таки казнили Мендереса. Затем — переворот 1971 года. Следующий — переворот 1980 года, в ходе которого одиозный турецкий политик Неджметтин Эрбакан, которого можно назвать духовным отцом нынешнего руководителя Турции, получил запрет на политическую деятельность. Правда, спустя семь лет этот запрет был снят, и в ходе так называемого «бархатного» переворота 1997 года Эрбакан был вновь смещен с должности премьер-министра. Кстати, сам Реджеп Эрдоган тоже сидел в тюрьме. В 1997 году он был мэром Стамбула, сравнительно молодым амбициозным политиком, и военные отправили его на четыре месяца за решетку за разжигание межрелигиозных распрей. Если говорить конкретно, то он пытался в некоторых местах ликвидировать джемхона — молельные дома алевитов. Так что теперь он военных ненавидит по определению, как и алевитов. Сами алевиты категорически против того, что сейчас происходит в стране, и мало кто из них упустил возможность поучаствовать в столкновении, когда так называемые сторонники Эрдогана во время подавления путча по шли в квартал Гази, где живут в основном алевиты и курды. Сразу скажу, что пришельцев оттуда просто вышибли.

По замыслу Ататюрка именно турецкая армия должна была служить гарантом конституции.

Став премьер-министром благодаря созданной им совместно с Эрбаканом Партии справедливости и развития, которая победила на тогдашних выборах, Эрдоган решил взять реванш. Каким образом? Первым делом при помощи известного и очень авторитетного общественного деятеля Фетхуллаха Гюлена (сейчас этот пожилой господин скрывается в Пенсильвании и, наверное, плюется, вспоминая о тех временах) он провел референдум, по результатам которого статья о вооруженных силах как гаранте конституции была исключена из основного документа турецкого государства. То есть армия уже не имела права совершать перевороты.

Раньше все делалось очень просто. Начальник генерального штаба — четвертый по рангу в стране после премьер-министра, президента и председателя парламента — собирал командующих жандармериями, полевыми армиями и т. п. и говорил: «Все, ребята, что-то они нам надоели, давайте-ка их свергать». И дальше переворот шел, по большому счету, тихо и мирно — собрались, чуть-чуть постреляли, сменили правительство и успокоились. Теперь же законных оснований свергать правительство армия лишилась, что и объясняет то, почему попытка переворота в июле 2016 года и ее подавление прошли по такому жесткому сценарию.

Однако в конституции Турции есть и другие нюансы, о которых Эрдоган забыл и стал их нарушать. Это, в частности, положения о разделении властей и об особой роли Конституционного и Верховного судов — к слову, после июльской попытки госпереворота были выданы ордера на арест 188 членов этих двух структур. Для того чтобы окончательно разгромить армию, Эрдоган возбудил несколько уголовных дел, многие из которых, как выяснилось позже, оказались сфабрикованными на пустом месте. Прошел также ряд судебных разбирательств, в том числе по делу «Эргенекон» — якобы тайной организации, готовившей переворот, и за решетку попало большое количество как действующих офицеров, так и ушедших в отставку. В частности, был арестован генерал в отставке Илькер Башбуг, бывший начальник Генштаба, но Конституционный суд освободил его и его соратников, постановив, что решение об аресте было неправомерным. Таких случаев было много — реальных фактов, подтверждающих участие офицеров в подготовке гос переворота, предъявить не удавалось, Эрдоган бесился и злился, но ничего не поделать: закон есть закон.

За последние полвека в Турции произошло несколько военных переворотов.

Вообще надо сказать, что Реджеп Эрдоган — очень мстительный по своей натуре человек. Был в свое время в Турции глава Генерального штаба Кенан Эврен, который, собственно, и провел переворот в 1980 году, по итогам которого политический наставник Эрдогана Неджметтин Эрбакан на некоторое время лишился возможности участвовать в публичной политике страны. Сам Эрдоган тогда тоже некоторым образом пострадал. В 1980 году он работал в транспортной администрации Стамбула, и его начальник, полковник в отставке, приказал ему сбрить усы. Эрдоган отказался и был за это уволен. К тому времени, как Эрдоган стал премьер-министром, Эврен успел побывать не только начальником Генштаба, но и президентом страны. Очень заслуженный человек, много сделавший для Турции и в политическом, и в экономическом плане. И вот в 2012 году Кенан Эврен вместе со своим соратником Тахсином Шахинкаей, бывшим командующим ВВС Турции, были арестованы и спустя два года осуждены на пожизненное заключение. Их признали виновными в совершении «преступления против государственной власти» за организацию и осуществление переворота 1980 года. В момент ареста Эврену было 94 года, Шахинкае — 86. В 2015 году оба старика умерли в тюрьме.

О чем это говорит? О том, что всем, кто имеет дело с Эрдоганом как в Турции, так и за ее пределами, необходимо учитывать эту черту его характера. Если кто-то когда-то его обидел какими-либо действиями, не стоит надеяться, что он об этом забудет и дальше станет сотрудничать как ни в чем не бывало. Надо быть начеку. Он улучит момент и обязательно обманет, можно даже не сомневаться. Эрдоган — действительно очень сильная, харизматическая фигура. Это волевой человек, который поставил перед собой задачу создать в Турции религиозное исламистское государство. К этому он стремился с юных лет и никогда своей цели не скрывал.

А знаете, кто сейчас должен больше всего радоваться массовым арестам, в первую очередь в армии? Это курды. Ведь арестованы даже командующие 2-й и 3-й полевыми армиями. 3-я полевая армия размещена вдоль границы с Арменией и Грузией, один из ее корпусов частично занят антиповстанческой деятельностью. А что такое 2-я полевая армия? Это армия, которая дислоцирована вблизи сирийской, иракской, иранской границ. Ее главные задачи на сегодня — во-первых, ведение боевых действий против Народных сил обороны, военного крыла Рабочей партии Курдистана, а во-вторых, оказание помощи «Джебхат ан-Нусре» и прочим деятелям, ведущим войну в Сирии. Командующий армией после переворота был арестован, как и ряд офицеров.

Думаю, в Кандиле должны были бурно отметить это радостное событие. Напомню, Кандиль — это горная местность в Северном Ираке, где расположена штаб-квартира РПК. Как подлинные коммунисты члены РПК непременно должны были поднять чарку водки за Эрдогана. Потому что вот так уничтожить в одночасье столько боевых офицеров со всем их опытом — это Рабочей партии Курдистана не снилось даже в самых радужных мечтах, и за 40 лет им не удалось даже на малую долю ничего подобного реализовать. Эрдоган одним махом обессилил всю 2-ю полевую армию, лишив ее возможности организовать и вести антипартизанскую войну, а тем более войну в городах — ни против Рабочей партии Курдистана, ни против вооруженных формирований Народного объединенного революционного движения, куда вошли 12 марксистских группировок. И думаю, что члены Коммунистической партии Турции/Марксистско-ленинской, головной структуры в этом объединении, тоже, как истинные коммунисты, пили водку — и на территории Турции, и в Северной Сирии — и говорили: «Слава тебе, Господи, вот помощь оказал! Дальше и некуда!» Такое количество профессионалов убрать из армии — это еще надо было постараться. Так что для курдских марксистов это был необычайный выигрыш. Недаром Джамиль Баик, один из лидеров Рабочей партии Курдистана, в своем выступлении вскоре после подавления переворота сказал, что «Турция слаба как никогда».

Эрдоган отреагировал жестко, решив воспользоваться моментом и уничтожить всех, кто в армии выступает против него. Прав, не прав, с кем служил, чей родственник, где учился — неважно. Всех под нож. В Конституционном и Верховном судах, правоохранительных органах — то же самое. Надо признать, что в органах юстиции гораздо больше сторонников Фетхуллаха Гюлена, чем в армии; в армии их практически нет. Там другая система — так называемое «глубинное государство». Поясню, что это такое.

Еще во времена Османской империи существовали разные тайные ордена, которые базировались на тех или иных суфийских направлениях. Когда Кемаль-паша создал новое государство, все эти ордена были запрещены, но в системе армии возникла как бы параллельная государственная структура, объединяющая как действующих военных, так и бывших, и не только военных. Все они ставили перед собой задачу контроля над государством и влияния на государство с точки зрения сохранения наследия Ататюрка — то есть того государства, которое он задумал и создал.

Их мировоззрение базируется на трех основных принципах. Первый — антиисламизм. Понятно теперь, кто у них главный враг, и понятно, почему столько людей спонтанно присоединились к попытке военного переворота, которая, надо сказать, была плохо подготовлена и наспех проведена. Военные в Турции относятся к высокооплачиваемой группе населения и имеют много разных привилегий, среди них много потомственных офицеров, а остальные по большей части являются выходцами из среднего класса. Убеждение, что государство должно быть светским, у них в крови. И то, что делает Эрдоган, превращая Турцию в исламистское государство, для них неприемлемо.

Второй принцип — антикоммунизм. Да, коммунисты для них — такие же враги, как исламисты. И третий фактор — антикурдские настроения, поскольку, по их мнению, борьба курдов за самоопределение ведет к расчленению Турции. Вот те три кита, на которых держится «глубинное государство», три врага, которых турецкие военные видят перед собой: исламисты (в число которых, получается, вошел и Эрдоган), коммунисты и бойцы Рабочей партии Курдистана, ведущие повстанческую деятельность.

Естественно, Эрдоган был готов к подобной ситуации. После подавления неудавшегося мятежа начали говорить, что это могла быть имитация. Думаю, что никакая это была не имитация, а самый настоящий заговор. Другое дело, что на этот раз не готовы оказались военные. Возможно, у Эрдогана уже была информация о готовящемся перевороте, и дата его начала была лишь вопросом времени. Он сам проговорился об этом, когда выступал перед журналистами после возвращения в Стамбул, сказав, что через два дня должен был состояться военный совет, на котором предполагалось снять целый ряд генералов и офицеров. А позже одна из газет написала, как все было на самом деле: оказывается, до этого военного совета спецслужбы должны были провести массовые аресты генералов и офицеров. Вероятнее всего, эти сведения попали к военным, потому они и решились пойти ва-банк, будучи еще плохо подготовленными и не успев привлечь достаточные силы на свою сторону. И были в общем-то близки к успеху. Но — не сложилось.

Меня спрашивали, могли ли американцы приложить руку к организации путча. Я думаю, что если там и была рука США, то очень, что называется, легкая. Возможно, были когда-то какие-то общие разговоры, смысл которых сводился к простой формуле: «Получится — мы вас немножко погнобим за неконституционные действия, а потом вы сформируете гражданское правительство, и все будет хорошо. Ну а не получится — мы вас не знаем». Вот и все.

Еще во времена Османской империи существовали разные тайные ордена, которые базировались на тех или иных суфийских направлениях. Когда Кемаль-паша создал новое государство, все эти ордена были запрещены, но в системе армии возникла как бы параллельная государственная структура, объединяющая как действующих военных, так и бывших, и не только военных. Все они ставили перед собой задачу контроля над государством и влияния на государство с точки зрения сохранения наследия Ататюрка — то есть того государства, которое он задумал и создал.

Итог — массовые аресты, только генералов и офицеров было арестовано около трех тысяч. Еще недавно печатный орган эрдогановской Партии справедливости и развития восхвалял командующего 2-й полевой армией как великого патриота Турции за те страшные расправы, которые он учинял над курдами. И вдруг такой поворот. Теперь для того, чтобы восстановить боеспособность турецкой армии, понадобятся десятилетия. При этом не стоит сомневаться, что чистки будут продолжаться. Эрдоган пойдет на все. Он понимает, что ослабляет армию, понимает, что ослабляет органы юстиции. Но для него это неважно. Он хочет расправиться со всеми, кто против него, чтобы не встречать в дальнейшем никакого противодействия.

И тут сразу возникает вопрос. Да, Эрдогана поддерживает приблизительно половина населения Турции, которая хочет видеть его своим вождем. У них силен имперский, неоосманский настрой. Но другая-то половина против! А кто против? Это как раз самое интересное. Это не только курды, но и, например, алевиты. Я уже рассказал, как сторонников Эрдогана после подавления путча вышибли из квартала Гази — это сделали боевые дружины алевитов. Куда пойдет та часть населения, которая раньше вела борьбу в рамках конституционных норм и исходя из существующих законов Турецкой республики, сейчас, когда ее снова начали гнобить? Я скажу куда. В левые коммунистические движения. К слову, в судебной системе Турции, в том числе в Верховном и Конституционном судах, много алевитов, так исторически сложилось. А что такое левое коммунистическое движение в Турции? Большинство там составляют турки, но это турки-алевиты. Партии там, как уже говорилось, обычно строятся на религиозном принципе. Да, знамя Коммунистической партии Турции/Марксистско-ленинской абсолютно идентично государственному флагу Советского Союза — алое полотнище с серпом и молотом. А вооруженные формирования партии называются Рабоче-крестьянская Красная армия. И при всем том это в основном алевитская организация. Так вот, массовый приток алевитов в коммунистическое движение подействует как дрожжи, которые кладут в тесто. Численность этих структур, которые в среднем насчитывают по полторы-две тысячи человек, вырастет в разы.

Интересно, что, по некоторым данным, ряд турецких военных, проходивших по делу «Эргенекон» и освобожденных из-под стражи, в том числе решением Конституционного суда, за несколько месяцев до того побывали в Сирии и встречались с руководством страны. Речь шла о прекращении конфликта между Сирией и Турцией, о том, что Турция не должна вмешиваться во внутренние дела Сирии, что само по себе правильно. Правда, вторая часть переговоров касалась предложения объединиться против курдов, которые представляют угрозу территориальной целостности как Сирии, так и Турции, однако сам факт такой встречи говорит о многом.

Как я могу оценить действия турецких военных в июле 2016 года с этической точки зрения? Ну да, военный переворот — это плохо, это антиконституционные (с недавних пор) действия. Но надо учитывать традиции турецкого общества. Для них важно сохранить светское государство, сохранить то наследство, которое им оставил Кемаль-паша, национальный герой Турции. Что же касается личных качеств, то, согласитесь, для того чтобы пойти ва-банк в столь тяжелой ситуации, надо иметь высокий уровень героизма и любви к своей родине. Зная, что в случае поражения месть Эрдогана будет страшной, эти люди пошли на рискованный шаг. А это говорит об очень высоком моральном уровне турецкой армии, по крайней мере в части ее командного состава. Конечно, они наши вероятные противники. Но оценивать всегда надо по конкретным вещам. Люди, которые еще вчера были элитой турецкого общества, стали жертвами сокрушительной расправы. Но они попытались.

Стерпит ли турецкая армия в целом такое унижение? Знаете, как говорится, «всех не пересажаешь». Это лишь вопрос времени — когда начнут массово создаваться подпольные ячейки. Да они уже есть. «Глубинное государство» — это не просто слова. Это действительно мощная, разветвленная и в значительной степени законспирированная система, которая базируется не только на действующих офицерах и отдельных выходцах из других слоев, но и на тех, кто уже уволился из вооруженных сил. Нынешняя ситуация может вылиться в создание боевых групп людей, которые начнут бороться с Эрдоганом уже совершенно иными способами. Нетрудно догадаться какими — точно такими же, как боролись в свое время с Шарлем де Голлем французские офицеры, считавшие своим патриотическим долгом восстановить власть Франции над Алжиром (напомню, что на де Голля было совершено более 30 покушений). Хотя я ни в коем случае не собираюсь сравнивать Эрдогана с де Голлем.

Турецкие военные будут бороться. Тем более что у них есть союзники — в жандармерии, в полиции, в судебной власти, в органах управления и бог знает где еще. И на этом фоне Турция получает, во-первых, теракты, ответственными за которые объявляют себя те радикальные группировки, которые она сама же и взрастила. Во-вторых, партизанское движение в лице Рабочей партии Курдистана и Народных сил обороны. В-третьих, партизанское движение в лице вооруженных формирований Народного объединенного революционного движения марксистских группировок. Таким образом, Турция становится совсем уже нестабильным государством, а предсказать дальнейшую судьбу Эрдогана никто не возьмется, потому что, как я уже сказал, вряд ли военные в следующий раз будут пытаться его изолировать, скорее они будут действовать радикально. Это будет месть. Никто просто так не отдаст турецкое светское государство, созданное Ататюрком, человеку, который хочет его превратить в религиозное (а предложения изменить соответствующим образом конституцию уже были). Я сказал о прочных моральных устоях турецких офицеров — а это значит, что те, кому удалось избежать заключения и казни, не испугаются. Они будут мстить. Но не за себя, а за то государство, которое могут потерять. За свою Родину.

Есть ли для России разница, кто будет у власти в Турции? Есть. Для нас небезразлично, с кем мы будем соседствовать и рано или поздно сотрудничать — со светским государством или религиозным. Будем ли мы соседствовать с тем, кто не вмешивается в наши внутренние дела, или с тем, кто вмешивается. Президент Чечни Рамзан Кадыров рассказал, как передавал турецкому руководству список террористов, которые находятся на территории Турции и поддерживают радикальные группировки в Северном Кавказе. Хоть кого-нибудь они нам отдали? Нет. Турция сейчас откровенно поддерживает террористические организации, включая, как это сейчас изящно называют американцы, «отдельные подгруппы «Исламского государства». И лучшее подтверждение этому — бои в Манбидже, городе на западном берегу реки Евфрат близ сирийско-турецкой границы. Бандформирования «Исламского государства» получали там от Турции военно-техническую и прочую помощь и дрались до последнего. Понятно почему — потому что там находится переход через границу, через который эта помощь к ним и поступает.

«Глубинное государство» — это не просто слова. Это действительно мощная, разветвленная и в значительной степени законспирированная система, которая базируется не только на действующих офицерах и отдельных выходцах из других слоев, но и на тех, кто уже уволился из вооруженных сил. Нынешняя ситуация может вылиться в создание боевых групп людей, которые начнут бороться с Эрдоганом уже совершенно иными способами.

У нас с Турцией есть ряд экономических проектов, о которых я хочу сказать, чтобы иллюзий особых не было. Начнем с проекта атомной станции «Аккую». Страннейший документ, предусматривающий, что мы за 20 миллиардов долларов построим Турции, нашему геополитическому противнику, атомную станцию, обучим их студентов в своих университетах и т. д. Но нельзя забывать, что мирный атом может в свой черед перерасти в военный. Помните, какие были подозрения на этот счет в адрес Ирана? Однако я уже много раз критиковал это соглашение и не хочу возвращаться к тому, что было сказано. Скажу только одно. Из 20 миллиардов собственных денег нашего бюджета, которые мы туда вкладываем и которые начали бы возвращаться через 15 лет, а полностью вернулись бы через 60 лет (там четыре реактора, по каждому из которых срок строительства 15 лет), 3–4 миллиарда уже вложены в котлован и подготовительные работы. Можем ли мы сейчас найти в бюджете остальные 16–17 миллиардов? Мне всегда казалось, что они нужны нам самим. Я понимаю, что есть лоббисты, которые будут изо всех сил проталкивать проект. Это ведь государство начнет возвращать свои деньги только через 15 лет, а кто-то может начать зарабатывать и по ходу дела. К сожалению, во время работы и в исполнительной власти, и в Государственной думе я видел очень много политиков, которые думают и планируют только на кратчайшую перспективу, живут сегодняшним днем.

Что касается газопровода «Турецкий поток». Я прекрасно понимаю, что нам нужен газопровод в обход Украины. Не могу говорить о нюансах — я не газовщик. Но я знаю, что эрдогановская Турция заключила целый ряд соглашений о поставке нефти и газа с другими поставщиками. В частности, соглашение с Иракским Курдистаном о поставке нефти в порт Джейхан было подписано еще в 2014 году, там же обговаривались возможности поставки газа. Газ также будет поставляться из Азербайджана, из Ирана, в перспективе — из Центральной Азии. То есть альтернатива российскому газу у Турции есть. Этот же газ может потом пойти в Европу. Мы, как известно, строим газопровод с выходом на Эдирне (Андрианополь), это европейская часть Турции. А граничит она с Грецией. И я задаю себе вопрос: если мы хотим, чтобы наш газ пошел в Европу, у нас есть договоренность с Алексисом Ципрасом, премьер-министром Греции? И насколько ему можно доверять, помня о том, как воинственно он был настроен перед известным референдумом и как быстро потом сдулся, словно шарик.

Я сейчас вспомнил пример Ирана, который находится на втором месте в мире по запасам газа — или даже на первом, в зависимости от методики расчетов. Когда против Ирана ввели санкции, первое, что сделали иранцы, — газифицировали все свои населенные пункты, вплоть до крохотных деревень в горах и пустынях. Может быть, нам стоило бы обратить внимание на себя и газифицировать Россию? Ведь во многих населенных пунктах у нас до сих пор нет газа, и подвести его — целая проблема. И это в газовой державе № 1. Еще давно надо было заняться своим населением, подвести газ к своим деревням. А потом уже решать, куда еще его продать. Нельзя же все время думать только о получении сверхприбылей от экспорта.

Теперь что касается туристических поездок. На прошедшей 9 августа 2016 года встрече Владимира Владимировича Путина с Реджепом Эрдоганом говорилось о возможном скором возобновлении чартерных рейсов в Турцию. Но послушайте, давайте рассуждать разумно. Мало нам было попытки военного переворота в Турции? Какой там может быть отдых? Турция по количеству терактов — на первом месте в мире! Там идет гражданская война, она расширяется и имеет все перспективы расширяться и дальше, и ко времени, когда заканчивалась работа над этой книгой, нестабильность распространилась уже на Черноморское побережье Турции. Я имею в виду нападение вооруженного формирования Народного объединенного революционного движения в центре Трапезунда — это крупнейший город турецкого Причерноморья — на штаб полицейских спецсил, которые выполняют определенные задачи. Один человек был убит, нападавшие ушли без потерь. Стамбул, который еще совсем недавно был стабильным местом, сейчас далеко не стабилен. Так какие могут быть гарантии по Анталье?

Я много раз говорил, что война на Ближнем Востоке только начинается. Все еще впереди. Я понимаю, что люди хотят ехать отдыхать в теплые страны, чтобы все было тихо и спокойно и не происходили такие ужасные вещи, как недавно в Египте. Но сейчас весь регион по большому счету представляет собой огромную пороховую бочку, и, как мне кажется, для разумного человека никакой сервис и никакие природные красоты не могут компенсировать вероятности того, что в любой момент и в любом месте может рвануть. Я всегда привожу в пример Афганский Бадахшан. Красота неописуемая — не поленитесь, найдите фотографии в Интернете. Моря нет, зато есть прекрасные леса, чистые озера, хрустальные ручьи, величественные горы… Одна проблема: безопасность. Точнее, ее отсутствие.

Наконец — никто случайно не забыл, что Ницца до последнего времени тоже была стабильным и благополучным курортным городом? И Париж был стабильным и благополучным, и Брюссель. А теперь? Разве можно рисковать собой, семьей, детьми? Вообще я считаю, что нам нужен закон, который определил бы, что те государственные или частные структуры, которые призывают людей ехать на отдых в страны, затронутые террористической активностью — каковыми на сегодняшний день являются в первую очередь Тунис, Египет, Турция и Франция, — в случае совершения террористических действий, направленных против наших граждан, должны привлекаться к уголовной ответственности. Хватит зарабатывать на таких вещах. У нас в стране достаточно мест, где можно и нужно развивать туризм и курортную инфраструктуру. Пусть люди туда едут и туда вкладывают свои деньги. Или вот выясняется, что в последнее время туры в Грецию становятся дешевле туров в Турцию. Ну так лучше в Грецию поехать, если уж так хочется отдохнуть за границей и искупаться в Средиземном море вместо Черного.

Еще один важный для понимания момент. Война в Сирии продолжается. Как на этом процессе отразится замена руководства турецкой армии? По моему мнению — глубоко положительно. По тому что вместо них придут профаны, непрофессионалы. А именно на 2-ю полевую армию Турции, как я уже говорил, была возложена задача поддержки террористических группировок, включая «Джебхат ан-Нусра», в ведении боев на северо-западе и северо-востоке Сирии. Вот эти действия будут идти менее профессионально, а значит, у участников коалиции появляется шанс окончательно и бесповоротно решить вопрос с закрытием проходов у Джераблуса и Аазаза. Да, для этого надо будет договариваться с Федерацией Северной Сирии, то есть преимущественно с курдскими отрядами самообороны партии «Демократический союз». Но ситуация очень благоприятна для того, чтобы срочно перейти в контратаку. Я считаю, что у России появилась прекрасная возможность массированно помочь нашим сирийским братьям и решить задачу по освобождению Алеппо (откуда, по всей вероятности, сейчас тоже начнут вытаскивать турецких офицеров и сажать в тюрьму). Турецкий спецназ воюет там уже давно. Они ослаблены, и надо воспользоваться моментом для ликвидации противника и взятия под контроль значительной части территории Сирии.

Я много раз говорил, что война на Ближнем Востоке только начинается. Все еще впереди. Я понимаю, что люди хотят ехать отдыхать в теплые страны, чтобы все было тихо и спокойно и не происходили такие ужасные вещи, как недавно в Египте. Но сейчас весь регион по большому счету представляет собой огромную пороховую бочку, и, как мне кажется, для разумного человека никакой сервис и никакие природные красоты не могут компенсировать вероятности того, что в любой момент и в любом месте может рвануть.

Глава 9 Ближний Восток — зона наших национальных интересов

Хочу начать эту главу с небольшого экскурса в недавнюю историю. В июне 2013 года американцы заявили, что у Сирии есть химическое оружие. По количеству химического оружия эта страна была № 1 на Ближнем Востоке. Причем речь шла не просто о каких-то ядохимикатах, а об очень эффективных боевых отравляющих веществах, и поэтому американцы, как известно, решили нанести по Сирии ракетный удар. С этой целью они сосредоточили ряд ударных групп кораблей ВМС, на которых базировалось до 500 крылатых ракет типа «Томагавк». Одновременно были готовы к вылету самолеты стратегической авиации типа «B-52» и «B-2» с соответствующим количеством крылатых ракет. В общей сложности предполагалось нанести по Сирии 624 удара крылатыми ракетами типа «Томагавк». Что это такое, нетрудно представить.

Конечно, было известно, где находится хранилище химического оружия. Речь шла о десятках тысяч тонн. Что произошло бы, если бы по этим хранилищам нанесли удары крылатыми ракетами? Понятно, что при прямом попадании (а крылатые ракеты — достаточно точное оружие) хранилища неизбежно взорвались бы. Огромное количество химических веществ оказалось бы выброшено в атмосферу. То, что от этих химических веществ погибло бы огромное количество гражданского населения, в том числе женщины, дети и старики, ни у кого в администрации Обамы и в руководстве США в целом не вызывало сомнения. Разумеется, удары одновременно наносились бы и по сирийской армии, вследствие чего ее сопротивление резко сократилось бы. Чем, вне всякого сомнения, воспользовались бы боевики различных террористических группировок, в том числе «Исламского государства» и «Джебхат ан-Нусры». И нетрудно представить, что значительная часть химического оружия могла бы оказаться в террористических и экстремистских группах.

Когда мы слышим о применении химического оружия где-то в районе Мосула или Алеппо террористами из «Джебхат ан-Нусры», мы удивляемся. А теперь представьте, что к ним в руки попали не какие-то самодельные смеси, не что-то случайно доставленное из Ливии, из старых запасов Каддафи, которые тоже практически были уничтожены, а высокоэффективные боевые отравляющие вещества. Как вы думаете, что тогда было бы на Ближнем Востоке, какие теракты совершались бы? И не только на Ближнем Востоке, но и в Европе. Сколько от этого химического оружия погибло бы мирных жителей на Ближнем Востоке, в Европе, а возможно, и на других континентах, — никто не берется оценить. Ясно лишь то, что террористическая угроза возросла бы в разы. Тогда лишь вмешательство Российской Федерации предотвратило катастрофу. Как известно, Россия убедила сирийское руководство начать химическое разоружение, что в общем-то сирийцы и сделали. В относительно короткий срок химическое оружие на территории Сирии прекратило существование (по крайней мере то, что находилось в распоряжении правительственных сил). И таким образом проблема была снята. Согласитесь, это высшая форма ответственности.

А теперь о том, что такое высшая форма безответственности. Это то, что сейчас делают в Сирии американцы. Во-первых, они практически расчленили страну. Во-вторых, инициировали в Сирии процесс, который можно назвать гражданской войной 2.0.

Перемирие, которое было объявлено в конце февраля 2016 года, сыграло, как я неоднократно говорил, больше отрицательную, чем положительную, роль. Думаю, наши военные с удовольствием развивали бы то преимущество, которого им удалось достичь к тому моменту. Скорее всего, уже летом были бы закрыты переходы у Джераблуса и Аазаза и зачищена большая часть Алеппо. Но решили объявить перемирие! Не дай бог, начнется региональная война! Но, простите, а разве она уже не шла? Как бы то ни было, пауза была взята, и, конечно же, ею воспользовались в том числе и наши противники. Несколько месяцев назад американцы озвучили намерение запустить так называемый «план Б» по Сирии. Что они сделали? За то время, пока мы соблюдали перемирие, с территории Турции, используя проходы у Аазаза и Джераблуса, было переброшено большое количество боевиков, по разным оценкам — 8–12 тысяч человек. Это в основном «Джебхат ан-Нусра», прошедшая недавно ребрендинг — с июля 2016 года она называется «Джебхат Фатах аш-Шам», однако, как говорится, хрен редьки не слаще. Кроме того, это «Харакят Нур ад-Дин аз-Зинги», которая сбила наш транспортный вертолет «Ми-8» в августе 2016 года, и множество других группировок, которые оказались объединены, то есть была проведена большая организационная работа. Нетрудно догадаться, что никто из вышеупомянутых крупных организаций и не собирался соблюдать перемирие. Они создали довольно мощные группировки в местах своего базирования, и мало того, лидер «Аль-Каиды» Айман аз-Завахири заявил, что предоставляет «Джебхат ан-Нусре» все полномочия не только для автономных действий — пусть, мол, что хотят, то и творят, — но и для объявления халифата. И, получив существенную помощь со стороны Турции и подкопив силы, эти группировки перешли в контрнаступление. Что я могу сказать по этому поводу? Ни для кого не секрет, что Турция не просто помогает, предоставляя свою территорию для баз этих боевиков. Она поставляет оружие, боеприпасы, снабжает террористов деньгами, направляет к ним своих офицеров. Но сейчас речь идет о вторжении Турции, страны — члена НАТО, при поддержке США в Сирию. Это уже, извините, оккупация, агрессия против сирийского правительства и сирийского народа. Я часто критикую власть в Дамаске, но в данном случае надо судить объективно.

Было также переброшено большое количество различного вооружения, в том числе средств противовоздушной и противотанковой борьбы. И вся эта объединенная группа пошла в контрнаступление. Так вот, то, что его подготовкой занимались высококлассные военные профессионалы, видно невооруженным глазом. Боевики уже ведут себя не как прежде разрозненные отряды, объединившиеся несколько дней назад. Это сплоченная армия, с четким планированием боевых операций, хорошим штабом, хорошим отлаженным тылом, прекрасно действующей артиллерией и слаженным взаимодействием всех частей и подразделений. Просто так никакие боевики, будь даже среди них большое количество бывших армейских офицеров, не могут так действовать. Эту армию явно сколачивали их заокеанские патроны, убеждая различные группировки работать вместе.

Часть ультрасовременного вооружения, которое сейчас задействовано этой коалицией, возглавляемой, по сути, «Аль-Каидой» — хотя «Аль-Каида» в лице своего лидера Аймана аз-Завахири недавно отказалась от «Джебхат ан-Нусры», что тоже говорит о том, что на Аймана аз-Завахири есть кому оказать влияние, — каким-то образом попала в руки «Исламского государства». Когда мы говорим о сбитом в июле 2016 года вертолете «Ми-25», мы должны иметь в виду, что это бронированный вертолет огневой поддержки, его из пулемета, даже крупнокалиберного, типа ДШК, не собьешь. Его сбили, напомню, с применением TOW, противотанкового ракетного комплекса, причем последней модификации, способного наносить удары не только по наземным, но и по низколетящим воздушным целям. Таких систем в мире всего несколько: у нас, у американцев и у Израиля. И чтобы обучить работе на такой системе, нужно время. Минимум полгода занимает подготовка оператора, если не год, и этот оператор должен быть не просто боевиком, которого случайно где-то поймали, а достаточно грамотным человеком, умеющим разбираться во всем этом. Одна ракета, выпущенная из такой установки, стоит 70–80 тысяч долларов. Ракета, а не вся установка! Примерно столько же — 80–90 тысяч долларов — стоит ракета для знаменитого ПТРК «Джавелин», которые тоже сейчас на Ближнем Востоке присутствуют. Это дорогостоящие игрушки, просто так не постреляешь. И готовят операторов на специальных стендах, в специальных тренировочных условиях, которые на территории современной Сирии создать невозможно. Получается, что их готовили на другой территории. Можно задать вопрос: на какой? Кто их подготовил? И как эти новейшие средства оказались у «Исламского государства»?

Такие вопросы обычно никто даже не пытается задавать, потому что на них сразу идет встречный вопрос: «А вот откуда у Новороссии старое российское оружие?» Хотя невозможно не понимать, что как раз старое оружие может быть получено откуда угодно. В свое время, например, выяснилось, что некоторые исламистские группировки получают разнообразные средства ведения войны почему-то из Косова. То есть понятно почему — потому что, если у кого-то есть потребность и деньги, оружие, в особенности старого образца, ему привезут хоть с другого края света. А вот если все-таки спросить, откуда у «Исламского государства», которое объявлено врагом № 1 для Соединенных Штатов, взялось современнейшее американское вооружение и как так получается, что, глядя на фотографии переходящих к армии Сирии после уничтожения или захвата очередной базы боевиков складов, мы можем видеть буквально все последние натовские игрушки, — в ответ слышно только глухое молчание. Причем вот это новое американское оружие само по себе говорит о том, что поставки не просто идут, но идут уже в течение довольно долгого времени. Война-то длится, постоянно нужны боеприпасы, новое вооружение, и то, чем пользовались в самом начале — старое, по большей части советское вооружение, — давно иссякло. И раз боевикам по-прежнему есть чем воевать, выводы можно сделать однозначные.

Недавно американский журналист Мэтт Ли, известный своей бескомпромиссной позицией, фактически загнал вопросами в угол очередного представителя американских властей, который пришел на очередной брифинг. Его вопрос был таким: «Скажите, так мы работаем с той группировкой, которая отрезала голову ребенку? Мы поставляем ей оружие?» Ответ: «Мы разбираемся с этой ситуацией…» Те, кто когда-либо видел пресс-конференции с участием Мэтта Ли, могут догадаться, что его этот ответ не устроил. Поэтому журналист продолжал напирать: «Я вас не об этом спрашиваю. Мы поставляем оружие или нет?» Ответ: «Мы не намерены поставлять оружие группировкам, которые отрезают головы детям». «Понятно. Так мы этой конкретной группировке оружие поставляли или нет? Не в будущем времени, а сейчас?» На что представитель властей отрезал: «Мы в целях секретности не разглашаем информацию, с какими группировками мы работаем». По-моему, это тот случай, когда уход от ответа говорит сам за себя.

То есть получается, например, что американцы работают с «Джебхат Фатах аш-Шам», бывшей «Джебхат ан-Нусра», бывшим (якобы) подразделением «Аль-Каиды». Доминирующей группировкой в северо-западной части Сирии, в частности в районе Алеппо, является именно эта организация, а все остальные — примкнувшие. То есть что же — они поставляют оружие «Аль-Каиде» и работают с ними в одной сцепке? Отрицать это уже бессмысленно. Когда сбили наш «Ми-8» с пятью военнослужащими, через некоторое время выяснилось, что к месту крушения вертолета пытались подбросить бочки с ядохимикатами, чтобы потом свалить на нас применение химического оружия в Алеппо. Такие вещи, знаете ли, тоже делаются не на уровне боевиков. Это хорошо спланированная серьезная акция, направленная на попытку дискредитации России и ее вооруженных сил. Причем сразу поднялся шум в западных средствах массовой информации, а наши так называемые либералы его поддержали. И мы должны продумывать свои действия, чтобы подобным акциям противостоять.

В районе Алеппо продолжаются ожесточенные бои.

Давайте говорить откровенно. Мы хотим, чтобы Соединенные Штаты закрепились в этом стратегическом районе и играли в свою игру непосредственно на территории Сирии, или нам это все-таки не нужно? Вдумайтесь, как обыденно мы начали воспринимать строчки в новостях: «Командующий вооруженными силами США на Ближнем Востоке прибыл в Сирию». А говоря проще — он прилетел на территорию, контролируемую курдами, и плевал он на разрешение Дамаска или его отсутствие. А до этого приезжает спецпредставитель Обамы и два дня живет в Кобани. Это тоже называется «прибыл в Сирию», и этому спецпредставителю тоже нет никакого дела до разрешения Дамаска. А мы этот момент упустили. Мы в своих действиях исходили из того, что Башар Асад — это хорошо, и поэтому надо всячески стараться, чтобы курды прогнулись под Асада. (Я не критикую сейчас наших военных, я критикую нашу дипломатию.) Да никогда курды на такое не пойдут! Достаточно лишь дать себе труд разобраться в вопросе поглубже и изучить их историю, и это сразу станет понятно.

Сейчас со всех сторон раздаются крики, что Россия все делает не так. Я не исключаю, что в какой-то момент могут быть введены дополнительные санкции против России — на этот раз из-за Сирии. Возьмут и обвинят нас в гуманитарной трагедии там. При том что блокаду городов Новороссии так называемое мировое сообщество не видит, там для него никакой проблемы нет. Блокаду шиитских городов в Сирии оно тоже не видело, там тоже не было никакой проблемы. В уничтожении христианских ценностей тем более нет никакой проблемы. Не видит проблемы мировое сообщество и в жутком событии, произошедшем в начале июня 2016 года в Мосуле, когда 19 езидских девушек предпочли страшную участь быть сожженными заживо, но не стали секс-рабынями «Исламского государства». (Замечу в скобках: разве можно победить такой народ? Невероятная стойкость и сила духа.) В христианской традиции эти девушки стали бы святыми мученицами, которые сохранили чистоту ценой собственной гибели, но не отдались жестоким нелюдям. И что — мир это заметил? Мир ужаснулся? Ничего подобного. Так называемые цивилизованные страны по-прежнему решают свои геополитические задачи и имеют наглость говорить нам, что мы дикари и неправильно себя ведем, а наши так называемые либералы и демократы хором им подпевают. Ходорковский патетически вопрошает, что мы забыли в этой Сирии и зачем туда полезли. Видите ли, мы поддерживаем тирана и убийцу Башара Асада. А «Исламское государство» почему-то не вызывает такого раздражения. На страдания народа Сирии, самых разных его этнических и религиозных групп, либералам и демократам наплевать. А Россия объявлена главным злом мира. Давайте вещи называть своими именами. Не было бы Сирии, не было бы Донбасса — нашли бы какую-нибудь другую причину накладывать на нас санкции каждый раз. Цель простая.

Возникает вопрос: как можно победить, и желательно победить малой кровью, если проходы не закрыты? Если за них будет идти страшная война? В таких случаях выход, на мой взгляд, очевиден — нужно стараться перенести войну на территорию врага. В самом деле, все знают о том, что Турция сыграла ключевую роль в поддержке террористических организаций, в частности «Братьев-мусульман», еще в начале конфликта, а сейчас в открытую оказывает помощь таким группировкам, как «Джебхат ан-Нусра». Ни для кого в мире это уже не является тайной, да и Эрдоган, надо отдать ему должное, этого не скрывает. Так скажите, как должно поступить сирийское руководство в этих условиях? Неужели постоянно сидеть в обороне и терять людей? Обратите внимание: в списке стран, которым так называемое мировое сообщество отводит роль пугал, слово «Иран» как-то больше не звучит. Иран теперь — друг. И я думаю, что пора сирийскому руководству воспользоваться ситуацией и обратиться к Ирану за военной помощью. Та помощь, которую Иран оказывает Сирии в настоящее время, недостаточна. Численность иранской армии в совокупности с Корпусом стражей исламской революции — минимум 700 тысяч человек. И если иранские военные появятся в Сирии, это наверняка заставит ту же Турцию с Саудовской Аравией пересмотреть свои планы на эти территории. В конце концов, почему мы должны за всех отдуваться?

Сейчас со всех сторон раздаются крики, что Россия все делает не так. Я не исключаю, что в какой-то момент могут быть введены дополнительные санкции против России — на этот раз из-за Сирии. Возьмут и обвинят нас в гуманитарной трагедии там. При том что блокаду городов Новороссии так называемое мировое сообщество не видит, там для него никакой проблемы нет. Блокаду шиитских городов в Сирии оно тоже не видело, там тоже не было никакой проблемы. В уничтожении христианских ценностей тем более нет никакой проблемы.

Я снова и снова не устану повторять, что передел границ в ближневосточном регионе сейчас становится предельно актуальным вопросом. От того, как там будет развиваться ситуация, зависит очень многое: наша национальная безопасность, наша экономика, особенно с учетом конъюнктуры по нефти и газу. Ближний Восток для России — действительно ближний. От Еревана до Эрбиля пассажирский самолет летит 20 минут. От Москвы до Еревана тоже лететь недолго. А теперь сравните с перелетом из Москвы на наш Дальний Восток — мало не покажется. Это наша территория, и прекрасно, что мы такие большие, и дай бог, чтобы мы стали еще больше — в особенности в смысле нашего влияния. Потому что я абсолютно уверен, что постсоветское пространство, то есть та территория, которая когда-то была Советским Союзом, — это зона наших жизненных интересов, которые мы должны отстаивать очень жестко и конкретно. Нельзя допускать, чтобы там усиливалось влияние каких бы то ни было еще стран, как бы они ни назывались — страны Евросоюза, США, Китай, Турция и т. д. А любые промашки, которые зачастую ведут к потере позиций в этих странах, должны тщательно анализироваться, после чего должны приниматься определенные организационные меры — проще говоря, появляться новые люди, а не оставаться на своих местах те, кто провалил какой-то участок работы.

Несколько лет подряд я выступаю в качестве приглашенного гостя в программах Владимира Соловьева на телевидении и в эфире одной из известных радиостанций. И все, о чем мы говорим в этих передачах, все, что мы обсуждаем, сбывается страшным образом. Мы говорили о том, что, если наша полиция остановит наступление, там начнутся контрнаступления. Они начались. Мы обсуждали взрывоопасность ситуации в Средней Азии — в Средней Азии растет напряжение. Протяженность наших границ с Украиной — две тысячи километров. Немало, мягко говоря. А протяженность границ с Казахстаном — более семи с половиной тысяч километров! Если там окажется «Исламское государство», это будет катастрофа. Спасибо Нурсултану Абишевичу Назарбаеву, который держит ситуацию, прекрасно понимая, насколько это важно. Но мы должны уразуметь, что это все у нас рядом, под боком. Это наша безопасность. Не просто зона национальных интересов, а зона выживаемости России. Это не значит, что мы собираемся посягать на суверенитет сопредельных государств на постсоветском пространстве. Но если, не дай бог, там что-то случится, мы окажемся под тяжелейшим воздействием. И мы должны просчитывать все варианты. Считать, анализировать. Мы не можем и дальше позволять себе работать так, как работали до этого. И посольства, и все остальные структуры государства, нацеленные на работу в ближневосточном и центральноазиатском регионе, должны действовать совершенно иначе.

Скажу больше. Раз уж сейчас мы взялись участвовать в сирийском конфликте, то мы должны эту войну выиграть, разгромить те силы, которые выступают против нас. И наши национальные интересы в Сирии должны быть четко определены и сформулированы. Необходимо конкретно сказать, что за свою помощь мы хотим то-то, то-то и то-то. Это касается и военных баз, и многого другого. Чтобы ни у кого не было никаких иллюзий и чтобы не случилось так, как раньше, когда нас регулярно предавали на протяжении всей истории. Надо учиться у американцев, которые под шумок устроили на северо-востоке Сирии три свои базы, в том числе под Кобани, официально купив землю за 750 тысяч долларов. Надо четко и ясно заявить, чего мы ждем от этой страны, и сделать так, чтобы переиграть договоренности было невозможно, кто бы ни возглавил Сирию в дальнейшем. Разве мы не заинтересованы в военном присутствии на границе Турции и Сирии? Пока наш контроль над турецкими рубежами ограничивается скромной гюмринской базой и пограничниками в Армении. Бездарное решение позднесоветских и российских руководителей, когда мы отказались почти от всех наших баз и вывели войска из Восточной Европы, аукнулось тем, что даже Германия так и не дала нам гарантий своего нейтрального статуса и не заплатила ни копейки. А американцы свои базы сохранили и продолжают расширение НАТО на восток. При этом, чтобы ни у кого уже не оставалось сомнений в том, насколько американцы нас любят и как они говорят правду, Майкл Макфол в открытую заявил, что насчет нерасширения НАТО России никто ничего не обещал. Могу предположить, что, если бы и в Европе осталось наше присутствие — ну, например, 35–40 тысяч контингента в Восточной Германии против нынешних приблизительно 60 тысяч натовцев в Западной Германии, ситуация в мире сейчас была бы совсем иной. Когда где-то есть твоя армия и дипломатическая работа ведется как надо — все будет нормально. А когда ничего нет — тебя игнорируют.

Пока в Сирии прекрасно действует армия. Ей ставят задачи — она атакует, поддерживает с воздуха наших союзников и достигает успехов. Но вдруг ее оторвали — для перемирия и переговоров. Помню, перед началом очередного раунда переговоров по Сирии мне позвонили и спросили, чем, по моему мнению, окончится «Женева-3». Я ответил: «Тем же, чем и «Женева-23». То есть — ничем. Какие могут быть переговоры, когда до сих пор нет определенности, кто там считается террористической организацией, а кто — нет. Ведь именно с этого надо было начинать. Ну хорошо, идут переговоры — и пусть себе идут. Но не трогайте армию! Пусть она разбирается со своими задачами. А интересы должны быть определены с учетом нашего военно-политического присутствия.

Но мы должны уразуметь, что это все у нас рядом, под боком. Это наша безопасность. Не просто зона национальных интересов, а зона выживаемости России. Это не значит, что мы собираемся посягать на суверенитет сопредельных государств на постсоветском пространстве. Но если, не дай бог, там что-то случится, мы окажемся под тяжелейшим воздействием. И мы должны просчитывать все варианты.

Самолеты ВКС РФ наносят удары по позициям боевиков.

В последнее время резко обострилось противостояние между правительственными силами Сирийской Арабской Республики и силами безопасности партии «Демократический союз», а также Отрядами народной самообороны. Начались ожесточеннейшие бои. Тревожный не то что колокольчик, а целый колокол прозвучал в Эль-Камышлы — городе, который, согласно вновь принятой конституции Федерации Северной Сирии, определяется как будущая столица этого образования. Там находятся формирования «Суторо» — это силы самообороны Партии сириакского союза, христианское военное формирование, куда входят в основном ассирийцы и армяне. Вообще существуют две организации «Суторо» — одна ориентирована на Дамаск, другая — на партию «Демократический союз». Так вот, в Эль-Камышлы действуют отряды самообороны, тесно связанные с правительственными структурами и ориентированные на Дамаск. Они контролируют целый ряд зданий, а также аэродром. Там были столкновения, которые привели к гибели большого количества бойцов как со стороны христиан, так и со стороны курдских формирований. Еще раз подчеркну, что у курдов тоже есть «Суторо», куда входит немало христиан, то есть, соответственно, ассирийцев и армян. Вот такой раскол.

Масштабы боевых действий превзошли все, что происходило раньше. Масса погибших и раненых в ходе боестолкновений в сирийской провинции Хасеке (Эль-Хасака). Использовались авиация, артиллерия и танки с обеих сторон. То есть мы наблюдаем полноценную гражданскую войну между Дамаском и партией «Демократический союз». Попытка мирных переговоров в Эль-Камышлы закончилась, к сожалению, безрезультатно. Это, конечно, упущение и господина Асада, который органически не приемлет даже мысли о хоть какой-то автономии в этой части страны. А американцы в данной ситуации цинично выступают на стороне партии, которая до 2014 года считалась в США террористической организацией. Эта гражданская война 2.0 намного более опасна, чем война против «Исламского государства». Она может затронуть вообще весь Ближний Восток. Почему? Да потому, что проблемы начнут расползаться все дальше и дальше.

На сегодняшний день силы самообороны партии «Демократический союз» — это уже не те отряды, которые совсем недавно сражались в Кобани против «Исламского государства», выбивая боевиков из города. Это значительно более организованные и хорошо подготовленные формирования, с которыми занимались американские инструкторы. Они прекрасно вооружены. К концу лета 2016 года была создана армия, состоящая из представителей всех народов, проживающих в Федерации Северной Сирии. Все молодые люди в возрасте от 11 до 29 лет считаются военнообязанными и проходят подготовку в этой армии. Иначе говоря, создается государство, идею которого поддерживает в том числе и большинство некурдского населения этих земель, и это означает фактическое отторжение территории.

Понятно, что Иран, Ирак, Турция и Сирия категорически против какой-либо формы самоопределения курдских территорий. В конце концов, под вопросом оказывается территориальная целостность этих стран. В Ираке случай особый — там курдская автономия существовала в разных форматах еще со времен Саддама Хусейна, но в данный момент ситуация обострилась, потому что речь идет уже о полноценной независимости. В Иране обстановка также накаленная — начались боестолкновения в Иранском Курдистане. В Сирии курдская территория, по сути, уже не контролируется Дамаском. Если удастся выбить правительственные силы из Хасеке и Эль-Камышлы, процесс отделения завершится. А территория квазигосударства Федерация Северной Сирии — это не что иное, как плацдарм прямо на границе с Турцией. На этой территории проживают не просто курды, а почти те же самые племена, что и в Турции. Они говорят на одном языке — курманджи, а самое главное — принадлежат, по сути, к одной партии в силу аффилированности партии «Демократический союз» с Рабочей партией Курдистана. В этих условиях, конечно, вполне возможны контакты на межправительственном уровне, касающиеся совместных действий против курдов. Я не удивлюсь даже, если начнется сближение между Турцией и Сирией. Вопрос о глубине и искренности такого сближения, конечно, непростой — с учетом того, что в Сирии идет гражданская война, одним из виновников которой является, как известно, господин Эрдоган. Но, как бы то ни было, эти страны могут объединить усилия.

Возникает вопрос — кто «крышует» Федерацию Северной Сирии? Не просто американцы, а НАТО. На этой территории присутствуют, кроме американских войск, подразделения из Франции, Германии, Великобритании и даже Дании. Все это может спровоцировать страшнейший конфликт, который выйдет за пределы региона и будет развиваться по крайне негативному сценарию, в который до недавнего времени мало кто верил.

Как мы должны вести себя с заокеанскими коллегами? Для начала не надо забывать, что эти заокеанские коллеги понимают только силу. Когда бывший замглавы ЦРУ Майкл Морелл (хотя опять же все мы понимаем, что бывших не бывает) заявляет в СМИ, что надо скрытно убивать как можно больше российских и иранских военнослужащих, — это что такое? Получается, что человек, как говорится, потерял берега до такой степени, что в открытую сообщает о каких-то имеющихся планах. Вряд ли он просто проговорился — нет, скорее всего, это было сказано специально. А цель простая — запугивание. Чтобы тему начали раскручивать уже в российских СМИ, деморализуя население. Слава богу, наших военнослужащих этим деморализовать, конечно, не удастся.

Да, американцы сумели расколоть Сирию. Они способствовали созданию Федерации Северной Сирии, используя наши недоработки по курдскому вопросу, и тем самым подготовили для себя плацдарм, базируясь на котором они будут действовать. И я более чем уверен, что рано или поздно они попытаются сделать то, что совсем недавно казалось абсолютно невозможным, — сблизить позиции так называемых Сирийских демократических сил, основу которых составляют отряды самообороны партии «Демократический союз», и той исламистской нечисти во главе с бывшей «Джебхат ан-Нусрой», ныне «Джебхат Фатах аш-Шам», которая воюет сейчас на северо-западе страны. А целью будет массированное давление на Дамаск и увеличение количества потерь, в том числе нашей авиации.

Очень похожая ситуация возникла в свое время в Афганистане, когда ориентированные на Наджибуллу и созданные, по большому счету, Советским Союзом боевые формирования узбеков под командованием генерала Абдул-Рашида Дустума и отряды исмаилитов под командованием Саида Мансура Надери в самый трудный момент просто перешли на сторону врагов Наджибуллы и примкнули к моджахедам, которых тот же Дустум в свое время перерезал огромное количество.

Вот чтобы этого не произошло, нам нужны конкретные действия. С августа 2016 года борьба за Алеппо, получившая несколько пафосное название «Мать всех битв», приобрела страшнейший накал. Началось массированное контрнаступление боевиков. Причем организовано оно настолько блестяще, что невооруженным глазом видна работа серьезных штабистов. Иначе говоря, это уже не стычки с разрозненными бандформированиями — это настоящая война. Защитники курдского квартала Шейх-Максуд, которые всегда жестко держали оборону и не давали прорваться противнику, вынуждены были оставить оборонительные рубежи, потому что против них начали применять тяжелую технику, переброшенную из Турции. То есть на северо-западе Сирии ситуация ухудшилась. Что же касается северо-востока, то там все очень интересно. Там действуют так называемые вооруженные формирования Сирийских демократических сил. В эту конгломерацию входят, в частности, христианские ассирийские отряды, в частности Ассирийский военный совет — военное крыло Партии сириакского союза, представляющей как раз всех ассирийцев, у которых родной язык арамейский, проживающих в Ливане, в Сирии, в Ираке и т. д. Ассирийцы — крайне интересный народ, один из древнейших, населяющих этот регион. И у нас их много — большое количество ассирийцев из Ирана впервые переселило в Россию русское правительство в середине XIX века. Ассирийцы делятся на свои подгруппы, хотя язык у них один и тот же. Есть халдеи — это ассиро-католики. Есть православные ассирийцы, близкие к Русской православной церкви (кстати, первые иерархи Русской православной церкви были ассирийцами из Антиохии). Численность бойцов Ассирийского военного совета раньше составляла примерно три тысячи человек, а после проведения мобилизации, думаю, их стало около пяти тысяч. Туда же входят военные формирования арабов и туркмен.

Однако при всем уважении к ассирийцам, арабам и туркменам, без курдов эта конгломерация не работает. Отряды ополчения «Демократического союза» занимают в составе Сирийских демократических сил около 70 %. В начале лета 2016 года стало известно, что на северо-востоке Сирии, там, где находится недавно провозглашенная Федерация Северной Сирии, сосредоточено около тысячи американских советников, военнослужащих, в основном представляющих войска специального назначения, а также инженерно-саперные части, что говорит о серьезной подготовке к штурму Ракки — столицы террористов из «Исламского государства». Приезжал туда, как уже говорилось, и командующий ВС США на Ближнем Востоке, и спецпредставитель Барака Обамы. Также там сосредоточились значительные вооруженные формирования. Основная ставка была сделана на курдов, которым на момент начала перемирия американцы уже успели сбросить более 150 тонн различного вооружения и которые все-таки согласились штурмовать Ракку. Вне всякого сомнения, в случае удачного штурма американцы приобретают серьезнейшие дивиденды с точки зрения международной политики и на Ближнем Востоке, и за его пределами, поскольку Ракка является столицей квазигосударства ИГ.

Но курды вели себя, с точки зрения американцев, как-то странно. Помощь получают, а идти на Ракку у них как-то совсем нет желания. Я смотрел видеозапись наступления сил самообороны партии «Демократический союз». Вот сказать честно — театральное представление. Хотелось воскликнуть, как Станиславский: «Не верю!» Вместо наступления на Ракку курды развернулись и пошли на Манбидж — это район, который прикрывает сирийско-турецкую границу на участке, контролируемом курдами. Естественно, наступление со стороны тех сил, на которые рассчитывали американцы, застопорилось. В этих условиях сирийское командование приняло верное решение: форсированно продвигаться в сторону Ракки. К началу лета 2016 года войска коалиции находились в 40–45 километрах от Ракки, а до этого, в марте, были полностью освобождены города Пальмира и Тадмор, расположенные от Ракки на расстоянии 220 километров.

Ракка — особое место. Вмешательство России в ситуацию на Ближнем Востоке спутало американцам все карты. Как планировали действовать Соединенные Штаты? Потихоньку взять Мосул, потихоньку взять Ракку, везде взовьется звездно-полосатый флаг, и США, как всегда, оказываются окружены ореолом величия и мудрости. Здесь будут поддерживать тех, там — этих; потом дойдет очередь до Асада, и он либо уйдет сам, либо, как говорится, «как получится». И надо сказать, что они вплотную подошли к реализации именно такого варианта решения проблем. Но тут в игру вступила Россия. Пришлось срочно договариваться и согласовывать действия. Я глубоко убежден, что Ракку должна брать наша коалиция, и над ней должны взвиться два знамени — сирийское и российское. Это будет мощнейшая наша победа в регионе. И американцы прекрасно это понимают. Для них жизненно важно, чтобы Ракку взяли именно вооруженные формирования сирийского «Демократического союза», а не мы вместе с нашей коалицией. Если им удастся взять Ракку, по сути, произойдет расчленение севера Сирии на две части — северо-восток и северо-запад. И геополитическая ситуация на Ближнем Востоке станет совершенно иной. В этом случае гражданская война в Турции, на которую американцы смотрят сквозь пальцы, будет разрастаться. То есть, повторюсь, если американцы возьмут Ракку — это для них будет подарок. А для курдов это будет, выражаясь современным языком, подстава. Поэтому Ракку должна взять наша коалиция, а курды на каком-то этапе должны помочь. От них требуется перекрыть все каналы поступления помощи из Ирака — летом 2016 года на сирийскую территорию из Мосула начали перебрасывать тяжелую технику для обороны Ракки.

Также, разумеется, особую важность приобретает задача отстоять и зачистить Алеппо. А затем, на мой взгляд, мы должны поставить перед собой несколько стратегических целей. Первая — внутри Сирии: взять Аазаз и Джераблус. Не обращая внимания на то, что могут быть затронуты чьи-то «деловые интересы». Бизнес бизнесом, но когда речь идет о ситуации, подобной той, что сложилась сейчас в ближневосточном регионе, приходит на ум поговорка «Кому война, а кому мать родна». Особенно опасен проход возле города Аазаз, позволяющий напрямую выйти к Алеппо и Идлибу, где сосредотачивается всякая нечисть — в первую очередь группировки, поддерживающие Турцию, такие как «Джебхат ан-Нусра» и «Ахрар аш-Шам», которая взяла ответственность за убийство более 130 человек в Латакии — глубоко тыловой сирийской провинции, где, между прочим, находится и наша авиабаза. Пока в Сирии было перемирие, они, как уже говорилось, успели получить значительное подкрепление и в вооружении, и в живой силе.

Проходы у Аазаза и Джераблуса и может взять наша коалиция — при поддержке нашей авиации, потому что это наша зона ответственности. Взяв под контроль Аазаз и Джераблус, мы будем доминировать на территории, которая связывает курдские кантоны Африн, Кобани и Джазира. И тогда мы сможем сказать лидеру партии «Демократический союз» товарищу Салиху Муслиму, который очень хорошо к нам относится и которого я лично очень уважаю, что пора садиться за стол переговоров с господином Башаром Асадом. Они должны договориться о статусе этой территории и принципах взаимоотношений на будущее. А мы выступим в роли третейского судьи. В конце концов, мы не можем бесконечно нянчиться с господином Асадом, как с капризным ребенком. Необходимо однозначно дать ему понять, что наше терпение не безгранично. Или он идет на контакт с курдами, садится за стол переговоров и решает ряд вопросов, в том числе об определении статуса территории Федерации Северной Сирии, или у нас появится повод напомнить господину Асаду о том, кто, собственно, его спас, когда террористические группировки находились в каких-то восьми километрах от его дворца. Мы должны сказать: «У нас есть главный враг. Враги — это террористы и те, кто их поддерживает, то есть Турция и США. Давайте объективно оценим ситуацию. Нам надо закрыть эти переходы? Надо. Это хорошо и для курдов, и для сирийского правительства. Значит, нужно это сделать. Мы готовы оказать вам авиационную поддержку — и давайте уже закроем этот клапан, чтобы оттуда не шла помощь террористам. А потом начнем масштабную зачистку». Американцы в этом не заинтересованы, не говоря уже о турках. Они будут делать все, чтобы этого не произошло. Потому что взятие Алеппо под полный контроль правительственными силами и закрытие проходов Аазаз и Джераблус будет означать сильнейшее их поражение. Да, американцы помогают курдам сотнями тонн оружия и боеприпасов. В рамках договоренности с Дамаском мы тоже можем оказать им материально-техническую помощь. Но при этом ни одного американца не должно остаться на территории Федерации.

Как планировали действовать Соединенные Штаты? Потихоньку взять Мосул, потихоньку взять Ракку, везде взовьется звездно-полосатый флаг, и США, как всегда, оказываются окружены ореолом величия и мудрости. Здесь будут поддерживать тех, там — этих; потом дойдет очередь до Асада. И надо сказать, что они вплотную подошли к реализации именно такого варианта решения проблем. Но тут в игру вступила Россия. Пришлось срочно договариваться и согласовывать действия.

Интересно, что вскоре после того, как я поднял тему американских военных баз на землях Федерации Северной Сирии, в курдской прессе появилась статья известного политика, где говорилось, что никаких баз на северо-востоке Сирии нет — это просто сельхозугодья, принадлежащие американцам. Знаете, как по мне, можно их хоть общественными туалетами назвать. Это объекты военной инфраструктуры, где базируются несколько тысяч человек. И эти «сельхозугодья» должны быть ликвидированы. Пшеницу и апельсины в долине Евфрата можно выращивать и без помощи американцев.

На снимках из космоса видно, что на этих «сельхозугодьях» располагается большое количество летательных аппаратов Вооруженных сил США, в частности ударные боевые вертолеты типа «Апач». Мало того, наряду с другими аппаратами там находятся конвертопланы. Поясню, что это такое. Конвертоплан — это своеобразный гибрид самолета и вертолета, который используется морской пехотой США. Значит, надо предполагать, кроме «зеленых беретов» там присутствуют и морские пехотинцы, и инженерно-саперные части, которые и обустраивают эти «сельхозугодья», являющиеся по сути объектами военной инфраструктуры США на территории Сирии — суверенного государства, члена Организации Объединенных Наций. Американцы даже пригрозили сирийским ВВС, чтоб не летали над этой территорией — территорией их собственной страны, между прочим. Речь пошла чуть ли не о создании бесполетной зоны, аналогично той, которая в свое время была создана американцами над Иракским Курдистаном, для того чтобы авиация Саддама Хусейна не летала и не наносила удары по формированиям курдов. То есть было заявлено, что американская авиация (незаконно находящаяся в воздушном пространстве Сирии) будет сбивать самолеты сирийских ВВС. Как вам это нравится?

Скажу еще раз: я очень хорошо отношусь к курдам. За последние годы я первым поднял курдский вопрос в российском медиапространстве, первым заговорил о геноциде езидов. Но я гражданин Российской Федерации, и я не могу спокойно смотреть, как американцы перехватывают инициативу в этом направлении. Это не дело, когда на территории страны, которую мы защищаем от терроризма, находятся вертолеты, конвертопланы и спецназовцы НАТО. А то завтра из Эль-Камышлы выбьют правительственные войска — и на тамошнем аэродроме сразу разместится натовская авиация. Кстати, именно поэтому в данный момент нам необходимо активное присутствие в Эль-Камышлы, в том числе на аэродроме. Пока эта территория контролируется правительственными силами, мы можем в любой момент разместить там свою авиацию и тем самым дать понять всем (в том числе и курдам): это место занято, не надо сюда соваться. С моей точки зрения, это шаг, который должен быть предпринят буквально «вчера» — иначе мы упустим ситуацию и втянемся потом в совсем уж запутанный конфликт.

Второй вопрос. Мы должны четко заявить, что если и дальше будут сбивать наши вертолеты, в том числе такими новейшими средствами, как TOW последней модификации, то мы вынуждены будем нанести авиаудар по инфраструктуре террора, находящейся на территории той или иной страны, как бы эта страна ни называлась и какими бы дружественными ни были наши с ней отношения. Инфраструктура террора должна быть разрушена, чтобы не допускать подготовки спецов и переброски их к местам боевых действий. Хватит это терпеть. Мы должны выиграть эту войну. Это в тысячу раз важнее любых газовых потоков и любой торговли. На кону стоит вопрос сохранения нашего государства. И я не утрирую.

Ну а для того чтобы американцы не чувствовали себя монополистами на Ближнем Востоке, мы должны активно работать и на иракском направлении, хотя, конечно, не только на нем, но и на всех остальных ближневосточных направлениях. В Ираке же мы должны работать со всеми, кто борется с терроризмом. Со всеми, кто не проходит ни по спискам ООН, ни тем более по нашим, российским спискам в качестве террористов. Работать надо и с Багдадом, и с Эрбилем (столицей Иракского Курдистана), и с Демократической партией Курдистана Масуда Барзани, чей отец учился у нас и был офицером Советской армии, и с партиями коммунистического толка. И это на самом деле абсолютно незатратная вещь.

Приведу в пример ситуацию в Шангале (Синджаре). Это важный стратегический район, выходящий на границу с Сирией. Там работают три группировки. Одна из них ориентируется строго на Багдад, то есть на центральные иракские власти. Называется она Силы защиты Шангала (или Силы защиты Эзидхана) и подчиняется Хайдару Шешо, очень авторитетному среди езидов деятелю, бывшему депутату иракского парламента. Я хорошо знаю этого человека, мы с ним встречались. В его непосредственном подчинении находится восемь тысяч человек. Вторую группировку возглавляет Касым Шешо, дядя Хайдара, и она ориентирована на Эрбиль. То есть здесь имеет место определенное противоречие. И третья группировка представляет собой вооруженные отряды Рабочей партии Курдистана. В общей сложности эти три группировки насчитывают около 12 тысяч человек. И все они хотят работать с Россией и просят о помощи.

Есть ли там сейчас американская армия? Пока нет. Но зато есть несколько человек, насколько я понимаю, из американских и британских частных военных компаний, которые оказывают помощь этим группировкам. А разве мы не можем сделать то же самое? Это будет хорошая заноза для американцев. Причем у нас есть для этого все возможности. Кроме того, я уже два года говорю о том, что надо оказать военно-техническую помощь Иракскому Курдистану. Уже давным-давно туда было поставлено до 350 наших танков. Чего стоит развернуть пару-тройку танкоремонтных парков и привести всю эту технику в порядок? Таким образом, во-первых, этой помощью мы внесли бы огромный вклад в борьбу с терроризмом, потому что курды боролись и борются с террористами со всей яростью. Во-вторых, укрепили бы свои позиции. И в-третьих, не дали бы американцам быть монополистами на этом поле. И это все тоже вполне реальные и не такие уж затратные меры.

Россия должна наконец определить, кто ее реальные союзники. И помогать этим реальным союзникам. И, что самое главное для некоторых наших политических и других деятелей, не путать государственные интересы с личными. Как сказано в замечательном фильме «Кавказская пленница»: «Не надо путать свою личную шерсть с государственной». Вот это особенно актуально.

Заключение

После воссоединения Крыма с Россией в аналитике стал популярен жанр альтернативной истории. Стало модно рассуждать, что было бы, если бы Крым не вернулся в родную гавань, и на эту тему всякие наши либеральные колумнисты написали большое количество статей. А мне каждый раз хочется сказать: а вы порассуждайте, что было бы, если бы не распался Советский Союз. Если бы Россия не вывела свои войска из Афганистана. Не вывела бы войска из Восточной Европы. Не закрыла бы базы по всему миру. Что бы было тогда? Очевидно, что тогда с нами считались бы. И очень серьезно считались. Как сейчас — обратите внимание, когда мы начали принимать участие в сирийских делах именно военным способом, нас сразу зауважали. А если бы не прислали свою авиацию на помощь сирийцам, все оставалось бы по-прежнему. Во время одного из эфиров на радио ведущий программы Владимир Соловьев рассказал, как общался на официальных мероприятиях с несколькими очень серьезными иностранными деятелями. Они честно сообщили примерно то же, о чем говорилось выше: что долгое время после распада Советского Союза Россию на международной арене вообще не замечали. «Вы думаете, — сказал один из них, — что все было против вас? Да нет же. Мы вообще забыли, что вы есть. А теперь мы вдруг заметили — надо же, вы есть, с вами надо разговаривать и считаться». И это надо очень хорошо понимать, потому что таковы реалии международной политики, нравится нам это или нет. Когда ты слабый, ты можешь сколько угодно говорить о справедливости, об устройстве мира, — тебя не слышат. А когда ты сильный, тебя сразу все спрашивают: а что вы думаете о справедливости и устройстве мира?

Мы, хотим того или нет, глубоко втягиваемся в мировую политику. Россия — огромная страна. Нам нужна мощная экономика, нужна сплоченность общества и нужно многое сделать для обеспечения национальной безопасности. Учиться надо на чужих ошибках, тем более что у нас и своих ошибок хватает. Мы много говорим о том, что необходимо четко определить свои национальные интересы. И в соответствии с этим разработать концепцию по той или иной проблематике. Взять ту же проблему курдов на Ближнем Востоке: как она в целом связана с нашими интересами и как мы должны в связи с этим действовать в Турции, в Ираке, в Иране, в Сирии. Все это должно быть продумано заранее.

Мы живем в эпоху войн. Наша армия сейчас ведет боевые действия в Сирии, и там, к сожалению, не обходится без потерь. Двое наших военнослужащих в августе 2016 года погибли, защищая территориальную целостность нашей страны и безопасность наших граждан, на границе с Украиной. Локальные войны идут в тех или иных частях света постоянно. Однако я очень надеюсь, что до серьезного и широкомасштабного конфликта дело не дойдет. Но, как бы то ни было, защищать свои национальные интересы необходимо. И защищать их должна не только армия, спецслужбы и правоохранительные органы, но и все «государевы люди», в том числе те, кто отвечает за экономику. Я несколько раз затрагивал экономические вопросы в этой книге, а сейчас хочу сказать о так называемом военно-техническом сотрудничестве. Что это такое? Проще говоря, это сотрудничество с зарубежными государствами, которым мы предлагаем нашу военную технику, традиционно пользующуюся огромной популярностью. Всеми этими вопросами занимается известный концерн, и еще нескольким концернам даны ограниченные права. Те люди, которые утверждают, что наш ВПК до сих пор эксплуатирует исключительно наследие советских времен, сильно ошибаются. Есть уже много именно российских разработок, появилось много перспективных молодых конструкторов. Конечно, в советское время была создана фундаментальная мощная система. В 1990-х годах, когда я работал в правительстве Юрия Дмитриевича Маслюкова, военно-промышленный комплекс загибался от нехватки денег, многие предприятия закрывались, а на месте НИИ возникали офисные центры. Но благодаря таким людям, как Маслюков, удалось сохранить хребет ВПК, и сейчас наш военно-промышленный комплекс развивается и нам есть что предложить на мировом рынке вооружений.

Таковы реалии международной политики, нравится нам это или нет. Когда ты слабый, ты можешь сколько угодно говорить о справедливости, об устройстве мира, — тебя не слышат. А когда ты сильный, тебя сразу все спрашивают: а что вы думаете о справедливости и устройстве мира?

У многих людей создается впечатление, что продажа того или иного изделия за рубеж — очень простое дело. Ну просто в голову взбрело кому-то — взяли и продали. Нет. Это не так. Самый ответственный подход, какой только существует в стране к той или иной зарубежной деятельности, связан как раз с продажей вооружения. Во-первых, решение принимается на самом высоком уровне, особенно если это большой контракт. А во-вторых, в принятии такого решения участвуют все ведомства, которые занимаются обеспечением национальной безопасности нашей страны. И есть, помимо всего прочего, специальная служба, которая занимается обобщением информации и принятием решений. Это очень ответственный шаг. Так что повторю еще раз: в этой системе работают профессионалы, многие отдали своему делу уже по 20–30 лет. Это не просто так называемые менеджеры, которые еще вчера картошкой торговали, а сегодня взялись решать проблемы международной торговли вооружением. Как правило, они с ранних лет носят погоны, многие из них служили Родине еще со времен Советского Союза. Один из таких людей — Александр Владимирович Денисов, генеральный директор холдинга «НПО Высокоточные комплексы». Он большую часть жизни служил стране, пройдя путь от лейтенанта до генерал-лейтенанта, продвигал за рубежом наши изделия, благодаря чему российский военно-промышленный комплекс в самый трудный момент, в 1990-х годах, получил возможность выжить. Поэтому, повторю, решения в области военно-технического сотрудничества всегда взвешены и никогда не являются решениями одного человека или даже одного ведомства — это решения целой группы ведомств, которые в конечном счете обобщает более чем компетентная служба.

Говорю это в контексте того, что иной раз слышишь: а зачем мы торгуем с той или иной страной? Такие вопросы часто задают относительно стран Персидского залива. Но я должен сказать, что у нас прекрасные отношения с некоторыми из них. Это, в первую очередь, Объединенные Арабские Эмираты — до кризиса мы входили в первую пятерку по объему инвестиций в экономику этой страны. Объединенные Арабские Эмираты проводят более чем дружескую политику в отношении России, а руководитель ОАЭ, наследный принц, неоднократно встречался с нашим президентом. В этой стране сильны наши экономические приоритеты, у нас имеются долгосрочные совместные проекты, очень серьезные. Вот и военную технику ОАЭ закупают отнюдь не только у американцев — мы тоже поставляем туда очень высокотехнологичные изделия. В частности, несколько лет назад мы продали им «БМП-3»; сейчас идет разговор о модернизации. Это надежный, порядочный партнер.

С политической точки зрения руководство страны готово с нами работать в том числе и над стабилизацией ситуации на Ближнем Востоке. Мало кто знает, но именно от Объединенных Арабских Эмиратов еще год назад исходило предложение — на их территории осуществить контакт между нашими представителями и представителями сирийской умеренной оппозиции, чтобы прекратить боевые действия в определенных регионах Сирии. И такие переговоры были проведены. То есть, повторюсь, это предельно дружественная страна. Контракты, которые мы заключаем, исчисляются миллиардами долларов. Выручка идет на развитие нашего военно-промышленного комплекса, в том числе на создание вооружения, которое в конечном счете поступает в наши вооруженные силы. Таким образом, эти средства работают на нашу национальную безопасность не только за рубежом, но и в целом. Кстати, меня спрашивали, можно ли ехать на отдых в Объединенные Арабские Эмираты. Отвечаю: не только можно, но и нужно. Вот туда поезжайте смело. Там тихо, спокойно, все контролируется, там очень хорошо относятся ко всем законопослушным гражданам и любят выходцев из России.

Также у нас прекрасные отношения с Кувейтом — им мы тоже поставляли свои «БМП-3», которые сейчас модернизируются. Что касается других стран Персидского залива, там, конечно, есть много вопросов. Однако над ними тоже можно и нужно работать. Вот, например, немцы продали Саудовской Аравии танки «Леопард-2». Согласитесь, они же не идиоты, чтобы продавать боевую технику стране, от которой исходит какая-то угроза. Так что надо правильно оценивать ситуацию. И всем тем, кто хотел бы дать оценку событиям в этом регионе, я бы порекомендовал хотя бы разок съездить в одну из тамошних стран туристом или поработать там несколько месяцев.

Хочу сказать несколько слов о политике внутри России. Я всегда говорил, что для нас критически важны два основополагающих принципа: прагматика и сильная власть. В России власть может быть любой, кроме слабой. Слабая власть здесь всегда приводит к трагедиям. Вот и сейчас нам нельзя расслабляться. Страна не в том положении, все очень серьезно. Мне кажется, что особое внимание необходимо уделить роли и престижу вооруженных сил. Вспомним историю: и в Советском Союзе (за исключением разве что последних смутных лет), и тем более в Российской империи быть военным означало заниматься крайне почетным делом и пользоваться всемерным уважением в обществе. Я действительно считаю, что, при всем уважении к остальным профессиям, самого большого внимания требуют военнослужащие: офицеры, солдаты, сержанты, генералы. Особенно в нынешней ситуации. Люди, которые в тяжелейших условиях выполняют те или иные задачи и, возможно, будут их выполнять еще неоднократно в разных местах, потому что так заведено. Мы большая, имперская в самом хорошем понимании этого слова страна, и вооруженные силы — это сосредоточение лучшего, что у нас есть. Я глубоко убежден, что именно в системе армии и силовых структур будет рождаться нечто новое, что поможет России отстоять себя и свои интересы.

Увы, я не верю в гражданские структуры. Вот такой я отсталый элемент. Тем более что ожидать от них можно чего угодно. Прекрасно помню, например, движение «Саюдис» в Литве, которое в конце 1980-х сделало все для отделения этой республики от Советского Союза. А наше тогда еще советское телевидение говорило: «Это экологическое движение, они большие молодцы». Надо сказать, что экология — вообще любимая тема для всяческих подрывных организаций. На разговорах об экологии очень легко раскачать ситуацию — чем они и занимаются, при том что собственно экология как таковая им вообще безразлична. Важно побузить. Сейчас такими темами стали еще права человека, гуманитарные ценности и ряд других. Все это важно и нужно, не поспоришь. Вот только очень легко под разговоры о важных и нужных вещах довести людей до социального взрыва и использовать его в своих интересах. К сожалению, внутренние враги всегда были для нашей страны проблемой намного более серьезной, нежели внешние. С внешними врагами наша армия справится, а вот результаты деятельности врагов внутренних бывают по-настоящему разрушительными. Никогда нельзя недооценивать «пятую колонну». Тот же Ходорковский, Чичваркин и иже с ними — им же все равно, кто, куда и как придет. Для них главное — убрать существующую власть, а на то, что после этого будет гражданская война и все окунется в кровь, им наплевать. Поэтому нам надо занимать более принципиальную, жесткую позицию и на внутриполитическом поле. Вот в СМИ появилась информация, что партия «Яблоко» предоставило места в партийных списках каким-то одиозным деятелям. Что, господин Явлинский не понимает, что он делает? Или у него просто не осталось выбора? Вероятно, «Яблоко» столкнулось с двумя кризисами одновременно: кризисом финансов и кризисом людей, оказавшись в ситуации, когда у них нет персонажей, за которых народ хотел бы голосовать. Но тогда люди должны знать, что «Яблоко» — это не «Яблоко», а троянский конь для врагов России, куда они влезут, а потом будут разрушать страну изнутри, как термиты. И власть должна знать, что происходит, и принимать разумные меры. Мы уже дважды обжигались на этой мягкотелости, в 1917-м и в 1991 году. Не дай бог, чтобы это повторилось.

Я всегда говорил, что для нас критически важны два основополагающих принципа: прагматика и сильная власть. В России власть может быть любой, кроме слабой. Слабая власть здесь всегда приводит к трагедиям. Вот и сейчас нам нельзя расслабляться. Страна не в том положении, все очень серьезно. Мне кажется, что особое внимание необходимо уделить роли и престижу вооруженных сил. Мы большая, имперская в самом хорошем понимании этого слова страна, и вооруженные силы — это сосредоточение лучшего, что у нас есть. Я глубоко убежден, что именно в системе армии и силовых структур будет рождаться нечто новое, что поможет России отстоять себя и свои интересы.

Силовые структуры — это то, на что мы всегда можем опереться. Не хочется повторять ставшие банальностью слова о единственных союзниках России, но это действительно так. Если решается вопрос, имеющий отношение к национальной безопасности, надо спрашивать в первую очередь представителей силовых структур, как они к этому относятся. Соответственно, в том, что касается процессов в Сирии и на Ближнем Востоке в целом, необходимо в первую очередь поинтересоваться мнением представителей вооруженных сил, которые сейчас играют там ведущую роль. По любому вопросу. А потом уже выяснять, что думают другие, мнение которых, несомненно, тоже должно учитываться, но лишь после мнения силовиков.

Мы должны работать на перспективу. Сейчас мы возмущаемся тем, что американцы устраивают оранжевые, цветные и прочие революции по всему миру. Так, может, нам пора начать рассматривать подобные варианты с точки зрения нашей национальной безопасности? Скажу сейчас то, о чем, вероятно, мало кто вообще задумывается: это нормально для любой страны — заниматься такими вопросами для обеспечения своей безопасности. Нужно опираться на лояльных себе людей в других странах и защищать их. А если в этих странах у власти находятся антироссийские режимы — извините, мы вынуждены будем принять соответствующие меры. Сейчас, к сожалению, не то время, когда можно соревноваться в тонкости дипломатии и рассуждать о мире во всем мире. Еще 10–15 лет назад это было вполне возможно. А сегодня мы, по сути, находимся в стадии войны. Наши военнослужащие гибнут, защищая наши геополитические интересы, в том числе на Ближнем Востоке. И отделываться общими фразами вместо реальных действий — значит предать и оскорбить их память.

Скажу больше. Вот есть концепция русского мира. Но это очень узкая концепция. Помогать соотечественникам — это замечательно, очень правильно. Но интересы России простираются далеко за пределы русского мира, и это необходимо понимать со всей ясностью. И четко формулировать свои национальные интересы, расписывать политику их реализации, назначать ответственных за каждое направление и выделять бюджеты. И жесточайшим образом спрашивать за просчеты и провалы. Не справляешься — уходи, нечего проедать бюджетные деньги, кофе пить с друзьями и надувать щеки, рассказывая, как все хорошо, или, наоборот, плакаться, как печально, что мы никак не станем частью мирового сообщества. Надоел уже этот вечный комплекс неполноценности российской либеральной элиты. Они всегда немножко «недо-…». Все время хотят, чтобы их похвалили, полюбили, приласкали. А надо действовать уверенно и с пониманием того, что тебе нужно. Вот тогда тебя полюбят. Если бы мы не приняли участие в сирийской операции, нас бы так и не любили. А как только проявили силу, тут же в мире проснулся интерес: оказывается, с Россией надо разговаривать и договариваться.

Ситуация на Ближнем Востоке выходит за рамки привычной геополитики. Не просто меняется карта — меняется вообще вся философия того, что там происходит. Отсюда и неожиданные телодвижения руководства тех или иных стран. И нам надо это учитывать и быть готовыми, чтобы в день X не говорить, что нас, мол, обманули. Хватит быть обманутыми. Надо глубоко вникать в текущие вопросы и вырабатывать свое решение. Мы должны понимать суть процессов, разворачивающихся в тех или иных ближневосточных государствах, поддерживать и развивать отношения как с центральной, так и с региональной властью, со всеми политическими силами, которые не исповедуют терроризм и работают в рамках нормального политического процесса. Сотрудничать с ними, оказывать гуманитарную помощь — медицинскую, культурную и т. п.

Мы живем в эпоху локальных войн. И нужно очень внимательно изучать театры военных действий, на которых происходят эти войны, какие народы там живут, какие между ними взаимоотношения, какие средства там можно задействовать, какие методики ведения боевых действий применять. Потому что на том же Ближнем Востоке есть места, куда никакая механизированная армия не влезет. Вообще ближневосточный конфликт доходит уже до полного абсурда. Американцы и турки — союзники, но турки артиллерийским огнем поддерживают «Исламское государство», которое вторгается на территорию Сирии, а американцы наносят авиаудары по тому же «Исламскому государству», поддерживая курдов. Эту безумную пляску хаоса надо прекращать, иначе бог знает, чем все закончится. Дело в том, что все это действительно происходит недалеко от нас. Всего 320 километров отделяет ирако-турецкую границу и Иракский Курдистан от армяно-турецкой границы, которую охраняют погранвойска Российской Федерации. Все на самом деле намного ближе, чем кажется. Сейчас острие атаки направлено в ближневосточном регионе — против Сирии и Ирака, а за его пределами — против нас. Поэтому мы должны очень серьезно относиться ко всему, что происходит в регионе.

Есть концепция русского мира. Но это очень узкая концепция. Помогать соотечественникам — это замечательно, очень правильно. Но интересы России простираются далеко за пределы русского мира, и это необходимо понимать со всей ясностью. И четко формулировать свои национальные интересы, расписывать политику их реализации, назначать ответственных за каждое направление и выделять бюджеты. И жесточайшим образом спрашивать за просчеты и провалы.

В заключение хочу еще раз вернуться к теме, которой я уделил немало внимания в начале этой книги. Речь идет о возвращении под влияние России в той или иной форме зоны проливов Босфор и Дарданеллы и города Константинополя. Еще раз подчеркну: я не фантазер и иллюзиями не питаюсь. Я считаю такую перспективу абсолютно реальной. История через сто лет дает нам возможность вернуть наше законное наследство.

Приведу еще одну цитату из мемуаров Сергея Дмитриевича Сазонова. «Возвращаясь к вопросу о проливах, я не могу не повторить еще раз, — писал Сазонов, — что если нам никогда не приходила в голову преступная мысль затеять европейскую войну, чтобы разрешить его в нашу пользу, то, с другой стороны, русская дипломатия не могла, когда эта война была уже начата и притом не ею, не сосредоточить на нем все свое внимание. Мы знали, что разрешение этого коренного вопроса русской внешней политики, в смысле вековых ожиданий России, возможно было не иначе как в связи с европейской войной и что его разрешение могло одно примирить русское общественное мнение с теми огромными жертвами, на которые эта война обрекала русский народ». Иными словами, если уж началась европейская война, которую Российская империя не затевала, то надо воспользоваться ею, чтобы создать условия для перехода к России тех территорий, о которых шла речь: проливов Босфор и Дарданеллы. Применительно к современной ситуации можно сказать, что нам следует использовать Сирию как плацдарм. Ведь не мы начали ближневосточную войну.

Поймите меня правильно — я за территориальную целостность любого государства, в том числе Турции. Я категорически против распада любой страны. Но скажите, пожалуйста, кто сожалел о распаде Советского Союза? А сейчас, через 25 лет, мы уже воспринимаем все случившееся так, как будто так и должно было быть. Как будто эти территории — наши территории — должны были уйти от нас, чтобы на них закрепились американцы, китайцы, турки и т. д. Это вроде как норма. Ну в таком случае и распад той же Турции — тоже норма. Это исторический процесс.

Посмотрите, как работают американцы. Я не раз уже об этом говорил: они работают цинично и очень конкретно, исходя только из своих национальных интересов. Весной 2016 года было объявлено о штурме Ракки. И мы видим, что американцы там готовы работать и с партией «Демократический союз», и отрядами Народной самообороны — то есть с курдскими марксистами, — и с вооруженными формированиями Сирийского демократического движения, куда входят арабы, и с Курдским национальным советом, который вовсю конфликтует с партией «Демократический союз». Со всеми одновременно! Это надо уметь. Они полностью игнорируют то, что в Турции, стране — союзнике НАТО, идет гражданская война, одной из сторон которой является марксистская Рабочая партия Курдистана. Они закрывают глаза на то, что к курдским марксистам примкнули и турецкие марксисты, такие как Коммунистическая партия Турции/Марксистско-ленинская. Если процесс на территории Турции будет и дальше идти так, как он идет сейчас, и образуется сначала новое квазигосударство, а потом и полноценное государство, американцы всегда смогут сказать: «Друзья, мы же вам помогали, так? Надо же, а у вас тут хороший трафик нефти, и коммуникации очень удобные. А еще вы можете влиять на Закавказье и Ирак? О, так это прекрасно, мы с вами дружим». Нормально это? Да, нормально. Абсолютно нормально. Они работают со всеми. И в любом варианте, каким бы ни был исход, они окажутся в выигрыше, именно потому, что, как говорится, не складывали яйца в одну корзину. Вопрос: а можно мы будем поступать так же? Я думаю, не просто можно, а нужно.

Американцы там готовы работать и с партией «Демократический союз», и отрядами Народной самообороны — то есть с курдскими марксистами, — и с вооруженными формированиями Сирийского демократического движения, куда входят арабы, и с Курдским национальным советом, который вовсю конфликтует с партией «Демократический союз». Со всеми одновременно!

Масуд Барзани недавно в открытую заявил в интервью, что система Сайкса — Пико не работает. Да ради бога, пусть не работает. Тогда должен заработать вариант соглашения во главе с Сазоновым. Если мы будем просто помогать кому-то и не извлекать из этого пользы для себя — это будет глупейшая трата сил. Борьба с терроризмом — это, конечно, важнейший момент. Но пора подумать и о геополитических приобретениях.

Список использованной литературы

Walter Laqueur and Barry Rubin. The Israel-Arab Reader: 6th Edition. — New York: Penguin, 2001.

Леонтьев М. В. Большая игра. Британская империя против России и СССР. — М.: Астрель; СПб.: Астрель-СПб., 2012.

Сазонов С. Д. Воспоминания. — Минск: Харвест, 2002.

Сталин И. В. Политический отчет Центрального Комитета XIV съезду ВКП (б) 18 декабря 1925 г. / Сочинения. Т. 7. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1952.

Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. — СПб.: Брокгауз — Ефрон, 1890–1907.

Оглавление

Предисловие

Глава 1 Новые карты Ближнего Востока

Глава 2 Уроки истории: соглашение Сазонова — Сайкса — Пико

Глава 3 Турция: игра в открытую

Глава 4 Россия: пограничные огни

Глава 5 Курдистан: все только начинается

Глава 6 Новые автономии: процесс пошел

Глава 7 Молчание христиан

Глава 8 Попытка переворота в Турции: причины и последствия

Глава 9 Ближний Восток — зона наших национальных интересов

Заключение

Список использованной литературы Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg