Рецензенты:
доктор философских наук, профессор Горбунов В.С.,
доктор юридических наук, профессор Дьяков С.В.,
доктор философских наук, профессор Дырин А.И.,
кандидат философских наук, профессор Дубровин П.Ф.,
кандидат философских наук, профессор Важенин Л.В.,
кандидат философских наук, доцент Песоцкий В.А.
Введение
Предлагаемая читателю книга посвящена «Её Величеству Политике» — явлению сложному, многоликому, противоречивому, способному творить как добро, так и зло.
Несколько причин сформировали побудительный мотив ее написания. Назовем их.
Во-первых, это традиционный, «вечный», скажем так, интерес к политике как одному из важнейших процессов современной общественной жизни. Другими словами, политика была, есть, и еще, вероятно, долгое время будет предметом особого интереса, пока в обществе существуют социальные группы людей (а соответственно и общественные институты, обслуживающие их), вступающие во взаимоотношения друг с другом по поводу реализации своих интересов.
Во-вторых, значительно усилился интерес к политике в последние 15–20 лет. У этого факта есть свои основания. Прежде всего это радикальные изменения на политической карте мира: не стало СССР, прекратила свое существование мировая система социализма, канул «в Лету» Варшавский договор, мир стал по сути однополюсным, активизировался терроризм и т. д. Словом, эти и другие существенные социальные изменения не могли не повлиять на усиление внимания людей к современному политическому процессу, понять суть которого возможно лишь на путях его предметного, более глубокого изучения.
В-третьих, интенсивное развитие политики, особенно в последние два десятилетия, к сожалению, во многом обусловило приход в нее непрофессионалов, дилетантов, что неизбежно отразилось на ее качестве. Упрощенные подходы к теории и практике политики, забвение ее хрестоматийных основ, отсутствие обновляемых, адекватных ситуации теории, методологии и методики политики, конъюнктурное ее использование в нарушение социальных норм — негативно отражаются как на общественной жизни, так и на тенденциях развития современного политического процесса.
В-четвертых, не без оснований можно констатировать, что ущербно на общественной жизни отражается и недостаточная глубина исследования многообразных взаимодействий, отношений, связей современной политики с другими социальными сферами жизни людей: экономической, духовно-идеологической, правовой, военной, экологической, информационной, научно-технической и т. д.
В-пятых, в последнее время лишь в первой редакции, по нашему мнению, осмыслена политика в условиях современной глобализации общественной жизни. Хотя очевидно, что взаимодействие процесса глобализации и современного политического процесса привело к возникновению у последнего новых черт, характеристик, тенденций, требующих к себе внимания как ученых, так и практиков.
В-шестых, особо следует сказать о том, что новые взгляды на современную политику во многом детерминированы активизацией мирового терроризма. Никогда еще в истории человечества терроризм не получал такое широкое распространение и не влиял так серьезно на жизнь общества, как в последние годы. Все это предполагает новое видение, новое понимание социальной роли, общественного предназначения политики.
Словом, современная политика, современный политический процесс требуют к себе серьезного внимания, глубокого, системного, научного осмысления. Иными словами, существует необходимость создания адекватной сложившейся современной ситуации, теории политики, которая бы эффективно обслуживала практику. К сожалению, такой теории, по нашему убеждению, пока нет. Более того, разрозненные, противоречащие друг другу, во многом бессистемные усилия, предпринимающиеся различными исследователями современного политического процесса, на наш взгляд, ведут к тиражированию ошибок по его поводу.
В-седьмых, отсутствие современной адекватной политической практике теории негативно влияет на решение важнейшей задачи — определения тенденций развития политического процесса. От глубины и объективности выявления последних, по сути, во многом зависит построение мирового общественного порядка. Другими словами, современная общественная практика сформировала ярко выраженный социальный заказ на глубокое теоретическое осмысление современной политики, создание ее научной теории.
Что сегодня мешает решению этой актуальной задачи? На наш взгляд, следующие обстоятельства.
Первое. Это недооценка, а иногда и просто игнорирование исторических, логических, мировоззренческих, идеологических, методологических, методических, правовых, онтолого-практических основ политики. Анализируя работы, посвященные современному политическому процессу, нередко приходится констатировать, что в них предлагаются его фрагментарные «картинки», перегруженные субъективизмом, оторванные от практики. Очевидно, что на путях подобного подхода к формированию современной теории политики вряд ли можно найти истину. Теория политики, формирующаяся таким путем, напоминает явление, висящее в воздухе, существующее в неопределенных пространстве и времени.
Второе. Есть исследователи, которые конъюнктурно-избирательно подходят к выбору основ формирования своих вариантов теории современной политики. Они, как правило, отрицают, просто «испепеляют» то, что лежит в основе политики, что не согласуется с их взглядами и фетишизируют то, что, по их мнению, является основанием современного политического процесса.
Третье. Это обстоятельство связано с предметной областью, предметным полем, функциями современной политики. Здесь работают две крайности: или неоправданное расширение политического поля, или его неоправданное сужение. В первом случае предпринимается попытка представить каждое общественное явление как политическое и реализуемое исключительно через политику. Во втором случае — наоборот: социальные феномены представляются как надполитические, рассматривающиеся вне политики, вплоть до выдвижения лозунгов о деполитизации современной общественной жизни. Очевидно, что на этих полюсах, на основах этих крайностей найти истину вряд ли возможно.
Данная работа рассматривается ее автором как определенный противовес подобным подходам. Какие же цели преследовались при написании этой книги?
Прежде всего, она ориентирована на осмысление современной политической практики, которая во многом вышла за рамки многих традиционных подходов к ней. Другими словами, речь идет о необходимости осмысления новых нюансов, тенденций в современном политическом процессе.
Наряду с осмыслением новых его фрагментов в книге преследуется цель осмысления и систематизации взглядов ученых, исследователей, занимающихся проблемами современной политики. Это одно из важных условий формирования основ теории современной политики.
У нас нет оснований для того, чтобы скрывать следующую цель написания данной работы. Ее суть — «реанимация» всего того ценного, что было сказано о политике в работах исследователей предыдущих поколений. Мы видим, что «легкие», во многом популистские, авантюристические идеи о содержании, сути, функциях политики декларируются довольно просто. На этом фоне логично возникают вопросы: куда они нас ведут? Приближают ли они нас к истине? Помогают ли нам жить в политическом обществе? Следует ли к ним относиться критично?
Цель «реанимации» идей о политике, объективность которых доказала практика, с необходимостью вызвало стремление дать критическую оценку тем, кто превратил или превращает политику в средство реализации своих конъюнктурных устремлений, кто превращает политику в механизм обогащения, приумножения своих капиталов, в средство оправдания любых, даже самых антигуманных действий, лишь бы они приносили все новые и новые прибыли субъектам, паразитирующим на политике.
Наконец, в книге не преследовалась цель написать «холодную», оторванную от практики теоретическую работу. Как раз наоборот — изначально было сформировано стремление попробовать создать такой труд, в котором бы органично соединялись основы теории, методологии и методики современного политического процесса. Насколько это удалось — судить читателю. Для того, чтобы ему легче было понять автора работы, обратим внимание на ее особенности. В их числе выделим следующие.
Это стремление максимально возможно и строго следовать за объектом. Другими словами — главный критерий видения, понимания современной политики — это не измерение ее через призму суждений, высказанных авторитетами, а прежде всего отражение тех процессов, которые свойственны реальному современному политическому миру.
Последовательное движение за объектом, за всеми его изменениями — необходимое условие преодоления авторитарных стереотипных взглядов на политику. Это особенно актуально в период, когда в обществе настойчиво навязываются однополюсные взгляды на ее суть.
В данной работе не было стремления создать некую раз и навсегда данную теорию политики. Наши устремления значительно скромнее. Их цель — создать основы современной теории политики. При этом основополагающие теоретические положения не рассматриваются автором работы как не подлежащие уточнениям и пересмотру. Каждое из предлагаемых в работе положений находится во власти диалектики, то есть должно постоянно развиваться и уточняться.
Книга написана без ссылок на многочисленные источники, которые сформировали ее теоретико-методологическое основание. Причина такого подхода заключается не в неуважении взглядов других авторов, занимающихся проблемами политики. Дело совсем в другом. Нам представляется, что нет необходимости втягивать широкий круг читателей в профессиональные или непрофессиональные споры людей, пишущих о политике. Они приводятся в работе только в случае крайней необходимости.
Не найдет читатель в данной работе и теоретических «разработок» по поводу того или иного положения, касающегося противоречий современного политического процесса. Причина такого подхода проста — сохранить акцентированность авторского текста.
Одно из главных устремлений данной книги — желание рассказать о таком сложнейшем явлении как политика, современный политический процесс максимально просто, простым и по возможности точным языком. Словом, попытаться говорить о политике языком, доступным не только профессионалам, а, прежде всего, всем людям, которые так или иначе вынуждены реагировать на вызовы современной политической жизни.
Наконец, специально следует обратить внимание на название книги: «Политика: аксиоматические заметки». В этой связи возникает законный вопрос: почему именно «аксиоматические»? Ответ на этот вопрос также достаточно прост: современные взгляды на политику, к сожалению, оказались во многом субъективными, произвольными, предающими забвению то, что формировалось в общественном сознании столетиями. Отсюда, возврат к базовым, истоковым, во многом хрестоматийным идеям о политике нам представляется вполне уместным. Более того, во многом необходимым. Говоря иначе, аксиоматическая база правильного понимания того или иного явления, еще никому не вредила. Надеемся, что не повредит она и правильному восприятию современного политического процесса.
Обыденный и научный подходы к политике
Политика — как уже отмечалось, сложнейший феномен. Этот факт требует максимально глубоких, обоснованных подходов к ней, точного, предметного отношения к политической практике. Казалось бы, что вышеназванный факт должен стоять стеной на пути тех, кто упрощает, вульгаризирует теорию и практику политики. К большому сожалению, это не так. Сегодня есть немало свидетельств тому, как упрощается изучение современного политического процесса, а значит и он сам. Эти свидетельства нетрудно увидеть, если относиться к политике честно и серьезно, полагая, что каждое упрощение отношений к ней — это, как правило, неверное социальное действие, а то и крупная общественная проблема, нередко с трагическим исходом.
Одним из наиболее ярких проявлений упрощенного, легковесного подхода к политике, как уже было замечено, является массовый приход в нее дилетантов, непрофессионалов, людей, которые никогда серьезно не готовились к профессиональной политической деятельности.
Деятельность непрофессионалов на политическом поле, как правило, чревата рядом негативных для политического процесса следствий. Прежде всего, это ведет к неоправданной легкости в принятии политических решений, к преувеличению значимости, нередко абсолютизации собственного опыта этих людей. С одной стороны, непонимание сложности, глубины политических процессов очень часто ведет к усилению амбициозности горе-профессионалов от политики. С другой — порождает у них стремление заменить необходимые, адекватные конкретной ситуации политические действия собственным опытом, очень часто из других сфер жизни. Отсутствие политического профессионализма у таких людей нередко ведет к ослаблению их морально-нравственных качеств, а в эту нишу врываются многие негативы, которые искажают суть политики, начиная от использования в ней «двойных стандартов» и кончая шантажом, подкупом, угрозами, а нередко и вооруженными, как сейчас говорят, «разборками».
Профессиональная слабость политика — одно из условий невозможности сохранения им необходимой самостоятельности, независимости. Таких специалистов от политики легко находят силы, которые начинают ими управлять в интересах достижения своих целей, превращая их в политических марионеток.
Ослабленный отсутствием нужных профессиональных качеств политик является предметом особого внимания криминальных организаций. Именно через таких людей они ищут возможности влиять на политику, входить в нее.
Непрофессионализм в политике значительно ослабляет механизм ответственности за те или иные политические действия. Происходит это прежде всего потому, что люди, не обладающие необходимыми качествами профессиональных политиков, не могут эффективно прогнозировать последствия политических действий. Более того, непрофессионалы от политики, как закон, нетребовательны друг к другу и в вопросах принятия, выработки тех или иных политических решений. Их дилетантизм в политике — благодатная почва для создания необъективных, искаженных, ложных трактовок целей, задач, функций политического процесса.
Словом, одно из первых и главных негативных последствий для политики, упрощающей, вульгаризирующей ее природу, содержание и сущность — это приход в нее дилетантов, непрофессионалов, людей, не способных эффективно решать сложные политические проблемы. Означает ли этот вывод то, что «клеймо» непрофессионализма будет вечным спутником человека, пришедшего в политику без должных знаний и опыта? Конечно, нет. Люди, занявшиеся политикой, как правило, со временем при желании могут обрести необходимые знания и опыт. Важно иметь в виду лишь то, что дилетанты, непрофессионалы не должны ни на каком этапе политической жизни иметь приоритеты, играть определяющую роль в политике.
Современный политический процесс очень ярко подтверждает одну из важнейших закономерностей политики: политика (нации, класса, партии, государства, союза государств) тем сильнее и эффективнее, чем профессиональнее ее субъекты. И наоборот: политика тем слабее, чем непрофессиональнее субъекты, ее проводящие.
Явным свидетельством обыденного, упрощенного отношения к политике является полное или частичное игнорирование ее научных основ. Проще говоря — полное или частичное отрицание теории политики. Политическая практика многих десятилетий достаточно убедительно выявила закономерность: политика тем эффективнее, чем прочнее, серьезнее ее научно-теоретические основы, чем более глубоко осмыслены ее природа, содержание, сущность. Практика доказала эту аксиому, но не сумела, к сожалению, стать гарантом объективных основ политического процесса на всех его этапах.
В чем сегодня проявляется игнорирование объективных, научно-теоретических основ политики?
Во-первых, в том, что есть немало «функционирующих» на политическом поле людей, сознание которых, мягко скажем, не отягощено научной теорией. Незнание теории политики у таких людей снимает вопрос экстраполяции ее выводов на политическую практику. «Трудятся» они в политике по принципу: делаю то, что «бог на душу положил». А он, как известно, кому-то положил больше, а кому-то меньше. И если в политике преобладают люди (субъекты), которым явно не хватает научно-теоретической подготовки, то жди ошибок, следствия которых негативно повлияют на жизнь людей.
Во-вторых, пренебрежение наукой в политике автоматически ведет к неправильному пониманию ее исторических основ. Без глубокого осмысления истории тех или иных политических процессов трудно строить современную политику. При этом история политики, политических процессов, конечно же, должна быть осмыслена глубоко, объективно, научно. В противном случае, в рамках политики могут рождаться самые экстравагантные идеи, мысли, а за ними и действия, вплоть до экстремистских, националистических, террористических, шовинистических и т. д.
В-третьих, неуважительное отношение к научнотеоретическим основам политики, как правило, снимает с повестки дня тему развития этих основ. Другими словами, политическая практика как динамический процесс рождает все новые и новые феномены. Они должны глубоко научно осмысливаться с целью оптимизации политических и социальных действий людей. Легко увидеть последствия неуважительного отношения к теории политики — субъективизм, волюнтаризм, авантюризм, демагогия, догматизм, отставание общественного сознания от общественной практики.
Нетрудно заметить, что в данном случае речь идет об отрицании, игнорировании гносеологических основ политики. Это проявляется еще в одной очень важной детали. Эффективной политики, как показывает практика, нет и не может быть там, где строго не определен, не сформирован ее понятийно-категориальный аппарат. Логика здесь проста: политика — это отношения ее субъектов, отношения предполагают их общение. Общения нет без политического языка, без языка, обслуживающего политику, а последний — тем продуктивнее решает ее задачи, чем точнее определены понятия, категории этого языка. Очевидно, создание языка адекватного политическому процессу — задача не обыденного, а научно-теоретического уровня общественного сознания.
Игнорирование, полное или частичное, научно-теоретических основ политики — благодатная почва для бурного расцвета демагогии. Ведь известно, что демагогия процветает там, где ей не противостоят глубокие убедительные контрдоводы. Такие доводы, главным образом, генерирует, создает наука.
Жизнь показывает, что через демагогию в политику достаточно легко внедряются субъективизм и волюнтаризм. Их пагубные последствия для политического процесса многократно демонстрировала и демонстрирует практика, причем не только политическая, но и социальная, экономическая, духовная, правовая, военная и т. д.
Общественная практика приводит к пониманию закономерности: там, где отрицается роль научно-теоретических основ политики, создаются условия для лжи, для дезинформации людей по поводу социальных процессов. Ложь, дезинформация рано или поздно ведут к негативным социальным последствиям, от которых страдают люди.
В-четвертых, политика, как в прошлом, так и в настоящем, тем эффективнее, чем более глубоки и ясны ее логические основы. Другими словами, каждый политический процесс должен иметь свою логику, и чем она адекватнее ситуации, тем продуктивнее политика. Нам представляется, что только в силу недостаточного развития логических основ современной политики так «бурно» в ней процветает принцип «двойных стандартов», так серьезно тиражируется мысль об отсутствии должных нравственных, моральных основ у политики и политиков. И в одном и в другом тезисе содержится весь набор алогизмов, начиная с игнорирования законов формальной логики и заканчивая полным их несоответствием законам логики диалектической.
В-пятых, отрицание или умолчание роли научно-технических основ политики — это фактическое ослабление ее методологии. Понимая последнюю как систему приемов, способов, подходов и методов решения практических задач, нетрудно заключить, что названная причина крайне негативно влияет на политическую практику. В этом контексте заметим лишь одно: непонимание сути способа сравнения политических процессов, а он глубоко методологичен, проходивших или проходящих в разных странах, породило две группы ошибок. С одной стороны — неоправданный, слепой перенос политического опыта одних стран в другие. С другой — игнорирование такого опыта и абсолютизацию особенностей политики той или иной страны. Эти подходы не приближали и не приближают нас к истине в осмыслении политических феноменов.
В-шестых, немало негативных следствий таит в себе игнорирование научных основ методики политики. О чем в таком случае идет речь? Она идет о том, что если под методикой политики понимать процедуру выбора методологических средств (приемов, способов, подходов, методов) и определение последовательности их использования в целях решения конкретных задач политической практики, то и здесь без должной научно-теоретической основы не обойтись. В этом контексте заметим, что в современном мире есть люди, социальные институты, которые умело манипулируют политикой, предлагая свои методики решения ее задач. Технологии используются разные. Не будем на них сосредотачиваться. Но один все же факт умелого манипулирования методологическими средствами, с использованием непонятно кем созданной методики, приведем. Это оценка политических событий прошлого с использованием исключительно современных методологических и методических средств. При этом решение таких задач предлагается путем выбора из истории политики тех фактов, которые бы вписывались в интересы конкретных современных политиков.
В-седьмых, умаление роли научно-теоретических основ политики, упрощенный, обыденный к ней подход в конце концов ведет к отрыву политики от ее онтологической базы. На практике это приводит к отрыву политики от интересов социальных групп, наций, народов, классов, государств, союзов государств и т. д. Этот подход рождает ситуацию, когда политики через свою деятельность обеспечивают решение политических задач, а себя, свои интересы реализуют через ее механизмы. Рано или поздно такая политика прекращает существование. Ее объективно сменяет та, которая работает на реализацию конкретных интересов, целей, идей реально живущих идей. Это неоднократно и достаточно убедительно подтверждала и подтверждает практика.
Таким образом, научно-теоретические основы политики — это своеобразная, необходимая панацея от ее упрощений, вульгаризации. Именно такие основы являются необходимой ее гносеологической, логической, правовой, методологической, методической, идеологической, мировоззренческой базой.
Политика как сложный феномен
Известная посылка гласит, что нет в мире людей, которые не знали, не разбиралась бы в медицине, политике и футболе[1]. В обществе нередко складывается ложное впечатление по поводу простоты названных феноменов. На практике это не так. Каждое явление этой триады необычайно сложное. Пошутим так — даже футбол. Он нередко нарушает основные законы бытия. Казалось бы, что в обществе должна работать закономерность: большая, мощная страна — сильный футбол. В реальной жизни бывает наоборот небольшая, не претендующая на мировые рейтинги страна имеет большой, рейтинговый футбол.
Нас же в названной популярной триаде интересует прежде всего политика. Действительно ли она — простой феномен, простое явление, суть которого открывается каждому человеку даже на обыденном уровне мышления? Конечно, какие-то ее фрагменты, как фрагменты медицины и футбола понятны всем, открываются людям на обыденном уровне сознания. Вместе с тем жизнь убеждает в том, что реальная суть политики, того или иного государства, открывается людям нелегко. Есть государства, политика которых становилась понятной только по истечении столетий. Так что же такое политика, понимаемая не на обыденном уровне сознания, а на уровне конкретного научного понятия?
Прежде чем ответить на этот вопрос, заметим, что до написания этой книги о политике разными авторами, разных стран, людьми разных политических взглядов сказано немало. Нередко противоречиво. Часто парадоксально. Не ссылаясь на них, не вступая в ненужные дискуссии, резюмируем их взгляды, которые, в определенной мере, сформировали наше представление о политике. Итак, что было сказано о политике ранее?
1. Прежде всего, политику квалифицировали как борьбу за власть. Действительно, политика начиналась всегда там и тогда, где и когда возникала тема власти в том или ином государстве. Власть, владение ею — это первый, базовый и центральный элемент любого политического процесса.
2. Позже политику стали определять как специфические отношения между государствами. Это определение политики вряд ли может вызвать какие-либо возражения. Во-первых, оно опирается на предыдущую посылку, трактующую политику как борьбу за власть в конкретном государстве. Во-вторых, оно логично ее развивает. Логика здесь достаточно проста: после решения вопроса о власти в конкретных государствах они с необходимостью решают этот же вопрос во взаимоотношениях друг с другом.
3. По мере того как формировались нации (народности), пришло понимание политики как совокупности отношений между ними. Действительно, если считать, что нации (народности) — это большие группы людей, объединенные общностью территории, языка, экономической жизни, традиций, культуры, и что они с необходимостью взаимодействуют между собой, вступают в конкретные социальные отношения, в том числе и по поводу власти в том или ином государстве (государствах), то трудно не согласиться с ранее предложенной характеристикой политики.
4. На одном из этапов исторического развития появились классы — большие группы людей, которые различались по их месту в исторически сложившейся системе общественного производства, по их отношению к средствам производства, специфике их роли в производственных отношениях, наконец, по размерам тех благ («богатств»), которыми они располагали. Социальное положение классов с необходимостью делает их участниками борьбы за власть. Другими словами, они неизбежно становились субъектами политического процесса, а их отношения между собой привнесли новый существенный аспект в характеристику политики.
5. Вполне логичным, как нам представляется, является определение утверждающее, что политика есть концентрированное выражение экономики:
— борьба за власть всегда имеет свой экономический подтекст, свои экономические интересы;
— экономика, экономические возможности той или иной социальной группы, борющейся за власть, в решающей степени определяют ее возможности, перспективы в этой борьбе;
— социальные группы, нации (народности), классы, государства вступали и вступают в борьбу за власть, прежде всего, руководствуясь определенными экономическими интересами.
Словом, вряд ли можно подвергнуть сомнению посылку о том, что политика есть концентрированное выражение экономики.
6. Будем объективны, не оставим без внимания определение политики как искусства установления отношений между субъектами социального процесса во имя достижения определенных целей в борьбе за власть. Что предполагает такое понимание политики? Нам представляется следующее: а) ориентация на то, что политика — архисложное явление, требующее глубокого изучения, создания теории политики; б) умение перевести теоретические позиции, касающиеся политики, в определенные методологические и методические средства решения конкретных задач, связанных с борьбой за власть; в) выработку тактики и стратегии решения каждой политической задачи; г) работу в политике специально подготовленных людей; д) умение соединять политические задачи с действиями людей, в интересах достижения конкретных политических целей.
Другими словами, политика — это занятие для профессионалов, а не для дилетантов, желающих так или иначе реализовать себя в общественной жизни.
7. Наконец, появилось некое интегральное определение политики. Можно сказать, появилось его научное понятие. Оно стало звучать в такой редакции: политика — это отношения между нациями (народностями), классами, государствами по поводу власти.
Если не кривить душой, то для своего времени (конца XIX — начала XX века) это понятие было глубоким и значимым. Как трудно не согласиться и со всеми ранее высказанными определениями политики. Они действительно отражают ее существенные стороны. Вместе с тем развитие общества вносит дополнения и уточнения в наши представления о политике. Они важны. Существенны. С ними нельзя не считаться. Словом, если не догматизировать все то, что было сказано о политике ранее, то сегодня можно ее представить в более точной, как нам представляется, редакции. О какой конкретизации сущности политики идет речь?
Во-первых, базируясь на богатой общественной практике, важно отметить, что политика — это не только борьба за обретение власти теми или другими социальными силами, но и ее удержание, создание условий для функционирования завоеванной власти. Практика показывает, что задача удержания власти, создания условий для ее функционирования, нередко намного важнее и сложнее, чем задача ее обретения. Отсюда следует, что нельзя ограничивать понятие политики только борьбой за власть. Политика — это и борьба за власть, и обретение власти, и удержание ее, и создание условий для функционирования власти.
Во-вторых, определение политики не может быть полным, если не учитывается факт отношений, которые складываются не только между государствами, но и их субъектами, штатами, землями и т. д. Действительно, по непонятным нам причинам из числа фигурантов политики почему-то исключаются региональные образования. Подавляющее большинство государств такие региональные единицы имеют. Выключение их из механизма современного политического процесса было бы оправданно только в том случае, если бы они не участвовали как во внутренней, так и во внешней политике государства. В реальной жизни мы видим, что фактически регионы всех государств не индифферентны к политическому процессу. Какие-то из них более активны в нем, какие-то менее, но нет среди них тех, которые были бы абсолютно изолированы от современной политики. Этот факт является основанием для включения в понятие политики отношений региональных единиц всех без исключения государств. Другими словами, об их политизации говорит следующее: а) участие региональных образований государств в борьбе за власть, за ее удержание и обеспечение ее функционирования; б) отношение региональных субъектов конкретных государств между собой; в) наконец, их относительно самостоятельные отношения со своим государством, другими государствами и их региональными субъектами.
В-третьих, по непонятным причинам в содержание современной политики не включаются группы отношений, которые устанавливаются между союзами государств. Общеизвестно, что таких союзов в мире существует немало. Их отношения между собой глубоко политизированы, начиная от отстаивания интересов конкретного союза во взаимодействии с другими союзами, и кончая их стремлением влиять на состояние отношений между государствами в других союзах.
В-четвертых, нам представляется очень важным обратить внимание на нюанс, имеющий, по нашему мнению, очень важное значение для понимания сути современной политики. Без сомнения, политическими являются отношения между ветвями власти в каждом конкретном государстве. Их, как известно, конституционно три, а реально все же четыре: законодательная, исполнительная, судебная и средства массовой информации, точнее было бы сказать — средства формирования и развития сознания людей. Очевидно, что факт их политизации подчеркивают следующие обстоятельства. С одной стороны — их прямое участие в политической жизни государства. С другой — политический характер их отношений друг с другом. С третьей — политизированность отношений названных ветвей власти конкретного государства с аналогичными ветвями власти других государств.
Можно ли названные группы отношений отождествить, «растворить» в других группах политических отношений? Представляется, что нет. Следовательно, они, в силу названных выше аргументов, — особое звено содержания политики. Его нельзя сбрасывать со счетов.
В-пятых, по нашему мнению, нет оснований считать тождественными отношения между конкретными государствами (которые, как известно, являются политическими) и отношения между народами этих государств, которые опять же нельзя исключить из политики.
Действительно, если отношения между странами квалифицировать как отношения между государственными институтами, то не трудно заметить, они не исчерпывают всего спектра политических отношений между ними. Вне объема этих отношений остаются отношения народов этих стран и отношения институтов, сформированных ими (фондов, союзов, ассоциаций и т. д.). Они, безусловно, шире и богаче, чем отношения государственных институтов стран. В содержание политики сегодня, как нам представляется, входят отношения народов конкретных государств, формирующих механизм так называемой «народной дипломатии». Уже было отмечено, что отношения между странами не исчерпываются отношениями институтов власти тех или иных государств. Это отношения и между социальными институтами, которые формируют народы конкретных стран. У этих институтов (фондов, ассоциаций, союзов и т. д.) есть несколько особенностей: негосударственная природа, творческие основы формирования, близость к интересам определенных слоев народных масс и т. д. Они специфичны и относительно самостоятельны. Это дает право выделять их в самостоятельную группу политических отношений, без которых содержание современной политики было бы неполным.
В-шестых, сегодня все более и более очевидным становится факт, свидетельствующий о том, что политика — это не только отношения между классами, но и партиями, институтами, представляющими их интересы. Это особенно важно подчеркнуть в контексте анализа современной политики. Отношения между партиями, политическими институтами, выражающими интересы определенных классов, социальных групп, безусловно, входят в механизм отношений последних. Вместе с тем они не исчерпываются ими, не поглощаются полностью, что дает право вести речь о специфическом, особом содержательном элементе современной политики. Это отношения между партиями, институтами, созданными конкретными классами, социальными группами. Они, как понятно, в политическом обществе носят политический характер и составляют своеобразный фрагмент современной политики.
В-седьмых, есть все основания для того, чтобы в качестве относительно самостоятельного элемента современной политики рассматривать отношения между различными социальными группами, социальными объединениями общества. Последние формируются, как показывает практика, на базе самых различных оснований, различных интересов. Их нельзя отождествлять ни с отношениями между нациями, народностями, классами. Если считать, что социальная группа — это относительно устойчивое общественное образование (союз людей), формирующееся для достижения определенных, конкретных целей в определенный период развития общества, то станет понятно следующее: а) социальные группы очень часто формируются вне зависимости от национально-классовой принадлежности людей; б) они чаще всего формируются стихийно; в) наконец, ими не ставятся и не решаются стратегические политические задачи. Их прерогатива — политическая тактика. Действия социальных групп на уровне тактики решения политических задач ведет к обоснованному их включению в содержание современной политики.
Специально заметим, социальные группы, социальные объединения людей есть фактически во всех государствах. Их роль в политической жизни разных стран нередко существенно отличается. Вместе с тем это не является основанием для их исключения из числа элементов современного политического процесса. Социальные группы реально существуют. Реально вступают во взаимоотношения друг с другом. Реально участвуют в борьбе за власть, за обеспечение ее функционирования, реально обеспечивают или противодействуют реализации функций власти. Более того, мы бы не стали исключать из современного политического процесса даже те общественные организации, институты, которые исходно заявляют себя как неполитические, а по сути бывают более чем политическими. (В России, например, Комитет солдатских матерей, институт правозащитников и т. д.).
В-восьмых, в последнее время все более и более очевидным является вывод о том, что политический характер носят отношения между законопослушной частью общества и противоположной ей криминальной частью. Пропорции, количественные и качественные их характеристики величины переменные, но всегда политические. По нашему мнению, непростительную ошибку допускают те, кто рассматривает криминальные организации как феномены, находящиеся вне политики. Они в политике, и этому есть ряд свидетельств.
Прежде всего то, что современный криминал реализует, отстаивает определенные экономические и политические интересы. Последние очень тесно взаимодействуют между собой, взаимодополняют друг друга. Это с одной стороны. С другой — в некоторых странах криминал сросся с государственной властью. Социальная схема, как правило, подтверждающая сращивание криминала с политикой проста и во многом традиционна. Тот или иной человек, та или иная группа людей начинает действовать антизаконно в целях обогащения. Обретя капитал, он или группа людей начинает двигаться во власть. Цель — легализовать, конституировать, подстраховать незаконно полученный капитал. Для реализации этой цели «хороши» все способы: от прямого вхождения криминалитета во власть до внедрения в нее «своих» людей. Без преувеличения можно заметить, что эти механизмы работают во многих странах, все более и более политизируя отношения между законопослушной частью населения тех или иных стран и его криминальной частью.
В-девятых, без преувеличения сегодня можно говорить о том, что участниками (субъектами) современного политического процесса являются субъекты экономики: фирмы, концерны, транснациональные корпорации, совместные предприятия и т. д. Дело в том, что отношения между ними далеко не свободны от политики. Есть несколько причин политизации деятельности экономических институтов. Первая. Деятельность каждого экономического института в любом государстве регламентируется законами, которые вырабатываются институтами политической власти. Вторая. Экономические институты вырабатывают свое отношение к нормам, которые предписываются в сфере экономики государством, институтом, как известно, насквозь политизированным. Наконец, самая независимая от политики фирма, так или иначе, прямо или косвенно обслуживает тот или иной институт политики, укрепляя или ослабляя его.
Словом, наивно считать, что экономические институты в государстве находятся вне политики. Этого не было раньше и нет и сейчас. Правда, следует особо заметить, что степень политизации экономических институтов в государстве может быть разной.
Резюме: политика влияет на развитие, перспективы экономических институтов, их финансовые возможности. Как, собственно, и наоборот. Состояние, финансовые возможности фирм, предприятий, корпораций, оказывают обратное воздействие на политику.
В-десятых, в продолжение вышеизложенного заметим, что трудно не согласиться с теми, кто утверждает: политика — концентрированное выражение экономики. Но почему только экономики? Действительно, в первую очередь она обслуживает экономику, но не только ее. Без преувеличения можно сказать о том, что политика «работает», «обслуживает» и другие сферы жизни общества. В частности: социальную, духовную, правовую, военную, экологическую, научно-техническую, информационную и так далее сферы современного общества. Во многом именно через политику реализуются их возможности. В свою очередь, они все, так или иначе, прямо или опосредованно работают на политику конкретного государства, союзов государств. Словом, политика — в первую очередь есть концентрированное выражение экономики. Вместе с тем она есть выражение социальных, духовных, правовых, военных, экологических, информационных и других интересов государств (союзов государств).
В-одиннадцатых, политика — это отношения между различными религиозными направлениями. Существует извечный вопрос о том, находится ли институт церкви, религии в политике. Может быть, когда-то и наступит время, когда декларации о том, что церковь вне политики будут сполна реализованы. Сегодня так сказать нельзя. Фактически все религии в большей или меньшей степени в политике. Это подтверждают, по крайней мере, три неоспоримых факта. Первый — религия, если она истинная религия конкретного государства, как закон, отстаивает именно его интересы. А государство, как понятно, не было и не будет никогда вне политики. Второй — противоречия, столкновения, нередко борьба между различными религиозными течениями, как правило, носят не только клерикальный характер. Они, так или иначе, выражают интересы определенных политико-экономических кругов. Третий. Религия, как правило, так или иначе связана с жизнедеятельностью тех или иных наций, народностей. Обслуживает их интересы. Поскольку отношения между последними — отношения политические, то и этот факт подчеркивает участие религиозных институтов, направлений в политике.
Наконец, в-двенадцатых, политическими являются отношения между людьми, вовлеченными в решение общественных задач. Ведь очевидно, что человек с его взглядами и убеждениями является проводником и реализатором конкретной политики. Словом, среди субъектов политики нельзя не видеть конкретных людей, занимающихся ею. Недооценка этого факта, как правило, приводила и приводит к серьезным проблемам в механизме проведения политики в жизнь.
В этом контексте уместно привести несколько важных аргументов. Прежде всего, очевидна особая политическая роль руководителей государств, политических партий, региональных и религиозных лидеров. Нередко именно от них, от глубины их интеллекта, убеждений, понимания сути политических процессов зависят судьбы народов, государств, мировой цивилизации.
Кроме этого, современная политическая практика показывает — отношения лидеров различных фракций в государственных институтах, в партиях глубоко политизированы. Вряд ли здесь нужны какие-то дополнительные аргументы. Судьба таких отношений в значительной мере зависит от того, как относятся к политике, друг к другу лидеры политических фракций.
Следует заметить усиление степени политизации руководителей, президентов экономических фирм, концернов, транснациональных корпораций и т. д. От их действий на политическом поле, от их отношения к политике нередко зависит очень много. Эти факты опять же подчеркивают участие конкретных людей, конкретного человека в политике.
Наконец, мы видим, что в современных условиях фактически каждого человека жизнь все более и более настойчиво вовлекает в политику. Осуществляется это, прежде всего, через механизм различных избирательных кампаний. Каждый конкретный человек, участвуя в выборах депутатов, региональных лидеров, сенаторов, президентов, становится реальным субъектом политического процесса, проще говоря, политики.
Таким образом, отдавая дань уважения прежним определениям содержания и сущности политики, как сложнейшего социального феномена, заметим, что сегодня понятие политики можно предложить в следующей редакции. По объекту: политика — это борьба за власть, ее удержание и обеспечение ее функционирования. По субъектам: политика — это отношения между людьми, социальными группами, нациями (народностями), классами, социальными институтами, государствами, ветвями власти, регионами государств, союзами государств, религиозными течениями по поводу власти.
Политика и классы
Хрестоматийным является положение, утверждающее, что одной из сущностных групп отношений, формирующих политику, следует считать отношения между классами. Вроде все просто и ясно, если бы не одно обстоятельство. Его суть: не все признают факт существования классов в современном обществе, хотя и соглашаются с тем, что в нем люди не равны по своему социальному положению. Факт социального неравенства людей в современном обществе настолько очевиден, что не видеть и не считаться с ним просто невозможно. Признав его, становится очевидным вывод о том, что в современном обществе реально существуют три большие группы людей: малообеспеченные, среднеобеспеченные, гиперобеспеченные (богатые).
Их можно называть по-разному, что собственно и происходит. Кто-то ведет речь о трех слоях в обществе, кто-то о классах, кто-то о стратах (в соответствии с известной теорией стратификации). Вместе с тем очевидно, что какими бы «именами» не называли эти социальные образования, их суть не меняется. Реально в каждой стране существуют три большие социальные группы людей, существенно отличающихся по своему положению в обществе, по своим социальным возможностям.
Их появление не случайно. В реальной жизни существуют условия, причины и основания, обусловливающие возникновение таких многочисленных социальных групп, как бедные, среднеобеспеченные и богатые люди. Интеграция определенных условий, причин и оснований как раз и порождает три названные социальные группы людей, которые с необходимостью вступают во взаимоотношения друг с другом, становясь участниками политического процесса. Нам ближе понятие «класс» для обозначения названных феноменов. Поэтому в дальнейшем, с позволения читателя, в книге будет использоваться именно это понятие. Оно представляется нам более точным и традиционным.
Разговор о понятиях, конечно же, важен. Но еще важнее понять механизм, природу возникновения тех явлений, которые квалифицируются нами как классы. Попытаемся проследить процесс формирования классов в обществе, базируясь на реальных фактах нашего бытия.
Факт первый. Человек, общество не может жить без потребления материальных и духовных продуктов. Их еще называют материальными и духовными благами. Прежде всего, конечно, без материальных благ, поскольку они — главное условие физического и духовного существования людей.
Факт второй. Физически и духовно люди отличаются друг от друга. Другими словами, между ними нет абсолютного природного равенства. Отсюда следует, что они различаются между собой по интенсивности участия в процессе производства материальных и духовных продуктов, в их распределении и потреблении, что в конце концов усиливает их неравенство.
Факт третий. Разные, существенно отличающиеся социальные возможности людей ведут в конечном счете к определению прав собственности на материальные и духовные продукты в обществе, на процесс их производства, распределения и потребления. Определенная группа людей начинает владеть названными продуктами, в то время как другая группа людей все больше и больше отстраняется от возможности владеть средствами производства и результатами их функционирования. Так окончательно конституируются в обществе две социальных группы людей: собственники средств производства материальных и духовных продуктов (благ) и люди отстраненные, потерявшие право собственности на них.
Факт четвертый. Обладая правом собственности на средства производства, первая группа людей, как свидетельствует история, довольно быстро увеличивают свои богатства, превращаясь, по сути, в класс богачей. В то время как вторая группа людей, не владеющая средствами производства, еще больше нищает, становясь классом бедняков.
Факт пятый. Он подтвержден практикой мирового общественного развития. В каждой стране, в любом обществе, наряду с богатыми и бедными, с необходимостью формируется средний класс. Причин, условий и оснований его возникновения несколько.
Во-первых, в силу неравенства богатых людей между собой, их конкурентной борьбы за приумножение своих богатств, происходит обнищание некоторых из них, они теряют статус богатых, но не становятся в буквальном смысле этого слова бедными людьми. Они, как правило, живут за счет былых накоплений, сохраняют право на небольшие объемы собственности. Словом, они пополняют средний класс.
Во-вторых, из среды бедных людей также рекрутируется определенная часть среднего класса. Скажем так, это наиболее «успешная» часть класса бедных, которой удалось «выбиться» в средний класс.
В-третьих, в обществе, можно сказать, существует классический источник формирования среднего класса. В его основании лежит известный механизм. Богатые, умножая свои доходы, все больше и больше нуждаются в людях, которые бы помогали им это делать, которые бы обслуживали процесс увеличения объемов их собственности. Находят они таких людей во всех слоях общества. При этом они, как правило, стремятся не допустить их в свой класс, но вынуждены, в интересах дела, не доводить их до обнищания.
В-четвертых, нетрудно заметить, что важным источником увеличения численности среднего класса является он сам. Другими словами, родители, представляющие средний класс, как правило, рождают детей, которые в подавляющем своем большинстве пополняют его численность.
Таким образом, реально существуют социальные источники, объективно ведущие к формированию среднего класса в обществе. Нетрудно выделить признаки среднего класса.
Прежде всего, это промежуточное или смешанное отношение к собственности. С одной стороны — частичное владение ею, владение в незначительных объемах. С другой — это найм, работа на представителей класса богатых; стремление, чаще всего иллюзорное, во что бы то ни стало, попасть в разряд богатых людей; в силу вышеобозначенного стремления — средний класс наиболее активен в плане образования, обретения социального опыта, ведущего к богатству; представители этого класса, несмотря на стремление быть богатыми, живут под прессом угрозы пополнения класса бедняков, их общественное положение правомерно характеризовать как социально неустойчивое; именно средний класс является основным носителем мелкобуржуазной идеологии, идеологии противоречивой, неустойчивой.
Словом, средний класс частично владеет собственностью, имеет свой, смешанный, комбинированный способ получения социальных благ, частично участвует в их распределении, являясь основным носителем мелкобуржуазных психологии и идеологии.
Подведем итоги сказанному. В современном обществе реально существуют три большие социальные группы людей, три класса: класс бедных, средний класс, класс богатых. Все они участвуют в современном политическом процессе, в современной политике. Нетрудно увидеть основные составляющие процесса их участия в политике.
1. Прежде всего, названные классы конкретного государства находятся в определенных отношениях между собой, включаясь таким образом в политику.
2. Классы формируют социальные институты (общественные организации, фонды, союзы, партии), через которые они реализуют свои цели, вступая в политические отношения с субъектами политического процесса.
3. Классы, так или иначе, с большей или меньшей степенью активности участвуют в борьбе за власть, «работают» на ее сохранение или разрушение, как то встраиваются в механизм ее функционирования.
4. Классы конкретного государства неизбежно вступают в отношения с классами других государств, становясь, таким образом, с одной стороны — участниками внешней политики своей страны. С другой — участниками мирового политического процесса.
Феномен деполитизации
История развития политического общества свидетельствует о том, что в нем всегда были люди, отстаивающие идею его деполитизации. В какие-то исторические периоды их было больше, в какие-то — меньше. Иногда они были особо активны, но чаще все же пассивны, поскольку даже их реалии политического общества рано или поздно заставляли с собой считаться.
При этом следует особо заметить, что желание, стремление людей жить в деполитизированном обществе можно понять. Ведь это, по сути, стремление жить в обществе абсолютно равных, абсолютно нравственных людей, которым не нужно государство со всеми его атрибутами как специфический институт регулирования их поведения и защиты от возможных социальных катаклизмов.
По сути, те, кто отстаивал и отстаивает идею деполитизации общественной жизни, зовут нас в «Город солнца». А кто же туда не хочет? Хотят, видимо, все люди, желающие жить в гармонии с собой и средой своего существования. Но как показывает реальная жизнь, такого «города» еще нет, да и вряд ли он может появиться в ближайшем будущем, поскольку современное общество есть, и в обозримой перспективе будет обществом политическим. Существуют на этот счет два главных, и что очень важно, объективных, аргумента: а) в современном обществе идет борьба за власть в самых разных формах; б) в нем продолжают существовать и действовать субъекты, борющиеся за нее, то есть субъекты политики. Об этих объективных факторах формирования политики в обществе речь шла в предыдущих параграфах книги.
Реальное существование этих фактов трудно подвергнуть сомнению, а тем более отрицанию, конечно, если руководствоваться здравым смыслом в добром понимании этого словосочетания. Казалось бы, все ясно, но не для всех.
Несколько лет назад появились люди, которые достаточно активно стали декларировать идею деполитизации современного общества. В частности, речь велась, прежде всего, о деполитизации российского общества, стран бывшего социалистического лагеря. Кое-кто утверждал, что с отрицанием социализма в России и других странах в них автоматически деполитизируется общественная жизнь. Этот тезис сразу же вызывал обоснованное недоумение у здравомыслящих людей. По сути, декларировалась деполитизация жизни в странах, вставших на путь капитализма. Парадокс заключался уже в том, что ни одна страна в мире, многие десятки лет развивающаяся по пути капитализма не была деполитизирована, как не является деполитизированной и сейчас. Таким образом, декларировалось возникновение феномена, который реально в истории человечества не существовал и не существует.
Когда звучали декларации о возможной деполитизации общественной жизни в странах бывшего социалистического лагеря, то наряду с их несуразностью виден был социальный заказ, в соответствии с которым они декларировались. Составляющими названого заказа были стремление показать бесперспективность политики социализма, сформировать в сознании людей представление о том, что в постсоциалистических странах жизнь будет первоначально значительно деполитизирована, а затем наступит ее полной деполитизация.
Нельзя не заметить, что у подобных размышлений есть определенное основание. Прежде всего, это желание людей жить в деполитизированом обществе. Это, с одной стороны. С другой — как показывает практика — степень политизации общественной жизни в разных странах разная. С третьей — действительно какие-то фрагменты деполитизации в тех или иных странах себя проявляют, создавая основание тенденции их движения по этому пути. Вместе с тем все разговоры о том, что в нынешней реальной жизни возможно достичь состояния деполитизации той или иной страны — по меньшей мере беспочвенны, а по большому счету — ложны.
Попытаемся доказать приведенный вывод. Поставим вопрос: почему жизнь ни одной современной страны не может быть деполитизирована? Или, другими словами — при каких условиях жизнь той или иной страны правомерно квалифицировать как деполитизированную? Ситуация деполитизации страны проста: она не должна участвовать в политике, она должна находиться за «скобками» политической жизни. А есть ли в современном мире хоть одна страна, находящаяся вне современного политического процесса? Такой страны нет. Какие-то элементы политики в большей или меньшей степени присущи каждой стране современного мира. Поэтому нет оснований вести речь о деполитизации их социальной жизни.
Достаточно строго, как уже отмечалось, можно ответить и на второй вопрос об условиях реальной деполитизации жизни конкретной страны. Настоящая деполитизация возможна только тогда, когда в стране нет ни одного признака, ни одного условия, формирующего политику. При наличии хотя бы одного их них у нас нет права вести речь о деполитизации общественной жизни.
Ранее было сказано об условиях, причинах и основаниях, которые должны перестать работать в той или иной стране, чтобы появилась возможность обоснованно вести речь о деполитизации ее общественной жизни. Еще раз подчеркнем, что методологическим основанием решения этой задачи является определение политики. Словом, деполитизация общества может наступить только тогда, когда в нем прекратится борьба за власть, ее удержание, когда власть прекратит свое функционирование; перестанут существовать отношения между социальными группами, нациями (народностями), классами, государствами, ветвями власти, регионами конкретных государств, союзами государств, религиозными течениями, по поводу существования, развития и функционирования конкретных стран.
Словом — реальная деполитизация общества возможна в условиях прекращения существования всех политикообразующих факторов. До тех пор пока в той или иной стране будет существовать хотя бы один из них, вести речь о деполитизации ее общественной жизни явно преждевременно.
В контексте размышлений о проблеме деполитизации нельзя не сказать несколько слов о России. Автору работы своими глазами пришлось видеть людей, которые довольно убежденно отстаивали мысль (ее идеей назвать нельзя) о том, что посткоммунистический период жизни нашей страны будет деполитизированным. Слушая их, возникало немало вопросов, размышлений, сомнений… Главным из них был вопрос: действительно ли Россия будет первой и единственной страной в мире, которая будет вне политики? Размышляя логично, никак с этим выводом не удавалось согласиться, поскольку на пути к нему стояли неопровержимые, многократно подтвержденные практикой выводы.
Есть целый ряд объективных доказательств тому, что российское общество — это политический феномен, активный участник современного мирового политического процесса. И все же более предметно аргументируем факт политизации современной России.
Во-первых, в сегодняшней России люди не равны по своему экономическому положению, по своим социальным возможностям. В ней реально существуют три группы людей, формирующих три ее класса: бедные, средний класс, богатые. Различие их экономических возможностей обусловливает их различие в социальном положении, в свою очередь ведет к различию их настроений, помыслов, устремлений, которыми они руководствуются в жизни. Названные группы людей, живущие в российском обществе, неизбежно вступают в отношения друг с другом. А это значит, что внутри России «живет» политика.
Во-вторых, у этих существенно различающихся по своему положению групп людей есть социальные институты, организации, партии, которые их обслуживают. Они опять же, находясь в одном пространстве, не могут не вступать в отношения друг с другом. Эти отношения между различающимися по своим интересам, идеям, способам действий институтами, организациями, партиями с необходимостью вызывают к жизни второй элемент политической жизни современной России.
В-третьих, общеизвестно, что Россия — страна многонациональная. Народности и нации, живущие в нашей стране, имеют различия между собой, причем не только этнические, но и экономические, социальные, духовные. Субъекты многонационального государства опять же неизбежно вступают в отношения между собой, поскольку живут на территории одной страны. Это ведет к формированию третьего элемента политики Российской Федерации.
В-четвертых, объективным основанием для формирования следующего элемента политики России является ее федеративное устройство. Каждая федеральная единица, каждый регион имеет относительную самостоятельность, отличается по своим социально-экономическим условиям от других. Эти отличия проявляются во взаимодействии регионов друг с другом, в отношениях друг к другу. Так формируется четвертая составляющая политики России.
В-пятых, социальные группы и классы, социальные институты и партии, нации и народности, регионы, так или иначе, участвуют в формировании власти в России. Как известно, власть, формирование ее, борьба за ее завоевание (обретение), удержание и использование в определенных интересах — один из самых важных, если не самый важный фрагмент политики. Словом, отношения между вышеназванными феноменами по поводу власти в России обусловливают существование пятого, очень важного элемента современной политики в России.
В-шестых, к прямой политизации жизни россиян ведет механизм взаимодействия, взаимоотношений, противоречий, которые существуют между ветвями власти: законодательной, исполнительной и судебной. Совокупность отношений между названными феноменами приводит к формированию шестого важного элемента новой политики России.
В-седьмых, сегодня вряд ли можно назвать надполитическими отношения между основными религиозными конфессиями, направлениями, реально существующими и функционирующими в нашем обществе.
В-восьмых, мы были бы необъективны, если бы не видели и не квалифицировали как политические, отношения между российским государством, народом, законопослушной частью российского общества и криминалом. К большому сожалению, он превратился в последние годы в самостоятельный, надгосударственный трест, серьезно влияющий на жизнь социальных групп, классов, наций, народностей, регионов, на действия законодательной и исполнительной ветвей власти, на работу средств массовой информации, наконец, на развитие всех сфер общественной жизни, включая экономику нашей страны. Собственно, без труда в этом факте можно видеть элемент политизации жизни современной России.
Наконец, в-девятых, Россия не может быть вне политики, поскольку она — участник, где-то очень активный, где-то менее активный, международного, межгосударственного, мирового политического процесса.
Есть несколько фактов, которые характеризуют участие России в мировом политическом процессе.
По сути, речь идет об аргументах, доказывающих интеграцию России в мировой политический процесс. Приведем их.
Первый. Общеизвестно, что вопрос о власти в государстве — вопрос политический. Каков характер власти в нашей стране, в руках каких сил она находится — проблема, которая была и остается не безразличной для политиков фактически во всех странах мира. Есть все основания для вывода — фактически вся история России наглядно, объективно этот факт подтверждает.
Второй аргумент. В мировом политическом процессе принимают участие наряду с Россией, как государством, его субъекты, то есть его регионы. Во многих случаях — они относительно самостоятельные участники мирового политического процесса.
Третий аргумент. Политические партии, общественные организации, союзы граждан России с необходимостью интегрированы в современный мировой политический процесс, поскольку находятся в специфических политических отношениях с подобными институтами в других странах мира.
Четвертый аргумент. Каждому, объективно смотрящему на мир человеку, понятно, что люди, принадлежащие к одной и той же народности или нации, живущие в разных государствах, не могут не интегрироваться, не объединять свои усилия в целях отстаивания национальных интересов. Другими словами, представители тех или иных народностей и наций, живущих на территории России, помимо участия во внутренней ее политике, так или иначе, в большей или меньшей степени, вовлечены в мировую политику, вступая во взаимоотношения с представителями своих народностей и наций, живущих в других странах.
Пятый аргумент. Различные религиозные конфессии, существующие в России, находятся во взаимодействии с религиозными конфессиями других стран, тем самым способствуя ее участию в мировом политическом процессе.
Шестой аргумент. В механизме мировой политики находятся все ветви государственной власти России: законодательная, исполнительная, судебная. Правда, степень их вовлечения в мировой политический процесс на различных этапах развития общества была разной. В данном контексте о российских средствах массовой информации, как некой четвертой ветви власти, пожалуй, и говорить не следует, поскольку они добросовестно доказывают всеми способами свое участие в мировом информационном процессе. Последний, как известно, в значительной степени политизирован.
Таким образом, мы вправе констатировать, что мысль о возможной скорой деполитизации мирового сообщества, по меньшей мере, преждевременна. Это, с одной стороны. С другой — факты свидетельствуют о том, что Россия была, есть и будет в мировой политике. Более того, в силу своего геополитического положения она никогда не будет в ней пассивным «игроком».
Политика и государственная идея
Когда речь заходит о главном идеологическом мотиве политики того или иного государства, то обычно используется понятие не государственная, а «национальная идея». Именно оно наиболее широко распространено, чаще других употребляется, является наиболее популярным. Несмотря на популярность и признание обязательности существования национальной идеи у каждого государства, пока нет оснований считать, что в общественном сознании сформировано строгое научное определение названного феномена.
Попытаемся резюмировать то, что сказано на данный час о содержательно-сущностных характеристиках национальной идеи государства.
Во-первых, фактически все без исключения аналитики, работающие на политическом поле, признают, что национальная идея — это некая мысль, достигшая высокой степени объективности, выражающая главные цели политики того или иного государства.
Во-вторых, признается и то, что каждое государство имеет свою, специфическую национальную идею. Национальная идея конкретного государства всегда уникальна, поскольку уникально каждое государство. Словом, нет в мире абсолютно одинаковых государств, а значит, нет и абсолютно одинаковых национальных идей.
В-третьих, большинство здравомыслящих людей справедливо считают, что, несмотря на особенности национальных идей разных государств, нельзя не видеть их общность между собой. Здесь, как правило, просматривается определенная закономерная связь: чем ближе друг к другу государства по своей природе, традициям, культуре, общественному укладу и так далее, тем ближе друг к другу содержание их национальных идей.
В-четвертых, многие исследователи и практики сходятся в том, что национальные идеи государств не рождаются в одночасье, формируются не сразу, а в течение довольно длительных исторических периодов. Этот факт предопределяет их «долгожительство» и относительную устойчивость.
В-пятых, трудно отказать в правоте тем, кто считает, что содержание национальных идей государств в ходе исторического развития, как правило, изменяется, уточняется, корректируется в соответствии с изменениями в мире.
В-шестых, нетрудно заметить, что содержание национальных идей тех или иных государств наиболее серьезно меняется под воздействием радикальных изменений в социальной жизни стран, в ходе революций и контрреволюций, в результате изменения общественного строя в них.
В-седьмых, национальную идею, как правило, квалифицируют как мысль, носителем которой является большинство (подавляющее большинство) населения той или иной страны.
В вышеприведенном резюме содержатся, как нам представляется, выводы, которые являются определяющими для понимания содержания национальных идей тех или иных государств. Они отражают определенные сущностные характеристики названного феномена. Вместе с тем в этих выводах содержатся серьезные противоречия. Скажем конкретнее, на наш взгляд, неточности, которые уводят нас от объективного отражения сущности такого феномена, как национальная идея. Попробуем разобраться в этих противоречиях и неточностях.
Прежде всего обращает на себя внимание факт, связанный с этимологией слова «национальная». Национальным является то, что принадлежит конкретной нации, связано с ее жизнью. Отсюда следует, что квалифицировать как национальную можно только ту идею, которая выражает интересы конкретной нации. Она может обрести статус государственной только в однонациональной стране. Этот вывод очевиден, если строго следовать сути понятия «национальный». Как только мы соглашаемся с этой логикой, становится очевидным, явным противоречие. В мире не так много однонациональных стран. Население подавляющего большинства государств многонационально. Более того, в современном мире ярко проявляет себя тенденция интернационализации общественной жизни государств в силу интеграции производств, интенсивной миграции людей различных наций и народностей из одних стран в другие.
Нам представляется, что употребление понятия «национальная идея» по отношению к многонациональным государствам не совсем корректно. Очевидно, что если вести речь о какой-то идее, которая выражает интересы всего населения той или иной многонациональной страны, то точнее употреблять понятия либо «государственная», либо «общенародная идея». Если же продолжать настаивать на использовании понятия «национальная идея» по отношению к государствам, в которых живут многие нации (народности), то это неизбежно приведет не только к теоретическим, но и практическим трудностям. Назовем их.
Первая трудность. Употреблять понятие «национальная идея» по отношению к населению многонациональных государств можно было бы без явных практических негативных следствий только в том случае, если бы главные идеи, чаяния, устремления всех без исключения народов, живущих в конкретной многонациональной стране, были тождественны, совпадали. Однако социальная практика говорит об обратном — ни в одной стране мира, к сожалению, пока не было и нет абсолютного тождества интересов, идей, устремлений людей разных наций и народностей. Словом, употребление понятия «национальная идея» по отношению к многонациональным государствам не совсем корректно как в теоретическом, так и практическом планах.
Вторая трудность. Употребление понятия «национальная идея» по отношению к государствам, в которых живут люди разных наций и народностей, чревато еще одной практической опасностью. Известно, что в любой многонациональной стране есть нация или нации, составляющие большинство ее населения, играющие наиболее значительную роль в формировании ее культуры, существенно влияющие на ее социальное развитие. Их нередко справедливо называют «государствообразующими» нациями, народами. Казалось бы, можно национальные идеи такого «государствообразующего» народа квалифицировать (собрав их в систему) как национальную идею всех народов, живущих на территории той или иной страны. Такие пробы в истории общественного развития проводились не раз. Заканчивались они, как правило, неудачно. При возникновении даже малейших, незначительных социальных трений между людьми разных наций (народностей), живущих в той или иной стране, национальная идея «государствообразующего» народа (народов), как правило, переставала выполнять функцию консолидирующего социального начала.
Третья трудность. Она логично, на наш взгляд, продолжает предыдущую тему. В самом факте провозглашения национальной идеей той или иной страны, национальных идей «государствообразующих» народов, содержится основание для конституирования неравенства людей, живущих в этих странах. Так сознательно или неосознанно генерируется база для национализма и шовинизма, об опасности которых нет необходимости вести речь.
Таким образом, очевидно, что как с теоретической, так и с практической точек зрения употребление понятия «национальная идея» в многонациональных странах, по меньшей мере, некорректно. Смеем заметить, что, видимо, допущены серьезные ошибки в конституциях тех многонациональных стран, где сформулирована так называемая их «национальная идея». По сути, в конституциях таких стран речь должна идти либо о государственной, либо об общенародной, либо о патриотической идеях. В таком случае снимается проблема абсолютизации роли той или иной нации в многонациональных государствах.
Настаивая на употреблении понятий «государственная (общегосударственная) идея», «народная (общенародная) идея» следует более предметно представить их содержательно-сущностные характеристики. Поняв их, можно будет ответить на вопрос о тождестве и различии названных феноменов.
Прежде всего, заметим, что как общегосударственная, так и общенародная идеи отражают и выражают главные сущностные интересы, в одном случае государства, в другом — народов, живущих в конкретной стране. Это во-первых.
Во-вторых, общегосударственная и общенародная идеи — продукты длительного исторического развития стран, не возникающие в одночасье. Они отражают природу конкретного государства, конкретных народов, живущих в той или иной стране.
В-третьих, эти идеи являются мыслями, достигшими высшей степени объективности в условиях данного, конкретного периода развития конкретной страны.
В-четвертых, как государственная, так и общенародная идеи интегральны по своей сути. Говоря другими словами, их содержание не исчерпывается и не может быть исчерпано каким-то одним односложным понятием. Как правило, государственная и общенародная (как и национальная) идеи — это интеграция, система взаимодополняющих мыслей, выражающих самые важные интересы конкретного государства, народов, наций конкретных стран.
В-пятых, важной особенностью как государственной, так и общенациональной идей является их мобилизующая роль, нацеленность на действие. Словом, они ориентируют людей, живущих в конкретных странах, на практические действия. Этот факт с особой силой подчеркивает, с одной стороны, необходимость существования таких идей в каждой стране.
С другой — придает особую значимость объективности их содержания. Субъективизм, волюнтаризм, упрощения в трактовке государственной и общенародной идей — это основание для практических ошибок серьезных масштабов.
Вышеназванные факты характеризуют общность государственной (общегосударственной) и народной (общенародной) идей конкретных стран. Остается открытым вопрос об их различиях.
Если считать, что государство — это люди, народы, живущие в конкретной стране (такая точка зрения, как известно, давно широко распространена), то различий между государственной и общенародной идеями не может быть. Как нет его и в том случае, если под государством понимается специальный аппарат власти, работающий на реализацию интересов народов страны. В таком случае общенародная идея становится идеей общегосударственной, что делает их тождественными. Бывает ли такое состояние в реальной жизни? Бывает, но, как правило, в короткие периоды времени и далеко не во всех государствах. Значительно чаще в практической, реальной жизни происходит другое. А именно: народ избирает государственную власть, которая декларирует реализацию его интересов. Нередко это остается именно только декларацией. Чиновники, пришедшие во власть, довольно часто приспосабливают ее под себя, через нее начинают решать свои задачи, тем самым отдаляя государство от народа, и в конце концов государственную идею (скорректированную ими под себя) от общенародной идеи.
Словом, о тождестве государственной и общенародной идей можно вести речь только в том случае, если в стране работают жесткие механизмы, ставящие чиновников, власть в положение осуществления действий, нацеленных на реализацию интересов народов конкретной страны. К сожалению, еще раз заметим, в реальной жизни такие страны встречаются не так часто. Вместе с тем политическая практика свидетельствует, что в жизни каждой страны был или может быть определенный период, когда общенародная идея работает как общегосударственная, так и наоборот. Чаще всего такое состояние наступает в трудные периоды жизни страны (войны, голод, стихийные бедствия и т. д.).
Таким образом, отождествление общенародной идеи с государственной корректно только в том случае, если последняя в полной мере отражает интересы, чаяния, устремления народа (народов) конкретной страны. Во всех других ситуациях вести речь об их тождестве можно с довольно большим допуском. По сути, существуют два феномена: народ страны со своими интересами и идеей, которая идеологически конституирует эти интересы. Это с одной стороны. С другой — существует государство как некий политический институт, имеющий определенные интересы и идея, которая конституирует эти интересы.
Сегодня особого внимания заслуживает проблема классов, а значит, классовых интересов и идей. Как было подчеркнуто, принято различать классы бедных, среднеобеспеченных и богатых людей. Очевидно, что интересы у этих больших социальных групп разные, а значит, существенно отличаются друг от друга и идеи, которые отражают эти интересы.
Что следует понимать под классовой идеей? Классовая идея — система понятий, законов, принципов, выражающих интересы конкретного класса, нацеленная на обеспечение его существования.
В плане размышлений о классовых идеях, следует подчеркнуть их особенности.
1. Классовые идеи в той или иной мере связаны с национальными, государственными и общечеловеческими идеями. Взаимодействуют с ними, включают фрагменты их содержания в свое содержание, опираются на них, но при этом сохраняют свою уникальность, свою специфику.
2. Эта специфика заключается в том, что каждая классовая идея собирает под свои знамена людей разных наций (народностей), разных государств, стран, разных патриотических устремлений. В основании этого единения лежат прежде всего социально-экономические интересы, отличающие людей, исповедующих данную классовую идею, от людей, ориентированных на другие классовые интересы, другие классовые идеи.
3. В контексте наших размышлений важно подчеркнуть, что классовые идеи существенно влияют в современном обществе на формирование, развитие и функционирование национальных, общенародных, государственных, патриотических и общечеловеческих интересов и идей. Последние в политическом обществе неизбежно оказываются под серьезным воздействием именно классовых интересов и идей.
4. Особо следует заметить что, как правило, конкретное государство ориентировано на реализацию интересов и идей господствующего в обществе класса. Следовательно, государственная идея — это прежде всего, классовая идея. Идея класса, овладевшего властью в конкретной стране. Эта аксиома подтверждена историей политического общества. Подтверждается она и в ходе современного политического процесса.
На этом фоне особенно ярко проявляются различия между общенародной и государственной идеями.
Предметом особого внимания является проблема единства и отличий государственной и патриотической идей. В классической редакции они должны совпадать, быть тождественными. Действительно, если государство последовательно отстаивает интересы своих граждан, а граждане понимают это и полностью поддерживают политику государства, то государственная идея и патриотическая идея в таких странах должны совпадать по своему содержанию. Это в теории. На практике ситуация несколько иная. Нередко позиции, которые фиксирует, закрепляет государственная идея, не совпадают с позициями, которые выражает идея патриотическая. Почему так происходит?
Чтобы ответить на этот вопрос, уточним содержание названных феноменов. Государственная идея — это система понятий, законов, принципов, выражающих интересы конкретного государства как политического института, служащего господствующему в обществе классу, нацеленная на его сохранение и обеспечение нормального функционирования. Патриотическая идея — это система понятий, законов, принципов, ориентирующих сознание и действия народонаселения конкретной страны на сохранение ее существования, независимости и самобытности.
Понимая подобным образом содержание государственной и патриотической идей, нетрудно увидеть их сходство и различие.
Общность государственной и патриотической идей заключается в том, что они ориентированы на обеспечение сохранности и нормального функционирования конкретного государства (страны).
Различие же между ними в том, что субъектом государственной идеи, ее носителем и главным реализатором является институт власти в стране. Субъектом же патриотической идеи в стране является, прежде всего, ее народонаселение. Это не означает, что субъекты государственной и патриотической идей не взаимодействуют друг с другом, не соединяют свои усилия в интересах их реализации. В реальной жизни такое соединение происходит в силу единства их целевых установок. Вместе с тем, отдавая дань должного единству государственной и патриотической идей, нельзя не видеть их отличия, являющиеся следствием различий их субъектов. Еще раз подчеркнем — у государственной идеи — это институт власти в стране. У патриотической идеи — это широкие народные массы, ориентированные на любовь к своей стране, имеющие желание сохранить ее в интересах обеспечения своей жизнедеятельности.
В контексте приведенных размышлений нельзя оставить без внимания диалектическое взаимодействие общенародной и патриотической идей. На первый взгляд кажется, что они тождественны, что между ними нет различий. Действительно, у них больше сходств, чем различий, но мы были бы не правы, если бы не обозначили их сходство и различие.
Главное сходство общенародной и патриотической идей заключается в том, что субъектом, носителем и главным реализатором как одной, так и другой является, прежде всего, народонаселение конкретной страны. Это первое. Второе. Как общенародная, так и патриотическая идеи нацелены на мобилизацию народонаселения конкретной страны на определенные социальные действия. Другими словами, они едины как по своему субъекту (народонаселение страны), так и по объекту воздействия — общественное сознание людей конкретной страны.
Их единство не может нивелировать отличие в их содержании и функциях. Содержание общенародной идеи включает в себя все многообразие идеологических, мировоззренческих устремлений людей конкретной страны. Его можно представить как некую интеграцию взглядов, идей, живущих в сознании людей конкретной страны. В общенародной идее интегрируется весь спектр взглядов людей на жизнь, по всем ее направлениям. Патриотическая же идея интегрирует только те взгляды людей, которые имеют строгую нацеленность — сохранение существования и функционирования конкретной страны, обеспечение нормальной жизни ее народонаселения. Можно в этом контексте заметить, что если общенародная идея — это интеграция всего многообразия взглядов (нередко самых противоречивых) на свою жизнь, людей конкретной страны, то патриотическая идея — это результирующая интеграции взглядов народонаселения конкретной страны на главную проблему, проблему сохранения ее существования и функционирования. Другими словами, патриотическая идея — это сущность, своеобразный стержень идеи общенародной. Приведенное положение ни в коей мере не умаляет патриотический пафос общенародной идеи, но и не позволяет умалять значимость идеи патриотизма в жизни любого государства.
Таким образом, можно с достаточным основанием констатировать факты существования следующих феноменов в общественном сознании людей: национальной идеи (идеи конкретной нации); общенародной идеи (идеи народов, живущих на территории конкретного государства); классовой идеи — идеи большой социальной группы людей, именуемой классом; государственной идеи (идеи, закрепленной в основных документах конкретной страны, над реализацией которой работает государственная власть, все ее ветви); наконец, патриотической идеи, интегрирующей интересы субъектов социальной жизни в конкретной стране, с целью сохранения ее существования, независимости и самобытности, которая интегрирует интересы наций, государства, человека в единое целое.
Наряду с ними реально существуют общечеловеческие идеи как отражение общечеловеческих ценностей. Общечеловеческие идеи отличаются от национальных, общенародных, государственных, патриотических, пожалуй, двумя главными признаками. Прежде всего по своему субъекту, по своему носителю. В классическом понимании субъектом, носителем общечеловеческих идей должны быть все здравомыслящие люди, живущие на планете. Конечно, такого состояния достичь в реальной жизни невозможно. Поэтому, как правило, носителем этих идей выступает большинство населения планеты и то в период, когда общечеловеческие ценности, интересы овладевают их сознанием. Это первый отличительный признак общечеловеческих идей.
Второй отличительный признак — это объект. Им являются общечеловеческие ценности, становящиеся на одном из этапов жизни людей необходимым условием, основанием их выживания, дальнейшего существования.
Резюмируем все сказанное о национальной, общенародной (народной), государственной, патриотической и общечеловеческой идеях.
1. Все эти типы идей реально существуют, имеют реальные онтологические основы. Соответственно их названиям: национальная идея — интересы конкретной нации; общенародная идея — интересы народов конкретной страны; государственная идея — интересы конкретного государства; патриотическая идея — это идея приоритетности, первичности, незыблемости интересов народов конкретной страны, выражающая их стремление сохранить ее самостоятельность; общечеловеческая идея — это интересы населения планеты.
2. Все названные идеи являются элементами общественного сознания людей. В нем они квалифицируются как идеи только в том случае, если они достигают состояния высшей степени объективности в выражении интересов вышеназванных групп людей.
3. Национальная, общенародная, государственная, патриотическая, общечеловеческая идеи выполняют функцию основ идеологий либо конкретной нации, либо народов конкретной страны, либо конкретного государства, либо всего человечества.
4. Эти идеи, как звенья общественного сознания людей, проявляют, реализуют себя на чувственном, волевом и интеллектуальном его уровнях. Чувства людей лежат в основании формирования национальных, общенародных (народных), государственных, патриотических и общечеловеческих идей. На их базе формируется воля — стремление действовать в целях реализации определенных интересов. Наконец, стремление действовать порождает потребность глубокого, объективного, скажем так, научного познания возможных оптимальных путей реализации интересов наций, народов, государств, человечества. А это требует работы сознания людей на интеллектуальном уровне.
5. Очень важно заметить, что статус национальной, народной (общенародной), государственной, патриотической и общечеловеческой идей, как правило, получают мысли, по своей природе ориентированные на прогресс. Они формируются как установки на улучшение жизни наций, народов конкретной страны, на повышение эффективности функционирования государств, улучшение жизни на планете. Можно сказать так — прогрессивность заложена в природе названных идей. Правда, не на всех этапах своего существования они ее сохраняют. В мировой истории есть немало примеров, когда прогрессивные идеи превращались в свою противоположность.
Ответ на вопрос: почему так происходило или может произойти — дает понимание диалектики взаимодействия и развития вышеназванных идей.
В первую очередь подчеркнем, что хотим мы этого или нет, но каждый человек рождается представителем той или иной нации (народности). Коль это так, то, что называется, с молоком матери он начинает себя позиционировать представителем этой, а не иной нации (народности). По мере формирования его сознания и самосознания он все больше и больше, глубже и глубже понимает интересы, прежде всего, своей нации, своей народности. Единство людей одной нации, единство их интересов в конце концов, рано или поздно, лучше или хуже ведет к формированию их национальной идеи. Этот процесс реален, объективен и не считаться с ним нельзя. Фактически каждая нация (народность), сформировавшись, имеет свою более или менее ярко выраженную национальную идею. Существуя в одном пространстве и времени, нации (народности) взаимодействуют друг с другом, в том числе взаимодействуют и своими национальными идеями.
Нетрудно заметить, что сегодня взаимодействие национальных идей реализуется в следующих направлениях. Прежде всего во взаимодействии с другими нациями своей страны. Оно может быть описано несколькими моделями: а) гармоничное сочетание национальной идеи конкретной нации с национальными идеями других народов, что ведет к подлинному интернациональному их единству; б) противоречивое взаимодействие национальных идей, не доходящее до антагонизма, неразрешимых противоречий; в) борьба национальных идей внутри страны, нередко перерастающая в антагонизм.
Помимо взаимодействия национальных идей внутри страны, каждая конкретная национальная идея реализуется и через механизм взаимодействия с национальными идеями наций, народов других стран. Картина такого взаимодействия национальных идей большого диапазона: от их гармонии до антагонизма.
Далее следует заметить, что идеи, овладевшие сознанием людей конкретной нации конкретной страны, реализуются и через механизм их взаимодействия с сознанием людей этой же нации, но живущих в других странах. Иными словами, речь идет о взаимодействии конкретных наций с их диаспорами в других странах. Как показывает практика, национальные диаспоры действуют в следующих направлениях. Прежде всего, стремятся реализовать свою национальную идею в условиях других стран. Далее, они, как правило, вовлекаются в процесс реализации государственных идей народов стран, в которых они живут. Затем, представители национальных диаспор очень часто оказывают содействие в реализации интересов своего народа в других странах, в которых есть его представители. Это приводит к взаимодействию диаспор конкретной нации между собой. Наконец, национальные диаспоры с особым вниманием относятся к процессу реализации своих национальных интересов в странах своего исторического, этнического происхождения. Следует иметь в виду, что активность действий национальных диаспор в названных направлениях, как показывает общественная практика — величина переменная.
Нельзя не видеть, как взаимодействуют национальные идеи с общенародными идеями конкретного государства, в котором живет конкретная нация. Обычно эти взаимодействия имеют два следствия: либо происходит укрепление, развитие общенародных идей, благодаря гармонии с ними национальных идей, либо получается противоположный результат. Он появляется тогда, когда национальная идея тиражирует национализм или шовинизм.
Таким образом, заявив в этом разделе рассмотрение диалектики политики и государственной идеи, мы с необходимостью вынуждены были обратить внимание на их взаимодействия с национальной, классовой, общенародной, общечеловеческой и патриотической идеями. Последние в политическом обществе не могут быть деполитизированы, у них много общего, но вместе с тем они конкретны, отличаются друг от друга по своим содержанию и функциям. Это важно иметь в виду, анализируя состояние современного политического процесса.
Государственный интерес и государственная идея
Политику трудно представить вне национальных, классовых, общенародных, государственных, патриотических, общечеловеческих интересов (ценностей). Как невозможно понять суть политики конкретного государства вне национальных, классовых, общенародных, государственных, патриотических, общечеловеческих идей. Политика, любой политический процесс нацелены на реализацию как интересов, так и идей, носителями которых являются субъекты политики: социальные группы, нации (народности), классы, партии, государства. Данное обстоятельство требует выяснения отношений, существующих между такими феноменами как интерес и идея вообще, а далее — отношений соответственно между национальными, классовыми, общенародными, государственными, патриотическими, общечеловеческими интересами и идеями. Как можно представить отношения между общественными интересами и идеями?
Для того чтобы конкретно ответить на этот вопрос, необходимо, прежде всего, определиться с понятиями, отражающими природу, содержание и сущность названных феноменов. Не претендуя на истину в последней инстанции заметим, что интерес можно охарактеризовать следующим образом.
Во-первых, интерес (интересы) человека, социальной группы — это всегда желания людей. Без понимания сути желаний людей нельзя понять их интересы. Желания людей лежат в основании формирования их интересов.
Во-вторых, интересы — это не случайные, сиюминутные желания людей. Они формируются в ходе их жизнедеятельности, превращаясь в устойчивый, долгосрочно работающий феномен.
В-третьих, у интересов конкретная онтологическая база. Ею является бытие людей, процесс их существования во всем его многообразии.
В-четвертых, нельзя не заметить, что именно в интересах людей интегрируются все аспекты их бытия. Это с одной стороны. С другой — в интересах людей выражаются главные, основные приоритеты их бытия.
В-пятых, важно видеть, что интересы — это желания, сформированные у людей на базе их прошлого и настоящего. Это, однако, не отменяет их устремлений в будущее. Другими словами, интересы — это желания людей, ориентированные на устройство их жизни в будущем.
В-шестых, нельзя не подчеркнуть, что базой формирования интересов людей являются как материальные, так и духовные процессы их бытия. Диалектика этих процессов необычайно сложна. Вместе с тем, в контексте изучения социальных интересов людей, важно подчеркнуть неоспоримый факт. Материальные факторы первичны по отношению к духовным, выполняют роль основы формирования социальных интересов людей. По природе, по своему генезису социальные интересы людей, прежде всего, базировались и базируются на материальной составляющей их бытия.
В-седьмых, в основании формирования желаний (интересов) людей всегда лежит отражение их бытия на уровне чувств. Затем они конкретизируются в воле и интеллекте людей. Прочувствовав тот или иной фрагмент бытия, у людей формируется воля, желание использовать его в своих интересах, а это желание, в свою очередь, требует интеллектуальных, осознанных действий для поиска оптимальных путей решения названной задачи. Словом, социальные интересы (желания) людей «работают» на трех основных уровнях общественного сознания: на уровне чувств, воли, интеллекта.
Таким образом, резюмируя вышесказанное, можно предложить следующее определение (понятие) социального интереса. Социальный интерес — это сформировавшееся в ходе жизнедеятельности людей устойчивое желание (желания), закрепленные в их чувствах, воле и интеллекте, отражающее суть их прошлого и настоящего бытия, нацеленное на его развитие в будущем[2].
Как можно, опять же не претендуя на истину в последней инстанции, охарактеризовать социальную идею (национальную, общенародную, государственную, классовую, патриотическую, общечеловеческую)?
Социальная идея как специфический феномен имеет ряд существенных характеристик, признаков. Представим их в определенном логическом ключе.
Первый из них: всякая социальная идея, если она действительно идея — продукт интеллектуальной ступени общественного сознания, правда, формирующийся, опирающийся на его чувственную и волевую составляющие.
Второй. Для того чтобы та или иная мысль обрела статус социальной идеи, она должна максимально глубоко и объективно отражать сущность общественного бытия. Словом, для того чтобы та или иная мысль обрела статус социальной идеи (национальной, классовой, общенародной, государственной, патриотической, общечеловеческой), она должна в данных, конкретных условиях бытия быть мыслью, достигшей высшей степени объективности.
Третий. Социальная мысль может обрести статус национальной, классовой, общенародной, государственной, патриотической, общечеловеческой идеи только тогда, когда она соединяется с сознанием большинства своих субъектов. Никогда не сможет стать, допустим, национальной идеей, мысль, достигшая высшей степени объективности, но так и не соединившаяся с сознанием большинства людей конкретной нации (народности).
Четвертый. Социальная идея — это квинтэссенция, стержень сознания, идеологии наций (народностей), классов, государств, союзов государств.
Пятый. В силу вышеназванного факта, всякая социальная идея работает на соединение интересов конкретных общественных субъектов с реальной жизнью людей. В этом заключается особая значимость национальных, классовых, общенародных, государственных, патриотических, общечеловеческих идей.
Таким образом, социальная идея — это мысль, достигшая высшей степени объективности в данных конкретных условиях бытия конкретных общественных субъектов, выражающая их основные интересы, являющаяся стержнем их идеологии (духовности) и служащая реализации основных целей их бытия.
Исходя из вышеприведенных определений (понятий) социального интереса и социальной идеи правомерно, наконец, ответить на основной вопрос данного раздела о взаимоотношениях, диалектике социального интереса и социальных идей.
Прежде всего обратим внимание на факты, обусловливающие единство социальных интересов и социальных идей. Их можно представить так: а) и у интересов, и у идей одно общее онтологическое основание — это бытие, процесс жизнедеятельности людей конкретной нации, конкретного класса, конкретной страны, союза государств; б) и социальные интересы, и социальные идеи выражают главные устремления людей, представляющих конкретную нацию, конкретный класс, конкретную страну, конкретный союз государств; в) и социальные интересы, и социальные идеи — феномен общественного сознания людей; г) и интересы, и идеи формируются не в одночасье, не случайно, а в течение достаточно длительного периода времени и с определенной необходимостью; д) эти феномены — необходимые элементы социальной, национальной, духовной, экономической, политической, правовой, информационной, военной сфер жизни общества; е) и социальные интересы, и социальные идеи выполняют, как правило, функцию реализации основных целей жизни наций, народов, классов, государств, союзов государств; ж) они испытывают на себе постоянное воздействие изменяющегося бытия людей, поэтому сами постоянно изменяются, развиваются, уточняются.
Вот что в главном, как нам представляется, роднит социальные интересы и социальные идеи.
Наряду с единством у социальных интересов и социальных идей есть немало различий. Различия следующие:
— социальные интересы, как правило, формируются на обыденном уровне сознания людей, в то время как социальные идеи — это продукт интеллектуальной, научно-содержательной сферы их сознания;
— из вышеприведенного положения логично следует, что социальные интересы, как правило, имеют более широкую общественную основу, их творцами выступают фактически все люди, представляющие ту или иную нацию, класс, страну, союз государств. Социальные идеи, вырастая на базе социальных интересов, формируются (или должны по крайней мере формироваться), представителями конкретных наций, классов, стран, союзов государств, имеющими специальную научно-теоретическую подготовку;
— отсюда вытекает еще одно различие между социальными интересами и социальными идеями: первые, как правило, возникают стихийно, вторые — формируются в результате специальной работы специально подготовленных к решению социологических задач людей;
— наконец, если социальные интересы являются своеобразными запускающими «устройствами» формирования социальных идей, то последние выполняют функцию ускорения, сокращения сроков практической реализации социальных интересов людей.
Таким образом, в данной книге, посвященной теории, методологии, методике политики, нельзя было оставить без внимания социальные интересы и социальные идеи, их взаимодействие между собой. Причина простая. Подчеркнем ее еще раз. Политика, если она действительно политика — это средство и процесс реализации социальных интересов и социальных идей конкретных субъектов общественного процесса: социальных групп, наций (народностей), классов, народов конкретных стран, союзов государств. Словом, глубоко понять тот или иной политический процесс можно только тогда, когда глубоко понятны социальные интересы и социальные идеи людей, субъектов реальной политики.
Государственная политика: статусные основы[3]
Ответ на вопрос о государственном статусе политики той или иной страны, по нашему мнению, имеет большое методологическое (теоретико-практическое) значение. Как кажется, ответ на него до предела прост: та, которая обеспечивает реализацию государственных интересов и идей конкретной страны.
За кажущейся простотой ответа на данный вопрос в действительности скрывается сложнейший социальный процесс. Его суть: реальные сложности, трудности реализации на практике каждой страной своих государственных интересов и идей. Начиная с того, что непросто определить их содержание и кончая тем, что еще сложнее материализовать их на практике.
И все же, детализируем ответ на вопрос: какую политику, проводимую той или иной страной, правомерно считать государственной?
Во-первых, ту, которая последовательно на практике реализует государственные интересы и идею конкретной страны.
Во-вторых, ту, которая нацелена на сохранение конкретной страны как некого специфического, исторически сложившегося явления.
В-третьих, ту, которая «работает» на каждого человека, все народы, живущие в конкретной стране.
В-четвертых, ту, которая обеспечивает постоянное, адекватное конкретной исторической ситуации улучшение жизни людей конкретной страны, постоянно поднимая ее качество. В этом контексте речь идет о качестве жизни как единстве материальных и духовных факторов.
В-пятых, ту, которая гарантирует реальные свободы, демократию, гуманные отношения между людьми в конкретной стране. Еще раз подчеркнем — гарантирует не теоретически, а практически, не в определенные периоды, а постоянно.
В-шестых, ту, которая обеспечивает гармонизацию действий всех ветвей власти, политических сил, действующих на территории конкретной страны.
В-седьмых, ту, которая последовательно реализует правовые нормы, выработанные в конкретной стране.
В-восьмых, ту, которая формирует необходимые силы и средства для обеспечения безопасности конкретной страны.
В-девятых, ту, которая обеспечивает невмешательство в жизнь других государств. Ведь очевидно, что политика конкретной страны перестает быть ее государственной политикой, как только она вмешивается в государственную политику других стран. Здесь важно подчеркнуть принципиальный нюанс. Вышеприведенный вывод не отрицает факт внешней политики каждого государства. Она была и будет. Речь идет о другом. Как только посредством своей внешней политики какая-то страна вмешивается во внутреннюю политику другой страны, она уже начинает «работать» на поле политик двух государств. На поле политики своей страны и на поле политики страны, ставшей объектом вмешательства в ее внутренние дела.
Названные критерии дают нам возможность индикации политики той или иной страны как государственной. Причем заметим, что квалифицировать как государственную правомерно только ту политику, которая отвечает всем основным требованиям. Если политика страны не отвечает хотя бы одному из вышеназванных требований, по нашему мнению, она не имеет права квалифицироваться как государственная.
Значит ли это, что система приведенных критериев определения государственности, государственного статуса политики — раз и навсегда данная истина? Нет. Система открыта. Ее положения могут развиваться, уточняться, изменяться. Вполне допустимо введение новых критериев оценки государственного статуса политики страны, как допустимо и исключение каких-то критериев из системы. Вместе с тем заметим, что данная система критериев сформирована на основании изучения реального политического процесса, который, как нам представляется, на практике доказывает ее близость к жизни.
Поставим здесь точку и сделаем ряд выводов.
Первый. Государственная политика конкретной страны имеет конкретное содержание, которое позволяет ее достаточно строго позиционировать.
Второй. Элементы, формирующие содержание государственной политики каждой конкретной страны, создают возможность для сравнения политик разных государств.
Третий. Понимание содержания, основных элементов государственной политики является теоретико-методологическим основанием для целенаправленного сознательного, а не стихийного, интуитивного формирования государственной политики каждой конкретной страны.
Таким образом, феномен государственной политики конкретен по своему содержанию и функциям. Это требует к нему предметного, строгого теоретического внимания и выбора конкретных практических средств для проведения в жизнь государственной политики каждой конкретной страны.
Тенденции нарастающей политизации мира
Наблюдая за развитием мира в последние 20 лет, формируется основание для утверждения — общественная жизнь переживает период интенсивной политизации. К этому выводу нас приводит ряд неоспоримых, ярко проявляющих себя факторов.
Фактор 1. Распад мировой системы социализма привел к значительным, можно сказать, радикальным изменениям в мировой политике, которые не уменьшили, а усилили политизацию общественной жизни. Сегодня этот процесс проявляется в следующем:
— в превращении дружественных отношений между рядом государств, входивших в социалистический блок, в недружественные, а нередко и просто агрессивные;
— в изменении политических отношений между субъектами политики в самих государствах, относившихся к социалистическому лагерю, в которых активизировались фактически все политические силы: партии, фронты, блоки, политические движения, фонды, политические союзы и т. д.;
— в активизации борьбы между ветвями власти в странах бывшего социалистического лагеря;
— в расколе общества этих стран на людей, исповедующих правую, центристскую и левую идеологии;
— в усилившейся разобщенности людей по их финансовым, экономическим и социальным возможностям, по сути в социальном разрыве между современными классами;
— в значительной криминализации общественной жизни, нередко ведущей к сращиванию политики и криминала;
— в особой активности стран бывшего социалистического лагеря в поиске новых политических партнеров, в разнонаправленности такого поиска. Особенно ярко это проявляется в желании одних стран войти в различные политические союзы, блоки, фонды антисоциалистической направленности и отрицание со стороны других стран самого факта такого вхождения;
— в разных отношениях постсоциалистических стран к США, стране, пытающейся все больше и больше единолично определять содержание современной политики.
Таким образом, есть основание считать, что распад мировой системы социализма значительно усилил политизацию современной общественной жизни.
Фактор 2. Прекращение существования Советского Союза как единого многонационального государства. Как известно, это привело к превращению его республик в самостоятельные государства. Они, как и страны бывшего социалистического лагеря, вступили в новые политические взаимоотношения с другими субъектами современного политического процесса, тем самым активизировав его. Это дает нам право не приводить ранее названные аргументы, касающиеся политического поведения стран бывшего соцлагеря, но не отменяет необходимость назвать те из них, которые являются специфическими, свойственными политическим взаимоотношениям между бывшими республиками СССР. Их следует привести, поскольку они очень серьезно воздействуют на процесс политизации современной общественной жизни.
Во-первых, следует констатировать, что сегодня в определенном политическом противоборстве находятся республики бывшего СССР, желающие на новой основе возродить Союз, и страны, категорически неприемлющие даже саму идею такого единения.
Во-вторых, насквозь политизированы отношения бывших республик по поводу роли России в новых социальных условиях. Нетрудно заметить, что по этому признаку республики бывшего СССР делятся на три группы. Одни — проводят политику, ориентированную на развитие, укрепление отношений с Россией, другие — ориентируют свою политику на Запад, третьи — балансируют в зависимости от ситуации между российскими и западными приоритетами в выборе направлений своих политических действий.
В-третьих, важной особенностью политической жизни бывших республик СССР является высокая степень политизации их внутренней жизни. Эта особенность достаточно ярко проявляет себя во всех государствах, выросших из бывших республик Советского Союза. В них фактически все слои населения вовлечены в политический процесс, в многочисленные выборные кампании, референдумы, различные политические партии.
В-четвертых, в республиках бывшего СССР политизируется общественная жизнь и под воздействием так называемых «розовых», «оранжевых», «желтых» и других «революций». Причем резонанс каждой такой революции в мировой политический процесс достаточно значим, что в конце концов ведет к росту степени политизации современного мира.
В-пятых, о высокой степени политизации общественной жизни в бывших республиках Советского Союза говорит факт пристального внимания западных стран, особенно США, к политическим процессам, происходящих в них. Это проявляется: а) в подготовке на Западе определенной части политической элиты, которая во многом определяет жизнь бывших республик СССР; б) в активном финансировании политиков, политических партий, движений, которые должны проводить и проводят прозападную, проамериканскую политику в бывших республиках Советского Союза; в) в навязывании идеологических установок, которые должны реализовываться в странах, сформировавшихся на базе республик Союза; г) нередко в прямом вмешательстве в их внутренние дела; д) в использовании шантажа, угроз для корректировки, в интересующем Запад направлении, политики названных стран; е) в навязывании им своих моделей демократии, либерализма и т. д.
Все эти факты, по-нашему мнению — прямое свидетельство усиленной политизации общественной жизни в бывших республиках.
В-шестых, правовая, законодательная неопределенность в странах — бывших республиках СССР, рождающая массу ошибок, и соответственно стремление органов власти их разрешить политическими средствами, ведет к нарастающей политизации жизни в них.
Словом, нетрудно заметить, что распад СССР серьезно повлиял на повышение уровня политизации как внутренней жизни в странах — бывших республиках СССР, так и общественной жизни в мире.
Фактор 3. Однополюсность современного мира. Фактически все, кто, так или иначе, обозревает современный мир после распада мировой системы социализма и прекращения существования СССР, говорят о его однополюсности. Еще раз заметим — в определенной мере это справедливо. Действительно, в последние годы США взяли на себя особую миссию. Миссию определителя судеб народов других стран. Они провозгласили зоной своих интересов фактически весь мир, что дает им право, как это представляют политики США, безаппеляционно вмешиваться в жизнь всех без исключения государств земного шара. После распада СССР и мировой системы социализма для США исчез должный, равный политический противовес. Это привело к своеобразному политическому диктату США. Они пытаются навязать всему миру свое видение современного политического процесса. Подобное навязывание США своих политических установок в значительной мере политизирует современный мир. В чем проявляется эта политизация?
Прежде всего в самом механизме навязывания США своей государственной идеи другим странам. Это во-первых.
Во-вторых, в том, что названная идея далеко неоднозначно принимается в странах, которым она предлагается.
В-третьих, в том, что она, нередко, получает политическое сопротивление, причем не только в тех странах, которым она предлагается впервые, но и в странах, которые традиционно были союзниками Америки.
В-четвертых, в самих США не все люди, не все социальные институты понимают и работают на реализацию идеи однополюсного мира, в котором их страна почему-то должна иметь особые политические приоритеты.
Другими словами, с достаточным основанием можно констатировать, что каждый из вышеприведенных аргументов свидетельствует о растущей политизации общественной жизни в мире.
Фактор 4. Это растущее противодействие, навязываемым США идее и политике однополярности современного мира. Как реализуется этот фактор в реальной жизни? Нетрудно заметить, что народы большинства стран мира не принимают ни идею, ни политику однополярности мира, и, как могут, противодействуют этому политическому процессу, что в конце концов усиливает амплитуду политизации современной общественной жизни.
Говорят: пространство не терпит пустоты. Нет СССР как активного политического противовеса США. Но сегодня есть Китай. Его амбиции, усиливающееся в мире политико-экономическое влияние. Плюс к этому — не все европейские страны готовы признать политические приоритеты США. Евросоюз хочет видеть себя реальной политической силой, способной самостоятельно решать политические вопросы. А коль скоро это так, то и в этом контексте правомерно вести речь о нарастающей политизации современного мира.
Фактор 5. Одностороннее выполнение договоренностей, состоявшихся между Востоком и Западом по поводу мирового общественного развития в постсоветское время. Наиболее ярко, на наш взгляд, это проявилось в ситуации прекращения существования Варшавского договора. Симметричным ответом на этот шаг, как известно, должно было стать прекращение существования каких-либо военных блоков в мире, включая НАТО. Что же мы имеем в реальной жизни?
Североатлантический альянс не только не прекратил свое существование, а активно развивается, в том числе и за счет «рекрутирования» в свои ряды бывших стран социалистического лагеря, республик бывшего СССР. Внимательный читатель, естественно, задаст вопрос: «Каким образом названный выше фактор ведет к усилению степени политизации современного общества?»
Попытаемся ответить на него позиционно, то есть приведем ряд аргументов, по нашему мнению, свидетельствующих о том, что все обстоит именно так, а не иначе.
1 аргумент. Сам факт отсутствия вразумительного ответа на вопрос: почему нет Варшавского договора, а есть НАТО, которого тоже не должно быть — есть основание для политического разделения людей. Их позиции политически диаметрально противоположны. Одни утверждают, что так быть не должно. Другие — так быть должно. По мнению последних, сегодня сильные (в данном случае США, Запад), мол, сами вправе определять, как должно быть. Понятно, что подобное противостояние людей, исповедующих противоположные взгляды на проблему существования военно-политических блоков, политизирует современную общественную жизнь.
2 аргумент. Одна сторона утверждает (и у нее есть на это право), что в данном случае происходит классическое нарушение международных договоренностей, международного права. Другая — по сути, предлагает ввести в международном праве феномен «двойных стандартов». Естественно, что стороны вступают, в таком случае, в острые политические отношения. Последние ведут к усилению действия тенденции политизации современного общества.
3 аргумент. Он в большей мере социально-психологический. В истории много раз люди, народы, страны дорого платили за то, что не смогли своевременно разглядеть то, что скрывается за невыполнением международных договоренностей. По этому поводу современный политический мир (как в истории было уже не раз) разделен на две противостоящие когорты. Одна склонна утверждать, что сейчас новое время, новая ситуация, действуют новые политические силы — они сделают все, чтобы разрешить возникшие политические противоречия. Другая утверждает, что у современных «краснобаев» от политики вряд ли что получится, поэтому следует ждать новых политических проблем, новых политических катаклизмов.
Фактор 6. Глобализация терроризма активно способствует политизации современного мира. В последние годы терроризм из средства борьбы тех или иных относительно небольших групп людей для достижения своих заговорческих целей превратился в средство решения довольно масштабных социально-политических задач фактически в большинстве регионов мира. Что же конкретно свидетельствует о глобализации современного терроризма? Во-первых, это, конечно, его интенсивное территориальное расширение. Во-вторых, это расширение его социальной базы, вовлечение в сети терроризма все новых и новых людей, организаций. В-третьих, это создание разветвлений, разбросанной по всему миру, сети институтов подготовки террористов. В-четвертых, это переход от формирования (как было в прошлом) отдельных малочисленных, как правило, террористических групп, к многочисленным террористическим формированиям. В-пятых, это создание центров консолидации и управления действиями террористических групп организаций, формирований, по сути, во всем мире. В-шестых, это интеграция финансовых возможностей террористических сил с целью активизации их деятельности в разных регионах мира. В-седьмых, это интернационализация терроризма. Нетрудно заметить, что раньше террористические организации, как правило, формировались на национально-религиозной основе, сегодня они, как правило, интернациональны. В-восьмых, это организованные, по сути, во всем мире закупки и производство средств для осуществления террористических актов. В-девятых, это глобалистские цели современного терроризма. Сегодня он пытается позиционировать себя как институт, стремящийся изменить мир, изменить его ценности, перейти к другому общественному порядку. Наконец, в-десятых, это география и количество жертв современного терроризма. Сегодня от действий террористов люди погибают во многих странах мира. Число жертв современного терроризма исчисляется десятками тысяч людей. При этом лидеры мирового терроризма сегодня не исключают, а ищут возможности использования оружия массового уничтожения. А это означает, что они стремятся к значительному увеличению числа жертв от своих действий.
Пожалуй, приведенных положений достаточно для того, чтобы утвердиться в глобалистском характере современного терроризма. Это с одной стороны. С другой — заметить, что наряду с глобализацией, современный терроризм все больше и больше политизируется. В чем это проявляется?
Терроризм политизирован в силу нескольких причин: а) он, как правило, заметим об этом с сожалением, имеет определенные национальные корни; б) он, нередко, имеет прикрытие в виде определенной религиозной окраски, и об этом мы говорим с нескрываемым сожалением; в) он выражает интересы определенных политических сил, институтов, партий, организаций.
Словом, налицо тенденция политизации современного терроризма, которая, соединяясь с его глобализацией, дает нам право, в свою очередь, видеть его место в механизме нарастающей политизации современного мира.
Фактор 7. Усиливающаяся криминализация современного мира — это, опять же, путь к его дальнейшей политизации. Утверждая, что криминализация общественных отношений ведет к повышению степени политизации общества, можно предположить, что по этому поводу поступят возражения. Хорошо известно, что с криминалом призваны бороться правоохранительные органы. Это верно, но лишь в тех пределах, когда криминал имеет локальный, «очаговый» характер. В условиях, когда он получает достаточно широкое распространение в обществе, по-своему консолидирован, противодействие ему теряет «ведомственный» характер. В этой связи возникают два вопроса, на которые необходимо дать ответы в контексте размышлений о растущей политизации современного мира: а) действительно ли в последние годы усилилась криминализация общественной жизни; б) есть ли основания считать, что усиливающаяся криминализация мира ведет к повышению уровня его политизации? Попытаемся последовательно ответить на них.
Прежде всего, приведем аргументы, свидетельствующие об усилении степени криминализации современного мира.
Во-первых, в последние годы значительно расширилась география криминала. Не будем комментировать этот факт — он очевиден и приведен ранее. Сегодня, в связи с миграцией людей, новой обстановкой в мире, криминал «пришел» в те страны, которые ранее считались относительно спокойными в этом плане.
Во-вторых, как это ни прискорбно констатировать, современный криминал целенаправленно, последовательно усилил свои позиции во всех сферах общественной жизни: экономической, политической, духовной, идеологической, социальной, правовой, информационной, экологической и даже военной.
В-третьих, особо следует обратить внимание на усиление влияния криминала на правовую сферу. Если смотреть истине в глаза, то право во многом перестает быть объективным под воздействием (читай — угрозами) современного криминала.
В-четвертых, нельзя закрыть глаза на довольно интенсивно развивающийся процесс превращения вчерашнего криминалитета в «фешенебельную», амбициозную бизнес-элиту, все больше и больше входящую в политику.
В-пятых, особо следует обратить внимание на достаточно серьезно консолидированную позицию современного криминала. В нем, как и в современном бизнесе, сегодня работают «союзы», «корпорации», «тресты», «холдинги», «транснациональные объединения».
В-шестых, это «всеядность» средств, которыми пользуется современный криминал. Данный факт лишний раз свидетельствует о его движении во все «поры» общественной жизни.
В-седьмых, современный криминал, в силу его «всеядности», все больше и больше «дрейфует» в направлении терроризма. Современный терроризм нередко находит поддержку именно у современного криминала. Они поддерживают друг друга, усиливая тем самым свои возможности.
В-восьмых, далеко не позитивную роль в сдерживании процесса криминализации общественной жизни играет принцип «двойных стандартов» в оценках действий, нарушающих закон. Одно и то же преступление, совершенное в разных странах, в разное время может получать неадекватные правовые оценки. Это развязывает руки криминальным организациям, рождает безнаказанность их действий.
Таким образом, есть немало конкретных свидетельств тому, что современный криминал, хотим мы этого или нет, в определенной мере усилил свой прессинг на общественную жизнь.
Теперь аргументируем вывод о том, что усиливающаяся криминализация общественной жизни, прямо или косвенно влияет на ее политизацию.
Прежде всего, обратим внимание на известную логическую зависимость. Право — возведенная в закон воля государства. Государство — институт политический, институт политики, может быть, самый важный. Следовательно, любое действие или противодействие правовым нормам государства, так или иначе, резонирует в политику. Нетрудно заметить закономерность — чем активнее противодействие правовым нормам в государстве, тем последнее все шире и интенсивнее вынуждено использовать свои политические возможности в целях нейтрализации такого противодействия. В контексте наших размышлений, это звучит так: усиливающаяся криминализация общественной жизни неизбежно активизирует политическое противодействие ей со стороны государства. Казалось бы, уже этого одного факта достаточно, чтобы утверждать: криминализация общественной жизни неизбежно ведет к усилению ее политизации. Вместе с тем есть возможность предложить еще несколько аргументов.
Известно, что главные интересы криминала в экономике. Она — главное поле его интересов. Поскольку экономика есть основание политики, а последняя есть ее концентрированное выражение, то становится понятным аргумент: чем сильнее криминал входит в экономику, тем активнее он начинает влиять на политику. Это в конце концов усиливает тенденцию политизации общественной жизни.
Давно замечено, что организованные криминальные группы, как правило, стремятся активно вникать и влиять на кадровую политику в государстве в диапазоне от противодействия неугодным им чиновникам до внедрения, назначения своих людей в государственный аппарат. А коль скоро это так, то и в этом направлении формируются основы для усиления степени политизации общественной жизни.
Через «своих» людей в государственном (партийном) аппарате криминал, как правило, стремится усилить свое влияние на все сферы общественной жизни, подчинить себе действия общественных институтов, решающих всю совокупность социальных задач, начиная с коммунальных служб и заканчивая культурной. Очевидно, что действия криминала в социальной сфере не могут быть свободны от политики. Это в конечном счете опять же ведет к усилению степени политизации общественной жизни.
Наконец, приведем еще один, на наш взгляд, важный аргумент. Криминал имеет свою идеологию, свои правила и принципы, определяющие мировоззрение людей, составляющих его социальную базу. Идеология криминала неизбежно, рано или поздно, сталкивается с духовностью народа (народов) конкретных стран. Противоречия в ходе такого столкновения, как правило, разрешаются с использованием политических средств, а это ведет к дальнейшей политизации общественной жизни.
Особо ярко названные противоречия проявляются в борьбе криминала за средства массовой информации и противодействия ему со стороны государственных институтов. Очевидно, что столкновение этих сил в борьбе за СМИ носит политический характер. Следовательно, и этот факт «работает» на дальнейшую политизацию общественной жизни.
Таким образом, резюмируя все выше изложенное, правомерно сделать несколько взаимосвязанных выводов. Во-первых, есть все основания утверждать, что современный мир, общественная жизнь в последние годы переживает усиливающуюся политизацию. Во-вторых, тенденция усиления степени политизации общественной жизни — явление не локальное, а всеобщее, охватывающее своим действием фактически весь мир. В-третьих, мы должны констатировать, что особая роль в повышении уровня политизации современной общественной жизни принадлежит терроризму. В-четвертых, в современных условиях нет достаточного основания для обеспечения деполитизации общественной жизни. Сегодня деполитизация может существовать и существует как перспективная идея, но не как реальный процесс.
Словом, сложившиеся условия общественной жизни формируют достаточное основание для утверждения о ее нарастающей политизации.
Диалектика внутренней и внешней политики государства
Если строго следовать за объектами: политикой внутренней и внешней, то их взаимодействие, отношения, взаимосвязь можно представить следующим образом.
Во-первых, как правило, внутренней политике государства принадлежит первенство по отношению к его внешней политике. Другими словами, содержание, направленность внешней политики государства определяет его внутренняя политика. Внешняя политика государства является продолжением и дополнением политики внутренней.
Во-вторых, внутренняя политика государства — своеобразная база, основа его внешней политики. Последняя, как правило, формируется исходя из интересов, приоритетов, содержания и сущности внутренней политики конкретного государства.
В-третьих, внешняя политика выполняет функцию реализации основных задач внутренней политики конкретного государства на международной арене.
В-четвертых, несмотря на достаточно жесткую связь внутренней и внешней политики государства, последняя обладает относительной самостоятельностью, которая имеет специфическое проявление.
Относительная самостоятельность внешней политики по отношению к внутренней, проявляется прежде всего в том, что внешняя политика развивается не только под воздействием политики внутренней, но и на базе собственных противоречий. Это первое. Второе. Внешняя политика оказывает свое воздействие на механизм реализации задач политики внутренней. Третье. В определенные периоды общественного развития внешняя политика может иметь приоритеты по отношению к внутренней политике государства. Как правило, такое положение складывается в экстремальных ситуациях (война, отражение агрессии, противодействие терроризму и т. д.) Четвертое. В социальной практике можно наблюдать такие состояния взаимодействия внутренней и внешней политики государства, когда последняя в большей мере коррелируется с международными, межгосударственными процессами, чем с внутригосударственными проблемами страны. Другими словами, в таких условиях внешняя политика государства становится более связанной, зависимой от политики других государств, чем от внутренней политики своего государства. Нередко это бывает тогда, когда то или иное государство входит в тот или иной союз государств, политика которого диктует ему свои приоритеты. Нетрудно понять, что и это обстоятельство свидетельствует об относительной самостоятельности внешней политики государства по отношению к его внутренней политике.
Пятое. Относительная самостоятельность внешней политики обусловлена еще и тем, что она развивается не только под воздействием политики внутренней, но и под воздействием процессов, происходящих во всех сферах общества: экономической, социальной, духовно-идеологической, правовой, информационной, научно-технической, экологической, военной и т. д.
Вместе с тем относительная самостоятельность внешней политики государства по отношению к его внутренней политике не является основанием для умаления значимости их взаимосвязанности. По сути внутренняя и внешняя политики государства — это единое целое, которое можно квалифицировать как единую политику страны. Пожалуй, только в интересах познания, детализации сути политики государства можно в рамках единого политического процесса выделять, различать внутреннюю и внешнюю составляющие политики конкретного государства. Тесное, органичное единство внутренней и внешней политики государства обусловлено рядом объективных факторов.
Фактор 1. Как внутренняя, так и внешняя политика страны реализуются одним и тем же институтом — государством. Это с необходимостью обусловливает единство внутренней и внешней составляющей политики.
Фактор 2. У внутренней и внешней политики государства общее экономическое основание. Это конкретный способ производства, функционирующий в конкретном государстве, формирующий основы, возможности как внутренней, так и внешней его политики.
Фактор 3. Внутренняя и внешняя политика государства имеют общую социальную базу. Это народонаселение конкретной страны с его интересами, устремлениями, которые призваны реализовать ее внутренняя и внешняя политика.
Фактор 4. Единство внутренней и внешней политики государства обусловлено их общей правовой базой, существующей в конкретной стране.
Фактор 5. Внутренняя и внешняя политика государства опираются на общую духовно-идеологическую базу, сформированную в конкретной стране. В их основании, как правило, лежат общие государственные интересы, общая государственная идея. Пожалуй, приведенных факторов достаточно для того, чтобы сделать вывод об органичном единстве, неразрывной связи внутренней и внешней составляющих политики конкретной страны, конкретного государства.
Таким образом, существует тесная диалектическая связь внутренней и внешней политики конкретного государства. Связь органичная, но в то же время, еще раз заметим, диалектическая, не отрицающая их относительную самостоятельность во взаимодействии друг с другом.
Критерии оценки эффективности и объективности политики
Традиционно утверждается, что основным, главным критерием истины является практика. Этой методологической посылке трудно возразить. Действительно, практика — высший критерий истины. Это доказано жизнью. Вместе с тем, когда мы сталкиваемся с данной аксиомой, обычно без ответов остаются два вопроса. С одной стороны — это вопрос о сути самой практики. С другой — утверждение о том, что практика — есть высший критерий истины, дает нам право предполагать, что наряду с ней существуют другие критерии истины, которые нельзя игнорировать. Попробуем найти ответы на один и другой вопросы с целью их дальнейшей экстраполяции на политику.
Прежде всего, конкретизируем понятие практики. Нередко утверждается, что практика — это процесс жизнедеятельности людей, имеющей определенные результаты, выраженные в изменении явлений действительности. Другими словами, практика — это деятельность людей и ее результаты. Это первое. Второе. Как правило, предметом особых дискуссий является посылка о том, что практика — это не вся и всякая деятельность людей, а только ее материальная составляющая. Именно поэтому практику квалифицируют как высший, главный критерий истины. По-нашему мнению, практика включает в себя как материальную, так и духовную составляющие, то есть как материальную деятельность людей и ее результаты, так и духовную их деятельность и ее результаты. Выделение этих составляющих имеет, главным образом, гносеологическое, познавательное значение. В реальной жизни людей их материальная и духовная деятельность органично слиты. Люди — существа сознательные, поэтому каждое свое материальное действие они «освещают» сознанием, так или иначе осознают его. В то же время каждое материальное действие, осознаваясь людьми, развивает, обогащает их духовную практику. Словом, в контексте данных размышлений, есть основания для утверждения: практика — это единство материального и духовного, в котором материальное выполняет роль главного критерия истинности действий людей. При этом, как становится понятным, нельзя отрицать существование других критериев, формирующихся как в духовной сфере их жизнедеятельности, так и в сфере интеграции материальной и духовной составляющих их жизни.
Попробуем конкретизировать вышесказанное. В этом контексте обратим внимание на исторический индикатор оценки политики, политических событий. О чем идет речь? Известно, что каждое политическое событие, так или иначе, формируется на базе политических явлений, существовавших до него и уже в той или иной мере проверенных и оцененных практикой. Следовательно, у нас есть возможность подойти к оценке каждого нового политического события, используя исторический опыт. Он нередко предостерегал и предостерегает людей от неверных политических шагов. Это с одной стороны. С другой — он очень часто помогал и помогает оптимизировать действия людей по поводу новых политических процессов. Словом, внимание к историческому опыту решения политических задач — одно из оснований оценки современных политических явлений.
Итак, исторический индикатор оценки политики — это процесс соотнесения конкретного политического события с историческими фактами, фактами, имевшими место в истории общественного развития.
Далее следует обратить внимание на гносеологический индикатор истины того или иного явления. Право на выделение такого индикатора обусловлено тем, что в процессе своей жизнедеятельности люди постоянно познают явления действительности. В ходе познания явлений у них накапливается опыт изучения окружающих их феноменов. Этот опыт имеет свои законы, принципы, нарушение которых, как правило, уводит субъектов социального действия от истины. Другими словами, в нашем распоряжении есть гносеологический индикатор истины того или иного вывода по поводу тех или иных социальных действий людей, включая политику.
Гносеологический индикатор оценки политики — это процесс оценки конкретного политического события на базе требований основных законов и принципов теории познания.
Наряду с гносеологическим индикатором истины правомерно выделить логический индикатор. Познавая явления действительности, накапливая знания о них, люди выработали принципы, законы, которые предопределяют «работу» их сознания в ходе оперирования ими информацией о феноменах окружающего мира. Это принципы, законы как формальной, так и диалектической логики. Первые обычно представляют четыре закона: тождества, противоречия, достаточного основания и исключенного третьего.
«Массив» вторых более разнообразен. Это законы единства количества и качества, содержания и сущности, организации и структуры, причины и следствия, необходимости и случайности, содержания и формы, сущности и явления, качества и функций, возможности и действительности и т. д. Опираясь на требования законов как формальной, так и диалектической логики, можно проводить индикацию истинности тех или иных выводов, посылок, действий людей в разных сферах общественного бытия, включая политику.
Логический индикатор оценки политики — процесс проверки соответствия конкретного политического события требованиям законов как формальной, так и диалектической логики.
Нельзя недооценивать мировоззренческий индикатор истины. Общеизвестно, что в процессе жизнедеятельности людей у них формируется мировоззрение. Мировоззрение есть не что иное, как система взглядов человека на мир, определяющая его отношение к действительности и направления его деятельности. Хотим мы этого или нет, но каждый человек оценивает каждое явление действительности сквозь призму своего мировоззрения. В зависимости от того, насколько объективно его мировоззрение, настолько правильно, точно он может оценить то или иное явление действительности. Сейчас нет необходимости вдаваться в подробности мировоззренческих позиций тех или иных людей. Важно заметить только одно — мировоззрение людей принимает участие в механизме индикации истины. Зависимость здесь такова: чем более объективно (соответствует действительности, реальным процессам) мировоззрение человека, тем больше оно приближает нас к пониманию истины. Практика показывает, что мировоззренческие оценки получает каждое политическое событие. Это дает нам право вести речь о мировоззренческом индикаторе оценки политики. Последний есть не что иное, как процесс оценки конкретного политического события сквозь призму мировоззренческих установок людей.
Знания людей, закрепленные в их мировоззрении — это не просто набор информации о явлениях действительности. Соединяясь с практикой, с деятельностью людей они превращаются в методологические средства, с помощью которых люди решают практические задачи. Иными словами, знания, опыт людей трансформируются в такой ситуации в определенные приемы, способы, подходы, методы, с помощью которых люди решают практические задачи. У людей есть возможность проверять истинность своих действий, оценок, выводов с позиций их соответствия требованиям методологии, сформировавшейся в обществе. Этот факт дает нам право вести речь о методологическом индикаторе истины.
Его возможности в полной мере распространяются и на политику. Истинность тех или иных политических шагов, действий, идей можно оценивать с точки зрения их соответствия содержанию приемов, способов, подходов, методов, эффективность, продуктивность которых доказана общественной практикой, в том числе политической.
Итак, методологический индикатор оценки политики — это процесс определения правильности или ошибочности выбора субъектами общественной практики методологических средств для решения конкретных политических задач.
Наряду с методологическим индикатором оценки того или иного политического события важно использовать методический индикатор. Его суть можно понять, опираясь на понятие методики. Под методикой, как известно, понимается процедура выбора методологических средств для решения конкретной задачи и определение последовательности их использования. Если это определение методики экстраполировать в контекст политики, то мы получим методический индикатор ее оценки. Другими словами, данный индикатор предписывает рассмотрение конкретного политического процесса сквозь призму его соответствия устоявшимся в обществе правилам выбора методологических средств и определения порядка их использования. Этот индикатор «говорит» о том, что выбор методологических средств для решения конкретных политических задач и определение порядка их использования не может быть стихийным, произвольным. Он достаточно жестко детерминирован самим объектом (в нашем случае конкретным политическим феноменом) и задачами, которыми решаются политическими средствами. Отсюда следует, что методический индикатор оценки политики — это процесс ее оценки сквозь призму соответствия выбранных людьми методологических средств и определение ими порядка их использования для решения конкретных политических задач.
Политика, как известно, органично связана с идеологией. Под идеологией обычно понимают систему взглядов, мыслей, выражающих главные, коренные интересы определенных социальных групп, институтов, наций, классов, государств, союзов государств и т. д. Такое понимание идеологии дает право увидеть органичную связь политики с идеологией. Она выражается в следующем: а) политика является одним из оснований, на базе которого формируется идеология; б) идеология выполняет роль теоретической базы политики; в) политика, воздействуя на идеологию, стимулирует ее развитие; г) в свою очередь, идеология, в зависимости от своего содержания, воздействуя на политику, может либо способствовать реализации ее целей, либо наоборот — тормозить развитие политических процессов.
Понимая таким образом взаимодействие политики и идеологии, нетрудно прийти к выводу о том, что наряду с другими индикаторами оценки политических процессов правомерно выделять идеологический индикатор. Иными словами: по уровню развития, по содержанию и качеству идеологии, обслуживающей конкретный политический процесс, можно оценивать его содержание и качество. Это дает нам право квалифицировать идеологический индикатор оценки политики как процесс определения идеологической направленности конкретных политических событий и их соответствие коренным интересам определенных социальных групп.
Общеизвестно, что в каждом обществе, на каждом этапе его развития «работают» определенные морально-нравственные нормы. Они формируют определенное основание, базу для оценки всех без исключения социальных явлений, включая политику. Если под моралью понимать совокупность норм, выработанных людьми конкретного общества, которые определяют их поведение в нем, а под нравственностью — реализованную в поведении людей мораль, то трудно не согласиться с тем, что политика предполагает морально-нравственные оценки. Тот или иной политический процесс может вписываться или не вписываться в существующие в конкретном обществе морально-нравственные требования. Отсюда следует, что он может и должен получать оценку и с этих важных позиций. Это, как раз, и доказывает необходимость выделения морально-нравственного индикатора оценки политических процессов. Морально-нравственный индикатор оценки политики — это процесс оценки политических событий сквозь призму морально-нравственных норм, сформированных в конкретном обществе.
Наряду с ним в обществе «работает» правовой индикатор оценки политических событий. Общеизвестно, что в каждом обществе, в каждом государстве существует право, являющееся системой норм, выработанных и санкционированных властью, которая регулирует поведение людей.
Очевидно, что каждый политический процесс может и должен получать оценку соответствия или несоответствия его содержания правовым нормам, принятым в том или ином обществе. Словом, существует правовой индикатор оценки каждого политического события. Он представляет из себя процедуру определения соответствия каждого политического события законам права, причем как права конкретной страны, так и международным законодательным нормам.
Специфическую роль среди индикаторов оценки содержания, сущности, качества политических явлений, по нашему мнению, занимает культурологический индикатор. О чем идет речь? Прежде всего о том, что любой политический процесс, так или иначе, оценивается людьми в плане его соответствия или несоответствия культуре конкретной социальной среды. О сути культуры речь пойдет позже, что должно конкретизировать понимание сути культурологического индикатора оценки политики. Сейчас же заметим, что каждое политическое событие может быть оценено с точки зрения принципов, традиций, социальных ценностей, которые свойственны культуре той или иной страны, того или иного народа.
Итак, культурологический индикатор оценки политики — это процесс оценки каждого политического события сквозь призму его соответствия традициям, нормам культуры конкретной страны, того или иного народа.
Каждое политическое решение, событие, действие может оцениваться с позиций его соответствия нормам, принципам гуманизма. Другими словами, правомерно вести речь о существовании гуманистического индикатора оценки политических процессов. По сути, на его базе можно находить ответ на вопрос: является ли конкретный политический процесс жизнеутверждающим или наоборот? Словом, гуманистический индикатор оценки политики — это процедура определения соответствия содержания конкретного политического события идеям жизнеутверждения и жизнесохранения.
Известно, что развитие, функционирование политики как сложного социального явления подчинено действию определенных законов. Говоря проще, в политике существуют свои принципы, свои законы. Это дает право каждое политическое явление оценивать с точки зрения его соответствия или несоответствия этим принципам и законам. Словом, есть все основания для выделения собственно политического индикатора оценки политических процессов. Он представляет из себя процедуру определения соответствия конкретного политического события законам политики как специфического социального феномена.
Следует специально сказать о социально-практическом индикаторе оценки политики. Еще раз заметим, что именно он в конце концов позволяет наиболее глубоко и точно оценить любое политическое событие. Нам представляется, что экономическая и социальная сферы общественной жизни, процессы, идущие в них, по сути, составляют ядро социально-практической индикации политики в каждой стране. Итак, социально-практический индикатор оценки политики — это процедура оценки содержания конкретного политического процесса по его социально-экономическим, то есть практическим результатам.
Таким образом, проблема оценки содержания, сущности, качества политики многоаспектна, непроста. Вместе с тем это не означает, что она неразрешима. Названная проблема решается на базе вышеприведенных методологических посылок. Резюмируем их.
Во-первых, высшим критерием оценки политики была, есть и будет практика. Главным образом, процессы, идущие в экономической и социальной сферах общественной жизни.
Во-вторых, наряду с высшим критерием работают другие критерии оценки политических процессов. В их числе: исторический, гносеологический, логический, мировоззренческий, методологический, методический, идеологический, морально-нравственный, правовой, культурологический, гуманистический, собственно политический. Ни один из них не позволяет дать однозначную оценку тому или иному политическому явлению, как это может сделать практика. Вместе с тем каждый из них, если он правильно используется, ведет, приближает нас к истинному пониманию сути политики, к возможности оценить ее правильно, объективно.
Наконец, в-третьих. Наиболее глубокое, полное представление о сути любого политического процесса, по нашему убеждению, возможно только тогда, когда используются в единстве все вышеназванные индикаторы. Другими словами, когда срабатывает интегральный индикатор оценки содержания, сущности и качества политики.
Политика и социальное бытие
Взаимодействие названных явлений достаточно органично. Это с одной стороны. С другой — в определенной степени противоречиво. В этом контексте существует, пожалуй, единственный путь к глубокому пониманию диалектики взаимодействия политики и социального бытия. Его суть. Определение сущностей названных феноменов. Это во-первых. Во-вторых, выявление механизмов их взаимодействий. Читатель, видимо, уже заметил, что данный методологический «ключ» используется в механизме определения взаимодействий всех анализируемых в работе феноменов.
Определение сущности политики уже приводилось и стало в контексте данной работы, в некотором смысле, аксиоматичным. Что же касается общественного бытия, то по его поводу, видимо, следует высказать некоторые хрестоматийные замечания.
Первое. Под социальным (общественным) бытием прежде всего следует понимать все процессы общественной жизни, которые формируются, развиваются и функционируют относительно независимо от индивидуального бытия и сознания людей. К их числу следует отнести: экономические, политические, правовые, идеологические, военные, экологические, информационные, научно-технические и другие процессы.
Второе. Индивидуальное бытие человека имеет фактически те же составляющие, что и бытие общественное. Он может строить, влиять на развитие каждой такой составляющей с одной лишь разницей — степень влияния человека на свое индивидуальное бытие, на все его составляющие многократно превосходит степень его влияния (воздействия) на бытие общественное.
Третье. Именно общественное, а не индивидуальное бытие является онтологическим основанием политики, той базой, на которой строится каждый политический процесс.
Четвертое. Вместе с тем это не означает, что бытие конкретных индивидов не влияет на политику. Мы не вправе забывать о том, что при главной, приоритетной роли общественного бытия, роль индивидуального бытия субъектов политики не может быть сведена «на нет». В этом плане следует иметь в виду закон: влияние индивидуального бытия (бытия индивида) на политику тем сильнее и значимее, чем сильнее и значимее социальное бытие человека.
Пятое. Социальное бытие, прежде всего и главным образом, детерминирует политику. Однако это не означает, что связь между ними прямолинейна. Эта связь необычайно сложна, многоаспектна, многопланова. Предпримем попытку представить ее хрестоматийно, не стесняясь при этом некоторых повторов.
Бытие детерминирует политику, но лишь в конечном счете. Последняя всегда обладала и будет обладать относительной самостоятельностью.
Как бы не пыталась политика оторваться от бытия, она в конечном счете сделать этого не сможет. Бытие «догонит» политику и подчинит ее своим законам.
Это не означает, что политика не может переживать периоды относительной свободы, относительного «господства» над бытием.
Бытие нередко стимулирует, «приглашает» политику к развитию, последняя сопротивляется бытию, но в конце концов вынуждена ему подчиниться.
В жизни общества многократно встречались ситуации, когда политика, опережая развитие общественного бытия, стимулировала его развитие, приводя к неожиданным прорывам в общественной жизни.
Отдавая дань должного и общественному бытию, и общественной политике (последняя может быть только такой), мы вправе констатировать закон: как правило, общественное бытие стимулирует изменения в политике. Вместе с тем есть прецеденты, когда политика являлась основанием качественных прорывов в общественном бытии.
Наконец, важно видеть и правильно оценивать возможности единства общественного бытия и политики. Очевидно, что наиболее продуктивным периодом общественной жизни является их соответствие, адекватность друг другу. Периоды их дисгармонии, несоответствия друг другу — это периоды, как правило, реформ, революций, контрреволюций.
Словом, не претендуя на истину в последней инстанции заметим, что правильное понимание взаимодействия общественного бытия и политики имеет важное значение для научного, сознательного отношения к последней. Это обретает особый смысл в контексте определения механизма взаимодействий каждой сферы общественного бытия с политикой. Прежде всего обратим внимание на взаимодействие политики с экономикой.
Политика и экономика
О взаимодействии, взаимосвязи политики и экономики сказано и написано немало. Вместе с тем по крайней мере две причины побуждают нас вернуться к названной теме в контексте данной работы. Первая — необходимость систематизации выводов, отражающих диалектику политики и экономики. Вторая — потребность осмысления новых тенденций, характеризующих взаимодействие политики и экономики в последние годы.
Как можно в современных условиях представить диалектику политики и экономики?
Во-первых, аксиоматическим является вывод о том, что экономика это материальное основание, необходимая база, фундамент политики. Политика превращается в набор схоластических идей и бессмысленных действий, если она не опирается на экономическое основание. Фактически политика без экономического базиса теряет всякий социальный смысл.
Во-вторых, как уже отмечалось, политика является концентрированным выражением экономики. Другими словами, она выступает специфическим инструментом решения экономических задач. Политика, как свидетельствует практика, одно из самых действенных средств, обеспечивающих решение экономических проблем.
В-третьих, рассматривая политику как средство решения экономических задач, нельзя не видеть, что экономика выполняет по отношению к политике не только функцию ее материальной основы, но и функцию средства решения политических вопросов.
Правда, в этом контексте нельзя сбрасывать со счетов иерархию названных функций. Экономика — прежде всего фундамент, база политики, а затем уже средство решения политических проблем.
В-четвертых, формируясь под решающим воздействием экономики, политика, как правило, оказывает серьезное обратное воздействие на экономику. Это воздействие двояко: либо политика способствует развитию экономики, либо, наоборот, тормозит его.
В-пятых, несмотря на тесную, закономерную связь экономики и политики, каждая из них имеет относительную самостоятельность. Последняя проявляется в ряде фактов: в способности экономики и политики развиваться не только под воздействием друг друга, но и на основе собственных, внутренних противоречий; во влиянии на экономику и политику других социальных процессов, в частности идеологии, морали, права и т. д.; в неравномерности их развития; в изменяющейся интенсивности воздействия элементов экономики на элементы политики и наоборот. В частности, замечено, что в одни периоды производительные силы более интенсивно, чем производственные отношения, воздействуют на политику, в другие периоды ситуация может меняться в пользу производственных отношений.
Интересная картина формируется и в плане воздействия внутренней и внешней политики на экономику. Как правило, внутренняя политика более интенсивно воздействует на экономику конкретной страны. Вместе с тем в развитии каждого государства есть периоды, когда его экономика более предметно соединяется с внешней политикой (например, в период войн).
В-шестых, во взаимодействии экономики и политики можно видеть три классических состояния: экономика опережает развитие политики; политика идет впереди экономики; наконец, состояние их относительной гармонии, когда уровни развития экономики и политики соответствуют друг другу. Такие периоды, как правило, не долговременны, хотя могут быть наиболее продуктивны для развития страны, государства.
В-седьмых, нельзя не видеть, что одна и та же экономика может являться основанием политик различных социальных сил. Последние по-своему могут использовать возможности того или иного экономического процесса. В свою очередь, одна и та же экономика испытывает на себе воздействие политик различных социальных сил. Политика, проводимая конкретным социальным субъектом, так или иначе, влияет порой на противоположные процессы, идущие в экономике. Особо наглядно это проявляется в воздействии политики на экономические процессы, базирующиеся на различных формах собственности: личной, частной, общественной.
Как нам представляется, не претендуя на истину в последней инстанции, в таком аксиоматическом варианте можно представить взаимодействие экономики и политики. Вместе с тем их отношения друг с другом в каждый конкретный период времени характеризуются определенными особенностями. Это дает нам право поставить вопрос о специфике взаимодействия экономики и политики в последнее время, в частности в последнее двадцатилетие.
Какие тенденции свойственны взаимодействию экономики и политики этого периода?
1. На наш взгляд, существует достаточное основание для вывода об усилении влияния политики на экономику. Проявления этой тенденции разнообразны. Вместе с тем нетрудно заметить, что в последние два десятилетия политика в большинстве стран мира старается «свято» служить капиталу, то есть экономике капитализации. По сути, этого не скрывают основные политические силы, субъекты современного политического процесса. Они всеми способами пытаются доказать необходимость активного политического обслуживания современного процесса капитализации общественной жизни. Насколько это справедливо — покажет жизнь. Пока же мы имеем дело с реально обозначившей себя тенденцией в развитии современной политики.
2. Логичным продолжением и дополнением вышеназванной тенденции является факт усиливающейся борьбы за экономику со стороны разных политических сил, движений, партий, союзов. С одной стороны, это понятно и, по сути, необходимо для развития любого политического движения. С другой — много проблем возникает, когда видишь, что основные задачи и цели того или иного политического движения нивелируются в ходе борьбы не за экономику как таковую, а, по сути, за экономическую выгоду, прибыль. И эта тенденция, к радости одних, к грусти других, сполна проявляет себя в современном мире.
3. Поскольку за экономику сегодня активно борются разнонаправленные политические силы, то очевидно следствие — усиление политического противостояния между ними. Эту тенденцию тщательно камуфлируют фактически все фигуранты современного политического процесса. Вместе с тем ее нельзя не заметить, нельзя пропустить. Более того, есть основание прогнозировать, что действие данной тенденции усилится при условии сохранения направленности современных политических и экономических процессов.
4. Своеобразным резюме предыдущих посылок является вывод об усиливающейся тенденции политизации экономики. Последняя сегодня значительно более политизирована, чем несколько лет назад. Она все больше и больше обслуживает конкретные политические силы. Главным образом класс богатых людей, олигархические слои общества, численность которых, как правило, крайне мала по отношению к народонаселению стран.
5. Отсюда следует, что современная политика во многом обслуживает экономические интересы, прежде всего меньшинства. Эта тенденция нарастает. Ей пытаются найти оправдание. Аргументы в этом плане работают самые разные. Мы не будем их приводить. Они используются очень широко. Одно настораживает в связи с этой тенденцией. Она никак не вписывается в идеологию всеобщей демократизации современного мира. Но об этом нам предстоит еще поразмышлять позже на страницах этой книги.
6. Очевидно, что в современных условиях соединение экономики, находящейся в руках господствующих сил (классов) с политикой, проводимой ими же, является достаточно прочным. Время покажет, насколько органичен союз политики и экономики, находящийся в руках одних и тех же социальных сил. Пока же мы должны констатировать их устойчивое единство.
7. Усиливающееся единство политики и экономики, находящихся в руках господствующих в обществе сил, неизбежно порождает следствие. Его суть: союз экономики и политики во многом отодвигает на второй план проблемы всех других сфер общественной жизни людей (социальной, правовой, духовной, нравственной, экологической и т. д.). Он, по сути, подчиняет процесс их развития своим интересам.
8. Довольно явно проявляет себя тенденция, свидетельствующая о том, что усиление связи экономики и политики, находящихся в руках господствующих в обществе сил, неизбежно усиливает их возможности в борьбе за власть, за ее удержание и использование в своих интересах.
9. Нетрудно заметить действие закономерности: чем большим экономическим потенциалом обладают те или иные силы в обществе, тем больше появляется у них возможностей действовать по своему усмотрению. В том числе, и, прежде всего, данная закономерность проявляет себя на политическом поле. К сожалению, реализация названных возможностей имеет не только позитивную, но и негативную направленность, нередко перерастающую в политическую вседозволенность.
10. Сегодня правомерно вести речь о «всеядности» современной политики, о ее стремлении оправдать все, что происходит в экономике. Появились даже заключения о том, что там, где политика — нет морали, нравственности, высокой духовности, поскольку политика должна обслуживать любые способы получения прибыли, увеличения денежной массы. Другими словами, сегодня мы как никогда раньше имеем дело с ангажированной экономикой политикой. Последняя, прежде всего, готова обслуживать тех, кто больше платит.
11. Налицо действие еще одной тенденции, дополняющей предыдущую. Финансовые средства, генерирующиеся в экономике, все более и более активно перекачиваются из экономики в политику с целью обслуживания интересов господствующих в обществе сил. Словом, политика все больше и больше работает на интересы господствующих в обществе сил, а последние все более и более активно обеспечивают ее финансовую поддержку.
12. Важно обратить внимание еще на одну тенденцию, которая довольно ярко проявляет себя в жизни общества. Ее суть: современная политика, все более активно обслуживая господствующие в обществе силы, все меньше и меньше выражает интересы средних и низших слоев общества. Здравомыслящих людей не может не беспокоить то, что действие данной тенденции в современной общественной жизни все более и более усиливается.
13. Вышеприведенная тенденция неизбежно порождает следующую. Ее суть: усиление противостояния, борьбы господствующего, среднего и бедного классов общества, как в сфере экономики, так и в сфере политики. Острота этого противостояния нарастает. Ему господствующий класс пытается найти противодействие. Это противодействие рождает, в свою очередь, новую тенденцию.
14. Такой тенденцией правомерно считать усиленное насаждение господствующими в обществе силами политики и идеологии мелкобуржуазности. Суть мелкобуржуазности проста — формирование в сознании людей иллюзии о том, что владелец даже одной акции какого либо предприятия, фирмы, концерна и так далее может стать по-настоящему богатым человеком. По их мнению, подобное стремление должно быть главным социальным мотивом действий каждого человека. Реальная жизнь свидетельствует о том, что подобная, широко распространяющаяся в современном обществе иллюзия остается, как правило, только иллюзией, не более того.
15. В последнее время активно предпринимаются попытки значительно укрепить, усилить позиции правых сил в современном обществе. Эти попытки одновременно проявляют себя как в экономике, так и в политике. Сегодня нельзя однозначно сказать, что цель достигнута, что правые силы занимают ведущее положение в мировом общественном развитии. Пока такой вывод делать рано. Вместе с тем нельзя не видеть «работу» тенденции, направленной на достижение названной цели.
16. Пожалуй, следует обратить внимание еще на одну важную тенденцию, характеризующую взаимодействие политики и экономики. Ее суть состоит в том, что в последние годы идет интенсивный процесс упрочения связи между экономикой государств и внутренней и внешней составляющими их политики. Словом, в последние годы, как, может быть, никогда раньше, идет процесс упрочения связей экономики государств с их внутренней и внешней политикой. Экономика все более и более консолидирует внутреннюю и внешнюю политику государств. В свою очередь, последние как самостоятельно, так и «единым лагерем» работают в интересах экономики. Эту ярко проявляющуюся тенденцию мы не имеем права игнорировать, не учитывать в ходе решения всего спектра социальных проблем.
Таким образом, не претендуя на абсолютную полноту освещения основных тенденций, характеризующих взаимодействие политики и экономики, можно констатировать: а) в современном мире действуют «традиционные» тенденции, иллюстрирующие связи политики и экономики; б) наряду с ними в последние годы появились новые тенденции, еще более упрочившие их связь; в) возродились и развиваются тенденции, которые были свойственны взаимодействию политики и экономики в прошлом. Они теряли свою актуальность на определенный исторический срок, а сейчас опять актуальны.
Словом, взаимодействие политики и экономики — сложный процесс. Его анализ невозможен без предметного представления основных нюансов взаимодействия, диалектики названных феноменов. Одним из наиболее предметных способов проникновения в суть диалектики политики и экономики является отражение тенденций, характеризующих их взаимодействие в современных условиях.
Политика и право
Традиционно право определяют как возведенную в закон (законы) волю государства. Есть достаточное основание для того, чтобы считать приведенное определение права как основное, базовое. Вместе с тем нам представляется необходимым уточнить, конкретизировать современный взгляд на право.
Прежде всего, появляется необходимость уточнения: что следует понимать под волей государства? Можно полагать, что под ней понимаются действия, направленные на реализацию его основных интересов. Последние объективно формируются в результате интеграции факторов, определяющих его социальное предназначение. Это с одной стороны. С другой — государственные интересы, безусловно, детерминируются геополитическим положением страны.
Практика показывает, что названные действия, осуществляемые государством, могут представлять из себя некое целостное, интегральное, системное образование, а могут являть из себя набор хаотично осуществляемых шагов. В основании такого положения, как правило, лежит разнонаправленность, несогласованность интересов политических сил, действующих на социальном поле конкретного государства.
В конце концов право конституируется как воплощение в законах интересов, воли господствующих в конкретной стране социально-политических сил. Они обычно владеют государственной властью и через право реализуют свои интересы.
Право, понимаемое как совокупность выработанных в государстве законов, имеет достаточно строгое функциональное назначение. Его суть — регулирование поведения граждан с помощью юридических норм, законов. Так рождается основание для того, чтобы определять право как совокупность юридических норм, выработанных и санкционированных государством, через которые оно реализует свои интересы и регулирует поведение людей.
Как правило, эти юридические нормы находят выражение в конституции конкретной страны. Последняя обычно трактуется как некий свод основных законов конкретного государства, призванных регулировать поведение его народонаселения, социальных институтов. В этом своде, опять же выражаются интересы господствующих в конкретной стране социальных сил.
Исходя из вышеизложенного, нетрудно увидеть взаимодействие права с политикой.
Во-первых, обычно конкретная политика лежит в основании процесса формирования конкретного права. Как и наоборот — конкретное право обслуживает конкретную политику.
Во-вторых, несмотря на достаточно жесткую связь друг с другом, политика и право обладают относительной самостоятельностью. Последняя проявляется: а) в их возможности развиваться не только под воздействием друг друга, но и на основании собственных внутренних противоречий; б) в изменениях, происходящих как в политике, так и в праве под воздействием других социальных процессов (экономических, духовных, военных, экологических, научно-технических, информационных и т. д.); в) в их отставании или опережении друг друга в процессе социального развития.
В-третьих, практика показывает, что одна и та же политика (один и тот же политический процесс) в разные периоды может стимулировать формирование существенно отличающихся друг от друга, нередко разнонаправленных правовых норм. Как и наоборот: различающиеся правовые нормы могут «обслуживать» один и тот же политический процесс.
В-четвертых, какой бы относительной самостоятельностью не обладало право, оно в конце концов служит определенной политике, конституирует ее. Утверждения об абсолютной независимости друг от друга политики и права по меньшей мере лишены смысла, по большей — просто авантюристичны, необъективны, антинаучны.
В контексте приведенных размышлений возникают вопросы: должна ли конституция каждой страны включать в себя законы, которые формируют ее основание, являются наиболее устойчивыми, изменяющимися с минимальной степенью интенсивности? Это с одной стороны. С другой — может ли конституция страны быть неизмененной? Являть из себя некую «священную корову», которую должны все «чтить», воспринимать как раз и навсегда данную?
Очевиден ответ на первый вопрос — каждая конституция должна базироваться на законах, которые выражают и защищают коренные социальные основы конкретного государства. Следовательно, именно эти законы должны обладать качеством наименьшей изменчивости. Однако это не означает, что они должны быть раз и навсегда данными. Над ними, как и над всеми явлениями бытия, господствует диалектика, ориентируя нас на то, что неизменных законов, неизменных, вечных конституций не существует. Еще раз заметим, они подвержены изменениям так же, как и все явления действительности, бытия. Изменяются (должны изменяться) все без исключения конституции, всех без исключения стран. Методологически (практически) неверно заниматься созданием такой конституции, которая была бы дана какому-то государству на вечные времена. Справедливости ради отметим, что есть сегодня горе-специалисты от политики, которые все-таки пытаются найти некие неизменные, на веки данные конституции каких-то стран. Это очевидный нонсенс. Глупость, мягко говоря. Иронизируя над такими людьми, мы вправе задаться проблемой интенсивности изменения конституций. Другими словами, правомерно и необходимо всегда находить ответы на важные практические вопросы о том, как часто должны изменяться законы, формирующие конституции? От чего это зависит? Какие факторы влияют на процесс изменения конституций?
Прежде всего — это изменения в экономической ситуации страны. Практика показывает, что экономика каждой страны — это динамичный процесс. Он имеет специфические амплитуды, нередко даже превращающие «плюс» в «минус» и наоборот. Вряд ли можно было бы согласиться с конституцией, законы которой никак не реагировали бы на подобные катаклизмы. Да и не только на какие-то «бури» в экономике, а просто на динамичные в ней изменения.
Словом, постоянно происходящие изменения в экономике конкретной страны детерминируют во многом изменения в праве, в том числе и законах, формирующих ее конституцию.
Кроме этого, изменения в экономической сфере страны с необходимостью порождают изменения в социальной сфере жизни людей (образование, здравоохранение, обеспечение жильем, коммунальное обслуживание, пенсии, транспорт и т. д.) Этот объективный фактор, в свою очередь, «начинает настаивать» на определенных коррективах в основных законах государств.
Изменения в экономической и социальной сферах общественной жизни, естественно, вызывают изменения в политической сфере. Последние, пожалуй, наиболее активно влияют на право. Причина проста — политика правящего класса определяет законы жизни конкретной страны, конкретного общества. Более того, в руках правящих в обществе политических сил находится реальная возможность формировать, изменять и развивать конституции конкретных стран.
Очевидно влияние на развитие конституций и такого фактора как процесс разрешения противоречий в самой правовой сфере. Разрешение противоречий в сфере права с необходимостью влечет за собой изменения в конституциях всех без исключения стран.
В конце концов изменения в конституциях конкретных стран детерминированы процессами, происходящими во всех без исключения сферах общественной жизни: духовно-идеологической, экологической, научно-технической, информационной, военно-технической и т. д.
Словом, есть все основания квалифицировать конституцию каждой страны, с одной стороны, как свод наиболее устойчивых, длительно действующих законов. С другой — законов, которые так же как все явления действительности находятся в процессе изменения, развития. Этот фактор свидетельствует о том, что должны изменяться конституции всех без исключения стран. Их изменения детерминированы всем ходом общественного развития.
Замечено, что наиболее интенсивные изменения в конституциях стран происходят в революционные и контрреволюционные периоды их развития. В таких условиях конституции нередко меняют свой социальный вектор. В такие периоды наиболее предметно проявляет себя факт изменчивости содержания законов, формирующих конституции стран. В этих же исторических условиях наиболее рельефно, конкретно, многолико выражается связь политики и права. По сути революции и контрреволюции как наиболее острые социальные события показывают именно политическую детерминацию изменений в области права.
Ведя речь о политике и праве нельзя оставить без внимания вопросы связи видов политики с видами права. Принято различать государственную политику (политику, проводимую конкретным государством), региональную политику (политику регионов, земель, штатов и т. д.), политику союза государств и общечеловеческую политику. Каждый такой вид политики коррелируется с конкретным видом права. Реально существуют государственное право, региональное, право союзов государств, наконец, общечеловеческие правовые нормы. Последние, как известно, конституируются всемирными организациями.
Политика и право имеют специфическое взаимодействие на всех фазах «работы» права. Таких фаз, на наш взгляд, четыре: правоформирование, правосознание, правоисполнение, правоконтроль.
Политика и правоформирование. На этой фазе политика формирует социальный заказ по поводу того, каким содержанием должно обладать право.
Политика и правосознание. На этой фазе политика имеет стремление сформировать в общественном сознании адекватное ее содержанию восприятие правовых норм.
Политика и правоисполнение. На этой фазе политика решает задачу соединения права с социальными действиями людей, которые бы реализовали ее основные задачи.
Политика и правоконтроль. На этой фазе политика стремится к созданию определенного правового «русла», в рамках которого осуществлялась бы реализация ее основных целей.
В свою очередь, каждая из названных фаз, воздействует на политику. Формирование права, по сути, создает законодательную основу политики. Общественное осознание права создает основы для идеологии политики. Правоисполнение есть не что иное, как практические действия людей по реализации политики, которая лежит в основе права. Наконец, правоконтроль выполняет своеобразную функцию по обеспечению надзора за исполнением правовых норм в обществе, которые обслуживают интересы конкретных политических сил.
Таким образом, взаимодействие политики и права многоаспектно.
В политическом обществе приоритеты в данном взаимодействии принадлежат политике. Однако это не означает, что право пассивно выполняет ее «прихоти». Оно может либо способствовать реализации политических задач, либо тормозить этот процесс. Другими словами, оно не бывает пассивным во взаимодействии с политикой.
Политика и идеология
Взаимодействия, отношения и связи этих явлений необычайно сложны, но это не значит, что их нельзя представить конкретно, позиционно. Для того чтобы это сделать, нужно на основании понимания содержаний, сущностей и качеств названных феноменов проанализировать их реальные воздействия друг на друга. Понятие политики, как уже не раз отмечалось, приводилось ранее. Нам представляется, что в данном контексте приводить его еще раз нет необходимости. А вот в сути идеологии следует разобраться. Что же следует понимать под идеологией? Не будем изобретать «велосипед». Резюмируем то, что сказано об идеологии наукой и практикой.
1. Традиционно идеология рассматривается как некая совокупность идей.
2. Именно идей, как продуктов общественного сознания, в отличие от общественной психологии, больше ориентированной на подсознание, чувства людей.
3. Идей, выражающих интересы определенных социальных групп.
4. Принято считать, что в содержание входят не все идеи такого рода, а только те, которые выражают самые главные, существенные интересы их бытия.
5. Идеология, если она действительно таковой является, представляет из себя не просто совокупность идей, а их систему. То есть некое интегральное, целостное образование.
Таким образом, идеология — это система идей, выражающая главные, коренные интересы социальных групп.
Общеизвестно, что понятие «социальная группа» достаточно широко и противоречиво трактуется. Нередко его определяют как совокупность людей, объединенных каким-то интересом, интересами. При этом не уточняется период существования этого феномена, его устойчивость. Нас, в контексте данной работы, конечно же, интересует социальная группа, понимаемая как устойчивый, сложившийся в течение довольно длительного исторического периода феномен.
Общественная практика свидетельствует, что важным, обязательным признаком каждой социальной группы является ее многочисленность. Об этом говорит весь ход общественного развития. Наряду с названными признаками (устойчивость, длительный период формирования, многочисленность) жизнедеятельность каждой социальной группы характеризуется ее нацеленностью на решение важных, судьбоносных задач бытия людей, входящих в нее. Если экстраполировать данные признаки на жизнь современного общества, то к числу социальных групп правомерно отнести: нации (народности), классы, профсоюзы, государства, союзы государств, социальные группы, формирующиеся на религиозной основе и т. д. Отсюда следует, что в современных условиях, исходя из сути такого феномена как социальная группа, правомерно различать национальные, классовые, государственные, религиозные идеологии, идеологии союзов государств.
В реальной жизни политика и идеология достаточно конкретно взаимодействуют. Прежде всего, политика — это продолжение, выражение и реализация конкретной (определенной) идеологии или идеологий. Другими словами, каждое политическое действие, так или иначе, реализует определенные идеологические устремления.
Идеологию правомерно рассматривать как теоретическую основу политики. Идеология формирует систему идей, которые в дальнейшем реализует политика. Если идеология — это теория, то политика — это практика реализации конкретной идеологии (конкретных идеологий).
Связь между политикой и идеологией не жесткая. Она вариабельна. Одно и та же идеология может реализовываться в ходе различных политических действий. Другими словами, одна и та же идеология может быть теоретической базой различных, нередко противоречивых политических действий. Наряду с этим следует иметь в виду, что в ходе одного и того же политического процесса, политической деятельности могут реализовываться различные идеологические устремления.
Несмотря на то что политика и идеология находятся в состоянии органичной связи, они обладают относительной самостоятельностью. Они могут развиваться на основе собственных внутренних противоречий. Отсюда следует, что понять развитие политики и идеологии можно, анализируя механизмы разрешения как их внутренних противоречий, так и противоречий между ними.
Обладая относительной самостоятельностью по отношению друг к другу, политика и идеология могут переживать три состояния своего взаимодействия. Политика может опережать развитие идеологии. На практике это означает, что политические (практические) действия уходят вперед по отношению к идеям, декларируемым идеологией (или идеологиями). Бывают такие периоды, когда политика и идеология находятся в состоянии «равновесия». То есть когда они дополняют друг друга и органично взаимодействуют между собой. Это приводит к наиболее эффективному решению социальных задач. Такое состояние равновесия между ними, как правило, недолгосрочно, недолговечно, как показывает практика, хотя и очень продуктивно. По сути, когда возникает такое состояние, можно вести речь о системе, системных отношениях между политикой и идеологией. С определенным допуском можно считать, что когда возникает такое гармоничное взаимодействие политики и идеологии — они переживают свой «золотой век».
Очень часто идеология опережает развитие политических процессов. На практике это означает, что она формирует теоретические позиции, которые политика, политическая практика пока не в силах реализовать. В этом контексте можно заметить, что это довольно часто встречающаяся в политической практике ситуация. Теория, идеология нередко идут впереди практики. Практика не успевает реализовывать теоретические устремления, отстает от них, что приводит нас к известному противоречию.
Было бы ошибкой считать, что развитие политики и идеологии детерминировано только их взаимодействием и внутренними противоречиями. На развитие политики и идеологии, на характер, качество их взаимодействий, безусловно, влияют все без исключения сферы общественной жизни: экономическая, социальная, правовая, информационная, экологическая, научно-техническая и т. д.
Влияние каждой из названных сфер специфично. Особенности этого процесса будут раскрыты позже. Сейчас же важно подчеркнуть факт детерминированности взаимодействия политики и идеологии со стороны всех без исключения сфер жизни современного общества.
Какие закономерности можно увидеть в механизме взаимодействия политики и идеологии?
Во-первых, политика, как правило, тем эффективнее, чем адекватнее действительности идеология, являющаяся ее теоретической основой.
Во-вторых, в свою очередь, эффективная политика фактически всегда стимулирует развитие идеологии, обогащает ее содержание.
В-третьих, адекватная социальной обстановке политика выполняет роль практики, подтверждающей продуктивность, жизнеспособность конкретной идеологии.
В-четвертых, политика обладает лишь относительной самостоятельностью по отношению к идеологии, как, собственно, и наоборот. По сути — конкретная политика имеет конкретное идеологическое основание и реализует именно его через свои механизмы. В то же самое время конкретная идеология в конце концов вызывает к жизни конкретную политическую практику.
Таким образом, еще раз подчеркнем неразрывную связь политики с идеологией. При этом заметим, что органичность их связи (связей) друг с другом не является основанием для отрицания их относительной самостоятельности, потери ими возможности развиваться на базе собственных, внутренних противоречий и законов.
Феномен «деидеологизации»
Речь о том, что общество может и должно быть деидеологизированым, другими словами, жить без идеологии, ведется очень давно и долго. Первые попытки соединить эту идею с сознанием людей появились не вчера, не десять и даже не сто лет назад. Поскольку идея оказалась непродуктивной, она так и не сумела обрести реальную жизнь. Новые, достаточно активные, попытки внедрить ее в массовое сознание людей появились в последние несколько десятилетий. Особую активность так называемые деидеологизаторы начали проявлять с началом перестройки в СССР, то есть фактически чуть более 20 лет назад.
Социальный заказ на идею деидеологизации особо ярко себя проявил накануне распада мировой системы социализма и СССР. Нетрудно понять, что «идеологи деидеологизации» преследовали конкретную цель — отрицания идеологии коммунистической.
В этот период мысль о деиделогизации общественной жизни всех стран довольно широко тиражировалась. Особо рьяно ее отстаивали две группы людей. Первая — «специалисты» Запада по своей природе настроенные против всего социалистического. Вторая — прозападно настроенные люди в бывших социалистических странах. Эти прагматичные люди, по понятным причинам, по сути, договорились до абсурда, до очевидных противоречий, которые никак не согласуются с реальной жизнью, с современным социально-политическим процессом.
В чем заключается очевидное несоответствие их позиции реальной жизни?
Во-первых, нетрудно понять, что деидеологизированной общественная жизнь может стать только при условии исчезновения идеологий, исповедуемых различными социальными группами. Наступил ли такой период в мировой истории? К сожалению (или к радости) пока нет. Очевидно, что если под идеологией понимать систему взглядов, идей, выражающих главные, коренные интересы определенных социальных групп, то становится понятным, что вести речь о деидеологизации общественной жизни возможно при выполнении двух условий.
Первое — это прекращение существования социальных групп, существенно различающихся по своим целям, интересам. Второе — это исчезновение у них потребности свои социальные цели, интересы выражать посредством определенных взглядов и идей. Если же посмотреть на современный мир, то без труда можно увидеть в нем многообразие социальных групп (наций, народностей, классов, религиозных объединений людей и т. д.), имеющих свои взгляды, идеи на мировой порядок, на обеспечение их существования в нем. Словом, руководствуясь методологическим «зарядом», который несет в себе понятие «идеология», вряд ли можно вести речь о деидеологизации современной общественной жизни. Это во-вторых.
В-третьих, сам факт отрицания идеологии в жизни общества в интересах достижения определенных целей «деидеологизаторов» (как специфической социальной группы) — прямое свидетельство наличия идеологии в общественной жизни. Другими словами, «деидеологизаторы» пытались навязать обществу свои идеи, свои взгляды, что прямо свидетельствует о навязывании ими своей идеологии обществу на нынешнем этапе его существования.
Говорят ли приведенные аргументы о том, что сама идея деидеологизации бесперспективна, безжизненна, неинтересна? Ни в коей мере. Ее реализация в общественной практике — большое благо. Ведь если это произойдет, то общественная жизнь обретет контуры, которым может радоваться каждый добропорядочный человек.
Нетрудно нарисовать картину общественной жизни, если не на словах, а на деле будет реализована идея деидеологизации. В деидеологизированном обществе, как минимум, должны прекратить существование общественные группы, союзы с антагонистическими, непримиримыми социальными интересами. Если такой период наступит, то появится возможность формирования системы взглядов, идей, которая бы выражала интересы всех социальных слоев, групп, союзов. В таком обществе исчезнут экономическое, политическое, социальное неравенство людей. В нем не будет политики, которую, собственно, и призвана обслуживать идеология.
В контексте вышеприведенных размышлений, можно заметить, что стремление жить в деидеологизированном обществе продуктивно, поскольку деидеологизация общественной жизни — один из важнейших признаков высокого уровня развития общества, достижение им стадии социальной гармонии. Вместе с тем вести речь о деидеологизации современного общества преждевременно, более того, с практической и теоретической точек зрения — вредно. На фоне преждевременного декларирования «деидеологизации» общественной жизни срабатывает контрдовод, свидетельствующий о том, что современное общество переживает период усиления идеологических страстей в мире. Этому есть немало свидетельств.
1. После распада СССР и мировой системы социализма значительно активизировалась идеология, отстаивающая приоритеты частной собственности, идеология капитализма. Последняя все больше и больше распространяется в мире. Это, естественно, ведет к повышению уровня идеологизации сознания людей.
2. Еще более очевидным становится этот вывод, если обратить внимание на идеологическую активность США. Последние как никогда настойчивы в насаждении, распространении не просто буржуазной идеологии, а прежде всего идеологических позиций, конституированных именно в США. По сути, эта страна проводит в жизнь имперскую идеологию.
3. Однополярность мира, особая роль в нем США усиливает идеологическое противостояние не только между людьми капиталистической и социалистической ориентации, но и между приверженцами буржуазной идеологии и людьми, отстаивающими американские ценности и идеологические установки США. Этот факт опять же свидетельствует о растущей идеологизации мировой общественной жизни.
4. Беспрецедентная активность в последние годы идеологии терроризма прямо свидетельствует о растущей идеологизации общественной жизни. В состоянии непримиримой борьбы сегодня находится сознание людей, неприемлющих идеологию терроризма, с сознанием тех, кто ее исповедует.
5. Достаточно серьезно на рост идеологизированности современного мира сегодня влияют противоречия между различными религиями и различными «ветвями», направлениями внутри них.
6. В последние годы, как известно, возникло немало новых партий, движений, союзов, других социальных институтов, которые пришли в общественную жизнь со своими идеологиями, нередко противоположными друг другу. Это неизбежно ведет к их столкновению, противоречиям. Разрешение последних с необходимостью усиливает накал идеологических страстей в мире.
Пожалуй, приведенных фактов достаточно для того, чтобы констатировать факт нарастающей идеологизации общественной жизни в последние годы. Словом, не отрицая деидеологизацию как потенциальный, имеющий право на жизнь при определенных условиях процесс, мы вправе заметить — в основных своих тенденциях современный мир все более и более идеологизируется, причем интенсивно и усиленно.
Таким образом, современное общественное развитие характеризуется не только усиливающейся ею политизацией, но и значительным усилением его идеологизации.
Политика и мировоззрение
Традиционно мировоззрение определяется как система взглядов, идей на мир в целом, ставшая достоянием сознания конкретного человека в процессе его жизнедеятельности, определяющая его отношение к действительности и направления его деятельности. Отсюда следует, что существенными признаками являются мировоззрения людей.
Во-первых, мировоззрение человека — это не случайные, разрозненные его взгляды на мир, а именно их система. Как известно, последняя система характеризуется целостностью, устойчивостью, способностью к саморегуляции, наличием интегральных свойств и закономерностей, которые не сводятся к свойствам и закономерностям, составляющих систему элементов.
Во-вторых, мировоззрение, как система взглядов, позволяет человеку сформировать свое представление не об отдельных фрагментах бытия, а представление, понимание мира в целом.
В-третьих, мировоззрение формируется не в одночасье, а в течение длительного периода познания человеком мира. Оно — система устоявшихся взглядов человека на мир, достаточно трудно поддающихся изменениям. Вместе с тем данный посыл не дает право рассматривать его как некую догму, константу, не изменяющуюся вообще. Мировоззрение изменяется, но не под воздействием каких-то случайных, малозначимых факторов общественного бытия, а под воздействием очень важных, значимых явлений в жизни людей.
В-четвертых, особая продуктивность мировоззрения заключается в том, что оно определяет отношение человека к действительности и направления его практических действий. Скажем иначе, каждое свое действие человек, хочет он этого или нет, соизмеряет, «согласует» со своим мировоззрением.
Понимая мировоззрение подобным образом, важно определить его специфику на фоне «родственных» ему явлений, но все же существенно от него отличающихся.
Обычно мировоззрение рассматривается на фоне и в соотношении с такими феноменами как «мироощущение», «миропонимание», «картина мира», «парадигма». Стремясь достаточно строго и последовательно подойти к определению взаимодействия политики и мировоззрения, нельзя оставить «за кадром» нюансировку отличий последнего от вышеназванных явлений. Причины здесь две. Первая. У нас нет права необоснованно отождествлять мировоззрение с мироощущением, миропониманием, картиной мира, парадигмой. Вторая. Каждое из названных явлений, стоящих в одном «строю» с мировоззрением, имеет свое отношение с политикой. Не видя их специфику, мы бы ушли в сторону от истинного понимания взаимодействия политики и мировоззрения людей.
Мироощущение правомерно квалифицировать как мировоззрение, но не интеллектуального, а чувственного уровня. Другими словами, мироощущение человека есть не что иное, как система его чувств, отражающих мир в целом, сформировавшаяся в процессе его жизнедеятельности, определяющая его отношение к действительности и направления его деятельности.
Диалектику взаимодействий мироощущения и мировоззрения человека можно представить в виде следующих аксиом.
1. Мироощущение человека является чувственным основанием его мировоззрения. Более того, чем богаче, разнообразнее мироощущение человека, тем продуктивнее, интенсивнее формируется его мировоззрение.
2. Мироощущение — не только основание, но и необходимая часть мировоззрения человека.
3. Мировоззрение, сформировавшись, не может полностью заменить мироощущение человека. Последнее сохраняет свою значимость для человека на протяжении всей его жизнедеятельности.
4. Мировоззрение, как правило, позволяет человеку более глубоко, чем мироощущение, понять сущность окружающего его мира.
5. У подавляющего большинства людей мировоззрение является лидером в его связке с мироощущением.
Таким образом, отождествление мировоззрения человека с его мироощущением чревато ошибками, сведением более сложного, более значимого феномена к более простому, менее значимому. При этом еще раз заметим, что ведя речь о мировоззрении человека нельзя предавать забвению, умалять роль его мироощущений.
Специфично по своей сути такое явление как миропонимание. В процессе миропонимания сливаются чувственные и интеллектуальные возможности человека. Миропонимание — это процесс, в ходе которого работают все познавательные возможности человека. Оно очень близко к его мировоззрению, работает на него, лежит в его основании. Миропонимание может быть бессистемным, нецелостным, в отличие от мировоззрения человека. Самое главное, оно, как правило, не играет ведущую роль в определении отношения человека к действительности и в выборе им направлений своей деятельности. Словом, миропонимание — это процесс чувственно-интеллектуального отражения, познания человеком явлений действительности.
Мироощущение и миропонимание приводят человека к формированию в его сознании картины мира. Последняя интересна тем, что она есть не что иное, как комплексное, целостное представление человека о мире. В этом плане картина мира сродни мировоззрению. Однако отличается от последнего тем, что она пассивна с точки зрения определения отношения человека к действительности и направлений его практических действий. Очевидно, что без картины мира не может сформироваться полноценное мировоззрение человека. Вместе с тем, было бы ошибкой считать картину мира человека тождественной его мировоззрению. Последние обладают очень важным преимуществом перед картиной мира. Если картина мира формирует интегральный образ действительности, то мировоззрение ставит вопрос о том, как полученные о мире знания следует использовать в интересах его жизнедеятельности. На последний вопрос картина мира не отвечает. Ответ на него дает мировоззрение. В этом самое существенное и принципиальное отличие мировоззрения от картины мира.
Словом, картина мира человека — это результат познания им действительности, комплексное, интегральное, целостное его представление о нем. Проще говоря, картина мира — это интегральный образ бытия, сформировавшийся в сознании конкретного человека[4].
Наконец, с мировоззрением человека определенным образом коррелируется такое явление как парадигма. Сегодня, по нашему мнению, сложилось достаточно строгое понимание сути парадигмы. Под парадигмой все чаще и чаще понимают систему методологических средств (приемов, подходов, способов, методов) наиболее активно и продуктивно используемых людьми в данный, конкретный период времени для познания и преобразования явлений действительности. Отсюда следует, что парадигма органично входит в мировоззрение каждого человека, является его необходимым фрагментом. Мировоззрение каждого человека, так или иначе, реагирует на конкретную историческую парадигму. Способно принимать или отвергать последнюю, но не считаться с ней, не учитывать ее роль в познании мира не может.
И все же попытаемся представить взаимодействие мировоззрения человека и общественной парадигмы более предметно.
Первое. Парадигма — это специфическая, приоритетно работающая в конкретный период времени методология. Мировоззрение человека, как правило, формируется, опираясь на «парадигмы», методологии различных исторических периодов.
Второе. Если парадигма — это приоритетная методология конкретного периода исторического развития, то мировоззрение — это систематизированные, устойчивые знания о мире, имеющие практическую нацеленность, нацеленность на решение конкретных задач бытия людей. Работая на практику, они, по сути, превращаются в индивидуальную методологию, личностную парадигму конкретного человека.
Третье. Парадигма — это наиболее «авторитетная» в конкретный период времени общественная методология. В то время как мировоззрение — это явление, характеризующее процесс жизнедеятельности конкретной личности, конкретного человека.
Наконец, четвертое. Мировоззрение человека, без преувеличения, можно представить как единство его мироощущений, миропониманий, картины мира и парадигмы. В дополнение к сказанному заметим, что мироощущение и миропонимание — это механизмы наполнения сознания человека определенной информацией. Картина мира — это результат их работы. Парадигма — механизм, средство использования в интересах бытия людей, знаний, воплощенных в картине мира. Другими словами, с определенными допусками мы можем квалифицировать мировоззрение как единство, взаимодействие таких явлений как мироощущение, миропонимание, картина мира и парадигма.
Аксиомой является вывод о том, что в политике и через политику реализуются мировоззренческие позиции людей. Причем в этом процессе довольно ярко просматривается закономерность: чем ближе к политике человек, тем активнее он на нее влияет, тем сильнее воздействие его мировоззрения на политику. Отсюда следует, что в общественной практике очень важно учитывать мировоззренческие установки, которыми руководствуются политики. В этом контексте следует подчеркнуть, что чем адекватнее общественному бытию мировоззрение политиков, тем эффективнее политика.
Довольно ярко проявляет себя в современном социальном процессе закономерность: в одном и том же политическом процессе реализуются (правда, с разной степенью эффективности) различающиеся, а нередко и противоположные, мировоззренческие установки людей.
Достаточно строго просматривается и такая социальная закономерность: одна и та же политика может формировать различные мировоззренческие установки у людей. Происходит это в силу индивидуальных, специфических их особенностей отражать явления действительности по-своему.
Мировоззрение людей может опережать развитие политических процессов, может им соответствовать, а может и отставать от них. В соответствии с этим можно видеть разную степень влияния мировоззрения людей на политику.
Нельзя оставить без внимания и такую закономерную связь. Политика — одно из самых активных (наряду с экономикой, идеологией, моралью, правом) социальных явлений, которое интенсивно влияет на мировоззрение людей. Сделаем оговорку, что при этом нельзя сбрасывать со счетов ситуацию особого рода — влияние мировоззрения одних людей на мировоззрение других. Словом, экономика, политика, духовность — вот «три кита», которые, как закон, наиболее серьезно влияют на формирование мировоззрения людей.
В контексте наших размышлений важно подчеркнуть, что политика среди них. И этот факт нельзя недооценивать.
В современном политическом обществе можно видеть действие и такой закономерности — чем ближе к политике люди, тем быстрее реализуются их мировоззренческие установки. В этой связи можно заметить, что политика — один из самых прямых и быстрых механизмов, с помощью которых люди стремятся и могут реализовать установки своего мировоззрения. Именно этот факт объясняет стремление многих амбициозных людей прийти в политику и использовать ее как средство тиражирования своих мировоззренческих принципов.
Нельзя не обратить внимание на важную социальную закономерность: мировоззрение людей укрепляется в условиях адекватной ему политики. И наоборот: оно, как правило, деформируется, если политика не соответствует их мировоззренческим взглядам. Жизнь показывает, что не подвержено деформации, разрушению мировоззрение только сильных духом людей, в условиях неадекватной его сути политики. Более того, нередко у таких людей в подобных условиях мировоззрение укрепляется.
Ранее говорилось о том, что мировоззрение человека — один из самых устойчивых параметров его сознания. По сути, оно не должно изменяться с политической конъюнктурой, проще говоря — с каждым новым номером той или иной газеты. Если это происходит, то появляется основание для того, чтобы вести речь об отсутствии у таких людей реального мировоззрения. Это с одной стороны. С другой, еще раз подчеркнем, что мировоззрение, несмотря на высокую степень его устойчивости, нельзя рассматривать как неразвивающееся, раз и навсегда данное явление. Настоящее, состоявшееся мировоззрение людей, как правило, развивается, но развивается в рамках конкретного, определенного качества, а не на переходах от одного из них к другому. Жизнь показывает, что есть люди, оправдывающие подобные переходы. Если человек осуществил переход от одного мировоззрения к другому, нередко противоположному по качеству, то появляется достаточное основание для того, чтобы констатировать наличие у таких людей конформистского мировоззрения. Видимо, это тоже мировоззрение, но мировоззрение приспособленцев к каждой новой политической, экономической, социальной и другим ситуациям.
Таким образом, заметим, что взаимодействие политики и мировоззрения людей — сложное многоаспектное явление. Оно требует специального изучения в интересах общественной практики. Наша же задача заключалась в том, чтобы воспроизвести, напомнить читателю некоторые хрестоматийные, аксиоматические аспекты их взаимодействия.
Политика, мораль, нравственность
В очередной раз подчеркнем, что для ведения предметного разговора о взаимодействии политики с моралью и нравственностью мы должны строго определиться с их содержанием и сущностью.
Итак, что такое мораль? Мораль, как известно, это, прежде всего, нормы, в соответствии с которыми должно выстраиваться поведение людей. Это во-первых.
Во-вторых, эти нормы поведения людей формируются не в одночасье, а в течение длительного периода существования, конкретного общества. Другими словами, случайная, сиюминутная установка регулирования поведения людей не может считаться моральной нормой.
В-третьих, все нормы морали обязательно имеют историческую основу. Это означает, что они должны в той или иной мере коррелироваться с представлениями о поведении людей, которые исповедовали их предки.
В-четвертых, мораль — это не отдельные нравственные положения, а обязательно их система. Причем система, лишенная антагонистических противоречий. Нормы морали должны жить в согласии друг с другом. При этом особенно важно — не допускать проникновения в мораль конкретного общества идей, норм, которые бы ее дисгармонизировали.
В-пятых, мораль, по сути, является одним из наиболее органично слитых с бытием людей явлением. Отсюда следует — чем более глубоко, объективно и конкретно люди отражают в сознании свое бытие, тем более глубока, конкретна и продуктивна их мораль.
В-шестых, моральные нормы обладают высокой степенью устойчивости. Однако это не означает, что они не изменяются, не редактируются, не уточняются в соответствии с законами бытия. Диалектическая изменчивость норм морали не является свидетельством их неустойчивости. О нормах морали конкретного общества правомерно говорить как об одном из наиболее устойчивых феноменов. Мораль — явление изменчивое, но, как правило, медленно, трудно адаптируемое к новым вызовам социальных ситуаций.
Итак, мораль — это система норм, сложившихся в ходе развития конкретного общества, регулирующая поведение людей в соответствии с его самобытностью.
Очевидно, что моральные нормы могут декларироваться, но не всегда реализовываться в реальной жизни. Другими словами, мораль не всегда становится нравственностью. Так что же такое нравственность?
Нравственность — это реализованная в ходе жизнедеятельности людей мораль.
Как в реальной жизни взаимодействуют политика, мораль, нравственность?
1. Мораль, нравственность конкретного общества были и остаются факторами, влияющими на формирование, развитие и функционирование политики в регионе, стране, союзе государств.
2. Политика была и остается специфическим средством демонстрации и реализации определенных морально-нравственных норм. Конкретная политика всегда выражала и выражает, обслуживала и обслуживает определенные мораль и нравственность.
3. Особая роль морали и нравственности заключается в том, что они влияют на выбор средств решения политических задач.
4. Политика, как известно, может быть моральной или аморальной по отношению к конкретному обществу. В свою очередь, степень политизации морали, нравственности опять же может быть разной.
5. Одни и те же мораль, нравственность могут оправдывать разные политические действия. Как и наоборот: в ходе конкретных политических действий могут реализовываться порой различные моральнонравственные нормы.
6. Связь между политикой, моралью, нравственностью не однозначная, нередко противоречивая. Это является основанием их относительной независимости друг от друга.
7. Вместе с тем каждое политическое действие, так или иначе, выражает, реализует, отстаивает определенные моральные нормы, как, собственно, и наоборот: реализация в общественной практике определенных норм морали предполагает определенные политические действия.
8. Оценка морально-нравственных норм осуществляется через практику. В рамках последней, политика, как понятно, играет не последнюю роль. В то же самое время каждое политическое действие неизбежно получает морально-нравственную оценку.
Таким образом, существуют определенные аксиоматические принципы, определяющие отношения между политикой, моралью и нравственностью. Их игнорировать нельзя, поскольку рано или поздно это приведет к массе негативных следствий в общественной жизни.
Политика и культура
Есть все основания констатировать факт: взаимодействие политики и культуры многоаспектно, многолико, во многом противоречиво, как, впрочем, и взаимодействие других явлений, о которых речь шла ранее. Для того чтобы понять суть этого взаимодействия, опять же необходимо строго определиться с содержанием такого сложного явления, как культура.
Нам представляется, что существенными признаками культуры являются следующие.
Во-первых, к явлениям культуры прежде всего следует относить те феномены, которые вовлечены людьми в процесс своей жизнедеятельности. Другими словами, явления, на которых лежит печать действий, труда людей (позитивных или негативных — это другой вопрос) автоматически обретают статус явлений культуры.
Во-вторых, явления культуры отличаются от явлений природы тем, что последние существовали и существуют вне воздействия на них людей, общества, в то время как явления культуры обязательно несут на себе печать такого воздействия.
В-третьих, феноменами культуры в первую очередь стали природные явления, подвергшиеся воздействию людей, претерпевшие определенные изменения в силу такого воздействия.
В-четвертых, высшим этапом в развитии культуры, как известно, является созидательная фаза. Ее суть: человек, общество не просто изменяют явления природы, но и творят, создают такие феномены, которых не было в окружающей человека действительности.
Таким образом, вышеприведенные содержательные признаки культуры формируют основание для определения ее сути. Культура — это феномен, интегрирующий как явления природы, подверженные воздействию, изменению обществом, так и продукты, являющиеся результатом творческой деятельности людей. При этом заметим, что как воздействие людей на природные явления, так и создание ими «неприродных» феноменов может быть как продуктивным, так и контрпродуктивным. Словом, культура — это соединение и тех и других явлений.
В контексте определения содержания культуры вряд ли можно оставить без внимания две важнейших ее составляющих: материальную и духовную. По сути можно вести речь о двух относительно самостоятельных, но органично взаимосвязанных фрагментах культуры: материальном и духовном.
Данное понимание культуры, соотнесенное с определением политики, позволяет представить и охарактеризовать механизм их взаимодействия.
1. Политика как продукт деятельности, отношений людей — необходимый элемент культуры общества.
2. Политика есть единство идеологического (духовного) и материального фрагментов. Она формируется в соответствии с определенными идеями, идеологическими устремлениями, которые предполагают определенные действия (материальные) по изменению окружающего нас мира. Другой вопрос — в какой степени они материализуются. Как правило, это зависит от массы обстоятельств, но не они нас интересуют в данном контексте. Нас, прежде всего, интересует сам факт соединения в политике духовно-идеологического и материального начал. И то и другое, в свою очередь, — фрагменты культуры. Этот факт свидетельствует об органичном единстве последней с политикой.
3. Через политику во многом реализуются культурные устремления людей, живущих в политическом обществе.
4. Культура конкретной общественной среды влияет на формирование политики и механизмы ее реализации.
5. В свою очередь, культура является специфическим средством решения политических задач конкретного общества.
6. Находясь в достаточно прочной связи между собой, политика и культура обладают относительной самостоятельностью. Последняя проявляется многоаспектно: политика не жестко, не однозначно определяет развитие культуры в конкретном обществе, а это значит, что культура не всегда, не во всех своих устремлениях следует за политикой; как политика, так и культура развиваются не только под воздействием друг друга, но и на основании собственных противоречий, под воздействием других явлений действительности; как политика, так и культура конкретного общества могут опережать и отставать от развития друг друга. Мировая практика знает немало примеров, свидетельствующих о том, что нередко политика стимулировала развитие культуры, как и наоборот — культура стимулировала развитие политики.
Ведя речь о взаимодействии политики и культуры, важно обратить внимание на важный факт. Когда политика и культура находятся в состоянии относительной гармонии, общественная жизнь переживает период относительной устойчивости, стабильности. По сути, речь идет об одном из важных законов стабильности развития общества.
Довольно часто в общественной лексике мы сталкиваемся с понятиями «политическая культура», «культура политических отношений, действий», «политика культуры». В контексте наших размышлений вряд ли можно оставить без внимания названные понятия.
Под политической культурой общества прежде всего понимается совокупность нравственных норм, которыми должны руководствоваться политики, люди, вовлеченные в политический процесс в ходе решения социальных задач. Под культурой политических отношений, действий следует понимать совокупность принципов, выработанных в обществе, регулирующих отношения людей в ходе решения политических задач.
Наконец, политика культуры или политика в области культуры представляет из себя совокупность отношений между субъектами политики (нациями, классами, партиями, государствами и т. д.) по поводу культуры, ее формирования, развития, функционирования.
Таким образом, можно резюмировать, что политика и культура находятся в состоянии активного взаимодействия. Оно обусловливает особое к себе внимание, поскольку, анализируя взаимодействие политики и культуры, мы можем более глубоко и предметно понимать как суть одного, так и суть другого феноменов современного общества.
Политика и средства массовой информации
Феномен средств массовой информации, как нам представляется, понять несложно. По сути, содержание СМИ раскрывается следующими взаимосвязанными посылками.
Во-первых, СМИ — это специфический, специализированный общественный институт, работающий на поле информации.
Во-вторых, он призван получать (добывать), обрабатывать и распространять информацию в обществе.
В-третьих, СМИ ориентированы на массовое сознание. Их характерная черта — одновременное воздействие на сознание большого количества людей.
В-четвертых, очевидно, что решить вышеназванную задачу они могут лишь используя для этого средства, способные оказывать такое воздействие. К их числу, прежде всего, относятся печать, радио, телевидение, Интернет и т. д.
В-пятых, очевидно, что СМИ — это, прежде всего, люди, работающие на информационном поле и средства, механизмы, используемые или для получения, обработки и распространения информации в обществе.
В-шестых, характерной чертой подавляющего большинства СМИ является их стремление к максимальной оперативности в работе. Это стремление реализуется как в процессе получения информации, так и в ходе ее обработки и распространения в обществе.
Итак, средства массовой информации можно позиционировать следующим образом. СМИ — это специализированный общественный институт профессионально подготовленных людей, оснащенных необходимыми техническими средствами, призванный получать, обрабатывать и распространять информацию в обществе, воздействуя на массовое сознание.
Обычно в демократическом обществе все без исключения СМИ позиционируют себя институтом, нацеленным на максимально объективную информацию о явлениях действительности. В реальной жизни дело обстоит не совсем так. Этому есть как объективные, так и субъективные причины. Назовем лишь некоторые из них.
1. Известно, что получить полную, объективную информацию о явлениях действительности крайне сложно. Отсюда следует, что даже те СМИ, которые хотели бы нести стопроцентную информацию о явлениях действительности, сделать это в полной мере не могут.
2. Очевидна и другая преграда, которая ограничивает возможности СМИ в получении максимально полной, истиной информации. Путь к такой информации, как известно, предполагает использование прежде всего научных, интеллектуальных методологических средств. Нетрудно понять, что в этом случае речь идет о том, что истина «добывается», открывается с помощью средств науки. На обыденном уровне ее можно обрести только случайно, интуитивно. Другими словами, для того чтобы решать максимально эффективно задачу поиска истины, средства массовой информации должны работать на научном уровне, активно использовать арсенал научного познания. Практика, к сожалению, показывает, что подавляющее большинство СМИ использует возможности науки лишь фрагментарно, бессистемно, а это значит, что они не всегда способны получать правдивую, истинную информацию об объектах своего внимания.
3. Не приближает средства массовой информации к истине и их стремление к оперативности. Последняя нередко превращается в самоцель, срабатывая таким образом в ущерб глубине, объективности информации.
4. К сожалению, уровень подготовки многих людей, сделавших своей профессией работу в СМИ, не позволяет им проникать в суть явлений, становящихся объектами информации. Они вносят много субъективного в получение, обработку и распространение информации в общественном сознании.
5. Наиболее серьезно влияют на искажение информации о явлениях действительности конъюнктурные цели, задачи, которые нередко выполняют те или иные СМИ, поскольку все они, в той или иной мере, ангажированы определенными социальными группами. Иными словами, в политическом обществе нет и, как показывает практика, не может быть средств массовой информации, которые бы не реализовывали интересы тех или иных политических сил.
Таким образом, ведя речь о современном, существующем в политическом обществе информационном процессе (субъектом которого являются СМИ) можно утверждать, что в нем соединяется как объективная, так и не объективная информация.
Более предметно и более глубоко можно понять приведенный вывод, если рассмотреть взаимодействие средств массовой информации и политики.
Прежде всего, следует заметить, что в политическом обществе средства массовой информации не могут находиться вне зависимости от политики. Их зависимость обусловлена рядом факторов: а) СМИ не могут не отражать политические процессы, происходящие в политическом обществе, что уже само по себе политизирует деятельность средств массовой информации; б) люди, субъекты, работающие в СМИ не могут быть абсолютно освобождены от политических пристрастий, что в конце концов ведет к определенным политическим акцентам в оценке событий, ставших предметом их внимания; в) работа любых СМИ имеет определенную политическую нацеленность, она ориентирована в политическом обществе на реализацию определенных задач, которые формулируют конкретные социальные группы. Эти задачи, как правило, прямо или косвенно ориентированы на достижение определенных политических целей. Ведь очевидно, что в политическом обществе не может быть по-другому.
Словом, с одной стороны, очевидно, что СМИ являются механизмом реализации определенных политических задач. С другой — не менее очевидно, что именно субъекты политики во многом формулируют эти задачи. Это достаточно конкретно говорит о связи средств массовой информации с политикой.
Известно, что в обществе СМИ делятся на две группы: государственные и негосударственные, принадлежащие определенным субъектам социального процесса. Политический характер государственных средств массовой информации, можно сказать, автоматически вытекает из их связи с государством, интересам которого они призваны служить. Логика здесь проста: государство — орган политический, следовательно, СМИ, работающие на него, выражающие его интересы, не могут быть вне политики.
Есть люди, которые пытаются доказывать надполитический характер частных СМИ, принадлежащих тем или иным субъектам. Вряд ли с этим можно согласиться, поскольку, так или иначе, все общественные субъекты (об этом шла речь выше) вовлечены в политику, в политический процесс. К вышеприведенным аргументам следует добавить еще один. Негосударственные СМИ так же имеют достаточно ярко выраженное отношение к государству. В целях доказательства этого вывода, как нам кажется, достаточно привести один факт. Субъекты не государственных, частных средств массовой информации, как правило, либо поддерживают государственную политику, либо наоборот — явно или неявно противодействуют ей. Но в том и другом случаях они демонстрируют свои политические пристрастия, а значит свою связь с политикой.
Резюмируя размышления о связи средств массовой информации с политикой, правомерно констатировать следующее: политика, политики всегда использовали и будут использовать СМИ для решения своих задач; политика, политики, по сути, определяют магистрали развития средств массовой информации; СМИ являются в современном обществе одним из эффективных средств достижения политических целей; очевидна зависимость — чем продуктивнее политика использует СМИ, тем интенсивнее она реализует свои цели; от интенсивности использования средств массовой информации в политических целях во многом зависят возможности последних.
Таким образом, по объекту, субъекту, целям и результатам своей деятельности современные средства массовой информации в политике, как и политика в средствах массовой информации.
Политика и политическая реклама
Общеизвестно, что в современном обществе реклама получила широкое распространение. Без преувеличения можно констатировать факт: сегодня предметом рекламы становится (или может стать) любое явление. При этом наиболее интенсивно развивается коммерческая реклама, которая по своей сути нацелена либо на создание условий для извлечения прибыли или еще лучше — просто на извлечение прибыли из любого рекламируемого продукта.
Нетрудно заметить, что коммерческая реклама «всеядна». Она работает на экономическом, социально-бытовом, политическом, правовом, научно-техническом, медицинском, косметическом, музыкальном и так далее полях социального бытия людей. В контексте данной работы, посвященной политике, нас, прежде всего, конечно же, интересует такой феномен как политическая реклама. Чем обусловлен этот интерес?
Во-первых, тем, что политическая реклама сегодня — один из самых эффективных инструментов в руках субъектов политики, служащий достижению ими своих политических целей.
Во-вторых, несмотря на широкое распространение политической рекламы в жизни современного общества, она недостаточно изучена. В частности строго не определена ее специфика, отношение к политике, функции, организация, структура, методология и методика функционирования.
В-третьих, с определенными оговорками, сегодня можно вести речь и о том, что во многих странах нет сколь-либо серьезных школ, институтов, которые бы целенаправленно занимались подготовкой специалистов политической рекламы.
В-четвертых, вышесказанное позволяет констатировать определенные упрощения в подходах к теории и практике современной политической рекламы.
Итак, что же такое политическая реклама? Методология и логика поиска ответа на заданный вопрос предполагает следующие действия: определение сути рекламы как таковой; определение содержания политики; наконец, экстраполяцию понятия рекламы на политический процесс. В нашем случае, — на современный политический процесс. Из трех названных действий мы можем оставить без внимания только второе, поскольку все содержание данной книги посвящено раскрытию сути современной политики. В поле нашего внимания остаются две проблемы. Проблема определения содержательно-сущностных характеристик рекламы и проблема их экстраполяции на современную политику.
Следуя за объектом анализа — современной рекламой, попытаемся выделить ее существенные признаки.
Рекламная практика свидетельствует о том, что в основании любого (каждого) рекламного действия лежат выбор объекта рекламы, определение ее целей, выделение в рекламируемом объекте его приоритетных сторон, работающих на достижение поставленных целей, определение приемов, способов, подходов и методов проведения рекламных действий, выделение средств для подготовки и осуществления рекламных акций, наконец, прогнозирование эффекта от рекламы. Это первое.
Второе. Очевидно, что реклама есть не что иное, как информация о ее предмете, объекте, но опять же подчеркнем, не вся информация, а только та, которая работает на достижение целей рекламозаказчика.
Третье. Как уже отмечено, у каждого рекламного действия обязательно есть заказчик. Им может быть любой субъект общественной жизни: начиная от отдельного человека и кончая фирмой, концерном, государством, партией и т. д.
Четвертое. Любое рекламное действие обязательно ориентировано на выгоду, выгодный для ее заказчика результат.
Пятое. Реклама предполагает вложение в нее средств. Другое дело — какие это средства: финансовые, организационные, властные, политические, духовно-идеологические и т. д.
Шестое. Объектом воздействия рекламы является, прежде всего, сознание человека. Жизнь убеждает, что наибольшего социального эффекта достигает такое рекламное действие, которое одновременно воздействует на чувства, волю и интеллект людей.
Седьмое. Организацией рекламы сегодня, обычно, занимаются специально обученные люди.
Таким образом, если резюмировать вышеизложенное, то можно предложить следующее определение рекламы.
Реклама — это специфический информационный процесс по поводу приоритетных характеристик конкретного явления, базирующийся на использовании определенных средств, воздействующий на общественное сознание людей, осуществляемый специально подготовленными людьми, для достижения целей его заказчика.
Данное определение рекламы не претендует на какую-то особую роль. Вместе с тем нам представляется, что оно отражает основные аксиоматические ее характеристики.
Экстраполируем приведенное определение рекламы на политику с целью выделения существенных признаков политической рекламы. Назовем эти признаки.
1. Очевидно, что политическая реклама — это специфическое явление сферы политики. Прежде всего политики и именно политики. Она нацелена на достижение конкретных политических целей. Ее механизм ориентирован на показ приоритетов определенных политических явлений, процессов. Политическая реклама — это информация, прежде всего, через политику воздействующая на общественное сознание людей. Ее формируют люди, которые в той или иной мере приобщены к политике. Наконец, заказчиком политической рекламы всегда являются люди, организации, институты, преследующие достижение определенных политических целей.
Наряду с отмеченным следует обратить внимание на ряд важных особенностей политической рекламы.
Политическая реклама, как уже не раз отмечалось, имеет определенные политические цели, но это не означает, что для их достижения всегда используются только политические механизмы. Практика свидетельствует, что для достижения целей политической рекламы используются экономические, духовно-идеологические, правовые, экологические, социально-бытовые и другие средства.
2. Современная политическая реклама обслуживает всех, без исключения, субъектов политического процесса. Ставку на нее делают национальные, государственные, классовые, партийные, региональные, религиозные, террористические и тому подобные организации.
3. Для реализации целей политической рекламы сегодня, с той или иной степенью успеха, фактически используются все каналы воздействия на общественное сознание людей, включая печать, радио, телевидение, Интернет, наружную рекламу, и т. д.
4. Было бы наивно полагать, что политическая реклама взаимодействует, взаимосвязана исключительно с политикой. Это не так. Она связана со всеми без исключения сферами общественной жизни: экономической, духовно-идеологической, социально-бытовой, правовой и т. д. Каждая из них, так или иначе, влияет на механизм формирования, развития и функционирования политической рекламы. Так, в экономической сфере общественной жизни создаются необходимые материальные основы рекламного процесса, в правовой — ее правовые основы, в духовно-идеологической — идеологические и т. д.
5. Специально следует подчеркнуть взаимодействие политической рекламы со всеми другими направлениями рекламного процесса в обществе. Можно констатировать, что в современном обществе нет чистой политической, экономической, правовой, социально-бытовой и других типов рекламы. Они взаимодополняют друг друга, при этом каждая из них сохраняет приоритеты своей основной направленности.
Особого внимания, по нашему убеждению, требует понимание специфики отношений, которые складываются в обществе между политической рекламой и политическими агитацией и пропагандой. Если под политической пропагандой понимать информационный процесс, целью которого является внедрение в общественное сознание определенных политических идей, а под политической агитацией — процесс внедрения в сознание людей таких политических идей, которые несут не только информационный заряд, но еще и мобилизуют их на конкретные политические действия, то становится очевидной и актуальной потребность определения их единства и различий.
Прежде всего, подчеркнем, что существует органичная связь политической рекламы с политическими пропагандой и агитацией. Она проявляется в том, что политическая пропаганда, агитация и реклама — звенья одного информационного процесса; также в том, что политическая реклама включает в себя и политическую пропаганду и агитацию; далее в том, что одним из средств реализации целей политической пропаганды и агитации является политическая реклама; еще и в том, что политическая пропаганда, агитация и реклама одной направленности, имеют в своем основании одну и ту же идеологию.
Представляется, что приведенных аргументов вполне достаточно для утверждения: политические агитация, пропаганда и реклама взаимосвязаны друг с другом, взаимодополняют друг друга.
Факт их органичного единства не отрицает различий названных феноменов. Содержание, сущность, функции каждого из этих феноменов отличается друг от друга. В этом контексте заметим, что политическая реклама включает в себя и политическую пропаганду, и политическую агитацию; реализации целей политических пропаганды и агитации служит политическая реклама; в то же время политическая реклама не может самостоятельно реализовать цели политических пропаганды и агитации. Словом, все это говорит об отличии названных феноменов друг от друга.
Таким образом, политическая реклама — это специфическое социальное явление, работающее в недрах современного политического процесса, служащее реализации его целей, взаимодействующее с политическими пропагандой и агитацией.
Резюмируем все вышеизложенное определением понятия «политическая реклама». Политическая реклама — это специфический информационный процесс по поводу приоритетных[5] характеристик конкретного политического явления, базирующийся на определенных средствах, воздействующий на общественное сознание людей, реализуемый специально подготовленными людьми, для достижения конкретных политических целей.
Политика и оборона
В современном мире есть государства, по-разному относящиеся к проблеме своей обороны. Их можно разделить на несколько групп. Существуют государства, для которых вопросы обороны имеют чисто номинальный характер. Это страны, как правило, небольшие по территории и населению, не обладающие серьезными природными ресурсами, словом, не представляющие особых интересов для государств, стремящихся расширить, усилить свое мировое влияние. Эти страны к проблемам собственной обороны относятся своеобразно. Это своеобразие может быть выражено в следующих установках: а) не участвовать ни в каких вооруженных конфликтах, придерживаться политики нейтралитета; б) не иметь многочисленные вооруженные силы; в) не расходовать значительные средства на оборону; г) вступать и входить в союзы с более сильными, обороноспособными государствами; д) находиться под их опекой; е) фактически отказаться от проведения собственной военной политики, сосредоточившись главным образом на поддержке политики, проводимой тем или иным союзом государств, в который такая страна входит. Словом, вопросы обороны для таких стран — это тема союза государств, в которые они входят. Для них, еще раз подчеркнем, как правило, не стоят вопросы создания систем обороны, безопасности, формирования и развития собственных вооруженных сил.
Наряду с ними существуют страны, их большинство в современном мире, которые вынуждены тратить немало сил и средств на создание собственной системы обороны. Для них «во весь рост» встают вопросы обеспечения обороноспособности, безопасности, формирования и обеспечения вооруженных сил.
Наконец, как бы не камуфлировалась эта тема, в современном мире есть государства, которые не только исповедуют идею создания системы собственной безопасности, но и готовят определенные силы и средства для агрессивных действий за пределами своих территорий. Вряд ли мы сегодня найдем в мире государство, которое априори квалифицировало бы себя как агрессор. Теоретической квалификации нет, а вот практические, агрессивные действия со стороны определенных стран явно просматриваются. Стоит только попробовать расшифровать идею, провозглашающую весь мир зоной интересов того или иного государства.
Таким образом, в современном мире можно видеть три группы стран, различающихся по своему отношению к проблеме обороны: государства, не способные и не стремящиеся к построению самостоятельной, эффективной системы обороны; государства строящие, имеющие и развивающие свою систему обороны; наконец, государства не только имеющие свою систему обороны, но и дополняющие ее силами и средствами для осуществления определенных агрессивных действий, направленных против других стран, проводимых не на своей, а на чужой территории.
Исходя из вышеизложенного, правомерно выделять три типа военной политики государств: военная политика нейтралитета (нейтральное отношение к военной политике); оборонная военная политика (военная политика обороны), агрессивная военная политика (военная политика агрессии).
Не будем вдаваться в подробности, характеризующие крайности в военном строительстве (имеются в виду нейтралитет и агрессия). Обратим внимание на «классику», оборонную политику, которую в современном мире «исповедует» подавляющее большинство государств. Для того чтобы предметно подойти к этой проблеме, следует определиться в основных понятиях. О каких понятиях идет речь?
Прежде всего, это понятие «оборона». Под обороной обычно понимается система мер, осуществляемая в конкретном государстве, нацеленная на обеспечение его защиты от агрессии. Оборона — это антипод, контръявление агрессии. Детализируем представления об обороне.
Обычно нормально функционирующая оборона страны представляет из себя систему мер, то есть не случайный их набор, а именно координированную, субординированную, хорошо организованную совокупность мероприятий, способных противодействовать агрессии против нее. Это во-первых.
Во-вторых, эффективная оборона как система включает в себя меры, охватывающие фактически все сферы общественной жизни: экономическую, политическую, социальную, правовую, духовно-идеологическую, технологическую, информационную, экологическую, собственно военную.
В-третьих, особое место в системе обороны занимают ее силы и средства. Что следует понимать под силами и средствами обороны? Силы и средства обороны включают в себя процессы, факторы непосредственно, специально ориентированные на решение задач защиты государства от агрессии. Такие силы и средства формируются во всех сферах жизни общества. Их можно квалифицировать как ядро оборонной (оборонительной) системы общества.
Основным элементом, частью системы обороны являются вооруженные силы государства. Последние правомерно квалифицировать как содержащийся государством институт, специально обученных военному делу людей, обеспеченных средствами ведения вооруженной борьбы (оружие, военная техника), готовых выполнить задачи, с использованием этих средств, в его интересах.
Исходя из приведенного определения, к вооруженным силам государства правомерно относить: сухопутные войска, военно-воздушные силы, военный флот, ракетные войска, войска противовоздушной обороны, личный состав МВД, силы, реагирующие на чрезвычайные ситуации, овладевшие военной техникой, национальные гвардии и т. д.
Наряду с понятием «вооруженные силы» используется понятие «армия». Судьба последнего достаточно сложна и противоречива. Оно получало и получает самые разные трактовки. В широком смысле слова его отождествляют с понятием «вооруженные силы». Однако такой подход вступает в противоречие с другим, скажем так, узким смыслом понимания сути названного явления. Многие специалисты военного строительства традиционно трактуют армию как сухопутную часть вооруженных сил в отличие от военно-морской. Наконец, собственно военное строительство рассматривает армию как важное, необходимое звено организации вооруженных сил. Армия занимает свое место в иерархии построения военного механизма, наряду с полком, дивизией, корпусом и т. д.
Названные противоречия приводят к выводу о том, что понятие «вооруженные силы» наиболее полно и конкретно отражает интересующий нас феномен, снимая противоречия, возникающие при использовании понятия «армия». Вооруженные силы правомерно рассматривать как ядро системы обороны государства, не игнорируя при этом роль, значимость других ее элементов.
В этом контексте правомерно поставить вопросы о соотношении таких явлений как система обороны, система безопасности, система сдерживания агрессии.
Единство этих явлений заключается в том, что все они выполняют роль противодействия агрессии по отношению к конкретному государству, союзу государств. Это во-первых.
Во-вторых, система обороны, система безопасности и система сдерживания агрессии, фактически, используют одни и те же силы и средства в механизмах своего функционирования.
В-третьих, они взаимодополняют друг друга, взаимопроникают, нередко при определенных условиях трансформируются друг в друга.
В-четвертых, их единство обусловливает еще и то, что все они — элементы государства конкретной страны. Именно государство призвано их формировать, содержать, обеспечивать функционирование.
Словом, данные обстоятельства говорят в пользу того, что системы обороны, безопасности, сдерживания агрессии во многом едины и тесно взаимосвязаны между собой.
Вместе с тем единство и тесная взаимосвязанность названных систем не дает нам право их отождествлять. У них есть различия, которые становятся очевидными, если сравнить их сущности, то есть самое главное, что представляют из себя названные явления.
Система обороны есть не что иное, как совокупность мер, предпринимаемых государством, нацеленных на его защиту от внешней агрессии. Другими словами, главная функция системы обороны — это противодействие внешней агрессии. Ее ядром, главным элементом являются вооруженные силы, находящиеся в готовности отразить внешнюю агрессию.
Система обороны базируется на возможностях всех сфер общественной жизни: военной, экономической, политической, социальной, духовно-идеологической, правовой, научно-технической, информационной экологической и т. д. По сути, фрагменты каждой этой области вовлечены в механизм обеспечения обороны, являются элементами ее системы.
Жизнь убедительно доказывает, что система обороны может находиться в двух состояниях: пассивном и активном. Пассивное ее состояние — это мирное время. Активное — война, отражение внешней агрессии.
В мирное время система обороны является одним из важнейших элементов системы сдерживания агрессии. Во время войны она выполняет роль главной силы в борьбе с внешними врагами. В такие периоды фактически все сферы жизни общества, страны начинают работать на систему обороны.
В период отражения агрессии особую значимость приобретают экономическая, политическая, духовно-идеологическая, научно-техническая и собственно военная сферы общественной жизни. Они, фактически, становятся неотъемлемыми частями борьбы с внешним врагом.
Когда мы ведем речь о системе обороны, то имеем в виду явление, достигшее реального системного состояния. Что это значит?
Во-первых, это означает, что оборона состоит из элементов, образующих целое. Проще говоря, в нее не нужно вводить какие-то новые элементы (все элементы есть) и выводить из нее какие-то элементы, которые ее «отягощают», ей не свойственны, являются лишними.
Во-вторых, если оборона страны — система, то связи ее элементов между собой настолько прочны и органичны, что разорвать их каким-то случайным действием просто невозможно. То есть каждый элемент системы обороны не просто взаимодействует с каждым другим. Они находятся в состоянии связи. Если эта связь разрушается, то система обороны прекращает свое существование.
В-третьих, оборона, если она действительно достигает системного состояния, обретает такие качества и возможности, которые не сводятся к качествам и возможностям составляющих ее элементов. Другими словами, у обороны, если она — система, появляются интегральные свойства, которые не сводятся к свойствам составляющих ее элементов.
В-четвертых, оборона, достигая системного состояния, обретает состояние саморегуляции. Каковы проявления этого состояния?
1. Способность элементов, входящих в систему обороны, взаимодополнять друг друга, усиливать возможности друг друга.
2. У элементов, формирующих систему обороны, появляется возможность изменять способы связи между собой, не теряя при этом системного качества, целостности обороны.
3. Весьма наглядно способность системы обороны к саморегуляции проявляется в усилении их функциональных возможностей на базе связей с другими элементами системы.
4. Наконец, способность системы обороны к саморегуляции выражается в ее возможностях адаптироваться к новым условиям, в которых она должна эффективно функционировать.
Таким образом, если речь идет именно о системе обороны, то ее нельзя понимать упрощенно, как произвольный набор элементов. Для того чтобы этот набор стал системой, он должен обрести свой способ связи элементов, которые превращают ее в особое образование — систему. Последняя обладает несоизмеримыми возможностями с составляющими ее элементами. В этом — особая значимость системного состояния обороны.
Наряду с системой обороны страны в конкретном государстве должна существовать система ее безопасности. Система безопасности теснейшим образом связана с системой обороны. Более того, они взаимодополняют друг друга. Вместе с тем нет оснований их отождествлять. Они во многом схожи, но у них есть существенные различия. Для того чтобы их найти, нужно определить не только содержание и сущность системы обороны, но и содержание и сущность системы безопасности.
Не претендуя на истину в последней инстанции, нам представляется, что система безопасности государства может быть представлена как совокупность осуществляемых им открытых и закрытых мер, способных противодействовать как внешним, так и внутренним устремлениям, нацеленным на его разрушение. Отсюда логично вытекает вопрос: чем система безопасности отличается от системы обороны? Ответим на него позиционно.
Первое отличие. Система безопасности призвана противодействовать не только внешним, но и внутренним силам, нацеленным на разрушение государственного устройства той или иной страны. В то время как система обороны, главным образом, должна противодействовать внешней агрессии. Правда, это не означает, что в критические, кризисные моменты существования той или иной страны силы системы обороны не могут использоваться в целях противодействия внутренним силам, имеющим антигосударственные устремления.
Второе отличие. Система безопасности, и это совершенно обоснованно, имеет право использовать как открытые (вооруженные силы, МВД, гвардию, МЧС и т. д.), так и закрытые силы (внешнюю разведку, контрразведку и т. д.) для сохранения государства.
Третье отличие. Система безопасности, если можно так выразиться, более активна в мирное время, чем система обороны. Она работает со скрытыми источниками опасности для государства. В то время как система обороны проявляет свою наивысшую активность в период защиты страны от внешних врагов.
Четвертое отличие. Система безопасности любого государства имеет свое ядро. Его формируют внешняя разведка, контрразведка и другие элементы, работающие исключительно на обеспечение безопасности государства во все периоды его существования. В разных странах они имеют разные названия, но это не изменяет их суть. Последняя описывается рядом признаков, которых нет ни у каких других служб. Это спецслужбы в буквальном их понимании.
Словом, система безопасности включает в себя все элементы, которые нацелены на защиту государства от негативных (в соответствии с его конституцией) как внешних, так и внутренних воздействий.
Не в каждой стране силы безопасности представляют из себя систему. Системой безопасности может стать и становится совокупность элементов, которая обретает следующие характеристики: целостность, органичное внутреннее единство, наличие интегральных свойств, не сводимых к свойствам, образующих систему элементов, способность к саморегуляции.
Итак, система безопасности государства — это совокупность мер как открытого, так и закрытого характера, предпринимаемых государством с целью его защиты как от внешних, так и от внутренних деструктивных сил, обеспечивающая его нормальную жизнедеятельность.
Система безопасности государства включает в себя меры, формирующиеся во всех сферах общественной жизни. Это дает право различать виды (типы) государственной безопасности: экономическую, политическую, правовую, духовно-идеологическую, социальную, научно-техническую, экологическую, собственно военную. Что же представляет из себя каждый из них?
Экономическая безопасность государства — это система мер, предпринимаемая государством, нацеленная на обеспечение функционирования его экономики, способная обеспечить его нормальную жизнедеятельность.
Своеобразным критерием, доказывающим эффективное функционирование системы экономической безопасности в государстве, является способность его экономики адекватно реагировать на внутренние и внешние ему угрозы. По сути, речь идет о возможностях способа производства конкретной страны адекватно реагировать на все возникающие деструктивные трудности. Такие возможности формируются в недрах как производительных сил, так и производственных отношений, функционирующих в конкретном государстве.
Политическая безопасность государства — это система политических мер, предпринимаемых государством, нацеленная на обеспечение его нормальной жизнедеятельности. Когда речь идет о политической безопасности страны, то, прежде всего, имеется в виду гармонизация отношений между субъектами политического процесса, с целью обеспечения адекватной реакции с их стороны на все угрозы государству. В этом плане особую значимость приобретает гармонизация отношений между нациями (народностями), религиями, различными социальными группами, классами, партиями, регионами (землями, штатами) конкретного государства, его ветвями власти (законодательной, исполнительной, судебной), обеспечение его нормальных отношений с другими государствами и союзами государств. Прочность, государственная, патриотическая ориентированность названных групп политических отношений — это своеобразный индикатор состояния политической безопасности государства.
Правовая безопасность государства — это система мер правового характера, проводимая конкретным государством, нацеленная на сохранение его нормальной жизнедеятельности. По сути, речь идет о создании такой правовой системы в государстве, которая бы гарантировано обеспечивала нормальное функционирование всех сфер общественной жизни конкретного государства: экономической, политической, духовно-идеологической, научно-технической, собственно военной и т. д. Это с одной стороны. С другой — создавала бы прочную базу нормальных правовых отношений конкретного государства с другими странами.
Духовно-идеологическая безопасность государства — это система мер, предпринимаемая государством в духовно-идеологической области, нацеленная на сохранение его нормальной жизнедеятельности. По сути, речь идет о формировании таких состояний общественной психологии и общественного сознания, которые бы мобилизовали людей конкретной страны на противодействие любым силам, стремящимся дестабилизировать обстановку в ней. Ядром формирования таких состояний общественной психологии и общественного сознания являются патриотические чувства и патриотические идеи.
Социальная безопасность государства — это система мер, предпринимаемых государством в области образования, здравоохранения, жилья, коммунального хозяйства, транспорта, обеспечения продуктами и товарами повседневного спроса и так далее, нацеленная на сохранение его нормальной жизнедеятельности. Без особого труда можно видеть действие известного закона: чем более эффективно государство решает весь комплекс социальных вопросов, тем прочнее его социальная безопасность.
Научно-техническая безопасность государства — это система мер, предпринимаемая государством в области науки и техники, нацеленная на сохранение его нормальной жизнедеятельности. Другими словами, речь идет о поддержании науки и техники на таком уровне развития, которые бы обеспечивали их адекватную реакцию на возможные вызовы и угрозы в этих областях. Хорошо известно, что отставание той или иной страны в этих направлениях в век научно-технического прогресса чревато для нее самыми негативными последствиями.
Экологическая безопасность государства — это система мер, предпринимаемых государством в области охраны (защиты) окружающей среды, нацеленная на сохранение его нормальной жизнедеятельности. Главными составляющими экологической безопасности конкретной страны правомерно считать: сохранение в жизнеспособном состоянии ее флоры и фауны; рациональное использование природных ресурсов; производство экологически чистых продуктов питания; разумное использование космоса; нейтрализация вредных для здоровья человека веществ как природного, так и производственно-технического характера; производство медикаментов, не влияющих отрицательно на здоровье человека; формирование в обществе высокой экологической культуры и т. д.
Военная безопасность государства — это система мер, предпринимаемых государством в области военного строительства, нацеленная на сохранение его нормальной жизнедеятельности. Квинтэссенцией такой системы мер является эффективно функционирующая в стране система обороны.
В век бурного развития информационных технологий особую актуальность приобретает проблема информационной безопасности государств. Что следует иметь в виду, когда мы ведем речь о последней? В чем суть информационной безопасности?
Информационная безопасность государства — это система мер, предпринимаемых государством с целью сохранения в общественном сознании людей конкретной страны, идей, работающих на обеспечение ее нормальной жизнедеятельности. В этом плане должна решаться двуединая задача: работа информационных институтов по внесению в общественное сознание людей идей, работающих на сохранение жизнеспособности конкретного государства. Это с одной стороны. С другой — создание в стране таких институтов, которые бы обладали возможностями противодействовать информации, работающей на нарушение нормальной жизнедеятельности конкретного государства.
Наряду с военной и другими типами безопасности в современных условиях правомерно выделять антитеррористическую безопасность государства.
Антитеррористическая безопасность государства — это система мер, предпринимаемых государством с целью противодействия, пресечения недопущения террористических актов на его территории.
Очевидно, что эта система мер должна охватывать все сферы общественной жизни: экономическую, политическую, социальную, духовно-идеологическую, правовую, экологическую, военную. Но со своим специфическим акцентом. Его суть: не допустить возникновения неожиданных ситуаций, угрожающих жизни людей. Упредить возникновение таких ситуаций.
Таким образом можно охарактеризовать основные типы безопасности государства. Особое место, как нам представляется, в совокупности мер, осуществляемых государством в целях своей безопасности, занимает система упреждения агрессии. Восстановим логику наших размышлений. Ранее было отмечено, что система обороны — специфический феномен, главное предназначение которого — отражение внешней агрессии, в то время как основным назначением системы безопасности является обеспечение защиты страны как от внешних, так и от внутренних деструктивных сил. Наряду с ними правомерно вести речь о системе мероприятий, которые нацелены на упреждение агрессии против конкретного государства.
В чем специфика системы упреждения агрессии?
Во-первых, данная система включает в себя совокупность всех мероприятий, средств, которые способны остановить агрессию по отношению к конкретному государству. Они, как правило, срабатывают до того, как начинаются агрессивные действия. Другими словами, это система превентивных мер.
Во-вторых, в ее состав входят не только средства обороны и собственно средства безопасности, а фактически все меры, предпринимаемые во всех сферах общественной жизни, которые демонстрируют возможности государства по отражению агрессии, выполняя тем самым функцию нейтрализации агрессивных замыслов. Система упреждения агрессии — это своеобразный «отрезвляющий душ» для сил агрессии. Эта система интегрирует экономические, политические, духовно-идеологические, правовые, социальные, военные, научно-технические, экологические, информационные и другие возможности государства.
В-третьих, ядром такой системы, конечно же, являются факторы, определяющие оборонные возможности государства.
В-четвертых, система упреждения агрессии включает в себя не только внутренние возможности государства, но и его возможности, формирующиеся во взаимодействии с другими государствами, союзами государств.
Система упреждения агрессии приобретает особую значимость в современных условиях, условиях борьбы с мировым терроризмом, об этом далее пойдет специальный разговор.
Словом, система упреждения агрессии есть не что иное, как интегрированная совокупность мер, предпринимаемых государством с целью сдерживания развития агрессивных замыслов против него, превентивно воздействующая на силы агрессии, позволяющая отмобилизовывать необходимые средства в государстве для отражения возможной агрессии.
Таким образом, системы обороны, безопасности и упреждения агрессии — главные элементы сохранения жизнеспособности конкретных государств.
В контексте с приведенным выводом нельзя не обратить внимание на содержание такого феномена, как военная политика государства. Последняя, безусловно, в первую очередь включает в себя систему собственно военных мер, мер в области военного строительства конкретного государства. Это первое.
Второе. Она включает в себя меры, проводимые государством во всех сферах общественной жизни, которые обеспечивают военное строительство в государстве. Третье. Она с необходимостью включает в себя действия государства в области обороны, безопасности и упреждения агрессии. Последние, пожалуй, являются стержнем, квинтэссенцией военной политики государства. Словом, военная политика государства — это совокупность отношений между субъектами политического процесса по поводу его обороны, безопасности и упреждения агрессии против него.
Таким образом, есть все основания для вывода о том, что политика, проводимая конкретным государством, существенно влияет на решение всего комплекса вопросов, связанных с обеспечением его безопасности.
Политика и современный терроризм
Для того чтобы предметно определиться во взаимоотношениях названных явлений, нужно понять их суть. Содержание политики было определено ранее. Остается определить, что из себя представляет терроризм как таковой и современный терроризм в частности?
Если строго следовать за объектом познания, каким в данном плане выступает терроризм, то можно выделить следующие его содержательно-сущностные признаки.
1. Это координированные действия дестабилизационного, разрушительного характера.
2. Это действия специально подготовленных людей.
3. Это действия, осуществляющиеся с использованием оружия, средств вооруженной борьбы.
4. Это действия, которые, как правило, готовятся тайно, скрытно.
5. Это действия, чаще всего, отличающиеся особой жестокостью, преступлением против человечности.
6. Это действия, имеющие цель посеять в обществе состояние страха, паники.
7. Это действия, которые пытаются сформировать в общественном сознании иллюзию безнаказанности за их осуществление.
Если резюмировать вышеизложенное, то можно получить следующее определение современного терроризма. Терроризм — это совокупность координированных, скрытно готовящихся действий, осуществляемых специально подготовленными людьми, с использованием средств вооруженной борьбы, отличающихся особой жестокостью, имеющих цель порождения в обществе состояния страха, пытающиеся сформировать в сознании людей иллюзию безнаказанности за их осуществление.
В контексте приведенного определения терроризма следует сделать несколько «оговорок». Во-первых, терроризм, как это ни печально, существовал, существует и имеет стремление существовать в будущем. Во-вторых, названные признаки терроризма с разной степенью интенсивности проявляли себя в разные периоды общественного развития. В-третьих, современный терроризм, как это ни парадоксально (поскольку уровень цивилизованности современного общества выше всех предыдущих), достиг наиболее развитого состояния.
Какими признаками можно охарактеризовать современный терроризм?
Прежде всего, заметим, что некоторые черты современного терроризма были приведены ранее в разделе, посвященном тенденциям нарастающей политизации современного мира. В данном, заявленном контексте постараемся их систематизировать. Итак — основные признаки современного терроризма.
Первый. Небывалое ранее расширение его географии. Можно сказать так — от точечного состояния терроризм перешел к процессуальному. Закрыть глаза на этот объективный факт у нас нет права, поскольку только реальное понимание угроз терроризма и его масштабов создает основание для эффективного ему противодействия.
Второй. Современный терроризм стал не только географически масштабнее, он значительно расширил свою социальную базу. Проще говоря, численный состав современного терроризма стал более массовым, чем когда-либо в истории.
Третий. Современный терроризм можно квалифицировать как более профессиональный. Террористы готовятся обстоятельно, тщательно к выполнению тех задач, которые они перед собой ставят. С этим фактом нельзя не считаться.
Четвертый. Значительно вырос уровень организованности, управляемости террористических сил. Последние, как правило, координируют, согласовывают свои действия, нередко даже находясь на значительном удалении друг от друга.
Пятый. Нельзя не признать тот факт, что именно современный терроризм имеет лидеров, которые консолидируют его действия в самых отдаленных друг от друга регионах земного шара.
Шестой. Трудно не отметить, что современный терроризм опирается на серьезную финансово-экономическую базу. От формировал ее годами, используя все доступные и не доступные средства.
Седьмой. Высок уровень военно-технической оснащенности сил современного терроризма. С достаточным основанием можно констатировать факт — на вооружении сил современного терроризма есть, фактически, все средства, которые являются результатом работы современной научно-технической мысли.
Восьмой. Современный терроризм значительно усилил свои идеологические основы. Он умело опирается как на знание национальных, так и религиозных особенностей народов стран, где он осуществляет свои действия.
Девятый. Нынешний терроризм опирается в своих действиях на разветвленную сеть осведомителей.
Последние, как свидетельствует практика, работают на него на всех «этажах» общественно-политической жизни. Это обстоятельство значительно усложняет борьбу с ним.
Десятый. Современный терроризм отличает то, что он переходит от постановки и решения тактических задач к стратегическим. Даже помышляет о том, чтобы установить в мире свой политический порядок.
Одиннадцатый. Нельзя оставить без внимания стремление современного терроризма овладеть ракетно-ядерным оружием. Это значительно усиливает угрозу миру. Понятно, что допустить реализацию данного устремления ни в коем случае нельзя.
Двенадцатый. Как это ни неприятно констатировать, но это сделать нужно, если следовать за реальным общественным процессом. Современный терроризм в значительной мере и прежде всего прикрывается исламом, исламской культурой. Было бы непростительной ошибкой отождествлять ислам с терроризмом. В составе современных террористических организаций есть представители всех ветвей веры. Вместе с тем подавляющее большинство террористов пытается оправдать свои действия, прикрываясь именно исламской культурой. По сути, современный терроризм раскалывает на две части людей, исповедующих ислам — эту многовековую, с серьезными традициями религию. Другими словами, и в ее отношении он выступает как разрушитель, а не созидатель.
В контексте сказанного, есть все основания для того, чтобы конкретизировать суть отношений современной политики и современного терроризма. Прежде всего заметим, что современный терроризм — явление политическое по своей природе, содержанию и целям. Назовем обстоятельства, подтверждающие вышеприведенную посылку.
Во-первых, современный терроризм — продукт современного политического общества. Продукт прежде всего политических противоречий, которые существуют в обществе.
Во-вторых, современный терроризм — порождение определенных социальных сил, преследующих прежде всего политические цели. Другими словами, субъектом современного терроризма являются конкретные политические силы.
В-третьих, современный терроризм использует средства вооруженной борьбы, военные средства, а это есть не что иное, как прямое свидетельство его политической сути.
В-четвертых, особенно ярко политический смысл современного терроризма подчеркивает его стремление изменить существующий мировой порядок и установить свой, новый мировой порядок, построенный на диктате, насилии, неравенстве людей. И этот факт говорит о том, что терроризм во все времена был явлением политическим, но особой степенью политизации отличается современный терроризм, преследующий глобалистские цели.
В-пятых, противодействие современному терроризму предполагает использование прежде всего политических средств. Это, в свою очередь, говорит о политическом характере современного терроризма.
Таким образом, понимая политическую природу, содержание и цели современного терроризма, необходимо формировать прежде всего систему политических контртеррористических мер для того, чтобы остановить развитие этого зловещего, антигуманистического явления.
Заключение
Предложенная читателю работа не претендует на исчерпывающую характеристику политики. Повторимся — она ориентирована на попытку восстановить в общественном сознании аксиомы, которые выражали и выражают суть политики. Аксиомы, по нашему мнению, не упрощают, а резюмируют то, что о ней было сказано в ходе общественного развития. При этом проявим скромность. Конечно же, резюмировать все, что было сказано о политике до нас — невозможно. Как невозможно пойти по пути резюмирования абсурдных посылок, касающихся политики. Политика есть политика. Она требовала, требует, и будет требовать к себе серьезного, взыскательного отношения.
Лейтмотив данной работы — поддержать именно такое отношение к ней. Обозначить существующие упрощения в подходах к политике. Попытаться вернуть уважительное, серьезное отношение к этому сложному социальному явлению. Именно этот факт явился побудительным мотивом написания данной книги, в которой обращено внимание именно на аксиоматические выводы по поводу политики. Предать их забвению нельзя. Как нельзя и абсолютизировать, считать догмами, данными раз и навсегда.
Понимание сути политики — это процесс. Процесс, ведущий ко все более глубокому изучению этого непростого феномена. Реализоваться в должной мере задача познания политики может, базируясь на определенной основе. Последнюю формируют базовые, аксиоматические позиции, попытка охарактеризовать которые как раз и предпринята в данной работе.
Понятийный аппарат работы
Антитеррористическая безопасность государства — система мер, предпринимаемых государством с целью противодействия, пресечения, недопущения террористических актов на его территории.
Внешняя политика — совокупность действий, осуществляемых субъектами политического процесса конкретной страны, направленная на решение его внешних задач.
Внутренняя политика — совокупность действий, осуществляемых субъектами политического процесса конкретной страны, направленная на решение внутригосударственных задач.
Военная безопасность государства — система мер, предпринимаемых государством в области военного строительства, нацеленная на сохранение его нормальной жизнедеятельности.
Военная политика государства — совокупность отношений между субъектами политического процесса по поводу его обороны, безопасности и упреждения агрессии против него.
Вооруженные силы государства — содержащийся государством институт специально обученных военному делу людей, обеспеченных средствами ведения вооруженной борьбы, готовых выполнить задачи с использованием этих средств в его интересах.
Гносеологический индикатор оценки политики — процесс оценки конкретного политического события на базе требований основных законов и принципов теории познания.
Государственная идея — система понятий, законов, принципов, выражающих интересы конкретного государства как политического института, служащего господствующему в обществе классу, нацеленная на его сохранение и обеспечение нормального функционирования.
Государственный интерес — совокупность устойчивых устремлений конкретного государства как политического института и реализуемых через его функции.
Гуманистический индикатор оценки политики — процедура определения соответствия содержания конкретного политического события идеям жизнеутверждения и жизнесохранения.
Деидеологизация — а) процесс, нацеленный на дискредитацию конкретной идеологии; б) процесс, конечной целью которого является исключение из жизни общества идеологии как таковой.
Деполитизация — а) процесс исключения политики из общественной жизни; б) создание в общественном сознании иллюзии исчезновения факторов, формирующих политику.
Духовно-идеологическая безопасность государства — система мер, предпринимаемая государством в духовно-идеологической области, нацеленная на сохранение его нормальной жизнедеятельности.
Идеология — система идей, выражающая главные, коренные интересы определенных социальных групп.
Идеологический индикатор оценки политики — процесс определения идеологической направленности конкретных политических событий и их соответствие коренным интересам определенных социальных групп.
Информационная безопасность государства — система мер, предпринимаемых государством с целью сохранения в общественном сознании людей конкретной страны, идей, работающих на обеспечение ее нормальной жизнедеятельности.
Информационная политика государства — отношения между субъектами политического процесса по поводу получения обработки и внесения в общественное сознание информации.
Исторический индикатор оценки политики — процесс соотнесения конкретного политического события с историческими фактами, фактами, имевшими место в истории общественного развития.
Картина мира — результат познания человеком действительности, комплексное, интегральное, целостное его представление о нем.
Классовая идея — система понятий, законов, принципов, выражающих интересы конкретного класса, нацеленная на обеспечение его существования.
Конституция страны — свод основных законов конкретного государства, призванных регулировать поведение его народонаселения, социальных институтов.
Криминальные организации — институты, сознательно преступающие требования правовых общественных норм (законов).
Культура — феномен, интегрирующий как явления природы, подверженные воздействию, изменению обществом, так и продукты, являющиеся результатом творческой деятельности людей.
Культура политических отношений, действий — совокупность принципов, выработанных в обществе, регулирующих отношения людей в ходе решения политических задач.
Культурно-логический индикатор оценки политики — процесс оценки каждого политического события сквозь призму его соответствия традициям, нормам культуры конкретной страны, того или иного народа.
Логический индикатор оценки политики — процесс проверки соответствия конкретного политического события требованиям законов как формальной, так и диалектической логики.
Методика политики — процедура выбора методологических средств для решения конкретных политических задач и определение последовательности их использования.
Методический индикатор оценки политики — процесс ее оценки сквозь призму соответствия выбранных людьми методологических средств и определение ими порядка их использования для решения конкретных политических задач.
Методологический индикатор оценки политики — процесс определения правильности или ошибочности выбора субъектами общественной практики методологических средств для решения конкретных политических задач.
Методология политики — система средств (приемов, способов, подходов и методов), используемых для реализации ее целей.
Мировоззрение человека — система взглядов человека на мир в целом, определяющая его отношение к действительности и направления его деятельности.
Мировоззренческий индикатор оценки политики — процесс оценки конкретного политического события сквозь призму мировоззренческих установок людей.
Мироощущение человека — система чувств, отражающих мир в целом, сформировавшаяся в процессе его жизнедеятельности, определяющая его отношение к действительности и направления его деятельности.
Миропонимание человека — процесс чувственно-интеллектуального отражения, познания человеком явлений действительности.
Мораль — система норм, сложившихся в ходе развития конкретного общества, регулирующая поведение людей в соответствии с его самобытностью.
Морально-нравственный индикатор оценки политики — процесс оценки политических событий сквозь призму морально-нравственных норм, сформированных в конкретном обществе.
Народная (общенародная) идея — система понятий, законов, принципов, выражающих многообразные интересы народонаселения конкретной страны.
Народный (общенародный) интерес — совокупность устойчивых устремлений (желаний), сформировавшихся у народонаселения конкретной страны и реализуемых в процессе его жизнедеятельности.
Научно-техническая безопасность государства — система мер, предпринимаемая государством в области науки и техники, нацеленная на сохранение его нормальной жизнедеятельности.
Научно-техническая политика государства — отношения между субъектами политического процесса по поводу развития в нем науки и техники.
Национальная идея — система понятий, законов, принципов, выражающих интересы конкретной нации.
Национальный интерес — совокупность устойчивых устремлений (желаний), сформировавшихся у конкретной нации и реализуемых в процессе ее жизнедеятельности.
Нравственность — реализованная в ходе жизнедеятельности людей мораль.
Оборона — система мер, осуществляемая в конкретном государстве, нацеленная на обеспечение его защиты от агрессии.
Общечеловеческая идея — система понятий, законов, принципов, отражающих интересы народонаселения планеты.
Общечеловеческий интерес — совокупность устойчивых устремлений, сформировавшихся у народонаселения планеты в конкретный период исторического развития.
Парадигма — система методологических средств (приемов, подходов, способов, методов) наиболее активно и продуктивно используемых людьми в данный, конкретный период времени для познания и преобразования явлений действительности.
Патриотическая идея — система понятий, законов, принципов, ориентирующих сознание и действия народонаселения конкретной страны на сохранение ее существования, независимости и самобытности.
Патриотический интерес — совокупность устойчивых устремлений народонаселения конкретной страны, нацеленных на ее сохранение и развитие.
Политическая реклама — специфический информационный процесс по поводу приоритетных характеристик конкретного политического явления, базирующийся на определенных средствах, воздействующий на общественное сознание людей, реализуемый специально подготовленными людьми, для достижения конкретных политических целей.
Политика — отношения между людьми, социальными группами, нациями (народностями), классами, социальными институтами, государствами, ветвями власти, регионами государств, союзами государств, религиозными течениями по поводу власти.
Политика двойных стандартов — диаметрально противоположные политические реакции со стороны одних и тех же субъектов политического процесса на одни и те же политические ситуации.
Политика культуры или политика в области культуры — совокупность отношений между субъектами политики (нациями, классами, партиями, государствами и т. д.) по поводу культуры, ее формирования, развития, функционирования.
Политическая агитация — процесс внедрения в сознание людей таких политических идей, которые несут не только информационный заряд, но еще и мобилизуют их на конкретные политические действия.
Политическая безопасность государства — система политических мер, предпринимаемых государством, нацеленная на обеспечение его нормальной жизнедеятельности.
Политическая демагогия — упрощенные, беспочвенные, оторванные от действительности размышления, выводы о политическом процессе.
Политическая культура общества — совокупность нравственных норм, которыми должны руководствоваться политики, люди, вовлеченные в политический процесс в ходе решения социальных задач.
Политическая пропаганда — информационный процесс, целью которого является внедрение в общественное сознание определенных политических идей.
Право — совокупность юридических норм, выработанных и санкционированных государством, через которые оно реализует свои интересы и регулирует поведение людей.
Правовая безопасность государства — система мер правового характера, проводимая конкретным государством, нацеленная на обеспечение его нормальной жизнедеятельности.
Правовая политика государства — отношения между субъектами политического процесса конкретного государства по поводу права.
Правовой индикатор оценки политики — процедура определения соответствия содержания каждого политического события законам права, причем как праву конкретной страны, так и международным законодательным нормам.
Реклама — специфический информационный процесс по поводу приоритетных характеристик конкретного явления, базирующийся на использовании определенных средств, воздействующий на общественное сознание людей, осуществляемый специально подготовленными людьми, для достижения целей его заказчика.
Система безопасности государства — совокупность мер как открытого, так и закрытого характера, предпринимаемых государством с целью его защиты как от внешних, так и от внутренних деструктивных сил, обеспечивающая его нормальную жизнедеятельность.
Система обороны — совокупность мер, предпринимаемых государством, нацеленных на его защиту от внешней агрессии.
Система упреждения агрессии — интегрированная совокупность мер, предпринимаемых государством с целью сдерживания развития агрессивных замыслов против него, превентивно воздействующая на силы агрессии, позволяющая отмобилизовывать необходимые средства в государстве для отражения возможной агрессии.
Средства массовой информации — специализированный общественный институт профессионально подготовленных людей, оснащенных необходимыми техническими средствами, призванный получать, обрабатывать и распространять информацию в обществе, воздействуя на массовое сознание.
Собственно политический индикатор оценки политики — процедура определения соответствия содержания конкретного политического события законам политики как специфического социального феномена.
Социальная безопасность государства — система мер, предпринимаемых государством в области образования, здравоохранения, жилья, коммунального хозяйства, транспорта, обеспечения продуктами и товарами повседневного спроса и так далее, нацеленная на сохранение его нормальной жизнедеятельности.
Социальная группа — совокупность людей, объединенных каким-то интересом, интересами.
Социальная идея — мысль, достигшая высшей степени объективности в данных конкретных условиях бытия конкретных общественных субъектов, выражающая их основные интересы, являющаяся стержнем их идеологии (духовности) и служащая реализации основных целей их бытия.
Социальная практика людей — а) процесс их жизнедеятельности, выраженный в изменении ими явлений действительности; б) деятельность людей и ее результаты.
Социальное бытие — все процессы общественной жизни, которые формируются, развиваются и функционируют относительно независимо от индивидуального бытия и сознания людей.
Социально-практический индикатор политики — процедура оценки содержания конкретного политического процесса по его социально-экономическим, то есть практическим результатам.
Социальный интерес — сформировавшееся в ходе жизнедеятельности людей устойчивое желание (желания), закрепленное в их чувствах, воле и интеллекте, отражающее суть их прошлого и настоящего бытия, нацеленное на его развитие в будущем.
Терроризм — совокупность координированных, скрыто готовящихся действий, осуществляемых специально подготовленными людьми, с использованием средств вооруженной борьбы, отличающихся особой жестокостью, имеющих цель порождения в обществе состояния страха, пытающиеся сформировать в сознании людей иллюзию безнаказанности за их осуществление.
Экологическая безопасность государства — система мер, предпринимаемых государством в области охраны (защиты) окружающей среды, нацеленная на обеспечение его нормальной жизнедеятельности.
Экологическая политика государства — отношения между субъектами политического процесса по поводу сохранения и защиты окружающей среды конкретных стран.
Экологический индикатор оценки политики — процедура определения соответствия конкретного политического процесса требованиям конкретных экологических норм.
Экономика конкретной страны — способ производства (способы производства) и результаты его (их) функционирования.
Экономическая безопасность государства — система мер, предпринимаемая государством, нацеленная на обеспечение функционирования его экономики, способная обеспечить его нормальную жизнедеятельность.
Экономическая политика государства — отношения между субъектами политического процесса конкретного государства по поводу функционирования и развития его экономики.
Литература
Абрамов В.К. Методологические проблемы развития форм и способов ведения военных действий. — М., 1980. — 215 с.
Аверьянов А.Н. Система: философская категория и реальность. — М.: Мысль, 1976. — 188 с.
Аверьянов А.Н. Системное познание мира: Методолог, пробл. — М.: Политиздат, 1985. — 263 с.
Агеев В.М. Принцип системности политэкономического исследования. — М.: Экономика, 1985. — 183 с.
Азроянц Э.А. Глобализация: катастрофа или путь к развитию? — М.: Издательский дом «Новый век», 2002. — 414 с.
Актуальные проблемы диалектического материализма. — М.: ВПА, 1983. — 266 с.
Акчурин И.А. Единство естественно-научного знания. — М.: Наука, 1974. — 207 с.
Алексеев П.В. Наука и мировоззрение: Союз марксистской философии и естествознания. — М.: Политиздат, 1983. — 367 с.
Анализ системы научного познания. — Свердловск: Изд-во Урал, ун-та 1984. — 152 с.
Андреев И.Д. Теория как форма организации научного знания. — М.: Наука, 1979. — 303 с.
Анисимов О.С. Основы методологического мышления. — М., 1989. — 412 с.
Арин О.А. Двадцать первый век: мир без России. — М.: «Альянс» 2001. — 352 с.
Афанасьев В.Г. Общество: Системность, познание и управление. — М.: Политиздат, 1981. — 432 с.
Афанасьев В.Г. Системность и общество. — М.: Политиздат, 1980. — 368 с.
Бабосов Е.М. Диалектика анализа и синтеза в научном познании. — Минск: Изд-во АН БССР, 1963. — 350 с.
Балашов Д.М. Еще раз о великой России. — М.: «Монолит» — «Евролинц», 2001. — 253 с.
Барг М.А. Категории и методы исторической науки. — М.: Наука, 1984. — 342 с.
Барулин B.C. Диалектика сфер общественной жизни. — М.: Изд-во МГУ, 1984. — 342 с.
Бек У. Категории и методы исторической науки. — М.: Наука, 1984. — 342 с.
Бехтерева Н.П. Магия мозга и лабиринты жизни. — СПб.: Нотабене, 1999. — 298 с.
Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. — М.: Международные отношения, 1999. — 254 с.
Бриль В.Я. Кинетическая теория гравитации и основы единой теории материи. — СПб.: Наука, 1995. — 436 с.
Вайнштейн Г.И. Массовое сознание и социальный протест в условиях современного капитализма. — М.: Наука, 1990. — 167 с.
Василенко И.А. Политические процессы на рубеже культур. — М.: Эдиториал УРСС, 1998. — 224 с.
Василенко И.А. Диалог цивилизаций: социокультурные проблемы политического партнерства. — М.: Эдиториал УРСС, 1999. — 272 с.
Василик М.А., Клюев А.В. Политический плюрализм: социальные основы, критерии и гарантии. — СПб.: Знание, 1992. — 28 с.
Вебер М. Политика как призвание и профессия. — М.: Прогресс, 1990. — 808 с.
Винокуров Т.П., Гуртовой Г. Психотропная война: от мифов к реальности. — М.: Мистерия, 1993. — 366 с.
Воронина Т.П. Информационное общество: сущность, черты, проблемы. — М.: БИК. 1995. — 110 с.
Гаджиев К.С. Политическая философия. — М.: Экономика, 1999. — 605 с.
Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. — М.: Евразия, 1995. — 206 с.
Гидиринский В.И. Политическая активность личности воина социалистической армии. — М.: ВПА, 1982. — 122 с.
Гносеология в системе философского мировоззрения. — М.: Наука, 1983. — 383 с.
Гобозов И.А. Философия политики. — М.: ТЕИС, 1998. — 154 с.
Грушин Б.А. Массовое сознание: опыт определения и проблемы исследования. — М.: Политиздат, 1987. — 367 с.
Диалектика процесса познания. — М.: Изд-во МГУ, 1985. — 367 с.
Делягин М.Г. Мировой кризис: Общая теория глобализации. — М.: ИНФРА-М, 2003. — 768 с.
Дырин А.И. Закономерности развития философии. История философии и идеологическая борьба. — М.: ВПА, 1985. — 32 с.
Жуков В.А. Реформы в России в 1985–1995 годы. — М.: Союз, 1997. — 415 с.
Иванов В.А. Политическая психология. — М.: Философское общество СССР, 1990. — 219 с.
Илларионов С.И. Россия и Америка на глобальной шахматной доске. — М.: ООО «РИЦ «ПрофЭко», 2003. — 224 с.
Иноземцев В.Л. Росколотая цивилизация. — М.: «Academia» — «Наука», 1999. — 724 с.
Кальвокоресси П. Мировая политика после 1945 года. В 2-т. Кн.1 — М.: Международные отношения, 2000. — 589 с.
Карамышев Г.В. Диалектика против эклектики. — М.: Наука, 1985. — 160 с.
Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. — М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002. — 832 с.
Карпинская Р.С. Биология и мировоззрение. — М.: Мысль, 1980. — 207 с.
Каструбин Э.М. Трансовые состояния и «поле смысла». — М.: КСП, 1995. — 288 с.
Кащик А.С. Фрагменты новой картины мира. — Воронеж: Изд-во им. Е.А. Болховитинова, 1999. — 504 с.
Кедровская О.И., Соловей Л.А. Алгоритмичность практики, мышления, творчества. — Киев: Вища школа, 1980. — 184 с.
Келле В.Ж., Ковальзон М.Я. Теория и история: Проблемы теории исторического процесса. — М.: Политиздат, 1981. — 288 с.
Клизовский А.Н. Основы миропонимания новой эпохи. — Мн.: Мога Н — Вида Н, 1995. — 810 с.
Козырев Н.А. Избранные труды / Сост. А.Н. Дадаев, Л.С. Шихобалов. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. — 448 с.
Кокорин А.А. Диалектико-материалистический анализ и деятельность военных кадров. — Саратов, 1985. — 227 с.
Кокорин А.А. Диалектико-материалистический анализ как методологическое средство. — М.: Академия наук СССР. 1986. — 366 с.
Кокорин А.А. Анализ: аксиоматическое эссе. — М.: Изд-во МГОУ, 2003. — 305 с.
Копнин П.В. Проблемы диалектики как логики и теории познания: Избр. филос. работы. — М.: Наука, 1982. — 368 с.
Коробко В.И. Золотая пропорция и гармонические системы. — М.: Изд-во Ассоциации строительных вузов СНГ, 1998. — 373 с.
Крижанич Ю. Политика. — М.: Наука, 1965. — 735 с.
Лапкин В.И., Пантин В.И. Ценности постсоветского человека. // Человек в переходном обществе: социологические и социально-психологические исследования / Отв. ред. Г.Г. Дилигегский. — М.: ИМЭМО РАН, 1998. — 112 с.
Лапкин В.И., Пантин В.И. Запад и западный опыт социально-политического развития в российском общественном сознании. // Куда пришла Россия? / Под общ. ред. Т.И. Заславской. — М.: МВШСЭН, 2003. — 408 с.
Ледяев В.Г. Власть: концептуальный анализ. — М.: РОССПЭН, 2001. — 382 с.
Лезгина М.Л. Детерминация прогнозирования. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1983. — 111 с.
Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: в 2 т. — М.: Педагогика. 1983. — Т. 2. — 318 с.
Леонтьев К.Н. Восток. Россия и славянство. Философская и политическая публицистика. — М.: Издательство «Республика», 1996. — 799 с.
Манхейм К. Диагноз нашего времени. — М.: Юрист, 1994. — 700 с.
Манхейм К. Человек и общество в век преобразования. — М.: АН СССР ИНИОН, 1991. — 219 с.
Марксистско-ленинская философия и методологические проблемы военной теории и практики. — М.: Воениздат, 1982. — 406 с.
Марксистско-ленинское учение о войне и армии. — М.: Воениздат, 1984. — 335 с.
Материалистическая диалектика — методология естественных, общественных и технических наук. — М.: Наука, 1983. — 367 с.
Методологические проблемы развития педагогической науки Под ред. П.Р. Атутова, М.Н. Скаткина, Я.С. Турбовского. — М.: Педагогика, 1985. — 240 с.
Методологические проблемы совершенствования взаимодействия науки и производства. — Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1985. — 304 с.
Михеев В.В. Глобализация и азиатский регионализм: выводы для России. — М.: РАН Институт Дальнего Востока, 2001. — 224 с.
Мокляк Н.Н. Содержание, многомерность и структура социальных отношений // Социальные отношения: познание и совершенствование / Отв. ред. Р.Г. Яновский. АН УССР Институт философии. — Киев, Наукова дума, 1990. — 232 с.
Мшвенирадзе В.В. Современное буржуазное политическое сознание: философский аспект. — М.: Наука, 1981. — 448 с.
Мшвенирадзе В.В. Политическое мышление и политическая реальность. — Методологические вопросы исследования. // Философия и политика в современном мире. / Отв. ред. В.В. Мшвенирадзе. — М.: Наука, 1989. — 2006 с.
Поликарпов В.С., Поликарпова В.А. Феномен человека — вчера и завтра. Ростов н/Д., 1996. — 576 с.
Политическая энциклопедия: в 2 т. Т.2 — М.: Мысль, 1999. — 702 с.
Практика — познание — мировоззрение: Мировоззренч. содерж. принципов диалект. и исторического материализма. — Киев: Наукова думка, 1980. — 271 с.
Рампа Лобсанг. Пещеры древних / Пер. с англ. — Киев: София, ЛТД, 1994. — 320 с.
Семененко И.С. Власть и «интересы». Специфика и классификация групп. // Группы интересов и российское государство. Перегудов С.П., Лапина Н.Ю., Семененко И.С. — М.: Эдиториал УРСС, 1999. — 352 с.
Семененко И.С. Российская трансформация: к проблеме выбора модели развития. // Куда пришла Россия? / Под общ. ред. Т.И. Заславской. — М.: МВШСЭН, 2003. — 408 с.
Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. — М.: ИНФРА-М, 1999. — 260 с.
Строев Е.С. Самоопределение России и глобальная модернизация / Отд-ние экономики РАН. — М.: Экономика, 2001. — 350 с.
Судаков К.В. Теория функциональных систем. — М.: 1995. — 95 с.
Тойнби А.-Дж. Цивилизация пред судом истории. — М.: Айрис-Пресс, 1996. — 588 с.
Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. — М.: Логос, 2002. — 254 с.
Уткин А.И. Мировой порядок XXI века. — М.: «Алгоритм», 2001. — 408 с.
Франк С.Л. Духовные основы общества. — М.: Республика, 1992. — 510 с.
Халипов А.Т. Интересы и их роль в детерминации деятельности участников исторического процесса // Общественная практика и общественные отношения: Философский анализ проблем социального детерминизма. — М.: Мысль, 1989. — 383 с.
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / С. Хантингтон; пер. с англ. Т. Валимеева, Ю. Новикова. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. — 603 с.
Чебан В.В. Военно-политическое сознание общества и особенности его развития в современных условиях. М.: ГА ВС, 1992. — 129 с.
Чебан В.В. Геополитическое положение и военная политика России. М.: ООО «ПОЛИМАГ», 2001. — 400 с.
Шестопал Е.Б. Психологический профиль российской политики 1990-х годов. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии. — М.: РОССПЭН, 2000. — 431 с.
Юзвишин И.И. Основы информациологии. — М.: Междунар. изд-во «Информациология», Высш. школа, 2000. — 517 с.
Яковенко И.Г. Российкое государство: национальные интересы, границы, перспективы. — Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999. — 221 с.
Яницкий О.Н. Век риска и неопределенности. // Куда пришла Россия? / Под общ. ред. Т.И. Заславской. — М.: МВШСЭН, 2003. — 408 с.
Ясюков М.И. Мир и его противники. — М.: Мысль, 1982. — 205 с.
Примечания
1
Правда, есть и другие редакции этого тезиса.
(обратно)2
Развитие в данном случае понимается как способность явлений изменять свои содержание, сущность, качество. Такие изменения, как известно, могут быть как прогрессивными, так и регрессивными.
(обратно)3
Сразу заметим, что в данном параграфе книги речь пойдет о государственном статусе политики прогрессивных стран.
(обратно)4
В данной работе речь идет только о картине мира человека, а не социальной группы, общества. Такой акцент обусловлен контекстом решаемых в ней задач.
(обратно)5
Когда речь идет о приоритетных характеристиках рекламных объектов, имеются в виду такие их стороны, которые считает необходимым выделять рекламодатель.
(обратно)
Комментарии к книге «Политика: теория, методология, методика (Аксиоматические заметки)», А. А. Кокорин
Всего 0 комментариев