«Сталин и евреи»

1555

Описание

НОВАЯ книга популярного историка на самую опасную и табуированную тему. Запретная правда о подлинных причинах пропагандистской войны «детей Арбата» против Сталина. Опровержение одного из главных мифов XX века. Как «кремлевский горец» рассорился с еврейской элитой и чем была вызвана «борьба с космополитизмом» и «дело врачей-убийц»? Верить ли слухам о еврейском происхождении самого Сталина? Был ли он антисемитом — и зачем тогда спасал еврейский народ от Холокоста и сыграл решающую роль в создании государства Израиль? Собирался ли Вождь выселить всех евреев в Сибирь и «окончательно решить еврейский вопрос по примеру фюрера», в чем его обвиняют «либералы»? И как ему удалось одолеть воинствующую русофобию и очистить Кремль от «пятой колонны», «национал-предателей» и «детей Арбата»? Эта книга не боится отвечать на самые опасные и запретные вопросы истории.



Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

Сталин и евреи (fb2) - Сталин и евреи 958K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дмитрий Николаевич Верхотуров

Дмитрий Верхотуров Сталин и евреи

Предисловие

Само звучание этой темы: «Сталин и евреи» для современного слуха провокационно. Читатель ожидает или какой-то оголтелой черносотенной пропаганды на грани внесения в список экстремистских материалов, или каких-то громких разоблачений, сенсаций. Книг на эту тему написано немало, достаточно вспомнить знаменитую работу Александра Солженицына «200 лет вместе», вызвавшую длинную и весьма эмоциальную дискуссию. Стоит ли писать еще одну, да еще на столь провокационную тему? Чем еще автор рассчитывает пощекотать нервы читателей?

На мой взгляд, писать новую книгу стоит и для этого решения есть веские причины. Самая главная из них состоит в том, что практически все работы по истории советского еврейства написаны языком вражды. Далеко не всегда книги проповедовали враждебность открыто, к евреям или к их внешнему окружению, однако практически во всех из них был явно ощутим привкус этой вражды. Он пробивается даже в тех книгах, которые написаны подчеркнуто академическим стилем и вроде бы не были предназначены для использования в качестве орудия этих затяжных распрей.

Еврейская тема всегда была очень политизирована, в ней сформировались противоборствующие лагери, выработавшие свои взгляды и подходы. Каждый автор так или иначе принимал ту или иную сторону, соответствующую аргументацию, излагал свои взгляды с совершенно определенной позиции, рассматривая добытые факты и материалы через призму этой выбранной позиции.

В основном авторы на еврейскую тему придерживались двух позиций. Первая, условно «антиеврейская», состояла в том, что евреи определялись как общность, безусловно чужеродная и враждебная России. Дальше каждый автор, в зависимости от степени своей радикальности, мог развернуть эту позицию от простой констатации, в самой умеренной форме, до настойчивых поисков и разоблачения «еврейского заговора», а далее вплоть до откровенно черносотенной пропаганды, от которой остается менее полушага до призывов к погромам. Подобную позицию принято обозначать как антисемитскую, хотя, скажем, в поздней советской литературе она выражалась в форме многочисленных нападок на сионизм и Израиль. В рамках такой позиции всегда делались недвусмысленные намеки на то, что евреям лучше бы целиком и полностью, раз и навсегда покинуть Россию, если не добровольно, то принудительно.

Вторая позиция, условно «произраильская», состояла в том, что евреи также определялись как общность, чужеродная в России и всегда мечтающая вырваться «из плена» и вернуться на «Землю обетованную», то есть в Израиль. Авторы, стоящие на этой позиции, в основном были горячими сторонниками сионизма и Израиля, часто писали и публиковали свои работы при прямой поддержке израильских организаций. С этой точки зрения история советских евреев представлялась как сплошная цепь гонений и преследований, противостояния «антисемитской» власти и обществу. Эта история обычно заканчивалась счастливо — алией и воссоединением с Израилем.

Интересно то, что эти диаметрально противоположные позиции сходились в главном тезисе — определении евреев как чужеродной и враждебной России общности, весь смысл существования которой состоит в том, чтобы эту самую Россию покинуть. Все разногласия велись на тему, каким именно образом это произойдет: добровольной алией или принудительным изгнанием. Вот это и есть тот самый язык вражды, который пронизывает литературу по истории советского еврейства.

В моей книге этому языку вражды будет противопоставлен совершенно другой тезис: отношения советского еврейства и Советской власти вовсе не сводились к враждебности, определяющим фактором было как раз тесное и плодотворное сотрудничество, вхождение советских евреев в братство трудящихся Советского Союза, огромный вклад евреев в победу в Великой Отечественной войне. Советский Союз как раз успешно разрешил еврейский вопрос в самом его позитивном виде, задолго до образования Израиля, и это видно сейчас на практике. Несмотря на постоянное возбуждение враждебности с обеих сторон, несмотря на массовую алию[1] начала 1990-х годов, в России живет и процветает весьма многочисленная еврейская община, которая не мыслит себя вне и в отрыве от России и русской культуры.

Вторая причина необходимости написать новую книгу состоит в том, что до сих пор советская политика в отношении евреев не рассматривалась по существу, и не изучалось, что именно Советская власть собиралась сделать для евреев, какие цели ставились и как они были достигнуты. Язык вражды не оставлял места для подобных изысканий, обозначенные выше позиции требовали искать подтверждения априорным тезисам и толкали авторов к большим или малым искажениям. В моей работе упор будет сделан именно на рассмотрение советской политики в отношении евреев по существу, разбор того, что планировалось, что вышло, а что не удалось.

Советское еврейство претерпело удивительные социальные трансформации, обратившись из национального и религиозного меньшинства, чьи права и возможности были сильно ограничены и болезненно ущемлены, в неотъемлемую часть советского общества, причем часть, сыгравшую важную историческую роль, о которой нельзя забывать.

Конечно, затрагивая еврейскую тему, нельзя обойти и вопрос антисемитизма. К сожалению, антисемитизм оказал сильное влияние на общество, пустил корни в общественном мышлении. Дело тут не только в погромах или призывах к ним, насаждении враждебного отношения к евреям. Общество совершенно спокойно использует многие приемы, изначально запущенные в ход как антиеврейские, часто даже не подозревая об истинном их происхождении. Наиболее яркий пример — «процентная норма» в межнациональных отношениях. Свое происхождение она ведет от известной дореволюционной процентной нормы для евреев, исходящей из того, что распределение доступа к высшему образованию должно ставиться в зависимость от процентной доли данной национальности в составе населения страны. Теперь эти «процентные нормы» используются не только применительно к евреям, но и практически ко всем национальностям, не исключая и русских. За пределами чистой статистики, «процентные нормы» представляют собой весьма опасное явление, создающее условия для установления ограничений и притеснений для той или иной национальности.

Советский опыт как раз показывает, что у значительных отклонений участия той или иной национальности, например, тех же евреев, в образовании, в науке или в какой-либо отрасли народного хозяйства, бывают свои объективные причины, и это «ненормальное» отклонение можно с большой выгодой использовать в интересах всего общества. Не говоря уже о том, что истинное национальное равноправие быстро сглаживает все имеющиеся диспропорции.

Таким образом, в этой книге будет также побочный предмет исследования — антисемитизм, его происхождение и влияние на советское общество в целом и на советских евреев в частности. Тем более что Советская власть всегда вела жестокую борьбу с антисемитизмом, и Сталин в своем известном выступлении на еврейскую тему недвусмысленно заявил о том, что в СССР антисемитов ставят котенке. У этой борьбы были свои очень веские причины.

Наконец, третья причина для написания этой книги состоит в том, что советская политика в отношении евреев всегда имела международный аспект, поскольку многочисленная еврейская община жила за рубежом, связи между советскими и зарубежными евреями не прерывались. Без учета этого международного фактора мы вряд ли что-то поймем в рассматриваемой теме. Это тем более важно, поскольку после окончания Второй мировой войны еврейство оказалось вовлечено в грандиозный политический водоворот, связанный с начавшейся Холодной войной, образованием Израиля, причем все это происходило на фоне последствий войны для еврейства. Насаждаемая Израилем концепция Холокоста сильно искажает действительность. Евреи вовсе не были в войне только беспомощными жертвами, обреченными на заклание. Евреи сражались и внесли немалый вклад в победу над гитлеровцами. Последствия Второй мировой войны для еврейства не исчерпывались только огромными потерями и пережитыми бедствиями, к их числу относился также антисемитизм, гальванизированный гитлеровской пропагандой. Все это вместе создавало сложные условия для советского еврейства после войны, и печальную историю Еврейского антифашистского комитета нужно пересмотреть с учетом всех этих обстоятельств, которые непосредственно влияли на ход событий.

В общем, история советского еврейства, если рассмотреть ее по существу, получается далеко не линейной, ее нельзя свести ни к «еврейскому заговору», ни к стремлению евреев к репатриации в Израиль. Реальность неизменно оказывается сложнее и многограннее любых идеологических конструкций. Это была эпоха масштабных социальных трансформаций, преобразивших сам облик еврейского народа.

А как же Сталин? Сталин в течение всей своей советской государственной деятельности был так или иначе связан с советской политикой в отношении евреев, начиная с поста наркома по делам национальностей, который он занял в конце 1917 года, и вплоть до конца его жизни. Сталин определял основные поворотные пункты этой политики. Хотя и не всегда можно усмотреть его прямое вмешательство, тем не менее его участие бесспорно, поскольку политика в отношении советского еврейства не отрывалась от общей советской хозяйственной и социальной политики. Предпринимаемые меры в отношении евреев всегда лежали в русле общего советского курса. Хотя в этой книге внимание уделяется, конечно, преимущественно евреям, всегда нужно помнить об этом общем контексте.

В общем, давайте же обратимся к истории советского еврейства при Сталине, без вражды и наветов. Это весьма поучительная история, вполне достойная библейского описания.

Автор

Глава 1. Полный успех

Сталинская политика в отношении евреев в СССР была полностью успешной. С этого неожиданного тезиса стоит начать эту книгу, чтобы по-новому написать историю советских евреев.

Обычно как излагается еврейская история? Евреи везде и всюду предстают какой-то изолированной группой, с особым положением, с особыми интересами, испытывающие разнообразные ограничения и гонения. Безусловно, в длинной и сложной еврейской истории таких страниц было немало. Однако если обращать внимание только на это, всей еврейской истории оказывается присущ некий оттенок неизбывного трагизма.

Безусловно, такое положение сложилось не просто так. Авторы, разрабатывавшие еврейскую историю в течение по крайней мере последних 150 лет, находились под влиянием идей сионизма — политического течения, ставящего целью создание независимого еврейского государства в Палестине, которое добилось своего и создало в 1948 году Государство Израиль. Эта страна в представлении сионистов становилась конечной точкой еврейских странствий, и согласно этому мировоззрению, все гонения и притеснения евреев в разных странах толкали мировое еврейство к исходу в это еврейское государство, их единственную защиту и кров. С этой позиции и писалась история еврейского народа, и потому в ней преобладают трагические нотки, чтобы особенно выделить счастливый конец — алию в Израиль.

Тем не менее далеко не во всем можно согласиться с сионистами. Еврейская история в реальности намного богаче и интереснее этой одномерной модели: притеснения — гонения — исход. В мире существуют две крупные еврейские общины, которые не выбрали Израиль, а добились очень много в своих странах. Это советские и американские евреи. В силу выбранной темы нас более всего интересуют именно советские евреи.

В течение всей своей деятельности в руководстве Советского Союза, Сталин занимался также разрешением т. н. «еврейского вопроса». Ему досталось тяжелое наследство Российской империи, массы нищих и сильно пострадавших от погромов во время Гражданской войны евреев, которых надо было устроить и вывести к нормальной и счастливой жизни. Сталин начал заниматься этим с января 1918 года, когда в составе Наркомата по делам национальностей, который он возглавлял, появился Комиссариат по еврейским делам во главе с Семеном Марковичем Диманштейном.

Евреи на войне

Итог сталинского разрешения «еврейского вопроса» был подведен во время Великой Отечественной войны. Практически все взрослое еврейское население Советского Союза, которое не попало в зону немецкой оккупации, приняло самое живое участие в обороне советского государства, частью в армии, частью в народном хозяйстве и особенно на оборонных предприятиях. Из около 1,5 млн евреев, оказавшихся на неоккупированной территории, 501 тысяча человек служили в Красной Армии. 120 тысяч человек из числа еврейского населения СССР были призваны в Красную Армию в 1940–1941 годах, не считая тех, кто уже служил в армии, в том числе со времен Гражданской войны. Многие из них приняли немецкий удар в первый день войны. Среди евреев был самый высокий процент добровольцев, пошедших на фронт, — 27 %, или примерно 135 тысяч человек.

По данным израильского историка и бывшего директора музея «Яд ва-Шем» Ицхака Арада (у него интересная биография: в годы войны он сбежал из гетто, примкнул к партизанам, участвовал в нападениях на железные дороги и в борьбе с литовскими коллаборационистами, в 1945 году приехал в Израиль, где принял участие в Войне за независимость в 1948 году и дослужился до чина бригадного генерала Армии обороны Израиля), за годы Великой Отечественной войны 160722 военнослужащих еврейской национальности получили награды и знаки отличия, в том числе среди них было 150 Героев Советского Союза[2]. Среди военнослужащих еврейской национальности, по подсчетам Арада, было 305 генералов, в том числе девять командующих армиями, 12 командиров корпусов, 34 командира дивизий. Евреи воевали во всех родах войск, принимали участие в сражениях на всех фронтах.

Судя по данным Центрального архива Министерства обороны, военнослужащие еврейской национальности понесли очень ощутимые потери. За войну погибло, умерло от ран и пропало без вести 198 тысяч человек, или 39,6 % от общего количества военнослужащих еврейской национальности. Еще 180тысяч из числа служивших в Красной Армии евреев было ранено. Такая статистика показывает, что евреи в армии вовсе не прятались от фронта и обвинять их в трусости нет никаких оснований. Большая часть их воевала на передовой рядовыми и младшими офицерами. Впрочем, и высшие офицеры выполнили свой воинский долг сполна. Из 21 генерала еврейской национальности, которые служили в армии на 22 июня 1941 года, 16 генералов принимали участие в боевых действиях, и из них шестеро погибли.

Поскольку евреи, как правило, имели высокий уровень образования (вообще, по переписи 1926 года именно евреи занимали первое место по уровню грамотности среди населения Советского Союза), то их охотно брали на должности, требовавшие технической грамотности, в инженерные войска и на флот. Много евреев было в военно-медицинской службе и в госпиталях.

В Красной Армии не было особых еврейских частей (хотя, к примеру, 8-й гвардейский механизированный корпус под командованием генерал-лейтенанта Семена Моисеевича Кривошеина отличался высокой долей евреев среди командного состава и среди бойцов, отчего его в шутку называли «евреизированным»), и потому история участия солдат и офицеров еврейской национальности пишется в основном по наградным документам. Судя по описаниям их подвигов, среди них были отборные храбрецы. На этой войне евреям нужно было быть храбрыми, поскольку сдача в плен для них почти всегда означала расстрел. Вообще, видимо, за всю войну не было ни одного красноармейца-еврея, который сознательно перешел бы на сторону врага. Во всяком случае, сведений о таких случаях не встречается.

Бывали случаи, когда немцы старались натравить красноармейцев на своих же командиров еврейской национальности. Так было с командиром 1 — й Московской Пролетарской дивизии Яковом Григорьевичем Крейзером. Во время боев немцы сбросили на позиции войск под его командованием листовку следующего содержания: «Русские воины! Кому вы доверяете свои жизни? Ваш командир юде Янкель Крейзер. Неужели вы верите, что Янкель спасет вас от наших рук?» Командир прочитал немецкую листовку и сказал, что гордится своим именем, которым его называли в детстве родители[3]. Крейзер остановил 18-ю немецкую танковую дивизию, рвавшуюся на Москву, и за эти бои ему было присвоено звание Героя Советского Союза и звание генерал-майор. Впоследствии он командовал армиями, в том числе с августа 1943 года и до конца войны 51-й армией. Эта армия в апреле-мае 1944 года участвовала в освобождении Крыма, форсировала Сиваш, освободила Симферополь и участвовала в победоносном штурме Севастополя. После этого армия участвовала в Белорусской и Прибалтийской наступательных операциях, а 9 мая 1945 года генерал-лейтенант Я. Г. Крейзер принимал капитуляцию курляндской группировки немецких войск. Как видим, красноармейцы вполне могли доверить свои жизни своему «командарму Янкелю».

Помимо Красной Армии, 27,2 тысячи евреев были призваны в польские армии, создаваемые на территории СССР: в армию генерала Владислава Андерса (которая потом была переброшена из СССР на западный фронт и отличилась в боях в Италии, в частности во взятии ключевого пункта немецкой обороны — монастыря Монте-Кассино), а также в Армию Людову. Около 30 тысяч евреев присоединились к партизанским отрядам в Белоруссии и на Украине. Уже в самом начале партизанского движения, в 1941 году, когда партизан было немного и награды им давались весьма скупо, несколько партизан-евреев были награждены: к примеру, Моисей Шапиро получил орден Красной Звезды.

Евреи делают оружие

В советской промышленности, в особенности в оборонной, до войны возник сильный еврейский костяк, включавший высококвалифицированных рабочих, инженеров, технологов, конструкторов, ученых. По данным исследования Л. Л. Мининберга, в 1939 году в промышленности работало 689 тысяч рабочих-евреев. Они приняли самое активное участие в создании новейших обрацов вооружения и боевой техники, организации их массового производства, невзирая на тяжелейшие условия военного времени, эвакуацию промышленности и многочисленные трудности. За годы войны было награждено 180 тысяч евреев — работников промышленности, в том числе 200 человек были награждены Орденом Ленина, 300 человек получили Сталинскую премию, 12 человек были награждены званием Героя Социалистического Труда, а 50 человек получили генеральские звания[4].

Не было ни одного вида вооружения или боевой техники, над созданием или производством которого не трудились бы евреи. Вклад их был очень значителен, и его нельзя замалчивать. Например, огромный вклад в развитие боевой авиации внес Михаил Иосифович Гуревич, заместитель главного конструктора ОКБ завода № 155, более известного под аббревиатурой «МиГ». Он участвовал в создании истребителя МиГ-3, за который получил Сталинскую премию 1941 года. Этот истребитель сбил половину немецких бомбардировщиков, вылетавших бомбить Москву. Так вышло, что на этом истребителе 22 июля 1941 года первый немецкий бомбардировщик в воздушной битве за Москву сбил известный летчик Марк Галлай, еврей по национальности. После войны Гуревич участвовал в создании первого советского реактивного истребителя МиГ-9. Галлай после увольнения из Вооруженных сил стал инженером-методистом первого отряда космонавтов и готовил Юрия Гагарина к его историческому полету в космос.

Другой пример, горьковский авиазавод № 21, на котором находилось ОКБ-21 под руководством С. А. Лавочкина, за годы войны выпустил 17 691 самолет, или около 25 % всех истребителей, произведенных в годы войны. Завод выпускал знаменитые истребители ЛаГГ-3, Ла-5 и Ла-7. На этом заводе трудилась целая группа евреев: главный инженер завода Д. И. Резников, главный технолог С. Е. Зайчик, заместители директора завода А. Е. Шульман и А. О. Иоффе[5]. Под их руководством выпуск истребителей был поставлен на поток. В развитии поточного авиационного производства использовались разработки инженеров из других КБ, например, 3. И. Ицковича из КБ К. А. Калинина.

Большой вклад в создание боевых самолетов внес главный инженер Саратовского авиазавода (завод № 292) Г. Н. Пивоваров, еврей по национальности. Завод за годы войны выпустил более 13 тысяч истребителей Як-1 и Як-3. После войны Пивоваров перешел на Тбилисский авиазавод, который освоил выпуск реактивных истребителей МиГ-15[6].

Нельзя обойти вниманием также вклад химиков, создавших во время войны бронестекло для самолетов, которое могло выдерживать попадание пуль даже крупного калибра. Оно было разработано и запущено в производство под руководством начальника 1-го Главного управления Наркомата химической промышленности С. Я. Файнштейна, заведующего лабораторией НИИ пластмасс А. С. Файнштейна, директора завода К-4 в Ленинграде 3. Д. Шульмана и главного инженера этого же завода Г. Л. Зискина[7]. Эта разработка спасла немало жизней летчиков.

Наконец, Александр Эммануилович Нудельман, который создал «дьявольское орудие» для самолетов: авиапушки НС-37 и НС-45 и еще ряд других авиационных пушек, трижды лауреат Сталинской премии, в 1943, 1946 и 1951 годах[8]. Эти пушки ставились на истребители и на штурмовики, причем Ил-2 с пушкой НС-37 могли поражать даже тяжелые немецкие танки. Получив истребители с новыми пушками, летчики изменили тактику воздушного боя и стали бить немцев издалека, поскольку одного или двух попаданий из пушки Нудельмана было достаточно, чтобы вражеский самолет развалился в воздухе.

Пленные немецкие солдаты жаловались на штурмовики с «большой пушкой», которые косили наземные войска с воздуха.

Советскую танковую промышленность в годы войны вряд ли себе можно представить без участия в ней евреев, которых особенно много было на оборонных заводах в Харькове. Знаменитый танковый дизельный двигатель В-2, стоявший в Т-34, создавался в конструкторском подотделе дизельного отдела Харьковского паровозостроительного завода им. Коминтерна под руководством Я. Е. Вихмана. Танковые дизели производились на заводе № 75 в Харькове, под руководством главного инженера завода Я. Н. Невяжского и главного технолога А. Л.Хайтова. Яков Исаакович Невяжский потом сыграл большую роль в развитии танкового производства в Челябинске. Сразу после эвакуации он за 35 дней поставил производство дизелей без остановки основного производства — выдающийся технологический и организаторский подвиг[9].

Это вовсе не образец справедливости, когда многословно обсуждается роль танков в Великой Отечественной войне, но почти не говорится, кто эти танки делал. В этом важнейшем деле еврейские ученые и инженеры сыграли выдающуюся роль. Вряд ли без них возник бы знаменитый «Танкоград» на Урале, и вряд ли бы он сумел освоить поточное производство броневых машин.

Еврейские инженеры внесли немало ценных усовершенствований в технологию производства танков. Это автоматическая сварка броневой стали, внедренная на заводе № 183 (ныне «Уралвагонзавод») технологом завода М. Э. Кацем и начальником броневого производства завода М. И. Сойбельманом. Разработчиком метода автоматической сварки был Е. О. Патон. Они разрешили одну из самых сложных технологических проблем в выпуске Т-34, корпус которого сваривался из броневых плит. Сварка занимала сотни квалифицированных сварщиков, и это было «узкое» место в производстве, тормозившее рост выпуска танков. Группа инженеров под руководством Е. О. Патона потратила немало времени на разрешение различных проблем, пока в январе 1942 года опытные установки не сварили первые образцы. Они оказались качеством не хуже ручных, но производственники смотрели на них с недоверием. Но по настоянию Патона на участок автоматической сварки стали подавать плиты, и дело пошло. Автомат работал в 10 раз быстрее, что и сказалось на объеме выпуска танков. За годы войны завод № 183 выпустил 25 266 танков Т-34.

В изготовлении башни для «тридцатьчетверки» помогли с «Уралмаша». Технологи штамповочно-кузнечного бюро под руководством Б. А. Морозевича разработали технологию и оснастку для штамповки башни Т-34 на 10 000-тонном прессе. Весь процесс был механизирован, башня штамповалась за 5–6 минут. Это было выдающееся достижение, которое ГКО сравнил с выигрышем крупного сражения[10].

Впрочем, знаменитая «гайка» — башня Т-34 сравнительно недолго штамповалась на уралмашевском чудовище. В 1943 году на «Уралмаше» были завершены работы под руководством И. С. Кватера по производству литых танковых башен. Эта новая технология не только улучшила защитные качества башни, но и существенно сократила затраты на изготовление. Литье на 20 % сократило загрузку оборудования, на 50 % механическую обработку и сэкономило дефицитные никель и молибден[11]. Литые башни позволили существенно модернизировать конструкции танков и открыли новые возможности. В 1944 году на уральском танковом заводе № 184 в КБ под руководством Я. И. Барана и Б. А. Черняка была создана новая конструкция Т-34, за которую коллектив разработчиков получил Сталинскую премию. На этом танке стояла литая башня с увеличенным внутренним объемом. Новейшие танки ИС-1 и ИС-2 выпускались уже с литой башней, которая стала визитной карточкой советского танкостроения.

Но еврейские инженеры внесли большой вклад не только в технологию и организацию производства на отдельных оборонных заводах. Ими была решена сложная задача по снабжению эвакуированных и пущенных в ход на Урале оборонных заводов. Так вышло, что в войну практически все начальство уральской энергетики было представлено еврейскими кадрами. Начальник Главуралэнерго Израэль Иосифович Угорец, начальник Свердловэнерго Абрам Михайлович Маринов, начальник Уралэнергостроя Ефим Герасимович Аронсон, начальник Уралэлектромонтажа Юрий Борисович Резник.

Перед ними встала задача исключительной сложности и исключительной важности. На Урал было вывезено около 500 крупных промышленных предприятий, в том числе 200 из них были размещены в Челябинской области. По большей части это были крупные, энергоемкие производства: тяжелое машиностроение, черная и цветная металлургия, химия.

Разумеется, довоенные планы развития уральской энергетики вовсе не предусматривали такого объема промышленного строительства и такого роста энергопотребления. После массовой эвакуации Уральская энергосистема работала на пределе сил. Осенью 1942 года частота тока в системе падала до 45–41 Гц, отмечались перебои с подачей энергии и крупные сбои, когда отключались целые города и заводы. Положение удалось улучшить предложенным наркомом электростанций Дмитрием Жимериным 24-часовым графиком распределения нагрузки.

Но надо было строить новые электростанции. Общую схему новой, чрезвычайной электрификации Урала разработали в Электроэнергетической комиссии под руководством Вениамина Исааковича Вейца, в ней главное место занимала Челябинская ТЭЦ, которая должна была питать ядро новой уральской оборонной промышленности. Главным инженером проекта ТЭЦ стал Лазарь Ильич Волчек. Строительство ТЭЦ шло самыми ударными темпами, и она дала ток 18 января 1942 года.

У этой станции была тяжелая судьба. Ее начали строить в 1934 году, первым начальником строительства была Фрума Ефимовна Ростова, участница Гражданской войны и жена известного красного командира Николая Щорса. Строительство шло трудно, пять раз менялись проекты, проектная мощность, параметры пара. В городе уже была крупная электростанция — Челябинская ГРЭС. ТЭЦ строилась под нужды газохимического завода (так и не построенного), которому требовалось тепло и пар. Из-за отмены строительства газохимического завода ТЭЦ переориентировали на теплоснабжение города. Война внесла резкие коррективы в эти планы. Эвакуированные предприятия, в том числе и танковый завод № 183, требовали электроэнергию и тепло, и споры о мощностях Челябинской ТЭЦ-1 отпали. Первую очередь построили и оборудовали как можно быстрее и вскоре приступили к расширению теплоэлектроцентрали. В 1945 году это была уже одна из крупнейших в СССР ТЭЦ мощностью в 250 МВт. Она до сих пор в строю и теперь обеспечивает 25 % теплоснабжения Челябинска.

Так что еврейские ученые и инженеры внесли большой вклад в обеспечение Красной Армии танками и самолетами. Но этим список их достижений далеко не исчерпывается. Среди них были и научно-исследовательские разработки, и создание новых видов и типов боевой техники, усовершенствование уже имеющихся образцов, организация производства.

К примеру, Московский комбинат твердых сплавов под руководством главного инженера Г. С. Креймера и главного механика М. Г. Пекаря освоил выпуск бронебойных подкалиберных снарядов. В танковых сражениях на Курской дуге около 70 % немецких танков были подбиты подкалиберными бронебойными снарядами, изготовленными этим комбинатом[12].

Уральский пороховой завод (завод № 98), директором которого был Давид Григорьевич Бидинский, разработал новую технологию производства баллиститных порохов, которыми снаряжались ракеты для реактивной артиллерии. На заводе было разработано революционное решение — непрерывное формирование пороховых шашек на шнековых прессах. Это резко ускорило снаряжение ракет, что позволило превратить реактивные установки в массовое оружие.

Подобные примеры можно множить и множить. Понятно, что разработкой и производством вооружения, боевой техники, боеприпасов, снаряжения занимались не одни только евреи. На каждом заводе, в каждом конструкторском бюро были многонациональные коллективы. Но все же стоит признать, что еврейский вклад в кузницу победы над Германией был весьма значительным. Война могла пойти совершенно иначе, если бы этих людей не было, если бы они не сделали свою работу.

Итак, целый народ, не очень многочисленный, понесший огромные потери, вложил все свои силы в ожесточенную борьбу и в победу над врагом, как в армии, так и в промышленности, и на научном фронте. Трудно поверить, что за 25 лет до этого евреев считали ненадежным элементом, не брали на государственную службу и не присваивали офицерских званий. Это ли не успех сталинской политики в практическом разрешении еврейского вопроса? Безусловно, такой результат можно и должно признать полным успехом.

Каким образом удалось этого достичь? Рассмотрение этого вопроса и будет темой этой книги.

Часть I. Вхождение в советскую семью народов

Глава 2. Исход из черты оседлости

Февральская революция 1917 года принесла российским евреям великое освобождение. Это действительно было выдающееся, переломное событие в еврейской истории, причем не только российских евреев, но и вообще мирового еврейства. 22 марта 1917 года Временное правительство провозгласило законодательный акт, подготовленный министром юстиции А. Ф. Керенским, который отменил «все ограничения в правах российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности».

Хотя евреи в этом законе специально не упоминались, тем не менее этот акт стал основой для отмены всех ранее действовавших ограничений, связанных с чертой оседлости, свободой передвижения, государственной и военной службой, приобретением собственности и найма. По подсчетам известного юриста Г. Б. Слиозберга, было отменено около 150 статей в различных законах, которые ограничивали права евреев.

Это вызвало среди российского еврейства бурю восторга, тем более что это событие совпало с праздником Песах, в память Исхода евреев из Египта. Новый закон воспринимался как второй Исход из Египта. Евреи часто проводили параллели между событиями библейской истории и современными событиями, их касающимися. Так же как Моисей вывел евреев из египетского рабства, так и Временное правительство вывело евреев из черты оседлости и многочисленных болезненных ущемлений.

За давностью лет несколько истерлось понимание, насколько это было выдающееся событие для евреев. Российская империя действительно была «египетским пленом» для них, в особенности после введения многочисленных запретов и ограничений, появившихся после убийства императора Александра II 1 марта 1881 года. В 1882 году евреям было запрещено селиться вне городов и местечек, приобретать землю, причем эта мера была введена для предотвращения погромов[13]. Правда, в качестве антипогромного средства ограничения прав евреев оказались совершенно неэффективными и даже более того, в известной степени содействовали расширению и распространению погромов в последующее время. Советская власть в разрешении «еврейского вопроса» пошла совершенно другим путем.

Евреи попали в Российскую империю совершенно особым порядком. Если большинство других инородцев и иноверцев, например, многочисленные мусульманские народы и народы Сибири, вошли в Россию на основании вассалитета от московского государя, союзных договоров или прошений о приеме в подданство, во главе со своими правителями и вместе с территорией, то евреи оказались в составе России во время второго раздела Речи Посполитой, как жители территории, отошедшей под власть российской короны. Явного волеизъявления о вступлении в российское подданство с их стороны не было. В 1772 году императрица Екатерина II сохранила за евреями все их права и свободы, которыми они пользовались в Польше. Очевидно, это и стало отправной точкой в формировании враждебного отношения к евреям, определения их как чужеродного элемента, хотя их не раз пытались уравнять в положении и включить в то или иное сословие.

При этом Россия стала самой еврейской страной в мире. В 1880 году в Российской империи проживало около 4,5 млн евреев, или 67 % мирового еврейства[14]. Остальные евреи сравнительно немногочисленными общинами были рассеяны по разным странам, как в Европе, так и в Азии, и нигде не составляли такой большой и плотной массы, как в российской черте оседлости. Евреи, как народ, формировались в огромной степени именно в России и под влиянием характерной политики в их отношении.

Введение жестких ограничений в 1880-х годах сильнейшим образом повлияло на облик евреев как целого народа. В своей замечательной работе «Евреи и антисемитизм в СССР» Юрий Ларин — известный советский хозяйственник, член первого президиума Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) — обрисовал основные черты этого превращения. До введения этих жестких ущемлений прав основная масса евреев проживала в местечках и в сельской местности, 29 % — в средних городах и только 5 % еврейского населения проживало в крупных городах. Небольшие местечки, немногочисленные общины, объединяемые синагогой с хедером под управлением кагала и раввинов, занятие мелкой торговлей и мелким ремеслом, обслуживающим окрестных крестьян, — так можно обрисовать образ жизни основной массы евреев в эту эпоху.

Ограничения прав вызвали многочисленные изменения в еврейской среде. После категорического запрещения на поселение в деревнях еврейское население стало перетекать в местечки, которые и без того были нищими и перенаселенными. Для прокормления многочисленных торговцев и ремесленников в местечках не было достаточно широкого рынка. К тому же на пятки мелкой еврейской торговли и ремесла наступала развивающаяся российская промышленность, крупные текстильные фабрики, металлообрабатывающие заводы, чьи товары проникали везде и всюду. Крупные торговые дома, обладавшие большими капиталами и доставлявшие товар по железной дороге, сеть которых как раз в это время быстро охватывала территорию черты оседлости, легко побивали мелких еврейских предпринимателей. Из развития капитализма в России сумели извлечь пользу, пожалуй, только наиболее богатые евреи, которые взяли в свои руки хлебную торговлю, проникали в торговлю лесом, производство сахара, в текстильную промышленность и банковское дело.

Уже к концу XIX века местечки были переполнены разорившимися и скатившимися в нищету людьми. 30–35 % еврейских семей не могли свести концы с концами без помощи еврейских благотворительных организаций [15]. Лишеные достаточного заработка, не имеющие земли, чтобы самим вырастить себе урожай для пропитания, еврейские массы в местечках обрекались в буквальном смысле на голодную смерть. Огород и поле тогда были мечтой еврейской бедноты. Моше Кочкер, ставший при Советской власти членом еврейского колхоза «Красный Октябрь», недалеко от Джанкоя, вспоминал: «Как я завидовал русским крестьянам: они имеют землю, им, правда, очень трудно, но зато они едят свои огурцы, свою капусту, свой хлеб и не боятся погромов» [16].

Облик и основные черты еврейства того времени, которые нашли отражение в литературе и которые потом всячески раздували антисемиты, выковались именно в местечках черты оседлости. Тщедушность и слабосильность — последствия хронического недоедания, особенно в детстве. Хитрость и изворотливость — следствия крайне скудных источников заработка и средств пропитания, приходилось ловить любую возможность, изобретать, чтобы заработать. Трудолюбие — следствие того, что евреям никто ничего не гарантировал. Тяга к образованию — следствие того, что единственная форточка для выхода из черты оседлости с ее гнетущей атмосферой, была в высшем образовании. Иудаизм также требовал от своих последователей грамотности, умения читать Тору и Талмуд. Наконец, солидарность — следствие понимания того, что выжить в явно недружелюбном окружении можно только сообща, да и у каждого еврея, который чего-то добился и достиг, легко набиралось с десяток голодных и нищих родственников, которым надо было помочь. В свете повальной бедности в местечках, подобная родственная помощь принимала значительные масштабы и скоро сделалась национальным обычаем.

Выходов у еврейской бедноты было только два. Первый из них состоял в том, чтобы всеми правдами и неправдами выехать и поселиться в большом городе, где было гораздо больше возможностей для заработка. Ларин в 1929 году писал, что в крупных городах с населением свыше 100 тысяч человек проживало 32 % всех евреев в мире, в средних городах — 40 % и только 28 % в местечках и деревнях[17]. За полвека евреи превратились из преимущественно сельской нации в городскую, 72 % численности которой перебралось в города. Причем в семи крупнейших городах того времени: Берлине, Лондоне, Париже, Вене, Нью-Йорке, Варшаве и Москве, проживало 20 % всего еврейского населения мира, или 2,8 млн человек. Разительнейшие перемены!

Второй выход состоял в эмиграции, то есть в выезде за пределы Российской империи. Еврейская эмиграция приняла столь большие масштабы, что за те же самые полвека Россия утратила статус самой еврейской страны в мире. В 1930 году в СССР проживало около 22 % мирового еврейского населения, если считать вместе с другими территориями бывшей Российской империи, то 45 %. Хотя многочисленные сионисты агитировали за Палестину, тем не менее основная масса эмигрантов подалась в США, где в несколько десятилетий сформировалась крупнейшая в мире еврейская община. В 1930 году в США проживало 30 % мирового еврейства, сейчас — около 50 %.

Вот такие это были последствия введения ущемления прав евреев в России. За 35 лет их существования серьезно изменилось лицо всего еврейского народа, который обжил крупные и средние города, а добрая треть нашла себе новую родину по ту сторону Атлантики. Новое американское еврейство, многие представители которого смогли разбогатеть, стало играть значительную роль в жизни всего мирового еврейства. Во-первых, оно быстрее и интенсивнее размывало влияние ортодоксальных раввинов, быстрее отходило от традиций еврейского местечка, поскольку в Америке никаких ограничений в отношении евреев не было. Во-вторых, оно довольно быстро наладило целый поток материальной помощи и создало целую сеть мощных благотворительных организаций, среди которых особо выделяется «Джойнт» (American Jewish Joint Distribution Committee), созданный в ноябре 1914 года из нескольких еврейских благотворительных организаций. «Джойнт» первоначально помогал еврейскому населению, оказавшемуся в районах боевых действий Восточного фронта Первой мировой войны, и переслал в Германию, Россию, Румынию, Турцию и Галицию 16,4 млн долларов.

Потому российские евреи радовались отмене законодательных ограничений и праздновали их как второй Исход из Египта. Действительно, акт Временного правительства открывал возможности для ликвидации бед и тягот еврейского населения в черте оседлости, хотя, конечно, в марте 1917 года до разрешения всех этих застарелых проблем было еще очень и очень далеко. Беднейшая часть еврейства, которая осталась в России по причине отсутствия средств на эмиграцию, еще ждала разрешения своей судьбы. Решение этой проблемы выпало на долю Советской власти.

Интересный парадокс революции состоял в том, что в конце 1917 года еврейские политические партии и организации не приняли большевиков и практически единодушно выступили против них. Даже «Бунд» — самая близкая к большевикам социал-демократическая партия, чьи представители участвовали в учреждении РСДРП, на VIII съезде в декабре 1917 года выступила против большевистской власти[18]. Разумеется, и организации, стоящие правее «Бунда», также выступили против. Сионисты, например, назвали большевиков «узурпаторами».

Почему? Этого нельзя понять, если не рассмотреть того, чего хотели и добивались еврейские политические лидеры. Конец XIX века произвел в их взглядах коренной переворот. Ранее многие наиболее образованные евреи проповедовали идеи отказа от еврейских традиций и ассимиляцию среди тех народов, среди которых жили евреи. Однако процесс создания национальных государств в Европе и их борьба между собой за господство привели к оформлению идеологии антисемитизма. Евреев и до этого считали опасными чужаками, в основном с религиозной и экономической точек зрения, но теперь их стали считать опасными и с политической точки зрения, как людей, ставящих перед собой цель подрыва и разрушения национальных государств. Собственно, сам термин «антисемитизм» придумал и ввел в обиход немецкий журналист Вильгельм Марр в 1870 году. Это было время образования Германской империи, проходившее в войнах. В 1866 году Пруссия в ходе Германской, или Семинедельной, войны добилась от Австрии отказа от объединения многочисленных германских государств. Пруссия создала Северогерманский союз, который в 1870–1871 годах разгромил Францию и был преобразован в Германскую империю. В этой атмосфере роста германского национализма евреи, жившие сразу во многих странах, стали восприниматься как политически чужеродный и опасный элемент.

В России этот процесс совпал с революционным движением народовольцев, которые участвовали в организации еврейских погромов в начале 1880-х годов в надежде поднять революционную волну, способную свергнуть монархию, а также с бурным развитием капитализма и вызванными им масштабными социальными перестройками. В такие переломные эпохи всегда обостряются тлеющие конфликты, находятся виновные и разгорается вражда. Тем более что именно в это время русское общество познакомилось с работой Якова Брафмана «Книга кагала», содержавшей переводы еврейских кагальных документов, рисующих всевластие кагалов и бесправие еврейской массы. Брафман писал, что евреи составляют «государство в государстве» и строят даже «талмудическую республику», что укрепило очень многих в фанатической ненависти к евреям. Брафман хотел разоблачить кагал, однако результат его трудов оказался совершенно иной — бурный рост антисемитизма, которому он дал, против своего желания, аргументы.

Первыми наступление новой для евреев эпохи почувствовали в России. Леон Пинскер, бывший военный врач, заслуживший медаль во время Крымской войны, ранее выступал за сотрудничество евреев и Российской империи, за интеграцию евреев в российское общество, хотя и не требовал полной ассимиляции и перехода в другое вероисповедание. Однако еврейский погром в Одессе в 1871 году и ограничение прав евреев в 1882 году полностью изменили его взгляды. Он в 1882-м опубликовал свою работу «Автоэмансипация», в которой впервые поставил перед еврейством задачу создания собственного государства, что должно было избавить евреев от антисемитизма и враждебности к ним. При формировании в 1884 году движения «Ховевей Цион» он выступил за создание еврейских сельскохозяйственных поселений в Палестине, в которой до этого жили только общины ортодоксальных евреев численностью примерно в 30 тысяч человек.

Другой известный теоретик сионизма и основатель Сионистской организации, Теодор Герцль, также перешел к идее основания независимого еврейского государства после известного процесса над офицером французского Генерального штаба капитаном Альфредом Дрейфусом, который был не только евреем, но и выходцем из Эльзаса, вошедшего на тот момент в состав Германской империи. Его обвинили в шпионаже в пользу Германии, разжаловали и приговорили к тюремному заключению. Процесс Дрейфуса широко обсуждался по всей Европе и в России, были довольно многочисленные сторонники невиновности Дрейфуса, которых называли «дрейфусарами». Хотя офицера в 1906 году оправдали и восстановили в армии, этот процесс определяющим образом повлиял на умы еврейских политических лидеров. Герцль написал работу «Еврейское государство», изданную в 1896 году, и в 1897 году основал Всемирный сионистский конгресс.

Евреи хотели эмансипации, то есть освобождения от экономической, политической и юридической зависимости от других народов, среди которых они проживали. Однако по поводу методов достижения этой эмансипации мнения на «еврейской улице», как тогда говорили, раскололись. Относительное большинство выступало за создание независимого еврейского государства в Палестине или где-то еще (предлагались разные варианты, включая Уганду и Мадагаскар) и последующую имиграцию евреев в это государство. Однако меньшинство, придерживающееся социал-демократических взглядов, тот же Бунд, созданный в Вильно в 1897 году, выдвинули другой способ разрешения вопроса — совместная с русскими социал-демократами борьба против русского царизма с целью добиться реального гражданского равноправия для евреев без переселения в другие страны.

Бунд придерживался весьма категорической позиции по поводу сионизма. IV съезд в 1901 году принял решение: «Съезд считает сионизм реакцией буржуазных классов против антисемитизма и ненормального положения еврейского народа. Съезд находит конечную цель политического сионизма (доставление территории для еврейского народа), поскольку она вместит небольшую часть его, делом, не имеющим крупного значения и не разрешающим «еврейский вопрос», а поскольку на ней претендуют сосредоточить весь еврейский народ или хотя бы значительную часть его, — утопичной и неосуществимой»[19]. Надо сказать, что бундовцы оказались правы — Израиль так и не стал единственным государством, где живут евреи, остались многочисленные еврейские общины, как светские, так и религиозные, в других странах, в первую очередь в СССР и США.

По этой причине отношения между еврейскими социал-демократами и сионистами складывались напряженными. Был обмен взаимными упреками и нападками, вплоть до сочинения обидных песен, вроде той, что пели бундовцы:

Глупенькие сионисты, Вы такие утописты. Лучше бы вы шли в рабочие Или в трубочисты. В Иерушалаим Идти за вами не желаем. Мы в рассеяньи останемся Бороться с Николаем.

Дебаты между сторонниками разных способов эмансипации еврейства были очень острыми. В то же время возникали и промежуточные формы, такие как партия Поалей-Цион, составленная левыми сионистами, которые сочетали в своих взглядах идеи сионизма и социал-демократии.

Однако сионисты явно доминировали на «еврейской улице», численность их организации в первый год революции достигала 200 тысяч человек и многократно превышала численность сторонников «Бунда» и других еврейских социал-демократических организаций. На выборах в Учредительное собрание сионисты взяли 80 % еврейских голосов, или голоса 550 тысяч избирателей.

В Февральской революции, предоставившей евреям все гражданские и политические права, все еврейские политические организации увидели свое. Сионисты сразу же устремились воспользоваться ситуацией, чтобы захватить контроль над еврейской массой и повести ее в сторону эмиграции в Палестину. С марта 1917 года раздавались призывы созвать Всероссийский еврейский съезд. Бундовцы же увидели в этом большой политический успех, более чем наполовину выполнивший их политическую программу и создававший условия для обеспечения реального, экономического в первую очередь, равноправия евреев. Желанная эмансипация в это время стала для всех еврейских организаций вполне осязаемым делом, достижимым в близком будущем.

Потому в целом евреи в 1917 году были на стороне Временного правительства, сионисты даже прямо призывали к его поддержке, среди евреев отмечался бурный рост патриотизма, желания сражаться на фронте, был ощутимый приток евреев в армию и военные училища.

С точки зрения широко распространенного представления о власти большевиков как о «еврейской власти», над насаждением которого основательно потрудились антисемиты всех оттенков, подобная позиция еврейства и их остро негативное отношение к большевикам в первые месяцы их правления более чем непонятны. Однако была веская причина для такого отношения.

Дело в том, что исход евреев из «египетского плена» черты оседлости состоялся в специфической атмосфере. В русском обществе того времени был широко распространен антисемитизм, захватывавший все слои и институты этого общества, причем он вполне себе целенаправленно насаждался и пропагандировался. В ход шла и откровенная черносотенная пропаганда, и расовые теории Хьюстона Чемберлена (его книга «Евреи, их происхождение и влияние в Европе» в 1906–1910 годах пять раз переиздавалась по-русски), и знаменитые «Протоколы сионских мудрецов». Во всех из них подчеркивалась чужеродность и опасность евреев, что должно было подтолкнуть читателей этой литературы к борьбе с евреями.

Наконец, погромы. О них написано немало, и о страшном Кишиневском погроме 1903 года, и о многочисленных погромах во время революции 1905 года (с октября 1905 года по январь 1906 года произошло 657 погромов, в которых погибло 285 человек). Иной раз они приобретали характер самого неприкрытого зверства. Например, в 1905 году в Феодосии погромщики сожгли театр, в котором находились евреи: «Черносотенцы сбрасывали с себя пиджаки, обмакивали их в керосин, поджигали и горящие бросали в здание, где находились в большинстве женщины и дети»[20]. Тех, кто пытался спастись, прыгнув с крыши, убивали, и таких было 14 человек. Достаточно провести параллель с сожженным 2 мая 2014 года Домом профсоюзов в Одессе, чтобы понять, чем были антисемитизм и погромы в дореволюционной России. Злобная, ожесточенная и бесчеловечная ненависть. Сейчас нелегко себе представить, что русское общество когда-то следовало подобным идеям, все же Советская власть серьезно изменила общественные представления, сделав антисемитизм маргинальной идеологией. Но тогда было множество людей, которые проникались антисемитскими идеями, симпатизировали погромщикам или даже сами участвовали в погромах. В течение всего 1917 года циркулировали слухи о готовящихся еврейских погромах. Собственно, достаточно было просто подходящих условий, чтобы они произошли, и такие условия в ходе Гражданской войны появились.

Антисемитизм также широко был распространен и в армии. Например, в военных учебных заведениях тогда читался курс военной географии и военной статистики, в которых изучалось население, его статистика и движение, причем население делилось на надежное и ненадежное. Ненадежное — это такое население, которое по языку, обычаям, вероисповеданию отличалось от основного населения страны, имело связи с другими странами, и предполагалось, что среди него противнику легче будет вербовать агентов и шпионов[21]. Евреев, конечно, без особых оговорок относили к категории ненадежного населения и по этой причине не производили в офицеры.

Несмотря на то что в 1917 году ограничения были отменены и сразу после принятия этого законодательного акта было проведено производство многих евреев, обучавшихся в военных училищах (например, из Киевского Константиновского военного училища в 1917 году было выпущено и произведено в офицеры 131 еврей), в офицеры, тем не менее офицерство сплошь и рядом не принимало новопроизведенных, не признавало их равными себе и требовало их удаления из частей. Белогвардейцы, в ходе Гражданской войны, отчаянно нуждавшиеся в хороших офицерах (поскольку многие офицеры перешли на сторону большевиков), тем не менее не принимали даже тех евреев, которые уже получили офицерские погоны. Они под любыми предлогами удалялись из частей и увольнялись с военной службы[22]. Ничего удивительного, один из видных белых генералов был С. Л. Марков, автор одного из учебников по военной географии.

Без вот этого широко распространенного в обществе революционной эпохи антисемитизма в 1917 году и в начале 1918 года картина еврейского освобождения будет явно неполной. Евреи получили равные права, но фактически отношение к ним осталось прежним и даже обострилось под влиянием неудач в ходе войны с Германией, нараставших хозяйственных трудностей, нехватки хлеба и топлива. В мае 1917 года в Петрограде началась антисемитская кампания, открытая «Маленькой газетой», издававшейся А. А. Сувориным. Она раскрыла псевдонимы лидеров большевиков: Зиновьева, Каменева, Троцкого, Стеклова и других, возбудив тем самым общественность и заложив обычай среди антисемитов обязательно добавлять к этим фамилиям в скобках их еврейские фамилии[23]. В июне-июле 1917 года дело дошло до избиений евреев, погромов магазинов.

В советской литературе, конечно, об этом ничего не говорилось по понятным причинам, но в современных исследованиях, в частности в работах О. В. Будницкого, рисуется весьма интересная картина разлитого в революционном обществе антисемитизма, многочисленных погромных шуточек (вроде названия Смольного в начале 1918 года «Центрожидом»), ожиданий еврейских погромов, провокационных слухов и активного использования антисемитизма в политических дебатах.

Хотя в то же самое время появилось много еврейских ораторов, депутатов, выборных глав городов. Члена ЦК «Бунда» А. Вайнштейна избрали председателем Городской думы Минска, И. Полонского выбрали городским головой Екатеринослава, Д. Черткова выбрали председателем Городской думы Саратова. В 1917 году евреи возглавили даже Москву и Петроград: Г. И. Шнейдер — городской голова Петрограда, а С. Минор — председатель Городской думы Москвы[24]. В солдатских комитетах также было много евреев, но тут причина была еще более прозаичная: война выбила грамотных. Отмечалось, что на фронт приходили целые эшелоны с пополнением, среди которых не было ни одного обученного грамоте солдата. Тогда как еврейские новобранцы, пришедшие в армию в конце войны, были, как правило, грамотными, и в силу этого умения солдаты двигали их в комитеты.

Антисемитизм получался весьма избирательным, и как только политические интересы революционной толпы и еврейских ораторов совпадали, он тут же испарялся. Стоило же этим интересам разойтись, как в ход шли многозначительные намеки на еврейское происхождение, оскорбительные выпады и угрозы. Обозревая революционные события 1917 года и настроения масс, можно сделать такое наблюдение, что в лексиконе этой краткой эпохи слово «еврей» было равнозначно слову «враг» или «политический оппонент», с которым желательно немедленно расправиться. «Еврейское происхождение» налеплялось даже на тех, кто вовсе евреем не был, например, на Керенского. Существует своего рода исторический апокриф, что будто бы Керенский во время своего бегства из Зимнего дворца увидел надпись на стене: «Долой жида Керенского, да здравствует Троцкий!» Скорее всего, это выдумка, поскольку в мемуарах самого Керенского этого нет, а в момент взятия Зимнего он и вовсе находился в Гатчине. Однако документально установлено, что Керенского называли «жидом» в 1917 году, судя по делу, заведенному во 2-м Спасском подрайонном комиссариате Петрограда в отношении штабс-капитана 171-го пехотного запасного полка Ф. Ф. Шлейдера, который таким образом возмущался продажей портретов Керенского[25].

Так вот, в конце 1917 — начале 1918 года большевики в огромной степени опирались на рабочую и солдатскую массу, которой тогда еще был присущ этот самый антисемитизм, еще не вытравленный интенсивной пропагандой и расстрелами погромщиков. С точки зрения еврейских политических организаций, события октября 1917 года выглядели как свержение власти, даровавшей евреям законодательное равноправие, и приход к власти вождей антисемитски настроенной вооруженной толпы, устанавливающей свою власть силовыми методами. Безусловно, это они восприняли как угрозу своей свободе, совсем недавно обретенной.

Глава 3. К истории так называемого «Еврейского засилья»

Все же, несмотря на это первоначальное неприятие, последующие события толкнули евреев и большевиков в объятия друг друга. Начавшаяся и быстро разгоревшаяся Гражданская война, которая охватила всю территорию бывшей черты оседлости, районы с самым многочисленным еврейским населением, заставила еврейские политические организации и массы определяться, на чьей они стороне. И в этом выбор у них был весьма небогатым.

Кадровый набор

Первый шаг к сближению евреев и большевиков, очевидно, был сделан в самом конце 1917 года. Сразу после революции большевики столкнулись с первой серьезной проблемой — массовым саботажем чиновников. Они не только не выполняли отданных им новой властью распоряжений, но и массово покидали свои учреждения, чем парализовали всю государственную работу. Ленин думал над тем, что делать, и в его собрании сочинений остался набросок правил для служащих, составленный в весьма решительном тоне. В наброске говорилось, что чиновник не имеет права оставить свой пост без особого разрешения правительства, советов или профсоюзов, а за нарушение этого права и нерадивое ведение дел Ленин требовал конфискации имущества и тюремного заключения до 5 лет[26].

В общем, чиновников следовало заменить более надежными кадрами. Но кем? Этот вопрос встал с особенной остротой, поскольку товарищей, чей уровень грамотности и образования позволял заниматься государственным управлением, было явно недостаточно. В ноябре-декабре 1917 года на биржах труда были объявлены вакансии для всех желающих. На них явилось неожиданно много евреев.

Слово «неожиданно» надо пояснить. По дореволюционным законам евреи не имели права занимать государственные должности. Это было настолько привычным для основной массы населения Российской империи, что в первые годы революции появление даже нескольких евреев среди работников какого-либо государственного органа, не говоря уже о евреях-начальниках, вызывало изумление, плавно перераставшее в негодование.

Евреи же пошли на эти вакансии, главным образом, от безвыходного положения с целью использовать и такую подвернувшуюся возможность. Дело в том, что во время Первой мировой войны в результате эвакуации населения из прифронтовой зоны 94,9 тысячи евреев были вывезены за пределы черты оседлости и 95 % из них осело в городах, в том числе в Москве и Петрограде. Не имевшие заработка и имущества, они были готовы на любую работу. Тем более что значительная часть из них была грамотной и образованной, а еврейское происхождение гарантировало для новой власти лояльность взятого на работу сотрудника.

В общем и целом после этого набора из 105 сотрудников Совета Народных Комиссаров оказалось 20 евреев. Потом, после переезда правительства в Москву, из 148 работников Совнаркома 30 человек были евреями [27]. В очень многих других советских органах и учреждениях появились многочисленные еврейские сотрудники, многие из которых быстро поднимались до руководящих постов.

Массовый приход евреев в органы власти в сочетании с общепринятым тогда представлением, что еврей не может занимать должности на государственной службе, породили известный антисемитский миф о «еврейской засилье» и о «еврейской власти большевиков». Дело здесь не только и не сколько в долевом соотношении евреев к общей численности сотрудников, сколько в том, что само наличие еврея в государственном органе кое-кому сильно резало глаза. Все это было в красках и с большим преувеличением изложено в антисемитской литературе, откуда миф о «еврейском засилье» произрастает и теперь.

Поскольку эта антисемитская литература, написанная в основном белыми эмигрантами (вроде В. Н. Гладкого или А. Дикого), все еще в ходу и в определенной степени влияет на общественное сознание, то стоит рассмотреть этот вопрос более подробно. Эти авторы утверждают, что, составляя небольшую часть населения СССР, евреи, тем не менее, доминировали в партийных и правительственных органах. Чтобы доказать этот свой тезис, антисемитские авторы составляли длинные списки евреев, занимавших те или иные посты. Читатели подобной литературы безоговорочно этим спискам верят, несмотря на то что при ближайшем рассмотрении в них обнаруживаются многочисленные ошибки и прямые фальсификации.

В 2003 году я сделал обзор наиболее известных списков евреев в советских и партийных органах и опубликовал статью «Решающий аргумент. Правили ли евреи Россией?» в интернет-журнале «Иванов и Рабинович», который выпускал ныне покойный А. С. Кац. Публикация вызвала определенное обсуждение, на нее откликнулся известный публицист Михаэль Дорфман, написавший статью «Пособие для еврееискателя», в которой предложил собственную интерпретацию списков евреев. Наш подход был кардинально различен. Меня больше интересовало фактическое соответствие списков евреев во власти, опубликованных антисемитами, а Дорфмана — точность определения того или иного человека как еврея.

Правильно определить еврейское происхождение того или иного лица, имея лишь самые краткие биографические данные, — это не столь простая задача. Одной фамилии тут недостаточно. Л. Л. Мининберг, занимавшийся евреями, работавшими в промышленности, приводит интересный пример того, как люди с совершенно одинаковыми фамилиями, именами и отчествами имели разное происхождение. Контр-адмирал Михаил Иосифович Яновский (1902 года рождения, Витебск) был евреем по национальности, а контр-адмирал Михаил Иосифович Яновский (1888 года рождения, Новгород) был русским[28].

Михаэль Дорфман сформулировал несколько правил, помогающих определить еврейское происхождение, хотя в 1920 и 1930-х годах были весьма редки случаи, когда еврейская национальность скрывалась. Во-первых, выходцы из сословия крестьян или дворян определенно не были евреями, поскольку евреи в эти сословия практически не допускались.

Во-вторых, место рождения, как правило, находится в черте оседлости: Украина без Галиции и Донбасса, Белоруссия и Литва. Иногда бывают евреи из Сибири или Дальнего Востока, где они имели ограниченные права на поселения. Но если человек родился до революции где-нибудь в Калужской или Вологодской губерниях, то он определенно евреем не был.

В-третьих, фамилии. Образование еврейских фамилий на ский отличалось от таких же русских, польских и украинских фамилий. Еврейские фамилии происходят от названий местечек в черте оседлости (например, Бердичевский, Жмеринский и т. п.). Русские фамилии на ский были принадлежностью духовного звания, и это хорошо видно (например, Крестовоздвиженский), польские и украинские фамилии обычно образовывались от названия профессии. Немецкозвучащие еврейские фамилии отличаются от собственно немецких. В них нет дифтонгов KW, PF, KN, а также удвоенных согласных NN, RR, ТТ. Подобные сочетания согласных в идише редуцируются.

В-четвертых, имена и отчества. В XIX веке евреи не давали детям христианских имен, вроде: Иван, Петр, Николай и так далее, и не называли детей в честь живущего отца или родственника. В силу этого люди с отчествами Иванович, Петрович, Николаевич точно не могли быть евреями. Абрам Абрамович — тоже не еврей, а скорее всего, старообрядец или сектант, среди которых очень любили библейские имена и существовал обычай называть детей по живому отцу.

Антисемиты же, не знавшие этого, упорно писали в евреи всех, чьи фамилии звучали хоть как-то не по-русски. Среди таких «записанных в евреи» были и русские, выходцы из крестьян, дворян и духовенства, латыши, эстонцы, остзейские немцы.

Теперь о фактической достоверности «списков евреев во власти». Возьмем списки членов партийного руководства из брошюры В. Н. Гладкого с самым погромным названием «Жиды» и сверим их с реальным составом.

Вот как представляется список членов высших партийных органов:

«1. Секретариат ЦК ВКП (б): И. В. Сталин, Л. М. Каганович.

2. Оргбюро ЦК ВКП (б): И. В. Сталин, Н. И. Ежов, Н. М. Шверник, Я. Б. Гамарник, М. М. Каганович.

3. ЦК ВКП (б): Политбюро: И. В. Сталин, Л. М. Каганович»[29]

Выделены фамилии тех, кого автор считал евреями. Из них двое действительно были евреями: Лазарь Каганович и Ян Гамарник (Яков Пудикович). Николай Ежов евреем не был, он родился в Сувалкинской губернии в семье служащего в Земской страже (полицейские команды в Царстве Польском), выходца из Тульской губернии. Николай Шверник родился в Петербурге в рабочей семье, и его фамилия приобрела такой вид из-за ошибки в метрике отца.

Далее, сам список сильно и умышленно обрезан. Из состава Секретариата ЦК автор-антисемит выбросил С. М. Кирова и А. А. Жданова. Из Оргбюро оказались «исключены» те же Киров и Жданов, а также А. В. Косарев, В. В. Куйбышев и А. И. Стецкий (родился в Смоленской губернии в семье чиновника). Список членов Политбюро ЦК ВКП (б), избранного на XVI съезде, также подвергся сокращению, и из него выпало сразу восемь человек: К. Е. Ворошилов, М. И. Калинин, С. М. Киров, С. В. Косиор (родился в Венгруве, Польша, в семье рабочего), В. В. Куйбышев, В. М. Молотов, А. И. Рыков и Я. Э. Рудзутак1. Оно и понятно, не вписывались Ворошилов, Калинин и Молотов в погромную агитацию беглого белогвардейца.

Общая статистика по этим органам, по реальному составу Секретариата, Оргбюро и Политбюро ЦК ВКП (б) оказалась не в пользу мифа о «еврейском засилье». В числе членов этих органов: один грузин, три еврея, один латыш, один украинец и восемь русских. При таком раскладе русские обладали в высших партийных органах большинством.

Дальше в брошюре идет длинный список членов ЦК ВКП (б). Можно даже не гадать, а сказать сразу, что в антисемитской редакции там в большинстве евреи. Длинный такой столбец фамилий, набранных заглавными литерами, которыми выделены фамилии евреев. Однако, если сверить этот список, прямо-таки зовущий к погрому, с реальным составом Центрального комитета партии большевиков, то выйдет весьма неприглядная картина. Он не совпадает ни с одним из реальных списков ЦК, избранных каким-либо съездом в 1920 и 1930-е годы. Состав ЦК сильно менялся от съезда к съезду, и по наличию тех или иных фамилий можно узнать, какой был взят за основу. Анализ показал, что основа списка составлена в пору XVI съезда, в 1930 году. Большинство фигурирующих в нем фамилий действительно были [30] избраны членами ЦК на этом съезде. Но есть также включения членов и кандидатов ЦК более поздних времен, XVII и XVIII съездов. То есть список с течением времени редактировался, и в него включались новые фамилии, звучащие как еврейские.

Из этого списка членов ЦК ВКП (б), избранного на XVI съезде в 1930 году, было вычеркнуто 56 фамилий, среди которых большинство составляют русские. Это в антисемитском списке большинство за евреями. А в подлинном составе ЦК все было как раз наоборот: большинство было за русскими. Наконец, в него добавили также еврейские фамилии, которые не встречаются вообще ни в каких списках руководящих партийных органов.

Замысел составителей такого фальсифицированного списка ясен: доказать недоказуемое, что, мол, евреи составляли непропорциональное большинство, даже абсолютное большинство в партийных органах. И метод взяли подходящий: взять список ЦК ВКП (б) избранного на XVI съезде партии, вычеркнуть из него почти всех русских, украинцев, грузин и латышей, а потом записать в него евреев из другого состава ЦК, разбавив людьми, которые к партии большевиков вообще никакого отношения не имели.

Еще более интересная история со списком Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП (б). Это название датирует список примерно летом 1934 года, видимо порой XVII съезда партии, когда было принято решение переименовать Центральную Контрольную Комиссию. Начинается он с грубой ошибки:

«Комиссия партийного контроля при ЦК ВКП (б):

Л. М. Каганович (председатель), член партии с 1911 года»[31].

Каганович действительно был председателем этой комиссии в 1934–1935 годах, позже переименованной в Центральную контрольную комиссию (ЦКК). Далее перечислено еще 27 фамилий, из которых только один человек, Емельян Ярославский, действительно состоял в Комиссии партийного контроля. Все остальные не то что к ЦКК ВКП (б), а даже к самой партии большевиков никакого отношения не имеют. Этот список полностью фальсифицирован. Странно, зачем это нужно было делать, если в составе ЦКК и так было много евреев: Беленький, Гольцман, Каган, Землячка, Трилиссер, Янсон. Этот факт говорит о том, что подлинного списка членов ЦКК у составителей антисемитского списка не было и они его выдумали из головы.

Есть еще список членов «ВКП (б). Комиссии государственного плана.

Председатель: Межлаук В. И.

Его заместители:

Уншлихт И. С.,

Гайстер А. И.,

Кюринг Э. И.»[32].

По-моему, крупней ошибки просто невозможно сделать. Госплан СССР с первого до последнего дня своей деятельности работал при правительстве: Совнаркоме СССР, а потом Совете Министров СССР. Никогда Госплан СССР не был в прямом подчинении партии.

Валерий Межлаук действительно был председателем Госплана СССР с 1934 по 1937 год. А вот Уншлихт никогда не был его заместителем, и более того, никогда не работал в Госплане СССР и ни в каком другом плановом органе. Он был заместителем Генриха Ягоды, в ОГПУ, а потом НКВД СССР. Арон Гайстер действительно был членом Президиума Госплана СССР, а потом заместителем председателя Госплана СССР, в 1934 году перешел в Наркомат земледелия СССР. Фамилия «Кюринг» кого-то напоминает. Скорее всего, это искаженная фамилия Квиринга Эммануила Ионовича. Он действительно работал в этом ведомстве, был заместителем председателя Госплана СССР, но не Межлаука. К евреям не имел никакого отношения, поскольку родился в семье немецкого колониста в Саратовской губернии.

Вот такими грубо сфальсифицированными списками антисемиты пытаются доказать, что евреи якобы имели «засилье» в советских и партийных руководящих органах. На деле, как видно из работы Юрия Ларина, процентная доля евреев в правительственных органах уже в конце 1920-х годов дошла до их доли среди всего населения СССР, по отдельным республикам, в отдельных социальных слоях и группах. Например, доля еврейского населения в СССР в 1926 году составляла 1,8 %. При этом в Красной Армии, формировавшейся из всего населения страны, доля евреев составляла 2,1 %. Доля евреев в рабфаках РСФСР составляла 2,6 %, тогда как доля евреев среди рабочих составляла 2,7 %. Доля евреев в высших учебных заведениях УССР составляла 26 %, при том что доля евреев среди населения Украины составляла 23 %[33].

Наконец, в составе высших партийных и советских органов: ЦК и ЦКК, президиум ЦИК СССР и ВЦИК РСФСР, два совнаркома — СССР и РСФСР в конце 1920-х годов было 417 человек, из которых 27 евреев — 6 %, в составе ЦИК СССР было 833 человека, из которых 46 евреев — 5,5 %[34]. Эта статистика ни в какой степени не показывает «еврейского засилья», а показывает нечто другое, что Ларин резюмировал: «Уравнение революцией евреев в правах с остальными национальностями не осталось на бумаге, а действительно процент евреев был доведен до их процента в городском населении и по службе, и по вузам»[35].

Из разбора мифа о «еврейском засилье» можно сделать одно наблюдение. Насколько же живучими оказываются социальные стереотипы! Этот миф восходит к дореволюционному убеждению, воспитанному многочисленными ограничениями прав евреев, что еврей якобы не имеет права занимать государственные должности. И на протяжении почти целого века антисемиты на все лады твердили этот тезис, изобретали и фабриковали для него аргументацию, хотя реалии, некогда породившие это убеждение, давно стали достоянием истории.

Антисемитизм у красных и у белых

Удачный опыт кадрового набора, очевидно, подвигнул руководство большевиков более плотно заняться еврейскими делами. Тому времени была присуща атмосфера весьма хаотичного, суматошного управления, принятия решений на ходу, в ходе заседаний и даже митингов. Многое не заносилось в бумаги, и потому сейчас трудно определить инициатора той или иной идеи.

Но как факт, 18 (31) января 1918 года в составе Наркомнаца создается Комиссариат по еврейским делам. Появилась также и еврейская большевистская печать. Сначала это была газета «Вархайт», выходившая в марте-июле 1918 года, а потом, 7 августа 1918 года, вышел первый номер газеты «Дер Эмес», которая надолго стала центральной еврейской газетой в СССР[36].

Летом 1918 года в городах с многочисленным еврейским населением стали создаваться еврейские секции при местных партийных организациях, которые должны были заниматься организационной и политической работой среди еврейского населения при поддержке Еврейского комиссариата Наркомнаца. В июле 1918 года еврейская секция появилась в Орле, потом в Витебске, а затем еще в 11 городах. 20 октября 1918 года в Москве состоялась первая конференция еврейских секций, на которой были как большевики, так и беспартийные делегаты. Было избрано Центральное бюро Евсекции, куда вошли С. Диманштейн, М. Альский, С. Агурский и А. Криницкий-Бампи.

Евсекции были частью коммунистического движения, но при этом тяготели к веема серьезной автономии, главным образом под влиянием бундовцев, которые всегда выступали за подобную автономию. Евсекции создавались не только большевиками, но и представителями других левых еврейских организаций и партий. Противник у них был общий — сионисты.

В борьбе за политические симпатии «еврейской улицы» у Советской власти с самого начала в руках было мощное оружие — решительная борьба с антисемитизмом.

По мере того как Гражданская война разгоралась, погром очень часто превращался из слухов в самую кошмарную для евреев реальность. Первые погромы произвели толпы солдат, которые бежали с фронта или из запасных полков, в основном на территории Подольской, Киевской и Волынской губерний. Еврейские организации тогда поддерживали украинскую Центральную Раду, и в ней даже состоялось обсуждение вопросов организации еврейской самообороны. Тогда казалось, что лояльное отношение к евреям со стороны нового украинского правительства сделает Киев безопасным убежищем для евреев, но это оказалось не так.

В конце января 1918 года отряды Красной гвардии захватили Киев и изгнали из него Центральную Раду. Еврейские организации выступили за изгнанников. Однако после того как украинские войска под командованием Симона Петлюры при поддержке немецких войск взяли 1 марта 1918 года Киев обратно в свои руки, в городе немедленно начались аресты и расправы над евреями. За неделю власти гайдамаки расстреляли 22 человека. Преседатель Центральной Рады М. Грушевский запретил расправы, но гайдамаки продолжали избивать и убивать евреев в других городах. Только со свержением Центральной Рады немцами 28 апреля 1918 года для евреев на Украине настал более или менее спокойный период.

Уже в этих погромах проявился главный принцип антисемитизма времен Гражданской войны: сваливать вину за неудачи, поражения и отступления на чужаков, то есть на евреев. От подобного же настроения не были свободны и красные. Например, отряды Красной Армии, потерпевшие в марте и в начале апреля 1918 года поражение от немецких войск на севере Украины, при отступлении устроили два еврейских погрома, в Новгород-Северском и в Глухове. Оба погрома были кровавыми, в первом убито 57 человек, а во втором — 270 человек.

В еврейской литературе часто подчеркивается сам факт погромов, но опускается реакция Советской власти на них. Погромы, учиненные красноармейцами, вызвали очень жесткую реакцию. Сразу после них Наркомнаци ВЧК составили специальную программу конкретных мер борьбы с еврейскими погромами[37]. 27 июля 1918 года Совнарком принял декрет «О пресечении в корне антисемитского движения». Он был составлен в очень решительных выражениях и сулил самые суровые кары за участие в погромах и за подстрекательство к ним. Декрет был немедленно разослан по всем губисполкомам.

Это решение было обусловленно жесткой военной необходимостью. Воинские части, устраивавшие погромы, по существу, выходили из подчинения и превращались в вооруженные банды. Ради наведения дисциплины надо было подавить эту погромную самодеятельность, которая очень часто переходила в банальные грабежи и мародерство без разбора национальности. Виновных в организации или участии в еврейских погромах расстреливали или сажали в тюрьмы.

Одновременно заработал и пропагандистский аппарат. В середине 1918 года в Петрограде была издана одна из первых брошюр, посвященных борьбе с антисемитизмом: «Евреи, классовая борьба и погромы»[38], в которой растолковывалось, что погромная агитация — это дело рук буржуазии и она направлена на насаждение разобщения и вражды среди трудящихся. Подобных брошюр было издано и распространено много, и во всех них проводилась одна и та же мысль: антисемитизм есть орудие буржуазии, из чего следовало, что любой антисемит или погромщик есть союзник этой самой буржуазии со всеми вытекающими отсюда по законам революции последствиями. Надо сказать, не сразу, но подобная агитация на Красную Армию подействовала.

В Белой армии никакой серьезной агитации против антисемитизма не проводилось, даже наоборот, антисемитские настроения быстро охватили белых офицеров и солдат, в силу чего белогвардейцы уже с конца 1918 года отметились многочисленными еврейскими погромами. И это несмотря на то, что евреи, по существу, стояли у основания Белой армии. В декабре 1917 года организатор Белой армии генерал М. В. Алексеев получил 500 тысяч рублей, собранных главным образом богатыми ростовскими евреями. Атаман Войска Донского, генерал А. М. Каледин получил от богатого ростовского торговца А. С. Апьперина 800 тысяч рублей. Без этих денег Белая армия и Донское казачье войско могли просто и не возникнуть, у генерала Алексеева была даже мысль распустить офицеров, если не будет изыскано средств на армию. Тем не менее антисемитизм в Белой армии быстро стал ее суррогат-идеологией.

В белой пропаганде, например, широко использовались «Протоколы сионских мудрецов», происхождение большевизма выводилось из сионизма (на деле не было более упорных противников, чем большевики и сионисты), из теории «еврейского заговора». Верховный правитель России адмирал А. В. Колчак часто перечитывал «Протоколы сионских мудрецов»[39]. В тылу Белой армии издавались рьяно антисемитские газеты и даже самые настоящие погромные листки, вроде листка «На Москву!», выпущенного во время наступления в августе 1919 года. Что же, погромная агитация добилась своего. 30 августа 1919 года красные части захватили Козлов, который был завален трупами евреев, убитых казаками генерала К. К. Мамонтова[40].

Бои, взаимное ожесточение, неудачи и поражения, слегка закамуфлированная антисемитская агитация у белых приводили к массовым и жестоким еврейским погромам. Причем если в 1918 году убийства были относительно редкими, то в 1919–1920 годах погромы проводились именно с целью истязаний и убийств евреев. 15 февраля 1919 года в Проскурове петлюровцы за четыре часа вырезали 1650 евреев, не тронув их имущества.

Масштабы этих погромов были очень велики. На Украине в 1918–1920 годах в 1300 населенных пунктах произошло более 1500 погромов[41]. В Белоруссии в 1918–1921 годах произошло 225 погромов[42]. Только с января по август 1919 года в погромах погибло 26 тысяч человек. Общее количество погибших в погромах исчисляется очень приблизительно в 90—100 тысяч человек[43]. Хотя эта цифра была выведена косвенными подсчетами, тем не менее с ней согласны сегодня практически все исследователи. Эту волну истязаний и убийств евреев справедливо сопоставляют с «решением еврейского вопроса» в нацистской Германии и даже считают погромы Гражданской войны предшественником Холокоста во время Второй мировой войны.

Война за существование

Погромная волна в начале 1919 года, поражение Красной Армии на юге и наступление белогвардейцев сначала на Царицын, а потом и на широком фронте, начало советско-польской войны в январе-феврале 1919 года резко изменили отношение евреев к Советской власти. Все левые еврейские организации отбросили неприязнь к большевикам, поскольку они оказались единственной силой, решительно выступившей на защиту евреев. Ленин очень своевременно, в марте 1919 года, произнес речь «О погромной травле евреев», которая была записана на граммофон, развозилась и проигрывалась в войсках, на собраниях и на митингах, в числе других коротких речей, записанных на грампластинках в то же самое время.

Это был острый и переломный момент. Только что умер председатель ВЦИК Я. М. Свердлов. В марте 1919 года состоялся VIII съезд РКП (б), на котором обсуждалась и принималась новая программа партии, самые острые политические и хозяйственные вопросы. В это же время был основан III Коммунистический Интернационал. Республика была в кольце фронтов, на востоке наступала армия Колчака. Судьба революции висела на волоске. И вот в это время Ленин обращается к своим сторонникам с краткими речами, своим голосом.

Он говорил о Всемирной Федеративной Республике Советов, которая грядет, о победе Советской власти в Венгрии, о непобедимой Красной Армии, о товарищеских отношениях с крестьянином-середняком, о Советской власти вообще и ее грядущей победе во всем мире, о дисциплине и бешеной энергии в труде, и, наконец, о травле евреев. Понятно, что такой подбор тематики выступлений далеко не случаен, как не случайно включение в него именно вопроса антисемитизма. Ленин рисовал перед слушателями картину грядущего всемирного братства трудящихся всех национальностей, свободных от эксплуатации, и ради этого нужно сражаться и трудиться. В своей речи против антисемитизма Ленин вывел главную мысль: «Капиталисты стараются посеять и разжечь вражду между рабочими разной веры, разной нации, разной расы. На розни рабочих держится сила и власть капитала. Богатые евреи, как и богатые русские, как и богачи всех стран, в союзе друг с другом давят, гнетут, грабят, разъединяют рабочих»[44]. Ленин призывал к единению трудящихся всех национальностей для борьбы с капиталистами и для этого выбрал самый острый и жгучий вопос межнациональных отношений, который тогда был.

Евреи, конечно, услышали ленинский призыв. Ha XI конференции Бунда в марте 1919 года в Москве видный деятель этой партии Эстер заявила: «Красная армия — наша армия»[45]. Под этим лозунгом, поставленным, так сказать, самой жизнью, началась повальная милитаризация еврейских политических организаций. В мае 1919 года Бунд и Поалей Цион начали мобилизацию своих членов в Красную Армию, а также организовали военную подготовку для остальных членов и сочувствующих. 15 мая 1919 года Поалей Цион объявила партию на военном положении. Инструкция о переходе на военное положение снабжалась лозунгом: «Помните, что борьба за советскую власть — борьба за наше существование»[46].

Первоначально еврейские организации стремились создавать отдельные еврейские формирования. Они агитировали за это столь пламенно и убедительно, что 26 апреля 1919 года Политбюро ЦК РКП (б) разрешило формировать еврейские батальоны, и это было подтверждено приказом Председателя Реввоенсовета Л. Д. Троцкого от 10 мая 1919 года. Однако, пожалуй, единственный батальон, который был целенаправленно сформирован как еврейский, был 1-й Минский караульный батальон, на 70 % состоявший из членов Поалей Цион. Он недолго был на охранной службе, в июле 1919 года его отправили на фронт, где он принял участие в боях с поляками, в которых понес тяжелые потери.

В остальном еврейские части получались случайно, в ходе мобилизации, например, таких было несколько полков, сформированных в Минске, и, по крайней мере, один полк, сформированный в Одессе. Этот одесский полк вызывал крайне серьезные проблемы. Во-первых, он был набран из совершенно не обученных военному делу людей, вплоть до того, что некоторые бойцы во время боя просили зарядить им винтовку. Во-вторых, он был очень плохо одет и обут. Боевая ценность полка была крайне низкой. В-третьих, брошенный против петлюровцев, он вызвал у них настоящий приступ антисемитизма, который не только передался местным крестьянам, но и сильно деморализовал соседние красноармейские части. Появились случаи убийств евреев-красноармейцев своими же[47]. В общем, и этот полк, и других евреев-доброволыдев пришлось отозвать в Одессу.

Центральное бюро Евсекций более реалистично оценивало ситуацию и решительно выступало против создания отдельных еврейских батальонов и рот, на фронт засылались агитаторы, которые выступали против «национального сепаратизма» в военном строительстве. В это время стал формироваться особый, советский метод борьбы сантисемитизмом, который потом не раз показывал свою эффективность. Нужно было не выделять евреев в отдельные формирования, а наоборот, включать в состав разных рот и батальонов. Участие евреев-красноармейцев в боях наравне с красноармейцами других национальностей быстро убеждало последних в беспочвенности антисемитизма. В начале 1920 года Поалей Цион признала, что ошибалась и что создание особых еврейских частей было явной ошибкой.

С этой эпопеей объединения с большевиками и еврейской мобилизацией в Красную Армию была связана история решительного наступления на сионистов. Это была организация, которая осталась в стороне от поддержки большевиков на «еврейской улице», имела связи с представителями стран Антанты и потому подверглась репрессиям как враждебная организация. Среди евреев тоже шла своя, внутренняя гражданская война.

28 июля 1919 года в ВЧК был создан «еврейский стол» для сбора данных по сионистам и их деятельности в России под руководством М. Бреннера. Собрав данные, ВЧК 1 сентября 1919 года провела арест руководства Сионистской организации, конфисковала архив и кассу. Впрочем, в ноябре 1919 года арестованных освободили.

В это же время Евсекция нанесла тяжелый удар по сионистам в языковом вопросе. Сионизм выступал не только за колонизацию Палестины, но и за радикальное изменение еврейского общества. Хаим Вейцман заявил в 1935 году: «Мы приехали в Эрец-Исраэль не для того, чтобы копировать жизнь Варшавы, Пинска и Лондона. Сущность сионизма — изменение всех ценностей, которые евреи усвоили под давлением чужих культур». Важнейшим инструментом в этом деле был язык, и сионисты ставили на возрожденный иврит.

Возрождение иврита в качестве разговорного и обиходного языка началось в 1880-х годах и связано с именем Элиэзера Бен-Иехуды (Л. И. Перельман), который в 1881 году иммигрировал в Палестину, занялся там распространением иврита и в 1890 году основал «Комитет языка иврит». 29 ноября 1922 года иврит был провозглашен одним из официальных языков на территории британского мандата в Палестине. Сионисты пользовались тем, что иврит так или иначе знали почти все евреи как язык молитв и Торы, заручались определенной поддержкой ортодоксальных еврейских общин. За счет этого языкового рычага сионисты склоняли симпатии «еврейской улицы» на свою сторону.

Еврейские социалисты противопоставляли ивриту идиш — самобытный еврейский язык Восточной Европы, который был бытовым языком многочисленных местечек в России, разговорным языком трудящихся еврейских масс. Воспользовавшись острой ситуацией мая 1919 года, Евсекции развязали «языковую войну». 11 июля 1919 года Центральное бюро Евсекций выпустило циркуляр, в котором иврит объявлялся иностранным языком, и в еврейских школах должны были обучать только на идише. В августе 1919 года Наркомат просвещения, по требованию Евсекций, запретил преподавание иврита в Советской России[48].

В Гражданской войне результат для евреев был следующим. Во-первых, Красная Армия сама в значительной степени избавилась от антисемитизма, во многом благодаря настойчивой пропаганде, и ликвидировала погромную волну на Украине и частично в Белоруссии (где погромы устраивались ив 1921 году бандами, переходившими с территории Польши). Во-вторых, на «еврейской улице» доминирование перешло от сионистов к коммунистам, которые уже в 1920 году поглотили и Бунд, и Поалей Цион. Главным руководителем еврейской жизни стали Евсекции, которые были подчинены Отделу агитации ЦК РКП (б), но которые, в свою очередь, стали курировать Еврейский комиссариат при Наркомнаце. Сионисты были разгромлены, загнаны в подполье, и после ареста их подпольного съезда в апреле 1920 года в Москве, в здании Политехнического музея, практически прекратили деятельность. Сразу после этого Евсекции повели наступление на религиозную часть еврейской общины, воспользовавшись последовавшей в 1921–1922 годах кампанией по конфискации церковных ценностей, которая затрагивала и синагоги. Одновременно с этим были запрещены религиозные еврейские школы — хедеры.

Таким образом, в этой гражданской войне, которая шла как вне, так и внутри «еврейской улицы», безусловными победителями оказались еврейские коммунисты, отстоявшие как свое существование, так и свое политическое доминирование.

Часть II. Коренная реконструкция советского еврейства

Глава 4. Еврей-крестьянин

Однако праздновать победу еврейским коммунистам было явно рановато. Им досталось очень тяжелое наследство. Местечки Украины и Белоруссии и до революции были нищими, тогда как Гражданская война опустошила их еще больше. Помимо погромов и боевых действий, огромный ущерб местечкам нанес развал торговли, транспорта, хозяйства в целом. Нищета и безысходность населения местечек только усугубились, а в 1921 году они подверглись действию голода.

Конечно, евреи предпринимали все усилия, чтобы вырваться из нищего местечка, «пытали счастья» везде, где только возможно. Во время Гражданской войны и сразу после нее наблюдался значительный переток еврейского населения из местечек бывшей черты оседлости в крупные города Украины и РСФСР. В 1923 году, во время частичной переписи населения, стали понятны масштабы этого движения. На Украине, где проживало 1,4 млн евреев из 2,4 млн еврейского населения, учтенного в только что учрежденном СССР, из местечек ушло более чем 470тысяч человек. В Могилевском, Бердическом и Херсонском округах еврейское население в целом снизилось на 28–29 %. Куда же евреи пошли? Пошли они в крупные промышленные города: Киев, Мариуполь, Запорожье, Кривой Рог, Артемовск. Там еврейское население выросло на 94-280 %[49].

Такое же положение было и в России. Еврейское население РСФСР к 1923 году увеличилось до 443 тысяч человек против 252 тысяч человек в 1897 году. Максимальный рост пришелся на Московскую, Вологодскую, Самарскую и Ульяновскую губернии. В Москве оказалось 86,1 тысячи евреев, в Ленинграде — 52,3 тысячи[50].

Еврейское население БССР сократилось ненамного, с 324 тысяч в 1897 году до 300 тысяч в 1923 году. Это обстоятельство объяснялось тем, что в Белоруссии евреи занимали доминирующее положение в кустарной промышленности, обслуживающей деревни и мелкие города. В БССР 60 % рабочих в мелкой кустарной промышленности были евреями[51]. Они имели хоть и нищенский, но постоянный заработок и потому не были настроены срываться с обжитого места.

Подобное движение полностью определялось политической и хозяйственной обстановкой. Евреи покидали местечки, в которых было голодно и небезопасно, находили пристанище в крупных промышленных городах, где ремесленникам было проще устроиться на работу на заводах или фабриках, а торговцам открыть свое дело. Многие безработные поступали служащими в различные организации, что особенно было характерно для Москвы, Ленинграда, Харькова и Киева. Но далеко не всем удавалось устроиться на новом месте, очень многие терпели неудачи и возвращались обратно в свои местечки с пустыми руками. Движение еврейского населения только частично охватывается переписью населения, которая зафиксировала некую результирующую переселения из местечек в города. Однако для наблюдателей это движение больше напоминало хаотическое метание между местечками и городами в поисках пропитания.

В длинном ряде хозяйственных проблем начала 1920-х годов, которые должно было решить советское руководство, была и проблема еврейского местечка: нищего и перенаселенного. С этим наследием старого режима надо было что-то делать.

Из местечка в колхоз

Практически все 1920-е годы в СССР проходили под лозунгом вспашки земли. До первой пятилетки Советский Союз был по преимуществу крестьянской страной, в которой трудовые крестьянские ценности ставились на очень высокое место. Если читать газеты и публикации того времени, это хорошо заметно. В газетах, например, аграрная тематика занимала одно из ведущих мест: новости о запашке земель, сведения о семенных ссудах, о ценах на хлеб, обсуждение перспектив развития сельского хозяйства — вот обычная тематика средней местной советской газеты того времени.

Подобная крестьянская психология накладывала отпечаток на всю социальную политику в целом. В ней главное место занимал мотив превращения нетрудовых элементов в полезных членов общества, что-то производящих и способных себя прокормить. Добиться этого можно было превращением нетрудовых элементов в земледельцев, из чего следовало, что при должном усердии новообращенные крестьяне сумеют себя прокормить. Правда, это только одна причина такого настроения общества того времени. Другая причина состояла в том, что начало 1920-х годов было голодным, недостаток продовольствия ощущался везде, и возможностей прокормить чрезмерно большое неземледельческое население просто не было. Даже снабжение хлебом крупных заводов превращалось в нетривиальную задачу и было предметом особых забот в Госплане РСФСР. Первый план, который был составлен в этом органе, это был как раз план хлебофуражного снабжения.

Потому нетрудовые элементы должны были сами для себя вспахать и посеять, правда, им были готовы помочь из скудных возможностей: выделить землю, дать семенную ссуду, дать в аренду лошадей, плуги, жатки и так далее.

Это хорошо видно на примере «Трудовой коммуны им. М. Горького», которую в 1920 году А. С. Макаренко создал под Полтавой, кстати, в границах бывшей черты оседлости. Колония для перевоспитания малолетних уголовников занялась в первую очередь именно сельским хозяйством, в чем сумела добиться больших успехов.

Вот это господствующее мировоззрение общества предопределило главное направление разрешения «еврейского вопроса» в СССР в 1920-х годах — земледельческая колонизация. Под этим понималось переселение на неосвоенные участки земли, иногда вблизи от прежнего места жительства, иногда вдалеке, с целью создания нового крестьянского хозяйства.

Собственно, процесс возникновения еврейского земледелия пошел самопроизвольно еще в годы Гражданской войны, с 1918 года. Некоторые еврейские семьи «пытали счастья» в земледелии, для чего создавали артели или колхозы, как правило, на землях конфискованных имений. Например, в 1923 году в Гомельской губернии существовало 58 еврейских сельскохозяйственных поселений, в которых жило около 6 тысяч человек.

Что это было такое? Могилевский окрисполком в декабре 1925 года провел проверку всех артелей округа и составил описание приместечковых колхозов. Например, артель «Рахмиэль Вайнштейн» была создана в составе 7 семей с 42 едоками, имела 73 десятины земли, орудия труда, инвентарь и скот были обобществлены. Все работы делались совместно, продукты складировались вместе и распределялись по едокам. Каждому на 10 дней выдавалось 10 фунтов (4 кг) муки и 20 фунтов (8 кг) картофеля, овощи — по потребности. Одежда и обувь приобретались за счет артели и выдавались наиболее нуждающимся. В общем, это была довольно типичная потребительская коммуна.

Несмотря на то что количество приместечковых колхозов и артелей было очень невелико, как и количество вовлеченных в них людей, тем не менее этот опыт обратил на себя внимание. Всероссийский съезд совхозов и колхозов, состоявшийся в Москве в декабре 1921 года, в своей резолюции отметил, что «одним из средств продуктивизации еврейских масс является их аграризация».

Стихийная аграризация евреев в местечках привела к образованию довольной сложной и запутанной системы хозяйствования, в которой было множество переходных форм. Среди еврейских земледельческих артелей были и потребительские коммуны, и подсобные хозяйства, ведшиеся ремесленниками, не выезжавшими из местечка и не бросавшими свою работу, и попытки создать товарные хозяйства, и даже лжеартели. Существовали также и единоличные еврейские крестьянские хозяйства. В БССР в 1924 году было около 20 тысяч евреев-земледельцев из 300-тысячного еврейского населения республики.

Попытка созыва в конце 1924 года Всебелорусской конференции евреев-землевладельцев показала, что стихийный переход на землю не решает социальных проблем местечка. Евсекция Могилевского окружкома констатировала, рассмотрев итоги предварительных собраний колхозов и артелей, что самостоятельного еврейского земледелия, в сущности, не возникло, оно так и осталось подсобным промыслом для ремесленников-кустарей и рабочих. Очень остро стояла проблема земельных наделов. Очень многие артели получили небольшие земельные участки с плохой землей и низкой урожайностью, часто на лесных землях, которые не покрывали потребностей. Часто были конфликты с местными властями, которые старались не давать евреям землю, вплоть до ареста на поле во время работы и угроз оружием.

После партийного вмешательства в дело еврейского землеустройства в Могилевском округе, в 1925 году евреям было выделено 1423 десятины земли, создано 8 новых колхозов. В округе было 1272 семьи с 6716 едоками, которые возделывали 4640 десятин земли. В сельском хозяйстве было занято 18 % еврейского населения округа[52].

Приместечковое земледелие имело как своих сторонников, так и своих противников. Сторонники выступали за то, что это наиболее простой и доступный способ «продуктивизации» еврейства, особенно в местечках и малых городах, не требующий больших затрат и переселения. Противники же указывали на то, что значительная часть приместечковых колхозов была карликовой, имела 30–40 гектаров земли, не имела хозяйственных перспектив и не могла прокормить колхозников. Кроме этого, приместечковые колхозы не отрывали их участников от ремесла и торговли, находились под сильным влиянием религиозных общин и вообще «тащили» за собой весь груз еврейской старины, которая еврейским коммунистам казалась полным анахронизмом.

Тем не менее развитие приместечкового земледелия все же считалось успехом. В 1930 году в местечках проживало около 530 тысяч человек, или около 100–110 тысяч семей. Из них около 20 тысяч семей занимались приместечковым земледелием, в том числе 17,8 тысячи семей были объединены в колхозы. Насчитывалось 394 колхоза, которые располагали 90,3 тысячи гектаров земли[53]. В постановлении Президиума ЦИК СССР от 27 сентября 1933 года указывалось, что в приместечковом земледелии закреплено свыше 100 тысяч человек еврейского населения[54].

Самое главное, создание приместечковых колхозов выявило многочисленных желающих переехать на землю. К примеру, в том же Могилевском округе в 1924 году было еще около 1000 еврейских семей, подавших заявления на получение земли. Удовлетворить эти пожелания на месте было уже крайне затруднительно. Всего по СССР евреев, желающих перейти на землю, насчитывалось несколько десятков тысяч, и становилось понятно, что тут нужны более серьезные усилия и более крупные земельные фонды для их обустройства.

Здесь еще нужно упомянуть такой немаловажный факт, как правовое положение. Согласно Конституции СССР, принятой в декабре 1922 года, лица, занимавшиеся торговлей, посредничеством, не имеющие определенных занятий, а также те, кто нанимал рабочую силу, попадали в категорию лишенцев, чьи права были сильно ограничены. В частности, у них не было избирательного права. Кроме чисто формальных ограничений, в стране победителей в Гражданской войне в отношении лишенцев существовали многие неформальные ограничения и запреты. В категорию лишенцев попадала значительная часть трудоспособного еврейского населения. В УССР, например, доля евреев среди лишенцев в середине 1920-х годов составляла 44–45 %.

В переходе на землю был, таким образом, важный правовой плюс. Еврей, заведший крестьянское хозяйство, получал полные гражданские права. Это обстоятельство сильно подстегивало стремление к земледельческой колонизации среди еврейских масс.

Впоследствии, в 1930 году, в отношении евреев были сделаны существенные уступки по части статуса лишенцев. Некоторые категории, например, участники Гражданской войны, неимущие семьи и сироты погибших во время погромов (еврейских сирот насчитывалось около 100 тысяч человек), а также вся еврейская беднота, не нанимавшая работников, не относившаяся к служителям культа и купцам, получили избирательные права и возможность вступать в колхозы и кооперативы. Эти права также распространились на часть ремесленников и безработных. Это резко снизило остроту проблемы лишенцев среди евреев. Однако в середине 1920-х годов именно статус лишенцев, в сочетании с нищетой и безысходностью местечек, стал одним из наиболее веских факторов для развития еврейского земледелия.

Земля для евреев

Председатель ЦИК СССР М. И. Калинин был большим и активным сторонником еврейской земледельческой колонизации, всеми способами поддерживавший перевод евреев на землю. Действительно, приместечковые колхозы и единоличные хозяйства, при всех их многочисленных недостатках, тем не менее сыграли роль промежуточной формы для еврейского выхода из местечек к полноценным и продуктивным сельским поселениям.

Как только хозяйственная обстановка в СССР более или менее наладилась, начал восстанавливаться нормальный денежный оборот, введен червонец, стали бурно восстанавливаться промышленность и транспорт, возник вопрос о развертывании полноценной еврейской земледельческой колонизации. Государство уже могло оказать определенную финансовую и организационную помощь для обустройства еврейских хозяйств на новых землях.

Создание новых еврейских крестьянских хозяйств полностью отличалось от русского или украинского земледельческого переселения. Русские или украинские крестьяне обладали прежним земельным наделом и имуществом. Перед переездом они продавали дом и инвентарь на старом месте, сдавали старый участок в аренду (они имели право им пользоваться в течение 6 лет после переезда, специально на случай неудачи на новом месте) и имели с собой минимум 700 рублей, не считая лошадей и телег. На новом месте русские и украинские крестьяне на свои средства и на помощь по линии переселения быстро создавали хозяйство, которое за 2–3 года вставало на ноги.

Евреи же, как правило, таких денег и имущества не имели, не говоря уже о земельном участке. Это заставило вносить существенные коррективы в переселенческую политику. Затраты, которые вносил переселенец, были минимальными: 1 рубль он платил вступительного взноса в переселенческое товарищество и вносил 10 рублей в качестве паевого взноса на семью. Переселенцы по своему имущественному положению разделялись на шесть категорий, от совсем ничего не имеющих до тех, кто мог создать хозяйство на свои средства[55]. Но неимущих и малоимущих было большинство.

Государство не имело средств, чтобы обустроить еврейских переселенцев за свой счет, и тут на помощь пришли традиционные еврейские методы — благотворительные организации и комитеты, как советские, так и зарубежные. В обустройстве евреев на земле советское руководство сразу видное место отвело зарубежным еврейским организациям. С ними уже был опыт плодотворного сотрудничества. «Джойнт» оказал большую помощь в борьбе с голодом на Украине и в Поволжье, причем в пик голода организация поставляла продовольствие для 2 млн человек, в том числе 800 тысяч детей. Евреи среди них составляли абсолютное меньшинство.

29 августа 1924 года постановлением Президиума ЦИК СССР был создан Комитет по земельному устройству еврейских трудящихся при президиуме Совета национальностей ЦИК СССР, более известный как «Комзет». Первым его председателем стал П. Г. Смидович. В декабре 1924 года Советское правительство и «Джойнт» подписали соглашение о создании корпорации «Агро-Джойнт» для устройства евреев на земле.

17 января 1925 года было учреждено Общество землеустройства еврейских трудящихся (ОЗЕТ) — общественная организация по содействию «Агро-Джойнту» и «Комзету», которая занималась пропагандой еврейской земледельческой колонизации, собирала средства для устройства евреев на земле и содействовала переселению, а также создавала еврейские сельсоветы. ОЗЕТ имело разветвленную сеть представительств в СССР и за рубежом. Первым его председателем стал Юрий Ларин, а потом пост занял Семен Диманштейн. В 1926 году членами ОЗЕТа были 60 тысяч человек, а к 1930 году численность членов выросла до 300 тысяч, причем в это общество вступали целыми коллективами. Хотя ОЗЕТ не смогло собрать сколько-нибудь значительные средства в порядке пожервований, все же оно сыграло большую роль в организации еврейского переселения на землю (через него подавались заявления) и в пропагандистской поддержке всего проекта.

Тут надо отметить, что в процесс земледельческой колонизации были втянуты не только евреи. Это был массовый процесс, затрагивающий сотни тысяч хозяйств, которые переселялись на новые земли, в том числе в Сибири, в Казахстане и на Дальнем Востоке, в котором основное место занимали как раз русские и украинские крестьяне.

Скажем, на Украине для колонизации было выделено до 1928 года 1900 тысяч гектаров, из которых евреям было отведено 164 тысячи гектаров, или 8 %[56]. Остальная часть была занята русскими и украинскими переселенцами. В 1925 году при ЦИК СССР был создан Всесоюзный переселенческий комитет, направлявший все потоки крестьян-переселенцев в новые земледельческие районы[57]. Так что Калинин занимался не только евреями.

Затрагивая еврейскую земледельческую колонизацию, мы сразу попадаем в целый клубок вопросов, которые волновали тогдашнюю общественность, как еврейскую, так и нееврейскую. Пожалуй, не было народа, в отношении которого не задавалось столько вопросов. Среди них главный был такой: могут ли евреи работать на земле. Сейчас, после 60 лет существования Израиля, острота этого вопроса несколько истерлась, но тогда он стоял ребром. Общество привыкло видеть еврея как мелкого лавочника или мелкого ремесленника, как врача, но не как крестьянина. До революции было несколько неудачных попыток посадить евреев на землю, а антисемиты рассказывали «смешной» анекдот про еврея-колхозника, хотя таковые уже существовали десятками тысяч человек.

Далее — наделение землей. Где бы евреям ни отводили землю: на Украине, в Крыму или в Биробиджане, всегда возникал вопрос: «А почему им?» и возникало подозрение, что евреям выделяют самую лучшую землю. Больше всего таких разговоров ходило о Крыме. Помимо самих по себе трудностей еврейской земледельческой колонизации, которые были весьма велики в силу того, что еврейские переселенцы в массе своей были совершенно неимущими, предстояло побороться еще и с антисемитскими стереотипами, бытующими в обществе. На эти вопросы ответить можно было только практикой, попробовав и посмотрев, что получится.

В качестве мест для еврейской колонизации рассматривались следующие. В Херсонской области существовали старые еврейские земледельческие колонии, созданные еще в начале XIX века и пережившие все пертурбации политики в отношении евреев. В 1927 году в ней было 19 тысяч гектаров старых наделов, и было добавлено 27 тысяч гектаров новых наделов. Всего в этом районе проживало 18,2 тысячи хозяйств, из которых 15,9 тысячи были еврейскими[58].

Для еврейского переселения выделялся также участок в Никопольском районе на 26,1 тысячи гектаров, куда можно было вселить 1774 хозяйства. Этот участок находился примерно в 80 км от Кривого Рога. Крупный участок для еврейской колонизации выделялся также в окрестностях Запорожья.

В 1927–1930 годах в окрестностях Херсона, Кривого Рога и Запорожья были созданы еврейские национальные районы: Калининдорфский, Новозлатопольский и Сталиндорфский. В них преобладало еврейское население: 86 %, 70 % и 73 % соответственно[59]. Потому в этих районах в соответствии с советской практикой того времени сельсоветы вели дела, а школы вели обучение на идише.

Наконец, в Крыму было выделено 227 тысяч гектаров для еврейского переселения, на земельных излишках, оставшихся после межселенного землеустройства[60]. В основном евреям выделялись земли в степной части Крыма, в восточной части полуострова, недалеко от Евпатории. Земли эти были очень тяжелыми для освоения и совершенно не имели никакой инфраструктуры. Из всех проектов еврейской земледельческой колонизации именно Крым получил наибольшую известность как в СССР, так и за рубежом.

Глава 5. Крымская эпопея

В истории советского еврейства Крым занимает особое место. Полуостров притягивал к себе взоры еврейского сообщества в России, и за первые 50 лет Советской власти не раз возникали проекты создания еврейской автономии, вплоть до союзной советской республики, в Крыму. Последний раз к этому вопросу обращался Еврейский антифашистский комитет, и решительный отказ на его ходатайство положил конец всем проектам еврейской автономии в Крыму.

Однако перипетии истории Еврейского антифашистского комитета наложили отпечаток на тему еврейской земледельческой колонизации в Крыму: «Они претендовали на наш, советский Крым». Между тем в 1920-х и 1930-х годах положение было совершенно другое и Советская власть была вовсе не против поселения евреев в Крыму.

Советская Палестина

Есть несколько косвенных указаний на то, что проект еврейской земледельческой колонизации Крыма начинался как проект своего рода «советской Палестины».

Гражданская война и возникновение СССР внесли резкие изменения в жизнь еврейства, оставшегося на советской территории, и одно из главных изменений было то, что для евреев резко сократились возможности эмиграции. Традиционный путь решения всех проблем, чтобы «попытать счастья» за границей, оказался закрыт, потому что США перестали с 1918 года принимать евреев из России. Имиграция в европейские страны также оказалась невозможной, да и бесполезной, положение в начале 1920-х годов в поствоенной Европе было весьма и весьма тяжелым. Безусловно, закрытие эмиграции было для еврейства очень болезненно.

Среди руководства еврейских коммунистов, знавших о таких настроениях на «еврейской улице», возникла идея создания в СССР некой территории, пригодной для эдакой эрзац-эмиграции из местечка. В 1922 году Юрий Ларин разработал в общих чертах проект еврейской автономии в Крыму с поселением там 280 тысяч евреев. Между прочим, это гораздо больше, чем тогда жило евреев в Палестине, чье еврейское население в 1922 году составляло около 84 тысяч человек.

В 1923 году возник более масштабный план, который связывают с именем одного из руководителей Евсекций А. Брагина, предложившего нарезать под еврейскую автономию не только Северный Крым, но и Черноморское побережье Таманского полуострова, вплоть до Абхазии. Для этой автономии выделялось около 10 млн десятин земли, пригодной для размещения 500 тысяч евреев. Однако в том же самом году в Москву приехал представитель «Джойнта» доктор Джозеф Розен, который в своей записке изложил план, весьма похожий на план Брагина, только Розен добавил, что еврейские благотворительные организации окажут поддержку еврейской земледельческой колонизации в Крыму и вообще на причерноморской территории.

Но все-таки почему именно Крым? Думается, что здесь было несколько причин. Во-первых, историческая. Крым относился к территориям, заселенным евреями с глубокой древности. Так, евреи в Крыму появились еще при Митридате Евпаторе, то есть в I в. н.э[61]. С точки зрения традиций, он вполне мог соперничать с Палестиной, тем более что еврейские коммунисты отвергали какие-либо религиозные ценности, делавшие для евреев Иерусалим особым местом. Здесь надо еще добавить, что Коминтерн вел свою политику в Палестине, которая состояла сначала в вовлечении арабского пролетариата, а потом и вообще арабских масс в антиколониальную борьбу, в которой самостоятельного места для еврейского населения Палестины не отводилось. С этой точки зрения, у советского правительства не было никаких мотивов стимулировать еврейскую имиграцию в Палестину.

Во-вторых, во всех ранних проектах еврейской земледельческой колонизации подчеркивалось, что нужно предоставить место, где климат будет схожим с климатом бывшей черты оседлости, особенно украинской ее части. Крым с этой точки зрения казался приемлемым вариантом, особенно по сравнению с Сибирью, правда, впоследствии оказалось, что крымский климат вовсе не такой мягкий для еврейского земледелия, как считалось изначально.

В-третьих, и это немаловажный факт для оценки ранних проектов еврейской колонизации Крыма, полуостров был опустошен Гражданской войной, так же как и черноморское побережье Тамани. Там осталось много поместий, брошенных своими владельцами на произвол судьбы и вполне пригодных для вселения.

Наконец, в-четвертых, проекты в Крыму и в Причерноморье были в наибольшей степени приемлемы для американских еврейских организаций, поскольку многие представители их руководства еще до революции занимались поддержкой еврейских земледельческих колоний в районе Херсона. Для них это была знакомая территория и был опыт хозяйствования на ней. Это был немаловажный фактор, обеспечивающий успех всего начинания.

На то, что Крым какое-то время противопоставлялся Палестине, указывает еще и тот факт, что после создания органов по содействию еврейскому землеустройству, в феврале 1926 года была создана специальная комиссия под председательством М. И. Калинина. Эта комиссия рассмотрела перспективы еврейского земледельческого переселения в Крым и приняла решение о том, что при благоприятных результатах в Крыму можно будет создать район компактного проживания евреев с образованием автономной еврейской республики. 18 марта 1926 года это решение было утверждено Политбюро ЦК ВКП (б). В духе этого решения Калинин выступал на съезде ОЗЕТ 17 ноября 1926 года. Обрисовав тяжелое положение еврейства, часть из которого пока еще была заперта в местечках, Калинин предложил выход в виде широкомасштабной еврейской земледельческой колонизации: «Я должен прямо сказать, что оно этой цели не ставит, и не ставит по очень простой причине: правительство подходит к каждому вопросу практически; мы видим, что еврейская беднота страдает, что нужно найти для нее какой-то экономический выход, и вот переселение евреев и является как бы отдушиной, экономическим выходом для еврейской бедноты»[62].

Однако при этом Калинин указал и на то, что подобная политика должна обеспечить условия для сохранения еврейской национальности, интенсивно размываемой переселением в города и ассимиляцией: «Перед еврейским народом стоит большая задача — сохранить свою национальность, а для этого нужно превратить значительную часть еврейского населения в оседлое крестьянское, земледельческое, компактное население, измеряемое, по крайней мере, сотнями тысяч. Только при таких условиях еврейская масса может надеяться на дальнейшее существование своей национальности»[63].

Причем, судя по всему, предполагалось, что в это компактное еврейское население вольются не только советские евреи, но и эмигранты из-за границы. В частности, в 1925 году в Крым из Палестины приехало 25 семей, которые создали небольшую колонию «Вита Нова».

По крайней мере, в этот относительно краткий период существовала надежда на то, что Крым станет своего рода Советской Палестиной, где будет создана советская еврейская автономия. Надо было лишь получить хороший результат переселения в Крым.

Евреизация против татаризации

К этому моменту еврейская земледельческая колонизация Крыма уже стартовала. Первые колонии были созданы в 1923–1924 годах внеплановым порядком, для которых было выделено 15 тысяч десятин государственной земли.

Поначалу еврейскому переселению противилось руководство Крымской АССР, которое было составлено крымскими татарами. Например, председатель СНК КрымАССР Осман Дерен-Айерлы лично распоряжался не пускать еврейских переселенцев и тормозил выделение им земли[64]. Его позиция была связана с тем, что он входил с 1921 года в группу коммунистов из числа крымских татар, которые проводили политику татаризации полуострова. Она затрагивала не только насаждение крымско-татарского языка, закрепление ряда постов в правительстве КрымАССР за татарами, но и широкое предоставление льгот татарам в наделении земельными, пастбищными и лесными угодьями. Всего за два года, в 1922–1924 годах, крымским татарам было передано 34 тысячи десятин земли.

Земля была важным вопросом в татаризации Крыма, поскольку татарское население составляло 25 % от общего числа населения Крыма и для дальнейшего развития татаризации требовалось привлечь эмигрантов из Турции и балканских стран. Для того чтобы эмиграция шла быстрее, татар старались наделять землей в первую очередь.

Земельный вопрос стал тем поворотным пунктом, который привел к оформлению широкой оппозиции планам татаризации Крыма. Он вызывал раскол и вражду в крымском руководстве, натянутые отношения между обкомом и исполнительными органами: КрымЦИк и КрымСНК. Другие национальные меньшинства стали бороться за свои права: так, немцы поставили вопрос о создании немецкой автономии в Крыму. Однако в 1924 году крымские татары были на пике своего политического господства в местных органах власти.

Появление планов еврейской колонизации Крыма серьезно встревожило сторонников татаризации. Отсюда сопротивление, затягивание вопроса с выделением земли. КрымСНК даже требовал от центральных органов обязательства по переселению в Крым 20 тысяч крымских татар из Турции, Румынии и Болгарии. Однако силы в этой борьбе оказались неравными. Во-первых, за еврейским проектом стояли обещания весьма широкой экономической помощи из-за рубежа, тогда как на переселение крымских татар еще предстояло потратиться. Во-вторых, на самих крымско-татарских коммунистов в Москве смотрели с определенным недоверием из-за их позиции по национальному и религиозному вопросу, а также связей с небольшевистскими политическими организациями. Вопрос о вселении евреев в Крым был продавлен сверху административным нажимом, с которым КрымСНК совладать не смог. В 1925 году в Крым были переселены еще 305 семей, а 2 марта 1926 года был образован Ротендорфский еврейский национальный сельсовет.

Борьба за землю, впрочем, была и в последующем и велась полупартизанскими методами. Многие очевидцы еврейского расселения в Крыму отмечали, что землеустроительные органы создают поселки и межуют наделы, стараясь захватить побольше земли, без какого-либо учета возможности орошения выделенных участков. Степной Крым относится к засушливой зоне, и орошение под пшеницу, не говоря уже о других культурах, там необходимо. Но в контексте столкновений планов татаризации и евреизации Крыма подобный подход понятен: потом можно будет ссылаться на то, что земля фактически занята. Правда, потом еврейским поселенцам пришлось здорово поплатиться за это.

В этой схватке крымские татары потерпели поражение. В конце 1927 года КрымЦИК под руководством Вели Ибраимова на волне многочисленных обращений против еврейской колонизации в Крыму принимает решение о главенстве органов Крымской АССР над союзными. Это означает отделение Крыма от СССР. Реакция партийных органов была незамедлительной и жесткой. Уже 28 января 1928 года внеочередная сессия КрымЦИКа смещает Вели Ибраимова с поста председателя органа, вместо него выбран Мемет-Исмаил Кубаев. В марте 1928 года Ибраимов был арестован, а 28 апреля 1928 года в Симферополе его осудили по обвинению в терроре, бандитизме и растрате. 9 мая Ибраимова расстреляли. После этого еврейская колонизация в Крыму получила самые широкие возможности.

Схватиться за землю

Еврейская колонизация шла примерно следующим порядком. «Комзет», как орган с административными полномочиями, занимался решением земельных вопросов: подбирал, межевал и раздавал земельные участки, а также распределял государственное финансирование. «ОЗЕТ» занималось поддержкой переселения: собирало пожертвования, собирало и передавало в «Комзет» заявки на переселение, проводило агитационную работу, а позднее, когда были накоплены достаточные средства, приступило к работе по обустройству еврейских хозяйств. «Агро-Джойнт» занимался тем, что поставлял финансовую и материальную помощь, в особенности сложную технику: трактора, сельхозмашины, а также колодцерубильные машины.

Одна из главных задач для зарубежных и благотворительных организаций состояла в обустройстве новых хозяйств, в частности в постройке жилых домов. Эта задача диктовалась тем, что переселенцы, как правило, ничего за душой не имели. И это вовсе не голословное утверждение. В 1928 году доля неимущих переселенцев в их общем составе доходила до 55,1 %, а в 1929 году — до 58,5 %[65]. Максимум средств, которые имел переселенец по линии «Комзета», было 150 рублей, ниже минимального порога по линии общего земледельческого переселения. Приток неимущего населения вынудил в 1928 году ввести категорию переселенцев, которым выдавался скот и потребительский кредит до снятия первого урожая. Так что дома приходилось строить за общественный счет.

В составе переселенцев в Крым было 50 % торговцев, 20 % ремесленников, 10 % рабочих, 15 % лиц с неопределенными занятиями (под этим названием имелись в виду нищие, выживавшие за счет помощи от благотворительных организаций) и 5 % интеллигенции[66]. В 1925 году в Крым поехали евреи из Смоленской, Гомельской и Вологодской губерний. С 1927 года переселенцев набирали из более широких районов БССР, УССР и Азербайджанской ССР.

Новоповерстанные переселенцы, конечно, тащили за собой все свои местечковые привычки, и потому все дела, связанные с еврейским переселением, обычно шли с толкотней, криком, суетой, характерным еврейским нахрапом, иногда даже со стычками на кулаках. Степенного крестьянского характера у них не было, да и откуда было ему взяться.

На переселение в Крым кандидаты смотрели как на случай «попытать счастья». Многие из них подавали заявки в надежде накопить земледелием капитал и вернуться к торговле или даже устроиться при торговле на новом месте. Такое бывало, и не раз, в хорошо известных еврейскому обществу приместечковых колхозах. Кое-где колхозы существовали больше на бумаге, маскируя посредническую торговлю. Члены колхозов в таких случаях практически не работали сами, а нанимали рабочих на стороне. К примеру, в Могилевском округе в середине 1920-х годов бывали такие еврейские колхозы, в которых наемные работники делали 90 % всех работ.

Однако и организаторы еврейского переселения в Крым были людьми опытными, знавшими привычки и нравы своих подопечных. Потому в Крыму переселенцам было категорически запрещено нанимать работников, под угрозой немедленного отъема участка[67]. «Это было сделано для того, чтобы проверить, кто идет трудиться, а кто под этим видом хочет пролезть, чтобы спекулировать правом на землю», — отмечал Ларин.

Успех советской еврейской колонизации относительно дореволюционной заключался в многостороннем контроле за переселенцами сразу по нескольким линиям. Их контролировал «Комзет», выделявший им землю, их контролировал «Агро-Джойнт», дававший им кредит (финансирование еврейского переселения в Крыму было кредитным, под 3–5 % в год, поскольку руководство считало, что безвозмездная помощь развращает) и строивший для них инфраструктуру. За ними присматривало ОЗЕТ, со своими агрономами, уполномоченными и агитаторами. Наконец, за ними смотрели партийные органы и ячейки, ну и вездесущее ОГПУ. Так что еврейским переселенцам просто не давали отклониться от намеченной линии, заставляли их трудиться и привыкать к труду в сложных условиях. Только так можно было рассчитывать на успех всего начинания.

По существовавшим тогда правилам переселения, сначала на новое место отправлялись взрослые работники, которые затем выписывали себе остальных родственников, после того как более или менее устроились. Однако в Крым сплошь и рядом ехали семьи целиком, с пожилыми и нетрудоспособными родственниками. И они попадали прямиком на выжженную крымскую степь, красочно описанную в книге В. Финка: «Как рассказать тому, кто не видел своими глазами, что такое степи Северного Крыма? С чем сравнить их? С морем? С океаном? Пожалуй, только с обманчивым океанским горизонтом может сравниться непостижимая беспонечность ровных степных пространств. Вы можете мчаться в автомобиле и час, и два, и шесть, и десять, и перед вами не подымется бугорок и не опустится ложбинка… Солнце, которому негде примоститься на этой равнине, распласталось над всей ее ширью и жжет ее злобно и жестоко».[68]

Жжет ее злобно и жестоко. Ну и тех, кто пришел в эту степь хозяйствовать. Татары здесь почти не селились, предпочитая использовать степи под огромный выгон для скота и лошадей, кое-где полукочевым образом засевая отдельные участки. Евреям же предстояло здесь осесть.

Переселенцы сплошь и рядом получали землю без каких-либо построек. Уполномоченный «Комзета» показывал писателю В. Финку ряды колышков, забитых прямо посреди степи — это была распланирована улица будущей еврейской колонии. Но пахать и сеять надо было прямо сейчас, не дожидаясь дальнейшего обустройства. «Агро-Джойнт» еще в марте 1925 года привез из США 25 тракторов для вспашки, которыми в 1926 году вспахали и засеяли 3,8 тысячи десятин посевов, в основном зерновых.

В том же 1925 году «Джойнт» построил 435 домов, а ОЗЕТ — 49 домов для колонистов. Но поток переселенцев значительно превышал возможности домостроения. Потому многие из них начинали свою трудовую жизнь на земле без минимальных удобств. Уже упомянутый Моше Кочкин из джанкойского колхоза «Красный Октябрь» вспоминал, что они первым делом выкопали в земле яму, чтобы ночью укрыться в ней от холодного ветра[69]. Потом в ход пошли разного рода землянки и хибары, насквозь продуваемые ветром и промачиваемые дождем. Дома, которые должны были быть построены, пока еще лежали кучами камней и глины. Как писал Юрий Ларин, на подъем нового хозяйства до нормального уровня требовалось около пяти лет.

Тем не менее за годы еврейской колонизации была провернута большая строительная программа. До конца 1930 года в Крыму было создано 97 поселков, построено 2900 домов (из них более 80 % — на средства и по типовым проектам «Агро-Джойнта»), 200 общественных зданий, 52 школы, 10 изб-читален, 138 хозяйственных построек, 16 сыроваренных заводов. Жилье строилось и в последующем. Удивительно, но несмотря на прошедшие годы и сильные разрушения в годы войны, в Крыму кое-где до сих пор сохранились дома, возведенные для еврейских переселенцев.

Особая проблема была с водой. Земля, отводимая под еврейские хозяйства, почти не имела воды. До ближайших источников, очень скудных, расстояние бывало до нескольких километров. Не было воды для бытовых нужд и для поения скота. «Безводье — великий бич еврейской колонизации в Крыму».

По плану организаций, ответственных за еврейскую колонизацию в Крыму, все участки должны были получить воду из специально построенных колодцев. «Джойнт» прислал из США кейстоновскую машину для рытья артезианских колодцев. С помощью этой машины построили 43 артезианских колодцев и 51 шахтный колодец, каждый из которых имел глубину от 80 до 120 метров. В степном Крыму вода находилась глубоко, под толстым слоем известняка.

Иногда еврейские переселенцы могли пользоваться старыми колодцами, сооруженными татарами. Но и тут были свои проблемы. В. Финк так описывает этот старый, традиционный колодец: «Колодезь так глубок, что человеческой силой качать воду невозможно. На оси в хороших два обхвата устроено громадное колесо, приводимое в движение парой волов. Когда нужна вода, волы со своим медлительным воловьим терпением долго ходят, и ходят, и ходят вокруг колодца, и долго вращают это нелепое колесо, покуда на поверхности не раздадутся освежающие всплески воды. Это — адское дело» [70].

Таким образом, для подъема воды нужен был рабочий скот. Но для еврейских переселенцев был выбор: или работать в поле, или качать воду, сделать который было очень непросто. Местные жители могли распределить работу, поскольку имели запас бочек, в которые набирали воды на несколько дней вперед. У евреев таких бочек не было.

Впрочем, когда был старый колодец, еще можно было выкрутиться. Некоторым же совсем не повезло, у них не было ни старых колодцев, ни перспективы, что им выкопают его американской машиной. Им приходилось самим браться за кирки и заступы, рубить известняк в попытках добраться до воды. В том же джанкойском колхозе «Красный Октябрь» шесть раз закладывали колодец наугад, прежде чем смогли пробить до воды 80-метровую толщу известняка. Впоследствии, правда, водные проблемы были решены, появились специальные буровые отряды, которые работали на обводнении Крыма.

Схватка против проекта татаризации Крыма и вызванная им спешка в занятии земли была с лихвой оплачены трудом и потом еврейских переселенцев. Впрочем, нет худа без добра. Их упорную борьбу за воду оценило местное крестьянское население, которое быстро стало относиться к ним с большим уважением. Если вначале еще проскальзывали какие-то антисемитские высказывания, то потом от этих настроений не осталось и следа.

В общем, схватиться за землю в Крыму и удержаться на ней стоило серьезных усилий, и далеко не всем это удалось.

Масштаб еврейского переселения в Крым возрастал в течение середины 1920-х годов:

Всего за эти четыре года было поселено 3326 семей, в которых было 17 521 человек. Общая же численность колонистов, включая и приехавших до начала планового переселения, составила в 1928 году 20,3 тысячи человек. Это был, пожалуй, наивысший уровень еврейского переселения в Крыму. Впоследствии численность евреев несколько упала и в 1937 году составила 16 тысяч человек.

Еврейские преимущества

У еврейских крестьян было два веских преимущества, которые сильно им помогали. Первое преимущество состояло в том, что, в отличие от русских и украинских крестьян, у них не было традиционных, переданных от отцов и дедов, привычек и методов в земледелии. Они были новичками, и в силу этого факта очень внимательно слушали агронома, приставленного к ним от «Агро-Джойнта» или ОЗЕТа. Выполняя советы агронома, евреи быстро создавали правильные и продуктивные хозяйства, как единоличные, так и коллективные.

В силу этого же отсутствия опыта в сельском хозяйстве евреи гораздо легче и проще объединялись в коллективные хозяйства различного типа и назначения. Тогда в СССР еще не было единообразной структуры коллективизации, и поэтому в Крыму появился, пожалуй, весь спектр форм коллективизации деревни. В 1928 году среди еврейских хозяйств в Крыму было 4 коммуны, 87 кооперативов, 18 товариществ по обработке земли, 20 машинных, 35 посевных и 8 овцеводческих товариществ и 10 сыроваренных кооперативов[71]. Коллективизация прошла быстро, уже в 1932 году в колхозах было 99 % всех еврейских хозяйств.

На основе этой кооперации и хорошей технической помощи от зарубежных еврейских организаций (в 1927 году в распоряжении еврейских хозяйств было 64 трактора, 20 паровых молотилок, 36 сортировок и веялок, сельхозтехнику обслуживали открытые в 1923 году в Джанкое ремонтно-механические мастерские «Агро-Джойнта») переселенцы быстро расширяли посевную площадь. Если в 1926 году было засеяно 3,8 тысячи десятин, то в 1927 году — 41 тысяча гектаров, в 1928 году — 56,6 тысячи гектаров, а в 1929 году — 73,1 тысячи гектаров, из них 27,1 тысячи гектаров было отведено под пшеницу[72]. В 1929 году еврейские земледельцы в Крыму сдали государству свой первый товарный хлеб — 420 тысяч пудов, или 6,7 тысячи тонн. В 1931 году сдача хлеба выросла до 1,5 млн пудов, или 24 тысяч тонн.

В середине 1930-х годов еврейские колхозы стали многопрофильными хозяйствами с передовым шестипольным севооборотом, выращивающими зерновые культуры, хлопок, виноград, разводящими породистый скот, и вошли в число лучших сельхозпредприятий Крыма и СССР, неоднократно выставлялись на выставках в ВДНХ, получали награды на всесоюзных конкурсах.

Еврейские хозяйства быстро ушли от увлечения пшеницей, которая в условиях степного Крыма давала неустойчивые урожаи (заморозки или суховей могли легко погубить посевы, а резкие колебания в увлажнении сильно отражались на урожайности), и перешли к возделыванию виноградников. В 1934 году еврейские колхозы сосредоточили в своих руках 60 % степных виноградников, которых до революции не было. Очень успешно развивалось огородничество и садоводство, в Майфельде был создан питомник для разведения фруктовых деревьев и виноградной лозы [73].

Второе преимущество состояло в том, что среди переселенцев было много ремесленников, имевших специальности, что позволяло еврейским переселенцам быстро создавать разного рода предприятия, как для переработки сельхозпродукции, так и для остальных промыслов. Уже в 1928 году переселенцами было создано пять заводов по переработке молока, маслобойный, кожевенный и кирпичный заводы. Потом эта же особенность сильно помогла переселенцам в Биробиджане.

Во второй пятилетке еврейские колхозы в Крыму были, пожалуй, лидерами по электрификации среди колхозов в СССР. В 1937 году 55 колхозов из 85 были электрифицированы, что открыло перед ними широкие возможности для развития. Артезианские скважины оснащались электромоторами, и колхозы расширяли площадь орошаемых земель, в первую очередь под овощами, хлопком и виноградом — наиболее ценными культурами. К 1939 году все еврейские колхозы должны были быть электрифицированы.

Это была счастливая эпоха в жизни еврейских земледелыдев-колонистов в Крыму. От нее мало что осталось, но дошла одна песня на идише, сочиненная в 1930-х годах, вполне отражающая дух и настрой еврейских колонистов в Крыму. Эту чудом сохранившуюся песню в наши дни очень удачно спела группа «Der Partizaner Kish» и ее солистка Анна Смирнитская:

Az men fort keyn Sevastopol Un nitvaytfun Simferopol, Dortn iz a stansiye faran. Ver darf zukhn naye glikn? S’iz a stansiye an antikl, S’iz Dzhankoye, dzhan, dzhan, dzhan. Когда едешь в Севастополь, Там, недалеко от Симферополя, Есть станция. Кому нужно искать новое счастье? Когда есть станция прекрасная. Это Джанкой, джан-джан-джан.

Хозяйственные итоги еврейского переселения вполне оправдали вложенные усилия. Уже в 1931 году Крымский обком ВКП (б) и Крымское правительство констатировали: «еврейское переселение в Крым себя политически и хозяйственно оправдало»[74]. Ларин не преминул утереть нос сионистам, указав, что они в Палестине имеют всего лишь 15 тысяч евреев-крестьян, тогда как в СССР численность евреев-крестьян уже в 1929 году достигла 200 тысяч человек и они производят продукции на 25 млн рублей в год[75]. Положим, Ларин несколько преувеличил, по данным статистического обзора Л. Зингера, в 1928/29 году в СССР насчитывалось 115,9 тысяч евреев-крестьян[76]. Но и эти данные показывают, что СССР далеко обогнал сионистов в окрестьянивании евреев.

Успех — есть, автономии — нет

Однако, несмотря на определенный успех еврейской колонизации, до создания еврейской автономии в Крыму дело не дошло. Почему? Причин тому несколько.

Во-первых, все это время не прекращалась борьба за землю и противодействие еврейской колонизации со стороны крымских татар и, в меньшей степени, немцев. В первые годы, когда успехи еврейского хозяйства были не столь очевидны, а антисемитские настроения еще бродили в крестьянских массах, борьба доходила до драк, поджогов, потрав трав, разрушения построек. «Агро-Джойнт» проявил недюжинные дипломатические способности к улаживанию конфликта, и часть средств истратил на поддержку татарского населения. В 1926 году на эти цели пошло около 25 % крымского бюджета организации. Шаг назад сделали и центральные власти. В июле 1926 года в решение о еврейском переселении в Крым была внесена оговорка, что оно проводится вместе и наряду с удовлетворением требований татарского и прочего крымского населения. Наличие в Крыму нескольких крупных нацменьшинств и непростые отношения между ними не позволили провозгласить Крым еврейской автономией. И без того обстановка была на грани мятежа.

Сопротивление, хотя со временем и ослабшее, а в особенности демарш Вели Ибрагимова, стоивший ему жизни, заставили «Комзет» и ОЗЕТ свернуть переселение евреев в Крым и искать другие места для аграрной колонизации. «Комзет» в 1927 году всерьез рассматривал проекты масштабных осушительных работ на побережье Сиваша и Азовского моря, чтобы поселить евреев на «ничейную землю», на которую никто не претендует. Землеустроительная экспедиция «Комзета» в 1927 году провела обследование приазовских плавней у Темрюка, обширных пространств, поросших камышом, в которых после проведения осушительных работ можно было выделить около 100 тысяч гектаров земли для поселения 15 тысяч семей[77].

Другой проект был связан с осушением части Сиваша у стрелки, как раз напротив Джанкойского еврейского анклава, 126 тысяч гектаров земли для вселения 20 тысяч семей[78]. Юрий Ларин, который и был, очевидно, главным сторонником этих двух освоенческих проектов, предполагал, что все вместе: Крым, плавни и осушенная часть Сиваша могут дать 1200 тысяч га земли для вселения 650 тысяч человек, то есть практически всего малоимущего еврейского населения местечек и даже части городов.

Однако в это же время в «Комзете» появилась идея и получше. Чем тратить солидные государственные средства на осушительные работы, лучше поискать земли в восточных районах СССР, где активно шла земледельческая колонизация. Действительно, только осушение приазовских плавней должно было обойтись в 11 млн рублей, без учета расхода на обустройство, тогда как все финансирование еврейской колонизации в Крыму в 1925–1928 годах обошлось в 5,1 млн рублей. В 1927 году землеустроительная экспедиция «Комзета» присмотрела землю на Амуре, между реками Бирой и Биджаном, вполне пригодную для земледельческого освоения.

Во-вторых, евреи заняли только небольшую часть Крыма, или 6,8 % пахотной земли полуострова. Еврейские деревни располагались тремя крупными анклавами. Первый — на западе Крыма, между Евпаторией и Красноперекопском. Второй — вокруг Джан коя, в радиусе примерно 50 км от него. Третий анклав был севернее Симферополя, в верховьях реки Салгир. Еврейское население было разбросано по обширной территории и представляло собой компактное население только в статистическом смысле этого слова. На деле еврейские деревни местами перемежались с татарскими, русскими, украинскими и немецкими. Занимая только небольшую часть Крыма и представляя собой небольшую часть его населения, евреи, понятно, не могли претендовать на то, чтобы провозгласить Крым только и исключительно своей автономией.

В-третьих, в 1927 году, как известно, произошло сильное охлаждение отношений между главными капиталистическими странами и СССР. В воздухе запахло войной и угрозой интервенции. Это обстоятельство поставило крест на всех предположениях, что в Крым будут переселяться евреи из-за рубежа: из Палестины, США и европейских государств. К тому же, отказав крымским татарам в репатриации татар, живущих за пределами СССР, советское правительство вынуждено было отказать в этом же и евреям, дабы не поджечь и без того напряженную межнациональную обстановку в Крыму.

В общем, успех еврейской земледельческой колонизации в Крыму определенно состоялся, но от первоначального плана провозглашения в Крыму еврейской автономии по политическим соображениям отказались. Достаточно было и того, что появился новый, весьма крупный и ценный район многоотраслевого сельского хозяйства.

Одним из важных итогов крымско-еврейской эпопеи стало то, что ощутимо изменился социальный состав советского еврейства. В нем значительно выросла доля самодеятельного населения, то есть кормящегося своим трудом и независимого от благотворительности. Еще в 1926 году таких было 38,9 % от общей численности евреев, а в 1928 году доля поднялась до 43,4 %. Количество занятых среди евреев увеличилось на 75 тысяч человек, в основном за счет перехода к крестьянскому труду. Это тоже был результат, ради которого стоило поработать.

Глава 6. Израиль-на-Амуре

Биробиджан всегда привлекал какое-то особое внимание. Это же действительно удивительное дело — Еврейская автономная область на Дальнем Востоке, на Амуре, в краю, где никаких евреев отродясь не бывало. Само название Биробиджан кажется каким-то нерасшифованным еврейским иероглифом, а вся эта еврейская автономия представляется сплошной загадкой. Как это так вышло, что во всем обширном Советском Союзе не нашлось места, более подходящего для еврейской автономии, чем берег Амура на другом конце страны, на границе с тогдашней Маньчжурией, оккупированной японцами?

Насколько можно судить из довольно многочисленной литературы, посвященной Биробиджану, ответов на эти вопросы так и не было предложено. Биробиджан определенно выпадал из еврейской истории, среди некоторых произраильски настроенных авторов распространялось даже убеждение, что само по себе создание Биробиджана есть выражение антисемитизма. Мол, специально выбрали такое место для евреев, куда никто больше не поехал, и отправили, как в ссылку.

Конечно, рассматривая историю Биробиджана в отрыве от остальной истории еврейской земледельческой колонизации, а также в отрыве от общей истории Советского Союза, мы ничего в этом не поймем. Биробиджан вытекал из результатов еврейской земледельческой колонизации Крыма, и специфика этого проекта целиком определялась этим фактором. В Крыму оказалось невозможно создать еврейскую национальную автономию по причине сложных межнациональных отношений и соперничества между разными национальностями. За Биробиджан ухватились потому, что там появилась возможность добиться цели и создать-таки еврейскую национальную автономию с достаточно многочисленным и компактно проживающим еврейским населением.

Между Бирой и Биджаном

Дальний Восток вовсе не был совершенно незнакомой для евреев территорией. Еще до революции началось переселение тех, кто имел право селиться вне пределов черты оседлости, в дальневосточные города: Владивосток и Хабаровск, а также в Харбин, после того как через него прошла Китайско-Восточная железная дорога. Значительное еврейское население было в Кяхте, через который шла торговля с Монголией и Китаем.

После Гражданской войны на территории Дальневосточной Республики проживало 10,6 тысячи евреев[79]. Однако после начала массовых арестов тех, кто был связан с сионистами, в 1923 году Владивостокское отделение Сионистской организации объявило о самороспуске, после чего почти все ее руководители имигрировали в Харбин. Еврейская имиграция в Харбин оказалась довольно значительной, поскольку в 1926 году на территории Дальневосточного края проживало 7,7 тысячи евреев. Некоторая часть этой убыли, конечно, пришлась на изменение административно-территориального устройства, но основная часть убыли — это имиграция в Харбин.

Еврейское население Дальнего Востока, как и везде в СССР, отличалось высоким уровнем грамотности — 81,6 % населения. Однако здесь сказывалась высокая степень ассимиляции, грамотностью на идише владели только 12 % еврейского дальневосточного населения.

Так что нельзя сказать, что еврейская колонизация Биробиджана была ссылкой в необжитые и непривычные для евреев края, как это часто преподносится в литературе. Еврейская община, сложившаяся на Дальнем Востоке, наглядно показывала принципиальную возможность переселения и укоренения в этом регионе, весьма отличном от Украины, Белоруссии и Крыма.

Вообще, в названии Биробиджан нет ни капли еврейского. Это название образовано от сложения названий рек, притоков Амура, между которыми расположился район земледельческой колонизации. Этимология названий восходит к эвенкийскому языку: Бира — «река», «Биджан» — постоянное стойбище.

К 1920-м годам в этом районе, между Бирой и Биджаном, с юга ограниченном Амуром, по которому проходила граница, были станицы и деревни казаков и крестьян. Казаки здесь появились с 1854 года, поселились вдоль Амура для охраны границы, организации постов, поддержания почтовой службы и судоходства по Амуру. В 1915 году через эту территорию прошла железная дорога, построенная для того, чтобы транспортное сообщение с Владивостоком не проходило только по китайской территории. Теперь это главный ход Транссибирской магистрали. В том же году в месте, где железная дорога пересекала реку Биру, была основана станция Тихонькая, которая дала начало будущей столице еврейской автономии.

Таким образом, в 1920-х годах это была уже более или менее обжитая территория, с постоянным населением, весьма неплохим, по дальневосточным меркам, транспортным сообщением. Тогда мало какие районы имели выход к железной дороге. Потому сразу же после образования Дальневосточного края междуречье Биры и Биджана стало рассматриваться как перспективный район для крестьянской колонизации. В 1925 году экспедиция Дальневосточного земельного управления обследовала Биро-Тунгусский район и распланировала поселение 133 тысяч человек на площади в 790 тысяч десятин. Район был внесен в десятилетний план колонизации Дальневосточного края[80].

Земли там было много. Скажем, казачьи хозяйства в Екатерино-Никольском и Михайло-Семеновском районах имели по 150 гектаров на хозяйство (всего 2194 казачьих хозяйства имели 330 тысяч гектаров земли), но реально распахивали только по 8 гектаров, или 5,8 % выделенной им земли[81]. При том что казаки занимали далеко не всю территорию Биро-Тунгусского района, общая его площадь составляла 6,9 млн гектаров. На этот земельный клин можно было вселить еще много крестьян.

При несколько другом стечении обстоятельств, Биро-Тунгусский район мог бы и не получить никакой еврейской автономии, стать одним из районов переселения русских или украинских крестьян, какие были по Амуру и Уссури. Тем более что часть еврейских руководителей, в частности Ларин, и часть еврейской общественности были против переселения на Дальний Восток. И не только по причине нежелания ехать далеко от родных мест. Еще немаловажная причина заключалась в том, что зарубежные еврейские организации оказывали помощь еврейской земледельческой колонизации на Украине и в Крыму. От какого-либо дальневосточного проекта «Джойнт» отказался сразу.

Но вмешались обстоятельства, которые заставили свернуть переселение евреев в Крым. Альтернативы, на которых настаивал Ларин, связанные с Сивашем и приазовскими плавнями, были отвергнуты как слишком дорогостоящие. Оставалось искать землю где-то в другом месте, в восточных районах СССР.

Кто именно предложил идею переселения в Приамурье, точно неизвестно. Во всяком случае, ни в одной из публикаций автора этой инициативы не упоминают. Вероятно, что сама по себе идея могла исходить от М. И. Калинина. Как председатель ЦИК СССР, он руководил всей программой крестьянского переселения, поскольку Всесоюзный переселенческий комитет работал при ЦИК СССР с 1925 года. Калинин, таким образом, имел представление о том, где имеются пригодные для переселения земли и куда стоит направить поток переселенцев.

К тому же именно Калинин был убежденным сторонником создания еврейской национальной автономии с компактным населением. «В Советском Союзе всякая национальность должна найти свое место», — говорил всесоюзный староста[82].

А для этого нужна была территория, желательно единым массивом. Если выдавать надушу по 5,9 гектара, как планировалось в Биро-Тунгусском районе, то на 100 тысяч человек потребовалось бы 590 тысяч гектаров сельхозугодий, а вместе с остальными землями: лесами, выгонами, реками и озерами, круглым счетом около 1 млн гектаров. В Европейской части СССР такой крупный массив земли найти было бы совершенно невозможно. Раздробление же еврейских переселенцев между мелкими участками, во-первых, в определенной степени воссоздавало бы местечки, пусть и земледельческие, во-вторых, подрывало бы саму идею создания еврейской автономии. Опыт Украины и Крыма показал, что при таком подходе максимум автономии — это национальный сельсовет. Россыпь сельсоветов, конечно, не могла удовлетворить запросы евреев.

В данной ситуации Калинин, скорее всего, вспомнил про этот большой и слабозаселенный дальневосточный район, куда свободно могла вместиться еврейская автономия с компактным населением.

Переселенцев смыло наводнением

Дальнейшее развитие биробиджанского проекта было быстрым и решительным. Летом 1927 года в междуречье Биры и Биджана отправилась экспедиция «Комзета» под руководством старшего агронома Б. Л. Брука. Она проработала с 22 июня по 7 августа 1927 года, осмотрела все предназначенные для переселения участки, собрала материалы и подготовила обширный и весьма тщательный отчет о состоянии Биробиджанского участка, об условиях хозяйствования[83]. Одновременно проводилась экспедиция по исследованию приазовских плавней.

В конце 1927 года «Комзет» сравнил данные по обоим перспективым районам переселения. Безусловно, дальневосточный район выглядел самым привлекательным образом. Территория была вдвое больше, чем территория Палестины. И это была не пустыня, а богатая дальневосточная тайга — 12,5 тысячи кв. км лесов, в том числе кедра. Один только кедр давал 600 тысяч тонн орехов в год. В лесах было 104 тысячи гектаров дикорастущих плодово-ягодных зарослей, которые давали около 130 тысяч тонн плодов и ягод[84].

Было распространено предубеждение, что климат в Биробиджанском районе слишком тяжелый и суровый, что там кругом вечная мерзлота. Однако суровый, котинентальный климат был только зимой, тогда как летом был мягкий, дождливый, приморский климат. Вегетационный период составлял 176 дней, чего было вполне достаточно для сельского хозяйства. Вечная мерзлота была только в гористой части района, а на равнинах, куда и планировалось переселение, вечной мерзлоты не было.

Единственная серьезная проблема была в том, что под почвенным слоем залегали тяжелые суглинки и глины, не пропускавшие воду. Летом, когда выпадали осадки, почвы были переувлажнены. Это требовало мелиорации, строительства водоотводных канав.

Самое главное, что освоение этого района не требовало больших государственных затрат, тогда как осушение приазовских плавней и Сиваша обошлось бы в солидный бюджет, выплачивать который пришлось бы государству.

В общем, решили — постановили. 28 марта 1928 года Президиум ЦИК СССР выделил Биробиджанский район для сплошного заселения трудящимися-евреями. Калинин скрепил решение своей подписью, дав жизнь одному из самых известных своих начинаний.

К этому моменту организация переселения была уже в достаточной степени отлажена, чтобы приступить к делу незамедлительно. Однако эта торопливость потом дорого обошлась первым переселенцам, поскольку у органов, ответственных за переселение, не было времени к нему подготовиться. На месте пока не было ни домов, никакой инфраструктуры, только начали завозить машины и необходимый инвентарь, который складывался в конторе ОЗЕТ, открытой на от. Тихонькая. До приезда успели подготовить только один участок — Бирское опытное поле в 60 км от станции.

В конце апреля 1928 года, примерно через месяц после выхода постановления, ОЗЕТ набрало первую партию переселенцев — 650 человек, объединенных в коллективы по 10–12 семей. После завершения формальностей они тронулись в неблизкий путь по железной дороге. Тогда путешествие занимало две-три недели. Перед глазами будущих поселенцев разворачивались картины бескрайних лесов, обступавших с обеих сторон железную дорогу, гор, величественного Байкала, до горизонта широких забайкальских степей. Потом были снова леса и горы. Наконец, поезд заскрипел тормозами на конечной станции их путешествия. Станция Тихонькая. Волнительный момент первого знакомства с новой родиной.

Тут надо особо отметить, что Биробиджан вовсе не был рядовой сельскохозяйственной колонией. Его не сравнивали ни с украинскими, ни с крымскими колхозами. Биробиджан изначально был Израилем-на-Амуре. На идише его всегда называли «land» — страна, и это название взяло начало от статьи одного из руководителей Евсекции Александра Черемисского, которая увидела свет в номере газеты «Эмес» от 20 января 1928 года — «Tsu a yiddish land». Сотворение новой еврейской страны было выдержано в хорошо знакомых каждому еврею параллелях из Библии[85]. Это была обетованная земля, которую евреям даровала Советская власть.

На станции первые переселенцы отдыхали после долгой дороги, потом получали лошадей и инвентарь, после чего должны были отправиться на Бирское поле. Этот путь им предстояло проделать на лошадях, по грунтовой, местами размытой дороге.

Торопливость организации первой волны переселения стала сказываться с первых же шагов. Колонисты прибыли 19 мая 1928 года, в разгар посевной кампании, и мало что успели сделать. У них не было домов, хозяйственных построек. В тот год природа словно постаралась испытать поселенцев на прочность. Лето было очень дождливым, вокруг роились тучи гнуса — мелких таежных мушек, укусы которых доводили до исступления. Из-за обильных дождей Бира вздулась и разлилась. Началось наводнение, которое смыло хлипкие мосты, размыло дороги, отрезав Бирское поле от станции. Такого наводнения не было за 50 предыдущих лет. Руководство ДВК направило катер для связи и помощи переселенцам.

К наводнению добавилась еще одна напасть — сибирская язва. Вода размыла старые скотомогильники и заразила скот переселенцев. За лето от сибирской язвы пало 200 лошадей.

Трудности первоначального освоения сильно ударили по переселенцам. Из приехавших в 1928 году 800 человек (650 приехало на Бирское поле и 150 приехало на рисовую плантацию) осталось и закрепилось 300. Остальные частью вернулись назад, а частью осели в Хабаровске и Владивостоке. Неудача, видимо, сильно подействовала на уполномоченных ОЗЕТ, а также широко распространились слухи о неимоверных тяготах, постигших первопроходцев. В общем, несмотря на то, что план на 1928/29 год составлял первоначально 3 тысячи человек, а потом был увеличен до 4 тысяч человек, реально не удалось вселить и полтысячи. Темп переселения был безнадежно сорван. Грандиозное наводнение 1928 года в определенном смысле смыло еврейских переселенцев.

Бюро Далькрайкома ВКП (б) констатировало: «Первый год работы по переселению в Биробиджан, начатый, в виду краткости подготовительного периода, без предварительной подготовки территории, в разгар посевной кампании 1928 года и почти потерянный год, вследствие этого, для сельхозработ не дал достаточно реальных результатов в смысле создания материальной базы и закрепления переселенцев в сельском хозяйстве»[86].

Провал первого года переселения заставил посмотреть на дело хозяйственным взором. Стало понятно, что вот так, нахрапом, на Дальнем Востоке не поселишься. Дело нужно вести более методично, обращая внимание на обзаведение машинами, инвентарем и постройками.

Кое-что из этого было сделано в первый год. Было завезено 26 тракторов, 10 дорожных машин для улучшения дорожной сети, шесть грузовиков, построены и оборудованы два гаража и электростанция. «ОЗЕТ» стало готовить трактористов из числа переселенцев, курсы прошли 75 человек[87]. Трактористов было пока больше, чем тракторов, но колонисты руки не опускали и готовили кадры «на вырост», для того времени, когда прибудут дополнительные трактора.

Правительство пыталось найти поддержку за рубежом. Все же Биробиджан тоже должен был стать международным еврейским проектом. Но самый крупный и богатый донор, «Агро-Джойнт», отказался. Правительство не протестовало, поскольку эта организация делала большую работу на Украине и в Крыму. Для поддержки дальневосточного проекта привлекли организацию по помощи землеустройству евреев в СССР, созданную в 1924 году, «Икор». С ней заключили договор, и в первый год переселения в Биробиджан «Икор» послал инвентаря и инструментов на 150 тысяч долларов[88].

Ошибки первого года были учтены, и в 1929 году был получен первый ощутимый сельскохозяйственный результат — поднято 2100 гектаров целины и посеяно 713 гектаров различных культур[89]. К этому моменту переселенцы жили не только в Бирефельде, на Вироком опытном поле, но и в новом поселке Амурзет, недалеко от границы. Результаты были пока невелики, но начало Израилю-на-Амуре было положено.

Планы обустройства

В 1929 году был принят первый пятилетний план, который оказал огромное влияние на судьбы всего советского еврейства. Страна переходила от аграрного к индустриальному развитию, в плане были проекты строительства сотен крупных предприятий, создание новых городов, резкий подъем всего хозяйства.

Однако наряду с планом промышленного строительства первый пятилетний план содержал в себе очень амбициозную программу сельскохозяйственного развития. Сельское хозяйство СССР должно было избавиться от родимых пятен своего крестьянского прошлого, пройти коллективизацию и превратиться в современную и хорошо оснащенную отрасль, производящую продовольствие и сырье для промышленности.

Этот план предусматривал не только масштабную коллективизацию деревни и создание колхозов, но также и создание огромного количества гигантских государственных хозяйств — совхозов. Они были настолько масштабными, что, читая эти планы теперь, трудно себе представить, что такое могло быть. Например, совхозы только одного треста «Скотовод», специализирующиеся на разведении крупного рогатого скота, по всему СССР суммарно имели 28 млн гектаров сельхозугодий, что вдвое превышало всю территорию довоенной Чехословакии и составляло примерно 40 % от территории довоенной Польши. И ведь это был не один такой совхозный трест.

В годы первой пятилетки совхозы были объеденены в особые организации — тресты, специализирующиеся на производстве какого-то одного вида сельхозпродукции. Самым первым был создан трест «Овцевод», специализирующийся на разведении овец и производстве шерсти. Он был создан в 1928 году еще в форме акционерного общества.

В годы первой пятилетки были созданы также следующие основные совхозные тресты:

«Зернотрест» — возделывание зерновых культур, особенно пшеницы,

«Скотовод» — разведение крупного рогатого скота, производство молока,

«Свиновод» — разведение свиней,

«Маслотрест» — производство молока и животного масла,

«Новолубтрест» — возделывание технических культур, преимущественно текстильных,

«Садвинтрест» — выращивание и переработка плодово-ягодной продукции.

Эти тресты просуществовали недолго. Уже в 1932 году, столкнувшись с вопиющей неэффективностью колоссальных по размерам хозяйств, чрезвычайно низкой продуктивностью, а в ряде случаев и огромным ущербом для сельского хозяйства целых регионов (особенно сильно организация совхозов ударила по Казахстану), руководство было вынуждено заняться их реорганизацией. Хотя основную задачу они выполнили и в конце пятилетки совхозы сдавали государству 17–18 млн центнеров хлеба, то есть полностью заменили кулацкое хлебное производство, ликвидированное в ходе коллективизации[90], тем не менее требовалось сдеать совхозное хозяйство более эффективным. В ноябре 1932 года появился Наркомат совхозов СССР, который ряд совхозов разделил и разукрупнил, реорганизовал их работу и добился значительных улучшений.

На пике своего территориального расширения в СССР было 4523 совхоза, которые занимали вместе колоссальную площадь — 81,5 млн гектаров, из них 10,8 млн гектаров было занято посевами[91].

Реализация этого грандиозного плана, конечно, не оставила в стороне и Биробиджан, для которого тоже был выработан план колхозного и совхозного строительства, под который был составлен план еврейского переселения.

В 1931 году, согласно этому плану, в Биробиджане должно было быть распахано 29 тысяч гектаров земли, из которых 8,2 тысячи гектаров приходилось на совхозы, 19,3 тысячи гектаров — на колхозы и 1,4 тысячи гектаров — на единоличные хозяйства[92]. Но этот первоначальный план был существенно изменен и расширен, как и сельскохозяйственные планы по всем остальным районам СССР. Теперь только совхозы должны были занимать площадь в 785,5 тысяч гектаров, из которых 110 тысяч гектаров отводилось двум совхозам «Зернотреста», 400 тысячи гектаров — четырем совхозам «Скотовода», 85 тысяч гектаров — двум совхозам «Маслотреста». Создавался еще целый ряд совхозов, которые должны были заниматься разведением пушного зверя, птицы, свиней, заготовкой мяса изюбров, кедровых орехов, лесных плодов и ягод. Всего 23 совхоза на один Биробиджанский район, в которых должно было работать 8720 человек, включая 2300 евреев.

Кроме этого, вырабатывались широкие планы развития возделывания риса и сои. Например, в Даурском массиве предполагалось 68 тысяч гектаров отвести под рис, построить в районе горы Кайлан водохранилище для орошения рисовых полей и рисоочистительный завод мощностью в 150 тысяч центнеров в год. Сои должно было быть в 1934 году посеяно 20 тысяч гектаров с получением урожая в 200 тысяч центнеров[93].

Помимо этого должна была также развиваться промышленность, в частности, намечалось строительство металлургического завода и разработка Кимканского железорудного месторождения, запасы которого исчислялись в 429 млн тонн[94]. Планировалось, что еврейские кадры укрепят аппарат железной дороги, испытывавший острую нехватку в грамотных и подготовленных кадрах.

В общем, к 1932 году в Биробиджан планировалось перевезти 14 тысяч человек еврейского населения, в том числе 6200 человек из Украины, 1800 человек из Белоруссии, 1700 тысяч из РСФСР, а также 4300 из-за границы[95].

Интересный момент заключается в том, что в начале 1930-х годов Биробиджан предполагалось заселять евреями не только из других районов СССР, но и приглашать еврейских трудящихся из других стран. И такое переселение действительно состоялось и началось с июля 1931 года, когда прибыла первая волна из 100 человек. В 1931–1932 годах в Биробиджан приехало 1130 переселенцев из-за границы, в том числе 104 человека из США, а в 1934–1937 годах приехало еще 1500 человек.

Заграничных переселенцев подбирали очень тщательно, чтобы они не превратились в обузу для только становящегося на ноги еврейского хозяйства в Биробиджане. Переселяться могли только люди, владеющие рабочей профессией (владение которой проверялось специальной комиссией), только трудящиеся, подходящие по состоянию здоровья и прошедшие медосмотр, имеющие с собой достаточный запас обуви, одежды, белья, инструментов. Эти люди должны были с первого дня своего прибытия включиться в работу. Переселенцы принимали советское гражданство, сдавали свои заграничные паспорта и перед выездом подписывали специальную расписку, в которой их предупреждали о возможных трудностях и о том, что они обязаны отработать два года на новом месте[96].

Подобный тщательный отбор, конечно, очень сильно сокращал размеры еврейской эмиграции из-за рубежа. Хотя только в европейских странах не так трудно было набрать десять тысяч евреев, которым некуда было податься от нищеты и безысходности, да и несколько тысяч могли выехать из Палестины и США. Однако, у советского государства на тот момент не было средств для обустройства большой массы неимущих переселенцев на Дальнем Востоке. Опыт крымской колонизации показал, с каким трудом и проблемами идет переселение нищих евреев и что это неосуществимо без помощи еврейских организаций. Они же в основном от поддержки Биробиджана отказались.

У этого плана форсированного развития Биробиджана и усиленного в него еврейского переселения, в том числе и зарубежного, была веская внешнеполитическая причина — соперничество с Японией. Конфликт на КВЖД в 1929 году показал, что эти территории могут быть объектом японской агрессии. Еврейское переселение имело, в частности, цель хозяйственного закрепления Приамурья, а также формирование населения, которое в случае необходимости можно было мобилизовать. Первые еврейские переселенцы в Амурзете, расположенном недалеко от границы, добровольно вызвались на охрану границы.

Как выяснилось уже в наши дни, японцы весьма интересовались биробиджанским проектом. Японское консульство в Одессе следило за ним с самого начала, и консул С. Симада уже в феврале 1928 года, то есть до начала переселения, отправил докладную записку в МИД Японии[97]. Японцы тщательно собирали сведения о восточных районах СССР, и еврейское переселение в Биробиджан мимо их внимания не прошло.

Ввод в 1931 году японских войск в Манчжоу-Го только подстегнул еврейское переселение в Биробиджан. Именно тогда было решено резко увеличить численность еврейского населения с 3,2 тысячи до 14 тысяч, а все население района довести до 80 тысяч человек. Как ни старались создать компактный еврейский район, а все равно население Биробиджана получалось многонациональным, состоящим не только из евреев, но и из русских, украинцев, корейцев, китайцев, местных коренных народов. Причем русские в населении доминировали. В 1930 году в районе проживало 2,6 тысячи евреев и 27,2 тысячи русских.

Однако Калинин вовсе не намерен был отступать от своих планов по созданию еврейской автономии, даже если там евреи не будут составлять относительного большинства. 30 сентября 1931 года Президиум ВЦИК РСФСР дал указание Госплану, Далькрайисполкому и Комзету разработать план Биробиджанского района на 1932 и 1933 годы, с образованием в 1933 году еврейской автономной административно-территориальной единицы[98].

Глава 7. «Еврейская пятилетка»

Прежде чем мы вернемся в рассмотрению того, что в реальности получилось в Биробиджане, после того как там была провозглашена Еврейская автономная область, существующая и поныне, нужно рассмотреть один очень интересный момент в истории советского еврейства, о котором современные авторы совершенно ничего не пишут. Впрочем, и раньше об этом не слишком много писали, и тема эта малоизвестная. Это советские планы «окончательного решения еврейского вопроса».

Да, в начале 1930-х годов советские евреи были объектом весьма интенсивного планирования. Конечно, планирование, особенно первая и вторая пятилетки, затрагивало всех и каждого в СССР, меняло жизнь всего населения страны в целом. Но вот евреи тут занимали особое положение, поскольку были составлены, в нескольких вариантах, планы, их касающиеся.

Еврейский вопрос: советская формулировка

«Еврейский вопрос» в СССР в 1920-х годах вполне себе существовал, только с совершенно особой формулировкой, коренным образом отличной от «еврейского вопроса» в антисемитской литературе. В Советском Союзе, конечно, никто не собирался евреев изгонять или превращать в граждан второго сорта. Основная проблема, связанная с евреями, формулировалась так: оздоровление социальной структуры. Если сказать проще, среди евреев должно было стать больше трудящихся.

В середине 1920-х годов больше половины всего еврейского населения относилось к категории несамодеятельных, то есть не имеющих заработка, постоянной занятости каким-либо трудом или профессией. И либо живущих на иждивении трудящихся родственников, либо выживающих за счет еврейской благотворительности. В 1926 году их доля составляла 61 % всего еврейского населения СССР. Из 2,5 млн евреев только 860 тысяч человек имели работу. Для сравнения, в том же году доля самодеятельного населения в целом по СССР составила 58,6 %, или 86,2 млн человек. Безусловно, такое положение в стране с официально провозглашенной властью рабочих и крестьян не могло быть терпимым.

Положение с занятостью евреев усугублялось еще и тем, что 197 тысяч кустарей и 120 тысяч торговцев, составлявшие 36,8 % всего занятого еврейского населения, по сути, не имели постоянного и достаточного для проживания заработка, были полубезработными. Еврейские кустари во второй половине 1920-х годов, когда частный сектор выжимали с рынка мощные государственные синдикаты, а также кооперация, устанавливавшая прямые связи крестьян с государственной промышленностью, могли помногу месяцев сидеть без заказов и без заработка.

Собственно, еврейская земледельческая колонизация в форме создания приместечкового земледелия и колхозов, колонизации Крыма и Биробиджана должна была решить эту проблему и перевести незанятое еврейское население в сельское хозяйство. В 1926 году был составлен первый план оздоровления социальной структуры советского еврейства, исходящий из этой целевой установки.

Реализация этого плана уже к началу первой пятилетки достигла заметного успеха. Доля самодеятельного еврейского населения в 1928 году поднялась до 43,4 %, численность еврейских трудящихся увеличилась до 935 тысяч человек. В число советских трудящихся влилось 30 тысяч еврейских рабочих, 26 тысяч служащих, 50 тысяч кустарей и 77 тысяч крестьян.

Однако на этом результате никто не собирался останавливаться. Вовлечение евреев в трудовую деятельность продолжалось и с каждым годом набирало обороты.

В 1928 году произошло событие, которое самым кардинальным образом повлияло на дальнейшие судьбы советского еврейства. Был разработан первый пятилетний план развития народного хозяйства СССР. Сталин сыграл в этом деле очень большую роль. Во-первых, он провозгласил на XIV съезде ВКП (б) программу индустриализации, с опорой на собственные силы. Во-вторых, промышленностью руководил ближайший соратник Сталина В. В. Куйбышев, который реализовывал сталинские указания. В-третьих, после XV съезда ВКП (б), на котором обсуждались конкретные задачи развития народного хозяйства СССР, общее руководство составлением проекта пятилетнего плана перешло к ЦК ВКП (б). В декабре 1927 года в Госплане СССР была создана Центральная комиссия пятилетнего плана под руководством Г. М. Кржижановского, которая должна была составить тезисы нового варианта пятилетнего плана и передать на рассмотрение в ЦК[99].

В феврале 1928 года Секретариат ЦК ВКП (б) рассмотрел тезисы и одобрил их. По существу, это свидетельство того, что Сталин лично рассматривал и редактировал основное содержание первого пятилетнего плана. После утверждения тезисов, план дорабатывался на III съезде президиумов Госпланов СССР, состоявшемся в марте 1928 года.

План предусматривал решительный поворот к реконструкции всего народного хозяйства. В нем был заложен большой рост промышленности, с созданием новых отраслей, особенно в машиностроении. Сельское хозяйство также проходило стадию полной реконструкции, коллективизации и образования колхозов, бурного развития совхозов, перед которыми ставилась задача заменить кулацкое производство зерна. В реконструкции сельского хозяйства предусматривалось перемещение аграрного населения на восток. Предполагалось переселить 1,3 млн человек и засеять с помощью переселенцев 7,4 млн гектаров. Из них 34 % направлялось в Дальневосточный край, 31 % — в Казахскую АССР, 27 % — в Сибирь, 8 % — на Урал[100]. Еврейская колонизация Биробиджана отлично вписывалась в эти планы, хотя еврейское переселение составляло лишь небольшую часть общего потока переселенцев.

Плановая работа захватила и еврейские органы. В 1929 году специальная комиссия ОРТ составила для «Комзета» первый вариант плана еврейской пятилетки — пятилетнего плана реконструкции социального состава еврейского населения СССР. Первый вариант, исходивший из уже принятой концепции устройства на работу, в общем, вытекавшего из общей политики трудоустройства безработных, принятой в конце 1920-х годов, был отвергнут. В ноябре 1930 года был составлен второй вариант «еврейской пятилетки», с уже более четкими и ясными целями, базирующийся на концепции именно социальной реконструкции еврейства.

План основывался на двух предпосылках:

1. Социальный состав еврейского населения должен быть перестроен таким образом, чтобы самодеятельные евреи в своей подавляющей части состояли из лиц наемного труда. Среди последних должны преобладать рабочие.

2. Вместе с тем берется курс на дальнейший рост сельскохозяйственного еврейского населения с предусмотрением усиления совхозного строительства Биробиджане и Крыму[101].

В 1932 году среди евреев доля самодеятельного населения должна была достигнуть 1446 тысяч человек, или 57,8 %, то есть достичь средних по СССР показателей. При этом еврейское трудоспособное население оценивалось примерно в 1600 тысяч человек. Из них 1300 тысяч человек должно было быть занято, и среди них предусматривалось 480 тысяч рабочих, 450 тысяч служащих, 200 тысяч кооперированных кустарей, 170 тысяч крестьян[102]. Рост численности еврейских трудящихся определялся в 532 тысячи человек, что должно было покрыть как планируемые показатели, так и естественную убыль трудоспособного населения.

Откуда еврейство должно было взять эти трудовые ресурсы? 195 тысяч человек приходилось на убывающие группы самодеятельного населения, прежде всего безработных, лиц без определенных занятий, торговцев и кустарей. 176 тысяч человек приходилось на молодежь и 161 тысяча приходилась на женщин[103].

Исходя из этих предпосылок, был определен контингент для планового устройства еврейского населения на три года первой пятилетки:

• кустари 47 тысяч человек,

• приместечковые крестьяне 25 тысяч человек,

• торговцы и деклассированные 44 тысячи человек,

• безработные 15 тысяч человек,

• несамодеятельные 80 тысяч человек.

Всего за три года первой пятилетки должно было быть переведено в более прогрессивные формы занятости 211 тысяч человек из числа тех, кто был занят в отсталых и уже отмирающих формах еврейской трудовой занятости[104].

Это был поворотный момент. «Экономработа среди еврейского населения не сводится в настоящее время к простой задаче использования свободных рабочих рук из еврейской бедноты. Задачи этой работы несравненно более широкие и сводятся к стремлению добиться окончательной реконструкции еврейского социального организма», — писал Л. Зингер[105].

Столь масштабный план реконструкции социальной структуры еврейства был на тот момент единственным в своем роде явлением. Ни в одной другой стране мира ничего подобного не делалось, даже еврейская колонизация Палестины не шла ни в какое сравнение с этими планами. В европейских странах никто ничего подобного евреям не предлагал и даже не собирался. Этот момент в еврейской истории сегодня совершенно незаслуженно забыт.

Евреи идут в промышленность

Сталинская пятилетка приказала советским евреям, впрочем как и всей стране в целом, становиться трудящимися. Это немедленно повлияло на все стороны политики, проводимой в отношении евреев. Как уже говорилось, евреи отличались высоким уровнем грамотности и довольно большим процентом кустарей среди трудящегося населения, то есть людей, уже минимально обученных рабочим специальностям. В свете больших планов по развитию промышленности, а на Украине был один из главных районов промышленного строительства в СССР, стало очевидно, что направлять евреев только в сельское хозяйство означало нерационально использовать их способности. Лучше их направить на укрепление кадров промышленных рабочих, потребности в которых росли с каждым днем.

С началом первой пятилетки стали ощутимо тормозиться темпы еврейской земледельческой колонизации. Еврейские организации, такие как ОРТ[106] и «Комзет», которые ранее занимались почти исключительно переселением и организацией еврейских крестьянских хозяйств, перешли к организации набора в промышленность. ОРТ в 1928 году сделало первый шаг в этом направлении, организовав устройство около тысячи еврейских кустарей-металлистов на Керченский металлургический завод им. Войкова. Им все равно не находилось места в крымских еврейских колхозах, а на заводе их навыки были более востребованы.

В 1929 году «Комзет» перешел к массовому набору. Центральный «Комзет» выдал 15 тысяч нарядов на набор в промышленность, а «Комзеты» Украины и Белоруссии — еще 18,5 тысячи нарядов. Всего — 33,5 тысячи[107]. Первые планы не были выполнены в достаточной степени. В промышленности закрепилось около 16 тысяч человек, то есть 47 % от выданных нарядов.

Первый опыт организованного набора не был слишком удачным из-за отсутствия должной подготовки. В нем не выделялись ключевые предприятия, которые должны были быть обеспечены еврейскими кадрами, очень слабо велась подготовка жилья, выдачи одежды, организации профессионального обучения. Самостоятельно в промышленности устроились около 30 тысяч евреев из числа бедноты и окончательно разорившихся кустарей.

Но все же начало массовому перетоку евреев в промышленность было положено. В 1930 году «Комзет» вынес уроки из первого опыта и сосредоточил свою работу на наборе кадров для Керченского металлургического завода, Севастопольского морского завода, занимавшегося ремонтом судов Черноморского флота, торговых и рыболовецких судов, а также наборе кадров для Биробиджанского деревообделочного завода. Биробиджан очень нуждался в лесных стройматериалах, стройдеталях и мебели, и это была одна из наиболее важных задач в обустройстве еврейских колонистов на Дальнем Востоке.

В 1931 году «Комзет» составил уже детальный план набора взрослых и подростков для работы и обучения в промышленности. Список предприятий был несколько расширен. Керченский металлургический завод принимал 1700 взрослых рабочих и 600 подростков в фабрично-заводское училище (ФЗУ) завода. Керченский завод в это время был только что выстроен заново на месте старого завода. В апреле 1930 года была задута первая доменная печь, впоследствии еще две, летом вступили в строй томасовский и прокатный цеха, электростанция и коксохимическое производство. Новый завод остро нуждался в рабочих, и значительную часть их составили евреи. После достройки Керченский металлургический завод выпускал более 500 тысяч тонн чугуна, 350 тысяч тонн стали, 310 тысяч тонн проката (в том числе на него приходилось 20 % советского производства железнодорожных рельс), а также 300 тысяч тонн железорудного агломерата и 40 тысяч тонн фосфатных удобрений. Фосфористая керченская руда обеспечивала сырьем и промышленность, и сельское хозяйство.

Помимо Керченского металлургического завода отправлялись еврейские рабочие и на другие предприятия. Севастопольский морской завод принимал 300 взрослых и 300 подростков в учебно-производственную мастерскую при заводе. 100 рабочих было направлено на Керченский деревообделочный завод и еще 200 человек на шоферские курсы в Крыму.

Помимо этого развернулась программа набора еврейской молодежи на обучение в промышленности. 5000 еврейских подростков набирались в ФЗУ Украины, 1500 — в ФЗУ Белоруссии, 500 — в ФЗУ Западной области РСФСР, а также 600 еврейских подростков было отправлено на бригадное ученичество на Урал, главным образом на крупные новостройки первой пятилетки. Крупный отряд еврейских рабочих образовался на Уралмаше с самого момента его строительства[108].

Всего в 1931 году было набрано и отправлено 12 тысяч человек на работу и обучение в промышленность[109]. Это не считая «самотека», то есть самостоятельного устройства на работу на фабрики и заводы. Тогда, конечно, мало кто мог предположить, что вырастет из этого посеянного семени и какую выдающуюся роль евреи в промышленности сыграют во время войны.

Биробиджан становится промышленным

Биробиджан, конечно, сразу же испытал воздействие этой новой «еврейской пятилетки». Изменившаяся политика поменяла и перспективы развития этого района еврейского переселения. Во-первых, приток еврейских переселенцев стал заметно сокращаться, главным образом потому, что перед еврейским населением на Украине и в Белоруссии открылись другие перспективы, связанные с устройством в промышленности. Планы по переселению в Биробиджан выполнялись в очень небольшой степени. В 1930 году наряд по переселению был выполнен на 17,2 %.

Во-вторых, в самом Биробиджане, в особенности после провала грандиозного плана совхозного строительства, линия хозяйственного развития определенно заворачивала в сторону развития тяжелой промышленности. В районе были хорошие запасы железной руды и угля, что позволяло создать там металлургическое производство. Создавались и другие промышленные предприятия, связанные с добычей золота, переработкой леса и сельскохозяйственной продукции.

Хотя от планов создания еврейской автономии не отказывались и Еврейская автономная область была создана, тем не менее пришлось примириться с тем фактом, что в этой самой области еврейское население будет в относительном меньшинстве и не будет составлять компактного населения.

Итак, что получилось в Биробиджане в середине 1930-х годов? В 1936 году общее население области составило 60 тысяч человек, из которых 15 тысяч составляли евреи. Доля еврейского населения составила 25 %[110].

Евреи оказались распределены по районам области вперемежку с русским и украинским населением[111]:

Видно, что еврейское население нигде не составляло относительного большинства и нигде не формировало района компактного населения. Эти планы Калинина так и не были выполнены. Это обстоятельство в решающей степени повлияло на дальнейшее развитие Еврейской автономной области именно как еврейской автономии. Она с самого начала оказалась в значительной степени формальной.

Несмотря на то что в ЕАО были созданы еврейские газеты: «Биробиджанер Штерн» и «Сталинский призыв», выходившие на идише, а еврейским колхозам 28 августа 1936 года были выданы акты на владение землей, составленные на идише, отсутствие компактного еврейского населения не позволяло им сохранить язык в повседневном общении. Постоянные контакты и совместная работа с русскими и украинцами резко ускоряли языковую ассимиляцию.

Тут надо отметить, что языковая ассимиляция евреев началась еще до революции, а в годы Советской власти резко ускорилась. Уже в 1926 году, при первой переписи населения СССР, в ходе которой собирались данные о родном языке и грамотности населения, было выяснено, что евреи далеко не поголовно владеют идишем как родным языком. Из 2,5 млн человек идишем владели как родным 1,8 млн человек[112]. Высокая доля еврейского населения, для которого идиш был родным, отмечалась для районов бывшей черты оседлости. В Белоруссии — 89,8 %, на Украине — 75,9 %, в Западной области РСФСР — 80,4 %. Но и здесь, как видим, 20–25 % евреев, уже не владели идишем как родным. В тех же районах, где не было многочисленного еврейского населения, как в бывшей черте оседлости, доля владевших идишем резко падала. В Донецком районе она составила 46,3 %, в Ленинграде —44,2 %, в Центрально-Промышленном районе (Москва и прилегающие районы) — 38,8 %, на Северном Кавказе — 31,2 %[113]. В этих местах основной круг общения по работе или в быту для евреев уже приходился на русских, и потому владение русским языком становилось приоритетным, а детей учили говорить в первую очередь по-русски. По данным переписи 1926 года, русский язык стал основным языком еврейской грамотности даже в районах черты оседлости. Из 100 грамотных евреев умели читать по-русски 85 человек на Украине и 81 человек в Белоруссии. На идише — 65 человек на Украине и 85 человек в Белоруссии. Это говорит о том, что в 1920-х годах основная масса советского еврейства была грамотна и по-русски, и на идише. Причем по-русски умели читать примерно в одинаковых долях мужчины и женщины, тогда как идишем владели лучше мужчины, нежели женщины. Подобный гендерный разрыв создавал предпосылки к тому, что и языком общения в еврейских семьях часто становился тоже русский.

Такое положение с языковой ассимиляцией было уже в 1926 году, то есть до всех этих масштабных программ по еврейской земледельческой колонизации и перетоку в промышленность. Все эти процессы только подстегнули темпы перехода советского еврейства на русский язык. Те евреи, которые шли в служащие или в рабочие, должны были хорошо владеть разговорным и письменным русским языком. Русский язык был нужен и крестьянам. Высшее образование было также по-русски. В силу этого обстоятельства потребность советского еврейства в идише все 1920-е и 1930-е годы неуклонно падала.

Так вот, без компактного расселения, хоть в чем-то сопоставимого с местечками бывшей черты оседлости, евреи не могли сохранить идиш в качестве своего основного языка. Потому раз в Биробиджане такой компактный район еврейского расселения создать не удалось, то там и не возникло сильной потребности в еврейской идишеязычной печати, хотя газеты, конечно же, издавались.

Далее, в Биробиджане в годы второй пятилетки значительная часть еврейских переселенцев отправлялась уже не в сельское хозяйство, а в промышленность и на транспорт. К 1935 году переселение стабилизировалось, большая часть приезжающих оставалась на месте. В этом году из 8344 переселенцев вернулось обратно около 170 человек, тогда как переселенцы прежних лет, уже устроившиеся, стали подавать заявления на приезд родственников. Например, были такие ходатайства:

«Я, Леван Моть, нахожусь теперь в Биробиджане и работаю в зерносовхозе; я устроился хорошо как в отношении жилища, так и в отношении работы, а также питания. Поэтому прошу разрешить затребовать моих родителей и сестру:

Леван Моисея, 45 лет, грузчика,

Леван Нахану Иосифовну, 42 лет, портниху,

Леван Сару Моисеевну, 22 лет, работает на фабрике»[114].

В этом ходатайстве упоминается, очевидно, Биробиджанский зерносоевый совхоз им. Кирова, расположенный в Сталинском районе ЕАО.

По таким прошениям в 1935 году приехало 1088 человек, что покрыло возврат переселенцев, а также в местное представительство «Комзета» было подано еще 280 ходатайств о затребовании родственников.

Переселенцы могли устроиться по своим рабочим специальностям в бурно растущую промышленность. Биробиджан уже превратился в местный промышленный центр. Там действовали: три государственных строительных организации, два лесопильных завода, два кирпичных завода, швейная фабрика, механические мастерские, электростанция и типография. Строились и планировались и новые предприятия: новая швейная фабрика, деревообделочный завод, трикотажная и обувная фабрики, колбасный и хлебопекарный заводы, новая электростанция и большая типография[115]. Велась подготовка к созданию металлургического завода, и НКТП СССР даже открыл в Биробиджане свой техникум.

Много евреев, в силу их грамотности, набирали на железную дорогу. Из 76 работников станции Биробиджан 37 были евреями. Евреи работали в депо от. Облучье и от. Ин в качестве деповских рабочих и в локомотивных бригадах. В 1936 году НКПС СССР пригласил в Биробиджан 1262 еврейских переселенца, которые предварительно проходили обучение на железнодорожных курсах на Украине[116].

Еврейская промысловая кооперация в Биробиджане насчитывала в 1935 году 24 артели, в которых работало 1349 кустарей. Они заготавливали лес, дрова, пиломатериалы, производили мебель (например, кустари изготовили 66 тысяч венских стульев), сани и телеги, бочки, кровати, выделывали мыло и шили обувь.

Хотя освоение земель в Биробиджане еще не закончилось и готовилось осущение 200 тысяч гектаров земли, тем не менее потребность именно в еврейской земледельческой колонизации фактически отпала. Земли могли быть освоены русскими или украинскими колхозниками, тем более что с 1930 года индивидуальное переселение было запрещено, и теперь переселенцы трогались в путь целыми колхозами. Евреев же разбирали в промышленности, на транспорте и в промкооперации.

Изменение политики развития народного хозяйства, состоявшееся в первой пятилетке, по сути дела, не дало превратить Биробиджан в настоящий и полноценный Израиль-на-Амуре. В этом уже не было особой необходимости, поскольку в годы второй пятилетки задача социальной реконструкции советского еврейства была решена главным образом за счет земледельческой колонизации на Украине и в Крыму, а также за счет перетока в промышленность. Потому над Биробиджаном витает некий дух недосказанности и незавершенности, с ним были связаны большие надежды, его пытались противопоставить Палестине, только эти планы не сбылись. И вовсе не по злому умыслу.

Трудящееся советское еврейство

В середине 1930-х годов еврейская земледельческая колонизация практически закончилась. В Европейской части СССР были освоены все свободные земли, а поток еврейских переселенцев в Биробиджан резко сократился. Совершенно аналогично дело обстояло и с земледельческим переселением других национальностей в СССР. В 1936 году Всесоюзный переселенческий комитет был ликвидирован, а его функции были переданы переселенческому отделу НКВД СССР. Многие современные авторы считают это чуть ли не выражением «государственной антисемитской политики», забывая, что наркомат занимался очень широким кругом гражданских функций, не только преследовал врагов народа и управлял лагерями. В его полномочия входили и такие сферы, как: милиция, пограничная охрана, пожарная охрана, геодезия и картография, содержание шоссейных дорог, проверка гирь и весов (Главное управление мер и весов НКВД СССР), содержание архивов и так далее. Наркомат занимался в заметных объемах промышленным производством. Например, по третьему пятилетнему плану, утвержденному в 1939 году, НКВД СССР должен был в 1942 году добыть 7,1 млн тонн угля, 400 тысяч тонн нефти, произвести 44 тысячи тонн бензина и 22,5 тысячи тонн дизтоплива, 2,5 тысячи металлорежущих станков, 860 тысяч кроватей, 100 тысяч тонн бумаги, освоить 17,6 млрд рублей капитальных вложений[117]. В столь обширном и разнообразном списке, переселенческое дело было лишь одной из функций, к тому же не самой важной, и потому подозревать наркомат в антисемитизме нет никаких оснований.

В апреле 1938 года и этот отдел был ликвидирован, а функции центрального органа по переселению были переданы в Бюро по сельскохозяйственному переселению НКЗ СССР. Одновременно был ликвидирован «Комзет», как орган, выполнивший свою задачу[118].

Итоги реконструкции социальной структуры советского еврейства были подведены переписью населения 1939 года. Во-первых, доля самодеятельного населения среди евреев поднялась до 65 %. Это был небывало высокий результат, если сравнивать его с первоначальным уровнем. Советское еврейство стало в основном трудящимся, с нищетой и безработицей, с затхлой атмосферой местечек бывшей черты оседлости было решительно покончено. Во-вторых, среди самодеятельного еврейского населения доля рабочих и служащих поднялась до 71,2 %. Общая численность еврейских рабочих определялась для 1939 года в 650 тысяч человек и служащих — в 800 тысяч человек. Колхозники составили 5,8 %, что даже ниже, чем в 1926 году. На кустарей приходилось 20,1 % еврейского населения, в том числе 16,1 % — кооперированные кустари.

Таким образом, в СССР «еврейский вопрос» был полностью решен всего чуть более чем за 15 лет. Социальная структура советского еврейства полностью изменилась, и евреи в СССР в основной своей массе стали трудящимися. Это был грандиозный успех советской национальной и хозяйственной политики, основы чему заложил Сталин.

Глава 8. Еврейский металл

Как-то принято считать, что любимый еврейский металл — это золото. Мол, как утверждают анисемиты всех мастей и оттенков, евреи всегда тяготели к торговле, к финансовым операциям и золото прямо-таки липло к их рукам. Это, конечно, не более чем злонамеренное преувеличение, поскольку в условиях сильнейшего стеснения и ограничения прав торговля была для евреев способом выжить.

Если же судить по трудовым подвигам советского еврейства, то нужно сделать совершенно другой вывод. Евреи больше склонялись к черному металлу — чугуну и стали, любили его плавить, резать, точить и сваривать. Среди занятий, в которых советские евреи достигли выдающихся успехов, были металлургия, металлообработка, машиностроение. Колову сказать, везде, где евреи добивались эмансипации и равноправия, будь то Советский Союз, США или Израиль, у них проявлялась очень большая склонность к науке и технике, к изобретательству и созданию всевозможных полезных устройств и механизмов. И первая страна, где евреи массово проявили эти дремавшие в них способности к науке и технике, — это СССР.

Мы уже говорили в первой главе о том, что евреи внесли огромный вклад в разработку и производство вооружений во время войны. Конечно, было бы большой ошибкой думать, что это все произошло только с началом войны. Столь активное и значимое участие евреев в оборонной промышленности есть закономерный итог рассмотренной выше «еврейской пятилетки» и бурного развития еврейского промышленного пролетариата в СССР. Еврейские рабочие, инженеры и ученые росли и развивались вместе со всем народным хозяйством, принимали участие в разрешении всевозможных хозяйственных задач, накапливали опыт и навыки.

Еврейское участие в индустриализации СССР есть тема своеобразная. С одной стороны, она более или менее разработанная, есть хорошие работы Л. Л. Мининберга или Иосифа Кременецкого. Но с другой стороны, эта история, так скажем, личная. История отдельных людей, практически не поставленная в контекст общих событий, а иногда даже исходящая из ошибочной и, прямо скажем, клеветнической концепции «государственного антисемитизма». Получается интересное положение, когда еврейские и антисемитские авторы практически одинаково изображают участие евреев в промышленности, как отдельных людей, которые почему-то вдруг заняли руководящие посты, только по-разному это оценивают. У еврейских авторов это хорошо, а у антисемитских авторов это, естественно, плохо.

Свернуть с этой дороги нелегко, но нужно, поскольку подобная трактовка серьезно искажает понимание сути происходивших тогда событий, в частности, из нее совершенно непонятно, почему столько евреев оказалось на руководящих постах в промышленности и что их туда привело.

В истории еврейского участия в индустриализации СССР можно условно выделить две волны. Первая волна — это те евреи, которые пришли в советское хозяйство и науку в первые годы революции. Как правило, они имели дореволюционное образование и были тесно связаны с большевиками, очень активно участвовали в революционных событиях. Вторая волна — это уже советский набор конца 1920-х и начала 1930-х годов. Их жизненный путь был несколько сложнее. Начинали они рабочими на фабриках и заводах, потом получили высшее образование, как правило, в годы первой пятилетки. Во вторую пятилетку они принимали самое активное участие в подъеме технического уровня советской промышленности, и из них в конце 1930-х годов, перед войной, были выбраны многочисленные руководящие кадры для заводов, институтов и организаций, тесно связанных с оборонным производством.

Мы рассмотрим судьбы этих двух волн на примере их наиболее ярких представителей, в контексте тех научных и народно-хозяйственных задач, которые он решали.

Из господ в товарищи

Первым и одним из наиболее ярких представителей еврейской научно-технической интеллигенции СССР был, конечно, Абрам Федорович Иоффе, или «папа Иоффе», как его иногда звали ученики и коллеги. Он полностью заслужил это прозвище, поскольку является, по сути дела, отцом всей советской физики с ее выдающимися достижениями.

Иоффе родился в 1880 году в семье купца второй гильдии, что открывало для него многие дороги. Поскольку еврейские купеческие семьи не имели ограничений в выборе места жительства, то Иоффе поступил в Петербургский технологический университет, который окончил в 1902 году. В том же году он выехал в Германию, где поступил в Мюнхенский университет, который окончил в 1905 году, работал там под руководством известного германского физика Вильгельма Рёнтгена. Рёнтген был уже знаменимым ученым, открывшим рентгеновское излучение, уже получил Нобелевскую премию 1901 года, став первым физиком, удостоенным этой награды. Иоффе под его руководством проработал недолго и в 1906 году вернулся в Петербург, в Политехнический институт. Однако эта практика сыграла решающую роль в его дальнейшей научной деятельности.

Иоффе, может быть, так и остался бы одним из профессоров, но случилась революция, которая вытолкнула его на новые высоты. Советская власть отчаянно нуждалась в ученых для решения острейших народно-хозяйственных задач. Начавшаяся Гражданская война отрезала Советскую республику от источников сырья, требовалось увеличить производство вооружений и военных материалов. 16 августа 1918 года Совнарком учредил в ВСНХ Научно-технический отдел для скорейшего внедрения изобретений и научных достижений в производство. Иоффе был одним из ученых, которые включились в реализацию этого важнейшего дела.

Причем «папа Иоффе» занимался сразу тремя направлениями. Во-первых, чисто практическими делами. В 1919–1923 годах он был председателем Научно-технического комитета петроградской промышленности, решавшего в исключительно сложных условиях задачи поддержания на ходу петроградской промышленности. Этому комитету пришлось изведать все трудности борьбы с жестоким топливным голодом, терзавшим промышленный город. Во-вторых, он занимался подготовкой кадров. В 1918 году Иоффе создал физико-технический отдел при Государственном рентгенологическом и радиологическом институте, который в 1921 году был преобразован в Физико-технический институт. В-третьих, одновременно он вел фундаментальные научные исследования, несмотря на крайне тяжелые условия войны и разрухи.

Иоффе выступал за создание высшего учебного заведения, которое готовило бы инженеров-ученых, совмещающих совершенное знание техники с широкой теоретической физико-математической подготовкой. В начале 1920-х годов его предложение не было принято, главным образом потому, что народному хозяйству остро не хватало подготовленных инженерных кадров. Но все же его идея не умерла, а была реализована в 1938 году в создании Московского физико-технического института. Однако в своем физико-техническом институте Иоффе собрал и подготовил группу ученых, которые сыграли решающую роль в изучении физики атомного ядра и создании советского ядерного оружия. С 1931 года они работали в составе Института химической физики, образованного на базе физико-химического сектора Физико-технического института.

О создании советского ядерного оружия и активном участии в этом деле евреев мы поговорим особо. Помимо этих занятий, Иоффе активно участвовал в решении важнейших народно-хозяйственных задач в годы первой и второй пятилеток. В частности, он участвовал в составлении Генерального плана электрификации СССР в 1931–1932 годах, который во многом определил направление технического развития Советского Союза во второй половине 1930-х годов.

Из этой же когорты вышли и другие знаменитые советские инженеры еврейской национальности. Например, в список достижений советских евреев в промышленности входит решение задачи по организации производства синтетического каучука, которую Ленин поставил перед академиком Н. Д. Зелинским. Выдающийся ученый-химик эту задачу успешно решил, добавив еще одно достижение к своей впечатляющей научной биографии, в которую входит разработка получения бензина крекингом нефти, обеспечившая РСФСР бензином в самые трудные годы Гражданской войны, изобретение противогаза, и другие работы, теоретические и практические.

Освоением же производства синтетического каучука занимался Моисей Аронович Лурье. Он был активным участником революционного движения, был выслан в Якутию. После ссылки окончил Петербургский технологический институт и занимался вопросами переработки нефти. С 1918 года Лурье работал в ВСНХ РСФСР, возглавлял ряд резиновых фабрик, входил в правление Резинового треста ВСНХ РСФСР. Синтетическим каучуком он занимался всю жизнь: исследовал и развивал технологию, готовил специалистов, руководил эксплуатацией фабрик. Огромный вклад в производство синтетического каучука М. А. Лурье сделал в годы войны, когда руководил эвакуированным в Казань Ленинградским заводом синтетического каучука и работал в Наркомате резиновой промышленности СССР.

Во время войны резина была важнейшим стратегическим материалом, и не было ни одного вида боевой техники, где бы она не использовалась. Покрышки, бандажи, уплотнители, прокладки, изоляция проводов и кабелей — без всего этого не могли двигаться танки и автомобили, не могли взлетать самолеты, не могли погружаться подводные лодки. Товарищ Лурье, в ряду других химиков и технологов советской резинотехнической промышленности, участвовал в жестокой схватке с гитлеровским концерном IG Farbenindustrie, снабжавшим синтетическим каучуком немецкую армию.

Вот еще один выдающийся советский деятели из числа евреев — Юрий Николаевич (Вениамин Абрамович) Флаксерман. Он активно участвовал в революционном движении, будучи студентом физико-математического факультера Московского университета. На втором курсе, в 1916 году, его призвали в армию. После недолгой службы в Нижнем Новгороде, где он вступил в партию большевиков, его перевели в Петергофскую школу прапорщиков (в этом Флаксерман шел обычной дорогой евреев, призванных в конце войны, — их стали продвигать по службе по причине грамотности). Там он выдвигался в советы и делегатом на съезды. Его сестра имела в Петрограде квартиру, которая стала местом нелегальных собраний. На этой квартире заседание ЦК под руководством Ленина приняло решение о вооруженном восстании, а Флаксерман охранял это нелегальное совещание. Участвовал и в самом восстании, разагитировал Преображенский полк, который отказался защищать Зимний дворец, а частью примкнул к большевикам.

В годы Гражданской войны его изрядно побросало с должности на должность, однако после ее завершения Флаксерман учился на электротехническом факультете Московского высшего технического училища, одновременно работал в Научно-техническом отделе ВСНХ. С 1927 года Флаксерман пришел в электроэнергетику, которая набирала бурный темп развития в СССР, и вошел в число активных сотрудников Госплана СССР по вопросам электрификации.

Он участвовал в составлении Генерального плана электрификации СССР, а также с его именем связано начало теплофикации, то есть создание систем центрального отопления, столь хорошо знакомых нам теперь. В 1932–1934 годах он был начальником и главным инженером строительства ТЭЦ Всесоюзного теплотехнического института, на которой отрабатывались системы передачи тепла по теплотрассам. 1937 году был арестован, долго сидел в тюрьме, был в ссылке и в электроэнергетику вернулся только после реабилитации в 1955 году.

Кого можно еще вспомнить для завершения картины? Конечно, известнейшего советского геолога Александра Евгеньевича Ферсмана, выходца из той немногочисленной еврейской прослойки, занимавшей в Российской империи высокое общественное положение. Его отец был военным, генералом от инфантерии, начальником Александровского военного училища, военным атташе России в Греции, отличился в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов и вышел в отставку буквально накануне Первой мировой войны. Его супруга была дочерью генерал-лейтенанта Э. Ф. Кесслера, отличившегося на Кавказе. В детстве Александр Ферсман проводил время в Крыму, в имении своего дяди, метеоролога и химика, где и стал увлекаться минералами. По законам Российской империи Александр Ферсман был потомственным дворянином. Учился в Московском университете под руководством В. И. Вернадского и окончил университет в 1907 году. После этого в Германии изучал кристаллографию, в частности алмазы, но главной его работой была геохимия.

Поразительно, но сразу после революции, несмотря на свое явно непролетарское происхождение, он пригодился и новой власти. Его пригласили для ревизии Алмазного фонда и описания хранившихся там драгоценных камней. В 1919 году, будучи избран членом Академии наук, он стал директором Минералогического музея Академии наук и плотно занялся крайне нужным и полезным Советской власти делом — поиском полезных ископаемых и разработкой научных методов их разведки. Насколько известно, его никогда не попрекали непролетарским происхождением, настолько хорошо у него шла работа.

Бывший господин, а теперь товарищ Ферсман не только создал крупнейшую в мире минералогическую коллекцию, но и внес выдающийся вклад в развитие народного хозяйства. В 1920 году он заинтересовался геологией Кольского полуострова, и там было сделано два крупных открытия: Мончегорское медно-никелевое месторождение и Хибинское месторождение апатитов. Второе из них стало разрабатываться уже в первую пятилетку, вскоре после открытия и первоначальной разведки. Апатиты были очень нужны как сырье для фосфорных удобрений. В 1929 году был образован трест «Апатит».

Однако Ферсман не просто участвовал в открытии крупного месторождения. Он с 1930 года создал и возглавил Хибинскую горную станцию АН СССР, которая занялась детальным изучением богатой геологии полуострова. В ходе геологических изысканий был открыт еще целый ряд месторождений, в частности Ковдорское железорудное месторождение.

Кроме изысканий, Ферсман занялся вопросом комплексной переработки Кольских апатит-нефелиновых руд и в первой половине 1930-х годов выработал технологию полной, комплексной переработки руды с привлечением продуктов переработки Мончегорских сульфидных медно-никелевых руд. На Кольском полуострове с 1932 года возник целый горно-химический комбинат, производивший фосфорные удобрения, глинозем, рудные концентраты меди и никеля, серную кислоту и другую продукцию.

Эти несколько биографий очерчивают судьбу целой еврейской волны, пришедшей в науку и промышленность в первые годы Советской власти. Это были выходцы из тех немногочисленных еврейских или полуеврейских семей, которые не подпадали под запреты и ограничения. У них было хорошее образование, часто заграничное, приобретенный еще до революции опыт исследовательской работы и преподавания. Однако именно Советская власть превратила их в научные звезды первой величины. Вставшие народно-хозяйственные задачи дали им широкий простор для деятельности, советские органы самого высокого уровня им предоставляли всемерную поддержку и помощь, и в этих условиях их таланты развились в необычайной степени. Вряд ли в Российской империи даже Ферсман с его происхождением и общественным положением сумел бы написать и опубликовать 1500 научных работ. Советская власть дала ему, и не только ему, такую возможность.

Таким образом, евреи первой волны были яркими индивидуальностями, которые, в силу политических событий и хозяйственного положения, оказались в наиболее благоприятных для себя условиях и смогли развить и реализовать свой потенциал полностью. К вящей выгоде Советского государства, конечно же.

Создатели новой техники

Вторая еврейская волна была многочисленной. Как уже говорилось, их были тысячи и тысячи, кого в начале 1930-х годов набирали на работу в промышленность, кто поступал в фабрично-заводские училища и институты. Если представители первой волны были выходцами их тех еврейских семей, которые имели привилегии при царской власти, то вторую волну составили выходцы из местечек, из еврейской бедноты. Их жизненный путь был намного сложнее, поскольку им приходилось учиться, работать и решать сложные народно-хозяйственные проблемы одновременно.

Целое поколение советской молодежи, в котором были представители всех национальностей СССР, в том числе и евреи, должно было решить сложную задачу индустриализации Советского Союза: построить новые заводы и фабрики, освоить импортную технику, разработать и начать производить свою, освоить и усовершенствовать промышленные технологии.

Но начинали они обычно с рабочих специальностей. Например, Семен Арьевич Косберг, прославившийся уже после войны разработками ракетных двигателей и третьей ступени ракеты, доставившей корабль Юрия Гагарина на орбиту, был выходцем из семьи бедного еврейского кузнеца и работал в его кузнице одновременно с учебой. Потом он поработал на фабрике в Ленинграде, где и поступил в Ленинградский политехнический институт. Знаменитый «танковый генерал», генерал-майор нженерно-танковой службы Исаак Моисеевич Зальцман, в начале войны директор Кировского завода в Ленинграде, также начинал с работы на сахарном заводе, а потом поступил в Одесский индустриальный институт. В 1920-е годы они поступали на заводы и фабрики главным образом ради заработка.

Однако с началом индустриализации, масштабной реконструкции старых машиностроительных и металлургических заводов, которая состоялась в 1927–1929 годах, и особенно с началом первой пятилетки их судьба коренным образом изменилась. Способную молодежь по комсомольским и партийным путевкам стали массово отправлять на учебу в высшие технические учебные заведения. Народному хозяйству требовались новые кадры инженеров и техников, поскольку промышленность расширялась и в ней создавались новые производства. В первом пятилетием плане была сделана оценка потребности в инженерно-технических кадрах. Потребность в инженерах была исчислена в 41,5 тысячи человек в 1932/33 году, а в техниках — в 60 тысяч человек. Недобор в кадрах инженеров составлял 15 тысяч человек, а в кадрах техников — 40 тысяч человек[119]. По этой причине уже в 1928–1929 годах начались наборы на обучение, чтобы в конце первой пятилетки, когда новостроечные заводы и предприятия будут завершены, они получили бы инженерное пополнение.

Немаловажным фактором было и то, что коммунисты не слишком-то и доверяли старым инженерным кадрам, еще дореволюционной выучки. Их было мало, они были, как правило, настроены антисоветски, да и процессы вредительских организаций, такие как Шахтинское дело и процесс «Промпартии», показывали, что полностью полагаться на них нельзя. Потому в начале первой пятилетки остро встал вопрос о создании советского инженерства, разделяющего коммунистические идеи.

В этих условиях еврейская молодежь получила, пожалуй, уникальный шанс. За счет лучшей грамотности, чем у остальных национальностей СССР, в том числе русских и украинцев, за счет знания по крайней мере двух языков: русского и идиша, учиться им было значительно легче, чем представителям других национальностей. Хорошая успеваемость, успехи в учебе открывали для них большие возможности. Но надо отметить еще одно преимущество, которое было для них существенным. Идиш очень похож на немецкий язык, в нем близкие к немецкому грамматические конструкции, много общей лексики. Потому евреи, говорившие или даже грамотные на идише, легко могли читать немецкую техническую литературу. Им не надо было тратить силы на изучение немецкого языка. Это было преимущество, поскольку в то время немецкая техническая наука лидировала в мире, особенно в металлургии, машиностроении, химии, электротехнике и они могли быстро освоить эти передовые достижения.

Потому еврейская молодежь, пошедшая учиться на инженеров и начав в одинаковых стартовых условиях с русской, украинской молодежью или какой другой, за счет этого языкового фактора быстро обгоняла своих сверстников по уровню подготовки, знанию технологий и оборудования, знанию технических новинок и передовых методов. В этом и заключается маленький секрет того, почему в годы войны на должностях технологов, главных инженеров, директоров оборонных заводов оказалось столько евреев. Среди оборонных предприятий евреи занимали должности директоров или главных инженеров (то есть отвечали за производство и модернизацию вооружения и боевой техники):

в авиационной промышленности — 25 %,

в танковой промышленности — 33 %,

в производстве артиллерийского и стрелкового вооружения — 20 %,

в производстве боеприпасов — 12–15 %,

в металлургической промышленности — 26 %,

в машиностроительной промышленности — 22 %[120]. Непропорционально высокую долю еврейских руководящих и инженерных кадров в этих отраслях производства, конечно, нельзя объяснить фаворитизмом, как это любят делать антисемиты. В конце 1930-х годов и особенно в войну требования были очень жесткими, задания нужно было выполнить точно и в срок. Несправившихся снимали, невзирая на лица и национальность. Такой результат можно объяснить только более высоким уровнем подготовки именно евреев, что давало им возможность изыскать способы и методы выполнения напряженного и кажущегося невыполнимым задания. Двуязычие, как и серьезное изучение иностранных языков, — это очень полезное дело, которое в определенной обстановке может иметь решающее значение.

Основная масса этих работников окончила технические высшие учебные заведения либо в конце первой пятилетки, либо в начале второй и сразу же пошла на работу в промышленность, а также в многочисленные научно-исследовательские институты, создававшиеся для решения важнейших научно-технических задач. До войны сложилось три крупных научно-промышленных центра в СССР: Ленинград, Москва и Харьков. В этих городах были сосредоточены и учебные заведения, и научно-исследовательские институты, и важнейшие предприятия. Если посмотреть, где работали представители второй еврейской волны, пришедшей в советскую индустрию в 1930-х годах, то окажется, что значительная их часть работала в этих трех важнейших индустриальных центрах.

Вторая пятилетка по своему характеру сильно отличалась от первой. В первой пятилетке господствовал «пафос строительства», страна была грандиозной стройплощадкой, где возводилось 518 крупнейших предприятий и объектов, и главными героями были как раз строители, каменщики, бетонщики, монтажники. Страна всеми силами гнала темпы.

Однако в 1934 году, при составлении плана второй пятилетки, Сталин сделал резкий поворот хозяйственной политики, снизив годовые темпы с 21–22 % до 13–14 %. Почему? Потому что Великая депрессия нанесла сильнейший удар по капиталистическим странам. Кризис выбил разом всех основных противников: США, Германию, Великобританию. Если в США до кризиса среднегодовая выплавка стали составляла 43 млн тонн, то в 1931 году она опустилась до 26 млн тонн, а в 1932 году — до 13,3 млн тонн [121].

В 1929 году разрыв был огромен. В США в 1929 году выплавлялось 57 млн тонн стали. В главных капиталистических странах (США, Германия, Франция, Великобритания) — 92,5 млн тонн[122]. В СССР — 4,3 млн тонн стали. Только главные страны капиталистического мира превосходили СССР по этому важнейшему виду промышленной продукции в 21,5 раза. Через несколько лет положение поменялось кардинальнейшим образом. В 1932 году в СССР выплавлялось 5,9 млн тонн стали, а в США — 13,3 млн тонн. Разрыв между капстранами и СССР по стали сократился до 4 раз.

Сталин обосновал политику сокращения темпов роста народного хозяйства во второй пятилетке: «Можно ли сказать, что во второй пятилетке придется проводить такую же точно политику наиболее ускоренных темпов?

Нет, нельзя этого сказать.

Во-первых, в результате успешного проведения пятилетки мы уже выполнили в основном ее главную задачу — подведение базы новой современной техники под промышленность, транспорт, сельское хозяйство. Стоит ли после этого подхлестывать и подгонять страну? Ясно, что нет в этом теперь необходимости.

Во-вторых, в результате успешного выполнения пятилетки нам удалось уже поднять обороноспособность страны на должную высоту. Стоит ли после этого подхлестывать и подгонять страну? Ясно, что теперь нет в этом необходимости»[123].

Только это не означало, что Сталин отказался от планов развития народного хозяйства и промышленности. На вторую пятилетку планировалось строительство колоссального по масштабам производственного комплекса, который состоял из 1000 объектов тяжелой промышленности, 250 объектов легкой промышленности, 268 объектов пищевой промышленности и 150 объектов лесной промышленности[124]. Машиностроение отправляло примерно половину своей продукции на нужды капитального строительства. Промышленные мощности строились с запасом. Об этом в тексте плана говорилось прямо: «При вводе в эксплуатацию новых основных фондов стоимостью в 7 млрд рублей план намечает создание в машиностроении, особенно в решающих производствах, значительных резервных мощностей»[125].

В СССР создавался колоссальных размеров и мощности комплекс тяжелой промышленности, главным образом машиностроительной. Причем план даже не предусматривал полный ввод его в строй в пределах второй пятилетки, он должен был заработать позднее.

С «пафосом строительства» было покончено, во второй пятилетке переходили к новейшим строительным технологиям. Строительные работы в тяжелой промышленности возглавил Семен Захарович Гинзбург, который в 1932–1937 годах был начальником Главстройпрома НКТП СССР, потом заместителем наркома тяжелой промышленности, затем председателем Комитета по делам строительства при СНКСССР, а в 1939 году он был лично Сталиным назначен на пост наркома по делам строительства СССР, где и работал всю войну, до 1946 года. Еврейский руководитель всего строительства в Советском Союзе выполнил все возложенные на него задачи.

В это время шло интенсивное освоение передовой техники и технологий. Советская промышленность насыщалась всевозможными техническими новинками, как закупленными за рубежом, так и собственной разработки. По мере достройки запланированного индустриального комплекса и ввода его в строй, новой техники требовалось все больше и больше, и это ставило перед учеными и инженерами все новые и новые сложные задачи. Не стоит также забывать и о том, что вторая половина 1930-х годов ознаменовалась весьма интенсивной гонкой вооружений. Советские инженеры и конструкторы также должны были выдавать новые образцы не хуже, а лучше иностранных.

Именно в этом деле создания разнообразной новой техники, передового уровня, еврейские кадры в промышленности, обученные в начале 1930-х годов, отличились больше всего. Наиболее важный вклад они сделали в развитие авиации и самолетостроения, автомобилестроения, качественной металлургии, тяжелого машиностроения, двигателестроения.

Среди тех, кто двинул вперед советское автомобилестроение, можно назвать, к примеру, Бориса Михайловича Фиттермана, выпускника Московского автотракторного института им. Ломоносова, до войны работавшего в Научном автотракторном институте и Научно-исследовательском институте городского движения, а также на Горьковском автозаводе и ЗИС в Москве. Фиттерман не только конструировал грузовики, тягачи и вездеходы, он известен своими разработками городского автотранспорта. Он участвовал в создании первого советского троллейбуса ЛК (сокращенно от «Лазарь Каганович») мощностью 60 квт. Два первых троллейбуса встали на линию по Ленинградскому шоссе, от Белорусского вокзала до района нынешнего метро «Сокол» в Москве. 15 ноября 1933 года было открыто регулярное троллейбусное движение. Конструкция ЛК оказалась весьма удачной, его выпускали в 1933–1936 годах и эксплуатировали до 1949 года. После троллейбуса еще одной знаменитой разработкой Фиттермана стал легковой автомобиль ГАЗ-М1, или знаменитая «эмка». Перед войной он перешел на ЗИС и занимался разработкой полноприводных грузовиков на базе ЗИС-5. Автомобилизация перед войной была одним из наиболее важных технических задач в СССР, причем как народно-хозяйственная, так и военная. В грядущей войне автомобили станут оружием наравне с танками и пушками.

В конце 1941 года, после разгрома немцев под Москвой, было захвачено 18 тысяч трофейных автомобилей. Было решено их использовать, но для этого требовалось подготовить необходимую документацию на ремонт и эксплуатацию этой трофейной автомобильной техники. Группа конструкторов под руководством Фиттермана сумела разобраться в этой технике, подготовила все необходимые инструкции и руководства. 14 тысяч единиц трофейных автомобилей были отремонтированы и отправлены в войска[126].

Среди таких же выдающихся достижений, в которых активное участие принимали еврейские специалисты, можно назвать создание танкового дизеля. Дизель В-2 — это легенда. Это двигатель танка Т-34, который стал родоначальником всех остальных советских танковых дизелей. Он до сих пор в различных модификациях выпускается рядом предприятий. У создания и организации производства этого дизельного двигателя, сыгравшего столь важную роль в войне, стояли начальник конструкторского бюро по дизельному двигателю Харьковского паровозостроительного завода Яков Ефимович Вихман и главный инженер Харьковского моторного завода (завод № 75) Яков Израилевич Невяжский. Оба они выпускники одного института — Харьковского технологического. Их труды влились в изобретение такого дизеля, который спустя 70 лет после его создания имеет высокие удельные характеристики, прекрасно освоен в производстве и эксплуатации.

После войны двигатели В-2 различных модификаций, производимые разными заводами, получили очень широкое распространение. Они устанавливались на речных пассажирских судах, буксирах, маневровых тепловозах, большегрузных автомобилях (МАЗ-525) и тракторах (ДЭТ-250). Конечно же, создавались и танковые дизели: В-12иУТД. Вклад этого дизеля в моторизацию страны огромен и неоспорим.

Интересные разработки делал инженер-конструктор Комиссии минных опытов Морского научно-технического комитета Соломон Федорович Валк. В 1937 году он разработал проект планирующей торпеды, наводимой на цель с помощью инфракрасной подсветки цели. На бомбардировщике ТБ-3 устанавливали инфракрасные прожектора, а на торпеде — приемник излучения. Эта торпеда была успешно испытана до войны, но в широкую серию не пошла.

Из интересных довоенных разработок можно назвать также работы Исаака Семеновича Брука — известного специалиста в области вычислительной техники. Брук повторил судьбу своей еврейской волны. Он был сыном бедного служащего табачной фабрики, сразу же после революции пошел учиться и в 1925 году окончил МВТУ им Н. Э. Баумана. Его заинтересовали вопросы регулирования асинхронных электродвигателей, и он еще в институте и сразу после него сделал несколько разработок по этой теме. Но его восхождение было связано с электроэнергетикой. В СССР в середине 1930-х годов создавались мощные энергосистемы. В 1934 году существовали и работали шесть крупных энергосистем:

Московская — 3,44 млрд квт. ч в год,

Ленинградская — 2 млрд квт. ч в год,

Донбасская — 2,76 млрд квт. ч в год,

Уральская — 1,43 млрд квт. ч в год,

Днепровская — 1,28 млрд квт. ч в год,

Горьковская — 1,09 млрд квт. ч в год[127].

Второй пятилетний план ставил задачу дальнейшего развития крупных энергосистем. В нем была поставлена задача объединения Донбасской и Днепровской энергосистем, чтобы достичь выработки в 9 млрд квт. ч в год[128]. Это превысило бы выработку мощнейшей на тот момент в мире Ниагарской энергосистемы в США.

В 1935 году И. С. Брук поступил в Энергетический институт АН СССР, где занялся расчетами режимов работы крупных энергосистем. Они требовали оптимального управления. Столкнувшись со сложными и трудоемкими вычислениями, Брук занялся конструированием вычислительных машин. В 1936 году он создал расчетный стол переменного тока, специализированную вычислительную машину для моделирования работы сложных энергосистем.

Но и этого было недостаточно, и Брук приступает к строительству более сложной вычислительной машины. В 1939 году он завершил работы над созданием механического интегратора для решения дифференциальных уравнений. Это было внушительное устройство, занимавшее площадь около 60 кв. метров, в котором было более тысячи зубчатых колес. Это был грандиозный прорыв вперед. Во всем мире было только две аналогичных машины: в США и в Великобритании. За эту работу Брука избрали член-корреспондентом АН СССР.

К сожалению, весьма нелегко обрисовать вклад еврейских специалистов в развитие советской техники до войны. Исследователи не только интересовались, главным образом, составлением списков, но и не разделяли разработки довоенного и военного времени. Однако и приведенных примеров вполне достаточно, чтобы показать, что специалистам из второй еврейской волны были по плечу работы по освоению и созданию новой техники передового уровня. В ряде случаев они добивались выдающегося результата. К тому же об успехах их работы до войны можно косвенно судить по достижениям в военное время, которые, конечно же, стояли на фундаменте накопленного до войны опыта и сделанных тогда разработок и изысканий.

Конечно, выделение евреев и их вклада в индустриальное развитие Советского Союза во многом искусственное, навязанное тематикой книги. Они работали в многонациональных коллективах, а вовсе не в каких-то особых еврейских коллективах или поодиночке. Даже если они участвовали на вторых ролях и выполняли техническую работу, они все равно ощутимо содействовали успеху общего дела. Достигнутый результат был общим и не делился на процентные национальные нормы.

Выделение евреев носит, скорее, иллюстративный характер и демонстрирует, что сталинская национальная политика, вовлекавшая национальности СССР в общее дело, развивавшая и поднимавшая их уровень, была отнюдь не бесполезной. Пример советских евреев, которых призвали идти в промышленность, показывает, сколь много может сделать небольшая, немногочисленная нация. Полученный результат с лихвой покрыл все усилия и расходы на проведение реконструкции социальной структуры советского еврейства.

И он же показывает, что мнение о тех или иных нациях может быть неверным, вводящим в заблуждение. Про евреев тоже говорили, что они не способны к труду на земле, а оказалось, что они создают в сухой степи передовые хозяйства. Про них говорили, что они не смогут и не захотят работать на заводах, а они заняли среди инженерно-технического персонала очень даже заметное место. Да и не только среди инженеров и техников. Среди 689 тысяч еврейских рабочих, конечно, подавляющее большинство были как раз рабочими непосредственно на производстве. Они тоже существенно укрепляли советскую индустриальную мощь, и о них забывать нельзя. В общем, надо сначала дать нации проявить себя, а потом составлять о ней мнение.

Часть III. Палестинский узел

Глава 9. Какое еврейство выжило в войну?

Советская политика по реконструкции социальной структуры еврейства достигла перед войной полного успеха. И не только тем, что еврейство рассталось, наконец, с местечками и стало в основной своей массе трудящимися. Эта политика нанесла сокрушительный удар по антисемитским настроениям в обществе.

Мы видели, сколь силен и распространен был антисемитизм в первые годы революции. Советская власть заняла по этому поводу совершенно определенную, однозначную позицию, что антисемитизм является средством раскола трудящихся в интересах капиталистов. По существу, это означало, что в Советской республике антисемит воспринимался как контрреволюционный элемент со всеми вытекающими отсюда последствиями. За призывы к погромам или за участие в них могли и расстрелять.

В последующие годы позиция власти по поводу антисемитизма не поменялась. Известен ответ Сталина Еврейскому телеграфному агентству, данный 12 января 1931 года. Ответ краткий и емкий: «Отвечаю на Ваш запрос.

Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма, является наиболее опасным пережитком каннибализма.

Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся. Антисемитизм опасен для трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая их в джунгли. Поэтому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма.

В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью»[129].

Нечасто Сталин использовал столь резкие выражения, особенно в ответах, которые предназначались для публикации. Антисемитизм, особенно в той форме, в какой его видел Сталин во время Гражданской войны, безусловно, заслуживал столь резкого определения.

Юрий Ларин в своей работе «Евреи и антисемитизм в СССР», вышедшей в 1929 году, отмечал, что антисемитские настроения явно пошли на спад. В деревне антисемитов почти не осталось, и антисемитская агитация отмечалась лишь в городах, где время от времени появлялись листовки. В числе причин снижения антисемитских настроений Ларин особо отмечает ликвидацию частной хлебной торговли, в которой до революции в южных губерниях доминировали евреи, что и составляло экономическую основу антиеврейских настроений. Однако дело было не только в этом. На снижение антисемитизма среди крестьянских масс повлияла и агитация против антисемитизма, и влияние Красной Армии. Но в особенности сильный удар по этим настроением нанесло создание еврейских колхозов в Крыму. Поначалу был ропот: мол, мы завоевали Крым, а нам предлагают переселяться в Сибирь[130]. Но Калинин предлагал всем желающим самим съездить в еврейские колхозы да и посмотреть, как они живут и хозяйствуют. Когда делегаты видели вырубленные в известняке глубокие колодцы, ямы и сараи, в которых жили колонисты, прикидывали, сколько тяжелого труда евреи вложили в эту сухую, степную землю, у них рассеивались последние остатки антисемитизма вместе с убеждением, что еврей-де не может работать на земле. Ни русский, ни украинский крестьянин не были готовы рубить колодцы, да и вообще стремились пахать богатые, плодородные черноземы. Потому степи северного Крыма так и остались незаселенными.

Аналогичным образом и в городах антисемитизм пошел на спад после того, как евреи массово пошли на работу в промышленность. По мере того как евреев среди рабочих и инженеров становилось все больше и по мере того как они показывали свою высокую квалификацию, уважение к ним возрастало. Потом, по мере проведения политики реконструкции социальной структуры еврейства, советские евреи овладевали русским языком, а у нового поколения он становился родным языком. Исчезал последний фактор, который делал их чужаками в глазах остального населения, — непонятный разговорный язык.

Советский метод борьбы с антисемитизмом, таким образом, вовсе не сводился к обычной агитации и разъяснению. Главное, что давало результат — это практическая демонстрация еврейских трудовых навыков в сельском хозяйстве и на производстве. Наблюдая еврейские трудовые успехи, каждый мог убедиться в лживости рассказов о паразитическом характере еврейства, мог увидеть, что евреи — такие же трудовые люди, желающие и умеющие работать.

Однако во многих работах по истории советского еврейства Сталин почти всегда изображается антисемитом, а его политика именуется «государственным антисемитизмом». На щит поднимается печальная судьба Еврейского антифашистского комитета, «борьба с космополитизмом» конца 1940-х годов, дело врачей и другие события, от которых многие евреи в немалой степени пострадали. Приводятся примеры ущемления евреев после войны, угроз, оскорблений итак далее. Из всего этого выводится, что это выражение антисемитизма Сталина. По поводу же этого ответа Еврейскому телеграфному агентству говорится, что Сталин-де был тиран и он таким образом скрывал свои истинные устремления.

Более того, даже высказывались предположения, что якобы в последние годы жизни Сталин планировал депортацию евреев в Восточную Сибирь и на Дальний Восток. К примеру, Жорес Медведев пишет об этом чуть ли не как о доказанном факте [131]. Впрочем, если он в своей книге начинает историю взаимоотношений Сталина и советских евреев с гибели Соломона Михоэлса, то вряд ли он придет к другим выводам.

Безусловно, это не более чем миф, созданный и распространяемый вполне умышленно. Один удар по нему мы уже нанесли, рассмотрев политику по социальному переустройству советского еврейства, в результате чего евреи заняли очень видное место в советском обществе. Мы уже смогли убедиться в том, что советскую политику в отношении евреев в 1920-х и 1930-х годах антисемитской назвать нельзя ни при какой погоде. В ней нельзя обнаружить каких-либо признаков ущемления или ограничения прав. Напротив, евреи получили возможности, о которых они раньше не могли и мечтать.

Теперь настало нанести по этому мифу о «сталинском антисемитизме» второй удар. Послевоенный антисемитизм, который отмечался в СССР, не имеет к Сталину никакого отношения. Это — продукт гитлеровской антисемитской пропаганды во время войны.

Немецкая антисемитская пропаганда

Поразительно, как иногда очевидные и лежащие на поверхности факты не находят для себя должной оценки. К этому числу принадлежит и факт немецкой антисемитской пропаганды в годы Великой Отечественной войны, которая затронула многомиллионные массы советских граждан. Она велась не только на оккупированных территориях, но и против частей Красной Армии, с невиданным доселе размахом и настойчивостью. В апреле 1941 года в составе отдела пропаганды Вермахта был создан специальный отдел для работы с советскими территориями, который в 1942 году разросся до 15 тысяч человек. Это не считая других пропагандистов и сотрудников из числа местного населения.

Немецкая военная пропаганда имела колоссальные масштабы. Только к началу войны было заготовлено 50 млн листовок и брошюр, которые разбрасывались с самолетов над позициями советских войск и над городами. К примеру, немецкие самолеты сбрасывали пропагандистские листовки над Ленинградом во время первого налета 18 июля 1941 года. Среди них были листовки с самым известным гитлеровским антисемитским лозунгом: «Бей жида-политрука, морда просит кирпича», вызвавшие у многих ленинградцев ощущение брезгливости. Практически любая крупная операция на фронте сопровождалась потоком листовок. Скажем, только в мае 1943 года, в начале Курской битвы, немцы сбросили над позициями частей Красной Армии более 32 млн экземпляров листовок. К концу войны обший тираж пропагандистских листовок и брошюр превысил 6 млрд экземпляров.

Конечно, этой пропаганде пытались противостоять. Но немецкая пропагандистская машина определенно была сильнее и печатала свою продукцию в куда большем объеме. Общий тираж советской пропагандистской литературы составлял 2,7 млрд экземпляров, из которых 10 млн экземпляров составляли газеты и 10,2 млн экземпляров брошюры. Таким образом, немецкая пропаганда была более чем вдвое многочисленнее. Партизаны в тылу врага также мало что могли противопоставить потоку листовок и оккупационных газет. Точных данных о суммарном тираже оккупационных газет, по всей видимости, не имеется, однако только на Украине издавалось 190 газет общим разовым тиражом 1 млн экземпляров, притом что газеты обычно выходили дважды в неделю. Всего на оккупированной территории издавалось более 400 газет и журналов, разовые тиражи которых доходили до 100–150 тысяч экземпляров.

Суммарный же тираж партизанских газет составил за войну 5 млн экземпляров, а листовок — 20 млн экземпляров. Дополнительно с Большой земли было доставлено и распространено 52 млн экземпляров советских газет. У партизан были большие сложности с изданием, они выпускали газеты подпольно, иногда на бересте и старых обоях. Лишь к концу оккупации издание советских газет на оккупированной территории было поставлено на хорошую основу, и в это время издавалось около 270 партизанских газет.

Оккупационные издания печатали единообразные материалы, утверждаемые Министерством пропаганды и его органами, и практически в каждой газете были или прямо антисемитские материалы, или же использовались антисемитские лозунги, призывы. Разжигание ненависти к евреям было общим местом в оккупационной печати. В первые годы оккупации, когда альтернативной информации не было, население читало эту оккупационную прессу и, конечно, в определенной степени проникалось антисемитским духом, изливавшимся с их страниц. Собственно, пропагандистская война и началась с антисемитского лозунга «Жиды — это наше несчастье!», который расшифровывался следующим образом: война была начата по еврейской инициативе, евреи — это нация-паразит евреи создали в СССР тюрьму народов. И вывод: «Конец жидам — это будет конец войне» [132]. Такая пропаганда непосредственно подталкивала население оккупированных территорий к участию в уничтожении евреев.

Гитлеровская пропаганда строилась на обращении к массам, на воздействии на чувства, на использовании коротких, запоминающихся лозунгов, а также велась самым грубым и настойчивым образом. Главная идея, которую гитлеровские пропагандисты намеревались забить в умы красноармейцев и советских граждан, состояла в том, что якобы для них Советская власть чужая, защищать ее не нужно, а нужно при первой возможности переходить на сторону немцев. Среди немецких листовок было огромное количество т. н. «пропусков», призывавших переходить на сторону немцев. Для того чтобы подчеркнуть враждебность Советской власти, гитлеровцы использовали антисемитскую тему. Еврей — чужак, Советская власть — еврейская власть, и так далее. Среди тезисов, на которых строилась немецкая пропаганда, главным был тезис об отождествлении еврейства и большевизма и о том, что евреи придумали марксизм. В немецкой пропаганде на русском языке очень активно использовалось противопоставление немногочисленной элиты, состоявшей из евреев, и многочисленного, обманутого и эксплуатируемого русского народа.

Гитлеровский антисемитизм не был направлен только и исключительно против евреев как нации. Это доказывает пример немецкой пропаганды в Крыму. Несмотря на то что всех евреев, оставшихся в Крыму, а их было около 18 тысяч человек, гитлеровцы уничтожили уже в октябре 1941 года, тем не менее интенсивная антисемитская пропаганда в крымской оккупационной печати проводилась вплоть до апреля 1944 года и прекратилась только в последние дни боев за Крым[133].

Это парадоксальное положение объясняется тем, что задачи антисемитской пропаганды, проводившейся гитлеровцами на оккупированной территории, выходили далеко за пределы организации истребления евреев. Это было средство для решения многих задач. Антисемитская пропаганда забивала в умы читателей оккупационных газет критерии «свой-чужой», а потом враги оккупантов, например, крымские партизаны, оснащались гротескно выделенными еврейскими признаками, чтобы представить их чужаками и отвратить от них местное население. Это была своего рода идеологическая дрессировка.

Далее, приравнение большевизма к еврейству и как следствие объявление СССР «оплотом жидовства» должно было вовлечь население оккупированных территорий в борьбу на стороне гитлеровцев, ну или, по крайней мере, отвлечь его от тяжелых условий, опасностей, террора и череды поражений немецкой армии. Таким образом, гитлеровцы пытались обесценить и опорочить советские ценности и идеологию, доказать, что у русских и немцев есть якобы общий враг. Немцы, таким образом, пытались втереться в доверие к русским, да и к другим национальностям, опираясь на метатезис своей пропаганды: «Еврей — чужак».

В достижении этой цели немецкие пропагандисты и их помощники из числа коллаборационистов проявили весьма гибкий подход и использовали все, что только могли. В ход шли даже исторические экскурсы, если они годились для этой цели. Например, в № 124 от 6 декабря 1942 года газеты «Голос Крыма», из статьи «Жиды в прошлом России» читатель узнавал, что «жидовское влияние быстро разложило хазарское государство, которое уже в конце IX столетия потеряло свою мощь…»[134]. Вообще, в оккупационной печати довольно часто обращались к истории и стремились всеми силами противопоставить русскую культуру, придавая ей выраженный шовинистический оттенок, советской культуре и особенно евреям.

Немецкая пропаганда, конечно, не могла пройти мимо такого факта, как существование еврейских колхозов в Крыму, и еврейская земледельческая колонизация была подана в вывернутом, предельно искаженном свете. Например, в газете «Голос Крыма», в № 31 от 16 апреля 1942 года, вышла статья под названием «Еврейская республика в Крыму» за подписью-псевдонимом Альфа, в которой утверждалось:

«…Евреев желали устроить как можно лучше… И вот в непроницаемой стене, ревниво оградившей народы Союза от зарубежного мира, специально для Евреев пробили брешь. Огромным потоком хлынула через нее помощь заграничного еврейства с Агро-Джойнтом во главе. Как бы наперебой друг с другом Евреи со всех стран стремились поддержать своих единоверцев…Уже в 1934 году, не в пример убогим колхозам остального населения Крыма, на широкую ногу были поставлены еврейские колонии…

Несмотря на огромные возможности, еврейские колонии далеко не достигли того цветущего состояния, какого от них ожидали. Сердце народа-хищника не лежало к земледелию. Евреев влек к себе город с его перспективой легкой обильной наживы… К началу войны вся правящая верхушка торговой сети, весь руководящий аппарат местной и легкой промышленности состояли почти сплошь из Евреев… Надменные и наглые в сознании своей привилегированности, неразборчивые в средствах достижения своих целей, используя свое служебное положение прежде всего в интересах личных и своих единоверцев, Евреи мало заботились о благосостоянии края, к борьбе за которое они с жаром призывали на собраниях и в печати.

Это еще не самый отъявленный образчик клеветы в немецкой антисемитской пропаганде. Например, широко распространялась листовка с карикатурным изображением еврея-кузнеца, с текстом: «Разве такое бывает? Нет! Жид никогда сам не работает!» И это при сотнях тысяч евреев-рабочих и колхозников в СССР. И вот так каждую неделю, систематически, все годы немецкой оккупации. Печати помогали радиопередачи и кинофильмы, транслируемые в кинотеатрах. Среди репертуара были также пропагандистские фильмы «Вечный жид» и «Жид Зюсс», которые восторженно воспевались в оккупационных газетах.

Конечно, пропагандистов ни в малейшей степени не интересовало реальное положение дел. Им нужно было опорочить Советскую власть, идеологически выдрессировать жителей оккупированных территорий, превратив их в сторонников нового порядка. Нельзя сказать, что эта задача была решена полностью, да и коренной перелом на фронте в пользу Красной Армии существенно изменил настроения на оккупированных территориях. В том же Крыму в последние месяцы оккупации коллаборационисты стали перебегать к партизанам поодиночке, группами и целыми отрядами. Страх перед ответственностью за измену был сильнее пропагандистских увещеваний.

Однако зерно антисемитизма все же этой пропагандой было вброшено. Одна из оценок, далеко не утешительная, содержится в стенограмме беседы с Е. Е. Гопштейном: «Антисемитскую литературу[135] дореволюционного периода я знал, но то, что представлял собой «Голос Крыма», не идет ни в какое сравнение… Гитлеризм наступал не только на хозяйственную жизнь, но и на психику населения… Этот яд не прошел бесследно. Этот антисемитизм отравил население, не то чтобы все принимали всю лживость, но вбирали в себя это печатное слово»[136].

Правоту этого мнения иллюстрирует такой факт. На освобожденные советские территории в 1944 году командировали из Москвы группы сотрудников Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП (б). Они побывали в 37 областях и республиках, провели более 600 докладов и лекций. Местное население задавало вопросы, которые фиксировались и были позднее приведены в отчетах на имя секретаря ЦК ВКП (б) А. А. Жданова. Одним из многочисленных вопросов о внутреннем и международном положении, событиях на фронте, задававшихся на встречах лекторам, был такой: «Правда ли, что у нас засилье евреев?»[137]. 12 мая 1944 года группа в составе пяти сотрудников Управления прибыла и в Крым, где работала полтора месяца с заведующими отделами пропаганды из всех горкомов и райкомов ВКП (б) Крыма. «Некоторые местные партийные работники неправильно полагают, что оккупация не оставила следов в сознании и психологии людей», — говорилось в отчете, отправленном Жданову 19 июля 1944 года.

Среди этих следов оккупации в сознании людей нужно отметить вновь возникшие убеждения в «еврейском засилье» в органах власти, в том, что евреи не умеют и не хотят работать, а также т. н. «бытовой антисемитизм», то есть различные проявления вражды по отношению к евреям в повседневном быту, разного рода насмешки, оскорбления, издевательства и так далее. Кроме этого, появилось достаточно много людей, хорошо знакомых с антисемитизмом и впитавших его с теоретической стороны. Современный антисемитизм в России совершенно определенно берет свое начало именно с немецкой пропаганды времен войны, и если сравнить немецкие пропагандистские материалы и сочинения нынешних антисемитов, то будут видны очевидные сходства и заимствования, в первую очередь в ключевых тезисах.

Не будем также забывать, что на оккупированной территории проживало около 80 млн человек, или 42 % довоенного населения СССР. Большая часть этого населения, порядка 60–65 млн человек, подвергалась длительному воздействию немецкой антисемитской пропаганды. К этому стоит также добавить военнопленных, угнанных на работу в Германию, всевозможных добровольных помощников, которые также в определенной степени подвергались пропагандистской обработке. Практически никогда не отражается тот факт, что немецкая пропаганда воздействовала практически на треть населения Советского Союза и это воздействие превращалось в огромную идеологическую проблему.

После войны эти обработанные гитлеровцами в антисемитском духе люди разъехались по всей стране. Впоследствии из лагерей вышли многочисленные коллаборационисты и власовцы, которые в основной своей массе разделяли антисемитскую педологию гитлеровцев. Наконец, весьма многие активные пособники оккупантов после войны сумели скрыться, обзавестись подложными документами, и даже проникнуть в органы власти и в партию. Все это объективно создавало условия для ползучего распространения антисемитских настроений в послевоенном советском обществе. Многие исследователи отмечают послевоенные проявления антисемитизма в тех районах, куда в достаточно большом числе попадали жители бывших оккупированных территорий. Таких примеров было много, в частности на Урале. Очень многие проявления антисемитизма в СССР после войны, особенно на бытовом уровне и в низовых органах власти, были как раз следствием немецкой пропаганды, а вовсе не какого-то «государственного антисемитизма». Если об этом важнейшем обстоятельстве забыть, то получится крайне искаженная история.

Лживое обвинение в бездействии

Кстати, об искажениях, которыми полна история советского еврейства. Не так давно стараниями Марка Солонина к ним добавилось обвинение Советской власти в том, что она ничего не сделала для спасения евреев во время войны. «Если спасти хотя бы часть еврейского населения было трудно, а вывезти всех — практически невозможно, то оповестить людей о грозящей им смертельной опасности было достаточно просто. Проще и дешевле, чем уничтожить всех больных лошадей. Черная «тарелка» громкоговорителя висела на каждой деревенской улице, не говоря уже про города. Газеты и листовки издавались многомиллионными тиражами. Что-что, но наставлять население «на путь истинный» советская власть умела, и необходимая для этого инфраструктура была создана еще задолго до войны. Но ничего сделано не было. Абсолютно ничего»[138]. К этому им добавляется также обвинение Центрального штаба партизанского движения в том, что он не отдавал партизанам приказов, в которых содержались указания о спасении евреев.

Однако в действительности оказать какую-либо существенную помощь еврейскому населению, оказавшемуся на оккупированной территории, было крайне затруднительно, и не только по причине быстрого отступления Красной Армии в 1941 году. Были и другие, не менее веские объективные причины.

В 1939 году еврейское население СССР достигло 3 млн человек, из которых 1532 тысячи человек, или почти точно половина советского еврейства, проживали в УССР. Однако к началу войны еврейское население достигло 4855 тысяч человек, увеличившись за счет евреев, проживавших на территориях, присоединенных к СССР в 1939–1940 годах. Западная Белоруссия и Западная Украина, вошедшие в конце 1939 года в состав Советского Союза, добавили около 1,3 млн человек еврейского населения. Среди них было около 300 тысяч человек, бежавших с территории Польши, оккупированной немцами, и где уже начались выселения евреев и концентрация их в гетто. Большая часть этих беженцев не приняла советское гражданство, в 1940 году была депортирована в Архангельскую область, а с началом войны многие из них записались в польскую армию Андерса.

Иногда подчеркивается, что это были совсем другие евреи, но при этом редко указывается, насколько огромная пропасть разделяла советских евреев и этих новых советских граждан еврейской национальности. Но без этого трудно понять, что же в действительности произошло во время войны.

Во-первых, еврейское население вновь присоединенных территорий сохранило все черты старого еврейства, только-только вышедшего из черты оседлости. Никакой реконструкции социальной структуры еврейства в довоенной Польше, в странах Прибалтики или в Румынии не делалось, земли им не давали и в промышленность не приглашали. Они жили своим старым порядком, оставшимся еще со времен Российской империи, общинами, перебиваясь ремеслом, торговлей и случайными заработками.

Во-вторых, эта часть еврейского населения СССР в 1941 году в основном говорила на идише, владела также польским, литовским, латышским или румынским языками и почти совершенно не владела русским языком. В точности повторилась ситуация 1918 или 1919 годов, когда в Петроград нахлынули массы евреев, бежавших от белых и националистов из Прибалтики, Белоруссии и Украины, которые не владели русским языком, и для работы с ними пришлось создавать специальные организации. К тому моменту советские евреи уже перешли на русский язык, и в 1938 году была даже закрыта газета «Дер Эмес». Но новые, говорящие на идише советские граждане заставили вернуться к еврейскому книгоизданию, чтобы как-то интегрировать их в советское общество. В 1939–1940 годах было издано более 700 книг на идише, включая работы Л. Л. Зингера о советском еврействе[139]. Когда началась война и потребовалась газета на идише, оказалось, что возобновить ее издание не столь просто. Первый номер новой газеты на идише «Эйнинкайт» вышел только 7 июня 1942 года[140].

В-третьих, на этих присоединенных территориях до 1939 года, конечно, не проводилось никакой целенаправленной работы по искоренению антисемитизма, и евреи там жили в очень враждебной атмосфере. Антисемитские настроения возникли и широко распространились на всей этой территории еще в начале 1920-х годов. Например, уже в 1922 году в Латвии прошла кампания по очищению университетов от нелатышей, в число которых попали и евреи. Причем латвийские националистические организации открыто разжигали антисемитские настроения через свою прессу.

В довоенной Польше тоже существовал «густой» антисемитизм. В Польше евреев не брали на государственную службу, а в ноябре 1931 года в Варшавском университете члены «Всепольской молодежи» организовали кампанию за очищение университетов от евреев. Кампания эта привела к многочисленным массовым дракам между польскими и еврейскими студентами, с многочисленными ранеными. Когда еврейские студенты штурмовали закрытые ворота Варшавского университета, блокированные членами «Всепольской молодежи», полиция разгоняла дерущихся при помощи броневика. Столкновения перекинулись в Вильно, где в ход пошли камни и револьверы. Там уже были убитые. Однако диктатор Польши Юзеф Пилсудский сдерживал эти устремления, и митинги «Всепольской молодежи» обычно заканчивались стычкой с полицией и арестами.

Но после смерти Пилсудского антиеврейские настроения в Польше пошли в рост. Кампанию за удаление евреев из университетов возглавил Болеслав Пясецкий, который до этого отсидел в польском политическом концлагере в Березе-Картузской и там начитался произведений самого Пилсудского, взяв у него уроки подпольной политической борьбы. По выходе из лагеря он создал ультраправую фалангу, которая везде нападала на евреев, еврейские магазины, синагоги, бросала бомбы в дома, в уличных драках применялись кастеты и лезвия. Под давлением этой фаланги в 1937 году в Польше были созданы т. н. «университетские гетто», где евреи обучались отдельно от ПОЛЯКОВ[141].

Эти проблемы на территориях, присоединенных к СССР в 1939–1940 годах, достались Советской власти. Положение евреев там было плачевным, местное население к евреям относилось враждебно, и для исправления положения дел требовалось время, которого, как оказалось, не было. Перестройка хозяйства и общества присоединенных территорий только началась и еще не дала ощутимого эффекта. Антисемитизм на этих территориях, конечно, никуда не исчез вместе с присоединением к Советскому Союзу. В этих районах местное население приняло активное участие в истреблении евреев, причем в Прибалтике расправы начались еще до того, как этим занялись немцы.

Хотя Марк Солонин пишет о «громкоговорителе на каждой деревенской» улице, ничего этого в западных районах СССР перед войной еще не было. Репродукторы появились везде на старой советской территории вместе с масштабной программой электрификации и улучшения быта городов и деревень. Осуществить подобную программу в только что присоединенных западных районах попросту не успели, так что громкоговорителей там не было. К тому же проводная связь была перерезана немецкими диверсантами. Если уж части Красной Армии сражались в первые недели войны без связи с вышестоящими штабами, то чего уж говорить об оповещении еврейского населения?

Для предупреждения еврейского населения в начале войны не было технических возможностей, газет на идише, и совершенно нельзя было рассчитывать на помощь местного населения.

Быстрое продвижение немецких войск летом 1941 года сорвало эвакуацию населения из приграничных районов. Из около 2 млн евреев, проживавших там, сумело уйти не более 100 тысяч человек. Из остальных районов эвакуация проходила более успешно. С 5 июля 1941 года стали действовать эвакопункты, и с временно оккупированной территории сумело эвакуироваться около половины еврейского населения, примерно 1 млн человек. Из некоторых городов ушло почти все еврейское население: 75 % из Киева, 85 % из Харькова и Днепропетровска, 90 % из Гомеля. Это была эвакуация крупных промышленных предприятий, имевших оборонное значение, вместе с работниками, среди которых было немало евреев. Они отправлялись в другие районы, где тут же включались в восстановление производства. Особенно много эвакуированных евреев было на Урале. Еврейское население Свердловска скакнуло с 12 тысяч человек в 1939 году до примерно 55 тысяч человек в 1943 году[142]. Урал в целом принял 30 % всего эвакуированного еврейского населения.

Обычно говорят, что евреи уехали в Ташкент, но сухая статистика показывает, что Ташкент был вовсе не единственным городом, куда прибывали эвакуированные евреи. Туда прибыло 5 % еврейского населения. Городом, принявшим больше всего евреев во время войны, оказался Челябинск — 7 %, что неудивительно, учитывая численность еврейских рабочих в тяжелом машиностроении, черной металлургии и производстве танков, затем шел Ярославль — 7,5 %, затем Куйбышев — 6 %, и далее по 5 % приняли Ташкент и Свердловск[143]. Основная масса эвакуированных евреев оказалась в крупных индустриальных городах.

Наконец, что касается обвинений партизан в бездействии в отношении спасения евреев, то нужно вспомнить и сопоставить между собой некоторые факты. Первый факт состоит в том, что партизанское движение начиналось в 1941 году с заброски разведывательно-диверсионных групп, перед которыми ставились конкретные задачи. Да и помогать местному населению, еврейскому или нет, у них, как правило, не было возможности. Эти группы и созданные вокруг них партизанские отряды понесли огромные потери и к лету 1942 года были практически уничтожены. В конце 1941 и в начале 1942 года партизаны проявляли малую активность и не предпринимали значительных военных операций. Из-за острой нехватки оружия и боеприпасов, малочисленности отрядов и слабой поддержки местного населения задачи по захвату и освобождению гетто были им не по зубам. 30 мая 1942 года был создан Центральный штаб партизанского движения, которому удалось добиться коренного улучшения партизанской борьбы, первые ощутимые успехи которого пришли в конце 1942 года. Только после этого стали создаваться крупные отряды, способные захватывать целые города и контролировать обширные районы, где могло спрятаться гражданское население. Только после этого в партизанских районах возникали лесные лагеря мирного населения, укрывшегося от немцев. В 1944 году в Белоруссии, помимо 143 тысяч партизан, 80 тысяч человек стояли в охране этих лагерей.

Второй факт состоит в том, что основная масса евреев на оккупированной территории была уничтожена до осени 1942 года. В Латвии — до конца 1941 года, в Литве — к началу 1942 года, в Белоруссии и в Смоленской области РСФСР к весне 1942 года было уничтожено 18 из 23 гетто, а еврейское население крупных городов Белоруссии было истреблено еще до начала зимы 1941 года. На Украине основная масса еврейского населения погибла до середины 1942 года, в Крыму — в октябре 1941 года. В прифронтовой зоне евреев уничтожали очень быстро, через несколько дней или даже часов после захвата населенного пункта немцами, как было под Ленинградом, Новгородом и под Москвой, а также на Кавказе. Лишь немногие смогли вырваться из гетто, укрыться в лесах и присоединиться к партизанам. Иногда евреев от расправы спасало контрнаступление Красной Армии.

Таким образом, уничтожение основной массы еврейского населения оккупированных территорий произошло в момент наибольшей слабости партизанского движения и еще до создания Центрального штаба партизанского движения. Так что не нужно возводить клевету на партизан и на Центральный штаб, обвиняя их в бездействии. Когда у них появились силы, достаточные для нападения на крупные вражеские гарнизоны, задача спасения еврейского населения, по существу, уже отпала. Спасать было уже некого.

Итак, приведенные выше факты говорят о том, что в уничтожении евреев на оккупированной территории был малоизвестный и до сих пор крайне слабо учитываемый фактор. Советская власть попросту не успела решить «еврейский вопрос» на территориях, присоединенных к СССР в 1939–1940 годах. Не было времени ни для реконструкции социальной структуры еврейства и их интеграции в советское общество, ни для перевоспитания остального местного населения и избавления их от антисемитских предрассудков. Мы видим, насколько сильно отличалась судьба тех евреев, которые прошли советскую «переделку» до войны, и тех евреев, которые остались в своем прежнем состоянии. Это можно выразить и статистически. Из числа советских евреев выжило 67,7 % (было на 1939 год 3,02 млн человек, осталось в 1946 году 2,04 млн человек), тогда как из числа еврейского населения территорий, присоединенных перед войной, выжило 13,9 % (было в 1941 году 1,9 млн человек, осталось в 1946 году 265 тысяч человек)[144]. Эти цифры позволяют сказать, что советская политика в отношении евреев прошла жестокое испытание войной и геноцидом, развязанным гитлеровцами, и стала главным фактором, не позволившим им истребить всех евреев подчистую. Это зримое выражение триумфа и торжества сталинской политики в отношении евреев. Советский еврей, ставший трудящимся человеком и обретший достоинство, выиграл схватку за существование.

Глава 10. Трудная судьба еврейского антифашистского комитета

Пожалуй, не было другого еврейского органа, чья история не подвергалась бы таким масштабным и систематическим искажениям, как Еврейский антифашистский комитет (ЕАК). Причина этого лежит на поверхности. Его история и деятельность почти во всех публикациях подаются в совершенном отрыве как от предыдущей истории советского еврейства, так и от истории самой войны. Хотя совершенно очевидно, что война и послевоенные трудности оказывали на комитет самое непосредственное воздействие.

Когда история какого-либо органа подается в полном отрыве от исторического контекста эпохи, это первый признак исторической фальсификации. Это делается тогда, когда нужно доказать недоказуемое. К этому приемчику прибегали фальсификаторы всех мастей и оттенков, и в еврейской теме таких примеров очень много. Один из таких примеров мы рассматривали выше, когда разбирали списки евреев, составленные антисемитами и которые на поверку оказались грубо сфальсифицированными, оторванными от истории партии и советских органов и, в общем, не имеющими ничего общего с реальностью.

К сожалению, многие другие исследователи еврейской истории пошли по тому же пути, рассуждая о евреях и еврейских организациях, о том же Еврейском антифашистском комитете, совершенно забывая обо всем, что творилось вокруг них. Только таким, сугубо фальсификаторским методом можно обосновать концепцию «государственного антисемитизма».

Зачем это делалось? Насколько можно судить, Еврейский антифашистский комитет пал жертвой бурной пропагандистской войны, развернувшейся после окончания войны в связи с образованием Израиля и борьбой между сверхдержавами за Ближний Восток. Впрочем, не только в связи с Израилем. Еврейская тема использовалась самым активным образом в пропагандистской схватке между СССР и США во время Холодной войны, и концепция «государственного антисемитизма» должна была опорочить Советский Союз, выставить его чуть ли не идейным наследником Гитлера в «окончательном решении еврейского вопроса».

Во время Второй мировой войны американское еврейство, самое многочисленное в мире, конечно, сильно симпатизировало Советскому Союзу и помогало ему в борьбе с гитлеровцами. Агитация среди них была главной и основной задачей Еврейского антифашистского комитета, с которой он справился. Но после завершения войны и с началом глобального противостояния потребовалось мнение американского еврейства изменить и отвратить его от поддержки Советского Союза. Далее, образование Израиля, провозгласившего право любого еврея на алию, дало в руки западного блока, к которому Израиль быстро примкнул, возможность активного давления на СССР. Борьба за право евреев на имиграцию в Израиль стала важнейшим каналом для антисоветской агитации, осуществления деструктивной деятельности. Собственно, именно еврейская среда дала почву для возникновения диссидентского движения, сыгравшего столь видную роль в разрушении Советского Союза изнутри.

Вот исторические фальсификации и потребовались для обработки советского еврейства. Чтобы они стали смотреть на Израиль как на землю обетованную, требовалось совершить переворот в их мировосприятии, сделать так, чтобы они совершенно забыли все то, что для евреев сделала Советская власть, превратить Советский Союз в их представлении в страну «государственного антисемитизма», откуда надо поскорее выехать. Вот в этом контексте и осуществлялась фальсификация истории Еврейского антифашистского комитета.

Парадокс в том, что СССР проиграл эту пропагандистскую войну, хотя у него были все условия для победы в ней, поскольку, как мы видели, советский метод решения «еврейского вопроса» был очень эффективен и открыл, по сути дела, новую эпоху в истории еврейства. Но и у этого были свои веские причины, которые мы рассмотрим ниже.

Административные потуги

В этой теме, конечно, сразу же найдутся люди, которые с сильным нажимом в голосе набросятся с вопросом: «А разве роспуск Еврейского антифашистского комитета — это не государственный антисемитизм?» На этот вопрос можно спокойно ответить — нет, это не государственный антисемитизм. Одна из веских причин роспуска Еврейского антифашистского комитета состоит в том, что будучи изначально чисто пропагандистским органом, созданным при Совинформбюро, он стал явочным порядком и совершенно незапланированно превращаться в некий государственный орган по делам евреев. Для этого у него не было ни полномочий, ни соответствующего аппарата, и к тому же появление такого органа противоречило всей советской национальной политике, в частности политике в отношении евреев. В такой форме Еврейский антифашистский комитет был явно чужеродным элементом.

Если бы этой метаморфозы не произошло, то Еврейский антифашистский комитет мог бы существовать десятилетиями. И это вовсе не преувеличение. Всеславянский комитет, образованный 5 октября 1941 года, прекрасно пережил войну и в 1946 году был преобразован в Славянский комитет СССР, предназначенный для налаживания связей с общинами славянских народов по всему миру. Этот комитет не отклонялся от линии пропагандистской и культурной работы, не пытался сделаться неким органом по делам славян и потому прожил долгую жизнь и был упразднен 23 декабря 1991 года, вместе с Советским Союзом.

То же самое — Антифашистский комитет советских женщин, образованный в сентябре 1941 года. В 1945 году вошел в Международную демократическую федерацию женщин, в 1956 году переименован в Комитет советских женщин. И этот комитет работал до самого распада СССР. Антифашистский комитет советской молодежи, созданный в конце 1946 года, в 1956 году переименован в Комитет молодежных организаций СССР. Сравнение ЕАК с другими аналогичными антифашистскими комитетами показывает, что у него вполне были шансы на долгую жизнь и плодотворную работу. Весной 1945 года обсуждались планы преобразования ЕАК в Еврейский народный комитет.

Тем более что Еврейский антифашистский комитет неплохо поработал во время войны, распространяя информацию и подготовленные его членами публикации. К примеру, статьи Ильи Эренбурга рассылались через United Press в 1600 газет по всему миру. Комитет, активно работавший с еврейскими организациями, особенно в США, собрал крупные пожертвования, суммарно 32,5 млн долларов, главным образом в США, Великобритании и Канаде. При содействии ЕАК в СССР поступали санитарные машины, медицинское оборудование, одежда, различная другая помощь. Сотрудничество с еврейскими организациями уже не раз показало свою эффективность и нужность, как мы уже видели на примере колонизации Крыма и освоения Биробиджана, и вот во время войны. В послевоенном мире ЕАК также мог быть приспособлен к какой-то подобной работе на ниве проведения советской политики за рубежом.

В многочисленных публикациях по истории ЕАК это перерождение комитета из пропагандистской организации при Совинформбюро в некий орган по делам евреев почти никак не освещается. Лишь иногда говорится, в самых восторженных тонах, что евреи видели в комитете единственную еврейскую организацию, писали туда в попытках решить свои проблемы, которых было очень много в первые послевоенные годы. Но в детали этой незапланированной «государственной деятельности» не вдаются. Только в сборнике документов по истории Еврейского антифашистского комитета[145] есть конкретные указания, чем они занимались и почему эта деятельность вызвала острое недовольство со стороны остальных государственных органов.

По большому счету, они мешали. В конце войны и в послевоенные годы государственные органы были по макушку завалены сложной и трудной работой по восстановлению страны и решению множества самых неотложных вопросов. Но при этом они вынуждены были рассматривать письма и обращения, приходящие от ЕАК, тратить на это время и силы сотрудников.

Одна из первых историй такого рода была связана с еврейским гетто в Транснистрии, в которое румыны согнали евреев из Бессарабии, Молдавии и Одессы. Часть обитателей гетто была уничтожена, но после поражения под Сталинградом румыны прекратили расправы. Это гетто было освобождено Красной Армией в апреле 1944 года, и туда сразу же выехал представитель ЕАК, который в своем письме обрисовал положение в самых мрачных тонах, оценив численность евреев в этом гетто в 40–50 тысяч человек. Он крепко ошибся в своей оценке «на глазок», поскольку уже в конце 1943 года численность евреев там не превышала 16 тысяч человек[146]. Мелочь, конечно, но дезинформация в условиях войны могла вызвать серьезные последствия.

Дальше, в мае 1944 года возник квартирный вопрос. В бывшие оккупированные районы стали возвращаться евреи, которые столкнулись с тем, что им не возвращают их прежние квартиры, заселенные другими жильцами во время оккупации. По этому вопросу ЕАК направил 18 мая 1944 года письмо Молотову, а 26 мая 1944 года — Берии. Во всем этом деле поражает сама постановка вопроса. Бесспорно, требование вернуть квартиры прежним хозяевам — оно справедливое, но оно поставлено в тот момент, когда война еще идет, когда полстраны разрушено, тысячи деревень сожжены дотла, а сотни городов лежали в руинах, люди ютились в землянках и погребах на пепелище. Если возвращать квартиры в таких условиях, то что делать с прежними жильцами? Гнать их на улицу? С возвратом квартир можно было бы и повременить, учитывая исключительную тяжесть положения. И вообще, этот вопрос должен решаться с местными органами власти, сообразно имеющимся хозяйственным возможностям.

ЕАК надавил на чувствительную точку в своем письме в адрес Берии: «Оставшиеся на местах пособники Гитлера, принимавшие участие в убийствах и грабежах советских людей, боясь живых свидетелей совершенных ими злодеяний, всячески способствуют упрочению сложившегося положения»[147]. Он отреагировал незамедлительно, поскольку был большой интерес к выявлению и аресту бывших пособников оккупантов, пытавшихся скрыть свое прошлое. По обращению ЕАК была проведена проверка, и часть квартир евреям вернули. Берия охотнее и активнее других реагировал на обращения со стороны комитета, поскольку они открывали возможность выявить и схватить скрывшихся пособников гитлеровцев. Евреи могли их опознать.

Потом вход пошла тема распределения иностранной материальной помощи. В ЕАК стали поступать жалобы на то, что евреям не достается вещей из иностранных посылок. На основе этих жалоб комитет отправил Молотову очередное письмо.

Интересно то, что оно не осталось без ответа. Более того, председатель правительства распорядился провести проверку распределения иностранной помощи. Наркоматы государственного контроля УССР, БССР и РСФСР поработали скрупулезно, проверив все документы, собрав статистику, которая и была представлена Молотову 21 ноября 1944 года. Вывод был однозначен: «Проверки, произведенные по указанию НКГК СССР наркоматами Госконтроля УССР, БССР и РСФСР, показали, что, как правило, еврейское население удовлетворяется дарственным имуществом в больших масштабах, нежели остальное население». В записке приводилось несколько примеров, в том числе и такой. В пяти наркоматах и подведомственных организациях РСФСР подарки получили 2098 человек, в том числе 301 еврей, или 14,3 %. «На долю этих 14,3 % приходится наибольшее количество розданных ценных вещей», — подчеркивалось в записке[148].

Итак, справедливость восторжествовала. Выяснено, что евреям подарки достаются, да еще в большем количестве, чем остальным. Однако потраченное на решение этого вопроса время и силы сотрудников наркоматов оказались отнятыми у решения других, жгучих и животрепещущих вопросов, которые вставали повсеместно в воюющей стране.

Казалось бы, к этому вопросу можно было и не возвращаться. Тем не менее вопрос о распределении иностранной помощи встал еще раз, теперь уже после войны. 28 августа 1945 года БАК направил в ЦК ВКП (б) на имя Г. М. Маленкова письмо, в котором требовал не обезличивать присылаемую из-за границы помощь. Под этим понималось, чтобы помощь не передавалась в общие государственные фонды, а направлялась по указанным адресам. В сборнике приводится ответ начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП (б) Г. Ф. Александрова, написанный явно в сильном раздражении, насколько это возможно было в официальном документе. Александров писал: «Вопрос об отмене обезличивания присылаемых из-за рубежа дарственных материалов разрешен еще в марте с. г. 2 марта 1945 года Совнарком СССР издал распоряжение о том, что дарственные грузы, поступающие из-за границы с указанием конкретного объекта назначения, должны доставляться адресатам».

Дальше — интереснее. «Т. Михоэлс и Фефер знают о данном постановлении СНК СССР и беседовали поэтому вопросу с тт. Крутиковым (Наркомвнешторг) и Власовым (зам. Председателя Госплана СССР и председатель Комиссии по распределению подарков из-за границы). Поскольку они вновь поднимают этот вопрос, то остается сделать вывод, что они хотят добиться того, чтобы еврейские благотворительные общества за рубежом могли оказывать материальную помощь непосредственно еврейскому населению нашей страны»[149].

В завершение своего письма Александров указал, что с окончанием войны поток посылок из-за границы почти прекратился. Из этого следует, что и самого вопроса об обезличивании, по существу, не было. Посылок почти не поступало, было решение доставлять их по адресам, если таковые указывались, вопрос о распределении иностранной помощи решался на самом высоком уровне, и руководил этим делом заместитель председателя Госплана СССР. Но ЕАК пишет письма, ходит по высоким кабинетам и добивается… непонятно чего.

Остается сделать предположение, что это была форма политической деятельности, направленная на завоевание симпатии определенной части евреев, как в СССР, так и за его пределами. За счет своей близости к ЦК ВКП (б) и возможности отправлять письма в разные высокие инстанции ЕАК мог решить чьи-то конкретные проблемы, связанные с квартирой, работой или помощью, а уж дальше молва сделает все остальное. Еврейский антифашистский комитет, таким образом, не стал сам собой, а делался еврейским политическим центром, причем руками его же руководства и вполне сознательно. Побочным эффектом этой деятельности было то, что силы государственных органов в очень трудное для всей страны время отвлекались на рассмотрение писем ЕАК, часть из которых не стоила и бумаги, на которой они писались. Вот эти попытки ЕАК заниматься административной работой, что-то требовать, выбивать и выколачивать были одной из веских причин ликвидации этого комитета. Это было «пятое колесо» в структуре государственных органов, которое только мешало остальным.

Еврейский антифашистский комитет: советский или несоветский?

Если бы дело касалось только этого и ограничивалось только отвлечением тт. Молотова, Маленкова, Александрова, Крутикова и других высокопоставленных товарищей от исполнения их прямых обязанностей, то с ЕАК вряд ли произошло бы что-то серьезное. Скорее всего, там однажды устроили бы партийную проверку и чистку, заменили руководство, после чего комитет продолжал бы существовать и дальше.

Но комитет почти с самого начала своего существования пытался вмешиваться в большую политику, не имея на то соответствующих полномочий. Политическая подоплека, по всей видимости, была и у первой попытки создания Еврейского антифашистского комитета, связанной с двумя бывшими польскими гражданами, Герш-Вольфом Эрлихом и Виктором Альтером. Первоначально они были создателями первой антигитлеровской еврейской организации в Польше, из числа членов Бунда, который в Польше действовал и после 1917 года. Сам Эрлих был председателем президиума Бунда, а Апьтер — его заместителем. Хотя и их история также подается как проявление «государственного антисемитизма», тем не менее в ней много странного и недосказанного. Достаточно сказать, что в июле 1941 года их обоих приговорили к расстрелу, затем 27 августа того же года заменили приговор с расстрела на 10 лет заключения, а 12 и 13 сентября 1941 года обоих освободили и дали им заниматься бурной политической деятельностью по созданию Еврейского антифашистского комитета. Будучи уже в эвакуации в Куйбышеве, 4 декабря 1941 года они были вновь арестованы и помещены в тюрьму, где содержались в особых условиях, в частности, их именовали по номерам камер. Эрлих повесился в своей камере 14 мая 1942 года, а Апьтера расстреляли 17 февраля 1943 года[150].

Судя по всему, их считали агентами польского правительства в эмиграции, возглавляемого Владиславом Сикорским, и они таковыми были на самом деле. В Куйбышеве Эрлих и Апьтер установили связь с эвакуированным польским посольством и занимались мобилизацией польских граждан в армию генерала Владислава Андерса.

Начало войны резко изменило отношение к Польше. 30 июля 1941 года в Москве было подписано соглашение о восстановлении дипломатических отношений и взаимной помощи в борьбе с Германией, одновременно была объявлена амнистия всем польским гражданам, содержавшимся в заключении. Советский Союз начал формирование и вооружение польской армии, в которой сразу же приняли участие и зарубежные организации. В соглашении от 30 июля 1941 года было предусмотрено, что «Джойнт» будет оказывать помощь солдатам армии Андреса, евреям по национальности. Первые посылки поступили через тегеранский офис «Джойнта» в феврале 1942 года, общая сумма помощи до конца войны составила 2,2 млн долларов, из них на территории СССР было получено помощи на сумму 580 тысяч долларов. Очевидно, в этой деятельности Эрлих и Апьтер занимали не последнее место.

Таким образом, Еврейский антифашистский комитет, создаваемый по предложению Эрлиха и Альтера, оказывался бы с самого начала под фактическим контролем польского эмигрантского правительства и зарубежных еврейских организаций. Получалось, что советские граждане, евреи по национальности, оказывались бы под воздействием этого явно несоветского органа. Вовлечение в деятельность такого комитета советских евреев означало бы фактически образование канала для утечки секретной информации, поскольку очень многие евреи, как выше не раз говорилось, служили в армии и работали в оборонной промышленности. Секретная информация могла попасть не только к союзникам, но и к немцам, и такой «шпионский центр», понятно, никого не устраивал.

Арест Эрлиха и Альтера, видимо, был связан с тем, что они уже начали фактически формировать комитет. Это было их предложение, выдвинуть художественного руководителя и главного режиссера Московского государственного еврейского театра Соломона Михоэлса (Вовси) на пост вице-президента Еврейского антифашистского комитета[151].

Интересный вопрос, почему два польских бундовца предложили именно Михоэлса на роль вице-президента комитета? Михоэлс с 1919 года играл в театре в постановках на идише, до войны получил звание народного артиста СССР и ряд наград, в 1939 году стал членом Художественного совета Комитета по делам искусств при СНК СССР. В общем, он ничем особым не выделялся, и среди советских евреев можно было подобрать кандидатуру более весомую. На тот вопрос нигде не дается ясного ответа, такое ощущение, что исследователи истории ЕАК просто уходят от ответа на этот щекотливый вопрос. Например, Альберт Плакс считает, что Михоэлса выдвинули потому, что он не разбирался в политике[152]. Думается, что причина выдвижения такой кандидатуры состояла в том, что Михоэлс был неплохо известен за рубежом, среди идишеговорящей еврейской общины в США и в европейских странах, имел там связи. На это указывает целый ряд косвенных признаков.

Сразу после ареста Эрлиха и Альтера стал обсуждаться вопрос о создании чисто советского Еврейского антифашистского комитета, главным инициатором чего, видимо, был заместитель наркома иностранных дел СССР и заместитель главы Совинформбюро Соломон Лозовский. Он руководил фактической работой агентства, и именно ему вполне могла прийти в голову идея использовать еврейские связи для советской военной пропаганды за рубежом. Глава Совинформбюро Александр Щербаков согласился с этим предложением. Михоэлс в новом ЕАКстал председателем, а секретарем стал Шахно Эпштейн, который был известным журналистом и в 1921–1929 годах по заданию Коминтерна работал в США в левой прессе. В руководство комитета также вошел Исаак Фефер — поэт и писатель на идише.

Подобный кадровый состав руководства ЕАК вполне обозначает главную линию работы комитета — обрабатывать зарубежную еврейскую общественность, главным образом американскую, в духе советской военной пропаганды, убеждать ее тратиться на танки и самолеты. В феврале 1942 года ЕАК начал свою деятельность.

Однако с первых же шагов комитет стал обсуждать довольно странные идеи. Так, на первом пленуме ЕАК в мае 1942 года академик Лина Штерн предложила формировать за рубежом еврейские части и направить их в СССР. Это предложение только на первый взгляд кажется разумным, тогда как в действительности формирование подобных частей было сопряжено с огромными трудностями. Как этих добровольцев доставить в Советский Союз? В 1942 году немецкие подлодки бесчинствовали в Атлантике, Великобритания сидела в жесткой блокаде, проводка каждого конвоя превращалась в целое морское сражение. В июле 1942 года немцы разгромили в Баренцевом море печально знаменитый конвой PQ-17. Даже доставка военных грузов по ленд-лизу сталкивалась с огромными трудностями и оборачивалась большими потерями. Чего уж тут говорить о перевозке солдат? К тому же Советский Союз в пору тяжелых поражений в Крыму, на Украине и на Кавказе в гораздо большей степени нуждался в технике и вооружении, в горючем и продовольствии, чем в добровольцах.

Возникали также вопросы приема, снабжения, обучения военному делу этих добровольцев, назначения командиров, включения в структуру Красной Армии, проведения политработы и так далее. Иностранные формирования, такие как польская Армия Людова или Чехословацкий армейский корпус, создавались и воевали на фронте. Но предполагалось, что эти формирования будут освобождать свои страны от немецкой оккупации. А вот за что будут воевать американские евреи в Красной Армии? В общем, идея еврейского легиона была мертворожденной.

Другой член ЕАК, литературный критик и профессор Исаак Нусинов, поставил вопрос о борьбе с антисемитизмом втылу. Только вто время, как мы видели, основной проблемой было противодействие немецкой антисемитской агитации на фронте и в оккупированных районах. Борьба с этой пропагандой была сложной, и не только в силу многочисленности немецких агитматериалов, а еще в силу того, что они били на самые примитивные эмоции, действовали грубо и напористо. В итоге в качестве ответной меры в советской пропаганде старались по возможности убрать еврейский фактор вообще. Потом многие еврейские авторы возмущались, что во время войны о евреях мало писали в газетах, мало награждали. Но они пишут это, совершенно забывая о немецкой антисемитской пропаганде. Выше уже приводился пример листовки про «командарма Янкеля». Национальность командарма использовали для попытки разложения советских войск. В таких условиях любое упоминание евреев на страницах советской печати, в любом контексте, объективно работало на вражескую пропаганду. Если бы евреев-героев прославляли в газетах, как того сейчас хотят многие авторы, то немецким пропагандистам достаточно было прочитать эти самые советские газеты, да и проиллюстрировать свой тезис об СССР как «оплоте жидовства» свежими примерами. Со ссылками же на советскую прессу. Не надо считать работников Главного политического управления РККА глупцами. С какой это стати они должны работать на укрепление и усиление вражеской пропаганды? Решение задвинуть евреев в тень было, конечно, далеко от справедливости, но это было оправдано условиями пропагандистской войны. ЕАК же фактически ничего не сделал для борьбы с немецкой антисемитской пропагандой, хотя это должно было быть одной из основных его задач, в особенности если комитет претендовал на роль главного органа по еврейским делам.

Вообще, надо отметить, судя по действиям, члены комитета не слишком понимали идеологическую обстановку. После войны они принимали решения, которые могли только подогреть и закрепить насажденный немцами антисемитизм среди населения бывших оккупированных территорий. В 1946 году Михоэлс предложил ставить памятники на месте уничтоженных местечек и гетто. Хорошая сама по себе идея совершенно не годилась для послевоенного времени. Местное население, только два или три года назад читавшее оккупационную прессу, от таких памятников только укрепилось бы в убеждении, что в СССР «правят евреи». То же самое можно сказать и о книге о нацистских преступлениях против евреев, которая была подготовлена ЕАК и чье издание было остановлено в самый последний момент. Неужели они не подумали, что для антисемита это станет учебным пособием, как лучше расправляться с евреями?

В 1943 году члены комитета вошли во вкус и стали заниматься в США весьма странной политической деятельностью. С одной стороны, это оправдывалось сбором средств для помощи Красной Армии, но их деятельность выходила далеко за рамки этих задач. Они занялись устройством еврейского будущего после войны.

Крымская эпопея ЕАК

С деятельностью Еврейского антифашистского комитета связана последняя часть еврейской крымской эпопеи. Как известно, ЕАК предложил создать в Крыму еврейскую автономию и даже сочинил по этому поводу обращение к советскому правительству.

Насколько можно судить по имеющимся материалам, эта идея была в значительной степени инспирирована из-за границы. В марте 1943 года в США отправилась делегация ЕАК во главе с Михоэлсом по приглашению Еврейского комитета ученых, писателей и артистов, подписанному лично Альбертом Эйнштейном. Во время этой длительной поездки Михоэлс встречался со многими известными деятелями, посещал сотни митингов, агитировал за поддержку Красной Армии.

Но были и встречи другого рода. Как пишет Альберт Плакс, Михоэлс в США встретился с председателем Всемирного еврейского конгресса Хаимом Вейцманом. Лидер ВЕК, в частности, пообещал, что если СССР окажет поддержку создания еврейского государства в Палестине, то он не допустит антисоветских выпадов. Обещание это, впрочем, впоследствии оказалось голословным.

Вскоре после отъезда делегации ЕАК из США там состоялось собрание крупных еврейских промышленников и финансистов, посвященное вопросу развития Крыма после войны. «Речь шла о будущих возможных затратах на гидромелиорацию степного Крыма, землеустройство, дорожное строительство, реконструкцию морских портов, судоверфей. Рассматривались вопросы добычи йода и брома в Саки, развития химической промышленности на базе Сиваша, расширения добычи газа в районе Джанкоя, строительства международного курортного комплекса на Южном берегу и детского бальнеологического центра в Евпатории. Особое внимание уделялось строительству жилья и развитию инфраструктуры по приему переселенцев-евреев как из различных районов СССР, так и тех, кто захочет туда переселиться после окончания войны из различных стран Европы, а может быть, и Америки», — описывает это собрание Альберт Плакс[153]. На проект «Калифорния в Крыму» еврейские богачи собирались выделить 10 млрд долларов в виде долгосрочных кредитов СССР.

По всей видимости, в тот момент идея создания независимого еврейского государства в Палестине многим американским еврейским деятелям казалась несбыточной мечтой. Великобритания, несмотря на ряд тяжелых поражений, крепко вцепилась в Ближний Восток, который снабжал ее нефтью. Британцы воспользовались помощью еврейских отрядов самообороны в сражении за Ливан и Сирию летом 1941 года, а потом приказали им разоружиться. Усилились британские контакты с арабами. Все это, конечно, было вескими препятствиями для еврейского государства. СССР же к этому моменту выиграл битву за Сталинград, нанес сокрушительное поражение Германии в Курской битве, советские войска наступали. Обо всем этом еврейские деятели узнавали из статей, пересылаемых в заграничную прессу через ЕАК. До войны в Крыму уже были еврейские колхозы, советское правительство к ним относилось благосклонно. Так что идея создать еврейскую автономию в Крыму тогда вовсе не выглядела чем-то невероятным.

Вернувшись из поездки, руководители ЕАК засели за составление планов создания еврейского Крыма. Михоэлс считал, что эта инициатива будет поддержана ведущими советскими лидерами, в первую очередь Молотовым. Это убеждение, очевидно, возникло из бесед с супругой Молотова Полиной Жемчужной, которая и раньше часто посещала его театр, а теперь стала неформальным посредником между ЕАК и главой советского правительства. Однако ряд других членов комитета, например Илья Эренбург, были решительно против этой затеи. Обсуждение проекта шло с большим пылом в течение трех дней, в него вносились разные правки, в том числе свою руку приложил и Лозовский.

15 февраля 1944 года Еврейский антифашистский комитет направил письмо на имя Молотова с предложением о создании еврейской автономии в Крыму в форме Еврейской Советской Социалистической Республики. Это письмо не содержало в себе каких-то конкретных предложений, а больше давило на эмоции. В нем был, в частности, такой пассаж: «Речь идет не только о разрушенных очагах — это касается всех возвращающихся на родные места. Для огромной части еврейского населения, члены семей которого не успели эвакуироваться, речь идет о том, что родные места превращены фашистами в массовое кладбище этих семей, родных и близких, которых оживить невозможно»[154].

Довольно странное заявление в условиях войны. Не только у евреев родные места были превращены в массовое кладбище, достаточно вспомнить разоренную оккупантами Белоруссию с десятками деревень, сожженных вместе с жителями. Однако же люди возвращались и восстанавливали жизнь на пепелище. Вообще, задачи обустройства евреев в Крыму надо было решать или после войны, или ближе к ее концу. На момент написания этого обращения, в Крыму только начались бои за освобождение, Красная Армия только форсировала Сиваш, и еще предстояло разгромить мощную немецко-румынскую группировку в Крыму, взять укрепленный Севастополь. 51-я армия под командованием генерал-майора Я. Г. Крейзера только готовилась к решающим боям за Крым. А в это время ЕАК уже суетился на ниве дележки шкуры не убитого пока медведя. Подобное поведение не могло вызывать ничего, кроме отвращения, и эмоциональный стиль документа это только усугублял.

В этой странной торопливости решения крымско-еврейского вопроса, который можно было отложить до конца войны, видимо, была своя внутренняя логика. Проект пытались лоббировать американцы. В июне 1944 года посол США Аверелл Гарриман побывал вместе с президентом Американской торговой палаты Эриком Джонсоном на приеме у Сталина, где они предложили план заселения Крыма евреями, не только советскими, но и теми, кто выживет после окончания войны в немецких лагерях. Они предлагали вселить в Крым 800 тысяч евреев, предлагали финансирование проекта и даже выдвигали Михоэлса в качестве возможного главы правительства Еврейской ССР в Крыму[155]. Впоследствии этаже идея обсуждалась в рамках «плана Маршалла», в котором предлагали принять участие и Советскому Союзу.

Понятно, что американцами двигали не только благотворительные побуждения. Крымский проект представлял собой удобную базу для насаждения агентуры на советской территории, проникновения в секреты советского оборонно-промышленного комплекса. Крым после войны неизбежно стал бы крупной военной базой, это тоже принималось во внимание, как и его исключительная роль в схватке за нефть во время войны. Хотя страны были союзниками по антигитлеровской коалиции, советская и американская разведки работали друг против друга, достаточно вспомнить проникновение советских агентов в тайны атомного Манхэттенского проекта. В силу этого обстоятельства предложение по Крыму вовсе не выглядело политически безобидным.

В годы войны советское правительство не дало определенного ответа по поводу идеи Еврейской ССР в Крыму. Было не до того, все силы и ресурсы направлялись на разгром Германии. Но сразу после войны любые предложения по поводу еврейской автономии в Крыму при поддержке американских денег сразу же стали восприниматься резко враждебно. И дело тут не только в прозрении Михоэлса, о чем выспренне пишет Альберт Плакс. Инициативам ЕАК по Крыму сильно подпортил условия спора за Берлин.

По условиям соглашения между союзниками Германия была разделена на оккупационные зоны. Хотя Берлин оказывался в советской оккупационной зоне, тем не менее американцы и британцы по Ялтинским соглашениям получили право образовать свои оккупационные зоны в самом Большом Берлине. Разногласия между союзниками возникли сразу же после окончания войны. Американские и британские войска вступили в Берлин в начале июля 1945 года и с большим неудовольствием обнаружили, что в Берлине советская военная администрация уже создала подконтрольную систему власти, образовала магистрат города, создала партии (в первую очередь возродила коммунистическую и социал-демократическую партии), профсоюзы, ввела систему снабжения населения города продовольствием и даже создала радио и собственную газету[156]. Они-то рассчитывали, что придут и возьмут Берлин, а там и всю Германию под свой контроль, но их расчеты полностью провалились.

Чтобы хоть в какой-то степени установить контроль над своей частью Берлина, американцы и британцы пошли на раздел города и раскол Германии. Отношения внутри Межсоюзной комендатуры все время обострялись, большой конфликт вызвали выборы обер-бургомистра Берлина Эрнста Рейтера, которого советская военная администрация не признала, и Рейтер стал бургомистром Западного Берлина. 16 июля 1948 года произошел разрыв, советский представитель генерал-майор А. Г. Котиков покинул Межсоюзную комендатуру. Перед этим произошел развал Контрольного совета, созданного для четырехстороннего управления Германией, из-за проведенной западными союзниками денежной реформы в западных оккупационных зонах, которая состоялась 20 июня 1948 года. Рейхсмарка была заменена на марку Немецкого эмиссионного банка. 23 июня 1948 года аналогичная реформа прошла и в советской оккупационной зоне.

После денежной реформы в западных зонах советская военная администрация прервала автомобильное, железнодорожное и речное сообщение Западного Берлина с западными оккупационными зонами. Причина была в том, что покупатели из Западного Берлина буквально сметали с полок Восточного Берлина товары, которые еще можно было купить на старые рейхсмарки. Эти товары тут же пытались вывозить в западные зоны. Таким образом, это была экономическая война.

24 июня 1948 года блокада стала полной, осталось только авиационное сообщение. Западный Берлин встал перед угрозой голода и отсутствия топлива. Западные союзники организовали доставку грузов по воздуху, вплоть до известной «Изюмной бомбардировки», то есть сброса с самолетов груза сладостей на парашютах для детей Западного Берлина. Блокада кончилась 11 мая 1949 года, вместе с образованием ФРГ, в состав которой вошел Западный Берлин. В мае 1949 года был также образован НАТО. В октябре 1949 года на территории советской оккупационной зоны была образована ГДР. Раскол Германии оказался закреплен политически.

Берлинский кризис показал, что отношения между бывшими союзниками буквально за несколько лет после окончания войны дошли до предельного обострения. В последующие годы эта напряженность оставалась высокой. В Западном Берлине разместились американские войска, эта часть города стала центром западного шпионажа в Восточной Германии, шла упорная и ожесточенная экономическая борьба между новыми германскими государствами. Не говоря уже об объявлении Холодной войны в Фултонской речи Уинстона Черчилля, установлении «железного занавеса» и угроз ядерных ударов по СССР.

В таких условиях предлагать и обсуждать какой-либо проект на советской территории с участием американских денег, вроде Еврейской ССР в Крыму, было чистым самоубийством. А Еврейский антифашистский комитет никак не дезавуировал свое письмо по этому поводу, не провозгласил своего отказа от этого проекта.

Этим вот своим вмешательством в административное управление и в большую политику Еврейский антифашистский комитет, по существу, сам создал условия для своей последующей ликвидации. Он не был предназначен ни для того, ни для другого. Более того, по всем признакам на работу ЕАК стали во все возрастающей степени влиять зарубежные организации и представители иностранных держав. С учетом постоянных попыток ЕАК вмешиваться в государственные дела положение принимало очень острый оборот. Это по советским меркам было совершенно недопустимо. Расплата за это была лишь вопросом времени и подходящих обстоятельств.

Глава 11. Израиль, который так и не стал советским

Судя по ряду признаков, первоначально Еврейский антифашистский комитет собирались тихо реорганизовать, заменить руководство, ликвидировать последствия административного самоуправства и игр в большую политику, да и превратить его в общественный комитет для выполнения разных международных функций, как это сделали с другими антифашистскими комитетами, созданными в начале войны. Этот план мог бы и воплотиться в жизнь, если бы не обстоятельство огромной важности, в корне изменившее судьбу и ЕАК, да и всего советского еврейства. Это, конечно, образование Государства Израиль 14 мая 1948 года.

История Еврейского антифашистского комитета довольно слабо рассматривается в связи с событиями в Палестине. Например, гибель Соломона Михоэлса почти никогда не ставится в связь с этими событиями, несмотря на то что он погиб как раз между заявлением постоянного представителя СССР при ООН А. А. Громыко о поддержке образования еврейского государства и образованием самого Израиля. Причины гибели главы ЕАК, как и причины окончательного роспуска комитета, нужно искать, скорее, в событиях в Палестине, чем в некоем «государственном антисемитизме».

Нефть и Палестина

Политика СССР в отношении Палестины, как еврейской, так и арабской ее части, не раз радикально изменялась. Это было вызвано тем, что в борьбе за доминирование в этом регионе принимали участие сразу несколько великих держав, да и сами местные политические силы: сионисты и арабские националисты, вели активную политику и искали поддержку извне для борьбы за контроль над Палестиной. В этой сложной борьбе обстоятельства менялись, что и приводило к коренным изменениям позиции и политического курса той или иной стороны палестинской политики.

Это обстоятельство далеко не всегда четко отражается в публикациях, часто вполне сознательно. Из истории выбрасываются важные детали, которые запутывают картину до полного непонимания. Например, во многих книгах по истории образования Израиля, написанных просионистскими авторами как по-русски, так и по-английски, не упоминается нефтепровод Мосул — Хайфа. Без этой детали совершенно невозможно понять, чего это ведущие державы так схватились в борьбе за этот клочок земли.

Первоначально СССР занимал последовательно антисионистскую позицию в своей политике. Это было связано с тем, что сионистов в 1920-х годах весьма активно поддерживала Великобритания, получившая от Лиги Наций мандат на управление Палестиной. Сионисты считались агентами британского империализма, мандатное управление считалось новой разновидностью колониализма. Да и в самом СССР сионисты считались буржуазной партией. Потому с начала 1920-х и до середины 1930-х годов СССР поддерживал арабские движения, выступал в поддержку арабского единства и проводимую ими антиколониальную борьбу. Ставки в этой борьбе были весьма высоки. Если бы удалось объединить арабов Египта и Палестины, то открывалась бы возможность заблокировать Суэцкий канал — главную транспортную артерию, связывающую европейские метрополии: Великобританию, Францию, Голландию с их владениями в Индии и Юго-Восточной Азии[157].

Если до войны СССР активно поддерживал арабов, потом активно поддерживал их же после войны, в том числе специально против Израиля, то чем объясняется резкий поворот советской политики в конце 1940-х годов в сторону сионистов? СССР оказал им очень существенную политическую и военную поддержку, без которой им Израиль создать бы не удалось. В литературе этот момент очень редко комментируется, его словно бы стараются не замечать. Исследователи, стоящие на просионистских позициях, вообще ни слова не говорят о советской поддержке, уделяя все внимание британской дипломатии и участию США, хотя роль американцев в рождении нового еврейского государства была минимальной. Понятно, что тут в прошлое транслируются политические реалии, сложившиеся позднее, уже в ходе Холодной войны, в которой Израиль стал частью западного, антисоветского блока. Но для нашей темы важно разобраться в деталях этого процесса, чтобы оценить его воздействие на судьбу советского еврейства и ЕАК.

В этом решающую роль сыграла нефть и этот самый нефтепровод Мосул — Хайфа. Еще до первой мировой войны в северном Ираке начали разрабатываться богатые месторождения нефти. В начале 1920-х годов, после окончательного распада Османской империи и некоторой борьбы с возникшей Турецкой республикой под руководством Ататюрка, в разработке иракских месторождений прочно укрепились британские и американские нефтяные компании. Район был богат нефтью, имел хорошие геологические перспективы, и в 1927 году там было открыто месторождение вблизи иракского города Киркук. Начальные его запасы были огромны — 2,1 млрд тонн нефти. Нефть залегала неглубоко, на глубине 300– 1200 метров, что было доступно технологиям нефтедобычи того времени.

Для освоения этого крупнейшего нефтяного месторождения и начали в 1932 году строить нефтепровод Мосул — Хайфа, который начинался как раз на киркукских нефтепромыслах. Нефтепровод протяженностью в 942 км и мощностью до 2 млн тонн сырой нефти в год был построен в 1935 году. Хотя сейчас, по своему диаметру в 300 мм, от относится к IV классу нефтепроводов, тогда это был один из крупнейших нефтепроводов в мире. Для сравнения: в СССР в то время было 1440 км нефтепроводов.

В Хайфе, крупном порту мощностью в 1,5 млн тонн грузов в год, крупнейшем на всем восточном побережье Средиземного моря, были построены нефтеналивной терминал и нефтеперерабатывающие заводы. Эта инфраструктура сразу получила стратегическое значение. Нефтью в Хайфе бункеровался британский военно-морской флот на Средиземном море, а также суда, следующие в Индию и Сингапур.

Создание этой «нефтяной реки» сразу изменило политическую обстановку на всем Ближнем Востоке. СССР воспринял строительство нефтепровода как подготовку для британской агрессии против СССР, тем более что тогда же британцами планировалось строительство железной дороги до Тебриза. Это позволило бы им перебросить в северный Иран крупную армию и захватить бакинские нефтепромыслы — важнейший источник нефти для Советского Союза.

Большой интерес к иракской нефти проявили и немцы. Это стало поворотным пунктом во всей ближневосточной политике. Арабские националистические движения стремительно утрачивали панисламистские черты. Так, на Конгрессе арабских и исламских стран в защиту Палестины, который состоялся в Каире в октябре 1938 года, заправляли уже арабские националисты. В самой Палестине в 1936 году появился «Высший арабский комитет», который стал центром всего антибританского движения на Ближнем Востоке[158]. Арабское движение цементировалось общей антисионистской и анти-еврейской позицией, арабы выступали категорически против еврейской имиграции в Палестину (пятая алия в 1933–1936 годах, когда в Палестину приехало 250 тысяч евреев из Германии, вызвала арабское восстание в 1936 году) и за создание там арабского государства. Сами они не могли сбросить британское господство и стали искать поддержки в Германии.

Это обстоятельство облегчило немцам вход на Ближний Восток. На почве антисемитизма немцы и арабские лидеры, в особенности знаменитый муфтий Палестины Хадж-Амин эль-Хусейни, быстро нашли общий язык. Вскоре из Германии в Палестину пошло немецкое оружие и деньги для поддержки антибританского и антиеврейского движения. Перед началом Второй мировой войны арабское движение на Ближнем Востоке приняло выраженно прогерманский и антисемитский характер. В Палестине постоянно шли стычки между арабами и евреями.

С началом войны итальянцы и немцы попытались захватить этот ближневосточный источник нефти. В июне 1940 года в Африке начались боевые действия между итальянскими и британскими войсками, итальянцы пытались захватить Суэцкий канал и перерубить морское сообщение с Индией, Ближним Востоком и Малайей. Однако война пошла неудачно, итальянской армии не удалось прорваться даже к дельте Нила. Англичане во время наступления в декабре 1940 года потеснили итальянские войска в Ливии и захватили итальянские колонии в восточной Африке. Немцы пришли на помощь союзникам в феврале 1941 года, перебросив в Ливию Африканский корпус Эриха Роммеля. В марте-апреле 1941 года немцы предприняли наступление на Тобрук на границе с Египтом, ранее утраченный итальянцами.

Немцы также попробовали атаковать с другой стороны. В мае 1941 года началась война в Ираке. 1 апреля 1941 года в Ираке произошел военный переворот, военные назначили на пост премьер-министра пронемецки настроенного Рашида Али аль-Гайлани, который выступил против британских войск. Немцы оказывали помощь иракцам через территорию Сирии, контролируемую французским правительством Виши, однако 30 мая 1941 года британцы взяли Багдад и свергли иракское правительство. Аль-Гайлани бежал в Германию[159]. В середине июня 1941 года выдохлось и немецкое наступление в Ливии. В начале июня 1941 года британские и французские войска «Сражающейся Франции» предприняли наступление в Ливане и Сирии, к 14 июля французские вишистские войска были разгромлены, союзники полностью захватили Ливан и Сирию, лишив Германию последнего плацдарма для захвата иракской нефти и нарушения работы нефтепровода Мосул — Хайфа.

Это была борьба не только за Суэцкий канал, но и за иракскую нефть, в которой Германия в 1941 году потерпела поражение. Этот удар был очень чувствительным, поскольку в случае успеха Германии ход всей Второй мировой войны пошел бы совсем по-другому. Германия не только отрезала бы Британию от Индии и ликвидировала британский флот на Средиземном море, но и смогла бы захватить бакинскую нефть уже в 1941 или в начале 1942 года. Это было бы поражение и Британии, и Советского Союза в мировой войне.

В этой схватке за ближневосточную нефть Советский Союз почти не участвовал. Переориентация арабских лидеров на Германию разрушила все, что СССР через Коминтерн создавал на Ближнем Востоке. Палестинская коммунистическая партия в середине 1930-х годов раскололась, ее еврейская часть присоединилась к сионистам. Британская победа в схватке за иракскую нефть де-факто крупно помогла Советскому Союзу, поскольку Ирак стал одним из источников авиатоплива, поставляемого союзниками, а через Иран шла помощь по ленд-лизу. Во время войны советское руководство почти не занималось палестинской проблемой, и первый интерес к ней проявился только в январе 1944 года[160].

Советский Союз создает Израиль

В первые послевоенные годы СССР придерживался сдержанной политики в отношении Палестины, считая, что вопрос с мандатом, выданным уже распущенной международной организацией — Лигой Наций, должен был быть разрешен, и выступал за коллективную опеку над Палестиной. В целом эта позиция была очень похожа на британскую позицию: осуществлять опеку, пока еврейское и арабское население территории не будет готово создать свое государство.

Но начало Холодной войны все изменило. Фултонская речь Черчилля вбила клин между СССР и Великобританией, британцы сразу же после войны пошли на сближение с арабскими лидерами, чтобы защитить свои позиции в ближневосточной нефтедобыче. У британцев нашелся союзник в регионе — эмир Трансиордании Абдалла ибн Хусейн. Это был правитель большей части территории британского мандата в Палестине. При его помощи британцы в 1943–1944 годах склонили лидеров Сирии, Ирака, Ливана и Египта к образованию Лиги арабских государств в марте 1945 года. В ней Ирак и Трансиордания занимали пробританские позиции. 25 мая 1946 года Трансиордания получила независимость и Абдалла ибн Хусейн стал королем Иордании и основателем правящей там ныне Хашимитской династии. Необычайное расположение британцев к нему объяснялось тем, что большой участок нефтепровода Мосул — Хайфа проходил как раз по северной части Иордании.

Сионисты почувствовали пахнущие керосином веяния еще во время войны и поняли, что британцы вовсе не собираются отдавать Палестину евреям, а собираются на подмандатной территории образовать арабское государство, полностью зависимое от Великобритании, нечто вроде второй Трансиордании. Это стало понятно уже летом 1941 года, после того как британцы выиграли схватку за нефть и лишили арабов какой-либо надежды на серьезную помощь со стороны Германии, и стало очевидным после британских попыток разоружения еврейской самообороны в Палестине. Потому лидеры Сионистской организации стали уже в 1941 году искать контакты с советскими представителями. В июле 1941 года руководство Всемирной сионистской организации встретилось с послом СССР в США К. А. Уманским. Они надеялись, что Советский Союз, которыл был известен своей антибританской политикой и борьбой против колониализма, поддержит планы по созданию еврейского государства в Палестине, ну и просили разрешить беженцам из Западной Польши, не принявшим советское гражданство, переехать в Палестину. На этой же почве вырастали и активные контакты с Еврейским антифашистским комитетом во время войны. С 1943 года Всемирная сионистская организация и особенно Всемирный еврейский конгресс стали обрабатывать ЕАК, присылали приглашения на конференции и пытались сделать его своим инструментом влияния на советскую политику.

На фоне резкого охлаждения отношений с союзниками по окончании войны, СССР стал прислушиваться к доводам сионистов. Обрисовались интересные перспективы советизации Палестины, которая могла бы стать «костью в горле» всей британской, и не только британской, колониальной политики. После рассмотрения вопроса в секретной справке Ближневосточного отдела МИДа СССР от 15 апреля 1947 года была очерчена советская позиция:

• отмена британского мандата,

• вывод британских войск,

• независимость Палестины по решению ООН на основе национального равноправия и демократии,

• принятие независимой и демократической Палестины в состав ООН.

В духе этой позиции постоянный полпред СССР при ООН Андрей Громыко произнес свою историческую речь на заседании Второй сессии Генеральной ассамблеи ООН по Палестине 14 мая 1947 года. Лишь по вопросу национального равноправия пришлось внести некоторые коррективы. Обсуждения на заседании Специального комитета ООН по Палестине показали, что исходный вариант создания еврейско-арабского государства отвергается обеими сторонами и реализовать его невозможно, в силу чего большинство склонилось в пользу второго варианта, предложенного советской делегацией: раздела Палестины на арабскую и еврейскую части.

В своей речи Громыко защищал второй вариант: «Советская делегация считает, что решение о разделе Палестины полностью соответствует также высоким принципам и целям Организации Объединенных Наций. Оно соответствует принципу национального самоопределения народов. Политика СССР в области национального вопроса, проводимая с момента создания советского государства, есть политика содружества и самоопределения народов. Все народности, населяющие Советский Союз, именно поэтому и представляют собой единую и сплоченную семью, выдержавшую тяжелые испытания в годы войны в борьбе с наиболее сильным и опасным врагом, с которым приходилось когда-либо встречаться миролюбивым народам.

Решение вопроса о Палестине на основе разделения ее на два самостоятельных государства будет иметь большое историческое значение, так как такое решение будет идти навстречу законным требованиям еврейского народа, сотни тысяч представителей которого, как вы знаете, все еще являются бездомными, не имеющими своих очагов, нашедшими лишь временный приют в специальных лагерях на территориях некоторых западноевропейских государств. Я не буду говорить об условиях, в которых живут эти люди. Эти условия достаточно хорошо известны. О них достаточно было сказано делегатами, которые разделяют точку зрения делегации СССР по этому вопросу и поддерживают план раздела Палестины на два государства»[161].

Советский представитель в своей речи не только отводил упреки со стороны арабских представителей, пророчески заметив, что арабы еще не раз обратятся к Советскому Союзу за помощью, но и раскрыл политику Великобритании в палестинском вопросе. Британский представитель сделал два противоречащих заявления. Первое, что Великобритания будет сотрудничать с ООН в решении этого вопроса. Второе, что Великобритания будет выполнять решение Генеральной Ассамблеи только в том случае, если евреи и арабы придут к согласию. Громыко указал, что евреи и арабы не договорились и не договорятся. Из чего следует, что Великобритания собирается торпедировать решение ООН: «Если на первой сессии, когда впервые возник вопрос о возможном решении проблемы о будущем Палестины, можно было, по крайней мере, понять оговорки, исходящие от делегации Великобритании, то сейчас, когда мнение подавляющего большинства членов Организации Объединенных Наций известно, делать такие оговорки — это значит заранее объявлять, что Великобритания не считает себя связанной возможным решением Генеральной Ассамблеи»[162].

Собственно, так оно и оказалось. Британцы провели предварительную работу по объединению арабских стран Ближнего Востока, чтобы с их помощью решить вопрос в свою пользу. Если нужно, то и войной. Если нужно, то и резней еврейского населения арабскими руками. Уже в это время было очевидно, что в момент окончания британского мандата в Палестине вспыхнет война.

Речь Громыко произвела эффект разорвавшейся бомбы. Евреи радовались. Хаим Вейцман даже сказал, что речь тов. Громыко — это хорошее сионистское заявление, уточнив, правда, что не хочет его обидеть[163]. Арабы были в ужасе и смятении. Лидер Лиги национального освобождения Э. Тума написал в ЦК ВКП (б), что речь Громыко только подстегнула антисоветские настроения среди арабов и вызвала смятение среди палестинских коммунистов. Он считал, что это был момент разрыва со всей проарабской политикой СССР.

Разумеется, такой поворот политики проводился не просто так. Пока тов. Громыко блистал красноречием на заседании Генеральной ассамблеи ООН, в Палестине уже разворачивалась тайная деятельность советских разведорганов против британцев. В начале 1947 года был создан Комитет по информации при СНК СССР, подчинявшийся лично Сталину и возглавлявшийся Молотовым, объединивший внешнюю разведку МГБ и Главное разведывательное управление Генштаба ВС СССР по палестинскому направлению. В конце 1947 года было принято решение о переходе еврейского государства в лагерь союзников СССР. Евреям в Палестине стали оказывать очень даже существенную поддержку.

Вместе со сбором информации велась бурная деятельность по поставке трофейного немецкого оружия из Румынии, создавались еврейские армейские и разведывательные подразделения. В конце 1947 года эта работа резко ускорилась. Главным источником оружия для еврейских отрядов стала Чехословакия, которая во время войны была оружейной кузницей Третьего рейха и там осталось немалое количество всевозможного вооружения. Советскому Союзу оно было не нужно и теперь пошло в Палестину. К вооружению евреев подключились и заводы, в частности «Шкода» и «43». Так, в Палестину попал новейший чешский пистолет-пуле мет Cz-447, разработанный Я. Холечеком. Он отличался тем, что у него была одна рукоять, в которую вставлялся магазин.

По всей видимости, он и стал прототипом для знаменитого израильского пистолета-пулемета «Узи». После войны в Палестине, доработанный чешский пистолет-пулемет в августе 1948 года был принят на вооружение Чехословацкой армии.

Всего до мая 1948 года из Чехословакии поступило в Палестину на вооружение еврейских отрядов 25 тысяч винтовок, 5 тысяч ручных и 200 станковых пулеметов, 54 млн патронов.

Вывозилось не только стрелковое оружие, но и пушки, минометы и даже самолеты. В начале 1948 года в Палестину ушли новые, разобранные и упакованные в ящики истребители «Авиа» S-199, изготовленные в Чехословакии на базе узлов и деталей немецкого истребителя Bf-109G, только с другим двигателем. Аэродром в Ческе-Будевицах стал главным учебным центром по подготовке летчиков для еврейской армии, и отсюда же самолетами оружие вывозилось в Палестину. Специалистов для еврейских отрядов готовили в других учебных центрах по всей Чехословакии.

Перед самым окончанием британского мандата оружие пошло на морских судах. Первое из них, сухогруз «Бореа», ошвартовался в Хайфе вскоре после полуночи 14 мая 1948 года. Под гражданским грузом были спрятаны пушки, снаряды, винтовки и патроны. Вскоре суда с чехословацким оружием из Югославии пошли чередой.

Как и ожидалось, сразу после окончания британского мандата вспыхнула война. 15 мая 1948 года арабские государства объявили войну евреям, король Иордании Абдалла ибн Хусейн был назначен командующим объединенной арабской армией. Муфтий призвал убивать всех евреев. Они уже настроились на легкую победу и предвкушали резню евреев, но встретили ожесточенное сопротивление.

18 мая 1948 года СССР первым признал Израиль. Но дело не ограничилось только политической поддержкой. 20 мая из Чехословакии перелетели бомбардировщики с подготовленными экипажами, которые вскоре нанесли бомбовые удары по арабским войскам. Евреи захватили господство в воздухе, что сыграло важную роль в ходе войны. По состоянию на лето 1949 года, когда были подписаны перемирия с арабскими государствами, евреи захватили на треть больше территории, чем им отводилось по решению Генеральной Ассамблеи ООН, было захвачено 1300 кв. км и 112 населенных пунктов, которые отводились арабам. Евреи потеряли 300 кв. км и 14 населенных пунктов, отводившихся еврейскому государству. Часть территории, отведенной арабскому государству, захватили также Египет и Иордания. В этой войне Израилю удалось отстоять свою независимость и даже расширить территорию.

Странности гибели Михоэлса

Вот теперь в свете этих событий можно совершенно иначе оценить столь известный факт, как гибель Соломона Михоэлса в Минске 12 января 1948 года. Уже отмечалось, что он погиб между речью Громыко и образованием Израиля, и его гибель определенно была тесно связана с палестинской политикой.

Судя по материалам проверок работы Еврейского антифашистского комитета, которые проводились в 1946 году, комитет и особенно его руководство были плотно вовлечены в палестинскую политику. Отдел внешней политики ЦК ВКП (б) 19 ноября 1946 года направил в Секретариат ЦК ВКП (б) записку о работе ЕАК, в которой отмечалось: «Все еврейское, вплоть до талмуда и библии, выпячивается и пропагандируется. Такая общая линия пропаганды Еврейского антифашистского комитета за границей». Основные усилия пропагандистской работы за рубежом были перенесены в Палестину. С 1 июня 1945 года по 27 июня 1946 года, по подсчетам отдела внешней политики, комитет отправил в Палестину более 900 статей, или в полтора раза больше, чем в Великобританию[164]. Деятельность комитета была признана националистической и вредной.

Стоит отметить, что подобное положение сложилось еще в годы войны и было обусловлено вполне объективными обстоятельствами. В 1943 году председателю Совинформбюро Щербакову была направлена записка, в которой разъяснялось, почему ЕАК посылает материалы преимущественно на еврейскую тематику: «Характерно, что даже коммунистическая печать, не только еврейская, требует от нас исключительно материалы о жизни евреев в СССР, ибо гитлеровская агентура за рубежом во всех ее разновидностях распространяет гнусные небылицы о том, что, с одной стороны, евреи не воюют, а с другой стороны, что у нас свирепствует антисемитизм»[165].

Впрочем, ЕАК занимался не только идеологически вредной деятельностью, подлаживаясь под вкусы зарубежной еврейской общественности. Он был еще занят сбором информации об израильских делах и с мая по ноябрь 1948 года посылал в ЦК ВКП (б) и МИД СССР записки о положении в Палестине, различные справки, сведения о вооруженных силах двух сторон и т. п. материалы[166]. Вероятно, что и ранее, еще до образования Израиля, комитет собирал и пересылал в разные органы информацию по палестинской тематике.

В июле 1947 года руководитель Отдела агитации и пропаганды ЦК ВКП (б) Андрей Суслов, которому подчинялся ЕАК, составил проект постановления ЦК, который предусматривал замену руководства комитета. Ответственным секретарем должен был стать Я. Л. Лившиц, а редактором газеты «Эйнинкайт» Д. Д. Монин[167]. Но это решение не было выполнено, по всей видимости, в связи с тем, что политика СССР в отношении Палестины и создания там еврейского государства резко изменилась и в кампании по поддержке еврейского государства в Палестине ЕАК мог очень даже пригодиться. Насколько можно догадываться, именно в этот момент перед ЕАК были поставлены какие-то новые задачи, тесно связанные с новыми планами в отношении политики на Ближнем Востоке. Эти задачи были весьма важны, раз ради них отложили уже намеченную реорганизацию комитета.

За Михоэлсом числилось много грехов, вроде тех, что были рассмотрены выше. Конечно, советскому руководству не могли нравиться его излишне тесные контакты с посольством США и поддержка планов создания еврейской республики в Крыму. Но все же в контексте палестинского вопроса и планов советизации Палестины Михоэлс определенно был нужен Сталину.

Михоэлс погиб в очень интересное время, когда подготовка к масштабной войне в Палестине шла уже полным ходом. Решение о разделе Палестины было уже принято. Генеральная Ассамблея ООН провозгласила образование еврейского и арабского государств в резолюции № 181 от 27 ноября 1947 года. Но в истории гибели Михоэлса об этих важнейших обстоятельствах нет ни единого слова. Все сводится к подозрениям в адрес Сталина и многословным, выспренним рассуждениям о «государственном антисемитизме».

Но тут надо сказать, что сама по себе концепция «государственного антисемитизма» представляет собой чистую фальсификацию. Во-первых, мы видели, сколь много было в СССР сделано для евреев, в том числе с личным участием Сталина. Евреи стали частью советского общества, получили в нем высокое и важное положение, антисемитизм до войны был практически ликвидирован. Во-вторых, «государственный антисемитизм» никак не вяжется с активной советской поддержкой образования Израиля. Объяснения, что, мол, таким образом Сталин маскировал свой антисемитизм, не могут быть приняты всерьез. В-третьих, никто из адептов концепции «государственного антисемитизма» так и не смог внятно объяснить, чем же таким угрожал Михоэлс Сталину, что потребовалось его «устранять». Пора уже отбросить всю эту бессвязную конспирологию, целиком основанную на домыслах, и рассмотреть гибель Михоэлса в контексте твердо установленных фактов.

Михоэлс гораздо больше угрожал британским интересам в Палестине, чем Сталину. СССР с конца 1947 года оказывал активную поддержку сионистам в Палестине, интенсивно вооружал их и помогал формировать армию и спецслужбы. Михоэлсже имел репутацию самого известного еврейского деятеля в СССР, тесно связанного с советскими лидерами с одной стороны, в частности с Молотоым, и имевшего контакты с руководством Всемирной сионистской организации с другой стороны. Его вполне могли воспринимать за рубежом как посредника между сионистами и советским правительством. Кроме того, были хорошо известны мобилизационные способности ЕАК, проявившиеся во время войны. Потому можно было предположить, что комитет может организовать мощную кампанию по поддержке сионистов в Палестине как внутри Советского Союза, так и за его пределами: собрать денег, мобилизовать добровольцев, забросать редакции газет пропагандистскими материалами.

Здесь надо также отметить, что планы советизации еврейской Палестины простирались весьма далеко, и было даже подобрано правительство нового еврейского государства во главе с Соломоном Лозовским. В 1947–1948 годах в Палестину явочным порядком шла эмиграция евреев из СССР, в этом потоке, по более поздним подсчетам, было около 200 тысяч человек, из которых не меньше четверти было составлено людьми, способными носить оружие, и обладающими военным опытом. Конечно, претензии ЕАК на некий центральный орган по еврейским делам мало кому были по нраву, но комитет мог организовать выезд в советский Израиль еще сотни-другой тысяч евреев: военных специалистов, инженеров, специалистов, квалифицированных рабочих, благо в его адрес приходили многочисленные просьбы помочь с выездом и вступлением в еврейскую армию. Политически это выглядело бы как инициатива еврейской общественности, а не политика Советского Союза. Гибель Михоэлса — связующего звена между советским правительством, руководством сионистов и еврейской общественностью, эти планы разрушала целиком. Если задаться вопросом «кому выгодно?», то ответ, в контексте политики вокруг Палестины в это время, укажет на Великобританию. Только этой стране было выгоднее всего сорвать советский проект советизации Израиля и образование еврейского государства на Ближнем Востоке.

Выдумка про «государственный антисемитизм» и душещипательная история про устранение Михоэлса все эти обстоятельства прекрасно маскирует, иначе бы на этой версии не настаивали с таким упорством. Хотя явно выдуманная история про организацию убийства по указанию Сталина, видимо, не была придумана авторами этой концепции, а была продуктом борьбы за власть в советском руководстве сразу после смерти Сталина, но она прекрасно легла в общую канву предложенного сюжета, дав к тому же ей определенное документальное обоснование.

Вот как раздавайте глянем на документы. Их в широком доступе не так много:

• Оперативная информация министра внутренних дел СССР советскому руководству о смерти С. М. Михоэлса от 14 января 1948 года,

• Главное управление милиции — руководству МВД СССР о результатах официального расследования смерти С. М. Михоэлса от 11 февраля 1948 года,

• Записка С. И. Огольцова Л. П. Берии о подготовке и осуществлении «спецоперации» по устранению С. М. Михоэлса от 18 марта 1953 года,

• Дополнительные показания С. И. Огольцова от 19 марта 1953 года,

• Протокол допроса Л. Ф. Цанавы от 16 апреля 1953 года,

• Объяснительная записка Ф. Г. Шубнякова Л. П. Берии от 18 марта 1953 года,

• Записка Л. П. Берии в Президиум ЦК КПСС от 2 апреля 1953 года[168].

Как видим, доступные документы распадаются на две группы. Первая группа — это документы, составленные по горячим следам расследования обстоятельств смерти в январе-феврале 1948 года. Вторая группа — документы, собранные Л. П. Берией в конце марта — начале апреля 1953 года.

Обычно, когда пишут о гибели Соломона Михоэлса, берут сведения из второй группы документов, нимало не обращая внимания на то, что версии событий, изложенные в двух группах документов, сильно различаются между собой.

В наиболее полном виде результаты официального расследования были изложены в записке заместителя начальника Главного управления милиции, комиссара милиции 3-го ранга Бодунова. В ней говорится кратко об осмотре места обнаружения тел погибших, о результатах вскрытия и заключении судмедэксперта, а также о результатах поиска автомобиля.

Из собранных материалов следует, что смерть С. М. Михоэлсаи В. И. Голубова-Потапова наступила на том же месте, где были обнаружены их тела, вскоре после того как они покинули гостиницу, около 20 часов 12 января 1948 года. Ценные вещи, деньги, документы остались на трупах, причем Бодунов отметил, что золотые часы Михоэлса были на ходу, но у них отсутствовало стекло. «Никаких данных о том, что Михоэлс и Голубов-Потапов погибли не от случайного на них наезда, а от каких-либо других причин, расследованием не добыто», — подчеркивалось в записке.

Также Бодунов сделал другой интересный вывод: «Все собранные материалы дали основание полагать, что Михоэлс и Голубов-Потапов по каким-то причинам намеревались посетить какое-то другое лицо и эту встречу тщательно зашифровали от своих знакомых и окружающих, назвав при этом вымышленную фамилию инженера Сергеева». На встречу они отправились пешком, категорически отказавшись от автомобиля. Дальнейшее следствие шло таким путем: МГБ разрабатывало круг знакомых Михоэлса в Минске, а МВД искало сбивший их автомобиль[169]. О том, были ли добыты какие-то дополнительные сведения, ничего не известно.

Таким образом, ход событий представлялся так: Михоэлс и Голубов-Потапов отправились пешком вечером на окраину Минска на встречу с кем-то, по дороге их сбил грузовик, и оба умерли на месте.

В группе документов, связанных с вмешательством Берии в это дело, все излагается совершенно иначе. Первый заместитель министра МГБ СССР Огольцов в своей записке от 18 марта 1953 года описывает, что было решено подать к гостинице машину, вывести Михоэлса и Голубова-Потапова на дачу к Л. Ф. Цанаве, там ликвидировать, а трупы вывезти за город, положить на дорогу и произвести наезд грузовым автомобилем. Далее он пишет: «Операция была проведена успешно, если не ошибаюсь, в ночь с 11 на 12 января 1948 года»[170]. Отметим, что он не сообщает никаких деталей того, как в действительности это было сделано, хотя он вроде как был руководителем «спецоперации», и к тому же ошибся на сутки. Как будто он был посторонним наблюдателем. Человек, которому поручили очень важное дело, а тут речь шла о задании министра МГБ, и который его выполнил лично, не сделает такой ошибки.

В тот же день написал объяснительную записку и полковник Г. Ф. Шубняков. Он писал, что через агента (имеется в виду Голубов-Потапов) Михоэлса пригласили на встречу, примерно в 21 час забрали его на автомобиле из условленного места и привезли на дачу Цанавы. Там, по словам Шубнякова, их заставили выпить по стакану водки и раздавили грузовым автомобилем. После этого трупы вывезли и выбросили на одной из улиц[171].

Наконец, 16 апреля свои показания дал и бывший министр МГБ БССР Цанава. Только он никаких подробностей «устранения» не рассказал, сосредоточившись на разговорах с Огольцовым по поводу этого дела. Интересно, что в записке Берии в Президиум ЦК ВКП (б) от 2 апреля 1953 года приводятся выдержки из показаний Цанавы, где говорится, что примерно в 10 часов вечера оба погибших были привезены во двор дачи Цанавы и раздавлены грузовой автомашиной, а потом выброшены на одной из глухих улиц города[172].

При сопоставительном анализе этих весьма скудных показаний обращает на себя внимание то, что фигуранты дела рассказывают по-разному, путаются в датах и времени. Если бы они и впрямь были исполнителями этого «устранения», то рассказали бы обо всем подробно и в деталях, причем их рассказы совпали бы между собой. Например, они бы указали, какая именно грузовая машина ими использовалась, назвали бы ее номер, сообщили бы другие подробности. Отсутствие этих деталей очень и очень подозрительно.

Также их рассказы не сходятся с картиной, установленной судмедэкспертами. Например, не было обнаружено признаков опьянения. Не было также обнаружено таких характерных признаков переезда тела колесами автомобиля, как отпечатки протекторов. Протекторы часто оставляют легко узнаваемые отпечатки, в том числе и негативные, образованные приливом крови к несдавливаемым участкам кожи. Не было также обнаружено отслоения кожи, вызванного скатыванием колеса с тела. Это настолько характерные признаки, что они были бы отмечены даже в кратких донесениях как существенный факт. Фигуранты же дела настаивают, что Михоэлса и Голубова-Потапова именно раздавили, то есть переехали колесами грузового автомобиля. Наконец, соскочившее с часов Михоэлса стекло весьма красноречиво говорит об очень сильном ударе. Если бы это было «устранение», то данные судмедэкспертизы также совпали бы с их показаниями. Эти противоречия отмечает также Жорес Медведев[173].

Этого вполне достаточно, чтобы серьезно усомниться в той версии, что изложена в документах, собранных Л. П. Берией. Следователи, основывавшиеся на расследовании по горячим следам, а не на воспоминаниях пятилетней давности, были уверены, что это был наезд грузовика. Случайный или нет — выяснить им, похоже, не удалось, поскольку машину так и не нашли.

К сожалению, так и не стали доступны более детальные сведения, собранные во время следствия. Нет ни одной фотографии положения тел погибших, нет детального описания места и найденных там вещдоках и следов, не опубликован полный отчет судмедэкспертов. Без этого невозможно судить о том, что в действительности произошло, и нельзя сделать более точных выводов. Если бы эти сведения были опубликованы, то можно было бы совершенно разоблачить выдумку об «устранении» председателя Еврейского антифашистского комитета руками МГБ.

Сейчас по поводу гибели Соломона Михоэлса, до тех пор пока компетентные товарищи не поделятся более подробными сведениями, можно высказать две версии. Первая из них состоит в том, что наезд действительно был случайным. Автомобиль поздно ночью, в темноте, ехал под уклон по улице. Кроме темноты, водителю еще мешал падающий снег. Ночью и в условиях ограниченной видимости случайный наезд на двух человек, стоявших на обочине, более чем вероятен. Правда, и в этом случае возникает вопрос, чего именно Михоэлс и Голубов-Потапов дожидались на пустынной дороге.

Вторая версия состоит в том, что это был преднамеренный наезд, убийство, но организованное вовсе не МГБ, а иностранной разведкой, заинтересованной в скорейшей гибели Михоэлса. Для этого его вызвали на конспиративную встречу на этой самой пустынной дороге, пообещав, что к нему приедут на автомобиле. И когда они стояли на обочине и ждали, их сбил грузовик, внезапно появившийся из темноты и пелены снега.

Эти версии в определенной степени связаны между собой. Кто-то же добился, чтобы Михоэлс вечером, в темное время суток, пришел на пустынную дорогу и чего-то там ждал. Надо сказать, что послевоенный Минск был вовсе не безопасным местом. Это было время бандитизма и разгула уличной преступности, и они серьезно рисковали стать жертвами нападения и ограбления.

Версия об участии иностранной разведки в убийстве Михоэлса вовсе не столь невероятная, как может показаться. В послевоенном СССР, безусловно, действовали агенты разведок недавних союзников. Кроме того, известно, что американцы и британцы перевербовали многих сотрудников немецкого Абвера и Гестапо, а в Белоруссии в 1948 году были еще сотни и тысячи невыявленных и непойманных пособников оккупантов и бывших немецких агентов, в том числе и тех, кто сумел неплохо законспирироваться после войны. Любой из них мог быть исполнителем этого убийства.

Полный провал плана советизации Израиля

Насколько можно судить, гибель Михоэлса сорвала весь план советизации еврейской части Палестины. Работа ЕАК оказалась парализованной, и в Палестине быстро взял верх Давид Бен-Гурион и его партия МАПАЙ, ориентировавшиеся на США. Левая и просоветская партия МАПАМ, созданная в январе 1948 года бывшими членами «Поалей Цион» лишилась предполагаемой пропагандистской поддержки и в 1949 году на выборах в Кнессет Израиля взяла только 19 мест из 120, и ее представители не вошли в состав правительства.

Бен-Гурион очень быстро сосредотачивал власть и командование еврейскими вооруженными силами в своих руках. В начале мая 1948 года он провел решение о ликвидации Центрального управления отрядами еврейской самообороны «Хагана» и создал Управление обороны, которое сам же и возглавил. Была даже попытка устранить начальника «Хаганы» Исраэля Галили, но после протестов решение о ликвидации Центрального управления и отставке его начальника было отменено. Впрочем, ненадолго.

26 мая 1948 года Временное правительство утвердило приказ о формировании Армии обороны Израиля и запрете деятельности и создания любых других вооруженных формирований. По приказу от 31 мая 1948 года все бойцы «Хаганы» переходили в новую армию.

После перемирия, заключенного 11 июня 1948 года, Бен-Гурион пошел в наступление на те вооруженные формирования, которые еще сохраняли автономию: «Эцель», «Лехи» и «Пальмах». Из них «Пальмах» был создан сионистами-социалистами и был просоветской военной организацией, чьи бойцы воспитывались на примере Красной Армии. Бойцы «Пальмаха» участвовали в сражении за Ливан и Сирию летом 1941 года, которое сыграло большую роль в схватке за ближневосточную нефть, потом диверсионные группы забрасывались в оккупированные немцами страны в Европе. С 1943 года, после разрыва с британцами, «Пальмах» был в подполье. Он опирался на членов еврейских сельскохозяйственных кооперативов — киббуцев, обеспечивавших существование этого формирования. Сами киббуцники были основательно распропагандированы в пользу Советского Союза еще в годы, когда шла война с гитлеровской Германией, и Сталин был для них идеалом и надеждой. Вплоть до того, что 7 ноября ими праздновалось как большой праздник.

К началу Войны за независимость «Пальмах» насчитывал 3100 бойцов, сведенных в три бригады и еще 1000 резервистов. В его вооружении и обучении активно участвовали советские разведчики, работавшие в Палестине. Бригада «Харель» участвовала в боях за иерусалимский коридор и взятие самого Иерусалима. По всей видимости, это была главная ударная сила для советизации Израиля. Ури Мильштейн писал, что «Пальмах» должен был стать основой для классовой и партийной армии, ударной силой просоветской партии[174].

Однако Бен-Гуриону довольно скоро удалось сломить сопротивление партии МАПАМ, выступавшей против ликвидации организации, и 7 ноября 1948 года «Пальмах» самораспустился, а его командование и бойцы влились в Армию обороны Израиля. Это был конец всем планам советизации.

Хотя Бен-Гурион в момент Войны за независимость не получил веской официальной поддержки со стороны США, тем не менее он самым активным образом использовал возможности еврейской общины в США для вооружения только что созданной израильской армии. В американском руководстве разразилась стычка по поводу Израиля. Госсекретарь США Дэвид Маршалл выступал против немедленного создания еврейского государства и вообще требовал, чтобы США поддержали арабов, считая, что «США должны быть на той стороне, где нефть», а у евреев никакой нефти не было. Президент США Гарри Трумэн, напротив, выступал в поддержку Израиля, главным образом потому, что ему были нужны голоса еврейских избирателей в США. В конечном итоге победила точка зрения Трумэна. Сближению США и Израиля поначалу препятствовали опасения в просоветской ориентации еврейского государства, однако выборы в Кнессет в 1949 году и формирование правительства без просоветской партии сняли ограничения. Уже в январе 1949 года Израиль получил первый американский кредит в размере 100 млн долларов[175]. К 1950 году Израиль определенно встал на проамериканскую линию своей политики.

Почему так получилось и почему ЕАК фактически не принял участия в борьбе за советскую Палестину, сказать трудно. Очень мало об этом сведений. Лишь по конечному итогу можно судить, что гибель Михоэлса крайне негативно отразилась на всем этом. Видимо, в силу того, что на него было завязано много контактов, которые нужно было задействовать, или в силу того, что у него были неплохие организаторские способности, а у его преемника Исаака Фефера их не оказалось. Возможно, что деятели за границей доверяли только Михоэлсу, а остальных не воспринимали.

ЕАК, который в предшествующие годы претендовал на роль главного органа по делам евреев, после гибели Михоэлса оказался удивительно беспомощным и, судя по некоторым событиями, утратил влияние даже в московском еврейском сообществе.

В Советском Союзе прошла широкая волна поддержки создания Израиля, в которой доминировали сторонники сионистов и им симпатизирующие. В ЕАК шли письма с просьбами помочь с иммиграцией в Израиль, и вообще, среди евреев было широко распространено мнение о том, что комитет должен всеми силами поддерживать новое еврейское государство. Новый председатель ЕАК Исаак Фефер указывал: «Нас просто атаковали. Ежедневно приходили десятки людей… Сионистские элементы распространяли слух о том, что в комитете в таком-то часу состоится митинг»[176]. Это прямое признание, что комитет уже не контролировал еврейскую общественность, подогреваемую новостями, слухами, ожиданиями, ну и конечно, агитацией со стороны сочувствующих сионистам людей.

Прибытие израильской дипломатической делегации окончательно поставило все точки в нужных местах. Приезд Голды Меир вызвал восторженный прием среди московской еврейской общественности. 11 сентября 1948 года состоялось чествование израильской делегации в Московской хоральной синагоге, а 16 сентября — в Московском еврейском театре. 13 октября, на еврейский Новый год — Рошга-Шана, в Московской хоральной синагоге состоялась служба, после которой прошел стихийный митинг с шествием к гостинице «Метрополь». Толпа сопровождала Голду Меир. Это было, конечно, экстраординарное событие. Показательно, что ЕАК совершенно не участвовал в организации этого стихийного митинга, а органы власти этому совершенно не препятствовали. И это при том, что поток демонстрантов прошел прямо под окнами Лубянки. В этом было зримое воплощение того, что Израиль и часть советского еврейства подпали под влияние несоветских сионистов.

В свете всего этого, полного политического и военного провала планов создания социалистического и просоветского Израиля, явного доминирования сионистов, ориентировавшихся на США, Еврейский антифашистский комитет стал совершенно не нужен, как организация, показавшая свою недееспособность. 20 ноября 1948 года было утверждено решение о его роспуске, а на следующий день офицеры МГБ опечатали помещения и конфисковали архив организации.

Единственным результатом всей палестинской эпопеи было то, что в апреле 1948 года была остановлена перекачка нефти по нефтепроводу Мосул — Хайфа и был остановлен нефтеперерабатывающий завод рядом с хайфским портом. Британское влияние на Ближнем Востоке заметно пошатнулось. Но радости от этого не было никакой. Израиль так и не стал советским.

Глава 12. Утратил ли Сталин Доверие к евреям?

Как утверждают многие авторы, после ликвидации Еврейского антифашистского комитета в СССР развернулась чуть ли не антисемитская кампания. В связи с этим вспоминают процесс членов ЕАК, а также «Дело врачей». Эти авторы всеми силами стараются сделать вид, что данные процессы определяли чуть ли не всю судьбу советского еврейства и что чуть ли не шла кампания по очищению государственных органов от евреев, якобы в связи с тем, что Сталин утратил к евреям доверие.

Так ли это было на самом деле? Если вспомнить, какую роль евреи сыграли в оборонной промышленности, с этим выводом нельзя согласиться. И после войны основная масса еврейских ученых, инженеров и рабочих продолжала трудиться на оборонных предприятиях и в целом ряде научно-исследовательских организаций. Тем более что в конце 1940-х годов шло интенсивное перевооружение Советской армии, создание и запуск в производство новых видов вооружений и наконец, создание советской атомной бомбы. Нет, Сталин вовсе не утратил доверия к евреям. Им продолжали доверять выполнение сверхсекретных оборонных работ.

Ядерная бомба

Советские евреи сделали огромный, колоссальной значимости вклад в создание первой советской ядерной бомбы. Достаточно сказать, что Ленинградский физико-технологический институт (ЛФТИ), созданный в 1923 году А. Ф. Иоффе, собрал и воспитал целую когорту ученых, которые впоследствии выполнили основной объем научной работы по этому направлению.

Один из сотрудников ЛФТИ, Яков Ильич Френкель, в 1936 году создал независимо от Нильса Бора капельную модель ядра и разработал основы теории деления тяжелых ядер [177]. В 1939 году ученые Института химической физики Юлий Борисович Харитон и Яков Борисович Зельдович высказали и развили предположение, что деление тяжелого ядра может вызываться свободными нейтронами, в результате чего может возникнуть цепная, нарастающая лавинообразно, ядерная реакция. Они же показали возможность осуществления цепной реакции деления ядер урана-235.

Ведущие ученые, евреи по национальности: А. Ф. Иоффе и А. Е. Ферсман входили в состав Комиссии по атомному ядру и Урановой комиссии при Президиуме АН СССР. В Урановую комиссию также вошел Ю. Б. Харитон. Ферсман, как большой специалист по геологии, занялся вопросами поиска месторождений урана на территории СССР, развития его добычи и переработки.

В состав Лаборатории № 2 (позднее — ЛИПАН), а также в состав Специального технического комитета при Первом Главном Управлении входил и Исаак Константинович Кикоин. Он также занимался разработкой и освоением газодиффузного способа получения высокообогащенного урана-235.

После того как в 1944 году в СССР началась добыча урановой руды, а в 1946 году был запущен первый реактор Ф-1, началась сложная и тяжелая работа по созданию компонентов ядерного оружия. В организации наработки, получения металлического плутония, а также изготовления плутониевых изделий огромную роль сыграл Ю. Б. Харитон, входивший в число научных руководителей секретных заводов «Б» и «В», на которых осуществлялись эти операции.

Однако этим роль Ю. Б. Харитона в создании ядерной бомбы далеко не исчерпывалась. Он стал главным конструктором самой ядерной бомбы, РДС-1. Это был ядерный заряд имплозивного типа с плутонием в качестве рабочего вещества. Харитон подписал техническое задание на разработку всех узлов этого главного изделия, которые выполнялись различными организациями, в первую очередь в КБ-11, расположенном в Сарове. Под руководством Я. Б. Зельдовича велись теоретические разработки в области физики работы ядерного заряда, определения оптимальных размеров центральной части заряда и исследования формирования сферической ударной волны[178]. Зельдович вскоре возглавил теоретический отдел КБ -11.

Создание первой советской ядерной бомбы прошло в очень короткие сроки. От пуска первого реактора Ф-1 и до взрыва ядерной бомбы в 7 часов утра 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне прошло 2 года и 8 месяцев. За это время был проделан огромный объем теоретических, научно-исследовательских и практических работ, построена, по сути дела, новая отрасль промышленности. Конечно, в этой работе принимали участие десятки ученых, сотни высококвалифицированных инженеров и десятки тысяч работников, среди них были представители разных национальностей. Однако же стоит подчеркнуть, что евреи сыграли в этом важнейшем для Советского Союза доле одну из ключевых ролей. Без работ Зельдовича и Харитона вряд ли можно было создать и испытать советскую ядерную бомбу.

Над всей работой по созданию советской ядерной бомбы и необходимой промышленной инфраструктуры для ее изготовления был поставлен генерал-полковник инженерно-технической службы Борис Львович Ванников, выходец из семьи еврейского рабочего-нефтяника в Баку. Ванников принадлежал ко второй волне евреев, призванных на работу в промышленность. Окончил МВТУ им. Н. Э. Баумана, с 1927 по 1933 год работал в сельскохозяйственном машиностроении, дорос до заместителя начальника Главного управления сельскохозяйственного машиностроения ВСНХ СССР. Потом директор Тульского оружейного завода и с этого времени с оружием не расставался. Наркоматоборонной промышленности, наркомат вооружения, краткий арест в июне-июле 1941 года. С февраля 1942 года — нарком Наркомата боеприпасов СССР, ответственного за снабжение Красной Армии всеми видами боеприпасов. С этого поста 20 августа 1945 года он был назначен начальником Первого Главного Управления при ГКО СССР (ПГУ).

Ванников сыграл в создании бомбы огромную роль, поскольку одновременно был заместителем Л. П. Берии, отвечавшим за инженерно-технические работы, председателем технического совета, который занимался поиском способов и технологий изготовления бомбы, а также главой ПГУ, которое занималось строительством и управлением особо секретных предприятий, связанных с ураном, плутонием и бомбой. Он решал практически все вопросы, занимался подбором кадров для атомной отрасли. В 1953 году стал первым заместителем министра среднего машиностроения СССР и в третий раз получил звезду Героя Социалистического Труда в 1954 году за создание первой советской водородной бомбы.

История атомного проекта в СССР наглядно показывает, что ни антисемитизма, ни потери доверия к евреям в высших руководящих кругах в последние сталинские годы не было. При том что разработка ядерного оружия была делом высочайшей степени секретности, шла под постоянным контролем лично Сталина, тем не менее во всех известных материалах нигде не говорится о том, что в отношении сотрудников, евреев по национальности, были какие-то подозрения, связанные с их национальностью. В противном случае евреи просто не смогли бы занять ключевые научные и административные посты в атомном проекте. Если бы и впрямь был «государственный антисемитизм», если бы Сталин не доверял евреям, то Ванникова не подпустили бы к созданию атомного оружия на пушечный выстрел.

Самолеты, ракеты и компьютеры

Активное участие евреев в создани других видов новейшего оружия продолжалось и после войны. Например, М. И. Гуревич участвовал в создании первого советского реактивного истребителя МиГ-9, совершившего первый полет в 1946 году. В конце 1946 года было начато проектирование реактивного истребителя МиГ-15. Эта машина оказалась очень удачной и эксплуатировалась с 1949 по 2006 год (последние машины были в ВВС Албании). Всего в СССР был построен 13 131 самолет этого типа. Григорий Натанович Пивоваров был в предвоенные и военные годы главным инженером Саратовского авиазавода, а с 1946 года возглавил Тбилисский авиазавод, где потом разворачивалось производство этих самолетов[179]. Вместе с производством по лицензии в других странах, численность выпуска достигла 15 560 штук. МиГ-15 стояли на вооружении в 40 странах.

Именно после войны Михаил Леонтьевич Миль, внук еврея-кантониста, после службы осевшего в Иркутске, создал первые советские вертолеты. В декабре 1947 года он стал главным конструктором опытного КБ вертолетостроения на базе завода № 383, а 20 сентября 1948 года первая машина ГМ-1 совершила свой первый полет. Под маркой Ми-1 этот вертолет был пущен в серию в 1951 году и выпускался до 1960 года. В 1951 году началась разработка вертолета Ми-4. Опыт Корейской войны показал большое значение вертолетов, активно применявшихся американцами. КБ Миля за несколько месяцев создало новую машину. В июне 1952 года вертолет совершил первый полет, а уже в декабре начался серийный выпуск на Саратовском авиационном заводе. В это же время КБ Миля приступило к исследованиям по созданию тяжелого транспортного вертолета. В 1957 году первый советский тяжелый транспортный вертолет Ми-6 выполнил свой первый полет.

Советское авиастроение базировалось на работах известного металловеда Иосифа Наумовича Фридляндера, который в войну был начальником отдела Центрального института авиационных материалов, а после войны разработал алюминиевые и бериллиевые сплавы, которые шли на производство самолетов Ту-4 и Ту-16, МиГ-15 и других машин. Сплавы Фридляндера использовались и продолжают использоваться со всех советских и российских самолетах, в баллистических ракетах и ракетных двигателях. Он также сделал большой вклад в освоение центрифужной технологии обогащения урана-235.

Вначале 1950-х годов снова отличился И. С. Брук, создавший цифровые вычислительные машины. В апреле 1950 года началась работа над малой электронной вычислительной машиной М-1. В декабре 1951 года директор Энергетического института АН СССР, прославленный энергетик и разработчик плана ГОЭЛРО Г. М. Кржижановский утвердил отчет об этой разработке. Вычислительная машина сразу стала работать в интересах атомного проекта. Задачи ей ставил академике. Л. Соболев, который был заместителем по научной работе у И. В. Курчатова. В тот момент шла интенсивная работа по усовершенствованию ядерного оружия и созданию термоядерной бомбы. Все эти задачи требовали выполнения сложных расчетов.

В апреле-ноябре 1952 года лаборатория И. С. Брука построила вторую вычислительную машину М-2. Эта машина стояла на одном уровне с другой советской вычислительной машиной, БЭСМ-1, и сразу же включилась в решение важнейших научных задач. На М-2 рассчитывали прочность плотин Куйбышевской и Волжской ГЭС. Основатель Института теоретической и экспериментальной физики, ученый секретарь технического совета Специального комитета по использованию атомной энергии при ГКО СССР А. И. Алиханов выполнял задачи, связанные с атомным проектом.

Вместе с этими выдающимися людьми, и в важнейших оборонных проектах, и вообще в промышленности, работали десятки тысяч инженеров и сотни тысяч рабочих евреев по национальности. Советское еврейство прочно укрепилось в науке и в промышленности. За послевоенные годы эта тенденция только укрепилась. Впоследствии, уже в 1980-х и особенно во время т. н. «Большой алии» в 1990-х годах, Израиль очень сильно поднял свой научный и технологический уровень за счет эмигрантов из СССР, обладавших хорошим образованием, большим опытом работы, изобретениями и разработками. Этот эффект, конечно, не возник случайно, он был продуктом всей довоенной и частично послевоенной советской политики в отношении евреев.

Почему не справились с антисемитизмом?

Но все же отношения между еврейской общественностью и Советской властью в последние годы сталинской эпохи заметно ухудшились. В них уже не было того единства, как в довоенное время, а постепенно развивалось взаимное подозрение и неприятие. В свете всего того, что в СССР было сделано для евреев, и в свете того, что именно Советский Союз сокрушил нацистскую Германию с ее кровожадной антисемитской политикой, возникает интересный вопрос — почему это произошло?

Обычно ссылаются на кампанию «борьбы с космополитизмом», на рост русского патриотизма, некоторые авторы даже пытаются строить весьма шаткие теории борьбы русских и евреев в советском руководстве. Теории эти явно вдохновляются чисто антисемитским взглядом, представляющим евреев как абсолютных чужаков.

На мой взгляд, на охлаждение отношений между советским еврейством и Советской же властью решающим образом повлияли три процесса.

Первый процесс — насаждение немецкой пропагандой антисемитизма, который так и не был выкорчеван. Тому также были свои причины, о которых будет сказано ниже.

Второй процесс — сильнейший шок, вызванный массовым и целенаправленным уничтожением евреев в годы войны. Мировоззрение тех евреев, кто чудом спасся от гибели, было потрясено до основания. Ни один погром ранее и близко не приближался к массовым расправам в годы войны. Свидетельства катастрофы, бесспорно, влияли и наевреев-красноармейцев. Хотя они были уже советскими евреями, резко отличающимися по культуре и мировоззрению от польских и литовских местечковых евреев, свои родные, некогда покинутые местечки они прекрасно помнили. И примеряли, конечно, то, что увидели, на себя.

Третий процесс — образование Израиля, которое резко изменило обстановку во всем мировом еврействе и особенно в советском еврействе. В 1920-е и 1930-е годы у советских евреев не было особого выбора, кроме как поддерживать большевиков, а в 1948 году такой выбор появился. Это привело советское еврейство к расколу. В сталинские годы он еще не обозначался явно, но, несомненно, уже был. На одной стороне остались типично советские евреи, которые выбрали языковую ассимиляцию и неразрывную связь с Советским Союзом, в основном это были работники оборонных предприятий, научно-исследовательских институтов, учреждений — основная масса советского еврейства. На другой стороне остались те, кто стал смотреть в сторону Израиля и старался эмигрировать. Вот именно они восприняли ликвидацию Еврейского антифашистского комитета и процессы начала 1950-х годов как проявление «государственного антисемитизма», и выработали специфический взгляд на историю советского еврейства как на историю постоянных гонений и притеснений. Это мнение подпитывалось и поддерживалось послевоенным бытовым антисемитизмом. Все эти три процесса взаимно влияли друг на друга.

Последствия немецкой антисемитской пропаганды тем самым превращались в ключевой момент всех отношений еврейства и Советской власти. Если бы он был устранен, то история советских евреев могла бы пойти по другому пути, могло и не появиться диссидентского движения, а Израиль не получил бы «Большую алию» 1990-х годов.

Бытовой антисемитизм послевоенного времени отмечают многие, но никто так и не дал ответа на вопрос, почему же он не исчез. Казалось бы, советская идеология воспитывала в духе интернационализма, антисемитизм считался безусловно враждебным явлением.

Факторов было несколько. Во-первых, в послевоенном СССР оказалось невозможным использовать проверенную довоенную методику. Как мы уже видели на примере еврейской земледельческой колонизации и направления евреев в промышленность, советский метод состоял в демонстрации того, что евреи хотят и умеют работать как на земле, так и на заводе. Любой желающий мог посетить еврейский колхоз или завод, где были еврейские рабочие, и лично в этом убедиться. Но после войны еврейские земледельческие районы на Украине, в Крыму и в Белоруссии были разорены, их население по большей части уничтожено, и евреи-колхозники остались, пожалуй, только в далеком Биробиджане.

Промышленность же была почти тотально засекречена. В те годы любой завод, мало-мальски связанный с военным производством, представлял собой огороженную колючей проволокой зону, вокруг него прохаживались вооруженные охранники, а доступ на завод был строго ограничен. Любой, кто проявлял повышенный интерес к такому заводу или же рассказывал кому-то со стороны о том, что там делается и кто там работает, довольно быстро попадал в поле зрения МГБ.

Тогда, конечно, в советском обществе мало кто знал имен Харитона или Зельдовича, да и многих других еврейских ученых, инженеров и рабочих. Вся их жизнь и деятельность были закрыты плотной завесой секретности. Она была настолько плотной, что, к примеру, Сергей Королев при жизни был известен под именем «Главный Конструктор», публиковался в печати строго под псевдонимами, и страна узнала его настоящее имя только после смерти. Соответственно в послевоенном СССР общество было фактически лишено возможности убедиться в том, что евреи могут, хотят и умеют работать.

Далее, на виду у общественности была только та часть еврейства, которая по роду своих занятий не была связана со всякими секретными работами. Это были актеры, поэты, писатели, интеллигенция то есть, и к этой группе примыкали врачи. Создавалось полное впечатление, что советские евреи занимаются только непыльными делами. Далеко не последнюю роль в невольной пропаганде такого взгляда сыграл и Еврейский антифашистский комитет, в котором актеры, писатели и поэты играли доминирующую роль. На фоне их блистания мало кто помнил, что в Президиум ЕАК входил Герой Советского Союза, капитан второго ранга Израиль Ильич Фисанович, погибший в июле 1944 года вместе со своей подводной лодкой. Фисанович командовал гвардейской Краснознаменной подводной лодкой М-172, которая под его командованием потопила 13 кораблей противника, в том числе два боевых корабля, не раз прорывалась в немецкие гавани и била врага прямо у пирса.

На этой почве примитивная немецкая антисемитская агитация в духе того, что «еврей никогда сам не работает», легко укоренялась и превращалась в убеждение. Ответить этой пропаганде по существу не могли, это было чревато утечкой государственной тайны, причем это касалось как военного, так и послевоенного времени. Советские газеты читали и изучали все разведки мира, какие только работали против СССР.

Во-вторых, за все послевоенные годы антисемитские настроения в советском обществе тщательно замалчивали, как и немецкую антисемитскую агитацию. Детальное исследование этого вопроса началось только в последние десятилетия. Это было большой ошибкой, поскольку любого антисемита можно было легко свалить аргументом, что он черпает свои «убеждения» из вражеской агитации. Как уже говорилось, если сравнить современные антисемитские писания и немецкую пропаганду времен войны, не так трудно заметить множество совпадений, наглядно демонстрирующих, кто откуда чего взял. Ну а немецкую агитацию можно было разоблачить довоенным опытом, показывающим, что евреи вовсе не были теми паразитами, какими они часто представлялись антисемитами. Правда, стоит отметить, что это странное положение замалчивания важной темы, объективно подрывающее советскую идеологию, возникло после знаменитого XX съезда КПСС с его «борьбой с культом личности». В 1961 году М. А. Суслов выпустил указание, чтобы практически вся литература, изданная в довоенном Советском Союзе, был изъята из библиотек и книготорговой сети и помещена в спецхран. Это указание было исполнено, и в итоге советское общество мало что знало о реальных достижениях сталинской эпохи и о том, что тогда было сделано для евреев и как сильно изменилось советское еврейство. Спецхраны были ликвидированы только после распада СССР, и только это дало нам возможность изучить сталинскую политику в отношении евреев и воздать ей должное.

В-третьих, в силу того, что советская политика в отношении Израиля быстро сделалась недружелюбной, а после войны 1967 года и прямо враждебной, антисемитские настроения в советском обществе нашли себе легальную нишу в борьбе с «израильским сионизмом». В этой настойчивой пропаганде, рисующей Израиль агрессивным и захватническим государством, иногда звучали слегка замаскированные антисемитские нотки. Если мы посмотрим на современных идейных лидеров антисемитизма в России, то мы увидим, что практически все они вышли из рядов борцов с этим самым «израильским сионизмом».

Вот эти факторы и привели к тому, что в послевоенном СССР так и не смогли справиться с новым изданием антисемитизма, насажденного немецкой пропагандой. Хотя эти антисемитские настроения не доходили до погромов, этого было вполне достаточно, чтобы создать для советских евреев недружелюбную атмосферу, которая их подталкивала к эмиграции, а также к антисоветской деятельности.

Послесловие

Вот повествование о судьбах советского еврейства в сталинские времена подошло к концу. Конечно, оно далеко не исчерпывает этой темы, как и вообще темы советской национальной политики. Было бы целесообразно развернуть исследование дальше, показать советскую национальную политику, основы которой заложил Сталин, во всей ее полноте и разнообразии, показать роль и вклад каждой национальности, их необычайный подъем и развитие. Еврейский пример показывает, как национальности, до того стесненные и забитые, превращались в важную часть советского общества, полностью меняли свой облик. Евреи, к примеру, очень и очень многое получили от Советской власти и очень многое ей дали.

Вне всякого сомнения, у этой книги будет много критиков. Многим не понравится мой подход к еврейской истории. Многие будут пытаться меня уличать в чем-нибудь, что с их точки зрения является ошибочным или неприемлемым. Однако напомню, что мой подход к еврейской теме состоит в отказе от языка вражды, в совершенно новом ракурсе. История советского еврейства вовсе не была историей чужеродного меньшинства или историей «исхода из плена», она не была одномерной и линейной. У каждого события были свои объективные причины, и анализ их позволяет взглянуть на историю отдельно взятого народа во всей ее целостности. Если кто-то захочет поспорить, я готов принять вызов.

Собственно, советское еврейство — это неотъемлемая часть нашей истории. Советские еврейские революционеры, ученые и инженеры, колхозники и рабочие, офицеры и солдаты участвовали в грандиозных исторических событиях нашей страны. Почему мы это должны вымарывать ради чьих-то интересов?

Примечания

1

Алия — от ивр. «подъем», «восхождение»; репатриация евреев в Израиль.

(обратно)

2

Арад И. Они сражались за Родину (Евреи Советского Союза в Великой Отечественной войне). Иерусалим — М.: Гешарим — Мосты культуры, 2011, с. 28.

(обратно)

3

Арад И. Они сражались за Родину (Евреи Советского Союза в Великой Отечественной войне), с. 30.

(обратно)

4

Мининберг Л. Л. Советские евреи в науке и промышленности СССР в период Второй мировой войны (1941–1945 гг.). Очерки. М.: ИЦ-Гарант, 1995, с. 18.

(обратно)

5

Мининберг Л. Л. Советские евреи в науке и промышленности СССР в период Второй мировой войны (1941–1945 гг.). С. 29.

(обратно)

6

Мининберг Л.Л. Указ, соч… с. 38.

(обратно)

7

Там же, с. 42.

(обратно)

8

Там же, с. 46.

(обратно)

9

Мининберг Л. Л.. Советские евреи в науке и промышленности СССР в период Второй мировой войны (1941–1945 гг.), с. 70.

(обратно)

10

Вольфсон А. Евреи Уралмаша в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Документальная повесть. Екатеринбург: Издание газеты «Штерн», 1998, с. 49.

(обратно)

11

Мининберг Л. Л. Советские евреи в науке и промышленности СССР в период Второй мировой войны (1941–1945 гг.). С. 80.

(обратно)

12

Мининберг Л. Л. Советские евреи в науке и промышленности СССР в период Второй мировой войны (1941–1945 гг.). С. 106.

(обратно)

13

Будницкий О. В. Российские евреи между красными и белыми (1917–1920). М.: Росспэн, 2005, с. 28.

(обратно)

14

Ларин Ю. Евреи и антисемитизм в СССР. М.-Л.: Государственное издательство, 1929, с. 49.

(обратно)

15

Будницкий О. В. Российские евреи между красными и белыми (1917–1920). С. 36.

(обратно)

16

Вейтков Ф., Полищук Б. Евреи на земле. М.-Л.: Государственное издательство, 1930, с. 15.

(обратно)

17

Ларин Ю. Евреи и антисемитизм в СССР. С. 50.

(обратно)

18

Басин Я. Большевизм и евреи: Белоруссия, 1920-е. Минск: Издатель А. Н. Вараксин, 2008, с. 60.

(обратно)

19

Басин Я. Большевизм и евреи: Белоруссия, 1920-е. С. 57.

(обратно)

20

Коршунов П. С. Переселение евреев в Крым. Могут ли евреи работать на земле? М.: Издание Центрального правления Озет, 1930, с. 11.

(обратно)

21

Будницкий О. В. Российские евреи между красными и белыми (1917–1920). С. 164.

(обратно)

22

Там же, с. 203–204.

(обратно)

23

Николаев А. Б. К вопросу о борьбе с антисемитизмом в Петрограде (март-июль 1917).//История еврейской диаспоры в Восточной Европе. Материалы международной конференции памяти М. Г. Штейна 29–30 апреля 2012 г. СПб: Петербургский институт иудаики, 2012, с. 146.

(обратно)

24

Будницкий О. В. Российские евреи между красными и белыми (1917–1920). С. 80.

(обратно)

25

Николаев А. Б. К вопросу о борьбе с антисемитизмом в Петрограде (март-июль 1917). С. 147.

(обратно)

26

Ленин В. И. Собрание сочинений. 5-е изд. Т. 35, с. 42.

(обратно)

27

Будницкий О. В. Российские евреи между красными и белыми (1917–1920). Сс. 93, 96.

(обратно)

28

Мининберг Л. Л. Советские евреи в науке и промышленности СССР в период Второй мировой войны (1941–1945 гг.). Очерки. С. 8.

(обратно)

29

Гладкий В. Н. Жиды. М.: Витязь, 1993, с. 39–41.

(обратно)

30

Данные по: Залесский К. А. Империя Сталина. Биографический словарь. М.: Эксмо, 2000.

(обратно)

31

Гладкий В. Н. Жиды. М.: Витязь, 1993, с. 39–41.

(обратно)

32

Гпадкий В. Н. Жиды. С. 54.

(обратно)

33

Ларин Ю. Евреи и антисемитизм в СССР. С. 109–110.

(обратно)

34

Там же, с. 114.

(обратно)

35

Ларин Ю. Указ, соч., с. 116.

(обратно)

36

Костырченко Г. В. Национальный вызов сионистов и классовый ответ большевиков. Первые шаги Советской власти в решении еврейского вопроса.//Мировой кризис 1914–1920 годов и судьба восточноевропейского еврейства. М.: Росспэн, 2005, с. 218–219.

(обратно)

37

Борисове. В. Российские евреи в период Гражданской войны (1918–1920 гг.).//История еврейской диаспоры в Восточной Европе. Материалы международной конференции памяти М. Г. Штейна 29–30 апреля 2012 г. СПб: Петербургский институт иудаики, 2012, с. 161.

(обратно)

38

Будницкий О. В. Российские евреи между красными и белыми (1917–1920). С. 128.

(обратно)

39

Будницкий О.В. Указ, соч., с. 241.

(обратно)

40

Там же, с. 282.

(обратно)

41

Там же, с. 275.

(обратно)

42

Басин Я. Большевизм и евреи: Белоруссия, 1920-е. С. 35.

(обратно)

43

Еврейское население СССР (Движение за время с 1898 по 1923 годы и распределение по республикам и поселениям). М.: Издание ЦК ОРТ, 1927, с. 9.

(обратно)

44

Ленин В. И. Собрание сочинений. 5-е изд. T. 38, с. 243.

(обратно)

45

Будницкий О. В. «Еврейские батальоны» в Красной Армии.//Мировой кризис 1914–1920 годов и судьба восточноевропейского еврейства. М.: Росспэн, 2005, с. 239.

(обратно)

46

Будницкий О.В. Указ, соч., с. 247.

(обратно)

47

Будницкий О.В. Указ, соч., с. 250.

(обратно)

48

Костырченко Г. В. Национальный вызов сионистов и классовый ответ большевиков. Первые шаги Советской власти в решении еврейского вопроса.//Мировой кризис 1914–1920 годов и судьба восточноевропейского еврейства. М.: Росспэн, 2005, с. 223.

(обратно)

49

Еврейское население СССР (Движение за время с 1898 по 1923 годы и распределение по республикам и поселениям). М.: Издание ЦК ОРТ, 1927, с. 13.

(обратно)

50

Там же, с. 36.

(обратно)

51

Евреи в кустарно-ремесленной промышленности СССР. Материалы и исследования. Вып. III. М.: Издание правления Всероссийского ОРТ, 1928, с. 12.

(обратно)

52

История Могилевского еврейства. Документы и люди. Научно-популярные очерки и жизнеописания. Кн. 2,4.1. Минск, 2006, с. 209–213.

(обратно)

53

Зингер Л. Еврейское население в Советском Союзе. Статистико-экономический обзор. М.-Л.: Государственное социально-экономическое издание, 1932, с. 119–122.

(обратно)

54

(обратно)

55

Трибуна еврейской общественности. № 1, март 1928.

(обратно)

56

Ларин Ю. Евреи и антисемитизм в СССР. М.-Л., «Государственное издательство», 1929, с. 159.

(обратно)

57

Пискунов С. А. Государственная политика переселения в земледельческие районы Дальнего Востока СССР (середина 40-х — середина 60-х гг. XX века). Благовещенск: Издательство БГПУ, 2011, с. 23.

(обратно)

58

Зингер Л. Еврейское население в Советском Союзе. Статистико-экономический обзор. М.-Л.: Государственное социально-экономическое издание, 1932, с. 98.

(обратно)

59

Школьникова Э. Трансформация еврейского местечка в СССР в 1930-е годы. //Общество «Еврейское наследие». Серия препринтов и репринтов. Выпуск 26. М., 1996.

(обратно)

60

Коршунов П. С. Переселение евреев в Крым. Могут ли евреи работать на земле? М.: Издание Центрального правления Озет, 1930, с. 20.

(обратно)

61

Соломоник Э. И. Древнейшие еврейские поселения и общины в Крыму.//Евреи Крыма. Очерки истории. Симферополь-Иерусалим, «Мосты», 1997, с. 10.

(обратно)

62

Калинин М. И. Евреи-земледельцы в союзе народов СССР. М.: Издание Центрального правления «ОЗЕТ», 1927, с. 11.

(обратно)

63

Калинин М. И. Евреи-земледельцы в союзе народов СССР. С. 12.

(обратно)

64

Бережанская Б. Б. Еврейские колхозы в Крыму.//Евреи Крыма. Очерки истории. Симферополь-Иерусалим, «Мосты», 1997, с. 72.

(обратно)

65

Зингер Л. Еврейское население в Советском Союзе. Статистико-экономический обзор. С. 97.

(обратно)

66

Бережанская Б. Б. Еврейские колхозы в Крыму.//Евреи Крыма. Очерки истории. Симферополь-Иерусалим: Мосты, 1997, с. 75.

(обратно)

67

Ларин Ю. Евреи и антисемитизм в СССР. М.-Л.: Государственное издательство, 1929, с. 163.

(обратно)

68

Финк В. Евреи на земле. М.-Л.: Государственное издательство, 1929, с. 25.

(обратно)

69

Вейтков Ф., Полищук Б. Евреи на земле. М.-Л.: Государственное издательство, 1930, с. 16.

(обратно)

70

Финк В. Евреи на земле. С. 27.

(обратно)

71

Бережанская Б. Б. Еврейские колхозы в Крыму. С. 77.

(обратно)

72

Коршунов П. С. Переселение евреев в Крым. Могут ли евреи работать на земле? М.: Издание Центрального правления Озет, 1930, с. 27.

(обратно)

73

Пасик Я. Еврейские населенные пункты в Крыму до 1941 г. //Еврейские земледельческие колонии Юга Украины и Крыма — settlements.htm

(обратно)

74

Бережанская Б. Б. Еврейские колхозы в Крыму. С. 79.

(обратно)

75

Ларин Ю. Евреи и антисемитизм в СССР. С. 239.

(обратно)

76

Зингер Л. Еврейское население в Советском Союзе. Статистико-экономический обзор. С. 75.

(обратно)

77

Ларин Ю. Евреи и антисемитизм в СССР. С. 171.

(обратно)

78

Там же, с. 172.

(обратно)

79

Романова В. В. Евреи в национальной политике Советской власти на Дальнем Востоке в 1920-е годы.//Трагедия великой державы. Национальный вопрос и распад Советского Союза. М.: Социально-политическая мысль, 2005, с. 335.

(обратно)

80

Романова В. В. Евреи в национальной политике Советской власти на Дальнем Востоке в 1920-е годы.//Трагедия великой державы. Национальный вопрос и распад Советского Союза. С. 343.

(обратно)

81

Канторович А. Перспективы Биробиджана. М.: Эмес, 1932, с. 18.

(обратно)

82

Калинин М. И. Евреи-земледельцы в союзе народов СССР. М., Издание Центрального правления «ОЗЕТ», 1927, с. 3.

(обратно)

83

Мелихов А. Биробиджан — земля обетованная. М.: Текст, Книжники, 2009, с. 178.

(обратно)

84

Киржниц А. Еврейская автономная область. М.: Эмес, 1936, с. 18–20.

(обратно)

85

Котлерман Б. М. Образ «Страны Биробиджан» в советской беллетристике на идише в 1920—40 гг. //Конструирование образа Дальнего Востока. История и современность. Сборник материалов международной научно-практической конференции, Биробиджан, 16–17 ноября 2012. Биробиджан: ФГБОУ ВПО «ПГУ им. Шолом-Алейхема», 2012, с. 62.

(обратно)

86

Киржниц А. Еврейская автономная область. М.: Эмес, 1936, с. 44.

(обратно)

87

Киржниц А. Указ. соч..

(обратно)

88

Романова В. В. Евреи в национальной политике Советской власти на Дальнем Востоке в 1920-е годы.//Трагедия великой державы. Национальный вопрос и распад Советского Союза. М.: Социально-политическая мысль, 2005, с. 347.

(обратно)

89

Киржниц А. Еврейская автономная область. С. 46.

(обратно)

90

Зеленин И. Е. Совхозы СССР в годы довоенных пятилеток 1928–1941. М.: Наука, 1982, с. 47.

(обратно)

91

Там же, с. 63.

(обратно)

92

Канторович А. Перспективы Биробиджана. М.: Эмес, 1932, с. 18.

(обратно)

93

Канторович А. Перспективы Биробиджана. С. 53–55.

(обратно)

94

Киржниц А. Еврейская автономная область. С. 24.

(обратно)

95

Канторович А. Перспективы Биробиджана. С. 77.

(обратно)

96

Жирнова И. А. Переселение из-за границы в Биро-Биджанский район в 1930-е гг. (по документам Государственного архива Еврейской автономной области). //Евреи в Сибири и на Дальнем Востоке: история и современность. Вып. 7. Материалы V научно-практической конференции (19–20 августа 2004 года). Красноярск: Кларетианум, 2004, с. 91–92.

(обратно)

97

Романова В. В. Евреи в национальной политике Советской власти на Дальнем Востоке в 1920-е годы.//Трагедия великой державы. Национальный вопрос и распад Советского Союза. М.: Социально-политическая мысль, 2005, с. 350.

(обратно)

98

Киржниц А. Еврейская автономная область. С. 58.

(обратно)

99

Звездин 3. К. От плана ГОЭЛРО к плану первой пятилетки. Становление социалистического планирования в СССР. М.: Наука, 1979, с. 212.

(обратно)

100

Вольф М. М. Проблемы реконструкции сельского хозяйства. //Плановое хозяйство, 1929, № 2, с. 123.

(обратно)

101

Зингер Л. Еврейское население в Советском Союзе. Статистико-экономический обзор. М.-Л.: Государственное социально-экономическое издание, 1932, с. 133–137.

(обратно)

102

Зингер Л. Еврейское население в Советском Союзе. Статистико-экономический обзор. С. 138.

(обратно)

103

Зингер Л. Еврейское население в Советском Союзе. Статистико-экономический обзор. С. 142.

(обратно)

104

Там же, с. 148.

(обратно)

105

Там же, с. 103.

(обратно)

106

Общество ремесленного и земледельческого труда среди евреев.

(обратно)

107

Зингер Л. Еврейское население в Советском Союзе. Статистико-экономический обзор. С. 104.

(обратно)

108

Вольфсон А. Евреи Уралмаша в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Документальная повесть. Екатеринбург: Издание газеты «Штерн», 1998, с. 62.

(обратно)

109

Зингер Л. Еврейское население в Советском Союзе. Статистико-экономический обзор. С. 113.

(обратно)

110

Киржниц А. Еврейская автономная область. С. 71.

(обратно)

111

Киржниц А. Еврейская автономная область. С. 60–63.

(обратно)

112

Зингер Л. Г. Численность и географическое размещение еврейского населения СССР.//Евреи в СССР. Материалы и исследования. Вып. IV. М.: Издание правления Всероссийского ОРТ, 1929, с. 38.

(обратно)

113

Семенов Т. И. Еврейское население СССР по полу, возрасту, родному языку и грамотности.//Евреи в СССР. Материалы и исследования. Вып. IV. М.: Издание правления Всероссийского ОРТ, 1929, с. 62.

(обратно)

114

Канторович А. За социалистический Биробиджан. М.: Дапьгиз, 1933, с. 57.

(обратно)

115

Киржниц А. Еврейская автономная область. С. 77.

(обратно)

116

Там же. С. 79.

(обратно)

117

Третий пятилетний план развития народного хозяйства Союза ССР (1939–1942 гг.). М.: Госпланиздат, 1939, с. 55–56, 58, 67.

(обратно)

118

Пискунов С. А. Государственная политика переселения в земледельческие районы Дальнего Востока СССР (середина 40-х — середина 60-х гг. XX века). Благовещенск: Издательство БГПУ, 2011, с. 25.

(обратно)

119

Пятилетний план народно-хозяйственного строительства СССР. T. 1. Сводный обзор. М.: Плановое хозяйство, 1929, с. 76.

(обратно)

120

Мининберг Л. Л. Советские евреи в науке и промышленности СССР в период Второй мировой войны (1941–1945 гг.). Очерки. С. 256.

(обратно)

121

Варга Е. С. Избранные произведения. Т. 2. Экономические кризисы. М.: Наука, 1974, с. 121.

(обратно)

122

Там же.

(обратно)

123

Материалы объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП (б). Январь 1933 года. Л.: Ленпартиздат, 1933, с. 18.

(обратно)

124

Гальперин Ц. Из опыта составления второго пятилетнего плана.//Плановое хозяйство, 1936, № 3, с. 77.

(обратно)

125

Второй пятилетний план развития народного хозяйства СССР (1933–1937 гг).Т. 1. М.: Госплан СССР, 1934, с. 93.

(обратно)

126

Мининберг Л. Л. Советские евреи в науке и промышленности СССР в период Второй мировой войны (1941–1945 гг.). Очерки. С. 91.

(обратно)

127

Чернышев А. Основные линии развития электроэнергетики СССР.//Плановое хозяйство, 1936, № 1, с. 25.

(обратно)

128

Второй пятилетний план развития народного хозяйства СССР (1933–1937 гг). Т. 1. М.: Госплан СССР, 1934, с. 16.

(обратно)

129

Сталин И. В. Сочинения. Т. 13. М.: Издательство политической литературы, 1952, с. 28.

(обратно)

130

Семашко Н. Кто и почему травит евреев? М.-Л.: Госиздат, 1926, с. 18.

(обратно)

131

Медведев Ж. Сталин и еврейская проблема. Новый анализ. М.: Права человека, 2003, с. 5.

(обратно)

132

Ковалев Б. Н. Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации. М.: Молодая гвардия, 2011.

(обратно)

133

Тяглый М. И. Антисемитская доктрина и ее место в пропагандистской модели, реализованной нацистами в оккупированном Крыму.//

(обратно)

134

Тяглый М. И. Антисемитская доктрина и ее место в пропагандистской модели, реализованной нацистами в оккупированном Крыму.//

(обратно)

135

Тяглый М. И. Антисемитская доктрина и ее место в пропагандистской модели, реализованной нацистами в оккупированном Крыму.//

(обратно)

136

Тяглый М. И. Антисемитская доктрина и ее место в пропагандистской модели, реализованной нацистами в оккупированном Крыму, //http: //

(обратно)

137

Там же

(обратно)

138

Солонин М. 22 июня, или Когда началась Великая Отечественная воанй. М.: Яуза, ЭКСМО, 2005, с. 410.

(обратно)

139

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг. М.: Международные отношения, 1996, с. 101.

(обратно)

140

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг. С. 33.

(обратно)

141

KrajewskiA. Mieczyki i zyletki.//Polityka, 14.02.2014.

(обратно)

142

Вольфсон А. Евреи Уралмаша в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Документальная повесть. Екатеринбург: Издание газеты «Штерн», 1998, с. 32.

(обратно)

143

Мининберг Л. Л. Советские евреи в науке и промышленности СССР в период Второй мировой войны (1941–1945 гг.). Очерки. С. 392.

(обратно)

144

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг. С. 162.

(обратно)

145

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг.

(обратно)

146

Европейский антифашистский комитет, с. 103.

(обратно)

147

Европейский антифашистский комитет, с. 116.

(обратно)

148

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг. С. 123–124.

(обратно)

149

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг. С. 129.

(обратно)

150

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг. С. 18–20.

(обратно)

151

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг. С. 17.

(обратно)

152

Плакс А. Еврейский антифашистский комитет:… и конец.//Еврейская история, 10 августа 2002.

(обратно)

153

Плакс А. Еврейский антифашистский комитет:… и конец.//Еврейская история, 10 августа 2002.

(обратно)

154

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг. С. 136.

(обратно)

155

Плакс А. Еврейский антифашистский комитет:… и конец.//Еврейская история, 10 августа 2002.

(обратно)

156

Davidson F. W. The Berlin Blockade. A Study in Cold War Politics. Princeton, «Princeton University Press», 1958, p. 28–29.

(обратно)

157

Агапов М. Г. СССР и палестинская проблема в 1920-е — 1943 гг. Тюмень, 2004.

(обратно)

158

Агапов М. Г. СССР и палестинская проблема в 1920-е — 1943 гг. Тюмень, 2004.

(обратно)

159

Вишлев О. В. Накануне 22 июня 1941 года. Документальные очерки. М.: Наука, 2001, с. 42.

(обратно)

160

Агапов М. Г. «Принять эффективное участие в судьбе Палестины»: политика СССР в палестинском вопросе в 1944–1947 годах.//Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М. А. Шолохова. История и политология. № 1,2012, с. 34–44.

(обратно)

161

Организация Объединенных Наций. Пленарные заседания Генеральной Ассамблеи: Стенографические отчеты 16 сентября — 24 ноября 1947 г. Том II. Нью-Йорк, 1947, с. 351–352.

(обратно)

162

Организация Объединенных Наций. Пленарные заседания Генеральной Ассамблеи: Стенографические отчеты 16 сентября — 24 ноября 1947 г. Том II. Нью-Йорк, 1947, с. 351–352.

(обратно)

163

Агапов М. Г. «Принять эффективное участие в судьбе Палестины»: политика СССР в палестинском вопросе в 1944–1947 годах.//Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М. А. Шолохова. История и политология. № 1,2012, с. 34–44.

(обратно)

164

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг. С. 339–341.

(обратно)

165

Там же, с. 169.

(обратно)

166

Еврейский антифашистский комитет, с. 278.

(обратно)

167

Там же.

(обратно)

168

Государственный антисемитизм в СССР. От начала до кульминации. 1938–1953 гг. М.: Материк, 2005.

(обратно)

169

Государственный антисемитизм в СССР. От начала до кульминации. 1938–1953 гг., № 3—19.

(обратно)

170

Там же, № 3-22.

(обратно)

171

Государственный антисемитизм в СССР. От начала до кульминации. 1938–1953 гг. № 3—25.

(обратно)

172

Там же, № 3-26.

(обратно)

173

Медведев Ж. А . Сталин и еврейская проблема. Новый анализ. М.: Права человека, 2003.

(обратно)

174

Мильштейн У. Рабин: рождение мифа. Иерусалим: Сридут, 1997.

(обратно)

175

Никитин Г. С. Государство Израиль (особенности экономического и политического развития). М.: Наука, 1968, с. 230.

(обратно)

176

Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948 гг. С. 273.

(обратно)

177

Создание первой советской ядерной бомбы. М.: Энергоатомиздат, 1995, с. 30.

(обратно)

178

Создание первой советской ядерной бомбы. С. 225.

(обратно)

179

Мининберг Л. Л. Советские евреи в науке и промышленности СССР в период Второй мировой войны (1941–1945 гг.). Очерки. С. 38.

(обратно)

Оглавление

  • Предисловие
  • Глава 1. Полный успех
  •   Евреи на войне
  •   Евреи делают оружие
  • Часть I. Вхождение в советскую семью народов
  •   Глава 2. Исход из черты оседлости
  •   Глава 3. К истории так называемого «Еврейского засилья»
  •     Кадровый набор
  •     Антисемитизм у красных и у белых
  •     Война за существование
  • Часть II. Коренная реконструкция советского еврейства
  •   Глава 4. Еврей-крестьянин
  •     Из местечка в колхоз
  •     Земля для евреев
  •   Глава 5. Крымская эпопея
  •     Советская Палестина
  •     Евреизация против татаризации
  •     Схватиться за землю
  •     Еврейские преимущества
  •     Успех — есть, автономии — нет
  •   Глава 6. Израиль-на-Амуре
  •     Между Бирой и Биджаном
  •     Переселенцев смыло наводнением
  •     Планы обустройства
  •   Глава 7. «Еврейская пятилетка»
  •     Еврейский вопрос: советская формулировка
  •     Евреи идут в промышленность
  •     Биробиджан становится промышленным
  •     Трудящееся советское еврейство
  •   Глава 8. Еврейский металл
  •     Из господ в товарищи
  •     Создатели новой техники
  • Часть III. Палестинский узел
  •   Глава 9. Какое еврейство выжило в войну?
  •     Немецкая антисемитская пропаганда
  •     Лживое обвинение в бездействии
  •   Глава 10. Трудная судьба еврейского антифашистского комитета
  •     Административные потуги
  •     Еврейский антифашистский комитет: советский или несоветский?
  •     Крымская эпопея ЕАК
  •   Глава 11. Израиль, который так и не стал советским
  •     Нефть и Палестина
  •     Советский Союз создает Израиль
  •     Странности гибели Михоэлса
  •     Полный провал плана советизации Израиля
  •   Глава 12. Утратил ли Сталин Доверие к евреям?
  •     Ядерная бомба
  •     Самолеты, ракеты и компьютеры
  •     Почему не справились с антисемитизмом?
  • Послесловие Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

    Комментарии к книге «Сталин и евреи», Дмитрий Николаевич Верхотуров

    Всего 0 комментариев

    Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

    РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

    Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства