«Нужна ли России правда? Записки идиота»

Нужна ли России правда? Записки идиота (fb2) - Нужна ли России правда? Записки идиота 791K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Владимирович Бортко

Владимир Владимирович Бортко Нужна ли России правда? Записки идиота

О власти

Госдума является ширмой

(Выступление В. В. Бортко на пленарном заседании Госдумы, февраль 2012 г.)

Госдума является ширмой для принятия законов, поскольку все решения принимаются в другом месте… Я пришел сюда — меня выбирали, чтобы я что-то решал. В результате нам сказали — столько-то будет комитетов. Но почему? С этого началось. Может, нас всех следовало спросить по этому поводу, что мы думаем? Может быть, мы бы согласились, может— нет. И после этого предлагать количество комитетов…

Пошли дальше. У меня впечатление, что в принципе здесь у нас должны остаться только наши лидеры и четыре спортсмена, которые будут бегать нажимать на кнопки. Очень удобно — все решено… Мне это не нравится. Как и не нравится то, что я спросил у наших коллег, которые все решают — «Единая Россия», как у них все происходит. Точно так же, как и у остальных. В принципе, решение принято, мне осталось только нажать на кнопку.

Более того, как выясняется, четырех начальников и четырех спортсменов даже не нужно. Нужен один начальник и один спортсмен. Вы в принципе решаете все, как вам велят.

Мне 65 лет. Я что-то думаю по любому вопросу, но я член партии — я должен выполнять обязанности. Но может быть сначала, перед тем как решить в Совете Госдумы, может быть, спросите нас, а потом пойдете в совет Госдумы?

Вот сегодня было на заседании два толковых выступления по важнейшим вопросам обороны. Но что будет дальше? Да ничего не будет. Будет не так, как вы захотите. Вы просто нажмете кнопки. Правда? (обращается к «единороссам»). Правда…

А взять «правительственные часы», когда в Госдуму вызывают руководителей министерств и ведомств для отчета. Такие мероприятия не приносят никакого результата.

Приходит Чуров.

Ну, сейчас мы ему голову-то и открутим, есть за что… Чуров тут говорит полную фигню.

Он говорит: «Этот вопрос (об отставке) вы задали не от ума, а от сердца». Больше не задаешь ему вопроса. Не записался.

Откуда ж я знал, какую чушь будет нести Чуров?

После этого мне нужно встать и сказать: «Чуров, ты не ответил на этот вопрос».

Так зачем мы их зовем сюда?

Зачем приходил сюда министр сельского хозяйства? Ему задается вопрос, она что-то отвечает, а дальше уже все, и она гордо удаляется… Красивая женщина. А мы позвали ее сюда, чтобы выпороть, потому что есть за что. Но как, каким образом? Точно так же будет и дальше, кто бы сюда ни приходил. Он скажет то, что он думает, мы это проглотим…

Что будем делать по этому поводу? Мы будет просто ширмой, здесь сидящей, или будем сами решать — сами, каждый из нас?

Я хочу, чтобы вы сами себя уважали. 

Вопросы к Путину

 (Вопросы В. В. Бортко к В. В. Путину, после выступления последнего в Государственной Думе 11 апреля 2012 г. с отчетом о деятельности Правительства Российской Федерации за 2011 г.)

В. В. Бортко: Уважаемый Владимир Владимирович, извините Бога ради, хочу задать политический вопрос вам как премьеру, ну и как будущему президенту тоже. Скажите, пожалуйста, в целях расширения демократии, как вы относитесь к тому, если будет нами внесен (Думой) проект исключения слов «подряд два срока президентских полномочий?» Это первое.

Расширяя президентские полномочия, не обидитесь ли вы, если мы внесем такое предложение (с целью определения точно вас как представителя не законодательной, а исполнительной власти): лишить вас, извините, пожалуйста, законодательной инициативы, только потому, чтобы обозначить, что вы есть представитель законодательной власти?

И последнее. Как бы вы отнеслись к тому, если бы мы внесли инициативу изменить преамбулу Конституции, сказав, что мы, как сейчас, не «многонациональный народ», а мы — «русский народ и присоединившиеся к нему народы»?

В. В. Путин: Первое — по поводу того, чтобы убрать из Конституции «два срока подряд», а сделать просто «два срока». Я считаю, что это разумно, вполне можно подумать. Это мы вместе должны со всеми фракциями. Я говорю вам совершенно искренне и не только потому, что это меня касается в меньшей степени, как вы понимаете. Что там, мы же с вами понимаем, о чем мы говорим, мы же взрослые люди. Закон обратной силы не имеет, с того момента, когда он будет принят, у меня есть возможность работать сейчас и следующий срок, здесь проблем нет, но если ситуация позволит, если я захочу.

Вы понимаете, дело в том, что в жизни каждого из нас наступает момент, и, уверяю вас, в моей жизни он наступил, когда нет необходимости за что-то хвататься, а можно и нужно думать о судьбе страны. Я с вами согласен, нужно всегда думать о совершенствовании нашей системы политической таким образом, чтобы она была стабильной, надежной, эффективной и гибкой с точки зрения реакции на те процессы, которые происходят внутри страны и вокруг нее. Давайте вместе думать об этом обо всем. На самом деле для меня это суперзадача, сверхзадача всей моей работы, а может быть, и жизни, поэтому я не исключаю никаких вариантов обсуждения. Первое.

Второе. По поводу законодательной инициативы. А зачем, скажем, президента лишать законодательной инициативы? Я сейчас не о себе говорю, а в целом.

В. В. Бортко: Он символ.

В. В. Путин: Символ? А работать кто будет? А если президент — это работающий орган, то он должен иметь возможность представить на суд общества, на суд парламента свои предложения по совершенствованию нормативно-правовой базы. Я думаю, что это неверно. Я с этим не могу согласиться.

Дальше, вместо «многонационального народа» — «русский и присоединившиеся к нему». Вы понимаете, что мы сделаем? Часть нашего общества будет людьми первого сорта, а часть — второго. А этого нельзя делать, ведь мы же с вами хотим, чтобы у нас была сильная единая нация, единый народ, чтобы каждый человек, который живет на территории страны, чувствовал, что это его родина, другой родины нет и быть не может. А чтобы каждый человек так чувствовал, все мы должны быть равны. Это принципиальный вопрос. То, что русский народ является, безусловно, костяком, основой, цементом многонационального российского народа — это, безусловно. И знаете, мне это очень легко говорить, я уже публично говорил, мне подняли церковные документы с 1600 какого-то года. У меня здесь в 120 или 180 километрах от Москвы все мои родственники жили в одной деревне и 300 с лишним лет ходили в одну и ту же церковь. Я это нутром чувствую, нутром чувствую свою связь с этой страной и с этим народом. Но делить на первую, вторую, третью категорию, вы знаете, это очень опасный путь. Не надо нам с вами это делать… 

Бардак в России очень хорошо организован

 (Из выступления В. В. Бортко 11 сентября 2012 г. на заседании Госдумы)

Друзья мои, я хочу вам рассказать о любви и коварстве. Вся наша жизнь состоит из любви и коварства. Любовь мы сегодня оставим, ибо этот законопроект имеет прямое отношение к коварству.

Необходимо заметить, что отечественная киноиндустрия складывается из двух совершенно разных частей: производства фильмов и их эксплуатации. То есть показа и получения за этот показ денег. Проблемы разные, но их объединяет одно емкое понятие — воровство. Для демонстрации этого воровства на конечной инстанции показа фильмов приведем сообщение ИТАР ТАСС от 29 апреля 2011 года.

Актер, режиссер, журналист Александр Гордон пожаловался премьер-министру Путину (тогда он был премьер-министром), что в связи с пробелами в законодательстве никто не знает, сколько зарабатывают кинотеатры, поскольку кинотеатры избавлены от НДС. По этому закону сегодня единый электронный билет не является фискальным документом, то есть кинотеатр продает за деньги зрителю воздух, нет чека. Этот билет не имеет никакой юридической силы.

В результате из 2 700 кинозалов на сегодняшний день, которые обязаны отчитываться о количестве проданных билетов, регулярно и то с враньем отчитываются 100. Какое количество денег они воруют, я не знаю, но деньги не доходят до производителя. Фискального номера на билете нет — закон бессмысленен.

Владимир Путин поинтересовался, почему это произошло. Вице-премьер Александр Жуков сообщил, что не готов ответить на этот вопрос, поскольку в первом чтении в законе эта норма была. «Обязательно вернитесь к этому вопросу и покажите мне этот законопроект», — поручил премьер Жукову.

Не прошло и полутора лет, и вот сегодня тот самый знаменательный день. Перед рассмотрением позвольте привести некоторые цифры, позволяющие сделать неутешительные выводы. За 2011 год выручка кинотеатров составила 1 миллиард 160 миллионов долларов.

Еще раз — 45 миллиардов рублей. Из них российские потребители получили 14 процентов. Кинотеатры получают 50 процентов выручки от показанных кинофильмов. При определении этих 50 процентов предполагалось, что кинотеатры будут участвовать в продвижении отечественной продукции — этого не происходит. Вообще определение процента, который остается у кинотеатров, ничем не объяснено.

В 2010 году владельцы кинотеатров получили 530 миллионов долларов за показы, а также 630 миллионов долларов от продажи попкорна и сопутствующего товара, при этом они освобождены от НДС— 18 процентов для строительства новых залов и поддержки отечественного кино, но этой поддержки нет.

Учитывая, что 80 процентов фильмов— это фильмы США, на их продвижение наши кинотеатры потратили подавляющую часть льгот, 90 миллионов рублей. То есть мы поддерживаем американскую продукцию, рублями, долларами, мы поддерживаем американскую продукцию на эту сумму. Это понятно.

Сегодня Россия занимает четвертое место в Европе, восьмое в мире по объему кинорынка — лакомый кусочек. И вот, наконец, мы взялись за этот оазис воровства и сейчас дружно проголосуем и вернем многострадальному государству кровные, народные, но нет. Вот тут вступает в действие то самое коварство, полностью сосредоточенное в этом лоббистском насквозь законе.

То есть в лучшем случае они будут отчитываться перед некой организацией ЕАИС, ими же самими созданной постановлением от 18 октября года. Правительство обязало кинотеатры отчитываться о показе перед Минкультуры. Но по экспертным оценкам, они говорят: 14 процентов, и того нет. По оценкам того же Минкультуры — 14 процентов. Но по новому закону теперь не то, ужас какие строгие меры — штраф ворюгам, зарабатывающим миллиард 200 тысяч долларов в год, то есть 45 миллиардов рублей, обложить штрафом негодяев в 200 тысяч рублей каждого, а за повтор — 400 тысяч рублей, пусть им будет несладко. Административную ответственность мерзавцам. В то время как любой ларек обладает кассовым аппаратом и отчитывается не перед ЕАИС, а перед финансовыми органами. И если злодей утащил 15 рублей— в тюрьму его, мерзавца, по уголовной статье…

Что же нам делать сейчас? Понимая, что киномафия обманула нас с вами, будем принимать закон в первом чтении, а перед вторым чтением его надо внимательно проанализировать, пропустив через комитеты по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, по бюджету и налогам.

Говорят, что в России плохая организация. Примем закон, господа, и порадуемся, что бардак в России очень хорошо организован, может быть, лучше всех в мире. 

Нас заставляют сидеть на трубе

(Из выступления В. В. Бортко в Государственной Думе по вопросу о ходе подготовки к ратификации соглашения ВТО, 10 апреля 2012 года)

… Я хотел бы задать вам вот такой вопрос с самого начала. А зачем? Почему с таким упорством в течение двадцати лет мы стремимся попасть в эту организацию? Кому это надо? Скажите, пожалуйста, те, кто сидят в этом зале, какая отрасль нашей страны выиграет от вступления в ВТО? Поднимите руки! Ноль! Тогда зачем же и почему? Понимаете, в чем дело, здесь еще что происходит… Каждый раз говорят: вот мы сделаем так, проценты там, проценты там… Да не в процентах дело! А в том, где находится наша страна географически, ее протяженность и что мы будем иметь в этом случае. Я не большой экономист, но здравого смысла у меня хватает. Нет ни одного, запомните, ни одного промышленного продукта, который был бы изготовлен в России, был бы дешевле, чем изготовленный в Европе или, тем более, в Китае. Ни одного! Кроме одного, правда: есть нефть и газ. Вот что мы должны делать. Вот чем заставляют нас торговать. Как это делается? Достаточно просто. Смотрите, пожалуйста.

Я сужу по тому, что я хорошо понимаю, по кино. Вот, казалось бы, область, совершенно не относящаяся к промышленности. И, тем не менее, 1 миллиард 350 миллионов крутится каждый, каждый год в этой области. Достаточное количество. Из них 80 процентов — это американское кино. Почему? Не только потому, что так непатриотичны люди, но и еще и потому, что американцы могут сделать то, чего мы сейчас сделать не можем. В частности, у них это выглядит гораздо более эффектно, значит, дороже. Мы этого сделать не можем, значит, они давят нас здесь и будут давить и дальше.

Теперь дальше… Мы давно живем в условиях ВТО. Да, давно. Действительно это так. Вот опять же кино! Мы живем полностью в условиях ВТО. Они нас давят. Но сейчас они нас давят по-другому: собственными, нашими собственными практически предателями, которые делают это. А при условии вступления в ВТО это будет абсолютно законодательно. Мы не сможем сделать ничего. И, наверное, не только в кино.

Здесь каждый раз произносятся общие слова: «Нам будет лучше». Так просто убедить всех, что нам будет хорошо. Скажите, пожалуйста: «Вот в этой области мы получим один рубль, в этой области мы получим два рубля прибыли». Почему этого никто не говорит? Потому что ее не будет просто. Ее не будет напрочь! Тогда что будет? А будет одно. Нас заставляют сидеть на трубе и только на трубе. Это нам выгодно. Понятно, да? Вам выгодно сидеть на трубе. Все остальное вам невыгодно.

Почему был железный занавес во время Иосифа Виссарионовича Сталина? Что, он был такой страшный человек и не понимал выгоды своей? Нет, понимал. И самое главное, что он понимал, что должно быть хорошо людям, которые здесь живут. Запомните это. Мы должны делать все то, чтобы сохранить здесь народ. Не сделать экономически выгоднее — это ерунда, а сохранить население. Население будет сохранено тогда, когда оно будет работать. Оно не выдержит конкуренции ни с Китаем, ни с Европой. Тогда что же мы должны сделать? Мы должны вступать в ВТО или нет? Первая задача, которая должна быть, — это обращение к своему народу. Народ, живи! А для того, чтобы он жил, он должен работать. Но он не выдержит конкуренции, в которую нас сейчас запихивают. И у нас останется один выход — вечно сидеть на трубе. Говорят: «Мы хотим выйти от трубы». Да нет— вы хотите туда попасть. И сделать это законодательно, чтобы мы никогда оттуда не вышли. Это мечта всех завоевателей, которые хотели завоевать Россию, начиная от Гитлера… и сейчас, что хотят с нами сделать.

Поэтому каждый, каждый, кто будет голосовать, кто будет думать, подумайте о своем народе. Вы же знаете все… всех своих родственников, всех своих знакомых. Спросите у них, что будет с их предприятиями во время вступления в ВТО. Смогут они это выдержать или нет? Нет, не смогут. Потому что сказал Иосиф Виссарионович Сталин: «Для меня ткачиха в Иваново гораздо важнее, чем платье, которое ты будешь носить». Сказал он своей дочери. И правильно сказал, потому что ткачиха родит трех детей. Это наши дети. Они будут жить в этой стране. А им нужно 50–60 миллионов населения обслуживающих трубу. Вот что делается. Но самое поразительное еще не в этом. Скажите — почему, кто это делает? Почему не выйдет сюда человек, не скажет: «Я хочу вступить в ВТО потому-то и потому». Может, он завтра придет, кстати сказать. И пускай скажет. Почему?! Ну мы же нормальные люди! Почему мы должны вступать? Где будет выгода? Никто не говорит. Говорят: «Ну да, конечно, вроде как…» Два с половиной процента, как сказал господин Митрофанов… Это, подождите, вот мы не можем управлять… Да именно поэтому мы должны туда идти! Сомнут нас в одну секунду! Я не выступаю, конечно, за железный занавес. Но подумать здесь надо восемь раз, перед тем как это делать. И самое главное — быть нормальными людьми. Пускай придут и скажут: «Вот здесь мы выигрываем, вот здесь мы выигрываем, а здесь мы чуть-чуть проигрываем». Никто этого не говорит. И не случайно. Нами управляют не отсюда! Нами управляют из-за границы. И вступление в ВТО — и есть элемент этого управления. Спасибо. 

Будет распил, можете не сомневаться.…

(Из выступления В. В. Бортко в Государственной Думе, 13 февраля 2013 г.)

Здравствуйте, коллеги!

Я хочу поговорить сегодня с вами в преддверии того, как придет к нам министр культуры, о культуре вообще.

Что есть культура как таковая? Был такой Катон Старший, который впервые ввел этот термин в употребление, имея в виду агрономию — возделывание земли. Такой вот агрономический термин «культура». И больше ничего. Но мы все понимаем, что это несколько не так. Культура — это шире, что-то по-другому. Культура есть практическая реализация общечеловеческих и духовных ценностей. И вот здесь самое интересное наступает: каковы ценности — такова и культура.

Главная заслуга советской власти, которую многие здесь не любят, даже не в том, что она построила много заводов, не в том, что она запустила человека в космос, не в этом. Главная заслуга советской власти — в донесении мировой культуры до широких масс трудящихся, вот это ее основная и самая главная заслуга. И что же происходит сейчас?

Не будем говорить о совершенно чудовищном снижении уровня культуры в нашей стране, оно вам известно. Кому неизвестно, почитайте газеты, они перед вами, вы это все увидите. Будем говорить о другой вещи.

Мы будем говорить о том, с чего, собственно говоря, начал министр культуры, который пришел к нам. Он начал не с обеспокоенности о падении культуры, например, в труде (я имею в виду уважение к труду). Он начал не с падения культуры в этнической области— это межэтнические конфликты. Он начал с выноса Ленина из Мавзолея. Почему? Что такое странное? Почему странное? Он хотел просто быть впереди паровоза. Почему это самое главное, что придумал Министр культуры?

Да, потому что существующей власти напоминание о Ленине, о Мавзолее, который является символом могущества нашей страны, стоит просто поперек горла. И недаром во время всяких парадов и наших праздников этот символ закрывается фанерным ящиком, и власть оттуда начинает говорить, — не с трибуны Мавзолея, а стоя рядом с этой деревянной конструкцией.

А напрасно, между прочим, потому что с этой трибуны произносились очень неплохие слова, например, такие: «Наше дело правое. Мы победили». Это многого стоит. И мне кажется, что нынешняя власть не должна стесняться, пускай выйдет на трибуну и постоит на этом месте. Может быть, изменится и направление деятельности этой власти.

Я говорю сейчас о политической культуре, она затрагивает очень многие сферы, в том числе, между прочим, и наши с вами, товарищи. Вот, например, сидит рядом со мной товарищ Бессонов, которого вы лишили неприкосновенности, собственно, лишила одна фракция, вот она сидит передо мной.

За что? Он что украл что-нибудь, как многие здесь (простите меня, пожалуйста, о чем писали газеты)? Он занимался какой-то деятельностью несовместимой? Нет. Он занимался политической деятельностью. Зачем тогда, спрашивается, неприкосновенность у депутата?

И что же происходит? Наши политические противники говорят: а, слушайте, это же ужасно, как же в 1937 году все единодушно и единогласно нажимали кнопку, и всех расстреливали? Вот здесь сейчас вы нажали эту кнопку. И если бы надо было расстрелять, поверьте мне, расстреляли бы. Сколько милых женщин здесь, нежным пальчиком: мы согласны. Кстати сказать, согласны ли, все ли?

Я говорю еще раз о необходимости тайного голосования, чтобы сидение наше было здесь не по указке, а по велению собственного сердца.

Но это все цветочки, а ягодки — вот они. Совсем недавно Дума проголосовала в первом чтении за известный всем закон. Я имею в виду закон о распределении наших богатств, которые мы копили на протяжении многих лет, в частные руки.

Вдумайтесь, что происходит! 40,5 миллиарда долларов! Или 4,5 триллиона рублей пойдут кому, зачем, почему, отчего? Кому это надо было?

И вот сейчас здесь была нажата кнопка. Но как это было сделано? Были феноменальные выступления. Вы знаете, вот господин Макаров, которого я когда-то снимал в кино, кстати, стоя на этой трибуне, произнес фантастическую речь. Я обалдел. Речь была очень простая: этот закон нельзя принимать потому-то, потому-то и потому-то, и потому что он не конституционный. Поэтому давайте его примем прямо в первом чтении. Фантастика совершенно. И он был принят. Но и этого мало.

Я хотел бы сейчас обратиться к господину Президенту. Владимир Владимирович, мы же все здесь собрались для блага нашей страны. Мы все понимаем и болеем душой за это. Объясните нам, пожалуйста. Может, он действительно нужен безумно. Тогда объясните, не скрываясь за выступлением господина Макарова, зачем это надо? Ведь это же важнейший закон. Тот, по которому пройдет распил. А то, что будет распил, можете не сомневаться.

Посмотрите, пожалуйста, на Сочи. Да не только на Сочи. Уже и в Сколково понятно, что пилят. А здесь триллионы рублей. Что будет? И тихо, тихо, тихо и спокойно…

А что делается ежедневно? Гениально же устроена еще и подача всего этого закона. В это же время происходит принятие закона о табакокурении, закона о геях. И феноменальной популярностью пользуется идея о ста фильмах. И все средства массовой информации говорят о ста фильмах, о табакокурении. И тихо, тихо, тихо, тихо проходит закон, который меняет нашу жизнь.

Вот это политическая культура. Это то, о чем надо говорить. А говорим ли мы об этом? Нет.

И я сейчас обращаюсь к сидящим вот здесь, в центре зала, представителям фракции «ЕР». Вы отдавали себе отчет, когда кнопочки нажимали, друзья мои, что это будет и почему это происходит?

Тихо-тихо принять не удастся, ибо это торпедирование нашей с вами жизни; торпедирование того, что мы накопили за 20 лет. А сколько было разговоров, господи, когда мы, фракция наша, предлагали: «Зачем же собирать такие средства: давайте потратим, как китайцы, построим заводы, будем делать что-нибудь полезное для народа…» Нет, нельзя. Не дай бог, придет тяжелое время, и тогда мы будем в порядке.

И что сейчас? Тяжелое время пришло? Тогда объясните-ка, что происходит, и почему это частные лица?

И почему они никем не контролируются? Никем, даже правительством. Зачем это делается? Кому? Это вопрос политической культуры.

Я хотел обратиться к вам с одним предложением. Каждый раз, когда будет нечто подобное, я хочу обратиться… Кстати сказать, еще одно, ведь все же против были, кроме вас. Даже господин Жириновский и его партия, которая всегда следовала за вами. И эти против. Я хотел бы, чтобы наш президент Владимир Владимирович Путин объяснил бы нам с вами, почему это надо, зачем и к чему это ведет? Спасибо. (Аплодисменты .)

О национальной идее 

Национальная идея: выживание и умножение

(Статья В. В. Бортко в газете «Советская Россия»)

Для чего еще в пещерные времена нашим далеким предкам был нужен вождь? Это первое подобие социального устройства было необходимо для того, чтобы выжить, чтобы племя могло продолжить и умножить род.

С течением времени племена сменились нациями, а одного вождя заменила система власти — государство. И вождь, и государство существуют для сохранения племени или нации, которые они представляют. Для этого и только для этого. Выживание и умножение нации — вот основная цель государства, диктующая его необходимость. Только для этого оно и существует, или хотя бы должно существовать. ВОТ ЭТО И ЕСТЬ НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ. И другой быть не может.

Форма же государства зависит от наилучшего способа достижения этой цели.

Я спрашиваю себя, что нужно сделать, чтобы выжить 110-миллионному русскому народу, который теряет по семьсот тысяч в год своих сестер и братьев? И если нынешнее государство не в силах сохранить нацию, которая его породила (а Россия — это государство, образованное русским народом), зачем нужно такое государство? Разве такая постановка вопроса не закономерна?

Если над возможным исчезновением с лица земли какого-то насекомого рыдают отряды зеленых и принимаются решения международных организаций, обязательные для исполнения всеми государствами, то неужели перед исчезновением с лица земли великого народа не стоит принять самые решительные законы и меры? И тем не менее я вижу совсем обратное. Пугающее катастрофой вымирание русских… И едва слышны голоса в их защиту…

Что же мешает русским процветать и возрастать?

Пьянство?

Без сомнения! В стране официально выпивается 16 литров чистого алкоголя на душу населения. При 8 литрах официально признанного предела, за которым — национальная катастрофа.

Безынициативность?

Да, пожалуй! Значительная часть крупного бизнеса, руководящих должностей в армии, в центральных средствах массовой информации занята представителями других этносов. Что говорить, если даже в своей столице русские составляют ЭТНИЧЕСКОЕ МЕНЬШИНСТВО? Из более чем 10 миллионов населения Москвы этнические русские едва составляют половину. То есть происходит вытеснение русского населения из наиболее экономически и культурно развитого центра.

Утеря национального самосознания?

Похоже, что так! Фактический запрет пропаганды единения русской нации в СМИ и политике ведет к дальнейшей деградации народа, потере его идентификации и как следствие— потере цели существования нации.

Несмотря на предпринятые в последнее время Православной церковью значительные усилия по привлечению православных к Церкви (единственной скрепе, еще соединяющей нацию), само положение Церкви и ее состояние сейчас, в критический момент выживания народа, к сожалению, не способствует единению нации и ее духовному выздоровлению.

Что же делать? Как спасти Россию и русских? Необходимы решительные и достаточно крутые меры. Но прежде всего стоит поговорить о том, какое государственное устройство является оптимальным для России. Какая форма государства отвечает потребностям нации?

ГОСУДАРСТВО — исключительно национальный инструмент. Все многонациональные государства распадались или распадутся. Почему? Да потому, что в Мононациональном государстве ЭЛИТА, то есть узкая прослойка людей, действительно управляющая государством, и постоянно нарождающаяся КОНТРЭЛИТА, могущая и желающая управлять этим государством, соревнуются между собой внутри одной нации. Они стремятся захватить власть, но не стремятся расчленить национальное государство. То есть в таком Мононациональном государстве конкурирующие элиты, борясь между собой, апеллируя к своему электорату, указывают ему на свою способность лучшего способа управления государством, что в конечном итоге способствует процветанию народа, нации. То есть эта борьба элит не разрушает границ государства и двигает нацию вперед.

Совсем иначе выглядит борьба элит в Многонациональном государстве, ибо национальные элиты в первую очередь апеллируют к тому, что понятнее и легче воспринять их электорату, то есть к национальному сознанию. И в своей борьбе каждая из национальных элит прежде всего опирается на национализм, национальную обособленность.

Но в России, государственность которой была создана русской нацией, живет более ста народов и звучат 180 различных языков. Правда, многоязычие характерно и для некоторых других стран. Даже мононациональные в своем прошлом Франция, Германия и Англия с усилением иммиграции фактически стали многонациональными и многоязычными. Однако существует принципиальная разница между ними и Россией, ибо Россия имеет в своих границах национальные территории других народов. Причем народов, достаточно сильно отличающихся от русских по своему менталитету и вероисповеданию. А это делает Россию сильно непохожей на Францию, Англию или Германию.

Поэтому попытки либералов в 1990-е годы привнести на нашу почву «демократические», «общечеловеческие» ценности вступили в противоречие с традиционными русскими ценностными ориентирами. Ведь в своем стремлении завоевать электорат люди, претендующие на лидерство в национальных образованиях, могут воспользоваться самым примитивным, но самым доходчивым «демократическим» лозунгом: «Вы… (далее следует перечисление якобы угнетенных народов) на протяжении веков угнетаемые русским империализмом, голосуйте за меня, и я выведу вас…» И т. д., и т. п.

Как должно смотреть на это центральное правительство, понимающее, что такие посулы — чистой воды демагогия, ведущая к кровавым столкновениям, а в конечном итоге — к исчезновению этих самых народов? Понятно как— при помощи ОМОНа. А где же в таком случае демократия и свобода слова? Вот так совершенно естественно и появляется «суверенная демократия». Она не может не появиться. Но слово «демократия» здесь фальшиво. Не может быть демократии, основанной на недоговоренности.

Недоговоренности в том смысле, что нынешняя Российская Федерация — это та же Россия, тысячелетнее государство русского народа, образованное им для себя. Но нынешняя «федеративная» его форма есть не что иное, как паллиатив, рудимент СССР, который строился как государство освобожденных народов, ранее угнетаемых царизмом. Советский Союз сплачивался единой для всех входивших в него народов коммунистической идеологией, которая ныне разрушена и всячески искореняется из общественного сознания.

Сломав в 90-х СССР, разрушив идеологический каркас, скреплявший его, либералы не захотели возвращать устройство России в виде единого национального государства русских и других присоединившихся к нему народов. Однако внешняя форма СССР осталась и закреплена в виде нынешней федерации.

Но что объединяет эти субъекты, часть из которых входит в федерацию в качестве национальных территорий? Общий исторический путь? Так ведь с Украиной и Белоруссией у нас общий путь был столь же долгим, и тем не менее…

Отсюда— при отсутствии конституционно закрепленной формулы «Мы, русский народ и присоединившиеся к нему народы…» — весь идеологический разброд и шатания и внутренняя неустойчивость современной Российской Федерации, что со всей отчетливостью проявилось 11 декабря 2010 года на московском Манеже.

ЗДЕСЬ следует отметить еще одну черту русского народа в общении с представителями других народов, живущих на территории современной Российской Федерации. У многих этих народов еще сильны родоплеменные связи, что становится особенно заметно, когда они попадают на территорию собственно России. Они сплачиваются, и в обществе появляются так называемые диаспоры, члены которых связаны между собой по национальному или родовому принципу. Это заставляет их держаться вместе и яростно отстаивать свои интересы, как они их понимают.

Русский народ уже на протяжении многих веков скрепляет в единое целое только социальная скрепа — государство, что свидетельствует об исторической зрелости этого народа. Он ждет помощи от национального государства, которое и обязано защищать его при помощи своих институтов — полиции, судов, армии и т. д. Однако государство не исполняет должным образом свои функции и не может их достойно исполнять в силу идеологической неясности своего устройства. Из-за этого русские часто оказываются беззащитными перед лицом сплоченной, но не всегда себя достойно проявляющей диаспоры. Особенно наглядно это проявляется в глубине страны, в провинции, где слабее социальная организация. Примеров тому бесконечное множество — от Кондопоги до Сагры.

Русский народ в силу своего менталитета и национальных особенностей — терпения, неприхотливости, выносливости, легкости ассимиляции с другими народами, традиционного коллективизма и толерантности, проистекающих из православия, и, как ни странно, готовности сплотиться вокруг вождя — смог освоить и заселить колоссальную территорию. Для этого нужно обладать именно этими чертами, таким менталитетом.

Но терпение терпению рознь.

Почему не убрать мусор возле собственного дома? Почему не починить разваливающуюся избу и не поправить покосившийся забор? Почему не перестать травить собственное население некачественной едой, а населению этому не перестать безропотно поглощать ядовитые суррогаты, убивающие его, его детей? Что для этого нужно? Да ничего, кроме энергии и желания.

Надо, чтобы было не все равно.

Я могу с полной ответственностью заявить: нигде в Европе не едят такой гадости, как в России. Нигде в Европе нет такого количества грязи на улицах, как в России.

Что это, как не следствие всеобщей апатии народа? По-другому это называется вырождением. Вот так просто. И нечего обвинять в этом иноземных завоевателей и пятую колонну, которая навязала революцию, Гражданскую войну, сталинизм и репрессии… Почему англичанам не навязали?

ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ русским, чтобы выжить в своих грязных ныне городах, заброшенных деревнях с развалившимися домами, меж которых бродит, пошатываясь от пьянства, остаток мужского населения? Как выжить, когда народа не хватает, русских не хватает, и они не могут обеспечить не только дальнейшее развитие страны, но даже собственное воспроизводство? Да и качество этого кое-как воспроизводящегося населения, мягко говоря, оставляет желать лучшего.

Но признание опасности вырождения — этого ужасающего факта жизни русского народа — есть уже начало пути выздоровления.

Так можно ли что-то сделать для русского народа? Да, можно.

Колоссальное значение для сохранения, развития русской нации имеет возвращение искусственно оторванного от народа России населения восточных районов Украины и Белоруссии. Ядро русского генофонда находится именно там, и отделение его от остальной России является страшнейшим ударом по всему русскому этносу. Необходимо приложить максимум усилий по включению этой части этноса в общий генофонд нашего народа. Задача эта является, пожалуй, НАИВАЖНЕЙШЕЙ из всех задач, стоящих перед русским народом.

Как добиться этого? Конечно же, яростным сопротивлением западным попыткам вывести бывшие славянские республики из-под влияния России.

Необходима прежде всего переориентация интересов экономической элиты этих бывших республик на их работу в России и совместно с Россией, пусть ценой даже временных потерь в собственной экономике. Ибо интересы этих элит и определяют вектор развития отделившихся частей единого этноса. Кроме того, необходимо унять аппетиты и уменьшить желание собственно российских экономических элит препятствовать проникновению украинцев и белорусов в Россию.

Нельзя жалеть средств на любую возможность пропаганды общего прошлого, на сопротивление попыткам исказить общую историю. Нужно усилить русское влияние — вплоть до прямой заинтересованности местной политической элиты. В борьбе за воссоединение единого народа все способы и приемы оправданны и гуманны.

Необходимо, например, приравнять аттестаты о среднем образовании в этих странах к аттестатам о среднем образовании в России, чтобы дать возможность молодым людям поступать в российские вузы наравне с российскими абитуриентами. Это пробудит интерес к изучению русского языка в школах и тягу к общенациональной российской культуре.

Конечно, нужно отдавать себе отчет, что мгновенно прямое воссоединение произойти, увы, не может. Тем более стоило бы обратить внимание на такой межгосударственный институт, как конфедерация.

Возвращение в лоно единого этноса 40–50 миллионов славян является первоочередной задачей любой истинно русской власти. Однако учитывая размеры России, низкую рождаемость и высокую смертность славянского населения, даже возвращением в единую русскую семью оторванных частей этноса общей проблемы не решишь.

При существующем уровне рождаемости и смертности сам по себе народ не восстановится и может погибнуть.

СТОИТ задуматься над тремя проблемами, уничтожающими русский народ, — это алкоголизм, искусственное прерывание беременности — аборты, и наркомания.

Алкоголизм — поистине бич нашей страны, и любые меры по его пресечению не кажутся излишними. Понятно, что кардинальное решение вопроса — введение сухого закона как минимум на 20–25 лет, то есть для воспитания двух новых поколений в условиях абсолютной трезвости. У противников сухого закона, как правило, аргументом является то, что при нем население будет травиться суррогатами алкоголя. Что же, такая угроза существует. Но количество отравленных всегда будет на порядок ниже, чем погибших от пьянства и его последствий. Естественно, что введение сухого закона должно быть не иначе как волеизъявлением всего народа.

То же самое касается и абортов. Ужасающая их статистика говорит о том, что демографического провала можно было бы избежать, не будь узаконенного убийства еще не родившихся детей. Естественно, что государство должно взять на себя (и не формально, а чрезвычайно ответственно) выхаживание, воспитание и обучение детей, от которых отказались родители. Оставление ребенка на попечение государства должно быть тайным и абсолютно надежным, не заставляющим молодую мать идти на убийство своего дитя. Естественно, такой закон тоже должен приниматься через референдум. Большую помощь здесь могли бы оказать религиозные организации.

Я за введение в России смертной казни за тягчайшие преступления, а такими, без сомнения, являются ввоз и распространение наркотиков. Противники высшей меры рассматривают казнь как наказание и мщение и на этом основании строят доказательства об ее недопустимости… Я же рассматриваю преступление, в частности убийство, как необратимый сбой в генетической программе индивидуума. Следовательно, эта программа во избежание дальнейшего распространения должна быть вычеркнута из общего генетического фонда человеческого общества…

Мои предложения носят чрезвычайно общий характер и ни в коем случае не претендуют на четкость формулировок. Но мне хотелось передать ощущение огромной тревоги, обратиться с посланием к согражданам. Думается, высказанные мысли дают верное направление к сохранению и умножению нации — единственному смыслу НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕИ. И самое, пожалуй, главное— закрепление в преамбуле Конституции Российской Федерации формулы «Мы, русский народ и присоединившиеся к нему народы…» Это ни в коей мере не означает верховенство одного народа над другими. Это означает их равенство в строительстве федерации, но называет государство, где проживают русские, Россией. В гимне СССР давалось четкое идеологическое определение места России в Советском Союзе: «Союз… сплотила навеки Великая Русь». Существующая же ныне неназванность, идеологическая неясность существования России в федерации — путь к развалу тысячелетнего государства.

2013 г. 

Мне не стыдно быть патриотом!

(интервью В. В. Бортко для газеты «Аргументы и факты»)

– Владимир Владимирович, вы в течение многих лет жили и работали в Киеве, сейчас, снимая фильм «Тарас Бульба», изъездили пол-Украины. Посмотрев на ситуацию изнутри, можете ли вы объяснить, почему все-таки в отношениях двух народов дело дошло до такого раздрая?

— Раздрай существует на уровне элит, а не на уровне простых людей. Конечно, если ты у власти или у денег — тебе не очень хочется спрашивать Москву, куда лететь — в Париж или еще куда-нибудь, с кем дружить, а с кем — нет. Собственно, они и не спрашивают, а делают, как хотят, не думая, что таким образом разделяют народ.

– Европа, где, между прочим, тоже в каждой стране — по элите, сейчас наоборот консолидируется. А нас из СНГ словно какая-то центробежная сила разбрасывает.

— Что же удивляться? Мы беднее! А эта «центробежная» сила, что за океаном сидит, предлагает бочку варенья и ящик печенья. И когда она говорит: «Иваненко! Да ты прекрасно можешь прожить и без этих треклятых москалей», естественно, Иваненко считает— ему на самом деле так будет лучше. Другой вопрос: а будет ли при этом хорошо еще и народу, чьи фамилии тоже оканчиваются на «-ко»? Думаю, что нет.

А ведь мы — русские и украинцы — были вместе более 300 лет! Пришли мы к этому через войны с Великим княжеством Литовским, с Речью Посполитой. И к единству этому хотелось бы вернуться.

– Некоторые критики изрядно попеняли вам: слишком уж часто звучат в фильме призывы «За святую Русь!».

— Упрек не ко мне, а к Николаю Васильевичу Гоголю. Это он написал. Хотя я понимаю, почему у поколения 30-летних данные слова вызывают изумление. Ребята воспитывались в совершенно другом обществе. Но я надеюсь, еще более молодые ребята поймут, что они — дети этой земли. Что они должны любить и отстаивать ее, чего бы им это ни стоило. А впрочем… Не знаю, я таких слов не стесняюсь. Мне не стыдно быть патриотом!

– После выхода на экраны вашего телефильма «Идиот» один мой знакомый сказал: может, сериалы Бортко на уроках литературы показывать? Тогда школьников наконец перестанет тошнить от классики, которую в них насильно впихивают!

— Позвольте пошутить. Знаете, проблема изучения литературы чрезвычайно сложна. Ученикам не хватает опыта, понимания тех проблем, которые поднимают талантливейшие писатели и поэты. Правда, способ устранения такого недостатка нашли еще в Древнем Риме. Рецепт прост— пусть учат. А будут отлынивать, не желая учить, скажем, Вергилия, — пороть! Классику нужно читать. Именно читать! Никакая экранизация не заменит первоисточника! Пусть читают, даже если они при этом до конца не понимают, о чем именно пытается рассказать автор. Но зато потом, став взрослыми, приобретя некоторый жизненный опыт, они как-нибудь возвратятся к тому, что учили в школе. И вспомнят: да, был такой странный парень — Идиот, который ходил, что-то рассказывал, хотел сделать как лучше… И была еще такая странная женщина — Анна Каренина, которая бросилась под поезд. И, может быть, тогда-то им станет по-настоящему интересно: а зачем же она это сделала? И они начнут перечитывать Толстого и изумятся: «Вот, оказывается, в чем дело!» Но чтобы взрослый человек потянулся за книгой, его сперва в школе нужно познакомить с ней. Потому что в 20–25 лет у него уже просто не будет времени на то, чтобы прочитать такое количество литературы.

– В Интернете на сайтах, посвященных вашему творчеству, люди активно обсуждают: зачем же Бортко пошел в политику? Ведь, связавшись с политикой, человек умирает как творец. И вообще: как может пойти к коммунистам человек, снявший «Собачье сердце»?

— К коммунистам я пошел вот почему. Смотрите: шесть тысяч лет существует человеческая цивилизация. И все шесть тысяч лет продолжается одно и то же: человек человеку остается волком. Хочешь жить лучше? Отними у другого то, чего нет у тебя. Вы посмотрите вокруг — мир стремительно меняется. Меняется так, что мы порой не знаем, как реагировать на эти изменения. Компьютер запросто обыгрывает человека в шахматы. Хотя, если разобраться, что такое этот компьютер? Да ничего! Железка! Но при этом кто-то стал добрее? Или перестал грабить другого? Нет! Именно поэтому мне и оказались близки коммунистические идеи — они пытаются сделать человека, общество лучше. Коммунисты — единственные, кто за эти шесть тысяч лет предложил: а давайте не будем грабить! Давайте поступим по-честному. Эту идею пытались реализовать в октябре 1917 года. Да, получилось все не очень хорошо. Но, может, имеет смысл попробовать реализовать ее еще раз? Сделать как-нибудь так, чтобы мы с вами жили по-человечески? Чтобы тебя оценивали не по количеству имеющихся у тебя денег, а по личностным качествам? Чтобы не звучала в твой или чей-нибудь другой адрес фраза «Если у тебя нет миллиарда, то ты — г.», которую еще недавно позволял себе произносить один молодой бизнесмен. Ничего себе! У меня не то что миллиарда — у меня и ста тысяч нет! Кто же я тогда такой и как мне себя чувствовать после подобных высказываний? Разве это хорошо? Справедливо? Разве в этом смысл человеческой жизни? Нет, конечно! Вот я и хочу другого!

– А разве поэты, музыканты, художники все эти столетия не пытались сделать человека лучше, воздействуя на него через свои произведения?

— Пытались, пытаются и будут пытаться. Но как-то не очень получается… Политики должны этим заниматься.

А почему человек лучше не становится? Хвоста у него сегодня, конечно, нет, но от дикого зверя он, к сожалению, ушел не так далеко, как хотелось бы. И единственный момент, который позволяет сохранять оптимизм, — наличие у человека мозгов. И они, я надеюсь, в конце концов позволят нам осознать простую истину: не в деньгах счастье, а чем-то другом.

– Вы действительно верите, что мы когда-нибудь дойдем до осознания этой истины?

— Я в этом абсолютно убежден! Весь вопрос в том, когда именно это произойдет. Мы могли бы и дальше идти по тому пути, по которому двигались до кризиса и на котором людей оценивали по размерам их банковских счетов. Ну, может, наш уровень жизни еще немного повысился бы. Но тут, на наше счастье, случился кризис! И я сразу вспомнил фразу, которую произносила моя мать, когда я был маленький: «Беда научит». А научит она нас, как жить так, чтобы потом не испытывать стыда за напрасно потраченные годы.

2009 г. 

Рано или поздно Россия, Украина и Белоруссия объединятся

(Интервью В. В. Бортко для «Файла-РФ»)

– Владимир Владимирович, есть ли у вас лично программа по спасению российского кинематографа, который переживает период безвременья — прокат американизирован, качество фильмов хромает, на западных фестивалях признают два-три имени из России?

— В год у нас делается 100 картин, а вы их видите? Нет, потому что львиную долю их снимают исключительно для того, чтобы «освоить» деньги. Кинематограф необходимо преобразовывать на нормальных, человеческих основах. Кинематографисты должны пытаться зарабатывать деньги, а не просить их у государства. При советской власти кинематограф был второй статьей дохода в стране, а сейчас это статья расхода, которая непонятно зачем существует. Государственные деньги разделены на восемь произвольно выбранных компаний, которые якобы должны делать кино процветающим. Но до учреждения этих компаний нас смотрело 27 процентов населения, а после — всего 10. Ситуацию нужно менять в корне. Государственные деньги — государственные студии. Все. Точка.

– Вы как-то обмолвились, что кино может укрепить государство. Вы действительно так считаете?

— Вообще-то это сказал Софокл, был такой драматург, жил 2500 лет назад, писал неплохие пьесы. Когда его спросили: «Зачем ты пишешь пьесы, Софокл?» — он ответил: «Чтобы сделать граждан Афин лучше и укрепить государство». Я придерживаюсь того же мнения. Как кино может укрепить государство? Как любое произведение искусства, направленное на то, чтобы сделать граждан лучше.

– Как вы расцениваете успех российских фильмов — «Фауста» Александра Сокурова и «Елены» Андрея Звягинцева — в Венеции и в Каннах?

— К сожалению, это успехи отдельных художников. Кроме того, «Фауст», большей частью снятый в Германии и на немецкие деньги, может считаться немецким кино. А кинематография — это индустрия, отрасль народного хозяйства, и серьезнейшая отрасль, как, например, в Америке, там это национальный вид искусства и серьезнейшая статья дохода. Конечно, хотелось бы, чтобы и у нас было так же, но это зависит от мощности государственной экономики. Позволить себе экранное кино, о котором мы говорим — телевизионное в России как раз процветает, — может только экономически развитое государство. Скажете, долго ждать, но и тысяча миль, сказал Конфуций, начинается с первого шага, важно сделать его, и если будем двигаться в правильном направлении, конечно, все образуется.

– Скажите, а в вашей личной программе есть пункты, предполагающие борьбу с беспределом на нашем ТВ, негативно воздействующим на умы людей?

— Знаете ли вы, что ТВ у нас самое веселое в мире? А самое скучное ТВ — в Финляндии, Швеции и Норвегии. Зато у них на улицах гораздо спокойнее и гораздо меньше стреляют. А наше ТВ такое «веселое» из-за дурацких «смешных» передач и легкомысленных сериалов, и этот мощнейший способ воспитания народа беззастенчиво используется для зарабатывания денег. Выход в том, чтобы держать ТВ в разумных культурных рамках, и делать это должны, наверное, общественные советы. Вообще-то на трех государственных каналах в основном должна звучать классическая и эстрадная музыка, показываться хорошие фильмы и спектакли, вестись образовательные передачи. Но вспомните о капиталисте, который видит 300 процентов прибыли…

И если учесть, что у нас 100 каналов, а минута в прайм-тайм на центральном канале стоит 50 тысяч долларов, за показ 10 минут рекламы в одной серии получим 500 тысяч долларов. При себестоимости серии бандитского телефильма в 200 тысяч — 300 тысяч прибыли! Что касается власти, думаю, она не очень озабочена тем, кого воспитывает на этих безнравственных поделках. А зря— поколение подрастет, и завтра все увиденное в бандитском сериале власть может увидеть на улице. Хотя почему завтра…

– Вы снимаете историческое кино, скажите, какие уроки лично вами извлечены из истории, на что вам хотелось бы обратить внимание властей?

— Русская история повторяется, возьмите пример с отречением от власти Николая II в 17-м году и Михаила Горбачева в 91-м. И что за этим следует. Просто один к одному— в 17-м году либералы развалили страну, а слабый царь, который вообще не должен был быть на этом месте, отрекся от престола, от армии во время войны, из этого и получились всякие нехорошие события. Михаил Сергеевич сделал то же самое — он ушел в сторону, и страна потеряла треть своей территории и половину населения. Видимо, за это его недавно наградили высшим государственным орденом.

– Как вы пережили ожесточенную битву вокруг «Тараса Бульбы», могли бы обрисовать контуры?

— Было две волны раздражения. Нашим либералам не очень нравятся идеи патриотов. Их раздражало, что личная жизнь персонажей приносится в жертву патриотизму, а это для них непереносимо совершенно. Но это не я, это Гоголь. И второе — то, что в повести показано существование разных ветвей одного народа. А это уже непереносимо для украинских так называемых «свидомых», которые считают, что москали, то есть русские, — совершенно особая нация и вообще люди с песьими головами. Тем не менее, картину посмотрели 5 миллионов человек. Понятное дело, кто плюется, а кто целует, но самое главное — смотрят.

– Своими экранизациями, вы не раз говорили, обычно стараетесь объяснить читателям…

— … о чем думал писатель, когда писал свою книжку. Это совсем непросто. Яркий пример — «Мастер и Маргарита» Булгакова. Романтические девушки убеждены, что это мистическая книжка, а это социальная сатира. И когда я об этом рассказываю, удивляются — неужели все это есть в романе? Но именно это там и написано. Вообще-то это история о том, как в Москву приехал нормальный человек, у которого 2x2 всегда было 4, а не 5, если надо, и формула «Свобода — это осознанная необходимость» вызвала у него большое удивление. Воланд абсолютно реально смотрит на жизнь и хочет понять, как здесь делают «нового» человека, и вскоре у него рождается вполне закономерный вывод, что человек этот очень похож на «старого», просто людей здесь «испортил квартирный вопрос». Согласитесь, приехал бы в Москву Господь Бог, было бы немного пошло и глуповато, а появление Дьявола в качестве силы, противостоящей мощнейшей силе, которая существует в стране, и рождает настоящую социальную сатиру.

А что касается «Идиота», читатели часто концентрируют внимание на любовном треугольнике князь Мышкин — Настасья Филипповна — Рогожин, забывая о той массе лиц, которой населен роман. Тем не менее, все эти подробности были необходимы Достоевскому. Представьте, князь Мышкин живет в Швейцарии, ничего не помнит о России, читает книжки и думает, что это страна богоизбранных людей, самых лучших, духовных и чистых. А приехав сюда, он увидел одержимых страстями людей, настолько разных, что даже испугался, бедняга, и хотел уехать. Он же думал вести людей к светлому будущему, хотел сам возглавить движение, не случайно в начале романа на вопрос Аглаи: «Вы что, хотите учить?» — он отвечает утвердительно. А тут эти люди — не только Рогожин, а Лебедев, Ганечка, два генерала — заражены мощнейшими страстями, не имеющими ничего общего с тем, что князь читал в Швейцарии… И все же князь решил, что должен выполнить свою миссию — и остался. В результате убили Настасью Филипповну, Рогожин сел в тюрьму, а князь сошел с ума и отправился вновь в Швейцарию. Так про что эта книжка? Про то, что этот человек, практически ангел, не может жить среди людей, а люди не могут принять ангела. Для того чтобы довести эту мысль до читателей, писателю и нужны были все остальные персонажи. Треугольник — вовсе не главная ситуация в романе, просто он «тащит» сюжет.

– Вы могли бы раскрыть природу таланта Евгения Евстигнеева, который блестяще сыграл профессора Преображенского в «Собачьем сердце»?

— Евстигнеев — очень талантливый актер, а актер, как на скрипке, играет на самом себе. Скрипки же бывают разные, фабричные и Страдивари. Так он — Страдивари.

– Правда ли, что вы собираетесь снять фильм «Сталин», центром которого станет операция «Взятие Берлина»?

— Действительно, Российский канал заказал мне такой сценарий, но моего хотения мало. О Сталине до сих пор говорят по-разному — вождь-победитель, кровавый тиран, параноик и т. д. А я вам скажу, что на мой взгляд Сталин прежде всего — мощнейший деятель русской истории, один из немногих политических деятелей мирового масштаба, перечислить которых хватит одной руки. Александр Македонский, Цезарь, Наполеон. Сталин победил фашистов, менял судьбы народов, пол-Европы сделал нашей. Он — единственный — объединил славян от Адриатики до Тихого океана. И строя социализм, практически вернул Российскую империю.

– По рождению вы москвич, 28 лет прожили в Киеве, более 30 живете в Петербурге, наверняка и с Белоруссией что-то связано в вашей жизни. Скажите, когда же три ветви одного славянского народа воссоединятся? Что вам говорит интуиция?

— Думаю, то, что Украина была вместе с Россией на протяжении трехсот лет, имея общие истоки русской государственности, не случайно. Львов никогда не был русским городом, там жили и живут совсем другие люди, близкие к нам, но не русские, а вот Киев и его окрестности хранят истоки русского этноса. Достаточно упомянуть, что в пещерах под Киевом лежит летописец Нестор, который написал «Повесть временных лет», точное название которой звучит так: «Се повести времяньных лет, откуду есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть». XI век, между прочим. Кстати, русские все поймут в этом тексте, не могу сказать этого о западных украинцах. История говорит о том, что общим для нас было Русское государство, которое пало под ударами монгольских завоевателей. И после — князья побежали на север, а простой народ, что уцелел, остался на месте. Потом в течение 150 лет на этом месте было Литовское государство, потом столько же времени царствовали поляки, но кончалось все всегда Тарасом Бульбой. Сейчас у нас три государства, но народ-то живет в них один и тот же, и в большинстве своем он стремится к объединению. Уверен, рано или поздно это произойдет.

2010 г. 

Россия не может жить без объединяющей идеи

(Из передачи «Поединок» с Владимиром Соловьевым: «В. В. Бортко против В. В. Жириновского», 8 ноября 2012 г.)

Соловьев: Вчера в России отмечали праздник, которого нет — исполнилось 95 лет великой Октябрьской социалистической революции. Коммунисты и прочие левые организации провели демонстрации и митинги, а в Санкт-Петербурге восстановили памятник вождю пролетариата. Так что за дата 7 ноября? Юбилей революции, открывшей новую эру в истории страны, или день государственного переворота, отбросивший ее развитие почти на 100 лет? Красный октябрь — это наше светлое будущее или безвозвратное прошлое?

На поединок вызываются председатель Либеральнодемократической партии России Владимир Жириновский и депутат Государственной думы, член фракции КПРФ, народный артист России Владимир Бортко.

Владимир Вольфович, прошу.

Жириновский: Семнадцатый год, октябрь — страшнее события в истории человечества не было. До сих пор мы мучаемся. До сих пор в крови! До сих пор кадровый голод! До сих пор нет наших денег! Все было уничтожено. Это страшнее Чингисхана, это страшнее Наполеона, страшнее немецких фашистов-захватчиков. Потому что так глубоко уничтожить собственную страну, начать эту страшную Гражданскую войну… Самое главное, юридические аспекты — никто не имел права арестовывать законное временное правительство России! Это бандиты! Уголовники делают! Но и они этого не делают! Это делает финский спецназ! Ибо Ленин со своими бандитами сидел в Смольном дворце, они не участвовали в этом. Рабочие и солдаты… никакого штурма Зимнего не было. Все, что они сделали, — ворвались в Зимний дворец, все испохабили, изнасиловали, все поломали, все! Раненых русских солдат не пожалели.

Бортко: Ужас!

Жириновский: Это называются большевики! Это называется «власть перешла к рабочим и солдатам»! Вот солдаты в Зимнем, они над ними издевались. Страшная Гражданская война. Всех расстреливают. Церковь! Такого страшного удара по церкви не было ни в одной стране мира. Никогда. Все специалисты, все инженеры, школа, всех уничтожили! И начали с нуля! С уголовниками! С улицы уголовников привели к власти. И до сих пор это продолжается, до сих пор. Вы нас отбросили в семнадцатый век! Ибо Горбачев и Ельцин продолжили ваше дело! Горбачев прямо сказал: «Перестройка — продолжение Октября». Вот мы мучаемся до сих пор.

Соловьев: Владимир Владимирович, прошу.

Бортко: Владимир Вольфович, вы верите в то, что вы говорите?

Жириновский: Да! Это доказывают архивы все.

Бортко: Много ли было… я сейчас спрашиваю не вас, вы это знаете лучше меня, наверное, я спрашиваю сидящих в зале. Вы знаете, сколько было большевиков в семнадцатом году?

Жириновский: 20 тысяч в Петрограде!

Бортко: Я думаю, что тех людей, которые делали революцию, было не более двухсот.

Жириновский: Да, еще меньше!

Бортко: Скажите, что это за 200 человек, которые могли страну, в которой было больше ста шестидесяти миллионов человек, сделать коммунистической? Какими же идеями они обладали? Это что, сверхлюди? А теперь давайте подумаем, что же было? Только что Владимир Вольфович, вы слышали, сказал, какой ужас принесли большевики. Давайте подумаем, что было перед октябрьской революцией. Я могу вам сказать. Скажите, пожалуйста, большевики толкали Россию в империалистическую войну?

Жириновский: Нет! Мы вступили… Страна вступила в войну!

Бортко: Значит, не большевики. В этой войне полтора миллиона было убито, два с половиной миллиона людей были в плену, сдались, и миллион дезертировал. Веселые были времена. Скажите, пожалуйста, большевики ли заставили царя отречься?

Соловьев: Нет.

Бортко: Думаю, что нет. Он был главнокомандующий армией. Он бросил свою армию и ушел. Сказал: я больше не играю.

Жириновский: Нет. Ложь!

Бортко: Скажите, пожалуйста, большевики ли выпустили 10 тысяч уголовников из тюрем? Нет. Скажите, пожалуйста, большевики ли стремились к сепаратизму, когда тут же начали отделяться Кавказ, отделялась Средняя Азия, отделялись Сибирь и Кубань! Большевики ли это делали?

Жириновский: Ленинский принцип самоопределения…

Бортко: Да, это все делал Ленин по заказу. Знаете, прислали Ленина в вагоне…

Жириновский: Да.

Бортко: И вдруг Гражданская война. Скажите, пожалуйста, Ленину ли помогала Антанта, или она помогала другим?

Жириновский: Ленину, Ленину! Большевикам!

Бортко: Интересно, интересно…

Жириновский: Вы до сих пор заблуждаетесь. Именно так и делала Антанта…

Бортко: Интересная точка зрения…

Жириновский:. … Она мешала белым победить.

Бортко: Я понял.

Жириновский: Она остановила польское наступление на Москву специально, чтобы большевики могли разгромить Белую армию!

Бортко: Зачем эти вопли? Понимаете, они, конечно, хороши, но важна история. Важно то, что Антанта вооружала белых, это вы знаете сами. Не красных, а белых. И вдруг те самые красные, которых было-то горстка, в короткое время завоевали всю страну. Почему? Почему?! Что случилось? Да ничего, кроме одного. Понятно было, против чего и против кого воюют.

Соловьев: То есть идеи были?

Бортко: Конечно.

Жириновский: Давайте я объясню. В 1914 году, 100 лет назад, началась Первая мировая война. В нее вступили все государства, в том числе Российская империя. Здесь нет ничего противозаконного. Нам объявил ультиматум немецкий император: «Остановите мобилизацию». Мы не остановили. Он нам объявил войну! Кто вел войну? Немецкое руководство, не мы. Нам объявили войну, мы обязаны были встать на защиту своего государства. Наше родное государство, Российская империя правильно вступила в Первую мировую войну! Нас заставили обороняться. Как и фашистская Германия тоже на нас напала.

Бортко: Владимир Вольфович, не занимайтесь демагогией.

Жириновский: Дальше, вы говорите — дезертиры. Кто сделал русскую армию, миллион человек, дезертирами? Большевики. Большевики пошли в окопы. Вы не царя требовали свержения, вы пошли в окопы и стали солдат уговаривать сдаваться в плен, бросать оружие. «Идите, берите землю». То же самое делали во время чеченской войны! Ковалев, коммунист, уговаривал русских солдат сдаваться в плен…

Бортко: Можно мне ответить? Да не волнуйтесь вы так! Может инсульт наступить, не волнуйтесь.

Соловьев: Не дождетесь, инсультов не будет.

Бортко: Я не хочу, не дай Боже. Это человек, олицетворяющий партию. Если не будет его, не дай Бог и партии-то не будет.

Жириновский: Давайте по сути, по сути.

Бортко: А по сути будет вот что. Был такой первый указ номер один Временного правительства. Знаете, о чем он был? Не давать оружие солдатам и офицерам. Неплохо, да? Во время войны. Это что, большевики делали?

Жириновский: Объясняю. Вы до сих пор малограмотный. Приказ номер один означал, что оружие выдавать только с согласия солдатского комитета, поэтому голову не морочьте.

Бортко: А кто сидел в этих комитетах? Нет? Ваша партия называется либеральной, она и сидела — меньшевики и эсеры. Мало того, тут же мгновенно возникает очень интересная вещь. Большевики пришли и разломали тысячелетнее государство. Понимаете, да? А что ж такое, почему ж оно так легко поломалось-то?

Жириновский: Если вооружить всех бандитов, напоить водкой, они поломают любое государство.

Бортко: Скажите, пожалуйста…

Жириновский: Если вырезать всю элиту, полицию, офицеров, всех арестовать, расстрелять, страна остается…

Бортко: Революционеров двести человек!

Жириновский: Что?

Бортко: Дорогой, двести человек!

Жириновский: Да этого достаточно! Двести бандитов переворот совершат в любой стране мира, в том числе и в Америке… Свердлов, Троцкий и Ленин. Все три агента. Все три не русские. Все три негодяи и уголовники. Только они и совершили революцию.

Бортко: Как, как, как?

Соловьев: Все три не русские, негодяи и уголовники.

Жириновский: Да! Да! Большинство, большинство абсолютное членов ЦК большевиков никакого вооруженного восстания не хотели. Хотел один человек — Ленин! Только он! Его выгнали из ЦК. То есть Ленин был бомж! Его выгнали отовсюду! Большевики никакого вооруженного восстания не собирались совершать. Никакого.

Бортко: Да, я понял. Большевики плохие, деньги чужие…

Жириновский: Да, деньги где они берут все?

Бортко: А скажите, пожалуйста, как, на чьи деньги была вооружена Белая армия?

Жириновский: Белая армия пользовалась оружием, произведенным на русских заводах. А вот Красная армия была незаконно вооружена со складов царской армии. Белая армия была законной вооруженной силой Российского государства.

Бортко: Чего она проиграла?

Жириновский: Проиграли? Потому что русская армия не обещала никому землю, фабрики и мир…

Бортко: Фабрики рабочим, и землю крестьянам?

Соловьев: Это обещали большевики.

Бортко: Вот поэтому Красная армия и выиграла.

Жириновский: До сих пор мы на коленях, потому что ни мира, ни фабрик, ни земли! До сих пор земли не дали, и фабрики все в руках олигархов-коммунистов.

Бортко: Подождите, подождите. Олигархов или коммунистов?

Жириновский: Все олигархи — члены КПСС.

Бортко: Я каждый день слышу вот эту дурь. Поразительную!

Жириновский: Самые богатые люди России, все члены КПСС, все, все были. Все члены КПСС — Ходорковский, Березовский, все.

Бортко: Что да, то да. Именно поэтому я хотел бы рассказать… Вы знаете, был жуткий период. Застой. Застой был страшный во время…

Соловьев: Брежневский.

Бортко: Да, брежневский. Что же такое было? Что такое брежневское время? Два лунохода, новые самолеты ТУ-34-Й и 154-й, ИЛ-76-Й, МИГ-21 и 31. Это то, чем мы пользуемся до сих пор. Саяно-Шушенская ГЭС, Красноярская, Зейская. Самотлор, все эти трубопроводы. Фильмы вспомните! А вы же смотрите их сейчас того времени! А дальше вспомним: «Шайбу! Шайбу!» Когда это было? Тогда или сейчас? Сейчас стыдно смотреть на экран, когда играют, когда выходят наши спортсмены.

Жириновский: Все? Все?

Бортко: Нет, не все, я бы хотел вас послушать.

Жириновский: Я объясняю вам. Страна работала. Вы что ж думаете, Брежнев, пьяница, сидел в Кремле, а мы все бездельничали? Мы все работали.

Соловьев: Подождите называть Брежнева пьяницей…

Жириновский: Да! Да! Пьяница! Пил беспробудно!.. И Ельцин! Вся эта уголовщина! И Ленин был больной человек!

Соловьев: Но после скандала, извините меня, но после скандала с «Оборонсервисом» и Сердюковым мы все чистые, невинные, скромные люди.

Жириновский: Все продолжение той самой линии советских чиновников.

Соловьев: И Сердюков коммунист?

Жириновский: До сих пор они наркоманы, пьяницы, коррупционеры! Все!

Бортко: Мы с вами сойдемся только в одном. Вот в том, чему вы не будете возражать. Сейчас я просто прочитаю вам то, что есть мы на сегодняшний день. Итак. Первое место в мире по абсолютной величине убыли населения. Первое место в мире по смертности от сердечно-сосудистой системы. Первое место в мире по числу авиакатастроф. Первое место в мире по количеству абортов. Первое место в мире по продажам крепкого алкоголя. Мы на первом месте в мире по числу курящих детей. По ВИЧ-инфицированным — первое место в мире. И первое место в мире по числу миллиардеров в одном городе, в Москве…

Жириновский: Да, да. И кто это все сделал?

Бортко: Второе место в мире по числу самоубийств. Второе место в мире по распространению поддельных лекарств. Второе место в мире по численности мигрантов. Второе место в мире по изготовлению пиратских дисков. И второе место в мире по числу людей, ищущих убежище на Западе.

Жириновский: Да. Да. Да. Все правильно.

Бортко: Это случилось тогда, когда либералы взяли власть! Вот кто виноват!

Жириновский: Нет! Нет, мы власть не взяли. Вы нам не дали. Когда вы, коммунисты, приняли новую, уже не советскую конституцию, вы провели первые выборы в стране 20 лет назад, и тут все равно обманули народ. По партийным спискам побеждал ЛДПР, по одномандатным округам… Вы ни разу ничего честного не сделали. А то, что у нас сегодня нет самолетов, то, что у нас первое место по всем отрицательным позициям, это от того, что вы обманули миллионы людей. Вы обещали коммунизм, а вместо этого вы дали нам коммуниста Чубайса, который забрал заводы… А при вас была очередь, очередь была. Стояла очередь во всех поликлиниках, библиотеках, за билетами, за жильем, на курорт… Кроме тюрьмы. В тюрьму без очереди у вас было.

Бортко: Объясняю про очередь.

Жириновский: И в сумасшедший дом — без очереди! Все остальное — очередь.

Соловьев: Ну согласитесь, талантливо. Вот очередь, очередь, очередь. В сумасшедший дом без очереди.

Бортко: Один из лучших ораторов страны.

Жириновский: И ваш фильм «Собачье сердце» — это как раз про коммунистов. Вы всю страну оставили Шариковым и Швондерам. Вся страна сегодня — Шариковы и Швондеры.

Бортко: Можно про очередь? Про очередь-то можно?

Соловьев: Давайте. Можно.

Бортко: Да, действительно, колбасы не было. Более того, и за границу нельзя было выехать.

Жириновский: Во! Это страна!

Бортко: Нельзя. Ужас.

Жириновский: Тюрьма.

Бортко: Более того, машин было меньше. Но было все то, о чем я говорил. Фильмы, Самотлор. Все это было. И кстати, стоило ли из-за очереди терять треть территории страны и половину ее населения?

Жириновский: Так это вы сделали! Коммунист Ельцин сделал!

Бортко: Вместо того чтобы сделать то, что делал Китай, и сейчас делает. Там коммунисты во власти.

Жириновский: Русские умирали с голоду, пока коммунисты приходили к власти.

Бортко: А теперь про русских. Очень интересно.

Жириновский: Уничтожили русский народ.

Бортко: Я ведь русский человек, стою перед вами. Уж поверьте мне, патриот, каких еще надо поискать. Поверьте мне, я таков… Теперь про русских. Скажите, у русских есть свое государство?

Жириновский: Нету!

Бортко: Вот! Это сказал Вольфович.

Жириновский: Кто сделал? Ленин, Брежнев, Хрущев, Горбачев, Ельцин.

Бортко: А теперь одну секундочку. Почему же тогда оно было, а сейчас его нет? А у татар оно есть. Я очень люблю татар, я уважаю их очень. Так написано, в конституции татарской написано: «Это татарский народ». Но нет ни одного упоминания о русском народе, ни одного.

Жириновский: Так кто это сделал? КПРФ! Мы сто раз поднимали вопрос в Думе, КПРФ никогда не голосовала, никогда!

Бортко: И когда пришел к нам нынешний, извините, пожалуйста, нынешний президент Владимир Путин, тогда он отчитывался о своей работе премьер-министра и спросил, кто хочет еще задать вопрос, я ему задал. Давайте изменим преамбулу конституции. Напишем вместо многонационального народа «русский народ и присоединившиеся к нему народы».

Жириновский: Вы это сказали, а 20 лет назад что молчали коммунисты? 20 лет мы говорили это, ЛДПР. 20 лет!

Соловьев: Здесь есть только один нюанс. Я, к сожалению, хорошо помню, может, и не к сожалению, марксистко-ленинское учение. Если я правильно понимаю, то там национальному вопросу отводилось особое место…

Жириновский: Антирусское! Антирусское место! Делали ставку на нацменов.

Соловьев: Нет, делалась ставка на классовый характер.

Бортко: И на общность. Одна общность — советский народ. Ибо нет ни эллина, ни иудея. И по Махачкале можно было гулять, поверьте мне. Вот сидит девушка передо мной, она могла бы совершенно спокойно пройти по городу. Сейчас в Москву попробуйте вечером выйти! Что будет? Вот вам результат нынешней национальной политики. Почему? По одной простой причине— нет идеи, объединяющей народ!

Жириновский: Не надо! Не нужна идея! Вы за идею положили в могилу всю страну! А гулять можно было при советской власти, потому что была одиннадцатимиллионная армия и самая мощная политическая полиция.

Бортко: Понятно.

Жириновский: И вы всем отрывали голову, кто посмеет хоть где-то пикнуть.

Бортко: Так это правильно!

Жириновский: Так люди не хотят этого! Мы не хотим жить в лагере, не хотим! Поэтому мы на… послали вашу власть в 1991 году. Никто не вышел защищать вас! Никто! Партию запретили! Вы не должны здесь стоять! Вы представитель запрещенной партии коммунистов! Вы варвары! Вы варвары!..

Соловьев: В поединок вступают гости, у которых есть вопросы к нашим участникам. Прошу вас. Будьте любезны.

Васецкий: Васецкий Николай Александрович, профессор социологии, политический советник лидера ЛДПР.

Владимир Владимирович, я хотел бы вас поблагодарить за то прекрасное творчество, которым вы, в общем-то, с моей точки зрения, с точки зрения русской интеллигенции, спасли честь нашего искусства.

Бортко: Спасибо.

Васецкий: В лихие девяностые годы ваши замечательные экранизации моего любимого писателя Михаила Афанасьевича Булгакова… Кстати, его тоже очень любил товарищ Сталин, «Дни Турбиных» — это был его любимый спектакль, благодаря товарищу Сталину мы получили «Мастера и Маргариту». Спасибо вам большое. Но у меня один такой вопрос, который не дает мне возможности, как говорится, свести концы с концами. Вы обиделись, когда Владимир Вольфович в Думе сказал, что вы не коммунист.

Бортко: Да.

Васецкий: Но Владимир Владимирович, вы посудите сами… Вы, наверное, помните замечательный фильм Параджанова «Тени забытых предков». Сегодня у нас эти тени, так сказать, возникают повсюду. Посмотрите, Сергей Удальцов — тень своего дедушки большевика Удальцова, Пономарев из «Справедливой России» — тень того самого Пономарева Бориса Николаевича, по которому мы с вами изучали историю коммунистической партии Советского Союза. Вы изучали, а я преподавал в Академии общественных наук… Теперь, Владимир Владимирович, ваша, так сказать, родословная, — у вас прекрасный дедушка Владимир. Он был секретарем Центрально-черноземного обкома ВКПБ, в 1937 году репрессирован и расстрелян. Ну, расстреливал тогда Виссарионович, ленинскую гвардию в основном. Сводил счеты с пламенными революционерами. Не сторонников, наверное, социализма в одной стране, а сторонников мировой революции… Ваш папа тоже замечательный человек, Великая Отечественная война… Но вы воспитывались в семье другого мужчины, если вы не забыли, — Корнейчук, это замечательный украинский драматург. Ваша мама рассказывала, как вы с ним спорили на кухне или где-то.

Соловьев: Честно вам рассказывают вашу биографию.

Бортко: Знаете, я с таким удовольствием слушаю…

Васецкий: Так вот, я хочу сказать, вы до драки спорили против Октябрьской революции, против Советского Союза, против товарища Сталина. За что ж вы обиделись на Жириновского, когда он сказал, вы не коммунист?

Бортко: Можно сказать?

Соловьев: Теперь уже можно.

Жириновский: Отвечайте! Антикоммунист Бортко, отвечайте, почему вы скрываете свои честные взгляды антикоммуниста.

Бортко: Биография у меня действительно очень простая. Я родился в Москве, жил в Киеве долго. Но не в этом дело. Дело в том, что я жил 22 года в коммунальной квартире с девятью семействами. Девять семей, кстати, семь из них было еврейских. Я уже по идиш могу немножко говорить.

Соловьев: А кто нет?

Бортко: А кто нет, конечно… Моя мама, которая содержала меня, мою бабушку, — я жил с бабушкой, которая зарабатывала тогда очень небольшие деньги, — вышла замуж за Александра Евдокимовича Корнейчука. Я очень уважаю этого человека, он сделал для меня очень много, но сказать, что он меня воспитывал, нельзя.

Жириновский: Вопрос в другом!

Бортко: Одну секундочку. А воспитывал меня кто?

Жириновский: Вы скрываете свои антикоммунистические взгляды.

Бортко: А воспитывала меня школа. Меня воспитывал институт. И бесплатно! А теперь, когда я пришел, — меня пригласили профессором работать в Институт кино и телевидения. Там из 14 студентов, которых учил я режиссуре, 12 были за деньги. И не было экрана вообще в институте. Его сейчас… плохо к нему отнеслись…

Соловьев: Да.

Бортко: Понятно, что это такое? Когда было лучше, — тогда или сейчас?

Жириновский: Вашего отца расстреляла советская власть, неужели вам не жалко своего отца?

Бортко: Дедушку.

Жириновский: Ну дедушку, какая разница, ваша семья. Все же пострадали.

Бортко: Вот что я могу сказать. Я поехал в Курск. Я открыл это дело… досье. И выяснил, что его расстрелял не проклятый Сталин, а написал донос его заместитель.

Жириновский: Какая разница?

Бортко: А теперь я расскажу историю, очень небольшую. Вы знаете, откуда пошли все эти репрессии? Сталин хотел сделать простую вещь— в 36-м году Сталин хотел сделать то, что делают в Китае… И вот тут действительно началось. Начались доносы.

Жириновский: Какая разница?

Бортко: Нет, разница большая. Разница в том, что мой дед пал жертвой доноса. Это разные вещи!

Жириновский: Ну какая разница? Ну, кто его расстрелял? Суд был или нет? Суд был над ним? Суда же не было!

Бортко: Суд был только…

Соловьев: Тройка.

Бортко: Тройка.

Жириновский: Тройка, тройка! Расстреляли!..

Соловьев: Следующий вопрос.

Трофимчук: Григорий Трофимчук, политолог. Все познается в сравнении. Не кажется ли вам, уважаемый Владимир Вольфович, что на фоне того красного проекта все сегодняшние, практически все без исключения наши ведущие политики, к которым вы, в том числе, имеете прямое отношение, — на том фоне, на фоне тех кадров, той революции, превращаются в совершенно что-то противоположное. То есть на этом фоне та сказка превращается в легенду. В блестящую настоящую легенду… Все лозунги большевиков, начиная с «Земля народам» были полностью реализованы. То есть земля не покупалась, не продавалась абсолютно. Хрущев переселил людей в отдельные квартиры, — это сейчас их называют «хрущобами», а тогда миллионы людей получили отдельное жилье. А те люди, которых вы назвали «стариками», которые стояли на трибунах при Брежневе, весь мир держали в страхе…

Я убежден, что лет через 200–300, по аналогии с бюстами римских императоров, все семь бюстов коммунистических вождей будут друг за другом выставлять где-то, в каком-то пантеоне. Но при этом шесть бюстов будут белыми, начиная с Ленина и кончая Черненко, а последний седьмой — черный, бюст Горбачева.

И соответственно здесь товарищ Бортко говорил о том, какие были фильмы раньше. Так вот почему вы все вместе не сняли даже один такой фильм, как, допустим, «Пацаны», как фильм «Офицеры»… А про что снимают сейчас? Фанаты, хулиганы, бандиты, братки.

Жириновский: Объясняю. Мы вас, коммунистов, не просили строить «хрущобы». Мы вас спросим, зачем вы отобрали у наших дедов и бабушек хорошие квартиры и сделали из них коммуналки? А потом через сорок лет стали расселять? С какой стати? Вам кто дал право отбирать то, что вам не принадлежит? А ваш Брежнев? Вся коррупция началась при нем. Вы правильно говорите, весь мир дрожал и боялся нас. И к чему это привело? Весь мир объединился и уничтожил Советский Союз в 1991 году. Этот брежневский страх, стояла десятимиллионная армия, ракеты, танки, готовые взлететь и уничтожить всю планету. Кто вам дал право пугать всю планету? Теперь вся планета против нас…

Кто вам дал право за наши деньги содержать коммунистические партии по всему миру, содержать все национальные республики, содержать Африку, Латинскую Америку? Кто вам дал право?

Вы говорите, что давали квартиры. Вы нам дали квартиры? Вы давали квартиры единицам, в основном рабочим, вашей опоре. Давали в основном в Москве. Больше такого района «Черемушки» нет нигде, в бараках до сих пор живет страна.

И ваши фильмы нам не нужны, понимаете? И ваша идея казарменного социализма нам не нужна.

Соловьев: Следующий вопрос. Прошу.

Кубринский: Кубринский Александр Львович, профессор Московского Государственного Университета имени Ломоносова, руководитель Московской городской организации ЛДПР. Владимир Владимирович, я понимаю, это действительно очень тяжело переосмысливать, то, во что верил. Я тоже через это проходил. То, что любил, то, что казалось незыблемым, то, что казалось на века. Тяжело понять, что было это не так…

Скажите мне, пожалуйста, вы серьезно верите, что если бы не октябрь 17-го, не было бы ни одной ГЭС в стране, мы бы не улетели в космос, мы бы не добились никаких технических прогрессов, вот так бы и остались примерно в 1913 году с одной коровой в семье?

Бортко: Очень интересный вопрос, очень интересный. Я, естественно, готовился к нашей встрече, и меня этот вопрос тоже интересовал. Дореволюционная Россия якобы семимильными шагами шла вперед, — как же так, большевики взяли и остановили, и после этого конец? Так вот, да будет вам известно, господин профессор, и почитайте, пожалуйста, хоть Википедию, хоть что угодно. 1885 год — Россия по отношению к ведущим странам примерно как три к десяти. Дальше, 1913 год — четыре к девяти. Не вверх, а вниз. Отставание еще больше. Если мне не верите, почитайте.

Кубринский: Вы уточните с реформ Витте, и вы узнаете, что русский рубль в начале XX века был самой тяжелой валютой в мире. Но сейчас не об этом. Дальше. Большевики приходят к власти, они обещают землю. Они пообещали землю и не дали земли крестьянам, они пообещали фабрики рабочим, и к шестидесятым годам, к концу шестидесятых они увидели, как не стало, собственно говоря, рабочего класса в стране.

Соловьев: Вопрос какой?

Кудринский: Вопрос очень простой. Скажите, как вы считаете, если бы не Октябрьский переворот, реально ли было 22 июня 1941 года?

Бортко: Не только реально, оно было бы гораздо раньше. Гораздо раньше.

Жириновский: Не было бы его.

Бортко: Это было бы примерно то же самое, что происходит сейчас. Когда страна наша слабеет, а у нас есть ресурсы, и они очень нравятся людям, живущим рядом с нами, или здесь, или за рубежом.

Кудринский: Вы уходите от вопроса. Солдатов и офицеров вермахта воспитали в нашей стране, люфтваффе воспитали в нашей стране.

Жириновский: Европа воспитала их для борьбы со Сталиным. Не было б Сталина, не было бы Гитлера. Его бы задушили в 29-м году.

Бортко: На что мне отвечать?

Соловьев: Да я думаю, не на что. Уже такой крик пошел…

Бортко: Так вот, смотрите, пожалуйста. Очень интересный вопрос был задан не этим спрашивающим, а, кажется, предыдущим. А нет, Владимиром Вольфовичем! Как это забрали у вас квартиры и поселили туда…

Жириновский: Наши квартиры забрали, а через 50 лет дали кому-то двушку.

Бортко: А теперь послушайте, что произошло. Россия всегда была разделена. На несколько частей, то есть на две части. Так называемая интеллигенция и иже с ними, которой было очень мало, которая была сосредоточена в основном в Питере и в Москве, и весь остальной народ. Понадобилось спасать страну, понадобилась индустриализация, и нужны были люди, которые приедут сюда на заводы и будут жить. Вот поэтому был призыв к этим людям: «придите сюда и работайте». Им надо было где-то жить. Можно было и строить жилье. Но тогда на это понадобилось бы триста лет. Надо было строить быстро. Да, наверное, это было не очень хорошо. Но учтите, это была первая в мире страна, идущая совершенно иначе.

Жириновский: А зачем? Зачем? Вас никто не просил. Вы провели выборы? Вы объявили референдум? Мы не хотели вашего социализма. Мы не хотели другого пути, мы хотели жить как при царе, как в Европе. А вы нам Северную Корею устраиваете.

Бортко:. … Дальше была проверка — война. Война, Гитлер, — вот проверка настоящая. Гитлер думал, что страна развалится мгновенно. А она развалилась? Нет.

Жириновский: Пулеметы стояли сзади. Уберите пулеметы, все бы развалилось. Пулеметы поставили. В июле 1941 года вы расстреливали советских солдат.

Бортко: Царской армией война проиграна, а у нас выиграна.

Жириновский: Нет, проиграли!

Соловьев: Владимир Вольфович, вы готовы к следующему вопросу?

Дмитрий Черный: Дмитрий Черный меня зовут. Владимир Вольфович, вы заступаетесь за русский народ здесь, да? Скажите, пожалуйста, в 1926 году какой был в тогдашней Советской России прирост населения? И какая сейчас убыль? Я вам немножко подскажу. Полтора миллиона тогда был рост населения. Сейчас миллион убыль, после того как вы свергли советскую власть. Так вот вопрос встает, все-таки был ли таким преступником и уголовником, как вы говорили, Ленин, и был ли таким подлецом прадед Сергея Удальцова, которого здесь упоминали, не дед, а прадед, который восстанавливал МГУ при советской власти? Население росло, индустрия росла, благодаря этому мы победили в войне, но, к сожалению, в 1991 году, когда разыгрались вот эти вот самые страсти на площадях, эта власть закончилась.

Жириновский: Ни одного выстрела — и ваша власть сгинула! За один день. 80 миллионов коммунистов — предатели, трусы и подлецы! За три часа разбежались!

Черный: Наша советская власть осталась в нашем советском народе, и она еще себя покажет. Так вот вопрос. Объясните, почему же народ при царской власти так не рос, как при советской, и почему он сейчас так ударно вымирает, когда победил ваш капитализм, когда реституция победила?

Жириновский: Все? Отвечаю. Он говорит…

Бортко: Можно одну минуту, одно замечание.

Жириновский: Помолчите!

Бортко: Можно не оскорблять меня?

Соловьев: Владимир Вольфович не считает это оскорблением.

Жириновский: Я такой, какой есть. Я фильмы про идиотов не снимаю…

Бортко: Этого «Идиота» написал Достоевский.

Жириновский:. … Я этих идиотов вижу вокруг себя, и говорю, что они идиоты и подлецы.

Бортко: И Достоевский туда же. Понятно.

Жириновский: Так вот. Молодой человек, вы плохо соображаете в статистике. Вы говорите, в 1926 году была высокая рождаемость. Это какие женщины родили? При царе они родились — это царское поколение продолжало рожать нам много детей. Это что? Стимуляция советской властью? В Гражданскую войну уничтожили 20 миллионов отцов, братьев, мужей…

Бортко: Сколько?

Жириновский: 20 миллионов человек.

Бортко: Сколько?

Жириновский: Статистика.

Соловьев: Многовато.

Жириновский: Отменяли сухой закон, начали спаивать всю страну. Царь в 1916 году ввел, вы в 1924-м, Ленин и Сталин отменили сухой закон. И вот пьяная страна начала рожать у вас в 1926 году. Пьяная, больная и криминальная.

Черный: Почему ж такие умные люди рождались в 1926 году? До сих пор живут, долгожители советские, наши ветераны.

Жириновский: Вопреки вам живут. Для этого вас и скинули в 1991 году.

Соловьев: Понятно. Следующий вопрос.

Иваницкий: Иваницкий Александр Владимирович, олимпийский чемпион по борьбе в тяжелом весе, журналист. Я слушаю выступление Владимира Вольфовича, поражаюсь его ораторскому искусству, и понимаю, что за криком, за наглостью он допускает громадное количество передергиваний. Одна из первых, — я несколько зафиксировал для того, чтобы не быть голословным: «Большевики арестовали законное Временное правительство». Эта фраза мне напоминает один эпизод из моего телевизионного прошлого, когда развалили Гостелерадио и начали образовывать Российское телевидение и НТВ, 12 человек быстренько сгоношили академию и назвали себя академиками. Их никто не выбирал, их никто не назначал, но они академики. Поэтому Временное правительство и временное, что его никто не выбирал. Должно было выбрать Учредительное собрание. Временное правительство — это самозванцы.

Жириновский: Временное правительство была законная власть, сформированная депутатами Государственной думы.

Иваницкий: Теперь дальше. Я обращаюсь не к Жириновскому, а обращаюсь ко всем тем, кто сидит здесь в зале, и кто нас слушает. Вот фраза Жириновского: «Страна-тюрьма. Русские — одна рвань и пьянь» Это вы, вы, вы и все кто нас слушает. Это слова Жириновского. Вопрос к Вам, Владимир Вольфович, сколько еще лет за вас будут голосовать русские— рвань и пьянь?

Жириновский: Отвечаю. Отвечаю, что это итоги советской власти. Это итоги, потому что 20 лет назад народ советский, как вы говорите, ничего не сделал, чтобы спасти Советский Союз, ничего коммунисты не сделали и советская армия. И после этого…

Иваницкий: Кто вас дал право называть русских рванью и пьянью? Кто?

Жириновский: Я знаю, что мне говорить! Я у вас права не буду спрашивать. Это они мне дали право — мои избиратели!

Иваницкий: Ваши избиратели — пьянь и рвань?

Жириновский: В рвань-пьянь превратили нас вы! Вы — подлые коммунисты! Вы — советская власть! Вы — негодяи и мерзавцы! Вас нужно расстреливать!

Соловьев: О как!

Жириновский: Вас нужно сажать! Вам место в психушках! Всем советским журналистам!

Бортко: Можно мне вставить слово?

Жириновский: Всем советским драматургам! Всем этим писателям-недоумкам!

Бортко: Владимир Вольфович, можно мне сказать…

Жириновский: Нет! Вам нечего говорить! И вас арестуют сегодня же!

Бортко: Кто? Вы? Это ничего, это неплохо. Чего ж меня не арестовывают?

Соловьев: Но заметьте мудрость Владимира Вольфовича.

Бортко: Он очень мудрый человек.

Соловьев: В следующем раунде вопросы вам буду задавать я. Владимир Владимирович, вы очень убедительно доказали, что де-факто большевики взяли власть, которая сама уже падала в руки.

Бортко: Да, это так.

Соловьев То есть вы убедительно показали, что проблемы, которые были в стране, достигли такого уровня, что принципиально уже не так сложно было и схватить. Да, конечно, история обросла легендами, но, тем не менее, факт остается фактом. 200 человек, вооруженные идеей, смогли построить уникальное государство, как тогда говорили, рабочих и крестьян. Но вот у меня только один вопрос.

Бортко: Въедливый, наверное.

Соловьев: Въедливый, да. Почему же в этой гигантской идее, которая вначале позволила взять страну, не оказалось достаточно жизни, чтобы пережить даже один век?

Бортко: Могу задать вам ответный вопрос. Почему тысячелетнее государство, которое очень удачно развивалось, не сохранило царскую власть?

Соловьев: Свою роль сыграла Первая мировая война. Это был ключевой момент, когда практически во всей Европе произошло изменение формы управления. Когда рухнули практически все монархии, в том числе абсолютистские. Потому что система управления, при которой все было заключено на одного человека и на аристократию, не выборную, не смогла пережить тот взрыв техники, технологический…

Бортко: Извините, я готов возразить вам. Почему же пострадала только одна Россия?

Соловьев: Не только Россия, но и Германия. Две страны, которые отошли от своей религии и попытались ее заменить псевдо…

Жириновский: Политической, политическим террором.

Бортко: Простите, пожалуйста. В Германии это недолго было, и она быстро вернулась на круги своя. Правда? В России это было несколько по-другому… Я говорил об этом много раз, скажу еще раз. Россия — уникальная страна не потому, что здесь Достоевский и крестятся вот так. Она уникальна по своему устройству, составу. Здесь 180 народов. Здесь много государств внутри. А это бывает достаточно редко. Их немного, таких стран, — Китай, например, который сейчас коммунистический, и не дай Бог не быть ему коммунистическим. Развалится через 20 минут…

Жириновский: Россия была самым большим государством и в царский период, и в советский, и сейчас. Над этой маленькой Европой мы нависаем. И с момента татаро-монгольского нашествия, когда монголы подошли к Вене и должны были ее взять, если б не умер татарский хан, взяли бы ее, они нас принимают до сих пор за монголов. До сих пор они нас боятся. Но при царе они постепенно уже успокоились, потому что русские промышленники создают самолеты, радио, все выезжают отдыхать в Париж, а не в Турцию, русские университеты, так сказать, телевидение, они успокоились уже…

В это время приходит красная химера. И опять всех убивают, и опять у всех отбирают собственность, и опять ГУЛАГ, Сибирь. Они снова нас испугались. И они бы 10 гитлеров воспитали, только чтобы нас уничтожить. Поэтому мы страдаем именно из-за этого. В октябре 1917-го никто не должен был брать власть. Никто! И русская армия взяла бы Берлин вместе с французами и британцами. Сейчас мы взяли Лондон. Сейчас там наша иммиграция сидит. Сейчас у нас Болотная, сейчас у нас снова КПРФ, сейчас опять вы говорите, где рвань-пьянь. Вы это сделали все!

Иваницкий: Это вы говорите!

Жириновский: Я говорю?… Но вы за сто лет уничтожили все лучшее, что есть. Вот что сделали большевики. Ударили по сердцу духовности, разгромили церковь. Так никто не громил. Рвань смеялась, когда купола срезали. Рвань-пьянь! Что, нормальные люди будут смеяться, когда церковь разрушают? Это кто смеялся?

Бортко: «Пусси Райот».

Жириновский: Кто смеялся, когда русский парламент в 1993 году расстреливали из советских танков? Это что, не рвань и пьянь? Это как нужно было воспитать поколение целое, чтобы они семечки щелкали и смотрели, как расстреливают их Верховный совет ваши коммунисты?

Бортко: Это были коммунисты?

Жириновский: Да, коммунисты были. Майор, который стрелял из танка, был коммунист. Вся Кантемировская дивизия — это коммунисты, и Таманская тоже. В этом проблема.

Бортко: И Путин — коммунист?

Жириновский: Духовность разрушили и лишили всех собственности. И тогда надо осваивать целину. Поехали все с пустым чемоданом. Помогать Средней Азии. Поехали туда. Подымать Сибирь. Поехали! Помочь Кавказу. До сих пор блуждает народ. Какая идея? Какой проект, если все разрушено? Нету могил у нас. Нет родословной. Нету духовности, нету собственности. Народ — бомж!

Соловьев: Понятно… Владимир Владимирович, вы говорили о замечательных фильмах, которые были сделаны в то время. Бесспорно. И за каждым фильмом стоит судьба. И, к сожалению, судьбы очень разные. И когда мы смотрим сейчас на нищих великих режиссеров и актеров того времени, и говорим: ах, если бы они были в Голливуде, они были бы в золоте, они получали бы сумасшедшие деньги.

Бортко: Навряд ли.

Соловьев: Уверен, что наши таланты того времени вполне соответствовали.

Бортко: Они соответствовали, но были разнонаправленными.

Соловьев: Это были люди, которых двигала идея, несмотря на личные трагедии. Если мы посмотрим всю историю России, то все этапы, все этапы России, которые можно назвать великими, всегда были освещенными идеей.

Бортко: Бесспорно.

Соловьев: Не всегда правильной. Вот сейчас мы с вами смотрим на 20 лет, когда государство осознанно отказалось от идеологии. Мы смотрим на 20 лет, когда государство уверенно говорит нам, поучая нас, что не надо этих разговоров о величии, об идее. Важно, чтобы народ ел, народ пил, жил как средний европеец. А не получается.

Бортко: Не получится. Ни-ког-да! Только идея должна сплачивать нашу страну. Иначе она тут же развалится, иначе она будет поглощена, иначе она просто перестанет существовать.

Соловьев: Так как вы считаете — какая может быть эта идея сейчас? Вот сегодня.

Бортко: Могла ли быть, знаете, национальная идея. Замечательно! Россия для русских! И все. А дальше? А дальше— кровавая баня. Какие еще идеи могут быть? Да никаких, кроме одной: социалистической, к которой придет весь мир. Я в этом совершенно убежден, могу доказать.

Соловьев: Владимир Вольфович, какая идея может сейчас сделать страну великой? Ведь мы с вами говорим в интересное время — когда весь мир и некоторые наши либеральные СМИ с упоением рассуждают о Бараке Обаме, не понимая, что примерно в то же время, параллельно, в Китае приходит к власти через съезд новое поколение, при котором Китай обгонит Соединенные Штаты практически по всем экономическим показателям…

Бортко: Мы втроем это знаем.

Соловьев:. … и произойдет смена поколений.

Жириновский: Значит, объясняю. До октября 1917 года, этого зловещего события, царская Россия существовала тысячу лет. Никакой идеи не было. Идет враг — разбить. Все! Мы постоянно боролись с внешней агрессией. Из ста лет Россия воевала семьдесят лет — всю тысячу лет. Мы воевали семьсот лет, и только триста лет мы отдыхали, лечились от ран и снова воевали. А вот октябрь 1917 навязал идею! Но чтобы эту идею вбить в мозги, они положили миллионы людей в могилу — расстреляли, ГУЛАГи… Все это знают прекрасно. Сто миллионов погибло, начиная с Гражданской войны… Почему народ наш хочет идею? Потому что у него нет денег и собственности. Ничего нет! Почему люди верят в Бога? Обычно верят бедные и больные. Богатые и здоровые ни в кого не верят. Они живут своей жизнью.

Соловьев: Так это тогда вся Америка — бедные и больные…

Жириновский: И еще говорю: идея должна быть — антикоммунизм! Антикоммунизм — наша идея! Уничтожить всех коммунистов!

Бортко: И после этого…

Жириновский: Всех! И левые партии распустить! Разогнать!.. А потом мы будем спокойно жить, цветочки класть на ваши могилы.

Бортко: Ну а пока мы договорим.

Жириновский: Ну, давайте, договорите.

Бортко: Фраза будет очень простая. Россия не может жить без идеи, объединяющей ее.

Соловьев: Даже если эта идея — убить собственный народ?

Бортко: Ни в коем случае! Сохранить государство, которое сохраняет свой народ.

Соловьев: Ну что ж, наша программа подошла к своему логическому концу. И мне бы хотелось еще в завершение… такую маленькую деталь. Прошло почти уже сто лет, и мне сложно представить себе в любой другой стране мира, чтобы так жарко политики спорили о событиях почти столетней давности. Потому что до сих пор эта боль жива, и потому что до сих пор день сегодняшний невольно напоминает нам события начала XX века. И здесь бы хотелось, чтобы общество сделало необходимые выводы, которые сделал весь мир из революции 1917 года.

Жириновский: Да, да…

Соловьев: Ведь больше всего от революции 17-го года выиграли отнюдь не наши соотечественники…

Жириновский: Правильно!

Соловьев:. … а рабочие Швеции, Дании, Америки…

Жириновский: И живут хорошо!

Соловьев: Для которых случившаяся революция 1917 года, и для их хозяев была примером…

Жириновский: Звоночек!

Соловьев: Если ты так относишься к своему народу, тебя на штыках снесут. Хотелось бы, чтобы ни одна власть ни в одной стране не забывала о необходимости социального мира и грамотного распределения богатств.

Бортко: Наш человек!

Соловьев: А нам осталось выслушать мнение народа, который смотрел и голосовал.

Голос за кадром: Телезрители присудили победу Владимиру Бортко.

О коммунистах 

Как бы не оторваться от народа. …

(Черновик выступления В. В. Бортко на XIII съезде КПРФ)

Товарищи!

Съезд партии — событие неординарное и важное, поэтому волей-неволей носит торжественный и несколько ритуальный характер. Нельзя, как говорил здесь товарищ Никитин, нарушать плавное течение съезда выяснением разных мелких и неприглядных ссор и дрязг. Но в то же время съезд — площадка для разрешения серьезных теоретических споров и противоречий, возникших за довольно продолжительное время, и маяк, указывающий путь в будущее. Именно такими и были боевые съезды РСДРП, позволившие в результате занять партии лидирующее положение. Исходя из этих соображений, я хотел бы вынести на внимание съезда, казалось бы, частный случай конфликта — сначала внутри петербургской организации, а затем и более значительного конфликта между БОЛЬШИНСТВОМ петербургской организации и ЦКРК. Ибо на мой взгляд этот конфликт выходит далеко за определение ссоры и дрязг и носит важный теоретический характер.

Речь идет о городской конференции, членом которой я имел честь быть и где, кстати, присутствовал и член ЦКРК тов. Никитин. Внешне суть конфликта сводится к конфликту трети членов организации, к стилю ее руководства. Тем не менее, оценка деятельности горкома и его руководства почти единогласно была признана удовлетворительной.

В частной беседе с членом ЦК тов. Беловым я узнал, что конфликт внутри организации имеет глубинные корни, связанные с назначением помощников депутатов и распределением денег, что, кстати, сразу же объясняло его шекспировский накал. Но об этом в течение собрания почти никто не говорил, и все претензии оппонентов сводились к стилю руководства товарища Федорова и правильности или неправильности голосования за городской бюджет. Об этом же говорил в своем выступлении и тов. Белов.

Ввиду позднего окончания голосования и необходимости оставаться в зале до утра из-за разводки мостов подсчет голосов при подавляющем согласии голосовавших был перенесен. Собравшись позже, члены конференции узнали итоги. Не все остались довольны выборами в новый горком и КРК. В частности, туда не прошел рекомендованный Президиумом ЦК тов. Сокол. Чем он не удовлетворил большинство членов конференции, я не знаю, так как голосовал за него, однако факт есть факт. За утверждение итогов проголосовало две трети. Против — треть. Что же, как я сам мог видеть, налицо подавляющее большинство. Казалось бы — о чем говорить? Однако чуть позже мы с удивлением узнали, что итоги конференции отменены. Почему? Последовали невнятные и не всегда справедливые объяснения. Не только мне показалось, а теперь я в этом убежден, что предвзятое отношение к Санкт-Петербургской организации сложилось кое у кого из товарищей еще до оглашения результатов. В частности, еще в своем выступлении на конференции член ЦКРК тов. Никитин, стоя на фоне большого портрета тов. Ленина, говорил об отсутствии в зале коммунистической символики. Все это очень похоже на заранее продуманный выпад. В результате нам заявили, что вы голосовали неправильно, и мы вас поправим. Выражаю мнение большинства питерской организации российской коммунистической партии — мы не нуждаемся в подобного рода подсказках. Тем более, когда истинные причины этих подсказок скрыты. Необходимо понимать, что партия стоит на переломе своей истории и затевать сейчас возню, в основе которой лежат амбиции и личные интересы, лишаться участия в съезде делегации питерской организации по меньшей мере недальновидно, неумно, если не сказать сильнее.

Вот теперь — об истинных причинах.

Кроме животрепещущих вопросов распределения денег, что является причиной большинства конфликтов в мировой драматургии, существует серьезные причины теоретического свойства о которых и стоило бы поговорить на съезде.

Из выступлений товарищей стало понятно, что внутри нашей организации существуют разные мнения. Сформулировав их, я бы выделил два направления: одно ориентирующееся на, так сказать, ортодоксальное понимание деятельности партии в обществе и второе — ориентирующееся на резкое изменение условий этого существования и пытающееся найти новые пути деятельности.

Кто из товарищей прав?

Разве не вызывает уважения верность незыблемым принципам, проверенным временем? Безусловно, мы должны верить в несгибаемую честность ряда товарищей и желание пронести чистоту наших идей в сложном времени.

Но возникает вопрос— идя прямолинейным курсом, не обращая внимания на рифы и мели, не оторвемся ли мы от действительности и, в конечном счете, от народа? Со времен написания «Манифеста…» да и последнего съезда КПСС, время сильно изменилось. Не изменилось основное противоречие между трудом и капиталом, но вот конкретные формы этого противоречия принимают другой вид. И это — то, о чем хотелось бы говорить на съезде. Например, императив о диктатуре пролетариата. Боюсь, при проведении его в жизнь это будет диктатура сильно узкого круга трудящихся. Или такой лозунг, как «пролетариату нечего терять, кроме своих цепей». Плохо это или хорошо, скорее хорошо, но пролетариату есть что терять, и поведение его от этого сильно изменилось, и не замечать этого нельзя. Кто теперь наш попутчик, слушатель, кто наш товарищ в настоящее время? Перед нами новая действительность, и осознать ее — наша задача. Оперировать не абстрактными понятиями и схемами, а обращением к работникам наемного труда, которым, я уверен, близки и понятны наши идеи, их абсолютный смысл. Вот наш электорат, вот кого мы призваны защищать, вот для кого мы должны работать. И работать сейчас, применяя марксизм к изменившимся условиям существования. И ставить эту работу в упрек товарищам, работающим в буржуазном парламенте и пытающимся всеми силами помочь трудящимся, по меньшей мере несправедливо.

Мысль, на наш взгляд, не крамольная с точки зрения изменившихся условий жизни. Так же, как и та, что в своих рассуждениях мы должны исходить из абсолютного постулата — любви и желания процветания нашей Родины — России. Это никаким образом не расходится с тезисом марксизма: у пролетариата нет Родины…

Да, Земля была бы общим домом, если думать, что вокруг нас нет врагов, тогда конечно — земля нам общий дом. Но поскольку они есть (чему примеров — тьма), поскольку есть достаточно много сил, мягко говоря, не руководствующихся марксистским учением и не питающих теплых чувств к нашей стране, то забота о целостности и процветании нашей родины становится ПЕРВЕЙШЕЙ заботой коммунистов.

Значит, в наших оценках того, что происходит в стране, мы должны исходить из этого постулата. ВСЕ НАШИ ДЕЙСТВИЯ ДОЛЖНЫ БЫТЬ НАПРАВЛЕНЫ НА УКРЕПЛЕНИЕ РОССИИ КАК ГОСУДАРСТВА. Именно с этой точки зрения и следует анализировать современную политику. Поэтому, рассматривая действия современных российских властей, мы должны учесть, что не всегда и не все действия правительства носят негативный характер. Например, абсолютно правильной явилась поддержка нашей партией во главе с ее руководителем Г. А. Зюгановым отпора нападению Грузии на Южную Осетию и Абхазию.

Значит, не всегда нужно стоять в стороне и занимать только негативную позицию. Нужно четко руководствоваться основными марксистскими постулатами и пользой, которую можно уже сейчас принести работающему человеку. Люди пойдут за нами, если увидят в нас адекватную действительности разумную силу.

Товарищи! Коммунист — это человек, наиболее остро чувствующий требования времени и умеющий дать точный научный ответ на его вызовы.

Перед каким же вызовом стоит сейчас наша партия?

Ах, как хотелось бы радостно констатировать — влияние партии растет, и ряды наши множатся повсеместно. Однако… Несмотря на то, что сегодня партия вторая по численности в Думе — она стоит перед серьезнейшей проблемой потери влияния в массах.

Надо понимать, что на последних выборах партия получила в значительной степени протестные голоса избирателей, недовольных политикой единоросов. Но если появится какая-либо политическая сила, способная канализировать эти голоса, привлечь их яркостью идей и лозунгов, а идеологические противники не дремлют, то на следующих выборах мы можем прийти к гораздо худшим результатам.

Конечно, партия власти оказывает нам яростное сопротивление, борьба ведется нечестно, но нужно сказать правду: идеи наши не находят достаточно яркого и убедительного воплощения. И происходит это не в силу старения наших идей, как пытаются заявить наши противники. Какое, к черту, старение, когда на наших глазах разразился очередной мировой экономический кризис, о неизбежной повторяемости которого говорили Маркс и Энгельс, а выход из этого кризиса капиталистическая верхушка видит в социалистических, по сути, мерах национализации… Перед нами — давно предсказанный и ожидаемый крах капитализма. Вот он. И абсолютно ясно всем, в том числе и апологетам этого социального строя, что мир уже никогда не будет таким, как был, ибо другого пути для выживания человечества, чем социализм — нет. Вот проявившаяся вечная правота марксизма в действии. Воспользоваться бы этим и ударить идеологически, но увы… Мы упираемся в силу УНАСЛЕДОВАННЫХ закостеневших форм идеологической борьбы и, если хотите, всего образа нашей партии.

Чего требует от нас учение Маркса? Оно требует правдивых ответов на вопросы. Ответов, не завуалированных флером политкорректности или религиозной моралью. В нашей стране коммунистическая партия проиграла тогда, когда начала врать сама себе. Вообще, когда человек начинает требовать веры во что-либо не подкрепленное наукой и практикой, он неизбежно проигрывает.

Поэтому, товарищи, мы должны смотреть правде в глаза… А правда, по-моему, состоит в том, что либо партия воспрянет и сумеет донести свои идеи до массы трудящихся, либо тихо угаснет, превратившись в клуб.

Поэтому на первое место выходит идеология, борьба за людские души и умение донести до людей наши идеи. Поэтому чрезвычайно важными являются партийные документы, партийная пресса и люди, олицетворяющие партию, способные донести до народа, а особенно до молодежи наши идеи.

Я хочу сказать о вещи абсолютно принципиальной, особенно важной на современном этапе. О программе партии. Тут, товарищи, мне кажется, существуют большие проблемы.

Все мы с вами убежденные коммунисты и верим в правоту наших идей. Мы охотно делимся ими со своими знакомыми, коллегами и т. д. Но как бы было хорошо, если бы нам помогала программа партии, чтобы, почитав ее, человек, изначально готовый воспринять наши идеи, понял: «Это моя партия. Это для меня и про меня написано. Я хочу помочь ей».

Однако что поймет и чем заразит его такой, например, пассаж из существующей программы партии: «Наши основные цели и задачи: участие в политической жизни общества посредством влияния на формирование политической воли граждан в целях завоевания политической власти и обеспечения подлинного народовластия в Российской Федерации».

И это в то время как идеи наши просты, конкретны и понятны, в них наша сила.

Партия — инструмент завоевания власти. Этого постулата нечего стесняться, и это нужно донести до всех.

Мы должны объяснить, что если мы придем к власти, то мы немедленно введем:

Бесплатное образование — а ведь это было, и народ этого не забыл.

Бесплатную медицинскую помощь — и это ведь было.

Бесплатное жилье для молодежи — мы сделаем это!

Гарантированное право на труд, всеобщую занятость.

Заработную плату не ниже реального прожиточного минимума…

Резкое понижение уровня преступности.

И это не через 20 лет, а сейчас, и партия знает, как это сделать… Вот что необходимо донести до народа, а в программе, увы…

Времена изменились, товарищи, и мы должны, оставаясь по сути теми же, разговаривать с людьми, учитывая новые веяния и формы жизни. Что и пытается делать Санкт-Петербургская организация. Важно не сбиться с курса. И надо всегда помнить, что все мы — товарищи. В заключение приведу цитату об этом из Гоголя, повесть которого «Тарас Бульба» я сейчас экранизирую: «Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дите любит отца и мать. Но любит и зверь дитя свое. А породниться родством по душе, а не по крови, может только человек… Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей… Вот на чем стоит наше товарищество! Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство».

2008 г. 

Кто сказал, что коммунист должен ходить в сапогах и пить самогон?

(Интервью В. В. Бортко для OPENSPACE. RU, журналист М. Соболева)

– Владимир Владимирович, вот вы как считаете, русский Гоголь писатель или все-таки украинский?

— Поскольку это одна и та же нация, нет никакого разделения на великорусский и малоросский народы, на русских и украинцев. Это мое личное мнение— и мнение Николая Васильевича Гоголя, о чем он, в частности, писал в повести «Тарас Бульба». «Где такие огни и такая сила, которая пересилит русскую силу!» Это сказал не я, а Гоголь, который владел вопросом, как сейчас бухгалтеры говорят. На территории Украины уже было несколько государств — сто лет существовало Великое Княжество Литовское, а потом Речь Посполитая еще сто лет. Тем не менее, жил там все это время один и тот же народ, продолжающий жить там и по сей день. Поэтому всякая проблема с Украиной, по сути, надумана. Более того, даже говорить, какие украинцы хорошие, — уже значит подчеркивать то, чего не существует: разницу между народами. Я наполовину оттуда, наполовину отсюда и могу вам подтвердить лично. Хотя мое мнение расходится с точкой зрения Ющенко и элиты, которой выгодно существовать отдельно. Когда я приезжаю в Киев, где я прожил почти тридцать лет, у меня такое впечатление, знаете, что понаехали все. Кто такие, откуда взялись? Я жил в Киеве с года до двадцати девяти, и на этих людей мне смотреть достаточно странно. Я говорю по-русски, все мои друзья всю жизнь говорили по-русски, девушки наши говорили по-русски. Акцент — да, но акцент и в Ростове, и в Вологде. Вот моя точка зрения по национальному вопросу.

– Произведение Гоголя националистское…

— Неполиткорректное, да.

– Как вы решили проблемы с антипольскими и антиеврейскими настроениями гоголевских персонажей?

— Ну, с поляками просто. Какая разница, чей дедушка с кем воевал? Сейчас бы не дрались. Вы спокойно пережили фильм «Огнем и мечом»? И я спокойно. И поляки, которые у меня снимались, тоже спокойно эти съемки пережили. Что же касается евреев, то это серьезный вопрос, наиболее болезненный. Я не выкидывал ни одного слова из тех, что написал Николай Васильевич Гоголь. Все это произносится вслух. Но поскольку Тарас Бульба и Янкель в конце подружились… В общем, еврейский вопрос я разрешил. Никто не смог, а я разрешил.

– Это притом, что главный ваш герой — казак-националист.

— Он совсем не националист, дорогая моя. Про что этот «Тарас Бульба»? Все почему-то считают: у Тараса был сын Андрий, он полюбил полячку, папа его за это убил. Все не так, он убил его не за то, что он полюбил полячку. Бульба является частью угнетенного народа, и он исповедует идею его защиты. Все остальное его мало волнует и интересует. Он — цельная личность, воспринимающая все с этой точки зрения. Существует классическая сцена приезда сыновей на хутор, которая обычно трактуется в водевильном малороссийском ключе: пьяный папа вертит сыновей туда-сюда, еще и драться потом начинает. Но поскольку я лучший читатель в России точно, а может, даже и в Европе, то я хочу сказать: а почему он это делает? Если он нормальный человек? Думайте сами. Нет, вы подумайте, интересно, додумаетесь или нет?

– Ну, он хочет видеть в своих сыновьях…

— Да их не было долго, они учились в польском городе Киеве. Кто они, не изменились ли, могут ли они продолжать его дело? Вся эта шутливая драка — это проверка. И он видит в своем старшем сыне то, чего ожидает. Надо полагать, что второй такой же. Но нет — второй не такой же, он первый диссидент.

– И вы не сочувствуете первому диссиденту?

— Чего ему сочувствовать? Это просто два разных пути — один славянофил, другой западник. Знаете, мало людей умеет читать книжки, запишите, пожалуйста, — очень мало кто умеет читать книги, но, слава Богу, читают вообще мало. А когда читают книгу, то пропускают половину обычно. У Гоголя как было? Андрий попадает в осажденный город. А куда? В костел. В это время, пишет великий русский писатель, взошло солнце. И его лучи проникали сквозь цветные витражи, окрашивая все каким-то невероятным светом. И вдруг заиграл орган, которого он никогда не слышал. И он стоял, открыв рот, пока татарка не потащила его к его любимой. То есть какое впечатление это на него произвело, понятно, да? Для него панночка — это выражение того самого Запада, к которому он уже склонился. Любое сомнение — уже предполагаемая измена. Почему папа его меньше любит? Не потому, что он дерется плохо, а потому, что чувствует в нем сомнение. А старший — нет, старший наш. Андрий же какой-то прямо последователь Новодворской.

– Вы на стороне славянофилов?

— Я ни на какой стороне.

– Нет, лично вы, вот ваша точка зрения, ваша идеология.

— А я, разумеется, полностью на стороне Тараса Сильвестрыча Бульбы и его старшего сына. Есть вещи, где толерантность неуместна. Например, прохожу я мимо подворотни, а там вас, Мурочка, извините, насилуют. Если я толерантен, я понимаю, что человеку захотелось женского тела — ну, надо ему, можно понять, пускай дальше делает свое дело. Но уместна ли здесь толерантность? По-моему, его надо просто убить. Вот это — то же самое. Тарас Бульба испытывает примерно те же самые чувства. Он не может Андрия не убить.

– То есть вы выбираете долг в борьбе между долгом и чувством?

— Конечно, естественно, да. И хочу, чтобы все, посмотрев кино, наплевали на Новодворскую и Ковалева и пошли дружными рядами записываться в КПРФ.

– Мы к этому еще вернемся, а пока сконцентрируемся на вашем методе воспитания детей.

— Для Тараса это уже не ребенок, это предатель. Родина превыше всего— это сказал не я, это сказал Уолт Уитмен, великий американский поэт. Младший сын Тараса — он же убивал своих, понятно, да, что он сделал? Наш фильм — это героическая драма, но по сути «Тарас Бульба» — это эпос…

– Сколько идет эпос?

— Два часа десять минут.

– Не маловато для эпоса? Почему не три с половиной?

— Нет, это ужасно, я же добрый человек. У меня есть один режиссер знакомый, вы его тоже знаете, он запирает зал снаружи и показывает свое кино. Я не такой. Так вот, «Тарас Бульба» — это эпос. Там везде преувеличения. Знаете, сколько времени занимает действие повести? 150 лет проходит с момента приезда сыновей на хутор и до смерти Тараса. У Гоголя вначале сказано «XV век», а заканчивается все конкретной битвой, дата которой установлена. Или вот еще — «Тарас вскочил на коня, и конь присел под двадцатипудовой тяжестью». Это 320 килограммов. 320-килограммового человека на тележечке возить надо, ему дышать трудно. Понятно, да? Это же архетипы. И Тарас Бульба является душой своего народа. Она действует так, как надо, она может и сына убить.

– Вы хотели снять патриотическое кино, разбудить любовь к Родине в массах?

— Понимаете, пробудить патриотизм может только мой знакомый Зюганов, он любит все время пробуждать. А задача искусства — доставлять эстетическое удовольствие. Это первая задача. Что сказал Карл Маркс? Что воспитательная функция у искусства существует, но она у него, кажется, на девятом месте. А главная функция — эстетическая. Я хотел сделать, извините, пожалуйста, хорошее кино, только и всего. Доставить вам удовольствие. «Пойдем посмотрим „Тараса Бульбу“» — странное такое желание в субботний вечер, да? Но тем не менее я очень надеюсь на сарафанное радио.

– Вот у меня еще вопрос к вам, но боюсь вторгнуться в ваше личное пространство.

— Вторгайтесь.

– Вы ведь член Коммунистической партии?

— О да. Отпетый, можно сказать.

– Я не могу понять, как может быть коммунистом человек, снявший «Собачье сердце», простите.

— А почему же нет? Во-первых, членов Коммунистической партии было очень много. Например, Пикассо. Почти все французские писатели двадцатого века. (В этот момент у Владимира Владимировича звонит айфон.)

– Член Компартии с айфоном?

— А что такого в айфоне? У меня еще есть автомобиль BMW-семерка, машина премиум-класса.

– Мне казалось, что капиталистические радости несколько противоречат коммунистической идеологии.

— Давайте посмотрим за окошко— как у нас с природой дело обстоит. Вы можете себе представить, что мы можем оказаться последними поколениями, живущими на Земле? Во-вторых, кризис, который сейчас разразился. Карл Маркс, тот бородатый, он что говорил? Говорил — ребята, пропадете, неизбежен крах капитализма. Вот сейчас крах капитализма мы и наблюдаем. А как пытаются бороться в Штатах — кстати, круче всех, знаете? Они там все национализируют. Нельзя воспринимать нынешнюю компартию как наследие товарища Солнцева (был такой, вы его не застали), к нему бы я не поступал. Я к Карлу Марксу поступил.

– То есть нынешняя КПРФ не наследница КПСС?

— Не все так плохо с КПСС. Когда появилась КПСС, 80 % населения было неграмотным. Через 30 лет был запущен спутник. Это так. Лучшее в мире образование, я кое-что знаю о нем. Много очень хороших вещей, много, конечно, идиотизма, но самое главное, что произошла большая ошибка, но это уже не наше интервью, это отдельная тема. Вкратце: большевики ушли от марксизма и наделали ошибок. Просто в начале каждого дела должен стоять еврей. Они ушли от еврея — и пропали.

– Извините, я все-таки насчет айфона не поняла.

— Кто сказал, что коммунист должен ходить в сапогах и пить самогон? «Где написано у Карла Маркса, что второй дом по Обуховскому переулку нужно забить досками и ходить вокруг через черный ход? Нет такого у Карла Маркса». Я сейчас процитировал «Собачье сердце». У Маркса была идея, а идеи — они такие. Вот распяли одного — у него была классная идея, но после этого за нее сожгли такое количество народу, что ужас просто, даже Сталин столько не понаделал. Что ж, отменить церковь теперь? Нет. И к этой идее мы вернемся рано или поздно, вот уже начали возвращаться — Обаму избрали, и процесс пошел.

– Там, где Обама, нет банок с березовым соком и очередей.

— Тут путаница небольшая. Неудачная попытка не есть плохая идея. 60 лет коммунизма у нас — смешно по сравнению с шестью тысячью годами существования цивилизации. Попробуем еще раз — и говорю вам, будем жить при коммунизме, но уже с айфонами и с BMW.

2008 г. 

Мы преисполнены надежд и уверенности

(Интервью В. В. Бортко для «Новых известий», журналист М. Михайлова)

Известный кинорежиссер, автор одной из самых любимых телезрителями картин — экранизации едкой сатирической повести Булгакова «Собачье сердце» о первых послереволюционных годах, — принимает участие в предвыборных роликах кандидата в президенты от КПРФ Геннадия Зюганова. О том, почему он поддерживает именно этого кандидата и почему он не смог стать его доверенным лицом, Владимир БОРТКО рассказал в интервью «Новым Известиям».

– Владимир Владимирович, вы приняли участие в предвыборных роликах Геннадия Зюганова…

— Да, я активнейший участник.

– Почему вы поддерживаете именно этого кандидата?

— Вы что, смеетесь? Я же член КПРФ!

– Как вы считаете, каковы шансы вашего кандидата? Если состоится второй тур, удастся ли Зюганову войти в него?

— Важно, что шансы есть. Это гораздо важнее, чем что бы то ни было. Ибо все равно — это вторая партия у нас в стране. И за нее проголосуют достаточное число людей, чтобы можно было думать, что мы выйдем во второй тур. А если выйдем во второй тур, тогда уже будет очень серьезный расклад. И мы преисполнены надежд и уверенности.

– Вы планируете каким-то образом следить за тем, чтобы выборы проходили честно? Может быть, будете наблюдателем?

— Ну, сам я быть наблюдателем не смогу, потому что я член Государственной думы и, кстати, заместитель председателя комитета по культуре, что довольно сложно совмещать с должностью наблюдателя.

– Есть ли у вас какие-то возможности со своей стороны проследить за прозрачностью выборного процесса? Есть ли какие-то рычаги в этом смысле, как у депутата?

— Дайте мне рычаг, и я переверну мир… Какие рычаги?! Рычаги у нас у всех одни. Партия делает максимум возможного, чтобы не состоялись нечестные выборы. Но только и всего. Мы можем делать то, что мы можем делать. И я в этом отношении поддерживаю партию. Я сам лично ничего сделать не могу — могу только агитировать за нашего кандидата, что я и делаю с колоссальным удовольствием.

– А помимо того, что вы снялись в предвыборных роликах, вы участвуете во встречах с избирателями?

— Да, я участвую. Хотя я не могу быть доверенным лицом кандидата, потому что депутатам Государственной думы это запрещено. Но от себя лично я на всех встречах говорю, что голосовать нужно за товарища Зюганова, ибо у него есть, во-первых, программа. Во-вторых, мы знаем, что здесь нужно довольно сильно заменять все существующие рычаги власти. А для этого у нас есть и силы, и энергия, и возможности.

– Вам не кажется, что разделение деятелей культуры, практически на «партии» во время предвыборной кампании, вносит раздор в общекультурное пространство страны?

— Если они не сумасшедшие, то не вносит. А поскольку почти все люди нормальные, то я думаю, что все будет нормально.

– Вы участвуете в уличных митингах и акциях протеста?

— У меня просто времени на это нет.

– Вы заняты подготовкой к выборам или работаете над новым кинопроектом?

— Я занимаюсь своей основной работой — в комитете Государственной думы. И насколько могу я еще поддерживаю товарища Зюганова.

2012 г. 

В КПРФ пришел абсолютно убежденно

(Интервью В. В. Бортко для газеты «Правда», журналист В. Кожемяко)

Народный артист России и Украины Владимир Бортко стал широко известен по фильмам «Блондинка за углом», «Собачье сердце», «Идиот», «Мастер и Маргарита», «Тарас Бульба», «Петр Первый. Завещание». Пять лет назад Владимир Владимирович вступил в КПРФ. И по итогам парламентских выборов стал членом фракции КПРФ в Госдуме. С Владимиром Бортко беседует автор газеты «Правда» Виктор Кожемяко.

– Вступление в КПРФ для художника такого масштаба — весьма серьезный шаг. Куда уютнее было бы в «Единой России»! Не жалеете?

— Не только не жалею, а с каждым днем утверждаюсь в необходимости и сугубой правильности своего выбора. Я пришел в Коммунистическую партию совершенно сознательно.

Я и в КПСС состоял, но в определенный период партийный комитет на нашей студии исчез, и я оказался вне партии. Но чем больше размышлял над происходящим, тем тверже приходил к выводу, что партийность свою надо обязательно восстановить. И вот почему.

Первое: мне близки и дороги левые, коммунистические идеи как самые справедливые. А второе — мне еще более дорога моя Родина, Россия. Она, если можно так сказать, сложносочиненная страна. Почему в России всегда был царь-батюшка, а потом Генеральный секретарь? Потому что и тот и другой объединяли страну.

В России должна существовать идеология, разделяемая большинством населения, которая призвана объединять и скреплять этот гигантский механизм. Иначе неизбежен распад страны на национальные государства.

И то, что после 1917 года на территории бывшей империи восторжествовал марксизм, а не парламентская республика, абсолютно закономерно, так как марксистская идеология является наиболее подходящей идеологией для цементирования многонациональной страны.

Идеологией, объединяющей все ее многочисленные народы одной целью— построения наиболее справедливого общества.

Идеологией, не интересующейся, или, по крайней мере, которая не должна интересоваться национальностью участника этого строительства.

Идеологией, заменившей разнообразные религии одной верой — верой в возможность построения справедливого будущего.

Но при всем при том эта идеология традиционно позволяла твердо управлять страной из единого центра.

Советская власть объединила страну одной великой идеей — построения светлого будущего на социалистической, коммунистической основе, и у нас успешно создавалась действительно новая общность — советский народ.

Но когда страну развалили, когда отринули и предали проклятию светлую идею братства народов, на которой она держалась, стало ясно, что оставшиеся территории скрепляются плохо. Держать их в государстве можно только полицейскими силами. И бюджет полицейский увеличился в 4 раза!

Но можно ли так вечно держать страну? Нельзя. Ее надо объединять идеей. Однако такой идеи у этой власти нет. А у коммунистов она есть. И мы поэтому хотим строить социализм.

Вот почему я в Компартии, и никаких сомнений на этот счет у меня нет. Наоборот, жизнь все более убеждает меня, что я поступил правильно.

– Вы участвовали в теледебатах вместе с кандидатами от КПРФ, включая Зюганова. А лидеры «Единой России» от участия отказались. «Партия власти» все время ставит себя в особое положение…

— Могу сказать одним словом: безобразие. Причем оно не сегодня и не вчера возникло. Это ведь продолжается все годы «демократической России». На этом, собственно, власть все время и держалась, а возмущение, протесты коммунистов, против которых такое безобразие в основном-то и направлено, весьма цинично игнорировались.

Теперь ситуация изменилась. Протестовать против явных фальсификаций вышли не только коммунисты и их сторонники. Круг протестующих значительно расширился. Власть обеспокоилась.

У нас украли немало голосов, прихватив их себе. И против этого мы должны всемерно бороться. Так что, с одной стороны, казалось бы, чем шире протест против несправедливости, тем лучше.

Но почему я говорю «казалось бы»? Да потому, что вижу: естественное возмущение честных, порядочных, стремящихся действительно к лучшему людей пытаются оседлать, то есть использовать в собственных, далеко не лучших целях, совсем другие люди. Интересы этих людей далеки от интересов нашей страны. Не ими они озабочены!

Наоборот, они действуют стране во вред. А мы с вами только что говорили: для нас, коммунистов, самое главное — благо нашей Родины.

Сижу на днях в Думе, и обсуждается на заседании вроде бы сугубо специальный вопрос: о страховании. И вот один из депутатов вдруг заявляет: а почему в нашу страну не пускают иностранные страховые компании, зарубежные банки? Людям, мол, будет лучше…

Но это означает конец независимости России.

Вот так, под видом «улучшения жизни народа», и готовится окончательное закабаление нашей страны. Боже, да у нас иностранцы и так уже захватили почти все! Так куда же дальше-то? А хотят дальше, хотят буквально все!

Кстати, в Интернете сейчас можно прочитать массу инструкций, как разваливать нашу страну — под видом достижения «свободы».

– Обратимся к искусству, культуре, состоянию нашего кино.

— Любое государство должно быть озабочено двумя главными проблемами. Это умножение собственного народа. И воспитание народа.

Не может быть власть безразличной к тому, кто у нее под началом будет, — сборище неграмотных идиотов или культурное общество, какой и была наша страна при Советской власти. Что бы там ни говорили про нехватку колбасы и т. п., у нас было культурное, образованное общество.

Государство было заинтересовано в воспитании граждан. Да, были всякие недостатки (в какой стране их не было и нет?), но то, что государство думало о своем народе, заботилось о воспитании его, о культуре, — бесспорно.

Я, например, был воспитан советским радио. Моя бабушка включала радио с утра и выключала вечером. И я слушал первую программу радио, а она очень хорошо делалась. Там была и классическая музыка, и народная, и лучшие спектакли… А сейчас?

Если капиталист видит перед собой 300 % прибыли, то нет такого преступления, на которое он бы не пошел. Свидетелями этого мы становимся сегодня каждый день, в том числе и в культуре.

Включите телевизор. Погоня за деньгами превышает здесь все возможные пределы, оборачиваясь самым настоящим преступлением против народа.

И тут уже не удивляешься, почему в нашей стране процветает сериальная деятельность. Но если что-то процветает, то этого должно быть много. Необычайно много! Сколько у нас каналов в России? Да с сотню уже, наверное, наберется. И всем им в определенное время нужен Сериал.

Телевизор— как крокодил, который не устает своей пастью щелкать: «Ам!», «Ам!», и ему все мало. И кушать этому прожорливому животному хочется все больше, ведь любой сериал — идеальная подкладка под рекламу.

Но сериалов нужно все больше, а число талантливых людей неизменно и не велико. Результат — низкое, увы, качество «продукции» — назовем ее так.

Есть еще причина: чем дешевле продукция, тем больше, естественно, денежная отдача от нее. Значит, идеальным зрелищем становится криминальный сериал. Он предельно дешев, эффектен и занимателен — ведь интересно, кто же все-таки убил банкира?

Еще причина: раз сериал должен быть дешев, значит, люди, делающие его, тоже должны быть… Ну, недорогими. И вместо профессиональных актеров, которых, кстати, на все сериалы не хватает, снимается бог знает кто, знакомые знакомых. И пишут сценарии тоже, мягко говоря, не Шекспиры.

А что с потребителем? Здесь парадокс. Потребитель (бывший зритель) привыкает к этому зрелищу, и оно начинает нравиться ему. Более того, если сделать это смотрилище чуть художественнее — не все будут довольны.

Так опускается планка. У меня возникает подозрение, что ребята, запускающие все это, интересуются друг у друга: «А может быть еще хуже? Может!» И снимают. Честное слово, кричать хочется: что же вы делаете?! Вы же должны думать о будущем!

То, что я узнал, находясь в Думе, к примеру, о масштабах коррупции, поражает воображение. Эти масштабы грандиозны! Как Гималаи, самые высокие горы мира. Коррупцией пронизано буквально все.

Скажу по секрету, что кинематографисты получают свои деньги не тогда, когда показывают кино, а когда его снимают. Идет большой распил государственных денег. И нет отдачи никакой.

Изменить ситуацию невероятно сложно. Потому что финансовые интересы очень богатых людей диктуют, чтобы все осталось как есть.

У американцев тоже капитализм, но они сумели создать свое кино и захватить им весь мир. Ведь 90 % фильмов, которые у нас сегодня идут, — американские. И они воспитывают в американском духе.

Наша молодежь в немалом числе уже уверена, что Берлин брали не мы, а американцы, что они войну выиграли.

Власть не думает об этом. Но надо же думать: а что будет через пять, через десять лет?

– Изменилось ли к вам отношение коллег после того, как вы стали членом КПРФ?

— О, это очень интересно наблюдать! Сперва была ирония: к коммунистам подался, как смешно… Потом потихоньку стало это исчезать. Иронии все меньше, а серьеза больше. Кое-кто уже говорит: «Слушай, ты ведь коммунист, помоги мне»…

С КПРФ вольно или невольно приходится считаться — вторая партия в стране! А в перспективе, может, и первая?

2012 г.

О будущем 

Нужно объяснять, что такое «хорошо», а что такое «плохо»

(Из интервью В. В. Бортко на «Радио Свобода». Ведущий Виктор Резунков)

Виктор Резунков: Сегодня в Петербургской студии Радио Свобода в гостях кинорежиссер, народный артист России Владимир Бортко. С известным создателем таких прекрасных кинолент, как «Блондинка за углом», «Собачье сердце», «Бандитский Петербург», «Идиот», «Мастер и Маргарита» и других фильмов, которые посмотрели миллионы россиян, мы сегодня поговорим не только о кинематографе, но и о политике, о президентских выборах и о многом-многом другом.

Владимир Владимирович, давайте вначале поговорим о политике. Вчера я выхожу из метро, и мне дают распространители газету «Правда», печатный орган КПРФ, и на первой странице— ваше заявление под заголовком «У Геннадия Зюганова есть план возрождения страны». И мне было как-то не очень привычно, когда сейчас большинство деятелей культуры активно поддерживают преемника Дмитрия Медведева, увидеть вас в другом лагере. Собственно говоря, вы можете объяснить — почему?

Владимир Бортко: Ну, сначала я пошучу. Потому что я считаю, что в какой-то степени каждый деятель искусства, и вообще культуры, должен быть в оппозиции к правительству, какое бы оно ни было. Но это шутка.

А в самом-то деле, вы знаете, когда-то я был очень маленьким и читал очень толстую книжку — Карла Маркса «Капитал». Я, может быть, тогда не все понимал, но кое-что, в общем, как-то отложилось в памяти. И более того, в общем, я разделяю многие идеи этого человека и его друга Фридриха Энгельса. Вот поэтому, собственно говоря, я и являюсь членом Коммунистической партии.

Виктор Резунков: Скажите, а вот в этом вашем заявлении, которое напечатано в газете «Правда», вы называете национальные проекты «издевательством над людьми».

Владимир Бортко: Видите ли, я уж не давал, прямо скажем, своих точных совершенно… Очевидно, это не столько цитата, сколько резюме, наверное, того, что я говорил.

Я бы не сказал, что это издевательство над людьми. Здесь над людьми другое, например, то, что есть. Ну, например, форма выборов — вот это точно издевательство над людьми. Когда я вижу постоянно одного и того же человека на экране, а других тоже вижу, но очень и очень мало, и очень, я бы сказал, в определенном качестве, в то время как один из кандидатов — он таков, он с народом, он занимается этими самыми проектами, он занимается чем угодно, и намного больше. Справедливо ли это? И при этом мне говорят, что они почти равны. И я тогда понимаю: или там что-то не так, или я не совсем правильно воспринимаю действительность. А потом посмотрю вокруг — нет, вроде как правильно. Вот это точно издевательство.

Виктор Резунков: То есть вам выборы совсем… Вот сегодня Владимир Путин, выступая на пресс-конференции, сказал: «А выборы нормально идут. Зачем Дмитрию Медведеву какие-то дебаты, если там популистские вопросы ему будут задаваться?»

Владимир Бортко: Вы понимаете, я отдаю себе отчет в том, где я сейчас нахожусь. Я нахожусь на радиостанции «Свобода». На радиостанции, которая субсидируется Соединенными Штатами Америки. Кто там субсидирует, я не знаю, но это американская… И я в довольно сложном положении нахожусь. Но я могу вам сказать вот о чем. В своих рассуждениях я буду опираться на простую вещь. Для меня номер один — это моя Родина, которую я, поверьте мне, действительно очень люблю. И как ни странно, я подозреваю, что все кандидаты в президенты, они придерживаются этой же, собственно, идеи. Другое дело — как ее воплощать. И вот то, что говорил президент вначале, в общем-то, не вызывало у меня отторжения. И более того, те цифры, которые он называл… он называл не все цифры, которые можно было бы назвать, но те, которые он называл сегодня, впечатляют. Другое дело, что он называл не все цифры.

Но вот когда он начал говорить о выборах и о том, зачем же мы, собственно говоря, будем задавать какие-то глупые вопросы одному из кандидатов, то мне показалось это не совсем убедительным, в отличие от ответов на другие вопросы. Собственно говоря, как мне показалось, это пережиток, как ни странно, тех самых наших времен, которые были до наступления светлой эры демократии. То есть человек всего боится. А чего бояться-то, собственно говоря? Он так хорошо начал… Он говорил о том, что сделано. А почему после этого нужно бояться каких-то вопросов? Какие популистские вопросы?! А что такое популизм вообще, в принципе? «Populus», народ, я так понимаю. Ну, были бы какие-то вопросы, то ответьте на них достойно, и вам есть что ответить. Так в чем же дело? Почему? Почему нет? Поэтому это место мне показалось несколько, так сказать, неубедительным в ответах президента.

Виктор Резунков: Хорошо. А то, что Михаила Касьянова не допустили к выборам, это тоже в том же духе, скажем так?

Владимир Бортко: Понимаете, это разные вещи совершенно. Это вещи принципиально разные. Я бы его тоже не допустил.

Виктор Резунков: Объясните — почему?

Владимир Бортко: Ну, слухами земля полнится — это ладно, это несерьезно. Но серьезно другое. Серьезно то, что он входил в ближний круг предыдущего президента, с которым я не то что не согласен, а которого я считаю одним из участников, ну, не развала моей страны, но, во всяком случае, нанесения большого удара по ней. Вот поэтому. И этого никто не забыл. Никто не забыт и ничто не забыто. Именно поэтому я бы его не допустил. Да не так… Почему, собственно, там рядом с ним тоже кто-то был, и его пустили… Как же его фамилия? Еще один кандидат в президенты…

Виктор Резунков: Богданов.

Владимир Бортко: Да, Богданов. Этот вроде как собрал 2 миллиона. А здесь не собрал. Вот это остатки, рудименты, если хотите, советского воспитания: этого мы пустим, этого не пустим. Вот здесь возникает сомнение. Ребята, если у вас все хорошо, если у вас все замечательно, то давайте будем все честно… Тем более, что вы говорите, что «у нас есть что сказать». Да, есть.

Виктор Резунков: Владимир Владимирович, если следовать этой логике, то Геннадий Андреевич Зюганов тоже активно участвовал в политической жизни при Борисе Ельцине.

Владимир Бортко: Он участвовал всегда в оппозиции, обратите внимание, всегда. Он всегда говорил, как ни странно, правду. Скажите, где он врал? Давайте схлестнемся.

Виктор Резунков: Ну, знаете, здесь такая оппозиция… ее тоже нельзя назвать так уж сильно оппозицией.

Владимир Бортко: Почему нельзя назвать оппозицией?

Виктор Резунков: Ну, потому что постоянно какие-то договоренности с Кремлем о том, о сем…

Владимир Бортко: Стоп! Вы знаете об этом?

Виктор Резунков: Ну, если бы не было каких-то…

Владимир Бортко: Вы рядом стояли?

Виктор Резунков: Ну, я допускаю такую возможность.

Владимир Бортко: Минуточку! Вы стояли рядом?

Виктор Резунков: Нет, я не стоял рядом.

Владимир Бортко: А зачем вы об этом говорите?

Виктор Резунков: Хорошо. Владимир Владимирович, а почему же его тогда допустили, если он постоянно в оппозиции, вот сейчас на выборы?

Владимир Бортко: Я объясню почему. Я бы сделал то же самое. Есть одна позиция: отношение к своей стране, к своей земле. Вот здесь он абсолютно не вызывает никаких сомнений. А там оно сомнительно. Только и всего. Вот и вся разница. Это не я придумал, это Достоевский придумал. Вот я снимал фильм «Идиот», и там был целый абзац по поводу либерализма. Странная вещь — русский либерал. Это единственный человек в мире, который ненавидит и бьет свою мать, свою землю. И малейшая ее ошибка — он начинает хохотать, потирать потные ручонки, дико радуется по этому поводу, забывая, что это твоя мать. Нужно сделать лучше для нее, а не хохотать по этому поводу и говорить «да чтоб она пропала!». Вот это объединяет. И я думаю, что, как ни странно, именно этот пункт… они расходятся в основном и дальше, но этот пункт объединяет, как ни странно, действующего президента и товарища Зюганова — любовь к Родине. А вот дальше можно по-разному.

Виктор Резунков: А Михаил Касьянов, вы считаете, не любит свою Родину?

Владимир Бортко: Судя по делам… Евангелие: «По делам их судите их, не по словам». А дела, к сожалению, были несколько другими, так нам кажется.

Виктор Резунков: Знаете, у Владимира Путина тоже дела такие…

Владимир Бортко: Например?

Виктор Резунков: Например, ситуация со свободой слова.

Владимир Бортко: Я еще раз говорю, понимаете, самое смешное… Свобода слова. Это идет от перестраховки, как я понимаю. Мы так тяжко и много работали…

Виктор Резунков: Но дела-то есть, правильно?

Владимир Бортко: Подождите! А какие дела? Ну, хорошо, ладно, Бог с ним…

Виктор Резунков: Убивают журналистов, сажают в тюрьму инакомыслящих…

Владимир Бортко: Стоп! Вот теперь очень интересная вещь. Понимаете, я не защищаю. Я член другой партии. Я не защищаю. Но вы сейчас меня поставили в довольно сложную ситуацию — я сижу на вашей территории. И поэтому, вы знаете, как любой американец… Кстати, замечательная страна и нация. Вот внутри там: «Буш полный идиот, кретин и все остальное!». Но стоит приехать в Европу: «Кто? Буш идиот? Да я тебе голову оторву сейчас». Вот я примерно в этой ситуации и нахожусь.

Но, тем не менее, основное, что разделяет этих людей, — это отношение к своей земле, к своему народу. И мне кажется, что оно настолько очевидно… Собственно говоря, вот этот народ, он как-то точно определил. Вы думаете, он набрал бы больше 1–2 процентов? Вряд ли. И вы сами это знаете.

Виктор Резунков: Сам факт его участия в выборах, на самом деле…

Владимир Бортко: Давайте вместо него запишем туда… Ну, кого-нибудь. Вот, например, мы дебатировали с СПС. Достойные люди. Пожалуйста, ради Бога. Я сейчас не помню…

Виктор Резунков: Никита Белых.

Владимир Бортко: Пожалуйста, ради Бога. Почему нет? А здесь, я думаю, это было сделано… не то что правильно, правильно, что он не участвует. Другое дело — форма всего этого оставляет желать много лучшего. Вот здесь, да, большой прокол. И каждый раз ловят на одном и том же. Я смотрел пресс-конференцию. Да, все идет нормально. Вот здесь… не очень удобное место.

Виктор Резунков: Мне еще очень любопытно было бы узнать ваше мнение, точнее, ответ на такой вопрос. Как вы, лауреат Премии Александра Солженицына, а она была, насколько мне известно, вам вручена в 2002 году…

Владимир Бортко: В 2003 году.

Виктор Резунков:. … да, в частности, за вдохновленное прочтение романа Достоевского «Идиот». Да, лауреат Премии Александра Солженицына— по идее, подразумевается, что вы все-таки антибольшевик и как-то…

Владимир Бортко: Я не антибольшевик. Я против глупостей, которые наделали люди, стоящие в это время там. Ибо где у Карла Маркса сказано, что второй подъезд в доме по Обуховскому переулку надо забить досками и ходить вокруг через черный ход? Нет такого у Карла Маркса. И много чего не было, что сделали эти люди. Я не антимарксист, это не так. Я против глупостей, которых столько было понаделано, что ого-го!

Виктор Резунков: Владимир Владимирович, давайте немножко еще поговорим по поводу сегодняшней пресс-конференции Путина. Вот, например, тоже парадоксальный способ борьбы, как пишут комментаторы, с коррупцией предложил президент. «Надо увеличивать зарплаты чиновникам, как бы криво это ни звучало», — заявил на пресс-конференции Владимир Путин. Вы согласны с такой идеей?

Владимир Бортко: Да, конечно. Кроме всего прочего, да. Вот мы сегодня Евангелие вспоминаем. «Не искушайте», — сказано было одним персонажем этой книжки. Не надо искушать. Это первое. Но кроме этого нужно еще другое, причем с самого начала начинать — как ни странно, с воспитания. Оно должно быть принципиально другим. Как ни странно… да, пожалуй, с воспитания я бы и начал. Это принципиально. Этих, пожалуй, уже изменить достаточно трудно. Будет плохо, когда следующие будут такими же. А это уже не деньги, это уже, извините, пожалуйста, моральные принципы. Вот у нас они есть. Нам есть на что опираться. Мы знаем, как их воспитывать.

Виктор Резунков: А как их воспитывать? Вы предлагаете ввести цензуру на телевидении?

Владимир Бортко: Почему?

Виктор Резунков: Нет? А как можно воспитывать…

Владимир Бортко: Подождите! Воспитывать нужно у мамы с папой сначала. А потом воспитывать нужно — объяснять, что такое «хорошо», а что такое «плохо». Вот так нужно воспитывать. А вот так воспитывать, как сейчас… «Ты, парень, сумел украсть — ну и молодец! Ну и хорошо». А хорошо ли это? Вот где начинается. Почему страны протестантские живут, в общем-то, лучше, чем, например, даже католические? Да потому что воспитание другое. Если мы сейчас вспомним историю Швейцарии — Кальвин, как он их воспитывал, — было на что посмотреть. И результаты налицо. Я думаю, что и советское воспитание, как ни странно, оно, в общем, достаточно… во всяком случае, были идеи: «Ты не должен так делать, потому что это не так. Вся страна должна идти в другую сторону». А шла ли она, это уже другой вопрос. Но все понимали, что «мы должны идти туда». Поэтому если человек крал — это нехорошо, это против наших… Чего? Идеалов. А сейчас?…

Виктор Резунков: Очень интересно это слышать от человека, который стоял у истоков создания вот тех фильмов, которые сейчас идут, — «Улицы разбитых фонарей» и «Бандитский Петербург».

Владимир Бортко: Пожалуйста. Ради бога! Например?

Виктор Резунков: А что вы имеете в виду?

Владимир Бортко: «Бандитский Петербург». Одну секунду! Чем кончается «Бандитский Петербург» в моей режиссуре, простите? Дальше я не отвечаю. За то, что было дальше, я не отвечаю. А знаете чем? Вы «Бандитский Петербург» не смотрели?

Виктор Резунков: Я смотрел, но я не помню, чем кончается.

Владимир Бортко: Кончается тем, что главные герои убиты. Кстати, в Соединенных Штатах Америки (на территории которых мы находимся), уважаемой страны, любой фильм гангстерский закончился бы так же. Любой! Ибо зло должно быть наказано. У меня оно наказано — их застрелили. Два контрольных выстрела в голову. И это главные герои. Это нормально. Я ни в коем случае не грешил, извините, пожалуйста, против себя, против морали. Это жанр — гангстерский фильм. А гангстерский фильм должен кончаться гибелью героя.

Виктор Резунков: Ну, он появился, и после этого название «Бандитский Петербург», помните…

Владимир Бортко: Люди хотят зарабатывать.

Виктор Резунков: Почему?

Владимир Бортко: Я к этому, к сожалению, не имею никакого отношения. И вот начинаются те же самые вещи: «А давайте мы заработаем еще». Тут музыка, знаете, хорошая была. Ну, у композитора купили музыку. Что ж, он пропадать будет?… Бренд пошел. Ну, пошел бренд. Но я-то за него не отвечаю. Но хотелось бы отвечать, если мы придем к власти, уж в этом не сомневайтесь, вот это будет сделано. Если будет гангстерский кинофильм, а он будет, то он закончится смертью героя, как кончаются фильмы в Америке, точно так же. «Бонни и Клайд» — вот гангстерский фильм. Чем он кончился? Этот вы смотрели, наверняка.

Виктор Резунков: Да, конечно. Ну, в фильме «Схватка» один из грабителей все-таки успевает улизнуть с деньгами.

Владимир Бортко: Наверное, он не совершал уж таких каких-то… или был вынужден что-то делать…

Виктор Резунков: Он был ранен, но сумел убежать.

Владимир Бортко: Вот как? Тут всегда тоже найдется какое-то объяснение. Потому что зритель в зале должен понимать, что такое добро, а что такое зло. Почему я люблю американский кинематограф, я, коммунист? Потому что это там сделано. Там не может выйти фильм, я имею в виду массовый фильм, вот с такой идеей: «Вы знаете, вы грабьте побольше — и будет хорошо». Назовите мне какой-нибудь. А они беспокоятся о нравственности своего народа. Мы тоже хотим беспокоиться о нравственности своего народа. Все.

Виктор Резунков: А какие сериалы вы в последнее время смотрели?

Владимир Бортко: Смотрел «Идиота», 10 серий, «Мастера и Маргариту», 10 серий. Неплохие, кстати сказать, фильмы.

Виктор Резунков: Великолепные.

Владимир Бортко: Вот я и смотрел.

Виктор Резунков: И все? Больше ничего?

Владимир Бортко: Вы знаете, я с 2000 года снял 15 серий «Бандитского Петербурга», 10 серий «Идиота», 10 серий «Мастера и Маргариты». И только что закончил большой кинофильм, 2 часа 15 минут, что называется, блокбастер. Как я жив остался?… И это все за 8 лет. Так что у меня, честно говоря, не очень много времени смотреть. Да еще и желание… Понимаете, сапожник без сапог. Как один художник сказал: «Голова должна быть чистой».

Виктор Резунков: Ну да, понятно. А что с фильмом «Иосиф Сталин», сценарий к которому должен был написать Радзинский?

Владимир Бортко: Ай, как жалко!

Виктор Резунков: Он его написал?

Владимир Бортко: Нет. Он еще книжку не закончил. Ну, талантливейший человек. Не будешь же его… Я несколько раз у него был, я на коленях стоял, я говорил: «Ну, когда же?».

Хотя существует опасность — фигура тиражирована, причем тиражирована она не по масштабу сей личности. Понимаете, можно ходить, курить трубку, говорить: «А что думает Генеральный штаб? Что мы сейчас сделаем?», — но это ведь не та фигура. Это фигура, о масштабе которой… хватит пальцев на руках для того, чтобы перечислить. Наполеон, например. Хотя эта фигура помощнее, пожалуй, будет по своему значению в истории человечества. Ибо Наполеон не успел… а мы как-то до Никарагуа дошли. Не только Европа, но даже и туда. Это все следствие. Но я не говорю, что… эта фигура чрезвычайно трагичная и, мягко говоря, неоднозначная. И я это могу сказать совершенно точно, поскольку дедушка у меня расстрелян в 1937 году. И я этого никогда не забуду. Но одно дело — личная судьба моего дедушки, другое дело — идея, которая…

Кстати, самое поразительное. Я хочу даже вас спросить. Вот мы с вами сидим, нас сейчас, наверное, слышно достаточно далеко. У вас наушники. А я сейчас сяду в машину, поеду… от спутника, чтобы я не потерялся по дороге. Извините, пожалуйста, за 6 тысяч лет что-нибудь сделано в социальных отношениях, в отношениях между людьми или так все и осталось, что человек человеку волк? А?

Виктор Резунков: Думаю, что, да, наверное, все-таки это видоизменилось. Ну, 6 тысяч лет назад, конечно, я не могу сравнить…

Владимир Бортко: Да вот за это время. А что изменилось-то? Как хотел горло перекусить товарищу дорогому, так вот и хочет. И была единственная попытка, когда… Ведь самое главное — это не то, что «мы построим еще электростанцию» или «БАМ сделаем», а мы изменим отношение между людьми — вот за что нужно ценить. Это была единственная попытка. И конечно же, она не последняя, я в этом абсолютно убежден.

Виктор Резунков: По-моему, какая-то страшная, трагическая ошибка — то, что вот эта единственная попытка изменить отношения между людьми обернулась тем, что несколько десятков миллионов людей были уничтожены.

Владимир Бортко: Ну, насчет десятков миллионов — давайте мы с вами… Хватит и двух, в действительности.

Виктор Резунков: Как говорил Достоевский о слезинке одного ребенка…

Владимир Бортко: Да, конечно, хватит и этого. Не в этом дело. Хотя вот что интересно. Вы знаете что-нибудь о детских крестовых походах?

Виктор Резунков: Слышал немножко.

Владимир Бортко: Собирали со всей Европы детей, они пошли… И не вернулся ни один. Более того, если посчитать количество костров… Кстати, это не в тяжелое Средневековье, там никого не жгли. Это эпоха Возрождения, так Возрождение начиналось. Вот тут начали жечь ведьм. Вы знаете, сравнимые цифры. Давайте отменим религию по этому поводу, закроем все это. Сколько же народа погибло — это же ужас прямо, это же кошмар.

Я думаю, что все-таки идея несколько другая — воплощение. Тем более что марксизм — это наука, это точно совершенно я вам говорю. А когда эта наука нарушается, то получается 1937 год, и не только 1937 год. А если она сильно нарушается, то получается Кампучия. Вот что получается. Но я сейчас об этом говорить не буду. Но я думаю, что партия после выборов вернется к этой теме, и мы должны что-то сказать по этому поводу, и наукообразное.

Виктор Резунков: Владимир Владимирович, перед выборами в Госдуму, когда вы баллотировались от КПРФ, вы заявили, что если попадете в политику, то вы уйдете из кинематографа. Вы знаете, я думаю, наши слушатели согласятся со мной, что, слава Богу, вы не пошли в Госдуму. Теперь вы можете спокойно, во-первых, закончить монтаж фильма «Тарас Бульба», а потом подумать уже… Вот расскажите о фильме «Тарас Бульба». Как вы его снимали?

Владимир Бортко: Знаете, это похоже на то, как спросили у участника забега на 100 метров: «А что вы думали? Как вы пришли к этим…». Он говорит: «Сначала я побежал, а потом прибежал». Вот это примерно съемки… хотя они очень-очень большие и длинные, мы снимали с февраля по октябрь, 9 месяцев длился съемочный период. Но, вы знаете, это пронеслось как одна, в общем-то, минута, хотя это очень сложно. И сложно потому, что это достаточно большой проект. Если переводить на американские деньги, то американским слушателям было бы понятно, что если бы это снималось в Америке, то это за 100 миллионов долларов. У нас значительно, значительно меньше по разным причинам. Но, тем не менее, приходилось некоторое количество долларов заменять своим здоровьем, не только моим, но и здоровьем актеров, здоровьем съемочной группы. Это было тяжело. Но чрезвычайно любопытно и интересно, поскольку мы имеем дело с гением, с литературным гением. И самая большая опасность, которая существует, — удержаться… ну, не то что на уровне, это невозможно, но, во всяком случае, не сильно испортить автора. Более того, как мне кажется, моя задача всегда в экранизациях— рассказать бы без больших потерь о том, что хотел сказать автор большому количеству людей, которые, может быть, это произведение и не читали.

Виктор Резунков: Владимир Владимирович, а как-то наложило отпечаток на то, что вы снимали… Собственно говоря, это очень тонкая материя— взаимоотношения. Я знаю, что и в Польше снимали, и на Украине, и в России. Вот отношения между этими странами нынешние, современные в переломе, скажем так…

Владимир Бортко: Вы знаете, мы все-таки имеем дело с литературой, а не с политикой. Это уж пускай… Вот сейчас приехал Туск к президенту, вот они там беседовали о чем-то — это политика. А мы-то занимаемся другим. В Польше снят замечательный кинофильм «Огнем и мечом». Там выглядят наши, что называется, ну, не совсем так, как хотелось бы, с нашей точки зрения. Ну и что? Важно то, какого качества это кино, вот это имеет значение. Если оно плохое, вы знаете, всех повесить… А вот если оно хорошее, то, стало быть, я буду смотреть нормально. Ибо я смотрю, ну, мало того, что на историю, которой, как минимум, 350 лет, но еще и я смотрю все-таки на произведение искусства. То же самое и у нас. Я думаю, что поляки вряд ли обидятся, что наш дедушка бил польского дедушку или польский дедушка намял бока нашему дедушке 350 лет тому назад, и мы пойдем войной друг на друга. Нет, конечно. Это было. Так оно и есть. Другое дело, что я считаю, что необходим был этот кинофильм сейчас, просто необходим. Не буду цитаты оттуда приводить, но поверьте мне, что я думаю, что сейчас это будет звучать достаточно актуально.

Виктор Резунков: Давайте послушаем звонки. Петр из Москвы, пожалуйста. Добрый вечер.

Слушатель: Добрый вечер. Владимир Владимирович, разрешите задать вопрос все-таки из области политики. Вот как вам КПРФ сегодня представляется — это демократическая партия европейского типа, это социал-демократическая партия или это партия национально-патриотическая, консервативная, или это традиционная партия диктатуры пролетариата по Ленину? Вот как вы сегодня себя позиционируете? Спасибо.

Владимир Бортко: Понимаете, я не могу сейчас отвечать за всю партию. Как говорится, «я вам не скажу за всю Одессу…». Это, пожалуй, мог бы сделать только Геннадий Андреевич Зюганов, он уполномочен. Я говорю только о себе. Я считаю, что это Коммунистическая партия, истоки которой лежат в трудах Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Меня это привлекает. Меня это заставляет верить в то, что она возродится, эта партия. И более того, я думаю, что, может быть, мы (хотелось бы в это верить) сможем прийти к власти.

Виктор Резунков: Евгения Витальевна из Москвы, пожалуйста. Добрый вечер.

Слушатель: Добрый вечер. Вот я хочу сказать, что я вообще никакого отношения к коммунистам не имею, потому что мои родители были сосланы еще до 1937 года. Но мне кажется… я целиком согласна с вашим гостем, и думаю, что ту речь, которую произнес Путин, воплотить в жизнь могут только коммунисты — у них опыт есть восстановления, строительства страны. Но мне кажется, что у нас общий взгляд с вашим собеседником — вот то, что у него тоже родственник пострадал, — у нас Родина всегда была одна. Вот мои родители все потеряли из-за революции 1917 года, но у них никогда не было другой Родины. И когда вы уже думаете в масштабах — как Родину сохранять, то вот эти все стенания и ругань по поводу 1937 года, они уходят на второй план.

И потом, я хочу сказать, что ведь есть же священники, которые пьют, жрут и прелюбодействуют. От этого Господа Бога не отменяют. Почему же вы оттого, что члены партии, не коммунисты, а члены партии… и если Чубайс и Горбачев оказались нехорошими, вы так к идеям коммунизма… Почему «Воскресение» Льва Толстого у нас не экранизируют, не популяризируют? Вы перечитайте — ведь там… Молодежь прочтет и скажет: «Точно Лев Толстой революцию делал».

Виктор Резунков: Понятно.

Владимир Бортко: Если можно, Евгения Витальевна, я хотел бы как-то прояснить ваш вопрос. Но, тем не менее, вы просто сказали те же самые слова, что сказал и я: стоит ли уничтожать учение, если что-то было сделано не так, стоит ли уничтожать веру в Бога, если сожгли много ведьм. Я с вами здесь совершенно согласен, и тут никаких расхождений и разночтений у нас, по-моему, нет.

Виктор Резунков: Хорошо. А у меня вот другой вопрос. Он несколько, может быть, странным вам покажется. Ну, он совсем из другой области. Александр Сокуров буквально на днях выступил в поддержку проведения осенью в Петербурге кинофестиваля однополой любви «Бок о бок». Вот как вы относитесь к проведению такого фестиваля?

Владимир Бортко: Крайне отрицательно.

Виктор Резунков: А почему?

Владимир Бортко: Ну, начнем с того же. Я, несмотря на свое участие в Коммунистической партии, извините, просто крещеный человек. А что у нас сказано по этому поводу? И не только у нас, и у мусульман то же самое сказано, и иудеев сказано то же самое, что это великий грех. Зачем же этот грех пропагандировать? Тем более что я считаю, что это просто болезнь. Лечить ребят надо.

Виктор Резунков: Например, во многих фильмах Голливуда, о котором вы такого хорошего мнения, там же тоже очень много обыгрывается эта тема. И все нормально.

Владимир Бортко: И пускай себе обыгрывается. Ради Бога! Почему бы и нет? Это можно сделать где угодно. Например, марихуану продают в Голландии. Ну, это дело голландцев. А вы меня спрашиваете о том, как я отношусь здесь к этому, и я вам ответил.

Виктор Резунков: Полина из Москвы, пожалуйста. Добрый вечер.

Слушатель: Добрый вечер. Я хотела бы просто сегодня поблагодарить Владимира Владимировича за блистательно проведенные дебаты, сказать, что все мои знакомые были просто в восторге от того, что такой интеллектуал на стороне Коммунистической партии. Я тоже на стороне Коммунистической партии. Мои родители были потомками дворян. И я очень рада тому, что…

Владимир Бортко: Товарищ, жму руку.

Слушатель: Спасибо.

Виктор Резунков: Виктор Иванович из Москвы, пожалуйста. Здравствуйте.

Слушатель: Добрый вечер. Владимир Владимирович, вопрос по поводу сегодняшнего выступления нашего президента. Вот когда сегодня было его выступление, это напомнило мне мультфильм, как попал один школьник в сказку, где он разделил корову неправильно. И к нему из ларца вышли два товарища. Они за него мороженое ели, пирожные ели… Это первое, что будет сказано. То же самое происходит и у нас. То есть мы разделили неправильно — и у нас появились молодцы, которые все делают за нас и сами все используют за нас, вместо нас, народа.

Виктор Резунков: Простите, пожалуйста, а какой у вас вопрос?

Слушатель: Я ситуацию объясняю… А вопрос следующий. Вот сегодня Путин сказал одной корреспондентке из Краснодара, что «смотрите в глаза». Такие вещи говорят только следователи. Я был поражен. Говорят: то ли он разведчик, то ли кто он… Вообще непонятно становится.

Владимир Бортко: Вы меня спрашиваете о том, почему Путин так сказал? Честно говоря, у него надо было спросить. Но думаю, что это шутка была, понимаете. Тем более, учитывая его, я бы сказал, происхождение из этих организаций. Я думаю, что он пошутил все-таки, может быть, не очень удачно, но пошутил.

Виктор Резунков: В той же газете «Правда» опубликована программа Геннадия Зюганова. Вот, пожалуйста, он пишет: «Национализировать природные богатства России и стратегические отрасли экономики».

Владимир Бортко: Обязательно. Он абсолютно прав.

Виктор Резунков: Но на примере Советского Союза мы же видели, к чему все это привело, в конечном итоге, когда все считали, что «все это как бы наше, все это государственное, ну и хрен с ним, пускай разваливается».

Владимир Бортко: Да? Интересно. Вы знаете, что мы до сих пор не достигли того, чего разваливалось?

Виктор Резунков: Да вы посмотрите, во что колхозы превратились…

Владимир Бортко: Стоп! Одну секундочку! Колхозы превратились… Даже по колхозам у нас этого же нет. Вы это знаете или нет? Тех самых, которые разваливались. Понимаете, у нас с вами разные цифры. Но даже не в этом дело. Одно дело — национализировать, извините, пожалуйста, то, что категорически национализировать нельзя, например, участок дачный, более того, фирму твою, в которой ты работаешь…

Виктор Резунков: Ее тоже надо национализировать?

Владимир Бортко: Ни в коем случае! А вот нефть, лес, реку, море — вот это мы, пожалуй, национализируем.

Я думаю, что это нужно сделать, и сделать нужно обязательно. Ибо это ничье, это данное Богом. И я, как атеист, вам это говорю.

Виктор Резунков: Так, по-моему, сейчас этот процесс, собственно говоря, Владимир Путин и осуществил почти. Все нефтяные компании…

Владимир Бортко: Вы меня спросили о программе, извините, моего лидера. И я бы сказал: абсолютно верно. Двумя руками за Геннадия Андреевича.

Виктор Резунков: Сергей из Москвы, пожалуйста. Здравствуйте.

Слушатель: Добрый вечер. Хотел бы спросить тезку нашего президента вот о чем. Что вы ответите на то, что опыт строительства в похожих странах на разных идеологиях приводил к одинаковым результатам? То есть Северная Корея и Южная Корея, Западная Германия и Восточная Германия, Китай до недавнего времени, Гонконг, Тайвань. То есть везде идеология давала одни и те же результаты.

Виктор Резунков: Понятно.

Владимир Бортко: Очень интересно с Китая начать. Очень любопытно и интересно, как с этой идеологией — самые большие цифры развития в мире, вторая страна по мощности с этой же идеологией. Вы совершенно правы были. Потому что есть еще и Северная Корея, да и Кампучия была. Это есть следствие нарушения законов построения социалистического общества. Нельзя строить социализм в Кампучии. Это приведет к истреблению половины страны. Я вам достаточно понятно ответил?

Виктор Резунков: Геннадий Зюганов как раз приводит пример Китая. Он недавно ездил…

Владимир Бортко: Абсолютно точно. У меня сын китаист. Он ездит туда постоянно и привозит фотографии на протяжении уже, допустим, 10 лет. Вот 10 лет тогда и 10 лет сейчас. Стоит посмотреть.

Но самое смешное… Вот это очень интересная вещь. Это то, на чем горят наши либералы. Страна не равна стране. Швейцария не равна России, и не только по размерам, но и по подходу. У нас, к сожалению, мобилизационная система отношений. Что это значит? «А сейчас, товарищи, мы все пойдем строить БАМ. А сейчас мы будем все защищать Сталинград. А сейчас мы будем все…». Почему? Да по одной простой причине: страна невероятно большая, народа не так много. И если войны шли в XIX веке — Франция, Германия… Воюют армии. И страдает, естественно, население. Но страдает, оно не воюет. У нас так не бывает, и быть не может. Будет воевать весь народ, иначе мы все погибнем. И вот эта странная и непонятная вещь… «Давайте сделаем демократию». «Давайте». Вот как в Америке, ну, замечательная совершенно демократия. Следующий шаг. А вот коммунизм, ну, просто абсолютно точно сюда ложится. И в Китай ложится. И вот результаты.

Виктор Резунков: Михаил из Московской области, пожалуйста. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Владимир Владимирович, добрый вечер. У меня такой вопрос. Вы говорили уже о воспитании. А вопрос, так сказать, исконно российский, не более и не менее, как о смысле жизни. Вот считалось смыслом жизни спасение души, познание непознанного, научное познание, служение Отечеству. И вот литература, художественные произведения соответствовали как-то вот этим понятиям. Вот в наше время, смотря телевидение, кинематограф, журналы, мне кажется, что смыслом жизни стало супер-гипер-мегапотребление. Чем больше потребление, тем больше смысла в жизни. Как вы это прокомментируете?

Владимир Бортко: Ну, я так же, как и вы… Видите, вы сами ответили. Сам себе задал вопрос, сам себе ответил.

Да, конечно. Что во главе угла? Если это желание сделать лучше людям, стране — это одно. Если набить мошну — это плохо. Кстати сказать, что самое поразительное, и где православие в какой-то степени корреспондируется с социализмом. Ведь для православия, вы знаете, главное — это не богатство, в отличие от протестантизма. Там есть: богатство — подарок Бога, но только распорядись им правильно. А здесь — нет, это искушение, которое, в общем, может привести бог знает к каким результатам. И вот основа всего… Ведь самое поразительное, понимаете, плохое было государство, совершенно никакое, не то делало, не туда, но самое главное — оно было ориентировано на то, что красть нехорошо, обижать людей нехорошо. Это была государственная политика записанная. Больше ее нет. Вот и результат…

Виктор Резунков: А чем вы объясняете то, что больше ее нет? Что произошло, собственно говоря, какой процесс стоит подо всем этим? Почему это исчезло так же легко…

Владимир Бортко: «Обогащайтесь!». Ну, насчет легко — это бог его знает. Мы еще посмотрим насчет того, легко или нет. Но самое главное — замена лозунга — «Обогащайтесь любой ценой!». Вот и обогащаемся. Только что звонил… у меня такое впечатление, что коммунисты собрались возле радио вашего. Вот звонил еще один, не побоюсь этого слова, товарищ, он правильно понимает. И говорил о том, что он не видит идеалов, не видит их вокруг. А они должны быть, должны быть с детства. А какие идеалы могут быть, когда «Обогащайтесь!»?… Ну, я и буду обогащаться любым путем. Но вот хорошо ли это?… Наверное, и о душе надо подумать было бы. Нет, обогащаться, в принципе, хорошо, никто не спорит. Но это не самое главное.

Виктор Резунков: Виктор из Набережных Челнов, пожалуйста. Добрый вечер.

Слушатель: Добрый вечер. Я, конечно, во многом согласен с вашим гостем, но кое в чем и не согласен.

Владимир Бортко: Схлестнемся.

Слушатель: У меня два небольших вопроса. Первый. Вот великий русский писатель Михаил Афанасьевич Булгаков, он явно был антибольшевик, он и в своих произведениях об этом писал, и пострадал от режима. И создал такое произведение великое, кроме «Мастера и Маргариты», «Собачье сердце». И мне очень понравился фильм, который поставил ваш гость. Но я не понимаю, как можно быть коммунистом и ставить такой фильм, а потом приходить к таким позициям, которые сегодня были неоднократно изложены.

И второй вопрос. Если он считает возможным обсуждать коллег… Вот его гражданская позиция понятна. А как он оценивает гражданскую позицию Никиты Михалкова?

Владимир Бортко: Вы знаете, мы как-то с Никитой Сергеевичем это не обсуждали. Более того, мы знакомы: «Здравствуйте, Никита Сергеевич» — «Здравствуйте».

Виктор Резунков: Ну, хорошо, не конкретно его, разумеется, просят обсудить, а например, то письмо, которое он написал вместе с Церетели, насколько мне известно…

Владимир Бортко: А вот это письмо мне не понравилось.

Виктор Резунков: А почему?

Владимир Бортко: Понимаете, нельзя отвечать за всех. Отвечай за себя. «Я, Никита Михалков, считаю так… И вот Церетели рядом со мной сидит. Вот мы и считаем…». Но там была одна фраза неправильная: «Мы все, как один человек». Вот я, коммунист, говорю, что этого делать нельзя. Вот если ты считаешь, то подпишись: «Я, Никита Сергеевич Михалков, подписываюсь. Вот рядом Церетели стоит. Он тоже отошел от станка и подписался», — вот так. Тогда будет правильно.

Виктор Резунков: И первый вопрос был. Как вы, человек, который поставил столь великолепный, антибольшевистский, скажем, фильм (ну, я образно говорю, разумеется, это клише, простите), как «Собачье сердце», потом вступаете в Коммунистическую партию? Это вопрос нашего слушателя.

Владимир Бортко: Ну, понятно, я только что… Он невнимательно слушал нашу с вами замечательную беседу. Я еще раз говорю, где у Карла Маркса написано, что второй подъезд нужно забить гвоздями и ходить вокруг? Нет этого у Карла Маркса. Не было написано у Карла Маркса, чтобы сделать… Ну, не буду перечислять, что там еще сделано. Но много чего делалось не так.

Виктор Резунков: Виктор из Москвы, пожалуйста. Добрый вечер.

Слушатель: Добрый вечер. Я хочу сказать, относясь к последней фразе, что у Карла Маркса было основное записано: насилие. То есть что экспроприировать насилием. И вот это, я считаю, основной, так сказать, порочный гвоздь в коммунизме.

А вопрос у меня такой. Вначале уважаемый гость обличал нынешнюю профанацию с выборами, и совершенно справедливо. Но все мы помним, какая профанация с выборами была и при советской власти. Вот если бы, например, сейчас, скажем, Зюганов однозначно осудил, сказал, что «да, было так, но мы это осуждаем»… Где гарантия, что, к примеру, если коммунисты придут сейчас к власти, они не устроят такую же профанацию с выборами? Спасибо.

Владимир Бортко: Вы знаете, гарантию дает только страховой полис, как вы понимаете (в одной книжке было написано). Но, в общем-то, гарантия есть. Есть история нашего государства: чем все это началось и чем все это закончилось. Одним из толчков, к сожалению, к падению этой великой страны — это вот то, о чем вы говорите, когда: «Давайте мы назначим этого человека». А к чему это приводило? Понятно совершенно. Ну, какой начальник захочет, чтобы у него рядом был человек умнее, чем он?… Да никогда в жизни! Ну, вот началось все это с товарища Сталина, который был не совсем глупым человеком…

Виктор Резунков: И с Ленина началось, который эсеров уничтожил, еще с 1918 года начал уничтожать поголовно.

Владимир Бортко: Ну, допустим, так. А закончилось все это, ну, товарищем Черненко, который уже из гроба потом поздравлял кого-то… уже умер, а потом поздравлял кого-то, по-моему, с чем-то. Мы это все знаем. Мы — партия не прошлого, мы — партия будущего. Запомните это, пожалуйста.

Виктор Резунков: Сергей из Москвы, пожалуйста. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Во-первых, хочу сказать, что любить империю, будь то нынешняя Россия, может только либо фашист, либо предатель. Потому что Жириновский — фашист. А представитель национального меньшинства — татарин или любой из национальной республики — он предатель. Это первое.

Виктор Резунков: Что-то совершенно непонятно, о чем вы говорите, Сергей.

Владимир Бортко: Татары предатели?! Какой татарин предатель?! У меня есть приятель татарин…

Виктор Резунков: Давайте, Сергей, мы не будем… Я тоже не понимаю. Кого-то он обвиняет, говорит, что фашист. Мы не будем в этих категориях оперировать.

Владимир Бортко: Да я его как-то знаю, он на фашиста не похож.

Виктор Резунков: Просто не будем называть людей фашистами, хорошо? Тем более, вот так прямо, скажем, политических деятелей…

У меня есть вопрос о кино. Буквально совсем недавно Сергей Миронов, спикер Совета Федерации, призвал как бы узаконить необходимость показа до 30 процентов российского кино в кинотеатрах. Сейчас примерно 18 процентов, что-то около этого. Как вы считаете, вот те фильмы российские, которые сейчас могут выходить и выходят в прокат, они способны конкурировать с американскими фильмами?

Владимир Бортко: Вы знаете, вы наносите мне, что называется, удар под дых. Ну, честно говоря, 30-процентная квота существует во Франции. Франция — это вторая, как я считаю, кинематографическая держава. Я имею в виду сейчас не качество (запомните, пожалуйста) отдельных фильмов, они могут быть совершенно разными, я имею в виду киноиндустрию. Это совершенно разные вещи. Так вот, во Франции существует такая вещь. Но у них делается достаточно много хороших кинофильмов.

У нас может ли это быть? Можем ли мы конкурировать со Штатами? Сейчас, наверное, нет. Потому что это национальный вид искусства американцев, как у нас балет. Вы знаете, нас, пожалуй, никто не перепляшет, я вам точно могу сказать. Вот выйдут русские — и будут плясать лучше. Вот то же самое, пожалуй, в Америке с фильмами происходит. Там нельзя не пойти на фильм… То есть если я не пошел и не посмотрел премьеру, то или я алкоголик законченный, или у меня крупные финансовые неудачи. Надо пойти и посмотреть. А у нас в кино ходит только молодежь, 15–20 лет. Они хотят видеть свое, они хотят видеть, как НТВ… То есть много чего они хотят. И их надо воспитывать. Нужно поднимать планку, а это довольно длинный процесс. Думаю, что сейчас мы не победим. Хотя идея насчет 30 процентов — да, было бы хорошо. Но боюсь, что пустых мест будет достаточно много.

Виктор Резунков: А скажите, это еще долго может длиться? То есть при том процессе, который сейчас наблюдается, все-таки идет развитие российского кинематографа.

Владимир Бортко: Вы знаете, мне говорил продюсер наш, один из известных очень, Досталь, он говорил, что должны быть тысячи кинотеатров в стране. Но сейчас их, по-моему, 300 или 500, где-то так. Еще не хватает немножко. Вот тогда это все начнет развиваться. Это очень специальный вопрос. Мы сейчас не будем углубляться туда. Я скажу, что вот сейчас конкуренции «давайте будем на равных конкурировать» мы, пожалуй, не выдержим. Но мы хотим это сделать. И сделаем все для того, чтобы, в конце концов, мы были бы достойными конкурентами, и возможности у нас такие есть.

Виктор Резунков: Большое спасибо, Владимир Владимирович.

2008 г. 

Как попрощаться с лихими девяностыми?

(В. В. Бортко в передаче «Разговор со страной» на «Рассвет-ТВ», 22 мая 2012 г. Ведущая Тамара Бычковская)

Бычковская: Здравствуй, Россия. Герой нашей сегодняшней передачи — депутат Государственной думы, заместитель председателя комитета по культуре Владимир Владимирович Бортко. Российский кинорежиссер, известный сценарист, продюсер, народный артист Украины и России, лауреат государственной премии, кавалер ордена Почета, человек с мировым именем. Достаточно известен широкому кругу зрителей по своим фильмам — «Собачье сердце», «Афганский излом», «Улицы разбитых фонарей», «Идиот», «Мастер и Маргарита», «Тарас Бульба», «Петр Первый: завещание» и многие-многие другие.

В комитете по культуре в Государственной думе затем, чтобы внести свой вклад в дело сохранения русской культуры, истории и русского языка. Впрочем, об этом он расскажет вам сам. А мы, по сложившейся традиции, режиссер Сергей Селезнев и Тамара Бычковская, обеспечим прямую связь нашего героя, депутата Государственной думы, с регионами.

И первый вопрос, Владимир Владимирович, вам от нашей телезрительницы из Кемеровской области.

Надежда: Здравствуйте! Я — Имшанова Надежда, родом из Кемеровской области, хотела бы задать вопрос Бортко Владимиру Владимировичу. Уважаемый Владимир Владимирович, вы создали замечательный фильм «Тарас Бульба», который с удовольствием смотрят и у нас, в России, и на Украине. У наших народов общая культура и общие традиции. К сожалению, на властном уровне такого понимания нет. Как вы считаете, деятели культуры могли бы продолжить эти наши общие традиции и таким образом внести весомый вклад в развитие нашей общей культуры? Спасибо.

Бортко: Что касается вопроса милой девушки, да, Надежды, то это очень серьезный вопрос. Она сама же, когда задает вопрос, очень сильно ошибается. Это не есть два братских народа. Это есть один народ, между которым существуют искусственные границы. Я исхожу из этого, и из этого тоже исходил писатель Гоголь, когда писал повесть «Тарас Бульба». Для него не существовало два народа… потому что сам русский, потому что одна и та же нация. Тем более, что Русь как таковая, извините, это Киевская Русь. И основа этноса русского это не в Москве, это, извините, в Киеве. И дальше этот вот этнос распространился до Тихого океана. На месте украинских националистов, дорогая моя, я бы сделал общество по возвращению исконно украинских земель, в частности Курильских островов, для Украины. Я бы срочно вступил в это самое общество. Потому что это одна и та же земля. И трагедия нашего народа — это разъединение его искусственное. Да, у нас два государства. Мы ни в коем случае не оспариваем и не собираемся рушить эту границу, пока они сами ее не разрушат. Но, в принципе, народ-то один. Он ничем не отличается друг от друга. Вот что я хотел сказать. И солидарен я здесь с великим русским писателем, который родился нынче, сейчас на Украине, а тогда в Российской империи, с Гоголем Николаем Васильевичем. Он по этому поводу высказался очень определенно в повести «Тарас Бульба». Более того, если посмотреть все его творчество, вы видите, и «Птица-Тройка» русская и все остальное. Он никогда не делил на две вещи. Он, правда, «не знаю, какая у меня душа — хохляцкая или русская». Ну… говорил так. Я с ним полностью солидарен.

Что касается, значит, участия творческой интеллигенции, то здесь гораздо сложнее. Почему? Потому что творческая интеллигенция — это всегда конкуренция, хотим мы того или нет. Одно дело конкурировать, так сказать, в маленьком таком государстве, другое дело — с великой Россией. Понимаете? Тут гораздо хуже становятся дела. Поэтому, как правило, творческая интеллигенция, она как раз… вот и хотела бы провести эту границу, понимаете? Особенно не очень удачная творческая интеллигенция. Но мы, тоже творческая интеллигенция, которая разделяет патриотические позиции, она есть и здесь, и там, конечно, хотим объединиться. То, что я сделал, — я снял кинофильм «Тарас Бульба». Надеюсь, что еще что-нибудь сниму.

Сергей: Я родом из Томской области, село Малиновка. Фамилия Криворотов Сергей Анатольевич. У меня вопрос к Владимиру Владимировичу Бортко. Вы сняли в свое время хороший фильм «Бандитский Петербург». Где показали сращивание власти, криминала и милиции. У меня вопрос такой. Что нужно сделать, по-вашему, как зампредседателя комитета Госдумы по культуре, чтобы не допустить этого в настоящее время? Так как этот фильм актуален и сейчас, он не потерял актуальности, несмотря ни на какие меры, предпринимаемые правительством. Как попрощаться с лихими девяностыми? Хотелось бы знать ваш ответ.

Бортко: Могу сказать коротко и просто. Надо бороться за восстановление социализма в нашей стране. Это, пожалуй, единственный метод, при котором мы можем если не ликвидировать, то крайне ограничить коррупцию. Коррупция в нашей стране появляется не просто так. Это вопрос чрезвычайно сложный. Не потому, что русские так уж склонны так к воровству. Нет, это совсем не так. Это очень сложный вопрос, который прежде всего относится к устройству нашей страны, как ни странно. Наша страна устроена не так, как другие, как большинство других стран. Почему? Она многонациональна, но… вы скажете, что у нас масса стран многонациональных. Более того, они практически все сейчас многонациональны. Но это не так. Почему? Наша страна отличается тем, что в ее границы входят другие государства. Ну например Татарстан. Собственная граница, собственный гимн, собственный герб, собственная, извините, пожалуйста, конституция, да будет вам это известно. А теперь подумайте, каким же образом… Если раньше, во времена социализма, страна скреплялась единой идеей, и Великая Отечественная война это доказала, потому что Гитлер надеялся на развал нашей страны именно по этому, по национальному вопросу. Скудная страна, и она развалится, но она не развалилась, потому что скреплялась она мощной идеей, социалистической, которая скрепляла всю страну. А сейчас что ее скрепляет? Я сейчас сижу в Думе и каждый раз новое резкое увеличение бюджета на правоохранительные органы. На полицию, на ФСБ, ну и так далее. Почему? Держать страну-то больше нечем. Что общего между северным Кавказом и Архангельской областью? Да ничего. Что их скрепляет? Ничего. Говорят, общее прошлое. А с Украиной у нас не было гораздо больше общего прошлого? Где она? Поэтому должна быть идея скрепляющая. А если ее нет, появляется вот то, что я говорил, и еще одно — растет чиновничий аппарат. Для этого же. Он не может не расти. А любой чиновник в силу своего чиновного существования весьма склонен к взяткам, коррупции. И поэтому, пока у нас не будет социализма, пока не будет идеи, скрепляющей страну, а стало быть, уменьшения количества чиновников, я думаю, что и коррупция здесь неискоренима, вместе с преступностью. Вот так я отвечу на ваш вопрос.

Сергей: Здравствуйте, моя фамилия Дорохов Сергей Иванович, я житель Академгородка, Новосибирск. Хотел бы задать вопрос депутату Государственной думы Бортко Владимиру Владимировичу. Владимир Владимирович, знаю, что вы сейчас активное участие принимаете в обсуждении проблем нашего национального телевидения, принимали участие в заседании совета, посвященного этой проблеме. То, что происходит на телевидении, волнует, беспокоит не только вас, и нас, простых жителей. Хотелось бы знать мнение по этому вопросу. Что можно предпринять вам, нам для того, чтобы исправить ситуацию?

Бортко: Вы задали очень интересный вопрос, дорогой мой. Я попытаюсь ответить так, как я это понимаю.

Я не могу отвечать, за всю коммунистическую партию и за товарища Зюганова, но я отвечу так, как я по этому поводу думаю.

Телевидение — это очень мощный рычаг воздействия на умы граждан. Очень мощный. И то, что там сейчас происходит, это ужас и кошмар. Вы совершенно правы в этом. Понимаем это не только мы с вами. Практически все. И вдруг находятся люди, которые по этому поводу говорят простую вещь: «Давайте мы сделаем еще один канал». У нас их больше сотни. Но мы сделаем еще один, это будет «общественное телевидение». Странная история. Кто это говорит? И вдруг выясняется, по количеству участников, это так называемая либеральная интеллигенция. Почему она в этом была заинтересована? Да по одной простой причине. Посмотрите результаты выборов. По всей стране они с треском проиграли, с треском. Ноль целых там, ну один процент, это уже много. А в Москве и в Питере, где работают очень такие интересные средства массовой информации, как, например, канал «Дождь» или «Эхо Москвы», у них достаточно серьезные успехи. Тут они понимают, в чем дело. Значит, нужно перенести то, что они делают, на всю страну. И вот тут-то как раз и они хотели эту штуку сделать, канал «Дождь». Я думаю, что разными способами, усилиями, в том числе и вашего покорного слуги, мы как-то это немножко затормозили, поскольку уже нельзя отменить приказ президента, знаете Папа Римский не ошибается, поэтому… но уже назначать будет сам президент. А зная Владимира Владимировича, как, в общем-то, не либерала, я думаю, там будет все правильно. Вот.

Но… не в этом же беда. Беда в существовании всех остальных каналов. И полного разложения, я считаю, нашего общества этими каналами. Потому что смотреть их иногда просто стыдно, неудобно. Но я могу только привести цитату Маркса по этому поводу: «Если капиталист видит 300 % прибыли, то нет такого преступления, на которое он не пойдет». Что же они не знают, что они делают? Знают. Но бабки важнее, бабки. Почему власть смотрит на это спустя рукава? А они же делают ей и выборы, и все остальное. Понятно, да? То есть вы себе берете деньги, а нам, власти, помогаете. Вот в чем дело. Что можно сделать здесь? Как ни странно, вот этот самый общественный совет на любом канале телевидения, который не даст уж прямо, так сказать, зарываться и делать…

Причем он может быть совершенно разным. Вплоть до того, что там не знаю, там… Поставьте священнослужителей, да хоть раввина, хоть муллу, хоть нашего, пожалуйста. Потому что они будут транслировать традиционные ценности в любом случае. А вообще-то, в принципе, это наше дело, это дело парламента — следить за этим. И мы хотим сейчас этим заняться. Вот, собственно говоря, что мы можем сделать. Потому что если их не остановить, я не знаю, до чего они могут дойти.

Такого нет нигде в мире. Там все как-то кто-то останавливает, или совесть останавливает. У нас этого нет. Я вам объясню, почему. Как это будет финансироваться? Очень интересно. Употребляется заграничное слово, сейчас не хочу его даже повторять. И вот спросили, а что это слово означает. А потом выяснилось, что это означает. Государство, — обратите внимание, государство, — дает деньги, а с процентов мы делаем это самое телевидение. Но пополнять этот капитал может не только государство. Откуда угодно и кто угодно, и спросить нельзя, кто. Вам понятно, что имеется в виду? Прелестный перевод с русского… то есть с иностранного на русский, и сразу становится все понятно, что и происходит.

Бычковская: Среди вопросов, которые поступают от наших телезрителей и радиослушателей, есть такой. Из чего исходят депутаты при принятии тех или иных решений, и по какому принципу? И дальше идут перечисления: государственные, партийные, коммерческие, общественные, политические… Все перечислили, кроме одного, которому следует в своей работе Бортко — по совести. На все свое мнение, которое он не боится высказывать. Об этом и поговорим.

Бортко: Тут у нас отчитывался Владимир Владимирович Путин в своих действиях. И я задал ему вопрос. Там было три вопроса, но я хочу сказать сейчас о последнем. Об изменении преамбулы нашей конституции. Сейчас написана очень благородная вещь: «Мы, многонациональный народ, и так далее, и так далее… объединенный общей судьбой, живущий на одной территории…» Все правильно, все хорошо. Мы, так сказать, не возражаем по этому поводу. Но в этом случае куда ж девать тысячелетнюю историю нашего народа? Тысяча лет. Извините, пожалуйста, мы говорим по-русски, мы называемся Россия. Что с этим-то делать? Я предложил невинную формулу: «Мы — русский народ и присоединившиеся к нему народы, которые живут общей судьбой и так далее, и так далее, и так далее…»

Это сильно не понравилось. Это-де будет деление на два сорта. Нет. Это не деление на два сорта, но это точное понимание, какой народ является основой нашего государства. И это обязательно нужно сделать. Тогда отпадут многие вопросы, и многие, я думаю, эксцессы на улицах Москвы прекратятся. Потому что люди будут понимать, что они живут в общем государстве, конечно же, бесспорно так. Но в данном случае они приезжают еще в столицу России. И ведите себя, пожалуйста, так, как принято в столице России. Владимиру Владимировичу это не понравилось. Ну что ж делать, ему не нравится, мне нравится. Мы внесем этот закон, а уж там примут… Наверное, не примут, поскольку большинство у нас здесь «Единая Россия», которая просто транслирует то, что желает наша власть. Наверное, не примут, но сама постановка вопроса, я думаю, даром не пройдет. Мы это сделаем.

Теперь что касается праздника. Конечно же, русский язык, язык, скрепляющий эту страну, язык, объединяющий многочисленные народы, живущие здесь, не может быть просто языком. И праздник этого языка значит праздник всех народов, многие сотни лет живущих на этой территории. И русский язык, собственно говоря, дал возможность существовать культуре многих из этих народов. И пройти мимо этого мы, конечно, не можем. Перевод на русский язык национальных культур, литератур этих народов (и литератур-то многих не было) дал возможность миру их увидеть. Поэтому русский язык велик, могуч, и мы по этому поводу обязательно попытаемся как можно шире отпраздновать его день рождения, который мы решили считать вместе с Александром Сергеевичем Пушкиным шестого числа.

Ольга: Здравствуйте. Я — Иванькова Ольга из Новосибирска, хотела бы задать свой вопрос Бортко Владимиру Владимировичу. Мне интересно, как будет развиваться искусство в нашей стране и когда станут доступными билеты в оперные театры, в консерватории обычным людям, студентам и подрастающему поколению. Спасибо.

Бортко: Вы знаете, здесь очень сложный вопрос. Почему? Сейчас мы стоим на инаугурацию все вместе, в том числе и «Единая Россия», и мои коллеги оттуда же. Я им рассказываю, что советская власть лучше, они говорят «Нет! Это хуже!» А почему все началось. Один билет на приму нашего балета Ульяну Лопаткину стоит 20 тысяч рублей. Неплохо, да? Но, в принципе, Ульяну-то я понимаю. Какого черта, 20 тысяч, так 20 тысяч, лишь бы было кому платить. Но, с другой стороны, это же неправильно. Потому что я понимаю, что девушка хотела бы приобщиться к высокому искусству. Значит, дать ей возможность такую надо. А они говорят: «Раньше тоже не попадешь». Да, действительно, не попадешь, но возможность была. Важна здесь возможность попасть на это. А 20 тысяч рублей — я не могу себе позволить. Я остался без Ульяны Лопаткиной. Я, так сказать, получаю здесь, в Думе, гораздо меньше денег, чтобы платить такие деньги. Так что вы знаете, что нужно делать. Еще раз — возвращаться к социализму. Ведь самое большое завоевание советской власти, если хотите, это даже не строительство плотин и всего остального, а повышение культурного уровня, вырывание нашего народа из вековой отсталости, 80-процентной неграмотности! Вот это и есть самое большое завоевание советской власти. Мы должны вернуться к этому и думать о том, что будет с нашим народом. Надо поднять его культурный уровень. А сейчас, после того, как у нас была всеобщая грамотность, да будет вам известно, милая девушка, что сейчас у нас два миллиона неграмотных подростков. Вот к чему мы приехали.

Никита: Здравствуйте, Владимир Владимирович. Меня зовут Никита Щербаков, я из Сибири. Я обращаюсь к вам как к великому, на мой взгляд, режиссеру и хотел бы попросить вас снять фильм, возможно, документальный — я думаю, что вы и с этим как мастер справитесь — о проблеме размещения перевалочной базы в Ульяновске, которая России ну никаким боком не нужна. По этому поводу сейчас проводится много митингов, на самом деле страна кипит по этому вопросу и… Хотелось бы, чтобы вы сняли такой фильм, чтобы каждая собака поняла, что никакой перевалочной базы, туда оружие — обратно наркотики, нам в стране не надо. И это, на мой взгляд, подорвет еще наше общение со всем исламским миром, и наживать себе врагов за сомнительные выгоды американцев не стоит. Спасибо.

Бортко: Вопрос чрезвычайно сложный. С одной стороны, я понимаю, что какие-то резоны в этом, может быть, и есть. Не знаю. Это военный вопрос, это не рассказывают мне. По этому поводу я могу поинтересоваться, я, так сказать, допущен до тайн, но я этого не делаю, и мне это неинтересно — вникать в такие специфические вопросы. Хотя, говорят, что там будут чуть ли не туалетную бумагу возить…

Вообще-то, база у нас была американская в свое время. При Иосифе Виссарионовиче Сталине. База была в Полтаве. Самолеты, поднимающиеся из Лондона, бомбили Берлин, прилетали сюда, садились, заправлялись, брали бомбы и обратно туда же, так же. Так что база была. Но не в этом дело было. Но она была во время войны. Когда мы были союзниками, явными, и не просто фальшивыми друзьями, а союзниками настоящими и воевали. Это, что касается базы. Но какие бы выгоды эта база ни несла, какие бы она ни сулила нам вещи, здесь есть то, что наша страна сейчас не может себе позволить, есть в какой-то степени унижение собственного достоинства. Мы не может этого позволить никогда, ни под какие выгоды. И поэтому я категорический противник этого самого перевалочного пункта, какие бы выгоды он ни нес. Делайте, ребята, что хотите, но этого не надо. Вот так вот. Просто чисто прагматическая позиция. Прагматика в чем: это будет удар по престижу, еще раз унижение нашего народа. Мы не можем этого допустить.

Дмитрий: Здравствуйте. Уважаемый Владимир Владимирович, меня интересует такой вопрос. У нас в Новосибирской консерватории очень плачевное состояние музыкальных инструментов. Что касается кафедры оркестровых и ударных инструментов, в классе инструменты настолько старые, что на них не только невозможно заниматься, но и какой-либо рост в музыкальном развитии просто невозможен. Предусматривает ли бюджет России обновление музыкальных инструментов, и не могли бы вы внести какие-то позиции в этом вопросе? Ударник по образованию, Баев Дмитрий Сергеевич.

Бортко: Дмитрий Сергеевич, дорогой мой, понимаете, в бюджете про ударные инструменты ничего там нет. Там есть другое, другая статья, называется она образование. Вот это чрезвычайно важная вещь. Мы сделали свой проект закона об образовании, который в миллион раз лучше, чем то, что предлагает наше правительство. И вообще мы боремся за то, чтобы всячески, конечно же, увеличить ассигнование на образование. Это понятно совершенно. Ибо самое главное — наше будущее поколение, образование нашего народа. Куда, естественно, входит и покупка барабанов и всего остального, о чем вы спрашиваете. Так что, думаю, что это так. А что касается творческого образования, могу сказать, что я преподавал в питерском университете кино и телевидения. Я вел курс… Просто преподаватель, набиравший курс, умер, и я занял его место с самого начала. И вел курс для режиссеров кино, кинорежиссеров. Так вот, в этом университете нет даже экрана. Как можно воспитывать, извините, пожалуйста, кинорежиссеров без того, чтобы просто посмотреть на экран? Так что проблема у вас с барабанами и у меня с экранами одна и та же. Это проблема недофинансирования, и, в общем, преступление против будущего поколения наших людей. Нужно всемерно его финансировать. Что можно сделать? Голосуйте за Зюганова, голосуйте за КПРФ. У себя в Новосибирске, в районе. Вот этим занимайтесь, поверьте мне, мы как-нибудь попытаемся исправить наше тяжелое положение.

Василина: Добрый день, уважаемые телезрители канала «Рассвет-ТВ». Меня зовут Василина Протасова, я являюсь студенткой Новосибирской государственной консерватории имени Михаила Ивановича Глинки.

Бортко: Да, мое солнышко.

Василина: Уважаемый, Владимир Владимирович, во-первых, я хочу вас порадовать тем, что совсем скоро мы приедем в Москву, чтобы продемонстрировать «Три истории» Райха. Это очень знаменитый композитор-минималист. Но прежде эти истории вы увидите на телеканале «Рассвет-ТВ».

Елена: Я как человек искусства, доцент кафедры дирижирования Новосибирской государственной консерватории обращаюсь к вам с просьбой. Знаю вас как человека неравнодушного, человека, который создает замечательные фильмы, которые мы любим, которые мы смотрим, которые я советую смотреть своим студентам, всем своим воспитанникам. И я думаю, что вы, как никто, понимаете, в каком положении находится культура в России и как сложно на какой-то серьезный большой проект получить хорошее, настоящее, достойное финансирование. Я уже не говорю, конечно, о том, как живут работники культуры. Об этом, наверное, вообще пока речи не идет. Но мне бы хотелось обратиться к вам с просьбой продвигать и неустанно продвигать вопрос о меценатстве в Государственной думе. Нам очень сложно поднимать большие, серьезные, сложные проекты при том уровне государственного финансирования, который имеют вузы культуры, учреждения культуры России, и, конечно, без частной помощи бизнеса нам не обойтись. Ни одному бизнесмену России невыгодно вкладывать свои деньги в большие культурные проекты, поэтому мы не имеем ни Морозовых, ни Дягилевых сейчас. А нужна ситуация, при которой налоговые отчисления в сферу культуры и в конкретные культурные проекты будут засчитываться. И это должно стать престижным, это должно стать важным, это должно стать частью жизни образованной и культурной России. Спасибо. Рудей Елена Валерьевна, доцент Новосибирской государственной консерватории.

Бортко: Мои дорогие друзья, живущие в разных частях нашей необъятной пока еще, слава Богу, Родины. Я чрезвычайно благодарен вам за вопросы. Я благодарен вам за то, что вам интересны мои ответы. Потому что я принадлежу к фракции КПРФ, значит, вы не только спрашиваете меня, но и нашу фракцию, нашу партию. Поверьте мне, мы делаем все от нас зависящее, и я делаю это здесь, в Думе, для того, чтобы не только ответить на ваши вопросы, но и сделать вашу жизнь лучше.

Бычковская: Владимир Владимирович, я хочу поблагодарить вас за то, что вы так полноценно ответили на вопросы зрителей телеканала Рассвет-ТВ, и надеюсь, что это только начало большого разговора в рубрике «Разговор со страной». А нашим зрителям я хочу напомнить, что беседовал со страной сегодня известный кинорежиссер, продюсер, сценарист, депутат Государственной думы, народный артист России и Украины Владимир Владимирович Бортко. До новых встреч.

О телевидении 

Да хрен вам, а не либеральное общественное телевидение!

(Интервью В. В. Бортко для журнала «Политическое образование», журналист А. Мстиславин)

– Владимир Владимирович, прокомментируйте, пожалуйста, работу пленума ЦК КПРФ. Какие задачи сегодня стоят перед этой партией и как их нужно решать?

— Партии необходимо перейти в активное наступление, перестать сидеть в окопах и сделать правильные выводы из прошедших выборов. Прежде всего, нужно понять, что Болотная площадь — это не инспирированная кем-то акция, а выступление офисной части Москвы. Но, подчеркиваю, люди пришли туда добровольно. Это потенциально наш электорат, электорат КПРФ, и это люди, которых в полной мере можно назвать трудящимися, и поэтому к ним нужно относиться серьезно.

Нужно понять, что если отношения между трудом и капиталом не изменились, то изменился один маленький постулат, который был для Маркса принципиален. Это не увеличение пролетариата, а уменьшение его в количестве. Более того, ему есть что терять, поэтому революция в старом виде невозможна. Это нужно понимать, поэтому нужно и действовать по-другому. Нужно по-другому издавать газету «Правда», нужно проводить съезды не в Подмосковье, а в Кремле. Нужны новые формы работы, и работать активно нужно в крупнейших городах России.

– Владимир Владимирович, недавно в Государственной думе прошли слушания по общественному телевидению. Ваше отношение к этой проблеме?

— Очень простое. Из крайне невнятных объяснений господ, которые пришли в Госдуму по поводу проекта общественного телевидения, я так и не понял, что это такое. Но создалось очень четкое ощущение, что это телевидение будет рупором либеральной части общества, нечто типа «Эха Москвы», но только телевизионное и на всю страну. Но это крайне опасно, потому что мы будем в результате иметь Болотную площадь по всей стране. Надеюсь, что здравый смысл все же победит.

– Вы готовы в Государственной думе противостоять Федотову, которого назначили «идеологом» общественного телевидения и который еще при Ельцине играл самую разрушительную роль?

— Готов, поскольку это страшно. Я пошел к своим коллегам, все понимают опасность телевидения, которое будут создавать либералы, поэтому хрен вам, а не либеральное «общественное» телевидение. Так и напишите!

2012 г. 

Пусть все увидят, кто заботится о народе, а кто его околпачивает

(Интервью В. В. Бортко для газеты «Правда», журналист В. Вишняков)

Как известно, еще в сентябре 2011 года группой депутатов-коммунистов в Госдуме РФ был внесен на рассмотрение законопроект «О Высшем совете по защите нравственности в области телевизионного вещания и радиовещания в Российской Федерации» (а также «О внесении изменений в Кодекс об административных правонарушениях» и «О внесении изменений в Федеральный закон „О средствах массовой информации“»).

Сегодняшний телеэфир содержит огромное количество вредной информации, которая пагубно влияет на общественное сознание. Об этом заявил на пресс-конференции депутат-коммунист, заместитель председателя Комитета Госдумы по культуре, известный кинорежиссер Владимир Бортко. По его словам, необходимо создать комиссию, которая бы отслеживала содержание телепередач на предмет наличия в них пропаганды насилия и жестокости. Депутат подчеркнул, что к цензуре все это не будет иметь никакого отношения: «Комиссия будет отсматривать нравственное содержание контента. Новости мы не собираемся трогать».

— Считаю принятие такого законопроекта абсолютно необходимым, — заявил Владимир Владимирович в беседе с корреспондентом «Правды». — Я полагал, что ни одна фракция в Госдуме не будет против этого. Как можно возражать против призыва «мыть руки перед едой», быть порядочными людьми? Кстати, и «единороссы» были поначалу «за», пока правительство не сказало свое категорическое «нет». А чему, собственно, «нет»? Оглуплению и превращению в быдло нашего с вами народа с помощью основных каналов телевидения.

Обратите внимание, как каналы поделили между собой эфирное поле. «Первый» с утра до ночи занимается идиотской развлекухой малаховского разлива: «А сейчас дружно встречаем племянника, который съел своего дядю». НТВ — это сплошная стрельба и вынос трупов. Канал «Россия 1», между прочим, на этом фоне выглядит почти благопристойно. Ну запустят какую-нибудь дурацкую мелодраму, а так — ничего страшного. А вот о дециметровых каналах и говорить нечего — откровенная порнуха. Почему такое допускается? Неужели наше правительство, президент, «партия власти» не обеспокоены духовным здоровьем нации? Или им некогда? Есть дела поважнее? А может быть, таким образом власть обеспечивает свой позитивный рейтинг? Дескать, вы нам обеспечиваете репутацию, а мы за это даем вам зарабатывать деньги, позволяя опускать нравственную планку ниже плинтуса.

– Говорят, что у нас телевидение теряет аудиторию, люди уходят в Интернет.

— Это вранье. 98 процентов населения ТВ смотрит. И у нас, и на Западе. Везде и повсюду телевидение формирует желательную властям систему политических и нравственных ценностей. Американцы, к примеру, показывают любое мировое событие в нужном им ракурсе. Но телевидение — это еще и большой бизнес, очень большой. Смотрите: одна минута рекламы в прайм-тайм — это минимум 50 тысяч долларов. За час показа любого дохленького сериальчика — 10 минут рекламы, то есть 500 тысяч долларов. При стоимости самого фильма 200 тысяч. А сериалов этих миллион и 24 часа в сутки.

– Формат телесериала позаимствован нашим ТВ на Западе, под который оно подстраивалось с начала «перестройки».

— Знаете, такого «веселого» телевидения, как у нас, нет нигде в мире. На мой взгляд, примером для подражания в этом отношении должны стать Финляндия, Швеция, Норвегия. Да, там, прямо скажем, «скучное» телевидение. Но не потому ли отчасти и по этой причине там меньше бездомных детей на улицах, да и пьют, откровенно говоря, не так безобразно, как у нас?

Нынешнее наше телевидение продвигает в массы не только опошление вкусов и героизацию грубой силы, но и культ наживы любой ценой. Что вполне укладывается, кстати, в моральный, если можно так выразиться, кодекс капитализма — Циничный кодекс. Перспектива 300 процентов прибыли способна превратить в преступника любого представителя капитала, о чем еще Маркс писал в своем эпохальном труде. Мы, коммунисты, понимаем, с кем имеем дело, понимаем, что от идеологии никуда не денешься. Останкинская башня как была шприцем для идеологических инъекций, так и остается таковым. Но есть вещи, которые, на мой взгляд, любой патриот, вне зависимости от партийной принадлежности и материальной обеспеченности, должен понимать и уважать. Ведь по большому счету ясно, что не в деньгах счастье, а в чем-то другом. И этим «чем-то другим», иначе говоря, духовным здоровьем народа, прежде всего должна быть обеспокоена власть, если она служит своему народу, а не каким-то приближенным кланам.

Предполагается, что в комиссию войдут истинные патриоты. Она будет знакомиться с программами, вызывающими общественное беспокойство, после их показа в эфире. Посмотрели, сделали выводы — и донесли их до светлых голов телевизионного руководства. Второй раз проштрафился — будет хуже, вплоть до расставания с креслом. Я за то, чтобы кары были очень суровыми, ведь речь идет о настоящих преступлениях против народа. Да, мы оказались в стране, где власть захватил капитал. Но, тем не менее, делать что-то надо. Будем вносить наш законопроект в Госдуму и пробивать. Пусть все, по крайней мере, увидят, кто заботится о народе, а кто его околпачивает.

– Вы намерены пригласить в комиссию представителей религиозных конфессий…

— Обязательно. Дело в том, что устоявшиеся моральные принципы мировых религий одинаковы. Не убий, не укради, не прелюбодействуй, чти отца и мать — это везде. Вот и мы хотим опираться на проверенные тысячелетиями моральные принципы, отличающие, между прочим, нас от животных, принципы, которые сильнее, чем соображения выгоды, принципы, следуя которым человек способен жертвовать жизнью за свою идею, веру, зачесть своей страны.

– Кинорежиссер Владимир Бортко продолжает, как известно, свою кинематографическую деятельность. Ваш проект фильма о Сталине привлек общественный интерес. Кстати, в прессе обращали внимание на то, что между фильмом «Собачье сердце», поставленным в 1988 году, в разгар «перестройки», и замыслом картины о Сталине, где вы намеревались сказать правду об Иосифе Виссарионовиче, дистанция огромного размера.

— Я так не думаю. Вот вы мне скажите: почему рухнула советская власть? Да потому, что, среди прочего, был огромный разрыв между декларациями руководства и тем, что люди видели в действительности. Говорилось одно, а делалось другое. «Собачье сердце», если хотите, мой ответ на это противоречие. Но я никогда не желал зла своей стране. И всегда был уверен, что социалистическая идея органична для России. Она реально сплачивала страну, что особенно ясно стало во время Великой Отечественной. А что сейчас? Ничего.

– Проект «Сталин» закрыт.

— К сожалению, да. Власти сочли, что появление такого фильма, который мы задумали, предполагало бы коренное изменение политической концепции в отношении и вождя советского народа, и всего советского периода нашей истории. Но я уверен: правда о Сталине должна быть высказана на киноэкране и дойти до народа.

Сталин говорил, что на его могилу нанесут гору мусора, но ветер истории развеет ее. Он и здесь был прав, как всегда. Да, за годы своего руководства страной Сталин был вынужден принимать не очень «милые» решения. Но это человек, который сделал нашу страну. Земля ему пухом и вечная память! Мы должны вернуть ему честное имя. Обязательно!

2013 г. 

Сталин — самая оболганная личность

(Интервью В. В. Бортко для газеты «Аргументы и факты», журналист Юлия Шигарева)

На интервью режиссер Владимир Бортко пришел прямо с заседания думского Комитета по культуре.

«АиФ»: — Что обсуждали, Владимир Владимирович? Снова многострадальный закон о культуре?

В. Б.: — В том числе и его.

«АиФ»: — Его, по-моему, уже лет 20 принять пытаются. Что же это руководство страны так культуру не жалует?

В. Б.: — Все очень просто: рубль в начале! Как в той песенке: «Всюду деньги, деньги, деньги. Всюду деньги, господа!» В чем разница между нынешними (назовем их либеральными) временами и советскими? В направленности деятельности. Ибо при советской власти — хотите или не хотите — существовала хотя бы декларация, что делаем мы все ради высшей цели. А сейчас каждый день слышишь: «Игроки на рынке начали…» Слушайте, кто такие эти игроки?! Но ведь они играют мной, вами. Нашими жизнями. Я не хочу этого! Так что цели-то нет! Или есть? Тогда какая? «Обогащайтесь!»? Как сказал один сидящий ныне в камбоджийской тюрьме человек, «если у тебя нет миллиарда, иди в ж…» Очень точно, между прочим, выразил мысль! Ну нет у меня миллиарда. И миллиона нет. Но туда, куда он меня послал, пускай сам идет!

Мне такая философия непонятна. Мне ближе другое.

«АиФ»: — Сейчас, кстати, часто звучит призыв: «Давайте найдем духовные скрепы, которые вновь соединят общество».

В. В.: — Согласен, нашу многонациональную Российскую Федерацию должно что-то скреплять. При советской власти ее, повторюсь, скрепляла социалистическая идея: нет ни эллина, ни иудея, а есть идея построения общего светлого завтра, объединившая многочисленные нации нашей страны в единый советский народ. Ах, говорят, эта идея была насквозь фальшива. Возможно, в чем-то она и была фальшива. Но она работала! Мы выиграли войну и не развалились, как предполагал Гитлер. И ты мог спокойно идти вечером по улице Ташкента или Баку. А сегодня вы по Москве пройти попробуйте!

Когда борцы за демократию ликвидировали социалистическую идею, они ничего взамен не предложили. И неслучайно, кстати. Им была не нужна сильная, объединенная идеей Россия. Вот и получили мы страну с сотней миллионов жителей, 120 национальностями и т. д., которую НИЧТО НЕ СКРЕПЛЯЕТ! Ну скажите: почему якуты должны жить вместе с чеченцами? А карачаевцы — вместе с Архангельской областью? Зачем? Моя объединяющая идея — сохранение народа. Не только русского — любого. Я и за великий татарский народ, и за великий якутский народ. Которые на референдуме должны сказать, с кем они хотят быть. И когда они решат, что хотят быть в единой семье с имеющим свое государство русским народом — а в том, что они это скажут, я ни секунды не сомневаюсь, — отношение к этому союзу будет у них уже совсем другим!

«АиФ»: — Вы собирались снимать фильм о Сталине. И вдруг новость: проект этот вам реализовывать не рекомендовали. Что же вы такого хотели рассказать?

В. В.: — Правду! Ибо это, пожалуй, самая оболганная личность во всем XX веке. Самая! Цитата из выступления Никиты Сергеевича Хрущева на XX съезде: «А разве он (то есть Сталин) руководил фронтами, товарищи? Нет, он просто подходил к глобусу и показывал!..» И это — о человеке, который, собственно, и воспитал всех советских маршалов! Смотрите, какая интересная вещь: почему именно Жукова, не умаляя его великих заслуг, называют «маршалом Победы»? А не Василевского? И не Рокоссовского, который был самым талантливым из них, потому что положил гораздо меньше народу, а сделал гораздо больше? Потому что это попытка вытеснить из сознания народа образ победителя Сталина, заменить его маршалом Победы.

Что такое Сталин? Это человек, который за 30 лет сделал нашу страну самой читающей. В Советском Союзе в рекордные сроки была ликвидирована неграмотность. Да, тогда тоже брали и давали взятки. Но в масштабах, не угрожающих существованию государства. А ответственность за них была реальной, и притом неотвратимой.

При Сталине в стране существовала самая передовая наука, разработавшая в том числе и атомную бомбу, и ракету, поднявшую человека в космос. Между прочим, нас с вами не должно было быть вообще. У американцев времен Эйзенхауэра был план «Дропшот» («Моментальный удар»): сбросить 70 бомб на советские города. И перед Сталиным стояла задача: в кратчайшие сроки сделать что-нибудь, чтобы остановить американцев. И сделали!

А искусство?! В эти годы творил Станиславский, систему которого до сих пор превозносит весь театральный мир. Музыка! Шостакович, Хачатурян. Балет, тот самый, в котором мы были впереди планеты всей. Уланова, Лиепа, Чабукиани… Тоже тогда! Литература! То, что мы все читали и читаем до сих пор, — Шолохов, Алексей Толстой, Булгаков…

Репрессии — да, были репрессии. Но почему-то не вспоминают одну деталь: на одном из этих расстрельных списков рукою Сталина было написано: «Никита, уймись!» Потому что первым, кто сказал, что нужно увеличивать категорию А — расстрел, был Никита Сергеевич. И это историческая правда! И для того, чтобы выскочить из этой истории, чтобы перечеркнуть все сделанное, подписанное, принятое, чтобы выиграть борьбу за власть, и был проведен XX съезд.

Нечто похожее, кстати, происходило по смерти царя Петра. Петр смог создать целую плеяду идеальных исполнителей. И первым из них был Александр Меншиков. Вор, но великолепный исполнитель! Кто, по сути, построил Петербург?

Алексашка! Он решал самые сложные проблемы, это была правая рука Петра. Петр обладал ценнейшим умением — выбирать лучших. И был окружен поистине великими исполнителями. Но вот Петр умирает. И остаются люди, которые знают, КАК делать, но не знают ЧТО. И начинаются драки, дележ власти. Чем кончил «товарищ Меншиков»? Ссылкой. Где оказалось ближайшее окружение Сталина после его смерти? Кто не у дел, а кто и в могиле… А сам Никита Сергеевич? На даче! Слава богу, не расстреляли.

Я хотел рассказать про Иосифа Виссарионовича правду и ничего, кроме правды! Шесть докторов наук писали вместе со мной сценарий. Все основано на документах. Это период от величайшего триумфа нашей страны и ее генералиссимуса — взятия Берлина — до убийства Сталина в 1953 году. То, что его именно убили, для меня очевидно.

Там все — все! — хотели его смерти. Начиная от президента США и Черчилля и заканчивая отставленными членами Политбюро и ближайшим окружением, которое тоже считало, что зажился старик. Но снять такой сериал означало бы пересмотреть устоявшиеся взгляды на нашу историю. А на это общество пока пойти не готово.

«АиФ»: — Будете менять сценарий?

В. Б.: — Нет, я сейчас работаю с каналом «Россия», с людьми, которых я уважаю. С ними буду снимать фильм «Душа шпиона». Есть такой замечательный человек, бывший разведчик Михаил Любимов. Он написал книгу «И ад следовал за ним…» — про нашего разведчика, действовавшего в конце 80-х годов XX века. А я перенес действие в наши дни — это будет рассказ о работе нашего агента в Лондоне.

2013 г.

О кино 

На кого рассчитан «Идиот»?

(Интервью В. В. Бортко для «Известий», журналист Юлия Кантор)

– Вы заставляли актеров перечитывать роман?

— Я их заставлял перечитывать сценарий. В нем, а значит, и в фильме сохранены все основные линии, все характеры воспроизведены довольно скрупулезно. Во всяком случае эту задачу я перед собой ставил.

– У вас были проблемы с героиней: вы долго искали актрису на роль Настасьи Филипповны.

— Долго искал, но нашел — в Вахтанговском театре. Это Лидия Велижева, она умна и красива.

– На роль Вари Иволгиной вы пригласили известную телеведущую Марию Киселеву.

— Актриса — это не образование, а наличие способностей. Мария Киселева талантливый, работоспособный человек. Она в два счета научилась актерскому мастерству и делает все профессионально. Киселева умная и волевая, что и требуется для ее героини.

– Когда вы назвали исполнителя главной роли, Евгения Миронова, некоторые критики насторожились: сможет ли Миронов «переплюнуть» легендарную роль Смоктуновского?

— А никто никого и не пытается переплюнуть. Это принципиально. Я могу сказать, что, выбрав Женю Миронова, я попал в точку. И с Машковым та же ситуация.

Я поначалу опасался, что мне будет трудно с ними: молодые, уже очень знаменитые, все «на московских понтах». Но все абсолютно нормально и приятно. Приятно, когда договариваешься с актером, и он в вычерченном рисунке делает гораздо больше, нежели намечено, объяснено. Импровизация, дополняющая рисунок, у этих ребят великолепна.

Работать с талантливыми людьми трудно, а у меня на съемочной площадке их много. Но, поверьте, это существенно интереснее, нежели иметь дело с покладистой бездарностью. Мы обсудили все детали и общую концепцию. Выяснили, что «песню петь» хотим одну и ту же…

– Кто субсидировал фильм, — РТР?

— Да, цифры бюджета я вам не назову, скажу лишь, что для РТР это один из телесериалов, и никаких дополнительных субсидий по сравнению с другими нет. Признаюсь абсолютно откровенно: я чрезвычайно благодарен РТР за возможность снимать «Идиота». Эта идея пришла в голову Валерию Тодоровскому, которого я уважаю как режиссера и как смелого продюсера, понимающего, что нужно сейчас на экране. Напомню, что и с «Бандитским Петербургом» мы были первыми. Потом уже на телевидение обрушился шквал детективных телесериалов. Об их качестве позвольте мне не судить. К счастью, уже пришло время, когда мы можем предложить зрителю нечто более тонкое, умное и серьезное, чем трупы, погони и одноплановая интрига. Тодоровский это осознает и решил делать «Идиота». Хотя был все-таки риск.

– В чем же риск? Снимал фильм Бортко, сюжет в буквальном смысле классически детективный, актеры звездные…

— В восприятии среднестатистического зрителя «Идиот» выглядит так: книжка толстенная, князь припадочный, деньги какая-то истеричка жжет… И бог его знает, про что это все написано. Вы же понимаете, что читали Достоевского немногие — в школе охота отбита. Что касается режиссера Бортко… Вы думаете, на мою фамилию среагируют? Нет, я же не актер, в кадре меня нет. А режиссеров у нас знают двух — Михалкова и Рязанова; так что, повторюсь, риск был.

– На кого рассчитан ваш «Идиот»?

— Я хочу, чтобы человек из тех, кого принято называть «простыми зрителями», случайно наткнувшись на этот фильм, сказал сам себе: «О, реальное кино показывают. Надо смотреть». И сел знакомиться с Достоевским.

2003 г. 

Кто такой Воланд?

(Интервью В. В. Бортко на радио «Эхо Москвы», ведущие — Сергей Бунтман, Вита Рамм)

С.БУНТМАН: — У нас в эфире Владимир Бортко, кинорежиссер (добрый вечер!), и Вита Рамм. Вот ехал из аэропорта Шереметьево-2. Невольно получилось, что я изображал тот трамвай, который из-за Ермолаевского поворачивает. Все перегорожено, и я повернул на Бронную, и там все таинственно, свет какой-то, поздно вечером я ехал оттуда, люди ходят…

B. БОРТКО: — Очевидно, мы снимали кино.

C. БУНТМАН: — Мне тоже показалось, что вы должны были там снимать кино.

В. РАММ: — Почему ночью?

В. БОРТКО: — Потому что это вторая половина сцены, первая проходит днем, происходит рассказ Воланда о событиях в Ершалаиме, который занимает определенное время. И когда Ваня очнулся, он увидел, что стемнело. Вот, собственно, поэтому ночью и снимали.

С. БУНТМАН: — Вот как раз я в это и попал. Скажите, как вы решились на «Мастера и Маргариту»?

В. РАММ: — Второй раз тем более.

В. БОРТКО: — Это давненько, сценарию уже 8 лет, я написал его в 1996 году. Но как-то он потихоньку подвигался, и мы решили снимать его в 2000 году и почти дошли до съемок, но там возникли осложнения с владельцами прав, и поэтому все было остановлено.

В. РАММ; — А сейчас с правами все уже улажено?

B. БОРТКО: — Да, во всяком случае, я этим не занимаюсь, этим занимается канал «Россия» и «Централпартнершип», такая фирма. И я думаю, что все в порядке, коли я снимаю.

C. БУНТМАН: — Хорошо, знаете, как всегда не в таких масштабах, но какой была битва за персонажей в «Унесенных ветром» когда-то:

B. РАММ: — Народное голосование.

C. БУНТМАН: — С народным голосованием, кто будет играть Скарлетт О\'Хара, но здесь тоже все, с тех пор как когда-то раскрыли «Мастера и Маргариту», страшно ревниво относятся к изображению каждого персонажа. Анна нам пишет: «У меня не вызывает неприятия распределение ролей, кроме двух персонажей. Басилашвили очень милый, но в нем нет никакой мистики, совершенно не его роль, на мой взгляд. Актриса для роли Маргариты, в ней нет загадочности». Анна уже недовольна.

B. БОРТКО: — Раз уже недовольна, мне остается подождать, когда она увидит.

C. БУНТМАН: — И убедить.

В. БОРТКО: — И может быть, убедится, а может быть, и нет. В конце концов, каждый воспринимает по-своему. Что касается артиста Басилашвили и того, что мистики в нем нет, я считаю Олега Валерьяновича замечательным артистом, одним из крупнейших артистов нашей страны, да может быть, и в Европе. Может быть, не самым, но входящим в десятку уж точно. И то, что он согласился это делать, и так, как он делает, меня устраивает всецело. Что касается мистики вообще, понимаете, я считаю, что мистики в этом романе, возможно, сейчас вызову бурю негодования у наших слушателей, гораздо меньше, чем, допустим, социальной сатиры.

С. БУНТМАН: — Там гораздо больше других смыслов.

В. БОРТКО: — Ведь, в конце концов, кто такой Воланд, если определять его? Да, он представитель другой стороны, темных сил, но кто он в романе — как ни странно, это нормальный человек, который знает, что дважды два — четыре.

В. РАММ: — Местами даже очень положительный.

В. БОРТКО: — Он знает то, что, например, свобода — это свобода, а не осознанная необходимость.

В. РАММ: — А трусость и предательство — это предательство и трусость.

B. БОРТКО: — И в этом отношении он интересен, он смотрит на москвичей именно с этих позиций и понимает, что они нормальные люди, но их очень испортил квартирный вопрос.

C. БУНТМАН: — Но Воланд, если хоть на секунду вдаться в какие-то аналогии, у него роль такая в романе, как у знаменитого персиянина, который в Париж приехал, и странно ему очень многое, который все в жизни видел, за всю историю:

В. БОРТКО: — В конце концов, можно сделать такое допущение, представьте себе, что в Россию вернулся Бунин. Он не мог вернуться в романе, представьте себе, что вернулся нормальный человек, который уехал, потом ему сказали: ты идиот, зачем ты уехал, здесь происходят невероятные вещи, строится новая страна, а самое главное, здесь появляется новый человек. И вот он приехал.

B. РАММ: — Рациональный, вдумчивый, внимательный.

C. БУНТМАН: — Но, в отличие от Бунина, вот Бунина это все ударило, его лично. Воланда не ударило, его ударило как всеобщее, как он с грустью смотрит на все человечество. И хоть кому-то жестко и жестоко иногда можно.

В. БОРТКО: — Как ни странно, в результате всех действий темных и нечистых сил пострадал серьезно один человек — Берлиоз. Все остальные отделались легким испугом, ну отправили одного человека в Ялту, и вернулся на самолете, правда, в папахе, но, тем не менее, ничего страшного не произошло. А вот Берлиоз пострадал страшно. Почему — подумал я, и собственно говоря, на эти вопросы нужно отвечать, и вдруг я понял — потому что это идеолог движения. Он, извините, смущает своими…

В. РАММ: — Смущает невинного.

B. БОРТКО: — Невинного, да. А сказано в Писании, сошлемся на него: кто будет смущать малых сих, тот и есть самый главный злодей. Вот именно так он пострадал.

C. БУНТМАН: — Потому что самый знающий человек.

B. БОРТКО: — Он знающий человек, интеллигентный.

C. БУНТМАН: — Когда вы говорите о новом человеке очень много, все равно, наверное, у Булгакова есть какая-то общая тема. И когда вы делали «Собачье сердце», сейчас выскакивают такие вещи, которые общность всего Булгакова подчеркивают. Есть она для вас? Общность, преемственность разных произведений?

В. БОРТКО: — Я больше всего у Булгакова люблю произведение под названием «Белая гвардия», где мистики немного, но есть три таких произведения, которые объединены одним приемом. Например, «Собачье сердце» — из собаки делают человека. Для чего — для того, чтобы глупость окружающих была совершено очевидна. Или «Роковые яйца» — нечисть пошла на Москву. Для чего — да по той же самой причине. Воланд приезжает в Москву для чего — по этому же.

В. РАММ: — Что-то очень сильно беспокоило в той жизни Булгакова.

В. БОРТКО: — Прием один и тот же объединяет эти произведения. Конечно, они разные.

В. РАММ: — А вы думаете, то, что беспокоило Булгакова, когда он писал эти произведения, и что может беспокоить сейчас вас как режиссера, это может совпасть в этой беспокойственной точке со зрителем?

B. БОРТКО: — Я думаю, что вы спрашиваете меня о том, будет ли интересен сейчас не столько роман (роман интересен, один из самых читаемых романов до сих пор), сколько произведение, над которым мы работаем. Я надеюсь, что да, потому что сохранилось самое главное, а именно — кроме черного и белого, есть целая радуга. Кроме А и В — между ними целый алфавит. И вот то, что узнал Иван Бездомный, я думаю, что объединяет, может быть, интересное сейчас. Нельзя судить обо всем с одной точки зрения. Как правило, их две, а чаще всего больше.

C. БУНТМАН: — Насколько у вас будет широко присутствовать город? Даже не столько эта история, что часть в Москве, часть в Петербурге будет сниматься. Я помню «Собачье сердце», которое концентрировались на улице. Улица, подъезд, чуть-чуть пространство было. А в «Мастере» — там ведь все разворачивается так.

В. БОРТКО: — Конечно, и мы пребываем здесь отчасти поэтому. Я думаю, что никакой зритель не простит нам, если начало романа будет где-то в другом месте, кроме исторически описанного. Но таких мест немного: это Патриаршие пруды, это набережная Москва-реки, это Александровский сад и башня дома Пашкова. То, что осталось, что можно сейчас снять. А улицы, которые будут в большом количестве и там, где летает Маргарита и ходит Иван Бездомный, — это Питер, который сохранился в этом отношении гораздо больше, к счастью москвичей, — я каждый раз приезжаю в столицу и не узнаю ее. У вас здесь происходит что-то.

С. БУНТМАН:: — Но с другой стороны вот эти Маргаритины здешние места…

B. БОРТКО: — Изменились очень сильно.

C. БУНТМАН: — Есть и подвальчики, и грузинское посольство у нас есть.

В. БОРТКО:: — Подвальчики есть, и грузинское посольство есть, но рядом с ним уже все другое.

В. РАММ: — Компьютером придется вытравливать.

B. БОРТКО: — Можно, конечно, но нужно иметь тогда соответствующее количество денег.

C. БУНТМАН: — Это хорошо было «Видок» снимать, знаешь, и Париж делать такой, или «Банды Нью-Йорка» делать — старый город весь.

В. РАММ: — А как вы решите проблему Бегемота? В первом варианте, я помню, был какой-то разговор с голливудскими разработками, «Ночной дозор» показывает, что у нас тоже все возможно.

B. БОРТКО: — Замечательно, коли возможно. Мы тоже попытаемся в этом убедиться. Действительно мы обращались к голливудским мастерам, кота Бегемота играет Саша Баширов. Но при этом используется еще электронный робот, а мимику этому роботу делает еще один актер. И кроме этого есть еще одна ипостась этого кота, который ходит на общих планах, некоторые москвичи могли это видеть, когда кот сделан так, чтобы он был далеко и ходил. Он делается при помощи живого человека.

C. БУНТМАН: — Когда он в трамвай садится.

В. БОРТКО: — Нет, это сложно. Подходит к трамваю живой человек, а садится электронная кукла. Американская электронная кукла стоит 3 млн долларов, а так все будет в порядке. Наша фирма, которая делает то же самое по той же технологии, только стоит дешевле. Что получится в результате? Дай боже, чтобы это было. Я не смотрел фильмы, о которых вы говорите, я вам верю. Думаю — а вдруг и у нас чего-то может произойти за маленькие деньги, честно говоря.

В. РАММ: — Вайда, когда экранизировал «Мастера и Маргариту», взял только историю Иешуа и Пилата.

В. БОРТКО: — Скажите, он вам сильно понравился?

B. РАММ: — Нет.

C. БУНТМАН: — Я так его ждал, и мне так не понравилось.

В. БОРТКО: — По одной простой причине. Не подумайте, что я хвастаюсь, что я такой умный, но до этого я додумался. Дело в том, что роман состоит из трех составляющих, каждая из них отдельно сама по себе, извините, не существует. И вынимать ее нельзя. Их нужно делать вместе, именно поэтому наш проект телевизионный, потому что нужно 8 часов времени.

В. РАММ: — Даже мало.

B. БОРТКО: — Но ни в театре, ни в кино выдержать нельзя. А вот такая форма позволяет это сделать, сохранив три пласта. Получился так или сяк, но я думаю, что мы все-таки экранизируем книгу, а не делаем по мотивам.

C. БУНТМАН: — Об этом спрашивают слушатели.

B. БОРТКО: — Я ответил.

C. БУНТМАН: — Но все-таки от чего-то приходилось отказываться.

В. БОРТКО: — Если и приходилось, то только от одной сцены, и простите меня заранее — сон председателя жилищной комиссии, когда в театре все сдают деньги.

В. РАММ: — Почему? Это очень актуально. Может быть, вы передумаете.

В. БОРТКО: — Нет, как-то не помещается почему-то. А все остальное…

В. РАММ: — Отдельным довеском. Послесловием.

В. БОРТКО: — С послесловием будет отдельная история. Все остальное, от первой строчки до последней, мы увидим. Другое дело, сказать «я сделаю все замечательно и хорошо» было бы наивно с моей стороны, оно непредсказуемо и считается в Америке зоной повышенного риска. Так что, бог его знает, что выйдет, но мы хотели бы, чтобы вышло хорошо.

В. РАММ: — Одна из моих любимейших сцен — это бал. Там, насколько я помню, все нагишом. Как вы будете решать эту проблему?

В. БОРТКО: — Секрет. Не скажу.

В. РАММ: — Но будете?

B. БОРТКО: — Конечно. Естественно.

C. БУНТМАН: — А телевидение смотрят все, от мала до велика, прайм-тайм.

В. БОРТКО: — Это раз, а во-вторых, понимаете, можно превратить это дело просто в женскую баню, это будет не сильно хорошо. И здесь пришлось усиленно подумать, но у меня замечательный художник и художник по костюмам.

В. РАММ: — Вы со Светозаровым, насколько я знаю, работаете.

В. БОРТКО: — Мы с ним уже 30 сотрудничаем. И Надя Васильева, мы с ней очень много думали, как это сделать. С одной стороны, дети смотрят, извините, пожалуйста, с другой стороны, писатель написал. И меня просто расстреляют на улице.

В. РАММ: — И колено должно распухать.

В. БОРТКО: — И колено должно распухать, но это-то ладно, а вот откуда оно растет, и причем 40 минут стоящая женщина…

В. РАММ: — Все летают, танцуют.

В. БОРТКО: — Это можно подумать — слушайте, а что, у нее там, по-моему, прыщик на попке, и вообще что-то такое, естественно, приходилось решать эту проблему. То есть мы будем решать эту проблему, посмотрим, как это получится.

С. БУНТМАН: — «„Собачье сердце“ было очень удачным, — пишет Маргарита, — но фортуна переменчива, не боитесь?»

В. БОРТКО: — Нет, если бы я боялся, я бы не брал. Капитану говорят: «вы знаете, капитан, вам надо плыть через океан». — «А вы знаете, я боюсь». Но это его профессия, что же делать-то?

В. РАММ: — После Достоевского, мне кажется, что уже все должно быть:

В. БОРТКО: — Нет.

B. РАММ: — Ой, кстати, мы вас поздравляем с наградой в Монте-Карло, без вас Женя Миронов не был бы признан лучшим актером телевизионным.

C. БУНТМАН: — Поздравляем.

B. БОРТКО: — Спасибо. Разные воды каждый раз, понимаете, и здесь прогнозировать успех сложно. Конечно, мы доплывем. Но мы хотим доплыть, и сделали все, мне так кажется, чтобы благополучно добраться до берега.

C. БУНТМАН: — Александр Владимирович пишет: «Еретическая мысль. А может быть, „Мастер и Маргарита“— обычный сатирический роман? И каждый режиссер попросту выжимает из него то, что считает нужным?»

В. БОРТКО: — Каждый режиссер действительно выжимает, если можно назвать этим словом, из произведения, которое экранизирует, то, что ему кажется. Поскольку люди разные считают по-разному. Тем не менее, есть общие вещи, конек, там есть политическая сатира, но в то же время есть и другие вещи. Есть любовь, например, которая не имеет отношения к политической сатире. А она в романе занимает достаточно большое место. Поэтому сложность, многослойность романа и многожанровость, сказал бы я так. Например, 35-й год — почти гротеск.

В. РАММ: — Грузовики с хористами.

В. БОРТКО: — Или вдруг совершенно другая история, происходящая в Ершалаиме. Что это по жанру? Во всяком случае, далеко не политическая сатира.

В. РАММ: — Я из опыта своей семьи. Мои дети прочитали «Мастера и Маргариту» давно, но так как они не знают тех реалий 35-го года, на них большее впечатление произвела история Понтия Пилата, Иешуа и прочее. А так они просто читали как смешную историю, они не смогли уловить ту философию. Будет ли та философия для молодого зрителя именно в современной, вернее, не современной, а в 35-го года Москве?

B. БОРТКО: — То, что вы сейчас задали вопрос, это очень интересно, потому что «Мастер и Маргарита», изданная в Америке или Англии, в два раза толще, чем у нас. И не потому, что английский язык: там сноски на каждой строчке. Просто для них это непонятно.

C. БУНТМАН: — Во французской очень смешные ошибки. Интонации не понимали, а бедного Туза Бубен, пса, назвали Барабаном, потому что подумали, что этот бубен.

В. БОРТКО: — И во многом этим объясняются не сильно большие удачи наших коллег западных. Это было бы все равно, если Польшу вспомнить, если я бы снимал «Пана Володыевского». Я его бы, наверное, снял. Все было бы понятно, но я думаю, что поляки сделают гораздо лучше. То же самое здесь. Что касается молодого поколения, кое-что они знают. Они выросли не на Луне, и папы, мамы, бабушки, дедушки…

В. РАММ: — Естественно, но не так близко.

В. БОРТКО: — Поэтому мы обращаем на это внимание, и в какой-то степени не меняя ни строчки текста, пытаемся объяснить, почему это происходит. Как это делается, мне бы хотелось втайне, опять же, сохранить, и посмотрите, увидите.

В. РАММ: — То есть в изображении будет что-то типа сносок, комментариев.

В. БОРТКО: — Во всяком случае, объяснения, почему так.

B. РАММ: — Это очень важно.

C. БУНТМАН: — Замечательные вопросы задают. Я одно только недоразумение хотел бы развеять.

B. БОРТКО: — А ругают-то много?

C. БУНТМАН: — Нет, пока не ругают. Пока воздерживаются. Ждут момента. Все мы ждем момента, когда титры пойдут. Андрей, может быть, вы не очень внимательно читали роман, Аннушка — это женщина, а трамвай — это трамвай.

B. БОРТКО: — «Аннушка» называли трамвай по «А».

C. БУНТМАН: — Трамвай ходил в совершенно другом месте.

B. БОРТКО: — А Аннушка в данном случае женщина. Несносная совершенно дама, которую боялся даже НКВД.

C. БУНТМАН: — Кто у вас Аннушка?

B. БОРТКО: — Никто, ее просто нет.

C. БУНТМАН: — Ее вообще нет?

В. БОРТКО: — Нет, ее нет. Вот видите, много тайн и загадок, но поверьте мне, единственное, думаю, за что меня простят зрители, это максимально все-таки близко.

В. РАММ: — А Гелла будет?

В. БОРТКО: — А как же?

В. РАММ: — А кто играет?

B. БОРТКО: — Геллу играет Таня Ю. Вам что-нибудь говорит это имя?

C. БУНТМАН: — Пока нет.

B. РАММ: — Но после фильма, наверное, заговорит.

C. БУНТМАН: — Поставлю точку я в полемике с Андреем. Андрей, у вас неправильный посыл, если вы хотите в точности замечательные реалии, в том числе и с транспортом в «Мастере и Маргарите», был номер «Курантов», номер не газеты, а альманах был когда-то в советские времена. Дивный совершенно. Я вам просто скажу: в субботу, Андрей, дождитесь эфира, я дома посмотрю и скажу, там все было очень точно, так что даже я в свое время щупал разрыв в решетке, которую заварили потом. Музыка будет, и какая?

В. БОРТКО: — Конечно. Музыка будет, и будем надеяться, музыка хорошая. Вы знаете, то, что я сейчас скажу, наверное, тоже вызову, во всяком случае, удивление у наших слушателей, хотя удивляться уже нечему. Я третий раз собрался работать с композитором Игорем Корнелюком. Автор всемирно известного хита «Билет на балет». Но тем не менее…

В. РАММ: — Еще «Бандитский Петербург». Плющенко танцует.

В. БОРТКО: — Да, а во-вторых, музыка к «Идиоту», которую сейчас исполняет оркестр Светланова. Так что вообще он серьезный композитор.

В. РАММ: — А песня заглавная какая-то?

В. БОРТКО: — Нет, песен не предусмотрено. Только симфоническая музыка.

В. РАММ: — И только хор.

В. БОРТКО: — В том числе и хор, хор будет обязательно, но это будет серьезная симфоническая музыка.

B. РАММ: — Может быть, вы перечислите какие-то ключевые фигуры, кто у вас снимается? И если можно, хотя бы один комментарий, почему именно тот артист, а не другой. Потому что я думаю, что на каждую роль у вас был выбор со всей России.

C. БУНТМАН: — А вот Людмила видела Таню Ю.

В. БОРТКО: — Да, она могла видеть ее в моем фильме «Цирк сгорел, и клоуны разбежались».

С. БУНТМАН: — Вот молодец Людмила.

В. БОРТКО: — Загадочный персонаж, который преследовал героя Караченцева. Что касается выбора большого, то, как ни странно, я здесь мог бы перечислить примерно 5–6 человек, который отказались.

В. РАММ: — Испугались?

B. БОРТКО: — По разным причинам. В том числе и эти. Но, тем не менее, того, что касается, пожалуйста, ради бога, то это не совсем так. Но, тем не менее, люди которые сейчас работают в нашем фильме, актеры замечательные. Я ими пока чрезвычайно доволен. Мы пока еще только начинаем, но то, что я сейчас видел, меня целиком устраивает. Ну что представлять артиста Басилашвили? Довольно трудно.

C. БУНТМАН: — Очень забавно написал слушатель, который не знает еще, кто будет играть Воланда, включился в разговор и эту историю позже, и описывает, говорит, что актер нужен такой, такого-то трагического темперамента, разного темперамента, и получается у него Басилашвили.

В. БОРТКО: — Да, мне его представлять не приходится. Что касается актеров, например, Филиппенко или артиста Абдулова, который играет роль Коровьева.

В. РАММ: — А Филиппенко — Азазелло?

В. БОРТКО: — Да. По-моему представлять тоже не очень нужно.

В. РАММ: — Дело не в том, что представлять, а о вашем выборе.

В. БОРТКО: — Что касается молодых, тут возможно…

В. РАММ: — Почему именно Филиппенко, почему Абдулов?

В. БОРТКО: — Скажу простую и достаточно наглую и непрофессиональную вещь — похож. Все. Вот и все. Похож, и все. Во всяком случае, мне так кажется, а вот прав ли я, вот это уже будем смотреть после того, как фильм посмотрим. Когда мы снимали «Идиота», там тоже возникали такого же рода не претензии, а удивления, например, по поводу Инны Михайловны Чуриковой. А почему собственно она? Была артистка Пашенная. Она разговаривала таким голосом…

В. РАММ: — Насчет Киселевой вас еще, помню, топтали.

В. БОРТКО: — Да, Киселева вдруг, боже мой. Конечно, как же, «Слабое звено». А вы знаете, я очень доволен артисткой Киселевой. Она, по-моему, не испортила…

С. БУНТМАН: — Сейчас до передачи, когда мы с Витой говорили, это сейчас все кажется таким очевидным и точнейшим в фильме «Собачье сердце», а вот поговорили бы мы тогда, существуй мы…

В. БОРТКО: — Я могу вам рассказать историю худсовета. Сейчас их нет, а тогда был.

В. РАММ: — Сейчас продюсеры.

B. БОРТКО: — Продюсеры конечно, да, а тогда был худсовет. И вот было утверждение Шарикова. Мне говорят: ты что, с ума сошел, ты что, рядом тут Евстигнеев, ну ладно, Плотников, а ты кого берешь? Нет, мы это не утвердим. Тогда пришлось сказать: ну если вы не утверждаете, значит, снимайте сами. Поскольку деньги уже были потрачены, я знал это. Я уже практически ничем не рискую, но с недовольными минами мы закончили этот худсовет. Я думаю, что Шариков получился достаточно убедительным.

C. БУНТМАН: — Потрясающе. Не то слово.

В. РАММ: — Очень много вопросов с большим знаком вопроса по поводу Иешуа.

В. БОРТКО: — Кстати, где я ни секунды не сомневаюсь, это в артисте Безрукове. Я, честно говоря, извините, пожалуйста, «Бригаду» не видел. Вернее, видел, только кусочки. И когда мы искали Иешуа, я предлагал это одному актеру. Он отказался это делать, и потом следующий сразу же за ним был Безруков, потому что мне показалась, что он может это сделать. Проба была в высшей степени убедительна. В высшей степени.

С. БУНТМАН: — Актер-то он очень хороший, замечательный.

В. БОРТКО: — Артист хороший, и он очень точно, по-моему, понял, что это такое, и это сыграл. Что касается того, вот существует медийный артист. Я не знаю, что такое медийный артист.

В. РАММ: — Плечо Первого канала.

B. БОРТКО: — Одну секундочку. Что такое медийный? Это значит, что он сейчас ведет какую-то передачу. Но мы-то рассчитываем на то, что фильм будет жить хотя бы не один год, а может быть и десяток лет, как живет «Собачье сердце». Какая медийность, о чем вы говорите! Опять же для меня очень просто — похож или не похож.

C. БУНТМАН: — Именно, да, и он такой разный. Он безумно разный. Только за несколько секунд до «Бригады» видели, как он играл в «Азазеле» Бриллинга.

B. БОРТКО: — Посмотрите его замечательные работы театральные.

C. БУНТМАН: — Он разнообразный, только использовать его.

В. РАММ: — А Пилат?

В. БОРТКО: — У нас есть идеальный исполнитель Понтия Пилата. Абсолютно идеальный. Это артист Лавров, который был утвержден в прошлый раз и утвержден сейчас. Там есть одно небольшое «но», которое вы все знаете, — артисту Лаврову не 20 лет. Но по ощущению значимости личности, и ощущению принадлежности к империи, которая стоит за ним, ничего рядом, по-моему, не стоит. То есть когда я разговариваю с ним, мне хочется сказать: я слушаю, товарищ Лавров, я понял. Или по-другому. «Называйте меня, — он предлагает его назвать, — называйте меня…»

В. РАММ: — Царь.

В. БОРТКО: — Нет.

С. БУНТМАН: — Игемон.

В. БОРТКО: — Так вот, когда я разговариваю с господином Лавровым, мне хочется сказать: да, игемон.

В. РАММ: — Но у Булгакова Понтий Пилат еще сомневающийся…

В. БОРТКО: — Я ведь прочел очень много, поверьте мне, литературы. Я прочитал исследование синего цвета в романе «Мастер и Маргарита», или цифры 7 или 13, но почему-то ни в одном исследовании не было простой вещи — а почему, собственно говоря, Мастер пишет историю о Пилате? Да только по одной простой причине — потому что Пилат в какой-то степени корреспондируется с ним самим. И ведь что такое Мастер? Мастер, в конце концов, — это сам автор, как я чуть-чуть догадываюсь, а теперь представьте, вспомните «Белую гвардию». Что ему пришлось пройти, и как он ощущает себя здесь. Сейчас 35-й год. А что он сделал, собственно говоря, кроме того, как написал роман, да сжег его в печке? Ведь ничего! Именно поэтому, мне кажется, и он, и я, и такие же, как я, люди, да и вы, если вы жили в эти самые приснопамятные, мы заслужили покой. Нас били достаточно сильно. А что касается светлого будущего, тут уже стоит подумать, заслужил он его или нет. Я не знаю, понятно ли я сейчас говорю.

В. РАММ: — Понятно. А «Страсти Христовы» вы видели?

В. БОРТКО: — Да, конечно.

В. РАММ: — И? Трактовка Понтия Пилата — вам не показалось, что это близко Булгакову?

В. БОРТКО: — Извините, пожалуйста, это совершенно разные вещи. Меня спрашивают тоже об Иуде, вы знаете, Иуда такой, Иуда сякой. Иуда в одном произведении «Искариот» — это одно, а здесь Иуда — совершенно другое. Понтий Пилат — там это одно, а мы имеем дело не с историей, а с литературой, с искусством, и в каждом романе или в каждой истории он разный.

С. БУНТМАН: — Да, конечно, это была такая неожиданность— увидеть такого Иуду, когда первый раз читаем «Мастера и Маргариту». Один Иуда, идущий на свидание, чего стоит.

В. РАММ: — А кто Иуду играет?

B. БОРТКО: — Тот самый медийный артист, который существует только в нашем телевидении, сказал бы я так.

C. БУНТМАН: — Еще один есть вопрос от Юрия. Юрий написал диссертацию о трудностях английского перевода романа «Мастер и Маргарита». Рассчитано, что будут смотреть не только наши зрители? Вы об этом думаете?

B. БОРТКО: — Честно говоря, хотелось бы, но в основном я думаю о наших зрителях.

C. БУНТМАН: — Наверное, неправильно думать об этом специально.

B. БОРТКО: — Нет, специально я об этом не думаю совершенно. Я знаю, что это наша книга, с которой выросли мои знакомые, я сам, и хотелось бы это сделать в первую очередь для наших людей. Я, конечно, не откажусь, если будут французы толпами смотреть, приникнут к телевизору, но, тем не менее, мне бы хотелось, чтобы к телевизору приникли наши люди.

C. БУНТМАН: — Спасибо большое. Как говорится, ни пуха.

B. БОРТКО: — К черту.

C. БУНТМАН: — К нему, к Воланду.

В. РАММ: — Последний вопрос. Название.

В. БОРТКО: — «Мастер и Маргарита».

В. РАММ: — То есть, не будет то, которое вы планировали.

С. БУНТМАН: — Я тут бы присоединился, вам все желают достичь хотя бы того же уровня, который был в «Собачьем сердце», это о-го-го уровень

B. БОРТКО: — Спасибо за пожелание, будем стараться.

C. БУНТМАН: — Спасибо большое. Владимир Бортко был в нашем эфире.

2004 г. 

О съемках «Мастера и Маргариты»

(Интервью на радио «Эхо Москвы», ведущая Ксения Ларина)

К. ЛАРИНА: — Ну что же, за последнюю неделю нашей жизнью стало телевидение, поскольку в течение недели мы с вами смотрели, следили за событием года, безусловно, — за течением сериала «Мастер и Маргарита» на Российском канале. У нас на связи режиссер этого фильма, автор сценария и один из продюсеров Владимир Бортко. Владимир Владимирович, вы здесь?

В. БОРТКО: — Да, здесь.

К. ЛАРИНА: — Я вас приветствую, здравствуйте. Вопрос возникает, конечно, почему мы решили связаться с вами в середине показа. Вы знаете, огромное количество уже вышло критических статей, я думаю, что вы наверняка об этом знаете.

В. БОРТКО: — В общем, знаю.

К. ЛАРИНА: — Очень много наших слушателей, в том числе, спорят по поводу «Мастера и Маргариты», по поводу вашего фильма. Поэтому мы решили с вами связаться в середине показа и задать вам кое-какие вопросы, никоим образом не оценивая ваш продукт, пока не закончится фильм. Во-первых, я вас поздравляю.

В. БОРТКО: — Спасибо, а с чем?

К. ЛАРИНА: — С чем? С тем, что вас смотрело, по-моему, рекордное количество телезрителей, «Мастер и Маргарита» побил все рекорды, если говорить о рейтингах. Для вас это важно?

В. БОРТКО: — Конечно, важно, я, собственно, для этого и снимал кино, для того, чтобы меня смотрели. Не для меня, а для нас, ибо кроме меня там еще человек 200, и кроме этого, еще замечательных артистов 50 человек.

К. ЛАРИНА: — Скажите, пожалуйста, а вы читаете критику, которая сейчас уже пошла?

В. БОРТКО: — В основном да, но не всю, естественно, во-вторых, знаете, все-таки думаю, что давайте подождем.

К. ЛАРИНА: — Давайте.

В. БОРТКО: — Хорошо бы, чтобы и критики занялись бы тем же, это было бы, по-моему, правильно.

К. ЛАРИНА: — Не уговорите все равно, потому что здесь есть и обратная сторона медали, что называется, «не могу молчать». Об этом фильме хочется говорить. И мне кажется, что это тоже победа, безусловно. Сегодня буквально прочитала статью Мариэтты Омаровны Чудаковой, которую она опубликовала на «Гранях. Ru», где она говорит о том, что экранизация состоялась, и это уже событие.

В. БОРТКО: — Спасибо большое госпоже Чудаковой, я очень ценю ее мнение, считаю ее одним из самых крупных специалистов по Булгакову.

К. ЛАРИНА: — А теперь вопросы. Во-первых, вопрос, который тоже обсуждается здесь в Москве, уж не знаю, как в Петербурге: почему Мастер говорит голосом Сергея Безрукова?

В. БОРТКО: — Вы знаете, опять же, давайте дождемся до конца, там не один Мастер говорит голосом Сергея Безрукова, там есть еще персонаж, который говорит тоже другим, но узнаваемым голосом. Я бы не хотел рассказывать, кто и что, а потом я хотел бы, чтобы зритель сам делал выводы по этому поводу.

К. ЛАРИНА: — Хорошо, я принимаю ваш ответ, но, тем не менее, хочу процитировать одну газету желтую, которая опубликовала такую информацию. До начала показа картины никто не знал, что Мастер в исполнении Александра Галибина будет говорить голосом Сергея Безрукова. Не знал об этом и сам Галибин. Когда Мастер произнес первые слова голосом Безрукова, вся семья актера Галибина была в шоке.

В. БОРТКО: — Знаете, как говорит профессор Стравинский, не всему же надо верить. Поверьте мне, такого количества чуши, которую я читал в разного рода изданиях, желтых и не очень, я давно не читал. Как вы полагаете, артист Галибин был, очевидно, в курсе дела. Более того: с ним был разговор на эту самую тему, и Саша, которого я очень уважаю и люблю и, поверьте мне, то, что сейчас он говорит несколько другим языком, никак не связано с его, я бы сказал, актерскими способностями. Никаким боком. Тут мои идеи, он знает об этом. Что касается в обморок падали или не в обморок, ну я уж не знаю, может, ему не понравилось, как это может быть.

К. ЛАРИНА: — Самое главное — на этот вопрос вы ответили, потому что возникла такая ситуация, что вроде бы актер об этом не знал. Это, наверное, действительно то, что вы называете чушью.

Теперь несколько вопросов от меня, то, что мне интересно. Может быть, вы про это уже рассказывали, но, тем не менее, мне, например, показалось очень интересным ваше решение библейских сцен. Во всяком случае, образ Ершалаима очень угадывается, очень точно. Где происходили съемки именно этой части романа, что вам помогло в отражении этой атмосферы?

В. БОРТКО: — Вы знаете, в разных местах, что называется, начиная от макета древнего Иерусалима, который находится в нынешнем Иерусалиме, при помощи компьютерной обработки, до Судакской крепости, которая есть. Это декорации, болгарские декорации, которые находятся в Варне, то есть в Софии.

К. ЛАРИНА: — А костюмы каким образом придумывались для этих сцен?

В. БОРТКО: — Вы знаете, у меня совершенно замечательный художник по костюмам, я работал уже с ней второй раз, Надя Васильева. Мы с ней работали в «Идиоте», и тут вместе как-то думали. В основном думала она, потому что она раскапывала невероятное количество сведений. Она общалась со специалистами, это было очень сложно.

К. ЛАРИНА: — Еще один вопрос: скажите, пожалуйста, условия жанра каким-то образом ограничивали вас как художника?

В. БОРТКО: — Там ведь сложность постановки еще в том, что там несколько жанров резко меняются, от эпизода к эпизоду. Это действительно было достаточно сложно. Если вы обратите внимание — от гротеска до фантастики, правда, фантастику еще не видели, будете видеть с понедельника, лирика и т. д. Это было действительно сложно — переключаться туда-сюда, и для меня, и для актеров.

К. ЛАРИНА: — А если говорить о жанре телесериала, здесь есть какие-то условности, которые вы должны были соблюдать как автор?

В. БОРТКО: — Конечно, бесспорно.

К. ЛАРИНА: — Например?

В. БОРТКО: — Прежде всего, звук. Я лишен возможности, к сожалению, сделать то, что хотел бы сделать, я думаю, будет сделано на DVD, то есть полный звук, хороший и т. д. Все-таки существуют очень большие ограничения по звуку в телевидении. И поэтому приходилось это учитывать. Текст достаточно сложный, и хотелось бы, чтобы зритель все время следил за ним. Поэтому он идет чуть-чуть не так, как хотелось бы, как мог бы идти в кинотеатре. Много вещей, о которых телефильм, а не кинофильм. Приходится делать на это и поправку, и скидку, и в то же время пользоваться этим. Потому как, например, в телефильме можно рассказать гораздо подробнее о вещах, чем в кинофильме.

К. ЛАРИНА: — А то, что такого рода фильм, именно телевизионный, делается для массовой аудитории, это тоже важно для вас?

В. БОРТКО: — Кстати сказать, вы знаете, смотрел по поводу того, что у Булгакова нет сцены ареста. Собственно, она существует, в это время мне в окошко постучали, а потом он приходит с оборванными пуговицами. Спрашивается, где он был в это время? Конечно же, его арестовали, это понятно. И для того, чтобы это было совершенно понятно молодому зрителю, что статьи в газетах приводили не к легкому огорчению писателя, а это был прямой донос в тюрьму, это и было сделано.

К. ЛАРИНА: — Я напомню этот эпизод в рассказе Мастера, когда он совсем приблизился к уху Ивана Бездомного и начал с того, что ко мне в окошко постучали, после этого целый эпизод выпадает из рассказа Мастера в этой сцене, таким образом, Владимир Бортко как режиссер воспроизвел все недостающие страницы.

В. БОРТКО: — Для меня было понятно, вы знаете, потому что я спрашивал же у многих, особенно молодых людей: «Скажите, пожалуйста, Мастер так переживает по поводу того, что пишут в газетах, это что? Потому что он огорчается?» Нет, молодые люди, это не огорчение, это прямой донос. И следствие за этим мгновенно последовало.

К. ЛАРИНА: — Там, кстати, много таких вещей, которые, как я понимаю, созданы ради того, чтобы объяснить более подробно и более ясно нынешней молодой аудитории, что такое 30-е гг. Советского Союза?

В. БОРТКО: — Литературоведами установлено, что действие происходит в 29-м году. Солнышко, какие литературоведы? Маргарита едет к Кремлю, в Александровский сад на троллейбусе. Начало троллейбусов в Москве — 34-й год. Так когда происходит действие? Это Булгаков, это не я. И таких вещей масса, понимаете, естественно, нужно было им объяснить, что это такое, иначе просто сам по себе роман не существует — существует только во времени, в том времени, Мастер существует в том времени, иначе все было бы совершенно по-другому.

К. ЛАРИНА: — Скажите, от авторского текста вы сознательно отказались? Я имею в виду закадрового?

В. БОРТКО: — Вы знаете, я — да, конечно, сознательно, зачем он нужен? Я думаю, что стиль и очень много вещей я перевел в диалог авторского текста, хотя бы самую знаменитую историю о плаще с кровавым подбоем, месяца нисана и т. д., такое и есть. Мне показалось, что этого будет достаточно. Может, я ошибся, не знаю.

К. ЛАРИНА: — Тут у нас выступал Валерий Тодоровский, он как раз еще до начала премьеры, буквально накануне, сказал, что, в любом случае, как бы мы ни оценивали результат, Бортко — герой, он сделал это. Тем самым вы опровергли классическое суждение, что это в принципе невозможно, что это экранизировать нельзя.

В. БОРТКО: — Я никогда не придерживался этой точки зрения, считаю, что литературу можно экранизировать. Другое дело, что из этого получается, это разное. Я тут героем никоим образом, по-моему, не являюсь. А что касается мистики так называемой, которая окружает этот роман, с понедельника те, которые жалуются «а где же мистика?» (хотя это не мистика, это поэзия), получат ее в большом количестве.

К. ЛАРИНА: — Я так знаю, что там еще ждут сюрпризы и с трансформациями кота Бегемота, которые пока вызывают массу критических замечаний.

В. БОРТКО: — Вы знаете, мне бы очень хотелось по поводу кота Бегемота подробнее, но думаю, что рамки передачи вряд ли позволяют.

К. ЛАРИНА: — Пожалуйста, пожалуйста, время позволяет.

В. БОРТКО: — Как позволяет? Я думаю, что нужно говорить специально. Что касается кота Бегемота и вообще всего остального, вы понимаете, приходится бороться, как ни странно, со стереотипным восприятием книги. То же самое было в «Идиоте», но «Идиота», к сожалению, читало гораздо меньшее количество читателей. Здесь читали все. И что там с книжкой происходит? Там острит Бегемот, и Маргарита летает на метле. Такое почему-то (я, боже упаси, не о всех говорю, конечно нет), как ни странно, в массе своей у читателей сохраняется ощущение книги. Хотя это сложнейший философский роман. И что и хотелось, собственно говоря, сделать. Что касается самого кота Бегемота, знаете, я как-то обращался к американцем. Они сказали — 3 млн будет стоить, 100 % будет кот. Но вы знаете, я хочу, чтобы вы досмотрели фильм до конца. Я не буду рассказывать сейчас, что, почему, зачем, но думаю, что в какой-то степени отношение к коту Бегемоту может измениться.

К. ЛАРИНА: — Нет, вообще он очень, в любом случае, очень симпатичный.

В. БОРТКО: — Вот видите, вам нравится.

К. ЛАРИНА: — Мне как раз очень нравится, меня там ничего не раздражает.

В. БОРТКО: — Он сейчас, уже в 6-й серии начнет активно действовать. Может быть, мнение наших уважаемых зрителей немножко изменится, помягчеют они, что ли.

К. ЛАРИНА: — Тем не менее, вспоминаются различные попытки экранизировать этот роман (они были в истории кинематографа, и нашего в том числе) — загадочная история с фильмом Юрия Кары.

В. БОРТКО: — Почему к нему не обращаетесь? Вы не ко мне обращаетесь.

К. ЛАРИНА: — Нет, я вас про это не спрашиваю, я хотела про другое спросить, по поводу экранизаций других, которые были. Ведь обратите внимание: режиссеры, которые до вас это делали, Петрович, по-моему, Анджей Вайда это делал. Они вытаскивали какую-то одну линию из романа, также ссылаясь на то, что целиком роман экранизировать нельзя. У вас тоже были такое перекосы, когда вам казалось, что это важнее? Вы как-то отказывались от чего-то, что-то выбирали?

В. БОРТКО: — Что важнее?

К. ЛАРИНА: — Не знаю, для кого-то важнее, скажем, история библейская.

В. БОРТКО: — Нет, вы знаете, мне кажется, что они равноценны. Еще раз повторяю: роман устроен таким образом, что в нем существуют три, если не четыре, параллельные линии, которые при сопоставлении высекают некую другую мысль, собственно, основную мысль книги. Вычленение любой из них приводит, по-моему, к абсурду, собственно говоря, бога ради простите меня за это, но я смотрел замечательные работы моих коллег, Вайда. Вайда — великий режиссер, что говорить об этом, но, по-моему, это не самая удачная его картина, «Пилат и другие», по-моему, именно по этой причине произошедшее. Именно поэтому это и сериал так называемый, а не полнометражное кино в два, максимум, два с половиной часа. Здесь нужно 8 часов, чтобы рассказать об этих линиях, чтобы, может быть, они дали какую-то в результате. Соединились не на половине показа, а в конце показа дали бы какую-то третью, вычленили что-то еще, что высекается при сопоставлении всех этих линий. Понимаете? Это для меня было важно.

К. ЛАРИНА: — Безусловно, кино продолжается, пока можно говорить если не обо всех, то о некоторых персонажах, пока это воспринимается как заявки. Например, конечно, все очень ждут Азазелло, чтобы он проявился по полной программе, я думаю, что появится в ближайший понедельник, встреча с Маргаритой у кремлевской стены, да, это как раз соло Азазелло. И про многих других. Я, например, со своей стороны, хочу публично поздравить Сергея Безрукова с безусловной удачей, мне кажется, это удивительная совершенно находка.

В. БОРТКО: — Принципиально, понимаете, мне кажется, что принципиально совершенно. Когда читал, извините, статьи по поводу его работы в «Есенине» — она может нравиться, не нравиться, но говорить те вещи, которые говорили о замечательном артисте, недопустимо.

К. ЛАРИНА: — Согласна.

В. БОРТКО: — Это невозможно, это оскорбление. Почему мы так любим топтать друг друга? Друзья мои, в Германии это невозможно — о, это немецкий фильм, это очень хорошо, это немецкий актер, знаете ли. Почему у них так, почему у нас можно топтать замечательного человека? Я очень рад, это принципиальным кажется мне, удача его в этой роли, сложнейшей, кстати сказать.

К. ЛАРИНА: — Сложнейшей, потому что говорили же, в принципе невозможно это сыграть, вообще.

В. БОРТКО: — Видите, оказалось возможным.

К. ЛАРИНА: — Я бы еще хотела несколько тем затронуть в нашем разговоре, Владимир Владимирович, опять же, обращаясь и к критике, и к обсуждению, насколько, как вам кажется, насколько правомерно вообще проводить аналогии с фильмами «Страсти Христовы» и «Последнее искушение Христа»? Очень много ссылок на этот фильм, вас начинают сравнивать и делать выводы, исходя из этого сравнения. Что бы вы ответили?

В. БОРТКО: — Вы знаете, мне кажется, что неправомочно. Мне очень, кстати, нравится фильм Мела Гибсона, но никаким боком я не старался с ним соревноваться. Это совершенно разные жанры. Более того: это, извините, не Иисус, это не евангельская история в прямом виде. И поэтому сравнение некорректно, мне кажется.

К. ЛАРИНА: — А, в принципе, как вы определяете Иешуа? Это кто?

В. БОРТКО: — Я бы сказал, носитель добра. Его фраза «нет злых людей, нет недобрых людей» принципиальна для этого. Хотя, честно говоря, сейчас беседовать на эту тему так с бухты-барахты мне бы не хотелось совершенно.

К. ЛАРИНА: — Понятно, что вы сказали все, что могли и хотели сказать как режиссер этого фильма. Но мне интересен сам процесс — как человек к этому приходит. Ведь у каждого своя история взаимоотношений с этим романом, Романом с большой буквы, как явлением не только культурологическим, а вообще историческим. Безусловно, мы так в России к этому роману относимся. Для вас с чего началась история с булгаковским романом?

В. БОРТКО: — С того, что я его прочитал в первый раз.

К. ЛАРИНА: — Сколько вам было лет?

В. БОРТКО: — Это был год, когда вышел журнал — 66-й?

К. ЛАРИНА: — 66-й, по-моему, да.

В. БОРТКО: — Мне, значит, 19 лет мне было, я прочитал его в одну ночь, он мне безумно понравился, он меня ошеломил. Ничего подобного рядом не было, даже у нас здесь этой проблематики. Стиль писателя произвел на меня очень большое впечатление. Потом, после этого, я несколько раз его перечитывал время от времени, а потом начал думать и, собственно говоря, после последнего прочтения мне показалось, что будет интересным это сделать в кино.

К. ЛАРИНА: — Кстати, там же еще есть предыстория уже к вашей киноработе. Вы же задумали экранизировать в каком, в 86-м, или я ошибаюсь?

В. БОРТКО: — В 96-М.

К. ЛАРИНА: — В 96-м, и там уже был сделан и сценарий к тому времени?

В. БОРТКО: — Да, сценарий сделан тогда, в общем, не претерпел больших изменений до сегодняшнего дня.

К. ЛАРИНА: — И команда в то время собиралась актерская?

В. БОРТКО: — Нет, команда у меня была только внутри, в это время существовала, и был сценарий, и я предлагал его в разные места, на меня смотрели как на сумасшедшего, на том все кончалось в это время.

К. ЛАРИНА: — В итоге, насколько я знаю, много актеров перекочевало из той задумки уже и в эту, которых вы предполагали, которых в итоге и позвали сюда. А музыка каким образом придумывалась, как вы работали с Игорем Корнелюком?

В. БОРТКО: — Видите, я с ним начал работать в фильме «Бандитский Петербург», более того, я с самого начала слушал его песни. Мне показалось, что у него в кино может получиться. Он мелодист, а это редкий дар. Я могу, конечно, ошибаться, но дар, по-моему, редкий. И мне кажется, что я хотел его с самого начала привлечь к работе в кино, что удалось на «Бандитском Петербурге», мелодия оттуда стала просто хитом. Но и было совершенно понятно, что он может гораздо больше, поскольку он серьезный композитор и занимается не только песенным творчеством, которое, к сожалению, оплачивается гораздо хуже — я имею в виду другие жанры. Но, тем не менее, я пригласил его на кинофильм «Идиот», телефильм, и не жалею об этом нисколько, музыка была замечательная. И сейчас, я думаю, наши зрители могут оценить красоту мелодий Игоря.

К. ЛАРИНА: — Наши слушатели присылают вопросы в ваш адрес. Здесь много вопросов, но я думаю, что часть, конечно, стоит опустить, например, по поводу…

В. БОРТКО: — Да нет, давайте такое, чтобы со всей большевистской прямотой.

К. ЛАРИНА: — Нет, я просто из соображений, что мы находимся в середине показа. Например, тут Наталья пишет: «А куда подевалась тема предательства и шпионства, почему нет барона Майгеля»?

В. БОРТКО: — Как ее зовут, милую?

К. ЛАРИНА: — Наталья.

В. БОРТКО: — Наташенька, все, что есть в книжке, вы все это увидите.

К. ЛАРИНА: — Зачем введен персонаж Валентина Гафта, похожий на Берия?

В. БОРТКО: — Вот, единственное, что он похож на Берия, но он ни в коем случае, конечно, Берия не является. Здесь мне очень бы хотелось, это есть в книге, как ни странно, мне так кажется. Более того, мы не придумывали ему ни одного слова, а роль у него очень большая. Кстати сказать, и в 10-й серии у него будет монолог на 10 минут, в котором я не придумал ни одного слова.

К. ЛАРИНА: — Это все булгаковский текст?

В. БОРТКО: — Это все абсолютно булгаковский текст, 100 % булгаковский текст. Я не придумал ни одного слова. У него 10-минутный монолог в конце 10-й серии. Есть такая интрига интересная, а после этого поговорим, не хочу заранее.

К. ЛАРИНА: — Дальше по поводу актеров. Опять же, по каким критериям вы выбирали актеров? Правда ли, что выбрали Маргариту, потому что она похожа на Елену Сергеевну?

В. БОРТКО: — Поэтому. Поэтому тоже, но ни в коем случае не только поэтому. Мне очень радостно, что сегодня зритель увидит совершенно другую Маргариту, принципиально, она превращается в ведьму, дальше будет в совершенно другом образе существовать. Она мне нравится и до этого, а уж вместе нравится совсем. Если говорить для меня о неожиданности, то это встреча как раз с артисткой Ковальчук.

К. ЛАРИНА: — Там, кстати, есть несколько актеров, которые плохо знакомы еще, мало знакомы нашей публике. Я имею в виду, например, актера, который играет Варенуху. Может быть, несколько слов о нем скажете?

В. БОРТКО: — Замечательный актер, простите бога ради, меня врасплох поставили, у меня склероз, я старый человек, просто забыл, как зовут замечательного артиста. Он работает в БДТ, я получил большое удовольствие от работы с ним. Просто большое удовольствие. Он работает в БДТ, а БДТ — знаете, это все-таки марка.

К. ЛАРИНА: — Да, безусловно.

В. БОРТКО: — Как-то так уже совсем плохих артистов не держат.

К. ЛАРИНА: — Еще тоже вопрос, который задает наш слушатель Игорь. Каким образом попал Олейников на роль Римского, чем он вас убедил?

В. БОРТКО: — Да ничем, я его знал раньше. Понимаете, когда читаешь книжку, возникают в голове какие-то образы, этот образ затравленного бедного еврея, который при Степе Лиходееве существует, очень у меня ассоциировался с моим товарищем, господином Олейниковым. Я представляю, что ему было очень несладко. Почему я ему и предложил. Очень хороший актер, я с удовольствием с ним работал.

К. ЛАРИНА: — Про Олега Басилашвили очень много отзывов, как восторженных, так и какие-то доли разочарования.

В. БОРТКО: — Я хочу сказать вот что. Ведь роль у него практически сейчас только начинается. Начиная с этой серии и до конца 10-й вы увидите Басилашвили в большом количестве. И если после этого вы, господа зрители и слушатели сейчас, не измените своего мнения о нем — я имею в виду ту часть, которой не очень нравится, кажется, что он несколько староват, как они говорят, — я буду очень и очень удивлен. Я счастлив, что работаю с выдающимся артистом нашей эпохи.

К. ЛАРИНА: — Можно, я вам процитирую еще Мариэтту Омаровну?

В. БОРТКО: — Конечно.

К. ЛАРИНА: — Нисколько не задумывалась я о возрасте Воланда, пишет Мариэтта Чудакова, любуясь на Олега Басилашвили, а некоторые рецензенты уверены, что он для Воланда старый. В таком мнении тоже, считает она, воля ваша, какая-то фантасмагория имеется. И еще одно суждение Мариэтты Чудаковой, просто по следам последних серий: раздражилась было в первые минуты на облик Пилата, но вскоре осознала свою ошибку, как говорили в советскую старину. Поняла, что просто проецирую на тогдашнего Пилата у Любимова, который шел, конечно, от картины Ге «Что есть истина», несомненно, важной для Булгакова. Вскоре увидела небезынтересный рисунок роли Кирилла Лаврова и столкновение двух мироощущений в диалоге его с Иешуа. Мне кажется, что очень точные вещи она говорит.

В. БОРТКО: — Да, безусловно.

К. ЛАРИНА: — И дальше по поводу представления, вообще, что такое Кирилл Лавров. Мне кажется, очень точное объяснение дал нам и Сергей Безруков, с которым мы тоже уже успели поговорить и на эту тему тоже, — что за Кириллом Лавровым как за образом стоит эпоха.

В. БОРТКО: — Бесспорно.

К. ЛАРИНА: — Эпоха и та самая империя, которую, в данном случае, представляет Понтий Пилат.

В. БОРТКО: — Совершенно точно.

К. ЛАРИНА: — Я вам все сама рассказала, вам нечего добавить.

В. БОРТКО: — Поскольку мы об этом говорили, я, в общем-то, совершенно согласен. И понимаете, когда перед вами сидит артист Лавров, то это уже событие, это личность. Ведь самое главное — что это. Сидел бы там, как это называется, в Интернете я читал: «почему не кавалерист-рубака?». Этот кавалерист может задуматься, анализировать, и он оценивает человека и свою жизнь, это личность, прежде всего. Это меня интересовало в актере Лаврове.

К. ЛАРИНА: — Раз мы пошли по персоналиям, надо, конечно, называть многих. Для меня, например, был абсолютным открытием Александр Адабашьян, который немало уже сыграл в кино. Но обычно все его так воспринимали как Адабашьяна в предлагаемых обстоятельствах. На этот раз, мне кажется, что такое точное попадание в Берлиоза — за это вам огромное спасибо. Я думаю, что он сам это понял.

В. БОРТКО: — Да пожалуйста, надо сказать спасибо Саше, он очень умный человек. Это, действительно так. Он, кстати, замечательный артист и очень умный человек. И это, по-моему, сыграло свою роль в этом образе. Кстати сказать, и сам Берлиоз, по-моему, не дурак, между прочим, достаточно образованный человек. Я очень доволен тоже, что работаю вместе с Сашей, работал в первый раз, и дай бог, чтобы было не последний. Я получил большое удовольствие.

К. ЛАРИНА: — Владислава Галкина называют наши слушатели в числе тоже лучших исполнителей.

В. БОРТКО: — Если бы вы знали, какое сопротивление мне пришлось преодолеть!

К. ЛАРИНА: — А почему?

В. БОРТКО: — Во-первых, собственная группа. Я с ними работаю, я им доверяю, они в штыки — как, вот он же совсем другой человек, скажем так, мягко переведя. И как они поменяли свое мнение после первых буквально двух съемочных дней! И я очень рад за за Вячеслава, за то, что, понимаете, ему представилась возможность делать нечто другое, что он делал до сих пор. Он делал хорошо все, но, слава богу, сейчас это, на мой взгляд, несколько отличается от того, что он делал. И я счастлив просто, что он делал, что он так убедителен в этой роли.

К. ЛАРИНА: — Тогда нужно называть уже всех подряд. Боже мой, Андрей Ургант замечательно совершенно сыграл Жоржа Бенгальского, Александр Абдулов — Коровьева, Александр Филиппенко, которого мы уже называли, — Азазелло. А про Геллу (конечно же, очень долго ее ждали), даже я слышала, появились такие домыслы, мы же любим все придумывать, что ее вообще не будет. И вдруг она появилась, все искали в титрах, кто же это, получили весьма невразумительную Таню Ю. Может быть, что-нибудь скажете про эту актрису?

В. БОРТКО: — Конечно, скажу, даже в газетах писал. Таня Ю снималась у меня в кинофильме «Цирк сгорел и клоуны разбежались», она Смерть играла. Настоящая фамилия — Школьник, она каскадер, она обучала Аню Ковальчук всем этим переворотам, которые вы сейчас будете смотреть, и полетам. Я знал ее достаточно давно, она женщина интересная, с интересной очень внешностью, лицом. И я думал-думал, думал-думал, потом думаю, приглашу-ка я ее, поскольку долго не появлялась у нас Гелла.

Я подсознательно понимал, что хотел бы ее пригласить, и пригласил в конце концов. А Таня Ю — это просто. Фамилия у нее Школьник, понимаете, когда она Смерть играла, мы дурака валяли, что за Смерть по фамилии Школьник? Давайте придумаем что-нибудь такое, отца-мексиканца, мать-кореянку, то, что она изучает узелковое письмо майя, в общем, просто дурака валяли. Но, тем не менее, так — Ю, и когда я спросил ее: «Танечка, а как же ты сейчас будешь, Школьник или Ю?» — «Только Ю», — сказала она. Ю так Ю.

К. ЛАРИНА: — А Смерть, по-моему, там в фильме, где играет Караченцов, да?

В. БОРТКО: — Да.

К. ЛАРИНА: — Да, я тоже помню. Слушайте, она совершенно неузнаваемая, я не могу совместить два образа, абсолютно два разных человека. Хорошо, давайте мы дальше пойдем, здесь очень такие вопросы судьбоносные… Спрашивают, в чем смысл.

В. БОРТКО: — А нет ли поострее — какая гадость, или…

К. ЛАРИНА: — Нет, вы знаете, сейчас нет, понимаете, какая штука, люди же вас сейчас слышат, дело в том, что когда вас не слышно, где-то там сидит режиссер Бортко, сидит себе, в телевизор уткнувшись, тут мы по полной программе и оттянемся. А сейчас, когда мы человека слышим в эфире, то вроде как это…

В. БОРТКО: — Хотелось бы как-то вступить в дискуссию, понимаете.

К. ЛАРИНА: — Я вам скажу честно: я даже не знаю, как вступать в дискуссию. Когда говорят: «мне не нравится» — это все очень плоско, это все неправильно, это не дискуссия.

В. БОРТКО: — Это не дискуссия.

К. ЛАРИНА: — Вопросы, связанные с какими-то текстовыми отклонениями, вы каким-то образом уже нам объяснили, с чем это связано. В романе много таких фраз крылатых, «взять бы этого Канта да года на три на Соловки». Вы заменили это на лагеря.

В. БОРТКО: — Я думаю, понятно, почему.

К. ЛАРИНА: — Потому что непонятно, что ли, никому, что такое Соловки, вы думаете, до такой степени?

В. БОРТКО: — Я не то что думаю, я в этом совершенно убежден. Выйдите, пожалуйста, из редакции и спросите у первого попавшегося молодого человека, которому меньше 30, что такое Соловки, а дальше послушайте ответ. Я же проводил свои исследования. Именно поэтому это и заменено, я думаю, простит меня Булгаков, простит бога ради. В конце концов, это лагерь, я так понимаю, да?

К. ЛАРИНА: — В таком случае там и НКВД никогда не звучало в тексте романа, там просто на это намекали, что называется.

В. БОРТКО: — Если бы звучало в тексте романа, я думаю, этот роман, я думаю, автор оказался бы в другом месте. И так странно, что он там не оказался. Но так бы он оказался точно совершенно. Время, 35-й год, НКВД со всеми вытекающими отсюда последствиями.

К. ЛАРИНА: — Очень много трактовок у этого романа, как у литературоведов, так и у любого читателя, который имеет право трактовать так, как он хочет. В этом и главная ценность, и загадка этого произведения. А как вы относитесь к такой трактовке, которая была высказана на волнах нашей радиостанции — что, в принципе, это роман о Сталине? Что в Воланде Булгаков зашифровал именно эту историческую личность?

В. БОРТКО: — Мне кажется, что это неправильно. Мне кажется, что это совершенно неверно. Другое дело, что личность Сталина оказывала, конечно, на писателя, по-моему, достаточно большое влияние. Более того, две фразы Воланда практически повторяют сталинские интонации, когда он говорит — это невозможно, да, это невозможно, но мы попробуем. Еще там есть какая-то какая-то такая фраза. Но совершенно принципиальная вещь, что такое Воланд. Воланд — это незаинтересованный, не ангажированный, абсолютно объективный зритель происходящих событий в этой стране. Каким образом это может быть Сталин в этой трактовке, скажите, пожалуйста? Никак. Поэтому я думаю, что параллели со Сталиным здесь несколько неуместны.

К. ЛАРИНА: — А почему, как вы думаете, хотя этот вопрос, когда такой вопрос задаешь, хочется видеть лицо человека, а не только слышать его голос, а почему все-таки семейное счастье, будем так говорить условно, райское бессмертие нашим героям обеспечил Сатана?

В. БОРТКО: — Сейчас я вам попытаюсь объяснить. Я уже как-то объяснял это на пресс-конференции, очевидно, не донесли. Скажите, каковы дальнейшие перспективы жизни Мастера в советской России?

К. ЛАРИНА: — Никаких.

В. БОРТКО: — Я думаю, что Воланд ему помог. Я объяснил это?

К. ЛАРИНА: — Конечно, конечно.

В. БОРТКО: — То же самое происходит с Маргаритой. Я сейчас очень примитивно и условно скажу это, потому что роман гораздо шире и больше, но всегда нужно построить какую-то простую модель, чтобы на нее опираться. Представьте себе: некоему существу, которое объективно, которое всемогуще, которое знает совершенно точно, что дважды два — четыре, говорят — вы знаете, появилась страна, где дважды два не каждый день четыре, а столько, сколько надо. А свобода, несвобода — осознанная необходимость. А любовь — это явление социальное. Он очень удивляется, говорит — ну, пойду посмотрю. Приехал, посмотрел и увидел, что то же самое, только их очень испортил квартирный вопрос. Понимаемо шире, конечно, чем просто квартирный вопрос, все, что с ним связано дальше. И интересно, а все ли так, люди как люди, но есть ли другие? И здесь появляются Мастер и Маргарита. Перспективы жизни Мастера и Маргариты в этой стране? Нулевые. Причем никто не говорит, что страна плохая, нет, люди вокруг за окном счастливы, могут быть как угодно, но что делать этим двоим? Туда, туда? Там уже ждет вас ваш дом, старый слуга и т. д. По этой дороге, Мастер, по этой, вот что он ему предлагает. Это, пожалуй, единственное. «О великий Воланд, он предложил лучше, чем я придумала», — я сейчас рассказываю строками романа, который вы еще не видели, но все это будет впереди. Я не знаю, объяснил я это или нет.

К. ЛАРИНА: — Безусловно, объяснили, тем более что там второе объяснение из другой части романа. По-моему, это единственное место, где совмещается и библейская, и евангелистская часть, историческая и московская.

В. БОРТКО: — Все, в конце концов, сходится в одну точку, я надеюсь, что зрители это увидят.

К. ЛАРИНА: — Конечно, и лунная дорожка будет?

В. БОРТКО: — И лунная дорога будет, все будет.

К. ЛАРИНА: — Ну что, мы должны уже заканчивать, я очень благодарна за то, что вы согласились ответить на наши вопросы. Мне кажется, что мы правильно поступили, на многие вопросы ответили, на многие не ответили, поскольку на них должны ответить, в принципе, те серии, которые мы посмотрим. И еще несколько конкретных вопросов. Скажите, пожалуйста, будет ли традиционный фильм о фильме, или вы от этой идее отказались? О том, как снималось?

В. БОРТКО: — Вы знаете, я скромный человек, которому заказали кино, который кино сделал, а все остальное… У меня есть совершенно замечательные начальники, которые рискнули здоровьем, и репутацией, и деньгами, они и должны знать это все.

К. ЛАРИНА: — То есть вы не знаете, будет ли рассказ о том, как фильм снимался?

В. БОРТКО: — Не знаю.

К. ЛАРИНА: — После, потому что, конечно, было бы интересно посмотреть на эту кухню.

В. БОРТКО: — Не знаю, нужно спросить у господина Златопольского, мною многоуважаемого человека, у господина Добродеева, и они вам скажут об этом.

К. ЛАРИНА: — И еще один вопрос, на ваш взгляд, если это возможно сформулировать так тезисно, в чем все-таки его актуальность сегодня, именно сегодня, в уходящем 2005 году?

В. БОРТКО: — Вы знаете, меня как-то спрашивали, все время спрашивают, «Таймс», примерно тот же самый вопрос. Я спросил: «А Диккенс у вас как?» — «Да-да, очень». У нас и Булгаков тоже. Я не буду сейчас распространяться, почему, зачем и от чего это должно быть актуальным или не должно быть актуальным. Во-первых, это называется «наша классика». И поскольку это классика — классика даром не бывает. Она отражает очень точно свою эпоху, дух и все остальное, именно поэтому она не теряет актуальность. Вот так мне бы хотелось рассматривать ответ на этот вопрос. Кроме этого, есть еще один. Мне кажется очень важным, что в этом романе, кроме белого и черного, кроме А и Б, еще очень много букв и очень много цветов. Мне кажется, что эта актуальность не потеряется никогда.

К. ЛАРИНА: — Спасибо вам огромное, еще раз вас поздравляю, в любом случае, вы уже вписаны в историю, не только в историю культуры, в историю России.

В. БОРТКО: — Хотелось бы, чтобы она хорошо кончилась.

К. ЛАРИНА: — Тьфу-тьфу-тьфу, нет, я надеюсь, что все кино снято, оно показывается, самое главное, что тут еще может случиться? Хотя ни от чего не зарекаемся, смотрим, доходим до финала, видимо, уже в следующем году с вами встретимся. Я надеюсь все-таки вас увидеть здесь, в нашей студии.

В. БОРТКО: — С большим удовольствием.

К. ЛАРИНА: — Хорошо, спасибо, спасибо.

В. БОРТКО: — Всего хорошего, до свидания.

2005 г. 

Сложнее «Мастера и Маргариты» не было ничего

(Интервью В. В. Бортко для «Собеседника»)

Продюсеры телеканала «Россия» в голос признали: работа Бортко над сериалом «Мастер и Маргарита» шла на пределе возможностей. Озирая стройные ряды отечественных режиссеров, автор этих строк затрудняется назвать человека, который справился бы с подобной задачей. Мнений будет еще множество, напишут о фильме больше, чем о любом другом отечественном проекте, но уже сейчас ясно, что Бортко сделал не просто добротную экранизацию, но выдающееся по красоте и силе кино, местами конгениальное тексту. Это лучше, чем «Собачье сердце» и «Идиот». Кому-то не понравились первые серии, кого-то смутили третья-четвертая, но после пятой зрители почти единогласно сошлись на том, что на глазах происходит чудо.

– Владимир Владимирович, прежде всего поздравляю вас.

— Спасибо.

– Рисковали вы сильно. У романа побольше фанатов, чем у Толкина.

— Фанат, как вы это называете, по определению несамостоятелен. Он зависит не только от чужого текста, но и от чужого мнения. Сегодня он на сайте ругает картину, а завтра будет в восторге.

– Жалко только, что у вас так и не получилось привлечь Брандауэра на роль Воланда.

— А что, я собирался?

– Писали…

— Вы всему верите, что в газетах пишут?! Я после Янковского сразу обратился к Басилашвили, у меня и сомнений не было на его счет. Помню, как сразу после «Собачьего сердца» писали, что сроду такой дряни не видели. А теперь выражали сомнение, что я дотяну до уровня «Собачьего сердца»… Делать надо, что хочется, и ни к кому особенно не прислушиваться. Иначе проживешь не свою жизнь — и кто будет виноват?

– Вы очень ко времени сделали экранизацию.

— Не думал об этом совершенно. Политконтекст меня не занимал. Даже биографию Булгакова я наверняка знаю хуже вас, даром что я киевлянин и он, так сказать, наш. Есть книга, она меня восхитила еще в первой публикации, ощипанная, — 16 лет мне было; не могу сказать, что с тех лет мое восприятие романа сильно изменилось.

– А что заставляет человека экранизировать книгу?

— Вообще-то я деньги так зарабатываю.

– Не верю, что все сводится к этому.

— А вы для чего берете интервью?

– Интересно.

— Вот сочетание личного интереса с денежным я и называю правильным выбором профессии. Мне тоже интересно. Если серьезно, единственный стимул к экранизации — когда книгу, которая тебе нравится, все читают неправильно. Вычитывают то, чего там нет. Не замечают очевидного. Вот есть, допустим, «Идиот» — один из любимых моих романов. И смотрю я фильм Пырьева. И вижу, что к Достоевскому все это не имеет никакого отношения. Что угодно там есть, а Достоевского нет. Страшное сверкание глаз, мелодраматизм, напыщенность, генерал с генеральшей вообще на людей не похожи — все режет глаз. Между тем, роман совсем про другое: он про то, как молодой человек вырос вне России, ничего о ней не знал, очень много читал. В его сознании возник образ, не имеющий отношения к реальности: вот есть великая страна на пороге великих перемен, в ней нечто затевается… В 60-е годы позапрошлого века именно так она со стороны и выглядела: идут грандиозные преобразования, нужны лучшие умы… И вот он едет в Россию — с намерением к этим преобразованиям примкнуть, а там чем черт не шутит, и возглавить, потому что намерения у него чистейшие и ум кипит. Он приезжает и видит, что никому ни до каких преобразований дела нет, все заняты только своими страстями, часто болезненными, и страсти эти их губят, а вокруг все рушится к черту. После чего он сходит с ума и уезжает, чтобы больше не вернуться.

«Мастер и Маргарита» — похожая коллизия, между прочим. Есть некий человек… можно сказать, что дух или падший ангел, но я предпочитаю говорить, что человек. И узнает он, что в некой стране строят принципиально новое общество — без корысти, без угнетения, без пороков. А поскольку он в некотором смысле специалист по порокам, знаток их истории и теории — ему интересно, и он едет разбираться на месте: как так, что за новые люди? Произвел контрольные замеры. Это, кстати, ответ на вопрос: почему дьявол так сравнительно мало начудил в Москве? Почему не разнес все, ограничившись несколькими простыми чудесами, гастролью в варьете и спасением одной пары? Потому что ему больше ничего не надо было: он едет не конец света устраивать, а разбираться в ситуации. Ставит эксперименты: с деньгами, с разоблачением вранья… И видит, что люди как люди, квартирный вопрос их только испортил. Квартирный вопрос надо понимать в самом широком смысле.

– Я не согласен с ним, что «люди как люди». Все-таки люди 30-х годов были особенные.

— Ну, с Воландом соглашаться необязательно. Но в 30-е он вполне мог констатировать крах великого эксперимента по созданию нового человека. Это не значит, что эксперимент не будет продолжаться. Я действительно считаю его великим, и человечество к социалистической утопии вернется еще не раз.

Это как церковь. Что, у церкви не было неудач? Были, и принципиальные, вроде крестового похода детей. Но скомпрометировать христианство такими вещами невозможно. Когда Воланд у нас смотрит на публику варьете, на лице у него скорее…

— … сострадание.

— Некоторое разочарование, я бы сказал. Обидно же, что люди — опять только люди.

– У вас не было колебаний насчет Лаврова — Пилата? Все-таки за ним — огромная толпа советских положительных героев, которых он сыграл, и некоторые говорили, что Пилат похож на Ленина…

— Меня именно это в Лаврове и привлекало. За ним не только галерея советских положительных типов, но и вообще образ сильного человека. На роль Пилата он подходил идеально — потому что ему свою силу доказывать не надо, как Пилату не надо доказывать Каифе, что он в случае чего может здорово испортить ему жизнь. Лавров, как и Пилат, — герой с репутацией, с ореолом властности. «Мальчик ли я, Каифа?»

– Безруков тоже актер с репутацией. Она вас устраивала?

— Вопрос на вопрос: Безруков плохо сыграл?

– Хорошо. Но с просвечивающим сквозь него Белым я поначалу ничего сделать не мог…

— Да нет там ничего подобного! Безруков — сильный актер. Он и без грима — какой там особенный грим? — был бы вполне убедителен. Всех этих разговоров про Сашу Белого я вообще не понимаю. Кажется, он победил предубеждение, если оно и было у части зрителей.

В чем главная трудность в сериальном формате? Особенно когда серии короткие — пятьдесят минут? В обычном двухчасовом фильме ощутимее ритм. Он в сериале отчетливо нарастает, и я-то знаю, где это происходит. Определенный перелом — в пятой серии, следующий — в седьмой, где бал Сатаны (я седьмую вообще люблю больше остальных), потом все это ускоряется уже лихорадочно, чтобы в финале взорваться. Но для такого эффекта раскачка должна быть неторопливой, точно просчитанной, и первые три серии должны оставлять впечатление некоторой вязкости. У людей не хватает терпения досмотреть, они торопятся с выводами — мы и так уж поставили две первые серии в один день, освободив их от рекламы. Они — самое трудное, дальше не оторвешься.

– У вас нет ощущения, что «Мастер» — все-таки роман не без пошлости? Что готический роман пришел в Россию в оболочке плутовского, сатирического, как Азазелло или Бегемоту, красавцам и злодеям, пришлось напялить гротескные маски? Они же там в конце, при отлете, совершенно другие…

— Все обстоит ровно наоборот. Булгаков всю жизнь занимался политической и — шире — социальной сатирой, он сатирик по преимуществу, как и Гоголь. Чтобы написать жесткий и точный роман, ему понадобился сказочный и готический антураж. Только под маской сказки столь резкая книга и могла проскочить, он же не отказывался от надежды увидеть ее опубликованной! Вообще же «Мастер» — роман не мистический. Ему это приписывают, раздувают легенду о патологической невозможности его снять, о роке, который над ним тяготеет… В сотый раз повторяю: мистика действует на тех, кто в нее верит. Для меня вся чертовщина в романе — художественный прием, не более. Думаю, что и для Булгакова тоже. Он был врач, человек трезвый.

– О смешных или роковых случаях на съемках спрашивать не буду…

— Да не было ничего смешного, и рокового тоже. Огромная картина была снята за 9 месяцев — вам любой скажет, что это практически невозможно, особенно при таком разбросе натуры и огромной актерской занятости. Такого плотного графика съемок и такой ответственности у меня не было никогда, хотя длинные проекты случались и раньше — в «Бандитском Петербурге» 15 серий, в «Идиоте» — 10… Но сложнее «Мастера» не было ничего. Не до веселья было и не до рока — все работали.

– Вам сталинский стиль, так называемый «вампир», нравится?

— Да, как всякий стиль, эстетическая законченность вообще… Думаю, в больничных сценах я эту любовь отчасти реализовал — особенно на тех планах, где роскошное здание в лунном свете…

– А к аналогии «Сталин — Воланд» вы как относитесь?

— Некоторые основания для такого соотнесения роман действительно дает — хотя бы потому, что в уста Воланда вложено несколько дословных сталинских цитат. Ну, например: «Вам кажется, что это невозможно? Нам тоже. Но ми папробуем». И еще несколько словечек, для тогдашнего читателя вполне узнаваемых. Это совершенно не делает «Мастера» сталинистским романом. Наоборот, мне кажется, что Воланд подвергается авторскому осмеянию, он тоже сатирический персонаж, и его демонизм высмеивается у Булгакова неоднократно. Ревматический, несколько мелочный, временами провинциальный дьявол, начисто проигрывающий Левию Матвею… Думаю, что и к Сталину, особенно к его претензиям на тот же демонизм и всевластность, он относился соответственно. Трезво. Роман-то, в конце концов, не о дьяволе, а о Мастере и Маргарите.

– Кстати, о Маргарите. Выбирая Ковальчук, вы учитывали некий эротический подтекст книги? Потому что из всех кандидаток на Маргариту она выглядела, конечно, самой сексуальной.

— А где в «Мастере» эротический подтекст, серьезно?

– Да полно там эротики. Голые полеты над Москвой, поцелуи в колено на балу Воланда, потом «Верните мне Мастера, моего любовника!»…

— Вот она, поколенческая разница! Мне-то казалось, что поцелуй в колено — выражение почтения и благоговения, а вы там видите эротику. Зато слово «любовник» вам почему-то кажется откровенным, хотя — ну а как это еще назвать-то? Моего друга? Моего любимого писателя? Эротический подтекст, пожалуй, есть в сатанизме — извращенная, темная эротика, — но у Булгакова сатанизмом не пахнет. Голая Гелла, голая Наташка на борове — это как раз скорее пародия, запоздалое пересмеивание серебряного века с его пошлятиной.

– Со времен «Собачьего сердца» хочу спросить вас: вы не имели в виду слегка спародировать другую пошлость — либеральную? У Карцева в роли Швондера проскакивают интонации Новодворской.

— Ну, я не настолько ее знаю…

– Но вообще — не было у вас желания высмеять это время, конец 80-х? Когда новые шариковы были одержимы новыми идеями — уже не перепиской Энгельса с Каутским, а либеральными и демократическими лозунгами?

— Конкретно о высмеивании тех лозунгов я, помнится, не думал, но вообще — да, картина ведь, как и повесть, о приключениях идеи. О том, что бывает, когда идея сочетается с добродетелями массового человека. О том, во что превращается абстракция, когда ее спускают в массы… Проблема Шарикова ведь не в том, что он исповедует марксизм, или либерализм, или государственность. Проблема в том, как он это делает. Не в том беда, что ему вдолбили Энгельса с Каутским или Декларацию прав человека. Беда в том, что у него собачье сердце…

2006 г. 

«Петр I. Завещание»

(Интервью В. В. Бортко для «Вокруг ТВ», журналист К. Гаврильчик)

– Владимир Владимирович, завтра у вас день рождения, как вы его обычно отмечаете?

— Никаких традиций в этом вопросе у меня нет, каждый год это происходит по-разному. Раньше веселее было, а со временем этот праздник становится все грустней и грустней. Но тут уж ничего не поделаешь, годы-то идут! Иногда смотришь на себя в зеркало, видишь, как постарел, всякие мысли в голову лезут…

– К примеру, мысль о фильме, посвященном Петру I…

— Совершенно верно, ведь в картине речь идет о последних годах его жизни. Петр у нас уже не молодой, одинокий и очень усталый человек. Он еще пытается всех держать в страхе, но его никто уже не боится. Окружение думает только об одном: что будет, когда царь помрет! И тут он встречает Марию Кантемир, девушку эмансипированную, знающую несколько языков, и случилась у них любовь. Я эту историю вычитал у Даниила Гранина. Совершенно не знал о последней любви Петра Алексеевича, думаю, что и 99 процентов зрителей тоже не знали, теперь узнают.

– Но кино, как я понимаю, не только про любовь?

— Разумеется, меня в первую очередь интересовали совершенно другие вещи. Я снимал кино о человеке, который занимает высшую должность в государстве. Неважно, как она называется: царь-батюшка, генсек или президент. Он руководит страной и должен принимать решения, которые не всегда популярны и не всегда согласуются с моралью. Но их нужно принимать! Как человеку жить со всем этим?! У каждого из наших правителей этот вопрос решался по-разному, и мне интересно, как решал его Петр Алексеевич. Собственно, об этом и кино!

– В названии фильма присутствует слово «завещание» — это ведь завещание Петра I и нам, ныне живущим?

— Бесспорно, ибо настоящего завещания не было, как вы знаете. Существует красивая легенда о том, как любимая дочь Анна поднесла ему пергамент, и слабеющей рукой Петр написал: «Оставьте все…», а дальше якобы силы его покинули, и так и непонятно осталось, кому же он все завещает! Однако это красивая легенда, которых в России очень много, не более того. Петр умирал 13 дней, орал благим матом, неужели за это время он не мог прокричать, кому все должно достаться! Но ведь не смог! Тут очень интересная история. Дворец Петра был окружен гвардией, командовал которой Меншиков. Против Меньшикова в это время шел процесс, и не умри Петр, через пару месяцев Александр Данилович болтался бы в петле. С другой стороны, в это же время шел бракоразводный процесс с Екатериной. Как вовремя умер Петр! Но завещание он все-таки оставил. Он оставил завещание нам с вами! Он оставил страну, оставил город Петербург, а что с этим всем будет дальше, зависит от нас. Вот с этим посланием я и хотел обратиться к нашему замечательному зрителю.

– В современном Петербурге сложно снимать историческое кино, слишком сильно изменился город со времен Петра I. Как удалось справиться с этой проблемой?

— С помощью таланта: моего и тех людей, которые вместе со мной делали этот фильм. Я 30 лет работаю с Владимиром Светозаровым, народным художником России, который кое-что умеет в этой профессии. Я впервые работал с оператором Еленой Ивановой, совсем юной для меня девушкой, ей всего 28 лет. Благодаря таланту этих людей мы попытались сделать кино о петровской эпохе, насколько нам это удалось, судить зрителю. Без сложностей, разумеется, не обошлось. К примеру, буквально за сутки пришлось соорудить в павильоне фрагмент корабля. Изначально мы хотели снимать парусник «Седов», но он постройки 30-х годов прошлого века, там все железное. А нужен был корабль петровского времени. В павильоне же пришлось построить баню. Существует баня в Монплезире, но она, во-первых, не петровских времен, а во-вторых, снимать там нельзя. А баня нам была нужна, там происходит один эпизод, который крайне важен для фильма. Поэтому я поступил, как Петр Первый, сказав Владимиру Светозарову: «А построй-ка ты мне, братец, баньку!» И баня появилась, отличная, могу вас в этом уверить!

– У вас в картине снималась Елизавета Боярская, которая недавно была удостоена премии «Золотой дятел» как худшая актриса года…

— Худшая?! Бред какой-то! Елизавета Боярская — одна из лучших молодых актрис, которых я видел в своей жизни! А видел я их достаточно. Это актриса экстра-класса. Кому в голову пришло назвать ее худшей?! Впрочем, идиотов у нас всегда хватает! Поверьте мне, достаточно будет посмотреть фильм «Петр I. Завещание», чтобы признать ее лучшей актрисой года. Она играет последнюю возлюбленную Петра — Марию Кантемир. Рядом с ней — Ира Розанова, которой в картине досталась роль Екатерины. Это тоже актриса экстра-класса. Господи, у нас столько хороших артистов, жаль, режиссеров у нас хороших мало.

– Отца Марии Кантемир исполняет папа Лизы — Михаил Боярский, который в последнее время часто снимается у вас. Говорят, что перед съемками «Идиота» вы даже дали Михаилу Сергеевичу расписку, что обязуетесь кормить и поить его до самой смерти?

— Было дело, но чего только не сделаешь ради искусства (смеется). Мы с Мишей дружим, он замечательный — очень яркий артист, но снимаю я его только в тех картинах, где он мне действительно нужен. Скажем, играть крупного физика-ядерщика я бы Мишу не позвал, да, думаю, он бы и не согласился. А вот там, где нужен характер, мужской стержень, Миша не имеет себе равных. Кто помнил Келлера в «Идиоте», а Боярский сыграл его так, что теперь его все помнят! А в «Тарасе Бульбе» его Мосий Шило — это же олицетворение казачества. В последней картине Миша тоже пришелся ко двору. Честно скажу, с удовольствием еще бы поработал с Боярским. Мы, конечно, уже люди немолодые, но дай-то Бог. Как только будет роль для Миши, я ему тут же позвоню.

– Ваши фильмы вызывают всегда горячие споры. Не боитесь, что и «Петра I» будут не только хвалить, но активно ругать?

— А чего бояться-то, я же не сто долларов, чтобы всем нравиться! Ради Бога, пусть будут разные оценки, но пусть люди смотрят, поэтому я и работаю. Скажем, «Мастера и Маргариту» увидели 40 процентов населения страны! «Идиот» прошел по ТВ с рекордными рейтингами, а это вообще Достоевский! «Тарас Бульба» оказался чемпионом российского проката, обошедшим многие голливудские блокбастеры. Так что пусть пишут, спорят, говорят. Хуже, когда молчат. Выходит новая картина, зрители ее не видели, никаких призов на фестивалях она не получила. Спрашивается, для чего ее снимали?! Безусловно, зрительская аудитория может быть разная, но она обязательно должна быть! Иначе зачем кино снимать, господа?!

– В одном интервью вы сказали, что «Петр I. Завещание» станет последней вашей картиной?

— Я, честно говоря, так и думал: «Вот доделаю „Петра“ и умру!», но не случилось (смеется). Поэтому будут еще фильмы, жить ведь как-то надо дальше. Нужно думать о хлебе насущном, поэтому придется снимать кино, больше я делать ничего не умею, к сожалению.

2011 г. 

«Душа шпиона»

(Интервью В. В. Бортко для интернет-издания «Свободная пресса»)

«СП»: — Расскажите, пожалуйста, Владимир Владимирович, о вашей новой работе. Тем более, сюжет ее несколько неожиданный…

— Почему неожиданный? Нормальный сюжет. Сценарий я писал совместно с Михаилом Любимовым. Мы с ним в данном случае соавторы. Внес с его разрешения лишь одно небольшое изменение — временное, перенеся действие из реальных 80-х годов прошлого века в наши дни. Это будет рассказ о работе нашего агента в Лондоне. Любимов сам служил в свое время там. Был известен в определенных кругах столицы Великобритании как «Улыбающийся Майк»…

«СП»: — … а затем — как персона «нон грата». Об этом он тоже написал. Что подвигло вас на эту работу — уж не серия ли громких шпионских скандалов, в том числе с участием россиян, сотрясающая мир в последние годы?

— Да причем тут скандалы!.. Я за ними не слежу. Для меня всегда на первом месте — что я сам делаю, зачем снимаю кино. И ничто другое. В данном случае мне интересно понять саму суть работы современного разведчика, в арсенале используемых средств которого обычно такие простые инструменты, как обман, воровство (скажем, информации, документов). Со Штирлицем (Исаевым), к примеру, все было предельно просто и понятно. Шла война. Он защищал интересы Родины. И тем самым всегда был прав, какими бы средствами ни пользовался, будь то даже убийство. А сейчас?

Шпионы во все времена в принципе одинаковы: надо добыть и любым путем передать сведения. Остальное не в счет. Вот об этом, говоря упрощенно, мой фильм.

«СП»: — 79-летний Михаил Петрович Любимов в курсе всех тонкостей вашей работы? Или дело ограничилось одним сценарием?

— Конечно, в курсе. Он, слава Богу, в добром здравии. Я постоянно с ним общаюсь.

«СП»: — Много уже сняли?

— Больше половины фильма.

«СП»: — Как вам это удалось — ведь только-только, кажется, приступили к производству!

— Сейчас кино быстро снимается. Готовимся, бывает, долго. А когда бюджет утвержден, финансирование началось — что тянуть-то?

«СП»: — Можно узнать, кто финансирует ваше «шпионское кино»? Название, к слову, у него уже есть?

— Да, название есть — «Душа шпиона». Делаем две версии: большого формата и телевизионную. Производство киностудии «Ленфильм», а также моей студии «2-Б-2» и компании «Три „Т“» по заказу ВГТРК «Россия».

«СП»: — Каков бюджет будущего шедевра Владимира Бортко?

— Не скажу. И не настаивайте, не буду ни с кем и ни с чем сравнивать. Не имею права.

«СП»: — Ну, если в роли заказчика выступает телеканал «Россия», то, стало быть, он и оплатил?

— И ВГТРК денег дал. И фонд поддержки кинематографистов участвует по мере своих сил в финансировании. Но только одних этих средств не хватило бы. Выручил кузбасский предприниматель Геннадий Козовой. Познакомился я с ним у общих знакомых примерно год назад. Он узнал, что ищу средства на кино (а нужны были немалые деньги), сам подошел ко мне, заговорил о прежних моих работах и предложил определенную сумму на съемки новой картины. При этом сразу оговорил условия: никаких процентов, упоминания в титрах и т. п. Тем более, что ведь не угадаешь, окупится фильм — не окупится, будет пользоваться популярностью у зрителей — не будет. Геннадий подчеркнул: просто хочет помочь, и все.

Я, конечно, спрашивал у него, что подвигло на киноблаготворительность. Ответил: «Я вот и церкви строю. Как объяснить, почему? Сказать, что душа просит? Слишком просто, даже примитивно. Строю. Помогаю. И все, точка».

Признаюсь, меня очень тронули его внимание, поддержка. Я думал, в нынешней России, где деньги превалируют над всем и вся, таких людей уже нет. Оказывается, есть. Значит, жива Россия!

«СП»: — Вы снимали сейчас в Лондоне. А в каких еще городах и странах намечено провести экспедиции?

— В Москве, Париже. В городах Швейцарии. В Египте.

«СП»: — Но в Египте нынче неспокойно, революция…

— Вот это нас тоже очень интересует.

«СП»: — А кто снимается в «Душе шпиона»?

— Актеры, в общем, известные. В главной роли Андрей Чернышов. Дальше вокруг него — Даниил Спиваковский, Федя Бондарчук, Миша Ефремов, Армен Джигарханян, Малкольм МакДауэлл, Сандрин Боннэр…

«СП»: — Все сплошь звезды. Не капризничают?

— У меня такого не бывает.

«СП»: — Но, скажем, тот же Бондарчук, сам замечательный режиссер, не один приз получил за свои фильмы. У него, вполне возможно, есть собственное видение своей роли в вашем кино. Поди, удержись, не поруководи тут процессом!

— Даже странно подобное слышать. Если бы нечто подобное могло случиться в МОЕЙ киносъемочное группе, я бы уже давно занимался чем-нибудь другим, а не снимал кино. Иное дело, что никому на съемочной площадке не возбраняется высказывать свое мнение. Но решаю, что и как, всегда я. Один.

Да, работать с талантливыми людьми трудно. Но это существенно интереснее, чем иметь дело с актерами покладистыми, но бездарными.

«СП»: — Вы как-то сказали мне в одном из интервью пятилетней, кажется, давности, что (цитирую) «трудно представить себя кем-нибудь, кроме как режиссером». Но вот же — стали политиком. Скоро два года, как вы депутат Госдумы РФ. Для съемок нового фильма вам пришлось, наверное, брать, отпуск за свой счет?

— Снимаю исключительно в свободное от основной — депутатской — деятельности время. Отчего рабочий день длится у меня сейчас по восемнадцать-двадцать часов кряду. Кино, режиссура для меня теперь хобби. В политику пошел не случайно. Устал смотреть на то, как бездарно «рулит» страной действующая армия чиновников. Хочется помочь в наведении порядка, в том, чтобы сделать жизнь рядовых россиян счастливее, во всех смыслах благополучней.

«СП»: — Депутат от КПРФ Бортко — один из соавторов свежеиспеченного закона о защите интеллектуальных прав в информационно-телекоммуникационных сетях. Если я правильно поняла, вы за жесткий контроль государства над интернет-сайтами? То есть за возврат цензуры?

— Я — двумя руками за такой контроль. Потому иначе получается воровство. Беспредельное! В цивилизованных странах эта проблема решается давно и успешно. В том числе с помощью контроля за интернет-сайтами. Вообще, вопрос очень непростой. В двух словах не обсудишь. Это отдельный сложный разговор.

«СП»: — Вы никогда не скрывали своей «просоветской ориентации». Продолжаете считать, что те времена, когда мы жили в СССР и строили коммунизм, были лучшими годами для страны?

— Такого, как сейчас, в таких масштабах — чуть ли не повальное взяточничество, казнокрадство — в СССР точно никогда не было. Я как депутат озадачен и озабочен этим. И прилагаю все усилия, чтобы изменить существующий порядок вещей.

«СП»: — Один, говорят на Руси, в поле не воин.

— Все можно решить, если решать. А не заниматься болтовней «о необходимости перемен». Мне совершенно очевидно, что нужно менять существующие рычаги власти. Систему. Людей, ею прикормленных.

2013 г. 

Мысли вслух

О великой мечте

Я в детстве мечтал о том, как бы не работать и получать деньги.

О начале творческого пути

Меня в кино привела служба в армии. Потому что у меня мать актриса, отец режиссер, и я терпеть это не мог никогда. Не выносил. Считал: для мужчины занятие несерьезное совершенно. Я хотел быть философом. А в армии первым делом пришлось выкопать канаву… воспитывали нас таким образом. Так чем больше я ее копал, тем больше думал: чем же мне заняться в этой жизни, чтобы никогда не пришлось копать канаву? И придумал: лучше всего быть кинорежиссером. Потому что если я стану писать книжки, то глупость моя будет видна ровно на второй странице. Рисовать не умею. Скульптором вообще быть не могу. Ну а дальше ничего не мог придумать. А в кино: кто напортачил— совершенно непонятно. То ли сценарист плохо написал, то ли оператор плохо снял… Гениальная вещь. Вот так я решил стать кинорежиссером.

О планах

Хочу ставить «Кориолана» Шекспира. А буду или нет… Фильм безумно дорогой. На наши деньги не один десяток миллионов. И вернуть эти деньги в Советском Союзе можно только при условии звезды… западной. Любимой советским народом. У нас народ безумно любит западных звезд. Своих он как-то не очень жалует. И что бы я там ни наснимал — все равно пойдут смотреть: безумно любят, просто поэтому… В случае участия, допустим, Депардье мне банк даст любые деньги, какие я захочу. А под Шекспира даст? Никогда в жизни. Боже упаси. Более того, Шекспир — отрицательное условие этого кино. Скучно же, неинтересно…

О своем прочтении Шекспира

«Кориолан» — по двум причинам. Потому что, с одной стороны, я чувствую себя в какой-то степени Кориоланом. А с другой стороны, ситуация у нас в стране очень похожа на то, что делалось две тысячи пятьсот лет тому назад в Древнем Риме. Безумно похожа. Восстание демократов. И патриции… Очень, очень, очень похожа ситуация. Замечательная совершенно. И… история Кориолана — это ведь как ее читать. Я ее прочел по-своему. Это человек, обладающий принципами и не идущий на компромисс, — и он не имеет права на жизнь. То есть его убьют. И свои тоже. Мгновенно. Потому что невозможно жить в этом мире, не идя на компромиссы.

О компромиссах в своей жизни

Я с них начал. Потому что считал — иначе-то и нельзя… было в то время. Время было суровое. Очень суровое. Я думаю, что изрезанная вдоль и поперек «Блондинка за углом»… Я понимал прекрасно, что делаю не Шекспира… Хотя, конечно, сейчас очень стыдно. Не дай Бог ее покажут по телевизору — с ума сойду. Это ужасно. Когда до песен доходит — становится вовсе не по себе… Потом я снимал фильм из жизни обезьяны, которая жила не здесь, а во Франции, и не сейчас, а сто лет назад — такое кино, «Без семьи» называется. Потому что ничего другого было нельзя… Но я считаю, что компромиссы для меня оправданны.

О поколении

Я, пожалуй, единственный «выживший» из моего поколения. Нас было не так много, начинавших на «Ленфильме», из теперь сорокапятилетних. И кто где? Боря Фрумин не шел на компромиссы и оказался довольно далеко от нас. Игорь Шешуков — трагическая судьба… Саша Бибарцев — не знаю, что делает. Вот, пожалуй, и все. Где они, не идущие на компромиссы?! Таким был Тарковский. Он-то как раз Кориолан. Это я шучу, когда говорю, что я Кориолан. Это невозможно совершенно, просто невозможно.

О новых временах

Теперь появляется новая история: восшествие капитализма под барабанный бой. Итальянцы сказали про «Афганский излом»: «Вова, это просто не продается иначе. Два пятнадцать — это совершенно невозможно». И они сократили его на тридцать пять минут. Там в конце появляется какой-то персонаж, которого не было в начале, что-то начинает говорить. А их это не интересует: а, и так посмотрят!.. Они — владельцы негатива.

О своей известности

За «Собачье сердце» я получил… как же это называется? — приз Италии. Это очень уважаемый телевизионный приз. Его все знают… Но как я известен? Известен не я, а этот… как его… акула… «Челюсти»… Спилберг. Он — да, действительно известен. А я кто — непонятно совершенно. В Европе как будто да. А в Америке никто.

Об американцах

Америка вообще ничего не смотрит категорически. В Америке не идут европейские фильмы. Равно как и советские. Им это совершенно не надо. Я американцев немножко знаю. Их система мира очень простая. Они считают, что Земля плоская. В центре — Соединенные Штаты. Кругом какой-то океан со всех сторон. А дальше по окраинам какие-то люди живут с песьими головами. Лучшие из них едут в Соединенные Штаты. Ну, кто соображает. А остальные… Что они могут снимать? Что смотреть о них?

Вот это американцы. Так они устроены. Въехать во все это сложно. У нас один только смог — Кончаловский…

В смысле кино Европа нам ближе, конечно. Хотя наша неразбериха, невероятные просторы — они американцам понятнее. Они похожи чем-то на нас. Что там считать — доллар туда, доллар сюда. А итальянцы все считают, до последней лиры. На которую вообще ничего купить нельзя. Это фиктивная величина. Проезд в метро стоит семьсот лир. Но они будут считать. Они вообще не сильно богатые люди по своему рождению. А американцы — они ребята крепкие.

Еще о великой мечте

Да все о том же. Как бы заработать много денег, ничего не делая. Надежда: когда-нибудь я буду стричь купоны. Черт его знает, зачем деньги. Все кругом: деньги! деньги! Наверное, нужны.

Анекдот от Бортко

Да, деньги нужны, наверное. Чтобы потом кино снимать. Есть такая байка. Живет человек на острове. Лежит под пальмой, жует бананы. Приезжает другой: «Чего ты тут лежишь, ничего не делаешь?» — «А ты что делаешь?» — «Я отдыхать приехал». — «Ты много работал?» — «Да. Теперь буду лежать, есть банан». — «А я уже ем».

(По материалам журнала «Сеанс», журналист Ольга Шервуд) 

Биографическая справка

Биография и творческий путь

Владимир Бортко родился в семье театрального режиссера Владимира Владимировича Бортко и актрисы Марины Федотовны Захаренко. Воспитывался в семье украинского советского драматурга Александра Корнейчука. После учебы в Киевском геологоразведочном техникуме в 1965–1966 годах служил в армии, потом три года работал техником-электриком в «Военпроекте» в Киеве.

В 1969 году поступил в Киевский государственный институт театрального искусства имени И. К. Карпенко-Карого, где учился в мастерской Р. Р. Ефименко и В. Л. Чубасова. Окончив институт в 1974 году, В. В. Бортко работал ассистентом режиссера на киностудии имени А. Довженко, а после режиссером-постановщиком и в 1975 году поставил свой первый фильм «Канал».

В 1980 году стал режиссером-постановщиком на киностудии «Ленфильм», где поставил фильм «Комиссия по расследованию», памятный актерскими работами Олега Ефремова, Ирины Мирошниченко, Евгения Лебедева.

Известность пришла к Владимиру Бортко после комедийной ленты «Блондинка за углом» по сценарию Александра Червинского, на главные роли в которой режиссер пригласил Андрея Миронова и Татьяну Догилеву.

Экранизация повести Михаила Булгакова «Собачье сердце» принесла Владимиру Бортко признание мировой кинообщественности — фильм был удостоен Гран-при кинофестиваля в Перудже. Роль профессора Филиппа Филипповича Преображенского стала одной из лучших работ Евгения Евстигнеева, а роль Шарикова открыла для кино Владимира Толоконникова.

В 1991 году на экраны вышла военная драма «Афганский излом», в которой снялся итальянский актер Микеле Плачидо. После комедии 1992 года «Удачи вам, господа!» и до поставленной в 1998 году драмы «Цирк сгорел и клоуны разбежались» Бортко под псевдонимом Ян Худокормов снял несколько начальных серий телесериала «Улицы разбитых фонарей».

В 2000-е годы снял несколько телесериалов («Бандитский Петербург», «Идиот» и «Мастер и Маргарита»), собравших большую телеаудиторию и отмеченных многочисленными призами.

В 2009 году на экраны вышел художественный фильм «Тарас Бульба» с украинским актером Богданом Ступкой в главной роли. Фильм вызвал значительный зрительский интерес и острую полемику в СМИ России и Украины.

Действительный член Российской академии кинематографических искусств и наук (2003), академик ТЭФИ (2004), лауреат всесоюзных, всероссийских и международных кино и телефестивалей. Генеральный директор ЗАО «Студия 2-Б-2 интертэйнмент» (с 1991).

Политические взгляды

Владимир Бортко был членом КПСС с 1983 по 1991 год. С марта 2007 года Бортко— член Коммунистической партии Российской Федерации. В своем интервью Бортко заявил, что «единственной силой, реально противостоящей партии власти, является КПРФ», негативно охарактеризовав деятельность российских либералов: «Если спросить наших либералов: вам что, действительно хочется, чтобы тут все пошло прахом? Боюсь, что мы получим ответ: мы Родину любим, но пусть тут хоть все сгорит, лишь бы торжествовала либеральная идея».

На президентских выборах 2008 года поддержал кандидатуру Геннадия Зюганова, заявив, что у того «есть четкий план возрождения страны и спасения народа». В 2008 году в интервью «Радио Свобода» привел слова Ф. М. Достоевского: «Странная вещь — русский либерал. Это единственный человек в мире, который ненавидит и бьет свою мать, свою землю. И малейшая ее ошибка — он начинает хохотать, потирать потные ручонки, дико радуется по этому поводу, забывая, что это его мать».

4 декабря 2011 года Владимир Бортко был избран депутатом Государственной Думы от Санкт-Петербурга по списку КПРФ.

Фильмография

Режиссерские работы:

1974 — «Доктор» (дипломная короткометражка)

1976 — «Канал»

1978 — «Комиссия по расследованию»

1980 — «Мой папа — идеалист»

1982 — «Блондинка за углом» (фильм сдавался 2 года в Госкино СССР)

1984 — «Без семьи»

1986 — «Голос» (в киноальманахе «Исключение без правил»)

1987 — «Единожды солгав»

1988 — «Собачье сердце»

1991 — «Афганский излом»

1992 — «Удачи вам, господа!»

1996 — «Улицы разбитых фонарей (телесериал)» (под псевдонимом Ян Худокормов)

1998 — «Цирк сгорел, и клоуны разбежались»

2000 — «Бандитский Петербург. Фильм 1. Барон» (сериал)

2000 — «Бандитский Петербург. Фильм 2. Адвокат» (сериал)

2003 — «Идиот» (сериал)

2005 — «Мастер и Маргарита» (сериал)

2009 — «Тарас Бульба»

2011 — «Петр Первый. Завещание» (сериал)

Написал сценарии:

1987 — «Единожды солгав»

2000 — «Бандитский Петербург. Фильм 1. Барон» (сериал)

2000 — «Бандитский Петербург. Фильм 2. Адвокат» (сериал)

2003 — «Идиот» (сериал)

2005 — «Мастер и Маргарита» (сериал)

2008 — «Тарас Бульба»

2011 — «Петр Первый. Завещание» (сериал)

Продюсер:

2004 — «Легенда о Тампуке» (сериал) — исполнительный продюсер

2004 — «Честь имею» (сериал)

2003 — «Идиот» (сериал) — исполнительный продюсер

2005 — «Мастер и Маргарита» (сериал) 2007 — «Дело чести» (сериал)

2011 — «Петр Первый. Завещание» (сериал)

Работы в театре:

1993 — Софокл. «Царь Эдип» (режиссер, антрепренер — «Эрмитажный театр», Санкт-Петербург)

2010 — Червинский, Бортко. «Молот ведьм» (драматург, режиссер, антрепренер— театр «Балтийский дом», Санкт-Петербург)

Ожидается:

201? — «Сталин» (фильм)

Призы и награды

«Канал» — главный приз, приз ЦК ЛКСМУ и диплом жюри «За лучшее воплощение молодежной темы» на ВКФ «Молодость-76» (Киеве); «За лучший дебют» на III ВКФ в Свердловске — 1976.

«Без семьи» — приз «За лучшую экранизацию» на XI ВТФ (Киев)-1985.

«Голос» — приз за лучший к/м комедийный фильм на IV МКФ комедийных фильмов в Габрове (Болгария) — 1987.

«Единожды солгав» — Главный приз на МКФ в Барселоне— 1988.

«Собачье сердце» — Главный приз на XII ВТФ (Душанбе) — 1989; «Приз за режиссуру» на 13-м МКФ в Болгарии— 1989; приз «Золотой экран» (Варшава)— 1989; «Приз Италии» на XLI МТФ в Перудже — 1989; Государственная премия РСФСР — 1990.

«Афганский излом» — приз им. Г. Козинцева за лучшую режиссуру Конкурса профессиональных премий к/с «Ленфильм» и Ленинградского отделения СК — 91; приз «За лучшую женскую роль» (Т. Догилева) КФ «Кинотавр-92».

«Удачи вам, господа!» — Главный приз на I фестивале комедийных фильмов в Краснодаре— 1993.

«Цирк сгорел, и клоуны разбежались» — приз «За музыкальное решение» на IX Всероссийском КФ «Кинотавр» (Сочи) — 1998; приз «За главную женскую роль» (3. Шарко) на IX Всероссийском КФ «Кинотавр» (Сочи)— 1998; спецприз жюри «за режиссуру» КФ «Окно в Европу» (Выборг)— 1998.

«Бандитский Петербург» — приз «За лучший сериал фестиваля» на III МКФ «Бригантина» (Украина); приз «Лучшему продюсеру» на фестивале «Виват, кино России».

«Идиот»: премия «ТЭФИ-2003» в номинациях: «за лучший художественный телефильм»; «исполнитель мужской роли в телевизионном фильме/сериале» (Е. Миронов); «исполнительница женской роли в телевизионном фильме/сериале» (И. Чурикова); «художник-постановщик» (В. Светозаров, М. Николаева); «эфирный промоушн канала» (анонсы); «продюсер» (В. Тодоровский); «режиссер телевизионного художественного/документального фильма/ сериала» (В. Бортко);

Премия «Золотой Орел»-2003 в категориях: «лучший игровой телевизионный фильм», «лучшая мужская роль» (Е. Миронов), «лучшая женская роль второго плана» (И. Чурикова); номинация на премию «Золотой Орел» за 2003 год в категории «лучшая женская роль второго плана» (О. Будина), «лучшая мужская роль второго плана» (В. Ильин);

Приз в номинации «Народный рейтинг. Телесериалы» на РКФ «Виват, кино России», 2004;

Приз за лучшую мужскую роль в категории «драма» (Е. Миронов) — МТФ в Монте-Карло, 2004;

Премия Александра Солженицына «За вдохновенное прочтение романа „Идиот“, вызвавшее народный отклик и воссоединившее современного читателя с русской классической литературой в ее нравственном служении» — 2004.

«Честь имею!..» — премия ТЭФИ-2004 «За лучший художественный телефильм»; премия «Золотой Орел»-2004 в категории «лучший телевизионный мини-сериал».

«Мастер и Маргарита» — премия «ТЭФИ-2006» в номинации: «за лучшую режиссуру»; Специальный приз жюри на МКФ в Биаррице, 2007; приз в номинации «Лучшая женская роль» А. Ковальчук на РКФ «Виват, кино России», 2006; приз в номинации «Лучший телесериал» на РКФ «Виват, кино России», 2006.

«Тарас Бульба»:

Гран-при «Приз зрительских симпатий» на XVII фестивале «Виват, кино России!»;

Гран-при «За вдохновенную экранизацию повести Гоголя Тарас Бульба» на XVIII МКХ «Золотой витязь» (Липецк);

«Гран-при» на VII МКФ Фестивале военного кино им. Ю. Н. Озерова (Ростов-на-Дону);

Премия «Золотой Орел»-2009 в категориях: «За лучшую мужскую роль» Богдану Ступке, «За лучшую работу художника-постановщика», «За лучшую работу художника по костюмам»;

«Золотой Прометей» за лучший трюковой фильм на Московском международном фестивале трюкового искусства и кино «Прометей-2010».

Оглавление

О власти

  Госдума является ширмой

  Вопросы к Путину

  Бардак в России очень хорошо организован

  Нас заставляют сидеть на трубе

  Будет распил, можете не сомневаться.…

О национальной идее 

  Национальная идея: выживание и умножение

  Мне не стыдно быть патриотом!

  Рано или поздно Россия, Украина и Белоруссия объединятся

  Россия не может жить без объединяющей идеи

О коммунистах 

  Как бы не оторваться от народа. …

  Кто сказал, что коммунист должен ходить в сапогах и пить самогон?

  Мы преисполнены надежд и уверенности

  В КПРФ пришел абсолютно убежденно

О будущем 

  Нужно объяснять, что такое «хорошо», а что такое «плохо»

  Как попрощаться с лихими девяностыми?

О телевидении 

  Да хрен вам, а не либеральное общественное телевидение!

  Пусть все увидят, кто заботится о народе, а кто его околпачивает

  Сталин — самая оболганная личность

О кино 

  На кого рассчитан «Идиот»?

  Кто такой Воланд?

  О съемках «Мастера и Маргариты»

  Сложнее «Мастера и Маргариты» не было ничего

  «Петр I. Завещание»

  «Душа шпиона»

  Мысли вслух

Биографическая справка

Фильмография Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg