Арин О.А., Бельдей В.А., Бушков В.И., Поляков С.П., Селиванец А.А., Собянин А.Д. Россия в Средней Азии и на Кавказе: «центр силы» постсоветского пространства (исследование 2001 года)
Предисловие
Что нам, мусульманам, следует делать?.. Всецело стараться сохранить основы своей религии, работать для процветания своей страны, чтобы не нуждаться в помощи извне и не быть зависимыми от других стран.
Президент Исламской Республики Иран Сейед Мохаммад Хатами, 13.03.2001, г. МоскваВ докладе «Россия в Средней Азии и на Кавказе: «центр силы» постсоветского пространства» рассмотрены группы стран СНГ, классифицированные по принципу отношения к российскому фактору, выделена проблема удержания российского контроля над транспортировкой каспийского углеводородного сырья и над транспортным коридором «Север-Юг» из Индии в Европу через Иран и Россию. Цивилизационное противостояние мусульманского Юга и богатого Севера рассмотрено с позиции невозможности самообеспечения «южной» экономики, а также общинно-деспотического уклада большинства стран Юга. В рассмотрении политической ситуации на российском Северном Кавказе выделены экономические проблемы, которые требуют понимания и участия в их решении со стороны московского центра. Отдельно рассмотрены отношения России с Туркменистаном в свете транспортных проектов и проектов трубопроводов от Каспия, а также с Ираном в свете иранской роли в борьбе России и других государств с экстремизмом «евразийской дуги нестабильности» и решении проблем энергопроизводства в ближайшие десятилетия. Доклад выполнен в рамках программы исследований Института федерализма по вопросам взаимоотношений федерального центра с российскими регионами с мусульманским населением и будет опубликован в материалах Международного форума «Трансграничное сотрудничество и устойчивое развитие в Каспийском регионе» 25-27 октября 2001 года в г. Дербенте.
СНГ: неиспользуемый потенциал российского влияния
Геоэкономическая структура мира определяется экономическим весом государств, отражающим их экономический потенциал, который принято на агрегативном уровне оценивать через индикатор ВНП/ВВП. Анализ соотношения валового продукта к валовому внутреннему продукту на основе их сравнительных характеристик позволяет выявить экономическую мощь государства, которая может оцениваться в качестве полюса.
Закон геоэкономического «полюса», по формулировке О.А. Арина, гласит ([3; 95]): в геоэкономическом пространстве глобальный или региональный полюс означает субъекта, отличающегося от других субъектов превосходством своей экономической мощи над экономическим потенциалом вслед идущего субъекта, как минимум, в 2 раза или более.
Отсюда следует, что экономический потенциал не является синонимом мощи, — но именно явление мощи порождает явление полюса.
Сказанное означает, что почти в каждом регионе есть свой «полюс». Расчеты на 1999 г. показывают, что в Латинской Америке региональным полюсом является Бразилия с ВВП в 743 млрд. долл., опережающая идущую вслед за ней Мексику (429 млрд. долл.) почти в два раза. В Африке полюсом является ЮАР (ВВП — 133 млрд. долл.); за ней идет Нигерия (38 млрд. долл.). На Ближнем и Среднем Востоке таким полюсом можно считать Турцию (186 млрд. долл.); за ней Иран (111 млрд. долл.). В Восточной Азии — это Япония (около 4 трлн. долл.), за ней КНР (около 1 трлн. долл.). В Западной Европе полюсов вообще нет, поскольку Германия с ВНП в 2,1 трлн. долл. недостаточно опережает экономический потенциал идущей вслед за ней Франции, ВНП которой 1,4 трлн. долл. [3].
На глобальном уровне существует в настоящее время только один полюс, и им являются США (ВНП более 8,3 трлн долл., что в два раза опережает ВНП идущей вслед за ними Японии) [3].
В Восточной Европе и СНГ наиболее сильное государство — Российская Федерация (см. Таблицу 1).
ТАБЛИЦА 1.
Экономический потенциал (ВНП) стран Прикаспийского региона и Средней Азии в 1999 г., в млрд. долл.[1]
(Страна …… ВНП — Место в мире)
Азербайджан …… 4,4 — 116
Армения …… 1,9 — 151
Белоруссия …… 26,6 — 61
Грузия …… 3,4 128
Индия …… 442,2 — 11
Иран …… 110,5 — 33
Казахстан …… 18,9 — 68
Киргизия …… 1,4 — 159
Пакистан …… 64,0 — 44
Россия …… 332,5 — 16
Таджикистан …… 1,8 — 153
Туркменистан …… 3,2 — 132
Узбекистан …… 17,6 — 70
Украина …… 37,5 — 55
В Восточной Европе полюсом в 1990-х годах являлась Россия (333 млрд. долл.), за ней Польша (153 млрд. долл.). В результате кризиса 1998 года в 1999 году Россия утратила качество полюса силы в Восточной Европе из-за резкого падения своего ВВП до 240 млрд. долл., в то время как Польша его нарастила до 161 млрд. долл. Оценки реального российского ВВП разнятся: в 1999 году от 240 млрд. долл. [3] до 612 млрд. долл. [80] в этом же году, разница связана с методиками подсчета, однако в данной работе авторы пренебрегли расчетами по ППС, поскольку они имеют значение больше для оценки внутриэкономической ситуации в стране, а для международных отношений достаточно сравнивать ВВП и ВНП [95]. Экономический потенциал России позволяет формировать «полюс» в рамках СНГ (ВВП идущей вслед за ней Украины — около 38 млрд. долл.). Российский экономический потенциал (ВНП), по которому она в 1999 г. занимала 16-е место в мире, а по ВВП на душу населения — 98-е (а если через ППС — 80-е место), не только не «тянет» на глобальность, но даже и на региональность. Место России в качестве «полюса» локально — в пространстве СНГ [95].
Геостратегическая структура международных отношений определяется не через полюса, а через категорию «силы», формирующей «центры силы» (чаще всего государства).
«Центр силы» — это субъект, имеющий возможность подчинить деятельность других субъектов или акторов международных отношений в соответствии с собственными национальными интересами. В зависимости от сферы распространения такого контроля центр силы может быть локальным, региональным или глобальным. «Гегемония» — это сила, направленная на подчинение всех акторов международной политики на реализацию интересов гегемона [3; 95].
Разница между геоэкономическим полюсом и центром силы заключается в том, что первый субъект — полюс — не обязательно действует в системе международных отношений. Например, Китай до начала XIX века по экономической массе превосходил любую страну Европы, но практически не вел активной внешней политики, т.е. не навязывал свой контроль в системе международных отношений [3]. Другими словами, полюс превращается в центр силы лишь при условии проведения активной и агрессивной внешней политики, нацеленной на подчинение других акторов своим внешним и внутренним интересам.
Закон «центра силы», по формулировке О.А. Арина, гласит: субъект ПОЛЮСА превращается в ЦЕНТР СИЛЫ, если объем его внешнеполитического потенциала (ВПц) превосходит внешнеполитический потенциал субъекта-конкурента как минимум в 4 раза [3; 95].
Сам по себе ВПц формируется через суммарный ресурс, затрачиваемый на внешнюю политику. Этот ресурс слагается из финансовых потоков, которые закладываются в бюджет страны, реализуемый через аппарат внешней политики (АВП). Хотя нередко трудно четко определить, что относится к внешней, а что к внутренней политике, тем не менее существуют некоторые институты, которые однозначно относятся к АВП: министерство иностранных дел, министерство обороны, информационно-пропагандистские службы, пограничная охрана, внешнеэкономические организации, службы внешней безопасности или разведки и пр. [3; 95] (см. Таблицу 2).
ТАБЛИЦА 2.
Изменение ряда экономических показателей в интеграционных структурах СНГ[2]
Динамика изменений товарооборота региональных объединений в СНГ ясно демонстрирует, что «центр силы» Россия совершенно определенно влияет на внутриэкономическую ситуацию: в объединениях с участием РФ товарооборот растет, а без ее участия — падает.
Преобразование Таможенного союза стран СНГ в Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС) означает подведение экономического фундамента под систему совместной безопасности. Евразийское сообщество охватывает 60% территории континента, по совокупному потенциалу с ним трудно кому-то сравниться.
На общемировом уровне есть один глобальный «центр силы» — США (у США ВПЦ на 1999 финансовый год, без учета финансирования строки «Международное экономическое сотрудничество», был равен приблизительно 300 млрд. долл., т.е. превосходил идущую за ними Японию почти в 5 раз [3; 95]). Россия не использует в должной мере все возможности, которыми потенциально обладает полюс силы (в данном случае, и центр силы). Зато Соединенные Штаты в полной мере используют возможности глобальных «полюса» и «центра силы», заставляя Японию, Китай и Европейский союз действовать в интересах американской экономики [7].
ЕврАзЭС создан не изолированно: на другой же день по оформлении в Астане он был увязан в Бишкеке с Договором коллективной безопасности СНГ (ДКБ). ДКБ — альтернатива ГУУАМу. В ГУУАМе — Украина и Молдавия, в ДКБ — Белоруссия, в ГУУАМе — Грузия и Азербайджан, в ДКБ — Армения. Таким образом, в Восточной Европе и на Кавказе тем самым наметилось равновесие, но существует различие веса двух блоков в Средней Азии: в ДКБ представлено большинство государств среднеазиатского региона. В пророссийском блоке члены Шанхайской организации сотрудничества — Казахстан, Киргизстан, Таджикистан. И лишь член ШОС Узбекистан является членом ГУУАМ.
Таким образом, можно констатировать, что сформировались две группы государств: стоящие на позиции укрепления независимости от России (Балтия, ГУУАМ) — и открытые для интеграции с Россией (ЕврАзЭС, Союз России и Белоруссии). Военное сотрудничество осуществляется либо в рамках НАТО (маневры в Грузии, Узбекистане, Украине), либо Шанхайской организации сотрудничества (подготовка согласованных действий по нейтрализации угрозы экстремизма в СУАР КНР, Таджикистане, Узбекистане, Киргизии и Афганистане).
Объем ВВП и расходов на внешнюю политику объективно позволяет России вести себя на пространстве бывшего СССР как «полюс» и «центр силы», что ведет к вовлеченности в дела практически всех государств бывшего СССР, включая блок ГУУАМ и прибалтийские государства. Общая цель на всем пространстве бывшего СССР одна: защита российских экономических и политических интересов через противодействие иностранному, поддержание и усиление российского присутствия. Россия может укрепить свои позиции в СНГ, если активно задействует свои возможности «полюса» и «центра силы».
КАВКАЗ: от Чёрного моря до Каспия без России
Главные угрозы национальной безопасности России на кавказском направлении связаны с возможностью транспортировки нефти и газа в обход России, увеличением присутствия НАТО в Грузии, поддержкой северокавказского сепаратизма некоторыми силами в Грузии и Азербайджане.
Несмотря на пророссийскую риторику президента Азербайджанской Республики Гейдара Алиева, республика сохраняет проамериканскую и протурецкую ориентацию — курс на усиление независимости и развитию связей с США, Европейским союзом, Турцией и др. Ключ к определению статуса Каспийского моря находится в руках России и Ирана, у которых, кроме всего прочего, наиболее близкая позиция по этому вопросу среди всех стран этого региона. Однако фактически нефтяные богатства Каспийского моря подпадают под влияние иностранного капитала через патронат Азербайджана [7]. Грузия также является плацдармом для выхода западных стран к Каспию. Как заявил в своем выступлении в сенате сенатор Сэм Браун-бек, Грузия — это граница между НАТО и Новым Шелковым путем. Грузия является основным союзником Турции, что очень важно с многих точек зрения: стратегической, военной, коммерческой [72; 95].
Интересы США на Кавказе включают [по: 72; 95]:
- обеспечение независимости и территориальной целостности Грузии, Армении и Азербайджана;
- сдерживание Ирана и исламского фундаментализма до тех пор, пока Тегеран не начнет проводить прозападную политику или в стране не будет установлен другой режим;
- предотвращение дестабилизации на Кавказе, особенно на Северном Кавказе;
- обеспечение доступа к энергоресурсам.
Грузия и Азербайджан при любой возможности стремятся подчеркнуть приоритет интеграции в европейские и трансатлантические структуры. Они регулярно участвуют в совместных учениях НАТО. В Грузии все больший дрейф Тбилиси в сторону НАТО в значительной степени обусловлен военно-технической и финансовой помощью со стороны Североатлантического блока, например, в части обеспечения охраны государственной границы Грузии. Американский исследовательский центр Stratfor (Strategic Forecasting) признает, что главной целью грузинского руководства является присутствие войск НАТО на грузинской территории в качестве гаранта независимости (от России) [96], по причине чего, как считают американцы, вывод российских войск с грузинской территории будет затягиваться на неопределенный срок — реальных поводов достаточно.
Большинство экспертных рекомендаций по обустройству постсоветского Кавказа вольно или невольно ставят во главу угла стабильность Грузии, Азербайджана, Армении [49]. Нередко игнорируется тот факт, что владение территорией Северного Кавказа, вдвое превышающей территорию Закавказья, делает Россию ведущим государством на Кавказе. В западных проектах систем безопасности Кавказа, поддерживаемых Тбилиси и Баку, есть помимо гуманитарной риторики нечто более конкретное и прозаичное — идея военной, экономической и «культурной» защиты Грузии и Азербайджана от «агрессивной» России и ее союзника в закавказском «тылу» — Армении. К последней применяются «комплексные» меры для ослабления ее зависимости от Москвы. Ныне широко пропагандируется концепция, согласно которой юго-восточная граница между Западом и Россией должна проходить по Кавказскому хребту. Как тут не вспомнить «хорошо забытое старое»: в 1853 году Пальмерстон, традиционно неравнодушный к происходящему на Кавказе, заявлял, что сама природа предназначила реки Кубань и Терек на роль естественной границы между «деспотической» Россией и «свободной» Европой, к коей он причислял и северокавказских горцев, ведших, по его словам, «героическую борьбу против самодержавной тирании за идеалы демократии» [49]. Так и в 1917-1918 годах меньшевистское правительство Грузии и мусаватское руководство Азербайджанской Республики видели в европейских экспедиционных частях защитников от «русского большевистского варварства».
Необходимо принять мировоззренческие установки грузинского руководства на однозначное сближение с Западом и с НАТО. Сохраняющийся потенциал российского влияния в Грузии сопряжен с ее территориальным делением: находящиеся под влиянием России автономии (абхазская, аджарская, южноосетинская, армянские районы вокруг базы в Ахалкалаки) не разделяют пронатовскую ориентацию грузинского руководства, однако, как показывает пример Южной Осетии, вести активную политику без поддержки с севера пророссийские группы в Грузии не смогут.
АЗЕРБАЙДЖАН: нефтяное лобби в Москве и трудовая миграция в РФ
Для Азербайджанской Республики (АР), как и для других государств ГУУАМа, главным торговым партнером является Россия: она потребляет практически весь экспорт сельхозпродукции и контролирует поставки азербайджанской нефти на внешний рынок. Однако защиты своего внутреннего рынка от вывоза капитала в Азербайджан посредством малого и среднего бизнеса Россия не ведет.
Население Азербайджана составляет восемь с небольшим миллионов человек. В то же самое время около трех миллионов человек наиболее дееспособного мужского населения находятся на территории России. Мигранты заняты исключительно в непроизводственной сфере — торговле, посредничестве и т.д., поскольку в современных российских условиях это наиболее быстрый и высокоэффективный оборот капитала. Монополизация торговли произошла не только в части колхозных продуктовых рынков, но также рынков промышленных товаров народного потребления. Причем если торговля продовольственными товарами не выходит за рамки существующей связки «Москва и прилегающие к Москве регионы — Азербайджан», то торговля промышленными товарами расходится по многим городам России (прежде всего торговля товарами из Турции). Помимо экономических тесные связи с Турцией подкрепляются языковыми и религиозными (чем?). Принадлежность к разным направлениям ислама (ислам шиитского толка у азербайджанцев и суннитского — у турок) препятствием для сотрудничества не является.
Россия безо всякой политической пользы мирится с тем, что: — происходит бесконтрольный вывоз капитала от безналоговой и беспошлинной торговли. В действительности налог с продаваемых товаров уплачивается в размере 5-10% от положенного уровня;
- приток капитала из России (по словам президента Алиева) составляет уровень 2/3 бюджета республики, в денежном выражении — 3-3,5 млрд. долл. В среднем каждый крупный российский рынок приносит прибыль азербайджанской диаспоре минимум 300 млн. руб. в год;
- азербайджанской диаспорой монополизирована продуктовая торговля и заняты значительные позиции в торговле промтоварами в Москве и прилегающих к столице российских регионах, подконтрольными являются рынки во многих городах Приволжского, Центрального и Уральского федеральных округов;
- происходит криминализация территории массового проживания азербайджанских мигрантов, поскольку незаконные мигранты никак не подконтрольны муниципальной милиции [82], и, что важно, резко ухудшается наркоситуация;
- растет социальная напряженность в отношениях с местным российским населением в районах вокруг рынков, подобные трения являются благодатной средой для всякого рода провокаций и столкновений;
- растет отрицательное отношение российского населения в целом к азербайджанцам. Здесь отметим, что пока азербайджанцы не ассоциируются с исламом. Однако в последнее время прослеживается возможность объединения исламофобии с азербайджанофобией, которая, в свою очередь, уже реально существует.
Авторы доклада не могут утверждать, что вышеописанная ситуация служит политическим целям АР. Более того, отсутствие в народном хозяйстве республики наиболее активной половины мужского трудоспособного населения чревато потерей собственной государственности. Уже в настоящее время Азербайджан самостоятельно не способен противостоять военной или иной агрессии извне (примером может служить конфликт в Нагорном Карабахе).
Контроль над российскими продуктовыми рынками и состояние постоянного «временного пребывания» вне своих семей приводит к социальному упрощению структуры азербайджанского этноса и общества, в результате чего происходит потеря национальных традиций. Изменение национальной психологии в результате непроизводительного получения дохода разлагает этнос. Особенно остро стоит проблема денационализации молодежи. Недоступность систематического школьного и вузовского образования для широких масс ведет к культурной деградации нации, что вкупе с экономическими проблемами ставит под сомнение дальнейшее развитие азербайджанского этноса.
Россия от азербайджанской миграции никаких выгод в настоящее время не имеет, т.к. ресурс влияния на Азербайджан не задействован. Разговоры о том, что азербайджанцы спасают Россию от голода за счет организации розничной рыночной торговли, кроме как полным абсурдом назвать нельзя. Необходимо строго следить за рынками Москвы и регионов: «работай, получай свою долю, но делай, что тебе скажут». Отметим, что реальный контроль возможен лишь при одном условии: ликвидация коррупции российских чиновников, и прежде всего в городе Москве, где потребление продовольствия ежедневно происходит на несколько миллионов человек больше, чем совокупное число жителей Москвы и временно зарегистрированных. Это должно стать делом российского государства, и оно должно иметь от этого соответствующие выгоды. Отдельно следует рассмотреть комплекс проблем, связанный с челночной торговлей граждан АР, в тех случаях, когда речь идет о товарах из Турецкой Республики для реализации в Российской Федерации: неподконтрольные российскому легальному полю финансовые средства и расходуются также неподконтрольно. Кто может ответить на вопрос: на что расходуются эти деньги? Правильно ли за счет частных кошельков российских граждан финансировать политическую и экономическую самостоятельность иностранных граждан в РФ? Проблема достаточно сложная, как показывает опыт попыток регулирования китайской торговли в регионах Дальнего Востока, простейший выход — ужесточение правил оформления грузов для иностранных граждан — ни к чему не привел, через некоторое время китайцы начали практически все свои товары оформлять на граждан Российской Федерации. Тем не менее, в случае Турецкой Республики вопрос стоит гораздо жестче, так как речь идет о чуждом и достаточно эффективном в силу конфессиональной и языковой близости идеологическом влиянии на российских мусульман.
Как уже отмечалось, Россия не использует объективные возможности «центра силы», в частности, лежащие в потенциально значительном влиянии на внутриполитическую ситуацию в Азербайджанской Республике через те или иные изменения миграционного и таможенного режима: азербайджанская диаспора в России является серьезной и пока не задействованной политической силой.
Экономика Азербайджана основывается на нефтедобыче и производстве для этих целей оборудования. Однако в связи с общей деградацией хозяйственной жизни государством потеряна самостоятельность и в нефтедобыче. В данный момент эта отрасль целиком зависит от иностранного капитала. Сегодня Азербайджан представляет интерес лишь как плацдарм, с которого можно проводить политические, экономические и иные акции, направленные на сопредельные государства. Многолетняя лояльность России к антироссийскому курсу азербайджанского руководства объясняется целым рядом факторов:
- необходимостью иметь спокойную границу вблизи Чечни,
- активностью тесно связанного с Баку московского лобби из числа чиновников «советского» нефтегазового комплекса и современных нефтяных корпораций,
- обусловленным геоэкономическими соображениями стремлением завязать Азербайджан на российские трубопроводы,
- желанием видеть мир в Нагорном Карабахе и т.д.
В числе других причин следует указать и отсутствие единой российской политики в Азербайджане, ибо было бы неправильным видеть в действиях того же проазербайджанского московского лобби реализацию нероссийских интересов. Но выработкой согласованной с российскими интересами и реальной миграционной ситуацией в РФ должны руководить персоналии, не связанные с нефтяным комплексом. Можно не сомневаться, что при определенной благоприятной ситуации российские и азербайджанские «нефтяные бароны» сумеют договориться о приемлемом взаимодействии, но должно ли российское государство ради их интересов пренебрегать своей внутренней безопасностью? Можно ли обеспечить последнюю в российских регионах без активизации ее потенциала «центра силы» в СНГ? Последний, как следует из определения, реализует политическими в том числе средствами свои экономические и иные цели. Повороту Азербайджанской Республики лицом к северу может помочь лишь жесткая позиция России в отношении вышеотмеченной торговли азербайджанской диаспоры. Ни одна страна Запада не будет возмещать те средства, и тем более простому населению республики, которые Азербайджан получает из российских регионов. Азербайджанская Республика ничем, никакими призрачными или реальными доходами от сдачи своих месторождений западным ТНК не сможет компенсировать ту часть прибыли, которая приходит из России. Это должно быть четко заявлено Азербайджану.
СЕВЕРО-КАВКАЗСКИЙ экономический район: необходимость индустриализации
Традиционно в понятие «Северо-Кавказский экономический район» (СКЭР) включаются Ростовская область, Краснодарский и Ставропольский края, республики Адыгея, Дагестан, Ингушетия, Северная Осетия — Алания, Карачаево-Черкесская, Кабардино-Балкарская, Чеченская республики [30]. В целом этот регион не имеет ни естественных географических, ни этнических границ. Также вышеперечисленные административные образования по существу не связаны между собой экономически. Этническая ситуация чрезвычайно пестра и осложнена неравноправным положением народов Северного Кавказа по отношению к центральным, в прошлом к союзным, а ныне к федеральным властям: из 33 достаточно многочисленных для Северного Кавказа народов собственную государственность имеют только восемь: адыгейцы, карачаевцы, черкесы, кабардинцы, балкарцы, ингуши, чеченцы, осетины и несуществующий этнос — дагестанцы. В наши дни появились новые диаспоры — украинская, татарская и туркменская. Борьба за представительство в местных властных структурах — республиканских, краевых, районных, поселковых — обостряет противоречия за счет роста местнических и «клановых» притязаний на власть. Дальнейшее «огосударствление» территорий по национальному признаку в еще большей мере обострит общую ситуацию в регионе [30].
Проблема имеет несколько уровней. 1-й уровень: глобальный. Противостояние в масштабах планеты двух систем, условно называемых «Север» и «Юг», часть исследователей называет противостоянием цивилизаций, имея в виду исламский «Юг» и христианский «Север». Некоторые считают, что друг другу противостоят формационные структуры — капиталистические страны против феодальных государств [30]. Есть мнения, что столкновение «Севера» и «Юга» отражает борьбу старой иерархической и новой сетевой организации управления территориями, населением и экономикой [42].
Представляется, что любая однозначная дефиниция в этом плане не будет отражать в нужной мере существа явления и для целей практической политики лучше ограничиться реальным описанием «дуги напряженности». В данном случае под термином «дуга напряженности» (она же «евразийская дуга нестабильности») понимается часть государств, расположенных в условной зоне, ограниченной на западе Гибралтаром, а на востоке — Пакистаном. Северная граница «дуги нестабильности» проходит по южным окраинам России, а южная — по северной части Африки, переходит на Азиатский материк, захватывает Переднюю Азию, Иран, Афганистан и Пакистан. Полагаем, что и такое пространственное выделение «дуги напряженности» неполно и по существу не отражает реальной ситуации. Нестабильная ситуация охватывает значительно более широкую часть Земли. В «дугу напряженности» следует включить почти всю Африку, часть Мезоамерики и северные районы южноамериканского материка, большинство стран Юго-Восточной Азии и часть Европы — бывшую Югославию и территорию бывшего СССР. Иначе говоря, «дуга напряженности» — это условная «дуга», нечетко очерчиваемая на географической карте, и, по мнению авторов доклада, следует выделить иной, чем ислам, классифицирующий признак этого явления социальной и политической нестабильности (в ставшем привычным понимании «дуга напряженности» идет лишь по границе исламского и неисламского мира, а также между различными исламскими государствами).
Объединяет все эти страны присущая им общинно-деспотическая формация, выросшая из азиатского способа производства. Главное в этой системе — мелкотоварное сельскохозяйственное производство на небольших земельных наделах, отсутствие национальной современной производящей индустрии. Основное место в жизнеобеспечении населения стран, входящих в систему «дуги», занимает добыча и вывоз полезных ископаемых, т.е. высшая форма присваивающего, а не производящего хозяйства. Географические условия стран условного «Юга», по большей части, резко неблагоприятные. Поэтому затраты труда на получение единицы продукции (например, 1 центнера пшеницы) в орошаемом земледелии были и остаются в шесть (!) раз больше, чем в европейском типе земледелия [30]. Что же касается современной капиллярной технологии орошения (например, Саудовская Аравия), то оно и изобретено, и производится на «Севере». Ни одно из государств «Юга» по большому счету себя продовольствием, без вмешательства «Севера», не обеспечивает. Особенно тревожно положение в таких странах, как Афганистан, Таджикистан и Алжир, где сегодняшняя ситуация обострена до предела [30].
Государственная собственность в общинно-деспотических системах (далее ОДС) выражается в виде права главы государства распоряжаться всем имуществом, личная или частная собственность граждан (жителей) от произвола правителя не защищена. Это главное отличие ОДС от той же капиталистической [30]. «Кувейтизация» (правление «арабского шейха» над полностью подчиненным населением) как конечная и желанная цель в экономике государств с ОДС остается главенствующей. У большинства политиков, а российских особенно, понимание этого процесса как развития высшей формы присваивающего хозяйства и последнего этапа кризисной ситуации отсутствует. Причины социальной напряженности и экстремальные формы ее проявления в конфликтных ситуациях видятся только в политических играх соседей или великих держав.
Большинство наиболее экстремистски выраженных конфликтов происходит на территории традиционного распространения ислама, что также дает возможность многим исследователям и почти всем политикам говорить о влиянии пресловутого «исламского» фактора. Ислам же прежде всего форма социальной организации общества, а не только религия. В общемировой системе противостояния «Север-Юг» он выполняет роль индикатора неблагополучия, а не причины конфликта. Индикатор принимается за существо явления, хотя угроза «исламского фундаментализма» возникает лишь в наиболее экономически и социально неблагополучных странах [30].
2-й уровень проблем: исторический. Российская историческая действительность создает второй уровень глобальных проблем, обусловленный географическим положением страны. Советский Союз представлял собой контактную, наибольшую по протяженности, зону между «Севером» и «Югом». Здесь можно наблюдать все ступени перехода от ОДС к машинной современной индустрии и в промышленности и в сельском хозяйстве. Граница между двумя системами не представляет четкой территории, и «северные» и «южные» структуры могут располагаться вперемежку. Столь же неоднородна по своим характеристикам и территория Российской Федерации: если центральные, приволжские, уральские и часть южных областей следует в большей мере отнести к «переходным», то южные и большинство восточных республик и областей характеризуются как выразители ОДС. Северо-Кавказский экономический район располагается как раз на стыке двух последних социально-экономических макрозон.
Российская Федерация, чей вклад в экономику СССР был не только самым большим, но и решающим, понесла в результате распада страны наибольшие потери [30; 32; 95]. Не только разовое отторжение основных фондов российской экономики, но и разрыв экономических связей разрушили полуазиатскую и полуевропейскую экономику. На этом же уровне резко обострились противоречия межнациональные и межрелигиозные. В идеологическом плане к антисоциализму в качестве его «национальной» формы добавляется русофобия как синоним отношения к советскому строю. Русские везде, за исключением лишь восточных областей Левобережья Украины и Белоруссии, обвиняются во всех тяжких грехах советского периода [30].
3-й уровень проблем: внутрироссийский. Наибольшую остроту принимает комплекс вопросов взаимоотношения Российской Федерации с бывшими республиками СССР за влияние на «контактные зоны». Политический аспект проблемы — все более оформляющиеся (внешне и официально проявляющиеся очень редко) притязания России на русские территории, оставшиеся вне Российской Федерации. Под «русскими территориями» здесь понимаются не только территории с русскоязычным населением, но и те, которые в различные исторические периоды по тем или иным причинам интересовали Россию. В полной мере это относится и к Северному Кавказу — части пограничного региона [30]. Здесь позиции во многом осложняет территориальный вопрос: неуверенная политика России в отношении казачества. То, что многие, в том числе и российские дипломаты, выдают за политическую гибкость, является отсутствием политической перспективы.
4-й уровень проблем: региональный. В наибольшей мере привлекают внимание политиков и исследователей различных специальностей конфликтные ситуации на Северном Кавказе («межнациональные конфликты»), а точнее — формы их проявления, при этом без внимания остаются реальные причины их возникновения [30; 41].
Наряду с социально-экономическими факторами современную ситуацию на Северном Кавказе определяют и культурные особенности этого многонационального региона. Решающее значение для понимания региональных проблем имеет этническая история Северного Кавказа последних столетий. В это время здесь сложились две большие группы народов, различающихся между собой по всем параметрам политического, социального и экономического обустройства своих обществ. Первая группа — это местные, издавна живущие на Северном Кавказе народы. При известном сходстве культурных общекавказских традиций группа не представляет этнического единства. Скорее наоборот — являет собой пеструю мозаику народов, говорящих на многих языках. Другую группу составляют славянские народы, основной массив которых сложился к концу XIX в. Начало этому процессу положило Донское казачество, затем было создано Кубанское казачье войско, и последними по времени стали терские казаки. Вокруг этих военизированных образований группировалось русское и украинское население, которое и в социальном, и в экономическом плане было достаточно неодинаковым [30].
Политические границы на Северном Кавказе во многом были определены этническими. Этим же обстоятельством были определены и современные административные границы. Довольно часто административные границы совпадают с хозяйственными. В такой группировке населения уже были заложены трудноразрешимые проблемы. Первая — уровень этнической консолидации северокавказских народов. Объединительными системами для них служат язык, совместное расселение и родственные связи. Ни политических, ни экономических, как первопричины первых, связей на Северном Кавказе нет. Также преждевременно говорить о здешних народах как о сформировавшихся нациях. Превалируют регионально-клановые связи и в «межнациональных» контактах. Государственности как формы объединения социумов северокавказские народы не знали [30].
Совершенно иную политическую структуру представляло казачество. Помимо того, что оно вместе с другими русскими было составной частью государства, казачество внутри этой государственности было социально более организовано, чем жители неказачьих поселений. Казачья структура была идеальной формой российской пограничной (т.е. внутригосударственной) охраны против горцев. Она создавала соотношение сил на границе в пользу государства и обеспечивала условия, например, в той же воинственной Чечне, для экономического и социального переустройства северокавказского общества без резких колебаний политической конъюнктуры. В период становления Советской власти и после ее упрочения в состав автономных республик Северного Кавказа были включены и районы с преимущественно русским населением. Значительная часть здешнего русского населения принадлежала к казачьему сословию и после революции была в положении если не врагов народа, то «полуврагов». Видимое «межнациональное» благополучие сохранялось до обострения общего социально-экономического положения в стране: как только ситуация начала меняться в худшую сторону, северокавказский регион первый «высказал несогласие» в самой экстремальной форме [30].
В 1989-1991 годы республиканские границы, вопреки надеждам политиков и к восторгу значительной части национальной интеллигенции [30; 41], сыграли роль катализаторов социальной напряженности. Примером могут служить, помимо осетино-ингушских столкновений, противостояние армян и азербайджанцев в Карабахе (хотя те же народы живут в мире без «автономий» в восточной части Грузии). Благодаря «автономии» местный территориальный конфликт враждующих группировок перерос в межнациональную войну. Примеры можно продолжать долго. Структура Союза была построена без учета главного фактора — экономики. «Самостоятельной» в каждой северокавказской республике была и остается только помидорно-картофельная огородная экономика, основанная на ручном труде горцев. Сколько-нибудь заметное зерновое хозяйство или выращивание технических культур — удел сельскохозяйственного производства другого этноса — русского или украинского [30]. Только в редких крупных зерновых хозяйствах заметное место в производстве хлеба занимают местные северокавказские народы.
Существующая статистика по экономике сельского хозяйства Северного Кавказа чрезвычайно противоречива и может быть использована для анализа ситуации только в обобщенном виде: нигде нет дифференцированных данных по мелкотоварному, приусадебному производству и по колхозно-совхозному. В целом в 1989 году сельскохозяйственное производство северокавказских республик выглядело следующим образом (см. Таблицу 3).
Наиболее благополучным предстает сельскохозяйственное производство в Ставропольском крае — и по эффективности капиталовложений, и по уровню рентабельности. На том же уровне эффективности стоит и сельское хозяйство Краснодарского края. Ставрополью оно уступает только по рентабельности. Очевидно, и сельское хозяйство автономий, расположенных на территории этих краев, также достаточно эффективно.
Что же касается сельскохозяйственного производства остальных административных образований, то оно находится на чрезвычайно низком уровне. Понижение уровня эффективности сельского хозяйства идет с запада на восток (с «Севера» на «Юг»). Понижение уровня эффективности сельского хозяйства сопровождается ростом социальной напряженности. Особенно тяжелое положение в Дагестане, хотя потенциально эта территория могла бы иметь чрезвычайно прибыльное сельскохозяйственное производство. По мнению специалистов, только квалифицированное возделывание винограда в прикаспийских районах дало бы возможность Дагестану обеспечить себя полностью продовольствием. Тем не менее в настоящее время эта отрасль земледелия находится на положении пасынка [30].
ТАБЛИЦА 3.
Обеспеченность скотом и производство основных продуктов питания на душу населения в республиках Северного Кавказа, 1989 г.[3]
Основные суммарные показатели сельскохозяйственного производства национально-административных образований Северо-Кавказского экономического района (СКЭР) были в 1981-1988 годах следующими (см. Таблицу 4).
ТАБЛИЦА 4.
Основные показатели хозяйственной деятельности колхозов и совхозов Северо-Кавказского экономического района[4], 1981-1988 гг.
Из пяти национальных субъектов федерации, где производство продовольствия не достигает необходимого уровня (минимума) в 3000 ккал в день на человека, три — Чечня, Ингушетия и Дагестан — входят в Северо-Кавказский экономический район. В целом за счет других административных образований этот дефицит покрывается, казалось бы, полностью. Тем не менее, исключая Адыгею, все остальные республики считаются дотационными. Наиболее сложное положение в восточной части Северного Кавказа. Ни Чечня, ни Ингушетия, ни Дагестан даже по официальной статистике не могут существовать без посторонней помощи в продовольственном обеспечении своих жителей [30; 56].
Большое разнообразие природных условий Северного Кавказа не могло не сказаться на образе жизни местного населения. Пренебрежительное отношение к географическому фактору, а точнее к окружающей среде, привело население Северного Кавказа на грань экологической катастрофы, во-первых, и к неправильной оценке уровней развития тех или иных человеческих сообществ, во-вторых. Под благими лозунгами «цивилизации отсталых народов» разрушалась гармония и насаждалось варварство по отношению к природе и, как следствие, к людям.
Неодинаковость природных условий Северного Кавказа — от открытых с севера степей и предгорий с их прекрасными горными долинами до труднодоступных горных ущелий, определила и разнообразие хозяйственной деятельности населения. За многовековую историю народы Северного Кавказа хорошо приспособили свое хозяйство к местным условиям. Они создали два типа земледелия — горное и равнинное. Первое, в сочетании со скотоводством, являлось и является по настоящее время основой существования жителей горных долин и высокогорий. В большей мере оно характерно для восточной части Северного Кавказа — Ингушетии, Чечни и Дагестана. При земледельческих работах здесь велика доля традиционных приемов обработки почвы, ручного труда и очень ограничены возможности использования техники на полях, расположенных на довольно крутых горных склонах. Во второй половине нашего столетия в горных районах Северного Кавказа зерновые культуры (исключая кукурузу) уступили пальму первенства садоводству, огородничеству и выращиванию технических культур. В очень большой мере хозяйство стало ориентироваться на рынок и в меньшей — на семейное потребление. Мелкотоварное производство на приусадебных участках заняло ведущее положение. В западной части Северного Кавказа огородничество, в частности выращивание помидоров, стало очень прибыльным бизнесом. Столь же прибыльна монокультура — белокочанная капуста — у лезгин Дагестана, которую они поставляют на рынки Баку и других городов Азербайджана [30].
Что же касается равнинной части Северного Кавказа, то здесь уже с конца прошлого века, как отмечалось, развивалось крупное товарное производство зерна, а в сухих степях (Ставрополье) — товарное овцеводство. В советское время на равнинной части региона широко применялась сельскохозяйственная техника. Механизирована и обработка сельскохозяйственной продукции. Индустриальное развитие инфраструктуры «плоскости» значительно превосходит аналогичную в горах. Именно последнее обстоятельство определило различия между жизненным укладом горцев и жителей предгорных равнин — русских и украинцев. При этом этнические различия отступают на второй план, т.к. способ добывания материальных благ у горцев, говорящих на разных языках, имеет больше общих черт, нежели чем у их же соплеменников, но живущих в других географических зонах [30].
Для большинства жителей гор мелкотоварное производство, ориентированное на базар, является основным источником существования. Отметим как важное то, что производимый продукт не потребляется в семье. Продовольствие для семейного потребления приобретается на том же базаре, но привезено оно из других регионов. В мелкотоварном производстве увеличение продукции до определенных пределов возможно только за счет некоторого улучшения сортов огородных культур и повышения интенсивности ручного труда. Последняя складывается из освоения новых технологических приемов обработки почвы, использования удобрений и увеличения числа реальных человеческих рук. Резерва в виде увеличения земельных наделов на Северном Кавказе просто нет [30].
Помимо земледелия, большое место в хозяйстве сельских жителей занимает скотоводство. В этом регионе стойловое содержание личного скота возможно в небольших размерах. Плотность населения очень высока, и необработанных (нераспаханных) земель вокруг селений очень немного. Это заставляет жителей Северного Кавказа большую часть года содержать скот (в основном овец и коз) на горных или степных отгонных пастбищах. Здесь интенсификация производства возможна за счет увеличения нагрузок на пастбища, т.е. увеличения количества голов на единицу площади пастбища. Северокавказские пастбища перегружены уже много десятилетий, и по существу большинство из них давно разрушены. К сожалению, подавляющее большинство местных жителей слабо себе представляют последствия такой системы ведения хозяйства. Например, уже упомянутые жители Южного Дагестана (Ахтыский район) абсолютно уверены в том, что беспрерывное многолетнее выращивание на одних и тех же площадях белокочанной капусты естественно и закономерно. Нормы внесения удобрений в почву далеки от научно обоснованных: «чем больше удобрений, тем выше урожай, тем сытее будет народ». О том, что земля живой организм, просто не думают. Не думают и о том, что монокультура разрушает генофонд почвы. Бактерии, населяющие почву и чистящие ее, не выдерживают избыток одних и недостаток других химических элементов, гибнут, развиваются болезнетворные микробы. Ухудшается качество продукции и одновременно увеличиваются затраты на ее производство. Как результат всего этого — рост цен на рынках. Производитель покрывает свои расходы за счет покупателя. Люди платят за такую систему хозяйствования деньгами и здоровьем. В первую очередь здоровьем детей. Детская смертность в СКЭР намного превысила 20 промилле. Вести интенсивное, продуктивное, экологически чистое хозяйство с монокультурой на крайне небольших участках земли, как показывает практика — невозможно. Через какое-то время земля перестает плодоносить [30].
Не лучше обстоит дело со скотоводством. Увеличение плотности выпаса животных на пастбищах ведет к их деградации и полному разрушению. В степи это «черные земли» (Калмыкия), в горах — оползни (Ингушетия). Особую опасность для горных пастбищ представляют козы. Ангорская порода этих животных все больше и больше разводится на Северном Кавказе. Козы уничтожают кустарники и молодые деревья, выдергивают растения (траву) с корнем и копытами разрушают почву. Это ведет к нарушению гидрологического режима, следствием чего является обезлесевание гор, оползни и высыхание пастбищ. Что остается делать скотоводам — увеличивать с описанными выше последствиями нагрузку на пастбища или менять род занятий? Последнее исключается, т.к. ангорская коза в последние два десятилетия дала работу тысячам женщин, а альтернативной достаточной занятости нет. Изделия из пуха этих коз являются серьезнейшим подспорьем в бюджет семей горцев многих национальностей. Пуховой промысел дает рабочие места, которые в современных условиях являются наиважнейшим средством снятия социального напряжения на Северном Кавказе [30].
Демографическая ситуация. Непреложным остается факт бурного роста численности населения целого ряда национальных регионов Союза. Среди таких территорий и Северный Кавказ, где численность коренного населения с 1940 г. по наши дни увеличилась в два с лишним раза (см. Таблицу 5).
ТАБЛИЦА 5.
Численность населения Северо-Кавказского экономического района[5]
(1939 г. / 1992 г. / % прироста)
Краснодарский край …… 3170,0 тыс. / 4797 тыс. / 51,3
Ставропольский край …… 1866,0 тыс. / 2536 тыс. / 35,9
Ростовская обл. …… — / 4363 тыс.
Адыгея …… 241,5 тыс. / 442 тыс. / 83,0
Дагестан …… 930,0 тыс. / 1890 тыс. / 103,2
Кабардино-Балкария …… 359,0 тыс. / 784 тыс. / 118,2
Карачаево-Черкесия …… 86,3 тыс. / 431 тыс. / 399,4
Северная Осетия …… 329,0 тыс. / 695 тыс. / 111,2
Чечено-Ингушетия …… 451,8 тыс. / 1308 тыс. / 189,5
За жизнь одного поколения стало в два раза больше хозяйств, в которых должно производиться в два раза больше продукции, в два раза больше надо школ, больниц и т.д. Но самое главное другое: должно в два раза увеличиться количество обрабатываемой земли и рабочих мест на производстве. Ясно, что это сделать невозможно. Общество нашло выход в отходничестве.
В разных регионах Северного Кавказа отходничество развивалось по-своему, но результат был одинаково трагичен. Само явление исследовано еще недостаточно подробно, но результаты его очевидны. Отходник, как правило, не владеет индустриальной специальностью. Наиболее характерны для него традиционные строительные навыки, часто достаточно высокой квалификации, и профессия чабана. Сложилась парадоксальная ситуация, которую можно было наблюдать в одном из райцентров Дагестана. Большое число мужчин из этого района ежегодно уходили летом на заработки строителями в центральные области РСФСР и в среднеазиатские республики. В то же время клуб в этом райцентре Дагестана строила бригада из Горьковской области РСФСР — приезжие строители монтировали водяное отопление и вели отделочные работы. Условия оплаты и тех и других отходников были примерно одинаковыми. Своих рабочих в этом дагестанском районе, которые могли бы выполнить нужную работу, не оказалось [30].
Никакие большие заработки «в отходе» не компенсируют утрат, а их много. Здесь и отрыв от семьи. Дети по полгода, а то и больше не видят отцов. Если же уезжает вся семья, то дико выглядят красивые из белого камня дома, в которых никто не живет. «В отходе» люди живут, как правило, в нерегулируемой социокультурной среде, т.к. свои обычаи остались дома, а местные нормы поведения — чужие. Еще сложнее положение семей отходников. Прежде всего это касается чабанов. Неустроенность быта еще можно как-то скрасить, но вот отсутствие школ вообще, как и преподавания на родном языке, заменить ничем нельзя. Дети не знают норм поведения в детских коллективах, они не знают своего дома и, что особенно тревожно, эти дети не знают своего народа. Их становление как личностей происходит вне общества, и у них не вырабатывается чувство общественного долга. Не исключено, что мы сейчас почувствовали еще далеко не все отрицательные последствия отходничества у народов Северного Кавказа [30].
Возвращаясь на родину, отходники далеко не всегда и не везде могут применить полученные навыки. Что же касается адаптации детей к условиям родины, то внешне она проходит проще, но не легче. Появляется та же языковая проблема, особенно если ребенок прожил с родителями два-три года. Он не всегда говорит на родном языке без акцента. Осложнена поведенческая адаптация: плохое знание норм общественного поведения в традиционном варианте ставит ребенка часто в затруднительное положение. Такие ситуации опасны тем, что разрушают культурные ценности вообще в сознании подрастающего поколения. Это путь к манкуртизации общества, неизбежны межнациональные осложнения. Этническая бинарность в каждой из северокавказских республик постоянно дает пищу для противопоставления «мы» и «они». К сожалению, социальные последствия особенностей экономической структуры СКЭР мало учитываются федеральными властями [30].
На этом негативные последствия такого образа жизни для социально-экономической ситуации в СКЭР не кончаются. Трансформация отходничества и, прежде всего, его чеченского варианта создала благоприятные условия для его перерождения в криминальные структуры как за границей Чечни, так и на ее территории. В первом случае «чеченская мафия» занята выкачиванием денег из общероссийского кармана и помещением этих средств в различные «отмывательные» финансовые структуры. Основным источником получения этих достаточно больших сумм служит любой вид торговой деятельности, рэкет, торговля наркотиками и обыкновенный грабеж. За последние четверть века произошло резкое изменение менталитета мужчины-горца. Если раньше, даже в середине XX века, занятие торговлей и какой-либо другой непроизводительной экономической деятельностью считалось позорным делом, то теперь «коммерция» или бизнес почитаются за доблесть мужчины. При этом, естественно, понятие «налоговая дисциплина» напрочь отсутствует в лексиконе «предпринимателей». Что же касается деятельности криминализированной части отходников внутри Чечни, она занята охраной традиционного образа жизни и находящегося на территории республики «добра». Именно эта часть чеченского общества, не занятая в общественном производстве, составляла основу дудаевских воинских образований [30].
Промышленное индустриальное производство на Северном Кавказе никакого отношения к нерусскому населению не имеет. Только в Северной Осетии нерусская прослойка в индустриальном рабочем классе сколько-нибудь заметна (около 20% от числа промышленных рабочих). В остальных республиках количество «национальных» индустриальных рабочих еще меньше.
Влияние предприятий промышленного производства сводилось к размерам отчислений в бюджеты республик от доходов промышленности, выраженных в рублях. Функционирование предприятий — от материально-технического снабжения и энергетического обеспечения до подготовки кадров и планового задания — направлялось из Москвы. О современном положении индустриальных производств Северного Кавказа можно сказать лишь то, что оно переживает те же трудности, что и промышленность остальной России. Выход из этого состояния для каждого региона индивидуален [30].
Особого внимания заслуживает нефтяная промышленность на территории Чечни. В СССР сколько-нибудь детализированные материалы о добыче и переработке нефти были закрыты. На основании имеющихся сведений можно скорее составить ряд вопросов, ответы на которые только позволят подойти собственно к постановке проблемы — что такое добыча и переработка нефти на территории Чечни. Запасы нефти специалистами оцениваются не более чем в 300 млн. тонн. На основе имеющихся производственных мощностей и разработанных технологий добычи, республика ежегодно может добывать не более 3,5-4 млн. тонн. Официальная статистика, которая авторами доклада подвергается сомнению, дает такие цифры. В 1966 году добыча нефти в ЧИАССР достигла 11,4 млн. тонн в год и достигла пика почти в 22 млн. тонн в 1971 году. В последующую пятилетку добыча резко упала и уже в 1975 году составляла 8,7 млн. тонн. В отношении последующего десятилетия — 1975-1985 гг. сведения отсутствуют, можно лишь предполагать, что общая тенденция сокращения добычи продолжалась. В 1993 году было добыто всего 3,54 млн. тонн. Специалисты оценивают эту цифру как реальную в течение ближайших 4-5 лет. Дело заключается в том, что геологические условия залегания нефтеносных слоев чрезвычайно неблагоприятны, и увеличение добычи потребует применения новых технологий и, как следствие, очень больших капиталовложений и времени. Кроме того, оспаривается сама экономическая целесообразность какой-либо модернизации промыслов в настоящее время.
Такого количества нефти за период с 1966 по 1975 гг. Чечня никогда не добывала и добыть не могла [30]. Возможно, здесь отмечена статистикой не столько добыча, сколько количество переработанной на Грозненском комплексе нефти. Примечательно и другое — в средствах массовой информации за последний десяток лет ни разу не было упоминания о кризисе добычи нефти в Чечне и неполной загрузки Грозненского комплекса. О том, что этот сюжет в хозяйстве Чеченской республики не случайно запутан, свидетельствует и выступление по российскому телевидению (начало мая 1995 г.) заведующего одним из отделов администрации Президента РФ. В ответах на вопросы он отметил, что криминализация чеченского общества во многом основана на нефти. В этой связи возникает вопрос — каким образом и с чьего разрешения на Грозненский комплекс для переработки поступало не менее 15 млн. тонн нефти с Нижневолжского месторождения (другого источника просто нет) после заявления Дудаева о выходе Чечни из состава России? Куда и кому шли продукты переработки этой нефти через терминалы Новороссийска и Туапсе? В Россию, судя по всему, они не поступали [30]. Примечательно и другое. Если верить свидетельствам СМИ, Грозненские нефтедобывающий и нефтеперерабатывающий комплексы во время боевых действий практически не пострадали. Ни та, ни другая сторона разрушать их не собирались. Случайность это или заранее спланированная акция сохранения наиболее важного объекта — по доступной информации сказать нельзя.
Попытка современного Шамиля — генерала Дудаева — создать свою теократию фашистского толка продемонстрировала большие финансовые возможности. Чечня не испытывает недостатка ни в деньгах (отходники!), ни в оружии. В последние годы правления генерала Дудаева весьма заметным подспорьем в получении дополнительных финансовых средств стал наркобизнес. Отсюда вывод — не ответив на вопрос, откуда генерал Дудаев и его преемники черпали деньги, нельзя принять реальные меры по эффективному прекращению насилия и налаживанию хозяйственной деятельности на территории Чечни и всего Северного Кавказа [30]. Даже при полном господстве криминальных структур северокавказского общества над такими гигантами, как Грозненский нефтяной комплекс, и более мелкими индустриальными производствами его недостаточно для активного функционирования преступных объединений. Последние существуют за счет торгового, части промышленного и банковского капитала России, являясь составной частью криминального пространства не только СНГ, но и окружающих территорию бывшего СССР государств [30]. Интересно, что некоторая готовность двигаться в этом направлении проявлена. Вот что сообщил 29 сентября 2001 года информационный сервер Полит.Ру со ссылкой на агентство «Интерфакс»: «Налоговая полиция передала в ФСБ и МВД сведения о 65 коммерческих структурах в центре России, прямо подозреваемых в финансировании бандформирований. Сегодня (29.09.2001) на брифинге, в частности, начальник главного управления ФСНП по Центральному федеральному округу Владимир Сенин сообщил, что передал всю собранную им информацию в ФСБ и МВД» [98].
Война на Кавказе может продолжаться непредсказуемо долго и она в любом случае будет преступной. Было бы политически безответственным всерьез ожидать чудесных и все противоречия снимающих «моделей урегулирования чеченского конфликта»: процесс замирения будет затратным, состоящим из множества жестких и мягких (военных и экономических) «моделей» и «подходов» многолетним процессом возвращения чеченцев в российское политическое и законодательное поле. Будущее представляется вполне определенным: Чеченская Республика никуда не денется с Северного Кавказа, и никуда не денется российский государственный интерес.
В связи с сомнениями в официальных данных производства нефти в Чечне уместен и другой вопрос — насколько вообще имеющиеся в открытой печати статистические материалы отражают реальное состояние Северо-Кавказского экономического района? По официальным материалам только три республики — Дагестан, Чечня и Ингушетия нуждаются в продовольственной дотации. Это же недоумение вызывает и общероссийская статистика. Она дает двойное, по отношению к максимальному потреблению, производство продовольствия (см. Табл. «Производство биомассы в СССР на 1988 г». и Табл. «Производство биомассы в Российской Федерации в 1992 г».). Какова в этом случае причина громадного импорта продовольствия в Российскую Федерацию? (См. Таблицу 6, 7).
Подводя итоги рассмотрению социально-экономической ситуации Северо-Кавказского региона, можно констатировать: экономики в каждой отдельной республике нет. Нет замкнутой, саморегулирующейся экономической структуры, способной к самообеспечению своего социума. Есть хозяйство населения, занятого самообеспечением на семейном уровне. Этот уровень является составной частью «базарной», но не рыночной системы. Поэтому использование термина «экономика» весьма условно и применительно к северокавказским республикам является синонимом слова «хозяйство» [30].
ТАБЛИЦА 6.
Производство биомассы в СССР на 1988 г.
* УСЕД — условная единица биомассы (продовольствия, подсчитанного в калориях), необходимая для нормального функционирования человеческого организма в течение года.
** б/н — без национальных образований с/н — с национальными образованиями
Общие потребности СССР в биомассе (при условии 3100 к/кал чел/день — 262 436 УСЕД)
Всего произведено — 539 837 УСЕД;
Избыток — 263 547 УСЕД или 100,64%
Доля Среднеазиатско-Кавказской макрозоны равна: Кавказ обеспечивает 24,13% потребления, Средняя Азия — 48,83%
Таблица 7.
Производство биомассы (продовольствия) в национальных образованиях /без национальных округов/ Российской Федерации в 1992 г.[6]
УСЕД — условная единица биомассы (продовольствия, подсчитанного в калориях), необходимая для нормального функционирования человеческого организма в течение года.
* — несельхоз. территории.
Очевидна необходимость направляемой, неважно, федеральным ли правительством или местными властями, индустриализации экономики традиционалистской части северокавказского общества. Основой его составляющей должны стать небольшие, работающие на местном сырье, маломатериалоемкие, с максимально простыми технологиями производства, максимально приближенные к жилью работников. Необходимо предусмотреть предприятия, где должны работать преимущественно женщины. Их социализацию необходимо развивать. В противном случае традиционализм вместо того, чтобы гарантировать социальную стабильность, будет тормозить развитие местного общества [30]. Индустриализация традиционалистских групп важна также в связи с тем, что ваххабизм объективно продолжает сохранять свою социальную базу в Дагестане и других северокавказских республиках, о чем подробнее будет освещено ниже.
Необходимо организовать небольшие предприятия по производству товаров народного потребления. Необходима помощь художественным промыслам, но последние должны производить не только элитарную штучную продукцию, но и ширпотреб. Государство должно предоставить определенные налоговые льготы для выпуска продукции следующих отраслей: металлургия, деревообработка, шерстяная и кожевенная промышленности, обработка камня. Налоговые льготы в регионах с высокой рождаемостью и низкой занятостью важны для снижения нагрузки на российский бюджет, так как на каждого работающего в таких регионах РФ приходится большее число неработающих, чем в регионах с высокой занятостью и высокой долей людей трудоспособного возраста. В том же Дагестане, например, при высоких налогах в 2-3 раза увеличиваются дотации из центра, так как производства не развиваются, а дотируются. Важным также представляется оградить эту часть производства от криминала.
2002 год объявлен ООН Годом гор. Горы являются особым цивилизационным миром во всех регионах планеты, будь то кавказцы в России, хайлендеры в Шотландии или памирцы в Таджикистане. В экономическом смысле горы являются последним, наряду с Арктикой, неосвоенным ресурсным потенциалом планеты. Освоение природных ресурсов гор сулит колоссальную экономическую выгоду и высокие темпы социально-экономического и культурного развития горных территорий, которые в этом отношении до сих пор отстают от равнины [64; 65]. Серьезный ресурс гор — гидроэнергетический. Так, в Северо-Осетинской АССР были построены Гизельдонская, Владикавказская, Эзминская и другие ГЭС, в Киргизской ССР на горной реке Нарын, которая обладает сопоставимым со всей Волгой энергетическим потенциалом, был построен целый каскад ГЭС, каскады ГЭС были построены в Таджикской ССР на реках бассейна Аму-Дарьи, прежде всего на Вахше. Однако процесс строительства крупных горных ГЭС в государствах СНГ, включая Россию, остановился вследствие распада единой хозяйственной системы в 1991 году. Выход может быть в строительстве малых ГЭС: не требуют больших капиталовложений, их строительство не требует сложных строительных механизмов, экология от них не страдает. Малая ГЭС мощностью в одну тысячу киловатт сможет полностью обеспечить электрической энергией населенный пункт с населением в 7-8 тысяч человек, а для ее успешной работы необходимо в реке иметь расход всего 10 кубометров воды за секунду. Положительным можно считать и то, что малые ГЭС не затапливают больших площадей земель, что очень важно в условиях малоземелья гор. Тем не менее, несмотря на все перспективы и относительную дешевизну, без федеральной программы строительство малых ГЭС на реках бассейна Терека и других рек не будет оказывать сколь-нибудь значимого эффекта на экономику Северо-Кавказского региона [64].
Социальные процессы на Северном Кавказе, что особенно остро проявилось в Чечне, направлены в основном на вытеснение русского и русскоязычного населения с мест его проживания. Идет активный процесс «национализации» казачьих станиц и городов. Это отрицательно сказывается на состоянии промышленности и сельского хозяйства Северо-Кавказского экономического района. Усиливается система: русский рабочий класс — «кавказское» или «горское» руководство. Объективно этому процессу способствуют сами руководители казачества, борясь против «опромышливания» сельского казачьего населения [30]. Необходима выверенная федеральная политика по отношению к казачеству и остальному русскоязычному населению национальных республик Северного Кавказа, исходящая из понимания значимости пограничных функций казачьих и других адаптированных к условиям Северного Кавказа славянских групп.
На Кавказе природно-климатические условия проживания этносов чрезвычайно разнообразны, а сама палитра народов чрезвычайно разнообразна. Вертикальная зональность дает разительную смену природно-климатических поясов по мере продвижения от низин в высокогорье, которое здесь уже давно заселено и освоено в пределах 1500-2000 м над уровнем моря и даже выше. Именно в условиях высокогорья происходило становление хозяйственного быта и культурного облика многих народов Кавказа, относящихся к числу малочисленных. Последние в своем большинстве проживают в северо-восточной части региона, на территории Дагестана. Это андоцезские народы, т.е. андийцы, ахвахцы, багулалы, бежтины, ботлихцы, годоберинцы, цезы, каратины, тиндинцы, хваршины, чамалалы, гунзибцы, гинухцы, а также народы лезгинской группы — рутулы, агулы и цахуры. Процесс пробуждения этнического и общественного самосознания у этих народов набирает силу и играет все большую роль в их социальной жизни. В начале 1990-х годов произошло организационное оформление ряда национальных движений. В частности, возникли агульское национальное движение «Джамаат», рутульский культурный центр «Аяз» и общественно-политическое движение «Намус», цезское национальное общество «Возрождение» и др. Появление такого рода движений — значимый фактор в перспективах социально-экономического, культурного и политического развития малочисленных народов Кавказа [4].
В связи с ростом национального самосознания, а также значения последнего для социальной стабильности традиционалистских этнических групп представляется важным процесс создания письменности для некоторых малочисленных народов Республики Дагестан. Отсутствие письменности делает этнос более уязвимым для внешнего культурного воздействия, что в сочетании с малочисленностью создает угрозу его лингвистической, культурной и в конечном итоге этнической ассимиляции. Работы по созданию письменности для некоторых малочисленных народов Дагестана уже начались. В начале 1990-х гг. была введена письменность у народов лезгинской группы. У андоцезов пионерами в этой области выступили андийцы. Некоторое время назад группа андийской интеллигенции начала издавать газету на андийском языке «Гъванаб агълу» («Андийцы»), приспособив для этого аварский алфавит. Однако финансирование газеты основывалось на добровольных пожертвованиях, а потому вскоре она прекратила свое существование. Предпринимаются попытки расширить сферу социального функционирования национальных языков, в частности, ввести их в программы средней школы, увеличить количество часов, снабдить школы учебниками (в 1991 г. у рутулов появился первый школьный учебник родного языка) [4; 47].
Важен также аспект кадровой политики в регионах — от состава государственных служащих в регионах всех структур исполнительной и законодательной власти зависит стабильность в субъектах РФ [45]. Например, сегодня ключевые позиции в Республике Дагестан заняты представителями даргинцев (второй по численности после аварцев народ). Позиции нынешних властей считаются сильными. Это стало возможно благодаря отмене положения Конституции Республики Дагестан, предусматривающего ротацию поста главы республики по национальному признаку. Нынешнего главу республики даргинца Магомедали Магомедова может сменить даргинец Сайд Амиров (мэр Махачкалы). Таким образом, представителям других национальностей трудно рассчитывать на пост главы Республики Дагестан, что не является социально стабилизирующим фактором. Анализ кадровой структуры в субъектах Российской Федерации указывает на сложную ситуацию в части пропорционального представительства всех наций и народов России как в системе государственной службы в целом, так и в органах государственной власти и государственного управления субъектов Российской Федерации.
Подробно этот аспект применительно к национальным республикам и «русским» регионам Российской Федерации проанализирован в работе Л. Рубана «Государственная служба России: национально-кадровая представленность» [45], а нам сейчас важен его вывод по вопросу национальной представленности в кадровой политике в регионах: статистические данные о национально-кадровой структуре государственной службы в регионах свидетельствуют о том, что в ряде национальных республик Российской Федерации нарушается принцип пропорционального представительства наций и народов, в них проживающих, о нежелании политической элиты данных субъектов трансформироваться в соответствии с современными требованиями, и показывают, что базовым принципом в ряде республик до сих пор остается расстановка «своих» (по «крови» и духу) людей на ответственные посты [45]. Необходима более четкая федеральная кадровая политика в регионах РФ, включая национальные республики.
Национализм, чем бы он ни прикрывался, является выражением на Северном Кавказе глобального противостояния «Север-Юг». Если в Европе процесс «оюжанивания» происходит за счет официальной и нелегальной миграции из Африки (тот же Алжир), из Азии (Турция и Иран), то в Российской Федерации к ним добавляется и контактно-ползучий вариант. Россия заселяется из Закавказья, из Средней Азии, из Украины, из Китая, из всего «ближнего» и «дальнего» зарубежья. При открытых границах за счет России решается земельная проблема «Юга». К сожалению, этого не понимает российское руководство. Если и дальше будет продолжаться подобная политика в отношении «национальных» территорий, то «новая Чечня» не за горами [30]. Необходимы определенные изменения российской политики в «ближнем» и «дальнем» зарубежье с учетом значимости для России причин «южной» миграции.
Ряд российских экспертов достаточно подробно осветил причины расширения ваххабитской идеологии в Дагестане [по: 4; 18; 34; 47] перед вторжением чеченских боевиков:
- происходила пауперизация экономически активного населения, особенно остро вопрос отсутствия возможности легальными источниками дохода прокормить семьи стоял в горных аулах Дагестана и ряда других северокавказских республик;
- хотя вопиющая «вилка доходов» в различных социальных группах наблюдалась во всех регионах РФ, но именно на Северном Кавказе нижний уровень доходов уходил далеко вниз за минимальный прожиточный уровень, что приводило к росту протестных настроений;
- на последний фактор налагались протестные настроения в связи с усилением коррупции и преступности, опять-таки связанной в немалой степени с безработицей;
- ваххабитские проповедники активно критиковали все эти негативные явления в современном кавказском обществе, умело использовали в своих целях идеи братства и социальной справедливости, заложенные в исламе, и призывали немедленно и любыми путями установить шариат для устранения всех пороков общества;
- молодежь привлекала простота, доступность идей, здоровый образ и нормальный интернационализм в жизни членов ваххабитских общин.
Заметим в связи с этим, что большая часть причин расширения социальной базы ваххабизма продолжают действовать и в настоящее время, и корни ваххабизма на Северном Кавказе лежат, как видно из вышеприведенного анализа, не столько в идеологии ислама, сколько в общественно-экономическом устройстве местных обществ. У ваххабитского движения на Северном Кавказе сложилась своя особая социальная база [18; 34]. Подавляющее большинство последователей ваххабизма в регионе составила молодежь, которая, во-первых, еще не успела интегрироваться в общинную жизнь и поэтому имела возможность открыто возмущаться теми порядками, которые, по их мнению, противоречили исламу и были обузой в материальном плане. Во-вторых, трудоспособная и социально активная молодежь в первую очередь стала жертвой безработицы в горских республиках. В целом по Северному Кавказу до 70% молодых людей в возрасте моложе 30 лет не имеют сегодня работы. В Республике Дагестан, где ваххабизм распространился наиболее широко, среди молодежи в возрасте 18-28 лет безработица составляет почти 60% [18].
К концу 1980-х годов, когда началось бурное возрождение ислама, основная масса мусульман уже была оторвана от традиционно исповедуемых форм ислама. О таких тонкостях, как ориентация на определенный мазхаб, помнили лишь муллы, да и то не все. В начале 90-х годов, когда интерес к исламскому вероучению особенно возрос, книжный рынок мусульманских регионов страны, в том числе и Ногайской степи, заполонила прекрасно подготовленная и изданная литература на русском языке (в издательствах «Сантлада», «Бадр», известных своей ваххабитской направленностью) [18; 47; 97]. Эта литература, с одной стороны, немало способствовала росту образованности мусульман, но с другой стороны, она готовила почву для радикализации определенной их части. Широко распространявшиеся ваххабитскими издательствами работы идеологов исламского фундаментализма (Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба, Абу аля аль-Маудуди и др.) воспитывали в них неприятие традиционных для российских мусульман форм ислама. В Ногайской степи все это дополнялось большой активностью горских проповедников-шафиитов. В некоторых местах, где контакты ногайцев и представителей горских народов наиболее тесные (Шелковской район Чечни, Тарумовский и Кизлярский районы Дагестана), муллы стали отмечать переход верующих к исполнению обрядности по правилам шафиитского мазхаба. Такой поворот событий вызвал резкое сопротивление со стороны ногайских мулл, уже столкнувшихся с проникновением в среду ногайцев ваххабизма. Небольшие различия между ханафитским и шафиитским мазхабами приобретают этнодифференцирующее значение, что усиливает их роль в религиозной жизни народа. Особенно явственно эта тенденция выражена в той части региона, которая административно подчинена Ставропольскому краю. Число людей, приверженных ваххабитским идеалам, среди ногайцев не больше, чем среди других народов Кавказа, другое дело, что последователей ваххабизма среди ногайцев Ставрополья значительно больше, чем среди ногайцев соседнего Ногайского района Республики Дагестан. [47].
ПРОИЗВОДСТВО БИОМАССЫ в исламских государствах
В целом территория стран, где большинство населения считает себя мусульманами, выглядит достаточно компактно. Она занимает северную половину Африки, западную часть Южной Азии и Среднюю Азию. Мощный исламский анклав в Юго-Восточной Азии образует Индонезия — самое большое по численности населения исламское государство [31].
По способу ведения хозяйства исламский мир в наше время делится на две части. Условно их можно назвать западной и восточной. К восточной относится Индонезия, Малайзия и Бангладеш. Все остальные страны, кроме Индии, составляют единый массив западного ислама. Индия является «контактной» зоной между мусульманским Западом и Востоком. Формально она не входит в Организацию Исламская конференция, но по численности адептов ислама она занимает четвертое место после Индонезии, Пакистана и Бангладеш. В целом территория, занятая последователями пророка Мухаммеда, расположена преимущественно в северном полушарии Старого Света, и лишь Индонезия размещена на экваторе. Главное различие «западного» и «восточного» исламских обществ состоит в способах ведения хозяйства. В восточной части исламского мира население ведет земледельческое хозяйство принципиально иным способом, нежели организовано земледелие в его западной части. На востоке, во-первых, нет такого компонента, как подвижное степное скотоводство, а во-вторых, способ орошения отличается от применяемого на западе. Восточный способ условно можно назвать «заливным», в то время как на западе используют «поливное» орошение. Это принципиально важное различие, т.к. оно отражает разные культурные и хозяйственные традиции. Объединение же типов орошаемого земледелия целесообразно лишь при сравнении его на самом высоком уровне классификации земледельческого хозяйства с богарным земледелием, т.е. земледелием «под дождь» [31].
К середине XX столетия энергетический потенциал исламского мира составил ничтожно малую часть от мирового. В этом аспекте ведущей является ситуация с пахотными землями, дающими основной энергетический потенциал общества. На 19% населения планеты, которое исповедует ислам, приходится не более 1,5% территории пахоты, что и определило уровень производства биомассы (в том числе и продовольствия) в странах исламского мира [31].
Не лучше обстоит дело и с производством (в данном случае оно вторично) животного белка. К общемировому уровню в исламских странах приближается лишь количество мелкого рогатого скота. Что же касается крупного рогатого скота и свиней (наиболее продуктивного мясного животного), то на рассматриваемой территории на долю исламского населения (мусульман) приходится явно непропорциональное количество крупного рогатого скота. Здесь оно (на душу населения) значительно меньше, чем в неисламских странах [31].
На рассматриваемой территории государства по производству биомассы на душу населения можно объединить в четыре группы:
1) производство биомассы от 100% до 80% нормы (Киргизия, Казахстан, ОАЭ, Турция, Египет, Сирия, Тунис, Ливия, Танзания и Индонезия — 24,5% от численности мусульман мира);
2) производство биомассы от 80% до 60% нормы (Саудовская Аравия, Гвинея, Нигерия, Индия, Пакистан, Эфиопия, Судан, Иран, Ирак и Сомали — 32,27% от численности мусульман мира);
3) производство биомассы от 60% до 50% нормы (Бангладеш, Сенегал, Мали, Нигер, Чад, Азербайджан и Туркмения — 11,48% от численности мусульман мира);
4) производство биомассы от 50% до 40% нормы (Узбекистан, Таджикистан, Мавритания, Марокко, Алжир и Афганистан — 7,25% от численности мусульман мира).
Первая представлена 10 государствами, где производство биомассы колеблется в пределах от 100% до 80% потребности. Население этих стран составляет около 24,5% от численности мусульман мира. Из десяти стран этой группы наиболее благополучными были Киргизия и Казахстан. Здесь производство биомассы превышало 100% потребности. Тем не менее они не могут в полной мере характеризовать ситуацию, сложившуюся в этом регионе распространения ислама. Эти государства были частью большого государства, где доля Казахстана и Киргизии в производстве биомассы не превышала 9%. Недостающее населению количество калорий в 6 из 10 стран этой группы покрывается за счет экспорта углеводородного сырья. Что касается Танзании, то дефицит биомассы здесь покрывается за счет других экономических структур, характерных для капиталистического способа производства. К тому же мусульмане Танзании с их общинными традициями не составляют большинства в населении этой страны [31].
Вторая группа представлена также 10 территориями-государствами. Здесь производство биомассы колеблется в пределах от 80% до 60% нормы. Пять стран покрывают дефицит энергии (биомассы) за счет экспорта углеводородного сырья, а Индия и Пакистан — за счет более развитого, чем в других исламских странах, промышленного производства.
Третья группа представлена 7 государствами. Здесь производство биомассы колеблется в пределах от 60% до 50% нормы. Наибольшую энергетическую компенсацию за счет экспорта углеводородов получает Туркмения. Азербайджан проблему выживания решил «делегированием» наиболее дееспособной части своего населения (около 3 млн. чел.) в другие государства СНГ на заработки (в основном посредническая торговля), и бюджет Азербайджана формируется в очень большой своей части за счет поступлений из России [31].
Последняя — четвертая — группа представлена шестью странами. Здесь обеспеченность биомассой колеблется в пределах от 50% до 40% нормы, а в отдельные периоды и меньше. Как и в ситуации с другими исламскими государствами, преимущество на стороне нефтеторгующих стран. Тем не менее пока только Узбекистан имеет какие-то перспективы увеличения производства биомассы, и то при весьма проблематичных условиях развития экономики [27].
В целом же аграрный сектор (исключая такие страны, как Бруней, где вообще отказались от производства биомассы) не обеспечивает в необходимых размерах энергетикой население рассматриваемой части ойкумены. Это обстоятельство является основной причиной дестабилизации политической ситуации как внутри самого исламского мира (Афганистан, Таджикистан, ирано-иракский конфликт, курдская проблема и им подобные), так и особенно на его границах — это Балканы, Чечня, индо-пакистанский конфликт, Палестина, Синьцзян, Карабах. Наблюдается тенденция к усилению конфликтных ситуаций на пограничных с исламским миром территориях. Заметим, что даже первоначально небольшие локальные конфликты в подобных пограничных регионах приобретают межгосударственный характер. Нередко такие конфликты получают этнический окрас, как, например, киргизо-узбекский конфликт из-за земли в Ферганской долине [31; 39].
Помимо чисто технологических проблем обеспечения населения необходимым энергетическим потенциалом, важное, пусть и подчиненное положение занимают проблемы социальной организации общества. Одна из важнейших среди них — проблема общины, ее место в социальной организации исламского общества как части общинно-деспотической системы (ОДС), господствующей в исламских странах. Не менее важное место занимает проблема соотношения разной этнической и одинаковой религиозной принадлежности обществ в современном мусульманском мире. Эти и другие существенные вопросы, как представляется, могут быть решены лишь на фоне разрешения главного — выявления типов функционирования социальных систем в обеспечении общества необходимым энергетическим потенциалом [31].
Возникла объективная ситуация, когда собственная экономика уже не может обеспечивать существование народа, и без помощи государственного перераспределения или включения в широкие рыночные связи он обречен на вымирание [31; 87]. Альтернатива этой ситуации лишь одна — скорейшее интегрирование в современную цивилизацию, т.е. отказ от потребительской модели и эффективное включение обществ в систему разделения труда в рамках региона, страны, международного сообщества. Однако это, естественно, связано с утратой целого ряда элементов традиционной культуры и, самое главное, с резким снижением роли традиционных социальных структур, построенных на традиционалистских (родовых, клановых, тейповых, локальных и проч.) отношениях, что зачастую рассматривается представителями этих народов как утрата своей идентичности [31; 41; 87].
В основе противостояния условных «Севера» и «Юга» лежит отнюдь не исламский фактор, который лишь маркирует наиболее острые зоны конфликтов, а невозможность самообеспечения экономик государств «Юга» в части производства продовольствия и энергопроизводства. Для России и СНГ, которые включают в себя часть «Юга», т.е. регионы с недостаточным производством биомассы, необходимо правильно воспринимать реальные причины интереса ряда государств «Юга» к территории СНГ: можно вытеснить собственное избыточное население на территорию стран СНГ, где оно не ассимилируется, а наоборот, станет проводником политики страны-истока. Важно и то, что неадаптированность «южных» социумов к требованиям изменения экономической модели неминуемо приведет к тиражированию военных конфликтов по типу мятежевойны («малой войны») по всему периметру границы между разными типами экономик в РФ и СНГ. В этой связи от российских структур требуется организация отдельного исследования, которое должно определить принципы, методы и стоимость работы с такими мигрантами для их адаптации.
В связи с тем, что именно ислам «маркирует» социальное неблагополучие в наиболее резкой конфликтной форме, большой интерес представляет динамика роста численности мусульман в мире, и прежде всего в немусульманских государствах. Подробно этот вопрос освещен Максимом Тульским [99], мы же укажем те выводы, к которым пришел М. Тульский после анализа демографической динамики мусульманского населения в немусульманских государствах: рост численности и влияния мусульман, живущих в немусульманском окружении, не сопровождается изменением их менталитета. Мусульмане остаются приверженцами своей культуры и своих традиций, а нередко даже становятся активистами экстремистских организаций — в частности, в силу того, что среди мусульман очень высок процент молодых мужчин, то есть группы, которая наиболее восприимчива к экстремистским идеям. Неисламские общества также не слишком терпимо относятся к выходцам из исламских стран. Все это может привести к возникновению межрелигиозных конфликтов внутри немусульманских государств [99].
РОССИЯ и СНГ: некоторые причины межэтнической конфликтности
Итак, в большей части исламских государств наблюдается недопроизводство биомассы, что ведет к повышенной конфликтности. По сути сходная ситуация и у южных народов России, и в Средней Азии, но здесь действует и другой фактор, существенно ухудшающий положение, — высокий уровень естественного прироста населения. Рассмотрим ситуацию с цифрами в руках, опираясь на данные официальной статистики (см. Таблицу 8).
Согласно этим данным, хлебом себя обеспечивали Казахстан, Россия, Прибалтийские республики, Молдавия, Украина и Белоруссия. Не обеспечивали даже минимальной необходимости Закавказские республики и республики Средней Азии за исключением Киргизии. Последняя, так же как Дагестан и Чечено-Ингушетия, производила зерна по минимальным нормам. Производство мяса было очень высоким в Прибалтике и Белоруссии, достаточно высоким в России, Казахстане, Киргизии, Молдавии, на Украине. Крайне недостаточно мяса производили Чечено-Ингушетия, Дагестан, Закавказские республики, Узбекистан, Туркмения и Таджикистан. Примерно так же распределялось производство картофеля, молока, яиц, причем наибольшее отставание по этим видам продукции приходилось на Туркмению, Узбекистан и Таджикистан, а из российских национальных республик — на Чечено-Ингушетию и Дагестан. Зато в производстве овощей бесспорно лидировали Адыгея, Молдавия и Украина. Достаточно масштабным в южных республиках было производство плодов, ягод и винограда (за исключением Казахстана). Здесь бесспорным лидером была Молдавия, производившая в несколько раз больше плодово-ягодной продукции, чем любая из южных республик СССР [87].
Таблица 8.
Среднедушевое производство основных продуктов питания в республиках СССР в 1989 г. (кг, шт.)[7]
Однако это лишь общие показатели производства продовольствия. Рассмотрим это же производство в разрезе его энергетической ценности, поскольку единственным интегральным показателем здесь может служить норма в калориях, необходимых для функционирования человеческого организма (см. Таблицу 9).
ТАБЛИЦА 9.
Общее производство продовольствия республиками СССР в 1989 г. (УСЕД)[8]
(Республики …… Общее производство продовольствия (УСЕД) / Излишки или недопроизводство продовольствия / Процент произведенного продовольствия к необходимому)
Литва …… 10353,0 / +6783,0 / +190
Казахстан …… 445357,0 / +28515,0 / +180
Украина …… 137268,0 / +86428,0 / +170
Белоруссия …… 26843,4 / +16901,0 / +170
Молдавия …… 9455,3 / +5344,3 / +130
Эстония …… 3519,0 / +1989,0 / +130
Латвия …… 5468,4 / +2864,4 / +110
Россия …… 279025,5 / +135935,5 / +95
Киргизия …… 4363,7 / +396,7 / +10
Грузия …… 2756,4 / -2444,5 / -47
Азербайджан …… 3505,4 / -3108,6 / -47
Туркмения …… 1594,5 / -1594,5 / -50
Узбекистан …… 8268,0 / -9706 /-54
Таджикистан …… 1799,6 / -2699,4 / -60
Армения …… 1260,5 / -2056,5 / -62
Таким образом, в 1989 г., т.е. непосредственно перед распадом СССР, производство продовольствия распределялось следующим образом. Практически втрое больше необходимого производилось в Литве, Казахстане, на Украине и в Белоруссии. В два — два с половиной раза производство превышало потребности в Молдавии, Эстонии, Латвии и России. Несколько выше необходимого производилось в Киргизии [87].
Грузия, Азербайджан, Туркмения, Узбекистан, Таджикистан и Армения производили продовольствия крайне недостаточно: около половины необходимого — в Грузии, Азербайджане, Узбекистане и Туркмении, недобирали 60-62% — в Таджикистане и Армении. Напомним, что в Таджикистане несколько лет шла гражданская война. Ситуация там достаточно далека от стабильности и сейчас (производство продовольствия, за исключением зерновых, катастрофически сократилось). Война за Карабах шла между Арменией и Азербайджаном, и конфликт этот до сих пор не урегулирован. Хорошо известны конфликты между узбеками и турками-месхетинцами, а также между узбеками и киргизами в Ферганской долине, да и сейчас говорить о стабильности в Узбекистане можно с большой натяжкой. Абхазские события в Грузии не урегулированы до сих пор. Лишь события в Приднестровье нарушают эту логику. Видимо, в последнем случае оказались существеннее иные факторы [87] (см. Таблицу 10).
Поскольку, как нам кажется, существует прямая корреляция между объемом производства продовольствия и уровнем конфликтности в обществе, этот фактор становится важнейшим в формировании социальной стабильности. Рассмотрим, какая же ситуация по этому показателю в России [87].
Как следует из таблицы, две трети республик обеспечивали себя продовольствием, и лишь Якутия, Чечено-Ингушетия, Дагестан, Калмыкия, Карелия и Коми не производили необходимого его количества. Интересно, что среди самообеспечивавшихся продовольствием республик были и северокавказские (за исключением Дагестана и Чечено-Ингушетии). И именно с двумя последними связаны самые кровопролитные события в России последних лет. В то же время в Карелии и Коми, где положение с производством продовольствия было просто катастрофическим, хотя социальное напряжение и достаточно велико, оно не приняло кризисного состояния и формы явного социального конфликта. Несомненно, остроту проблемы снимает тот факт, что Россия существует как единое государство и в целом покрывает свои потребности в продовольствии (все национальные образования России давали лишь 12,6% производимого продовольствия в пересчете на энергетическую ценность) [87].
ТАБЛИЦА 10.
Общее производство продовольствия в России и ее национальных образованиях в 1989 г. (УСЕД)[9]
(Национальные образования в России …… Общее производство продовольствия / Излишки или недопроизводство продовольствия / Процент произведенного продовольствия к необходимому)
Мордовия …… 2994,6 / +2028,6 / +210
Адыгея …… 898,9 / +476,9 / +113
Башкирия …… 8101,8 / +4243,8 / +110
Татария …… 7377,3 / +3864,3 / +110
Кабардино-Балкария …… 1387,1 / +672,1 / +94
Марий Эл …… 1377,5 / +652,5 / +90
Хакасия …… 1015,2 / +475,2 / +88
Чувашия …… 2346,5 / +1030,5 / +78
Карачаево-Черкесия …… 612,3 / +222,3 / +57
Северная Осетия …… 899,6 / +287,6 / +47
Еврейская АО …… 281,5 / +74,5 / +36
Удмуртия …… 2121,6 / +561,6 / +36
Бурятия …… 1240,0 / +240,0 / +24
Горный Алтай …… 200,5 / +21,5 / +12
Тува …… 301,3 / +22,3 / +8
Якутия …… 954,5 / -29,5 / -3
Чечено-Ингушетия …… 970,4 / -242,6 / -20
Дагестан …… 1302,8 / -434,2 / -25
Калмыкия …… 217,6 / -102,4 / -32
Карелия …… 218,4 / -562,0 / -72
Коми …… 315,4 / -897,6 / -74
Таким образом, можно предложить гипотезу о том, что на уровень социального напряжения в обществе самым непосредственным образом влияет объем производимого в стране (или отдельных регионах) продовольствия. Однако формы проявления этой напряженности зависят от множества дополнительных факторов: численности населения и его этнического состава; размещения и хозяйственной ориентации различных этнических групп; уровня развития и характера промышленности; групповой идеологии и конфессиональной принадлежности населения; форм культуры и ментальности ее носителей; физико-географических условий территорий. Точные сведения о производстве продовольствия могут быть важнейшим показателем, отражающим уровень социальной напряженности как особой предконфликтной формы состояния общества [30; 31; 87].
Сильнейшим усиливающим напряженность фактором являются темпы естественного воспроизводства населения, связанные с «традицией» высокой и сверхвысокой рождаемости у некоторых народов, миновавших стадию демографической революции, но еще не дошедших до этапа демографического перехода. Например, если у русского населения Кавказа показатель естественного прироста соответствовал общероссийскому (т.е. был близок 3 промилле), то у титульного населения он колебался от 10,0 промилле у осетин до 23,5 у чеченцев (таким же или более высоким был этот же показатель у народов Закавказья и Средней Азии). Напомним, что этот же показатель у коми и карелов сравним с общероссийским, и население не испытывало сильнейшего давления все новых и новых масс, обеспечить продовольствием которые невозможно в рамках традиционных сообществ [87].
Современные аналитические материалы, посвященные советской национальной политике, выделяя те или иные негативные последствия этой политики, нацелены, как правило, на выяснение того, почему распался Советский Союз, и на актуальность причин распада СССР для подобного сценария в Российской Федерации. Авторы доклада опираются при обращении к этому вопросу к собственной оригинальной методике сбора и обработки информации [31; 33]. Так, в конце 1980-х — начале 1990-х годов много общего было в ситуации в Молдавии и Киргизии. Правда, в последней республике значимость фактора ввода войск и открытого конфликта была или больше, или равна значимости экономического фактора [28; 39; 87]. Сложность анализа событий в Киргизии обусловлена неоднозначностью межэтнического конфликта, так как экстремальное его проявление в Ошской области — узбекско-киргизская резня — затмили существо вопроса. Оно же заключалось в том, что общий земельный голод (особенно на юге страны), нерациональное ведение скотоводческого хозяйства и «пришлая» индустрия разрушили непрочные и во многом искусственные связи внутри социума Киргизии. Налицо крах мелкотоварного производства в его скотоводческом варианте. Можно предположить, что конфликт в Ошской области был инициирован теневым бизнесом. Приход к власти нового руководства был расценен на бытовом уровне как «смена власти» — на первых постах «южан» сменили «северяне». В Киргизии «титульная» национальность выступила не только против русских, евреев и немцев (индустриальные рабочие и техническая интеллигенция), но и дунган, узбеков и прочих единоверцев (по преимуществу занятых в мелкотоварном сельскохозяйственном производстве). Это обстоятельство служит наглядным подтверждением второстепенности «исламского фактора» в развитии конфликта [32].
В целом в современной Российской Федерации также наблюдается разобщенность двух основных отраслей (земледелия и индустрии), то есть, словами Л.Б. Троцкого, «ножницы», или несоответствие цен на продукцию земледелия и промышленности, при этом главную роль в развитии социальной напряженности играет рабочий класс. Большое значение в РФ приобрел фактор ислама. В отличие от «исламских» республик бывшего СССР, где религия преимущественно не связана с городским или сельским образом жизни населения, в России ислам противостоит православию не только как этноразделяющий признак, но и как критерий разделения народов преимущественно на сельских жителей и горожан. Необходимо учитывать тот факт, что ислам в России сейчас становится символом государственности ряда народов и формой защиты от индустриального общества [32].
Реальной «смены власти» в большинстве постсоветских республик не произошло, т.к. властные структуры сменили только лидеров, но не весь государственный аппарат, а также принципы управления. Причем политическая стабильность сохранилась по преимуществу в тех местах, где не был разрушен старый партийный аппарат (например, в Узбекистане и Казахстане). Но и здесь в дополнение к централизованному управлению возродились традиционные институты социального контроля (махалля), которые заполнили вакуум власти на низшем уровне. В тех местах (например, в России), где не сохранилось традиционных институтов местного самоуправления, вакуум власти в самом низшем звене заполняли на тот период представители административно-хозяйственных структур [32].
Анализ состояния социальной напряженности позволяет при необходимости ранжировать республики СНГ и регионы собственной Российской Федерации по этому критерию по степени социальной напряженности, сопоставляя влияющие на конфликтность факторы (см. Таблицу 11).
ТАБЛИЦА 11.
Значимость факторов, влияющих на содержание социальных конфликтов, на декабрь 1991 г. (взвешенный процент)[10]
«ТРЕТЬЕ ПРОДВИЖЕНИЕ» России в Среднюю Азию
В связи с угрозами национальной безопасности России со стороны среднеазиатских радикальных исламских групп необходим комплексный подход к формированию российской среднеазиатской политики. Кроме того, помимо исламского экстремизма необходимо отвечать и на другие вызовы: вопросы доступа иных держав к ресурсам региона, не согласующиеся с российскими интересами транспортные и трубопроводные проекты, ценностная ориентация элиты на западные мировоззренческие установки, потребление наркотиков в регионах самой России и т.д.
В целом можно выделить наиболее важные угрозы безопасности России на среднеазиатском направлении [1]:
- англосаксонские и европейские страны, Япония и в последнее время Китай и некоторые другие страны получают все больший доступ к ресурсам горных районов Памира, Тянь-Шаня и других среднеазиатских регионов (золото, серебро, уран, редкоземельные элементы, цветные металлы, полиметаллы и др.) и к запасам углеводородов на Каспии;
- Киргизия, Таджикистан, Узбекистан, Казахстан и Туркмения заинтересованы теперь в расширении экономического присутствия США, Китая, Пакистана в регионе через уже завершенные и находящиеся в стадии реализации или проектирования транспортные проекты (газо- и нефтепроводы, авто- и железные дороги);
- поскольку уже более 10 лет представители национальных элит бывших среднеазиатских республик СССР получают образование в странах Европы и в США, появилось молодое поколение руководителей, ориентированных на иные, чем Россия, крупные державы и способных со временем сменить «советское» поколение местных руководителей;
- реализуется радикальный проект смены светских режимов в Центральной Азии (ИДУ, Хизб ат-Тахрир, уйгурские сепаратисты и т.д.), как уже в большей части реализован «талибский» проект — власть моджахедов в Исламской Республике Афганистан перешла в руки талибов (Исламский Эмират Афганистана) [14; 17]; в результате Россия может быть вовлечена в 2001-2002 годах в большую войну;
- значительно увеличилось наркопотребление в самой России; история показывает, что резкое увеличение потребления наркотиков связано с последующим внешним политическим или экономическим захватом данной территории.
На прошедшем в Оренбурге 5-6 июня 2001 года международном семинаре-ассамблее «Приграничное сотрудничество и безопасность в Центральной Азии: инициативы и стратегии» были высказаны мнения об актуальности «третьего продвижения России в Среднюю Азию» (формулировка процесса возвращения России в Среднюю Азию принадлежит С.Г. Горшенину). Сразу отметим, что политического решения на уровне высшего российского руководства по этому вопросу не принято, но все же рассмотрим технологию «первого» (царского) и «второго» (советского) присоединения Средней Азии к России, а также этапы освоения русскими тех или иных новых пространств вообще (по: [11; 73; 74; 75]):
- втягивание интересующих территорий в орбиту российского экономического и политического влияния через различные экономические проекты, интересные для местных элит (шелкопроизводство на Кавказе, хлопок в Средней Азии, соболя и другие меха в Сибири), либо через военно-политическое решение их жизненно важных проблем (сохранение казахского этноса во время джунгарской резни, вытеснение афганцев-суннитов с исмаилитского Памира);
- появление пророссийской части среди местной элиты и раскол национальной элиты по «русскому вопросу» (бухарский эмир жил в Санкт-Петербурге);
- на следующем этапе происходит военное вторжение сил регулярной армии для защиты пророссийской части местной элиты или в целях защиты населения (Илийский кризис во время уйгурского восстания), на данном этапе демонстрируется безусловное превосходство над войсками местных правителей (военное вторжение может происходить также и на самых первых этапах);
- далее следует период (всегда краткий) достаточно жесткого подавления недовольства элиты и населения и создания постоянных российских гарнизонов;
- после военной победы правящая верхушка местной элиты тем или иным образом вводилась в общероссийскую политическую жизнь и приветствовала промышленное освоение территории («европеизация» и промышленно-технический прогресс);
- смягчение режима на данной территории и кооптация элиты в целом в российскую элиту (ногайские и касимовские татары, грузины в русском дворянстве);
- массовая русская колонизация через миграцию крестьян и рабочих (крестьянские поселения вдоль Сыр-Дарьи), которые первыми начинают воспринимать присоединенные территории как свою родину, «нашу землю».
Очень важно при этом, что последний пункт освоения русскими среднеазиатских районов становился возможным лишь благодаря достаточно выверенной общегосударственной политике: русские, например, в Чуйской долине или в поселениях вдоль Сыр-Дарьи хорошо знали местные языки и обычаи, дружили с местным населением [11; 28; 73]. К руководителям русской администрации предъявлялись серьезные требования по детальному знанию местных обычаев, истории, владению языком основного населения, таким образом, русская администрация в буквальном и переносном смыслах говорила со среднеазиатскими элитами «на одном языке». В советское время отголоски подобной разумной политики можно было наблюдать в Средней Азии вплоть до 1960-х годов (позже русские руководители были вытеснены на роль вечных «вторых секретарей» и заместителей начальников).
Целиком эти этапы соблюдались в отношении поволжских тюрок, в Прибалтике и на Украине. В отношении Кавказа не было осуществлено массовой колонизации крестьян и рабочих, а в Средней Азии не дошло даже до кооптации элит (что было завершено полностью при «втором» советском продвижении в Среднюю Азию).
Между вторым и третьим периодами приобретали значение экспедиции Императорского Русского Географического общества и научных обществ РАН, тесно связанные с обеспечением стратегических интересов империи (П.П. Семенов (Тянь-Шаньский), Ч.Ч. Валиханов, Н.А. Северцов, А.П. Федченко, В.Ф. Ошанин, И.В. Мушкетов, В.А. Обручев, В.В. Бартольд и др. [73]).
Каждый этап цивилизационного освоения русскими среднеазиатского пространства сопровождался соответствующими проблемами и вызовами. Так, например, деление границ в регионе по национальному признаку (не по исторической преемственности) было вызвано вполне конкретными причинами: необходимостью справиться с национализмом наиболее агрессивного казахского Младшего жуза (поэтому ряд территорий, в частности Каракалпакия, были переданы узбекам), а также уничтожить влияние тюркской (казахской и узбекской, а также башкирской) интеллигенции, которая перешла в 1917-1918 годах с позиций буржуазного национализма на позиции тюркского единства и «туркестанизма» (поэтому были высланы или уничтожены многие казахские и узбекские деятели Кокандского правительства, стоявшего на позициях «туркестанизма»).
Опыт исторического освоения территории становится особенно актуален: даже основные этапы, начиная с самого раннего — военного продвижения и прихода крупного российского бизнеса, придется проходить заново.
Это означает, в частности, что миграционные проекты массового возвращения русских на производства и объекты социальной инфраструктуры среднеазиатских государств будут некоторое время неактуальны и высокозатратны (до создания предпосылок в виде опорных пунктов российских военных и российской промышленности при поддержке финансово-промышленных групп СНГ [83] и вхождения местной элиты в российскую элиту). Это подтверждается и опытом XIX века: Хива, Бухара и некоторые другие территории, где нельзя было пройти двух первых этапов освоения по причине огромной перенаселенности и отсутствия свободных пахотных земель, оставались закрытыми для русской крестьянской колонизации [75].
Можно подытожить: в случае, если российское руководство решит вплотную заняться «третьим продвижением России» в Среднюю Азию, станет актуальным исторический опыт первого и второго продвижения России в среднеазиатский регион. Также придется тщательно проработать стратегию такого продвижения с учетом определенной реакции тех или иных значимых среднеазиатских политических, этнических и социальных групп. Интересы многих среднеазиатских групп придется учитывать, а зачастую их представителей вводить в общероссийское политическое и экономическое поле.
СРЕДНЯЯ АЗИЯ и КАСПИЙ: углеводороды для американского потребителя
Значительная часть нефтяных запасов на Земле находится под контролем исламских государств, то есть таких, где мусульмане составляют большинство населения, а исламская религия зачастую является официальной идеологией режима. Хочется — не хочется, но так уж легли географические карты [55]. Среди одиннадцати членов Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК), которая контролирует более 41% мировых поставок, девять представляют собой именно такие государства. Не раз на протяжении новейшей истории исламский фактор вмешивался в нефтяные дела. Наиболее яркий пример — это 1973 год, когда в знак солидарности с арабскими странами, в очередной раз попытавшихся напасть на Израиль и получивших жесткий отпор, мусульманские страны объявили эмбарго на поставки нефти промышленно развитым странам, которые, по их мнению, занимали произраильскую позицию. Последствия этого эмбарго потрясли всю мировую экономику. Неожиданные повышения или понижения экспортных потоков нефти из исламских государств всего на несколько процентов вызывают значительные скачки нефтяных цен. При этом самым чувствительным и тяжелым фактором для мировой экономики является не само повышение или понижение, а непредсказуемость колебаний цены. Нестабильность цен на энергоносители тормозит развитие промышленности и срывает проекты, требующие долгосрочного планирования [55].
24-25 мая 2001 года администрация Астраханской области провела международный нефтегазовый саммит «Каспий-XXI: от политики к бизнесу». Прозвучавшая на этом мероприятии формула губернатора Гужвина «некоторое удаление прикаспийских государств друг от друга» — это, в частности, дипломатичный способ обозначения азербайджанско-туркменских противоречий. Прибытие в Астрахань азербайджанской делегации явилось одной из причин неучастия в саммите туркменских представителей [57].
Азербайджан и Туркменистан в июне 2001 года обменялись обвинениями и вплотную приблизились к разрыву дипломатических отношений [9], произошло беспрецедентное событие в истории взаимоотношений стран СНГ: одна из них закрыла свое посольство в соседнем государстве, сославшись на нехватку финансовых средств. Именно такую формулировку использовал Туркменистан, сообщив Азербайджану, что отзывает посла и фактически приостанавливает дипломатические отношения. Туркменские власти, которые получают миллиарды долларов от экспорта углеводородов, великодушно разрешают Украине не спешить с выплатой долгов за газ в сотни миллионов долларов и ведут амбициозное строительство в столице республики, явно лукавят. У Ашхабада есть деньги содержать посольство в Баку. У него нет средств для того, чтобы сделать отношения с азербайджанцами более выгодными для себя [9].
На Каспии осталось не так много привлекательных ресурсов, и спорный блок «Сердар»/«Кяпаз» — один из них. Даже беглый взгляд на карту создает впечатление, что азербайджанские претензии не бесспорны. И, возможно, эта зримая простота аргумента помогла Туркменбаши в том же 1997 году убедить тогдашнего российского президента Ельцина в необходимости отказаться от контракта по спорному «Кяпазу». Азербайджанцы посетовали и стали предлагать инвесторам другие блоки. А в 1998 году уже туркмены попробовали развить свой прошлогодний успех и объявили о передаче «Кяпаза», который называют «Сердаром», американской «Мобил». Далее история повторилась: Баку пригрозил американской компании, что ее бизнес в Азербайджане ждут серьезные проблемы, если она решит осваивать «Сердар» по соглашению с туркменами. Американцы отступили так же, как это сделали год назад русские. Блок «Сердар»/«Кяпаз» имеет более высокую, чем остальные южнокаспийские разведочные структуры, вероятность открытия больших запасов нефти. И в сложившейся ситуации он становится и для Туркменистана, и для Азербайджана едва ли не главной надеждой на привлечение внимания новых инвесторов [9].
В начале 2001 года обозначились противоречия интересов Астаны и Вашингтона — на сей раз по Кашаганскому нефтеносному массиву. Разведочные работы там осуществляет международный концерн ОКЮС, в состав которого входят такие известные компании, как AGIP, Exxon Mobil, Total FinaElf, Shell, BG International, BP Amoco, Impex North Caspian Sea Ltd, Phillips Petroleum, Statoil. Лидером ОКЮС является французская Total FinaElf, которая выкупила долю, принадлежавшую британскому участнику проекта BP Amoco, и стала крупнейшим акционером Кашагана. Переход лидерства от американцев к французам весьма удобен для казахстанского руководства тем, что в перспективе можно будет пустить нефть по еще одному маршруту — через Иран в направлении к Персидскому заливу. Таким образом, в Транскаспийском регионе США оказались на грани крупных неудач в продвижении своих коммерческих интересов [24]. Простая продажа природных ресурсов на внешние рынки в Казахстане, как, впрочем, и в России, занимает все большую долю в формировании бюджета. В 1998 году поступление от продажи сырой нефти составило 7% казахского государственного бюджета, в 1999-м — 9%, а в 2000-м — 20,8%. Таким образом, наблюдается тенденция к увеличению зависимости бюджета от состояния нефтегазовой отрасли. Наблюдается также устойчивый рост доли поступлений доходов от горнодобывающей промышленности (5,2% — в 1998 году, 7,6% — в 1999-м, 7,8% — в 2000 году) [25].
На рубеже 2000-2001 годов российские компании начали увеличивать свое присутствие в прикаспийских республиках. В 2000 году «Роснефть» вместе с «Итерой» вошли в два проекта в Казахстане: по освоению Алдайского и Федоровского блоков. Весной 2001-го «Тюменская нефтяная компания» стала участником разработки казахстанского месторождения Кенкияк. Затем «Итера» и ЛУКОЙЛ получили лицензии на разработку нефтегазовых месторождений в Узбекистане. Уже осенью этого года «Итера» в составе другого альянса внедряется в добывающие проекты Туркменистана. Отметим, что это первый случай, когда российские компании обретают шанс закрепиться в добывающем секторе этой среднеазиатской республики [59].
Нарастающее движение российских компаний на юг имеет несколько причин. Первая в том, что за два с лишним года высоких цен на нефть и газ на мировом рынке экспортеры получили рекордные прибыли и набрали достаточно средств для осуществления крупномасштабных дорогостоящих проектов. Вторая причина состоит в том, что внутри России места для осуществления таких проектов не так много. Третья причина обусловлена тем, что хотя россияне и пытаются найти новые возможности в странах, которые другие инвесторы обходят стороной, вроде Ирака и Судана, у них есть и более привлекательный регион. Это бывшие советские каспийские республики, связанные с Россией уже построенной трубопроводной инфраструктурой. И ее существование не только уменьшает транспортные затраты и увеличивает прибыли, но и является важным геополитическим фактором. Наконец, отметим, что российским компаниям гораздо легче договариваться и вести бизнес в Средней Азии, учитывая налаженные связи и схожий менталитет выпускников советской школы нефтяников [59].
Авторы доклада намеренно обходят по возможности вопрос разграничения Каспийского моря по той или иной схеме. В контексте данной работы важно проанализировать геоэкономические и иные последствия возможных шагов России и российских компаний в регионе. На наш взгляд, в целом политика российских компаний представляется выверенной, возможно, за исключением туркменской части. В свое время тактическая «игра» Ниязова вокруг Транскаспийского газопровода уже принесла немало хлопот Москве. Реанимация американских, европейских и пакистанских проектов транспортировки газа в Индию и Китай не добавят веса России в Средней Азии. Туркмения придерживается нейтралитета, и это не пропаганда, а вполне точное отражение реальности. Россия же, которая держит (пока) в своих руках пути доставки туркменских углеводородов, газа прежде всего, в своих руках, регулярно игнорирует этот факт, чему способствует в немалой степени ситуация в СНГ, где страны четко позиционировали себя в двух блоках: пророссийском ЕврАзЭСе и антироссийском ГУУАМе. Российским политикам важно помнить, что в блоках ЕврАзЭС и ГУУАМ нет Республики Туркменистан.
Объемы и экспорта, и добычи газа в Туркмении, как и в остальных странах СНГ в целом, постепенно снижались. Если в 1989 году было добыто 85 млрд. куб. м, то уже в 1993-м — всего 64,7 млрд. В 1999 году этот показатель достиг минимума в 22,8 млрд. куб. м. [8]. При этом суммарный долг других государств Туркмении за поставленный газ превышает $2 млрд. В 1995-1997 годах туркмены и россияне так и не пришли к устраивающей обе стороны цене за газ. Заявления Рема Вяхирева о том, что Ашхабад, дескать, еще на коленях приползет, а также явное намерение российской стороны получить максимум прибыли от эксплуатации своей системы газопроводов (на тот момент единственный для Туркмении путь) привели к тому, что ползти на коленях никто не стал, но Ниязов принялся лихорадочно искать другие варианты. Первый проект такого рода был реализован в декабре 1997 года, когда открылся газопровод Корпедже-Курдкуй, который в Туркменистане тогда оценили как самый экономичный маршрут экспорта отечественных энергоносителей на Запад. Этот план и активное сотрудничество с Израилем вызвали недовольство Ирана. Так, руководителя израильской компании «Мерхав» И. Маймана президент Ниязов назначил своим официальным представителем по контролю над реализацией ряда проектов общей стоимостью более миллиарда долларов. Во время визита С. Ния-зова в Тегеран в июле 1998 года аятолла Хаменеи, обращаясь к Туркменбаши, сказал: «Туркменистан не нуждается в израильтянах, нам с вами следует обратить внимание на то, что, где бы ни появлялись эти сионисты, они сеют раздор» («Иран», 8 июля 1998 г.). В свое время Туркменбаши активно поддерживал идею трансафганского газопровода с выходом на Пакистан и Китай. Предполагалось, что его реализация будет эффективной для всех сторон: Туркменистан получит емкий рынок, Афганистан — доходы по транзиту и частичное решение проблемы занятости, Пакистан — надежное и гарантированное на большой срок обеспечение энергоносителями, т.е. решение самой больной проблемы Пакистана. После того, как победное шествие пуштунских студентов-талибов из Пакистана было остановлено Ахмадшахом Масудом, и узбеки с хазарейцами также сумели отстоять свои позиции в западных и северных регионах Афганистана, проект широтного газопровода от Каспия был надолго отложен [8].
После охлаждения отношений с Газпромом ведущая роль перешла к компании «Итера», президентом которой является спортсмен-велосипедист, чемпион мира Игорь Макаров. Игорь Макаров родился в Туркменской ССР, в службе безопасности московского офиса «Итеры» служит Владимир Ефанов, бывший начальник военной контрразведки Туркмении, а первым вице-президентом компании является Валерий Очерцов, занимавший ранее должность премьер-министра в туркменском правительстве. Другая причина влияния «Итеры» — тонкая азиатская дипломатия самого Макарова. Макаров грамотно играет на расхождениях между Ашхабадом и Газпромом, благо последний дал много поводов к обиде [94]. Так это или не так, но можно констатировать: несмотря на оскорбительные выпады Газпрома, «Итера» сохранила за Россией транзит туркменского газа. Тем не менее очевидно, что для выработки и координации особой «туркменской» российской политики недостаточно одного лишь факта связей руководства «Итеры» с руководством Туркменистана, а необходима персоналия, способная согласовать «газовое» и «транспортное» направление двусторонних российско-туркменских отношений со всем комплексом экономических проблем в Средней Азии и некоторыми аспектами безопасности России и среднеазиатских государств СНГ.
Главные внешние партнеры Туркмении (а союзников у нее, как уже говорилось выше, нет) — США, Израиль, Россия, Иран и Турция. Приоритеты внутренней политики можно косвенно проследить по такому фактору, как подключение тех или иных организаций государственным НТЦ «ГКЭ Туркментелекомом» к выделенной линии Интернета: для Туркмено-Турецкого университета (1998), для Американского центра (1999), для Института транспорта и связи, для Каунтри парк консорциума НПО (1999), для Туркменефтегаза (2000). По городам этот показатель демонстрирует приоритет двух городов: Ашхабада и Туркменбаши (Красноводска). Если к этому добавить, что правительственных ресурсов практически нет, а из 1200 реальных пользователей Интернета в Туркмении 70% представляют работники фирм с иностранным капиталом, то станет очевидным, кого считают важным обихаживать [88].
Реальное принятие нейтрального статуса Туркмении, на взгляд авторов доклада, является психологически самым сложным моментом как для российских политиков, так и для российских нефтяных баронов. Объективно у туркмен много причин для сближения с Россией, а не только с Ираном. Но подобное станет возможным лишь после того, как по отношению к этой республике будет выработан особый подход, свободный как от западных правозащитных штампов, так и от «советских» штампов продолжать воспринимать среднеазиатов как «младших партнеров» русских. В Средней Азии Россия имеет дело по преимуществу с традиционными этническими группами и традиционными обществами (или становящимися все менее модернизированными). Туркмены, конечно же, также традиционны, и сильные позиции Сапармурата Ниязова в своем государстве во многом объясняются его сильными позициями в среде племенной аристократии наиболее влиятельных родов. Но именно туркмены, возможно, больше других среднеазиатов объективно готовы к реальному партнерству с российскими компаниями, например, по вопросу создания технопарков: деньги у туркмен есть, и в этом также уникальная для Средней Азии ситуация, так как обычно Россия выступает спонсором. Для этого необходимо выделить заинтересованные и влиятельные группы в самой Туркмении, с которыми уже в дальнейшем можно будет иметь дело на постоянной основе. Лишь при особой «туркменской» российской политике возможно серьезное сближение Туркмении и России в политической области и, далее, по вопросу правового статуса Каспийского моря, добычи и транзита углеводородов в регионе. Здесь должен работать принцип «ближний сосед дороже дальнего родственника».
Помимо нефти, Туркмения и Россия могли бы плодотворно сотрудничать в области хлопкопроизводства, с тем чтобы вывести российскую текстильную промышленность из-под односторонней зависимости от узбекского хлопка. Нынешняя федеральная программа «Хлопок России» почти полностью основывается на деятельности одного человека [71]. Выдающийся генетик и биолог Виктор Николаевич Фурсов до начала 1990-х годов работал в Туркмении, где занимался селекцией хлопчатника, в том числе выведением цветных листопадных сортов. После распада СССР В.Н. Фурсов еще некоторое время работал в Туркмении, однако грошовая зарплата и притеснения националистов вынудили его перебраться с семьей в Россию. В 1992 году ученый впервые попытался районировать привезенные с собой семена хлопчатника на единственной тогда в России Прикумской опытной станции на Ставрополье. Вручную засеяли 10 га, но из-за плохой экологии почти весь урожай погиб. Больше рисковать семенным материалом было невозможно, и, рассмотрев все возможности, Фурсов выбрал для новой попытки Лиманский район Астраханской области — здешние условия (100-110 мм осадков в год, бурые полупустынные, ильменно-луговые и пойменные почвы) лучше всего подходили для выращивания хлопчатника. В 1994 году была запатентована технология выращивания природно-окрашенного хлопка, в 1999 году сертифицирован сорт РХ-95, еще два сорта проходят сейчас государственную сертификацию, а всего в распоряжении созданного Фурсовым и его сыновьями Николаем и Василием ООО «Русский хлопок» находится богатейший 15-тонный семенной фонд хлопчатника [71] (См. Таблицу 12).
Хлопковая программа России возникла лишь благодаря чистой случайности: Туркменбаши — лидер, способный на серьезные решения, и если бы его правильно информировали о потенциале научной семьи Фурсовых, он мог бы обеспечить им все условия для серьезной работы. Фурсовы уехали в Россию, но, к большому сожалению, и в России не были оценены по-настоящему. За исключением губернатора Гужвина, государственные структуры не оказывают серьезной поддержки и программе отечественного хлопководства («Это наша культура» — было сказано в России о хлопчатнике еще в 1796 году!). Инвестиционных возможностей одной лишь Астраханской области не хватит на то, чтобы задействовать основную козырную карту, — Россия может вывести на мировой рынок цветные сорта и сорта с самоопадающими листьями (что чрезвычайно актуально ввиду экологической моды в мировой текстильной промышленности) [71]. Вполне возможно, что незадействованный потенциал российско-туркменского промышленного сотрудничества лежит и в области высокотехнологичного хлопкового производства сортов хлопчатника, созданных семьей Фурсовых и наработанных туркменскими селекционерами. Шагов в этом направлении пока никто не делал, но, как представляется, при наличии политической воли двух президентов данное направление было бы возможным и перспективным.
ТАБЛИЦА 12.
Производство хлопка в Астраханской области[11]
В советское время из одного туркменского населенного пункта в другой зачастую ездили через Узбекистан. Сейчас это довольно сложно, а развитие экономики без сети национальных авто- и железных дорог вообще немыслимо. Ниязову удалось решить эту проблему, изыскав иностранные инвестиции на сумму более $1 млрд. (!). Эти деньги будут истрачены на строительство железных дорог Ашгабат-Дашховуз (Ашхабад-Ташауз), Ашгабат-Туркменабат (Ашхабад-Чарджоу) и ряда других. Помимо железной дороги Теджен (Туркмения) — Мешхед (Иран), построенной еще в 1996 году, Туркменистан готовится к прокладке второй ветки до иранской границы по маршруту Казанджик-Бендер-Туркмен. Постройка собственной дорожной и газопроводной системы в Туркмении имеет и символическое значение — страна переориентируется с Каспия на восток. Не подлежит сомнению, что рано или поздно война в Афганистане закончится и работы по строительству туркмено-афгано-пакистанского газопровода возобновятся при первой же возможности, поскольку в них заинтересованы сразу несколько государств (Пакистан, Иран и Китай).
Президент Ниязов в полной мере осознает, насколько сложно положение Туркмении, находящейся между Россией и Ираном. «Туркменский троллейбус идет на восток», противиться этому ни в коем случае не стоит. То, что одного из самых успешных и неординарных министров президента Ниязова — бывшего спецпредставителя президента Республики Туркменистан по вопросам Каспия и урегулирования в Афганистане Бориса Шихмурадова — Туркменбаши назначил в марте 2001 года Послом в КНР означает вектор движения интересов Туркменбаши, и этот вектор также восточный. Россия должна с пользой для себя помочь Туркмении сделать дорогу к Персидскому заливу и Китаю более безопасной и прибыльной [8]. Помимо нефтяного транзита западносибирской нефти к иранским портам Россия в рамках российско-иранско-индийского коридора «Север-Юг» (подробнее ниже) могла бы принять участие в строительстве железной дороги вдоль восточного берега Каспийского моря на участке Бекдаш-Ералиево, которая пройдет по территории Казахстана и Туркмении.
По имеющимся оценкам, экспорт нефти из каспийского региона может к 2015 г. достичь 2-4 млн. баррелей в день, или около 100-200 млн. т в год — это от 3,5% до 7% нынешней мировой добычи нефти [44]. Из разведанных же на сегодняшний день мировых запасов 64% нефтяных и 34% газовых приходится на ближневосточный регион (из них 90% нефтяных запасов приходится непосредственно на Персидский залив). Таким образом, ни в ближайшие годы, ни в обозримом будущем Каспий по запасам энергоносителей не сможет конкурировать с нефтяными ресурсами Персидского залива [44]. Почему США продолжают считать Каспийский регион зоной своих жизненно важных интересов, если самые оптимистичные прогнозы дают не более 7% к 2015 году? Ответ на этот вопрос лежит не в объемах запасов Каспийского моря, а в истории величайших открытий месторождений нефти именно в регионе Персидского залива, первых энергетических кризисах и образовании ОПЕК. После 1973 года нефть стала финансовым источником арабского национализма и влияния в мире, «мощнейшим оружием арабов», как в свое время выразился один из лидеров Саудовской Аравии [44; 55]. В 1973 году Северное море и Мексика позволили выдержать потребителям ценовые шоки и политическое давление стран Ближнего Востока в 70-х годах. Они сыграли роль смягчившего ценовой удар демпфера. Так называемую «каспийскую карту», по мнению итальянского исследователя Фабрицио Виелмини, сотрудника журнала «Limes» и неправительственной организации «Observatoire geopolitique des Drogues» (Париж), можно просмотреть сквозь призму Национальной энергетической стратегии США (CNES), главный интерес которой заключается в контроле над мировым энергетическим равновесием, где ключевым элементом является создание энергетического источника, альтернативного Персидскому заливу [44].
«ТРАСЕКА» (Евросоюз) против коридора «СЕВЕР-ЮГ» (Россия, Иран, Индия)
В 1998 году в Баку прошла международная конференция, посвященная проблемам возрождения исторического Великого шелкового пути (проект «ТРАСЕКА»). По итогам конференции было подписано «Соглашение о развитии транзитного коридора «Европа — Кавказ — Центральная Азия» (ЕКЦА), автографы под которым поставили президенты Азербайджана, Болгарии, Грузии, Киргизии, Молдавии, Румынии, Узбекистана, Украины и Турции. Участники той Бакинской конференции оценивали ее не иначе как событие историческое, способное дать мощный импульс для формирования на евроазиатском пространстве новых экономических центров.
Два прошедших года эти ожидания не оправдали: объемы азербайджанских железнодорожных перевозок по коридору ЕКЦА составили в 1998 году 13,08 млн. т, а в 1999 году — 13,52 млн. т, то есть выросли за 12 месяцев на 3,5%. Об автомобильных перевозках по азербайджанскому участку коридора ЕКЦА говорить вообще неловко, так как они составляют около 1% от общего грузопотока АР. За январь-сентябрь 2001 года особых успехов за коридором ЕКЦА также не замечено.
В Бакинском соглашении от 8 сентября 1998 года речь шла прежде всего о расширении транзитных грузоперевозок, осуществляемых по транспортному коридору ЕКЦА через территорию Азербайджана. В 1999 году объемы транзитных железнодорожных перевозок по маршруту ЕКЦА составили в Азербайджане 0,68 млн. т, или 5% от общего объема в 13,55 млн. т. Коридор ЕКЦА, заявленный как «новая транспортная артерия, соединяющая Восток и Запад», пока таковой не является, так как почти 95% грузов, перевозимых в Азербайджане в рамках ТРАСЕКА, приходятся на грузопотоки, осуществляемые по внешнеторговым операциям самой республики.
Морские перевозки АР по коридору ЕКЦА составляют свыше 80% от всего объема морских грузоперевозок 1998-2000 гг. Но высокие транзитные морские показатели коридора ЕКЦА на его азербайджанском участке обеспечивает исключительно доставка с восточного берега Каспия на берег западный казахстанской и туркменской нефти. В случае транспортировки казахстанской нефти по российским трубопроводам транзитные показатели коридора ЕКЦА окажутся в 2001 году более низкими, чем в 1998— 2000 гг. Великий Шелковый путь сегодня совсем не велик.
На российском участке главным перевалочным портом пока выбран порт «Оля». Проектная мощность астраханского порта «Оля» рассчитана на ежегодную переработку 8 млн. т генеральных грузов и около 6 млн. т железнодорожных вагонов и контейнеров. Развитие порта «Оля» должно обеспечить скорейшее вхождение Астраханской области в международный транспортный коридор «Север-Юг». Объем грузоперевозок через этот коридор может достигать, по оценкам ряда экспертов Приволжского федерального округа, 20-30 млн. т в год. В настоящее время на этот маршрут переориентируются грузопотоки с традиционных путей вокруг Европы, а также транспортного коридора ТРАСЕКА. «Для дальнейшего развития транспортного коридора «Север-Юг», возможно, необходимо задуматься о создании РАО «Волга», — считает полномочный представитель президента в Приволжском федеральном округе Сергей Кириенко. Сейчас, по утверждению Сергея Кириенко, «нет скоординированности в действиях по ремонту и восстановлению гидросооружений, берегоукреплений, соблюдению уровня воды, экологии». «В случае если такое общество будет создано, независимо от организационно-правовой формы оно должно быть стопроцентно государственным», — убежден полпред президента РФ в ПФО. В это общество будет отчисляться «водяная плата», доля платы от энергетиков, транспортников. Сергей Кириенко полагает, что когда будет построена «объединяющая в единую систему управления модель», выровнено законодательство прохода по территориям, «тогда все встанет на свои места». В целом, по словам полпреда, условия для развития транспортного коридора «Север-Юг» в аспекте приведения регионального законодательства в соответствии с федеральным созданы [69].
Как сообщил Интерфакс, Бахрейн, Казахстан, Латвия и Литва намерены присоединиться к создаваемому международному транспортному коридору «Север-Юг», который проходит из Индии по территориям Ирана и России в Европу. Решение по увеличению числа участников коридора «Север-Юг» правительством еще не принято, однако, по всей видимости, оно будет положительным. Во второй половине 2000 г. из Индии по коридору доставлено в Россию и Европу около 100 тыс. т грузов, главным образом в контейнерах, таким образом, было на практике подтверждена экономическая целесообразность постепенно переориентировать грузопоток из Южной Азии в Европу с Суэцкого канала на Каспий. Интересно, что когда о своем желании устами заместителя министра иностранных дел Армена Мартиросяна заявила Армения, стало очевидным некоторое проектное соперничество коридора «Север-Юг» и коридора ТРАСЕКА. Дело в том, что Армения лежит несколько в стороне от прямого пути от портов Персидского залива к портам Каспийского моря. Поэтому желание Республики Армения присоединиться к российско-иранско-индийскому проекту означает в числе экономических целей и политическое желание проявиться сторонником складывающегося де-факто альтернативному по отношению к Шелковому пути (ТРАСЕКА) коридору «Север-Юг».
С этим перекликается и позиция Казахстана. Так, критическое мнение о ТРАСЕКА высказал председатель Интеграционного комитета СНГ Нигматжан Исингарин. Его мнение особенно ценно, так как Н.К. Исингарин ранее возглавлял министерство транспорта Республики Казахстан: «Складывается впечатление, что до сих пор сторонники проекта так и не разобрались, о каких же транспортных коридорах, собственно, идет речь. Пока ясно одно: узловым пунктом в рассматриваемых направлениях указывается Кавказ — территории Грузии, Азербайджана и Армении… Самостоятельного маршрута, проходящего через Кавказ, в природе нет. Даже на схеме он выглядит очень сложным: железная дорога — море, железная дорога — море. Четыре пункта задержки, где железнодорожные вагоны должны переходить на морские паромы и наоборот. Не густо здесь и с грузами, на которые может рассчитывать этот транскавказский коридор. В качестве виртуальных я мог бы назвать и другие проекты, лоббированием которых занимается та или другая страна. Так, Туркменистан заинтересован в строительстве межгосударственного железнодорожного маршрута из Казахстана в Иран. Соберет ли он мощный грузопоток? Окупит ли затраты? Ведь строительство новых железнодорожных линий обойдется в 800 миллионов долларов. Еще более затратным является проект, который на самом высоком уровне обсуждается в Узбекистане и Кыргызстане. Этот железнодорожный маршрут должен соединить два вышеназванных государства с Китаем. По моим оценкам, строительство китайского участка обойдется в 1,5 миллиарда долларов, а киргизского и того больше — в 2 миллиарда. А весь объем транзитных перевозок составит здесь всего лишь три миллиона тонн в год. Этого едва ли хватит даже на содержание железной дороги. Проект TRACECA вызывает нынче множество вопросов без единого ответа» [68].
Россия не зря такое значение придает продвижению проектов трубопроводов и транспортных коридоров, учитывающих ее интересы. В регионах Средней Азии и Кавказа ни один другой вид коммуникаций не несет такой нагрузки в области межгосударственных экономических связей, как железные дороги. Так, например, в Узбекистане в 1999 году всеми видами транспорта было перевезено 812,5 млн. тонн грузов [70]. Из них автотранспортом перевезено 728,9 млн. тонн — это 89,7% от общего объема перевозок; железной дорогой — 41,8 млн.; по трубопроводам — 41,7 млн.; авиаперевозки взяли на себя 15,8 тыс. тонн; а водный транспорт — 81,0 тыс. тонн. Если учесть, что автотранспорт, как правило, обслуживает внутригосударственные перевозки, то альтернативы железной дороге и трубопроводному транспорту в Узбекистане не предвидится. Из общего объема отправленных грузов экспорт составил 7,9 млн. тонн (1% от общего объема), причем из него в страны дальнего зарубежья — 16,7%, в СНГ — 83,3%. Из общего объема отправленных грузов экспорт составил 7,9 млн. тонн (1% от общего объема), причем из него в страны дальнего зарубежья — 16,7%, в СНГ — 83,3%. В свою очередь, объем импорта в республику составил 6,7 млн. из которого 24,9% — это ввоз грузов из стран дальнего зарубежья и 75,1% — из СНГ. В течение десятилетий грузы Узбекистана вывозились и ввозились через черноморские, балтийские и дальневосточные порты. С открытием железнодорожного сообщения Ходжидавлетсерахс-Бандар-Аббас республика смогла выходить на мировой рынок через Персидский залив. Объем грузов в этом направлении растет гораздо большими темпами, чем рост перевозок в северном направлении или рост перевозок в Узбекистане в целом: так, если в 1996 году через иранский коридор было перевезено около 34 тыс. тонн груза, то за 11 месяцев 2000 года узбекскими перевозчиками, в основном госпредприятием «Узбекжелдорэкспедиция», свыше 344 тыс. тонн [70]. В то же время объемы узбекских перевозок по транспортному коридору ТРАСЕКА падают. Хотя путь к грузинскому порту Поти сам по себе мог бы быть интересен Узбекистану, туркменская и азербайджанская сторона делают путь ТРАСЕКА невыгодным с экономической точки зрения: Туркменистан ввел 20% НДС на перевозки по каспийскому морскому транзиту, и это поддержала Азербайджанская Республика, введя свой 20% НДС. В итоге, если в 1998 году по ТРАСЕКА Узбекистан перевез 295 тыс. тонн грузов, то в 1999 году — в два раза меньше этой цифры [70].
Развитие транспортной инфраструктуры Прикаспийского региона идет чрезвычайно быстро, причем сразу по многим направлениям. Компания Burren Energy, финансируемая западными банками во главе с Европейским банком реконструкции и развития, строит в Самаре танкерный флот из 10 судов для работы на Волге и Каспийском море. Два первых танкера из состава этого флота, грузоподъемностью 8 и 5 тысяч тонн, будут работать на перевозках нефти из Актау и Туркменбаши. Предполагается также наладить паромное сообщение Актау-Баку-Махачкала. Одновременно Иран наращивает портовые мощности Энзели и Бендер-Туркемена, развивает дорожную сеть между побережьями Каспия и Персидского залива и создает мощный транспортный узел в районе Мешхеда (свободная экономическая зона).
Как складывается де-факто видимая налицо конкуренция двух транспортных коридоров: европейского «Шелкового пути» и российско-иранско-индийского коридора «Север-Юг»? Дело, конечно же, не только в разных концепциях и целях, которые достигаются при развитии того или иного коммуникационного проекта. Определенное значение имеют геоэкономические и геополитические цели наиболее сильных лоббистов двух проектов: если Евросоюз заинтересован в независимом от Суэцкого канала выходе к огромному потребительскому рынку Индии и Китая, если США заинтересованы в усилении турецкого и европейского влияния на страны Средней Азии и Кавказа, отрыве последних от российского влияния и последующем превращении линии исламских государств в буферную среднеазиатско-кавказскую зону отсечения России от Южной Азии, а всем вышеперечисленным целям служит коридор ТРАСЕКА, то Россия и Индия заинтересованы, в числе других целей, в превращении исламского пояса государств Евразии в дружественные территории. Для России и Индии ислам не является неким территориальным и конфессиональным образованием на Шелковом пути из Европы в Китай, а частью своего собственного цивилизационного мира (напомним еще раз, что Индия по числу мусульман входит в пятерку крупнейших исламских государств мира). Как заявил на круглом столе «Экономическое и социальное развитие горных районов Средней Азии и проблемы безопасности сопредельных государств» (ИЭА РАН, г. Москва, 1 декабря 2000 г.) секретарь Союза писателей России Бронтой Бедюров, «Россию иногда умудряются называть «евразийским мостом» и «ключевым государством на Шелковом пути между Востоком и Западом», и это сравнение верно, если иметь в виду нероссийский интерес, ведь любой мост соединяет два более значимых, чем он сам, берега реки; если же исходить из интересов России, то надо тщательно взвешивать, какие железнодорожные или трубопроводные проекты развивать, а какие необходимо рассматривать как проекты, угрожающие безопасности российского государства».
Наименьшее развитие транспортных проектов наблюдается в Армении: железная дорога Гюмри-Ниноцминда (80 км из Армении до грузинской дороги Марабда-Цалка) не построена, в настоящее время Армения больше заинтересована в иранском направлении: разработан проект строительства дороги Ереван-Ехегнадзор-Капан-Мегри-Дузаль-Тебриз, которая свяжет Армению с Ираном через горные хребты Зангезура [26].
Наибольшее строительство новых дорог ведет Республика Казахстан [26]. В последние годы на территории Казахстана были проложены следующие железные дороги: Лисаковск-Краснооктябрьский рудник (33 км) в Кустанайской обл. в 1987 г.; Макат-Индерборский (162 км) в Атырауской (быв. Гурьевской) обл. в 1988 г.; Майкаин-Ушкулын (41 км) к Майкубенскому месторождению угля в Павлодарской обл. в 1988 г.; Куу-Чек-Борлы (в 120 км от Караганды; локализация не установлена) в 1989 г.; Кульса-ры-Тенгиз (78 км) к Тенгизскому нефтяному месторождению в Атырауской обл. в 1989 г.; Кызылжар-Шубарколь (130 км) к Шу-баркольскому угольному разрезу на западе Карагандинской обл. в 1991 г.; Достык (быв. Дружба)-Алашаньхоу (Китай) в 1992 г., соединившая сеть в Восточном Казахстане с сетью Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая; Краснооктябрьский рудник-Арыстансор в Кустанайской обл. в 1992 г.; Федоровка-Качар-Ульяновский-Рудный (Кустанайская обл.). Обсуждается вопрос о постройке магистрали Аркалык-Джезказган-Кызыл-Орда. Эта дорога сделает возможным прямой выход из Центрального Казахстана на запад страны, и отпадет необходимость делать объезд через Арысь. Началось сооружение дороги Ералиево-Бекдаш-Туркменбаши (Туркмения), которая даст выход нефти Тенгиза, Каражанбаса и Мангышлака в порты Ирана. Ряд железных дорог на территории Казахстана в административном отношении входят в состав Российских железных дорог (в том числе участки Красный Кут-Астрахань, Орск-Никельтау, Карталы-Тобол, Утяк-Петропавловск-Исилькуль, Кзылту-Иртышское), Узбекских железных дорог (Бейнеу-граница). В то же время некоторые железные дороги на территории России входят в состав Казахстанских железных дорог (Чингирлау-Илецк-Яйсан на линии Уральск-Актюбинск; Локоть-разъезд Казахстанский на линии Локоть-Защита) [26]. На проблему железнодорожных станций налагается, например в Оренбургской области, проблема территориальной принадлежности очистных сооружений комбината «НОСТА» и хозяйственного пользования казахскими чабанами пастбищами на российской территории, подобные проблемы есть и на восточной границе Казахстана. Данное затруднение преодолимо: казахская сторона готова к переговорам о той или иной форме взаимного обмена станциями и некоторыми территориями. С учетом повышенного общественного эмоционального внимания в ряде российских областей ПФО, УФО и СФО, западно-казахстанских и восточно-казахстанских областей, возможен и иной вариант: политическим решением высших руководителей Казахстана и России отнести решение пограничного разграничения на работу межгосударственных комиссий, сосредоточившись в ближайшее время на разрешении вопросов хозяйственного пользования объектами промышленной и сельскохозяйственной инфраструктуры без изменения их статуса.
Сеть ширококолейных железных дорог Таджикистана разделена на три изолированные системы: Бекабад-Канибадам-Шураб на севере (Согдийская обл.), Сары-Асия (Узбекистан)-Пахтаабад-Душанбе-Янги-Базар (Кофарнихон) в центре; Амузанг (Узбекистан, близ Термеза)-Курган-Тюбе-Яван на юге (Хатлонская обл.). Две последние системы связаны узкоколейной железной дорогой Душанбе-Курган-Тюбе-Нижний Пяндж. Строится дорога длиной 90 км по Зеравшанской долине от Айни до Пенджикента с выходом в Узбекистан (главным образом для освоения месторождений золота, серебра, олова, вольфрама) [26]. Строительство железных и автодорог в Таджикистане помимо нормального экономического интереса сопряжено, как в позитивном, так и в негативном разрезе, с проблемами безопасности государства. Все железные дороги выходят на территорию Узбекистана, с которым регулярно межгосударственные отношения испытывают напряжение.
Строительство Трансконтинентальной автомагистрали через Ташкент-Душанбе или Термез-Душанбе и далее — по территории Горного Бадахшана через перевал Кульма с выходом на Каракорумское шоссе дает Республике Таджикистан возможность, с одной стороны, выйти на Китай и дальше — к Японии и странам Азиатско-Тихоокеанского региона, с другой стороны — к Пакистану, Индии и обеспечивает выход к океану (порт Карачи). Таджикистан получил в последние несколько лет возможность выхода на внешние рынки по двум автокоридорам [по: 2; 8; 12; 93]:
- Душанбе — Куляб — Калаи — Хумб — Хорог — Мургаб — перевал Кульма (граница Таджикистана с КНР) — выход на Каракорумское шоссе — Ташкурган (столица Таджикского автономного района СУ АР КНР) — перевал Хунджераб (граница КНР с Пакистаном) — Балтит-Гилгит-Карачи;
- Душанбе — Хорог — Ишкашим (граница Таджикистана с Афганистаном) — перевал Барогиль (граница Афганистана с Пакистаном) — Мастудж-Ласпур — перевал Шандур — Гупис — Гапуч — Гилгит — Карачи.
Военные действия в Афганистане препятствуют использованию Ваханского коридора, таким образом, второй из двух, более краткий путь из таджикского Бадахшана напрямую в афганский Бадахшан, не представляется реалистичным для реализации в ближайшие годы. Учитывая это, и было осуществлено строительство автодороги через перевал Кульма с выходом на Каракорумское шоссе на территории КНР. В настоящее время отдельные караваны автотрейлеров уже проходили через перевал Кульма, однако серьезному увеличению грузопотока из Карачи в Ферганскую долину препятствуют российские и китайские соображения, связанные с угрозами безопасности странам Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), которые могут возникнуть при серьезном и трудноконтролируемом грузопотоке из Пакистана в Ферганскую и Кашгарскую долины, контролировать малый грузопоток представляется более реалистичным [2; 12].
Таким образом, можно подвести итог: развитие двух транспортных коридоров — европейского коридора ТРАСЕКА и российско-иранско-индийского коридора «Север-Юг» по-разному выстраивает будущую конфигурацию межгосударственных отношений: если ТРАСЕКА будет отсекать «исламским буфером» Россию от Индии, Ирана и других стран Южной Азии, то «Север-Юг» напротив, сшивает распавшееся после распада СССР экономическое взаимодействие государств СНГ, а также решает проблемы безопасности многих государств и обеспечивает выход каспийских и западносибирских углеводородов по ближайшему пути в Персидский залив. Примечательно, что если Китай и Россия не готовы к полной загрузке пути из пакистанского Карачи на север, то эксперты Программы ТРАСЕКА активно лоббируют в правительстве Таджикистана именно путь через перевал Кульма.
ИРАНСКАЯ ПРОГРАММА атомной энергетики и путь из Каспия в Персидский залив
24 июля иранские военные самолеты, а за ними — и катера ВМС под угрозой применения силы добились прекращения разведочных работ на участке акватории в Южном Каспии, которые велись в рамках одного из азербайджанских проектов [22]. Действия Тегерана, оспаривающего участок каспийского шельфа у Азербайджана, показывают, что планы США и Турции в отношении использования энергоресурсов Азербайджана могут быть сорваны, если при их реализации не будут учитываться интересы всех стран Каспийского региона [22].
На этом фоне расширяющееся партнерство России и Ирана приобретает особое значение. Для Ирана дружба с Россией, политико-экономические отношения на качественно новом уровне, в частности в сфере военно-технического сотрудничества и в области атомной энергетики, служили бы серьезным противовесом американским санкциям и враждебности. А для России появляется возможность использовать влияние Ирана в исламском мире в решении глобальных и локальных геополитических задач, стоящих перед Россией как крупной мировой державой. Россия поставила в Иран многое: танки Т-72, средства ПВО, самолеты МиГ-29 и Су-24. В Иран поступили три бесшумные подводные субмарины, что вызвало большое беспокойство США и монархий Персидского залива. Вместе с тем уже несколько лет на столе у «Росвооружения» лежат заявки Тегерана на закупку оружия и военной техники на сумму в несколько миллиардов долларов. Лишь односторонние обязательства России перед США не позволяют пока удовлетворить эти просьбы [22]. В 1999 году Иран испытал свою баллистическую ракету «Шихаб-3». Эта ракета, несущая боеголовку массой в 1 тонну, полностью покрывает территории Египта, Израиля, некоторых стран НАТО, всю Центральную Азию, юг России, часть Китая, Индии и все страны Персидского залива. Ближневосточные базы ВВС и ВМС США оказываются под реальной угрозой, с созданием ракеты у Ирана появился шанс восстановить свой контроль над Ормузским проливом, стратегически важным в бассейне Персидского залива [81].
Все же главная причина негативной реакции США на иранско-российское военно-техническое сотрудничество — не соображения, связанные с опасностью распространения ядерного оружия, а беспощадная борьба на мировом рынке атомной энергетики. Аналитики полагают, что через пять лет объемы мирового рынка АЭС, как минимум, могут удвоиться. Вот почему начатая США торговая война против России на рынке АЭС не имеет себе равных ни по накалу борьбы, ни по цене победы: ведь сильнейший получит потенциальный доступ к большим деньгам, которых нельзя заработать даже в самом прибыльном на сегодняшний день оружейном бизнесе. США, как только Иран заключил с Россией контракт на достройку АЭС в Бушере, потребовали, чтобы Москва прекратила «помогать Ирану создавать ядерное оружие». И тут же предложили Тегерану построить АЭС — аналогичную, но американскую [79].
Взаимное географическое положение России и Ирана при координации их действий по транспортировке нефти и газа на международные рынки — важнейший фактор устойчивости мирового энергобаланса, а характер российско-иранских экономических связей все больше строится сегодня таким образом, что открывает для обеих стран перспективы развития от экспортно-сырьевой к высокотехнологической экономике. Здесь выделяются прежде всего такие отрасли, как атомная энергетика (строительство АЭС в Бушере) и военно-техническое сотрудничество [78]. Сегодня здесь по заключенному в 1994 году 7-летнему контракту между Организацией по атомной энергии Ирана и Минатомом России 1300 специалистов из России, Белоруссии, Украины и других стран бывшего СССР готовят монтаж первого энергоблока Бушерской АЭС. Сборку оборудования первого контура, включая корпус атомного реактора мощностью 1000 МВт, осуществляет АО «Ижорские заводы», где Мохаммад Хатами побывал во время своей поездки в Санкт-Петербург. Минатом и Организация по атомной энергии Ирана завершают технико-экономическое обоснование строительства второго энергоблока в Бушере и еще двух энергоблоков для АЭС в Ахвазе, в 500 километрах на северо-запад от Бушера в сторону границы с Ираком (в свое время Иран собирался построить 11 атомных электростанций, пока о таком количестве речь не идет, но проект в Ахвазе рассматривается реально). АЭС в Бушере находится под контролем МАГАТЭ, предназначаемый для нее реактор ВВЭР-1000 аналогичен тем двум атомным реакторам, которые США строят в Северной Корее, но это не мешает американцам смотреть на стройку в Бушере с крайним неудовольствием [78].
В Узбекистане Навоийский горно-металлургический комбинат и французская компания Cogema отказались от совместной добычи урана. Иностранный партнер деликатно сослался на низкие мировые цены на уран. Уже в октябре комбинат самостоятельно начнет разработку крупного уранового месторождения Сугралы в Центральных Кызылкумах. Таким образом, Европе так и не удается «развернуть» на себя экспортные потоки узбекского урана. Главным потребителем ядерного топлива из этой республики по-прежнему остается США. В пору существования СССР Узбекистан ежегодно производил три с половиной тысячи тонн малообогащенного урана, который затем перевозился на доработку в другие регионы Союза. В начале 90-х годов с разрушением всех прежних экономических связей производство урана в республике резко упало. За последние три года единственному производителю ядерного топлива — Навоийскому ГМК удалось поднять и стабилизировать добычу на уровне 2 тысяч тонн ежегодно. В течение трех лет Навоийский ГМК и французская Cogema вели переговоры по созданию совместного предприятия по добыче урана на месторождении Сугралы с прогнозируемыми запасами ядерного топлива в объеме более 38 тысяч тонн. Естественно, американцев такой ход событий совершенно не устраивал. Вместо ожидаемого повышения урановых цен на мировом рынке посредники из США оказали «медвежью услугу», выбросив на рынок партии уже обогащенного урана, заставив цены на радиоактивные материалы опуститься. В результате снижения ценовой конъюнктуры узбекский «легкий» уран стал на время неконкурентоспособным, и Cogema решила отказаться от совместного проекта, оставив, таким образом, рынок американским потребителям. Узбекистан сегодня занимает третье место по экспорту, пятое — по добыче и седьмое — по запасам урана. По официальным данным, разведанные запасы урана в республике составляют 80 тысяч тонн, а прогнозируемые — 178 тысяч тонн [38].
Рост цен на нефть и газ — объективная тенденция, и через двадцать лет углеводороды, скорее всего, начнут активно замещаться другими видами энергоносителей. К изменению баланса энергопотребления активно готовятся западные энергетические и нефтегазовые компании, в частности British Petroleum и Shell, вкладывающие крупные средства в поиски альтернативных источников энергии. Среди тех, кто предсказывает угасание роли нефти как энергоносителя, даже некоторые саудовские деятели, которым, казалось бы, еще долгие годы не стоит беспокоиться об истощении нефтяных запасов. Бывший министр нефти Саудовской Аравии шейх Заки Ямани отводит нефти не более двадцати лет активной жизни на Земле, и многие аналитики на Западе с ним согласны. Иными словами, если в количественном отношении добыча газа и может увеличиваться, то доля газа и нефти в общем энергопроизводстве расти не будет, то есть альтернативы атомной энергетике нет, так как это единственная отрасль, способная обеспечить растущие потребности мирового энергопотребления. Цены на топливо будут расти и потому, что сейчас в ядерных энергетических установках топлива сжигается в два раза больше, чем добывается [37; 38; 43].
Ядерная энергетика — это вопрос не только экономической прибыли, но и политического контроля. Безраздельный американский контроль над среднеазиатскими энергетическими ресурсами не отвечает европейским, индийским, иранским и иным интересам. Однако для России важнейшим должен быть другой аспект: если в Казахстане и Киргизии добыча и переработка урана уже не является полностью подконтрольной США, то в Узбекистане ситуация остается прежней. Т.е. Россия и в Республике Узбекистан не использует в своих целях политические возможности, связанные с ее положением экономического «полюса» СНГ и «центра силы» Средней Азии и всего СНГ.
Большой потенциал российско-иранского сотрудничества лежит в области высоких технологий, в частности, в области картографии и использования космической съемки для решения различных задач. В Тегеране, на территории Национального Картографического Центра (NCC) — головной в отрасли организации Ирана, с 29 апреля по 3 мая 2001 года прошла ежегодная национальная конференция «Geomatic-80» (по иранскому летоисчислению сейчас 1380 год). Одновременно с конференцией проходила выставка геоинформационных технологий и оборудования, где были представлены стенды 28 государственных и коммерческих компаний, охватывающие все основные направления геоинформатики: дистанционное зондирование, геодезические приборы и GPS-аппаратура, фотограмметрия, геодезия, картография, ГИС-системы, гидрография и геология, кадастр, стандарты и стандартизация, образование. Среди участников конференции — Национальный картографический центр, Центр геологической съемки Ирана, Институт дистанционного зондирования, фирмы NEGAREH, TEKNO, GEOTECH. Прошедшая конференция вызвала большой интерес не только у ГИС-специалистов, но и у пользователей, начинающих решать с помощью ГИС конкретные прикладные задачи.
От России в работе конференции приняли участие представители Русской инженерной компании, генеральное направление деятельности которой — продвижение российских товаров и технологий (включая ГИС-технологии и данные ДЗЗ) в странах Ближнего и Среднего Востока, финансовое и юридическое сопровождение проектов. Руководителем направления ДЗЗ (дистанционное зондирование земли) Орловским А.В. был сделан доклад «Российские космические снимки высокого разрешения». Из-за высокой стоимости снимков IKONOS и политических ограничений сектор рынка снимков с разрешением на местности 1 метр в Иране еще не занят американскими компаниями, и именно к этой части доклада Орловского иранцы проявили особый интерес. И здесь Россия пока еще имеет возможности для успешной конкуренции. Снимки с метровым разрешением и изготовленные на их основе ГИС-продукты необходимы для решения многих социально-экономических задач, стоящих перед иранскими специалистами. России сейчас важно не упустить время [60].
В ближайшее время Иран начинает строительство судоходного канала Каспий — Персидский залив [51]. ТЭО проекта уже разработано: трасса канала пройдет по северо-западу Ирана (по руслу реки Кызылузен) до озера Урмия и далее до реки Шатт-эль-Араб — общего низовья Тигра и Евфрата, где недалеко от места их впадения в Персидский залив расположены крупнейшие иранские порты Хор-ремшехр и Абадан. Это кратчайший путь из бассейна Каспия в бассейн Индийского океана, при транспортировке каспийской нефти в страны Восточной Азии (с их высоким — одним из самых высоких в мире — темпом роста энергопотребления), минуя Босфор и Дарданеллы. Таким образом закладывается экономически целесообразный маршрут бесперебойного поступления нефти Каспия на мировые рынки, минуя черноморские проливы [51].
Об иранском видении значения этого канала сказал посол Исламской Республики Иран в РФ Мехди Сафари во время его встречи в редакции «Российской газеты». Не имеет ли смысла, сказал Мехди Сафари, доработать проект так, чтобы по нему могли проходить суда Каспийской флотилии — эсминцы и крейсера водоизмещением до 10 тысяч тонн? В связи с планом строительства через иранскую территорию транзитного коридора и, в частности, нефтепровода на южный берег Каспия из Мосула (Северный Ирак) иранский посол напомнил, что ТЭО этого проекта имеет большую историю: его еще в 1919 году подготовили англичане, рассчитывавшие, что распад России в революции и гражданской войне позволит им захватить в свои руки Каспий и закаспийские области Туркестана [51].
Таким образом, Иран является стратегическим союзником России по большинству направлений. Помимо крупных заказов российскому ВПК, российской атомной промышленности, компаниям космической и геологической отраслей Иран и Россия единственно могут обеспечить общую безопасность всего Среднеазиатского и Каспийского регионов от экстремизма, помочь найти общий язык с Афганистаном и Пакистаном, чьи интересы не исчезнут в ходе идущей сейчас войны, начать индустриальное развитие исламского пояса государств в интересах российской и иранской промышленности и в целом, вывести российский экономический интерес в Персидский залив
Президент Исламской Республики Иран Мохаммад Хатами, выступая перед единоверцами в московской Соборной мечети 13 марта 2001 года, сказал:
«Что нам, мусульманам, следует делать? В тех странах, где живет большое количество мусульман, надо всецело стараться сохранить основы своей религии, работать для процветания своей страны, чтобы не нуждаться в помощи извне и не быть зависимыми от других стран. Российские мусульмане наравне с представителями других вероисповеданий должны принимать активное участие в жизни страны. Необходимо постараться достичь вершин в науке и культуре. Что касается молодежи, то она должна приложить максимум усилий в этом направлении. Все вышесказанное касается и женщин. Они должны показать, что они могут наравне с мужчинами заниматься общественной деятельностью. Наш Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) сказал, что он был послан Всевышним для совершенствования морали и нравственности. Поэтому мы должны быть образцом в культуре и нравственности. Правительства стран, где мусульмане составляют меньшинство, должны уважать их права во всех областях жизни так же, как и других граждан. В Россию Ислам пришел естественным путем, и поэтому его нужно рассматривать как неотъемлемую составляющую российского общества. Тот, кто желает процветания России, не имеет права игнорировать этот факт. В свою очередь, российские мусульмане должны трудиться на благо своей родины и помнить, что они являются членами всемирного исламского сообщества. Я верю, что мусульмане смогут использовать эти возможности в реализации своих благих намерений. Ислам требует от вас стремления к знаниям, справедливости и правде [52]».
2 октября 2001 года, г. Москва
Литература
[1] Бушков В.И., Мажаров КВ., Собянин А.Д. Россия в Средней Азии: как преодолеть негативные тенденции // Независимая газета. 31.01.2001.
[2] Материалы круглого стола «Экономическое и социальное развитие горных районов Средней Азии и проблемы безопасности сопредельных государств», ИЭА РАН, РИСИ // Профи. 2000. № 1.
[3] Арин О.А. Движение — всё, цель — ничто! Законы международных отношений и Россия // Профи. 2001. № 1-2.
[4] Анчабадзе Ю. Этнополитические и этнокультурные проблемы малочисленных народов Дагестана // Бюллетень № 4 Центра стратегических и политических исследований «Конфликт-диалог-сотрудничество» (июнь-август 2000 г.).
[5] Вооруженные силы и военная экономика стран Азии. Информационно-аналитический справочник. М., 2000. 320 с.
[67 Шукуров Ш.М., Шукуров P.M. Центральная Азия. Опыт истории духа. М.: Центр стратегического планирования Оренбургской области, 2001.256 с.
[7] Ивашов Л.Г. Россия и мир в новом тысячелетии. Геополитические проблемы. М., 2000. 335 с.
[8] Собянин А.Д. Туркмения: троллейбус идет на Восток. Россия может участвовать в транспортных проектах Туркменистана // Транскаспийский проект. 21.08.2001.
[9] Грибов С. Кяпаз или Сердар? Нераспределенные месторождения Каспийского моря становятся причиной дипломатической войны между Азербайджаном и Туркменистаном // RusEnergy.com. 09.06.2001.
[10] Энциклопедия Пакистана. М., 1998. 640 с.
[II] Брусина O.K. Славяне в Средней Азии. Этнические и социальные процессы. Конец XIX — конец XX века. М.: Восточная литература, 2001. 240 с: ил., карты.
[12] Бессарабов Т.Д., Собянин А.Д. Об экономическом присутствии России в Западном Китае и Центральной Азии: Китайско-Киргизская железная дорога // Транскаспийский проект. 19.10.2000.
[13] Комиссина И.Н., Собянин А.Д. Индийский гений. У Дели есть собственная глобальная стратегия // Эксперт. 2000. № 38. С. 72-73.
98
[14] Глущенко Ю.Н., Собянин АД. Исламский фактор во внешней политике США // Транскаспийский проект. 20.06.2001.
[15] Выгон Г., Ратновский Л. Проблемы нефтедобывающей промышленности и возможные пути их решения // Институт финансовых исследований, RusEnergy.com. 03.05.2000.
[16] Забелло Я.Ю., Собянин АД. Первые шаги «Евразии»: Талгат Таджуддин объединит мусульман против ваххабитов, Александр Дугин обустроит Чечню и Среднюю Азию // Транскаспийский проект. 03.07.2001.
[17] Пластун В.И. Такой разный ислам… // Центральная Азия и Кавказ. 2000. № 5. С. 14-26.
[18] Ярлыкапов А.А. Ваххабизм на Кавказе: корни, идеология и организационная структура ваххабитского движения на Северном Кавказе. Доклад на Международной конференции «Исламская угроза или угроза исламу?». Москва, 28 июня 2001 года.
[19] Игнатенко А.А. «Нутряное» и «ветряное». Об аналитических подходах к исламскому экстремизму в эпоху глобализации // Русский журнал. 29.03.2001.
[20] Каримов Р.А. Религиозные организации экстремистского толка в Пакистане // Транскаспийский проект. 20.03.2001.
[21] Забелло Я.Ю., Собянин АД. Регионы России в Казахстане и Средней Азии: правила эффективного сотрудничества // Транскаспийский проект. 24.04.2001.
[22] Грибанов И. Военная акция Ирана в отношении западных компаний, работающих в Южном Каспии, спровоцирована администрацией США // RusEnergy.com. 24.07.2001.
[23] Бессарабов Г.Д., Собянин АД. Нефть Китая и перспективы России // Транскаспийский проект. 04.04.2001.
[24] Аналитический центр «Транскаспийского проекта»: Большая нефть и большая ложь. 20.02.2001.
[25] Нефтегазовая отрасль — основной источник пополнения бюджета Казахстана // Транскаспийский проект. 28.02.2001.
[26] Тархов С.А. (автор), Никонова Л.С. (картограф). Новые железные дороги в постсоветском пространстве // «Первое сентября. География». 2000. № 3.
[27] Растянников В. Г. Узбекистан. Экономический рост в агросфере: аномалии XX века. М., 1996.
[28] Забелло Я.Ю., Собянин АД. Русские в Киргизии: современное положение и прогноз // Профи. 1999. № 11. С. 31-33.
[29] Игнатенко А.А. Эндогенный радикализм в исламе // Профи. 2000. № 2. С. 27-33.
[30] Поляков С.П., Бушков В.И. Социально-экономическая ситуация в Северо-Кавказском регионе // Исследования по прикладной и неотложной этнологии N108 (ИЭА РАН).
[31] Поляков С.П Производство биомассы в странах распространения ислама. Бюллетень № 3 Центра стратегических и политических исследований «Конфликт-диалог-сотрудничество» (март-май 2000 г.).
[32] Бушков В.П., Поляков С.П Межнациональные конфликты и смена власти: опыт СССР. Бюллетень № 3 Центра стратегических и политических исследований «Конфликт-диалог-сотрудничество» (март-май 2000 г.).
[33] Поляков С.П Традиционализм в современном среднеазиатском обществе. М.: Центральный дом научного атеизма, 1989.
[34] Шерматова Санобар. Так называемые ваххабиты. Доклад на конференции «Чечня и Россия: общества и государства» (г. Москва, декабрь 1999 г.) // Чечня и Россия: общества и государства. М.: Полинформ-Талбури, 1999. 432 с.
[35] Шерматова Санобар. Исламский радикализм: игры политиков // Профи. 2001. №1-2.
[36] Кучеренко В. Киргизия заключает «урановый проект» с Россией. Минатом помогает Бишкеку укрепить границу // Российская газета. Приложение «Экономический союз». 26.12.2000.
[37] Грибанов И. Через двадцать лет нефть может оказаться никому не нужным товаром // RusEnergy.com. 01.03.2001.
[38] Холматов Д. «Медвежья услуга»: США не пускают европейцев к узбекскому урану // Транскаспийский проект. 19.06. 2001.
[39] Брусина О.И. Аграрное перенаселение как одна из причин Ошского конфликта // Профи. 1999. № 11. С. 20-23.
[40] Абдулхасан Банисадр, бывший президент Ирана: Афганские талибы — последнее из творений Америки // Центральная Азия. 1997. № 6 (7).
[41] Тишков В.А. Общество в вооруженном конфликте. Этнография чеченской войны. М.: Наука, 2001. 552 стр., илл.
[42] Неклесса А.И. Проблема XXI века. Теракт в США вывел на поверхность столкновение двух цивилизационных парадигм // Экспер.
2001. №34.
[43] Боронбаев Э. Урановые парадоксы киргизской Фемиды // Инфо-Центр-Бишкек. 07.03.2001.
[44] Асанбаев М.Б. Прикаспийский регион в новом значении или Корректировки XXI века? // Центральноазиатское агентство политических исследований. 19.05.2001.
[45] Рубан Л. Государственная служба России: национально-кадровая представленность // Бюллетень № 7 Центра стратегических и политических исследований «Конфликт-диалог-сотрудничество» (март-май 2001 г.).
[46] Бушков В.И. Таджикистан и талибы // Центральная Азия. 1997. № 6 (7).
[47] Ярлыкапов А. А. Национальное и религиозное в Ногайской степи // Бюллетень № 1 Центра стратегических и политических исследований «Конфликт-диалог-сотрудничество» (сентябрь-ноябрь 1999 г.).
[48] Рифат Хуссейн, министр печати и информации посольства Пакистана в США. Пакистан и Центральная Азия // Центральная Азия. 1997. № 8 (9).
[49] Дегоев В.В. Проект — XXI. Глобализация для СНГ Модели общекавказской безопасности: pro et contra // Содружество НГ. 31.01.2001.
[50] Леонов О. Двойной удар. Экспорт вооружений в Иран поможет Москве совладать с Парижским клубом // Эксперт. 2000. № 46.
[51] Максименко В.И. Прикаспийский регион в мировой экономике и международных отношениях. Ежемесячное аналитическое обозрение // Транскаспийский проект. 15.03.2001.
[52] Выступление Президента Исламской Республики Иран Мохаммада Хатами 13 марта 2001 года на встрече с единоверцами в Московской Соборной мечети. Ислам.Ру, 14 марта 2001 года.
[53] Ганковский Ю.В. Пакистан. Экономическая ситуация в стране // Бюллетень Группы Энциклопедии Азии ИВ РАН. 2000. № 26.
[54] Ганковский Ю.В. Пакистан. В начале 2000 года социальная и политическая ситуация в Пакистане продолжала оставаться сложной и нестабильной // Бюллетень Группы Энциклопедии Азии ИВ РАН. 2000. №25.
[55] Грибанов Иван. Как поступать с неверными. Исламский фактор в формировании нефтяных рынков // RusEnergy.com. 27.09.2001.
[56] Скатерщикова Е.В. Особенности внешней торговли регионов Северного Кавказа // Доклад на семинаре «Внешнеэкономическая деятельность регионов: роль в федерализации России». Казань. 30.11.1999.
[57] Максименко В.И. Прикаспийский регион в мировой экономике и международных отношениях. Ежемесячное аналитическое обозрение // Транскаспийский проект. 15.06.2001.
[58] Грибанов И. Путинский призыв: лояльность президенту и неассоциированность с отраслевыми группировками доминируют над профессионализмом // RusEnergy.com. 18.06.2001.
[59] Грибов С. Российские компании теснят западных конкурентов в Каспийском регионе // RusEnergy.com. 02.10.2001.
[60] Захаров Н.В., Орловский А.В. Русская инженерная компания: Иранские перспективы российской геоинформатики // Губкин.Ру. 16.05.2001.
[61] Грибов С. Пора на юг. «Транснефть» готовится доставлять сибирскую нефть на иранские НПЗ // RusEnergy.com. 04.09.2001.
[62] Грибов С. Из Сибири в Иран проложат новый трубопровод российская «Транснефть» и казахстанская «КазТрансОйл» // RusEnergy.com. 11.07.2001.
[63] Виноградов М. Россия-Иран: осторожное сближение. Каспийский узел по-прежнему не разрублен // Русская мысль. 2001. № 4357.
[64] Героев Б. Горы — наше богатство // Дарьял. 1999. № 1.
[65] Селиванец А.А. Особенности строительства в Горном Бадахшане // Профи. 2001. № 1-2.
[66] Назархан М., Черногаев Ю. Туркменбаши напрудит целое озеро: для туркмен это тоже золото // Коммерсантъ. 10.11.2000.
[67] Исманов А.К. В Афганистане воюют не талибы, таджики, узбеки и хазарейцы, а транснациональные нефтяные корпорации // Ошпресс-Вести. 06.06.2000.
[68] Исингарш Н.К. Проект TRACECA вызывает множество вопросов // Транскаспийский проект. 10.08.2000.
[69] Кириенко СВ. Для развития транспортного коридора «Север — Юг» необходимо создать РАО «Волга» // АвтоТрансИнфо. 14.05.2001.
[70] Таксанов А. В цепи транспортных магистралей. О развитии систем коммуникаций в Узбекистане // Навигатор. 11.05.2001.
[71] Забелло Я.Ю., Собянин АД. Россия и Узбекистан: скованные одной цепью. Что ждет текстильную промышленность двух стран в 2001 году? // Транскаспийский проект. 24.07.2001.
[72] Коэн А. США, страны Центральной Азии и Кавказа: проблемы и перспективы взаимоотношений // Центральная Азия и Кавказ. 2000. № 2 (8). С. 29-45. [Ariel Cohen, ведущий аналитик «Heritage Foundation»].
[73] Жигалина О.И. Движущие силы российской политики в Средней Азии в XIX веке // Цивилизации и культуры. «Россия и Восток: геополитика и цивилизационные отношения». Вып. 3.
Об авторах
АРИН Олег Алексеевич — д.ист.н., профессор, главный научный сотрудник Центра международных исследований МГИМО, академик Академии военных наук;
БЕЛЬДЕИ Вячеслав Анатольевич, директор Института федерализма;
БУШКОВ Валентин Иванович — д.ист.н., заведующий отделом Средней Азии ИЭА РАН;
ПОЛЯКОВ Сергей Петрович — д.ист.н., профессор кафедры этнографии МГУ;
СЕЛИВАНЕЦ Алексей Александрович — аспирант МГСУ;
СОБЯНИН Александр Дмитриевич — заместитель главного редактора аналитического журнала «Профи», руководитель аналитического проекта Региональной общественной организации «Русское стрелковое общество», «Евразия-2».
Примечания
1
Источник: Арин О. Двадцать первый век: мир без России (рукопись) со ссылкой на World Bank. World development Report 2000/2001. С. 274-275.
(обратно)2
Источник: Центральная Азия и Кавказ. 2000. № 1 (7).
(обратно)3
Источник: Поляков С.П., Бушков В.И. Социально-экономическая ситуация в Северо-Кавказском регионе // Исследования по прикладной и неотложной этнологии N108 (ИЭ А РАН).
(обратно)4
не выделяя Карачаево-Черкесию, входившую на правах АО в Ставропольский край.
(обратно)5
Источник: Поляков С.П., Бушков В.И. Социально-экономическая ситуация в Северо-Кавказском регионе // Исследования по прикладной и неотложной этнологии N108 (ИЭА РАН).
(обратно)6
Источник: Поляков С.П., Бушков В.И. Социально-экономическая ситуация в Северо-Кавказском регионе // Исследования по прикладной и неотложной этнологии N108 (ИЭА РАН).
(обратно)7
Составлено по: Народное хозяйство СССР в 1990 г.: Статистический ежегодник. М., 1991. С. 471, 476-477, 484-486; Народное хозяйство РСФСР в 1988 г.: Статистический ежегодник. М., 1989. С. 459, 471, 477, 529, 532, 534.
(обратно)8
УСЕД — условная единица, состоящая из 3000 калорий — дневной нормы человека. Рассчитано С.П. Поляковым. Рассчитано по: Народное хозяйство СССР в 1990 г.: Статистический ежегодник. М., 1991.
(обратно)9
Рассчитано по: Народное хозяйство РСФСР в 1988 г.: Статистический ежегодник. М., 1989.
(обратно)10
Источник: Бушков В.П., Поляков С.П. Межнациональные конфликты и смена власти: опыт СССР. Бюллетень № 3 Центра стратегических и политических исследований «Конфликт-диалог-сотрудничество» (март-май 2000 г.).
(обратно)11
Источник: сайт администрации Астраханской области, ;
(обратно)
Комментарии к книге «Россия в Средней Азии и на Кавказе: «центр силы» постсоветского пространства», Олег Арин
Всего 0 комментариев