«Диктатор и его модель. Молдова - власть без легитимности»

Александр Бойко Диктатор и его модель Молдова – власть без легитимности

Вступление

Cегодняшняя Молдавия не особенно обременяет собой окружающий мир. Тревоги и трагедии приднестровского конфликта начала 90-х ушли в прошлое. Маленькое независимое государство живет своей тихой и спокойной жизнью. Республика перешла от президентской формы правления к парламентской – главой государства остался президент, но теперь его избирает парламент. Процветает многопартийность. Руководство страны заявляет о стремлении войти в Единую Европу. Крепнут отношения с молодыми демократиями – Грузией и Украиной. Парламентские выборы признаются соответствующими международным избирательным стандартам, обязательствам в рамках ОБСЕ и Совета Европы.

При этом Молдавия остается единственной европейской страной, где у власти находятся коммунисты, которых международное сообщество решило считать разумными и демократичными. Причина этого, очевидно, в том, что одной из основных европейских ценностей стала терпимость к чуждым для развитых демократий идеологиям.

Склонны ли сами граждане считать установленный в их стране режим приемлемым? Около двух третей населения «европейской» Молдовы вынуждены искать работу за границами своей Родины. Многие из них говорят, что у них «украли страну», а у их детей «украли будущее». «Демократический парламентский режим» президента-коммуниста Владимира Воронина в разговорах с близкими и друзьями они все чаще сравнивают не с белорусским и даже не с северокорейским, а с легендарным гаитянским.

Чем знаменит латиноамериканский образец, о котором говорят в Молдавии? Если бы не терпимое отношение американцев, правление гаитянского президента Дювалье – «вампира из Порт-о-Пренса» – не продлилось бы три десятилетия, а десятки тысяч гаитян не были бы зверски уничтожены. Впрочем, такая терпимость, как известно, всегда проявлялась только при одном условии: диктатор должен подчиняться указкам из Центра Силы. То есть быть не просто сукиным сыном, а «нашим сукиным сыном». Это определение было придумано американским президентом – по одним источникам, Д. Эйзенхауэром, по другим – Ф.Д. Рузвельтом. И дано оно было кровавому никарагуанскому диктатору Анастасио Сомоса Гарсиа. Бывший мелкий боевик, а затем начальник национальной гвардии, Сомоса-старший прославился тем, что предательски убил популярного в народе генерала Сандино, потопил в крови выступления оппозиционеров и под страхом тюрьмы обязал всех граждан страны добровольно сдать граммофонные пластинки с записями танго. За время правления семейства Сомоса двухмиллионное население Никарагуа уменьшилось на 10 процентов.

Крылатое выражение было употреблено американским лидером в заявлении о том, что ради достижения определенных внешнеполитических целей – на тот момент победы во всемирном противостоянии с СССР – можно не стесняясь опираться и на самого одиозного из диктаторов. Так была сформулирована неофициальная внешнеполитическая доктрина «опоры на своих сукиных детей» – пусть даже ценой жизней миллионов их жертв.

Впрочем, в истории с Сомосой имелось некоторое оправдание: этот проамериканский диктатор пришел к власти на фоне кровопролитной гражданской войны, в которой партизаны выступали под откровенно антиамериканскими лозунгами. Однако в случае с Гаити не было и этого. Под боком у «великой демократии» в течение трех десятилетий процветал режим не просто диктаторский – дикарский.

Нельзя сказать, что с тех пор ничего не изменилось. Холодная война закончилась. Запад из защищающейся стороны, вынужденной отбиваться от наступления коммунистических «сил зла», превратился в сторону наступающую, объявив себя бастионом свободы и провозвестником всемирной правозащитной революции. По всему миру стали терять власть недавние «свои сукины дети». Прекратилась поддержка военных хунт, и даже бывшие латиноамериканские диктаторы пошли на свободные демократические выборы.

Но на острове, который называется Гаити, где ныне расположены два государства – одноименная республика и Доминиканская, – все еще сосуществуют два разных мира. На одной стороне – в Доминикане – живет спокойный народ, и там все равны – и мулаты, и негры, и испаноговорящие белые, и европейцы. За границей, в демократической Республике Гаити, тоже вроде бы все уже в порядке. Почти двадцать лет там живут без Дювалье. Там уже два раза побеждала демократия, один раз – военная хунта и один раз – что-то вроде «оранжевой революции», свергшей того демократического лидера, который когда-то пришел на смену Дювалье. Однако спокойствия и даже относительного процветания так и не наступило. Видимо, причина в том, что быстро изжить последствия власти президента-шамана оказалось невозможно.

Впрочем, все это не значит, что применение принципов, действовавших во времена Дювалье, ушло в прошлое. Изменился лишь регион, в котором они используются. Сегодня это кроме прочих и территория бывшего Советского Союза. А значит, закономерно будут появляться похожие «свои сукины дети» – примитивные и безответственные режимы, но теперь уже в окружении старых и новых демократий объединяемой Европы.

Один из первых кандидатов на роль жертвы такой диктатуры – Республика Молдова. В ней уже сегодня утверждается у власти режим, обрекающий народ не только на бесправие и безденежье, но и на культурное и социальное вымирание.

Здесь весьма многочисленны те, кто вынужден опасаться за свое физическое выживание и открыто сопротивляться действиям самобытного президента Воронина. В первую очередь это, конечно, так называемые приднестровские сепаратисты, однако ими список не ограничивается. И этим, к сожалению, пугающее сходство «вороньего режима» с правлением Франсуа Дювалье не исчерпывается.

I. Первые лица

Cначала о биографиях главных действующих лиц – правителей, которым была вверена судьба облагодетельствованных народов.

Франсуа Дювалье родился в 1907 г. После окончания медицинского факультета Гаитянского университета (1932) – помощник начальника медицинской службы американских оккупационных войск. Негр (до 1946 г. политическая элита в Гаити состояла в основном из мулатов). В 1934—1940 гг., когда морская пехота США была вынуждена покинуть Гаити, – сельский врач. С 1940 г. – сотрудник американской санитарной миссии. В 1944 г. отправлен в Мичиганский университет для повышения квалификации. Вернувшись на Гаити, получил пост помощника майора Двиннела из медицинской службы Морского флота США.

16 августа 1944 г. президентом Гаити впервые за 30 лет стал негр Дюмарсе Эстиме. В его правительстве Дювалье занял пост заместителя министра труда, а затем – министра здравоохранения. 10 мая 1950 г. президент Эстиме был свергнут военной хунтой во главе с полковником Маглуаром, который затем стал президентом страны. С 1954 г. ситуация в стране обострилась, президент Маглуар ответил репрессиями, и Дювалье перешел на нелегальное положение. Ему и его семье предоставляли деньги и кров соседи – три брата Жюмель (став президентом, Дювалье их отблагодарил в традиционной для него манере – они были расстреляны).

В августе 1956 г., по истечении срока правления Маглуара, Дювалье вышел из подполья и 7 сентября объявил о своих претензиях на место президента. За пост президента сражались три влиятельных претендента – сенатор Луи Дежуа, адвокат Клеман Жюмель (один из братьев), учитель математики Даниель Финьоле. Представители элиты и СМИ игнорировали Дювалье – по их мнению, «у этого противного лилипута никаких шансов на успех не было». Между тем, Дювалье провозгласил лозунг «Работа для всех!», обещая покончить с коррупцией, восстановить социальную справедливость и ускорить строительство школ. 25 мая 1957 г. Дювалье обратился к наиболее сильным кандидатам – Жюмелю и Финьоле – с призывом «спасти страну от ужасов гражданской войны», для чего без выборов передать власть Финьоле как «временному президенту». 26 мая Финьоле согласился принять власть и назначил, по предложению Дювалье, начальником генштаба генерала Кебро. Через 19 дней Кебро прямо на заседании правительства арестовал Финьоле и выслал его из страны. 22 сентября 1957 г. хунта во главе с Кебро провела выборы без регистрации избирателей. Победил Дювалье.

До этого момента вся карьера доктора Дювалье была, казалось бы, неразрывно связана с американским покровительством. Под американской «крышей» сельский врач делал карьеру, получал образование и связи. И «вдруг» из-под крыши вышел – выяснилось, что у бывшего помощника лейтенанта имеется своя воля.

Свежеиспеченный диктатор пришел к власти на волне антимулатской истерии. Негритянское большинство – самая бедная и малограмотная часть населения – воспринимало доктора Дювалье как защитника интересов «коренных» гаитян. Мулаты – в основном интеллигенция, инженеры, врачи, учителя – были вынуждены бежать из страны, превратились в людей второго сорта. Многие из них оказались в соседней Доминиканской республике, где правила полицейская диктатура, но все же не беспредельная тирания. С этого момента «доминиканские сепаратисты» превратились в жупел для режима Дювалье.

Одной из главных объективных причин прихода к власти Дювалье стал кризис действующей политической элиты, ее неспособность к эффективной самоорганизации. Получив диктаторские полномочия, Дювалье эту элиту добил окончательно. Началось – сначала тайно – массовое уничтожение политических оппонентов. Были закрыты все оппозиционные СМИ, распущены профсоюзы и студенческие организации, высланы из страны священники, не пожелавшие прославлять режим Дювалье. Очень скоро окончательно укрепился режим личной власти, действующий в отсутствие не только оппозиции, но и политического класса в целом, и опирающийся исключительно на насилие, страх и запугивание.

Владимир Николаевич Воронин родился 25 мая 1941 г. в селе Коржова Дубоссарского района Молдавской ССР в крестьянской семье. Как утверждается в некоторых источниках, его отец – русский, военнослужащий Красной армии, погибший в начале войны. Его мать – молдавская крестьянка.

Воспитывал Воронина отчим – молдавский коммунист, уполномоченный райкома по коллективизации.

Воронин – типичный выходец из советского молдавского села, его родной язык – молдавский, но до недавнего времени говорил он на нем плохо, гораздо хуже, чем на русском, – как и большинство молдавоязычных крестьян, пользующихся своего рода «бедняцким диалектом».

Считается, что Владимир Воронин имеет высшее образование. По-настоящему он учился только в Кишиневском кооперативном техникуме, который окончил в 1961 г. В 1971 г., уже перейдя на партийную работу, он окончил Всесоюзный заочный институт пищевой промышленности, а в 1983 г., перед переходом на работу в ЦК КП Молдавии, – Академию общественных наук при ЦК КПСС. Есть у Воронина и еще один диплом – Академии МВД СССР, который ему достался в 1991 г. по завершении (как тогда казалось) милицейской карьеры.

С 1961 по 1966 г. будущий президент работал заведующим хлебопекарней в с. Криулень, затем пошел на повышение и до 1971 г. возглавлял – в качестве директора – хлебозавод в Дубоссарах. Видимо, именно к этому моменту относятся слова самого Воронина: «Когда сформировался как личность, меня стала двигать советская система подбора, воспитания и расстановки кадров» («Наш современник», №7, 2001).

Сначала «советская система» послала бывшего директора хлебозавода в райком, потом – на должность председателя горисполкома в Дубоссарах и Унгенах, а в 1981 г. с должности председателя Унгенского райисполкома отправила на обучение в АОН при ЦК КПСС, чтобы после доверить работу в орготделе ЦК КПМ. В 1983—1985 гг. тов. Воронин – сначала инспектор, а затем зам. зав. орготделом республиканского ЦК.

1985 г. («перестройку») бывший директор хлебозавода встретил в должности заведующего отделом Совмина Молдавской ССР, и с этого высокого поста был послан в Бендеры в качестве первого секретаря горкома партии. Столь высокая номенклатурная должность подразумевала возможность свободно перемещаться во власти – сначала Воронин автоматически стал депутатом республиканского Верховного Совета, а затем – в 1989 г. – был назначен министром внутренних дел МССР, получив воинское звание генерал-майора.

В этот самый момент «советская система», уверенно выдвинувшая выпускника кооперативного техникума и директора хлебозавода в министры внутренних дел, начала давать сбои. Перестройка незаметно перешла в распад Союза.

Новоявленный «политический деятель» Воронин 31 августа 1989 г. голосовал в Верховном Совете за «Закон о функционировании языков» – по существу подрывной, закладывающий мину под национальное согласие в многонациональной республике и дискриминирующий русский язык и русскоязычных граждан, составлявших основу экономической и интеллектуальной мощи Молдавии. А немного позже он же уже предлагал на 20 лет приостановить действие этого закона на Левобережье.

Когда в 1990 г. толпа обезумевших народнофронтовцев пошла на штурм здания МВД, чтобы «проверить» уровень знания милиционерами «государственного языка», министр Воронин запретил своим подчиненным применять силу. Вдохновленные демократичностью министра, поборники румынской идентичности независимого молдавского народа провели в захваченном здании свой экзамен на знание языка – сотрудников МВД, плохо владевших молдавским, избивали и выбрасывали из окон.

На этом развитие политика Воронина не остановилось. Руководить республикой (которую теперь было велено именовать «ССР Молдова») стали председатель Верховного Совета Мирча Снегур и руководитель правительства Мирча Друк (лидер «Народного фронта»), а точнее – нерушимый блок национал-коммунистов и националистов. В это правительство партаппаратчика Воронина не взяли, и он обратился за помощью к любимой «системе подбора и расстановки», которая к тому времени еще продолжала действовать. Новоявленный руководитель республиканской милиции поехал в имперскую Москву, в Академию МВД, и с мая 1990 по сентябрь 1993 (!) г. числился в резерве кадров МВД РСФСР (России).

В его отсутствие ситуация в Молдавии изменялась быстро и бурно.

На волне народнофронтовской активности 1990 г. суверен-номенклатурная элита ССР Молдовы перевела молдавский язык на латиницу и переименовала его в румынский, заменила флаг МССР на румынский триколор, а главное, подтолкнула русскоязычные районы Приднестровья и регионы проживания гагаузов к мощным сеператистским выступлениям, закончившимся образованием непризнанной Приднестровской Молдавской Республики.

Кабинет национал-радикала Мирчи Друка пал в феврале 1991 г. и сменился сначала национал-коммунистическим правительством Валерия Муравского (1991—1992), а потом – левоцентристским кабинетом во главе с Андреем Сангели (1992—1997). Фактически власть в стране перешла в руки «агропромышленного директората» во главе с президентом Мирчей Снегуром (1991—1996), премьер-министром Андреем Сангели и влиятельным спикером парламента, членом последнего состава Политбюро ЦК КПСС Петром Лучинским (1993—1996).

Все эти годы небольшую и небогатую Молдавию терзали проблемы, которые приходилось решать и народу, и власти. Неурегулированный конфликт с Приднестровьем был только одной из них. Второй стало нарастание серьезнейших противоречий между частью политической элиты и национальной интеллигенции, избравшей «румынский вектор» в качестве единственного внешнеполитического вектора страны, с одной стороны, и устойчивой экономической и социально-психологической ориентацией подавляющего большинства населения на сохранение и укрепление связей с Россией – с другой.

Это противоречие, нараставшее в информационно-политическом поле страны, оставалось под практически полным контролем прорумынского лобби, и именно с ним в своих публичных заявлениях, решениях и действиях должны были считаться умеренные и вполне советские по своему менталитету лидеры молдавского истеблишмента. С другой стороны, подавляющее большинство пассивного, по преимуществу сельского, электората оставалось глубоко чуждым «румынским веяниям» и впадало во все более острую ностальгию по простым и понятным советским временам.

Тем временем Владимир Воронин, выйдя из резерва МВД России на пенсию, вернулся в Молдавию, все еще оставаясь под спасительной сенью «советской системы подбора и расстановки кадров». Но свои номенклатурные мечты он вовсе не оставил. В строгой координации со своими российскими товарищами он приступил к возрождению Коммунистической партии в Молдавии.

Компартия Молдавии – как и КПСС в России – была запрещена после августа 1991 г. Как и в России, Конституционный суд признал законность прекращения деятельности оргструктур КПСС, но оставил возможность легализации коммунистической партии как новой политической силы, не являющейся продолжателем КПСС. В 1993 г., опираясь на судебные решения, Владимир Воронин в точности последовал за своим партийным товарищем Геннадием Зюгановым. В октябре была созвана учредительная конференция «новой» Партии коммунистов Республики Молдова (ПКРМ), оргкомитет которой возглавил Воронин. С 1994 г. он стал первым секретарем ЦК ПКРМ, а в апреле партия поручила ему провести ее официальную регистрацию, что позволило бы ей принять участие в парламентских выборах 1994 г.

В 1994—1996 гг. Воронин оставался в оппозиции к правительствам Снегура – Сангели и производил впечатление безобидного, слабого и невнятного дублера своих партийных товарищей из КПРФ. В 1995 г. ПКРМ активно участвовала в работе так называемого Союза коммунистических партий (СКП-КПСС), вступила в его состав в качестве полноправного члена и делегировала Воронина в Совет СКП-КПСС.

Все это время никто не относился к экс-милиционеру всерьез.

Примитивная, устремленная в прошлое аппаратная риторика, неумение внятно излагать свои мысли, а главное, отсутствие серьезной ресурсной базы – все это превращало Воронина, во всяком случае с точки зрения политической элиты в Кишиневе и местных СМИ, в маргинала. Остро ощущалось и то, что Воронин – чужак для нового политического класса, не умеющий не только хорошо говорить «по-румынски», но и вообще не владеющий новой политической лексикой.

Вряд ли Воронин-политик пережил бы эти трудные годы, если бы не помощь трех «братьев» – ну, во всяком случае, трех земляков, бизнесменов болгарского происхождения (которых недоброжелатели называли «болгарской мафией»). Эта тема активно обсуждалась в Молдавии, но мы сошлемся на слова одного из «земляков», самого именитого. 27 февраля 2005 г., выступая в эфире программы «Время» (Первый канал российского телевидения), предприниматель Григорий Карамалак рассказал о том, как в 1995 г. он, совместно с «будем говорить так, земляками» Петром Димитровым и Петром Шошевым, предложил «поучаствовать активно в финансировании выборов парламента в Республике Молдове в поддержку Коммунистической партии». Фирма Григория Карамалака (о котором впоследствии часто говорили как о «криминальном авторитете») называлась «Даяна групп», а ее активы были связаны с табачно-алкогольным бизнесом и с розничной торговлей нефтепродуктами. Новая партия с «раскрученным брендом» показалась «болгарским бизнесменам» удобным инструментом для похода во власть – с целью создания более благоприятных условий для своего бизнеса, для давления на аграрно-промышленный директорат, ограничивавший аппетиты агрессивных и не очень системных «новых молдаван». По утверждениям Карамалака, в 1995—1996 гг. в ПКРМ его «земляками» была инвестирована огромная по молдавским меркам сумма – «в пределах 400—500 тысяч долларов».

О том, как Владимир Воронин отблагодарил «болгарских братьев», – чуть позже. Пока лишь отметим, что финансовая поддержка со стороны земляков Карамалака позволила ПКРМ не только завести офис и транспорт, но и двинуть в публичную политику. Но тут появились проблемы.

В 1995 г. Владимир Воронин впервые участвовал в избирательной кампании – возглавил список ПКРМ на выборах в Кишиневский горсовет. Эти выборы были признаны несостоявшимися, а Воронин занес в список своих достижений 13 процентов голосов.

К началу 1996 г., когда, как выяснилось впоследствии, в Молдавии в первый и в последний раз состоялись демократические выборы президента республики, – в лидере ПКРМ никто не видел серьезного соперника. За власть боролись два тяжеловеса – первый президент Мирча Снегур, избранный в 1991 г. на безальтернативных выборах, и популярный в республике деятель общесоюзного масштаба Петр Лучинский. Кроме них на выборы пошли и другие крупные политики – куда более крупные, чем Воронин. Среди них были действующий премьер-министр Андрей Сангели, националист Валериу Матей, «герой» приднестровского конфликта, бывший министр национальной безопасности Анатолий Плугару и др.

Интрига представлялась предельно ясной. С курсом Мирчи Снегура связывали «румынский выбор». Достаточно умеренный и прагматичный политик, Снегур оказался слишком сильно связан с трагическими событиями начала 90-х гг. Фигура Лучинского представлялась приемлемой как для русскоязычных граждан, так и для «советских молдаван», не понимающих новых реалий. Лучинский, в лучших традициях Политбюро горбачевского набора, пытался быть приятным во всех отношениях, обещал урегулировать приднестровский конфликт, наладить отношения с Европой и восстановить добрососедские отношения с Россией.

Совершенно неожиданным образом первый тур выборов завершился результатом, который многие потом назвали «победой Воронина». Не пользуясь ничем более серьезным, чем раскрученный партийный бренд, Владимир Воронин пришел к финишу третьим (результаты таковы: Снегур – 38,71%, Лучинский – 27,69%, Воронин – 10,26%).

Этот результат знаменовал собой окончание политической карьеры Андрея Сангели (который, рассчитывая на призовое место, оказался четвертым). Тогда же Воронин впервые принял участие в решении судьбы верховной власти: объявив о поддержке кандидатуры Лучинского, ПКРМ предоставила штабу беспартийного экс-коммуниста свои организационные ресурсы. Во втором туре Петр Лучинский был избран президентом.

Начался завершающий этап самоуничтожения молдавского политического класса. В течение пяти лет все те, кто считал себя молдавским истеблишментом, шли в одну сторону, а скромный парламентский коммунист Воронин – в другую.

Элита была занята сложными манипуляциями и играми. С одной стороны, Лучинскому удалось существенно смягчить напряженность в отношениях с Приднестровьем. С другой – принципиально оставаясь вне партий и пытаясь опираться на шаткие парламентские коалиции, президент не имел возможности проводить последовательную политику, а главное, вынужден был постоянно идти на поводу у идеологов «румынской партии».

В марте 1998 г. прошли очередные парламентские выборы – первые, в которых ПКРМ приняла участие. Результат был шокирующим: за коммунистов было подано около 31 процента голосов, и они создали самую большую фракцию в парламенте – 40 мандатов из 101.

Началось утомительное противостояние воронинской фракции и правительств так называемой правоцентристской коалиции (Альянс за демократию и реформы – АДР) во главе с Ионом Чубуком (1998—1999) и Ионом Стурзой (март – декабрь 1999). Летом 1999 г. в парламенте сложилась так называемая ситуативная антипрезидентская коалиция, в которой заодно действовали Воронин и бывший ближайший соратник Лучинского спикер парламента Дмитрий Дьяков. Цель коалиции – не дать популярному в народе президенту добиться усиления своих полномочий.

Для таких опасений были основания. Обращаясь напрямую к избирателям и заявляя о неэффективности существующей парламентской системы, Петр Лучинский предложил провести референдум об укреплении президентских полномочий и переходе от парламентско-президентской республики к президентской. Референдум дал однозначный результат: большинство избирателей – за предложение президента. Однако Конституцией Молдовы референдум не предусмотрен, и Лучинский был вынужден объявить его «консультативным», то есть имеющим рекомендательный характер.

Владимир Воронин ответил на рекомендацию избирателей просто: он обратился к «временным союзникам» с предложением защитить права парламента в проведении конституционной реформы. «Ситуативная коалиция» сработала еще раз – 5 июля 2000 г. большинством в 90 голосов (против голосовали только 9 независимых депутатов) были приняты поправки к Конституции, в соответствии с которыми прямые президентские выборы впредь отменялись. Главу государства квалифицированным большинством голосов (не менее 61 голоса из 101) должен был выбирать парламент. Петр Лучинский фактически был отстранен от борьбы за второй срок полномочий.

Таким образом кризис политической системы достиг кульминации. По всей видимости, соглашаясь на новую систему формирования власти, фракция так называемых правоцентристов надеялась на превращение президента в церемониальную фигуру, вынужденную опираться на широкое согласие разных группировок. Поэтому дальнейшие действия инициатора конституционного переворота – Владимира Воронина – выбили истеблишмент из колеи. Вдруг оказалось, что никаких коалиций никто больше создавать не собирается.

23 ноября 2000 г. пленум ЦК ПКРМ выдвинул кандидатуру Воронина на пост президента. Частично воссозданный АДР пытался противопоставить ему умеренного кандидата – председателя Конституционного суда Павла Барбалата. 1, 3, 4 и 6 декабря парламентарии голосовали снова и снова. В последнем туре Воронину не хватило 2 голосов до требуемых 61. Но коммунисты, тем не менее, не стали входить ни на какие коалиции: или Воронин – или никто. В результате победил «никто»: 14 декабря 2000 г. Конституционный суд дал Лучинскому право распустить парламент и назначить новые выборы. 31 декабря президент подписал указ о роспуске парламента и назначении новых выборов на 25 февраля 2001 г.

На них советская система «подбора и расстановки» в последний раз пришла на помощь коммунисту Воронину.

Перед выборами он резко изменил суть политической дискуссии, выбрасывая на «электоральный рынок» абсолютно «нерыночный» продукт: советскую ностальгию. Лидер ПКРМ уверенно обещал избирателям, что в случае победы коммунистов Молдавия вступит в Союз Белоруссии и России, а русский язык станет вторым государственным.

И это сработало.

На кого в 2001 г. опирался Владимир Воронин? Почти 60 процентов избирателей – это крестьяне, молдавоязычные по культуре, советские по менталитету, левопатерналистские по политическим запросам, бедные, но не голодные. Живущие на «подножном корму» (с участков) и на денежных переводах от родственников-гастарбайтеров. Какое отношение к проблемам, запросам и настроениям этих избирателей имели «правоцентристы» и «прорумыны», «социал-демократы» и «парламентские технократы»? Вопрос риторический. Деполитизированные и пассивные сельские избиратели были не в состоянии разобраться в этих политических тонкостях. Особенно когда всему этому непонятному разнообразию была противопоставлена привычная советская компартия во главе с таким же, как эти самые избиратели, простоватым и грубоватым работником хлебопекарной промышленности.

Еще в январе 2001 г. эксперты всерьез обсуждали перспективы победы на выборах альянса действующего премьера, экс-лидера молдавского комсомола Думитру Брагиша. Но реальность молдавской культурно-политической ситуации наложилась на специфику суперпартийной избирательной системы: выборы в парламент проводятся только по общефедеральному округу; выдвигаться могут отдельные кандидаты, партии и блоки; отдельный кандидат проходит в парламент, если наберет больше 3 процентов голосов, партия – если больше 6, блок из двух партий – больше 9, из трех и более – больше 12 процентов голосов.

Набрав по итогам выборов 49,93% голосов избирателей, ПКРМ получила в парламенте 71 место. Для избрания спикера и утверждения состава правительства необходим 51 мандат. Для избрания президента – 61. Для внесения изменений в Конституцию – 69.

На месте былого разнообразия возник совсем новый лидер молдавского государства. Не нуждающийся ни в каких коалициях и подачках. Сам себе «система подбора и расстановки кадров».

3 марта 2001 г. пленум ЦК ПКРМ выдвинул кандидатуру Воронина на пост президента республики. По ходу дела пришлось быстро решить одну небольшую проблему – из тех проблем, которые только и осталось теперь решать новому режиму. Демократическая Конституция Республики Молдова запрещает безальтернативные выборы. Опасаясь «подставы» сторонников Брагиша, коммунисты срочно выставили альтернативную фальшь-кандидатуру – депутата-коммуниста Валериана Кристи. И 4 апреля Владимир Воронин без всяких неожиданностей был избран президентом – за него подан 71 голос (за Брагиша – 15, за Кристю – 3).

После выборов первые же заявления победителя касались главного: введения второго государственного языка. Воронин-демократ объявил это «вопросом референдума» (который должен состояться не в самом близком времени). «Сначала надо положить на язык, а потом уже говорить о языке. Сытый народ становится добрее» – так объясняет свой отказ от выполнения главного предвыборного обещания лидер нового типа. Точно таким же образом было решено обойтись и с обещанием присоединения к Российско-Белорусскому союзу.

Так после конституционной реформы, выборов и самоуничтожения политической элиты руки нового вершителя судеб страны оказались развязаны, а воля свободна.

II. Режим

В области экономики поразительных совпадений между двумя режимами обнаруживается еще больше, чем в биографиях их творцов.

Режим Франсуа Дювалье нельзя было назвать «полицейским». Исключительная пассивность граждан страны, их запуганность, отсутствие серьезных политических и экономических игроков развязали руки семейству «маленького черного доктора». Трусливый и слабый, Дювалье сначала смертельно пугался всякий раз, когда возникала угроза его власти. 29 июля 1958 г., когда небольшая группа бывших офицеров высадилась на острове, чтобы захватить власть, диктатор впал в панику: быстро упаковал чемоданы и собрался вместе с семьей укрыться в посольстве Колумбии. Но группа «повстанцев» оказалась слишком маленькой и слабой и была уничтожена личной гвардией президента – так называемыми тонтон-макутами (оборотни-вампиры гаитянского фольклора). Впрочем, после того как он убедился в непоколебимости своей власти, он немедленно приступил к экономическим «преобразованиям».

Очень быстро сформировалась крайне своеобразная дювальеристская экономика. Ее основой стало нещадное ограбление и без того нищего населения. В «президентский фонд», существовавший помимо государственной казны, ежегодно отчислялось около 3 миллионов долларов в форме косвенных налогов на табак, спички и иные статьи монопольной торговли.

Собственность уничтоженных оппозиционеров немедленно захватывалась тонтон-макутами и переходила под контроль президента и его семьи. Все социальные программы сводились к отмыванию денег и их присвоению «Папой Доком». Новые программы открывались постоянно: от строительства водопроводов в бедных кварталах до «нашего ответа Бразилии» – сооружения в центре острова новой столицы государства, города Дювальевиля. Однако кварталы бедняков остались без воды, министров общественных работ обвинили в коррупции и казнили, а на месте «новой столицы» выросли уродливые бетонные коробки, так никогда и не заселенные.

21 апреля 1971 г. Франсуа Дювалье скончался, успев незадолго до смерти назначить новым пожизненным президентом своего 19-летнего сына Жана-Клода Дювалье (известного под кличкой Бэби Док). В 1986 г., спасаясь от народного восстания, Бэби Док прихватил с собой из полностью обворованной голодающей страны более 800 миллионов долларов. Впрочем, это была лишь часть «накопленного» семейством «отца нации»...

В Молдавии, как только вероятность прихода Владимира Воронина к власти стала расти, его политические противники сразу же заговорили об угрозе «полицейского режима». И в определенном смысле оказались неправы. «Полицейский режим» – это жесткое подавление оппозиции, чрезмерная строгость в борьбе с преступностью, жестокость уголовных наказаний. Как ни цинично это звучит, но «полицейский режим» – это режим в какой-то степени разумный. Он не живет сегодняшним днем. Он отбирает у куриц золотые яйца, но не режет их. Он облагает бизнес данью, но не уничтожает его.

Поэтому назвать режим Владимира Воронина «полицейским» было бы ошибкой. Это – «ментовской» режим, притесняющий слабых и беззащитных, грабящий нищих.

Действующая Конституция Молдовы практически избавила Воронина от политических противников. Номенклатурно-президентский режим, на который невозможно оказывать влияние даже с помощью механизма выборов, оказался абсолютно защищен от воздействия граждан. Не может возникнуть никакой угрозы и «изнутри» – специфика коммунистического партаппарата, законсервированного Ворониным, навсегда защитила президента-генсека от влияния его оппонентов в партии. После этого все, что могло происходить со страной, зависело уже только от собственных установок и жизненных принципов правителя.

Сразу же после вступления Воронина в должность главы государства выяснилось, что друзья ему не нужны, притом что серьезных врагов у него уже нет. Достаточно быстро Воронин дал понять, что опираться ни на кого не намерен. Более того, любая претензия на роль «опоры» и союзника немедленно каралась более строго, чем прямая оппозиция.

Первыми это почувствовали упомянутые «болгары». В 1998 г., после того как ПКРМ неожиданно превратилась в крупнейшую парламентскую фракцию, президент Лучинский потребовал обратить особое внимание на деятельность Григория Карамалака и его «земляков». Вскоре Карамалаку предъявили обвинения – от незаконного хранения оружия до бандитизма и покушения на убийство. В ноябре 1998 г. Карамалак, по совету лидера ПКРМ Воронина, уехал из Молдавии – с надеждой на скорое возвращение с помощью правильно вложенных политических инвестиций. Но надежда не оправдалась: после прихода Воронина к власти выяснилось, что бизнес Карамалака – табачные, алкогольные и нефтяные предприятия – «переписаны» на неизвестных лиц.

В отличие от прочих «не вполне демократических» стран, руководство которых обвиняют в том, что оно переводит бизнес под контроль своих родственников, в Молдавии легализовать бизнес не принято.

И человек, который, по мнению самого Карамалака и многих других, контролирует и табачно-алкогольный бизнес, выведенный из-под «болгар», и транспортный, и нефтяной, официально не владеет ничем. Он всего-навсего возглавляет небольшой частный банк – FinComBank. И зовут этого человека Олег Воронин. Он родился в 1961 г. Его отец – Владимир Воронин, президент и коммунист.

В руководимый им банк переведены счета акционерного общества «Молдтелеком», крупнейшего госпредприятия страны с годовым доходом более 700 миллионов леев. На эту же финансовую структуру переориентирована «Железная дорога Молдовы». При этом строительная фирма младшего Воронина «Металл-маркет», по сообщениям СМИ, получила все госзаказы на реконструкцию множества зданий в молдавской столице – супермаркетов, престижных и дорогих гостиниц, таких как, например, гостиница «Кодру». Как утверждают знающие люди, наследник контролирует и другое крупнейшее молдавское предприятие – акционерное общество «Молдова-газ». Во всяком случае недавно многолетний деловой партнер Сына – Геннадий Абашкин – удостоился должности заместителя гендиректора «Молдова-газ» по финансам.

Переориентирована и банковская система страны. При непосредственном участии руководителя Нацбанка Молдовы Леонида Талмача, как сообщает газета «Коммерсант-Плюс», Финкомбанку предоставлены фантастические преференции. По утверждению экспертов газеты, в настоящее время банком обслуживается порядка 70 процентов бюджета страны. При этом в нищей Молдавии, в которой производственный сектор экономики практически парализован, банкам установлен тот же налог на прибыль (22 процента), что и промышленному предприятию или маленькому магазину. Подобная предусмотрительность понятна – ведь в условиях, когда бюджетные платежи проводятся через счета «семейной» финансовой организации, чистая и законная прибыль оседает в карманах Воронина-младшего.

Практически ни у кого не вызывает сомнения, что абсолютно централизованный экономический «вампиризм» охватил все экономические или околоэкономические процессы в сегодняшней Молдавии. Примером тому может быть нашумевшее дело об аресте советника председателя правления РАО ЕЭС России Валерия Пасата – бывшего министра обороны Молдавии. Считается, что это стало результатом отказа в содействии Олегу Воронину в приобретении контрольного пакета акций ЗАО «Молдавская ГРЭС». По данным приднестровских экспертов, к настоящему времени на счетах отца и сына Ворониных за рубежом скопилось более миллиарда долларов США. По их утверждениям, в частной собственности Ворониных находятся бывшая государственная дача в Кодрице, курортный городок в Голерканах, бывшая резиденция Брежнева в центре Кишинева. В руках Олега Воронина сосредоточен контроль над всеми сахарно-производственными предприятиями Молдавии. Все государственные экспортно-импортные операции, связанные с сахарным производством в Молдавии, контролируются «Дракуленком».

Впрочем, многое в деятельности «семейства» явно выходит за рамки экономики. Например, не так давно в российских СМИ появилась информация о возможной причастности высшего руководства Молдовы… к терактам в Москве, в Тушино.

В 2003 г. в помещении одного из оптовых винно-водочных складов, расположенных в доме 18 на Деловой улице в Москве, был найден «пояс шахида». Там же находились два гранатомета «Муха». По оперативным данным, тайник мог принадлежать организаторам взрывов в Тушино.

Но как удалось выяснить сотрудникам ГУВД, склад арендовала некая фирма «Крафт», торгующая молдавским алкоголем и принадлежащая предпринимателю из Молдавии Василию Шишкову. Очень скоро выяснилось, что Шишков – близкий друг бизнесмена… Олега Воронина. Задержанные при аресте сотрудники фирмы вели себя нагло и угрожали международным дипломатическим скандалом, прямо ссылаясь на покровительство «Папы».

Самое удивительное, что это далеко не первое упоминание о чеченских боевиках в связи с Молдавией. Ранее в российских СМИ встречались публикации о реабилитационных лагерях террористов на территории Молдавии и о том, что чеченцам покровительствуют лица из ближайшего окружения Папы и Сына Ворониных. Говорилось и о странных контактах между главным тонтон-макутом «Папы Влада» – министром внутренних дел Георгием Папуком – и чеченскими террористами. Г-на Папука – до 1997 г. гражданина России – некоторые называют командиром российских карательных отрядов в Чечне времен первой войны, другие же подозревают в двойной игре. Так или иначе, нет никаких оснований подозревать лидера молдавских коммунистов и его отпрыска в сочувствии идеям ваххабизма. Речь идет о другом – об очень больших деньгах и о том, что, в отсутствие производства оружия в Молдавии, за годы воронинского правления страна вышла в этой области в ряды лидеров. Понятно, что столь прибыльный бизнес – перепродажа оружия – попросту не мог остаться без внимания со стороны новоявленных «дракул» молдавского капитализма.

Но при всей важности перечисленных обстоятельств или других им подобных, вроде того, что президент каждый год вдвое увеличивает официальные расходы на свое содержание, для граждан страны гораздо важнее другое – самоубийственная безответственность «ментовского режима», оставляющего и страну, и в конечном счете себя без надежды на достойное будущее.

Сегодня молдавская экономика состоит из двух частей – из той, которая вне страны (по имеющимся данным, за границей получают зарплату около 1 миллиона 700 тысяч человек, при этом лишь 1 миллион – на родине), и из той, которая пополняет средства Воронина и его сына. Все более или менее известные предприниматели, и особенно те, кто чем-либо помог Владимиру Воронину, либо находятся в заключении, либо в бегах, как один из самых успешных и богатых предпринимателей страны Всеволод Ямпольский. В таком же положении, кстати, и первые спонсоры ПКРМ Карамалак и Шошев, и первый вице-примар Кишинева Анатолий Цуркану. В местах лишения свободы пребывают руководители Кишиневской примарии – ее секретарь Владимир Шарбан, главный архитектор Владимир Модыркэ и, как утверждается, еще один из ее сотрудников – коммунист, обвиненный в получении взятки в размере двух коробок конфет.

За несколько лет безраздельного правления Владимир Воронин продемонстрировал, что в его понимании должна представлять из себя государственная политика. И это вовсе не традиционное коммунистическое «все отнять и поделить». Главной идеей руководителя государства оказалось другое: отнять все и забрать себе.

По словам тех, кто знает Воронина лично, он значительно уступает в интеллектуальном плане своим нынешним и бывшим «собратьям» по СНГ, например Кучме или Лукашенко. Он прост, и зачастую руководствуется при принятии решений инстинктивными реакциями и обидой. Он не способен на интриги, он не умеет «разводить» – зато очень хорошо умеет и любит «строить».

Отсутствие легализации, официального контроля со стороны Воронина и сына за многочисленными захваченными ими бизнесами понятно – легализовать такое невозможно в принципе. Типичная для Молдавии времен Воронина история произошла, например, с предприятием «Аир Молдова». Сначала в частное предприятие «Аир Молдова», доля в котором принадлежала иностранному капиталу (немцам), были направлены «свои люди». Затем официально было отменено решение о приватизации и предприятие было возвращено в госсобственность. После этого руководить им были назначены другие «свои люди». А через год и их сняли с должностей, обвинили в коррупции и возбудили против них уголовные дела.

Успех любого предприятия вызывает у «Папы Влада» единственную реакцию – забрать под свой контроль. Инициативные люди, которые хотели бы работать на себя, платя при этом отступные президентской «семье», воспринимаются как враги, посягающие на священное право коррумпированного милиционера. Единственная реакция на появление успешного проекта – тут же создать аналогичный под контролем Отца и Сына и силовым образом перехватить активы конкурентов.

Избравшись на второй президентский срок, Воронин прежде всего убрал из правительства всех, кто был способен к какой угодно инициативной деятельности. Был уволен прежде всего первый вице-премьер Василий Иов (школьный друг президента, называвшийся в шутку «исполняющий обязанности Владимира Воронина»), за ним последовали министр транспорта и связи Василий Згардан, министры энергетики Яков Тимчук и сельского хозяйства – Дмитрий Тодорогло. Все они были заменены на чиновников, явно безынициативных, но абсолютно лояльных, способных в полной мере воплощать главные экономические идеи президента.

Результатом этих преобразований стало то, что в экономике страны была в полной мере решена задача утверждения «режима одного окна» – единственного, в которое можно обращаться с любыми вопросами и в которое нужно сдавать все деньги.

III. К «Большому Брату»

Принимать помощь от «большого брата» готов едва ли не каждый диктатор. Но только определенный их сорт способен выстроить с покровителями «особые отношения».

Выросший под покровительством американской администрации, Франсуа Дювалье, казалось бы, был обречен на преданность и лояльность. В первые два года своего правления он получил от США большую финансовую помощь – свыше 8 миллионов долларов. Американская администрация считала диктатуру Дювалье «меньшим злом» и препятствием на пути советского влияния в Западном полушарии. Однако скоро ситуация изменилась. Вновь избранный президент США Джон Кеннеди не одобрял всеядности своих предшественников-республиканцев: он дистанцировался от одиозного тирана. Отношения между США и Гаити резко ухудшились. Ответ не заставил себя ждать. В 1963 г., выступая перед народом, президент Гаити доктор Дювалье торжественно объявил, что в результате невиданной доселе по размаху вудуистской церемонии ему удалось вызвать из ада самого дьявола, который наслал проклятие на американского президента. И когда через шесть недель Кеннеди был убит в Далласе, гаитяне были потрясены. Теперь никто уже не мог поколебать их уверенности в том, что курок ружья, нацеленного на Кеннеди, был нажат пальцем «Черного Ворона» – Барона Субботы. Тем более что после прихода к власти новой администрации США помощь Гаити возобновилась.

Гаитяне и до 1963 г. знали, что их президент Папа Док – великий вудуист, поклонник дикарского культа, в котором искаженные католические церемонии сочетаются с колдовством, жертвоприношениями дагомейским идолам и заклинаниями, позволяющими превращать умерших людей в послушных «зомби». Сам Дювалье не только не отказывался от подобной славы – он всячески пропагандировал себя в качестве могущественного жреца вуду – «лоа». Он изменил цвета национального флага на красный с черным – цвета влиятельной вудуистской секты Бизанго. Он всегда одевался в черный костюм с узким черным галстуком – так в народе было принято изображать «лоа кладбищ» Барона Субботу, предводителя зомби и вампира. Даже тайная полиция и спецслужбы президента периодически прибегали к ритуалам вуду. Оппозиционеров, приговоренных к смерти, расстреливали ночью на городском кладбище – согнав на зрелище школьников из окрестных школ. Трупы тех, кто умер или покончил с собой, спасаясь от мести Папы Дока, похищали «тонтон-макуты» – и народ искренне верил, что судьба похищенных хуже смерти: «Барон Суббота» превратит их в зомби и заставит работать по ночам.

При всем этом режим вампира держался в значительной мере и на американских штыках. Когда в апреле 1970 г. против Дювалье восстала часть гаитянского флота, мятеж был подавлен с помощью американской авиации. После возвращения к власти в США в 1968 г. республиканцев финансовая, политическая и военная поддержка режима Дювалье вновь стала полномасштабной и регулярной.

Безыскусная приватизация государства воронинским режимом, конечно, способна произвести серьезно впечатление. Но вряд ли именно она вызвала жесткую оценку опытного российского политика, ближайшего соратника президента Путина – Дмитрия Козака. Покидая Кишинев 25 ноября 2003 г. после того, как было сорвано подписание согласованного ранее меморандума об урегулировании молдавско-приднестровского конфликта и был отменен визит российского президента в Молдавию, представитель Москвы охарактеризовал состояние отношений между странами как «ситуацию за гранью добра и зла». Однако началось все немного ранее – с простейшего выбора меньшего из зол.

Накануне парламентских выборов 2001 г. новое российское руководство склонялось к тому, чтобы поддержать альянс Брагиша. И только в последний момент было решено не ставить ни на кого – зачем ссориться с коммунистами Молдавии, ведь их главная программная установка вроде бы не коммунизм, а ориентация на Россию.

Это решение какое-то время казалось верным – довольно долго Владимир Воронин всячески поддерживал впечатление о себе как о верном друге Москвы. Только в течение первого года своего правления президент-коммунист встретился с Владимиром Путиным десять раз. При этом многих даже пророссийски настроенных политиков в Молдавии приводила в замешательство чрезмерная подобострастность главы их государства, проявленная во время встреч с российским коллегой. По большому счету, Воронина можно было понять: от России зависит решение многих проблем Молдавии – экономических, в том числе связанных с выгодой для страны с трудовой миграцией, и политических – урегулирования в Приднестровье.

К 2001 г. приднестровский конфликт стал для молдавской элиты едва ли не самой болезненной проблемой. Жестко консолидированное, сильное, эффективно управляемое непризнанное государство – при всех своих очевидных проблемах в сфере демократии, экономики, международных связей и т. д. – оказалось куда более жизнеспособным образованием, чем ожидали многие, и в некотором смысле даже более жизнеспособным, чем сама Республика Молдова. Причин у этого много – и национальное единство, обеспеченное долговременным противостоянием с агрессивным, но не очень разумным и сильным врагом в лице молдавских прорумынских сил, и мощный промышленный комплекс, который там, в отличие от Молдовы, был сохранен и продолжал работать. И, наконец, личный потенциал Игоря Смирнова – политика, обязанного своей властью безусловной народной поддержке и пережившего на своем посту уже трех президентов Молдовы.

Однако в конце концов действовать вне пределов своей специфической морали – той самой, о которой так по-ницшеански отозвался Дмитрий Козак, – кишиневский диктатор тоже оказался не способен. И наверное, только для приднестровского президента Смирнова и его команды поведение Воронина не стало неожиданностью. Российский же истеблишмент растерялся – как, наверное, растерялся президент Кеннеди, узнав о том, что колдуны-хунганы вызвали к нему из преисподней дьявола.

Вероятно, существенную роль во внезапном изменении настроения президента-коммуниста сыграло то, что средний советский партаппаратчик и бывший руководитель сельской хлебопекарни просто не смог найти в своем арсенале привычных решений ничего более адекватного для решения непростых политических задач. Капризный, эгоцентричный, не способный к компромиссу и договоренностям, Воронин оказался в равной степени не приспособлен ни к выстраиванию отношений с бизнесом (о чем было сказано выше), ни к налаживанию эффективных международных связей, ни тем более к разблокированию серьезных конфликтов. Единственным стилем взаимоотношений с окружающими, доступным Воронину, судя по всему, оказалось силовое давление, грубое «выстраивание по стойке смирно». Кроме этого он мог принять чисто эмоциональное решение, игнорируя различие в «весовых категориях» договаривающихся сторон – так же, как его гаитянский предтеча, всерьез объявивший колдовскую войну ядерной сверхдержаве.

Подписание меморандума по Приднестровью, с точки зрения Воронина, должно было стать всего лишь одним из штрихов нарисованной в его воображении картины мира: Россия должна была принять правила игры воронинского клана как в политике, так и в экономике, исполнившись благодарности, которая должна была немедленно конвертироваться в материальную форму и поступить в уже упоминавшееся «единственное окно», встроенное в государственную систему Воронина. Подразумевалось, что похожая судьба ожидала и Приднестровье. Как отмечают приднестровские комментаторы, лидер ПКРМ с самого начала «процесса урегулирования» ставил перед собой прежде всего цель взять под контроль успешно работающую промышленность Приднестровья. При этом кажущаяся готовность Воронина подписать «меморандум Козака» обманывала, похоже, только российскую сторону и тех, кто относится ко всякого рода законам и меморандумам иначе, чем люди, подобные Франсуа Дювалье. Поэтому случилось так, что пока россияне и приднестровцы согласовывали текст меморандума, их «равноправный» партнер, президент Воронин, по существу всерьез обсуждал одну-единственную тему – условий и размеров отступных за его туманное согласие разрешить с учетом интересов всех сторон приднестровский конфликт.

Так или иначе, в определенный момент Воронин почувствовал, что ни россияне, ни приднестровцы встраиваться в удобную для него картину мира не желают. По крайней мере потому, что российские власти не могут себе позволить участвовать в крайне сомнительной сделке, да к тому же с весьма ненадежным партнером. И тогда руководитель государства просто обиделся.

Весьма сомнительно, что объявленная позже версия причин позорного срыва процедуры подписания меморандума и визита Владимира Путина вполне соответствует действительности. Она явно была рассчитана на то, чтобы ввести в заблуждение не только Дмитрия Козака и российское руководство, но и нынешнего генерального секретаря НАТО, а в ноябре 2003 г. председателя ОБСЕ, министра иностранных дел Нидерландов Яапа де Хоопа Схеффера. Недовольство, высказанное ОБСЕ в адрес «русского плана урегулирования», стало для Воронина не причиной, а лишь поводом отказаться от российского плана урегулирования. А пропавшие подписи на недоподписанных документах, внезапный поворот ПКРМ в сторону европейских ценностей и румынского самосознания оказались лишь благовидным прикрытием разрыва отношений с партнерами. В действие де-факто вступил собственный воронинский план урегулирования, далекий как от предложений России, так и от европейских стандартов, предлагаемых ОБСЕ.

Еще в начале 2003 г. была резко активизирована разведывательная деятельность против Приднестровья. Одновременно проводились постоянные консультации с военными департаментами стран НАТО по вариантам силового разрешения приднестровской проблемы.

По данным СМИ, только за первые два года воронинского правления финансирование национальной армии выросло в реальном выражении (с учетом инфляции) в 1,7 раза. Стабильно на 20 процентов в год растет финансирование подразделений карабинеров, а также службы информации и безопасности (СИБ). В целом, по оценке ряда независимых источников, за это время финансирование силовых структур выросло примерно в три раза.

С 2001 г. на Бульбокском полигоне непрерывно идут сборы разведподразделений Национальной армии с целью отработки методики и практики проведения контртеррористических операций. Осенью 2001 г. по указанию Воронина было создано спецподразделение «Скут» «для действий в чрезвычайных ситуациях». Тогда же в одном из самых боеспособных соединений Национальной армии – 2-й мотопехотной бригаде «Штефан чел Маре» – сформированы две группы оперативного реагирования, оснащенные всем необходимым для штурма зданий и установления контроля над городскими коммуникациями.

В целом отношения со «старшим братом», кем бы он ни был, у диктаторских режимов особого рода складываются примерно по одной и той же схеме. Всегда есть неадекватный руководитель, не способный к элементарному самосохранению, к трезвой оценке своих сил и возможностей. Всегда в наличии склонность этого режима к силовым действиям – при полной неспособности оценить их последствия. А главное – вопиющее отсутствие сдерживающих факторов этического характера. Казалось бы, подобный «сукин сын» никак не может считаться «нашим» – и не только в России, но и в Европе, и в Америке. Однако опыт Молдавии еще раз доказывает обратное. Воронинский режим предпринимает активные поиски подходящих покровителей.

Выступая в конце мая 2005 г. на саммите СЕ в Варшаве, Владимир Воронин горячо благодарил Стасбург за руководство демократическими процессами в Молдове, в результате чего «стала возможной широкая коалиция политических сил, объединившихся во имя ее европейского будущего».

IV. Зомби-демократия

Настоящий диктатор, если он не хочет поставить в неудобное положение своих покровителей, обязательно заботится о придании своему режиму формы демократии. Однако способы ее установления и поддержания всегда практически одни и те же.

7 апреля 1961 г., через неполных четыре года после вступления в должность президента, Франсуа Дювалье распустил парламент, избранный одновременно с ним на 6 лет. 22 апреля прошли выборы в новый парламент. Избирателей конвоировали к урнам вооруженные солдаты. В результате 58 из 58 избранных депутатов оказались ставленниками Дювалье. На бюллетенях парламентских выборов была сделана приписка следующего содержания: «Доктор Франсуа Дювалье – президент». После подсчета голосов было объявлено, что, поскольку в бюллетенях фигурировало имя Дювалье, это значит, что гаитяне добровольно переизбрали и Папу Дока на новый шестилетний срок. А еще через четыре года, 22 июня 1964 г., этот самый парламент – Национальная ассамблея – провозгласил Дювалье «пожизненным президентом». Одновременно ассамблея официально присвоила Дювалье следующие титулы: «непререкаемый лидер революции», «апостол национального единства», «достойный наследник основателей гаитянской нации», «рыцарь без страха и упрека», «великий электровозбудитель душ», «верховный вождь революции», «покровитель народа», «лидер третьего мира», «большой босс коммерции и промышленности», «благодетель бедных» и «исправитель ошибок». В неофициальном порядке Папу Дока именовали Солнцем Гаити, Королем Счастья, Апостолом Единства и Помазанником африканских богов. Над столицей – Порт-о-Пренсом – реял плакат с надписью: «Я – знамя Гаити, единое и неделимое. Франсуа Дювалье».

Когда на местных выборах 2003 г. президент Воронин стал доверенным лицом кандидата в примары Кишинева Василия Згардана и публично объявил, что будет голосовать против действующего градоначальника Серафима Урекяну, публика испытала шок. По оценкам СМИ, никто не мог предвидеть, сколь решительно и открыто действующий глава государства решит поучаствовать в выборах регионального уровня. «Президент неизменно ведет себя очень агрессивно, злобно, непримиримо по отношению к своим оппонентам, которых он называет не иначе как „недорезанными“. Никакая Конституция, никакие законы не дают Воронину права так себя вести», – выражал возмущение в номере от 23 мая 2003 г. «Коммерсант Молдовы». То же мнение выражала и газета «Молдавские ведомости» – Воронин превратил избирательную кампанию в столице в «политический балаган» и продемонстрировал, что его партия «не может работать в мирных условиях – от нее исходят только злоба, агрессия, деструктивность, хамство». А лозунг кандидата ПКРМ – «Построим наш город!» – однозначно воспринимается как: «Построим всех!»

Между тем, примерно в те же дни, весной 2003 г., докладчик ПАСЕ Жозетт Дюрье выступила с заявлением: по ее мнению, Молдова выполнила все практические рекомендации Совета Европы, включая преобразование государственной телекомпании в общественную (ранее Владимир Воронин достаточно резко выступал против этого требования СЕ).

Сразу же вслед за этим заявлением «общественный канал» «Молдова 1» обрушился с разгромной критикой на оппозиционеров – Думитру Брагиша и Серафима Урекяна. Тогда же «Молдавские ведомости» задались вопросом: почему руководство Молдавии относится к наивным европейцам как к настоящим «лохам», которых так легко можно обвести вокруг пальца? Не потому ли, что кого-то в Европе подобная роль устраивает?

Во всяком случае, сразу же после одобрительного заключения ПАСЕ московский «Коммерсант» 27 мая 2003 г. назвал избирательную кампанию 2003 г. «самой грязной за всю постсоветскую историю Молдовы».

«Два месяца государственные СМИ были заняты сливом компромата, масштабы которого превысили все, что знала страна до сих пор. Государственное телевидение дошло до демонстрации снятых скрытой камерой порнографических сцен, компрометирующих неугодных журналистов. Масштабы давления на оппозиционные СМИ были беспрецедентны. Оппозиционные газеты испытали на себе все: от вызова редакторов в прокуратуру до налетов полиции с конфискацией компьютеров, укладыванием журналистов лицом вниз и арестом по надуманным обвинениям, разваливающимся уже через несколько часов».

Однако если применительно к позиции европейских наблюдателей говорить о последовательности было сложно, то отказать в последовательности режиму Воронина вряд ли получится.

Выборы 2005 г. в Молдавии завершали череду громких демократических преобразований в странах СНГ. У всех на памяти оставались печальные результаты президентских выборов на Украине. Приближался «тюльпановый погром» в Киргизии.

Казалось бы, маленькая компактная Молдавия – это не Украина и даже не Киргизия. Удобный для применения принципов демократии плацдарм в центре Европы ждал международных наблюдателей. Однако «демократический» режим в Молдавии по-своему отреагировал на открывшиеся возможности продемонстрировать свои политические достижения.

Практически так же, как Папа Дювалье, гневавшийся на Америку, Папа Влад разгневался на Россию. Реакция президента демократической республики оказалась выдержаной в ключе, близком к старогаитянскому.

Жертвой нападок стали сотни наблюдателей от стран СНГ, направленных в Молдавию в соответствии с международными нормами. На границе блокировались поезда с сотнями любых граждан России и других стран СНГ.

В Кишиневе были арестованы люди, заподозренные в том, что они «русские политтехнологи».

Впрочем, наблюдателям от ОБСЕ, Совета Европы и Европарламента – в соответствии с европейским выбором народа Молдовы – была открыта зеленая улица. Режимы, подобные воронинскому, стремятся получить признание международного сообщества или хотя бы какой-то его части. И необходимое было получено.

Результаты работы европейских наблюдателей в изложении газеты «Молдавские ведомости» 16 марта 2005 г.[1]

V. Светлое будущее

Вместо иллюстрации.С конца шестидесятых годов стареющий, впадающий в слабоумие, страдающий диабетом и сердечной недостаточностью Франсуа Дювалье начал всерьез подумывать о преемнике. В ограбленной и истерзанной стране никому, кроме сына – умственно неполноценного Жана-Клода Дювалье по прозвищу Бэби Док, – передать власть Барон Суббота не мог. Вудуистское колдовство эту проблему решить не смогло. Незадолго до смерти Папы Дока Бэби Док был объявлен новым пожизненным президентом.

Когда Черный Ворон умер, власти несколько дней не сообщали о его кончине – боялись народных волнений. Похороны диктатора прошли с небывалой пышностью. Рядом с трупом Барона Субботы, обряженным в черный фрак, лежало распятие и книга «Мемуары руководителя». На похоронах инкогнито присутствовали ведущие вудуистские хунганы из наиболее влиятельных сект, в том числе секты Бизанго...

Бэби Док с успехом продолжил дело отца. Издевательства и грабежи продолжались. Измученный и лишенный жизненной силы народ практически утратил способность к сопротивлению. Однако Бэби Доку не хватало безумия и безрассудности Папы Дока – он был еще менее умен и более злобен и безволен... Тем временем к власти в США вновь пришли демократы, а затем «идеалист» Рейган. Помощь прекратилась. В 1986 г. Бэби Док был вынужден бежать из страны, прихватив около миллиарда долларов. В начале 90-х новому правительству Гаити удалось добиться ареста счетов Дювалье-младшего, после чего он был вынужден съехать в неизвестном направлении со своей шикарной виллы на Лазурном Берегу, задолжав по просроченным счетам более 500 тысяч франков.

А Республика Гаити до сих пор продолжает мучительно выживать, преодолевая череду социально-политических потрясений. Нищета, неграмотность, болезни – вот далеко не все наследство режима власти Дювалье, диктатора-колдуна, укравшего у своей страны надежду на благополучное будущее.

Учитывая опыт гаитянского и других подобных режимов, вряд ли можно ожидать, что Владимир Воронин сможет обеспечить стране, находящейся под его властью, не гаитянское будущее.

Президентский клан обезопасил себя от всех возможных законных способов смены власти. Страна, к сожалению, стоит в самом начале трудного пути возвращения к реальной демократии, и ожидать от Европейского сообщества помощи в этом направлении, очевидно, не приходится. Поддержав укрепление воронинского режима, европейские организации вряд ли окажутся способными впоследствии обеспечить соблюдение в Молдавии соответствующих стандартов взаимоотношений власти и общества – во всяком случае путем, который не приведет к дополнительным страданиям населения страны.

Ближайшие перспективы развития ситуации вполне ясны. Пока не закрыты границы, по крайней мере с рядом государств, из Молдавии продолжится исход той части населения, которая могла бы обеспечить развитие страны. Стихийный экспорт едва ли не самой дешевой в Европе рабочей силы продолжится и будет нарастать.

При этом опыт диктаторских режимов показывает, что неизбежны будут не только потери в численности населения, но и труднопоправимые изменения его психологического состояния. Потому что на обжитых местах остаются самые усталые, самые пассивные и в экономическом, и в политическом отношении люди.

И, к несчастью, это далеко не полный список «достижений», которые оставит после себя режим Папы Влада. Его подход к решению проблем государственной политики – залог того, что государство ожидают серьезные потрясения, связанные с попытками решить проблему Приднестровья на основании эмоциональных порывов и корыстных соображений. Не исключено, что такого рода политические шаги могут быть сделаны и на «румынском» направлении.

И вряд ли Европейское сообщество захочет при этом взять на себя заботу о новых потоках беженцев и гастарбайтеров. И уж безусловно, оно примет все меры, чтобы членом Европейского сообщества не стала страна, раздираемая этническими конфликтами, экономика которой, к тому же, представляет из себя огромное теневое предприятие «семьи» главы государства.

Однако каким бы ни был реальный путь развития Молдавии, наверняка уже можно сказать, что правящий в ней режим Папы Влада впишет в историю страны, да и в историю Европы одну из самых мрачных страниц.

Примечания

1

Cтатья «Лицемерие Запада», автор – Дмитрий Чубашенко.

Оглавление