«Афганский фронт СССР»

Юрий Мухин Афганский фронт СССР

«Ввод советских войск в Афганистан в 1979 г. был не авантюрой, не ошибкой, как стремятся убедить общественность либералы, а стратегической необходимостью. В той конкретно-исторической обстановке, после изгнания американцев из Ирана и резкой активизации националистических группировок в опасной близи наших южных границ, другого выхода у советского руководства не было».

О.С. Шенин

ВВЕДЕНИЕ

За что воевали в Афганистане и зря ли мы воевали? Прежде чем ответить на эти вопросы, следует указать: причины воевать бывают как государственные, так и личные. Зададимся вопросом: зачем вообще нужна война? У каждой серьезной державы есть свой интерес. Держава только тогда становится державой, когда решительно навязывает свою волю другим, менее сильным. Ты сильный — и с тобой считаются. Ты слабый — и о тебя вытирают ноги. Нравится нам такой подход к делу или нет, но таковы реалии международной политики.

Каковы обычные цели войны? Война нужна для того, чтобы захватить и оккупировать территорию, после чего население либо ассимилировать, либо, как это у многих принято, вырезать. В Афганистане ничего подобного не было: население не ассимилировали, территорию контролировали только там, где это было надо.

Интерес сверхдержавы СССР заключался, во-первых, в охране своих собственных границ, а во-вторых, в противодействии попыткам другой сверхдержавы закрепиться в регионе.

Победа исламской революции в Иране наглядно продемонстрировала мусульманскому миру: будет достаточная воля и решимость — возможно все, даже то, что кажется невозможным. Например, сбросить контролируемый сверхдержавой режим. Должен ли был СССР сидеть сложа руки и дать исламской оппозиции скинуть просоветский режим? И это при том, что население трех среднеазиатских республик, граничащих с Афганистаном, исповедует ислам? Случись такое, не пришло бы в голову советским мусульманам, что исламская власть лучше советской и что свергнуть советский режим можно? Вон сверг же Иран режим проамериканский! Должен ли был Советский Союз сидеть сложа руки, если учесть, что за исламской оппозицией при этом стояли интересы США, которые, потеряв влияние в Иране, срочно пытались усилить свои позиции в регионе? Как Советский Союз должен был смотреть на перспективу возникновения у своих границ исламской республики, да еще и подконтрольной США? Сколько новых военных баз США появилось бы в этом случае в сопредельном СССР государстве?

Интересно, что простые советские парни, каким был Андрей Цветков, погибший на высоте 3234, разбирались в международной обстановке гораздо лучше так называемых советских интеллигентов, выражавших свое возмущение действиями собственного государства. Вот пример из его переписки с родными:

«17.05.87. Отец, ты пишешь, что мы тут теряем здоровье, порой жизнь из-за азиатов. Это далеко не так. Мы, конечно, выполняем интернациональный долг, но, кроме этого, мы ведь выполняем и патриотический долг, ведь мы защищаем южные границы и нашей Родины, а стало быть, вас. Вот это-то и является главной причиной нашего нахождения здесь. Отец, ты представь, какая бы угроза нависла над СССР, если бы здесь были американцы и на границе стояли их ракеты».

Кстати, в ходе афганской войны Советский Союз проверил приверженность советских мусульман советским ценностям. Проверка показала неутешительные результаты: сформированные из выходцев среднеазиатских республик в начале войны «мусульманские» части показали наряду с низким уровнем профессионализма неготовность воевать за идеалы Апрельской революции. Вспомним еще и о том, что население северных и северо-восточных провинций Афганистана в основном состояло из узбеков, туркменов и таджиков.

Желающих подискутировать на тему, насколько серьезной была угроза дестабилизации советской Средней Азии, можно отослать к истории постсоветской Средней Азии. Тысячи зарезанных в Фергане, несколько локальных гражданских войн, массовое бегство русских, оставшихся без защиты советских военных гарнизонов, мощный вал героина, хлынувший на территорию России через среднеазиатские республики. Стоит ли напоминать о том, что при активной моральной поддержке Запада и активной финансовой поддержке арабского мира происходило в Чечне? Стоит ли упоминать о захваченных театрах, родильных домах и школах?

В свою очередь, желающим подискутировать на тему опасности размещения американских баз у советских границ рекомендуется вспомнить про Карибский кризис, едва не переросший в Третью мировую войну. Причиной кризиса послужила угроза размещения советских ракет на Кубе, которое последовало в ответ на размещение американских ракет в Турции. Это все к тому, что дело было крайне серьезное, и оставлять его без должного внимания было решительно невозможно.

Возникает вопрос: а был ли вообще у СССР в этой ситуации хоть какой-то выбор? Очевидный ответ таков: в сложившихся обстоятельствах другого выбора у советского руководства не было.

В головах некоторых граждан нашего с вами общества бытует мнение о том, что восемнадцатилетних мальчиков вагонами гнали на убой в бессмысленной, никому не нужной войне. На возражения о том, что многие, очень многие восемнадцатилетние мальчишки отправились туда добровольно, следует сентенция: все они были обмануты лживой советской пропагандой. Гражданам не ясно, что в их собственных головах обитает другая пропаганда, а главное, им невдомек, что головы у разных людей бывают устроены по-разному.

* * *

Как и почему, а главное, зачем солдаты и офицеры попадали в Афганистан? Причины, как водится, были у всех свои.

Начнем с того, что многие солдаты и офицеры, каким бы невероятным это сейчас ни казалось, понимали, что они должны послужить своей стране, как это заведено у нормальных людей в нормальных же странах. Например, за прекрасное бесплатное образование и за вполне сносную бесплатную же медицину для всех и каждого. А то ведь как было принято в перестройку: сидит перед микрофоном человек, получивший прекрасное бесплатное образование просто по факту своего рождения в СССР, и вещает, что «человек ничего не должен своему государству».

Были и те, кто действительно верил в то, что выполняет интернациональный долг, помогая народу отсталой феодальной страны двигаться к свету знания.

Напомним, что, помимо военной деятельности, в стране работали тысячи гражданских советских людей. Например, инженеры, строители и врачи, лечившие не только наших солдат, но и местное население.

Были те, кто просто хотел «проверить себя» на настоящей войне. Были те, кто отправился в Афганистан, следуя семейной традиции. В основном это касается офицеров из семей потомственных военных. Статус в советском обществе у офицеров, воевавших в Афганистане, и тех, кто служил в Союзе, был разный. Рассказывают, что жены воевавших в Афганистане офицеров выказывали женам служивших в Союзе плохо скрываемое презрение, дескать «мой мужик, как и положено настоящему мужику, воюет, а твой только служит».

Были и те, кто отправился в Афганистан за вещами исключительно материальными — военным в составе ОКСВ платили значительно больше, чем служившим в СССР. Не стоит забывать и о том, что, обладая энергичностью, решительностью, с толком используя полученные знания и боевой опыт, сделать карьеру в подразделениях армии, ведущих активные боевые действия, можно значительно быстрее, чем получая в мирной обстановке звания за выслугу лет.

Вот что говорит по этому поводу Юрий Михайлович Лапшин, в 1988 году заместитель командира 345-го полка:

«Мы были как курсанты воспитаны — на бой. И поэтому, ну, как это объяснить — профессиональная привычка, что ли. В Афганистане настоящий бой. Поэтому у каждого, не знаю, может, это мое мнение, было предназначение — война. И тут Афганистан, ВДВ, войска маленькие. Войск не так уж много, все друг друга знают. Война идет достаточно давно. За мой период было 7 лет, этот срок, семь. И люди возвращались оттуда с орденами, начинали рассказывать. В принципе уже тогда знали, что это такое. Мы знали и про события 79-го года, нельзя сказать, что ехали в Афганистан, ничего не зная, все равно информация была. Поэтому это все было достаточно осознанно. Кодекс офицера был такой, что я должен был. Как я мог потом в наших тесных войсках командовать, если мои подчиненные были на войне, а я не был на войне. Писал в 82-м году рапорт. И другие люди писали рапорта: «Я готов поехать», — это так и было. Абсолютное большинство офицеров воздушно-десантных войск вот такие люди. Ну и материальное: был к тому времени приказ министра обороны — офицеры, которые отправляются в Афганистан, должны быть обеспечены жильем».

Безусловно, были в Афганистане и те, кто попал туда не по своей воле. Точнее, были те, кто так считал. Открытая демонстрация нежелания воевать приводила к обычной для мужского коллектива реакции. При условии ведения боевых действий, когда необходимо быть абсолютно уверенным в том, что твой товарищ тебя не подведет, такого рода демонстрация ставила на человеке крест. Его дальнейшая судьба была прогнозируема и печальна. В лучшем случае его ссылали в войска обеспечения, в худшем — человек подвергался остракизму и издевательствам.

* * *

Выше перечисляются мотивы и причины, по которым советские граждане попадали в Афганистан. Как только солдаты и офицеры получали первый боевой опыт, у них появлялся еще один ответ на вопрос «Почему и за что мы воюем?».

Солдаты и офицеры Советской армии воевали за свою жизнь и за жизнь своих товарищей. Многие дебилы и дегенераты из числа советской интеллигенции перестроечного разлива вещали о карьере офицеров и генералов, гнавших солдат на убой ради очередной звездочки. Тот, кто высказывается в таком духе, не имеет ни малейшего понятия о том, за что дают эти самые звездочки и какой ценой они достаются на войне. Не понимают элементарных вещей: прямая обязанность и задача любого командира при ведении любой операции заключается в том, чтобы выполнить боевую задачу с минимальными потерями личного состава. Эти люди не знают, что за каждого погибшего бойца с офицеров спрашивают по всей строгости, и не имеют понятия, каково это — писать похоронные уведомления родственникам погибших, иногда получая в ответ письма с проклятиями обезумевших от горя матерей.

Именно такие люди встречали возвращавшихся из Афганистана солдат и офицеров статьями на тему бессмысленных жертв бессмысленной войны и вопрошали общество: за что люди гибли в Афганистане?

Никто из них ни при каких обстоятельствах не набрался и не наберется мужества спросить у ветеранов боя на высоте 3234, за что погиб старший сержант Вячеслав Александров, которому за три дня до боя исполнилось двадцать лет. И почему он за три минуты до своей гибели отослал в укрытие двух парней своего расчета. Им не понять, почему солдаты и офицеры первого и второго взводов, уже только по интенсивности обстрела высоты видевшие, что бегут они прямиком в морг, все-таки продолжали бежать на помощь третьему взводу. Им не понять, почему начальник полковой артиллерии кричал в рацию, умоляя корректировщика сказать, сколько и куда снарядов положить. Они не знают, как после боя удивлялись военные спецы: рассеивание снарядов таково, что наши ребята могли быть убиты собственной артиллерией. Но благодаря отличной работе корректировщика Ивана Бабенко и наводчика полковой артиллерии ни один солдат не пострадал от массированного обстрела высоты нашими орудиями. Ну и уж, естественно, этим людям невдомек, что весь ход боя напрямую контролировался штабом полка и Валерием Востротиным лично — куда проще было рассказать о том, что «солдат забыли на никому не нужной безымянной высоте».

Показательный факт. Осенью 1988 года сотни, подчеркиваем, сотни солдат и сержантов могли бы с чистой совестью отправляться домой — потому как срок службы вышел. Но нет — вышли перед строем и выступили с предложением оставить их еще на несколько месяцев в Афганистане, чтобы вновь прибывшее пополнение не подвергалось риску быть убитыми.

Всего за девять лет в составе Ограниченного контингента советских войск прошли службу более 500 000 советских солдат и офицеров.

Потери личного состава ОКСВ (Ограниченного контингента советских войск в Афганистане):

В среднем получается примерно 1537 человек в год. Напоминаем — это потери армии, ведущей боевые действия на чужой территории в непривычных для состава климатических и ландшафтных условиях. Для сравнения: каждый год на территории России в дорожно-транспортных происшествиях погибает около 35 ООО граждан. Еще для сравнения: за три года боевых действий и оккупации Ирака войсками коалиции погибло 3677 американских военнослужащих. И это притом, что технологическое преимущество американцев в Ираке подавляющее. В то время как в руки афганских моджахедов попадали новейшие образцы стрелкового оружия.

Вышеприведенные сведения для тех, чьи мозги забиты помоями о «кровавой бойне» в Афганистане. Возможно, это и была бойня, но не для нас. Потери афганской стороны за период с 1979-го по 1989 год, по разным данным, составили от миллиона до миллиона двухсот тысяч человек.

А вот что пишет по поводу итогов войны Б.В. Громов:

«Окончание всякой войны подразумевает определение победителя и побежденного в соответствии с теми целями, которых необходимо было добиться каждой из противоборствующих сторон. Для ОКСВ афганская война завершилась 15 февраля 1989 года. Однако задолго до этого дня начались разговоры о том, что Советская армия потерпела в Афганистане не просто поражение, а сокрушительный разгром. Находит эта тема свое продолжение и в свежей мемуаристике, не говоря уже о художественной литературе.

Мы глубоко убеждены: не существует оснований для утверждения о том, что 40-я армия потерпела поражение… Советские войска в конце 1979 года беспрепятственно вошли в страну, выполнили, в отличие от американцев во Вьетнаме, свои задачи и организованно вернулись на Родину. Если в качестве основного противника Ограниченного контингента рассматривать вооруженные отряды оппозиции, то различие между нами заключается в том, что 40-я армия делала то, что считала нужным, а душманы — лишь то, что могли.

Перед 40-й армией стояло несколько основных задач. В первую очередь, мы должны были оказать помощь правительству Афганистана в урегулировании внутриполитической ситуации. В основном эта помощь заключалась в борьбе с вооруженными отрядами оппозиции. Кроме того, присутствие значительного воинского контингента в Афганистане должно было предотвратить агрессию извне. Эти задачи личным составом 40-й армии были выполнены полностью».

За время войны в Афганистане солдатами и офицерами был получен бесценный опыт ведения боевых действий. Многие прошедшие Афганистан офицеры великолепно зарекомендовали себя в ходе Чеченских кампаний. Многие зеленые срочники обязаны жизнью именно им.

Девять лет афганской войны — это девять лет мира и спокойствия среднеазиатских советских республик.

Стоило оно того, учитывая, как развернулись события в дальнейшем?

Ответ: да, оно того стоило.

* * *

И что же получили советские солдаты и офицеры за мужественное и доблестное выполнение воинского долга в Афганистане? А получили они предательство.

Солдат, воевавших в Афганистане, предавали не их офицеры. Солдат, воевавших в Афганистане, предали отдельные граждане их собственной страны. Те самые граждане, которые, не имея ни малейшего понятия о том, «как оно было», раструбили на всю страну о том, «что все было зря». Те самые, чьими усилиями за несколько лет был подорван престиж армии и сформировалось мнение о том, что в нашей, подчеркиваем, в нашей армии служат только дебилы и дегенераты, а муштруют этих дебилов и дегенератов исключительно вороватые генералы-дуболомы.

Армия не могла и не умела отвечать на эти нападки. Людей в армии учат другому. Между прочим, объем получаемых офицерами знаний огромен, а в боевых ситуациях может случиться так, что пересдачи экзамена не будет. Ограждать военнослужащих своей страны от тенденциозных и некомпетентных нападок отпущенных «на волю» СМИ, заниматься формированием положительного образа военнослужащего, обеспечивать материальный достаток людей, которые, рискуя своей жизнью, защищают страну, в которой мы живем, обязано, подчеркиваем, обязано государство. К несчастью, в непростой для страны момент наше государство занималось несколько другими делами.

В итоге стараниями невежественных «интеллектуалов» в обществе был сформирован крайне негативный образ Вооруженных сил. Авторитет армии в целом упал ниже нуля. Молодые и потенциально толковые ребята перестали рассматривать военную карьеру как достойное и почетное дело жизни. Молодые и здоровые парни «косили» тысячами, лишь бы «не выкинуть из жизни два года», лишь бы не попасть к «дедушке»-зверю. В точном соответствии с поговоркой «Назови человека сто раз свиньей, на сто первый он захрюкает» — уже через несколько лет армия стала такой, какой ее описывали. Первая Чеченская кампания, гибель тысяч необученных, одетых в обноски полуголодных пацанов, эта кровь — прямое следствие тех отношений, что сложились у нашего общества с нашей армией за несколько лет, прошедших с момента вывода войск из Афганистана.

Кому воевать, если кадровых офицеров, прошедших огонь и воду, сначала оплевали, а потом посадили на смехотворное денежное довольствие? Как в этих условиях было обеспечить сносное существование семьям? Как смотреть своему сыну в глаза после того, что сын может увидеть по телевизору, прочитать в газете, а еще лучше — наслушаться в адрес армии от своих сверстников? Вот и уходили из армии талантливые кадровые офицеры.

Чудо, что нашлись в рядах Вооруженных сил люди, пережившие этот период в строю. Люди эти, продолжавшие защищать Родину от бандитов и убийц в смутное время, достойны безмерного уважения. Страна не имеет права забывать о них, как не имеет права забывать о собственной истории.

По материалам сайта / afgan/22/

ХРОНОЛОГИЯ АФГАНСКОЙ ВОЙНЫ

ПРЕДЫСТОРИЯ СССР и Афганистан: от революции Октябрьской до революции Апрельской

Первые отношения Афганистана и новой Советской России завязались в 1919 году. Особую роль в этих отношениях играл Амманула-хан (правил с 1919-го по 1929 год), личность по афганским меркам незаурядная.

В 1919 году Амманула-хан объявляет Афганистан независимым государством и задним числом пишет послу Великобритании в Кабуле письмо. Письмо содержит требование о пересмотре отношений между странами, что в переводе с языка дипломатического следует понимать так: «вы должны признать независимость страны».

Момент для провозглашения независимости Ам-маннула-хан выбрал решительно верный: окончание Первой мировой войны, хлопоты по европейскому переделу для победителей, Гражданская война и интервенция войск антигерманской коалиции в Советскую Россию, очередные антибританские волнения в Индии.

Реакция правительства РСФСР на объявление независимости следует незамедлительно. В марте 1919 года Совет Народных Комиссаров издает декрет о признании независимости Афганистана. Тут надо пояснить, что к этому моменту интервенция на территорию РСФСР уже перешла в фазу открытой поддержки белых, а в самой России шла Гражданская война. Было ясно, что поддержка Советов, пусть даже бумажная, заставит англичан взяться за Афганистан с удвоенной энергией, живо напомнив им о намерениях русских в отношении Индии. И возможно, это заставит Англию на время забыть о притязаниях на территории бывшей Российской империи, которую белые генералы уже начали фактически «распродавать» союзникам в обмен на материальную помощь, необходимую им для ведения Гражданской войны.

Англичане, узнавшие о стремлении Амманулы подружиться с Советской Россией, посчитали, что давать Афганистану независимость недопустимо. Так началась третья по счету англо-афганская война.

В страну вошел очередной британский контингент, на этот раз в количестве 370 тысяч военнослужащих. В тот же день Амманула-хан объявил «джихад» Британской империи.

В ходе войны афганцев в очередной раз наголову разбили, и уже 8 июля 1919 года Амманула запросил мира. Справедливости ради, надо отметить, что мирный договор, подписанный в этот день, давал афганцам право на внешние сношения. Все остальные пункты предыдущего договора с Британией от 1879 года остались в силе.

В то же время В.И. Ленин ответил положительно на письмо Амманулы об установлении дружественных отношений между РСФСР и Афганистаном, и формально такие отношения были установлены.

Что характерно, дружеские отношения не помешали Аммануле в октябре 1919 года выдвинуть войска в район Мерва (сейчас — Мары, Туркменистан). Войска изгнали из Мерва местный Совет рабочих и крестьян. Амманула предложил туркменам военную помощь против большевиков на условиях будущего присоединения страны к Исламской Центральноазиатской Федерации, которую он хотел создать. Однако Красная Армия действовала в Средней Азии решительно и успешно. Настолько успешно, что Амманула вывел войска из Туркмении и впредь предпочитал дружить с РСФСР без такого рода маневров.

Тем временем Гражданская война в РСФСР двигалась к победе большевиков, а Амманула-хан затеял в Афганистане прогрессивные реформы. Начал он с того, что привел к единому знаменателю хаос, царивший в вопросе прав и форм пользования землей. Затем создал армию по европейскому образцу, при помощи советских специалистов провел в стране телеграф и телефон, отменил паранджу, ярко выступал против религиозных лидеров и даже создал школы для девочек.

Далеко не все население понимало и поддерживало своего руководителя. В ходе одного из конфликтов на территорию Афганистана впервые вошли советские войска — в 1924 году советская авиация бомбила лагеря повстанцев, выступавших против Амманулы. Тут стоит сказать, что пропасть между народом и его правителем росла во многом благодаря усилиям английских спецслужб, которым по-прежнему не нравилось присутствие русских в Афганистане.

Реформы закончились в 1929 году свержением Ам-манулы-хана. Амманула-хан отправился в изгнание, его место на короткий срок занял некто Бачаи Сакао, а по прошествии года на трон взошел генерал Надир-Шах, немедленно заручившийся поддержкой англичан.

* * *

Тут надо немного отвлечься и вспомнить, что как раз в первой половине двадцатых годов в среднеазиатских республиках большевики вели разъяснительную работу среди местного населения, укрепляя таким образом советскую власть в Средней Азии. Многим, а особенно тем, кому до прихода советской власти жилось неплохо, это не нравилось. В основном это были местные феодалы. Именно они и переквалифицировались в так называемых басмачей, которые долго и упорно пытались противостоять советской власти в Средней Азии. С оружием в руках, разумеется.

Упорными они были по той причине, что действовали в приграничных с Афганистаном районах. При малейших признаках надвигающегося возмездия в виде частей Красной Армии басмачи пересекали границу и растворялись среди родственного им населения Афганистана. Очевидно, английские спецслужбы без внимания такой героизм оставить никак не могли.

Но всему хорошему когда-нибудь наступает конец. Один из самых знаменитых басмачей, Ибрагим-бек, в июне 1930 года ушел через границу в Афганистан. Туда же за ним последовали части Красной Армии. Продвинулись в глубь Афганистана на 50 километров по направлению к Кабулу, затем развернулись и ушли.

Однако на правительство Надир-Шаха зрелище марширующих по Афганистану советских колонн, видимо, произвело сильное впечатление. Целый год правительственные войска преследовали Имбрагим-бека, пока не отжали его на территорию СССР, где его банду разгромили, а самого убили.

В дальнейшем в истории взаимоотношений СССР, Афганистана, Индии и Великобритании накал страстей поутих. Оно и понятно, в 1933 году в Германии к власти пришла национал-социалистическая партия во главе с А. Гитлером. Чем это закончилось — известно.

Результаты Второй мировой войны серьезно изменили геополитическую картину мира. В той части, которая интересна нам, — особенно. Британия, контролировавшая регион полтора столетия, фактически перестала быть колониальной империей и превратилась в сателлита стремительно развивающейся сверхдержавы, известной и по сей день как Соединенные Штаты Америки. Советский Союз также превратился в сверхдержаву и вовлек в орбиту своего влияния Восточную Европу.

В 1947 году Индия получила независимость от британского колониального владычества. Одним из творцов этого, без преувеличений, важнейшего для мировой истории события стал человек по имени Мохандас Карамчанд Ганди, более известный как Махатма Ганди. Получивший английское образование индус понял, что причина, по которой оккупанты топчут его родную землю, очень прозаична: деньги. Из чего последовал важный вывод — не будет денег, не будет и оккупантов. Разработанная им доктрина ненасильственного сопротивления прежде всего касалась даже не военного непротивления, а непротивления гражданского — не работать на оккупантов, не покупать товары оккупантов.

И оккупанты были вынуждены уйти. Уходили крайне неохотно. Уж слишком, по их мнению, ближайшая предполагаемая социально-экономическая ориентация Индии напоминала общественно-политическое устройство огромной северной страны с названием СССР. Первый посол СССР в Индии К.В. Новиков, характеризуя первое лицо индийской политики (премьер-министра Джавахарлала Неру), заявил: «Неру — сторонник социализма, но считает, что пути и методы перехода к социализму должны быть иными, чем в Советском Союзе».

В результате в этом регионе сложилась следующая обстановка: независимая просоциалистически ориентированная Индия с огромным населением, богатым промышленным и сельскохозяйственным потенциалом, супердержава СССР (в ближайшей перспективе основной геополитический соперник США), а между ними ненадежный, слабо контролируемый, раздираемый вечными феодальными междоусобицами Афганистан. И контролировать Афганистан с уходом из региона Британии будет еще сложнее.

Выход из ситуации лежал на поверхности — англичане прекрасно знали, что население их бывшей колонии не монорелигиозно. На севере Индии компактно проживали мусульмане, на юге население исповедовало индуизм и буддизм. В итоге на карте мира появилось новое исламское государство — Пакистан. Пакистан, если посмотреть на карту, лежит точно между Индией и Афганистаном — да так ловко, что общей границы у Афганистана с Индией нет.

Граница между Пакистаном и Индией была проведена крайне толково — так толково, что на территории Индии осталось много мусульман, а на территории Пакистана — большое количество индусов. Как в таких случаях бывает — неизвестно, кто первый начал, но отношения двух новоиспеченных государств начались с погромов и беженцев. С тех пор так и повелось: войны, теракты и убийства видных политических деятелей, кровавые погромы.

Главным геополитическим союзником Пакистана стали Соединенные Штаты Америки. Помощь в основном выражалась в поставке оружия и технологий, с ним связанных. Например, ядерных.

Видимо, от наблюдений финансовых потоков, вливаемых в Пакистан, в голове премьер-министра Афганистана, принца Мухаммада Дауда, родилась мысль: «А чем мы хуже?» В середине 50-х годов принц попросил госсекретаря США Фостера Даллеса продать ему партию оружия. США ответили отказом. В том же году Кабул получил от СССР кредит на три с половиной миллиона долларов. С этого момента дружба СССР и Афганистана становилась все более тесной.

В Афганистан были направлены советские инженеры, проложившие главную транспортную магистраль страны — дорогу, идущую от Кабула до территории СССР через ставший впоследствии знаменитым перевал Саланг. В Баграме, Шинданде и Мазари-Шарифе были построены отвечавшие современным требованиям аэропорты.

С 1961 года был налажен обмен военным опытом: в общей сложности более семи тысяч афганцев учились в советских военных училищах. На родину, понятное дело, чаще всего возвращались убежденными коммунистами.

* * *

Почва для дальнейшего сближения СССР и Афганистана вспахивалась очень интенсивно, а мир с некоторым испугом наблюдал за все нарастающей гонкой вооружений между двумя геополитическими титанами — СССР и США. Каждая из этих стран стремилась привлечь на свою сторону максимальное количество сателлитов, каждая действовала в соответствии с собственным внутренним общественно-политическим устройством. Каждая из этих стран понимала: чем дальше от границ находятся ракеты противника, тем больше времени для перехвата будет у сил противовоздушной обороны. Ничем иным нельзя объяснить резонанс от одного намека на размещение советских ракет на Острове свободы. Дело тогда чуть было не кончилось Третьей мировой.

В новогоднюю ночь 1964 года афганский журналист Нурмухаммед Тараки и еще двадцать шесть афганцев основывают Народно-демократическую партию Афганистана (НДПА). Фактически это была коммунистическая партия — Тараки прошел хорошую идеологическую подготовку в СССР.

Единство в партийных рядах наблюдалось недолго — уже в 1966 году партия раскалывается на две фракции, и, что характерно, раскол этот происходит по национальному признаку. Тараки стал во главе преимущественно пуштунской фракции «Хальк» («Народ»), начальником многонациональной фракции «Парчам» стал Бабрак Кармаль.

Стремительно растущее влияние как первой, так и второй фракции серьезно встревожило Дауда. Осознав, что страна, а особенно ее так называемая элита стремительно «левеет», ощущая в этом личную угрозу для собственной власти, принц попытался пойти на попятную и если не разорвать, то ослабить крепнущие связи СССР и Афганистана.

Для начала Дауд отправил ряд крупных прокоммунистических чиновников на дипломатическую работу в другие страны, то есть в «почетную ссылку».

Одновременно с этим принц стал искать финансовой поддержки у таких стран, как Пакистан, Турция, Саудовская Аравия и Иран. В 1974 году иранский шах предложил Дауду кредит: два миллиарда долларов на десять лет. Тут стоит отметить, что иранский шах в то время был хорошим другом Соединенных Штатов. Советский Союз, вложивший к этому моменту в экономику Афганистана порядка 700 миллионов долларов, Дауда не понял.

В начале апреля 1978 года, во время визита принца Дауда в СССР, генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев вежливо задал Дауду ряд вопросов. В ходе разговора Дауд сказал буквально следующее: «Хочу напомнить Вам, господин Брежнев, что Вы разговариваете с президентом свободной страны, а не с одним из своих восточноевропейских союзников. Вы пытаетесь вмешиваться во внутренние дела моей страны, чего я не могу Вам позволить».

Леонид Ильич был человеком добрым, и принц Дауд благополучно вернулся на родину. А уже 17 апреля в центре Кабула у порога своего дома был убит член Центрального Комитета НДПА, Мир Акбар Хайбар. Излишне проницательным интеллектуалам связь между убийством Хайбара и ярким выступлением Дауда в СССР кажется очевидной. Но эта связь отсутствует — убийство видного деятеля НДПА организовали правые фундаменталисты, также имевшие большое влияние в стране и за рубежом — а именно в Пакистане, который, как мы помним, был в большой дружбе с США. По замыслу правых, убийство должно было спровоцировать выступления НДПА, которые, опять же по замыслу тех же правых, Дауд должен был подавить. Желательно, с максимальной жестокостью.

Расчет был практически верным. Однако ни правые, ни Дауд не учли силы и степени влияния НДПА в стране. Похороны Мира Акбара Хайбара превратились в десятитысячную манифестацию: гроб с телом пронесли через весь Кабул, скандируя при этом «Смерть американским империалистам».

Как показали дальнейшие события, Дауд подзабыл, в какой стране обучались офицеры его собственной армии. Напуганный выступлением НДПА, Дауд приказал арестовать Тараки, Кармаля и Амина. Но опоздал, предугадав очевидный ход Дауда, Амин перед арестом успел отдать приказ о начале восстания в частях афганской армии.

27 апреля командующий силами повстанцев полковник Аслам Ватанджар по тревоге поднял 4-ю танковую бригаду. Через час танки советского производства вошли в столицу. К вечеру резиденцию Дауда обстреливали ракетными снарядами и бомбили с воздуха. Принц Дауд на предложение о капитуляции ответил отказом и был расстрелян. Вместе с семьей.

На этом монархия в Афганистане закончилась. События вошли в историю Афганистана как «Апрельская революция». Афганистан был переименован в Демократическую Республику Афганистан, было объявлено о ликвидации всех форм эксплуатации крестьянства, о введении государственного контроля за экономикой, провозглашено равноправие женщин и национальных меньшинств, объявлен курс на ликвидацию безграмотности.

* * *

Члены НДПА организовали правительство и приступили к управлению страной. Роль реформатора сельского хозяйства и экономики досталась Тараки. Как показали дальнейшие события, это решение было роковой ошибкой.

Чтобы оценить размах ошибки, достаточно сопоставить два факта: значимость сельского хозяйства для жизни подавляющего большинства населения Афганистана и профессию Тараки. Журналист по образованию, реформирующий первую по значимости отрасль хозяйства страны, — ход, конечно, неожиданный, но вряд ли гарантирующий успех.

«Успех» был оглушительным. В результате преступно безграмотных действий Тараки сотни тысяч крестьян разорились в считаные месяцы. Куда деваться доведенному до отчаяния крестьянину? Податься туда, где есть хоть какая-то надежда на пропитание и нет Тараки. То есть или в Пакистан, или в Иран. А там согнанных нуждой с родной земли крестьян уже поджидала теплая компания из исламских фундаменталистов, военных инструкторов из США и прочая приятная публика. Следует добавить, что просвещенный Тараки считал: основное препятствие для развития народного хозяйства — ислам. С исламом Тараки начал бороться столь же энергично, как с сельским хозяйством.

По итогам недолгой, но бурной деятельности Тараки в глазах основной массы населения коммунисты превратились в «неверных», разоряющих страну. Оппозиционная активность народных масс, умело направляемая специалистами из-за океана, наиболее ярко проявилась 15 марта 1979 года в городе Герате. Разграбив военные склады, население вооружилось и приступило к расправе над коммунистами. Также погибло несколько советских специалистов.

Когда советскому руководству стало понятно, что граждан СССР в Герате и его окрестностях не осталось, с приграничной с Афганистаном авиабазы в воздух поднялись тяжелые бомбардировщики и нанесли ракетно-бомбовый удар по Герату.

Между тем ситуация в стране все больше напоминала гражданскую войну. Этой ситуацией ловко воспользовался один из лидеров НДПА — Хафизулла Амин. Воспользовался в личных целях. Обвинив своего духовного учителя в бездарно проведенной аграрной реформе, Амин сначала сместил его с поста председателя НДПА, а затем организовал его убийство. По приказу Амина Тараки был задушен в тюрьме.

В биографии Амина есть интересный факт, характеризующий его как политического деятеля. В 1968 году пленум фракции НДПА «Хальк» перевел Амина из членов партии в кандидаты, охарактеризовав его как человека, скомпрометировавшего себя «фашистскими чертами».

Раздоры в НДПА стали дополнительной головной болью для советской дипломатической миссии в Афганистане. Последняя попытка примирения между Тараки и Амином произошла в Кабуле при непосредственном участии посла СССР. Как раз после этой беседы Амин и отдал приказ об аресте Тараки.

12 июня 1979 года было принято решение о физическом устранении Хафизуллы Амина. К зиме 1979 года ситуация для правящей партии Афганистана непрерывно ухудшалась. 12 декабря 1979 года произошло историческое заседание Политбюро ЦК КПСС, на котором было принято решение о вводе советских войск в Афганистан. Поводом к принятию этого решения стал негативный прогноз развития ситуации в Афганистане и, как следствие, изменение геополитической ситуации не в пользу СССР.

* * *

Тут надо сделать небольшое отступление и коротко рассказать об одном событии в сопредельном с Афганистаном государстве. В сентябре 1979 года в Иране произошла уникальная по своей сути религиозная революция. Государство перестало быть монархией, которую возглавлял ставленник США, шах Мохаммед Реза, и превратилось в теократическое мусульманское государство, первое в своем роде. Лидером иранского народа стал аятолла Хомейни.

Эти события серьезно всколыхнули весь мусульманский мир. Следует помнить: население советских республик Средней Азии, во-первых, в основном исповедует ислам, а во-вторых, состоит из таджиков, туркменов и узбеков. Вспомним, что северные районы Афганистана населяют все те же таджики, узбеки и туркмены. Вспомним о том, что последние басмаческие банды были изгнаны с территории СССР в конце двадцатых годов, времени с этого момента прошло по историческим меркам немного.

Учитывая, что «освободительное» движение так называемых моджахедов было круто замешано на религии и активно поддерживалось Ираном, можно было прогнозировать — в случае победы религиозной оппозиции в Афганистане в сопредельных республиках Средней Азии могут начаться брожения и волнения. Воевать с собственным народом — это не совсем то, чего хотело советское руководство.

Не следует также забывать, кем заботливо разжигалась и финансировалась афганская контрреволюция. Несмотря на то что США по итогам иранской революции фактически потеряли контроль над Ираном, их позиции в Пакистане были очень сильны. Если бы Штатам удалось «оседлать» религиозный фанатизм душманов и посадить в Афганистане проамериканское правительство, СССР получил бы еще несколько военных американских баз у своих границ, что в ситуации продолжавшейся холодной войны было недопустимо.

Ну и про деньги: к концу семидесятых СССР инвестировал в экономику Афганистана уже несколько миллиардов долларов. Деньги терять, разумеется, не хотелось.

Как бы то ни было, но события в декабре 1979 года развивались стремительно. 14 декабря в Кабул прибывает спецгруппа КГБ СССР «Гром». 17 декабря специальный «мусульманский батальон», укомплектованный коренными жителями советских среднеазиатских республик, выдвигается из Баграма и сосредотачивается вокруг резиденции Амина — дворца Тадж-бек в Кабуле. 23 декабря 1979 года начинается переброска Витебской дивизии ВДВ к советско-афганской границе. Уже 24 декабря дивизия высадилась в Баграме.

И, наконец, 25 декабря в 12:00 по московскому времени в штаб 40-й армии поступает приказ на переход государственной границы. В 15:00 границу перешли советские войска.

За несколько дней до этого генерал-лейтенант Папутин, находившийся в Афганистане, пытался уговорить Амина официально обратиться к СССР за военной помощью на основании заключенного в декабре 1978 г. договора и подать в отставку в пользу Кармаля. Обратится за помощью к СССР Амин согласился, но передать власть категорически отказался. После этого советский спецназ «Альфа» штурмовал дворец и убил Амина. Страну возглавил Б. Кармаль, однако, несмотря на реформы и на освобождение большого числа заключенных, население не поддерживало Кармаля.

Война в Афганистане началась.

ХОД ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

Дремучий кланово-племенной феодализм афганского общества традиционно подвел моджахедов в самом начале войны: в любых прямых столкновениях с советскими войсками бандиты каждый раз были биты вчистую. Одумавшись, афганцы в который раз перешли к тактике, которая и тактикой может быть названа с натяжкой — больше похоже на обычное течение жизни в Афганистане. Все, как обычно: засады на дорогах, диверсии, при малейшем намеке на открытое столкновение — рассеяться, отступить или уйти на территорию сопредельных государств…

Практически все хоть сколько-нибудь заметные лидеры оппозиции были людьми далеко не бедными; к классическому исламскому образованию они присовокупили образование западное, а также серьезные курсы повышения боевой квалификации. Учителями афганцев выступали опытные военные специалисты, в основном американцы и британцы. Серьезное внимание уделялось пропаганде оппозиционных идей среди местного населения.

Пропагандистские приемы использовались самые разнообразные: от распространения слухов о том, что особо удачливые лидеры оппозиции — прямые потомки пророка, до тотального вырезания местного, то есть своего собственного, относительно мирного населения в районах, прилежащих к местам дислокации советских войск. Цель таких акций очевидна — настроить местное население против бесчеловечных неверных шурави.

В дополнение к войне с ОКСВ лидеры оппозиции постоянно воевали друг с другом. На протяжении конфликта на территории Афганистана действовало около десятка крупных оппозиционных организаций исламистского толка. Означенные организации конфликтовали друг с другом не только по идеологическим, но и по вполне материальным соображениям: кому больше денег достанется или чья теперь очередь продавать пленных в Пакистан. Доходило до того, что пленных приходилось сдавать советским — далек путь в Пакистан, И лежит он иногда через земли недружественных бандитов.

Разведка у оппозиции работала на совесть. Осведомители действовали в афганской армии и в афганском правительстве. Это вынуждало советское военное командование до последнего скрывать планы предстоящих операций от афганских друзей, в противном случае застать бандитов врасплох не получалось.

* * *

Особенно хороша была агентурная сеть знаменитого и наиболее известного лидера оппозиции. Звали его Ахмад Шах Масуд. Осведомители этого чрезвычайно популярного в народе деятеля работали по всему Афганистану.

В вопросах работы с населением и поддержания собственного авторитета в среде народной Масуду не было равных. А уж на фоне действий правящего режима он и вовсе может считаться гением. Будучи человеком умным и дальновидным, Масуд действительно заботился о нуждах простого народа, в частности строил на подведомственных территориях школы и больницы. И народу хорошо, и бомбить школы да больницы советским войнам-интернационалистам не с руки. Народ платил ему взаимностью и заботился о нуждах Масуда — помогал возводить укрепрайоны, снабжал продовольствием и упрямо не желал выдавать местонахождение «Панджшерского Льва», по совместительству прямого потомка пророка.

Также Масуд активно разрабатывал залежи лазурита и других поделочных камней. Добытые камни Масуд вывозил из страны, а на вырученные деньги приобретал оружие и боеприпасы.

В общем, во всем повезло Масуду (это, собственно, его псевдоним, в переводе означает «счастливый»). Не свезло ему только в одном — он родился таджиком. Вероятно, только это обстоятельство не позволило ему стать общенациональным лидером.

Советское военное командование относилось к Масуду с определенным уважением. Во-первых, он умел воевать, а это в среде военных заслуживает уважения.

Во-вторых, достигнутые договоренности о прекращении огня Масуд соблюдал. Почти всегда соблюдал.

Но говорить, что Масуд «победил» нашу армию или что наша армия не могла «победить» Масуда, не стоит. Надо еще раз вспомнить: одной из основных задач, стоящих перед ОКСВ в Афганистане, было поддержание относительно стабильной ситуации в стране.

Учитывая популярность Масуда среди населения Северо-Восточного Афганистана, полный и окончательный разгром его группировки привел бы к резкому росту напряженности в граничащих с СССР провинциях Афганистана.

Вот что по этому поводу пишет последний командующий 40-й армией Борис Всеволодович Громов:

«Наивно полагать, что мощнейшая 40-я армия не смогла бы окончательно ликвидировать группировку Ахмад Шаха. Советское военное командование в Афганистане имело все возможности для того, чтобы нанести ему сокрушительное военное поражение еще задолго до летней кампании 1985 года в Панджшере и прилегающих к ущелью районах. Если бы в этом возникла необходимость, мы бы уничтожили Масуда. Лично у меня в этом никогда не возникало сомнений, нет их и теперь. Прекрасно понимал свое положение и сам Ахмад Шах, что, естественно, влияло на его политику и отношения с советскими военными: он всегда знал, что ему разрешается делать, а за что он будет жестоко наказан».

Нельзя не отметить тактического и политического таланта Масуда. Например, он с максимальной пользой для себя использовал перемирие, действовавшее с 1982 по 1984 год. В соглашении оговаривалось, что перемирие действует на определенной территории. Масуд направил своих бойцов в соседние провинции, туда, где перемирие не действовало. А в провинциях, где оно действовало, отсиживались потрепанные в боях отряды других командиров. Надо ли говорить, что впоследствии эти командиры перешли в подчинение Масуда?

Искусством пропаганды Масуд владел в совершенстве. Известен случай, когда он отпустил стрелявшего в него человека. Стрелок был заслан лидером одной из многочисленных исламистских организаций. По слухам, через некоторое время многие бойцы этой организации влились в бандформирования «Панджшерского Льва». Однако другие случаи указывают на то, что благородный повстанец оставался истинным сыном своей земли и свято чтил специфические обычаи своих предков.

В ходе одной из панджшерских операций советские солдаты обнаружили искусно укрытую в естественных гротах горную тюрьму Масуда. В каменных мешках, служивших камерами, в образцовом порядке были разложены всевозможные «дознавательные инструменты»: пилы, крючья для подвешивания, щипцы. И шестьдесят трупов. По всей видимости, отступая, бандиты очень спешили.

С Масудом связан еще один любопытный эпизод в истории афганской войны. По прошествии многих лет генерал Б.В. Громов признался, что вывод советских войск был бескровным во многом благодаря договоренности с Масудом. Именно Масуд контролировал районы, по дорогам которых производился вывод войск из Афганистана.

В свете вышеизложенного неудивительно, что именно Масуд впоследствии возглавил сопротивление радикально-исламистскому движению «Талибан», которое, забегая чуть вперед, на свою голову вырастили другие враги СССР.

* * *

Ранее сообщалось, что основную финансовую помощь афганской оппозиции оказывали Соединенные Штаты Америки. Осуществлялась эта поддержка с территории подконтрольного Америке Пакистана. Для того чтобы понять, отчего США так беспокоило военное присутствие СССР в ДРА, достаточно процитировать избранные места из выступления тогдашнего президента Соединенных Штатов Джимми Картера.

Это цитаты из его программного выступления перед конгрессом США от 23.01.1980. Выступление впоследствии вошло в историю как «Доктрина Картера». Следует также понимать, что речь Картера увлекательнее всего рассматривать в контексте текущих раскладов в мировой политике.

«Сегодня же крупные силы советских войск пытаются покорить воинственно независимый и глубоко религиозный народ Афганистана. Эти два события (одно подпадает под понятие международного терроризма, а второе — под понятие военной агрессии) представляют собой серьезный вызов Соединенным Штатам Америки и фактически всем государствам мира. Вместе мы справимся с этими угрозами миру. Я уверен, что Соединенные Штаты останутся самым сильным из всех государств, но наша мощь никогда не будет использована для того, чтобы угрожать безопасности какого-либо другого государства или же правам какого-либо человека».

Никогда не говори никогда. С момента произнесения этой речи американцы успели устроить гуманитарные бомбардировки в Сербии, два раза вторгнуться в Ирак и оккупировать тот самый Афганистан с его воинственно-независимым и глубоко религиозным народом.

А вот что президент Картер говорит по поводу событий в Иране:

«Мы по-прежнему стремимся добиться следующих основных целей: во-первых, защитить текущие и долгосрочные интересы Соединенных Штатов; во-вторых, сохранить жизнь американских заложников и обеспечить их скорейшее освобождение, избежав, если окажется возможным, кровопролития, поскольку это может представить еще более серьезную угрозу для жизни наших соотечественников; заручиться поддержкой других государств в осуждении этого возмутительного акта насилия, который нарушает моральные и правовые нормы цивилизованного мира, а также убедить иранских лидеров в том, что истинная угроза их государству находится на севере и исходит от Советского Союза и советских войск, ныне находящихся в Афганистане, и что эта ничем не спровоцированная ссора с Соединенными Штатами препятствует тому, чтобы они могли отреагировать на эту гораздо большую опасность для них». Как показывают события сегодняшние, иранцы уже в те далекие годы четко знали, чего следует ожидать и с какой стороны.

Далее американский президент переходит к рассказу о долгой истории американо-советских отношений. Самое интересное — в заключительной части послания.

«Регион, которому сейчас угрожают советские войска в Афганистане, представляет огромную стратегическую важность: оттуда поступает более двух третей всего объема мирового экспорта нефти. Попытка СССР установить господство над Афганистаном приблизила советские военные силы на расстояние 300 миль к Индийскому океану и вплотную к Ормузскому проливу — водному пути, через который проходит основная часть мирового нефтяного потока. Советский Союз сейчас пытается укрепить свою стратегическую позицию и тем самым серьезно угрожает свободному движению нефти со Среднего Востока.

Эта ситуация требует внимательного осмысления, крепких нервов и решительных действий не только в текущем году, но и на многие годы вперед. Она требует коллективных усилий для противодействия этой новой угрозе безопасности в регионе Персидского залива и в Юго-Западной Азии. Она требует участия всех, кто зависит от ближневосточной нефти и кто заинтересован в мире и стабильности во всем мире. И она требует консультаций и тесного сотрудничества со странами региона, которым может угрожать опасность.

Готовность принять этот вызов предусматривает проявление национальной воли, дипломатической и политической мудрости, принесение экономических жертв и, конечно, военные усилия. Мы должны обратиться ко всему лучшему, что есть в нас, для обеспечения безопасности этого жизненно важного региона.

Пусть наша позиция будет абсолютно ясна всем: попытка внешней силы овладеть контролем над Персидским заливом будет рассматриваться как посягательство на жизненно важные интересы Соединенных Штатов Америки, и такое нападение будет отражено всеми необходимыми средствами, включая военную силу».

Хорошо высказался гражданин Картер — ни отнять, ни прибавить. Особенно хорошо это видно сегодня.

* * *

В феврале 1980 г. контингент советских войск в Афганистане достиг 58 ООО человек, а в середине 1980 года в Афганистан были введены дополнительно 16-я и 54-я мотострелковые дивизии. Кроме того, на севере Афганистана была создана 100-километровая зона безопасности вдоль советско-афганской границы, где выполняли свои задачи мотоманевренные и десантно-штурмовые группы (ММГ и ДШМГ) погранвойск КГБ СССР. В 1981 году 357-я дивизия в Афганистане была заменена 346-й дивизией и дополнительно была введена в эту страну 5-я мотострелковая дивизия. В 1984 году число советских войск в Афганистане достигло 135 ООО—150 ООО человек. Кроме того, в азиатских республиках стояли еще 40 ООО солдат, предназначенных для специальных операций в Афганистане или для обеспечения тыловых задач.

Командование 40-й советской армии, оперировавшей в Афганистане, находилось долгое время вблизи авиабазы Баграм, в 50 км к северу от Кабула. В 1983 году командный пункт был переведен в окрестности Кабула, а в 1984 году, из-за угрозы обстрела и нападения, — к советской границе и в Термез. Семь советских мотострелковых дивизий располагались вдоль важной кольцевой афганской дороги и на дороге к перевалу Кибер. 105-я гвардейская воздушно-десантная дивизия находилась в районе Баграма — Кабула. Одна из пяти воздушно-десантных бригад, входящих в эту дивизию, была размещена в Джелалабаде.

Основные склады снабжения находились на советской территории, в Кушке и Термезе. В самом Афганистане базами снабжения являлись: военно-воздушная база Шинданд между Гератом и Фарахом, Баграм возле Кабула, Абдалмиралам у Кундуза и Келагай на дороге Саланг. До Келагая от советской границы доходит трубопровод для горючего. У Термеза был построен через Амударью комбинированный дорожный и железнодорожный мост.

Вооружение советских дивизий соответствовало вооружению обычных мотострелковых дивизий. Кроме того, в Афганистане находились 600 вертолетов, из них 250 — Ми-24. Для участия в наземных боевых операциях привлекались также самолеты Су-25.

Уже к весне 1980 года советские войска не по своей воле оказались втянутыми в боевые действия на территории Афганистана. Первым крупным боестолкновением для них была Кунарская операция, проводившаяся на территории провинции Кунар в феврале — марте 1980 года. Летом 1979 года афганский горно-пехотный полк, расквартированный в этой провинции, перешел на сторону мятежников, которые с тех пор стали вольготно себя чувствовать в этом приграничном с Пакистаном регионе. Части же 9-й афганской горно-пехот-ной дивизии активных действий против мятежников не предпринимали, предпочитая отсиживаться в населенном пункте Асадабад, фактически в блокаде.

Мощным ударом вдоль долины одноименной реки два советских мотострелковых батальона при поддержке артиллерии и авиации и при участии афганских частей деблокировали Асадабад, рассеяли достаточно крупные силы мятежников и вынудили их уйти в Пакистан. Однако результаты операции не были закреплены, поэтому в мае в этом же самом районе пришлось проводить еще одну операцию по уничтожению банд мятежников.

Вообще говоря, в первый период войны все трудности ведения боевых действий лежали на плечах советских солдат. Афганская армия, рассредоточенная по административным центрам и призванная охранять органы законной афганской власти, опыта боевых действий не имела, была слаба в морально-психологическом плане и постоянно подвергалась идеологической обработке со стороны афганских мятежников. Фактически афганскую армию нужно было создавать «с нуля».

* * *

Кроме операций в провинции Кунар, боевые действия проводились и в других районах. Войска 40-й армии повсюду полностью перехватили инициативу и от непродолжительных по времени и ограниченных по площади операций перешли к крупномасштабным.

Весной проводились операции по обеспечению функционирования основных автомагистралей, также боевые действия в провинциях Пактия и Газни, первая Панджшерская операция, летом в Хазараджате и Логаре, осенью — вторая Панджшерская операция, боевые действия в провинции Нангархар.

Особого внимания заслуживает операция «Удар» в центральных провинциях, которые непосредственно примыкали к Кабулу. По сути, она была первой из числа крупных, при ее проведении были достигнуты существенные результаты.

В ходе боевых действий совершенствовалась и изменялась тактика советских войск по прикрытию колонн, рейдов в глубь районов, находящихся под контролем повстанцев, взаимодействию авиации, сухопутных сил и десанта…

Наибольшего пика военные действия достигли в 1984-85 гг. 1984 год начался с операции по деблокированию аэропорта афганского города Ургун. Занявшие господствовавшие высоты душманы практически перерезали воздушное сообщение этого уездного центра с Кабулом. В результате действий советских войск душманы были вынуждены отступить от Ургуна.

В 1985 году боевые действия с отрядами моджахедов продолжались во многих провинциях. В марте была проведена крупная по своим масштабам Кунарская операция. В ее ходе боевые действия велись на всем протяжении Кунарского ущелья — от Джелалабада до Барикота, общей протяженностью 170 километров. Генерал армии В.И. Варенников так отзывался об этой операции: «Уже тогда были заметны моменты, которые позволяли нам сделать вывод: несмотря на экстремизм оппозиционных банд (а их было много), надо искать общий язык с народом. К нам приходили тогда старейшины, и мы заключали с ними соглашения: если в нашу сторону не будет ни одного выстрела, то и на них не упадет ни один снаряд. И когда операция закончилась, а она была очень сложной — только в десанте участвовали 11,5 тысячи человек, — ни один самолет не был сбит и вообще наши потери оказались минимальными».

В тактическом плане действия советских подразделений включали себя рейды усиленных батальонов и рот, которые заключались в последовательном уничтожении отрядов душманов. При этом подразделения получали направления и конечный пункт рейда. Наступая в заданном направлении, подразделения, встречая врага, уничтожали его, выходили в конечный пункт, выполняли поставленную задачу и возвращались обратно. Такие действия проводились в условиях ограниченного маневра, когда не было условий для нанесения одновременного удара во фланг и в тыл противника. Также применялось прочесывание районов, которое заключалось в его окружении силами двух подразделений и в их последующем схождении к центру района. Для уничтожения противника в горах применялась высадка тактического десанта на путях наиболее вероятного отхода противника, которая сочеталась с блокированием населенных пунктов и с действиями обходящих отрядов. Такая тактика была довольно эффективной.

Одним из самых распространенных способов боевых действий были засады, выставляемые на путях подвоза мятежникам материально-технических ресурсов. Для ведения засады использовались взвод или рота, редко — батальон…

Советские солдаты и офицеры продолжали сражаться, даже попав в плен. Так, например, 26 апреля 1985 года в горах под Пешаваром, в крепости Бадабера, где находилась тренировочная база афганских мятежников и тюрьма для военнопленных, вспыхнуло восстание советских и афганских военнослужащих, попавших в плен в Афганистане. Доведенная до отчаяния невыносимыми условиями содержания, голодом и другими зверствами со стороны афганских «борцов за свободу» группа советских солдат разоружила охрану, освободила также солдат-афганцев из правительственной армии, захватила некоторые помещения тюрьмы и потребовала встречи с советским послом, с представителями ООН и других международных организаций.

Душманы думали, что подавить выступление советских солдат будет легко, но они просчитались. Восставшим удалось захватить арсенал и одно из укреплений. Все атаки были отбиты. На помощь мятежникам пришли части пакистанской регулярной армии. Но и их атаки были отбиты. Тогда руководители операции приняли решение подтянуть к Бадабере тяжелую артиллерию. Во время обстрела один снаряд попал в склад боеприпасов. Взрыв и начавшийся пожар не оставили восставшим ни одного шанса выжить…

После этого случая один из наиболее радикальных главарей афганских мятежников Гульбетдин Хекматияр, глава так называемой Исламской партии Афганистана, приказал своим бойцам «шурави» (т. е. советских) в плен не брать.

* * *

Проанализировав ход и итоги войсковых операций и общую ситуацию, сложившуюся в Афганистане к тому времени, а также учитывая возросшее мастерство афганской армии, советское командование взяло курс на постепенное сокращение крупных войсковых операций, на замену их засадными действиями небольшими силами. Основную тяжесть боевых действий взяла на себя афганская армия.

Изменение боевых задач ОКСВ, рост боеспособности и улучшение морально-нравственной обстановки внутри афганской армии позволили во второй половине 1986 года вывести из Афганистана шесть полков: один танковый, два мотострелковых и три зенитных.

В декабре 1986 года руководством Афганистана был взят курс на национальное примирение. НДПА официально объявляла об отказе на монополию на государственную власть, о планах созвать всеафганский съезд представителей всех слоев общества — Лойя Джиргу.

В июле 1987-го был опубликован закон о политических партиях, утвержденный Президиумом Ревсовета ДРА. Этот закон регулировал вопросы создания и деятельности политических партий.

29 ноября в Кабуле состоялся Лойя Джирга. 30 ноября Лойя Джирга утвердил Конституцию Республики Афганистан, был избран президент страны — Наджибулла, который объявил о прекращении огня до 15 июля 1988 года. Вывод советских войск из Республики Афганистан по согласованию обеих сторон предполагалось осуществить за двенадцать месяцев.

С января 1987 года советские войска в основном прекратили ведение активных наступательных боевых действий и вступали в боестолкновения только в случае нападения на места своей дислокации. По свидетельству командующего 40-й армией генерал-полковника Б. В. Громова, «ответные или в зависимости от ситуации упреждающие боевые действия командир обязан был проводить только для того, чтобы не допустить массовой гибели наших людей и даже исключить такую угрозу».

Однако уже во второй половине января 1987 года оппозиция провела решительное наступление и против советских, и против афганских гарнизонов, не оставляя без внимания и мирные кишлаки. Оппозиционные партии расценили политику национального примирения прежде всего как слабость государственной власти и лишь усилили борьбу по ее свержению. Повысилась боевая активность отрядов моджахедов в условиях одностороннего прекращения огня советскими и правительственными войсками.

Тогда в ноябре — декабре 1987 года советскими и афганскими войсками была проведена одна из крупнейших операций «Магистраль» по разблокированию Хоста. Воспользовавшись отсутствием советских частей в округе Хост, душманы к осени 1987 года восстановили одну из самых крупных перевалочных баз «Джавара», которую советские войска разгромили еще весной 1986 года. Существовала опасность создания в Хосте временного правительства оппозиционных сил. Было принято решение спланировать и провести крупную совместную войсковую операцию афганских и советских войск и обеспечить население Хоста в первую очередь продовольствием, а также другими видами материальных средств, сорвать замыслы оппозиции по формированию альтернативного правительства Афганистана.

В этой операции из состава 40-й армии участвовали силы 108-й и 201-й мотострелковых дивизий, 103-й воздушно-десантной дивизии, 56-й отдельной десантно-штурмовой бригады, 345-го отдельного парашютно-десантного полка и др. Со стороны афганской армии были привлечены силы и средства пяти пехотных дивизий, одной танковой бригады и нескольких подразделений спецназначения. Кроме того, в операции участвовали более десяти батальонов госбезопосности.

Обстановка на магистрали Гардез-Хост была сложной. Сначала предстояло овладеть перевалом Сети-Кандав — он расположен на высоте трех тысяч метров. Группировка оппозиции в этом районе состояла в основном из военизированной части племени джадран. Это племя вообще не подчинялось никакому правительству и действовало, как считали нужным его руководители. В 80-е годы руководство формированиями моджахедов осуществлял Джелалуддин, выходец из этого племени.

Поскольку переговоры с Джелалуддином оказались безрезультатными, 23 ноября была начата операция «Магистраль». К исходу 28 ноября передовые части овладели перевалом Сети-Кандав. Затем опять начались переговоры с лидерами воюющего племени джадран. Но 16 декабря советские и афганские войска были вынуждены продолжить боевые действия, и уже 30 декабря по магистрали на Хост двинулись первые машины с продовольствием.

* * *

Во время визита в США в декабре 1987 года М. С. Горбачев заявил, что политическое решение о выводе советских войск принято. Вскоре в Женеве за стол переговоров сели делегации СССР, США, Афганистана и Пакистана с целью выработки политического решения афганской проблемы. 14 апреля 1988 года были подписаны пять основополагающих документов по вопросам урегулирования политической обстановки вокруг Афганистана. Согласно этим договоренностям, которые вступили в силу 15 мая 1988 года, советские войска должны покинуть территорию Афганистана, а США и Пакистан обязались полностью прекратить финансирование афганских мятежников.

Советский Союз неукоснительно выполнял все взятые на себя обязательства. Уже к 15 августа 1988 года была выведена половина Ограниченного контингента. Для вывода советских войск были определены направления: на западе — Кандагар — Шинданд — Кушка, на востоке — объединявшиеся в Кабуле маршруты из Газни, Гардеза и Джелалабада, далее через перевал Саланг в Пули-Хумри и Термез.

Летом 1988 года (с 15 мая по 15 августа) советские войска были выведены из таких гарнизонов, как Джелалабад, Газни, Гардез, Кандагар, Лашкаргах, Файзабад и Кундуз.

В то же время афганская оппозиция начала действовать с еще большей напористостью на всей территории страны. С середины мая стали регулярными обстрелы Кабула ракетами. Оживали ранее перерезанные тропы, по которым поставлялось моджахедам военное снаряжение. В срочном порядке возрождались и заново создавались в приграничных с Пакистаном и Ираном зонах укрепрайоны, базы, склады. Резко увеличивались поставки оружия, в том числе ракет «земля — земля» с дальностью действия до 30 километров, «стингеров» и др.

Результат, конечно, сказался незамедлительно. Значительно сократилась деятельность афганской авиации. С 15 мая по 14 октября вооруженными отрядами оппозиции были сбиты 14 самолетов и 36 вертолетов афганских ВВС.

24 июня отрядам моджахедов удалось на некоторое время захватить центр провинции Вардак — город Майданшахр. Со стороны оппозиции в боях за город участвовало более 2 тысяч человек. В июле подвергся длительной осаде и штурму центр провинции Заболь город Калат. Осаждавших разгромили подтянутые из других районов войска, но Калат — небольшой населенный пункт с примерно 7 тыс. жителей — был сильно разрушен.

В ноябре 1988 года, после ухода советской бригады, оппозиционеры в сговоре с должностными лицами второго армейского корпуса афганской армии попытались захватить власть в Кандагаре. Переворот удалось предотвратить. Но обстановка от этого не разрядилась, она продолжала накаляться и здесь, и в других провинциях — по мере того, как все меньше оставалось в ДРА советских воинских частей.

АФГАНИСТАН ПОСЛЕ УХОДА СОВЕТСКИХ ВОЙСК

К 15 февраля 1989 года советская 40-я армия покинула территорию Афганистана. Прогнозы Запада о том, что кабульский режим сразу после прекращения советского военного присутствия падет по причине своей полной нежизнеспособности, а коалиционное правительство группировок моджахедов приведет страну к миру после изгнания «коммунистической чумы», оказались несостоятельными. Вывод советских войск не вызвал начала процесса умиротворения в Афганистане, а, наоборот, побудил оппозицию к активизации военных действий. Непосредственно за этим событием последовали крупнейшие наступательные операции моджахедов под Джелалабадом, Хостом, Кандагаром, Кабулом, Салангом.

Однако правительственные войска успешно отразили эти наступления и в ряде районов перешли в контрнаступление, в результате чего восстановили свое оперативное положение и смогли его удерживать еще три года. Оппозиция была ослаблена, и в этом сыграли роль несколько факторов: во-первых, с уходом подразделений советских войск она была лишена своей идеологической базы, побуждавшей афганцев к борьбе против «неверных»; во-вторых, агрессивные тенденции Пакистана вызвали некоторые патриотические настроения и оттолкнули часть повстанцев от борьбы с правительством; в-третьих, законное правительство Афганистана получило за время присутствия контингента советских войск определенную опору внутри страны.

Однако советские лидеры последовательно «сдавали» своих афганских сторонников, и в 1990 году министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе подал предложение о ликвидации работы Комиссии Политбюро по Афганистану, которое было вскоре одобрено. А после развала СССР президент «новой России» Борис Ельцин не только подтвердил отказ правительства уже Российской Федерации от какой-либо помощи правительству Афганистана, но и фактически отдал его на расправу афганской оппозиции. С другой стороны, продолжение поставок моджахедам оружия, боеприпасов и пр. со стороны США, активная поддержка последними оппозиционеров на идеологическом, пропагандистском и даже дипломатическом уровнях — предопределили падение правительства Наджибуллы.

18 марта 1992 года Наджибулла предложил передать власть переходному правительству и 16 апреля оставил свой пост. Незадолго до захвата Кабула моджахедами Наджибулла успел с доверенными лицами переправить супругу Файтану Гайлани с тремя дочерьми и сестру Лейли в Дели последним самолетом, сам же укрылся на территории индийского посольства, а затем — в здании представительства ООН в Кабуле. Вместе с ним остались его брат, начальник управления охраны МГБ Шапур Ахмадзай, начальник канцелярии Исхак Тухи и начальник личной охраны Джафсар.

Сменявшие друг друга в ходе гражданской войны правительства страны требовали от ООН выдачи Наджибуллы. В 1995–1996 гг. вопрос о предоставлении политического убежища Наджибулле поднимался при поддержке ООН даже Госдепартаментом США. Но это предложение не было поддержано Россией: Наджибулла, как и многие другие члены НДПА, был шокирован высказыванием, прозвучавшим в интервью тогдашнего российского министра иностранных дел Андрея Козырева, о «нежелании Москвы иметь дело с осколками прошлого афганского режима».

* * *

26 сентября 1996 после захвата Кабула силами исламского ополчения «Талибан» Наджибулла, его брат и трое других бывших членов правительства были вывезены боевиками из своего убежища. Утром 27 сентября 1996 жители Кабула проснулись от звуков барабана (в Средневековье так доводили до сведения народа решения и указы правителей), которым приглашали народ посмотреть на грядущее повешение Наджибуллы.

На его теле было заметно множество ранений и следов пыток, что косвенно подтверждает слова очевидцев о том, что сначала с Наджибуллой «встретились» представители пакистанских спецслужб и сам глава внешней разведки страны. Утверждается, что ему предлагалось подписать документы, официально признающие «линию Дюранда» (острый двусторонний спор об установлении четкой афгано-пакистанской границы), от чего экс-пре-зидент отказался. Его пытали и зверски избивали.

Привязав истерзанного бывшего президента к машине, талибы протащили его до перекрестка Ариана, находящегося возле президентского дворца Apr, где и повесили вместе с братом — генералом Шапуром Ахмадзаем — на автокране. Издеваясь над телами убитых, они вставляли между их пальцами купюры афгани и сигареты.

Последние дни Мухаммеда Наджибуллы и по сей день вызывают множество вопросов. По некоторым сведениям, перед падением Кабула Наджибулла встречался с некими лицами, которые уговаривали его не покидать город. Эмиссары Талибана встречались с его женой, говоря ей, что «Талибан» собирается не просто взять Кабул, а восстановить Наджибуллу у власти. Согласно книге Ахмеда Рашида «Тень Талибов», Наджибулла попал в руки талибов между 1 и 2 часами ночи; он также пишет, что бывший президент был повешен не на веревке, а на электропроводе. Ходит легенда, что перед смертью Мухаммед Наджибулла выхватил автомат (по другой версии пистолет) у конвоировавшего его пуштуна и завязал бой, в котором погиб, а повешен он был уже мертвым.

В своей книге Ахмед Рашид описывает последние минуты жизни доктора Наджиба следующим образом:

«Талибы ворвались к нему в комнату и подвергли его вместе с братом жестокому избиению, и когда те потеряли сознание, бросили их в кузов небольшого грузовика, который отвез пленных в президентский дворец в темноте по ночным улицам. Там Наджибулла был кастрирован, и его тащили, привязанного к джипу, по улицам города, и, наконец, пустили ему пулю в голову. Те же пытки пришлось выдержать его брату, но вместо пули он получил петлю на шею. Оба трупа повесили на бетонном столбе возле президентского дворца, невдалеке от здания ООН в Кабуле. У обоих в руках были зажаты сигареты, а карманы были набиты афганскими деньгами — что должно было по мнению талибов со всей наглядностью продемонстрировать, что обвиняемые были казнены за продажность и разнузданную жизнь».

Эту версию подтверждают пакистанские СМИ, писавшие в те дни, что Наджиба, по-видимому, протащили за джипом, а затем убили выстрелом в голову. А известный российский ученый-востоковед В. Пластун, долгое время проработавший в Афганистане и часто встречавшийся с Наджибуллой и его противниками, так описывает эти события:

«Наджибуллу предавали много раз. Но в самый страшный свой час он нашел силы не предать ни Афганистан, ни свой народ, ни себя. Благодаря недюжинной силе, из-за которой за ним еще с юности закрепилась кличка «Бык», он сумел разметать охрану, отнять у одного из офицеров пистолет и убить (либо тяжело ранить) брата Аслам Бека. Последующее было кошмаром. Наджибулла перенес страшные пытки, но сломлен не был. Жуткая казнь, потрясшая даже его врагов, возмутившая всех афганцев, по какую бы сторону баррикад они ни были, подвела черту под его жизнью…»

Талибы запретили хоронить Наджибуллу по исламским обычаям, но, несмотря на это, в Кветте и Пешаваре по нему были прочитаны молитвы. На следующий день его труп и труп брата были сняты и переданы представителям Красного Креста для захоронения. Мухаммед Наджибулла был похоронен в родном Гардезе представителями племени ахмадзай, к которому он относился.

* * *

В 2008 году одна из кабульских радиостанций провела опрос среди жителей провинции Кабул. При ответе на вопрос: «Какой из политических режимов прошлого и настоящего времени вы считаете наиболее отвечающим вашим интересам?» 93,2 % людей выбрали просоветский режим Наджибуллы. По случаю 12-летней годовщины с моменты гибели сторонники Наджибуллы впервые собрались почтить его память. На траурном митинге председатель партии «Ватан» Ширулла Джабархел заявил, что убийство Наджибуллы было совершено «врагами афганского народа по приказу их хозяев извне».

К чему же привела эта политика? Уход Наджибуллы способствовал еще большему расширению гражданской войны в Афганистане, где враждующие группировки истребляли друг друга, опустошали страну. При этом гибли, в основном, мирные жители. Один из лидеров моджахедов, Раббан, ставший президентом после Наджибуллы, сказал о другом лидере, Хекматьяре, ставшим номинальным премьером страны, что он убийца, уничтоживший больше афганцев, чем советские войска и войска кабульского режима. Были осуществлены жесточайшие расправы со всеми, кто так или иначе был связан с Советским Союзом. Число беженцев из Афганистана только в России превысило 200 тыс. человек. Кабул был разрушен, можно сказать, до основания. Из него вынуждены были уехать практически все иностранные дипломаты.

Что касается интересов России, то отдача на расправу долговременного союзника подорвала доверие к нашей стране в среднеазиатских республиках и других государствах. В итоге Россия на южных границах имеет еще большую опасность, чем в 70—80-х годах прошлого столетия, когда для ее устранения вводили войска в Афганистан.

Неслучайно афганскую войну сейчас все чаще стали называть «неоконченной войной»…

По материалам сайта / afgan/22/ и статьям Ю. Мухина в газете «Дуэль»

МЫ НЕ БЫЛИ ОККУПАНТАМИ

(из книги В.И. Варенникова «Неповторимое». М., «Советский писатель», 2001)

НЕБОЛЬШОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

В конце 1970-х гг. в сопредельном с СССР государстве, в Афганистане, резко обострилась обстановка: фактически уже с 1978 года в стране шла гражданская война. Естественно, Советский Союз, имея с Афганистаном договорные отношения, начиная с 1921 года (последний — 1978 год) просто обязан был поддерживать утвердившееся правительство этой страны. Пакистан, на территории которого гнездилась оппозиция и которую он и США всячески поддерживали, делал все, чтобы свергнуть правительство в Афганистане и поставить свою марионетку.

Первоначально мы предполагали ввести войска, стать гарнизонами в крупных городах, охранять различные объекты, но в боевые действия не вступать. Однако провокации вынудили нас к ответным мерам. В то же время мы совершенно не ставили перед собой задачу кого-то победить, покорить, завоевать. Основные усилия войск были сосредоточены именно на охране важнейших коммуникаций и объектов (городов), а также на перехвате караванов, которые перебрасывались из Пакистана в Афганистан, поставляя вооружение, боеприпасы, а также бандформирования. Кроме того, если где-то на территории Афганистана обнаруживалось сосредоточение банд, то этот район блокировался советскими войсками, а внутрь кольца запускались правительственные войска, которые занимались фильтрацией.

Когда же главные задачи, поставленные перед советскими войсками в Афганистане, были выполнены, встал вопрос о выводе их из этой страны, чтобы далее стабилизировать обстановку политическим путем. Но почему-то к этому процессу были привлечены США и Пакистан, хотя мы были способны решить эту задачу, как и при вводе, на двусторонней основе, т. е. только с Афганистаном. В выводе советских войск ясно просматривается ущерб, который был нанесен нашей стране Горбачевым и Шеварднадзе, хотя нами предпринимались всяческие меры к недопущению этого ущерба…

Кое-кто после войны в Афганистане пытается провести параллели с войной американцев во Вьетнаме. Но это нелепо. Ни по целям, ни по задачам, ни по методам действий, ни по количеству привлеченных войск, ни по потерям и особенно ни по итогам эти два события не имеют никакого сходства. Мало того, если американцы бежали из Вьетнама, то наши войска провожал народ Афганистана торжественно, со слезами и цветами, потому что мы в итоге фактически одержали военно-политическую победу: не дали оппозиции, поддержанной США и Пакистаном, раздавить народ Афганистана как в период нашего пребывания, так и несколько лет после ухода советских войск. Плюс мы всячески помогали проводить в жизнь «Политику национального примирения», которая нашла широкий отклик в народных массах, и если бы США и Пакистан были заинтересованы в мире на этой земле, то он бы наступил еще в 80-х годах. Наконец, наша материально-техническая помощь Афганистану, конечно, сказалась на морально-политическом духе этого народа.

Афганская эпопея, конечно, навечно останется в истории нашего народа. И народ должен знать правду об этой поре. Мне довелось почти безвыездно провести в этой стране более четырех лет и принимать непосредственное участие во всех военно-политических событиях. Так что имелась возможность достаточно серьезно изучить нравы, обычаи и традиции народа, социальные течения, партии и их лидеров, государственный аппарат (до провинций включительно), экономику, культуру, религию и детально вооруженные силы, оборону и безопасность страны.

Без преувеличения считаю, что имею моральное право давать оценки многим лицам, явлениям и всем процессам, имевшим место в Афганистане, начиная с января 1985 года. А по принципиальным вопросам — и с 1979 года, т. к. занимался этой проблемой в Генеральном штабе далеко до ввода войск.

ОБ АФГАНИСТАНЕ И АФГАНЦАХ

Прежде чем перейти к событиям афганской войны, считаю необходимым сказать несколько слов об Афганистане и его народе.

Природно-климатические условия Афганистана суровые, тяжелые. До 75 процентов ее территории покрыто горами (часто скалистыми) с глубокими ущельями. Встречаются и леса, но — низкорослые, типа кустарника, и их очень мало — в основном только там, где вода. Около 20–25 процентов территории — пустыни. И совершенно мизерные площади — долины рек и речушек — определены природой под плодородные земли. Наибольшие надежды народ возлагает на долину реки Амударья. Остальное — маленькие клочки. На склонах скалистых гор жители выкладывают из камней террасы, наносят туда землю, буквально добывая ее в разных расщелинах, и создают таким образом «пятачки» огорода или поля — их единственной житницы.

В пустынях и предгорье часто дует «афганец» — горячий сильный ветер, который несет с собой песок, камни и колючки. В пустынях в районе Кандагара, Лашкаргаха, Фараха летом частенько рождаются смерчи (в других районах не наблюдал). Летом в районе Кандагара в среднем плюс 50 градусов (плюс-минус 5 градусов) в тени. На броню танка или БТРа плесни воду — она сразу скатывается, как с горячего утюга, и моментально испаряется. Хорошо хоть влажность здесь колеблется от шести до десяти процентов. А вот в Джелалабаде температура такая же высокая, а влажность — сто процентов. Здесь совсем скверно. Вдобавок еще свирепствует малярия, от которой я так и не уберегся. Ну, а гепатит и кишечные заболевания это повсюду — так же, как и стреляют повсюду. Зима, правда, в Джелалабаде, Кабуле, Кандагаре, Герате, Мазари-Шарифе мягкая, во многих местах теплая. Но в горах холодно, как в Заполярье: минус 30–40 градусов, а главное — пронизывающий ветер. Во время марша и вообще движения, сидя сверху на броне БТР, — большая гарантия прихватить гайморит и воспаление легких, чего я тоже не избежал.

Говорят, что Афганистан — аграрная страна с развивающейся промышленностью. Да, аграрная. Но земли, как уже было сказано, почти нет. Летишь над Афганистаном — и создается такое впечатление, что кто-то собрал все камни и скалы планеты и высыпал сюда. Редко кое-где в расщелинах и долинах что-то зеленеет. Лишь на севере вдоль реки Амударья буйная растительность.

Суровая природа, суровый климат наложили отпечаток на народ.

Афганистан никогда не был твердо устойчивым, монолитным государством. Это, образно говоря, конфедерация отдельных племен и народностей. Все они сохранили самоуправление, хотя в свое время и принесли присягу на лояльность центральной власти. Мало того, они даже стали выполнять некоторые законы столицы. Но афганцы очень любят свою родную землю. Делом чести и самой жизни у них считается защита семьи, рода, клана, племени, нации. До фанатизма они преданы памяти своих предков и канонам ислама.

Для разбирательства каких-либо проблем, в том числе связанных со столкновениями на этнической или родоплеменной почве, собирается джирга (всеобщий совет). Но часто спор разрешали силой с применением оружия. Поэтому практически каждая семья имеет свое оружие. Многие постоянно занимаются грабежом караванов, проходящих в их зоне. При этом отбирают ровно столько, чтобы не отбить охоту караванщикам-купцам идти этим путем в следующий раз (учитывают, сколько у этого торговца уже отобрали, сколько и где у него еще должны отобрать в дальнейшем). Причем сам факт ограбления рассматривается как доблесть. Что касается войны, то они привыкли и даже любят воевать. Для многих война — своеобразный промысел, дающий возможность что-то добывать. Некоторые вообще считают, что он может и должен только воевать.

Вожди кланов — высший авторитет. Без предводителей они не могут. Но выше всех авторитетов — мулла. Его слово — святая святых. В то же время исторически сложилось так, что афганцы ненавидят центральную власть и утверждают личную независимость. Все, вместе взятое, и является причиной того, что на протяжении десятилетий афганцы не могут стать монолитной могущественной нацией. Стихийность и непостоянство поведения превращают их в опасных соседей. Поэтому отношения с ними должны быть тонкими. Кроме того, афганцы темпераментны и часто поддаются влиянию минутных настроений, их легко увлечь политическими интригами, некоторые искусно возбуждают их страсти, что и опасно, и в то же время постоянно используется их врагами.

Но в принципе афганцы прослыли великодушным народом. А законы гостеприимства у них настолько священны, что даже ненавистный враг, если он вдруг каким-то образом стал гостем, является неприкосновенным. Он даже может требовать у хозяина защиты, если, предположим, внезапно появилась другая опасность. И хозяин обязан его защитить. Зная это, мы с чрезвычайным и полномочным послом Советского Союза в Афганистане Юлием Михайловичем Воронцовым в свое время напрашивались к Ахмад Шаху Масуду в гости. Правда, встреча не получилась. Может, это и к лучшему, поскольку в жизни все возможно. Могло обернуться так, что и не появились бы на свет эти строки.

* * *

Общеизвестно, что афганцев с детства приучают к кровопролитиям, рано знакомят со смертью. Они максимально развивают чувство решительности в наступлении, однако сникают и даже паникуют при поражении. Крайне резко относятся к каким-либо ограничениям, непокорны в отношении закона и дисциплины. Зато, когда хотят добиться определенной цели, они вежливы в своих манерах. Но способны на грубость и жестокость, если данная надежда исчезает. Они часто неискренни, вероломны, тщеславны. И очень страшны в возмездии, которое могут совершить самым жестоким способом. Нигде преступление не совершается с такой жестокостью и с такой всеобщей безнаказанностью, как в Афганистане.

Между собой афганцы задиристы, интригующи, подозрительны. Среди своих постоянно происходят ссоры и драки. В то же время очень важно иметь в виду, что если по обычаю и традиции он с уважением относится к незнакомцу в своем доме, то считает себя вправе предупредить соседа о жертве, которая пойдет пешком. Может даже сам за пределами своего дома нагнать и ограбить своего гостя после того, как тот покинул его кров.

И совсем удивительно, но факт, что наказание за преступление, допустим, о необходимости выплаты налогов он расценивает как неправильные действия, как самодурство центральной власти, как тиранию.

Афганцы вечно хвастают своим происхождением, своей независимостью и своей доблестью. Они считают себя высшей из всех наций. А среди сородичей каждый человек считает себя равным по отношению к другому афганцу. Многие же из числа национальных авторитетов полагают, что они уже готовы быть королем (или президентом), не меньше.

Афганцы способны вынести суровые лишения. Они, как ни странно, в условиях твердой дисциплины могут быть превосходными солдатами. Сдержанность и выносливость свойственны большей части населения.

Когда впервые знакомишься с афганцем, то он, как правило, всегда оставляет самое благоприятное впечатление, может даже очаровать вас любезностью, искренностью, радушием и человечностью. Но часто бывает и так, что чем дальше, тем больше убеждаешься, что это мираж, его очарование испаряется. Начинаешь понимать, что фактически афганец настолько жесток и хитер, насколько независим и коварен.

ВВОД СОВЕТСКИХ ВОЙСК В АФГАНИСТАН

Обратимся теперь к событиям, связанным с вводом советских войск в Афганистан.

12 декабря 1979 года было принято Постановление Политбюро ЦК КПСС № 176/125. Оно называлось: «К положению в «А», что означало — к положению в Афганистане.

Вот текст Постановления:

«1. Одобрить соображения и мероприятия (т. е. ввод войск в Афганистан), изложенные тт. Андроповым Ю. В., Устиновым Д. Ф., Громыко А. А.

Разрешить в ходе осуществления этих мероприятий им вносить коррективы непринципиального характера.

Вопросы, требующие решения ЦК, своевременно вносить в Политбюро. Осуществление всех этих мероприятий возложить на т.т. Андропова Ю. В., Устинова Д. Т., Громыко А. А.

2. Поручить т.т. Андропову Ю. В., Устинову Д. Т., Громыко А. А. информировать Политбюро ЦК о ходе выполнения намеченных мероприятий.

Секретарь ЦК Л. И. Брежнев».

Нашему руководству особо стало ясно, что ввод войск необходим с приходом к власти в Афганистане X. Амина, когда он стал зверствовать по отношению к собственному народу, а также проявлять коварство во внешней политике, что затрагивало интересы государственной безопасности СССР. Наши руководители фактически вынуждены были пойти на ввод войск.

Чем они при этом руководствовались? Очевидно, во-первых, тем, что надо было не допустить разгула аминовских репрессий. Это было открытое истребление народа, ежедневно проводились расстрелы тысяч ни в чем не повинных людей. При этом расстреливали не только таджиков, узбеков, хазарийцев, татар, но и пуштунов. По любому доносу или подозрению принимались крайние меры. Советский Союз не мог поддержать такую власть. Но Советский Союз не мог в связи с этим и порвать отношения с Афганистаном.

Во-вторых, надо было исключить обращение Амина к американцам с просьбой ввести свои войска (коль СССР отказывает). А это могло иметь место. Воспользовавшись сложившейся ситуацией в Афганистане и используя обращение Амина, США смогли бы установить вдоль советско-афганской границы свою контрольно-измерительную аппаратуру, способную снимать все параметры с опытных экземпляров нашего ракетного, авиационного и другого оружия, испытание которого проводилось на государственных полигонах в Средней Азии. Тем самым ЦРУ имело бы те же данные, что и наши конструкторские бюро. Да еще на территории Афганистана были бы размещены ракеты (из комплекса ракет меньшего и среднего радиуса действия, но стратегических ядерных сил), нацеленные на СССР, что, конечно же, поставило бы нашу страну в очень сложное положение.

Когда же советское руководство все-таки приняло решение о вводе наших войск в Афганистан, то в этих условиях Генеральный штаб предложил альтернативу: войска ввести, но встать гарнизонами в крупных населенных пунктах и в боевые действия, которые шли на территории Афганистана, не ввязываться. Генеральный штаб рассчитывал, что само присутствие наших войск стабилизирует обстановку и оппозиция прекратит боевые действия против правительственных войск. Предложение было принято. Да и сам ввод и пребывание наших войск на территории Афганистана первоначально рассчитывался только на несколько месяцев.

Но обстановка развивалась совершенно иначе, чем мы предполагали. С вводом наших войск провокации усилились. Хотя в принципе народ Афганистана вхождение наших войск приветствовал. Все население в городах и кишлаках высыпало на улицы. Улыбки, цветы, возгласы: «Шурави!» (советские) — все говорило о добре и дружбе.

Наиболее гнусным провокационным шагом со стороны душманов стало зверское, с пытками убийство наших офицеров-советников в артиллерийском полку 20-й пехотной дивизии на севере страны. Советское командование вместе с военным и политическим руководством Афганистана было вынуждено принять жесткие меры пресечения. А провокаторы только того и ждали. И в свою очередь провели серию кровавых акций во многих районах. А далее боевые столкновения покатились по всей стране и стали нарастать, как снежный ком. Уже тогда была видна система согласованных действий и централизованного управления силами оппозиции.

Поэтому группировка наших войск с сорока-пяти-десяти тысяч, которые были введены первоначально (в 1979–1980 гг.), уже к 1985 году стала насчитывать более ста тысяч. Сюда, конечно, входили и строители, и ремонтники, и работники тыла, и медики, и другие обеспечивающие службы.

Сто тысяч — много это или мало? В то время с учетом социально-политической обстановки в самом Афганистане и вокруг него это было ровно столько, сколько требовалось, чтобы защитить не только важнейшие объекты страны, но и себя от нападения мятежных банд и частично проводить меры по прикрытию госграницы с Пакистаном и Ираном (перехват караванов, банд и т. д.). Иных целей не было и других задач не ставилось.

Позже некоторые политики и дипломаты (и даже военные) писали, что история осудила Советский Союз за этот шаг с вводом войск в Афганистан. Я не согласен с этим. Не история осудила, а хорошо подготовленная и убедительно представленная пропагандистская акция США вынудила подавляющее большинство стран мира осудить Советский Союз. А руководство нашей страны, увлеченное дилеммой «вводить — не вводить», совершенно не позаботилось об этой стороне дела, т. е. о разъяснении не только советскому и афганскому народам, но и миру своих целей и намерений. Ведь шли-то мы в Афганистан не с войной, а с миром! Чего же нам было это скрывать? Наоборот, еще до ввода надо было широко это довести народам мира. Увы! Хотели пресечь боевые столкновения, которые там уже были, и стабилизировать обстановку, а внешне получилось, что мы будто принесли войну. Позволили американцам своим шагом максимально мобилизовать оппозицию для борьбы и с правительственными войсками, и с нашими частями.

Уместно вернуться к событиям во Вьетнаме. Всему миру были известны советско-вьетнамские отношения, которые имели место до агрессии США. Но вот США напали на Вьетнам. Несомненно, мы, как и другие страны мира, осудили этот акт. Но мы не ставили эти события в зависимость с отношениями между СССР и США. А Картер вдруг ставит вопрос категорически: присутствие советских войск в Афганистане для США неприемлемо, и это является предварительным условием для дальнейших наших переговоров по проблеме сокращения ядерного оружия (?!).

Эта «удивительная» позиция становится еще более странной, если мы вспомним из вьетнамского набора еще хотя бы один факт: США бомбят Ханой, а Никсон с официальным визитом летит в Москву, руководство СССР не отменяет его прием. Действительно, странно.

И вообще спрашивается, зачем было Белому дому так беситься? Для США агрессия против Вьетнама позволительна? Совершать агрессию против Гватемалы, Доминиканской Республики, Ливии, Гренады, Панамы — тоже можно?! А Советскому Союзу по просьбе руководства Афганистана ввести свои войска в эту страну нельзя, даже если существуют договорные отношения?

Вот она политика двойных стандартов.

А возьмите 1989 год. После вывода наших войск из Афганистана у США мгновенно пропал интерес к афганской проблеме, хотя, если верить пышным заявлениям американских политиков, начиная от президентов, США вроде выступали за мир на земле Афганистана и за оказание помощи многострадальному народу этой страны. Так где же это все? Вместо этого американцы натравили талибов против народа Афганистана, всячески их поддерживая финансами и оружием.

* * *

Возвращаюсь к событиям 1979 года. Для того чтобы обеспечить ввод наших войск в Афганистан, наше военное командование решило: в Кабул и другие города, куда предполагалось вводить соединения Сухопутных войск или высаживать части воздушно-десантных войск, перебросить заранее небольшие оперативные группы со средствами связи. В основном это были подразделения специального назначения. В частности, для обеспечения наших действий на аэродромы Баграм (70 км севернее Кабула) и Кабул была направлена оперативная группа во главе с генерал-лейтенантом Н. Н. Гуськовым. В последующем он принял на себя целую воздушно-десантную дивизию и отдельный парашютно-десантный полк. Читателю должно быть небезынтересно, что для переброски одной воздушно-десантной дивизии требуется около четырехсот транспортных самолетов типа ИЛ-76 и АН-12 (и частично «Антей»).

Непосредственно всем вводом войск на месте, в Туркестанском военном округе, руководил от Министерства обороны С. Л. Соколов со своим штабом (оперативной группой), который располагался в Термезе. Действовал он совместно и через командующего войсками округа генерал-полковника Ю. П. Максимова. Но Генеральный штаб хоть и находился в Москве, однако «руку держал на пульсе». Мало того, что он «питался» данными оперативной группы Соколова и штаба округа. Кроме того, Генштаб имел и прямую закрытую радиосвязь с каждым соединением (дивизией, бригадой), которые совершали марши в Афганистан, и с каждой нашей оперативной группой, что уже были заброшены и обосновались в Афганистане.

Состав вводимых наших войск был определен соответствующей директивой, подписанной 24 декабря 1979 года министром обороны и начальником Генерального штаба. Здесь же были определены и конкретные задачи, которые в целом сводились к тому, что наши войска в соответствии с просьбой афганской стороны вводятся на территорию ДРА с целью оказать помощь афганскому народу и воспретить агрессию сопредельных государств. И далее указывалось, по каким маршрутам совершить марш (перелет границы) и в каких населенных пунктах стать гарнизонами.

Наши войска состояли из 40-й армии (две мотострелковых дивизии, отдельный мотострелковый полк, десантно-штурмовая бригада и зенитно-ракетная бригада), 103-й воздушно-десантной дивизии и отдельного парашютно-десантного полка ВДВ.

В последующем и 103-я дивизия, и отдельный воздушно-десантный полк, как и остальные советские воинские части, расположенные в Афганистане, были введены в состав 40-й армии (первоначально эти части были в оперативном подчинении).

Кроме того, на территории Туркестанского и Среднеазиатского военных округов был создан резерв в составе трех мотострелковых дивизий и одной воздушно-десантной дивизии. Этот резерв больше служил целям политическим, чем чисто военным. Первоначально мы не намерены были из него что-то «черпать» для усиления группировки в Афганистане. Но жизнь в последующем внесла коррективы, и нам пришлось одну мотострелковую дивизию (201-ю мед) дополнительно вводить и ставить в районе Кундуза. Первоначально здесь планировалась 108-я мед, но ее мы вынуждены были разместить южнее, в основном в районе Баграма. Пришлось также брать несколько полков из других дивизий резерва и, доведя их до уровня отдельной мотострелковой бригады или отдельного мотострелкового полка, вводить их и ставить отдельными гарнизонами. Так у нас в последующем появились гарнизоны в Джелалабаде, Газни, Гардезе, Кандагаре. Мало того, в последующем обстановка заставила нас ввести две бригады спецназа: одна из них усилила гарнизон Джелалабада (один батальон этой бригады разместился в Асадабаде провинции Кунар), а вторая бригада стала в Лашкаргахе (один ее батальон — в Кандагаре).

Введенная авиация фактически базировалась на всех аэродромах Афганистана, за исключением Герата, Хоста, Фараха, Мазари-Шарифа и Файзабада, где периодически базировались вертолетные эскадрильи. Но главные ее силы были в Баграме, Кабуле, Кандагаре и Шинданде.

* * *

Итак, 25 декабря 1979 года в 18.00 местного времени (15.00 московского), по настоятельной просьбе руководства Афганистана и с учетом сложившейся вокруг этой страны обстановки, руководители нашего государства дали команду и советские войска начали свой ввод на территорию Афганистана. Предварительно были проведены все обеспечивающие мероприятия, в том числе на реке Амударье был наведен наплавной мост.

На государственной границе, т. е. на обоих направлениях, где вводились войска (Термез, Хайратон, Кабул — с 25.12.79 и Кушка, Герат, Шинданд — с 27.12.79), афганский народ встречал советских солдат с душой и сердцем, искренне, тепло и приветливо, с цветами и улыбками. Я уже упоминал об этом, но такое нелишне повторить. Все это истинная правда. Правда и в том, что там, где наши части стали гарнизонами, сразу наладились добрые отношения с местными жителями.

Вообще и Москвой, и Кабулом тогда двигали благородные цели: Москва искренне хотела оказать помощь своему соседу в стабилизации обстановки и не намерена была вести боевых действий (а тем более оккупировать страну), Кабул внешне хотел сохранить власть народа. Несомненно, к боевым действиям враждующие в Афганистане стороны подталкивали Вашингтон и его сателлиты. Поэтому, кроме пропагандистских мер, сюда были брошены огромные финансы и материальные средства (США для войны против Советского Союза чужими руками ничего не жалели). При этом Исламабад был превращен в главную базу, где оппозиция могла содержать свои силы за счет беженцев, готовить боевые отряды и управлять отсюда боевыми действиями. Исламабад в перспективе, несомненно, рассчитывал заполучить Афганистан в свое подчинение. Грели же руки на этом горе и другие страны, продавая оппозиции свое оружие.

В области политики США старались нажить на вводе советских войск максимальные дивиденды. Президент США даже направил Л. Брежневу послание (естественно, его готовил Бжезинский) с негативными оценками этого шага советского руководства и дал понять, что все это повлечет за собой тяжелые последствия.

В связи с этим руководство страны готовит ответное письмо Л. Брежнева на послание Картера. Уже 29 декабря 1979 года Леонид Ильич подписывает его и направляет президенту США.

Вот его краткое содержание:

«Уважаемый господин Президент! В ответ на ваше послание считаю необходимым сообщить следующее. Никак нельзя согласиться с Вашей оценкой того, что сейчас происходит в Демократической Республике Афганистан. Через Вашего посла в Москве мы в доверительном порядке уже дали американской стороне и лично Вам… разъяснения действительно происходящего там, а также причин, побудивших нас положительно откликнуться на просьбу правительства Афганистана о вводе ограниченных советских воинских контингентов.

Странно выглядит предпринятая в Вашем послании попытка поставить под сомнение сам факт просьбы правительства Афганистана о посылке наших войск в эту страну. Вынужден заметить, что отнюдь не чье-то восприятие или невосприятие этого факта, согласие или несогласие с ним определяет действительное положение дел. А оно состоит в следующем.

Правительство Афганистана на протяжении почти двух лет неоднократно обращалось к нам с такой просьбой. Кстати сказать, одна из таких просьб была направлена нам 25 декабря с. г. Это знаем мы, Советский Союз, об этом в равной мере знает афганская сторона, которая направляла нам такие просьбы.

Хочу еще раз подчеркнуть, что направление ограниченных советских контингентов в Афганистан служит одной цели — оказанию помощи и содействия в отражении актов внешней агрессии, которая имеет место длительное время и сейчас приняла еще более широкие масштабы…

…Должен далее ясно заявить Вам, что советские воинские контингента не предпринимали никаких военных действий против афганской стороны и мы, разумеется, не намерены предпринимать их (и афганская сторона не предпринимала мер сопротивления, наоборот — советские войска были встречены как друзья).

Вы делаете нам упрек в своем послании, что мы не консультировались с правительством США по афганским делам, прежде чем вводить наши воинские контингента в Афганистан. А позволительно спросить Вас — Вы с нами консультировались, прежде чем начать массивную концентрацию военно-морских сил в водах, прилегающих к Ирану, и в районе Персидского залива, да и во многих других случаях, о которых Вам следовало бы как минимум поставить нас в известность?

В связи с содержанием и духом Вашего послания считаю необходимым еще раз разъяснить, что просьба правительства Афганистана и удовлетворение этой просьбы Советским Союзом — это исключительно дело СССР и Афганистана, которые сами по своему согласию регулируют свои взаимоотношения и, разумеется, не могут допустить какого-либо вмешательства извне в эти взаимоотношения. Им, как любому государству — члену ООН, принадлежит право не только на индивидуальную, но и коллективную самооборону, что предусматривается статьей 51 Устава ООН, которую СССР и США сами формулировали. И это было одобрено всеми государствами — членами ООН.

Разумеется, нет никаких оснований для Вашего утверждения о том, будто наши действия в Афганистане представляют угрозу миру.

В свете всего этого бросается в глаза неумеренность тона некоторых формулировок Вашего послания. К чему это? Не лучше ли было бы поспокойнее оценивать обстановку, имея в виду высшие интересы мира и не в последнюю очередь взаимоотношения наших двух держав.

Что касается Вашего «совета», мы уже сообщали Вам, и тут я повторяю снова, что как только отпадут причины, вызвавшие просьбу Афганистана к Советскому Союзу, мы намерены полностью вывести советские воинские контингенты с территории Афганистана.

А вот наш Вам совет: американская сторона могла бы внести свой вклад в прекращение вооруженных вторжений извне на территорию Афганистана.

Я не считаю, что работа по созданию более стабильных и продуктивных отношений между СССР и США может оказаться напрасной, если, конечно, этого не хочет сама американская сторона. Мы этого не хотим. Думаю, что это было бы не на пользу и самим Соединенным Штатам Америки. По нашему убеждению, то, как складываются отношения между СССР и США, — это дело взаимное. Мы считаем, что они не должны подвергаться колебаниям под воздействием каких-то привходящих факторов или событий.

Несмотря на расхождения в ряде вопросов мировой и европейской политики, в чем мы все отдаем ясный отчет, Советский Союз — сторонник того, чтобы вести дела в духе тех договоренностей и документов, которые были приняты нашими странами в интересах мира, равноправного сотрудничества и международной безопасности.

А. Брежнев».

Как, несомненно, видно читателю, письмо Брежнева хоть и выдержано в духе современной дипломатии, но написано резко и с достоинством. Письмо, как зеркало, подлинно отражало в то время наши отношения с Соединенными Штатами и в то же время показывало, что разговор может быть только на равных и не иначе. А что касается «советов», которые давал Картер Брежневу, то Советский Союз с не меньшим успехом и еще более эффективно может дать их Соединенным Штатам.

Вместе с тем, в целях смягчения внешнеполитической ситуации, сложившейся вокруг СССР в связи с вводом советских войск в Афганистан, по линии Министерства иностранных дел были даны телеграммы всем советским послам. В них рекомендовалось немедленно посетить главу правительства и, сославшись на поручение Советского правительства, раскрыть существо нашей политики по этой проблеме. В частности, говорилось, что в условиях вмешательства во внутренние афганские дела, в том числе с использованием вооруженной силы со стороны банд с территории Пакистана и с учетом Договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, заключенном в 1978 году, руководство Афганистана обратилось к Советскому Союзу за помощью и содействием в борьбе против внешней агрессии. Поэтому мы обязаны были положительно реагировать на это обращение.

«При этом, — говорится в телеграмме, — Советский Союз исходит из соответствующих положений Устава ООН, в частности статьи 51, предусматривающей право государств на индивидуальную и коллективную самооборону в целях отражения агрессии и восстановления мира… Советский Союз вновь подчеркивает, что, как и прежде, его единственным желанием является видеть Афганистан в качестве независимого суверенного государства, выполняющего международные обязательства, в том числе и по Уставу ООН».

* * *

Между тем, с помощью США и Пакистана афганская оппозиция в военном отношении была хорошо организована уже весной 1978 года (сразу после Апрельской революции в Афганистане). А к моменту ввода советских войск она имела четкую политическую структуру — «Альянс семи», военную организацию, отличное обеспечение вооружением, боевой техникой, боеприпасами, другим имуществом и запасами, высокий уровень системы подготовки своих банд на территории Пакистана и гарантированное управление силами и средствами. При этом чем дальше, тем больше оппозиция получала поддержку США: в 1984 году наступил поворотный момент — американский конгресс одобрил поставки ультрасовременной техники. В январе 1985 года моджахеды получили эффективное средство борьбы с воздушными целями «Эрликон» швейцарского производства и зенитную ракету «Блоупайп» производства Великобритании. А в марте 1985-го было решено поставлять высшего класса переносной комплекс ПВО «стингер» американского производства.

Соединенные Штаты оказывали моджахедам и финансовую поддержку: в западной прессе, например, сообщалось, что только в 1987 году конгресс США выделил 660 миллионов долларов для модхажедов, а в 1988-м они получали буквально каждый месяц оружия на сумму 100 миллионов долларов. Всего же за период с 1980 по 1988 год общая помощь афганским моджахедам составила около 8,5 миллиарда долларов (основные доноры — США и Саудовская Аравия, частично Пакистан). Кроме того, моджахеды проходили специальную подготовку на учебных базах в Пакистане под руководством американских инструкторов, — об этом я еще скажу далее.

Что касается наших войск, в принципе все они имели высокую подготовку — отлично владели техникой и оружием, умело действовали на поле боя. Несомненно, у нас не было таких диких случаев, как на войне в Чечне, куда посылались новобранцы, которые вообще ни разу не стреляли.

Но необходима была адаптация и солдат, и офицеров. Они должны были до направления в Афганистан хотя бы просто побыть в подобной этой стране природно-климатической обстановке: под лучами раскаленного солнца, в условиях скудного питьевого режима, и научиться умело действовать, если хочешь остаться живым и победить, выполняя боевую задачу.

И совершенно правильно было принято решение об экстренном развитии двух полигонов Туркестанского военного округа в районе Термеза: один был построен на равнинной местности. Здесь же базировался и весь личный состав, который проходил предварительную подготовку. Второй из сборных конструкций в горно-скалистом районе. Сюда выходили подразделения на несколько дней для проведения занятий в сложных условиях местности (в т. ч. действия с боевой стрельбой).

Готовились вначале в течение трех месяцев, затем мы увеличили подготовку до четырех и пяти месяцев. И, наконец, остановились на шести месяцах.

Таким образом, призванный в Вооруженные Силы новобранец, пройдя курс молодого солдата у себя в части и попав после этого в ТуркВО, с предназначением в 40-ю армию, адаптировался и учился в условиях, в каких ему предстоит служить в Афганистане. Естественно, все это резко положительно сказалось на общей обстановке и особенно на сохранении жизней личного состава, сокращении наших потерь.

В подготовке солдата основной упор делался на то, чтобы он привык к тяжелым природно-климатическим условиям. Был максимально выносливым в самых сложных экстремальных ситуациях, имел бы необходимый навык действовать быстро и уверенно, умел бы мгновенно реагировать на обстановку, обладал высокой физической, огневой и тактической подготовкой, имел бы несгибаемый морально-боевой дух, был бы способен мгновенно ориентироваться и успешно действовать одиночно, в составе отделения взвода и роты.

Подготовка офицера (от лейтенанта до капитана) помимо всего этого была направлена на выработку способности твердо управлять своим подразделением в самых сложных и даже безнадежных условиях, умения организовать взаимодействие внутри подразделения, с соседями, а также с приданными и поддерживающими силами и средствами (танкистами, артиллеристами, авиаторами, саперами и т. д.). Офицер обязан был личным примером и активными действиями держать на высоком уровне бдительность, постоянную боевую готовность и способность подчиненного подразделения вступить в боевые действия немедленно, если последует на это команда или если для подразделения будет вдруг исходить откуда-то реальная угроза. Офицер обязан сделать все, чтобы в любом бою победить и не допустить потерь. Но если воин подразделения будет ранен, товарищи должны ему немедленно оказать первую медицинскую помощь. Офицер лично отвечал за вынос и эвакуацию раненых и тел погибших, чего бы это ни стоило.

О том, как решать все эти задачи. Проводились соответствующие занятия на макетах. В учебных центрах имелись различные памятки, инструкции, советы и т. д. Но главное— офицеры, преподававшие здесь всю эту науку. В 1981 году, а тем более позже в числе офицеров-преподавателей в основном были те, кто лично сам прошел горнило войны в Афганистане и знал, почем фунт лиха.

Естественно, вся тяжесть выполнения задач ложилась на солдата, командиров отделений, взводов и рот. Командиру батальона тоже было не сладко, а часто даже горше, чем солдату, ведь он кроме всего перечисленного для солдата и для лейтенанта-капитана обязан был организовать материально-техническое и медицинское обеспечение подразделений батальона. Батальоны, как правило, действовали на самостоятельном направлении. Именно ему, командиру батальона, в первую очередь надо было управлять и огнем артиллерии на поле боя, и бомбоштурмовыми действиями авиации, и бегать или ползать из роты в роту, чтобы лично на месте убедиться, какая сложилась обстановка и что надо делать.

И все это надо было привить солдатам и офицерам в течение полугода. Я несколько раз прилетал из Афганистана в Термез, бывал на этих учебных центрах и убеждался, что учеба в принципе организована верно.

Важно отметить, что вооружение и боевая техника на учебных центрах применялись именно такие, какие были на вооружении 40-й армии.

Таким образом, система подготовки солдат и офицеров на базе полигонов ТуркВО со временем хорошо наладилась. Прежде чем попасть в подразделения и части 40-й армии, ведущей в Афганистане боевые действия, они приобретали необходимые навыки в учении.

ХАРАКТЕР ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ МОДЖАХЕДОВ НАШИ ПОТЕРИ В АФГАНИСТАНЕ

В июне 1980 года штаб 40-й армии докладывает своему руководству в Ташкент, а последний — в Генштаб (фрагменты):

«…Наряду с вооруженными действиями контрреволюции постоянно совершенствуется враждебная агитация. В политическом плане характерно усиление антиправительственной и антисоветской пропаганды. Специальные идеологические группы исламских комитетов стремятся дезориентировать массы крестьян, посеять недоверие к революционному правительству ДРА и демократическим преобразованиям, проводимым в стране. Значительные усилия предпринимаются для дискредитации советских войск. Отмечаются случаи, когда мятежники грабят и убивают население под видом советских солдат (моджахеды стали использовать нашу военную форму одежды).

Используя методы террора и запугивания, играя на религиозных и национальных чувствах, контрреволюция оказывает сильное влияние на значительную часть населения страны…»

Надо добавить, что, по данным штаба армии, резко активизировался террор моджахедов в отношении местных жителей, которые поддерживали органы власти, и, конечно, в первую очередь, в отношении самих представителей этой власти. Если в апреле 1980 года было совершено 38 террористических актов и погибло 63 человека, то уже в мае того же года было 112 случаев террора, при этом был убит 201 человек.

Надо иметь в виду, что общая активизация мятежников, конечно, находилась в полной зависимости от действий США, Пакистана и других стран, которые широко их финансировали, обеспечивали всем необходимым и всячески подталкивали к боевым действиям.

Вот одно из донесений наших разведывательных органов, сделанное в адрес советского руководства в сентябре 1980 года:

«30 января 1980 года в США прибыла группа афганцев (48 человек) из состава контрреволюционных группировок. Она направлена для военной подготовки на базах Вооруженных Сил США в Техасе и Калифорнии.

В марте с целью добычи развединформации, в частности получения сведений о новых аэродромах, местах дислокации советских войск, а также «фактов» применения ими химического оружия, в Афганистан при содействии со стороны регулярной пакистанской армии переправились военнослужащие США Дейвер и Кимпен Джордж.

В марте в районе деревни Сарабруд (40 км от Кветты, Пакистан) завершено строительство американского учебного центра по подготовке афганских контрреволюционеров. В центре работают около двадцати американских советников, которые обучают афганцев тактике и методам ведения партизанской войны. После подготовки лица, показавшие наиболее высокие результаты, направляются для продолжения учебы в США сроком на один год.

В апреле конгресс США проголосовал за выделение «прямой и открытой помощи» мятежникам (15 млн. долларов), официально узаконив вмешательство во внутренние дела суверенного государства — члена ООН…

Посол США в Пакистане Хинтон в апреле заявил на совещании с лидерами афганской контрреволюции в Пешаваре о готовности США увеличить финансовую и военную помощь контрреволюции при условии ее объединения в единый фронт.

В апреле ВВС США в Пешавар доставлено около 4000 химических гранат, которые были распределены между представителями мятежников для использования в боевых действиях на территории ДРА.

В районе Мусан (15 км южнее Кабула) американские советники и специалисты принимают непосредственное участие в обучении мятежников тактике ведения боевых действий. В лагере «Ламбар-2» в населенном пункте Варсак (район Пешавара) работают инструкторами два американца.

С марта по июнь США поставили афганской контрреволюции вооружения на сумму 4,5 млн. долларов…»

Только из этой информации видно, что наша разведка работала отменно и с достоинством носила название советской разведки.

Программа обучения мятежников включала: изучение формы и методов ведения партизанских боевых действий в горно-пустынной местности, зеленых и кишлачных зонах; минно-подрывное дело; организацию и устройство засад; изготовление и практическое применение самодельных боеприпасов и взрывных устройств (мины, бутылки с зажигательной смесью, «сюрпризы» и т. п.). Особое место в программе отводилось идеологической обработке личного состава бандформирований, контактам с мирным населением и насаждению агентуры в ВС ДРА.

Срок подготовки в центрах и лагерях составлял от одного до трех месяцев, в зависимости от уровня общего развития и профиля подготовки обучаемых. Руководителями и инструкторами учебных групп являлись наиболее подготовленные в военном отношении лица (в основном из числа бывших офицеров и сержантов афганской армии), а также инструкторов ряда империалистических стран, в т. ч. американцев.

Учебные центры и военизированные лагеря располагали необходимыми пособиями и материалами для качественной подготовки формирований. Численность контингента в каждом центре (лагере) составляла в одном потоке от 150 до 200, а в крупных центрах — от 1500 до 2000 человек.

После завершения курса обучения мятежники разбивались на группы и отряды. Созданные бандформирования приступали к целенаправленной подготовке для заброски на территорию ДРА. Им выдавали оружие и боеприпасы, другие предметы экипировки. С ними тщательно изучали маршруты движения, порядок преодоления границы и пограничной зоны.

Переход через границу осуществлялся, как правило, на нескольких участках группами по 10–15 человек с соблюдением мер маскировки и безопасности. После проникновения на территорию ДРА группы сосредоточивались в заранее выбранных районах, а затем выдвигались к месту сбора всего отряда (формирования). Здесь их встречали специальные эмиссары. После чего проводилась подготовка к движению в назначенный район, определялись задачи для действий (до этого район не раскрывался).

Для приема банд и оружия из Пакистана в приграничных районах ДРА, в труднодоступных районах местности создавались специальные перевалочные базы. На их территории оборудовались склады хранения запасов оружия, боеприпасов, продовольствия и другого имущества, которое использовалось для обеспечения отрядов мятежников, а также для доставки его через границу на автомашинах, вьючных животных и с помощью людей из числа местных жителей. Базы охранялись специальными вооруженными группами. Прибывающие на базу формирования полностью оснащались оружием, боеприпасами, запасом продовольствия, одеждой.

На территории ДРА в районах действий бандформирований создавались временные склады оружия, боеприпасов и продовольствия для удовлетворения текущих потребностей боевых групп и отрядов. При этом запасы продовольствия часто пополнялись путем насильственного его изъятия у местного населения (а с 1986 года отмечались случаи платы денег) или захвата колонн с продовольствием на магистралях.

Склады оборудовались в пещерах, в горных массивах, мечетях, заброшенных крепостях (в специальных нишах). Районы расположения наиболее крупных складов охранялись отрядами мятежников и прикрывались от воздушных налетов крупнокалиберными зенитными пулеметами (ДПК), а позже — и переносными зенитно-ракетными комплексами.

Организационная структура вооруженных формирований противника определялась целями и задачами, которые они будут выполнять, степенью их оснащения вооружением и характером руководства.

Низшим звеном была группа в составе от 15 до 50 человек. Группы объединялись в отряды, насчитывающие от 50 до 150–200 человек. Несколько таких отрядов составляют бандформирование, численность которого могла достигать 500–600 человек и более. Хотя по сути своей все эти душманские подразделения являлись бандами, о чем свидетельствовали их зверские действия по отношению к населению. Отряд или бандформирование располагались, как правило, в нескольких районах.

Объединения этих группировок или достаточно крупных банд, действующих на территории одной или нескольких провинций, иногда в планах мятежников именовались «фронтом», который имел общее политическое и военное руководство.

* * *

Руководителями групп, отрядов и бандформирований являлись, как правило, лица, прошедшие специальную подготовку, хорошо знающие местность, нравы и обычаи местного населения. Часто ими оказывались муллы.

В целом контрреволюционные силы, действовавшие на территории ДРА, имели определенную структуру политического и военного руководства. Их основу составляли исламские комитеты, которые создавались из числа местных влиятельных религиозных служителей, бывших феодалов и землевладельцев. Возглавляли их в большинстве случаев главари, прошедшие специальную подготовку в Пакистане или Иране.

Как правило, исламские комитеты состояли из отделов: управленческого, партийного, военного, хозяйственного и финансового. Исламские комитеты нескольких кишлаков или волостей подчинялись центральному исламскому комитету, который создавался в уезде.

Наиболее крупные из них объединялись в союзы, деятельность которых распространялась на значительную территорию. В состав союза могли входить три — семь исламских комитетов.

Руководство контрреволюционных сил координировало работу комитетов и союзов путем направления в их адрес указаний и распоряжений, а также периодического созыва совещаний руководителей этих органов за рубежом.

Исламские комитеты вели активную подрывную работу среди населения и личного состава вооруженных сил ДРА. Главное направление этой работы — организация и проведение широкомасштабной антиправительственной и антисоветской пропаганды с целью идеологической обработки населения и личного состава армии, вовлечения их в вооруженную борьбу против правительства ДРА и войск.

Эти органы занимались также распределением вооружения, осуществляли набор мужского населения в бандформирования, координировали их боевую деятельность, устанавливали и собирали налог с местных жителей, занимались вербовкой в контрреволюционные исламские организации.

Объектами особого внимания исламских комитетов являлись вооруженные силы ДРА. Исламские комитеты проводили среди военнослужащих соединений и частей афганской армии исключительно активную идеологическую работу с целью их морального разложения, отказа от участия в боевых действиях и перехода на сторону контрреволюции.

Эти комитеты делали все, чтобы препятствовать набору молодого пополнения в армию. Угрозами и силой они заставляли молодежь призывного возраста уходить из кишлаков и городов в горы, а также насильно вербовали их в бандформирования.

Подрывная деятельность исламских комитетов, несомненно, оказывала серьезное влияние на внутриполитическую обстановку и экономическое положение ДРА. Особый упор они делали на использование религии в качестве основного идеологического оружия в борьбе против народной власти.

* * *

Опыт боевых действий свидетельствовал о том, что вооруженные формирования контрреволюционных сил изменяли тактику действий в зависимости от поставленных целей и решаемых задач, стремились раствориться среди местного населения, что существенно осложняло борьбу с ними.

Наиболее упорное сопротивление мятежники оказывали при обороне своих базовых центров, расположенных в труднодоступной местности. Здесь они оборудовали систему опорных пунктов и узлов сопротивления с широким использованием естественных и искусственных укрытий в скальном грунте, создавали многоярусную систему огня и заграждений.

На всех господствующих высотах, как правило, готовились позиции пулеметов ДШК, ЗПУ, которые обеспечивали ведение огня по воздушным и наземным целям. Между опорными пунктами устраивались запасные и отсеченные позиции, ходы сообщения и пути маневра.

Особенно мощную оборону противник создавал на входах в ущелья (долины), где находились базовые центры. Все подступы к ним минировались, дороги подготавливались к разрушению, организовывались разведка и охранение. Наблюдательные посты располагались буквально на удалении 50 — 100 метров друг от друга и имели между собой визуальную связь.

Характерной чертой являлась организация двойного, а иногда и тройного охранения с целью оказания нарастающего сопротивления наступающим войскам. В этом случае первая группа охранения, обстреляв противника, быстро отходила на следующий рубеж, где соединялась со второй группой. Затем обе группы, отстреливаясь, отходили на третий рубеж охранения.

В глубине обороны располагались маневренные боевые группы, предназначенные для действий на угрожаемых направлениях, а также выхода во фланг и тыл боевых порядков наступающих подразделений.

Используя разрывы в боевых порядках войск, мятежники под покровом темноты просачивались в населенные пункты и с рассветом открывали огонь по тылам и флангам войск.

В отдельных случаях, потеряв господствующие высоты, противник предпринимал попытки вновь овладеть ими. С этой целью он проводил контратаки силами 80—100 человек при поддержке огня Д1НК и минометов.

Склады и штабы располагались, как правило, в центре базового района, в естественных или искусственных укрытиях. Они защищались огнем ДШК и обычных пулеметов.

Для размещения крупных банд и отрядов использовались долины рек, представлявшие собой наиболее выгодные в тактическом отношении районы. Наличие прилегающих к долине ущелий позволяло мятежникам осуществить быстрое сосредоточение. Кроме того, противником учитывалось и то, что долина, расположенная в верховьях реки, оканчивается, как правило, высокими, труднодоступными горами. Поэтому она не может быть блокирована наземными войсками. В ряде случаев исключалось применение для этой цели и воздушных десантов.

В ходе ведения боевых действий в районах, насыщенных ирригационными сооружениями, мятежники широко применяли затопление местности. Это существенно затрудняло, а иногда даже делало невозможным использование боевой техники.

При возникновении угрозы окружения и полного уничтожения мятежники отводили свои основные силы на запасные позиции, а при необходимости — ив горные или другие районы, оставляя для прикрытия боевые группы, которые с фанатичным упорством обороняли занимаемый рубеж.

Небольшие по численности вооруженные отряды и группы могли располагаться даже непосредственно в населенных пунктах. Маскируясь под местное население, они успешно укрывались от ударов авиации и действий войск.

В отдельных случаях (если к этому способствовала общая военно-политическая обстановка) населенные пункты подготавливались к обороне. Вдоль улиц и на площадях отрывались траншеи полного профиля со стрелковыми ячейками, перекрытыми участками и блиндажами. Создавались завалы из глыб камня. Оборудовались доты, имевшие две-три и более амбразур. В дувалах и развалинах пробивались бойницы. Подступы к населенному пункту и огневым точкам минировались противотанковыми и противопехотными минами, там же устанавливались фугасы.

* * *

Особое значение мятежники придавали ведению активных боевых действий на дорогах.

На маршрутах движения они устанавливали мины, часто управляемые. Устраивали разрушения отдельных участков дорожного полотна — отрывали поперечные канавы, рвы, искусственно сужали проезжую часть, устанавливали преграды, например, переворачивали на дороге большегрузные автомобили. Колонна правительственных войск, бывало, упиралась в это противодействие и останавливалась, а моджахеды ее расстреливали.

Для укрытия непосредственно в придорожной полосе, на берегах рек и каналов они использовали специально оборудованные бункеры. Как правило, в местах завалов, разрушенных дорог, вблизи заминированных участков устраивались засады, при этом они старались обеспечить скрытность действий, защиту и широкий маневр в тыл или на фланги.

Находящееся в засаде подразделение противника разбивалось обычно на несколько групп. Одна из них осуществляла наблюдение. Вторая предназначалась для захвата пленных, техники, вооружения и имущества. Третья организовывала перехват подошедших подкреплений, вступая с ними в бой.

При приближении колонны к месту засады специально выделенные стрелки-снайпера открывали огонь по водителям и старшим машин. Обстрелу могли подвергаться одновременно голова, середина и хвост колонны. Для борьбы с бронетранспортерами, находящимися в составе колонн, применялись гранатометы и крупнокалиберные пулеметы — они вели огонь по колесам. Остановившиеся бронетранспортеры уничтожались огнем гранатометов.

Иногда они использовали специальную отвлекающую группу, которая располагалась впереди основных сил засады. Открыв внезапный огонь, такая группа обычно стремилась сковать боем подразделения охраны колонны. Затем отходя и привлекая внимание к себе, она втягивала за собой и прошедшую вперед, уже без охранения, основную колонну. Последняя попадала под огонь главных сил засады противника и несла большие потери.

Организуя нападение на населенный пункт, объект или район (гарнизон) дислокации войск, душманы могли действовать укрупненными группами и отрядами численностью в несколько сот человек. Осуществляя нападение, мятежники стремились обычно с ходу овладеть объектом атаки. Но первоначально они захватывали близлежащие господствующие высоты, перекрывали подходы, создавали таким образом видимость окружения. В последующем они вели обстрел объекта нападения с высот, из-за укрытий — с целью деморализации обороняющихся и прекращения сопротивления.

В случае захвата населенного пункта душманы осуществляли показательные расстрелы и казни представителей местной власти, партийных активистов, интеллигенции. Грабили население и поджигали здания. Иногда устраивали показательную казнь с пытками.

Как правило, при подготовке к нападению противник проводил тщательную разведку. Разведчики действовали с близкого расстояния под видом пастухов, кочевников, сельскохозяйственных рабочих. С этой целью использовались осведомители из числа местных жителей и переодетые в женское платье бандиты…

Особую роль афганская оппозиция отводила проведению диверсионных и террористических актов. В основном их объектами являлись линии связи и электропередачи, государственные и культурно-просветительные учреждения, хозяйственные предприятия, сотрудники партийных и местных органов власти, представители интеллигенции.

Диверсии проводились силами специально подготовленных групп (отрядов) различной численности и, как правило, с наступлением темноты. Группа (отряд) обычно разделялась на части, каждая из которых выполняла свою задачу. Первая совершала нападение на охрану объекта или отвлекала ее на себя. Вторая (техническая) — осуществляла диверсию непосредственно на объекте. Третья предназначалась для наблюдения за обстановкой и ведения боя с подкреплениями.

Часто с целью маскировки и дискредитации народной власти и ВС при проведении диверсий и террористических актов мятежники использовали форму военнослужащих. Важно отметить, что бандформирования постоянно перемещались из одного района в другой, чтобы создать ложное представление о наличии большого количества вооруженных групп и отрядов на территории уезда или провинции. Одновременно с этим достигалась и другая цель — уменьшалась вероятность поражения формирований от ударов авиации, вертолетов и наземных войск.

Группам и отрядам мятежников запрещалось устраивать ночевки в одном районе (месте) более одного раза, а также организовывать их там, где банда находилась в дневное время.

Ночное время использовалось для совершения маршей или перемещения в район предстоящего нападения.

Маршруты движения при этом тщательно изучались.

* * *

В начале афганской эпопеи, особенно в 1981–1983 годах, основную тяжесть боевых действий несли на себе наши войска. Но по мере укрепления вооруженных сил Афганистана, т. е. правительственных войск, последние все больше и больше включались в совместные с советскими войсками операции. А уже с конца 1985-го и особенно в 1986 году и далее советские войска в основном помогали афганцам, поддерживали их действия артиллерией и авиацией, а мотострелки или десантники находились рядом — в одном-полутора километрах за передовыми подразделениями афганских подразделений или блокировали район, памятуя, что боевые действия должны вестись между афганцами, а не между нами и афганцами-моджахедами. Со временем афганские войска начали кое-где уже самостоятельно проводить боевые действия. Правда, перехват караванов осуществлялся нашим войсковым спецназом, и отдельные операции проводились на равных.

В советских войсках в Афганистане все больше и больше укреплялся принцип — не допустить потерь среди личного состава наших частей, избегать жертв среди населения. Опираясь на официальный документ, изданный Генеральным штабом ВС СССР под руководством генерал-полковника Ф. Кривошеева, на основе достоверных архивных данных («Гриф «секретно» снят», Воениздат, 1993, с. 405), можно сделать вывод, что самые высокие потери были в период с марта 1980-го и по апрель 1985 года, т. е. за 62 месяца погибло 8945 человек (или 144 человека в месяц). С мая 1985-го по декабрь 1986 года, или за 20 месяцев, было убито 2700 наших военнослужащих (или 135 человек в месяц), а за период с января 1987-го (начало политики национального примирения) по февраль 1989 года, т. е. за 26 месяцев потери составили 1945 человек (или менее 75 человек в месяц). Другими словами, начиная с 1985 года и до конца войны, каждый год потери, по сравнению с предыдущим, были в полтора и даже в два раза меньше. Это в первую очередь потому, что методы действий были принципиально другими.

Тему о потерях в Афганистане полезно продолжить. Как-то выступая на съезде народных депутатов СССР, уважаемый академик А. Д. Сахаров сказал, что он осуждает ввод наших войск в Афганистан. А потом, говоря о наших потерях в этой стране, начал нести такую околесицу, что было стыдно слушать. Он заявил, что якобы имели место случаи, когда наши боевые вертолеты своим огнем (разрывными снарядами и пулеметами) полностью уничтожили наших же солдат и офицеров, которые попадали в окружение. Делалось это якобы для того, чтобы наши военнослужащие не попали в плен.

Вначале я подумал, что Андрей Дмитриевич «выдал» это, не подумав. Видимо, кто-то буквально перед выступлением подсунул ему этот факт, а он, не проверив, воспользовался им. Однако это оказалось далеко не так. Когда я начал разбираться, то мне сказали, что у Сахарова это уже не первое выступление на эту тему, и дали мне видеокассету (я ее храню и сейчас). Оказывается, об этом же он говорил и на пресс-конференции в Канаде. И это была не просто откровенная ложь, но и гнусная клевета на наши Вооруженные Силы, на советских офицеров. В то же время у меня не укладывалось в голове — как мог опять же умный человек поверить в этот бред? Но если он действительно поверил, то это беда. Человек такого уровня и вдруг совершенно не знает реальной жизни, не имеет ни малейшего представления об Афганской войне! Скорее всего он оказался орудием в руках политических проходимцев, работающих на американцев.

ПЕРЕЛОМ В ВОЙНЕ. ВЫВОД СОВЕТСКИХ ВОЙСК

Если с 1980 по 1984 год я в Афганистане бывал от случая к случаю, то с начала 1985 года стал здесь уже своим человеком. И было официально объявлено, что я являюсь руководителем представительства Министерства обороны СССР — начальником Оперативной группы МО. Другими словами, принял «наследство» от маршала Советского Союза С. Л. Соколова и генерала армии С. Ф. Ахромеева. Сергей Леонидович руководил здесь Оперативной группой до осени 1984 года, а Сергей Федорович — несколько меньше — до 1983 года. Его функции на один год были возложены на генерал-полковника В. А. Меремского.

Конечно, за этот период (1980–1984 гг.) сделано было многое. Создана солидная инфраструктура для стотысячной армии. Войска обжили свои военные городки, аэродромы и другие объекты. Наша армия имела хорошие арсеналы, склады, базы (в том числе хорошую госпитальную базу, в первую очередь для полевой хирургии и борьбы с инфекционными заболеваниями, особенно с гепатитом и малярией). Имелась надежная система управления. Штабы и вообще все органы управления были обустроены. Разведка всех видов пустила глубокие «корни».

Но самым главным были два фактора. Первый — 40-я армия приобрела значительный боевой опыт, и на этой базе была создана система подготовки и ведения боевых действий, боевого дежурства и поддержания постоянной боевой готовности. Второй фактор — это Вооруженные Силы Афганистана. К 1985 году они уже полностью определились не только по численности и структуре, но и по методам их подготовки и применения. Кстати, в Вооруженные Силы ДРА, в отличие от других стран, в частности Советского Союза, США и т. д., входили: армия (включая и ВВС), МВД со своими войсками «Цорандой» и МГБ со своими органами.

Таким образом, главные параметры жизни и боевой деятельности нашей 40-й армии и Вооруженных Сил Афганистана были определены и утвердились, были налажены системы обеспечения. Естественно все требовало совершенствования. Это объективное требование касалось и быта войск, и системы материального, и особенно медицинского обеспечения. Но главным было совершенствование методов подготовки и ведения боевых действий, в чем себя особенно проявили генералы: И. Родионов, В. Дубынин, Б. Громов, Г. Кондратьев, А. Сергеев, Г. Пищев, В. Кот (последний был командующим ВВС 40-й армии). Многое в этой области сделали такие командиры дивизий, как Каспирович, Учкин, Исаев (позже попал в автомобильную катастрофу — как странно, в Афганистане выжил, а на Родине в мирное время — погиб), Миронов, Барынкин, Слюсарь, Андреев.

Итогом всей этой плодотворной работы стало проведение в Афганистане в период с 1985 по 1989 год нескольких особо важных операций (Кунгар, Кандагар, Хост и др.). На мой взгляд, они стали ключевыми, так как оказали решающее влияние на принципиальное изменение военно-политической обстановки в ряде провинций и в стране в целом.

В то же время оздоровлению политической обстановки в Афганистане способствовало избрание в мае 1986 года Наджибуллы на пост Генерального секретаря ЦК НДПА (вместо Б. Кармаля). Конечно, было много сторонников, но были и противники его назначения. Альтернативной фигурой называли полковника Сарва-ри (в свое время руководил МГБ), который для военного положения Афганистана и по другим качествам якобы больше подходил на роль лидера. Но в 1981 году Кармаль отправил его послом в Монгольскую Народную Республику, тем самым избавился от возможного конкурента. Учитывая длительное отсутствие Сарвари в стране, большинство предпочло на посту лидера Наджибуллу, точнее, согласилось с советским предложением, несмотря на его якобы «слабые» стороны: из аристократической семьи, женат на внучке короля, не имеет военного образования (врач), не так близок к Советскому Союзу, как многие из руководителей, которые или учились в нашей стране, или часто бывали там по делам службы. Считалось, что он будет далек от нужд народа.

Но жизнь показала, что все претензии, предъявлявшиеся Наджибулле, отпали сами собой. Он оказался настоящим патриотом и прекрасным государственным деятелем. Наджибулла по природе был масштабным и талантливым человеком, поэтому впитывал в себя все необходимое с первого захода. Вот почему он приглянулся и всем нам.

В то же время я понимал, что с приходом Наджибуллы нужен был поступок, который бы поднял авторитет и Советского Союза, и Афганистана. Надо было обозначить новую политику. Этим шагом мог стать вывод войск, хотя бы в незначительном составе, — допустим, 10–12 процентов от имеющейся численности.

Переговорив предварительно об этом с Виктором Петровичем Поляничко, я вместе с последним прозондировал настроение Наджибуллы — как он посмотрит на то, что мы выведем несколько боевых полков из Афганистана в Советский Союз. При этом было сказано, что с его, Наджибуллы, приходом к руководству страной внутренняя и внешняя политика должна быть изменена коренным образом, в частности, в области стабилизации ситуации. Особенно горячо и аргументированно его убеждал, конечно, Поляничко.

Наджибулла колебался недолго. Мало того, что согласился с нашим предложением, он заглянул еще дальше и, полностью разгадав наш замысел, сказал: «Вывод Советских войск будет полностью соответствовать интересам и Афганистана, и Советского Союза. Афганистан продемонстрирует свою готовность мирным путем разрешить все проблемы с оппозицией. А СССР еще раз докажет миру, что никаких захватнических целей он не преследует, как это ему приписывают, и что он готов вывести войска так же, как и вводил». Это было прекрасно. Наджибулла дословно высказал наши мысли.

* * *

На следующий день после обсуждения этого вопроса у себя в Оперативной группе, а также с командующим 40-й армией и Главным военным советником мы пришли к выводу, что выводить советские части надо там, где достаточно сильны афганские войска или наших войск в избытке: из 5-й мотострелковой дивизии через Герат на Кушку можно вывести мотострелковый, танковый и зенитно-артиллерийский полки; из 201-й мотострелковой дивизии, через Кундуз на Термез, — мотострелковый и зенитно-артиллерийский полки; из 108-й мотострелковой дивизии, из Кабула на Термез, можно отправить один зенитно-артиллерийский полк. Если учесть, что с этими боевыми частями мы рассчитывали отправить множество различных других подразделений, то в целом набиралось до двенадцати тысяч человек.

Такой состав был доложен Генеральному штабу ВС СССР.

Это, конечно, выглядело уже солидно. Получив от начальника Генштаба добро, я с Оперативной группой МО развернул кипучую деятельность по подготовке конкретных войск к выводу. В числе других мероприятий предусматривалось провести операции по разгрому непримиримых банд, расположенных вдоль маршрутов, по которым пойдут войска. А с бандами, настроенными не особенно агрессивно, проводились соответствующие переговоры по принципу: нас не трогай — мы не тронем, а затронешь — спуску не дадим.

Однако «партнеры» были весьма коварны. Руководство оппозиции, так называемый «Альянс семи» (семь главарей основных оппозиционных партий), и в первую очередь ярый фундаменталист Гульбетдин Хекматиар, прослышав о предстоящем выводе наших войск, объявил, что они устроят русским «кровавую баню», подразумевая под «русскими» все наши войска. При этом они потребовали от банд, чтобы они ни одного нашего солдата и офицера не выпустили живыми.

Ведя агентурную разведку с целью установления истинных планов мятежников и используя при этом данные не только наших военных разведывательных органов, но и таких же органов КГБ СССР, я пришел к выводу, что нападения банд не исключены. Поэтому предпринял следующие меры.

Начало вывода войск условно мы назначили на конец августа 1986 года. Затем определили конкретную дату и время начала движения головной колонны на каждом маршруте. Все это сразу же становится известно всей стране. В средствах массовой информации Афганистана изо дня в день разъясняются народу цели и задачи советского контингента в период его пребывания в Афганистане — это стабилизация обстановки. А также причины вывода наших войск — стремление советского руководства и военного командования разрешить афганскую проблему политическим путем и показать это мировой общественности.

Одновременно с этим в наиболее опасных районах, где предполагалось возможное нападение банд мятежников (в 15–20 километрах от этих участков), сосредоточивались артиллерийские (в основном реактивная артиллерия) части, готовые по команде занять поблизости огневые позиции и открыть огонь на поражение по объявившимся душманам. Кроме того, самолеты-раз-ведчики на значительной высоте, чтобы не спугнуть мятежников, делали съемку, а также вели визуальную разведку полосы местности в 10–15 километрах справа и слева от дороги.

В день вывода представители местной афганской власти и общественности прибыли в соответствующие наши полки для участия в церемонии прощания. Однако в связи с тем, что буквально в нескольких километрах от магистрали, где должны проходить наши части, были обнаружены (как и следовало ожидать) большие скопления банд мятежников, готовых выдвинуться и массированным огнем взять в свинцовые клещи наши колонны, войскам была дана команда: «Отбой!» А артиллерийские части и особенно авиация получили команду нанести массированные удары по скоплениям душманов. После чего дано разъяснение произошедшему.

Первые два часа удары наносились фактически непрерывно. Огневые налеты артиллерии чередовались с бомбоштурмовыми действиями авиации. Затем авиация повторяла свои удары через каждые два-три часа (отдельно самолетами и отдельно — вертолетами). Остальное время заполнялось методическим огнем артиллерии с отдельными огневыми налетами. На протяжении всего дня велась разведка и уточнялись цели.

Через сутки в афганских средствах массовой информации по нашему требованию появились подробные сообщения о том, что, несмотря на просьбы и предупреждения советского командования не мешать советским войскам возвращаться на свою Родину, не провоцировать боевые действия, во многих местах банды изготовились к нападению на колонны частей 40-й армии, предназначенные для вывода. В таких условиях вместо нормального движения войска вынуждены были вести боевые действия. И все это — только по вине главарей «Альянса семи», в ущерб афганскому и советскому народам. В целях избежания больших потерь наших войск советское командование вынуждено было применить силу против тех, кто мешает мирному процессу в Афганистане. В итоге все подтянутые к магистралям банды были разгромлены.

Гульбетдин Хекматиар хотел «баню»?! Он ее получил! И мы постарались это разъяснить народу не только во всех средствах массовой информации, но и традиционными каналами — на базарах, через караваны, просто через ходоков в кишлаки. Мятежники «сорвали» вывод войск, и командование вынуждено назначить второй срок вывода — середину сентября 1986 года. При этом оппозиция строго предупреждалась о том, что если кто-то еще раз посмеет перейти к нападению, то последуют наши удары во много крат мощнее предыдущих.

Это был военно-политический маневр с целью максимально ослабить наличные силы банд вдоль магистралей, чтобы никакой соблазн не мог бы их толкнуть на развязывание боевых действий. И свой замысел мы воплотили в жизнь.

Ко «второму» нашему выводу войск (фактически тоже фиктивному) оппозиция опять попыталась подтянуть свои силы к магистралям. Местных банд, судя по докладам агентурной разведки, было очень мало. В основном действовали пришлые, переброшенные из других районов страны и из Пакистана — из центров подготовки моджахедов.

И опять, как и в августе, в назначенное время вместо выхода войск на маршруты наша артиллерия и авиация обрушили мощные удары по всем скоплениям банд, готовых напасть на наши колонны. Это был полный провал всех планов оппозиции. Ее формирования понесли тяжелые потери. Но самое главное — это стало широко известно и в Афганистане, и за его пределами (в первую очередь в Пакистане и Иране). Как и в первый раз, в средствах массовой информации и по всем другим традиционным каналам было объявлено, что советское военное руководство не стало рисковать в условиях, когда оппозиция не сделала для себя выводов из августовских событий и опять вывела на различные участки маршрута несколько своих банд для нападения на колонны советских войск.

В связи с этим намечен новый срок для вывода — теперь уже на начало октября. Оставшиеся до этого две недели были посвящены «чистке» районов, прилегающих к маршрутам вывода войск. Были также подготовлены места для размещения наблюдателей от различных стран за этим процессом. В короткое время здесь выросли не только сооружения типа просторных трибун с шатром, защищающим от палящих лучей солнца, откуда на многие километры вверх и вниз по маршруту видны колонны на марше, но и просторные, с кондиционерами палатки для отдыха и получения телеинформации, переговорные пункты, пункты питания, медицинского и санитарно-бытового обслуживания. Наконец, неподалеку были оборудованы вертолетные площадки с автобусами-пикапами, которые перебрасывали прибывающих гостей от вертолетной площадки к месту наблюдения. Естественно, что все это в радиусе 20–30 км гарантированно охранялось. Так же, как и аэродромы, куда прибывали гости.

Кстати, представители некоторых стран изъявляли желание направить своих посланцев вместе с колонной до государственной границы, при этом высказывалась просьба обеспечить безопасность как самой поездки, так и возвращения обратно. Мы принимали такие просьбы и исполняли их.

* * *

Наконец, все для вывода войск было готово. Перед моим отлетом в Чернобыль мы условились, что на третий раз, при всех условиях, войска задерживать не будем. И их вывели. Практически без потерь. Правда, все проходящие колонны сопровождались до госграницы боевыми вертолетами и самолетами, а на особо опасные участки выдвинули наши войска (которые оставались) и максимальное количество артиллерии. Предварительно оппозиция получила грозное предупреждение: если кто-то посмеет обстрелять наши колонны, мы ответим ударами максимальной мощности, которые в соответствующем районе сметут все без исключения.

Уверен, что это предупреждение плюс преподанные моджахедам уроки в августе и сентябре и, наконец, всестороннее обеспечение вывода войск — сопровождение авиацией, блокирование особо опасных участков нашими войсками и т. п. — сыграли решающую роль. Это был настоящий триумф. Всему миру было блестяще продемонстрировано наше желание и готовность уйти из Афганистана хоть сегодня, но предварительно нужен конструктивный диалог, чтобы развязать затянувшийся узел политическим путем.

Досадно, конечно, что в свое время наши политики и дипломаты не обставили как следует сам факт ввода войск в Афганистан. А ведь можно и нужно было сделать это. Открыто заявить о своих намерениях, завоевать общественное мнение, а затем действовать. Что в этих действиях может быть секретного? Ведь не нападаем, а оказываем помощь. Возьмите Буша — как мастерски с точки зрения пропаганды в свое время он обставил «Бурю в пустыне»! А ведь он фактически защищал свои личные экономические интересы в Кувейте, свой бизнес.

У нас же пребывание наших войск в других странах рассматривают (особенно сейчас) односторонне, только как негатив. А почему? Не потому ли, что отдают дань моде? Или подстраиваются под общую линию наших бывших правителей-предателей, действующих в угоду Западу. Ведь Западу, и особенно США, выгодно внушить мировому сообществу, что любые наши акции за пределами Советского Союза, в том числе на территории сопредельных дружеских нам стран, были порочны, что они якобы несли горе и слезы другим народам. А вот США, которые бомбили мирное население Ирака и Югославии, несли народам этих стран радость и счастье.

Считаю, что оценка наших акций за рубежом имеет принципиальный характер. Ведь даже некоторые прогрессивные и уважаемые мной историки иногда до того заблуждаются или завираются, что мне становится их жалко. Один из таких «авторов» пишет: «Вообще с судьбами и жизнями людей за всю историю Советского Союза никогда не считались (надо бы добавить: а вот когда Советского Союза не стало, то стали считаться, и подтверждением этого являлась война в Чечне. — Автор). Их клали «на алтарь Отечества», когда было надо и не надо. Ведь на протяжении длительного времени политика внешней безопасности Советского Союза строилась в значительной степени на основе идеологических догм. Именно они выступали критерием правильности при оценке принимаемых тогда решений. Им же были подчинены государственные и национальные интересы страны. Особое внимание уделялось поддержке своих идеологических союзников».

И далее автор приводит «примеры»: Германия 1953 года (кстати, у Советского Союза никаких потерь — ни физических, ни морально-политических — не было), Карибский кризис 1962-го (тоже), Венгрия 1956 года, Чехословакия 1968 года. Действительно, в те годы были обострения. Верно и то, что в Венгрии и Чехословакии при подавлении контрреволюционных выступлений были и потери.

А кого же нам поддерживать в первую очередь, как не наших друзей и союзников? И разве не идеологические постулаты должны быть в основе всех наших решений по всем проблемам государственных и национальных интересов?! Можно подумать, что США действуют по-иному. Ничего подобного! Собственная идеология и интересы у них всегда ставятся во главу угла. США со своими солдатами лезут везде. Да и сейчас присутствуют во многих странах мира, начиная от стран Западной Европы до Японии и атолла Диего-Гарсия в Индийском океане. А вспомните многолетнюю кровавую войну США во Вьетнаме!

* * *

Несостоятельны и упреки в том, что советское руководство вводило войска в другие страны якобы из-за своей безответственности или «кровожадности». Когда требовали интересы государства, то и русская армия до семнадцатого года участвовала в различных кампаниях за рубежом, и они отличались от ввода советских войск в Венгрию (1956 года) и Чехословакию (1968 года) еще большей активностью. Но ими мы гордимся. И это правильно.

Во время Семилетней войны 1756–1763 годов, после разгрома прусским королем Фридрихом II французских и австрийских армий, войска Российской империи (а Россия состояла в коалиции с Францией и Австрией) получили приказ наступать. В итоге армия С. Ф. Апраксина разгромила пруссаков в районе Грос-Егерсдорфа и в 1758 году заняла Восточную Пруссию; армия П. С. Салтыкова в 1759 году в сражении при Кунерсдорфе нанесла поражение прусской армии и вторглась в Померанию. Мало того, корпус этой армии под командованием генерала Захара Григорьевича Чернышева в 1760 году овладел Берлином, о чем, к сожалению, наши историки часто умалчивают (в последующем 3. Г. Чернышев стал генерал-фельдмаршалом — в нашем современном понимании — генералом армии). Эта победа предопределила последующие события: в 1761–1762 годы Пруссия полностью потеряла Померанию, Силезию, Саксонию и фактически была на грани полной катастрофы. А дальше на престол в России приходит Петр III. Вместо того чтобы добить врага, он, к всеобщему изумлению и негодованию, внезапно прекратил боевые действия и заключил с Фридрихом II мирный договор. Вполне вероятно, что на Петра III могла повлиять его родословная: сын гольштейн-готторпского герцога Карла Фридриха и дочери императора Петра Великого Анны Петровны. Императрица Елизавета Петровна, тетка Петра III, в свое время объявила его наследником престола.

По своему внутреннему содержанию и уму Петр III явно недотягивал до уровня государственного деятеля. Увы, важнее всего для него были придворные развлечения. А его невежество и хамство многих отторгало от него (обратите внимание на эти черты, уважаемый читатель, и зеркально перенесите их на конец XX века). Закономерно, что пренебрежение всем русским, антинациональная внешняя политика, игнорирование устоявшихся русских обычаев и стремление насадить в армии и в стране прусские порядки вызвали рождение оппозиции в лице гвардии, которую возглавила жена царя — будущая императрица Екатерина II. Хотя она по происхождению тоже была немкой (принцесса Софья Фредерика Ангальт-Цербсткая), но чувство ответственности за Российское государство у нее было, как у истинного россиянина. Петр III был свергнут с престола, сослан в Ропшу и там по приказу Екатерины II — убит. Встав на престол, она расторгла союз с Пруссией, но по понятным причинам боевых действий против нее не возобновила.

Нелюбовь Петра III к России, пренебрежение ее национально-государственными интересами можно объяснить тем, что все-таки его отец был немец. Поэтому, мол, и тяга к прусским порядкам частично объяснима. А вот у наших Горбачевых, ельциных, Гайдаров, Черномырдиных, Яковлевых и прочих Чубайсов американской крови в венах вроде нет, а их дух и позиция — проамериканские. Отсюда их продажность, отдача ими нашего народа на заклание в интересах США. Вот когда судьбы и жизни наших людей ничего не стоят!..

Можно вспомнить другие примеры пребывания наших войск за пределами России, когда они отстаивали интересы державы. Итальянский и Швейцарский походы А.В.Суворова в 1799 году — сражения при реке Треббия, при Нови, у Сан-Готарда и Чертова моста. Поход Русской армии в Западную Европу в 1813–1815 годах. Именно тогда парижане впервые увидели у себя русских солдат и офицеров. Именно тогда появились у них кафе и закусочные с названием «бистро». Русские воины просили обслужить их быстро, и так это слово и вошло в обиход у французов и осталось по сей день. Мне довелось видеть эти «бистро» в Париже в 1990 году, что совсем не удивительно. Удивительно другое — у нас в России и особенно в Москве в последнее время получили распространение забегаловки под названием «Русское бистро». Всем понятно, что это уродство, но эти «бистро» остаются на своих местах — рядом, но ниже «Макдоналдса».

Вот так! Наши далекие, но яркие походы, прославлявшие Россию и российское воинство, его оружие, не подпадали и не подпадают под формулу: «с судьбами и жизнями людей у нас никогда не считались». И это верно. Я не могу отнести к таковым и наши действия в отношении народов Западной Белоруссии и Западной Украины, а в последующем и народов Прибалтики. Кто бы что ни говорил, это были освободительные походы. Еще в 1831 году Александр Сергеевич Пушкин в своем стихотворении «Клеветникам России» словно стальным мечом вырубил каждое слово в адрес тех, кто пытался бросить «тень на плетень» — мы сами разберемся в наших делах:

О чем шумите вы, народные витии? Зачем анафемой грозите вы России? Что возмутило вас? Волнения Литвы? Оставьте: это спор славян между собою, Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою, Вопрос, которого не разрешите вы.

Уже давно между собою Враждуют эти племена; Не раз клонилась под грозою То их, то наша сторона. Кто устоит в неравном споре: Кичливый лях иль верный росс? Славянские ль ручьи сольются в русском море? Оно ль иссякнет? Вот вопрос. Оставьте нас: вы не читали Сии кровавые скрижали; Вам непонятна, вам чужда Сия семейная вражда; Для вас безмолвны Кремль и Прага, Бессмысленно прельщает вас Борьбы отчаянной отвага — И ненавидите вы нас… За что ж? ответствуйте: за то ли, Что на развалинах пылающей Москвы Мы не признали наглой воли Того, под кем дрожали вы? За то ль, что в бездну повалили Мы тяготеющий над царствами кумир И нашей кровью искупили Европы вольность, честь и мир? Вы грозны на словах — попробуйте на деле! Иль старый богатырь, покойный на постеле, Не в силах завинтить свой измаильский штык? Иль русского царя уже бессильно слово? Иль нам с Европой спорить ново? Иль русский от побед отвык? Иль мало нас? или от Перми до Тавриды, От финских хладных скал до пламенной Колхиды, От потрясенного Кремля До стен недвижного Китая, Стальной щетиною сверкая, Не встанет русская земля? Так высылайте ж нам, витии, Своих озлобленных сынов: Есть место им в полях России, Среди нечуждых им гробов.

Наш народ вечно будет благодарен своим предкам, которые, не щадя себя, созидали наше Отечество, отстаивали его интересы. К примеру, в итоге Второй мировой войны были уточнены границы Советского Союза. По решению Потсдамской конференции 17.07 — 2.08.45 года часть бывшей Восточной Пруссии передана СССР вместе с городом Кенигсбергом. По советско-чехословацкому Договору от 29.06.45 года Закарпатская Украина была воссоединена с УССР вместе с городом Ужгород. По мирному договору от 10.02.47 года с Финляндией область Печенга (Петсамо) возвращена СССР. По решению Каирской конференции от 01.12.43 года Советскому Союзу возвращены Южный Сахалин и Курильские острова. Все это отвечало национальным интересам нашего народа и его государства.

Принципиально интересам нашего народа отвечают и добрые дружеские отношения с каждым из наших соседей, а также стабильная обстановка внутри государств-соседей. И когда возникал вопрос о вводе наших войск на территорию, к примеру, Венгрии, Чехословакии или Афганистана, то речь шла не об оккупации или захвате их территорий и национальных богатств, как это представляла общественности желтая пресса Запада. Цель была одна — помочь народу этой страны и его правительству стабилизировать обстановку. Ведь во всех этих случаях фактически шла речь не о демократии, хотя демагогии вокруг этого было предостаточно. На самом деле велась борьба за власть. В Венгрии и Чехословакии непосредственно эту борьбу организовывало Центральное разведывательное управление США, а в Афганистане первоначальные действия в этом отношении были со стороны администрации Пакистана, которая всегда мечтала об организации вассальной зависимости Афганистана от Пакистана, а уже затем открыто подключились США.

* * *

Пора вернуться к событиям в Афганистане. После вывода наших шести полков главные усилия мы сосредоточили на развитии обозначившегося политического процесса, поскольку вывод значительной группировки боевых войск из состава 40-й армии был самым лучшим способом доказать мировой общественности наши принципиальные намерения в отношении Афганистана.

В связи с этим все советские представительства в Афганистане (начиная от посольства) каждый по своей линии настоятельно предлагали всячески развить политический успех. При этом главное внимание обращалось на разрешение принципиальной задачи, то есть на выводе всех советских войск из Афганистана. На наш взгляд, центральные московские органы начали шевелиться, хотя конкретных результатов мы не имели ни в 1986-м, ни в первой половине 1987 года.

Что же касается действий руководства самого Афганистана, то его политика должна была с приходом Наджибуллы коренным образом измениться, как мы все и договаривались. Виктор Петрович Поляничко был в центре этого бурления. Как-то он приезжает ко мне и говорит, что наконец не только определились с принципами новой политики, ее основным содержанием, но и со сроками и методами действий. Ориентируя меня, он сказал, что новая политика охватит внутренний и внешний фактор и будет называться «Политикой национального примирения». Ее суть состоит в следующем: первое — с назначенного срока (предполагалось, с первых чисел января 1987 года) враждующие стороны немедленно прекращают ведение боевых действий, обстрелов и других враждебных выпадов по отношению друг к другу; второе — от враждующих сторон должны быть выделены представительства с достаточными полномочиями, которые в определенное, по договоренности, время собираются в Кабуле (или в любом другом городе Афганистана) за «круглым» столом на равных; третье — эти представительства избирают временное правительство; четвертое — временное правительство готовит, а затем проводит открытые всеобщие выборы президента страны.

При этом существующее правительство Афганистана давало гарантию обеспечения безопасности работы временного правительства и проведения выборов, подчеркивая при этом, что не будет возражать, если некоторые представители от оппозиции возьмут с собой необходимую личную охрану, о чем также можно будет договориться.

Принципиальная суть «Политики национального примирения», несомненно, была приемлема для всех. Учитывая, что Наджибулла, уже будучи президентом Афганистана (это я забегаю вперед), на определенном этапе заявил, что он готов сложить с себя полномочия президента, если это положительно скажется на примирении, то можно себе представить, как реально близки были к цели те, кто действительно думал о стабилизации обстановки.

До нового 1987 года было проведено много различных подготовительных мероприятий. Причем идеей проведения в жизнь «Политики национального примирения» были охвачены буквально все слои населения, в том числе воины армии, МВД и МГБ. К разъяснению существа этой политики подключились наши советские специалисты и весь личный состав 40-й армии. Все верили и надеялись, что наступил переломный этап, затянувшаяся война закончится, народ наконец облегченно вздохнет и начнется мирная жизнь.

3 января 1987 года принимается декларация «О национальном примирении в Афганистане», в которой говорится, что с 15 января 1987 года «Политика национального примирения» вступает в силу и что все без исключения обязаны ее выполнять. Документ гласит: прекращаются все виды боевых действий, запрещается ведение огня из всех видов оружия; все войска возвращаются в пункты постоянной дислокации и приступают к учебе по программам мирного времени; в случае обнаружения вооруженного отряда мятежников, если достоверно подтверждается, что этот отряд никакой агрессивности не проявляет и опасности не представляет — огневые удары артиллерии и бомбоштурмовые действия авиации по ним не применять; основные усилия армии МВД и МГБ будут сосредоточены на охране важнейших объектов, прикрытии государственной границы и обеспечении проводки колонн с грузами по основным магистралям.

Создается механизм претворения в жизнь «Политики национального примирения» — чрезвычайные комиссии на всех уровнях: кишлак — волость — уезд — провинция — столица. В Кабуле находилась Всеафган-ская чрезвычайная комиссия, которая являлась высшим органом примирения.

Кроме того, созывались джирги (собрания) мира с широкими полномочиями. Они имели право перераспределять землю и воду, делить получаемую из Советского Союза гуманитарную помощь, распространять бесплатно товары и продукты питания, поступающие из Кабула (фактически это были товары и продовольствие в основном тоже из СССР), запрашивать различных специалистов, медицинскую помощь и лекарства.

Но чаще всего джирга занималась умиротворением враждующих кланов и племен. Кстати, им же предоставлялось право проводить амнистию (в том случае, если осужденные давали гарантии о прекращении антинародной деятельности), призывать в армию, назначать народных судей. Священнослужители, т. е. муллы, брались на государственное содержание, им выделяли небольшие хорошие дома.

Там, где результаты «Политики национального примирения» были реальными, то соответствующий уезд или даже провинция объявлялись «зоной мира», и они получали от правительства большие материальные льготы.

Во многих провинциях (в уездах и волостях) руководителями назначались (избирались) местные беспартийные авторитеты. Это укрепляло власть. Сюда съезжались афганцы различных убеждений. Особо ярким примером «зоны мира» был Герат.

* * *

Проведение в жизнь «Политики национального примирения» поставило оппозицию в сложное положение. И хотя эта политика не нашла в ее рядах поддержки, а, наоборот, после шока и мощного давления своих хозяев (в первую очередь США и Пакистана) она перешла к более жестким шагам, — все-таки ростки мирной жизни пробивались, появлялись «зоны мира», которые в связи с прекращением боев находились на льготном обеспечении правительства. Конечно, «Политика национального примирения» имела бы еще большие результаты даже в условиях непрекращающихся действий непримиримой оппозиции, если бы все партийные и государственные деятели выкладывались бы так, как это делал Наджибулла, министр племен и народностей Лаек, министр внутренних дел Гулябзой, министр энергетики Пактин.

И все же оппозиции стало ясно, что может прийти конец и ей, а значит, надо немедленно выступить с альтернативой. В связи с этим опять был поднят на щит вопрос, который обсуждался еще с 1980 года, но потом заглох, — о создании афганского альтернативного правительства, в которое войдут только оппозиция и ее сторонники.

Если в начале 80-х годов речь шла о создании правительства в «изгнании», то теперь было решено сделать это на территории Афганистана, т. е. не в изгнании, а у себя дома. Это могло прозвучать, к тому же оппозиция рассчитывала, что оно будет признано ООН и войдет в АСЕ в качестве равноправного члена, а также это правительство будет представлено во всех основных международных органах. Разумеется, все это требовало дополнительных материальных и финансовых затрат. Но игра стоит свеч и финансовых затрат. И США, как и другие союзники по афганской проблеме, начали подталкивать «Альянс семи» к активным действиям, поощряя одновременно их в финансовом плане.

Возник вопрос о месте размещения такого правительства. Конечно, желательно было расположить новую столицу в таком месте, куда можно было бы в любой момент «дотянуться» союзникам с целью оказания помощи. Такими городами могли быть Джелалабад, Хост и Кандагар. С давних времен в Джелалабаде находилась резиденция короля. Поэтому этот город считался второй столицей страны.

Однако рассчитывать на Джелалабад было опасно, так как здесь стояла значительная группировка правительственных войск, да и близко располагался Кабул, откуда могли быстро подойти необходимые резервы. Поэтому если даже советские войска и уйдут, закрепиться здесь оппозиции будет очень сложно, что, кстати, в последующем и подтвердилось. Когда 40-я армия полностью оставила Афганистан, оппозиция, сосредоточив у границы крупные силы, с помощью и при непосредственной поддержке пакистанских войск провела генеральное наступление с целью захвата Джелалабада. Однако ее многомесячные бои с правительственными войсками закончились полным провалом планов оппозиции, а вместе с ней и планов США и Пакистана.

Сосредоточить основные усилия на Кандагаре было тоже рискованно. Во-первых, он расположен все-таки на значительном удалении от центра страны; во-вторых, там менее зависимые от Пакистана племена и, в-третьих (что самое главное), в течение лета 1987 года после проведенной здесь многомесячной операции обстановка основательно изменилась в пользу кабульского правительства.

Таким образом, оставался только Хост. Он, правда, значительно меньше по размерам и по количеству населения, но расположен во всех отношениях очень выгодно: вблизи границы; блокирован со всех сторон на десятки и сотни километров враждебными Кабулу племенами; имеет вполне приличный аэродром, а гарнизон небольшой, и местные правители еле-еле держатся, так как находятся на голодном пайке. Продовольствие, боеприпасы, горючее и другие запасы здесь всегда на исходе, а их доставка производится только по воздуху и в ночное время.

Окончательно решив сделать ставку на Хост, оппозиция начала форсированную подготовку к действиям. Сооружения базы Джавара были разрушены, однако расположение ее в отношении местности было очень удачное. К тому же из разрушенного кое-что использовать было можно. Поэтому оппозиция решила восстановить базу. Кстати, этим шагом они решали и военно-политическую задачу — в своей пропаганде могли сводить к нулю победы, одержанные правительственными войсками весной 1986 года.

Получив от нашей разведки достоверные данные о замыслах оппозиции, мы поняли, что возникшая в связи с ними проблема сливается с другой нашей проблемой — капитальным завозом в Хост всех видов запасов. Предварительный расчет показывал, что доставить необходимо около 25 тысяч тонн грузов. Поскольку аэродром тяжелые самолеты не принимал, небольшими транспортными самолетами эти грузы пришлось бы возить более двух лет, тем более что в Хост можно было летать только ночью. Напрашивался один вывод — проводить колонну. При этом могло быть два варианта. Первый: Кабул — Парачинарский выступ — Хост; второй: Кабул — Гардез — Хост. По первому варианту мы уже ходили войсками в феврале — марте — апреле 1986 года и имеем тяжелый опыт. А если теперь проводка начнется в ноябре, когда здесь уже пойдет дождь со снегом, то такой поход сам по себе уже будет не из легких. А ведь еще на каждом шагу банды мятежников…

Второй вариант более приемлем: предварительно все имущество и колонны сосредоточить в Гардезе, а затем сделать бросок на Хост — это всего около 70 километров. Правда, тут могли возникнуть серьезные препятствия. Главное из них — непримиримая позиция племен, проживающих от Гардеза до Хоста. В первую очередь, это наиболее многочисленное и агрессивное племя джадран во главе с Джелалуддином — основным полевым командиром всего этого района. Фактически все племена подчинялись ему.

Первоначально мы надеялись уговорить Джелалуддина и через него — племя джадран (если оно согласится, то остальные последуют его примеру) пойти на компромисс — они открывают дорогу, а мы беспрепятственно завозим все необходимое в Хост и в знак благодарности снабжаем племена вдоль дороги, прежде всего, естественно, племя джадран, всем необходимым для жизни и быта. Затем, в зависимости от договоренности, дорога будет открыта и станет охраняться племенем джадран совместно с правительственными войсками или только последними, либо племя джадран закроет дорогу снова — до следующей договоренности.

Как и в других случаях, мы уже в сентябре стали искать через разведчиков контакты с Джелалуддином. Одновременно приступили к подготовке операции с привлечением значительного количества сил армии Афганистана и советских войск. Непосредственное руководство операцией было возложено на командующего 40-й армии генерал-лейтенанта Б. В. Громова и министра обороны ДРА генерал-полковника Шах Наваза Таная.

Операция получила название «Магистраль».

* * *

Учитывая исключительное значение операции в политическом отношении, мы все детально разобрали с Наджибуллой. Было решено, что мы предпримем все необходимые меры к тому, чтобы договориться с племенами и в первую очередь с племенем джадран и лично с их предводителем Джелалуддином о мирном разрешении проблемы— кровь никому не нужна, и никто не намерен посягнуть на свободу племен. Но если вдруг этот вариант не получится, то мы начнем проводить боевую операцию по деблокированию дороги на Хост и самого города Хост. При этом учитывался один важный фактор — в ноябре в Кабуле планировалось провести Лойя Джиргу, которая обсудит «Политику национального примирения», утвердит программу дальнейшего государственного строительства, изберет президента республики. Фактически сроки операции и Лойи Джирги совпадали.

Но возникали «ножницы»: с одной стороны, проводится «Политика национального примирения» и необходимость ее будет подтверждена на Лойе Джирге, а с другой — ведутся широкомасштабные боевые действия вдоль магистрали Гардез — Хост. Чтобы избежать политических теней, решено было идти по следующей схеме. До начала открытия Джирги и начала боевых действий попытаться договориться с Джелалуддином о мирном исходе проводки колонн. В случае же непримиримой его позиции — начать проведение операции «Магистраль». И проводить ее в два этапа: первый (до Джирги) — по захвату перевала Сатыкандав, что в 15 км юго-восточнее Гардеза, затем сделаем паузу в две-три недели, в ходе которой Лойя Джирга призовет племена этого района пойти по мирному пути и пропустить колонну машин в Хост, тем более что одновременно предполагается гуманитарная помощь этим племенам. Если эти призывы не достигнут цели, будем проводить операцию до победного конца. Но и на второй этап операции тоже должна дать санкцию Лойя Джирга. Это в политическом отношении было очень важно.

Конечно, такая схема несколько затягивала операцию, но другого выхода не было. Политические мотивы требовали этого. Важно, чтобы Лойя Джирга могла себя продемонстрировать как миролюбивый стабилизационный орган. Кроме того, на мой взгляд, даже неискушенному должно стать ясным, что в случае нашего захвата перевала Сатыкандав исход операции будет уже предрешен (перевал доминировал над всей местностью до Хоста включительно).

В назначенное время 23 ноября 1987 года начался первый этап операции. Когда перевал Сатыкандав был захвачен, я прилетел в район боевых действий, и из Гардеза отправился на передний край. По пути я заехал на объединенный командный пункт и посетил генералов Б. Громова и Ш. Тани. Они дали мне подробную справку, что уже сделано и что еще предстоит сделать. Детально изложили все по карте и объявили план их дальнейших действий.

Перевал расположен на высоте приблизительно 2800 метров. Здесь как бы «сталкивались» массивы гор: с востока — Логаригар, с запада — Гумбархулегар. Преодолев высшую отметку, наши БТРы пошли легко, так как дорога стала спускаться вниз. Слева возвышались отвесные скалы, справа — обрыв. И вдруг справа у дороги увидели хорошую смотровую площадку. Мы остановились, да и ехать дальше было нельзя, поскольку местность обстреливалась. С площадки открывалась чудесная панорама: горы причудливых форм, местами — хвойный, хоть и не густой, но лес. На вершине лежал снег. Дорога, извиваясь, бежала вниз, и видно ее было километров на 10–12. Кое-где к ней прижимались небольшие кишлаки, однако без признаков жизни. Я спросил у наших товарищей — а что с населением? Мне ответили, что Джелалуддин приказал всем уйти в горы. Пожалуй, в этих условиях это правильно — не будет напрасных жертв. Мне было ясно, что стоит подать команду — и войска покатятся вниз, к Хосту. Но пока все стояло.

С конца ноября в Кабуле начала заседать Лойя Джирга. Надо отметить, что этот шаг (с паузой в операции) имел для Наджибуллы большое значение. Он лично выглядел на Джирге как истинный и мудрый миротворец. Лойя Джирга в первые же дни своей работы делегировала министра по делам племен и народностей Лаека в Гардез с целью провести переговоры с племенами и избежать кровопролития. Чем он и занимался. Однако — безуспешно. Операцию пришлось продолжить, теперь уже с учетом решений Лойя Джирги, которая отдала распоряжение афганской армии деблокировать Хост и провести туда колонны с продовольствием и другим имуществом для спасения населения от голода. Естественно, операция проводилась совместно с советскими войсками.

Подробно эта операция изложена у Б. Громова в книге «Ограниченный контингент». Однако я хочу отметить, что эта операция по своим масштабам, размаху, участвующим силам и особенно по военно-политическим результатам относится к числу наиболее крупных и знаменательных операций. Накануне нового, 1988 года в Хост пришла первая колонна с продовольствием, а 19 января из Хоста в Гардез вернулась колонна, которая отвезла туда последнюю тысячу тонн груза. На следующий день мы начали снимать войска с блока дороги, мятежники вслед за нами тут же выставляли свои посты и закрывали дорогу вновь.

* * *

Теперь мы уже верили, что вопрос о выводе наших войск из Афганистана приобрел материальное выражение — до нас доходили слухи, что идут консультации между государствами, что по этому поводу готовится соглашение с различными приложениями, что к этой проблеме будут подключаться и органы ООН.

В начале 1988 года у нас в рабочем порядке фактически были согласованы все вопросы по выводу. В принципе вся группировка 40-й армии делилась ориентировочно на две равные части, каждая из них составляла около 50 тысяч личного состава.

В начале апреля 1988 года министр обороны СССР генерал армии Д. Ф. Язов прислал директиву, в которой определялись все вопросы, связанные с организацией и обеспечением вывода войск. В том числе указывалось, что все войска выводятся за 9 месяцев. Первый этап вывода — с 15 мая по 15 августа 1988 года, второй — с 15 ноября 1988 года по 15 февраля 1989 года. То есть на каждый из этапов давалось по три месяца и на перерыв между ними еще три месяца. Практика же показала, что мы способны были решить эту задачу и в более сжатые сроки. Но надо было время, чтобы власть и народ в целом могли адаптироваться в условиях, когда советские войска ушли.

Решение о выводе войск не принималось просто так, «арифметически». Учитывалась военно-политическая обстановка в стране в целом и в каждой провинции отдельно. Особенно важно было представить, где конкретно противник предпримет после ухода советских войск свои первые удары с целью захвата соответствующих городов. Эти удары надо было во что бы то ни стало парировать силами правительственных войск. А кое-где, если эти города не имеют большого значения для страны, можно было бы и закрыть глаза на то, что там происходит (другого решения не могло быть).

Направления, представляющие особую значимость, например, Джелалабад, Кандагар, заблаговременно (т. е. до вывода советских войск) максимально усиливались. Туда перебрасывались дополнительно армейские части правительственных войск, боевая авиация, направлялось пополнение для доукомплектования частей гарнизонов, увеличивались не менее чем на три месяца материальные запасы, подавались боевая техника и вооружение (особенно БТР, БМП, артиллерия). Шла большая организаторская работа, и мы выкладывались максимально, не зная покоя ни днем, ни ночью, — строилась оборона, проводились тренировки.

На первом этапе наши войска были выведены: на востоке страны — из Асадабада, Джелалабада, Гардеза и Газни; на юге — из Кандагара и Лашкаргаха; на севере и северо-востоке — из Файзабада и Кундуза. В первый день выхода войск из своих гарнизонов я был в Джелалабаде. Там располагались 66-я отдельная мотострелковая бригада и 1-я бригада специального назначения Главного разведывательного управления Генштаба. Кроме того, здесь же, на аэродроме, располагался и небольшой авиационный гарнизон. Он включал в себя не только самолеты и вертолеты, перелет которых был спланирован отдельно, но и значительную часть наземного эшелона, куда входили различные подразделения обслуживания. Все они, конечно, шли с общей колонной под прикрытием боевых частей. Все, что было в Джелалабаде (и, естественно, по соседству — в Асадабаде), — переходило в Кабул и располагалось там в специально отведенном районе неподалеку от кабульского аэродрома. Имелось в виду, что с утра 16 мая часть войск кабульского гарнизона и все те, кто подошел 15 мая в Кабул, тронутся на Термез. Набиралось несколько тысяч. А поскольку все машины шли в колонне по одной дороге, то выход войск из Кабула занял около пяти часов.

Вообще церемония вывода наших войск приобрела не просто торжественный, а величественный характер. В Джелалабаде, в военных городках только населения собралось более 15 тысяч человек. Были здесь и военные, и местные авторитеты, и местные власти. Проводились митинги. Теплые речи с обеих сторон: мы клялись, что в беде Афганистан не оставим, а афганцы клялись, что будут дружбе вечно верны и с помощью Советского Союза укрепят демократические свободы.

(К сожалению, ни того, ни другого не получилось: при Ельцине мы Афганистан бросили на произвол судьбы, а «демократией» стали заниматься фундаменталисты — с помощью талибов они вообще разрушили страну.)

А в Кабуле творилось что-то необыкновенное. Далеко не в каждый праздник на улицах города было так много разряженной публики. При выходе из города воинов Советского Союза провожали лично президент Наджибулла, все Политбюро ЦК НДПА, все правительство, многие общественные организации. Около ста тысяч жителей пришли, чтобы в торжественной обстановке проводить советские войска. А по самому городу во время движения войск возникали импровизированные митинги. Повсюду море цветов, кругом лозунги на русском и афганском языках, флаги и флажки, музыка, разодетый народ. Я вспомнил города и народ в дни праздников.

Да, хоть многие из нас и разной веры, но породнились с афганцами капитально, а дружба наша скреплена кровью. И какие бы испытания наши народы ни прошли в последующем, эта дружба не будет забыта никогда. Хотя, забегая вперед, могу сказать, что лидеры наших стран менялись, и чем дальше, тем хуже, что, конечно, бросало тень на наши народы.

* * *

На выходе из города была найдена удобная площадка, где можно было построить огромную трибуну-шатер для руководства страны, разместить большой оркестр и несколько тысяч горожан.

В назначенное время приехал Наджибулла. Он выступал в свойственной ему манере — страстно и ярко, часто не дожидаясь полного перевода своих слов. Говорил о том, почему советские войска пришли в Афганистан, что у них не было других целей, кроме примирения афганцев, которые затеяли борьбу за власть, а для СССР не безразлично, что творится у его соседей. Что только по неоднократной и настоятельной просьбе Советский Союз согласился ввести свои войска, но при условии, что он не будет вести боевых действий в Афганистане, и афганский народ благодарен Советскому Союзу за то, что он откликнулся на эти просьбы. Однако оппозиция спровоцировала боевые действия, в результате чего погибло много афганцев и русских, а этого могло и не быть, если бы мира хотели США, Пакистан и оппозиция — «Альянс семи». Именно на их совести сотни тысяч погибших людей и миллионы беженцев, которые скитаются сегодня по земле и не могут вернуться к своему очагу.

«Политика национального примирения» внесла коренные изменения в нашу позицию — мы за мир на любых условиях и, в первую очередь, с проведением всеобщих открытых выборов под наблюдением ООН, — говорил Наджибулла. — Сейчас советские войска уходят. Кое-кто старался обвинить их в дестабилизации обстановки. Сегодня советский солдат уходит к себе домой. Ему ничего от Афганистана и афганского народа не нужно. Он сделал все, чтобы помирить нас. И не он виноват, что не все получилось. Теперь он будет смотреть из Советского Союза, как мы это сделаем сами во имя народа. Мы, мусульмане».

В таком духе Наджибулла выступал минут сорок с переводом. Речь его прерывалась аплодисментами. Затем была дана команда на движение. А колонны уже растянулись на несколько километров по всему городу. Первой пошла колонна 1-й бригады спецназа полковника Старикова. Я прекрасно знал его солдат и офицеров в бою. Уставшие, даже изнеможенные, всегда настороженные, гимнастерка мокрая, по лицу бегут ручейки пота с грязью, как правило, все в пыли и, конечно, небритые. Такими я их видел во время боя. А сейчас на БТРах сидели красавцы бойцы-молодцы, чистые, румяные. Все улыбаются. Одежда выглажена. Белоснежные подворотнички, у всех на груди награды — залюбуешься. Все без исключения машины (боевые или транспортные) были в цветах. Вообще прощание с советскими солдатами было трогательным, а с такими героями — тем более. Я искоса поглядывал на Наджибуллу. Он, как и другие, постоянно помахивал рукой и говорил: «Какие солдаты, какие солдаты!» Явно было видно, что он переживал. Это заметил и Юлий Михайлович Воронцов, наш посол…

Яркими свидетельствами, которые характеризовали вывод наших войск из Афганистана, стали выступление Наджибуллы в июне в ООН и донесение советского посла в Афганистане и руководителя Оперативной группы Минобороны СССР в Афганистане по этому поводу.

Президент Наджибулла, в частности, заявил:

«Гибкость теперешнего руководства Афганистана включает также его решение отказаться от монополии на власть, введение парламента на основе партийного соперничества и представление всех политических, социальных и экономических прав и привилегий тем, кто возвращается».

* * *

Предпринимаемые меры могли бы привести к положительному сдвигу в деле урегулирования «афганской проблемы» мирным путем, однако противоположная сторона (Пакистан и США) продолжала откровенно нарушать Женевские соглашения. Вооруженная оппозиция, пользуясь поддержкой своих покровителей, пошла на обострение ситуации в стране. После сокращения численности советских войск в Афганистане и отвода некоторых афганских воинских частей от границы с Пакистаном она создала там свои базы.

Конкретные факты нарушения Пакистаном Женевских соглашений за несколько месяцев были изложены в многочисленных нотах МИДа Республики Афганистан, представленных в миссию ООН в Кабуле. Основными нарушениями являлись оказание Пакистаном помощи афганской оппозиции в подготовке мятежников в учебных центрах и лагерях, их формирование и снаряжение, а иногда и прямое участие пакистанских военнослужащих в переброске вооружения и боеприпасов на территорию Афганистана.

После завершения первого этапа вывода ОКСВ резко увеличилось количество перебрасываемых в Афганистан караванов с военными грузами. Только в сентябре— октябре на его территорию прибыли 172 крупных каравана с оружием, предназначенным для активизации боевых действий против госвласти.

Характерно, что переброски караванов и отрядов мятежников осуществлялись с разрешения пакистанских властей, которые выдавали специальные пропуска на автотранспорт и утверждали списки личного состава направляющихся в Афганистан. Для пополнения запасов стрелкового оружия и боеприпасов оппозиция переправляла в Пакистан захваченное у афганских частей тяжелое вооружение, где его обменивала или продавала пакистанским властям.

По данным советских спецслужб, неоднократно отмечалась переброска мятежников, оружия и боеприпасов к афганской границе на автомашинах ВС Пакистана. Так, в конце сентября пакистанские ВС доставили в район Парачинар из Пешавара около четырех тысяч реактивных снарядов, которые впоследствии были переброшены в провинции Кабул, Логар, Пактия.

После подписания Женевских соглашений руководство оппозиции при помощи властей Исламабада взяло курс на всяческое воспрепятствование процессу возвращения афганских беженцев на родину, привлекая для этого пограничников, отряды малишей и мятежников. Особенно частыми были случаи насильственных действий по отношению к беженцам в районах пограничных пунктов Ланди — Котал, Тери — Мангал и Чаман. Кроме того, в лагерях беженцев в Пакистане с ведома и при участии властей Исламабада была развернута активная пропагандистская деятельность по пресечению переселенческих настроений, вплоть до запугивания и публичных расправ. Поэтому, несмотря на усилия Афганистана по приему беженцев (развертывание сети палаточных городков, подготовка гостиниц, организация медицинского обслуживания и питания, выделение крупных финансовых средств в основном за счет безвозмездной помощи СССР), количество семей, возвращающихся из Пакистана, практически не увеличилось. При этом необходимо отметить, что около 80 процентов беженцев вернулись в Афганистан, минуя пограничные пункты.

Прямым нарушением Женевских договоренностей являлось также предоставление Пакистаном средств массовой информации для выступления ведущих лидеров оппозиции. В Пешаваре, Исламабаде и Кветте неоднократно организовывались крупные пресс-конференции и митинги с участием зарубежных журналистов. При штаб-квартирах мятежников продолжали действовать издательства, выпускающие агитационно-пропагандистскую литературу, которая впоследствии перебрасывалась в Афганистан.

Не прекратилась засылка на его территорию иностранных советников и специалистов для оказания помощи вооруженным отрядам мятежников. Например, отмечалось, что в провинциях Бамиан, Вардак, Урузган и Газни активно действовали арабские советники, в провинциях Кунар, Нангархар, Пактия и Пактика — пакистанские военные специалисты. Наиболее весомую материальную, финансовую и советническую помощь мятежникам на территории Пакистана в это время оказывали Саудовская Аравия и США.

Материальная и финансовая помощь США предоставлялась не только ИПА (Г. Хекматияр), но и другим партиям, входящим в «семерку». Подтверждением этому может служить тот факт, что во время нахождения делегации оппозиции в Вашингтоне (6—10 ноября 1988 года) президент США Д. Буш заверил их, что «Альянс семи» может полагаться на новую администрацию США даже больше, чем на Р. Рейгана.

Американские спецслужбы, обосновавшиеся в Пакистане, перешли к организации непосредственного руководства вооруженной оппозицией, для чего в Пешаваре было создано специальное представительство по связям с «движением афганского сопротивления» во главе с помощником посла США в Исламабаде Эдмондом Маквильямсом (бывшим первым секретарем посольства США в Кабуле, с которым лично знаком: скажу откровенно — довольно неприятная фигура). По докладам представителей советской военной разведки, появление специальных групп, возглавляемых эмиссарами этого представительства, в сентябре— октябре 1988 года было отмечено в провинциях Бадахшан, Парван, Каписа, Тахар, Кандагар и Гильменд.

В то же время со стороны Пакистана стали выдвигаться претензии к Советскому Союзу, который необоснованно обвинялся в наращивании группировки своих войск в Афганистане, переброске туда дополнительного числа боевых самолетов, а также поставке советских ракет, предназначенных якобы для нанесения ударов по пакистанской территории. Это, конечно, было домыслами пакистанских властей, ведь за все годы войны советская авиация специально никогда не бомбила объекты оппозиции (кроме тех, кто был у границы и двигался в Афганистан), расположенные в Пакистане, хотя афганцы настойчиво подталкивали к этому командование ОКСВ. Но такие заявления были нужны Зия-уль-Хаку для оправдания нарушений Пакистаном Женевских соглашений.

ПОЗИЦИЯ ГОРБАЧЕВСКОГО РУКОВОДСТВА

Когда приблизительно за месяц до начала вывода войск меня вызвали из Кабула в Москву для доклада на заседание комиссии Политбюро ЦК по Афганистану о готовности войск 40-й армии к выходу, то я, проинформировав ее о главном, еще раз подчеркнул наши надежды на то, что американская и пакистанская стороны тоже будут нести нагрузку и что параллельно с выводом советских войск из Афганистана будет обязательно разрушена инфраструктура оппозиции на территории Пакистана. Это имело бы колоссальное значение и для народа Афганистана (прекратится война), и для народов Средней Азии, поскольку возможность войны и на нашей территории, чем угрожали моджахеды, сводилась к нулю.

Конечно, я рассчитывал на вдохновляющее всех нас в Афганистане решение. Надеялся услышать, что, мол, мы ваши предложения устные и письменные получали, они, несомненно, основательны и нашли свое подтверждение в Соглашении, которое подписано в Женеве, и мы будем добиваться, чтобы все это было выполнено.

Но вместо этого я услышал от председателя комиссии Шеварднадзе нечто вялое:

— Вы уже об этом говорили… Надо будет иметь это в видуПосле чего он тут же перешел к другому вопросу.

Поразительно! Всего лишь: «Надо будет это иметь в виду». Кому и что иметь в виду? Вместо того, чтобы категорически заявить, что мы иначе и не мыслим, что именно так и будет все выполняться. Но хороши и другие члены комиссии — ведь никто активно меня не поддержал. Допустим, министру обороны Дмитрию Тимофеевичу Язову в то время высовываться было и ни к чему — только назначили, да и я сам тоже из Министерства обороны. Надо, чтобы выступил кто-то из других ведомств. Но… все промолчали.

Конечно, это меня озадачило. И вообще, сколько бы я ни поднимал перед руководством страны эту проблему, всегда она оставалась в подвешенном состоянии. Я ничего не мог понять. Как можно такой масштабный вопрос оставить без решения. Нет, это просто поразительно. Но значительно позднее, опираясь на факты, а также на все, что последовало за этим, я пришел к безошибочному выводу, что, несомненно, здесь налицо заговор: с одной стороны — Горбачева и Шеварднадзе, а с другой — Рейгана и Шульца. Мы были преданы нашими «вождями» в пользу американцев. Это мерзко. И хотя в ходе вывода наших войск от имени Советского Союза и высказывались протесты в отношении США и Пакистана о том, что они нарушают подписанное Соглашение и т. п., но делалось это скорее для вида. Фактически это была ширма, которая прикрывала истинные цели сторон и обеспечивала их действия по известному только им плану.

Об этом наглядно свидетельствует заявление государственного секретаря США того времени Шульца, которое он сделал сразу же после подписания Женевских соглашений по афганскому вопросу: «В Соглашении нет ничего, что ограничивает США в представлении военной помощи сопротивлению (т. е. мятежникам. — Авт.у.» Вот так нагло, но ясно! Конечно, Шульц полностью выразил мнение американского правительства. Но просто так такого рода Соглашения составляться не могут. Естественно, за этим стояла значительная благодарность, в том числе в материальном выражении. Таков капиталистический мир. Причем он ничего не прощает.

Я вполне могу предположить, что между Шульцем и Шеварднадзе (а через них, следовательно, и между Рейганом и Горбачевым) была особая договоренность о порядке действий в связи с выводом наших войск из Афганистана. То есть провести его так, как это ими было задумано и как было сделано фактически на первом этапе.

По Женевским соглашениям, с 15 мая по 15 июля мы вывели 50 процентов состава нашей 40-й армии (при этом предусмотрительно сохранили боевую мощь своей артиллерии и авиации). А в этот же период оппозиция, т. е. подопечные США и Пакистана, палец о палец не ударили, чтобы хотя бы для вида показать, что они что-то делают в этом духе. Открыто и нагло они отказывались допустить к себе кого-либо из ООН. Мало того, США делали все, чтобы максимально усилить группировку оппозиции, оснастить ее всем необходимым. Мы об этом официально писали и звонили в Москву (каждое ведомство по своей линии). Руководство Афганистана непрерывно делало заявления (в том числе в ООН). Но все шло так, как надо было США.

Первый этап вывода наших войск прошел выразительно, был под всеобщим контролем и освещался всесторонне. И был он знаменательным — никаких потерь! Но знаменательным было и другое: провожали наши войска народ Афганистана, местные и центральные органы власти до президента РА включительно, а в СССР наших ребят не встретил никто из московских начальников, — как всегда, они были заняты. А ведь полно членов Политбюро ЦК, в аппарате ЦК — целая дивизия работников, а еще руководство Президиума Верховного Совета, руководство правительства…

Конечно, если всех их посчитать, наверное, столько не наберется, сколько выводилось войск. Для встречи наших воинов после почти 9-летней войны можно было бы найти человек пять, которые встретили бы наши части на Термезском и Кушкинском направлениях. Но этого не произошло. Конечно, солдату обидно и стыдно за таких предводителей.

Выше я написал «заняты». Не заняты они были, а держали нос по ветру: куда генсек-президент («Ген-президент») — туда и мы! А поскольку Горбачев нашу армию не только не уважал, а ненавидел, но всеми силами старался это скрыть, то, естественно, ни он сам, ни кто-либо из его соратников необходимую инициативу не проявили…

АФГАНИСТАН ПОСЛЕ 1989 ГОДА

..В начале марта 1989 года, т. е. сразу после полного вывода советских войск из Афганистана, в пакистанских газетах со ссылкой, как обычно, на «достоверные источники» появились утверждения о том, что Советский Союз сохранил за собой принадлежащий Афганистану Ваханский коридор с авиабазой и несколькими военными городками. А также якобы СССР оставил в Афганистане десять тысяч своих военнослужащих — выходцев из среднеазиатских республик, владеющих языком фарси (или дари), одев их в соответствующую одежду.

Разумеется, это получило соответствующий резонанс, особенно в западной печати. Почуяв верную ноту, пакистанские газеты еще активнее взялись «подтверждать» эту версию.

Фактически же все, что по этому поводу было сказано в пакистанской печати, не имело ничего общего с действительностью. За выводом наших войск наблюдали представители ООН и многочисленные иностранные журналисты. Все они имели доступ в любую воинскую часть и на любой наш объект без ограничений. Поэтому просто смешно даже подумать, что они могли упустить малейшую возможность «разоблачить» нас. Ни у кого из них никаких сомнений в строгом и полном выполнении нами условий Женевы не возникало. Следует иметь в виду, что и при уходе наших войск из высокогорного Ваханского коридора также присутствовали наблюдатели ООН. И не просто присутствовали, но и подсчитывали, что и как выводится и вывозится.

Последними были оставлены населенные пункты Сарах и Базай-Гумбад. Наши подразделения ушли оттуда в начале февраля. Это были пограничные войска. Они выходили в северном и западном направлении, напрямую на территорию Таджикистана, в Хорог и другие наши пункты. Оба военных городка были переданы афганским правительственным силам.

Так было на самом деле. Инсинуации же пакистанской печати в первую очередь имели цель отвлечь внимание мировой общественности от грубого нарушения Женевских соглашений прежде всего самим Пакистаном, да и Соединенными Штатами.

Напомню, что при подписании этих соглашений расчет был на одновременное выполнение обязательств сторонами: мы выводим часть из какого-то гарнизона в Афганистане, а пакистанцы ликвидируют на своей территории какую-то базу, центр подготовки или штаб афганских оппозиционных сил. У нас в Афганистане было 183 военных городка, а у оппозиции на территории Пакистана — 181 объект. Однако все их объекты не только остались нетронутыми, но даже добавились новые центры подготовки банд.

Мало того, пакистанская сторона в нарушение Женевских соглашений продолжала оказывать помощь оппозиции еще и живой силой. У проживающих в приграничных районах пуштунских племен имелись вооруженные ополчения — малиши. Так вот, пакистанские малиши стали участвовать в боевых действиях на территории Афганистана на стороне моджахедов. В частности, в афганской провинции Нангархар и на подступах к провинциальному центру — городу Джелалабаду. Отмечались они и в некоторых других районах.

Что касается десяти тысяч наших военнослужащих родом из Средней Азии, якобы оставленных нами в Афганистане, то это тоже блеф. Возможно, кто-то что-то слышал о том, что афганское руководство хотело бы иметь у себя такую воинскую часть. Но решения на этот счет не было и не могло быть.

Надо отметить другое: мы оставили там не десятки тысяч, а сотни тысяч афганцев, умеющих говорить на русском языке. И это не только афганские солдаты, с которыми взаимодействовали наши воины, а и мирное население, которому мы всячески помогали и которое, я уверен, сохранит в памяти тепло наших сердец. Вот это факт, и его надо признать.

Между прочим, мы имели право оставить весь советнический аппарат. Он не входил в состав нашего воинского контингента и не подпадал под условия Женевы. Наши военные советники были в Афганистане и при Дауде, и при короле Захир Шахе. Но чтобы снять все возможные претензии, мы по договоренности с афганским правительством решили отозвать из афганских войск и весь советнический персонал. Мы были уверены, что Вооруженные Силы Афганистана уже вполне способны решать самостоятельно задачи по защите своего Отечества.

В то же время в период вывода наших войск во многих странах мира почему-то превалировало мнение, будто события в Афганистане станут развиваться так, как предсказывала оппозиция, то есть, что она якобы быстро, без особого труда, захватит власть. Меня лично удивляли деликатные действия на этот счет Наджибуллы и его окружения. На наглые заявления оппозиции, что они безусловно будут захватывать власть там, откуда уйдут советские солдаты, правительственные средства массовой информации неуверенно отвечали, что они будут отстаивать народную власть. Хотя можно и нужно было заявлять, что любая такая попытка потерпит крах, а любая банда будет полностью уничтожена.

Кстати, последующее развитие событий подтвердило наши выводы о том, что войска правительства Афганистана успешно будут удерживать крупные города и после ухода частей 40-й армии. Так было с Джелалабадом, Кандагаром, Гардезом, Газни и другими городами. Несколько покачнулась ситуация в Кундузе. Но я там с группой наших офицеров и силами правительственных войск в течение суток положение восстановил, несмотря на то, что части 201-й мотострелковой дивизии 40-й армии уже ушли несколькими днями раньше.

Вспоминаю, что через месяц после того, как из Афганистана ушел последний советский солдат, мы провели анализ обстановки в ДРА. Выяснилось, что никаких крупных городов или районов оппозиционные силы не захватили. А ведь обещали всему миру сделать это на второй день после оставления этого города или района частями 40-й армии.

Известно, что «Альянс семи» ставил первой и главной задачей захват Джелалабада, объявление его временной столицей Афганистана и перевод туда верховного командования оппозиции.

И вот при прямой поддержке Пакистана вооруженная оппозиция сосредоточивает здесь главные силы и осуществляет жесточайшее, массированное давление на Джелалабад. Однако правительственные силы защищают его мужественно и стойко. В результате противник был не только отброшен, но и понес большие потери. Хотя и у правительственных войск, конечно, потери были немалые. Велики были и разрушения. Но город не сдался. Планы мятежников были сорваны.

И для меня, и для наших офицеров, тех, кто был в Оперативной группе, это не было случайностью. Законное правительство Афганистана имело в потенциале все необходимое для удержания власти. Во-первых, достаточно большие Вооруженные силы — 300 тысяч. Во-вторых, они занимали все ключевые позиции. В-третьих, они были хорошо обучены и оснащены вооружением, техникой, боеприпасами. В-четвертых, армия располагала боевой авиацией — современными самолетами, вертолетами. И в целом Вооруженные силы Афганистана конца 80-х годов — это не королевская парадная армия конца 70-х. У этих Вооруженных сил уже был огромный боевой опыт.

Но если речь зашла вообще об устойчивости и надежности, то надо иметь в виду не только армию, но и партийно-государственный аппарат. Следует также учитывать, что гражданская война накладывает отпечаток на все слои населения. Нередко люди из одного рода и даже из одной семьи оказываются по разные стороны баррикад.

Но не надо сбрасывать со счетов и те противоречия, которые существовали в рядах оппозиции. Столкновения у них происходили непрерывно — и «наверху», и непосредственно на местах. Это, несомненно, тоже накладывало отпечаток на общую ситуацию и как бы уравновешивало социально-политическую обстановку, силы сторон.

В то же время я никак не мог понять, почему разумная часть оппозиции (типа Моджадади, Раббани) не воспринимала принципы провозглашенной Наджибуллой «Политики национального примирения»? Оппозиции надо было согласиться наконец с тем, что альтернативы «Политике национального примирения» нет. Нужно было сесть за стол переговоров и договориться. Ведь НДПА не претендовала на монопольную власть.

И тогда было бы покончено с кровопролитием.

* * *

Сейчас, когда после вывода советских войск из Афганистана прошло много времени, к некоторым фактам полезно вернуться и обсудить их.

Одним из аргументов, которыми обосновывался ввод в 1979 году советских войск в Афганистан, была необходимость предотвращения угрозы распространения афганскими исламскими фундаменталистами «священной войны джихад» на территорию советских республик Средней Азии. Для кого-то тогда это была, может быть, надуманная угроза. Но после того, как советские войска начали покидать афганскую территорию, со стороны Афганистана стали проводиться подрывные действия против среднеазиатских республик.

Приложили к этому руку и пакистанские власти. Бывший президент Пакистана Зия-уль-Хак накануне своей гибели в 1988 году сказал в одном интервью, что «священная война» в Афганистане — лишь прелюдия к возможному развитию негативных процессов в исламских регионах СССР, и довольно откровенно обозначил свои цели в Афганистане: «…мы заработали себе право иметь очень дружественный режим в Кабуле. Мы ни за что не позволим, чтобы он был похож на прежний режим, находившийся под индийским и советским влиянием и предъявлявший претензии на нашу территорию. Это будет поистине исламское государство, составляющее часть панисламского возрождения, которое, как вы увидите, однажды охватит мусульман, проживающих в Советском Союзе…»

И это были не просто слова. «Афганская война» поползла в Среднюю Азию. А потом уже и в Россию — в Чечню, в Дагестан. В нескольких районах Дагестана фанатиками-ваххабитами, пришедшими из других государств, была сделана попытка провозгласить исламскую республику. Но и прежде и сейчас причиной всех бед, выпавших на долю мирного населения, фактически был не ислам как таковой. Исламом манипулировали и манипулируют сейчас различные политики, авантюристы, экстремисты и просто проходимцы для удовлетворения своих политических амбиций.

Началом наступления «исламского экстремизма» можно считать создание в 1988 году пантюркской организации «Исламский союз северных народов Афганистана» (ИССНА) со штаб-квартирой в Пешаваре. Я совершенно убежден, что это создание не обошлось без инициативы и материальной поддержки ЦРУ США. Организация сразу же взялась за подготовку подрывных акций в СССР для «освобождения советских мусульман». В ход пошли антирусская пропаганда, разжигание среди мусульман сепаратистских, националистических настроений и создание отрядов боевиков.

На афганской территории в приграничных с СНГ районах были созданы перевалочные базы и склады оружия, боеприпасов, подрывной литературы и наркотиков для оснащения диверсионно-террористических групп и для передачи их экстремистам Узбекистана, Туркменистана и Таджикистана. Эмиссары «ислама» проникали на территорию этих государств для целенаправленной подрывной деятельности.

В конце июля 1991 года заместитель председателя КГБ Таджикской ССР А. Белоусов в интервью корреспонденту ТАСС заявлял, что усиление влияния идей исламского фундаментализма в Таджикистане связано с активизацией деятельности пакистанских спецслужб, разработавших так называемую «Программу-М» по дестабилизации общественно-политической ситуации в среднеазиатских республиках и созданию условий для их выхода из состава СССР. По его словам, КГБ в то время располагал неопровержимыми фактами использования пакистанскими спецслужбами вооруженной афганской оппозиции. Но союзное и республиканское руководство на эти предостережения не прореагировало.

Действительно, враждебные акции на границе с Афганистаном стали постоянными: переход границы вооруженными группами, контрабанда оружия, захват скота, различные нападения и т. п. Например, в 1991 году только в секторе ответственности Тахта-Базарского пограничного отряда на туркмено-афганской границе было снято более ста мин (за каждый подорванный БТР выплачивались круглые суммы в долларах).

Пограничники этого отряда в среднем за год задерживают примерно 600 человек, до 40 процентов которых вооружены.

По распоряжению руководителя ИССНА Азад Бека один из его полевых командиров, Моаллем (по национальности туркмен, из отряда Ашура Пехлевана, провинция Фарьяб), в начале 1991 года организовал несколько специально подготовленных групп для переброски наркотиков в СССР, оружия и подрывной литературы. Было разработано и несколько маршрутов перехода через афгано-туркменскую границу.

Наиболее сложное положение сложилось на афгано-таджикской границе, которая по всей своей протяженности в две тысячи километров фактически непрерывно нарушается со стороны Таджикистана и Афганистана. Главная цель перехода из Таджикистана на афганскую территорию и обратно — приобретение оружия и наркотиков, распространение терроризма.

А в начале 90-х годов у афганской оппозиции появилась новая сила, вскормленная США, — талибы. С помощью движения «Талибан» американская администрация хотела бы решить все свои задачи на Среднем Востоке и в Закавказье — т. е. в районах, так сказать, национальных интересов США, иными словами — там, где есть нефть (например, каспийская), газ, другие природные богатства.

После падения режима Наджибуллы (а он пал в связи с прекращением поддержки Россией) все имущество правительственных войск перешло к моджахедам. Афганистан превратился в огромный арсенал вооружения, боевой техники и боеприпасов. Таким образом, правители России, прекратив поддержку Наджибуллы, своими недальновидными действиями создали угрозу переноса исламскими фундаменталистами «священной войны» на территории среднеазиатских республик, а потом и самой России. Но фактически в основе всего этого — наркотики и терроризм, а не какая-то «священная война».

Ныне в распоряжении моджахедов имеется оружие, способное наносить удары (ракетные или бомбовые) по территории стран СНГ на довольно значительное расстояние от границы. Кроме того, этим оружием моджахеды (имеются в виду талибы) могут снабжать своих сторонников в Таджикистане, Узбекистане и Туркменистане.

* * *

События 11 сентября 2001 года потрясли мир. Американцы, начиная от метавшегося по всей стране Буша и кончая последним полицейским, были в шоке. Когда наконец президент США опомнился, то объявил войну международному терроризму и сразу назвал четыре страны (в т. ч. Афганистан), по которым США нанесет удар, будто всем уже было известно, кто организатор и кто исполнитель воздушной атаки по Манхэттену и Пентагону. Затем в США объявили мобилизацию, и население активно начало покупать и развешивать национальные флаги. Буш объявил, что все беды от Бен Ладена, а исполнители — талибы. Еще раз была объявлена война международному терроризму, и президент США заявлял: «Кто не с нами, тот с террористами».

Вслед за заявлениями Буша все средства массовой информации бросились по соответствующим ведомствам, общественным организациям и отдельным лицам, которые могут как-то осветить возникшую проблему — возможное ведение боевых действий авиацией и войсками США в Афганистане против талибов. Естественно, было тогда и у меня много представителей СМИ и наших и особенно зарубежных, в том числе США. Мои высказывания для СМИ США, конечно, это источник для ЦРУ, мой многолетний опыт войны в Афганистане для последних не безразличен.

Когда мне был задан вопрос — как я себе представляю возможные удары США, то я ответил, что: во-первых, должны быть достоверные данные, кто конкретно виновен в трагедии 11 сентября 2001 года; во-вторых, по этому поводу должно быть решение и санкции Совета Безопасности ООН; в-третьих, ООН должна определить, кто войдет в силы возмездия и порядок их действий; в-четвертых, если уже установлено, что воздушную атаку на США исполняли талибы, то вопросы воздействия на последних должны быть согласованы с законным правительством Афганистана Раббани, а также с северными соседями Афганистана — Таджикистаном, Узбекистаном, Туркменистаном и, конечно, с Россией; в-пятых, боевые действия, которые предусматриваются против талибов, — это только незначительная часть всей борьбы против международного терроризма.

Когда мне задали вопрос — как я смотрю на наземную операцию, то я спросил: а с какой целью — отыскать Бен Ладена? Но это бесполезно. Если ставится цель разбить формирование талибов, то это не в интересах США, так как талибы — это их детище. А вообще, если американцы своими войсками сунутся в Афганистан, то все те, кто войдет, — там и останутся. Повезет лишь тем, чьи гробы все-таки привезут в США.

Мы, читатель, с вами рассуждаем, а афганский народ уже тридцать лет в состоянии войны страдает, разрушаются остатки того, что когда-то было создано.

Одно слово — «афганцы» — уже ассоциируется с большим горем и страданием.

Надо помочь афганцам обрести мир. Мир можно обрести не ковровыми бомбардировками, а политическим решением.

ИТОГИ АФГАНСКОЙ ЭПОПЕИ

Накануне 4-й годовщины вывода наших войск из Афганистана ко мне в главный военный госпиталь им. Бурденко, где я находился на излечении после полуторагодичного пребывания в тюрьме Матросская Тишина (приводили сердце к нормальному «бою»), прибыли корреспонденты ряда газет и попросили написать статью на тему «Итоги афганской эпопеи». Я полагал, что это мой долг, и в установленное время передал материал для публикации. Это было тогда, в феврале 1993 года. Но все, что изложено было в то время, фактически подтверждается сегодня, особенно в области оценок отдельных явлений, а тем более общих выводов и итогов афганской войны.

Итак, итоги. На мой взгляд, надо остановиться только на некоторых, наиболее важных положениях, которые имеют принципиальное значение. Не уйти мне и от современных взглядов на отдельные вопросы.

1. К анализу некоторых событий 1979 года.

Сегодня на события того времени, как и на любое историческое событие, надо смотреть под углом зрения именно того времени. Мы должны согласиться, что принятое нашим политическим руководством решение на ввод советских войск в Афганистан не является плодом недомыслия. На мой взгляд, «налетать» сейчас на наших бывших руководителей по этой проблеме — это значит, во-первых, еще раз «прославлять» СССР — Россию (чего, кстати, никто не делает, в т. ч. американцы: они никогда не говорят о Вьетнаме). Во-вторых, их решение все-таки имеет свои обоснования. В-третьих, это решение было неизбежно продиктовано обстановкой «холодной войны». Наконец, в-четвертых, это решение было вызвано вихляющей политикой Амина, начавшего заигрывать с США и одновременно засыпавшего СССР просьбами о вводе советских войск в Афганистан. Немаловажное значение имела политика геноцида Амина в отношении своего народа, чего мы, конечно, не могли допустить.

В связи с этим возникает резонный вопрос: если бы между СССР и США существовало взаимное уважение, а также будь у них честное и непредвзятое отношение друг к другу, разве пошло бы наше правительство на ввод советских войск на территорию дружественного нам Афганистана? Конечно, нет! Опасения за южные границы, которые в условиях аминовской политики могли стать объектом особого внимания ЦРУ, подтолкнули лидеров СССР к такому решению.

Уместно заметить, что, к сожалению, у нас многие предводители, а Хрущев и Горбачев в особенности, больше занимались проклятиями в адрес своих предшественников и всего нашего прошлого, чем наведением порядка в государстве и повышением благосостояния народа. Так произошло и с оценкой ввода наших войск в Афганистан. Казалось бы, вопрос уже разобран на всех уровнях. В том числе дана оценка событиям на Съезде народных депутатов СССР. Ну, что еще может быть выше? Другое дело, что какой-то факт каким-то автором описан неточно или неправильно названы фамилии. Однако и сейчас есть охотники не просто потревожить старые раны, а сделать плевок в адрес всех, кто имеет прямое или косвенное отношение к этой проблеме. Например, постоянно на телеэкран выпускают Горбачева. Да, в его период решался вопрос вывода войск. Но дело в том, что по его вине вывод стал для нас ущербным, и Горбачева за это судить надо, как и за развал СССР, а не слушать его демагогию.

Или еще есть такие знатоки: «Вот мы шли в Афганистан вроде с миром, а фактически принесли войну!» Звучит? Ну, еще бы! Вот русские какие идиоты: не могли додуматься, что будет война. Хотел бы успокоить и эту категорию «критиков». Когда мы вводили советские войска в Афганистан, там уже шла война. Полыхала настоящая гражданская война за власть. Поэтому-то и просили афганцы ввести наши войска для стабилизации обстановки.

2. Кем были советские воины в Афганистане?

Наши войска в глазах народов Афганистана никогда не были оккупантами. И это главный вывод. Наоборот, многие жители были нам благодарны за всестороннюю помощь: материальную, социально-политическую, моральную, медицинскую, да и военную. Наши воины делали все, чтобы «Политика национального примирения» претворялась в жизнь, способствовала укреплению народной власти и стабилизации обстановки. Хотя на первом этапе нашего пребывания в стране и были допущены некоторые перегибы. Виной тому — как отсутствие у нас должного опыта, так и грубые ошибки Б. Кармаля. Советские части охраняли многие государственные объекты, основные дорожные магистрали и населенные пункты, не допуская грабежей со стороны банд. Тысячи людей были спасены от голодной смерти, вылечены от болезней и ран. Силами советских людей построено много важных объектов народного хозяйства, социального, культурного и бытового назначения, в том числе детские дома, госпитали, больницы, школы, мечети.

Народу Афганистана, несомненно, есть за что сказать спасибо нашему народу. На этот счет мне кое-кто говорит: «Но если бы не пришли советские солдаты, то не было бы и войны и не было бы таких жертв». Я еще раз отвечаю, что война в Афганистане была в разгаре до прихода нашей армии. Это во-первых. А во-вторых, мы и пришли, чтобы погасить распри и пресечь геноцид, организованный Амином, стабилизировать обстановку. Ведь безвинные люди сотнями и тысячами расстреливались без суда. Мы делали все, чтобы были найдены общие взгляды с оппозицией и в Афганистане наступил мир.

3. О строительстве Вооруженных сил Афганистана.

С помощью Советского Союза в Афганистане были созданы современные Вооруженные силы, особенно армия. В состав ВС Афганистана входят: армия, МГБ и МВД. Конечно, это не такие ВС, как в СССР или в какой-нибудь европейской стране, но если делать сравнение с некоторыми другими соседями Афганистана, то вполне правомерно сказать, что к 1987 году, и особенно к 1988 году, эти ВС были современны. Некоторые мои коллеги, однако, относятся к этому скептически. Почему же я это утверждаю? Да потому, что армия Афганистана после вывода наших войск с его территории три года самостоятельно и успешно защищала страну, хотя на стороне мятежников выступали регулярные пакистанские войска, особенно в боях за Джелалабад. Три года Пакистан ничего не мог сделать! А ведь пакистанская армия считается современной для этого региона.

Вместо небольшой (в основном для парадов) небоеспособной королевской армии были созданы соединения и части, оснащенные отличной боевой техникой и вооружением (такой же, как и наши части), укомплектованные высокообразованными военными специалистами, офицерами и генералами, подготовленными в советских военно-учебных заведениях и военных училищах Афганистана, созданных с помощью Советского Союза. Была хорошо развита инфраструктура (военные городки, базы, арсеналы, аэродромы). Создана стройная система управления Вооруженными Силами вплоть до Ставки Верховного Главного Командования (ВГК).

Афганская армия, действуя совместно с частями нашей 40-й армии, приобрела богатый опыт организации и ведения боевых действий. Особо надо отметить успехи в подготовке артиллерийских, танковых, авиационных и инженерно-саперных частей. Конечно, у армии еще было много проблем, в том числе по части морально-боевого духа: дезертирство, уклонение от службы. Но к тому есть значительно больше причин, чем сегодня у нас по этой проблеме, — религиозные, родоплеменные отношения, а в целом гражданская война.

Когда мы утверждали, что после вывода наших войск афганская армия будет способна самостоятельно выполнять боевые задачи, многие в это не верили. А на Западе прямо заявляли: с уходом последнего советского солдата режим в Кабуле падет и все развалится. Американцы, англичане и некоторые другие даже поспешили отозвать свои дипломатические представительства из Кабула.

Но их прогнозы не оправдались. Ожесточенные натиски мятежников весной и особенно летом 1989 года были отбиты, а оппозиция, открыто и полностью поддержанная Пакистаном, в этих боях проявила полную неспособность решать задачи силой. Под Джелалабадом она вообще потерпела полное поражение. Ничего также не получилось у мятежников ни с Гератом, ни с Кандагаром, ни тем более с Кабулом.

Как уже было отмечено, в течение почти трех лет афганская армия после вывода наших войск успешно (именно успешно!) решала боевые задачи. И лишь по приказу Верховного главнокомандующего — президента страны добровольно сложила оружие. Наджибулла во имя интересов народа и достижения мира на афганской земле снял с себя президентские обязанности и передал власть временному правительству, которое должно было подготовить и провести всеобщие выборы. Фактически в этом немаловажную роль сыграла предательская и недальновидная политика ельцинской России, которая полностью бросила дружественный нам Афганистан и создала условия для торжества в этой стране сил, враждебных России, а также дала возможность фундаменталистам, да и вообще всевозможным бандам и контрабандистам перебираться в Таджикистан и инициировать там боевые действия. То есть фактически замысел, которым нам много лет угрожал Г. Хекматиар, частично сбылся.

4. Кто есть кто в Афганистане.

Наконец, с Соединенных Штатов, Пакистана и оппозиции (т. е. с «Альянса семи») были сброшены маски, долго скрывавшие истинные их цели и намерения.

Используя исламский фактор, лидеры оппозиции во главе с Хекматиаром объявили «джихад» («священную войну») за свободу своей страны, войну против «неверных», т. е. надо понимать, против советских войск. Но вот советские войска были выведены, а война продолжалась. И теперь уже мусульмане убивали мусульман. Стало ясно, что так называемым «борцам за свободу» прежде всего нужна была только власть! Власть любой ценой, чтобы продолжать обогащаться.

Вы только представьте, читатель, после вывода советских войск по населенным пунктам Афганистана с 1989 по 1992 год отрядами оппозиции было выпущено несколько миллионов (!) снарядов, мин и ракет. Но ведь там же живут братья-мусульмане… «Неверных» нет. Они ушли. А варварские обстрелы Кабула? Погибли и пострадали десятки тысяч человек. Снова огромные колонны беженцев по всей стране. Опять наступили черные дни. А ведь уже с 1987 года дело шло реально к нормализации положения. Кабул практически год не обстреливался.

Теперь лишь слепой не видит, что понятия морали — общечеловеческой ли, мусульманской ли — вообще несовместимы с такими лидерами, как Г. Хекматиар и ему подобные.

Еще и еще раз хочу показать лицо Хекматиара. То он в свое время был членом НДПА (той же партии, куда входили Тараки, Кармаль, Наджибулла). Выступал против монархии, участвовал в изгнании из страны короля Захир Шаха. Затем выступил против режима президента Дауда. Когда к власти пришла НДПА, Хекматиар вышел из ее состава и стал бороться с Тараки. Тараки не стало — выступил против Амина. Последнего убрали — ему не понравился Кармаль. Во главе страны Наджибулла — Хекматиар выступает против него с еще большей силой. Наджибулла передал власть представителям оппозиции — Хекматиар ведет бои и против них (Моджедади, Гелани, Раббани). Ему нужна власть, а не джихад.

О какой «защите» афганского народа могут говорить такие лидеры? «Защита народа» — это ширма. А фактически народ у них был как послушное оружие, стадо баранов. И таких, как Хекматиар, много.

Наши средства массовой информации пытались объяснить ввод советских войск в Афганистан очень туманно: помочь отразить внешнюю агрессию (?). Это объяснение было действительно неуклюже. Надо было четко и ясно рассказать всем народам мира, что на деньги и средства США, Саудовской Аравии и других стран на территории Пакистана, в специально построенных центрах готовились боевые отряды, цель которых — свергнуть власть народа в Афганистане и поставить власть, угодную США и Пакистану, а со временем сделать и Афганистан составной частью «Великого Пакистана». И эти банды-отряды засылались в Афганистан. Их надо было ликвидировать силами афганской армии, которая с вводом наших войск освобождалась от функций охраны различных объектов.

Засылка тысяч таких отрядов с вооружением и боеприпасами с целью ведения боевых действий — разве это не агрессия? Конечно, агрессия. Откуда? Извне — из Пакистана. То есть оппозиция, организовав в стране гражданскую войну, готовила свои отряды не только в Афганистане, но и на территории Пакистана.

Но в представлении даже некоторых военных словосочетание «внешняя агрессия» понимается как нечто типа нападения Германии на СССР. Кстати, в 20-х и даже в 30-х годах басмачи с территории Афганистана налетали на города Средней Азии — это тоже была агрессия, поддержанная Англией. А что касается объяснений, что якобы 40-я армия фактически была введена в Афганистан, чтобы свергнуть X. Амина и поставить у власти Б. Кармаля, так это вообще бред. Для решения такой задачи вполне было достаточно парашютно-десантного полка плюс одного батальона спецназа и отряда КГБ «Альфа».

Говоря об оппозиции, несомненно, то же самое можно сказать и в отношении США. Если американцы действительно хотели, чтобы на афганской земле был мир, они бы содействовали ликвидации формирований моджахедов на территории Пакистана одновременно с выводом советских войск из Афганистана. Но это было не в их интересах. Им надо было свергнуть режим Наджибуллы, чему горбачевское и особенно ельцинское руководство фактически содействовало.

Но жизнь показала, что альтернативы политике национального примирения, которую проводил Наджибулла, не было и нет. Думаю, ее и не будет. И то, что так называемые талибы зверски убили Наджибуллу — верного сына афганского народа, — это только подтверждает, что народ имеет дело с бандитами. Совершено преступление не только перед Афганистаном, но и перед человечеством. Ельцин способствовал этому, хоть и косвенно (как и смерти Хонеккера, Живкова, расстрелу Чаушеску).

5. О «параллелях»: Вьетнам — Афганистан и даже Чечня.

Определенными кругами в нашей стране и вне ее упорно навязывалась параллель между вводом наших войск в Афганистан и действиями американской армии во Вьетнаме. Параллель была выгодна этим силам по политическим соображениям. Теперь этот миф, казалось бы, уже развеян: между теми и другими событиями нет ничего общего — ни по целям, ни по задачам, ни по методам действий, ни по количеству привлеченных сил, ни по итогам — политическим, военным, материальным.

Мы вошли в Афганистан по настоятельной просьбе законного и единственного правительства этой страны. Некоторые аналитики пытаются бросить тень на законность правительства Амина, тем более что его тоже убили. Но, во-первых, учитывались все просьбы Афганистана (и периода Тараки тоже) и, во-вторых, с формальных позиций никто не может усомниться, что правительство было законным.

Нашей целью было одно — помочь стабилизировать обстановку, примирить противоборствующие стороны. Ничего мы захватывать не намеревались, никого покорять или побеждать не думали — нам этого не нужно. Поэтому и задачи войскам ставили соответствующие: стать гарнизонами и не ввязываться в боевые действия. Но когда нам их навязали, то наши войска обязаны были принять ответные меры. Однако и в этих условиях наши части в основном участвовали в охране различных объектов и населенных пунктов, в отражении нападений банд, в перехвате караванов с оружием и боеприпасами, которые засылались с территории Пакистана, в охране и проводке автомобильных колонн с грузами.

Американцы же вели бои с армией освобождения Южного Вьетнама, проводили массированные бомбардировки на севере страны.

Методика и тактика их действий — полярная противоположность нашим. Мы взаимодействовали с народом и правительственными войсками Афганистана. Американцы вели бои против народа Вьетнама, придерживались тактики «выжженной земли». Это был скрытый геноцид — применялись напалм, ядовитые газы, дефолианты.

Если мы максимально привлекли в Афганистан около 100 тысяч военнослужащих, а вооружение только то, что имелось по штату в этой группировке, плюс армейскую и фронтовую авиацию, то американцы имели во Вьетнаме более чем полумиллионную армию. И привлекали к боевым действиям все виды авиации, включая стратегическую, а также силы военно-морского флота.

Можно подчеркнуть, что наши войска оставили Афганистан в результате многосторонней договоренности, инициатором которой был Советский Союз. 40-я армия вводилась в Афганистан, исполняя свою интернациональную миссию, и вернулась на родину с честью и достоинством, выполнив свой долг.

Американцы же во Вьетнаме потерпели полное поражение вместе с их сайгонскими марионетками, и именно это вынудило США в январе 1973 года подписать Парижское соглашение о Вьетнаме. Общие их потери составили около 280 тысяч человек. (Кстати, они никогда и нигде эту цифру не называют, мы же говорим о своих потерях в Афганистане по поводу и без повода. Американцы потеряли во Вьетнаме огромное количество боевой техники (только вертолетов и самолетов более 9 тыс. штук.) Пребывание американских войск во Вьетнаме завершилось позорным бегством из этой страны. Сегодня можно было бы об этом и не говорить (не отвечает «общему курсу»!), но к этому высказыванию вынуждают именно те, кто пытается вывести в одну плоскость нашу 40-ю армию и американский экспедиционный корпус.

Иные «специалисты» ло афганской проблеме подбрасывают, например, такой тезис: «Но ведь советские войска, как и американцы, все-таки не разгромили отрядов оппозиции, не победили их?!» Да, не победили. Но ведь перед нами и не стояла такая задача — кого-то победить! Мы уже на эту тему говорили. Повторю еще и еще раз: примирение враждующих афганцев — вот что было главной целью. Но могла ли разгромить моджахедов наша армия? Несомненно! Однако для этого потребовалось бы увеличить в три-пять раз количество наших войск и развернуть боевые действия авиации по базам и центрам подготовки отрядов оппозиции на территории Пакистана. Уверен, что такая задача была бы выполнена успешно в течение нескольких месяцев. Но она вызвала бы больше жертв с обеих сторон, в том числе и среди мирного населения, а это не отвечало ни нашим интересам, ни интересам народа Афганистана.

6. Боевой опыт наших войск в Афганистане.

Войска 40-й армии, прошедшие Афганистан, а также наш военный советнический аппарат, работавший в частях афганской армии, приобрели колоссальный боевой опыт. Это, несомненно, обогатит нашу теорию и практику организации и ведения боевых действий в горноскалистой и пустынной местности. Особое значение имеют: организация взаимодействия, в первую очередь, между мотострелками, артиллерией и авиацией, а также при совместных действиях с частями афганской армии; ведение боя в ущельях, на разобщенных направлениях, в населенных пунктах и «зеленке» (местность, поросшая высоким кустарником или виноградником); перехват караванов с оружием и боеприпасами на горных тропах; сопровождение колонн с грузами; охрана магистралей и других объектов; ведение боевых действий фронтовой и армейской авиацией в условиях применения противником современных средств ПВО; проведение разминирования в различных условиях обстановки; строительство дорог на вертикальных обрывах скалистых участков; блокирование и проведение «чистки» крупных районов.

Отдельно необходимо отметить проведение исследований в целях совершенствования боевой техники и вооружения. Значительное усовершенствование получили авиация, артиллерия (особенно реактивная), разведывательные и инженерные средства. Сделаны изобретения.

Огромный опыт приобретен в организации технического и тылового обеспечения. Исключительное значение имели обеспечение личного состава питьевой водой, проведение профилактических санитарно-гигиенических мероприятий. Особенно ярко проявилось медицинское обеспечение и в первую очередь полевая хирургия, лечение тяжелых болезней типа гепатита, малярии, желудочно-кишечных заболеваний.

Венцом нашего военного опыта является управление войсками в различных видах боя и условиях обстановки. В бою и на марше, зимой и летом, днем и ночью, на вершинах гор и в ущелье, в населенном пункте и в пустыне — непрерывное и надежное управление не только обеспечивало успех, но и служило достижению главной цели: недопущению неоправданных потерь.

И, наконец, для всех родов войск, для всех категорий военнослужащих и служащих Советской Армии Афганистан стал школой боевого, политического, морально-психологического и нравственного воспитания. Побывав в Афганистане, а тем более хоть один раз в бою, человек преображался. Человеческие отношения в боевых условиях раскрываются безгранично и полностью. Если в мирной жизни могут быть какие-то декорации, то в условиях боевых все, что есть в человеке, — открыто как на ладони. И взгляды на жизнь у него формируются прямые и честные. Бывали исключения, но это редкость. Воин-«афганец» совершенно иначе смотрит на товарищество и дорожит им. Более восприимчив ко всему окружающему, не терпит несправедливость и ложь, рвачество и тунеядство, чванство и бюрократизм. Его сердце открыто для добра, он порядочен и человечен, но становится железным и злым, когда имеет дело со злом и мерзостью.

«Афганец»! Сейчас это слово звучит гордо. Это наш солдат и офицер, побывавший в Афганистане. К «афганцу», как правило, относятся с уважением. Однако было время, когда это же слово стало чуть ли не ругательным (о чем уже писалось). Некоторые политологи и журналисты пытались негативную оценку принятого руководством страны неудачного решения перенести на всех, кто, выполняя приказ и воинский долг, находился в Афганистане. Мол, все виноваты! Это выглядело не только оскорбительно, но и пошло. И так мог писать только тот, кто не чувствовал, что война — это жизнь или смерть.

В то же время сегодняшняя обстановка, тяжелые социальные аномалии и уродства нашей жизни, конечно, отрицательно сказываются на некоторых наших «афганцах». Разве они, как и фронтовики Великой Отечественной, не заслужили лучшей жизни? Почему она должна быть для них хуже, чем до ввода наших войск в Афганистан? Разве с приходом демократии и гласности, плюрализма мнений и многопартийности, с новым мышлением и переоценкой ценностей, проведением «исторических» реформ, в том числе с приватизацией — человек в России должен хуже жить, чем при сталинизме и в годы «застоя»? Но фактически все обстоит именно так. Рядовой человек не только стал нищим материально, потому что ему не позволяют заработать, применить свою профессию и способности, его обокрали и не только отняли его скудные сбережения, но и унизили, обрекли на полуголодное существование.

Больше того — его обокрали духовно и нравственно, лишили возможности спокойно и свободно жить, утрачены идеалы, надежды. Он утратил свои права, которыми пользовался при советской власти: право на труд — это демократическое право. Народ не видит просвета в своей жизни, хотя страна самая богатая. Вечером он со страхом выходит на улицу. Даже в центре города, постоянно опасаясь оскорблений и унижений. Да чего там вечером! Среди бела дня любого могут застрелить в любом месте. Разве это жизнь? Ведь что бы мы теперь ни строили — социализм или капитализм, элементарный порядок в стране должен быть! Должны быть у нас и высокая культура, искусство, духовность, мораль и нравственность, чистота отношений. Как мы сможем жить без этого и как нам быть, если все это тоже выброшено на дикий рынок? И если мы о них говорим, то они должны быть реальностью в нашем обществе, в нашей стране! У других народов — тоже, но об этом пусть они и их правительства позаботятся сами, а мы обязаны думать о себе…

ТАЙНАЯ ВОЙНА США В АФГАНИСТАНЕ

(Из книги В. Широнина «КГБ — ЦРУ. Секретные пружины перестройки», М., Ягуар, 1997) «ЮЖНОЕ ПОДБРЮШЬЕ»

Мне в качестве советника по линии спецслужб (В. Широнин — сотрудник КГБ, генерал-майор. — Ред.) пришлось прибыть в Афганистан в первые же месяцы после ввода на его территорию ОКСВ. Вместе с небольшой группой контрразведчиков мы помогали афганским коллегам из службы государственной безопасности (ХАД) в организации оперативного поиска агентуры иностранных разведок, которыми буквально кишела эта страна и пограничные с ней государства. В ходе работы мне и моим товарищам довелось познакомиться со многими партийными и государственными лидерами Афганистана, помогать становлению его органов безопасности, участвовать в кровавой и бескомпромиссной борьбе с разведывательно-подрывной деятельностью иностранных спецслужб во главе с ЦРУ США. И скажу сразу: с каждым днем все очевиднее просматривалась главная цель американских стратегов — нанесение разрушающего удара по Советскому Союзу с использованием в этих целях военно-политической обстановки в его «южном подбрюшье» (так называли тогда Афганистан).

Наш коллектив состоял в основном из сотрудников 5-го управления Комитета госбезопасности. Это были опытнейшие офицеры, хорошо знавшие исламскую линию. Среди них — два Мамедовых, Сабир и Яшар, наизусть читавшие главы из Корана, несколько раз ходившие в «хадж», на поклонение к святому камню в Мекке. Юрий Попов — на вид хмурый, малоподвижный, но мгновенно реагирующий на любую нештатную ситуацию. Володя Баскаков — всегда улыбчивый, добродушный, не раз бывавший в непростых переделках, но успешно их преодолевавший. Из Куйбышева был прикомандирован подполковник Борис Фролов. Из Мангышлака — Сергей Кичко.

Мы были в числе первых советских чекистов, волею судеб оказавшихся в далекой от Москвы столице нашего южного соседа. Сначала трудились так называемым вахтовым методом, сменяя друг друга каждые полгода, по крупицам обобщая и передавая соратникам опыт и данные, необходимые для решения оперативных задач, связанных с обеспечением государственной безопасности нашей страны. Ведь речь шла об отражении внешних угроз, которые исходили от «коалиционной войны», развязанной американцами.

Главная задача состояла в том, чтобы в качестве советников оказать помощь в создании системы органов государственной безопасности. Кроме того, крайне необходимым был сбор информации о вооруженных формированиях, наступавших на Кабул. Эти группировки принадлежали к разным партиям, зачастую враждовавшим между собой. Вдобавок, нам достоверно стало известно, что во многих из них находились иностранные советники и инструкторы. Служили в них и наемники.

Работали мы совместно с Наджибуллой, просто Наджибом. В ту пору он был руководителем ХАД. Много сил вложил в создание этой службы и его первый заместитель Якуби. Остальные сотрудники — сплошь молодежь с лицейским, а в лучшем случае с 2 — 3-летним институтским образованием. Их энтузиазм и желание все быстрее познать, а затем применить знания на деле просто потрясали. Самоотверженность была высочайшая! И мы отвечали тем же. Часто без сна и отдыха раскрывали перед ними профессиональные секреты разведки и контрразведки, разрабатывали операции и комбинации, одновременно учили, как соблюдать законность и дорожить честью профессии.

* * *

Здесь я должен сказать, что американские стратеги достаточно оперативно вносят текущие коррективы в военные доктрины. Могу в этой связи привести весьма красноречивый пример «динамики» таких корректив относительно наиважнейшей проблемы участия американцев в военных операциях за границей. Вот как менялась стратегия США.

Сначала речь шла о том, что Соединенные Штаты Америки задействуют свои силы за рубежом лишь в том случае, если под угрозой окажутся их жизненно важные интересы. Затем было сделано уточнение: США предпримут военное вмешательство лишь в том случае, если под угрозой окажутся их жизненные интересы. На первый взгляд, различие в формулировках незначительное, однако по сути весьма существенное. Далее последовало новое уточнение: США предпримут военное вмешательство лишь в том случае, если будут уверены в успехе. И, наконец, в доктрину национальной безопасности вносится совсем уж конкретный пункт: боевые действия будут проводиться при условии, что они продлятся не слишком долго и людские потери ограничатся строгим минимумом.

Хотя эти доктринальные установки носят явно расплывчатый характер (что, к примеру, имеется в виду под угрозой жизненно важным интересам США?), они помогали формированию благоприятного общественного мнения. А потому большинство американцев и конгресс США, как правило, одобряли военные вмешательства в рамках конфликтов так называемой малой интенсивности.

В стратегических замыслах важное место отводилось сохранению существующих и созданию новых конфликтных ситуаций и очагов напряженности вблизи советских границ и в районах особой заинтересованности СССР.

Если взглянуть на карту мира, то несложно убедиться, что в соответствии с этой доктриной постоянной угрозе был придан глобальный характер — районы присутствия крупных группировок вооруженных сил США значительно расширились. Вместе с тем практические мероприятия американского руководства были направлены на оказание всесторонней помощи никарагуанской, ангольской, кампучийской и эфиопской контрреволюциям, поощрялось поддержание напряженности между Израилем и арабскими государствами, Ираном и Ираком, Индией и Пакистаном, Ливией и североафриканскими странами, Сомали и Эфиопией, Южной Кореей и КНДР, проамериканскими государствами Латинской Америки и Никарагуа, между ЮАР и Анголой. Подогревались территориальные претензии Японии и Китая к Советскому Союзу. Но наивысшей точкой конфронтации стал Афганистан.

* * *

Я вынужден сделать этот экскурс в доктринальное прошлое США потому, что о нем не хотели знать те политические деятели Советского Союза, которые принимали в период перестройки конъюнктурные решения, связанные с Афганистаном. И еще. Во всем мире политики пытаются переписывать историю войн в соответствии с требованиями текущего момента. Но цинизм некоторых современных российских деятелей и обслуживающих власть аналитиков, кажется, не имеет предела. К сожалению, зачастую вторит им и пресса. Многочисленные расследования афганских событий, проводимые государственными и политическими структурами разного уровня, неизменно кончались ничем. Однако, независимо от выводов, которые будут сделаны в дальнейшем, сегодня можно с полной уверенностью сказать: советские солдаты честно исполняли в Афганистане свой долг, самоотверженно сражались во имя жизненных интересов Родины.

Нет, не проигрывали они войны в Афганистане! Советские солдаты выстояли в войне против реакционной коалиции, созданной Соединенными Штатами Америки. Их предали наши доморощенные политиканы, прельщенные коварными замыслами и планами долларовых сил влияния.

В этом отношении чрезвычайно характерны и важны признания главного специалиста и идеолога «холодной войны» против СССР Збигнева Бжезинского. В 1994 году сразу в нескольких странах Запада была опубликована его статья под знаменательным названием «Россия будет раздробленной и под опекой». В ней Бжезинский, вспоминая начало 80-х годов и ситуацию в Афганистане, откровенно подчеркивает, что именно ему принадлежит идея использовать ввод советских войск в эту страну для того, чтобы «затянуть Советский Союз в его собственный эквивалент Вьетнама».

США, испытавшие последствия болезни, названной «вьетнамским синдромом», потому и пошли на огромнейшие затраты, чтобы болезнетворные бациллы этой заразы перенести на СССР. 3. Бжезинский признал, что в случае с Афганистаном администрация США согласилась с рекомендациями спецслужб «впервые за все время «холодной войны» принять политику прямой поддержки действий, направленных на уничтожение советских военнослужащих».

Далее в своей статье Бжезинский пишет, что американская администрация не только приняла меры по оказанию помощи моджахедам, но и создала коалицию для поддержки афганского сопротивления, в которую вошли Пакистан, Китай, Саудовская Аравия, Египет и Великобритания. А особое значение приобрели американские публичные гарантии безопасности Пакистана якобы против возможного советского нападения. Заметим, что эта мера превращала Пакистан в убежище для моджахедов.

На его территории на протяжении всего периода афганской войны укрывались и зализывали раны недобитые бандитские формирования, уползавшие с гор Афганистана. Здесь была создана целая сеть баз для срочной выучки и подготовки новых боевиков. Проходила обучение и дрессировку агентура иностранных спецслужб. Создавались мощнейшие склады современного вооружения. Именно через Пакистан афганским моджахедам поставлялись переносные зенитно-ракетные комплексы «стингер».

Кстати, поставки эти осуществлялись в рамках секретной программы ЦРУ США по срыву воздушного моста, снабжавшего Кабул и части нашей 40-й армии боеприпасами, топливом и продовольствием. С октября 1986 года до подписания соглашения о выводе войск в распоряжение моджахедов было передано около 1200 «стингеров». Парадокс в том, что после ухода наших войск конгресс США выделил ЦРУ несколько десятков миллионов долларов для выкупа у полевых командиров неизрасходованного боекомплекта (около 700 штук).

Как свидетельствуют данные КГБ СССР, в США была разработана тайная операция, целью которой являлось проведение в жизнь специальной программы по изматыванию Советской Армии в Афганистане и нанесению ей максимальных людских потерь. Для этого, в том числе, ЦРУ закупало оружие в Египте и снабжало им банды моджахедов. Стоимость этого оружия в те годы (1980–1982) составляла приблизительно 50 миллионов долларов. Вашингтон действовал очень коварно, ставка делалась на то, чтобы все доставленное моджахедам оружие было бы советского производства. Это позволило бы Белому дому «умыть руки», если бы СССР стал по дипломатическим каналам реагировать на американские военные поставки.

В дополнение к этому к весне 1982 года более ста афганцев было специально обучено инструкторами ЦРУ искусству международной торговли оружием. Автоматы, карабины, амуниция и ракеты прибывали к моджахедам в ящиках с надписью «телевизоры» или «инструменты». К этому времени оружие доставлялось уже тремя путями. За саудовские деньги его покупали на международных рынках, а затем транспортировали по воздушному мосту в Исламабад. ЦРУ пересылало также оружие и боеприпасы из Китая. Третья дорога вела морем до порта Карачи.

По американским подсчетам, ежегодно этими тремя путями транспортировалось десять тысяч тонн оружия и амуниции. А с 1985 года этот смертельный грузопоток вырос до 65 ООО тонн. В тот год моджахеды получили, в частности, 10 ООО гранатометов и 200 000 ракетных снарядов.

К КОМУ ВЕЛ СЛЕД

Американцы скрупулезно подсчитывали потери Советской Армии, сравнивая их с собственными потерями во Вьетнаме. Сравнение явно было не в пользу США.

С точки зрения администрации Рейгана, советские потери были не так уж велики, и президент США хотел, чтобы они возросли. Это, по мнению американских стратегов, привело бы к деморализации Советской Армии.

Поэтому в 1984 году Рейган дал согласие на поставку афганским моджахедам снайперского оружия. Одновременно несколько групп снайперов прошли специальное обучение на базах боевиков. А потом через специальных агентов сотрудники ЦРУ начали указывать этим стрелкам дома, в которых квартировали советские офицеры и генералы. Фиксировались также все передвижения прибывавших с визитами в Афганистан советских военных и государственных руководителей.

Несколько месяцев спустя директор ЦРУ Кейси доложил Рейгану: «Специальные подразделения взяли на мушку советское военное начальство в Кабуле. Если в 1983 году там погибло шесть высших советских офицеров, то в 1984 году эта цифра стала вдвое больше». Юристы Совета национальной безопасности, обсуждавшие эту проблему, заметили, что доставка моджахедам снайперского оружия имеет отчетливые признаки подготовки преднамеренных убийств. Такие методы вызвали шок даже у самих американцев.

Однако Кейси проигнорировал эти предупреждения. Он заявил: «Итак, если кто-нибудь когда-нибудь поинтересуется, то не надо ему объяснять, что это снайперские винтовки для убийства, нужно сказать, что это охотничье оружие. А на кого его получатели будут охотиться, сие уже зависит от них, а не от нас». Этот сверхцинизм Уильяма Кейси превращает его в одного из злейших врагов СССР и России, на совести которого много жизней наших соотечественников.

Развернувшаяся по его указанию охота на советских военнослужащих в Афганистане — самая тайная и подлейшая страница в истории афганской войны, напрямую связанная с именами президента США Р.Рейгана и директора ЦРУ У.Кейси. Ее отголоски прорываются даже в зарубежную прессу. В частности, начальник афганского отдела пакистанской разведки (ISI) Мохаммад Юсеф однажды откровенно заявил одному из журналистов:

«Кейси все время стремился к расширению военных действий. Это была возможность расплатиться с Советами за Вьетнам, говорил он своему хозяину. Советы снабжали Вьетконг оружием. Так вот, правительство США сделает то же самое для моджахедов, чтобы они могли убивать советских».

Однако снайперскими винтовками дело не ограничилось. 25 сентября 1986 года группа моджахедов недалеко от Джалалабадского аэродрома впервые применила «стингеры» — модернизированные ракеты типа «земля-воздух», считавшиеся в ту пору лучшим оружием американского и даже мирового противовоздушного арсенала. Ведь и некоторые ближайшие союзники США в то время не имели «стингеров»…

В три часа дня моджахеды увидели группу из восьми советских вертолетов, шедших на посадку. И тут же был дан залп из трех «стингеров». Затем под аккомпанемент криков «Аллах акбар!» запустили еще две ракеты. Четыре снаряда поразили цели, а один не сработал и упал на землю.

Через неделю отснятая моджахедами видеозапись этого нападения на советские вертолеты дошла до Белого дома в Вашингтоне и ее внимательно посмотрел президент-«ковбой» Рейган. Кроме видеоленты, он получил также афганский сувенир в виде использованной трубы от первого запущенного в Афганистане «стингера». Этот сувенир как бы свидетельствовал о том, что осуществление наступательной доктрины американского президента вступает в новую фазу… (Напомню, что в прессе тех лет и даже в советской дипломатии Рейгана упорно именовали «ковбоем», видимо, имелась в виду его актерская роль в одном нашумевшем американском ковбойском фильме.)

* * *

Работая с оперативными материалами и документами, мы совместно с афганскими коллегами вскоре вышли на следы иностранных разведок. Дополнительные данные, добытые непосредственно в Афганистане, раскрывали закулисную сторону политики США в этой стране.

Иностранные разведки вели себя очень активно, беспрепятственно собирая необходимые данные на всей территории Афганистана. Их информация стекалась в резидентуру ЦРУ, находившуюся под прикрытием посольства США в Кабуле. Сюда без охраны в нарушение дипломатического этикета частенько наведывался раньше сам Амин. В здании посольства были оборудованы современнейшие приемо-передающие устройства связи с резидентурой для назначения мест и времени личных встреч, тайниковых операций, передачи сигналов опасности. Кроме того, американская агентура имела передатчики дальней связи через искусственные спутники Земли «Флитсадком», с помощью которых передавалась информация о политической ситуации в Кабуле и ряде провинций Афганистана, о военной обстановке (готовящиеся вылеты авиации, потери в живой силе и технике), внутрипартийных трениях и т. п.

Афганские контрразведчики с помощью «шурави» — советских советников разоблачили не один десяток агентов ЦРУ и других иностранных разведок. Часть этих агентов затем принимала участие в ведении оперативных игр, умело дезинформируя по нашей подсказке своих опытных «хозяев».

Документальные материалы свидетельствовали, например, что бывший президент Афганистана Амин давно вошел в контакт с американской разведкой. Захватив власть, он тайно обсуждал варианты военной поддержки Америкой своего режима, вплоть до ввода под благовидным предлогом оккупационных войск. Стало известно, что во время учебы Амина в США с ним поддерживали тесные отношения сотрудники ФБР, а затем ЦРУ. Афганские контрразведчики (правда, значительно позже, после его убийства) смогли собрать доказательства об активном сотрудничестве Амина с ЦРУ в тот период, когда он входил в правление студенческого афганского землячества в Америке. В частности, речь шла о вербовке этими ведомствами по его «наводкам» некоторых агентов из числа афганских студентов. По возвращении на родину все они выполняли роль агентов влияния США.

Надо отметить, что афганские студенты, обучавшиеся в США, постоянно находились под пристальной опекой американских спецслужб. Вербовка афганских граждан осуществлялась, как правило, через Ассоциацию афганских студентов, созданную еще в 1954 году. В нашей контрразведке накопилось немало фактов, свидетельствующих о давних расчетах ЦРУ в Афганистане. Например, сегодня можно раскрыть факт вербовки Центральным разведывательным управлением Зия Нурзая, который по возвращении на родину занял пост главы государственного казначейства еще при короле Захир Шахе.

Вербовка иностранных студентов, обучающихся в США, вообще стала распространенной практикой ЦРУ. По словам одного из бывших директоров этого ведомства С. Тернера, «у разведывательного управления США установились тесные контакты с профессорско-преподавательским составом примерно в 150 университетах и колледжах, где ведется вербовка среди иностранных студентов и преподавателей». Столь откровенное признание сделано потому, что такая практика ЦРУ уже давно не является тайной. Впрочем, правильнее было бы здесь говорить не о практике, а о стратегии ЦРУ. Немало бывших студентов, получивших образование в США, заняв ответственные посты у себя на родине, продолжали оставаться платными агентами ЦРУ, проводя политику, отвечающую американским интересам.

К моменту прихода Амина к власти американцы уже хозяйничали в экономике на юге Афганистана. Ими был построен Кандагарский аэропорт, который мог принимать самые современные самолеты. Они вкладывали деньги в экономику провинции Тильменд, которая по своим возможностям могла прокормить 50 миллионов человек. В Кандагаре потом отыскали уран, и США планировали провести туда железную дорогу. Американская экспансия была, как говорится, налицо. Вдобавок, имелись абсолютно достоверные данные о согласии Амина разрешить размещение в приграничных с СССР провинциях Афганистана американских средств технической разведки — вместо частично сокращаемых установок в Пакистане и Турции.

* * *

Чтобы лучше была ясна суть происходившего в те годы в Афганистане, сделаю небольшое отступление. Для реального представления о техническом потенциале американской разведки надо учесть возможности Агентства национальной безопасности США. Эта самая секретная из всех секретных служб США круглосуточно ведет подслушивание по всему миру. Никогда прежде в истории человечества никакой другой державе на земном шаре не удавалось создать ничего подобного. В прошлом отрицалось даже само существование этого агентства, сведения о нем всегда были очень скудными. Известно было лишь, что его штаб-квартира находится в Форт-Миде, в лесах между Вашингтоном и Балтимором. Бюджет этого сверхагентства был и остается государственной тайной.

Надо признать, что самой сильной стороной Агентства национальной безопасности являются технические средства: в его распоряжении 4120 мощных центров прослушивания, размещенных на многочисленных наземных базах, а также на борту американских кораблей, подводных лодок и самолетов. Агентство национальной безопасности имеет возможность почти повсеместно собирать и анализировать радиограммы и телефонные переговоры, идущие по микроволновым каналам, через спутники, и вообще электронные сигналы любого типа, вплоть до квартирной охранной сигнализации и противоугонных устройств автомобилей.

Военные объекты, передвижения войск, базы мобильных или стационарных ракет, концентрация бронетехники — ничто не может ускользнуть от телекамер, установленных на спутниках. Например, спутник «Биг бэрд», построенный компаний «Локхид», может «прочесть» и сфотографировать с высоты 32 ООО километров заголовок в газете.

Из этого по необходимости очень краткого обзора деятельности Агентства национальной безопасности США явствует, что размещение технических средств разведки на территории Афганистана создавало серьезнейшую дополнительную угрозу государственной безопасности Советского Союза. С этим нужно было считаться, и специалисты-профессионалы это хорошо понимали.

Кроме того, в разговорах с дипломатами и разведчиками звучали другие важные для национальной безопасности СССР мотивы. Нельзя не учитывать, что ввод советских войск в Афганистан был совершен в контексте глобальной конфронтации с Америкой. Американские «евроракеты» «покрывали» своим возможным ударом территорию СССР лишь до Урала. Зато их авианосные морские соединения, расположенные на юге, могли посылать самолеты для уничтожения наших западносибирских нефтяных полей. Чтобы противостоять этим кочующим, плавающим соединениям в Персидском заливе, как сейчас стало известно, мы разместили в Кандагаре эскадрильи бомбардировщиков, способных через пятнадцать минут после взлета бомбить акваторию Персидского залива. Таким образом, схватку за Афганистан нельзя рассматривать изолированно, вне контекста общего геополитического и военного баланса тех лет.

В период работы в Афганистане нам пришлось ознакомиться с оперативными материалами, которые подтверждали объективность других разведданных, о замыслах США против СССР на его «южных границах». В частности, подтверждалось, что американские стратеги, отслеживая ситуацию в Афганистане, разработали несколько сценариев действий. В США был, в частности, заготовлен план высадки по просьбе Амина крупного военного десанта с использованием Кандагарского аэропорта. Предполагалось оперативно разместить воинские подразделения в Кабульской, а также некоторых других, в основном восточных, провинциях.

Достоверно установлено, что осуществление этого плана сдерживалось присутствием в Афганистане значительного количества специалистов и советников из Советского Союза, приглашенных в страну еще до прихода к власти Амина. Поэтому ЦРУ ставило перед ним задачу под каким-то предлогом выпроводить их из Кабула. Однако в тот раз политическое руководство СССР как бы сработало на «опережение», приняв решение о вводе в Афганистан Ограниченного контингента советских войск.

* * *

Не вдаваясь здесь в оценку такого сложнейшего военно-политического конфликта второй половины XX века, как Афганская война, я хочу тем не менее привлечь внимание к тому, что она не была только «событием» советско-афганских отношений, а вписывалась в гораздо более широкую общую картину глобального советско-американского противостояния. При этом надо учесть, что Афганистан расположен на наших границах, и это означало, что планировавшийся ввод в эту страну американских войск представлял собой серьезную угрозу национальным интересам СССР.

Если вспомнить, что примерно в тот же период разворачивалась революционная ситуация в Никарагуа близ американских границ и что реакция на них Вашингтона была необычайно бурной, то следует признать: в принципе, в своих первоосновах особое значение, какое советское руководство придавало проблеме Афганистана, было совершенно оправданным.

Тот, кто участвовал в боевых операциях в Афганистане, может привести массу свидетельств того, как военные советники США, Пакистана, Саудовской Аравии и Великобритании не только обучали в специальных лагерях афганские банды, оснащали их новейшими видами вооружений, но и сами принимали участие в боевых действиях. Они первыми допрашивали наших раненых военнопленных, а также мирных специалистов, захваченных моджахедами в так называемых «мятежных зонах». На допросах всегда присутствовали представители спецслужб этих государств, которые пытались по горячим следам вербовать советских людей.

«Методы» вербовки, особенно со стороны американских разведчиков, были исключительно жестокие, даже варварские. До сих пор не могу спокойно вспоминать о них… Одного из наших военнослужащих (назовем его К.), раненного в бою и попавшего в плен, они заставили расстрелять двух человек, которых представили ему как афганских коммунистов. Процедура расстрела была заснята на видеопленку и сфотографирована. Затем, угрожая, что эти компрометирующие материалы будут переданы компетентным советским органам, американцы заставили К. дать подписку о «добровольном» сотрудничестве с ЦРУ. Далее он был вывезен через ФРГ и Бельгию в США, где его активно использовали в различных пропагандистских мероприятиях, проводимых американской разведкой через НТС и другие антисоветские организации… Некоторые другие «добровольные агенты» предварительно подвергались изощренным издевательствам и истязаниям, зачастую с применением наркотических и психотропных препаратов.

Подобного рода вербовочную работу развернули многочисленные бандитские формирования, в руководстве которых находились американские агенты из числа афганцев. Весьма примечательна в этом отношении фигура Гульбедина (его псевдоним Хикматияр). Уроженец уезда Имам Саиб, он из семьи феодала, начальное образование получил в Кабульском военном училище. Затем поступил на инженерный факультет Кабульского университета, где американская разведка имела свою резидентуру. Он уже был агентом, когда открыл в Кабуле на деньги ЦРУ магазин по продаже и ремонту пишущих машинок.

Это был продуманный ход. В Афганистане пишущие машинки покупали в основном государственные учреждения и крупные политические партии, которые в тот период активно создавались в афганской столице. Магазин, кстати, располагался напротив главной штаб-квартиры НДПА. Позднее обнаружилось, что некоторые машинки Гульбедина были оборудованы специальными записывающими устройствами. А в штаб-квартире НДПА были найдены хитроумные технические «жучки», которые позволяли великолепно прослушивать в магазине все, что происходило напротив. В 1973 году Гульбедин перебрался в Пакистан, где обосновался центр собственной партии ИПА (Исламская партия Афганистана). Его советниками также стали сотрудники ЦРУ.

ЗЛОВЕЩИЕ ПЛАНЫ

В августе 1980 года, когда наша контрразведывательная группа приступила к обобщению материалов о находящихся под контролем иностранных спецслужб контрреволюционных организациях ДРА, подобных партий насчитывалось около двух десятков. Изучение их деятельности четко выявило два основных направления — это свержение дружественного СССР режима и проведение подрывной работы непосредственно против СССР. Ряд арестованных членов ИПА показали, что ее руководство поручило главарям вооруженных формирований шире привлекать к сотрудничеству советских граждан и вести работу по созданию басмаческого движения в республиках Средней Азии.

В 1981 году, по возвращении из первой командировки в Афганистан, я стал тщательно отслеживать оперативную информацию нашей разведки и контрразведки о стремлении иностранных спецслужб закрепиться в республиках Средней Азии. Постепенно накапливались сведения о главной цели, которую преследовали США, оказывая беспрецедентную военную и финансовую помощь моджахедам. Стратегия ЦРУ состояла в том, чтобы их руками развязывать военные действия непосредственно на территории Советского Союза.

В этой связи мне памятна встреча, организованная местными контрразведчиками с одним из опытнейших негласных помощников КГБ, пятидесятилетним узбеком С. Большую часть жизни он провел в Афганистане, хотя его родной дом находился на северном берегу Амударьи. С. часто переправлялся на родной берег, чтобы повидать родственников, хорошо знал положение односельчан, их настроения, радости и беды. Вместе с тем пакистанская разведка считала его своим ценным агентом, настолько ценным, что передала на связь сотрудникам ЦРУ.

Наша встреча с С. была незапланированной. Он был настолько обеспокоен состоявшейся незадолго до этого беседой с двумя американскими разведчиками, что попросил местных советских контрразведчиков организовать его встречу с представителем Центра, приехавшим из Москвы и хорошо знающим ситуацию в Афганистане. Этим представителем и оказался я.

У С. была белоснежная борода и благообразное, внешне спокойное лицо. Но говорил он взволнованно:

— Я разговаривал с американцами более пяти часов, — рассказывал он, — и убедился в том, что именно они, а не мои собратья по вере хотят распространить афганскую войну на Узбекистан и Таджикистан… Остановите их! Они хотят гибели всех нас. Эти разведчики из США поручили мне переговорить с советскими жителями на этом берегу Амударьи и выяснить, как они относятся к Корану. Задать советским гражданам такие вопросы: хотел бы кто-нибудь из местных жителей, заработать деньги, приняв участие в боевых операциях? Могут ли местные жители служить проводником при переходе границы?..

А несколько месяцев спустя мне пришлось столкнуться с оперативной информацией на эту же тему. Аналогичные сведения представили и члены оппозиционной организации — ИОА (Исламского общества Афганистана) с центром в Пакистане. Они подтвердили, что имеют указание от своих лидеров вплотную заняться работой по вербовке агентуры из числа советских мусульман, проживающих на сопредельной с Афганистаном территории СССР.

Полностью совпадали с этим инструкции иностранных советников. Они ставили все ту же задачу — активно использовать проверенных членов бандгрупп, которые под видом охотников, чабанов, золотодобытчиков или мелких контрабандистов должны переправляться на советскую территорию для установления контактов с местными жителями, среди которых в первую очередь надо ориентироваться на лиц, «обиженных» советской властью, а также ранее судимых или наркоманов и религиозных фанатиков. Особо было рекомендовано обращать внимание на выявление и изучение тех советских граждан и афганцев, которые занимались контрабандными сделками, пересекая границу.

* * *

Сомневаться на приходилось: ЦРУ и другие разведки, особенно пакистанская, действовали по согласованному плану, руководствуясь единым замыслом, и в его реализации использовали ими же созданные вооруженные формирования. Именно тогда мы обратили внимание на довольно необычный термин в показаниях арестованных и контрабандистов: они рассказывали, что им было поручено подготовить каналы нелегальной доставки через нашу границу наркотиков для проведения «опиумной войны» против СССР. Тогда это звучало довольно странно. Но пять лет спустя мы так уже не думали — «опиумная война» началась.

Я хорошо помню некоторые цифры. В 1985–1987 годах только в контейнерах с грузами из Афганистана, следовавших транзитом через Советский Союз в страны Западной Европы и Канаду, органами госбезопасности и таможенной службой было изъято более 10 тонн гашиша. За эти же два года в пассажиропотоке на КПП «Термез», «Кушка» и в Ташкентском международном аэропорту было выявлено 68 перевозчиков наркотиков. Одновременно мы пресекли более полусотни «ходок» с той стороны с целью доставки в нашу страну наркотических веществ иностранного производства. Обнаруживали наркотики и в специально оборудованных тайниках по обе стороны границы.

Расследование показало, что к «опиумной войне» против СССР подключились и некоторые международные преступные группы, занимающиеся наркобизнесом, иные из них, как выяснила контрразведка, действовали под контролем иностранных спецслужб. А несколько позже совместными усилиями нашей разведки и контрразведки была раскрыта секретная американская операция под кодовыми названием «Проект «М», разработанная совместно с разведкой Пентагона и военным руководством афганской контрреволюции. Стержнем этого проекта было распространение на территории Советского Союза исламской идеологии, увеличение численности приверженцев ислама в его экстремистских формах, создание антисоветского подполья, проведение диверсионных и террористических актов.

Здесь следует особо упомянуть о том, что КГБ СССР координировал работу с комитетами госбезопасности Узбекистана, Таджикистана и Туркмении с целью выяснения деталей разведывательно-подрывных планов ЦРУ, ориентированных на республики Средней Азии. Благодаря этой совместной деятельности было установлено, что операция «Проект-М» — лишь малая часть строго засекреченных приготовлений к тому, чтобы перенести военные действия непосредственно на территорию Советского Союза. Об этих планах не были поставлены в известность даже члены американского Совета по национальной безопасности. Президент США советовался на этот счет только с директором ЦРУ Кейси, а затем принимал соответствующие секретные решения.

ИХ ЧИСЛО — ТРИНАДЦАТЬ

Нашей контрразведкой достоверно установлено, что наиболее активно вышеуказанные планы стали реализовываться после смерти Генерального секретаря ЦК КПСС Ю.В. Андропова. Буквально через несколько дней после получения этого известия Кейси отправился в секретную поездку по тринадцати странам. Во время этого «путешествия» он намеревался предпринять конкретные шаги по усилению стратегического наступления на СССР, которое уже и так шло полным ходом. А стержнем этой поездки по тринадцати странам, ее главной задачей Кейси считал подготовку одной из самых тайных операций ЦРУ — перенесение афганского конфликта на территорию СССР.

Весьма характерен был маршрут кругосветного путешествия, предпринятого директором ЦРУ. Первую остановку Кейси сделал на Гонолулу. Второй остановкой стал Токио, откуда он отправился в Пекин. Затем Кейси побывал в Исламабаде. Президент Пакистана Зия-уль-Хак принял директора ЦРУ в узком кругу, но на встрече присутствовал и начальник афганского отдела ISI Мохаммад Юсеф, который впоследствии разгласил детали того рандеву. По его словам, директор ЦРУ подошел к карте и сказал примерно следующее:

Опасностью для Советов является этническая напряженность. И в конце концов многоэтнические народы бросят свой вызов… Северный Афганистан — это трамплин для наступления на советскую Среднюю Азию. Мы должны переправлять туда литературу, дабы посеять раздоры. А потом мы должны послать туда оружие, чтобы подтолкнуть локальные восстания.

Юсеф вспоминает, что после этих слов Кейси воцарилась полная тишина. Всех застала врасплох категоричность и деловитость Кейси, он говорил о фактическом вторжении моджахедов на территорию СССР как о деле решенном, как о планах, ожидающих своей реализации. Однако Пакистан не был готов к такому развитию событий. Как главный опекун моджахедов, Исламабад мог стать в этом случае мишенью для ответного удара со стороны СССР, и эта озабоченность была немедленно высказана директору ЦРУ. Но Кейси от нее отмахнулся и стал успокаивать пакистанскую верхушку, ссылаясь на уже имевшийся подрывной опыт. По его словам, 24 января 1984 года моджахеды, действовавшие с секретной базы в Иране, перешли в Туркмению, заминировали там дороги, атаковали заранее намеченные цели, убили несколько человек и захватили оружие. Для проведения этой операции американская сторона снабдила моджахедов ценными фотоснимками, сделанными со спутников, что способствовало успеху рейда на советскую территорию. В добавление к этому впечатляющему рассказу Кейси заверил пакистанцев в следующем:

Америка защитит союзников. Советы уже не опасны, они не могут воевать на несколько фронтов…

Заканчивая этот рассказ о сверхсекретной беседе Кейси с лидерами Пакистана в Исламабаде, Юсеф не смог удержаться от эмоций и заметил: «Удивляло, что Кейси даже не пытался скрыть своей глубокой ненависти к коммунизму и СССР, в частности…»

Под нажимом директора ЦРУ Пакистан согласился с планами атаки на цели, расположенные на территории Советского Союза. После этого Кейси направился в Саудовскую Аравию, где провел аналогичную тайную встречу с королем Фахдом и шейхом Турки. Он передал лидерам Саудовской Аравии новейшие данные американской разведки об афганском конфликте, а также ознакомил их с соглашением, достигнутым в Исламабаде, — о переносе боевых действий на территорию СССР, в советскую Среднюю Азию. Фахд в принципе дал согласие содействовать этим планам, но потребовал предоставить еще более подробные разведданные.

Из Саудовской Аравии Кейси отправился в Израиль, Турцию, а затем в Западную Европу…

Нет ни малейших сомнений в том, что одобренная президентом Рейганом и проводившаяся в жизнь директором ЦРУ Кейси политика, направленная на перенесение боевых действий непосредственно на территорию нашей страны, была не чем иным, как грубым и прямым вмешательством во внутренние дела СССР.

* * *

Необъявленная война велась и против Ограниченного контингента советских войск. Ее организовала и финансировала вооруженная коалиция иностранных государств, среди которых Збигнев Бжезинский особо выделяет Пакистан, по его словам, «игравший смелую и решающую роль в этих условиях». Она прикрывалась и сопровождалась хорошо отрежиссированными систематическими акциями «холодной войны». ЦРУ действовало крайне цинично, не брезгуя ничем. В отношении СССР были введены экономические санкции США. Был объявлен бойкот 0лимпиады-80, проходившей в Москве. Одно за другим следовали международные «слушания» и «конференции» вокруг Афганистана, организуемые агентурой американской разведки.

В конце 1982 года, к примеру, шумно готовилась провокация в связи с распространяемыми ЦРУ слухами о «советском химическом оружии в Афганистане». Президент США Рейган принял в Белом доме главарей афганских банд и заявил, что эта встреча — большая честь для него. После этого бандиты начали с особой активностью «свидетельствовать», что Советский Союз применяет в Афганистане химическое оружие.

Известны случаи, когда моджахеды вместе с зарубежными советниками, переодетые в форму советских военнослужащих, грабили духанщиков, горожан, убивали жителей. Все это снималось на пленку, а затем преподносилось в средствах массовой информации Запада как «деяния» советских и афганских военнослужащих. С правовой да и чисто человеческой точек зрения невозможно квалифицировать иначе, как варварские, и действия специалистов «холодной войны», разбрасывавших в местах детских игр взрывающиеся игрушки, в результате чего в Афганистане сейчас растет целое поколение детей-инвалидов.

Еще раз хочу повторить, что воины Ограниченного контингента вооруженных сил СССР пришли в Афганистан не для того, чтобы «оккупировать или завоевывать» эту страну, как в свое время делали англичане. Речь совсем о другом. Афганистан стал именно тем регионом, где, так сказать, в «ближнем» бою вошли в соприкосновение две крупнейшие геополитические силы — с одной стороны СССР, а с другой стороны реакционная военная коалиция, созданная США с целью окончательно утвердиться на азиатских южных рубежах нашего Отечества. И афганский узел нельзя рассматривать изолированно от общих задач, стоявших перед США, — это был очередной, хотя и чрезвычайно важный, этап установления нового мирового порядка. То была первая «горячая» проба сил — правда, чужими руками, однако при огромной пропагандистской и материальной поддержке американской дипломатии и спецслужб. Афганистан стал как бы полигоном, на котором в боевом соприкосновении проверялись результаты, достигнутые в ходе «холодной войны».

Члены английского парламента Аллан Роберте, Роберт Лизерленд и Рональд Браун посетили Афганистан в начале 1981 года. На конференции лейбористской партии в Брайтоне в октябре того же года А. Роберте сказал, что был шокирован, увидев, до чего может дойти английская печать в своем отношении к людям, которые публично и правдиво говорят о международных вопросах. «Побывав в Кабуле, Джелалабаде, в кишлаках и на базарах, — заявили парламентарии, — мы убедились, что реальное положение в этой стране не идет ни в какое сравнение с тем, как оно изображается на страницах западной прессы, в передачах радио и телевидения».

Такие суждения иностранцев, как правило, замалчиваются западной прессой. Не комментируются они и нашими отечественными средствами массовой информации.

* * *

Афганистан стал катализатором неуправляемых процессов, приведших в конечном итоге к распаду СССР, к возникновению на его территории межнациональных вооруженных конфликтов и «горячих точек». С горечью можно сегодня говорить, что долговременный замысел западных политиков и спецслужб по захвату «южного подбрюшья» России увенчался успехом. Но произошло это вовсе не по вине армии, честно выполнявшей свой долг, а в результате легкомыслия и, возможно, даже попустительства со стороны некоторых лидеров СССР и России. Я не сомневаюсь, что ответ на вопрос, что же это все-таки было — некомпетентность или намеренное пренебрежение стратегическими интересами России, — рано или поздно станет известен…

АФГАНСКАЯ ВОЙНА СССР — ПОБЕДА СОЛДАТ И ПРЕДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИКОВ

(Из книги Р. Кирана и Т. Кенни «Продавшие социализм. Теневая экономика в СССР» М., Алгоритм, 2009)

Почти сразу после его избрания на пост генерального секретаря Горбачев усердно занялся проблемой улучшения двусторонних отношений с США. Их состояние, в частности после 1979 года, чрезвычайно ухудшилось. Как известно, к концу того года советское правительство приняло решение удовлетворить просьбу законного правительства Афганистана направить туда ограниченный контингент советских войск в ответ на всестороннюю поддержку со стороны США силам оппозиции в этой стране. В свою очередь, администрация Картера прервала двусторонние переговоры с СССР в области сокращения гонки вооружения и наложила эмбарго на экспорт товаров сельского хозяйства. На протяжении шести лет после того не произошло ни одной встречи руководителей обеих стран на высшем уровне.

Когда к власти пришел Горбачев, он предпринял ряд шагов и инициатив, задуманных и осуществленных им лично. В 1985 году они были направлены преимущественно на уменьшение напряженности в отношениях СССР, США и стран Западной Европы на базе односторонних уступок со стороны Советского Союза. Так, в мае 1985 года он принял приглашение Рейгана о встрече с ним на высшем уровне, а в июле того же года объявил об одностороннем моратории со стороны Советского Союза на испытания ядерного оружия. Позже, в сентябре того же года, он выдвинул предложение о сокращении на 50 % ядерных боеголовок стратегического назначения.

Далее, во время своего посещения Франции в октябре 1985 года он опять в одностороннем порядке объявил о сокращении числа советских ракет средней дальности действия, нацеленных на страны Западной Европы.

В ноябре 1985 года в Женеве состоялась встреча на высшем уровне глав США и СССР. Долгожданные переговоры не привели, однако, к каким-либо ощутимым результатам. Тем не менее, был учтен сам факт состоявшегося положительного обмена мнениями и откровенный, дружелюбный характер встречи. Считается, что именно тогда была достигнута договоренность об очередном одностороннем безоговорочном отступлении Советского Союза, на сей раз — из Афганистана.

Вся эта деятельность Горбачева на международной арене была встречена, разумеется, волной одобрений и аплодисментов на Западе.

Вне сомнения, что его популярность за границей как тогда, так и позже была вызвана или, вернее, «куплена» сделанными им исключительно в угоду Западу и в ущерб СССР односторонними безоговорочными уступками чрезвычайно важного политического и военно-стратегического характера.

* * *

Имеется ряд свидетельств, что чуть ли не с самого момента вступления во власть в действиях Горбачева уже обнаруживались некие лишь ему одному известные цели, не имеющие ничего общего с официально выдвигаемыми. Также немаловажным фактором воздействия на способ мышления тогдашнего генерального секретаря КПСС стало то, что с самого начала его пребывания на посту руководителя партии и государства вокруг него собралось довольно узкое окружение специалистов и советников, исповедующих, по меньшей мере, взгляды социал-демократии.

Среди них были, например, известные своей ориентацией на общественно-экономическую систему капитализма академики Татьяна Заславская и Абел Аганбегян. Близок им по духу был и философ Александр Ципко, открыто провозгласивший себя противником марксизма, которого в 1987 году тоже привлекли в качестве советника генерального секретаря. Позже Ципко неоднократно, по всякому поводу и без повода, будет распространяться о своем личном вкладе в дело провозглашения Горбачевым приверженности так называемым «общечеловеческим ценностям».

Ключевую роль в политике Горбачева сыграл А. Н. Яковлев, которого Горбачев еще в 1985 году назначил заведующим отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС. (Как писал Михаил Геллер в книге «Седьмой секретарь», изданной в Лондоне в 1991 г., Яковлева считали «генератором идей», единственным среди соратников Горбачева, который заслуживает этого названия.) Являясь руководителем этого отдела ЦК и одним из самых приближенных советников генерального секретаря, Яковлев располагал исключительными возможностями оказывать самое непосредственное и ощутимое воздействие на весь ход развития и осуществления политической линии Горбачева. Анализ дальнейшего хода событий показал, насколько вредным и разрушительным было это воздействие.

Родился Яковлев в 1923 году. Судя по его книге «Судьбы марксизма», изданной в 1993 г. Йельским университетом в США, вступил в партию во время службы на флоте в годы Второй мировой войны. (Йельский университет, кстати, пользуется репутацией одного из учебных заведений, регулярно поставляющего высокообразованные штатские кадры для последующей карьеры в ЦРУ или других особо важных институтах администрации США.)

После войны Яковлев окончил педагогический институт в Ярославле и семь лет работал в местном обкоме партии. В период 1956–1960 годов был аспирантом Академии общественных наук ЦК КПСС. В 1958–1959 году был «дипломником» на «самостоятельной программе» в Колумбийском университете США. (В этом университете функционирует один из самых активных центров исследования СССР и Восточной Европы. В нем долгое время работал, а потом и возглавлял его известный политик, отличающийся глубоким антисоветизмом Збигнев Бжезинский.)

По окончанию образования Яковлев начал работу в Отделе агитации и пропаганды ЦК, где к середине 60-х годов заведовал сектором «Радио и телевидение». В 1965 году он стал уже первым заместителем заведующего всего отдела. На этом посту оставался до 1973 года, когда был освобожден от должности в связи с весьма показательным инцидентом в его работе. Подробно об этом рассказывает книга Дж. Гарриса «Общественная деятельность Александра Яковлева», изданная в 1998 г. Центром исследования России и Восточной Европы университета в Питсбурге (США).

По Гаррису, увольнение Яковлева с работы в ЦК было связано с проходившей тогда дискуссией в руководстве КПСС по некоторым аспектам национального вопроса. Начатая во времена Хрущева «оттепель» в сфере идеологии и интеллектуальной деятельности пробудила взгляды и настроения, особенно среди писательских кругов, которые можно обобщенно назвать (хотя и в этих кругах бытовали разные точки зрения) «активизацией русского национализма». При Брежневе в партии по данному поводу начались обсуждения и дискуссии, в которых Яковлев играл довольно важную роль. В 1973 году он резко осудил один из советских журналов (Речь идет о журнале «Молодая гвардия». — Прим. ред.) за недостаточно критический подход к некоторым тенденциям и явлениям, определенным им как проявления «русского национализма».

В действительности чрезвычайно резкое осуждение с его стороны права на существование каких-либо чувств, мыслей или настроений, связанных с национальной принадлежностью и национальным самосознанием людей, очень напоминает о взглядах Бухарина.

Кроме того, по оценке, содержащейся в весьма красноречиво названном исследовании Ицхака Брудного «Новое открытие России. Русский национализм и советское государство в период 1953–1991 гг. (изданном в 1998 г.), уже тогда в позициях Яковлева обнаруживалась явная симпатия к Западу.

Не исключено, что критика Яковлевым «русских националистов» во многом как раз симпатией к Западу и была вызвана. Во всяком случае, похоже, он считал, что России просто нельзя развиваться отдельно от Запада, а оживление русских «националистических настроений» может вызвать враждебное отношение к нему. Такие его взгляды отличали и даже противопоставляли его остальной части руководства партии во время Брежнева, в силу чего в конечном итоге было принято решение послать его на работу за границу.

Просьба Яковлева, чтобы это была какая-нибудь англоязычная страна, была удовлетворена. Его назначили послом в Канаду, где он и провел следующие десять лет. Это обстоятельство, по выводам исследования Р. Кейзера «Как Горбачев вообще мог «произойти» (1991 г.), предоставляло ему исключительную возможность приобрести в гораздо большей степени, чем остальным советским руководителям, самые непосредственные «впечатления и опыт жизни на Западе».

* * *

Горбачев лично знакомится с Яковлевым в мае 1983 года, когда посещает Канаду в качестве секретаря ЦК и члена Политбюро.

За неделю визита у них, очевидно, было немало возможностей для разговоров наедине, в результате чего, как говорится, «они нашли друг друга». В июне Яковлева вызывают в Москву и назначают на внешне не слишком важный пост директора Института мировой экономики и международных отношений. Однако осведомленным людям было известно, что эта организация традиционно играла весьма значительную роль в деле формирования стратегии и политики СССР в ряде важных областей (вовсе неслучайно, например, что академик Евгений Примаков, который сменил Яковлева на том же посту, после этого стал руководителем советской разведки, а несколько позже — и премьер-министром России).

А как отмечает тоже довольно осведомленный в подобных делах Михаил Геллер в своем «Седьмом секретаре», лишь будущие историки когда-нибудь, может быть, выяснят «послал ли Андропов Горбачева к Яковлеву или Горбачев убедил Андропова в ценных качествах посла в Канаде».

Дальнейшая карьера Яковлева сложилась блистательно в самом прямом смысле слова. В 1984 году он был избран член-корреспондентом Академии наук СССР. В 1985 году Горбачев назначает его руководителем Отдела агитации и пропаганды ЦК, а в следующем году его уже избирают секретарем ЦК КПСС по вопросам идеологии. Причем, как единогласно свидетельствуют исследователи политический биографии Яковлева, его слово было слышно не только в отношении областей, которые он непосредственно курировал, но и во всех вопросах, касающихся внешней политики.

Вскоре Горбачев предпринял некоторые сомнительные инициативы на международной арене. В первых речах программного значения в апреле 1985 года у Горбачева не было даже и намека о каких-либо компромиссах империализму. Тогда только что избранный генеральный секретарь резко осуждал его за опасное обострение международной напряженности и непрерывные подрывные действия против стран социализма. Но уже к осени того же года сами слова «империализм», «капиталистические страны» и «национальное освобождение» стали исчезать из словаря публичных выступлений и речей Горбачева, хотя они полностью сохраняли свой смысл, роль и значение в реальном мире.

Это становится предельно ясным на примере анализа как подготовительных материалов, так и самих документов состоявшегося в 1986 году XXVII съезда КПСС. В политическом докладе генерального секретаря термин «империализм» упоминался всего лишь раз в связи с положением в Афганистане. А вскоре после того в программном материале «Перестройка — новый способ мышления» (1987 г.) Горбачев уже формулирует тезис о том, что «новое мышление» накладывает «необходимость деидеологизации» внешней политики.

В этом плане Горбачев сначала предпринял некоторые изменения преимущественно риторического и терминологического характера, за которыми последовали и совершенно конкретные практические шаги в сфере внешней политики. Вначале был ряд инициатив «о поддержке мира и разоружения», как они тогда, по крайней мере, воспринимались. Некоторые из них поражали масштабами проявлений «смелости» и «новаторского» подхода к проблемам. Так, например, Горбачев, как уже говорилось, в одностороннем порядке прекратил ядерные испытания с советской стороны и значительно сократил число ракет средней дальности, направленных на цели в странах Западной Европы. Эти ракеты, кстати, считались практически недосягаемыми для средств противоракетной обороны Запада.

На встрече на высшем уровне с Рейганом в Женеве Горбачев приложил большие усилия к «размораживанию» двусторонних отношений СССР и США. Он сделал также и «радикальное» предложение о 50-процентном сокращении всех стратегических вооружений, к выполнению которого опять же приступил в одностороннем порядке.

Немало людей, особенно за стенами Кремля, стали испытывать чувство нарастающего беспокойства, вызываемого, прежде всего, тем обстоятельством, что уступки СССР перед США делались преимущественно в одностороннем порядке, при котором Советскому Союзу взамен, как правило, ничего не доставалось.

К началу 1986 года эти односторонние уступки стали принимать уже новые формы и измерения. К тому же они происходили в период, когда после 1981 года администрация Рейгана резко повысила военные расходы. Одновременно с этим ее пропаганда неустанно трубила на весь мир о так называемом «нулевом варианте», всячески превознося его и называя чуть ли не самым благотворным предложением по оздоровлению международной обстановки в мире. Однако суть его на деле сводилась к тому, что СССР предлагалось убрать с европейского континента свои ракетные установки взамен на обещание со стороны США не размещать там свои новые ракетные вооружения в будущем. При этом из счета как бы совсем выпадали такие же вооружения армий НАТО западноевропейских союзников.

«Нулевой вариант» на деле был не чем иным, как ходом чисто пропагандистского характера. При помощи его США старались, с одной стороны, подвигнуть СССР и дальше на путь односторонних уступок, дающих новые преимущества Западу в военно-стратегическом плане. С другой стороны, таким образом они пытались предстать перед мировой общественностью некими «поборниками здравого смысла», искренне стремящимися к прочному миру на земле.

После прихода к власти Горбачев отошел от прежней отрицательной советской позиции по «нулевому варианту». В опубликованном программном заявлении генерального секретаря ЦК КПСС по вопросам советской внешней политики, сделанном на состоявшемся 16 января 1986 года Пленуме ЦК, было внесено предложение о полном устранении ядерных вооружений до 2000 года. Наряду с этим принимался и «нулевой вариант» Рейгана.

И все же, если бы Горбачев остановился только на этом, а впоследствии на основе своих предложений начал переговоры с США о соответствующих уступках с их стороны, то можно было бы полагать, что его инициативы могли все-таки привести к определенным положительным результатам. Однако в продолжение следующих девяти месяцев после одностороннего отхода советской дипломатии с ее прежней отрицательной позиции по «нулевому варианту», со стороны предполагаемых партнеров так и не наметилось каких-либо соответствующих положительных реакций или предложений. Ни словом на сей счет не обмолвился и сам Рейган во время следующей встречи с Горбачевым на высшем уровне в столице Исландии Рейкьявике.

В общем-то, дело так и не пошло далее множества хороших слов и обещаний, не имеющих, однако, какой бы то ни было практической ценности. По всему было видно, что также не может быть и речи о каком-либо изменении в намерениях США продолжать развертывание своей «Стратегической оборонительной инициативы» (или так называемых «звездных войн»).

* * *

К концу 1985 и началу 1986 года наметились также и первые признаки отхода Горбачева от прежних позиций СССР по Афганистану. Как уже упоминалось, в 1979 году советское правительство приняло решение отозваться на многочисленные просьбы о помощи находящегося у власти законного правительства Народно-демократической партии Афганистана (НДПА) по отражению все усиливающихся нападений со стороны организованных и руководимых ЦРУ вооруженных формирований оппозиции.

В своих усилиях найти пути решения проблем и модернизации одной из беднейших стран мира, НДПА осуществила земельную реформу, предоставив значительную часть имений крупных землевладельцев остальным слоям сельского населения. Женщинам были предоставлены гражданские и другие права. Предпринята была и кампания по обучению грамоте неграмотных, составляющих более 90 % населения страны.

Однако такие меры правительства были встречены чрезвычайно яростным сопротивлением со стороны крупных землевладельцев и их вооруженных формирований. Опубликованные в 1981 году документы, доказательства и репортажи о подлинном положении в Афганистане и вышедшее в свет в 2001 году в Нью-Йорке исследование Филиппа Боносского «Тайная война Вашингтона в Афганистане» дают исключительно красноречивое и достоверное представление о ходе событий в стране.

С извращенной демонстративной жестокостью убивали учителей и учительниц, обучающих девочек-школь-ниц. Имеются достаточно убедительные доказательства, что действия подобного рода проводились бандами оппозиции намеренно, по указке ЦРУ, на чью вооруженную и финансовую поддержку они полностью рассчитывали, — с тем, чтобы вызвать в ответ более широкомасштабное вмешательство с советской стороны.

По данному поводу несколько позже Збигнев Бжезинский, советник тогдашнего президента США Джимми Картера по вопросам национальной безопасности, неоднократно заявлял, что в то время «мы совершенно сознательно старались повысить вероятность вторжения Советов в Афганистан». Это цитата из опубликованного в ноябре 2001 года в Нью-Йорке исследования о событиях в Афганистане Панкаджа Мишена.

(В годы после разрушения Советского Союза и системы социализма в ряде своих книг, интервью и выступлений Бжезинский все так же продолжал восхвалять себя и своих руководителей тех времен за их «столь примечательный вклад» в дело организации «афганской проблемы».)

В изданной в 1998 году в Пристонском университете США книге Сары Мендельсон на ту же тему подлинная роль ЦРУ в событиях в Афганистане оценивается как «его крупнейшая секретная операция за весь период после окончания Второй мировой войны».

Ввиду всего этого, политика советского правительства как при Брежневе, так и при Андропове и Черненко, рассматривающая помощь народу Афганистана как закономерное проявление солидарности против произвола США, является, очевидно, полностью оправданной и справедливой.

Однако еще осенью 1985 года Горбачев начал подавать сигналы насчет возможности вывода советских войск из Афганистана. Дальнейшее развитие эта тенденция приобрела в феврале 1986 года в ходе работы XXVII съезда КПСС. В политическом докладе Горбачева были заметны некоторые, ранее не присущие высшему советскому руководству, пораженческие нотки.

Однако «настоящий, видимый поворот» в отношении к Афганистану наметился после встречи с Рейганом в Рейкьявике в октябре 1986 года. По всей видимости, тогда у Горбачева и его советников и сложилось мнение о якобы обязательном полном выходе из Афганистана в качестве необходимого условия для получения положительного ответа со стороны США по вопросам контроля над вооружениями. По выводам Сары Мендельсон, работавшей позже с материалами советских архивов, подобный сдвиг не являлся результатом поражений на поле брани — главной причиной принятия столь неожиданного и резкого решения могло быть личное убеждение Горбачева, что для успеха его «перестройки» нужна обстановка «благоприятного международного сотрудничества». Ценой ее достижения и стал уход из Афганистана.

В результате, в конце 1986 года Горбачев информировал афганского руководителя Наджибуллу, что в 1988 году Советский Союз начнет вывод своих войск из страны. Однако даже и тогда все еще не было видно, что речь идет о столь односторонней и полной капитуляции, какую нам предстояло увидеть в 1987 году. Еще имелись ожидания, что подобные действия с советской стороны будут хоть как-то «возмещены» и соответствующим «уходом» со стороны США, выраженным в прекращении поддержки антиправительственным силам, гарантиях нейтралитета и территориальной целостности Афганистана и пр.

По мнению Яковлева (которое приводится в уже упомянутом исследовании С. Мендельсон), у Горбачева уже после первого международного оповещения его намерений по Афганистану сложилось твердое убеждение: ни в коем случае не допускать какой-либо оппозиции внутри советского руководства, возражений или хотя бы размышлений насчет целесообразности одностороннего ухода из Афганистана. Причем ставка и в этом случае делалась на уже показавшее себя оружие «гласности», — так, как понимал ее тогдашний генеральный секретарь.

Так что, как недвусмысленно подводит итоги и сама Мендельсон, причины данных перемен в курсе советской внешней политики не состояли в военном поражении на поле боя. Не являлись они и следствием какого-либо усиления давления со стороны общественного мнения внутри страны или соображений сугубо морального или гуманитарного характера. Просто Горбачевым и группой его сторонников было принято решение принести в «жертву» дело международной солидарности, чтобы это, как они надеялись, обернулось благом для задуманного им курса «перестройки».

Здесь следует напомнить, что рассматриваемые изменения в советской международной, внутренней и идеологической политике не наступили разом. Несмотря на то, что уже осенью 1985 года стали намечаться определенные признаки каких-то перемен, вряд ли кому-нибудь тогда могла прийти в голову хотя бы мысль о подлинном масштабе отступлений, поражений и бедствий, которые вскоре предстояло испытать стране. Более того, все это выглядит почти невероятным даже теперь, если попробовать дать хоть сколько-нибудь внятное объяснение столь невообразимому ходу событий. А тогда, в 1985 году, было и вовсе неясным, куда в действительности ведет страну Горбачев.

* * *

В самом сжатом виде, основное ядро «философии нового мышления» Горбачева состояло в полной капитуляции перед капитализмом. Наличие столь резкого поворота в мировоззрении генерального секретаря ЦК КПСС можно объяснить как с точки зрения личностно-психологической, так и в широком контексте общественно-политической ситуации и деятельности. Так, например, психологи знают, что, как правило, человек получает известное (хоть зачастую и временное) облегчение тогда, когда решает отказаться от чего-нибудь или перестает бороться. В этом плане целый ряд фраз и выразительных средств, исключительно часто применяемых Горбачевым и его сподвижниками в годы «перестройки», дают довольно четкое представление как об их психологических установках, так и заранее сложившейся их внутренней предрасположенности поддаться, предать или продаться, в замену на какое-то вознаграждение или же при определенной степени нажима.

То есть, надо полагать, Горбачев прекрасно отдавал себе отчет в том, что за все совершенные им многочисленные односторонние уступки ему причитается с Запада как громкое признание пропагандистского толка, так и соответствующая немалая «оплата» в самом прямом смысле этого слова. Может быть, из-за этого он так часто любил восклицать: «Так жить больше просто нельзя!» Скорее всего, при этом он имел в виду прежде всего самого себя. Потому что об общем положении в стране, по крайней мере, до «разгула» его «новой политики», ничего подобного сказать было нельзя. Во всяком случае, о наличии какого-то невыносимого разорительного «всеобщего кризиса» не было и речи.

Особенно поражает при этом то обстоятельство, что недопустимые отступления со стороны горбачевского руководства совершались в условиях странной и практически необъяснимой терпимости как со стороны широкой общественности, так и всех структур партийного и государственного управления. Даже малая часть того, что творилось в тот период от имени высшего руководства страны, в другое время и в любом другом государстве немедленно вызвало бы обвинения в государственной измене и предательстве со всеми вытекающими из этого последствиями.

Наверняка по этой причине даже сами манеры и физиономии людей «круга Горбачева» с течением времени становились все более «благодушно-самодоволь-ными и самонадеянными». Сам Горбачев и тут, кажется, зашел дальше всех. Приемы и трюки внешнего воздействия, при помощи которых он создавал вид, будто действительно намерен вести то, что старался представить как внешнюю политику советского государства, долгое время ставили в замешательство даже некоторых из самых опытных и, как говорится, «видавших виды» профессиональных политических аналитиков и дипломатов США.

Они, за время нескольких десятилетий после Второй мировой войны, когда США утвердились на позициях самой могущественной силы капиталистического мира, без сомнения, привыкли к самым разным проявлениям раболепного и сервильного, угодливого отношения к ним. Но то, что «сервировал» им Горбачев, попросту выходило за рамки всего допустимого и предвидимого. Любой государственный деятель, вне зависимости от условий, в которых он находится, как правило, всегда старается обговорить любые уступки, на которые намерен пойти, какими-либо соответствующими компенсациями или действиями второй из договаривающихся сторон.

Трудно вообразимыми с точки зрения любых мыслимых стандартов и норм поведения высшего руководителя государства, равностоящего и даже в некоторых отношениях превосходящего по военно-стратегическому и политическому потенциалу, являлись такие действия Горбачева на международной арене, когда он, не находясь под каким-либо особым давлением и даже почти без переговоров, заявлял об уже принятых им чуть ли не в единоличном порядке решениях одностороннего и ничем не объяснимого отступления от ряда важнейших позиций ключевого значения. Однако Горбачев все это делал.

* * *

Одно из особенно заметных отступлений от позиций советской внешней политики было связано с Афганистаном. За период после 1979 года революционное правительство этой страны, при помощи СССР и группы советских войск, успешно противостояло набегам внутренней реакции, пользующейся всемерной поддержкой со стороны США, Пакистана, да и Китая. Истина требует напомнить, что в начальный период после своего прихода к власти Горбачев распорядился усилить интернациональную военную помощь Афганистану. По своей бескорыстности и благородству эта помощь в плане историческом была сравнимой лишь с международной солидарностью по защите Испанской республики в 1936–1939 годах.

В мае 1986 году прежний лидер афганского правительства Бабрак Кармаль был заменен Наджибуллой. Пользующийся доверием определенных кругов местного духовенства, он попробовал расширить социальные основы поддержки свой власти. Он предложил переговоры и даже возможность формирования правительства общенациональной коалиции с представителями разных политических сил. Это было воспринято как проявление более сильного и обнадеживающего политического курса по сравнению с принципиально непримиримой, ведущей к политической изоляции линией Кармаля.

Советские позиции в Афганистане существенно укрепились, однако уже в следующем, 1987 году, Горбачев, Яковлев и Шеварднадзе вполне определенно начали пользоваться средствами массовой информации и приемами «гласности» в целях обработки общественного мнения СССР в пользу предстоящего выхода советских войск из Афганистана. Особо активную деятельность в таком плане вел в то время специальный корреспондент журнала «Огонек» в этой стране Артем Боровик. Оттуда он буквально засыпал читателей всевозможными репортажами, критикующими или прямо компрометирующими находящиеся там советские войска.

Особое рвение, старательность и даже изобретательность он проявлял, когда писал о потерях и жертвах как советских бойцов, так и гражданского населения Афганистана.

На встрече на высшем уровне в Вашингтоне в декабре 1987 года Горбачев объявил о предстоящем выходе советских войск из Афганистана. В феврале 1988 года он предложил уже и конкретный график осуществления вывода войск к началу 1989 года. Одновременно самые активные издания «новой гласности», разумеется, стали заполняться многочисленными письмами одобрения этой инициативы. Широко применялись отзывы и мнения солдатских матерей. А в середине 1988 года в журнале «Огонек» впервые была опубликована критическая статья о войне, автором которой являлся высокопоставленный советский военный.

Безоговорочное одностороннее отступление СССР из Афганистана вызвало острое несогласие со стороны руководителя Революционного правительства Афганистана Наджибуллы, некоторых деятелей руководства КПСС и советских военных кругов, а также Кубы и Анголы. К тому времени положение советских войск в Афганистане как в чисто военном, так и в политическом плане было намного лучше и прочнее по сравнению с периодом начала акции.

Уменьшилась численность жертв и ровно ничего не подтверждало тезис об Афганистана как о «Вьетнамском болоте» СССР, широко раздуваемый пропагандой Запада. Внутри самого Советского Союза ей, конечно, активно вторила «домашняя» антивоенная оппозиция, пользующаяся все более открытой поддержкой со стороны правящей группы Горбачева, Яковлева, Шеварднадзе и компании.

«Исход войны в Афганистане был решен не на фронте, а дома, в Москве» — таково мнение по этому поводу военного аналитика из США Вильяма Е. Одэма. И самое обидное, что вывод войск был осуществлен всего лишь в обмен на формальное «согласие» со стороны США приостановить свою военную помощь моджахедам.

При этом, конечно, вовсе не обсуждался вопрос о будущем устройстве и развитии Афганистана как независимого и нейтрального государства. Также не было договоренностей и ровно никаких гарантий жизни и личной неприкосновенности лидерам и сторонникам тогдашнего правительства и их семьям.

* * *

Если абстрагироваться от политических, да и чисто моральных аспектов подобного «соглашения» с США, то следует добавить, что и с военной точки зрения в нем не содержалось ровно никаких обязательств американской стороны. Дело в том, что отряды так называемых «моджахедов» («смертников»), сражающихся против советских войск, состояли прежде всего из выходцев из национальных групп, родственных населению тогдашних советских среднеазиатских республик вдоль северной границы Афганистана. По этой причине США хоть и оказывали им помощь оружием, оснащением и военными специалистами, но не считали их по-настоящему своими стратегическими союзниками.

Последними считались племена, населяющие пограничные районы с Пакистаном. Именно на их основе были сформированы, обучены и полностью оснащены, в том числе танками и другим тяжелым вооружением, армии «талибов» (воспитанников религиозных школ в Пакистане), на которых в то время делали стратегическую ставку. Они-то и предприняли вскоре после вывода советских войск широкомасштабное наступление на столицу Кабул. Премьер-министра Наджибуллу и его брата, искавших убежища в здании миссии ООН, насильственным образом выволокли оттуда и повесили. Очевидно, следуя традициям, казавшимся давно забытыми, трупы их в назидание оставили висеть долгое время после их смерти… (Теперь известно, как изменилось отношение к режиму талибов после 11 сентября 2001 года, когда США решили, что борьба с ним будет более выгодной их новым стратегическим целям.)

15 февраля 1989 года последний советский солдат покинул территорию Афганистана. При этом правящая в СССР горбачевская группа не сделала практически ничего для сохранения в этом регионе каких бы то ни было стратегических, политических и моральных позиций, ради которых Советская армия и народ долгие годы вели борьбу, стоящую столь многих жертв. Безвозвратно были потеряны и те большие инвестиции, которые делались в строительство и модернизацию материально-технической базы и поднятие образовательного и культурного уровня страны за годы правления НДПА.

Афганистан и его народ были целиком отданы на «милость» победителей — сил реакции, которые вплотную подошли к границам среднеазиатских республик СССР. Последующие вскоре после этого кровавые события в них логично явились, кроме всего прочего, очередным следствием столь «мудрого» одностороннего отступления в этой части мира.

* * *

Список предательств, совершенных группой Горбачева в отношении политических и стратегических интересов СССР, других социалистических стран и национально-освободительных движений мира чрезвычайно велик. Чем же объясняют исследователи этого вопроса подобную линию Горбачева?

Есть разные теории на этот счет. В первую очередь здесь следовало бы напомнить о том, что, особенно при администрациях Картера и Рейгана, находящиеся под непосредственным контролем США части мировой экономики были «отмобилизованы» таким образом, чтобы максимально наращивалось давление на состояние хозяйства СССР и целенаправленно обострялись экономические проблемы и трудности, которые переживала страна в то время.

По этому поводу экономист Андре Гундер Фрэнк, автор исследования «Что конкретно не сошлось на социалистическом Востоке?» (опубликованном в «Гумбольдском журнале общественных отношений»), обращает внимание на то, что в поисках выхода из намечающегося мирового экономического кризиса администрации Картера и Рейгана стали на путь очередного значительного наращивания военных расходов. Это, со своей стороны, вынуждало также и СССР выделять больше средств на нужды обороны.

Обсуждая этот вопрос, автор с откровенно консервативными убеждениями Питер Швейцер в своей книге «Победа. Тайная стратегия администрации Рейгана, ускорившая развал Советского Союза» (1994 г.), и исследователь с левыми взглядами Шон Джервази («Правда о дестабилизации Советского Союза», периодическое издание «Подпольные операции», 1990 г.) сходятся в заключениях на том, что Рейган, по сути дела, начал «вторую холодную войну», целью которой было расшатывание устоев СССР и его окончательное уничтожение, не гнушаясь при этом никаких способов и средств. Центральное место в этой стратегии отводилось скачкообразному росту в два раза военных расходов США. «Будем заставлять их тратиться до тех пор, пока не обанкротятся», — примерно так понимал Рейган внешнеполитический смысл действий своей администрации, делая ставку на то, что и СССР окажется, в свою очередь, вынужденным предпринять соответствующие ответные шаги в области обороны.

Начатыми во время Рейгана «новыми фронтами «холодной войны» являлись также программы типа «стратегической оборонительной инициативы» («Звездные войны»), повсеместного наращивания помощи антиправительственным силам в Афганистане, Польше и везде в мире, организованного искусственного снижения цен на сырую нефть. Последнее особенно чувствительно ударило по финансовым интересам и планам СССР, поскольку он являлся одним из основных производителей и поставщиков нефти на мировом рынке. США в этой операции выиграли вдвойне, поскольку они большую часть нефти ввозят.

Кроме названных, в ход было пущено и множество других мер экономического и психологического характера, не считая деятельность откровенно диверсионного направления. Без сомнения, все эти крайне активные кампании внешнеполитического воздействия не могли не сказаться самым ощутимым образом на жизни советского общества.

Однако еще один американский автор, Френсис Фитцджеральд, весьма убедительно опровергает стремления приписывать подобную роль Рейгану («Неожиданная развязка: Рейган, «Звездные войны» и конец «холодной войны». 2000 г.). По его мнению, анализ хода событий в СССР тех лет не предоставляет абсолютно никаких доказательств в подтверждение того, что между последствиями факторов внешнего воздействия, и развитием более чем странной, предательской политики советского руководства имелась какая-либо связь. Дело в том, что как тогда, так и позже действия Москвы в этом направлении, как правило, основывались на мерах «асимметричного характера». Их основная идея состоит в том, чтобы не следовать «вслепую» за выдвигаемыми со стороны США проектами и программами в военной области, а стараться «опережать» их, заранее обессмысливая их практическое осуществление, например, путем дополнительного усиления степени уязвимости американской территории и т. д.

Кроме того, как бы ни усиливался за последние годы существования СССР внешний натиск со стороны США, он все-таки вряд ли мог идти в сравнение с той степенью угрозы, какой являлись многочисленные акции экономических санкций и бойкотов, саботажей и открытой военной интервенции, которым Советский Союз неоднократно подвергался за годы своего существования. Следует также отметить, что какие бы формы ни принимал данный натиск извне, он никак не мог предопределять реакцию и контрмеры советского руководства в ответ на него.

Поэтому наиболее крайние взгляды на политику Горбачева сводятся к тому, что предательство им интересов своей страны стало возможным по причине проникновения агентов ЦРУ в ряды советского руководства.

Подобное проникновение и присутствие в действительности было гораздо значительнее, чем это могут себе представить не очень посвященные в данную тематику наблюдатели извне. Исключительно интересными в этом плане являются данные, опубликованные в газете «Нью-Йорк Тайме» 26 декабря 2001 года о том, что непосредственно перед 1985 годом со стороны ЦРУ, ФБР и других секретных ведомств США была осуществлена самая масштабная за всю историю их отношений с СССР акция по внедрению шпионов во все его структуры узлового значения. Вследствие этого как КГБ, так и ГРУ (Главное разведывательное управление армии) того времени во многих отношениях оказались «проеденными молью», т. е. заполненными агентами США.

Не исключено, что в будущем эта теория получит и дальнейшее развитие, особенно если обнаружатся документы, свидетельствующие о непосредственной причастности Яковлева, самого Горбачева или кого-нибудь другого из их ближайшего окружения к агентурной сети США.

О ТОМ, КАК ГОРБАЧЕВ СДАВАЛ СОВЕТСКИЕ ПОЗИЦИИ АМЕРИКАНЦАМ

(Из книги А.И. Уткина «Русские войны XX века», М., Алгоритм. 2009)

ПРАВЫЙ РЕСПУБЛИКАНИЗМ

В США из избирательной кампании 1980 года победителем вышел Р. Рейган, который считал Джимми Картера «слишком мягким». Он объединил политические силы правого фланга республиканской партии, опираясь на разработки нескольких «мозговых трестов»: Фонда наследия, а также Американского предпринимательского института, Гуверовского института войны, мира и революции при Стэнфордском университете, Центра международных исследований Джорджтаунского университета. «Консервативная тяга» выдвигала идеологически однородный состав дипломатов, желающих вести жесткую линию.

Были поставлены четыре крупные задачи:

В экономике выдвинуты инициативы «рейганомики» («высвобождение» резервов американской экономики. В инаугурационной речи Р. Рейган поклялся крепить экономическую мощь США: «Перефразируя Черчилля, можно сказать, что я не для того дал клятву сейчас, чтобы председательствовать при распаде сильнейшей экономики мира».

Во внешней политике были осуществлены отход от картеровской «уважительности» к союзникам, поворот к опоре на собственные возможности. Ради достижения американского превосходства администрация Р. Рейгана предпринимала попытки возродить ожесточение «холодной войны», ужесточения международных отношений до степени двусторонней поляризации мира.

Не следует излишне полагаться на понимание, благожелательность и склонность к сотрудничеству внешних сил. Можно использовать помощь союзников, но видеть в этом лишь вспомогательный фактор: у союзников немало эгоистических интересов, и прежний опыт говорит, что в решающих испытаниях они предпочитают отсидеться в стороне (Корея, Вьетнам, Ближний Восток и т. п.). Можно идти по пути договоренностей с потенциальными противниками, но нельзя на этих договоренностях основывать глобальную в политику страны.

Военно-политическая мощь США огромна, для ее активизации требуется ослабить сдерживающий «вьетнамский синдром». Нужно, чтобы нация поверила во всемогущество своей страны, до Вьетнама никогда не знавшей военных поражений. «Эра сомнений в себе окончена. Американцы снова желают быть первыми, — заявил президент Рейган, — мы действуем с целью восстановить уверенность в американском руководстве посредством более энергичной защиты американских идеалов и интересов». Увеличение доли военных расходов в валовом национальном продукте всего лишь на 2–3 % позволит обновить стратегические силы и вернуть военно-морскому флоту возможности контроля над Мировым океаном, модернизировать контингент обычных сил. Согласие на паритет с СССР означает пораженчество. Переговоры с Советским Союзом можно действенно вести лишь по завершении «броска» в стратегических вооружениях, что практически означало паузу в несколько лет.

Эти постулаты легли в основу курса администрации Р. Рейгана (1981–1989). Правые силы в США заявили о своей готовности еще один раз испытать «исторический шанс» Америки: полагаясь на мощь страны, попытаться возобладать в «холодной войне». Руководство США выдвинуло программу базовых стратегических целей, достижение которых должно было привести к укреплению позиций США в мире в целом — как в противоборстве с Советской Россией: нарушить стратегическое равновесие в мире посредством интенсивных усилий в военном строительстве; обеспечить вооруженным силам США возможность ведения продолжительного ядерного конфликта с реализацией американского преобладания на всех уровнях; отойти от принципов равенства в отношениях с Советским Союзом, занять положение «диктующей» стороны, сделать переговоры ареной конфронтации; постараться ослабить позиции СССР в «стратегическом уравнении»; консолидировать все имеющиеся антисоветские силы; постараться оказать давление на советскую экономику; восстановить гегемонию в военных союзах, укрепить единовластие США в них, добиться приобщения союзников к открытому антисоветскому курсу Вашингтона; содействовать дифференциации развивающихся стран, поддерживать страны, представляющие собой опору США в «третьем мире», закрепить связи с основными поставщиками сырья, активнее используя для этого продажу обычных вооружений и экономическую помощь; найти возможность сближения с КНР на антироссийской основе, не подрывая при этом связей с Тайванем, не ослабляя союза с Японией и «стимулируя» Китай на внутреннюю трансформацию в сторону рыночного пути развития.

Подписанная президентом в мае 1982 г. директива ДРНБ № 32 представляет собой весьма детализированное изложение поведения США в случае начала войны с СССР. Планировалось безусловное и незамедлительное применение всех видов оружия массового уничтожения, в том числе ядерного. Предусматривался быстрый переход — в случае неудачи на более ранних ступенях — к быстрой эскалации конфликта. Реакцией Пентагона на ДРНБ № 32 явился представленный уже в августе 1982 г. Совету национальной безопасности развернутый план ведения полномасштабной ядерной войны продолжительностью до шести месяцев. Таким образом, уже летом 1982 г. стратегическое планирование в Вашингтоне обрело определенную цельность: вооруженным силам США была поставлена задача не исключать возможности начала конфликта первыми, лидирования по лестнице эскалации. Этим был завершен определенный этап в стратегическом планировании США; на его исходе было решено применять имеющиеся средства неожиданно в максимальном объеме. После этого стратегическое планирование пошло по линии поиска новых участков борьбы с потенциальным противником, расширения фронта, переноса военных действий в космическое пространство.

Именно по этому пути пошло американское руководство в директиве о национальной космической политике от 4 июля 1982 г. и в принятой 25 марта 1983 г. директиве о решениях по национальной безопасности № 85. ДРНБ № 85, как и ее идейное продолжение — ДРНБ № 119 (подписана президентом 6 января 1984 г.), посвящена вопросам милитаризации космоса. Две последние директивы знаменуют собой значительный отход от линии 70-х годов, когда американским руководством было решено отказаться от системы противоракетной обороны. Р. Рейган и его окружение сочли и этот подход пораженческим, отражающим неверие в способность США, безусловно, контролировали внешние обстоятельства «холодной войны». Это был весьма крупный поворот в стратегическом планировании США. Перед американскими вооруженными силами была поставлена задача, во-первых, защитить территорию США из космоса, создать «космический щит», во-вторых, создать возможность «ослепления» противника, быстрого уничтожения космических коммуникаций СССР.

Темпы роста расходов на все виды вооружений были значительно увеличены и доведены до 8,5 % — 10 % в год. В ходе стратегического строительства Р. Рейган резко увеличил ассигнования на ядерные вооруженные силы (за период с 1980 по 1984 г. они возросли более чем в два раза, тогда как в предшествующие шесть лет, с 1975 по 1981 г. расходы на развитие стратегических вооружений увеличились на 76 %, а на силы общего назначения — на 144 %). В следующие пять лет — с 1981 по 1985 г. — Р. Рейган увеличил расходы на развитие обычных вооружений в два раза, а на развитие стратегических — в 2,6 раза.

В июне 1983 г. было создано космическое командование США. В 1984 г. начались испытания противоспутниковой системы АСАТ — качественно нового шага в космической технике. АСАТ представляет собой оружие, запускаемое с истребителя Ф-15, поднимающегося на значительную высоту. Это — двухступенчатая ракета, несущая специальную боеголовку, созданную для уничтожения спутников. К 1987 г. было создано 112 противоспутниковых боеголовок, что примерно достаточно (в случае попадания каждой из запущенных ракет) для уничтожения всех спутников слежения и оповещения, которые вращаются вокруг Земли.

Администрацией Р. Рейгана активно осуществлялось строительство и в сфере обычных вооружений и вооруженных сил. Численность состава вооруженных сил была увеличена более чем на 200 тыс., число армейских дивизий к 1991 г. достигло 25 (увеличение числа имеющихся на вооружении авианосных групп — с 13 до 22 — исключая резерв). Увеличилось число эскадрилий истребительной авиации ВВС с 24 до 38, увеличение на 8 тыс. самолетов. Развернуто в войсках к 1988 г. 7058 танков типа М-1 «Абраме», что привело к увеличению общего танкового парка на 40 %. В ВМС увеличено число основных боевых кораблей на 1/3, до 610 единиц (133 новых корабля, в том числе 33 подводные лодки обычного назначения, 2 атомных авианосца класса «Нимиц», 18 ракетных крейсеров, 5 эсминцев).

ГОРБАЧЕВ

Посланный сразу на два «мероприятия» — на похороны Черненко и на первое знакомство с новым Генеральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачевым, вице-президент США Джордж Буш посчитал необходимым осмыслить происходящее и донести некоторые новые идеи до президента Рейгана. Государственный секретарь Джордж Шульц также запечатлел на бумаге свои впечатления. Рейган не поехал на похороны Черненко, у него не было особого желания знакомиться с новым Генеральным секретарем КПСС. 12 марта 1985 г. американская делегация прибыла в резиденцию американского посла в Москве Спасо-хаус, где в тот день отмечали день рождения посла Арта Хартмана. Шульцу запомнился орел у входа в библиотеку Спасо-хауса с надписью «Живи и давай жить другим».

Визит к Горбачеву должен был дать американцам первое представление о новом хозяине Кремля. Весьма приметного Горбачева сопровождали министр иностранных дел Громыко, помощник Горбачева по внешнеполитическим проблемам Андрей Александров-Аген-тов и переводчик Виктор Суходрев. (Именно в эти дни Александров-Агентов, продолживший свое пребывание в офисе Генерального секретаря еще один год, пишет о неожиданных словах нового лидера: «Внешняя политика стала какой-то железной, негибкой, сконцентрированной на проблемах, не поддающихся переменам». Впрочем, такие лица, как находившийся рядом Валентин Фалин — он станет главой Международного отдела ЦК — отмечали полную неосведомленность нового советского лидера в международных проблемах).

Горбачев сразу же поразил американцев неуемным потоком слов. Шульц отмечает, что не слышал еще ничего подобного. Подаваемые им прямые и косвенные сигналы были двусмысленными с самого начала. Во-первых, он поблагодарил за выражения сочувствия. Американская сторона должна исходить из того, что Москва сохранит преемственность. Во-вторых, Горбачев, указывая на старинные часы в кабинете, с улыбкой сказал, что «старые часы неважно определяют новое время». Новый советский лидер с самого начала поразил американцев тем, что говорил не об интересах собственного государства, которые он призван был охранять, а выступал в некой роли Христа, пекущегося «о благе всего человечества».

В июле 1985 г. — за день до оглашения согласия на встречу с американцами (в Женеве) — из советской политики был эффективно исключен ведущий советский дипломат эпохи, А.А. Громыко. Номинально он был назначен на более высокий пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Вместо него министром иностранных дел был назначен глава компартии Грузии Э.А. Шеварднадзе, не имевший никакого опыта на международной арене. В донесениях в Вашингтон американское посольство в Москве стремилось дать Горбачеву объективную оценку. «Нет сомнений в том, что Горбачев любит власть. Бесспорно и то, что он трепещет от одной мысли о возможности ее потери. Несомненно, что он очень чувствителен к критике и рассматривает даже весьма дружественную критику как измену».

Посол Мэтлок: «Горбачев по своей природе являлся одиночкой, и это делало для него тяжелым создание эффективного консультативного и совещательного органа. У него не было ни официального совета министров, ни «кухонного» кабинета в подлинном смысле. Были, конечно, советы разных типов, члены которых приходили и уходили, встречаясь с ним лишь время от времени. Но они никогда не превращались в эффективные совещательные органы по двум причинам. Во-первых, Горбачев часто собирал вместе людей, которые просто не могли вместе работать, и во-вторых, он никогда не использовал их как настоящие совещательные органы, с которыми постоянно консультируются и мнения которых воспринимают серьезно. Более того, он чаще всего говорил своим советникам, а не слушал их».

Познакомившись ближе с Шеварднадзе и его семьей, государственный секретарь Дж. Бейкер был поражен тем, что министр великого Советского Союза более всего думает о своей закавказской родине, не скрывая этого от своих важнейших контрпартнеров. «Я находился — пишет Бейкер, — в московских апартаментах советского министра иностранных дел и беседовал с энергичной и интеллигентной его женой, которая безо всякого провоцирования открыла мне, что в глубине души она всегда была грузинской националисткой». И, пишет Бейкер, я еще много раз слышал вариации этих взглядов из уст советского министра. Американцы правильно зафиксировали стратегию Шеварднадзе: «Шеварднадзе довел до совершенства свою практику обращения к своим собственным экспертам по контролю над вооружениями; именно они выдвигали свои собственные новые инициативы, которые Шеварднадзе затем лично предлагал американцам. После очевидного очередного прорыва он обращался к Горбачеву за одобрением — и только тогда представлял их официальным военным специалистам — как уже свершившийся факт. Именно потому, что этот гамбит работал так часто и так удачно, высшие круги советских военных ненавидели Шеварднадзе».

* * *

Окружающих удивляло одиночество М.С. Горбачева. Его жизнь протекала либо в сугубо официальной обстановке, либо исключительно в рамках его семьи. У него не было круга близких ему по духу людей, которые могли бы обеспечить связь (пусть даже призрачную) с широкой публикой, со страной, с народом. Более того: Горбачев попросту не терпел рядом талантливых людей. Он назначал на важнейшие посты людей третьего и пятого эшелона. По мере того, как его власть увядала, он развил в себе аллергию на всякого, кто мог бы блеснуть талантом более ярко, чем его пустословный словесный поток.

Супруга Раиса Максимовна была единственным близким другом, и хотя она обеспечивала ему психологический комфорт, который поддерживал его в условиях постоянного стресса, она не могла обеспечить ширину и глубину подлинного совета, который мог дать более широкий круг приближенных. Более того, справедливо, что такие сомнительные помощники, как Валерий Болдин, сохраняли свои позиции лишь поддержанием добрых отношений с Раисой, не пытаясь критически подойти к ее суждениям. М.С. Горбачев не мог вынести даже мысли о передаче своей власти кому бы то ни было. Размышляя над его путем, над судьбой человека с невероятной жизненной силой, превосходной памятью и оптимистическим темпераментом, следует сказать, что личностные факторы брали в нем верх над политической калькуляцией: Горбачев не желал делиться огнями рампы с талантливым коллегой. Он чувствовал себя уютно только рядом с молчаливыми или серыми помощниками — и это один из ключей, объясняющих его поражение.

На Горбачева чрезвычайно воздействовали толпы, преимущественно западные. Почему? Пытавшиеся разобраться сходились в том, что поведение советской толпы обычно невыразительно — если только толпа не настроена враждебно (тогда ее поведение будет даже слишком выразительно). Но Горбачев, именуемый на Западе «Горби», необыкновенно ценил общественное признание.

Как уже говорилось, Горбачев категорически не выносил критических оценок в свой адрес. В октябре 1989 года газета «Аргументы и факты» (детище Яковлева) в краткой статье отметила, что в стране Сахаров более популярен, чем Горбачев. И это в газете, чей тираж взмыл до 34 миллионов экземпляров. Генеральный секретарь был в ярости. 13 октября 1989 года всех главных редакторов вызвали «на ковер» в ЦК КПСС. Главному редактору «Аргументов и фактов» Старкову предложили пост редактора международного журнала в Праге или Бюллетеня Верховного Совета.

К всеобщему удивлению, сияющий Горбачев, неистребимо жаждущий признания, потратил во время визита в Вашингтон в 1990 г. пять часов драгоценного времени на получение пяти наград пяти (почти ничтожных) общественных организаций (Награда Альберта Эйнштейна, Медаль Свободы Франклина Делано Рузвельта, награда Мартина Лютера Кинга, награда за Ненасильственный мир, награда «Личность в истории») в те самые дни, когда он более всего был нужен в Кремле, где его соперник раскалывал горбачевский фронт. Горбачев проявил себя даже в метании подковы, за что в очередной раз был награжден к вящему своему удовольствию. Эту мишуру он фактически обменял на высшую власть, которую получил сравнительно легко.

Но у Горбачева была большая и мыслящая когорта отдаленных сторонников. Михаил Горбачев привел «прослойку» интеллигенции на капитанский мостик государственного корабля и ткнул пальцем в карту: куда плыть? В этой ситуации интеллигенция ощутила простор для политического маневра и самореализации. Этих людей (двух Яковлевых, Коротича и им подобных) тянуло к критической сенсационности. Они как бы забыли (или им помогли забыть?) о неком большем — о судьбе Отечества, об исторических судьбах народа, о будущем своего государства. У значительной части интеллигенции вызрело гиперкритическое отношение к породившему их общественному строю, и вера в то, что политические реформы быстро возродят рынок — главный мотор лидирующего Запада.

Вызрело негативное восприятие патриотизма, гордости от принадлежности к своей стране. «Целились в самодержавие, а попали в Россию». Интеллигенция 1985 г. — дети самозабвенных героев войны, усмотрела в патриотизме лишь патриархальность и оправдание заскорузлости.

Те, кто усматривает в патриотизме реликт патриархального общества, просто плохо знает Запад — проявления национальных чувств и патриотизма французов, неистребимая верность англичан своей стране, стойкая направленности немецкого сознания на защиту национальных интересов, впечатляющая испанская гордость, повсеместная итальянская солидарность и наиболее впечатляющий — американский опыт: вывешивание государственного знамени на своих домах, пение государственного гимна перед началом сакрального действа в любом молитвенном доме, в церкви любого вероисповедания и т. п. Всюду в мире как непреложные условия жизнедеятельности существует общественное проявление любви к стране своего языка, неба, хлеба и детства. И основная часть российской интеллигенции всегда соединяла в себе два начала — знание Запада и любовь к своему отечеству.

ФИНАЛ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»

Горбачев воспользовался полетом молодого немца Руста на Красную площадь и сменил военное руководство страны. На пост министра обороны он назначил недавнего командующего Дальневосточным военным округом генерал-лейтенанта Язова — в обход многих, более заслуженных военных. Язов отличался только тем, что своим назначением был обязан лично молодому Генеральному секретарю. В переговорах по военным вопросам с Соединенными Штатами Язов выступал в связке с начальником Генерального штаба маршалом Ахромеевым. По оценке посла Мэтлока, «на протяжении следующих двух-трех лет связка Язов-Ах-ромеев (две очень отличные друг от друга личности, о них трудно говорить как о команде) служили Горбачеву отменно… Они стремились задушить свои личные взгляды и угождать Горбачеву как главенствующей политической власти страны. Несомненно, они хотели бы следовать политике, популярной в среде советского военного истэблишмента — но, когда Горбачев решал следовать очень отличным курсом, они поддерживали его, сдерживая потенциальные горячие головы среди военных, готовых выйти из-под контроля».

После замены руководства вооруженными силами СССР, Горбачев сумел в декабре 1988 г. объявить в ООН об одностороннем сокращении советских войск на полмиллиона. Он сумел преодолеть сопротивление военных — лишь неделей ранее высшие военные чины в СССР, включая начальника Генерального штаба маршала Ахромеева, настаивали, чтобы сокращения были только двусторонними.

Установленные дружеские отношения с Рейганом, Бушем, Тэтчер, Колем, Миттераном и другими западными лидерами укрепляли в Горбачеве то чувство, что на Западе его понимают лучше. Фактом является, что в 1989 г., когда трон под Горбачевым зашатался в самом Советском Союзе, Генеральный секретарь купался в лучах всемирной славы — он посетил Лондон в апреле, Бонн в июне, Париж в июле, Хельсинки в октябре, Рим в ноябре.

Американский посол в Москве Джек Мэтлок все более приходил к мнению, что «Горбачев не знает, куда направляться…. Он привел в действие политические силы, не представляя себе при этом, какой должен быть финальный результат… Я не мог понять его стратегии в решении экономических и национальных проблем — именно тогда, когда они приближались к кризисному пику. Увеличивались доказательства того, что его понимание этих проблем было ошибочным». Уже в 1989 г. Мэтлок пришел к выводу, что Горбачев едва ли «доберется» до окончания своего срока в 1994 г. Чтобы реализовать открывшиеся возможности, американцам нужно было спешить.

* * *

Уже весной 1985 г. Горбачев объявляет о шестимесячном одностороннем моратории на развертывание ракет средней дальности действия в Европе; если американцы согласятся на аналогичные действия, мораторий превратится в постоянный. Через десять дней Горбачев предложил мораторий на все испытания ядерного оружия.

Важно: Советский Союз в лице Горбачева впервые молчаливо согласился с тем, что внутренняя ситуация в стране может быть предметом американо-советских обсуждений. «Они (Рейган и Горбачев) продемонстрировали согласие в важности разрешения гуманитарных проблем в духе сотрудничества».

Почему не внутриамериканские проблемы? Не проблемы прав человека в мире вообще? Кто дал с советской стороны сигнал? Да и сам характер уступок не мог быть санкционирован никем, кроме Горбачева. В ответ на традиционные американские обличения поведения СССР в Афганистане Горбачев отвечал не стандартными обвинениями США в поддержке моджахедов, а выражением обеспокоенности по поводу того, как следовало бы решить афганскую проблему в целом, включая вывод советских войск. Это было новое, и для американцев многообещающее. Советский лидер не стал их обличать за поставку «стингеров» моджахедам типа Усамы бен Ладена, убивающих советских летчиков. Он скромно стал обсуждать пути советского отступления, не прося взамен хотя бы приостановки американского вооружения противостоящей стороны в Афганистане. Чудны дела твои, Господи…

В результате одно искаженное мировоззрение сменило другое. После Женевской встречи Горбачева с Рейганом сложилась парадигма, практически нетронутой оставшаяся до 1991 г. Судите сами. Президент Рейган заявил Генеральному секретарю Горбачеву, что Советский Союз должен смириться с американской идеей Стратегической оборонной инициативы (SDI), сократить свои стратегические вооружения, уступить во всех региональных конфликтах, признать свою неправоту в области гражданских прав — и только тогда Соединенные Штаты, возможно, пойдут на нормализацию двусторонних отношений.

…Не менее активны были антисоветские действия политики Рейгана в Восточной Европе. Любые трещины в отношениях между социалистическими странами брались государственным секретарем Шульцем на вооружение. В декабре 1985 г. он «прощупал» потенциал отхода от СССР Румынии, а затем Венгрии, где «давление социализма начало ослабевать». Любезничавший с Шульцем Янош Кадар не знал тогда о записях государственного секретаря: «Кадар безнадежно измаран подавлением венгерского восстания 1956 года… Венгрия нуждается в новом поколении лидеров. Кадар хотел посетить Соединенные Штаты, но мы согласны были лишь с увеличением числа венгров, выезжающих в США. Я обсуждал нашу политику в отношении Восточной Европы с коллегами и решил отныне оказывать более твердый нажим с целью изменить курс этих стран». Шульц назвал свой курс здесь «политикой эрозии. Мы хотели сделать невозможным для Советского Союза получать нечто полезное из Восточной Европы».

На фоне женевских любезностей это было лицемерием большого калибра. Тот же Шульц никогда не упускал возможности укорить Горбачева и его команду — в случае поддержки Советским Союзом любого из недружественных Америке режимов и стран. Такую манеру ведения дел трудно назвать даже «двойным стандартом», американцы подрывали зону влияния СССР без зазрения совести — как дело своей чести.

Но почему молчал Горбачев? Ведь его молчание оборачивалось поражением его страны и гибелью ее граждан. Советская Россия еще не готова была принимать как «последнее слово» каждое выражение молодого генсека. На заседании Политбюро, посвященном Женеве, член Политбюро Владимир Щербицкий скептически оценил результаты встречи. Не менее важно было то, что глава Генерального штаба Советской Армии маршал Ахромеев выразил сомнения относительно итогов Женевской встречи. А Горбачев с этих месяцев начал упиваться фразой «новое политическое мышление». Под этим лозунгом он сделает много такого, о чем сам будет впоследствии жалеть.

В январе 1986 г. Горбачев выдвинул идею уничтожения всего ядерного оружия на Земле к 2000 г. посредством трехступенчатого разоружения. (При этом Горбачев объявил в одностороннем плане о введении Советским Союзом моратория на ядерные испытания).

Для нас, доживших до этого года, ясно видно, насколько фантастически немыслима эта идея, по крайней мере, для пяти мировых держав. Но Горбачев все больше ценит немыслимый допинг массового восторга, буквального оцепенения от безумной смелости советских предложений. Человек, который, несмотря на все усилия, так и не решил проблемы сельскохозяйственного производства Ставрополья, решил оставить подобные мелкие проблемы в тени глобального геополитического переворота. Сам способ сделанного предложения выявил для американцев главное в затее Горбачева. Посол Мэтлок: «Способ, которым делал свои предложения (в письме, открываемом прессе сразу же, как только это письмо прибывало к адресату), возбуждал подозрения, что главный интерес Горбачева лежал в сфере пропаганды».

Американцы оценили эту актерскую тягу «быть в центре внимания» и решили на ней сыграть. А мы, сироты этой прихоти, сидим у руин государства, в котором родились, которое нас воспитало и образовало. Сидим как жертвы немыслимого честолюбия одного человека.

* * *

Горбачев уже определяет для себя, что подлинную сенсацию вызывают немотивированные (словно от широты русского характера) уступки американской стороне. И немедленно делает одну из таких уступок: до сих пор одной из базовых позиций советской стороны была тесная взаимосвязь решений в трех сферах ядерных переговоров — ракеты средней дальности, инспекции на местах и переговоры по стратегическим вооружениям. (То была старая «аксиома Громыко»). Теперь глава советского государства соглашался на договоренности в отдельно взятых вопросах, безотносительно к тупику в «соседних» вопросах. Возникло чрезвычайно многообещающее для американцев разъединение. Со своей стороны, обозревая весь период, Шульц с гордостью пишет в мемуарах, что «мы не сделали ни одной уступки». Вот чем гордился второй человек в американском правительстве.

Президент Рейган немедленно создал группу специалистов, которым было поручено обсудить советские предложения — словно принять неожиданные трофеи. Пол Нитце возглавил американскую команду военных переговорщиков в военной сфере, а Роз Риджуэй возглавила обсуждение всех остальных проблем (гуманитарных и прочих). Вскоре американцы обнаружили, что их наиболее «жесткие» партнеры ушли с переговорной арены, а их место заняла новая плеяда фактически сбитых с толка дипломатов, которая при этом была гораздо приятнее в манерах и менее привержена догмам. «Молодые профессионалы с превосходными лингвистическими данными и манерами поведения в обществе стали выходить в первый ряд с невероятной скоростью. Шеварднадзе начал создавать дипломатическое окружение, руководствуясь собственным разумением». Так пишет американский специалист.

День без мировой сенсации, без потрясающей инициативы был для Горбачева пуст и бессмыслен. Рейган не произвел на него особенного впечатления. Его зацикленность на СОИ смотрелась некоей внутренней слабостью. Встреча с ним давала Горбачеву возможность ощутить себя не только моложе, но гибче, умелее, гуманнее, предприимчивее. Мировая пресса и телевизионное сообщество создают арену, на который президент с опытом Голливуда был слабее южнорусского политического таланта. Ощущая это, Горбачев жаждал встречи.

В начале осени 1986 г. он предложил рандеву «посредине» между Москвой и Вашингтоном. Американская сторона выдвинула в качестве места встречи исландский Рейкьявик. Такой выбор не всем казался ординарным. Вот что отмечает посол Мэтлок: «Исландия не была нейтральной страной, подобно Швейцарии, но была одним из натовских союзников Америки и поэтому, в политическом смысле Горбачев проделывал значительно больше половины пути». В понедельник 1 июля 1986 г. посол Добрынин прибыл к государственному секретарю Джорджу Шульцу с известием, что СССР согласен на саммит Рейгана-Горбачева в Женеве 19–20 ноября 1986 г. Горбачев игнорировал фактор, который его предшественники сочли бы существенным.

В исландском Рейкьявике по правую руку от Горбачева лежала рабочая папка. Открыв ее, Генеральный секретарь читал советские предложения в течение примерно часа. (Это был своего рода горбачевский ответ на неожиданные предложения Рейгана в летнем домике женевской виллы). Изложение Горбачевым советских предложений представляло собой долгий монолог, но он восхитил американцев. Речь шла о трех проблемах: 1) стратегические вооружения; 2) ракеты средней дальности в Европе; 3) об оружии в космосе и о стратегической обороне. В конечном счете, Горбачев вручил Рейгану документ под названием «Директивы для министров иностранных дел СССР и США, касающиеся вооружений и ядерного разоружения».

Как сообщает посол Мэтлок, «русские постепенно делали важнейшие уступки по вопросу контроля над вооружениями… Горбачев согласился на американское предложение о 50-процентном сокращении тяжелых, запускаемых с земли и с подводных лодок ракет, согласился на низкий уровень ракет средней дальности и на обширные инспекции на местах… К полудню соглашение о ракетах средней дальности стало казаться настолько возможным, что американская делегация послала экстренные телеграммы американским послам в Западной Европе и Японии, чтобы те оповестили глав союзных с американцами правительств».

Кто внушил Горбачеву такой страх перед фантастическим проектом СОИ? Посмотрим, о чем думал госсекретарь Шульц, слушая о сонме советских уступок взамен отказа американцев от программы СОИ. «Я чувствовал, что СОИ является мощным мотором, добывающим советские уступки — во многом потому, что советская делегация полагала, что мы значительно продвинулись в реализации этого проекта, значительно дальше, чем дело обстояло на самом деле». Русские боялись СОИ больше, чем нужно. Даже Шеварднадзе сказал, что «мы уже сделали все уступки. Теперь очередь за вами». Шульц, не веря ушам своим, попросил машинописную копию советских предложений.

Впервые советская сторона согласилась включить в число сокращаемых тяжелые советские ракеты СС-18 («Сатана»). Поздно ночью маршал Ахромеев сделал эту существенную уступку, которая не могла не быть согласована (или санкционирована) Горбачевым. В то же время советская сторона согласилась (как отметила американская сторона, неохотно) исключить из числа засчитываемых и сокращаемых американские системы передового базирования, способные нанести удар по территории Советского Союза. Почему? Заслужить благорасположение?

Еще одна уступка Горбачева, представленная Ахромеевым: срок выхода из договора по недопущению создания национальных противоракетных систем был снижен с пятнадцати до десяти лет. Ахромеев отказался от прежнего требования запретить саму разработку космической оборонной системы США. Просьбой осталось ограничить разработку лабораторными испытаниями. Еще: в отношении ракет средней дальности Ахромеев отказался от традиционного прежнего требования включить в число зачитываемых британское и французское оружие, замораживая при этом их численность. Был предложен нулевой советский и американский уровень в Европе.

Еще одна важная уступка: советская делегация согласилась обсуждать лимит советских ракет в Советской Азии визави американских ракет. Ахромеев отказался от прежнего советского призыва завершить ядерные испытания, активизировать переговоры, ведущие к полному запрету на ядерные испытания. На самом деле изменение твердости советской позиции подлинное ликование американской стороны. С американской точки зрения новые договоренности были просто потрясающими. Горбачев признал принцип равенства и низкого уровня ракет средней дальности и предложил рассматривать эти квоты глобально. Он — невероятно — согласился сократить тяжелые ракеты советского арсенала на 50 процентов (с 308 МБР до 150 единиц), что американская сторона не могла не рассматривать как свою величайшую победу. А инспекции? Стоило ли Советскому Союзу десятилетиями сопротивляться инспекциям на местах, чтобы внезапно, буквально в одночасье, согласиться с этой американской идеей.

По мнению Шульца, Рейкьявик был для американской стороны самой плодотворной встречей на высшем уровне; Рейкьявик был для американцев «подлинным прорывом». Далекоидущие уступки американцам были сделаны под непосредственным руководством Горбачева — и всего за два дня; то не был спонтанный обвал, это были тщательно подготовленные шаги… Мэтлок: «Я знал, что джинн уже выпущен из бутылки. Уступки, которые Горбачев сделал в Рейкьявике, уже нельзя было забрать назад».

Именно в Рейкьявике Горбачев «вкусил» такую дозу международного внимания, что не удивлять мир своими уступками ему становилось все труднее психологически. В середине 1987 г. Горбачев ввел односторонний мораторий на советские ядерные испытания. Он официально ввел концепцию «разумной достаточности» или «достаточной обороны», фактически требовавших сокращения вооруженных сил страны. Горби, не колеблясь, объявил о том, что сторона, имеющая наибольшее число оружия (речь, разумеется, шла об СССР), должна пойти на асимметричные сокращения.

* * *

Ради удовлетворения своего честолюбия и применения нигде не опробованных схем Горбачев начал внешнеполитический курс, который практически неизбежно вел к развалу Организации Варшавского договора. 10–11 ноября 1986 г. Генсек КПСС довольно неожиданно призвал в Москву руководителей стран — членов Совета экономической взаимопомощи. Он вызвал немалое их возбуждение, когда призвал руководство указанных стран к «реструктурированию» системы их политического руководства и обретению новой степени легитимности в глазах своих народов. Никто тогда не осмелился сказать молодому советскому лидеру, что он, собственно, открывает ящик Пандоры.

Фактически он сказал присутствующим, что «доктрина Брежнева» мертва и что СССР уже никогда не пошлет свои вооруженные силы для усмирения «еретиков» в социалистическом лагере — базовая перемена в советской внешней политике, произведенная на фоне высадки американцев в Гренаде, в Панаме, Ливане и пр. Горбачев ни в грош не ставил тот «пояс безопасности», который был создан великой кровью наших жертв во Второй мировой войне. Он начал процесс фактического предательства просоветских сил — наших союзников, которые отказывались уже что-либо понимать в политике Москвы.

Когда Государственный секретарь США Дж. Шульц прибыл в ноябре 1986 г. на сессию Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, происходившую в Вене, он ощутил, что в ОВД случилось нечто. И американцы немедленно начали использовать новые возможности. Джордж Шульц, Роз Риджуэй и Том Симоне пригласили к себе польскую делегацию с целью укрепить их в решимости начать внутренние перемены и по возможности дистанцироваться постепенно от Москвы. «Поляки оказались заинтересованными».

Шульц задумался о широкой программе воздействия на Восточную Европу. Перемены в Советском Союзе стимулировали сторонников перемен в восточноевропейских странах. Следовало поддержать сторонников перемен. Джон Уайтхэд в феврале 1987 г. объехал всю Восточную Европу и пришел к выводу: «Ситуация меняется». Лидеры восточноевропейских стран теперь дольше встречались с американцами и обсуждали прежде запретные вопросы. Советская сторона, во все большей степени занятая внутренними проблемами, не могла уже мгновенно негативно реагировать на отклонения от коммунистической идеологии в своем блоке. Шульц вспоминает, что у него возникло чувство, что одна-две страны Восточной Европы могут пересечь границу между блоками. Уайтхед докладывает Шульцу, что коммунистические правительства Восточной Европы постоянно улучшают отношения с Соединенными Штатами, что, в конечном счете, обещало их отход от Советского Союза. Особенно перспективной Уайтхэд считал ситуацию в Польше, где сближению Варшавы с Москвой противостояла «Солидарность» во главе с Лехом Валенсой. «Он работает на верфи в Гданьске и уже использовал все дни своего отпуска. Если Валенсу не отпустят в Варшаву, я полечу к нему в Гданьск». Разумеется, это было унижением для официальной Варшавы, что высокопоставленный представитель президента Рейгана навестил не президента — генерала Ярузельского, а неведомого (тогда) слесаря из Гданьска. Затем Уайтхэд встретился с Валенсой в резиденции американского посла в Польше. Пресса размножила фотосвидетельства этой встречи по всему миру.

Что касается генерала Ярузельского, то с ним американский представитель беседовал три часа. Когда Уайтхэд критически отозвался о польском режиме, Ярузельский взорвался: «Мистер Уайтхэд, я не могу позволить вам вмешательства в наши внутренние дела. Мы — суверенная нация. У вас своя политическая система, у нас — своя. Я не вмешиваюсь в ваши дела, соблаговолите и вы не вмешиваться в наши. Я знаю, что вы ненавидите меня. Два года назад я был в Нью-Йорке, но мне не разрешили посетить Вашингтон. Ваш Государственный секретарь назвал меня «русским генералом в польской униформе». Для меня не могло быть большего оскорбления. Я являюсь поляком во многих поколениях».

В мае 1987 г. Горбачев сказал на встрече руководителей ОВД, что Москва больше не позволит себе вторгнуться в дела соседей-союзников. По распоряжению Шульца, Уайтхэд старался избегать публичных скандалов. Шульц описывает, как они условились о линии поведения в странах Восточной Европы: действовать шаг за шагом, добиваться успеха малыми шагами. Увеличивать влияние постепенно. Расширяя шаг за шагом свою сферу влияния.

Американцы сознательно усиливали шпионскую истерию. Глава Национального агентства безопасности генерал Уильям Одом жаловался на то, что в Москве невозможно найти безопасное место для американских дипломатов. Зато Шульц с большим удовлетворением перечислял те места, где американская дипломатия при косвенном содействии Кремля вернула часть своего влияния: Ангола, Никарагуа, Камбоджа и, главное, Восточная Европа.

* * *

Предложения Горбачева вызывают самую положительную реакцию у канцлера ФРГ Гельмута Коля, который присоединяется к неожиданному одобрению нового кремлевского вождя со стороны Рональда Рейгана на встрече западной «семерки» в Венеции в июне 1987 года. Роль мирового благодетеля буквально пьянит Горбачева, который несколько лет назад ничего не знал о мировом стратегическом балансе и о тонкостях переговорных позиций СССР и США.

23 июля 1987 г. новый неутомимый борец за сохранение жизни на Земле делает новое предложение: пусть два предлагаемых нуля (ликвидация РСД и ракет РСМД) будет полной. Советскому Союзу и Соединенным Штатам не стоит оставлять прежде оговоренных сто ракетных комплексов как в Азии, так в Америке и Европе. (Рейган тайно говорит Колю, что эти предложения кажутся ему привлекательными.) Вместо того, чтобы настаивать на своем праве сохранить сто ракет среднего радиуса действия — чтобы создать баланс американским ядерным установкам в Азии и на Тихом океане, Горбачев немотивированно убрал советские установки.

И министр обороны США организовал встречу военных лидеров НАТО, которые выступили за уничтожение всех ракет средней дальности на глобальном уровне. Все это не мешало, впрочем, президенту Рейгану в период между апрелем и сентябрем 1987 года резко критически отзываться о стране, с которой он, судя по его словесным высказываниям, желал наладить добрые отношения.

Читатель, странная складывалась ситуация. Положительно относясь к политике Горбачева, президент Рейган ни разу не выразился с похвалой о стороне, которая делала желательные ему уступки. Напротив, он как бы ярился все более и требовал все больших изменений в советской позиции, в ее стратегии, в политическом строе СССР. Горбачев же (удивителен этот мир) начинает привыкать к сугубому негативизму Белого дома даже после самых крупных шагов навстречу американским пожеланиям. В тех же местах, где Горбачев желал изменения американской позиции более всего (размещение оружия в космосе, замедление реализации Стратегической оборонной инициативы, американское участие в региональных конфликтах), Рейган занимал «железобетонную» оборонительную позицию, не желая уступить ни на шаг.

Но даже Рейган не мог абсолютно игнорировать «отступательный» стиль Горбачева. 12 июня 1987 г., выступая в Берлине, президент Рейган позволил себе смягчиться. «Ныне Советы сами, хотя и ограниченным образом, пришли к пониманию важности свободы». И здесь Рейган обратился прямо к Горбачеву, сам не зная, каких демонов будит: «Если вы желаете мира, если вы желаете процветания для Советского Союза и Восточной Европы, если вы добиваетесь либерализации… Мистер Горбачев, снесите эту Берлинскую стену».

Много лет прошло, и нет давно берлинской стены. А сказать все же хочется: «Вы, деятели Запада, которым так мешала Берлинская стена, если вы желаете процветания России и Восточной Европе в целом, теперь вы снесите грандиозную визовую стену, которую именно вы воздвигли между Западной и Восточной Европой. Вы строите стену между США и Мексикой, между Израилем и Палестиной».

А президент Америки ярился все более. На конференции украинских католиков он восславил «борьбу, которая началась на Украине 70 лет назад и которая идет во всей советской империи, «в Казахстане, Латвии, Молдавии и среди крымских татар». Читал ли все это лидер огромной многонациональной страны, пережившей такую историю в двадцатом веке? А если читал, то почему не ответил от имени объединившегося народа той стране, которая тоже знала раскол, преодоленный многотысячными жертвами под руководством президента Линкольна? А Рейган без обиняков ставит цель: «Помогать демократическим инсургентам в их битве за самоопределение». Ощущал ли Горбачев опасность американского нажима и пропаганды для своей страны?

Трезвые головы видели творимое бесчинство. Добрынин: «Когда Горбачев прибыл в Вашингтон, он, опять же без серьезного торга, согласился еще на одну уступку: уничтожить все ракеты СС-20 не только в европейской части СССР, но и в азиатской части, хотя в Азии они являлись частью нашей обороны против американских баз в Японии и Индийском океане. А также противовесом китайским ядерным вооружениям».

Рейган пригласил Шеварднадзе на ланч. Обедали американский президент и советский министр на барже начальника военно-морского штаба США. На следующий день, 16 сентября 1987 г. Шеварднадзе отвел Шульца в сторону и поделился секретом: «Мы уходим из Афганистана. Выход может продлиться пять месяцев, а может, целый год». Министр попросил Шульца о помощи в создании нейтрального Афганистана. Шульц последнюю просьбу воспринял критически — о чем признается только в мемуарах. Американцы желали полностью воспользоваться поражением СССР в Афганистане. И совсем уж никак не желали обсуждать объем военного присутствия США в Персидском заливе.

Итак, Шеварднадзе сказал под большим секретом Шульцу, что в Москве принято твердое решение уйти из Афганистана; этот уход состоится еще до окончания второго президентского срока Рональда Рейгана. Шеварднадзе просил американской помощи в том, чтобы советский уход не привел к возобладанию в Афганистане фундаменталистов. Нашел у кого просить! У администрации, создавшей огромные лагеря подготовки фундаменталистов в Северном Пакистане, вооружившей Усаму бен Ладена «стингерами».

Американцы берут инициативу полностью в свои руки. Советские переговорщики как бы отчитываются перед строгими американскими контролерами. Госсекретарь Шульц вспоминает: «В три часа дня мы переместились в большую «комнату Джеймса Медисона, расположенную прямо над моим кабинетом в госдепартаменте. С согласия Шеварднадзе я пригласил в эту комнату представителей всех рабочих групп. Были внесены дополнительные стулья — места все равно не хватало, и многие стояли вдоль стен. Каждый советский сопредседатель рабочих групп докладывал собравшимся пятидесяти человекам. Доклады содержали ясно обозначенные факты, они были ясными, брали проблемы по существу. Разделительные грани между людьми и предметами как бы растворились. Чувство единой миссии, общей цели возникало буквально на глазах. Люди говорили о предметах, которые прежде опасались бы даже коснуться. Я чувствовал, что мы повернули за важный угол… Шеварднадзе и я во второй половине дня отправились в Белый дом и доложили президенту Рейгану результаты трех дней работы. Теперь мы могли объявить о совместном «соглашении в принципе о заключении договора, уменьшающего численность ракет средней дальности; договор можно будет подписать во время визита Генерального секретаря Горбачева в Вашингтон поздней осенью».

Удовлетворенность главы американской дипломатии вовсе не равнозначна триумфу советской дипломатии, представители которой выглядели все более жалким образом под строгим взглядом наконец-то оцененного американцами Шеварднадзе.

Ради сохранения главного Шеварднадзе приходилось проводить подлинно «лисью» дипломатическую линию. Выступая в ООН на Генеральной Ассамблее ООН, Шеварднадзе «осудил» президента Рейгана, который «прочитал мне лекцию о том, как надо изменить советскую систему». Шеварднадзе делал такие заявления, чтобы сбить с толку своих политических противников в Москве. И американцы это уже знали.

Горбачев выступил с уже привычными уступками: он уже не настаивал на полном запрете испытаний противоракетных систем, а просил выработки соглашения «по отдельным вопросам», с целью их подписания в ходе визита в США. Шульцу не нужно было быть о семи пядей — он увидел явную зависимость Горбачева от результативности дипломатии на высшем уровне и… сразу же пригрозил срывом предполагаемого горбачевского визита в США. Он рисковал, но знал также, что договоренность (практически достигнутую) по ракетам средней д'альности могут подписать и чиновники более низкого ранга.

Вслушайтесь в слова Джорджа Шульца, которые он 18 ноября 1987 г. говорит президенту Рейгану, готовящемуся принять советского лидера: «Мы можем позволять Горбачеву играть роль новатора, играющего фактически в нашу пользу — как он сыграл драматически в случае с ракетами средней дальности и в случае с Афганистаном».

Более всего Генеральный секретарь ЦК КПСС заботился о деталях своего визита в США. Он отказался проехаться по стране — он будет только в столице, в центре внимания. Сумеют ли эксперты решить все спорные вопросы, что позволило бы подписать Договор о ракетах средней дальности? Давление Горбачева на переговорщиков стало очень ощутимым. Именно тогда (24 ноября 1987 г.) маршал Ахромеев сказал свою ставшую знаменитой фразу: «Может быть, нам заранее попросить политического убежища в нейтральной Швейцарии?» А Государственный секретарь Шульц признается, что его охватило «чувство триумфа».

Читатель, задумайся хотя бы над цифрами: советская сторона пообещала уничтожить 1500 уже размещенных ракет средней дальности, а американская сторона — только 350 ракет. Хороши переговорщики, готовые за одну американскую ракету уничтожить пять советских!

В половине шестого дня 7 декабря 1987 г. государственный секретарь Джордж Шульц встретил Генерального секретаря Горбачева и его супругу на авиабазе Эндрюс. После Хрущева и Брежнева это был третий государственный визит главы СССР в Соединенные Штаты. Он очень отличался от встречи Горбачева с Рейганом в Женеве и Рейкьявике. Горбачев отставил большинство требований относительно СОИ.

Они мчались в Вашингтон в одной машине, в пуленепробиваемом советском «ЗИЛе». Серп и молот соседствовали на улицах Вашингтона со звездами и полосами. «Горбачев был настроен позитивно, и чувствовалось его воодушевление». Говорили об окончании «холодной войны». Горбачев был весь в мыслях о происходящих в Советском Союзе переменах, он говорил Шульцу о тяжелой работе по перестройке общества. «Если я ослабею, продолжит идущий за мной». У Шульца было впечатление, что Горбачев вырвался в Америку, «чтобы глотнуть воздуха», чтобы сделать передышку.

Накануне важных встреч следовало решить возникшее существенное противоречие. В изображении Шульца, кто-то из членов советской делегации предпринял последнее усилие спасти самую совершенную советскую ракету средней дальности — твердотопливную СС-20.

Советская сторона не предоставила фотографии СС-20 в «чистом виде», а дала фото общего механизма — «канистры», внутри которой полагалось находиться искомой ракете. Шульц и главный американский переговорщик Кампельман потребовали фотографии собственно ракеты, а не капсулы, внутри которой она находится. И лишь в половине восьмого утра следующего дня противостоявший Кампельману Обухов привез фотографию указанной двухступенчатой ракеты. Теперь все было готово к подписанию Договора о ракетах средней дальности. Последнее слово советской военной технологии было отдано бездарно и глупо за пустые слова и ненадежные гарантии блоку, чьи границы через полтора десятилетия дойдут до внутренних границ России.

Утром, в 10.00 следующего дня, Горбачев приехал в Белый дом. Последовал салют из двадцати одного орудия, трубы дали сигнал, и два лидера на Южной лужайке Белого дома выступили с короткими речами. Рейган повел Горбачева в Овальный кабинет. Рейган начал с вопросов эмиграции, и вначале Горбачев держался: «Мистер президент, вы не обвинитель, а я — не обвиняемый. Давайте беседовать на равных; в противном случае нам не дождаться успеха». На мексиканской границе полиция вылавливает всех, кто стремится в «нацию иммигрантов». Здесь даже планируют строительство стены. А вот из России иммигрантам въезд разрешен. Как это понять? Неудивительно, что до ланча беседа была пустой.

Ланч состоялся в советском посольстве; а затем Горбачев вернулся в Белый дом для подписания Договора о ракетах средней дальности в 1:45 пополудни. (Как впоследствии выяснилось, этот час и минуты были требованием астролога Нэнси Рейган.)

Подписание Договора о ракетах средней дальности (сорок одна страница) было ключевым событием вашингтонского саммита 1987 г. Публика собралась в

Восточном зале Белого дома. Рейган и Горбачев шли по красной ковровой дорожке. Американский духовой оркестр играл американские и советские марши. Вокруг стояли сенаторы и конгрессмены, высшие военные чины американских и советских штабов. Все двигались в сторону Восточной комнаты — излюбленному месту общественных выступлений Рейгана. (Именно в этом зале лежали убитые Линкольн и Кеннеди.)

В своей речи Рейган произнес ставшее уже привычным «Доверяй, но проверяй» (на что Горбачев отреагировал несколько нервно: «Вы прибегаете к этой пословице при каждом удобном случае». Рейган — с поклоном в сторону Горбачева: «Мне она нравится»).

Овацией встретила публика речь Горбачева: «Этот договор — большой шанс. Он отводит нас от катастрофы». Последовал процесс подписания за столом, которым некогда пользовался Абрахам Линкольн. Папка красной кожи попала в руки Горбачева, синей — Рейгана. В Обеденной комнате каждый из двух лидеров обратился к своей делегации, а по сути — к своей стране. Затем последовало обращение двух лидеров к заполнившей Кабинетную комнату до отказа публике. Запомни, читатель: договор обусловливал уничтожение 1846 советскких ядерных ракет и 846 американских ядерных ракет в течение трех лет. Вас не взволновало такое неравенство?

А в зале шла своя жизнь. Там было 34 человека. Джойс Кэрол Оатс восхитилась речью Горбачева. Раиса Горбачева сказала, что восхищена романом Дж. К. Оатс «Ангел света» — это поразило автора. Они обменивались мнениями до тех пор, пока Рейган и Горбачев не вышли по красной дорожке в Государственную обеденную комнату, оборудованную приборами двуяычного перевода.

Казалось бы, атмосфера должна расслабиться, но последовало столкновение. Рейган в своем обычном духе обратился к столь любимым обоими народами анекдотам: выпускника спрашивают в США, кем он будет после окончания университета? — «Я еще не решил». Тот же вопрос адресован советскому выпускнику. «Мне еще не сказали». Горбачев заметно покраснел. Пустяковый эпизод вывел его из себя. Шульц пытался спасти положение. После окончания церемоний Шульц убедил президента Рейгана не проводить мероприятий в большой Кабинетной комнате. «Для этого лучше подходит интимность Овального кабинета».

Не поладили первые леди. С точки зрения Нэнси Рейган, сделавшей карьеру в Голливуде, Раиса Горбачева была грубой и безразличной к собеседнику. Горбачева ни разу не спросила о раковой операции груди Нэнси, о смерти ее матери — а ведь все это произошло всего лишь месяцем раньше…

* * *

1988 г. был тяжелым годом для Горбачева. Дипломатия сплошных отступлений перестала видеться блестящей. В Москве крепла оппозиция. Американские дипломаты уже в феврале нашли Горбачева удрученным. Со своей стороны Шеварднадзе с горячностью утверждал, что «Москва сделала почти все для Вашингтона, о чем он просил. Американцы просили принять решение о выходе из Афганистана, и русские согласились; американцы требовали сократить срок выхода, и русские довели его до девяти месяцев — и согласны сократить еще более; Вашингтон требовал вывести половину всех войск в первые девяносто дней — и глава специальной Комиссии Политбюро Шеварднадзе ответил положительно». Советская Россия просила только об одном: не помогать оружием талибам после выхода Советской армии. И американцы ответили своему фавориту Шеварднадзе жестким «нет». Ну что ж, американцы сами выбрали дорогу помощи талибам, и особенно Пакистану в функционировании лагерей исламского радикализма, подготовки антизападных камикадзе. Они очень скоро ощутят работу этих, оплачиваемых американцами школ.

Тем временем гласность в СССР достигла области внешней политики, дробя государственную мудрость однопартийной системы. В традиционно популярной в среде интеллигенции «Литературной газете» появилась статья Вячеслава Дашычева об отношениях Востока и Запада, с новым взглядом на «холодную войну». Существенной была открытая критика Дашычевым «советского гегемонизма» в отношении Восточной Европы и Китая. Одновременно Брежнев осуждался за гонку вооружений 1970-х годов. Но что поразительнее всего: патриот Дашычев, вместо того чтобы выступить интеллектуальным защитником своей страны, фактически полностью перешел на сторону защиты национальных интересов… Соединенных Штатов. Наивность такого подхода не была бы столь наглядной, если бы официальная пропаганда не отличалась лакейским оправданием любых действий и поворотов власти, что дискредитировало защиту национальных интересов в принципе.

Статьи, подобные дашичевской, были лишь началом огульной прозападной критики, бичевания армии за афганскую авантюру (в которую ее втолкнули) и любых проявлений геополитической самозащиты, которая во многом сбила с толка тех разумных и искренних патриотов, тех, кто в более здоровой обстановке не потерял бы голову в ходе бесовской схватки Горбачева с Ельциным, не онемел бы в молчании, когда речь зашла о судьбе страны в 1991 г. А в Кремле Крючков и Язов уже называли Шеварднадзе «апологетом американцев», использующим личную дружбу с советским лидером для проведения собственной внешнеполитической линии. Шеварднадзе это говорилось едва ли не в лицо. Возвращаясь в свой внушительный кабинет в небоскребе на Смоленской, Шеварднадзе опускался в свое «гобеленовое» кресло и рассказывал ближнему кругу о своих обидах. Впрочем, никак на его карьере не сказавшихся.

В Советском Союзе началась первая за долгие годы относительно свободная избирательная кампания. Популисты, либералы, националисты всех мастей били у избирательных урн жалких карьеристов коммунистического истэблишмента. Встает звезда несчастной для России фигуры — Бориса Ельцина, поднявшегося на волне народного недовольства на необычайную высоту. В Москве за человека с бредовым мировоззрением проголосовали 89 процентов избирателей. А ведь они знали его как первого секретаря Московского горкома, как свердловского самодура… За него голосовали даже сотрудники советского посольства в Вашингтоне, а ведь среди них было немало и трезвомыслящих людей — да и служащих спецслужб. Помутнение сознания охватило всех.

А вот что пишут тогда американцы: «Некоторые аналитики в ЦРУ видят в Ельцине важный политический источник помощи горбачевской программе, а если Горбачев потеряет лидерские позиции — его преемника». В сентябре 1988 г. в Вашингтоне госсекретарь Шульц назвал Шеварднадзе «одним из наиболее глубоко думающих людей нашего времени».

Через несколько дней Лигачев был выведен из состава Политбюро, равно как и А. А. Громыко (который скончался через 9 месяцев). Координатором внешней политики в Политбюро стал Александр Яковлев.

* * *

Все это давало невероятный шанс Соединенным Штатам. Американцы в конце 1980-х годов отказывались верить в свое счастье. В мемуарах президента Буша-старшего можно прочесть, с каким изумлением официальный Вашингтон воспринял нисхождение своего глобального контрпартнера на путь, который, в конечном счете, довел его до распада и бессилия. Совершаемого Горбачевым переворота политического и социального облика своей страны в Вашингтоне не ожидал никто. Формируя весной 1989 г. свою администрацию, только что избранный президентом Джордж Буш-старший потребовал экспертной оценки происходящего. Лучшие специалисты по России прибывали в резиденцию Буша в Кенебанкпорте и излагали свою точку зрения на раскол в стане прежде монолитного противника, на ступор советской системы, на готовность хозяев Кремля жертвовать многим ради партнерства с всемогущей Америкой.

Информация из Москвы, вызываемый ею культурный шок были столь велики, что многие весьма сведущие специалисты — от Адама Улама до Брента Скаук-рофта — заподозрили в действиях русских фантастический блеф, феноменальный обходной маневр. Сам президент Буш несколько первых месяцев своего президентства молчал, не желая попасть впросак. То была нелепая, как видно сейчас, предосторожность. Но и понятная. Уж больно лихо все шло по-западному на самом главном для США направлении мировой политики…

За столом одного из самых шикарных ресторанов Горбачев старался обозначить путь сближения с Бушем. «Я знаю, что помощники говорят Вам замедлить ход, оглядеться, не доверяться русским с ходу. Но то, что я делаю — я делаю, чтобы избежать в своей стране революции. Те, кто аплодировал в 1986 г., уже недовольно молчат. Мне нужна помощь с этой стороны». В один из интервалов филиппики Горбачева Буш сказал, что отношение Америки к России будет зависеть от того, чем Россия будет через 3–5 лет. Горбачев: «Ответа на этот вопрос не знает сам Иисус Христос».

…Отвечая на вопрос журнала «Эндовер Буллетин», Буш сказал о своей цели во внешней политике: «Сделать Америку еще сильнее». Это и делала американская сторона, не предлагавшая никому вечной дружбы. 15 февраля 1989 г. президент Буш издал директиву Обзор национальной безопасности (ОНБ) за номером три, посвященную отношениям с СССР. Анализ горбачевского курса занял тридцать одну страницу — через один интервал — на шесть страниц больше заказанного. Госдепу пришлось даже «схитрить» — напечатать текст более мелким шрифтом. Главным смыслом документа было «сомнение» спецов в том, что СССР «возвратится к драконовским мерам прошлого». Задача США — сделать этот возврат «абсолютно невозможным», не создавая при этом позиции «необратимости» в американской политике… Перестройка — в наших интересах. Она дает нам возможности, которых не было восемь лет назад».

Задачей называлось заставить СССР двигаться в желательном Америке направлении. Ради этого следовало всеми путями поддерживать в Советском Союзе свободу прессы и рушить однопартийную систему, защищать свободу перемещений, активизировать деятельность негосударственных организаций, отстаивать право частной собственности. Впрочем, все это уже происходило, и заведующий «советскими делами» в госдепе Александр Вершбоу назвал программу «статус-кво плюс».

* * *

В мае 1989 г. Государственный секретарь Джеймс Бейкер вылетел впервые в Москву. На самолете американских ВВС была также его жена Сьюзан и группа помощников. Главной проблемой Советского Союза на то время было обеспечить прекращение американской помощи афганскому движению сопротивления; главной американской проблемой было прекращение потока советского оружия правительству Никарагуа.

Никто не знал, что в атташе-кейсе Бейкера лежит письмо президента Буша Горбачеву. В нем президент просил гарантий от советского вмешательства в центральноамериканские дела. «Это будет тестом нашей позиции в отношении СССР». Незадолго до приземления Бейкера посол Джек Мэтлок повторил министру Шеварднадзе жалобы Вашингтона в отношении помощи сандинистам в Никарагуа. Как только Мэтлок вышел из кабинета, мрачный «Шэви» обратился к помощникам: «Американцы совсем не хотят помочь нам? Это мы должны производить все действия, делать все движения? Мы делаем все шаги, а все, что мы слышим из Вашингтона — «Больше! Больше! Вы должны делать больше!» Переговоры с Бейкером будут таким движением в одном направлении: вы даете, мы берем!»

11 мая 1989 г. Горбачев встретился с Бейкером в Кремле. Он мог говорить только об одном — об успехах и трудностях перестройки. Он согласен понизить уровень военного противостояния в Европе. Возможно сокращение тактического ядерного оружия. Бейкера поразила тупая решимость советского президента поразить мир даже за счет лишения влияния в своем главном регионе. В Кенебанкпорте ликование достигло пика. Все ощущали историческую значимость решительной победы Запада в «холодной войне».

В середине мая 1989 г. Горбачев передал Бушу письмо, главный смысл которого сводился к тому, что горбачевская Россия готова пройти более чем половину пути в деле завершения переговоров об обычных войсках и вооружениях в Европе. Теперь Бейкер жил с мыслью, что от поглупевших русских нужно взять максимум возможного — и американские дипломаты увеличивают пределы, рамки переговорных соглашений, получая в свою сеть максимум советских вооружений. В Белом доме Бейкер предлагает довести сокращения до 25 процентов.

Председатель объединенного комитета начальников штабов адмирал Кроув полагал, что реалистическими являются сокращения на 5-10 процентов. Даже под давлением Бейкера он решился только на цифру 20-процентное сокращение войск в Европе («Мы можем произвести такое сокращение без изменения нашей стратегии в Европе»). Президент сказал O.K. По предлагаемой американским военным и политическим руководством схеме Соединенные Штаты выводили из зоны действия НАТО (уровень 275 солдат) 35 тысяч — а Советский Союз — в десять раз больше.

21 мая Горбачеву передали письмо президента Буша с просьбой приостановить самим и уговорить Фиделя Кастро не оказывать помощи правительству Никарагуа. Каково же было изумление американского президента, когда тот быстро получил ответ от Горбачева с уведомлением, что Советский Союз уже с января 1989 г. не помогает оружием Никарагуа. Набравшись смелости, Государственный секретарь попросил Горбачева уговорить сандинистское руководство Никарагуа провести национальные выборы. Горбачев и Шеварднадзе приложили все силы — и сандинистское руководство Никарагуа потеряло политическую власть в стране.

Бейкер предложил советскому министру оказать влияние на Сирию в процессе решения ближневосточной проблемы. И Шеварднадзе сказал да! Горбачев поразил Бейкера неистребимой любовью к метафорам — то он рисовал ледокол, то яблоко, которое скоро упадет (СССР глазами американцев), то «заглядывал за горизонт». «Временами такая манера, — пишет Бейкер, — выводила меня из себя». Бейкер предложил создать несколько групп специалистов, чтобы беседовать о проблемах уже на основе их заключений. Горбачев согласился с идеей.

Самое большое удивление госсекретаря вызвало сделанное, как бы между прочим, заявление о том, что СССР выводит из Восточной Европы 500 единиц ядерного оружия. Внезапно. Чтобы поразить. Чтобы видели русскую щедрость без мелочного обсуждения и жалкого торга. А американец немедленно зафиксировал уступку и тут же, в Кремле, не сходя с места начал самый что ни есть торг, направленный на максимальное уменьшение советского арсенала. Никаких благодарностей, никаких «ты мне, я тебе».

В салоне своего самолета, возвращающегося в Штаты, Бейкер сказал представителям прессы: «Мы ожидали чего-то нового от Горбачева, но такого не могли и ожидать»…

АМЕРИКА БЕЗ СОПЕРНИКА

Сразу же после августовских событий 1991 г. глава американской дипломатической службы говорит президенту СССР: «Время разговоров ушло. Мы нуждаемся в действиях. У вас сейчас большие возможности для действий… Важно действовать решительно». Как вам нравится слово «мы»?

Во время визита государственного секретаря США Джеймса Бейкера в сентябре 1991 г. Горбачев пошел на последние возможные уступки американской стороне. 11 сентября он подписал соглашение, запрещающее советской стороне поставлять оружие какой бы то ни было партии в Афганистане. Это соглашение, в конечном счете, привело к падению режима близкого советской стороне режима Наджибуллы семью месяцами позже. Гражданская война началась здесь задолго до советского вмешательства и не закончилась после ухода советских войск.

На общей пресс-конференции Горбачев отдал приказ о выводе всех советских войск из Кубы. Речь шла о выводе советской «тренировочной» бригады численностью 2800 человек, которая находилась на Кубе с 1962 г. Горбачев сказал, что Советский Союз трансформирует свои отношения с Кубой в нормальные и «взаимовыгодные». Советский Союз готов убрать все препятствия, созданные в период «холодной войны».

Случилось то, что с трудом можно было представить себе прежде. Ведущий деятель антикастровской эмиграции Хорхе Мае Каноса вылетел из Майами в Москву для встречи с президентом РСФСР Ельциным и новым министром иностранных дел СССР Борисом Панкиным.

Именно тогда возглавлявший Комитет государственной безопасности Бакатин поразил и изумил американцев. Бакатин прибыл в американское посольство и представил американскому послу Роберту Страусу схему подслушивающих устройств здания посольства. Бакатин принес и чертежи их установки, и сам прибор подслушивания. Любой американский контрпартнер Бакатина лишился бы в своей стране за подобный жест карьеры — и простого уважения. Более того, ему не избежать бы камеры. В Москве же безумные «демократы» упивались государственной изменой.

Еще одним необычным жестом было посещение 9 сентября 1991 г. двадцатью двумя советскими генералами и адмиралами, а также шестью полковниками двухнедельных курсов по американской системе национальной безопасности при школе Джона Кеннеди в Гарвардском университете.

Тем временем, руководители американской дипломатии активно знакомились с новыми лидерами СССР. Госсекретарь Джеймс Бейкер 16 сентября посетил казахского лидера Назарбаева в Алма-Ате. Неделей позже Леонида Кравчука принимали в Белом доме. 26 октября президент Буш впервые по телефону обсудил с президентом Ельциным взаимные экономические проблемы.

Задачи американской дипломатии, пожалуй, детальнее других осветил заместитель государственного секретаря Роберт Зеллик в выступлении перед комитетом по иностранным делам палаты представителей США 2 октября 1991 г. Главной он назвал задачу активного вторжения в дела московского Центра, а затем в дела союзных республик.

В глобальном плане американское руководство интересовали, прежде всего, вопросы советского ядерного потенциала. 27 сентября, в широковещательном выступлении, транслировавшемся на всю страну, президент Буш объявил о новых элементах своего курса. Буш указал, что «новые лидеры в Кремле и в республиках ныне выражают сомнения относительно необходимости столь большого ядерного потенциала. В результате мы владеем сейчас бесподобной возможностью изменить ракетно-ядерное соотношение сил между Соединенными Штатами и Советским Союзом».

Буш предложил советско-российской стороне уничтожить все наземные МБР с разделяющимися головными частями (1) и согласиться на создание противоракетной обороны США (2).

5 октября 1991 г. Горбачев провозгласил, что «Советский Союз уничтожит все свои наземные тактические ядерные и снимет все тактические ядерные устройства с кораблей и самолетов и наземных установок военно-морской авиации. Часть этих боевых средств будет уничтожена, а часть складирована». И это не все. Горбачев предлагал ликвидировать состояние боевой готовности в отношении всех стратегических бомбардировщиков. Он декларировал свою готовность прекратить работу над всеми новыми ракетными проектами. Президент СССР объявил, что отменяет производство существующих мобильных ракет СС-24, расположенных на специальных железнодорожных путях, а существующие ракеты этого класса складирует. «Горби» в условиях практического распада государства объявил об отмене состояния боевой тревоги для 503 МБР (включая 134 МБР с мирвированными головными частями). В запале истерического одностороннего миролюбия Горбачев снял с боевого дежурства 92 ракеты, расположенные на подводных лодках. Он пообещал, что «Советский Союз односторонним образом сократит свои обусловленные Договором СНВ-1 боевые боеголовки численностью от 5 до 6 тысяч». Советские вооруженные силы сокращались на 700 тысяч человек.

29 октября 1991 г. президенты Горбачев и Буш встретились в последний раз в привычном для себя качестве. Американская сторона торопила с решением проблем контроля над ядерными вооружениями. Буш поднимал и вопрос об экономической помощи, но было ясно, что с ним заокеанский благодетель несколько опоздал. Последующие акции в этом направлении уже не имели прежде возможной значимости: 12 ноября Отдел частных инвестиционных кредитов одобрил гарантии фирмам, торгующим с Советским Союзом. А 20 ноября президент Буш выделил дополнительные 1250 млн. долл. в качестве кредитов на покупку американского зерна. 12 млн. долл. пошли по статье гуманитарная помощь Советскому Союзу.

Мы видим инициативу, которая позже вызреет в весьма значимое предприятие. Сенатор Сэм Нанн предлагает выделить прежней второй сверхдержаве миллиард долларов; сенатор-республиканец Ричард Лугар предлагает вотировать 500 млн. долл. для ликвидации советского ядерного и химического оружия. Этот билль прошел 25 ноября 1990 г.

СОКРУШИТЬ И ДОЛОЖИТЬ

Крахом мировой сверхдержавы окончился первый период Смутного времени. Американцы сразу же поняли главное: перед ними нет единого государства. Все. В мире осталась лишь одна сверхдержава, Соединенные Штаты Америки.

Перед американскими журналистами Бурбулис и Козырев объясняли, что содеянное — «единственный способ спасти то, что можно спасти». Они напоминали подростков, убивших свою мать и просящих у суда милости, поскольку они — сироты. Они, мол, не обрушили Советский Союз, а предотвратили дальнейший распад. Как бы желание еще и услышать слова благодарности за жестоко содеянное.

12 декабря 1991 г., отправляясь в турне по «старым и новым» государствам, государственный секретарь Джеймс Бейкер выступил в своей alma mater — в

Принстонском университете с лекцией «Америка и коллапс Советской Империи: Что следует сделать».

Бейкер назвал «новыми партнерами Америки» национальные республики и более мелкие формирования. Центральным тезисом Бейкера было то, что «Соединенные Штаты будут работать с этими республиками, руководствуясь ответственной политикой безопасности, демократической политической практикой и экономикой свободного рынка». Бейкер отметил, что некоторые республики больше готовы к такому курсу, чем их соседи, а именно: Россия, Украина, Казахстан, Армения и Киргизия. Мы видим в американской внешней политике стремление дифференцировать свой политический курс в отношении регионов распадающегося Союза.

Наиболее важными для Соединенных Штатов Бейкер считал страны, имеющие на своей территории ядерное оружие — Россия, Украина, Казахстан и Белоруссия. Именно на эти страны глава американской дипломатии желал направить острие своей дипломатии. Туда он и направлялся с миссией. Впервые государственный секретарь США провозгласил, что администрация намерена истратить 400 млн. долл. для уничтожения советского оружия массового поражения. Бейкер призвал к созыву международной конференции, посвященной выработке общей политики Запада в отношении России.

14 декабря Горбачев — видимо в последний раз — обратился за помощью к американцам. Текст был составлен крайне «осторожно» и передан через переводчика Горбачева Палаженко. Послание гласило: «Президент (Горбачев. — Автор) сохраняет все варианты открытыми. Возможно, он сможет принять какую-то роль в Содружестве, но он не примет этого, если это будет делаться каким-то унизительным путем. Лидеры США и Запада должны найти способ повлиять на Ельцина и других, убеждая в пользе сохранения президента вовлеченным в происходящие процессы и в важности делать это таким образом, чтобы не ущемлять его достоинство.

В то же время вполне возможно, что он будет вынужден уйти в отставку. От 30 до 50 шансов за то, что он станет частной фигурой в течение нескольких недель. Некоторые люди фабрикуют уголовное дело против него. Важно, чтобы Ельцин к этому не имел отношения и чтобы он не позволил случиться чему-либо, что нанесет вред президенту».

25 декабря 1991 г. Горбачев покинул пост президента СССР и передал средства ядерного контроля Ельцину. На следующий день Верховный Совет СССР собрался в последний раз и распустил сам себя. Флаг с серпом и молотом был спущен с Кремля, вместо него взвился российский триколор…

Когда президент Горбачев сложил с себя свой титул, президент Буш прервал Рождественские каникулы в Кэмп-Дэвиде ради того, чтобы выступить с формальным сообщением из Овального кабинета Белого дома, в котором восславил «неизменную приверженность миру» первого (и последнего) президента СССР. Вот венец последовавшего славословия: «Политика Горбачева позволила народам России и других республик отвергнуть эксплуатацию и установить фундамент свободы. Его наследие гарантирует ему почетное место в истории, оно дает Соединенным Штатам возможность осуществлять конструктивную работу с его наследниками».

Буш приветствовал создание Содружества Независимых Государств, но более всего — создание «свободной, независимой и демократической России, ведомой мужественным президентом Ельциным». Родилась новая Россия…

* * *

Однако кто сеет ветер — пожнет бурю. Это наглядно видно и на примере разрушения СССР, и на примере Афганистана. Напомним, что как только советские войска вошли в Афганистан, американские идеологи и теоретики словно ощутили смысл жизни. Не было предела возмущенному гневу тех, кто почувствовал затронутость геополитических интересов. Почти внезапно американская демократия ощутила себя родной сестрой исламского фундаментализма. В афганские горы пошел поток оружия, современного убийственного оружия, чтобы горели в вертолетах наши летчики, замирала в последней атаке пехота.

Тогда-то и появился Усама бен Ладен, как фабрики работали лагеря военной подготовки моджахедов в Северном Пакистане. Горный пуштун впервые встретился с двадцатым веком в его наиболее смертоносном выражении. А американская разведка продвигалась вперед, на север, к бунтующим против Кабула племенам узбеков и таджиков. Эфир был полон проклятий в адрес «шурави» — советских войск, призванных законным правительством страны.

Но оснащение горных племен самой передовой военной техникой обернулось против самих США. Девятнадцать мусульман в сентябре 2001 г. протянули руки к штурвалам суперсовременных авиалайнеров, врезавшихся в небоскребы Нью-Йорка, не сразу из двенадцатого века, а только после плотного знакомства с лучшей техникой XX века, которой тех снабдили американцы. (Экс-госсекретарь США Мэдлин Олбрайт назвала Усаму бен Ладена «коброй, бросившейся на своих хозяев».

Авантюризм Бжезинского, переданный администрации президента Рейгана, породил исламский джихад, который сегодня испытывают на себе сами американцы. А ведь американцы могли уже видеть возможные плоды своих усилий при захвате американского посольства в ходе Иранской революции. Американцы не могли не увидеть, с какой легкостью исламский экстремизм обращается на вчерашнего благодетеля. Командиры моджахедов уже в 1980-е гг. мечтали о создании мирового халифата, включающего и Соединенные Штаты, дарующего Америке шариат.

Теперь, издалека, достаточно отчетливо видно, как шаг за шагом исламские фундаменталисты подходили к американским твердыням — посольства в Африке (1998), удар по кораблю «Коул» (2000) и, наконец, нью-йоркские небоскребы.

Но американцам не хватило интуиции увидеть растущую угрозу…

ОКСВ — РАЗМЕННАЯ МОНЕТА В РУКАХ ПОЛИТИКОВ

На страницах различных периодических изданий, в электронных средствах массовой информации все чаще стал появляться либо озвучиваться тезис о неудачных действиях советских войск во время известных событий в Афганистане, о якобы имевшем место военном поражении Советского Союза, результатом которого стал вывод Ограниченного контингента советских войск из этой страны в 1989 г. Некоторые утверждают даже, что уход Советской Армии стал возможным лишь вследствие осознания тогдашним руководством СССР бесперспективности «вмешательства во внутренние дела другого государства», «невозможности одержать военную победу над народом» и т. д.

Особенно часто стала подобная информация выходить в свет в последнее время, что, безусловно, связано с известными сентябрьскими событиями в США и последовавшей реакцией американцев, читай «мирового сообщества», на них. Афганистан снова стал точкой, притягивающей всеобщее внимание, источником серьезного беспокойства как для государственных деятелей и политиков, так и для рядовых граждан и обывателей многих и многих стран.

С момента, когда последний советский солдат покинул территорию южного соседа, минуло много лет. Однако война там продолжается. И не столь важно, каков ее нынешний статус — гражданская, освободительная, криминальная, — как очевидно и важно то, что ни присутствие, ни отсутствие Советской Армии мира этой земле не дало. Следовательно, говорить о Советском государстве как о потенциальном захватчике Афганистана и поработителе его свободолюбивого народа, ставшем первопричиной освободительной войны афганцев, не приходится. Да в общем-то, если хорошо припомнить основы идеологии Советской страны и ее ведущей и направляющей силы — КПСС, то неизбежен вывод, что тезис одержания победы над каким-либо народом и аншлюса его территории никак не мог исходить от советской государственной и партийной верхушки. Как раз наоборот — во все периоды существования Советской власти сам тезис, а тем более вытекающие из него действия следовало расценивать как преступные (вспомним: «Чужой земли ни пяди нам не надо…»), присущие исключительно «акулам мирового империализма».

Да и возможен ли даже в теории захват столь обширного, как Афганистан, государства силами одной, пусть даже усиленной общевойсковой армии, каковой и являлась «воюющая 40-я»? Ответ очевиден не только для военного специалиста.

Не вдаваясь в особенности внутри- и внешнеполитической обстановки тех лет, можно только констатировать факт, что любое государство, волею судьбы или каких-то других обстоятельств приобретшее статус великого, в самом скором времени потеряет его, если не будет вести жесткую борьбу за сферы влияния в мире, не сумеет удержаться на тех зарубежных территориях (базах и пр.), присутствие на которых обеспечит защиту его национальных интересов. Так было со времен Римской империи (города-крепости и поселения в Черноморье, Северной Африке, Европе и др.), так остается сейчас и в ближайшем обозримом будущем будет так же.

Важнейшей очевидной стратегической ошибкой руководства Союза ССР, принявшего решение о вводе ограниченного контингента войск в Демократическую Республику Афганистан, стало то, что, придерживаясь старой идеологической схемы, боевые действия в ДРА сделали для собственного народа тайной за «семью печатями». Что было причиной того — косность политиков, ошибочный расчет на скорое и бескровное развитие событий — еще предстоит узнать, на сей счет единого мнения нет. Но если все предыдущие «малые войны» с участием СССР в разных уголках планеты более-менее успешно скрывать от общества удавалось, то эта, афганская, в силу своей масштабности, ожесточенности и продолжительности боевых действий, в силу того, что в нее вступило чересчур большое количество людей, не могла быть скрываема долго. И то, что пытались втиснуть в прокрустово ложе устаревших идеологических принципов, выплеснулось наружу и заявило о себе. Тогда, в тот период советский народ впервые почувствовал, что его пытаются обмануть, утаить от него что-то чрезвычайное и страшное. И вовсе не собственно афганская война — были войны намного тяжелее на Руси, — а то, что ее скрывали, а затем — каким образом начали преподносить, и стало одним из весомых факторов, повлиявших впоследствии на катастрофу великой страны. Инициатива в информационном обеспечении афганских событий была даже не бездарно потеряна, — она была преступно передана забугорным массмедиа, которые и снабжали сведениями о них население 1/6 части Земли.

И тут возникает еще один вопрос. А не преднамеренно ли все делалось именно таким образом, чтобы развести руководство страны и ее народ, противопоставить их друг другу? Ведь на момент начала военной кампании далеко не у подножья социальной и властной пирамиды стояли М. Горбачев с супругой, А. Яковлев, Д. Волкогонов и многие другие — те, кого принято сейчас именовать «прорабами перестройки». И вполне вероятно, что в Афганистан входили потенциально преданные своими настоящими и будущими политиками и руководителями солдаты, офицеры и генералы, уже потенциально преданной в недалеком будущем все теми же политиками и руководителями страны.

* * *

О том же, как воевали мы на афганской земле, свидетельствуют факты. За 10 лет лишь 16 человек добровольно перешло на сторону противника. 16 человек из 200 тысяч побывавших «за речкой». Много это или мало? А ведь им приходилось действовать в тяжелейших климатических и совершенно непривычных социальных условиях, воевать с отлично обученными бойцами, нередко в изоляции от своих, попадая в искусно подготовленные врагом засады, повсеместно сталкиваясь с изощренным восточным коварством и предательством. Уже тогда познакомились с Советской Армией столь известные теперь всем боевики бен Ладена. И впоследствии неоднократно отмечали, что советский солдат по всем параметрам абсолютно превосходит своего заокеанского «коллегу». Как бы ни хотелось нынешним «общечеловекам» умолчать и изъять из истории это, но великая армия великой державы вела эту последнюю в своей истории войну в лучших своих традициях, продолжая удивлять весь мир своей стойкостью, верностью идее, беззаветностью и отвагой своих солдат и офицеров. Снова реальными делами их была подтверждена мысль о невозможности одержания военной победы над Советским Союзом.

Нередко критикуются сейчас способы ведения боевых действий. Военных упрекают в том, что, захватив с боем какой-либо объект, они впоследствии передавали его афганским «братьям по оружию», которые последний неизменно теряли, и приходилось все начинать сначала. Но способы ведения боевых действий всегда предопределяются целью военной кампании, а не наоборот. Афганская война Советского Союза не имела захватнических целей, потому и не стоял на каждой пяди афганской земли советский гарнизон. Помогая правительству ДРА, мы не имели права и не могли относиться с предубеждением и недоверием к представителям государственных институтов той страны — армии, народной милиции и другим. Потому и передавались под их контроль захваченные объекты, что захватывались они в конечном итоге в интересах самих афганцев, а не советской стороны. Мы помогали народу-соседу, рассчитывая на обретение в его лице надежного друга, союзника, а не колониального раба.

Необоснованными являются и упреки в недостаточной обученности военнослужащих, неподготовленности офицерского состава и, как следствие, больших потерях. Безусловно, отдельные случаи были. Но 15 тыс. убитых за 10 лет войны — это приблизительно 1,5 тыс. в год. Сравним с «чеченскими» потерями. Сравним с 40–60 тыс. людей, ежегодно погибающими на дорогах России.

Войн без потерь не бывает. И потери той войны при всей их трагичности, степени горя родных и близких погибших назвать тяжелыми нельзя. В ходе боев под Москвой зимой 1941/42 г. советские войска, возглавляемые Г.К. Жуковым, в отдельные периоды обороны столицы теряли до 4–5 тыс. человек ежедневно. Во время битвы за Кавказ в ходе наступления нашей армии с 1 января по 9 октября 1943 г. гитлеровцы потеряли убитыми 281 тыс. человек, 140 тыс. фашистских вояк было уничтожено войсками Донского фронта с 10 января по 2 февраля 1943 г. во время завершающего этапа Сталинградской битвы.

В начале девяностых годов в одной из программ проельцинского в то время «Радио России» прозвучала такая информация. В межнациональных конфликтах на территории СССР и Российской Федерации на тот период погибло 192 тыс. человек. Сопоставить все эти потери и сделать вывод нетрудно.

Ну, а если уж совсем об «афганских» потерях, то уместно будет напомнить, что во время первой англоафганской войны 1838–1842 гг. англичане потеряли убитыми в боях более 30 тыс. человек.

Тяжела утрата близкого человека, друга. Но еще тяжелее, когда кто-то нечистоплотный пытается делать на его крови собственный политический капитал…

* * *

И, наконец, о выводе ОКСВ. Чем он был обусловлен? Поразмышляем. Вспомним 1989 год, то, каким он вошел в историю.

Страну одолевал кризис, лукаво называемый перестройкой. Деструктивные явления в экономике, политике, идеологии, общественной жизни шокировали десятки миллионов ее граждан своей глубиной, размахом, парализовали их сознание и волю. По всей стране бушевали умело подогреваемые и направляемые извне националистические страсти. Лилась кровь. Власть в Советском Союзе прочно удерживал политический оборотень — М. Горбачев, и страна уже заложила под его руководством свой смертельный вираж. Открыто провозглашался отказ от прежних принципов и интересов, бывший вероятный противник скоропостижно становился старым другом, «плюрализм», «новое мышление» и «общечеловеческие ценности» нахраписто и беспардонно напирали со всех сторон.

Внешнеполитический курс круто изменился, цели, ради которых ОКСВ находился в чужой стране, обесценились, дискредитировались, а помпезный вывод войск, безусловно, был на руку руководству страны, мог несколько подкрасить неприглядный фасад его обветшалого здания. Тем более что многие люди начинали уже достаточно ясно понимать, кто же в действительности возглавляет государство, что происходит с нами, представлять, каковы могут быть последствия перестройки. Необходимо было выбить почву у них из-под ног.

И 40-я OA стала разменной монетой в руках политиков. Ее образцово-показательный вывод пополнил отощавший кредит доверия народа к власти, развязал последней руки для новых действий по уничтожению державы.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В США после трагедии 11 сентября 2001 года американский журналист Золтан Гроссман опубликовал список «Век военных вмешательств США — от Вундед-Ни до Афганистана», основанный на материалах архива конгресса и поисковой службы Библиотеки конгресса. Гроссман перечисляет 134 американских военных вмешательства в течение 111 лет: с 1890 по 2001 год. После Второй мировой войны, как показывает список, Соединенные Штаты совершали в среднем около 1,15 интервенций в год; эта цифра увеличилась до 1,29 во времена «холодной войны». После падения Берлинской стены эта цифра увеличилась до 2,0 в год.

В XX веке США 105 раз использовали военную силу против других государств или на их территории. (Россия — Советский Союз в XX веке использовал военную силу против других государств или на их территории 21 раз.)

Войны во Вьетнаме и Афганистане — самые продолжительные в истории США и СССР после Второй мировой войны. При этом война США во Вьетнаме по масштабу и потерям значительно превосходит войну Советского Союза в Афганистане. Число американцев, участвовавших в боевых действиях во Вьетнаме, более чем в 25 раз превосходит число советских военнослужащих, воевавших в Афганистане.

Потери в живой силе у США в 4 раза больше, чем у СССР (58 151 и 14 453). Самолетов американцы потеряли в 34,5 раза больше (3720 против 108), вертолетов в 14,7 раза (4892 против 333).

Любой здравомыслящий человек вряд ли скажет, что военное вмешательство американцев, в том числе действия против мирных жителей в далеком от них Вьетнаме, было более оправданным, чем военное вмешательство Советского Союза в гражданскую войну в соседнем Афганистане. Но сколько грязи было вылито на Советскую Армию, ее воинов, доблестно выполнявших свой долг в Афганистане!

Между тем, американцы, у которых нас призывают учиться нравственности и гуманизму, до сих пор не осудили ни в конгрессе, ни в сенате, ни варварские бомбардировки мирного населения, ни саму войну во Вьетнаме. Каждый воевавший там солдат остается в почете.

Как Советский Союз помогал Вьетнаму в войне с США, так и Америка помогала моджахедам в войне против советских войск и режима Кармаля — Наджибуллы. Вьетнам после ухода американцев — нормально функционирующее государство с успешно развивающейся экономикой и социальной сферой. Афганистан после ухода советских войск, а главным образом после свержения Наджибуллы превратился в один из «забытых конфликтов современного мира — один из тех, которые Запад, избирательный и непостоянный в своем внимании, предпочел игнорировать, чтобы сосредоточиться на Югославии», — сказал в 1995 году бывший Генеральный секретарь ООН Бутрос Бутрос-Гали.

Известный итальянский журналист Джузеппе Кьеза в 2001 году писал: «Я побывал в Кабуле в 1996 году. Моджахедов, победивших в своем джихаде против безбожников — «шурави» (при поддержке друзей, которые были не менее безбожны, чем сами побежденные), уже не было в Кабуле. Их выбили оттуда талибы — «правоверные студенты», которым, в свою очередь, помогли их исламские сторонники из-за рубежа и «неверный» Запад.

Кабул превратился в груду развалин. На этот раз его разрушила артиллерия «правоверных». Джихад тем временем стал не чем иным, как борьбой одних фанатичных приверженцев исламского фундаментализма с другими.

С улиц Кабула, патрулируемых талибами, практически исчезли женщины, а те немногие, которых еще случалось встретить, все поголовно носили чадру. Женщинам было запрещено работать, учиться и вообще заниматься чем-либо, кроме деторождения. Для мужчин стали обязательными головной убор и борода — чем длиннее, тем лучше.

Глядя на руины афганской столицы, в которой талибы сожгли все кинотеатры и запретили телевидение, на редкие, покореженные взрывами фонарные столбы, увешанные гирляндами лент из видео-и аудиокассет, я вспоминал, как западные средства массовой информации на протяжении пятнадцати предшествовавших лет рассказывали о «героическом сопротивлении» моджахедов советским захватчикам, представляя их не только как борцов за национальное освобождение, но и как носителей прогресса. Самые дерзкие обозреватели доходили до того, что провозглашали в освобожденном Афганистане триумф западных ценностей.

История часто бывает не только неумолима, но и иронична. А иной раз она может просто отомстить».

* * *

11 сентября 2001 года мир изменился. Девятнадцать самоубийц угнали четыре самолета и протаранили ими башниблизнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке и Пентагон в Вашингтоне. Среди них не было ни одного афганца, но все они входили в организацию бывшего человека ЦРУ Усамы бен Ладена «Аль-Каида». А она базировалась в Афганистане, и… он был объявлен центром мирового терроризма. Так началась война США в Афганистане; ракетные удары, интенсивные бомбежки, поддержка войск США, других стран НАТО.

Ограниченный советский воинский контингент не только помогал афганскому народу в борьбе против реакции, но и в строительстве новой жизни. Сегодня в поисках «международных террористов» Афганистан оккупирован американскими вояками, которые везде сеют смерть и разрушения. Они не знают, как выбраться оттуда, контролируют лишь окрестности столицы — Кабула.

Такая вот «загогулина» истории…

Анатолий Аемякин. «Дуэль». 7.02.2006

ПРИЛОЖЕНИЕ

ПОЧЕМУ ВРУТ УЧЕБНИКИ ИСТОРИИ?

«Министру образования и науки Российской Федерации А.А. Фурсенко

Уважаемый Андрей Александрович!

Фактически во всех учебниках по новейшей истории России, рекомендованных министерством для средних школ и высших учебных заведений, необъективно, на наш взгляд, освещены события афганской войны.

Ввод Ограниченного контингента советских войск в Афганистан по просьбе тогдашнего законного правительства в соответствии с межгосударственным договором СССР и ДРА о взаимопомощи трактуется предвзято как агрессивное вторжение с целью оккупации соседней страны, установления там коммунистического режима, а принятое по этому поводу решение как ошибочное, повлекшее распад СССР. Боевые действия наших войск на территории Афганистана и связанные с этим людские и материальные потери считаются неоправданными, бессмысленными и даже преступными.

Очевидно, в своих дилетантских, далеких от истины оценках авторы учебников ориентируются на политически и юридически необоснованное постановление, принятое Съездом народных депутатов СССР в декабре 1989 г. При этом авторами учебников не учитываются ни давно рассекреченные документы, ни опубликованные серьезные научные труды по истории афганской войны, ни реальная международная обстановка тех лет (прежде всего нарастание угрозы извне южным границам СССР), ни стремительное распространение международного терроризма, джихада и наркотрафика на многие страны после вывода наших войск из Афганистана 15 февраля 1989 года.

Через Афган прошли 620 тыс. советских солдат, 15 тыс. из них погибли, около 30 тыс. стали инвалидами. Осуждение афганской войны как несправедливой, «грязной» жестоко ударило по сердцам воинов-интернационалистов, мужественно выполнявших приказ Родины по защите ее интересов, а также по семьям погибших. Негативное отношение к тем, кого та война задела, не изжито в нашем обществе и поныне.

Нас, участников боевых действий в Афганистане, равно как и родных погибших воинов, глубоко оскорбляет извращенное, безответственное истолкование в учебниках подлинных событий того времени. Очень обидно, что таким образом заведомая ложь вдалбливается в головы учащейся молодежи, укореняя нигилизм по отношению к истории Отечества. В частности, обращаем внимание министерства на недостоверности, допущенные В.В. Артемовым и Ю.Н. Лубченковым — авторами стабильного учебника «История Отечества с древнейших времен до наших дней», который выпускает издательство «Академия» 11 лет подряд.

Хотелось бы, чтобы Вы, Андрей Александрович, сделали все возможное для устранения в учебниках искажений в освещении важной страницы отечественной истории.

Афганистан не ушел в прошлое. Гнездящийся там исламистский терроризм не удается победить и войскам натовской коалиции во главе с США, хотя именно США добились в 80-х годах международной изоляции СССР, действия которого тогда были направлены на сохранение мира в этом взрывоопасном регионе.

Андрей Чепурной, лидер ОООИВА, член Российского оргкомитета «Победа», доктор юридических наук

16 апреля 2008 г.»[1]

ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛОЖЬ «МАССОВОГО ПОРАЖЕНИЯ»

Для показа темы афганской войны в российском кино характерна историческая ложь «массового поражения». Например, фильм Бондарчука-младшего «9 рота».

Кинокартина рассчитана на массового, «современного», сравнительно молодого зрителя. Общий смысл сюжета: в самом конце войны в Афганистане, при проведении операции «Магистраль» (деблокада афганского округа Хост), та самая 9-я разведрота оказывается блокированной душманами на высоте 3234. Все происходящее подается через призму судеб и переживаний главных героев — советских десантников. Для этого предварительно показывается, «как они призывались», «как были в учебке» и «как прибыли в Афганистан».

Финал фильма: погибает практически вся рота, за исключением одного десантника. Он олицетворяет душевные терзания и горе выживших, но брошенных преступным режимом бойцов. Рота забыта командованием, не только не обеспечивающим бойцов необходимой поддержкой с воздуха и огнем артиллерии, но и оставившим их на высоте на произвол судьбы. Автор фильма объясняет это тем, что «войска выводились — вот и забыли». В фильме четко проводятся следующие информационные установки:

Советская армия была сборищем полууголовных солдат срочной службы, которые, конечно, не виноваты в том, какими они были. Так «слепила» их жестокая и бездушная советская Система. Кроме того, Советская Армия состоит из а) безумных истеричных прапорщиков, свихнувшихся от «ужасов войны и службы в мирное время» и соответственно относящихся к солдатам, б) вороватых прапорщиков со складов материального обеспечения, выдающих солдатам пулеметы с кривыми стволами взамен украденных («пусть дальше воюют, как хотят!») и в) крутящихся вокруг учебных частей местных бесплатных проституток, с которыми солдаты вступают в половую связь целыми подразделениями.

Сама война была совершенно бессмысленна, бесполезна для нашей страны (которая, к тому же, скоро «развалилась»), и была затеяна преступными политиками исключительно для каких-то своих целей, а вовсе не для пользы государства.

Ввиду п. 2 командование именно так, наплевательски, относилось к своим подчиненным, массово бросая их на произвол судьбы. От чего они, невинные жертвы той бесполезной войны, и погибали. Как правило — целыми подразделениями.

Советский Союз и его государственная политика, развязавшие эту бессмысленную войну и бросившие умирать целые подразделения геройски сражавшихся солдат, были изначально преступными. И хорошо, что СССР развалился: больше такой преступной власти уже не будет (вывод: зато теперь власть не преступная).

Эти цели достигаются манипулятором за счет нагромождения лжи о тех событиях и реалиях Советской Армии того периода.

Фильм представляет из себя субстанцию с немыслимой концентрацией вранья. На самом деле, в 9-й роте в ходе боя погибло всего 6 человек из 39 военнослужащих личного состава. Причем, один из бойцов умер уже в вертолете, в процессе эвакуации с высоты, а второй спустя сутки в госпитале. Высоту так и не сдали; отступили сами бандиты, понеся огромные потери. На помощь роте, у которой кончались боеприпасы, пробился разведвзвод. Он и решил судьбу боя: у душманов не выдержали нервы, и они начали беспорядочный отход, подгоняемые контратакой десантников и массированным огнем нашей артиллерии. Которой, кстати, в районе боя было собрано, по выражению одного из участников операции, «море, именно море». Огонь ее был составной и важнейшей частью победы, и он был чрезвычайно эффективен: в 9-й роте находился и сражался артиллерийский корректировщик. Благодаря ему до самого окончания боя огонь орудий и минометов был исключительно точен и губителен для врага.

Таким образом, 9-я рота была не только не брошена на произвол судьбы, как это пытался представить Бондарчук-младший, но и всемерно поддерживалась командованием. Планирование и, главное, проведение операции позволили избежать серьезных потерь в тяжелейших условиях.

В части фильма, предшествовавшей сражению, есть эпизод, когда на глазах молодых бойцов сбивается Ан-12 с дембелями на борту. Таких историй в реальности не было. 12 июля 1987 года Ан-12 930-го военно-транспортного авиаполка, выполнявший посадку на аэродроме Кандагар, попал под обстрел, сошел с ВПП, столкнулся с РАС и выкатился на минное поле. На борту возник пожар, взорвались боеприпасы. Погибли трое солдат аэродромного обслуживания, тушивших пожар. Из экипажа был ранен борттехник.

Также 21 октября 1987 г. Ан-12 50-го смешанного полка на взлете в Кабуле в условиях плохой видимости и из-за ошибки управления полетами столкнулся с вертолетом Ми-24, упал и загорелся. Погибли находившиеся на борту самолета 18 человек. Никаких «дембелей» в этих случаях не гибло. Да и к средствам ПВО душманов, так красиво показанным манипулятором, эти трагедии никакого отношения не имели (вторая вообще произошла из-за ошибки наземных служб).

Эта ложь потребовалась автору фильма для создания атмосферы «обреченности» воевавших в Афганистане. Война никогда не обходится без жертв, но Бондарчук специально нагнетает это ощущение — «никто живым отсюда не выберется, да еще и погибнет зазря, ради тоталитарной системы!».

На самом деле, действия ОКСВА (Ограниченного контингента советских войск в Афганистане) изначально отличались высоким профессионализмом и бережливостью по отношению к своим военнослужащим. Достаточно сказать, что за сходный временной период, при сходной интенсивности боев на несравнимо меньшей территории вооруженные силы США потеряли во Вьетнаме около 50 тысяч военнослужащих. Безвозвратные потери 40-й армии составили менее 15 тысяч человек (вместе с пленными, около трети из которых вернулись домой).

Также важная часть исторической лжи — фраза советского офицера в учебке «Афганистан еще никто не смог покорить!». Оставим в покое полный маразм самой трактовки истории офицером Советской Армии. Любой, служивший в «афганских учебках», знает, что за такие слова произнесшего их сразу отправили бы в психиатрическое отделение госпиталя: у человека не все в порядке с головой… Тогда всем объясняли, что мы не захватываем Афганистан, а помогаем его народу бороться с агрессией империализма. Что, в сущности, было правдой.

Приведенная автором фильма ложь призвана создать у афганских душманов имидж романтических борцов за свободу, гордых и непобедимых. Аналогичный имидж антироссийские СМИ позднее создавали для чеченских бандитов. На самом деле афганцев всегда и традиционно разбивали и захватывали все, кому не лень: мидийцы, персы, македонцы, монголо-татары, узбеки и англичане…

Просто в Афганистане, дикой горной стране, до начала торговли наркотиками западными государствами в огромных объемах, не было практически ничего, ради чего эту страну стоило не только покорить, но и удерживать под своим контролем. Единственное, что там сегодня оказалось ценного — удобные плантации наркосодержащих растений, ради контроля над которыми США и организовали сегодня оккупацию Афганистана.

Сама «афганская учебка» показана до идиотизма нереально. Никто не позволил бы «курсантам» (именно так назывались солдаты срочной службы, проходившие вначале двух-, а позднее пятимесячную подготовку в учебных воинских подразделениях) заниматься сексом с кем бы то ни было. Собственно говоря, в учебной части курсанты находятся в таком измотанном от постоянной боевой учебы состоянии, что на все остальное просто не остается сил.

Точно так же используется ложь в демонстрации употребления наркотиков на территории СССР. Такие действия привели бы «употребителей» прямиком в Особый отдел части, а оттуда — либо в Дисциплинарный батальон, либо в тюрьму. Ввоз наркотиков в воинские части, расположенные в Союзе, жестко пресекался, а сравнительно легкие наркотики (анаша, или, как ее называли на афганский манер, «чаре») употреблялись как раз в Афганистане.

Для чего автор фильма использует эту и другую ложь в своем фильме?

Первая и важная задача — попытаться в очередной раз убедить зрителя, что «при коммунистах все было плохо». Сейчас, по прошествии 15 лет разрушения нашей страны (это называется «реформы» — лукавый термин), люди начинают понимать, в какой самоубийственный кошмар их тащили этими самыми «реформами». Поэтому «реформаторам» крайне необходимо всячески показывать людям, что «и тогда было очень плохо» (раз и тогда было плохо, то и сейчас вроде как ничего страшного, можно «потерпеть»).

Одно из направлений «информационной атаки» — Советская армия и война в Афганистане. С одной стороны, все мы видим, во что превращена сегодня некогда сильная и боеспособная армия. С другой — перед глазами людей страшная война в Чечне. Эта мясорубка происходила уже на территории нашей страны, а не другой, как раньше — как тут не вспомнить слова Ю. Воронцова, замминистра иностранных дел СССР: «Лучше бороться с исламским фундаментализмом под Джелалабадом, чем под Ашхабадом». Можно добавить: и уж всяко лучше, чем под Москвой и Владикавказом…

Если Чеченская война это есть очевидное «достижение демократии» — не логично ли задуматься о необходимости такой демократии? Вот для того, чтобы по возможности пресечь такие тенденции, и создан этот фильм. В нем очень наглядно показано, «как плохо было в Советской Армии». На фоне снятого Бондарчуком-младшим киношного кошмара реальный кошмар «Российских вооруженных сил» не кажется таким уж страшным.

Более «локальной» целью создания этого фильма было отвлечение внимания общественности от вопиющих фактов предательства современным российским командованием собственных военных в Чечне. У всех в памяти свежи трагедии 131-й Майкопской бригады, брошенной российской властью и военным командованием в Грозном в смертную новогоднюю ночь 1995 года. Или расстрел российской колонны под Ярыш-Марды 16 августа 1996 года, когда под прицельным огнем по колонне, отправленной командованием без прикрытия, попросту на убой, погибло 73 наших военнослужащих.

Ну и, разумеется, героический бой знаменитой 6-й роты псковских десантников, когда из всей роты осталось в живых лишь несколько человек, а 84 бойца (плюс прорвавшийся к ним на помощь по своей инициативе разведвзвод) геройски погибли…

Подобные «успехи» современной власти показывают, какой страшной ценой платят народ и армия за «свободу», «демократию» и «рыночные реформы». Акцентирование авторами фильма внимания на «гибели всей 9-й роты в Афганистане» призвано отвлечь внимание от реальной катастрофы, в которой оказалась Российская армия за последние годы «реформ».

Примечания

1

Ответа на это письмо, написанное председателем Общества инвалидов — ветеранов Афганистана, от А.А. Фурсенко так и не последовало

(обратно)

Оглавление

Юрий Мухин . Афганский фронт СССР

  ВВЕДЕНИЕ

  ХРОНОЛОГИЯ АФГАНСКОЙ ВОЙНЫ

    ПРЕДЫСТОРИЯ . СССР и Афганистан: от революции Октябрьской до революции Апрельской

    ХОД ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

    АФГАНИСТАН ПОСЛЕ УХОДА СОВЕТСКИХ ВОЙСК

  МЫ НЕ БЫЛИ ОККУПАНТАМИ

    НЕБОЛЬШОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

    ОБ АФГАНИСТАНЕ И АФГАНЦАХ

    ВВОД СОВЕТСКИХ ВОЙСК В АФГАНИСТАН

    ХАРАКТЕР ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ МОДЖАХЕДОВ . НАШИ ПОТЕРИ В АФГАНИСТАНЕ

    ПЕРЕЛОМ В ВОЙНЕ. ВЫВОД СОВЕТСКИХ ВОЙСК

    ПОЗИЦИЯ ГОРБАЧЕВСКОГО РУКОВОДСТВА

    АФГАНИСТАН ПОСЛЕ 1989 ГОДА

    ИТОГИ АФГАНСКОЙ ЭПОПЕИ

  ТАЙНАЯ ВОЙНА США В АФГАНИСТАНЕ

    К КОМУ ВЕЛ СЛЕД

    ЗЛОВЕЩИЕ ПЛАНЫ

    ИХ ЧИСЛО — ТРИНАДЦАТЬ

  АФГАНСКАЯ ВОЙНА СССР — ПОБЕДА СОЛДАТ И ПРЕДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИКОВ

  О ТОМ, КАК ГОРБАЧЕВ СДАВАЛ СОВЕТСКИЕ ПОЗИЦИИ АМЕРИКАНЦАМ

    ГОРБАЧЕВ

    ФИНАЛ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»

    АМЕРИКА БЕЗ СОПЕРНИКА

    СОКРУШИТЬ И ДОЛОЖИТЬ

    ОКСВ — РАЗМЕННАЯ МОНЕТА В РУКАХ ПОЛИТИКОВ

  ПОСЛЕСЛОВИЕ

  ПРИЛОЖЕНИЕ

    ПОЧЕМУ ВРУТ УЧЕБНИКИ ИСТОРИИ?

    ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛОЖЬ «МАССОВОГО ПОРАЖЕНИЯ» . .

Реклама на сайте