«Русский гамбит генерала Казанцева»

МАКСИМ ФЕДОРЕНКО РУССКИЙ ГАМБИТ ГЕНЕРАЛА КАЗАНЦЕВА

Введение

«Северный Кавказ и регион Каспийского моря — это мягкое подбрюшье России. Стратегический контроль союзников над территориями бывшей Российской империи не может быть надежным, если Северный Кавказ и Прикаспийская область будут вне контроля западных держав».

Уинстон Черчилль. 1919 г.

Поражение СССР в холодной войне привело к утрате геополитического влияния российской политической элиты в Восточной Европе и Средней Азии. Развал СССР повлек за собой разрушение исторических связей с республиками бывшего Советского Союза.

Произошел «тектонический сдвиг» мировой геополитики.

Взгляды геополитиков США формировались на протяжении продолжительного времени и приобрели исходную определенность еще до возникновения самого термина «геополитика». В дальнейшем эти взгляды развивались и уточнялись. Особое значение развитию геополитической теории в США стали уделять с наступлением эпохи холодной войны, начиная с середины прошлого века.

В концентрированном виде геополитические взгляды американской правящей элиты изложены советником по национальной безопасности американского президента в 1977–1981 годы, консультантом Центра стратегических и международных исследований, профессором в области американской внешней политики в Школе современных международных исследований при Университете им. Дж. Хопкинса Збигневом Бжезинским в книге «Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы». Изданная в 1997 году, эта книга вызывает поток критических замечаний представителей «высокой политической аналитики» западного мира, но мало где опровергается по существу. Причина такого положения состоит в том, что в данной книге в предельно обнаженном виде, в полном соответствии с ее названием формулируются геостратегические императивы Америки (США):

«Окончательная цель американской политики должна быть доброй и высокой: создать действительно готовое к сотрудничеству мировое сообщество в соответствии с долговременными тенденциями и фундаментальными интересами человечества. Однако в то же время жизненно важно, чтобы на политической арене не возник соперник, способный господствовать в Евразии и, следовательно, бросающий вызов Америке. Поэтому целью книги является формулирование всеобъемлющей и последовательной евразийской геостратегии».

По мнению З. Бжезинского, новейшая история делается в Евразии, которую он уподобляет «великой шахматной доске», где идет игра за судьбы мира. Мировое господство США зависит от способности этого государства управлять политическими процессами в Евразии.

«Добрые и высокие» цели американской политики активно реализуются в наиболее напряженных узловых точках геополитического воздействия. Одной из таких узловых точек реализации мировых геополитических устремлений США является регион, включающий Юг России, государства западного Прикаспия и Украину.

В связи с использованием З. Бжезинским в своей публицистике шахматных аналогий, можно привести некоторые соображения по этому поводу.

В шахматной игре всегда борются две стратегии. Иногда их реализуют только два человека с ограниченными представлениями об общих закономерностях и тактике игры. Противниками также могут быть профессионалы, на стороне которых опыт множества игр, уровень профессиональной подготовки, коллективы единомышленников и болельщиков.

На высоком уровне игрового противоборства шахматная доска разделяет две школы, на ней реализуются два понимания ситуации и предвидения последствий, два взгляда на текущий игровой момент.

Если в начале игры одна из сторон жертвует фигуру в надежде получить удобное для форсированной атаки продолжение, то в шахматной теории подобное начало называется гамбитом. Обычно жертвуют пешку …

Распад СССР геополитики Соединенных Штатов восприняли как новое начало глобальной политической игры. Для достижения своих «высоких целей» США готовы на допустимые жертвы, финансовые и иные, рассчитывая, что в итоге выигрышем будет весь мир.

Борьба в Евразии, которую давно ведут США и Великобритания, зачастую не считаясь с мнением остального мира, давно стала демонстрацией национальных приоритетов и базовых государственных ценностей этих стран.

Мощь Соединенных Штатов позволяет им «играть на многих досках», но политические аналитики США не всегда учитывают, что гамбит — это рискованный вид шахматного дебюта, с массой непредвиденных ситуаций. Противник на другом конце доски также участвует в гамбите и может обладать своими взглядами на развитие партии, своими ресурсами и аналитическими способностями, складом ума, своей «игровой предысторией». И часто его действия трудно охарактеризовать как защитные: скорее всего, это обоюдоострая встречная атака со своими жертвами и преимуществами позиции в определенных направлениях. Только в жизни жертвы — это люди, народы и государства, а не деревянные фигурки на игровой доске.

Гамбит всегда разыгрывают две стороны, а не только тот, кто считает себя технически более сильным, активно атакует и в своей уверенности идет на минимальную жертву, надеясь на форсированный максимальный результат и разгром противника…

На Кавказе подобного разгрома России не случилось. Историческое притяжение кавказских народов к русскому народу, у которого в основании многочисленные общие исторические интересы и политические решения, подтверждается примерами текущих событий.

Сейчас, как и раньше, в период региональных смут и противостояний мирные жители окраин ищут приют на территории России, а не бегут за ее пределы. У многих людей в окраинных российских республиках растет понимание, что вне России, отказавшись от союза с консолидирующим русским народом, способным в своей природной душевной широте принять в лоно всеобъемлющей российской цивилизации на равных правах близкие народы и страны, можно оказаться на обочине исторического и экономического процессов.

Разобщенность, противопоставление наций, стремление к этническому обособлению и неприятию мировых законов развития современного взаимосвязанного общества — путь в тупик.

Действия российских политиков и военных на Кавказе нельзя назвать защитой. Здесь ведется борьба за учет общероссийских интересов в мировом политико-экономическом процессе. Эти интересы не продукт дальних интересов определенных политических групп, а исторически, этнически, территориально и экономически сложившаяся реальность. Борьба за эти интересы Россия ведет активно и бескомпромиссно. И если геополитики США видят в этой борьбе аналогии с шахматными партиями, то они, при «разыгрывании гамбита» на Кавказе, наткнулись не на защиту, а на встречную атаку равноправного участника «игры».

Желание жить в счастливой стране — естественное желание любого нормального человека. Для разных людей критерии счастья различаются между собой. Но если выделить нечто общее, «доброе и высокое» по терминологии З. Бжезинского, но с чем может согласиться большинство людей в новой России, то формулировка этого понятия приобретает смысл политической платформы, высказанной в терминах обыденного сознания. Под «счастьем» мы в данном случае понимаем достойную жизнь в стране, где главными начальниками являются закон и порядок, где о национальном вопросе вспоминают только при обсуждении сравнительных достоинств национальных традиций в дружеской беседе, где есть реальные возможности для проявления инициативы и предприимчивости и они должным образом вознаграждаются, где правила жизни реально устанавливаются большинством народа, а не навязываются экстремистами, безответственными политиканами или теоретиками.

Книга написана в расчете на то, что предлагаемый читателю авторский взгляд на положение политических дел в нынешней России будет достаточно разносторонним и непредвзятым. По крайней мере, к этому стремился автор этой книги, написанной под впечатлением событий, которыми столь богато политическое строительство на Юге России.

В книге предпринята попытка совместить изложение конкретных фактов политической жизни, военных кампаний, экономического строительства с обобщенными представлениями о политических проблемах России, учесть в какой-то мере мнения различных политических групп, в том числе — политических противников, расходящихся во взглядах на пути выхода России из кризиса, а также политологов, социологов, футурологов, публицистов и практических работников политического аппарата, исследующих политическую ситуацию в России и ее политические перспективы.

Нынешний политический этап на рубеже тысячелетий представляется как переломный момент в истории новейшей России, а опыт решения проблем, характерных для этого периода, вполне может дать фундаментальные результаты.

При изложении материала была предпринята попытка использовать принцип «главного звена» политической жизни, то есть места, определяющего «прочность» всей политической цепи, протяженность и запутанность которой может быть весьма велика. Таким звеном по преобладающему мнению является Южный регион России и, в первую очередь — Кавказ, а также ближайшие окрестности этого региона.

Сейчас нарастает понимание, что проблемы России на Кавказе в значительной мере являются отражением и следствием проблем мировой геополитики, глобальных противоречий и устремлений международных политических объединений.

История и политика всегда персонифицированы. Наверное, можно доверять известному изречению: «Понять проблему — значит ее упростить». Именно поэтому в качестве основных фигурантов повествования были избраны две политические фигуры современности: один из ведущих геополитиков современного западного мира профессор Збигнев Бжезинский и полпред Президента В. В. Путина в Южном федеральном округе генерал армии Виктор Казанцев.

Крылатая фраза Президента США Ралфа Эмерсона, неоднократно повторяемая множеством политиков и их биографов: «Нет истории — есть биографии», популярна в силу своей справедливости. Именно поэтому, а также в силу того, что наша страна находится на самом изломе общественно-исторического процесса, автор попытался акцентировать внимание читателя на фигуре действующего политика, полпреда Президента России В. Г. Казанцева, находящегося в гуще событий политического строительства в особом пространстве России — ее «горячем» Южном регионе.

Автор благодарен В. Г. Казанцеву, предоставившему для книги материалы собственных исследований и размышлений и давшему серию интервью и бесед, послуживших основой замысла книги.

Автор не претендует на полноту и точность изложения политических, экономических и иных взглядов полпреда Казанцева — изложение основано на субъективной авторской оценке событий, фактов, высказываний полпреда, на использовании сведений из его научных и публицистических работ, на аналитических записках и газетных статьях, на данных из первоисточников и другом рабочем материале, качество интерпретации которого целиком лежит на совести автора.

Об объективности и качестве книги судить читателю, но изначально ясно, что В. Г. Казанцев, реализуя замыслы Президента В. В. Путина, ведет активную практическую борьбу с геополитиками Запада, усмотревшими возможность расчленения России, начиная с его вековой болевой точки — Кавказа.

Основу политической позиции Виктора Казанцева составляет учет консолидирующей функции русского народа, «притягивающего», а не захватывающего иные народы и объективно сплачивающего равноправную многонациональную Россию на протяжении многих веков.

Если политики, противостоящие России, сравнивают сложившуюся геополитическую ситуацию с шахматной игрой, то в этой игре у России прочные позиции, подтвержденные опытом ее многовекового существования и огромным государственным потенциалом державы, в истории которой бывали ситуации и похуже нынешней.

Все приведенные выше соображения явились причиной, по которой название книги было сформулировано в том виде, в котором увидел его уважаемый читатель.

Автор выражает благодарность за материалы и помощь в работе старшему научному сотруднику Д. К. Волошину, профессору Ю. А. Щербанину, кандидату исторических наук В. А. Матвееву, С. Н. Прыганову, А. И. Рамазанову, а также В. Гирявому, В. Астафьеву за предоставленные фотоиллюстрации.

«В отношениях с русскими следуйте моему примеру, ибо их деяния, если поставить на чашу весов справедливость, перетянут больше в сторону добра».

Имам Шамиль

1.1. Командующий «сложным» округом

Исторические параллели не предполагают математически точного совпадения событий настоящего и прошлого. Иногда только отдельные отрезки нынешних и прошлых событий, а зачастую лишь отдельные эпизоды могу быть в какой-то мере сопоставимыми, а результаты их сравнения — полезными для историков или политиков. Но обнаруженные совпадения почти всегда интересны…

Необъявленная Кавказская война началась еще при Александре I. Через короткое время после ее начала наместником края был назначен боевой генерал, герой Отечественной войны 1812 года Александр Петрович Ермолов.

Время было непростое: на территорию Кавказа претендовали Турция и Иран, активно вмешивалась в российские дела на Кавказе Британская империя. Между горскими народами шли нескончаемые междоусобные войны, набеги на российские пределы с Кавказских гор были обычным делом, на востоке процветала торговля российскими рабами.

Кавказская кампания началась, когда на территориях гордых горских народов империя «огнем и мечом» попыталась установить свое понимание справедливости и государственного порядка. Война приобрела затяжной характер и продолжалась более 40 лет. Она стала «привычной» для России.

В 1834 году третьим имамом (после гибели предводителя мюридов Гамзат-бека) был избран Шамиль. Твердостью, жестокостью и последовательностью борьбы с Россией Шамилю удалось сплотить свободных горцев…

Император Николай I менял наместников, стремясь ускорить окончание войны…

* * *

Командующим войсками Северо-Кавказского военного округа (СКВО) генерал-лейтенант Виктор Германович Казанцев стал неожиданно для себя быстро. В конце 1996 года он прибыл в округ на должность первого заместителя командующего из Забайкалья, где возглавлял штаб округа. А весной 1997 года, на коллегии Министерства обороны Российской Федерации непредсказуемый Президент России, Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами страны Борис Ельцин буквально обезглавил военное ведомство: отправил в отставку министра обороны генерала армии Игоря Родионова и начальника Генерального штаба (ГШ) генерала армии Михаила Колесникова.

Как гласит поговорка, свято место пусто не бывает. Вскоре высшую должность в военном ведомстве занял генерал армии Игорь Сергеев, а начальником ГШ стал прежде возглавлявший СКВО генерал-полковник Анатолий Квашнин. Тогда-то генерал-лейтенант Казанцев и был назначен командующим войсками Краснознаменного Северо-Кавказского военного округа. И уже в декабре Указом Президента Российской Федерации ему было присвоено очередное воинское звание — генерал-полковник.

В непростое время довелось Виктору Германовичу Казанцеву стать во главе Северо-Кавказского военного округа. Регион, где дислоцировались войска, достался командующему особый. Одних субъектов Российской Федерации насчитывалось здесь двенадцать. Да и мятежная Чечня, чей статус так и не был определен точно, находилась под боком. После распада СССР в регионе наиболее остро обозначились сепаратистские тенденции, именно Северный Кавказ стал одним из самых нестабильных в России. И не случайно: ведь на небольшой территории Кавказа располагалось восемь (!) республик и проживали представители более 50 (!) национальностей. И по сей день в регионе насчитывается около десяти «территорий», на которые одновременно претендуют два народа (например, Новолакский район в Дагестане «своим» считают лакцы и чеченцы-аккинцы, Пригородный район в Северной Осетии — осетины, ингуши).

Когда же бывшим административным границам придали международный государственный статус, экономические, культурные и семейные связи между близкими народами, разделенными государственными границами, стали ослабевать. Это отрицательно повлияло на обстановку в приграничных районах Дагестана и Азербайджана, Северной и Южной Осетии, Абхазии и Краснодарского края. В ряде случаев появившиеся межгосударственные проблемы вылились в прямую конфронтацию народов.

Политические процессы, идущие на Северном Кавказе и сегодня, показывают, что национально-территориальные принципы, положенные в основу образования субъектов Федерации, не всегда работают эффективно. Так, в Карачаево-Черкесии кроме черкесов и карачаевцев проживают русские, ногайцы и абазины. В начале 90-х годов эти «нетитульные» народы республики, недовольные статусом национальных меньшинств, пытались провозгласить собственные республики. А в Кабардино-Балкарии своим статусом оказались недовольны балкарцы, которые заявили, что желают отделиться от кабардинцев. Многонациональный состав Северокавказских республик в 90-е годы прошлого века привел к тому, что повышение статуса одного народа воспринималось другими как понижение их собственного. К примеру, в одном только Дагестане конкурировали лезгинское движение «Садвал», кумыкское «Тенглик», лакское «Гази-Кумух», ногайское «Бирлик», аварское народное движение и аварский фронт имени имама Шамиля, Кизлярский отдел Терского казачьего войска. Ощущение людьми разных национальностей своего заниженного статуса подогревало межэтнические конфликты и угрожало безопасности не только Северного Кавказа, но и России в целом.

В политической жизни усиление межэтнической напряженности проявилось в противостоянии лидеров и активистов этнических организаций, которые публично отстаивали интересы «своих» народов. За вожаками, как правило, стояли многочисленные ряды их сторонников.

Одним из основных пунктов, вокруг которого время от времени вспыхивала острая борьба, было этническое представительство в органах власти. Так, в Карачаево-Черкесии в 1999 году борьба за должность главы республики развела по разные стороны «политических баррикад» карачаевцев и черкесов.

Этническое представительство в органах власти и кадровая политика — один из фронтов, на котором разворачивались пока еще холодные межэтнические войны, способные перерасти в «горячие». Для этого использовались разные средства, в том числе и региональное право. Вопреки действующему российскому законодательству, не допускающему ограничений возможностей граждан на занятие должностей в органах власти по этническим, языковым, религиозным и другим признакам, явно или неявно использовалось этническое квотирование (в том числе и непропорциональное). Квотное представительство в республиканских органах власти было узаконено, например, в Адыгее.

Выборы в республиках определяли и такой аспект межэтнического противоборства, как завышение численности во властных структурах представителей одних этносов в ущерб другим. Наличие языковых цензов и цензов оседлости, иные ограничения, нарушающие избирательные права граждан, — все использовалось для того, чтобы одержать победу на выборах.

Повышенная степень межэтнической напряженности, консервация обусловивших ее факторов сопровождалась созданием политических институтов противостоящих сторон.

Партии, образованные по национальному принципу, были способны быстро мобилизоваться и вести самые активные действия друг против друга. В том числе и такие, что могли привести к открытому насилию.

То есть на Северном Кавказе главными действующими лицами политических процессов стали не государство, не индивиды и даже не партии или общественные организации, а этносы, а вернее, авторитетные политики-националисты, востребованные обособленным национальным общественным сознанием, не получившим развития в эпоху геополитических перемен и объединения народов.

Не секрет, что в ряде Северокавказских республик националистические силы пытались разжечь «освободительную» борьбу, развязав чуть ли не открытый террор против представителей республиканских национальных меньшинств (обычно — русских) и инспирировав выступления против представителей федеральной власти. Кое-где, как, например, в тех же Чечне и Дагестане, из коренного населения республик организовывались незаконные вооруженные формирования. Они обеспечивались оружием и боеприпасами. Существование в атмосфере войны, перенасыщенность региона оружием, обострение криминальной обстановки, повышение авторитета республиканской власти, которая все чаще стала заявлять о себе как о самостоятельной политической силе, завершение процесса формирования силовых национальных и религиозных движений, выражающих интересы этносов и их объединений, — таких предпосылок для усиления сепаратистских настроений в регионе было более чем достаточно.

1.2. Кавказ и «русский вопрос»

Как-то командующему рассказали, что в одном из магазинчиков, расположенных у военного городка в дагестанском райцентре Буйнакске, продавщица предлагала каждому покупателю в военной форме приобрести… сумку.

«Хочу, чтобы вы, русские, поскорее собрали свои вещи и уехали отсюда», — бесхитростно заявляла она.

На Кавказе есть такая примета: если в таком тоне заговорила даже женщина (существо в мусульманском мире традиционно бесправное), это многое значило…

Одной из проблем, дестабилизировавших ситуацию в регионе в то время, Виктор Германович Казанцев считает так называемый русский вопрос. Дело в том, что к концу 80-х годов прошлого века в регионе проживали немало русских, казаков, переселенцев из Центральной России, восточных областей Украины, Белоруссии, определяемых местным национальным самосознанием как «русские». И вот их число стало стремительно сокращаться. Так, из Ингушской и Чеченской республик русскоязычное население почти полностью уехало в период осетино-ингушского конфликта и почти десятилетнего «ичкерийского правления», осуществлявшего целенаправленную политику вытеснения русских с территории бывшей Чечни (Чечении, или Ичкерии, по толкованию А. Масхадова). Отток русских из Карачаево-Черкесской Республики только за последние пять лет, по самым скромным подсчетам, составил не менее 20 тысяч человек, то есть почти 11 процентов от их общего числа. Более 22 тысяч человек, по данным Госкомстата, выехали за 2000 и 2001 годы из Кабардино-Балкарской Республики. Это составляет 9 процентов от общего числа проживавших там русских. Из Северной Осетии — Алании за последние десять лет выехали более 12 тысяч человек русскоязычного населения. Стремительно таяло число русских в Дагестане и Калмыкии… И это не могло не тревожить генерала Казанцева, ибо отток русского населения из республик Северного Кавказа представлял реальную угрозу безопасности России. Ведь славянские народы, проживающие на территории Северокавказских республик, традиционно являлись основой консолидации и катализатором совершенствования гражданского общества в национальных образованиях. Они способствовали становлению их экономики, готовили национальные руководящие кадры, обеспечивали безопасность и правопорядок. Происходящее в последние годы сокращение русского населения нарушило демографическое, религиозное и социально-экономическое равновесие, привело к усилению межнациональной напряженности и ухудшению экономической ситуации.

Так случилось, например, в Дагестане, занимающем после Чечни второе место по оттоку русских. Если в 1989 году, согласно данным переписи населения, удельный вес русских в республике составлял 9,21 процента, то на январь 2001 года эта цифра уменьшилась до 5,6 процента. Для Дагестана это стало одной из важнейших политических и экономических проблем.

Русские в большей степени, чем другие народы, были связаны с промышленным производством. Их доля в числе занятых квалифицированным трудом в 1999 году составляла 22 процента, тогда как в среде коренных народов Дагестана этот показатель был равен 7 процентам. За последние 5–7 лет в республике в полтора раза сократилось число руководителей разных уровней русской национальности. Распространение получила тенденция, когда новые национальные руководители расставляли на различных должностях в министерствах и вузах своих земляков, а чаще — родственников.

Знал генерал Казанцев и о других причинах оттока русскоязычного населения из Дагестана. Интенсивный приток сельских жителей из числа коренных дагестанских народностей в города снизил уровень соблюдения типично городских норм социальных отношений, возросла степень конфликтности. Масла в огонь подлили общая дезорганизация общественной жизни, активизация криминальных структур, ослабление экономики, а также неэффективность мер по защите элементарных прав. По данным социологического опроса, проведенного в Республике Дагестан, две трети опрошенных жителей славянских национальностей отметили, что на бытовом уровне сталкивались с фактами оскорбления их национальных достоинств. В то время как среди коренных дагестанцев это отмечал лишь каждый пятый. Незащищенность русских усугубляется еще и тем, что в их среде не было развито системы родственных отношений (что очень характерно для структуры общества на Северном Кавказе), на которую можно было бы опереться в случаях беззакония.

В 1997 году доля респондентов, считающих политическую обстановку в Дагестане напряженной, составляла 51 процент. После 2000 года так считали уже 66 процентов опрошенных. С 10 до 18 процентов выросло и число тех, кто оценивал межнациональные отношения в республике как нетерпимые. Определенная часть опрошенных русских считала себя ущемленной по сравнению с представителями других национальностей в вопросах соблюдения национального равноправия.

Понимая, что отток русских наносит удар по престижу Дагестана в глазах Федерального центра, руководство республики приняло меры, направленные на исправление ситуации. Была создана комиссия по проблемам русскоязычного населения, в состав которой вошли представители ряда министерств и ведомств, администраций некоторых городов республики. Однако этого было явно недостаточно.

Анализируя ситуацию на Северном Кавказе, можно выделить пять взаимосвязанных причин, обуславливающих отток русскоязычного населения из региона.

Первая — кризисные явления в экономике. Свертывание высокотехнологичных производств, перепрофилирование объектов оборонного комплекса, ликвидация научно-исследовательских институтов и проектных организаций, в коллективах которых русские составляли до 80 процентов, длительные задержки выплат заработной платы, а также вытеснение славянского населения из приватизационных процессов и сферы бизнеса стали главным толчком к массовому отъезду русских.

Вторая — территориальные претензии отдельных республик Северного Кавказа друг к другу. Возник ряд конфликтов, которые привели к большим человеческим жертвам. Подавляющее большинство русскоязычного населения не видело для себя перспективы защищать интересы той или иной стороны, так как в конечном счете любая из национальных групп в случае победы использовала бы полученное преимущество против славян.

Третья — рост «национального сознания» титульных народов, вызывающий ослабление правового пространства, ведущее к дискриминации русскоязычного населения.

В девятнадцатой статье Конституции Российской Федерации указано, что государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от национальности, языка, происхождения… Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по национальной принадлежности. Однако в реальной жизни суверенизация национально-территориальных образований зачастую приводила к ущемлению интересов русскоязычной части населения.

Особенно наглядно это проявлялось в представлении так называемых русских, к которым местное население относило всех славян, частично татар, башкир и иные народы, в органах власти и управления национальных субъектов Северного Кавказа. Например, в Адыгее Госсовет республики в ноябре 2000 года принял закон о формировании Совета представителей республиканского парламента, нарушающий принцип примерного равенства избирательных округов по числу избирателей. Этим законом предусматривалось равное представительство в Госсовете депутатов от Майкопа, где большинство населения русские, и от Адыгейска, в котором подавляющая часть населения адыги. При этом не учитывалось, что Адыгейск по численности в 13 раз (!) меньше Майкопа!

Четвертая причина — активизация деятельности исламских партий и движений сепаратистской направленности. Наиболее радикальной организацией до недавнего времени являлся «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана». Элементы сепаратизма просматривались и в деятельности конгрессов абазинского, кабардинского и черкесского народов, карачаевского «Джамаата», ногайского «Бирлика», адыгейской «Адыге-Хасе» и еще целого ряда других. У русскоязычного населения их деятельность вызывала чувство тревоги, что способствовало его дальнейшему оттоку.

Наконец, пятая причина — распространение ваххабизма. При этом необходимо отметить, что в стремлении использовать религиозное учение в решении социально-политических проблем на Северном Кавказе «поборникам возрождения политизированного ислама» удалось консолидировать усилия по исламизации региона с идеей национального суверенитета. Это дало возможность камуфлировать национализм и сепаратизм религиозными лозунгами, носящими откровенно антироссийскую направленность.

То есть, когда центральная власть ослабла, начался период безудержной суверенизации регионов и местного всевластия их лидеров, откликнувшихся на призыв Москвы «брать у Центра столько суверенитета, сколько они смогут проглотить». В итоге русские на Северном Кавказе оказались лишними на «параде суверенитетов» и празднике приватизации. Утратив столь привычную и важную для них поддержку Федерального центра, славяне стали уезжать.

* * *

Командующий хорошо понимал, что вместе с общероссийскими проблемами политического, экономического и идеологического характера при определенных условиях эти факторы могли привести к очередному витку националистических выступлений на Северном Кавказе. А в этом случае реальной перспективой стало бы возникновение новой волны «убегающих стран».

Впрочем, генерал Казанцев верил, что такое развитие событий России пока не угрожало. Потому что считал, что даже самые радикально настроенные национальные элиты не могли не осознавать прочности связей между субъектами Российской Федерации, а следовательно, и оспаривать бессмысленность и губительность их разрушения в первую очередь для своего же народа.

Но в центре Северного Кавказа располагалась Чечня, которая с начала 90-х годов стала насаждать соседним республикам идею «Великой Ичкерии» — государства от Каспийского до Черного моря. Для того чтобы обеспечить проход к Черному морю, экстремистами поддерживалось осетино-ингушское противостояние. На пути же к Каспию лежал Дагестан…

1.3. О чем рассказал Вахид

Проявления сепаратизма в регионе, больно ударившие и по жителям республик, и по бойцам дислоцированных здесь частей СКВО, безусловно, были бы слабее, если бы не поддерживались извне. Но по данным контрразведки, на Кавказ тянулись все новые и новые щупальца спецслужб различных стран. Причем зачастую их агенты работали рука об руку. Так, в 1996–1998 годах только на территории так называемой Ичкерии были развернуты пять центров радиоразведки иностранных спецслужб (три располагались в Ножай-Юртовском районе, два — на западе республики). Их персонал состоял из граждан США и Великобритании. После начала второй чеченской кампании по мере продвижения федеральных войск специалисты центров разбирали оборудование и переносили его в горы. Переводчики подразделений радиоэлектронной борьбы не раз слышали, как переговоры на стороне неприятеля велись на английском языке с чисто британским и американским произношением. Лидеры боевиков имели доступ даже к данным космической разведки НАТО.

…В конце 2000 года в управление Федеральной службы безопасности (УФСБ) в Волгограде с повинной явился прапорщик Василий Калинкин, завербованный чеченской и… американской спецслужбами.

В 1991 году, оставив свою воинскую часть, что дислоцировалась в Нижнем Тагиле, Калинкин переехал в Чечню. По рекомендации одного из местных жителей, как специалиста по радиоэлектронике, его приняли на службу по контракту в танковый полк на должность начальника связи батальона. Тогда же Калинкин стал мусульманином. Через несколько месяцев прапорщик возглавил взвод связи в отряде «Борз» («Волки»), которым командовал Руслан Гелаев. Здесь и склонил его к сотрудничеству с департаментом госбезопасности Чечни (ДГБ) Сайнутдин Мудаев.

В начале 1993 года, после выполнения ряда шпионских заданий, Мудаев завел Калинкина в один из кабинетов ДГБ Чечни, похожий на зрительный зал. Перед сценкой сидели четверо: Яндарбиев, Гелаев, Басаев и Дасаев. За ними, на возвышении, располагались несколько человек в гражданских костюмах. По внешнему виду — явно европейцы.

Один из них, с продолговатым лицом и вертикальным шрамом над бровью, заговорил по-английски, задавая Калинкину через переводчика незначительные вопросы. Затем в разговор включились другие. Они предложили прапорщику побывать в… загранкомандировке.

На следующий день Калинкин получил из рук Гелаева 700 долларов США на покупку военной формы и гражданской одежды. Затем Мудаев отвез его в аэропорт Северный, где прапорщика включили в группу из 14 человек.

Ту-154 приземлился в одной из арабских стран. На небольшом самолете без опознавательных знаков «туристов» доставили в пустынную местность. Калинкина пригласил в свой «джип» тот самый европеец из здания ДГБ Чечни—со шрамом над бровью. Познакомились. Билл по прозвищу Хирург рассказал, что чеченцев здесь будут учить убивать врагов, а его, русского, ожидает другое.

В основном Калинкина обучали радиоделу. Курсант прошел испытание на «детекторе лжи». Кроме того, каждую неделю ему делали укол в вену, после чего Василий ничего не помнил. Наутро показывали видеозапись с беседой, которую с ним проводили специалисты. Недели через полторы Билл стал вербовать Калинкина для работы на одну из иностранных разведок.

Из заявления в УФСБ В. Калинкина:

«Билл принес бланк. В верхнем углу были изображены герб в виде орла и звезды, расположенные в виде полукруга, и буквы «USA». Документ назывался «Контракт о негласном сотрудничестве». Далее шел текст на русском языке, что я даю согласие на сотрудничество со спецслужбой США (какой именно, не помню). Обязуюсь никому не разглашать ни при каких обстоятельствах пройденную спецподготовку и факт самого сотрудничества. В случае нарушения данных обязательств готов понести любое наказание. Я вписал свои паспортные данные и расписался в трех одинаковых бланках».

Так Калинкин стал Вахидом.

…Вскоре Вахид со своей группой возвратился в Чечню. Однажды в Веденском районе Чечни объявились и его старые знакомые — Билл и Николай (из арабского «учебного центра»). «Хирург» в достаточно жесткой форме сообщил, что скоро Вахид получит первое серьезное задание.

«Готовьтесь к отправке в Россию», — сказал он.

Калинкин серьезно перетрусил и, решив бежать, переехал в Волгоград. Но руки у американской спецслужбы оказались длинными.

«Хирург» с Николаем объявились в городе-герое на Волге в начале 1997 года. К тому времени Калинкин стал начальником радиостанции командно-штабной машины в разведотделе мотострелковой дивизии. Эмиссары снабдили Вахида портативным фотоаппаратом и потребовали сфотографировать карты с нанесенной обстановкой в кабинете начальника разведки соединения и списки личного состава разведподразделений. Испугавшись за безопасность семьи, Калинкин выполнил задание. Последовали другие задания. В конце концов, прапорщик Калинкин не выдержал и пришел в УФСБ…

Чем же был вызван столь повышенный интерес иностранных спецслужб к региону?

1.4. Американские интересы. И не только…

После распада Советского Союза Кавказ буквально мгновенно превратился в центр соперничества различных стран и политических сил мира. Прикаспийский регион рассматривался ими как кладовая, содержащая большие запасы природных ресурсов, особенно нефти и газа. Возможность якобы свободного доступа к этим ресурсам и сегодня не дает покоя руководству многих стран…

Как известно, до 1991 года советские республики Каспийского бассейна — Азербайджан, Казахстан, Туркмения и Россия — входили в состав СССР и не имели права вести самостоятельную внешнеэкономическую деятельность. Каспийское море, согласно договорам между РСФСР — СССР и Персией — Ираном 1921 и 1940 годов, считалось объектом их совместного пользования, и деятельность третьих стран здесь была запрещена.

Распад СССР коренным образом изменил ситуацию. На образование в Каспийском регионе новых независимых государств быстро «среагировали» многие страны Европы, США и Япония, не говоря о близких соседях. Все они (каждая в меру возможностей и в соответствии со своими внешнеполитическими приоритетами) предприняли те или иные шаги, чтобы добиться политических преимуществ в регионе.

Дело в том, что только разведанные в ложе Каспийского моря залежи нефти весьма значительны, и некоторые эксперты даже говорят об этом нефтеносном районе как о втором Кувейте. Кроме того, большие запасы нефти и газа были обнаружены на суше Прикаспийских стран. В то же время, по подсчетам аналитиков, обеспеченность нефтяными запасами различных государств выглядит следующим образом: нефти Ирака при современных темпах ее добычи хватит на 571 год, Кувейта — на 188 лет, Саудовской Аравии — на 87 лет, Ирана — на 73 года, Мексики и Ливии — на 45 лет, стран ЕС — на 10 лет, США — на 8 лет. Между тем опыт нефтяных кризисов и войн в Персидском заливе показал, что перебои в поставках нефти могут оказать значительное влияние на экономику США и других ведущих стран мира, включая даже далекую Японию.

Практически сразу после объявления бывших советских республик независимыми, американская дипломатия заявила о том, что Кавказский регион является зоной их жизненно важных интересов. В составе внешнеполитического ведомства Америки тут же был создан специальный отдел, занявшийся кавказской проблематикой, а в ЦРУ появилось особое подразделение — с задачей отслеживать происходящие в регионе события и разрабатывать рекомендации для Белого дома.

Основным приоритетом для США на Кавказе, конечно, были энергоресурсы. Именно их любыми силами и средствами стремилась Америка поставить под свой контроль. Можно предположить, что по мере истощения собственных запасов нефти и газа интерес США к Кавказу будет возрастать.

Вот и оказался Вашингтон кровно заинтересован в ослаблении влияния России в регионе. И посчитал наиболее приемлемой ситуацию, при которой мировое сообщество могло бы иметь финансово-экономический доступ к региону в обход России. По апробированной практике Америка тут же принялась создавать на интересующей ее территории различного рода представительства неправительственных организаций и фондов — Сороса, Американский национальный демократический институт, Фонд партнерства…

Да, на дипломатическом уровне официальные лица в Вашингтоне не раз подчеркивали, что цель политики США на Кавказе — укрепление независимости новых государств, утверждение в них институтов политической демократии и рыночной экономики, снижение вероятности региональных конфликтов (как известно, Вашингтону нравится роль арбитра при урегулировании спорных вопросов, возникающих между государствами региона). США постоянно заявляют, что они делают все возможное, чтобы создать равные условия для всех государств Кавказского региона, желающих участвовать в освоении Каспийского бассейна. Но в действительности все это, мягко говоря, не совсем так. Согласно теории З. Бжезинского, уход СССР из Восточной Европы, а затем и распад Советского Союза полностью отвечал интересам Вашингтона. Но любые действия России, направленные на экономическое, политическое и военное объединение постсоветского пространства, этим интересам уже противоречат.

Вашингтон, стремясь укрепить свои позиции на Кавказе, стал проводить политику вовлечения Закавказских республик в Североатлантический альянс, подталкивая их к более активному сотрудничеству с НАТО. В свою очередь, военный блок, по сути, и обеспечивающий военно-политическое присутствие США и Турции в Закавказье, тут же приступил к «освоению» региона, входящего в так называемую зону стратегических интересов Соединенных Штатов. Правовой же основой отношений кавказских государств с НАТО стал подписанный ими в 1994 году рамочный документ о сотрудничестве — программа «Партнерство во имя мира», а также заключенные позднее индивидуальные программы партнерства.

Позиция, занятая некоторыми из соседей, ранее объединенных в одну страну — Советский Союз, явно играла на руку США и НАТО. Ведь те вполне ясно обозначили свой интерес к сотрудничеству с западными странами. И понятно почему. У Азербайджана недостаточно сил и средств на освоение своих природных богатств, а получать доходы правящие круги страны хотели бы как можно быстрее. Привлекая в Каспийский регион компании США и Западной Европы, азербайджанское руководство рассчитывало и на политические дивиденды — поддержку этих государств во взаимоотношениях с сильными соседями (Россией и Ираном), и на помощь в урегулировании карабахского конфликта. К тому же Азербайджан — единственная из республик на Кавказе, которая сразу выступила против размещения российских войск на своей территории. Следовательно, посчитали в Вашингтоне, надо всячески поощрять прозападную ориентацию и экономические связи Баку. Как, впрочем, и Тбилиси.

Кроме того, сталкивая на постсоветском пространстве мусульманские и христианские интересы, Вашингтон пытался добиться локализации конфликтов вдали от Западной Европы и Америки, рассчитывая на роль арбитра в очередном витке противостояния в Евразии, что позволило бы иметь предлог для применения вооруженных сил НАТО под видом миротворческих.

Эти факты и выводы, представленные командующему спецслужбами, характеризовали политические процессы, протекающие на Кавказе, как крайне опасные для России в долговременной и ближайшей перспективе. На фоне неурегулированной ситуации в Нагорном Карабахе, Абхазии, Южной Осетии угроза втягивания всего Кавказского региона в сферу влияния США путем привлечения Североатлантического блока к разрешению конфликтов выглядит вполне реальной. Началом реализации соответствующего плана может стать использование американских инструкторов для повышения боеготовности армий Закавказских республик, далее — строительство баз под предлогом борьбы с международным терроризмом, и в итоге можно получить проведение «миротворческих операций» в регионе с применением военной силы, в том числе и без мандата Совета Безопасности ООН. Все это может привести к прочному закреплению военного присутствия НАТО в этом регионе, находящемся вне зоны ответственности альянса, а впоследствии — к отторжению Кавказа от России.

Как показывает ситуация в Грузии, США фактически приступили к реализации стратегии закрепления собственного влияния на Кавказе и вытеснения России из региона.

Помимо Америки, свои интересы в регионе есть и у Турции, которая видит себя — ни много ни мало — в роли лидера тюркского международного сообщества. Образование новых самостоятельных государств на Кавказе воспринялось Анкарой как уникальная возможность для реализации своих амбиций, основанных на идее создания пантюркистской зоны влияния.

Конечно, страны Кавказа, испытывающие серьезные финансовые трудности, со своей стороны тоже делали встречные шаги по расширению связей с Турецкой Республикой. Немаловажную роль в этом, прежде всего, сыграло то, что в Турции обосновалось довольно много кавказских диаспор.

Но руководство этой страны проявляло как бы двоякое отношение к стабильности в регионе. С одной стороны, Анкара была заинтересована в сохранении напряженности на Кавказе, что позволило бы ей построить нефтепроводы в обход территории России. С другой — социальная нестабильность совершенно не способствовала благоприятному финансовому климату, который также необходим Турции для достижения здесь своих интересов.

Как регион, имеющий большое значение для обеспечения торгово-экономических интересов и интересов национальной безопасности, Кавказ, безусловно, был важен и для Ирана. Тем более что отдельные его районы до ХIХ века входили в состав Персии, имеют с этой страной исторические, религиозные и культурные связи. Неслучайно же после распада СССР Иран одним из первых установил дипломатические отношения с новыми государствами региона.

Руководство Ирака, наоборот, беспокоила социально-политическая нестабильность на Кавказе, отсутствие во вновь образовавшихся странах четкой внешнеполитической линии и опытных политических деятелей, способных решить возникающие конфликты.

Что касается Саудовской Аравии, то по данным контрразведчиков, в начале 90-х годов прошлого века посольство этой страны в Москве приступило к изучению возможностей создания в России партий и движений ваххабитского толка просаудовской ориентации. Для распространения влияния ваххабизма использовались благотворительные организации. Среди них можно выделить «Аль-Харамейн Аш-Шарифейн», название которой расшифровывается как «две священные мечети» — Благородная мечеть Мекки и Благородная мечеть пророка в Медине.

Само создание «Аль-Харамейн Аш-Шарифейн» в 1992 году, почти сразу же после распада Советского Союза, выглядело весьма символично. Саудовская Аравия, живущая по законам шариата, использует религию как главный политический рычаг и во внутренней, и во внешней политике. Население и руководство королевства пребывают в уверенности, что в соответствии с требованиями Аллаха и заветами пророка Мухаммеда миссия истинного мусульманина заключается в том, чтобы нести веру по земле и служить распространению власти ислама.

В связи с этим «Аль-Харамейн Аш-Шарифейн» объявила своими задачами пропаганду ислама и шариата, развитие исламского образования в странах и регионах с мусульманским населением, борьбу с искажениями истинного ислама, защиту мусульманских меньшинств, оказание материальной поддержки мусульманам, а также заботу об улучшении здравоохранения и социального обеспечения в исламских странах.

Фактически организация, работающая под патронажем министра по делам ислама Саудовской Аравии Салеха Абдель Азиза аш-Шейха, стала проводником саудовского идеологического влияния на единоверцев за границей. Для достижения этих целей она строила мечети и исламские центры, шефствовала над школами и сиротами, распространяла Коран и религиозную литературу, работала с женщинами-мусульманками. За короткую историю организации ею построено в разных странах, в том числе и в России, более 900 мечетей и исламских центров, свыше 150 религиозных учебных заведений, десятки сиротских домов. Она содержит за границей тысячи проповедников и десятки тысяч учеников.

Впрочем, роль исламского фактора на Северном Кавказе и влияние радикального крыла этой религии — ваххабизма на ситуацию как в регионе, так и на территории всего постсоветского пространства — тема отдельного разговора.

1.5. Осторожно, ваххабизм!

Как-то вместе с документами от разведслужб округа командующему войсками СКВО генералу Казанцеву была представлена листовка-обращение так называемого «Центрального фронта освобождения Дагестана», созданного ваххабитами в Кизилюртовском районе горной республики. В частности, в обращении говорилось:

«О, братья-мусульмане! Если мы сейчас не изгоним российских собак из своей территории, то можем потерять наш народ навсегда, как это случилось в других республиках, где побывали эти русские сволочи… Мы решили идти путем джихада, и перед нами два пути: или победа, или шахадат».

…Не секрет, что в связи с распадом Советского Союза и развенчанием коммунистических идеалов в сознании многих наших сограждан образовался идеологический вакуум. Поэтому некоторая часть населения обратилась к религии. Если в регионах с православным большинством это не вызвало угрозы государственности, то в республиках, где распространен ислам, породило целый ряд проблем. Не без участия спецслужб государств Арабского Востока сюда стали проникать идеи мусульманского фундаментализма.

Как известно, ваххабизм как религиозно-политическое течение в исламе появился в Аравии в первой половине XVIII века. Ваххабиты считают себя носителями чистого ислама, который существовал во времена пророка Мухаммеда и первых четырех праведных халифов. Основатель ваххабизма Мухаммад ибн Абд аль-Ваххаб (1703–1792) последовательно выступал за соблюдение основополагающего исламского принципа единобожия, согласно которому Аллах — абсолютный источник творения всего сущего, а потому верующий не должен поклоняться никому и ничему иному, кроме Всевышнего.

Из содержания обнаруженной спецслужбами ваххабитской литературы прямо явствовало, что убивать и грабить всех, кто не является последователем ваххабизма, — обязательная норма, одно из основных правил учения. Так, в одной из книг, автором которой является Салих ибн Фавзан аль-Фавзан, высказывалась мысль, что «многобожник стоит вне закона, и его можно безнаказанно убить и лишить имущества, по словам Всевышнего». Под определение «многобожники» фактически же попадали все представители исламских течений на Кавказе, которые почитали святых, посещали места их захоронений.

Увы, в том виде, в котором ваххабизм предстал на Северном Кавказе, он имел с религией мало общего. Не случайно муфтий Дагестана Саид Мухаммед—Хаджи Абубакаров, позже погибший в результате террористического акта, в свое время подчеркивал, что «ваххабизм — псевдоислам, он лишь носит исламскую маску, это идеологическое и политическое течение с экстремистским уклоном. Хаттаб ислам в Чечню не принес, он его идеологизирует, сам глубоко его не зная».

Ваххабитское учение не случайно встретило сопротивление со стороны мусульман России. Ведь оно отвергало национальные особенности народов, стремилось свести всех мусульман в единую унифицированную религиозную культуру, в которой их национальная самобытность просто могла исчезнуть. Вот почему особенно болезненно деятельность ваххабитов была воспринята в Дагестане, где совместно проживает большое количество этносов, являющихся носителями нескольких десятков разнообразных языков, культур и традиционных видов ислама. Появление здесь ваххабизма породило религиозные, политические и культурные противоречия. Народы Дагестана столкнулись с неприкрытой агрессией исламского фундаментализма в лице ваххабитов, пытающихся силой оружия обратить их в свою веру.

Ваххабиты появились в Дагестане сразу после распада Советского Союза — во времена первых массовых паломничеств мусульман к святым местам в Мекке и Медине. И хотя это радикальное исламское учение являлось абсолютно чуждым мировоззрению дагестанских мусульман-суннитов, ваххабитская секта росла как на дрожжах. На «долларовых дрожжах» того самого арабского Королевства Саудовская Аравия — единственной в мире страны, официально живущей под ваххабитскими знаменами.

Надо признать, что аравийские шейхи сделали удачную для себя ставку в геополитической игре на Северном Кавказе. Безработная, но полная сил дагестанская молодежь, уставшая от официальной лжи и назиданий стариков, жаждала действий. Она мечтала о власти и «легких» деньгах. А от бородатых ваххабитов каждый новообращенный сразу получал в подарок тысячу долларов. Премия в пять тысяч «зеленых» полагалась за приобщение к новой вере еще пятерых человек. Зарплата активистов ежемесячно составляла от 300 до 700 долларов США. Только в 1995 году всевозможные радикальные исламские центры оставили в Дагестане на пропаганде ваххабизма 17 миллионов долларов. Ведь традиционный для Кавказа ислам суннитского толка не носит агрессивного характера, с ним к войне не призовешь!

И вскоре в республике развернулось настоящее сражение за умы и сердца мусульман между Духовным управлением мусульман Дагестана и сектой ваххабитов, которые обвиняли друг друга в ереси. Но если первые убеждали словом, то вторые совали в руки бедняков деньги… Поначалу сектантам вроде бы хватало выдержки вести с суннитами философские споры. Но вскоре их терпение лопнуло. Для достижения победы в противостоянии ваххабиты пошли на разложение ислама изнутри. Они всячески дискредитировали мулл и имамов традиционного толка. А стоило муфтию Дагестана С. М.-Х. Абубакарову выступить с отповедью ваххабизму, как ему навеки закрыли рот. Зверски был убит также бывший глава села Карамахи, после кровавых столкновений ваххабиты изгнали оттуда и его сторонников — мусульман-суннитов.

Лидеры «Исламского сообщества Дагестана» («Джамаата»), созданного ваххабитами, своей конечной цели не скрывали — выход из состава России и построение вместе с Чечней исламского государства нового типа. При этом «Джамаатом» рассматривалось два сценария построения светлого будущего. Первый — приход к власти мирным путем, через выборы (по данным некоторых социологов, ваххабитов тогда поддерживали бы 6–7 процентов избирателей Дагестана). Второй — вооруженный захват власти. Повстанческие отряды согласно этому варианту должны были закрепиться хотя бы на части территории республики. Затем сформированное правительство ваххабитов от имени народов Дагестана обратилось бы к Чечне за помощью в борьбе… с Россией. Ожидалось, что немедленную военную помощь открыто и тайно оказали бы повстанцам Пакистан, Саудовская Аравия (в этих странах наиболее сильны позиции ваххабитов), а также Турция, заинтересованная в транзите каспийской нефти через свою территорию.

Для реализации силового варианта «Джамаат» имел так называемые «боевые соединения Исламского сообщества Дагестана». Около 600 боевиков этого отряда получили крещение во время первой чеченской кампании. Почти все они воевали под началом полевого командира Эмира Хаттаба. Наиболее способные террористы из «Джамаата» прошли стажировку в Пакистане, где не только изучали Коран, но и повышали диверсионное мастерство.

Между так называемыми боевыми соединениями ваххабитов Дагестана и чеченской армией генерала Дудаева во главе с С. Радуевым был подписан военный договор о содействии «в освобождении Кавказа от Российской Империи». На базах Радуева проходили террористическую подготовку и чеченцы-аккинцы, проживающие в Хасавюртовском районе Дагестана.

А наибольшее распространение ваххабизм получил в Кизилюртовском районе, где располагался крупнейший в России центр «долларового ислама» — «Центральный фронт освобождения Дагестана». «Освободители» создали в республике 16 «фронтов», которые были хорошо оснащены технически, имели спутниковую связь, склады с боеприпасами и оружием, издательство, специализирующееся на выпуске антирусской, антиармейской литературы, распространявшейся вокруг военных российских объектов.

Примечательной была военная иерархическая лестница ваххабитов. Высшие ступени занимали исключительно чеченцы. Дагестанским парням, похоже, готовилась участь лишь «пушечного мяса».

Ваххабиты силой и жестокостью насаждали свои порядки, захватывали новые территории и политическую власть, тесня «умеренных» бандитов. Даже «президент Чеченской Республики Ичкерии» А. Масхадов как-то признался: «В войну, будучи начальником главного штаба, я думал, что мы знаем о том, что происходит в Афганистане и Таджикистане. Что и там, наверное, начиналось так же. В тяжелые дни войны они, щедро финансируемые, проводили свою идеологию. После войны, не поняв этой идеологии, мы занялись дележом должностей. Желая сделать из них единомышленников, мы заигрывали с ними, потакали им. Теперь мы пожинаем плоды нашего поведения. Разбираясь с последствиями этого религиозного течения, мы должны сказать, что недооценили его роль. А потому пришли к сегодняшнему итогу».

Масхадов говорил о том, что хорошо знал. Ведь деятельность ваххабитов в Чечне приобрела «легитимную» основу уже в 1996 году, когда и. о. президента Чечни З. Яндарбиев отменил своим указом действие на ее территории светских российских законов и ввел в действие Уголовный кодекс-шариат, являющийся механически переписанной копией Суданского уголовного кодекса. Совершенно не адаптированный к этнокультурным особенностям чеченцев документ попытались сделать основой складывающейся в Чечне шариатской судебной деятельности. Наиболее «яркие» проявления этой «деятельности» — публичные казни людей — вызвали законное возмущение всего мирового сообщества.

Укрепление ваххабизма в Чечне было связано с активным проникновением его сторонников в шариатские суды. Несколько лидеров чеченского ваххабизма заняли высшие государственные должности. Это бывшие министры М. Удугов, И. Халимов, А. Хусаинов, полевые командиры А. Бараев, А.-М. Межидов. К влиятельным сторонникам ваххабизма относился и полевой командир Хаттаб. Деятельность ваххабитов по навязыванию «нового образа жизни», щедро финансируемая из-за рубежа, вызвала всеобщее осуждение. В Гудермесе противостояние завершилось настоящим сражением между ваххабитами, поддерживаемыми полевыми командирами Арби Бараевым, Абдул-Малик Межидовым и гвардейцами полевого командира Сулимы Ямадаева, в ходе которого, по различным источникам, погибли от 50 до 100 человек. Это побоище стало одним из немногих крупных кровавых религиозных конфликтов, когда-либо возникавших между чеченцами.

В результате А. Масхадов призвал всех имамов мечетей, местные органы власти Чечни решительно изгонять со своих территорий ваххабитов.

По указу президента Чечни были лишены званий бригадных генералов А. Бараев и А.-М. Межидов, упразднены возглавляемые ими военные шариатские структуры, признаны персонами нон грата трое иностранцев из арабских стран, а также Багауддин Магомедов, лидер дагестанских ваххабитов, консультировавший чеченские шариатские суды. Однако благодаря вмешательству в конфликт вице-президента Чечни Вахи Арсанова и Шамиля Басаева ваххабиты избежали полного разгрома. В происшедшем в Гудермесе кровопролитии З. Яндарбиев обвинил президента Чечни А. Масхадова. В конечном итоге Масхадову не хватило ни политического опыта, ни мудрости, ни решительности для того, чтобы, опираясь на поддержку большинства населения, уставшего от бесчинств религиозных экстремистов, осуществить антиваххабитские меры. Вооруженные формирования ваххабитов не были расформированы, более того, они получили поддержку многих влиятельных полевых командиров, которые являлись истинными хозяевами жизни в Чечне. А им куда интереснее было быть с ваххабитами, получающими щедрую финансовую поддержку от заграничных спонсоров, чем с бывшим полковником Советской Армии и обнищавшим до предела чеченским народом.

К ситуации, сложившейся в Чечне между первой и второй кампаниями, мы еще вернемся. Пока же подчеркнем: как показывает мировая новейшая история, претензии ваххабитов на высшую политическую власть беспощадно подавляются во всех странах (за исключением Саудовской Аравии и Пакистана). Наша же страна никак не избавится от комплексов неполноценности. Россия решила ускоренно цивилизоваться за счет ценностей и Запада, и Востока. При этом политики словно позабыли не нами выстраданную истину: сначала приходит миссионер, затем — купец, затем — солдат. Долгое время миссионерская деятельность ваххабитов в нашей стране почти никем не контролировалась. В российских мечетях выступали заезжие религиозные деятели, поливавшие грязью местное мусульманское духовенство, поощрявшие смуту и раздор. Так, в Кабардино-Балкарии вдохновлял на победу ваххабитов египтянин Тарик, в Карачаево-Черкесии ему вторил некий Биджи-улу, объявивший себя «имамом Карачая». Росли как грибы после дождя новые приходы «чистого ислама» на Ставрополье, в Новошахтинске Ростовской области, в Волжском Волгоградской области, в Астрахани. Где тихой интригой, где звонкой монетой на Юге России все выше и выше поднимался зловещий стяг ваххабизма — новой формы борьбы против российской государственности.

1.6. «Террористы должны жить в страхе или в тюрьме…»

В ночь с 21 на 22 декабря 1997 года неизвестные лица совершили вооруженное нападение на парк боевых машин танкового батальона дислоцирующейся в райцентре Дагестана Буйнакске отдельной мотострелковой бригады. Уже утром следующего дня командующий войсками СКВО прибыл на место происшествия, досконально выяснив все подробности случившегося.

…Около двух часов ночи на окраине Буйнакска остановилась автомобильная колонна. Из автомашин выгрузились примерно полсотни боевиков. Действовали они по-военному четко и тактически грамотно, мелкими группами по 8–10 человек. Бандиты с двух сторон обстреляли территорию военного городка и парковую зону отдельного танкового батальона. Огонь вели из автоматов, пулеметов и гранатометов. Первым принял на себя внезапный удар личный состав караула. Бой длился больше часа. Позже в местах, откуда велся огонь, было обнаружено множество стреляных гильз, брошенных гранат и боеприпасов к стрелковому оружию.

Вскоре на помощь караулу подоспело поднятое по тревоге дежурное подразделение. Умелыми и решительными действиями отбили нападение, не допустили прорыва боевиков в парк, но нападавшим удалось уничтожить несколько единиц боевой техники и транспортных средств. Среди личного состава были раненые и контуженые.

Под утро бандиты по связи запросили у кого-то автотранспорт и начали организованный отход в район населенного пункта Ишкарты, унося тела убитых. По данным радиоперехватов, переговоры велись как на чеченском, так и на некоторых языках народностей Дагестана. Около восьми часов утра в районе селения Инчхе прямо на милицейском посту террористы взяли в заложники пятерых милиционеров.

В населенном пункте Алмах бандиты бросили КАМАЗ, подожгли его, а сами пересели в захваченный рейсовый автобус, в котором находились 25 пассажиров, в основном женщины, и попытались прорваться в сторону Чечни. Поднятые по тревоге подразделения внутренних войск МВД РФ, а также группы спецназа МВД Дагестана вместе с военнослужащими бригады и бойцами внутренних войск перекрыли дороги и вынудили боевиков оставить автобус и отпустить женщин. Тогда бандиты, используя в качестве живого щита дагестанских милиционеров, попытались прорваться в сторону Чечни. В ходе прорыва к административной дагестано-чеченской границе один из террористов был убит и трое ранены. В девять часов утра со стороны Чечни по мосту через Терек у города Кизляр на помощь прижатым к горам бандитам поспешили около двух десятков чеченских боевиков. Но бойцы подразделения внутренних войск отразили это нападение. Погиб сотрудник вневедомственной охраны, несший службу на мосту.

В населенном пункте Дылым «буйнакские» бандиты, действиями которых, как удалось установить позже спецслужбам, руководил полевой командир Хаттаб, разделились на две части. Одни, используя горную местность и туман, ушли в Чечню, другие скрылась в горах…

Проводя в жизнь свои замыслы, сепаратисты и религиозные экстремисты нередко прибегали к использованию террористических методов. Инцидент в Буйнакске — один из таких примеров. Неслучайно ответственность за нападение на мотострелковую бригаду взял на себя «Центральный фронт освобождения Дагестана».

Как известно, слово «террор» в переводе с латинского языка означает «страх, ужас». Современное международное право определяет терроризм как применение негосударственного насилия или угрозы насилия с целью посеять панику в обществе, ослабить или свергнуть должностных лиц и вызвать политические изменения. Суть его понятна — это мгновенное достижение определенной цели, чаще всего имеющей политический характер, путем устрашения и деморализации противостоящей стороны. Для запугивания используется насилие или угроза его применения в любой форме. Террористы стремятся посеять панику среди населения, и лучший, на их взгляд, способ для этого — добиться наибольшего количества жертв. При этом для террористов важна показательная, публичная сторона насилия.

Действуя таким образом, террористы всячески пытаются использовать средства массовой информации (СМИ) в своих интересах. При этом преследуются многие цели: от запугивания людей до документального подтверждения «эффективности» террористической организации в глазах организующих и финансирующих политических центров. Главное же, что принимается террористами в расчет, это то, что после демонстрации преувеличенно жестоких акций, упоминания о них в мировой печати и других СМИ, происходит нагнетание напряженности и психоза в масштабах страны или даже мира. Для устранения этой напряженности могут инспирироваться разнообразные акции, чаще всего — переговоры. Таким образом, террористы получают трибуну для предъявления и обоснования своих требований и вместе с этим возможность влиять на общественное мнение. В процессе переговоров забываются или замалчиваются собственно античеловеческие акции, террористы стремятся демагогически добиться придания «значительности» своим действиям, принуждают к обсуждению своих требований.

На сегодняшний день существует более десяти межгосударственных соглашений, призванных пресекать различные формы терроризма. Кроме того, прошел целый ряд международных конференций по этой проблеме. Такая международно-правовая активность имеет веские основания. Ведь если в 1985 году в мире было совершено около 500 террористических актов, то спустя десять лет, в 1995 году, — уже более 5000. Один только 1997 год, когда было зарегистрировано рекордное число терактов, унес жизни 12 941 человека.

До недавнего времени в мире насчитывалось более 500 террористических организаций. По самым минимальным оценкам, их бюджет составлял 20 миллиардов долларов. Еще в апреле 1987 года религиозными экстремистскими кругами ряда исламских стран, среди которых Саудовская Аравия, Пакистан, Египет, Судан, Афганистан, был образован так называемый «Международный фронт джихада» (МФД). Полем его деятельности стали многие государства Азии, Африки, Европы, Россия и другие государства СНГ. При этом речь идет не об официальном союзе государств, а об объединении и организованном взаимодействии ряда религиозных и политических организаций вышеперечисленных государств. Идейным вдохновителем и лидером МФД считается небезызвестный Усама бен Ладен. А геополитической целью этой организации является расширение сферы господства «истинного ислама», и, в частности, образование теократических исламских государств на территории Турции, Ирана, Чечни, Дагестана, Азербайджана, ряда республик Поволжья, Туркмении, Таджикистана, Киргизии, создание зависимых от него анклавов на Филиппинах, в Кашмире, Косово и ряде регионов Африки.

За религиозно-пропагандистской завесой же скрывается вполне реальный экономический и политический интерес — установление контроля над богатыми углеводородными ресурсами регионами. В определенном смысле замыслы МФД являются «колонизацией наоборот», когда монополия, контролирующая нефтегазовые регионы, диктует свои условия остальному миру.

«Международный фронт джихада» (МФД) располагает значительными материальными и финансовыми ресурсами, опорными базами. Кстати, одной из них до сентября 1999 года и была Чечня. У МФД имелась разветвленная система организаций, подготовленные «моджахеды», численность которых колебалась от 15 до 20 тысяч боевиков. Причем десятки тысяч из них прошли подготовку в специальных лагерях, где изучали не только тактику совершения терактов, но и методы ведения иррегулярной войны. Вторжение банд международных террористов в Дагестан в августе 1999 года стало лишь одной из региональных операций МФД с целью обкатки его тактики.

Сегодня с террористами ведутся уже войны. Терроризм наступает, и это наступление нельзя назвать стихийным, оно идет организованно, сплоченно, интернационально. Россия же относительно недавно столкнулась с проблемой терроризма. Распад Советского Союза и как следствие разрушение системы правоохранительных органов, обострение политических, социальных, национальных и религиозных противоречий, возникновение в стране нелегального рынка оружия — все это привело к стремительному росту преступности, что впоследствии вылилось в разгул терроризма. В 90-е годы прошлого века возникли целые организации, готовившиеся к ведению вооруженной борьбы, которые имели на вооружении самое современное оружие как отечественного, так и импортного образца.

Борьба с терроризмом — дело достаточно сложное. Наиболее опасной его особенностью безусловно является умение современных экстремистов конспиративно поддерживать контакты с единомышленниками как на региональном, так и на международном уровнях. Проблема видится и в том, что у террористов нет стратегии — одна тактика. Практически невозможно предугадать, что и, главное, где задумают совершить бандиты в следующий раз. Однако бороться с этим явлением можно и нужно. Просто «страху, ужасу» следует противопоставить всю мощь государства. На террор необходимо наступать, а не только обороняться от него. Бояться должны не добропорядочные граждане, а террористы. Это они должны испытывать страх и ужас перед неотвратимостью наказания, перед законами, перед мощью государственной машины.

Военные округа России — наследники военных округов СССР, создавались исходя из военного опыта прошлых лет — для организации защиты страны от внешней агрессии. Многое в системе организации воинской деятельности в округах, призыва, обучения, снабжения, применения вооруженных сил в новых ситуациях боевого противодействия потребовало переосмысления. Боевое противодействие воинских частей террористам — особый вид боевых действий. Эти обстоятельства учитывал генерал армии Казанцев в ходе работы в буйнакской мотострелковой бригаде. Сразу после инцидента в декабре 1997 года он не только выяснил подробности нападения на парк боевых машин танкового батальона и приказал представить проявивших мужество и самоотверженность солдат и офицеров бригады (около пятидесяти человек) к государственным наградам, но и тщательно проанализировал как тактику действий нападавших, так и особенности организации и несения караульной службы в нестандартной боевой обстановке. Для выполнения боевой задачи по охране и обороне военных объектов и сохранения жизней солдат и офицеров для командующего не было мелочей…

В результате перед парком боевой техники танкового батальона вскоре были отрыты окопы, которые через замаскированный ход соединялись с караульным помещением. Находящийся в нем взвод усиления в случае нападения на объект тотчас мог занять оборону в траншее. Были значительно укреплены вышки для несения службы часовыми. Они стали настоящими мини- крепостями. Изготовили их из толстой стали. Кроме полевых телефонов, здесь установили портативные радиостанции. Вышки снабжались пулеотражателями, в их стенах были прорезаны окна, чтобы часовой мог уверенно вести огонь по противнику. В пол вмонтировали люк, через который, в случае чего, солдат мог спуститься в специально оборудованное укрытие на земле.

Если днем часовые несли службу на вышках, то ночью охраняли посты патрулированием, причем попарно. Передвигаясь по периметру между внешним и внутренним ограждением, солдаты прикрывали друг друга. Через каждую сотню метров для них в земле были оборудованы окопы-щели. Часовым увеличили количество боеприпасов, для ведения точной стрельбы в темное время суток их снабдили приборами ночного видения. Перед внешним ограждением установили сигнальные мины.

Во всем, что касается боеготовности подразделений, сохранения жизни военнослужащих в случае противостояния бандитам, командующий доходил до самой сути вопроса. Кстати, разведка боевиков об этом тоже хорошо знала. И такая скрупулезность генерала Казанцева наверняка остановила не одну «горячую голову» от проведения новых терактов.

В горах Дагестана родились и были отработаны в боевой обстановке оперативные и тактические находки, важнейшие для армии, борющейся с организованным терроризмом.

* * *

В условиях религиозной и этнической мозаичности, характерной для большинства российских регионов, несовпадения их политических границ с условными границами религиозно-национальных образований, любая попытка вычленения из России какой-либо территории неизбежно должна была затронуть интересы многих народов. С учетом всего комплекса специфических условий на Северном Кавказе это автоматически вело к всплеску регионально-административного сепаратизма, к новым вспышкам терроризма.

«Одна из стратегических задач войск СКВО, — не раз подчеркивал генерал-полковник Казанцев, — сохранение целостности России. Террористы должны жить в страхе или в тюрьме. Или не жить вообще».

1.7. Хочешь мира — готовься к войне

Вооруженное нападение на военный городок и парк боевых машин танкового батальона в Буйнакске в декабре 1997 года было, к сожалению, не единственным терактом, совершенным бандитами против военнослужащих СКВО в период между первой и второй чеченскими кампаниями. Так, 16 апреля 1998 года всю страну потрясло известие о трагедии на перевале дороги Малый Малгобек — Старый Батакоюрт, вблизи осетино-ингушской административной границы, где группа боевиков расстреляла колонну автомобилей. В машинах находились генералы и офицеры Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации и Северо-Кавказского военного округа, а также группа охранения (всего 20 человек), следовавшие для осмотра взводных опорных пунктов, прикрывавших административную границу.

…В то утро в начале девятого колонна из трех машин покинула город Моздок и двинулась в направлении населенного пункта Нижний Курп. Впереди шел УАЗ-469, где находились заместитель начальника ракетных войск и артиллерии МО РФ генерал-лейтенант Николай Мухин, заместитель начальника Главного оперативного управления Генштаба генерал-майор Виктор Прокопенко, заместитель начальника штаба СКВО полковник Владимир Бандура. За головной машиной следовал автобус с офицерами и охраной. Замыкал колонну второй «уазик». В нем, вместе с водителем, находились начальник группы Главного управления воспитательной работы МО РФ полковник Сергей Гречин и заместитель командира соединения по воспитательной работе полковник Виктор Еремеев.

После милицейского осетино-ингушского КПП № 16 в 9.25 вышли на вершину перевала Хурикау недалеко от населенного пункта Нижний Курп Моздокского района. В двух—трех километрах располагался взводный опорный пункт подразделения Минобороны «Малгобек»…

Вот что рассказали о том, что произошло дальше, очевидцы и участники трагедии.

Разведчик рядовой Виктор Воеводин:

«Был сильный туман. Дорогу дальше пяти метров вообще не было видно. И вдруг я услышал хлопок, похожий на выстрел гранатомета. Подумал еще: может, занятия проводятся? Но передернул на всякий случай затвор — привел оружие в боевое состояние. Мои товарищи поступили так же. Затем раздались автоматные очереди. Мы поняли, что нарвались на засаду. Сначала по колонне стреляли справа от дороги, затем — слева. В этот момент мне как раз плечо задело. Мы начали вести ответный огонь».

…По обшивке головного «уазика» зацокали пули. От удара автоматной очереди посыпалось лобовое стекло. Справа от водителя рядового Дрындина охнул офицер. С заднего сиденья послышались крики и стоны раненых. Водитель тоже почувствовал резкую боль в правом бедре, но только крепче сжал «баранку» и, что есть мочи, надавил на педаль газа. Машина полетела вперед, унося пассажиров от неминуемой гибели. Изрешеченный пулями уазик добрался до ближайшего поста милиции. Только там солдат заметил, что генерал Прокопенко убит, а два других офицера, Николай Мухин и Владимир Бандура, ранены.

Между тем бандиты на перевале яростно накинулись на оставшиеся машины…

Командир разведотделения старший сержант Владимир Ермолов свидетельствовал:

«Брызнули осколки оконного стекла. Пули впились в обшивку автобуса. Все штабные офицеры были без оружия, поэтому сразу же упали на пол. Димка Волков, не успев подняться с сиденья, дернулся и уронил голову на плечо. Рядом, получив две пули, опрокинулся Серега Сапожников. И вдруг, примерно в 5–7 метрах справа от дороги, я увидел тех, кто по нам стрелял. Несмотря на густой туман, рассмотрел двух боевиков хорошо. Оба были в камуфляже и в черных масках с прорезями для глаз и рта. Один, опустившись на колено, целился из противотанкового гранатомета. Второй стоял во весь рост, удерживая у бедра небольшой автомат, и поливал автобус свинцом…

Видимо, боевиков заметил не только я, потому что почти одновременно старший лейтенант Чагин, наши ребята-разведчики, два полковника, поднявшие оружие раненых, и я начали стрелять по нападавшим. Однако гранатометчик все-таки успел выстрелить. Слава Богу, граната пролетела мимо…»

Разведчика дополнил офицер Генерального штаба полковник Александр Степанов, тоже находившийся в автобусе во время нападения:

«Удивила наглость нападавших. Они не прятались, стояли в полный рост и, очевидно, не ожидали получить отпор. А встретив яростное сопротивление, тут же скрылись.

Но через тридцать минут после боя (!) в радиоэфире было запеленговано их обращение к нам (!) с требованием сообщить о своих потерях!»

Детали той апрельской драмы уточнил начальник медицинского пункта полка майор Валерий Французов:

«Подняли по тревоге бронегруппу, и мы выдвинулись на поиски товарищей. Показывать дорогу вызвались я и трое уцелевших разведчиков. Не доезжая до места, где было совершено нападение на колонну, остановились. Решили, что вперед пешком пойдут разведчики, затем наша группа, а уже за нами три машины с милицией… Через некоторое время после того, как старший лейтенант Чагин с подчиненными ушли, впереди начался бой. Милиционеры, услышав пальбу, запрыгнули в машины и драпанули обратно, к блокпосту. А мы, не раздумывая, пошли на помощь товарищам.

На вершине сопки пули прижали нас к земле. Пришлось быстро занять оборону. Ответный огонь не открывали, потому что был сильный туман, и мы не видели, куда стрелять… Постепенно туман стал рассеиваться. Бой прекратился, и мы увидели, что на противоположной вершине сопки стоит БТР, а в низине — покореженный КАМАЗ с чеченскими номерами. Подав сигнал бронегруппе, чтобы не стреляли, мы начали спускаться вниз, к изуродованной машине. Навстречу двинулся бронетранспортер. Тогда мы поняли, что боевиков здесь давно уже нет: по нам вела огонь местная милиция…»

Как выяснилось, командир разведвзвода старший лейтенант Алексей Чагин с двумя солдатами остановили перевозивший песок КАМАЗ. Тут им навстречу и вылетел милицейский БТР. Заметив людей в камуфляже и с оружием, милиционеры сразу открыли огонь по машине из крупнокалиберного пулемета. В результате старший лейтенант Алексей Чагин был ранен в ноги, сержант Виталий Гавриленко также получил ранение, а разведчик рядовой Максим Шмальц по дороге в госпиталь от полученных ран скончался.

Майор Французов и два солдата нашли пропавший «уазик» там, где колонна подверглась обстрелу. В изуродованной машине живых уже не было.

По горячим следам, обследуя трупы полковников В. Еремеева и С. Гречина, а также рядового В. Олейникова, патологоанатом определил, что своих жертв бандиты добивали контрольными выстрелами в голову. А по пробоинам в машинах и интенсивности огня эксперты установили, что численность боевиков не превышала десяти человек. Засаду они организовали профессионально: продумали не только расположение огневых точек, но и пути отхода. Поэтому и легко скрылись с места преступления…

Террористические акты боевиков в Буйнакске и в районе перевала Хурикау свидетельствовали о том, что в случае широкомасштабных боевых действий на Северном Кавказе военнослужащим округа будут противостоять не дилетанты, а хорошо обученный, грамотный и коварный противник. А еще подтвердили правильность линии командующего, который сразу, как только возглавил СКВО, определил приоритетом в жизнедеятельности войск округа боевую подготовку его соединений, частей и подразделений.

В обращении к воинам-северокавказцам командующий определял:

«…Боевая подготовка, как и во все времена, продолжает оставаться приоритетной в деятельности войск округа. …Основные усилия необходимо сосредоточить на проведении одиночной подготовки военнослужащих, боевых стрельб отделений, взводов, ротных и батальонных тактических учений с боевой стрельбой… Проводить ее на существующей учебно-материальной базе полигонов, учебных полях вблизи пунктов постоянной дислокации, в учебных классах, в дневное и ночное время. Добиваться при этом, чтобы военнослужащие поражали цели на больших дальностях и в ближнем бою с первой очереди из различных положений, умело продвигаясь по полю боя в составе боевых двоек—троек, используя естественные и искусственные укрытия на местности. Особое внимание стоит обратить на подготовку снайперов, пулеметчиков, гранатометчиков и порядок их действий в различных видах боя, на различной местности.

Подготовку специалистов экипажей боевых машин пехоты, танков, других родов войск по огневой подготовке и вождению организовывать согласно программам боевой подготовки, с учетом наличия горюче-смазочных материалов (ГСМ). Находить внутренние резервы повышения качества занятий, максимально использовать возможности тренажеров.

Не должны снижаться требования к подготовке частей и подразделений к действиям в условиях горно-лесистой местности. В этом плане в войсках округа имеется богатый боевой опыт, и он должен быть полностью реализован.

При проведении боевых стрельб отделений, взводов надо добиваться слаженных тактических действий личного состава отделения, взвода, связанных с огнем и маневром. Учить командиров отделений и взводов грамотно управлять действиями подчиненных на поле боя. Организовывать взаимодействие с соседями.

Все занятия следует проводить в конкретно созданной тактической обстановке, которая должна быть динамичной, с применением психологических нагрузок, максимально приближена к боевой…

Необходимо, чтобы учения проводились на фоне быстроменяющейся тактической обстановки, с переходом от одного вида боя к другому. Динамика учений должна вырабатывать у командиров всех степеней умение принимать неординарные, но самые целесообразные в сложившейся обстановке решения, и добиваться их безусловного выполнения.

Боевая подготовка — сердцевина военной реформы. Поэтому я призываю вас, от солдата до генерала, мобилизовать духовные и физические силы на качественное выполнение учебно-боевых задач. Сейчас главное — не растерять боевой опыт, накопленный войсками нашего округа, закрепить и приумножить его на тактических учениях. Настоящее мастерство, профессионализм выковываются на полях боевой учебы. А будущее армии XXI века — за профессионалами».

«Многие читатели, особенно профессиональные военные со стажем, могут заметить здесь, — говорил Виктор Германович Казанцев, комментируя документ, — что мой подход, как командующего, к подготовке войск в мирное время вряд ли отличался особой оригинальностью. И будут правы. Если, конечно, сбросить со счетов ту конкретную ситуацию, что была в войсках округа к лету 1997 года».

А обстановка в войсках сложилась тогда далеко не простая. Как говорят психологи, у военнослужащих, остывающих после горячих точек, невольно проявляются симптомы посттравматического стрессового расстройства: депрессия, апатия и агрессивность. После Хасавюртовских соглашений, подписанных в 1996 году секретарем Совета Безопасности России А. Лебедем и представителем Чеченской Республики Ичкерия А. Масхадовым, многие солдаты и офицеры СКВО, грамотно, умело и самоотверженно сражавшиеся с чеченскими бандформированиями, попросту посчитали себя униженными. И было от чего: восстанавливая конституционный порядок, они не жалели крови и самой жизни. На поле боя и в чеченском плену оставили тысячи своих товарищей, словом, дорого оплатили решение политиков — навести в Чечне конституционный порядок. Но у них по существу украли победу!

Бездарная экономическая политика очередного правительства того времени привела к тому, что в армии по несколько месяцев не выплачивали денежное довольствие. При этом закон строго-настрого запрещал военнослужащим заниматься иным, помимо службы, видом деятельности. Большая часть контрактников в гарнизонах не обеспечивалась жильем, ютилась по чужим углам, снимая квартиры. Если говорить без обиняков, к семьям офицеров и прапорщиков подкрадывались нищета и голод. Именно тогда в военторговских столовых и магазинах, например Владикавказского гарнизона появились… долговые «черные списки». Напротив каждой из сотен фамилий в них стояла сумма, переваливавшая за миллион рублей. Это были как раз те деньги, что задолжало военнослужащим государство. По словам помощника командующего 58-й армией по финансово-экономической работе подполковника Г. Дибиргаджиева, в июле 1997 года объединению, чтобы погасить все неплатежи, требовалось более 40 миллиардов рублей.

В таких обстоятельствах не только у «зеленых» новобранцев — у умудренных боевым опытом майоров и подполковников сдавали нервы. Некоторые офицеры стали злоупотреблять алкоголем. По войскам округа прокатилась волна самоубийств. Так, недалеко от штаба армии взорвал себя гранатой подполковник Валерий Булгаков. В квартире, что он снимал, сослуживцы обнаружили на кровати фотографию дочери. На обратной стороне карточки было написано: «Так, дочурка, надо. Ты меня потом поймешь». Военные юристы нашли и предсмертную записку подполковника Сергея Кулешова: «Жить больше не могу, потому что ничтожество. Не могу смотреть в глаза жене и сыну. Не хоронить. Сжечь, и пепел развеять, чтобы и следа не было». Капитан В. Маслов и прапорщик Р. Тобоев перед смертью ни о чем не написали, но нетрудно было догадаться, что и их тоже подтолкнула на самоубийство безысходность. К сожалению, список самоубийц Северо-Кавказского военного округа можно было бы продолжать и дальше. Ведь обстановка в войсках обострилась тогда повсеместно. А когда положение дел потихоньку стало выправляться, в августе 1998 года грянул дефолт, мгновенно во много раз обесценивший денежное содержание военнослужащих.

Солдат — товар незащищенный

И еще об одной напасти, обрушившейся в 1997 году на военнослужащих СКВО, вспоминает Виктор Германович Казанцев. В республиках Северного Кавказа — Дагестане, Северной Осетии — Алании, Кабардино-Балкарии — бандиты повели настоящую охоту за военнослужащими. Их захватывали в заложники, увозили на территории Ингушетии или Чечни, где либо продавали в рабство, либо требовали выкуп, либо, в лучшем случае, предлагали в обмен на содержавшихся в российских тюрьмах чеченских бандитов.

Вот что рассказал, например, по освобождении похищенный в октябре 1997 года прямо с полигона рядовой Роман Бутков:

«В тот день дул пронизывающий ветер. Пока рота готовилась к стрельбе, я по приказу командира взвода отправился на поиски дров для разведения огня в пункте обогрева личного состава. Увлекся сбором обломков мишеней и даже не обратил внимания на подъезжающий «уазик». А когда увидел перед собой четырех бородатых мужчин с оружием и в камуфляже, от неожиданности растерялся. Дальнейшие события воспринимались как в замедленной съемке — один из нападавших, презрительно усмехнувшись, нанес удар в лоб прикладом автомата. Вспышка огненных брызг — и я потерял сознание… Очнулся уже в каком-то селении в горах. Понял, что нахожусь в плену…

Там я стал работать на ферме у «хозяина». Он тоже носил бороду (позже узнал, что это — ваххабит). Следил за двумя быками и двенадцатью коровами, убирал навоз, давал скоту сено. Обращались ко мне так: «Эй, русская свинья! Иди сюда! Сделай то-то…» В сарае валялся мешок с «дробленкой». Сказали: «Это будешь жрать». Ел один раз в день. Сам готовил кашу. Во дворе стояла бочка с водой. Из нее пил. Спал в сторожке вместе со сторожем-чеченцем. Тот охранял коров, заодно и меня. Выходить за пределы фермы категорически запрещалось. Выходных у меня не было.

Несколько раз предлагали принять мусульманство. Я отказывался. Сначала убеждали. Вот, мол, один из ваших стал мусульманином, мы его женили, сейчас хорошо живет. Сказали, что для этого обрезание надо сделать. Дали тетрадь с сурами из Корана: «Это прочтешь». Но я упорствовал. И тогда начали бить. Приходили втроем. Пинали ногами. Однажды сломали руку. Лечил себя сам, шину сделал — палку наложил и веревкой обмотал. Потом стали избивать каждый день. Лицо опухло от ударов. И так продолжалось до июля, почти десять месяцев…

Затем у меня забрали лохмотья. Дали нормальную одежду и отвезли в Грозный. Новый «хозяин» относился ко мне по-человечески: не бил, кормил хорошо. Тогда же снял меня на видеокамеру и обнадежил, что скоро отпустит домой. Я, конечно же, не поверил. Думал — останусь здесь навсегда. Даже начал учить чеченский язык. Жил в пристройке дома вместе с сыном хозяина. «Джигит» постоянно ходил с автоматом и сразу предупредил: если попытаюсь бежать — пристрелит.

Шло время. И вот меня снова посадили в машину. Сказали, что повезут домой. Я не поверил. Думал, передадут очередному «хозяину». Но каково было мое удивление, когда узнал, что оказался у своих».

Год, проведенный в плену, не прошел для Романа Буткова бесследно. Он и сегодня почти каждую ночь просыпается в холодном поту от жутких кошмаров.

Несмотря на Хасавюртовские соглашения, список «кавказских пленников» продолжал пополняться все новыми и новыми именами. Ими становились как рядовые солдаты, так и старшие офицеры.

… Осенью 1997 года полковник Руслан Кутков (фамилия и имя по этическим соображениям изменены) приехал на собственной машине со своей женой Еленой из Владикавказа в село Майское, что на границе с Ингушетией. Не успела супруга распаковать сумки в доме родителей, как рядом с автомобилем Куткова остановилась белая «Нива». Четверо вооруженных до зубов незнакомцев потребовали от офицера пересесть в их машину. В завязавшейся драке головорезы сломали бывшему борцу Куткову несколько ребер, разбили прикладами голову. Сопротивлялся офицер отчаянно — до тех пор, пока не потерял сознание.

Пришел в себя уже в мчавшейся «Ниве». На голове был черный мешок. Водитель автомобиля говорил по-ингушски:

«По-моему, он меня узнал. Надо его расстрелять».

«Возьмем выкуп, — ответили ему, — тогда и расстреляем».

Два месяца ингушские боевики в подвале дома ежедневно избивали офицера, мучили, допрашивали, склоняли к измене. Пытки записывали на видеокамеру. Кормили один раз… в неделю — давали трехлитровую банку воды и четверть лепешки.

Затем три месяца его содержали в чулане чеченцы, которые сразу сказали: «Не бойся, пока ты у нас, к тебе ни один ингуш не подойдет». Слово свое они сдержали. Не били, не допрашивали. Кормили ежедневно, даже сигареты давали. Рассчитывали поменять полковника на своих родственников, находящихся в российских тюрьмах. Но обмен не состоялся.

Тогда его продали в другую банду. Чего только не натерпелся в ней офицер! Подвалы. Побои. Иногда видел в плену таких же, как и он, горемык — военнослужащих. Терпел и надеялся. Не на российское правительство, нет, — на родных и друзей!

Его братья продали свои дома, имущество, машины. Друзья ходили с шапками по кругу, и им отдавали последнее, кто что мог.

Когда почти через год астрономическая сумма была передана через посредников похитителям, наступил счастливый и одновременно грустный момент. Перед взорами близких предстал другой Руслан. Он весил 42 килограмма (до плена было 96). Поскольку долго находился в подвалах и ямах, без света, резко «село» зрение. Но надо отдать должное мужеству человека: после тяжелых психологических потрясений и физический испытаний он не сломался, остался в армейском строю.

Осенью 1998 года освобожденных пленников начали уже «пачками» (!) возить из Чечни в Москву. Пресса в аэропорту интервьюировала Бориса Березовского, который торопливо рассказывал об очередной операции по освобождению военнослужащих, при этом почему-то забывал упомянуть, сколько времени они находились в плену, как и за счет чего были освобождены. Молчали об этом и сами «пленники».

«Только за один месяц 1998 года из Буйнакской бригады, — вспоминает Виктор Германович Казанцев, — были похищены десять человек. Восемь из них сразу же освободили. Все это наводило на мысль, что похищения были тщательно спланированы, действия похитителей и освободителей четко координировались. Ведь если прежде на вызволение военнослужащего из плена уходило от десяти дней до года, а то и больше, то эти солдаты пробыли в плену от суток до трех дней. Возникли подозрения, что существовала некая группа людей, которая сначала воровала, а затем сама же и освобождала военнослужащих.

Подозрения усилились после показаний одного из похищенных солдат, который был захвачен в заложники вместе со своим командиром. Когда военные возвращались пешком из дагестанского селения Гиралах к себе в часть, их нагнала милицейская машина. Милиционеры по-товарищески предложили подвезти военнослужащих. Так те оказались в… Гудермесе. Здесь чеченские бандиты принудили пленников дать письменные показания, что их якобы захватили в плен именно они, а не сотрудники МВД!

Вскоре из источников, близких к Аслану Масхадову, стало известно, что штабы Салмана Радуева, Шамиля Басаева и других полевых командиров после осеннего (1998 года) освобождения российских солдат оснастились большим количеством высококачественной оргтехники. Да и финансовые дела поправились у тогдашних масхадовских оппозиционеров. Словом, некоторым было выгодно дестабилизировать обстановку на Северном Кавказе. А кое-кто из тогдашних российских политиков и чиновников стремился на этом сколотить политический капитал и создать себе имидж «миротворца».

На Дарьяльском полигоне

Казалось бы, до боевой ли подготовки было воинам-северокавказцам в таких условиях? К тому же не только на зарплату военнослужащим, социальные нужды, но и на учебу округу тоже не выделялись средства.

Учить войска, конечно, было надо. Но как, за счет чего, не имея материальных средств? И на какой базе? Ответы на эти и многие другие вопросы, касающиеся организации боевой подготовки, командирам объединений, соединений и частей были даны в августе 1997 года на сборе руководящего состава СКВО, прошедшем во Владикавказском гарнизоне. Его участники не только изучали теорию применения войск в различных видах боя с учетом последних нововведений и изменений, но и рассмотрели ряд практических вопросов. Так, по настоянию командующего войсками СКВО командиры учились организации боевой учебы в условиях недостаточного финансирования. Например, проводить танкострелковые тренировки, подключая энергосистемы танка или боевой машины пехоты (БМП) к внешнему источнику электропитания. Стрельба имитировалась, а действия наводчика орудия или наводчика-оператора контролировались с помощью специального прибора — пантографа. Таким образом, экономились и ГСМ, и боеприпасы. Одной из целесообразных форм командирской подготовки офицеров были определены тренировки по управлению подразделениями и огнем в бою, проводимые на винтовочно—артиллерийских полигонах, по вождению боевых машин, в других сферах боевой и специальной подготовки.

В общей сложности четыре дня, фрагментами, участники сбора наблюдали за полковым тактическим учением с боевой стрельбой ночью на примере действий полка, которым командовал полковник Владимир Беляцкий.

… «Синие», нарушив государственную границу, пытались вторгнуться в воздушное и территориальное пространство России. Но «красные», организовав многоэшелонированную оборону, в скоротечном бою сначала остановили противника, а затем, используя всю мощь имеющихся огневых средств, перешли в наступление.

Отрабатывались такие темы, как действия авангарда полка при отражении нападения диверсионно-разведывательной группы противника во время выдвижения из исходного района в район боевого предназначения; организация охраны и обороны колонны при совершении марша; требования к инженерному оборудованию района дислокации войск, порядок подготовки подразделений к ночному бою. А уже непосредственно после того, как стемнело, театром военных действий стал курган Зеленый, где развернулся настоящий бой — с применением всех средств огневого поражения, артиллерии, фронтовой и армейской авиации. Той же ночью на войсковом полигоне прошла перегруппировка сил на исходных позициях для перехода в наступление. И уже совместно с подошедшими резервами подразделения перешли к атакующим действиям.

Принимавший участие в сборе министр обороны РФ генерал армии Игорь Сергеев высоко оценил грамотные и слаженные действия мотострелкового полка, отметил, что в целом часть подготовлена к решению боевых задач, управление полком осуществлялось непрерывно, личный состав действовал умело и старательно.

Остается сказать, что деньги для проведения сбора выделили тогда власти Кабардино-Балкарии, Северной Осетии — Алании. Чувствовалось, что для этих людей столь важное для округа мероприятие было не сторонним делом.

Уже летом 1997 года для проведения полкового тактического учения были задействованы войсковое стрельбище, танковая директриса и огневой городок восстанавливаемого горного Дарьяльского полигона. Горная подготовка — труднейшая и весьма специфическая сфера боевой подготовки. Как показали боевые действия в Чечне, горы дилетантов не любят. Между тем многие офицеры старой закалки, получившие ранее соответствующее образование, прошедшие горную школу Афганистана, уволились в запас. Более того, после окончания первой чеченской войны в результате сокращений и преобразований ряд частей округа лишился статуса горных, остались только две штатные должности инструкторов по горной подготовке — непосредственно в штабе округа и в 58-й армии. Однако это не означало, что некому было обучать людей. Во-первых, сохранилась часть офицеров и прапорщиков, которые прошли неплохую школу во время боевых действий и в Афганистане, и в Чечне. Во-вторых, среди военнослужащих оказалось много подвижников «горного дела». Кроме того, регулярно проводились сборы нештатных инструкторов по горной подготовке из числа командиров подразделений. Как правило, в них принимали участие высококвалифицированные альпинисты, мастера по этому виду спорта. Причем не только армейцы, но и из других «ведомств» — Министерства по чрезвычайным ситуациям, Российского оборонно-спортивного технического общества.

«Для горной подготовки нужна особая материальная база, — говорил Виктор Германович Казанцев. — Горы просто так, с одного маха не изучишь. Для подготовки настоящего профессионала для ведения боевых действий в горах необходимо не менее двух лет. В этом я убедился на практике, потому что сам когда-то командовал горно-стрелковой ротой. На успех при ведении боевых действий можно рассчитывать только в том случае, если в каждом полку хотя бы один мотострелковый батальон целенаправленно готовить действовать в горах. А в перспективе хорошо было бы обучить этому полки и бригады в целом. К сожалению, ныне в России нет ни одного военного училища с усиленной горной подготовкой. Парадокс, но еще накануне первой чеченской кампании было расформировано Владикавказское высшее общевойсковое командное училище, где специально обучали боевым действиям в горах. И еще. После распада Советского Союза и растаскивания Вооруженных Сил СССР по национальным квартирам все учебные объекты горной подготовки остались на территории бывших союзных республик — в Армении, Узбекистане, на Украине.

Между тем основной рельеф местности в регионе, где дислоцируются войска СКВО, — горный и горно-лесистый. Поэтому я требовал, чтобы в горах учились воевать даже те части, что располагались на равнине».

Тогда-то и привлек к себе внимание генерала Казанцева Дарьяльский полигон. Прежде этот учебный центр как раз и принадлежал Владикавказскому военному училищу. После расформирования училища, а также вследствие осетино-ингушских событий осени 1992 года полигон был в значительной степени разрушен. «Под шумок» межнациональных распрей «деловые люди» растащили учебно-материальную базу и вывели из строя коммуникации. Несмотря на финансовые трудности, командующий войсками СКВО принял решение: во что бы то ни стало восстановить «Дарьял». Нашел поддержку у начальника Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации генерала армии Анатолия Квашнина. Обратился за помощью к президенту Северной Осетии — Алании Асхарбеку Галазову, правительству республики, руководителям местных предприятий и организаций, предпринимателям. Те пошли навстречу.

И поныне единственный в Вооруженных Силах России восстановленный горный полигон официально был открыт 29 января 1998 года. «Дарьял» — это территория в 100 гектаров. Высота над уровнем моря — 1050 метров. Участок земли — 60 гектаров с сооружениями и объектами: директриса БМП; танковая директриса; танкодром, войсковое стрельбище, электрифицированная танковая директриса с глубиной мишенного поля в полтора километра; участки стрельбы для стрелкового оружия; углубленный пункт управления; танкодром горный; электрифицированная директриса БМП и войсковое стрельбище. С лета 1997 года и по сей день полигон не знает тишины. Здесь куют свое воинское мастерство мотострелки и танкисты, артиллеристы и саперы, а также воины многих других ратных специальностей.

«До первой чеченской кампании, — вспоминает полковник Василий Чирман, долгое время служивший в оперативном управлении СКВО, — где-то около восьми лет в округе не проводилось ни одного тактического учения с боевой стрельбой на уровне мотострелкового и танкового батальонов, артиллерийского дивизиона и выше. Командирами полков и даже генералами становились офицеры, которые о том, как организовать ротные и батальонные тактические учения, знали только по учебникам, практически же не умели этого делать.

В 1997-м, с назначением Виктора Германовича Казанцева на должность командующего войсками СКВО, в боевой подготовке мы вернулись к тому, что казалось забытым и давно утерянным. А ведь чтобы в сложившихся тогда условиях денежного дефицита организовывать и проводить учения нужны были не только желание, но воля и мужество».

«Шло время. Округ постепенно освобождался от ненужного количества войск, — рассказывает Виктор Германович Казанцев. — Но части и подразделения постоянной готовности, которые непосредственно должны были выполнять учебно-боевые задачи, доукомплектовались уже на 95–100 процентов, правда, офицерским составом — чуть поменьше. Теперь было необходимо, чтобы они стали мобильными, боеспособными. Результат же мог появиться только в том случае, если бы люди занимались конкретным делом».

Очередной плановый сбор руководящего состава объединений, соединений и частей СКВО прошел летом 1998 года на территории Майкопского гарнизона. В организации показных занятий на нем был широко использован опыт ведения боевых действий в Республике Афганистан и на территории «Чеченской Республики Ичкерия». Так кардинально менялись занятия на тактическом поле. Такие предусмотренные боевым уставом и наставлениями способы борьбы, как «атака в боевой линии», «атака в цепи», вероятно, были хороши на просторах «большой», широкомасштабной войны. При ведении же ограниченных боевых действий, особенно в горно-лесистой местности, эта тактика, как показали Афганистан и первая чеченская кампания, в целом ряде случаев оказывалась малоэффективной и приводила к неоправданным потерям. В округе были разработаны комплексы упражнений для ведения огня и маневрирования на местности небольшими боевыми группами по два—три человека, на которые разбивалось отделение. Одна из групп короткими перебежками, используя естественные укрытия, устремлялась вперед по полю учебного боя, в это время другая прикрывала ее огнем. Заняв выгодный рубеж или позицию, первая группа солдат, в свою очередь, прикрывала огнем маневр второй. Так, волнами, наступающие накатывались на передний край обороны противника, который был лишен возможности вести по мотострелкам прицельную стрельбу. Отрабатывались также действия пар и групп снайперов с учетом особенностей местности и ее инженерного оборудования, действия в составе штурмовых групп и отрядов. Командиры добивались того, чтобы атака была стремительной: солдат не должен засиживаться на одном месте. Ведь опыт боевых действий в горячих точках показал: стоило бойцу чуть замедлить маневр на поле боя, как его тотчас поражал противник. Бои первой Чечни научили и тому, что секторов для стрельбы в окопе должно быть несколько — тогда окоп для солдата превращался в настоящую крепость.

На огневом городке, горной полосе препятствий обязательными стали такие дисциплины, как метание ножей и саперных лопаток, отработка приемов рукопашного боя. При выполнении упражнения стрельб на танковой директрисе на броню теперь подсаживали мотострелковый десант. А во время учебного боя один из танков становился «кочующим». Командиры добивались также и полной взаимозаменяемости как солдат, так и целых подразделений.

Отдельным вопросом на командирских сборах в Майкопе было вынесено сопровождение воинских колонн и их боевое обеспечение. А через год руководящий состав объединений, соединений и частей СКВО принимал Прудбойский общевойсковой полигон под Волгоградом. Здесь состоялись дивизионные командно-штабные учения (ДКШУ). В них были задействованы уже около 3,5 тысяч солдат и офицеров, около 650 единиц техники. Личный состав учился выполнять реальные боевые задачи — в учениях были задействованы пять мощных, развернутых по полному штату мотострелковых, танковых и парашютно-десантных батальонов. Ведь на фоне ДКШУ проводилось два батальонно-тактических учения (БТУ) с этапами боевых стрельб и двустороннее БТУ с давно забытыми командирами и специалистами элементами форсирования водных преград.

Рассказывая об особенностях проведения сборов руководящего состава округа, можно обратить внимание на одну организационную хитрость командующего. Виктор Германович, как правило, определял для проведения показных занятий часть, где казармы и учебно-материальная база требовали ремонта. Таким образом, убивались два зайца, а те скудные средства, которые отпускались на проведение сборов, использовались наиболее рационально.

Под постоянным вниманием командующего войсками округа были и вопросы обучения резервистов, что дало себя знать в августе 1999 года в Дагестане, когда поднявшееся против агрессоров местное население стало создавать отряды самообороны, оказавшие помощь федеральным войскам в разгроме банд международных террористов.

В 1997–1999 годах изыскивались новые подходы к организации управления войсками. Наращивалась территориальная система связи с переоснащением ее на новые цифровые средства. В систему оповещения округа включались также оперативно подчиненные и взаимодействующие со СКВО объединения и соединения, в том числе и других силовых ведомств и органов субъектов Федерации в регионе. Ведь руководство страны взяло тогда курс на объединение различных силовых ведомств России под единым командованием для решения главной задачи — укрепления безопасности на южных рубежах державы.

Сжать руку в кулак

Реальным шагом в проведении такого курса стало фронтовое командно-штабное учение, проведенное еще в первой половине марта 1998 года. В нем участвовали не только армейцы, но и пограничники, внутренние войска, Черноморский флот, Каспийская флотилия — практически все силовые ведомства, которые базируются на территории СКВО. Тогда предполагалось, что именно СКВО и командующий войсками округа генерал-полковник Казанцев станет объединительным центром, гарантом единой оборонной политики на Юге России.

В рамках учения работа велась не только на картах. Были здесь и этапы практической отработки учебно-боевых задач. Так, на Дарьяльском горном полигоне прошло полковое учение с боевой стрельбой. Под натиском противника пограничники вынуждены были отойти с погранзаставы, а на их рубежи выдвинулись мотострелки. «Пехота» завлекла условного врага в ущелье, в огневой мешок, и — с двух сторон, с гор, — «уничтожила» его.

Необходимость взаимодействия всех силовых структур для достижения успеха определила первая чеченская кампания. Именно тогда для наведения конституционного порядка на территории Чечни впервые была создана Объединенная группировка федеральных войск. И стало ясно: без согласованности действий «силовикам — федералам» противника не одолеть. Именно межведомственная разобщенность, начиная с тактического звена, позволила, например, боевикам Шамиля Басаева уйти от ответственности за злодеяния, совершенные при нападении на город Буденновск летом 1995 года. А через полгода она же дала себя знать в Кизляре и Первомайском, где банда Салмана Радуева удерживала заложников. Да и многие другие боевые страницы первой Чечни показали, что, образно говоря, пальцы должны быть сжаты в кулак.

Когда боевые действия в Чечне закончились, каждая из силовых структур вновь занялась своими делами, и взаимодействие постепенно стало сходить на нет. Если с командным составом входящих в состав Вооруженных Сил РФ и базирующихся в границах зоны ответственности СКВО Новороссийской военно-морской базы и Каспийской флотилии у руководства округа было достигнуто абсолютное понимание по обеспечению боевой готовности, то найти общий язык с руководителями других силовых структур стало куда труднее. Дело в том, что после Хасавюртовских соглашений на государственном уровне произошли изменения в руководстве ряда силовых ведомств. Увы, на первых порах это привело к некоторому недопониманию высокими должностными лицами того, кому какая роль отводится в обеспечении безопасности южных рубежей страны, а кое-кто из руководителей просто, как говорится, попробовал «потянуть одеяло на себя».

Так, согласно Указу Президента Российской Федерации, некоторая часть подразделений СКВО выполняла боевую задачу на административных границах с Чечней, между Северной Осетией и Ингушетией, в Дагестане, в составе временной оперативной группировки МВД РФ. В первую линию окопов вокруг Чечни «эмвэдэшники» решили тогда посадить армейцев, а себе отвели скромную роль «второго эшелона».

«У армии — мощное вооружение, широкие возможности применения силы, — убеждал своих коллег генерал Казанцев. — Если чеченцы пойдут на провокацию, любой армейский военачальник просто обязан будет использовать все имеющиеся у него средства (даже авиацию) для подавления и уничтожения противника. А кто в горячке боя разберет: провокации это или начало широкомасштабных действий? Армейцы, если разойдутся, пол-Чечни с лица земли сметут.

Внутренние проблемы в стране обязаны решать не мы, военные, а специально предназначенные для этого мощные по своему составу внутренние войска МВД РФ, другие силовые ведомства. Армия должна заниматься своим делом, а не гоняться за бандитами. Наша обязанность — быть готовыми к защите России от внешней агрессии, а для этого заниматься плановой боевой учебой».

Виктор Германович, конечно, был прав. Первую линию окопов должны были занимать подразделения МВД. Такая специфика ближе милиции, подразделениям внутренних войск, которые, кстати, и подготовку проходили именно для борьбы с мелкими отрядами бандитов. А вот во «втором эшелоне», в опорных пунктах, уместнее было бы разместить армейцев — с артиллерией, танками, ракетами, авиацией.

Увы, летом 1998 года руководство МВД, пользуясь близостью к Президенту Борису Ельцину, попыталось все поставить с ног на голову. Из Москвы стали поступать указания о замене внутренних войск и милиции в первой линии «санитарного кордона» на воинские части и подразделения СКВО.

Командующий не отступил. По телефону доказывал свою правоту высоким должностным лицам Минобороны и Генштаба. Разгорался межведомственный конфликт. Виктора Германовича даже вызвали в первопрестольную. Ельцину представили дело так: командующий войсками СКВО, дескать, боится чеченцев и не хочет с ними конфликтовать на границе. Говорят, в администрации Президента России был подготовлен Указ об отстранении генерала Казанцева от должности командующего.

Но Виктор Германович сумел убедить в своей правоте даже Бориса Ельцина.

«Когда происходит что-то новое, — вспоминает он тот конфликт с МВД, — неизбежно возникают межведомственные трения. Но особенно болезненно это начинают воспринимать, как ни странно, сверху, а чем ниже ступень, тем больше взаимопонимание. Если мы действительно готовимся защищать южные рубежи России, то все силовые ведомства должны решать эту главную задачу сообща, совместными усилиями».

… Летом 1998 года под руководством министра внутренних дел РФ на территории Ставропольского края, республик Северная Осетия — Алания, Дагестана и Кабардино-Балкарии состоялось плановое командно-штабное учение. Его главной целью являлась отработка вопросов взаимодействия МВД, МО, ФСБ, ФПС, МЧС по обеспечению правопорядка на Северном Кавказе, предотвращению возможных террористических действий, ликвидации последствий стихийных бедствий. В рамках командно-штабных учений (КШУ) ряд частей и подразделений СКВО провел учения с боевой стрельбой по отражению нападения на войсковые колонны в горно-лесистой местности, по охране и обороне государственных и военных объектов. На одном из них вместе действовали мотострелковая рота и рота внутренних войск.

Основным итогом командно-штабного учения, помимо приобретенных практических навыков общения между «силовиками», стало создание Объединенного штаба временной оперативной группировки. На него возлагались задачи по защите правопорядка и населения на Северном Кавказе.

Вскоре штаб, которому предстояло координировать все действия силовых структур, был развернут в Ставрополе. Его возглавил заместитель министра МВД генерал-полковник Леонтий Шевцов, а заместителем по линии МО был назначен генерал-майор Сергей Макаров, на которого и возлагалась ответственность за действия армейские частей и подразделений.

С того времени совместные командно-штабные учения войск округа с органами управления и формированиями других силовых структур на Северном Кавказе стали регулярными. В их ходе, как правило, отрабатывались практические задачи по стабилизации обстановки и локализации вооруженных конфликтов. И такая совместная работа давала свои положительные результаты.

Ниже приведены выдержки из интервью генерал-полковника В. Казанцева «Военному вестнику Юга России» (14 июня 1999 г.).

«Корреспондент: Виктор Германович, с приданием управлению округа статуса оперативно-стратегического командования… координация и взаимодействия с другими силовыми структурами приобрели огромную значимость…

Казанцев: Войска округа в соответствии с Конституцией Российской Федерации и «Законом об обороне» выполняют функции по защите страны от внешних врагов. Задачи же по поддержанию правопорядка и законности на территории Российской Федерации, в том числе и на административной границе с Чеченской Республикой, в первую очередь возложены на соответствующие структуры МВД. В этой связи в нашем регионе, в Ставрополе, развернут штаб временной оперативной группировки.

На этот штаб возложены задачи по защите правопорядка и населения. Основная роль в их решении отведена внутренним войскам и милиции. В соответствии с распоряжениями и постановлениями Правительства России часть сил и средств нашего округа выделена в резерв оперативного штаба. Им определены вспомогательные функции. Такое разделение соответствует принципам Международного права и продиктовано существующими на сегодняшний день реалиями.

Вместе с тем, мы не можем безучастно наблюдать за происходящими в регионе негативными процессами. Как показал опыт последних лет, без тесного взаимодействия, четкой координации всех силовых структур региона невозможно поставить надежный заслон бандформированиям, торговцам оружием и наркотиками, похитителям людей, прочим криминальным структурам. Сегодня Северо-Кавказский военный округ по существу стал связующим звеном в организации совместной подготовки всех войск, дислоцированных в регионе.

Корреспондент: Как показали недавние события на административной границе Чечни и Дагестана, боевики продолжают нагнетать обстановку. В некоторых средствах массовой информации подробно рассказывается о базах, где готовят диверсантов, об их планах.

Казанцев: Да, нам известно, где находятся и что представляют собой базы и лагеря боевиков. Как правило, это переоборудованные для временного проживания бывшие пионерские лагеря, санатории, дома отдыха. Размещенные там бандформирования вооружены в основном стрелковым оружием.

Войска округа располагают необходимым мощным арсеналом сил и средств, в том числе и высокоточным оружием, для поражения объектов в глубине территории противника.

Корреспондент: В культурном и этническом отношениях Северо-Кавказский регион очень пестрый и противоречивый. Тем не менее, в советское время удавалось сохранить стабильность и находить общий язык. Какое отношение у народов Северного Кавказа к армии сегодня?

Казанцев: Кавказ в целом, и Северный Кавказ в частности, являются уникальными по своим истории, культуре, экономическому и демографическому потенциалу. Для всех народов Северного Кавказа, как и для поселившихся здесь позже казаков, человек с оружием считался символом мужества, хранителем мира. Служба в армии на протяжении веков была не только почетной обязанностью, но и жизненной необходимостью.

К сожалению, события последних лет, сложные армейские проблемы наложили определенный негативный отпечаток на отношение к Вооруженным Силам некоторой части населения региона. Но вместе с тем общая тенденция к пониманию армии как единого гаранта территориальной целостности и независимости страны остается неизменной. Такое понимание есть как у большинства населения, так и у руководителей субъектов Российской Федерации. Со своей стороны, командование, личный состав округа всегда готовы оказать помощь главам администраций, населению региона в решении их проблем.

Что же касается решения чеченской проблемы …ее урегулирование является прерогативой политиков и экономистов».

К сожалению, как показала практика, для того чтобы политики смогли приступить к решению этой проблемы, понадобились усилия армии. Развернутый в Ставрополе штаб временной оперативной группировки не оправдал тех надежд, которые возлагались на него руководством страны. Не случайно с первых дней агрессии банд международных террористов в Дагестане ее отражение возглавил командующий войсками СКВО, в распоряжении которого оказались все силовые структуры региона. При этом в поле зрения генерала Казанцева были не только вопросы боевой подготовки войск к защите южных рубежей страны, координации усилий всех силовых структур для решения этой задачи, но и многие другие проблемы жизнедеятельности войск и их взаимоотношений с местным населением и властями.

Командующий округом — фигура политическая

Не только чисто воинской работе в СКВО задал тогда импульс генерал Казанцев. Так, он взял под свой личный контроль опеку над беспризорными детьми. Во многих подразделениях округа появились несовершеннолетние воспитанники, зачисленные на все виды солдатского довольствия. Воинские части повсеместно устанавливали шефство над детскими домами. Виктор Германович нашел взаимопонимание с главами администраций, краев и областей Северного Кавказа, была разработана конкретная программа помощи местным органам власти в создании кадетских корпусов и интернатов, суворовского военного училища. Офицеры различных управлений и служб штаба СКВО, представители соединений и частей округа помогли материально и морально, чтобы учебные заведения и интернаты для детей заработали в полную силу.

Например, в Горском кадетском корпусе, что в Ингушетии, и по сей день учатся беспризорные дети. Военный округ помог этому учебному заведению построить тир, оборудовать учебные классы, офицеры округа стали преподавать воспитанникам ряд предметов. Такая же помощь была оказана при создании и налаживании деятельности учебных заведений в Ейске, Краснодаре, Владикавказе и других городах.

Новое время рождало и новые формы информационной работы. В округе была создана сформированная из сотрудников пресс-центра, журналистов газеты «Военный вестник Юга России» и телестудии СКВО выездная группа оперативной информации и анализа информационных процессов.

В октябре 1997 года в окружном Доме офицеров генерал Казанцев провел первый после назначения на должность прием граждан. За семь часов непрерывной работы Виктор Германович принял тогда 38 человек — всех, кто был в списке.

В мае 1998 года широко и торжественно отмечалось 80-летие Краснознаменного Северо-Кавказского военного округа. К этой дате под общей редакцией генерал-полковника Казанцева была подготовлена книга «Южный щит Отчизны», рассказывающая об истории округа.

А в июне 1999 года в Ростове-на-Дону, в окружном Доме офицеров, состоялась XXXVII военно-историческая конференция на тему «Кавказ и кавказские войны, история и современность. Влияние особенностей Кавказского региона на военное строительство, структуру и развитие войск округа». По инициативе В. Казанцева в ней приняли участие и региональные руководители, и представители ФАПСИ, ФСБ, ФПС, МВД, МЧС. Случаен ли был такой набор «силовиков» на относительно традиционном мероприятии научного характера? Отнюдь! Казанцев использовал потенциал конференции для сверки и координации действий именно на юго-восточном, каспийском направлении.

Вот точка зрения командующего.

«Нестабильная обстановка сложилась в первую очередь в Чечне, Дагестане и других пограничных с ними территориях. Она свидетельствует о повышенной опасности возникновения здесь вооруженных конфликтов, локальных войн. Создание фактически независимой от влияния России «Республики Ичкерии» развязало руки чеченским сепаратистам для оказания идеологического и силового воздействия не только на сопредельные республики, но и на весь регион в целом. Такая обстановка не только потенциальная угроза жизненно-важным интересам России, ее внутренней стабильности, но она может быть использована другими странами для вмешательства во внутренние дела нашего государства».

До В. Казанцева никто из представителей Минобороны публично таких далеко идущих выводов не делал. Это уже потом, когда вертолеты огневой поддержки, гаубицы, «Грады» и «Ураганы» били по ваххабитским крепостям в Кадарской зоне, стало доподлинно известно, кто и на что рассчитывал за рубежами России в случае возникновения затяжного межнационального конфликта в Дагестане.

Война для генерала Казанцева не самоцель, а крайняя мера: «История учит нас тому, что люди Кавказа, независимо от своей веры, могут жить в мире и согласии, если они объединены единым стремлением, одной задачей. А главная задача на Северном Кавказе — это сохранение мира».

Традиционным качеством боевых российских офицеров всегда была нелюбовь к звонкой, но пустой фразе. Мужество не уживается с болтовней. Люди понимали, что сказанное генералом не «дежурная речь при открытии». Перспектива была показана: через логическое завершение конфликта — к мирному строительству. Но нужно было решать текущие задачи, и на конференции говорили о том, что в основу действий войск должны быть положены принципы решительности, использования преимуществ в оснащении тяжелым вооружением, возможность наносить поражение противнику без непосредственного контакта с ним, стремиться к полному разгрому бандформирований, не позволяя им за счет пауз восстанавливать боеготовность.

Такая тактика, отработанная годами войны и учений, была применена в Дагестане, когда того потребовала необходимость. Ведь именно благодаря армии и конкретно боевому опыту и стратегии командующего операцией генерала В. Казанцева потери среди личного состава и ополченцев здесь были минимальными, несмотря на внушительные параметры агрессии.

Генерал Казанцев все заметнее становился в регионе и фигурой политической.

«У командования округа, — рассказывает он, — сложились самые тесные и дружеские отношения с государственными и силовыми структурами региона. СКВО дислоцируется на огромной территории, в нынешних границах Южного федерального округа, где расположены тринадцать субъектов Российской Федерации. Их населяет множество народов, у каждого свой язык, своя культура, свои обычаи. История распорядилась так, что в рядах Российских Вооруженных Сил, в том числе и в СКВО, служат представители каждого из них. Людей разных национальностей объединила армия.

Со своей стороны командование, личный состав округа всегда были готовы оказать помощь главам администраций, населению региона в решении их проблем. Старались поддерживать на местах тесные отношения, к примеру, между командирами воинских частей, дислоцированных в тех или иных республиках, и руководителями местных администраций».

Генерал Казанцев вынужден был делать заявления, но в них всегда присутствовала политическая сдержанность: «Военный совет округа и я, как командующий, считаем, что этнические, религиозные, экономические и другие спорные вопросы должны решаться только за столом переговоров. Кавказский узел ведь шашкой не разрубишь. Надо искать пути, ведущие к объединению, а не разъединению народов».

Казанцев повел такой поиск. Словно был он не только командующим, но и фактическим генерал-губернатором. И вот это общегосударственное начало в Викторе Германовиче увидел не кто иной, как Председатель Правительства Российской Федерации, а потом и Президент России Владимир Владимирович Путин. И позже вверил генералу Южный федеральный округ с его сокровищами и бедами.

В 1998 году командующий войсками СКВО подписал договоры о сотрудничестве округа с Ростовской епархией и казачеством. Понимая, что простым чеченцам, чтобы кормить семьи, надо пахать и сеять, принял решение оказать им помощь в разминировании сельхозугодий. В апреле 1998 года представителям Конгресса русскоязычного населения Чечни по случаю приближающегося христианского праздника Пасхи в столице Республики Ингушетия Назрани были переданы 11 тонн гуманитарного груза от командования СКВО, 58-й армии и жителей Ростовской области. Поводом для этой акции послужило обращение президента Чечни А. Масхадова к Президенту России и призыв Конгресса русскоязычного населения республики и Грозненской православной церкви к губернаторам близлежащих с Чечней регионов, Ставропольской епархии, командованию СКВО и Кавказского особого пограничного округа материально поддержать русскоязычное население, оказавшееся после окончания первой чеченской кампании в наиболее бедственном положении. Военные первыми откликнулись тогда на призыв о помощи.

Гуманитарный груз (мука, макароны, крупы, овощи, одежда) направлялся в детские дома, приюты, дома престарелых, больницы, распределялся по линии церкви, раздавался жителям Ножай—юртовского района, пострадавшим в результате стихийного бедствия.

В ноябре 1998 года по инициативе командующего войсками СКВО в ростовском Дворце спорта состоялись Игры доброй воли народов Северного Кавказа по спортивной борьбе, исторически популярной на Северном Кавказе. Они прошли под девизом: «Лучше на ковре бороться, чем в окопах воевать!» На ковер вышли борцы греко-римского и вольного стилей, а также самбо. Игры не только стали ярким праздником спорта (участие в них приняли чемпионы мира, Европы и России), но и с блеском выполнили главную задачу — способствовали миротворчеству в регионе.

* * *

Между тем обстановка на Северном Кавказе продолжала обостряться. Помимо Чечни, «пороховую бочку» все больше напоминал Дагестан. В Махачкале в ночь с 20 на 21 мая 1998 года неизвестные (по некоторым данным, охранники одного из самых богатых и влиятельных людей республики Н. Хачилаева) открыли огонь из автоматов по наряду милиции, когда постовые попытались проверить их автомобиль. В итоге один милиционер погиб на месте, второй скончался от многочисленных ран в больнице, за жизнь остальных боролись врачи. После того как прибывшее милицейское подкрепление попыталось задержать стрелявших, они с боем отошли к дому Надыра Хачилаева (депутата Госдумы Российской Федерации и лидера Союза мусульман России) и его брата — Магомеда (лидера национального лакского движения).

На следующий день вооруженные сторонники братьев-оппозиционеров, собравшиеся возле их дома, начали беспорядочную перестрелку с силами правопорядка. Вскоре экстремистски настроенные мятежники штурмом взяли Дом правительства (ущерб от штурма и погрома здания составил несколько миллиардов тогдашних рублей). 22 мая в Махачкале прошло экстренное заседание Госсовета республики, в котором приняли участие министр внутренних дел России Сергей Степашин и командующий войсками СКВО генерал-полковник Виктор Казанцев. Госсовет увидел тогда причины случившегося в «неприятии органами внутренних дел надежных мер по обеспечению охраны правительственного здания и защиты конституционного строя республики…» Даже сегодня сложно определить, были ли те волнения в Дагестане стихийными или хорошо спланированной акцией. Ясно было одно: определенным силам явно на руку дестабилизация ситуации в республике.

Продолжались теракты и против военнослужащих СКВО. 9 октября 1998 года в 18 часов 30 минут в районе станции Шамхал к северу от Буйнакска под железнодорожным полотном, по которому следовал воинский эшелон, вывозивший боевую технику и боеприпасы за пределы Дагестана, почти одновременно прогремели взрывы трех фугасов большой мощности. В результате был подорван вагон с осветительными снарядами. Загорелась пустая укупорка. Снаряды начали самовозгораться, но путь огню на платформы с боевой техникой перегородил шедший порожняком вагон прикрытия. Не удалось бандитам и внести растерянность в действия военнослужащих. Взяв под наблюдение близлежащую местность, сопровождавший эшелон караул продолжал выполнять поставленную боевую задачу. Не покинув поста на тормозной площадке вагона, в котором бушевало пламя, погиб рядовой Юрий Сметанин, придавленный сошедшим с рельсов вагоном.

Информация о происшествии на горном участке железной дороги из местного отделения милиции оперативно поступила в буйнакскую мотострелковую бригаду. Прибыв на место происшествия вместе с разведывательной ротой, комбриг полковник Анатолий Каванин возглавил работы по ликвидации последствий взрыва. Вместе с железнодорожниками мотострелки стали тушить горевшие в вагоне снаряды. Из Махачкалы на помощь им подошел пожарный поезд. Делалось все возможное, чтобы скорее локализовать очаг пожара. Но около трех часов ночи земля вновь вздрогнула от грохота взрывов: в двадцати метрах от эшелона рвануло еще два фугаса. Вздыбилось железнодорожное полотно. Кусок рельса взрывом отбросило в сторону на 150 метров. Пострадали рабочие пожарного поезда, боровшиеся с огнем. Погиб железнодорожник Камиль Сапигулаев. Еще один пожарный в тяжелом состоянии, весь иссеченный осколками, был эвакуирован в близлежащую больницу. Под покровом ночи среди пиков горных вершин бандиты методично предпринимали попытки деморализовать людей, спасших воинский эшелон, бросить состав под откос, в многометровую пропасть. По оценке специалистов управления инженерных войск СКВО, подрывы осуществлялись при помощи радиоуправляемых взрывателей. Организацию восстановительных работ офицеры службы военных сообщений округа провели в тесном взаимодействии с Махачкалинским отделением Северо-Кавказской железной дороги. Саперы проверили весь восемнадцатикилометровый участок железной дороги, идущий среди ущелья. Как выяснилось, совсем не случайно. Уже во второй половине 10 октября неподалеку от поврежденного ночным взрывом железнодорожного полотна они обнаружили и обезвредили шестой за сутки самодельный фугас. Он оказался начиненным примерно 20 килограммами взрывчатого вещества с повышенной взрывной силой. Рабочие-железнодорожники, прибывшие на восстановительном поезде, и личный состав мотострелковой бригады сумели восстановить движение на участке железной дороги, поврежденном взрывами фугасов, только к 21 часу 10 октября.

Командованием СКВО были приняты дополнительные меры по предотвращению попытки развязать рельсовую войну бандитскими группировками против воинского транспорта на территории Республики Дагестан.

А 16 мая 1999 года в шесть часов утра три мощных взрыва прогремели уже в Северной Осетии — Алании, на окраине Владикавказа — в поселке «Спутник». Они раздались почти одновременно в трех жилых домах. Акция устрашения была чудовищной. В тот предрассветный час люди находились в своих квартирах. По оценкам специалистов инженерной службы 58-й армии, взрывные устройства большой мощности были заложены в подвальных помещениях панельных пятиэтажек, где в основном проживали семьи военнослужащих, уволенных в запас или отставку. Грохот сыпавшейся штукатурки заглушил крики о помощи. Особенно жуткую картину представляли собой квартиры на первых этажах подорванных зданий. Перед глазами спасателей были завалы из разбитых панелей и домашних вещей. В квартирах этажом выше взрывной волной разметало оконные рамы, сбросило светильники. Из-под обломков первых этажей взорванных подъездов спасатели МЧС и военнослужащие Владикавказского гарнизона извлекли тела четырех погибших, из них — трех женщин. Шестнадцать жильцов получили ранения различной тяжести. Все они были оперативно доставлены в больницу.

Реакция окружного руководства последовала незамедлительно. В первые же минуты на экстренном служебном совещании в штабе СКВО командующий войсками округа генерал-полковник Казанцев определил первоочередные задачи по ликвидации последствий теракта. Во Владикавказ под его руководством вылетела группа генералов и офицеров, в состав которой вошли все необходимые специалисты. В штабе мотострелкового соединения был образован пункт по ликвидации последствий случившегося. В поселке «Спутник» начал работу информационно-справочный центр с междугородной связью.

…До развязывания агрессии банд международных террористов на части территории России против Республики Дагестан оставались уже считанные дни. Виктор Германович Казанцев словно предвидел надвигающиеся события.

«Хочешь мира — готовься к войне, — подчеркивал он в одном из газетных интервью. — В случае широкомасштабных боевых операций со стороны бандформирований наши силовые структуры всеми имеющимися в распоряжении средствами будут решать задачи по обеспечению безопасности южных границ страны, а также, если возникнет необходимость, по ликвидации террористической деятельности бандитов».

1.8. Дагестанский излом

Однажды от Виктора Германовича Казанцева довелось услышать такую фразу: «Дагестан — это южный форпост России». Тогда он уже был назначен Полномочным представителем Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе и хорошо знал, о чем говорил. До этого, в августе 1999 года, когда в Дагестан из Чечни ворвались банды международных террористов, именно ему было поручено руководство Объединенной группировкой федеральных сил и народным ополчением республики.

События тех дней, в самом высоком смысле этих слов, стали достоянием истории. Коварство и мужество, жестокость и гуманизм, мракобесие и свет сошлись в смертельной схватке в горах Дагестана. Именно в эти дни и недели решалась судьба мира на всем Кавказе, а значит, и во всей России.

Поправ священные законы горского гостеприимства, осквернив жилища и обагрив кровью мирных жителей землю Дагестана, бандиты и не подозревали, какую исполинскую силу они разбудили. В считанные дни возник единый народный фронт, на знамени которого было написано: «Дагестан — это Россия!» И у этой бесстрашной силы были достойные полководцы, командиры, герои. Здесь вновь через десятилетия стали проникновенными слова «Братья и сестры…», они звучали не лозунгом, а паролем, возродился принцип единства армии и народа.

Вторжение

К началу 1999 года командование Северо-Кавказского военного округа и руководство Республики Дагестан имели достоверную информацию о том, что в чеченских селах, расположенных у границ Цумадинского и Ботлихского районов республики, увеличивается численность бандформирований, подчиняющихся Шамилю Басаеву. В это же время сюда стали прибывать группы иностранных наемников. Местных жителей призывали вступать в ряды «воинов ислама», прозрачно намекая на то, что пора возродить славу легендарного имама Шамиля на его родине, в Дагестане.

Обстановка продолжала обостряться, и уже в июле МВД Дагестана доложило о том, что в чеченском ауле Кенхи, в непосредственной близости от административной границы с Дагестаном, расположился отряд чеченских боевиков численностью до пятисот человек. По данным военной разведки, это бандформирование имело на вооружении минометы, безоткатные орудия и переносные зенитно-ракетные комплексы.

Между тем ряд обстоятельств заставил Министерство обороны России и пограничников отвести свои части из Цумадинского и Ботлихского районов, что можно было рассматривать как результат политических решений по Чечне, несогласованности действий силовых ведомств или как роковое стечение обстоятельств, но фактически административная чечено-дагестанская граница на этом участке в военном отношении имела нулевой потенциал. Сводный отряд МВД Дагестана в количестве ста человек, направленный в начале августа в Цумадинский район, не мог, разумеется, послужить равноценной заменой войсковым подразделениям. Явная слабость военной составляющей не давала покоя террористам и наемникам. К тому же многие чеченские экстремисты считали, что дагестанцы поддержат на своей земле идею «джихада» против российских войск и «безбожного правительства». Бесспорно, нападение на Дагестан было хорошо спланировано во всех отношениях. И, как предписывает военная наука, а «иностранных советников» в ту пору Чечне хватало, агрессия началась с разведки боем.

На милиционеров и омоновцев, охранявших контрольно-пропускной пункт у цумадинского селения Гагатль, утром 2 августа напала сотня вооруженных до зубов бандитов. Дагестанцы стояли насмерть и выстояли в неравном бою до подхода подкрепления и вертолетов огневой поддержки. Бандформирование выдвигалось из чеченских сел Кенхи и Хилиди. Сомнений не оставалось: это было вооруженное вторжение чеченских экстремистов в Дагестан. В трехчасовом бою дагестанские милиционеры понесли первые потери. Был убит капитан Закир Султанов, ранены бойцы ОМОНа Гаджи Амиралиев и Батыр Багандов.

С возможной для горной местности оперативностью в Гагатль были переброшены спецподразделения милиции и внутренних войск. Вертолеты огневой поддержки нанесли несколько ударов по позициям экстремистов и атаковали автоколонну боевиков на пограничном перевале Харами. К ночи экстремисты сменили тактику и начали просачиваться в Цумадинский район мелкими группами, вступая в перестрелки с рейдовыми группами и блокпостами милиции.

Утром 3 августа, когда бандитам стало ясно, что Гагатль не взять, тем более что ночью жители села организовали отряд самообороны, они совершили налет на соседнее селение Агвали. Здесь воинственную лавину бородачей на вездеходах встретили огнем милиционеры и бойцы 102-й бригады специального назначения внутренних войск. Бой был скоротечным, но жестоким. Четверо защитников Агвали пали смертью храбрых, защищая свою землю от незваных гостей.

События в северном Дагестане стали приобретать угрожающий характер прежде всего потому, что организованный отпор агрессору пока наладить не удалось, а сведения о появлении чеченских боевиков и наемников в селах Цумадинского и Ботлихского районов продолжали поступать.

Экстренное совместное заседание высших органов Дагестана: Государственного совета и Народного собрания, состоявшееся утром 3 августа в Махачкале, вне всякого сомнения, можно считать историческим. Здесь в присутствии представителей Министерства обороны и МВД России была дана откровенная, принципиальная оценка происходящему.

Председатель Госсовета Дагестана Магомедали Магомедов не скрывал серьезности сложившегося положения:

«Сегодня мы собрались в таком составе, чтобы обсудить судьбоносный вопрос: как защитить себя от экстремизма и в составе России утвердить созидательную жизнь».

Глава республики высказал претензии к «силовикам», которые не смогли обеспечить надежную охрану административной границы с Чечней, но в то же время подчеркнул:

«Конечно, это была ошибка руководителей, отдавших распоряжение, это необходимо понимать всем у нас в республике и не рассматривать подобное как попытку поссорить Дагестан и русский народ. Мы были и остаемся вместе с Россией. Мы настаиваем, во имя безопасности Дагестана, вернуть воинские части на границу с Чечней. При этом мы не собираемся только мужеством российских ребят защищать свою землю. Мы готовы сами активно участвовать в охране своей земли, целостности и единства Дагестана».

Мужественный, умудренный жизнью человек и опытный политик, Магомедали Магомедов заявил на этом заседании о создании в республике отрядов самообороны, которые были бы подчинены военкоматам и райотделам милиции. Для него не было сомнений в том, что только народ способен воспрепятствовать развитию событий по чеченскому варианту, на который рассчитывали боевики и религиозные экстремисты.

Агрессия против Дагестана была охарактеризована как запланированная и имеющая явную тенденцию к расширению. Хорошо вооруженные боевики имели современные средства связи и передвижения. Значительную часть их составляли наемники из среднеазиатских и арабских стран.

В Постановлении Госсовета «Об обстановке в Цумадинском районе и неотложных мерах по обеспечению безопасности республики и ее граждан», принятом в этот день, указывалось:

«…События, произошедшие в Цумадинском районе 2–3 августа 1999 года, являются открытой вооруженной агрессией экстремистских сил против Республики Дагестан, откровенным посягательством на территориальную целостность, основы ее конституционного строя, жизнь и безопасность жителей республики.

…Обратиться к Президенту Российской Федерации и Правительству Российской Федерации с предложением о необходимости принятия неотложных мер по защите территориальной целостности и основ конституционного строя Республики Дагестан и Российской Федерации.

Исходя из понимания чрезвычайной сложности складывающейся обстановки и ответственности переживаемого республикой момента, МВД и Военному комиссару Республики Дагестан совместно с администрациями городов и районов в кратчайшие сроки принять меры к созданию отрядов самообороны из числа военнослужащих запаса и местных жителей, прошедших соответствующую подготовку. Обратиться к Правительству Российской Федерации с просьбой о выделении оружия для бойцов отрядов самообороны».

«Моя совесть чиста, — сказал глава Госсовета Дагестана, завершая заседание, — я все сделал, чтобы не допустить кровопролития. Но эти люди пришли погубить наш народ…»

В дагестанских городах и селах у зданий администрации собирались местные жители. Просьба у всех была одна: зачислить в добровольцы и отправить на борьбу с захватчиками — ваххабитами и басаевскими шакалами. По-иному экстремистов не называли. Коварство чеченских боевиков, вторгшихся в Дагестан вместе с иностранными «псами войны», потрясло людей. Ведь именно Дагестан дал приют двумстам тысячам (!) беженцев из Чечни в середине 90-х годов. Но не с многострадальным чеченским народом связывали дагестанцы акт агрессии. Было понятно, что чеченские экстремисты и наемники, кроме всего прочего, служили оружием в руках тех сил, которые хотели начать «большую Кавказскую войну», в которой Дагестану отводилась особая роль.

С учетом складывающейся обстановки 102-я бригада внутренних войск МВД России, дислоцирующаяся в Махачкале, была переброшена в Цумадинский район. Глава администрации Махачкалы Саид Амиров объявил о наборе добровольцев в интернациональную бригаду. На главной площади Махачкалы собрались сотни крепких мужчин с просьбой вооружить их и отправить к месту боевых действий для защиты республики от боевиков и ваххабитов. От гостиничного комплекса «Кавказ», где находятся республиканский и городской советы воинов-интернационалистов, не расходились ветераны Афганистана, которые знали, что их помощь понадобится в первую очередь. Все управленческие структуры города, службы жизнеобеспечения, без всякого приказа сверху, перешли на круглосуточный режим работы.

В Цумадинский район прибыли заместитель министра МВД России В. Овчинников и министр МВД Дагестана А. Магомедтагиров. Вместе с ними в район вылетела группа специалистов Министерства обороны России.

Жители Цумады, выразив свое полное доверие милиции и армии, одобрили размещение частей внутренних войск России по границе с Чечней, а руководство района доложило о готовности предоставить войскам места для размещения и организовать продовольственное снабжение.

Последующие два дня прошли в Цумаде относительно спокойно. Внутренние войска и милиция занимали отведенные участки границы, развивали сеть инженерных сооружений, добивались четкого взаимодействия. Но в целом по республике картина вырисовывалась весьма тревожная.

В соседнем с Цумадинским Ботлихском районе экстремисты открыли огонь по наряду милиции. Произошло это на дороге Кенхи — Годобери, что вновь подтверждало, что в чеченском селе Кенхи находится крупное бандформирование. В перестрелке двое бандитов были убиты. Ночью 5 августа со стороны Чечни был обстрелян контрольно-пропускной пункт вблизи города Кизляр. В это же время в городе Буйнакске экстремисты совершили очередной огневой налет на расположение отдельной мотострелковой бригады.

По жилому городку воинской части было выпущено восемь мин, еще одна разорвалась в парке, повредив боевую машину пехоты. У человека, далекого от военных дел, мог возникнуть вопрос: откуда в Буйнакске, сердце Дагестана, в 80 километрах от границы с Чечней, появились вражеские «кочующие минометы»? Для «силовиков» же секрета не было. Вблизи Буйнакска, в так называемой Кадарской зоне, в течение нескольких лет создавалась религиозно-экстремистская «ваххабитская крепость» в селениях Чабанмахи и Карамахи. Международный террорист Хаттаб был здесь настолько желанным гостем, что за него даже выдали замуж девушку из «хорошей семьи». Местные ваххабиты и поддержали чеченских бандитов обстрелом воинской части, пытаясь воспрепятствовать переброске войск через Буйнакск в Ботлихский и Цумадинский районы.

Что скрывать, опорные точки у агрессоров в Дагестане были, о них знали и политики, и военные, но до поры решительных действий не предпринимали. Кто-то не хотел «скандала», надеясь на силу убеждения, другие не имели соответствующего приказа.

Тактика экстремистов, действовавших с территории Чечни и внутри Дагестана, была не нова: дерзкий налет, обстрел, террористический акт и стремительный отход. Агрессоры явно пытались парализовать волю руководства Дагестана, сломить решимость его народа к сопротивлению, заставить силовые структуры, и, прежде всего военных, нервничать и вести себя неадекватно: «затыкая дыры» в границе, «бить по хвостам». Но расчет не оправдался.

К лету 1999 года в СКВО среди генералов и офицеров, имеющих право на приказ ввести части в бой, не осталось «кабинетных стратегов». Поэтому экстремисты не сумели нарушить единого плана, который уже воплощался в жизнь и политиками, и генералами, и народом Дагестана, не желающим жить в шариатском раю, где роль пророка Мухаммеда отводилась любителю публичных казней Хаттабу. И ничего, кроме анекдотов, не вызвало в республике обращение к дагестанцам некоей «Исламской Шуры Дагестана», издавшей в августе «Декларацию о восстановлении исламского государства в Республике Дагестан». Из декларации «торчали уши» чеченского идеолога Мовлади Удугова. Шуру быстро окрестили «шурой балаганной», по аналогии с персонажем незадачливого жулика из «Золотого теленка», со смехом цитируя ее шариатские предписания и требование немедленного «газавата» — священной войны с неверными. В том, что неверные, не чтящие законы Ислама, пришли из Чечни, народ уже знал, а насчет «газавата» Совет алимов Дагестана, состоящий из наиболее уважаемых общественных и религиозных деятелей, заявил, что для оного, как и для шариатской республики, в Дагестане нет ни условий, ни предпосылок.

К исходу первой декады августа развитие военной обстановки в республике полностью взяли под контроль такие знающие регион военачальники, как начальник Генерального штаба Вооруженных Сил России генерал армии А. Квашнин, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-полковник В. Казанцев, его заместители генералы Г. Трошев, В. Булгаков, начальник ракетных войск и артиллерии округа В. Боковиков, военком Республики Дагестан генерал-майор М. Тинамагомедов, главком Внутренних войск МВД В. Овчинников, министр МВД Дагестана А. Магомедтагиров. Основная тяжесть предстоящих событий ложилась на армию. Но она была уже готова к этому.

В «Военном вестнике Юга России» от 9 августа 1999 года ситуация нашла отражение в следующем виде:

«Соседняя Ичкерия давно уже напоминала банку с пауками. И есть два пути: либо поедать друг друга, либо выбираться за пределы и там продолжать бандитский промысел. В пользу второго исхода говорило все: и воинственные заявления о скором слиянии Чечни и Дагестана в единое исламское государство, и участившиеся обстрелы милицейских блокпостов. Логическое продолжение — захват дагестанских сел.

Как уже не единожды бывало, и на этот раз Российская армия не осталась в стороне и взяла на себя решение самых сложных задач… Цель всех силовых структур одна — уничтожить бандитов, сохранив при этом жизни солдат и офицеров. Для выполнения этой цели у нас есть и опыт, и умение, и воля. Лишь бы не мешали, не тронули, не толкали под руку, не предавали, наконец, не примешивали «политическую целесообразность». Если уж армии довелось расхлебывать чужую кашу — не выбивайте ложку… Но как бы там ни было, задача военных — уничтожить противника. И она будет выполнена…»

После боев в Цумадинском районе ни у кого в Дагестане, да и в России в целом, не оставалось сомнений — экстремисты продолжат свои попытки взорвать республику, наступая из Чечни и уповая на помощь сторонников в ваххабитской Кадарской зоне. Экстремисты не дали и суточной передышки защитникам Дагестана, вторгшись 7 августа на территорию Ботлихского района, «победно» заняв села Ансалта, Рахата, Шодрода, Ашино и Годобери. Свой штаб главари вторжения Эмир Хаттаб и Шамиль Басаев расположили в селениях Ансалта и Рахата, поближе к Чечне. Стремление боевиков углубиться на северо-восток республики или на восток к ваххабитам в Чабанмахи и Карамахи, а затем к Буйнакску и Махачкале, имело вполне весомые причины, но их продвижение стало замедленным. В принципе, Басаев и Хаттаб должны были понимать, что с момента вторжения в Дагестан время работает против них в геометрической прогрессии, но осторожность или страх сдерживали продвижение бандгрупп.

Для более подробного объяснения ситуации следует вернуться к событиям в Цумадинском районе и посмотреть, что успела сделать армия, на которую уже 2 августа была возложена полная ответственность за все происходящее.

К утру 3 августа начальник Генерального штаба А. Квашнин отдал распоряжение штабу Северо-Кавказского военного округа перебросить войска в район вторжения и в Ботлих. По решению Квашнина в Дагестан был направлен генерал В. Булгаков — заместитель командующего войсками округа по чрезвычайным ситуациям, и командующий 58-й общевойсковой армией генерал А. Сидякин. Выдвижение войск округа и подразделений внутренних войск прикрывалось вертолетами МИ-8 и МИ-24. В Ботлихе и Махачкале разворачивались временные пункты управления. Ситуация в Ботлихском районе находилась под контролем войсковой разведки.

Когда 7 августа басаевцы нагрянули в Ботлихский район, они были лишены главного своего преимущества — внезапности. Более тысячи захватчиков практически оказались блокированы в Ботлихской котловине. Расчет у бандитов, входящих в села, был простой — российские войска не станут обстреливать дома, в которых проживали около пяти тысяч мирных жителей. Можно и пересидеть, и ультиматум под прикрытием «живого щита» выдвинуть. Знали бы боевики, что от них, как от чумы, побегут женщины и дети, а мужчины, получив оружие, будут уничтожать пришельцев и просить армейских артиллеристов не жалеть свои же дома, лишь бы выбить нечисть, засевшую в них!

Боевики, войдя в села, приступили к оборудованию опорных пунктов. Дело было весьма демонстративным, поскольку в качестве укреплений они впоследствии использовали жилые каменные постройки. Но Шамиль Басаев и тут не удержался от позерства и заявил на переговорах с главой администрации района, что стрелять не будет, если россияне не откроют огонь, а уйдет в Чечню только после отвода российских войск из Цумады и Ботлиха.

И армия действительно какое-то время не стреляла. Во-первых, из сел уходили тысячи жителей, во-вторых, проводились мероприятия по оборудованию огневых позиций на прилегающих к селам высотах, велась активная разведка, отсекались пути возможного отхода экстремистов. Минировались тропы на перевалах. Да и беженцы требовали внимания. Их нужно было сопроводить из зоны боевых действий в более спокойные места.

Впрочем, по командному пункту Басаева и укреплениям боевиков в Рахата артиллерия и авиация нанесли несколько точечных ударов. Боевики же смогли повредить только один из вертолетов огневой поддержки федералов, но и тот благополучно приземлился в Ботлихе.

Не знали главари захватчиков, до тех пор, пока не ткнулись носом в западню, и о том, что за шесть часов до их набега российские десантники блокировали горные тропы, исключив возможность соединения чеченских экстремистов с местными ваххабитами в горных селениях. План прорыва Хаттаба и Басаева в Махачкалу, к Каспийскому морю, был сорван в самом начале его практического осуществления!

Вот как об этой малоизвестной, но бесспорно критической череде тех дней рассказывали военные журналисты:

«… В Ботлих боевики должны были войти утром 6 августа. За шесть часов до этого колонна десантников встала ротными опорными пунктами близ горы Алелен, у перевала Харами, откуда простреливались все дороги, ведущие от Чечни к дагестанскому райцентру, закрыв тем самым проход «чистого» ислама на Махачкалу.

Чего это стоило гвардейцам-десантникам, знают только они.

«Нам определили маршрут движения в обход Гимринского тоннеля, — рассказывал командир дивизии ВДВ гвардии генерал-майор Юрий Кривошеев. — А это километров на семьдесят длиннее».

В итоге «голубым беретам» пришлось «проползти» более трехсот километров по таким горным серпантинам, от вида которых даже у бывалых офицеров — «афганцев» кружилась голова.

Знаменитый марш российских миротворцев в Югославии готовился два месяца. Десантникам «семерки» дали на сборы пять часов. Российские «голубые каски» шли по асфальтированной равнине в сопровождении автомобилей полиции. Механикам-водителям «семерки» по дороге в Ботлих приходилось наваливаться всем телом на рычаг управления, дабы круто повернуть боевую машину десанта на горном подъеме, от которого — полметра в сторону — бездонное ущелье.

Но они выдержали. Восемнадцатилетние парни, которые никогда не видели таких неприступных и величественных гор, прошли по дороге, что зачастую даже не под силу водителям-профессионалам. «Десант может все, — учит своих подчиненных командующий. — Десант может взобраться на эту проклятую Богом и Аллахом гору, похожую на всплывающую подводную лодку. Десант в силах врасти на ней в землю, когда очумелые от минометных разрывов, но не отступившие, всего лишь восемь человек из роты были в состоянии держать оружие и огрызаться на многочисленные атаки «вахов» (теперь появилось и такое ходкое среди федералов словечко). Десант плюет на суеверия относительно пятницы, 13 августа, когда был дан приказ взять эту «горку». Но как горестно осознавать, что победа далась такой ценой! В этом бою за господствующие высоты над селениями Рахата и Ансалта «семерка» потеряла убитыми в несколько раз больше, нежели за всю чеченскую кампанию».

К исходу первой недели с начала боевых действий в Махачкале был создан Оперативный штаб, в состав которого вошли главы министерств и ведомств Дагестана, общественные и политические деятели. Возглавил штаб заместитель председателя дагестанского правительства Н. Магомедов. Оперативный штаб располагал полномочиями на принятие самых широких мер в связи с вторжением в Дагестан, правом привлечения потенциала министерств и ведомств к своей работе.

9 августа исполняющим обязанности Председателя Правительства России был назначен Владимир Владимирович Путин, бывший директор ФСБ и секретарь Совета безопасности.

Тогда же руководить операцией по ликвидации бандитской агрессии было поручено генерал-полковнику Виктору Казанцеву.

8 августа в Махачкале была сформирована интернациональная бригада народного ополчения. Душа бригады и ее создатель — глава администрации Махачкалы Саид Амиров сказал в тот день:

«Нас два миллиона, мы вновь встали под знамена великих предков, с нами Великая Россия. Ни один завоеватель за всю историю не захватывал Дагестан. Это никому не удастся и сегодня!»

Патриотический порыв народа был сравним разве что с первыми днями Великой Отечественной войны. Только 9 августа в мэрию Махачкалы поступило 20 тысяч заявлений о готовности оказать прямое участие или посильные услуги в борьбе с агрессорами и бандитами. В Кизляре, Хасавюрте, в Хунзахском и Буйнакском районах, по всему Дагестану прокатились в этот день митинги. Просьбы и требования участников стали обычными для тогдашней ситуации в республике: мужчины просили и требовали только одного — послать их в бой с экстремистами. И только гнездо ваххабитов в Кадарской зоне отнеслось к происходящему «нейтрально». Еще бы! Пособники агрессоров уже тогда понимали, что расплата за предательство будет полной, и от возмездия народа им не уйти…

В первой половине 9 августа в Цумадинском районе у селения Эчеда-майдан по экстремистам был нанесен ракетно-артиллерийский удар. В это время в зоне боевых действий, по свидетельству начальника ракетных войск и артиллерии округа генерала В. Боковикова, находился дивизион реактивных систем залпового огня «Град». Бандиты отступили к чеченской границе. Но потери в этот день понесли и защитники Дагестана.

Около одиннадцати часов экстремисты выпустили противотанковые управляемые ракеты (ПТУР) по вертолетам огневой поддержки, приземлившимся на Ботлихском аэродроме. Ракеты экстремистов уничтожили два вертолета МИ-8 и МИ-24. Прямо в боевых машинах погибли Герой России заместитель командира вертолетного полка подполковник Юрий Наумов и летчик-штурман Алик Гаязов.

За плечами Юрия Михайловича было четыре года войны в Афганистане (он побывал там дважды), два года в Северной Осетии и, наконец, в Чечне. О том, как он воевал, говорят пять боевых орденов и высокое звание Героя России…

Всего на ботлихском аэродроме бандитам удалось уничтожить четыре армейских вертолета и один вертолет внутренних войск. Были погибшие и раненые. Но тщетно искать причины трагических событий в самоуправстве или говорить о тактических просчетах. У командования федеральной группировкой не было иного выхода: без авиации потери наземных войск могли возрасти, и нужно было садиться на простреливаемый аэродром. Вопрос контроля над господствующими высотами в Ботлихе был поднят начальником Генерального штаба еще в самом начале антитеррористической операции. Но практически это удалось осуществить только к 13 августа, к тому времени, когда командование объединенными силами в Дагестане в течение трех дней находилось в руках генерал-полковника Виктора Казанцева.

Утром 10 августа авиация уничтожила бронеколонну боевиков, состоящую из трех танков, зенитной установки и трех грузовиков с «воинами ислама». По приказу генерала Казанцева войска продолжали сбивать группы боевиков с господствующих высот, сталкиваясь при этом с многоярусной оборонительной системой противника. За день—два такую оборону не построишь! Значит, осваивали этот район экстремисты задолго до событий августа? Значит, есть у агрессора рокады? Командующий жестко потребовал перекрыть все пути доставки боевикам боеприпасов и продовольствия из Чечни. В противном случае экстремисты могли уйти в пассивную длительную оборону в скальных массивах, что в политическом плане их вполне бы устроило.

В. Казанцев предпочитал изучать обстановку и принимать решения, связанные с продвижением войск на месте, на передовой. И с журналистами предпочитал беседовать там же. Вот что писали в эти дни военные журналисты окружной газеты, находившиеся в Ботлихском районе:

«В полевом штабе группировки Министерства обороны России не до пространных интервью. На склонах наиболее укрепленной бандитами высоты, именуемой местными жителями Ослиное Ухо, — бой. Командующий Объединенной группировкой Министерства обороны России Виктор Казанцев сумел выкроить для журналистов несколько минут:

«Обстановка на данный момент в Ботлихском районе стабилизирована. Все господствующие высоты захвачены нашими подразделениями во взаимодействии с органами МВД. Закрепившиеся бандгруппировки уничтожаются…»

Настроение у командующего было сродни тому, что царило на боевых позициях. Десантники буквально шаг за шагом выковыривали бандитов из оборудованных ими нор в расщелинах Ослиного Уха. На командирских картах обозначено название высоты — Алилен. По напряженности длившегося двенадцатичасового боя можно судить, насколько важен участок местности, с которого их вытеснили федеральные войска. Бандиты цеплялись за каждый метр. По словам наших офицеров и солдат, экстремисты ринулись даже в психическую атаку. Но десантники не дрогнули. Противник создал в здешних, на первый взгляд, неприступных горных отрогах целую инфраструктуру, состоящую из складов с материальными запасами и долговременных укрепленных огневых точек в изрезавших горы пещерах, пытался в ходе боя по горным тропам подтягивать резервы. Так, колонна КАМАЗов с боевиками, двигавшаяся по одной из горных дорог, была атакована с воздуха и разгромлена».

Как ни заманчиво было массированным ударом побыстрее вырвать победу, в динамике событий генерал Казанцев не забывал и о перспективе. Показательным является следующий факт. В момент, когда боевое напряжение в Цумадинском и Ботлихском районах было еще велико, но победа уже была видна, командующий отдал приказы о формирования оперативного резерва высокой боевой готовности. С этой целью перебазировались в Дагестан еще два батальона из Ставрополя, дополнительно формировался батальон, усиленный спецназом, отданы приказы о подготовке к приему частей из Московского и Уральского военных округов и перебазировании части сил 4-й воздушной армии в Моздок, а затем на аэродром в Каспийск. К чему бы это? Да к тому, что Казанцеву было предельно ясно: Ботлихским районом боевики не ограничатся. Дагестану доведется пережить еще одно вторжение, более масштабное, дерзкое и опасное. И на удочку экстремистов — сосредоточить все силы в горах на севере Дагестана — армия не клюнула. Расчеты Казанцева полностью оправдались во время событий в Новолакском районе в конце августа.

Придававший особое значение артиллерии, командующий приказал 12 августа нанести по окраинам сел Ансалта и Шодрода несколько залпов из установок «Град». Буквально через полчаса после обстрела боевики в радиосеансе с Чечней запросили организовать «коридор» для отхода.

Помощь, что Ширвани Басаев собрал для брата Шамиля, увязшего под Ансалта, была накрыта ракетно-бомбовым ударом неподалеку от села Гагатль Цумадинского района, жители которого категорически отказались пропускать Ширвани и его боевиков через село, выйдя на окраину с оружием в руках. Такое уже было в самом начале агрессии в селении Анди, когда мужчины сказали боевикам: «Через наше село пройдете после нашей смерти!» И вооруженные до зубов экстремисты отступили.

Из Ботлихского района ночью 12 августа в Урус-Мартановский район Чечни были вывезены более сорока трупов боевиков и не менее двухсот раненых, которых распределили по домам, поскольку больницы были уже переполнены.

Пытаясь представить, что в Дагестане с российскими войсками воюют сами дагестанцы, чеченские главари запрещали хоронить своих убитых пособников из числа местных жителей и даже не изымали у мертвых документы. Так экстремисты пыталась создать миф о «гражданских истоках» конфликта, о чем ранее уже вещал «Геббельс Чечни» Мовлади Удугов. В этой связи определенную «ценность» представляет его августовское интервью корреспонденту армянского информационного агентства «Медиамакс», выдержки из которого мы приводим ниже.

«Корреспондент: Видите ли вы какие-то параллели между карабахскими и чеченскими конфликтами?

М. Удугов: В этом контексте западный альянс, известный иногда под отвлеченно-туманным именем мировое сообщество, негласно поддерживает оккупацию Карабаха и одновременно подталкивает Россию не отпускать Ичкерию (как будто это зависит от России!)…

Корреспондент: Нет ли в Чеченской Республике враждебного отношения к Армении и Нагорному Карабаху?

М. Удугов: Чеченские моджахеды аккумулируют свою злость, вызванную армянской политикой. Я знаю, что вопросом номер два в программе многих исламских военных групп после освобождения Дагестана стоит Карабах».

До вопроса номер два дело не дошло. Вопрос номер один — Дагестан — оказался не по зубам экстремистам.

11 августа в зону боевых действий в Ботлихском районе вошел сводный отряд Интернациональной бригады, сформированной в Махачкале по инициативе главы городской администрации Саида Амирова. Человек исключительного мужества, он как никто другой знал опасность ваххабизма и ощущал растущую в широких слоях дагестанского общества ненависть к экстремистам. На него самого ваххабиты и подкупленные ими киллеры совершали покушения шестнадцать раз! Тяжелое ранение приковало С. Амирова к инвалидной коляске. И только это помешало ему лично взять в руки оружие для борьбы с захватчиками. Понятно, что по призыву такого человека моментально встали в строй тысячи бойцов. В составе интербригады насчитывалось 700 тщательно отобранных по боевым качествам и опыту добровольцев.

Вот фрагменты из отчета начальника штаба интербригады Шамиля Асланова (в открытой печати публикуются впервые):

«…Сводный отряд прибыл в Ботлих в 23 часа 30 минут и оказался под проливным дождем. Несмотря на это, население района, вытесненное из своих сел бандфомированиями, радушно встретило бойцов на площади села Ботлих. Стихийно образовался митинг. Прибытие сводного отряда вдохновило людей на решительные действия, сотни из которых тут же заявили о своем желании присоединиться к нам. К сожалению, ни у кого из них оружия при себе не было.

Получив сообщения о передвижении бандформирований в сторону селения Миарсо, личный состав отряда был настроен прямо с площади, где проходил митинг, выступить на защиту населения Ботлихского района. Однако работа по координации действий оперативных штабов, ополчения и военных формирований и органов правопорядка затянулась до 3-х часов утра… Личный состав сводного отряда был расставлен вдоль границы с Цумадинским и Ахвахским районами, где шел интенсивный обстрел населенных пунктов Ботлихского района, особенно в зоне «Миарсо» и Верхнего и Нижнего Годобери.

В 6 часов утра 12 августа 1999 года в соответствии с решением оперативного штаба, личным составом отряда была занята боевая позиция, ранее находившаяся под охраной десантников, на постах в зоне интенсивных боевых действий от Красного моста до Годоберинского ущелья протяженностью более 10 километров.

Несмотря на то, что большинство личного состава отряда впервые участвовало в боевых действиях, всем была присуща высокая организованность и дисциплинированность, особенно после первой перестрелки и Годоберинского ущелья, когда часть ополченцев из роты командира Исрапилова А. А. попала под интенсивный обстрел.

С первого дня своего формирования и до конца пребывания в зоне боевых действий в Ботлихском районе в сводном отряде поддерживался высокий боевой дух и моральный подъем личного состава. Даже те бойцы, которые не имели оружия и вначале относились скептически, проявили готовность идти на самый опасный участок для выполнения боевой задачи, поставленной перед личным составом отряда. Они рыли окопы на огневых позициях, обеспечивали доставку продуктов питания, боевых припасов на посты, вели наблюдение за действиями противника.

В ходе боевых действий ополченцами сводного отряда были задержаны подозрительные лица, которые проникали в ряды отряда под видом местных жителей, готовых оказать «помощь» в рекогносцировке местности, сопровождении к позициям противника. Так, разведчик противника под видом «местного жителя» вошел в доверие группы бойцов и «договорился» с ними об их сопровождении только одному ему известными тропами к расположению противника для последующего уничтожения. А на самом деле, как выяснилось впоследствии, собирался провести их под пули противника. Он был нами задержан и передан ФСБ района. Перехваченные нашими сотрудниками переговоры главарей бандформирований свидетельствовали о том, что прибытие сводного отряда в Ботлих расстроило их планы по взятию райцентра и выхода к магистральной дороге, связывающей три района.

12 августа 1999 года снайперами противника была подвергнута обстрелу позиция отряда у «Красного моста» и селения Миарсо. Огнем наших бойцов снайперы были уничтожены, отличились А. Омариев и Г. Магомедрасулов.

13 августа был задержан разведчик, корректировавший огонь противника с высоты перед селением Годобери, и передан местному РОВД. Всего за период боевых действий бойцами отряда были задержаны двенадцать разведчиков, которые действовали по заданию бандитов.

К 10 часам ко мне в штаб прибыл командир четвертой роты Магомедов Дибирали с тремя бойцами и доложил об организации охраны порученного участка в зоне «Красного моста». Ночью к ним в расположение роты прибыли неизвестные лица, которые, разведав их дислокацию, пытались уйти, но бойцы роты стали их преследовать до тех пор, пока не задержали и не сдали в Ботлихский РОВД. К концу дня наша разведгруппа из «афганцев», во главе с Магомедрасуловым и Омариевым совершила вылазку в расположение укрепленных постов противника и уничтожила две огневые точки.

Группа по охране аэропорта, где находился штаб, активно работала по налаживанию взаимодействия нашего отряда с воинскими подразделениями. С этой целью я неоднократно был у генерал-лейтенанта В. Булгакова. Надо отдать ему должное: дважды с нашими бойцами во главе с Джамбуевым М. и двумя его сыновьями, рискуя жизнью, побывал в с. Анди и оказал ополченцам необходимую помощь и поддержку.

14 августа бойцы отряда наряду с остальными задачами в течение двух суток обеспечивали боевые действия артиллерии, дополняли орудийные расчеты, подносили боеприпасы, устанавливали связь. Наши бойцы поделились с солдатами продуктами питания, сигаретами…

Когда я вернулся к Годоберинскому ущелью, там шел массированный обстрел нашей позиции. Бойцы второй роты во главе с командиром А. Исрапиловым заняли надежные позиции у валунов и вели оттуда ответный огонь по позициям противника, хотя ощутимых результатов от этого не последовало. Со мной находился начальник ГО и ЧС Махачкалы Гамидов К., у которого была снайперская винтовка СВД. Пули боевиков свистели над нашими головами. К этому времени по магистральной дороге собралось большое количество транспортных средств и людей, следующих в Цумадинский район. Мы их остановили за выступом и стали наносить прицельный огонь по точкам бандитов из СВД. Как только Гамидов К. уничтожил одну точку, стрельба со стороны противника на 5–7 минут прекратилась, а затем снова возобновилась. Тогда же нам удалось засечь оставшуюся огневую точку противника и уничтожить ее. Движение по дороге было восстановлено.

В оперативных целях штабной автобус допоздна я задержал в районе консервного завода возле с. Миарсо, предчувствуя, что ночь предстоит тяжелая. Как только очередную смену направил по ночным постам, по нашей позиции открыли шквальный огонь с северо-западной стороны, со склона Годоберинской горы. Было уже темно, когда ко мне подошел Гаджимамаев М. и сообщил, что огонь спровоцирован провокаторами…

С этой минуты в отряде царила атмосфера высокой бдительности. В последующем командир «афганской» группы доложил мне, что они вычислили их и приняли соответствующие меры. Это было для нас хорошим уроком.

14 августа, как и в предыдущий день, позиции противника продолжали подвергать воздушному обстрелу.

Особое внимание было уделено населенному пункту Тандо и горе Ослиное Ухо. Мы целый день со своих позиций следили за боевыми действиями в зоне конфликта. Через наши позиции в район Ослиного Уха двигался взвод десантников в количестве 30–35 человек. Все они были хорошо экипированы и вооружены. По ходу движения они ни с кем не вступали в разговоры и четко выполняли приказы своего командира. Когда мои бойцы пожелали им благополучного возвращения с опасного рейда, они помахали нам и сказали «спасибо». Рослые, симпатичные русские ребята молча шли на самый опасный участок военных действий, где до зубов вооруженные бандиты имели лучшие огневые позиции в естественных горных штольнях. Мы не стали интересоваться у десантников, откуда они прибыли и какую цель преследуют в этой операции. Мы просто проводили взглядами этих мужественных парней.

Жаль, что у них еще не было опыта войны с бандитами в горах…

Через несколько минут они попали в тщательно замаскированную и хорошо спланированную бандитскую засаду на выступе Ослиного Уха…

Я увидел, что неся на своих плечах раненых и убитых товарищей, отстреливаясь, они спускаются в нашу сторону. Я принял решение о посылке им на подмогу группы для отсечения от преследующих их по пятам бандитов. Сам возглавил эту группу, куда в основном вошли «афганцы». С нашим появлением противник прекратил преследование отходящих десантников и ушел к своим прежним позициям.

Нам было жаль видеть убитых и раненых молодых ребят, только что прошедших мимо нас, но многих наша поддержка спасла. А командир десантников, почти двухметровый гигант, был ранен в челюсть и находился между жизнью и смертью. Спустившись в с. Миарсо, всех погрузили на прибывшую «скорую помощь» и отправили в аэропорт. Впоследствии нам стало известно, что командир десантников от полученных ран скончался. Трудно передать наши чувства в эти минуты!

Поздно ночью к нам за помощью обратились артиллеристы. Часть бойцов отряда ночью вышла к их позициям у реки Андийское Койсу. Нас сопровождал сам начальник ракетных войск и артиллерии округа генерал-майор Боковиков. Накануне шел дождь, и мы по лужам и грязи шли к месту дислокации артиллерийских установок… К нам навстречу вышел командир батареи… Нам объяснили задачу. В ту же ночь нужно было с высоты, где наши бойцы несли службу, подтянуть к артиллерийским позициям телефонную связь, а это около трех километров. В эту ночь мы сделали все, что от нас зависело, оставили 10 бойцов в расположении батареи для помощи артиллеристам, а сами вернулись в Ботлих пешком, то есть за ночь мы прошагали 20 километров по труднодоступным горным тропам…»

Особые природные условия и условия жизни людей на Кавказе: перепады высот и температур, красота и опасность горных потоков и лавин, холод и пустота ледников, яркая растительность долин, изумрудная зелень склонов и пугающая крутизна серых скал, трудности добывания хлеба насущного, необыкновенная древняя культура народов — все это особым образом влияет на эмоциональное состояния жителей этих мест в разнообразных жизненных ситуациях.

Общеизвестны кавказское гостеприимство, преданность в дружбе и ненависть к врагам.

На Кавказе для выражения чувств всегда находились яркие и эмоциональные слова, которые зачастую прорывались даже через административную дисциплину и общепринятую для государственных деятелей сдержанность.

Из воспоминаний участников боевых действий в Дагестане в августе—сентябре 1999 г.

Курбан Кубасаев, председатель Комитета по антимонопольной политике и поддержке предпринимательства при правительстве Республики Дагестан:

«Начало агрессии застало меня в Краснодарском крае, в командировке. Срочно пришлось вернуться в Махачкалу, где на меня были возложены отдельные вопросы по формированию подразделений народного ополчения. Когда отряды были сформированы, я убыл с ополченцами в Новолакский район, где, по установленному порядку, должен был представиться командованию федеральной группировкой, получить задание для добровольцев. Вот на высоте, где располагался командный пункт, неподалеку от районного центра Новолакское, я и увидел генерал-полковника Виктора Германовича Казанцева. Издалека я видел его и раньше, во время боев в Ботлихском районе, а здесь возникла необходимость познакомиться поближе. Дело в том, что мы прибыли к месту событий без оружия, и разрешение на его получение мог дать прежде всего Виктор Германович. Я представился командующему по всей форме, показал предписания Совета Безопасности Республики Дагестан и попросил решить вопрос о вооружении нашего отряда, чтобы мы могли принять участие в защите своей земли. Казанцев выслушал меня, посмотрел бумаги и обратился к стоящему рядом Военному комиссару республики генерал-лейтенанту Тинамагомедову: «Вы лично знаете товарища Кубасаева? Можно ли доверить оружие его людям?» Военком ответил утвердительно. Казанцев задал несколько вопросов о количестве людей, о том, есть ли среди них участники боевых действий, о настроении. Затем подозвал офицера и приказал выдать нашему отряду оружие в необходимом количестве.

Мы приступили к выполнению поставленных командующим задач в районе села Гамиях. Несколько раз после первого разговора с командующим мне приходилось бывать на командном пункте для координации действий, особенно в ночное время. И я мог убедиться, что Виктор Германович — человек очень серьезный, компетентный. Он ставил задачи реальные, требовал их четкое выполнение и жестко спрашивал с тех, кто не проявлял нужной активности и решительности. Скажу так: его компетентность, подробное знание сложной обстановки приводило к тому, что задачи в абсолютном большинстве выполнялись. И все это без грубости, солдафонства. Конечно, с нами, гражданскими, по сути дела, людьми, он был предельно внимателен, дипломатичен. И Виктор Германович всегда очень внимательно выслушивал нашу информацию, тут же принимал по ней решение.

А вот как-то было, что мы засекли движение боевиков на окраине села, в нескольких домах. Они вели себя уж очень осторожно, не отвечали на наш огонь. Я поднялся вместе с командиром отряда ополченцев на командный пункт. Казанцева, к сожалению, там не было, а один из старших офицеров, выслушав нашу просьбу перенести огонь артиллерии на подозрительный участок, отказал нам в довольно грубой форме. Мол, мы и без вас знаем, куда стрелять! Не прошло и двух часов, как огнем бандитов именно из этих домов был подбит вертолет-корректировщик… Если бы мы доложили Казанцеву, то можно было бы обойтись без потерь. Он бы принял нужное решение. И ведь мы тогда еще были на командном пункте. Потом мы провели зачистку этих домов и нашли следы пребывания бандитов, а также задержали и передали милиции одного вооруженного местного жителя, как выяснилось позже, он оказывал содействие бандитам.

Позже мне неоднократно приходилось встречаться с Виктором Германовичем на различных совещаниях. Он уже был Полномочным представителем Президента России, то есть я видел его как государственного деятеля, и скажу, что в этом человеке много замечательных качеств. И главное: он верит людям, а они верят ему.

Ведь в то время, когда бандиты вторглись в Дагестан, у народа было одно желание: выбить их с родной земли, быть рядом с армией, помочь армии. И нужен был человек, облеченный властью, который поверил бы ополченцам безоговорочно. Этим человеком и оказался Казанцев».

Генерал-лейтенант Магомед Тинамагомедов, военный комиссар Республики Дагестан:

«В отражении агрессии 1999 года Виктор Германович Казанцев сыграл ключевую роль. На него было возложено руководство всеми силовыми структурами, задействованными в этой операции. Не будем скрывать: до его появления в Дагестане, на месте событий, мы терпели одну неудачу за другой на начальном этапе. Сам Председатель Госсовета Дагестана вышел на Президента России с предложением передать командование в одни руки. И Казанцев многое начал делать буквально с нуля, лично присутствуя на местах боев с бандформированиями.

Очень важно то, что командующий Виктор Казанцев и генералы СКВО Булгаков, Боковиков, Трошев и другие самым активным образом сумели понять и оценить патриотический порыв жителей Дагестана.

На начальном этапе, когда еще не были решены вопросы тылового обеспечения, население оказывало помощь в продовольственном обеспечении. Более 23 тысяч ополченцев встали «под ружье» в течение трех дней. За 10 дней, со 2 по 12 августа, мы сформировали 14 комендантских рот. И в решении этой задачи большая заслуга Казанцева. Он лично разговаривал с каждым командиром ополченцев.

Я не могу забыть один эпизод в Новолакском районе, когда все силы были брошены на борьбу с бандитами, некому было даже охранять штаб командующего. Казанцев даже свою охрану отправил в бой, а штаб доверил охранять ополченцам. А сам тогда убыл на передовую. Были и такие случаи, что войска отступали. Командующий лично убеждал офицеров, солдат в необходимости решительных действий. Я до сих пор помню, как были окрылены ополченцы доверием Казанцева, который приказал незамедлительно выдать им оружие и боеприпасы. Они вели себя мужественно. А когда подошли войска, то вернули оружие — все, до единого штык-ножа, по первому требованию.

Удивительное время было: подходит молодой человек, показывает документы, заявляет, что хочет бороться с бандитами. И получает оружие, а потом возвращает его после выполнения задач. Именно Казанцев придал такой настрой высокой веры людям. И они были окрылены доверием, не подвели.

Сергей Доренко приехал в Новолак. Стал задавать вопросы. Казанцев посмотрели на него внимательно и сказал: «Сергей, садимся в бронетранспортер, поехали на передовую. Там все увидите». Кажется, Доренко тогда отказался от поездки, не скажу точно. Но тон его информации из Дагестана стал иным. А Казанцев по двое—трое суток не спал, постоянно выезжал на передовую. Курил много. Одну за другой… Помню еще, Доренко сказал что-то вроде: «Нечасто приходится видеть генералов, которые так преданы своему делу…»

Что сказать: настоящий мужской характер, железная воля, отличные знания. Требователен, но не злопамятен. Люди шли к нему с открытой душой, видели в Казанцеве настоящего военачальника. Когда бои в Ботлихе завершились, то предложили назвать одну стратегическую высоту его именем. Важно и то, что Виктор Германович, щадя людей, делал все для того, чтобы повышалась живучесть подразделений, чтобы эффективно работала в горах авиация и артиллерия. Казанцев тогда сказал: «Победили народ и армия». Обратите внимание — на первое место он поставил народ. А потом, помните, на местах боев Владимир Владимирович Путин сказал: «Если я раньше уважал дагестанский народ, то теперь полюбил его».

Можно говорить о том, что в Дагестане получил высшее развитие и применение весь опыт Казанцева, ведь он раньше служил в горной местности — в Закавказье, в Туркестанском военном округе, в Забайкалье».

Шамиль Асланов, начальник отдела правовых вопросов и законодательства администрации города Махачкалы:

«Интернациональная бригада, формирование и вооружение которой во многом зависело от Казанцева, одной из первых оказалась на Ботлихском плато и помогла армейским подразделениям более уверенно провести передислокацию, не опасаясь за тылы, подтянуть и разместить артиллерию поближе к позициям бандформирований. Потом, когда было накоплено достаточно сил для решающего удара по террористам, надобность в ополченцах на передовой отпала, но отдельные важные объекты, участки дорог они еще продолжали охранять и не допустили ни одного случая, чтобы боевики нанесли урон армейцам с помощью диверсионных методов.

Виктор Германович, помню, поблагодарил всех интербригадовцев, а мы держали около десяти километров позиций, которые бандиты подвергали обстрелу. Едва прибыли в Махачкалу, как бандиты напали на Новолакское. И вновь по приказу командующего группировкой мы передислоцировались к местам боев. И Виктор Германович непосредственно в окопах, на передовой, видел, как сражаются наши бойцы, давал им соответствующую оценку. Казанцев — человек-самородок. Я видел военных в разных ситуациях. Но у Казанцева особый склад ума. Он мог и подбодрить, и отругать, и тут же дать совет, посочувствовать. Люди видели, что в самой сложной ситуации он, командующий, остается доступным, объективным и всегда принимает верное решение. Подкупало и то, что Казанцев свои мысли излагал простым, народным языком, не терпел недоговоренности, неточности. В той боевой обстановке другого обращения люди просто бы не поняли.

Я с Виктором Германовичем встречался в то время неоднократно и в городской администрации. Скажу, что и тогда было понятно — это человек государственного масштаба. Он хорошо понимал, что наскоком, только одной силой в горах, в Дагестане успеха добиться трудно. Шаг за шагом Казанцев решал задачи. До него отдельные командиры пытались воевать «в лоб». Сила против силы. Но ни к чему хорошему это не привело. Казанцев действовал основательно. Свято соблюдал суворовскую заповедь о том, чтобы не был нанесен вред местному населению, знал традиции, обычаи народа. Да вспомним хотя бы то, что он знает наизусть многие произведения Расула Гамзатова, а значит, знает не только дагестанскую поэзию, он понимает душу народа. Горцы его уважают».

Артур Исрапилов, руководитель администрации Кировского района Махачкалы:

«С Казанцевым впервые я повстречался в Новолакском районе, куда был переброшен батальон интербригады ввиду прорыва бандформирований на территорию района. Первые дни были очень тяжелыми. Была и растерянность, и несогласованность между различными силовыми структурами и ополченцами, и мы были обеспокоены тем, что нет единства, нет координационного центра. А значит, не было и адекватности ответов агрессору.

Но после того как прибыл Виктор Германович, появились и четкость, и организованность, все встало на свои места. Самое главное, на мой взгляд, тут же благодаря ему были установлены нормальные отношения с ополченцами. Да попросту вера в него у людей была большая. Его личное участие в событиях поднимало боевой дух.

Казанцев отдавал предпочтение личным встречам с теми жителями, которые покидали села, занятые боевиками, и располагали достоверной информацией о численности, вооружении и позициях бандитов. Из этой информации складывалась общая точная картина. Помню, Казанцев, видя, как интербригада рвется в бой, убеждал нас не торопиться до того момента, пока войска не проведут соответствующие мероприятия. Понятно, что он, видя людей, которые шли освобождать от террористов родные села, не хотел, чтобы ополченцы понесли потери. Вообще, на мой взгляд, Казанцев сделал все, чтобы свести гибель личного состава и дружинников к минимуму, старался уберечь каждого.

Каждый раз, встречаясь с Виктором Германовичем, я убеждался, что все его приказы глубоко аргументированы. И становилась понятна его решительность. Она основывалась на достоверных фактах и подробном анализе ситуации. Командующий показал себя отважным человеком. Помню, был жестокий бой, мы понесли потери на одном из направлений. Казанцев прибыл на этот участок, не прятался.

Мы всегда согласовывали с командующим свои действия и до сих пор, если речь идет о событиях 1999 года, люди вспоминают о Викторе Германовиче как об организаторе и мужественном человеке. Полное доверие к ополченцам с его стороны сыграло очень большую роль. Мы ведь знали эти места, могли собрать информацию у местных жителей. И если вначале армейцы не очень охотно взаимодействовали с ополченцами, то через несколько дней предпочитали воевать плечом к плечу. Как-то было, что подполковник, командовавший корректировщиками, остался без связи, а наши позиции были рядом. Он мог уйти со своими бойцами, но пришел и сказал: «Поступили в ваше распоряжение как стрелковое подразделение». Виктор Германович понял душу народа, и это помогло общему делу победы над террористами».

Магомедсалих Гусаев, министр Республики Дагестан по делам национальной и информационной политики:

«Когда стало ясно, что против Дагестана развернута широкомасштабная агрессия со стороны чеченских бандформирований и международных террористов, мне было поручено руководить информационным центром в штабе контртеррористической операции. Сюда стекались все сведения из районов, захваченных бандитами. Вначале имела место некоторая растерянность среди силовых структур, нервозность, несогласованность действий. Но как только стало известно, что общее командование операцией возложено на Виктора Германовича Казанцева, многое пришло в норму. Я могу привести его слова: «Я понимаю порыв дагестанцев, я не сомневаюсь в мужестве и достоинстве дагестанского народа. Но вы, прежде всего, обеспечьте мне тыл. А с фронтом я сам разберусь. Сделайте так, чтобы не чесали затылки мои солдаты».

Почему он был восхищен дагестанцами? Потому, что не просто на словах в тылу и рядом с армией были «братья и сестры». Это было фактически. Женщины и дети выносили еду, а на броню бросали цветы, а не бутылки с зажигательной смесью.

Я видел, как он руководил непосредственно боевыми действиями. Это было в Новолакском районе. Он был действительно сердцем и мозгом всей этой сложной операции. Уверенно руководил и войсками, и милицией, и ополченцами.

Казанцев — яркая личность. Он оставил самое хорошее впечатление у дагестанцев. Обратите внимание: когда люди видят его, они не сдерживают радости, приветствуют, улыбаются. Он, как полпред, часто бывает среди простых людей, но очень редко ему кто-то жалуется. Считают, что неудобно озадачивать такого святого для Дагестана человека. То, что он сделал в тяжелые для Дагестана дни, неоценимо. Поэтому Виктор Германович желанный гость в каждой дагестанской семье, друг и брат каждому дагестанцу».

Магомед Шахбанов, председатель Комитета по поддержке предпринимательства при правительстве Республики Дагестан:

«В начале августа я находился в отпуске и решил провести его вместе с семьей в горах, в Шамильевском районе, от которого был избран депутатом в Народное собрание Дагестана. Честно говоря, хотелось отдохнуть, и я попросил даже телевизор не включать дома. Как говорится, расслабился — и был наказан! Прибежал сосед и говорит: «Что ты сидишь, на наши села напали боевики и наемники». Я поначалу не мог поверить! Как? В первую чеченскую войну Дагестан дал кров и хлеб двумстам тысячам чеченских беженцев. Но если такое случилось, то нет у бандитов родства и национальности. Из Махачкалы мне посоветовали оставаться на месте и решать проблемы в своем селе. А село это — Телетль — самое большое в нагорном Дагестане.

Собрали сельский сход. Сформировали ополчение. Предложили возглавить отряд мне. Я поначалу отказывался, поскольку в селе были кадровые офицеры в запасе и отставке, но народ настоял. Мы собрали оружие, его, конечно, было мало. Вот тут нам помог Казанцев Виктор Германович. Мы, конечно, все пятьсот человек не смогли вооружить, но двести пятьдесят человек в первый день убыли в Ботлихский район. Ночью вышли на передовую, но нас отговорили, и мы остались охранять райотдел милиции. А тем временем боевики именно на том участке, куда мы вначале вышли, прорвали оборону милиционеров, и ушли в глубь района. В первые дни, пока не взялся за руководство Казанцев, много было неразберихи, хаотичного движения войск. Один раз нас чуть не накрыли огнем свои же вертолеты. Подумали, что боевики. Слава Богу, в штабе операции быстро разобрались. Потом уже поближе я узнал Виктора Германовича в боях на Новолакском направлении.

На меня произвело огромное впечатление, как Казанцев руководил боевыми действиями. Неподдельное добродушие в нем сочеталось с большой волей, решимостью. Он мог сделать правильный выбор в нужное время. Слова Казанцева были законом и для солдат, и для ополченцев. А ведь это непросто. Солдат, он обучаемый, а ополченец, знаете как — у каждого свое мнение. Но воля командующего для всех стала тогда законом. Если Казанцев говорил: вот здесь стоять, то стояли и днем, и ночью. Почему и военные, и гражданские стремились получить приказ именно от него? Потому что он говорил так и ставил задачу так, что было ясно: ее необходимо выполнить. Думаю, что Казанцев сделал все, что может сделать человек и генерал, когда наступает час главных испытаний.

Казанцев показал, что он безраздельно доверяет народу Дагестана. И народ ответил ему верностью и мужеством. За него просто были готовы умереть. Он сумел соединить воедино ополченцев и армию. Это труднейшая задача. В этом тоже часть секрета успеха стратегии командующего.

Как можно было подвести человека, который, несмотря на ответственность, серьезность момента, всегда принимал, выслушивал, лично ставил задачу. Но главное — Казанцев объединил нас всех».

Магомед Хадуллаев, председатель республиканской организации Российского союза ветеранов Афганистана:

«Когда мы узнали о нападении бандитов на горные районы Дагестана, то поневоле задумались о том, что нужно создавать из «афганцев» отряды самообороны и отправлять их в горы для противодействия боевикам. Такое решение вызрело потому, что на первом этапе агрессии против Дагестана действия федеральных силовых структур здесь были малоэффективными. Сказалась внезапность вторжения, отсутствие единого плана борьбы и единого руководства. Кроме того, дело происходило в горной местности, куда еще и добраться было нелегко, тем более с армейской техникой. Да и войск на тот момент в республике было мало.

Реально мы могли сформировать в течение двух дней отряд из ста пятидесяти человек, способных активно действовать в бою в горной местности, обученных и выносливых. Это были прежде всего бывшие десантники, войсковые разведчики, саперы, снайперы, спецназовцы. Конечно, желающих было много, от добровольцев отбоя не было. Но пока не поступало и команды «сверху» на формирование отряда. Не было, естественно, и оружия. Пытались даже приобретать его на «черном рынке». Но «оружейная мафия» быстро отреагировала: с трех тысяч рублей цена автомата Калашникова подскочила до двадцати пяти тысяч. Но вот было принято решение о создании интербригады, и наше подразделение в количестве 30 человек (на стольких хватило оружия) вечером 11 августа выехало в Ботлих и поступило в распоряжение штаба контртеррористической операции, который располагался в райотделе МВД. Отсюда мы вышли на позиции.

Командующего, генерал-полковника Виктора Казанцева, я видел в Ботлихе несколько раз. Получал вместе с другими командирами ополчения от него инструкции, задачи, напутствия. Во время ботлихских событий много говорили, что именно он способен принять верное решение по противодействию бандформированиям, поскольку имеет опыт службы в горной местности и вообще волевой, решительный человек. Помню, что ежедневно командующий выезжал на передовую, чтобы лично оценить положение дел.

Ближе довелось познакомиться с ним, когда грянули события в Новолакском районе. К этому времени мы окончательно сформировали отряд, а точнее, десантно-штурмовую роту. Я записался на прием к Председателю Госсовета Дагестана Магомедали Магомедовичу Магомедову и во время приема доложил о готовности «афганцев» и необходимости войти в плотный контакт с армией, чтобы вместе воевать уже в составе роты. Это было в начале сентября. А в час ночи на аэродроме под Каспийском я был представлен Квашнину, Казанцеву и Рушайло. Представил документы, попросил помощи в вооружении, обмундировании. Квашнин выслушал и спросил Казанцева, знает ли он про «афганские» подразделения. Виктор Германович, как всегда немногословный, сказал: «Да, они хорошо проявили себя в Ботлихе…»

«Ну, тогда принимай решение, Виктор Германович, — сказал Квашнин. — Прими их утром, им можно верить. Дай оружие, направление. Они защищают свою землю и умеют это».

Утром Виктор Германович принял нас в кабинете Военкома Республики, сорок пять минут внимательно слушал, а потом задал только один вопрос: «Скажите, зачем вам все это нужно? В Афгане не навоевались?» И вот тут я понял, что Казанцев уже принял положительное для нас решение. А вопрос, по-военному прямой и короткий — это потому, что для высокопарных фраз просто не время было. Но я ответил Виктору Германовичу, что дело не в том, что нам хочется воевать, а в том, как я, «афганец», буду спокойно стоять и смотреть, как погибает русский юноша за мою землю. Этого не будет. Где еще нужен потенциал «афганцев», если не здесь?

Казанцев в ответ только и сказал: «Хорошо». Дал команду обмундировать к такому-то часу, поставить на такое-то направление, выдать оружие и прочее. Все решилось на месте. Мы вышли из кабинета военкома, уже зная, где будем выполнять свою задачу. В Новолакском районе я мог убедиться в том, что Казанцев делает все возможное, чтобы избежать потерь личного состава, жертв среди мирного населения и разрушений. Только его опыт и воля позволили соединить эти три позиции. Он очень внимательно относился к информации местных жителей, к их нуждам, и ответом ему были доверие и глубокое уважение.

Кстати, не стоит забывать, что группировке Казанцева противостояли в хорошо подготовленных оборонительных сооружениях почти три тысячи вооруженных до зубов наемников и террористов. Иногда и артиллерия, и авиация не могли выбить их из укреплений в скалах, как это было на Андийском направлении. И тогда задача поручалась людям опытным и выполнялась. Сложно, конечно, было командующему. Аналогов операции в Ботлихе и Новолакском не было и нет. Приказ командующего мы выполнили».

Краеугольный камень

Твердость, воля и умение принять единственно правильное решение — качества, совершенно необходимые для военного руководителя высокого ранга, в особенности — в критической обстановке. Конкретными людьми эти качества могут реализовываться по-разному. Широко известны военачальники, достигающие военного успеха, создавая предельно жесткую обстановку в зоне своего присутствия. Есть другая манера твердого воинского руководства, которой в полной мере обладал, например, маршал Шапошников, прославленный военачальник, побеждающий противника не только воинским напором, но и переигрывая его интеллектуально, воевавший «малой кровью»…

Генерал Казанцев всегда досконально ориентировался в боевой обстановке, и его решения были своевременными и всесторонне обеспеченными. Находясь постоянно среди солдат, офицеров, ополченцев (люди не сторонились высокого воинского начальника, а тянулись к нему), он из первых рук получал информацию и всегда знал правду о ситуации, о настроениях, о нуждах, недоработках. Бойцы не отделывались перед генералом стандартным «все нормально», а давали полную и нужную для дела информацию…

Когда Казанцев убедился в том, что огневая мощь, количество войск достигли необходимого уровня, а большинство троп, ведущих в Чечню, блокировано, он отдал ряд приказов на вытеснение боевиков с занимаемых ими позиций. Экстремисты подверглись непрерывным ударам авиации и артиллерии. Бои шли одновременно в окрестностях сел Ансалта, Рахата, Ашино, Шодрода. Потери боевиков только 13 августа в Ботлихской котловине превысили двести человек убитыми.

Натиск на экстремистов усиливался. Вот один из принципов Казанцева в борьбе с противником в горах: не дать банде перегруппироваться. Постоянные артобстрелы, налеты штурмовой авиации, рейды десантников, мотострелков, омоновцев, меткий огонь ополченцев привели к панике в рядах экстремистов, на многих направлениях они прекратили организованное сопротивление, лишь огрызаясь огнем во время прочески местности.

Авиация федеральной группировки войск также нанесла удар по позициям чеченских боевиков напротив села Риквани на территории Чечни, отсюда шло снабжение и пополнение басаевцев. А жители Риквани и Гагатли в течение трех часов вместе с милицией и ополченцами огнем убеждали боевиков, что через эти села пути им нет. Впрочем, подпитку экстремистам пытались организовать не только со стороны Ботлиха и Цумады, но и через перевал Харами. Отряды «помощников» пытались прорваться через Ингушетию, с прямого ведения «президента Ичкерии» А. Масхадова. В это же время обстреливались со стороны Чечни заставы внутренних войск на всем протяжении административной границы с Дагестаном. И вновь чутье не подвело командующего.

Предвидя возможность «рельсовой войны», он запретил проход эшелонов с личным составом, боеприпасами и техникой в ночное время и доверил охрану железнодорожных узлов и наиболее опасных перегонов ополченцам, поскольку те хорошо знали прилегающую к железнодорожной ветке местность. И проблем с прохождением эшелонов не было. Но предвидел командующий и другое — одним Ботлихом дело не закончится. Басаев — «мелкая сошка, флажок», как о нем отзывался Казанцев. За агрессию в Дагестане было заплачено. Банкиры «джихада» ждали ощутимых результатов, а не воплей о помощи из Ботлихской котловины. И потому в ожидании новых авантюр Казанцев в разгар боев в Ботлихском районе отдал приказ о продолжении интенсивной подготовки гранатометчиков и снайперов на полигонах округа.

Позже, зимой 2001 года, вспоминая события тех дней в Дагестане, Казанцев скажет: «С нашей стороны вначале было много неразберихи, паники, вранья. Реакция и оценки ситуации самые разные: у милиции — одни, у ФСБ — другие. Разобщенность в командовании сковывала наши действия. Мне с моими заместителями удалось собрать всех на переднем крае, поставить задачи, подтянуть снабжение, технику, боеприпасы. Наладить связь, добиться единоначалия. В течение трех недель мы полностью разбили всех ваххабитов. Могли бы и раньше, но не хотели лишних жертв. Была поставлена задача: не рисковать людьми. Воевать не телом, а умением, максимально используя возможности боевой техники…»

У генерала Казанцева был свой план разгрома врага, и он воплощал его в жизнь с первых минут вручения ему функций командующего Объединенной группировкой войск. А то, что он не с первого дня агрессии начал стягивать в кулак все силы противодействия боевикам, — это не его вина, а тех, кто о его отпуске «позаботился» в напряженное предвоенное время, полагая, что без Казанцева здесь можно справиться.

В основе карьеры генерала Казанцева лежат не компромиссы и договоренности, а упорство и труд, преданность нелегкому воинскому делу. Виктор Германович из тех русских, у которых черты нации, привлекательные для всех народов России, присутствуют в полной мере. Случай менее всего характерен для его судьбы.

Послевоенное детство на Урале. Суворовское училище в Свердловске. Об этой поре Виктор Казанцев вспоминает так: «Эти детские и юношеские военные учреждения готовили ребят к государственной службе. Я беспредельно благодарен моим воспитателям… Это были мои вторые родители. Они учили меня патриотизму, любви к Родине. Для меня Держава — не пустой звук. За Отечество я готов бороться и отдать жизнь».

Окончив в середине 60-х Ленинградское общевойсковое командное училище, Казанцев прошел все ступени командирской карьеры до начальника штаба полка в суровых гарнизонах Закавказского приграничья и Средней Азии. Затем — Военная академия имени М. Ф. Фрунзе, Центральная группа войск, Чехословакия, где еще тлели пожары «пражской весны», и вновь не ближний свет: Среднеазиатский, Туркестанский, Забайкальский военные округа. В 1996 году он был назначен первым заместителем командующего войсками СКВО, а затем принял должность командующего, сменив на этом посту генерала Квашнина, возглавившего Генеральный штаб Вооруженных Сил Российской Федерации.

Казалось бы, ничего особенного — линейная функция, армейская карьера. Это если не брать во внимание, что не судьба вела Казанцева по жизни, а он создавал свою судьбу. Один только, но характерный пример. В январе 1995 года в Чечне тяжелое ранение, приведшее к инвалидности, получил сын Казанцева — старший лейтенант Сергей Казанцев. За что, казалось бы, особо любить эти края? Но для Виктора Казанцева все в России — Россия. И прежде всего, он мыслил себя там, где Отчизне трудно.

Про таких, как он, в армии говорят: «Никто не сможет. Офицер сможет». Сможет, вытерпит, выдюжит, сделает, направит свою мощь и объединенную силу множества людей в нужное русло. Сила человеческой личности — явление фундаментальное и загадочное. Мы можем видеть и оценивать только направленную силу — вектор. И генерал Казанцев обозначил столь четкий вектор в августе 1999 года, что здесь двух мнений быть не может. Точкой приложения сил стал Дагестан.

В этой части России, в умопомрачительном сплетении политических, экономических, этнических, силовых нитей многие теряли головы. У некоторых высоких государственных руководителей сформировалось паническое мнение: «Дагестан для нас потерян», которое они решились даже озвучить. Казанцев вошел в небольшое число людей, которые увидели в факте агрессии против Дагестана короткий пролог к разрушению России, а значит, жесткую необходимость всеми силами этому противостоять. Они предвидели, что камень, который хотели уже отвергнуть строители, встанет впоследствии во главу угла храма. Камнем этим был Дагестан. В августе 1999 года его попытались сделать «камнем преткновения».

В середине августа начали циркулировать сведения о возможном нападении крупных бандформирований чеченских боевиков и международных террористов на Пригородный район Северной Осетии—Алании. Этот факт — одна из иллюстраций того, как пытались обмануть Казанцева, заставить сделать опрометчивый ход в сложной многоходовой партии.

Суть сводилась к тому, чтобы к 17 августа были заняты опорные пункты по границе с Ингушетией, с привлечением внутренних войск и войсковых маневренных групп 58-й армии. Пригородный район — это очень серьезно. Казанцев понимал, что у руководства Осетии и без того все готово к самому экстремальному варианту. А маневренные группы скоро будут нужны в другом месте. Командующий не дал добро на вывод основных подразделений 58-й армии в указанные районы. И оказался прав. Кстати, так же поступили и внутренние войска. А прорыва в Осетию из Ингушетии так и не случилось. Подвели «информаторы».

Зато не спадало напряжение в Ботлихской котловине. Здесь шли ожесточенные бои по меньшей мере в 10 населенных пунктах: жители, не успевшие покинуть район, встали на защиту своих домов, поддерживая во всем действия федеральных сил, выполняли, как военнослужащие, приказы офицеров. Это был факт духовного единства и стремления очистить землю от агрессоров.

Только 16 августа самолеты—штурмовики нанесли более двадцати ударов по позициям экстремистов в районе сел Риквани, Ансалта, Шодрода и Тандо. «Волки» не знали, куда бежать, поскольку с воздуха и огнем артиллерии уничтожались автобусы, в которых они намеревались отправиться обратно в Чечню, а пути отхода были заминированы федеральными войсками. По свидетельству местных жителей, из Ботлихского района потихоньку, с котомками провизии за плечами, исчезли два «кита ваххабизма» — Б. Магомедов и М. Курамагомедов. Им и в Чечню нельзя было возвращаться. Не выполнили задания, не раскачали Дагестан! Да и вообще, в республике в эти дни отмечались случаи изгнания сторонников ваххабизма из сел, находившихся весьма не близко от Цумады и Ботлиха.

Организаторы вторжения, видя, как гибнут в горах Дагестана закаленные «воины ислама», прибегли к вербовке чеченской молодежи в приграничных селах. «Волонтерам» выплачивались значительные суммы, разрешалось вывозить из Дагестана награбленное добро. Но такие колонны уничтожались авиацией на подходе к дагестанской границе. Принцип Казанцева в дагестанской операции — единоначалие, сплоченность и мужество, сыгравший решающую роль в развитии военных операций, оказал прямое воздействие на политическую ситуацию в Дагестане и на отношение России в целом к тому, что происходило на ее южных рубежах.

Дагестанские события поставили Россию перед выбором: вводить или не вводить в стране чрезвычайное положение, поскольку агрессия носила крупномасштабный, организованный и международно-террористический характер. В целом имел место факт угрозы территориальной целостности государства. Президент Б. Ельцин принял решение удержаться от этой крайней меры, заявив 16 августа в свойственной ему манере, что «для наведения там порядка будут приняты жесткие меры, эти меры могут быть применены и по Дагестану, и по другим республикам Северного Кавказа».

Встречаясь 16 августа с религиозными деятелями и старейшинами республики, высоко ценя их духовную помощь в борьбе с агрессорами, Казанцев подтвердил, что в бандформированиях увеличилось количество экстремистов из иностранных государств. Обреченный на провал своей авантюры в Ботлихе, Хаттаб вводил в бой личную гвардию, отличавшуюся крайней жестокостью по отношению к мирным жителям. Генерал с глубокой благодарностью отозвался о народных ополченцах, которым, по его словам, доверял и доверяет и свою собственную судьбу, возлагая на них охрану командного пункта: «С ополченцами проводят занятия по огневой подготовке — для того, чтобы максимально избежать потерь и эффективно защищать от бандитов свою землю». Муфтий Дагестана Ахмед-Хаджи Абдулаев заявил: «Мы молимся за российских солдат, за единую Россию, за благополучный и мирный Дагестан».

Немалый интерес в оценке первых итогов антитеррористической операции представляют материалы пресс-конференции Председателя Государственного совета Дагестана М. Магомедова, которая состоялась 17 августа в Махачкале.

М. Магомедов: Я хочу сказать спасибо тем ребятам, которые служат в наших войсках, в войсках Министерства обороны, Министерства внутренних дел, в других подразделениях Российской Федерации. Они выполняют свой долг.

Когда в Ботлихском и Цумадинском районах шла мирная жизнь, когда никто нам не угрожал, ни одного солдата там не было, ни одного.

Когда захватчики напали на нашу территорию, на Цумадинский и Ботлихский районы Республики Дагестан и Российской Федерации, туда пошли российские войска. И вопреки заявлениям тех, кто захватил наши земли, заявлениям их идеологов, население встретило войска с благодарностью и оказывает им помощь и поддержку. И в этом тоже враги Дагестана серьезно просчитались…

Я бы хотел выразить особую благодарность работникам дагестанской милиции, другим подразделениям правоохранительных органов Дагестана. Не имея фактически современного оружия, не имея возможности получить хоть небольшую передышку, они достойно несут свою вахту, выполняют свой долг, погибают. Большая им благодарность.

Какая сегодня обстановка в республике? Я имею в виду в Цумадинском и Ботлихском районах.

В Цумадинском районе все населенные пункты находятся под непосредственным контролем администрации района. Но отдельные группировки террористов и бандитов еще встречаются. Они скрываются в лесах, ущельях, иногда заходят в населенные пункты, совершая свои черные дела. Против них действуют силы специального назначения, и в ближайшее время район, где полный конституционный контроль находится в руках официальных властей, будет очищен от террористических и бандитских группировок.

В Ботлихском районе обстановка улучшается. По последним данным, в руках захватчиков находятся населенные пункты Ансалта, Рахата, Шодрода. В этих трех населенных пунктах и еще в двух небольших идут бои. Но сказать, что эти населенные пункты находятся в руках захватчиков, было бы неправильно. Они захватили дома, общественные здания. Но люди не сдались, они ушли. Население фактически полностью признает власть, которая есть в районе и в республике. Пока в руках оккупантов находятся вот эти названные физические населенные пункты, но не население, не дух народа, а это большая разница.

В том, что захватчики будут уничтожены и отброшены за пределы Дагестана, нет никакого сомнения. Очень большие силы накапливаются, подтягиваются и готовятся к решительному удару. Операция будет закончена быстро или же затянется — варианты возможны, но в одном мы не сомневаемся: дагестанская земля будет полностью освобождена. Здесь только вопрос времени.

Ф. Завьялов, ИТАР-ТАСС: Магомедали Магомедович, вы сказали, что дагестанский народ должен быть готов к суровым испытаниям. Однако наши военные на пресс-конференции высказали мнение, что операция будет закончена в ближайшее время. Нет ли тут разночтений?

М. Магомедов: Военные так считают, и они нам это доказывают. Мы тоже считаем, что операция должна закончиться быстро, но мы не должны исключать затяжного характера конфликта. Если операция будет быстро доведена до конца — это прекрасно. Мы дадим отбой. А если по каким-то причинам возникнут осложнения и понадобится время для принятия дополнительных мер, мы и к этому должны быть готовы, то есть дагестанцы должны быть готовы к любому варианту.

А. Гаджимирзоев, телевизионная программа «Дагестан»: Какая сегодня ситуация в Карамахи и Чабанмахи?

М. Магомедов: В Карамахи и Чабанмахи ситуация полностью контролируется, пока никаких выступлений или угроз со стороны карамахинцев или чабанмахинцев нет. А с Масхадовым у меня разговор не состоялся. Он мне не позвонил, и я ему тоже не позвонил. Все-таки состоялась агрессия на Дагестан. Эти бандиты, какой бы национальности они не были, со стороны Чеченской Республики пришли. Я думал, что А. Масхадов позвонит мне и скажет, что осуждает бандитов, которые напали на дагестанскую землю, и предложит совместными усилиями уничтожить их. Такого заявления, к сожалению, пока нет, но мы еще раз хотим заявить, что не воюем против чеченского народа, не обвиняем чеченский народ в агрессии. Мы обвиняем бандитов, в том числе чеченских бандитов, которые пришли на дагестанскую территорию, и заявляем, что будем наказывать, уничтожать и изгонять их с территории Дагестана.

Семнадцатое августа с полным основанием можно считать днем, когда и непосредственным участникам борьбы с экстремистами, и сторонним наблюдателям были представлены убедительные доказательства того, что агрессия чеченских боевиков не только провалилась, но и будет иметь далеко идущие последствия для самозванной Ичкерии.

Виктор Казанцев в этот день заявил, в присутствии министра обороны России И. Сергеева, находящегося по заданию Президента Б. Ельцина с рабочей поездкой в Дагестане, что «обстановка на Ботлихском направлении стабилизирована. В целом, наступил переломный момент, когда все господствующие высоты взяты подразделениями Минобороны России во взаимодействии с органами Внутренних войск МВД России. Будут также освобождены частями наших войск во взаимодействии с МВД и отрядами народного ополчения и все населенные пункты. Бандиты будут уничтожены. Для этой цели в селениях продолжают создаваться дополнительные отряды народного ополчения из тех, кто прошел службу в Российской армии…» В самой Чечне: в Урус-Мартане, Шелковском районе, в Грозном, куда сотнями доставляли убитых и раненых экстремистов, прошли митинги, участники которых требовали от А. Масхадова прекратить негласную поддержку авантюры Ш. Басаева и Э. Хаттаба и даже санкционировать ввод российских войск в Чечню для сохранения конституционного строя.

Работа Оперативного штаба Объединенной группировки войск в Республике Дагестан и лично В. Казанцев получили положительную оценку министра обороны России И. Сергеева, который побывал в зоне боевых действий. Глава оборонного ведомства отметил высокую степень взаимодействия всех силовых структур, входящих в состав группировки войск, о чем впоследствии, 18 августа, проинформировал в ходе заседания членов Государственного совета Дагестана. К этому же времени относятся и первые, частные свидетельства о том, что в окружении командующего разрабатывались планы уничтожения боевиков на территории Чечни, после завершения кампании в Дагестане. В принципе, это было глубоко оправданно. Кровь павших, горе тысяч беженцев взывали к справедливому возмездию. Но главное, было понимание того, что басаевцы не оставят своих агрессивных устремлений, залижут раны и вновь начнут терзать соседние республики.

Госсовет Дагестана принял 18 августа постановление, в котором, в частности, было сказано:

…

2. Одобрить меры, принимаемые подразделениями Министерства обороны РФ, МВД РФ, МВД РД и добровольцами республики по очистке населенных пунктов от бандитских формирований, вторгшихся на территорию Чеченской Республики Ичкерия.

3. Отметить высокий боевой дух, гражданскую позицию и патриотизм личного состава воинских частей Министерства обороны РФ, Внутренних войск МВД РФ, дагестанского народа, вставшего на борьбу с бандформированиями, защиту конституционного строя и территориальной целостности Республики Дагестан.

…

8. Правительству Республики Дагестан, соответствующим министерствам и ведомствам, администрациям районов и городов внести предложения о поощрении и представлении к государственным наградам за проявленные героизм и мужество особо отличившихся при защите конституционного строя и территориальной целостности Республики Дагестан из числа личного состава подразделений Министерства обороны РФ, Внутренних войск МВД РФ, МВД РД, граждан республики, а также по оказанию материальной помощи раненым и пострадавшим в ходе боевых действий.

…

10. Одобрить предложение министра обороны РФ И. Сергеева в связи со сложившейся ситуацией в республике и многочисленными обращениями дагестанцев, проходящих военную службу в России и других регионах, о переводе их для дальнейшего прохождения службы в Республику Дагестан».

Что касается призыва солдат срочной службы — дагестанцев — в трудную минуту в родной край, то эту возможность В. Казанцев детально обсуждал с руководством Дагестана и отдельно с военным комиссаром республики М. Тинамагомедовым еще в первые дни своего назначения на пост командующего Объединенной группировкой. Генерал понимал, что этот контингент будет участвовать в боях с особыми стойкостью и мужеством.

А вот трусости, даже в единичных проявлениях, командующий не прощал.

В некоторых источниках можно встретить оценку деятельности В. Казанцева в этот период как жесткую и даже жестокую. В определенном плане с этим можно согласиться. Командующий, осознавая, как генерал и гражданин, всю пагубность слабодушия и паники в данный момент, как и легендарный Георгий Константинович Жуков в Великую Отечественную войну, был жесток по отношению к противнику и к тем, кто мешал нормальной работе, поскольку даже малый сбой здесь приводил к потере людей. И еще по поводу нравов и настроений той поры. На сходе в Ботлихе жители района, изгнанные из своих домов бандитами, вынесли смертельный приговор всем своим землякам, замеченным в пособничестве экстремистам.

К началу второй декады августа обстановка внутри Цумадинского и Ботлихского районов все еще оставалась сложной. Боевики перешли к тактике ночных нападений мелкими группами на населенные пункты и позиции федеральных войск. Это изрядно выматывало войска, появилось немалое количество раненых среди ополченцев, милиции и военнослужащих внутренних войск, кроме того, накаляя обстановку, экстремисты распространяли слухи о том, что намерены провести террористические акты в Кизляре и Махачкале.

На изменение тактики боевиков командующий отреагировал по-своему. Не снижая общего наступательного замысла операции, В. Казанцев приказал усилить число и мощь огневых ударов авиации и артиллерии. Это было рискованно, но оправданно. Войска шли вслед за «огневым валом», не давая бандитам опомниться. Только 19–20 августа было нанесено около 70 бомбоштурмовых ударов по позициям боевиков. К этому времени, по данным различных источников, потери боевиков убитыми составили не менее 500 человек. Потери Объединенной группировки — 40 человек убитыми и около 160 ранеными.

Председатель Госсовета Республики Дагестан М. Магомедов лично выразил свое удовлетворение В. Казанцеву ходом боевых действий в Ботлихском и Цумадинском районах. Руководство республики воочию могло убедиться, что командующий не только не дает агрессорам расползтись по республике, но и осуществляет ряд превентивных мер, усиливая боеготовность группировки, наращивая силы в ряде районов. Маховик, раскрученный Казанцевым, не останавливал хода. В Махачкалу был передислоцирован из Волгоградской области мотострелковый полк, усиленный зенитной артиллерией и десантниками. Ко всему еще, Казанцев дал окружным структурам указание готовить в каждом мотострелковом полку по одному резервному батальону, усиленному артиллерией, с подготовленными авианаводчиками, усилить работу по подготовке снайперов и добиваться от командиров рот, чтобы их подчиненные могли действовать в составе подразделения автономно на отдельном участке, совершенствовать горную подготовку. Немного позже эти указания командующего позволят «малой кровью» нанести окончательный удар по экстремистам, воинствующим ваххабитам, иностранным наемникам не только в Ботлихе, Кадарской зоне и Новолаке, но и в самой Чечне, окончательно подорвав былое «могущество» Э. Хаттаба и Ш. Басаева.

И ко всему: «глас народа — глас Божий» — к 20 августа в Дагестане информационно-аналитическим агентством «Кавказ» был завершен опрос населения о ситуации в республике. 83 процента опрошенных связали свою надежду в защите прав и свобод с федеральными силовыми структурами, 17 процентов — с народным ополчением. Это ли не опосредованная оценка деятельности В. Казанцева, который с самого начала добивался единства силовых структур и народного ополчения!

В ходе общего наступления, «зачисток», засадных действий и реализации разведданных 20 и 21 августа федеральные силы уничтожили на Ботлихском направлении около 50 боевиков, захватили 2 миномета, 17 ручных гранатометов, большое количество боеприпасов и стрелкового оружия, уничтожили 7 автомобилей противника. В эти дни у всех на устах было имя отважного русского офицера-артиллериста капитана Дмитрия Марусева.

Это произошло в Ботлихском районе. В результате обстрела боевиками расположения российских войск загорелся склад с боеприпасами, возникла угроза жизни военнослужащих. В схватку с огнем вступили солдаты и офицеры подразделения. Они переносили боеприпасы в безопасное место, тушили пламя.

Командир артиллерийского подразделения капитан Дмитрий Марусев выносил уже последний снаряд. Офицер успел сделать несколько шагов, и снаряд взорвался прямо у него в руках. Марусев погиб. Командованием Объединенной группировки МО в Дагестане офицер посмертно представлен к государственной награде.

Возмездие

Окруженные в селении Тандо две сотни боевиков не могли более рассчитывать на помощь извне и оказывали яростное сопротивление, укрываясь в защитных сооружениях из камня и в домах. Под контролем боевиков также все еще находились села Ансалта, Рахата, Шодрода и Зиберзали. Чтобы избежать возможных потерь среди личного состава и ополченцев, Казанцев приказал нарастить частоту и интенсивность артобстрелов и бомбоштурмовых ударов по окрестностям Тандо, щадя само село, хотя местные жители указывали на дома, где засели боевики, и просили не жалеть строений, лишь бы уничтожить осквернителей родных очагов. Но победа возможна только после того, как нога пехотинца ступит на землю, ради которой идет война. И неоднократные штурмы Тандо к вечеру 23 августа увенчались успехом. В это же время от экстремистов были освобождены села Ашино и Рахата. Военные журналисты с разрешения командующего находившиеся непосредственно в боевых порядках, так описывали один из эпизодов штурма Тандо:

«Вторая рота Буйнакской мотострелковой бригады получила боевую задачу взять окраину Тандо. Вторая рота отнеслась к этому известию с фатальным спокойствием. Хотя, честно говоря, каждый ее офицер, сержант или солдат до последнего момента надеялись на то, что после бесчисленных обстрелов и бомбежек боевики из этого горного аула уберутся сами.

Но Басаев бесновался в радиоэфире: «Кто уйдет с позиций — будет немедленно расстрелян». Может быть, поэтому боевики не уходили…

Десантировавшись из БМП близ Тандо, солдаты немного повеселели: на землю они выпорхнули без единого выстрела с той стороны. «А может, и правда завалили «духов» артиллерией?» — почти у каждого мелькнула спасительная соломинка крошечного оптимизма. Но не успела эта мысль обрести законченные формы, как роту атаковали.

Вопреки прогнозам с КП, по пехоте били сразу с четырех сторон. Из автоматов и ручных противотанковых гранатометов, ПТУРами и минами.

И казалось, вот он — конец света. Буквально за минуту, извещая окружающие горы о своей кончине, разом задымились четыре «бээмпэшки». И мерещилось, что никому не уйти с этой высотки. Но славен тот, кто в те секунды всеобщего смятения понял, что лучшее средство выжить сейчас — это огрызаться огнем…

И вот уже прицельным огнем из АГС-17 Володя Прокофьев «завалил» первый вражеский минометный расчет. А снайпер Фаиль Гарипов навсегда «увел» от установки ПТУР ее наводчика.

«Помогите хоть чем-нибудь! — рвал в клочья радиоэфир старший лейтенант Еремеев. — У вас же артиллерии немерено».

Артиллерия помогла. Первым залпом, ударив далеко за указанные ориентиры, а вторым чуть было не накрыв самих наступающих.

«Вперед!» — все же прокричал Еремеев. И первым поднялся в атаку. Но тут же упал, раненный в ногу.

«Вперед!» — прохрипел десятью минутами спустя замкомвзвода Леша Светаков. И едва спасся от грохнувшего почти рядом разрыва мины…

Оставшись за командира взвода, поднял в атаку солдат старший сержант Антон Попевчук. И упал от осколков разорвавшейся мины еще через десяток захваченных пехотой метров.

Вторая рота брала высотку метр за метром, с русской бесшабашностью: «Один раз живем!»

Но боевики ощетинились огнем, словно бешеная собака вздыбленной шерстью.

И вот насквозь была «прошита» ПТУРом БМП спешащего за ранеными командира разведвзвода лейтенанта Романа Сидорова. Перестал «крякать» короткими очередями АГС Володи Прокофьева…

Рота вышла из боя только в сумерках. Вышла, потеряв убитыми и ранеными практически половину. Но уже в глазах солдат читалась не отрешенность, а злость. И ненависть к засевшим в этом горном ауле боевикам, выползающим из горных пещер, как змеи, на охоту…

А уже через двадцать четыре часа вторая рота опять грузилась в боевую технику. Чтобы вести ее в бой, замкомбрига поставил в боевые порядки зама по тылу, зама по вооружению, припряг офицеров-общевойсковиков из других подразделений, сам возглавил колонну… Вторая рота ходила на «горку» несколько раз, но своего добилась».

Председатель Госсовета Дагестана М. Магомедов 23 августа встретился в Москве с Президентом Б. Ельциным и главой Правительства России В. Путиным. В этот же день В. Путин на совещании с руководителями силовых структур России обсудил вопросы взаимодействия сил, задействованных в контртеррористической операции в Дагестане.

К исходу 24 августа опорные пункты экстремистов были уничтожены в селах Ансалта, Шодрода, Рахата, Тандо. На головы мечущихся в панике боевиков были высажены подразделения десантников и войск специального назначения. На следующий день из штаба Казанцева в Госсовет Дагестана поступил доклад о том, что все населенные пункты Ботлихского района освобождены от боевиков. В селах района шли зачистки, поиски разрозненных мелких групп экстремистов и работы по разминированию.

Однако боевики на территории Чечни продолжали подготовку к новым вылазкам в Дагестан. В связи с реальной возможностью эскалации агрессии В. Казанцев уполномочил временный пресс-центр Объединенной группировки Министерства обороны в Дагестане сделать заявление, в котором указывалось:

«Наемники и их покровители в лице международного террориста Хаттаба, бандиты Басаева, на ком несмываемым позором лежит кровь мирного населения в Буденновске и других городах России, будут уничтожены независимо от их местонахождения. Таковы принципы международного права».

Иными словами, В. Казанцев дал понять всем, что террористы не найдут более убежища в Чечне. Впервые после Хасавюртовских соглашений, подписанных А. Лебедем в 1996 году, была совершенно недвусмысленно выражена дальнейшая линия по отношению к экстремистам.

На встрече с Председателем Госсовета Дагестана М. Магомедовым В. Казанцев заявил: «Подразделения Минобороны свою миссию в Дагестане на данном этапе выполнили, и с сегодняшнего дня все полномочия будут переданы правоохранительным структурам республики». Боевики, по мнению командующего, рассчитывали продержаться в Дагестане около трех месяцев. «Они сделали ставку на затяжной характер войны, неразворотливость нашей армии, и кто-то должен был заработать политические дивиденды, но с этим должны разобраться спецслужбы…» Доложив Председателю Госсовета о представлении им к званию Героя России трех военнослужащих и дагестанского ополченца, 17-летнего Хаджимурата Курахмаева, погибшего в схватке с бандитами, В. Казанцев подчеркнул, что военнослужащие срочной службы, получившие ранения в ходе операции, будут уволены в запас, а тех из них, кто находится в госпитале, смогут посещать за счет государственных средств ближайшие родственники. Но прежде чем это было объявлено с «высокой трибуны», он сам посетил военный госпиталь в Буйнакске, где находилась большая часть из двухсот воинов, получивших ранения в боях с экстремистами. Вот что писала газета «Дагестанская правда» (28 августа 1999 г.):

«Часть раненых находится на излечении в Буйнакске. Все военнослужащие из числа солдат и младшего командного состава, получившие ранения в боях с бандформированиями, по решению Минобороны России после лечения получают право досрочно демобилизоваться домой, вне зависимости от срока их службы в армии. Об этом заявил генерал-полковник Виктор Казанцев перед воинами и их родителями. Он также сказал: все военнослужащие, а также гражданские лица, непосредственно участвовавшие в боях — все абсолютно — будут награждены орденами и медалями Родины, документы на это уже подготовлены. Посетив тяжелораненных офицеров, находящихся на излечении в госпитале, командующий округом лично вручил некоторым из них высокие награды Отчизны.

После посещения раненых бойцов командующий СКВО генерал-полковник Виктор Казанцев встретился с журналистами. Свое выступление он начал с упрека и твердого обещания: я своих ребят в обиду не дам. Очень обидело его, равно как и офицеров 255-го батальона, расквартированного в Волгограде, откуда они прибыли в Дагестан и участвовали в боях с бандформированиями, сообщение в «Комсомольской правде» о том, что якобы офицеры этого батальона отказались выполнять приказы командования. «Это сообщение — оскорбление всем офицерам, — заявил генерал. — Я не дам их в обиду, они достойны уважения». Тем более, как разъяснил В. Казанцев, никакого «бунта» не было и в помине — воздушные десантники 255-го батальона точно исполнили все приказы, успешно воевали с бандитами. Теперь их батальон решено оставить в Дагестане, и, как это положено, командование предложило офицерам самим решать, переезжать ли им вместе с семьями на новое место службы. У каждого нашлись свои уважительные аргументы, в итоге примерно 12 офицеров сообщили, что перебираться в Дагестан они не могут, им тут же нашли замену, и ныне батальон уже полностью готов к выполнению любых задач.

Командующий округом высоко оценил мужество ботлихцев и цумадинцев, как и всех дагестанцев — искренних патриотов своей Родины, немало сделавших для отражения бандитского нападения. При этом он отмежевался и извинился за заявление генерал-майора Шаманова, переданное рядом СМИ, о том, что якобы бандитам помогали многие жители Ботлихского района. Не было этого, подчеркнул В. Казанцев, за исключением некоторых ваххабитов, все население Ботлихского района мужественно сражалось с бандитами.

Сообщив обобщенные данные о потерях и ранениях, генерал Казанцев особо подчеркнул, что командованием делалось все, чтобы как можно меньше погибло солдат. «Среди раненых воинов каждый шестой — офицер, — сказал он. — Мы берегли солдат, применили тактику нанесения ударов военной техникой, авиацией, и это дало результаты. Но пусть бандиты, если вдруг они не утихомирятся, не думают, что у нас в запасе нет других тактических задумок, — подчеркнул командующий. — На их вылазки мы сумеем достойно ответить…»

Отвечая на вопросы журналистов, возможны ли удары по базам боевиков в Чечне, командующий округом сказал, что вторгшаяся группировка бандитов численностью 2,5 тысячи человек ныне разгромлена, понесла огромные потери. Сейчас у них, по сведениям, идут разборки, а что касается ударов, то никаких ударов по Чечне не наносится. «Другое дело — бьем по базам бандитов, по их осиным гнездам, к примеру, расположенным в нескольких километрах от Ансалта. Мы бьем по тем, кто скрывается по ущельям и лесам, и будем это делать до их уничтожения. Я бы просил, — сказал В. Казанцев, — через местные органы власти довести это до бандитов — пусть выходят из своих укрытий, иначе они будут уничтожены».

Говоря об уроках чеченской войны, которые были использованы в ходе боев в Дагестане, генерал В. Казанцев отметил, как он сказал, главный урок: не терять людей, добиваться решения поставленных боевых задач в первую очередь за счет военной техники и авиации. Точка зрения командующего на дальнейшее развитие событий нашла полное подтверждение в следующих словах премьер-министра России В. Путина, который посетил Дагестан 27 августа, вместе с руководителями МЧС, МВД, директором ФСБ и начальником Генерального штаба Вооруженных Сил:

«Они (возможные военные акции России против чеченских экстремистов. — Авт.) во многом будут зависеть не от российских властей. Мы же будем адекватно реагировать на все их вызовы. Граница с Чечней останется административной, но она будет усилена. Оружие, полученное ополченцами, мы изымать не станем, по крайней мере до тех пор, пока люди нуждаются в нем…»

В последние дни августа командующий Объединенной группировкой приказал осуществить замену частей, воевавших в Ботлихском районе, на новые, полностью укомплектованные боевой техникой и подготовленные к ведению боевых действий в горной местности. Следует отметить, что одиночные вылазки экстремистов хотя в это время и имели место, но урона войскам не нанесли. Основная нагрузка в этот период легла на саперов, которые сотнями обезвреживали установленные бандитами фугасы и мины-ловушки.

Ситуацию может прояснить сообщение, опубликованное в этот день в газете «Дагестанская правда»:

«Проведение операции против боевиков в Дагестане полностью перешло под контроль Министерства обороны Российской Федерации. Армейские подразделения стягиваются в зону боевых действий.

Цель такого решения — повышение эффективности взаимодействия и координации при выполнении совместных задач всеми силовыми структурами в Дагестане».

«С учетом условий горно-лесистой местности, хорошо оборудованных фортификационных сооружений боевиков, — как отмечал начальник временного пресс-центра Объединенной группировки федеральных сил в Дагестане полковник Геннадий Алехин, — было принято решение привлечь в район боевых действий дополнительные силы подразделений. Ответственное решение было принято для того, чтобы достичь большей эффективности и, самое главное, меньших потерь среди личного состава.

В район боев выдвигаются новые подразделения десантников, идет перегруппировка сил, уточняются задачи. Если позволят погодные условия, по позициям боевиков будут нанесены авиаудары самолетами штурмовой авиации».

Как сообщал тогда начальник пресс-центра о принятых командованием решениях, «…сейчас не стоит говорить о сроках завершения операции. Все будет сделано для того, чтобы операция была проведена эффективно, но говорить, что все закончится завтра, не стоит — проводится операция, нужно осуществить перегруппировку подразделений, уточнить задачи».

Даже эта скромная информация подтверждает, что подход, выработанный генералом Казанцевым, его стратегические приемы в данном случае были сохранены и использованы в чистом виде, в том числе — в Кадарской зоне Дагестана — внутреннем оплоте религиозного экстремизма, террора и бандитизма.

Вот выдержки из очерка военного журналиста А. Веклича. Несомненно, свидетельства офицера, прошедшего афганскую войну, Чечню и, наконец, Дагестан, помогут полнее понять, почему авторитет генерал-полковника В. Казанцева был так высок:

«По докладам, поступавшим из Дагестана, Виктор Германович уже знал, что дагестанцы свои взоры обращали к военным. Сами изъявили желание помогать устанавливать мир и душевное спокойствие на гостеприимной земле. В ополченцы стали записываться целыми селениями. Их веру генерал Казанцев и ранее подкреплял практической работой. На протяжении всего нынешнего года интенсивно проходили командно-штабные учения войск округа совместно с органами управления и формирования других силовых структур.

Чего стоили командующему в нынешних экономических условиях усилия по созданию частей и соединений постоянной готовности? Как изыскивали топливо на полковые учения с форсированием водной преграды и наведения понтонно-мостовых переправ? Как штурмовали скальные участки на высотах Дарьяльского горного полигона? Днем и ночью учили батальоны Буйнакской и Буденновской бригад, заставляя делом поверить людей в то, что профессионализм им еще не раз пригодится в бою, сохранит их жизни.

Контроль и военная требовательность командующего дополнялась и обеспечивалась коллективом генералов и офицеров. С них он спрашивал строго, постоянно напоминая об ответственности за судьбу и саму жизнь совсем еще юных мальчишек-солдат, безусых лейтенантов. За строгость и требовательность на генерала не обижались…

Предчувствие, основанное на скрупулезном знании обстановки, и в этот раз не подвело Виктора Германовича. Час проверки боем для подчиненных ему войск неумолимо приближался. Из отпусков досрочно прибыли в штаб округа начальники управлений и служб. В кабинете не задерживались. На «передок» срочно направлен заместитель командующего войска СКВО генерал Владимир Булгаков. Координацию незримых нитей взаимодействия с «силовиками», боевую подготовку войск обеспечивал заместитель Казанцева генерал Геннадий Трошев. Своего рода мозговым центром, анализирующим обстановку и в любую минуту готовым реализовать то или иное распоряжение командующего, стало оперативное управление округа с возглавляющим его полковником Вадимом Тимченко. Это офицер, знающий свое дело, не повышающий голоса, но одинаково требовательный к себе и другим.

…Выкроив несколько минут для разговора, Виктор Германович с гордостью рассказывал на командно-наблюдательном пункте (КНП) о своих подчиненных, требовал:

«Напишите о людях, они сражаются мужественно. Я уже отдал приказ на представление к званию Героя России командира экипажа вертолета подполковника Сергея Александровича Левашова».

На имена и фамилии достойных военнослужащих у генерала Казанцева феноменальная память: «Левашов под огнем высадил десант. Забрал раненых и одного убитого с такой точки, куда пробиться, казалось, невозможно».

«Командующий у нас не шаблонный генерал, — скажет чуть позже много сделавший в той операции генерал-лейтенант Владимир Булгаков. — Решения принимал свободно, без оглядки назад. Никого из нас не подменял. Заслушает решение. Обдумает. Утвердит. Дальше действуй. Выполняй задачу».

…Впереди генерала Виктора Казанцева ожидала не мирная передышка. Басаевские бандиты в отместку за свое бессилие взорвали в Буйнакске жилой дом, где жили семьи военнослужащих. Огнем встречали подразделения внутренних войск и милиции в селениях Карамахи и Чабанмахи. Шли уничтожать селения в Новолакском районе Дагестана. Командующий был настроен решительно. Он вновь со своими войсками — в Дагестане. Там, где решалась судьба России. Он знал, на каком языке разговаривать с чеченскими бандитами. Ему верили подчиненные. Он — надежда аварца, кумыка, лезгина, на чей очаг посягнул коварный враг. Себя он считает российским солдатом».

Трудности войны с бандитами, вторгшимися с территории Чечни, приумножились, когда, когда встал вопрос о борьбе с их пособниками ваххабитами из дагестанских сел Кадарского ущелья.

Здесь в полной мере оправдались усилия по формированию мощной мобильной армейской группировки, приведение в готовность резервов округа и широкое привлечение народного ополчения.

В сердце Дагестана, Буйнакском районе, все еще продолжали бесчинствовать экстремисты и ваххабиты, укрепившиеся в селах Кадарской зоны — Карамахи, Чабанмахи, Ванашимахи, Кадар. В самих населенных пунктах, их окрестностях и на господствующих высотах при подходе к селам были оборудованы долговременные огневые позиции и фортификационные сооружения. В ответ на неоднократные предложения прекратить антиконституционную деятельность и сдать оружие, экстремисты ответили отказом.

Утром 29 августа внутренние войска и дагестанская милиция начали боевые действия против бандформирований в селениях в Кадарской зоне. На первом этапе руководство операцией осуществляли командующий Внутренними войсками МВД России генерал-полковник В. Овчинников и министр внутренних дел Дагестана А. Магамедтагиров.

Авиация внутренних войск нанесла бомбовый удар по боевикам в окрестностях горы Чабан, в течение нескольких часов проводился обстрел укреплений противника. Однако перешедшие в наступление подразделения на всех направлениях встретили сильное сопротивление противника и в конечном итоге понеся потери убитыми и ранеными, отошли на исходные позиции.

Операция в Кадарской зоне началась крайне неудачно. На заседании Госсовета Дагестана 31 августа этот факт был объяснен следующими обстоятельствами:

«…Ни для кого из жителей Буйнакского района, оказавшихся под влиянием экстремистов, не было секретом, что возможны боевые действия против бандитов. В итоге оказалось невозможным в полной мере использовать против них фактор неожиданности. К тому же начавшаяся утром 29 августа операция по освобождению селений чуть было не сорвалась из-за плохой погоды: стоял туман, видимость была небольшая, что мешало наносить точные артиллерийские и авиационные удары по укрепсооружениям бандитов…» («Дагестанская правда», 1 сентября 1999 г.).

Разумеется, вышеперечисленные обстоятельства со счетов не сбросить. Но все же, видимо, не до конца и не всеми были усвоены уроки генерала Казанцева. Ведь события в Ботлихском, Цумадинском районах наглядно показали, что без достаточной концентрации сил, без единого армейского командования с противником с ходу не справиться. Хотя бы уже потому, что к подобному развитию событий под руководством иностранных «советников» они готовились в течение трех лет, превращая свои села в неприступные, как им казалось, горные крепости.

Руководство операцией ввиду сложившейся ситуации было передано новому командующему Объединенной группировкой Министерства обороны России генерал-лейтенанту Г. Трошеву.

Действия в Кадарской зоне начали развиваться аналогично плану, который применил и разработал в борьбе с экстремистами в Ботлихской зоне командующий войсками СКВО. Сюда стягивались армейские части, усиленные авиацией, ствольной артиллерией и реактивными системами залпового огня. Велась непрерывная разведка. Руководители операции во избежании случайных жертв среди мирного населения объявили запретной для несанкционированного перемещения зону радиусом в 10 км.

Уже 1 сентября фронтовая и армейская авиация, артиллерия нанесли удары по позициям боевиков. В течение последующих трех дней кольцо вокруг экстремистов продолжало сжиматься, а интенсивность огневых налетов на позиции боевиков возрастала.

3 сентября в Махачкалу прибыл министр внутренних дел России В. Рушайло, который провел в МВД республики совещание с участием начальника Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации А. Квашнина, командующего войсками СКВО В. Казанцева и министра внутренних дел Дагестана М. Магомедтагирова. Речь шла о принятии эффективных мер по завершению специальной операции.

Федеральные силы были готовы к решающему удару по ваххабитам, но события резко осложнились.

Вечером 4 сентября в центре Буйнакска террористы взорвали жилой дом. Погибли 17 и были ранены более 40 мирных жителей. Еще один взрыв у госпиталя удалось предотвратить. Цель изуверской акции была ясна: раскачать обстановку в Дагестане, ослабить натиск федеральных войск в Кадарской зоне, принять условия боевиков, которые намеревались выйти из сел с оружием в руках и перебазироваться в Чечню. А на рассвете 5 сентября в предгорный Новолакский район Дагестана вторглись две тысячи чеченских боевиков. Рейдовые группы экстремистов заняли села Гамиях, Шушия, Чапаево, Тухчар, Ахар и незамедлительно приступили к карательным акциям. Казни милиционеров и захваченных в плен военнослужащих отличались изощренной жестокостью и снимались изуверами на видеокамеры.

Ожесточенное сопротивление боевиков встретили в райцентре Новолакское, где они пытались захватить райотдел милиции. Этим же днем боевики пытались прорваться в соседний Казбековский район, но были остановлены милицией и ополченцами у населенного пункта Калинин-аул, а также получили решительный отпор при попытке выйти к городу Хасавюрт.

И вновь на передовых позициях появился командующий войсками СКВО генерал Казанцев. Предвидя подобное развитие событий еще в августе, во время боевых действий в Ботлихе, Казанцев не оставлял надежды экстремистам на то, что кольцо войск вокруг Кадарской зоны будет ослаблено и условия боевиков приняты. Кончилось время «Хасавюртовских компромиссов»! Вместо уступок боевики подверглись ракетно-бомбовым ударам на территории Чечни в Ножай-Юртовском районе, где находились их тылы. По указанию Казанцева усилилось огневое воздействие в Кадарской зоне. И вновь экстремисты поняли, что оказались в ловушке, но организовать отход, столь стремительный, как захват мирных сел, уже не удалось. Они буквально завязли в позиционных боях с милицией, ополченцами и внутренними войсками.

К исходу 8 сентября федеральные силы достигли полного контроля над Кадарской зоной и, стянув бронегруппы к границам Новолакского района, поставили экстремистов перед фактом окружения. Командующий войсками СКВО не спешил вводить в бой мотострелковые подразделения. Он добивался усиления ударов с воздуха и повышения эффективности артобстрелов. Эта стратегическая установка была поддержана и начальником Генерального штаба А. Квашниным, прибывшим в Дагестан 10 сентября. Он подтвердил, что группировка федеральных сил на данном этапе наращивает свою огневую мощь и численность, и «в самое ближайшее время федеральные силы нанесут по формированиям религиозных экстремистов в различных районах республики мощные удары».

К этому времени относятся две оценки ситуации в Дагестане, представляющие значительный интерес, поскольку исходили они от «первых лиц» России.

«Как так получилось, что мы потеряли целый район в Дагестане… Это можно объяснить только разгильдяйством военных», — сказал Президент России Б. Ельцин 7 сентября в Москве на совещании руководителей силовых структур.

«Войсковая операция в Дагестане по вытеснению бандформирований осуществляется исходя из того, что жизнь каждого военнослужащего федеральных сил имеет первостепенное значение. Мы не намерены приурочить завершение этой операции применительно к каким-либо датам». — Это из заявления Председателя Правительства России В. Путина, сделанного им 10 сентября.

Между тем операция в Кадарской зоне близилась к завершению. И именно тот факт, что командующий войсками СКВО не принял навязываемую экстремистами тактику «пожарного» реагирования, определил ее успешный исход при минимальных потерях армейцев. 11 сентября от боевиков было освобождено селение Кадар, в селении Карамахи началась «зачистка», были уничтожены четыре узла сопротивления боевиков, командный пункт, захвачено девять складов с оружием. К исходу 13 сентября Кадарская зона уже полностью находилась под контролем федеральных сил. Теперь обстановка позволяла перебросить значительную часть подразделений на Новолакское направление, что и было сделано командующим уже 14 сентября. В этот же день Кадарская зона вновь перешла под ответственность внутренних войск и милиции.

В ходе операции в Кадарской зоне В. Казанцев умело использовал возможность десантников. Они действовали на наиболее сложных направлениях, захватывая огневые позиции на господствующих высотах и укрепрайоны экстремистов. Общее число бойцов «крылатой пехоты» в момент тех событий достигало 2,5 тысяч. В пяти усиленных батальонах ВДВ на вооружении состояло около 150 единиц бронетехники. Не обошла десантников стороной и общая горечь потерь. Сорок воинов «крылатой пехоты» отдали свою жизнь за свободу Дагестана и целостность России. В общем числе погибших военнослужащих Министерства обороны (свыше ста человек с начала боевых действий) почти каждый второй — десантник.

15 сентября группировка федеральных сил атаковала экстремистов на нескольких направлениях и установила контроль над всеми господствующими высотами, подтянув на них артиллерию. Были освобождены от противника райцентр Новолакское, села Гамиях и Тухчар. В панике боевики сочли за лучшее без сопротивления оставить населенные пункты Ахар и Шушия.

Посетивший район боевых действий министр обороны России И. Сергеев заявил, что на административной границе Чечни и Дагестана по-прежнему находятся несколько тысяч боевиков. Министр не исключил возможности нового вторжения и поддержал предложения командующего войсками СКВО по дальнейшему усилению федеральной группировки войск в Дагестане.

Вот слова из Обращения руководства республики к гражданам Дагестана от 16 сентября 1999 года.

«Прошло ровно сорок пять дней после вторжения бандитских формирований из Чеченской Республики на территорию Дагестана. Враг, прикрывающийся исламом, не имеющий ни чести, ни совести, ни жалости, предпринял попытку изменить конституционный строй, нарушить территориальную целостность республики, оторвать ее от Российской Федерации, поставить Дагестан на колени. Однако бандиты с первого же дня натолкнулись на яростный гнев и ненависть дагестанцев, воспринявших нападение на свою землю как оскорбление чести и достоинства народа. Весь Дагестан в едином патриотическом порыве поднялся на защиту республики, конституционного строя Дагестана и России.

В результате совместных действий подразделений Министерства обороны и Внутренних войск МВД Российской Федерации, сил милиции, других правоохранительных органов Республики Дагестан и ополченцев было сломлено сопротивление бандитских формирований. Все населенные пункты Цумадинского, Ботлихского, Буйнакского и Новолакского районов перешли под контроль конституционных органов власти. Бандиты, посягнувшие на Дагестан, на жизнь и безопасность наших граждан, уничтожены и отброшены за пределы республики.

Эта победа досталась непростой ценой. Мы с глубокой скорбью склоняем головы перед светлой памятью погибших воинов Российской армии и Внутренних войск, сотрудников милиции, ополченцев, мужественно и до конца исполнивших свой воинский, служебный и гражданский долг. Их имена навсегда останутся в благодарной памяти дагестанцев».

Со 2 августа по 20 сентября 1999 года в боевых действиях на территории Дагестана погибли 275 и ранены 973 военнослужащих федеральных сил. По данным Министерства обороны России, потери армейских подразделений и частей составили 104 человека убитыми, в том числе 24 офицера, 291 военнослужащий получил ранения, среди которых 74 офицера, неопознано 7 тел военнослужащих.

По данным МВД РФ, Внутренние войска и отряды милиции потеряли 171 человека убитыми и 646 ранеными. Кроме того, 15 человек пропали без вести.

Потери чеченских боевиков за это же время составили, по оценкам силовых структур, около 2 тысяч убитыми.

В районе административной границы с Чечней была сконцентрирована группировка федеральных сил численностью около 13 тысяч человек. Основу этой группировки составляли части и подразделения Минобороны России, насчитывавшие до 8 тысяч военнослужащих.

В регионе также сконцентрировалось до 5 тысяч военнослужащих Внутренних войск МВД и сотрудников правоохранительных органов, которым было поручено занять первый рубеж «санитарного кордона» вдоль административной границы с Чечней. По оценке военных, федеральной группировке войск на Северном Кавказе противостояли до 6 тысяч боевиков, отряды которых дислоцировались на территории Чеченской Республики. Согласно разведданым, бандформирование численностью в 2–2,5 тысячи человек, находившееся в Гудермесском районе Чечни, планировало осуществить нападение на дагестанский райцентр Бабаюрт с дальнейшим возможным прорывом к Кизляру, рядом с которым проходит важная в стратегическом плане автотрасса «Кавказ», соединяющая Баку с Ростовом-на-Дону.

Под фактом агрессии на Дагестан была подведена черта, но еще в течение нескольких недель подразделения войсковой группировки обеспечивали стабильность в республике, постепенно передавая свои функции сотрудникам МВД. Войсковые подразделения передислоцировались к административной границе с Чечней во избежание нового прорыва боевиков в Дагестан. А такая опасность была реальной.

20 сентября «непотопляемый» Басаев, которому президент Ичкерии А. Масхадов поручил командование «Восточным фронтом», заявил в Грозном прессе, что будет формировать батальон «шахидов» (шахид — мученик, погибший за веру. — Авт.). В ходе оперативных мероприятий в Дагестане были обнаружены документы, свидетельствующие о долгосрочной помощи оружием, деньгами и наемниками из Афганистана, которую оказал экстремистам Усама бен Ладен. По данным военной разведки, крупные, до 500 человек каждое, бандформирования чеченских экстремистов готовились к новому походу на Дагестан, избрав местом дислокации Наурский район Чечни. Таким образом, вопросы безопасности приобретали особую остроту, и группировке войск, созданной в начале августа генерал-полковником В. Казанцевым, предстояло решать не менее сложные задачи, чем в Цумадинском, Ботлихском и Новолакском районах. Федеральные силы в Дагестане были готовы к разгрому боевиков на территории Чечни. Закалив волю, приобретя бесценный боевой опыт, глубоко веря своему командующему В. Казанцеву и его соратникам, эта сила могла бы преподать урок экстремистам немедленно. Но Казанцев остался верен стратегии, выработанной в Дагестане. Начальный этап: блокирование и нанесение мощных огневых ударов по базам и укрепрайонам противника. И такой удар был нанесен в течение суток 21 сентября в районе Аргунского ущелья, за перевалами Гагатль и Харами. Потеряв только убитыми более ста человек, десятки единиц бронетехники, склады боеприпасов, экстремисты вынуждены были отойти в глубь Чечни.

24 сентября в Астане премьер-министр России В. Путин произнес знаменитое: «Российские самолеты наносят удары исключительно по базам террористов. Мы будем их преследовать всюду. Если, пардон, в туалете их поймаем, и в сортире замочим».

* * *

Общая оценка событий в Дагестане, действий представителей федеральной власти, руководства и населения республики дана в кратких воспоминаниях о событиях лета—осени 1999 года, которые специально были предоставлены для книги Председателем Госсовета Республики Дагестан Магомедали Магомедовичем Магомедовым.

«7 августа 1999 года вооруженные до зубов отряды религиозно-политических экстремистов и международных террористов вторглись на территорию Дагестана и захватили несколько высокогорных селений Ботлихского района. Над республикой нависла явная угроза потери единства и целостности, ее отторжения от Российской Федерации. Это могло привести к необратимым и трагическим последствиям для всей страны. Понимая, что наступил час суровых испытаний, перед лицом большой беды дагестанцы сплотились, чтобы защитить свой родной край, конституционный строй и исторический выбор, ориентированный на единство с Россией.

9 августа сложившаяся обстановка была рассмотрена на заседании Государственного совета Республики Дагестан. Принято Постановление «О ситуации в Республике Дагестан в связи с вторжением на территорию республики незаконных вооруженных формирований и мерах по обеспечению безопасности Республики Дагестан», в соответствии с которым образована Республиканская комиссия во главе с Председателем правительства республики Х. И. Шихсаидовым. Органы государственной власти Дагестана незамедлительно приступили к подготовке и принятию адекватных мер, в том числе связанных с формированием подразделений при военных комиссариатах и отрядов самообороны, их материально-техническому обеспечению. В тесном взаимодействии с Республиканской комиссией функционировал Координационный центр по информационному обеспечению мер, принимаемых органами государственной власти.

В принятом в эти дни Обращении Государственного совета, Народного собрания и правительства Республики Дагестан к дагестанскому народу содержался призыв мобилизовать весь духовно-нравственный потенциал, все силы для решительной борьбы с попытками вооруженного захвата территории республики и изменения ее конституционного строя. В этом документе особо было подчеркнуто следующее обстоятельство: «Тем, кто покушается на честь и достоинство Дагестана и его граждан, хотим напомнить, что никогда и никому в истории не удавалось насильственно навязать дагестанцам чуждые порядки. Дагестанцы во все времена мужественно и достойно защищали свою родину. Сила и авторитет закона будут торжествовать на всей территории Дагестана».

В то же время мы с огромной благодарностью восприняли то, что простые русские люди выразили солидарность с народами Дагестана и готовность вместе с ними навсегда избавиться от бандитов. Такое искреннее участие и поддержка обнадеживали дагестанцев. Они поняли, что в Дагестане решается судьба самой Российской Федерации, десятков миллионов людей, которые хотят жить без диктата извне. Позицию горцев высоко оценил В. В. Путин, который, посетив впоследствии места боевых действий, заявил: «Дагестанцы проявили настоящий кавказский характер: мужество, самообладание, волю, настоящую силу».

Вспоминая те суровые дни, мы отдаем должное храбрости генералов, офицеров и рядовых бойцов, которые своим ратным трудом обеспечили безопасность республики и страны в целом. Среди них достойное место занимает тогдашний командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал В. Г. Казанцев. Еще задолго до вторжения международных террористов он интересовался обстановкой, складывавшейся в Дагестане, требовал от подчиненных принятия исчерпывающих мер по обеспечению мирной жизни в республике. Сам он прибыл в Дагестан поздней ночью 10 августа и сразу же приступил к управлению действиями войск, а 14 августа он был назначен командующим объединенным штабом по проведению спецоперации в Дагестане. Свои дела и должность командующего Объединенной группировкой войск в Дагестане он сдал генералу Г. Н. Трошеву 26 августа в связи с завершением военных действий в селениях Ботлихского и Цумадинского районов, после чего принимал самое активное участие в подавлении бандитских группировок в Новолакском районе.

Не будем касаться подробностей тактики и стратегии В. Г. Казанцева, поскольку это весьма специфическая сфера, отметим лишь некоторые штрихи характера этого видного российского военачальника. Он одновременно проявлял и строгость, и заботливое отношение к подчиненным, понимал, что в бою многое зависит от командиров, но еще больше — от рядовых бойцов. Он бывал на передовых позициях, его мощная фигура располагала к уверенности и готовности к подвигу во имя Родины. Он вдохновлял подчиненных и проникновенным словом-призывом, и личным примером.

В. Г. Казанцев является не только талантливым военачальником, но и дальновидным политиком, искренне желающим мира и благополучия всем народам Северного Кавказа. Он внимательно присматривался к принципам и нюансам так называемой народной дипломатии, открыто шел на непосредственный контакт с представителями местного населения, в том числе и аксакалами. Следует подчеркнуть и то, что В. Г. Казанцев придавал большое значение дагестанским ополченцам, которых насчитывалось более 10 тысяч. По его поручению с ними проводились соответствующие занятия, чтобы в случае необходимости воспользоваться их помощью в сложных горных условиях, хорошо им знакомых. Он снискал огромное уважение и любовь дагестанского народа. Поэтому его не случайно назвали Казанцевым — Дагестанским, подчеркивая особую роль генерала в изгнании агрессора с дагестанской земли.

В дни агрессии республика стала жить по-другому, каждый дагестанец настроился на то, что предстоит серьезная борьба с теми, кто пришел в Дагестан воевать, проявил готовность пойти на любые жертвы, чтобы отстоять честь и достоинство Родины. На состоявшемся 18 августа заседании Государственного совета Республики Дагестан выступил тогдашний министр обороны России И. Сергеев, который сообщил, что тысячи дагестанцев, проходящих военную службу в разных регионах России, просят их перевести в действующие на территории Дагестана войска. Это желание наших земляков по возможности удовлетворялось.

Проблемы дальнейшего оказания всемерной помощи и поддержки Дагестану, а также вопросы противодействия информационно-идеологическим диверсиям обсуждались на встрече с Председателем Правительства Российской Федерации В. В. Путиным 22 августа в Москве. Августовские события еще раз продемонстрировали миру твердость духа, вековую силу единства и сплоченности многонационального дагестанского народа, его огромный морально-психологический и патриотический потенциал.

27 августа В. В. Путин посетил Ботлихский район, после чего провел совещание в Государственном совете Республики Дагестан, определил главные направления по дальнейшему оказанию помощи Дагестану со стороны Федерального центра. Перед отъездом в Москву он заявил, что «люди, которые пришли в Дагестан с оружием, глубоко оскорбили народ, и с этого момента они проиграли». Сам факт и итоги визита В. В. Путина имели огромное значение в общественно-политической и социально-экономической жизни республики. Адекватные меры, принимаемые в отношении экстремистов и международных террористов, увенчались успехом. К 15 сентября были ликвидированы очаги сопротивления в Кадарской зоне и Новолакском районе.

Если говорить о главном уроке августовско — сентябрьских событий, то необходимо особо подчеркнуть, что именно дружба дагестанских народов, мужество наших людей стали одними из основных факторов того, что нам удалось разбить захватчиков и полностью восстановить конституционный порядок. Мы должны знать и о том, что мощное присутствие Вооруженных Сил России, организованный отпор врагу при активной поддержке дагестанского народа сыграли решающую роль в процессе отражения агрессии. В результате военных действий республике был нанесен ущерб в сумме более 1 миллиарда рублей, свыше 30 тысяч дагестанцев оказались в числе беженцев. Несмотря на это, сразу после изгнания агрессора республика приступила к восстановительным работам. Гуманитарные грузы, строительные материалы и техника поступали почти из всех регионов России, а Федеральный центр обеспечивал поступление финансовых средств. Благодаря постоянной поддержке со стороны российского Правительства, уже к началу 2000 года почти все намеченные работы были выполнены в полном объеме.

Разгром и изгнание остатков банд международных террористов и экстремистов стали возможны благодаря огромной организаторской деятельности Государственного совета, всех органов государственной власти республики, благодаря мужеству и патриотизму многонационального народа Дагестана, который при поддержке Российской армии, русского и других народов страны, руководства Российской Федерации с честью выполнил свою историческую миссию — обеспечил единство и целостность республики в составе Российского государства, способствовал повышению его международного авторитета. Решительный отпор бандитам позволил создать благоприятные условия для созидательного труда, результаты которого стали заметны уже к концу 2000 года».

* * *

Сегодня, рассматривая события августа — сентября 1999 года в Дагестане как часть новейшей истории России, нельзя не признать их особой значимости для государства в целом. В зародыше была провалена затея по расчленению Северного Кавказа на ряд исламских государств-карликов, враждующих друг с другом. Победа была важна для возрождения боевого духа армии, которая своей кровью и потом смыла плесень Хасавюртовских соглашений. Мировое сообщество воочию убедилось, что Россия едина и неделима, вне зависимости от степени удаленности субъектов Федерации от Москвы. И в достижение этих результатов существенный вклад внес российский генерал Виктор Казанцев.

1.9. Приступить к ликвидации. Падение Джохара

24 декабря 1999 года в кабинете командующего Объединенной группировкой войск (сил) на Северном Кавказе в Центре боевого управления раздался звонок аппарата ВЧ. Звонил министр обороны Российской Федерации Игорь Сергеев.

«Слушаю, товарищ министр», — взяв трубку, ответил генерал-полковник Виктор Казанцев.

Министр обороны сразу спросил, почему не началась операция по освобождению Грозного.

«Товарищ министр, войска еще не готовы войти в город, — доложил Казанцев. — Еще бы дней десять, чтоб подготовить штурмовые отряды».

«Нет больше времени», — послышалось в ответ.

Чечня-2: начало

Казанцев запомнил недавний разговор с начальником Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации генералом армии Анатолием Васильевичем Квашниным. Он состоялся в сентябре в Дагестане, когда федеральные войска уже почти разгромили вторгшиеся на территорию республики банды международных террористов. Начальник Генштаба впервые заговорил тогда о подготовке наземной операции по вводу войск в Чечню.

К тому времени в воздухе вооруженные силы Объединенной группировки уже не раз, преследуя и упреждая экстремистов, переходили административную дагестано-чеченскую границу. Авиация и артиллерия, например, нанесли удары по правому, чеченскому берегу реки Яман-су, где, по данным армейской разведки, располагался штаб Басаева и Хаттаба. В течение нескольких дней в Чечне было уничтожено 30 крупных складов и хранилищ ГСМ боевиков, 3 ретранслятора, в результате чего был нанесен серьезный урон системе управления бандформирований. Самолеты фронтовой авиации бомбили и объекты, расположенные в районе Грозненского аэропорта, — склады с оружием и радиолокационную станцию, которая фиксировала все полеты в небе Чечни. Кроме того, ракетно-бомбовые удары были нанесены по электроподстанции и складам с вооружениями и боеприпасами, что находились в пригороде Грозного — в населенном пункте Радужный.

«Ежедневно ВВС совершают около 50 самолето-вылетов с задачами поражения баз и объектов боевиков на территории Чечни, а также для ведения разведки и корректировки огня», — сообщали из Главного штаба ВВС России. В некоторые дни в воздухе постоянно находилось по два звена самолетов, в каждом из которых были по два штурмовика. Сменяя друг друга, они наносили удары ракетами и сбрасывали бомбы на разведанные военные объекты «ичкерийцев».

Но наземные войска дагестанской группировки продолжали выполнять поставленные боевые задачи на заставах, контрольно-пропускных пунктах, совершенствовали систему обороны и огневого поражения противника.

Многие военачальники, в том числе и генерал Казанцев, считали, что правильная стратегия — беречь личный состав, а базы боевиков и их инфраструктуру уничтожать с воздуха.

Вот почему известие о наземной операции Виктор Германович первоначально встретил, как говорится, в штыки: «Только армия стала подниматься с колен. Не хочу, чтобы нас опять называли оккупантами».

И о суверенитете Чечни он тогда Квашнину говорил, и о договоре Ельцина с Масхадовым, и об ожидаемой международной реакции на начало боевых действий.

«Если не сейчас, когда они сами первыми вероломно напали на мирных людей, всему свету показав свое истинное лицо, — убеждал Казанцева Квашнин, — то уже никогда больше. Потому что через год с ними не справиться. Это будет чирий евразийского масштаба. Сюда весь мировой сброд сползется… Это не только мое мнение. Так думает и наш премьер, Владимир Владимирович Путин».

«Дальше спорить было не о чем, — вспоминал полпред Казанцев. — Я понял: это — приказ».

И действительно, в конце сентября 1999 года в соответствии с Указом Президента РФ для проведения контртеррористической операции уже на территории Чеченской Республики была создана Объединенная группировка войск (сил) (ОГВ(с)) на Северном Кавказе.

Конечно, в том давнем разговоре с начальником Генерального штаба Виктор Германович немного лукавил. Ведь кому-кому, а ему, командующему войсками СКВО, безусловно, лучше на месте, чем военачальникам, государственным чиновникам и политикам из Москвы, было видно, что представлял этот тринадцатый по счету в регионе субъект Федерации. После Хасавюртовских соглашений самопровозглашенная «Республика Ичкерия» по сути превратилась в криминальный анклав на юге нашей страны — хорошо вооруженный, но имеющий при этом крайне скудные ресурсы и разоренное хозяйство. Нелегальная переработка нефти, изготовление фальшивых долларов, неконтролируемое распространение оружия и наркотиков, беззаконие и геноцид «инородцев», захват заложников с целью получения выкупа или обращения их в рабов стимулировали массовую миграцию населения, нарушали и без того хрупкое этническое и политическое равновесие в регионе, становясь причиной многих социальных и политических потрясений.

Пытаясь дестабилизировать обстановку на Северном Кавказе и во всей стране, чеченские боевики совершали особо дерзкие и жестокие преступления. Их неполный перечень за три — четыре года со времени заключения Хасавюртовских соглашений был таков: в июне 1995 года бандформирования Басаева захватили больницу в Буденновске Ставропольского края; в январе 1996 года — дагестанские Кизляр и селение Первомайское; в ноябре 1996 года был взорван жилой дом в Каспийске; в декабре 1996 года в чеченском селении Новые Атаги расстреляны шесть сотрудников госпиталя Международного Комитета Красного Креста; в апреле 1997 года раздались взрывы на железнодорожных вокзалах Армавира и Пятигорска; в октябре 1998 года зверски убиты четверо сотрудников Британской компании «Грейнджер телеком»; в 1999 году прогремел взрыв на Центральном рынке Владикавказа. И наконец, в августе—сентябре 1999 года боевики захватили ряд районов Дагестана, после чего последовала серия взрывов жилых домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске… Череде страшных преступлений не было конца…

Руководство «Ичкерии» открыто проводило подготовку к войне. Для этих целей Грозный укреплял связи с международными террористами и наркодельцами, привлекал финансовые средства чеченских диаспор и радикальных мусульманских организаций, на которые закупались оружие и боеприпасы, подписывались контракты с иностранными наемниками, готовились новые боевики.

Что оставалось делать Федеральному центру РФ в сложившейся ситуации? Позволить развалить страну? Или, отбросив захватчиков, уничтожить на чеченской земле их корни и оплот — бандитский режим «Ичкерии»? Виктор Германович понимал, что рано или поздно, но войскам все равно придется чистить эту загнивающую рану, пока дело не дошло до гангрены — развязывания террористами полномасштабной войны на Кавказе. Словом, неудивительно, что выбор был сделан в пользу контртеррористической операции…

Казанцев отдавал себе отчет и в том, что наземная операция в Чечне не будет для войск легкой и скоротечной кампанией. Ведь по докладам спецслужб противник располагал значительными силами и средствами, противостоять федералам в Чечне было кому.

Дело в том, что Хасавюртовские соглашения власти «Ичкерии» восприняли как акт капитуляции России. В Чечне никто и не думал совместно с Российским правительством заниматься реализацией достигнутых договоренностей. Здесь начали активно готовиться к очередному этапу борьбы за обретение независимости, а значит, к новой войне на Кавказе.

По данным разведки, сложное экономическое и социальное положение в республике не мешало ее лидерам тратить огромные средства на содержание незаконных вооруженных формирований, численность которых, по некоторым оценкам, достигла двадцати тысяч человек. Согласно военной терминологии, это приблизительно пятьдесят батальонов. А если учитывать, что практически в каждом населенном пункте на руках у «мирных» жителей имелось оружие (это позволяло создавать свои вооруженные отряды), то общая численность незаконных вооруженных формирований могла достигнуть тридцати и более тысяч человек.

Накануне контртеррористической операции вооруженные формирования Чечни включали в себя, например, президентскую гвардию (командующий — Ильяс Талхадов). Она состояла из десантно-штурмового батальона (три десантно-штурмовые роты), мотострелкового батальона (три мотострелковые роты плюс рота охраны президента), роты почетного караула и конной роты. Всего в президентской гвардии насчитывалось около двух тысяч человек.

К элите чеченской «армии» относился «Абхазский десантно-штурмовой батальон» Шамиля Басаева, «Мусульманский батальон» Арби Бараева (расформированный указом Масхадова, но реально не переставший существовать), «Галанчошский полк спецназа» (командир — Руслан Гелаев), «Шалинский танковый полк» в составе трех танковых батальонов и дивизиона самоходных орудий (командир — Сайпутдин Исаев), полк ракетных средств зенитной обороны (три дивизиона), ракетно-артиллерийский полк ПВО (три дивизиона ЗРК), противотанковый полк (три дивизиона ПТУР, артиллерийский дивизион), 1-й и 2-й мотострелковые полки в составе трех мотострелковых батальонов, артиллерийского дивизиона, противотанкового дивизиона и зенитно-артиллерийского дивизиона, 3-й пехотный полк в составе трех кадрированных пехотных батальонов, артиллерийского, противотанкового и зенитно-артиллерийского дивизионов, горно-стрелковый полк (командир — Ибрагим Арсанукаев), два инженерных батальона, два батальона связи.

Кроме этого, собственные вооруженные формирования имели республиканские таможенная и пограничная службы.

Вдоль чечено-дагестанской административной границы концентрировались около шести тысяч боевиков, в том числе на Кизлярском направлении — более двух тысяч, Хасавюртовском — свыше двух тысяч, Ботлихском — около полутора тысяч. Около пяти тысяч боевиков находится в базовых районах Веденского, Шатойского и Шалинского районов Чечни.

Подвижные разведывательные органы чеченских вооруженных формирований продолжали действовать в Шелковском районе на Кизлярском направлении, где станица Шелковская играла роль базового лагеря. Здесь уже велись работы по минированию отдельных объектов и транспортных коммуникаций на путях возможного выдвижения федеральных войск. К их проведению привлекались боевики из так называемого «инженерно-саперного батальона» (с пунктом дислокации в Ханкале). В Шелковском районе находились около 80 боевиков, среди которых были ногайцы, калмыки, чеченцы. Местные жители, старейшины настаивали, чтобы боевики покинули район, но те и не собирались этого делать без приказа Хаттаба.

По данным радиоразведки было установлено, что оперативный штаб вооруженных сил Чечни располагался в центре Грозного, рядом со зданием Кукольного театра; пункт дислокации незаконных вооруженных формирований (позывной командира — «Бадруди») находился в поселке Войково; подразделения силовых структур — на территории Ханкалы. На вооружении боевиков состояло несколько десятков танков, боевых машин пехоты, бронетранспортеров, артиллерийских и зенитных установок, десятки тысяч единиц стрелкового оружия и огромное количество боеприпасов.

Знал Казанцев и о том, что 11 сентября 1999 года «президент» Чечни Аслан Масхадов подписал указ о продлении действия режима чрезвычайного положения в «Чеченской Республике Ичкерии». На пресс-конференции в Грозном он заявил: «Я вынужден объявить всеобщую мобилизацию всего взрослого мужского населения». Масхадов обратился к жителям Чеченской Республики с просьбой, чтобы каждый, кто может, взял в руки оружие и стал «на защиту отечества», и призвал превратить в крепость каждое село. В соответствии с планом обороны территория Чечни была поделена на три основных военных направления. Общее руководство взял на себя лично Масхадов. Он подписал приказ о назначении Шамиля Басаева командующим Восточным направлением правительственных сил обороны «республики Ичкерии». Командующим Западным направлением был назначен Хамзат Гилаев — вице-премьер правительства Чечни. Командующим Центральным направлением — Магомед Хамбиев. Кроме того, планировалось сформировать так называемый Грозненский оборонительный район. «Назначение террориста Шамиля Басаева командующим чеченским «восточным фронтом» Министерство обороны России расценивает не иначе как покровительство официальных властей Грозного преступникам», — так расценили этот шаг в Минобороны РФ. Это свидетельствовало о прямой поддержке Масхадовым объявленного в международный розыск террориста, причастного к гибели сотен ни в чем не повинных людей в Буденновске, Буйнакске и Москве, организатора и прямого участника агрессии против Дагестана. «В ситуации, когда чеченское правительство открыто покровительствует террористам, на него ложится ответственность за их преступления», — подчеркнул представитель российского военного ведомства.

Впрочем, по словам очевидцев, несмотря на объявленную Масхадовым всеобщую мобилизацию, только единицы «граждан республики» явились на призывные пункты. Большинство же населения не собиралось воевать. Мало того, жители Шелковского и Наурского районов, а также станицы Каргалинская собрали подписи под воззванием к Президенту России Б. Ельцину с просьбой навести порядок в Чеченской Республике.

В ночь на 16 сентября 1999 года наиболее влиятельные чеченские полевые командиры на встрече в одном из горных сел Чечни приняли решение организовать так называемый «Народный комитет обороны». Он должен был заниматься восстановлением боевых подразделений, действовавших в период войны, и организацией обороны Чечни на случай «военного вторжения» со стороны России. Полевые командиры, встреча которых не была санкционирована чеченскими властями, объявили своим подчиненным готовность номер один. Разведка федеральных сил сообщала, что боевики, угрожая оружием, заставляли жителей Наурского и Надтеречного районов Чечни рыть окопы и возводить укрепсооружения.

По автомобильным дорогам Надтеречного района Чеченской Республики отмечалось перемещение большого количества беженцев, чем пользовались боевики, которые смешивались с колонной и вели разведку позиций федеральных войск.

Беженцы из Чечни, в основном старики, женщины и дети, продолжали покидать свои дома. Мужчинам по приказу Масхадова был запрещен выезд за пределы республики, их заставляли строить оборонительные укрепления. В целях запугивания боевики проводили показательные расстрелы. Так поступили с мужчиной славянской национальности, когда тот отказался рыть окопы в населенном пункте Ищерская. Данные об убитом не известны.

Басаев и Хаттаб с особо приближенными людьми скрывались в горах, недалеко от населенного пункта Урус-Мартан. Беженцы рассказывали, что бомбовые удары по объектам незаконных вооруженных формирований и их базам были эффективны, боевики несли большие потери, среди мирного населения жертв не было.

В ходе ударов федеральной авиации с воздуха были повреждены укрепсооружения, расположенные в населенном пункте Наурская. В селении Кенхи Шаройского района Чечни прямым попаданием снаряда были уничтожены 12 боевиков.

29 сентября 1999 года Масхадов вновь провел закрытое совещание с руководителями силовых ведомств «Чеченской Республики Ичкерии». В нем приняли участие почти все командующие фронтами, направлениями, секторами. На совещании, которое продолжалось почти всю ночь, обсуждалась военно-политическая обстановка в республике и разрабатывались меры по отражению «агрессии» на случай начала сухопутной операции.

«Каждый из командующих получил запечатанный пакет с секретным спецзаданием. При поступлении приказа каждый командир будет знать, какой объект, улицу или дом он будет защищать», — сообщал «вице-премьер» Чечни А. Закаев.

Для генерала Казанцева не было секретом то, что не только из «волков» (одинокий волк — «борз» — символ «Ичкерии». — Авт.) состояли бандитские «стаи». В них находилось немало и «псов войны» — иностранных наемников. Об участии иностранных граждан в военной агрессии против Дагестана с территории Чечни свидетельствовали не только обнаруженные на поле боя документы, но и многочисленные публикации в зарубежных средствах массовой информации. «37 наемников из арабских стран погибли в ходе боев в Дагестане», — сообщала, например, арабская газета «Аш-Шарк Аль-Аусат» («Ближний Восток»). Среди погибших четверо были подданными стран Персидского залива. Убитый Абу Мусааб аль-Табуки занимал должность директора Исламского пропагандистского центра одной из монархий Аравийского полуострова. Убиты были также Абу Мухаммед аль-Канас, Абдель Даим и Хаким. Последнего, по сведениям арабской газеты, сам Хаттаб «короновал» как «руководителя моджахедов». Среди погибших находился и Абдель Малик аль-Ираки (Ирак), руководивший отрядом боевиков, в который, помимо чеченцев и дагестанцев, входили три турка.

Кто же они, эти люди? За что отдали свои жизни на территории чужого государства?

Им не нравится, когда их называют наемниками — «солдатами удачи». Ведь в международно-правовой сфере немало документов, которые прямо касаются наемничества или содержат положения о наемниках. Например, в Декларации Генеральной Ассамблеи ООН от 24 октября 1970 года подчеркивается, что «каждое государство обязано воздерживаться от организации или поощрения организации иррегулярных сил или вооруженных банд, в том числе наемников, для вторжения на территорию другого государства». В статье 47 Дополнительного протокола № 1 к Женевской конвенции 1949 года о защите жертв международных вооруженных конфликтов (принят 8 июня 1977 г.), предусмотрено, что наемник не имеет права на статус комбатанта (лица, входящего в состав вооруженных сил воюющего государства и принимающего непосредственное участие в военных действиях), а соответственно — и военнопленного. Конвенция же 1989 года, принятая в рамках ООН, запрещает вербовку, использование, финансирование и обучение наемников и ставит вне закона всех лиц, осуществляющих эти действия. Ответственность за подобные действия предусматривает и Уголовный кодекс Российской Федерации.

Поэтому наемники-исламисты зачастую прикрываются лозунгами о «всемирном джихаде», помощи братьям-мусульманам, борющимся «за независимость Ичкерии». Тот же Хабиб Абдель Рахман, известный всем как полевой командир Хаттаб, говорил о себе: «Я — солдат Аллаха, другой профессии у меня нет. Но я не наемник, я — моджахед». Между тем Хаттаб воевал уже более 15 лет. Сначала участвовал в боевых действиях в Афганистане, затем в отрядах непримиримой таджикской оппозиции, с 1995 года — в Чечне. И всюду предлагал свои услуги профессионального убийцы за доллары.

Что бы ни говорили о себе «воины ислама», в основном ими движут элементарная материальная заинтересованность, нежелание, да и неумение жить другой, мирной жизнью. Неслучайно в стане чеченских боевиков буквально все было поставлено на материальную основу. Так, за каждого убитого и взятого в плен военнослужащего вожаки «волчьих стай» установили свои расценки. Например, за пленение генерала Российской армии Хаттаб обещал «раскошелиться» на 10 тысяч долларов, сотрудника ФСБ — 30 тысяч долларов. Известно, что новобранец, вступающий в отряд Басаева, получал единовременные выплаты за боевые действия: обстрелять российский блокпост — 100 долларов, подорвать единицу бронетехники — от 300 до 500 долларов, сбить вертолет МИ-24 — 18 тысяч долларов, МИ-26 — 20 тысяч долларов, самолеты СУ-24 и СУ-25 — 25 тысяч долларов.

Как же оказались наемники на части территории суверенной России? Откуда проникли и проникают они в Чечню?

После подписания Хасавюртовских соглашений и вывода российских войск с территории республики к концу 1996 года рассчитывать на успех в предпринимательской деятельности или какое-то политическое влияние в Чечне можно было, только имея за собой реальную силу. Как результат, зарубежные государства, имеющие и стремящиеся реализовать свои политические и экономические интересы на Кавказе, оказались заинтересованы в «своих» лидерах местных незаконных вооруженных формирований. Денежные вливания из-за рубежа во многом и обеспечили дальнейшее существование таких формирований. Вместе с деньгами из-за рубежа потянулись специально направленные, ориентированные и идеологически подготовленные «солдаты удачи». Среди них быстро нашлись «начальники» для отрядов ваххабитов, костяк которых составляли иностранцы, в основном — арабы, проникнувшие в Чечню после развала бывшего СССР через неохраняемые тогда границы с Грузией и Азербайджаном, а «пушечным мясом» являлись представители местного населения. Были и отряды, сплошь состоящие из наемников. Наиболее известным отрядом иностранных наемников, активно действовавшим во время первой кампании, был батальон «Фатх», укомплектованный уроженцами Турции, Иордании, Ливана и других государств. Вместе с ним в 1996 году на стороне боевиков действовали более двухсот боснийских мусульман, алжирцы из экстремистской организации «Эмир Абдель Кадер», сирийцы из «Исламского освобождения Сирии», саудовцы из «Организации исламской революции», йеменцы из отрядов «Солдаты Халифа Рашида».

Когда первая чеченская кампания завершилась, они не поторопились вернуться восвояси, включившись в криминальную жизнь мятежной республики. Ставший вожаком этих наемников Хаттаб в союзе с братьями Шамилем и Ширвани Басаевыми достигли наибольшего влияния в Чечне. Другие лидеры крупных незаконных вооруженных формирований (такие, как Р. Гелаев и А. Бараев) вынуждены были с ними считаться. Отряды Хаттаба — Басаева постоянно пополнялись новыми боевиками. По уровню своей подготовки и оснащению они были близки к армейским подразделениям, способным не только проводить террористические акты и вести партизанскую войну, но и захватывать и удерживать соседние территории. Профессиональных бойцов для этих отрядов, причем не только из местных жителей, но и приезжих из Средней Азии, уйгур из Синь-Цзяньского округа Китая, крымских татар, албанцев, россиян мусульманских регионов страны и даже этнических славян, готовила хорошо оснащенная и разветвленная сеть баз и лагерей, организованная на территории Чечни в период между двумя военными кампаниями.

Основная база Хаттаба располагалась на территории бывшего пионерского лагеря под Сержень-Юртом, на левом берегу реки Хулхулау. Здесь находилось семь учебных лагерей, называемых по именам пакистанцев-инструкторов. В Центральном, которым руководил непосредственно Хаттаб, обучались около ста иностранных наемников и несколько особо отличившихся чеченцев. «Абуджафар-лагерь» делал упор на обучение методам ведения партизанской войны, «Якуб-лагерь» специализировался на освоении тяжелого вооружения. В «Абубакар-лагере» растили асов-диверсантов. «Давгат-лагерь» готовил мастеров идеологии и пропаганды. Одновременно в семи лагерях находились около двух тысяч «студентов».

Учебные группы комплектовались по пять человек. В таком составе они потом и воевали. В программу обучения входили ежедневные стрельбы, а также рукопашный бой, минно-подрывное дело, ориентирование на местности, выживание в экстремальных условиях… Особое внимание уделялось отработке вопросов взаимодействия, организации связи, захвату важных городских объектов и заложников.

Полигоны, классы, мечеть, школа-медресе были задействованы здесь почти круглосуточно. Работали больница, столовая, пекарня, общежития. Строились радиостанция и телецентр. По информации из различных источников, через учебные лагеря Хаттаба прошли не менее 7–8 тысяч «курсантов». Каждый из них сначала получал в лагере единовременное пособие в 200 долларов, затем ежемесячную стипендию, равную 100 долларам. За привлечение пяти новых обучаемых выплачивалась премия в 1000 долларов.

Под свое кровавое ремесло Хаттаб подводил и идейную базу. В его распоряжении был так называемый Исламский институт Кавказа, который на деле являлся филиалом международной экстремистской организации «Братья-мусульмане». В институте «работали» 40 преподавателей — афганцы и арабы. 160 слушателей по утрам изучали арабский язык, ваххабизм, а после обеда штурмовали высоты диверсионно-террористического мастерства. Лучшие юные богословы-экстремисты из институтского лагеря «Саид ибн Абу Вакас» отправлялись шлифовать знания дальше — в спецлагеря Пакистана и Турции.

В конце июля 1999 года в большинстве диверсионных лагерей Хаттаба состоялся выпуск молодых специалистов. А в августе «черный араб» отправил их «защищать диплом» в Ботлихский район Дагестана. Заодно и сам отправился в поход за славой.

Справедливости ради надо отметить, что не только арабы оказывали поддержку чеченским бандам. Документы, найденные у бандитов, уничтоженных федеральными войсками в ходе боевых действий второй чеченской кампании, свидетельствовали о том, что среди наемников встречались и подданные западноевропейских государств. Один из них, некий Эрик Жан-Дени Мергари, был, например, гражданином Франции. Кстати, после боя при нем обнаружили информационную карточку Интерпола, означающую, что бандит находился в международном розыске. Кроме того, выяснилось, что убитый в свое время служил во французском Иностранном легионе, наплодившем в своих рядах «солдат удачи», не раз отмечавшихся во многих горячих точках планеты.

А в первой чеченской кампании при ведении боевых действий на территории Дагестана и на начальном этапе контртеррористической операции среди противостоящих федералам боевиков были славяне и с Украины: формирования украинских националистов УНА — УНСО. Наиболее крупным их боевым «свершением» стало участие в обороне Бамута. Однако сепаратисты относились к украинским наемникам с плохо скрываемым презрением, считая их прожорливыми и ленивыми «иноверцами». По «ичкерийской» шкале ценностей те находились на предпоследней ступеньке, опережая лишь предателей-русских, принявших ислам и воевавших на стороне сепаратистов. Многие из украинских наемников погибли в боях или были ранены. Но нередко вместо того чтобы расплатиться с «псами войны» из УНА — УНСО, их просто… продавали в рабство. Так что вербовать новых наемников с Украины вскоре стало сложно.

Трофейные документы, то и дело всплывающие на свет после разгрома очередной бандгруппы на территории Чечни, проливают свет и на происхождение денег для финансирования иностранных наемников и местных боевиков в «Ичкерии», и на географию их вербовки. До последнего времени ею занималось множество различных организаций, рассеянных по всему миру. Объявления о наборе желающих заработать в Чечне можно было найти на сайтах любой религиозной организации экстремистского толка в Интернете. Например, той же «Хезболлах» (Ливия) или «Аль-Гамаа аль-исламийя» (Египет), активную работу до недавнего времени вели и так называемый «Комитет кавказско-чеченской солидарности» со штаб-квартирой в Берлине, парижский «Комитет поддержки Чечни», а также «Чеченский информационный центр» из Кракова.

Поскольку многие из наемников зачастую не представляли себе суть конфликта в Чечне, его жесткое развитие, в результате чего уже первая встреча с войной нередко оказывалась для них роковой, руководство боевиков вскоре поставило условие иностранным наемникам: еще до прибытия в Чечню освоить навыки партизанских действий и военного искусства в специальных лагерях. Такие лагеря были созданы на территориях Афганистана, Пакистана, Йемена, Судана, Северного Кипра, югославского Косово и даже Таджикистана и Грузии (Панкисское ущелье).

По информации первого заместителя начальника Главного управления по борьбе с экономическими преступлениями (ГУБЭП) МВД России генерал-майора милиции Кузьмы Шаленкова, существовали три канала, по которым чеченские бандформирования получали финансовую поддержку.

Первый — «внутренний официальный канал» — денежные средства, поступавшие из федерального бюджета в республику, которые расхищались там и шли на финансирование бандформирований. В 1997 году Россия выделила Чечне 963 миллиарда «старых» рублей, из них 88 миллиардов — в счет трансферта, 300 миллиардов — на выплату пенсий, 72 миллиарда — на оплату транзита азербайджанской нефти, 2,8 миллиарда — как плату за обслуживание нефтепровода. В январе—июле 1998 года Чечня получила более 200 миллионов «новых» рублей, из них — 40 миллионов в счет трансферта, 118 миллионов — на выплату пенсий, 25,4 миллиона — на оплату за обслуживание нефтепровода. В первой половине 1999 года Чечня получила из федерального бюджета 122,5 миллиона рублей на зарплату работникам бюджетной сферы и на социальные выплаты. На пенсии было выделено 118 миллионов рублей…

Второй — «внутренний неофициальный канал» — финансовые и материально-технические средства российских бизнесменов, занятых в легальном бизнесе, но «симпатизирующих боевикам».

Третий — «нелегальный внешний канал» — включал в себя финансовую деятельность происламских организаций и организаций экстремистского толка. Представители Саудовской Аравии, в том числе и международный террорист Усама бен Ладен, выделили 25, а затем еще 30 миллионов долларов «для помощи чеченским моджахедам». В Иордании на эти же цели было собрано около 20 миллионов долларов.

Кроме того, по неофициальным данным, контроль над российскими банками приносил чеченским группировкам более 0,6 миллиардов долларов чистой прибыли ежегодно, торговля нефтью и нефтепродуктами — 1,2 миллиарда долларов, рэкет — примерно 1 миллиард долларов.

Одна из существенных статей доходов бандформирований в Чечне — хищение нефти. В 1997 году добыча нефти, по официальным данным, составила 2 миллиона тонн, в 1998 году — около 700 тысяч тонн, причем половина — нелегально, за январь—май 1999 года — 96 тысяч тонн. В начале 1998 года доходы от незаконной переработки нефти в Чечне оценивались в 3 миллиона долларов ежемесячно.

Важнейшим источником финансирования чеченских боевиков являлась наркоторговля. Прибыль от продажи наркотиков составляла около 0,8 миллиарда долларов ежегодно.

Российскими правоохранительными органами было зафиксировано более 130 крупных неправительственных фондов, обществ и организаций, прямо или косвенно поддерживавших чеченских террористов из стран дальнего зарубежья и государств СНГ, а также около сотни фирм и десяток банковских групп. Одним из спонсоров чеченских наемников, как уже упоминалось, являлся непосредственно «террорист № 1» Усама бен Ладен. По информации российских специальных служб, до конца сентября 1999 года из находившегося в Афганистане учебного лагеря «Баар-2» для подкрепления поредевших рядов чеченских террористов им планировалось перебросить подразделение вооруженных арабских боевиков численностью до 100 человек. Помимо этого, Усама бен Ладен в помощь чеченским сепаратистам планировал направить еще около полусотни наемников, прошедших подготовку в расположенном в Пешаваре (Пакистан) центре «Бин-аль-Ансарадион».

Российские спецслужбы располагали также информацией об активизации контактов между чеченскими террористами и афганскими талибами. В частности, летом 1999 года на территории Польши состоялись секретные переговоры между представителями чеченских боевиков и талибов. Речь шла об оказании содействия чеченским сепаратистам со стороны движения «Талибан».

По словам заместителя министра внутренних дел России генерал-лейтенанта Игоря Зубова, в сентябре 1999 года в Карачи (Пакистан) под руководством некоего Саббаха Али было проведено специальное совещание, на котором были проанализированы действия бандформирований на территории Дагестана. На совещании отмечалось, что исламисты сохранили свои боевые возможности. Кроме того, на территории Турции формировались отряды наемников для отправки в Чечню.

Словом, не случайно, завершая тот разговор с генералом Казанцевым в сентябре 1999 года, начальник Генштаба генерал армии Квашнин подчеркнул:

«По сути, Чечня превратилась в отстойник для международных террористов. При попустительстве и при молчаливом согласии Масхадова в республику под видом представителей различных мусульманских течений слетаются бандиты, которых изгнали со своей территории народы других государств. В Чечне террористы зверски обращаются с населением. Банды головорезов совершают набеги на пограничные районы республик и краев субъектов Российской Федерации».

Генерал Казанцев хорошо понимал, что в ходе контртеррористической операции федеральным войскам будут противостоять отнюдь не дилетанты в военном деле. В рядах незаконных вооруженных формирований ВФ действительно было немало «псов войны» — иностранных наемников, профессиональных военных и убийц. Многие из бандитов имели также боевой опыт, полученный в первую чеченскую кампанию. Еще при отражении агрессии банд международных террористов в Дагестане Вооруженные Силы Российской Федерации столкнулись с умелым и коварным противником, действующим как по классическим канонам войны, так и использующим диверсионно-террористические методы. Причем федеральным войскам пришлось вести бои против незаконных вооруженных формирований на «своей» территории, с учетом «горного фактора» (вот где пригодились уроки Дарьяла!) и фактора сохранения жизней мирных жителей и их домов.

Как правило, бандгруппы захватывали господствующие высоты, перевалы, выгодные маршруты и размещались на них, умело маскируя свои огневые средства.

Боевики широко применяли минирование местности. При этом они шли на всякие ухищрения. Например, устанавливали растяжки на высоте антенн двигающейся бронетехники. В результате взрыва все, кто находился на броне, как правило погибали.

Активно действовали небольшие группы бандитов, состоящие из минометного расчета, гранатометчика и пары снайперов. Причем снайперы (в их число нередко входили и женщины) вели стрельбу под звуки минометных и гранатометных выстрелов из пещер или других укрытий.

Немало выдумки и изобретательности проявляли боевики при организации засад и в инженерном оборудовании позиций. Так, чтобы защититься от авиационных ударов и огня артиллерии, экстремисты использовали естественные укрытия, к примеру пещеры, а также оборудовали бункеры для групп из 15–20 человек. Между бункерами организовывалась проводная связь, а по радиоканалам чаще всего осуществлялся радиообмен с целью дезинформации федералов. При оборудовании позиций применялась тщательная маскировка. Бойницы закрывались щитами, закамуфлированными под окружающую местность настолько искусно, что порой их нельзя было отличить даже с близкого расстояния. Зачастую нетрадиционно оборудовались и простые окопы. Например, перед ними не делались насыпные брустверы, вырытый грунт прятался, а окопы маскировались под местные предметы.

Обсуждая тактику боевиков, стоит привести выдержки из тетради, изъятой у захваченного бандита. Там содержалось немало любопытных моментов. Памятка по ведению разведки тщательно расписывала, как ориентироваться по звездам, деревьям, мечетям; определять расстояние (по метрам, шагам, пальцам). Она содержала также советы по работе с картой (условные обозначения, масштаб) и определению с ее помощью своего местонахождения. Особое внимание уделялось видам и способам передвигаться на поле боя.

О действиях в горах в памятке говорилось: «Ты должен быть, как блоха, — бить и уходить! Если враг сильный — уходи. Если он уходит с поля боя — бей ему в спину!»

Бандформирования располагали значительными мобилизационными возможностями, имели четкую систему управления (она осуществлялась централизованно). Как правило, бандитов сплачивала строгая дисциплина, базирующаяся на религиозных канонах и тейповой основе.

Способность формирований международных террористов противостоять группировке федеральных войск в Дагестане, как, впрочем, позже и в ходе контртеррористической операции, во многом объяснялась отлаженной системой управления связи и разведки.

Если вспомнить первую чеченскую кампанию, то в 1994–1996 годы боевиками использовались примитивные системы управления, преимущественно КВ-радиосвязь радиолюбителей, главными корреспондентами которой были Д. Дудаев, З. Яндарбиев, М. Удугов, А. Масхадов (главная радиостанция — «Ялта»). Эти средства в свое время были оставлены на территории республики или захвачены боевиками у федеральных сил.

«Особое» положение Чечни позволило масхадовскому режиму, используя информационный беспредел, создать к 1999 году четкую систему управления и связи в интересах функционирования военной машины. Органы Госсвязьнадзора в республике практически не действовали, решения Правительства РФ в отношении порядка использования радиочастотного спектра, установленных правил приобретения и ввода в эксплуатацию систем и средств радиосвязи на территории Чечни не выполнялись. К 1999 году в Чечне была создана широко разветвленная система связи. Ее основу составили:

— сеть сотовой радиосвязи по стандарту NMT-450, имеющая выход на коммутатор АО «Московская сотовая связь» через космический сегмент и кабельную магистраль ОАО «Ростелеком», роуминг с Республикой Ингушетия, некоторыми городами России, в том числе Москвой;

— системы транковой связи, основанные на применении радиоэлектронных средств ведущих зарубежных фирм («Моторола», «Кенвуд», «Айком» и др.);

— радиорелейные линии связи;

— стационарные и мобильные станции телевещания;

— радиосети коротковолновой связи производственно-технологических структур и международных организаций (например, Красного Креста);

— информационно-разведывательные радиосети незаконных вооруженных формирований на базе любительских КВ-радиопередающих средств;

— кабельные линии связи;

— носимые и мобильные средства радиосвязи типа «Моторола», «Кенвуд» и др., не входящие в состав подвижных систем связи и работающие в УКВ-диапазоне (136–174; 300–350; 390–470 МГц), а также радиотелефоны диапазона 860–960 МГц.

Сеть сотовой подвижной радиосвязи стандарта NMT-450 (две базовых станции, одна из которых была размещена в Грозном), сопрягалась с системой сотовой связи Ингушетии. Зона действия сотовой связи стандарта AMPS, расположенной в Ингушетии, обеспечивала радиотелефонную связь боевикам, имеющим терминалы данной системы в Чечне. Этот потенциал позволял полевым командирам иметь в радиосетях от 20 до 60 корреспондентов, а в разведывательно-информационной сети КВ-диапазона — от 60 до 80 активно действующих корреспондентов. Ее основу составляли корреспонденты-радиолюбители, действовавшие в интересах боевиков для передачи по цепочке разведывательной информации и сигналов оповещения.

Для увеличения дальности связи широко использовались ретрансляторы, установленные на господствующих высотах (сооружениях), что обеспечивало создание разветвленной зоновой связи как в равнинной части республики, так и в горах.

Спутниковая связь на территории Чеченской Республики была организована с использованием подвижных (переносных) наземных терминалов систем глобальной спутниковой связи. Благодаря использованию спутниковой связи абоненты в Чечне имели доступы как к междугородной, так и международной связи, а также провайдерам международной информационной сети Интернет. Через нее удуговская пропаганда распространяла свои идеи, несла дезинформацию и ложь. Используя станции и терминалы спутниковой связи, влиятельные полевые командиры вели переговоры со своими покровителями из Египта, Иордании, ОАЭ, Пакистана, Афганистана, Турции.

«Командующие фронтами», а также наиболее влиятельные полевые командиры имели собственные мобильные ТВ-передатчики. ТВ-вещательные средства позволяли передавать и принимать программы, носящие пропагандистский характер, осуществлять трансляцию в ограниченных (20–30 км) районах записанных боевиками фальсифицированных видеоматериалов о «зверствах и издевательствах федеральных войск», а также способствовать распространению идей ваххабизма.

Разведку бандформирования вели с применением оптико-электронных, акустических, радио-, радиотехнических, радиолокационных средств. Центры и посты технической разведки действовали в районах городов Грозного, Урус-Мартана, населенных пунктов Шали, Зандака, Джугурты, Старого Ачхоя, станицы Шелковской. Они были оснащены современной зарубежной аппаратурой радиоразведки, пеленгования и регистрации, что позволяло оперативно управлять силами и средствами бандформирований. И это сыграло свою роль в борьбе против федеральных сил. В структуре незаконных вооруженных формирований имелись специальные силы и средства для ведения радиоперехвата и создания помех в радиосетях федеральных сил.

Из-за нарушения правил скрытного управления войсками федералов незаконные вооруженные формирования получали данные о боевом составе и численности, характере выполняемых войсками задач, времени и маршрутах движения войсковых колонн, передвижении руководящего состава. Передача сведений такого характера по открытым каналам связи приводила к неоправданным потерям личного состава, вооружения и военной техники. К тому же «спецы» боевиков имели техническую возможность для сканирования рабочих частот федеральных войск, несмотря на их частые смены.

* * *

Террористическая армия почти в 30 тысяч штыков… С жесткой организационной структурой, четкой командной иерархией, с централизованной системой управления, основанной на самых современных средствах связи, с развитой инфраструктурой…

Тысячи тонн бетона, ушедшие по всей территории Чечни на создание укреплений, бункеров на случай войны… Сотни тонн материально-технических средств, складированные в горных пещерах и лесных схронах… Это была серьезная сила!

Для человека военного приказ, как известно, — закон. И все-таки Казанцев не был бы Казанцевым, если бы не предпринял попытку до ввода войск попробовать пойти и по пути переговоров. По личной просьбе Виктора Германовича с «президентом Ичкерии» встретился его бывший сослуживец по Советской Армии, в то время начальник ракетных войск и артиллерии СКВО генерал-лейтенант Владимир Боковиков. Уже в ранге заместителя Полпреда Президента РФ в ЮФО, он рассказывал:

«Вместе с Асланом Масхадовым мы служили в Венгрии, в Южной группе войск. Я, тогда подполковник, командовал полком, майор Масхадов — артиллерийским дивизионом этой же части. Так что был у меня в прямом подчинении. Командиром он был хорошим. Ему можно было доверять, поставить любую, самую сложную задачу со стопроцентной уверенностью, что она обязательно будет выполнена.

Затем мы неоднократно встречались с Масхадовым уже здесь, на Северном Кавказе — и в 95-м, и в 98-м, и в 99-м годах.

После событий под Ботлихом по рекомендации генерал-полковника Виктора Германовича Казанцева я связался с Масхадовым и посоветовал «президенту Ичкерии» позвонить Президенту России Борису Николаевичу Ельцину, Председателю Госсовета Дагестана Магомедову Али Магомедовичу, извиниться перед ними за агрессию Басаева и Хаттаба, принять соответствующие меры к тому, чтоб терроризм не расползался по Чеченской Республике дальше. Прислушайся он к совету своего бывшего командира — может быть, события развернулись бы по-другому…

Но Масхадов извиняться не стал.

«Крайняя» же встреча у нас состоялась в октябре 1999 года, уже в ходе контртеррористической операции. Я его тогда убеждал: «Ты все-таки к пятидесятилетнему возрасту подходишь, надо подумать о своих соотечественниках, о гражданах Чеченской Республики».

Он вновь не прислушался. Сказал, что возглавит «освободительное движение», объединит своих бывших противников, вместе с которыми станет бороться против России. Иначе его посчитают предателем чеченского народа, и он будет проклят внуками.

Позже я встречался с супругой Масхадова, Кусамой. И наши военные врачи вылечили ее отца от воспаления легких. Ведь с мирным населением мы не воюем, будь то семья самого чеченского президента.

Что же касается самого Масхадова, поймите: он — человек неглупый. Недаром же именно его в свое время избрали президентом республики. И до сих пор он пользуется у некоторых сподвижников и подчиненных авторитетом как «Верховный главнокомандующий Ичкерии». Но мне кажется, в свое время он полностью попал под влияние Басаева и Хаттаба, боялся их. Стал блефовать, через разные источники распространять информацию о том, что уничтожено «большое количество русских свиней» (у него других слов о российских воинах больше не находится, у этого полководца). Всем понятно, почему он завышает цифры убитых и раненых: чтобы поднять моральный дух боевиков, призвать под свои знамена новых сторонников.

Ему ничего не остается делать, как что-то выдумывать. Сам он не покидает пещер, постоянно меняя лежки. Боится, ибо хорошо знает: как только будет определено его точное местоположение, туда сразу нанесут высокоточный огневой удар.

А еще Масхадов ждет, что повторится август 96-го года. Постоянно вынашивает мысль, как вновь поведет за собой «великую армию», возьмет Грозный, Аргун, Гудермес, опять станет «у руля» республики.

Только все это уже нереально. Хочу предупредить Аслана Алиевича, чтобы не наделал очередных глупостей. Все погибнут, кто попытается вновь развязать в республике широкомасштабные боевые действия, опять пострадает мирное население.

И хотелось бы верить, что хотя бы на последнем этапе, но Масхадов все-таки одумается, придет с повинной к новой местной власти».

Вспоминая события сентября 1999 года, связанные с началом наземной войсковой операции в Чеченской Республике, Виктор Германович Казанцев и сегодня не перестает удивляться, насколько стремительно развивались они в те дни.

В связи со сложной обстановкой на Северном Кавказе состоялось заседание Совета Федерации по ситуации в Дагестане, которое прошло в закрытом режиме. На нем обсуждалась возможность введения на территорию Чечни подразделений федеральных войск для борьбы с терроризмом. За это предложение, в частности, выступил тогда исполняющий обязанности Генпрокурора России Владимир Устинов, заявивший накануне о том, что федеральным силам не надо бояться переходить на территорию Чечни и наводить там конституционный порядок.

Глава Верхней палаты России Егор Строев также проинформировал, что по итогам обсуждения вопроса был принят проект постановления, который в дальнейшем будет дорабатываться. В документе отмечалось, что подписание Хасавюртовских соглашений нанесло огромный ущерб обеспечению национальной безопасности страны и дало возможность незаконным вооруженным формированиям при прямой поддержке из-за рубежа пройти в Чечне усиленную военную подготовку, основательно вооружиться и вторгнуться на территорию другого субъекта Российской Федерации — Дагестана, а также вести преступную террористическую деятельность в иных регионах России.

«Удары по базам террористов в Чечне наносились и будут наноситься», — заявил журналистам 17 сентября по окончании совещания у премьер-министра Владимира Путина министр внутренних дел Российской Федерации Владимир Рушайло. Вместе с тем он подчеркнул, что авиация не наносила и не станет наносить удары по населенным пунктам в Чечне. По словам министра, позиция Президента и Правительства России заключается в том, что нельзя отождествлять население Чечни с террористами.

«Цель, стоящая перед федеральной группировкой на Северном Кавказе, — создать зону безопасности с достаточной глубиной для воспрепятствования проникновения банформирований из Чечни», — заявил первый заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил России Валерий Манилов.

По его словам, операция по уничтожению вторгшихся в Дагестан групп террористов перешла в следующий этап. В его рамках наносились бомбоштурмовые удары по базам, лагерям, пунктам управления, системам связи и скоплениям боевиков. Манилов подчеркнул, что удары наносились строго по объектам, которые использовались бандформированиями.

Отвечая на вопрос о возможности проведения войсковой операции против Чечни, Манилов отметил, что любой уважающий себя штаб обязан предусмотреть все возможности и варианты действий. Перед федеральной группировкой стоит цель ликвидировать террористов, уничтожить эту угрозу, поэтому не может быть исключен ни один вариант.

В связи с неоднократными заявлениями «президента Чечни» о своей готовности встретиться с руководством Дагестана и главами других Северо-Кавказских республик, Председатель Государственного совета Республики Дагестан М. Магомедов согласился на встречу с А. Масхадовым, которая была назначена на 29 сентября в Хасавюрте.

В этот день жители Хасавюрта и Хасавюртского района перекрыли въезд в город с обеих сторон и не пустили к месту встречи ни чеченскую делегацию, возглавляемую «президентом Чечни», ни официальную делегацию Дагестана. Местные жители мотивировали свои действия тем, что А. Масхадов никак не отреагировал на вторжение боевиков из Чечни в Ботлихский и Новолакский районы Дагестана, то есть по существу поддержал агрессию. В результате встреча не состоялась.

Постепенно федеральные войска продвигались в глубь чеченской территории, создавая «санитарный кордон» вокруг Чечни и нанося авиаудары по скоплениям бандформирований. Как сообщали из штаба Северо-Кавказского военного округа, фронтовые бомбардировщики Су-24 и штурмовики Су-25 наносили удары по центрам подготовки террористов, складам, блокпостам и лагерям боевиков. Воздушные налеты совершались на мосты и другие объекты инфраструктуры Чеченской Республики: промышленные зоны, кустарные минизаводы по переработке нефти, которые могли быть использованы бандформированиями в своих целях. Самолеты ВВС вели минирование путей продвижения боевиков и осуществляли разведку местности для выявления объектов, принадлежащих бандформированиям, а также отслеживали их перемещение.

В результате авиаударов были уничтожены два моста, полевой лагерь, опорный пункт и три блокпоста боевиков, а также два центра подготовки террористов.

«Российские военные будут выбирать свои позиции так и там, где это выгодно с военной точки зрения», — заявил 30 сентября в Санкт-Петербурге премьер-министр России Владимир Путин, комментируя по просьбе журналистов сообщения о вхождении российских подразделений на территорию Чечни.

«Чечня, — подчеркнул глава Правительства России, — является российской территорией, и дислоцироваться наши войска могут где угодно».

В. Путин подтвердил, что войсковые части неоднократно входили на территорию этой Северокавказской республики.

«Но прежде, чем делать какие-либо выводы, — заявил Путин, — мы должны ответить на один важный вопрос: чего мы хотим и где хотим создавать так называемый пояс безопасности — на своей собственной территории и ждать, когда бандиты опять придут в наши села и мы вынуждены будем снова бомбить своих?»

Премьер подчеркнул, что вопрос Чечни является внутренней проблемой России.

…Все понимали, что беззаконие, которое творили бандиты в Чечне, больше продолжаться не может. Иначе зараза терроризма расползлась бы по всей России. Вторжение бандитских группировок в Дагестан, взрывы жилых домов в Москве, Буйнакске, других городах породили у наших сограждан страх, многие ощутили себя тогда беззащитными. Нужен был твердый, решительный, волевой шаг руководства страны. И он был сделан. Председатель Правительства России Владимир Путин взял на себя политическую ответственность за проведение контртеррористической операции. Он откровенно потребовал дать решительный отпор бандитам, убедил в необходимости этого Президента Российской Федерации Бориса Ельцина и пообещал твердую поддержку «силовым» министрам. Эмоциональная фраза Путина о необходимости «мочить» террористов хоть и высмеивалась либерально настроенными политиками и журналистами, тем не менее в обществе она стала популярной. Народ ее понял и принял. Армия тоже поверила Путину. И агрессия в Дагестане, и весь ход новейшей истории России 1996–1999 годов лишний раз убедили общество в том, что с терроризмом и бандитизмом надо бороться только силовыми методами.

А вот оценка тех текущих событий, высказанная в беседе с журналистами только что назначенным командующим Объединенной группировкой войск (сил) на Северном Кавказе генерал-полковником Казанцевым:

«В соответствии с Указом Президента и Правительства Российской Федерации, а также распоряжениями министра обороны, начальника Генерального штаба Вооруженных Сил и руководителей других министерств и силовых ведомств федеральные войска продолжают выполнять задачи по уничтожению бандформирований на территории Северного Кавказа.

В частности, мы сейчас начали очередной этап операции по завершению ликвидации бандитов, в том числе и на территории Чечни. Однако это вовсе не означает, что мы намерены вести боевые действия против мирных жителей. Еще раз хочу подчеркнуть — с гражданским населением воевать не собираемся и даже в населенные пункты входить не будем. Но приказ по созданию зоны безопасности выполним, заблокируем бандгруппы в тех районах, где они находятся, и будем уничтожать до тех пор, пока их лидеры не примут решения покаяться перед народом в своих прегрешениях. В настоящее время войска уже продвинулись в Чеченскую Республику на достаточную глубину. Такую, которая необходима для выполнения поставленных задач…

Если коренные жители спровоцируют или допустят нападение на российские войска, то мы будем вынуждены предпринять жесткие ответные меры. Поэтому, пока не поздно, им необходимо хорошо подумать и принять решение: или жить в мире, или разобраться с бандитами у себя в аулах, селениях, районах. Кстати, по моим данным, около 80 процентов населения Чечни не желают иметь ничего общего с террористами и уже сейчас принимают меры, чтобы не допустить их в свои населенные пункты».

«Чем же конкретно занимаются военнослужащие частей Объединенной группировки?» — спросил один из журналистов.

«В настоящий момент в войсках происходит перегруппировка, продолжается плановая боевая учеба, в том числе на территории Чеченской Республики, которая, как известно, входит в состав Российской Федерации, — ответил Казанцев. — Поэтому мы имеем полное право и здесь обучать наших солдат. В Чечне создается зона безопасности, которая будет включать в себя три участка. Первый занимают Внутренние войска, второй и третий — части и подразделения Министерства обороны…

…Сил и средств у нас вполне достаточно. Части и подразделения Министерства обороны, Внутренних войск МВД России, а также остальных силовых ведомств способны провести различного рода операции на самом высоком уровне. У нас организовано тесное взаимодействие, способное обеспечить огневую, информационную и другие виды поддержки».

Падение Джохара

Но вернемся к чеченской столице — городу Грозному, переименованному «ичкерийцами» в город Джохар.

Уже к началу ноября 1999 года войска ОГВ(с) заняли все господствующие высоты вокруг города, разведывательные группы федералов совершали рейды по его окраинам. Командующий Объединенной группировкой генерал-полковник В. Казанцев заявил о полной блокаде столицы Чечни и подчеркнул, что мирным жителям никто не выдвигает жестких ультиматумов. Речь шла только о предупреждении. Те, кто не сражался с оружием в руках против федеральных войск, могли покинуть город по специальному коридору. Кстати, им также могли воспользоваться и боевики, если они желали прекратить бессмысленное сопротивление.

Вечером 24 декабря 1999 года, после звонка министра обороны, на совещании, которое провел генерал-полковник Казанцев с руководителями направлений, было принято решение о преобразовании группировки «Север» в Оперативный штаб особого района города Грозный. По приказу Казанцева его возглавил генерал-лейтенант Владимир Булгаков, на которого и возлагалось руководство конкретной операцией по взятию чеченской столицы. Общее же руководство, как и всей контртеррористической операцией, продолжал осуществлять лично генерал-полковник Казанцев.

Аналитическая записка

«…С 7 декабря по городу было прекращено нанесение ударов авиации и артиллерии. К 12 декабря в результате выхода Северной группировки к аэродрому «Северный» сокращено кольцо блокирования Грозного.

…После частичной перегруппировки войск и уточнения границ зоны безопасности была создана группировка войск для проведения специальной операции в особом районе города Грозного и в войсковой полосе проведения контртеррористической операции, включающей в себя «Восточную» и «Западную» зоны. Созданной группировкой войск особого района города Грозного велись бои по захвату командных высот непосредственно в черте города. В самом же городе бандформирования, опираясь на разветвленную систему оборонительных сооружений, оказывали ожесточенное сопротивление штурмовым подразделениям ОГВ(с).

Общая численность грозненской группировки незаконных вооруженных формирований (НВФ) составляла до 3000 человек, из них:

в Старопромысловском районе — около 250 боевиков под руководством Руслана Гелаева;

в Октябрьском районе — до 1200 человек, из них до 200 человек, подчиненных Арби Байраеву, и около 1000 боевиков — Шамилю Басаеву;

в Заводском районе бандформирования под командованием Ризвана Ахмадова насчитывали до 500 человек, в подчинении Хункерпаши Исрапилова находились до 350 боевиков;

в Ленинском районе — около 300 человек под командованием Асламбека Исмаилова;

в районе Черноречья — до 300 боевиков.

Передовые позиции занимали отряды полевых командиров Арафата, Джандуллы и Зубаира. Сразу за ними располагался ингушский исламский полк и до 3000 украинских националистов.

К сильным сторонам бандформирований можно было отнести:

высокие мобилизационные возможности;

четкую систему управления, обеспечивающую централизованное руководство вооруженными формированиями при автономном характере их боевых действий;

приближенность к структурам формирований армейского типа, наличие в их составе разнообразных по предназначению частей и подразделений (мотострелковых, горно-стрелковых, танковых, артиллерийских, ПВО, разведывательных, связи и других);

национально-этническую и религиозную общность контингента, способствующую решению вопросов морально-психологического обеспечения, поддержания дисциплины;

наличие подготовленного контингента из числа наемников.

Слабыми сторонами организационного устройства НВФ являлись:

отсутствие частей и подразделений тылового и технического обеспечения;

значительное число боевиков с уголовным прошлым и уголовными наклонностями, разлагавшими НВФ изнутри и рождавшими конфликты как между отдельными боевиками, так и формированиями.

Управление бандформированиями осуществлялось централизованно — с использованием современных средств связи. Постоянно велась активная разведка группировки федеральных войск и сводных подразделений МВД России. Коммуникации Дагестана и Ингушетии использовались для доставки в Чечню оружия, боеприпасов и наемников…

Информационно-аналитическая группа СКВО».

Учитывая опыт первой чеченской кампании, полевые командиры, укрепляя столицу Чечни, рассчитывали продержаться в ней несколько месяцев. Непосредственно в Грозном находились наиболее подготовленные бандформирования. Там же действовали подразделения специального назначения.

В черте города была создана система обороны, включавшая в себя огневые позиции минометов и противотанковые заграждения. Нижние этажи домов на основных направлениях были оборудованы под долговременные огневые точки. Окна и входы в подвалы домов на окраинах Грозного, вдоль магистральных улиц и на перекрестках закрывались мешками с песком, камнями и кирпичами. Оставлялись лишь бойницы — для наблюдения и ведения огня.

Большая часть артиллерии (ее основу составляли минометы) была замаскирована в жилых кварталах и на предприятиях. На крышах и верхних этажах зданий создавались огневые позиции снайперов и зенитчиков, важные объекты и подступы к отдельным военным городкам минировались. Боевики заминировали в Грозном все объекты жизнеобеспечения, включая водопровод и канализацию. На предполагаемых маршрутах продвижения российских войск были зарыты в землю емкости с мазутом, бензином, химическими веществами, которые боевики намеревались взрывать дистанционно.

Перекрестки улиц в Грозном заваливались железобетонными плитами. Сооружались доты. Их строили на перекрестках дорог, соединяя между собой, а также с прилегающими дворами ходами сообщения — для скрытности маневров.

Вокруг города было создано три рубежа обороны. Первый — полностью Старые промыслы с выходом на господствующие высоты, затем к Гикаловскому и далее на Пригородное, Аргун, Ильинское и, наконец, по Сунже на Петропавловское. Второй — по улице Алтайской, затем непосредственно по окраинам города, с выходом на Ханкалу и Примыкание. Третий — микрорайон, площадь Минутка, вокзал, центр, весь Заводской район и завод имени Ленина в Старопромысловском районе.

Здания, расположенные на выгодных в тактическом отношении позициях, были превращены в опорные пункты, приспособленные для круговой обороны. С целью снижения поражения огнем артиллерии и ударами авиации федеральных войск опорные пункты боевиков тоже соединялись между собой подземными ходами. Используя их, бандиты имели возможность своевременно и скрытно выйти из-под обстрела, покинув свои позиции. А затем, после окончания арт — или авианалета, вернуться на них.

Основной тактической единицей у бандитов в ходе ведения ими городских боев была маневренная группа из пяти — шести человек. В ее состав обязательно входил снайпер. Остальные члены группы прикрывали его, ведя при этом огонь из гранатометов и автоматов. Для обеспечения свободы маневра снайпера в высотных домах пробивались сквозные ходы сообщения, как правило, на нечетных этажах.

По словам иорданца Халида аль-Хаяда, несколько месяцев находившегося среди чеченских бандитов, тактика их действий против российских войск в Грозном особой сложностью не отличалась. На передовых позициях находились самые слабые и плохо вооруженные группы боевиков, в обязанности которых, в основном, входило наблюдение за действиями федералов и кратковременное сдерживание их атак. При необходимости на наиболее опасные участки выдвигался мобильный штурмовой отряд, который возглавлял лично Гелаев.

Хаттаб, имея боевой опыт, предпочитал не идти на лобовые столкновения с российскими войсками. Он старался беречь своих людей, действовал только наверняка.

Аналитическая справка

«С 26 декабря 1999 года группировка войск особого района города Грозного приступила к выполнению боевых задач по освобождению столицы Чечни. Характерным в действиях наших войск было то, что освобождение столицы Чечни предполагалось провести без применения тяжелого вооружения и военной техники, в основном действиями подразделений ВВ МВД РФ и отрядами милиции МВД России. Подразделения ВС РФ предполагалось использовать только в качестве внешнего кольца оцепления и для поддержки действующих впереди подразделений. К операции были привлечены: от Внутренних войск — 3,4 тысячи человек, от ОВД и ГУИН — 1,6 тысячи человек, от чеченского ополчения –500 человек. Всего 5,5 тысяч бойцов.

Действия Внутренних войск и органов МВД были начаты и проводились по трем направлениям: Старопромысловский район; совхоз «Родина»; Старая Сунжа.

К 3 января 2000 года действиями части сил Внутренних войск и милиции при поддержке артиллерийских частей, преодолевая упорное сопротивление боевиков, была практически освобождена большая часть Старопромысловского района, на севере — прилегающие к консервному заводу кварталы и далее на восток вдоль берега реки Сунжа, на северо-востоке — часть старой Сунжи.

Однако с началом операции бандиты, находившиеся в Грозном, оказали упорное сопротивление. Ими были подорваны несколько емкостей с сильнодействующими ядовитыми веществами, ряд высотных домов и административных зданий. Потери Объединенной группировки войск (сил) неоправданно возросли.

В этой ситуации командованием ОГВ(с) было принято решение о приостановлении боевых действий федеральных войск в Грозном.

Информационно-аналитическая группа СКВО».

Скажем прямо: командование ОГВ(с) на определенном этапе подвели разведчики. При подсчете количества обороняющих город боевиков они ошиблись почти в 2,5 раза. Стало ясно, что силами внутренних войск и милиции город не взять: будут большие потери. В этих условиях генерал-полковник Казанцев принял решение нанести точечные удары артиллерией и авиацией по узлам обороны НВФ. В кратчайшие сроки были созданы и подготовлены штурмовые отряды из подразделений Минобороны, Внутренних войск, ОМОНа и СОБРа.

О боевом порядке штурмовых отрядов, который включал в себя много нового, свидетельствует фронтовой журналист полковник Н. Асташкин.

«…Например, группа захвата объектов. Взвод разбивался на три — четыре тройки, в каждой из которых помимо стрелков обязательно были пулеметчик, гранатометчик или огнеметчик. При обнаружении противника тройки вели огонь по противоположным сторонам улиц, использовали дымы, специальные средства.

В состав штурмового отряда входила группа разминирования (четыре — шесть саперов). Ее главной задачей было проверять захваченные здания и обезвредить мины, проделать проломы в зданиях и сооружениях, установить в случае отступления федералов минно-взрывные заграждения на пути наступавших.

Штурмующих поддерживала группа блокирования — пять — шесть снайперских пар, обеспечивающих продвижение с флангов.

Действовала группа огневой поддержки — до трех БМП, танка и расчетов АГС-17 и СПГ-9.

По мере продвижения штурмовых отрядов по указанным направлениям было предусмотрено их огневое окаймление: артиллеристы наносили точечные удары на безопасном удалении не только по целям, выявленным впереди подразделений, но и уничтожали боевиков, пытавшихся атаковать наших бойцов с фланга или тыла».

По замыслу командующего ОГВ(с) генерал-полковника Казанцева предусматривалось в течение подготовительного периода уплотнить периметр окружения, выставить минно-взрывные заграждения, перегруппировать войска. С этой целью в группировке «особый район г. Грозный» были созданы два направления — западное и восточное.

Всего в операции были задействованы около 20 тысяч человек. Из них Министерства обороны — 13700 человек; Внутренние войска МВД — 3800 человек; ОМОН, СОБР, милиции — 1700 человек. Блокирование Грозного осуществляли батальоны Министерства обороны и Внутренних войск.

Грозный для Объединенной группировки войск на Северном Кавказе оказался, что называется, крепким орешком. Для его взятия потребовалось провести, пожалуй, самую крупную войсковую операцию за время всей второй чеченской кампании.

А до столицы по равнинной части республики военнослужащие Объединенной группировки войск шли ускоренным маршем — победоносно и уверенно, практически не встречая сопротивления боевиков. Как рассказывал заместитель командующего воздушно-десантными войсками по миротворческим операциям генерал-майор Александр Попов, три дня оказалось достаточно десантникам, чтобы выйти к берегам Терека:

«Мы вышли на указанные позиции и замкнули кольцо зоны безопасности на данном рубеже. За время пребывания на территории Чечни потерь нет, — подчеркивал он тогда. — Правда, подразделение Внутренних войск, воины которого шли вместе с нами, столкнулось с группой чеченских боевиков. Указав координаты оборонявшихся, командир роты вызвал авиацию и дал целеуказания артиллеристам. Очаг сопротивления был подавлен. По материалам радиоперехвата, судя по взволнованности произносившихся донесений на арабском языке, было заметно, что террористы явно не ожидали, что мы так быстро оборудуем свои позиции.

Но стоит отдать должное разведке боевиков. По мере продвижения в глубь чеченской территории мы находили следы того, что боевики оставляли свои лагеря за сутки до появления наших головных дозоров и инженерных групп сопровождения колонн. Впрочем, близ населенных пунктов всегда оставались группы прикрытия (5–10 человек). Они действовали согласно «шакальей тактике»: в прямое противоборство не вступали, зато наносили урон технике».

Как известно, поначалу руководство страны решило: «На юг, за Терек, — ни ногой!» Однако первые результаты ввода войск приятно удивили Кремль. По сведениям очевидцев, местные жители ряда населенных пунктов Чечни еще до начала контртеррористической операции высказывали резкое недовольство присутствием боевиков и требовали от них покинуть села. В частности, с требованием убрать боевиков к президенту Масхадову обращались старейшины нескольких селений Шелковского района Чечни. Только тот не внял их просьбам.

Многие в республике радовались приходу федералов, встречали их, как освободителей, хлебом-солью.

«При создании зоны безопасности неукоснительно выполнялась такая установка, — вспоминает начальник Генштаба генерал армии Анатолий Квашнин. — Части и подразделения Минобороны располагались не ближе двух километров от населенных пунктов. Но люди сами приходили к военным».

Бывало, местные жители забрасывали броню цветами, поили солдат молоком. И торопливо, перебивая друг друга, рассказывали, рассказывали, рассказывали о том, что творилось на этой земле в период масхадовского режима.

«Конечно, по данным спецслужб и разведчиков о многом мы уже тогда знали, — говорит Виктор Германович Казанцев. — Но все же от подробностей, которые становились известны о бандитском режиме, порой голова шла кругом. В те дни я оконачательно убедился: руководство страны сделало верный шаг, приняв решение о проведение контртеррористической операции».

С момента подписания Хасавюртовских соглашений и до начала контртеррористической операции на территории Чечни власть в «Чеченской Республике Ичкерия» носила весьма сложный характер и представляла собой эклектичную смесь светских и духовных структур. Основной ее характеристикой было… полнейшее безвластие.

Политическую обстановку в Чечне серьезно обостряло наличие вооруженной оппозиции А. Масхадову, возглавляемой полевыми командирами С. Радуевым, Ш. Басаевым, Х. Исрапиловым. Изданный президентом Чечни указ о расформировании всех незаконных вооруженных группировок так и не был выполнен. Конфликтные ситуации регулярно возникали также между парламентом Чечни и новым Верховным шариатским судом (ВШС), сформированным по указу «президента Ичкерии». Этот орган стал претендовать на верховную законодательную власть. В свою очередь парламент отстаивал позицию, что утверждение ВШС — вопрос его компетенции.

Политическое противостояние дополнялось противостоянием религиозным — между ваххабитами и сторонниками традиционного ислама на Кавказе. Причем политические пристрастия всех ваххабитских группировок были на стороне оппозиции.

Полностью занятое внутриполитическим конфликтом с оппозицией, правительство «Ичкерии» не в состоянии было решать такие проблемы, как безработица, неплатежи, развал систем здравоохранения, образования, социального обеспечения. Острые экономические и социальные проблемы, накапливаясь как снежный ком, подтачивали чеченское общество изнутри.

Чечено-Ингушская Республика обладала довольно крупным промышленным потенциалом. Предприятия нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности имели общероссийское значение, в республике был налажен выпуск нефтяного оборудования. Однако из-за бездарной политики и экономической деятельности чеченских властей, утраты интеграционных связей с другими российскими регионами, отъезда основной массы специалистов из республики, ее промышленный потенциал оказался разрушенным. Началось массовое хищение нефти из трубопроводов, достигшее 80 процентов. Работа тысяч нелегальных мини-заводов, обслуживающих банды, поставили Чечню на грань экологической катастрофы.

Тяжелое положение сложилось и в сельском хозяйстве «Ичкерии». В горных селах жители работали лишь на своих приусадебных участках. Главы администраций жаловались командирам частей, что землю приходилось обрабатывать дедовским способом — плугами с запряженными в них быками.

Как известно, прежде Чечня имела большое значение для экономики России — как разветвленный транспортный узел и коридор. Через ее территорию проходили железнодорожная линия и автомагистраль Ростов — Баку, нефтепровод Баку — Новороссийск и другие коммуникации, имеющие стратегическое значение не только для Юга России, но и для Азербайджана, Грузии, Армении. Но отсутствие политической стабильности на территории Чечни, бандитизм, сложная криминальная обстановка заставили руководство России, Северо-Кавказских и Закавказских республик создать альтернативные магистрали в обход «Ичкерии». В конечном счете, это наиболее болезненным образом отразилось на самой Чечне, приведя к окончательной утрате выгод геополитического положения.

В 1989 году население Чечено-Ингушской Республики насчитывало 1270 тысяч человек. Здесь проживали 100 наций и народностей. Из них 57,8 процента составляли чеченцы, 23,5 процента — русские, 12,9 процента — ингуши, 1,5 процента украинцы, 1,2 процента — армяне.

К концу 1996 года в «Ичкерии» оставалось чуть более 600 тысяч человек. К январю 1999 года население республики сократилось примерно до 350 тысяч, а уже к началу боевых действий в Дагестане, то есть всего за шесть месяцев, — до 320 тысяч человек, из которых только 20 тысяч были русскими. Республику покинули 220 тысяч русскоязычного населения и более 500 тысяч чеченцев.

Словом, три года «независимости» привели республику к катастрофе. Более 80 процентов трудоспособного населения не имели постоянной работы. Треть голодали, 65 процентов едва сводили концы с концами. Для Чечни были характерны, с одной стороны, нищета большей части населения, с другой — невиданное доселе обогащение лидеров режима, «новых чеченцев» — главарей вооруженных банд.

Налицо было материальное, физическое и моральное истощение народа. Практически прекратилось снабжение населения. В больницах и поликлиниках, кроме тех, что обслуживали бандитов, отсутствовали необходимое оборудование и медикаменты, зачастую больным нечем было оказать даже первую медицинскую помощь. Ни пенсии, ни пособия на детей не выплачивались (последний раз пенсионеры получали деньги в июле — августе 1997 года). Школы были закрыты (с 1995 года учителя не получали зарплату). Дети оказались предоставленными сами себе. И без того бедственное положение населения усугублялось нехваткой электроэнергии и газа (раньше они поставлялись в Чечню из Дагестана и Ставропольского края).

Политическая, экономическая и социальная безысходность стали питательной средой для роста преступности. В период между двумя военными кампаниями «Ичкерия» превратилась в криминальный анклав на Юге России. На ее территории действовали около 160 вооруженных банд, терроризирующих население и поделивших между собой все сферы преступного бизнеса. Убийства и грабежи, наркомания и проституция в «правоверной мусульманской» республике стали обыденными явлениями. Обычной практикой был захват заложников — как для получения выкупа, так и в целях работорговли. Чечня превратилась в крупный международный центр распространения наркотиков, печатания фальшивых денег, незаконной торговли оружием, источник терроризма. В криминальную среду вовлекались подростки, даже дети.

Увы, тогдашним «властям» Грозного в тот период нечем было ответить на вызов, брошенный им преступными элементами.

«В начале первой войны все мы хотели независимости, — говорил заместитель военного коменданта Чечни Руслан Ямадаев, которому в свое время дудаевский режим присвоил звание бригадного генерала. — Думали, что без России построим богатое и справедливое государство. Но после окончания первой войны стало ясно, какое государство мы построили. Всюду правило беззаконие. Я думаю, что если бы войска снова не вошли в Чечню, то жертв было бы еще больше. Все шло к войне, к междоусобной войне. Народ увидел, какой бывает «независимость». Это независимость группы людей, которым позволено фактически все — грабить, убивать. Остальные — в рабстве, они не получают от государства ничего: ни средств от продажи нефти, ни пенсий, ни пособий…»

Отсутствие работы, тяжелые социальные и бытовые условия, как следствие неработающей экономики, конечно, стали главными причинами миграции населения. Но не только это. Дело было и в том, что в самопровозглашенной «Ичкерии» ошалевшие от вседозволенности сепаратисты избрали для себя мишенью так называемых инородцев (в первую очередь — русских). Силой оружия за три года они освободили для себя более 100 тысяч жилых домов и квартир, ранее принадлежавших «русскоязычным». Без суда и следствия в процессе репрессий были умерщвлены свыше двух тысяч русских.

Преступления против «инородцев» стали в «Ичкерии» обычным делом. Зверски был убит, например, атаман станицы Сунженской Подколзин, отрублены головы всем казачьим старейшинам в Червленной, публично растерзан в Урус-Мартане настоятель православной церкви отец Анатолий. Тысячи русских в «Ичкерии» были подвергнуты избиениям и изнасилованию. Еженедельно все русские общины обязаны были отдавать бандитам по две коровы. В казачьих станицах, сопротивлявшихся новым порядкам, проводились этнические чистки. По официальным данным Миннаца, после первой войны в Чечне были казнены более 21 тысячи русских.

А уж с русскими женщинами что бандиты творили! В станице Ищерской четверо неизвестных схватили у самого дома 20-летнюю Марию Алексеевну С., вывезли ее за пределы станицы и изнасиловали. В станице Наурской некий А. Мудаев с двумя дружками изнасиловали несовершеннолетнюю школьницу Анну Викторовну М. В станице Николаевской то же совершили шестеро чеченцев с 17-летней Ольгой К.… Причем в совершении преступлений нередко принимали участие и сотрудники чеченских «силовых» структур. В Чернокозово работники службы безопасности похитили 20-летнюю Марию Николаевну З., потребовав от ее матери выкуп. В течение суток девушку насиловали, издевались над ней. Только убедившись, что у ее родственников денег нет, Марию отпустили. А сотрудник Наурского РОВД Лечи Исраилов просто… задушил Елену Борисову.

Наряду с массовым геноцидом и убийствами славянского населения Чечни обыденным и ежедневным явлением стали «обычные» уголовные преступления со стороны представителей титульной нации.

Анализ совершаемых в те годы чеченскими бандитами преступлений подтверждал, что в отношении славянского или «русскоязычного» населения Чечни их было особенно много. Так, например в станице Микенской двое чеченцев совершили разбойное нападение на Анну Дежину, та была ранена в ногу, получила ушиб грудной клетки и гематому левого глаза. В станице Ищерской из пистолета через окно были ночью ранены супруги Поповы. У престарелой жительницы (1922 года рождения!) станицы Наурской Анастасии Котовой разбойники отобрали телевизор, два ковра и обручальное кольцо, к тому же еще и избили ее. В Микенской пятеро бандитов с автоматами под угрозой изнасилования жены отняли у Василия Васильева две автомашины. В селе Алпатово мужчина-чеченец избил Татьяну Пипия и Ольгу Романову. Такие факты можно приводить без счета!

В результате к началу контртеррористической операции в ряде населенных пунктов над Тереком, где изначально проживали потомки казаков, а заселение чеченцами до 1990 года практически только начиналось, русских не осталось.

Ведущие позиции в экономике «Ичкерии» занял такой промысел, как похищение людей и торговля ими с целью получения выкупа или обращения в рабов. Он обеспечивался 157 (!) бандформированиями, у которых «в обороте» постоянно находились от 3,5 тысяч до 10 тысяч заложников из Чечни и других регионов России, в том числе и жителей соседних с Чечней Северо-Кавказских республик — Дагестана, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии и даже близкой чеченцам по этнографическим признакам Ингушетии. Примерно тысяча несчастных пленников были казнены за то, что за них некому было заплатить выкуп. В обеспечении такой «индустриальной деятельности» участвовали, по некоторым оценкам, до 25 тысяч жителей Чечни. Учитывая, что к началу контртеррористической операции в Чечне проживали около 300 тысяч человек, можно сказать, что фактически каждый десятый из них прямо или косвенно был причастен к работорговле.

Даже законы Шариата, предусматривающие за подобные преступления смертную казнь, не остановили волну похищений. Впрочем, и не могли остановить. Это становится ясно, когда обращаешься к истории Чечни. Она свидетельствует: то, что для многих сегодня считается преступлением, для чеченцев конца XIX века было «обыкновенным … ремеслом дикого народа». Похищение людей с целью выкупа или обращения их в рабство, угон скота, воровство хлеба — это в те годы являлось для чеченцев и производством, и распределением, и накоплением благ одновременно! Сто с лишним лет — слишком маленький исторический период, чтобы всерьез можно было говорить об изменении архетипа народа. Как только «ичкерийские» идеологи и власть предержащие заговорили о возвращении самобытности чеченцев, сразу же всплыл рецидив старой болезни. Этому во многом поспособствовало и то, что в результате первой чеченской кампании в руках боевиков оказалось немало российских военнопленных. Безнаказанно измываясь над ними, зарабатывая легкие деньги на освобождении, извлекая доходы от принудительного труда, вскоре бандиты вошли во вкус такого прибыльного бизнеса. Ведь за все время, прошедшее после вывода федеральных войск из Чечни, ни один преступник из похитивших людей на территории России в «Ичкерии» так и не был серьезно наказан.

В самом центре Грозного, в районе так называемой площади Трех богатырей, работал крупнейший на Северном Кавказе невольничий рынок. Категория «живого товара» зависела от его прежнего социального статуса и материального положения. Самые низкие цены были установлены на рынке на российских военнослужащих, особенно срочной службы. Чуть выше ценились гражданские специалисты (их «вылавливали» в соседних республиках — Ингушетии, Дагестане, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии). Под самые высшие мерки подходили иностранцы, известные журналисты и политики, за которых можно было получить огромные суммы денег.

В ходе контртеррористической операции в руки военных контрразведчиков попало немало документов, свидетельствующих о том, какой размах приобрела в Чечне практика похищения людей с целью выкупа или обращения их в рабство. Вот, например, договор, заключенный между одним из сподвижников Хаттаба и неким иностранцем — Ясиром Сирийским — о захвате кафира (неверного) с целью получения денег между договаривающимися сторонами:

«45 процентов для стороны, которая выкрадывает пленника, и 55 процентов — для чеченской стороны — за перевозку, охрану и посредничество».

Документы свидетельствовали о том, что за границу в качестве рабов вывозились не только взрослые люди, но и дети. На фотографиях, сделанных за рубежом, — лица детей, которым на вид не более шести — семи лет. Для беспрепятственного вывоза «живого товара» за пределы России к невольникам применялись сильнодействующие психотропные препараты.

Самая страшная из находок — воззвание террористов, идеологически обосновывающее действия бандитов. Оно адресовано «истинным мусульманам». Выдержки из инструкции поневоле заставляют провести историческую параллель с идеологией «сверхчеловека» в фашистской Германии. Например, утверждается:

«Ученые единодушны в том, что можно убивать всех, кто воюет против нас, будь то старый, слепой, слабый, парализованный, безрукий, безногий, а также если это женщина или ребенок, или хронический больной».

Видна работа по предварительной подготовке таких посланий. От руки написано:

«Брать в плен женщин и детей несовершеннолетних. При необходимости разрешается убивать раненых».

Заботясь только о деньгах, бандиты нередко похищали даже своих земляков. Сорок шесть тысяч самих чеченцев были обращены в рабство. В частности, в Наурском районе «исчез» 26-летний Саид-Магомед Эльбиев, сотрудник коммерческой фирмы «Синтреас», за освобождение которого преступники потребовали 25 тысяч долларов. Этому пленнику удалось бежать…

Это только один факт, а их было очень много …

Командиры воинских частей Российской армии помогали главам администраций населенных пунктов, что находились в зоне их ответственности (Красный Восход, Сары-Су, Гребенская, Шелковская) наладить мирную жизнь. В освобожденные от боевиков станицы и села поступала гуманитарная помощь. Свой посильный вклад внесли и воины-северокавказцы, выделив мирным гражданам Чечни одеяла, постельные принадлежности, печки-«буржуйки». В церемонии передачи гуманитарной помощи 13 октября 1999 года в станице Шелковской принял участие командующий Объединенной группировкой войск (сил) на Северном Кавказе генерал-полковник Виктор Казанцев. Он и другие представители силовых структур рассказали жителям о ближайших планах по нормализации обстановки в северных районах Чечни. Сначала было принято решение освободить от бандитов три района республики: Шелковской, Наурский и Надтеречный. Эта цель фактически уже достигнута.

«В последующем, — отметил генерал-полковник Казанцев, — мы достигнем того же и в других районах Чечни. Тот, кто хочет жить в мире, дружбе и согласии, может быть уверен: ни одна ракета, ни один снаряд и ни одна пуля ему не угрожает. А бандиты будут уничтожены».

В своем эмоциональном выступлении командующий привел такой факт: «Четыре дня назад в одной из станиц Наурского района нелюдь по фамилии Ибрагимов, для того, чтобы его приняли в отряд боевиков, зарезал и расстрелял около сорока человек — мирных граждан… Чтобы не допустить подобных зверств, войска будут входить туда, куда надо, тогда, когда надо, и стоять там столько, сколько сочтут нужным, работая на достижение одной цели: наладить мирную жизнь на освобожденных от бандитов территориях».

Командующий рассказывал и о том, что уходя, боевики минировали все жизненно важные объекты. К примеру, под одним из мостов идущей от Ищерской до Горагорской дороги было обнаружено более 50 килограммов взрывчатки. В районах железнодорожных станций бандиты оставили заминированные цистерны с горючим. Они совершали немало провокаций. В частности, обстреливали населенные пункты, сваливая вину на федералов. Так, минометные удары были нанесены по Червленной, Старогладовской, Ищерской. В освобожденных районах Чечни остались эмиссары Басаева и Хаттаба. Дешифрованы их сообщения, в которых те сообщали о передвижении «неверных», о настроениях жителей Чечни. Но и сами местные жители начали оказывать сопротивление бандитам. Они вели бои в Толстом Юрте, Батунах.

Особо внимание генерал-полковник Казанцев заострил тогда на том, о чем не знали многие участники боевых действий 1994–1996 годов в Чечне. Что все они амнистированы и могут не опасаться преследований. «Зачистки» же, которые проводили сотрудники МВД России, были направлены, прежде всего, на выявление оружия и боеприпасов.

В свою очередь жители станицы Курдюковской рассказали командующему о гибнущем урожае, о грядущей посевной, о нехватке всего и вся. Генерал Казанцев отметил, что обстановка на вверенном ему участке работы управляемая, все задачи выполняются согласно плана. Солдаты готовят к зиме школы, большинство которых на освобожденных территориях уже начали работать.

…Факты свидетельствовали вот о чем. Если население не стреляло в спину российским войскам, то получало в качестве гуманитарной помощи горючесмазочные материалы для осенних полевых работ, продукты питания, предметы первой необходимости. На огонь же военнослужащие отвечали, как правило, огнем. Как это случилось в поселке Горагорский. Впрочем, об этом будет рассказано чуть ниже.

В середине октября 1999 года поездку на Северный Кавказ совершил Председатель Правительства России Владимир Путин. Он побывал в воинских частях, личный состав которых участвовал в контртеррористической операции и вручил награды отличившимся в боях воинам. Вместе с генерал-полковником Виктором Германовичем Казанцевым премьер-министр посетил освобожденные от бандитов районы Чечни. Во встречах со старейшинами он кратко изложил политику Федерального центра в отношении республики, рассказал о мерах правительства по восстановлению нормальной жизни в этих районах:

«Антитеррористическая операция в Чечне стала закономерным ответом государства на вызов, брошенный всему российскому обществу, международной общественности. Первая часть этой операции завершена освобождением от террористов одной трети территории республики.

Правительство Российской Федерации заявляет, что будет и впредь действовать столь же решительно и жестко, добиваясь полного восстановления законности и правопорядка на всей территории Чеченской Республики, освобождения Чечни от террористических и иных бандитских формирований. Чеченская Республика не может быть и не будет более форпостом международного терроризма и экстремизма».

Впрочем, нельзя сказать, что войска группировки шли по Чечне парадным маршем, а боевики вовсе не оказывали им сопротивления. Так, вступить в боевые действия федералам пришлось у поселка Горагорский. Даже беглого взгляда на карту Чечни было достаточно для того, чтобы понять, какое значение для боевиков имел этот поселок. Он закрывал проход вдоль Сунженского хребта по правому берегу реки Терек и по существу являлся ключом к высотам Терского хребта. По состоянию на 14 октября 1999 года, когда контролируемая федеральными силами территория составляла уже более трети Чечни, это был единственный населенный пункт, в котором экстремисты организовали оборону. Хотя федералы и блокировали поселок, оценка обстановки показала, что сил у местных жителей для вытеснения бандитов было недостаточно. Более того, имелись сведения (позже полностью подтвердившиеся), что Горагорский был хорошо подготовлен для длительной обороны. Вот почему штурму поселка и атаке укрепленных пунктов мотострелковыми формированиями командование ОГВ(с) предпочло дальний огневой разгром противника. Местным жителям был предоставлен коридор, по которому им предложили покинуть населенный пункт. Укрепленные пункты у Горагорского были взяты благодаря сочетанию ударов ракетных войск и авиации, огня артиллерии с закрытых огневых позиций, танков и ПТРК — прямой наводкой. В результате войска овладели Горагорским и заняли высоты на Терском хребте практически без потерь (всего один раненый). Потери же бандитов составили около 250 человек.

К сожалению, это был первый крупный, но далеко не последний бой, который попытались дать федералам бандиты. Особенно они активизировались, когда войска стали выдвигаться в предгорные и горные районы Чечни. Так, в районе населенного пункта Центорой российские десантники вступили в бой с крупной бандой боевиков. В ходе столкновения были уничтожены более 60 террористов, зенитная установка, миномет, захвачены БРДМ, автомобиль с боеприпасами и продовольствием, станция космической связи, несколько автоматов.

В ночь с 18 на 19 декабря мотострелковые подразделения и спецназ произвели высадку на вертолетах и заняли господствующие высоты, ущелья, блокировали две дороги, соединяющие Грузию и Азербайджан с Чечней.

В первой половине дня 21 декабря подразделениями Российской армии был отражен прорыв бандформирований с направления Сержень-Юрт — Автуры численностью до 50 боевиков. Прорыв осуществлялся двумя группами, примерно по 20 боевиков в каждой, под прикрытием дымовых завес. В результате умелых действий командования, мотострелков и разведчиков был создан «огневой мешок», в котором уничтожены до 30 боевиков. Прорыв банды был пресечен.

Чтобы отвлечь часть сил Объединенной группировки войск от выполнения задач по блокированию и уничтожению незаконных вооруженных формирований в Грозном, 9 января боевики предприняли попытку захватить Шали, Аргун, Герменчук и Мескер-Юрт…

Населенный пункт Дуба-Юрт, словно пробка бутылку, запирает горловину Аргунского ущелья. Поселок был блокирован войсками Западной группировки, но на высотах, нависших над ним, еще прятались недобитые бандформирования. Уничтожить их было крайне сложно. За годы, пока Чечня находилась в руках дудаевых, масхадовых и басаевых, здесь основательно готовились к защите криминального режима. Особенно укреплялся «южный коридор» — Аргунское ущелье, которое ведет к чечено-грузинской границе. Боевики понимали: кто владеет этим ущельем, тот владеет ситуацией на юге Чечни. Поэтому и не жалели средств для оборудования укрепрайонов. Здесь были созданы бетонные доты и дзоты, блиндажи в три наката, траншеи и ходы сообщения в полный профиль. Все это позволяло бандитам перебираться с горки на горку, уходя от справедливого возмездия.

…Артиллерийские разведчики обнаружили очередную цель. Батарея открыла огонь по противнику.

Прибывший на командно-наблюдательный пункт полка командующий Западной группировкой федеральных войск в Северо-Кавказском регионе генерал-майор Владимир Шаманов комментировал ситуацию в районе:

«Мы находимся в излучине реки Аргун при входе в Аргунское ущелье. Перед нами населенный пункт Дуба-Юрт. На склонах, которые находятся слева и справа от нас, есть высоты, занятые бандитами. Поэтому идет огневое воздействие армейской авиации, артиллерии, танков, пушек на прямой наводке. Рельеф местности сложный. Только второй день как установилась более или менее нормальная погода. Но и она затрудняет применение фронтовой авиации. И все же войска действуют успешно. Разгромлены три банды общей численностью 40 человек. К сожалению, и у нас есть потери — три человека погибли, семь ранены. Но войска продолжают выполнять задачи. И, я думаю, справятся с ними в полном объеме».

По словам генерала (впоследствии губернатора Ульяновской области), боевики пытались тогда прорваться из кольца окружения. По бандитам нанесла удар артиллерия. Часть боевиков была уничтожена, другая рассеяна.

К концу января была завершена операция по освобождению Веденского района Чечни от незаконных вооруженных формирований. Решая эту задачу, части под командованием генерал-майора Александра Отраковского взяли под свой контроль перевалы Харами и Андийские ворота. После чего молниеносным броском, преодолев 35–40 километров, вышли на господствующие над населенными пунктами Джаней-Ведено, Дышне-Ведено, Октябрьский и Дарго высоты. Передвижение личного состава и боевой техники осуществлялось в неимоверно тяжелых условиях — накануне в горах выпало много снега, до предела ограничивали видимость туманы.

Под натиском десантников и морских пехотинцев боевики откатились в глубь района, покинув заранее подготовленные позиции, склады с оружием, боеприпасами и продовольствием. Их методичным уничтожением на значительной, почти 830 квадратных километров, территории все последующие дни занималась артиллерия. От точечных артударов противник понес ощутимые потери. Только на высоте 1.561,1 (Гизчены) бандиты лишились минометной батареи и оставили более 50 человек убитыми.

В то же время потери тактической группировки российских войск оказались минимальными.

По данным командования ОГВ(с) с начала контртеррористической операции только к середине декабря были уничтожены свыше 6 тысяч бандитов.

А вскоре в войска пришла весть: Указом Президента Российской Федерации высокое звание Герой России присваивалось командующему войсками СКВО генерал-полковнику Виктору Германовичу Казанцеву, заместителю командующего войсками СКВО генерал-лейтенанту Геннадию Николаевичу Трошеву, командующему 58-й армией генерал-майору Владимиру Анатольевичу Шаманову.

После того как генерал-лейтенант Владимир Булгаков, который руководил операцией по взятию Грозного, не успев толком перегруппировать силы, все-таки вынужден был начать штурм, и естественно, ожидаемого успеха не добился (наши подразделения увязли в уличных боях), как водится, «стали искать стрелочника».

«Булгакова от руководства операцией нужно отстранить. Он не справляется. Ищите другого генерала», — прозвучало мнение высокого начальства.

«Да любой другой не справился бы при такой постановке вопроса, — вступился генерал Казанцев за подчиненного. — Дайте время».

Спорил командующий с вышестоящим начальством до хрипоты. С большим трудом доказал, что вины Булгакова в неудачном начале операции нет. Наоборот, он именно тот человек, который способен грамотно и без потерь взять город.

Со 2 по 12 января по решению командования по Грозному активно работали артиллерия и авиация. Войска готовились к штурму. В середине января операция по уничтожению бандформирований в Грозном возобновилась. По разведывательным данным, в городе еще оставались значительные силы боевиков, в том числе и известные полевые командиры. В Октябрьском районе оборону держал отряд Исрапилова (200 человек). На Северном направлении — бандгруппы В. Арсанова и Б. Бакуева (400 человек). А. Закаев и И. Мучаев находились в Черноречье. В центре города, недалеко от железнодорожного вокзала и базара, находились отряды Ш. Басаева и И. Талхадова.

Штурма Грозного в общепринятом понимании не было. При активной огневой поддержке авиации и артиллерии, танков, выведенных на прямую наводку, небольшие по численности маневренные подразделения ОГВ(с) медленно, но уверенно продвигались по своим направлениям — старосунженскому, ханкалинскому и ташкалинскому. Отряды спецназовцев с боями пробивались к центральным кварталам города и постепенно расширяли зону контроля. Когда военные выбили боевиков из грозненского консервного завода и вышли к автомобильному мосту через реку Сунжа, который соединяет восточную и западную части города, основные бандформирования оказались отрезанными друг от друга.

Чтобы выманить боевиков из осажденного города, в штабе ОГВ(с) подготовили специальную операцию. Ее замыслил генерал Казанцев, детально разработал и провел генерал Владимир Булгаков. Среди посвященных в суть дела был еще один человек — генерал Владимир Шаманов.

…Помня о неудавшейся попытке боевиков расшатать ситуацию в зоне ответственности Западной группировки, которую возглавлял генерал Шаманов, предпринятой бандой Арби Бараева 3 января, Шаманов предположил, что бандиты рано или поздно попытаются снова выйти из Грозного тем же маршрутом. С целью дезинформации противника в эфир была запущена «деза»: путем ложного радиообмена бандитам внушалась мысль о том, что между подразделениями, блокирующими Грозный, есть бреши, где можно пройти. На стыках между полками до минимума сводилась боевая активность. Вовсю заработала агентурная разведка — она «подсказывала» полевым командирам пути выхода из кольца. Параллельно с этими мероприятиями готовился своеобразный «коридор» для противника. Только теперь на этом пути — вдоль железнодорожного полотна, соединяющего Грозный с Алхан-Калой, боевиков уже ждали мины. В первую ночь из Грозного вышли 200 боевиков. Их пропустили. И те поспешили сообщить остальным, что все хорошо. Чтобы поторопить давно созревших к побегу боевиков, по Грозному нанесли сильнейший огневой удар. И в ожидании выходящих из города бандитов, говоря военным языком, «взвели» минное поле.

Бандиты клюнули на приманку. В ночь с 29 на 30 января остатки боеспособных отрядов попытались прорваться через Старую Сунжу, на стыке между двумя полками. Свыше 600 боевиков устремились в прорыв. На запад бежали даже так называемые восточные амиры — Хункер Исрапилов, Асланбек Большой и Турпалали Атгириев. Вперед себя они пустили животных и людей из числа пленных. Когда под ногами начали рваться мины, было уже не остановиться — сзади подпирала толпа. Многие бандиты погибли тогда на минных полях, многие получили тяжелые ранения, в том числе и известные полевые командиры. Пройдя по минному полю, боевики тут же попали в окружение. В итоге — более 500 убитых только в Алхан-Кале и по пути к ней из Грозного…

Так описывает результаты той спецоперации известный публицист Владислав Шурыгин: «Высоко в ночном небе вдруг вспыхнули ослепительные люстры осветительных снарядов, залив все вокруг нежным погребальным светом. А потом ударили пулеметы. Испуганные, ошарашенные этим светом «волки» приникли было к земле. Но на пустом, лысом берегу им негде было укрыться от света и огня. И тогда они рванулись вперед по руслу реки к спасительной тьме. Свинцовые плети выгрызали в сплошной массе бегущих провалы, распинали, разрывали тела. Но по упавшим мертвым и еще живым неслись вперед уцелевшие, давя, затаптывая бьющихся на снегу раненых. И тут впереди загрохотали сухие, резкие разрывы. Мины!

Вожаки боевиков что-то рявкнули и погнали вперед специально прихваченных для этого пленных, пробивая их телами проход. Тех, кто отказывался, тут же распинали очередями. Но и расстрельщики то и дело мешками валились на снег, прошитые пулями и осколками засады. Огонь становился все более плотным. Заухали артиллерийские разрывы, опустошая, буквально выкашивая «стаю». А проход все еще не был пробит.

Разведка «духов» ошиблась. Поле оказалось намного глубже, чем доложили. Пленные кончились. И тогда вперед рванулись самые преданные вожаку «волки». Они бежали парами. Подрывались, падали на снег, изуродованные, нашпигованные осколками. Хрипели, бились в агонии. А по их следам уже бежали очередные пары. Смерть, бушевавшая за спиной, подгоняла и придавала мужества: «Только бы вырваться, спастись, а потом эти урусы ответят своей кровью за все! За каждого павшего в этой засаде «волка»!» И они пробили-таки проход! Мины кончились.

«Аллах акбар!» — взревели сотни глоток, и «стая» бросилась по проходу, оставив за собой целый вал из мертвых и умирающих.

Адреналин ударил в сердце. Путь свободен! Значит, прав великий Шамиль — Аллах на нашей стороне. И кто еще посмеет усомниться в волчьем везении, интуиции Басаева?! Он все-таки нашел выход из ловушки, нащупал его и вывел за собой своих преданных «волков».

«Аллах акбар!»

И здесь «стая» страшно, с разбега, налетела на новое минное поле, о котором ничего не было известно, а воздух буквально разорвали десятки разрывов снарядов и мин. Они оказались в огненном мешке. Выхода не было. Смерть хозяйничала вокруг. Визжали осколки. Били пулеметы. Рвались мины.

«Аллах акбар!» — буквально взвыли «волки».

Но Милостивый и Милосердный отвернул свой лик от них. Чаша грехов была переполнена, и настало время возмездия. Умирали опытные, взрослые «волки». Скалились, рычали, в последнем броске пытались прорваться к позиции засады, чтобы хоть напоследок забрать с собой кого-нибудь из врагов, но падали на полпути, иссеченные, нашпигованные свинцом. Гибли молодые, едва успевшие вкусить крови «волчата», истерично бросались через поле, надеясь на везение, удачу. И там, разорванные подрывами, разматывали по снегу внутренности, хрипели, сучили ногами. И снег под ними набухал черной кровью.

Смерть работала, как мясник на конвейере, забирая жизни десятками и сотнями.

«Шамиль подорвался!» — эхом пронеслось над толпой.

…Это был конец! В последней надежде уцелевшие кинулись к Сунже и провалились по грудь в ледяную воду, устремились вниз по течению. Рвались разрывы снарядов, визжали пули. Река подхватила убитых и уносила их в ночь».

…Боевики больше ничего не смогли противопоставить натиску федералов. К полудню 6 февраля 2000 года возглавляющий Оперативный штаб особого района город Грозный генерал-лейтенант Владимир Булгаков доложил генерал-полковнику Виктору Казанцеву о взятии последнего «духовского» района обороны. Город был занят без спешки и без неоправданных потерь. Российские солдаты и офицеры наглядно показали боевикам, что сильнее их и тактически, и технически, и что, самое главное, — духовно.

В ходе операции по взятию «Джохара» были уничтожены свыше 1000 экстремистов, около 500 боевиков сдались в плен.

«После освобождения Грозного 6 февраля, — рассказывает Виктор Германович Казанцев, — наступил коренной перелом в контртеррористической операции. Под контролем бандитов остались лишь части некоторых районов на юге Чечни. И войска Объединенной группировки приступили к завершающей фазе третьего этапа войсковой операции по окончательному разгрому бандформирований в предгорной и горной частях Чеченской Республики.

Планировалось, что после небольшой перегруппировки сил и средств операция в горах будет продолжена. К этому времени уже были захвачены господствующие высоты, блокированы ущелья, важные населенные пункты, выявлены оставшиеся базы, места скопления боевиков. Все это позволяло завершить горную фазу операции в короткие сроки. Одновременно равнинная часть республики передавалась МВД, ФСБ, Минюсту, прокуратуре, которым предстояло проведение спецопераций.

По нашим данным, в горной части Чечни действовали отряды боевиков численностью пять — семь тысяч человек, у которых имелись вооружение и техника.

Бандиты были прочно заперты в горах. Им был перекрыт путь в Грузию, закрыт выход на равнину. Словом, участь боевиков была предрешена. Но сдаваться без боя они не собирались».

…Еще в XIX веке имам Шамиль использовал против русских войск такую тактику: не бился с ними лоб в лоб, а заманивал вглубь, в горы, загораживая дорогу назад завалами и обстреливая солдат с гор. Эту тактику попытались использовать и лидеры бандформирований.

В горах система управления и связи отрядов, основанная на использовании УКВ-радиостанций, оправдывавшая себя прежде, оказалась уязвимой для огневого поражения. Тогда боевики стали использовать специальные ретрансляторы, смонтированные на базе автомобилей. Для большей скрытности управления они разработали переговорные и кодовые таблицы, кроме того, начали чаще применять старую систему посыльных (женщин, подростков), подбирая их так, чтобы те вызывали меньше подозрений при проверке правоохранительными органами.

Чтобы удержать как можно дольше тот или иной населенный пункт или сдержать продвижение федеральных сил, бандиты прибегали к самым разнообразным и порой весьма хитроумным приемам. Так, на вероятных маршрутах движения войск в полотно дорог закладывали заглушенные отрезки труб с легковоспламеняющейся жидкостью. Перед окопами, как правило, оборудовали мощные минные поля. Причем минирование происходило как бы «в два этажа»: в углубление закладывалась первая мина, засыпалась землей или глиной, сверху на нее помещалась вторая, все это маскировалось. Если удавалось обнаружить и разминировать верхнюю мину, то оставался еще «нижний этаж». Отходили боевики из населенных пунктов (или к ним прибывало пополнение) по ночам, мелкими группами, по труднопроходимым участкам местности. Чтобы вскрыть систему охраны, обороны и расположение огневых средств федералов, боевики прибегали к помощи… собак — закрепляли на ошейниках фонари. Издали ночью такой светящийся объект можно было принять за движущегося человека.

Кроме того, при обороне горных сел бандиты широко использовали тактику действий из засад. Пропуская наши подразделения к себе в тыл, они скрытно выходили из блиндажей и подвалов, открывали фланговый и перекрестный огонь.

По-прежнему эффективно использовались снайперские пары. Как правило, они вели огонь через подготовленные амбразуры в фундаменте зданий.

Анализируя общее состояние бандформирований, засевших в горах, их сильными сторонами можно было считать боевой опыт, национально-религиозный фанатизм и готовность к самопожертвованию. Боевики беспрекословно подчинялись командирам, четко организовывали ротацию в зоне боевых действий. В их отрядах было немало иностранных наемников и инструкторов, прошедших всестороннюю подготовку в специальных лагерях в странах Ближнего Востока и Средней Азии. Чеченцы хорошо знали местность и умело использовали ее особенности, заблаговременно подготовив населенные пункты к долговременной обороне, создав запасы снаряжения, вооружения, боеприпасов и материальных средств. Они широко использовали автомобильный и гужевой транспорт (лошадей и ишаков).

На другой чаше весов были частичная деморализованность отрядов, потерпевших поражение на равнине и особенно в Грозном; утрата ими поддержки значительной части населения; все более глубокие разногласия между полевыми командирами; убыль запасов вооружения, боеприпасов и материально-технических средств; трудности в оказании своевременной медицинской помощи…

С отличным настроением встретили российские солдаты в Грозном 23 февраля 2000 года — День защитника Отечества.

В 10 часов самолет из Москвы коснулся бетонки. Из него вышли маршал Российской Федерации Игорь Сергеев и директор ФСБ Николай Патрушев. Их встречали командующий ОГВ(с) генерал-полковник Виктор Казанцев и Полномочный представитель Правительства России в Чечне Николай Кошман.

С особым вниманием слушали военнослужащие слова командующего, который находился рядом с ними с первого дня проведения контртеррористической операции:

«Товарищи солдаты и офицеры, братья по оружию! Поздравляю вас с Днем защитника Отечества! Желаю всего того, что так необходимо в бою и в жизни: солдату — храбрости, офицеру — отваги, генералу — мужества! Россия равняется на вас! Россия гордится вами».

Затем наступил волнующий момент для российских генералов Виктора Казанцева, Геннадия Трошева, Владимира Шаманова. Маршал Сергеев под гром аплодисментов вручил Героям России погоны генерала армии, генерал-полковника и генерал-лейтенанта соответственно. Большой группе офицеров министр вручил медаль «За воинскую доблесть», учрежденную накануне Дня защитника Отечества.

Митинг завершился залпами артиллерийского салюта.

Торжественное прохождение открыла колона управления ОГВ(с). Ее возглавлял генерал-майор Вадим Тимченко. Впервые на параде в одном строю шли представители всех силовых ведомств России. После офицеров управления — гвардейцы полка, которым командовал подполковник Олег Сувалов. Они освобождали от бандитов консервный и молочный заводы в Грозном. К званию Героя России были представлены наводчик орудия танка рядовой Евгений Капустин, командир танкового взвода лейтенант Эдуард Мусейкин, прикрывший огнем эвакуацию раненых с поля боя. Чеканили шаг 28 военнослужащих, представленных к ордену «Мужества». Среди них — командир мотострелкового батальона подполковник Андрей Кастрицкий, командир танкового батальона подполковник Олег Рубцов, командир минометной батареи старший лейтенант Валерий Козлов.

В то время в боевых частях был известен подвиг сержанта Дворцовского, который под шквальным огнем противника вынес на своих плечах через Сунженский мост пятерых раненых товарищей и после этого принял на себя командование вместо выбывших после ранения офицеров.

Шли гвардейцы Севастопольского Краснознаменного ордена Александра Невского полка и Познанского полка.

Победный шаг чеканили краса и гордость Российской армии — десантники. Подчиненные полковника Юрия Эма наводили ужас на противника. Звания Героя России были удостоены командир разведвзвода старший лейтенант Михаил Миненков и огнеметчик рядовой Михаил Ланцев.

«Там, где мы, там — победа». Этот девиз морских пехотинцев Северного, Черноморского флотов, Каспийской флотилии. Под Харачоем, Ведено, Сержень-Юртом враги окрестили подчиненных генерал-майора Александра Отраковского за точные и разящие удары «черной смертью». Плечом к плечу шагали старшина Сергей Коростылев, награжденный медалью «За отвагу», кавалер ордена «Мужества» старший лейтенант Ленар Гарифуллин, майор Игорь Борисевич, награжденный медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.

Следующими на марше были воины-железнодорожники. К этому времени на территории Чечни они восстановили более 300 километров железнодорожного пути, разминировали свыше одной тысячи пассажирских и грузовых вагонов, восстановили шесть крупных искусственных сооружений, в том числе два моста через реку Аксай. Именно подчиненные генерал-лейтенанта Евгения Калинкина открыли движение на участках Моздок— Кизляр, Моздок—Червленная—Гудермес, обеспечили движение грузовых поездов на участке Гудермес—Ханкала, сопроводили более 70 воинских эшелонов.

За плечами бригады Внутренних войск, которой командовал полковник Павел Дашков, был солидный опыт службы на Кавказе. В Чечне пятерых военнослужащих этих войск представили к званию Героя России, около 400 — к различным государственным наградам.

После пограничников, прикрывавших российско-грузинскую границу, на исходную позицию вышла колонна сотрудников уголовно-исправительной системы (УИС) Минюста. Ее возглавлял полковник внутренней службы Анатолий Файков. Бойцы отрядов спецназа УИС принимали участие в «зачистках» селений, несли службу на блокпостах, конвоировали боевиков. Снайпер старший лейтенант юстиции Сергей Багаев, погибший в бою, был представлен к званию Героя России посмертно.

Движение продолжил сводный ОМОН при ГУВД Москвы. Им руководил полковник милиции Иван Столяров. В отряде были пять Героев России, более 600 сотрудников, награжденных орденами и медалями.

Завершала торжественное прохождение рота патрульно-постовой службы Гудермесского ГОВД, возглавляемая подполковником милиции Магомедом Эльдаровым. Сотрудники вновь созданного отдела активно участвовали в операциях по изъятию у населения оружия и боеприпасов. Заметных успехов в работе в то время достигли старший оперуполномоченный Имран Термалаев, милиционер Руслан Усмаев.

Затем внимание зрителей переключилось на небо. На низкой высоте свое мастерство демонстрировали летчики фронтовой авиации. Воздушный парад продолжили вертолетчики на МИ-8, МИ-24, МИ-26.

Среди летчиков за подвиги в чеченской кампании к званию Героя России были представлены пятеро воздушных ассов. Двое из них — капитаны Андрей Завитухин и Алексей Кириллов — посмертно…

Рассказ о руководстве Виктора Германовича Казанцева проведением контртеррористической операции на территории Чечни был бы не полным, если не упомянуть вот о каком эпизоде. В канун 8 марта 2000 года на полевом узле связи в Ханкале царило оживление. Связисток пришла поздравить жена командующего ОГВ(с) — Тамара Валентиновна. Она привезла с собой с «Большой Земли» красные гвоздики и косметические наборы.

«Конечно, — сказала она, — это случайность, что попасть в Чечню мне удалось именно в канун женского праздника. Главной целью моего приезда, честно говоря, было свидание с мужем. Ведь за семь месяцев боев с бандитами в Дагестане и Чечне я его почти не видела. Он все время на фронте.

И просто закон подлости какой-то! Я с таким трудом пробилась, а он, оказывается, улетел в Дагестан. А оттуда, говорят, уедет в Ростов-на-Дону. Если бы я сидела дома, то мы, может быть, наконец встретились бы!

Думаете, просто было мне сюда приехать?! Я знаю, что многие считают так: раз супруга командующего, то у нее нет проблем — когда захотела, тогда и прилетела к мужу. Ничего подобного! Я почти ничем не отличаюсь от любой другой жены офицера. Так же жду мужа со службы. Так же волнуюсь, когда он на войне, так же переношу на себе все его стрессы… Вы представляете, какое колоссальное нервное напряжение испытывает командующий Объединенной группировкой федеральных сил на Северном Кавказе в условиях жестоких боев с бандитами, когда, с одной стороны, гибнут наши ребята, с другой — не дает покоя руководство различных уровней из Москвы, с третьей — одолевает пресса (своя и иностранная), с четвертой — бесконечное вмешательство политиков и комиссий из ОБСЕ и других организаций в ход операции!.. Как только его сердце выдерживает это?! Вот посмотрите: умер на днях генерал-майор Александр Отраковский, руководивший действиями морской пехоты в Чечне, умер не в бою, а от сердечной недостаточности. Это как же измотался на войне человек — еще не старый, казалось бы, полный сил!.. Господи, скорей бы все это кончилось!

Я убеждена, что успехи наших войск в Чечне в немалой степени зависят от того, в какой нравственной атмосфере пребывает армия. Вспомните первую чеченскую войну. Ребята наши воевали не хуже, чем сейчас. Но что о них писали, как показывали по телевидению и о чем говорили по радио?! Откровенная антиармейская кампания в СМИ повлияла на родных и близких наших солдат и офицеров. В Чечню толпами бросились солдатские матери и представители общественных организаций, депутаты и политики… Все они вместе взятые создали атмосферу какого-то ужаса и пораженчества! Это настроение до сих пор сохраняется, когда говорят о войне 1994–1996 годов. Слава Богу, сейчас по-другому!

Если в первую войну многие жены военных говорили мужьям: лучше увольняйтесь из армии, но в Чечню не езжайте, то теперь женщины (даже солдатские матери), стиснув зубы и сдерживая слезы, благословляют своих родных на бой за святое дело. Пришло, наконец, понимание: если не мы сами, то никто за нас не заступится перед бандитами и террористами. Нужно добить врага, как бы трудно это ни было, иначе снова будут взрываться жилые дома, снова будут детей наших воровать и продавать в рабство… Это непросто: знать, что твой муж или сын воюет где-то, что его могут убить. Вдвойне сложно и самому воевать, и знать, что твое дитя — под пулями. Мало кто знает, что у Виктора Германовича Казанцева сын воевал в первую чеченскую кампанию и получил тяжелейшее ранение, от которого до сих пор не оправился. Представляете, какой шрам на сердце у отца остался после этой истории! Думаете, командующий не переживает за тех, кого сам посылает в бой? Еще как! Но иначе нельзя: нужно закончить войну полной победой, не дать слабину, иначе весь народ, вся страна потеряет значительно больше, чем это кажется на первый взгляд. И женщина, в том числе жена офицера, должна помочь мужчине быть сильным. Добро без силы ныне немыслимо.

Я знаю, что у многих людей сложился стереотип: раз генерал — значит, любит войну, без этого он, дескать, ни карьеры, ни наград не добьется. Ерунда все это. Хотя, конечно, сама судьба вооруженного человека предполагает вооруженную борьбу. Но не только. Например, Виктор Германович Казанцев гораздо больше своих боевых побед ценит то, что сумел сдвинуть с мертвой точки заботу о детях, чьи родители погибли или не в состоянии заботиться о них. К сожалению, мало кто знает, что генерал армии Казанцев фактически первым в Вооруженных Силах возродил систему воспитанников полков.

Сам Виктор Германович с малолетства стал «кадетом», получил прекрасное образование, учился музыке, писал стихи… Когда я впервые увидела его за роялем — удивилась, что офицер может так играть. Ну уж, а когда он стал мне письма в стихах писать — тут мое женское сердце и растаяло. Хотя внешне поначалу я не обратила на него внимания. Но его внутреннее обаяние, душевная сила, образованность меня просто покорили. Думаете, откуда это взялось — из воздуха? Нет, Армия его таким сделала…»

Проведение антитеррористической операции в Чечне в 1999–2000 годах заметно отличалось по всем параметрам от протекания боевых действий во время «первой чеченской войны». Войсками федеральных сил была произведена локализация зоны боевых действий. Нанесены огневые удары по телецентру Грозного, нефтеперегонным заводам и хранилищам ГСМ, мостам, аэродрому, узлам сотовой телефонной связи, базам подготовки боевиков. Федеральные войска под прикрытием огневых ударов заняли господствующие высоты в приграничной зоне и на территории Чечни для создания зоны безопасности. После этого авиация, ракетные войска и дальнобойная артиллерия начали последовательно наносить удары по наиболее важным разведанным объектам на территории республики для подготовки действий войск в следующем этапе операции.

Маневру федеральных войск в ходе второго этапа операции в октябре 1999 года, создавшему угрозу блокирования отрядов боевиков на равнинной (северной) части Чечни, предшествовали мощные авиационные удары по всей территории республики. Об отсутствии интенсивных боев с задействованием общевойсковых формирований свидетельствуют опубликованные данные о потерях Объединенной группировки федеральных сил на 15 октября 1999 года, которые на тот момент составили 80 человек (из них 47 убитыми); в то же время потери бандформирований составили 1,5–2 тысячи человек, что доказывает преимущество и эффективность применения средств дальнего огневого поражения.

Одним из принципиальных отличий локального вооруженного конфликта от широкомасштабных военных действий является отношение к освобождению (взятию) населенных пунктов. Это отличие обусловлено необходимостью выполнения двух основных ограничительных условий. Избежать потерь своих войск при взятии населенного пункта возможно только при целенаправленном и массовом применении тяжелого вооружения для того, чтобы «сровнять его с землей», но делать это до выхода жителей недопустимо в силу второго ограничения, заключающегося в необходимости избежать потерь мирного населения. Требуется оценить и побочный ущерб, наносимый зданиям, инженерным сооружениям, заводам даже в том случае, если для уничтожения объектов незаконных вооруженных формирований в населенном пункте применяются только высокоточные комплексы (боеприпасы). Вместе с тем, как показывают расчеты, в ходе локального конфликта выгоднее проложить временную объездную дорогу для движения войск, построить временный мост, нагрести земляную переправу, чем штурмовать населенный пункт, где дорога или переправа уже имеются. Принимая решение о штурме, нужно иметь в виду, что это сопряжено не только с большими потерями, но и с отношением к федеральным силам уцелевших жителей разрушенного населенного пункта, которые неизбежно становятся твердыми союзниками боевиков. Именно поэтому в ходе продвижения войск населенные пункты по возможности обходились.

Единственным населенным пунктом, в котором шел длительный бой с применением тяжелого вооружения и специальных общевойсковых формирований и сил МВД, являлся Грозный. Как и во всей операции в целом, во взятии Грозного достаточно хорошо прослеживается логическая последовательность действий: блокирование, огневой разгром, дальние огневые удары артиллерии и авиации для обеспечения действия войск (сил). Более того, меньший масштаб боев за столицу Чечни, чем операции в целом, позволяет убедиться в том, что определяющим в них является не только освобождение города к определенному сроку, но и стремление к выполнению задач по блокированию и уничтожению боевиков без потерь среди личного состава федеральных войск.

Освобождение предгорных и горных районов Чечни происходило силами Восточной группировки федеральных сил одновременно с блокадой и боями за Грозный. Для увеличения глубины огневого воздействия и блокирования наиболее важных коммуникаций командование Объединенной группировки успешно применило ряд тактических десантов. При продвижении войск вдоль границы Грузии в условиях высокогорья была проложена дорога. Эта часть операции сильно расширила категорию «доступной для действий тяжелой техники» местности, а кроме того, еще раз подтвердила, что принципиальное значение имеет не только захват войсками ключевых горных высот и узлов коммуникаций, а огневое превосходство над противником, что в современных условиях обеспечивается только при наличии тяжелого вооружения. Понятно, что активные действия федеральных сил в предгорных и горных районах Чечни стали возможны благодаря предварительному разгрому и блокированию основных сил боевиков на равнинной части.

Таким образом, контртеррористическая операция в Чечне принципиально отличалась от войны с регулярной армией иностранного государства. Кампания 1999–2000 годов впервые в отечественной практике была построена по принципам разведывательно-огневой операции, основной особенностью которой являлось стремление разгромить противника дальними огневыми ударами из зон, находящихся вне пределов досягаемости противника. Как видно, при такой организации основное содержание операции сводится к действиям авиации, ракетных войск и артиллерии.

В труднодоступной для тяжелой боевой техники местности (в горах, лесных массивах) проблемой являлось не столько уничтожение, сколько обнаружение групп и отрядов боевиков. При этом такие формирования состоят, как правило, из самой «непримиримой» части сепаратистов или наемников, не склонных к переговорам. Поэтому труднодоступные районы оказалось целесообразно изолировать от территорий, где проживает мирное население, при помощи системы опорных пунктов и блокпостов, чтобы в дальнейшем решать проблему борьбы с отрядами «непримиримых» методом постоянного круглосуточного разведывательно-огневого контроля, уничтожая обнаруженные группы огневыми ударами и специально подготовленными и оснащенными подразделениями спецназа.

* * *

Подводя итоги контртеррористической операции, которую под руководством Героя России генерала армии Виктора Германовича Казанцева блестяще провела Объединенная группировка войск (сил) на Северном Кавказе, необходимо прежде всего подчеркнуть, что попытка развала российской государственности была предотвращена, ликвидирована база, которая могла бы стать источником разбойничьих действий на территории не только Чечни, но и всего Северного Кавказа в целом, и которая на протяжении нескольких лет являлась миной замедленного действия.

Новое назначение

В конце мая 2000 года Президент России В. В. Путин представил своего Полномочного представителя по Северо-Кавказскому федеральному округу, который чуть позже был переименован в Южный федеральный округ, В. Г. Казанцева главам субъектов Российской Федерации.

Владимир Владимирович Путин отметил важность Северо-Кавказского региона для России не только потому, что здесь проживают 22 миллиона человек (почти 15 процентов населения страны), но и ввиду его стратегического положения. Президент страны подчеркнул необходимость федеральных округов для единообразного понимания всех законов, действующих на территории Российской Федерации, в любой точке страны. И отметил, что деятельность полпредов не будет направлена на подмену местной власти.

Будучи командующим войсками СКВО, генерал Казанцев говорил, что возрождение армии начнется с Юга России. И по сей день Виктор Германович считает, что с Юга начнется и возрождение России.

…Одной из первых командировок Полпреда Казанцева была рабочая поездка в Моздок, на военную базу. Здесь Виктор Германович встретился с главой временной администрации Чечни Ахмадом Кадыровым.

«Отрадно, что восстановительный процесс в Чечне уже начался, — подчеркнул он в официальном заявлении для прессы. — Сегодня здесь идет уборка урожая, работает 360 комбайнов. Открыты школы. Восстановлена связь. Разве это не показатель?

Главная задача сейчас — добить бандитов. И здесь не может быть никаких компромиссов. В Чечне должен воцариться мир…»

«… Нам нужна великая Россия».

П. А. Столыпин

«Настало время, чтобы сознательно и систематично обратиться к вопросу, государством какого рода мы хотим быть…»

Р. Никсон

«Путеводной звездой нашей деятельности должны быть не образы и фантазии, а ясно усвоенные понятия».

Шопенгауэр

«Счастье приходит к тому, кто много трудится».

Леонардо да Винчи

2.1. Политические проблемы региона как отражение политической ситуации в стране

Особенностью российской истории является давно отмеченный факт существенного влияния на политическое и экономическое сознание народов России не ясно усвоенных понятий, а образов и фантазий (если воспользоваться терминологией Шопенгауэра). Д. С. Лихачев отмечал: «…в русской истории огромную роль играли различные «теории», идеологии, тенденциозное освещение настоящего и прошлого»1. К сожалению, подверженность и даже склонность к идеологическому влиянию, в том числе лишенному объективного основания, определяющего прогрессивную динамику развития общества, является общим местом для большинства народов России. Такая ситуация наблюдалась практически на всех исторических этапах ее существования: от эпохи усвоения византийских традиций до событий последних лет.

Шараханье от одной идеологии к другой, от одних принципов государственного и экономического устройства к другим приводит Россию к таким огромным потерям, которые может выдержать только громадная страна с величайшим запасом политической устойчивости.

Попытки дать обществу идеологические ориентиры привели российских политтехнологов к странной ситуации. Поскольку ценности западного мира, ориентированные на массовое потребление постоянно возобновляемых материальных ценностей, в России, разделенной на сверхбогатых и сверхнищих без заметной прослойки среднего класса, не прививаются, то закулисно предпринимаются попытки найти выход в религии. На богатом Западе религия, несмотря на все традиционно связанные с ней внешние эффекты и религиозный эпатаж, реально выступает в качестве легкой поправки к общественному сознанию. В России при диаметрально иной экономической ситуации для обделенной части населения, составляющего большинство современного российского общества, уход в религию является, казалось бы, естественным путем после отмены коммунистических идеологических и нравственных запретов. На практике же атеизм, генетически привитый русскому обществу за годы советской власти, оказался несокрушимым.

Простой пример подтверждает данный факт. Несмотря на внешние проявления причастности к православной вере, даже ведущие политики России во время строгого православного поста, на который приходятся новогодние праздники 31декабря — 1 января, игнорируют соборные и другие православные принципы, заложенные в религиозном правиле объединяющего совместного перенесения тягот в память о Господе нашем. Во время православного Рождественского поста (длящегося до 7 января) эти люди, претендующие на роль носителей особой российской идеологии в массы, позволяют себе быть неумеренными, как минимум, в еде и питии; и более того, они всенародно демонстрируют этот факт с экранов телевизоров!

Дело в том, что, пристраиваясь к католическому Западу, календарный год в первые годы существования СССР на основании государственного постановления был «сдвинут» на 13 дней. Теперь в России православное Рождество празднуется 7 января, а перед Рождеством Христовым в традициях христианства существует требование соблюдать строгий пост.

Критерием истинного уважения данной православной традиции является не демонстративное посещение церкви в рождественскую ночь, а соблюдение поста в новогодние праздники, что по своей религиозной важности сродни физическому неприятию свинины среди мусульман.

Кстати, христианское правило Рождественского поста соблюдается на Западе, где католическое рождество празднуется 25 декабря, и поэтому приход Нового года празднуется без строгих религиозных ограничений, хотя и не так весело, как в России.

Нынешний экономический подъем православной церкви основан не на истинной вере прихожан, а в значительной мере на моде, на похоронах в пределах церковной территории убитых в «разборках» криминальных лидеров, на безысходности положения беднейшей части населения России и на замаскированной помощи государства.

Что касается религий тех народов, которые Россия «сколько получила, столько и соблюла», то здесь религиозная ситуация в корне иная по сравнению с православием.

В особенности это касается российских мусульман.

Государственное невмешательство в дела местных правителей, лишь бы они сохраняли внешнюю видимость лояльности по отношению к центральной власти, практикующееся и во времена Российской империи и в годы советской власти, сохранило, в основном, чистоту и силу местного религиозного влияния на мусульманскую часть населения России.

Исторические и политические традиции мусульманской религии, как каркаса особого мусульманского мировоззрения, объединяющего мусульман вне зависимости от национальности, административных и иных границ, сохранились и в нынешней России.

Фактически сложилась ситуация, когда наряду с деидеологизированным бывшим православным населением в стране сосуществует сплоченное и активное мусульманское сообщество, имеющее свои собственные политические приоритеты и цели, а также высоких зарубежных покровителей и спонсоров. Экстремистское крыло этого сообщества, несмотря на заявления в прессе мусульманских лидеров об осуждении антигосударственной деятельности террористов и иных отщепенцев — мусульман, в реальной жизни «подпитывается» как минимум симпатиями части единоверцев внутри России и за ее рубежами, а сами религиозные деятели активно стремятся к участию в политической жизни страны. (Во время войны в 2003 году коалиции стран во главе с США против Ирака дело дошло до попытки объявления «Джихада» российских мусульман против Америки.)

Все это следствие особого пути и избирательной преемственности российской государственной организации, последовательной только в одном: в своем стремлении использовать и расходовать для поддержания политической стабильности в России преимущественно социальный, духовный и экономический потенциал самой многочисленной нации страны — русского народа.

«Русский вопрос» в истории и политической практике современной России тесно связан с идеологическим и религиозным вопросом. Что такое русский народ, кто может считать себя русским человеком? Применимо ли по отношению к русским деление человечества на нации? Можно ли назвать А. С. Пушкина или М. Ю. Лермонтова русскими, почему И. Джугашвили заявлял, что он «человек русской культуры»? Являлся ли русским последний российский царь Н. Романов и основатель СССР В. Ульянов?

В связи с этими вопросами находятся другие — вопросы высшего порядка: кому и для чего нужны нации? Насколько расовые, культурные, религиозные, языковые и территориальные признаки влияют на трудно воспринимаемое технократическим умом национальное самосознание, понимание которого якобы существующее у представителей общественных наук. Что дает простому человеку национальное деление в эпоху геополитики и формирования постиндустриального общества с его неразделимыми экономическими взаимосвязями?

Конечно, нации есть и будут, у национального деления человеческого общества есть свои преимущества. Н. А. Бердяев писал: «…нация определяется как динамическая субстанция, корнями врастающая в «таинственную глубину жизни». Национальность есть положительное обогащение бытия, и за нее должно бороться, как за ценность»2. Еще более определенно по этому поводу высказывался русский ученый, религиозный философ П. Флоренский: «Индивидуализация языка, экономики, быта, просвещения, искусства, религии [каких-либо] меньшинств рассматривается не как печальная необходимость или временная тактическая мера, но как положительная ценность в государственной жизни. Подобно тому как разнообразие культур в сельском хозяйстве дает возможности интенсивного хозяйства, так и многообразие народных культур дает возможность государству иметь такое богатство характеров, интересов жизни […] экономических преимуществ, которого не может быть при монотонном, однообразном населении. Очень скучно, когда и в Керчи, среди греческих развалин, и в Мариуполе, овеянном воспоминаниями о Пушкине, и по Черноморскому побережью, и в Тифлисе, и даже на нагориях Чиатур — везде видишь: «нигде кроме, как в Моссельпроме». Но это не только скучно, но и симптоматично: всякий район должен творить свои ценности, нужные всему государству. И нивелировать эти возможности, значит лишать великое государство смысла его существования, тогда нет великого: оно становится лишь большим. Плодотворная идея союза отдельных республик должна быть в дальнейшем изменена по двум направлениям сразу: в сторону большей индивидуализации отдельных республик во всем, что непосредственно не затрагивает целости государства, и в то же время в сторону полной унификации основных политических устремлений, а это и будет возможно, когда данная республика будет сознавать себя не случайным придатком, а необходимым звеном целого»3.

К сожалению, развитие новой российской государственности пошло по пути, который в некоторых случаях, больших и малых, «затрагивает целости государства». На уровне сегодняшних знаний об обществе и представлений о прогрессе человечества проблемы следует решать преимущественно путем человеческого общения, переговоров и компромиссов — вот что совершенно ясно сейчас. Но так решать проблемы можно с теми, кто способен к подобному диалогу и кто понимает, что нельзя «зацикливаться» на самоценности наций и, не считаясь с потерями, отважно и бескомпромиссно отстаивать национальную самобытность во имя самой самобытности (версия для народа) или удовлетворения политических и экономических претензий национально-клановой элиты (реальная причина). Во всем нужна мера, но, к сожалению, основной метод строительства человеческих отношений в России — метод проб и ошибок.

В ранее цитируемой книге Н. Бердяева в рассуждении о национализме раскрывается его суть: «Когда самое дурное для человека переносится на коллективные реальности, признанные идеальными и сверхличными, то оно становится хорошим и даже превращается в долг. Эгоизм, корысть, самомнение, гордость, воля к могуществу, ненависть к другим, насилие — все делается добродетелью, когда переносится с личности на национальное целое. Для нации все дозволено, во имя ее можно совершать преступления, с человеческой точки зрения. Мораль нации не хочет знать человечности».

Как совместить общественную, общечеловеческую ценность наций и негативные последствия национального деления человечества? Как хрупкую границу между общечеловеческими национальными ценностями и национализмом с жестко привязанным к нему религиозным сепаратизмом сделать непроницаемой?

Может быть, одна из причин национальных проблем российской государственности кроется в самом принципе административного деления России по национальному признаку?

Для подобного предположения имеются некоторые основания. Из 89 субъектов Федерации только в территориально-национальных образованиях в национальном самосознании наций акцентируется внимание на национальных претензиях на исключительные права и привилегии, на необходимость выделения и подчеркивания этих отличий, начиная от включения в конституции республик пункта о возможности самоопределения вплоть до отделения, и заканчивая особыми требованиями к начертанию используемых символов национального алфавита или допустимым количеством жен у одного мужчины.

Что же реально дал почти неограниченный суверенитет российским национальным республикам?

Вопрос почти риторический, тем более, когда его задает сведущий человек, доктор философских наук профессор Хажисмель Гисович Тхагапсоев: «Резонно задаться вопросом о плодах и результатах столь высокого уровня суверенности. Их практически не видно или они весьма скромные. В частности, национальные республики Южного Федерального округа имеют по существу самые низкие в России показатели по занятости населения, душевому производству регионального валового продукта, уровню зарплаты, экономической активности населения и обеспеченности социальными инфраструктурами. К этому надо добавить и такой индикаторный показатель социально-экономического и политического неблагополучия, как сокращение русского населения в национальных республиках. Все это, на наш взгляд, лишний раз подчеркивает необходимость переосмысления сложившейся в национальных республиках политической ситуации. А пока же является довольно странным обстоятельством, когда исправление положения в национальных республиках передано в руки тех же, кто создавал нынешнюю авторитарно-клановую власть (особую форму неоэтатизма) в этих республиках»4.

Кто угнетает национальные меньшинства в России? И что называется национальным угнетением с точки зрения национальных политиков в современной России? Кто угнетал генерала Дудаева в довоенной Чечне до такой степени, что он своей национальной политикой спровоцировал исход сотен тысяч мирных россиян из мест, где чеченцы никогда не жили, но на эту территорию претендовали? Кто превратил Северо-Кавказский благословенный край в бандитский притон с плантациями мака и конопли в огородах и тысячами угнанных со всей России автомобилей во дворах? Где изнасилование русской девушки не считалось преступлением? Где уменьшается измученное население, не знавшее национальной розни до того момента, когда деятели национальных российских меньшинств, больше всего пекущиеся о возможности законодательного подтверждения права на кровную месть, эту месть не спровоцировали со стороны России? Разве в Центральной и Северной России кто-нибудь содержал в подвалах чеченских рабов или сейчас, если они не пытаются устроить в Подмосковье поселения типа «маленькой Чечни» со всеми атрибутами противостояния по отношению к местному населению и проявлением агрессивного «горского менталитета», кто-нибудь их притесняет? Да живите ради Бога, только не хватайтесь за кинжал, если русский сосед по глупости или забывчивости предложит вам кусок свинины на закуску во время общего застолья.

Требуя национальных привилегий, экстремистски настроенные национальные политики намекают на принципиальность требований учета «этнических особенностей» в политической сфере жизни «своего» народа, шантажируют Центр «нарушением политической стабильности», потерей «народного согласия».

В практике внутриполитической деятельности России фактически отсутствуют реальные ограничения национального соперничества. В стране есть закон, преследующий граждан за разжигание национальной розни, но нет реальной практики его применения. Это в значительной мере связано с особенностью России как многонационального государства, сохраняющего ценности многонационального сосуществования сотни лет без применения государственных санкций. В значительной степени это связано с особой национальной терпимостью русского народа и исторически закрепленной в его общественном сознании национальной консолидирующей идеей.

Свое влияние здесь, безусловно, оказали особенности собирания российских земель, когда захват территорий не являлся преобладающей причиной разрастания Российского государства, а решающую роль играли причины государственного притяжения народов. Правовые ограничения национального соперничества, позволяющие безопасно существовать мононациональным западным государствам, не нашли применения в практике российской политической жизни. Подобные ограничения в житейской практике российского общества осуществлялись естественным, «природным» образом.

Политическая история национальных отношений российских народов отчасти способствовала тому, что в настоящее время создалась ситуация политического «цуг-цванга» в решении национального вопроса — любое политическое решение в этой сфере может привести к ухудшению политической ситуации в стране.

Именно поэтому российские политики боятся острых вопросов на национальные темы. Но при этом национальные политики национально-территориальных внутрироссийских государственных образований не боятся прослыть националистами, в то время как политики общероссийского уровня боятся борьбы с национализмом: в этом случае в нынешней политической ситуации можно легко заполучить ярлыки антидемократов и тоталитаристов.

Национальные и экономические различия являются питательной почвой для пропаганды авантюрных идей и планов, которая дает всходы в условиях постоянного опасения властей задеть чью-то гипертрофированную национальную гордость.

Для того чтобы существовать в многонациональной стране, следует не только высказать свое отношение к национализму, но разработать и применять на практике меры по активному противодействию этому наследию прошлых веков. Разбираться в исторических обидах между нациями бессмысленно, даже если это история последних лет, тем более что нынешние обиды между людьми — следствие личных претензий политиков, использующих аргументы национального характера в своих интересах. Разве есть смысл разбираться с претензиями конкретных политических деятелей на место в истории нации или страны? Возможно, следует обдумать проблемы самой страны и приступить к их решению?

Разбираться надо с преступлениями, к которым в первую очередь относится пропаганда национальной розни и соперничества народов.

Национализм — это недальновидная гордость людей, которым нечем больше гордиться, кроме принадлежности к определенной нации и неуемным стремлением эту принадлежность подчеркивать и лелеять, отрицание общемировых тенденций общественного развития, активное отрицание общественных норм и правил, важных для ближайших соседей, стремление навязать им свои привычки и взгляды, допустимость агрессии и унижения людей «другой крови».

С другой стороны, национализм — это сохранение национальной самобытности в интересах своего народа, создания условий, обеспечивающих его жизнеспособность и прогрессивное развитие.

Когда национальная самобытность сохраняется не в ущерб другим нациям и народностям, это можно только приветствовать, но если национальная взаимовыручка используется для того, чтобы грабить и унижать представителей иных наций, совместными усилиями укрывать преступников, свободно производить наркотики и распространять их за пределами территории своего проживания, то это должно считаться самым тяжелым государственным преступлением в многонациональной России.

В математике давно известен принцип оптимизации по Парето. Применяя его к событиям общественно-политической жизни, можно с помощью этого принципа определить факт достижения компромисса. Общественно-политическая ситуация считается разрешенной, если любое отступление от достигнутого ущемляет каким-то образом любую из сторон. Фактически математическое условие парето-оптимальности преобразуется в широко применяемый принцип обыденной общественной жизни: «не навреди соседу». Этот принцип понятен и вполне реализуем и на государственном уровне при наличии политической воли государственных деятелей современной России.

Часто народам приходится поступаться чем-либо, идти на компромиссы, временно ограничивать свои потребности и желания ради общего порядка и прогресса. В конце концов, такой путь всегда оказывается исторически оправданным.

Национализм — одна из основных проблем Северного Кавказа, пускает свои корни и распространяет ядовитые семена по всей России, становясь общегосударственной проблемой. Борьба с этим явлением пока не носит системного и упреждающего характера, практически нет установившейся стратегии и тактики борьбы с этим злом. Разработка основополагающих принципов и тактических приемов такой борьбы, их повсеместная и постоянная реализация является важнейшей задачей государственной политики настоящего времени на Юге России. Особую роль здесь играет предвидение развития политической ситуации и основанные на нем мероприятия превентивного характера, предотвращающие раздувание политических споров на национальной почве.

В России нет достаточного опыта противодействия национализму и экстремизму на национальной почве. Современные российские политики не могут почерпнуть приемлемых практических рекомендаций из опыта борьбы с этим явлением в советские времена, когда по решению партийного и советского руководства целые народы или выселялись или отдавались на откуп местным баям, ханам, имамам и другим деятелям местного масштаба. Все эти действия украшались не воспринимаемой населением идеологической обработкой, основной смысл которой в последние годы существования социализма в СССР сводился к восхвалениям очередного коммунистического лидера. Традиционный советский способ решения национальных проблем путем финансового задабривания окраин, приведший к тому, что центральная российская глубинка по уровню жизни так и осталась в XIX веке, не способствовала возникновению у окраинных народов чувства «любви и благодарности» к консолидирующему русскому народу. Консолидирующая роль русских терялась вместе с угасанием российской культуры, израсходованием запаса «пассионарности» русских и стагнацией экономики центральных областей России.

История показывает, что политики при формировании и поддержании объединяющей государственной идеи не должны ориентироваться на личностные психологические нюансы. В масштабах страны следует применять более действенные рычаги, вызывающие реальное, а не мнимое «притяжение к центру», фактическую заинтересованность в совместном сотрудничестве и проживании на одной государственной территории.

Национальная политика прошлого десятилетия не привела к снижению напряженности в межнациональных отношениях. Нужны новые взгляды на проблему борьбы с национализмом в России и практические рекомендации для проведения национальной политики, имеющей реальные потенции для разрешения проблемы национального противостояния в Российской Федерации.

К сожалению, политическая ситуация осложняется в связи с тем, что появляются первые основательные признаки нарастания русского национализма. Русские люди считают себя обиженными в областях Центральной России или на окраинах, со стороны многочисленных экономически и политически активных общин, жестко отстаивающих свои интересы на территории с преобладающим славянским населением и зачастую не учитывающих особенности общественного сознания исконного населения глубинной России. Русские, обычно настроенные доброжелательно или индифферентно в отношении совместного проживания с представителями других национальностей, испытывают нарастающее раздражение, когда их теснят в местах, где они проживали «испокон веку». «Этническим особенностям», выражающимся в вызывающем или ином неприемлемом для коренного населения поведении не самых лучших представителей некоторых «активных» наций на территории исконной России, противопоставляются возражения славян о несимметричности реакции противной стороны: «А попробовал бы русский так себя вести у вас в республике!»

Система современных взглядов, предназначенная дать ориентиры для решения проблем российского многоэтничного сообщества, сформулирована в 1996 году в «Концепции государственной национальной политики Российской Федерации» и к настоящему времени нуждается в доработке. Например, в ней нет упоминания о возможности урегулирования межнациональных отношений с использованием института полномочных представителей Президента Российской Федерации в федеральных округах, поскольку она разрабатывалась еще до возникновения этого контролирующего органа, но активное участие полпредов Президента России в разрешении национальных конфликтов уже стало установившейся властной практикой. Некоторые положения, например о принципах совершенствования федеративных отношений, имеют общий, декларативный характер, механизмы их реализации не просматриваются, что не позволяет сформулировать законченные рекомендации по национальной политике. Этот документ не стал настольной книгой политических руководителей в регионах страны.

Несмотря на появление «Концепции государственной национальной политики Российской Федерации» и закона Российской Федерации «О национально-культурной автономии», споры о принципах национальной политики в России продолжаются и по сей день. До сих пор среди специалистов по внутренней национальной политике, ведущих этнологов страны нет согласия о преимуществах модели национальных отношений, применяемой в России. Если есть сомнения в правильности принятой модели, или она сформулирована на слишком общем уровне, то нет и эффективной национальной политики.

В России сформировались два выраженных взгляда на пути решения проблемы управления многоэтническими сообществами. Один из них, основанный на принципе демократической децентрализации, после уточнения содержательной части можно охарактеризовать как принцип национальной демократизации. Этого взгляда по понятным причинам придерживаются большинство региональных элит. Другой взгляд основан на принципе «единого правового поля» и предполагает унификацию правовых норм в России и организацию управления национально-территориальными и территориальными образованиями по единому образцу. Между этими двумя взглядами располагается множество переходных вариантов, допускающих некоторую модификацию принципиальных положений, лежащих в их основе.

Направление на максимальное сохранение самобытности российских народов предполагает сохранение особой, сложившейся в течение длительного времени организации общества и традиционных форм местного и регионального управления, стабилизацию местных элит, на которых в этом случае не сказываются политические катаклизмы и изменения в официальной идеологии.

Данное направление развития российской государственности, которому, судя по многочисленным публикациям и высказываниям, до определенной степени симпатизирует известный российский политик Р. Абдулатипов, может иметь разновидности, например за счет специальных мер по выравниванию представительства интересов отдельных наций в органах власти. Такое выравнивание может осуществляться, по мнению умеренных национальных политиков, при введении квот представительства наций в органах государственной власти и местного самоуправления, и других мероприятий того же рода. Представители политических элит национально-государственных и национально-территориальных образований настаивают на том, что нельзя стремиться к унификации субъектов Российской Федерации, к буквальному соответствию конституций республик и уставов территорий Конституции Российской Федерации5.

Другое направление развития российской государственности в сфере национально-государственных отношений, предусматривающее сохранение национальных особенностей только в области национальной культурной жизни, включая сохранение и развитие национальных языков, ремесел, религиозных предпочтений, но ориентированное на постепенное «размытие» этнического самосознания, обычно приветствуются представителями национального меньшинства в российских республиках. Подобное направление формирования российской государственности особенно приветствуется русским населением как в самой России, так и в национально-территориальных и национально-государственных образованиях.

В настоящее время принятый в России недостаточно ясный промежуточный путь управления многоэтническими сообществами изобилует конфликтами и напряженностью, стремлением отгородиться и обособиться не только в области национальных культур и религий, но и в политике и экономике.

Когда до благополучной жизни большинства народа очень далеко и практических предложений по ее улучшению недостаточно, то использование националистических лозунгов, иногда замаскированных, становится чуть ли не традиционным приемом политической борьбы. Политики выигрывают выборы в регионах, стремясь построить лучшую жизнь для «своего» народа (а фактически, для этнической элиты, управляющей этим народом), часто вступают в противоречие с интересами единой России. Политики-националисты не понимают, или им не выгодно это понимать, что если даже в пределах каким-то образом обособившегося национально-государственного или национально-территориального образования обеспечить сильную власть и благополучную жизнь, то это не гарантирует мир и согласие между всеми народами единой страны. Последствия государственного разделения народов у всех на виду: еще Гегель отмечал, что «любое крупное государство прогрессивнее малого».

Практика политической жизни в многонациональной стране, а в особенности в «многоэтническом» Южном регионе России требует применения особых идей и механизмов политического влияния на национальную проблему. Общий механизм реализации государственной национальной политики может базироваться на идее избирательности при решении конкретных национальных проблем.

Принцип избирательности — это не римский принцип «разделяй и властвуй», дополненный российским изобретением: бей своих, чтобы чужие боялись. Грубый протекционизм, демонстрация силы «на подконтрольных территориях» — удел слабых политических лидеров.

Постоянная оценка политической ситуации для раннего выявления националистических проявлений и усиление дозированного вмешательства органов федеральной власти в управление территориальными образованиями при появлении националистической угрозы, выделение «главного звена» в области политических отношений для сосредоточения усилий на конкретной проблеме, а не на всем многообразии задач региона, ориентация на союзников и единомышленников, а не попытка позиционировать себя в роли третейского судьи, стремящегося решить проблему, но никого не обидеть, поддержка народных проявлений солидарности с проводимой политикой и жесткое противодействие национализму в политике и авантюризму и воровству в экономике, просвещение народа с позиций следования фундаментальным человеческим ценностям, осторожное выращивание здравомыслящей политической элиты национально-территориальных и национально-государственных образований, выражающей интересы всего народа, а не титульной нации — основные составляющие принципа избирательности в политике, проводимой в сложнейшем многоэтническом, разделенном на 13 субъектов Южном федеральном округе России.

2.2. Федеральные округа в системе государственной власти России

Традиции российской государственности таковы, что почти все политические преобразования проходят не через общественное соглашение, а через жесткую конфронтацию: чтобы привести общество к стабильности, российские политики обычно доводят уровень противостояния до крайних пределов и своих целей они достигают за счет разнообразных приемов воздействия на народные массы. Идейный арсенал противников традиционно составляют тактические приемы взывания к национальному самосознанию, вплоть до провозглашения националистических лозунгов, посулы будущего экономического процветания, рассуждения об особой исторической миссии конкретного народа, религиозные доктрины, исторические обиды, территориальные претензии и тому подобные аргументы, реализующиеся в виде информационного воздействия на массы, не ограниченного понятиями морали, нравственности и государственности. К сожалению, процесс взаимных обвинений и предъявления претензий очень часто перемещается с информационного поля на поля сражений.

Прекращение реализации подобной модели очередного перехода России к новому типу государственного обустройства, продолжающегося уже более десятилетия, требует от правящей политической элиты страны принятия новых политических, экономических, административно-территориальных, национальных и массы других решений, одни из которых требуют незамедлительной реализации, другие рассматриваются как перспективные.

Одним из важнейших вопросов в этом плане является вопрос государственного федерального обустройства России, выбор формулы российского федерализма. Вот как его сформулировал известный философ Х. Тхагапсоев: «Какому типу федерализма мы намерены следовать на перспективу? Собираемся ли мы переходить на цивилизованный тип, который представляет собой форму демократической самоорганизации граждан и согласования их интересов на основе единых конституционно-правовых норм и принципов? Или мы и далее будем придерживаться бытующего ныне федерализма, который стал питательной средой этноэтатизма, подправив его в меру возможности за счет некоторого перераспределения полномочий и предметов ведения между Центром и регионами, а также усиления контроля над ними через систему федеральных округов? Эти вопросы требуют конкретного ответа».

Практический смысл высказанных далее в статье предложений состоит в том, чтобы в едином политическом процессе совместить решение широкого спектра разнообразных задач, взаимосвязанно решаемых на российских пространствах, превосходящих по своей территории крупнейшие страны Европы. По мнению профессора Х. Тхагапсоева, с которым согласны многие ученые и политики России, в нынешней ситуации именно федеральные округа, в потенциале совмещающие в себе функции общегосударственной политической структуры и региональной административной системы, смогут обеспечить неконфликтный государственный федерализм новой России.

Сейчас трудно определить, насколько далеко в начале 2000 года просматривались перспективы развития этого государственного института, и просматривались ли они вообще. Ясно, что сама идея создания округов диктовалась логикой политической жизни того времени. В первые годы существования нового Российского государства во времена президентства Б. Н. Ельцина представители Президента России на местах в ряде случаев практически игнорировались властями национально-территориальных образований, особенно в республиках Юга России. Достаточно сказать, что в середине 90-х годов прошлого века представительство Президента России по Ингушетии территориально располагалось в Ставрополе. Политическая тактика того времени состояла в сокрытия факта игнорирования представителей центральной власти в некоторых республиках Северного Кавказа. Например, представительство Президента России в Ставрополе наделяли полномочиями «контроля» за несколькими территориальными образованиями южной части России.

Недопустимое состояние законодательства большинства национально-территориальных образований, которое в своих основных положениях противоречило Конституции России, явилось одной из важных причин образования федеральных округов. До этого момента, как, впрочем, и сейчас, законодательные акты отдельных субъектов Российской Федерации в сотнях случаев противоречили Основному закону страны, а в ряде республик были созданы все условия для установления автократий и расцвета махрового национализма.

После провозглашения известного призыва «берите суверенитета, сколько можете проглотить», появившегося, по мнению тогдашних ведущих политиков, как «единственный компромиссный вариант государственного строительства России» политическая власть почти в полном объеме была узурпирована административно-клановыми группами, явившимися прямыми ставленниками и наследниками предыдущей партийно-хозяйственной номенклатуры. В российских республиках практически не было смены коммунистического руководства на демократическое. Максимум, на что там пошли новые руководители, — это пополнили резко разбухшие административно-политические органы из партийно-хозяйственного резерва, давно сложившегося по кланово-родственному признаку. Государственная система в национальных республиках «носит по существу псевдодемократический, а по форме — архаический характер», со всеми признаками такой системы, такими, как «безальтернативные выборы, совмещение статуса депутата выборного органа с руководящей работой в исполнительных органах, отсутствие партийного представительства в местных законодательных органах». Все это приводит к «грубым разрывам правового пространства страны. Подобное положение и сегодня сохраняется без существенных изменений. Незатронутой критическим вниманием российского общества остается наиболее распространенная (в том числе в Южном Федеральном округе) форма этноэтатизма — административно-клановый (авторитарный), который, внешне всячески демонстрируя лояльность Центру и манипулируя пропагандистскими нарративами «стабильность», «мир», «согласие», не без успеха маскирует свою сущность, так и сохраняясь без существенных подвижек и изменений».

Эти проблемы, которые подверглись профессиональному исследованию и освещению на страницах региональной печати в 2002 году, с большими трудностями преодолеваются под давлением требований и усилий центральной власти России.

В современной политической среде наблюдается неизвестно откуда возникшая сдержанность, обычно не характерная для центральных политических средств массовой информации (СМИ). Эта сдержанность особенно проявляется в период выборов, и состоит в непонятной отстраненности СМИ от широкого общественного обсуждения темы национально-территориальной государственности в России. Фактическое замалчивание СМИ этого вопроса способствует упрочению положения региональных политических элит и кланов, пока еще не способных ограничить информирование «своих» республик по каналам центральных средств массовой информации. Это молчание лишает Россию многих демократических завоеваний. Например, в ряде российских республик выборы региональных лидеров потеряли исходное демократическое содержание, что привело в настоящее время к фактической несменяемости многих региональных руководителей на постах президентов, председателей правительств и т. п. По мнению депутата Государственной Думы Владимира Рыжкова «… у нас имеет место эрозия демократических институтов и демократических процедур. Самые святые для демократии вещи — свободные состязательные выборы и независимые суды — дискредитируются. В это вовлечен уже и Конституционный суд, принявший, на мой взгляд, позорное решение о сроках полномочий губернаторов, по сути продлевающее жизнь авторитарных режимов в регионах на 8 — на 12 лет.»6

Правда, тут же В. Рыжков характеризует создание федеральных округов как пример применения недемократических механизмов властвования. Возможной причиной заблуждения уважаемого политика является его недостаточная компетентность по данному вопросу. В соответствующем Указе Президента для его полномочных представителей в федеральных округах определены исключительно контролирующие функции, а весь «законный управленческий ресурс» полпредов фактически исчерпывается возможностями непосредственного доклада Президенту страны о результатах такого контроля7.

Неуместные сравнения нового государственного института федеральных округов с генерал-губернаторствами старой России, промелькнувшие в прессе и в телевизионных интервью, в данном случае не имеют фактического основания. Однако именно в регионах с обостренными национальными отношениями крепнет мнение, что совершенствование в этом направлении государственного административного деления России может способствовать неразрывному органическому соединению ее этносов в единую российскую нацию.

Опасения современной российской элиты по поводу обострения национальных проблем при перекраивании национальных границ не имеют исторических оснований и определяются исключительно страхом перед агрессивностью национальных лидеров, отстаивающих свою власть, апеллируя к национальным ценностям. Но система организации административного деления России на федеральные округа не предполагает отмены федеративного устройства страны и не покушается на конституционные основы России. Эта система имеет своей целью устранить рецидивы межнациональной розни, недальновидного национального протекционизма и обособления, отвергнутые в передовых представлениях общественной мысли о человеческом прогрессе. Передовой мир объединяется!

В переломные моменты обновления Российского государства системе административного деления территории России уделялось первостепенное значение. В процессе эволюции административного деления России, начиная с эпохи петровских реформ, российские историки выделяют до 13 этапов8.

Во времена царствования Петра I были проведены две реформы административно-территориального деления (по Указам от 18 декабря 1708 года и 29 мая 1719 года). Деление России на губернии после третьей реформы в 1727 году представлено на рисунке 1, в соответствии с этой реформой в империи насчитывалось 14 губерний.

Впоследствии административно-территориальное деление России многократно менялось, и к 1914 году оно имело вид, представленный на рисунке 2 (Европейская часть). В 1914 году окраинные области Российской империи входили в состав четырех генерал-губернаторств (Иркутского, Приамурского, Туркестанского и Степного), а область войска Донского и еще две приуральские области России были самостоятельными территориальными образованиями на правах губерний.

В результате первой советской реформы на территории России в 1923 г. осталось 23 единицы верхнего звена административно-территориального деления.

В советские времена крупные преобразования административно-территориального деления осуществлялись до 1957 года практически раз в 5–10 лет, если не учитывать многочисленных периодических локальных изменений административного деления.

В новой России административное деление в основном повторяет такое деление в той части СССР, на территории которой располагается современная Российская Федерация, а административная раздробленность страны достигла своего апогея.

Сейчас в России насчитывается 89 административных образований, из которых 21 имеет статус национально-территориальных административных образований.

На протяжении столетий Россия дробилась, в то время как остальной мир объединялся. Трудно выявить иной реальный смысл деления государства по этническому (национальному) признаку, кроме защиты конкретного этноса от разнообразных (языковых, культурных, политических, экономических) нападок соседей по общему государственному образованию. Ведь о стремлении принизить национальные культуры, о нападках на национальные традиции, кроме тех, которые во всем мире относят к криминальным, в России на протяжении многих веков не могло быть и речи. А если говорить о высших руководителях страны, то даже верховные правители России, начиная от легендарного Рюрика и включая сюда царей и цариц XVIII–XX веков, были, по сути, иностранцами по крови. Аналогичной ситуация была в советские времена, когда представители титульной нации являлись политическими лидерами государства менее половины всего срока существования СССР.

И все же многим в России кажется, что следует приводить в соответствие административные и государственные границы с этническими ареалами. Россия до сих пор живет с уверенностью в правильности такого государственного построения. На словах выступая против национальной ограниченности, некоторые авторитетные российские политики призывают к «этническому толкованию» национальных интересов, плохо объясняя, что же такое «этническое толкование» этих интересов и как оно может уберечь от скатывания к национализму со всеми его неисчислимыми взаимными бедами.

По мнению известного этнолога, бывшего российского министра по делам национальностей профессора В. А. Тишкова: «Вообще установка на совпадение этнических и административных границ — классическая ошибка национализма. В мире этого никогда не было и до сих пор не существует, кроме, может быть, десятка маленьких островных государств. И то в последние годы в связи с миграцией населения эти государства уже не являются моноэтническими».

По сведениям профессора Х. Тхагапсоева, «показательна в этом отношении национальная структура населения Северокавказских республик накануне современных российских реформ (1987). КБР — всего населения 732 тысячи человек, в том числе: кабардинцев — 304, балкарцев — 60, русских — 320, Адыгея — всего 426, в том числе адыгейцев — 87; Осетия — всего 629, в том числе осетин — 211; Чечено-Ингушская Республика (как тогда называлась) — всего 1 235, в том числе чеченцев — 611, ингушей — 135, русских — 500 тысяч человек. К этому следует добавить преобладание диффузного характера расселения людей разных национальностей в этих республиках и широкую распространенность межэтнических браков (до 15–18 %) на Северном Кавказе».

Наверное, для того чтобы «этническое толкование» национальных интересов было наиболее содержательным, а границы республик вопреки общемировым тенденциям совпадали с этническими границами, в первой половине 90-х годов прошлого века из российских республик Северного Кавказа были вытеснены до полумиллиона людей, национальность которых не соответствовала критериям местных элит. Причем люди были вытеснены из мест, где так называемые титульные нации никогда не составляли большинства населения. Конечно, после такой чистки некоторых республик от 40 процентов населения можно легко под присмотром международных наблюдателей и местной политической элиты выбирать нужного «легитимного президента»!

Интересное практическое применение «этнического толкования» национальных интересов!

Заглядывая в будущее, можно все же предположить, что мировые тенденции всеобщего объединения не обойдут Россию, несмотря на все ее национальные проблемы. Пик деления страны по национальному признаку пройден, и негативный опыт такого деления очевиден для политиков, думающих о будущем.

Преимущества регионального объединения уже просматриваются, по крайней мере, среди областей, краев и республик Юга России. В полной мере они проявились в виде мгновенной реакции полпреда Президента России в Южном федеральном округе после серии природных катастроф, потрясших южные территории округа в 2001–2002 годах, когда контроль за ситуацией со стороны полпреда В. Казанцева обеспечил реальное прохождение федеральной помощи по назначению.

Реализация межрегиональных федеральных экономических программ типа ФЦП «Юг России» задерживается и буксует потому, что ею не руководят на местах. Вернее, руководят представители национально-территориальных республик, причем коллегиально. А дирекция этой программы располагается в Москве, то есть за две тысячи километров от места непосредственного выполнения программы. В Южном федеральном округе несколько человек экономического отдела аппарата полпредства, ограниченного жестким штатным расписанием Администрации Президента, могут всего лишь осуществлять наблюдательные функции за экономическим процессом, не влияя на него по существу.

Отсутствие законодательно определенных и конституционно подтвержденных рычагов административного и экономического влияния заставляет представителей Президента в федеральных округах при выполнении задач, поставленных Президентом России, в определенной мере опираться на силу своего политического и человеческого авторитета. Несмотря на то, что округами руководят специально отобранные лично Президентом России люди, такая ситуация может рассматриваться как половинчатое административное решение на пути совершенствования российской государственности. Логика мирового объединительного общественного процесса и первые положительные результаты практического применения новых подходов к государственному строительству России путем опробывания управления огромной страной пока всего лишь на основе фрагментов федерального окружного административно-территориального деления говорят о наличии перспектив у данного направления усиления государственной власти в России.

2.3. Практика политического строительства в Южном федеральном округе

13 мая 2000 года Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин практически незамедлительно после вступления на высший государственный пост подписал Указ № 849 «О полномочном представителе Президента Российской Федерации в федеральном округе». Согласно этому указу институты полпредов Президента в регионах преобразовывались в институты полномочных представителей Президента Российской Федерации в федеральных округах, утверждалось Положение о полномочном представителе в федеральном округе.

Прежде всего, полпред призван был обеспечить реализацию конституционных полномочий главы государства в пределах соответствующего федерального округа. Его основные задачи определялись так: организация работы по реализации органами государственной власти основных направлений внутренней и внешней политики государства; контроль за исполнением решений федеральных органов государственной власти; обеспечение реализации кадровой политики Президента Российской Федерации; представление ему регулярных докладов об обеспечении национальной безопасности, о политическом, социальном и экономическом положении в округе, внесение соответствующих предложений.

Полномочному представителю предписывалось: обеспечивать координацию деятельности федеральных органов исполнительной власти в округе; анализировать эффективность деятельности правоохранительных органов, заботиться об их кадровой обеспеченности; организовывать взаимодействие федеральных органов исполнительной власти с органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, политическими партиями, иными общественными и религиозными объединениями; совместно с межрегиональными ассоциациями экономического взаимодействия субъектов России разрабатывать программы социально-экономического развития территорий в пределах федерального округа; согласовывать кандидатуры для назначения на должности федеральных государственных служащих; организовывать контроль за исполнением федеральных законов, указов и распоряжений Президента, постановлений и распоряжений Правительства, за реализацией федеральных программ; согласовывать проекты решений федеральных органов государственной власти, затрагивающих интересы федерального округа или субъектов Российской Федерации; принимать участие в работе органов государственной власти субъектов, а также органов местного самоуправления, находящихся в пределах федерального округа; вносить Президенту Российской Федерации предложения о приостановлении действий актов органов исполнительной власти субъектов в случае противоречия этих актов Конституции страны, федеральным законам, международным обязательствам России или нарушения прав и свобод человека и гражданина.

Северо-Кавказский федеральный округ (Указом Президента Российской Федерации от 21 июня 2000 года переименован в Южный федеральный округ — Авт.) включил в себя: Республику Адыгея (Адыгею), Республику Дагестан, Республику Ингушетию, Кабардино-Балкарскую Республику, Республику Калмыкию, Карачаево-Черкесскую Республику, Республику Северную Осетию — Аланию, Чеченскую Республику, Краснодарский и Ставропольский края, Астраханскую, Волгоградскую и Ростовскую области. Центром федерального округа стал город Ростов-на-Дону.

Институт полпредов был учрежден Президентом России, когда только что закончился период активных военных действий на мятежной территории Чечни, где федеральными силами, противодействующими бандам сепаратистов, руководил будущий полпред Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе В. Г. Казанцев, и ни о каком «дозированном» урегулировании ситуации на Кавказе не могло быть и речи. В недавнем прошлом эта проблема дошла «до крайнего положения и легла на упоры». В таком случае уже не до оценки нюансов ситуации, а управление обычно выбирается максимально интенсивным. Чечня в последнее десятилетие российской истории была «главным звеном» в проблеме сохранения новой российской государственности, территорией, где решались судьбы Российской Федерации, где требовалось предельное внимание федерального правительства и Президента страны.

Сплоченность этнической элиты часто зиждется на взаимных политических и экономических интересах, объединении ради личных выгод. Борьба с этим явлением практически невозможна внутри территориальных образований и затруднена из далекой Москвы. Наличие объединяющей политической структуры в лице полпреда Президента России и аппарата полпредства, компетентного, знающего нюансы местной политической реальности, делает ситуацию более гибкой и подконтрольной федеральному правительству и Президенту России.

Главными задачами политического руководства со стороны Федерального центра в не остывшем от войны округе являлись практические действия по подбору и расстановке кадров для политического и хозяйственного руководства на местах, и в первую очередь — в Чеченской Республике.

Традиционная трудность такого подбора состоит в том, что у различных политических органов центральной федеральной власти имеется разное видение ситуации и разные взгляды на кандидатуру ключевой фигуры. Часто кадровые политические решения являются результатом компромисса, как было, например, с назначением Главой администрации Чечни Ахмада Кадырова.

Особенности менталитета чеченского этноса, ориентированного на проблемы внутренней жизни своего народа, последствия продолжительного периода военной напряженности в Чечне, накопление критической массы взаимных обид и обязательств как внутри чеченского общества так и по отношению к остальной России в настоящее время сдерживают формирование слоя национальных кадров, мыслящих интересами всей России.

В таких условиях предпочтительное назначение на высокие государственные должности национальных кадров не является обязательным, как, впрочем, оно не является обязательным и в иные времена и при иных обстоятельствах. Предпочтительной является ориентация, независимо от их личной национальной принадлежности, на здравомыслящих политиков, владеющих проблемами региона, разбирающихся в местных традициях и проблемах, имеющих достойную репутацию, деловой потенциал. Основным качеством государственного деятеля в сложных российских регионах является безусловный учет интересов всей многонациональной России, забота о людях без местнических пережитков, масштабность мышления, выходящая за пределы национально-государственных образований.

Постепенное накопление ресурса управления регионами, реализуемое в Южном федеральном округе, несмотря на недостатки законодательного обеспечения этой деятельности, позволило предпринять несколько политических шагов, способствующих оздоровлению обстановки в регионе.

Непонятное для простых обывателей неожиданное решение Президента Ингушетии Руслана Аушева уйти в отставку явилось следствием именно такой политики. Несмотря на внешнюю популярность Аушева среди коренного населения республики, деятельность нового президента Ингушетии М. Зязикова выглядит более конструктивной и на политическом, и на экономическом поприще.

Критическая ситуация в Дагестане перешла в стадию преодоления многочисленных проблем в значительной мере благодаря взаимопониманию, сложившемуся между полпредом Президента России в Южном федеральном округе В. Г. Казанцевым и Председателем Госсовета республики М. Магомедовым.

Проблемы приграничной Северной Осетии — Алании не перерастают в настоящее время в острый кризис на национальной почве благодаря личному политическому влиянию на ситуацию в республике полпреда Президента в Южном федеральном округе. Главная политическая задача в данной республике — это исправление ситуации с подавляющим, в полном смысле этого слова, представительством местных мононациональных кадров во всех органах государственной власти и местного самоуправления. Нельзя признать правильным, когда в многонациональной республике политическая элита является мононациональной и представляет интересы только одной нации.

У института полпредов Президента России возможности влиять на политическую ситуацию зависят в значительной мере от их личных качеств и авторитета самих полпредов. Неопределенность законодательства России в отношении этих ключевых фигур политической организации огромных округов делает субъективные качества данных государственных чиновников политически важными. Они не публикуют своих программ, но принимают политические решения, ориентируясь иногда лишь на концептуальные указания Президента России, который, впрочем, часто формулирует для них государственные задачи в прямой постановке.

Технически вопросы влияния на конкретную ситуацию в определенном территориальном образовании реализуются через конкретных людей, разделяющих взгляды и одобряющих действия политического руководства России. Для опоры на таких людей необходимо в первую очередь их найти, выделить среди местного «истеблишмента». Личный контакт с ними необходим, так же как необходим разносторонний анализ ситуации по материалам разнообразных источников с привлечением специализированных подразделений аппарата полпредства и экспертов. Эти тактические соображения определяют необходимость постоянных контактов полпреда с политической и экономической элитой регионов, поездок в места наибольшего «политического напряжения», а также в зоны критических ситуаций, вызванных природными или техногенными явлениями, для личной оценки проблем, политических и экономических решений, достижений, недостатков, перспектив развития территориальных образований округа.

Одним из серьезных инструментов анализа является Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов (EAWARN), реализованная в основном усилиями специалистов Института этнологии и антропологии РАН. Многочисленные агенты — специалисты EAWARN на местах в оперативном режиме предоставляют, пользуясь возможностями Интернета, профессионально подготовленные объективные сведения и прогнозы развития политических и экономических ситуаций на конкретных территориях.

Важнейшим условием для здоровья народа является образование, гуманитарная составляющая которого должна быть ориентирована на общероссийские интересы. Определяющим правилом гуманитарного обучения на территории всей России, а тем более в ее проблемных регионах, должен являться строжайший запрет на «ненавистническую интерпретацию прошлого» (по выражению В. А. Тишкова)9, активная пропаганда предлагаемых путей преодоления существующих национальных противоречий, пропаганда перспектив улучшения жизни народа и показ пагубности деструктивного пути развития общества. К устаревшим или недопустимым темам гуманитарного просвещения народа относятся, прежде всего, обсуждение внешних, творческих и эмоциональных расовых различий между людьми, преувеличенное внимание к творческим достижениям представителей одного народа, стремление преуменьшить вклад в развитие культуры народа, населяющего территорию, представителей национальных меньшинств, противопоставление национальной культуры общероссийской.

Просвещение народа может идти разными путями. Образование — один из путей просвещения, реализация которого сопряжена с известными трудностями, особо выделяющимися при получении фундаментального образования. Основные из них: обеспечение профессионализма преподавания и долговременность обучения.

Высокий уровень образования не является панацеей от безнравственности и асоциальности, но в какой-то мере способствует «статистическому» снижению таких личностных проявлений в обществе. Беда в том, что тенденция к снижению становится заметной после достижения обществом весьма высокого уровня образования, когда количественное накопление знаний начинает менять «качество личности».

Другой путь просвещения населения реализуется с использованием средств массовой информации, что позволяет оперативно доводить до сознания людей субъективные оценки происходящего или просто подстраивать общественное сознание под интересы конкретных политических групп. Этот путь часто используется политтехнологами для настройки сознания масс по заказу или собственному разумению. Следует признать, что старый коммунистический штамп, утверждающий, что народ, если дать ему возможность свободного волеизъявления, всегда прав, практически нереализуем в условиях современных технологий манипулирования сознанием. Очень трудно выделить примеры беспристрастного изложения событий, касающихся жизни людей. Ибо даже в факте многократного повторения в СМИ объективной информации заложена ее субъективная оценка. Оперативное противодействие политическим противникам через СМИ — грозное оружие, которое может как содействовать политическому прогрессу общества, так и затормозить его — стать оружием победы безнравственного противника.

Активная пропаганда политических идей с использованием современных средств массового информирования граждан, а не беспристрастное обеспечение людей непредвзятой информацией: пусть, мол, сами выводы делают, — путь к политическому успеху.

Если действующая власть уверена в справедливости и эффективности своей политики, а так должно быть по определению, то для такой власти естественным будет наращивание своих информационных возможностей. При этом власти лучше полагаться на государственные СМИ, а не выпрашивать эфир или газетные полосы у частных компаний.

В полном смысле это утверждение касается администативно-управленческого аппарата полпредства в Южном федеральном округе, и здесь нет никакого противоречия закону о СМИ. Вопрос сводится исключительно к организации и начальному финансированию таких СМИ, способных в дальнейшем существовать, как показал некоторый опыт информационного обеспечения работы полпредства, при минимальной государственной поддержке.

Всеобщие опасения, что повторится ситуация с тотальным навязыванием единой идеологии, в нынешней российской ситуации не могут быть признаны состоятельными. Можно учитывать подобную опасность, но оставлять власть, избранную народом, без идеологического прикрытия недопустимо. В ситуации переходного периода одной беспристрастности при освещении событий общественной жизни мало. В ином случае мгновенно найдутся возможности у деятелей, не ограниченных моральными соображениями государственного порядка, которые помогут людям «разобраться» в беспристрастно изложенных фактах.

Авторитет руководителя федерального округа — как его понимают на Юге России

Практически успех консолидации народов любого региона России зависит в основном от эффективных действий по трем фундаментальным направлениям региональной политики:

совершенствования политического управления регионами для реальной заботы о населении, создание равных условий для улучшения жизни, независимой этнической принадлежности людей и особенностей культурно-бытовых, социальных, религиозных и иных национальных традиций;

эффективного хозяйствования в округе и экономической интеграции субъектов Федерации;

организации просвещения населения с учетом общих (фундаментальных) интересов многоэтнического Российского государства.

Формально функции полпреда Президента России частично покрывают первый из перечисленных пунктов и сводятся в основном к контролю за соблюдением общероссийского законодательства в регионах и приведению регионального законодательства в соответствие с Конституцией России.

Для эффективного влияния на политическую ситуацию в регионах полпреду приходится привлекать личностный ресурс, позволяющий распространить свое влияние на иные сферы жизни общества. Особенно это характерно для народов российского Кавказа, где к лидеру предъявляются особые требования. Эти требования настолько специфичны, что им может соответствовать далеко не каждый крупный российский политик последнего десятилетия.

В. Г. Казанцев был назначен полномочным представителем Президента 18 мая 2000 года. Уже 30 мая В. В. Путин представил его главам субъектов Федерации, вошедших в федеральный округ, а 1 июня новый полпред приступил к исполнению своих обязанностей.

Критики решения Президента по проекту образования федеральных округов обычно не критикуют саму идею округов. Критические выпады затрагивают персональный выбор Президента по руководителям округов, в том числе Южного федерального: как же так, мол, человека военного, мало знакомого с проблемами гражданской части общества, назначают координировать решения этих самых проблем федеральными и местными властями?! Вот что по этому поводу думает сам полпред Казанцев:

«Когда я возглавлял военный округ, помимо боеготовности войск мне немало приходилось заниматься и системами обеспечения их жизнедеятельности. Это мощные военные заводы, почти три десятка военных совхозов. Руководить ими без экономических знаний было практически невозможно. А взять вопросы социально-бытового характера: строительство жилья для семей военнослужащих, обеспечение их детей местами в яслях, детских садах и школах — они ничем не отличаются от таких же на «гражданке». Далее. Например, на территории СКВО располагается несколько военных вузов. Для руководства системой образования, в том числе военного, используются особые подходы. Многие «гражданские» руководители различных рангов не знают, да и не хотят этого знать. Почему-то бытует мнение: раз военный, то только и умеет, что шашкой махать да требовать от подчиненных: «Делай, как я!». Конечно, командирам подразделений и частей без известного принципа армейского обучения не обойтись. Перед командующим войсками задача воздействовать на солдат и офицеров силой личного примера или иметь «луженую глотку» на первом месте не стоит. Его главная цель — вместе с офицерами штаба на опыте прошлого осознать реалии настоящего и точно спрогнозировать развитие ситуации в будущем. Словом, спланировать боевые действия так, чтобы на конце стрел, нарисованных на картах, выступило как можно меньше солдатской крови».

Генерал Казанцев, как и многие другие ответственные офицеры оставшейся в прошлом Советской Армии, абсолютно не причастен к текущему российскому развалу, но он, к сожалению, вынужден оправдываться и отстаивать свое право на участие в строительстве новой российской государственности. Для таких дел у него есть не только боевой, но и государственный опыт, личностные возможности.

Проблемами приведения законодательств субъектов Федерации к конституционным стандартам России не исчерпываются функции полпреда. Он сам и исполнительный аппарат представительства вынуждены решать массу проблем, выходящих за рамки компетенции субъектов Федерации, в особенности — возникающих в оперативном порядке.

Как любому крупному администратору и политику Виктору Германовичу Казанцеву приходится преодолевать непонимание и сопротивление его инициативам, в том числе и в высоких московских кабинетах. С чисто познавательных позиций хотелось бы посмотреть, как действовали бы в условиях природных и общественных катаклизмов, которые с таким постоянством случаются на Юге России, столь популярные недавно на политическом олимпе России критически настроенные к полпреду политические оппоненты, как бы они договаривались с политическими лидерами южных российских республик, «собирали» конфликтный регион, выводили его из дотационной ямы, «мирили и судили».

На Кавказе пока нет спокойствия, и видны только первые ростки мирной жизни. Отдельные бандгруппы еще противостоят федеральным войскам в Чечне. Они ведут минную войну, терроризируют местных госслужащих, работников милиции, лояльных к властям религиозных авторитетов и других мирных граждан. В 2002 году бандиты подбили армейский вертолет Ми-26, который упал на минное поле у Ханкалы и похоронил под своими обломками 121-го пассажира. А у ингушского села Галашки проникшие в республику из Грузии террористы вступили в жестокий бой с воинами ОГВ(с). Остающиеся в подполье главари сепаратистов призывали население к усилению борьбы с федералами, пытались пополнить свои ряды представителями местной молодежи, широко применяли тактику ассимиляции среди жителей чеченских городов, сел и в лагерях временно перемещенных лиц на территории Ингушетии. Не полностью оказались перекрытыми каналы поступления к экстремистам оружия, боеприпасов, материальных и финансовых средств. И еще: «амиры» бандформирований не раз инициировали ряд крупных терактов в отдельных субъектах Южного федерального округа за пределами Чечни. Наиболее активно это проявилось в Дагестане и на Ставрополье, где в 2000–2001 годах было совершено 25 терактов с тяжелыми последствиями, в результате которых погибли около 110 человек, а несколько сот граждан получили ранения различной степени тяжести. Террористы продолжили диверсии на Северном Кавказе и в 2002 году. В дагестанских городах Махачкале и Каспийске прогремели мощные взрывы, унесшие десятки жизней военнослужащих Внутренних войск МВД Российской Федерации и морских пехотинцев. Всего же только за 9 месяцев 2002 года на территории Южного федерального округа было совершено 233 террористических акта, каждый из них значительно обострял обстановку в регионе, вызывал рост социальной напряженности, реально угрожал политической стабильности.

На общественно-политическую обстановку в Дагестане продолжают влиять последствия вооруженного вторжения исламских экстремистов в августе — сентябре 1999 года. Усиленный контингент федеральных войск на границе с Чечней сегодня препятствует вторжению незаконных вооруженных формирований на территорию республики, но опасность проникновения в Дагестан мелких бандгрупп для совершения террористических актов и диверсий, с целью отвлечь внимание федеральных сил от Чечни, остается реальной.

Группы боевиков из Чечни используют в Дагестане районы компактного проживания чеченцев. Наряду с подготовкой и проведением терактов они усиленно занимаются вербовкой боевиков среди чеченцев-аккинцев и представителей других национальностей республики. По данным МВД Дагестана, вербовщики проходили усиленную подготовку в лагерях Р. Гелаева в Грузии.

Продолжаются попытки повлиять на обстановку в республике через общественные организации и религиозные структуры из-за рубежа.

Южный федеральный — округ приграничный. И нельзя сбрасывать со счетов угрозы национальной безопасности России в связи с решением руководства Республики Грузия расширить военное сотрудничество с НАТО, с возможным развитием грузино-абхазского и грузино-южноосетинского конфликтов, а также в связи со сложной криминальной ситуацией в Панкисском ущелье Ахметского района и других приграничных районов Грузии.

Не менее серьезным фактором, угрожающим миру и стабильности в регионе, являются последствия осетино-ингушского конфликта осени 1992 года, когда погибло около тысячи человек, было разрушено свыше пяти тысяч жилых домов и административных зданий, а десятки тысяч людей стали вынужденными переселенцами. Этот конфликт еще тлеет. Дестабилизирующая деятельность ингушских общественно-политических движений «Даймохк», «Союз депортированных», «Восход», «Мемориал», «Правозащитник», которые постоянно обвиняли руководство Северной Осетии и Федеральный центр в нарушении соглашений по урегулированию последствий конфликта, в невыполнении Закона Российской Федерации «О реабилитации репрессированных народов», не способствовали ни решению постконфликтных проблем, ни формированию благоприятного морально-психологического климата в межэтнических отношениях. Даже весной 2002 года в ходе проведения в Ингушетии президентских выборов некоторые кандидаты на высшую республиканскую должность в качестве «козырной карты» муссировали вопросы об «исторической принадлежности ингушам территории Пригородного района и возвращении ингушских переселенцев в места прежнего проживания», что, безусловно, усилило напряженность в зоне урегулирования конфликта. Свое влияние на процессы стабилизации здесь оказали и оппозиционные к официальным властям Алании осетинские националисты. Они пугали обывателей новыми вооруженными столкновениями по возвращении ингушей в республику. И препятствовали возвращению переселенцев, инспирируя протестные акции. Достаточно сказать, что около полусотни жителей Пригородного района Северной Осетии по фактам таких противоправных действий были привлечены к уголовной ответственности.

В сохранении осетино-ингушского конфликта оказались заинтересованы как отдельные коррумпированные представители органов власти, так и ряд организованных преступных группировок обеих республик. Говоря об опасности нового обострения, они отвлекали внимание общественности и правоохранительных органов от собственных финансовых махинаций с бюджетными средствами, от подпольного нарко-, нефте-, алкобизнеса, торговли оружием.

Сложный период переживает в последнее десятилетие Карачаево-Черкесская Республика. Глубокие изменения произошли здесь практически во всех сферах жизни. Республика, выделившись в 1991 году из состава Ставропольского края, получила новый уровень государственности. Вместе с тем слабый рост промышленного производства, падение объемов продукции сельского хозяйства и уровня доходов населения, высокий уровень безработицы и рост преступности стали истоками напряженности общественно-политической ситуации. Наличие протяженной и легкодоступной границы с Грузией и Абхазией, где не прекращается вооруженное противостояние, также не способствовало стабилизации обстановки в Карачаево-Черкесской Республике.

Продолжаются разногласия между черкесско-абазинской и карачаевской группировками, в особенности по вопросам выборов глав исполнительной власти различных уровней. В политическую борьбу попытаются вмешаться деструктивные силы, входящие в общественно-политические движения «Алан», «Адыге-Хасэ», «Адгылара», «Абаза», «Бирлик», а также ваххабитские общины республики, тесно взаимодействующие с чеченскими сепаратистами. В Карачаево-Черкессии тлеет опасность вооруженных столкновений и дестабилизации обстановки.

Практически все субъекты Федерации, вошедшие в состав округа, к 2000 году захлестнула волна так называемой нерегулируемой миграции. Речь идет не только о вынужденных переселенцах, беженцах, появившихся в результате осетино-ингушского конфликта, боевых действий в Дагестане и Чечне. Не менее болезненным для региона оказался так называемый «русский вопрос» — отток русскоязычного населения из Северокавказских республик. Комментируя ситуацию, Виктор Германович Казанцев отмечал: «Русских, других славян и вообще представителей национальных меньшинств вытесняли, а кое-где и продолжают вытеснять из местных структур власти, из важных сфер деятельности, из исторически сложившихся мест проживания, вынуждают уезжать в другие регионы. За последние десять лет мигрировали примерно один миллион триста тысяч человек. И в буквальном смысле слова появились мононациональные республики: Ингушетия в результате осетино-ингушского конфликта и долгих лет президентства Руслана Аушева, Чечня, куда пришли ваххабиты со своими постулатами… Даже Дагестан, казалось бы, столь многонациональный — и на тебе: славяне и другие европейцы почувствовали себя здесь неуютно! А взять Карачаево-Черкессию, Северную Осетию — опять национальные проблемы и противостояние по национальному признаку.

Правда, если смотреть в самый корень, за последние годы здесь значительно сократилось количество рабочих мест… Основа процесса, конечно, — в экономике… Плюс постоянные угрозы со стороны националистов.

Все это чревато серьезными последствиями. Вытеснение русских из промышленности, науки и образования, где они в основном были заняты, подогревает экономический кризис и оборачивается против самих «титульных народов». Так уж исторически сложилось, что стабильность межнациональных отношений, экономики в регионе во многом зависит от положения и социального самочувствия русского народа. Именно он составляет одну из главных основ российской государственности.

То есть, у проблемы четко выражены два аспекта. Первый — нарушение гражданских прав русскоязычного населения, которое пытались замолчать руководители различного уровня — от поселкового до республиканского. Второй — отток славянского населения стал проблемой межэтнического согласия и перспектив дальнейшего развития этнополитической ситуации в регионе, ведь сегодня русские по-прежнему являются цементирующим звеном, позволяющим сдерживать дальнейшее обострение межнациональных отношений. Надо сказать, что федеральные органы власти хорошо знали реальную ситуацию, но долгое время недооценивали ее, с политических позиций не предпринимали никаких действий. Кроме того, в интересах обеспечения безопасности и стабилизации ситуации на Северном Кавказе они практически не реализовывали возможности такого коренного населения Юга России, как казачество.

Неконтролируемая миграция населения в достаточно стабильные в социально-политическом и экономическом отношении субъекты Южного федерального округа внесла свои коррективы в структуру этнического состава населения на местах, этнического разделения труда, привела к нежелательным изменениям на рынке жилья, сказалась на межнациональных отношениях и криминальной обстановке. Так, за последние десять лет на Кубань прибыли около 1 миллиона человек из Закавказья, Средней Азии, выходцев из республик Северного Кавказа, и сейчас практически каждый пятый житель здесь — это мигрант, что в пять раз превышает среднероссийские показатели.

Как итог, привычными стали бытовые, но быстро политизирующиеся конфликты местного населения с представителями компактно проживающих этнических диаспор в ряде сельских районов Краснодарского края (с армянами, турками-месхетинцами), Ставропольского края (с даргинцами, ногайцами, туркменами), в районе Кавминвод, в Республике Адыгея (с курдами), Ростовской области (с чеченцами и даргинцами). К сожалению, этот ряд можно продолжить. А некоторые из проблем нерегулируемой миграции (ситуация с турками-месхетинцами в Краснодарском крае) вышли даже на международный уровень и привлекли внимание ООН».

Это только часть проблем, с которыми, в силу сложившихся обстоятельств, приходится сталкиваться полпреду Президента на Юге России. А если упомянуть природные катастрофы середины и конца 2002 года, унесшие человеческих жизней больше, чем в ином военном конфликте…

Генерал царской армии профессор А. А. Свечин в свое время отмечал: «Искусство вождя не может быть изучено по учебнику… Учительницей политика или стратега может быть только сама жизнь или ее отображение в истории»10.

Кавказ — наш общий дом

Приоритет в деятельности института Полномочного представителя Президента Российской Федерации в Южном федеральном круге с самых первых дней его образования был отдан активному содействию процессам восстановления мира и стабильности на Северном Кавказе. Документом программного характера, своего рода манифестом, получившим широкий резонанс у общественности Юга России, стало «Заявление полпреда и руководителей субъектов Федерации Юга России «О взаимопонимании, мире и межнациональном согласии в Южном федеральном округе». Оно было принято 21 июля 2000 года в столице Кабардино-Балкарии Нальчике, на заседании Совета Ассоциации «Северный Кавказ». Одним из обсуждавшихся вопросов на этом заседании был вопрос о выработке мер по стабилизации общественно-политической и экономической ситуации в Южном федеральном округе. Ниже приводится полный текст документа.

«Народы Юга России решительно поддерживают твердую позицию Президента Российской Федерации В. В. Путина по полной и безусловной ликвидации сил международного терроризма в Чеченской Республике. Они единодушны в оценке усилий Президента России, направленных на укрепление всей системы государственной власти и повышение ответственности должностных лиц всех уровней за осуществление реформы во всех сферах общественной жизни.

Мы отмечаем, что события последнего периода на Северном Кавказе свидетельствуют о дальнейшем нарастании внутренних и внешних угроз безопасности нашего государства на Юге России. Особую опасность представляет продолжающееся проникновение в Чеченскую Республику иностранных наемников и активизирующаяся информационная экспансия реакционных сил из ряда зарубежных государств. Наряду с этим мы подчеркиваем, что успешное завершение антитеррористической операции само по себе еще не обеспечит стабильность в регионах, если не будут эффективно проводиться необходимые преобразования в экономической, социальной и духовной сферах, если не будут преодолены тенденции криминализации и коррумпирования общества, если не будет преодолена психология национальной отчужденности и неприязни.

Именно поэтому мы считаем, что народам Северного Кавказа, Юга России в целом нужна новая, созидательная философия развития. В центре этой философии должны быть идеи мира, добрососедства и взаимного сотрудничества, направленные на дальнейшую интеграцию наших народов, на достижение достойного уровня жизни людей, на последовательную и полную реализацию прав человека-гражданина.

Руководствуясь высшими интересами наших народов, стремясь к установлению мира и стабильности в нашем регионе, мы единодушно заявляем о нижеследующем:

1. Мы активизируем наши действия по нормализации политической и социально-экономической ситуации в Южном федеральном округе, по борьбе с терроризмом, преступностью, с проявлениями национализма и сепаратизма, со всем тем, что угрожает жизни и достоинству наших граждан. Координатором всей этой работы должно выступать Представительство Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе.

2. Выражаем полную поддержку усилиям Главы администрации Чеченской Республики по наведению необходимого порядка, формированию в соответствии с Конституцией Российской Федерации и Российским законодательством системы государственных органов власти и управления, по налаживанию мирной жизни, восстановлению экономики и социальной сферы.

3. Просим Правительство Российской Федерации оказать необходимую и безотлагательную целевую финансовую и материальную помощь по скорейшему завершению восстановительных работ, что будет способствовать повышению трудовой занятости населения, улучшению самочувствия населения республики. В свою очередь мы обязуемся внутренними возможностями наших регионов оказывать активную практическую помощь Чеченской Республике.

4. Мы выражаем единодушное мнение, что стабилизация обстановки в Южном федеральном округе напрямую зависит от своевременного решения проблемы временных переселенцев из Чеченской Республики, а также в зоне осетино-ингушского урегулирования. Необходимы совместные усилия Федерального центра, Представительства Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе, глав субъектов Федерации по скорейшему возвращению временных переселенцев в места своего прежнего проживания, по оказанию им разносторонней помощи в обустройстве и решению вопросов трудовой занятости.

5. Участники совещания поддерживают позицию Президента Российской Федерации В. В. Путина в вопросах формирования единого правового пространства, приведения конституций и законодательных актов субъектов Федерации в полное соответствие с Конституцией Российской Федерации и российским законодательством, обеспечения территориальной целостности государства, недопустимости передела существующих административных границ. Нами будут предприняты активные усилия по выполнению этой важнейшей задачи государственного строительства.

6. Мы выражаем решительное осуждение любым действиям, допускающим разжигание межнациональной розни и религиозной нетерпимости, и примем необходимые меры по пресечению этих деструктивных тенденций, особенно проявлений политического и религиозного экстремизма среди населения Южного федерального округа.

7. Считаем, что в кратчайшие сроки должна быть принята комплексная программа создания в Южном федеральном округе единого информационного пространства. Эта программа должна содержать четкое определение главных приоритетов и механизм материально-технического обеспечения. Вся информационная деятельность должна быть направлена на мобилизацию населения в поддержку реформ, усилий Президента Российской Федерации по укреплению государственной власти, обеспечению прав и свобод человека-гражданина, на пропаганду мира и дружбы между народами. Она должна воспитывать людей на положительном опыте, на достижениях в созидательной работе граждан.

8. Участники Совещания высказали готовность в меру своих возможностей оказывать поддержку и помощь воинским формированиям и правоохранительным органам, дислоцированным на территориях регионов, способствовать успешному выполнению ими своего долга по обеспечению безопасности населения региона. Особым вниманием мы намерены окружить военнослужащих, выполняющих боевые задачи на территории Чеченской Республики.

9. Выражаем пожелания Федеральному центру значительно активизировать работу с государствами Закавказья — Азербайджаном, Арменией, Грузией по укреплению и развитию экономического и культурного сотрудничества. Эти связи будут укреплять исторически сложившиеся традиционные отношения наших народов, способствовать установлению мира и стабильности на Кавказе в целом».

На заседании Совета Ассоциации «Северный Кавказ» присутствовали национальные представители почти всех субъектов Федерации, входящих в Южный федеральный округ России. Документ был принят единогласно. Партийного и иного контроля за выражением мнений и голосованием не проводилось и проводиться не могло.

2.4. Закон и порядок должны быть едины для всех граждан страны

Создавая федеральные округа, Президент России В. В. Путин подчеркивал, что прежде всего округа необходимы для единообразного понимания в любой точке государства всех законов Российской Федерации. «Единая правовая политика, — отмечал он, — является фундаментом подлинной государственности». То есть задачей первостепенной важности в деятельности полпредов должно было стать обеспечение единого правового пространства страны.

Виктор Германович Казанцев, понимая важность и специфику своей государственной миссии, отмечал: «Свою роль как Полномочного представителя Президента России в Южном федеральном округе вижу в закреплении федерализма на территории округа, обеспечении устойчивого, простого, высокоэффективного управления им. Особо хочу подчеркнуть: мы не реформируем, а нормализуем отношения по разграничению полномочий Федерального центра и субъектов Федерации. И делаем это исключительно правовыми средствами. Имею в виду процесс приведения в соответствие с Конституцией Российской Федерации и федеральным законодательством нормативно-правовых актов субъектов России. Строится он по таким направлениям:

— устранение разногласий в основных законах субъектов — конституциях, уставах;

— приведение в соответствие законодательства в области местного самоуправления;

— приведение в соответствие нормативно-правовых актов в области миграционной политики, налогового и бюджетного регулирования.

Проблема значительно сложнее, чем кажется на первый взгляд. Дело в том, что кроме законов в субъектах принимается огромное количество постановлений руководителями субъектов и руководителями городов и районов, муниципальных образований. Все они нуждаются в конкретной нормативно-правовой оценке, что, безусловно, лежит в сфере деятельности органов юстиции. Во взаимодействии с этими органами мы будем и впредь постоянно осуществлять контроль за развитием ситуации — с тем, чтобы обеспечить одинаковое воздействие законов на реализацию прав и свобод граждан России».

В программном документе Южного федерального округа — Заявлении «О взаимопонимании, мире и межнациональном согласии в Южном федеральном округе» отмечалось: «Участники совещания поддерживают позицию Президента Российской Федерации В. В. Путина в вопросах формирования единого правового пространства, приведения конституций и законодательных актов субъектов Федерации в полное соответствие с Конституцией Российской Федерации и российским законодательством».

Практическая работа по формированию единого правового пространства в округе в аппарате полпреда была начата уже в июле 2000 года — с первых дней создания окружных структур органов прокуратуры и юстиции. А в апреле 2001 года по инициативе В. Г. Казанцева для планового контроля над приведением законодательства субъектов Федерации в соответствие с федеральным законодательством была создана рабочая группа по координации деятельности территориальных органов федеральных органов исполнительной власти, которую возглавил заместитель полпреда Николай Слепцов.

Только в 2000–2001 годах и за несколько первых месяцев 2002 года органами юстиции и прокуратуры было выявлено более полутора тысяч (!) нормативно-правовых актов, не соответствующих Конституции Российской Федерации и федеральному законодательству. В соответствие с законами страны был приведен основной массив региональных нормативных актов, регулирующих вопросы государственного устройства, соблюдения прав и свобод человека и гражданина, выборного законодательства, экономического развития субъектов Южного федерального округа. Так, в Ставропольском и Краснодарском краях, Кабардино-Балкарской Республике, Республике Северная Осетия — Алания, Ростовской и Волгоградской областях были приняты противоречащие федеральному законодательству нормативно-правовые акты, регулирующие отношения в сфере экономической деятельности. В Астраханской области, Кабардино-Балкарской Республике и Республике Северная Осетия — Алания имелись нарушения федерального законодательства при заключении международных договоров и соглашений.

К 2003 году в основном были приведены в соответствие конституции и уставы субъектов, входящих в округ. Только в Кабардино-Балкарии было приостановлено действие 28 норм Конституции республики, противоречащих Конституции Российской Федерации. Как показывает анализ, нормативно-правовые акты субъектов Федерации, противоречащие федеральному законодательству, можно условно разделить на две группы. В первую входят те, что изначально были приняты с юридическими дефектами. Во вторую — получившие такие дефекты в результате последующей деятельности федерального законодателя. Это характерно, например, для нормативно-правовых актов в налоговой сфере, которые подвержены наиболее частому изменению и влекут за собой изменения в региональном законодательстве.

Принципиально важно было поддержать устойчивость государства путем повышения легитимности органов государственной власти и местного самоуправления. В рамках решения этой задачи предстояло заняться обеспечением выполнения избирательного законодательства на местах. Ведь в течение 2000–2002 годов в субъектах, входящих в округ, проводились выборы властей самого различного уровня. А в ходе выборных кампаний выявилось немало проблем — начиная с формирования избирательных комиссий, выдвижения кандидатов, финансирования подготовки и проведения выборов, информационного обеспечения кампаний, заканчивая организацией голосования, подсчета голосов и ответственностью за нарушение избирательных прав граждан. Это проблема двуязычия в выборном законодательстве (Республика Адыгея, Республика Северная Осетия — Алания). Это различные подходы к решению проблем обеспечения представительства этнических групп в законодательных органах (Республика Адыгея, Республика Дагестан).

По поручению полпреда рабочая группа проанализировала блок избирательного законодательства всех субъектов, входящих в округ. Результаты анализа были направлены в законодательные (представительные) органы республик, краев и областей, а также в органы прокуратуры. В некоторых случаях принимались меры прокурорского воздействия.

Важной задачей была реализация на практике положений Указа Президента Российской Федерации от 10 августа 2000 года № 1486 «О дополнительных мерах по обеспечению единства правового пространства Российской Федерации» в части формирования Федерального регистра нормативных правовых актов субъектов Федерации. Положительные тенденции такой работы отмечались в республиках Адыгея, Дагестан, Кабардино-Балкария, Краснодарском крае, Астраханской, Волгоградской и Ростовской областях. Вместе с тем неблагополучное положение складывалось в Республике Ингушетия. Здесь, наоборот, наблюдались правовой сепаратизм, противодействие органов государственной власти республики приведению местного законодательства в соответствие с федеральным. Причиной этого стала своеобразная психология «ревизионизма», сложившаяся в Ингушетии при президенте Р. Аушеве, когда вместо мобилизации сил и средств на выполнение принятых решений их пытались ревизовать на всех уровнях управления, начиная от республиканских до городских и сельских. Так, заместитель министра юстиции республики считал некорректными… приказы министра юстиции России. Другой пример: глава Сунженского района выполнял постановление правительства республики не через месяц, как оно того требовало, а через… три. Здесь надо сказать, что с 1995 года Президентом России было издано шесть Указов о приостановлении действия указов президента Республики Ингушетия и постановлений правительства республики, как противоречащих Конституции Российской Федерации и федеральному законодательству. Трудно найти отрасль законодательства России, которая бы не нарушалась в связи с принятием ингушскими властями республиканских нормативных актов. Это касалось несоблюдения требований Конституции Российской Федерации, Гражданского кодекса, законодательства о конкуренции и монополистической деятельности, налогового законодательства…

Так, в течение трех лет экс-президент Республики Ингушетия Р. Аушев издал 41 указ, в той или иной мере направленный на проведение экономических реформ. Двадцать четыре из них… противоречили федеральному законодательству, потребовалось вмешательство прокуратуры, чтобы привести все в соответствие. В то же время документы прокурорского реагирования, направленные президенту, в Народное собрание и в правительство республики, рассматривались несвоевременно или не рассматривались вообще. Верховным судом республики исковое заявление прокурора на несоответствие федеральному законодательству закона «О Съезде народов Ингушетии» рассматривалось, например, более пяти месяцев, а по закону «О выборах Президента Республики Ингушетия» — около четырех месяцев. В нарушение Бюджетного кодекса Российской Федерации законами о республиканском бюджете не принимались статьи о предельном уровне заимствований, объеме государственного долга и годовой сумме расходов на его обслуживание. Парламентом республики не утверждалась программа заимствований, не контролировался их объем.

Во всех субъектах, находящихся в пределах Южного федерального округа, для анализа работы по приведению нормативно-правовых актов органов местного самоуправления в соответствие с федеральным и региональным законодательством были при федеральных инспекторах образованы соответствующие комиссии. В их состав включались представители органов законодательной и исполнительной власти, органов прокуратуры и юстиции, судов общей юрисдикции.

Укреплению единого правового пространства, по замыслу В. Казанцева, должно послужить дальнейшее сотрудничество соответствующих подразделений административного аппарата полпреда с Южно-Российской парламентской ассоциацией. После анализа однотипных нарушений, чтобы ускорить процесс по внесению изменений в соответствующие нормативно-правовые акты, материалы было решено направлять непосредственно в парламентскую ассоциацию. Кроме того, аппарат полпреда намерен продолжить работу по совершенствованию нормативно-правовой базы муниципальных образований. Сюда относится принятие уставов всеми муниципальными образованиями субъектов, входящих в Южный федеральный округ, а также внесение изменений и дополнений в действующие уставы, чтобы привести их в соответствие с федеральным законодательством.

Скрупулезная организационная работа по укреплению основ российской государственности реально оказала позитивное влияние на обеспечение национальной безопасности в Южном федеральном округе. Она позволила ограничить местничество, сепаратизм, укрепить дружбу между субъектами региона на основе взаимного учета интересов и ответственности за будущее народов, тем самым значительно уменьшив угрозу территориальной целостности и суверенитету России.

Реформа не ради формы

В 2001 году полпредом и сотрудниками аппарата представительства Президента России в Южном федеральном округе был проведен анализ структуры, функций и численности территориальных подразделений федеральных органов исполнительной власти и возможных мер по их оптимизации. Этот анализ показал, что территориальные органы большинства федеральных министерств и ведомств далеко не в полной мере могли обеспечить реализацию возложенных на них задач. В основном же препятствовало этому неэффективное организационно-штатное строение таких структур. В большинстве из них штаты не пересматривались по пять — семь лет и уже не соответствовали ни объемам возлагаемой работы, ни изменениям в системе исполнительной власти. Так, в территориальных органах минфина, минтруда, минприроды Ингушетии, Калмыкии, Северной Осетии — Алании, Кабардино-Балкарии, Краснодарского края численность руководящего состава была явно в избытке. В то же время решение ряда важнейших федеральных задач некоторыми органами не могло обеспечиваться из-за недостатка предусмотренных штатных единиц. К примеру, в Новороссийском порту обрабатывается до половины таможенного оборота округа, а доля таможенных служащих здесь была в четыре раза меньше необходимого. В аэропорту Владикавказа на один международный рейс приходилось шесть работников иммиграционного контроля, а на российско-казахстанской границе таковых вообще не было.

Серьезные просчеты, по мнению полпреда Казанцева, были допущены в структурировании и наделении полномочиями территориальных органов окружного уровня. Это касалось, например, комитета федеральной криминальной милиции, окружного управления налоговой полиции, органов валютного и фитосанитарного контроля, ветеринарного надзора.

Для решения многочисленных проблем Южного федерального округа консолидированная и эффективная государственная власть была нужна в первую очередь. Вот почему укрепление государства в лице всех институтов и уровней власти, оптимизацию их структур Виктор Германович Казанцев считал и считает своей стратегической задачей. Эти вопросы рассматривались в ходе рабочих встреч полпреда с руководителями федеральных министерств и ведомств. С соответствующими предложениями Казанцев обратился в Совет Безопасности Российской Федерации, к руководству МВД и ФСНП России, направил их и в Межведомственную комиссию по подготовке административной реформы исполнительной власти.

Инициативы полпреда нашли поддержку. Например, в МВД России разработали новую, качественно иную структуру окружных органов министерства. В результате было создано Главное управление МВД России по Южному федеральному округу во главе с заместителем министра. Вновь созданная территориальная структура сыграла определяющую роль в формировании окружной правоохранительной системы. В короткое время ее сотрудникам удалось организовать эффективное взаимодействие правоохранительных ведомств субъектов Российской Федерации, входящих в округ, придать деятельности правоохранительных структур системный характер. В результате принятых мер в правоохранительных территориальных органах, прежде всего в их руководящем звене, выросла исполнительская дисциплина. На эти структуры реально снизилось местническое влияние. Правоохранительная система Южного федерального округа прочно встала на позиции укрепления вертикали исполнительной власти.

Кадры решают все

Летом 2000 года в только что созданной администрации Чеченской Республики разгорелся конфликт между главой администрации Ахмадом Кадыровым и его первым заместителем Бисланом Гантамировым. Гантамиров высказал несогласие с кадровыми решениями Кадырова и заявил о своей решимости отстоять у власти «тех, кто с оружием в руках воевал с боевиками и брал Грозный». Поэтому вместе с вооруженными подчиненными он прибыл в Гудермес, где тогда располагалась местная чеченская власть, «для серьезного разговора». Только благодаря усилиям заместителя полпреда Владимира Боковикова и военного коменданта Чечни Ивана Бабичева ситуацию временно удалось локализовать.

Кадыров, в свою очередь, выразил резкое недовольство действиями своего подчиненного, посчитав, что демарш Гантамирова прежде всего был связан с предстоящими тогда выборами депутата Госдумы от Чечни.

Помощник Президента Российской Федерации Сергей Ястржембский выразил надежду, что Федеральному центру не придется «прибегать к оргвыводам». По его мнению, «для пользы дела было необходимо сохранить тандем Кадыров — Гантамиров». И вот почему: подбор и расстановка кадров на территории республики проходила с трудом. Здесь явно ощущалась нехватка компетентных и исполнительных чиновников. Выход, как разрешить конфликт двух чеченских лидеров без ущерба для общего дела, нашел В. Г. Казанцев. В ходе рабочего совещания, в котором участвовали полпред, его заместитель по Чечне Владимир Боковиков, Ахмад Кадыров и Бислан Гантамиров, он сумел убедить чеченцев, что из-за их амбиций не должны страдать мирные жители. Неправомерные действия Гантамирова были подвергнуты строгому осуждению, тот признал свои ошибки.

В ходе совещания противоречия между Кадыровым и Гантамировым были преодолены, и два видных чеченских деятеля перед телекамерами ведущих российских каналов ТВ заявили о совместной готовности работать во имя мира на чеченской земле…

Полпред Казанцев неоднократно гасил политические страсти, превышающие по накалу допустимые в цивилизованном обществе пределы. На Кавказе успеха здесь могут добиться только уважаемые обеими сторонами люди. Одних административных полномочий здесь может не хватить…

Как известно, движущей силой всех общественных процессов, как позитивных, так и негативных, являются люди. Возможно, сталинский лозунг «кадры решают все» и в наше время не потерял своей актуальности. Летом 2000 года, буквально с нуля создавая аппарат Полпреда Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе, Казанцев в очередной раз на практике убедился в справедливости ставшей крылатой фразы. Какими же критериями руководствовался он, подбирая сотрудников?

«Прежде всего, это высокий профессионализм, готовность работать в любой обстановке, — говорит Виктор Германович. — Далее — знание обстановки на Юге России. Конечно же, убежденность в правоте дела, которому ты служишь, вера в большое предназначение и будущее России. И желательно, чтобы это были те люди, которых знают и уважают на Северном Кавказе».

Не случайно в период формирования аппарата полномочного представителя было изучено более тысячи претендентов, желающих поступить на государственную службу. Отбор шел жесткий, на конкурсной основе. Каждый проходил трехмесячный испытательный срок. Как результат, в короткий срок сложился вполне работоспособный коллектив, обладающий достаточно высоким научным потенциалом. По уровню профессионального образования, стажу и опыту работы сотрудники полностью отвечали требованиям, предъявляемым к государственным служащим. Сразу по завершении формирования коллектива полпредства в числе нескольких десятков сотрудников аппарата трудились четыре доктора и 12 кандидатов наук, четыре человека имели почетные звания заслуженных деятелей, 37 были удостоены государственных наград. Каждый третий получил по два и более высших образования. А главное, все они были хорошо знакомы с обстановкой в округе, большинство имели значительный опыт работы в разного уровня государственных структурах.

«Вместе с тем, — акцентировал Казанцев, — я не могу сказать, что процесс формирования аппарата раз и навсегда завершен. Некоторые не выдерживают высоких нагрузок, темпов работы, кому-то не по душе повышенная требовательность к исполнительской дисциплине труда. Им на смену приходят другие. В итоге остаются наиболее стойкие, преданные делу люди».

Параллельно с формированием собственного аппарата полпред и его подчиненные постоянно изучали кадровую ситуацию в территориальных органах федеральных органов исполнительной власти, создавая систему работы с кадровым потенциалом государственных служащих Южного федерального округа

Все это время разрабатывались нормативно-правовая база, регламентирующая деятельность аппарата полномочного представителя, предложения по совершенствованию схемы взаимодействия подразделений аппарата в процессе исполнения решений полпреда, шло внедрение систем управления, структурировались данные, накапливался банк кадрового резерва. Специалисты по управлению, историки-кавказоведы, этнологи, политологи, ученые Северо-Кавказской академии государственной службы стали постоянными посетителями и советниками полпредства…

2.5. Политика и экономика на Юге России взаимосвязаны до предела

Не секрет, что мощная экономика является прочной базой для решения многих вопросов политического, социального, дипломатического, пропагандистского, военного и специального характера. Но дестабилизация социально-экономической обстановки на Юге России, обусловленная разрывом хозяйственных связей с другими регионами страны и республиками бывшего СССР, низкой конкурентоспособностью местного производства, чеченским кризисом и другими региональными конфликтами, весьма негативно отразились на состоянии всего хозяйственного комплекса. Экономическую отсталость, особенно республик Северного Кавказа, Виктор Германович Казанцев называет одной из сегодняшних болевых точек округа. Причем экономический спад на юге страны был более глубоким, чем в России в целом. Поэтому до сих пор здесь ощущаются разрушительные последствия псевдореформаторских идей, которыми так изобиловало прошлое десятилетие и просчеты в национальной политике бывшего руководства Российской Федерации.

«Почему, например, у нас в России глубинка — нищая? — рассуждает Казанцев. — Потому что, задабривая национальные окраины, бывшее руководство страны не жалело для них денег. Опасались дальнейшего распада России. Зная это, некоторые местные руководители-джигиты постоянно пугали Центр: «Дайте денег, иначе — социальный взрыв!» И Центр выделял им огромные суммы. Той же Республике Ингушетии. Два с половиной миллиарда рублей из собираемых в стране налогов шли Ингушетии, в то время как ее собственные доходы не превышали ста двадцати миллионов! Стоит ли удивляться, что кое-кто из ингушей отгрохал себе дома-дворцы с капитальными подворьями?!

Но ведь вечно жить за счет других нельзя! Это путь в никуда! Став Полномочным представителем Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе, я сразу намекнул местной политической элите: мол, хорошо бы развивать экономику и самим себе на жизнь зарабатывать! Как же было тяжело разговаривать вначале! «Раз так — мы возьмем автоматы!», «Применим силу!» — «Берите-ка лучше лопаты, другие орудия труда».

Да разве одна Ингушетия у нас такая? Абсолютно все республики Северного Кавказа сегодня на дотации!

Вместе с тем Юг России — своего рода ворота геополитического моста, обеспечивающего торгово-экономические отношения нашей страны с Западом и Востоком, государствами Каспийского и Азово-Черноморского бассейнов, Персидского залива и Индийского океана. В производстве продовольствия и электроэнергии, добыче минерального и углеводородного сырья, использовании биоресурсов, туристско-рекреационных и транспортных возможностей здесь широко представлены национально-государственные интересы России. Но эффективность использования такого крупнейшего потенциала составляла всего 25–30 процентов».

Создание федерального округа способствовало установлению новых хозяйственных связей, усилению интеграционных процессов на юге страны. Предстояло наряду с реформированием управленческих структур решить ряд взаимосвязанных задач:

— обеспечить условия динамичного социально-экономического развития региона;

— на основе экономического роста выйти из социального кризиса;

— укрепить социально-политическую стабильность в регионе на основе преодоления всех проявлений политического и религиозного экстремизма.

Именно под таким углом зрения выстраивали в представительстве Президента России в округе долгосрочную стратегию в развитии экономики, основой содержания которой являлась комплексность в развитии и решении проблем экономики и укрепления национальной безопасности страны на ее южном направлении. Результаты деятельности полпредства постепенно стали благотворно влиять на ситуации в федеральном округе. Благодаря имеющимся предложениям регион через системы связи, энергетику, транспортные коммуникации более прочно интегрируется в экономику государства. В свою очередь, Россия через транспортно-шлюзовые модули, нефтегазовые магистрали, совместное использование ресурсов Каспия, Азовского и Черноморского бассейнов «врастает» в мировое сообщество и развивает внешнеторговый оборот со странами ближнего и дальнего зарубежья, который, по оценкам специалистов, может достичь 20 миллиардов долларов в год.

В обосновании Федеральной целевой программы развития Юга России признаны перспективными для реализации свыше 700 экономических проектов.

Важным для региона, безусловно, является топливно-энергетический комплекс (ТЭК). Так, на акватории Каспийского моря и прилегающих территориях Дагестана и Калмыкии, а также в Астраханской области может быть утроена добыча углеводородного сырья. Есть резервы увеличения нефтегазоразработок и в других субъектах Федерации. Намеченные меры позволят довести выход нефти до 30 млн тонн, газа — до 40 млрд. куб. метров. Реконструкция нефтеперерабатывающих заводов в Краснодарском крае, Ингушетии, строительство дополнительных предприятий этого профиля на Ставрополье, в Дагестане, Калмыкии, Северной Осетии — Алании, Чечне с учетом доходов от экспорта позволят уменьшить объем дотационных поступлений из федерального бюджета в субъекты Северного Кавказа и создать финансовые резервы для развертывания долговременных экономических программ развития территорий.

В угольной промышленности экономически рентабельны не только сохранение и реструктуризация отрасли, но и строительство новых шахт — «Обуховской», «Шерловской-Наклонной» и других.

Одна из важнейших экономических задач, от решения которой зависит развитие региона, — удвоить мощности производимой в регионе электрической энергии. В этих целях предусматривается ввод еще одного миллионного энергоблока на Ростовской АЭС, реконструкция двух станций в Ставропольском крае и Новочеркасской ГРЭС, а также Аргунской ТЭЦ в Чечне, строительство пяти новых электростанций: на Кубани, в Дагестане, Северной Осетии, Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии. Они не только полностью обеспечат электроэнергией юг страны, но и предоставят возможность экспортировать ее за рубеж.

Принципиальную важность имеет развитие транспортно-транзитного комплекса. Его проекты имеют межгосударственную, общефедеральную важность, тесно взаимосвязаны с развитием экономики и социальной сферы субъектов региона. Сегодня портовые комплексы Азово-Черноморского и Каспийского бассейнов перерабатывают 31 млн тонн грузов (без нефти), а могут в два раза увеличить переработку. Основными задачами для обеспечения национальных интересов здесь являются:

— опережающее развитие коммуникаций, связывающих транспортные сети России и стран Средней и Центральной Азии через территории Азербайджана, Казахстана, Туркменистана (в том числе с использованием паромных переправ Каспия);

— подключение транспортного маршрута, соединяющего Каспийское и Черное моря по Волго-Донскому каналу, к системе евроазиатских транспортных связей (водное кольцо «Европа — Россия»).

По оценкам экспертов, грузопоток «Волга — Дон — Дунай» из стран Каспийского бассейна, Среднего Востока, Персидского залива, Юго-Западной Азии в Россию, страны СНГ и Европы составит порядка 20 млн тонн, при этом сроки перевозки грузов по сравнению с существующими транспортными схемами (мимо Африки) при значительном снижении издержек сократятся в два — три раза.

К сожалению, все морские порты Юга России подлежат основательной реконструкции, предстоит более чем наполовину обновить Российский флот. Намечено продолжить строительство новых портов — Оля в Астраханской области и Лагань в Калмыкии.

Развитие трубопроводного транспорта обусловлено значительными объемами перевалки нефти на внутренний рынок, транзита и экспорта сырой нефти и ее продуктов. Общий объем перекачки нефти через юг в настоящее время достигает 60 млн тонн в год (в том числе 40 млн тонн на экспорт). После полного ввода нефтепровода «Тенгиз — Новороссийск» ее экспорт через черноморские терминалы должен составить 100 млн тонн в год. Кстати, КТК проходит по четырем субъектам Юга России. А это новые рабочие места, налоги, другие платежи, социальная инфраструктура. И конечно же, укрепление позиций России.

Такие же национальные и межгосударственные цели преследует и строящаяся трасса газопровода (проект «Голубой поток»), которая предполагает транспортировку до 14 млрд. куб. метров газа в Турцию. Это взаимовыгодные контакты с Европой, а также значительные доходы и уверенная внешняя политика страны.

Особое значение придается развитию агропромышленного комплекса. Ведь на селе сосредоточена почти половина трудовых ресурсов округа. Сегодня АПК дает 38 процентов валового внутреннего продукта страны. А из 400 млрд. годового внутреннего продукта округа 200 млрд. рублей получено в сельском хозяйстве. Потенциальный ресурс округа позволяет производить зерна, мяса, молока, яиц, других продуктов питания вдвое — втрое больше.

По оценкам специалистов, природные условия и людские ресурсы, в том числе уровень образования, квалификация работников, уровень приемлемой заработной платы в пределах Южного региона России вполне позволяют производить конкурентоспособную на мировом рынке сельскохозяйственную продукцию, важно только привлечь для ее производства, переработки, хранения, транспортировки современные технологии, строго поддерживать культуру производства.

Значительный экономический эффект может дать воспроизводство и сохранение биоресурсов бассейнов Каспийского и Азовского морей. В первую очередь, это перевод на новые технологии рыбоводных заводов в республиках Дагестан, Калмыкия и в Астрахани. Уже сейчас по всему округу расширяются нерестилища маточного стада осетровых, других ценных пород рыбы.

Кардинальные преобразования предполагается осуществить в областях промышленного блока, обеспечивающих потребность сельского хозяйства страны и юга в комбайнах, тракторах, минеральных удобрениях. Мощная модернизация готовится на Ростсельмаше, Волгоградском тракторном заводе, Белореченском и Невинномысском химкомбинатах. Дальнейшее развитие получат строительная индустрия, станко- и автомобилестроение, оборонный комплекс Южного региона.

Важнейшее место в экономике округа может занимать модернизированный курортно-туристский комплекс. Основные усилия в этой отрасли следует направить на сохранение и развитие общекурортной инфраструктуры и жизнеобеспечения туризма федерального и мирового значения.

При реализации упомянутых проектов прогнозируются такие основные результаты: дополнительно может быть создан 1 миллион рабочих мест, доходы на душу населения увеличатся в три раза, валовой продукт — в 2,4 раза, утроится количество отдыхающих, транспортировка нефти увеличится в 2,2 раза, грузооборот возрастет со 132 до 177 млрд. тонн, производство электроэнергии достигнет 94 млрд. кВт/ч, доходы российского бюджета от транзита грузов составят около 1 млрд. долларов в год, валовой сбор зерновых увеличится с 24 до 36 млн тонн в год. Имеется возможность увеличить поступления в бюджеты всех уровней не менее чем в три раза, а все крупные регионы Южного федерального округа должны стать донорами.

Развитие экономики региона, безусловно, требует огромных усилий и скоординированных действий всех органов власти. Одной из задач представительства, поставленных перед сотрудниками аппарата Виктором Германовичем Казанцевым, сегодня является поиск и объединение реальных и перспективных экономических партнеров и мобилизация их на выполнение эффективных экономических проектов.

«Нельзя забывать, — говорит он, — уроки Дагестана. Почему мы отразили агрессию международных террористов в августе — сентябре 1999 года? Потому что, забыв про свои национальности и вероисповедания, вокруг Владимира Владимировича Путина, который был тогда Председателем Правительства Российской Федерации, объединились все — силовики, чиновники, политики, словно вместе в один окоп сели. Так, сообща, и одержали победу.

И сегодня в народном хозяйстве, как говорится, всем миром работать надо, только тогда поднимем экономику».

Реализация экономических проектов — лишь первый шаг к стабилизации социально-экономической ситуации в округе. Значительный экономический и социальный эффект, по мнению Виктора Германовича Казанцева, может дать повышение качества управленческой деятельности органов государственной власти. Стратегической установкой здесь должно стать государственное поощрение поиска наиболее эффективных сфер инвестиционной активности для регионов, городов и районов, защита и поощрение эффективных в государственном смысле производителей товаров и услуг. В конечном счете, речь идет об определении для каждого субъекта Федерации своего места в сфере разделения труда в хозяйстве России и мировом производстве товаров и услуг.

Немало надежд возлагает полпред и на развитие в субъектах, входящих в округ, малого бизнеса. В округе за четыре — шесть лет вполне могут сформироваться до 120 тысяч стабильно работающих производственных коллективов. Пока же, согласно статистике, на Юге России свыше 82 тысяч малых предприятий (около 10 процентов от общего количества в стране), созданы и действуют около 105 тысяч крестьянских (фермерских) хозяйств. Индивидуальной предпринимательской деятельностью занимается 1 333,5 тысячи человек (26 процентов от общероссийского числа). В соответствии с поручением Президента Российской Федерации при его Полномочном представителе в Южном федеральном округе сформирована межведомственная комиссия по малому предпринимательству, которой и поручено вести основную работу по развитию малого бизнеса. В ее составе — отвечающие за решение экономического блока вопросов чиновники администраций регионов и мэров городов, а также банкиры, начальники налоговых инспекций, департаментов малого и среднего бизнеса, служб занятости. Возглавляет эту структуру лично полпред, что свидетельствует: деятельность такой межведомственной комиссии он считает крайне ответственным участком.

Ныне на Юге России уже разработана окружная концепция развития малого бизнеса. В ближайшие три года она предусматривает увеличение объема выпускаемой продукции и числа занятого в этой сфере населения в два раза. Рост предполагается обеспечить в основном в результате легализации малого бизнеса в ходе совершенствования и унификации законодательных актов федерального и регионального уровней, оптимизации налогообложения, устранения административных барьеров и применения новых подходов к финансово-кредитному обеспечению деятельности представителей малого предпринимательства.

В каждом субъекте Федерации на Юге России при содействии аппарата Полномочного представителя Президента Российской Федерации сегодня выстраивается многофункциональная региональная инфраструктура поддержки малого предпринимательства. Она включает соответствующие структуры при органах государственной власти субъектов и местного самоуправления, консультационные, кадровые и деловые центры, профессиональные гильдии и общественные организации предпринимателей, фонды поддержки малого предпринимательства.

* * *

В результате совместной деятельности федеральных государственных структур и органов государственной власти субъектов Федерации при координации Полномочного представителя Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе удалось не только приостановить процессы дезинтеграции в экономике на Юге России, но и значительно укрепить предпосылки для экономического роста. В 2001 году в Южном федеральном округе были достигнуты самые высокие в Российской Федерации показатели темпов роста объемов промышленного производства, сохранилась положительная динамика в аграрном секторе экономики, быстрыми темпами росли денежные доходы и заработная плата населения. Тенденции 2001 года экономическая ситуация в Южном федеральном округе в 2002 году сохранила, к сожалению, не полностью. Одной из причин снижения темпов исправления экономической ситуации в округе является обрушившееся на ряд его территорий стихийное бедствие. С 20 июня тяжелая ситуация сложилась в девяти из тринадцати субъектов Федерации. К середине июля общий ущерб от наводнения на Юге России оценивался почти в 14 млрд. рублей. Он был нанесен около 334 тысячам человек. В зоне затопления оказались свыше 340 населенных пунктов. Водой были разрушены почти 11 тысяч жилых домов, всего повреждено свыше 62 тысяч зданий. Из затопленных населенных пунктов были эвакуированы около 100 тысяч человек.

Беды и проблемы Юга России преодолимы. Южный федеральный округ готов к движению вперед: к обеспечению политической стабильность и экономическому процветания огромного края, важнейшего для страны. Нужны согласованные объединенные усилия…

2.6. Информационная поддержка власти большинства. Первые шаги

«Всегда считал и считаю, — говорит В. Г. Казанцев, — что сильная власть должна сотрудничать со средствами массовой информации как с надежным союзником. Государственная позиция по важнейшим вопросам развития общества должна быть ясна и доступна для понимания населением».

На особую важность информационной компоненты в деятельности власти полпред всегда указывал своим подчиненным и требовал от них упреждающего анализа политических, экономических, культурных и иных событий и тенденций в жизни региона.

…После первых же командировок в республики Ингушетия и Северная Осетия — Алания сотрудники аппарата полпреда сделали вывод: конфликтная ситуация здесь значительно усугублялась информационно-пропагандистским противоборством сторон в региональных средствах массовой информации. В рамках плана совместных действий органов государственной власти, разработанного по инициативе В. Г. Казанцева, состоялась встреча руководителей СМИ и журналистов республик. На ней был создан Координационный совет по проблемам объективного отражения событий в зоне постконфликтного пространства. Руководители телеканалов и центральных газет Северной Осетии и Ингушетии договорились о работе собственных корреспондентов в обеих республиках, подготовке совместных теле- и радиопрограмм. Конечно, нельзя утверждать, что только дальнейшая работа республиканских средств массовой информации коренным образом изменила осетино-ингушские отношения, но то, что она, безусловно, улучшила их — факт.

Другой пример. Одной из главных задач в Чечне, стоящих в политической сфере после окончания армейской фазы контртеррористической операции, Виктор Германович Казанцев определил создание информационного поля республики, вхождение Чеченской Республики в единое информационное пространство России. Для информационного обеспечения населения в короткий срок в Чечне было восстановлено телевизионное вещание. Сегодня здесь ретранслируются общероссийские телеканалы НТВ, ОРТ, РТР, ТНТ. Как дочерняя структура ВГТРК, создана ГТРК республики, работает радиостанция «Чечня свободная». Помимо районок, в Чеченской Республике выходит газета «Вести республики». Бесплатно населению раздаются окружная газета «Южный Федеральный» и центральные: «Российская газета», «Парламентская газета», «Известия», «Комсомольская правда», «АиФ», «Труд». Вся информация по Чечне концентрируется в Интернете — на сайте администрации и правительства Чеченской Республики.

И все же проблема еще не разрешена полностью, считают в аппарате полпреда. Особого внимания в Чеченской Республике заслуживают вопросы информационного обеспечения восстановительных процессов — как на уровне центральных, так и местных СМИ. И собственными силами ни администрация Чеченской Республики, ни представительство Южного федерального округа этот вопрос не решат — необходима эффективная поддержка центральных министерств и ведомств, прежде всего Министерства печати и телерадиовещания России.

Полпред Виктор Казанцев всегда конкретен, он не маскирует свои мысли дипломатическими недоговоренностями. Уточняя точку зрения, свои позиции по тому или иному вопросу, он обязательно выступает с заявлениями для прессы. Так, через информационные агентства Казанцев категорически опроверг появившуюся в ряде СМИ информацию о якобы его, полпреда, планах ввести «временную власть» Ставропольского края в равнинных районах Чечни.

«Моя позиция, наоборот, заключается в том, — разъяснял Виктор Германович, — что пересмотр административных границ на Юге России абсолютно невозможен, ибо это может привести к дестабилизации ситуации в регионе с непредсказуемыми последствиями для всей России».

А вот еще одно сообщение информационного агентства в таком же ключе. Полномочный представитель Президента в Южном федеральном округе выступил против объединения Чечни и Ингушетии. «От кого бы эта идея ни исходила, это величайшая глупость, — сказал он корреспонденту ИТАР-ТАСС. — Подобные вопросы может решить сам народ, и никто другой не вправе это делать».

Конечно, информационное пространство округа, будучи отчасти включенным в общероссийскую информационную сферу и международные информационные процессы, как единый организм только складывается и пока не обеспечивает всех потребностей Южного федерального округа. Между тем на Юге России, в самом многонациональном и информационно насыщенном регионе, особенно необходима разумная и эффективная координация усилий органов власти и журналистов в интересах повышения уровня объективного информирования населения. И работа в этом направлении в аппарате полпреда ведется. Так, в Южном федеральном округе выпускаются газета «Южный федеральный», информационно-аналитический бюллетень. Претворяются в жизнь планы по созданию окружного информационного агентства, собственного телецентра.

Весной 2001 года в Волгограде состоялся семинар по теме «Федеральная информационная политика в регионах России», в работе которого приняли участие более 120 представителей средств массовой информации и сотрудников информационных служб. Результатом его конструктивной работы стали организация рабочей группы по проблемным вопросам средств массовой информации; проекты создания теле- и радиопрограмм о событиях на Юге России; внесение ряда предложений в работу федеральных министерств и ведомств, Государственную думу, Администрацию Президента Российской Федерации.

Если вести речь о развитии новых информационных технологий, традиционными стали интернет-конференции полпреда. Интервью В. Г. Казанцева, как правило, касаются актуальных вопросов жизни округа, реализации Федеральной целевой программы «Юг России». Полпред Президента РФ отвечает на вопросы пользователей сети Интернет и журналистов региональных изданий. Их задают не только жители южного, но и других федеральных округов России. Причем, видеотрансляция и публикация расшифровки ответов полпреда осуществляется в режиме реального времени. К трансляции интернет-интервью в прямом эфире, как правило, подключается всероссийское радио, проводится ряд прямых включений в информационную телепрограмму РТР «Вести».

Как не раз подчеркивалось на совещаниях в аппарате полпреда, создание единого информационного пространства на Юге страны во многом будет определяться темпами реализации Федеральной целевой программы «Электронная Россия». Единое информационное пространство Южного федерального округа и фрагмент Единой государственной системы управления и передачи данных будут создаваться в период с 2002 по 2010 годы, начиная с опорной зоны проекта в Ростовской области, затем придет очередь Краснодарского края, Республики Адыгея, а впоследствии — других республик, краев и областей, составляющих Южный федеральный округ. Предполагается, что осуществление этого проекта позволит в итоге оперативно отслеживать и адекватно освещать процессы на Юге России, иметь надежный доступ к федеральным и мировым информационным ресурсам, активно использовать информационные технологии в управлении. Координировать создание и внедрение наиболее актуальных проектов, прикладных задач и программ в сфере информатизации, обеспечивающих широкий доступ граждан к информационным ресурсам общества, призван работающий при аппарате полпреда Совет по информационно-коммуникационным технологиям.

«…Нам нужна великая Россия». — Это не только слова П. А. Столыпина, сказанные в начале прошлого века, но и мысли большинства нынешних россиян. Среди проблем и недостатков сегодняшней жизни позитивные настроения российских народов требуют поддержки, пропаганды и объединяющего информационного взаимодействия. Без важнейшей компоненты, определяющей жизнь современного мира и воплощенной в информационном взаимодействии народов и власти, Россию великой не сделать.

* * *

Конечно, в одной главе невозможно охватить весь спектр проблем, решаемых и решенных за годы существования Южного федерального округа Полномочным представителем Президента Российской Федерации Виктором Германовичем Казанцевым и сотрудниками его аппарата. Многие аспекты их деятельности пришлось лишь коротко обозначить. «За кадром» остались, например, вопросы, связанные с культурой, искусством и спортом, молодежной политикой и многие другие, которые, по мнению В. Г. Казанцева, «могут и должны стать инструментом интеграции общества на основе многовековых традиций российской цивилизации».

Годы существования Южного федерального округа в целом были наполнены событиями, важными для экономического и политического развития всего нашего государства. Впервые за десятилетие стало проявляться согласие в обществе. Реальную силу обрела центральная власть. В субъектах Федерации, в федеральных округах материализовалась политическая и экономическая доктрина Президента России.

Юг России — это регион, в котором на данном историческом этапе противоречиво взаимодействуют две тенденции: тенденция к стабилизации социально-экономической и политической обстановки и тенденция, аккумулирующая остаточные явления периода кризисного состояния. Сейчас ясно: тенденция к стабилизации стала преобладать в развитии региона. Завершается формирование единого правового пространства государства. Более четко выстраиваются линии взаимодействия федеральных и региональных органов власти. Усилилось влияние на экономику, что обеспечивает развитие свободы предпринимательства под государственным контролем.

На рубеже веков в рамках Южного федерального округа возрождается прерванный процесс формирования экономических, культурных, духовных связей, закладывается фундамент добрососедских отношений между живущими здесь народами. Страна необратимо пошла по пути социально-экономического возрождения Юга России.

«Только талант и трудолюбие должны порождать неравенство между людьми».

Н. Бонапарт

3.1. Уроки переходного периода к рыночной экономике на Юге России

В последнее время широкое распространение получила теория, утверждающая, что России самой природой предназначено место в обозе мирового экономического движения. Суровая природа, необозримые малозаселенные пространства объективно определяют большие накладные расходы, не позволяющие ей быть экономически конкурентоспособной мировой державой; естественная роль России в мировой экономике — роль сырьевой провинции.

Есть и другие теории, основу которых составляют утверждения об «особом пути» России, в том числе об особой ее роли в мировом экономическом процессе. Теоретические предположения, вытекающие из подобных теорий, а также осуществленные глобальные эксперименты обычно имели своей целью подтвердить мнение о самодостаточности России или ее способности возглавить особое глобальное политическое и экономическое сообщество.

Попытки нащупать пути экономического и политического развития сообщества российских народов предпринимались неоднократно, по своей сути были далеки от эволюционных преобразований и обычно носили революционный характер.

С момента начала технологической революции, то есть уже на протяжении более чем двух столетий, аргументов у сторонников и противников «особого пути» России накопилось огромное количество.

В экономической сфере широкое освоение технологических достижений в отдельных отраслях промышленности и науки почти всегда сопровождались государственным давлением, вынужденной необходимостью существенных ограничений и потерь для социальной жизни большинства граждан. Начиная с реформ Петра I, включая эпоху индустриализации СССР и заканчивая эпохой холодной войны и покорения космоса, большинству жителей российских и советских пространств постоянно приходилось ужимать свои человеческие потребности для того, чтобы государство в целом смогло достигнуть передового уровня мировых технологий, а в ряде случаев — превзойти его. В советском обществе даже сложился партийно-патриотический штамп, когда с партийных и государственных трибун возвещалось, что «мы живем ради счастья будущих поколений».

Оправдания для подобных усилий и жертв могут быть найдены, но сомнения в необходимости таких усилий одолевали очень многих мыслителей. Д. С. Лихачев, рассуждая о петровских реформах, писал в одном из писем: «…не слишком ли дорогую цену заплатил народ за все «благодеяния» Петра? Да, слишком дорогую»12. На аналогичные мысли могут натолкнуть размышления об эффективности социалистического способа экономической деятельности.

В то же время передовые страны достигали высокого промышленно-технологического уровня при существенно более низком уровне издержек и потерь для благополучия народа.

Этот уровень был достигнут в холодной Скандинавии и огромной неосвоенной Канаде, в пустынной Австралии, расположенной вдали от основного промышленного мира и мировых коммуникаций, и в африканской ЮАР, непосредственно граничащей с беднейшими странами Земли, превосходящими ЮАР по богатству природных ресурсов.

А вот справка из Федеральной целевой программы «Юг России».

«Южный регион занимает ключевое экономико-географическое положение и является стратегически важным для Российской Федерации. Как пограничный регион, он обеспечивает России выход к государствам Закавказья, Черноморского и Прикаспийского бассейнов для установления стабильных межгосударственных отношений с сопредельными странами, закрепления экономических и стратегических позиций России на Черном и Каспийском морях.

Расположенный на пересечении важных сухопутных, морских и воздушных коммуникаций между странами двух континентов и сам обладающий достаточно развитой транспортной инфраструктурой и хозяйственным многоотраслевым комплексом, регион имеет хорошую возможность для укрепления экономики страны посредством организации транзитного пропуска через свою территорию международных транспортных потоков, а также активизации других традиционных форм внешнеэкономической деятельности.

Северо-западная часть акватории Каспийского моря, как составная часть региона, располагает благоприятными условиями для развития международных транспортных коммуникаций, способных обеспечить связь по кратчайшему маршруту европейских стран со странами Ближнего и Среднего Востока, Индией и Китаем.

Через южные морские порты осуществляется по многим товарным позициям до 70 процентов внешнеторгового грузооборота страны. В этом районе сосредоточены крупные запасы углеводородного сырья, разработка которых должна вестись в рамках международного сотрудничества.

Агропромышленный комплекс регионов обеспечивает пятую часть валового сельскохозяйственного производства страны. Потенциальные возможности позволяют обеспечивать продуктами питания население всей Европейской части Российской Федерации.

В регионе развит санаторно-курортный и туристско-рекреационный комплекс, располагающий бальнеологической базой и курортами мирового значения».

Это так сказать «рекламная» часть документа, подчеркивающая выигрышные стороны региона.

По-другому ситуация в Южном округе России характеризуется в информационно-аналитическом материале Госкомстата России «Социально-экономические процессы на Юге России в 2002 году». В документе приводятся следующие данные: «…Сравнительно невысокий уровень промышленного развития и недостаточно эффективное использование природных ресурсов (сельскохозяйственных, рекреационных, бальнеологических, рыбных и др.) обусловливает дотационность в той или иной мере всех субъектов округа. При 14,8 процентах населения страны, живущего на Юге России, в бюджетную систему …поступило всего 6,6 процента налоговых платежей и других видов доходов»13.

Так в чем же дело, где причина, из-за чего, уважаемый гипотетический всезнающий профессор Преображенский, разруха в нашей стране?

Нет внешних инвестиций? Так наличных долларов у населения России больше, чем в США. Тех же японцев никто особенно не инвестировал — сами удачно вели хозяйство и делали свою политику, не тратя огромные деньги на оборону.

У нас народ на Юге России криминализирован? Так Австралию обустроили далеко не ангелы. Бывшие уголовные преступники: ссыльные убийцы и бандиты были приведены в чувство и приучены к порядку.

У нас следует учитывать национальные особенности в государственном строительстве? Но там, где их учитывают, — войны никак не закончатся!

Мононациональные государства живут лучше многонациональных? Оставляем здесь этот миф без комментариев — он рассмотрен подробно во множестве экономических и исторических исследований.

Так почему же один из потенциально богатейших регионов России, имеющий промышленные запасы полезных ископаемых и в первую очередь — углеводородного сырья, уникальный рыбный промысел, развитую структуру разнообразных дорог и незамерзающие порты, систему подготовки квалифицированных кадров, отличающийся благоприятными природными условиями, несмотря на перечисленные преимущества является дотационным?

Похоже, что экономические проблемы России должны решаться политическими и организационными методами, поскольку сама экономика самостоятельно заработать пока не может, а географические, геологические и иные «физические» причины имеют второстепенное значение!

Ждать окончания самоорганизации экономики в условиях жесткой конкуренции с развитым Западом бесполезно. В данном случае нельзя ожидать, что необходимость естественным образом проведет непредсказуемую экономику России «через толпу случайностей» к стабильному и эффективному развитию.

Борьба с преодолением «непредсказуемости» экономики ведется столько времени, сколько существует экономика, и процесс этот продолжается. В журналистских кругах и среди экономистов широко комментируется история, которая вполне может быть правдивой. Якобы к ведущим специалистам одной из экономических школ США обратился чилийский диктатор А. Пиночет: «Скажите, какие отрасли экономики будут расти быстрее через десять лет?» «Не знаем, — ответили «чикагские мальчики», и не можем знать, а тот, кто скажет, — тот мошенник!»

К слову сказать, некоторые ученые считают, что мошенниками являются «чикагские мальчики».

Широко распространено мнение, что страны, переживающие экономический кризис, могут преодолеть его только при условии предсказуемого государственного регулирования экономики.

Крайней точки зрения в этом вопросе придерживается школа академика Н. П. Федоренко, утверждающего на основе положений теории «Системы оптимального функционирования экономики (СОФЭ)»14 о возможности прогнозирования оптимальных путей развития экономики. Эта теория является прямым следствием попыток придания экономике фундаментального признака «научности», состоящего в способности математическими методами прогнозировать ситуацию после (или в процессе) использования каких-либо управляющих воздействий. Однако до решения проблемы здесь еще очень далеко как с точки зрения формализации адекватных общественно-экономических моделей, а также критериев успешности решения экономических задач, отвечающих объективным потребностям человеческого общества, так и с точки зрения применения аналитического аппарата, пригодного для решения столь сложных оптимизационных задач.

Истина, возможно, как всегда, находится где-то посередине.

В жестких условиях международного рынка существуют неукоснительно выполняемые планы и целенаправленная экономическая политика. Если на просторах России не добиться государственной организованности рыночных отношений по крайней мере на этапе перехода к реальной рыночной экономике, а не к криминально-бюрократическому распределению, российскую экономику обязательно будут подталкивать к состоянию «локального минимума». Этот минимум будет, скорее всего, для России расположен в сырьевой области и, как показывает мировой опыт, из него очень трудно выбраться…

Светлой памяти Госплан СССР, перегруженный политикой и идеологией, рухнул в одночасье, похоронив под собой большую часть российской экономики, предварительно скомпрометировав социалистический способ хозяйствования. Вырастающая на его обломках нерегулируемая рыночная экономика, также, но по-своему политизированная и идеологизированная, пока основной массе населения радости не приносит, хотя на обилие колбас в магазинах сходить посмотреть уже можно, и за лимонами из Ростова в Москву ездить уже не приходится.

Дилемма — управлять или не управлять экономикой существует только для России. Процесс глобализации экономики поставил точку в этой проблеме. Экономика управляема. Только чем, кем и как?

Когда известного математика и бизнесмена Дж. Сороса спросили, помогают ли ему математические и экономические знания в бизнесе, он ответил: «Мешают!». Этот непроверенный факт из жизни одного из богатейших людей планеты тем не менее является показательным и отчасти подчеркивает роль «личности в экономической истории».

Известный американский экономист Василий Леонтьев приводит свое знаменитое сравнение экономики страны с парусной яхтой, движение которой обеспечивается парусами и рулем. Паруса — это личная заинтересованность участников экономического процесса, а руль — государственное регулирование. Только согласованные действия парусов и руля могут обеспечить успех — хорошие темпы экономического роста. В СССР до перестройки ветер не надувал паруса, поскольку фактор личной материальной заинтересованности был выключен, а при таком положении руль бесполезен. Экономические новации 1991–1995 годов выключили руль, а без него надутые паруса личной заинтересованности корабль никуда не приведут.

Уникальность нынешнего состояния экономики России состоит в том, что в период одной человеческой жизни мы имеем реализованные на практике две полярные экономические стратегии — тотального планирования и тотальной бесхозности. Тотальное планирование ужимало до предела блага для населения, но у людей было хотя бы моральное удовлетворение от достижений страны. Тотальная бесхозность породила десяток миллиардеров, бум частного строительства в Москве и в некоторых регионах страны, но при этом основная масса населения так и осталась нищей, а «за державу» становится все обиднее…

Восьмое чудо света — это парадоксы российской «рыночной» экономики. Растет или падает мировая цена на нефть — бензин в России все равно дорожает.

Ростовская (Волгодонская) атомная электростанция строилась под лозунгом дешевого электричества; результат — станция работает, а подъем цены на электричество смыл робкие инвестиционные начинания на Юге России (строительство ряда заводов перенесено в среднюю полосу России, где электричество дешевле).

Вместо государственной программы по созданию на «Ростсельмаше» конкурентоспособного комбайна, что сделали на готовой технологической базе кто угодно, кроме россиян, причем совершенно независимо от формы собственности на предприятие, обсуждается проект по развертыванию в Краснодаре отверточного производства… немецких комбайнов.

Уроки развития экономической ситуации на Юге России состоят в том, что стабилизация общественно-политической ситуации в Южном федеральном округе, повышение благосостояния жителей Юга России зависит от того, смогут ли руководители округа и субъектов Федерации, расположенных на территории округа, найти ответ на вопрос: как управлять экономикой региона?

А может быть, на этот вопрос пора реально и компетентно отвечать в масштабах всей России?

3.2. Социально-экономическое положение округа

Экономика Южного федерального округа играет в России свою роль. Именно свою, такую же важную, как экономики Центральной России и Сибири, Дальнего Востока, Поволжья, Урала и Северо-Запада. В современной российской социально-экономической конфигурации трудно представить страну без Каспия и Черного моря, без Кавказа и донских степей. Именно поэтому следует говорить о том, что экономика Юга России занимает уникальное место, только ей принадлежащее, со всеми присущими ей особенностями.

С точки зрения природно-климатических условий, близости к сложившимся международным торговым путям, разнообразной сырьевой базы, рекреационным условиям регион для ведения разнообразной хозяйственной деятельности расположен на наиболее благоприятной территории России.

…Если отстраниться от желания получше представить регион и попытаться охарактеризовать реальную картину состояния Юга России, то можно получить примерно такую картину.

«Южный федеральный округ объединяет 13 субъектов Российской Федерации: Республику Адыгею, Республику Дагестан, Республику Ингушетию, Кабардино-Балкарскую Республику, Республику Калмыкию, Карачаево-Черкесскую Республику, Республику Северную Осетию — Аланию, Чеченскую Республику, Краснодарский край, Ставропольский край, Астраханскую область, Волгоградскую область, Ростовскую область.

Территория южного региона составляет 589 тыс. кв. км (3,5 процента от территории России), численность постоянного населения на 01.01.2000 года — 20,8 млн человек, то есть более 14 процентов населения страны, плотность населения — 35 чел. на кв. км.

В регионе один из самых низких уровней производства валового внутреннего продукта на душу населения: в 1,5–2,7 раза ниже, чем в среднем по России, доходы на душу населения составляют 44 процента от среднероссийского уровня. При этом наблюдается большой разброс этого показателя внутри региона.

Высокий уровень дотационности бюджетов — по республикам Юга России собственные доходы к общим доходам составляют от 15 до 70 процентов.

Незначительный удельный объем промышленного производства — 5 процентов от общероссийского.

Общий спад экономики сопровождался почти полным прекращением инвестиционной деятельности.

Отставание развития предпринимательской деятельности — доля малых предприятий составляет 19,3 процента при среднероссийском показателе 26,3. Количество малых и средних фирм на 1000 жителей составляет по Югу России 4,2 процента при среднероссийском в 6,1 процента.

Регион характеризуется:

высоким уровнем безработицы — общая численность безработных, рассчитанная по методологии МОТ, составляет 1570,9 тыс. человек, или 20,1 процент от общей численности безработных по России. Уровень безработицы составил в 2000 году 19,1 процента (по России — 3,5 процентов);

резким снижением количества рекреантов с 1985 по 2000 год (на 67 процентов). При том, что это единственный регион в России, обладающий уникальными природно-климатическими и бальнеологичскими ресурсами. Рекреационная емкость региона — 25 млн человек в год при достигнутой посещаемости в настоящий период 6,5 млн отдыхающих;

большим числом беженцев и переселенцев. По России количество беженцев составляет около 1 млн человек, из них около 500 тыс. человек приходится на южный регион».

…Регион, потенциально способный прокормить пол России, не может прокормить даже себя.

Рискуя утомить читателя экономическими выкладками, хотелось бы все же привести некоторые справочные данные, характеризующие ситуацию в Южном федеральном округе (ЮФО).

Используя неэкономический термин, следует охарактеризовать состав ЮФО как самый неравнозначный.

Во-первых, самая сложная политическая обстановка в России характерна именно для ЮФО. Это и чеченские проблемы, и другие события, которые оказывают постоянное воздействие на общий социальный климат в регионе — в Дагестане, Ингушетии, Адыгее, Северной Осетии. В свою очередь, социальный климат, общая обстановка в какой-либо республике оказывают существенное влияние на инвестиционную привлекательность всего округа.

Во-вторых, уровень промышленного развития субъектов ЮФО значительно отличается от среднего уровня по округу и от среднего по России. Весьма отлична и структура промышленного производства. Например, в Краснодарском крае 42 процента от общей стоимости продукции производства приходится на пищевую промышленность, более 14 процентов — на электроэнергетику. В то же время в соседнем Ставрополье, весьма схожим с Краснодарским краем по потенциально выгодным направлениям экономического развития, пищевая отрасль дает пищевой продукции в процентном исчислении в два раза меньше, а почти весь основной объем производства приходится на электроэнергетику, химию и нефтехимию. В Ингушетии, где нефти мало, более 63 процентов продукции приходится на нефтедобывающую промышленность, остальные же отрасли «дают» по 2–7 процентов от стоимости всего производимого в республике.

В-третьих, самые низкие денежные доходы населения России — в ЮФО. В округе нет ни одной области или республики, где среднедушевые доходы населения приближались бы к среднероссийским. В 2000 году, например средний показатель по России составлял 2281 рубль, а самый высокий показатель в ЮФО у Ростовской области — 1692 рубля. (Для справки: в Ямало-Ненецком АО среднемесячный доход достигал 7582 рубля.) В 2001 году в Ростовской области доход составлял 2329 рублей, а в Ямало-Ненецком АО — 10781 рубль.

В 2002 году ситуация несколько изменилась в лучшую сторону. Номинальная начисленная заработная плата по итогам 11 месяцев выросла в округе от 32 до 58 процентов. В среднем, самые высокие зарплаты в Астраханской области — 3506 рублей и в Краснодарском крае — 3359 рублей. Самая низкая зарплата — в Республике Дагестан: 1841 рубль.

Если вычесть из средней зарплаты стоимость минимального набора продуктов питания, то у среднестатистического жителя Республики Дагестан на остальные расходы остается 886 рублей, в Кабардино-Балкарии — 1278 рублей, в Карачаево-Черкесии — 1390 рублей.

Сравнение объемов депозитов и вкладов физических лиц в рублях и иностранной валюте по регионам России показывает следующее. По данному показателю регионы ЮФО различаются кардинально. Так, с объемами для физических лиц в почти в 20 млрд. руб. Краснодарский край занимает пятое место в России, уступая только Москве, Санкт-Питербургу, Тюмени и Московской области, Ставрополье — 10 и Ростовская область — 13-е место в стране. А вот по аналогичному показателю Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия и Калмыкия занимают последние места в России.

Положение в округе в области здравоохранения по сравнению с другими округами самое незавидное. По такому показателю, как 41 койка на 10 000 человек в Ингушетии, 81 — в Дагестане, 90 — в Ставрополье субъекты округа находятся в конце российского списка. (Средний показатель для страны — 115 больничных коек на 10 000 человек.)

Меньше врачей (на 10 000 жителей), чем в Ингушетии, в России нигде нет.

Хозяйственный профиль округа определяют несколько отраслей. Их вклад в отраслевой структуре промышленного производства по результатам 2001 года распределялся следующим образом. Самая большая доля в действовавших ценах приходилась на пищевую промышленность — почти 25 процентов. На машиностроение и металлообработку приходилось более 16 процентов, на электроэнергетику — менее 16 процентов, на топливную — более 13 процентов, химию и нефтехимию — около 8 процентов. На остальные отрасли приходится меньшая доля. Важное место занимала туристическая отрасль экономики (туризм, санаторно-курортное лечение).

Регион имеет развитую транспортную сеть, являющуюся составной частью транспортной системы страны и обеспечивающую прямую морскую и сухопутную связь России со странами Закавказья, Ближнего Востока и Юго-Западной Азии. Транспортное значение Юга России особенно возросло после потери крупных портов на Балтике, на Черном и Каспийском морях, отошедших к новым независимым государствам — бывшим республикам СССР.

В ЮФО имеются большие возможности для развития сельскохозяйственного производства. Здесь находятся наиболее плодородные южные черноземы в Краснодарском и Ставропольском краях, Ростовской и Волгоградской областях. Но при этом в сельском хозяйстве уровень производства практически соответствует среднероссийским показателям, опережая их только в отдельных случаях.

Что касается промышленности Юга России, то ее отрасли не достигли количественных показателей развития начала 90-х годов прошлого века. И если за десять лет падение добычи нефти составило всего 10 процентов, то по всем остальным подотраслям произошел серьезный спад производства. К примеру, добыча угля в Восточном Донбассе упала в два с лишним раза. Снизилось производство стали и проката — в 2,5 и в 4,3 раза. И это при том, что многие комбинаты страны смогли пережить сложные периоды в своей жизни за счет экспорта металла, подвозя его с Урала и Сибири в далеко расположенные азово-черноморские порты.

Однако наиболее ярким показателем глубокого кризиса российской экономики можно считать падение производства металлорежущих станков. Немногие экономические исследования обращают внимание на данный показатель, и немногие специалисты при анализе экономики той или иной страны его анализируют. Тем не менее, снижение почти в восемь раз производства станков по России в целом и более чем в девять раз в ЮФО является весьма тревожным сигналом — без современных станков нельзя произвести высококачественные изделия, высокотехнологичные товары, готовую продукцию, которая является дорогой и основной товарной позицией большинства развитых стран мира.

Обращает на себя внимание более чем двукратное снижение производства цемента. В советские времена новороссийский цемент являл собой «известный брэнд», и производственные мощности черноморских заводов были задействованы полностью.

В целом, в промышленном отношении, по удельному весу ЮФО уступает другим регионам. В 2002 году доля промышленного производства составила около 5 процентов от общероссийского, правда, динамика его роста достигла 4 процентов, тогда как в целом по России, где она оценивалась в 3,2 процента за год.

Из Испании, например, в регион поставляются суда, кондиционеры и холодильники, а импортируется в эту страну из Южного федерального округа России в основном металлолом, лес и зерно.

Следует также отметить факт, известный экономистам: при «низкой базе» даже небольшие успехи выражаются в «высоких процентах».

3.3. Программа экономического развития Южного региона России

Федеральная целевая программа (ФЦП) «Юг России» возникла и практически оформилась по инициативе и при практической поддержке Полномочного представителя Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе В. Г. Казанцева. Эта действующая экономическая программа является первой попыткой совместных действий субъектов Федерации по экономическому развитию федерального округа. По первоначальному замыслу ее создателей федеральная программа должна была стать стратегическим документом, определяющим в 2002–2006 годах высокие темпы роста экономики Юга России, а ее значение для этого региона — соответствовать значению «первой пятилетки» для СССР.

Цели Программы — снижение социальной напряженности в регионе за счет экономической реализации уникального геостратегического потенциала региона — этому обязывают. Известно, что в настоящее время ведется подготовка аналогичной программы Дальневосточного федерального округа. Остальные федеральные округа подошли к данной проблеме «с другой стороны». Если ФЦП «Юг России» несет в себе определенные моменты директивного плана, в ней указаны и конкретные проекты и определены затраты на их реализацию и исполнители, то в других округах к организации совместной экономической деятельности субъектов Федерации отнеслись более осторожно и ограничились формированием стратегических подходов к решению проблемы экономического развития территорий.

По официальным данным, общий перечень мероприятий по развитию экономики южного региона России сводится к следующему.

Первую группу Федеральной целевой программы экономического развития «Юг России» составляют проекты, направленные на развитие межгосударственного сотрудничества и защиту геостратегических интересов России в южном регионе. К числу таких объектов относятся крупные экспортные нефте- и газопроводы, освоение залежей углеводородов, сохранение биологических ресурсов северо-западной части Каспийского моря и транснациональные транспортные коммуникации, обеспечивающие транзитное движение грузов через территорию региона.

Во вторую группу включены мероприятия и проекты федерального значения, к которым отнесены объекты федерального значения: транспортные сети, охрана окружающей среды, санаторно-курортные зоны, социальные проблемы, главными из которых являются вопросы трудовой занятости населения, оказание помощи беженцам и вынужденным переселенцам и стабилизация процессов миграции.

К третьей группе отнесены проекты регионального (межсубъектного) значения. Это проекты и мероприятия, реализация которых отвечает интересам двух или нескольких субъектов Российской Федерации в регионе: межсубъектные транспортные сети, переработка нефти и газоконденсата, строительство и реконструкция нефте- и газопроводов, развитие электроэнергетики, промышленных предприятий, выпускающих универсальную продукцию агропромышленного комплекса; новые технологии в экономике.

В социальной инфраструктуре приоритетными направлениями являются: развитие информационного пространства, сохранение и использование научного потенциала, сохранение и развитие межсубъектных центров системы образования и подготовки кадров.

Четвертую группу составляют проекты субъектов Российской Федерации в южном регионе. В нее вошли проекты и мероприятия, имеющие важнейшее значение для развития экономики и социальной сферы каждого из субъектов и особенно проекты инфраструктуры жилищно-коммунального хозяйства, требующие государственной поддержки.

К таким проектам относятся: разработка местных месторождений нефти и газа, развитие малой энергетики, газификация городов и сельских населенных пунктов, улучшение автодорожной сети, развитие предприятий промышленности, связи и агропромышленного комплекса.

Практически каждый из перечисленных проектов является в принципе инвестиционно-привлекательным, если бы … существовали гарантии для инвесторов, а финансирование взаимосвязанных проектов было бы стабильным и осуществлялось в полном объеме.

При нынешнем состоянии российской экономики, законодательства, экономических гарантий и уровня ответственности единственным практически ощутимым источником финансирования является госбюджет, но в окончательной редакции финансовая сторона программы выглядит не так, как это задумывалось вначале.

Для выполнения Программы на период 2002–2006 годов предусматривается совокупное финансирование ее проектов из различных источников. Предполагается затратить 138749,6 млн рублей, или по курсу доллара на август 2001 года 4,62 млрд. долларов. Из государственного бюджета предполагается выделить 25895,7 млн рублей, что составляет 18,7 процента от общих затрат. Однако если вычесть из этой суммы те средства, которые направляются на выполнение других программ, запланированных независимо от ФЦП «Юг России» и впоследствии включенных в нее по признаку территориальной принадлежности к данному региону, то чисто под Программу «Юг России» государством выделяется бюджетных средств в объеме 11538,4 млн рублей, немногим более 8 процентов от требуемых средств.

Под проекты, имеющие геостратегическое значение, государство выделяет 3781,7 млн рублей, или 126 млн долларов (23 процента средств, планируемых под данные проекты).

Проекты, имеющие федеральное значение, будут профинансированы государством на 38 процентов, межрегиональное — на 9,5 процентов от общих затрат. Доля государственного финансирования региональных проектов составляет 17 процентов.

Можно сделать вывод, что почти по всем направлениям экономической деятельности разработчики Программы сознательно ориентировались на преимущественное финансирование из внебюджетных источников.

Программа начинается с раздела «Геостратегические приоритеты на Юге России». В качестве геостратегических приоритетов выбраны следующие направления:

создание новых транспортно-транзитных связей на Юге России, развитие имеющихся транспортных коридоров;

подготовка сырьевой базы и организация нефтегазодобычи в северной и северо-западной части акватории Каспийского моря;

создание магистральных сетей для экспортной поставки нефти и газа через территорию региона; воспроизводство и сохранение биоресурсов бассейнов Каспийского и Азовского морей.

Для выполнения проектов, включенных в данный раздел, планируется освоить 16,3 млрд. рублей.

Примерно столько средств обычно используется в среднем автомобильными корпорациями развитых стран на разработку и запуск в производство одной новой марки автомобиля.

Транспортный комплекс Южного федерального округа является одним из ключевых для транспортной системы страны. По этому экономическому направлению деятельности в ЮФО предполагается продолжить формирование участков евроазиатских транспортных коридоров «Север — Юг» и «Транссиб», включая модернизацию и реконструкцию магистральных железных и автомобильных дорог, связывающих основные морские порты региона, — Новороссийск, Оля, Махачкала с центральными регионами России, а также центрами Поволжья и Урала. Планируется осуществить реконструкцию аэропортов, вложить средства в развитие морских портов для перевалки российских экспортно-импортных и транзитных грузов.

Общий объем инвестиций на реализацию мероприятий в Южном федеральном округе в области транспорта оценивается в 82 млрд. рублей.

Предполагается, что данный регион может стать крупнейшим транспортным узлом Южной Европы. А это большие доходы в казну, увеличение рабочих мест и возможности реального участия в общемировом хозяйственном процессе.

Важность южного направления в развитии внешнеэкономических связей России не подвергается сомнению. Для России, внешняя торговля которой основывается на вывозе сырья, крайне важно иметь высокую пропускную возможность транспортных коммуникаций внутри страны, мощные подходы к морским портам, мощные порты и стабильный уровень экономических взаимоотношений с партнерами.

В настоящее время через морские порты России перегружается примерно 210 млн тонн экспортно-импортных грузов, в том числе через Южный бассейн проходит более 90 млн тонн, через Северо-Западный — более 60 и через Дальневосточный — более 50 млн тонн грузов. Таким образом, доля южных портов составляет около 45 процентов от всего внешнеторгового грузооборота России. Кроме того, в баланс переброски грузов российской внешней торговли следует включать и трубопроводные грузы, в частности газ.

Для России структурообразующей основой транспортных коридоров является железнодорожный транспорт, ибо только с помощью данного вида транспорта Россия может подвозить огромные объемы металла, древесины, угля, а часто и нефти, к портам и иным коммуникационным терминалам.

Одной из самых сложных проблем российских железных дорог сегодня является то, что основные фонды, включая, естественно, подвижной и тяговый состав, крайне изношены. В Министерстве путей сообщения России утверждают, что их износ составляет 55 процентов, а в большинстве железнодорожных депо придерживаются другой точки зрения и оценивают износ в 80–85 процентов.

Сумма пятилетних инвестиций на данный вид экономической деятельности является наибольшей в суммарном бюджете ФЦП «Юг России». Она определялась исходя из реальных экономических возможностей страны. К сожалению, они весьма ограничены, и для сравнения можно указать, что в аналогичную сумму оценивались затраты США на два дня войны в Ираке.

Еще на одно обстоятельство следует обратить внимание — это характер взаимоотношений с Турцией. Во времена СССР, когда Москва могла в любой момент продемонстрировать свою военную мощь, проблема Черноморских проливов практически не стояла на повестке дня. Анкара строго соблюдала положения конвенции Монтрё о регламенте прохождения судами проливов Босфор и Дарданеллы, о порядке оформления соответствующих документов. С наращиванием экономической мощи Турции и ослаблением России во взаимоотношениях двух стран возникли новые нюансы, которые беспокоят Москву, оказывают негативное влияние на дух двусторонних взаимоотношений, ставят Россию в положение страны, которой, в зависимости от планов Анкары, что-то позволят, а что-то нет. Это особенно касается перевозки нефти танкерами. Сейчас у России практически нет современных танкеров на Черном море. Нефть продает Россия, а доходы от перевозок идут в другие страны…

С геостратегической точки зрения для России важен и другой выход на азиатские страны — через Каспийское море. В этой связи особое значение приобретает создаваемый международный транспортный коридор «Север — Юг», призванный перевести часть грузопотока в сообщении Европа — Азия на данный маршрут. В настоящее время это сопряжено с трудностями — российские портовые мощности в Астрахани и в порту Оля не способны перерабатывать значительные объемы грузов в силу отсутствия необходимой транспортной инфраструктуры и оснастки портов.

Кроме того, предполагается, что коридор «Север — Юг» должен играть и другую роль, важную со стратегических позиций. Дело в том, что с помощью стран ЕС постепенно набирает силы проект TRACECA — проект транспортного коридора, связывающего Европу с Азией через Кавказ. Это конкурирующее с коридором «Север — Юг» экономическое предложение предполагает, что грузы будут перевозиться новым маршрутам в обход российской территории. Конечно, выбор международных маршрутов следования, в конечном счете, является прерогативой иностранного грузоотправителя, однако создание таких условий, которые способствовали бы прохождению грузов по российской территории, является чисто российской задачей.

Здесь скрыты основные резервы для транспортников ЮФО. Ведь смогли же бывшие союзные республики в Прибалтике так организовать работу, что перевозка грузов по территории этих стран и порты приносят в бюджеты каждой из трех Прибалтийских республик до 20 процентов всей доходной части.

Взаимосвязь экономических проектов подразумевает, что развитая транспортная инфраструктура неминуемо будет привлекать туристов. На туризме зарабатывают страны, имеющие современный гостиничный сервис, транспортную инфраструктуру, дороги, собственно транспорт, придорожный сервис.

Природа одарила южный край России большими богатствами, здесь есть великие реки, горы, три моря, лечебная минеральная вода, теплые погодные условия и горнолыжные курорты, действующие даже в летние месяцы, и предоставление современных, разнообразных и разветвленных транспортных услуг является первоосновой для реализации разнообразных проектов по развитию курортно-рекреационного комплекса.

Другое инвестиционное направление ФЦП «Юг России» ориентируется на развитие рыбоводной отрасли на Каспии и Азовском море. Ситуация с биоресурсами Каспия и Азова, являясь геостратегической в российском понимании, требует политического вмешательства. Дело в том, что до настоящего времени не определен правовой статус Каспийского моря и до сих пор не определены точные границы между Россией и Украиной на Азовском море.

Встреча на высшем уровне между руководителями прикаспийских государств в 2002 году в Ашхабаде по проблеме Каспийского моря, призванная стать решающей в деле удовлетворяющего всех раздела Каспия, на самом деле не достигла своих целей — представителям прикаспийских государств не удалось прийти к единому пониманию ситуации. Это весьма неприятное положение, но не столько для Ирана, для которого все развивается как после 1921 года, сколько для постсоветских государств. Нет правового статуса Каспия — нет иностранных инвестиций, нет возможности для подписания двусторонних юридически выверенных договоренностей, в том числе по проблемам биоресурсов Каспия.

Раздел Каспия очень важен и для нефтяников. В основном именно они наиболее болезненно воспринимают нерешенность каспийской проблемы. Речь идет об Азербайджане, Казахстане и Туркменистане. Судя по последним данным, прогнозные оценки относительно запасов нефти на Каспии, сделанные в начале 90-х годов, оказались завышенными. Сейчас эксперты говорят о том, что на Каспии может не получиться второго Кувейта. Не исключено, что российские нефтяные компании не вкладывают значительных средств в нефтегазовые проекты на Каспии, ибо знают реальную ситуацию с запасами здесь нефти и газа.

Сельское хозяйство дает ЮФО 50 процентов валового регионального продукта. В констатирующей части программы экономического развития округа указывается, что объем сельскохозяйственного производства в 2000 году составил 23 процента от общероссийского уровня, а в 2002 году 32 процента российского зерна было выращено в ЮФО.

В Программе «Юг России» предусматриваются капиталовложения в развитие хлопководства, на восстановление и развитие рисовой системы, плодово-ягодных и орехоплодных плантаций, развитие виноградарства и виноделия. Много средств предполагается вложить в развитие табаководства, однако преувеличенное внимание к этой отрасли на Юге России («Донтабак» является основным налогоплательщиком в Ростове-на-Дону) идет вразрез с мировыми тенденциями в этом экономическом направлении.

Завершая краткое ознакомление с ФЦП «Юг России», можно обратить внимание на следующий аспект. В государствах с рыночной экономикой большое значение придается государственному и частному партнерству, внедрению новых технологий по привлечению частных инвестиций, например по типу «построил — оперируй — передай». Такие варианты организации экономической деятельности не исключаются Программой «Юг России», но требуют ответственного государственного контроля. Есть и другие варианты …

3.4. Юг России — экономический полигон страны

Приведенные выше программные мероприятия по реализации Федеральной целевой программы «Юг России», несмотря на выверенность оценок и крайне сдержанные претензии на объемы финансирования проектов, в значительной степени остались благими пожеланиями правительств республик и областей Юга России. Проблемы активного экономического роста в Южном федеральном округе в начале нового века практически не существует, поскольку она трансформировалась в проблему сдерживания упадка экономики на Юге России.

Сейчас совершенно ясно, что в экономике для успешных преобразований следует учитывать ближайшую экономическую предысторию, местные этнические, социальные, правовые, культурные и иные особенности населяющих данную территорию народов. Бессмысленно бездумно ориентироваться на успешный западный опыт — такая ориентация уже ввергла Россию в глубокий экономический кризис. На постсоветских пространствах, несмотря на все усилия доморощенных прозападных экономистов придать российской экономике сугубо рыночный характер без заметного государственного регулирования экономических преобразований на местах, оказалось невозможным добиться быстрого экономического продвижения. Особенно это ощущается в сельском хозяйстве, где основной продукт по-прежнему производится на больших коллективных сельскохозяйственных предприятиях, а фермерство в большинстве случаев оказалось неэффективным.

В связи с этим одной из причин «пробуксовки» Федеральной целевой программы «Юг России» стал недостаток управленческого ресурса для регулирования экономических процессов на уровне федеральных округов.

Несмотря на положительную статистику, характеризующую отдельные экономические успехи округа, ясно, что реализация запланированных в ФЦП проектов замедлилась, а сама программа постоянно корректируется в сторону ее уменьшения.

В российской глубинке надежды на помощь федерального правительства мало: оно занято макроэкономическими вопросами — просьба не мешать! Ритуальные танцы московских экономистов вокруг доллара, с постоянным глубокомысленным обсуждением, какую часть валютной выручки предприятия экспортеры должны продавать государству, для регионов страны не имеют смысла хотя бы потому, что купленные доллары оседают в недрах Центрального банка и там остаются. По выражению известного экономиста А. Лившица: «Доллары Центральный банк, как Плюшкин, складывает в свою кубышку (золото-валютные резервы), а все рубли выплескиваются на рынок и раскручивают инфляционный маховик. Инфляция в 14 % в год (верхняя планка, установленная Законом о бюджете), — это очень высокая инфляция. Она не дает экономике нормально развиваться, потому что …выше средней рентабельности»15.

В 2002 году в рамках ФЦП «Юг России» были предусмотрены работы на 429 строящихся объектах. Согласно планам финансирования указанных проектов, предполагалось выделение 37,986 млрд. рублей. Реально было освоено 26,844 млрд. рублей, или 70,7 процента от запланированного.

В целом, если сравнить данную ситуацию с положением по всей России, то семидесятипроцентный уровень кажется не самым плохим. Но дело в том, что финансирование объектов ФЦП из различных источников резко отличается по объему. Например, объем средств федерального бюджета был выделен полностью и составил 1,78 млрд. рублей, или 6,8 процента от общего объема финансирования из всех источников.

Для того чтобы получить представление об этой сумме, можно сказать, что столько стоят два истребителя СУ-27. Вот собственно и все финансирование Программы со стороны госбюджета.

Но только государственные финансовые обязательства строго выполняются…

Другие участники Программы — субъекты федерации, то есть области, края, республики, которые сами, по своей инициативе включали в ФЦП свои проекты, профинансировали ее по своему желанию. Из 2,777 млрд. рублей, которые были запланированы на 2002 год, реально поступило на счета организаций, реализующих проекты, 1,861 млрд. рублей, или 67 процентов от плана. Но Ставропольский край профинансировал проекты на сумму 182 млн рублей вместо запланированных 173, Краснодарский край полностью «закрыл» свою позицию в 588 млн рублей. Из 374 млн рублей Ростовская область выделила средства в размере 355 млн рублей.

Иначе обстоит дело в ряде автономных республик. Так, из 143 млн рублей по плану Кабардино-Балкария выделила 0 рублей, Адыгея из 95 — только 3 млн рублей, Карачаево-Черкесия — 4 из 144 млн рублей, Калмыкия — 10 из 69, Северная Осетия — Алания — 44 млн рублей из 266 млн рублей по плану. Возникает вопрос: насколько нужны указанные объекты для данных республик, какова организация и ответственность за экономическую работу в республиках? Это ведь по их инициативе в ФЦП попали республиканские проекты.

Наибольшие средства предполагалось инвестировать за счет предприятий. Объем финансирования в 2002 году был запланирован на уровне 17,889 млрд. рублей. Реально инвестиции составили 13,352 млрд. рублей, или почти 75 процентов.

По объемам финансирования эти инвестиции меньше только самого основного предполагаемого источника финансирования — заемных средств. Всего в соответствии с планом финансирования работ предполагалось, что в экономику ЮФО будет привлечено 19,611 млрд. рублей по линии международных финансовых институтов, банков, а также по линии российских кредитных организаций. По этой позиции предполагалось привлечь самые большие средства. Однако на деле вышло иначе. Всего в 2002 году было привлечено 4,769 млрд. рублей, или 24 процента от запланированного уровня. Самые большие объемы средств были привлечены в Ростовскую область — 3,44 млрд. рублей, или 72 процента от всех привлеченных в ЮФО инвестиций по данной линии. Гораздо слабее достижения краснодарцев — 623 млн рублей и астраханцев — 231 млн рублей. Об остальных субъектах ЮФО говорить не приходится, так как объемы привлеченных средств крайне малы.

Показатели получения заемных средств демонстрируют способность регионов и местных предприятий работать с банками, с финансовыми организациями, демонстрируют зрелость местного бизнеса. Весь мир живет взаймы, везде дают и берут кредиты. В данном же случае проявляется российская экономическая тенденция — легко брать из госбюджета, сложно самому работать над получением и возвращением заемных средств.

Дело усугубляется тем, что не такие уж большие средства по традиционным экономическим понятиям инвестируются в экономику огромного округа.

Существующая «недоинвестированность» реального сектора экономики в регионе по сути означает, что с каждым днем выход из кризиса будет сопряжен с необходимостью более масштабного обновления факторов производства за все более и более короткие сроки, так как ситуация с нарушением воспроизводственных пропорций достигла угрожающих масштабов.

Опыт других государств показывает, что если инвестиционные ресурсы внутри региона (или группы регионов) недоступны, то государство более активно пытается обеспечить доступ к «внешним источникам», которыми в данном случае следует считать инвестиции из других регионов Российской Федерации и иностранные инвестиции. При этом выбор четких региональных и отраслевых приоритетов являются неотъемлемым элементом успеха.

А вот определение региональных приоритетов экономической политики — проблема, к решению которой практически не приступали ни на региональном, ни на федеральном уровнях. Пока без изменений остается главный приоритет экономической политики регионов и территорий советского времени — «добыча» бюджетных средств. Если бюджетные «вливания» недостаточны, то основным становится другой путь подъема кризисной экономики: привлечение инвестиций. В настоящее время разговоры об инвестициях — виртуальное заклинание, поскольку реальных механизмов для движения по этому пути пока не создано. Но развитие эффективной экономики в кризисных регионах находится в прямой зависимости от бюджетных отчислений из Центра и (или) инвестиций. Круг замкнулся.

А каковы же установленные законом функции административного аппарата Южного федерального округа и его руководителя?

Федеральная целевая программа «Юг России» как бы естественным образом соответствует зоне ответственности полпреда. Вольно или не вольно СМИ довели эту ответственность до полной идентификации: «В. Казанцев отвечает за реализацию ФЦП «Юг России». А реально административный аппарат полпреда В. Казанцева может, в соответствии с указом Президента России о функциях и назначении института федеральных округов, всего лишь «присматривать» за ходом выполнения программы и «лоббировать» ее в интересах проблемного региона России. Единственный управленческий ресурс при этом сводится к усилиям самого полпреда, использующего свой боевой авторитет и личностные возможности популярного политика-администратора.

Относительные успехи по реализации ФЦП — прямое следствие регионального авторитета полпреда В. Казанцева, без которого бы экономическая программа вряд ли оказала заметное влияние на экономику округа. Но эффективных рычагов экономического управления у полпреда нет!

Выход на высокие темпы экономического развития в данной ситуации определяется созданием законных механизмов реальной и неотвратимой ответственности за выполнение принятых экономических решений, персонификации прав и выравнивания административных возможностей ответственных лиц с уровнем порученного дела. Фактически речь идет о необходимости применения в российских условиях положительного мирового опыта по быстрому выводу из кризиса проблемных экономик, где наряду с элементами рыночного регулирования существует система жесткого государственного администрирования.

Одна из основных причин тяжелой ситуация в экономике Юга России не сводится исключительно к отсутствию государственных и частных инвестиций. Инвестиции появятся, когда появится уверенность в их эффективности. Важнейшая причина — это полное отсутствие законодательно определенной системы согласованного выполнения крупных экономических проектов, требующих объединения человеческих, природных и финансово-экономических ресурсов огромного региона.

Будучи одновременно причиной и следствием экономического роста, инвестиции представляют собой феномен взаимосвязи и взаимодействия ключевых экономических категорий. Однако за годы реформ ни на национальном, ни на региональном уровне так и не удалось создать систему активизации инвестиционного процесса.

Последствия финансово-экономического кризиса, а также сама логика экономических преобразований способствуют переносу «центра тяжести» инвестиционного процесса на уровень федеральных округов.

Субъекты Российской Федерации, расположенные на Юге России, в части возможных инвестиционных перспектив характеризуются весьма высокой степенью неоднородности параметров, влияющих на инвестиционный процесс, что объективно затрудняет выработку адекватных законодательных и административных мер по улучшению ситуации.

Практически для всех субъектов Российской Федерации этого региона портфельные инвестиции, в силу целого ряда объективных и субъективных причин, не имеют в обозримом будущем шансов оказать решающее влияние на региональные инвестиционные процессы. Гораздо более привлекательной для потенциальных инвесторов формой являются прямые инвестиции, позволяющие непосредственно влиять на управление предприятием.

Инвестиционный потенциал, как количественная характеристика инвестиционной привлекательности региона, охватывает основные социально-экономические показатели региона (численность населения, доход на душу населения, размер валового регионального продукта и другие показатели) и насыщенность территории факторами производства (природными ресурсами, рабочей силой, основными фондами, инфраструктурой и другие факторы).

Риски — неотъемлемый атрибут инвестирования. Теоретически инвестиционный риск, как интегральный показатель политической, социальной, экономической, экологической и криминальной ситуации, отражает вероятность полностью или частично потерять вложенный инвестором капитал или приобретенные активы.

По мнению авторов Федеральной целевой программы, на сегодняшний день распределение субъектов Российской Федерации этого региона по условиям инвестирования выглядит следующим образом:

Высокий потенциал — незначительный риск (1A)

Краснодарский край

Высокий потенциал — умеренный риск (1B)

Ростовская область

Волгоградская область

Средний потенциал — незначительный риск (2A)

Ставропольский край

Астраханская область

Средний потенциал — умеренный риск (2B)

Республика Северная Осетия — Алания

Низкий потенциал — незначительный риск (3A)

Кабардино-Балкарская Республика

Низкий потенциал — умеренный риск (3B)

Республика Адыгея

Республика Ингушетия

Карачаево-Черкесская Республика

Низкий потенциал — высокий риск (3C)

Республика Дагестан

Оценка регионального инвестиционного климата и имиджа должна постоянно совершенствоваться как в методическом, так и в содержательном отношении. Инвестиционный климат регионов в современных российских условиях чрезвычайно динамичен и постоянно меняется в ту или иную сторону. В этом смысле проблема мониторинга инвестиционного климата весьма актуальна. Причем региональный мониторинг должен не только фиксировать происходящие изменения, но и пытаться установить глубинные причинно-следственные связи между протекающими в регионе социально-экономическими процессами и тем, каким образом они отражаются на инвестиционной привлекательности региона, осуществлять профилактику наиболее слабых элементов инвестиционного климата.

Сложность и напряженность ситуации требует кардинальных изменений экономического содержания и организационно-экономической региональной политики России.

В Федеральной целевой программе предлагается некоторый перечень первоочередных институциональных организационно-экономических преобразований на уровне федеральных округов России:

1. Создание эффективной системы защиты прав собственников.

2. Развитие региональной экономики на основе сокращения лицензируемых видов деятельности, упрощения порядка регистрации.

3. Приведение регионального хозяйственного законодательства в соответствие с федеральным, разработка региональных законодательных актов.

4. Создание институтов интеграционной экономической политики региона.

5. Стимулирование развития институтов общественной самоорганизации — ассоциаций предпринимателей, банков, профсоюзов, союзов потребителей, научных сообществ и др.

6. Расширение системы подготовки хозяйственных кадров за счет средств региональных бюджетов.

Дополнительно авторы программы выделяют шесть направлений институциональных преобразований на региональном уровне, что позволит повысить эффективность региональных институциональных структур:

Мониторинг государственного и муниципального регулирования региональных и муниципальных рынков.

Создание и внедрение системы финансовых институтов (фьючерсных региональных контрактов) на сельскохозяйственных рынках региона.

Разработка и внедрение новых институтов в области государственных закупок.

Создания институтов по аккумулированию инвестиционных ресурсов на уровне региона.

Разработка и реализация региональной концепции раскрытия информации о состоянии и динамике рынка ценных бумаг.

Создание «Региональной информационной системы регулирования спроса и предложения рабочей силы».

Перечисленные мероприятия федеральной программы, сформированные как продукт осторожных надежд провинциальных экономистов, нельзя считать достаточными для выправления экономики на Юге России. Но и они останутся благими пожеланиями авторов Программы, если не будут подкреплены инвестициями, которых от иностранцев не получить, а от граждан России якобы «не допросишься» из-за дефолта 1998 года.

Вот уж пресловутый дефолт — как кстати он случился! Получается, что в нем виноваты несколько тогдашних высших правительственных чиновников, которые немного: на месяц — два просчитались с заимствованиями. Что-то не верится в это простому россиянину.

Скорее, причины экономического упадка России имеют более глубинный характер.

Где подтверждение того, что россияне только после дефолта стали держать деньги «в чулках», а не в российских банках? Если все деньги пропали в обанкротившихся банках, к которым теперь якобы нет доверия, то откуда взялись эти несколько десятков миллиардов долларов «в матрасах»? Может быть, не было доверия и раньше, потому что простым людям не было и нет смысла вкладывать деньги в экономику, которую непрерывно делят ограниченное число людей, имеющих доступ к процессу дележки, а для того, чтобы подешевле поделить, «банкротят» предприятия? Да еще делят по много раз, или пытаются поделить, баррикадируясь в зданиях заводоуправлений с вновь нанятой недешевой охраной.

Кто из россиян будет вкладывать деньги в акции предприятий, которые не выплачивают дивидендов, а прячут средства в спецфондах и строго секретят статьи расходов? Кого привлечет номинальное участие владельцев малых пакетов акций в псевдоуправлении предприятием?

Нет дивидендов, так может есть возможность получить доход на рынке ценных бумаг, например через паевые инвестиционные фонды? А вот к ним у россиян точно есть непреодолимое недоверие, как к полукриминальным конторам, руководители которых или могут скрыться с собранными деньгами, или заявить об убытках — поди проверь их при российской коррупции.

Государство в лице центрального правительства принципиально не берет на себя функции гаранта инвестиций граждан, поскольку риски здесь велики. Для их компенсации требуются или дополнительное внебюджетное финансирование через объединенную систему тех же фондов, или на эти цели необходимо выделять деньги из скудных бюджетных средств и развивать административный аппарат для контроля за их расходованием.

В любом случае это снижает доходность инвестиционных паев до уровня обычных банковских процентов.

Конечно, даже в условиях больших рисков можно увлечь человека экономическими проектами, якобы сулящими грандиозную прибыль, — до сих пор «пирамиды» в стране популярны. Можно заинтересовать инвестора мнимой надежностью проекта — ведь вкладывают же россияне деньги в доллары.

То есть люди вполне убеждаемы, только в России их никто реально не убеждает.

Вот и получается, что решение вопроса подъема экономики — в доверии к конкретным людям, занимающимся экономическими проектами.

Все же разруха — в головах политиков, организовавших переходный экономический период по непродуманному сценарию, а не в климате Сибири, Кавказа и Среднерусской возвышенности, природных условиях страны или в национальных особенностях и способностях российских народов.

В этом отношении Федеральная целевая программа «Юг России» является уникальной возможностью отработки государством методов управления экономикой в условиях рынка — задача, может быть, более важная, чем даже экономические цели Программы. Внедрение программного метода управления государством экономическими процессами в условиях рынка видимо и есть та золотая середина между предсказуемостью Госплана и эффективностью рынка.

Принятие на федеральном уровне ряда целевых программ говорит о том, что в России «нащупывается» основной метод государственного управления — программный. Однако Россия не была бы Россией, если бы не «хотели как лучше, получилось как всегда». Формально за ходом выполнения ФЦП следит полпред, реально, как уже отмечалось, у него нет рычагов управления процессом ее реализации. Сложилась ситуация, которая не по зубам ни Джону Мейнарду Кейнсу, ни Василию Леонтьеву — вроде бы и руль есть, и рулевой, а вот рулевого колеса, увы, нет.

Не менее парадоксальная ситуация с привлечением частных инвестиций: денег в совокупности у граждан много, а инвестировать их в реальный сектор экономики они не хотят.

Но выход, кажется, можно найти и из этой ситуации. Например, привлечь личные сбережения массы российских граждан в экономику нынешней России можно при выполнении принципиальных условий:

во-первых, инвестиционные проекты должны быть объективно надежными: акции предприятий должны иметь объективные предпосылки к изначально высокой динамике роста стоимости, а впоследствии финансовые вложения должны давать гарантированные дивиденды;

во-вторых, надежность инвестиций должна быть подтверждена организационно, через личное поручительство ответственного высокого государственного лица, например полпреда Президента, которому массы российских граждан — инвесторов безусловно доверяют;

в-третьих, у «поручителя» должны быть реальные законные рычаги управления экономическим процессом.

Таким образом, властям предлагается реально рискнуть своим авторитетом у избирателей — в этом основной смысл нетрадиционных инвестиционных гарантий. В случае успеха инициативы власти получат реальное одобрение широких народных масс.

Возможные экономические ошибки приведут не к невыполнению предвыборных обещаний, о которых обычно все дружно забывают через месяц после выборов, а к потере сбережений избирателей, о чем они будут помнить очень долго!

Ниже приведены некоторые соображения по данному вопросу, но главное, смысл высказанных предложений — в поиске экономических решений для регионов без привлечения дополнительных бюджетных ассигнований.

Почему перечисленные основные условия необходимы для массового привлечения резервных средств населения в экономику России? Дело в том, что инвестиционно привлекательные проекты «разобраны» группировками разнообразного толка, практически не допускающими слабо организованные финансовые объединения граждан к таким проектам или не позволяющие даже объединенным мелким вкладчикам впоследствии влиять на ход их реализации, распределение средств и выработку экономической политики предприятий в интересах массовых инвесторов.

Примеры последствий группового протекционизма: неучастие массового мелкого инвестора в строительстве и эксплуатации морских и речных портов и терминалов, дающих стабильный высокий доход и активно развивающихся в настоящее время на Юге России, общегородских торговых предприятиях и рынках, элеваторов и хранилищ, в лесозаготовках, в дорожном строительстве по государственному заказу, в приобретении распродаваемой муниципальной собственности, в строительстве и эксплуатации объектов электроэнергетики и во многих других эффективных экономических проектах. К таким проектам новым инвесторам, объединяющим массу мелких вкладчиков, просто не пробиться через многочисленные и надуманные бюрократические или государственно-криминальные преграды.

Важнейшим объектом для инвестиций на Юге России является сельское хозяйство, но в настоящее время привлечь сюда народные средства можно только под гарантии авторитетных властных структур. Если инвестиции не пропадут из-за плохого управления делом, не будут разворованы, то и средства из бюджета для компенсации не понадобятся.

Самый показательный пример — ситуация с небывалым урожаем зерновых на Юге России в 2002 году. Урожай обернулся большими финансовыми потерями для сельского хозяйства округа. Осенью оказалось, что чрезмерные запасы зерновых, переполненные закрома привели к снижению цены до 35 долларов за тонну, хотя на мировом рынке она по-прежнему колеблется в пределах 120–140 долларов. Поскольку экспорт зерна в таких объемах принципиально является общегосударственным или по крайней мере межрегиональным делом, то и решать его следует на государственном уровне при наличии соответствующих финансовых возможностей и законных полномочий на местах, тем более что предпринятая из Москвы запоздалая и мелкомасштабная ценовая интервенция результатов не дала.

Естественными арбитрами, наблюдателями с полной информацией о происходящих общественно-экономических процессах, ответственными поручителями, рискующими в случае неуспеха своим политическим капиталом и доверием избирателей к назначившей их власти, руководителями, в силу своих государственных полномочий способными преодолевать административные и иные преграды, являются полпреды Президента в федеральных округах России. Контрольные функции, возложенные на них Президентом, вполне сопрягаются с функциями личного поручительства и наблюдения за привлечением и расходованием средств населения для надежной реализации экономических проектов.

Авторитет и поручительство полпреда являются лучшей рекламой инвестиционных проектов, выверенных экономически и доступных для широких слоев населения практически. Кроме привлечения средств населения в экономику страны, эти действия могут нести дополнительные функции по экономическому обучению в «облегченном режиме» народа для жизни при новой, во многом неизвестной и непонятной для российского обывателя экономической организации общества.

Насколько потенциально значителен в экономике «фактор полпреда» показывает эффект, достигнутый в результате двухдневной поездки делегации Южного федерального округа в Испанию на международный инвестиционный форум «Юг России-2003».

Представители делегации, возглавляемой В. Казанцевым, за два рабочих дня заключили договоров и контрактов на общую сумму около 600 млн в долларовом исчислении.

Для западных инвесторов изучение конъюнктуры рынка, его стабильности, в том числе на длительный период, оценивание надежности проектов, является обязательным и дорогостоящим этапом инвестиционной деятельности, итогом всестороннего предварительного анализа. Состоявшееся весной 2003 года скачкообразное преодоление «инвестиционного затишья» в южном регионе России («испанские» инвестиции в ЮФО в 2002 году не превышали 34 млн долларов) свидетельствует об эффективности пусть даже неформального, отчасти — представительского участия полпреда в акте экономической жизни региона, о реальном международном весе его личных гарантий…

Совокупный внутренний инвестиционный потенциал России, ее привлекательность для внешних инвесторов велики, вопрос лишь в том, как их эффективно реализовать? Где-то надо начинать опробование экономических и организационно-политических предложений по выводу России из экономического тупика. Почему бы не начать движение к благополучию страны с самого проблемного южного региона — «мягкого подбрюшья России», узлового района евроазиатских геополитических интересов? Если получится здесь — получится у всей России.

«Ложь в истолковании прошлого… ведет… к трагедиям…»

В. О. Ключевский

«Судьба России выше классов и партий, доктрин и учений».

Н. А. Бердяев

4.1. Последствия распада СССР для России

Попытки сформировать научные представления о мировом общественном процессе и его закономерностях предпринимаются учеными обществоведами, политологами, аналитиками общественно-политической и экономической жизни достаточно давно и с разными целями. Но до объективных представлений об этом процессе еще очень далеко…

Поиск и анализ законов существования и развития человеческого общества, моделей мирового общественного обустройства зачастую ограничивается субъективными предпочтениями ученых и политиков. Рассуждения о прогрессивных моделях человеческого общества и закономерностях его развития в ряде случаев маскируют желание перестроить мир в соответствии с особыми представлениями о мировом порядке.

Эти представления формулируются конкретными людьми, но побудительными мотивами их исследований почти всегда являются интересы вполне определенных общественно-политических, религиозных или социальных групп, отдельных государств или государственных объединений.

В условиях современного взаимосвязанного мира с его глобальными интересами и противоречиями, распределенным производством и развитыми коммуникациями, общей информационной средой и всем тем, что составляет ноосферу человеческого бытия, преобразование мира становится предметом геополитических воздействий.

Конкретно сформулированные и вписанные в официальную государственную жизнь человеческие представления о целях современной геополитики определяют используемые методы и направления применения геополитических усилий.

Бывший советник по национальной безопасности США Збигнев Бжезинский, анализируя геополитическую ситуацию, сложившуюся в мире с прекращением существования СССР, обратил внимание политиков своей страны на Евразию как на «главный геополитический приз для Америки…» По его заключению, этот огромный континент «представляет собой шахматную доску, на которой продолжается борьба за глобальное господство».

Идеи З. Бжезинского, как известно, широко использовались на завершающих стадиях холодной войны и сыграли немаловажную роль в ее неблагоприятном для России исходе, приведшем к потере значительных территорий и разрушению исторически сложившихся связей с проживающими на них народами. Этот исход во многом зависел и от состояния дел в отечественной науке, оказавшейся не подготовленной в очередной раз, как и в начале ХХ века, к неблагоприятному повороту в развитии государства.

В соответствии с установившейся геополитической моделью, более 500 лет назад, когда континенты начали взаимодействовать и представлять некоторую планетарную целостность, Евразия, по мнению З. Бжезинского, стала «центром мирового могущества». С течением времени положение Евразии, как определяющего судьбы планеты континента, только усилилось.

Геополитический процесс, созидающий и разрушающий страны и империи, к концу XX века достиг максимальной интенсивности. Как закономерный этап этого процесса З. Бжезинский рассматривает развал СССР. Крушение коммунистической империи, по его утверждению, произошло вполне объективно, повторяя судьбу других империй, в результате неизбежно наступавшего процесса дезинтеграции, ускоренного социально-экономическими трудностями. Распад государств в конце XX века для векового сообщества народов, солидарно выдержавшего в прошлом самые мощные нашествия агрессоров, стал реальностью.

Но утверждения о закономерности и неизбежности такого распада вызывают сомнения. Изначальный умысел и субъективность, а отнюдь не объективные факторы, здесь сыграли решающую роль. Противоречий и надуманностей в «Евразийском проекте» З. Бжезинского, предлагаемого в качестве геостратегии для США в XXI веке, более чем достаточно. По крайней мере, в нем нет ответа на вопрос, почему в праве быть имперским (универсалистским) государством он отказывает лишь России, считая, в то же время, современное превращение Европы в империю за благо? Не отказывает он в этом праве в пределах Азиатско-Тихоокеанского континента и Китаю.

Впрочем, с доводами о тяжелых последствиях распада СССР для России нельзя не согласиться. То, что не смогли сделать в разные эпохи иноземные захватчики, включая попытки реализации нацистского проекта Гитлера 1941–1945 годов, произошло в 1991–1993 годах. Огромная страна распалась с последствиями, пагубными для большинства населяющих ее народов. Особые потери Россия претерпела в сфере межнациональных отношений. По мнению Полномочного представителя Президента России в Южном федеральном округе В. Г. Казанцева, «на территории, называемой «постсоветским пространством», появились процессы, для которых характерны межнациональная и межэтническая напряженность, дезинтеграция, сепаратизм. В лексический обиход прочно вошли такие слова, как «вынужденный переселенец», «беженец», «незаконные вооруженные формирования», «межнациональный конфликт».

СССР распался, и миром, практически по своему усмотрению, стали распоряжаться Соединенные Штаты. Бжезинский с удовлетворением отмечает: «В результате краха соперника Соединенные Штаты оказались в уникальном положении. Они стали первой и единственной действительно мировой державой …глобальное господство Америки в некотором смысле напоминает некоторые прежние империи». Поиск исторических параллелей для анализа настоящего является традиционным приемом исторической науки. США для защиты внешних границ своих владений разместили почти столько же солдат-профессионалов, сколько составляла численность римских легионов за границами этой древней империи.

Можно сколько угодно рассуждать об «особой миссии» Рима, обосновывая «историческое право» США на такую же роль в современном мире, но общеизвестно, что имперский импульс Римского государства держался главным образом не на культурном превосходстве (которое в большинстве случаев безусловно присутствовало благодаря наследию порабощенной Греции), а на военном диктате и страхе перед возможным применением военной силы. Такой порядок организации мира вряд ли можно назвать справедливым.

Что касается культурного превосходства Америки, якобы подтверждающего особые права США на мировое лидерство, то здесь можно отметить лишь технологические успехи американского «истеблишмента» по навязыванию американскому обывателю принципов и стандартов «массовой культуры». Сомнительно, что ее можно рассматривать в качестве эталона для всего человечества.

Примитивизм этого эталона невольно признает и сам З. Бжезинский. Тем более, что издавна роль общепризнанных культурных центров человеческого общества исполняли Китай, Индия, Япония, Европа, государства арабского мира. Кроме того, уже давно существуют особые латиноамериканские традиции, есть африканское и индейское культурное наследие… Эти культуры, в отличие от американских достижений предыдущего века, имеют в большинстве своем давние исторические традиции, проверенные временем. Они веками сохраняют свою жизнеспособность без нынешних американских технологических подпорок, реализующих примитивные технологии манипуляции массовым сознанием.

Культура России — залог и одна из основательных причин восстановления общемирового значения огромной страны. Ее особая синтетическая основа, сформированная отчасти как сплав европейской и азиатской культур, учитывает взгляды и положения множества религий и культов, воззрений и философий. Она отличается особым восприятием и отображением мира и человеческих отношений, то есть это культура континентального масштаба, выверенная тысячелетней историей своего совершенствования.

Она, несомненно, обладала и обладает огромными интеграционными возможностями на постсоветском пространстве, сохраняющем до сих пор свою цивилизационную целостность. Общечеловеческие ценности российской культуры и государственного менталитета являются факторами притяжения для народов бывшего СССР, реально объединяющих жителей огромной территории Земли.

Однако реально существуют факторы разрушения единства не только «постсоветского пространства», но и более устойчивого государственного сообщества российских народов. По мнению авторитетного отечественного ученого-этнолога В. А. Тишкова, «тридцатые — сороковые годы XX века… трагические для всего человечества… казалось бы, безнадежно дискредитировали национализм, особенно такую его крайнюю форму, как нацизм». Но он же отмечает, что эти ожидания оказались преждевременными.

Национализм вернулся на российскую землю в особом российском обличье со своей российской предысторией. Одной из причин его возвращения можно считать концепцию, кратко определяемую выражением: «Россия до революции 1917 года — тюрьма народов». Эта разрушительная для страны концепция в значительной мере основана на публицистическом наследии В. И. Ленина и составленных наспех по ходу радикалистских перемен большевистских декларациях. Последствия ее внедрения в сознание людей Россия переживает в настоящее время — в период перехода к новой системе общественно-экономических отношений и к новому мировому положению страны.

Такой переход со всеми его назревшими, но непродуманными преобразованиями, к внутренним проблемам россиян добавляет внешние. Вследствие частичного распада СССР по национальному признаку, геополитическая ситуация вокруг границ новой России резко изменилась к худшему.

На Кавказе она отброшена к состоянию, характерному для рубежа XVIII–XIX веков. Со Средней Азией ситуация еще хуже — зачеркнуты труднейшие эволюционные изменения взглядов среднеазиатских народов на союз с Россией и принятие общероссийских условий общественной жизни и государственного обустройства. На Западе приграничная ситуация напоминает государственные отношения эпохи Ивана IV Грозного, то есть откатилась к XVI веку.

З. Бжезинский был отчасти прав, когда указывал на то, что «прежде одна из ведущих мировых сверхдержав» после прекращения существования СССР как геополитической реальности в настоящее время «…многими оценивается как региональная держава третьего мира». Этому статусу соответствуют и социальные условия в новой России, где треть населения живет ниже официально установленной черты бедности, однобокость и слабость ее экономики, не способной в полной мере конкурировать с экономиками развитых стран на мировом рынке, резкое снижение реальной боеспособности армии. Наличие ядерного потенциала у России, все еще значительного, но быстро устаревающего, по мнению Бжезинского не способно сгладить подобные впечатления.

Драматизм нынешнего распада усугубляется тем, что за границами районов этнического притяжения, вне современной России, оказались около 30 миллионов человек, считающих Россию своим Отечеством. Значительная часть российских соотечественников подвергается унизительной дискриминации по этническим мотивам, и в ряде случаев до сих пор не признается в качестве равноправной части населения вновь образовавшихся государств.

Заполучив право на самоопределение, мононациональные элиты этих государств не собираются предоставлять такое же право другим народам своих стран. З. Бжезинский характеризует состояние русского населения внутри и за границами России как «…исторический шок, который испытали русские».

Как свидетельствует Р. Плеханова, «исторический шок» привел русских к состоянию, которое уже испытывали жители России в период революционного излома 1917 года. Посетивший Россию в 1917 году известный французский журналист Клод Онэ, наблюдая результаты деструктивной деятельности различных радикальных сил, отмечал: «Странная, непонятная нам психология у русских: для них любовь к отечеству — чуть ли не преступление. Они с легким сердцем готовы допустить унижение, а то и разрушение их Родины».

Безразличным отношением русского общества к отторжению окраин, даже русских по духу, отсутствием по этому поводу «сокрушительного народного гнева» был удивлен и вдохновитель белого движения на Юге России генерал А. И. Деникин.

Возможным объяснением отмеченного факта является то, что для русского народа и связанных с ним общегражданскими узами народов, организующим и направляющим началом всегда выступала государственная власть. Во времена, когда власть своими стратегическими действиями способствовала реализации глубинных политических и экономических ожиданий россиян, русский народ представал как вполне патриотичный. При возникновении властных кризисов в России наблюдалось то, на что обратили внимание К. Онэ и А. И. Деникин. Ситуация в очередной раз повторилась в конце XX века, когда произошел частичный распад страны, сохранявшей продолжительное время геополитическую целостность.

В ослаблении позиций России на Евразийском континенте З. Бжезинский особую роль отводит углублению раздела России и Украины. Он приветствует действия националистического меньшинства, составляющего, по его же оценкам, около десяти процентов населения республики. Двойные стандарты «демократии по-американски» позволяют З. Бжезинскому настаивать на праве националистического меньшинства диктовать свои политические условия для всей Украины.

Но предпочтения большинства украинцев объективно ориентированы на согласие с Россией. Показательным примером, иллюстрирующим реальное отношение населения Украины к России, может служить бытовая сценка в пригородной украинской электричке, где самодеятельные певцы исполняли в вагонах песни для небольшого заработка. Пока парни пели песни на вечные песенные темы «о любви, встречах и расставаниях», денег им никто не подавал. Но как только они запели самодеятельную песню, где было сожаление о «разорванном» народе и потерянной единой стране, послышались возгласы: «Молодцы, спасибо! Дай вам Бог счастья», и кружка мгновенно наполнилась гривнами.

Этот эпизод лучше многих референдумов или самых обстоятельных академических размышлений проясняет ситуацию. Россия, вопреки мнению З. Бжезинского, по-прежнему обладает огромными интеграционными возможностями на «постсоветском пространстве».

Фактически апологет американского гегемонизма, предсказывая скорое окончательное разрушение России, выдает желаемое за действительность. Как можно на основе аргументов З. Бжезинского объяснить факт массовых демонстраций армянской молодежи, требующих воссоединения республики с Россией, или прошедшие 30 декабря 2002 года многотысячные демонстрации в Казахстане с аналогичными требованиями?

В последнем случае размах народных выступлений, по сообщениям корреспондентов, вызвал немалый конфуз у американских военных, размещенных на военных базах в этой республике. Симпатии к России с особой силой проявляются среди простых людей в приграничных с Россией славянских республиках, для которых состояние государственной разделенности братских народов представляется неестественным и временным.

Распад СССР и ослабление России привели к последствиям, опасным для мира в целом. Если во времена противостояния СССР и США, несмотря на обилие ядерного и обычного вооружения, угроза военных конфликтов казалась нереальной при сложившемся военно — стратегическом паритете двух сверхдержав, то теперь она не для кого не кажется несбыточной. Аргументы для такого вывода можно найти у З. Бжезинского в контексте его логических построений о том, что Евразия в XXI веке может стать главным геополитическим призом Америки.

Миру необходимо геополитическое равновесие, основы которого закладываются на Евразийском континенте. Россия и консолидирующий страну русский народ составляют естественную многовековую основу такого равновесия.

4.2. Была ли царская Россия «тюрьмой народов»?

К концу XIX века многовековой процесс формирования территориальных пределов Российского государства, судя по всему, подходил к завершению. С учетом складывавшихся геополитических реалий в начале XX века, после вхождения в состав России ряда регионов, наступали его последние фазы. Охватив шестую часть Земли, Россия обрела, как считали тогда, и это признавалось международными договорами, «свои естественные границы», уравнявшись в размерах с таким универсалистским образованием, как Британская империя. Несколько уступали им в этом отношении страны с зависимой периферией, такие, как Китай, Турция, Австро-Венгрия, Франция и Испания.

После октябрьских событий 1917 года под влиянием новых идей разностороннее изучение многонациональных особенностей российской государственности было подменено неоспоримым, как казалось тогда, заключением: «Россия в прошлом — тюрьма народов, достигших при новой власти, наконец-то, своего подлинного освобождения». Впоследствии под давлением «непогрешимых теоретических» указаний оно обрело в 20 — 30-е годы ХХ века концептуальную завершенность, получив широкое признание в СССР.

Не подвергаясь сомнению на протяжении нескольких десятилетий, это представление превратилось в монополию на истину, с набором общепринятых установок, исключавших другие подходы в освещении темы. Для преодоления «исторической несправедливости» большевики, исходя из своих теоретических представлений, пошли на признание за российскими народами права «на свободное самоопределение вплоть до отделения»30.

При этом под прикрытием интернационализма, по сути, копировались идеалы Запада: «одна нация — одно государство». Политические лидеры первых лет существования СССР утверждали, что «Советская Россия не имеет ничего общего с Россией николаевской или времен Керенского и Корнилова», подталкивая на практике народы к сплочению, но не на основе национального единства, а по классовой принадлежности.

Оценивая результаты политики большевиков, Г. В. Вернадский, один из ярких представителей русской науки за рубежом в 20–30-е годы ХХ века, признанный в США и Европе крупнейшим специалистом по отечественной истории, утверждал: «Независимо от социально-экономической программы вождей Советской революции, их программа по национальному вопросу сумела задеть такие струны в душе народов Евразии, которые их притягивали к Москве, а не отталкивали от нее». Как ему представлялось, с этого рубежа «…судьбы России и Евразии… нераздельно слиты между собою», ибо еще в прошлом «стихийный… процесс сплотил и продолжает все больше сплачивать племена и народности…» в этом своеобразном ареале мира «в единое культурное целое».

В противовес стереотипам, складывавшимся в исторической науке, развивающейся в СССР, иные теоретические воззрения о формировании государственных пределов России формировались в философском наследии И. А. Ильина. Согласно его наблюдениям, Российское государство слагалось не по произволу государей, правящего класса или тем более простонародья, а в силу факторов, объективно направляющих процесс формирования территориально-государственной общности на северо-востоке Евразии.

Россия в его трудах предстает как органическое единство территорий и народностей, а все утверждения об агрессии со стороны русского народа и борьбе за свою свободу других, по убеждению И. А. Ильина, несостоятельны. На просторах России на протяжении веков, а по сути, изначально, происходило преимущественно добровольное единение народов, и за счет этого устанавливалась полиэтническая государственная стабилизация, «европейско-азиатское, а через него и вселенское равновесие».

Постепенно превращаясь в многонациональную державу, Россия выступала отечеством для многих входивших в ее состав народов. При формировании ее территории использовалось и военное принуждение, но оно официально не воспринималось как покорение в обычном смысле. Главным критерием при этом выступала, прежде всего, безопасность сопредельно расселявшегося населения империи.

В «чистом» виде солидаризация народов в пределах одного государства, как свидетельствует мировой опыт, фактически происходила только в Швейцарии. Однако российский размах этого явления намного превзошел его параметры в этой западноевропейской стране. Во всех остальных случаях включение инонациональных сообществ в те или иные государственные пределы осуществлялось, как правило, путем поглощения, с установлением для всех унифицированного, без какой-либо политической дифференциации, общественного устройства. Многие бывшие империи превратились вследствие этого из многонациональных в этнически однородные монолиты или приблизились к ним (например, Германия и Китай).

Сходные процессы происходили и в США. В одной из своих речей в начале ХХ века на тему об «истинном американстве» Т. Рузвельт, являвшийся тогда типичным выразителем общественного мнения в своей стране, затронул и вопрос о прибывающих переселенцах: «Мы должны сделать из них американцев во всех отношениях: по языку, политическим взглядам и принципам, по пониманию и отношениям к церкви и государству. Мы приветствуем немцев, ирландцев, стремящихся стать американцами, но нам не нужен чужеземец, не желающий отказаться от своей национальности. Нам не нужны немцы-американцы, ирландо-американцы, образующие особый слой в нашей общественной и политической жизни. Мы никого не можем признать, кроме американцев».

Россия же, как и Швейцария, считает И. А. Ильин, «сколько получила народов, столько и соблюла». В государственном устройстве России сочетались элементы как федерализации (упорядоченное единение и самобытность частей, их самостоятельность в законных пределах), так и унитарной централизации (политическое включение и срастание). Им соответствовали и параллельные надстроечные государственные формы: корпоративная (объединение по свободной воле на основе общего интереса) и учредительная (объединение не снизу, а сверху на основе опеки и повиновения).

До 1917 года учредительная (монархическая) форма правления, по его мнению, уживалась с корпоративным самоуправлением инонациональных общин, что в иных универсалистских полиэтнических образованиях в таком соотношении не встречалось. Элементы эти не были, безусловно, во всех деталях сбалансированы и не имели полной гармонии в сочетании и взаимодействии. Возможности и пути дальнейшей интеграции народов откладывались на будущее.

Таким образом, устоявшихся четких научных представлений об особенностях России как государства не существовало до революционных потрясений в начале ХХ века, а возможные пути совершенствования российской государственности в определенных кругах активно обсуждались исключительно в революционном контексте. Стремление преодолеть назревшие проблемы как можно быстрее, но все же эволюционным путем, явилось причиной реформаторских инициатив С. Ю. Витте и П. А. Столыпина.

Для тогдашнего состояния общества эти инициативы предполагали недопустимо резкие и фундаментальные изменения. По ряду мнений, начавшаяся их практическая реализация так и не позволила в конечном итоге преодолеть наметившийся кризис существовавшей тогда системы управления, но прервала эволюционный процесс ее самоорганизации.

Впрочем, через короткий промежуток времени в российской государственной практике были реализованы такие преобразования, что мнения о чрезмерности преобразований «по Столыпину» были сразу позабыты. Кризису государственной власти способствовали, конечно, и другие факторы, но одной из важнейших причин явилось все-таки отсутствие официальной государственно-идеологической доктрины, способной адекватно заменить стареющую абсолютисткую монархическую идею политически привлекательной эволюционно достижимой альтернативой.

Между тем потребность в ее конкретно-исторических разработках с каждым витком усиления общественного кризиса резко возрастала, но война и неудачи столыпинских реформ явились непреодолимой преградой для проведения не только практических преобразований, но и теоретических обсуждений.

Революционные потрясения 1917 года как бы подвели этому черту. В разразившейся круговерти радикалистских перемен все противоборствующие силы в борьбе за власть вынуждены были опираться на сколоченные наспех программы государственного строительства, чаще всего составлявшиеся на основе заимствований чуждого опыта или умозрительных концепций, а иногда действовали вслепую.

Дореволюционное формирование государства Российского протекало в основном иным — «естественным» путем. В предисловии к своей «Истории государства Российского», изданной в 1815 году, Н. М. Карамзин, в частности, призвал «… с любопытством читать предания народа, который смелостью и мужеством снискал господство над девятою частию мира, открыл страны, никому дотоле неизвестные, внес их в общую систему географии, истории и просветил… без насилия, без злодейств, употребленных другими ревнителями христианства в Европе и в Африке, но единственно примером лучшего».

Проблема формирования территориальных пределов Российского государства активно обсуждалась и в российской исторической публицистике. П. В. Киреевский в письме к М. П. Погодину, написанному еще в 1845 году, заметил, что на основе насильственного подчинения формировались страны Запада, но не Россия. К такому же заключению пришел и Н. Я. Данилевский: «…большую часть… пространства занял русский народ путем свободного расселения, а не государственного завоевания…», которое «… играло во всем этом самую ничтожную роль, как легко убедиться, проследив, каким образом достались России ее западные и южные окраины…» Развивая эту мысль, он обратил внимание и на то, что русский народ «терпел много неправд и утеснений… но сам никого не утеснял…».

Роль восточно-славянской колонизации в формировании целостности имперского пространства, получившего впоследствии название евразийского, оказалось замеченным в отечественной исторической науке еще во второй половине XIX века. Главным в русской истории, как установил С. М. Соловьев, было то, что «государство при расширении своих владений занимает пустынные пространства и населяет их, государственная область расширяется преимущественно средством колонизации…».

Этого же мнения придерживался и В. О. Ключевский, также указавший на расширение русской колонизации «вместе с государственной… территорией». При этом, как считал он, «происходило заселение, а не завоевание края, не порабощение или вытеснение туземцев».

С огромным влиянием восточных реальностей на особенности российской государственности призывал считаться крымско-татарский просветитель Исмаил-бей Гаспринский. Русские границы рассматривались им «как наследие татар». Учитывая складывающуюся конфессиональную ситуацию в России, Исмаил Бей Гаспринский полагал, что ей «… в будущем …суждено будет сделаться одним из значительных мусульманских государств» с сохранением вместе с тем на международной арене позиций «великой христианской державы»44.

В начале XX века развитие знаний о российской государственности получило дополнительную конкретизацию. В 1901 году С. Ю. Витте предложил разгадку многих ее специфических черт искать в «этнографической незавершенности». В дополнениях к познанию России в 1907 году Д. И. Менделеев обоснованно указывает, подтверждая наблюдения западноевропейских ученых, на одну из положительных функций империй, создавших «условия для общения народов…» Из-за укоренившихся негативных представлений на этот счет правомерность таких взглядов стала осознаваться лишь на исходе ХХ века.

Заслуживающим особого внимания звеном в становлении представлений об особенностях российской государственности являются размышления о ней в 1915 году философа Н. А. Бердяева. В противовес различным политическим проектам он предложил свое оригинальное понимание сущности России, опирающееся на признание ее в качестве великой реальности, входящей «в другую реальность, именуемую человечеством, и обогащающей ее «своими ценностями».

Таким же позитивным обогащением бытия в его суждениях признается и национальность, а космополитизм отнесен к разряду отвлеченных утопий. Характеризуя историческую роль универсализма, Н. А. Бердяев заметил, что «…в образовании Российской империи, в отличие от иных, была справедливость».

Доминирующим принципом в становлении всех известных в прошлом универсалистских образований (Римского, Византийского, Османского и др.) являлись завоевания. Однако были и исключения. Так, Австро-Венгерская империя создавалась в преобладающей мере при помощи династических браков, но в ней также существовало «господство в одной части государства и угнетенность в другой», а немцы не уступали местное управление другим нациям.

Колониальные империи (Британская, Голландская и т. д.) также формировались не только при помощи завоевания, но и коммерции, которая, тем не менее, несла еще большие разрушения, чем войны. При расширении пределов Китайской империи завоевание, напротив, сопровождалось ассимиляцией туземцев48.

По мнению Н. А. Бердяева, «географическое положение России было таково, что русский народ принужден был к созданию огромного государства. На русских равнинах неизбежно должен был сложиться великий Востоко-Запад, объединенное и организованное целое».

В. И. Вернадский в статье, посвященной задачам науки в связи с событиями 1917 года, формулирует положение о существовавшем в отличие от других империй равноправном статусе окраин и центра России. «Для нас Сибирь, Кавказ, Туркестан — не бесправные колонии», — подчеркивал он. Данное наблюдение также получило подтверждение в современных исследованиях.

Г. Дерлугьян, например, установил, что «в российской экспансии почти полностью отсутствует частный интерес при полном господстве интереса государственного…» и она по этой причине никак «не подпадает под квалификацию колониальной». На его взгляд, эта экспансия, скорее всего по преимуществу является беспрепятственным распространением юрисдикции на пространства, входившие ранее «в российско-степной мир».

А Р. Редлих считает, что к «Российской империи присоединялись не колонии, а губернии».

В. И. Вернадский считал естественным процессом российской истории уменьшение центробежных сил в «едином, связанном бытии этой сплошной территории…» Он указал на значение для России «огромной непрерывности… территории» и на ее не только территориальную, но и государственную взаимоувязанность. И эта «огромная сплошная территория, добытая кровью и страданиями…», по его мнению, «должна… охраняться, как общечеловеческое достижение, делающее более доступным, более исполнимым наступление единой организации человечества».

Однако установившаяся в советский период в 20–30-х годах ХХ века «общепризнанность» ошибочного по сути заключения о статусе российских имперских окраин как колониальных территорий находит и сейчас поддержку, в том числе в трудах зарубежных авторов. После распада в 1991 году СССР стали появляться «теории» преобладания «имперских интересов», подкрепленные исследованиями «тотальных карательных санкций», имевших, якобы решающее значение в становлении российской государственности. В силу отмеченных выше обстоятельств на Западе сформировалось мнение о неизбежности распада «последней империи».

Невзирая на отсутствие аргументированного обоснования, тем не менее версии «имперской экспансии» в настоящее время получают на страницах печати все большее распространение. Рано или поздно, как это бывает со всеми несостоятельными историческими абстракциями, состоится неизбежное их причисление к разряду фальсификаций.

Но сейчас, в условиях не остановленной пока дезинтеграции евразийского сообщества народов, сохранявшего еще не так давно свою устойчивую консолидированность, настоятельно необходимо объективное изучение многонациональных особенностей российской государственности. Тем более, что в Евразии наметилась традиция, в соответствии с которой внутренние межнациональные конфликты приводят к таким жертвам и разрушениям, которые вполне сопоставимы с крупномасштабными войнами.

В Российском государстве отношение к национальному вопросу по сравнению с другими странами имело совершенно иные свойства. В Западной Европе, как известно, формирование общепринятого взгляда на роль наций в системе государственных отношений происходило преимущественно на рубеже смены двух эпох: феодальной и капиталистической, сопровождавшейся серией различных по масштабу буржуазных революций.

Именно тогда у западноевропейских народов, переживавших благотворное влияние нового времени, стали появляться признаки завершения этнополитического объединения, вызревание которых значительно ускорила ломка удельных перегородок и установление административного единства территорий.

Более двухсот лет назад, когда у народов Западной Европы раньше, чем у других, происходили процессы радикальных государственных преобразований, национальный вопрос был решен в большинстве стран этого цивилизационного пространства на основе националистического принципа «одна нация — одно государство». Как следствие этого, самоопределение здесь вполне закономерно завершалось образованием этнически однородных государств.

Но такой исход, по всей видимости, нельзя признать окончательным, так как в национальном вопросе (вопросе о развитии наций и отношениях между ними) существуют две исторические тенденции, позволившие ему «выйти» за первоначальные западноевропейские пределы и превратиться в типичное для всего человечества явление.

Первая тенденция отражает создание этнической самобытности, а вторая — интеграционных связей с другими народами. Соотношение их, как показывает опыт, неизменно менялось в зависимости от социально-экономических, политических, этнокультурных, религиозных и иных обстоятельств. В западноевропейских странах приоритетной сначала была первая тенденция, но в дальнейшем роль второй постепенно все больше возрастала.

С XVI века до середины XIX века постепенно обозначились три генеральных направления в развитии государств на европейской, а затем и всепланетарной аренах. Различают такие связанные с ними образования: национальное (Англия и Франция до появления обширных заморских владений), земельно-локальное (княжества и города Италии и Германии до объединения) и универсалистское с сопредельными территориями, наднациональное (Австро-Венгрия).

Следует уточнить, что универсалистское образование, в свою очередь, имело еще одну типовую разновидность — колониальную, с классическим сочетанием обязательного наличия метрополий и зависимых стран. К середине XIX века внутриэтническая разобщенность в Европе, там, где она еще существовала, была преодолена: при помощи «бонапартистского воссоединения» (завоевания и буржуазных реформ) в Италии и насильственного подчинения — при канцлере Бисмарке в Германии.

Таким образом, произошел естественный отбор двух наиболее жизнеспособных направлений государственного строительства, но в столкновении соответствовавших им концепций государственности, универсалистской (имперской) и национальной, идея «одна нация — одно государство» в ту эпоху в конечном итоге возобладала.

Это подтверждают все последующие перемены в Европе вплоть до окончания Первой мировой войны в 1918 году и распада Австро-Венгерской империи. В условиях азиатско-африканского и южно-американского геополитического и историко-цивилизационного развития процессы этнонациональной консолидации, схожие с первоначальными европейскими, получили распространение только в XX веке и сопровождались также освободительными устремлениями к независимости и созданию национальных государств.

Однако на пороге XXI века универсалистская интеграция в Европе, обретшей целостность еще во времена могущественных древних империй Рима и Карла Великого, вновь обретает преимущественный характер. Этот регион мира превращается, за исключением его юго-восточной части, в конфедеративное объединение народов.

Формирование исторических тенденций в развитии сообщества российских народов происходило в значительной мере не так как в Западной Европе. Сходство невозможно найти и в других ареалах мира. Из-за своего геополитического положения на стыке Европы и Азии, являвшегося на протяжении многих веков контактной зоной с повышенной нестабильностью, Россия вынуждена была постоянно сдерживать или отражать агрессивные нашествия пришельцев сопредельного зарубежья.

В этом противостоянии Россия исправно выполняла две великие миссии, пока, к сожалению, не признанные: «охраняла покой Европы» (по выражению В. О. Ключевского) и принимала в свое подданство преимущественно добровольно окружавшие ее малые народы, ограждая их от опустошающих вторжений, а иногда и от полного уничтожения, своими государственными границами и военной мощью.

Так постепенно Россия складывалась в многонациональную державу, «за гранью дружеских штыков» (по выражению М. Ю. Лермонтова) которой многие народы находили спасительный приют. И в этом объединительном процессе, как свидетельствуют многочисленные факты, преобладал мирный характер вхождения народов в состав Российского государства. Даже в тех случаях, когда за присоединение велись войны, нередко еще до их начала некоторые племена, к примеру на Кавказе, уже вступали в единение с Россией. В силу этого насильственные связи у нее складывались далеко не со всеми народами. К тому же в составе России они сохраняли свою этнокультурную самобытность и частичную политическую самостоятельность, имея статус автономного самоуправления. Государственное вмешательство в их внутренние дела было лишь косвенное и осуществлялось при сохранении административных особенностей устройства туземных обществ, унаследованных ими от прошлого традиций и религиозных воззрений.

Принципы формирования российской государственности предопределялись не только влиянием сложившихся обстоятельств в тех или иных местностях, но и в первую очередь, что неизмеримо существеннее, историческим своеобразием объединительных процессов. Природа объединения народов в единое государство была совершенно иной, чем, например, на Западе Европы. Своеобразное формирование российской государственности осуществлялась на основе учета интересов не только русских, но и других народов, происходило при взаимодействии двух — русского и инородческого — начал.

4.3. «Империя зла» или «государство- континент»?

Полемичность, вынесенная в заглавие, заимствована из высказываний З. Бжезинского. В своей книге «Великая шахматная доска» он неоднократно использует подобные формулировки. Российский ученый Ю. А. Жданов, напротив, нашел новые аргументы, подтверждающие мнение В. И. Вернадского о России как о «государстве-континенте», не имевшем аналогов в мировой истории: «Россию неправомерно отождествлять с известными человечеству разновидностями империи».

В отличие от стран, зависимых от Запада, в России из-за особенностей объединения, минимальной дискриминации в системе государственных отношений и близости расположения, российская периферия неизбежно утрачивала окраинные признаки, втягиваясь постепенно в совместное развитие с собственно русскими областями и губерниями. На рубеже XX века, накануне радикальных потрясений 1917 года, эта тенденция привела к усилению интеграционных процессов и завершению формирования полиэтнического государственного единства, происходившего на протяжении многих веков при взаимодействии двух, русского и инородческого, начал и вступившего в указанный период в стадию своего завершения.

Развивавшиеся процессы интеграции населения империи в солидарное общероссийское полиэтническое сообщество отразились на особенностях национального вопроса. Оформление его как специфического феномена в мировой системе государственных отношений, по всей видимости, состоялось лишь на исходе XIX века. Стабилизация национальных отношений в России совпала с завершением формирования территориальных ее пределов до «естественных границ», находивших признание в международных договорах. Изначально, вопреки западноевропейскому опыту, национальный вопрос на российских пространствах не являлся вопросом об обособленном национальном развитии, а имел, несмотря на существовавшие региональные различия — северокавказские или какие-либо другие, прежде всего общероссийское значение.

Установившееся в общероссийском государственном процессе преобладание интеграционной тенденции свидетельствует о вполне сложившемся полиэтнонациональном государственном союзе, включавшем в себя обширные просторы Евразии. Его становление происходило на протяжении многих веков при взаимодействии двух начал: русского и инородческого.

В этом взаимодействии влияние русского начала существенно преобладало, но и роль второго, в том числе в пределах Северного Кавказа, также была немаловажной. Государственная система не только поддерживала между ними баланс, но и выполняла весьма широкие охранительные функции, обеспечивая сохранность этнокультурной самобытности, традиционных общественных устоев и религиозных идеологий.

В союз народов, воспринимаемый до 1917 года как «государство Российское», с неодинаковой степенью консолидированности входили, помимо русских, еще около 200 народов. Однако интегрированность в него отдельных инородческих сообществ, таких, как, скажем, поляков, финнов и других этносов, оставалась по разным причинам относительно слабой.

Как уже упоминалось, российская окраинная периферия, не являясь колониальной, по мере формирования общегражданских связей интегрировалась в единое государственное пространство. Одновременно происходило ее естественное геополитическое, цивилизационное и социально-экономическое срастание с центральными, собственно русскими областями. Правда, этому процессу каждая инонациональная часть из-за тех или иных объективных причин поддавалась далеко не одинаково, и тяготение некоторых из них к цивилизациям Запада или Востока так и не было до конца преодолено.

Наиболее сильным тяготение к Западу оставалось вплоть до 1917 года в Польше и Финляндии, хотя они тоже были захвачены в орбиту общероссийский и евразийской полиэтнонациональной интеграции. Свидетельством этого является, в частности, то, что, несмотря на отделение этих территорий в момент революционного кризиса, в России остались поляки и финны, связывающие свою судьбу только с ней. Несмотря на устойчиво сохраняющуюся этнонациональную самоидентификацию, наличие исторической родины, представители этих народов, проживающие в России, даже в наши дни эмигрантским настроениям подвержены очень слабо.

Для регионов, тяготеющих к Западу, цивилизационное сближение с Евразией значительно усилилось бы, если бы Россия смогла противопоставить более привлекательную альтернативу социально-экономической и культурно-политической жизни. Это, кстати, понимали отдельные представители ее высших чиновничьих кругов, как видно из воспоминаний генерала П. Г. Курлова, хорошо знавшего в бытность службы на посту губернатора западные районы империи. Существенным противовесом сближения с евразийской частью России служили и устойчивые традиции длительного самостоятельного государственного развития, которые к тому же в системе российских государственных отношений сохранялись и разрушению не подвергались.

Очень своеобразно прослеживается разновидность тяготения к евразийской России в Западной Украине (Галиции). В течение нескольких веков она пребывала в составе сопредельных государств Польши и Австро-Венгрии и, как следствие, находилась под их сильным влиянием. Оно проявлялось и в насильственной экспансии католицизма, экономической дискриминации и других мерах, которые постепенно разрушали культурную самобытность исповедовавшего православие населения Галиции и его исконные исторически сложившиеся в прошлом этнонациональные предпочтения.

Тем не менее этот край не утратил своего тяготения к основной, восточной части этнонационального поля. Эта основная часть, территориально и по численности населения несравненно превосходящая окраинные части этнонационального поля, находится в государственных пределах России, и она по сей день ощущает сильное внешнее притяжение народов как к ней самой, так и к объединенной ею Евразии.

Такая этнополитическая ситуация наблюдается в бывшей Бессарабской губернии, где ныне произошел раскол на Приднестровье, тяготеющее к России, и собственно Молдову, определившую независимый статус, но тяготеющую также и к Румынии, к восточной Украине, к Белоруссии.

Менее выраженная разновидность так и не преодоленного процесса тяготения к Востоку прослеживается на южной периферии России, которая вошла в состав Российского государства в XVIII–XIX веках. Среди этих регионов особо выделяются территории расселения казахов, народов бывшего Туркестанского края и восточной оконечности Кавказа.

Своеобразие этой разновидности тяготения заключается в том, что значительную роль в нем играет фактор единства веры, мусульманской религии и уже затем этнокультурная близость. Тот же фактор веры когда-то предопределял в этой зоне острых межконфессиональных противоречий и не менее устойчивую прорусскую ориентацию христианских народов (армян, грузин, осетин и др.).

Сближение этих регионов с Россией во всех отношениях было более тесным, чем в первом случае, ибо им она в свое время предоставила более сильную социально-экономическую и государственно-политическую перспективу развития, чем могло это сделать претендовавшее на них сопредельно расположенное зарубежье.

На важность социально-экономических и государственно-политических перспектив развития для определения государственных предпочтений окраинных народов обращал внимание и А. Ф. Керенский в мемуарных записях о годах своего детства, проведенных в Туркестанском крае: «…На Западе широко принято считать, что в своем стремлении русифицировать мусульманское население Россия уничтожила ранее сложившуюся великую цивилизацию Центральной Азии. Я своими глазами наблюдал результаты русского правления в Туркестане и считаю, что они делают честь России. Строительство железных дорог, открытие банков и промышленных предприятий, развитие хлопководства и других отраслей сельского хозяйства, возведение ирригационных сооружений, все это, несомненно, произвело благоприятное впечатление на мусульманское население. Туркестан… за 30 лет русского господства вступил на путь возрождения и процветания».

Несмотря на сохранившееся тяготение к Востоку, более тесная геополитическая и цивилизационная взаимосвязанность этих регионов с Россией очевидна, но устойчивой общегражданской интегрированности как до 1917 года, так и впоследствии здесь все-таки не произошло.

Интегрированность отчасти существовала и в других универсалистских объединениях Запада и Востока. Но только в российских пределах она происходила как государственно-политическая. Эта тенденция, по словам В. И Вернадского, имела континентальный размах и привела не только к образованию не имеющего аналогов типа государства на широкой полиэтнонациональной основе, но и к складыванию самостоятельного типа цивилизации. Подобного рода образованиям ученый дал название «государство-континент».

О существовании в имперских границах России еще задолго до 1917 года полиэтнонационального общегражданского сообщества свидетельствует наличие у большинства народов России двойного самосознания: этнонационального и общероссийского. Двойное самосознание существует и у русских.

Формирование двойного самосознания у народов Российского государства явилось результатом совпадения геополитических интересов входивших в ее состав народов. Чаще всего в полной мере эта общность на массовом уровне осознавалась в качестве «единой и неделимой» во время проявления внешних или внутренних экстремальных обстоятельств.

Насильственные связи, присущие в прошлом почти всем полиэтнонациональным образованиям в системе российских государственных отношений, вовсе не преобладали. Там, где они все-таки устанавливались на начальных стадиях контакта, со временем такие связи заменялись, как правило, общегражданскими. Формирование общегражданских связей насильственно присоединенных народов с остальной Россией происходило эволюционным путем уже после попадания инонациональных сообществ в сферу действия государственного поля России.

Изменения общественных настроений шли в значительной степени естественным путем в процессе осознания народами преимуществ от единения с Россией. На рубеже XX века этот процесс обрел еще больший размах, но своего завершения так и не получил. Не удалось достигнуть компромисса, как показывает современный конфликт в Чечне, и поныне.

Всем империям, кроме России, было присуще понятие о «господствующей нации», имевшей социально-политические привилегии за счет покоренных народов. В России этот важнейший имперский признак отсутствовал. Официальное переименование России в «империю» в 1721 году при Петре I было продиктовано скорее всего подражанием западноевропейским стандартам и не отражало ее особенностей.

Более того, в большинстве стран мира и главным образом Западной Европы процессы консолидации этносов в нации и государственно-политического их объединения происходили как бы синхронно или были близки к совпадению. В России государственно-политическая консолидация значительно опережала этнонациональную. Это наблюдалось и у русских, и у других этнонациональных сообществ.

Полного национального сплочения русского этноса в русскую нацию ни во время его объединения в единое государство в ХIV–XV веках, ни на последующих исторических этапах не наступило, и процесс сплочения продолжается до сих пор. Отчасти это объясняется огромными масштабами российской территории. Впрочем, подобная ситуация не является совершенно оригинальной и в остальном мире.

В составе русской этнонациональной целостности сохранились и существуют по сей день своеобразные группы (например, поморы, казачество), обладающие специфической культурой и ментальностью. Выражением групповой специфики является устойчивое противопоставление себя даже в родственной среде по дифференцирующему принципу: «мы — они», применимому лишь в идентификации международной.

Иногда эти группы в зависимости от ситуативной настроенности предрасположены отождествлять себя с народом. Известно, что на ранних стадиях этногенеза отождествление с народом происходило на уровне этнической идентификации: этнос (племя, община и т. д.) — народ. На этапе общеэтнической консолидации оно переносится уже в плоскость национальную: нация — народ. Нация сама по себе представляет не что иное, как консолидированный этнос или достаточно сплоченную группу утративших своеобразие этносов. Этническое начало, таким образом, выступает для нации как базисное и исходное.

Однако степень внутреннего единства при этом бывает различна. У многих народов Западной Европы, раньше других прошедших через этап общеэтнической консолидации и подвергавшихся при этом сильной государственно-политической унификации (англичан, французов и т. д.), этнические начала практически полностью трансформировались в национальные и выражены слабо.

В России сложились исторически иные государственно-политические реалии, при которых самобытность различных частей насильственной унификации не подвергалась. Относительная свобода политической организации, обусловленная слабым вмешательством центральной власти во внутренние дела «окраинных народов», всегда практически поощряла этнокультурную самобытность.

Эта ситуация имеет особый исход. Несмотря на то, что на национальном уровне российские этносы всегда устойчиво идентифицировали себя в массе своей только с русским народом, время от времени наблюдались ранее и наблюдаются и сейчас проявления регионального сепаратизма и устремления к автономному обособлению частей от целого.

Дисбаланс этнополитического равновесия наблюдался и наблюдается во многих регионах России. Отсюда в истории ее государственного строительства всегда присутствовала необходимость в дифференцированном применении государственной власти и неоднородность ее структурной организации.

Особенно сильно государственное влияние проявлялось в ряде контактных этнических зон, где в прошлом очень часто возникали экстремальные ситуации. В этих условиях отечество воспринималось и ощущалось по-особому, а выживаемость самого населения была возможна только при государственной поддержке. К таким зонам относятся, главным образом, южные, бывшие приграничные территории, и прежде всего казачьи области.

Под влиянием особых обстоятельств казачеству прививался высокий дух патриотизма, любви к Родине, стремление служить ей «не за страх, а за совесть» и укреплять ее державную мощь. Очевидно, этим объясняются и порывы казачества «спасать Россию», проявлявшиеся в разные драматические периоды ее истории, и приверженность идее «единства и неделимости» пространства империи в годы революционного излома, и неприятие казачеством «интернационализма» даже в те времена, когда эта идея находила поддержку и в центре страны, и на инонациональной периферии.

Вероятно, это обстоятельство склоняло большевистских лидеров рассматривать все российское казачество как «исконное орудие русского империализма». На самом деле в этом типичном для той поры словосочетании и была заключена наблюдавшаяся в действительности устойчивая привязанность казаков к традиционным государственным устоям. Так что этот своеобразный консерватизм российского казачества имел не только сословно-классовую подоплеку, но и этнопсихологическую.

В настоящее время трудно говорить о преемственности казачьих традиций, поскольку в 1917–1922 годах, по некоторым оценкам, четыре пятых казачьего населения области Войска Донского были истреблены по решению тогдашних властей, что явилось причиной фактической деградации казачества как складывающегося специфического этноса.

Последующие хозяйственные, административно-территориальные, идеологические, культурные и иные новации нового строя также не способствовали возрождению «казачьего самосознания» и традиций казачьего самоуправления среди населения, заселившего опустевшие земли южной России.

Казачья тема — это особая тема в истории и современной жизни России, заслуживающая отдельного исследования как общественно-исторического прецедента. Сейчас остается только надеяться, что наблюдающиеся в настоящее время некоторые внешние признаки возрождения казачества, как особой этнической группы российского народа, приведут к реальному восстановлению в России этого совершенно особого сообщества россиян, этнопсихологически ориентированных на защиту целостности ее территории и стабильности государственного состояния.

Российское государственное поле обладало притяжением как для целых народов, так и отдельных личностей. Нередко европейцы или азиаты попадали в сферу его влияния, приехав в Россию на службу или в поисках лучшей доли. Довольно часто они становились русскими по духу, не отвергая при этом свою этнонациональную принадлежность.

Развитие российской государственности, особенно в постмонгольскую эпоху, еще в большей степени, чем на более ранних этапах, происходило при конструктивном, а не взаиморазрушающем, как на Западе, взаимодействии инонациональных начал, объединении европейских и азиатских структурообразующих элементов государства.

Устойчивость приобщенности народов к государственному союзу в пределах России подтвердилась как закономерность в условиях политического кризиса ее прежней системы управления накануне и в период революций 1917 года. Даже в ходе спровоцированных обстановкой процессов наметившегося вроде бы поначалу великодержавного распада сепаратистские настроения не находили сколько-нибудь широкого проявления.

Преимущественно выдвигались требования не отделения, а разрешения экономических и социальных проблем. У преобладающего большинства российских народов партии и движения, основанные на националистических идеалах, не превратились во влиятельные политические силы и не получили в конечном итоге достаточного общественного признания.

Подтверждением этого служит и то, что в сравнительно короткий срок после непродолжительного распада, с 1917 по 1922 год, произошло восстановление почти в прежних границах государственного союза российских народов под давлением прежде всего многовековой традиции солидарного взаимодействия в едином, по сути, для всех Отечестве. Тяга к восстановлению «государства Российского» была предопределена отнюдь не «завоеваниями социализма», как утверждалось прежде.

Это объединение на новом этапе стало возможным в решающей степени под влиянием общероссийского самосознания, массовым носителем которого являлось само население как первичный фактор государства. Пережив кровавые вихри радикальных перемен, оно осталось по-прежнему тем же «единым и неделимым» сообществом на евразийском пространстве.

Одной из причин, способствующих историческому единению российских народов, было неприятие национализма на государственном уровне и реальное недопущение дискриминации народов по национальному признаку. Единственным исключением, которое допускал царизм по отношению к инородцам, были необоснованные государственные ограничения, применяемые к еврейскому народу (имеется в виду «черта оседлости» и иные, в том числе неформальные ограничения).

Подавляющее большинство субъектов бывшего российского сообщества, как показали национальные съезды 1917–1921 годов и договорные соглашения 1922 года, подтверждало свое вхождение в состав России в качестве территориальных и этнокультурных автономий на принципах федеративного устройства, при условии повышения степени самостоятельности местного самоуправления, существовавшего еще до революционного излома.

Впоследствии, тем не менее, в государственном строительстве страны возобладала тенденция, в соответствии с которой государственная система в 20–30-е годы ХХ века снова обрела унитарную консолидированность. Такую консолидированность нельзя считать исключительным продуктом тоталитаризма сталинской поры. Подобное явление вполне типично для многих существующих в мире федераций, где на каком-то этапе власти поощряли и внедряли централистские тенденции и унитарные настроения для того, чтобы ускорить формирование жесткого и унифицированного государственного каркаса.

Построение системы государственного обустройства в СССР фактически осуществлялось на принципах унитарной консолидированности, маскируемой внешними признаками федерализма. В значительной степени этому способствовали политические инициативы В. И. Ленина, несмотря на его теоретические рассуждения «о праве наций на самоопределение».

Конечно, российский государственный союз народов, складывавшийся на протяжении веков до революционных изменений 1917 года, ни в коем случае нельзя идеализировать. Помимо добровольных в нем были в прошлом и насильственные связи. Но ведь идеальных государств никогда не было и не будет. Более совершенными они могут быть только по отношению к предшествующим или существующим. Кажущаяся внешняя государственная «рыхлость» российского сообщества народов опровергается многовековой историей устойчивого существования России. Может быть, Россия и была империей в лучшем смысле этого слова, но «тюрьмой народов» ее могут назвать только предвзятые противники.

4.4. Русская идея: проблемы поиска

Формулируя американскую национальную идею как идею «единственной сверхдержавы», в контексте евразийской геостратегии американский политолог З. Бзежинский определяет ее основное содержание следующим образом: «… акцент на политическую демократию и экономическое развитие… стремление к личному успеху». По его мнению, эта доктрина, основанная на индивидуальном самовыражении, смеси идеализма и эгоизма, является «сильной комбинацией», обладающей притягательной «энергетикой, амбициями и высокой конкурентоспособностью» во всем мире.

У каждого народа сложилась своя судьба и историческое место в мировом сообществе. Поэтому сомнительным выглядит намерение американцев распространять свои ценности во всепланетарном масштабе. В этом случае уместно вспомнить высказывания английского ученого Б. Рассела, осуждавшего подобную практику в эпоху колониализма: «… британские служащие в Индии продолжали верить в то, что «обладают некими ценностями» и их во чтобы то ни стало следует передать коренному населению, «как бы мало оно того не желало». Похоже, 3. Бжезинский руководствуется именно этими, а не современными императивами.

В одном из интервью А. И. Солженицын, творчество и патриотические взгляды которого имеют мировую известность, на поставленный вопрос о возможности определения сущности русской идеи сослался на высказывание выдающегося государственного деятеля середины XVIII века графа Шувалова и вслед за ним определил ее как «сбережение народа». Сюда же можно добавить: «и государства», ибо оно создавалось, по словам философа Н. Бердяева, «огромной тратой сил», и границы его имели историческую обусловленность.

Мнению 3. Бжезинского «о возрастающей роли национализма в ХХ веке», ставшего одной из причин распада СССР, стран Восточной Европы, и создающего напряженную обстановку в ряде российских регионов, можно противопоставить перспективы наметившегося объединения Западной Европы и консолидацию исламского мира. Более убедительной выглядит точка зрения нашего соотечественника В. Шульгина, который одним из первых обратил внимание на то, что с середины XX века «национализм перестал быть силой конструктивной».

Причину современных национальных российских проблем полпред Президента В. Г. Казанцев видит в другом. Он отмечает непреодоленность состояния государственного кризиса в России и связывает это не в последнюю очередь с тем, что в новой России пока не сложилась идея, которую принято называть «державной» или национальной идеей. По его мнению, существует возможность поиска такой идеи в рамках евразийской геостратегической концепции и различных версий «неоевразийства». У этой идеи, по мнению и в соответствии с выводами В. Г. Казанцева, есть «историческая обусловленность».

Россия — это, безусловно, Евразия, но не вся Евразия — это Россия. Российское сообщество народов, не представляя из себя целостной этнонациональной системы, проявляло себя на разных исторических этапах прежде всего как государственно-политическое и уже затем как цивилизационное образование.

Евразийское сообщество в большей своей части совпадает с российским, но имеет и такие исключения, где на первый план выступает цивилизационная взаимосвязанность, а сложившиеся общегражданские связи предстают уже в менее устойчивом виде и подвержены даже распаду.

Субъекты Российской федерации до сих пор интегрированы в российское государственное пространство по-разному. Пределы этой интегрированности не подвергались глубокому и объективному изучению, а принципы российского общегражданского этнонационального соглашения остаются не выверенными до сих пор.

Перед Россией стоит вопрос: в каком направлении совершенствовать российскую государственность, как развивать «русскую консолидирующую идею»: совершенствовать ее эволюционно, без отрыва от исторических корней тысячелетней континентальной российской цивилизации или избрать иной путь развития государственности?

Безусловно, решения должны приниматься на основе опыта, имеющегося у человечества, достижений и исторических итогов его цивилизационной деятельности.

У российской государственности имеются свои достижения, свой опыт и вклад в понимание мирового общественно-исторического процесса. Показателем жизнеспособности и эффективности российского сообщества народов может служить наличие достаточно сильного государственного поля, обеспечившего геополитическую стабильность России на протяжении многих столетий. Это же подтверждают немалые притягательные возможности России, особенно ярко проявившиеся в конце ХIХ века, но существующие и поныне.

Не случайно эмиграция в пределы России держалась в отдельные периоды ХIХ века примерно на таком же уровне, как и в США, с той лишь разницей, что такая эмиграция по преимуществу была аграрной. Тем не менее, приезжих привлекали в России не только свободные земли, но и защищенность «твердым государственным порядком». К концу ХIХ века стали приниматься даже соответствующие законы для ограничения имиграции.

Влияние на эти притягательные возможности, наряду с другими факторами, оказывал и огромный потенциал русской культуры, роль которой в не имеющем мировых аналогов континентальном полиэтнонациональном объединении остается до сих пор не до конца изученной. Существуя взаимосвязанно с русской культурой, самобытность культур других народов Евразии продолжала сохраняться и развиваться. В этой связи, вопреки сложившимся представлениям, «русификацию» нельзя воспринимать как явление негативное, так как она имела прежде всего созидательную направленность. Занимавшийся осмыслением имперского феномена Г. П. Федотов с удивлением писал, что в России «…обрусение германцев шло еще быстрее, чем на Западе их романизация…» Иностранцы, приезжавшие в страну на службу или в поисках лучшей доли, становились, как правило, русскими по духу. Восточное славянство из-за близости культур это влияние должно было затрагивать, несомненно, еще в большей степени. Попадая в среду друг друга, русские, украинцы и белорусы легко адаптируются и чувствуют себя как в среде своего собственного народа, быстро утрачивая вследствие этого приверженность к своим этническим различиям. При этом до 1917 года в новых общепринятых традициях преобладали чаще всего общерусские начала.

После революционных изменений, преобразовавших Европу и мир в целом, в начале XX века России удалось сохранить целостность складывавшегося на протяжении многих веков геополитического и цивилизационного пространства. Позитивный потенциал евразийства в этом отношении сыграл решающую роль, и его возможности до сих пор сохраняются. Однако это явление нельзя идеализировать, как это делалось в момент формирования представлений о нем в 20–30-е годы ХХ века и делается рядом научных школ на современном этапе развития общественных научных знаний. Фактическая государственная ориентация на евразийство видоизменила складывавшийся государственно-политический баланс и направленность связанного с ним континентального взаимодействия. Из-за этого ранее сложившиеся общегражданские связи постепенно переводились на более низкий уровень сплочения, несмотря на все утверждения о появлении нового сообщества людей: «советского народа», что создавало предпосылки для их последующего разрыва.

Вместе с тем при решении некоторых вопросов государственного строительства было допущено смещение и в сторону западноевропейских реалий со сложившимися идеалами национальных государств. Заимствовался также опыт колониальных империй, в которых устанавливались более или менее прочные цивилизационные контакты, но при явной подавляющей роли культурно-религиозных ценностей метрополий.

При этом не учитывалось, что в колониальных империях отсутствовало геополитическое континентальное взаимодействие и общегражданское государственное срастание, характерное для России. И ко всему прочему, в России было провозглашено «право наций на самоопределение вплоть до отделения»75 даже в тех регионах, где был смешанный состав населения.

А к ним относились не только Северный Кавказ и Новороссия. На весьма обширной бывшей российской окраинной периферии сложились своеобразные консолидированные общности, важнейшей неотъемлемой базовой составляющей которых являлся русский язык и культура. Именно на их основе и происходило цивилизационное срастание различных как однородных восточно-славянских, так и иных этнонациональных компонентов.

В этих специфических контактных зонах прошлого необходимо было соблюдать принцип равенства всех народов, с предоставлением им культурно-национальной автономии и с обязательным сохранением объединяющей цивилизационной первоосновы: свободы пользования русским языком и культурой. Ее не удалось, как мы видим, вытеснить, например, из того же северокавказского общественно-территориального сообщества народов даже при помощи специальных мер, предпринятых сепаратистами, организовавшими мощнейшую идеологическую обработку населения.

Эта закономерность повторяется и в наши дни. Нарушение в этих зонах сложившегося цивилизационного равновесия пока приводит лишь к разрушительным последствиям. Подтверждением могут служить, в частности, результаты неприятия украинскими государственными институтами объективно существующих признаков мощного русского цивилизационного влияния, требующего равноправного статуса, в том числе и в использовании языка. Распространяющиеся в этой республике утверждения, что крымские татары — это один из коренных народов, а русские — пришлые, выглядят по меньшей мере как нелепые. Цена этой несправедливости, выражающаяся в разрушении восточно-славянского единства «творцами самостийности», к сведению не принимается.

Незнание особенностей России нельзя ставить в вину только тем, кто волею судьбы после бурных событий в 1917 году оказался у власти. Оно так или иначе предопределило их интеллектуальную драму, стратегические просчеты, обернувшиеся в конце века распадом страны и масштабной трагедией для тех, кто оказался вне пределов привычных государственных границ.

Впрочем, незнание России тогда было присуще большинству политических сил, заявлявшим претензии на ее переустройство. Вызывалось это не в последнюю очередь идеологическими ограничениями общественно-исторических знаний о ней, ситуацией в исторической науке, которая не смогла к тому переломному моменту дать ответы на запросы эпохи.

* * *

Если в итоге окинуть взглядом общественно-исторические обобщения последних лет, то можно сделать ряд следующих замечаний по этому поводу.

Наиболее сильное воздействие на них, как показали события 90-х годов ХХ века, оказала все же концепция: «Россия до революции — «тюрьма народов», сыгравшая не последнюю роль в дезинтеграции былой государственной и цивилизационной целостности Евразии. Ее деструктивность стала особенно нарастать после того, как произошла дискредитация «интернационализма», а связанное с ним классовое измерение исторического процесса было признано ошибочным. Неслучайно именно на основе этой концепции, несмотря на то, что она так и не обрела стройной системы доказательств, на исходе ХХ века стали проявляться различные модификации национализма, в том числе в ряде российских автономий. Важнейшей отличительной чертой его является абсолютизация национального государства и принципа «права на самоопределение», реализованного в моноэтнических странах Запада. России приписывается «историческая вина за покорение и угнетение других народов», и она рассматривается в качестве последнего рубежа универсализма, который неизбежно постигнет участь всех империй, то есть распад.

Одной из разновидностей националистической парадигмы является русский национализм, в котором, напротив, очень сильны интеграционные свойства и стремление сохранить державу. Однако преобладающим в нем выступает также начало национальное. Основой русской цивилизации признается православие. Представители этой разновидности национализма называют его еще и неославянофильством.

С данной разновидностью русского умеренного национализма не следует смешивать крайние его проявления. В них делается упор на доминирование «имперских интересов» и «тотальных карательных санкций к инородцам», имевших якобы решающее значение в становлении российской государственности.

Следующим современным направлением в осмыслении особенностей России и установления ее единства с Северным Кавказом является направление евразийства, зародившееся в среде белой эмиграции еще в 20-е годы ХХ века. Согласно этой теории, Евразия (Россия) — срединный континент, окруженный азиатской и европейской периферией. Она предстает как «возглавляемый Россией особый культурный мир», единый и в то же время многообразный, складывавшийся в границах Российского государства. Ее нельзя сопоставлять «с каким-нибудь из европейских государств». Историческую задачу Евразии впервые сформулировали монголы, создав политическое единство в своей империи. Поэтому русская государственность есть ее наследие и предстает как европейско-азиатский (главным образом, как русско-мусульманский) синтез.

Основу евразийства составляет особое соотношение государственного и цивилизационного начал в мироустройстве евразийских народов, причем первое выделяется как приоритетное.

«Русская идея», как и идеи самобытного развития любого другого народа из выделенных сообществ, не может быть всесторонне понята в отрыве от общероссийской и евразийской, и осмысление их должно опираться не на идеализацию и благие пожелания, а на конкретные научные проработки. При определении границ России нельзя руководствоваться, в отличие от других стран, тенденциями узкого национализма — ни русского, ни национально-регионального. Этими тенденциями нельзя было руководствоваться уже в ХVI—ХVII веках, когда после объединения собственно русских земель Россия возложила на себя под давлением геополитических обстоятельств великую миссию объединения Евразии. Все имевшие место попытки в прошлом отойти от этой реальности или ее игнорировать были обречены, как правило, на неудачу.

При определении границ общегражданского российского сообщества, в отличие от утвердившейся практики других стран, необходимо искать предел притяжения не какого-то отдельно взятого этнонационального поля, а поля государственного на основе свободного волеизъявления народов. Установленные законом или произвольные административные разграничения государственными служить не могут. Они вполне закономерно провоцируют и будут провоцировать вооруженные конфликты, способные при стечении роковых обстоятельств обрести еще больший размах по сравнению с тем состоянием, которое мы наблюдаем в России сейчас.

Всеобщего распада российского полиэтнонационального сообщества не произошло. Оно, несмотря на «независимые» республики и возведенные таможенные преграды между ними, все еще сохраняет устойчивое цивилизационное и даже, что весьма существенно, общегражданское единство. Осознание этой реальности рано или поздно, можно предполагать, наступит снова и уже происходит у многих народов, составлявших бывшую Российскую империю и Советский Союз.

При этом нужно иметь в виду, что дважды по одним и тем же сценариям в истории ничего не повторяется. Если раньше это объединение брало истоки из геополитических реалий, переходило затем в государственно-политическое и цивилизационное, то теперь протекание его неизбежно будет развиваться в несколько иных вариациях и последовательностях.

Нельзя исключать и того, что деструктивные процессы в Евразии задержатся надолго и разъединение ее частей будет закреплено на длительный период. В этом случае неизбежной станет масштабная этнонациональная переорганизация геополитического пространства преимущественно за счет массовых переселений в российские пределы тех, кто не может отделить свою судьбу от судьбы России, что и наблюдается уже в последние годы. Объединительные тенденции начнут ослабевать, и продолжится достаточно болезненное переналаживание государственно-политической системной целостности на обособленное политическое функционирование отделившихся субъектов, а вслед за ней и цивилизационное. До каких пределов — покажет время.

«…в России нельзя стоять на почве узкого национализма»

С. Ю. Витте

«Любое крупное государство прогрессивнее мелкого».

Гегель

«От избытка зла не может произойти добро».

В. А. Кропоткин

«Франко-Прусскую войну выиграл не немецкий солдат, а немецкий учитель …»

Отто фон Бисмарк

5.1. Россия на Северном Кавказе: особенности утверждения геополитических позиций и современность

Давно замечено: идеи как формируют, так и разрушают государства. При этом, как правило, созидательные идеи выявляются из хода исторического развития, деструктивные — вырываются из его контекста. Эволюционное историческое развитие постепенно подвело Россию и Кавказ к необходимости единства. Это непростое геополитическое решение вырабатывалось целыми эпохами. Даже войны в этом узловом районе Евразии носили продолжительный и постепенный характер.

Тем не менее, и на рубеже ХХ—ХХI веков России пришлось столкнуться с драмой чеченских событий. Эта трагедия российского народа рассматривается как звено в цепи изменений геополитического и цивилизационного равновесия на евразийском пространстве, причем интенсивность таких процессов в последнее время в этом геополитическом районе Земли приобретает предельный характер.

Принципиальная необходимость ретроспективного изучения особенностей установления единства России и Кавказа всегда определялась наличием длительной предыстории у процесса «врастания» Кавказа в Россию, а также его двузначностью: с одной стороны, объединение шло по объективным причинам, имеющим в том числе исторические корни, а с другой — конфликты на Кавказе по количеству жертв и разрушений вполне сопоставимы с крупномасштабными войнами.

Объективные научные познания о прошлом на современном этапе способны сыграть немаловажную роль в достижении государственно-политической стабильности.

Необходимость проведения разностороннего комплексного исследования на этом направлении вызывается также тем, что до сих пор сохраняется отображение обстоятельств вхождения Кавказа в состав России под углом зрения лишь «завоевательной политики и борьбы за независимость горских народов». Такая (монистическая) интерпретация, как известно, насаждалась ранее в соответствии со сложившимися в исторической науке теоретическими стереотипами.

После дискредитации прежних идеологических конструкций, обеспечивавших целостность страны на основе противопоставления имперского и социалистического путей развития, исторические представления эпохи «развитого социализма» о дореволюционной истории России все чаще стали целенаправленно использовать заинтересованные силы для подрыва позиций России на Кавказе. С такой же направленностью «исторические корни» борьбы горцев за независимость», судя по всему, достаточно активно продолжают раскапывать ведущие научные центры Запада и Ближнего Востока.

Показательным в этом отношении является, например, Международный Шамилевский симпозиум, созванный в 1991 году в Англии по инициативе колледжа Святого Антония Оксфордского университета и Центра азиатских исследований Лондонского университета. На нем были широко представлены научные школы, специализирующиеся по данной проблеме не только в Англии, но и в США, Франции, Израиле.

Присутствовали на конгрессе также российские ученые, придерживающиеся концептуальной ориентации, соответствующей взглядам на «справедливый» для горского населения края характер Кавказских «освободительных» войн. В дальнейшем, по замечанию одного из участников, «решения и рекомендации Оксфордской конференции послужили… основой для продолжения… разработок по шамилевской тематике и национально-освободительной борьбы кавказских горцев».

А в 1992 году в Анкаре при непосредственном содействии турецких официальных кругов был организован весьма представительный конгресс тюркологов, для участия в котором получили приглашения также специалисты из российских автономий и бывших республик СССР.

На этой встрече высказывалось, среди прочих, суждение и о том, что «обширное тюркское сообщество Туран на Кавказе и в Средней Азии должно объединиться под руководством Турции». Для убедительности, в частности, выдвигалось историческое обоснование: Турция — традиционная «заступница горцев».

Формирование представлений такого рода: об особенностях установления единства России и Кавказа, в частности в более узком региональном контексте с его специфическими северными районами, имеет огромный разрушительный потенциал, который, безусловно, нельзя недооценивать.

За счет субъективных исторических манипуляций возникает возможность использования «истории в интересах той или иной разновидности национализма», что в свою очередь выступает важнейшим фактором для разжигания этнополитических конфликтов, в том числе и в рассматриваемом регионе. Влияние односторонних негативных знаний о прошлом на усиление «этнической субъектности» подтверждается наблюдениями ученых, профессионально занимающихся этим вопросом. На это обращалось внимание и на I съезде кавказоведов в Ростове-на-Дону 27–28 августа 1999 года. Именно односторонняя негативная организация исторических знаний об обстоятельствах установления единства России и Кавказа оказала разрушительное воздействие на ситуацию и породила государственно-политическую дезинтеграцию.

Еще в конце Кавказской войны, перманентно вспыхивающей и затухающей с 1817 до 1864 года, русское командование предпринимало попытки выяснить «общую цифру неприязненного населения», что позволило бы определить ее этнодемографический базис для истории и предрасположенность тех или иных этнических обществ к сепаратизму, но они так и остались нереализованными.

Это дает возможность изображать теперь сопротивление горцев как чуть ли не всеобщее, хотя массовость в какой-то мере поддерживалась и силовым влиянием непримиримых, ослабление которого обрело устойчивость лишь на завершающих этапах ликвидации конфликтных зон в восточных и западных пределах края.

О численности участников противостояния в свою очередь невозможно судить по количеству попавших в Турцию, так как вместе с племенами, не хотевшими из-за сложившихся идеологических предубеждений принять подданство иноверной империи, в переселение были вовлечены и горцы, отнюдь не враждебные России.

Немалая часть коренного населения в эпохальном геополитическом противостоянии, имевшем, как признавалось когда-то, огромное значение в том числе для самого Кавказа, придерживалась российской ориентации. В составе русской армии действовали целые подразделения (полки, дружины, отряды), сформированные, как правило, на добровольной основе из армян, аварцев, грузин, татар, чеченцев и т. д., возглавлявшиеся своими военачальниками, многие из которых добивались крупных успехов на этом поприще. Офицерский корпус Кавказской армии более чем наполовину состоял из представителей местных народов.

Войну с Шамилем вели, таким образом, не только русские войска, но и сами горцы. Их действия неоднократно заслуживали высокие отзывы командования. Так, после ряда ожесточенных сражений в 1841 году генерал П. Х. Граббе в приказе от 24 мая по поводу особо отличившейся в них горской добровольческой милиции констатировал «…милиция кабардинская, джарская и кумыкская соревновались в храбрости с казаками». В 1851 году с отрядами двух наибов имама стойко вели борьбу отряды чеченцев и в ходе нее понесли весьма ощутимые потери. Память о том, что горцы воевали против Шамиля на стороне России, сохранялась достаточно долго.

В 1909 году, например, по случаю 50-летнего юбилея завершения «вековой борьбы в горах Чечни и Дагестана» наместнику его императорского величества графу И. И. Воронцову-Дашкову поступила «масса …приветственных телеграмм со всех концов… края» и других восточных областей империи. Согласно программе, выработанной штабом Кавказского военного округа, в Гуниб, где проходили торжества, были приглашены многочисленные представители от всех проживающих там народов, прибыли ходоки и по собственной инициативе. Примечательно и то, что они не только поддержали «могучее «ура» русских войск», но и во время совместной с ними панихиды, совершенной по православным и мусульманским обычаям, молились «по своим героям, павшим в Кавказскую войну». Не менее дружно был исполнен всеми присутствующими «народный гимн «Боже, царя храни!», после чего состоялся совместный праздничный обед.

На необходимость учитывать роль самих народов Кавказа в присоединении края к России впервые указал князь Мещерский в путевом дневнике, изданном в 1876 году, вскоре после ее окончания: «Кавказ был завоеван как оружием русских… так и оружием туземцев Кавказа. На протяжении шестидесятилетней войны на Кавказе мы видим, что в этих войнах всюду и везде отличались тамошние туземцы… Они дали в русских войсках целую плеяду героев, достойных высших чинов и знаков отличия». Выдающийся государственный деятель России рубежа ХIХ—ХХ веков С. Ю. Витте также полагал, что нельзя игнорировать «… то значение, которое имели в покорении Кавказа туземцы…».

Так считали до 1917 года и политические лидеры местных народов. В 1912 году депутат Государственной думы от Дагестанской области Гайдаров на одном из заседаний с гордостью напомнил присутствующим: «… Кавказ присоединен к России благодаря исторически-естественным условиям; наравне с русским оружием, я утверждаю, с самого начала появления на Кавказе русских вместе действовали также и национальные войска. Само население Кавказа боролось против своих для присоединения Кавказа к России… В руках Шамиля находилось всего несколько округов Дагестана, а остальные боролись с русскими против самого Шамиля. Я утверждаю, что присоединение Кавказа к России было как русским, так и кавказским делом; это было дело не только русских, но в то же время и самого кавказского населения».

Интеграция его в российское полиэтнонациональное государственное пространство, следовательно, происходила как накануне, так и по ходу этого присоединения.

Процесс вхождения народов Северного Кавказа в полиэтнонациональное государственное пространство России в той или иной степени охватывал большинство местных этнических сообществ. В 1863 году начальник Терской области именно благодаря происходившим этнополитическим переменам в крае без каких-либо затруднений смог, в частности, провести дополнительный набор и сформированная ранее горская милиция пополнилась еще 20 сотнями, четыре из которых были чеченскими. Это соединение предназначалось также для быстрейшего завершения покорения Северо-Западного Кавказа, где военные действия еще продолжались.

А когда в том же году здесь был создан Шапсугский округ, от него был выставлен аналогичный отряд, отличавшийся надежностью и исполнявший поручения русского командования «с примерною точностью». То, что Кавказскую войну необходимо воспринимать преимущественно как внутренний для региона и империи конфликт, а не внешний, проясняют и другие факты.

В процессе военного противостояния на Северном Кавказе в качестве идеологической основы своего движения Шамиль использовал ислам, что предопределило для него необходимость вытеснения адатов. Многие горские общества очень долго не хотели отказываться от привычных адатов и оказывали сопротивление распространителям шариата, принимавшее порой весьма ожесточенные формы.

В ряде случаев аулы брались мюридами по несколько раз и прекращали противостояние лишь после значительного опустошения. Священная война велась поэтому и против тех горцев, которые не принимали ислам и рассматривались вследствие этого в качестве неверных. Шамилю приходилось нередко преодолевать серьезное сопротивление со стороны местных народов. Весьма широкое участие в сопротивлении «укоренению» ислама принимали в том числе чеченцы и дагестанцы.

Русское же государственное присутствие в регионе намечалось еще с Х века, когда на Таманском полуострове было образовано Тмутараканское княжество. С ХVI века, после того как геополитическая миссия объединения Евразии с окончательным распадом бывшей империи Чингисхана перешла к России, это присутствие стало постепенно расширяться, сопровождаясь противоречивыми процессами.

Некоторые племена и даже целые этнические сообщества уже с того периода начали добровольно принимать российское подданство. В ХVI—ХVII веках в Москву поступали многочисленные прошения и грамоты от народов Кавказа с просьбами о покровительстве и включении их в пределы России.

В 1552 году поддержка была оказана пятигорским черкесам, подвергавшимся систематическим притеснениям со стороны крымских татар. Прибывшим в Москву адыгским князьям была обещана защита их народа «… ото всех недругов». Казачьему гарнизону Терского городка, основанного в середине XVI века, ставится задача исполнять «…государственную службу и оберегать Кабарду».

С возникновением междоусобиц у кабардинцев для их прекращения и «водворения порядка» неоднократно посылались русские войска. Такая поддержка оказывалась и другим обществам горцев. По замечанию видного краеведа начала ХХ века Ф. А. Щербины, добровольное вхождение в состав России было неустойчивым, от него происходили и отклонения. Но по мере укрепления российского присутствия на Кавказе эта тенденция набирала силу. Колебания же преодолевались при помощи воздействия «на … экономические потребности и личные интересы».

На принятие решений о подданстве уходило иногда немало времени, так как они были непростыми, в связи с ними нередко перед Россией возникали новые геополитические вызовы и военные угрозы. В 1810 году главный смотритель Малой и Большой Кабарды генерал-майор Дельпоццо информировал, например, командующего на Кавказе, что «черный кабардинский народ три года кряду посылал выборных от себя депутатов с просьбой принять их под покровительство русских…», но ходатайства оставались в течение всего этого периода без ответа.

Кавказ издавна относился к зоне цивилизационного разлома и вследствие этого испытывал двойственное геокультурное тяготение, предопределявшееся главным образом религиозными различиями. На рубеже XIX века Россия, следуя своему сакральному (духовному) предназначению в православном сообществе, оказала державное покровительство Грузии, а впоследствии и Армении и тем самым спасла единоверные народы от угрозы полного уничтожения.

Параллельно еще большую масштабность обрел процесс присоединения к империи различных этнических сообществ на Северном Кавказе. Только с 1827 по 1831 год присягу на верное подданство приняли аварцы и многие другие народы северо-восточных частей края, значительная часть чеченцев, дигорцы, карачаевцы, балкарцы, ногайцы, а также тысячи закубанских аулов.

Единение с Кавказом, как видно, соответствовало не только национальным интересам русских, как обеспечивающее безопасность на одном из важнейших стратегических направлений. Здесь граница России соприкасалась с территориальными массивами, не организованными в государственном отношении и попадавшими все больше под влияние враждебных Турции и Ирана.

Единение с Россией отвечало интересам и самих коренных народов или по крайней мере значительной их части, предопределив более успешное совместное с Россией развитие. Одни из них впервые за многие века получили при этом спасительную для себя державную защиту от не прекращавшейся агрессии из сопредельного зарубежья, другие — при сохранении привычного самоуправления внешнее стабилизирующее государственное оформление.

После этого Северный Кавказ превратился как бы в составную часть России, что впервые было признано в Гюлистанском мирном договоре с Ираном в 1813 году, положениями которого край рассматривался уже «навечно» в качестве неотъемлемой ее территории. Еще раз эта позиция Ирана была подтверждена в 1828 году в Туркманчайском трактате. Тогда же по Адрианопольскому мирному договору приоритет российского влияния на Кавказе вынуждена была признать и Турция.

Стратегические интересы России требовали распространения российской юрисдикции на нагорные районы. Эти районы отделяли государственно-политическое пространство России от народов и отдельных сообществ, изъявивших намерение добровольно присоединиться к империи или уже вошедшими в ее состав.

Остававшихся «непокорных» подчиняли силой, «по праву войны», отвечавшему нормам, признанным тогда в практике международных отношений. Необходимо учитывать, что и в этом случае был задействован фактор нравственного влияния, поэтому к включаемым таким способом в состав России также относились как к потенциальным соотечественникам. Выходившим с покорностью оказывалась всяческая помощь.

Все это давало свои результаты. Происходил массовый отход горского населения от Шамиля. Само же завоевание официально не воспринималось как покорение. А главная цель проводившейся по отношению к инородцам политики сводилась к гражданскому приобщению, «слиянию с остальными подданными…», тогда как в других универсалистских объединениях — к преимущественному получению материальных и политических выгод.

Доходы Англии, установившей владычество тоже над шестой частью Земли, только от одной заморской колонии Индии существенно превышали все поступления в казну Российской империи. Для их получения коренное население было обложено непомерно тяжелыми налогами, размер которых ежегодно составлял 55–60 процентов от общей прибыли хозяйств.

Примерно такие же фискальные обложения устанавливались и в странах, завоеванных мусульманами, где так называемый «налог на неверных» тоже достигал 50 процентов. Кроме того, с английских товаров, ввозимых в Индию, взималась пошлина в 2,5 процента, а вывозимые в метрополию индийские облагались сборами в 25–30 процентов.

Фактически торговля и промышленность в самой колонии подавлялись, все же выгоды коммерческих начинаний принадлежали только англичанам. Население ее лишалось из-за обременительных повинностей почти всех своих доходов и выводилось на грань разорения. Именно такой ценой обеспечивалось экономическое процветание метрополии, ее индустриальная мощь и относительное благополучие жителей.

Обогащения русского народа за счет других вообще не происходило, так как все инородческие территории в составе России рассматривались по большинству параметров на равных с великорусскими, а установленные для них налоговые повинности не имели каких-либо различий по признакам этнической принадлежности.

Более того, в ряде случаев, например для калмыков, башкир, ногайцев, крымских татар, горцев, расселенных в нагорной полосе Северного Кавказа «с учетом их нужды», эти налоговые повинности были существенно уменьшены особыми распоряжениями. А при введении русского управления в только что покорившихся обществах Дагестана в 1860 году Главным штабом Кавказской армии было предусмотрено даже освобождение всех народов края «от взноса податей на три года во внимание к разоренному войною состоянию их». Такая мера, тем не менее, не являлась исключением и на первое время распространялась на разных этапах на все народы Кавказа, принимавшие подданство России.

«С учетом недостаточности материальной» налоги были установлены, в частности, и для населения Ингушского округа горского участка Терской области, как разъяснялось в соответствующих документах, «на покрытие расходов казны по управлению». Проживавшие в нагорных и равнинных районах края этнические сообщества платили подати не одинаково: там, где обеспеченность землей существенно отклонялась от нормы, они были в 2–2,5 раза меньше.

Фискальные льготы инонациональным сообществам предоставлялись иногда и в более существенных параметрах. Поселенные в пределах Северного Кавказа армяне, например, получили освобождение «… от государственных податей и службы на 10 лет, а от дачи рекрут и складочных на них денег — вечно».

Курс на сохранение фискальных послаблений для инонациональных сообществ в Российской империи выдерживался неизменно. Перед посещением Николаем II Варшавы в 1897 году в западном крае был отменен особый налог с земледельцев польского происхождения, введенный в качестве репрессивной меры после восстания 1863 года.

Купцы из инородцев повсеместно торговали без каких-либо ограничений наравне с русскими и «с обоюдною пользою». По сравнению с центральными великорусскими регионами, инонациональная периферия находилась отчасти даже в несколько привилегированном положении: значительную долю налоговых выплат покрывало русское население при примерном численном равенстве его с инородческим, на многие ее регионы в свое время не распространялось крепостное право, рекрутская повинность, соблюдалась стабильность традиционных хозяйственных устоев.

Размеры этих привилегий на рубеже XIX–XX веков вызывали обеспокоенность у части русской общественности. Эта тема подвергалась обсуждению и в различных отечественных изданиях того периода. Так, в 1896 году В. В. Розанов в одной из своих статей заметил: «Россия пользуется в самой России правами наименее благоприятствуемой державы».

В 1901 году российский политик и ученый, исследующий проблему национальных взаимоотношений в Российской империи, М. А. Миропиев, описывая положение инородцев в составе империи, пришел к выводу, что «политика предпочтения окраин центру ведет… к государственному разложению…» В этом есть доля истины, так как затраты на них в чем-то напоминают «ордынский выход», поставлявшийся с русских земель в ханскую ставку вплоть до обретения независимости. По мере расширения государственных пределов, судя по всему, восстановилось со временем перераспределение средств в пользу инонациональной периферии.

Тем не менее, необходимо учитывать и то, что такой ценой, в том числе, достигалась стабилизация неблагоприятных внешних геополитических условий, хотя эта цена для русского населения не была справедливой. Благами этой стабилизации пользовались все народы, входившие в состав империи. Их солидарное взаимодействие в историческом процессе создавало для нее более благоприятные территориальные и демографические возможности, повышавшие не только государственную, но и континентальную безопасность. Признание этих преимуществ вновь стало осознаваться в отечественной науке.

Известный публицист из зарубежной северокавказской националистической диаспоры в книге с весьма примечательным названием «Империя Кремля», увидевшей свет в 1990 году, вынужден был также признать: «От внешних завоеваний русский народ не богател, как западные народы от их колониальных грабежей…». Приспособленность российского менталитета к столь масштабному перераспределению средств являлась всегда по сути традиционной.

В результате разнообразных послаблений стремление к «безубыточному владению… окраинами» в России оказывалось нереализованным и на них производились огромные затраты, возлагавшиеся на государственную казну. В 1893 году на самом высоком правительственном уровне в Санкт-Петербурге в очередной раз, например, было признано: «Кавказ принадлежит к числу богатейших областей нашего Отечества, между тем в финансовом отношении ничего не приносит государственному казначейству, кроме ущерба».

Это признание было доведено до сведения краевых властей, но для изменения положения так ничего и не было предпринято вследствие нежелания нарушить установившуюся систему отношений.

Убыточными были даже, как вспоминает генерал П. Г. Курлов, один из достаточно информированных представителей высшей правящей элиты начала ХХ века, Финляндия и Польша. На них также тратились средства, весьма ощутимые для бюджета.

В отличие от стран, зависимых от Запада, из-за геополитических особенностей формирования, отсутствия дискриминации в системе государственных отношений и близости расположения российская периферия неизбежно утрачивала окраинные признаки, постепенно втягиваясь в совместное развитие с собственно русскими областями и губерниями. Все указывает на то, что она не являлась колониальной, с классическим сочетанием признаков метрополий, куда перекачивались средства, и зависимых территориально отдаленных колоний. При различных вариациях формирования этой периферии в России неизменно ставились совершенно иные геополитические задачи, решение которых при колониальной структуре организации государства было бы невозможно.

5.2. Спокойствие и безопасность России! Были другие пути?

Из-за своего пространственного положения на стыке Европы и Азии, в зоне соприкосновения различных культур и цивилизаций, отличавшейся помимо всего в прошлом повышенной конфликтностью, Россия вынуждена была постоянно сдерживать или отражать агрессивные нашествия из сопредельного зарубежья. И в этом противостоянии она выполняла вместе с тем великую, пока, к сожалению, непризнанную, миссию объединения и защиты окружавших ее малых народов. Трудно рассчитывать на то, что местные народы сохранили бы свою национальную независимость от Турции или Ирана, если даже такие крупные и организованные государства, как Грузия и Армения, подверглись массированной военной интервенции и отторжению территорий на рубеже XIX–XX веков.

Россией в свое подданство народы принимались преимущественно добровольно, и она оберегала их от опустошительных вторжений, иногда даже от полного уничтожения своими государственными границами и военной мощью.

Противоречивые тенденции в установлении единства России и Кавказа, где преобладают проявления ненасильственной солидаризации в этом процессе, отмечал В. Б. Виноградов, внесший особый вклад в становление новых концептуальных представлений по рассматриваемой проблеме. Несмотря на обоснованность приводимых доказательств, его взгляды не получили в свое время поддержки в кругах научной общественности и были подвергнуты массированной критике. Начавшаяся в связи с этим еще в начале 80-х годов ХХ века дискуссия продолжается и в наши дни. Так, Г. В. Заурбекова, автор недавно опубликованной статьи «Сепаратизм в Чечне», по-прежнему утверждает: «Вред делу взаимного доверия народов, причиненный концепцией добровольного вхождения Чечни в Россию, неоспорим и огромен». Объяснение этому она усматривает в том, что «многолетняя эпопея борьбы с царизмом была объявлена антинародной и что целые поколения гибли в этой борьбе, одурманенные религиозным фанатизмом и невежеством».

Но именно идеализация Кавказской войны, состояние исторических знаний о ней, сложившееся в 20–30-е годы ХХ века и в последующие десятилетия, не в последнюю очередь способствовали разрастанию современной трагедии в регионе. Приверженцы сепаратизма не раз заявляли: «Россия нас завоевала!», хотя, как показывает углубленный анализ, если рассматривать край в целом в период вхождения в состав России, силовая составляющая здесь отнюдь не являлась преобладающей.

К сожалению, немногие российские ученые на Международной научной конференции, состоявшейся в Махачкале в 1998 году и посвященной спорным вопросам и новым подходам к интерпретации различных составляющих Кавказской войны, высказались в явном виде против идеализации борьбы горцев в ХIХ веке. Особую группу в этом вопросе представляют исследователи исторических аспектов присоединения Северного Кавказа к России Б. Г. Алиев и М.-С. К. Умаханов. Их теоретический конструктивизм, отличающийся выверенностью аргументов и разносторонностью исследований, несомненно способствовал преодолению крайностей в рассмотрении данной проблемы.

Кавказская война явилась следствием внутрирегиональных, в том числе и внутригорских противоречий. Отражением их являлась, в частности, государственно-политическая солидаризация значительной части населения Кавказа с Россией. Показательна в этом отношении, например, героическая защита небольшим русским отрядом при поддержке местного населения армянской крепости Шуша во время нашествия в 1826 году персидских войск. Аббас-Мирза, руководивший осадой, решил жестокостью и коварством склонить на свою сторону находившихся в крепости армян и тем самым принудить гарнизон сдаться.

Рассчитывая на то, что духовенство всегда пользовалось у этого народа непререкаемым авторитетом, он приказал подвести под крепостные стены несколько сот армянских семей из окрестных сел вместе с архиепископом. Под страхом угроз «перебить всех» священника заставили уговаривать соотечественников «сдать крепость хотя бы ради спасения стольких человеческих жизней».

Но в ответ на уговоры армяне стали кричать со стен, что «они не изменят русским и сами увещевали своих братьев покориться печальной судьбе, которая их ожидает, ибо пусть лучше погибнут несколько сот человек, чем весь народ подпадет под тяжелый гнет…»

Именно так, порой достаточно остро, осознавалась необходимость объединения с Россией многими инонациональными сообществами, принимавшими на том или ином этапе решение в целях самосохранения укрыться за ее державными рубежами и воспользоваться ее государственным покровительством. На это осознание оказывали влияние разные причины: притеснения и угрозы истребления со стороны других народов, надежда «… на охрану… интересов прочным государственным порядком… желание… сохранить при помощи русской власти положение привилегированного сословия…», освободиться от рабства, крепостной зависимости.

Однако в каждом конкретном случае почти всегда можно было выделить решающую причину. В объединении значительной части Кавказа с великой православной империей, например, огромную роль сыграл фактор единства веры, стремление обрести в ее державных границах «религиозную свободу». Не менее существенное воздействие на этот процесс оказывал и высокий нравственный авторитет России у расселявшихся сопредельно с ее границами народов. Подкреплялся он вместе с тем не только предоставлявшейся более привлекательной альтернативой развития, но и тем, что восстанавливалось единство пространства, имевшего когда-то целостное универсалистское оформление.

Дополняя приведенные соображения, можно подчеркнуть другие немаловажные детали прошлого. Когда после одной из проигранных битв в годы упомянутой русско-персидской войны 1826–1828 годов предводитель персов Гассан-хан в бессильной злобе хотел предать огню знаменитый Эчмиадзинский монастырь, один из старейших беков бросил горький упрек ему: «Сардарь, русские два раза были в Эриванском ханстве, два раза терпели поражение, но уходя назад, никогда не оскорбляли магометанской святыни…» Через какое-то время, тем не менее, уже сам наследник персидского трона Аббас-Мирза пришел к твердому намерению подвергнуть разрушению эту святыню армянского народа и для достижения цели выдвинул к монастырю большую часть своих сил в 30 тысяч человек и подверг его осаде.

Находившийся неподалеку небольшой русский отряд всего в две тысячи человек во главе с генералом А. И. Красовским, получив известие об этом, несмотря на столь значительное неравенство в силах, не дожидаясь подкреплений, без малейшего промедления 17 августа 1828 года выступил для спасения знаменитой христианской обители. Чтобы успеть, отряд пробивался к ней, неся большие потери, по самому кратчайшему пути через Аштаракское ущелье, склоны которого сплошь были заняты неприятелем. Весь монастырь с напряжением и тревогой следил за тем, как русские воины бились в окружении.

Пока шло сражение, монахи молились, а архиепископ Нерсес, облаченный в святительные одежды, со всем духовенством совершал божественную службу. Он просил «… с коленопреклонением и со слезами победу благочестивому русскому воинству». Но вот бой утих, и остатки русского отряда появились перед Эчмиадзином, не дав врагу ни одного военного трофея, ни пушки, ни знамени.

Огромная армия оказалась бессильной остановить «эту ничтожную горсть русских воинов», которая, невзирая ни на ужасы смерти, ни на страшное утомление людей, довела до конца предпринятую операцию. Монастырь отворил ворота и встретил их колокольным звоном и молебным пением как своих избавителей.

И такие нравственные деяния при укреплении державных позиций России на Кавказе были достаточно многочисленными. В свое время они, несомненно, сыграли немаловажную роль в деле объединения и в значительной мере подпитывали тенденцию добровольности вхождения большинства народов в состав Российского государства.

Но нельзя забывать о широко применявшихся акциях силового принуждения, столь характерных для государственной политики того времени. Две тактики российской экспансии существовали совместно: проявлявших враждебность и непримиримых усмиряли «не единной силою оружия, — а как предписывала еще в 1792 году императрица Екатерина II в инструкции генералу Гудовичу, действовавшему на Кавказе, — паче правосудием и справедливостью».

Эта линия в проводимой Россией политике в этом регионе, как, впрочем, и в других, выдерживалась в целом весьма последовательно, лишь с временными нетипичными отклонениями.

Н. М. Карамзиным был впервые поднят вопрос об особенностях формирования российских территориальных пределов: «…государи московские… восстановив Россию… не алкали завоеваний неверных… желая сохранять, а не приобретать…» Этот вывод, сделанный около 200 лет назад, подтвердил не так давно американский историк Б. Елавич, но уже применительно к началу XIX века По его утверждению, Россия после наполеоновских войн была единственной страной Европы, не имевшей намерений расширять свои границы, подтвердив это в серии международных договоров.

В эпоху завершения колониальных захватов и передела мира, обозначившуюся к середине XIX века, в Западной Европе получила довольно широкое распространение точка зрения, согласно которой решающим обстоятельством в образовании всех видов государств являются завоевания. Ф. М. Достоевский в этом объяснении не без основания увидел некие цивилизационные проявления: «…Насильственное единение человечества — идея, еще от Древнего Рима идущая и потом всецело в католичестве сохранившаяся».

В противовес этому великий писатель выделил такие черты «русского духа», как «…человеколюбие, всеединящее его стремление…» Проблема эта активно обсуждалась и в российской исторической публицистике. Стремление к владычеству, основанному на «нравственной силе», прослеживается в том числе по ходу и на завершающих этапах Кавказской войны.

Однако именно на принуждение, «завоевательную политику царизма», и обращалось как раз преимущественно внимание в многочисленных отечественных и зарубежных исследованиях проблемы. Становление России как многонациональной державы происходило под давлением специфических геополитических обстоятельств. Определяющим их стержнем выступало долговременное совпадение интересов инонациональных сообществ на обширных просторах значительной части Европы и Азии, что и способствовало их преимущественно добровольному единению. Оценивая этот судьбоносный акт для своего народа, армянский просветитель X. Абовян в романе «Раны Армении» в 1840 г. писал: «Да будет благословен тот час, когда русские… вступили на нашу святую землю…» и призывал соплеменников «прославить бога» за то, что услышал молитву и привел многострадальный народ «… под могущественную державную руку русского царя».

П. В. Киреевский в письме к М. П. Погодину в 1845 году поделился таким наблюдением: на основе насильственного подчинения формировались государства на Западе, но не Россия. Н. Я. Данилевский, сопоставляя отечественные и европейские несхожести в формировании геополитических пространств в 1869 году, в свою очередь заметил: «…все показывает… Россия… не завоевательная держава… она большею частью жертвовала своими очевиднейшими выгодами, самыми справедливыми и законными…» На важность изучения этого указывал из заграничного далека в 1935 году и знаменитый русский гуманист Н. К. Рерих, с надеждой на то, что «когда-то будет написана справедливая, обоснованная история о том, как много в разное время Россия помогала различным народам, причем помощь эта не была своекорыстна, а наоборот, очень часто страдающей являлась сама же Россия».

Непредвзятое изучение фактов неизбежно подводит исследователей к признанию: «Российская империя объективно обеспечила условия для спасения некоторых малых народов Кавказа от физического исчезновения». Укрепление ее позиций в крае способствовало прекращению беспрерывных истребительных войн сопредельных государств, братоубийственных конфликтов, кровавых стычек и распрей между народами.

Завоевания России, следует отметить, в преобладающей степени диктовались настоятельной потребностью защиты безопасности населения и государства в целом. В тех случаях, когда присоединение достигалось посредством принуждения, оно чаще всего вызывалось необходимостью обеспечить безопасность тех рубежей, над которыми нависала постоянная угроза нападения. Наиболее беспокойным в этом отношении на протяжении нескольких столетий оставалось южное направление.

Частые и внезапные набеги на Россию восточных инородцев (крымских татар, ногайцев, горцев и др.), как правило, сопровождались грабежами, захватом людей, скота, имущества. После этих набегов подвергшиеся им области длительное время оставались в запустении, а пленных только в Крым приводили в таком количестве, что при виде их нескончаемых верениц очевидцы спрашивали, остался ли еще кто-нибудь там, откуда их привели. Невольников массами продавали в Турцию и другие страны Востока.

Только в результате не прекращавшихся вплоть до включения Крыма в 1783 года в пределы империи набегов, усилившихся особенно с ХVI века, после того, как Турция с попавшим под ее влияние полуостровом вознамерилась систематически, по словам французского автора второй половины ХIХ века Альфреда де Бессе, «разорять и устрашать Россию», в общей сложности погибли более пяти миллионов восточных славян, преимущественно русских и украинцев. Вследствие этого заселенность южных территорий длительное время была низкой. Посетивший Россию в конце XVI века английский путешественник Дж. Флейтчер даже на дороге между Ярославлем и Волгой обнаружил 50 полностью покинутых из-за набегов деревень.

Если учесть все составляющие демографических последствий, не исключая и снижение естественного прироста населения, цифра потерь многократно увеличится. При подсчете же их на других участках южного приграничья масштабы трагедии России будут выглядеть еще более внушительно.

Например, на Кавказе, по данным Б. В. Виноградова, «разбойные нападения с похищениями людей, имущества, отгоном скота были нередкой действительностью рубежа XVIII—ХIХ веков», хотя местные народы тогда отнюдь «не подвергались насаждению российских порядков». Несмотря на это, по распоряжению высоких правительственных инстанций для того, чтобы не нарушать мирных отношений с горскими обществами, на Северо-Западном Кавказе был наложен даже строжайший запрет на преследования за пограничной рекой Кубань тех, кто предпринимал набеги. Соблюдение этого запрета связывало казаков в их ответных действиях, и грабительские вторжения, ставившие их на грань хозяйственного разорения, производились фактически безнаказанно.

Когда же в ходе одного из преследований были разорены несколько аулов натухайцев, по их жалобе генерал Власов, допустивший погром, был отстранен от должности и предан суду. Таким же наказаниям в случаях нарушения запрета на преследования вне пределов территории, находившейся под российской юрисдикцией, подвергались и офицеры ниже рангом. При этом как смягчающие «вину» не рассматривались их предшествующие заслуги, боевой опыт и высокая военная репутация.

Вспоминая первые годы своей службы в этом крае, генерал А. П. Ермолов пишет о наличии здесь постоянной угрозы для российских границ как о чем-то наиболее значимом среди прочих государственных забот: «Набеги, убийство, разбои не менее были частыми». Еще в 1818 году в рапорте от 23 марта, направленном Верховному правителю России, он со всей остротой поставил вопрос о «прекращении торга людьми». Без искоренения нападений с целью увлечения «в плен людей…», по мнению А. П. Ермолова, невозможно достичь «… спокойствия и безопасности».

Р. Фадеев при осмыслении уходящих в прошлое событий, связанных с эпохой установления единства с Кавказом, уже на завершающей стадии устранения конфликтных зон отметил: «Пожалуй, ни одна война, ни один иноземный завоеватель в течение столетий не причинили этому краю столько вреда, сколько торговля живым товаром».

Представители иной концептуальной ориентации в науке склонны считать, что все приводимые доказательства на этот счет «безосновательны» и имеют «идеологическую подоплеку». Мурад Аджи в гипотетическом эссе «Полынь половецкого поля» (1994 г.), всецело построенном на весьма тенденциозных и абстрагированных от фактов рассуждениях о становлении целостности Евразии, все происходившее сводит к искаженному представлению: «…русские любили нападать на беззащитные степные страны», ставшие «…незаметно для себя… «москальской вотчиной», потерявшей свободу.

Наличие постоянной угрозы для российских границ в XVIII — первой половине XIX века признавалось и в международных договорах. Так, еще по Ясскому миру в 1791 году Турция, получив признание, несмотря на победу России в войне, своих прав над западными черкесскими племенами, взяла на себя вместе с тем обязательства «употребить всю власть и способы к обузданию и воздержанию народов на левом берегу реки Кубань, обитающих при границах ея, дабы они на пределы Всероссийской Империи набегов не чинили, никаких обид, хищничеств и разорений Российско-Императорским подданным и их селениям, жилищам и землям не приключали ни тайно, ни явно, и ни под каким видом людей в неволю не захватывали».

В оценках геополитической миссии России на Кавказе, таким образом, следует учитывать эпохальную составляющую, характеризуемую наличием противоречивых тенденций, влиявших на ее осуществление. На этот принципиальный факт одним из первых обратил внимание Л. Н. Толстой в рукописных размышлениях над сюжетами рассказа «Набег». По горячим следам событий он подметил то, к чему отечественная историческая наука подошла только на исходе ХХ века: в Кавказской войне справедливость была на стороне России.

«Кто станет сомневаться, — поставил вопрос перед современниками и потомками великий писатель, — что в войне русских с горцами справедливость, вытекающая из чувства самосохранения, на нашей стороне? Ежели бы не было этой войны, что бы обеспечивало все смежные… русские владения от … набегов?»

Изучение исторической памяти населения на Юге России, предпринятое в последние годы по инициативе Кубанского госуниверситета, вскрывает масштабность бедствия русского народа и его особой части казачества, проживавшей непосредственно в контактной зоне, чаще всего подвергавшейся грабительским вторжениям. Исследования такого рода позволили получить дополнительные доказательства, запечатленные в «преданиях старины глубокой» (сказаниях, песнях и в других разновидностях устного творчества масс), передававшиеся из поколения в поколение и сохранившие вековую боль до наших дней.

Справедливость в то же время, следуя размышлениям Л. Н. Толстого, была и на стороне горцев, особенно тех, которые не принимали участия в боевых действиях и не по своей воле страдали от их последствий. То, что Россия, применяя силу оружия, добивалась именно прекращения «грабительства», в свое время признавали и некоторые влиятельные мусульманские авторитеты. Вместе с тем, набеги имели не только внешнее проявление и направленность против «чужих», но и своих же соплеменников. В последнем случае, по свидетельству немецкого путешественника Э. Кемпфера, тоже похищалось все и продавалось, в том числе и люди, «туркам, персам и прочим в качестве крепостных».

От грабительских вторжений страдали все без исключения народы края. Подтверждения этому встречаются, как удалось выявить З. Б. Кипкеевой при сборе различных сведений в среде северокавказской диаспоры в Турции, до сих пор даже в фольклоре. Она смогла найти на этот счет и другие документальные свидетельства.

На основе собранного за рубежом материала З. Б. Кипкеева, существенно расширив источниковую базу для отечественного кавказоведения, сделала вывод, что набеги, в частности для карачаевцев и балкарцев, до присоединения к России представляли постоянную угрозу для этнического развития, так как приводили не только к экономическому разорению из-за массового угона скота, но и похищению людей. После утверждения российской юрисдикции над этими народами аулы, так же как и станицы, были взяты под охрану казачьих постов. Так что от набегов существовала необходимость брать под защиту и местное население, которое от них страдало не меньше казачества.

Частыми были набеги и со стороны сопредельных регионов Средней Азии. Отсюда русских пленников в огромном количестве поставляли на невольничьи рынки Хивы, Бухары, Коканда. О значительных размерах бедствия можно судить хотя бы по тому, что все посольства из России, направлявшиеся в XIX веке в различные государства этого региона, вплоть до самого последнего посольства в Хиву в 1873 году, имели поручения освободить из плена ее подданных. Эти переговоры, как правило, не давали каких-либо результатов, и сложившееся положение продолжало оставаться без изменений.

Тем не менее, в случаях, когда умиротворение народов достигалось в результате военных акций, официальной дискриминации в отношении их в России не устанавливалось. Учитывая, что элементы добровольности и силового принуждения закономерны для становления любого государства, можно говорить о том, что проводившиеся Россией завоевания выступали частью общего геополитического стабилизационного процесса, происходившего на протяжении многих веков в пределах Евразии.

В качестве решающей меры силовые действия признаются, как известно, в разрешении крымской проблемы. Такое суждение нельзя признать совершенно справедливым. И в данном приращении российской территории прослеживается отмеченная двойственность. Еще до начала военных действий покровительство России признали буджакские татары, такое же намерение получало распространение в среде значительной части остального населения ханства.

Завоевание Крыма привело к освобождению проживавших там татар от влияния Турции и к прекращению набегов с этого полуострова в пределы России. Приостановились они на какое-то время, и после завершения Кавказской войны во второй половине XIX века еще на одном южном направлении. Огромные пространства начали заселяться народами империи и вводиться в хозяйственный оборот. Однако в достижении европейско-азиатского равновесия были и свои нетипичные проявления.

К ним следует отнести, прежде всего, включение в состав России нескольких польских областей и Финляндии. Первое включение можно объяснить тем, что Россия, ввязавшись в конце XVIII века в разделы Речи Посполитой, в союзе с Австро-Венгрией и Германией изначально руководствовалась намерениями восстановить существовавшие во времена Киевской Руси этнические границы и действовала в соответствии с инициативами своих союзников. Во втором включении — необходимо принимать во внимание, что отвоеванная у Швеции территория княжества до этого момента не имела никакой самостоятельности и обрела ее, лишь оказавшись в российских пределах в начале XIX века.

Польша когда-то сама активно проводила завоевания русских земель и не оставляла своих притязаний на них и впоследствии. Исходя из этого, вряд ли можно признать объективным утверждение А. И. Герцена, отметившего в 1850 году, что разделы этого государства в пору его слабости «явились первым бесчестием, запятнавшим Россию». Под таким углом зрения нельзя, безусловно, рассматривать эти и все другие ее завоевания, диктовавшиеся в значительной мере обстоятельствами необходимости защиты ее государственных интересов и безопасности населения.

Тем более, что в этих завоеваниях солидарно с Россией принимали участие и многие другие народы, заинтересованные в успешном завершении российской экспансии. И не только на Кавказе. В исторической памяти России существует немало не востребованных для научного осмысления подтверждений таких устремлений.

В Ливонской войне со Швецией за выход в Балтийское море в ХVI веке на стороне России сражались, проявляя героизм, абазинские, черкесские и иные инородческие соединения, в войнах с Польшей в ХVII веке, когда, пользуясь моментом, в российские пределы участили вторжения крымские татары в союзе с малыми ногаями, этим вторжениям совместно с русскими войсками противостояли большие ногаи.

Державные рубежи на юге надежно прикрывали не только казаки, но и калмыки, не единожды осуществлявшие рейды возмездия в пределы тех, кто посягал на их спокойствие. Попытки крымских ханов склонить их к измене оказывались безуспешными. Правители этого народа отвергали подобные предложения как неприемлемые и сохраняли верность России. Калмыки также принимали участие во всех войнах, которые империи приходилось вести в ХVIII и ХIХ веках. Заслуги этого народа перед Отечеством находили когда-то признание на самом высоком правительственном уровне. В 1909 году Николай II произнес даже специальную речь по поводу «верной службы калмыков России», после чего по всей империи в православных храмах были отслужены благодарственные молебны.

Расширению территориальных пределов России сочувствовали и с пониманием к этому относились многие видные представители интеллектуальной элиты входивших в ее состав восточных инонациональных сообществ. Показательным в данном отношении является суждение крымско-татарского просветителя Исмаил-бея Гаспринского, высказанное им еще в 1881 году на страницах тюрко-язычной печати: «…Россия еще не достигла своих исторических, естественных границ. Мы думаем, что рано или поздно границы Руси заключат в себе все тюрко-татарские племена и в силу вещей, несмотря на временные остановки, должны дойти туда, где кончается населенность тюрко-татар в Азии. Граница, черта разделяющая Туркмению и Среднюю Азию на две части — русскую и нерусскую — может быть политически необходима в настоящее время, но она неестественна, пока не охватит все татарские племена Азии…».

Солидарность с Россией со стороны местного (коренного) населения прослеживается и при завоевании части Кавказа, находившейся под влиянием непримиримых ее противников. В длительном и предельно сложном процессе установления единства с этим краем происходила, как показывают реальности эпохи, борьба противоречивых тенденций, сопровождавшаяся порой и их драматическим взаимодействием. Исключение же из динамики этого взаимодействия каких-либо деталей неизбежно ведет к искаженному восприятию прошлого.

5.3. Кавказская война: итоги и уроки

Из всех более или менее значимых сюжетов в исследовании событий Кавказской войны, цели которой в свое время определялись как «умиротворение всего сопредельного… края», только ее трагические последствия получали наибольшую освещенность. В концептуальном отношении они представлены в виде обычных рассуждений о покорении Кавказа, реакционных происках царизма, геноциде и угнетении горцев, то есть показывают проблему в одностороннем, неприглядном для России свете.

Отображение итогов Кавказской войны только под углом зрения победителей, «завоевания и покорения», как это делалось нередко до 1917 года, или побежденных, руководствуясь чувством застарелой обиды и озлобления, с подбором ужасающих фактов о «разгромленных и сожженных аулах» и умолчания о такой же участи казачьих станиц и русских сел, отнюдь не отвечает заповедям объективности. Впрочем, отыскание в исторических событиях взаимных обид не может иметь конструктивного исхода для нынешнего «решения» ситуации на Кавказе.

Можно отметить, что факты, подтверждающие бесперспективность борьбы части горцев против России в ходе Кавказской войны в действительности существуют. При этом бесперспективность понимается не в смысле определения более сильной в военном отношении стороны, а в смысле получения взаимных разносторонних выгод от совместного мирного сосуществования.

По одному из запоздалых откровений самого Шамиля, «эту войну можно было кончить раньше», где-то еще в 1838 году. Именно тогда он впервые пришел к намерению изъявить покорность России и обещал прекратить свои враждебные действия против нее. На переговорах с представителями русских войск Шамиль склонялся даже к поездке в Тифлис для встречи по этому поводу с государем императором, прибывшим в край, в чем горячо начал убеждать и своих ближайших сподвижников.

Шамиль не встретил, к несчастью, понимания, столкнулся с грубыми обвинениями «в измене шариату» и угрозами убить, и вынужден был, как человек безукоризненной честности, подчиниться данной когда-то клятве. Свою клятву он безупречно исполнял, пронеся до последней возможности взваленную обстоятельствами на его плечи ношу народного предводителя. По его же признанию, в войне с Россией он потерял свой народ. Незадолго до сдачи в плен уже почти все население, когда-то подвластное имаму, изъявило покорность ей вопреки мюридам и благосклонно встречало русские войска и их главнокомандующего, российского наместника князя А. И. Барятинского.

В соответствии со сложившимися стереотипами в исторической науке, обстоятельства окончания сопротивления Шамиля некоторые современные историки пытаются представить по-иному. Видный кавказовед В. Г. Гаджиев описывает их следующим образом: «После окончания Крымской войны самодержавие значительную часть своей армии, участвовавшей в боевых действиях, перебросило на Северо-Восточный Кавказ. И эта намного превосходившая числом горские народы армия сделала свое дело. Окружив плотным кольцом имама, она принудила Шамиля сложить оружие и сдаться на милость победителей».

Как видно, автор по-прежнему считает возможным не принимать во внимание фактор прекращения поддержки со стороны населения, хотя в воспоминаниях М. Н. Чичаговой этот фактор был определяющим при принятии решения, о чем заявлял сам имам Шамиль.

Что же касается взаимоувязки окончания противостояния части горцев на Северо-Восточном Кавказе с Крымской войной, то у России для скорейшего завершения этой войны были свои основания: после крымского позора императору и правительству для стабилизации государственной власти в империи была необходима военная победа, а сохранившие боеспособность части Крымской армии были практически «рядом». Другой важнейшей причиной, которая тогда мало интересовала общественное мнение, но была очень болезненной для высшей государственной власти России, являлась проблема российских невольников.

В письме из Стамбула (Константинополя) 15 октября 1858 года П. А. Чихачёв, известный в то время представитель отечественной исторической науки, сообщал о том, что после того как Россия лишилась флота на Черном море, «… Турция открыто покровительствует гнусной торговле рабами». О массовой распродаже невольников, в числе которых было немало и русских подданных, уведомлял неоднократно в 1860 году консул А. Н. Мошнин из Трапезунда посла империи в этой стране.

После подписания Парижского договора цены на рабов в странах Востока стали резко снижаться. Это свидетельствует о том, что борьбу с этим позорным промыслом вела только Россия, тогда как в нем наряду с турками участие принимали англичане, французы и другие представители европейских держав.

При создавшемся положении, как признавалось в различных источниках, похищения людей в рабство продолжались, и многие «цивилизованные» европейские коммерсанты «при посредничестве турок продолжали наживать капиталы на позорной торговле людьми…» Противодействие этому со стороны России предпринималось и в тот период, когда ее рассматривали не иначе как «жандарма Европы». По инициативе Николая I принимались самые решительные меры в этом отношении.

Обеспокоенность русского правительства подкреплялась дипломатическими усилиями, крейсерством военных судов вдоль побережья Черного моря. Но размах работорговли был таким, что все меры по борьбе с этим явлением давали лишь частичные результаты. С введением же повсеместного русского управления на Кавказе после его полного включения в состав империи торговля живым товаром в крае прекратилась.

В статье, написанной в 1859 году незадолго до окончания войны на Северо-Восточном Кавказе, Н. А. Добролюбов так характеризовал сложившуюся там ситуацию: «Шамиль давно уже не был для горцев представителем свободы и национальности. Оттого-то и находилось так много людей, способных изменить ему…» В качестве весьма важного обстоятельства, обусловившего эти изменения в самосознании, далее выделялось управление населением, установленное в имамате, оказавшееся тяжелым для племен, не привыкших к повиновению и не получавших никаких выгод от созданного на теократических принципах подобия государственного порядка. Вместе с тем, находившиеся под властью Шамиля горские племена видели, что «жизнь мирных селений … под покровительством русских гораздо спокойнее и обильнее». Это и заставило их, по его утверждению, делать в конце концов соответствующий выбор, «с надеждою на мир и удобства быта».

По горячим следам участники событий, даже со стороны непокорных горцев, в их числе прославленный «имам Чечни и Дагестана» Шамиль, многоопытный ратник и «гений мусульманского мира», как писали о нем при жизни, замечали то, что впоследствии было предано из-за идеологических коллизий незаслуженному забвению: Кавказ покорился не только силе русского оружия, но и силе нравственного авторитета России.

Были, конечно, обоюдные разрушения в ходе боевых действий, но были и построенные самые большие и красивые мечети в чеченских и других селениях на деньги, выделенные из личных средств «главных виновников» покорения, например генерала А. П. Ермолова. Жесткие меры он предпринимал лишь после того, как «…самая крайность к тому понудила», чтобы снисходительность, с учетом специфики края, населенного «народами непросвещенными», не воспринималась «за слабость».

Наказаниям по распоряжению А. П. Ермолова подвергались только изменники и те, кто занимался грабежами, совершая набеги на русские или иные селения, принявшие подданство империи. Россия, втянувшись в охватившую ее на полвека Кавказскую войну, прежде всего решительно выступила «против набеговой практики горцев», без искоренения которой достижение стабильности в регионе было бы немыслимо.

Строгость, как разъяснял сам генерал, способна «предупредить много преступлений», а меры экономической блокады против непокорных заставят, «крови… не проливая», переменить «разбойнический образ жизни» тех, кто занимается набегами. По его убеждению, «Россия должна повелевать властию, а не просьбами»

В свете этих намерений А. П. Ермолова в «преобразовании Кавказа» вряд ли можно согласиться с утверждениями современных историков, что «он [Ермолов] нередко становился похожим на тех, кого называл «дикарями»». Несмотря на то, что «индустрия набега» в крае якобы являлась «… таким же устойчивым занятием, как скотоводство и земледелие», традиционность преступного промысла не может считаться его оправданием, а увещевания и недостаточная властная строгость в таких обстоятельствах не могли изменить общественное сознание местного населения.

По ходу войны были, несомненно, жертвы с той и с другой стороны, но были и горские общества, которые русские войска брали под защиту от произвола мюридов. Было, как и на всякой войне, ожесточение, но были и спасенные в сражениях дети, которым русские офицеры обязывались отчислять определенный процент от своего жалованья до совершеннолетия, не говоря уже о крупных разовых пожертвованиях и создававшихся за счет казны специальных приютах, «военно-сиротских отделениях для малолетних детей возмутителей и изменников между горскими народами». Кстати сказать, участь русских детей, захваченных во время «набегов с гор», была совершенно иной.

Были штурмы крепостей, но были и суровые приказы немедленно прекратить перестрелку, как было, к слову, при взятии последнего пристанища «непокорных» Гуниба, чтобы не подвергать находящихся там женщин и детей, как помечено в приказе, «ужасам боя».

Впрочем, и Шамиль не был лишен благородства. Об этом можно судить хотя бы по тому, что он разрешил русским раскольникам, бежавшим в горы, свободно отправлять богослужение, возводить новые часовни, поддерживать разбросанные храмы, не требуя за эти права ни податей, ни повинностей. За их притеснения Шамиль очень строго наказывал виновных, не допуская в таких случаях никакого снисхождения. А когда положение аула Ведень, в окрестностях которого в лесах было основано несколько старообрядческих скитов, стало ненадежным, он для обеспечения безопасности этого аула перевел их в Дагестан.

Имам Шамиль обладал большим нравственным влиянием на подвластные народы, но на каком-то этапе сила нравственного влияния России стала выше, и Шамиль, как уже отмечалось, вынужден был с горечью признать это в качестве решающего обстоятельства, лишившего его широкой поддержки для продолжения борьбы. Например, в имамате допускалась дискриминация, в том числе при сборе налогов с подвластного населения. Наибольшая часть их взималась с чеченцев, в сравнении с которыми, как установлено Н. И. Покровским, разрабатывавшим проблему в 20 — 30-е годы ХХ века, «дагестанец-скотовод или садовод платит несравненно меньше…»

Эти обстоятельства не в последнюю очередь, видимо, тоже способствовали, как и другие факторы, тому, что горные сообщества, включенные Шамилем в оперативное пространство войны против России, не стали органической частью создаваемого им государства, так и не преодолевшего в конечном итоге барьер непрочного этнополитического объединения. В этом объединении периодически возникали сложные конфликты и не прекращались попытки децентрализации управления. В конечном итоге России удалось оружием, словом и делом убедить Кавказ в необходимости ориентации на Россию. Кавказская война, несмотря на полувековое военное противостояние, явилась причиной понимания объективной необходимости государственного объединения народов Кавказа под эгидой России, как альтернативы иному — «восточному» пути развития региона.

Обратимся к еще одной немаловажной детали последствий войны на Кавказе. Как известно, после завершения последних наиболее крупных боевых операций, предопределивших окончательный исход всей кампании, для коренных народов края была установлена особая, приспособленная главным образом к их политическим традициям, система управления, получившая наименование военно-народной. Она основывалась на сохранении существовавшего общественного строя с предоставлением населению возможности решать свои внутренние дела по народным обычаям (адатам).

В неизменном виде сохранилось судопроизводство и привычные способы разрешения правовых проблем, в том числе по канонам исповедуемой мусульманской религии (шариата), являвшейся на первых порах наиболее чуждой по духу для русского правления. Но подобная организация самоуправления не была каким-то вынужденным исключением. По существовавшим законам Российской империи, «порицание других церквей подвергалось запрещению». Для исполнения управленческих функций в низших звеньях административного аппарата каждый народ избирал из своей среды чиновников (старшин и судей), которые лишь после этого утверждались в должностях вышестоящими начальниками.

Русская администрация поддерживала внешний порядок, используя в критических ситуациях военную силу. Будучи имамом, Шамиль гораздо жестче управлял горцами, полагая, что для этого нужна только «железная рука». Он применял «беспощадные кары» за любые проступки и впоследствии рассматривал прежнюю жестокость как «печальную необходимость» для поддержания своего режима.

Русская власть фактически сохранила преемственность управления «твердой рукой», учла существовавшие особенности, состоящие главным образом в отсутствии у местных народов психологического склада, приспособленного к государственному состоянию, и была даже, судя по всему, несколько мягче. Меры же твердости, как предполагалось, «дадут время и средства» для того, чтобы удержание горцев в покорности военной силой сменилось владычеством, основанном на «нравственной силе».

Однако поддержание внешнего государственного порядка при таких обстоятельствах требовало содержания на северокавказской окраине чрезмерно многочисленных штатов администрации и военных подразделений, что привело к образованию весьма значительной прослойки чиновников и военных. Она достигала здесь 3–4 процентов, тогда как в центральных районах всего 1,5 процента, а там, где существенно преобладали склонные к мятежам и неповиновению наиболее воинственные племена, поднималась иногда до 7–8 процентов. В связи с этим расходы на управленческий аппарат были значительными, достигая 61 процента от общих, и на российский бюджет для покрытия их были возложены немалые затраты, только частично возмещавшиеся податными сборами с подвластного населения.

Но именно такое мощное государственное присутствие в этом сложном полиэтническом регионе, где в прошлом были и, по сути, не прекращались кровавые взаимоистребительные столкновения, помогло снизить накал межродовой и межплеменной вражды. Кровавые распри, провоцировавшиеся, в том числе и набегами, были остановлены и практически прекращены под давлением нового государственного порядка, постепенно устанавливающегося на Кавказе. В связи с этим, даже взыскательная западноевропейская пресса после включения края в состав России стала писать о том, что империя впервые за многие века «принесла сюда успокоение», положив «начала мирному преуспеванию». Этот факт отмечал наместник его величества на Кавказе граф И. И. Воронцов-Дашков в телеграмме от 25 августа 1909 года императору Николаю II по случаю 50-летия покорения его северо-восточной части и падения последнего здесь оплота мюридизма.

Тем не менее, в этих оценках есть известная доля преувеличения. Полного замирения в крае тогда достигнуто не было. Время от времени, хотя и в намного меньших размерах, его еще не раз озаряло пламя межнациональных конфликтов. Однако численность реально присоединенного к России населения стала неуклонно возрастать.

Темпы этого естественного роста населения были существенно выше на рубеже веков, чем на предшествующих этапах. Во всех деталях просчитать эту тенденцию из-за пробелов статистики не представляется возможным, но наличие ее на основе имеющихся данных очевидно. Это указывает на благотворность и стабилизирующее значение российских государственных ограничений.

Рост народонаселения, как еще установлено достаточно авторитетной в начале XX века австрийской школой нациологии, является важнейшим показателем этнического развития. По подсчетам Ф. П. Тройно, только с 1868 по 1898 годы он превысил в северо-западной части 160 процентов, а в северо-восточной достиг 200 процентов. Этот рост был выше, чем в среднем по стране за тот же период, а по отдельным этническим группам увеличение численности произошло даже более чем в два раза. Местные народы после вхождения в состав России сохранили «сплошную территорию и традиционный экономический уклад».

Наличие преимуществ по сравнению с теми же западноевропейскими стандартами в подходах к управлению на российских окраинах находило в свое время признание за границей. В политике двух крупнейших империй на Востоке Отто фон Биссмарк, выдающийся политический деятель Германии, много сделавший для ее объединения во второй половине XIX века в период своего канцлерства, при сравнении установил следующие различия: «Англичане ведут себя в Азии менее цивилизованно, чем русские; они слишком презрительно относятся к коренному населению и держатся на расстоянии от него… Русские же, напротив, привлекают к себе народы, которые они включают в империю, знакомятся с их жизнью и сливаются с ними».

Посетивший же в 1914 году Кавказ английский путешественник отец Гарольд Бэксон, до этого неоднократно бывавший в колониях Британской империи, с восхищением отмечал: «… Русские сделали в Грузии за последнее столетие … дело огромного масштаба. Благодаря миру и порядку, которые они ввели в стране, население умножилось, культура развилась, выросли богатые города и селения. Русские чиновники никогда не проявляют в отношении туземцев той надменности и презрения, какие являются характерной чертой британских чиновников в наших колониях; русская природная доброта и радушие дают им возможность быть на совершенно равной ноге с грузинами, что не только не роняет, а наоборот, увеличивает престиж русской власти…».

Системная совмещенность российских государственных ограничений в военно-народном управлении с гарантиями невмешательства во внутренние дела горцев свидетельствует о том, что окончательная стабилизация достигалась при помощи не подавления, как принято думать, а политического компромисса.

На этапе «врастания» нового региона в Россию обеспечивалось официальное признание особых прав народов Кавказа независимо от предшествующих обстоятельств вхождения: добровольных или принудительных, правда, с дифференциацией на переходный период в доверии властей. Предполагалось, что большинство горцев со временем признают Россию своим Отечеством.

Представители русской власти после прекращения вооруженного противостояния организовывали во второй половине ХIХ века неоднократные выезды в нагорные общества, служившие опорой Шамиля в войне против России. Выезды осуществлялись, в том числе и в самые отдаленные районы, для разъяснения покоренному населению, что его «право земельной собственности», вызывавшее у горцев наибольшую обеспокоенность, а также «национальные и религиозные чувства», будут неукоснительно уважаться и соблюдаться.

Кроме того, бывшим сподвижникам Шамиля давались заверения, что после прекращения борьбы все»… независимо от национальности, являются верноподданными гражданами России». Именно гражданское приобщение, «слияние с другими подданными» и было конечной целью этого компромисса.

Подобная практика взаимоотношений с иноэтническими включениями в формировании российского общегражданского пространства прослеживается с ранних стадий и в ней можно даже усмотреть некую традиционность. Так, обладавший обширной территорией Великий Новгород предоставлял ее частям, как известно, значительную самостоятельность. Правившие здесь князья еще в XI веке «назначали на местные правительственные должности людей из местного же общества», сохраняя тем самым привычные для него административные учреждения и их национальный состав.

Проявления политического компромисса на территории, прилежащей к тогдашней России, встречались и в более широком, «евразийском, цивилизационном диапазоне». На его основе строились, в частности, взаимосвязи Северо-Восточной Руси с Золотой Ордой в XIII–XV веках. В Крымском ханстве, предоставившим убежище казакам-некрасовцам, им дана была полная свобода «в делах веры и внутренних распорядков». Их религиозные заведения (скиты, монастыри и т. д.), как и «вера отцов» в целом, находились у татар под защитой властей и считались неприкосновенной святыней.

Зависимость от ханских инстанций казаков-некрасовцев была также чисто внешней, в своей внутренней жизни они руководствовались сложившимися обычаями и установлениями, имея свое самоуправление на выборных началах.

Видимо Россия восприняла отчасти и эту особенность устройства империи Чингисхана, наследницей которой она стала с XVI века, приняв на себя миссию сохранения единства Евразии. Однако политический компромисс в пределах этой империи прежде всего обеспечивал государственную стабильность и максимальную собираемость налогов с подвластного населения, но не предусматривал привлечение подвластных окраинных народов к участию в военных акциях на стороне России.

В Крымском ханстве казаков-некрасовцев за предоставленные привилегии привлекали к набегам против сопредельных христианских народов, преимущественно самих же русских, из чего извлекались также немалые военные и материальные выгоды. В России политический компромисс с вошедшими в ее состав народами, в том числе и на Северном Кавказе, имел совершенно иную нацеленность: постепенное гражданское приобщение их к российской государственности, «слияние с другими подданными»

В итоге российские условия принял, хотя и не сразу, сам прославленный имам, вдохновитель газавата (священной войны) с иноверной православной державой. После сдачи Шамиля в плен 25 августа 1859 года российское правительство признало все его заслуги, «впечатления от которых», как было заявлено посланником русского командования, «никогда не померкнут». Это признание было сделано в самую, пожалуй, тяжелую минуту его жизни, в момент обдумывания рокового, как казалось сначала, решения о прекращении борьбы, когда Шамиль испытывал душевные муки и ожидал расправы, а получил неизменное предельно уважительное и даже сочувственное отношение к себе и членам своей семьи.

Руководивший операцией барон Врангель при встрече с имамом «ответил ласково на его поклон, сказав, что хотя до сих пор русские были его врагами… но теперь он найдет в них лучших своих друзей». Так же вежливо обошелся с ним и наместник, главнокомандующий князь А. И. Барятинский. На его слова сожаления о том, что имам не сдался раньше, Шамиль ответил: «…я не внял твоим советам, прости и не осуждай меня. Я простой уздень, тридцать лет дравшийся за религию… но теперь народы мои изменили мне… Поздравляю Вас с владычеством… над Дагестаном и от души желаю государю успеха в управлении горцами для блага их».

Все мюриды, перешедшие еще до этого финального акта… на русскую сторону, тут же «получали полное прощение» и с доверием принимались при желании на службу, а оставшиеся до конца непримиримыми были отпущены «на свободное жительство» в аулах с личным оружием, чтобы не унижать их достоинства, так же, как, впрочем, оставлено оно было и самому имаму, и с ним он предстал даже перед наместником, а впоследствии и перед российским монархом.

Встреча с Александром II, состоявшаяся 15 сентября 1859 года в городе Чугуеве Харьковской губернии, во время которой царь обошелся с ним на удивление великодушно и заверил, что Шамиль не будет раскаиваться о сдаче в плен, особенно глубоко тронула имама. Он начинал понимать, что находится «не во враждебной… а в дружественной стране».

О высокой степени гуманного отношения к пленнику красноречиво говорят и приготовленный специально для него чай в серебряном сервизе в отдельной палатке по прибытии на место первого «заточения» в русский военный лагерь, и купленные наместником ему и его близким подарки (англичане, к слову, в аналогичных ситуациях предавались грабежу, обирая до нитки), и построенный ему в Калуге, где была назначена ссылка, большой двухэтажный дом с маленькой мечетью во дворе, и годовое, весьма приличное содержание в 15 тысяч рублей (профессор, для сравнения, получал тогда 5 тысяч).

Такое обхождение было не только с Шамилем. Он упоминал о других сосланных горцах, которые «ходили на свободе, получали также от государя содержание, занимались вольной работой и жили своими домами» и до глубины души раскаивался, что не так содержал русских пленных.

При прощании по пути следования в глубь России с курским губернатором Н. П. Бибиковым Шамиль поблагодарил его за проявленное гостеприимство и откровенно признался: «Как военнопленный я не имел права ожидать повсюду ласкового приема». На это губернатор в свою очередь ответил: «Русские зла не помнят, и нет сомнения, что и далее Вы встретите к себе повсюду внимание». Последующие наблюдения Шамиля подтвердили это. Он действительно убедился, что на него никто не сердится и не желает зла, даже мальчишки, а на Кавказе, по его утверждению, в таком же положении «закидали бы… грязью… прибили бы… и даже убили…».

Получив в России признание, испытав после всего такое отношение к себе «как к другу и брату», знакомясь с показываемыми ему сопровождающими офицерами достопримечательностями российских городов и столиц, посещая балы в дворянских собраниях и театры, имам как-то при осмотре дворца в Царском Селе остановился и долго восхищенно смотрел на статую Спасителя и как глубоко верующий человек после раздумий сказал: «Он многому прекрасному учил Вас, я тоже буду ему молиться…» А на заданный однажды кем-то вопрос: «Отчего Вы так упорно не сдавались?» — искренне ответил: «Да, я жалею, что не знал России и что ранее не искал ее дружбы».

За семь лет нахождения в ее пределах Шамиль постепенно пришел к мысли присягнуть ей на верное подданство и обратился к государю с собственноручным письмом на арабском языке, где, в частности, говорилось: «…я завещал им (детям) быть верноподданными царям России и полезными слугами новому нашему отечеству… Упокой мою старость и повели, государь… принести мне и детям моим присягу на верное подданство… В свидетели верности и чистоты моих помыслов я призываю всемогущего Бога… и даю клятву на священнейшем Коране…»

Присматривавший же за ним и ставший для него очень близким в радости и горе генерал М. Н. Чичагов поддержал его в этом намерении и, чтобы оно нашло скорейший благосклонный отклик в правящих кругах, незамедлительно известил обо всем телеграфом военного министра.

Соответствующие службы тут же получили распоряжение для этого торжественного случая перевести на арабский язык, «применительно к мусульманской религии», присяжный лист, назначить муллу. Символически подведя черту всему пережитому за долгие годы познания России, 26 августа 1866 года Шамиль со всем своим семейством в зале Дворянского собрания Калуги при полном соблюдении норм и обычаев шариата присягнул ей на верное подданство, после чего как и все проходившие в разное время через этот обряд, в том числе и целые народы, считался уже соотечественником.

Это действие опиралось на соответствующие правовые нормы, содержавшиеся в своде законов Российской империи. В законе по этому поводу говорилось: «… все, присягая царю на верность подданства на кресте и Евангелии или по своей вере…», становятся русскими подданными, «независимо от национальности и вероисповедания».

Шамиль очень надеялся, что все его сыновья и зятья, приняв присягу, будут служить новому Отечеству и его монархам «верой и правдой». После замирения на Кавказе было удовлетворено и сокровенное желание имама посетить священный город мусульман, о чем он просил государя во время личной встречи в Санкт-Петербурге еще в 1861 году. Спустя 9 лет, в 1870 году, со своим семейством, на выделенное специально для этой поездки казенное пособие, он отправился в Мекку. Вернуться из-за «одолевших недугов» ему было не суждено. Шамиль умер в 1871 году в Медине, благословляя Россию и молясь за ее «великодушного монарха».

В его поистине великой судьбе, как и в неразрывно связанной с ней жизненной участи его сыновей, отражена судьба многих горских народов, раздиравшихся противоречивыми настроениями «за» и «против» при единении с Россией. Сын Шамиля Джамал-Эддин, выданный в 1839 году отцом в заложники (аманаты) русским, был окружен вниманием и заботливо воспитан в Пажеском корпусе, самом престижном военном учебном заведении, попал на службу в один из гвардейских полков и горячо полюбил свою вторую родину. Он умер в тоске по ней, принужденный родителем помимо своей воли вернуться в Дагестан, прожив там всего три года. Шафи-Магомет стал генерал-майором, поступил служить в конвой его величества, и, судя по всему, также был патриотом России. Кази-Магомет нарушил завещание отца, не вернулся из-за границы и подался в турецкие войска, в составе которых принимал деятельное участие в различных военных кампаниях против России, особенно в 1877–1878 годах.

Аналогичные сомнения, характерные для одного человека или его семьи, проявлялись в интеграционных процессах при сближении с Россией у целых народов Кавказа. Одна, чаще всего самая значительная часть тех или иных этнических сообществ, в конечном итоге приходила к осознанию своего единства с Россией, признанию ее своим Отечеством, а другая продолжала сохранять по отношению к ней или нейтральную до поры до времени неопределенность, или даже открытую враждебность.

Существенную роль в определении государственных предпочтений играла консервативная сфера религиозных взглядов.

Особенно ярко эта двойственность проступала на поверхность исторических событий в экстремальных ситуациях. Например, в периоды военных лихолетий часть мусульман края, так же, как и миллионы других их российских единоверцев, молилась во главе со своими муллами, как когда-то и имам Шамиль, за Россию, прося Всевышнего о ниспослании победы русскому оружию.

Другая часть предавалась не успевшему остыть за годы российского подданства религиозному фанатизму и выступала на стороне противников России, наивно полагая, что отстаивает собственную самобытность и свой путь развития нации.

Формирование общегражданских связей в России носило постепенный характер, начиналось при вхождении тех или иных национальных сообществ в состав России и продолжалось на последующих этапах. На рубеже XX века этот процесс приобретал все большую устойчивость, но не был еще завершен. Не получил он завершения, как показывает современный конфликт в Чечне, и поныне.

Наличие отнюдь не «насильственных, феодальных, военных», как считал В. И. Ленин, связей межу народами, населявшими просторы огромной страны, «скрепляло» народы Российской империи. Происходившая на Северном Кавказе эволюция насильственных связей приводила, например, к постепенному вытеснению их там, где они существовали, общегражданскими. Эта тенденция обусловливалась быстрыми процессами интеграции местных инонациональных сообществ в систему российских государственных отношений, имевших для такого объединения необходимую структурную приспособленность. Однако в 20–30-е годы ХХ века в отечественной исторической науке утвердилась точка зрения о насильственной природе связей между народами в Российской империи, и подобные представления сохраняются в ряде случаев до сих пор.

Признак субъектной идентичности Северного Кавказа с другими частями России с долей региональной специфики прослеживается в административно-территориальном обустройстве региона. До окончания Кавказской войны разграничение проходило по военным округам, но дальнейшее закрепление этого пространства в составе России подвело к необходимости создать и здесь типичную для центральных районов структуру. На этой окраине были образованы три области: в 1860 году Дагестанская (до этого с 1846 года она называлась Дербентской губернией), Кубанская, Терская и две губернии: еще до отмеченной реорганизации в 1847 году — Ставропольская (до этого — Кавказская область), а в 1896 году — Черноморская (ранее это был округ Кубанской области).

Русское и инородческое население распределялось в них неравномерно. В Дагестанской области соответственно 5 процентов и 77 процентов, в Кубанской — 94 процента и 5 процентов, в Терской — 43 процента и 50 процентов; в Ставропольской губернии — 94 процента и 3,5 процентов, в Черноморской губернии — 70 процентов и 2,3 процента.

Эти демографические особенности отразились непосредственно на внутреннем административно-территориальном размежевании и административном обустройстве северокавказской окраины. На территории Кавказских казачьих войск, в Кубанской и Терской областях в его основу были положены отделы (первоначально — уезды).

В некоторые из них были включены и местные народы. Такое деление, сложившееся еще во второй половине ХIХ века, сохранилось до 1917 года только в Кубанской области: адыгейцы и черкесы входили в Екатеринодарский и Майкопский, а часть карачаевцев — в Баталпашинский отделы.

В Терской области в 1904–1905 годах в интересах казачества было проведено разграничение, которое тем самым ограждалось от остальных, преобладавших численно народов. В результате этого в Терской области, в отличие от Кубанской, установилось в большинстве случаев совпадение административного деления с границами этнического преобладания населения. Проходило национальное расселение по округам: кабардинцы и балкарцы населяли Нальчикский, осетины — Владикавказский, чеченцы — Грозненский и Веденский, ингуши — Назрановский, кумыки — Хасав-Юртовский, караногайцы — приставство Кизлярского отдела. В нагорной полосе в административном отношении общества объединялись в старшинства.

Похожее административное устройство было установлено и в Дагестанской области, где также местные народы численно преобладали. На 30 различных народностей, наиболее многочисленными из которых были аварцы, даргинцы, лезгины, кумыки и некоторые другие, были выделены 9 округов: Аварский, Андийский, Гунибский, Даргинский, Казикумухский, Кайтаго-Табасаранский, Кюринский, Самурский и Темир-Хан-Шуринский.

В свою очередь округа были разделены на 42 наибства, а Кюринский округ в своем составе имел кроме того и приставство. В северокавказских губерниях инородцы имели территориальный статус только в Ставропольской: ногайцы и туркмены — в приставствах, калмыки — в улусе, а в Черноморской существовало лишь несколько разрозненных селений, где преобладало нерусское население.

Установившееся на северокавказской окраине административно-территориальное разграничение, как видно, было осуществлено с одной стороны, путем трансформации исторически сложившихся реалий, а с другой — с учетом этнодемографических особенностей местностей. В большинстве случаев было выдержано важнейшее условие для этнического развития: принцип «сплошной территории». Сельское устройство также имело свою особенность. Здесь отсутствовало деление на волости и существовала преимущественно только одна административно-хозяйственная единица — сельские общества. Причем они были образованы на совершенно иных началах, чем во внутренней России, но фактически представляли и волостную и сельскую.

Линия на компромисс в политике, проводимой на Северном Кавказе, обеспечивавшая постепенное эволюционное приобщение его населения к российской государственной системе, еще в общих чертах выдерживалась и в начале XX века. Изыскивались все новые возможности для более прочной интеграции края с Россией, что подтверждают, в частности, упомянутые уже юбилейные торжества по случаю 50-летней годовщины покорения Восточного Кавказа, проходившие в Гунибе 24–25 августа 1909 года. Массовое участие в них инородческого населения так или иначе подтверждает вывод о произошедшем уже гражданском приобщении, хотя оно, безусловно, не было всеобщим.

В условиях наметившегося политического кризиса самодержавной формы правления в начале XX века, затронувшего все сферы общественных и социальных отношений, в том числе и на северокавказской окраине, этот компромисс все меньше и меньше обогащался конструктивными идеями, адекватно отражающими новые реалии.

Представители власти не замечали произошедшей интеграции подавляющего большинства местного населения в российское полиэтническое гражданское сообщество, набиравшей силу тенденции признания ими России своим Отечеством, в ряде критических ситуаций, требовавших государственного вмешательства, действовали неадекватно обстоятельствам, полагаясь лишь на меры силового принуждения. Впрочем, такие же меры в аналогичных случаях применялись и к русским. Достаточно вспомнить в этой связи о судьбе старообрядцев, духоборов или о подавлении бунтов в Центральной России.

В политике России эти рецидивы силового решения общественных проблем время от времени проявлялись и ранее, ибо в ее судьбе всегда сталкивались разные подходы. Когда преобладающей становилась традиционная для государства политика соблюдения равновесия, признания так или иначе двух государственных начал, русского и инородческого, поддержания нравственного авторитета, способствовавшего на протяжении веков объединению различных народов, Россия добивалась крупных успехов. А когда намечались отклонения от такой политики — страна расплачивалась нестабильностью и потрясениями. Главные итоги Кавказской войны — присоединение этого многонационального края к России не только силой оружия, но и силой нравственного авторитета, в результате политического компромисса между народами, а также последующее гражданское приобщение коренного населения к традициям российской государственности.

5.4. Сепаратизм на Северном Кавказе: история и современность

Сепаратизм определяется современной наукой как стремление к обособлению в пределах какой-либо территории …чаще всего движение попятное и деструктивное. Сепаратизм связан с социальным радикализмом, точнее- с наиболее крайними его проявлениями.

Сепаратизм на Северном Кавказе на рубеже XIX–XX веков, несмотря на сложность положения в крае, не имел сколь-нибудь широкого распространения, что служит подтверждением состоявшегося тогда гражданского приобщения Северного Кавказа к России.

Такое положение не нравилось многим за границами России. В материалах, подготовленных в начале 30-х годов для польской разведки, Б. Байтуган, один из последовательных сторонников идеи «горской независимости», оказавшийся после завершения гражданской войны в эмиграции, дезинформировал, по сути, не только ее, но и общественное мнение на Западе об органической ненависти «масс ко всему, что русское…».

Непредвзятый разбор его записки должен был бы и тогда вызвать сомнения в объективности подбора сведений и доказательств у добросовестных аналитиков из спецслужб, а тем более у современных представителей исторической науки, после публикации этого документа. В предисловии к записке и историк и политик С. М. Исхаков так или иначе поддержал версию «об извечной и всеобщей вражде горцев к русским».

Интересно, что Б. Байтуган не раз с сожалением отмечал отсутствие в среде националистической горской интеллигенции «крепко спаянной сепаратистской группы…», цельной идеологической доктрины. Не раз он сетовал на «недоверие масс» к тем, кто отстаивал необходимость создания на Северном Кавказе независимого государства.

Все проходившие в условиях обострения кризисной ситуации в стране в 1917 году горские съезды «… по существу не высказались за безоговорочное отделение от России», что вступает в прямое противоречие с выводами, предложенными Б. Байтуганом.

Он вынужден признать и то, что эти «…съезды, подобно аналогичным собраниям иных народов (украинцев, грузин, армян, азербайджанцев и т. д.), выявили минимум сепаратистских тенденций». Избранные от народов делегаты настаивали, имея соответствующие полномочия, «только на федеративном переустройстве русского государства в его прежних границах, где горцы составляли бы отдельную территориальную единицу». По его же мнению, впоследствии «… идея горской независимости перестала быть вопросом актуальным, ибо перестала находить отголосок не только в стремлениях… народов… освободиться из-под владычества России, но даже и в самой горской эмиграции».

Противоречивость версии указывает, прежде всего, на несостоятельность укоренившихся представлений об «извечной и всеобщей вражде горцев к русским».

В России, из-за особенностей ее развития, сложилась геополитическая реальность, при которой совпадение государственного и этнонационального полей в большинстве случаев так и не установилось. Ее государственное поле на протяжении многих веков формировалось на полиэтнонациональной основе. Это подтверждается и на постсоветском пространстве, единство которого несмотря ни на что пока сохраняется.

В ряде горячих точек, например в Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье, население неоднократно изъявляло желание войти даже в состав России. В праве на самоопределение недопустимо существование двойных стандартов: одни — для больших, другие — для малых наций. Такое подразделение несправедливо. Это, безусловно, относится ко всем без исключения. Не должны игнорироваться позиции и отдельных частей того или иного народа. Стремление сохранить единство с Россией прослеживается и у чеченцев.

По свидетельству Г. В. Заурбековой, непосредственно наблюдавшей развитие трагических событий на Северном Кавказе на исходе ХХ века, «… сепаратисты убили сотни чеченцев за приверженность к России», высказывания же против России зачастую вызывали осуждение и неодобрение у простых людей. Некоторые представители чеченского народа, рискуя жизнью, призывали при виде разгула националистической вакханалии: «Не допускайте, чтобы нас унижали травлей русских». Оправдания сепаратистов своей деятельности «извечной враждой русских и чеченцев еще со времен Кавказской войны» построены на исторических фальсификациях и вводят лишь в заблуждение общественное мнение, в том числе и за рубежом. Ссылки на депортацию 1944 года также не убедительны, так как она не вызвала среди тех же чеченцев и ингушей антирусских настроений.

Взявшись за оружие при вторжении боевиков Ш. Басаева в 1999 году, ополченцы Дагестана подчеркивали, что защищают Россию, свою Родину и будут отстаивать, не жалея жизни, ее целостность от любых угроз, откуда бы они ни исходили, даже если это придется делать под Москвой или на Дальнем Востоке. Представления о происходящем у большинства простых людей не имеют ничего общего с взглядами сепаратистов, которые сегодня не могут обходиться без иностранных наемников и денежной подпитки из-за рубежа.

После начала наступления российских войск в сентябре — октябре 1999 года немалая часть чеченского населения, по самым приблизительным подсчетам около трети от общей численности чеченского населения, переместилась в различные области России. В какой-то мере влияние на это оказывало, по всей видимости, желание спастись «от бомб и снарядов». Но, по замечанию А. Б. Зубова, эта часть населения показала неготовность «защищать независимость Чечни до последней капли крови, да и само направление… исхода в Россию, а не …в Азербайджан или Грузию, поддерживающие… мятеж… — знаменательно. Могли ли абхазы во время войны с Грузией в 1992 года бежать, спасая свою жизнь, в Грузию, а армяне из Карабаха — в Азербайджан? Такое и помыслить несообразно, а чеченцы уходят и уходят в Россию».

Настроенность на расселение по «городам и весям» всей России, по наблюдениям В. Х. Акаева, одного из видных специалистов по проявлениям современного исламского радикализма на Северном Кавказе, при определенных обстоятельствах может принять еще большее распространение. По его утверждению, многие чеченцы при общении в ходе неоднократно предпринимавшегося в последние годы социологического опроса «признавались в том, что первоначально воспринимали военных как освободителей от преступников и вахабитов, терроризировавших мирное население». И только «непропорциональное применение силы, приведшее к многочисленным жертвам среди мирного населения, случаи мародерства, насилия в корне изменили отношение народа к «силовикам».

Выражая настроения, существующие в среде простого народа, А. Кадыров указал на «опасность ухода российских войск и предоставления Чечне новой независимости». При этом он обратил внимание на следующее: «Бандитов, которые проводят взрывы и обстрелы, мы, чеченцы, зачастую скрываем. А значит, ключ к миру находится в руках самого чеченского народа. Но народ боится в полный голос сказать свое веское слово. И на это есть определенные причины. Прежде всего, люди остерегаются, что войска быстро выйдут из Чечни, как это было уже в прошлую кампанию, а жители останутся один на один с теми, кто воюет против «федералов»».

Люди под танки ложились при выводе российских войск из Абхазии, не желая их ухода. Так или иначе, это характеризует подлинную, вопреки версии советской историографии, роль России на Кавказе на протяжении многих столетий. Подобные подтверждения можно приводить и далее. Россия, судя по всему, остается по-прежнему не только государственным образованием на полиэтнонациональной основе, но и воплощением идеи объединения евразийских народов. В основе ее политики на Северном Кавказе, несмотря на всю противоречивость геополитического процесса, лежала справедливость. Спасая от угрозы полного уничтожения и защищая малые народы, Россия обретала нравственный потенциал, который, как видно, не утрачен и поныне.

В последние годы довольно часто ставился вопрос: «Что нужно было России на Кавказе и зачем России Кавказ?» Ответ на него очевиден. Историческое прошлое, как и современные политические решения, должны иметь человеческое измерение, а не экономическое, классовое, партийное или любое другое. Сепаратисты везде утверждают, что России, так же как и зарубежным странам, проявляющим активность на Кавказе, «нужна нефть, полезные ископаемые, геополитические выгоды». Конечно, это не мелочь, но куда важнее для России судьба осетин, чеченцев, кабардинцев, ингушей, народов многонационального Дагестана и всех народов, населяющих российский Северный Кавказ, страдающих от бандитского произвола поборников сепаратизма, от происков иноземных приверженцев исламского радикализма. России нужны, прежде всего, соотечественники, то есть люди, считающие ее своей Родиной.

«Ресурсы больше не ограничивают решения. Теперь решения создают ресурсы».

У Тан

«Чтобы обеспечить политическую безопасность страны, нужно научиться вести информационную войну…»

Ш. Вэйгуан

«Знание — власть».

Ф. Бэкон

6.1. Проблема обеспечения информационной безопасности государства

Информационная безопасность власти имеет по крайней мере два аспекта: технический и государственно-идеологический.

Основными документами, определяющими законодательную базу обеспечения информационной безопасности в России (по техническим и организационным вопросам), являются:

Закон Российской Федерации «О государственной тайне»;

Федеральный Закон Российской Федерации «Об информации, информатизации и защите информации»;

Закон Российской Федерации «О безопасности»;

Федеральный Закон Российской Федерации «О лицензировании отдельных видов деятельности», а также Указы Президента, Постановления Правительства РФ и ведомственные документы, определяющие степень конфиденциальности информации, технические и организационные меры по обеспечению информационной безопасности (в техническом смысле).

Обеспечение информационной безопасности в ином, то есть государственно-идеологическом смысле, несмотря на совпадение названий, касается проблем в другой сфере человеческой деятельности: в сфере общественного сознания.

Здесь законодательного регулирования значительно меньше и законодательно вопросы информационной безопасности в государственно-идеологическом смысле определяется лишь косвенным образом: через Конституцию Российской Федерации, отчасти через Закон «О защите авторских прав», закон о СМИ.

Общие ориентиры для обеспечения информационной безопасности государства даются в «Доктрине информационной безопасности Российской Федерации».

Особенностью, отличающей путь прохождения человеческих изобретений от идеи до реализации в технике и в области человеческих отношений, является тот факт, что в сфере воздействия на общественное сознание существенные идеи практически немедленно привлекают ресурсы для своей реализации. Идеи информационного влияния на массы ищут, за ними гоняются, их осторожно выращивают. Причина подобного явления состоит в том, что информация в настоящее время стала основным инструментом власти. Громкая фраза ушедшего века: «Тот, кто владеет информацией, — владеет миром» в наступившем веке трансформировалась: «Тот, кто может создавать (интерпретировать) информацию, — владеет миром».

Недооценка значимости информационной безопасности государства явилась важнейшей причиной сверхбыстрого распада коммунистического режима, правившего почти половиной мира. На глазах у изумленного человечества, вооруженный тысячами баллистических ракет, сотнями тысяч танков, имеющий громадный мобилизационный и боевой опыт, традиции тотальной слежки, отлаженную систему партийного контроля лояльности граждан, а также систему регулирования и дозирования информации, монстр рассыпался от слабых внутренних толчков, порожденных отдельными группками людей, способных преподнести информацию в выгодном для них свете.

Традиционный для человеческого общества на протяжении тысячелетий путь решения политических проблем на полях сражений оказался неэффективным на рубеже тысячелетий. В настоящее время в ряде случаев информационное оружие по своей «мощи» превосходит военную силу противоборствующих блоков. Огромного военно-полицейского аппарата бывает недостаточно, для того чтобы «укротить» инакомыслящих, поскольку и сам этот аппарат оказывается нейтрализованным после массированного применения информационного оружия.

Власть господствующего класса держится не только на насилии, но и на согласии. Механизм власти — не только принуждение, но и убеждение. Овладение собственностью недостаточно для создания основы власти — господство собственников тем самым автоматически не гарантируется и стабильная власть не обеспечивается.

Эффективное информационное воздействие может вызвать явления массового героизма, способность переносить продолжительные лишения, проявлять жертвенность и самопожертвование.

История религии в какой-то мере является историей информационной безопасности человеческих сообществ. С другой стороны, религиозные догмы могут рассматриваться как эффективное информационное оружие.

Данные наблюдения не являются новыми. Имеется множество примеров в древности и современности, когда движение исторического процесса менялось после «слабого» информационного воздействия на массы людей.

Вряд ли можно считать сильным оратором или организатором политических процессов первого Президента России, но «толчки» его политических инициатив «попали в резонанс» с общественными настроениями, что и привело к крушению СССР.

В силу специфики процесса приобщения к власти ведущие политики мира мало подвержены направленному информационному влиянию. Но если это случается, то последствия информационного воздействия на одного человека могут приобрести при стечении обстоятельств геополитические масштабы. По свидетельству пресс-секретаря Президента СССР, на М. Горбачева «сильное влияние оказали неортодоксальные, исповедовавшие крамольный «еврокоммунизм» лидеры итальянской компартии, с которыми он встретился, прилетев в Рим на похороны Э. Берлингуэра, предварительно перечитав «Письма из тюрьмы» А. Грамши и политическое завещание Тольятти…».

Преобладающее мнение геополитиков о способах решения политических проблем сводится к тезису о том, что в наступающем столетии эти проблемы будут решаться в информационной сфере.

До сих пор остаются неясными реальные причины множества современных конфликтов, часто за эти причины принимаются внешние, второстепенные факторы, но при этом понятно, что во многих из них информационная компонента была основной движущей силой.

Так что же такое информационное оружие и как обеспечить информационную безопасность государства?

К сожалению, на этот прямой до наивности вопрос можно дать только очень приблизительный ответ. Причина проста — она в сложности явления. Вот пример определения информационного оружия: «…это устройства и средства, предназначенные для нанесения противоборствующей стороне максимального урона в ходе информационной борьбы (путем опасных информационных воздействий)». Определение, которое, как и положено ему, имеет обобщающий характер, ставит новые вопросы: что такое ущерб в информационной борьбе, как его можно ощутить и измерить и насколько надежно измерения отражают объективную реальность?

Технократы, к рекомендациям которых, впрочем, у известного публициста и футуролога Э. Тоффлера скептическое отношение, могли бы о причине сложного ответа на поставленный простой вопрос сказать следующими словами: «Эта причина обусловливается многомерностью и многовариантностью проблемы обеспечения информационной безопасности государства, чрезвычайной сложностью ее модельного описания даже на весьма приблизительном уровне соответствия реальной ситуации, наличием континуального множества исходных данных, движение по которым порождает ступенчатые изменения множества вариантов возможных решений проблемы, отсутствием четких критериев успешности применения информационного оружия или представления об адекватности мер по обеспечению информационной безопасности государства.

Несмотря на эти сложности, практически все государства, претендующие на какое-либо геополитическое влияние, предпринимают значительные усилия для освоения информационного оружия, пытаются научиться вести информационную войну, а также развивают способности по оказанию эффективного противодействия информационной агрессии. Теория информационной войны находится в стадии своего активного развития.

Решающим фактором успешности практических действий государственных институтов в информационной сфере является научное предвидение последствий информационных акций государственного уровня.

6.2. Предвидение последствий информационного воздействия

Вряд ли можно считать истинной наукой собирание фактов и их классификацию ради самих фактов. Возможно, истинная наука начинается со способности предвидеть будущее или хотя бы объяснить настоящее.

Если считать, что накопленный опыт обеспечения информационной безопасности государства или применения информационного оружия имеет научную базу, то должны быть найдены способы оценки перспектив информационных воздействий.

Предвидение последствий и планирование развития ситуаций в любой области человеческих отношений — явления взаимозависимые. Планы информационных кампаний — итог предвидения результатов применения тех или иных информационных акций. Но заглядывать далеко вперед бывает очень непросто.

Вспомним общие политические итоги последнего десятилетия прошлого века.

Казавшийся незыблемым коммунистический колосс, опутавший своим влиянием весь мир, развалился без всякого внутреннего сопротивления, как будто он не был скреплен изнутри жестким каркасом идеологических установок, исторической общности, политических и экономических связей, структурной организации. Строительством такого каркаса и поддержанием его в работоспособном состоянии занималось множество людей на протяжении длительного времени. Считалось, что люди, занимающиеся информационно-идеологическим и политическим обеспечением режима, профессионально выполняют свой долг.

Об эффективности их труда можно судить по его итогам. Крах Российской империи выглядит менее катастрофичным для российской государственности по сравнению с распадом СССР: государство съежилось как шагреневая кожа, недавние союзники стали яростными врагами, интересы России не учитываются должным образом при решении геополитических задач.

Политическое руководство СССР находилось в уверенности, что СССР надежно скреплен партийным влиянием, а позиции КПСС в Советской Армии, которая рассматривалась в качестве гаранта коммунистического строя, незыблемы. Институт заместителей командиров и начальников по политчасти надежно контролировал политическую благонадежность самих командиров. Старший офицер, не состоящий в партии, — практически невозможный нонсенс! Незабываемые «три тетради» конца 70-х и начала 80-х годов, куда офицеры каждый день часами переписывали из газет статьи с текстами выступлений партийных руководителей, бесконечное изучение трудов В. И. Ленина — вот инструменты информационного влияния армейских «профессионалов» по информационной безопасности государства того времени. Любая диссертация военного ученого, на любую тему по любой технической специальности должна была начинаться с «Введения» с изречениями коммунистических вождей и ссылками на труды В. И. Ленина. Важно было, чтобы к моменту защиты во «Введении» цитировался «текущий» партийный лидер — этого было достаточно для того, чтобы партийные органы, абсолютно ничего не понимавшие в теме диссертационной работы, давали на нее положительное заключение.

Изучение взглядов западных ученых на проблемы общественного развития, политического влияния, информационной безопасности государства допускались только по идеологически выверенным комментариям, а не по первоисточникам.

Результат такого всеобъемлющего информационного воздействия был минимальным: 19 миллионов коммунистов СССР и в том числе армейские коммунисты не предприняли никаких заметных практических шагов для защиты разваливающегося коммунистического строя. Фактически это означает, что реальное информационное влияние на массы, несмотря на труды огромного идеологического аппарата страны, исследовательские институты, длительный период экспериментирования, оказались неэффективными, критерии успешности информационного влияния определялись неверно, а информационное воздействие оказывало эффект, противоположный ожидаемому.

Есть сомнения и в эффективности информационного воздействия на процесс развала СССР со стороны соответствующих ведомств Запада. Широкую известность получило мнение руководителя пресс-службы Внешней разведки России Ю. Г. Кобаладзе. В своем интервью он категорически заявил, что не верит в существование каких-то заговоров, «жидомассонских центров, агентов влияния». Он утверждает, что «Советский Союз развалило не ЦРУ. Мы сами его развалили». Мнение этого информированного военного выглядит убедительным, если только это не игра спецслужб «на понижение».

С другой стороны, в самом утверждении Ю. Г. Кобаладзе содержится внутреннее противоречие: если «мы сами развалили СССР», то «развалили» его в том числе из-за неудовлетворительного информационно-идеологического обеспечения системы государственной власти, поскольку гражданской войны и запредельного экономического кризиса в стране не наблюдалось.

У большинства экспертов нет сомнений в действенности информационного оружия, а стремительно накапливаемый опыт информационного влияния на общество постепенно обобщается и складывается в отдельное научное направление, образующееся на стыке многих наук, в том числе общественных, медицинских и технических наук, на которое, впрочем, существенное влияние оказывает искусство конкретных исполнителей информационных акций.

История проблемы информационного воздействия на общество в отечественной специальной литературе освещалась в ряде источников. В России в начале нынешнего тысячелетия этот вопрос затрагивался, например, в книгах С. Кара-Мурзы, где для обобщения способов информационного воздействия на сознание авторы воспользовались теоретическим аппаратом близких по объекту воздействия наук: футурологии, политологии психологии, социологической науки, а также рядом других научных результатов, полученных в рассматриваемой предметной области. На исследованиях данных авторов основываются некоторые из приведенных ниже материалов.

Наступление технической цивилизации, пришедшей на смену продолжительному периоду медленного поступательного развития человечества, сопровождалось попытками механистического объяснения закономерностей социальной жизни. Последователи И. Ньютона видели у конституции «природную» основу, ограничивающую власть монархов, поскольку даже «Солнце подчиняется закону гравитации». Ярким представителем механистических взглядов на общество был Томас Гобс, сравнивающий человека с «одиноким атомом».

Период механистического объяснения фактов общественной жизни был постепенно преодолен, научные знания и интересы стали более специализированными. Вопросы оказания информационного влияния начали формулироваться как научные проблемы. В первую очередь ученые акцентировали внимание на проблему внушения применительно отдельным личностям и общественным образованиям. Корифеями этих исследований были В. М. Бехтерев и Г. Ле Бон. В частности, В. М. Бехтерев утверждал, что внушение — это процесс иррациональный, происходящий помимо разума.

На смену такому представлению в 30–40 годы XX столетия пришла теория «рационального внушения», апологеты которой утверждали, что убеждения и оценки человека стабильны, если меняются, то незначительно. В такой ситуации внушение достигает своей цели, меняя в сознании человека объект оценки, оставляя прежними его убеждения.

Неожиданным поворотом социологической мысли явилась теория психоанализа З. Фрейда, которая с 50-х годов XX века стала на Западе основным инструментом для объяснения психологии человека как отдельного индивидуума, а также разнообразных явлений общественной жизни. В основе теории психоанализа — обращение не к рассудку, а к инстинктам, неосознанное стремление личности к удовлетворению запрятанных глубоко в подсознании инстинктов, тайных желаний, вытесненных из сознания в силу своей неприемлемости для человека как общественного разумного существа.

Успеху психоанализа, в частности, способствовали успехи рекламных кампаний, которые, как утверждали их организаторы, в качестве теоретической базы использовали идеи Фрейда. Наибольшего успеха в этом деле добился ученик Фрейда Эрнст Дихтер, эмигрировавший в США из Вены перед Второй мировой войной. Институт рекламы Дихтера получал огромные доходы, что убеждало западных политиков в справедливости идей Фрейда лучше любых теоретических дискуссий.

Один из основных методов психоанализа, как теории, претендующей на научную целостность, возник в результате попыток решения отмеченной Фрейдом проблемы преодоления защитных механизмов психики, стоящих на страже подсознания. Успех информационного воздействия на человека, по Фрейду, зависит от возможности нейтрализовать психологическую защиту личности отдельного человека или общественных групп. Способы такого «отключения защиты» в значительной мере составляют «технологию» психоанализа. Прагматически мыслящие психоаналитики Запада пришли к выводу, что проще отключать защиту, сдерживающую низменные и темные желания, спрятанные человеческой культурой в подсознание. Несмотря на принципиальную краткосрочность внушений, сделанных после таких отключений, времени для достижения локальных целей может оказаться достаточно, а сами результаты впоследствии можно закрепить способами, выходящими за рамки технологии психоанализа.

Параллельно психоанализу развивалось другое научное направление, получившее название бихевиоризм. Его основатель Д. Уотсон рассматривал поведение исключительно как детерминированную функцию внешних стимулов.

Развитие бихевиоризма связывают с именем Ф. Скиннера. Ключевой идеей его учения, получившего название необихевиоризм, является утверждение о том, что человечество может и должно обучиться «приемлемым» формам поведения. Современный авторитет в области психоанализа Э. Фромм утверждает: «Психология Скиннера — это наука манипулирования поведением; ее цель — обнаружение механизмов «стимулирования», которые помогают обеспечивать необходимое «заказчику» поведение». Несмотря на то, что Ф. Скиннер принципиально уходит от вопросов о целях воспитания и ограничивается отысканием только методов воздействия на человека, ясно, что методы применяются целенаправленно после установления причин их применения.

Стремление разобраться в мотивах массовых общественных действий, способах управления сознанием масс породило возникновение научного и практического интереса к такой науке, как «социальная психология». Основополагающие работы по этой науке написал в начале XX века Гюстав Ле Бон, идеи которого дополняли и развивали многие психологи и философы.

Практический интерес к данной науке со стороны политиков может быть объяснен исходя из ее целевого назначения, сформулированного во время дискуссии в США в середине последнего десятилетия прошлого века: «разработка систематизированных техник формирования образа мыслей и поведения людей в отношении друг друга …»

Что случится, если сделать так, а не иначе? Какой результат необходим и как получить требуемый результат, каким методом воспользоваться? Без ответа на эти вопросы наука превращается в «кладбище фактов». К сожалению, часто данные вопросы в общественных науках имеют слишком много ответов, или ответы имеют слишком общую трактовку. На практике в обоих случаях это равносильно отсутствию приемлемого решения.

По мнению Э. Тоффлера, традиционные методы экстраполяции, применяемые «технократами» для предвидения результатов социального планирования в условиях быстро изменяющегося современного общества, дают частые сбои. Применительно к решению проблем социальной жизни, являющейся в значительной степени продуктом информационного воздействия, «технократическое» планирование обладает рядом недостатков. Такое планирование краткосрочно, недемократично из-за сопротивления планировщиков участию масс в принятии планов, экономоцентрично, поскольку для «технократов» основной целью прогресса является экономическое продвижение, и за счет экономических воздействий они якобы берутся решать любые социальные, политические, экономические и другие проблемы.

Альтернативой «технократическим» методам предвидения результатов социальной политики в последнее время является идея формирования «социальных индикаторов». В этой идее, по мнению Э. Тоффлера, «технократические планировщики … видят … угрозу своему прочному существованию у уха творца политики».

Возможно, что столь модные среди социологов и футурологов США «социальные индикаторы» просто дополняют «экономические» показатели технократов, увеличивая размерность модели общества и расширяя пространство исходных данных и «концевых условий». В таком случае, самый точный результат текущего анализа общественных ситуаций и прогнозирования последствий информационных акций будет получен при рассмотрении общественных проявлений во всем их многообразии, что является безусловно невыполнимой задачей. По-видимому, возможный выход в данной ситуации состоит в формировании ограниченного, необходимого и достаточного представления об обществе, адекватного поставленным задачам по его преобразованию в сфере сознания.

Проблема политического прогнозирования затрагивается в ряде работ современных авторов. Например, ему дается следующее определение: «Политическое прогнозирование — процесс разработки научно обоснованного суждения о возможном варианте развития политических событий в будущем, альтернативных путях и сроках его осуществления, а также определение конкретных рекомендаций для практической деятельности в условиях настоящей действительности».

О трудностях политического и тесно связанного с ним социального прогнозирования можно судить по тем усилиям, которые предпринимаются в США для получения практических результатов по этим проблемам. По некоторым сведениям, на создание системы текущей (оперативной) социальной информации американцам потребовалось 10 лет. В настоящее время с помощью системы «Социальные показатели» политическая элита США может «оперативно реагировать на возникающие проблемы в «социальном самочувствии нации»».

В США, начиная с 70-х годов прошлого века, предпринимаются попытки создания системы перспективной социальной информации, для чего еще в 1972 году президентским указом был создан «Комитет по оцениванию перспективных последствий нововведений» при Конгрессе США.

Основой для выводов и практических решений является система диагностики социальной информации. По мнению профессора дипломатической академии МИД России И. Н. Панарина: «Именно постоянный мониторинг социальной информации в глобальном информационном пространстве позволил США добиться в конце двадцатого века геополитического мирового лидерства».

Понимание важности реального оценивания ситуации воплотилось в России в проект по созданию «Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов». К сожалению, Сеть является неправительственной организацией. Модель мониторинга, выдвинутая директором Института этнологии и антропологии РАН профессором В. А. Тишковым, оказалась вполне плодотворной, но ее применение на уровне всей страны, округа или региона ограничивается привлекаемыми для реализации данного проекта весьма небольшими ресурсами.

Несмотря на некоторые сомнения в возможности решения этой задачи в России, нельзя не согласиться с Э. Тоффлером, который заявляет: «… было бы глупо переоценивать способность науки точно предсказывать сложные события. Но сегодня опасность не в том, что мы переоцениваем свою способность; реальная опасность в том, что мы ее недостаточно используем».

6.3. Информационные возможности современных информационных технологий

Осторожность или категоричность высказываний некоторых экспертов часто маскирует недостаточное знание проблемы. Иногда категоричность является следствием перевозбуждения, наступающего после бесплодных теоретических попыток решения сверхсложной проблемы. Ситуация особенно обостряется, когда проблема имеет видимые практические решения, в основе которых лежит не поддающийся формализации (или пока не формализованный) здравый смысл. Сказанное в полной мере относится к проблеме организации эффективного информационного влияния на массы. Впрочем, в данном случае имеются явные признаки «положительной динамики» в теоретическом осмыслении проблемы.

Э. Тоффлер утверждает: «Лучший способ понять власть СМИ (системы массовой информации) — это посмотреть на революцию в СМИ, которая происходит сегодня, в исторической перспективе…», тем самым затрагивая исторический аспект проблемы. Автор выделяет три исторических периода развития СМИ, отмечая, впрочем, что сильно упрощает ситуацию. По его мнению, в аграрных обществах «Первой волны» толпа людей — это первое средство массовой информации. Другим средством массовой информации дотехнологической эпохи, способным передавать информацию не считаясь с политическими границами, является церковь.

«Вторая волна» с ее системой производства материальных благ, основанной на фабричном производстве, нуждалась в усилении коммуникаций на больших расстояниях. Основным орудием «массификации» этого периода стали газеты, журналы, кинофильмы, радио и телевидение, а также почта, телеграф, телефон.

Характерным признаком «Третьей волны», с ее экономикой постмассового производства, является предсказанное Э. Тоффлером явление «демассификации». СМИ этого периода являются гетерогенной системой и обеспечивают высокую степень разнообразия сообщений.

В настоящее время существуют и широко используются СМИ, характерные для всех выделенных Э. Тоффлером исторических периодов развития СМИ. Причина — параллельное существование человеческого сообщества на разнообразных технологических уровнях и в невидимых, но реальных и устойчивых границах разных цивилизаций. Проповедь муллы, доводящая до верующих суть проблемы в религиозных терминах (в том смысле, в каком ее хочет представить заинтересованный политик), часто соседствует с распространением этой информации на аудио или видеокассетах, по местному телевидению или в сети Интернет.

С. Кара-Мурза в книге «Манипуляция сознанием» предпринимает попытку решить аналогичную задачу, используя традиционный научный аппарат анализа на основе декомпозиции проблемы и классификации ее составляющих. Выделяя главные мишени манипуляторов сознанием, С. Кара-Мурза определяет, «на какие психические и интеллектуальные структуры в сознании и подсознании личности, а также на какие кирпичики культурного ядра общества прежде всего направляют манипуляторы свой удар». Развивая соображения основоположника психоанализа о существовании психологической защиты подсознания, автор пытается с достаточной строгостью определить, «что надо сделать, чтобы отключить здравый смысл».

В качестве варианта воздействия на сознание рассматривается прием, который не предусматривает модификацию трудноразрушимых исходных целевых установок личности, а сводится к навязыванию новых, пусть кратковременных, идей, желаний, целей. Главная задача такого приема — «вызвать сумбур в мыслях … что и делает человека беззащитным против манипуляции».

В качестве инструментария, обеспечивающего реализацию данной методики, автором анализируются особенности применения знаковых систем: языка слов, языка зрительных образов, иных знаковых систем. Размышляя о роли языка, автор характеризует его как «самое главное средство подчинения». Совпадающие мнения Маркса и Ницше по этому поводу нашли свое отражение в фразе: «Мы — рабы слов». Используя «волшебное могущество произнесенного слова», Гитлер сумел овладеть сознанием цивилизованной германской толпы. В последнее время особая роль языка обсуждается в связи с мнением, высказанным Б. Ф. Поршневым о его суггесторном воздействии, то есть дополнительной способности языка воздействовать не через рассудок, а непосредственно через чувство.

«Могущество слов находится в тесной связи с вызываемыми ими образами», «Толпа способна мыслить только образами, восприимчива только к образам». Эти мысли, которые высказал Г. Ле Бон еще в начале прошлого века, получили новое развитие в нынешнее время, характерным признаком которого является широкое использование визуальных эффектов в разнообразных сферах человеческой деятельности. Фундаментальность образного воздействия, максимальная информативность зрительного восприятия определяют эффективность проникновения информации в сознание и подсознание, которая оценивается существенно выше, чем у других типов сообщений. Тем более, что «образы, как и слова, обладают суггесторным значением и порождают цепную реакцию воображения».

Попытка рассмотрения проблемы информационного влияния на общественные группы в современном обществе не может претендовать на достаточную полноту без рассмотрения объекта воздействия — человеческого сознания, отображающего реальность, и его главной функции — мышления, как способа переработки информации.

В настоящее время предпринимаются активные попытки, основываясь на большом количестве фактов практической жизни, дать определения базовым понятиям проблемы информационной борьбы: геополитическому информационному противоборству, информационному оружию. Формулируются цели геополитического стратегического анализа и геополитического стратегического противоборства, разделяются виды информационной борьбы по объектам воздействия на борьбу информационно-техническую и информационно-психологическую, определяются составные части информационной борьбы и уровни ведения информационной войны.

Можно приветствовать подобное наведение «теоретического порядка» в этом деле, тем более что, если перефразировать высказывание персонажа известного романа Булгакова профессора Преображенского, «порядок в практических делах начинается с порядка в головах».

Безусловно, существует множество других мнений, в том числе объединяющих и дополняющих приведенный выше краткий обзор вопросов: что же такое информационное влияние, информационное противоборство, власть СМИ, как эффективно ею воспользоваться, к чему могут привести те или иные информационные акции, в особенности, когда имеются противоборствующие стороны, ведущие борьбу в режиме «дуэльно — группового взаимодействия».

Примеры событий, происходящих вокруг России, в России и ее «критических» регионах, дают массу фактического материала по проблеме информационного противоборства для их осмысления и применения полученных выводов в практике политической жизни.

Особенности применения информационных технологий в социально замкнутом обществе

Движение «от простого к сложному», от накопления фактов к их обобщению является традиционным методом научного осмысления проблемы. Этот метод вполне может быть применен к анализу ситуации информационного противоборства в Южном регионе России как узловой точке политических, экономических, социальных и других проблем общества в нынешней России, где накал такого противоборства близок к максимальному.

Политическая ситуация в Южном регионе России, а в особенности на Кавказе, с точки зрения информационной безопасности страны в целом, требует весьма осторожного и тонкого управления со стороны федеральной власти. Для прагматично мыслящих политологов этот регион России является полигоном для сбора данных с целью их последующего теоретического обобщения и применения выводов в практической общественной жизни.

Ретроспективно оценивая ситуацию на Кавказе, можно сделать некоторые выводы об общественно-политических и информационных корнях проблемы неприятия российской государственности частью чеченского народа. К сожалению, истоки политических противостояний, если о них говорить с предельной откровенностью, всегда болезненны для всех сторон, участвующих в конфликте.

В политическом процессе объединения России и народов Северного Кавказа была информационная компонента, вначале использующая информационные возможности «первой волны» общественного развития (по терминологии Э. Тоффлера), но с максимальной эффективностью для той части политической элиты, которая противилась изменениям в чеченском обществе. Позднее политические приоритеты и причины «чеченского сопротивления» изменились, а приемы информационного влияния на народные массы пополнились в связи с использованием широких коммуникационных возможностей информационных технологий «второй волны», а впоследствии и «третьей волны» с ее избирательной нацеленностью информационного воздействия на разные группы людей и отдельные личности.

Применению информационных технологий «первой волны» на Кавказе в прошлом веке способствовала сохранившаяся до нынешних времен структура родового деления единого чеченского народа. Чеченские тейпы — явление уникальное для современного цивилизованного мира в силу своей внутренней сплоченности, которая существует наряду с практически бесконфликтными отношениями между тейпами в едином этническом образовании. Подобная внутренняя бесконфликтность основана на строго определенных, жестких и даже жестоких, четко выполняемых правилах межродового общения. Естественным следствием подобной организации общества с исключительной ориентацией на решение внутренних общеродовых проблем было категорическое отрицание внешних для тейпа или сообщества тейпов общественных ценностей и общественных, государственных и иных социальных образований. Сосредоточенность на «внутриродовых» отношениях порождала допустимость применения против инородцев агрессивных действий, слабо ограниченных соображениями морали и нравственности. Нравственные ограничители теряли свои сдерживающие качества за пределами тейпов, а сами агрессивные действия одобрялись общественным родовым сознанием, поскольку способствовали укреплению родового строя.

В то же время поведение отдельной личности внутри тейпа было высоконравственным и благородным даже по меркам любого современного общества, если не рассматривать редкие рецидивы кровной мести, традиции которой, впрочем, даже в последнее время соблюдаются неукоснительно.

Даже сейчас, после стольких лет то разгорающейся, то затухающей войны, на Кавказе практически нет беспризорных детей, потому что забота о сиротах — прямая обязанность родственников, закрепленная родовым сознанием. Старики и старухи не просят милостыню — они всегда найдут участие среди соплеменников, даже при бедственном положении тех, кто им помогает. Реальная взаимопомощь и взаимовыручка являются глубоко укоренившимися внутриродовыми традициями. На высоком уровне находятся нравственность и стабильность семейных отношений.

В России ситуация в значительной мере имеет противоположную характеристику.

Несмотря на проблемы нынешнего времени: военные операции, «зачистки», разгул криминальных проявлений, на Кавказе родовые традиции не расшатываются, а в какой-то мере даже укрепляются, в особенности на фоне негативных социальных тенденций российской действительности.

Укреплению вековых родовых традиций способствуют простые практические соображения: общие трудности легче переносить сообща, вместе с людьми, которых ты знаешь и которым ты доверяешь. Общество инкапсулируется, то есть становится малодоступным для внешних информационных влияний.

Особенности политической и социальной организации, характерные для чеченского народа, в той или иной степени, но существенно меньшей, чем у чеченцев выраженностью, присутствуют в социальной и общественно-политической жизни иных народов российской части Кавказа.

Фактически Кавказ, с его крайними проявлениями человеческих сущностей и интересов, чувств и привязанностей, природными перепадами и трудностями добывания хлеба насущного дает возможность на практике применить теоретический прием, предполагающий, что «для понимания проблемы ее следует рассматривать в крайних проявлениях». В данном случае речь идет о последствиях социальной замкнутости общества: естественным образом возникающей на почве такой социальной замкнутости идеологии национализма как способа выживания в трудных условиях.

У социально-замкнутого общества идеология национализма появляется естественным, почти «природным» путем, она не требует наличия «глашатаев» идеологии, специального совпадения обстоятельств общественно-политической жизни. Сами физические условия жизни, исторические, географические, психологические и другие причины «выращивают» здесь корни национализма.

Народам, проживающим в таких условиях, не приходится навязывать национализм, пользуясь случаем, как это сделал Гитлер в конце 20-х — начале 30-х годов прошлого века в Германии. Национализм здесь возникает как реакция на условия жизни.

Для «простых людей» погруженность в собственные проблемы, надежда на помощь со стороны ближайших соседей, с которыми у тебя один язык, одни песни, общие дела, и даже родственные отношения, являются важнейшим личностным приоритетом и простейшей причиной национализма, если ее рассматривать на уровне бытового сознания. Эти соображения, упрощенные до наивности, характерные для уровня деревенской завалинки или камня под чинарой, тем не менее являются «топливом» политического противостояния при возникновении опасности для стабильности исторически сложившейся политической ситуации, установившегося положения клановых или политических групп или при реализации их властных устремлений. Они становятся трудно опровергаемыми на бытовом уровне, доступном для сознания среднего человека в условиях проживания среди враждебной природы и постоянных конфликтов с окружающими народами.

Внутренняя социальная замкнутости общества, труднодоступность его для внешних информационных влияний с целью разрушить негативные исторические стереотипы социально-политической жизни, является питательной средой для национализма и экстремизма. К сожалению, внутренняя замкнутость не исключает рецидивов внешней экспансии, а наоборот, является фактическим обоснованием их правомерности.

Жесткая внутренняя регламентация жизни народов Кавказа не исключает наличия политической элиты, оказывающей существенное влияние на общественно-политическую ситуацию, в первую очередь с помощью рычагов внеэкономического, информационного влияния. Особенностью такого влияния является факт его наибольшей эффективности, если оно совпадает с традиционными приоритетами родового строя. В противном случае влияние элиты существенно снижается, и даже проповеди религиозных лидеров не оказывают практического влияния на сознание родовых общин, если они вступают в конфликт с установившимися традициями. Общественно-политические образования Кавказа, и в первую очередь — Чечня, оказываются информационно замкнутыми, то есть имеющими слабую восприимчивость к информационным воздействиям, привычным для западной цивилизации, информационными технологиями которой пользуется Россия.

Другой особенностью чеченского общества, как показательного общества кавказского региона с крайними выражениями национальных особенностей, явилось незначительное присутствие в его среде интеллигенции в европейском понимании этого явления общественной жизни. Такие признаки европейской интеллигенции, как наднациональность или даже космополитизм, системность мышления с учетом факторов общемирового уровня, способность к национальным уступкам ради общего прогресса, приверженность демократическим традициям не являются нехарактерными для значительной части образованных представителей чеченского общества, несмотря на весьма высокий общий культурный уровень народа в целом.

По определению А. Грамши в пересказе С. Кара-Мурзы: «Именно создание и распространение идеологий, установление или подрыв гегемонии того или иного класса — главный смысл существования интеллигенции». В Чечне слой интеллигенции европейского типа, достаточный по мощности для образования цепной реакции выхода всего народа из исторического тупика, поворота к общемировым ценностям, просто не мог сформироваться в условиях социально замкнутого общества. Уровень образованности в данном случае играл незначительную роль. Образованность могла стать причиной преобразований социально замкнутых обществ только в отдаленной перспективе, но ощущение необходимости изменений оказывало на исторические процессы, преобразующие Кавказский регион, свое влияние. Возможно, подобные ощущения, присутствующие у политической элиты Кавказа, способствовали в основном добровольному присоединению большинства кавказских народов к Российской Империи. Однако в силу чрезвычайной политической устойчивости социально замкнутых обществ после их присоединения к России имело место фактическое сохранение самобытной политической и социальной структуры кавказских государств в рамках Российской Империи. Этот факт отчасти явился причиной нынешних конфликтов, впрочем, Кавказ «бурлил» и при царях, и в советские времена.

Революционные изменения общественно-политических отношений, свидетелями которых является нынешнее поколение, фантастический темп технологической революции привели к ситуации, когда существование социально замкнутых обществ вступило в противоречие с глобальными общественно-политическими и технологическими изменениями на планете Земля. Но внутренняя стойкость социально замкнутых обществ, оправдавшая себя на протяжении многих веков существования в трудных условиях, порождает напряженность в отношениях с ушедшим вперед окружающим миром.

Попытки регулирования сложной ситуации на Кавказе политическими деятелями СССР выражались в навязывании стереотипов «идеального» социалистического общества путем поверхностно организованной пропаганды. Считалось, что экономические успехи социалистического строительства — лучший стимул для укрепления социалистического содружества. В ограниченности такого подхода, не учитывающего важную роль духовной и исторической составляющей жизни общества во всех ее проявлениях, можно было убедиться сразу после развала СССР.

Самодостаточность чеченского общества, его социальная замкнутость, усиленная жесткими тейповыми перегородками, делает его идеальным инструментом, шахматной фигурой, которой ученики «гроссмейстера» Бжезинского могут играть на «Великой шахматной доске». Нужно только понять этот факт и выбрать несколько амбициозных, переполненных чувством мессианства исполнителей, способных непосредственно двигать «чеченскую фигуру».

В период развала СССР и становления российской государственности на Кавказе использовались различные технологии регулирования общественно-политической ситуации: жесткие и бескомпромиссные военные акции, серии политических уступок, граничащих с «потерей политического лица» российской государственности, колебания между этими крайними методами достижения политических решений. До последнего времени эффект от подобных действий был незначительным.

Одной из причин недостаточно быстрого продвижения в деле урегулирования «чеченской проблемы» являлось слабое информационное «сопровождение проблемы». Фактически в данном случае имел место неудачный выбор «информационного оружия» и целей, по которым оно применялось. Идеей фикс идеологического обеспечения пророссийской стороны в чеченском конфликте была информационная тема: «Россия на Кавказе воюет с бандитами, составляющими незначительную часть чеченского общества».

При внешней непогрешимости такой информационной установки практического эффекта в информационном противоборстве достигнуто не было. Единственным побудительным мотивом участия в войне солдат Российской армии стало стремление «отомстить за погибших товарищей»; служить в Чечню многие шли как на каторгу. «Информационным следствием» чеченского конфликта стала апатия общественного сознания населения региона, порожденная усталостью от войны, потерями, постоянным стрессом, всеобщими беспорядками и неустроенностью, отсутствием жизненных перспектив. Из-за нарастания политической апатии при поверхностном анализе настроений в среде чеченского общества создавалось ложное впечатление о нарастании примиренческих тенденций среди населения Чечни, которые легко преодолевались внутренними силами при ослаблении военного давления.

Почувствовав ущербность этой тенденции, творцы политики на Кавказе времен президента Ельцина бросились выправлять ее за счет потока денежных средств, направляемых на восстановление экономики Чечни (рассчитывая заодно на благодарность народа), которые, впрочем, успешно разворовывались.

В условиях социально замкнутого общества и преобладания его ценностей экономические дотации в значительной мере шли на укрепление и восстановление этой общественно-политической самодостаточности, не способствовали переходу к системе ценностей открытого общества, признающего действие общемировых нравственных законов за пределами районов собственного проживания.

Восстанавливать в первую очередь следовало души людей, причем с обеих сторон, выправлять искривленное сознание участников конфликта.

Примером эффективной политики, практически не имеющей альтернатив после обилия взаимных ошибок политического обустройства России, допущенных в конце прошлого века, были шаги, предпринятые по инициативе Президента России В. В. Путина. Страну, потерявшую политические ориентиры в связи с неудачами политического и экономического преобразования в процессе радикальных изменений в экономике и политике, заходящуюся в истерике от массовой гибели людей во взорванных домах в мирных городах России, переполненную иммигрантами, незаконно проникающими на ее территорию через прозрачные границы, с бандитами, финансируемыми странами и политическими организациями, заинтересованными в падении России, необходимо было привести в чувство. Жесткие меры, предпринятые для этого президентом на Кавказе, явились отрезвляющей встряской не только для России, но и для политиков всего мира, разыгрывающих «чеченский гамбит» на Кавказе.

После дагестанской и чеченской операций, обеспечивших под руководством генерала Казанцева военную победу над экстремистами, встал вопрос: что делать дальше и в том числе в информационном плане? Война не изменила социальные институты этого сложного региона, а только частично скорректировала их. Сохранилось противостояние в военной и идеологической области, которое в значительной мере ушло в подполье, но его напряженность и активность по-прежнему остается высокой.

Эта книга не является историческим обозрением конфликта на Кавказе, обострившегося в последнее десятилетие, хотя элементы соответствующего освещения событий в ней присутствуют. Проблема перехода Кавказского региона к мирной жизни кажется показательной, поскольку она веками не имела решения, а ее нынешнее обострение происходит на фоне геополитической борьбы, полем отдельных битв которой стал Южный регион России. Здесь, на примере практического вопроса перехода Кавказского региона к мирной жизни, предпринята попытка осмысления проблемы с общих позиций для определения корневых причин противоречий между народами единой России с целью их устранения для всеобщей выгоды.

Устранения побудительных мотивов к обособлению народов, преодоление косных исторических традиций, реальное включение народов российской части Кавказа в общероссийский политический процесс возможно на основе преодоления консервативных догм внутренней социальной самодостаточности, использовать «взрывную» силу которых всегда находятся охотники за рубежом и их пособники внутри страны. Лучшее средство противодействия такой экспансии — информационное обеспечение народа ответственной и взвешенной информацией, смертельно опасной для беззакония и лжи, активное противодействие экстремизму на всех «фронтах» информационного противоборства не формальной фразой, а исторически выверенной и обоснованной фактами текущей жизни информацией, способной противостоять мифотворчеству практиков информационной геополитической борьбы.

Замалчивать информацию столь же опасно, как и преувеличивать значение отдельных фактов. К сожалению, в России практически нет информационных сообщений о качестве работы на местах чеченских политических и экономических руководителей. Есть отдельные отрывочные сведения о сомнительной эффективности значительной части чеченской милиции и редкие сведения о ее реальных достижениях. Не обсуждаются вопросы преступного отношения части населения Чеченской Республики к армии и войскам МВД. Российские идеологи и политические деятели из-за боязни усиления конфронтации на Кавказе доводят до общественности информацию в рафинированном, искаженном виде, перекладывая решение проблемы «на потом». Такое «информирование» страны никого ни в чем не убеждает и приводит только к тому, что большинство россиян, не представляя геополитической важности Кавказа, готово махнуть рукой на Кавказский регион, не понимая, что в этом случае проблем у России только прибавится.

Сейчас всем, кроме твердокаменных коммунистов, ясно, что необходимо исключить из обращения теоретические штампы и мифы прошлых лет, которые проигрывают в общественном сознании простейшим общечеловеческим идеям и ценностям. Например, звонкое выражение коммунистов: «пролетарский интернационализм!» — информационное оружие времен мануфактур и борьбы за диктатуру пролетариата оказалось пустой фразой в новом постиндустриальном обществе, устаревшим понятием, взятым из трудов классиков марксизма XIX века и практики начального периода прошлого столетия. Это оружие себя не оправдало практически никогда, хотя до последнего времени использовалось при обосновании коммунистической идеологии.

Ослабление на основе эффективного информационного противодействия последствий внешней информационной экспансии геополитических группировок, а также внутренних информационных воздействий, поощряющих рецидивы экономического, политического, территориального и культурного обособления, — задача информационного просвещения нынешнего времени. Сочетание технологичного, наступательного и ориентированного на особенности конкретной аудитории информационного обеспечения — реальная помощь для преодоления кризиса в кавказском геополитическом узле.

Знание корневых причин конфликтов, наряду с находящимися на виду побуждающими факторами религиозного и экономического характера, уровнем образованности, особенностями национального характера и географического положения, историческими аспектами, амбициями отдельных политиков, каналами финансирования и другими второстепенными причинами, является основой для прекращения конфронтации народов.

Особенности применения информационных технологий в развитом информационном обществе

Современные сообщества людей, соответствующие стандартам западной цивилизации или движущиеся в этом направлении, но уже достигшие уровня информационного общества, то есть общества, имеющего теоретический доступ к разнообразной информации и обладающем разнообразными технологиями для такого доступа, характеризуются повышенной восприимчивостью к информационному воздействию. Возможная причина такого доверия к слову или образу, отдельному логическому утверждению или целостной формальной концепции состоит в постепенном внедрении в сознание людей ложной истины о непогрешимости утверждений и идей, профессионально объясняемых (навязываемых) человеческой толпе. Профессионализм «создателей информации» приводит к тому, что люди оказываются подавленными их «компетентностью» и начинают верить им безоговорочно.

Другим убеждающим фактором, обеспечивающим эффективность применения информационного оружия, является масштабность информационных акций. Религия, которая в свое время добивалась безоговорочной и бездумной веры, для приобщения к вере базировалась на методах всеобщего воспитания и принуждения. Она подавляла свободу человеческого мышления масштабами информационного воздействия. Человек мог думать: «Все верят — значит, это правда». Сейчас информационное воздействие подталкивает отдельного человека к мысли: «Везде об этом говорят — значит, это правда».

Коммуникационные возможности человечества в настоящее время увеличиваются невиданными ранее темпами, что делает информационное оружие практически неотразимым. Авторитетный психоаналитик Э. Фромм отмечает: «В кибернетическую эпоху личность все больше и больше подвержена манипуляции … человек утрачивает свою активную, ответственную роль в социальном процессе».

Утрата «активной и ответственной роли в социальном процессе» может случиться под воздействием мифов общественного сознания, важную роль которых отметил С. Кара-Мурза в своей книге «Манипуляция сознанием».

На закате Российской Империи на службе в Российской армии состояли около 200 тысяч офицеров. Из этого огромного числа профессиональных военных оружие в руки взяли несколько тысяч человек, которые не смогли противостоять армиям люмпенизированного пролетариата и крестьянства, численность которых в ответственные моменты Гражданской войны также была невелика. Офицерский корпус России, несмотря на надвигающуюся перспективу социальных и иных потерь, не проявил активности, поскольку был подавлен и деморализован мифами всеобщего счастья и справедливости в новом социалистическом обществе, а также мифами о полной деградации монархической и буржуазной систем управления.

В настоящее время, по выражению С. Кара-Мурзы: «… мифы создаются в соответствии с планом. Новые политические мифы не возникают спонтанно, они не являются диким плодом необузданного выражения. Напротив, они представляют собой искусственные творения, созданные умелыми и ловкими мастерами». Как ни странно, но мифы оказывают сильнейшее влияние на общество с достаточно высоким уровнем образования, в том числе на нынешних российских граждан. Образованность не является непреодолимой стеной на пути манипуляторов сознанием. Скорее возникает обратная ситуация — образованные люди более внушаемы, их можно отвлечь от соображений здравого смысла специальными приемами, наработанными в результате специальных исследований и разработок. Иначе как можно объяснить стереотип, угнездившийся в умах российской так называемой творческой интеллигенции о том, что США — пример для всего остального человечества буквально во всех смыслах и сторонах общественной, политической и экономической жизни, рай для проживания и творчества, «общество равных возможностей», защитник общечеловеческих ценностей на планете, страна, у политиков которой, по выражению З. Бжезинского, «добрые и высокие цели».

Для достижения эти «добрых и высоких целей» деятели американской администрации, прикрываясь «заботой» о мировом экономическом порядке, распространяя миф о долларе, как устойчивой международной валюте, заполнили весь мир зелеными бумажками, обеспеченными активами американской экономики на единицы процентов. США — фактический банкрот. Еще в 1990 году на каждом гражданине страны «висел» долг в 35 тысяч долларов, и ситуация ухудшается. Если внешний долг США в 1986 году составил 264 миллиарда долларов, то к 1999 году он достиг 1900 миллиардов долларов. Весь мир благодаря США живет в условиях глобальной финансовой пирамиды. Развалу этой пирамиды препятствуют всеобщий страх перед огромными финансовыми потерями в случае ее обрушения и агрессивное, в том числе военное, противодействие США. Есть мнение, что военные акции США последних лет, например в Югославии, — это отвлекающий маневр, с помощью которого американские политики стремились сдержать финансово-экономические претензии Европы по поводу наведения порядка в мировой экономике.

Цели информационного оружия могут находиться как внутри страны, среди населения и политических групп собственного государства, так и за его пределами.

«Информационное» общество в массе своей может быть достаточно необразованным, «темным», несмотря на возможность и умение пользоваться источниками информации, доставляемых современными высокими технологиями. Фактически США — именно такое общество, манипулировать сознанием которого можно с помощью примитивных приемов, не особо задумываясь о логике информационных воздействий, а ограничиваясь громкой фразой и голословными утверждениями, повторенными многократно.

Государство, какой класс не был бы господствующим, стоит на двух китах — силе и согласии. Соотношение их — не застывшее, однажды достигнутое состояние (гегемония, по определению Грамши), а динамичный, непрерывный процесс. По мнению А. Грамши: «Государство является гегемонией, облеченной в броню принуждения». Иными словами, принуждение — лишь броня гораздо более значительного содержания, а гегемония — это не просто согласие, но благожелательное, активное согласие, при котором граждане желают того, что требуется господствующему классу.

Убедить граждан в состоятельности гегемонии до такой степени, чтобы они пришли к согласию с властью с минимальной степенью принуждения, — забота власти. Инструментом подобного убеждения являются все богатые возможности современных информационных технологий.

6.4. Информационные «грабли» российской государственности

Расхожее выражение о том, что в России две проблемы — дураки и дороги, дополненное печальным восклицанием при обращении к своему сыну последнего российского царя: «Мне кажется, что в России только мы с тобой не воруем», часто применяются политиками при предельном сжато-шутливом описании разнообразных сторон экономической, социально-политической и нравственной жизни в России.

Грустные шутки царей и политиков несмотря на свою эпатажность в какой-то мере отражают реальную российскую действительность. Но в новое время они могу быть дополнены новыми высказываниями, например о «старых граблях» новой российской государственности.

Эти «грабли» — проблема учета и пропаганды глубинных чаяний народа, населяющего страну, реальных желаний, надежд и предпочтений общества. Принимая во внимание круг вопросов, рассматриваемых в данной главе, — это проблема стабилизации государственной власти за счет целенаправленной информационной поддержки конструктивных политических сил и кандидатов от этих сил со стороны действующей власти.

В течение столетий династии, правящие Россией, меняли своих представителей по воле небольшой группы высших государственных лиц, исходя из интересов этой группы. На первых порах для стабилизации царской власти хватало формального религиозного одобрения персональной преемственности властных полномочий, плюс жестокие меры подавления инакомыслия. Проблеме информационной безопасности власти не придавалось особого значения. Позднее проблема решалась с использованием законодательно оформленных запретительных мер, а информационные акции по убеждению населения носили формальный характер с упором на традиции российской государственности, реализовывались через религию и образование или посредством бессистемных частных информационных проектов. Подобный подход обеспечения информационной безопасности государства в силу своей консервативности порождал практические действия, не соответствующие реалиям нарастающей динамики социально-политических изменений, что в итоге явилось одной из причин крушения монархии.

Примерно аналогичная картина наблюдалась в советские времена, когда, несмотря на наличие виртуальных выборов, у народа никто не интересовался тем, как ему живется при нынешнем правителе и хочет ли он примерно такого же после ухода предыдущего по тем или иным причинам. Объективно верным считалось соблюдение преемственности идеологических и экономических установок социализма, а вопросы персональной власти решались в результате внутрипартийной борьбы политических кланов. В СССР, в поздний период его существования, проблема информационной безопасности власти решалась на основе догматических установок, то есть фактически никак не решалась.

Технология идеологической поддержки государственного строя строилась на долбежке догм или упоре на внешние эффекты, демонстрирующие преимущества советского общества по вопросам, далеким от фундаментальных предпочтений в жизни рядового обывателя, составляющего основное население страны. Идеологические воздействия были ориентированы на идеализированную модель советского человека, которого и перевоспитывать-то не требовалось.

Итог — крушение советского строя и распад СССР в результате слабой информационной атаки при практическом отсутствии реального информационного противодействия со стороны государственных структур.

Новые демократические институты Российской Федерации, ограниченные отсутствием исторически сложившихся традиций политической корректности, неразвитостью внутреннего законодательства, регулирующего избирательный процесс, наличием глубинных национальных противоречий, острым противостоянием политических сил пока не могут полностью обеспечить объективного учета общественных оценок успешности власти в условиях принципиальной политической борьбы.

Единственным достижением новой эпохи российской политики является отказ от полного игнорирования народного мнения путем перехода к процедуре реального манипулирования этим мнением.

Принятие законов, декларирующих независимость СМИ от государственного влияния, на почве реальной российской государственности делает СМИ независимыми только от действующей власти, если эта власть в точности следует конституционному пониманию закона и порядка. В силу сложившихся обстоятельств в стране нет эффективных механизмов обеспечения информационной безопасности власти в государственно-идеологическом смысле. У высшей государственной российской власти, какой бы хорошей она не была, от согласованной массированной информационной атаки финансовых групп, сосредоточивших в своих руках влияние на СМИ, фактически есть очень слабая защита в виде небольшого числа непопулярных официальных изданий, телеканалов и оперативных выступлений первых лиц государства по телевизору, радио (следует помнить, что Президенту СССР М. С. Горбачеву такие выступления популярности не прибавили) или в сети Интернет.

Региональные представительства высшей государственной власти вообще лишены законных PR-ресурсов, поскольку в бюджете полпредств на это дело не предусмотрено практически ощутимых средств. Представители президента в федеральных округах — естественная цель для сил, желающих через них скомпрометировать президента.

Инициировать информационную атаку на государственную власть может любая политическая оппозиция. Избежать серьезных политических катаклизмов с большим трудом удалось в середине 2002 года, когда после пяти голосований с большим трудом российскому парламенту удалось собрать несколько дополнительных голосов для преодоления критической ситуации в связи с общероссийским референдумом, которая вполне могла расколоть страну на две непримиримые части.

Еще раньше офицеры Вооруженных сил, помнящие о прошлой славе Советской Армии, вполне могли откликнуться на призыв покойного генерала Рохлина, весьма решительно требующего государственных преобразований в интересах большинства российского народа.

Напряженные информационные ситуации возникают при обсуждении национальных вопросов, вопросов политического строительства, религиозных проблем, решении пограничных проблем, проблем воссоединения государственных образований, проблем суверенитета, разоружения или вооружения, социально-экономической политики и множества других проблем в жизни общества и государства. И в большинстве случаев широкое обсуждение государственных проблем проходит как бы помимо заинтересованных государственных структур.

Официальных выступлений политиков часто недостаточно для убеждения общества. В информационном противостоянии, при равном информационном вооружении и активности одерживает победу та политическая сторона, которая занимает более нравственную позицию. В противном случае, в условиях современного информационного общества, победит более активная политическая сила, вне зависимости от ее нравственных установок.

Игнорирование фундаментальных чаяний и мнений народа остается последовательной традицией большинства российских политических манипуляторов. Оценки успешности или неуспешности властных инициатив «зашумляются» политтехнологами с использованием приемов информационного воздействия на общественное сознание в зависимости от своей ангажированности.

Сложность положения современных политтехнологов состоит в том, что они не могут обеспечить длительного эффекта от своего воздействия на массы, если пропагандируемые взгляды, программы, методы действий и политические установки не имеют объективного, фундаментального основания. Аналогичные проблемы могут возникнуть с рекомендуемыми политическими фигурами.

Возможности манипуляции сознанием имеют свои пределы. Несмотря на огромные деньги ведущих российских бизнесменов, им не удается убедить россиян в справедливости своих претензий на исключительное экономическое положение и другие привилегии в обнищавшей стране с разрушенной армией, остановившейся экономикой, коррумпированными органами правопорядка и другими властными структурами.

Противостояние в обществе нарастает, и очередные выборы с их «выбросами» компромата и неумеренными PR-кампаниями могут вполне стать катализатором очередного российского катаклизма.

В условиях неокрепшей российской государственности информационная безопасность системы власти (а не отдельных партий и политических групп) обусловливает необходимость реальной пропаганды общественно-политических ценностей нынешней России посредством организации эффективной системы информационной поддержки мнения большинства российского народа.

Вместо эпилога

Континентальное притяжение народов к Российскому государству до революционных событий начала XX века проявлялось в виде сложного и многогранного процесса, представленного посредством самых разнообразных военных, экономических, политических и социальных коллизий.

Объединение народов России шло разными путями, естественными для давних исторических времен, когда формировалось ядро тысячелетней российской государственности. Страны объединялись на основе национального и религиозного сродства, династических интересов, завоеваний, стремились получить династические, территориальные, экономические, военные преимущества или просто обеспечить стабильность государственного существования, пусть и в составе другого государства. Тогда обычным делом было военное противоборство.

Особое состояние России, как евразийской державы с огромными во все времена и разнообразными ресурсами, нашло свое отражение в закономерностях ее формирования. Многие государства нашли спасение в составе России под угрозой порабощения и истребления общими для России и этих государств врагами. Бывало и Россия нападала на приграничные государства, но почти всегда эпизоды военной экспансии с ее стороны носили вынужденный характер и воспринимались российским обществом как тяжелое, но необходимое бремя. Наступающее впоследствии сосуществование с присоединенными окраинными народами постепенно приобретало органичный характер и чрезвычайно редко сопровождалось подавлением или экономическим и политическим подкупом социально активного населения или политической элиты. Традиционное притяжение окраинных народов к российскому центру шло как бы в двух взаимосвязанных плоскостях. «Простым народом» активно воспринимались объединяющая русская идея межнационального и религиозного согласия, обеспечение военной безопасности, законности и лучшая организация внутренней экономической и политической жизни. Элиту привлекал принятый в российском обществе государственный порядок, обеспечивающий возможность преодоления узких рамок местничества и создающий перспективу ее участия в расширенном процессе мировой политической, экономической и культурной жизни, а также широко понимаемые культурные и образовательные основы сосуществования российских народов.

В настоящее время ситуация в России радикально иная. Выделившись из мировых политического и экономического процессов в 1917 году, скатившись в последнее время на позиции второстепенной сырьевой державы, Россия стремительно теряет признаки былой геополитической привлекательности. Нынешние попытки задобрить, подкупить или силой вернуть в общероссийское правовое пространство национальные элиты не снижают накала национальных страстей, а только разогревают ситуацию…

Исторический опыт России, объединявшей множество народов на двух, а бывало и трех географических континентах Земли, нельзя игнорировать и при строительстве современного, взаимопроникающего и взаимозависимого мира.

Политические, экономические, культурные, социальные и иные болезни нынешнего российского общества вполне преодолимы, если вновь принять к исполнению эти сложившиеся за века принципы жизни российского «государства-континента» с учетом новых геополитических реальностей совместного сосуществования народов Земли.

Жертвы нового переломного этапа существования российской государственности могут стать исторически оправданными только в случае победного улучшения российской позиции на мировой шахматной доске всемирной исторической игры…

Оглавление

Введение

1.1. Командующий «сложным» округом

1.2. Кавказ и «русский вопрос»

1.3. О чем рассказал Вахид

1.4. Американские интересы. И не только…

1.5. Осторожно, ваххабизм!

1.6. «Террористы должны жить в страхе или в тюрьме…»

1.7. Хочешь мира — готовься к войне

  Солдат — товар незащищенный

  На Дарьяльском полигоне

  Сжать руку в кулак

  Командующий округом — фигура политическая

1.8. Дагестанский излом

  Вторжение

  Из воспоминаний участников боевых действий в Дагестане в августе—сентябре 1999 г.

  Краеугольный камень

  Возмездие

1.9. Приступить к ликвидации. Падение Джохара

  Чечня-2: начало

  Падение Джохара

  Новое назначение

2.1. Политические проблемы региона как отражение политической ситуации в стране

2.2. Федеральные округа в системе государственной власти России

2.3. Практика политического строительства в Южном федеральном округе

  Авторитет руководителя федерального округа — как его понимают на Юге России

  Кавказ — наш общий дом

2.4. Закон и порядок должны быть едины для всех граждан страны

  Реформа не ради формы

  Кадры решают все

2.5. Политика и экономика на Юге России взаимосвязаны до предела

2.6. Информационная поддержка власти большинства. Первые шаги

3.1. Уроки переходного периода к рыночной экономике на Юге России

3.2. Социально-экономическое положение округа

3.3. Программа экономического развития Южного региона России

3.4. Юг России — экономический полигон страны

4.1. Последствия распада СССР для России

4.2. Была ли царская Россия «тюрьмой народов»?

4.3. «Империя зла» или «государство- континент»?

4.4. Русская идея: проблемы поиска

5.1. Россия на Северном Кавказе: особенности утверждения геополитических позиций и современность

5.2. Спокойствие и безопасность России! Были другие пути?

5.3. Кавказская война: итоги и уроки

5.4. Сепаратизм на Северном Кавказе: история и современность

6.1. Проблема обеспечения информационной безопасности государства

6.2. Предвидение последствий информационного воздействия

6.3. Информационные возможности современных информационных технологий

  Особенности применения информационных технологий в социально замкнутом обществе

  Особенности применения информационных технологий в развитом информационном обществе

6.4. Информационные «грабли» российской государственности

Вместо эпилога

Реклама на сайте