«Русский прорыв в технотронное будущее»

Валерий Федорович Байнев Русский прорыв в технотронное будущее

Часть первая (29 марта 2010)

События последних десятилетий убеждают, что XXI век обречен стать периодом беспрецедентного обострения глобальной, перерастающей в вооруженную борьбу конкуренции за доступ к дефицитным и к тому же быстро иссякающим природным ресурсам. Иначе и быть не может, ибо демонстрирующие непропорционально высокий уровень потребления лидеры мировой экономики, в основном, уже исчерпали собственные запасы природных ресурсов и теперь вынуждены искать доступ к недрам других стран.

В частности, беспристрастная статистика свидетельствует, что в странах ОЭСР – 30 наиболее развитых государствах мира, где проживают не более 18,5% населения Земли – уровень потребления экономических благ на душу населения в 38 раз выше, чем в остальном мире. Для стран «большой семерки» этот показатель, достигнув 47-кратного (!) значения, вообще «зашкаливает»...

Специалисты убеждены, что апогеем развития цивилизации в рамках нынешней модели «20 на 80», когда менее 20% населения Земли (пресловутый «золотой миллиард») расходуют на себя более 80% всех потребляемых человечеством ресурсов, должна стать массированная агрессия «просвещенного» Запада против прочих «нецивилизованных» народов, которым природные ресурсы достались, вероятно, лишь по какому-то «странному недоразумению».

Очевидно, что в нынешний век знаний и высоких технологий выстоять в этой бескомпромиссной борьбе, сохранить свой экономический и политический суверенитет смогут только технологически развитые, а значит индустриальные, обладающие современным промышленным производством, страны. Остальным же на первых порах уготована незавидная участь «дровосеков и водоносов» – роль технологического захолустья и сырьевой провинции с деградирующим и быстро вымирающим населением. Затем такие, не выдержавшие глобальной конкурентной войны, а значит, неполноценные народы будут вынуждены сойти с исторической сцены и уйти в небытие…

К сожалению, наша великая тысячелетняя восточнославянская цивилизация вошла в это новое жестокое тысячелетие не просто разрозненной и крайне ослабленной, но попавшей под колониальное иго Запада в результате нашего нелепого поражения в «холодной войне». Современная западная Орда на правах победителя не просто обложила Русский народ – великороссов, малороссов и белорусов – данью в виде «уплывающих» под контроль «долгожданных» иностранных инвесторов активов и масштабно «бегущих» на Запад сырья, капиталов и мозгов. Она через своих апологетов еще и запустила в наших странах «рынкомор» – отработанные до мелочей социально-экономические технологии планомерного сокращения численности «лишних ртов». Более подробно о причинах «рынкомора», обеспечивающего людские потери России, Украины и Беларуси в общем количестве до 1 млн «убитыми» в год, можно прочесть в одной из предыдущих публикаций автора на сайте «Империя» (см. Байнев В.Ф. Эвтаназия для народа: западные «общечеловеческие» ценности и либерально-рыночные реформы [Электронный ресурс]. – Режим доступа: -7313.html).

При этом следует пояснить, что ведущая к прямому сокращению потребления дефицитных ресурсов планомерная депопуляция населения периферийных стран – одна из наиболее важных задач «цивилизованного» Запада в рамках реализации разработанного и активно воплощаемого им в жизнь проекта неоколонизации. Данный проект, имеющий целью обеспечить захват ресурсов и активов развивающихся и трансформирующихся стран, также подробно охарактеризован в одной из публикаций автора (см.: Байнев В.Ф., Винник В.Т. Система неоколонизации и ее функционирование как главная причина хронического кризиса стран бывшего СССР // Экономическая и философская газета (г. Москва). – 10 марта 2009 г. – №10. – Электронная версия в Интернете -10.htm).

Еще одним ключевым фактором неоколонизации стран бывшего СССР в рамках описываемого в названной статье проекта выступает наблюдаемая ныне деиндустриализация территории некогда великой сверхдержавы, которая на равных соперничала с самими США по целому ряду направлений науки и техники (космос, мирный атом, лазеры, электроэнергетика и др.). Развернувшаяся на просторах нашей великой Родины деиндустриализация как беспрецедентный для условий мирного времени процесс разрушения ее научно-технического и промышленного потенциала – одно из самых иррациональных явлений нашей истории. Она позволяет Западу «убить двух зайцев» одновременно – сократить потребление дефицитных, предназначенных для употребления «золотым миллиардом» ресурсов периферийными странами и поддерживать последние в искусственно ослабленном, а значит, зависимом от метрополии состоянии.

В качестве иллюстрации ускоренной деиндустриализации стран бывшего СССР в годы их либерально-рыночного «оздоровления» (1990-2008) приведем лишь некоторые характерные факты. Так, наукоемкость ВВП анализируемых стран в указанный период сократилась в 2-10 раз и сегодня сохраняется на недопустимо низком уровне 0,5-1,3%, который в несколько раз ниже не только аналогичного показателя технологически развитых стран, но и даже критического, порогового уровня. Если так называемые новые индустриальные страны за последние полтора-два десятилетия нарастили объемы промышленного производства в 2-10 раз (Китай – в 9,1 раза, Южная Корея – в 3,6 раза, Индия – в 2,8 раза), то в большинстве постсоветских стран этот показатель, «обвалившись» в 2-4 раза «в лихие 1990-е», до сих пор остается существенно ниже дореформенного уровня (исключение составляют лишь Беларусь и Казахстан).

Наряду с ухудшением количественных показателей функционирования промышленного комплекса налицо и его качественная деградация. Так, если в СССР удельный вес инновационно-активных предприятий достигал 50%, то сегодня в регионе он не превышает 10-15%. Это в 3-4 раза ниже, нежели в лидирующих странах. Общая доля стран СНГ на мировом рынке наукоемкой продукции по мере перехода к рыночной экономике уменьшилась как минимум в 20 раз – с 8 до 0,3-0,4%. Доля в их экспорте продукции машиностроения – отрасли, где максимальна концентрация наукоемких и высокотехнологичных производств – сократилась в 3-5 раз и сегодня не превышает 6-8%. Это также в 4-6 раз хуже аналогичного показателя технологически развитых держав. При этом удельный вес сырьевых товаров и полуфабрикатов в экспорте стран СНГ кратно возрос и на рубеже веков достиг значений от 57,5 (Украина) до 85% (Туркменистан) стоимости вывозимых за границу товаров.

Все это позволило экспертам российского журнала «Экономист» (2008, №3, с. 30-40) дать следующую обобщенную оценку итогам нынешнего либерально-рыночного разгрома промышленного комплекса бывшего СССР: «Глубочайший кризис поразил лучшие наукоемкие отрасли индустрии: машиностроение, ВПК, электронную, радиотехническую промышленность. На грани исчезновения самолетостроение, станкостроение… Сектор обрабатывающей промышленности также находится в глубочайшем кризисе… В регионе сложилась не просто сырьевая, а зависимая экономика, управляемая ценами сырьевых бирж».

Таким образом, Россия, Украина, Беларусь, другие страны региона сегодня демонстрируют колоссальное отставание от тех держав, которые имеют шансы выжить и развиваться в условиях обостряющейся глобальной конкуренции XXI века. Это означает, что сегодня вновь стали не просто актуальными, но жизненно важными слова И.В. Сталина, произнесенные им в речи «О задачах хозяйственников» на конференции работников промышленности 4 февраля 1931 г.: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут!» (см.: Сталин И.В.. Соч., т. 13, с. 39). Этот гениальный руководитель мог только предвидеть, зато нам это теперь доподлинно известно, что в то время мир точно также находился накануне глобальной битвы за ресурсы и мировое господство.

Важно отметить, что обозначенная задача Русского технико-технологического прорыва России, Украины и Беларуси в технотронную эпоху XXI века отнюдь не невыполнима. В 1925-1940 гг. мы уже воочию явили всему миру русское чудо прорыва в XX век, после того как на XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 г. был официально провозглашен курс на индустриализацию СССР. Концепция промышленного развития страны в тот куда более сложный период была сформулирована И.В. Сталиным следующим образом: «Существо индустриализации состоит не в простом росте промышленности, а в развитии тяжелой индустрии и прежде всего ее сердцевины – машиностроения, ибо только создание тяжелой индустрии и собственно машиностроения обеспечивает материальную базу социализма и ставит страну социализма в независимое от капиталистического мира положение» (см.: Краткая биография И.В. Сталина. – М.: Госполитиздат. 1947. – С. 107).

Сущность русского прорыва в XX век состоит в том, что «лапотная» самодержавная Россия к середине прошлого века превратилась в мощную индустриально развитую державу, которая в годы Великой Отечественной войны (1941-1945) доказала свое экономическое превосходство над хозяйственными системами Германии и, соответственно, всех походя порабощенных ею «цивилизованных» европейских стран. Так, за годы индустриализации в СССР было введено в действие 9 тыс. крупных государственных промышленных предприятий, оснащенных передовой техникой. Коренной реконструкции подверглись тысячи других предприятий. Созданы новые отрасли промышленности: тракторная, автомобильная, станкостроительная, авиационная и др. Быстро увеличивался выпуск промышленной продукции. К 1940 г. валовая продукция промышленности СССР возросла по сравнению с 1928 г. в 6,5 раза, в том числе производство средств производства увеличилось в 10 раз. Промышленность стала преобладающей отраслью народного хозяйства. Кратно возрос удельный вес продукции машиностроения. И все это свершалось в то время, когда по прямому указанию «не догадывавшегося о назревающей войне» И.В. Сталина за Уралом и в Сибири активно готовились и оснащались коммуникациями 1,5 тысячи площадок, которые затем в 1941-1942 гг. были использованы для базирования эвакуированных из европейской части СССР оборонных заводов…

Уже в 1937 году свыше 80% всей промышленной продукции было получено с новых (а не просто с инновационно-активных «старых», как это фиксируется ныне) предприятий. В результате по объему промышленной продукции СССР к 1937 г. вышел на 1-е место в Европе и 2-е в мире.

Следует пояснить, что сталинская индустриализация осуществлялась на основе фундамента, заложенного в 20–30-е годы прошлого века в процессе воплощения в жизнь гениальной ленинской двуединой формулы развития советского общества – «индустриализация на базе полной электрификации страны». Именно в годы электрификации и базирующейся на ее основе индустриализации был заложен фундамент научно-технологического могущества СССР, которое позволило ему впоследствии выиграть Великую Отечественную войну, восстановить разрушенную фашистами экономику, первым запустить в космос спутник, человека и луноход, послать зонды на Марс и Венеру, строить атомные электростанции и ледоколы и т.д.

Сегодня, в процессе очередного рецидива хронической болезни мировой финансовой олигархии с ее характерными симптомами – претензиями на мировое господство, наша восточнославянская цивилизация остро нуждается в точно таком же прорыве. Учитывая, что отнюдь не сектор услуг, не сфера обмена, не «всемогущий» рынок, не «сверхинновационный» малый бизнес, а именно крупная машинная индустрия является основой экономического, технологического и военно-технического могущества современных лидеров, на повестку дня России, Украины и Беларуси должна быть поставлена задача их НЕОИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ. Концептуальные основы неоиндустриализации изложены в программной статье С.С. Губанова (см. «Экономист», 2008, №9, с. 3-27).

Сегодня нашим братским странам жизненно необходимо резкое, скачкообразное наращивание объемов производства и качества промышленной продукции, прежде всего, средств производства. Последнее абсолютно верно, ибо место государства в иерархии технологически развитых держав ныне всецело определяется уровнем развития промышленности – отрасли, где максимальна концентрация наукоемких и высокотехнологичных производств, поставляющих прогрессивные средства производства в прочие отрасли и сферы жизнедеятельности современного общества. Иными словами, странам СНГ, ЕврАзЭС и, прежде всего, Союзного государства, словно воздух, необходимо сосредоточить все усилия на разработке амбициозной, скоординированной, межгосударственной ПРОГРАММЫ НЕОИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ. В том случае, разумеется, если они желают остаться на политической карте мира в третьем тысячелетии.

Нетрудно догадаться, что одолевшая нас в «холодной войне» современная Орда в лице «цивилизованного» Запада предусмотрительно позаботилась о том, дабы предотвратить не только возможность неоиндустриализации, но и даже исключить само желание ее осуществления в колониальных странах. Для этого идеологами современной Орды специально для нас сочинен целый ряд типовых рыночных мифов, которые навязчиво тиражируются в колониях через систему образования и СМИ, «оккупированные» нашими местными представителями интересов глобальной метрополии. Понятно, что важнейшим условием указанного Русского прорыва в третье тысячелетия на основе неоиндустриализации является развенчание этих разрушительных мифов, ибо разруха в головах страшнее любого кризиса.

Первый и, наверное, самый главный рыночный миф, который, к сожалению, находит безоговорочное понимание при его поверхностном восприятии большинством обывателей, гласит, что свобода (либерализм и, соответственно, либеральный рынок) обеспечивает подлинное равноправие, а значит, равенство возможностей для всех. Однако обывателю все-таки следовало бы уяснить себе, что либерализм не только не создает равных конкурентных возможностей, но и, наоборот, до предела усугубляет неравенство, давая возможность изначально более сильному безнаказанно пользоваться своей силой для подчинения и даже полного уничтожения слабого. Так, например, полная свобода действий льва и кролика, их реальное равноправие в желании справедливо конкурировать друг с другом еще не означают, что у обоих есть равные возможности реализовать задуманное. Для льва свобода оборачивается произволом, вседозволенностью и сытным обедом, а для кролика она тождественна «почетной» участи стать провизией для царя зверей.

Вырвавшиеся далеко вперед технологически развитые страны потому столь искренне и пропагандируют, навязывают остальному миру открытость и прочие «ценности» либерального рынка, что прекрасно осознают – они, как изначально более сильные, смогут без труда подчинить себе, колонизировать развивающиеся и трансформирующиеся страны. При этом главный рыночный миф о равенстве конкурентных возможностей в условиях либерального рынка свой основной удар наносит по промышленности периферийных стран, о чем Западу было хорошо известно еще в позапрошлом веке. Так, еще в 1844 г. в английской прессе было заявлено: «…при господстве ничем не сдерживаемой конкуренции мы прогоним иностранцев с их же рынков. Превосходство старого промышленного государства при открытой пробе сил не может не быть фатальным для каждого юного конкурента» (см.: Янжул И.И. Свободная торговля. Исторический очерк развития идей свободной конкуренции и начал государственного вмешательства. – М.: Типография Миллера, 1882. – c. 268).

Часть вторая (1 апреля 2010)

Сегодня же, когда могучие западные транснациональные корпорации (ТНК) превосходят конкурентные возможности подавляющего большинства стран мира, открытость и либерализм для нас равносильны банальному убиению этими мегафирмами всех наших отечественных производственных предприятий. Исключением могут стать разве что фирмы, предназначенные для распространения импортируемых с Запада колониальных товаров – кока-колы, жвачки, «ножек буша», подержанных авто и прочих пищевых и непищевых суррогатов.

Существует еще один аспект уничтожения промышленного производства либеральным рынком, связанный с так называемым «эффектом рыночной дискриминации промышленности». Суть указанного эффекта заключается в том, что оборачиваемость оборотных средств в промышленности (0,5-3 оборотов в год) на порядок ниже, нежели в торгово-посреднической сфере (5-12 оборотов в год). Поскольку каждый оборот оборотных средств приносит доход, совокупная прибыль в сфере обмена при прочих равных условиях оказывается существенно (кратно) больше, чем в производственном секторе. Это дает возможность торгово-посредническим структурам иметь безусловные конкурентные преимущества, например, в доступе к кредитным и валютным ресурсам, которые через бессовестно спекулирующую ими банковскую систему «перекачиваются» из промышленности в сферу обмена. В результате промышленный комплекс без доступных кредитно-валютных ресурсов «обескровливается», теряет конкурентоспособность и разрушается.

Это означает, что государство не имеет права бросать экономику на произвол либерально-рыночной стихии, а по примеру тех же технологически развитых стран по мере глобализации обязано усиливать свою роль и как регулирующего органа, и как глобального предпринимателя. В любом случае России, Беларуси и Украине необходимо проводить скоординированную промышленную политику, в рамках которой через обеспечение льготного доступа крупных промышленных предприятий к кредитным и валютным ресурсам, облегченное налоговое бремя государство обязано компенсировать описанный «эффект рыночной дискриминации промышленности». Причем это необходимо делать не вопреки ценностным установкам Запада о равенстве возможностей, а наоборот, в полном соответствии с ними, дабы создать всем субъектам хозяйствования, включая дискриминированную либеральным рынком промышленность, по-настоящему равные конкурентные условия.

Посредством еще одного рыночного мифа современная Орда внушает нам, что цивилизация вступила в эпоху становления так называемого «постиндустриального (информационного) общества», экономика которого якобы сконцентрирована на производстве услуг при быстром падении роли материального производства, включая промышленное производство. В итоге хозяйство «постиндустриального общества» изображено в виде «экономики услуг», якобы независимой от индустриального труда. Данная «научная теория» так и призывает развивающиеся и переходные страны «махнуть рукой» на промышленность, как на какой-то атавизм, рудимент, пережиток прошлого, и заняться опережающим развитием невероятно прогрессивной сферы услуг. Иными словами, навязываемая нам псевдонаучная концепция постиндустриализма не просто легитимирует, но теоретически обосновывает целесообразность и даже неизбежность деиндустриализации периферийных стран, объективно ведущей к укреплению глобального доминирования Запада.

Для демонстрации целесообразности такой стратегии развития обычно используется «неоспоримый факт» того, что доля сектора услуг в развитых державах якобы стала преобладающей и именно она определяет характер современного развитого общества. В частности, утверждается, что в «цивилизованном мире» доля сектора услуг доминирует, ибо в ВВП и занятости превышает 60% для стран ЕС и 70% – для США. При этом подразумевается, что развивающиеся и переходные страны, подражая грандам мировой экономики, должны стремиться к столь же прогрессивной структуре экономики. В отечественной пореформенной литературе нет, пожалуй, более часто и механически цитируемого аргумента, чем этот. Он перекочевывает из статьи в статью, из книги в книгу, из учебника в учебник, причем подается как неоспоримый факт, якобы статистически доказанный.

Эксперты российского журнала «Экономист» (2008, №9, с. 3-27) проверили все эти якобы «статистически доказанные факты» и убедительно показали, что они не только не соответствуют действительности, но являются результатом методологических ошибок и даже преднамеренного статистического подлога. В частности, было выяснено, что согласно особенностям западной статистики в сфере материального производства трудятся одни только рабочие, а заводские инженеры, конструкторы, экономисты, снабженцы, менеджеры всего лишь оказывают им услуги. Если исключить подобные манипуляции статистикой, то согласно официальным данным в секторе материального производства США в 2006 г. насчитывалось 81,4 млн. человек из 134,9 млн. занятых в экономике, или 60,3% (и это без учета работников сельского хозяйства). Информационный же сектор по удельной численности работников за последние полвека вообще вырос едва заметно и сегодня насчитывает лишь 2,4% занятых. Все это вряд ли дает основания для констатации становления какого-то нового общества – «постиндустриального» и тем более «информационного». Скорее нужно вести речь о сверхиндустриальном обществе, в котором промышленность и индустрия, впитав в себя самые последние достижения научно-технической мысли, стали играть самую главную для устойчивого развития роль.

Аналогичная ситуация наблюдается и с якобы доминирующей долей сектора услуг в потреблении. На поверку оказалось, что совокупное конечное потребление домохозяйств США почти на 2/3 обеспечивается отнюдь не услугами, а материальными товарами. Более того, проведенный журналом «Экономист» анализ показал, что удельный вес в совокупном общественном продукте производства средств производства во всех без исключения странах «большой семерки» превышает 50%. Так, в США доля средств производства составляла по итогам 2004 г. более 55,8%, в Германии – свыше 58, в Японии – около 60%.

Изложенное означает, что развитие ведущих держав современности происходит благодаря индустрии, более того, преимущественно за счет производства средств производства, а не услуг, которые доминируют искусственно, благодаря лукавым манипуляциям статистической информацией. Смысл вскрывшихся дефектов измерения и фактов статистического подлога, в общем-то, понятен. В соответствии с правилами глобальной конкурентной войны Запад желает направить развивающиеся и переходные страны по заведомо ложному пути преимущественного развития сектора услуг, связанному с ослаблением их промышленного, а значит, экономического потенциала, ведущему к усилению зависимости от глобального центра.

Третий типовой рыночный миф призван заставить нас поверить, что именно малый бизнес является «локомотивом» экономического инновационного развития и потому его стимулированию следует уделять особое внимание. Данный миф, в общем-то, вытекает из предыдущего, поскольку малое предпринимательство, как правило, связано именно со сферой услуг. «Теоретическим» обоснованием этого положения также является апелляция к обыденной точке зрения, склонной полагать, что крупные предприятия весьма забюрократизированы, неповоротливы, слабо реагируют на изменения во внешней среде и запросы потребителей. Малые же фирмы, напротив, вынуждены чутко реагировать на изменения рыночной конъюнктуры, приспосабливаться к ним, держать «руку на пульсе» всего нового, а значит, быть на острие инновационной деятельности. На основании этих умозаключений делается «естественный» вывод о том, что малый бизнес – это ни много, ни мало главный «локомотив» национальной экономики лидирующих стран.

В конечном счете, за годы реформ данный тезис, разумеется, при небескорыстном усердии наших внутренних выразителей интересов современной западной Орды, многократно повторен и тиражирован в печати. Западные психологи рассчитали все верно – сегодня данный тезис стал восприниматься как сам собой разумеющийся, сделавшись в экономической науке постсоветских стран «правилом хорошего тона». Однако, как и в случае со сферой услуг, это положение является глубоко ошибочным и, более того, преднамеренно ложным. Сегодня в мировой экономике всецело господствуют отнюдь не малые предприятия, а западные сверхкрупные ТНК, о чем уже шла речь выше. Как повествует журнал «Экономист», «…распространилось большое заблуждение насчет малых предприятий: доля таковых преобладает, мол, и в ВВП (нередко называют цифру 50% и более), и в инновациях, и вообще – на них-де держится вся экономика, вся конкурентоспособность.

Роль и значение малых предприятий достаточны, а потому не нуждаются в преувеличении. Но все три сегмента – малых и средних предприятий, крупных корпораций – взаимосвязаны. Поэтому немного смысла в том, чтобы призывать к развитию малых предприятий без развития крупных корпораций, от работы и производительности которых напрямую зависят два других сегмента – малый и средний... Если обратиться к группировке корпораций США по концентрации капитала и прибыли, то увидим, как в период 1970-2005 гг. неуклонно и систематически укреплялись доминирующие позиции крупнейших, вертикально интегрированных структур с капиталом более 1 млрд. долл. В 1970 г. крупные вертикально интегрированные корпорации обладали 48,8% совокупного капитала, 51,9% – прибыли; в 2005 г. их доля поднялась, соответственно, до 83,2 и 86%. Сопоставима также их доля в экспорте, накоплениях, НИР и НИОКР, инновациях. Короче говоря, в развитых странах полностью доминирует экономика крупных корпораций, а не малых предприятий» (см.: «Экономист», 2008, №9, с. 19). Очевидно, что стремление современной западной Орды превратить экономику России, Украины и Беларуси в совокупность разрозненных и к тому же враждующих друг с другом малых, мелких и мельчайших фирм обусловлено отнюдь не грезами о повышении эффективности нашей экономики, а желанием обеспечить беспредельное господство в регионе своим могучим ТНК.

Четвертый рыночный миф настойчиво внушает, что инфляция в развивающихся и трансформирующихся странах носит монетарный характер и бороться с ней надо жесткими рестрикционными мерами в духе прозападного «воинствующего монетаризма». Для этого Россия, Украина, Беларусь и все прочие «незолотые» страны мира должны до предела сжать и всемерно ограничивать национальную денежную массу вплоть до вывода «избыточных» финансовых средств в экономику Запада и их вложения в ордынские «ценные» бумаги. На самом же деле указанная мера борьбы с инфляцией есть ее же и самая главная причина. Как заявил ежедневно ощущающий это на своей собственной шкуре крупный хозяйственник, мэр г. Москвы Ю.М. Лужков: «сколько бы ни пытались монетаристы-финансисты читать нам талмудические лекции, но главной причиной высокой инфляции у нас был и остается недостаток денег в экономике, финансовый голод национального производителя, инфляция издержек, а не спроса. При огромных доходах государства субъекты экономики многие годы находились в условиях острейшего денежного дефицита» (см.: Лужков Ю. Российские особенности мирового кризиса // Российская газета. – 02 февраля 2009 г.).

Важно понять, что искусственное сжатие национальной денежной массы ведет к дефициту национальных денег, а значит, дает Западу возможность сбывать свою главную продукцию – «бумажки с картинками» в обмен на наши реальные активы – сырье, энергоресурсы, предприятия, инфраструктуру. Кроме того, искусственно организованный дефицит национальных денег позволяет паразитарной банковской системе взвинчивать стоимость кредитных ресурсов и тем самым окончательно «обескровливать» реальный сектор экономики. Кстати, покорность денежных властей стран бывшего СССР перед современной западной Ордой зашла столь далеко, что в наших странах коэффициент монетизации экономики, не превышающий 15-25%, не только в несколько раз ниже общепринятой в цивилизованном мире нормы (60-100%), но и существенно меньше порогового (50%) и даже кризисного уровня (30%).

Кроме того, периферийным странам якобы с целью стимулирования их экспорта время от времени буквально навязывается еще один монетаристский рецепт скоропостижного «оздоровления» национальной экономики – девальвация (обесценение) национальной валюты. В результате этого «живительного» действа наши товары в глобальном центре дешевеют, а продукция западных ТНК на периферии дорожает. Это есть ни что иное, как экспорт инфляции из метрополии в колонии. Получается, что так называемые развитые страны в погоне за сеньоражем сознательно разгоняют инфляцию в мировом масштабе и буквально «наводняют» мировую экономику продукцией своих печатных станков, а нас через демонетизацию экономики и девальвацию национальных валют побуждают «впитывать» эту ничем не обеспеченную денежную массу и инфлюировать вместо Запада. Поскольку девальвация национальной валюты связана с удорожанием сырьевых ресурсов на национальных рынках, то это, кроме всего прочего, ведет к увеличению себестоимости производства продукции отечественными предприятиями и тем самым «съедает» их прибыль. Став искусственно нерентабельными, национальные товаропроизводители прекращают свою деятельность, а отечественные рынки неизбежно заполоняются продукцией западных мегакорпораций.

К сожалению, стремление денежных властей стран бывшего СССР угодить современной западной Орде и в этом вопросе столь же велико, как и в случае с демонетизацией экономики. Так, известно, что сегодня официальные обменные курсы национальных валют России, Украины и Беларуси по отношению к мировым деньгам также в 2-4 раза ниже (хуже) справедливого, определяемого на основе паритета покупательной способности (ППС), уровня. Это ведет к ситуации неэквивалентного обмена, когда наши страны несут колоссальные потери в процессе международной торговли с Западом и в дополнение к этому еще и инфлюируют вместо него.

Итак, мы убеждены, жизненно необходимый восточнославянским народам Русский прорыв в технотронную эпоху третьего тысячелетия связан с курсом на НЕОИНДУСТРИАЛИЗАЦИЮ России, Украины и Беларуси в рамках их скоординированной, межгосударственной промышленной политики.

При этом непременными условиями возможности ее реализации выступают:

- решительный отказ от нынешней пропаганды через СМИ и систему образования прозападных «псевдоценностей», дезинтегрирующих, «атомизирующих» экономику и общество, включая культ обогащения без труда, эгоизма, превосходства, насилия, безграничного потребления, похотливости, пошлости и прочей безнравственности в духе «американской мечты»;

- активная пропаганда наших многовековых восточнославянских духовно-нравственных идеалов – любви к Отечеству, служения своему народу, уважения к труду, коллективизма, сотрудничества и взаимовыручки, культа красоты и гармонии, семьи и здорового образа жизни и т.п.;

- решительный отказ от разрушительной либерально-рыночной доктрины развития, дезинтегрирующей экономику на всех уровнях и разобщающей общество по всем направлениям, в пользу интеграционной модели развития, предусматривающей жесткое государственное регулирование экономики. Последнее должно осуществляться не в целях максимизации рыночной прибыли избранными за счет использования большинства в качестве приобретаемого на рынках труда ресурса («расходного материала»), а в интересах расширенного воспроизводства нации – главного целевого критерия нравственного экономического развития (о нравственном измерении экономики см. статью автора в Интернете: -43-09.htm);

- ориентация на ускоренное развитие и всесторонний патронаж со стороны правительства крупных и сверхкрупных вертикально-интегрированных промышленных компаний, прежде всего, межгосударственных – белорусско-российских, белорусско-украинских, российско-украинских и белорусско-российско-украинских ТНК;

- устранение нынешних вопиющих отклонений от норм базовых параметров функционирования кредитно-денежной системы, их оптимизация, доведение до общепринятых в цивилизованном мире значений. При этом имеется в виду, прежде всего, системная, программная дедолларизация национальной экономики и по мере ее осуществления: кратное повышение коэффициента монетизации экономики до 60-100%; кратное повышение обменного курса национальной валюты до уровня, определяемого паритетом покупательной способности; снижение стоимости кредитных ресурсов для промышленных предприятий, осуществляющих технико-технологическую модернизацию, до символических 0-5% годовых. Без решения указанных монетарных проблем наши страны навсегда останутся надежно встроенными в глобальную систему эксплуатации долларом, когда любые инновации, модернизации и прорывы наших работающих за американские (европейские) «бумажки» народов будут неизменно оборачиваться всего лишь улучшениями качества жизни «золотого миллиарда»;

- реализация межгосударственного интеграционного эффекта в рамках СНГ, ЕврАзЭС и, прежде всего, Союзного государства, которое призвано стать ядром и катализатором жизненно важных для всех нас интеграционных процессов на территории бывшего СССР.

Разумеется, перечисленные сугубо экономические проблемы потребуют решительного преодоления активного, ожесточенного противодействия со стороны сил, представляющих интересы западной Орды в странах бывшего СССР, вплоть до демократического оттеснения от власти нынешних компрадорских политических и экономических «элит». При этом важно, наконец-то, проснуться и четко уяснить себе – либо мы сделаем это, либо нас сомнут и тогда наши дети, внуки, правнуки сделаются холопами и рабами у других более «продвинутых» народов!

Об авторе. Байнев Валерий Федорович - д-р экон. наук, профессор кафедры менеджмента Белорусского государственного университета, эксперт консультативного совета Информационно-аналитического центра при Администрации Президента Республики Беларусь, председатель редколлегии журнала «Новая экономика» (г. Минск).

Оглавление