«Империя»

Alexandrov_G Империя

Как строится Империя – 1

Мы все знаем, что империи строятся железом и кровью.

Топот конских копыт, звяканье сбруи, свист опускающегося клинка. Железные скрепы государства. Меч, топор и молоток. Гвозди. Дом.

Дело только в том, что люди забывают, что за этим очень красивым, взывающим к чему-то глубинному в нас (Железо и Кровь!) образом стоит простая и страшная истина: запёкшаяся на железе кровь – это наша кровь. Империя строится нашей кровью. Когда враг посягает на наш дом, то мы с готовностью льём и его кровь, однако же главная плата за право иметь свой дом – это кровь, которую гонит по нашим жилам золотое сердце России.

Империя строится долго, веками, и сколько же крови пролил русский народ за право иметь свой дом, за право построить свою, Русскую, Империю. На русской крови был замешан растовор, на который русские цари поколение за поколением клали всё новые и новые кирпичи, возводя стены русского государства. И стены эти были на диво крепки. Они стояли века. Сейчас стен нет. Ветер гуляет по России. Россия проиграла войну, Россия позволила победителю разрушить свой дом.

Утешая себя, нынешние, ютящиеся по каким-то времянкам русские говорят, что народ, де, устал… Тащил веками непосильную ношу и – не выдержал. Надорвался. Укатали Сивку крутые горки. Зато теперь вот, отдохнув и набравшись сил, русский народ неминуемо явит миру некое "русское чудо" и будет это чудо чудом расчудесным. "Мы наш, мы новый мир построим" и уж тогда заживё-о-о-м… И-и-эх, как заживём! Новый наш дом будет, правда, поменьше старого и труба на том доме тоже будет пониже, но зато как же будет в том доме хорошо! Без нахлебников-то!

А давайте-ка вместе подумаем, а зачем вообще Россия строила Империю. Ради интереса, что ли? Ведь в начале XVII века, когда бояре с государем целый год думу думали, воссоединяться ли Московскому Царству с Украиной, начинать ли строительство Третьего Рима, сколько мыслей было в боярских головах передумано, сколько слов было произнесено, тех, полновесных слов, а не наших, нынешних, что дунь – и развеются. И о Железе тогда подумали, не сомневайтесь. И о Крови – тоже. И решили – начинаем. Строим!

То, что так долго колебались, понятно, цена решению была ой, как высока. Риск был ох, как велик. Почти как сегодня. Но ведь угадали бояре, угадал царь, угадали русские. Россия была ничем, а стала всем. Ещё вчера какие-то поляки на московский стол каких-то своих царьков сажали, а сегодня мы на французский престол возвращаем того, кого считаем нужным. Вчера нас была горстка, в той же Польше поляков жило больше, а сегодня нас триста миллионов, живущих на просторах от океана до океана. Вчера мы были какими-то московитами, а сегодня слово "русский" знают даже и в Патагонии. Славно! Но неужели лишь ради этого русские веками несли своё бремя русского человека? Да нет, конечно же… Русский нёс свою ношу тяжкую потому, что просто хотел жить. И, неся, он утешал себя тем, что иначе – нельзя. Или неси и живи, или сбрось ношу и умри. Да-да. Именно так. Витязь на распутье, у придорожного камня. А от камня две дороги, по одной пойдёшь – жить будешь, плохо ли, хорошо ли, но – Жить, а по другой пойдёшь – не только коня потеряешь, но и голову сложишь. И памяти о тебе не останется. Другие народы будут жить в твоём доме, другие сказки сложат они, и будут эти сказки не о тебе, а будут они о них. И огонёк лампадки погаснет тоже. Дунут – и нет того огонька.

Сегодня, оглядываясь назад, понимаешь, что другого выхода у России не было. Нет его и сегодня. Россия – не остров (даже и Крым – не остров), между Россией и её вековечными врагами нет непроходимых горных хребтов, нет даже и пустынь. Нет никаких естественных границ. Так судил Бог. Спасение России в одном – в пространстве. Россия веками сдвигала границы не потому, что хотела кого-то завоевать, ей не нужно было некое "жизненное пространство", ей нужно было пространство, чтобы жить. Дышать.

Пространство спасало Россию трижды. И не только пространство. Дело в том, что когда вы сдвигаете границы государства вовне, то в состав Империи попадают новые народы. И вы жизненно в том заинтересованы. Вы, вы лично. Государство всегда находится в состоянии войны. То холодной, то горячей. И для того, чтобы эту войну вести, ему нужны солдаты. Больше население – больше солдат. Больше рабочих у станков. Больше выплавленного железа. И меньше пролитой крови. Вашей крови. И я уж не говорю о такой малости, как то, что на вновь обретённых землях могут вдруг оказаться залежи нефти. Или газа. Или месторождения угля. Железа. Урана. На землях этих может случиться другой климат и вы сможете выращивать там хлопок. Или кукурузу. Или пшеницу. Не будет у вас хлопка, вы заплатите за него Золотом, а будет у вас меньше солдат – больше ваших сыновей умрут в бою. Умрёт больше русских.

За то, чтобы жить, приходится платить. И Россия платила. Россия платила окраинам тем, что строила там города, рыла каналы, перекрывала реки, учила грамоте, строила заводы. Россия платила честно, иногда отрывая от себя. Иногда платила, сама умирая от голода. Платила и получала взамен Жизнь. Подумайте над тем, где проходила Гражданская война в начале ХХ века, где проходила Великая Отечественная. Сейчас этих земель в составе РФ нет. Многие, ах, как многие, даже с облегчением вздыхают: и слава Богу! А теперь представьте себе, что война вновь придёт в Россию, а ведь придёт, неминуемо придёт, и где теперь будут проходить фронты? Где теперь будет тыл? Куда, в какую эвакуацию вы отправите ваши семьи? Вы считаете, что, потеряв окраины, Россия усилилась? Потеряв миллионы кв. километров территории и половину населения? Половину! Из узбеков плохие солдаты? Ну, что ж. Вы можете их использовать в стройбате или в охране лагерей, куда вы посадите своих изменников. Да и дело не только в узбеках и Узбекистане. Когда в состав вашей Империи входит Финляндия, это означает, что генерал Маннергейм служит в ВАШЕЙ армии и подчиняется приказам ВАШЕГО генерального штаба. А если Финляндия в состав России не входит, это означает, что финские войска осаждают русский город Ленинград и вымаривают голодом миллион русских. Те самые две дороги. Или-или. Третьего пути нет.

Какими бы плохими солдатами ни были узбеки или казахи, то, что они являются гражданами одной с вами страны, означает следующую простую вещь – из них не будут сформированы дивизии, сражаясь с которыми будут умирать русские. И за это, да, приходится платить. И я вынужден заметить, что никакая плата не бывает слишком высокой, когда речь идёт о жизни. И ладно бы только о вашей жизни. Речь идёт о жизни России.

Как строится Империя – 2

Русские, живущие сегодня в государстве под названием РФ, тешат себя иллюзией, что вот-вот, может-быть прямо послезавтра, произойдёт в мире что-то такое, что изменит ситуацию к лучшему. Что мир поляризуется, станет чёрно-белым, простым, и каждый сбросит маску, проявит себя. Во многих вполне себе официальных статьях, а уж в ЖЖ-эшных написульках так вообще сплошь да рядом сквозит: да придите уж скорее, дайте до вас дотянуться, вот ужо мы вам покажем… К месту и не совсем вспоминаются годы Великой Отечественной, до общественного сознания пытаются достучаться, вспоминая славные даты побед русского оружия, начиная чуть ли не с Дмитрия Донского. Всё это прекрасно, но как вы собираетесь воевать с объединяющейся сейчас у вас на глазах Европой? Как?

Во время последней большой горячей войны, которую мы называем Вторая Мировая, Европе противостоял СССР, обладавший примерно тем же потенциалом и той же численностью населения. Сегодня в ЕС – почти полмиллиарда человек, а в РФ сколько? Вам напомнить? И чем вы собираетесь воевать? Ядерное оружие, с которым так любят мысленно поиграться "патриоты"? А как вы собираетесь доставлять ядерные боеголовки к стенам славного города Брюсселя? При помощи межконтинентальных ракет "Сатана"? Вы не даёте себе труда задуматься над напрашивающимся вопросом (между прочим, над самым интересным вопросом последних пятнадцати лет!), а кому, собственно, СССР проиграл войну? Как так вышло, что Горбачёв, как нас пытаются уверить сегодня, ПО ГЛУПОСТИ(!), по некоему "недомыслию" уничтожил не только ракеты средней дальности, но и ракеты, о которых речь на переговорах по разоружению вроде бы даже и не шла. Почему были уничтожены ракеты, спроектированные и построенные для использования именно на европейском театре? Перед кем разоружился перестроечный СССР? Перед какой партией?

Вопрос самым молодым и горячим: вот вы собираетесь в случае войны (тьфу, тьфу! не дай Бог, конечно!) взять автомат Калашникова (где вы его, кстати, возьмёте?) и уйти то ли в леса, то ли в горы. Партизанить, так сказать. Кто и какую помощь будет вам оказывать? Партизанское движение может существовать лишь при могущественном покровителе. Сами по себе, брошенные на произвол судьбы, вы погибнете уже через неделю жизни "в лесу". В отсутствие Большой Земли ни о каком организованном сопротивлении "оккупантам" не может идти и речи. И я уж не говорю о такой малости, что внутренние войска нынешней "Большой Земли" (или "Малой"?) будут вас вылавливать с гораздо большим рвением, чем "оккупанты".

Вся надежда будет лишь на то, что у Европы немедленно появятся враги, стремящиеся не допустить её усиления, и из этих пошлых соображений эти страны может быть (может быть!) начнут подкармливать пусть маленького, но врага своего врага. Начнут поддерживать "русское партизанское движение". Команданте Иванова. Если же гипотетическая ситуация изменится зеркально, если выйдет так, что топтать русскую землю будет не европеец, а американец, то и в этом случае для вас лично не изменится ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Вы, грязный, запаршивевший и голодный, будете точно так же, дрожа от холода, сидеть в зимнем лесу и с безумной надеждой всматриваться в ночное небо, вслушиваясь из всех сил – не доносится ли спасительный гул самолёта, с которого вам сбросят несколько цинков с патронами и ящик тушёнки. Не считать же за разницу то, что на крыльях самолёта в одном случае будут нарисованы белые звёзды, а в другом – чёрные кресты. Вы – этого хотите? Вы этого ждёте? А ведь неизбежно кончится именно этим. Рано или поздно. Можно, конечно, считать, что человечество уже все войны отвоевало, что отныне между всеми-всеми и навсегда – мир, дружба и жвачка, что настало то самое время, о котором поют в своих псалмах баптисты, время, когда lion and tiger become friends, но лично я в эту благостную картинку не верю. Человечество от очередной большой войны удерживают отнюдь не религиозные соображения.

А задумываться, хоть иногда задумываться, между прочим, не мешает. Подумайте, например, вот о чём – сколько, по вашему, стоит независимость? Независимость государства, которая была потеряна в 1991 году? Можно ли измерить её в деньгах? Может ли независимость быть продана, а потом выкуплена назад? Применимы ли вообще к независимости торговые термины? Подумайте о том, во что обошлось России возвращение независимости после проигрыша в 17-м году. Подумайте о том, какая цена была уплачена Россией за возможность вновь собрать себя. Речь не о каких-то ничего по сути не значащих денежных знаках, как бы они ни назывались. Речь о крови, которой был оплачен выставленный Жизнью счёт. Или кровь людская так, водица? Вы считаете, что в этот раз будет по-другому? Что вновь отстроить Русскую Империю можно будет не железом и кровью, а простым повышение цен на нефть? Ну, или на газ?

Меня читают несколько сот человек. Люди это вполне успешные, у них есть стабильный источник дохода, автомобиль и персональный компьютер. У них всё хорошо. Им кажется, что так будет всегда. Ну, или во всяком случае они хотят на это надеяться. Дай, как говорится, Бог. Дело только в том, что мы все – я, вы, он, она, вместе целая страна, мы все, все-все, от последнего бомжа и до первого олигарха – лузеры. Мы все в проигрыше, мы все, все вместе, проиграли Россию. Мы – солдаты разгромленной армии. Неважно, насколько хорошо сражался каждый в отдельности, неважно, что кто-то побежал первым, а кто-то стоял до конца. Битвы выигрывают и проигрывают не отдельные солдаты, а армии. Наша армия проиграла генеральное сражение. Мы все сегодня живём в долг. Все без исключения. Мы все должны "проклятому совку", оболганному и ограбленному до нитки и, что гораздо хуже, мы в долгу (неоплатном, страшном долгу!) перед своими детьми, теми самыми, ради которых мы, вроде бы, и живём. Наша сегодняшняя передышка куплена на взятое в долг у будущего и взятое под непредставимо высокие проценты. Отдавать эти долги предстоит будущим поколениям. И оплачен этот долг будет кровью.

Рано или поздно русские это осознают. Это неизбежно. Рано или поздно русские вновь захотят жить. У них просто не будет другого выхода. Рано или поздно они вновь захотят побеждать. Для этого им потребуется армия. Для армии потребуется оружие. Для того, чтобы это оружие выковать, им потребуются заводы и фабрики, для того, чтобы спроектировать оружие, им потребуются обученные специалисты, чтобы эти специалисты появились, русские изменят систему образования, для того, чтобы взглянуть на себя другими глазами, для того, чтобы описать новую реальность новыми словами, им потребуется изменить образ мыслей, им потребуется новая, отличная от нынешней, идеология. Идеология победителей. Русские придумают для себя новую Историю.

И русские вновь соберут Россию.

Империя 1

Империя – это надгосударственное образование. Это государство государств. Это объединение народов, подчиняющееся единому Закону. Народы, живущие в Империи, могут поклоняться своим богам, они могут носить свою одежду и праздновать свои праздники, они могут разговаривать на своём смешном языке и следовать своим нелепым обычаям, но они живут в ясном осознании того факта, что они – кирпичики в стене, хвоинки в муравейнике, что они – населенцы общего дома и имеют не только права, но и обязанности, что и они несут общую ношу, а чтобы ноша эта была не в тягость – есть Царь, которую немыслимую тяжесть раскладывает на всех. Который судит по Справедливости. Который не просто олицетворяет собой Закон, но который этим самым Законом и является, ибо источник его Власти – Бог. Понимание каждым народом того, что все они, живущие в Империи, равны перед Царём, есть основа основ, это тот самый камень, что был положен во главу угла.

Государства – живые, они растут стихийно, как растёт дерево. Государство растёт до тех пор, пока не встречает на своём пути преграды, естественной или искусственной. Преграда ествественная – это Гиндукуш, или Сахара, или Океан. Преграда искусственная – это границы другого государства. То государство, которое сильнее, поглощает более слабое и растёт дальше, пока не будет остановлено государством, которое равно ему. Но даже и тогда государство будет своими корнями пучить землю по ту сторону границы, оно будет изо всех сил тянуться вверх, в небо, чтобы ему, его ветвям досталось солнечного света больше, чем соседу.

Жизнь наша – это изнурительная, каждодневная война всех со всеми, война не на жизнь, а на смерть. Так было и так будет всегда, какими бы красивыми словами ни прикрывалась эта неприглядная истина, и жизнь государств в этом смысле ничем не отличается от жизни каких-нибудь насекомых. И когда-то, в незапамятные времена, именно так, по насекомьи, и поступали друг с другом племена человеков, точно так же, как поступает один муравейник, захвативший другой – побеждённое племя уничтожалось. Под нож шли все, "чья голова выше чеки колеса телеги". Человечество уже попробовало жить так, однако обнаружило, что это попросту неразумно. Неразумно вовсе не потому, что кому-то стало кого-то жалко, неразумно не из неких абстрактых гуманистических соображений, жизнь человеческая никогда не ценилась высоко, ни тысячу лет назад, ни сто, не ставилась она ни во что вчера, не ставится она и в грош и сегодня.

Ценится лишь собственная жизнь, собственная такая драгоценная шкура. Своя, и ничья больше. Ценится выше любой ценности на грешной нашей планете, и ценится не только отдельным человеком, но ценится и государством. Не только отдельно взятый человек понимает, что, как бы ни был он силён, противостоять даже нескольким подросткам, сбившимся в банду, он не сможет, но и государство понимает это не менее отчётливо – союз всегда сильнее одного. И ладно бы только сильнее, дело ведь ещё и в том, что как только мой народ вступает в некий союз, то тут же обнаруживается следующая приятность – если мой вчерашний враг попробует на меня напасть, то дело он будет иметь не только со мною. Плечом к плечу встанут рядом со мною мои новые братья, хотя говорят они на другом языке и поклоняются другим богам. Встанут, чтобы защитить меня (МЕНЯ!) хотя ещё вчера мы друг друга не знали и знать не хотели. Они были могущественны, а я пребывал в ничтожестве. И вот сегодня, в день, который ещё вчера был бы моим последним днём, они здесь, они пришли и они готовы за меня умереть.

Вот здесь, в этом "умереть", суть Империи. Суть – в честности. Один за всех и все за одного. Не на словах, а на деле. "До самыя до смерти." Империя честна. Да по другому и быть не может. Что может быть честнее крови? А Империя зиждется на крови – на крови, которой подписан завет союза народов и на крови, пролитой СОВМЕСТНО в борьбе не только с личным врагом, но и с врагами Империи.

Идея Империи, воплощённая в Риме, причём совершенно неважно, насколько реальный Рим соответствовал нашим нынешним представлениям о нём, оказалась настолько притягательной, что вот уже более тысячи лет идёт борьба за право даже не быть, а хотя бы только называться "Римом". Богу ли, Истории, Провидению, я не знаю кому, но кому-то было угодно, чтобы вышло так, что имперская идея Рима оказазалась неразрывно связанной с христианством. Одна идея наложилась на другую. Они идеально совпали, паз вошёл в паз с нечеловеческой точностью и сегодня представить себе одно без другого почти невозможно. Сама по себе идея Империи ведь внерелигиозна и в истории человечества были попытки имперского строительства помимо Рима, но что-то было в них не так, какой-то присутсвовал изъян, что-то такое, что не позволило им занять место в умах человеческих, место, которое занимает Рим даже и сегодня, в наш бездуховный страшный век.

Что-то такое, чего не выговорить словами, подсказывает людям не просто далёким, но и даже чуждым христианству, что без Империи человечеству просто не выжить. Что только Империя означает путь вверх, а всё остальное – вниз. Чего только не перепробовали люди, а жизнь вернула их опять туда, где всё начиналось. И выбирать, собственно, больше не из чего. Или Рим, или Вавилон.

Империя – 2

Говоря об Империи мы не можем избежать религиозного спора. Тяжба о наследстве Рима – это тяжба о Боге. Народ, который построит Империю, не докажет на словах, но явит миру свою богоизбранность. То, что государственные деятели даже и в наши дни сплошь и рядом прибегают к религиозной риторике, лишний раз указывает именно на это. Единой христианской цивилизации не существовало вчера, во время религиозных войн, не существует её и сегодня. Причина современных войн отнюдь не в некоем "жизненном пространстве" и уж совершенно точно не в "нефти", причина эта конкретна донельзя и солдат Третьего Рейха, солдат гальванизированной Священной Римской Империи, даже умирая на поле боя, уже не видя и не слыша ничего, мог нащупать скользкими от собственной крови пальцами выпуклые как в букваре Брайля буквы на пряжке своего ремня, и буквы эти складывались в слова Gott Mitt Uns.

Христианская цивилизация возможна только и только одна, это христианская цивилизация Империи Константина. Христос неделим. Империй не может быть много – Империя одна. Есть только один Бог и один Кесарь. Одному мы отдаём богово и одному – кесарево. Мы не можем (ни в каком смысле не можем) отдавать богово разным богам, а кесарево – разным кесарям. Момент, когда народ Московского Царства присоединением Украины заложил первый камень в фундамент будущего строительства – это момент осознания народом следующей немудрящей истины – "мы не будем поклоняться чужому богу и не будем отдавать кесарево чужому кесарю, мы построим наш мир, нашу вселенную, нашу, Православную, Империю, Рим наш, а не ваш, и Рим отныне зовётся Россией." С этого момента соперничество между европейскими Империями, какое бы имя они ни носили, и Империей Российской было неизбежным, а поскольку речь шла о Боге (об одном и том же, замечу, Боге), то соперничество это может кончиться лишь смертью одного из тяжущихся. Ну, или отказом от самого себя, что немногим от смерти отличается. Прекраснодушные разлагольствования на тему о некоем "вхождении России в семью цивилизованных народов" демонстрируют или полнейшее непонимание сути происходящего или злонамеренное лицемерие.

Воссоединиться, конечно же, можно, но лишь ценою отказа от себя. Одна из сторон должна признать себя "небывшей". А ведь что Европе, что России гораздо за тысячу лет, а если выйдет так, что Римское наследство наше, то История победителя вообще уходит в какую-то тьму веков. А теперь попробуйте-ка сказать, да вот хотя бы самому себе: "Всё, что со мною было – это какая-то трагическая ошибка, не было последней тысячи лет, не было России, не было русской Истории, не было ничего, а был какой-то морок, мираж. Истинная История проживалась в Европе, истинен лишь европейский взгляд на Россию, на меня, на моих предков, НА МОЕГО БОГА. Отказываюсь от себя отныне и навеки. Приидите и володейте мною." Дело ещё и в том, что это "володейте мною" означает ведь не просто владение вашим телом, не просто присвоение плодов вашего труда. Отказ от себя означает, что владеть будут и тем вами, кто живёт в вас и говорит с Богом, володеть будут вашей душой. Не больше и не меньше.

Но это только одна сторона медали. Наша сторона. А есть ведь ещё и европейская. Отказ Европы от строительства Империи означает, что всё выше сказанное должен будет сказать себе европеец. Гордый, просвещённый европеец должен будет признать, признать перед всем миром, что последнюю тысячу лет Христос жил в России. Не было пап, не было императоров, не было Реформации, не было Контрреформации, не было ни Возрождения, ни Просвещения. Ничего не было и никого не было тоже. А была – Россия. Вы такое можете себе представить? Я – не могу.

Вот поэтому, именно поэтому и невозможно никакое вхождение России в Европу. Это то, что понимали на протяжении последних трёхсот лет русские цари и генсеки. И это то, что всегда понимали европейские политики. И то, что именно Россия дважды разбивала вдребезги вновь отстроенную Империю европейскую, европейцами тоже никогда забыто не будет. Никаких иллюзий на этот счёт никто питать не должен. Войти в Европу не может никакая Россия, ни большая, ни маленькая. Ни в старых границах, ни в новых. Ни даже в границах Московского Княжества. Войти в Европу русские не могут. Русские не могут стать европейцами. Европейцами могут стать только нерусские.

Империя – 3

Империей хочет стать каждое государство. Каждое, в какое пальцем ни ткни. Или хотело вчера, или хочет сегодня, или будет хотеть завтра, когда у него хотелка вырастет. Множество государств на том или ином этапе своей истории предпринимали попытку перерасти себя. Самое интересное, что шанс есть у каждого, это как деревья в лесу, тянущиеся вверх, к свету. И с государствами совершенно то же, что и с деревьями, какое-то смогло, а какое-то – нет. Но если уж ты поймал свою удачу, если сложилось так, что ты вырвался из гущи, дал побег вверх, не дал, пока ты был тоненьким проростком, себя задушить, то и пути назад у тебя теперь тоже не будет, и, хочешь ты того или нет, но ты вынужден морить все ростки вокруг, ибо из каждого из них может вырасти исполин тебе под стать.

Наверху мы видим шелестящую листву, которую дерево сбрасывает осенью, чтобы вновь покрыться зеленью весною, мы видим мощный ствол, раскидистые ветви, мы видим стремление ввысь, мы видим красоту и при этом мы даже и не догадываемся о той борьбе, что ведётся внизу, под покровом травы и мха, в страшном переплетении корней, о борьбе за жизнь. За соки. Мы только видим, что вдруг какое-то дерево начало чахнуть, хиреть, а соседнее поднимается выше и шире разбрасывает свои ветви.

Государства как те деревья в лесу, они все хотят попасть в то время, когда деревья были большими, они хотят вырасти, потому что каждое государство, даже и самое завалященькое, очень хорошо понимает, что если ты останешься маленьким, то соков земных ты получишь не столько, сколько хочешь, а ровно столько, сколько оставит тебе растущий рядом дуб. Стремясь вырасти, деревья пытаются остаться в живых, и в борьбе за жизнь они готовы на всё. Абсолютно на всё. Ведь если ты останешься маленьким, то в засушливый год дуб выпьет всё и ты засохнешь.

Правил в этой борьбе нет и быть не может. То, что для нас выглядит как правила, все эти "межгосударственные договора", те самые, что "не стоят даже и того клочка бумаги, на котором они написаны", все эти "Декларации Прав Человека", все эти "Уставы ООН", на деле никакими правилами не являются, это всего лишь дурилка для малышей, прикидывающихся взрослыми, для малышей, предпочитающих зажмуривать глаза, чтобы не видеть того, что их пугает. А действительность и в самом деле страшна. Куда страшнее любого выдуманного "ужастика". Подозреваю, что именно поэтому люди не любят думать, не любят вглядываться в окружающий их мир, они попросту боятся обнаружить там то, о чём они давным-давно догадывались, они боятся увидеть, что за окном не старая привычная улочка, не ухоженный палисадничек и не уголок старого парка с играющими детьми. It's a jungle out there, brother, it's a jungle.

В борьбе между государствами все средства хороши. Государства друг-дружку не стесняются, никаких запрещённых приёмов для государства нет, это даже не "вольная борьба", это даже не "борьба без правил", одиночество государства – это "одиночество тигра в джунглях", там есть только хищник, вышедший на охоту, а на охоту он вышел потому, что хочет есть, и если он никого не поймает и не съест, то он сам умрёт от голода. Вот и всё. Жизнь в сущности чрезвычайно простая штука.

В качестве оружия государство использует всё, что у него есть в наличии. Абсолютно всё. Это как хорошо тренированный боец, которому в схватке оружие заменяют самые неожиданные предметы, даже и такие, которые по своему назначению в оружие ну никак не предназначались. Скажем, карандаш. Вот мы, обыватели, считаем, что карандаш – это канцелярская принадлежность, некоторые из нас, люди, обладающие изощрённым воображением, догадываются, что карандаш может быть использован в качестве оружия, и, да, пользуются этим – садятся и пишут карандашом донос, и считают они себя при этом очень, ну о-очень умными, а вот человек тренированный знает, что карандаш может быть использован в качестве ножа, и он не только это знает, но он ещё и умеет пользоваться карандашом как ножом, и вот такой человек даже и самого умного из нас простым карандашом убьёт. Просто и страшно убьёт. Запросто. А все остальные тем же самым карандашом будут по-прежнему писать друг другу записочки или чего-нибудь подсчитывать в столбик. И вот точно такие же "предметы", точно такие же "карандаши" есть и в арсеналах государств. И бывает так, что самым страшным оружием оказывается вовсе не то оружие, которого все боятся, а оказывается таким "оружием судного дня" какой-нибудь невзрачный карандашик фабрики "Сакко-и-Ванцетти", торчащий из пластмассового стаканчика на вашем столе.

Империя – 4

Тема оружия поднята мною не просто так, а с прицелом. Дело в том, что самым страшным оружием является отнюдь не оружие поля боя, не меч и не лук древности и не реактивная авиация или танки наших дней. Всё, что стреляет и взрывается – это всего лишь один из видов оружия, находящихся на вооружении государств, и вид далеко не самый смертоносный. Это оружие войны на личном, так сказать, уровне. Это оружие, при помощи которого человек убивает человека. Для того же, чтобы государство могло убить другое государство, в арсенале у него есть штучки пострашнее.

Да, это и атомная бомба, образ которой чёрным грибом тут же вырастает в нашей голове, но и военный атом это тоже не супероружие, в конце концов, обладатель атомной бомбы превращается в заложника ситуации, это как человек, выдернувший чеку из гранаты и угрожающий "взорвать всё к чёртовой матери!" если не будут выполнены некие, выдвинутые им, условия. Взорвать-то гранату он, конечно, может, но всем, в том числе и ему самому, понятно, что при этом погибнет и он сам. Атомная бомба – это что-то вроде игры в покер, только завсегдатаями закрытого клуба, где за задёрнутыми шторами ведётся эта увлекательная игра, являются не отдельные личности, а государства и ставкой в этой игре являются не деньги, а жизнь государств. Судя по тому, что мы с вами до сих пор целы и невредимы, очевидно, что пока игроки играются и блефуют, существует какая-никакая гарантия незыблемости существующего положения вещей. До тех пор, конечно, пока один из участников не явится в клуб в поддетом под серый сюртук кефларовом жилете и не скажет: "Карты на стол, господа!", а потом на глазах у всех выдернет чеку и аккуратно положит свою лимонку в центр зелёного стола. После этого у всех остальных будет ровно четыре секунды на то, чтобы решить как же им поступить. Что случится дальше, никому не известно, даже и самим игрокам, хотя планы на этот случай они, конечно же, строят. Но планы планами, а жизнь – жизнью. А Игра – Игрою. Так что поживём – увидим.

Дело, однако, в том, что Жизнь и помимо Игры, сама по себе штука чрезвычайно интересная и полна приятных, ну и само-собой, неприятных неожиданностей. И в Жизни этой, для кого скорбной, а для кого и не очень, существуют способы, при помощи которых можно сделать так, что даже самый сильный и самый умелый игрок не только не сможет выиграть, но можно сделать так, что он даже не придёт сегодня вечером в клуб. А как всем известно – "нет человека, нет и проблемы". Нет человека, нет и его гранаты. Более того, если вы знаете правильные слова и сможете сложить их в нужную комбинацию, то вам остаётся лишь произнести заклинание и у спешащего сейчас в клуб игрока где-то, по дороге, раз! – и отвалится нога. Или рука. Ну, или голова, это что нам заблагорассудится. Захотим, так и вообще его разберём на атомы. А потом из этих атомов соберём что-нибудь другое. Но уже без гранаты, конечно. Зачем человеку граната? На фига козе баян? Лишние игроки нам за столом не нужны, тем более такие, которые не хуже нас блефовать умеют.

Самое страшное оружие – это оружие иделогическое. Война идей страшнее любой атомной войны. Страшнее в самом прямом смысле, в смысле количества жертв. Самые страшные бомбы, хранящиеся в арсеналах государств, носят имена собственные. У каждой бомбы своё имя, потому, что бомбы эти – оружие специализированное. На каждый особый случай предусмотрена и своя бомба. Единственное, что их роднит, так это то, что по давней военной традиции, когда каждое следующее поколение танков или авианосцев называется непременно именем хищника из семейства кошачьих или именем какого-нибудь политического деятеля, название бомб из идеологического арсенала имеет одно и то же окончание "-изм".

Давайте уйдём немного в сторону, давайте на минутку отвлечёмся. Давайте порассуждаем вот о чём: почему все считают США империей? США – огромное и чрезвычайно мощное государство, признанный лидер того стада, что зовётся "мировым сообществом", у них "много денег и машин", у них вообще много всего на свете, но почему именно – "Империя"? Каким критериям "имперскости" отвечает государство США? Вы полагаете их империей лишь потому, что свой законодательный орган они назвали "сенатом", а холм в столице "Капитолием"? Потому, что один из их городов носит название Цинциннати? Или потому, что в качестве государственного герба США избрано изображение римского орла? Что именно делает США империей? То, что это большое и мощное государство? И это всё? США ведь не являются объединением племён и народов под властью сюзерена, "цезаря". В США нет народов, как нет и племён. Вообще-то парочку племён при желании найти можно, но были племена эти в незапамятные времена отправлены гораздо дальше чеченцев или крымских татар в России и до сих пор живут эти племена не в Казахстане, а в резервациях.

США – это союз не государств, а штатов, а штаты, в свою очередь, населены не народами, а людьми и объединены эти люди отнюдь не имперской идеей. А что до штатов, сената и орла, так в точности то же самое наличествует и у соседней Мексики. Для полноты сходства отмечу, что у Мексики, к тому же, даже и свои негры есть, а индейцев так и вообще девать некуда, и тем не менее заявление о том, что Мексика – это Империя, будет встречено незлым, добрым (добрым потому, что добродушных мексиканцев все любят) смехом.

А теперь, поулыбавшись, вернёмся назад – к идеологическому оружию. США не являются империей вот почему – это государство, созданное искусственно, это не дерево, а мехническая конструкция, спроектированная не инстинктом, не сердцем человеческим, а умом. И ум этот, конструируя стены будущего государственного строения, предусмотрел невозможность применения против США самого мощного оружия, изобретённого человечеством.

Самая большая, самая мощная бомба была изобретена давным давно и предназначалась она именно для разрушения Империй. Кому, как не нам, русским, об этом не знать. Ведь именно эта бомба была сброшена на Российскую Империю в 1917 году. Взрывом этой бомбы Россия была разнесена в клочья. Называлась эта мега, эта супер, это сверхбомба очень просто, на её боку нерусскими буквами было выведено – Nationalism.

Империя – 5

В своих мыслях о России и попытках что-либо понять в том, что случилось с нею, мы вынуждены постоянно возвращаться на сотню лет назад, каким бы бессмысленным сегодня ни казалось нам это занятие. Дело в том, что ключ к пониманию сегодняшней действительности находится там – в начале ХХ века. Тогда на свет появился тот мир, что окружает нас сегодня. Тогда был заложен фундамент нынешнего мироустройства и тогда же был изобретён язык, на котором сейчас говорит человечество. Не попытавшись понять, что же произошло тогда с Россией, и шире – с миром, мы обречены повторять те же ошибки и попадать в ту же ловушку.

Мир начала ХХ века – это мир Империй. Империи не прячутся, не скрывают своих намерений, не маскируются. "Сильному, в отличие от слабого, нет необходимости маскироваться." А что может быть сильнее Империи? Ответ один – только лишь другая Империя.

Путём естественного отбора, от века к веку, от мира к миру, от войны к войне, в Европе выросло несколько Империй, поделивших между собою тогдашний Мир, и война, война не на жизнь, а на смерть между ними была всего лишь вопросом времени. Когда говорят, что никаких причин для начала Первой Мировой Войны не существовало и что началась она чуть ли не вопреки желанию участников, то упускают из виду следующее обстоятельство: если уж вышло так, что когда-то ваши предки назвали своим Богом Христа, то это имело своим следствием провозглашение христианства государственной идеологией, а это в свою очередь означает следующее – государство, в котором вы живёте, обречено на то, чтобы начать строительство собственной Империи. Просто потому, что оно христианское.

Кроме того отсюда вытекает и ещё одна неизбежность, которая может нравиться или не нравиться, но осознать и принять к сведению которую необходимо: вы обречены на то, чтобы провозгласить исповедуемое в вашем государстве христианское учение (которых, как известно, несколько) единственно верным. Происходит это вот почему – так же, как для каждого взятого в отдельности христианина неким недостижимым при жизни духовным идеалом является Царство Небесное, точно так же государственным идеалом на грешной нашей Земле для христианина (а матрица христианства, хотим мы того или нет, но впечатана в наши головы) является Христианская Империя, в которой правит Император. Цезарь, Царь. Источник власти императора – Бог. Здесь самая суть того, за что велись и ведутся (даже и сегодня!) неисчислимые войны – они ведутся за Власть над Миром. Это звучит в высшей степени банально, но тем не менее это именно так и есть. Если правитель соседнего государства провозглашает себя Императором, то это означает не больше и не меньше как то, что его Власть от Бога, а наша власть – нет. С точки зрения Правителя лишь он один – истинен, а все остальные являются узурпаторами.

Империя, сокрушившая остальные Империи, в собственных глазах совершила бы в высшей степени богоугодный поступок. Не говоря уж о такой малости, как доказательство самой себе своей легитимности не в глазах ничтожных людей, но в глазах Бога. Всё остальное, все эти "колонии", "рынки сбыта", "сферы влияния" и прочая, и прочая – это всего лишь словесная мишура, призванная объяснить малограмотному плебсу и жадным лавочникам на доступном им языке мотивы, которые движут Государством. В конце концов именно среди своих подданных Империи рекрутируют солдат, а далеко не каждый пойдёт умирать за то, чтобы обрести смысл жизни. Хотя попадаются и такие.

Поскольку в смысле государственного устройства нет ничего сильнее Империи, а в смысле управления ею нет ничего эффективнее монархии, то и оружие, предназначенное для использования против этого гиганта так же должно обладать невообразимой мощью. И такое оружие было изобретено. Оружие, которым можно разом убить не сколько-то там миллионов людей, населяющих государство, но можно убить самое Государство. Оружие это называется Национализмом.

Когда люди берутся рассуждать о некоей "невообразимости" применения в глобальном масштабе оружия массового поражения, то это свидетельствует лишь о недостатке воображения и узости мышления. Это свидетельствует о том, что рассуждающие подобным образом под оружием понимают лишь нечто такое, что можно взять в руки, пощупать, выстрелить, взорвать. Им необходимо ошутить взрывную волну, услышать свист пули, увидеть инверсионный след самолёта. Идеологическое же оружие за оружие не считается вовсе, и это понятно, оно именно таким образом и было сконструировано, изобретатели именно и рассчитывали на свойство человеческой психики, в силу которого каждый считает себя самым умным и догадливым, "знатоком", который знает всё на свете и такой примитивный трюк, как попытку манипулировать собою сможет распознать с полувзгляда. Людям свойственно самообольщаться, им свойственно забывать не только то, что они всего лишь люди, но также и то, что люди, сбитые в толпу, и вовсе теряют способность к рассуждению, даже и простейшему.

Оружие массового поражения (не какие-то дурацкие "газы", а настоящее оружие настоящего массового поражения) применялось в годы Первой Мировой Войны всеми участниками. Результат этого применения можно описать хорошим английским словечком "devastation". Бомбу национализма швыряли друг в друга вовсю. Англия и Франция в Австро-Венгрию, Англия и Германия – в Россию, Германия – В Россию и Англию, Австро-Венгрия в Россию, а Россия – в Австро-Венгрию. Люди "оттянулись". Натешились. Повеселились всласть.

Но для того, чтобы мы могли взорвать нашу Бомбу, нам нужно сперва доставить её по месту назначения, она должна тем или иным способом достигнуть территории противника. Нам нужно средство доставки. Для России таким вражеским бомбардировщиком, такой ракетой, доставившей боеголовку к цели была Февральская Революция.

Империя – 6

Если почитать воспоминания непосредственных свидетелей событий 17-го года, если ознакомиться с мнением "историков", как русских, так и зарубежных, то главное, в чём они едины при оценке действий Временного Правительства, это недоумение. Рефреном звучит: "Да почему же они не сделали вот этого или вон того, да как же они не заметили, да как же они не поняли? Ну как можно было не видеть очевидного? Ай-ай-ай! Ой-ой-ой! И ведь какие люди! Умнейшие! Честнейшие! Порядочнейшие! ДА КАК ЖЕ ОНИ ДОПУСТИЛИ?"

Как мне кажется, русским, пережившим в ХХ веке две национальные катастрофы, следует отбросить одну очень нехорошую черту, некое свойство национального характера. Свойство это вовсе не пресловутая русская лень (русские отнюдь не ленивы, поездив по свету, я могу это заявить со всей ответственностью). Худшая черта русского характера – это простодушие.

При оценке результатов работы Временного Правительства, при оценке с любым знаком, что плюс, что минус, из виду упускается следующее: в течение тех восьми месяцев, что оно находилось у власти, Временное Правительство просто физически не могло заниматься решением настоятельных вопросов, в чём бы эти вопросы, пусть даже и жизненно важные для самого правительства, ни состояли. Важные или не очень, но возникавшие проблемы вполне сознательно забалтывались и откладывались на потом. У Временного Правительства не было времени, оно работало на износ, работало не покладая рук, работало двадцать четыре часа в сутки. ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО РАЗРУШАЛО РОССИЮ.

Вот чем оно было занято, вот чрезвычайно краткий перечень того, что произошло в течение всего нескольких месяцев страшного 17-го года в Государстве Российском, ещё вчера казавшемся единым и незыблемым:

Немедленно после февральской революции Временное Правительство упразднило пост генерал-губернатора в Закавказье и Туркестане и передало власть "комитетам" созданным из депутатов Думы, являвшихся метными уроженцами.

В марте 17-го создан Белорусский национальный комитет, потребовавший автономии для Белоруссии и установления федеральных отношений с Россией.

Собравшись в Оренбурге, башкиры постановили добиваться территориальной автономии совместно с тюркскими племенами степных районов и Туркестана. Уже весной 1917 года начались столкновения между мусульманами и русскими переселенцами.

1 мая в Москве(!) открылся 1-й Всероссийский съезд мусульман. Была принята резолюция о федеральном устройстве государства и территориальном самоуправлении всех народов.

"Украинцам" было передано управление юго-западными губерниями, а летом 17-го Украина была признана особой административной единицей. 13 июля Рада провозгласила создание Украинской Народной Республики.

Вслед за Украиной выступила Финляндия. Местный сейм в разгар июльского кризиса 1917 г. провозгласил независимость Финляндии от России во внутренних делах и ограничил компетенцию Временного правительства вопросами военной и внешней политики. 12 июля Сейм направил в адрес Временного правительства требование признать "неотъемлемые права Финляндии".

Созданная летом 1917 года на съезде в Оренбурге казахо-киргизская политическая партия – Алаш-Орда поставила своей целью объединение всех степных орд в автономное "киргизское" государство.

Летом 17-го была основана Национальная Партия Крымских Татар.

Три главные политические партии Кавказа – азербайджанская Мусульманская Демократическая Партия (Мусават), армянская Дашнакцутюн и грузинская Социал-демократическая, сразу же после Февральской революции в ответ на признание Временного правительства получили гарантии автономии в рамках федеративной России.

Пример крупных национальных окраин подтолкнул и казачество всех войск. Донское, Кубанское, Терское, Уральское, Сибирское и другие казачьи войска заявили о своем праве на автономию.

Люди, которые считают, что всё это безобразие было инициировано большевиками, ошибаются. Скажем, в Ашхабаде в октябре(!) 17-го года насчитывалось менее 30 большевиков. На весь Казахстан большевиков было менее 100 человек.

"Национальные советы" в Латвии, Эстском крае, Литве, Грузии, Армении, Азербайджане, в горах Кавказа, Киргизстане и Среднем Поволжье, "Рада" на Украине и Белоруссии, "Сфатул Церий" в Бессарабии, "Курултай" в Крыму и Башкирии, "Автономное правительство" в Туркестане – всё это появилось на свет в течение нескольких месяцев, пока у власти находилось Временное Правительство. При прямом участии Временного Правительства создавались не более и не менее, как национальные вооружённые силы, как то произошло на Украине. Работа кипела. Удивляться следует не тому, что Временным Правительстом не было сделано то-то и то-то, удивляться следует тому, как много было сделано, невообразимо, непредставимо много.

Сделано было так много, что даже и сегодня вы живёте в реальности, созданной тогда, в Феврале 1917 года. Призывы к преодолению в себе некоего "совка" свидетельствуют о любительщине, знахарстве призывающих. Если уж вы хотите что-то преодолеть, то преодолевать следует не симптом, преодолевать следует болезнь. Имя же болезни – Февраль.

"Пока Февраль, как господин, снимает белое пальто, что ты одна и я один, узнали мы только что…" Именно это произошло в России, охваченной эйфорией. Немудрящие слова современной песенки очень точно характеризуют суть произошедшего: на площадях больших городов, на сходах в деревнях, в городах и весях необъятной России начался один непреходящий митинг, на котором с трибуны восторженным слушателям запели сладкую песню. В первом куплете той песни пелось о свободе, равенстве и братстве, а заканчивалась песня тем, что сбылись вековые мечты и рухнули стены тюрьмы народов. Начинали со здравия, а заканчивали за упокой. За упокой души единой России. За упокой Империи.

Империя – 7

Люди не любят парадоксов, им нужна простая, ясная и непротиворечивая картина мира, которая может быть легко объяснена с помощью слов. Это не только понятно, но и извинительно. Дело только в том, что действительность много сложнее, её очень трудно (если вообще возможно) объяснить словами. Жизнь не просто полна парадоксов, она в каком-то смысле и сама – парадокс.

В 1917 году императорская Россия подошла к самому краю, казалось, сделай ещё шаг и – всё, кранты, и шаг этот казался неминуемым, неминуемым ещё и потому, что вся страна, охваченная необъяснимой эйфорией саморазрушения, сама стремилась к распаду и дальше – в небытие. Казалось, не было той силы, что сможет останановить гигантское государство, которое, набирая инерцию, катилось вниз. Россия тогда чудом удержалась, поймала равновесие и – отшатнулась, пройдя "вдоль обрыва, по самому по краю…" Сила нашлась.

Силой, которая спасла Россию, были "большевики".

В истории человечества нет страны, чья история была бы мифологизирована более, чем история России. Понятно, что история любого государства это миф, сказка, которую доброе государство рассказывает на ночь своим подданным, чтобы им получше спалось, но даже и на этом фоне Россия – страна, которую действительно аршином общим не измерить. Её история не просто мифологизирована, но мифологизирована дважды, трижды, четырежды. Одна версия наслаивается на другую, в учебниках истории вымарываются биографии вчерашних кумиров, проваливаются в чёрную дыру целые исторические периоды. Русские люди, не имея в голове цельной и связной картины событий своей собственной НОВЕЙШЕЙ истории, истории своей собственной жизни, вынуждены опираться на воспоминания дедушек и бабушек, не отдавая себе отчёта в том, что их личная история – это всего лишь крошечный кусочек мозаики, по которому невозможно восстановить всю картину, и, хотя химический состав воды один и тот же, но, как бы тщательно вы ни исследовали капельку морской воды, по ней невозможно составить себе представление о том, что же такое – океан. Невозможно ощутить на лице дуновение пассата, невозможно даже вообразить, что такое идущий под парусами фрегат и нет никакой, ни самой малейшей возможности даже представить себе, что когда мириады капелек, в каждой из которых мы можем под микроскопом разлядеть какую-нибудь инфузорию, сливаются вместе, там, в океане, образовавшемся из этих вот капелек, появляются акулы.

Пытаясь нащупать какую-то опору, найти какие-нибудь ориентиры, по которым можно хоть как-то, хоть приблизительно разобраться в истории собственной страны, мы вынуждены находить себе героев, которые зачастую являются персонажами художественных книжек, а то и фильмов, мы полагаемся на авторитеты, почти всегда ложные, мы свято верим чьим-нибудь, прости Господи, мемуарам.

Давайте развлечёмся, давайте поиграем в сыщиков, давайте попытаемся разобраться с попыткой убийства. Преступление это имеет отношение к каждому из нас. Буквально каждому, говорящему и думющему по-русски. Это была попытка убить каждого из нас, хотя никто из нас тогда даже ещё и не родился. Попытались нас убить, убив государство, в котором жили наши предки. Попытка почти удалась, но государство российское выжило, и не только выжило, но и приняло фактически те же формы, что и государство предыдущее, а именно форму Империи. Поскольку мы уже знаем из собственного опыта, что Империю можно не только убить, но и возродить, давайте подумаем, при помощи каких средств Империю убивают и каким образом Империя возрождается. А ведь возродилась, чёрт возьми, возродилась. Аки птица Феникс. Разве что оперение сменила.

Давайте попробуем понять, каким образом крошечная маргинальная политическая партия, партия, вожди которой во время известных событий находились очень далеко от места, где эти самые события разыгрывались, партия, которая не поспела к тому моменту, когда рассыпалась власть в России и которой не достался даже и кусочек от вожделенного пирога, так вот каким таким образом партии этой удалось не просто совершить государственный переворот, это бы ладно, в конце концов попыткой переворота человечество не удивишь, но как и каким образом большевикам удалось выиграть Гражданскую Войну в России? Какое такое волшебное слово они знали?

Империя – 8

Давайте попристальнее взглянем на большевиков. Кто это, что это и с чем их едят.

Прежде всего следует понять, что образ большевиков искажён не только в массовом сознании русских, советских или россиян, но и в головах людей вообще, в головах "человечества". Это является следствием двойной пропаганды, когда советская пропагандистская машина день и ночь рассказывала о "великих свершениях Октября", а пропагандистская машина идеологического врага те же двадцать четыре часа в сутки сверх всякой меры демонизировала образ "красных" в глазах вообще всех, что своих, что чужих. Причём красными, по словам западной пропаганды, были все, начиная от Ленина и Троцкого и заканчивая ранним Горбачёвым, а также все, кто населял бескрайние просторы России на протяжении почти всего ХХ века.

Попробуем взглянуть на события 1917 года глазами современников, глазами тогдашего русского обывателя. В той картине мира, которую он видел, до июля 17-го большевиков не было вовсе. Может быть о большевиках знали в политизированной столице, знали тогдашние "ма-асквичи", которых в 17-м году звали "петербуржцами", но человек в глубинке, а не только тогдашняя Россия, но и сегодняшняя РФ – это именно что глубинка, которой дела нет до той жизни, которой живут "столичные", так вот тогдашний обычный русский человек понятия не имел ни о каких таких "большевиках". Более того, тогдашний человек с улицы вряд ли мог различить чем уж таким особенным отличаются друг от друга все эти "кадеты", "октябристы" и "меньшевики". Немного в стороне стяли эсеры, да и то потому, что вели разговор о земле, а Россия, которая всегда была, да даже и сегодня остаётся страной крестьянской, это сладкое слово пропустить мимо ушей не могла. Все же остальные политические партии для простого человека были на одно лицо, а тогдашняя "политическая жизнь" выглядела всего лишь как разборка столичных бар между собой.

О партии "большевиков" и об их вожаке, инфернальном "Ленине" Россия узнала из газет, которые были тогдашним телевизором, только в июле 1917 года, после того, как тогдашний военный министр и фактически глава Временного Правительства товарищ Керенский обвинил их не больше и не меньше в том, что они являются "немецкими шпионами". Почему большевики? Вопрос этот гораздо интереснее, чем может показаться. Дело в том, что для обвинения кого бы то ни было в "немецком шпионстве", Керенскому не было нужды ходить далеко, он мог с лёгкостью обвинить в том же самом и, замечу, обвинить ничуть не с меньшими основаниями, министров своего собственного правительства.

Отмотаем плёнку немного назад. Давайте покрутим перед глазами одну из самых главных вин, вменяемых большевикам, давайте рассмотрим вопрос о "деньгах кайзера", те самые пресловутые "миллионы германского генштаба".

Деньги эти, конечно же, были, деньги эти использовались по прямому назначению – они шли на развал России, и большевики этими деньгами безусловно пользовались. "Немецкие деньги" были вполне осязаемы и выражались они суммой в 50 миллионов марок или в 40 миллионов тогдашних рублей. Разноска такова: с января 1917 и по июнь 1918 года немцы истратили 40 миллионов марок, затем в июле 1918 было ассигновано дополнительно 40 миллионов, из которых немцы, до того как потерпели поражение, успели истратить ещё 10 миллионов марок. Много это или мало? Лично мне кажется, что очень много, да и вам, сколь состоятельными людьми вы бы ни были, эта сумма безусловно покажется весьма внушительной. Подозреваю, однако, что с точки зрения государства сумма эта отнюдь не является тем же самым, что видят глаза наши завидущие. Но главное не в этом, главное в том, что любые цифры в отрыве от контекста не значат ничего. Вообще ничего. Спор о "золоте кайзера" и о том, какую роль оно сыграло в событиях 17-го года, не имеет никакого смысла по следующей причине – мы не знаем сколько денег немцы тратили на подрывную работу против Франции и против Англии. Сколько денег тратили французы, ведя тайную войну против Германии и сколько денег отпустила казна Его Величества Георга V в своих попытках разрушить изнутри ту же Германию и ту же Россию. Ну и примкнувшую к ним Австро-Венгрию заодно. Да и Османскую Империю тоже, раз уж она нам на глаза попалась.

В этом деле есть и ещё одно обстоятельство, никогда и никем во внимание не принимающееся. И не принимающееся сознательно, по вполне понятной причине. Дело в том, что "золото кайзера" отнюдь не отпускалось целенаправленно именно большевикам. Деньги эти шли на "поддержку левых партий России" вообще. Сколько именно и кому именно досталось того самого золота мы уже, наверное, никогда не узнаем. Но получить кое-какое представление об истинной картине мы можем. Да вот возьмём хотя бы партию эсеров. Возьмём её главу товарища Витю Чернова, который (так же как и Ленин), вернулся в Россию в апреле 1917 года, который (так же как и Ленин) провёл военные годы в Европе (и так же как и Ленин, в основном в Швейцарии), который (так же как и Ленин) принимал участие во всех тогдашних "конференциях" и который (не как Ленин) занимался тем, что издавал в Швейцарии на те самые "деньги немецкого генштаба" революционную литературу, а затем распространял красиво изложенные на бумаге идеи свободы, равенства и братства среди русских военнопленных, находившихся в лагерях на территории Германии и Австрии. Поскольку нам известно, что пленных этих было несколько миллионов человек, то можно легко прикинуть масштаб работы человека, который по возвращении в Россию немедленно (опять же не так, как Ленин) получил пост министра земледелия во Временном Правительстве.

Опять же ничем не выделялись на общем фоне большевики и в смысле численности своих рядов.

В апреле 1917-го, в месяце, когда, курлыкая, потянулись со всего мира в Россию птенцы гнезда, где высиживают революционеров различных толков, на состоявшейся Апрельской Всероссийской Конференции РСДРП собрались делегаты, представлявшие, как было заявлено, 80 тысяч членов партии. Много это или мало? Ну, скажем, кадетов, представлявших "либерально мыслящие круги", в те же месяцы было примерно 100 тысяч человек и кадеты прилюдно рыдали навзрыд, утверждая, что их мало, катастрофически мало для того, чтобы растолкать и перевернуть "опухшую от сна" Россию. А вот в партии эсеров было, по разным источникам, от 400 тысяч до миллиона членов партии.

Масштаб Ленина и масштаб партии большевиков станет нам понятнее если мы вспомним, что ещё в июне 1917 года член ЦК партии большевиков Каменев, который был женат на сестре Троцкого, пользуясь этими счастливо сложившимися партийными и семейными обстоятельствами, устроил встречу двух идеологических и личных противников – Ленина и Троцкого, и устроил он эту встречу по инициативе Ленина. Дело было в том, что Троцкий, который в том момент являлся так называемым "межрайонцем", ещё не выбрал к какой партии ему присоединиться, он ещё поводил по сторонам своим чутким носом, и вот на этой встрече Троцкий презрительно отказался от сделанного ему Лениным предложения присоединться к партии большевиков. Ситуация в высшей степени красноречива – мы видим с одной стороны главу партии Ленина, который, лично ведя переговоры, пытается увеличить ряды своей партии на жалкие 4000 человек (а именно во столько оценивалась численность "межрайонцев") и получает унизительный отказ, а с другой стороны мы видим эсеров, с их то ли полу-, то ли цельно-миллионной численностью.

На состоявшемся тогда же, в июне 17-го, Первом Всероссийском Съезде Советов, делегатов, избранных от большевистской партии было десять процентов. 105 человек из 1090 депутатов. Напомню, что Съезд Советов – это те самый "левые партии России". Если же взять весь спектр тогдашних политических сил, то большевики и вовсе превращались в ускользающе малую величину.

И тем не менее большевики стали теми большевиками, которых мы знаем и любим. Большевики стали БОЛЬШЕВИКАМИ. Стали в одночасье. Партия маргиналов превратилась в силу, потрясшую мир, превратилась в течение одного месяца! Чудо? Да ничуть. Если это и было чудом, то чудом рукотворным. Большевики были сделаны, были слеплены, большевики были званы и избраны во власть.

Человеком, который их создал, был Керенский.

Империя – 9

Для того, чтобы понять что двигало Керенским в июле 1917 года, мы должны если не окунуться в ту атмосферу (по понятным причинам это просто невозможно), то хотя бы попытаться представить себе, чем жила тогда Россия. Россия же жила (в самом буквальном смысле!) летним наступлением.

К июлю прошло четыре месяца с того момента, как произошла Февральская Революция. Всего четыре месяца! Но за эти четыре месяца, когда не год шёл за три, а день шёл за год, когда время революции превратило часовую стрелку на часах, по которым жила Россия, в стрелку секундную, страна переместилась в новую, вчера ещё непредставимую реальность. И реальность эта очень многим пришлась не по вкусу. Разгул стихии, а тем более разгул стихии революционной это вам не фунт изюму. Всем (всем буквально!) было ясно, что следует что-то предпринять. И эти ожидания "общества" были искусно сведены тогдашней государственной пропагандой к ожидаемому успеху летнего наступления, которое должно было всё расставить по своим местам. Каким образом это должно было произойти никто не давал себе труда задуматься. Главное – победа!

Итак, летнее наступление должно было послужить не просто оправданием происходящему (между прочим, успех летней кампании должен был, по замыслу "февралистов", оправдать смену государственного строя и свержение "неэффективной" монархии в глазах такой силы, как армия), в летнем наступлении каждая политическая сила видела возможность урвать свой кусочек вкусненького. Керенский, который к тому моменту достиг вершины своей популярности, и которого, замечу, именно в силу этой популярности не любил никто, ни политические враги, ни политические союзники, тоже прекрасно понимал, что успех летнего наступления превращает его из временщика, волею обстоятельств вознесённого к вершинам власти, в легитимного правителя России. Речь шла о высшей легитимности, о легитимности победителя. Керенский, от невеликого своего ума, к июлю 17-го года сам превратил себя в заложника ситуации, он сам, своими руками, создал положение, при котором от успеха или неуспеха летнего наступления зависело не только его будущее, как политического деятеля, но на кон оказалась поставлена даже и его жизнь.

Будучи человеком легко внушаемым, Керенский сам уговорил, сам убедил себя в неминуемом успехе наступления, убедил до такой степени, что в канун наступления уехал на фронт с тем, чтобы увенчав себя на месте лаврами победителя, вернуться в столицу триумфатором.

Наступление провалилось.

Столица продолжала жить радужными ожиданиями, но Керенскому, находившемуся непосредственно на месте событий, размер катастрофы был очевиден как никому другому. Мы можем лишь представить себе ужас, с которым он глянул в неожиданно для него разверзшуюся под ногами пропасть. Ах! Бедный Саша…

А что же у нас происходило в столице в эти летние деньки? Происходило там следующее. В столице случился бунт. Сегодня нам рассказывают сказки о том, что бунт этот был попыткой злокозненных большевиков захватить не больше и не меньше, как власть в государстве российском. Нет ничего более далёкого от истины. Сказка эта была сочинена именно товарищем Керенским и сочинена по вполне понятной причине. На самом деле в столице произошло вот что: в столице затеяли бучу анархисты. Толчком послужил арест властями нескольких анархистов во главе с очень популярным в "определённых кругах" матросом Железняковым. Да-да, речь именно о нём, о том самом, что "караул устал".

Анархисты изумились, анархисты рассердились, анархисты разбухтелись. Анархисты в ответ на такой возмутительный беспредел властей разошлись и разгулялись. Заводилой выступил один из предводителей петроградских анархистов, известный деятель с хорошей анархистской фамилией Блейхман. После стихийно возникшего митинга и произнесённых на нём зажигательных речей Блейхман сотоварищи направился к находившимся рядом с особняком Дурново, в котором располагалась штаб-квартира анархистов в Петрограде так же, как штаб-квартирой большевиков был захваченный ими особняк Кшесинской, казармам 1-го Пулемётного Полка. 1-й Пулемётный долго уговаривать не пришлось. Дело в том, что за несколько дней до этого командованием полка был получен приказ об отправке полка на фронт. И вот теперь (вот ведь как удачно сложилось!)1-й Пулемётный жил ожиданием чего-нибудь такого… Ну, этакого… Одним словом, бравым пулемётчикам была нужна причина, которая позволила бы полку никуда не ехать. И вот – пожалуйста! Прямо как манна с неба. Не просто причина, а всем причинам причина, ну, сами посудите, какой может быть фронт, когда "арестован товарищ матрос Железняков!". Железняков, которого солдатики полка до этого в глаза не видели. Нужно ли мне объяснять вам, что происходит в подобных случаях? Когда "массы охвачены революционным энтузиазмом"? Правильно, произошло именно это. Движимые революционным самосознанием и охваченные революционным же энтузиазмом пулемётчики дружно и с неподдельным восторгом заревели: "Вся власть Советам!"

Империя – 10

Может возникнуть вопрос, почему я уделяю столько внимания событиям в 1-м Пулемётном. Дело в том, что согласно ещё одному, прочно вбитому в головы мифу, большевики несут ответственность за "развал фронта", что бы под этим ни понималось. Миф этот очень удобен, так как позволяет отвести наш взгляд от других фигурантов тех событий и фигурантов, которые несут не только ничуть не меньшую, а, как мне кажется, и куда большую отвественность за всё хорошее, что произошло с Россией в начале ХХ века, чем большевики.

Правда жизни состоит в том, что массовое дезертирство в армии началось в мае 17-го, за два месяца до описывемых нами событий, в то время, когда политическое влияние большевиков было куда меньшим, чем влияние меньшевиков, а их возможности по "развалу" чего бы то ни было ничуть не превосходили возможности любой, взятой наугад, политической партии того времени. Большевики не только не располагали даже теоретической возможностью по развалу многомиллионного, растянутого на тысячи вёрст фронта, но большевики на практике не смогли распропагандировать даже Петроградский гарнизон. Единственной военной силой, которой располагали большевики и которая считалась как ими самими, так и их конкурентами на политической ниве, "пробольшевистской", и был тот самый 1-й Пулемётный Полк, о котором мы говорим. Полк, правда, был одной из самых многочисленных частей в составе Петроградского гарнизона, но далеко не всем гарнизоном (численность 1-го Пулемётного со всеми вспомогательными службами была около 10 тыс. человек, в то время как всего в Петроградском гарнизоне на начало 17-го года под ружьём стояло примерно 240 тыс. человек).

Эти десять тысяч человек были тем, что превращало большевиков в силу если не в масштабах всей страны, то хотя бы в масштабах столицы. Не будь 1-го Пулемётного, с большевиками вообще не считались бы ни свои, ни чужие. До июля большевиков делала большевиками не "могучая организация", не "союз с трудовым народом", а позволяла им держаться на плаву тысяча пулемётов 1-го Пулемётного Полка.

И вот в первые же дни "июльского кризиса" большевики с ужасом обнаружили, что у них из под носа уводят то, что ими считалось прочно "своим". И кто же уводил полк, кто уводил "жену"? Какие-то анархисты, которых, как отдельную силу, всерьёз никто не воспринимал. Между прочим, психологически эта история была очень даже понятна – своя шкура, своя рубашка, а в данном случае солдатская шинелка была солдатам куда ближе, чем любые политические лозунги, как бы красиво они ни звучали. Большевики, которые, надо признать, были очень способными учениками в той школе, где владычествует строгая директрисса Жизнь, тот случай намотали на ус и в дальнейшем не раз пускали в ход этот приём, создавая ситуации, когда, как последний довод, срабатывала именно близкая к телу оппонента, конкурента, а то и союзника, "рубашка".

Кризис, который уходил корнями в конец июня, когда Временное Правительство начало свои разборки с анархистами, выплеснулся на улицы 2-го июля. И только 4-го июля в Петроград срочно вернулся, вызванный запаниковавшими "соратниками", "находившийся на отдыхе" Ленин. Следовало что-то срочно предпринять. Но что? Ленин, который уже привык к тому времени ежедневно "общаться с массами" посредством "речуги", которую он обычно "толкал" с балкона кшесинского особняка, в этот раз, потолкавшись среди столпившихся у большевистсткой штаб-квартиры солдат 1-го Пулемётного, понял, что ничего не выйдет, его выступление было бы лишь потерей лица. Остановить "заведшихся" солдатиков было невозможно, кто хоть раз имел дело с толпой, тот поймёт, о чём я говорю, пулемётчики, чтобы не ехать на фронт, были готовы буквально на всё, они готовы были свергать кого угодно, хоть Временное Правительство, хоть самого чёрта. Ленин на балкон не полез. Он покрутился на площади, "поговорил" с содатами и – исчез. Следующий раз он появится перед толпой только почти через четыре месяца – 26-го октября 1917 года.

Ну, а пока, как гласит известная народная мудрость, если ты не можешь сопротивляться то ли насильнику, то ли обстоятельствам, остаётся одно – расслабиться и получить удовольствие. Или, как гласит популярная у оказавших на умы россиян столь большое влияние англичан поговорка: "Can't beat them? Join them!" Большевики решили, что, раз уж толпу не удаётся остановить, то следует, если не возглавить её, то хотя бы присоединиться к ней. Большевистская организация присоединилась к "порыву масс". Речи о захвате власти в государстве не может даже и идти. Большевики в тот момент если и думали о какой-то власти, то лишь о власти в Совете.

Далее последовали известные события – поддавшийся всеобщему психозу Петроград вышел на улицы. В демонстрациях приняло участие до полумиллиона человек. У Таврического дворца, где находился Петроградский Совет, собралась гигантская толпа. Чего она хотела, понять было невозможно, каждый требовал своего. Толпа была едина в одном – ей не нравилось сложившееся положение вещей. Соответственно и случиться могло всё, что угодно. Временное Правительство зашаталось. В кулуары Совета сбежались все, кто считал себя хоть каким-то боком причастным к "большой политике". Среди прочих была там и вся "головка" большевистской партии. Все ждали – куда качнётся.

Не качнулось никуда. Покачалось и успокоилось. Устаканилось. Как это было не раз в истории государства российского – покричали и разошлись. До следующего раза. "Июльский кризис" закончился пшиком.

Власть даже не отдала анархистам вожделенного Железнякова.

Империя – 11

События на фронте и в столице имели своим следствием следующее: в стране как-то разом прошла эйфория. В стране, которая с марта месяца была похожа на разворошённый муравейник, где каждый мечущийся мурашик хотел чего-то своего, невыговариваемого, каковое невыговариваемое воплощалось в туманный облик некоей "свободы", причём даже и под "свободой" каждый понимал своё, так вот лихорадочное это состояние всеобщего братания и нездоровых восторгов "общества" по самым нелепым поводам, улетучилось в течение нескольких жарких июльских деньков. Россия протрезвела.

Страна глянула вокруг себя и увидела весьма неприглядную картину. Одним из самых неприятных элементов пейзажа оказалась фигура вчерашнего "спасителя Земли Русской", как ещё за пару дней до того величали Керенского газеты. Король оказался голым. Да не просто голым, его нагота выглядела до того непристойной, что все скривились и отвели взгляд в сторону. Всем вдруг стало стыдно. Керенский на поверку вышел тем, кем он всегда и был. Фигура его не просто сдулась, всем без всяких газет вдруг стало ясно, что на посту военного министра и фактически главы Временного Правительства оказался фат и пошляк. Фигляр. "Жалкая и ничтожная личность". В политике это случается сплошь и рядом и вчерашние кумиры развенчиваются и "упадают" в глазах обывателя с лёгкостью необыкновенной, явление это зауряднейшее, тем более в том варьете, каковым является политическая жизнь в "цивилизованных" странах. Не то в России. Власть и шут – это в России вещи несовместные. А уж власть и ШУТ ГОРОХОВЫЙ, "это уж вы меня извините, господа хорошие…" Стыд не за правителя, стыд за себя, за то, что не разглядел, стыд народа, которому стыдно перед самим собой, этот вот стыд в России принимает формы самые причудливые. Так было не раз, и не раз ещё будет.

Из Временного Правительства немедленно вышли министры члены партии кадетов. Формальным поводом послужило якобы их несогласие с остальными членами правительственной коалиции, предоставившими фактическую независимость Украине. О, это омерзительное лицемерие либеральной публики, лицемерие, примеры которого мы можем наблюдать ежедневно и ежечасно уже в сегодняшней РФ. Кадеты, бывшие движущей силой Февраля, заговощики и клятвопреступники, к июлю УЖЕ разрушившие Россию, вышли в отставку, оставив Керенского разхлёбывать заваренную ими же кашу. По замыслу "либералов" (поскольку у этой публики с "мыслями" всегда было нехорошо, то вернее будет сказать, что по замыслу тех, кто стоял за кадетами) этот шаг должен был углубить правительственный кризис. К власти явным образом за уши тащили Чернова.

Небольшое оступление: 3-го июля, когда толпа, бушевавшая за стенами Таврического Дворца, требовала, чтобы к ней вышел министр юстиции Переверзев и отчитался по поводу ввергнутого им в узилище матроса Железнякова, интриганы в Совете подбили Чернова выйти на ступени Таврического и попытаться успокоить "массы". Чернов сдуру вышел (Боже, до чего всё-таки иногда бывают безмозглы интеллигенты), хотя лично я не понимаю, какое отношение к аресту анархистов мог иметь министр земледелия, каковым числился товарищ Чернов. "Разговора" не вышло (да и выйти не могло, Ленин за несколько часов до этого это очень хорошо понял и произносить какие бы то ни было речи перед "революционерами" поостерёгся), братишки, матюкаясь, схватили Чернова и попытались его ЛИНЧЕВАТЬ. Человеком, который его спас, был Троцкий.

Троцкий, который так же как и легион всех этих "социялистов", "скубентов", журналистов, политиков и околополитиков ошивался в те дни в коридорах Таврического, то произнося речи, то ввёртывая при случае нужное словцо, рискуя собственной шкурой (рискуя самым, что ни на есть, буквальным образом, вы только попытайтесь себе представить, что это такое – толпа покрытых синими tatoo, в развевающихся "похабных" клёшах, матросов-балтийцев, которые почаёвничали с утречка не чефиром, а "балтийским чайком"), кинулся в самую гущу и вытащил помятого и напуганного до беспамятства Чернова. Этот акт бессмысленного на первый взгляд геройства (ведь по уму Троцкий не должен был испытывать к Чернову ничего, кроме здоровой зависти и не менее здоровой ненависти) скрывал следующее: Троцкий то ли знал, то ли угадывал расположение фигур на доске и ему был известен следующий ход. Спасая Чернова, он полагал, что спасает следующего главу правительства и что ему это "зачтётся".

Всё было опрокинуто Керенским. Александр Фёдорович разрушил все планы и спутал все карты. 4-го июля он позвонил с фронта Львову и приказал опубликовать "компромат" на Ленина и большевиков. То, что он сделал, сейчас называется пиаром. Пиар был изощрённый, таким и сейчас бы не побрезговали (замечу, что в определённой ситуации и впрямь не побрезгуют, да к тому дело и идёт). Не пиар, а конфетка. Уничтоженный, жалкий, потерявший лицо политик, политик, показавший всем самое стыдное, что только может у политика быть – свою слабость, вдруг указал пальцем на виновника всех своих бед. На месте этого виновника мог оказаться любой. И этот "любой" в той ситуации отдал бы всё на свете – любую сумму денег, честь, совесть, правую руку, полцарства или полжизни, словом, отдал бы всё, что угодно за то, чтобы палец Керенского указал на него. Керенский простёр руку, страна перевела взгляд и УВИДЕЛА Ленина.

Кто подсказал, кто подтолкнул под локоть Керенского, неизвестно. То, что в тот момент он не понимал, что делает, ясно. Лишь уже в эмиграции он то ли сообразил сам, то ли ему подсказали и Керенский принялся открещиваться от самого факта, утверждая, что он, де, ни сном, ни духом, и что вся история с опубликованием в газетах истории с "немецким шпионством" Ленина была инициирована тогдашним министром юстиции Переверзевым. На тот момент, однако, были ещё живы свидетели телеграфных переговоров Керенского со Львовым и отбояриться "Саше" не удалось.

Первым, кто сообразил, что происходит, был всё тот же неугомонный Троцкий. Сегодня дело изображается так, что "большевик" Троцкий СДАЛСЯ(!) властям. В действительности же произошло следующее: когда появился приказ правительства об аресте 11 (с Лениным) "немецких шпионов", то Лев Давидович немедленно опубликовал "открытое письмо" Временному Правительству, где утверждал, что, хотя он большевиком и не является, но, тем не менее, он всегда был большевиком в душе, всегда разделял все взгляды большевиков, их методы, их теорию и их практику, а посему он, Лев Давидович Троцкий, ТРЕБУЕТ, чтобы его тоже арестовали. Поскольку никаким большевиком Троцкий не был, то власти отмахивались от него, как от надоедливой мухи, отмахивались целых десять дней, в течение которых товарищ Троцкий дебоширил по Петербургу и клялся в своей верности идеям большевизма, а также неумолчно и публично требовал, требовал, требовал – АРЕСТА. В конце концов, очевидно, просто чтобы от него отделаться, его действительно арестовали. И вот тут, уже в конце июля – начале августа, сидя в "Крестах", Троцкий вступает в партию большевиков, да не просто вступает, а входит в ЦК большевистской партии, да не просто входит в ЦК, а становится человеком номер два в тогдашней партийной иерархии.

У Троцкого была отличная реакция, он был самым догадливым, но он был далеко не единственным. Конец июля-август 1917 года – это время "прозрения". В большевики кинулись все. Нет, не так… В большевики не кинулись. В большевики ЛОМАНУЛИСЬ.

Империя – 12

Проследим за волшебной метаморфозой. В цифрах это выглядит так: в марте 1917 года в партии большевиков числилось жалких 24 тысячи человек. Говорить о том, что партия с такой численностью всерьёз, не на словах, а всерьёз вынашивала идеи по захвату власти в государстве попросту смешно. Ленин, сидя в дешёвом женевском кафе и поглощая жидкий кофе с чёрствой булочкой, уже распрощался с мыслью о "победе пролетариата" при жизни его поколения. Однако в апреле 1917 года, через месяц-полтора после победы истинной "русской революции", революции февральской, большевиков уже 80 тысяч человек. Пока что эта прибавка идёт за счёт политизированных улицей восторженных идиотов, ничего не понимающих мещан, толпой кинувшихся по существовавшим тогда политическим партиям с целью "потусоваться" и щегольнуть при случае в "обществе" модными словечками вроде "мандат" и "резолюция", но вот в августе 17-го на Шестом съезде РСДРП(б) присутствуют делегаты от 240 тысяч членов партии. Это уже серьёзно. Да и сами по себе темпы роста впечатляют, за пять месяцев – десятикратный рост! В октябре же 1917 года большевиков по разным источникам от 350 до 400 тысяч человек. "Мы наш, мы новый мир построим." И вообще, так сказать, держись, буржуй! Причём этот, послеиюльский, 17-го года, "призыв" – это люди очень хорошо представляющие себе, чего они хотят, эти сотни тысяч – люди охочие до власти, это ренегаты, это функционеры, профессионалы, перебежчики из других политических партий, это "люди с чутьём".

За два месяца до Октябрьского переворота большевиками, помимо Троцкого, стали такие небезызвестные нам деятели революционного движения как Луначарский, Антонов-Овсеенко, Чичерин, Коллонтай, Мануильский, Володарский, Урицкий, Чудновский, Резанов, Йоффе и Карахан. При желании каждый может этот список расширить до границ, предел которым кладёт лишь его настойчивость. Слово "старый" применительно к так называемой "ленинской гвардии" и срок в два месяца плохо увязываются вместе, но чего только не сделает умелая пропаганда…

Но вернёмся к нашим баранам. Почему – большевики? Кому могла понадобиться маргинальная партия, которая, между прочим, не говорила ничего такого, чего не говорили бы другие, которая изъяснялась не только со своими собственными членами, но и с улицей, на совершенно том же языке, что и все другие политические партии того времени, все, без исключения все. (Точно так же, замечу, как и сегодня все политические партии изъясняются на языке победившего либерализма.) Что уж такого особенного было в "большевиках"? Что отличало их от конкурентов, которые выглядели не только гораздо предпочтительнее, но которые, что немаловажно, УЖЕ входили во власть? А ведь было, было одно отличие.

Дело в том, что у большевиков было оружие, которого не было у других партий. Оружие это, так же как и "национализм", было создано не в России, и лежала эта бомба в том же ангаре, где и бомба "национализма". Лежала она себе там, полёживала. Ждала своего часа. И дождалась. Так же, как февралистами выстрелили по России, чтобы доставить к цели "Национализм", точно так же выстрелилили большевиками, чтобы доставить к цели другую боеголовку. Называлась она "Интернационализм".

Чтобы понять, зачем это было сделано, нам опять необходимо попытаться представить себе ту, образца лета 1917 года, картину. Выглядела же эта картинка следующим образом: распад России казался неминуемым. Тут следует понять следующее – с того самого момента, как Николай II подписал отречение, в России была неминуема (опять это ужасное слово) гражданская война. Вопрос был не в том, произойдёт она или не произойдёт, вопрос был лишь в том, под какими лозунгами будет проходить гражданская война между русскими. Победивший монархию Февраль означал, что гражданская война будет проходить под националистическими лозунгами. Февраль сделал то, что в монархической, императорской России было немыслимым, Февраль провёл границы национальных образований. Попытки обвинить в этом большевиков выдают лишь либо незнание или непонимание этого факта, либо же означают желание нынешних "историков" и "аналитиков" снять историческую ответственность с лично симпатичных им политических деятелей той эпохи. Причины этих личных симпатий, равно как и антипатий, не входят в задачу данной попытки разобраться в причинах того, что происходит с СЕГОДНЯШНЕЙ РОССИЕЙ.

Февраль подарил национальное самосознание "заключённым" "тюрьмы народов". Даже и тем, кто до того никакого "самосознания" не имел и ни о каком "самосознании" не просил. То, что какие-то националистические силы существовали в России и до февраля 17-го, не значит совершенно ничего. Точно так же, как до поры абсолютно ничего не значило шипение "советской интеллигенции" на кухнях. Шипение это никуда дальше кухонь же не шло. Государству нужно было понести поражение в войне, чтобы шипение перешло в свистящий рёв, от которого у русских заложило уши.

Современное общественное сознание в РФ упорно не желает принять к сведению следующий факт – не революция послужила причиной поражения России в Первой Мировой Войне (даже не революция Февральская, что уж там говорить об Октябрьской!), а ровно наоборот – поражение в войне имело своим следствием революцию. Сам факт появления горлопана на улице озаначает, что государства больше нет. Упоённо слушающая какого-нибудь Гавриила Попова стотысячная толпа на Манежной площади означает следущее – "Враг в крепости! Спасайся кто может! АМБА!" Поздно что либо предпринимать, по совести сказать, даже и плакать уже поздно. "Победитель получает всё!" Но даже и побеждённому нельзя запретить думать, нельзя запретить задать самому себе вопрос: "Да как же так вышло?"

Только разрушением государства, которое, как правило, является результатом поражения в войне, можно объяснить массовое появление на улицах самого страшного врага – уличного агитатора. И опять же совершенно не важно, что именно лопочет эта сволочь, в том же страшном 91-м, который русские будущих поколений будут вспоминать точно так же, как мы сегодня вспоминаем 17-й, кто только не лез на трибуну и что только с этой трибуны не говорил. Боже мой! Я вот сейчас вспомнил ВСЁ ЭТО, и меня аж передёрнуло. Да как же можно было позволить себе ВСЁ ЭТО слушать? Всю ту невообразимую ахинею? Как же нужно было не уважать себя, чтобы просто стоять там и просто слушать. А ведь мы все стояли. И все слушали.

Первая и главная задача любого государства, не какой-нибудь там сверхдержавы, а вообще любого – недопущение уличной пропаганды. Горлопан на улице – наипервейший и злейший враг любого государственного образования вне всякой зависимости от строя, идеологии или чем там данное государство от всех иных отличается. В этом все государства едины. Не какой-нибудь маньяк или сколь угодно кровожадный уголовный преступник, а преступник политический – вот кто всегда, во все времена карался государством со всей мыслимой и немыслимой жестокостью, ибо преступник политический – это не только враг государства, но это ещё и враг народа, который в этом государстве живёт.

Империя – 13

Главная фигура в Империи – это Царь. Царь является тем стержнем, на котором держится всё. Личность того, кто Царём является, играет роль второстепенную. Неплохо, конечно же, когда Царь не только Царь, не просто символическая фигура на троне, но ещё и "человек хороший", но по большому счёту это неважно. Важна фигура сама по себе, важен образ. И важен вот почему: само устройство Империи в корне отличается от государств современных, от "республик". Республики – это некое объединение атомизированных личностей, приносящих присягу верности государству (не Царю, но Левиафану государства!). Трона нет. Есть "институт президенства", "институт премьер-министерства", "канцлерства", "дожества", институт "чёрта лысого", институт чего угодно, каковое "что угодно" выглядит как выборность правителя из среды тех самых личностей. Если додумать эту мысль до конца и довести до конца же логику современного госустройства, то выглядит она следующим образом – власть в "демократическом" государстве посредством "выборов" (что бы под этим ни понималось) передаётся, как эстафетная палочка, от достойного к достойнешему. Кто является этим "достойным" и чего именно он достоин решает демос, по нашему, по простому – решает толпа. Нужно ли говорить, что толпа не только ничего не решает, но ничего решить и не может. Результатом такого государственного устройства является то, что толпа даже не знает, кто же ею правит в действительности.

Суть же Империи в том, что это союз не "критически мыслящих личностей", а союз народов. Не человек, не каждый из нас приносит присягу на верность государству, а народ, народ в своей целокупности, приносит присягу не государству, но Царю. Здесь главная, принципиальная разница между республикой или союзом республик и Империей. В Империи Царь выше государства. Выше законов этого государства, выше человеческого суда. Всеми народами, живущими в Империи, молчаливо признаётся божественность Царской власти. Источник царской власти – Бог. Замечу, что народы Империи могут поклоняться самым разным богам, исповедовать самые различные, самые экзотические религии, но Царь – это то, что объединяет их всех. Царь, который правит нами (задумайтесь над смыслом русского слова "правёж"), Царь, который судит подвластные народы – это суд, который выше суда племенного бога. Народ, апеллирующий к Царю, апеллирует к самому Богу. Сомнение в Царе это сомнение в Боге. На этом, между прочим, строилась и строится антимонархическая пропаганда, в результате которой люди, начинающие сомневаться, как им кажется, всего лишь в личности Царя, совершенно незаметно для себя начинают сомневаться и в Боге.

Если убрать Царя, разом, резко выдернуть его из той пирамиды, которую мы называем Империей, то государство неминуемо рассыпется на отдельные кубики, из которых оно было построено. Сила оборачивается слабостью. Может показаться, что "демократическая республика" этой слабости лишена, подумаешь, убрали "президента", ну вот как "убрали" Кеннеди, ну и что? Демократическому государству это – как слону дробина. Поплакали пару дней и стали дальше жить как ни в чём не бывало. Но эта неуязвимость "демократии" лишь иллюзия. Стоит лишь подобрать ключик и любая, сколь угодно "старая" демократия рассыпется не на народы, как то случается с империями, но рассыпется "республика" на свои составляющие – на людей. Государство исчезнет как дым. И с этим дымом исчезнет и народ, ибо он лишён своего Бога. Бог в "республике" подменён государством. Здесь опять же возникают интереснейшие мысли на тему "вековечного рабства" вообще и "вековечного рабства русских" в частности. Как, по-вашему, кто у нас выходит рабом – человек, поклоняющийся Богу, или человек, поклоняющийся другому человеку? А ведь именно так и выглядит суть того, что мы называем государственным устройством в случае монархии и в случае республики.

Давайте в этом контексте рассмотрим то, что случилось с Россией в несчастливом для неё 1917 году. Дело в том, что к февралю 1917-го сложилось положение (и складывалось оно несколько лет, и складывалось не само по себе, не волею Рока, а волею вполне определённых, конкретных "критически мыслящих личностей", за которыми стояли не менее определённые и конкретные донельзя государства), когда вся судьба России сосредоточилась в фигуре Царя. В фигуре Николая II. Хотя с тех пор прошла уже почти сотня лет, но складывается впечатление, что в России, от которой с тех пор остался огрызок в виде РФ, до сих пор не понимают следующего: России и населяющим её народам было явлено искушение, как бы смешно ни звучало это слово в наш компьютерный век, век восторжествовшего "вольтерьянства".

Не каждый человек даже, не каждый подданный РИ, а каждый народ Империи был поставлен перед выбором. Выбор был чрезвычайно прост – Царь или нецарь. Искушения этого не выдержал никто. Ни один народ. В том числе и народ русский. То, что искушение это многократно усиливалось личностью Николая ни один народ не оправдывает. К Николаю можно прилепить любой ярлык, обозвать его любым словом, уже давно он для нас является всего лишь историческим персонажем и персонажем несчастливым, и именно в силу этой "несчастливости" его судьба в глазах очень многих отделяется от судьбы России. В действительности же, в той реальности, что существовала в России к 1917 году, картина была следующей: вот здесь, по эту сторону стоял Николай, а по ту сторону стояли ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ. Все, вообще все. Все, без малейшего исключения.

И никто не понял тогда, точно так же, как никто не понимает и сегодня, что Россия стояла по эту сторону черты, там, где стоял Николай. Наплевать, каким он был в действительности, пусть слабым, пусть глупым, недалёким, "ничтожным", употребите любое слово, Николаю уже давно всё равно, но правда была и есть в том, что по эту сторону стояли Россия и он, а по ту сторону – СОНМИЩЕ всех остальных. И великое множество лиц с той стороны сливалось в одну личину, в отвратительную, ухмыляющуюся козью морду. Если кому-нибудь интересно моё мнение по поводу канонизации Николая II, то я охотно поделюсь им с вами.

Николай безусловно должен быть канонизирован. И отнюдь не потому, что был убит. В конце концов, многие монархи закончили свой жизненный путь насильственной смертью, как то случилось в России с Павлом и Александром II, но никто из монархов не вынес той ноши, которую вынес в последние годы своей жизни Николай. В те годы, когда он ОДИН держал на своих плечах всю невообразимую тяжесть Империи. Никто ему не помог, никто не подставил ему плечо, никто не сказал: "Позволь, Государь, я пособлю." Николай должен быть признан святым именно за это, за своё одиночество, за свою верность России.

Империя – 14

В ночь со 2 на 3 марта 1917 года в Российской Империи произошло то, что исчерпывающим образом описывается всего двумя словами – государственный переворот.

Обстоятельства, при которых переворот произошёл, известны нам лишь со слов его непосредственных участников. Люди эти (поимённо известные) по законам не только тогдашней РИ, но и по законам любого государства, что рабовладельческого Древнего Египта, что свободнейшей и демократичнейшей на сегодня сверхдержавы США, являлись тем, что опять же на всех языках народов планеты называется всего двумя словами – государственными преступниками. Свидетельствам же, которые приводят государственные преступники, можно верить лишь в том случае, когда свидетельства эти даются под пыткой. Во всех других случаях цена им – грош в базарный день. А уж в виде "мемуарном" так и вообще… Поскольку мы ничего, подчёркиваю – ничего! – не знаем о том, что произошло в действительности, то все досужие разговоры о "предательстве" Николая теряют всякий смысл.

В ночь со 2 на 3 марта 1917 года Россия проиграла войну. Наши сегодняшние праздные рассуждения о том, что, мол, вот-вот, вот ещё немного, ещё чуть-чуть и русский флаг был бы водружён на купол (нет, не Рейхстага, у тогдашней России цели были поскромнее) Софии, опять же основываются на превратном понимании того, что такое война и как она ведётся. Объёмы выплавляемой стали и количество танков это, конечно, очень хорошо, но далеко (и очень далеко!) не всё, что требуется для достижения успеха в таком невообразимо сложном "мероприятии" как война. Главное (самое-самое главное, главнее быть не может) в войне – это желание того субъекта, который мы называем "народом" вести войну, в готовности народа умереть или победить. В готовности понести любые жертвы, но выстоять. Заставить народ умирать нельзя. Полагать, что можно написать газетную передовицу и миллионы людей кинутся в военкоматы, чтобы записаться в добровольцы, есть иллюзия и иллюзия очень опасная. Большей иллюзией является разве что интеллигентское убеждение, что войны выигрываются при помощи "заградотрядов", что бы под этим ни понималось.

На войне безусловно присутствуют лозунги, в которых простыми, доходчивыми словами проговаривается как, кем и для чего ведётся война, люди сами с собою разговаривают при помощи слов и при помощи слов же общаются между собою, смысл политического лозунга именно в этом – выразить в словах "чаяния народа". Понятно, что "чаяния" никакими словами не выговоришь, поэтому любой лозунг в той или степени приблизителен, побеждает тот лозунг, который ближе всего подошёл к тому, "что ни в сказке сказать, ни пером описать". Политический лозунг – это некий вербальный компромисс, "сердечное согласие", за победившим лозунгом стоит народ и побеждает тот политический деятель, который связал свой образ (который обычно к реальной личности имеет отношение самое отдалённое) к лозунгу-победителю. Скажем, воплощение в самую, что ни на есть, реальность, лозунга "Даёшь Берлин!" очевиднейшим образом демонстрировало пресловутое "единство партии и народа", совпадение желания народа, который видел цель войны именно в этом – во взятии Берлина, и геополитических целей тогдашнего политического руководства России. Между прочим, по-моему, именно этим объясняется то, что Сталин не захватил гораздо больший кусок Европы, народ просто не понял бы зачем надо воевать, когда уже достигнута цель – Берлин. То-есть бросить-то лозунг можно было, конечно. Что-нибудь вроде "Даёшь Ла-Манш!" и очень может быть, что армия этот лозунг приняла бы с воодушевлением, но дело в том, что армия – это опять же далеко не весь народ. Армия это то, чем народ воюет, а как каждому известно, меч сам по себе – это просто кусок железа, для того, чтобы он стал Мечом Кладенцом необходимо, чтобы его взял в руки добрый молодец Илюша.

Почему я заговорил про лозунги вы поймёте в дальнейшем. Пока же подвожу я вот к чему – говорить, что Россия к февралю 17-го шла к победе попросту смешно. Рассуждающие подобным образом сводят войну к чему-то такому, что может быть выражено некими цифрами ("Россией было произведено 67 миллионов снарядов. Вот!"). Я даже не буду говорить, что любая цифра есть вещь в высшей степени относительная, речь не об этом. Речь о том, что как только мы начинаем играть в солдатики, танчики и самолётики, как только мы начинаем сравнивать несравнимое в принципе, мы неминуемо уходим в сторону от главного вопроса, вопроса, который только и заслуживает обсуждения. Вопрос звучит так: кто наш враг в ведущейся войне? Ну вот хотя бы в той самой, в Первой Мировой? Мне сейчас скажут: "Во даёт! Германцы, конечно же. С примкнувшими к ним хорватами." Между прочим, это святая правда. Немцы были врагами. Но неужели только они?

Вот рассеялся дым сражений, политики, собравшись в Версале, перетёрли за жизнь, европейцы разгребли завалы, провели новые границы, недождавшиеся отревели, вновь расцвели яблони и груши и в этой новой, послевоенной картинке выяснилось, что есть несколько проигравших, которые за всё платят. Деньгами, территориями, "ресурсами". Довоенным "влиянием". А чего? Всё правильно, всё по понятиям, проиграл – плати. В числе проигравших оказалась и Россия. Но ведь если есть проигравшие, то неминуемо есть и победители. И кто же у нас оказался победителем? Кто у нас все пенки снял? Неужели наш бывший союзник? Наш вчерашний друг, товарищ и брат? Как же так? Воевали вместе, а табачок врозь? Да не просто врозь, а я ещё за его табачок и платить должен? Не выходит ли так, что нашим врагом была далеко не только одна лишь Германия? Не выходит ли так, что Германия на тот момент была даже не самым опасным врагом? В конце концов она была врагом явным.

Как можно вести речь о победе страны в которой в то время, как она участвует в небывалой до того войне, ведётся вражеская пропаганда? И ведётся эта антиправительственная пропаганда не при помощи забрасываемых через линию фронта листовок, а ведётся она самими государственными структурами. Ну вот представьте себе, что в 1944 году, когда Россия действительно "шла к победе", какое-нибудь облечённое властью лицо, тыча пальцем в вывешенный в присутственном месте портрет Иосифа Виссарионыча, визжало бы: "Глупость или измена?!" и срывала бы эта персоналия бурный аплодисмент таких же "слуг народа". Вы можете себе такое представить? Ну ладно, я понимаю, что это слишком сильный пример, это пример, от которого у некоторых товарищей в лучшем случае теряется всякая способность к здравому рассуждению, а в худшем происходит закупорка сосудов головного мозга, в которых сосудах у них вместо крови циркулируют типографские чернила. Хорошо, давайте себе представим, что подобное происходит в годы Первой Мировой Войны в стенах Английского Парламента, где некий не в меру красноречивый оратор перед сочуственно внимающей ему аудиторией законодателей клеймит "проклятый королевский режим" и обвиняет его не больше и не меньше, как в государственной измене, а ведущие газеты публикуют карикатуры, подвергающие сомнению сексуальную ориентацию Георга V и призывают к революции.

Для того, чтобы такое стало возможным, нужно, чтобы власть перестала быть властью. Потеря Властью власти в собственном государстве не может называться иначе, чем поражением. ПОРАЖЕНИЕМ В ВОЙНЕ. В той войне, которую ведут между собой все без исключения государства планеты Земля. На нашем голубом шарике все воюют со всеми. 24 часа в сутки без выходных. Не приняв это к сведению, мы не сможем понять, что же произошло в России в 1917 году. Как можно считать "почти победившим" государство, в котором глава этого самого государства (являющийся, между прочим, одновременно главнокомандующим) АРЕСТОВЫВАЕТСЯ, в стране (ведущей самую, что ни на есть "горячую" войну, на которой гибнут миллионы солдат!) происходит то, что на языке тогдашних марксистов называлось "сменой общественной формации". Вы представляете себе, что это такое? Вы в состоянии прикинуть масштаб события? Гигантская страна легла спать в первобытно-общинном строе, а проснулась в рабовладельческом. Кто и кого победил в феврале 1917 года? А ведь была, была победа. Вся страна и впрямь упоённо заговорила, запела о победе. О победе над "проклятым царизмом".

Вам это ничего не напоминает?

Империя – 15

Итак, проиграла ли Российская Империя войну и если проиграла, то когда?

Давайте попытаемся взглянуть на суть февральских событий с высоты птичьего полёта, поднимемся на воображаемом "Фармане" на ту высоту, с которой нам не слышны будут слова, даже если и закричит кто, мы только увидим сверху смешно раззявленный рот на задранном к небу лице, а крика не услышим, давайте пролетим над заснеженной Россией, на нас будет скрипящая кожанка с меховой оторочкой, шлем, очки-консервы, свисящий ветер будет тянуть назад белый шёлковый шарф, в руках у нас будет не digital camcorder, а допотопная, смешно и приятно стрекочущая кинокамера. Поводим туда-сюда объективом, снимем любительское кино. А теперь давате мысленно просмотрим отснятый материал. Немую, чёрно-белую "фильму". Это небольшое умственное усилие поможет нам увидеть гораздо больше, чем старательно рисуемая в наших головах картина, расцвечиваемая с помощью водопада слов.

Увидим мы следующее: вот страна со всеми атрибутами тогдашнего государства, страна эта ведёт войну. Фронт, окопы, солдаты. Тыл. Заводы, фабрики, крестьянские избы, помещичьи усадьбы, поля, расчерченные межами, горы, леса и пустыни. Города и веси. Без конца, без краю. Железные дороги. Станционные смотрители. А вот и столица. В столице – министерства, дума, редакции газет. Чиновничество. Бюрократия. Почта, банк и телеграф. Всё чин-чинарём. Всё на месте. Всё работает. Население, хорошо за сотню миллионов человечков, копошится, чего-то там производит. Словом – всюду жизнь. И подчинена эта жизнь вполне определённым, писанным законам. Ну, а как же? Государство ведь, не хухры-мухры. А в государстве всё должно быть расписано, регламентировано. Словом, Россия живёт точно так же, как и любое государство того времени. Картина ясная, понятная и доходчивая до невозможности. РУТИНА. В России есть высшая власть – Император Николай II. Находится он на фронте, тоже дело вполне себе обыденное и легко объяснимое – война ведь идёт, как никак. Император у нас ещё ведь к тому же и гланокомандующий, на него всё завязано, к нему все ниточки сходятся, ему все доклады докладываются. Начальник генерального штаба ему почтительно о всех планах по ведению войны рассказывает, указочкой по карте водит, а Его Императорское Величество соизволит милостиво слушать. Головой кивает, соглашается. Ну, или с чем-то там не соглашается, вопросы задаёт. Ему тут же всё разъясняют. Люди-то все в высшей степени компетентные, каждый на своём месте, каждый, поди, по нескольку языков знает, чай, не "совок" какой, прости, Господи.

И вдруг, в этой благостной картине – сбой. В столице – беспорядки. Беспорядки переходят в бунт. Да вы чего? Какие могут быть беспорядки в военное время? Что делает Николай? Делает он именно то, что и должен делать в подобной ситуации каждый уважающий себя император – он садится в личный вагон личного поезда и мчит в столицу, чтобы на месте разобраться с бунтовщиками. Поступок Николая не просто предсказуем, по другому просто и быть не могло. Это как рефлекс. Сел и покатил. Ему и в голову не приходит, что можно сесть в вагон и не доехать туда, куда он (Он! В собственной стране!) направляется. Вы ещё не забыли, что мы за его поездом сверху следим, как он там весело по заснеженной равнине катит? Ту-ту-у-у…

Но вот поезд остановился, вот поезд поехал назад, а потом опять вперёд. А потом поехал вбок, а потом ещё вбок. Заметался. Сверху нам это очень хорошо видно. И движения эти больше всего напоминают движения загнанной в угол мыши. Боже… Император и – мышь! Император не может не то, что разобраться с бунтовщиками, хотя это тоже, знаете ли… Ну да ладно. Император не может добраться до места событий! Вот мышка побежала-побежала-побежала и – стенка. Побежала-побежала в другую сторону и снова упёрлась. Глазки бусинки, усики шевелятся, а бежать тебе, родимая, некуда. Угол. И вот тут, в углу, мы её когтистой лапой – цоп! "А подать сюда Тяпкина-Ляпкина! Николая Алесандровича! На, дорогой, прочти, ознакомься и подпиши! Вот тут, вот тут – внизу страницы." Станция Псков.

Напомню, что, согласно общепринятой версии, происходит это дело в стране под названием Россия, и что страна эта якобы была в одном шаге от победы в Первой Мировой Войне. Всё было прекрасно, да только вот большевики проклятые помешали. Из-за них, сволочей, все несчастья. Послушайте, а как вы себе представляете то, что туманно называется "отречением Николая"? Чисто технически? На бытовом, так сказать, уровне? Вот сидит командующий фронтом товарищ Рузский, а рядом прикативший из столицы, прикативший прямиком, без всяких метаний, товарищ Гучков, а напротив сидит не больше и не меньше как Император всея России, и вот они ему говорят: "А знаете что, Ваше Величество, народ-то вас больше не хочет, народ вас больше не любит, а не уйти ли вам куда подальше?" А Николай этак раздумчиво в ответ: "А знаете что, ведь это мысль… Я давно об этом подумываю. А в данной ситуации это позволит избежать и ужасов гражданской войны. Да и холодновато здесь у вас, уеду-ка я, пожалуй, в Ливадию. Вы только позвоните командующим фронтами, спросите, что они по этому поводу думают. Так… для, гм, гм, профилактики." Наверчивают номер, звонят, скажем, генералу Ренненкампфу. Говорят: "Привет. У нас тут сидит товарищ Романов, мы с ним поговорили, покумекали и решили, что лучше будет, если он отречётся. Он интересуется твоим мнением. Что скажешь, товарищ генерал?" И товарища генерала, не безусого восторженного подпоручика, который только думает, что он думает о России, а на самом деле думает он о чьей-нибудь горничной, так вот, не сопляка какого-нибудь, а государственника, аристократа и генерала шестидесяти трёх лет от роду не хватает при этих словах апоплексический удар, он не рвёт душащий его тесный воротник, он не ревёт хрипло в трубку сакраментальное "изменники!", он не снимает с фронта верные части и не спешит к месту событий, он даже не требует личной встречи с государем-императором, чтобы прояснить такой животрепещущий вопрос, как его собственное, ренненкамповское, будущее, а делает он следующее – он, чеша в затылке, говорит: "А чаво? Я, чай, ничаво. Хочет отрекаться, пущай его… Оно ведь как, баба с возу, кобыле и того, легче будет. Гы, гы."

Ну и вот так обзвонили по цепочке "всех заинтересованных лиц", заслушали мнения, глубокомысленно покивали головою и сообщили заждавшемуся и заскучавшему Николаю: "Все согласны, товарищ Романов. Можете идти. Свободны. Партбилетик только не забудьте оставить."

А ведь ничего смешного в нарисованной мною картинке нет. Именно так изображается "предательство Николая". Но постойте, если Николай предатель, если Ленин и его большевики все поголовно – немецкие шпионы, то кто же у нас выходит не предателем и не шпионом? Кого мы будет почитать за спасителя Земли Русской? Кого и что этот спаситель спасал? И удалось ли ему задуманное? Ведь, как ни крути, но Россия войну проиграла. Помните то, знаменитое, черчиллевское, насчёт корабля и близкой уже гавани? Кто бы мог подумать, что такой прожжённый политикан может быть столь романтичным, когда речь заходит о "тысячелетней рабе" России…

Ну, а всё-таки, что же было тем гвоздём, которого не оказалось в кузнице Российской Империи? Там ведь дальше как было? Лошадь захромала… Командир убит…

"Потому, что в кузнице не было гвоздя."

Империя – 16

Гвоздя у Российской Империи и впрямь не нашлось. Где-то он был утерян. Да и ладно бы один, пусть и самый главный гвоздь. Дело было куда хуже. В русской кузнице не оказалось железа, не оказалось того, из чего куют гвозди. "Гвозди бы делать из этих людей." Вот те самые люди куда-то вдруг, в одночасье, делись.

У вас наверняка в ушах стоят бесконечные причитания на тему "сталинских репрессий", "расказачивания" и "раскулачивания", интеллигентский плач и скрежет зубовный по поводу Победы, которая и не победа вовсе, поскольку достигнута она исключительно "пушечным мясом" и "заваливанием трупами"? Даже и сегодня эти судорожные всхлипы время от времени сотрясают узкую интеллигентскую грудь. Ну как же… Ведь всё выше перечисленное "подорвало генофонд нации". Бедная русская нация… И куда ей теперь? Без генофонда-то?

Но кто и каким образом подрывал "генофонд" в начале ХХ века? Куда делись тогдашние "умы" и "богатыри"? До "совка" ведь было ещё ох, как далеко, а те, кого ныне принято называть модным нерусским словечком "элита" будто из ума выжили. Да из ума-то ладно, "элита" наша захотела выжить не из ума даже, а из собственной русскости. "Элита" не захотела быть русской, "элита" захотела быть не русской, а "эуропейской", что было не менее абсурдно, чем захотеть стать царицею морскою. "И штоб золотая рыбка была у меня на посылках." Париж застил всё.

Предательство верхов – вот то, что стало причиной русской катастрофы. Предательство самое, что ни на есть, настоящее, в самом прямом, самом пошлом смысле этого слова. Пре-датель. Вся верхушка, вся поголовно, оказалась коллективным предателем. Хватай любого, волоки наружу, "на снег" и – кончай. Не ошибёшься.

По причине, мне недоступной, люди в массе своей то ли не понимают, то ли не хотят понять, а может просто не хотят увидеть сути, и, главное, МАСШТАБА того, что случилось в феврале 1917 года. Между прочим, совершенно точно так же, как не хотят в упор видеть и того, что случилось в августе 1991 года, но здесь их, правда, извиняет то, что события эти ещё слишком свежи, слишком, пугающе близки, вот это-то я как раз понять могу очень даже хорошо, но ведь с того проклятого февраля, что случился в России в одна тысяча девятьсот семнадцатом году от Рождества Христова, прошло уже почти сто лет! Уже ведь всё ясно, уже ведь всё понятно, ан нет… Всё плач по Святой Руси, которую "растоптали большевики". Ну сколько же можно-то?!

Ну вот чем в общественном сознании является то, что все называют "отречением Николая"? Так… Что-то такое маленькое, ничтожное, почти незаметное. Подумаешь, тоже мне, событие… Ну, был там какой-то Николай, то ли "Палкин", то ли "Кровавый", да их, этих царей, сам чёрт не разберёт, и был он слабый, безвольный, да разве с таким войну выиграешь? Ну и отодвинули его в сторонку, чтоб под ногами не путался. Пшёл! Всё правильно, всё верно. Зато теперь будет всё как ТАМ, всё будет как у ЛЮДЕЙ, всё будет… ну как там в Европе говорят?… ну же… эх, запамятовал… вот же крутится в голове словечко, а вспомнить не могу… а! вот, вспомнил, будет – ЭФФЕКТИВНО! Всему помехой проклятый "замшелый царский строй". Сменить его – и всех делов. Ох, и жизнь начнётся-а-а…

И всем казалось тогда и кажется сегодня (и ведь не крестятся!), что всё случилось само собою. "Палкой ткни и всё развалится!" Ну, вот так ткнули в 17-м и "Россия слиняла в два дня." А потом ткнули в 91-м и в два дня слинял "совок". Сам собою. Сам собою? САМ СОБОЮ?

Давайте попробуем представить себе, что нужно, чтобы подобное тому, что случилось в России дважды(!) на протяжении одного столетия, произошло "само собою".

Есть такой отличный старый фильм, который называется "Три дня Кондора". Кто не видел, обязательно посмотрите, не пожалеете. Пересказывать содержание я не буду, я просто приведу диалог, который происходит в самом конце фильма. В диалоге этом старый, "замшелый" (ну, или "махровый", это уж как кому больше нравится) цэрэушник приоткрывает завесу и делится с Кондором, а заодно и со зрителями, некоторыми профессиональными секретами:

– Do we have plans to invade the Middle East?

– Are you crazy?

– Am I?

– No, we don't have plans. We have games, that's all. We play games. "What if?" How many men? What would it take? Is there a cheaper way to destabilize regime? That's what we're paid to do.

– Go on.

– It's simple economics. Today it's oil, right? In 10-15 years – food, plutonium, and maybe even sooner. What do you think the people are going to want us to do then?

– Ask them.

– Not now. Then. Ask them when they're running out. Ask them when there's no heat and they're cold. Ask them when theirs engines stop. Ask them when people who have never known hunger start going hungry. Want to know something? They won't want us to ask them. They'll want us to get it for them.

– Boy. Peole killed, and you playing fucking games!

– That's right. And the other side does, too.

Итак, люди, и люди не простые, а особенные, люди, которых государство заботливо отобрало, люди, которым государство платит за это деньги, люди, которым государство предоставляет особые полномочия, люди, которым государство позволяет не соблюдать законы, обязательные для всех других граждан, люди, фактически выделенные в особую касту (неплохо для "демократического общества", не находите?), так вот, люди эти занимаются следующим – они "играют в игры". И главная из этих игр, игра захватывающе интересная, называется чрезвычайно просто – "Разрушь другое государство".

Империя – 17

На каком этапе игра перестаёт быть игрою? Когда игра превращается в план? Каким образом увлекательнейшее интеллектуальное занятие обретает грубую вещественность? Кто конкретно решает какие именно заклинания должны быть написаны на том клочке бумаги, что засовывается в рот существу, которое туманно называется "спецслужбы"?

Сегодня мы мысленно перебираем возможности по устранению какого-нибудь Фиделя Кастро, просто так, от нечего делать, чуть ли не праздно, глядя в потолок, лениво рассматриваем и отбрасываем одну за другой самые экзотические попытки покушения на него, вроде какой-нибудь дурацкой отравленной сигары, невольно улыбаемся и, деланно закашлявшись, исподтишка посматриваем на коллег, не заметил ли кто мелькнувшего на нашем лице выражения неуместного легкомыслия, а завтра, вдруг, срочное совещание, затянувшееся заполночь, ломание голов, сигарный дым, распущенный галстук, пиджаки на спинках стульев, закатанные рукава белых рубашек, что же делать, что же предпринять, что, чёрт возьми, что?!… и тут опять же вдруг, как озарение, вчерашняя мыслишка и мы, негромко прокашлявшись, в ответ на вопросительный взгляд начальства, в котором сквозь недоумение сквозит надежда, излагаем сигарную идею, излагаем так… пока ещё полушутливо, оставляя за собой возможность в любой момент рассмеяться и показать всем, что это всего лишь попытка разрядить сгустившуюся атмосферу, но взгляд начальства обретает осмысленную остроту, сановный палец тычет в нашу сторону, ну да! вот же оно, вот, искомое решение проблемы, сигара, ну конечно же сигара, и как же никто до этого не додумался раньше, чёртовы дармоеды, и как только я вас до сих пор терплю, только один из вас и способен ещё на что-то, молодец, хвалю! Итак – план "Сигара", немедленно – в разработку, немедленно!

Из воздуха, из ничего, из эфира возникает обретший плоть голем. Финансирование, переподчинение государственных структур со всеми их ресурсами, секретные лаборатории, вполне легальные военные и гражданские предприятия, получающие правительственный заказ на некие совершенно невинные на вид компоненты того в высшей степени секретного device, что получится в результате сборки, агентура внутри страны и агентура там, "на холоде", резидентура, МИД, общественные организации, многослойная подстраховка, бизнес и личные контакты, дипломаты и продажные женщины, морские и авиалинии, пути отхода, разработка планов по ликвидации чаянных и нечаянных свидетелей и всё это ради того момента, когда глинянное чудовище, воплотившееся в близкого, не вызывающего ни малейшего подозрения человека, подаст фигуранту сигару и щёлкнет зажигалкой. После этого голем исчезнет, растает как дым, в который обратятся не попавшие в спецархив документы с шапкой "The Cigar" и грифом "Top Secret".

До следующего раза. В запасе у каждого уважающего себя государства имеется великое множество покрытых патиной медных сосудов, потерев которые можно вызвать джинна, который скажет громовым голосом: "К твоим услугам, о повелитель!" В почти анекдотическом случае с товарищем Фиделем и сигарой речь шла всего лишь об устранении ставшего неугодным маленького каудильо из маленькой южноамериканской страны. Попытайтесь представить себе какие усилия потребуются для устранения человека, стоящего во главе такого государства, каким была Российская Империя. А ведь задача была даже и не в этом. Задачей являлось нечто гораздо более грандиозное – целью операции было разрушение государства российского. Какой полёт фантазии, какие глубины духа!

Масштаб операции не по устранению неугодного главы "союзного" государства, не "дворцовый", как некоторые полагают, переворот, а операции по разрушению России поражает воображение. Аналог произошедшего подобрать очень трудно, если вообще возможно. Совершенно фантастическими кажутся координация и синхронизация действий заговорщиков. Ныне же всё это изображается как нечто почти не засуживающее внимания, как некий малозначительный эпизод в революции 1917-го года. Мол, подумаешь… Вот большевики – это да-а-а… Это – о-о-о! А тут – отрёкся Николай… Делов-то… А ведь были, были дела. Ох, какие были дела и какие были делишки! Собственно, речь шла и идёт (СЕГОДНЯ ИДЁТ!) о том, что в стране была сменена реальность. Точно так же, как в 1991 году. Десятки и сотни миллионов людей попали из одной реальности в другую. Попали в одночасье, разом. В самом буквальном смысле – легли спать в одной стране, а проснулись в другой. Это была самая настоящая война и масштаб произошедшего превосходил по своим масштабам любую войсковую операцию из известных человечеству. Применительно к России это означало даже не просто военное поражение, не просто разрушение страны, не просто (Боже…) неминуемую смерть миллионов и миллионов людей, а означало это вот что – Бога нет и всё позволено!

Во всей этой истории больше всего поражает какая-то немыслимая глупость людей, причислявших себя к тогдашней "элите". Глупость невыносимая, инфернальная. Они отступились от Бога, и Бог лишил их ума. Они (все эти "думцы", "финансисты", "заводчики", "генералы", "газетчики", все тогдашние "властители дум", те, что назывались "обществом", притом, что народ этим самым "обществом" никоим образом не являлся) по какому-то необъяснимому выверту полагали, что можно сменить в стране всё (ВСЁ!), но при этом для них лично ничего не изменится. (В 91-м году это повторилось в карикатурном, фарсовом виде.) Люди, участвовавшие и, замечу, участвовавшие вполне осознанно, в тогдашнем безумии, в вакханалии развала исторической России, полагали, что в новой реальности будут что-то значить их дореволюционные регалии, их эполеты, их седые бакенбарды, их "опыт", что в будущем, которое хлынуло через них в ненавидимое ими настоящее, сохранятся вчершние ценности, в исступлении ума они не понимали (да как же можно было не понимать?!) что вместо Николая они получат Керенского, а их сребренники, которые они пересчитывали в рублях, обернутся бумажными фантиками, "керенками". Парижским такси. Какое сатанинское глумление скрывается за обманутыми надеждами февралистов!

Налегая изо всех своих немаленьких сил, все эти "помещикикапиталисты" валили страну в болото гражданской войны, а когда она туда в конце концов повалилась они принялись искать виновных. Они, участники инспирируемого извне антиправительственного заговора, они, истинные вдохновители и истинные творцы истинной революции, попытались (а их адепты пытаются и посегодня) свалить историческую ответственность на людей и организации (на собирательных "большевиков"), которые были вызваны к жизни их собственным предательством. Они посеяли зло и зло же пожали. По другому не могло и быть. Горе тому, через кого зло приходит в мир.

Империя – 18

Давайте подведём промежуточный итог.

Давайте попытаемся понять, что существующий на сегодня стереотип не соответствует действительности. Согласно общепринятой версии главным, основным, эпохальным событием 1917-го года была Великая Октябрьская Социалистическая Революция. В глазах "мировой общественности" она была некоей "симфонией", в то время как революция февральская считается всего лишь коротенькой и скучной увертюрой к основному действию. Правда же, однако, состоит в том, что "февраль" стронул с места лавину и, когда она сошла, Россия обнаружила себя в изменённом до неузнаваемости ландшафте, к жизни в котором ей пришлось приспосабливаться на ходу.

Истинной революцией, тем, что известно миру под названием "Russian Revolution", была революция февральская, революция восторжествовавшего либерализма. Февраль породил новую среду, новую реальность, по законам которой с этого момента была вынуждена жить Россия. По своим последствиям Февраль многократно превосходит Октябрь. Октябрь был тем, чем он вполне официально и именовался в период с 1917 по 1927 год, а именно – Октябрьским переворотом. Октябрь – это реакция на Февраль, Октябрь – это отчаянная и чудом удавшаяся попытка спасти Россию от окончательного развала.

Следует понимать, что за Октябрём, совершенно так же, как и за Февралём, стояли сторонние и глубоко враждебные России силы. И силы эти были одной и той же "силой". Распространённейшей ошибкой является не только навешивание крашенных всего в два цвета ярлыков на тогдашних внутрироссийских фигурантов в лице политических партий и отдельных политических деятелей, но и деление участников Первой Мировой Войны на "врагов" (в которые традиционно записываются Германия и Австро-Венгрия) и "союзников" (в которые не менее традиционно зачисляются государства, входившие в Антанту). Дело в том, что у России в тот момент (как и всегда, вообще-то) союзников не было, точно так же, как не было их и в годы Второй Мировой. К счастью, в 1941-1945 политическое руководство России и, что гораздо важнее, общественное мнение гораздо трезвее оценивали как взаимоотношения с "союзниками", так и мотивы, движущие ими. По какому-то недоразумению, уже в наше время, когда есть возможность для беспристрастного анализа тогдашних событий, абсолютно идентичная ситуация в обеих мировых войнах рассматривается и оценивается не просто под разным углом зрения, но даже и с диаметрально противоположных позиций. Не осознав этого, невозможно понять и в рациональных терминах объяснить положение уже нынешней России, вернее того, что он неё осталось – России образца 2006 года, "РФ".

Почему "союзники", бывшие на деле злейшими врагами российской государственности, вели против России тайную войну и довели эту войну до победы, увенчавшейся Февральской революцией, понять нетрудно. Спекуляций на тему всевозможных геополитических выгод, воспоследовавших от поражения собственного "союзника" по Антанте, существует множество. Гораздо труднее понять почему в уже вроде бы побеждённой стране, при уже полученном вожделенном результате, была произведена резкая переориентация с одной политической силы на другую, почему, выражаясь эзоповым языком, к которому так склонны политики, была затеяна смена коней во время переправы? Но это только на первый взгляд. Лично мне, при всей моей любви к конспирологии, кажется, что ничего особо загадочного здесь нет. В 1917 году вчерашними "союзниками", а сегодняшними победителями России, двигал элементарный расчёт, пошлый эгоизм.

Дело было в том, что оружие национализма оказалось слишком мощным, в России взорвали 20-мегатонную бомбу, когда вполне хватило бы двухмегатонной. Победители не рассчитали, они хватили через край. Россия разрушалась слишком быстро, на глазах. А ведь война-то ещё продолжалась. И не какая-нибудь там "войнушка", а, как принято теперь с придыханием выражаться, The Great War. Россию следовало удержать от дальнейшего распада, удержать во что бы то ни стало. Национализм следовало "обуздать", национализм следовало тем или иным способом нейтрализовать. И вот тут-то как нельзя кстати и оказались большевики с их "интернационализмом".

Именно здесь кроется разгадка феерического (другого слова и не подберёшь) взлёта большевиков. Именно здесь разгадка необъяснимой тяги "в большевики", волшебным образом появившейся у вдруг откуда-то взявшихся десятков тысяч честолюбцев. Здесь опять же существует некое противоречие, дело в том, что идеи "интернационализма" использовали в своей партийной риторике уже входившие не только во властные структуры, но и в само Временное Правительство эсеры и меньшевики. Однако противоречие это кажущееся. Дело в том, что "интернационализм" что тех, что других заканчивался как только дело доходило до вопроса о дальнейшем участии России в войне. И эсеры, и меньшевики были горячими сторонниками дальнейшего участия в войне на стороне "демократий". Вы можете меня спросить: "Это каким же образом мы собираемся продолжать удерживать Россию в войне, приводя к власти в ней партию, официально провозгласившую лозунг, призывающий эту самую войну заканчивать и заканчивать немедленно?" Вопрос хороший. И вопрос, требующий обстоятельного ответа.

Дело в том, что одним из самых важных стратегических ресурсов государства является время. Точно таким же, как количество спущенных на воду броненосцев или поставленных под ружьё солдат. В каком-то смысле время даже и поважнее будет. Вспомните-ка, какие усилия прилагал перед войной Сталин, чтобы выиграть хоть ещё немного времени, хоть чуточку, и как его старался этого времени лишить Гитлер. Так вот, в 1917-м, в тот момент, когда решался вопрос о том, какой политической силе в России отдать предпочтение, какая из них перспективнее в будущем, В БЛИЖАЙШЕМ БУДУЩЕМ, в буквальном смысле – завтра, было ещё совсем неясно когда именно закончится война. Это сегодня мы знаем, что случилось то, что случилось, и что война закончилась через год, однако тогда это было никому не известно, к 17-му году война шла уже три года и вполне себе могла продолжаться ещё три. Может дольше. Who knows? И если было неясно сколько ещё продлятся боевые действия, то холодному и беспристрастному стороннему наблюдателю было совершенно очевидно, что удержать даже то, что ФОРМАЛЬНО оставалось от России к июлю 1917-го, из имевшихся на тот момент в наличии партий не сможет никто.

А теперь нам придётся вернуться немного назад, мы должны попытаться разобраться, что же это такое – "политический лозунг".

Империя – 19

Любой политический лозунг – это слова. Всего лишь слова. В политике же важны не слова сами по себе, важно то, что за ними скрывается. То, что угадывается. Политика вообще – это сложнейший комплекс действий, призванный придать осмысленность повседневной жизни государства, упорядочить её, придать ей хоть сколько-нибудь понятный вид, это попытка очеловечить государство, попытка рационализировать то, что по своей природе не рационально. И вот одной из таких рациональностей и являются лозунги, выбрасываемые борющимися за власть политическими силами государства, силами, которые с древнейших времён имеют вид "политических партий". Люди, хотящие стать политиками, люди, стремящиеся "во власть", люди, идущие в ту или иную партию, испытывают безотчётное желание тем или иным образом воздействовать на жизнь государства и, поскольку в каком-то (и очень важном) смысле "государство – это мы", то политики вынуждены прибегать к словам, чтобы коммуникировать с толпою, с нами, отсюда появление "лозунгов".

Народ, то-есть совокупность нас всех, всех до единого, тех, кто живёт и дышит, рождается и умирает в том доме, который мы зовём государством, отнюдь не бессловесен и не безволен, от него, от народа, в конечном счёте зависит главное – какая партия победит. Партия вождя племени или партия шамана. Партия фараона или партия жреца, партия короля или партия кардинала, партия императора или партия папы, партия большевиков или партия эсеров. Не политик ведёт народ, а народ выбирает политика, который, по мнению народа (если можно говорить о "мнении" в контексте обсуждения такого невообразимо сложного образования каким является сверхсущество, чьё тело состоит из миллионов клеток, а в качестве каждой живой клеточки выступает личность) наилучшим образом ПРОГОВАРИВАЕТ в жалких человеческих словах то, чего народ "хочет". Народ угадывает то, что будет, угадывает каким-то шестым чувством, тем, что мы на нашем, клеточном уровне называем инстинктом, и тот политик, который сможет в свою очередь угадать то, что предугадывает народ, всегда побеждает. Победить в политической борьбе вопреки желанию народа – нельзя.

Политик должен быть честен. Честность политика никакого отношения не имеет к той честности, которая присутствует или отсутствует в наших взаимоотношениях на бытовом, муравьином, уровне. Политик может сколько угодно лгать, предавать, убивать, он может быть нечеловечески жесток, коварен и лицемерен. И даже и более того, всё это для политика скорее даже и плюс, чем больше в нём присутствует из перечисленного тем он сильнее, как политик. Честность политика совсем в другом – он должен быть честен в своих намерениях. Он не имеет права отступать от того, что угадывалось за его словами, он не имеет права нарушить завет, который заключил с ним народ. Когда говорят, что некий политик "угадал чаяния народа" или наоборот "перестал отвечать чаяниям народа", то говорят именно об этом.

Что означает всё выше сказанное применительно к тому, что происходило в России в 1917 году? Означает это следущее – начиная с лета 17-го года произошла резкая поляризация политических сил тогдашней России, спровоцирована она была тем, что народ подошёл слишком близко к краю, глянул в бездну и испугался. Народ не захотел распада России. В отличие от нынешней смуты, картинка смуты тогдашней была много яснее, а переспектива – много прозрачнее. Русский народ не захотел умирать. Поляризация произошла очень быстро, в течение всего нескольких месяцев, и в эти же несколько месяцев оформились те две силы, между которыми началась борьба за власть, также очень быстро перешедшая в гражданскую войну. Так сложилось, что силы эти до сих пор принято называть "красными" и "белыми", хотя деление это в высшей степени условно и лишь приблизительно может описать суть происходившего в России на протяжении примерно двадцати лет (тут я вынужден сделать следующую оговорку – в моей картине мира гражданская война в России закончилась лишь в 37-38 годах прошлого столетия).

Обе силы – и красные и белые, выбросили лозунги. Поскольку обе силы стремились привлечь на свою сторону как можно больше сторонников, то (особенно сперва) и лозунгов было много, но суть сводилась к двум основным лозунгам, к двум "знамёнам", под которыми собрались противостоящие друг-другу противники, со стороны красных – "интернационализм", со стороны белых – "единая и неделимая Россия". Глядя в прошлое из сегодняшнего дня нельзя не увидеть очевидного – белые не могли не проиграть. Их дело было неправым. Они не хотели того, чего хотел народ, а народ хотел вернуться назад, в Империю. По понятным причинам вернуться в прошлое нельзя, можно лишь в тех или иных формах воспроизвести его в настоящем, и именно такой новой формой, пусть и суррогатной, и был "интернационализм". Интернационализм был единственной наднациональной идеей, единственным наднациональным понятием в том языке, на котором заговорило человечество, а вместе с ним и Россия, в начале ХХ века. Под словами об "интернационализме" угадывалась всё та же основа, неумирающая идея Империи. За словами же о "единой и неделимой" угадывалось нечто совсем иное и отнюдь не "единое".

В каждом политическом течении существует некий недостижимый идеал, свой, так сказать, "Китеж". К действительности он, как правило, отношения не имеет, но тем не менее задаёт общее направление мыслям. В политике "Китеж" – это идеология. Если мы опять воспользуемся языком тогашних лозунгов, то такой крайностью в случае красных было "Совдепия без коммунистов", в случае же белых – "керенщина без Керенского". Это то, за что воевали и умирали тогдашние русские люди. Если свести совсем к двум словам, то "советы" воевали с "керенщиной". Империя воевала с Республикой. Россия воевала с РФ.

Империя – 20

Пробовали ли вы когда-нибудь обмануть крестьянина?

Ну вот такого – заскорузлого, небритого, совершенно бесхитростного на вид мужичка в телогрейке? Не тогда, когда он по какой-то надобности приехал в город и пригнулся, спрятался в свою раковину, прикинулся дурачком, а тогда, когда он у себя дома? Сиживали ли вы с ним за столом, выпивали ли? Пытались ли объяснить что? РАЗГОВАРИВАЛИ ЛИ ВЫ С НИМ? Если да, то вы не могли не убедиться, что склонить его на свою сторону, заставить принять вашу точку зрения, заставить поверить вам – дело зряшное, он, даже если и сделает вид, что он вам верит, даже если и спрячет хитрый глазок за прищуренными веками, даже если и покивает согласно головой, не поверит вам ни на грош. А скорее всего он и вида, что верит, делать не будет, он посмотрит в сторону, помотает головой, поулыбается, да и скажет вам: "А давай-ка мы лучше ещё выпьем…" И не поверит он вам вот почему – крестьянин не верит словам.

Между прочим, именно тут корень всегдашней ненависти к крестьянину человека "образованного", человека интеллигентного, и именно отсюда растут ноги нынешнего мирового поветрия, чумы наших дней, того, что называется "глобализмом", сегодняшнего стремления "интеллигизировать" человеков, ибо только "интеллигент" верит на слово и в слово, и манипулировать им с помощью ничего не значащих слов чрезвычайно легко. Не то с крестьянином. Москва словам не верит.

Сказать, что Россия в 17-м, в том самом году, когда убивали Империю, была страной крестьянской, значит не сказать ничего. Россия была не просто крестьянской страной, она была самой крестьянской из всех крестьянских стран. Самой христианской из всех христианских. И вот народ этой страны, народ, фактически целиком состоявший из крестьян (замечу, что этническая принадлежность в данном случае играла роль второстепенную, так как точно из таких же крестьян состояли и другие народы, населявшие тогдашнюю Россию), обнаружил себя в условиях отсутствия того, что мы называем государством. Сперва это понравилось, да и не могло не понравиться, русский человек не был бы русским если бы он не любил не только быстро ездить, но и не бросался с головою в ту страшную стихию, что по-русски зовётся "волей".

Русские, "погуляв" и "прогуляв" многое, решили, что неплохо было бы вернуться немного назад, к привычному и сложившемуся на протяжении веков укладу. Очень быстро обнаружилось, что вернуться назад нет никакой возможности. Что же делать? Как быть? "Эх, Ваня, заплутали мы с тобою…" Желание народа выбраться из тумана смуты нашло своё воплощение в виде "политических сил", оформленных в тогдашние "партии". Партии выбросили лозунги, показывающие, в каком направлении следует двигаться, чтобы выбраться из того положения, в котором оказалась страна. Беда была только в том, что направления эти были диаметрально противоположными. Противоположными настолько, что вспыхнула гражданская война. Выиграть гражданскую войну можно лишь в том случае, если вас поддерживает большинство народа. Подавляющее большинство. Интеллигентские заблуждения насчёт того, гражданские войны выигрываются при помощи неких "наёмников" или там "террора", ничем кроме интеллигентских заблуждений не являются. Войны вообще, а войны гражданские в особенности, выигрывает не "высокоточное оружие", а крестьянин с винтовкой в руках. "Человек с ружьём". Отсюда понятно стремление всех заинтересованных сторон его, крестьянина, склонить на свою сторону. Задача эта неимоверно трудна, ибо крестьянин всегда – "себе на уме". Это вам не интеллигент какой, у которого ум всегда заёмный.

И что же видел тогдашний крестьянин? Видел он одно. А что он слышал? А вот слышал он совсем другое. И то, что он слышал, ему понравиться никак не могло. Главным, стержневым лозунгом "белых" были слова о "единой и неделимой России". Слова красивые, кто бы спорил. Но как насчёт дел? Вот в декабре 1918-го года публикуется Конституция Добровольческой армии. Из этой Конституции мы с удивлением узнаём, что целью добровольческого движения является возвращение к законам, действовавшим на территории России до 25 октября 1917 года, то есть к законам, появившимся на свет в результате Февральской революции. Мы зовём вперёд, но при этом на деле возвращаемся назад. И это полбеды, вся беда в том, что мы хотим выбраться из смуты, а на деле в эту самую смуту вновь лезем, да ещё и смутными законами это дело подкрепляем.

На словах "белые" были, как мы то уже слышали – за единую и неделимую Россию. Но это на словах. А вот что на деле – 25 сентября 1918-го года состялось официальное совещание представителей Грузинской Республики, Кубанского Правительства и Добровольческой Армии. Выступавший от лица последней генерал Алексеев заявил: "От имени добровольческой армии и кубанского правительства приветствую представителей дружественной нам Грузии, в лице Е. П. Гегечкори и генерала Г. И. Мазниева". Совещание было созвано вот по какому поводу – Грузия хотела (уже тогда и уже хотела) чтобы в состав Грузии был включён Сочинский округ. Министр иностранных дел демократической Грузии (Боже!) Гегечкори свои требования излагал так: "Куда, как не в Грузию, во время гонений, постигших офицеров в России, стали со всех концов ее стекаться офицеры? И мы принимали их, из скудных средств своих делились всем, платили жалованье(!), кормили(!) и делали все, чтобы в пределах собственного стесненного положения помочь им. Считаю долгом напомнить вам, что не следует забывать и про то, какую услугу оказали мы вам в борьбе с большевизмом, и что эта поддержка должна также учитываться вами." И с чисто восточным простодушием излагалась суть – мол, мы вам деньги и оружие (из арсеналов царской кавказской армии, какая знакомая картина, не правда ли?), а вы нам – ещё кусочек территории, ну чего вам стоит, ведь вы когда-нибудь захватите власть над всей Россией, тогда и мы, и Сочинский округ будем снова ваши, а пока (ПОКА!) пусть Сочинский округ побудет грузинским. И всё это "действо" оформляется не больше и не меньше, как переговоры Правительств.

Кстати, о "правительствах". Прошу прощения за обильное цитирование, но почитать вот это стоит:

"Я знаю, что очень многим из вас не понравится то, что я скажу. Но вы все равно должны это услышать. Выслушав сообщение Временного Правительства о тяжелом положении Русского государства, казачество, в лице представителей всех 12-ти казачьих Войск – Донского, Кубанского, Терского, Оренбургског, Яицкого, Астраханского, Сибирского, Амурского, Забайкальского, Семиреченского, Енисейского и Уссурийского – казачество, стоящее на общенациональной государственной точке зрения, и, отмечая с глубокой скорбью существующий ныне в нашей внутренней государственной политике перевес частных классовых и партийных интересов над общими, приветствует решимость Временного Правительства освободиться, наконец, в деле государственного управления и строительства от давления партийных и классовых организаций, вместе с другими причинами, приведшими страну на край гибели.

Казачество, не знавшее крепостного права, искони свободное и независимое, пользовавшееся и раньше широким самоуправлением, всегда осуществлявшее в среде своей равенство и братство, не опьянело от свободы. Получив ее, вновь вернув то, что было отнято царями, казачество, крепкое здравым смыслом своим, проникнутое здоровым государственным началом, спокойно, с достоинством приняло свободу и сразу воплотило ее в жизнь, создав, в первые же дни революции, демократически-избранные войсковые Правительства и сочетав свободу с порядком."

Как вы думаете, кто это заливается этаким соловьём? Не буду вас томить, это выступление генерала Каледина на Московском Государственном совещании 13 августа 1917 года. Да-да, того самого Каледина. Того самого, которому сейчас (то, что именно сейчас, штришок в высшей степени красноречивый) то ли собираются в Новочеркасске памятник поставить, то ли уже поставили. Интересно, что там будет выбито на постаменте? "Собиратель земли русской"? Или очередная ахинея о некоей "трагической фигуре"? А ведь эта трагическая фигура открытым текстом благодарит Временное Правительство за свободу, за ту свободу, которую у трагической фигуры отняли русские цари и которую фигуре (и казакам вообще!) вернуло Временное Правительство. Между прочим, слова эти произносятся с трибуны в тот момент, когда ещё жив тот человек, которому генерал Каледин приносил личную присягу и человек этот лишён свободы тем самым Временным Правительством, "решимость которого" приветствует товарищ генерал. Кстати, Каледин, если кто ещё не заметил, запросто оперирует в своей речи словечками вроде "революция" и "демократически-избранное". Неплохо для человека, который всего полгода назад сам был "царским генералом". Но самым интересным тут является другое, а именно – упоминание о казачьих "правительствах". Да ещё и "демократически-избранных". Если отбросить завитушки и прочие красивости в речи генерала, всю эту чепуху, все эти "общенационально-государственные точки зрения" то то, о чём он говорит, в наше время называется чрезвычайно просто – сепаратизм.

И что же должен был думать русский крестьянин (а в начале ХХ века четверо из каждых пяти русских были крестьянами), глядя на то, как стоящий на трибуне сепаратист кричит: "Держи сепаратиста!"? Белое движение было обречено с самого начала. Обречено предательством и ложью его вождей.

Империя – 21

Люди, которые свергали "прогнивший царский режим", те самые люди, которые годом позже стали вождями "белого движения", а ещё несколькими годами позже превратились в "спасителей России" каковыми, благодаря собственноручно написанным мемуарам, они и остаются по сей день, были не то чтобы глупы, глупы – это несколько не то слово, они были не глупы, они были неимоверно просты. Они были просты той простотой, что хуже воровства.

Они сели играть с шулером. Это не самое страшное, в конце концов, каждый из нас может поддаться азарту и далеко не каждый из нас сможет распознать банального шулера в сидящем напротив импозантном джентльмене, страшное было в другом – эти люди сели за зелёный стол, похрустели пальцами, взяли сданые карты и начали играть в игру, ПРАВИЛ КОТОРОЙ ОНИ НЕ ЗНАЛИ. Ставкой же в этой игре была Россия.

Не знаю, понимал ли кто из них (подозреваю, что нет), что подписание Николаем отречения означало потерю страной независимости. Не знаю также понимали ли они следующее – вернуть независимость можно было только ценой гражданской войны. Причём по правилам игры, в которую они взялись играть, выиграть гражданскую войну они не могли ни при каких обстоятельствах. А между тем, для того, чтобы понять почему это так, вовсе не нужно было быть семи пядей во лбу. Дело в том, что каждую из манипулируемых извне марионеток, каковыми были все без исключения участники гражданской войны в России, поддерживала какая-то одна сила, большевиков же поддерживали все. Так сложилось. НЕ МОГЛО НЕ СЛОЖИТЬСЯ. Так называемые "белые" создали эту ситуацию своими собственными руками. Инициатива в 17-18 годах принадлежала отнюдь не "большевикам", "красные" до определённого момента были стороной, лишь отвечавшей на те или иные ходы противника и вот так, играя в эту игру, "белые" сами себя загнали в ловушку.

В начавшейся гражданской войне за каждым из участников кто-то стоял. И отнюдь не друг. То, что все эти немцы-французы-англичане не были друзьями ни "белых", ни "красных" – полбеды, плохо тут то, что те, кого потом советская историография назовёт "интервентами" не были друзьями России и помогали они сражающимся сторонам, если и преследуя какой интерес, то уж никак не российский. Помогая белым или красным немцы-французы-англичане действовали, исходя из своих, узко понимаемых немецких, французских или английских интересов. Чрезвычайно любопытно, что сегодня все ясно различают кто за кем стоял с "белой" стороны – за Деникиным и Колчаком стояли англичане с французами, а за Красновым и Скоропадским стояли немцы. При этом никто не задаётся простейшим вопросом – а кто же в таком случае стоял за большевиками? Ответ же чрезвычайно прост – за большевиками стояли и те, и другие. "Как же так?!" – скажут мне, – "да не может такого быть!" Даже и сегодня простодушные и наивные русские люди, которых ничему не научил ни 17-й, ни 91-й год, недоумённо вопрошают: "Это как же могли англичане поддерживать большевиков, когда они в тот момент явным образом поддерживали Корнилова?"

Ну что тут скажешь… Ну вот смотрите – время после Второй Мировой. Юго-Восточная Азия. Французская колония Вьетнам. Победившая в войне Америка самым буквальным образом "сживает Францию со свету" в этой части света, сопровождая это "сживание" тычками и пинками, и при этом та же Америка даёт Франции займ ПОД ПРОЦЕНТЫ, на каковой займ Франция покупает у АМЕРИКИ вооружений на ТОТ, конца 40-х, миллиард долларов, и этим купленным оружием сражается с СОЗДАННЫМ И ВСЕМЕРНО ПОДДЕРЖИВАЕМЫМ ТЕМИ ЖЕ АМЕРИКАНЦАМИ Вьетминем. Никого эта ситуация не удивляет, все, проявляя здоровый цинизм, переглядываются и перемигиваются, но, как только дело касается совершенно такой же ситуации в России, все тут же будто слепнут и глохнут и начинают глупейшим образом рассуждать о "святости"(!) одной стороны и "сатанинских силах" другой. "Святых" в той войне не было. Ни с той, ни с другой стороны. Были люди, тянувшиеся к Власти. Понять же мотивы, двигавшие что немцами, что англичанами в высшей степени легко.

Картина ведь ясная – вот страна, вот некие силы, борющиеся за власть – пусть это будет Деникин и, скажем, Ленин. 1918 год. Кто из них возьмёт верх – пока не ясно. Связывать себя только и только с одной стороной – глупо и недальновидно, уважающее себя государство позволить себе роскошь руководствоваться некими идеологическими, не говоря уж о личностных, предпочтениями не может и никогда и не позволит. Государство, даже если оно из каких-то соображений оказывает поддержку (финансовую, военную, дипломатическую) одной из сторон в конфликте, НЕИЗБЕЖНО будет в той или иной мере поддерживать и другую сторону. ОНО ВЫНУЖДЕНО ТАК ПОСТУПАТЬ. И вынуждено по чрезвычайно простой причине – если мы хотим иметь какое-то влияние в России после гражданской войны (а ведь она рано или поздно закончится) то мы должны присутствовать и в одном и в другом лагере. Для того, чтобы присутствовать в лагере, скажем, "белых", мы должны быть им полезны, ибо, если мы не дадим денег Деникину, то эти деньги ему с удовольствием дадут немцы, а Деникин эти деньги с не меньшим удовольствием возьмёт. Деникин тянется к власти и ему нужна приступочка, а кто именно ему эту приступочку под ноги подставит ему – плевать! Люди, которые поверили Деникину, точно так же, как и люди, которые поверили Ленину, умирают за слова, но для того, чтобы они могли умереть, как Деникину, так и Ленину нужны винтовки, много, очень много винтовок, им нужны шинели, в которые они оденут готовых идти на смерть русских людей, им нужно продовольствие, им нужны сотни миллионов патронов, им нужно очень, очень многое и они готовы на всё, чтобы это многое получить. А от кого… Да не всё ли равно? Хоть от чёрта с рогами.

Ну и вот вам ситуация – Россия сыпется на глазах. Она уже не игрок на послевоенном поле, не конкурент, но при этом она ещё может послужить целям Антанты в продолжающейся Первой Мировой, и "союзники" начинают поддерживать большевиков, бросив на произвол судьбы эсеров, на которых сперва делалась ставка (между прочим, лишив поддержки эсеров, которых отбросили как отбрасывают отыгранную карту, вместе с ними отбросили и связавшего себя с ними Корнилова), с тем, чтобы большевики противостояли "центробежным силам национализма", а немцы, ещё вчера тратившие миллионы на пропаганду в России идей социализма, переключаются на поддержку националистов в лице Краснова на казачьем юге и Скоропадского на Украине. В сложнейшей игре, которая начинает вестись на просторах России в последовавшей гражданской войне, все тогдашние внутриполитические фигуры были всего лишь чем-то вроде фигурок на шахматной доске, отличие было только в том, что как доска, так и фигуры были живыми, а позиция на доске менялась от месяца к месяцу. Но двигали ими, приносили их в жертву или продвигали в ферзи руки истинных игроков. И игроки эти – Британская Империя и сперва Германия, а потом Британская Империя и новая на мировой арене сила – СаСШ, появлением которой Англия заплатила за победу над Европой, ничем вообще-то не рисковали. Фигурки на шахматной доске мало того, что были послушны воле игроков, так они ещё и платили игрокам разнообразными удовольствиями. По другому и быть не могло. Потерял независимость – плати. И Россия платила.

Со всеми вопросами пожалуйте туда, в ночной вагон у перрона Псковского вокзала. Спросите мысленно у людей, сидящих напротив последнего Императора: "Да что же вы делаете?!" И они вам в ответ скажут много красивых слов.

Империя – 22

Как разрушают империи?

Вот была Империя, ну, скажем, Австро-Венгрия, а потом – бум, и нет никакой Империи, а есть на её месте какая-то Австрия. И ещё какая-то Венгрия. А ещё, если попристальнее взглянуть, то и какую-нибудь Словакию разглядеть можно, ну или там Чехию. Мал-мала меньше. Хорваты там… Словенцы какие-то… Тут уж нам какой-никакой, а оптический прибор потребуется, чтобы разглядеть, как они там хороводы водят и песни южных славян хором распевают. Счастливы ли они? Не знаю. Мне вот говорят, что несчастливы они быть не могут, ибо обрели они гордое звание "наций" и живут они ныне в границах своих "национальных" государств. При этом каким-то замысловатым образом, по какой-то немыслимой кривой объезжается законно возникающий вопрос – это как же так у нас выходит, боролись, боролись, то с "Габсбургской монархией", то с "Третьим Рейхом", то с "Империей Зла", а тут, вишь ты, расталкивая друг-друга острыми локотками и гомоня на своих тарабарских наречиях, лезет наша мелкота в новый Рейх, лезет изо всех сил, их взашей в дверь гонят, а они в окно норовят пролезть, а иные даже и не в окно, а в щель любую протискиваются, да им и сподручно, вон они крошечные какие, куда хочешь без мыла влезут.

Так зачем же нам "национальная идентичность" если мы, как то хорошо видно на примере "восточно-европейцев", при удобном случае явным образом предпочитаем от неё избавиться и вновь, и вновь (всё тот же сон!) позволяем использовать себя в качестве кирпичиков на строительстве "общеевропейского дома"?

Что такое – "нация"? А что такое – "национализм"? Не знаю как вы, а я, если меня какой вопрос заинтересует, люблю подходить к делу основательно. Газетам верить я отучился очень много лет назад и почти тогда же и телевизор бросил смотреть. Скушно мне стало. Теперь, чтобы себя развлечь, беру я какую-нибудь умную книжку, полистаю её, подумаю. Бывает, полистаю в обратную сторону, а потом вернусь к прочитанному и сопоставлю и, знаете, бывает так, что с автором соглашаюсь, а бывает, что и нет, бывает так, что подумаю я про себя: "Экий ты, братец, то ли дурень, то ли враль, тебе бы статейки в газетах писать, а ты вон за что берёшься…", да и отброшу такую книжку в сторону. Решив выяснить что же такое "национализм" начал я с классического труда на эту тему, с книги товарища Хью Сетона-Ватсона "Нации и государства" (Hugh Seton-Watson, "Nations and States").

Позвольте мне в этом месте немножечко отвлечься, не могу я сдержать рвущегося наружу восторга, не могу не поделиться с вами волнующей новостью – дело в том, что за прошедшие годы меня так много раз уговаривали, что русских то ли уже нет, то ли ещё нет, и что нам всем нужно непременно взяться за руки и тут же, не сходя с места, немедленно, пока не поздно, начать создавать некую "русскую нацию", что я, бреясь или чистя зубы и разглядывая себя в зеркале, уже и сомневаться начал, а и в самом деле – русский ли я? Может и впрямь – "мулат"? Русских-то ведь нет, вымерли все, последние окаменевшие останки покоятся, как яйца динозавров, в славном городе Париже, есть там такой кусочек пустыни Гоби, называется "кладбище Сен-Женевьев-де-Буа". А есть и такие одарённые товарищи, которые с пылом утверждают, что русских и не было никогда, не было такой "нации", а что было, так то быльём поросло, и расти ещё русским и расти до каких-нибудь, прости, Господи, чехов, и расти им ещё лет двести-триста, может чего путное и выйдет. А может – и не выйдет. Рассея ведь…

Ну так вот, из книжки "Нации и государства" я узнал, что по мнению оксфордских профессоров в мире существуют так называемые "старые нации". Числом одиннадцать. И любезность наших английских товарищей простирается так далеко, что они даже не поленились эти самые "old nations" перечислить. Вот эти счастливцы: англичане (ну ещё бы!), шотландцы, французы, голландцы, кастильцы, португальцы, датчане, шведы, венгры, поляки и (surprise! surprise!) – русские. Русские идут в этом списке последними лишь оттого, что взгляд англичанина скользит по карте с запада на восток, ну да англичане известные эксцентрики, вот и здесь они заставляют солнце идти вспять, но мы то с вами знаем, где оно восходит. Замечу, что в этом списке нет ни немцев, ни итальянцев, а ведь как те, так и другие, в глазах людей, называющих себя "русскими националистами", являются несомненными "нациями", живущими в своих "национальных" Германии и Италии. Но о немцах и итальянцах позже. А пока давайте вернёмся к нашим "нациям", вернёмся к тому, чем разрушают Империи.

Товарищ Сетон-Ватсон во первых строках своего письма сразу же огорошивает нас признанием, что краткого определения, что же это такое – "нация", не существует. После нескольких страниц пространных рассуждений на эту тему, он радует нас новым признанием, что и при помощи многих слов объяснить, что же это такое, также весьма затруднительно. Между прочим, дойдя до этого места, маститый автор сообщает нам, что на сегодня если и не самым удачным, то несомненно самым распространённым в мире является определение "нации" и "национализма" данное этому феномену товарищем Сталиным. Неплохо для недоучившегося семинариста, не находите?

По мнению автора, идеи национализма появились на протяжении XIX века, окрепли и оформились к началу Первой Мировой Войны, а уж с момента её окончания началось победное шествие национализма по планете. Формально так и есть, с мнением автора не поспоришь, но восторгов по этому поводу я не разделяю, так как под мазками, которые Сетон-Ватсон привольно наносит кистью на полотно, я различаю другую картину, и вот эта исчезающая на наших глазах картина старого мастера мало того, что нравится мне больше, но она вызывает и некоторые вопросы, на которые певцы "наций" и "национализма" не дают ответа. Чтобы вам стало понятнее, о чём идёт речь, обратим взгляд на Балканы. Там, по историческим меркам мгновенно, подобно тому, как растут грибы, появилось сразу несколько "наций", не менее скоротечно построивших свои "национальные" государства. Что же послужило катализатором, знаменем, что стало тем магнитом, который тут же облип металлической пылью?

Ну вот вам Босния. Боснийцы – те же славяне, что и сербы и хорваты. В их жилах течёт та же кровь и они говорят на том же самом языке. Единственное их отличие от соседей – религия. Ну что ж… Религия – это дело, знаете ли, такое… Религиозно-культурное отличие – это и в самом деле серьёзно. Вот и товарищ Сетон-Ватсон так же считает и делает из этого вывод, что боснийцы в силу этого имеют право (ну не тварь же они дрожащая!) на гордое звание нации и на своё пусть маленькое, но государство. Не буду спорить, тем более, что мне дела до боснийцев нет никакого. Хотят они жить не в Югославии, а в Боснии, пусть живут на здоровье. Как "мусульманская нация".

Но вот мы переворачиваем несколько страниц и речь у нас заходит об Албании. Здесь мы неожиданно узнаём кое что новенькое. Оказывается, албанцы у нас имеются нескольких конфессий, часть албанцев – мусульмане, часть – православные, а часть – католики. Религиозная рознь усиливается тем, что северные албанцы, подобно нашим чеченцам, живут кланами. На нацию это похоже очень мало, но тем не менее и для албанцев был найден объединяющий их фактор и фактором этим оказался язык. Да-да, тот самый "албанский". Как пишет на хорошем английском Сетон-Ватсон: "… it was not until late in the century that the idea took root than the common factor of the Albanian language should be considered more important than the conflict between Christians and Muslims." Вы слышите? Язык оказался куда более важен, чем конфликт между христианами и мусульманами!

Но постойте, вот же я отлистываю несколько страничек назад и читаю чёрным по белому, что в случае боснийцев главным в благородном деле национализма была религия и плевать на общий с сербами и хорватами язык, а мне тут же втюхивают, что плевать на религию, а главное для "нации" совсем в другом и вообще, так сказать, "учите албанский". Как же так? Между прочим, вас ничего не насторожило в приведённом мною отрывочке из рассуждений профессора? Ничего ваш глаз не царапнуло? Да вот же, вот – "the idea took root". "Укоренилась идея". Ах, как нехорошо, товарищ консультант. Вам ли не знать, что идеи сами собою не "укореняются"? Для того, чтобы "укоренилась" такая эфемерная штука как "идея", нужен профессионал, нужен умелый и опытный садовник, тщательно ухаживающий за тем "садом земных наслаждений" в котором живёт человечество. Он зёрнышко идейки посадит, он за росточком будет ухаживать, он его будет поливать, он его будет подстригать, он будет вокруг сорняки выпалывать, а там – глядь, вот это да! вот это деревище вымахало, не дерево – баобаб! Не дерево, а целая Албания.

Ну, или Украина.

А если очень постараться, так и "РФ".

Империя – 23

Итак, кто же тот вошебник, который решает в каком случае нация это нация, а в каком случае нация никакая не нация, а так, не пойми чего? Каким образом выходит, что боснийцы – это нация, и должна эта нация жить в своём собственном государстве под названием Босния, а какие-нибудь баски – это никакая не нация и, поскольку они нацией не являются, то и жить они должны не в Басконии (ха-ха-ха!), а в Испании. Почему абхазы не нация, а чёрти что, и даже говорить о государстве под названием Абхазия смешно, а эритрейцы вполне себе нация и достойны жить в своей собственной Эритрее? Где критерий? И есть ли он? В одном случае нация это нация потому, что у неё, видите ли, Язык, а в другом случае нация это нация, потому, что у неё, знаете ли, Религия, а в третьем случае нет ни языка, ни религии, зато нация есть. ЧЛЕН ООН. А в четвёртом случае всё в наличии – и язык, и религия, и вообще всё на свете, но вот нации, хоть ты тресни, нет, и всё тут. Кто, кто решает? Кто в ухо одним шепчет: "Вы – нация, вам – можно, давайте, ребята, давайте!", а другим точно таким же, в такое же точно волосатое ухо шипит: "Даже и мечтать не смейте, ишь чего удумали, на-а-ация они, я вам покажу нацию, раздавлю, сволочи!" И одни сволочи провозглашают своё собственное маленькое, но гордое государство, а другие сволочи сидят как мышки, тише воды, ниже травы.

Сильный говорит слабому и слабый слушает, умный говорит глупому и глупый обманывается, хитрый говорит простодушному и простодушный верит. Один выигрывает, потому что он – сильный, умный и хитрый. Другой проигрывает, потому что он – слабый, глупый и простоват по жизни. А уж простота некоторых доходит до того, что они, позволив разрушить собственное государство, на полном серьёзе полагают, что они при этом стали сильнее. Удивительное создание – человек.

Существует ли выход из этой ситуации? Существует, конечно. И выход этот чрезвычайно прост. Выход вот в чём – нужно самому стать сильным, умным и хитрым. Только и всего. Делов-то…

Нужно перехватить оружие, которым вас победили, нужно научиться им пользоваться. Россию дважды на протяжении ХХ века поймали на один и тот же приём. Обидно, конечно, но с кем не бывает. А с другой стороны – пора бы и научиться, ну сколько можно, в самом деле? Раз – подсечка, два – подсечка, неужели и в третий раз попадёмся?

Приём, при помощи которого Россию положили на лопатки называется "национализм". Национализм – это оружие. Невообразимо мощное идеологическое оружие. Идеологическая сверхбомба. И как любое оружие эта бомба сама по себе ни плоха, ни хороша. Как и в случае с любой бомбой, да вот хотя бы и с атомной, плохость или хорошесть ей придаёт следующее обстоятельство – важно в чьих она руках. Если у нас бомба есть, а у соседа этой бомбы нет, то это прекрасно, можно бомбу любовно протирать тряпочкой и чмокать в лоснящийся бочок – м-м-м, моя хорошая! Если же бомба есть у соседа, а у нас её нет – это ой! Ой-ой-ой… Тут нам немедленно понадобится борьба за мир во всём мире и вообще бомбе – нет! "Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо."

Но тут есть одна тонкость. Дело в том, что бомбу атомную мы можем продемонстрировать окружающему миру, с тем, чтобы этот самый мир оставил нас в покое и, рыча и роняя с клыков голодную слюну, отполз от нас туда – во тьму внешнюю. Мы можем построить ракету, назвать её "Великий поход" и протащить тягачом по площади во время военного парада – нате, полюбуйтесь, гады, что у нас есть. А вот такое же супероружие под названием "национализм" под звуки военного оркестра на брусчатку Красной площади не вытащишь и миру не покажешь. И что ещё хуже – его не покажешь собственному народу. Не скажешь: "Дорогие братья и сёстры, не бойтесь, у нас тоже есть Большая Дубинка Национализма." На этой почве возникают спекуляции, всякие недобросовестные люди, партии и политические течения пользуются тем, что "национализм" невозможно пощупать руками и выдают за него то, что никаким национализмом на деле не является.

Если уж мы хотим стать большими, сильными и умными, то для начала не мешало бы понять, что за словом "национализм" (между прочим, как и за словами вообще) скрываются вещи разные и зачастую диаметрально противоположные. Это опять же роднит его с оружием. Бомба ведь может быть оружием наступательным, а может быть оружием оборонительным, для наших врагов Бомба – это "трепещите, суки!", а вот для нас самих это совсем иное, нам Бомба строить и жить помогает. Если не вестись на жалкие слова, а чуть-чуть попристальнее взглянуть на то, что называется "национализмом", то мы с изумлением обнаружим, что "национализм" "национализму" – рознь, совершенно так же, как и "капитализм" "капитализму" отнюдь не друг, не товарищ и уж подавно не брат. Невозможно не увидеть (а уж как можно этого не понимать я и ума не приложу), что, проговаривая губами красивое слово "национализм", государства в то же время руками делают разное – в одном случае они разрушают, но вот в другом случае – созидают.

Чуть повыше я упоминал немецкий и итальянский национализмы. Можно подобрать и другие примеры, но опыт что Германии, что Италии в нашем случае очень уж нагляден. И Германия и Италия при помощи идей национализма (здесь нам никакие кавычки не нужны!) свои государства не разрушили, а напротив – ПОСТРОИЛИ. Построили свои МНОГОНАЦИОНАЛЬНЫЕ государства, использовав в качестве лозунга "национализм"! Они не пытались идти против течения, совсем наоборот! Они, налегая на вёсла своих утлых на первых порах государственных корабликов, использовали силу течения, они добавили силу реки к силе своих рук! В их случае слова "немецкий национализм" и "итальянский национализм" скрывали за собою НАДНАЦИОНАЛЬНУЮ идею. Идея ЕДИНОЙ ГЕРМАНИИ была выше баварского или саксонского национализмов, она была выше НЕСКОЛЬКОВЕКОВОЙ СЛОЖИВШЕЙСЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ малых немецких государств. Сколько их там было? По-моему, двадцать восемь?

Сколько государств и на протяжении скольких веков существовало на территории нынешней Италии? Что общего между жителем Ломбардии и калабрийцем? Между венецианцем и сицилийцем? Да между русским и грузином разница меньше. С точки зрения европейца между русским и белорусом или между русским и украинцем разницы нет вообще, для европейца мы все – русские! Но при этом, читая высказывания нынешних "русских националистов" можно видеть, что они, почитая немецкий или итальянский национализмы за некий недостижимый идеал, в то же время стремятся к некоему аналогу "Сардинского Королевства" на россиянской почве. Я даже не буду говорить о трёхсотлетнем опыте России, но где же логика в том случае, когда мы говорим о той же Италии как о национальном государстве?

Где логика, брат?

Империя – 24

Если вы хотите понять что такое "национализм", что такое "нация" и что такое "государство" то я посоветовал бы вам начать с книги, которая объясняет все эти тонкости чрезвычайно доходчиво, в форме увлекательнейшего романа и с романом этим знаком каждый из нас. Дело только в том, что роман этот по какому-то недоразумению считается "детским" и читаем мы его в том возрасте, когда человек не задумывается не только ни о каких таких "нациях", но и не задумывается ни о чём вообще. И именно в этом и состоит прелесть детства – мир вываливает на нас кучу игрушек, тысячи новых слов, мириад понятий, маленький человек – это всегдашний Робинзон на своём собственном необитаемом острове, у него нет времени задуматься, у него есть время лишь на то, чтобы, проснувшись, ознакомиться с той грудой чудес, что находится в трюме корабля, который прилив выбрасывает на берег его детства каждое божье утро. Каждый день детства превращается в волшебный кристалл, и кристалл этот, поворачиваясь перед заворожёнными глазами ребёнка, сверкает бесчисленными гранями, в детстве мы понимаем главное – мир принадлежит нам, и в мире этом человек может всё.

С возрастом мы трезвеем, мы становимся теми, кем нам велят стать и мы забываем то, что знали в детстве. Перечитывать книги, которые мы читали когда-то, не просто полезно, но в некоторых случаях даже и необходимо. Это позволяет нам взглянуть на некоторые вещи глазами ребёнка, нашими же глазами, глазами того мальчика или той девочки, которыми мы были когда-то, в те времена, когда мы не позволяли миру обманывать нас и когда мы не обманывали сами себя. Но я отвлёкся, простите.

Книга, о которой я веду речь, называется "Три мушкетёра". Открыв её сегодня, мы обнаружим за перепитиями похождений четырёх друзей то, что ускользало от нашего взгляда когда-то, в детстве мы не обращали внимания на то, что сценой, на которой разыгрывается действие романа, является то, что сегодня называется неблагозвучными словами "государственное строительство".

Сутью романа, его, так сказать, стержнем, на котором и держится, собственно, всё повествование, является строительство того государства, которое сегодня известно нам как Франция. Ну, а заодно нам в захватывающей форме рассказывают о создании той "нации", которую мы сегодня называем "французами". Если мы перечитаем роман сегодня, глазами взрослого, умудрённого многими знаниями и отягощённого многими печалями человека, то мы с изумлением увидим, что речь там, вообще-то, идёт о почти завершённом "проекте" (что за ужасное слово!); благодаря писательскому таланту товарища Дюма перед нашим внутренним взором воочию предстаёт тот волнующий момент, когда почти уже готовое, тщательно вылепленное изделие суют в печь с тем, чтобы после обжига получить, наконец, вожделенное – единую нацию, живущую в своём собственном государстве. Из вязкой глины получают монолит.

Действо это разыгрывается на наших глазах. Припомните-ка, главным героем романа является французский дворянин, ГАСКОНЕЦ д'Артаньян. Если мне не отказывает память, то он был даже беарнцем, то есть гасконцем настолько, насколько им вообще возможно быть. Он – протестант, ГУГЕНОТ, но служит он государству, господствующей религией в котором является католичество, и, находясь на службе и повинуясь приказам, он участвует в осаде последней гугенотской твердыни на территории королевства – Ла Рошели, и мы, с восторгом читая о его подвигах не замечаем, что он, пуская в ход всё своё мастерство и гасконскую изобретательность, убивает своих единоверцев. Причём служит он верой и правдой государственной идее, живое воплощение которой в лице кардинала Ришелье ему не нравится столь активно, что он с той же гасконской ловкостью при случае с удовольствием убивает гвардейцев "его преосвященства". Его непосредственным командиром, не больше и не меньше, как капитаном личной королевской гвардии, является такой же протестант-гасконец де Тревиль, которому его король Людовик XIII доверяет такую драгоценность, как собственная жизнь Его Католического Величества. В романе всячески подчёркивается национальная идентичность тогдашних "французов" и идентичность эта отнюдь не французская, со страниц книги на читателя как из рога изобилия сыпятся все эти "нормандцы", "беаррийцы" и "анжуйцы".

Слугой д'Артаньяна является ПИКАРДИЕЦ Планше. Сразу замечу, что лично мне этот персонаж симпатичнее других. Помните, как он попал на службу к д'Артаньяну? Гасконец взял Планше в услужение, увидев, как тот стоит на мосту через Сену и плюёт вниз, наблюдая за расходящимися по воде кругами. Даже и сегодня сразу видно человека, склонного с созерцательности и размышлениям. Выбор Д'Артаньяна показывает нам, что он был не просто гасконцем, он был французом, и он был не просто французом, а был он французом наблюдательным, недаром он дослужился до маршала.

Итак, вчера у нас были все эти пикардийцы, лотарингцы, бургундцы, анжуйцы и нормандцы, жили они в своих герцогствах, маркграфствах, а иные даже и в королевствах, а сегодня их железной рукой загоняют к счастью жизни в едином государстве и, заметьте, государство это не называется, скажем, Великой Пикардией и всем остальным "беаррийцам" и "анжуйцам" не предлагают переименоваться в "пикардийцев", все народы и народцы обнаруживают себя на дороге по которой их гонит добрый пастырь Ришелье и вдоль дороги той стоят "плахи с топорами" и шаг что влево, что вправо, гм, гм… сами понимаете, того-с, чреват… А в конце дороги той – цель, к которой и бредут наши пикардийцы с анжуйцами, и называется эта цель, чтоб никому обидно не было – Франция. И когда, наконец, усталые пикардиец с анжуйцем и примкнувшим к ним гасконцем добредут до цели и, отдуваясь, повалятся на зелёную травку, то обнаружат они, что нет более никаких "беаррицев", у которых отныне останутся только национальные костюмы и ансамбль песни и пляски, а есть и отныне пребудут вовек – французы. Vive la France!

Точно такой же процесс прошли в своё время немцы и делись куда-то целые государства с самыми настоящими королями, все эти Баварии, Саксонии и Ганноверы и появилась на свет – Германия. И живут в ней немцы, которые когда-то были теми самыми баварцами и саксонцами. Я вам по секрету скажу, что они ими так и остались, да только их собственное любимое государство ни за что им так себя называть не позволит. Ну, то есть, позволит, конечно, и песню народную, баварскую, пой, сколько влезет, и на стадионе ты даже и подраться можешь, когда там играют мюнхенская "Бавария" против "Боруссии" из Дортмунда. Но вот налоги ты будешь платить федеральные, в армии ты будешь служить не в баварской, а в немецкой, а буде случится так, что выиграешь ты какую-нибудь завалященькую олимпийскую медаль, то флаг над твоей головой поднимут немецкий, и гимн, слова которого ты с восторгом подхватишь, тоже будет немецким. И в случае войны, где бы ты ни родился, что в Баварии, что в Брауншвейге, пойдёшь ты, дорогой, и умрёшь за родину великих Гёте и Бетховена, за "единую и неделимую Германию". Deutschland, Deutschland uber alles! А как же…

То же самое с испанцами, которых собрали отнюдь не в "единую и неделимую Сарагосу" и называются они вовсе не сарагосцами и даже не валенсийцами, а называются они испанцами и живут эти самые испанцы, которых каждый может руками пощупать, в своей собственной Испании.

И в Италии то же самое.

А уж про Россию я и говорить не буду. Россия прошла по этой дорожке куда раньше многих и многих "европейских наций". Не было на свете ни немцев, ни итальянцев, ни бельгийцев, а вот русские уже были. И сегодня они есть, никуда не делись.

Нация – это первая ступенька к тому, чтобы построить свою Империю.

Империя – 25

Часто можно услышать: "А зачем, собственно, нужна Империя?"

Странный вопрос. Империя нужна для того, чтобы жить. Просто жить. Хотят русские жить, и не просто жить, а жить русскими, то строят они свою Империю. Если вы не построите свою Империю, то кто-то другой построит Империю для себя и найдётся ли там местечко для вас – никому не известно. А даже если и найдётся, то где то местечко будет решит тот, кто Империю строит. Строит-то он её в первую очередь для себя.

Создав нацию, вы создаёте предпосылку к постройке Империи, вы обретаете смысл собственного существования, но смысл ещё не означает, что у вас что-то получится. Наций много, не так много как нам о том рассказывают, но всё же, всё же… Наций явным образом куда больше, чем Империй. Нация – это куколка, и что из этой куколки выкуклится – о том не знает никто. Из одной куколки на свет Божий появится прекрасный махаон, а из другой – какая-то кракозябра, а уж третьей так и вовсе с аппетитом позавтракает весёлый крапивник и улетит, попискивая, по своим крапивочным делам.

Между прочим, люди, прокламирующие так называемый "национализм", но при этом противопоставляющие национализм империализму, не замечают очевидного – промежуточная цель в виде "нации" тоже означает отказ от себя во имя чего-то высшего. Нация появляется на свет лишь после наднационального объединения баварцев с ганноверцами и пруссаками, ломбардцев с тосканцами и калабрийцами, анжуйцев с пикардийцами и бургундцами, рязанцев с тверичами, москвичами и новгородцами. Объединение это всегда и везде сопровождается насилием и кровью, ибо, скажем, тверичам трудно принять идею о том, что тверичи ничем не отличаются от москвичей и должны жить с ними в рамках одного государства и жить отныне как один народ, как какие-то "русские". Ради создания "нации" народ вынужден отказаться от своей идентичности, которая в некоторых случаях к моменту объединения насчитывает сотни лет, для этого и изобретается название будущей "нации", никто не хочет именоваться именем соседа, а тем более такого, с которым вы на ножах. Так появляются "французы", "испанцы", "итальянцы" или "русские".

Если мы начнём идти в обратную сторону, то мы точно так же обнаружим, что и "тверичи" когда-то получились из живших в тех местах народцев, которые отказались от своих имён и слились в "тверичей" и тогда им казалось, что всё – цель достигнута, ведь они стали народом, "одним из", народом пред Господом. Они не поняли, что ступив на эту дорожку они будут вынуждены пройти её до конца. Если хватит сил, конечно. Если хватит сил…

Остановиться на полдороге – нельзя. Вы идёте от племени к народу, от народа к нации, от нации к Империи. Вы становитесь всё более живым. Вы не можете, став нацией, нацией и остаться. Вы идёте либо вверх, к Империи, и тогда эта ступень – первая, либо вы идёте вниз и тогда эта ступень – последняя. Говоря о строительстве применительно к государству уместно будет пустить в ход и строительные термины, так вот нация – это в каком-то смысле кирпич, и кирпич этот бесхозным не бывает. Вы не хотите строить свою Империю или у вас не хватает на это сил? Ну что ж… Кирпич подберут, и подберут, замечу, с удовольствием, и используют на строительстве другого дома. Станет ли этот дом вашим? Не знаю. Может станет. А может и нет. Дело в том, что, отказавшись от строительства своей Империи, народ теряет право на субъектность, народ теряет право на Имя, вместо него с Богом будет разговаривать кто-то другой, народ этот сам помещает между Богом и собою посредника, того, кто Империю строит.

Хорошо если вы попадёте в Империю, которая называется Российская Империя и сможете жить, но что если вы попадёте в Священную Римскую Империю, как попали туда славянские племена? Племена, о которых ныне и не помнит никто? И Имени их не осталось.

Слово "национализм" не значит, в сущности, ничего. Это всего лишь знамя, которое вы подняли над головой. На знамени может быть написано "Вперёд к победе коммунизма" или "Национализм" – эти слова можно рассыпать на буквы и собрать из них другие и на вашем знамени появятся другие лозунги, которые, в свою очередь, будут значить так же мало. Важно одно и только одно – в каком направлении вы маршируете. Куда вы идёте – вперёд или назад.

Национальных государств вообще не существует. Любое "национальное" государство собрано из неких составляющих, то, что "националисты" называют "национальным государством" – это всего лишь государство, населенцам которого добрый дядюшка ещё не рассказал "правду-мать" о них самих. И не рассказывают каким-нибудь "итальянцам" о том, кем на самом деле они являются, вовсе не потому, что рассказать нечего. Отнюдь. Все, наверное, помнят, как лет десять назад в западной прессе появились "умные статьи" с рассуждениями о том, что неплохо бы было разъеденить промышленный итальянский Север и аграрный Юг на два государства и что это было бы всего лишь признанием положения, которое и так существует де-факто. Тема эта какое-то время помуссировалась и как-то "сама собою" заглохла. Лет мне уже много и я давно вышел из того возраста, когда люди полагают, что всё в мире происходит "само-собою". Очевидно, что Италии показали кулак, а потом, добившись уступок в вопросе, о котором мы не имеем ни малейшего понятия, кулак опять спрятали за спину. Но не разжали. Будет в том нужда – и крепко сжатый кулачище "национализма" с побелевшими костяшками вновь поднесут к итальянскому носу.

Все помнят "бархатный развод" Чехии и Словакии. "Бархатным" он получился лишь потому, что не чехи разводились со словаками (любой развод сопровождается некрасивыми сценами, на то он и развод), а потому, что их "разводили". Разводящий просто полагал, что ещё неизвестно куда всё повернётся и, буде случится так, что Россию "развести" не удастся, то "с паршивой овцы хоть шерсти клок", хоть Чехия, а Словакию в таком случае отбросили бы назад, как ящерица оставляет хвост. Между прочим, пример Чехии чрезвычайно показателен и в смысле "расцвета национальной культуры". Культура Империи порождает гениев, а культура маленькой, но гордой "нации" порождает Вацлава Гавела. Отныне чехи себе не принадлежат. Не они определяют свою судьбу. Захочет будущая объединённая Европа и вновь появится на свет Чехословацкая Республика, а захочет – и будет наоборот, возникнут на месте Чехии Богемия и Моравия. В этом случае и чехов больше не будет, а будут "богемцы" и "моравцы". Лично я думаю, что будет именно так, ибо на Богемию есть и другие охотники в кожаных коротких штанах, гетрах и в шляпах с фазаньим пёрышком.

Не существует волшебной формулы по которой то или иное государство выходит "национальным". Это точно так же как и в случае с "демократией" – какими бы формальными признаками "демократии" ни обладало государство, какие бы институты оно ни имело – все эти "ветви власти" и прочую чепуху, вовсе не это делает государство "демократическим" или "тоталитарным". Ровно то же и в случае с "национализмом".

Давайте-ка мы наконец произнесём то, вокруг чего все топчутся и водят хороводы, и, отводя глаза, говорят вовсе не о том. Давайте скажем сами себе: "ГОСУДАРСТВО НАЦИОНАЛЬНЫМ БЫТЬ НЕ МОЖЕТ, НАЦИОНАЛЬНОЙ МОЖЕТ БЫТЬ ТОЛЬКО ВЛАСТЬ!"

Империя – 26

Поскольку отвлечённые рассуждения на волнующую всех тему, а что же это за явление такое – национализм, волнуют волнующихся всё же меньше, чем конкретика, а конкретика в нашем случае как ни крути – русская, то нам необходимо вернуться на русскую почву, которая местами чернозёмная, а местами и нет. Кроме того, мы не можем избежать русской темы ещё и по следующей причине – если повнимательнее взглянуть на русскую историю, то невозможно не заметить того, что определённые исторические события повторяются в России примерно так же, как на смену осени неизменно приходит зима. А зима, замечу, всегда сменяется весною. А потом наступает лето. Нравится это кому или не очень, но поделать с этим ничего нельзя. Будет очередное лето и в России. Ещё поживём. Кому-то из будущих, может ещё и не родившихся русских повезёт и они насладятся русским летом. Счастливцы… "Лето звёздное будь со мной…" А вот потом опять настанет осень. А потом – зима. А зима всегда заканчивается февралём.

Смена времён года в России – это циклическое рассыпание и собирание вновь русского государства. Это периодически повоторяющееся осознавание русскими себя. "Кто мы, откуда мы, куда мы идём."

Для того, чтобы знать, что зимой холодно, а летом жарко, не требуется быть ни шибко умным, ни шибко образованным. Для того, чтобы знать, что в конце октября ночью случатся заморозки, достаточно припомнить как оно было год и два назад и знание это и память наша уходят во тьму веков, мы даже и не задумываемся над этим знанием, знаем и всё. Если какой-нибудь академик из нынешних попробует оспорить то, что нам известно без всяких "академиев", а именно то, что зимой бывает ой, как холодно, и что "готовь сани летом", то кому мы поверим – себе, даже если мы имеем всего лишь начальное образование и всю жизнь глушили совесть водкой, или трезвому академику, который с умным видом скажет нам, что "согласно последним научным исследованиям и просчитанным на компьютере прогнозам" зима отныне отменяется?

Для того, чтобы понять как оно будет в России, достаточно припомнить как оно было в последний раз, в прошлую русскую зиму, которая случилась в начале прошлого века. Мы с лёгкостью можем подобрать аналоги сегодняшним событиям в том времени, да что там событиям! мы можем с не меньшей лёгкостью найти там близнецов-братьев даже и нынешних политических деятелей. И зачастую они даже и внешне будут похожи как двойняшки. И конец их будет тем же. Говорят ведь, а народ зря говорить не станет, что близнецы связаны между собою какой-то невидимой глазу ниточкой.

Вернёмся в Россию. Существовать в том виде в каком она есть сегодня, Россия не может. РФ – искусственное образование и если внимательно присмотреться, то можно заметить, что от сочленённых деревянных конечностей этой куклы за кулисы тянутся те самые ниточки, посредством которых и приводится в движение наш болван. Его судорожные шажки и поклоны являются всего лишь имитацией жизни. Вызывают недоумение бесконечные и адресуемые непонятно кому жалобы, озвучиваемые россиянскими СМИ, по поводу некоей "утечки капиталов" и невозможности рационального объяснения существования "стабфонда". По-моему, нужно быть уж совсем безмозглым, чтобы не понимать, что это – плата, та самая плата, которую платит победителю побеждённый. Плата эта абсолютно ничем не отличается от оброка, который отсылали русские княжества в Орду. Эта плата – плата за то, чтобы существовала "РФ".

И уж совершенно запредельная ирония, "усмешка Бога", скрывается за тем фактом, что плата эта ничуть не меньше, чем плата за полноценную жизнь. Плата за право быть собою. Гарант нынешнего существования РФ – Америка. Дёргая куклу за ниточки и не давая её в обиду, Америка делает это вовсе не из неких сентиментальных побуждений и не из желания развлечь себя. Было бы абсурдом предположить, что Америка преследует при этом некие "российские интересы", в чём бы они ни состояли. Америка делает то, что она находит нужным делать, и то, что она при этом ещё и извлекает некий "профит" из сложившегося положения, свидетельствует всего лишь о предусмотрительности американцев. Дело, однако, в том, что такое положение не может длиться вечно. Рано или поздно, но что-то да случится. То ли эмир помрёт, то ли ишак. В Америке может случиться кризис, которого с нескрываемым злорадством ожидают абсолютно все и чувства эти по-человечески вполне понятны, Америка, в конце концов, может просто посчитать, что она достигла неких, нам не известных целей, и сменит свои приорететы, словом, рано или поздно Америка уйдёт из Европы и из Средней Азии и тогда один на один с Европой останется не Россия, о нет. Один на один с Европой останется "РФ".

Особого выбора после этого у России не будет. Или-или. Орёл или решётка. Россия или вернёт себе себя или распадётся на множество карликовых государств. Провидением ли, судьбою ли, но сегодня России дана передышка и передышка эта дана для того, чтобы создать язык, на котором Россия будет говорить сама с собою когда восстанет из мёртвых цыплёнок-табака. И слова этого языка появляются у нас на глазах, да даже вот здесь, в ЖЖ, на самой, что ни на есть, низовке. Сегодня, незаметно глазу и почти неслышно уху, проговариваются образы и понятия, которые встанут за словами и действиями завтрашних политиков, которых жизнь заставит отбросить идиотский фигов листок в виде "россиянии" и они или громко произнесут "Россия" и "русские", или назовутся как-то ещё. "РФ" и "россиянин" неминуемо обернутся презрительным обозначением фикции, как то случилось с деньгами Временного правительства, которые из рублей превратились в "керенки", в нечто обесцененное отнюдь не в одном только денежном смысле.

Из сказанного выше становится понятной и природа "газовых" скандалов между "РФ" и Украиной. США, уходя из Европы, будут уходить на восток. Украина и Белоруссия – это тот последний "фронтир", отступать дальше которого – нельзя, позади – Москва. И Америка загодя готовит плацдарм. Борьба за Белоруссию – это вовсе не борьба между "РФ" и неким "Западом", это борьба между США и Европой. На Украине же плацдарм уже готов. Было затрачено много сил, и – вот. "Сбылась мечта идиота." Ещё пару лет назад появление баз НАТО на Украине вызвало бы небывалый и совершенно искренний взрыв негодования не только среди обычных граждан РФ, но и среди тех, кто претендует на формирование общественного мнения "россиян". Сегодня же, стоит разразиться ещё одному газовому "кризису" и страна при известии о появлении американцев где-нибудь в Ильичёвске и под Киевом вздохнёт даже и с облегчением. "Уф, наконец-то… Хозяин пришёл. Теперь-то уж никто НАШ газ тырить не будет. Под американцем не забалуешь." Ну и, конечно же, можно будет с полным на то моральным правом громко выговорить неблагодарным "украм" сладкое: "И ты, Брут, продался большевикам!"

Что поделать, таковы времена, в которые мы живём. Souls for sale.

Souls for sale going cheap.

Империя – 27

Против меча есть щит. Против любого оружия есть другое оружие. Любой идее противостоит антиидея. Любая религия несёт в себе семена ереси и если они прорастают, то означает это, что верующим явлено искушение, которое требуется преодолеть. В войне Бога и дьявола, в войне высшего с низшим брошен вызов и на этот вызов должна ответить каждая душа. Ответить своим выбором.

Мир наш устроен таким образом, что если есть болезнь, то есть и лекарство. Лекарства нет лишь от одного, от смерти. Выйдет ли Россия из нынешнего кризиса зависит именно от этого – захочет ли она жить или захочет умереть. В том положении, в каком оказалась Россия в начале XXI века, она уже побывала. В начале века ХХ. Россия была больна и она выздоровела. Лекарство, которое помогло тогда, должно помочь и сегодня, просто потому, что причина тогдашней и сегодняшней болезни – одна и та же.

Тогда Россия удержалась от распада, хотя он казался неминуемым. Февраль провёл национальные границы в Империи, он подарил народам Империи собственную государственность, он дал им самоуправление, он позволил народам осознать себя народами. "Берите столько суверенитета, сколько сможете унести" было впервые произнесено ещё тогда, в начале 17-го, и тут же появились на свет никогда до того в России не существовавшие "демократические" государственные образования с "демократическими" же национальными "правительствами" во главе. То, что должно было случиться дальше, выглядело лишь как вопрос техники, как нечто малозначительное. Осенью 17-го прошли выборы в Учредительное собрание, которое должно было закрепить существовавшее на тот момент положение вещей. На выборах, что ни для кого не явилось сюрпризом, подавляющее большинство получила партия эсеров. Напомню, что эсеры и меньшевики с лета 17-го фактически уже являлись партиями власти, делегировавшими своих представителей на министерские посты. Положение это казалось им столь незыблемым, что эсеры и меньшевики даже ходатайствовали перед Керенским об отмене распоряжения по аресту большевистской верхушки, так как не усматривали в тех конкурентов. С их точки зрения такое ходатайство выглядело как изощрённое глумление над поверженным соперником, который "возомнил о себе невесть что". Хитроумным интеллигентам даже не приходило в голову, что Учредительное собрание можно просто разогнать.

Белые, которые воевали за "вся власть Учредительному собранию!", воевали именно за это – за власть эсеров, с примкнувшими к тем меньшевиками и кадетами. Некие упования на "сильную руку" в лице Корнилова выдавали тогда и выдают сегодня полнейшую неосведомлённость о том, что Корнилов был креатурой тогдашнего фактически министра обороны эсера Бориса Савинкова. Вся интрига с участием Корнилова вертелась вокруг идеи, согласно которой Корнилов должен был возглавить правительство Республики(!) Россия, президентом которой (первым Президентом России!) должен был стать всё тот же Керенский. Участники интриги, не доверяя друг другу, хитрили и лавировали до тех пор, пока вся затея не провалилась.

Я не люблю праздных, но тем не менее чрезвычайно популярных рассуждений на тему, что было бы, если бы. Если бы, да кабы во рту выросли грибы. "А вот если бы Корнилов захватил власть!", "а вот если бы большевики проиграли гражданскую войну!", "а вот если бы "Остров Крым!". Ой… В общем, вся эта чепуха ничуть не лучше и ничем не ближе к реальности, чем "Если Бы Министром Был Я!" Однако именно на этом гигантском, заслоняющим собой данный нам в ощущениях мир "БЫ" строится мировоззрение множества русских людей. Явление, между прочим, в истории человечества беспрецедентное. И явление, ставшее возможным благодаря такому изобретению мира сего, как пропаганда.

Поскольку именно на этом "что было бы, если бы" на протяжении десятилетий строилась и продолжает строиться антирусская идеология, то давайте посмотрим, что было бы, если бы. Предположим, что большевики не разогнали Учредительное Собрание. Что эсеры, меньшевики и кадеты сформировали коалиционное правительство. Тот же СОВНАРКОМ, только без большевиков. По мнению ой, как многих, этот факт сам по себе должен был каким-то фантастическим образом изменить судьбу России в лучшую сторону. В лучшую? Ну вот вам вместо Ленина – Чернов, вместо Троцкого английский шпион и диверсант Савинков, а вместо любящей простые радости жизни Саши Коллонтай – тяжёлая психопатка Маша Спиридонова. Лучше? По-моему – шило на мыло. Евреи? Ну так на месте каждого еврея-большевика сидел бы еврей-эсер. Делов-то… И главное, что по другому быть не могло. Другого выбора у России не было. Не было даже и трёх карт. Было – или-или. Не было тогда не только партии, но даже и политического деятеля, который провозгласил бы своей целью возвращение к монархии. Все, все до единой звёздочки на тогдашнем россиянском политическом небосводе подмигивали с высоты и говорили на французском. "Liberte, egalite, fraternite, ou la mort!" Не для того Февраль свергал Царя, чтобы "посадить на шею народа другого!". Ишь, чего… На шею народную Февраль хотел поплотнее усесться сам.

Что могли сделать эсеры в смысле национальной политики? Как и каким образом они собирались строить отношения с "демократическими" Туркестаном, Закавказьем, Украиной и десятком казачьих "войск"? Во время войны? Эсеры ведь рассматривали дальнейшее участие России в Первой Мировой не больше и не меньше как "священный долг перед старейшими демократиями". Выхода из ситуации было лишь два: первый, тут же сам собою и напрашивающийся, – просто распустить Россию, как то и было проделано в 91-м году, второй, если бы случилось чудо и они вышли бы из под контроля и пожелали перед смертью помучиться, состоял всё в той же гражданской войне. Гражданская война в России была, между прочим, неминуема даже и в том случае, если бы каким чудом на её просторах и отыскался безумец или святой, что иногда означает одно и то же, не только поднявший знамя монархизма, но и сумевший бы собрать вокруг себя более или менее внушительное число сторонников. Февраль был подстрахован сразу несколькими "Операциями Прикрытия", Россию покатили с горочки вниз и уж кто-кто, а эсеры выруливать в сторону и не собирались. Не это являлось их "сверхзадачей". Даже если предположить, что обстоятельства сложились бы таким образом, что эсеры избрали бы путь возвращения стране суверенитета, то-есть путь большевиков, то гражданская война в их исполнении означала бы гражданскую войну под националистическими лозунгами. Собрать Россию после ТАКОЙ гражданской войны уже не удалось бы. Наверное, никогда. К этому ведь и подводили Россию. К этому её подводят и сейчас.

Империя – 28

Нужно всегда говорить "нет!".

В ответ на любое мнение, противоречащее вашему, в ответ на любую просьбу, в ответ на всё, вообще – на всё. "Нет." Нет, и все дела. Сказав "нет", вы сразу ставите себя в положение выигрышное, а своего оппонента – в проигрышное. Если даже ситуация спонтанна, если, говоря "нет", вы не собираетесь излечь никакой выгоды из сложившегося положения, если кто-то просто спрашивает у вас как пройти на улицу имени Патриса Лумумбы, даже и в такой обыденнейшей ситуации лучше сказать "нет". "Не знаю". И улицы такой не знаю и кто такой Лумумба ваш тоже не ведаю. Произнося "нет", вы по меньшей мере выигрываете время. Вы можете подумать. Сказать "да" вы успеете всегда. В любом случае так даже и лучше выйдет. Чисто психологически. Любому будет приятно услышать "да" после того, как он уже услышал "нет". Вот кто-то уходит от вас в сокрушении, и вдруг слышит: "Постойте-постойте…", он останавливается, в нём просыпается надежда, ну или не надежда, но всё равно какое-то приятное чувство, предвкушение, и вот тут он слышит – "Да!". Приятно, чёрт возьми. И ему приятно, и вам приятно, что вы доставили человеку маленькое удовольствие. И приятно тем более, что от вас при этом не потребовалось вообще ничего. Всего-то и сделали, что сказали сперва "нет".

А вот когда вы сразу сказали "да", а потом пытаетесь сменить его на "нет", то тут уже вы себя ставите в положение изначально невыгодное. И я уж не говорю, что сказать "нет" после того, как вы уже сказали "да", очень трудно. Вам, вам трудно. Психология-с. Это всё равно, что дать кому-то что-то, а потом это что-то отнять. Давать всегда легко и приятно, а вот отнимать бывает тоже приятно, но далеко, очень далеко не так легко, как легко было давать. Обычно же процесс отнимания нелёгок и неприятен. И для дающего, и для берущего.

Если это верно в отношении отдельно взятого человека, то это верно тысячекратно в отношении того конгломерата людей, который мы называем "народом". На этом и строится то, что называется "националистической пропагандой". Попробуйте-ка что-нибудь дать народу, а потом это "что-нибудь" отнять. Попробуйте. Какую-нибудь совершеннейшую безделицу, то, что не только в ваших глазах, но и в "глазах" народа не будет обладать ни малейшей ценностью. Дайте, а потом отнимите. Попробовали? Какой-нибудь там национальный театр?

Но вот вы даёте народу то, о чём он не только не просил, но о чём он, народ, и думать никогда не думал. А вы ему – раз! и дали. На, дорогой народ, держи новую игрушку. А теперь попытайтесь эту игрушку отнять. Вот вы сообщаете людям, живущим в одном с вами государстве, что у них есть Имя. Вот вы им сообщаете, что у них есть собственная История, вот вы (вы, вы!) даёте им Правительство. Даёте им Армию. Даёте им в руки флажок, которым они могут весело размахивать. Весь процесс "давания" радостен, красочен. Праздничен. КАРНАВАЛЕН. На улицах – толпы, красный цвет, митинги, речи. На улицах – Свобода. Свобода говорить, что хочешь, свобода лузгать семечки и сплёвывать шелуху на тротуар, свобода дать в морду. И свобода в морду получить. Красота!

А тут вдруг – окрик: "А ну – геть! Какие такие флажки? Какая такая армия? КАКАЯ ТАКАЯ НЕЗАВИСИМОСТЬ? А ну-ка, поди сюда, негодник! Ближе, ближе. Давай сюда эту гадость!" И на глазах у ребёнка (а в глазах этих – слёзы) вы отнятую игрушку – хрясь! и пополам. А потом под ноги и – каблуком её. И ребёнку: "Да не расстраивайся ты… Я тебе новую куплю. Лучше. Дороже… Помнишь, видели мы давеча в витрине, называется – Единая и Неделимая? Вот её и купим. Да не реви ты, не реви. Ещё и благодарить будешь." А ведь ребёнок эту игрушку, что вы ему подарили, а потом отняли и растоптали, всю жизнь помнить будет. До гроба. Как захочется ему себя пожалеть, так и вспомнит. И слёзы опять на глаза навернутся. Не будет для него ничего в целом свете дороже той безделицы. Как, вы этого не знали?

Это то, что сделало "белое движение", выбросив политический лозунг о "Единой и Неделимой России". Сперва дали, а потом даже не отняли, а – СДЕЛАЛИ ВИД, ЧТО ХОТЯТ ОТНЯТЬ. На деле никто ничего отнимать не собирался, не для того создавались "демократические" Туркестаны, не для того засылались в Киев винниченки и петлюры, чтобы потом отнимать. О, нет. На деле "белые" прекрасно сотрудничали и переговаривались со всеми этими президентами и атаманами. Но сказать – сказали. И в ответ все – встопорщились. Гражданская война проходила на территории Украины и юга России, потом покатилась на восток – в Сибирь и завершилась уже в тридцатых в Средней Азии. Однако исход её был решён уже через два-три года после начала. Исход гражданской был решён на Украине.

Стороны в любой гражданской войне, где бы она ни случилась, что в Испании, что в Бурунди, вынуждены использовать лозунги диаметрально противоположные, такова логика того, что мы и называем "гражданской войной". Собираемся ли мы этим лозунгам следовать на практике не просто неважно, но и вообще к делу никакого отношения не имеет. Лозунги – это знамёна. Чем контрастнее – тем лучше. Тем легче разобрать где наши, а где – чужие. В ответ на лозунг о "единой и неделимой" (который был плох уже тем, что был слишком однозначен, тем, что не позволял себя трактовать) были выброшены лозунги "интернационализма", лозунги о некоем "всемирном братстве трудящихся", о союзе неких "братских социалистических республик", "братских народов". Лозунги эти, в отличие от лозунга белых, выглядели в тот момент откровенно утопично. И вместе с тем они затрагивали что-то глубоко сокровенное в душе православного крестьянина из каковых и состояла почти поголовно тогдашняя Россия. Ну попробовали бы большевики выбросить лозунг, который звучал бы примерно так же, как "единая и неделимая" и – что? Что дальше-то? Вот Деникин воспользовался сглупа этими словами и получил против себя и Петлюру и Махно, а воспользуйся чем-нибудь подобным большевики? Для них это было бы концом. Они немедленно получили бы против себя единый фронт из "белых", петлюровцев, махновцев, "зелёных" и примкнувшего к ним "батьки Ангела".

Сколь много значило то, что стояло за говоримыми тогда словами, можно увидеть из эпизода, случившегося на Украине в 1919 году, в момент, когда в очередной раз объединившиеся с Махно большевики получили из Москвы приказ отступить на север. На совещании командиры "красных" продемонстрировали Махно приказ и подкрепили его демонстрацией партийных билетов в знак того, что всё понимая и искренне о том сожалея, они, тем не менее, вынуждены подчиниться Москве. В ответ Махно равнодушно сказал: "Хотите уходить – уходите. Мы остаёмся. Потому что истинные коммунисты – это мы."

Национальная политика большевиков позволила им не просто расколоть лагерь противника, она позволила им получить на свою сторону союзника, который оказался той гирькой, что склонила чашу весов в гражданской войне на их сторону. Гирькой этой был Махно. Когда-нибудь будет наконец написана если и не истинная, то хотя бы более или менее приближённая к реальности история России и вот в этой истории Махно займёт то место, которого он был лишён из соображений политической целесообразности в советской и постсоветской историографии. Правда жизни состоит в том, что Советская Власть была в значительной мере обязана Махно самим своим существованием. В том же 1919 году Махно заключил союз с Петлюрой и совместно с ним взял Киев. На колокольне, куда взбежали разгорячённые участники наступления, возник спор чьё знамя должно быть поднято над Киевом первым. Спор перешёл в ругань, ругань – в стрельбу. Когда в городе начались столкновения между петлюровцами и махновцами, разъярённый Махно снял свои части и фурией прошёл наискось через весь юг России – от Киева к Мариуполю. По дороге он разгромил и разграбил тылы белых, ведших в тот момент решающее наступление на Москву. Конные корпуса Мамонтова и Шкуро стояли уже в Орле и подходили к Туле. Красные готовились к тому, чтобы эвакуировать Москву. Деникин успел даже заявить в частной беседе: "Скоро мы будем пить чай в Москве". На деле же, белые, обнаружив себя отрезанными от тылов и испугавшись, что в случае поражения под Москвой они не смогут даже организованно отступить, покатились назад. "Советская Республика" была спасена. Дни же "Белой Республики" были после этого сочтены. Вот что значило иметь Махно своим врагом.

Второй раз советская власть оказалась обязанной Махно уже во время взятия "острова Крым". Махно вновь воевал на стороне красных. Все помнят, наверное, кинофильм "Бег" и момент наступления красных через Сиваш. Грязь, еле-еле бредущие солдатики и военный оркестр вразнобой играющий что-то "революционное". На деле было не так. На деле Сиваш, под ураганным огнём белых, был сходу пройден конными частями и пулемётным полком махновцев. Обнаружив махновцев у себя в тылу, врангелевцы, бросая укреплённые позиции на Перекопе, побежали. 19 ноября 1920 года части КРАСНОГО КОМАНДИРА Махно первыми вошли в Симферополь. Крым пал. Вот что значило иметь Махно своим союзником.

Незадолго до этого, белые, отчаявшись справиться с махновцами, пытались бороться с ними, бросив против них конную дивизию, целиком сформированную из чеченцев. После столкновения с "батькой" от гордых сынов гор мало что осталось.

Серьёзный человек был Нестор Иванович Махно. Настоящий русский человек. No-Nonsense Man.

Империя – 29

Выглядел кавалер ордена Красного Знамени товарищ Махно вот так:

Красавец! При взгляде на него возникает, правда, следующая мысль – откуда взялся этот человек в стрелецком кафтане, из каких глубин он вынырнул, какого века он дитя? Какое время породило этого ребёночка?

А давайте-ка мы визуализируем ряд персонажей, имена которых мелькали на страницах нашего повествования, это поможет нам глубже понять суть происходивших тогда событий. Недаром говорят, лучше один раз увидеть… Кое-кого, правда, лучше бы и вовсе не видеть. Никогда.

Империю, как и любое государство, убивают отнюдь не бомбисты и не какой-то там "террор народовольцев". Сколь бы пылки и самоотверженны ни были все эти Кибальчичи, Нечаевы и прочие борцы за идею, они – лишь инструмент в опытных и осторожных руках. И инструмент не главный. Главный инструмент – это люди во власти. Главный инструмент это плоть от плоти системы.

Вот эти люди сидели напротив Николая тёмной псковской ночью. О том, что там случилось мы знаем лишь с их слов:

Никто из них не был обижен властью, никого из их родственников "проклятый режим" не вешал, никто из них не скрипел зубами и не шептал волшебное заклинание "мы пойдём другим путём!", и тем не менее этим другим путём они пошли, вернее их "пошли", пошли ими как пешками, заранее же уготовив им пешечную судьбу. Когда пришло время – их просто смахнули с доски.

Вот они, вот, вот. Любуйтесь:

Благородные лица, седины, значительные взгляды, бакенбарды, манишки. Манеры. Знание языков. И знание того, что нужно России. Люди эти были не просто просты, они были проще последнего деревенского дурачка, на базаре жизни их обвели вокруг пальца с лёгкостью необыкновенной и то, что облапошивавший их цыган надвинул на бровь котелок и заговорил по-английски, их ничуть не извиняет.

Где-то в чащобе леса стояло русское государство, было ли оно Китежем или нет не знает никто, но, даже если и не было, то рано или поздно оно им стало бы, просто потому, что это было русское государство и стены его опрокидывались в гладь лесного озера, а небо над ним было голубым летом и серым зимой, и было это небо русским.

Люди же со старых фотографических карточек позволили, чтобы ими прорубили просеку в лесу и по этой просеке подтащили к стенам города стенобитную машину.

Посмотрим на них, посмотрим на людей, как на знаки того времени. Время то никуда не делось, оно по-прежнему с нами, оно вокруг нас и те же персоналии окружают нас и сегодня, у них просто другие имена и ездят они не на пролётках, а в авто, но люди эти – те же. Нас не обманешь.

Это товарищ Керенский и генерал Корнилов прибыли в Царское Село с благороднейшей миссией по аресту БЫВШЕЙ Императрицы с домочадцы. Больше других мне нравится персонаж справа. Этот типаж в драповом пальто, с усиками, в шапке пирожком и с кожаным портфелем под мышкой превратится в безошибочно узнаваемое карикатурное клише государственного служащего на следующие лет пятьдесят.

Вот товарищ Милюков, спешащий по своим министерским делам к хозяину. Хлопочет Министр Иностранных Дел, старается.

А вот и Хозяин. Властный человек, заложивший руки за спину – это Уильям Сандерс, высокопоставленный функционер британской Labor Party, срочно прикативший после Февральской революции в Россию, чтобы полюбоваться на дела рук своих и заодно приглянуть за подопечными, за ними ведь глаз да глаз нужен, они ведь хуже детей несмышлённых. А кто это у нас с винтовочкой стоит? Кто этот служивый? Это – символ Февраля, это сам унтер Кирпичников, тот самый Кирпичников, который застрелил своего непосредственного начальника в петроградском Волынском Полку и спровоцировал бунт в войсках столичного гарнизона. Между прочим этот подвиг был отмечен всё тем же любимым патриотами генералом Корниловым, который немедленно по назначении командующим петроградским гарнизоном произвёл Кирпичникова в следующее звание и лично приколол на унтерскую грудь Георгия. "Служу делу Революции!". Хорошая фотография. Джентльмен и грязный сипай в папахе. Будет, что показать коллегам в клубе.

А это всё тот же Сандерс, выступающий на митинге на Марсовом Поле. Митинг в честь жертв Февральской революции. "Вы жертвою пали…" Скорбно склонённые головы, умные взгляды. Руки, скрещённые на груди. Ну, а пока они там скорбят и мысленно делят неубитого пока медведя, дела превращаются в делишки и делишки те идут неважно.

Это месяц май. Это дезертиры, идущие с фронта. А чего? Вы же сами сказали: "У нас нынче свобода!" Ура-а-а!!!

Это товарищ Керенский на фронте. Воодушевляет бойцов. "Постоим, братцы, крепко за незалежную, тьфу ты! за единую и неделимую!" В один из этих незабываемых денёчков Александр Фёдорыч посетил 8-ю Армию под началом всё того же генерала Корнилова (вот прыгал человек! семимильными шагами, нынче здесь, завтра – там) и вручил тому красное знамя. А вы, наверное, думали, что переходящие красные знамёна большевики изобрели? Ох, грехи мои тяжкие…

А это ещё одна примета времени. Это Мария Бочкарёва. Если Керенский был "Спасителем Земли Русской", то авантюристку Бочкарёву тогдашние газеты именовали не иначе, как "Русская Жанна д'Арк". Красивая Маша была инициатором создания женских "батальонов смерти". Один из таких батальонов пытался защищать Зимний в октябрськие денёчки. Против матросиков, ага. Как там о них написал товарищ Маяковский? "Дуры бочкарёвские"? Защищаться они будут против вот таких людей:

Хорошие люди, а? Слабоумная и свободолюбивая "элита" ещё не поняла, что она выпустила из бутылки. Она всё ещё играется в игрушки, в "демократию" и "выборы". Ну, а пока они там играются, вот такие "бравы ребятушки" снаряжают пулемётные ленты. Это Петроград, июль. Людям надоела болтовня, им хочется дела. "Тоскуют руки по штурвалу". Вы посмотрите на хвата в матросочке. На его каблуки, НА НЕГО ВСЕГО. Посмотрите на его товарища. Нравятся?

А умники, свергнувшие "проклятый царский режим", всё никак не понимают, всё продолжают играться, всё создают и разрушают некие "коалиции", всё используют "административный ресурс".

Это – так называемая "вторая коалиция". Они не просто думают, что с помощью слов можно изменить реальность, они в это – ВЕРЯТ. Верят, что можно вот так с помощью интриг ВЫСИДЕТЬ власть, высидеть как яйцо. Посидел, посидел, покудахтал и ты – в дамках. В центре – всё тот же Керенский. За спиной у него скромно так стоит вчерашний бомбист и убийца Боря Савинков, зам Керенского по военной части, для него даже был придуман особый пост – "заместитель военного министра". "Комиссар Временного Правительства Савинков". А вы, наверное, думаете, что и слово "комиссар" большевики придумали? Сидящий вторым справа – это товарищ Чернов. Несостоявшийся Ленин. Сидит, скучает, головку кокетливо склоняет, ботиночком поигрывает, тоже думает, что нужно ещё немножко потерпеть, подождать, а там – Учредительное Собрание и он – владыка.

Нет, ребята. Владыками становятся не так.

Империя – 30

"Элита" убила монархию и распустила Империю. "Элите" казалось, что так будет лучше. "Элита" считала, что Россию губит некая "замшелость" и что стоит лишь провозгласить Республику и "дать гражданские свободы" как всё изменится самым волшебным образом, всё будет "как в Европе". Тогдашняя вера (вера почти религиозная!) в "свободу" совершенно ничем не отличалась от таковой же веры в "рынок" в конце 80-х, и, поскольку "элите" нужна была поддержка снизу, то "элита" с присущими ей умом и сообразительностью воздействовала не так даже на умы "малых сих", как на их желудок. Очереди на фотографиях начала века абсолютно ничем не отличаются от таковых в "перестройку". Хотя одно отличие, правда, имеется. В период времени, предшествовавший 91-му году, очереди выстраивались ещё и за газетами, развернув которые, можно было узнать великую Правду о себе, о стране, об истории, о всех скопом и о каждом в отдельности.

У "элиты", из представителей которой и состояла первая волна революционеров, ничего не вышло, её с лёгкостью оттёрли назад. Люди, полагавшие, что они добились своего, что они смогли обмануть Судьбу при помощи такого нехитрого трюка, как пришпиленный на пальто бант красного цвета, просчитались. Они были любителями, жалкими amateurs, конкурировать с записными болтунами они не могли, они считали, что толпа привычно подчинится им так же, как подчинялась до того, до Февраля. Они не понимали, что их "элитарность" осталась там же, в том времени, которое они убили. Я же говорю, что они были слишком простодушны.

На смену им пришли другие. Эти были не любителями, о нет. Эти были профессионалами. Вот эти люди:

Это "солдаты революции", это те, кого позже стали называть ленинской гвардией. "Ленинцами" и "большевиками" они стали за месяц-другой до октябьского переворота. Большевики охотно принимали всех, ибо понимали, что для борьбы за власть их ничтожно мало, им нужна была масса, им нужна была массовка. На фотографиях, сделанных в начале 17-го года, мы видим взбудораженные толпы людей, возбуждённые простонародные лица, среди них редко мелькнёт персонаж из так называемой "чистой публики". Но чем дальше к концу года, тем больше в толпе "интеллигентных" лиц, пока, наконец они не протиснулись в первый ряд и не взялись за руки, загородив собою не умеющее красиво говорить большинство. Им тоже, совершенно так же, как и их предшественникам, казалось, что так будет всегда. Я не хотел размещать фотографий известных большевистских деятелей той поры, так как мы все их знаем, советская мифология въелась в нас слишком глубоко и это мешает объективному взгляду на вещи, однако удержаться я не смог. Уж слишком символична эта вот картинка:

Это товарищ Урицкий. Человек на фотографии – это собирательный образ новой, поспешно формирующейся "элиты". Чистенький, в галстучке, сидит, поскрипывает пёрышком. И им казалось, что так будет отныне и во веки. Что кто-то будет воевать, кто-то будет строить, кто-то будет сеять, а они будут лишь пожинать. "Не для того я кровь лил на фронтах гражданской." Они думали, что теперь они будут издавать приказы и циркуляры, что они будут писать, а потом произносить красивые речи, а послушный народ будет им благодарно внимать. Они требовали платы за то, что они "пришли в революцию". И до поры до времени они эту плату получали. Они были умнее, они были хитрее и они были сплочённее "элиты" дореволюционной. Они и протянули подольше. Но сколь ни вилась их верёвочка, но и ей пришёл конец.

Они (совершенно так же, как и "элита", предшествовавшая им) не знали страну, в которой им довелось родиться. Что те, что другие "не чуяли" этой страны под собою. Они её не понимали. Одни с готовностью выпустили наружу то, что русские называют "волей", а другие думали, что смогут "волей" повелевать. Повелевать же русскими можно лишь тому, кого они сами над собою поставят. "Приди и володей нами!" Самозванцы на Руси всегда кончали плохо.

Империя начинается с Царя. Империя начинается с вочеловечившейся идеи о строительстве собственной Вселенной. Строительство начинается не с перестройки, строительство начинается с нуля. Ищется подходящее место, роются траншеи под фундамент и начинается возведение стен, если места нет, если горизонт закрывает старое строение, то оно сносится и на его месте возводится новое.

Россия – страна лесная и русские привыкли жить в лесу, русские изначально люди лесные и их поверья связаны с лесом, образ дерева прочно сидит в голове у каждого русского. Корни и крона. Увядание, запах опавших листьев и весеннее возрождение. Тлен и цвет. Зима и лето. Река, скованная льдом и половодье. Лесная ночь и лесной день. Грибы. Ягоды. Звери и птицы. Чудеса и леший. Костёр. Лесной пожар. Дерево в огне. Прах. Молодая, зелёная проросль сквозь пепелище. Старые, забытые лесные боги. Рубленая изба. Даже и деньги, и те – рубль. Старинная деревянная церквушка. Деревянный крест. Крест из дерева. Крест животворящий. Лес умирает и лес рождается вновь. Жизнь вечная.

Государство – как дом. И строится оно точно так же. И так же, как под новую избу, время от времени расчищают русские место в лесу. Валят вековые деревья, рубят сучья, рубят так, что щепки летят. Распускают стволы на доски. Выкорчёвывают пни и выжигают поляну. Дым от рукотворной гари точно такой же, как и от пожарища. Со стороны кажется, что идёт война. И она идёт. Идёт война народная, война за себя. И в этой войне на смену одним приходят другие. На смену интеллигентным любителям мучить по подвалам нежных гимназисток приходит Нестор Махно. Генерал Слащов, после столкновения с Махно, пустил байку о том, что штабом Махно командует некий "германский полковник". Не мог поверить товарищ генерал, что крестьянин может ТАК уметь воевать. Махно был интуитивным, прирождённым гением по разбрасыванию камней, и разбрасывал он их от души. Но, рано или поздно, а приходит время камни собирать. Революции пожирают своих детей. Приходит время вот этих ребят:

Это Паша Дыбенко и Ваня Федько. За свою жизнь они пролили много крови. Оба поднялись в гражданскую, которую они же и заканчивали двадцатью годами позже. Умерли они от руки палача. Перед смертью они были командующими военными округами. В конце 30-х оба были назначены на эти посты для зачистки армии. Той, революционной армии. Они её и зачистили, а потом умерли сами. Круг замкнулся. Гражданская должна была, наконец, закончиться. Империя прорастала вновь. Сквозь железную конструкцию революции проросла живая плоть России. Россия превозмогла. Россия хотела жить, Россия ждала того, кто сможет володеть ею. Россия не в последний раз позвала Пашу и Ваню. Подобные люди есть в любой стране, но Россия – страна северная, в ней любой зверь, что рысь, что волк, что медведь крупнее, сильнее и кровожаднее чем в других частях света. То же и с "бунташными людьми", которые в России издавна известны как "гулящие люди". "Хотите, чтоб мы погуляли? Ну, что ж… Поляну вам надо выжечь? Ща зажжём! Так зажжём, что долго нас помнить будете!" Это люди той породы, что кладут потом с помоста на четыре стороны света поясные поклоны со словами: "Прости нас, народ православный, за наше окаянство." И вот только после того, как они отгуляют, после того, как отлетят на плахе их буйные головы, на чистую поляну, готовую для строительства, поляну выжженную и обильно кровью политую, из сумрака, из тишины леса выходит Царь.

Империя – 31

Что такое "нация"?

"Нация" это демонстрация потентности народа, "нация" это народ, пришедший к промежуточному финишу в числе зачётной шестёрки. Кто не успел, тот опоздал. Латыши и эстонцы отсеяны и поедут домой, скучать, а мы ещё побежим. И с нами побегут ещё несколько претендентов. Немцы, например.

"Нация" немцев показала, что она МОЖЕТ, немцы продемонстрировали, что они могут пойти на компромисс не с соседями даже, а на компромисс с самими собою. В конце XIX века пруссаки как бы сказали другим "германцам": "Давайте объединяться. Давайте жить одной семьёй, одним народом, нас больше, мы сильнее, мы можем покорить, "нагнуть" вас, но мы не будем. Давайте объединяться миром. По-хорошему. Давайте породнимся, а чтобы никому не было обидно, то фамилию мы возьмём не вашу и не нашу, а будет имя нам – немцы. Мы приносим в жертву общему делу имя наших предков." Вот что такое нация. Те, кто на такую жертву, на такой компромисс не готовы, те остаются латышами. Те навсегда остаются племенем. А племя не может даже иметь собственного дома, собственного государства. Государство племени даёт кто-то другой, даёт, исходя из своих интересов. Этот кто-то, тот, кто смирял себя перед Богом, тот, кто стал "нацией", тот, кто стал больше и сильнее, строит для нашего племени домик, строит по своему проекту, учит неразумных как пользоваться унитазом и вручает им ключи. И почти всегда оставляет себе дубликат. С тем, чтобы можно было в любой момент в домик войти и перестроить его как заблагорассудится строителю. А чего? "Не хер было оставаться в латышах!" Останавливаться на этой дорожке нельзя, можно было не выходить на старт, но, если уж ты побежал, то беги до конца. Не выдержишь, не добежишь, что ж… Разберут тебя на "латышей". На вятичей и кривичей. Разберут "на органы".

Да у русских и выбора, бежать или нет, честно говоря, не было. Дело в том, что соседка наша, Европа, всегда на сносях. Европа беременна Империей. Всегда. В любой конкретно взятый момент. Выхватим наугад любой год любого века на протяжении последних лет четырёхсот и мы тут же обнаружим европейское государство, в котором живёт самая настоящая нация, а бывает, что и не одна, и использует эта нация в качестве идеологии самый настоящий национализм и мечтает эта нация, в самом буквальном смысле мечтает, о том, как бы ей вырваться вверх, к солнцу, к Империи. И ладно бы только мечтает, а то ведь воюет за свою мечту. И как воюет! То испанцы, то французы, то немцы, то англичане. То какие-то, прости, Господи, поляки. Все норовят стать Империей и чтобы непременно – "от можа и до можа". Кто-нибудь когда-нибудь задумывался о том, сколько миллионов европейцев погибло в родовых муках появления на свет Божий европейских Империй? А ведь это те самые рациональнейшие и считающие каждую копеечку европейцы, на которых, как считают некоторые товарищи, русским нужно непременно походить. Ради чего они гибли? Тьмы, и тьмы, и тьмы самых, что ни на есть, разъевропейских европейцев?

Нас пытаются уверить, что время не то, что Империй, а время даже и традиционных государств якобы осталось позади. В далёком прошлом. Что ныне стираются границы, растворяются нации и вообще… А вы не позволяйте газетным строчкам задурить вас, вы всмотритесь повнимательнее в то, что вас окружает, глаз протрите и посмотрите. Тщательнее, ещё тщательнее… Нет более Империй, говорите? А что это там на самом западном европейском западе за островок такой? Что там за государство? Как оно устроено? Называется оно Соединённое Королевство. Правитель, который по-английски чрезвычайно красноречиво, доходчиво и вполне официально называется ruler (по нашему, по простому, ruler это ведь тот, кто рулит, не так ли?) там имеется и носит наш кормчий женское имя Queen Elizabeth II, и ни наследственный пост ruler'a, ни сам ruler никуда не делись и деваться не собираются. У нынешнего ruler'a имеется официальный наледник и носит он имя Prince Charles, а буде случится что с нашим прынцем, то у нас и его наследничек имеется, бодренький такой крепыш Prince William Arthur Philip Louis. Всё предусмотрено, всё рассчитано, всё, если и не на века, то на десятилетия вперёд распланировано, хоть и нет в Соединённом Королевстве Госплана. А может есть? Может, мы просто о том не знаем? Только планируют в том Госплане не какой фабрике сколько зубных щёток выпускать, а планируют там кое-что другое?

Говорите, не нужна России Империя, говорите, что, мол, вся Европа живёт без Империй там всяких и в ус не дует? "Живут европейцы в своих европейских национальных государствах, вот бы и нам так жить." А что такого уж национального в тех государствах, вы никогда подумать не пытались? Вот все, чуть что, так сразу – "англичане, англичане". Но ведь нет такого национального государства "Англия", нет у англичан своего "английского" государства. Они даже и в песне своей знаменитой поют: "Rule, Britannia! Britannia, rule the waves, Britons never will be slaves." Вот ведь какие молодцы. Они, как некоторые горе-националисты могли бы подумать, не поют ведь: "Rule, England! England, rule the waves, Englishmen never will be slaves." Почему? Да потому, что государство английское – это не Англия, а Британия. И даже не Британия, а – Великобритания. И состоит Великобритания из Англии, Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии. И живут в Великобритании подданные Её Величества, которые все равны перед Короной. И равны не только шотландцы и англичане, а равны и живущие в Корнуэлле и Уэльсе кельты, которые даже и расово другие, чем "англо-саксы". И у которых, между прочим, есть и своя, отдельная от Англии, история и свой, отличный от английского, язык.

Не нравится вам пример с Англией? Англичане известные эксцентрики, у них всё не как у людей? Ну, что ж. Давайте возьмём другой пример. Вот вам Бельгия. Нет ведь такой нации "бельгийцы". Как, вы этого не знали? Да, есть такое государство, называется оно Бельгией, а нации и нетути. Вот ведь как бывает… Живут в Бельгии "фламандцы", "валлоны" и самые настоящие немцы, тут уж без всяких кавычек. Живут они в составе одного государства, есть у них и герб, и гимн, и флаг бельгийский имеется, и футбольная сборная тоже в наличии, а вот нации и нет. "Фламандцы" – это часть голлландской нации, живущая на территории государства под названием Бельгия, "валлоны" – это часть французской нации, живущая там же, ну а немцы, они немцы и есть. Их где только нет, они вон даже и в России имеются. "Немец, перец, колбаса." Что же их объединяет, что позволяет жить в рамках одного государства немцам, голлланцам и французам, и жить, надо признать, очень неплохо? Вы будете смеяться, но то, что позволяет им уживаться вместе – это монархия. У них, совершенно так же, как и в Великобритании, есть свой король. Альберт Второй, король Бельгийский. А государство, которым он правит, называется по разному, просто потому, что живут там люди, говорящие на голландском, французском и немецком языках и звучит это название следующим образом: Koninkrijk Belgie, Royaume de Belgique, ну, и если вам не нравятся франко-голланское произношение, можете сказать по-немецки – Konigreich Belgien. Никто над "мовой" друг-друга не смеётся и никому не обидно, что в паспорте написано – "бельгиец". Интересно, да? А ещё интереснее, что национализм бельгийский куда сильнее "национализма", скажем, валлонского, хотя что "бельгийский", что "валлонский" – одного поля ягоды, слова-пустышки, а вот поди ж ты…

Империя – 32

Давайте попробуем взглянуть на Империю с другой стороны. Хорошо или плохо жить в Империи?

"Кому хорошо жить на Руси?" Ну, это дело такое – кому хорошо, а кому и не очень. Однако есть и некий универсальный критерий, который называется красивым словом "демография". Что бы на этот счёт высокоумные люди ни говорили, однако же ясно, что когда народу хорошо, то меньше его не становится. Здесь, кстати, скрывается самое, на мой взгляд, уязвимое место "западнической", либеральной пропаганды. Вот ведь в той же Европе людишек становится всё меньше и меньше, а если послушать товарищей либералов, то, по их мнению, жизнь в "европах" становится год от году краше. Жить становится всё лучше и всё веселее. Если мы продолжим эту логику, то с неизбежностью придём к выводу, что европейцам так хорошо, что они решили умереть. Чисто ленинский принцип "лучше меньше, да лучше" они экстраполировали даже и на такую тонкую материю, как собственная жизнь. Лично я воспрепятствовать этому не могу, да и желания такого у меня нет. Дело, однако, в том, что туда же, в тот же омут, тянут и Россию. Тянут и словами и делами.

Но вернёмся к Империи.

Вот вам Российская Империя, которая, как то каждому интеллигентному человеку известно, была "турмой народов". Однако же, при взгляде на то, как бедные заключённые в своих одиночках и карцерах плодились, завидки берут. По переписи 1897 года в России жило 125 млн. человек, а по оценке на 1914 год в России жило уже 155 млн. (125 в Европейской части, 13 в Средней Азии, 10 – Сибирь и Дальний Восток, 6 – Закавказье). Неплохо для тюрьмы, а?

Возьмём реинкарнацию РИ, Империю "красную", СССР. Всем памятна приписываемая Черчиллю "Павана на смерть Сталина" с её знаменитым – "принял с сохой, а оставил с атомной бомбой". Бомба, это, конечно, хорошо, однако из виду упускается другое и куда более важное – в 1924 году в СССР проживало 142,1 млн. человек, а в 1953, в год смерти "кровавого диктатора", диктатора, "каких не видел свет", в России проживало 187,6 миллионов человечков. "Расказачивание" и "раскулачивание", глад и мор, финская и Вторая Мировая, 37-й и "архипелаг ГУЛАГ", истребление врачей и "космополитов", я ничего не забыл? а на выходе – 187,6 миллионов! За тридцать лет прирост населения на 32%! Несмотря ни на какие катаклизмы – рост народонаселения на ТРИДЦАТЬ ДВА ПРОЦЕНТА! Мало?

Империя империей, но в ней живут народы всякие, и вполне закономерен вопрос, а как же жилось там народу русскому? Сейчас чрезвычайно распространённым и почти что официальным является утверждение о том, что "имперообразующий народ" устал, лишился некоего "генетического фонда"(Боже, что за ахинея!) и распад СССР был неизбежен ещё и поэтому. Русские спились и одичали до такой степени, что не знали даже, кто такие Мураками и Дип Пёрпл. Но вот вам цифры, и это уже после войны, после восстановления народного хозяйства, после целины и "нечерноземья", после того, как якобы "укатали Сивку крутые горки":

1959 год – русских 97863,

1970 – 107748,

1979 – 113522,

1989 – 119866.

Сегодня русских 114450.

Сегодня русских столько, сколько их было 25 лет назад.

25 лет назад в Америке жило 203 миллиона человек. Сегодня американцев почти 300 миллионов.

Россия не воюет, никого не "репрессирует", никого в колхозы не сгоняет, за "убийцами в белых халатах" не охотится, никаких сводящих в гроб своей скукой "материалов очередного съезда" не изучает, нет более на свете не только "Софьи Власьевны", но нет уже и самого ужасного "совка", нет более высасывавших из России некие соки "национальных окраин", нет КПСС, а есть "Единая Россия", нет комсомола, а есть "Наши", нет "Империи Зла", а есть Демократическая Республика, есть некие "ветви власти", есть свобода слова, есть свобода собраний и свобода вероисповедания, есть свобода передвижения, есть "мир без границ", есть Кипр и Анатолия, есть всё на свете, есть какава с чаем, есть всё, что вашей душеньке угодно, а русских становится не больше, а меньше. НА МИЛЛИОНЫ МЕНЬШЕ. С каждым годом – всё меньше и меньше.

Вот все смеются над Туркменбаши. Де, глупый он, уж точно глупее Путина, и поэмы дурацкие пишет, и жеребцов разводит, и собственные статуи из золота тут и там расставляет, и газом своим толком распорядиться не может, словом, не человек, а просто какое-то ходячее бедствие. Но вот я смотрю на цифры: в год распада СССР (как пишут на Западе – fall of the USSR, звучит прямо как fall of the Roman Empire), так вот в 1991 году в Турменистане проживало 3.5 млн. человек, а сегодня там стонут под игом "баши" 4.9 млн. несчастных. То-есть за пятнадцать лет туркменов стало на 40% больше! ЗА ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ! НА 40%! На целых 40% стал больше их туркменский бог.

А русских стало меньше.

Уйдёт Туркменбаши, никто не вечен. Забудутся его стихи, пойдут в переплавку его статуи, разбегутся по степи туркменские жеребцы, будет по другому называться государство туркменов, но то, что за время правления Туркменбаши туркменов стало больше, они запомнят навсегда.

Уйдёт Путин. Забудется удвоение ВВП, о "догнать и перегнать Португалию" уже забыли, точно так же, как никто не помнит о чём там бубнилось в последнем "Обращении Президента РФ В.Путина к Федеральному Собранию". Русские забудут спортивную путинскую походку и начнут использовать сортир по прямому назначению, они забудут чёрного лабрадора и "председательство в восьмёрке". Но кое что русские запомнят. И вот то, что Путин, уходя, оставил меньше русских, русские запомнят тоже. Запомнят надолго. То хорошее и то плохое, что с ним случается, народ помнит веками.

Больше стало всех. И становится больше и больше. А русских становится всё меньше и меньше. Не относительно, а буквально – МЕНЬШЕ! Про "относительно" даже и говорить тошно, только и остаётся, что рукой махнуть.

То, что происходит, нельзя назвать иначе, как катастрофой. НАЦИОНАЛЬНОЙ КАТАСТРОФОЙ. Катастрофой беспрецедентных масштабов. В новой и новейшей истории России не было периода когда бы на протяжении пятнадцати лет население сокращалось бы такими темпами. А ведь, пытаясь нас успокоить, "эксперты" говорят, что такое положение сохранится и в будущем!

В результате проигрыша "холодной войны" Россия потеряла Украину, Белоруссию, Молдавию и Прибалтику на западе. За Уралом же, в той самой Сибири, где "Сибирь ведь тоже русская земля", Восточная Сибирь и Дальний Восток пока ещё в составе РФ, занимают они более 60% территории страны, а проживает там примерно 11% населения. Русских становится меньше и там. Регион пустеет на глазах, чтобы хозяйство продолжало функционировать, власти завозят китайцев, а на жалкие писки с мест Верховный Правитель РФ со смешком отвечает: "А вы их обращайте в православие!", но если послушать, что думают об этом безобразии нынешние "россияне", то по какому-то выверту выходит, что в бедах этих виноват Китай. КИТАЙ! Китай, оказывается, виноват в том, что русских становится всё меньше и меньше. Ну, и не иначе как Китай же виноват в том, что так называемый "fertility rate", то-есть количество детей на женщину детородного возраста равен сегодня в РФ 1,17. Напомню, что для простого воспроизводства населения (не роста, а воспроизводства!) коэффициент этот должен быть равен 2,14. По самым оптимистичным прогнозам коэффициент этот в последующие 20 лет не поднимется выше 1,5. По тем же ОПТИМИСТИЧНЫМ (вот уж действительно "оптимистическая трагедия") прогнозам в 2015 году в РФ будет проживать 134 млн. человек, а в 2020 – целых 130 миллионов "россиян". Кто может мне сказать, сколько среди этих оптимистических россиян будет русских?

Империя – 33

Давайте подумаем вот о чём. Все, ну, или почти все, пребывают в полной уверенности, что до счастья, которое многим видится в виде некоего "национального государства" рукой подать просто потому, что русских в РФ целых 82%. Ого-го! Ого-го? А что, если я вам скажу, что проценты эти не значат ничего? Вообще ничего? Русских может быть и 99% и это опять же ничего не будет значить. Значимым является совсем другое – гораздо, несопоставимо важнее то, что в "РФ" существуют границы национальных образований. Административно-национальное деление – вот тот дамоклов меч, который висел над СССР и который, опустившись в 91-м, отсёк части тела исторической России. Меч этот с развалом СССР никуда не делся. Меч этот всё так же висит над кровотачащим обрубком России, он лишь стал острее, а конский волосок, на котором он подвешен, с годами истончился.

Шли ли вы когда-нибудь по тонкому льду? Слышали ли внутренним ухом едва слышный треск под ногами, видели ли как бегут от ваших стоп тонкие лучики трещин? А под прозрачным льдом – кажущаяся бездонной бездна. Россия очень красивая северная страна. Льдина. "Север, воля, надежда, страна без границ!" И вот в этой стране в далёком уже 1917 году провели границы. В России появилось то, что и в самом страшном сне увидеть было нельзя. Февраль 1917-го года ступил тяжёлой стопой, надавил и побежали по стране границы, надавил сильнее и проступившая из подо льда тёмная вода залила ноги. Февраль 17-го породил новую реальность. И в этой новой реальности стало возможным то, что вчера ещё казалось просто непредставимым, стали возможны большевики, стала возможна гражданская война, стало возможным всё, что угодно. Стали возможны "республики". Стали возможны "радио с телевизором". Бога нет и всё позволено!

Победившие в гражданской войне большевики получили некую данность, они получили страну, в которой появились национальные образования со своими национальными правительствами. Они были вынуждены не просто с этим считаться, они были вынуждены с этим ЖИТЬ. Они стояли посреди прогнувшейся льдины и боялись сделать резкое движение. Чуть сильнее надавишь ногой и – бултых! В проёмину. В ледяную водичку. Вынырнешь ли – Бог весть. Может и вынырнешь. По весне и гора-аздо ниже по течению… Те шаги по национальному вопросу, которые были сделаны после 17-го года, были шагами вынужденными.

Из всех вопросов, стоящих перед государством, самый важный – это вопрос национальный. Политика это искусство возможного, и как же, по вашему, должны были поступить те же "красные"? Что они должны были сделать? Возродить губернии? Сказать украинцам, что никакие они не украинцы? Украинцам, у которых уже побывали Винниченко, Грушевский, Петлюра и Скоропадский, которым со страниц газет (тогдашнего экрана телевизора) на протяжении нескольких лет рассказывали об их "украинстве", которым дали собственный флаг с трезубцем, которым дали собственные деньги, которым подарили сладкую сказку о них самих, так вот теперь "большевики" должны были сказать им, что ничего подобного не было, что то был лишь сон? Вы считаете, что возможно вернуться во вчера и сделать бывшее небывшим? Сделать так, что вновь все будут русскими и "малорусский" помещик будет отличаться от "поволжского" лишь тем, что будет жить на Днепре, а не на Волге? Не выйдет, дорогие. Поздно.

Думать нужно было в феврале 17-го, думать нужно было в "перестройку", да и сегодня думать тоже не помешает. Думать о том, что случится то ли завтра, то ли через неделю, но случится обязательно. Если вы хотите возродить Россию, то вы должны думать о "национальном вопросе" уже сейчас.

Отнять назад то, что вами же и было подарено (а в некоторых случах так и просто навязано), будет очень трудно. И, как бы ни повернулись будущие события, вам потребуется пролить кровь. Не только чужую, но и свою. Много крови. Я думаю, что куда больше, чем было пролито в первую гражданскую. Ныне ведь дело зашло куда дальше. А отнять можно лишь после гражданской войны под националистическими лозунгами, а это та война, которую выиграть невозможно. Если вы думаете, что легко эту войну выиграете, выиграете просто потому, что русских больше (ну как же! целых 82%!) то вы ошибаетесь.

Русские, конечно же, имеют право на русскую Россию, но в таком случае возникает законный вопрос – а где должны проходить границы этой "русской" России? Если в государство, этими границами очерченное, попадают другие народы (а они туда попадают, где бы вы ни захотели провести границы), то где, по-вашему, должен находиться тот шесток, который положен всякому сверчку? И как тот шесток будет называться? Если вы хотите этнически чистую Россию, то почему того же не могут хотеть те же татары, которые точно так же имеют право на татарский, этнически чистый, Татарстан? Вам придётся с этим смириться. И не только с Татарстаном. Ну, а если вы не захотите смиряться, то вам придётся смирять других. Вы к этому готовы? Спросите себя. Если вы на свой же вопрос ответите "всегда готов!", то я вынужден обратить ваше внимание на, скажем, Чечню. А если этих "Чечений" будет несколько? Татары на лозунг "Россия для русских!" немедленно ответят лозунгом "Татарстан для татар!" и что вы сможете возразить на это? Что татары не имеют на это право? А почему? Почему башкиры не имеют право на свой собственный "Башкортостан"? Почему якуты не могут иметь свою собственную "Саху"? Со своим собственным "сахским" президентом?

Почему вы уверены, что русские в той же Сахе будут на вашей стороне? Что такого, чего бы они уже не имели, вы сможете им предложить? В 1989 году в Якутии проживало 50% русских и 33% якутов. А сегодня в ней 53,4% якутов, а русских стало 45,3%. Это значит, что многие из тех, кто в СССР считал себя русским, вдруг обнаружили, что быть якутом легко и приятно. И это в мирное время. А пример Сибирской Республики в годы гражданской вам ни о чём не говорит? А пример казаков, которые в ту же гражданскую воевали отнюдь не за Россию, причём ни за какую Россию, ни за "красную", ни за "белую"? А как насчёт сегодняшних, прибалтийских русских? Многие ли из них уходят в партизаны? Да что там в партизаны, многие ли из них переезжают в "РФ"?

Главный урок, который должен быть вынесен из последних пятнадцати лет состоит вот в чём: в 17-м по России ударили "национализмом" и раздробили её на части. Для того, чтобы собрать Россию, потребовалась гражданская война. В 91-м ударили точно так же, только последствия оказались ещё хуже. Разлом прошёл по старым трещинам, ледяное поле треснуло, от него оторвались края, а к центру побежали трещины новые. Глобальное потепление, знаете ли… Льдинка-то наша потоньше стала, порыхлее. И обнаружилось следующее – если Россия начнёт распадаться дальше, то распадаться она будет совсем не на меньшие "России", распадаться она будет на "Сахи-Якутии". Даже если сегодня в той же Сахе живёт почти половина русских, то в случае образования "независимой республики" они автоматически превратятся в якутов, государственным языком немедленно станет якутский, государственный миф будет рассказывать о многовековой истории великого якутского народа, который на протяжении столетий угнетался "москалями", ну, а уж о таких мелочах, как герб, флаг, собственная армия с собственной кокардой и эполетами, трибуна в ООН, и участие в "миротворческих операциях" я уж и не говорю.

И абсолютно то же самое будет и с какой-нибудь "Ингерманландией" со столицей в Санкт-Петербурге. Там точно так же, тут же, появится свой, отличный от "москальского", диалект, своя, отличная от "Московии", история и люди, живущие в сегодняшней ленинградской области и считающие себя русскими, уже в следующем поколении будут совершенно искренне называть себя "ингерманландцами". И будут не только называть, но ещё и гордиться этим. И будет эта гордость сродни той гордости, с которой нынешние граждане независимой и демократической Украины произносят сакраментельное "в Украине".

Неужели вы этого хотите?

Империя – 34

У каждого из нас своя реальность. Каждый человек живёт в своей собственной Вселенной, кто в большей, кто в меньшей. Некоторые, правда, находят свою Чорную Дыру, ну, или там вход в Подпространство, и умудряются прожить там всю жизнь, но таких нетрадиционалов подавляющее меньшинство. Большинство проживает жизнь обычным, миссионерским способом. Доступа в мир соседа у нас нет. Утешаться можно тем, что и у него нет доступа в наш мир. Миров этих – мириады. Сколько людей – столько и миров. И все разные. "Уму непостижимо!" Но есть то, что все эти миры роднит. Роднят их слова, которыми мы описываем миры, в которых живём. Лексикон человеческий чрезвычайно беден, попробуйте, например, описать словами каждонощное волшебное путешествие в мир сна. Выходит ведь какая-то чепуха, какая-то пошлая и плоская картинка, карикатура на то чудо, которое каждый из нас видел не далее, как прошлой ночью. Но слова – это ещё полбеды. Проблема в том, что почти всем людям кажется, что даже и этих слов многовато, они стремятся упростить даже и эту примитивную словесную карту реальности, с этим ничего поделать нельзя, так уж устроен человек. Мы склонны не только к упрощению (если не опрощению) сложного, но мы ещё и усугубляем проблему стремлением к простым решениям, стремлением к рубке гордиевых узлов. Дело только в том, что далеко не каждый из нас Александр, а вот рубить лезет каждый.

Человек – животное в высшей степени политизированное, даже если он и думает, что к политике никакого отношения не имеет. Кого трогает, что там себе думает какое-то животное? От политики, которая интересуется нами, никуда не денешься. И никуда не спрячешься. Свидетельством этого является то, что всё больше людей считают, что необходимо что-то предпринять, что нужно найти выход из того положения, в котором оказалась Россия, и многим кажется, что выход этот состоит в создании "русского национального государства". А что это, по-вашему, такое? Что на практике означает "русское национальное государство"?

Посмотрите на эту карту:

Это – "РФ". Красным закрашена территория "республик". После поражения в Холодной Войне победители отрезали от России окраины. И ведь Россию после этого в покое не оставили, её взяли за горло костлявой рукой. В СССР было 15 союзных республик, четырнадцать из которых по мнению, которое старательно было взращено в головах наших глупых, пили соки из пятнадцатой – из РСФСР. Тогда казалось (и ведь не крестились мы!), что стоит только избавиться от "нахлебников" и расцветут сто цветов, а Россия превратится в текущий млеком земной аналог рая небесного. На деле же произошло следующее – РФ (которая далеко не Россия!) не только ни от чего такого не избавилась, но в ней вместо "четырнадцати с ложкой" появилась 21(!) "республика". И дело далеко не в одном только "захребетничестве". Дело в гораздо худшем. Даже и при беглом взгляде видно, что остаток России поделен двумя "красными поясами" на три неравные части. Каждый дурак может воочию увидеть линии следующего "великого разлома" России. Понятно, что безобразие это должно быть тем или иным образом исправлено, государство, не "РФ" даже, чёрт бы с ней, с ЭрЭфией, но НИКАКОЕ государство не может позволить себе роскошь существования в том виде, в котором пребывает нынешняя "Россияния".

Но сказать "исправить" мало. КАК исправить, вот в чём вопрос. Может, нам сыграть в "если бы министром был я"? Министра тут, правда, будет недостаточно. И Совета Министров тоже. Даже и без глубокого проникновения в суть вещей, только лишь при взгляде поверхностном тут же вылезают проблемы, проблемки и проблемищи. Одно тянет за собою другое. А другое тянет третье. Проклятый Гордий, ухмыляясь, запутывает узел. Но ведь развязывать рано или поздно придётся. Попробуем распутать? В виде игры? "Что сделал бы я, если бы был Сталиным?"

Ну, как? Начнём?

Поехали. Pro и Contra:

Перво-наперво нам потребуется упразднить республики. Избавиться от национальных границ. Поскольку какое-то административное деление государству необходимо, попробуем воспользоваться уже существующим делением на области. Для экономии места возьмём в качестве подопытной мышки не всё "очко", не двадцать одно, а возьмём парочку. Татарию, например. И Башкирию. "Татарстан" и "Башкортостан". Итак, на месте Татарстана и Башкирии у нас возникнут Казанская и Уфимская области.

Кто там будет жить? Жить там будут всё те же татары и всё те же башкиры. Оттого, что места их исторического проживания станут называться по-другому, изменится очень мало. Татары останутся теми же татарами, а башкиры, соответственно, башкирами. Как компактно проживали они в Поволжье, так и будут проживать. Что прикажете с ними делать? Оставить, как есть? Ну, так ведь они, как бы вы ни называли место, где они живут, да вот хотя бы и областью, будут по-прежнему называть свою Родину (и в татарской своей упрямой башке писать её название с гораздо большей буквы, чем пишут сейчас) Татарией. Ну, а башкиры – Башкирией. Оттого, что вы отнимете у них с вашей точки зрения малость, сплочённость татар и башкиров лишь возрастёт. Ну как же… Посягнули ведь на самое главное – на национальную идентичность.

Вообще, вся затея теряет смысл пока татары проживают среди татар. Ну и что же с ними делать? Поголовно уничтожить? Не смешите меня. Расселить? Как? Как вы это себе представляете? Ассимилировать? Опять же – как? И кому вы прикажете ассимилировать татар? Русским? С русской рождаемостью?

Можно сделать то, что делали "колонизаторы" в колониях – знаменитое "разделяй и властвуй". Тоже выход. Разделить будет тем легче, что издалека долго течёт по Татарстану река Волга. Разделим-ка мысленно Татарию на правобережную и левобережную. Пусть у нас будет не одна, а две области – Казанская и Набережно-Челновская. Замечательно. Разделим и начнём играться. Пусть они там друг дружку кушают, а мы их то мирить, то ссорить будем. Большой, добрый и справедливый русский брат. Дело только в том, что колонизаторы игрались, сидя в Лондоне и в славном городе Париже, а разделяли они находившиеся за морями-океанами Восточную Африку и Французский Индокитай, нам же, умненьким и разумненьким, придётся играться с "областями" из Москвы, от которой до Волги рукой подать. В нашем случае игра будет выглядеть как нанесение раны самому себе, а потом постоянное поддержание этой раны в незаживающем, кровоточащем состоянии. Посидел-посидел, да опять болячку и расковырял. Для вящего удовольствия и поддержания духа.

Кто будет нашими областями управлять? Сейчас в областях существует некий глава областной администрации, который на свой пост, как то водится в демократических странах, избирается. Очевиднейшим образом главой Казанской области будет избран татарин (причём не просто татарин, а самый из татар татарин), а главой Уфимской – башкир. Можно, конечно, назначить "главу областной администрации" из Москвы, русского там, или калмыка, но, для того, чтобы у него хоть что-то получилось, нам придётся ввести на территории "области" чрезвычайное положение. Чрезвычайное положение не вводится даже и сегодня в Чечне, а как вы себе представляете ввод чрезвычайного положения сразу в нескольких "субъектах федерации"? И как долго это состояние "чрезвычайщины" будет длиться? Год? Десять? Больше? Каким будет законодательство на "туземной" территории? И какими законами будет регулироваться жизнь граждан "Большой Земли"? Как вам удастся локализовать район неизбежного конфликта? Дело ведь в том, что вся эта красота будет происходить не на острове Сахалин, а в самом сердце России. Сколько для этого потребуется войск? Сколько для этого потребуется денег и где их взять? Что будет с финансовой системой государства? Что вообще произойдёт с тем, что принято называть "экономикой"?

Что делать с языком? Упразднить преподавание татарского в татарских школах вообще или устроить двойную систему образования, при которой произойдёт естественная сегрегация на татарские и русские школы? В первом случае мы получим татарский аналог подпольных школ по изучению иврита, всемерную радикализацию татарского общества и всемерное же не ослабление, а усиление татарского национализма, во втором – углубление раскола и скрытую холодную межнациональную войну в масштабах области. Кроме того, понятно, что, чем более будут маргинализироваться выпускники чисто татарских школ, тем в большую проблему это будет превращаться уже в масштабах не области, но государства в целом.

Что делать с религией? В силу того, что официально разрешённая церковь будет в глазах меньшинств дискредитирована "сотрудничеством" с "оккупантами" (совершенно неважно, будет ли так на деле или нет) мы неизбежно получим в случае Татарии катакомбное мусульманство, а в случае Бурятии или Тувы – катакомбный буддизм.

Что делать с высшим образованием? Вводить ценз? Какой? Имущественный? Это имело бы смысл, если бы русские исторически жили богаче, чем остальные народы России. Ценз процентный, пропорциональный числу голов данной национальности? Это будет лишь ещё одним фактором, который увеличит и без того высокую рождаемость среди меньшинств. Вообще отменить национальности? Но ведь именно за это проклинается почивший "совок", который вообще-то ничего в этом смысле не отменял.

Что делать с армией? Понятно ведь, что какой бы наша будущая армия ни была, призывать в её ряды (или, если эта армия будет наёмной, разрешать найм) людей, в отношении лояльности которых существуют вполне обоснованные сомнения, было бы в высшей степени неразумно с точки зрения национальной безопасности. Если продолжить эту мысль, то точно так же нельзя будет позволить, чтобы представители меньшинств занимали хоть сколько-нибудь значимые посты и в государственной иерархии. В самом широком смысле.

Что делать с органами государственной безопасности? С пресловутой "гэбнёй"? Как прикажете ей работать? "Гэбухе", в отличие от армии, по понятным и вполне очевидным причинам придётся иметь в своих рядах прослойку не из интеллигентов, а из самых настоящих татаро-дагенстанцев. И опять же по вполне понятным и ни в малейшей степени от нашего желания не зависящим причинам, прослойка эта будет тем влиятельнее, чем хуже будут обстоять дела с "национальным вопросом". Как выходить из этого положения?

Что делать во внешней политике? Ведь мы сами дадим в руки всем и всяческим "доброжелателям" оружие против себя, мы сами бросим в их объятия тысячи и тысячи (если не миллионы) собственных граждан, которые, замечу, будут проживать и беспрепятственно передвигаться по территории России и которые к тому же будут обладать (пусть и формально) теми же правами, что и русские? Чтобы ослабить внешнее давление, России неизбежно придётся идти на какие-то уступки в жизненно важных для неё внешнеполитических вопросах. Заранее могу сказать, что позиции России в этом смысле мгновенно станут чрезвычайно уязвимыми.

Ну и наконец самое главное.

Постоянно приходится сталкиваться с мнением, что стране необходиа некая "политическая воля". Создаётся впечатление, что под этим имеется в виду воля одного человека. И называется этот человек Президент РФ. Вы в самом деле полагаете, что стоит этому человеку завтра встать не с левой ноги, а с правой и у него проснётся то, что вы называете "волей"? И вы в самом деле думаете, что если эта самая "воля" в нём пробудится то это будет иметь хоть наималейшее значение?

Насколько дороги для вас "завоевания демократии"?

Ведь все выше перечисленные шаги станут возможными лишь в том случае, если государство на деле откажется от так называемой "демократии" и от её "свобод". Для того, чтобы даже не сделать, а для того, чтобы лишь ПОПЫТАТЬСЯ сделать первый шаг, вам потребуется иной тип государства. Не человек с его личной "волей", а другое государственное устройство. Вам потребуется революция. Революция, чёрт возьми, революция! Ну, или "октябрьский переворот". И каким же должно быть то государство, которое в результате возникнет? Каким вы представляете себе то государство в России, которое сможет ХОТЯ БЫ ПОПЫТАТЬСЯ РЕШИТЬ проблемы, стоящие перед нынешней Россией? Попробуйте каждый для себя представить это государство. Со своей стороны замечу, что образ некоей "военной диктатуры" во главе с каким-нибудь дурацким "русским Пиночетом" кажется мне попросту смешным, так как Пиночет жил и действовал в небольшой южноамериканской стране под соусным названием "Чили", а мы, как-никак, ведём речь о России.

Какой она будет, будущая Россия?

Империя – 35

Ну так как, нужна Империя или не нужна? Этот умозрительный вопрос далеко не так прост, как кажется.

Отбросим патетику, отбросим высокие материи, Православие там… Долг… Бога… Историю… Кровь… Посмотрим на это дело с меркантильной точки зрения. Васька, он ведь такой, Васька слушает, слушает, но есть-то ему тоже хочется. Зададим себе вопрос, который частенько задаёт себе каждый из нас: "А чего мне с этого будет?" Чтобы понять, "чего с этого бывает", взгляните на историю Оттоманской Империи. Оттоманы не вынесли своей ноши, сломались. А может, просто – устали. Бывает. Устали мирить балканцев, усмирять валахов, устали осаждать всякие там Вены, устали резать армян. "Она устала". Ну что ж. Устали – сбросили. Стало ли им легче? Стало ли им лучше?

Представьте себе мысленно карту Оттоманской Империи. Представили? А теперь представьте себе, что оттоманы не сломались, что оттоманы костьми легли, зубами вцепились, себя не жалеючи, на амбразуру грудью навалились и – отстояли своё. Отстояли свою Империю. Удержали. А теперь прикиньте-ка какой процент от сегодняшнего глобального нефтяного рынка контролировался бы оттоманами? Каково было бы влияние Блистательной Порты в мире? Каков был бы уровень жизни всех подданных Империи? Что значило бы СЕГОДНЯ быть оттоманом? Какой музыкой звучало бы сегодня название имперской валюты – "турецкая лира"?

Нам не дано знать как оно было бы, но мы знаем, как оно есть. Вместо всего этого великолепия есть "член НАТО", есть "гастарбайтеры" в Германии, есть "турецкие рабочие" во всех странах Европы, есть турецкие строители, воздвигающие в России рушащиеся "аквапарки", есть турецкие "курорты", куда зарадибога зазывают отдохнуть хоть кого-нибудь. Да хоть бы и каких-нибудь болгар. Или румын. "Сильвупле, мусью." Словом, есть Турция.

Вопрос всегда в одном. Вопрос в цене. Стоит ли сегодняшнее турецкое "национальное государство" той цены, что была за него уплачена? Не знаю… Не знаю. В самом деле не знаю. Пусть турки решают это сами.

Мы же – не турки, и, даст Бог, никогда ими не будем.

***

Попробуем сформулировать несколько выводов.

1. "РФ" – это Россия, которая потерпела поражение в войне. До тех пор, пока это не будет осмыслено и проговорено не "прогрессивной общественностью", а на всех этажах русского общества, говорить о некоем "возрождении" бессмысленно. Точно так же совершенно бессмысленно говорить и о некоей "национальной политике". Национальную политику в побеждённой стране определяют победители, а отнюдь не сами побеждённые.

Из факта поражения вытекает и ещё одна проблема: никому не известны условия, на которых капитулировала Россия. Не зная этого, попросту смешно рассуждать о том, что Россия может и чего она не может.

2. Ведя даже и разрешённую в рамках нынешнего "россиянского дискурса" националистическую пропаганду, мы не можем приводить в качестве примера евреев, мусульман или, скажем, немцев. Для того, чтобы поступать КАК евреи, русские должны стать евреями. Мы не можем призывать русских поступать как мусульмане, для этого русские должны стать мусульманами. И не просто стать, а ещё и прожить в шкуре еврея или мусульманина более или менее продолжительный срок. Лет двести, скажем. Или триста.

Русские, которые будут поступать КАК немцы, перестанут быть русскими и станут немцами. Требование, чтобы в той или иной ситуации русский вёл себя как еврей или как европеец, равносильно требованию сменить православную составляющую в русской идентичности на иудейскую или протестантско-католическую. Апеллировать можно лишь к русскому в русских. И делать это тем более легко, что русские уже состоявшийся и вполне успешный народ со своей собственной величественной историей.

3. Власть – вот тот волшебный ключик, которым открывается дверца, за которой скрыт "национальный мир". Бесконечные апелляции по поводу засилья "чурок" и "жидов", адресуемые непонятно кому, апелляции, в которых старательно обходится слово "власть", не только не способствуют делу, но наоборот, служат средством канализации вполне понятного недовольства большинства населения страны. Задаваемый даже и риторический вопрос должен иметь адресат. И имя этого адресата всем известно. Вопрос должен звучать следующим образом: "Власть, дорогая власть, как так вышло, что нас становится всё меньше и меньше? Как так вышло, что в РФ существует засилье "инородцев", как так вышло, что в стране каждый десятый человек – нелегал? Власть, что случилось с нашей армией? С нашим образованием? Что случилось с нами? С нами, власть, с нами? Власть, ответь нам. Власть, взгляни нам в глаза!"

Правда, вопрос о власти возвращает нас к пункту первому. Кому принадлежит власть в побеждённой России? Кто правит Россией?

Не менее интересен и вопрос о будущем "Государстве Российском". Каким ему быть?

Я вот думаю, что будущее государственное устройство России может быть только имперским. Как будет называться эта Империя, совершенно неважно. Она может даже имитировать республику, как то было в СССР, важна суть и эта суть может быть лишь сутью Империи. Идеологическое наполнение Империи тоже может каким угодно, мягким, как в РИ, или гораздо более жёстким, как в СССР, оно не может быть лишь одним, либеральным. Либеральная империя это нонсенс, это некий тяни-толкай, фантастическое существо с несколькими головами и несколькими парами ног, тянущими и толкающими в разные стороны.

Россией накоплен колоссальный исторический опыт государственного строительства. России нет нужды обращаться за этим опытом к другим народам, Россия гораздо старше и несопоставимо опытнее тех стран, на примере которых призывает учиться нынешний государственный агитпроп. Россия сегодня живёт в растянувшихся на долгие пятнадцать лет всё тех же восьми февральских месяцах далёкого 17-го года. Слишком многие в сегодняшнем мире заинтересованы в том, чтобы русские пребывали в собственном прошлом как можно дольше. При помощи всяческих уловок, при помощи "новейших информационных технологий" (которые, вообще-то, стары как мир), при помощи той самой, что "нам поможет", заграницы, неумолимо сжимающуюся шагреневую кожу времени растягивают всем миром. Тщетно. Верёвочка не может виться вечно. Всё имеет начало, всё же имеет и конец. Рано или поздно, но России придётся определиться, придётся сделать выбор. Даже если Россия как государство, а русские как нация, будут оттягивать момент принятия решения, то их поторопит жизнь.

Выбор же невелик. Если как государство Россия может существовать лишь в виде Империи, то в качестве государственной иделогии Россия будущего сможет использовать лишь монархизм, большевизм или феврализм. При этом следует понимать следующее: "Николай" и "Сталин" стоят в двух шагах друг от друга. Они могут дотянуться друг до друга рукой. Они могут взглянуть друг другу в глаза. Собирательный же "февралист" (Керенский-Ельцин-Путин) стоит от них так далеко, что когда он бросает взгляд в их сторону, то видит лишь смутное пятно, монархия и большевизм сливаются вместе, с точки зрения либерала найти разницу между Николаем и Сталиным практически невозможно. Слишком либерал от них далёк, слишком он далёк от России.

Империя – 36

Государства все – разные. Точно так же, как и мы. Вроде бы выглядим одинаково, в костюмчиках, в галстучках. Кепун там на голове. Туфли. Но при этом разные настолько, насколько могут быть разными только люди. Говорить, что, мол, мы все ничем не отличаемся, если у кого что-то получилось, то и у другого непременно получится, есть полнейший абсурд. "Сядь и напиши книгу. А чего? Толстой же вон писал. И у него даже неплохо получалось. Возьми мольберт и напиши картину. "Бурлаки на Волге." А чего? Репин смог и ты сможешь. Купи лотерейный билет и выиграй миллион. Смеёшься? А почему? Кто-то ведь выигрывает!"

Сейчас вы мне скажете, что для того, чтобы попытаться выиграть, билет и в самом деле купить придётся. Ну что ж… Это так и есть. Однако, покупая лотерейный билет, вы, хоть и надеетесь в глубине души на выигрыш, в то же время понимаете (и весь ваш жизненный опыт вас к этому пониманию подводит), что шанс на выигрыш ничтожно мал. Однако тот же самый вы, а из этих "вы" и состоит население России, ничтоже сумняшеся полагает, что если в России "сделать как в Германии", то в России и БУДЕТ КАК В ГЕРМАНИИ.

По-моему, абсурдом не знаю даже в какой степени является убеждение, что можно перенести некое "государственное устройство", что бы мы под этим ни понимали, на чужую почву. Возьми росточек баобаба и высади его на орловщине. Поливай, ухаживай и ты непременно добъёшься успеха. Что, не выходит? Значит, просто плохо стараешься, работать не умеешь, только и можешь, что водку пить, да под забором валяться. Никчемушник чёртов! Какое дело тебе ни поручи, обязательно запорешь. В Африке-то вон какие баобабищи вымахивают…

Каким примером и примером чего может послужить России та же Германия? Будет Германия граничить с ГОСУДАРСТВОМ китайцев и с парочкой мусульманских ГОСУДАРСТВ, будет северная граница Германии проходить по побережью Северного Ледовитого Океана, будет в Германии компактно проживать хотя бы десятка два национальных меньшинств со всякими экзотическими религиями и не просто меньшинств, а меньшинств расово других, вот тогда и поговорим, тогда и будем сравнивать. Подозреваю, правда, что и в таком случае у нас вылезут другие, не принимавшиеся ранее в расчёт, обстоятельства, но у нас будет хотя бы некоторый предмет для разговора. Сейчас же такого предмета просто напросто НЕТ. Не о чем нам разговаривать. Не можем мы с немцами обмениваться опытом. И ни с кем не можем. Каждый проживает в одиночку свою собственную жизнь и лишь смерть уравнивает нас всех.

Посмотрим с другой стороны. Вот есть у нас некое государство. От можа и до можа. Пусть это будет Россия. Государство это на юге упирается своими границами в кавказские горы и среднеазиатскую степь. В горах живут горцы. Живут невесть сколько времени. В степи живут степняки. Живут чуть ли не дольше, чем горцы-долгожители живут в своих горах. Хотим мы того или нет, но мы вынуждены с ними сосуществовать. Государство, знаете ли… Не хухры-мухры.

Не будут горы нашими, которые "ведь это наши горы, они помогут нам", значит, они будут горами чужими и помогать они будут чужим. Не будет степь заселена нашими кочевниками, платящими дань "белому царю", значит, по степи этой будут кочевать степняки "из-за речки". Другими словами, мы вынуждены заселять пограничные районы подданными нашего государства. Причём заселять чем гуще, тем лучше. Не заселим мы, заселят подданные государства, которое находится с другой стороны границы. И поделать с этим вы ничегошеньки не сможете.

Там, где два народа тесно соприкасаются, национальная идентичность что одного, что другого начинает стираться. Именно об этом писал Ницше: "…и когда ты всматриваешься в пропасть, пропасть так же всматривается в тебя." Вы хотите сохранить себя? Задача благая, задача в случае Русской Вселенной даже и богоугодная. Но ведь очевидно, что в этом случае вам необходимо отгородиться от других больших народов народами малыми. Они именно в силу своей малости будут всячески сопротивляться всматривающейся в них "пропасти".

Нежели вы думаете, что Российская Империя не могла уничтожить (или, как выражаются кровожадные ЖиЖисты, – вырезать) тех же чеченов? Всех, поголовно? От мала и до велика? Да запросто. За те лет сто, сто пятьдесят, что находились они в составе РИ, а потом СССР, если бы за "ичкерийцев" взялось государство и взялось с целью именно их "извести под корень", то ведь ни одного не осталось бы на свете чеченца. НИ ОДНОГО. Почему государство не только этого не сделало, но и цели себе такой не ставило? Вы никогда над этим подумать не пытались? А вы подумайте. И придёте вы вот к какому выводу: вы будете вынуждены заселить приграничные районы. ВЫНУЖДЕНЫ. ЗАСЕЛИТЬ. Кем вы предполагаете заселять горы Кавказа в случае истребления автохтонного населения? Русскими? Каким образом? И откуда взять тех русских? Как русские смогут жить в горах? Очевидно, что даже и те из них, что смогут превратиться в сынов гор, в той или иной мере перестанут быть русскими. Посмотрите на историю казаков. А ведь казаки в горах ещё и не жили, а жили они в предгорьях.

Если вы думаете, что дело в русских, которые, мол, такие мягкотелые и прекраснодушные, а стоит им стать пожёстче, выю, так сказать, подкачать, как немцам там, или евреям, и дело сразу пойдёт на лад, то вы ошибаетесь. Оставим русских "всечеловеков" и обратим свой взор на Китай. У Китая есть Тибет, который является для Китая постоянным источником головной боли и к тому же "тибетская проблема" используется в интересах врагов Китая. Казалось бы, Китаю решить эту проблему ничего не стоит. Население Тибета по сравнению с внутренними провинциями Китая ничтожно, уничтожить (физически уничтожить!) тибетцев Китаю ничего не стоит. Китай не раз демонстрировал, что столь ценное для "руководства РФ" мнение "международного сообщества", для него – пустой звук. Казалось бы, да пусти ты этих тибетцев под нож и никаких проблем. Не только "далай", а вообще никаких лам не останется.

Не делает этого Китай потому, что у него появится проблема куда более серьёзная, чем проживающее в изгнании земное воплощение Авалокитешвары. Китай не сможет контолировать Тибет.

Только в пустой интеллигентской голове могло родиться дурацкое изречение "нет человека, нет проблемы". Настоящие проблемы начинаются именно тогда, когда у вас нет людей. Для того, чтобы контролировать некую территорию, вы должны её заселить. Заселить Тибет китайцами Китай не может, не будут китайцы жить в Тибете. Использовать для заселения труднодоступных окраин "спецпоселенцев" пробовали многие государства, в том числе и Россия. Из этой затеи ничего не вышло. А некоторых "спецпоселенцев" так и вовсе пришлось отлавливать с помощью представителей тех самых меньшинств, которые этими поселенцами и планировалось заместить. И в любом случае процесс заселения более или менее обширной территории требует очень длительного времени, которым ни одно государство обычно не располагает.

Если вы думаете, что государство над всеми этими вещами не думало, то вы ошибаетесь. Думало. И думало оно об этом не моей головой и не вашей. Думало оно об этом головами куда более умными. Но главное даже и не в этом. Главное в том, что государство не просто думало, но оно ещё и результаты размышлений на практике опробовало. В виде опыта. Здесь и там. И на вкус попробовало, и на просвет посмотрело и в руках помяло и ногами потоптало и проглотить попыталось. И в огонь бросало и на снегу выдерживало. Государство, прежде чем поступить так, как оно поступило, сделало сто шагов вперёд и сто шагов назад. И если мы имеем что в государстве нашем, то означает это, что другого иметь нельзя. Высказывая те или иные "прожекты", вы должны отдавать себе отчёт в том, что всё (ВСЁ!) что только вы можете придумать, государство давным-давно уже придумало. В воображаемом диалоге между вами и государством на вашей стороне ваши мысли, а на стороне государства – МНОГОВЕКОВОЙ ОПЫТ. Государство методом проб и ошибок (всегда собственных!) определяет наименьшую цену, которую оно может уплатить для достижения той или иной цели. И цена эта выражается не в деньгах. Государство не рассуждает в тех же терминах, что и мы. Цена, которую платит государство – это цена крови. Государство расплачивается кровью и жизнями своих подданных.

Если Россия на протяжении уже нескольких сот лет как что ни соберёт из подручных материалов, а выходит пулемёт, то означает это, что по другому в российских условиях быть не может. Хочется вам на швейной машинке построчить – пожалуйте в Европу, а Россия будет строчить из пулемёта. Не нравится вам в европейской швейной мастерской? Ну, что ж. Поезжайте в одно маленькое ближневосточное государство. Говорят, там всё прекрасно. Там есть "титульная нация" и всего одно национальное меньшинство. Не жизнь, а малина.

Вернёмся в Россию. В России у нас есть репка и есть дедка с бабкой. И внучка. Общего между ними лишь то, что у каждого одна голова, по две руки и по две ноги. И всё. Всё остальное – разное. Про то, что у них в головах, я уж и говорить не буду. Кроме дедки, бабки и внучки есть ещё жучка и кошка. А ещё есть мышка. Ма-а-аленькая. И у мышки тоже есть свои радости и свои горести. Для того, чтоб жить мышиной жизнью, радоваться мышиными радостями и горевать мышиными горестями, нужно быть мышкой. И если мы у дедки оттяпаем руку да ногу, то он, конечно, станет поменьше, но в мышку его эта операция не превратит ни в малейшей степени, а превратит она его в инвалида. "Пода-а-айте, Христа ради." Вот вам и вся репка…

Империя. Часть 37-я и последняя. Покаяние

В несчастные для России годы перестройки была чрезвычайно популярна идея покаяния. Был даже снят фильм под таким названием и если составить некую шкалу употребимости тогдашних слов, то слово "покаяние" наверняка заняло бы там одно из первых мест, наряду с такими как "демократия", "рынок", "хозрасчёт", "кооператив", каждый может припомнить и добавить сюда парочку таких же ничего не значащих, пустых слов.

Каяться должен был не больше и не меньше, как народ. Да-да, именно так. Каким образом процесс этот должен был быть обставлен, тогдашние газеты-радио-телевизор не уточняли, но каяться нужно было непременно и каяться, по их словам, должны были все – каждый в отдельности и все мы разом. Каяться должна была Россия. Идея эта, в силу очевидной абсурдности, постепенно сошла на нет, хотя рецидивы временами случаются и до сих пор, но, то ли мы стали другими, то ли другим стало время, но отклика эти призывы не находят, что даёт возможность призывающим в очередной раз обвинить народ русский во всех смертных грехах.

Мне же идея покаяния кажется необыкновенно актуальной. И именно сегодня. И даже и более того, я думаю, что без того, чтобы покаяние было произнесено и было принято, Россия не сможет двигаться дальше. Страна обречена на жизнь всё в том же мороке. Чтобы разбить колдовское заклятие, должно быть произнесено слово "прости" и в ответ должно прозвучать "прощаю". Страною должно быть осмыслено и проговорено словами то, что с нею случилось.

По известной голливудской традиции к каждому фильму снимается несколько концовок, на просмотрах, предшествующих выходу фильма на широкий экран, по реакции почтенной публики определяют какая из концовок предпочтительнее и она становится основной, а не попавшие в экранный вариант так называемые alternate endings иногда записывают на диске, и любопытствующие киноманы могут ознакомиться с тем, как оно могло бы быть. Кино – это более или менее талантливая имитация жизни, попробуем и мы представить себе несколько концовок фильма, поставленного по мотивам жизни одного известнейшего исторического персонажа. Имя его, хочется нам того или нет, отныне и вовеки неразрывно связано со словом Россия. "Помянут Его, помянут и тебя."

Alternate ending one:

Столица нашей Родины – Москва. Красная площадь. Лето. Суббота. Дело к вечеру. На площади – люди. Много людей. Праздно стоят, куда-то идут, глазеют по сторонам. Туристы, водящие объективами, задирающие вверх головы, показывающие пальцами. Василий Блаженный, Спасская башня. ГУМ. Иверские ворота. Мавзолей. Куранты. Красные звёзды. И над всем над этим белесое снизу и густо-голубое в зените небо. В небе этом, медленно переваливаясь с боку на бок, невесомо летит одинокий воздушный шарик. Хорошо!

И вдруг в размеренном движении толпы – заминка. Будто в колесо сунули палку. Оборачиваются, шарят глазами: "Где? Што? Да, вон, вон, гляди! Да что же это такое делается?" На булыжнике коленями стоит человек, тянет руки в мгновенно образовавшуюся вокруг него пустоту, что-то говорит негромкой скороговоркой. По лицам стоящих рядом людей видно, что говорит он что-то странное. Тем, кто видит его лицо, оно кажется странно знакомым, где-то они все его видели, откуда-то они все его знают. Кто-то, не веря своим глазам, произносит шёпотом его имя и оно шелестом проносится по затихшей толпе: "Горбачёв! Горбачёв! Горбачёв…"

Стоящим рядом видны его безумные глаза и слышен его горячечный голос. Горбачёв безостановочно произностит одно и то же слово: "Простите!" Тишина расползается по площади и негромкий голос его становится слышнее.

Будто из под земли, из под булыжников мостовой, разом появляются подле Горбачёва двое в штатском. Движутся быстро, ловко. Синхронно подхватывают Горбачёва кренделем под руки, сноровисто, почти бегом, волокут его спиной вперёд куда-то к мавзолею. Толпа смыкается вслед за ними, смотрит вслед. Видны дробно подскакивающие светлые подошвы горбачёвских туфель, потёртость на одной из них точь в точь повторяет рисунок знаменитого пятна. В напряжённой тишине слышен слабеющий удаляющийся голос, повторяющий: "Простите, простите, простите…"

Все по-прежнему испуганно молчат и вдруг срывается с кремлёвской стены здоровенная московская ворона, кричит во всё горло хрипло, громко. "Кар-р-р!" С криком этим оживает восковой театр. Задвигались, засуетелись фигурки на площади, зашумели, загомонили. Пошло-поехало. Где-то засмеялись непонятно чему, и тут же, подхватывая, засмеялись тут и там в толпе, засмеялись с облегчением. "Ф-у-у… Это ж надо такому приключиться…"

Какая-то старая уже женщина, по Москве таких – миллион, имя ей – пенсионерка, в бесформенном платье, в повязанном на шею шарфике, невесть куда тянувшая по площади сумку на колёсиках, аккуратно ставит её ручкой вверх, тяжело, в несколько приёмов, опускается на колени, крестит воздух в ту сторону, куда утащили Горбачёва, низко, с паузой, кланяется. Так же тяжело, неловко, упираясь рукой в колено, встаёт. За шумом не слышен её голос: "Господь милостив, Михаил, Он простит, а мы тебя – прощаем."

******************

Alternate ending two:

Москва. Красная площадь. Ноябрь. Раннее утро. Площадь забита народом. Стоят плотно. Стоят молча. Стоят тихо. Обычного шума большого города не слышно. Издалека доносится размеренный, как метроном, звук одинокого колокола. Идёт частый, мокрый снег. Толпа и площадь – чёрно-белые. Небо серое, низкое, звёзды над Кремлём чёрные, чуть красноватой кажется только звезда на ближней к толпе Спасской башне. Стрелки на курантах стоят. Над воротами башни и рядом в стене – пробоины от орудийных снарядов. Нижние кромки пробоин припорошены снегом. По периметру толпы неровно стоят солдаты, кто в камуфляже, кто в шинелях. У одного каска криво сидит на обмотанной белым голове. Все стоят лицом к Кремлю. Там, куда все смотрят, за солдатами – помост. Видно, что с боков помост обит красным, красное просвечивает и сверху, сквозь чернеющий талый снег. На помосте никого. В двух местах над толпою торчат телевизионщики, похожие на сгорбившихся птиц. На плечах у них лежит снег. Ждут.

С кремлёвской стены с карканьем срывается вспугнутая стая ворон, толпа разом, как один человек, шумно выдыхает. Все подаются вперёд, тянут шеи, привстают на цыпочки. "Идут!"

На помосте появляются несколько человек. Один из них, в пятнистой форме, разворачивает бумагу, начинает по ней читать. Слов не разобрать. Никто его не слушает, никто на него не смотрит. Все взгляды прикованы к одному человеку, под их тяжестью один из стоящих на помосте людей вдруг опускается на колени, видно, что губы его движутся, он о чём-то говорит. "Что, что? О чём он? Чего говорит-то?" От передних рядов назад по толпе дуновением проносится: "Прощения просит. Простите, говорит, меня."

Парень в толпе мотает склонённой головой, беззвучно смеётся. Лицо его, посиневшее от холода, морщится, кажется, что он сейчас заплачет. Толкает локтем стоящего рядом кряжистого мужика: "Вот урод! Ну и уро-о-д. Прости-и-ите, – передразнивает он тонким голоском, – счас тебя простят…" Мужик, стоящий неподвижно, как скала, говорит, не поворачивая головы: "Шапку сними, козёл!" Говорит негромко, но говорит так, что парень, обиженно шмыгнув пару раз носом, медленно тащит с головы грязную вязанную шапочку. Налетевший ветер топорщит его волосы.

Стоящая за ними старуха, из тех, что в Москве и ныне таких – пруд пруди, такая старушка, про которых говорят – чумовая бабка, вдруг опускается на колени прямо в мутную жижу под ногами, низко, до самой земли, кланяется, падая всем телом вперёд, трижды щепотью рисует в воздухе крест. "Милостив Господь!" – громко говорит она. Голос у неё неожиданно сильный, пронзительный. Парень испуганно оборачивается. В толпе начинают креститься. Бабка, кряхтя, поднимается. "Господь милостив, Миша, – повторяет она, – Он простит! И мы тебя – прощаем."

****************

Alternate ending three:

Москва. Зима. Ночь. Больничный корпус. На втором этаже корпуса – коридор. Очень тихо. По линолеумному полу тащит едва слышно жужжащую машину уборщица ночной смены. Одна из дверей распахивается. Оттуда выходит сестра, прежде чем закрыть дверь ещё раз заглядывает в палату. Быстро подходит к уборщице.

– Тёть Даш, побудь там с ним минутку, я до дежурной добегу, Нодар Сергеевич велел доложить, если он в себя придёт.

– Очнулся?

– Да, священника просит. Господи… Да где они ему священника-то найдут в четыре утра? Вот ведь как тяжело умирает человек. Зайди к нему, а я сейчас, мигом."

Она бежит по коридору, свистя тканью и бесшумно разбрасывая в стороны сильные ноги.

– Ишь, спортсменка, – глядя ей вслед, с осуждением говорит тётя Даша и идёт в палату.

Внутри – полумрак. Зеленоватый свет ночника, светящиеся зелёные цифры и чёрточки каких-то приборов. В мёртвой тишине слышно только частое, прерывистое дыхание. Тётя Даша осторожно присаживается на уголок стула и смотрит на умирающего.

Горбачёв лежит лицом вверх, руки его безостановочно перебирают одеяло на груди. Он почти неслышно шепчет что-то неразборчивое, не умолкая ни на мгновение. Глаза его закрыты.

За чёрным стеклом окна, по углам разукрашенного морозом, вдруг раздаётся громкое карканье. Тётя Даша, вздрогнув, идёт к окну, всматривается в ночь, взмахивет от себя ладонью, громко шепчет: "Кыш, кыш, проклятая." Ворона кричит опять, кажется, что сидит она прямо за стеклом.

– Маргарита, – вдруг громко говорит Горбачёв.

Тётя Даша от неожиданности даже подпрыгивает.

– Господь с тобою, Михал Сергеич, какая такая Маргарита? Сроду у нас тут никаких Маргарит не водилось. Привиделось чего? Это я, тётя Даша, не узнаёшь? – Она подходит к кровати, наклоняется над ним. Горбачёв смотрит на неё широко открытыми ясными глазами.

– Чита, брита, – говорит он ровным, трезвым голосом. – Чита, Маргарита.

За окном вновь раздаётся карканье.

– Вот так же тогда в Крыму птица кричала, – говорит Горбачёв, землистое лицо его кривится. – Ночью.

– Ничего, ничего, – говорит тётя Даша. – Скоро утро. Оля к дежурной побежала, батюшку звать. Всё будет хорошо, Михал Сергеич, всё будет хорошо, милый…

Горбачёв вдруг слабо тянется к ней бессильной рукой, тётя Даша, торопливо присев, берёт его руку в свои. Они смотрят друг на друга.

– Простите меня, – всё тем же размеренным актёрским голосом с сильным южнорусским акцентом говорит Горбачёв. – За всё, за всё – простите!

Тётя Даша молчит. Горбачёв ждёт. Ждёт, сколько может. Потом едва слышно выдыхает: "Прощаете?"

– Прощаем…

Горбачёв обмяк, жизнь ушла из его руки, взгляд остановился. Тётя Даша осторожно укладывает его руку назад. Встаёт, несколько секунд смотрит вниз на его лицо, потом наклоняется и жёсткой своей сухою ладонью закрывает ему глаза.

Сзади, толкнув воздух, распахивается дверь, быстро входит сестра Оля, громко шепчет: "Едут. Сказали, сейчас священника привезут. Ой, – громко ойкает она, всматривается в лицо Горбачёва и бросается по палате, щёлкая переключателями и кнопками приборов. – Надо же… А они, наверное, выехали уже."

– Не нужен ему никто, – говорит тётя Даша, выходя.

– Чего ты говоришь, тёть Даш?

Тётя Даша останавливается. В дверном проёме виден только её силуэт. Не видны морщины, против света каждый выбившийся из под косынки волосок её кажется чёрным, она стоит, неожиданно прямая, даже ростом она кажется выше, стоит не больничная уборщица Дарья Николаевна Протасова, стоит сама Россия, молодая, сильная. Вечная.

– Я говорю, не нужен ему теперь никто, – сварливо говорит она. – Мы все его простили.

КОНЕЦ

Оглавление

Как строится Империя – 1

Как строится Империя – 2

Империя 1

Империя – 2

Империя – 3

Империя – 4

Империя – 5

Империя – 6

Империя – 7

Империя – 8

Империя – 9

Империя – 10

Империя – 11

Империя – 12

Империя – 13

Империя – 14

Империя – 15

Империя – 16

Империя – 17

Империя – 18

Империя – 19

Империя – 20

Империя – 21

Империя – 22

Империя – 23

Империя – 24

Империя – 25

Империя – 26

Империя – 27

Империя – 28

Империя – 29

Империя – 30

Империя – 31

Империя – 32

Империя – 33

Империя – 34

Империя – 35

Империя – 36

Империя. Часть 37-я и последняя. Покаяние

Реклама на сайте