«Управление мировоззрением. Развитый социализм, зрелый капитализм и грядущая глобализация глазами русского инженера»

Управление мировоззрением. Развитый социализм, зрелый капитализм и грядущая глобализация глазами русского инженера (fb2) - Управление мировоззрением. Развитый социализм, зрелый капитализм и грядущая глобализация глазами русского инженера (Теории манипулирования массами) 2461K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Виктор Белов

Виктор Белов Управление мировоззрением. Развитый социализм, зрелый капитализм и грядущая глобализация глазами русского инженера

Серия «Теории манипулирования массами»

Предисловие

Эта книга была окончена в 2007 году, в год 15-летия начала «шоковых реформ», непосредственно последовавших за уничтожением СССР. Называвшиеся официально экономическими, на самом деле эти «реформы» изначально не имели никаких экономических целей, но были призваны решить исключительно политическую задачу, а именно – тотальное разрушение социально-экономической системы бывшего СССР, включая высокотехнологичные отрасли и науку. Поставленная авторами «реформ» задача в значительной степени была решена практически уже за первые шесть лет их проведения. Ее успешное «претворение в жизнь» привело страну к всеобщему упадку, а ее народ обрекло на медленное, но неотвратимое вымирание. По моему убеждению, осмысление этого события не должно являться прерогативой узкого круга специалистов, а, наоборот, к нему должно быть привлечено максимальное количество простых людей разных профессий, обыкновенных граждан своей страны. С этой целью и была написана эта книга. Однако по разным причинам публикация книги задержалась на год. За это время произошло множество мелких и крупных событий, но дата окончания написания книги все же осталась в неприкосновенности, 1 ноября 2007 года, хотя, не скрою, у меня было сильное искушение пополнить страницы книги новыми материалами, которые в изобилии за это время предоставляла беспощадная жизнь и которые могли бы еще более убедительно подтвердить позицию автора по ряду важнейших проблем России, затронутых в книге.

Но все же среди прочих за 2008 год произошли три события, которые я не мог обойти вниманием, поэтому и появилось это предисловие.

Первое событие – это так называемый «ипотечный кризис», приведший сначала к заметному спаду экономику США, а затем распространившийся по всей планете и принесший мировой экономической системе невосполнимых потерь и убытков на сотни миллиардов долларов. По высказываниям экспертов, этот кризис беспощадно разрушил современную модель финансового бизнеса, которая создавалась последние 50 лет. Угроза перерастания ипотечного кризиса в обвал мировой экономической системы вынудила правительство США выборочно оказать значительную государственную финансовую помощь крупнейшим банкам и страховым компаниям, которые вдруг начали валиться одни за другими, как костяшки домино. По сути, была проведена их национализация. Откуда у правительства США на это взялись огромные денежные средства – это другой вопрос (для этого есть печатный станок, доверчивые зарубежные вкладчики и ничем и никем не ограниченный, все время увеличивающийся долг США).

Однако не астрономические суммы потерь и широчайший размах выделяют этот кризис в совершенно особенный, неизвестный, на мой взгляд, до сегодняшнего времени. В июне 2008 года в США были арестованы два менеджера банка Bear Stearns, которым было предъявлено обвинение в развязывании этого кризиса. Кризисы, как известно из теории свободного рынка, случаются тогда, когда на рынке образуется дисбаланс между спросом и предложением. Кризис, согласно теории, и является тем радикальным инструментом, который неизбежно, в автоматическом режиме устраняет всевозможные диспропорции развития экономики. Но ход развития ипотечного кризиса показал совсем другую картину. Причиной его возникновения, по мнению ведущего капиталистического государства, явились конкретные люди, которых, как оказалось, нужно было контролировать. «Объективно действующие» законы рынка в последнем случае не сработали и остались где-то в стороне. На первый план выдвинулся «человеческий фактор». Лидеры развитых капиталистических стран вдруг стали дружно призывать свои правительства к осуществлению строгого, неусыпного государственного контроля за деятельностью субъектов финансового предпринимательства. «Рыночную стихию» неожиданно потребовалось укрощать отнюдь не рыночными методами, а ужесточенным государственным регулированием, напоминающим систему государственной ответственности, существовавшую в СССР. Вера в свободную рыночную систему была разом утрачена: капиталисты в одну ночь стали социалистами.

Разразившийся ипотечный кризис на деле доказал, что та идеальная, воспетая в гимнах система организации экономики, получившая название «свободный рынок», вовсе не так уж идеальна, безотказна и проста, как это нам пытались представить ее апологеты.

Прежние догмы свободной рыночной экономики отныне перестали действовать. Факт ареста этих двух, а также некоторых других работников финансового бизнеса приводит нас к неутешительному выводу, что идеальные свойства, традиционно приписываемые и сегодня «свободного рынку», такие как «самоорганизация», «саморегуляция» и непрерывное «самосовершенствование», в реальной нынешней действительности глобализированного мира растаяли, как прошлогодний снег. Однако управляемость «свободного рынка» осталась, но из «невидимых рук» неких объективных законов рынка она перешла в видимые, конкретные человеческие руки, действующие по человеческому же разумению, и, конечно же, не всегда открытому и понятному для окружающих.

В той же теории «свободного рынка» существует положение, согласно которому надежность функционирования и саморегуляции рынка тем выше, чем большее число игроков участвует в его работе. На практике оказалось, что от двух мошенников, резвящихся где-то в Нью-Йорке, сегодня совершенно не застрахованы миллионы честных предпринимателей всего мира, хоть бы они трудились на другом конце света, то есть, другими словами, экономическая система под названием «свободный рынок» отныне не может считаться надежной.

В технике также существует специальная теория надежности, по которой рассчитывается вероятность поломки машины в течение всего срока ее эксплуатации. Однако суть положений этой теории радикально отличается от теории надежности рынка. По технической теории вероятность безотказной работы всей машины равна произведению тех же вероятностей всех составляющих ее элементов. Поскольку вероятность безотказной работы машины или ее элемента всегда меньше единицы, то из этого следует, что вероятность сбоя или отказа работы машины, устройства или системы в целом всегда выше, чем вероятность отказа самого слабого и ненадежного ее элемента. Из этого определения надежности следует еще один неутешительный вывод: чем больше в машине или системе составляющих ее элементов, тем более низкой оказывается вероятность ее надежной работы. Поэтому, с точки зрения инженера, глобальный мировой «свободный рынок», в котором функционируют миллионы игроков, среди которых попадаются и очень ненадежные элементы, вроде указанных двух менеджеров, является предельно ненадежной системой и, соответственно, недопустимой к эксплуатации. Таким образом, опять-таки в представлении инженера, процесс глобализации радикально и безвозвратно изменил старое представление о «свободном рынке» как об идеальной системе саморегуляции, описанной почти 250 лет назад Адамом Смитом.

Ипотечный кризис ярко продемонстрировал хрупкость и незащищенность современного глобализированного мирового «свободного рынка» и убедительно доказал, что отныне ни один субъект мирового хозяйства, без различия форм деятельности и места его нахождения, совершенно не застрахован от малейших случайностей, хотя бы происходящих где-то в другой части света, но, тем не менее, способных разорить его дотла, и от этой реальности нельзя спрятаться ни за страховые фонды, ни за национальные границы, ни за особые заслуги.

08.08.08. Варварская агрессия регулярных войск Грузии против гражданского населения Южной Осетии, с тысячами убитых и раненых, с десятками тысяч мирных жителей, изгнанных из руин, оставшихся от их домов. Мозг нормального человека, воспитывавшегося в искренней, радостной атмосфере всеобщей дружбы, любви и уважения ко всем людям, без различий их принадлежности к другим народам и разным верам, совершенно отказывается воспринимать этот чудовищный факт как реальность. Мое поколение росло в 60-х, 70-х годах, когда все народы СССР легко находили общий язык, гордились тем, что счастливо, радостно и бесконфликтно живут в многонациональном государстве, глубоко чтили и уважали свою непростую общую историю. Тогда они все тепло, с проникновенным чувством пели: «Расцветай под солнцем, Грузия моя…», испытывая искреннюю любовь к грузинском народу и одновременно чувство гордости за то, что судьбой им дано великое счастье жить в огромной, многонациональной семье, навечно связанной, как тогда казалось, святой нерушимой дружбой. В том прекрасном, неповторимом времени существовало единственное зло – империализм США. Лейтенант Келли, воспитанный в самой свободной и самой демократической стране мира, с верным ему подразделением головорезов, в течение пяти часов хладнокровно резал, насиловал, добивал и сжигал 500 жителей вьетнамской деревни Сонгми – мирных крестьян: женщин, детей, стариков. Спустя 40 лет наследники изверга-лейтенанта немного поумнели и стараются, по возможности, больше не пачкать собственные руки кровью детей и беременных женщин. Это продолжают делать за них другие головорезы, также воспитанные в очень демократических условиях «юных демократий». Вышколенные и обученные преемниками лейтенанта Келли солдаты и офицеры Грузии, вооруженные новейшими орудиями убийства на средства все той же, самой демократической страны мира, хладнокровно уничтожили тысячи жизней мирных жителей. Вероломная агрессия Грузии не только истребила тысячи жизней, десятки тысяч сделала несчастными, она также окончательно подорвала веру в возможность счастливой, искренней дружбы между народами, которая была само собой разумеющейся в исчезнувшем СССР. Кавказская война со всей трагичностью показала, что дальнейшее замалчивание обстоятельств и катастрофических последствий беловежского сговора есть преступление перед целыми народами бывшего СССР.

После случившейся трагедии – зверского истребления своих бывших «братьев», мирных людей другой национальности, проживавших в мирных городах и селах – нельзя больше целые народы резать по живому всего лишь на основании каких– то бумажек, подписанных неуполномоченными на то людьми. Нельзя больше заставлять эти народы, против их желания, существовать во враждебных им условиях в границах, произвольно проведенных когда-то давно какими-то кремлевскими мудрецами, ожидавшими с минуты на минуту прихода мировой революции и немедленного исчезновения всех границ вообще. Нельзя больше допускать, чтобы руководители новообразованных государств, уподобляясь восточным деспотам, кричали на весь мир «Чур, мое!», игнорируя при этом волю целых народов. В случае СССР, внутренние границы которого были проведены по капризу партийных функционеров, без участия народа, приоритет должен принадлежать воле народа, а не принципу «нерушимости границ», который, к тому же, уже очень много раз был нарушен со времен подписания Хельсинского Акта. Беззаконному беловежскому сговору должна быть наконец дана справедливая правовая оценка, а вопрос о границах независимых государств, появившихся на карте мира на месте бывших республик СССР, должен быть решен заново, и, разумеется, с активным участием народов, представленных, как минимум, в автономных образованиях бывшего СССР и оказавшихся после развала в приграничных областях новых государств. Этот непростой передел должен осуществляться строго демократично, без установления каких-либо временных рамок и только общим консенсусом. Только в этом случае у наследников лейтенанта Келли до минимума сократятся возможности манипуляции в собственных интересах целыми народами. Если не мы, то наши потомки придут к необходимости этой операции, но сколько крови должно пролиться за это время?

Мировое сообщество также несет ответственность за те конфликты, войны и беды, которые обрушились на головы мирных жителей бывшего СССР, поскольку слишком торопливо и бездумно поспешило признать итоги беззаконного деяния в Беловежской Пуще и существование сегодняшних нелегитимных границ. И заставить его признать свою ошибку будет очень сложно, тем более что у некоторых его представителей бывшие территории СССР неожиданно стали «зоной жизненных интересов». Поэтому очень важно найти верный способ, с помощью которого жителям Запада можно было бы доказать, что порядок вещей, существующий в ряде новообразованных государств, не имеет ничего общего ни с демократией, ни с гуманитарными ценностями, ни с правами человека. Западный обыватель должен отчетливо понимать, что вместе с нерешенным справедливо правом наций на самоопределение, существовавшим в СССР и преступно проигнорированном при его распаде, замораживание этих проблем в сегодняшнем состоянии грозит всему миру, и Европе в первую очередь, тяжелыми потрясениями. Такое объяснение для рядового европейца могло бы выглядеть так: «Уважаемые баварцы, представьте себе, что в один прекрасный день в ваш дом приходит государственный чиновник и заявляет, что на том основании, что какие-то никем не уполномоченные деятели в каком-то далеком лесу, за тысячи километров от Берлина, изрядно выпив, подписали какие-то бумаги, вы с завтрашнего дня обязаны разговаривать, писать, читать, учиться и думать только на датском языке. На том же языке вы будете обучать своих детей и внуков, а учебные заведения с родным немецким так же с завтрашнего дня будут навсегда закрыты. Задавать вопросы по этому и другим поводам вам также воспрещается, поскольку в стране завтра наступает полная свобода и демократия».

Обращаться с подобными разъяснениями имеет смысл только к жителям континентальной Европы, у которых еще сохраняется понимание добра и справедливости, сходное с представлениями о них в русской культурной традиции. Совершенно иначе справедливость воспринимается людьми, воспитанными в системе американских ценностей. Они определяют справедливость языческим, пещерным способом, а именно: «хорошо и справедливо все то, что мне выгодно». В этом факте я многократно убеждался, беседуя частным образом с представителями такого образа мыслей. Вспоминается одна из таких бесед с менеджером среднего звена одной крупной американской фирмы, случившаяся во время второй иракской войны. Менеджер, сравнительно молодой человек, индиец по происхождению, на мой вопрос о справедливости этой войны категорично заявил, что США поступили совершенно правильно, развязав эту войну. Когда я возразил, что для агрессии не было никаких оснований, кроме удовлетворения острого желания получить контроль над богатыми источниками нефти, он, как мне показалось, с ядовитой иронией заметил, что СССР тоже в свое время напал на Афганистан. Чувствуя с досадой, что моя выдержка начинает стремительно таять под паром закипающего возмущения, я попытался было с возможным спокойствием возразить, что Афганистан был вынужденной мерой, предотвращавшей образование нового плацдарма для развертывания враждебных СССР военных баз и объектов. Индиец не стал меня выслушивать и прервал, с непререкаемой уверенностью и холодным цинизмом заявив, что когда СССР был силен, то «мочил» всех подряд, а сегодня очень сильны США и поэтому вольны делать все, что им заблагорассудится по праву сильного. Россия же теперь слаба, и на ее долю остаются только рассуждения о справедливости. Показав всем своим видом, что он не собирается продолжать дискуссию на эту тему, индиец демонстративно отвернулся в сторону другого собеседника.

Это оригинальное понимание справедливости, очевидно, усиленно прививалось и очень хорошо прижилось в так называемой «свободной прессе» – в СМИ Запада, что убедительно доказала война в Южной Осетии. Возьму на себя смелость утверждать, что в августе 2008 года окончательно рухнул миф о якобы существующих на Западе «свободе слова» и «свободной прессе». Необъективность освещения западными СМИ трагических событий на Кавказе была вопиющей и дезориентирующей до такой степени, что, например, на форуме интернетовской странички первого общественного немецкого телеканала АРД, который содержится на деньги немецкого налогоплательщика и считается относительно объективным, на третий день войны появлялись такие отклики: «Я спрашиваю себя, почему никто не говорит, кто, в конце концов, убил 1400 мирных граждан? Я попытался открыть новую тему по этому вопросу, но она странным образом на страничке не появилась!». Удивляющемуся соотечественнику отвечает другой читатель этой странички: «Мне представляется, что все западные СМИ сообщают только о жертвах Грузии, и никто не говорит ни одного слова о жертвах с другой стороны, не показывают картин сгоревшего Цхинвала и расстрелянных автоколонн беженцев из него. Ни одного слова, что русские СМИ в Грузии блокированы. Где тут демократия?!». Третий читатель, отвечая на это восклицание, холодно и точно расставляет все по своим местам: «К вопросу «Где здесь демократия»: демократия там, где согласны быть подручными Запада».

И, наконец, третье событие последнего времени – смерть А. И. Солженицына. Кто-то очень точно выразился, что эта смерть ознаменовала собой конец целой эпохи в истории России. С этим нельзя не согласиться. Закончившаяся эпоха была неразрывно связана по крайней мере с двумя мятежными попытками реализации в России ультрамодных социально-экономических учений, пришедших с Запада и принудивших Россию дважды отказаться от своей великой истории. Попытки буквального воплощения в жизнь сугубо западных теорий принесли России горечь разочарования и стоили народам огромной страны, мирно проживавшим до начала рискованных экспериментов, неслыханного напряжения и невиданных потерь. Эта эпоха двойного слома отражена в судьбе Солженицына самым непосредственным и полным образом. Восторг от марксизма, поклонение истмату и диамату– разочарование; антикоммунизм и формальное диссиденство. Поклонение капитализму, западной модели построения общества, восторг от «перестройки», начавшихся «реформ» – разочарование и в «перестройке», и в капитализме, и в либерально-демократических реформах и плачевный итог – неформальное диссиденство.

Точно этот изломанный путь прошла и Россия, до сих пор не решив окончательно для себя вопрос вопросов: имеет ли она право на свой собственный, особенный, русский путь для построения счастья и благополучия своих граждан; есть ли этот путь вообще, или же она по-прежнему обречена на копирование навязываемых ей всякими забугорными «доброжелателями» новомодных моделей развития. Остановка на перепутье в наш бурный век не сулит ничего хорошего. Пустота, отсутствие доходчивого объяснения того, что с нами было и что стало, размывает твердые ориентиры, делает дальнейший путь неясным, в темноте и с повязкой на глазах. Творческая интеллигенция в который раз с тоской принимается за цитирование «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина и беспомощно разводит руками, повергая оставшуюся часть населения в скепсис и уныние. Тем временем выросло целое поколение, которое ничего не знает о том, что простые люди, их семьи и целые народы могут жить в прочном мире, дружбе, искреннем взаимопонимании и бескорыстной взаимопомощи. Мир нового поколения полон ненависти, вражды, войн и цинизма. Размыты основополагающие понятия добра и зла, справедливость подменена корыстью и холодным расчетом. Даже те люди, которым довелось пожить в благословенном, мирном времени 60-х, 70-х годов, и те под воздействием разлагающей атмосферы нынешнего безвременья поменяли свои прошлые высоконравственные ориентиры на все тот же убийственный цинизм. Во время грузинской агрессии в Южной Осетии один мой хороший знакомый рассказал мне такой эпизод, случившийся с ним. В первые дни грузинской атаки на мирных жителей Осетии он заговорил на эту тему с одним профессиональным военным, только что вышедшим в отставку после службы в бронетанковых войсках Украины и недавно переселившимся на ПМЖ в Россию. На вопрос, могли ли украинские танковые формирования принять участие в этой войне на стороне Грузии, офицер в отставке, ни минуты не колеблясь, уверенно ответил: «Конечно! Только нужно будет хорошо заплатить!»

Такое мироощущение наших современников означает только одно: следующий шаг этих людей будет в пропасть, в которую они увлекут и остальных.

Все представленные в трех перечисленных событиях проблемы и явления современной жизни – свободный рынок и глобализация; уникальность всех без исключения народов Земли, их непохожесть друг на друга и сохранение ими в поколениях исторической памяти; лицемерие демократии и лживость «свободной прессы»; порочность и опасность уклонения общества от правдивой оценки собственной недавней истории, от скрупулезного анализа причин гибели СССР и трагических последствий «реформ» и, как следствие, «нравственная неопределенность» нашего времени нашли более-менее подробное освещение на страницах этой книги. И не только нашли, но и подтвердили те выводы, которые сделаны в книге по этим вопросам.

Вступление

А ты поскорее женись; да своим гнездом обзаведись, да наделай детей побольше.

Умницы они будут уже потому, что вовремя они родятся, не то что мы с тобой.

И. С. Тургенев, «Отцы и дети»

В этом кратком, но содержательном напутствии своему бывшему приятелю нигилист Базаров, ярый материалист, закоренелый скептик и холодный циник, неожиданно выражает непоколебимую уверенность в том, что будущие поколения, безусловно, будут жить в гораздо лучшем мире, где будут обеспечены комфортные жизненные условия для каждого человека, где труд из тяжелой необходимости превратится в свободное творчество, где вражда и распри будут забыты и все нации, религии и отдельные группы людей найдут общий, справедливый для всех баланс интересов. В том, что дети будут жить лучше, счастливее своих отцов, были убеждены все поколения всех, без исключения, народов Земли с самой глубокой древности по сегодняшний день. Эта вера не покидала людей даже во время самых разрушительных войн, самых смертоносных эпидемий и губительных природных катастроф. Именно эта вера в Светлое Будущее собственных детей позволила человечеству преодолеть тяжелейшие испытания и в конечном итоге выжить, стать хозяином планеты Земля и даже приняться за освоение близлежащих небесных тел. Всепобеждающий человеческий Разум, провозглашенный высшей созидательной силой и высшим судьей вместо традиционного Бога еще героями Французской революции, как казалось в последней трети XX века, вот-вот накормит всех голодных, излечит всех больных, утешит и успокоит всех бедных и страждущих добротной одеждой, отдельной собственной квартирой и даже собственным автомобилем. Однако окончание XX века и начало XXI принесли человечеству гораздо больше горя, слез и крови, чем рубеж смены веков столетием раньше. Больше того, даже в самых благополучных и стабильных странах во многом эта стабильность была утрачена.

Сегодня трудно назвать страну или уголок в Европе, Азии, обеих Америках, где бы человек был совершенно спокоен за себя, за своих близких и за их будущее. Везде ощущается нервозный холодок неуверенности в завтрашнем дне, поскольку потеря работы, заболевание неизлечимой болезнью, возможность оказаться случайной жертвой теракта или стихийного бедствия угрожают теперь гражданам большинства стран.

Особое место в списке стран, переживших глобальные потрясения в конце XX века во всех сферах государственного и общественного устройства, перенесших тотальное разрушение нравственных основополагающих устоев, занимает Россия. Пессимизмом, безразличием к «сегодня», недоверием и страхом к «завтра» поражена подавляющая часть населения нашей страны. Работающие люди среднего и старшего возраста мечтают только об одном: как-то умудриться доработать до пенсии, сохранив при этом здоровье, а после как-то умудриться найти такой приработок, чтобы еще оставались силы для возделывания своих шести соток. У честолюбивых молодых людей планы другие – получить образование за рубежом, на худой конец у себя дома, но такое, с которым можно впоследствии найти работу «за бугром».

Как могло случиться, что за какие-нибудь 15 лет в стране, не подвергавшейся внешней агрессии, не переживавшей глобальных природных катастроф, вдруг прирост населения резко из плюса ушел в минус, из сознания большинства людей практически исчезло ощущение радости жизни, сменившись на напряженное и постоянное ожидание предстоящих бед? Всеобщая апатия и одновременный страх перед будущим свинцовой тяжестью придавили к земле огромные массы еще недавно активного, смело и с радостью смотрящего в будущее населения.

Начиная с 1990-го года отрицательный рост населения – почти в миллион человек в год. Продолжительность жизни в этот же период упала до уровня тех африканских государств, где совсем недавно не так уж редки были случаи людоедства (2005 год – 148-е место). При этом Россия занимает 15 % суши с населением 2 % от численности населения всего земного шара, а владеет она более чем 30 % всех необходимых человечеству полезных ископаемых, созданных природой на планете Земля, запасы которых стремительно подходят к концу. Этот факт, умноженный на катастрофические демографические показатели, не оставляет никаких шансов на свободу и независимость грядущих поколений народов, населяющих Россию. Поэтому жизненно необходимо, чтобы в осмыслении того, что все-таки случилось с Россией в XX веке, особенно в его конце, в нахождении дальнейшего ее пути развития, приняли участие максимально широкие слои населения, а не только московская элита с ее окончательными рецептами, выписанными неизвестно какими докторами.

Я не беру на себя ответственности за полное и исчерпывающее изложение событий последних лет – это не под силу одному человеку. Свой долг я вижу в том, чтобы без всякой предвзятости и ангажированности, совершенно искренне довести до читателя свое понимание событий, случившихся на моих глазах, оценить действия ключевых фигур в произошедших в России потрясениях конца XX века.

Все изложенное в книге – частное мнение одного человека, и, разумеется, как любое частное мнение, оно не может быть абсолютно объективным. Однако я честно стремился к доказательности приводимых мною суждений, о чем свидетельствуют многочисленные цитирования. И уж чего в книге точно нет, так это политической ангажированности и конъюнктуры. Свободный, честный взгляд на события исторической важности обычного гражданина, провинциального обывателя и очевидца этих событий, должен быть интересен, как мне кажется, его молодым соотечественникам.

Есть еще одна серьезная причина, толкнувшая меня, обычного гражданина, инженера-машиностроителя по профессии, на написание этой книжки. К настоящему моменту у меня сложилось твердое убеждение, что в наши дни пишется новый «краткий курс» истории России, еще более далекий от правды, чем его предшественник. И так же, как и коммунистический курс, пишут его все те же авторы-революционеры, принимавшие самое активное участие в уничтожении моей родины – СССР. Мое видение истории СССР в корне отличается от писаний этих «историков» от политики, и это явилось второй причиной написания книги.

Третья же причина состоит в том, что, взявшись за этот труд, я не мог ограничиться простым описанием моих наблюдений и констатацией фактов. Как человек, принадлежащий к творческой профессии, я попытался сформулировать важнейшие, с моей точки зрения, условия для благополучной жизни нынешнего поколения жителей России в новом, глобализированном мире.

Эта книжка называется «Управление мировоззрением и грядущая глобализация глазами русского инженера». Почему инженера, а не просто «русского»? Потому что, во-первых, по моим наблюдениям, профессиональная деятельность неизбежно накладывает свой особый отпечаток на восприятие и образ мыслей каждого человека. Одни и те же явления воспринимаются по-разному инженером, учителем, врачом и торговцем (в то же время это не исключает тесной духовной близости между, например, врачом и инженером при одновременном решительном расхождении взглядов между представителями одной и той же профессии). Во-вторых, необходимо было заранее честно предупредить читателя, что эта книжка – вовсе не научное исследование, а всего лишь попытка осмысления впечатлений от событий сегодняшних и совсем недавнего прошлого обычным гражданином своей страны. И именно поэтому в книге нет обзора и списка использованной литературы, обязательных сносок. Я указывал источник только в тех случаях, которые находил особо важными. В остальном недоверчивый читатель может проверить подлинность цитат в Интернете с помощью поисковых машин – подавляющее большинство материала взято из Сети.

Два слова о себе. Я никогда не был членом каких-либо партий, никогда не был «активистом» и «общественником». Выучившись на инженера, я всю жизнь проработал конструктором. Когда к концу 90-х годов стало ясно, что российское машиностроение в результате «рыночных реформ» обречено на уничтожение, я не захотел менять чертежный прибор на прилавок и поэтому уехал в страну машиностроения – Германию, где и по сей день занимаюсь моей любимой темой – автоматизацией производства.

Часть I Результаты 15-летних «реформ» в России

Новый, 2007 год, январская передача «Зеркало». Неизменный автор Сванидзе (судя по заставкам к его программам, до безумия влюбленный в собственный профиль и анфас) пригласил для разговора академика Велихова. В ходе задушевной беседы, посвященной подведению итогов первого года работы Общественной палаты, была упомянута в числе прочих проблема бедности в России. Причина бедности в России впрямую не была названа, но Сванидзе использовал ловкий трюк, чтобы «подсказать» зрителям, где искать ее корни. Он театрально сокрушенно вздохнул и рассказал анекдот о том, как внучек спросил дедушку, почему тот всю жизнь боролся за искоренение богатых, вместо того чтобы бороться за искоренение бедности. С подачи Сванидзе зрителю моментально становится ясно, что именно недоумок дедушка, строивший всю жизнь коммунизм, виноват в том, что его внук очутился в тисках беспросветной нищеты. Уважаемый академик Велихов только привычно сглотнул этот отработанный пассаж профессионального идеолога-пропагандиста, даже не пытаясь возразить хотя бы жестом. Теперь цитата. Экономист, Нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц:

«Предполагалось, что переход России от коммунизма к капитализму после 1991 года принесет стране беспрецедентное процветание. Этого не случилось. К моменту падения рубля в августе 1998 года объем выпускаемой продукции сократился почти вдвое /…/.

В 1989 г. только 2 % проживающих в России находились за чертой бедности. К концу 1998 г. их количество резко увеличилось до 23,8 %, если использовать в качестве показателя доход в размере 2 долл, в день. Согласно опросу, проведенному Всемирным банком, более 40 % населения страны получали доход менее 4 долл, в день. Статистика по детям выявила еще более глубокую проблему: более 50 % детей проживало в семьях, находящихся за чертой бедности».

Радикал-реформаторам в России удалось до сих пор невиданное и неслыханное в истории человечества – в мирное время, всего за 8 лет они опустили огромную страну с почти не знавшим бедности народом в трясину повальной нищеты. Выходит, дед, на которого Сванидзе пытался свалить всю ответственность за беды, обрушившиеся на внука, вовсе не был их причиной. Наоборот, своим самоотверженным трудом добросовестный дед подготовил своему внуку достойную, безбедную жизнь. И именно «реформаторы» вероломно и безжалостно лишили внука того немалого наследия, которое для него всю свою жизнь потом и кровью добывал заботливый Дед.

«За годы реформ (1991–2003 гг.) уровень ВВП снизился относительно уровня 1990 года, которого достиг СССР, на 47 %; промышленное производство упало на 54 %; объем капиталовложений – в 4,5 раза; износ основных фондов промышленности составляет более 70 % /…/. Россию после 1991 года постигла катастрофа в развале промышленности и производства по масштабам более значительным, чем за все годы Великой Отечественной войны, за время которой падение производства не превысило 37–39 %/…/.

Статистика утверждает, что к 1987 году в России от созданной совместной собственности граждане получили: "по труду" – среднемесячную зарплату 202,9 руб. (350 долл.) при децильном коэффициенте 3,3 и трудовую пенсию 86,7 руб. (150 долл.); "по потребности" – 86,1 руб./мес. (148,4 долл.), всем гражданам (от грудных младенцев до глубоких стариков) обеспечено из ОФП (Общественных фондов потребления) бесплатное медицинское обслуживание, содержание детей в дошкольных учреждениях, образование, стипендии студентам, пенсии, пособия, жилье, транспорт, соцкультбыт и другие социальные программы. При прожиточном минимуме (ПМ) около 50 руб./мес. (сложившемся уровне цен) созданная гражданами России собственность обеспечивала де-факто жизненный уровень граждан в городе 6 ПМ и на селе 5 ПМ (около 500 долл, в месяц). Это тот минимум, который сегодня по закону имеют право требовать от президента страны все граждане РФ, так как никто не имеет права лишать граждан их собственности и заработанных ими доходов, снижать их жизненный уровень»[1].

Да, лишать никто не имеет права, однако же лишили, и за этот разбой еще никто не ответил. В число «лишенцев» в результате реформ попало подавляющее большинство населения России. Составим небольшую импровизированную табличку (первую и последнюю в книжке, дабы не утомлять читателя) для «лишенцев» из числа пенсионеров, честно отработавших многие годы на благо родной страны. Таблица составлена для обычных, рядовых пенсионеров, отработавших полный стаж (20 лет для женщин и 25 лет для мужчин), получавших за это до 1992 года гарантированную пенсию 130 рублей в месяц; сегодня, в 2007 году, спустя 15 лет начала «шоковых» реформ, получающих в лучшем случае 3000 рублей.

Масштабы обрушенной «либерал-реформаторами» на страну катастрофы измеряются не только диким провалом в уровне жизни населения, но и беспрецедентным по глубине разрушением всех сфер жизнедеятельности человека, которое поражает воображение. Мы не будем вновь приводить те трагические таблицы и диаграммы, которые всем хорошо известны. Основные, реальные итоги «реформ» подведены в «Белой книге» С. Г. Кара-Мурзы и С. Ю. Глазьева, Олегом Платоновым в «Истории русского народа в XX веке» и в других книгах этих и многих других авторов, которым мы должны быть бесконечно благодарны и признательны за их честно исполненный труд, очень важный для настоящих граждан России. Но особенно он важен для их потомков, для того чтобы они, их дети и их внуки могли дать справедливую оценку всему тому, что произошло с их родиной в конце XX века, а организаторы и исполнители этого беспредела получили от потомков ту награду, которую они заслуживают за содеянное.

Мы же в этой небольшой по объему части очень коротко, в общих чертах, коснемся только тех сфер жизнедеятельности человека, которые, на наш взгляд, в результате «реформ» претерпели самые глубокие и самые тяжкие по последствиям изменения.

1. Физическая и нравственная деградация населения

Все знают, что в результате «реформ» над Россией навис зловещий, тяжелый крест – взрывообразный взлет линии смертности пересекся со стремительно падающей линией рождаемости. Этот могильный крест, возвестивший катастрофу, грозит беспощадно раздавить своим смертельным весом будущее России. Откуда он взялся? На этот вопрос есть абсолютно ясный, однозначный ответ. Взлет смертности и падение рождаемости обеспечили стране «шоковые реформы». Огромные провалы в нормах питания, развал социальных систем и в первую очередь системы здравоохранения, бешеный рост преступности, с одной стороны, с другой стороны, отказ женщин детородного возраста, оказавшихся в совершенной, бесправной нищете, потерявших всякую уверенность в будущем, рожать детей, и обеспечили восхождение над Россией смертельно опасного креста. Молниеносный провал широких слоев населения в повальную нищету в цивилизованном обществе, удовлетворявшем ранее все необходимые потребности человека; разочарование в государстве, отказавшемся от своих патерналистских функций по отношению к собственным гражданам, не могут служить основой для исполнения гражданского и человеческого долга со стороны его граждан – воспроизведения здорового, полноценного населения. Беда обычно не приходит одна, а, напротив, приводит с собой многочисленную компанию. Так и случилось в России. Одновременно с нищетой в страну пришло уже полностью забытое полуголодное существование.

«В 1995 г. по сравнению с 1991 г. потребление (включая импорт) мясопродуктов в целом упало на 28 %, масла – на 37 %, молока и сахара – на 25 %. В 1996 г. городское население в среднем стало получать менее 55 г белка в день»[2].

Защитные функции организма при нищенском питании резко упали. Но особенно тяжкие последствия вызвал скудный рацион питания у беременных и кормящих женщин – они стали рожать и воспитывать неполноценных детей.

«В «Государственном докладе» отмечено: «Ухудшающееся состояние здоровья детей обусловливает нарастание инвалидизации детского населения. В 1999 г. уровень детской инвалидности составил 205,6 на 10 тыс. детей в возрасте до 16 лет (1997 г. – 160,7; 1998 г. – 199,3). Таким образом, произошло пятикратное увеличение уровня детской инвалидности: в 1990 г. в РСФСР на 10 тыс. детей было 43,1 инвалидов».[3]

Эти явления умножились на разорение и практическое уничтожение государственной системы здравоохранения, бывшей одной из лучших в мире и верно служившей своему народу в самые трудные годы. «Реформаторы» все же решили сломать и ее, совершенно не представляя себе, что же они хотят получить взамен, и при этом полностью полагаясь на волшебную «самоорганизацию» тотального свободного рынка, который они намеревались построить за какие-нибудь несколько месяцев.

Первое лирическое отступление. Я всегда любил ходить к врачам, хотя и делал это нечасто. Поэтому, когда я чувствовал приближающиеся признаки болезни и ничего особенно срочного ни на работе, ни дома не было, я всегда с удовольствием шел на прием к волшебникам в белых халатах. Там, после недолгого сидения в очереди, я попадал в кабинет к двум милым женщинам, в обязанности которых входило меня внимательно простукать, прощупать, прослушать, осмотреть и расспросить о моих чувствах и жалобах. Нигде я не ощущал столько искреннего, заботливого участия и пристального внимания к своей собственной персоне, как в обычной городской поликлинике.

Как-то однажды, почувствовав себя неважно и вспомнив о своем старом пристрастии, уже в Германии, в условиях развитой капиталистической системы, я направился в ближайший от моего дома праксис врача-терапевта. Ждать мне пришлось довольно долго, но наконец я оказался в кабинете. Ко мне вышла очень приятная молодая женщина и, очень вежливо, даже сердечно извиняясь, спросила у меня разрешения сделать необходимый звонок из соседней комнаты. Я, конечно, разрешил и поскучал еще минут десять, после чего она вернулась, опять извинилась и села за стол. Вооружившись ручкой, она деловито придвинула к себе какую-то бумажку. Не успел я подумать – что бы это значило, как она скороговоркой спросила: «на что жалуетесь?» Я, не торопясь, стал рассказывать, что меня лихорадит, болит голова и горло. Она быстро записывала что-то на бумажке. Как только я остановился, она молниеносно спросила: «Кашель есть?» и тут же занесла было ручку над бумажкой. Я отрицательно качнул головой. Она сразу отдернула руку от бумажки и, немного подумав, положила ручку. Затем торжественно встала и протянула мне исписанную ею бумажку, которая оказалась рецептом. Лучезарно улыбнувшись, она сообщила, что прием закончен и что больничный лист я получу в регистратуре. Тут же, изящным жестом, она протянула мне на прощанье свою руку. «Как, – воскликнул я изумленно, – это все?» «Конечно!» – ответила она, продолжая так же лучезарно улыбаться, не опуская при этом руки. Я растерянно взялся за ее руку, и она напоследок ласково пожелала мне поскорей выздоравливать неизвестно от чего. Я не могу передать всей глубины моего разочарования от того посещения. В другой раз я, конечно, пошел в другой праксис, но того первого опыта встречи с частной медициной я, видимо, уже никогда не забуду.

В стране не только снизилось количество больничных коек, но и перестало хватать денег на лекарства, еду и даже шприцы и постельные принадлежности для стационаров. Массовые профилактические мероприятия просто исчезли из жизни. Старые болезни, в том числе туберкулез, зацвели пышным цветом. К этому добавился огромный рост преступности, наркомании и алкоголизма. Эта и есть та компания, далеко не полностью перечисленная, с которой в Россию вместе с «шоковыми реформами» пришла нищета. Эта мрачная компания и явилась непосредственной причиной скачка смертности и падения рождаемости.

Возникает второй вопрос: кто же обрушил все эти напасти на Россию, кем был организован восход над Россией зловещего креста? На этот вопрос также есть совершенно определенный ответ:

«Нынешняя "российская Великая депрессия" является гораздо более тяжелой, чем в США в 30-х годах. С 1992 по 1996 г. произошел колоссальный спад промышленного производства – на 55 % по сравнению со спадом 35 % во время «Великой депрессии» 1929–1933 гг. в США. До "шоковой терапии" российская экономика была по величине второй в мире, опережая Японию и Германию и уступая только США. Сейчас она, возможно, занимает 11-е или 12-е место, находясь примерно на одном уровне с Бразилией или Мексикой /…/.

В результате этих провалов нанесен огромный урон главным активам России – ее человеческому капиталу и природным ресурсам. Кроме того, многие другие системы, являющиеся частью современного государства, также находятся в состоянии коллапса. Это касается здравоохранения (продолжительность жизни мужчин упала с более чем 70 до 54 лет), экологии, науки и технологий»[4].

Ответ очевиден – непосредственно «шоковые терапевты» обрушили Россию в состояние коллапса. Очевидный ответ порождает и третий вопрос – как такое могло случиться, что «шоковые терапевты» смогли до такой степени заморочить нормальным людям головы, что подобный катастрофический провал стал возможным? Где все это время были разумные, просвещенные, цивилизованные граждане многомиллионной страны? Каким таким чрезвычайно важным делом они были заняты, что не прекратили преступных действии «шокотерапевтов» и не отстранили их вовремя от власти? Ведь, по сообщениям прессы, в России тогда наступил небывалый расцвет демократии и, стало быть, имелись все возможности для оказания давления на правительство и для немедленного прекращения его губительного курса.

Так почему же народ не потребовал от бездарных и безответственных политиков даже объяснений их преступных действий?

На этот вопрос будет посложней ответить. На мой взгляд, инстинкт самосохранения целого народа удалось усыпить двумя вещами – провозглашением культа «золотого тельца» и разнузданной вакханалией внедренного в невинную до того страну разврата: физического – для здоровых и молодых; духовного – для пожилых и больных. В российском обществе, без всяких дискуссий, главным был провозглашен лозунг: «Дозволено все, что не запрещено» (а при большом желании, даже и то, что запрещено, например, спекуляция, уголовно наказуемая вплоть до конца 1993 года) и установлена новая для народов России «высшая цель» жизни: безграничное, любой ценой и средствами, обогащение.

Принуждение целого народа к отказу от прежних ценностей и к спешному принятию новых достигалось очень простым способом – развязыванием оголтелой кампании, обливавшей потоками грязи и помоев всю прошлую историю страны и перечеркнувшей все достижения предшествующих поколений, которыми по праву гордились граждане и которые отныне должны были считаться постыдными. Людей, честно и самозабвенно строивших новую жизнь для своих детей, стали презрительно называть «совками» и подвергать самым унизительным оскорблениям. Стало очень модным сомневаться во всех великих достижениях СССР и на практике делать все возможное, чтобы эти достижения затушевать, а лучше – совсем вычеркнуть из памяти современников и потомков.

Для реализации этой цели использовались все доступные средства. Например, на форзаце книжки для детей «Справочник необходимых познаний», изданной тиражом 50 тыс. экземпляров издательством «Вся Пермь» в 1994 году, были изображены все высотные здания мира, начиная от египетских пирамид и кончая башнями-близнецами в Нью-Йорке и телевизионной башней в Торонто. Изображен был там даже контур только предполагавшейся на тот момент к строительству башни в Чикаго. А вот изящного, тонкого профиля Останкинской телебашни там нет, как будто такой не существует вовсе.

Освобожденные от «идеологического гнета» коммунистической партии ученые, сами недавние члены КПСС, составили «Большой российский энциклопедический словарь», изданный научным издательством «Большая Российская энциклопедия» в 2003 году тиражом 20 тыс. экземпляров. В нем они умудрились вообще исключить статью о РСДРП (директор издательства Прокопчук, ответственный редактор отдела отечественной истории – Сухарева). В то же время, например, статья о партии «Бунд», учредившей РСДРП и самоликвидировавшейся в 1921 году, в словаре имеется. Статья о ВКП(б) пока еще присутствует в словаре, но очевидно, что в следующем издании бесследно исчезнет и она.

Вот таким, тихим, почти незаметным образом грызуны от истории принялись в конце 80-х – начале 90-х отгрызать маленькие и большие кусочки от истории России. Видимо, для того, чтобы были навсегда забыты самим народом и первый спутник, и первый полет человека в космос, и покоренные атом, сибирские реки, памирские высоты, опасные болезни и арктические широты. По замыслу «грызунов», в истории России должны были оставаться только штрафбаты, солженицынские «шарашки» и ГУЛАГ. Цель этой фальсификации – лишение российского народа необходимого чувства национальной гордости и солидарности, которое до сих пор еще не окончательно истреблено и сильно мешает политтехнологам лепить из русского народа рабски покорное быдло. Политтехнологам хорошо известно, что историческая память надежно защищает людей от превращения их в ничего не помнящее стадо животных, которыми очень легко управлять. Она заставляет их задумываться над тем, кем они были, откуда они пришли и что ожидает их и их детей в будущем. Людей со здравым умом и твердой памятью нельзя силой принудить слепо верить в то, что беспризорные дети – это естественное явление жизни общества, дача взятки судье – норма, а рост смертности и падение рождаемости – также неизбежны и объективны, как восход или заход солнца. Здравомыслящие люди, имеющие человеческое достоинство и сохранившие память о величии подвига своих предков, никогда не согласятся с подобными «общественными нормами».

Но грязная работа по водворению бывших советских людей в мир животных продолжается, не прекращаясь ни на один день. И осуществляется она под прикрытием лозунгов о необходимости либерализации, демократизации российского общества и требованием ничем не ограниченной свободы выбора. Подкрепляется она перечеркиванием всех традиционных нравственных ценностей и практически публичной отменой прежних, достаточно высоких, культурных и моральных норм. Результаты этой неустанной подрывной деятельности уже хорошо видны сегодня. Высокое искусство заменил самый вульгарный, животный, примитивный китч, культ жестокости и насилия. В кино, по телевидению непрерывно льются реки крови и валятся горы убитых и искалеченных в мирное время соотечественников. Святая человеческая жизнь превращена с помощью создателей этой продукции в игру «орлянку». Со сцены когда-то легендарного своими высочайшими требованиями к чистоте искусства Художественного театра звучит отборный мат, а зрители в зале, заплатив немалые деньги, удивительно терпеливо выслушивают оскорбляющие человеческое достоинство потоки площадной брани, даже не подумав о том, что надо бы пригласить в зал милиционера, чтобы тот забрал распоясавшихся хулиганов в участок. Знаменитые писатели, почувствовав «спинным мозгом» непреодолимый вкус к пошлости и «оценив по достоинству» неизменную популярность вульгарности, строчат китчевые романы, например «Москва-ква-ква». В будущем они наверняка «порадуют» читателя дальнейшей серией «гениальных» бестселлеров вроде «С.-Петербург– кря-кря», «Самара – хрю-хрю» и т. п. Эстрадное искусство было подменено фейерверком огней и экзотичностью костюмов, за которые спряталась самая пошлая безвкусица и бездарность, и превратилось в отстойник, в гниющее болото, в котором квакают одни и те же визгливые, а чаще совершенно безголосые исполнители, воспроизводя одни и те же нудные стенания и заунывные всхлипывания, регулярно меняя в своем репертуаре только фантастические наряды. Найти же в эфире радиостанцию, транслирующую классические произведения или подлинную народную музыку, чтобы перевести дух от пошлости и бездарности, – почти невозможно.

Бывшая советская богема, бывшие «любимчики» советской публики, считавшиеся в свое время выдающимися ценителями изящных искусств, слывшие большими специалистами по различению тончайших оттенков, филигранных нюансов литературы, кинематографии, музыки и поэзии, когда отпала надобность в ношении благородной маски высокого интеллекта, высоких чувств и глубокой порядочности, моментально превратились в холодных, бессердечных эгоистов, ежедневно демонстрирующих удивительную эмоциональную пустоту и духовную тупость.

Но не только «инженеры человеческих душ» ответственны за беспрецедентное падение нравов. Массовым растлением населения занимались и те люди, которые по своему положению были обязаны, напротив, заботиться о высоком уровне культуры населения, призваны были воспитывать в народе стремление к лучшим образцам искусства и получали за это от государства немалые деньги. Например, бывший министр культуры, нынешний руководитель ФА по культуре и кинематографии М. Швыдкой.

Человек, красующийся на голубых экранах 24 часа в сутки в качестве то почетного гостя, то модератора программ, то высокопоставленного чиновника, активно участвовал и участвует в процессе деморализации широких слоев населения. Еще находясь в ранге министра культуры России, летом 2003 года он вел TALK-SHOW, где главной изюминкой выступала приглашенная им знаменитая секс-бомба от журналистики, которой определенные СМИ приписывали чрезвычайную сексуальную активность в среде политиков и депутатов. Между делом она успела побывать во всех «горячих точках», где самозабвенно, с полной самоотдачей занималась журналистикой, могу предположить, с помощью все того же, хорошо проверенного ею метода. Министр культуры, шоумен по совместительству, видимо, поставил себе сверхзадачу – раскрутить эту даму на самые откровенные признания. Но даму вовсе не нужно было раскручивать, она палила, как из пулемета, рассказывая истории своих похождений одну похабнее другой. Как, например, где-то в Боснии они с молодым командиром пытались на джипе проскочить нейтральную полосу, но джип прочно застрял. В этот момент у потной, обряженной в гимнастерку и галифе дамы появилось непреодолимое желание, и они с командиром тут же, не выходя из джипа, находящегося в зоне обстрела, занялись сексом. В момент ее рассказа телекамера выхватила из полутемного зала лица зрителей, которые, затаив дыхание, слушали лепетанье словоохотливой потаскушки. Среди зрителей было много женщин преклонного, бабушкиного возраста. Они сидели с открытыми ртами, и у многих из них от возбуждения горели немеркнущим, завистливым светом глаза.

Вот такой образчик любви из мира животных счел своим долгом преподнести широкой аудитории министр культуры Швыдкой, подменяя им все те проявления высших эмоций человека, которые связаны с любовью и влюбленностью и множество раз описаны гениальными художниками всего мира. Интенсивность мелькания Швыдкого на телеэкране поневоле заставляла задуматься о том, когда же он умудряется исполнять свои непосредственные обязанности чиновника. Очень скоро эта загадка разрешилась. Когда появились новые технические возможности для проведения совершенной, организованной на современном уровне музейной инвентаризации, внедрения новых систем охраны музеев и составления полных описаний музейных экспонатов, он просто проспал эту возможность, проводя все свое рабочее время в роли шоумена. Крупная кража в Эрмитаже – это только вершина айсберга с названием «должностные преступления министра культуры». А сколько их, навсегда потерянных ценностей, за это безвременье насчитывается по всей стране? Во время занятия М. Швыдким высшей в стране должности, учрежденной для охраны культурного достояния, это самое культурное достояние неудержимо исчезало и рушилось, как, например, уникальный музей-заповедник «Абрамцево». На многочисленные обращения общественности призвать к порядку директора заповедника, неузнаваемо меняющего облик этого памятника и ничего не предпринимающего против его разрушения, Швыдкой ограничивался отписками в духе «все хорошо, прекрасная маркиза», покрывая своего протеже. Уже в ранге начальника ФАКК Швыдкой одобрил сценарий фильма «Сволочи», представлявший собой гнусный, фантастический пасквиль на подвиг народа, победившего в Великой Отечественной войне. Самое кощунственное действие Швыдкого в этом эпизоде состояло в том, что он без зазрения совести выделил из государственной казны 30 млн рублей народных денег на экранизацию этой гнусности, по-видимому, только для того, чтобы еще сильнее оскорбить чувства народа, вынесшего тяжелейшие испытания в той войне. Слава богу, что в России еще остались честные и достойные люди. Режиссер Владимир Меньшов, вручавший награды на кинофестивале, в котором участвовал этот фильм, бросил на пол бумажку, в которой этому «шедевру» присуждалось первое место.

Вполне логично, что в создавшейся в стране атмосфере развязанности, вседозволенности и цинизма стало возможным представителям милиции избивать невинных граждан, пьяным офицерам элитных космических частей убивать новобранца, прокурору насиловать в грязном сарае стажерку, чиновникам всех мастей присваивать государственные и частные наделы дорогостоящей земли и безнаказанно совершать многие другие должностные преступления.

Но самое страшное заключается в том, что царящий вокруг беспредел воспитывает в сегодняшних детях и молодых людях крайний цинизм и эгоизм, равнодушие и жестокость. Эти патологические изменения в духовной сфере человека уже привели к серьезным сдвигам в психологии подростков. Когда-то студент Раскольников, глубоко задумавшись над идеей о том, что мир делится всего лишь на две категории людей: наполеонов и прочих, решил проверить, к какой категории граждан он сам принадлежит, для чего и убил старушку-процентщицу топором. Нынешние студенты ничего такого не думают, а, опоздав на лекцию и чтобы как-то скоротать время, развлекаются тем, что пару часов гоняют по Москве на чужой «крутой тачке», для чего среди бела дня спокойно убивают кухонным ножом молодую хозяйку модного лимузина. Невинные девочки, будущие мамы, просто так, забавы ради, поджаривают на сковородках хомячков, восторженно наблюдая за тем, как те мечутся по раскаленному чугунному диску с высокими краями, жалобно пищат, напрасно пытаясь выскочить из западни, а потом беспомощно валятся набок, превращаясь в кусочек угля.

Со времен «перестройки» все та же духовная сфера человеческой жизни подвергается атаке и с другой стороны – со стороны тоталитарных сект, всевозможных магов, чародеев и прочей чертовщины, наводнившей страну и обещающей за деньги или за проданную душу исполнение любых чудес, включая возвращение к жизни умерших родственников.

Первое трагикомическое отступление. Как-то прихожу домой на обед, привычно включаю первую программу радио и слышу красноречивое молчание. Не понимая в чем дело, переключаю на другую программу, где звучит занудная песенка, которая совсем не способствовала подъему моего аппетита. Переключаю обратно на более предпочтительную для меня тишину. Когда суп был почти доеден, радио вдруг оживает и сообщает приятным женским голосом, что я, оказывается, сам того не ведая, присутствовал на оздоровительном сеансе знаменитого народного целителя Чумака. Я действительно почувствовал себя к этому моменту значительно лучше, чем до обеда, но, по своему невежеству, отнес это достижение за счет только что съеденной мною тарелки супа.

Числу мошенников и настоящих злодеев, которые бесконтрольно, только за деньги, появились в государственном эфире во времена правительства Ельцина – Гайдара, не было числа. Например, тоталитарная секта «Аум Сенрике» тоже вещала свои проповеди по первой программе Всероссийского радио, одновременно собирая информацию в Министерстве обороны о боевых отравляющих веществах. Затем были теракты в токийском метро с многочисленными жертвами. Преступная неразборчивость государственных органов безопасности и средств массовой информации дорого стоила не только России. Однако до сих пор из этих трагических историй никаких выводов не сделано: изобретательный Чумак и сегодня успешно продает свои диски, начиненные гробовым молчанием, предусмотрительно ограничивая срок действия такого диска одним годом и настойчиво предупреждая особо экономных пациентов, что его магическое молчание теряет свою силу при перезаписи.

Опустившееся на страну средневековое мракобесие, освященное представителями высшей интеллектуальной элиты страны (например, на сеансах Чумака не брезговал присутствовать известный политолог Генрих Боровик), также в огромной степени способствовало снижению защитных функций у русского народа, потере здравого смысла, чем в полной мере и воспользовались «шокотерапевты» для проведения своей антинародной политики. Для получения всеобщей народной поддержки вместо внятных, разумных и логичных доказательств в пользу проводимого ими курса им оказалось достаточным всего лишь попугайское повторение на каждом углу шаманских заклинаний типа «капитализм – богатство – хорошо; социализм – бедность – плохо». Тогда-то и взошел над Россией ее тяжелый крест.

2. Загадка Тэтчер и перспективы для выжатого лимона

Эту главу начнем с цитаты, имеющей, пожалуй, самое важное значение для всей книги.

«Так вот, говоря о перспективах СССР, она заявила примерно следующее, никак это не пояснив: "На территории СССР экономически оправдано проживание 15 миллионов человек". Я еще раз прокрутил запись, может быть, хотя бы "фифти" ("пятьдесят"?). Нет, точно "фифтиин" – "пятнадцать", я не ослышался. Это меня удивило и заинтересовало, ведь Тэтчер не относится к деятелям, склонным к несерьезным высказываниям. Она, на моей памяти, ни разу не брякнула какую-нибудь глупость, от чего не застрахован ни один англоязычный политик, говорящий о России, – в этом отношении они все как на подбор»[5].

Сомневаться в достоверности слов, сказанных Тэтчер, нам не приходится хотя бы по той причине, что книга Паршева давно стала бестселлером, и никто ни разу не попытался опровергнуть ни авторство этой фразы «железной леди», ни ее содержание. Помимо того, эти же слова Тэтчер приводятся во многих других источниках. Еще менее мы должны сомневаться в том, что премьер-министр Великобритании мог себе позволить какие-то абстрактные высказывания, не имеющие под собой какого-либо определенного политического или хотя бы практического смысла или значения. Да и сам Паршев это подтверждает. Какой же смысл Тэтчер вложила в эти слова? И почему ее вдруг так обеспокоила «экономическая оправданность проживания» именно российского населения, а не индийского, китайского или непальского? Почему не японского, наконец? Ведь 130 миллионов бедолаг-японцев ютятся на небольшой горстке камней, окруженной со всех сторон океаном и которые, вдобавок, постоянно нещадно трясет. На этих голых камнях нет ни черноземов, ни огромных, благодатных, плодородных долин и полноводных великих рек, ни бесценных залежей полезных ископаемых; нет вообще ничего из того, что верно служит человеку с древних времен средством пропитания, благосостояния и основой благополучной, полноценной жизни. Более того, очень сердобольное к китам мировое сообщество постоянно обрушивается с критикой на бедных японцев, отказывая им в праве на использование в их и без того скудном рационе питания китового мяса, и настойчиво требует от огромного японского населения полного отказа от китового промысла. Очевидно, у мирового сообщества есть основания полагать, что 130 млн людей, живущих на безжизненных скалах, имеют какие-то дополнительные резервы, которые могут им заменить горы китового мяса и жира. Стало быть, условия проживания японской нации в 130 млн жителей на крохотном архипелаге, с точки зрения мирового сообщества и Тэтчер, вполне удовлетворительны и экономически оправданы. И на этом фоне выглядит втройне удивительной трогательная «забота» Тэтчер о советских жителях, которых одна Кубань, если мерить японскими мерками, с лихвой могла бы обеспечивать всеми необходимыми продуктами. А ведь у СССР и России вдобавок есть и Черноземье, и много еще чего, что полностью отсутствует у «экономически достаточных» японцев. В конце концов, если Тэтчер, произносившей слова о перенаселенности СССР, двигала вдруг неожиданно свалившаяся на нее озабоченность исключительно судьбой 265 миллионов людей, проживавших «экономически неоправданно» в то время на территории СССР, то она должна бы была предложить какой-то вариант решения данной проблемы. Сказал «А», говори «Б»: не девочка все же, а политик высшего ранга, который по своему положению ОБЯЗАН думать о том, что говорит, заканчивать начатую мысль конкретным предложением и отвечать за каждое свое слово. В данном же случае никакого предложения по расселению людей, которым, очевидно, угрожала, по словам очень хорошо осведомленной леди, гуманитарная катастрофа, в более благоприятные, «экономически оправданные» условия не последовало. Не прозвучало и естественное в таком случае обращение к мировому сообществу о посильной поддержке населения, оказавшегося волею судьбы в трудной ситуации. Еще более настораживает применение Тэтчер термина «экономически неоправданное существование» в отношении живых людей, реально проживающих на 1/6 территории земли и продолжающих растить новые поколения.

Подобная терминология понятна в отношении стада овец, поголовье которых разрастается в геометрической прогрессии, а площади пастбищ ограничены и не способны прокормить всех. В таких случаях активно включается в дело скотобойня. Что же, в отношении людей, созданных по образу и подобию Божьему, с точки зрения рьяных борцов за права человека действуют те же правила? Это начало без продолжения, неясный обрыв на полуслове британского премьер-министра наводит на серьезные подозрения. В свое время Гитлер, озабоченный завоеванием «жизненного пространства» для арийской расы, уже оценивал «экономичность проживания неполноценных рас» на территории СССР. Тогда, вместе с Гиммлером, они пришли к заключению, что на территории СССР «экономически неоправданно» проживают 30 млн «унтерменшен», которые, как овцы, подлежали уничтожению. И эта чудовищная операция им почти удалась. Так что же имела в виду Тэтчер, объявляя 265 млн советских граждан живущими «экономически неоправданно»? Не попахивают ли эти слова газом «Циклон-Б»?

И второй вопрос – почему смыслом фразы Тэтчер совершенно не заинтересовалась мировая общественность, в куда более невинных случаях моментально реагирующая на любое неясное высказывание почти любого высокопоставленного политика? В наидемократичнейшей и наилиберальнейшей стране Европы – Нидерландах, случается, защитники диких животных убивают видных политических деятелей только за то, что те позволяют себе одобрительно высказываться по поводу ношения женщинами шубок из натурального меха. Почему же бесчисленные, бесстрашные защитники прав аборигенов Австралии, сексуальных меньшинств и всевозможных животных не задали ни одного вопроса выхоленной аристократке с блестящим образованием о дальнейших судьбах аборигенов 1/6 суши? Или их судьба интересует мировое общественное мнение меньше, чем судьба каких-нибудь редких насекомых и растений?

Так или иначе, но могильный крест, принявшийся с начала 90-х годов неумолимо сокращать российское население по одному миллиону в год, взошел над Россией именно после слов Тэтчер. Случившееся в последние 2–3 года улучшение социально-экономической ситуации в стране существенно катастрофическое положение не изменило. Россия продолжает движение в направлении «экономически оправданной» численности населения, определенной Тэтчер в 15 миллионов. Непонятная озабоченность чрезмерной численностью населения в послевоенном разрушенном СССР не давала покоя в свое время и президенту США Трумэну, который еще в 1949 году одобрил план «Дропшот», по которому массовому уничтожению с помощью ядерных бомбардировок должно было подвергнуться мирное население в 100 городах СССР. Напомним, что к тому времени СССР не имел никакой возможности ни для защиты обескровленного Второй мировой войной собственного народа, ни, тем более, не обладал возможностями для нападения, не имея ни атомной бомбы, ни средств ее доставки. Тогда СССР от ядерной бомбежки спасли только танковые армии, дислоцировавшиеся в середине Европы и грозившие в случае чего осуществить марш-бросок к берегам Атлантики. Благоразумие американских генералов тогда одержало победу, хотя находились среди них и такие, которые были готовы воевать с коммунизмом до последнего европейца. «Сверхзадача» навязчивой озабоченности «англоязычных» политиков «неэкономичным населением» России стала наконец-то абсолютно ясна после отчетной речи личного друга Ельцина – президента США Клинтона, которую он произнес в мае 1997 года перед начальниками штабов Вооруженных сил США:

«Последние 10 лет политика в отношении СССР и его союзников убедительно доказала правильность взятого курса на устранение одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока. Мы добились того, что собирался сделать президент Трумэн посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием: мы получили сырьевой придаток. За четыре года мы и наши союзники получили различного стратегического сырья на 15 млрд долларов, сотни тонн золота, серебра, драгоценных камней и т. д.»[6].

После прочтения этих слов третьего «англоязычного» политика все встает на свои места, круг замыкается. Вот где зарыт истинный смысл слов Тэтчер: СССР, Россия с точки зрения этих деятелей должны исполнять роль всемирной кладовки и одновременно кочегарки, обеспечивая «цивилизованные» страны дешевыми по цене и достаточными по количеству запасами материалов и энергии. Разумеется, выполнение этих простых задач не предполагает в стране-кочегарке наличие науки, высокого технологического потенциала. Для эффективной добычи энергии и полезных ископаемых вполне подходят западные технологии, которые предусматривают значительное высвобождение рабочей силы. Необходимость же содержания огромной массы населения, оставшегося не у дел, тяжелым грузом ложится на цену добываемых материалов и энергии и не способствует ее снижению на желаемый уровень. Отсюда приговор – 15 миллионов, и не более, остальные не получат даже элементарных средств к существованию. Естественно также, что для «экономически оправданного» существования страны-кочегарки требуются одни только кочегары, ученые и инженеры для такой страны – непозволительная роскошь. Подтверждение этой мысли и твердое намерение провести ее в жизнь, мы видим в повседневности: в разрушении фундаментальной и отраслевой науки, наукоемких производств, собственных научных школ и баз и, как результат, продолжаем и сегодня наблюдать массовую «утечку мозгов».

«Сегодня много говорят о потере молодежи, но по-настоящему осознать масштабы этого явления можно только на конкретных примерах. Недавно в США прошла международная конференция в области нейронаук – 30 тыс. участников, это направление сейчас на пике развития. Там было примерно 300 наших ученых, теперь работающих в Америке и других странах, и только 8 (!) приехали непосредственно из России»[7].

На первом этапе «реформ» разрушению подверглись все виды производств с целью, чтобы восстановление нужных из них проводить уже с помощью чужой, заимствованной на Западе технической и технологической базы. Тем самым окончательно закапывалась в землю собственная научно-техническая база, обеспечивавшая долгие годы технологическую независимость страны и позволившая СССР осуществить невиданные прорывы в науке и технике.

«…коэффициент обновления основных фондов нефтедобывающей промышленности составлял в 1970–1985 гг. 11–12,5 %, в 1998 г. – 1,7 %, в 2000 г. – 2,9 %; в химической и нефтехимической промышленности в 1970 г. он был 12,1 %, в 1998 г. – 0,5 % и в 2000 г. – 0,8 %; в машиностроении и металлообработке в 1970 г. – 12,7 %, а в 1998 г. – 0,4 % и в 2000 г. – 0,7 %. Сильнее всего пострадала легкая промышленность: в 1970 г. ее основные фонды были обновлены на 10,2 %, а в 1999 г. – на 0,3 %./…/ При темпе обновления 1 % в год основные фонды промышленности, включая машины и оборудование, должны работать до их замены 100 лет. Это равносильно полной ликвидации промышленности России».

«Число проектных и проектно-изыскательских организаций, выполняющих исследования и разработки, уменьшилось за годы реформы в 5,5 раза. В ходе приватизации отраслевых НИИ, КБ и НПО многие из них утратили свою опытную базу. Таким образом, в ходе реформы ликвидировались те звенья научно-технической системы, которые ответственны за процесс инноваций на стыке исследования – производство. С исчезновением организаций, занятых внедрением результата разработок в производство, завершился демонтаж существовавшей ранее инновационной системы страны…»[8]

Для того чтобы подстраховаться от возможного массового недовольства трудового населения страны лишением его основополагающего права на труд и избежать протестов по поводу оскорбительной оценки «новыми хозяевами» результатов труда со стороны сохранивших свои рабочие места работников, требовалось как можно скорее и надежнее похоронить все позывы населения к творческому, созидательному труду и надежды на справедливое трудовое вознаграждение. Поэтому в первую очередь был нанесен сильнейший удар по самой основе понятия труда как неотъемлемому долгу и праву человека, составляющему основное содержание его жизни. Этика кропотливого, ответственного, созидательного труда и соответствующего труду вознаграждения сменилась воровским кодексом обогащения любой ценой – украсть, рвануть, хапнуть побольше, а потом купить костюм с отливом и укатить в Сочи на вечное поселение в краю вечного праздника жизни. Именно такое понимание смысла человеческой деятельности обрушилось со всех сторон на население в лице активно пропагандируемых услуг всевозможных компаний, банков и фондов, предлагавших 1000 и более процентов годовой прибыли. «Мы здесь сидим, а денежки капают» – заразительный пример паразитического существования, который стал главным лейтмотивом эпохи. Одновременно оскорбительным насмешкам и профанации подвергся честный, самоотверженный труд. Ранее всеми уважаемые, горделиво звучащие профессии инженера, учителя, врача не только потеряли престиж и гордость звучания, но стали считаться верным признаком неудачно сложившейся жизни.

Возвращаясь теперь к истории о деде и внуке, поведанной с телеэкрана Сванидзе, можно предположить, что любознательный внук, в отличие от заслуженного нелюбопытного академика, наверняка задал бы дяде с ухоженной бородкой, уютно обосновавшемуся в студийном кресле, такой вопрос: «а каким образом, разрушив производство, выбросив на помойку собственных ученых и инженеров, он собирается сделать его богатым?». Дядя, конечно, попытается рассказать внуку другую популярную сказку нашего времени о гениальном «новом русском», который, не сумев закончить и 10 классов, тем не менее ловко научился торговать за границей цистернами с нефтью и прочими богатствами, которые открыл и освоил для внука его дед. Бородатый дядя не будет жалеть красок для того, чтобы расписать выдающиеся достоинства «нового русского», который «умудряется» всего за две ходки в парилку заключать миллионные сделки. Поэтому, добавит дядя, внук не должен беспокоиться о своей судьбе – лихой оборотистый «новый русский» обеспечит и его и своих детей всем необходимым, если, конечно, внук будет послушным мальчиком и перестанет задавать глупые вопросы.

Однако, я думаю, скрытая угроза бородатого дяди не произведет на упрямого внука должного впечатления и он продолжит задавать свои глупые вопросы другому дяде, но уже без бороды и вообще с полностью отсутствующими признаками каких-либо волос – Е. Гайдару. «Как получилось, – спросит внук у внука легендарного героя революции, – что вы отобрали у моих родителей не только достойно оплачиваемую работу, но и все их сбережения, припасенные для меня? С какой целью вы разрушили промышленность и сельское хозяйство моей страны, построенные моим дедом?» Гайдар, конечно же, скажет, что хозяйство, построенное дедом, было затратным и страшно неэкономичным, что на его ногах висели тяжеленные гири – ВПК и дорогостоящая социалка – и от этого груза нужно было срочно избавляться. «Ну и что, избавились?» «Избавились», – гордо ответит Гайдар, но неутомимый внук продолжит: «Почему же теперь, после счастливого избавления, со времени которого прошло уже 15 лет, я могу есть, пить, одеваться, ходить в кино, ездить с родителями в отпуск в разы меньше, чем это было до избавления? Выходит, ежели мой дед нес непомерные дополнительные расходы на ВПК, социалку, на поддержку союзных держав и при этом позволял мне в разы жить лучше, то это значит, что его способ хозяйствования был лучше вашего, и, стало быть, вы не имели никакого ни морального, ни уж тем более юридического права рушить мою страну, построенную моим дедом».

Но самое тяжелое впечатление на внука произведет то обстоятельство, что дядя с бородой, очевидно, плохо сговорившись со своим лысым приятелем о том, какие истории они должны рассказывать внуку, утверждали прямо противоположное. Первый, тот, что с бородой, настаивал на том, что страна была бедна и не способна прокормить свое население самостоятельно, поэтому и была разрушена; а второй – лысый – утверждал, что страна, наоборот, жила слишком жирно, не по средствам, поскольку позволяла себе содержать убыточные производства и безвозмездно помогать всем подряд, поэтому ее нужно было ломать. Не по годам смышленый мальчик, конечно, сообразит, что хотя оба дяди и противоречат друг другу на словах, но в своих действиях они едины, и именно в том, что буквально следуют словам Тэтчер. Увидев призадумавшегося внука, оба дяди вдохновенным хором возопят, выкладывая свой последний козырь: «Но мы ведь дали тебе свободу!» Внук повернется к ним и холодно ответит: «Вы опустили меня и мой народ в беспросветную нищету, в 20 раз увеличив в моей стране число бедняков всего лишь за несколько лет, причем в мирное время. А многоопытные дяди Столыпин и Махатма Ганди мне говорили, что нищета это и есть худший вид рабства, самый далекий от свободы. Поэтому все ваши слова ложь от начала до конца».

Нейтральные наблюдатели из числа немцев, внимательно прослушав диалоги внука со странными дядями, наверняка скажут: «Да, пожалуй, внук прав, тут определенно присутствует какая-то гниль», как они всегда говорят в тех случаях, когда чьи-то утверждения кажутся им подозрительными.

Обещанный Ельциным и Гайдаром в 1991 году приход в страну вожделенной стабилизации к концу 1992 года не состоялся ни в 1992, ни в 1998 году– инфляция за все это время колебалась между сотнями и тысячами процентов в год, разрушая страну и в первую очередь наукоемкие производства. И только тогда, когда случился дефолт 1998 года, возвестивший в стране и во всем мире крах «шоковых реформ», когда реформаторов-грабителей как ветром из Кремля сдуло, когда все западные советчики и эксперты шарахнулись от России как от чумы, когда впервые с момента распада СССР в российском правительстве появился порядочный, знающий и ответственный человек – Евгений Примаков, – только тогда безудержное падение России в пропасть замедлилось. Но до сих пор инфляция не опускалась ниже 10 %, до сих пор не достигнут уровень «дедовской» России. Вот разоблачающее признание главного на сегодняшний день идеолога Кремля В. Суркова:

«Скажу только, что с 1999 года по 2004 год реальные доходы граждан возросли на 76 %. Это много. Но чтобы никто не зазнавался, скажу также, что они, по оценкам экспертов, составляют 88 % от уровня доходов граждан в 1991 году. Сделано очень много, но далеко не все. Мы даже, повторюсь, не вернулись на уровень благосостояния, который был в последние годы советской власти».

В чем же дело? Почему в одних странах реформы сопровождаются неуклонным ростом экономики и благосостояния граждан, а в несчастной России все произошло с точностью до наоборот – реформы сопровождались неуклонным падением того и другого? Почему провозгласив своей целью благополучие людей и процветание страны, «реформы» отбросили страну далеко назад, а большинство ее населения погрузили в бесправие и нищету? Как это произошло и кто в этом виноват– «реформы» или «реформаторы»? Для чего был разрушен второй по мощности в мире производственный и научно-технический потенциал? Что, наконец, должны думать простые граждане обо всем случившемся и на какие перспективы могут рассчитывать подрастающие поколения в этой непростой, похоже, специально замутненной ситуации?

В следующих частях мы попытаемся найти ответы на эти мучительные вопросы.

Часть II «Развитый социализм», или Так что же это все-таки было?

1. Два взгляда на советский период истории России

Во время «перестройки» много раз и с удовольствием граждане СССР пересказывали друг другу невыразительный анекдотец, построенный на игре слов из известной революционной песни: «…и как один умрем в борьбе за это». Натужно посмеявшись, затем, с ехидными ухмылками, еще долго переспрашивали один другого – так что же это «это» все-таки такое было, за что всем до единого непременно нужно было умирать? Ответ находился в этой же песне строчкой выше – «власть Советов», но это нимало не смущало хохмачей, поскольку для них важнее была возможность и, самое главное, неизвестно откуда взявшаяся потребность осмеять, унизить и оскорбить все связанное с «советами», с русским социализмом, с СССР. Почему-то люди, ядовито насмехавшиеся над святой для любого народа памятью предков, приходившие в восторг от очернительства своей родины, ее истории, не хотели понять, что тем самым они унижают и оскорбляют жизнь целых поколений отцов и дедов, да и свою собственную заодно, добровольно превращая себя в безмозглых, рабски послушных чужой воле тварей, в крайности способных только исподтишка изображать кукиш в кармане своему господину.

Так что же это было– «Русская Совдепия»? Была ли это, по мнению одних, жесточайшая тирания по типу восточных деспотий Средневековья, несколько смягчившая свои варварские формы под «благотворным» влиянием «западной цивилизации», или это, по мнению других, был прорыв к «светлому будущему» всего человеческого общества, новая и самая совершенная форма его существования? Разумеется, ни один человек в мире не сможет однозначно ответить на этот вопрос, вернее сможет, но убедительно доказать свою точку зрения не сможет никогда. И все-таки я предлагаю сделать такую попытку. Для удобства рассмотрения этого вопроса возьмем два полярных утверждения, принадлежащих двум ярчайшим представителям этих противоположных точек зрения на нашу историю – И. Р. Шафаревичу и С. Г. Кара-Мурзе.

Второе лирическое отступление. Я родился в середине 50-х и успел взглянуть на тов. Сталина в Мавзолее, где они с тов. Лениным мирно возлежали рядышком. Несмотря на это, почти физическое соприкосновение с нашей историей и, казалось бы, с совсем недавним мрачным прошлым, 10 лет тюрьмы советскому человеку за один вопрос при подготовке к очередному празднику «Куда мы повесим товарища Сталина?» (имелся в виду портрет) для меня воспринимаются как далекая экзотика, точно такая же, как Ленский расстрел или казнь декабристов. Я жил, учился и трудился при социализме, в котором не было ни ночей со стуком в дверь, ни массовых депортаций, ни ежедневных разоблачений «врагов народа». Именно этот период существования СССР– с середины 60-х по середину 80-х – был назван «развитым социализмом», и мне посчастливилось стать свидетелем этого уникального исторического явления. Как я уже сказал, я не претендую на лавры ученого-историка, поэтому буду в дальнейшем по возможности описывать и давать оценку только тем событиям, которым являюсь непосредственным свидетелем, хотя экскурсы в прошлое и обращения к документальным свидетельствам при рассмотрении поставленного вопроса неизбежны.

Предельно упрощая взгляды Шафаревича и Кара-Мурзы на поставленный вопрос, их ответы можно сформулировать следующим образом.

И. Р. Шафаревич: Революция 1917 года явилась насильственным срывом России с ее естественного пути развития, на котором она смогла бы достичь максимально высокого уровня жизни населяющих ее народов, и в первую очередь русского народа, который больше всех пострадал и больше всех других народов утратил в вихре пронесшихся над страной войн, революций, слома традиционного уклада жизни и основополагающих нравственных и экономических устоев. Перестройка 90-х явилась не возвращением к утраченным ценностям, а наоборот, последним, добивающим ударом, навсегда уводящим Россию от ее спасительного пути и прямо ведущим к полной утрате независимости и потере идентичности – наподобие государств и племен американских индейцев.

С. Г. Кара-Мурза: Октябрьская революция 1917 года явилась благом для России, ее спасением от затяжного системного кризиса и дальнейшего пути в «никуда». «Советский проект» вывел отсталую страну на передовые позиции в мире, причем почти во всех имеющихся областях человеческой деятельности; создал самую совершенную модель человеческого общежития, надежно гарантировавшую каждому члену общества удовлетворение основных жизненных потребностей, разбудил в людях, населявших еще недавно полусонную окраину мира, невиданный ранее энтузиазм, раскрыл их огромный творческий потенциал, развил в них братские чувства взаимопомощи и готовности к самопожертвованию ради совсем незнакомых людей. Крушение «Советского проекта» – результат «перестройки» – сбросило Россию в глубочайший кризис из всех известных человечеству в Новом времени.

Бросается в глаза, что при совершенно разном подходе к советскому периоду в российской истории оба ученых совершенно одинаково оценивают «перестройку», сменившие ее «реформы» и их последствия как катастрофу вселенского масштаба, грозящую стереть Россию как независимое государство с карты мира, а населяющие ее народы рассыпать в недружный хоровод разношерстных фольклорных групп, радостно отплясывающих псевдонародные танцы под чужую дудку. Каждая такая группа в недалекой перспективе будет, несомненно, иметь свое карликовое государство с самым гордым и независимым названием, но на самом деле будет находиться в абсолютной зависимости от подачек и любого чиха супердержав.

Примечание. Справедливости ради надо заметить, что позитивная оценка итогов «реформ» несмолкаемо звучит исключительно из уст их непосредственных организаторов и исполнителей и отсутствует совершенно среди сколько-нибудь серьезных исследователей – мы уже приводили высказывания некоторых из них выше.

К этому важно добавить, что двух непримиримых противников в оценке исторического значения СССР объединяет и даже тесно сближает не только одинаковый взгляд на «перестройку» и «реформы», не только честный, свободный от всякой политической конъюнктуры взгляд на вещи, но прежде всего искренняя любовь к родине, ее народу, острая боль за его сегодняшнюю трагическую судьбу.

Итак, две исходные, диаметрально противоположные точки зрения сформулированы, но прежде чем перейти к дискуссии, нам нужно определиться по важному вопросу. Образование и существование СССР неразрывно связано с достаточно старыми идеями построения социально справедливого бесклассового общества свободных тружеников, которое получило название «социализм». Поэтому представляется принципиально важным определиться с этим понятием «социализм» и выяснить, в какой мере идеи социализма ответственны за тот социально-экономический строй, который сложился в России к третьей четверти XX века.

2. Признаки социализма и их наличие в СССР

По логике вещей, за разъяснениями по интересующему нас вопросу мы должны были бы обратиться к полному курсу научного коммунизма. Но мы не станем этого делать хотя бы потому, что его многочисленные авторы, доказывавшие десятилетиями, что «единственно верная» наука является еще и «вечно живым учением», в наши дни быстро похоронили свои «убеждения» вместе с «вечным учением» и начали рьяно доказывать прямо противоположное. Поэтому порядочному человеку прикасаться к виршам этих продажных писак в какой-то степени даже оскорбительно. Вдобавок к тому курс научного коммунизма всегда служил идеологическим оружием, поэтому всегда затачивался на актуальном материале и не мог избежать политической конъюнктуры, тут и там поступаясь своими основополагающими принципами. Так, например, практически во всех социалистических учениях их авторы грозят в первую очередь расправиться с традиционной семьей, по их мнению, главным оплотом эгоизма и частно-корыстных интересов, препятствующим воспитанию человека будущего, который, по их планам, должен был жить только интересами общества. Научный коммунизм, сочиненный в СССР, затушевал это непременное условие коммунизма и, как известно, не требовал уложить всех граждан страны в одну постель.

Для решения нашей задачи требуется чистый научный продукт, посвященный изучению теории и практики социализма, свободный от примесей и очищенный от конъюнктурной шелухи. На мой взгляд, как нельзя лучше для этой цели подходит работа Игоря Ростиславовича Шафаревича «Социализм как явление мировой истории», написанная им в годы наивысшего расцвета социализма.

Третье лирическое отступление. Эта книга, в свое время, произвела в моей голове полнейшее потрясение.

Оказалось, что Китай уже 5000 лет живет при социализме. При этом неважно, какой титул носит человек, сидящий на вершине чиновничьей пирамиды, – «Генеральный Секретарь» или «Император», важен принцип построения и функционирования системы. А этот принцип оказался идентичным на протяжении всей истории этой великой страны и по многим признакам совпадал с классическими представлениями о социализме. Благостная, всеми нами любимая за свою простоту и убийственную логику марксистская формула развития человеческих обществ на основе таинственных взаимодействий между «базисом» и «надстройкой», которые определяют «фазы» исторического развития – от первобытнообщинного строя к рабовладельческому, от рабовладельческого к феодально-крепостническому и т. д., – рассыпалась под действием книги Шафаревича в прах. На ее место пришло понимание того, что мир устроен намного сложнее, чем мы себе представляли. Оказалось, то или иное историческое явление происходит вовсе не под воздействием неких объективных законов развития человеческого общества, выдуманных некими философами, а является результатом сложения множества мелких и крупных разнонаправленных векторов интересов отдельных личностей и групп людей, их нравов, обычаев и даже климатических особенностей территории проживания в один общий вектор, который и определяет последующие события. Иными словами, после прочтения книги Шафаревича для меня стало очевидным, что человек вовсе не беспомощная марионетка в стальных клешнях объективных законов и его воля, знания, разум и творческая энергия могут и должны создать радостную и счастливую жизнь для всех без исключения жителей планеты Земля.

Выводы этой книги Шафаревича в дальнейшем повествовании будут играть важную роль, поэтому справедливости ради надо заметить, что она не была лишена и противоречий, а некоторые ее утверждения отчасти не соответствовали реальной действительности. Так, например, в ее заключительной части утверждалось, что «Социализм– это один из аспектов стремления человечества к самоуничтожению, к Ничто…». Сразу возникает вопрос – как же в таком случае нам быть с тем же Китаем, история которого насчитывает 5000 лет, и признаков его саморазрушения не только не отмечено, а, наоборот, в конце XX века Китай превратился в могучее государство, а в начале XXI века стал одной из ведущих экономических держав мира. Второй момент связан с рассмотрением Шафаревичем вопроса «социализм и индивидуальность», где он приходит к неутешительному выводу, что основной принцип социализма, автоматически складывающийся из четырех других, выведенных им же (приведены ниже), – это принцип подавления или даже уничтожения индивидуальности. Безусловно, для такого заявления есть основания – во многих социалистических утопиях и теориях мы встречаемся с обществом людей, перемещающихся строем, носящих серые одинаковые одежды, дружно работающих по звонку в цехах и карьерах, дружно питающихся в столовой и дружно спящих под одним большим одеялом. Производимые при этом дети проживают в специальных детских питомниках и тоже дружно ходят строем. Однако судьба самого Шафаревича категорически опровергает этот тезис. Ему лучше, чем кому-либо, было известно, что именно в социалистическом СССР были созданы невиданные ранее условия для настоящей коллективной и индивидуальной творческой деятельности, блестящие результаты которой воплотились в научно-технических достижениях СССР не только в оборонных отраслях, но и практически во всех сферах современной науки и техники. Прыжок огромной страны от сохи до атомной бомбы и выхода в космос не мог быть осуществлен без всемерного развития и поощрения индивидуальных творческих способностей огромного числа людей, практически всего народа.

Первое ностальгическое отступление. Как человек, успевший достаточно потрудиться в условиях развитого социализма, я могу категорически заявить, что это утверждение о нивелировании человеческой индивидуальности является если не выдумкой, то очень большим преувеличением. После окончания политехнического института, в конце 70-х годов я, по распределению, попал на работу в один из отраслевых институтов Минобщемаша СССР. Там меня поразила совершенно особенная атмосфера товарищества, взаимоуважения, а самое главное – искренний интерес моих ближайших коллег к выполняемой ими работе. Высокая, вовсе не денежная мотивация большинства инженеров, почти спортивный азарт при выполнении заданий, острое стремление к разработке новых, оригинальных конструкций, поиску и принятию остроумных технических решений были обыденной, само собой разумеющейся повседневностью. Сложные технические задачи вызывали не уныние и досаду, а, наоборот, прилив творческой энергии и интенсивную мозговую деятельность, при этом к решению привлекался расширенный круг исполнителей – от молодых специалистов до многоопытных инженеров. Людьми, очевидно, руководил дух раскрепощенного свободного творчества, чуждый меркантильным интересам и присущий только свободной личности. Было нормой для многих продолжение интенсивной мозговой работы и за проходной – сидя на диване перед телевизором или даже в отпуске, лежа на гальке сочинских пляжей. Поэтому, обвиняя социализм в подавлении индивидуальности, Шафаревич, по крайней мере, должен был бы оговориться, что в СССР этот принцип сплошь и рядом нарушался.

На основе огромного объема исследованного исторического и теоретического материала, скрупулезного его анализа Шафаревич выделяет четыре общих принципа – признака построения социализма:

1. Уничтожение частной собственности;

2. Уничтожение семьи;

3. Уничтожение религии;

4. Уничтожение иерархии в обществе, равенство.

Поскольку работа Шафаревича рассматривает социализм как мировое явление, а четыре принципа социализма выведены им с неопровержимой логикой и математической точностью и, на мой взгляд, не подлежат сомнению, то нам остается только оценить – насколько точно СССР отвечал этим принципам, после чего приступить к выводам.

Уничтожение частной собственности

Для рассмотрения этого признака социализма нам необходимо условиться о терминологии. Тут нас поджидают почти непреодолимые трудности. Сразу оговоримся, что определением типа собственности населения, занятого в сельском хозяйстве, мы не станем заниматься вообще ввиду особой сложности и противоречивости этого вопроса.

В самом деле, что относится к частной собственности, как она отличается от собственности личной? Почему, с точки зрения марксизма, она так вредно действует на общество, что заслуживает только беспощадного уничтожения? При каких условиях личная собственность превращается в частную и наоборот? Трактор, соха и ручка-самописка – все это средства производства, и, обладая ими как личной собственностью, я вполне могу эксплуатировать наемную рабочую силу. Шафаревич в своих более поздних работах ставит такой вопрос – а какая именно частная собственность отрицательно действует на общество, т. е. подлежит уничтожению, и вообще, рассматривая проблему более широко, приходит к вопросу: обладает ли человек частной собственностью на себя или он сам должен рассматриваться как собственность общества? И, отвечая на него, Шафаревич приводит провокационный ответ Платона на этот интересный вопрос: человеку не принадлежит ничего, а он сам принадлежит государству. К счастью для нас, со времен Платона до времен Маркса категоричность и бескомпромиссность социалистических учений несколько снизилась. Значительно утешительнее, чем у Платона, обстоит дело с частно-личной собственностью в «Коммунистическом манифесте»: «Отличительной чертой коммунизма является не отмена собственности вообще, а отмена буржуазной собственности». Однако попытка здесь же найти доходчивую формулировку для последней наталкивается на дремучий частокол из суетливого жонглирования терминами, каких-то отрывочных фраз, которые высыпают Маркс с Энгельсом в огромном ассортименте на головы ошеломленного читателя, например:

«..наемный труд /…/ создает капитал, т. е. собственность, эксплуатирующую наемный труд, собственность, которая может увеличиваться лишь при условии, что она порождает новый наемный труд, чтобы снова его эксплуатировать».

И далее: «Итак, капитал– не личная, а общественная сила. Следовательно, если капитал будет превращен в коллективную, всем членам общества принадлежащую, собственность, то это не будет превращением личной собственности в общественную. Изменится лишь общественный характер собственности. Она потеряет свой классовый характер».

Перейдем к наемному труду[9].

В первой цитате капитал – это собственность (по-видимому, частная и буржуазная), эксплуатирующая наемный труд. Ура! Казалось бы, мы близки к ответу, но вторая цитата полностью путает карты. По ней капитал уже становится силой, причем общественной (видимо, упущено слово «производительной»), при этом, куда эту общественно-производительную силу ни сунь, во что ни преврати, кому ни отдай, хоть бы даже в общественное пользование, она, как Кощей Бессмертный, везде и при любых условиях остается в живых, и вдобавок к этому, нигде и никак не меняет тип собственности и, стало быть, всегда и везде остается личной (или частной?). А вот с классовым характером ей не повезло: его-то она потеряет при коллективизации, и, видимо, безвозвратно. Хотя возможен вариант приобретения какого-то другого характера, но об этом классики красноречиво молчат. Незатейливый переход к следующему пункту коммунистической программы замечателен сам по себе. Для полной «ясности» картины с классическими определениями собственности прочтем еще одну цитату, расположенную по тексту чуть выше уже приведенных:

«Но современная буржуазная частная собственность есть последнее и самое полное выражение такого производства и присвоения продуктов, которое держится на классовых антагонизмах, на эксплуатации одних другими».

Одним словом, по последней цитате, буржуазная частная собственность (она же капитал – общественная производительная сила) имеет обыкновение и может держаться только на классовом антагонизме. Стало быть, как только этот антагонизм исчезнет, например, при превращении ее в коллективную собственность, буржуазная частная собственность сразу потеряет все точки опоры и провалится в преисподнюю. Однако если вернуться ко второй цитате, то этого ни в коем случае не может произойти, поскольку там красочно описаны удивительные возможности превращений капитала (частной собственности) и его вечной живучести, платой за которую может быть только изменение его «классового характера».

Первое критическое отступление. После ясных, безукоризненно построенных и написанных великолепным языком работ Шафаревича чтение классиков марксизма-ленинизма представляется сущим мучением. Напрочь отсутствует единство терминологии, нет последовательности в изложении, сколько-нибудь стройного доказательства выводов, иногда отсутствует элементарная логика, а высказывания в одной части работы могут запросто противоречить утверждениям в другой. Прежде чем найти «рациональное зерно», нужно разгрести кучу мусора, состоящего из нагромождения броских лозунгов и призывов, туманных, двусмысленных формулировок и самой настоящей уличной ругани по адресу оппонентов. Сначала крепко задумываешься над тем, что тут написано, а затем, после бесплодных усилий, начинаешь с крепкими словами вспоминать о тех, кто это все написал. Конечно, текст уже много раз расшифрован, но остается неприятный вопрос – а насколько точно это было сделано, ведь в вопросе построения совершенно нового общества важна любая деталь. Между тем мы знаем, что при горячем желании можно даже в дремучих записках Нострадамуса увидеть точное описание грядущих событий, правда, уже после того, как они случились.

Первая попытка дать ясное определение понятию частной собственности нам не удалась. Но не будем унывать – и нас в свое время чему-то учили, даже Государственный экзамен по научному коммунизму сдавать приходилось. Дадим следующую формулировку: буржуазная частная собственность есть собственность одного или нескольких лиц, направляемая на создание продукта или услуги при помощи наемных работников с целью получения прибыли, проще говоря, с целью извлечения наживы. При этом одной и той же частной собственностью могут владеть объединения из многих, никак не связанных и даже незнакомых между собой людей (например, АО). Здесь-то и возникает деление общества на антагонистические классы, т. е. группы людей, имеющих в процессе создания продукта прямо противоположные интересы, здесь-то и проявляется вечный конфликт труда и капитала. С этого момента в воздухе начинает попахивать классовой борьбой. Но появилась ли ясность в определении понятия? Попробуем разобраться на вымышленном примере в двух вещах – имеем ли мы теперь четкое представление о частной собственности и так ли уж безнадежно разведены по разные стороны баррикад эти два изначально враждебных друг другу класса? Пример простой, каких в современном обществе можно найти во множестве.

Нам с приятелями немного, но постоянно не хватает денег. Мы сложились и купили автомобиль, чтобы «под-таксовывать» вечерами и тем самым поправить свое финансовое положение. Но поскольку мы люди очень занятые, мы наняли по сходной цене свободного шофера со стороны. Дело пошло бойко, на полученную прибыль мы накупили еще автомобилей и наняли соответствующее число шоферов. Дело расширилось, перспективы показались нам интересными, и мы решили создать акционерное общество открытого типа и выставили наши акции в открытую продажу, контрольный пакет оставив у себя. Наши шоферы также смогли купить часть наших акций и стали вместе с нами законными совладельцами нашей фирмы. На вопрос – стали ли они при этом «капиталистами» с пролетарским прошлым или же остались «пролетариями» с капиталистическим настоящим, и остались ли, или куда-то подевались наши с ними прошлые антагонизмы – нет однозначного ответа. «Манифест» вообще такой ситуации не предвидел, воспринимая мир черно-белым.

Таким образом, мы должны констатировать, что и нам, наряду с Марксом и Энгельсом, также не удалось дать доходчивое определение понятию «частная собственность». Однако сдаваться мы не намерены и, как последним средством, воспользуемся «методом от противного». По этому методу, который, кстати, используют и некоторые экономисты, вся негосударственная собственность как раз и является частной.

Основываясь на этом утверждении, мы и попытаемся ответить на интересующий нас вопрос – как обстояли дела с частной собственностью в СССР? Для этого приведем только один, но реальный пример из истории СССР – социалистического общества с государственной собственностью на средства производства и официально признанной «личной собственностью», к которой относились не только штаны, зубные щетки и портфели, но также автомобили, частные жилые и хозяйственные строения. Как известно, НЭП «приказал долго жить» в конце двадцатых. С ним вместе, как тогда казалось, был окончательно похоронен русский капитализм. Почти вся производственная сфера стала государственной, но каким-то образом остались артели, кооперативы и прочие производственные образования, где владельцами средств производства оставались группы частных лиц. В 1938 году Всекопромсовет – орган, представлявший интересы промышленных кооперативов и артелей, обратился в Госплан СССР с просьбой разрешить ему строительство «собственной» доменной печи из собственных средств. Промкооператоры решили иметь свой металл, чтобы не зависеть от госпоставок и не ходить с вечно протянутой рукой в Госплан. В первый момент их заявление даже было удовлетворено, однако позже они получили отказ. Тем не менее этот факт красноречиво говорит о существовании при советском социализме довольно самостоятельных, внегосударственных, автономно управляемых экономических структур с негосударственной собственностью на средства производства.

Приведенный пример доказывает, что однозначное утверждение того, что в СССР существовала только государственная собственность на средства производства, не соответствует истине. Наличие в СССР наряду с преобладавшей государственной собственностью различных форм частной собственности дает нам право заключить, что в СССР принцип уничтожения частной собственности не был реализован полностью.

Уничтожение семьи

Сразу после революции 1917 года, на протяжении нескольких лет в новом советском обществе велись напряженные дискуссии по этому вопросу. Достаточно вспомнить предельно эмансипированную пламенную революционерку Коллонтай и ее теорию «стакана воды». Можно сказать, что наряду с пролетарской революцией в России тогда произошла также и сексуальная революция, опередив тем самым западную на 50 лет. Однако в стране с почти 90 % крестьянским населением, характеризуемым крепкой приверженностью к традиционной семье, даже попытка осуществления подобных теорий и идей была сущим бредом, заведомо обреченным на провал. Наоборот, коммунистическая идея общей кровати для всех была одним из основных козырей в борьбе контрреволюции с большевистской властью. В конце концов, дискуссии остались на бумаге, а реально новая власть смогла всего лишь упростить процедуру регистрации и расторжения брака – по первому заявлению любой из сторон. Но уже в 30-х годах семья официально была признана и утверждена как «ячейка» нового общества, были законодательно закреплены права матери и ребенка, запрещены аборты. С целью укрепления семьи ранее упрощенная процедура расторжения брака была признана вредной для общества и заменена обычной процедурой с двухсторонним рассмотрением дела.

Таким образом, второй принцип социализма в СССР отсутствовал полностью.

Уничтожение религии

Для выяснения этого вопроса нам лучше всего обратиться к непосредственному носителю религиозной культуры – служителю Русской православной церкви. Здесь нам тоже повезло – под рукой мы имеем работы нашего замечательного соотечественника, истинного патриота России – покойного ныне митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна. В своей работе «Самодержавие духа. Очерки русского самосознания» он выделяет пять периодов в советской эпохе русской истории:

1. Агрессивно-русоненавистнический (1917–1941);

2. Национал– большевистский (1941–1953);

3. Интернационально-коммунистический (1953–1964);

4. Имперско-бюрократический (1964–1985);

5. Либерально-демократический (1985–1991).

Название первого периода говорит само за себя.

Описание событий этого периода, приведенное митрополитом, невозможно читать без острой боли за те жертвы, которые были принесены народами России в угоду идеям пролетарской революции. Это, пожалуй, наравне с монголо-татарским нашествием и Второй мировой войной самый страшный период истории России. Но стране прокатились убийственные волны «красного» и «белого» террора, голода, массового истребления целых групп населения – казачества и православного духовенства как стойких носителей патриархальных устоев. Но сообщению митрополита Иоанна, «от ста тысяч дореволюционных священников уже к 1919 году осталось всего сорок тысяч». После победы «красных» атеистов над «белым» православным воинством должны были последовать административные меры, ведущие к полному уничтожению Православной церкви в России.

«В 1932 году была объявлена "безбожная пятилетка", к 1936 году планировалось закрыть последнюю церковь, а к 1937-му – добиться того, чтобы имя Божие в России вообще перестало упоминаться».

Тем не менее запланированное уничтожение Церкви и религии не было осуществлено, а в 1941-м грянула Великая Отечественная война, которая радикально изменила отношение Советского государства к религии и Церкви.

В сентябре 1943 года состоялась встреча православных иерархов со Сталиным. Далее слово митрополиту Иоанну:

«Результаты этой беседы превзошли всякие ожидания. Все до одного вопросы, которые были поставлены иерархами/…/ были решены положительно и столь радикально, что принципиально изменили положение православия в СССР/…/ В несколько ближайших лет на территории СССР, где к началу войны оставалось, по разным данным, от 150 до 400 действующих приходов, были открыты тысячи храмов, и количество православных общин доведено, по некоторым сведениям, до 22 тысяч! Значительная часть репрессированного духовенства была возвращена на свободу. Прекратились прямые гонения на верующих…»

Эта линия партии и правительства продолжала сохраняться и позже – во время тяжелого послевоенного восстановления народного хозяйства:

«…к концу 40-х годов из лексикона партийных и государственных документов практически исчезли сами термины "антирелигиозная" или "атеистическая" работа. Не было их и в отчетном докладе ЦК ВКП(б) девятнадцатому съезду партии, который в октябре 1952 года представил делегатам Маленков. Впервые на съезде партии вообще был обойден молчанием вопрос о задачах религиозной пропаганды».

Во время хрущевской «оттепели» вновь задули холодные ветра атеистической пропаганды, был введен ряд ограничений на деятельность Церкви, но до массового террора 20 —30-х годов дело не дошло, да и не могло дойти, поскольку времена и люди сильно изменились. Новые, ставшие общедоступными представления о безграничности вселенной, в которой наверняка существуют братья по разуму, будили буйный полет фантазии даже у самых безнадежных традиционалистов. После неслыханных успехов научно-технической революции – укрощения атома, полета человека в космос, победы над смертоносными эпидемиями – в обществе появилось убеждение во всемогуществе человеческого разума, и примирительно стало считаться, что вера во всемогущего Бога осталась уделом старушек и сама собой тихо исчезнет с уходом последней из них. Власть, в знак примирения, даже пыталась иногда заигрывать с руководством Церкви, раздавая государственные награды ведущим иерархам.

Таким образом, несмотря на выбранный и осуществлявшийся большевиками в начальный период социалистического строительства самый дикий и кровавый вариант уничтожения религии в СССР, и этот, третий по счету принцип социализма не был исполнен.

Уничтожение иерархии в обществе, равенство

«Свобода, равенство, братство» – вот лозунг, завораживавший многие человеческие поколения, вдохновлявший их на бескомпромиссную борьбу за воплощение в реальной жизни этих трех, по большому счету совершенно абстрактных понятий. Идея создания бесклассового общества свободных тружеников, живущих в мире и согласии без государственной машины насилия, где человек человеку друг, товарищ и брат, сводила с ума очень многих, даже благоразумных людей и лежала в основе почти всех социалистических учений.

«Когда в ходе развития исчезнут классовые различия и все производство сосредоточится в руках ассоциации индивидов, тогда публичная власть потеряет свой политический характер. Политическая власть в собственном смысле слова – это организованное насилие одного класса для подавления другого. Если пролетариат в борьбе против буржуазии непременно объединяется в класс, если путем революции он превращает себя в господствующий класс и в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения, то вместе с этими производственными отношениями он уничтожает условия существования классовой противоположности, уничтожает классы вообще, а тем самым и свое собственное господство как класса.

На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех».

Такими предполагает будущие социалистические отношения «Коммунистический манифест».

Энгельс в «Анти-Дюринге» выражается еще конкретней о ситуации, складывающейся после победы социалистической революции:

«Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство».

О перспективе исчезновения государства мы поговорим чуть позже, а пока отметим главное для нас – после социалистической революции и последующей конфискации средств производства согласно классикам «научного» коммунизма классы моментально исчезнут. Однако в СССР до последних минут его существования было официально признано, как минимум, наличие двух неантагонистических классов – рабочих и крестьян, а в качестве прослойки (т. е. некоего неопределенного образования между классами) была проложена трудовая интеллигенция. Иногда из этой прослойки-прокладки выделяли дополнительно совсем непонятное образование – партийно-правительственное чиновничество, так называемую «номенклатуру». Выдающийся практик социализма Сталин в свое время еще больше подлил масла в огонь, провозгласив в 30-х годах, уже после полной победы социализма, воспетый в песнях лозунг об обострении классовой борьбы, тем самым бросив дерзкий вызов классикам марксизма.

В «теории» коммунизма имеются туманные намеки Маркса и Ленина на существование некоего переходного периода между социалистической революцией и наступлением коммунизма, т. е. определенного промежутка времени, когда классы могли сохраняться как анахронизм. Однако ни тот ни другой не определяли длительность этого периода, опять-таки туманно ссылаясь на зависимость его продолжительности от уровня развития экономики в той или иной стране. Больше того, сам Ленин в речи «Задачи союзов молодежи» (октябрь 1920 года) для России длительность этого периода оценивал в 10– 15лет, то есть самое позднее он должен был завершиться в середине 30-х, как раз тогда, когда Сталин так некстати объявил о том, что классы в СССР не только существуют, но еще и находятся в состоянии непримиримой борьбы.

На основании этих фактов, сложенных вместе, можно заключить, что реально никаких, даже самых отдаленных перспектив исчезновения классов в СССР не наблюдалось. Следовательно, четвертый признак социализма по Шафаревичу в СССР также полностью отсутствовал. Ну а что касается иерархии, то она не только не исчезла, но существовавшую в СССР партийно-хозяйственную пирамиду с ее «демократическим централизмом» и «номенклатурой» можно вообще принять в качестве классического образца подобных структур.

Хотя мы уже установили «наличие отсутствия» в бывшем СССР трех из четырех необходимых (или достаточных?) признаков социализма, не будем, однако, торопиться с выводами. Добавим к этим признакам от себя лично еще два экономических признака, настойчиво приписываемых только социализму, а именно отмирание или отмену денег и плановость экономики.

Уничтожение или отмирание денег

В работе «Преданная революция» Троцкий так подытожил положения марксистско-ленинского понимания строительства социализма-коммунизма:

«В коммунистическом обществе государство и деньги исчезнут. Постепенное отмирание их должно, следовательно, начаться уже при социализме. О действительной победе социализма можно будет говорить именно и только с того исторического момента, когда государство превратится в полугосударство, а деньги начнут утрачивать свою магическую силу. Это будет означать, что социализм, освобождаясь от капиталистических фетишей, начинает создавать более прозрачные, свободные, достойные отношения между людьми.

Такие характерные для анархизма требования, как «отмена» денег, «отмена» заработной платы или «упразднение» государства и семьи, могут представлять интерес лишь как образец механического мышления. Денег нельзя по произволу «отменить», а государство или старую семью «упразднить», – они должны исчерпать свою историческую миссию, выдохнуться и отпасть».

Примерно так и обстояло дело в первые три года после революции. К началу 1921 года посредством денег удовлетворялось менее 10 % потребностей городского населения. По этому поводу член Президиума ВСНХ Ю. Ларин писал:

«Деньги как единое мерило ценностей уже не существуют вовсе… Деньги как средство платежа окончат свое умирание, когда Советское государство разрешит задачу о натурализации своих отношений с крестьянством/…/. И то и другое находится в пределах нашего предвидения и практически разрешится в ближайшие же годы».

Тот же автор в другой статье:

«Наши дети, выросши, будут знакомы с деньгами уже только по воспоминаниям, а наши внуки узнают о них только по цветным картинкам в учебниках истории».

В это время партией и Советским правительством вынашивались идеи о полной ликвидации денег. Делались и практические шаги в этом направлении – декретами правительства были отменены плата за топливо, коммунальные услуги, продукты питания и т. д.

Но реальная жизнь не вписывалась в догмы марксизма, положение в стране катастрофически ухудшалось, и под угрозой потери власти большевики ввели сначала свободу торговли «излишками продуктов» – НЭП, а затем укрепили денежное обращение и вообще финансовую систему страны открытием товарных бирж, банков и введением «золотого червонца». На протяжении всей остальной истории СССР идея отмирания или отмены денег реально не рассматривалась вовсе, а оставалась несбыточной мечтой, «мифом» для большинства населения страны.

Однако справедливости ради надо заметить, что классическое представление о деньгах было несколько изменено творческим подходом новой власти к догмам классической политэкономии. Существовала огромная разница в денежном обращении в условиях капитализма и социализма в СССР, обусловленная введением в оборот при социализме так называемых «безналичных денег». Этот термин вовсе не выражал буквально практику безналичных расчетов. Все распределяемые обменные материальные ресурсы в стране обозначались в условных единицах – в рублях, которые не имели отношения к рублю как к платежному средству и ни при каких условиях не могли попасть в наличный оборот. Только рубли, выдаваемые рабочим и служащим в качестве зарплаты, имели свойства реальных денег. Это гениальное изобретение наших отцов и дедов позволило избежать бесконтрольной накачки наличными деньгами народного хозяйства, что стабилизировало денежное обращение, укротило инфляцию и сделало отечественную продукцию конкурентоспособной.

Плановость экономики

Плановость социалистической экономики наряду с общественной (государственной) собственностью на землю и средства производства всегда рассматривалась как основная отличительная черта социализма от капитализма, где, как известно, царит частная собственность и «стихия» свободного рынка.

Однако мало кто будет спорить с утверждением, что планирование – необходимая составляющая почти всех видов деятельности человека. Даже поэты, художники и композиторы, спонтанный характер работы которых всегда являлся любимым предметом досужих разговоров, сплетен и анекдотов, и те планируют свой творческий процесс. Что же касается СССР времен 20-х годов, первой пятилетки (1928–1933), то, несмотря на существовавшие уже тогда и ЦСУ и Госплан, говорить о плановости как о действенном экономическом инструменте государства у нас нет никаких оснований.

«Учет и контроль – вот главное, что требуется для «налажения», для правильного функционирования первой фазы коммунистического общества».

Это писал Ленин в работе «Государство и революция» в 1917 году. Другими словами, лидер большевиков накануне Октябрьской революции совершенно не представлял себе проблем управления и организации производства нового типа – без капиталистов, а по-детски наивно считал, что все помчится по накатанной дороге и новой власти останется только «собирать» и подсчитывать произведенную продукцию, а затем контролировать ее «правильное» распределение. О необходимости планового ведения народного хозяйства еще нет и речи, как и понятия о том, как реально должна функционировать экономика огромного государства. В подтверждение – еще две цитаты из той же работы:

«Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы».

«С того момента, когда все члены общества или хотя бы громадное большинство их сами научились управлять государством, сами взяли это дело в свои руки, «наладили» контроль за ничтожным меньшинством капиталистов, за господчиками, желающими сохранить капиталистические замашки, за рабочими, глубоко развращенными капитализмом, – с этого момента начинает исчезать надобность во всяком управлении вообще».

Оставим утверждения Ленина без комментария, отметим только, что он сам, а после него целые армии академической интеллигенции называли это «научным коммунизмом».

После захвата власти, в «Очередных задачах Советской власти» (весна 1918 года) – та же песня, прозрение еще не наступило.

«Наша работа по организации, под руководством пролетариата, всенародного учета и контроля за производством и распределением продуктов сильно отстала от нашей работы по непосредственной экспроприации экспроприаторов. Это положение является основным для понимания особенностей настоящего момента и вытекающих отсюда задач Советской власти».

Но постепенно приходит осознание того, что помимо учета и контроля надо что-то еще делать.

«Надо продумать, что для успешного управления необходимо, кроме уменья убедить, кроме уменья победить в гражданской войне, уменье практически организовать».

Далее озвучена основная трудность: «Понятно, что у руководящей революционным пролетариатом партии не могло сложиться опыта и навыка больших, на миллионы и десятки миллионов граждан рассчитанных, организационных предприятий, что переделка старых, почти исключительно агитаторских навыков – дело весьма длительное».

Наконец-то до вождя стала доходить народная мудрость – сколько ни говори «сахар», во рту слаще не становится. И хотя возможно, что и в этой цитате по-прежнему имеется в виду опять-таки только организация учета и контроля, но постепенно проявляется понимание того обстоятельства, что одними пламенными речами, привычными демагогическими приемчиками социализма не построить. Немного уточняется и структура строения государства. Если полгода назад это была «одна контора и одна фабрика», то теперь утверждается:

«Социалистическое государство может возникнуть лишь как сеть производительно-потребительских коммун, добросовестно учитывающих свое производство и потребление, экономящих труд, повышающих неуклонно его производительность и достигающих этим возможности понижать рабочий день до семи, до шести часов в сутки и еще менее».

Рабочий день менее 6 часов в сутки! Это ли не счастье всего прогрессивного человечества! За это стоило проливать кровь! Однако чуть ниже – в главе о производительности труда – ушат холодной воды:

«Надо создать в России изучение и преподавание системы Тейлора, систематическое испытание и приспособление ее».

Хотя и с оговоркой, что нужно взять только лучшее, Ленин, тем не менее, предлагает введение бесчеловечной (как утверждал позже курс научного коммунизма), той самой «потогонной» капиталистической системы Тейлора, предназначенной для максимального выкачивания из человека физических и духовных сил! Но о плановом ведении хозяйства пока нет ни слова.

Очевидно, что не только пролетариат (по мнению Плеханова) не был готов к захвату власти, но и у самих лидеров победившей партии не только не было хотя бы приблизительной концепции построения социализма в России, но и, как видим, в «руководящих указаниях» того времени отсутствует малейший намек на необходимость разработки такой концепции и планов ее осуществления. Искать такие намеки, а тем более разработку плановых начал строительства коммунизма у Маркса и Энгельса вообще бессмысленно.

К необходимости планового ведения хозяйства советское руководство пришло значительно позже, путем проб и ошибок, путем напряженной творческой работы. План первой пятилетки создавался в отсутствие достоверной информации с мест, возможностей и способов ее переработки; контрольные цифры выводились без необходимой научной базы, при полном отсутствии опыта подобной работы можно сказать на «глазок». Полностью отсутствовал важнейший элемент управления – оперативная обратная связь. Вдобавок ко всему, не считаясь с реалиями, этот план вскоре был скорректирован насильственным образом в сторону значительного увеличения – к желаемым показателям. В своих «Заметках экономиста» (сентябрь 1928 года) Н. И. Бухарин дает такую характеристику планированию того периода:

«Относительная бесплановость – или относительная плановость – хозяйства переходного периода имеет своей основой существование мелких хозяйств, форм рыночной связи, т. е. значительных элементов стихийности. Поэтому и сам план имеет особую природу: это вовсе не более или менее «законченный» план развитого социалистического общества. В этом плане есть много элементов предвидения стихийной равнодействующей (например, исчисление урожая, товарной массы хлеба, товарной массы продуктов крестьянского производства вообще, а следовательно, и цен и т. д. и т. п.), которая становится исходным пунктом для той или другой директивы. Именно поэтому у нас невозможен «идеальный» план. Именно поэтому здесь до известной степени могут иметь место ошибки».

Реально функционирующая плановость народного хозяйства СССР – с организацией оперативной и достоверной «обратной связи»; научным анализом статистических данных; с разработкой необходимых оценочных показателей, соблюдением баланса планирования смежных отраслей; с введением элементов прогнозирования – началась в СССР только в 30-х годах, во многом благодаря трудам Н. А. Вознесенского. Строительство плановой экономики продолжилось в экстремально тяжелых условиях Великой Отечественной войны, и в более-менее законченном виде было реализовано в 50 —60-х годах. При этом оставалось еще много нерешенных проблем – например, «валовой» показатель, искажавший реальный рост производства и поэтому периодически вызывавший волны критики и едкие уколы сатиры, тем не менее ввиду своей простоты и удобства оставался на вооружении плановых органов неизменным вплоть до развала СССР.

«Великая депрессия» 1929 года заставила Запад в пожарном порядке искать выход из небывалого кризиса и разработать необходимые мероприятия для предотвращения подобных явлений в дальнейшем. И противоядие было найдено через введение в экономическую политику государств элементов регулирования «стихии» свободного рынка и обеспечение плановости его развития. Так называемая «кейнсианская революция» ограничила «абсолютную стихию» свободного рынка, государство начало активно вмешиваться в экономику, планировать и контролировать макроэкономические показатели. Целые отрасли экономики были национализированы. Получение сегодня фермером квоты от штата на выращивание рапса или создание ассоциаций конкурирующих производителей – это и есть элементы плановости капиталистической экономики.

Таким образом, мы можем смело заявить, что, во-первых, плановая экономика не является прерогативой исключительно социализма, а в той или иной степени присуща также и капитализму; во-вторых, плановость социалистической экономики не является исконно присущим социализму свойством и не возникла из теории социализма-коммунизма, а родилась в результате творческой деятельности советских людей при решении ими повседневных практических задач управления производством и к политическому устройству государства имеет весьма опосредованное отношение.

В цитированных ранее работах классиков марксизма-ленинизма нам не раз встречались указания на неотвратимое исчезновение государства при коммунизме, автоматически вытекающее из всей логики развития нового общества. Хотя в истории человечества подобный феномен не случился, было бы ошибкой обойти молчанием в нашем исследовании это сенсационное утверждение. Поэтому рассмотрим еще два признака социализма – отмирание государства и права.

Отмирание или уничтожение государства и права

На первый, обывательский взгляд кажется, что эти утверждения – обычный рекламно-пропагандистский трюк, тактический прием, рассчитанный на привлечение в ряды своих сторонников представителей самых радикально настроенных слоев населения, включая анархистов, с помощью которых можно было бы «свернуть шею» любым правительствам консерваторов и «умеренных». Но прав, видимо, Шафаревич, предупредив:

«Такая точка зрения представляется нам a priori неубедительной, лишенной внутренней логики. Такое грандиозное движение, как социализм, в принципе не может быть построено на обмане. При всем изобилии находящихся на поверхности демагогических приемов в глубине такие движения бывают честными, они прокламируют свои основные принципы явно – для всех…»

История человечества дает множество примеров крушений самых различных государств, в том числе высокоразвитых и сравнительно благополучных. И почти всегда разрушение старого порядка сопровождалось хаосом, пожаром междоусобиц, кровавых конфликтов и даже истребительных войн, а на месте разрушенного государства и закона люди упорно воздвигали новые. Но не было такого случая, чтобы государственная организация исчезла бы бесследно и оставшиеся на такой территории люди жили без подчинения порядку, законам писанным и неписаным и другим инструментам физического и морального насилия.

Падение капитализма, по марксистско-ленинской теории, просто обязано было сопровождаться насилием и гражданской войной. А затем, по той же теории, после кровавой бойни и огромных жертв вдруг наступает сказочное благолепие:

«Только в коммунистическом обществе, когда сопротивление капиталистов уже окончательно сломлено, когда капиталисты исчезли, когда нет классов (т. е. нет различия между членами общества по их отношению к общественным средствам производства), – только тогда "исчезает государство и можно говорить о свободе".

Только тогда возможна и будет осуществлена демократия действительно полная, действительно без всяких изъятий. И только тогда демократия начнет отмирать в силу того простого обстоятельства, что, избавленные от капиталистического рабства, от бесчисленных ужасов, дикостей, нелепостей, гнусностей капиталистической эксплуатации, люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных, тысячелетиями повторявшихся во всех прописях, правил общежития, к соблюдению их без насилия, без принуждения, без подчинения, без особого аппарата для принуждения, который называется государством…

…Мы не утописты и нисколько не отрицаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно необходимости подавлять такие эксцессы. Но, во-первых, для этого не нужна особая машина, особый аппарат подавления, это будет делать сам вооруженный народ с такой же простотой и легкостью, с которой любая толпа цивилизованных людей даже в современном обществе разнимает дерущихся или не допускает насилия над женщиной. А во-вторых, мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут "отмирать"».[10]

И такую идиллию преподносит нам Ленин – жесткий, самоуверенный прагматик до мозга костей, несгибаемый харизматический революционный вождь без малейших слабостей, и при всем при том еще и тонкий психолог, прекрасно разбиравшийся в слабостях других и умевший своей могучей волей эти слабости беспощадно подавлять или направлять в нужное русло, на пользу «общему делу». Он, прекрасно знавший «человеческий материал» со всех сторон, вдруг с искренней убежденностью пишет о грядущем рае с всеобщим доверим, гармонией и полным взаимопониманием между разными людьми и нациями. Точно в такой же уверенности и точно в таком же тоне пишут о «светлом коммунистическом завтра» и Маркс с Энгельсом.

«…На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидуумов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, – лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: "Каждый по способностям, каждому – по потребностям"».

Откуда эти потоки полнейшей розово-голубой эйфории у холодных философов и расчетливых политических стратегов? Ведь они лучше кого бы то ни было знали историю, нравы и обычаи народов, историю бесчисленных войн, конфликтов, бунтов и революций с их бесчисленными и бессмысленными жертвами. Неужели их приводили в такой безудержный восторг выдуманные ими самими «формулы» происхождения и распада человеческих обществ с неизбежным коммунистическим раем в конце тоннеля, что они теряли всякую связь с реально существующим миром?

На мой взгляд, это так и есть. В этих райских картинах мы видим печальный результат постоянной, напряженной мозговой деятельности в одном и том же направлении, продукт непрерывного пережевывания одной и той же маниакальной идеи. Не рассчитывали же они на самом деле, после всех этих классовых войн, потоков крови и океана взаимной ненависти на появление какой-то особой расы людей – не способных к конфликтам, зависти, подозрительности и прочим человеческим порокам? Мне представляется очевидным, что где-то в самой глубине мозга, в постоянных грезах они уже давно жили в своем светлом коммунистическом завтра, поэтому, когда велась речь о будущем коммунистического движения, они совершенно утрачивали адекватность восприятия реального мира и грезили наяву. И именно этим можно объяснить их повышенную резкость, запальчивость, яростную нетерпимость к малейшим возражениям при обсуждении, казалось бы, совсем невинных вопросов, если они бросали хотя бы малейшую тень сомнения на их мечту. Мы же, с точки зрения сегодняшнего дня, можем уверенно сказать, что утверждение о наступлении эпохи существования человеческой цивилизации без государства и без законов является безнадежной утопией, или, помягче – вероятность наступления такой эпохи в обозримом будущем исчезающе мала.

Итак, пора подводить окончательные итоги этой главы и ответить на поставленный в ее начале вопрос – было ли построенное в СССР общество классическим социализмом? Из отобранных в ходе исследования восьми признаков социализма в СССР выполнялся только один, и тот частично (уничтожение частной собственности), плановость экономики, как было показано выше, в той или иной степени присуща также и капитализму. Что же касается остальных шести признаков социализма, то мы уверенно можем констатировать их полное отсутствие, поэтому наш ответ на поставленный вопрос может быть только отрицательным.

Однако переходить к выводам еще рано. Сергей Георгиевич Кара-Мурза в своих работах многократно указывает на существование у партии большевиков некоей программы-проекта – «Советского проекта» или «Проекта Ленина», который победил в октябре 1917 года остальные, имевшиеся на тот момент у других лидеров и партий проекты и программы, и который якобы явился основой для построения того общества, которое сложилось в СССР в 60 – 70-х годах. Как видим, в такой интерпретации СССР действительно имеет мало общего с идеями утопических теорий социализма-коммунизма, даже в названии проекта отсутствует слово «социалистический». Зато предложена другая версия создания СССР – по имевшемуся для этого специальному проекту. Этот проект, судя по его названию, должен был бы быть разработан узкой группой товарищей под руководством и общей редакцией Ленина. Для проверки этой версии построения СССР нам предстоит теперь выяснить имена авторов проекта, его содержание и вообще ответить на вопрос – существовал ли проект на самом деле?

3. Существование «Советского проекта»

Как правило, С. Г. Кара-Мурза почти всегда приводит убедительные доводы в пользу своих идей и выводов, однако в этом, очень важном случае он ограничивается всего лишь констатацией многочисленных и бесспорных фактов гарантированного, сравнительно высокого уровня удовлетворения основных жизненных потребностей человека в позднем СССР. Выдающиеся достижения советской экономики, науки и техники были бы неосуществимы, на его взгляд, если бы в 1917 году победил Февраль, а не Октябрь. Вопрос же о реальности существования «Проекта Ленина» остается открытым. По мнению С. Г. Кара-Мурзы, особого доказательства существования такого проекта и не требуется, поскольку сам факт рождения и развития СССР косвенно это существование подтверждает. Он говорит:

«Я утверждаю, что проект Ленина был для России спасительным. Не буду это доказывать, потому что говорю о методе и делаю упор не на выводе, а на способе рассуждений, стараясь показать его последовательность, не приводя исчерпывающих доводов»[11]. Но где же искать сам проект?

В бытовых разговорах, происходивших еще до перестройки, зачастую можно было слышать сетования недовольных обывателей на негодных исполнителей того же самого замечательного ленинского плана – проекта строительства коммунизма, который в своей основе был извращен его ответственными исполнителями в угоду собственному благополучию. Поэтому вопрос о том, было ли построенное в СССР общество результатом успешного исполнения разработанного некоей группой людей какого-то конкретного плана или же это общество явилось итогом непрерывного, «живого творчества масс», является для нас принципиально важным. От ответа на него в большой степени зависит и выбор дальнейшего пути России. Если это был определенный план, вполне успешный до его насильственного свертывания в 80-е годы, то нужно лишь его отыскать и привести в соответствие с сегодняшним днем – отбросить явно устаревшие положения, актуализировать остальное и приступить к исполнению. Если же плана не было, то нужно, не оглядываясь больше назад, горестно вздыхая о прошлом, начать управлять страной и людьми, руководствуясь не пропагандистскими лозунгами типа «мы строим коммунизм» или «мы строим капитализм» и тем более не сиюминутными личными или групповыми интересами, а пользой всей страны и подавляющего большинства ее жителей. Именно поэтому зададимся вопросом – имелся ли в действительности на вооружении победивших большевиков конкретный проект переустройства всей страны, по которому в конечном итоге был построен СССР? Безусловно, мы не рассчитываем найти при поиске какой-то полузабытый манускрипт, в котором этот план был бы подробно изложен. Но, во всяком случае, основные требования и этапы такого плана, если он существовал, мы должны обнаружить либо в работах Ленина, либо в материалах партийных съездов и конференций. При этом нужно заметить, что проект – это не то же самое, что политический манифест, служащий для прокламации взглядов или принципов. Проект переустройства огромной страны должен, по меньшей мере, предполагать ясно поставленную, конкретно сформулированную конечную цель, сроки ее исполнения, качественные и количественные характеристики промежуточных этапов проекта, а также средства и методы его осуществления.

Поиск теоретических основ проекта

Для начала сразу три цитаты из Ленина – руководителя проекта, которому детали проекта должны были бы быть известны как никому другому.

А) «И, чтобы не дать снова восстановиться власти капиталистов и буржуазии, для этого нужно торгашества не допустить, для этого нужно, чтобы отдельные лица не наживались на счет остальных, для этого нужно, чтобы трудящиеся сплотились с пролетариатом и составили коммунистическое общество. В этом и состоит главная особенность того, что является основной задачей союза и организации коммунистической молодежи»[12].

Б) «…Значит, необходимо в известной мере помогать восстановлению мелкой промышленности, которая не требует машин, не требует ни государственных, ни крупных запасов сырья, топлива, продовольствия, – которая может немедленно оказать известную помощь крестьянскому хозяйству и поднять его производительные силы.

Что же из этого получается?

Получается на основе известной (хотя бы только местной) свободы торговли возрождение мелкой буржуазии и капитализма. Это несомненно. Закрывать глаза на это смешно./…/

Возможно ли сочетание, соединение, совмещение советского государства, диктатуры пролетариата с государственным капитализмом?

Конечно, возможно./…/

Весь вопрос – как теоретический, так и практический – состоит в том, чтобы найти правильные способы того, как именно следует направить неизбежное (до известной степени и на известный срок) развитие капитализма в русло государственного капитализма, какими условиями обставить это, как обеспечить превращение в недалеком будущем государственного капитализма в социализм»[13].

В) «Все дело теперь в том, чтобы уметь соединить тот революционный размах, тот революционный энтузиазм, который мы уже проявили и проявляли в достаточном количестве и увенчали полным успехом, уметь соединить его /…/ с уменьем быть толковым и грамотным торгашом…»[14].

«Марксизм это не догма, а руководство к действию!»

Очень удобный, резиновый лозунг, который можно применить почти во всех случаях ревизионизма, но спрятать под ним радикальное изменение линии партии нельзя. За два года и три месяца основная задача, стратегический план строительства коммунизма развернут в обратном направлении на все 180°! Причем уже после практического окончания гражданской войны! По цитате «А» торгашество недопустимо, а по цитате «В» уже не только крестьяне, но и все коммунисты для укрепления завоеваний революции с прежним революционным энтузиазмом должны стать умелыми торгашами-капита-листами! Да, догматиком Ленина назвать никак нельзя. В «научном коммунизме» такое сальто-мортале именуется «материалистической диалектикой». С. Кара-Мурза оправдывает прямую измену Ленина идее и делу революции его творческим подходом к догмам марксизма, находит даже оригинальное выражение – «плодотворная противоречивость ленинской мысли», призванное служить для прикрытия обычных для Ленина отходов от марксизма и даже от своих собственных прежних убеждений. Разумеется, что при таком, почти синусоидальном колебании генеральной линии партии о каком-то определенном плане построения социализма не может быть и речи. Ниже мы попытаемся доказать, что социально-экономическая система СССР строилась в отсутствие какого-либо определенного плана, импровизированно, по наитию, в нескончаемом конфликте идей и мнений. И роль самого Ленина в этом строительстве нельзя переоценить.

Ленин, без всяких оговорок, действительно был выдающейся личностью, заслуживающей вечной памяти потомков не как коммунист № 1, а прежде всего как непревзойденный политический лидер и организатор, чуждый догмам и штампам, творческий гений которого мог находить спасительные решения в, казалось бы, совершенно безвыходных ситуациях; и не только находить, но и энергично проводить в жизнь до победного завершения. Он не был гениальным провидцем будущего, что приписывала ему позже советская пропагандистская машина, не был он и радетелем, родным отцом простого народа, что тоже навязывалось пропагандой. Он был всецело одержим идеей слома современного ему общества любым способом для построения общества-мечты, причем совсем не обязательно в «дикой» России, а скорее где-нибудь в просвещенной Европе. Судьба же простого народа, а тем более русского народа при этом интересовала его меньше всего. Главное назначение «трудящихся масс» он видел в качестве подсобного, расходного материала для «растопки пожара мировой революции» и построения коммунистического рая, в котором будут счастливо жить совсем другие люди. Во время братоубийственной гражданской войны иногда возникавшие у «бойцов революции» сомнения в необходимости стольких невинных жертв он называет «слюнтяйством» и беспощадно с ними борется. Накануне Февральской революции он безнадежно махнул на Россию рукой и публично заявил о ее полной бесперспективности в смысле пролетарской революции. Но когда в феврале 1917 года вся Россия покрылась красными бантами, он примчался немедленно и развил бешеную деятельность. В результате партия большевиков, почти из небытия в феврале, стала главной политической силой в России к октябрю. Во многом это произошло благодаря особым качествам Ленина – его таланту пропагандиста, умелым организаторским навыкам, волевой целеустремленности лидера-вождя, умению находить в массе разрозненных фактов и явлений текущих событий главные и решающим образом на них влиять. В отличие от кабинетных теоретиков Маркса и Энгельса, заслуга которых ограничивается приданием определенной «наукообразности» коммунистической утопии, Ленин был настоящим политиком-практиком. В первые три года революции он со своей партией настойчиво пытался реализовать установки «классического» коммунизма, такие как полное отчуждение частной собственности, уничтожение товарно-денежных отношений, уничтожение религии. Эта попытка завершилась полным провалом, и он увидел это одним из первых. Огромная заслуга Ленина перед российским народом состоит в том, что он не стал тупо, до последнего жителя страны вколачивать в Россию идеи Маркса (на что было настроено большинство его соратников), а, наступив на горло собственной песне, своими руками решительно прекратил бесчеловечный эксперимент. Для этого он, не теряя времени на долгие раздумья, как фокусник, вынимает в феврале 1921 года план «Б» – НЭП, предварительно заготовленный им на случай краха классической, утопической, модели коммунизма. А затем со своей обычной, неисчерпаемой энергией Ленин проделывает тяжелейшую работу по обращению своих соратников из «закостенелых» догматиков-марксистов в вынужденных сторонников «частичного» введения в России мелкобуржуазных экономических отношений, т. е. практически обращает их в реставраторов капитализма. Правда, в этом ему сильно помогает мартовская канонада кронштадского мятежа. В тяжелейшие и решающие первые пять лет революции, гражданской войны, интервенции и НЭПа только благодаря его энергичным, точным действиям власть остается в руках партии большевиков. И в дальнейшие годы строительства СССР, уже после его смерти, неукротимый дух его энергии, а главное нешаблонное, творческое движение его мысли вдохновляли на трудовые и военные подвиги не только членов его партии, но и обычных людей, строивших новую жизнь. Грандиозное строительство социализма в СССР оказало огромное влияние на весь мир, поэтому Ленин является выдающейся фигурой не только российской, но и мировой истории.

В отчаянных поисках неведомых путей построения коммунизма, предпринимавшихся большевиками, находившимися к тому же постоянно в жестком цейтноте, при полном отсутствии опыта и ресурсов, никаких признаков существования заранее разработанного проекта строительства СССР обнаружить нельзя. И лучшее тому подтверждение слова самого Ленина, заимствованные им у Наполеона: «Сначала нужно ввязаться в бой, а там посмотрим». Так или иначе, своей жизнью он доказал право на произнесение этих слов.

В последние годы жизни Ленин лихорадочно пытался успеть разработать какой-то план или хотя бы практические рекомендации для реализации вековой мечты человечества в отдельно взятой стране, но это ему не удалось. Жизнь приносила каждый день новые, большей частью неприятные сюрпризы, а состояние его здоровья не позволяло ему работать с прежней интенсивностью. После его смерти его партия хотя и осталась у власти, но фактически она осталась у разбитого корыта, т. к. большинство коммунистов не поняло и не приняло НЭПа и, уступив напору Ленина, продолжало считать в глубине души НЭП предательством Октября и возвратом к капитализму. В отсутствие единого лидера монолит большевистской партии сразу дал трещины, в стройных рядах партийцев образовалось замешательство. Сразу после смерти вождя в некогда едином отряде большевиков образовались фракции, жестко подавляемые ранее ленинским авторитетом. У фракций появились свои лидеры со своим видением дальнейшего пути развития дела революции. Началась ожесточенная внутрипартийная борьба, которая в какой-то степени даже отодвинула на второй план заботы о социалистическом строительстве.

Каждая фракция стремилась доказать, что именно она единственная законная наследница дела Ленина. Для этой цели все ринулись искать подтверждения своей правоты в работах Ленина. Сделать это было одновременно и просто и очень сложно. Ленин умер, оставив много теоретических работ и обширное эпистолярное наследие. Трудность его преемников заключалась в том, что в этой массе статей, писем и книжек, написанных им в разное время, обычно на актуальные текущие темы, нет практических указаний на будущее, но зато внимательный читатель сплошь и рядом натыкается на неясности, двусмысленности и прямые противоречия. Порой кажется, что из его работ можно «надергать» подходящих цитат для любых когда-либо существовавших экономических теорий и политических движений. Одна фраза: «НЭП – это всерьез и надолго, но не навсегда» может повредить мозги любому, кто попытается разгадать ее смысл. С другой стороны, такая «универсальность» наследия Ленина, отсутствие конкретных указаний давали широкий простор для выбора дальнейшего пути развития страны, и каждая фракция, подобрав подходящее высказывание Ленина, имела возможность утверждать, что только она является верным продолжателем его дела. Из-за имевшихся огромных пробелов в «единственно верном учении» простор для выбора направления и разработки планов строительства социализма был слишком широк, пожалуй, все 360°. Так, например, в теоретических работах классиков марксизма-ленинизма напрочь отсутствовало сколько-нибудь точное определение важнейших экономических понятий, установленных самим же марксизмом, например, производительных сил и производственных отношений. Этот крупный теоретический изъян послужил причиной полной неразберихи и совершенного ступора экономической теории социализма в 20-х годах. Страстные и бесплодные дискуссии по этому поводу вспыхивали постоянно на страницах газет и журналов, разгорались в кабинетах ЦК партии вплоть до 30-х годов. Главный экономист и теоретик партии Бухарин, вдохновленный, по-видимому, заразительным примером Александра Македонского, взмахом меча разрубившего гордиев узел, решил также, разом, покончить со всеми разногласиями. Он объявил, что конец капиталистического товарного общества будет концом и политической экономии. Поэтому не нужно ломать копья и пытаться создавать новую науку – политэкономию социализма, потому как при его наступлении эта новая наука тут же благополучно скончается. Такая точка зрения была преобладающей в стране до появления в 30-х годах работ Н. А. Вознесенского, в которых он одним из первых начал реальную разработку теории социалистической экономики и ее основного начала – планового народного хозяйства. Под тяжким давлением идеологического пресса догматиков марксизма-ленинизма процесс создания теоретических основ экономической системы советского государства был растянут на долгие годы, и только в 1954 году(!) первый учебник политэкономии социализма увидел свет.

Таким образом, мы можем утверждать, что в теоретическом плане «Ленинский проект» построения социализма никогда не существовал.

Поиск практических основ проекта

Нам остается лишь выяснить – имелась ли у большевиков под рукой какая-либо руководящая линия, канва, в соответствии с которой можно было бы вести практическое осуществление проекта? И для окончательного ответа на поставленный в этой главе вопрос воспользуемся хорошей книжкой – учебником «Отечественная история», разработанным историческим отделением РЭА им. Плеханова под руководством Ш. М. Мунчаева. Авторам этой, сравнительно небольшой по объему книги удалось достаточно глубоко, точно и непредвзято изложить все ключевые моменты истории нашего Отечества. Вот несколько выдержек из описания интересующего нас периода – 20-х годов.

«К концу 1921 года были заметны успехи НЭПа… В 1921–1922 году было заготовлено более 38 миллионов центнеров хлеба, в 1925 – 26 году – более 89 миллионов. Поголовье крупного рогатого скота, овец, коз, свиней превысило довоенный уровень/…/ За период 1921–1924 гг. валовая продукция крупной государственной промышленности возросла более чем в 2 раза…»

Однако «в 1923 году страна столкнулась с серьезным кризисом, связанным с расхождением цен на промышленные и сельскохозяйственные товары («ножницы» цен), с недовольством крестьян складывавшимися экономическими отношениями с промышленностью/…/ Покупательная способность крестьян снизилась/…/ Если в 1913 г. крестьянин мог за один пуд ржи приобрести около 6 аршин ситца, то в 1923 г. – только 1,5 аршина…»

Очередной «исторический» XIV съезд ВКП(б) (декабрь 1925) стал съездом индустриализации.

«На XIV съезде Сталин впервые говорил о курсе на индустриализацию как о генеральной линии партии. Тогда же была сформулирована главная задача индустриализации: превратить страну из ввозящей машины и оборудование в страну, производящую машины и оборудование, чтобы в обстановке капиталистического окружения страна представляла собой экономически самостоятельное государство/…/

Однако ситуация складывалась неблагополучно. Переоценив успехи восстановления экономики, правительство наметило на 1925/26 гг. большой экспорт зерна и закупку на этой основе значительного количества иностранного оборудования. Однако объем заготовок оказался меньше намеченного. Сказались не только погодные условия, но и негибкая практика кредитования хлебозаготовок. Деревня вновь ощутила нехватку промышленных товаров. Ухудшению положения на рынке способствовал быстрый рост зарплаты и расширение масштабов капитального строительства.

Чтобы ослабить товарный голод, правительство пошло на сокращение вложений в промышленность, уменьшение импорта и увеличение сельхозналога /…/

В декабре 1927 г. состоялся XV съезд ВКП(б), который вошел в историческую литературу как съезд, провозгласивший «курс на коллективизацию». В действительности же на съезде речь шла о развитии всех форм кооперации, о том, что перспективная задача постепенного перехода к коллективной обработке земли будет осуществляться «на основе новой техники (электрификации и т. д.)», а не наоборот: к машинизации на основе коллективизации. Ни сроков, ни способов кооперирования крестьянских хозяйств съезд не устанавливал /…/ Начало второй половины 20-х гг. прошло все еще под знаком расцвета нэповских принципов/…/

В то же время хлебозаготовительный кризис зимы 1927/28 гг. создал реальную угрозу планам промышленного строительства, осложнил общую экономическую ситуацию в стране.

Этот кризис во многом по своему происхождению, характеру и масштабам аналогичен кризису 1925/26 гг., но практические выводы оказались совершенно иными. По отношению к «держателям хлеба», прежде всего к кулацким и вообще зажиточным хозяйствам, были применены «чрезвычайные» меры, что, по существу, вело к свертыванию НЭПа в отношениях между городом и деревней».

Из приведенного обширного цитирования складывается устойчивое ощущение, что большевистское руководство страной как бы ощупью пытается найти твердый и верный путь в «светлое завтра», но это никак ему не удается. Больше того, эти судорожные попытки выбора пути схожи с ситуацией на потерявшем управление корабле, на котором, вдобавок, передрались все матросы и каждый, прорвавшись к штурвалу, старается закрутить его на собственный вкус, а корабль при этом только бестолково кружится на месте, обрекая команду на смерть.

Для подтверждения этого ощущения воспользуемся свидетельством активного участника тех событий – Н. И. Бухарина. Вот что он писал в уже упоминавшихся «Заметках экономиста»:

«И в то же время рост нашей экономики и несомненнейший рост социализма сопровождаются своеобразными «кризисами», которые, при всем решающем отличии закономерностей нашего развития от капиталистического, как будто «повторяют», но в вогнутом зеркале, кризисы капитализма; и тут и там диспропорция между производством и потреблением, но у нас это соотношение взято «навыворот» (там – перепроизводство, здесь – товарный голод; там – спрос со стороны масс гораздо меньше предложения, здесь – этот спрос больше предложения)/…/ Безработица у нас имеет место одновременно с систематическим ростом численности занятых рабочих. Даже аграрный «кризис» у нас идет «навыворот» (недостаток предложения хлеба)».

«Поставим теперь дальнейший вопрос: если у нас «кризисы» имеют как будто характер «вывернутых наизнанку» капиталистических кризисов; если у нас эффективный спрос масс шагает впереди производства, то не есть ли «товарный голод» общий закон нашего развития? Не обречены ли мы на – периодические или непериодические – «кризисы» на обратной основе, на ином соотношении между производством и потреблением? Не суть ли эти «критические» затруднения железный закон нашего развития?»

В этих словах Бухарина отчетливо слышна определенная растерянность от полученных в ходе начинавшегося грандиозного социалистического строительства первых неприятных сюрпризов. На горячие головы строителей коммунизма нежданно-негаданно свалились экономические кризисы социализма, безработица и прочие обычные напасти капитализма, о возможности которых ни Маркс, ни Ленин не предупреждали. Со страхом Бухарин спрашивает сам себя – а не объективный ли это, случаем, и ранее неизвестный коммунистам закон, вставший на их пути, против которого даже большевики бессильны? А если это так, то во имя чего было проговорено столько пламенных речей, исписано столько бумаги и пролито неимоверное количество невинной крови? По своей профессиональной привычке партийного пропагандиста он пытается предложить какое-то вразумительное обоснование происходящему, но делает это совершенно неубедительно даже для самого себя. И тогда он с последней надеждой утопающего обращается к высшему, для него существующему авторитету и единственному носителю истины – партии. Он лихорадочно пытается найти ответы на поставленные им самим вопросы в директивах последнего съезда и наталкивается, например, на такие «конкретные» указания XV съезда партии:

«Неправильно исходить из требования максимальной перекачки средств из сферы крестьянского хозяйства в сферу индустрии, ибо это требование означает не только политический разрыв с крестьянством, но и подрыв сырьевой базы самой индустрии, подрыв ее внутреннего рынка, подрыв экспорта и нарушение равновесия всей народнохозяйственной системы. С другой стороны, неправильно было бы отказываться от привлечения средств деревни к строительству индустрии; это в настоящее время означало бы замедление темпа развития и нарушение равновесия в ущерб индустриализации страны»[15].

Отличная практическая рекомендация, в лучших демагогических традициях марксизма. Обычно бойкий Бухарин даже не осмеливается это прокомментировать, неуверенно призывает запомнить на всякий случай, а сам идет дальше. Но вот дальше открываются намного более серьезные и даже совершенно катастрофические вещи. В ряду многих Бухарин приводит следующую табличку и сопровождает ее своими комментариями, хотя в последних она совершенно не нуждается:

«Интересно проследить положение вещей на наиболее отсталом фронте нашей крупной промышленности, на фронте черной металлургии, производящей чугун, рельсы, балки, швеллера, листовое, кровельное и оцинкованное железо, жесть, трубы железные и чугунные, катанку и др. Здесь «Контрольные цифры баланса черных металлов на 1928/29 год» дают нам такую картину развития по 3 годам:

Таким образом, дефицит (дефицит!!) быстро возрастает (возрастает!!) по всем решительно категориям потребителей!»[16]

Бухарин в который раз бросается за спасением к «мудрой» партии, но, как всегда, безрезультатно.

«Какую директиву давал на этот предмет XV съезд партии?

«В вопросе о темпе развития необходимо… иметь в виду крайнюю сложность задачи. Здесь следует исходить не из максимума темпа накопления на ближайший год или несколько лет, а из такого соотношения элементов народного хозяйства, которое обеспечивало бы длительно наиболее быстрый темп развития…

В области соотношения между развитием тяжелой и легкой индустрии равным образом необходимо исходить из оптимального сочетания обоих моментов. Считая правильным перенесение центра тяжести в производство средств производства, нужно при этом учитывать опасность слишком большой увязки государственных капиталов в крупное строительство, реализующееся на рынке лишь через ряд лет; с другой стороны, необходимо иметь в виду, что более быстрый оборот легкой индустрии (производство предметов первой необходимости) позволяет использовать ее капиталы и для строительства в тяжелой индустрии при условии развития легкой индустрии».

Как мы видим, XV съезд партии был очень осторожен…»

А автор «Заметок» был очень деликатен и растерян, чтобы решиться наконец сказать правду о неудавшемся эксперименте и о гибельности замены конкретного дела пустой и бессмысленной фразеологией. Единственное, на что он решился, так это сказать:

«…мы должны прийти также к следующему выводу: мы и сами недостаточно осознали еще всю новизну условий реконструктивного периода. Именно поэтому мы так «запаздывали»: проблему своих спецов поставили лишь после шахтинского дела…»[17]

Однако это признание прозвучало слишком поздно, партия уже давно потеряла инициативу и плелась в хвосте событий.

Надо подчеркнуть, что в приведенном фрагменте работы Бухарина речь идет о провальных показателях производства продукции черной металлургии – «хлеба» всей национальной индустрии, без которого о реконструкции народного хозяйства в условиях международной изоляции можно было бы спокойно забыть как о несбыточной мечте навсегда, а на всех планах индустриализации страны соответственно должны были быть поставлены большие и жирные черные кресты.

Глядя на приведенную табличку, незабвенный ельцинский премьер Черномырдин сказал бы: «Ну, опускается буквально все, и не только руки». У Бухарина и большевиков, глядевших на эту табличку, не только все опускалось, но и ледяной холод панического ужаса от осознания собственной беспомощности перед вновь открытыми «объективными законами», грозящими гибелью дела всей жизни, сковывал сознание и волю. Эта табличка, перемноженная на упомянутый выше хлебозаготовительный кризис 1927/28 гг., означала смертный приговор созданию мощной индустриальной державы и, в конечном счете, самому делу построения коммунизма в России. Страна быстро погружалась в цветущее болото торжествующего мещанства с его мелкобуржуазной философией хозяйчиков, которым было глубоко наплевать на святую для каждого коммуниста мессианскую идею об освобождении человечества от тысячелетнего рабства. Сытое «мурло» нэпмана лезло изо всех щелей и готовилось прибрать власть к своим липким рукам. И наоборот, «гегемон» революции – пролетариат – деградировал на глазах, начался обратный отток рабочих из промышленности в деревню, лишавший последней опоры партию большевиков. По этому поводу С. Г. Кара-Мурза сообщает следующее:

«…В результате началось сокращение доли рабочей силы, занятой в промышленности и торговле – процесс, несовместимый с индустриализацией. Доля занятых в промышленности к 1928 г. снизилась до 8 % (в 1913 г. – 9 %), занятых в торговле – до 3 % (в 1913 г. – 6 %). Напротив, доля занятых в сельском хозяйстве возросла за это время с 75 до 80 %. Шла, как говорили, «натурализация и аграризация народного хозяйства»[18].

Многие коммунисты были деморализованы. Все их громогласные обещания народу райской жизни, все бывшие на их вооружении стройные теории и законы, сами великие перспективы построения коммунистического общества обратились в прах при соприкосновении с реальной жизнью. Вместо небывалого экономического расцвета освобожденного от оков капитализма общества – постоянные кризисы, безработица и хроническая нехватка почти всего спектра продуктов промышленности и сельского хозяйства; вместо построенной по последнему слову науки и техники современной промышленности, без которой, по словам Ленина, социализм «немыслим», – кое-как работающие оставшиеся от капитализма полуразвалившиеся предприятия с деклассированной рабочей силой, из которой неудержимо «утекают» в деревню остатки квалифицированных рабочих. В руководящие органы партии валом шли письма – крики отчаяния рядовых коммунистов и рабочих. «Руководителю ВКП(б) И. В. Сталину…Жизнь сейчас есть не что иное, как болезнь. Так жить долго нельзя! И я думаю, что нужно предпринять какие-то меры для того, чтобы дать трудящимся кое-какие возможности жить…

Мы выросли намного! Дайте нам, что обещали и обещаете уже долгое время.

Аппетиты зарвавшихся нэпманов, партийцев и спецов нужно сократить, так как такая несправедливость в пролетарском государстве нетерпима, такого мнения большинство рабочих, которые также в трудный момент для республики Советов не щадили своей головы.

Дайте работу! Дайте хлеба! Дайте справедливости! Л. К. Хачатуров – рабочий»

В такой ситуации для православного человека остается только один выход – выйти на площадь, низко поклониться во все четыре стороны, затем упасть на колени и чистосердечно, до глубины души покаяться всему народу за введение его в трагический соблазн.

Но большевики были безбожниками, не верили в существование души, поэтому подвиг покаяния был глубоко чужд их природе. Да и не все большевистские руководители были склонны к отчаянию. Были среди них и волевые, закаленные в боях гражданской войны борцы. Они, подталкиваемые своими товарищами из низовых звеньев партии, были полны решимости продолжать борьбу в любых условиях. Они-то и выбрали Сталина своим лидером и доказали ему, что ради окончательной победы пролетарской революции готовы к беспрекословному исполнению любых его приказов. Для оправдания очевидных провалов в коммунистическом строительстве для начала были найдены «козлы отпущения» в собственных рядах в лице «правых» и «левых» уклонистов. Но поскольку и ребенку ясно, что от кабинетной демагогии партийцев пользы немного, но и вреда не больше, для пущей убедительности было организовано «шахтинское дело» с расстрельными приговорами. Обвиненные во вредительстве специалисты были представителями той самой черной металлургии и сопутствующей ей горнодобывающей промышленности, результаты деятельности которой произвели столь гнетущее впечатление на Бухарина.

Однако расстрелянием любого количества «вредителей» проблемы товарного голода, задачу широкого развертывания строительства современной индустрии, приобретения необходимого для этой цели оборудования было не решить. Именно поэтому у российского крестьянства в 1929/30 гг. не оставалось никаких шансов на то, чтобы уцелеть. В этот критический момент оно оставалось в стране единственным классом, единственной и самой многочисленной группой населения, которую можно было еще грабить. В этой связи очень наивно звучат мечтания некоторых сегодняшних публицистов о том, как бы мы хорошо жили, если бы партия коммунистов не трогала «кулаков» и воспользовалась бы рекомендациями Чаянова или Кондратьева с их идеями развития товарных форм сельского хозяйства на основе широкого кооперирования. Не было ни единого шанса для воплощения этих идей и проектов, так же как не было шансов для физического выживания их носителей. Иллюзии закончились, пустые дальнейшие надежды на сказочные урожаи были убийственны для пролетарского государства. Деньги ему требовались немедленно и в нужном количестве. А это могло было быть обеспечено только хорошо организованным, централизованным, насильственным изъятием хлеба у его владельцев. И под лозунгом: «к механизации сельского хозяйства на основе полной коллективизации» (т. е. прямо противоположным решению XV съезда) началась массовая коллективизация, т. е. массовое избиение крестьянства в России, организованное хорошо подготовленными, имеющими солидный опыт проведения подобных операций специалистами. Этот трагический момент отечественной истории И. Р. Шафаревич назвал крестьянской войной, в которой крестьяне потерпели поражение. На мой взгляд, ни о какой войне тут не может идти речи, т. к. подвергшаяся нападению сторона, разобщенная и отягощенная детьми, женами, стариками, хозяйством, не могла в принципе организовать сколько-нибудь достойного сопротивления мощной государственной машине. Скорее эта акция была похожа на внезапный бандитский удар в спину собственному народу, на который он не мог ответить. Последовавшие массовые выселения, голодомор явились причиной смерти сотен тысяч невинных тружеников и членов их семей, многие миллионы были обречены на бесконечные горе и страдания. С этого момента историческая основа России – традиционная крестьянская семья с ее патриархальным укладом, сохранявшаяся на протяжении столетий почти в неизменном виде вопреки всем царским реформам, была окончательно разрушена и исчезла навсегда. И именно с этого года Великого перелома начинается отсчет времени реального строительства СССР. В результате тотальной коллективизации свезенный в общие амбары хлеб легко и быстро изымался и тут же продавался за границу. Благодаря вырученной за хлеб валюте на СССР только в 1931 г. пришлось 1/3 мирового импорта машин и оборудования. Эти массовые закупки сделали возможным широкое развертывание строительства индустриальной базы страны, которая, в свою очередь, послужила мощной стартовой площадкой для фантастического рывка бывшей отсталой окраины Европы в мировые лидеры и позднее позволила стать СССР второй сверхдержавой мира.

Итак, на поставленный в самом начале этой главы вопрос можно ответить следующим образом. Первые 12 лет большевистской власти были потрачены большевиками на бесплодные споры и беспорядочные поиски дальнейшего пути революции, т. е. практически впустую. В этих лихорадочных метаниях нет и малейшего намека на выдерживание какой-либо руководящей линии якобы имевшегося у них генерального плана – проекта построения коммунизма. Если не считать энергичных действий по захвату и удержанию власти в начальный период еще при жизни Ленина, остальное время большевики провели пассивно, в бесконечном теоретизировании и фракционной борьбе. Непрерывно заседая и бесконечно дискутируя по поводу принятия бесчисленных и бесплодных директив и резолюций, они время от времени нехотя прерывались на ликвидацию то тут, то там внезапно вспыхивающих острых проблем реальной жизни в собственной стране, но в основном были поглощены нетерпеливым ожиданием пришествия мировой пролетарской революции, которая и должна была решить, по их мнению, все неприятные текущие вопросы. Однако мировой революции не случилось, а марксизм-ленинизм оказался к тому же вовсе не наукой, и уж тем более не практическим руководством, а всего лишь идеологией, притом далеко не всегда убедительной и логичной. И хотя эта идеология была великолепно подогнана к вековому стремлению народа к добру и справедливости, она, как и любая другая идеология, не могла давать практических рецептов и формул для повседневной жизни. Тем не менее большинство коммунистов продолжало тогда свято верить, что вот-вот случится чудо и вся страна в едином порыве заработает по-новому, по-коммунистически и наконец-то прольются громогласно обещанные ими народу молочные реки с кисельными берегами, триумфально возвеличивая и победоносно завершая их революционный подвиг. В это время страна, благодаря НЭПу, была практически предоставлена сама себе и понемногу восстанавливала разоренную экономику с помощью ограниченных государством, мелкотоварных, но все же тех самых капиталистических методов, которые медленно, но неотвратимо возвращали ее в лоно махрового капитализма. Увидев в конце 20-х полный крах своей пассивной прежней политики и ясно надвигающийся конец пролетарской революции, не желающие мириться с поражением большевики решились на последнее остававшееся у них средство – разорение крестьян, на чьих костях и было вскоре начато настоящее, активное строительство страны под названием СССР. С этого момента коммунисты, уже не оглядываясь на догмы марксизма, решительно двинулись вперед по неведомому пути, увлекая за собой добровольно или насильно все остальное население огромной страны.

4. Выводы

Подведем итоги полученных нами в этой части результатов.

Первое: признаки социализма отсутствовали в позднем СССР в «суперквалифицированном» большинстве (из восьми названных шесть отсутствовали полностью), поэтому поздний СССР ошибочно называть страной развитого социализма. Это косвенно подтверждают события 60-х, когда китайская пропаганда обвинила КПСС и, соответственно, руководство СССР в ревизионизме марксизма-ленинизма и измене идеям социализма-коммунизма. У нее были для этого веские основания.

Второе: кроме гневной критики существующих порядков, пламенных призывов покончить со старым миром и страстного желания на его обломках построить сказочный коммунистический рай в коммунистической идеологии, как и в любой другой, изначально не существовало никаких, в прямом смысле этого слова, проектов или планов построения социализма-коммунизма. А это означает, что некому, негде и нечего было искажать и извращать в ходе строительства СССР и что построенное ценой огромных народных жертв в экстремально тяжелых условиях государство являлось плодом коллективной работы и коллективного творчества огромного числа простых людей, составлявших народы бывшего СССР, а вовсе не результатом воплощения планов гениальных провидцев.

Нормы и правила передовой организации медицинского обслуживания всех слоев населения от столицы и до самых глухих окраин; эффективные профилактические меры по борьбе со всевозможными заболеваниями; методики преподавания в начальной, средней, высшей школе и новую организацию научно-исследовательской деятельности, принесшие стране и миру высочайшие достижения в науке и технике разрабатывали и успешно внедряли в жизнь не коммунисты на своих съездах, а самые обычные завлабы, беспартийные служащие самых заурядных районных больниц и отделов образования, не оставившие истории своих имен, но самоотверженный труд которых именно в своей массе дал выдающиеся результаты. Достижения именно простых, преданных своему делу советских людей в медицине, образовании, науке и технике были признаны одними из лучших в мире. Они позволили некогда огромной отсталой стране с нищим, неграмотным населением, проживавшим в практически средневековых условиях, встать за пару-тройку десятилетий в строй самых передовых и развитых в научно-техническом отношении стран мира. Сам С. Г. Кара-Мурза в своей книге «Советская цивилизация» полностью подтверждает именно такой процесс создания СССР:

«В советское время через школу и прессу в массовое сознание вошло очень упрощенное представление о том, что советский строй создавался исключительно в рамках доктрины большевиков. Это мнение исторически неверно. На деле основные черты советского строя складывались в сотрудничестве, диалоге или борьбе всего спектра культурных и политических течений, отражающих идеалы и интересы всех частей российского общества, очень сложного и социально, и культурно, и этнически. Более того, большое влияние на это «строительство СССР» оказывало участие, в той или иной форме, и зарубежных сил, и находящихся в эмиграции элементов российского общества.

Главный поток в становлении нового порядка жизни складывается путем отбора форм, перебираемых и испытываемых на «молекулярном уровне» – в мысли и опыте миллионов людей /…/ Какова, например, роль «бесплодных» народников в становлении советского проекта и потом строя? Думаю, она гораздо больше, чем роль марксистов».

Странно только, что после этих ясных, написанных с твердой убежденностью слов автор продолжает твердить о каком-то проекте, якобы воплощенном в нашей советской жизни, но которого, по его же словам, в действительности не было.

Существенная роль в строительстве СССР принадлежала коммунистам. Несмотря на глубокое отрицательное отношение к их роли в истории России, тем не менее покойный митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн все же признает:

«…в своем большинстве – благонамеренные и доверчивые – русские коммунисты принимали всерьез все провозглашенные лозунги. Они бесхитростно и рьяно стремились к созидательному труду, искренне намереваясь строить то сказочное царство всеобщего братства, о котором твердило «единственно верное» учение»[19].

СССР не был создан по воле, предписаниям или прихоти какого-то узкого круга «посвященных», и уж тем более ни в соответствии с какой-то модной теорией. Советский Союз появился в результате огромной творческой работы именно того самого, на «молекулярном уровне» народа, который вместе с «добронамеренными коммунистами», с неизбежными ошибками и потерями стойко прошел тяжелый, но совершенно новый путь, построив в рекордные сроки небывалое в истории человечества государство, в котором учитывались, обеспечивались на достаточно высоком уровне и надежно гарантировались всем без исключения гражданам страны все необходимые жизненные потребности и права для достойной человеческой жизни. Так или иначе, безостановочные пропагандистские декларации большевиков о переходе в результате Октября власти из рук царя и кучки буржуев в руки широчайших народных масс, заставили сам народ искренне поверить в это и пробудили его лучших представителей от вековой спячки, сыграли решающую роль в открытии неисчерпаемого источника творческой энергии и инициативы огромных масс людей. Построенное в итоге общество, в котором гармонично и бесконфликтно уживались десятки различных народов, очевидно, наилучшим образом соответствовало их культурным и религиозным традициям, позволяло оптимально решать проблемы всех слоев населения, справедливо сочетать их интересы и создавало ни с чем не сравнимую комфортную уверенность человека в себе, окружающих, своей стране, в будущем своем и своих детей. Та незабываемая атмосфера всеобщего товарищества, бескорыстной взаимопомощи и поддержки, твердая убежденность в существовании неизменно улучшающейся из года в год, гармоничной и счастливой жизни, обеспеченной тебе твоим государством, сегодня действительно кажется сказкой.

Таким образом, мы ответили на вопрос, прозвучавший в названии этой части, но, как это часто бывает, ответ на один вопрос порождает новые.

Так что же такое все-таки был этот СССР, если не социалистическое и уж тем более не капиталистическое государство, то что же? К какому виду государственного устройства мы должны его отнести?

Здесь я позволю себе немного потеоретизировать. Начну с утверждения, с которым согласится большинство, что на Земле никогда не существовало государств в «чистом» капиталистическом или «чистом» социалистическом варианте. Наиболее близкими к «чистому» капитализму сегодня можно считать страны Латинской Америки с высокоразвитой частной горнодобывающей индустрией, с одной стороны, и незащищенным наемным рабским трудом с другой стороны. В этих странах пределом мечтаний забойщика является спутниковая антенна для его телевизора, а наряду со взрослыми, безо всякой социальной защиты, в рудниках трудятся 10– 12– летние дети за те же гроши, за которые точно такие же дети трудились в шахтах классической страны капитализма – доброй старой Англии, но веком ранее. Самым близким к классическому пониманию социализма из реально существовавших вариантов его исполнения следует отнести режим бывшего парижского студента ПолПота в Камбодже, от которого погибавшую страну древней культуры освободила армия социалистического же Вьетнама. Все остальные существующие ныне или существовавшие ранее государства находились и находятся в промежуточном состоянии, «серой» зоне между этими двумя полюсами. Поэтому никогда нельзя сказать определенно, где кончается капитализм и где начинается социализм, и наоборот. Граница между этими двумя полюсами сильно размыта или отсутствует вовсе. Можно говорить только о степени приближения государственного устройства к тому или другому полюсу. Строго говоря, в качестве полюсов этой схемы государственного устройства должны быть использованы самые общие категории политического и экономического характера, а не просто слова «социализм» и «капитализм». Однако для упрощения дальнейшего изложения мы оставим именно эти термины. Притом, совершенно сознательно, я не хочу использовать привычную марксистскую терминологию, все эти «надстройки» и «базисы», хотя бы потому, что, на мой взгляд, приписываемые им функции, взаимозависимость и непосредственное влияние друг на друга в марксизме сильно преувеличены.

Итак, представим для наглядности модель устройства некоего усредненного государства в виде электросхемы, основными элементами которой будут являться два больших реостата, знакомых нам из лабораторных работ по физике средней школы. Первый реостат – это политическое устройство страны. Левое крайнее положение ползуна этого реостата означает полную свободу народа от государства – анархию, т. е. полное отсутствие законов, норм поведения, системы наказаний и тюрем (сопротивление реостата – т. е. политической системы государства – равно нулю). Правое крайнее положение ползуна реостата означает тоталитаризм, абсолютную диктатуру со строгой пирамидальной иерархией. Это положение ползуна реостата указывает на то, что народ в таком государстве ограничен в своих действиях строжайшими законами и постановлениями, провозглашенными группой лиц или, в пределе, одним лицом – диктатором-тираном, неисполнение которых неотвратимо и сурово наказывается карательными органами (сопротивление реостата, т. е. той же политической системы, максимально).

Второй реостат в нашей схеме будет представлять экономическое устройство страны. Крайнее левое положение ползуна реостата означает ничем и никем неограниченный свободный рынок, а правое крайнее положение ползуна означает 100 % государственный контроль производства и распределения всех производимых в стране продуктов и услуг. К реостатам каким-то особым образом (без учета требований общей теории электричества) подключены лампочка и источник тока. Лампочка в нашей модели государства будет символизировать благосостояние подавляющего большинства – 90 % населяющего его народа. Под источником тока мы будем подразумевать строго индивидуальные и постоянно меняющиеся во времени источники благосостояния стран и народов: полезные ископаемые, валютные резервы, трудовые ресурсы, состояние науки и техники, законы, культуру, обычаи, нравы, климат, урожаи, международное положение, внешние связи и т. д. Ползунами реостатов управляют не Господь Бог или какие-то объективные законы, а обычные люди, в данный отрезок времени находящиеся на руководящих постах страны. Их задача состоит в том, чтобы, своевременно реагируя на постоянно меняющиеся характеристики источника тока, передвигать ползуны обоих реостатов в правильном направлении и с нужной скоростью, добиваясь ровного и полного свечения лампочки, искусно избегая при этом ее перегрева и возможного сгорания спирали или, наоборот, неполного, тусклого свечения и полного погасания. От людей, передвигающих ползуны реостатов; их умения, знаний, опыта и даже интуиции зависит оптимальная работа нашего устройства и, соответственно, наше «светлое» настоящее и трижды «светлое» будущее.

С помощью выдуманной нами схемы государственного устройства мы можем моделировать большинство современных государственных систем. Передвинув, например, ползун первого реостата влево, а второго вправо, мы получим Чили времен демократа-социалиста Сальвадора Альенде с его попыткой национализации экономики. Передвинув затем оба ползуна в противоположных направлениях, мы получим Чили времен диктатора Пиночета, передавшего все объекты экономики в частное владение в условиях жестокой диктатуры. Пол Пот чуть было не погасил лампу древнего кхмерского народа, а Гитлер сжег лампочку немецкого народа и немцам пришлось начинать жить почти заново. При достаточно большой длине обоих реостатов число комбинаций различных положений ползунов возрастает многократно, соответственно растет и число возможных вариантов государственного устройства. Учитывая при этом, что источник тока каждой отдельно взятой страны имеет только ему присущие характеристики, т. е. абсолютно индивидуален и неповторим, можно утверждать, что не может существовать одного и того же определенного, фиксированного положения ползунов, которое оказывало бы совершенно одинаковое действие на две различных системы и которое гарантировало бы одинаковое, оптимальное свечение лампочек хотя бы в двух различных странах-моделях.

Другими словами, счастье и процветание народов строится индивидуально, без готовых формул и рецептов, тем более полученных извне, только на основе кропотливого, коллективного творческого труда лучших его представителей, обладающих всеми необходимыми знаниями и опытом, ясно осознающих свою ответственность и душой болеющих за исполняемое дело. При этом именно преданность делу должна быть основным критерием в отборе этих людей и основным мотивом их работы, а ни в коем случае не тщеславие или корысть. Вторым очень важным качеством, необходимым для успешной работы управленцев любого уровня, должна быть их склонность к творческой работе. Они должны обладать пытливым, изобретательным умом, должны быть всегда готовыми к неожиданным, неординарным решениям, свободным от пресса устаревших догм и навязываемых авторитетных мнений. Нельзя в один поток вступить дважды – время и условия жизни меняются непрерывно, каждый момент уникален и неповторим, поэтому только творческая личность может успешно справляться с усложняющимися с каждым днем задачами управления обществом.

И именно поэтому по-детски наивной и совершенно нелепой выглядит назойливо и широко распространявшаяся в нашей стране точка зрения на государственное устройство как на определенную форму одежды, висящую в общедоступном шкафу. Надел королевскую мантию – и бац, ты уже король, по-царски ешь и спишь, в коротких перерывах между этими основными занятиями повелеваешь подвластными тебе народами. Надел по ошибке вместо мантии шахтерскую робу – ну тебя уже кроме молока за вредность больше ничего нет, да и повелевать ты можешь только тещей, и то только тогда, когда у нее бывают редкие минуты хорошего настроения. Большинство советских людей, воспитанное на марксистской выдумке об автоматической смене формаций, отравленное позже ядом перестройки, было совершенно уверено в такой, чисто механистической возможности радикального изменения жизни в стране – разогнал Госплан и министерства, отпустил на свободу цены – и бац, в соседнем магазине сорок сортов колбасы, одна дешевле другой, а каждый член твоей семьи имеет по автомобилю и отпуск проводит на Канарах. Это, удивительно примитивное, насквозь лживое, но прочно вбитое в головы людей представление об организации человеческого общества послужило одной из причин, приведших Россию к катастрофе. Этим дремучим, но глубоко устойчивым заблуждением советских людей ловко воспользовались могучие, таинственные, враждебные России силы, представленные на широкой публике так называемыми «младореформаторами». Под неусыпным контролем и опекой опытных «кукловодов», доморощенных и забугорных, под профессионально организованным, разрушительным пропагандистским огнем средств массовой информации бойким «младореформаторам» удалось навязать стране не просто лживо-механистическое, а откровенно убийственное представление о путях решения накопившихся проблем в СССР. Для прикрытия своих преступных действий, совершенно в духе марксизма, ими был выдуман некий «переходный период», якобы необходимый для осуществления «перехода» государства от одной формации к другой, а на самом деле призванный спрятать под дымовой завесой путь в никуда. Изобретение «переходного периода» понадобилось для оправдания вакханалии грабежа, беззакония и бесправия, воцарившихся в когда-то спокойной и стабильной стране в результате их разрушительной деятельности. Он был призван также затушевать, спрятать от общества факт одномоментного разделения когда-то во всем равных его членов на кучку супербогачей и остальную огромную массу беспросветной нищеты. Но подробнее об этом поговорим в следующей части.

Политика и экономика относятся к гуманитарным дисциплинам, а это значит, что они существуют только в сфере человеческих отношений, в отличие, например, от законов естественных наук. Соответственно, законы, ими устанавливаемые, имеют не всеобщий характер, как закон всемирного тяготения, например, а представляют собой свод правил, полученных эмпирически, т. е. исключительно из опыта повседневной жизни. Эти законы действуют только в рамках существующего человеческого общества и притом на определенной стадии его развития. Отличие этих законов от законов естественных наук заключается в том, что, например, при помощи законов естественной науки физики, открытых Ньютоном, мы можем совершенно точно рассчитать траекторию полета искусственного спутника любой планеты, траекторию движения двух идеальных тел, например бильярдных шаров, после их соударения. Расчет траектории движения трех идеальных тел после одновременного соударения – уже несравнимо более сложная задача даже для точной науки физики. Точную же траекторию роста инфляции, курса валют, уровня и качества потребления – т. е. результаты столкновения миллионов далеко не идеальных тел, имеющих каждый свой норов и представления о жизни, мы рассчитать не в силах, а можем только прогнозировать, привлекая для этого аппарат естественной науки математики. При отклонении инфляции по каким-то причинам от нужной нам траектории мы пытаемся воздействовать на ее рост определенными мероприятиями. Успешность этих мероприятий напрямую зависит не от формул, а от конкретных исполнителей, от их энергии, знаний, от специфических условий и ситуации в стране в целом, уровня исполнительной дисциплины, настроений и много другого, а не просто от величины ускорения свободного падения на данной планете.

И совершенно полной абстракцией, не имеющей никакого отношения ни к природе, ни к человеческому обществу, являются так называемые универсальные, объективные законы материального мира, первоначально сформулированные философом Гегелем при разработке им общего метода познания и легшие в основу марксистской диалектики, ставшие позже «душой» марксизма. Сама философия как сверхнаука, старательно пытавшаяся тысячи лет постичь «суть вещей», найти универсальный подход для решения задач всех прочих наук, объединить все явления жизни в одну концепцию, определить общую методологию для решения проблем всего человечества, тихо и незаметно скончалась в бурях XX века, надорвавшись от непосильной задачи. Пожалуй, можно даже указать точную дату смерти философии как «царицы всех наук». Это день смерти Альберта Эйнштейна, автора теории относительности. Великий ум XX века, разработавший знаменитую теорию еще в молодые годы, всю свою оставшуюся жизнь посвятил попытке создания всеобъемлющей теории происхождения и существования Вселенной, которая была бы способна описать все явления материального мира. Но все его усилия оказались тщетными – великому Эйнштейну не удалось совершить новое открытие. За те полвека, которые прошли со времени его смерти, человеческие знания многократно возросли, значительно расширился и их горизонт. Возможности человеческого мозга, однако, остались прежними. Поэтому нет никаких шансов на то, что в обозримом будущем появится такой человеческий мозг, который смог бы охватить все отрасли человеческого знания и сложить их в единую картину устройства мира. Что же касается нынешних философов, то, само собой разумеется, что они о факте смерти своей кормилицы застенчиво промолчали, чтобы не остаться совсем без работы; поэтому бедные студенты и сегодня продолжают мучиться, честно пытаясь понять, что означают на практике законы единства и борьбы противоположностей, отрицания отрицания, перехода количества в качество и т. п. Я тоже когда-то прилежно учил эти законы, но за те полвека, которые я прожил в материальном мире, мне ни разу не посчастливилось увидеть, например, того, чтобы кучка дождевых червей превращалась каким-то образом в анаконду или хотя бы в ужа. А как инженер, я могу твердо и ответственно заявить, что сколько не производи «Москвич-412», хоть миллионными сериями, на выходе конвейера никогда не появится «Мерседес» класса «Е», сколько бы Гегель с Марксом ни пытались мне доказать обратное. В конце концов, я и сам, как Гегель, на досуге, в компании старых товарищей, за стаканом доброго вина могу сочинять подобные «мировые» законы в изрядных количествах, например, такой: «Закон нахождения малого в большом, а большого в малом». Читателю же предлагаю самому найти неопровержимые доказательства реального действия вновь открытого нами закона диалектики и изобрести еще парочку подобных «объективных законов».

Отсюда третий, главный вывод этого раздела – не существует каких-то раз и навсегда определенных, застывших форм экономического, политического и социального государственного устройства, в нашем случае капитализма и социализма, подчиняющихся набору законов и установлений. Невозможно предписать конкретному государству и народу какие-то общие «правила игры», следуя которым это государство и народ получат совершенно определенный, желаемый результат. Нельзя, насильно вгоняя государственные структуры в рамки каких-то уже известных, отработанных форм, заранее быть уверенным в том, что в результате будет получена отливка в точности соответствующая форме, в которую она была залита. Каждое государство, в любой момент его существования, в каких-то своих чертах и может быть похоже на другие, но всегда имеет свои особенности и имеет только свой, единственный и неповторимый путь. Именно своим, неповторимым путем прошли народы России, создав в итоге могучее государство – СССР. При этом были изобретены, испытаны и успешно внедрены в жизнь совершенно новые способы организации производства, науки, здравоохранения, образования, позволившие в минимальные сроки решить грандиозные задачи построения высокоразвитого общества. Как и почему это общество было в одночасье уничтожено, пойдет речь в следующих частях, а пока для подтверждения этого вывода и в заключение этой части приведем два примера.

Первый пример – капиталистическая Германия – ФРГ. «Минимум государственного вмешательства, насколько это возможно, но максимум государственного вмешательства, насколько это необходимо» – под этим лозунгом создавалось немецкое экономическое чудо, а экономическая система получила название «социальное рыночное хозяйство». Чисто рыночная экономика интересуется только прибылью, тревоги, нужды и заботы большинства простого населения она полностью игнорирует. В условиях руинированного в буквальном смысле хозяйства, перед глазами собственного народа, влачившего жалкое существование на развалинах третьего рейха, руководство ФРГ не позволило себе снять с себя ответственность за его судьбу, всецело полагаясь на волшебную силу «саморегуляции» свободного рынка. Экономика должна служить людям и никак не наоборот, поэтому жизненно важные отрасли экономики, от которых во многом зависело благополучие простых людей – сельское хозяйство, транспорт, горнодобывающая индустрия, – были осознанно и целиком выведены правительством ФРГ из-под влияния рыночной конкурентной борьбы под государственный контроль, а финансовые планы федерации, земель и общин тесно координировались. Мудрость руководства и беззаветная любовь к родине немецкого народа, его страстное желание любой ценой возродить страну из руин сотворили «немецкое чудо», а вовсе не свободный рынок и тем более не план Маршалла, по которому Германия получила, в основном в кредитах, вдвое меньшую сумму, чем, например, почти не тронутая войной Франция. Впервые «немецкое экономическое чудо» дало осечку в середине 60-х годов, когда рост ВВП неожиданно ушел в минус и безработица возросла до 2,2 %. Немецкое правительство не стало дожидаться, пока заработают «рычаги саморегуляции» свободного рынка, и взяло инициативу в свои руки. Министром экономики Карлом Шиллером была провозглашена «концентрированная акция»; кабинет министров принял программу сокращения бюджетных расходов. И даже немецкий парламент не постеснялся в самой что ни на есть капиталистической стране принять закон о поддержке стабильности и роста экономики, по которому перед немецким рыночным, социальным хозяйством ставились четыре цели: стабильность цен; высокая занятость; внешнеэкономическое равновесие и размеренный, неуклонный экономический рост. После вмешательства в «свободное рыночное хозяйство» обыкновенных людей, а не мифической «невидимой руки» рынка, экономика Германии снова встала на все четыре колеса и уверенно покатила дальше.

Второй пример – коммунистический Китай и тоже экономическое чудо, созданное людьми. Своими успешными реформами китайцы опровергли целый ряд существовавших в обществе до того заблуждений и попутно перечеркнули кое-какие законы марксизма. Они на деле доказали, что основательное реформирование страны вполне возможно осуществлять с сохранением высокой социальной стабильности в обществе. Мало того, китайскому руководству при проведении радикальных реформ удалось обеспечивать непрерывный рост уровня жизни всего населения. Успех реформ в Китае «нарушил» закон марксизма о неизменной первичности «базиса» и вторичности «надстройки»: в китайском варианте реформ «надстройка» стала лепить «базис» по своему произволению. Китайцами был также успешно похоронен основополагающий закон вульгарного материализма– «бытие определяет сознание». Китайцы неопровержимо доказали, что на самом деле сознание руководителей определяет бытие народа.

По своему социально-экономическому устройству Китай был более близок к классическому пониманию социализма, чем СССР, и тем не менее, проводя в жизнь новую экономическую политику, мудрые китайцы вовсе не спешили предавать анафеме свое недавнее прошлое, разрушать до основания имевшиеся государственные структуры и существующее государственное устройство. Более того, реформы осуществлялись под знаменем коммунизма и торжественно сопровождались традиционной марксистско-ленинской фразеологией. Но для их успеха это было неважно. Самым важнейшим фактором, сделавшим китайские реформы максимально успешными, оказалось высокое чувство ответственности его руководителей, их нешаблонный, творческий стиль работы. Только в 2003 году, на 25-м году реформ, когда ошеломляющие экономические достижения Китая изумили весь мир, руководство КПК осмелилось наконец-то внести в Основной закон статью о защите частной собственности.

Китайские реформы вывели Китай в ведущие страны мира, в том числе и в высокотехнологичных и наукоемких отраслях, в разы увеличили ВВП, значительно повысили уровень жизни миллиардного населения, поставили науку и образование на высший современный уровень. «Реформы» в России вышвырнули когда-то вторую державу мира в ряд стран третьего мира, уничтожили науку, образование, наукоемкие отрасли, наполовину сократили ВВП, посадив при этом страну на «сырьевую иглу», сделав сырьевым придатком высокоразвитых стран, опустили большую часть населения в бесправную, беспросветную нищету.

В следующих главах мы постараемся выяснить вопрос, почему проводимые «реформы» привели к катастрофическим провалам практически во всех сферах жизнедеятельности российского населения, и попытаемся определить степень вины в этом отдельных активных участников их проведения.

Заканчивая эту часть, приведем высказывание Л. Абалкина, еще раз подтверждающее мысль об относительности «антагонистских» различий между социалистической и капиталистической социально-экономическими системами:

«Видимо, следует признать, что общественное развитие в принципе многовариантно и альтернативно. Причем возможность изменить ход общественного развития находится в намного большей зависимости от того, что принято называть субъективным фактором, чем от жесткой технологической детерминированности этих процессов».

Часть III Гибель СССР, или «Кто виноват?»

1. Умопомрачение

Происхождение революций и бунтов, несмотря на горы посвященных этой теме исследований, остается все же необъясненным до конца и загадочным явлением, в особенности загадочным в России. Почему собравшаяся толпа вечно чем-то недовольных граждан послушно расходится по свистку городового в девяти случаях, а в десятом, внешне точно таком же, как и все предыдущие, неожиданно остается неподвижно стоять. Потом, после непродолжительного замешательства, вдруг срывается со своего места и решительно движется прямо на продолжающего громко свистеть стража порядка. И вот уже из задних рядов летит первый булыжник; и эта толпа, минуту назад состоявшая из нормальных людей, в секунду, по неведомым причинам, превращается в остервеневшего зверя и рвет свою жертву на куски, потом, опьяненная видом первой невинно пролитой крови, несется дальше в поисках новых жертв, оставляя лежать на мостовой неподвижное, искореженное тело. Почему на нормальных людей, наших современников (в особенности на тех, мозг которых отягощен высшим образованием), в массовом порядке находит иногда такое дикое помутнение ума, что они не только теряют элементарную логику в рассуждениях, но и перестают напрочь замечать откровенную, наглую ложь?

Второе критическое отступление. Во время разгула «перестройки» среди народа была очень популярна телевизионная программа «Взгляд». Резвые мальчики – ведущие этой программы формально, на «первый взгляд», занимались в веселой и непринужденной тусовочной манере критикой существующих в стране недостатков. В качестве «буревестника» грядущего капитализма выступал в то время некий молодой успешный предприниматель Артем Тарасов. Новоявленный миллионер радостно протрубил о своих миллионах на всю страну и стал знаменит. На этой волне он въехал в Верховный Совет депутатом, где позже ему удалось добиться для его кооператива «Исток» неслыханных льгот на осуществление внешнеэкономической деятельности, чем он воспользовался в полной мере, переведя полученные деньги на зарубежные счета своей фирмы и «отъехав» вслед за ними. Давая интервью программе «Взгляд», еще до его «истечения» из страны, Тарасов гордо заявил, что если бы не было удушающего давления государственной системы, то он моментально и с выгодой решил бы, например, экологические проблемы (передача была посвящена экологии) города Усть-Каменогорска, построив на тамошнем комбинате такие очистительные сооружения, которые собирали бы из сточных вод частички всех цветных и редкоземельных металлов, а он бы их тщательно отсеивал и с прибылью продавал за рубеж. Потрясенный гениальной простотой и легкостью решения сложнейшей технической и организационной проблемы, обычно ехидный и недоверчивый ведущий сразу и безоговорочно поверил этому утверждению Тарасова и даже не спросил, сколько такие сооружения могли бы стоить и каков возможный процент выхода из них чистого металла. Вопреки своей обычной развязанной манере перебивать говорящего на полуслове, вставляя свои реплики, в этот раз ведущий был застенчив, как красная девица, и нем, как рыба. Он умело поддерживал диалог одними только подобострастными кивками головой, особенно частыми, когда собеседник гневно клеймил чиновников и всю «административно-командную систему», обвиняя ее в неразворотливости и непроходимой тупости. А спросить новоявленного «изобретателя» о сути его «изобретения» надо было, поскольку очистные сооружения для подобных предприятий могут составлять до 20 % стоимости всех основных фондов, а что и сколько удалось бы «наковырять» из загрязненных фильтров, вообще неизвестно.

Удивительный факт того времени – видавшие виды, умудренные жизненным опытом, вполне нормальные люди с ходу верили любой, самой грубой и беззастенчивой лжи, если она была негативной и бросала хотя бы малейшую тень на нашу прошлую советскую жизнь. Какая-то беспричинная истерия лютой звериной ненависти к СССР охватила большинство, во всяком случае, городских жителей при одновременном массовом провале памяти. По какому-то массовому поветрию люди напрочь забыли, что всего лишь 20 с небольшим лет назад они жили в бараках и для того, чтобы, например, искупать ребенка, вынуждены были выходить на мороз, отдолбить от замерзшей кучи полведра угля и подсыпать его в печку, чтобы приготовить воду для ванночки и хоть немного разогреть остывающее жилье. Еще 20 лет назад они понятия не имели, что такое горячая вода, доступная в любом количестве в любое время дня и ночи, центральное отопление, теплый туалет со сливным бачком и чистая газовая плита, на которой в любой момент можно нагреть чайку и сварить кашу. Они тогда и представить себе не могли, что в летнюю жару можно из собственного холодильника достать запотевшую бутылочку холодного пивка, а белье стирать удобнее в стиральной машине. И все это было обеспечено их государством, их трудом за рекордные сроки и стало доступным каждому жителю страны.

Второе трагикомическое отступление. Захожу как-то в наш цех в комнату мастеров – все сидят и угрюмо молчат. Обычно веселые и бойкие на язык мужики заметно крепко приуныли, кое-как поздоровались. Спрашиваю, в чем дело, что случилось? Старший мастер, не сразу, а выдержав паузу, выдает для начала с яростной злобой несколько очередей отборного мата по адресу родной партии и правительства, затем сообщает мне сенсацию, что наша краса и гордость Юрий Гагарин вовсе не был первым человеком в космосе, а был на самом деле вторым после американца. И как доказательство протягивает мне замусоленную газету, где об этом черным по белому написано. Тут уже пришла моя очередь изумляться. «Какже это может быть, – спрашиваю, – ведь он весь мир объездил именно как первый космонавт! Это невозможно инсценировать!» Они посмотрели на меня со слабой надеждой, но так до конца мне не поверили.

Лживое печатное слово дешевой газетенки для них было непоколебимой истиной, вопреки всякой логике.

Очень подробно этот феномен массового помутнения умов при одновременном провале памяти описал в своих книгах С. Г. Кара-Мурза, но вразумительного объяснения ему он тоже не нашел. Всегда, во все времена граждане любой страны регулярно поругивают свое правительство, традиционно подозревают его во всех грехах, но все-таки руководствуются здравым смыслом, предпочитая зажигательным призывам к революционным скачкам консервативное благоразумие – «не навреди». Да, спецслужбами США истрачены многие миллиарды долларов на разрушение СССР, но даже они не могли предвидеть такого оглушительного успеха, такой обвальной цепной реакции самоуничтожения, которая смела в одночасье все важнейшие и величайшие достижения и завоевания советского народа. Слепо повинуясь шаманским заклинаниям быстро перекрасившихся старых агитаторов и массово народившихся новых, с жаром пропагандировавших «волшебную силу» свободного рынка и частной инициативы, народ с легкостью безумца лишил себя и собственных детей реального бесплатного образования, медицины, путевок, курсовок, профессионального обучения, гарантированной работы, достойной пенсии по старости, бесплатных квартир и многого другого, достигнутого ценой огромного напряжения нескольких поколений советских людей в обмен на «счастье» лицезреть на прилавках фешенебельных магазинов роскошное заморское барахло по заоблачным ценам и бесплатно вдыхать сладкие выхлопные газы роскошных заморских лимузинов.

Некоторое объяснение этого феномена дал наш духовный пастырь, покойный митрополит Иоанн, когда сказал, что русский народ доверчив, как дитя, поэтому частенько увлекается, забывая об осторожности и легко поддаваясь соблазнам. Возможно, так и есть, но это плохо сочетается с когда-то утвердившемся за этим самым народом почетным званием самого образованного и читающего народа (хотя, с другой стороны, запойное чтение романтической литературы прямо ведет к утрате реального ощущения жизни).

Наиболее глубокий и обстоятельный ответ на этот мучительный вопрос мне удалось найти у ныне покойного выдающегося русского философа и социолога Александра Александровича Зиновьева. Его слово для нас ценно вдвойне, поскольку он, обладая мощным, разносторонним талантом, глубочайшими профессиональными знаниями, завидной трудоспособностью, был всегда безупречно честен и искренен в своих суждениях, за что часто попадал в немилость к власти. Насильно высланный из страны за роскошь иметь свое собственное мнение, он прожил на Западе 20 лет и больше, чем кто-либо другой, имел право на сравнение двух систем. Его изобретение – социальный роман, открыло новую форму передачи и осмысления социальной и политической жизни, нравов и устоев человеческого общества. Его книга «Русская трагедия. Гибель утопии» необычайной выразительностью формы и абсолютным совершенством языка предельно точно передает пронзительное ощущение трагедии, случившейся с нашим народом. На меня этот роман произвел такое же сильное, неизгладимое впечатление, как в свое время «Прощай, оружие» Хемингуэя. В своих работах гибель СССР он назвал «удавшейся контрреволюцией» и одновременно указал на наличие определенных внешних и внутренних факторов, вызвавших эту контрреволюцию.

В нашем случае мы ограничимся рассмотрением внутренних факторов, или внутренних причин разрушения СССР. А. А. Зиновьев в своей работе «Глобальное сверхобщество и Россия» выделяет три основных внутренних фактора, приведших к гибели СССР, – это социальное расслоение населения, назревание экономического кризиса и перелом в идейном состоянии советских людей.

Социальное расслоение населения

«Вопреки марксистскому учению о бесклассовости коммунистического общества в реальном советском обществе с самого начала наметилось расслоение населения на социальные классы, занимающие различное положение в структуре общества и, соответственно, обладающие различными возможностями в распределении жизненных благ /…/ К концу брежневского периода классовое расслоение советского общества достигло высокого уровня. Стала очевидной тенденция к снижению вертикальной динамики населения, т. е. сокращались возможности перехода из одних слоев в слои более высокого уровня. Представители высших слоев редко стали опускаться в низшие слои…»[20]

Ситуацию катастрофически ухудшали два обстоятельства, оказавших непосредственное влияние на деградацию качества руководителей СССР. Во-первых, поколению руководителей страны, построивших Днепрогэс и Магнитку, отстоявших независимость своей Родины в смертельной схватке с фашизмом, бескорыстному и безупречно честному в своем большинстве, в 60 – 70-х годах начали приходить на смену мальчики-«мажоры» 50-х годов – пионерские и комсомольские активисты, специалисты по отдаче победоносных рапортов и по ретивому ведению общественно-бесполезной работы. Заботливо оберегаемые старшим поколением от жизненных невзгод и праведных трудов, эти комсомольские функционеры, мало интересуясь настоящей созидательной работой, очень быстро усваивали приемы успешного продвижения по карьерной лестнице, заменив демагогией и ловким интриганством настоящее дело, которое их интересовало лишь постольку, поскольку оно могло обеспечить их взлет наверх. Во-вторых, партийная иерархическая пирамида замкнула на себя абсолютно все государственные органы и службы так, что важнейшие для страны политические и экономические решения принимались ограниченным кругом лиц, находившихся на самой верхушке пирамиды – Политбюро. Эта экстремальная концентрация власти – фактически диктатура – стала спасением во время войны, потому что позволила провести быструю мобилизацию страны на военные нужды. В дальнейшем она обеспечила возможность оперативного маневрирования всеми ресурсами государства. Но она же могла стать гибельной для страны в любой момент, окажись на этой вершине власти хотя бы пара-тройка негодяев или предателей.

«Те же советские люди, которые стали активными идеологами и деятелями контрреволюции, как правило, были выходцами из высших слоев общества, принадлежали к его привилегированной части, занимали в нем высокие посты (достаточно назвать самих Горбачева и Ельцина), принадлежали к идеологической и культурной элите. Они поднялись в высшие слои за счет советской системы, в ней добились успехов, сделали карьеру. Согласно социальным законам они по своему положению в обществе должны были быть опорой этого общества, его апологетами и защитниками. А они ринулись разрушать его, превзойдя на этом пути диссидентов, критиков режима, самых отъявленных антикоммунистов Запада. Они начали с остервенением рубить сук, на котором сидели. Почему?! /…/

Холодная война длилась сорок лет до начала советской контрреволюции – срок более чем достаточный для того, чтобы эта часть советского населения, которой предстояло сыграть основной силой и опорой контрреволюции, подверглась моральному и идейному разложению. Она стала прозападно настроенной и возжаждала иметь для себя западные жизненные блага, сохраняя то, что уже имела. Этот фактор послужил одним из важнейших условий успеха контрреволюции»[21].

Сказано исчерпывающе точно. Верх пирамиды, ее управляющая верхушка безоглядно предали интересы своей страны. Остается только один вопрос – а где же у этих людей была, и была ли вообще честь, совесть, достоинство и ответственность за порученное дело – исполнение долга служения собственному народу, поднявшему тебя так высоко над собой?

Назревание кризиса

«К концу шестидесятых годов в советской экономике сложилась ситуация, получившая название «застой».

В сравнении с процветающей в те годы экономикой западных стран этот фактор вносил свой вклад в умонастроения советских людей, подогреваемые западной пропагандой. Советские люди, разуверившиеся в скором приходе коммунистического изобилия (по потребности), стали видеть земной коммунистический рай на Западе. Этот фактор стал одним из условий успеха будущей (для тех лет) контрреволюции /…/

Что на самом деле имело место в Советском Союзе в эти годы? Советский Союз превратился во вторую сверхдержаву планеты отнюдь не за счет экономической несостоятельности коммунизма и застоя, а, наоборот, за счет необычайно интенсивного развития. Только одни проглядели его вследствие самоослепления, а другие умышленно сфальсифицировали, изобразив как провал. В послевоенные годы население Советского Союза выросло на сто миллионов человек! Повысился жизненный уровень. Выросли потребности людей. Теперь речь шла не просто о хлебе и какой-то крыше над головой, а о комнатах, квартирах, телевизорах, холодильниках, мотоциклах, автомашинах и т. д. И страна так или иначе делала колоссально много, чтобы жить на достаточно высоком уровне /…/

Сущность надвигавшегося кризиса заключалась в том, что сложившаяся и нормально функционировавшая до этого система власти и управления советского общества стала неадекватна новым условиям. И по мере прогресса общества степень неадекватности все более возрастала. Этот процесс можно было остановить, т. е. предотвратить кризисный взрыв или смягчить его. Его можно было преодолеть теми средствами, какими советское общество располагало, т. е. средствами коммунистическими. При этом не требовалась никакая перестройка социальной системы…»[22]

Любая система для успешного функционирования требует регулярного ухода и постоянного обновления – профилактического осмотра, при необходимости ремонта, замены изношенных деталей, реорганизации составных частей, одним словом, периодического реформирования – это известно из любого учебника, любого научно-популярного журнала. Вопрос состоит только в том, с какой периодичностью, с какой частотой должна та или иная система реформироваться. Для экономической системы СССР был определен верный для того времени срок – 5 лет. Он позволял получить ощутимые результаты от предыдущего периода хозяйствования, выявить неэффективные и ошибочные решения и наметить новые, учитывая изменившиеся условия жизни и появившиеся за этот период новые тенденции мирового развития. Нет раз и навсегда определенных, идеальных, застывших схем и правил функционирования общественных, экономических и политических систем, как нет и предела их совершенству. Поэтому основной задачей управления такими системами является непрерывный творческий процесс их адаптации к изменяющимся условиям дня, поиск путей их реорганизации и реформирования для обеспечения эффективной работы.

Первое практическое отступление. Несколько лет я проработал в качестве инженера-конструктора на крупной, самой что ни на есть капиталистической немецкой фирме. Оптимальное структурирование, оперативное взаимодействие между отделами, поставщиками, заказчиками; реально воплощенная в жизнь АСУП, к которой мы начинали делать первые шаги в начале 80-х годов; отсутствие множества бестолково снующих по коридорам и между корпусами цехов взволнованных людей с бумажками в руках, при этом сказочно короткие сроки исполнения заказов – все это вместе производило ошеломляющее впечатление. Тогда мне казалось, что лучшей организации машиностроительного предприятия просто быть не может, идеал достигнут и всем остается только работать и работать на благо владельцев фирмы, немецкого народа и немножко для себя. Но всего лишь через несколько лет оснащение рабочего места того же конструктора только за счет мелких, но постоянных изменений и усовершенствований, совершенно незаметных в будничной работе, введения новых компьютерных программ, обеспечения их более глубокого взаимодействия настолько изменилось, что прошлые приемы работы, с которых я начинал свою трудовую деятельность на этой фирме, стали казаться смешным анахронизмом. Эти новшества, разрабатываемые специальным отделом и появляющиеся почти с недельной периодичностью, иногда действуют на часть персонала несколько раздражительно. Постоянная необходимость в переобучении нравится далеко не всем сотрудникам, особенно не в восторге от нее работники преклонного возраста. Однако все понимают, что остановить развитие, прогресс – значит умереть, поэтому, тяжело вздохнув, прилежно переучиваются.

Поколением руководителей страны 60 —70-х годов было отвергнуто элементарное условие непрерывности процесса развития общества – регулярное, своевременное реформирование его социально-экономической системы. Тогда это еще не было сговором. Просто большинство людей, оказавшись в коридорах власти, предпочло не утруждать себя тяжелой, ответственной работой, требующей полной самоотдачи, максимального напряжения всех умственных и физических сил и таящей в себе риск внезапного провала и соответственно немедленного исключения из круга активных игроков за главный приз – полную и безграничную власть генсека. Разразившийся управленческий кризис заключался в основном в том, что борьба между конкурирующими группировками и личностями проходила не в сфере столкновения различных идей и концепций социально-экономического развития страны, как этого следовало бы ожидать в цивилизованном обществе, а велась по пещерному принципу «свой – чужой» всего лишь за лучшее место под солнцем. Оружием в этой жестокой борьбе служила все та же закостенелая марксистская догма, громкие клятвы в верности которой приносили жирные дивиденды, а ловкие обвинения в отклонении от которой могли уничтожить любого, самого компетентного и успешного конкурента. Конкретная, будничная хозяйственная работа предприятий и министерств была утоплена руководством КПСС в нараставшей от съезда к съезду безмерной помпезности. После триумфальных отчетных докладов об очередных победах строительства коммунизма в стране, под бурные, несмолкаемые аплодисменты делегатов съездов принимались, как под копирку написанные, очередные планы развития народного хозяйства с одними и теми же процентами роста от достигнутого. Невыполнение плана грозило потерей поста и партийного билета, а выполнение его даже ценой приписок, ловкими трюками с двойным и тройным счетом с последующим торжественным рапортом «уму, чести и совести нашей эпохи» всячески приветствовалось и поощрялось.

В результате к началу 80-х годов партийно-хозяйственное руководство СССР в подавляющем большинстве представляло собой скопище карьеристов, т. е. людей, по определению не способных к творческому и упорному труду. Вся их энергия уходила на бравурные публичные рапорты об очередных победах социализма и на невидимую внешне, бескомпромиссную подковерную борьбу за лучшее место на трибуне. Именно этим объясняется феномен «долгожительства» во власти «белых ворон», таких, как, например, А. Н. Косыгин или Н. К. Байбаков, которые всю свою жизнь без остатка отдали искреннему служению собственному народу, не интересуясь при этом особенно постами, званиями и наградами. Именно благодаря своей самоотверженной работе они не представляли никакой опасности для кремлевских карьеристов, которые благосклонно дозволяли им трудиться до последнего часа. Их безграничная преданность делу, а не персонально очередному вождю, была большой редкостью в высших кругах, поэтому, полностью отдаваясь работе, они были всегда в стороне от враждовавших группировок, которые играли в совсем другие игры.

Премьер А. Н. Косыгин ясно видел очевидные недостатки советской экономики и осторожно пытался провести ряд хозяйственных реформ, призванных повысить ответственность хозяйственных субъектов за результаты своей деятельности. Но все его труды пошли прахом, разбившись о железобетонные ряды новых и старых партийных бонз, не желавших перемен, способных угрожать их благополучию и пытавшихся таким образом избежать риска, неизбежно связанного с инициативной деятельностью. Эта публика желала себе одного – сытой и спокойной жизни. Даже без оценки других, загубленных на корню инициатив и предложений советских экономистов одни только реформы Косыгина вкупе с хрущевской реформой управления промышленностью и строительством, создавшей территориальные органы управления – совнархозы вместо бесчисленных центральных московских министерств, могли открыть широчайшие горизонты для дальнейшего успешного развития и совершенствования механизмов народного хозяйства страны.

Однако московская элита встала стеной на пути распахивавшихся новых грандиозных возможностей. Испугавшись перспективы потери абсолютной власти над страной, она немедленно вернула себе все нити управления народным хозяйством, возродив и создав сотни новых министерств и ведомств и подчинив им все имевшиеся предприятия и организации страны. Таким образом, была отрезана появившаяся было возможность для естественного развития хозяйственной инициативы на местах. Москва же обеспечила себе власть, намного превышавшую власть золотоордынских ханов, к которым великие князья должны были ехать на поклон всего лишь за ярлыком на княжение, оставаясь у себя дома в остальное время суверенными правителями. Москве было угодно, чтобы тысячи предприятий необъятной страны постоянно слали к ее ногам десятки тысяч своих ходоков для решения мельчайших текущих вопросов.

Такая чрезмерная концентрация управления в условиях невиданного технического прогресса, усложнявшегося с каждым днем производства, его растущих потребностей при отсутствии мощной вычислительной техники и сегодняшних возможностей по передаче и обработке огромных объемов информации неизбежно вела к «перегреву» системы и появлению многочисленных «отказов». Попытки Москвы любой ценой оставить за собой контроль над многообразными процессами производства по всей стране приводили только к появлению совершенно абсурдных методов управления. Эти методы включали, например, необходимость ежесуточного отчета ведущих предприятий страны своим министерствам по более чем 20 параметрам производства. Пресловутый непотопляемый основной показатель производства – вал, который для выполнения плана, получения наград и премий вынуждал предприятия затрачивать максимально возможное количество материально-технических ресурсов, продолжал свое победоносное шествие по стране. Благодаря ему контроль за работой всех предприятий, начиная от парикмахерских и кончая металлургическими комбинатами, осуществлялся на основе элементарной прямопропорциональной зависимости – чем больше истратишь в процессе производства, тем лучше твои показатели и, соответственно, фонды зарплаты, материального поощрения, социального развития и т. д. И самое разрушительное действие этой, хорошо видимой всем, безнадежно отставшей от жизни организации народного хозяйства заключалось в том, что эта бессмысленная трата ресурсов происходила на фоне помпезных съездов КПСС, вещавших на весь мир о великих достижениях. Делегаты этих съездов единодушно приветствовали лозунги вроде «Экономика должна быть экономной» бурными, нескончаемыми аплодисментами, переходящими в овации. А через пару часов, уже при выходе из Кремля, они прочно забывали все, чему восторженно аплодировали, и не вспоминали об этом до следующего съезда, принимавшего очередные исторические решения.

Разумеется, из-за таких перегибов, явных просчетов и ошибок, грубо нарушавших не только логику экономического развития, но и прямо противоречащих элементарному здравому смыслу, страна теряла темпы развития. Поэтому ситуация к началу 80-х годов в СССР вовсе не была безоблачноголубой, но, с другой стороны, она не была настолько драматичной и катастрофической, чтобы устраивать последовавший в конце 80-х, начале 90-х полный разгром экономической, политической и социальной систем страны. Больше того, выстроенная народами СССР всего лишь за несколько десятилетий социально-экономическая государственная система демонстрировала удивительную живучесть в условиях, когда любое другое государство неминуемо и быстро пошло бы ко дну. Для подтверждения этого приведем выдержку из книги Д. В. Валового «Экономика в человеческом измерении». Он приводит следующие показатели экономического и социального развития страны за 1987 год, т. е. того самого периода времени, когда, по мнению доморощенных интеллектуалов, стало дольше «так жить нельзя».

«..За два года пятилетки прирост промышленного производства, как и намечалось планом, составил 8,9 %. На путь устойчивого развития выходит сельское хозяйство. Ежегодный валовой сбор зерна превысил 210 миллионов тонн зерна, или на 17 % больше, чем в годы одиннадцатой пятилетки. Среднегодовой объем производства мяса возрос на 13 %, молока – на 8,7 % /…/

Ввод в действие жилых домов в прошлом году по сравнению с 1985 годом увеличился на 15 %, дошкольных учреждений – на 16 %, больниц – на 17 %, школ – на 27 %, поликлиник– на 34, профтехучилищ– на 65, а клубов и домов культуры – на 72 %».

О таких показателях, достигнутых всего за два года, сегодня можно только мечтать. К тому же заметим, что накануне, в 1986 году, более чем в два раза упали цены на нефть, все еще во «всю катушку», не считая, исстрачивал огромные народные деньги ВПК, медицина и образование были бесплатными, а экономика по-прежнему оставалась затратной. В том, что вопреки существенно устаревшим, достаточно примитивным методам управления экономикой у страны откуда-то брались силы и средства, чтобы развивать производство и осуществлять бурное строительство в сказочных для современной России масштабах нет никакого чуда. Этот феномен опять-таки обеспечивали рядовые «строители коммунизма» – весь советский народ на «молекулярном уровне», и в первую очередь управление первого звена – мастера, прорабы, начальники цехов. Это именно они, взвалив на себя тяжелый труд реального созидания, пропадая на работе, когда требовалось, чуть ли не сутками, безжалостно растрачивая собственные нервы и здоровье, как-то умудрялись в ненормальных условиях что-то производить и строить, выполняя при этом план и одновременно поощряя рабочих на «трудовые подвиги» достаточным количеством закрытых нарядов.

Третье критическое отступление. Конечно, качество вводимых объектов, угробляемое в погоне за валом, оставляло желать много лучшего. В этом мне пришлось убедиться лишний раз в Германии. Для наших новоселов раньше считалось нормой, если при установке мебельной стенки в обычной новой квартире шкафы стояли, как пизанские башни, с угрожающим наклоном в разные стороны и только набором прокладок их можно было привести в нормальное вертикальное положение. Внутренние перегородки новеньких пяти и девятиэтажек, как правило, имели по несколько «животов» всевозможных размеров и причудливых конфигураций, а каждая четвертая оконная рама или дверь полностью не прикрывалась. В Германии же купленные шкафы встают с равным зазором в 2 мм от стены по всей высоте и без всяких прокладок, а сами стены таковы, что при укладке кафеля самый нижний и самый верхний ряды имеют одинаковое количество плиток. Да и стенные «животы», за которыми может открыться непотребная картина, а то и улица, стесывать не требуется, ввиду их полного отсутствия. Поэтому, с другой стороны, нашему человеку, привыкшему на пути к благоустройству собственного жилища что-то без конца выдумывать и мастерить, чтобы преодолеть всегда внезапно возникающие препятствия и технические проблемы, в Германии должно быть скучно.

Подавляющее большинство жителей страны, несмотря на возникавшие то тут, то там проблемы низкого качества, нехватки и дефицита, тем не менее, до последнего момента искренне верило, что все они преодолимы. А самое главное, люди, за исключением отдельных вечно недовольных брюзг, верно чувствовали положительную тенденцию развития общества, видели своими глазами изменявшуюся с каждым днем в лучшую сторону жизнь, на что отвечали сравнительно высокой рождаемостью, тогда опережавшей смертность. Потребность в детских садах и яслях, несмотря на огромные объемы их строительства, тогда оставалась постоянно неудовлетворенной, беременные женщины встречались повсюду намного чаще, чем сегодня, а в подъездах многоэтажных домов невозможно было пройти из-за многочисленных детских колясок. По мнению Адама Смита, важнейшим признаком успешного развития государства как раз и является рост его населения: «Самым бесспорным свидетельством процветания всякой страны служит возрастание численности ее населения». Т. е., другими словами, положительный прирост населения является одним из важнейших доказательств успешного развития государства. Конечно, любители поспорить в качестве контраргумента здесь могут привести страны Африки и Азии, в которых при крайне низком уровне жизни наблюдается бум рождаемости. Однако такое сравнение будет абсолютно некорректным, т. к. в случае с СССР мы имеем дело с людьми цивилизованной, высокоразвитой страны поголовной грамотности, имеющими достаточно высокие представления об уровне жизни и обладающими необходимыми навыками в обращении с контрацептивными средствами. Во втором же случае мы имеем дело с населением, живущим в полудиких условиях.

Люди, пришедшие к руководству страной в середине 80-х, должны были дорожить доверием своего народа и были обязаны развивать достигнутые успехи на новом организационно-техническом уровне. И для этого у них были все возможности. Появившаяся в 80-х годах современная вычислительная техника, средства связи, информационные технологии давали огромные шансы советской плановой экономике. Разработка и внедрение в системе Госплана одной только программы «Пионер», работу над которой возглавлял чемпион мира по шахматам М. М. Ботвинник, позволила бы максимально оптимизировать управление материально-техническими ресурсами всей страны, исключив при этом отрицательное влияние «человеческого фактора», и сулила получение огромного народнохозяйственного экономического эффекта. Но, как и прежде, никто из ответственных работников не захотел рисковать своим положением и своевременно поддержать эту работу. В конечном итоге энтузиазм М. М. Ботвинника, как и многих других до него, разбился о глухую стену равнодушия партийно-государственных чиновников, которых интересовали совсем другие вещи.

«Но советские руководители и их идеологические холуи поступили как раз наоборот. Они ринулись в «перестройку», гибельность которой была очевидна заранее. «Перестройка» развязала кризис, который стал всеобъемлющим, охватив и сферу экономики. К чему это привело, известно. Нет надобности еще раз говорить об этом»[23].

После уничтожения СССР демографическая ситуация в стране и прежде всего в ее историческом и экономическом ядре – России и Украине – радикально изменилась – рождаемость резко упала, смертность резко возросла. Еще недавно переполненные детские сады опустели, вместо полок и шкафов с игрушками там выстроились ряды витрин и прилавков с китайским барахлом и поддельной водкой, а вместо детского смеха в бывших игровых комнатах зазвучали мертвящие электронные завывания телефонных аппаратов и суетливые повизгивания печатающих устройств расплодившихся как грибы после дождя всевозможных офисов.

«Почему высшее советское руководство во главе с Горбачевым поступило так? Можно ли это объяснить только глупостью, тем, что не ведали, что творили, руководствуясь добрыми намерениями? Думаю, что нет…»[24]

Мы тоже не станем уподобляться Милюкову и театрально восклицать – что это – глупость или измена? Разумеется, и то и другое, плюс вновь приобретенные патологическая жадность и безмерное тщеславие, но это не меняет дела, трагический результат всей этой деятельности был ясно виден заранее всем, кто оставался на тот момент в здравом уме.

Перелом в идейном состоянии населения

«…Под влиянием Запада произошло смещение интересов людей в сторону чисто материальных интересов и соблазнов. Негативные явления советского коммунизма стали объектом грандиозной антикоммунистической пропаганды на самом Западе и в Советском Союзе со стороны Запада. Капитализм не сошел со сцены истории, как предрекали Маркс и Ленин, а укрепился и вроде бы (в обывательском представлении и пропаганде) выиграл соревнование с коммунизмом именно в экономическом отношении. В Советском Союзе наметилась тенденция к экономическому спаду, тогда как на капиталистическом Западе наступило неслыханное процветание. Советские люди стали видеть обещанный коммунистами земной рай на Западе, идеализируя ситуацию на Западе и сверх всякой меры преувеличивая в своем воображении западное изобилие /…/

…Гигантский идеологический аппарат, занятый пережевыванием потерявших даже идеологический смысл марксистских догм, не смог даже в ничтожной мере использовать в контрпропаганде материалы, которыми изобиловали средства массовой информации самого Запада и которые буквально вопили о преимуществах советской экономики перед западной…»[25]

По моим наблюдениям, советская пропаганда начала терпеть поражение за поражением в сражении с западной с момента начала политики разрядки. Широкая, прямая русская душа была непривычна к политике двойных стандартов. На предложение дружить русские всем сердцем ответили «да» и безоглядно бросились в объятья своих недавних противников, хотя те их не торопились раскрывать. Хорошо помню выход в прокат широко разрекламированного документального фильма Романа Кармена «Неизвестная война» с Бертом Ланкастером в роли ведущего. По замыслу создателей, фильм предназначался для американского зрителя, который был убежден, что гитлеровский нацизм победили доблестные американцы на пару с англичанами, и поэтому прежде всего был призван восстановить историческую справедливость среди простых людей за океаном. Вступлением к фильму послужил трогательный призыв к миру Брежнева с сидящей у него на коленях внучкой, а Ланкастер вел комментарий к фильму с явным сочувствием и даже состраданием жертвам Второй мировой, понесенным советским народом. Не знаю, много ли американцев видело этот фильм, но не думаю, что он произвел на них сильное впечатление, а вот в сознании советских людей под его влиянием произошел определенный сдвиг. Люди стали считать, что вот теперь-то наконец американский народ узнает правду о жертве советского народа, положенной им на алтарь мира и свободы; резко изменит свое негативное отношение к СССР; заставит свое правительство заключить с СССР договор о нерушимой дружбе и сотрудничестве и наступит на Земле вечный „Peace and Love", доказательством чего служили проходившие в это же время переговоры по подписанию между СССР и США договора ОСВ-2. Стало неловко даже на кухне продолжать обвинять потенциального друга в во всяких нехороших наклонностях – агрессивности, хищности, двойных стандартах и т. п. Вскоре случился Афганистан с последовавшим бойкотом московской Олимпиады, и только что появившееся чувство неловкости сменилось чувством вины перед всем «прогрессивным человечеством». Все это время советский агитпроп демонстрировал удивительную беззубость и даже беспомощность в отпоре агрессивной пропагандистской атаке США, хотя обвинения в нарушении прав человека и звание «империи зла» в гораздо большей степени относились к самим США, чем к СССР. В СССР фундаментальные права человека на труд, бесплатное образование, жилье, бесплатное медицинское обслуживание неукоснительно исполнялись уже в течение 30 лет, несмотря на тяжелейшую войну, огромные потери, полностью уничтоженные тысячи городов и сел европейской части страны вместе со всей инфраструктурой. Безработица, высокая преступность, расовая дискриминация, бездомные, недоступное для многих слоев населения образование и медицинская помощь считались пещерной дикостью и были в относительно бедном СССР уже с 40 —50-х годов совершенно изжиты, тогда как в благоухающих США эти бичи общества продолжали цвести пышным цветом. Что же касается титула «империи зла», то всего лишь в 1975 году американские солдаты покинули Вьетнам, уничтожив там перед этим во имя гуманизма и торжества прав человека напалмом 4 млн мирных жителей вместе с их деревнями, полями и лесами. Осталось так и не выясненным, какую потенциальную угрозу сожженные крестьяне Вьетнама представляли для США, находясь за 10000 км от ближайших материковых рубежей и располагая таким вооружением, из которого самым мощным видом была мотыга. Когда же случился Афганистан, имевший традиционно дружественные отношения с СССР, то тут негодование США по поводу вторжения во внутренние дела суверенной страны сразу взлетело до небес, хотя было ясно, что недружественный Афганистан впрямую затрагивал стратегические интересы СССР, поскольку имел общую сухопутную границу с СССР, а значит, потенциально мог служить еще одним враждебным военным полигоном, которых и без того было слишком много понастроено вокруг границ СССР. Можно спорить о правильности выбора стратегии в данном случае, но бесспорно то, что в Афганистане не было ни ковровых бомбардировок, ни напалмовых смерчей, в которых заживо сгорали мирные жители Вьетнама. Тем не менее достойного ответа советских товарищей Соединенным Штатам не последовало. Более того, к началу «перестройки» как-то незаметно бывшие «капиталистические джунгли», в которых человек человеку был всегда, как известно, волком, вдруг превратились в бананово-лиановый рай.

А. А. Зиновьев: «Кризис советского общества начал созревать на высотах идеологии и власти, а не в сфере экономики. И в числе его симптомов следует упомянуть потерю чувства и сознания гражданской ответственности перед своей страной и своим народом, а также потерю способности объективного понимания как советской, так и западной экономики даже на уровне обыкновенного здравого смысла, не говоря уж о высотах науки. Эти слои (а не низшие!) оказались прозападно настроенными. Они возжаждали иметь для себя западные блага, надеясь сохранить и то, что имели в советском обществе. И каким бы ни было недовольство населения…»

Безусловно, разрушительная инициатива исходила от «верхов». Но, к великому сожалению, она очень быстро стала распространяться и среди «низов». Вместо того чтобы задуматься над происходящим и трезво оценить свои перспективы в новых условиях жизни, все очертя голову бросились за «верхами», боясь упустить свой шанс в погоне за легкой добычей.

Осенью 1990 года в Москве состоялся первый и последний всесоюзный съезд трудовых коллективов страны. Организаторы надеялись, что этот съезд послужит началом для создания мощной трудовой партии в СССР, но этого не произошло. Поскольку в то время я был председателем совета трудового коллектива нашего института, мне также удалось принять участие в этом съезде. Надо сказать, что уже в 90-м году сложилось очень тревожное положение в машиностроении вообще и в нашем министерстве в частности. Действия сначала союзного, а потом российского правительства привели к тому, что предприятия лишались не только бюджетных денег, но и уже заключенных прямых договоров с другими предприятиями; фонды зарплаты и социального развития стремительно пустели; работники предприятий, ожидавшие получения жилья, детских садов и т. п., лишались возможности их приобретения в обозримом будущем. Но все же тогда еще оставалась надежда, что руководящие товарищи разберутся в сути происходящего, исправят свои ошибки и просчеты и законные права людей на труд, оплату, жилье удастся восстановить. Обязаловки на участие в съезде не было, но поскольку на нем предполагались выступления ключевых фигур «перестройки»– представителей правительства, видных экономистов и т. п., я уговорил нашего директора, экономившего каждую копейку, выписать мне командировку, чтобы на месте разобраться, в какую сторону дуют ветры перемен.

Насчет Ельцина у меня уже тогда не было никаких иллюзий.

Примечание. Чего только стоит рассказанный им самим эпизод с боевой гранатой, которую он пытался разобрать с помощью обычного слесарного молотка, находясь уже в достаточно ответственном возрасте. «Умная» граната, разорвавшись, видимо, исключительно в воспитательных целях, аккуратно отрезала будущему президенту всего лишь два пальца, и то на левой руке, но зато сохранила его жизнь для России.

Решительно неспособный ни к реалистичной оценке и анализу сложившейся в стране сложной ситуации, ни к принятию продуманных, ответственных решений, Ельцин все свои силы и энергию направил исключительно на достижение безграничной власти, ради которой он был способен на все.

Но ведь в Москве было очень много толковых людей, и я надеялся на съезде их увидеть и услышать. Мне упорно не верилось, что можно все так запросто, совершенно безответственно и бездумно, в один момент взять и до основания разрушить, безжалостно уничтожить установившийся жизненный порядок, обеспечивавший вполне приличные условия жизни всех советских людей.

Увиденное и услышанное на съезде не только не вселяло надежд, но безнадежно убивало последние из них. Хотя в выступлениях с трибуны делегаты старались соблюсти приличие, предлагая различные формы самоуправления все еще в рамках существовавших хозяйственных структур, но на деле повсюду, во всех делегациях царила одуряющая эйфория праздника непослушания. «Долой партию, долой план, долой министерства, долой номенклатуру! Даешь свободу форм собственности, приватизацию, свободные цены и зарплаты!» – вот основное настроение представителей «гегемона» и «пролетариев умственного труда», царившее тогда не только на съезде, а и повсеместно. В условиях торжества корыстных устремлений большинства делегатов вести плодотворные дискуссии было невозможно, даже спорить было бессмысленно. Помню, как в кулуарной беседе за «круглым столом» я пытался возразить одной дамочке, представительнице топливно-энергетического комплекса. Дама с жарким возбуждением пыталась доказать присутствующим прелести жизни со свободными ценами на электроэнергию. Когда она приостановилась, чтобы перевести дух, я вслух предположил – «но цены-то, по-видимому, скорее будут расти, чем падать», на что она, немного смутившись, утвердительно кивнула головой. Тогда я задал ей вполне естественный следующий вопрос – кто же и чем, по ее мнению, за это повышение должен расплачиваться? Дама расправила плечи, неожиданно одарила меня улыбкой Моны Лизы и негромко, но внятно, для всех присутствующих, сказала: «А товарищ-то, оказывается, реакционер». Тем самым я был надежно выключен из дальнейшего разговора.

Выступавшие на съезде представители правительства и экономической науки вносили еще большую сумятицу и беспокойство в умы и в основном подыгрывали очевидным настроениям публики. Тогдашний председатель Совета министров РСФСР Силаев начал свое первое выступление с сообщения досточтимой публике о недопустимости дальнейшего сохранения имевшегося соотношения производства средств производства к производству предметов потребления. В СССР оно составляло на тот момент 3:1, в мире, по его словам, была обратная пропорция. И хотя этого не было сказано прямо, но фактически такое вступление означало призыв к беспощадному уничтожению советской индустрии. Такое заявление можно было бы простить студенту-заочнику экономических курсов, но слышать это от человека, много лет проработавшего на самых высоких министерских постах самых уважаемых министерств страны, было совершенно невыносимо. Невозможно было поверить, чтобы он, опытнейший человек, искренне считал практически осуществимым и безболезненным мероприятие по переходу 50 % гигантов индустрии с выпуска турбин, прокатных станов и подводных лодок на выпуск книжных полок и крышек для унитазов. Дальнейшие его предложения по снижению налогов, например на НИОКР, вообще теряли смысл – для кого и для чего это нужно, если 50 % промышленности идет под нож? Для оставшейся части? Но ведь после отстранения от работы миллионов рабочих, инженеров и служащих, после закрытия огромного количества производств в стране неизбежно наступит ситуация обвального падения всего промышленного комплекса, т. к. практически все предприятия продукцию производили монопольно и потеря хотя бы одного из них могла сразу ввести в полный ступор целую отрасль. Кто же тогда воспользуется заманчивыми предложениями правительства? И в первую очередь сам Силаев, как никто другой, должен был понимать последствия подобных «экспериментов». Далее в своем выступлении премьер-министр призвал представителей трудовых коллективов побыстрее акционировать свои предприятия, чтобы выйти из-под контроля союзных министерств. И опять-таки для чего? Чтобы героически умереть под флагом РФ, а не СССР? На меня его выступление произвело очень тяжелое впечатление и своим смыслом, и заискивающей перед собравшимися делегатами самой манерой выступления. Но публике своим революционным духом оно очень понравилось и ему дружно аплодировали.

Примечание. По российскому телевидению недавно демонстрировался документальный фильм, посвященный позорному инциденту, случившемуся в СССР в середине 70-х годов, – угону в Японию тогда свежей советской военной разработки – истребителя-перехватчика МИГ-25. В фильме неожиданно появился со своим комментарием и Силаев. МИГ-25 тогда привел в восхищение западных экспертов. Они обнаружили в его конструкции больше десятка совершенно новых и оригинальных устройств и агрегатов, неизвестных ранее западным авиаконструкторам. И вместо того, чтобы с гордостью подтвердить высокие достижения советского авиастроения и рассказать подрастающему поколению о конкретных оригинальных технических решениях, воплощенных в этом самолете, он выбрал и с ухмылкой сообщил следующее: «Хе-хе, они пришли в восторг от использования нами в системе управления ламповой техники вместо микропроцессоров, решив, что это сделано для повышения надежности работы системы при высоких температурах. Хе-хе, они просто не знали, что у нас еще и в помине не было микропроцессорной техники. Хе-хе».

Не все делегаты съезда были одержимы идеей разгона министерств и отпуска цен на свободу. На пленарных заседаниях съезда я сидел на галерке и оказался в компании донецких шахтеров. Это были спокойные, разумные, внимательные, в общем, отличные ребята. Они к тому времени уже «набастовались» вволю и поняли, что эта дорога ведет в пропасть. Один из них мне это открытие уверенно пояснил – сегодня что-то вырвал я, завтра ты, но принципиальных проблем забастовками не решить, тришкин кафтан такими действиями нельзя превратить в шикарное манто. А чтобы перевести экономические забастовки в политические, надо хотя бы приблизительно сформулировать какие-то конструктивные политические требования, а не просто орать во всю глотку: «Долой!». Поэтому, сказал он, они и приехали в Москву, чтобы попытаться здесь найти ответы на свои вопросы.

Но среди шахтеров имелись и группы, настроенные совершенно противоположно. В центральном проходе зала дислоцировалась группа воркутинских шахтеров.

Это были совсем другие люди – крикливые, нетерпеливые, бесцеремонно, выкриками с места перебивавшие любого докладчика, если он им почему-то не приглянулся или говорил что-то не то, чего бы им хотелось. Такого вызывающего поведения мне даже на стадионах не доводилось наблюдать. Среди этой группы особенно выделялся один – видимо, их лидер, дирижировавший всем их спектаклем. У него были прямые темные волосы с косой челкой на глаза, неестественно размашистые, «на публику», движения. Одет он был в приличный темно-синий костюм, концы брюк которого были беспощадно запихнуты в модные в то время «дутые» сапоги-луноходы серебристого цвета. С постоянным мрачно-свирепым выражением на лице, видимо, долженствовавшем выражать классовую и прочую ненависть, он практически все время работы съезда простоял в проходе, демонстративно повернувшись спиной к трибуне. Оборачивался он лицом к докладчикам и скупо аплодировал, не меняя выражения лица, только тогда, когда те откровенно, не стесняясь в выражениях, принимались хаять «административно-командную систему», номенклатуру и т. п. Этот тип очень точно соответствовал моим представлениям о тех «солдатах революции», которые в 1917 году сначала жгли помещичьи усадьбы, потом носились на тачанках в составе всевозможных банд, сея повсюду смерть и разорение, расстреливали, не моргнув глазом, заложников и неутомимо таскали фамильное серебро из столовых «их благородий». Для полноты картины этому делегату не хватало только кожаной куртки и маузера на боку. В 30-х годах эти же типы рушили православные храмы и прикладами отбивали последний хлеб у крестьян, обрекая их семьи на голодную смерть. Отличительной, роднящей особенностью тех «борцов революции» и нынешних «борцов перестройки» было то, что ни те ни другие никогда, ни на минуту не задумывались хорошенько над тем, что происходит вокруг, какие последствия может иметь для народа их кипучая деятельность. Они всегда предпочитали полностью полагаться на готовые чудо-рецепты, чем радикальнее, тем лучше.

На втором, уже только всероссийском съезде, проходившем после августовского «путча», я с нетерпением ожидал выступления министра вновь образованного Министерства промышленности РСФСР, в которое вошел наш институт. Положение института непрерывно ухудшалось на протяжении всего прошедшего года. Из имевшейся годом ранее численности в 600 сотрудников четверть была сокращена или уволилась, оставшимся маячил тот же путь, поэтому мне очень хотелось из первых рук получить информацию о наших дальнейших перспективах. После объявления о выступлении новоиспеченного министра к трибуне вялой походкой вышел как будто не выспавшийся сравнительно молодой человек с длинными волосами. Ни разу не взглянув в зал, постоянно хмурясь, он монотонным голосом зачитал присутствующим сообщение о выдающихся победах нового правительства на поприще борьбы с бюрократией. Руководство всей промышленностью РСФСР отныне осуществлялось всего лишь с помощью трехсот сотрудников министерства, из которого исчезли привычные главки и управления, а им на смену пришли департаменты. К этому, без каких-либо объяснений, он добавил, что оборонные предприятия являются самыми подходящими объектами для приватизации, поэтому с них поскорей нужно снимать режим секретности и что по желанию трудовых коллективов они могут объединяться в концерны. Вежливо поблагодарив за внимание, он той же вялой походкой покинул зал.

Мне стало абсолютно ясно, что пришедшие к власти в результате «перестройки» и особенно после августовского перевороталюди не имеют ни малейшего представления о том, какие огромные людские, материальные и мощнейшие научно-технические ресурсы, неразрывно связанные между собой сложнейшей системой взаимодействия, державшей в хрупком балансе многие сотни самых современных, принципиально различных по характеру производств и технологий, оказались в их руках, по злой воле прокатившихся по стране тяжелых волн роковых событий. Им была просто недоступна вся сложность структурного устройства советской экономики, теснейшего переплетения науки и производства, которая до сих пор позволяла стране в рекордные сроки успешно создавать лучшие образцы самой современной техники. Они совершенно не понимали всей той глубины ответственности за будущее страны и ее народа, которая внезапно обрушилась на их головы. На смену гигантам, умевшим генерировать новые идеи, находить и принимать оптимальные решения для невиданных ранее научных, технических и организационных проблем, нести персональную ответственность за их исполнение, обладавшим мощно развитым системным мышлением, способным непрерывно держать в поле зрения и обрабатывать огромные объемы информации, начиная от подробных технических характеристик выпускаемых изделий, объемов плановых заданий, перспективных заделов и кончая числом мест в детских садах на подведомственных предприятиях, пришли жалкие, жадные пигмеи с кругозором рыночной торговки и убогим умишком, способным к удержанию в памяти только одного показателя – скорости наполнения собственного кармана.

Второе ностальгическое отступление. Я до сих пор с гордостью храню удостоверение «Отличник социалистического соревнования Министерства общего машиностроения СССР» с подписью О. Д. Бакланова, бывшего министра Минобщемаша, в описываемый момент находившегося в «Матросской тишине» за членство в ГКЧП. Подпись не подлинная – клише, но тем не менее это самый дорогой для меня документ, потому что с этим именем связаны выдающиеся победы создателей отечественной ракетно-космической техники, к числу которых относится и успешное осуществление программы «Буран-Энергия». Этот проект, судьба которого, как и многих других, оказалась по воле «младореформаторов» трагичной (проект был окончательно похоронен в середине 90-х), был в какой-то мере продолжением проекта «Буря», начатого еще в 50-х годах легендарным ОКБ С. Л. Лавочкина. В конце 50-х годов в связи с блестящими результатами работ над ракетой Р-7 команды С. П. Королева, с одной стороны, и недостатком государственных средств, с другой стороны, исполнение проекта «Буря» было приостановлено. В результате ОКБ Лавочкина практически осталось без работы, что в какой-то мере послужило причиной преждевременной кончины его руководителя. Но в середине 70-х годов, когда время бросило очередной вызов, поставив новые задачи перед создателями ракетно-космической техники, проект «Буря» возродился на неизмеримо более высоком уровне развития науки и техники и был триумфально воплощен в жизнь беспрецедентным по сей день беспилотным полетом, завершившимся ювелирно точной автоматической посадкой советского космического челнока «Буран». И хотя Государственные испытания этого комплекса возглавлял уже другой министр – В. X. Догужиев, заслуги О. Д. Бакланова в этом проекте невозможно переоценить.

Под занавес съезда состоялось одно выступление, ради одного которого стоило приехать в Москву. Это было выступление иностранца, испанца Карлоса Вальехо – рабочего бывшей испанской государственной автомобильной компании SEAT, в то время уже принадлежавшей немецкому автомобильному концерну VW. Рабочие этой компании, случайно узнав о прохождении в Москве нашего съезда уже во время его работы, срочно собрали необходимые деньги и, без специального приглашения, рискуя опоздать, направили своего представителя для предупреждения пролетариата первой страны рабочих и крестьян от возможных поспешных, необдуманных решений. Их посланник успел попасть в зал к самому закрытию съезда, когда делегаты уже начали разъезжаться. Уже под громкие звуки захлопавших сидений председательствовавший попросил у делегатов разрешения на дачу слова вновь прибывшему гостю, на что они милостиво согласились. Испанец к моменту своего выступления уже знал о настроениях съезда и поэтому очень волновался, пытаясь, максимально смягчая выражения, образумить российский пролетариат, который легкомысленно, на глазах изумленного мирового пролетариата добровольно сдавал себя со всеми потрохами в лапы капитализма. Стоявший плотно рядом переводчик, пользовавшийся тем же микрофоном, что и докладчик, создавал испанцу дополнительные сложности. Посланник испанского пролетариата начал с предупреждения, что на самом деле на Западе нет тех свобод, о которых вещает западная пропаганда, чем сразу вызвал гул недовольства, прокатившегося по залу. Примеры, взятые им из непосредственной «капиталистической жизни», никак не вязались с теми сладостными картинами, которые вовсю, яркими красками рисовали тогда газеты, воспевая неустанную материнскую заботу владельцев компаний о благе своих наемных работников, во что российский «гегемон» уже успел свято уверовать. По сообщениям испанца выходило, что в условиях частной собственности рабочие не должны терять бдительность ни на минуту, и только постоянная борьба за свои права является единственным средством для обеспечения себя и собственной семьи необходимым минимумом средств для ведения очень скромной жизни. Но большинство остававшихся в зале делегатов, даже под давлением фактов, приводимых испанцем, не желало расставаться с вновь обретенной сказкой о свободном капиталистическом рае, быстро сменившей поднадоевшую сказку о рае коммунистическом. Депутаты отказывались верить испанцу, не позволяя даже тени сомнения омрачать светлый образ «огоньковского» капитализма. Послышались выкрики: «Хватит пропаганды!», «Провокатор!». Но мужественный испанец, догадываясь, чем вызваны шумное недовольство и крики в зале, пытался снова и снова найти убедительные аргументы, чтобы заставить людей хотя бы на минуту задуматься над его словами. Тогда еще в народе не было навыка устроения публичных обструкций неугодным ораторам, все еще сохранялись приличия, поэтому докладчику дали договорить до конца. Он говорил об очень важных вещах, например о том, что главной ценностью в экономике является не физическая, а технологическая собственность; что разработки HIGH-TECH в странах капитала независимы от рыночной конъюнктуры и полностью выведены из поля капиталистической конкурентной борьбы; что они ведутся в основном на государственные деньги и далеко не каждое государство Запада может их себе позволить; что желание одним прыжком оказаться в рынке может привести общество к огромной трагедии и что не нужно никого копировать, тем более исполнять условия, уже продиктованные МВФ, а нужно находить собственные пути экономического развития. Но все было напрасно, разумным и убедительным речам испанца никто не хотел верить.

«Перелом в идейном состоянии» или, проще, тотальное умопомрачение советского народа превысило критическую массу не только благодаря умелой агрессивной пропагандистской компании «либералов», использовавших современные технологии «промывания мозгов», но также произошло в значительной мере и из-за определенных черт характера, свойственных русскому народу. Собственно говоря, эти отдельные, как правило, не лучшие черты характера русского народа были широко использованы «либерально-демократическими» политтехнологами для манипуляции сознанием советских людей. Поэтому, прежде чем перейти к практическим вопросам, мы посвятим следующую главу целиком одной теме-прояснению некоторых черт характера русского народа, которые в значительной степени влияли и влияют на его образ жизни и мыслей.

2. Особенности национального характера

В конце 80-х, начале 90-х годов наши обычные рядовые граждане с детской восторженностью начали открывать для себя, родственников, сослуживцев и знакомых сладкую «заморскую» жизнь, бывшую ранее почти недоступной. В коротких передышках между хождениями по магазинам и осмотром достопримечательностей им попутно удавалось бегло знакомиться с нравами и обычаями местных народов. Повсюду – в самолетах, в привокзальных буфетах, в кафе можно было слышать захлебывающийся восторг возвращавшихся на родину первооткрывателей, утверждавших: «Да они такие же, как мы!». При этом речь одинаково велась и об итальянцах, и об испанцах, и о французах, и, конечно же, об американцах. Чего в этих восторгах было больше – провинциальной наивности, печальных результатов гипертрофированного интернационального воспитания или извечного русского желания быть «не хуже других» – сказать трудно, но это роковое заблуждение о схожести русского характера с характерами других народов сыграло не последнюю роль в крушении СССР.

Пытливыми умами разных ученых в разное время осуществлялись многократные попытки анализа фактов и даже создания теорий, объясняющих существующее на Земле удивительное разнообразие культур и народов. Появлялись, например, теории (Гердер, Ратцель, Гребнер), которые утверждали, что обычаи, нравы, культура и даже тип анатомического строения этносов напрямую зависят от естественной среды их обитания (климата, близости к морю, горам, разломам земной коры и т. д.). Несомненно, что природно-климатический фактор каким-то образом отражается на характере общественных и экономических отношений того или иного народа, на его менталитете. Однако нельзя утверждать, что он один ответственен за существующее на сегодня многообразие народов, и тем более соглашаться с тем, что он определяет антропологию человека. Такому утверждению и существующим теориям прямо противоречат известные факты. Так, например, в Руанде в одних и тех же климатических условиях с незапамятных времен живут карлики-пигмеи и стройные высокие красавцы тутси. Путешественника по Африке, наслаждавшегося доброжелательностью туземцев и сердечным гостеприимством во время пребывания в одном племени, могли запросто сожрать на ужин в другом племени, отстоящем от первого на какие-нибудь пару десятков километров. И по сей день вряд ли кто-то сможет вразумительно объяснить это буйство природной фантазии. Поэтому в вопросе о происхождении человеческого многообразия для того, чтобы не отвлекаться на не относящиеся к объекту нашего исследования вещи, нам благоразумнее всего будет стать на религиозную точку зрения, объясняющую феномен бесконечного разнообразия природы, включая человеческие типы, бесконечной мудростью Создателя, нам недоступной. Дарвинское происхождение видов отбросим как бездоказательную, хотя и остроумную выдумку.

На основании уже имеющегося и у меня опыта личного общения с представителями разных народов я тоже могу утверждать, что между нравственными устоями жителей разных стран, культурой, представлениями о чести, достоинстве, справедливости лежат необъяснимые и, самое главное, практически непреодолимые пропасти различной глубины и ширины. А склад характера, менталитет восточных народов, таких как китайцы, вьетнамцы, японцы, корейцы, их мироощущение для нас вообще непостижимы, как если бы они были пришельцами с других планет. В подтверждение сказанного можно привести мнение А. А. Зиновьева, прозвучавшее в одном из его интервью:

«Все большие народы содержат в себе многообразие человеческих типов. Можно найти все общие социальные закономерности. Различают народы пропорции тех или иных закономерностей. Скажем, итальянцы более музыкальны, чем другие народы, это не значит, что каждый итальянец поет или играет, но в целом степень музыкальной культуры выше. Отсюда и Да Скала, и все певцы, композиторы. И так далее. Немцы более самоорганизованы. Может, раз в десять более, чем мы – русские. У нас очень низкая степень самоорганизации. Хотя мы можем найти и неорганизованного лоботряса-немца, и высокоорганизованного русского. Когда даем характеристику народа, надо иметь в виду массовую характеристику. Русский народ по многим показателям очень отличается от западноевропейских народов».

В этой связи возникает очень интересный вопрос – а как долго могут оставаться характерные массовые черты народа неизменными, за какие промежутки времени они могут заметно меняться и от чего это зависит? Ускоряется или замедляется этот процесс при перенесении народом глобальных катаклизмов – вражеских нашествий, массовых переселений, эмиграции, кровавых войн, интервенции, гибельных эпидемий, или, другими словами, как быстро адаптируются различные народы к изменению условий проживания, теряя свои прежние черты характера и приобретая новые? И главный вопрос, который нас будет интересовать в дальнейшем повествовании – как быстро может народ заиметь совершенно новый характер, ранее ему не свойственный? Разумеется, исчерпывающий ответ на поставленные вопросы могут дать только специалисты, причем различных научных дисциплин, поэтому рассмотрим его на бытовом уровне и ограничимся только теми моментами, которые необходимы нам для дальнейшего изложения.

Закон сохранения национальной идентичности

Выведение этого закона начнем с рассмотрения примеров эмиграции. Как уже было сказано, мир был создан и существует таким, что уклад жизни и характер у разных народов разный. Именно поэтому эмиграция почти для каждого человека – это глубокое душевное потрясение, стресс, сравнимый с потерей близкого человека. Неизбежные тяжелые переживания, связанные с эмиграцией, некоторые люди пытаются иногда скрыть даже от себя самого показной бравадой, нарочито пренебрежительным, порой подчеркнуто – издевательским отношением к своей бывшей родине, оправдывая тем самым, хотя бы в своих глазах, измену своему происхождению, своим корням. Большинство эмигрантов, как правило, принимают с готовностью и безоговорочно ценности и нормы общежития нового для себя общества, ломая в себе при этом все те добрые воспоминания о своей прошлой жизни, которые они бережно в себе до сих пор хранили и которые им служили верной поддержкой в трудные минуты. После этой внутренней борьбы они в конце концов, успешно мимикрируют, приспосабливаются к чужой среде, становясь вполне нормальными гражданами приютившего их государства. Но где-то глубоко внутри, помимо воли эмигранта, всегда сохраняется нерастворяющееся ядро принадлежности другому народу и культуре, которое в критические моменты жизни может стать возобладающим фактором поведения. Только в том случае, если на момент эмиграции ребенку было менее 12 лет и в семье принципиально отказались от общения на бывшем родном языке, попутно оборвав все связи с бывшей родиной, это националистическое ядро растворяется полностью, без остатка. Взамен его вырастает ядро национальной принадлежности другой стране. Только таким образом может произойти абсолютная ассимиляция и самая быстрая по времени (за одно поколение) потеря эмигрантом национальной идентичности. Я был свидетелем семейных трагедий, когда между родителями и детьми в результате переезда в другую страну, на основе свершившегося факта разведения отцов и детей по разным нациям не только исчезает взаимопонимание, но и полностью утрачивается мало-мальский контакт. Мужчины в своем большинстве адаптируются к новым условиям значительно труднее и дольше, чем женщины. И в результате ребенок каждый день наблюдает у себя в доме непонятное существо, которое ночует в спальне его мамы, изредка говорит с нею на непонятном языке, исправно, молча выполняет какие-то работы по дому, а иногда по вечерам что-то тихо мычит себе под нос и роняет мутную слезу при просмотре видеозаписи непонятного фильма, в котором звучит все тот же непонятный язык.

Совсем другая ситуация складывается в случае, когда эмигранты, представляющие одну страну и культуру, проживают компактно, занимая один квартал, район и т. д. С одной стороны, такое локальное скопление представителей одной нации служит хорошей гарантией сохранения некоторых самобытных черт переселенцев, обеспечивает более мягкое, без лишних стрессов погружение их в новую среду обитания. Но с другой стороны, эта компактность проживания эмигрантов является серьезным препятствием на их пути к успешной интеграции в новое общество, провоцирует добровольную самоизоляцию от местного населения и способствует установлению собственных неписанных норм поведения и жизненных ценностей в пределах сферы своего обитания, причем очень близких к стандартам бывшей родины. Поэтому такие районы являются зоной особого внимания иммиграционныхслужб и головной болью для государственных чиновников, включая муниципальные службы и полицию принимающей страны. В таких образованиях характерные для народа черты уже могут передаваться из поколения в поколение в течение значительных промежутков времени. Самый выдающийся тому пример – народ Израиля, который, бережно сохраняя на протяжении тысячелетий свой язык и все свои самобытные народные черты в неприкосновенности, после 2000 лет рассеяния по всему белому свету снова собрался и создал свое государство под тем же именем, на том же месте, с теми же духовными ценностями и традициями. Этот вдохновляющий образец всепобеждающей народной преданности своим историческим корням должен служить другим народам в качестве мощного источника оптимизма.

Для продолжения выведения закона национальной идентичности обратимся к примеру России, основное население которой всегда оставалось на земле своих предков, но на протяжении своей истории постоянно подвергалось вражеским нашествиям и опустошительным войнам, в том числе междоусобным, кровавым бунтам и интервенции. Для выяснения степени изменчивости характера русского народа (именно так обобщающе называется население России на Западе) ограничимся глубиной поиска в 1,5 века. За это время над Россией прогремели две мировые, множество локальных войн, несколько революций с сопутствующими им гражданскими войнами. Последние несли с собой идеи радикального разрыва с прошлым, крутой ломки национального характера и воспитания нового человека, поэтому выбранный промежуток времени для нашего исследования представляется вполне достаточным. Для проведения объективного сравнения необходимо ввести еще одно ограничение – для нашего опыта следует выбирать только такие слои населения, у которых максимально сохранился род и приемы профессиональной деятельности. К сожалению, в этом смысле Россия имеет очень небогатый выбор – пролетариат в середине XIX века в России отсутствовал полностью, от 90 % слоя крестьян с традиционным укладом семьи и хозяйства к средине XX века не осталось ничего, как и от купечества и аристократии. К сохранившимся за 1,5 века в России слоям населения можно отнести лишь духовенство и чиновничество. Остановимся на последнем. В качестве надежного источника информации, сообщающего нам черты характера типичного русского чиновника середины XIX века, используем дневники нашего гения – Федора Михайловича Достоевского. Нет и не было другого такого человека, который бы так же глубоко и сильно любил и знал русский народ, как Федор Михайлович. В своем «Дневнике писателя» за июль 1876 года писатель сравнивает отношение к труду усредненного немца и русского и приводит следующее описание типичного русского чиновника:

«Всякий знает, что такое чиновник русский, из тех особенно, которые имеют ежедневно дело с публикою: это нечто сердитое и раздраженное, и если не высказывается иной раз раздражение видимо, то затаенное, угадываемое по физиономии. Это нечто высокомерное и гордое, как Юпитер. Особенно это наблюдается в самой мелкой букашке, вот из тех, которые сидят и дают публике справки, принимают от вас деньги и выдают билеты и проч. Посмотрите на него, вот он занят делом, «при деле»: публика толпится, составился хвост, каждый жаждет получить свою справку, ответ, квитанцию, взять билет. И вот он на вас не обращает никакого внимания. Вы добились наконец вашей очереди, вы стоите, вы говорите – он вас не слушает, он не глядит на вас, он обернул голову и разговаривает с сзади сидящим чиновником, он взял бумагу и с чем-то справляется, хотя вы совершенно готовы подозревать, что он это только так и что вовсе не надо ему справляться. Вы, однако, готовы ждать и – вот он встает и уходит. И вдруг бьют часы и присутствие закрывается – убирайся, публика! Сравнительно с немецким у нас чиновник несравненно меньше часов сидит во дню за делом. Грубость, невнимательность, пренебрежение, враждебность к публике, потому только, что она публика, и главное – мелочное юпитерство. Ему непременно нужно выказать вам, что вы от него зависите: «Вот, дескать, я какой, ничего-то вы мне здесь за балюстрадой не сделаете, а я с вами могу все, что хочу, а рассердитесь – сторожа позову, и вас выведут». Ему нужно кому-то отмстить за какую-то обиду, отмстить вам за свое ничтожество».

И хотя у современных Акакиев Акакиевичей после революций и партийных чисток спеси немного поубавилось, родовые пятна царских чиновников явственно проглядывают на них и сегодня, поэтому под приведенным очень суровым, но правдивым обличением Достоевского подпишется почти каждый наш современник, который имел или имеет сегодняшний опыт хождения по отечественным «инстанциям».

В отличие от русского чиновника, считающего своим непосредственным долгом возведение многочисленных препятствий и рогаток на пути просителя (причем совсем не обязательно в корыстных целях), немецкий чиновник искренне, всеми силами старается помочь обратившемуся к нему гражданину положительно решить его вопрос, используя все доступные ему средства. Ф. М. Достоевский в качестве примера приводит реальный эпизод работы мелкого немецкого чиновника, почтового служащего, по роду службы обязанного общаться с десятками и сотнями незнакомых людей в день. Писатель ожидал какое-то важное для него письмо из России и несколько дней подряд справлялся о нем на почте небольшого немецкого курортного городка. Заметив его озабоченность, почтовый служащий запомнил его имя и фамилию, и когда письмо наконец-таки пришло, этот немец не пожалел своего времени, разыскал Достоевского на снимаемой им квартире и лично вручил долгожданную депешу. Я тоже, вместе с Достоевским, правда, спустя 150 лет, могу выразить свое восхищение работой немецких чиновников, тем более что как у постоянного жителя Германии, мой опыт общения с ними гораздо богаче того, который имел в свое время Федор Михайлович. Так вот, немецкие чиновники, с которыми я имел дело, были всегда необычайно дружелюбны, максимально вежливы, великолепно знали свое дело и были абсолютно честны и справедливы. Все вопросы – будь то денежное пособие, получение дополнительной учебы или места в школе для детей – всегда решались положительно и с минимальными затратами времени, числа посещений официальных кабинетов и количества исписанной бумаги.

Примечание. Было бы явной несправедливостью обрушить обличение Достоевского на всех поголовно прошлых и нынешних российских чиновников, а всех немецких при этом превозносить до небес. Безусловно, не все российские чиновники подвержены корысти, так же как и не все немецкие чиновники уподоблены ангелам. И среди немецких чиновников попадаются казнокрады и мздоимцы, а среди российского чиновничества были и есть люди исключительно честные, верой и правдой служившие и служащие своему отечеству, всеми своими знаниями и силами души старающиеся принести пользу своей стране и своему народу. Но весь вопрос в соотношении тех и других. Если среди немецких чиновников нечистых на руку найдется 5, максимум 10 %, то среди нынешних российских мы имеем почти обратную пропорцию.

Итак, для нас представляется несомненным существование некоего закона сохранения основных черт народного характера в нескольких поколениях. Степень интенсивности его действия, или, другими словами, период распада национального характера в различных народах зависит от многих факторов, в число которых входят уровень общей культуры, система традиционных духовных ценностей, интенсивность внешних воздействий и т. п.

Первое комическое отступление. Открытый нами закон не исключает фрагментарного выпадания отдельных общенародных черт характера в отдельном индивиде при глубоком погружении этого индивида в среду обитания другого народа. Один из моих нынешних коллег, ведущий инженер, немец, как-то поведал мне такую историю. Накануне он побывал в России в командировке на принятии в эксплуатацию установки, изготовленной нашей фирмой. Монтаж этой установки вела немецкая бригада с немецким же бригадиром во главе. Ведущему инженеру, моему собеседнику, все понравилось, за исключением места подключения установки к цеховым магистралям воды, пара, канализации и т. п. Он попросил бригадира дополнительно оборудовать это место небольшим шкафчиком с дверцей и замком, чтобы исключить несанкционированный доступ к вентилям и как-то прикрыть это «чугунное безобразие», резко контрастировавшее с нарядными панелями из нержавейки, сверкающими ручками и прочими чудесами немецкой техники. На следующий день бригадир доложил, что приказание исполнено. Когда мой знакомый коллега увидел этот шкафчик, дар речи у него пропал совершенно. На фоне безупречных, величественно сверкавших чистотой панелей он увидел какой-то дикий гробик неправильной формы, вдобавок небрежно выкрашенный отвратительной темно-зеленой краской прямо по ржавчине, с художественным продолжением мазков кисти на немецкие панели. «Гробик» был сварен лошадиными швами с прожогами и брызгами застывшего металла из пятидесятого уголка и листа-тройки. Впереди красовалась криво приваренная с помощью обычных, отживших свой век оконных петель дверца, в которой была прожжена электродом внушительная дыра. Из дыры победоносно торчало кривое ухо, на котором висел огромный амбарный замок. Когда к ведущему инженеру вернулся дар речи, он гневно спросил бригадира, указывая на зеленое чудовище: «Что это?» Обернувшись в направлении грозно указующего перста инженера, бригадир-немец как ни в чем не бывало пожал плечами и ответил: «Как просили, шкафчик». «Я этого не просил!»– снова показывая на гробик и теряя терпение, заявил мой знакомый. Бригадир снова, но уже обиженно, пожал плечами и ответил, что шкафчик в точности соответствует заявке – закрывает трубы, имеет дверцу и замок. Потом он добавил, что дверца, хотя и с трудом, но открывается и закрывается и что ведущий инженер в этом может сам лично убедиться. Комизм ситуации заключался в том, что мой знакомый давно знал этого бригадира с самой лучшей стороны, но тогда этот бригадир работал в Германии. Ничего больше не сказав, подписав все бумаги, ведущий инженер покинул площадку.

Для русского народа период распада национального характера, по нашему исследованию, составляет не менее 150 лет, что соответствует продолжительности жизни не менее шести поколений. Следовательно, даже хорошо зная недостатки народного характера, при всем горячем желании народа их исправить, реально сделать это не так-то просто и требуются для этого жизни целых поколений. Это очень важно заметить для дальнейшего изложения и перехода к описанию некоторых черт характера усредненного русского человека.

Здесь необходима оговорка. Исчерпывающее описание характера даже одного человека – вещь весьма затруднительная и разве что гениальным писателям по силам. Что же касается достоверного описания характера целого народа, то эта задача для одного человека вообще невыполнимая. Ясно осознавая это, все же попытаемся указать хотя бы на те особенности характера русского человека, которые мешали и продолжают ему мешать строить сытую и счастливую жизнь. Это тем более необходимо потому, что многочисленные доморощенные и пришлые прохиндеи, хорошо зная и ловко используя эти особенности характера русского человека, легко его дурачат, играючи обирают до нитки, тем самым лишая огромный народ многократно им заслуженного благополучия и процветания.

В основе большинства отличительных черт русского характера лежит уже почти забытая, представлявшая собой, по выражению славянофилов, «цемент русской народной жизни» древняя, патриархальная, сельская община.

Призрак общины

В отличие от немецкого бюргера, для которого понятия община, коммуна, дом советов олицетворяют собой и по сей день реально действующие общественные институты, защищающие его права и интересы, для современного российского обывателя эти слова все больше утрачивают свое значение, неотвратимо погружаясь в пучину забвения. Однако это только внешнее впечатление. Не так-то просто избавиться человеку от своего прошлого. А сельская община, из которой вышло все сегодняшнее население России, ее дух, все еще реально не выпускает большинство людей из своих объятий и явно присутствует во всех слоях российского общества и поныне. Прежде чем обратиться к доказательствам этого положения, совершим короткую экскурсию в прошлое.

Речь пойдет не только и не столько об общинном землевладении, которое Столыпин тщетно пытался заменить индивидуальным, частным, а главным образом, об общине как о типе, основе организации человеческого общества вообще, существовавшей еще до появления государств. Этот тип организации общества не случайно нашел свое максимальное развитие именно в России и именно здесь пустил свои мощные корни. Суровые климатические условия, постоянное враждебное окружение, глухая изолированность от остального мира, огромные, труднопреодолимые расстояния до культурных центров, оживленных торговых трасс и даже до ближайших соседних селений, особенно во время весеннеосенних распутиц, не позволяли людям, занятым земледелием, выживать на занимаемых ими территориях в одиночку или отдельными семьями. С проблемами добывания пищи, защитой от холода, от диких зверей и от не менее диких грабителей невозможно было справиться порознь. Поэтому именно здесь, на северном участке стыка Европы и Азии сложилось общество людей, характерное более глубоким и даже тесным сближением индивидуальных и семейных интересов. Это общество существенно отличалось от обществ людей, проживавших в благоприятных климатических условиях, вблизи мировых центров цивилизации и оживленных торговых путей значительно более интенсивно развитой взаимоподдержкой, взаимопомощью и взаимозависимостью составлявших его членов.

«Тяжкие природно-климатические условия заставляли российского крестьянина в течение долгих столетий дорожить общиной как нормой социальной организации. Сам тип русской ментальности на протяжении весьма длительного периода истории отличался явным приматом «общественного» над «частным». Ведь даже в сравнительно поздний период истории индивидуальное крестьянское хозяйство было слишком неустойчивым. Оно часто гибло под ударами суровой природной стихии. В земледельческом обществе со слабым разделением труда климатические невзгоды грозили не просто обеднением землепашца, а его полным разорением, превращением в паупера. В этих условиях помощь крестьянского мира, помощь общины имела громадное значение для поддержки жизнедеятельности индивидуального крестьянского хозяйства. Отсюда не только сознательное, но даже подсознательное стремление русского крестьянина найти защиту от губительных проявлений Природы не только у Всевышнего Божества или «нечистой силы», но и у общины с ее разнообразными «помочами», с ее вынужденной «уравниловкой» в виде перераспределения тягла»[26].

Поэтому, несмотря на то что в западном и восточном обществе следующие после семьи ступени организации этих обществ именовалась одинаково – община, и даже нередко принадлежали к одному и тому же типу, например, русская и немецкая общины являлись общиной-маркой (индивидуальная обработка земли отдельными семьями с периодическим ее разделом), различия между ними, повторимся, были очень существенны. В странах Западной Европы община, коммуна была добровольным сожительством свободных индивидуумов, объединенных общей территорией проживания и представляла собой свободную корпорацию независимых тружеников, которым удалось изобрести и за несколько веков отработать эффективные и уважаемые всеми членами общества способы хозяйственного взаимодействия и землепользования. Влияние расположенных вблизи свободных городов, с их высокоорганизованным управлением и прогрессивным ведением хозяйства оказывали благотворное постоянное воздействие на развитие сельской общины. Таким образом вырабатывались нормы регулирования межличностных и семейных отношений, устойчивые механизмы местного самоуправления, обеспечивавшие неуклонное развитие общины и рост благосостояния ее членов. В Восточной Европе община являлась единственной спасительной формой выживания человека-землепашца в экстремально суровых климатических условиях. Первейшей задачей общины здесь была задача не развития общества, а сохранения жизни всех его членов, недопущение смерти от голода и холода. Этой задачей были продиктованы и закрепились в веках основные принципы существования русской общины – уравнительное пользование общинной землей, общими пастбищами, покосами и принадлежавшими ей лесными угодьями, круговая порука, помощь «всем миром» бедствующим сородичам. Вполне логично, что на необъятных российских просторах в условиях бездорожья, крестьянская община была значительно обособлена от государства, на ее членов не распространялось большинство гражданских законов. Выплата оброков, податей, поставка рекрутов на царскую службу – вот и все сношения с государством. «До Бога высоко, до царя далеко» – вот точное определение автономного положения русской общины. Управление общиной осуществлялось непосредственной демократией – прямым голосованием на сельском сходе. Таким образом, «всем миром» решались все важнейшие вопросы жизни общины – передел земельных участков, в основном по едокам, размеры и порядок оплаты работ на арендованных у помещиков землях, выбор рекрутов на военную службу, оказание помощи попавшим в беду односельчанам, наказание провинившихся и многое другое. На сходах, как правило, искались единогласные решения, общинный «консенсус». При принятии решений крестьяне руководствовались традиционными, ортодоксальными христианскими понятиями добра и справедливости, абсолютно чуждыми популярному на Западе кальвинизму, отвергшему предупреждение Христа о греховности богатства и роскоши. В соответствии с принципами уравнительной социальной справедливости община также зорко следила за накоплениями своих общинников, всячески препятствуя появлению на селе «кулаков-мироедов», паразитирующих на нещадной эксплуатации своих же малоимущих членов общины.

Отметим два важных момента. Эта многовековая культура общинной демократии в России, во-первых, выработала вполне определенное мировоззрение и воспитала устойчивые нравственные принципы в огромной массе крестьян, базировавшиеся на фундаменте ортодоксального христианства и всегда решающим образом влиявшие на все крутые повороты российской истории. А во-вторых, огромный опыт и укоренившаяся традиция выработки и принятия жизненно важных решений с помощью самых чистых, первозданных демократических процедур напрочь опровергает ложь о якобы отсутствующей у русского народа демократической традиции и об исконно рабской природе русского человека.

К концу XIX века в относительно плотной изоляции России от Запада появились значительные бреши, в которые хлынули не только идеи, но и в корне отличающиеся от русской общинной традиции примеры новых принципов устройства общества и образцы новых типов организации хозяйственных, экономических отношений.

Одним из непримиримых и последовательных противников слепого копирования Запада, убедительно доказавшим несовместимость русского общества с западными образцами организации управления государством и обществом, в то время стал выдающийся царский сановник, мудрый консерватор К. П. Победоносцев. Он был категорическим противником введения в России элементов западного парламентаризма. В своих статьях, в переписке он очень убедительно доказывает гибельность для той России попыток введения представительской формы управления государством. Причем основным препятствием к проведению демократических реформ в России он называет общинный уклад жизни основной массы российского населения. В статье «Великая ложь нашего времени» он приводит следующую характеристику общинному быту вообще, противопоставляя его быту англосаксонскому в частности, отличающемуся высокой сознательностью и чувством ответственности образующих его самостоятельных индивидуумов:

«Свойство его состоит в том, что человек не столько сам собою держится, сколько своею солидарностью с тем или другим общественным союзом, к которому принадлежит. Отсюда, с ходом общественного и государственного развития слагается особливая зависимость человека от того или иного семейного или общественного союза и, в конце концов, от государства. Эти союзы, быв в начале крепкими учреждениями – семейными, политическими, религиозными, общественными, крепко держали человека в его жизни и деятельности, и ими, в свою очередь, держалось все общественное и государственное устройство. Но эти союзы с течением времени или распались, или утратили свое вековое господственное значение, однако люди продолжают по-прежнему искать себе опоры и устройства судьбы своей и благосостояния – в семье своей, в своей корпорации и, наконец, в государственной власти (все равно, монархической или республиканской), возлагая на нее же вину своих бедствий, когда этой опоры, по желанию своему, не находят. Словом сказать, человек стремится к одной из этих властей пристроить себя и судьбу свою. Отсюда, в таком состоянии общества, оскудение людей самостоятельных и независимых, людей, которые сами держатся на ногах своих и знают, куда идут, составляя в государстве силу, служащую ему опорою, и напротив того, крайнее умножение людей, которые ищут себе опоры в государстве, питаясь его соками, и не столько дают ему силы, сколько от него требуют…»[27]

Таким образом, по мнению Победоносцева, введению в России представительской формы правления в то время препятствовала банальная, но неразрешимая на тот момент кадровая проблема – отсутствие в стране необходимого количества людей самостоятельных, ответственных и знающих, появлению которых в России надежно препятствовала массовая сельская община.

Вполне возможно, что Столыпин, будучи прекрасно осведомленным об этом предупреждении Победоносцева и многократно убедившийся сам в его абсолютной правоте на личном опыте общения с первым российским парламентом – Думой, основной задачей своих реформ видел создание в России достаточного количества ответственных, благоразумных и зрелых людей – квалифицированных кадров, необходимых для построения «Великой России». И только поэтому уничтожение русской общины стало главной целью его реформ.

Первое гипотетическое отступление. Сегодня нам, особенно тем, кто уже вооружен выведенным выше законом сохранения национальной идентичности (т. е. доказанным существованием достаточно длительного периода устойчивого сохранения и передачи из поколения в поколение специфики культурной народной традиции), представляется нереальным указанный Столыпиным срок в 20 лет для решения этой сложной политической, экономической, но в первую очередь кадровой задачи. Инертность огромной страны с 90 % крестьянским населением, проживавшим главным образом в общинах, неравномерно рассыпанных на огромной территории, не могла быть преодолена в такой короткий период. Однако винить Столыпина в прожектерстве нельзя. Нужно понять и почувствовать пульс того времени, когда казалось все возможным; когда традиционные представления о мире под ударами открытий естественных наук, достижений техники рушились как карточные домики; когда воля и разум человека, казалось, способны были творить любые чудеса. Именно эта пьянящая атмосфера фундаментальных, революционных изменений в науке и существовавшем тогда мировоззрении создала иллюзию возможности таких же революционных и радикальных преобразований и в обществе. Вполне возможно допустить, что Столыпин, внешне оставаясь монархистом, в глубине души видел будущую Россию парламентской республикой, а главной целью его реформ было создание ответственного электората для настоящей выборной власти, призванной заменить безграничную единоличную власть «помазанника». У нас есть веские основания для такого предположения. Ив самом деле, зачем понадобилось монархисту проводить бескомпромиссную политику уничтожения общины, самой многочисленной, хорошо управляемой, прогнозируемой и, пожалуй, единственной части российского общества, свято поддерживавшей культ царя и авторитет церкви? Тем более сразу после мощных революционных волнений, потрясших страну до основания. Экономическая целесообразность разрушения общины представляется еще более туманной – ведь любому человеку, даже далекому от крестьянских проблем, ясно, что успешная работа над общим повышением аграрной культуры в стране, значительный рост механизации и интенсификация сельского хозяйства технически гораздо легче осуществимы именно в крупных хозяйствах с многочисленной рабочей силой и общей кассой. Не говоря уже о проблемах использования мощной техники на небольших участках, о конфликтности и даже взрывоопасности вопросов дележки земли на отруба и т. п. Только объединения крестьян способны брать крупные кредиты, закупать технику любой сложности, удобрения, отправлять на учебу своих представителей и т. п. Огромное же количество крестьян-собственников, которое должно было появиться в результате реформы, невозможно было охватить полновесными кредитами и таким образом в одночасье поставить агрокультуру страны на современный уровень. Да и крестьянин-единоличник, получив кредит, вряд ли бы стал интересоваться новинками науки и техники, больше полагаясь на опыт и инструменты своих прадедушек и прабабушек, попутно стараясь подешевле запрячь в работу на полученные им от казны деньги семью своего неудачливого соседа. Значительная же часть крестьянства, оставшаяся без земли, разоренная, потерявшая все в результате реформы, валом бы повалила в города, где к тому времени необходимость в воспроизводстве рабочей силы с лихвой обеспечивалась самим городским населением. Тем самым создался бы жесточайший социальный кризис в городах, который неминуемо бы привел Россию к «великим потрясениям».

В итоге столыпинских реформ ответственный электорат в России так и не был создан; вдобавок, после первоначального успеха количество желающих самостоятельности крестьян заметно пошло на убыль. Горьким разочарованием для Столыпина стала его инспекционная поездка в Сибирь, в ходе которой он убедился, что переселенцы, которые, по его замыслу, должны были создавать на новом месте крепкие фермерские хозяйства, снова, как капельки ртути, неудержимо собираются в общинные товарищества. Крестьяне, таким образом, страховались от возможных непредвиденных бедствий в условиях неведомого сурового края, бессознательно и безропотно повинуясь неистребимому духу сельской общины – древнему инстинкту предков.

Более того, по мнению некоторых историков и публицистов, (к числу которых принадлежит и С. Г. Кара-Мурза), реформы Столыпина явились одной из главных причин падения российской монархии и последовавших затем революции и братоубийственной гражданской войны. В этом нет ничего удивительного. Почти 90 % населения страны к началу XX века еще проживало в общине, но в связи со многими проблемами в деревне, вызванными различными обстоятельствами, крестьяне все чаще покидали деревню и уходили в город, где в это время наблюдался бурный рост капитализма. При этом новоявленные городские жители, освободившись от контроля односельчан, не становились свободными индивидуумами по европейскому типу, а оставались всего лишь прежними крестьянами, но без общинного догляда. Поэтому они интуитивно продолжали, словами Победоносцева, тянуться к опоре, и если не находили ее в среде своих новых братьев – пролетариев, то либо пускались во все тяжкие, либо становились братьями всевозможных радикальных революционных обществ, которыми кишела тогда Россия. В этом новом, враждебном и неустойчивом мире, полном зла, обмана, алчности, порока и жестокости, только родная община оставалась для бывших и остававшихся в ней крестьян островком смысла и покоя, единственной и надежной защитницей от голода, городских лихоимцев и беспросветной городской нищеты. Вот по ней и ударил Столыпин своей реформой, произведя раскол среди ее членов, возбудив в них подозрение и зависть друг к другу. Неудавшаяся попытка уничтожения последней опоры добра и справедливости, привычного коллективного крестьянского быта общины с круговой порукой и присущим ее членам ощущением собственной нужности, полноты и смысла жизни, поселила в душах крестьян брожение и смуту, глубокое недоверие к власти. Этим результатом в полной мере воспользовались агитаторы радикальных экстремистских партий, увлекая крестьян близкими и выстраданными идеями коллективного землепользования, но предлагавшимися уже под флагами социализма, а не самодержавия, так грубо посягнувшего на их мать-кормилицу. И крестьянская масса, которая веками свято хранила преданность царской власти, обвиняя в своих бедах исключительно местных господ-помещиков, их приказчиков «кровопийц», земских начальников и т. п., но только не самодержца, в течение считанных лет перестала эту власть поддерживать и стала если не ее врагом, то, во всяком случае, не осталась ее союзницей и защитницей. Именно поэтому революция 1917 года, в отличие от революции 1905 года, достигла своей цели – царский режим был ею уничтожен до основания.

Потом была гражданская война, НЭП и, наконец, коллективизация, кое-что заимствовавшая у общины, но окончательно ее и похоронившая. На этом наш краткий исторический экскурс заканчивается.

Особых доказательств типично общинных норм жизни и поведения советского человека и не требуется приводить – у каждого они на памяти. Это и разборка личных дел на всевозможных собраниях, и не только партийных, взятие «на поруки», распределение «по справедливости» путевок и прочего «дефицита», садоводческие товарищества, домкомы, доски почета и позора, кассы взаимопомощи – все это не изобретения коммунистов, а продолжение традиций русской общины. Сопровождало это нас всю нашу жизнь от детского сада до гробовой доски, и при этом мы всегда на себе ощущали недремлющее око коллектива. В отличие от рафинированного индивидуализма Запада и соответствующего строгого табу на вмешательство в частную жизнь, общине всегда и до всего было дело, вплоть до интимностей личной жизни общинников. Они считали своим долгом давать открытую оценку каждому хозяину – полезный ли он член общины или лентяй и иждивенец и делали они это безо всякого стеснения, всегда называя вещи своими именами.

Четвёртое лирическое отступление. В школьные годы, читая книжки английских писателей, того же Диккенса, я всегда удивлялся уважительному обращению людей «приличного круга» к людям презренным – пиратам, ворам, бомжам и т. д. Они так же, как и достойные граждане, именовались «джентльменами» и даже «сэрами». Такого рода публика в России всегда именовалась презрительно, не иначе как «ивашками безродными», «жиганами», «шаромыгами» и т. п. Тогда я это списал на счет традиционного английского чудачества. Только значительно позже я понял, что это почетное титулование всех без разбора литературных персонажей, включая «отбросы общества», вызвано вовсе не чудачеством джентльменов-писателей, а принципиально другой культурой отношений между людьми, не позволяющей уничижительных характеристик и требующей равно достойного отношения к человеку любых занятий и происхождения. И тогда же я понял, что эта же культура, к сожалению, за внешне очень приятной, лакированной вежливостью часто скрывает ледяное равнодушие, нежелание быть посвященным в чужие проблемы и еще большее нежелание делиться с кем-то своими.

А русских людей, общинников по природе, никогда нельзя было упрекнуть в равнодушии к ближнему и скрытности. Поэтому у русского народа в принципе не могла сложиться культура, или, лучше сказать, вынужденная привычка сокрытия своих чувств от посторонних по образцу игроков в покер. Русский человек никогда и не думал прятать свои беды и радости от окружающих. Больше того, он всегда вполне искренне считал, что человек, удачно скрывающий свои эмоции и переживания от общества себе подобных, есть лицемер, постоянно носящий здоровенный камень за пазухой. У настоящего русского человека, как всем известно, душа всегда нараспашку, все его радости и горести написаны на его лице крупными мазками и видны невооруженным глазом за километр.

Пятое лирическое отступление. В начальный период эмиграции переселенцу особенно часто бросаются в глаза непривычные нормы поведения людей из нового общества. На языковых курсах в Германии в перерывах между занятиями мне волей-неволей частенько приходилось присутствовать на обсуждении свежеиспеченными эмигрантами необычных для нашей жизни общественных явлений. Сразу оговорюсь, что большей частью это были приятные открытия, вызывавшие восторг и умиление обсуждавших, в основном женщин. Но однажды наша однокурсница, не скрывая своего возмущения, рассказала маленький эпизод, который с ней приключился в обычном немецком магазине. Надо заметить, что по мимике и тону разговора продавщиц отечественных магазинов в недалеком прошлом можно было всегда и безошибочно определить, где этой ночью ночевал ее муж и как выглядел табель ее сына на последнем родительском собрании в школе. Ничего подобного в Германии нет, везде царит исключительная вежливость, приветливость и предупредительность. И наш неопытный путешественник за рубежом делает непростительную ошибку, воспринимая милые улыбки работников сферы обслуживания и вообще окружающих на свой персональный счет. То же случилось с нашей рассказчицей. Что-то она такое, очень нужное, очень хорошее и вдобавок очень дешево купила и находилась в полном восторге и от своей покупки, и от удавшегося общения на иностранном языке, и, что самое главное, от неожиданной и искренней к ней симпатии, которую, как ей казалось, обнаружила своими ответами и лучезарными улыбками обаятельная сотрудница магазина. Сердечно, как с закадычной подругой, попрощавшись с продавщицей, она повернулась было к выходу, но, не желая расставаться с распиравшими ее радостными чувствами, она порывисто повернулась обратно к прилавку. На нее взглянуло совершенно другое, незнакомое лицо с настороженным, вопрошающим взглядом. В замешательстве наша рассказчица забыла заготовленную фразу, возникла пауза, за которую продавщица успела вернуть своему лицу в точности прежнее выражение, излучавшее трогательную заботу и внимание. Ошалев от этой метаморфозы еще более, чем от первой, наша рассказчица, пылая от негодования, покинула магазин. Все это она подробным образом нам рассказала, и женщины дружно осудили лицемерную продавщицу.

Что касается меня, то я до сих пор не берусь судить, что лучше – регулярное обрушивание своих бед и проблем на ни в чем не повинного соседа, сослуживцев, на знакомых и незнакомых людей или невозмутимая, вежливая сдержанность, избавляющая окружающих от чрезмерных эмоциональных нагрузок. Я поначалу тоже неоднократно попадал впросак, будучи не в силах выдержать ласковую улыбку хорошенькой продавщицы и криво, принужденно улыбался в ответ. Несколько раз случалось, что я оглядывался назад в безуспешных поисках предмета, которому этот подарок судьбы должен был бы предназначаться, но, увы, каждый раз убеждался, что он предназначался именно мне. По нашим стандартам улыбка такой интенсивности со стороны женщины должна означать тот непреложный факт, что вы находитесь с ней в преступной интимной связи и определенно подтверждать, что вы только что этим утром с этой женщиной нежно расстались. Пришлось и мне несколько раз вставать перед зеркалом, чтобы немного поупражняться с гримасами, дабы моя приветливая ответная улыбка не слишком сильно напоминала оскал смерти и не пугала бы милых продавщиц.

Община воспитывала ответственность крестьян, прежде всего перед «коллективом товарищей», который может выручить в трудную минуту, но может и отвернуться от злостного нарушителя неписаных законов общины, обрекая отступника на изгнание. Поэтому высказывание «на миру и смерть красна» вряд ли можно услышать из уст рядового англичанина или немца, а вот русская пехота за свою стойкость заслужила самый высокий рейтинг в мире именно благодаря общинному воспитанию рядового состава. Для русского солдата было невозможно дрогнуть и побежать, трусливо спасая свой «индивидуум», свою единственную и бесценную жизнь, в то время как на тебя со всех сторон смотрят товарищи, которые нуждаются в твоем плече, помощи и поддержке.

Все советские коллективы более или менее точно повторяли эти установки общины на образование между членами коллектива особых отношений, больше напоминавших семейные, нежели формальные производственные отношения. И коллектив при этом нес ответственность за каждого его члена. «Один за всех и все за одного» – этот боевой лозунг то ли мушкетеров, то ли масонов был понятен и очень близок всему советскому народу. В советских коллективах все сотрудники знали друг о друге буквально все – размеры зарплаты и премий, имена жен, мужей, любовниц, количество и возраст детей, размеры жилплощади и многое другое, что не имеет никакого касательства к рабочим обязанностям. Зачастую отношения в коллективе переходили далеко за рамки чисто производственных, поэтому наряду с формальными объединениями людей по интересам в секциях спорта или в обществах охотников-рыболовов часто возникали неформальные группировки, межличностные симпатии-антипатии, а иногда и конфликты. Такая тесная общественно-производственная жизнь иногда вредила нормальному рабочему процессу. А с другой стороны, эта же атмосфера неформального коллективизма, постоянное ощущение каждым работником пристального внимания со стороны своих коллег являлись мощными стимулами к заметным достижениям в работе и воспитывали высокое чувство ответственности перед товарищами.

Подобные тесные отношения между сотрудниками западных фирм большая редкость. Там повсеместно царят предельная вежливость, корректность и полная загруженность рабочего времени непосредственно работой. Личная жизнь сотрудников, как правило, широко не обсуждается и поэтому остается для остальных тайной за семью замками. Темами общего разговора во время кофейной паузы обычно являются результаты последнего футбольного матча, наиболее подходящий тип шампуня для мытья особо лохматых собак, самая экономичная посудомоечная машина или перспективы автомобилестроения. Обычное явление, когда люди, многие годы проработавшие вместе, понятия не имеют даже о семейном положении своего коллеги, но при этом в коллективе всегда сохраняется прекрасная, ничем не омраченная дружеская атмосфера. Такое устройство производственных отношений исключает отрицательное влияние на рабочий процесс каких-либо межличностных трений и конфликтов между сотрудниками ввиду их отсутствия, но одновременно лишает работников возможности проявления в рабочее время каких-либо других чувств и интересов, кроме чувства долга перед работодателем.

Шестое лирическое отступление. Нерасположенность к откровенному общению с себе подобными, сокрытие своих внутренних переживаний за дежурной приветливой улыбкой, по нашим понятиям, типичны для самовлюбленного, высокомерного эгоиста, которому глубоко наплевать на окружающих и их проблемы. Но придерживаться подобного мнения в отношении немцев – большая ошибка. Отсутствие явной или показной заинтересованности в личных делах другого, вопросов типа: «Как твой, по-прежнему крепко закладывает?» говорит об их такте и воспитанности, а вовсе не о том, что они равнодушны к чужим проблемам и горю. Наоборот, самоотверженность тех же немцев, их готовность в любую минуту прийти на помощь, оказать реальную поддержку терпящему бедствие, как мне кажется, намного выше, чем у нас. И я лично имел возможность в этом убедиться. Знакомая картина для наших дорог – стоит на обочине автомобиль, уткнувшись носом в придорожную канаву. Все проезжают мимо, и редко кто останавливается, чтобы узнать, не требуется ли помощь. Нечто подобное случилось и со мной, но в Германии. Поздним декабрьским вечером я ехал домой по хорошо знакомой мне дороге. Несколькими часами ранее я уже по ней проезжал и ничего особенного не заметил, поэтому совершенно спокойно вошел в знакомый короткий серпантин. Вдруг фары встречных машин дружно поползли на мою полосу. Желая сохранить надлежащее расстояние от встречной полосы, я неосторожно дернул руль, и тут же фары встречных и ехавших за мной машин слились в одну танцующую карусель. Все закончилось, когда машина уткнулась в конце концов носом в насыпь обочины. Не успел я облегченно вздохнуть, бессмысленно уставясь в руль, как тут же в мою дверцу кто-то резко застучал. Ничего не соображая, я ее открыл и увидел сразу несколько искренне взволнованных лиц, озабоченно глядевших на меня. Девушка, стоявшая впереди всех, держа в руке наготове мобильный телефон, тревожно спросила: «Все в порядке?» Я неуверенно пожал плечами и кивнул головой в ответ. Все облегченно улыбнулись, я вышел из машины и осмотрелся. На обочине дороги стояли сразу три автомобиля, ехавших за мной, а окружавшие меня люди были их пассажирами. Мой автомобиль почти полностью соскользнул с дорожного полотна и не мешал движению остальных, поэтому они остановились только ради меня. Я почувствовал некоторую неловкость, так как из-за моей небрежности столько людей переволновалось. Бросив беглый взгляд на машину и не заметив серьезных повреждений, я поспешно всех поблагодарил и уже было попрощался, одновременно прикидывая в уме, что я буду делать дальше с застрявшим автомобилем. Но не тут-то было, мои добровольные помощники и не думали меня покидать. Они твердо и дружно заявили, что помогут мне выехать на дорогу и не уедут, пока не уеду я. Смутившись окончательно, я сел за руль, они со всех сторон обступили машину и принялись ее выталкивать из придорожной канавы. Но от волнения я сильно газовал, грязь летела во все стороны, в особенности на одежду помогавших мне людей, и нам никак не удавалось выехать на дорогу. Тогда один молодой человек отдал команду «стоп» и, подойдя ко мне, доброжелательно объяснил мне мою ошибку. После немалых, приложенных простыми человеческими руками усилий моя машина стояла на дороге. Только тогда немцы, как обычно мило и сердечно улыбаясь, попрощались со мной и пожелали мне счастливого пути.

Заканчивая описание некоторых отличительных особенностей русского характера, сформировавшихся под влиянием общинной среды, нельзя обойти вниманием еще одну важную черту нашего народа, отличающую его от европейских народов и имеющую ту же общинную природу. Это отношение родителей к собственным детям.

В период ранней молодости, когда твои друзья пачками возвращаются со срочной службы в армии, я как-то случайно встретил своего давнего знакомого с необычным для Сибири прозвищем – Одиссей. Он находился на последнем градусе счастья, наслаждаясь безграничной свободой после суровой уставной жизни. После обычного обмена новостями об общих знакомых я попытался выведать его дальнейшие жизненные планы, в частности, меня интересовал источник его будущего существования. На мой вопрос, как это было тогда модно, он ответил вопросом: «Что это за родители, которые не прокормят собственного сына до его пенсии?». Эта невинная полуправда-полушутка превратилась в трагическую реальность массового характера в 90-е годы в России, когда по произволу «младореформаторов» на улицу были выброшены миллионы ни в чем не повинных тружеников. Больше того, уничтожив одномоментно миллионы рабочих мест, на которых честно трудились эти работники, и не создав ничего взамен, они заявляли, что все люди, оказавшиеся безработными, в т. ч. специалисты высокой квалификации, есть попросту лентяи, не способные своим трудом обеспечить себя и свою семью. Видимо, уровень их экономических познаний позволял им отождествлять количество уничтоженных ими рабочих мест в современной промышленности с числом ларьков на автобусных остановках. Вот именно в этот период, когда огромные массы трудоспособного населения России оказались за бортом жизни, а те, кто остался работать – врачи, учителя и прочие бюджетники не получали многими месяцами даже своих мизерных зарплат, вступило в действие высказывание моего знакомого. Роль кормильцев семьи взяли на себя пенсионеры, спасая от голода и холода своих детей и внуков своей крохотной пенсией, на которую «реформаторы» не рисковали покуситься, опасаясь повсеместных бунтов. А в дальних деревнях и до сегодняшнего дня пенсия стариков является единственным источником поступления живых денег в бюджет семьи.

В западном обществе такая продолжительная и плотная опека родителями своих детей исключена. К. П. Победоносцев, описывая англосаксонское общество в упомянутой статье, кратко замечает по этому поводу:

«Каждый привыкает с юности сам собою держаться, сам устраивать судьбу свою и добывать себе хлеб насущный. Родители не обременены заботой об устройстве судьбы детей своих и об оставлении им наследства».

В самостоятельности немецких детей убеждаешься в Германии на каждом шагу (не путать с турецкими детьми – их отношения с родителями более схожи с нашими): в раннем детстве они резво и самозабвенно скачут по лужам – матери в этот момент преспокойно сидят на скамейке и читают журналы; став постарше, они также весело скачут по велюровым сиденьям в салоне автобуса, и никто не делает им замечания; еще больше повзрослев, они курят сигареты, сидя прямо на заиндевевших камнях бордюра поздней осенью, девушки обычно демонстрируют при этом обнаженную нижнюю часть спины с продолжением, и опять взрослые не рискуют подходить к ним со своими советами. Одна моя знакомая немка рассказывала мне, как нетерпеливо ее 17-летняя дочь считает дни и часы до того момента (напомнив мне наших дембелей), когда ей исполнится 18 лет. С этого возраста в Германии молодой человек становится совершенно независимым и самостоятельным, хотя и продолжает учиться в школе. Родители с этого момента в школу уже не приглашаются и не имеют никакого влияния на своего ребенка.

Как-то мы ехали с коллегой в командировку, дорога была долгая, зашел разговор и о детях. Я заметил, что воспитание в семье детей-погодков имеет свои преимущества, но и создает определенные трудности, в том числе финансовые. Например, приобретение прав на вождение автомобиля довольно дорогое удовольствие для обычной семьи, и оно становится особенно дорогим, если в семье сразу несколько соискателей. Коллега отреагировал немедленно и категорично на мое замечание – «а какое дело родителям до того, что хочет иметь их совершеннолетний ребенок?» (право на вождение автомобиля в Германии, так же как и самостоятельность, получают с 18 лет). На этом наша дискуссия о трудностях взращивания детей в Германии закончилась, едва успев начаться. При всей этой подчеркнутой отстраненности от жизни собственных детей немцы умудряются оставаться самыми сентиментальными и чадолюбивыми родителями – у каждого второго на рабочем месте по-домашнему стоит или висит в рамке семейная фотография.

Несмотря на то, что под стеклами наших рабочих столов размещались исключительно календари, всевозможные технические таблицы и в лучшем случае портреты Юрия Никулина, отношение к детям было и остается у нас совсем другим. Теплым весенним днем ребенок выходит погулять на улицу в обязательном сопровождении мамы, папы, бабушки или дедушки. Его влекут необъятные просторы сказочного мира, в каждой луже он видит бескрайнее море, в трех деревьях он видит полный тайн загадочный лес, в кустах– притаившегося Змея-Горыныча и, разумеется, ему самому необходимо все это изучить, потрогать, пощупать, всюду залезть повыше и поглубже нырнуть. Но уже звучит предостерегающий окрик матери– «не лезь в грязь– сапожки запачкаешь!». И бедный ребенок раздирается дилеммой – или залезть в эту сверкающую, соблазнительную лужу, но огорчить при этом любимую мамочку, или обрадовать мамочку, но остаться в полном неведении насчет глубины лужи, температуры и степени прозрачности ее воды, а также вида ее возможных обитателей. Так и воспитывается в сознании наших детей с ранних лет жесткая зависимость от старших, сильных и властных, пропадает тяга к самостоятельности и инициативности. И такому воспитанию наши дети обязаны не только своим сердобольным родителям, но и школе, всем окружающим. Знакомая картина – в автобус входит класс школьников для посещения какого-то музея или общественного мероприятия. Дети находятся в самом расцвете, в орлином возрасте – 8—11 лет, и, конечно же, как любые нормальные дети этого возраста, громко галдят, смеются, толкаются, обращая мало внимания на окружающих. Зато окружающие, особенно пожилые женщины, начинают резко и раздражительно покрикивать на резвящихся от ощущения полноты жизни деток и сетовать на распустившуюся молодежь, как будто дети должны неслышно перемещаться друг за другом мелкими шажками, сложив руки за спиной и скорбно опустив свои вихрастые головенки.

Плотная опека родителями своих детей в наших семьях напоминает возню маленьких девочек с их куклами, безропотно исполняющими все капризы и распоряжения своих юных диктаторш. Поэтому происходящий рано или поздно неизбежный разрыв между родителями и детьми – при отъезде на учебу в другой город, при отбытии к месту службы в армии – у нас всегда сопровождается слезами мам и бабушек. На мой взгляд, эти слезы имеют две основные причины. Во-первых, с отъездом ребенка родители теряют основной и любимый объект своих тревог и забот, их дальнейшая жизнь без собственного чада в непосредственной близости в какой-то степени теряет смысл; а во-вторых, в глубине души они понимают, что их ребенок, благодаря их неустанной о нем заботе, мало приучен к самостоятельной жизни и поэтому любые ставшие на его пути трудности и соблазны вдалеке от их бдительного ока могут оказаться для него роковыми.

Бескрайность души и неукротимый дух вечного аврала

Маленькая сценка из повседневной производственной немецкой жизни. Рабочий подходит к заводским воротам, в одной руке у него разноска с инструментом, в другой внушительная электродрель с длинным, скрученным кольцами кабелем. По-видимому, он выполнял работу где-то за территорией предприятия и возвращается в цех. Ворота полуавтоматические, без охранников и вахтеров, оборудованы переговорным устройством и представляют собой одну длинную створку, отъезжающую в одну сторону и освобождающую свободное пространство шириной метров в шесть для проезда грузовых машин. Рядом с воротами установлена калитка для персонала, которая открывается приложением пластикового пропуска к считывающему элементу. Ворота стоят перед рабочим распахнутыми во всю ширину и вокруг ни души – только что выехал автомобиль, и установленная для начала закрытия ворот пауза еще не истекла. Рабочий, не обращая никакого внимания на свободный путь, опускает на асфальт разноску, лезет рукой в карман комбинезона за пропуском, прикладывает его в положенном месте, щелкает замок, он толкает калитку, подхватывает разноску и заходит на территорию. Только в этот момент ворота трогаются с места и медленно проезжают положенные шесть метров до полного закрытия. Я не сомневаюсь, что в Германии найдутся, конечно же, немцы, которые в данном случае не станут терять время на открытие калитки, а просто пройдут в свободный проезд ворот. Но я готов держать какое угодно пари, что во всей России не найдется ни одного такого «ненормального» русского, который в подобной ситуации сунется к запертой калитке или хотя бы на мгновение засомневается, каким путем ему следует идти.

Точное знание границ дозволенного, неукоснительное соблюдение правил игры в любой ситуации, строгая внутренняя дисциплина существенно отличают немцев от русских. Знаменитая же русская вольница, взращенная в бескрайних просторах широких степей, в гуще дремучих лесов и в безбрежных долинах рек, не знает установлений и границ, и уж тем более «золотой середины». Контакты с окружающими народами, в основном с кочевниками, только усиливали формирование особого характера русского народа – стихийного, легко поддающегося эмоциям, чуждого продуманной, расписанной на годы вперед, размеренной жизни. Если пахать – то до упаду; если отдыхать – то с тем же результатом. У русского Вани всегда был только один закон – суд односельчан, приговор старейшин, основывавшийся на нравственных неписаных нормах добра и справедливости, не менявшихся столетиями; других ограничений и притеснений его свободная душа не ведала. До отмены Юрьева дня, после окончания сельскохозяйственных работ, он мог свободно переходить на работу к другому хозяину-помещику, свободно выбирая при этом работодателя подобрей и пощедрей. И даже после полного закабаления крестьян, если барин был особо крут и жесток, долги затягивались на шее в тугую петлю, отношения с односельчанами рвались окончательно и бесповоротно и жить в собственной деревне становилось совсем уж невмоготу – он швырял шапку на пол – пропадай все пропадом, гори все огнем – и, не оборачиваясь, сбегал на Дон, пополняя ряды вольного казачества. Да и крепостничество «свирепствовало» далеко не во всех регионах необъятной России.

Немец никогда ничего подобного позволить себе не мог, он столетиями был окружен курфюрстами, бургомистрами, судьями, палачами и инквизицией, а каждый его шаг был регламентирован аккуратно записанными на гербовой бумаге законами, нарушение которых неотвратимо сурово каралось. Бежать ему было некуда, разве что в причерноморские степи, да и то не диким способом, а по указанию свыше, при этом его семья должна была выполнять определенные условия, сформулированные на высшем государственном уровне. Отсюда и берется завидная немецкая законопослушность и непревзойденная внутренняя самодисциплина, так же как и русская вольница, взращенная столетиями и въевшаяся в плоть и кровь народа.

Четвертое критическое отступление. До переезда в Германию я всегда себя застенчиво считал предельно скромным и дисциплинированным человеком. Но моему немецкому инструктору по вождению автомобиля – пожилому статному немцу, удалось полностью развеять это мое заблуждение. Во время езды по городу он постоянно делал мне замечания – «осторожно, больше дисциплины, ты не в Москве», обращая мое внимание на совершенно ничтожные, по моим понятиям, даже не нарушения, а отклонения от безупречно-идеального вождения, которые для него являлись достаточно существенными. Через его руки прошло много представителей разных народов, и, по его наблюдениям, среди его курсантов наименьшей дисциплиной отличались именно русские, значительно опережая в этом вопросе турок, азиатов и африканцев.

Второе комическое отступление. Кстати, благодаря этому же инструктору мне удалось также совершенно избавиться от бытующего заблуждения в том, что у педантичных немцев якобы полностью отсутствует здоровое чувство юмора. Для сдачи экзамена по вождению я должен был получить подтверждение моих документов из какой-то местной управы. Оно задерживалось, поэтому мы были вынуждены несколько раз переносить дату моего экзамена. Встретившись с инструктором в очередной раз, я, ожесточенно жестикулируя, попытался ему объяснить, что делаю все возможное для своевременного получения бумаг, звоню постоянно всем ответственным чиновникам, но все пока напрасно. Он, сочувственно кивая головой и не перебивая, долго и внимательно меня слушал. Вдруг, подавшись всем корпусом вперед, как будто его осенила великолепная мысль, которая непременно должна была мне помочь, неожиданно спросил: «А в Сталинград ты позвонил?» Было невозможно удержаться от неприлично громкого хохота, а инструктор продолжал оставаться невозмутимым и только его весело поблескивающие глаза говорили, что он доволен произведенным эффектом.

Вдобавок к бескрайности своей души русский человек по своему характеру еще и спринтер, он хочет всего, сразу и немедленно. Это качество русского характера имело даже международный успех и признание. Знаменитая сеть кафе моментального обслуживания «Бистро» появилась в Париже и позже распространилась по всей Европе именно благодаря русской нетерпеливости, после того как донские казаки атамана Платова, разбив на Елисейских Полях в Париже свои походные лагеря, заставили бодрящими окриками «быстро-быстро» крутиться вокруг себя с максимальной скоростью дотоле нерасторопных, респектабельно-надменных парижских гарсонов.

Главный герой романа Достоевского «Игрок» пытался в свое время развить некую теорию, сильно смахивающую на моральное оправдание жульничества, разбоя и бандитизма, по которой выходило, что рулетка, страсть к игре сидят глубоко в характере русского человека именно потому, что русский человек не имеет немецкого долготерпения для длительного и добродетельного накопления семейного достатка и должен непременно разом обогатиться. Категорически возражая герою Достоевского в его утверждении, что жажда игрового азарта, авантюризм являются характерными чертами русского человека, должен все-таки признать, что такие качества характера, как бесшабашность и отсутствие чувства меры (прямое следствие бескрайности души), все же присутствуют в изобилии в русских людях, точно так же как эти же черты обязательны для подавляющего большинства азартных игроков, обычно остающихся в проигрыше.

Третье трагикомическое отступление. Где-то весной 1991 года, когда по стране гордо шагал свободный от чего бы то ни было дух частного предпринимательства, довелось мне побывать в Харькове в командировке. Во время ожидания нужного мне автобуса на центральном автовокзале мое внимание привлек необычный плакат, броско выполненный обычной шариковой ручкой на куске обычного коричневого картона, неровно оторванного от упаковочной коробки. Крупными, кривыми, неровно заштрихованными буквами было начертано «Моментальная лотерея», а ниже, еще крупнее и еще кривее стояло «50 коп». Плакат незатейливо, сквозь пробитые в картоне отверстия, скотчем был прикреплен к бывшему черенку метелки, а тот, в свою очередь, тем же скотчем был приторочен к алюминиевой ножке обычного столовского столика со столетней из белого пластика. У столика стоял типовой столовский стул, на нем сидел молодой человек, а на его коленях ютилась юная девушка в очень короткой юбочке. Разумеется, они занимались амурными разговорами, мало обращая внимания на окружающих и совершенно не беспокоясь состоянием своего бизнеса. Время от времени проходящие внутрь вокзала граждане останавливались у этого столика, стоящего прямо у центрального входа в вокзал, открывали кошельки и давали деньги молодому человеку. Молодой человек, с явным неудовольствием отрываясь от приятной беседы, неторопливо брал деньги, давал сдачу и подвигал поближе к дававшему деньги коробку из-под обуви, наполненную ворохом разноцветных бумажек, свернутых наподобие барбарисок. Люди брали из коробки свернутую бумажку, разворачивали ее, тут же бросали ее под стол и спешили дальше по своим делам. Под столом стояла еще одна картонная коробка, но больших размеров, наполненная развернутыми, уже использованными бумажками. Заинтересованный этой картиной, я стал внимательно наблюдать за этим столиком, тем более что до прихода моего автобуса оставалась уйма времени. Бумажки из верхней коробки постепенно перекочевывали в нижнюю. И вот когда кучка бумажек в верхней коробке стала совсем маленькой, молодой человек что-то сказал девушке, та проворно соскочила с его колен, нагнулась под стол, к нижней коробке, набрала оттуда полные горсти развернутых бумажек, бросила их на стол и снова запрыгнула к молодому человеку на привычное место. Затем они открыто, совершенно не стесняясь сновавшей вокруг публики, проворно свернули бумажки и бросили их в верхнюю коробку.

Потрясенный увиденным, я огляделся по сторонам, но никаких качественных изменений в окружающем меня мире я не заметил: по-прежнему ярко светило весеннее солнце, в ласковых лучах которого оживленную беседу вели между собой два милиционера; народ торопился занять свои места в прибывавших автобусах и в воздухе ничем особенным не пахло, кроме привычных выхлопных газов, причудливо смешивавшихся с запахами распускавшейся природы. «Ну что ж, – подумал я тогда,– в добрый путь, господа приватизаторы, все у вас получится на верной, большой дороге Мамая. Народ хорошо подготовлен основательным, одуряющим либеральным промыванием мозгов и вполне созрел для добровольной передачи наследия отцов и дедов в цепкие лапки таких вот молодцов».

Геройский лозунг «Даешь!», склонность русских людей к авральному штурму, сменяющемуся затем мертвым штилем при выполнении любой, самой что ни на есть рутинной работы, не имеют никакого отношения к игровому азарту и уж тем более к склонности к легкой и быстрой наживе, а происходят от горькой прозы жизни. С. Г. Кара-Мурза так объясняет это широкое в русском народе явление:

«Советский рабочий еще нес в себе физиологическую память о временных ритмах крестьянского труда. Для него была характерна цикличность работы, смена периодов вялости или даже безделья и периодов крайне интенсивного вдохновенного труда типа страды («штурмовщина»). Слава богу, что психофизиологи труда в СССР во время поняли это и порекомендовали не ломать людей ради «синхронности»[28].

Но в Германии тоже имелись рабочие из крестьян, которые точно так же несли в себе «физиологическую память» о сезонности сельскохозяйственных работ, однако с ритмичностью, с «синхронностью» работы в заводских цехах у них всегда было все в порядке. Природой этой русской особенности являются опять-таки суровые климатические условия проживания. Дело в том, и об этом пишут и сам Кара-Мурза, и Паршев, и многие другие, что русский крестьянин располагал экстремально коротким временем на выполнение равного со своим европейским коллегой объема сельскохозяйственных работ.

«Все это способствовало формированию в массе русского крестьянства целого комплекса отнюдь не однозначных психологических поведенческих стереотипов. Скоротечность рабочего сезона земледельческих работ, требующая почти круглосуточной тяжелой и быстрой физической работы, за многие столетия сформировала в крестьянстве свойства трудолюбия и быстроты в работе, способность к наивысшему напряжению физических и моральных сил»[29].

В любую минуту, особенно во время уборки урожая, мог на несколько дней подряд зарядить непрекращающийся дождь, а когда небо наконец-то светлело, из него под вечер вполне мог повалить густой снег. Ночью тучки очень легко могли разойтись, освобождая место ясному месяцу и холодным звездам, и беспощадный трескучий мороз в одну ночь мог похоронить под чудесным белым саваном весь урожай, плод тяжелого многомесячного труда. Зимой же ни о каких сельхозработах нечего и думать – земля превращается в грязное пуленепробиваемое стекло толщиной 1,5 метра, которое можно взять только с помощью отбойного молотка. Вот почему наши бабушки, не останавливаясь, до упаду, пластались на огородах, как будто вот-вот наступит конец света и им так и не удастся воспользоваться плодами своих трудов.

Совсем по-другому обстоит дело в Германии. Здесь можно копаться обычной лопатой в мягкой земле круглый год. Не торопясь подготавливать почву к следующему сезону, закладывать фундаменты для построек, не тратясь при этом на приобретение и сжигание угля или старых покрышек для размораживания грунта. Можно даже ремонтировать дренаж на заболоченных участках, да мало ли чего еще может сделать радивый хозяин на живой земле, не обратившейся лютыми морозами в железобетон. Отсюда выработался и немецкий характер труда – ровный, сосредоточенный, не сбивающийся с установленного рабочего ритма и не ослабевающий ни на минуту; притом без видимых проявлений эмоций и признаков усталости – совсем как равномерно раскрученный мощный маховик исправно работающей машины.

Второе практическое отступление. Неутомимое немецкое упорство, проявляемое в труде всеми без исключения работниками, не перестает меня удивлять. Источник этого неиссякаемого трудового энтузиазма мне выявить не удалось. Получают они все примерно одинаково и немного, живут, как правило, от зарплаты до зарплаты, повышения окладов случаются редко, премии практически отсутствуют вовсе – с нашей точки зрения мотивации для «ломового вкалывания» нет никакой. Поэтому работа на частной немецкой фирме для работника с социалистическим прошлым – непрекращающаяся ни на минуту интрига. С одной стороны, не ясно, почему они так самозабвенно пашут, а с другой стороны, непонятно, как и по каким критериям оценивается их труд. За приветливыми кивками, вежливыми улыбками, дежурными разговорами совершенно невозможно узнать, какую оценку тебе как работнику и специалисту дает начальство, как относятся к тебе твои коллеги. Все время одолевают сомнения – может, ты где-то что-то недорабатываешь и за показной вежливостью скрывается кипучее недовольство. То ли дело было у нас – собрания, доска почета, грамоты, премии, восторг женской части коллектива; доска позора, выговоры, лишение премий, разочарование женской части коллектива – все ясно и понятно, есть на что равняться и четко обозначено направление дальнейшего движения. Здесь же ни торжественных вручений премий в конвертиках, ни фотографий «наших маяков», ни радиоприемников или наручных часов в подарок – все добросовестно и педантично исполняют свои должностные обязанности согласно подписанному контракту, взамен получая оговоренную сумму на текущий счет. Причем особенно угнетающе действует отсутствие именно морального поощрения – никто не хлопнет тебя по плечу и не скажет: «Поздравляю, старик, отличную вещь сварганил!». Без такой обратной связи, реакции окружающих на твой труд очень непросто успешно работать. Для меня лично как конструктора всегда особую ценность имела похвала классного слесаря-сборщика. Помню, как-то мы спроектировали новое устройство с нестандартным техническим решением, поэтому изготовления опытного образца я ждал с особым нетерпением. Наконец-то позвонили из экспериментального цеха и сказали, что все детали поступили на монтажный стол и сборку ведет лучший слесарь цеха. Это был очень строгий, ответственный и немногословный специалист экстра-класса, и все особо сложные, требующие высокой точности сборки и тонкой настройки агрегаты доставались ему. Через некоторое время я примчался в цех и, подходя к его рабочему месту, забыв впопыхах поздороваться, спросил: «Ну, как?» Вместо ответа он поднял вверх большой палец увесистого кулака, и тут же в моей душе торжественно зазвучали фанфары.

Тот же недостаток внимания к своей работе, как оказалось, испытывал и один из моих немецких коллег – выходец из Польши, проработавший там долгое время на танковом заводе, высокообразованный, очень толковый конструктор и уже немолодой человек. Как-то он спроектировал совершенно новую даже для Германии установку, причем она с ходу уверенно заработала и была продемонстрирована в одной из познавательных программ немецкого телевидения. А ее создатель вскоре после этой демонстрации как-то подошел ко мне с грустным лицом и тихо пожаловался: «Хоть бы спасибо кто-нибудь сказал!» Видимо, нам, славянам из бывшего соцлагеря, работать без «морального поощрения», пожалуй, посложней, чем без материального.

Важным следствием непререкаемой немецкой внутренней дисциплины и высокой мотивации работников является практическое отсутствие у руководителя забот об укреплении трудовой дисциплины и контроля за исполнением. Шеф занят все свое рабочее время производительным трудом – организацией и планированием работ. Наши же начальники первого звена, как правило, 50 % своего рабочего времени тратили на исполнение обязанностей стимулятора-погонялы.

В подтверждение вышесказанного о различиях в отношении к труду немцев и русских снова обращаюсь за помощью к «тяжелой артиллерии» – к Ф. М. Достоевскому и его «Дневнику писателя»:

«Что касается собственно труда, то для присматривающегося русского тут тоже большое недоумение. Живя месяц в отеле (то есть, собственно, не в отеле, тут всякий дом отель, и большинство этих отелей, кроме нескольких больших гостиниц, – просто квартиры с прислугою и с содержанием по уговору), я просто дивился на служанку отеля. В том отеле, где я жил, было двенадцать квартир, все занятые, а в иной и целые семейства. Всякий-то позвонит, всякий-то требует, всем надо услужить, всем подать, взбежать множество раз на день по лестнице – и на все это, во всем отеле, всей прислуги была одна только девушка девятнадцати лет. Мало того, хозяйка держит ее же и на побегушках по поручениям: за вином к обеду тому-то, в аптеку другому, к прачке для третьего, в лавочку для самой хозяйки. У этой хозяйки-вдовы было трое маленьких детей, за ними надо было все-таки присмотреть, услужить им, одеть поутру в школу. Каждую субботу надо вымыть во всем доме полы, каждый день убрать каждую комнату, переменить каждому постельное и столовое белье и каждый раз, после каждого выбывшего жильца, немедленно вымыть и вычистить всю его квартиру, не дожидаясь субботы. Ложится спать эта девушка в половине двенадцатого ночи, а наутро хозяйка будит ее колокольчиком ровно в пять часов. Все это буквально так, как я говорю, я не преувеличиваю нисколько.

Прибавьте, что она служит за самую скромную плату, немыслимую у нас в Петербурге, и, сверх того, с нее требуется, чтоб одета была чисто. Заметьте, что в ней нет ничего приниженного, забитого: она весела, смела, здорова, имеет чрезвычайно довольный вид, при ненарушимом спокойствии. Нет, у нас так не работают; у нас ни одна служанка не пойдет на такую каторгу, даже за какую угодно плату, да, сверх того, не сделает так, а сто раз забудет, прольет, не принесет, разобьет, ошибется, рассердится, «нагрубит», а тут в целый месяц ни на что ровно нельзя было пожаловаться. По-моему, это удивительно – и я, в качестве русского, уж и не знаю: хвалить или хулить это? Я, впрочем, рискну и похвалю, хотя есть над чем и задуматься».

Я могу свидетельствовать, что безупречное обслуживание на курортах Германии сохранилось со времен Достоевского до наших дней совершенно без изменений, несмотря на отгремевшие революции и войны. Как-то мне удалось пройти оздоровительный курс в одном из немецких санаториев, и я должен сказать, что обслуживание там было организовано блестяще, несмотря на явную малочисленность персонала. Наша официантка успевала обслуживать с десяток столов в завтрак, обед и ужин и никогда не путала наши имена.

Безусловно, индустриальный период развития СССР, основывавшийся не только на трудовом энтузиазме, но и во многом на принудительном характере укрепления производственной дисциплины, особенно в военное время, различия в отношении к труду между немцами и русским существенно сгладил, хотя и не устранил совсем. К 70-м годам труд для многих стал превращаться из осознанной необходимости в потребность, как это и предусматривалось моральным кодексом строителя коммунизма. Менялось отношение к работе. Из тяжелой обязанности она становилась в какой-то мере делом жизни, в котором человек мог реализовать свое умение, амбиции, организаторские и творческие способности. Трудовая и общественная жизнь коллективов фабрик и заводов становилась насущной потребностью для большинства трудящихся, где они обретали широкие возможности для самореализации, обзаведения товарищами и даже устройства личной жизни.

Перестроечное и постперестроечное время развалило не только уже достаточно высокую к тому времени сознательную дисциплину труда, но и растоптало в пыль чувство гордости работника за свою профессию, сделало издевательски-карикатурным естественное человеческое чувство морального удовлетворения от хорошо выполненной работы. Все эти необходимые в жизни человека эмоции были подменены пустым звоном монеты. Свободные прежде в выборе профессии и места работы люди, трудившиеся с осознанием своей ответственности перед обществом и даже перед грядущими поколениями, за несколько лет лишились права выбора и профессии и места работы. Бывшие советские инженеры и техники, квалифицированные рабочие быстро превратились из независимых, полных человеческого достоинства гордых тружеников в безропотно-послушных и бесправных поденщиков, всегда готовых к любой, самой грязной, тяжелой и опасной работе по 12 и более часов в сутки за оскорбительные гроши.

Комплекс деревенского мальчика, оказавшегося в большом городе

Если спросить немца о том, каким он видит путь для стирания границ между городом и деревней, то он не поймет, что от него требуется и о чем вообще идет речь. Немецкая деревня – это населенный пункт, внешне ничем не отличающийся от города – те же аккуратные улицы, покрытые асфальтом или мощенные камнем, те же зеленые газоны, телефонные будки, крепкие особнячки и супермаркеты на окраине, закупаться в которые приезжают и жители близлежащих городов. С другой стороны, разъезжая по крупному немецкому городу, можно увидеть типичную сельскую картину – вклинившееся в его черту засеянное поле с мирно ползающим по нему стрекочущим трактором. Одним словом, налицо торжество гармонии городской и сельской жизни.

Недавно мы узнали, что в России XXI века жители 40 тысяч деревень не знакомы с телефонной связью, не говоря уж о прочих благах современной цивилизации. Поэтому неудивительно, что в первой половине XX века и позже деревенским юношам и девушкам впервые в их жизни удавалось видеть паровозы, дома в несколько этажей, освещенные улицы и теплые туалеты только в 17–18 лет, при переезде в город для учебы, работы или прохождения армейской службы. Это открытие нового, фантастического для них мира, с одной стороны, приводило их в восторг и бурное восхищение всем увиденным, а с другой стороны, ввергало их в глубокое уныние или даже депрессию, поскольку отсталость их прежней деревенской жизни была вопиющей. Уже привыкшие чувствовать себя в своей деревне важной частицей общества, которую все знали, привечали и даже отмечали за какие-нибудь заслуги в классе или за помощь на колхозном поле, они сразу терялись в городской среде, где никому не было до них дела. Возникал мощный комплекс собственной неполноценности, который только усиливался при контактах с их городскими сверстниками, легкими и непринужденными в общении, острыми на язык и постоянно язвительно подтрунивавшими над неуклюжестью «деревенщины». Пропасть, разделявшая их и городских жителей, казалась непреодолимой. Но отступать они не могли, поэтому мужественно учились жить с нуля в этом новом мире.

Переезжавшую в середине XX века в города СССР деревенскую молодежь можно условно разделить на три категории. К первой категории следует отнести в основном деревенских девушек, которые любой ценой стремились стать горожанками, чтобы освободиться от тяжелого деревенского труда. Для этого они использовали хроническую нехватку рабочей силы на крупных промышленных предприятиях в крупных городах, предлагавших сразу прописку и место в общежитии. Устроившись на таком предприятии, они не особенно утруждали себя добросовестной работой, полностью сосредоточиваясь на поисках выгодного жениха. Вторую категорию составляли способные деревенские юноши и девушки, для которых небогатый выбор рабочих специальностей и ограниченный профессиональный рост в деревне препятствовали развитию способностей и реализации их мечты – стать летчиками, инженерами, строителями мостов, самолетов, водителями поездов и капитанами кораблей. К третьей категории отнесем в основном деревенских юношей с отсутствующей ярко выраженной мечтой об овладении какими-то конкретным уменьем и специальностью и с соответственно отсутствующим конкретным призванием. Они ехали покорять города, горя единственным желанием – стать начальником, «большим человеком». Третью категорию переселенцев роднит с первой одно важное свойство. В отличие от второй категории, для которой первейшим мотивом переезда было овладение своим, самым интересным для этих ребят делом, получение необходимых знаний и навыков в выбранной профессии путем кропотливой учебы и работы, для представителей первой и третьей категорий приезжих важнейшим было достижение определенного положения в обществе. Они пытались достичь намеченного места в обществе быстро и любой ценой, совсем не обязательно путем скрупулезного постижения премудростей теории и практики каких-то учебных дисциплин. Как раз эта третья категория деревенских переселенцев нас интересует в первую очередь. Остановимся на ней подробнее.

При первом же знакомстве со своими городскими сверстниками – потенциальными конкурентами на их пути к вожделенным вершинам возникало первое серьезное препятствие. Выяснялось, что воспитание, манеры поведения, речь и нравы городских мальчиков разительно отличаются от их собственных нравов и даже мировоззрения. Деревенским ребятам очень хотелось, как можно скорей встать в строй горожан на равных, каким-то образом натянув на себя психологию и философию городских сверстников, но они понимали, что на самостоятельное постижение всех норм и нюансов городской жизни, проникновение во внутренний мир «городских» у них не осталось времени. Однако острое желание стать в одночасье «городским» было настолько велико, насущная необходимость этого для исполнения их честолюбивых планов казалась им настолько безусловной, что многие из них не раздумывая, беспощадно отбрасывали от себя свои былые убеждения и верования, внезапно ставшие для них дикими, отсталыми и постыдными, и с жадностью, чисто механически, перенимали все внешние проявления характеров городских жителей, манеру одеваться, держаться и говорить. Не вникая в смысл происходящего вокруг них и не затрачивая времени на изучение, самостоятельное обдумывание и постижение существующих проблем, немного освоившись в чужой среде, те из переселенцев, которые выбрали для себя стезю партийного функционера, быстро и безо всякого труда выучивались уверенным, звонким голосом на собраниях произносить пару-тройку трескучих, но «политически правильных» фраз. Скоро они становились «общественниками», комсомольскими активистами, освобожденными комсомольскими секретарями. Затем, прибавив к этим фразам небольшое умение порассуждать на заученные темы, не владея никаким опытом и пониманием настоящей созидательной работы, они смело двигались дальше – в члены, инструкторы, секретари райкома. Не потрудившись в приобретении необходимых знаний, не накопив требуемого практического опыта, но научившись ловко схватывать верхушки, они смело принимались руководить многими тысячами людей. Проявив далее сноровку в умении находить союзников и покровителей среди выше стоящих товарищей, изучив правила подковерной борьбы, человеческие слабости и тонкости технологии плетения интриг, при этом продолжая неустанно совершенствовать свои демагогические способности, они открывали для себя и своей карьеры безграничные возможности. Все это делалось легко, без особого напряжения и затрат времени на полезную для страны и народа деятельность, связанную, как правило, с высоким риском неудачи.

При достижении вожделенного положения «большого человека» (для кого это была должность начальника смены, а для кого пост секретаря ЦК партии) у многих из этих людей комплекс неполноценности резко менялся на противоположный – комплекс тщеславия и одновременно пренебрежительного высокомерия к нижестоящим, в особенности к людям сходного с ними происхождения, не добившимися в жизни высоких постов и остававшимися обычными рядовыми гражданами. Успешность карьеры, по их мнению, неопровержимо доказывала всем окружающим их исключительность и непогрешимость. Отсюда вырастали их самовлюбленность, самонадеянность и безмерная гордыня. С другой стороны, в них навсегда закреплялась, консервировалась чуткая восприимчивость к настроениям, высказанным и невысказанным пожеланиям начальства, низкопоклонство и угодничество перед вышестоящими товарищами. При решении любых вопросов, в любом споре им был неведом творческий поиск, стремление к нахождению истины. Они всегда и везде решали один-единственный вопрос – как данная ситуация отразится на их карьере и как на их решение посмотрит начальство. Вот здесь-то они не знали компромиссов, готовые любым способом сжить со света оппонента-критика, посягающего на незапятнанную их репутацию, и одновременно, для демонстрации своей преданности и незаменимости, они стремились сделать все возможное и невозможное для исполнения любого, самого глупого и вредного распоряжения начальства. Работа головой уступала место работе локтями; вдумчивый, продуктивный, упорный труд заменялся торжественными рапортами; деловая рабочая атмосфера, доверие сменялись подозрительностью и злопамятством. Соответственно производился и подбор работников – не согласно квалификации и опыту, самостоятельности и инициативности, а исключительно по принципу личной преданности.

Как мне представляется, это один из ответов на вопрос, откуда в позднем СССР возникли целые армии циничных, беспринципных руководителей, по-настоящему не знавших дела и не умевших ни любить, ни ценить свой народ и его историю. Их карьерное продвижение было главной целью жизни и единственной, в совершенстве освоенной ими наукой. Прекрасно осознавая, что претендовать на высокий пост по правилам честной конкуренции со знающими, ответственными специалистами им не под силу, они пускали в ход хорошо усвоенные демагогические приемы, подкрепляя их ловким интриганством, и побеждали. Отсутствие глубоких профессиональных знаний заменялась слепой исполнительностью приказов свыше и рабской готовностью замены в любой момент собственного мнения и убеждений на противоположные. Решающим для этой процедуры было мнение начальства. Сама операция по замене убеждений была для них неопасной, совсем пустячной и совершенно безболезненной ввиду полного отсутствия таковых. Именно по этой причине 20-миллионная армия коммунистов СССР, услышав призыв Горбачева о самороспуске и бегло ознакомившись с указом Ельцина, моментально растворилась в воздухе, как будто ее не было вовсе; почти вся, в одночасье, без остатка ушла в песок, заставив собственный народ в глупом недоумении скорбно почесывать у себя в затылке и, в который раз, чертыхаясь, беспомощно разводить руками у разбитого корыта.

Холуйство

Малопривлекательное человеческое свойство – трусость, согласно литературной и киношной традициям считается самой отталкивающей и презрительной чертой характера человека. С этим трудно спорить, вспоминая мужественных, отчаянно смелых и кристально честных героев Вальтера Скотта, Фенимора Купера, Джека Лондона. Но при этом утверждении как-то забывается, что трусость зачастую является следствием естественного, присущего каждому живому организму инстинкта самосохранения. И далеко не каждый человек может в критические минуты, угрожающие благополучию, здоровью и жизни, совершать героические поступки, укрощая при этом усилием воли властный призыв разума к спасительному отступлению. Каким бы высоконравственным воспитанием ни отличался человек, какими бы благородными порывами души он ни обладал, изобретательный червь благоразумия всегда без устали ищет спасительный выход из отчаянной ситуации и довольно часто находит бреши в самой честной, порядочной и неподкупной душе, требуя за спасение любую цену начиная от невинного компромисса и заканчивая вероломным предательством.

А вот угодничество и лизоблюдство, которые на первый взгляд кажутся продолжением естественной трусости, на самом же деле искусственны. Они появились в среде человеческого общества не вследствие прямой угрозы существованию жизни конкретного человеческого организма, а всего лишь ради потворства капризному желанию этого особо хитрого организма выделиться из общей массы соплеменников любым способом, просто ради того, чтобы быть замеченным и отмеченным местным вождем и удостоиться высокой чести сидения рядом с ним на теплом местечке у самого очага стойбища.

Русских крепостных крестьян по-крупному можно разделить на две категории – собственно крестьян-землепашцев, живших в общине относительно независимо от своего господина, заводивших свои семьи, хозяйство, самостоятельно добывавших свой хлеб и плативших подати, и барских холопов – «дворовых людей», которые жили при помещике, ничего своего не имели и ничего не производили. Единственной обязанностью холопов было рабское исполнение всех барских прихотей и капризов. Холопская жизнь зависела от любого чиха хозяина, даже жениться и выйти замуж дворовые люди не могли свободно, без барского согласия. Именно этот слой крепостных крестьян основал и закрепил в русском обществе неестественные и, на мой взгляд, самые уродливые и отвратительные человеческие качества – угодничество, лицемерие, лизоблюдство, раболепие, одним словом – холуйство.

Мне трудно представить себе какого-нибудь немецкого чиновника или руководителя, украшающего свой кабинет портретом Шредера или Меркель. У нас же подобострастное преклонение первым лицам – почти норма, эта болезнь никак не выветривается из российского общества. Не успевает новый президент в первый раз «инаугурироваться», как повсюду, в любом киоске самого отдаленного населенного пункта страны моментально появляются в продаже его портреты всех сортов, размеров и цветов. Хотя, казалось бы, традиция развешивания вождей, точнее, их портретов на каждой свободной стенке, включая детские сады и ясли, должна была бы надежно кануть в прошлое с роспуском КПСС. Однако «лики» первых лиц государства продолжают по-прежнему пользоваться широким спросом.

Для начальства более низких уровней (лики которых не печатаются в типографиях массовыми тиражами) отсутствие портретного фетишизма с лихвой компенсируется обилием умильных лиц, восторженных взглядов и россыпями сладких речей верноподданных. Многочисленные свиты всех местных царьков всегда полны через край неизбывной благодарностью за истинное счастье находиться под мудрым руководством губернатора, мэра, префекта и т. п., который без устали, не щадя своих драгоценных сил, по-отечески печется обо всех своих подчиненных. Построили котельную в деревне, отремонтировали детский садик, включили в комнате электрический свет – и все это благодаря нашему мудрому, дорогому и незаменимому – ведь это он, в конечном счете, распоряжается финансами, а значит, абсолютно всем в нашем городе, районе, селе. В этом смысле заслуживает глубокого уважения и понимания своевременно проведенная преемником Ельцина замена прямых выборов глав администраций областей их назначением. В противном случае мы бы имели сегодня число рецидивов повторения культа личности Сталина, равное числу административных единиц России с угрозой выделения этих единиц под «мудрым» руководством местных вождей в отдельные царства.

Самое же мощное извержение холуйства, выдающееся по массовости и бесстыдству, было зарегистрировано в «перестроечное-реформенное» время и гениально продемонстрировано нашей богемой. Из «лучших» ее представителей, как по команде, составился сводный хор исполнителей аллилуйи существующей власти. Первые голоса принадлежали бывшим рьяным профессиональным коммунистическим агитаторам. «Верные ленинцы» – политологи, журналисты, писатели в мгновение ока сменили коммунистическую ориентацию и провозгласили новую модель светлого будущего, на этот раз на основе неограниченной частной собственности и неуправляемой рыночной стихии. Ею они запросто заменили ими же ранее обещанный рай, но с общественной собственностью и плановостью экономики. Они жгли свои партийные билеты и предавали анафеме мрачное коммунистическое прошлое свое и страны, старательно подготавливая для себя любимых светлое, сверкающее капиталистическое будущее и, как всегда, за те же 30 иудиных сребреников.

На подпевках, не жалея сил, изрядно истощенных при исполнении ролей несгибаемых коммунистов, комиссаров, чекистов и председателей колхозов, трудились представители культуры и искусства, гранды отечественных сцены и экрана. Они, конечно, плохо понимали происходящие события, их логику и конечную цель, но имели точный компас – вышколенную холуйскую душонку лицедея, которая способна улавливать тончайшие оттенки чувств очередных властителей и которая безошибочно их сориентировала на новых хозяев. Очень облегчало задачу то обстоятельство, что среди последних во множестве присутствовали старые, хорошо знакомые запевалы, привычки и наклонности которых были изучены вдоль и поперек. Оставалось только выучить новый репертуар. Такого торжества ренегатства и циничного предательства мировая история до «перестроечной» поры не знала. Беспощадные вчерашние изобличители джунглей капитализма и непримиримые противники частной собственности принялись с той же, удивительным образом сохраненной бескомпромиссной убежденностью воспевать прелести частной собственности и ангельские свойства характера частного владельца. Аккомпанировала этому сводному хору стайка так называемых «юмористов», совершенно необоснованно и даже нахально именовавшая себя писателями, правда, с добавкой через дефис «сатирики», почему-то всегда произносившейся едва слышно и со значительной паузой после гордо озвученного первого слова.

Примечание. Ради справедливости надо заметить, что не вся «богема» ринулась к новым хозяевам Кремля, горя страстным желанием лизнуть какую-нибудь, случайно подвернувшуюся часть тела новоявленных владык. Например, в стороне от своры «юмористов», отчаянно тявкавших на СССР и безостановочно превозносящих «реформы» с их главными персонажами, остался Семен Альтов, талантливый сочинитель, верный чистому, 100 % юмору без малейшего содержания вредных примесей – пошлости, зубоскальства, ерничанья, скабрезности и ангажированности.

В 1993 году, когда для любого думающего человека стало очевидным, что страна тонет в болоте лжи, казнокрадства, бандитизма и нищеты; когда многие недавние соратники Ельцина по разрушению СССР и заседавшие на тот момент в Верховном Совете наконец-то «узрели», какое будущее для их избирателей готовится, они попытались организованно воспрепятствовать губительному курсу на окончательное разрушение страны и потерю ее независимости. В тот момент еще многое можно было исправить, но на защиту режима встала стеной «творческая элита» бывшего СССР.

В своем подавляющем большинстве советская богема была «пролетарского происхождения», говоря яснее, состояла из выходцев из «черного люда», или «плебса». Только благодаря установленным в СССР нормам жизни эти люди были подняты советской властью с самого дна общества до сверкающих вершин всенародной славы. Самонадеянно уверовав в свою «гениальность», они, одновременно, остались верны своим хорошо отработанным холопским обычаям. И когда новые – старые хозяева вдруг потребовали других песен, эти холопы с рабской готовностью и неимоверным ожесточением моментально начали пинать тот самый жизненный порядок, который сделал из них знаменитостей и который они раньше благоговейно воспевали в своих гимнах. Еще в древности мудрыми людьми было замечено, что самый рабски преданный слуга при утрате его хозяином былого высокого положения и прежней силы превращается в самого яростного хулителя и ненавистника, а при подходящей возможности он охотно становится остервенелым палачом бывшего своего господина, не прекращающим терзать когда-то грозное тело хозяина даже после смерти.

Все эти «кульбиты» профессиональных лицедеев были бы не так опасны, если бы не одно «но», а именно, если бы наш народ воспринимал эти выступления и обращения «всенародных любимцев» не так серьезно и с известной поправкой на неотъемлемое, въевшееся в российскую богемскую кожу угодничество. Никому из жителей западных стран никогда не придет в голову соотносить свою жизнь с жизнью представителей бомонда и всерьез воспринимать заявления, звучащие с заоблачных высот. У нас же все перипетии личной жизни звезд, их мнения, поступки воспринимаются населением живо и непосредственно, как если бы эти звезды были бы членами их семьи.

Четвертое трагикомическое отступление. Как-то по дороге на работу моим попутчиком оказался фрезеровщик нашего экспериментального цеха – подрабатывающий пенсионер, скромный, незаметный человек, от которого кроме обычных приветствий нельзя было слово услышать. Я было подумал, что мы всю дорогу так молча и прошагаем, но я ошибся. Пожилой, тихий человек, безропотно сносивший взрывной рост цен, задержки в выдаче мизерных зарплаты и пенсии, просто кипел от негодования и возмущения. Я был поражен этой неожиданно открывшейся для меня стороной его характера. Но я был поражен еще больше, когда услышал причину, вызвавшую в нем эту бурю возмущения. А причина была такая – где-то в столицах известная эстрадная певица, далеко перешагнувшая возраст первой и второй молодости, вышла замуж за молодого певца, писаного красавца. Фрезеровщик был безутешен. Качая из стороны в сторону головой, поминутно презрительно оплевываясь, он костерил, на чем свет стоит бедную певицу и горько сожалел о загубленной жизни молодого парня. Я пытался ему втолковать, что это нормальный ход вещей в тех кругах, к которым они оба принадлежали, – угасавшая было популярность певицы теперь обязательно подскочит, да и парень в накладе не останется – перед ним раскроются ранее плотно затворенные двери. Чтобы подготовить страдающего фрезеровщика к возможным дальнейшим ударам судьбы, я добавил, что вполне допускаю при следующем спаде популярности этой певицы такой ход – она выходит замуж за своего зятя, а ее новоиспеченный муж женится на ее дочери и т. д. по кругу. Но горе бедняги было так безмерно, что никакие мои увещевания не помогли вернуть ему бодрость духа.

Холуйство, как и почти любое человеческое качество, имеет разные основания для овладения человеком и разную глубину проникновения в его сознание. В эпоху крепостничества, например, большинство холопов искренне считало своих господ существами высшего порядка и поэтому покорно воспринимало все их капризы и жестокости. Да и за непослушание или нерасторопность у иного барина можно было поплатиться здоровьем, а то и жизнью. Та же угроза висела над жителями страны в сталинскую эпоху. Но после хрущевской оттепели настали другие времена, когда обычным людям для зарабатывания своего куска хлеба и ведения достойной жизни стало совсем не обязательным поминутно клясться в верности очередному вождю. Только члены КПСС должны были по-прежнему «приветствовать и одобрять». Тем более низким, недостойным и отвратительным выглядит холуйство, продиктованное только внутренней потребностью пораженного им человека, в то время когда внешне ему ничто не угрожает.

Однако поскорее закончим с этой бесконечно неприятной темой. Мне остается только коротко добавить, что подлинная демократия в условиях тотального холуйства – вещь невозможная.

Три несчастья русской женщины

Я всегда с особым, благоговейным чувством рассматриваю фотографии начала XX века. Индивидуальные и групповые портреты самых обычных людей того времени – конторских писарей, гимназистов, лихих казаков поражают бездной достоинства и ума, благородства и даже величия, отраженных на всех этих лицах. С любого фотопортрета можно смело изготавливать формы для чеканки монет или медалей. Среди портретов моих современников такие лица – большая редкость. На них большей частью запечатлена либо застывшая одухотворенность карасьей морды, либо неотразимая плутовато-плодоядная ухмылка дон-жуана. Может быть, ранешние фотографы знали какой-то только им известный секрет, может быть, они использовали другие реактивы, состав которых утерян, но разница межу теми и нынешними лицами поразительна.

Однако к истине ближе русская пословица: «Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива». XX век стал трагическим для России в первую очередь из-за массового истребления наиболее активных, думающих, ответственных и смелых русских мужчин. Сначала Первая мировая война в лице младшего командного состава русской армии выкосила самых лучших представителей дворянской и разночинной молодежи. Затем последовательно обрушившиеся на Россию революция, гражданская война, раскулачивание, партийные чистки, коллективизация, сталинский террор и, наконец, кровавое месиво Второй мировой войны практически лишили все слои России главной созидательной силы – инициативных, порядочных, ответственных за свое дело мужчин, породив легионы приспособленцев, карьеристов и демагогов. В этой отрицательной селекции сильного пола в России в XX веке и состоит первое несчастье русских женщин.

Острый военный и послевоенный дефицит на мужское начало резко снизил планку предъявляемых к мужу, отцу семейства качеств. Возвращавшиеся с фронта победители, снова и снова переживая героические будни войны и долго не веря своему счастливому возвращению из адской мясорубки, чаще прикладывались к стакану, чем к мастерку, оставляя женщинам и подросткам непосильный труд восстановления разоренной войной страны. Безотцовщина, преимущественно женское окружение, повышенная забота и внимание матерей и сестер к подраставшим кормильцам, культ возвращавшихся с войны героев-фронтовиков, в свою очередь, негативно отражались на воспитании мальчиков-подрост-ков и юношей. Новые поколения мужчин, остававшихся по-прежнему в «дефиците», с легкостью перенимали свое привилегированное положение в обществе, уподобляясь мифологическому Нарциссу, но не с зеркалом, а с рюмкой в руке. Женщины сами в значительной степени способствовали этому «нарциссианству» мужчин, легко прощая им все их слабости, легкомыслие и безответственность.

Шарик, главный персонаж фантастической повести М. Булгакова «Собачье сердце», в свое время справедливо заметил, что кинематограф у женщин – единственное утешение в жизни. Образы популярных героев советских кинофильмов писались, как правило, с натуры, аккумулируя в себе все характерные, легко узнаваемые черты современников. Именно поэтому они восторженно воспринимались публикой, в основном ее женской частью. Воспользуемся этим видом искусства, чтобы воспроизвести портрет типичного представителя мужчин времен развитого социализма. Галерея мужественных образов героев революции, войны и первых пятилеток сменилась в конце 60-х годов обыденными персонажами, изображавшими портреты наших современников – обычных рабочих и служащих. Что же это были за портреты? Безвольный и бесхарактерный Аркадий из фильма «Начало», бестолково мечущийся между двумя властными женщинами; ни рыба ни мясо, да вдобавок еще и пассивный пьяница Женя из культовой комедии «Ирония судьбы», «мужественно» покинувший в одну ночь сразу двух своих «ненаглядных»; тяжело пришибленный жизнью, с вечно заискивающей улыбкой и бегающими глазками убогий Толик из «Служебного романа», безуспешно пытающийся сделать карьеру альфонса; недотепа Вася со своим соседом дядей Митей из фильма «Любовь и голуби», вынужденные затравленно прятаться от своих собственных законных жен, чтобы пропустить по кружечке пива в выходной день, и многие другие, представляющие собой жалкую пародию на сильную половину рода человеческого. Тем не менее русские женщины умудрились всем сердцем полюбить эти одинаково безликие, малохольные, беспомощные существа в штанах, сотворенные талантливыми режиссерами-постановщиками на требу дня.

Вдохновленные этим примером молодые люди, так же как и любимые герои их современниц в популярных фильмах весело, и беззаботно порхали по жизни, по первому своему капризу легко создавая и разрушая семьи и безответственно оставляя затем на воспитание женам, бабушкам и дедушкам плоды своей мимолетной любви. Неудивительно, что со времен войны роль самца и самки в одном лице в большинстве семей безраздельно принадлежала женщинам, подменившим вялых и безвольных «царей природы» – своих спутников жизни.

Второе природное несчастье русской женщины точно подмечено великим русским писателем И. С. Тургеневым в его «Записках охотника». Тургенев много раз и подолгу жил в Европе, а это значит, что он имел достаточно времени и возможностей для проведения подробного и объективного изучения различий поведения представительниц прекрасного пола различных стран в естественных условиях их обитания. Цитата из «Записок»:

«…Выражался он необыкновенно изящно и, видимо, щеголял своими манерами; волокита тоже, должно быть, был страшный и, по всем вероятиям, успевал: русские девушки любят красноречие».

Неотъемлемым признаком ума и образованности в России всегда почему-то считалось краснобайство. Поэтому пустомели в России изначально всегда имели и имеют определенное преимущество перед косноязычными, но хорошо знающими свое дело молчунами. А гипнотический эффект, который производят «черти языкатые» на слабую половину российского общества, достоин серьезных исследований и неоспоримо подтверждается народными песнями, поговорками и печальным жизненным опытом. Эта женская слабость, к сожалению, может стать и зачастую становится причиной трагических ошибок не только в личной, но и в общественной жизни, поскольку женщины составляют большую часть российского электората. В ходе многочисленных «перестроечных» митингов и собраний мне самому воочию приходилось часто наблюдать размягчающее действие речистых ораторов, производимое ими даже на умудренных опытом женщин. Закаленные в жизненных передрягах и битвах, гордые и решительные в повседневности, они превращались в кроликов, зачарованных мерными раскачиваниями кобры, и буквально млели от сладкозвучных потоков красноречия, совершенно не вникая в смысл сказанного и воспринимая ручьи и реки мягко закругленных, цветистых фраз как своего рода музыку. Эта особенность русских женщин очень ярко и негативно проявилась во время повсеместного образования кружков «неформалов» в конце 80-х годов и позже, на всевозможных выборных собраниях народных представителей. После привычного, непререкаемо-стального голоса партии, приучившего страну к шаблонной фразеологии и к шаблонным приемам речи, вдруг на трибунах стали появляться новые ораторы, бойко говорившие без бумажек непривычные слуху вещи. Хорошо помню одного из таких любимчиков женской аудитории. Это был мужчина средних лет, невысокого роста. В обычном обхождении совершенно незаметный, говоривший какими-то обрывками фраз, не умевший законченно сформулировать мысль, он преображался, обращаясь к залу. Уже при подъеме на трибуну лицо его приятно розовело от возбуждения, и после нескольких мягких улыбок, которыми он одаривал зал, выдерживая вступительную паузу для значительности, он с неистовым воодушевлением первооткрывателя повторял хорошо заученные огоньковские пассажи, сдабривая их местным материалом. Сидевшие в зале женщины просто рдели от удовольствия, восторженно глядя на его торжественно поблескивающие очки и подвижные, застенчиво-девичьи ямочки на щечках, заслушиваясь приятным баритоном его голоса. Они неизменно награждали его выступления бурными аплодисментами, даже если он зачитывал обычную повестку дня в качестве председателя собрания.

Подобный эффект, но в масштабах всей страны произвел Горбачев, когда принял первый пост страны после предшествующей ему нудной череды дряхлых стариков и безнадежно больных людей. Правда, ему не удалось закрепить свой первоначальный, заметный успех у женщин из-за увеличивавшегося с каждым днем влияния его жены на жизнь общества. Непривычные к частым появлениям в СМИ, а тем более к обширным публичным высказываниям «первых леди», ревнивые советские женщины отвернулись от Горбачева и выбрали себе других кумиров, благо их, молодых, энергичных, говоривших без запинки, с ямочками на щеках и подбородках появилось в изобилии в ходе объявленной генсеком «перестройки».

Третьим несчастьем русских женщин является их непрактичность в выборе спутника жизни и вообще идеализация, обожествление предмета страсти, наделение его совершенно отсутствующими у него качествами. Всепрощение и полная невосприимчивость к недостаткам характера, странностям поведения отобранного объекта на первом, эйфорическом этапе привязанности, неизбежно сменяется равной по силе раздражительностью и даже ненавистью к тому же объекту по прошествии определенного времени. Розовая пелена однажды внезапно нахлынувших нежных чувств спадает в один прекрасный день с глаз, и за нею обнаруживается ничем не примечательная серая личность мужского пола со всеми присущими рядовому гражданину слабостями и пороками. Нескончаемая череда серых будней способна безжалостно стереть самый яркий глянец и позолоту с любимого образа. Сокровенные, чересчур восторженные девичьи ожидания вечной и счастливой совместной жизни с принцем из сказки неизбежно разбиваются о скалы бытовых повседневных проблем; беспощадное течение времени неотвратимо превращает принца в вечно недовольного, неопрятного мужика, не устающего нахально требовать любви, заботы и внимания. Спокойно пережить такую метаморфозу способна далеко не каждая женщина. В этой женской слабости, заключающейся в неожиданной смене слепого любовного обожания на глубокое разочарование в одном и том же предмете за относительно короткий промежуток времени, повинна все та же, уже упоминавшаяся общерусская черта характера – хроническое отсутствие чувства меры, стихийность поведения. Преобладание в критических ситуациях чувственности над трезвым расчетом, хроническое неумение и отсутствие чутья для выбора «золотой середины» в решающие моменты жизни было и остается большой проблемой русских женщин. Оправданием этой слабости может служить только то обстоятельство, что отношения полов принадлежат к сфере слабоуправляемых волей человека чувств и эмоций. «Любовь зла, полюбишь и козла» – самокритично замечали русские женщины, вновь и вновь попадая в ловушки, заботливо расставляемые им судьбой, бросаясь, как в омут с головой, в очередной наплыв страстей.

Понятно, что объект любви может только благодарить судьбу за это качество русских женщин, особенно приятно пользоваться их слабостью на первом этапе влюбленности, но на этом преимущества этого женского свойства заканчиваются. Далее следуют одни лишь недостатки, отражающиеся в том числе и на обществе. Приведу для иллюстрации выше сказанного два примера, на мой взгляд, ярко демонстрирующих вредное влияние на общество слепой женской доверчивости и их всегдашней готовности к безграничному всепрощению совершенно незнакомых особей противоположного пола.

Эпизод первый. Поздняя осень, холодный, хмурый вечер. Небольшой, уютный зал междугородного переговорного телефонного пункта на окраине Харькова. Посетителей, терпеливо ожидающих своей очереди, совсем немного. В углу, удобно прислонившись к теплой батарее отопления, тихо посапывает слегка подвыпивший мужичок. Мирную, дремотную обстановку в зале нарушает представитель горячих горских народов Кавказа. Он поминутно нервно подскакивает к окошку оператора и нетерпеливым, высоким тоном задает один и тот же вопрос – когда же ему наконец-то будет предоставлена связь. Телефонистка, дородная и флегматичная женщина, глубоко поглощенная лузганьем семечек и аккуратным сплевыванием кожуры на предусмотрительно разложенную перед ней газетку, каждый раз ему невозмутимо обещает скорое подключение, не отрываясь от своего занятия. Наконец, по громкой связи беспокойный клиент вызывается в кабину для переговоров. Пробыв там с минуту, он, как чертик из коробки, с громким треском вылетает из кабины и, всплескивая руками, гневно кричит на весь зал, требуя восстановить прервавшуюся связь. Телефонистка тем же флегматичным тоном, но уже по громкоговорителю предлагает ему не волноваться, вернуться в кабину и там ожидать продолжения прерванного разговора. Яростно сверкнув глазами, горец скрывается за дверцей кабины. Закончив переговоры и рассчитываясь с телефонисткой, он все еще продолжает кипеть и возмущенно выкрикивает: «Безобразие! Ничего у вас не работает!» И пытаясь найти еще хоть какую-нибудь зацепку для выплескивания еще не полностью растраченного гнева, он оборачивается в зал и замечает в углу, под раскидистым фикусом мужичка, продолжавшего мирно дремать. Как Вий в одноименной повести Гоголя, он указующим перстом тычет в сторону крепко уснувшего утомленного бедолаги и с утроенным возмущением восклицает: «Устроили тут ночлежку!» Совершенно спокойно переносившая недовольство и выкрики нервного клиента до этого момента работница узла связи вдруг резко, как будто ее ударили, приподнимается со своего места и, не обращая внимания на посыпавшуюся на пол шелуху, совсем другим, зычным и резким голосом говорит: «Не трогай человека! Что он тебе сделал? Проспится и пойдет домой». Оторопев от неожиданного жесткого отпора, клиент, не проронив больше ни слова, раздраженно выхватил квитанцию из окошка преобразившейся разом телефонистки и быстро покинул помещение.

Эпизод второй. Середина 90-х годов. Захожу как-то в бухгалтерию нашего института. Там работницами финансовой сферы бурно, но профессионально обсуждаются последние новости – рост цен, рост государственных и местных налогов на предприятия и печальные следствия этих новостей для семейных кошельков. Поскольку я в то время в качестве частного предпринимателя много «халтурил» – подрабатывал на стороне во вне-рабочее время и вскоре должен был составлять и сдавать налоговую декларацию, то этот разговор мне был очень даже интересен. Пытаясь принять в нем посильное участие, я сообщил женской аудитории новость, вычитанную мной накануне в какой-то газетке. Газетка сообщала, что популярный эстрадный певец Киркоров, владевший на тот момент личным или личными самолетами и вовсе не «кукурузниками», а лайнерами типа ТУ-154, не говоря о прочей движимости и недвижимости, успешно отчитался по доходам за предыдущий год, подоходный налог с которых составил 0,0 рублей, так как налоговики признали сумму его дохода ниже налогооблагаемого минимума. У меня не было не только «кукурузника», но даже подержанный автомобиль мне был не по карману – все заработанные мной деньги уходили исключительно на пропитание семьи. Тем не менее отчитываться я был должен за сумму, вдвое превышавшую официальные доходы Киркорова. Тогда же, накануне, это сообщение повергло меня в глубочайшую степень озлобления, поскольку одних моих налоговых выплат явно не могло хватить для выплат пенсий пенсионерам, довольствия офицерам, зарплат учителям и врачам огромной страны, и я поспешил этой своей озабоченностью поделиться со специалистами в лице наших работниц бухгалтерии. В первую секунду после моего короткого, но полного экспрессии выступления в помещении воцарилась мертвая тишина. Потом громко, наперебой, все женщины закричали и разом набросились на меня, грудью встав на защиту своего любимчика. «Как ты можешь такое говорить! А ты разве не знаешь, какие он, бедняжка, несет расходы на свои замечательные наряды из перьев, оборудование, гастроли!» Я пытался было возразить, что это все производственные издержки, которые списываются с налогооблагаемого дохода, но мой голос утонул в гневных голосах женщин, возмущенных моей дерзкой атакой на их кумира, и мне ничего не оставалось, как с позором и по возможности побыстрее ретироваться из бухгалтерии.

Два слова о странностях любви

Начну с небольшого эпизода, случившегося со мной в Германии. Я как-то взял дополнительный курс немецкого языка в частной школе и оказался в небольшой группе учащихся, представлявших собой полный интернационал. Там были представители США, Индии, Бразилии, Ирландии и т. д. Все они были достаточно умудренными жизнью людьми и хотели улучшить свой немецкий для успешного продвижения по службе. Язык нам преподавала милая молодая немка. Как-то на одном из уроков она раздала нам текст со знакомой с детских лет картинкой, на которой зверушки выстроили забавную пирамидку – собака на осле, кот на собаке и на самом верху отчаянный петух. Задорным, игривым тоном, знакомым нам по годам, проведенным в детском саду, учительница тут же задала всей группе вопрос: «Узнаете, кто это?» Последовала тишина с недоуменным пожиманием плечами. Ошеломленная учительница, не веря однозначной реакции аудитории, непедагогично воскликнула: «Как, вы не знаете кто это?» В ответ снова прозвучало выразительное молчание. И когда она уже была готова расплакаться от горькой обиды за свой хорошо подготовленный, но неудавшийся урок, за братьев Гримм и за свою старую, добрую Германию заодно, я, как Остап Бендер на памятном аукционе, в полной тишине торжественно произнес: «Это бременские музыканты» и гордо посмотрел на нашу учительницу. Таких женских глаз, полных слез, безмерного счастья и неземной благодарности, я в жизни никогда не видел.

Для нормального русского человека, воспитанного в традициях своего народа, тот человек, который любит себя больше, чем окружающих, чем общество себе подобных, является холодным, бессердечным эгоистом. Такому отщепенцу всегда указывалось, что только любовь к обществу и всему миру достойна порядочного человека. И до сих пор, вопреки богатому жизненному опыту и всякой логике, русские любят весь мир, всевозможных иностранцев и все иностранное больше, чем самих себя. Иностранцы же, в свою очередь, воспринимают эту любовь как само собой разумеющееся проявление восторженного поклонения со стороны представителей «недоразвитой» цивилизации, лишний раз доказывающее неполноценность ее пылко влюбленных в Запад представителей.

По телевидению показывают очередной «круглый стол». В центре внимания молодая дама – то ли журналистка, то ли начинающая писательница, недавно прибывшая из долгой поездки по США. Она восторженно рассказывает свои впечатления о поездке, в частности, сообщает аудитории открывшуюся ей в США истину – всех русских там, оказывается, очень любят. И приводит в качестве примера факт ее знакомства с молодым американцем, который, узнав, что она русская, тут же оказал ей какую-то бескорыстную помощь и даже вспомнил о наличии в его родословной русских корней. Глядя на приятный овал лица молодой дамы, мне подумалось, что, пожалуй, и любой туземец из Новой Гвинеи стал бы утверждать о присутствии в своей крови русских капель Миклухо-Маклая, желая познакомиться с этой аппетитной женщиной поближе. Однако восторг молодой дамы еще раз показал типичную черту всего русского народа. Русские люди всегда были готовы (во всяком случае, до перестройки), по своей идеальной православной традиции любить весь мир, особенно любить и жалеть его изгоев – племена и народы, страдающие от несправедливости, угнетения и произвола. Они всегда были готовы принять, накормить, обогреть всех обиженных, обделенных и страждущих, будь то испанские республиканцы, индийские бродяги из касты неприкасаемых, южноафриканские негры, американские индейцы, опаленные напалмом вьетнамцы или изувеченные хунтой чилийцы. Но вот откуда в простодушных головах русских взялась непоколебимая уверенность в том, что и мир должен отвечать им взаимностью, для меня – неразрешимая загадка. Реальное положение вещей в этом вопросе совершенно противоположное, а именно – ответной любовной взаимности к русским нет в мире сегодня, и не было НИКОГДА. Вот что говорит по поводу именно такого порядка вещей, установившегося задолго до образования СССР, великий русский мыслитель А. С. Хомяков:

«В нас живет желание человеческого сочувствия; в нас беспрестанно говорит теплое участие к судьбе нашей иноземной братии, к ее страданьям, так же как к успехам; к ее надеждам, так же как к ее славе. И на это сочувствие, и на это дружеское стремление мы никогда не находим ответа: ни разу слова любви и братства, почти ни разу слова правды и беспристрастия. Всегда один отзыв – насмешка и ругательство; всегда одно чувство – смешение страха с презрением. Не того желал бы человек от человека…»[30]

Мир вообще, как и прежде, очень далек от идеала, от соответствия лозунгу Христа и хиппи «Love and Peace». Французы не любят немцев, немцы не любят голландцев, те отвечают им тем же; высокомерные англичане вообще никого не любят, кроме самих себя, и лучшая похвала в их устах звучит примерно так: «Ты отличный парень, жаль только, что не англичанин». Но все они едины в одном – в своей нелюбви и особому недоверию и подозрительности к русским.

У этой нелюбви долгая и темная история, теряющаяся в глубине веков. Формально она начинается с окончательного раскола восточной и западной ветвей христианства в 1054 году. Последовавшие затем опустошительные восточные крестовые походы «святого» римско-католического воинства с целью захвата и полного подчинения Риму новых территорий были направлены в том числе и против братьев по вере – Византии и русских «схизматиков». Пытаясь с выгодой для себя использовать катастрофическое положение Руси после опустошительного нашествия татарских полчищ, Рим пожелал прибрать к рукам с помощью шведов и немецких рыцарей нетронутые татарским набегом северо-западные русские земли. Но русские воины во главе с Александром Невским чувствительно ударили по загребущим рукам Рима и отстояли свою землю, а самое главное, свою веру на долгое время (татаро-монголы не покушались на духовную жизнь и духовные ценности русского народа). Однако Рим не думал отступать от идеи мирового господства, и в начале XVII века на священном московском троне один за другим пробовали усесться два Лжедмитрия. Тогда казалось, что вожделенная мечта Рима о мировом владычестве сбылась и с Русью, как с независимым государством, покончено навсегда. Но «неблагодарные» русские в который раз в последний момент «выскользнули» из умело расставленных сетей, упорно держась за веру предков и не желая приобщаться к духовным ценностям латинян. Так, еще со Средневековья сложилась традиция считать русских варварами и врагами европейской цивилизации. В этом мнении Европа еще больше утвердилась после волны Реформации, которая породила новое видение мира и вознесла Европу на другой уровень развития, но опять никоим образом не коснулась ортодоксальной России. И на бытовом уровне европейцы всегда испытывали недоверие и страх перед своим могучим и загадочным восточным соседом. Жители Европы за свою долгую историю были твердо приучены к тому, что все их беды приходят с Востока, откуда в любую минуту можно было ожидать внезапного нашествия диких орд беспощадных завоевателей, сметающих огнем и мечом все живое на своем пути. Гунны, авары, монголо-татары – слишком много их было, приносивших с собой только смерть и разрушение. Поэтому, когда на месте «Золотой орды» европейцы вдруг обнаружили мощное государство «Московия», населенное людьми европейской расы, но не европейцами, они на всякий случай стали к нему и его жителям относиться с двойной подозрительностью.

Достоевский в своих дневниках приводит следующую оценку русских, которую он слышал от европейцев, его современников: «Поскоблите русского, и окажется татарин». Это середина XIX века, когда русские войска помогали европейским монархам успешно гасить то тут, то там вспыхивавшие бунты и революции. Потом было освобождение Балканского полуострова от Османского ига, которое тоже не понравилось континентальной Европе, потом была Первая мировая, во время которой известие «Русские идут!» приравнивалось к концу света. Бравый солдат Швейк простодушно сообщает, что в его подразделении у таких же, как он, бравых солдат, сапоги моментально наполнились, когда им перед строем объявили о приближении передовых русских отрядов.

Но вот наконец-таки случилось долгожданное – Россия, к неописуемому восторгу «западников», внезапно сбросила с себя заскорузлую патриархальность вместе с последней абсолютистской монархией в Европе, безжалостно растоптала собственную религию, которой была верна 1000 лет, и решительно оделась в ультрамодный даже для продвинутого Запада наряд – приняла в качестве государственной ультрарадикальную атеистическую идеологию – марксизм, разработанную лучшими европейскими умами. И что же? Стала она милее и роднее Европе после этого, очутилась в ее раскрытых объятьях? Ничуть не бывало. Наоборот, плохо скрываемые в прошлом недоверие и подозрительность к России сменились после революции открытой враждебностью. Гитлеровский фашизм, примитивно усыпляя бдительность западных стран клятвенными обещаниями решительно покончить с русским колоссом, незаметно и почти безо всякого сопротивления тем временем захватил и поработил всю Европу. Очарованные сладостными грезами об «окончательном решении восточного вопроса», они спохватились только в сентябре 1939 года, когда любовно взращенный ими монстр перестал им подчиняться, проявив себя во всей мощи и бесчеловечной жестокости. Русские, ценой невиданных жертв, спасли себя, европейцев, да и весь мир от коричневой чумы. Уважение к ним в мире поднялось до небывалых ранее высот, среди народов многих стран стали очень популярны коммунистические идеи. Чем же ответили руководители Запада? Опустили перед СССР «железный занавес» с помощью отставного премьера Черчилля, сочинившего миф об агрессивности СССР и якобы вынашивании им планов по захвату мира. Обескровленный и разрушенный послевоенный СССР и мечтать не смел о ведении новых войн, а тем более с противником, обладавшим атомным оружием и средствами его доставки – стратегической авиацией, которой в СССР не было и в помине. Хотя бы только по этой причине СССР неукоснительно соблюдал все договоренности стран-победительниц об устройстве послевоенной Европы. Поэтому Черчиллю понадобилось знаменитое выступление в Фултоне еще и для оправдания своей «излишней мягкотелости» на Ялтинской конференции и для, соответственно, собственной реабилитации в глазах единоверцев после «предательства» интересов Запада в отношении стран Восточной Европы. Заодно этой речью Черчилль предпринял удачную попытку возвращения из полузабвения на политический Олимп. Холодная война, сковавшая мир на последующие сорок лет, время от времени принимавшая формы истерии и несколько раз ставившая цивилизованный мир на грань исчезновения, целиком лежит на совести Запада – СССР во всех витках гонки вооружений был догоняющей стороной, вынужденной отвечать на вызов противника.

В этот период добавилась еще одна, уже чисто материальная причина для нелюбви к русским: оказалось, что у «плохого» мальчика Вовы в песочнице еще остались большие запасы золотого песка, в то время как в песочницах «хороших» мальчиков эти запасы стали быстро подходить к концу.

Повсеместная борьба с Россией, с ее влиянием не прекращалась ни на минуту. Она ненадолго ослабела только тогда, когда курс Горбачева – Шеварднадзе и затем Ельцина – Козырева лишил Россию самостоятельной, независимой внешней и внутренней политики. Как только новая администрация, сменившая ельцинский компрадорский режим, заявила о наличии не только «общечеловеческих», но и собственных, российских интересов, прежняя борьба с Россией в духе времен холодной войны возобновилась с новой силой. Продолжается она и до сих пор. Стоило Шредеру в ранге канцлера Германии пойти дальше любезных улыбок в отношениях с Россией, позволить себе перейти на «ты» с президентом России, совместно наметить перспективы долгосрочного сотрудничества, как тут же в печати и на телевидении у него появились целые армии критиков и недоброжелателей. Не учел Шредер негативного влияния «русского фактора» и на объявленных им досрочных выборах, где он надеялся в открытой дискуссии честно победить своих оппонентов, вполне обоснованно рассчитывая получить большинство голосов в поддержку своего непопулярного, но необходимого Германии курса. Шредер справедливо полагал, что в выборной борьбе ему удастся публично разоблачить неконструктивную критику и сплошь популистские обещания оппозиции. Но над ним, незаметно для него самого, уже довлел штамп «союзника Кремля», поэтому выборная компания закончилась вничью, а Шредеру пришлось покинуть пост канцлера страны. После отставки он принял должность исполнительного директора крупного европейского проекта. Опытнейший европейский политик, он наивно полагал, что за его активное личное участие в важнейшем для Европы энергетическом проекте – проведении прямого газопровода из России по дну Балтийского моря в Германию – он удостоится похвал или, по крайней мере, одобрения. Так бы оно и было, если бы эта труба шла, например, из Норвегии. Быть бы Шредеру в этом случае вторым лучшим немцем (первым же, конечно, остается Горбачев). Но труба должна была быть протянута из России. Но этой причине и случилась та невообразимая вакханалия улюлюканья, насмешек и оскорбительных подозрений, которая даже его, закаленного мужчину со стальными нервами, заставила испытать горечь обиды, о которой он пишет в своих мемуарах. Примечательно, что одновременно со Шредером вышел в отставку министр иностранных дел Германии Фишер, который, как и Шредер, сразу получил работу за рубежом, но в США. Однако никого из немецких СМИ не заинтересовало ни это назначение, ни размеры гонораров.

Вообще, настороженный тон СМИ, которым в Европе сопровождаются все официальные сообщения из России и о России, не изменился со времен холодной войны, и это объясняется не только высокой квалификацией и корректностью дикторов. Один из каналов Германии демонстрирует день за днем все выпуски новостей 25-летней давности. Война в Афганистане, бойкот Московской Олимпиады – самый разгар противостояния Запада и СССР. Сообщения из СССР, которые разные дикторы зачитывали тогда почти в каждом выпуске новостей, ни по тону, ни по расставляемым акцентам ничем не отличаются от сегодняшних. Разве что содержание иное, да уважения, кажется, в прошлых передачах было побольше.

Тем не менее образцовая толерантность и, на мой взгляд, чрезмерная терпимость сегодняшних немцев ко всем иностранцам распространяется и на русских. В Германии я ни разу не слышал выражений недовольства по поводу «понаехавших дармоедов» и имею опыт исключительно дружелюбного и приветливого общения с коренным населением. Однако когда речь заходит о России в целом, собеседниками сразу вспоминается Красная армия, Сталин и холодная война, во время которой исполнительные немцы вынуждены были уродовать свои чудесные садики рытьем бункеров с запасами продуктов на случай горячей ядерной войны. Упоминаются в таких беседах прочие крупные и мелкие неприятности, так или иначе связанные с Россией. Иногда доходит до курьезов. Компания сравнительно молодых людей обсуждает свои впечатления от путешествий по разным экзотическим странам. Одна девушка, немного иронично, но с душевной теплотой в голосе, рассказывает о предельно рациональном устройстве отхожего места в провинциальном аэропорту какой-то центрально-американской страны. Его создатели были не слишком щедры на идеи и строительные материалы – для постройки этого «шедевра» малой архитектуры было затрачено всего лишь два листа шифера и две доски. Два листа шифера, кое-как связанных между собой и стоящих вертикально под прямым углом друг к другу, выполняли важную функцию – прикрывали действия нуждающегося от любопытства пассажиров, находящихся тут же поблизости в зоне ожидания вылета. Две широких, толстых доски, запросто брошенных по верху вырытой между листами шифера глубокой ямы, завершали лаконичную строительную мысль. Девушка с беззаботной веселостью добавляет подробности о стойких ароматах, стоящих на близких подходах к санузлу, и полчищах жужжащих вокруг мух и прочих летающих и ползающих насекомых. У слушателей создается ощущение какого-то занимательного романтического приключения. Туалетную эстафету подхватывает молодой человек, недавно побывавший в российской глубинке – на Урале. Но тон его повествования совсем иной – с нескрываемым сарказмом, ядовито усмехаясь, он рассказывает об устройстве WC в провинциальной русской гостинице – бачок течет, крышка унитаза, спрессованная из колючих древесных опилок, скользит по всей его поверхности без всякого затруднения, однако при этом не падает окончательно при попытке на нее присесть; трубы проржавели, кафель местами расколот и т. д. Конечно, даже попытка сравнения описанных сооружений первой необходимости с немецкими туалетами оскорбительна для последних. Но почему-то, как по команде, умильные и добродушные улыбки на лицах внимательных слушателей при первом рассказе сменились на угрюмо-сочувственные выражения лиц во втором.

Нашествие «новых русских» в Европу любви к русским также не добавляет. Мой коллега как-то со мной поделился впечатлением от своей поездки в Карловы Вары и от встречи там с одним из представителей новой волны русских путешественников. Они зашли с женой пообедать в очень приличный 5-звездочный ресторан. Поскольку немцы, даже находясь в отпуске, не каждый день могут это себе позволить, настроение у них было приподнятое и почти торжественное. Их посадили за столик в уютном зале, со стенами, отделанными ценными породами дерева и с развешанными повсюду старинными канделябрами, подали отличное вино и великолепные закуски. Все шло хорошо, праздник удавался, но тут появился русский. Они сразу это определили по гортанному, громкому голосу, ожесточенной жестикуляции и развязанным манерам. Он был один, возможно разругался с подругой, а может быть, крупно проиграл в казино. Заняв место за свободным столиком, он что-то нарочито громко заказал, привлекая всеобщее внимание к своей персоне. Его заказ был быстро исполнен, и он жадно набросился на выпивку и закуску. Утолив жажду несколькими рюмками водки, он огляделся по сторонам. Публика, поначалу обратившая на него всеобщее внимание, уже подзабыла о нем и продолжала наслаждаться обедом. Такое всеобщее равнодушие оскорбило лучшие чувства нашего соотечественника, и он, недолго думая, стягивает с себя лакированные штиблеты и демонстративно укладывает свои ноги на велюр рядом стоящего кресла, дабы снять с них усталость и заодно проветрить носки в приятной прохладе ресторанной атмосферы. По роскошному залу разнесся густой, кислый запах солдатской портянки. Вслед за ним послышался ропот посетителей, и официант тут же подошел к клиенту, призывая его к порядку. Тот, ничего не отвечая и не снимая ног с кресла, раздраженно полез в карман и швырнул на столик крупную купюру, предварительно скомкав ее в руке. Вечер моего коллеги, да не только его, был безнадежно испорчен.

Да, не любят Россию за ее рубежами и никогда не любили. Запад консервативен в своей основе и не спешит менять свое мнение, в особенности если это мнение остается неизменным несколько сотен лет подряд. Мудрая русская пословица гласит – «насильно мил не будешь». «Любовь нельзя купить» – спели нам «Битлз». От себя добавим – ни за нефть, ни за газ. Поэтому с отсутствием взаимности со стороны Запада надо спокойно мириться и продолжать жить дальше, не впадая при этом в панику, не отчаиваясь, но и не забывая об этом.

3. Разрушители СССР

ЦАРЬ: Оставьте его.

Молись за меня, бедный Николка.

ЮРОДИВЫЙ: Нет, Нет! Нельзя молиться за царя Ирода – Богородица не велит.

А. С. Пушкин, «Борис Годунов»

Не будем задаваться вопросом – имелись ли на самом деле заказчики разрушения СССР. Разумеется, имелись. С тех пор как человечество осознало конечность «божьего мира», уткнулось в пределы сферы своего обитания, отношение к собственным соседям изменилось в корне. Всем стало ясно, что прирастать больше нечем, мир уже поделен между народами, причем поделен совершенно несправедливо. Так, например, Мадлен Олбрайт, бывший госсекретарь США, видит вселенскую несправедливость в том, что вся Сибирь досталась одной России. И таких политических деятелей, озабоченных исторической несправедливостью и вожделенно косящих на владения соседей, очень много разбросано по всему миру. К сожалению, многие из них имеют практически неограниченное влияние, богатейшие ресурсы и совершенные инструменты для приведения «мира в порядок» на собственный вкус. Та же М. Олбрайт, нисколько не смущаясь, пишет в своих мемуарах, что задачи внешней политики США состоят в том, чтобы все страны мира делали то, что выгодно для США. Ей, конечно, наплевать, что думают по этому поводу и по поводу своей выгоды остальные государства. Очень знакомое понимание справедливости, отлично гармонирующее с неистовым вселенским походом США за демократию, свободу и независимость стран в мировом масштабе (после этого в США еще удивляются, почему ненависть к ним ширится во всем мире). Поэтому, исходя из реальной, постоянной угрозы потери независимости, первоочередной задачей любого суверенного государства является своевременное выявление и устранение такого рода влияний и тем более попыток переустройства мира в чью бы то ни было пользу.

Но если есть заказ на установление «выгодного» для какого-то дяди режима, то неумолимо должны появиться и предложения на его выполнение. Цепочка заказчики – посредники – организаторы – исполнители неразрывна. На исследование деятельности всех звеньев цепочки в случае разрушения СССР будут затрачены еще многие годы. Исследование первых звеньев цепочки – вообще прерогатива компетентных органов. Нас же в этой главе интересует последнее звено, а именно доморощенные, «публичные» исполнители заказа на уничтожение СССР. К сожалению, их, вольных или невольных пособников уничтожения СССР, оказалось слишком много. Остановимся только на некоторых ключевых фигурах. Персоны Сахарова, Горбачева, стайка «младореформаторов» оказали решающее влияние на мнение и образ мысли «передового отряда» промышленных рабочих, рядовых итээровцев и не менее «передовых» научной и гуманитарной интеллигенции в сложный, кризисный период российской государственности, поэтому эти фигуры достойны особенно подробного изучения.

Академик Сахаров

В середине 90-х годов, когда прежние, самые ярые сторонники приватизации и прочие поклонники ельцинского режима наконец осознали, что «реформаторы» оставили их всех в дураках, в нашем бывшем экспериментальном цехе, изготовлявшем теперь вместо средств механизации и автоматизации стальные двери и оконные решетки для квартир обычных граждан (обязательный аксессуар либерально-демократических реформ даже для «хрущевок»), состоялся традиционный сабантуйчик, посвященный Международному женскому дню 8 Марта. К тому времени в трудовых коллективах «оборонки» уже давно и безвозвратно испустил дух неповторимый задор и оптимизм. Но люди, по старой привычке, настраивались на праздник, стараясь отвлечься от удесятерившихся житейских проблем, надеясь хотя бы на пару часов окунуться в ту, уже крепко подзабытую атмосферу безоблачного счастья и беспричинного веселья, которая всего несколько лет назад была само собой разумеющейся и которую никто тогда не замечал и не ценил, как следовало бы. После теплых поздравлений, задорных тостов, перебиваемых смелыми шутками и взрывами беззаботного смеха, всеобщее веселье за столом как-то сразу заметно сникло. И тут уважаемый старший мастер цеха, неожиданно вздохнув, негромким и усталым голосом сказал, ни к кому конкретно не обращаясь: «Как жаль, что Сахаров так не во время умер! Все было бы иначе!» Несколько человек в знак согласия печально кивнули. Жажда восстановления справедливости оказалась во мне сильнее рамок приличий, поэтому, тут же забыв о женском празднике, я спросил мастера: «А почему вы так решили? Какие есть у вас основания для такого утверждения?» Мастер, с заметным негодованием, несколько даже возмущенный моим неожиданным вопросом, попытался что-то мне доказать, но, сказав пару фраз о кристальной честности и порядочности покойного академика, вскоре сбился и замолчал. Остаток праздника мне пришлось потратить на проведение разъяснительной работы по поводу стойкого заблуждения нашего народа, носящего имя «Академик Сахаров».

Поскольку тема эта очень щекотливая, без обильных цитирований тут не обойтись. Вот что сообщает Сахаров о периоде своего «прозрения», о начале становления знаменитого на весь мир «сахаровского» гуманистического восприятия мира в предисловии к одному из своих сборников:

«Начиная с 1957 года /…/ я ощутил себя ответственным за проблему радиоактивного заражения при ядерных испытаниях…

Я встретился с большими трудностями при попытках разъяснить эту проблему, с нежеланием понимать. Я писал докладные записки /…/ выступал на совещаниях/…/

Другой, не менее драматичный эпизод разыгрался в 1962 году. Министерство, исходя в основном из бюрократических интересов, дало указание провести очередной испытательный взрыв, фактически бесполезный с технической точки зрения. Взрыв должен был быть мощным, так что число ожидаемых жертв было колоссально. Понимая необоснованный, преступный характер этого плана, я предпринял отчаянные усилия его остановить. Это длилось несколько очень напряженных для меня недель. Накануне испытания я позвонил министру и угрожал отставкой. Министр ответил: «Мы вас за горло не держим». Я сумел дозвониться в Ашхабад, где Хрущев в тот день находился, и умолял его вмешаться/…/ Чувство бессилия и ужаса, охватившее меня в этот день, запомнилось на всю жизнь и многое во мне изменило на пути к моему сегодняшнему мировосприятию»[31].

Описанный эпизод относится к сентябрю 1962 года, когда должны были быть испытаны два аналогичных изделия, разработанных разными «шарашками» – сахаровской и забабахинской. Против этого двойного испытания, бессмысленного с точки зрения Сахарова, он и пытался бороться.

Годом ранее он также безуспешно пытался возражать против испытания самой гигантской бомбы за все время существования атомного оружия – водородной бомбы мощностью 58 Мегатонн, которая была сброшена с самолета ТУ-95 на полигон Новой Земли 30 октября 1961 года и за которую Сахаров получил третью Звезду Героя Соцтруда. Размеры той бомбы были огромны, «царь-бомба» не вмещалась ни в один из имевшихся на тот момент носителей, включая стратегические ракеты. Для ее доставки к месту взрыва пришлось срочно перестраивать самолет ТУ-95. И вот тут, во время поиска подходящих для этой бомбы средств доставки, у Сахарова фиксируется неведомая для нормального человека, весьма примечательная вещь – у него происходит очевидное раздвоение личности, «расщепление» сознания. В своих «Воспоминаниях» он пишет:

«…Я решил, что таким носителем может являться большая торпеда, запускаемая с ПЛ. Я фантазировал, что можно разработать для такой торпеды прямоточный водопаровой атомный реактивный двигатель. Целью атаки с расстояния нескольких сотен километров должны стать порты противника. /…/ Корпус такой торпеды может быть сделан очень прочным, ей не страшны мины и сети заграждения. Конечно, разрушение портов – как надводным взрывом "выскочившей" из воды торпеды со 100-мегатонным зарядом, так и подводным взрывом – неизбежно сопряжено с очень большими человеческими жертвами. Одним из первых, с кем я обсуждал этот проект, был контр-адмирал Фомин /…/ Он был шокирован "людоедским характером" проекта и заметил в разговоре со мной, что военные моряки привыкли бороться с вооруженным противником в открытом бою и что для него отвратительна сама мысль о таком массовом убийстве. Я устыдился и больше никогда ни с кем не обсуждал этот проект».

Рафинированный интеллигент в зрелом возрасте (40 лет), давно (минимум 5 лет) проникшийся пониманием преступности не только применения, но и испытаний оружия массового уничтожения, уже зарекомендовавший себя как ярый пацифист, плачущий горькими слезами после каждого очередного испытания, вдруг предлагает такой кощунственный способ массового уничтожения людей, от которого бы содрогнулся сам Сатана. Ведь Сахаров предлагал не сюжет для фильма ужасов, а реальный, новый вид особо разрушительного оружия массового уничтожения, действие которого могло бы выглядеть примерно так. Боевой корабль, закамуфлированный под рыболовецкую шхуну, подходит к берегам противника. Находясь в нейтральных водах, он не вызывает подозрений у береговой охраны. Бесшумно открывается под водой шлюз, и огромная торпеда так же бесшумно, никем не замеченная, устремляется к берегу. За несколько десятков километров от него происходит взрыв невиданной силы, и волна в несколько десятков, может быть сотен метров высотой смывает в океан и порты, и заводы, и города с миллионами ни в чем не повинных людей, не успевающих понять, что же произошло.

Первое апокалипсическое отступление. В 60-х годах режиссер Кубрик в сатирическо-фантастическом фильме-гротеске «Как я перестал беспокоиться и полюбил бомбу» представил оригинальный способ ответного удара-возмездия на внезапную агрессию извне, изобретение которого, по замыслу авторов фильма, принадлежало военным стратегам СССР, в том числе и «заслуженным академикам». Сюжет фильма незамысловат – один из генералов Пентагона сходит с ума, запирается в командном пункте ВВС США и отдает всем стратегическим авиабазам США приказ о ядерной бомбардировке СССР. Только после того, как самолеты с настоящими ядерными бомбами оказываются в воздухе, об этом происшествии узнает президент США (его роль в фильме исполняет актер Питер Селлерс, известный как исполнитель роли инспектора Клузо в фильме «Розовая пантера»). Далее события развиваются стремительно. С большим трудом удается радировать отмену приказа. Большинство самолетов развернулось и легло на обратный курс. Но один самолет, который все же успевает пересечь границу СССР, обстрелянный советскими ракетами ПВО и получивший повреждения, не может принять сигнал «отбой атаки» и продолжает движение над территорией СССР к заданной цели для исполнения своей боевой задачи. Президент США умоляет руководство СССР сбить этот злополучный самолет. Но ПВО СССР бессильно против лихих американских парней и их отчаянно смелого командира-техасца в ковбойской шляпе. Президент США с тревогой спрашивает представителя СССР – что же будет, если ковбой долетит и выполнит приказ? Представитель СССР связывается с Москвой и вдруг, от внезапно его охватившего ужаса, долго не может вымолвить ни слова. Придя в себя, он сообщает присутствующим содержание полученной информации из Москвы, и у окружающих его людей кровь застывает в жилах. Оказывается, не так давно в СССР была реализована доктрина ответного ядерного удара, заключающаяся в том, что по всей территории СССР квадратно-гнездовым способом были зарыты ядерные заряды огромной мощности, которые разом приводятся в действие специальными датчиками, также размещенными по всей территории и реагирующими на любой, даже единственный ядерный взрыв, произведенный несанкционированно на территории СССР. Доступ к датчикам, их перекодировка исключены изначально по замыслу все тех же «академиков». Тем самым агрессор неизбежно разделяет судьбу своей жертвы, только часом позже, а планета Земля превращается в безжизненную пустыню. Разумеется, лихой техасец исполняет свой долг до конца и в финале фильма звучит потешная мелодия, в сопровождении которой над поверхностью планеты появляются один за другим быстро растущие, крепкие и высокие грибочки одинаково правильной формы.

На мой взгляд, реальное, но не реализованное изобретение Сахарова вполне может поспорить за приоритет по части своего людоедского характера с фантасмагорическим киношным кошмаром англичан.

Удивительно странно, после подобных саморазоблачений Сахарова, читать такие, например, гимны светлому образу «первого гуманиста планеты»:

«Сахаров обладал, /…/, вдобавок к другим своим талантам, одним весьма редким: способностью сочувствия человеческим страданиям и несчастьям, где бы они ни происходили – будь то безымянные жертвы ядерных испытаний в атмосфере, разбросанные по всему миру, голодающие африканцы, советские заключенные или палестинские беженцы в Сабре и Шатиле»[32].

Можно попытаться объяснить такие «выверты» в психологии некоей «блаженностью» академика, для которого профессиональные обязанности – это одно, а беды человечества– это другое. Юродивые и блаженные исстари были очень популярны на Руси, но в моей голове такая «блаженность» не укладывается – как может вполне нормальный внешне человек смотреть на играющих в песочнице детей, разглагольствовать о гуманизме и о ценности каждой человеческой жизни и одновременно думать о создании оружия для эффективного (значит полного) уничтожения этих же самых жизней? Даже если предположить, что Сахаров не был «людоедом» по натуре, то гуманистом он уж точно никаким не был, несмотря на проникновенные речи, начинающиеся, например, словами: «Мне позвонила одна девочка. Она плакала…».

Еще одно своеобразие «блаженности» академика заключалось в том, что она носила явно односторонний, тенденциозный характер, как и его «правозащитная» деятельность. В начале 70-х, как раз тогда, когда Сахаров завалил все общественные, государственные и международные органы своими бесчисленными письмами и обращениями, требуя защиты свободы убеждений и амнистии политзаключенных, весь мир требовал свободы для убежденной американской коммунистки Анжелы Дэвис, брошенной властями США за решетку по сфабрикованному обвинению. В деле Дэвис властями США был на практике использован весь тот джентльменский набор, в применении которого Сахаров обвинял исключительно КГБ и против которого он яростно протестовал. Дэвис, как «инакомыслящая», для начала была заключена в психиатрическом тюремном отделении, а затем 1,5 года она содержалась специальным образом и в таких условиях, что это в значительной степени подорвало ее здоровье. В конце концов, ввиду отсутствия доказательств, суд был вынужден отпустить ее на свободу. Весь прогрессивный мир ликовал, за исключением гуманиста Сахарова. Ни во время ее заключения, ни во время позорного судилища мир не услышал от него ни слова в ее защиту. Чуть позже, в Чили, с помощью ЦРУ было жестоко свергнуто законное демократическое правительство Альенде и установлена кровавая диктатура Пиночета. Вооруженный приход к власти хунты сопровождался тысячами убитых и сотнями тысяч беженцев, преследуемых по политическим мотивам. Что же Сахаров? Ограничился тем, что поставил свою подпись под коллективным обращением к «новой администрации» (так он величает диктаторский режим Пиночета) по поводу «озабоченности» судьбой чилийского поэта, нобелевского лауреата Пабло Неруды.

Поистине самая великая неразгаданная тайна Вселенной – это загадка одной, отдельно взятой человеческой души. В конце 60-х, начале 70-х не было на планете Земля более чудовищных преступлений против человечества, чем те, которые творила американская военщина на вьетнамской земле. И без того бесчеловечные ковровые бомбардировки мирных вьетнамских селений с применением напалмовых бомб и отравляющих веществ с целью массового уничтожения местного населения и его традиционного продукта питания – риса, в начале 70-х годов приобрели особенно варварский, тотальный характер. Карательные отряды зверствовали на земле, сжигая напалмом целые поселения мирных крестьян, в точности повторяя действия зондеркоманд СС в Белоруссии. Причиной этого свирепого массового уничтожения ни в чем не повинных людей были действующий президент США Никсон, который в своей предвыборной кампании пообещал американцам быстро покончить с непопулярной в США войной, и его госсекретарь безопасности Генри Киссинджер, который для выполнения предвыборного обещания своего шефа не придумал ничего иного, как массовым истреблением мирного населения поставить непокорный Вьетнам на колени – склонить к подписанию мирного договора на условиях США. Опустошительные бомбардировки велись не только во Вьетнаме, но и в сопредельных странах, например в Камбодже, где, по предположениям руководства США, могли укрываться в тайных лагерях вьетнамские беженцы. Число непрерывно растущих невинных жертв стало исчисляться миллионами. По массовости уничтожения мирных людей и тому цинизму, с которым оно осуществлялось, администрацию США того времени можно сравнить только с администрацией гитлеровской Германии, оказавшейся на скамье подсудимых в Нюрнберге. Тем не менее Сахаров с вызывающим упорством всюду и везде обозначает США как оплот мира и справедливости, гарант прав и свобод человека, постоянно призывая мировую общественность и в том числе США быть бдительными только по отношению к СССР. Он при каждом удобном случае пеняет СССР на высокий процент бюджетных расходов на вооружение, ясно осознавая, что в этих статьях считаются все затраты ВПК, включая «социалку» – квартиры, детские сады, дома отдыха работников «оборонки» и т. п. и что в абсолютном выражении СССР многократно проигрывал странам НАТО в расходах на военные цели. Кроме того, академик прекрасно знал, что скупые расходы на оборону СССР в конце 30-х годов привели к катастрофическим последствиям. И только трагические результаты финской войны заставили руководство СССР обратить особое внимание на состояние вооруженных сил СССР, ассигнования на оборону были увеличены с 25 % в 1939 году до 40 % к началу 1941 года. Можно с большой долей уверенности утверждать, что не будь горького опыта финской войны, план «Барбаросса» удался бы Гитлеру на все 100 %. Но оставшегося времени не хватило, и Красная армия, оснащенная преимущественно морально устаревшей боевой техникой, встретила опасного, вооруженного до зубов противника явно неподготовленной и необученной современным приемам ведения войны. Массовое производство современных типов танков и самолетов, новых видов вооружений не было развернуто; на родине изобретателя радио боевые летчики отдавали и получали команды покачиванием крыльев своих истребителей; танкисты во время боя следили не за действиями противника, а за танком своего командира, чтобы вовремя отреагировать на его команду; связь между боевыми подразделениями обеспечивали телефонисты, проявляя будничный героизм при прокладывании тысяч километров кабеля по лесам, полям, болотам, в дождь, снег и стужу под взрывами и непрерывным огнем противника. Тем не менее Сахаров, который непосредственно и профессионально был ознакомлен с агрессивными планами США в отношении СССР, например с планом «Дропшот», в своих многочисленных обращениях призывает практически к одностороннему разоружению СССР, упорно игнорируя страшный урок Второй мировой войны, стоивший жизни многим миллионам соотечественников.

Даже разрядка напряженности, с большим трудом начавшаяся в разгар холодной войны, которую все нормальные люди восприняли с радостью и надеждой на мирное будущее своих детей, у Сахарова, напротив, неожиданно вызывает озабоченность и даже опасение, что Запад смирился с существованием СССР. Он называет политику разрядки «капитуляцией перед растущей силой СССР».

Удивительное дело, человек, ни разу не бывавший за границей, знакомый с «забугорной» жизнью и прелестями либеральной демократии только по красочным зарубежным журналам и восторженным рассказам знакомых, с непоколебимой уверенностью утверждает о якобы состоявшемся в странах Запада факте торжества гармонии человеческой жизни. Больше того, он считает возможным и необходимым апеллировать к США как к судье и гаранту прав и свобод человека, повсеместно нарушаемых, по его мнению, в основном только в СССР. И «гласность» для него оказывается не необходимым условием существования цивилизованного общества, а всего лишь инструментом, с помощью которого Запад сможет увидеть «истинное лицо» СССР. Буквально он говорит так:

«Убежден, что только при условии возможно широкой гласности Запад сможет увидеть сущность нашего общества, и тогда эта деятельность становится частью общемирового движения за спасение всего человечества».

В цитате имеется в виду правозащитная деятельность, которая «должна спасти все человечество», а слова написаны в декабре 1973 года, когда в Чили на стадионе уже были расстреляны сотни честных людей – защитников демократии, во Вьетнаме были заживо сожжены миллионы людей – мирных крестьян, а Анжела Дэвис без его участия и проявления следов гласности в СССР, по Сахарову, уже была на свободе.

Примечание. Кстати говоря, неутомимая правозащитная деятельность Сахарова представляется многим тяжелой и полной опасностей работой, чем-то вроде диверсионной деятельности в тылу врага. Однако шеф уже «разжалованного» в старшие научные сотрудники академика Сахарова В. Л. Гинзбург вспоминает такой рабочий эпизод этой деятельности. Заметив Сахарова, бегающего по коридорам института с подписными листами очередного «воззвания» в руке, Гинзбург попросил его зайти к нему в кабинет. Едва возбужденный Сахаров появился на пороге, Гинзбург попросил его прикрыть дверь и обратился с нижайшей просьбой не вовлекать в свои мероприятия работников его отдела (к которому принадлежал и сам Сахаров), поскольку он был не в состоянии защищать их в таких вопросах. «Не волнуйся, шеф, – заговорщически подмигнул Сахаров,– волк не охотится возле своего логова», – и еще раз подмигнув, весело побежал дальше.

Возможно, что в слепой идеализации Сахаровым неведомых и не пережитых лично им явлений виновны профессиональные навыки физика-ядерщика, моделирующего в недосягаемых глубинах своего мозга представления о предметах, которых он «вживую» никогда не видел и не чувствовал, но которые кажутся ему правдоподобными и реальными, поскольку они хорошо «вписываются» в разработанные им же гипотезы построения мира. Вдобавок к тому, Сахаров был плохо знаком с отечественной историей, мало уделял в своей жизни внимания изучению общественных наук (это замечает в своих воспоминаниях о Сахарове историк Рой Медведев), поэтому, всецело погруженный в особый мир ученого-исследователя, он не мог по достоинству оценить те выдающиеся успехи, которых достиг СССР за короткий исторический период. Вот что он пишет летом 1972 года о предмете гордости огромной, многонациональной советской страны за каких-нибудь 50, далеко не мирных лет, предоставившей всем своим жителям без исключений широчайшие возможности в получении бесплатного образования, медицинской помощи и квалифицированной работы (чему Сахаров сам являлся непосредственным свидетелем и вещественным доказательством):

«Плачевное состояние народного образования и здравоохранения тщательно скрывается от зарубежного глаза, но для всех желающих видеть не может являться секретом. Бесплатный характер здравоохранения и образования – не более чем экономическая иллюзия в обществе, где вся прибавочная стоимость экспроприируется и распределяется государством. В здравоохранении и образовании особенно пагубно отразилась иерархическая классовая структура нашего общества с его системой привилегий. Состояние образования и здравоохранения для народа – это нищета общедоступных больниц, бедность сельских школ, переполненные классы, бедность и придавленность народного учителя, казенное лицемерие в преподавании, распространяющее на подрастающее поколение дух равнодушия к нравственным, художественным и научным ценностям».

Это тогда-то было «равнодушие» и «казенное лицемерие» с «иерархической классовой структурой»? Когда программу средней школы, по которой изучалась квантовая физика и писались сочинения по произведениям Толстого и Достоевского, одинаковую для учащихся Москвы и для учащихся последней станции в глухой тайге можно было назвать элитной! Когда любой способный мальчишка из самой заброшенной деревни, имевший малообразованных пьяниц– родителей мог получить блестящее образование в лучших университетах страны! Когда школьные кабинеты были оснащены всем мыслимым тогда оборудованием, материалами и приборами! Когда на ремонт школ никто никогда не думал собирать деньги с родителей! «Нищета общедоступных больниц»? Эту бы «нищету» в Россию XXI века, «перестроенную» в том числе и по его идеям, когда с собой в больницу стало необходимым нести собственное постельное белье, халат, расплачиваться наличными за процедуры, лекарства, обеды и даже шприцы. Этот бы «дух равнодушия к нравственным, художественным и научным ценностям» хотя бы частично привить сегодняшнему российскому обществу. Изображённую Сахаровым с помощью марксистской риторики картинку можно объяснить только страстным желанием автора видеть и представлять себе и другим жизнь в СССР только в черном цвете, избегая при этом объективного анализа и реальной оценки действительности.

Третье ностальгическое отступление. Я всегда с особо теплым чувством вспоминаю радостную атмосферу страстной тяги всех окружавших меня людей к высоким образцам культуры и искусства, в которой я вырос. Наши родители, пережив страшную войну и работая на заводах в три смены, наизусть знали «Сильву» и «Веселую вдову»; старались не пропускать новых постановок в театрах; они зачитывали до дыр книги современных и классических авторов, передавая их друг другу по установленной очереди; они стремились к получению новых знаний, выписывая в массовом порядке научно-популярные издания, например «Науку и жизнь», выходившую тогда трехмиллионным тиражом. Неуемная тяга наших родителей к прекрасному, к новым знаниям и культуре отчасти передалась и нам. Эту тягу поощряла и развивала общеобразовательная школа, приглашая на встречи с учащимися писателей и поэтов, артистов театров. Учащиеся музыкальных школ, в которых были представлены все слои населения, практически бесплатно получали тогда годовые абонементы на посещение концертов симфонического оркестра, сами выступали с профессиональных сцен и записывались на радио. Мы тоже, как наши родители, бегали на премьеры, старались не пропускать новые фильмы, чтобы потом горячо обсуждать их достоинства у себя в отделах. Но особой страстью были всегда книги. Общества книголюбов присутствовали почти во всех коллективах. Книги были в огромном дефиците, а за подписными изданиями устраивалась настоящая погоня, смахивающая на золотую лихорадку. Меня эта лихорадка почему-то не задевала, хотя мои знакомые из числа книголюбов постоянно меня приглашали попытать счастья в лотерее-розыгрыше подписных изданий. И вот как-то они мне сообщили, что в ближайшее воскресенье будет разыгрываться собрание сочинений

Стефана Цвейга. Я давно хотел почитать этого автора, и тут мне представлялась возможность запросто и навсегда заполучить его произведения. В следующее воскресенье, около 11 часов я прибыл к известному мне книжному магазину и был поражен на месте открывшейся мне картиной. Огромная очередь людей, выстроившихся в подобие колонны первомайской демонстрации с шеренгой в 5–6 человек, начинаясь от входных дверей книжного магазина, тянулась по тротуару прилегавшей прямой улицы, частично захватывая ее проезжую часть, и уходила в бесконечность, исчезая в неразличимом далеке. Я немного приуныл, но от моих приятелей я знал, что эта очередь отличается от прочих тем, что товара, т. е. разыгрываемых билетов, хватит на всех. А там уже дело за счастливым случаем. Я твердо решил найти своих знакомых и отправился в путешествие вдоль очереди. Погода была великолепная, светило яркое солнце, народ в очереди непринужденно коротал время, обмениваясь свежими новостями и анекдотами. Вдоль улицы проезжали автобусы, везущие людей со знаменитой на весь регион местной барахолки – вещевого рынка. Те из пассажиров, которые впервые ехали этим маршрутом, испуганно таращились в окна автобусов, пытаясь лихорадочно угадать, какой «дефицит» привлек такие толпы народа. Я нашел своих знакомых, и мы незаметно, за разговорами выстояли эту исполинскую очередь и получили бумажки с номерами. Счастье в этот раз от нас отвернулось, но нам не хотелось расставаться, поэтому мы зашли в ближайший магазин, взяли там пару бутылочек кубинского рома, светлого, как тот яркий солнечный день, закуску и направились домой к неподалеку жившему нашему товарищу. Таммы задушевно обсудили все интересовавшие нас проблемы и усталые, но довольные поздним вечером разошлись по домам. Мне настолько понравился этот день, что я тут же непременно решил стать книголюбом. В следующее воскресенье я был на месте гораздо раньше, чем в первый раз. Но в этот день моросил противный дождик, от проходивших мимо автобусов летели грязные брызги, а в очереди я никак не мог найти своих приятелей. Напрасно прошлепав по лужам вдоль очереди два раза, я, проходя мимо остановки, вдруг заметил подъехавший к ней свой автобус и, недолго думая, запрыгнул в него, благоразумно решив, что мне проще и быстрей купить интересующие меня книги в букинистическом магазине или на той же барахолке. В крайнем случае, к моим услугам всегда открыты двери публичных библиотек и читальных залов, в которых сидеть куда приятней, чем стоять в этой очереди всего лишь для того, чтобы сразиться в проигрышную лотерею. Так я и не стал книголюбом.

Возможно, что одной из причин развития и закрепления у Сахарова стойкой позиции очернителя СССР явилась неустроенность его личной жизни. Вот что пишет Рой Медведев о знаменитой сахаровской квартире, воспетой в романтических диссидентских легендах:

«О жизни А. Д.Сахарова в квартире на улице Чкалова имеется много воспоминаний. Мне приходилось позднее читать восторженные описания по поводу скромности и непритязательности Сахарова, которого телефонные звонки часто будили уже в б часов утра. После ухода гостей Сахаров сам мыл или, вернее, перемывал всю посуду. Я также видел все это, но у меня подобные картины вызывали лишь сожаление. Сахаров просто нуждался в нормальном горячем ужине и не мог есть из грязных тарелок. Елена Георгиевна Боннэр имела много достоинств как подруга и соратница Сахарова, но ее трудно было бы назвать спокойной и мягкой женщиной, внимательной женой и хорошей хозяйкой. Даже ее дочь Татьяна иногда при гостях разговаривала с академиком с раздражением, а то и грубо. Е. Г.Боннэр принимала живое участие во всех моих разговорах с Сахаровым, причем активно вмешивалась в разговор, не останавливаясь и перед весьма резкими выражениями. В таких случаях Сахаров лишь нежно уговаривал свою жену: «Успокойся, успокойся»».

Очень интересен для лучшего представления об образе мышления Сахарова его прогноз «Мир через полвека», в котором он изложил свою концепцию мирового разделения труда и предложил всему миру радикальную смену нравственных ценностей. Всего через 50 лет, к 2024 году, человечество, по представлениям Сахарова, должно бы было как-то умудриться напрочь «забыть» о таких фундаментальных понятиях, как Родина, Отчизна, земля предков, отчий дом, земляк, соотечественник. Массы людей-космополитов без родины, без флага, без национальных и религиозных различий, навсегда похоронивших историю и традиции своих отцов и дедов в общей могиле, должны были бы, в его представлении о «светлом будущем», работать вахтовым способом в одной части света и отдыхать в другой, более чистой и менее пострадавшей от интенсивной производственной деятельности. Для этого Сахаров делит будущий мир на две территории – «Рабочую территорию» (РТ) и «Заповедную территорию» (ЗТ). РТ он отводит площадь в 30 млн кв. километров (примерная площадь СССР и Китая вместе взятых), ЗТ он отводит площадь 80 млн кв. километров (площадь обеих Америк, Африки, Западной Европы и Океании вместе взятых). Вахтовые работники «около 20 процентов своего времени могут проводить в ЗТ». Есть в ЗТ и постоянные жители, которые «…читают книги, размышляют. Они живут в палатках или в домах, построенных ими как дома их предков. Они слышат шум горного ручья или просто наслаждаются тишиной, красотой дикой природы, лесов, неба и облаков. Основная их работа– помочь сохранению природы и сохранению самих себя».

Эта примитивная и вдобавок откровенно тоталитарная модель организации человеческого общества, по умолчанию управляемая неким мировым «сверхправительством», на корню отрицает понятия государственного суверенитета, право наций на самоопределение, их самобытность, а значит, и отменяет права человека на национальную самоидентификацию, существенно ограничивает свободу выбора места жительства и т. д. При всем при том, по мнению демократа и неутомимого борца за права человека Сахарова, эта модель является достойным венцом всей великой и многострадальной истории человеческой цивилизации.

Можно было бы отнести эту фантазию к милым чудачествам академика из серии «Ученые шутят», сказать, что это так, сырой, непродуманный до конца набросок. Но думать так было бы слишком самонадеянно с нашей стороны – эти мысли сформулированы и написаны физиком-теоретиком, человеком, привыкшим непрерывно, самым тщательным образом и в мелочах продумывать свои идеи. Человек такого склада ума написать на бумаге без предварительного обдумывания и обоснования первую попавшуюся цифру не сможет никогда. Поэтому-то и настораживает совпадение площади РТ с площадью стран с самыми мощными трудовыми и природными ресурсами, как будто им уготовлена судьба стать «и кузницей и житницей» всего мира. А вот «здравницей», по установке Сахарова, должны стать все остальные страны мира.

Любопытно, что, категорически отказывая в предложенном прогнозе ближайшего будущего всем народам мира в праве на проживание на земле своих предков и в их национальной самоидентификации, он одновременно требует от правительства СССР возвращения в родные края принудительно переселенных во время войны народов и протестует против резолюции, принятой ООН, по которой сионизм признается разновидностью расизма. В итоге, он грудью защищает сионизм как идеологию воссоздания государства Израиль на земле пращуров через 2000 лет и тут же, повернувшись к другому собеседнику, предлагает уже через 50 лет забыть все национальные границы.

Подводя итог сказанному, можно утверждать, что Сахаров, несомненно, с одной стороны был большим чудаком, беспомощным «неумехой» в простых житейских, бытовых вопросах; а с другой стороны, выдающимся ученым, обладавшим блестяще развитым абстрактным мышлением. Такой тип мышления совершенно необходим для успешной научной деятельности, но крайне опасен своими ничем не ограниченными полетами фантазии и яростной бескомпромиссностью в практической управленческой работе, связанной с повседневной жизнью людей, с ее сложными и разнообразными проблемами. Абстрактномыслящий человек, способный генерировать самые фантастические идеи, незаменим в среде ученых, раскрывающих тайны природы, но он наверняка станет причиной неисчислимых бедствий, будучи допущен до роли организатора устройства человеческого общества. Такой человек изначально не способен самостоятельно, реалистически учитывать все особенности человеческого индивидуума, интересы ярко выраженных групп людей, но может легко стать марионеткой в чужих руках. К тому же, человеческое общество для абстрактно мыслящего человека является всего лишь одним из явлений природы, а каждый человек – элементарной частицей, к которым нужно применять одни и те же, раз и навсегда установленные формулы, правила и законы. Такой, чисто механический подход к сложному и неповторимому феномену, каким является человеческое общество, просто недопустим. Технократические представления о строении общества, попытки управления всеми, без разбора, нациями и странами по «открытым» общим «законам» гибельны. Поэтому «генераторы идей», абстрактно мыслящие ученые-теоретики не должны переступать порога своих академий. Руководство же человеческим обществом должно быть передано людям практическим, мало знакомым с устройством Вселенной, но зато хорошо знающим, откуда в туалетном бачке берется вода.

Вот примерное содержание моего сообщения старшему мастеру нашего цеха на коллективном праздновании Международного Женского дня 8 Марта.

И хотя Сахаров не был непосредственным разрушителем СССР, его односторонне направленная правозащитная деятельность, постоянные обвинения во лжи и лицемерии исключительно политического руководства СССР посеяли в среде советской интеллигенции, в массе рядовых итээровцев и преподавателей учебных заведений скептицизм и глухое недоверие к власти. Его призывы к гласности и демократизации советского общества на манер западных моделей, непоколебимая убежденность в необходимости и достаточности слепого копирования имеющихся образцов и механическом перенесении их на российскую почву, при полном игнорировании традиций собственного народа и без учета особенностей его исторического развития, многонационального состава и т. п., были услышаны «архитекторами» губительной «перестройки» и приняты ими как руководство к действию.

Горбачев и «архитекторы перестройки»

Беспристрастный анализ «перестройки», холодная оценка ее результатов пока еще невозможны. Мощные силы в результате «перестройки» и последовавших затем «реформ» получили безграничную власть, всепроникающее влияние и невообразимые финансовые ресурсы. Они препятствовали и будут препятствовать подведению итогов «перестройки» и «реформ». Живы также многие активные участники тех событий, которые всеми силами сегодня пытаются воздействовать на общественное мнение, чтобы уйти от ответственности, избежать заслуженного наказания. И если им сегодня не удается полностью представить себя в качестве непонятых гениальных реформаторов, которым помешали в исполнении гениальных идей непреодолимые внешние обстоятельства, то у определенной части населения они все же находят понимание и даже сочувствие объяснениям и оправданиям своих действий, приведших страну к катастрофе. Но как ни относиться к результатам «перестройки» и последовавшим за тем событиям, одно можно сказать определенно, что в продолжающейся до сих пор трагедии крушения СССР роль главного виновника его гибели принадлежит не ГКЧП, не «Беловежскому сговору», не ЦРУ, не «мировой закулисе» и даже не «неумолимой логике истории», а Генеральному секретарю коммунистической партии М. Горбачеву.

Необходимость проведения досконального исследования деятельности Горбачева сначала на посту генсека КПСС, а затем президента СССР является жизненно важной для России, для ее будущего. Эта работа должна быть осуществлена самыми высокими специалистами во всех областях – в экономике, в социологии, в психологии, юриспруденции, поэтому в рамках этого сочинения ограничимся только некоторыми замечаниями и соображениями по поводу бурной деятельности «великого реформатора».

В своих бесчисленных «изустных» и публицистических высказываниях Горбачев и сегодня продолжает яростно отстаивать выдуманный им самим миф о якобы нависшей над СССР в начале 80-х годов смертельной опасности всеобщего системного кризиса и обвала экономики страны. Этой же, якобы вплотную подступившей угрозой крушения СССР он оправдывает непродуманность и поспешность своих реформ. Уже в этом утверждении Горбачев лукавит, ловко смешивая в один коктейль две разные вещи. Что касается второй составляющей коктейля – необходимости проведения реформ вообще, то никакого открытия Горбачева в этом не было и нет. Как мы уже ранее замечали, любая система, в том числе хозяйственная, требует периодического реформирования, тем более в космический век. Реформированием народного хозяйства СССР более или менее регулярно занимались почти все его предшественники. Горбачев же напирал на необходимость этого, вполне обыденного рабочего процесса с какой-то болезненной страстью, с яростным нетерпением. Вполне будничную организационную и реорганизационную работу ему зачем-то понадобилось сопровождать громом тамтамов. (Справедливости ради надо заметить, что отчасти это была дань коммунистической традиции.)

А вот утверждение Горбачева о неминуемом упадке и скором крушении СССР требует вещественных доказательств. Однако любая попытка обнаружить эти доказательства в его многочисленных публикациях и выступлениях – бессмысленная затея. Там звучат только зловещие предсказания скорого конца, в случае, когда речь идет о «доставшемся наследии»; и героический пафос, если речь идет о его кипучей деятельности. Поэтому сами постараемся ответить на простой и ясный вопрос – на каких основаниях Горбачев и компания утверждали тогда и утверждают теперь, что «дело идет плохо… завтра-послезавтра все может рухнуть!», имея в виду середину 80-х? Какие неопровержимые доказательства неизбежности наступления апокалипсиса в отдельно взятом СССР они имели на руках в то время? При этом оставим пока в стороне проблемы демократии и свободы как не имеющие прямого отношения к обеспечению жизнеспособности государства. К тому же, как известно, хрестоматийные диктатуры нередко добивались оглушительных экономических, социальных и прочих успехов.

Первым общим аргументом, который неумолкаемо звучит во всех критических перечнях защитников перестройки, является тот, что советская экономика не удовлетворяла потребностей населения в обычных житейских товарах народного потребления. Конечно, досадно, имея достаточно денег в кармане, не иметь возможности пойти в ближайший магазин и купить новый автомобиль. Но как-то всеми легко забывалось, что всего 20 лет назад у большинства людей денег едва хватало на обычную еду и простую одежду, дети на уроках труда в школах учились латать дыры на носках. А 30 лет назад многие не понаслышке были знакомы с муками голода и с гордостью носили сатиновые шаровары с заплатами. Разумеется, неприятно пользоваться скомканным клочком газеты вместо «дефицитной» туалетной бумаги в конце XX века, еще унизительнее стоять за ней в бесконечных очередях. Но проблема «дефицита», вызванная во многом невиданными ранее культурным и демографическим ростом, помноженными на безграничную покупательную способность населения, впрямую к основным макроэкономическим показателям не относится и не определяет степени «живучести» экономической системы. Точно так же не могут служить доказательствами системного кризиса причитания о застое, «обочине научно-технического прогресса», на которой якобы оказался СССР, плач о «высокой затратности экономики» в сравнении с передовыми странами и т. п.

Парадоксально, но мне удалось найти всего лишь два конкретных экономических показателя, на которые указывают судьи и палачи СССР как на катастрофический провал и которые фактически послужили основанием для вынесения смертного приговора экономической системе СССР (по всем другим показателям наблюдается завидный рост). Это, во-первых, снижение темпов роста национального дохода и промышленного производства за период 1975 —85 гг., и, во-вторых, не самая высокая в мире производительность труда, уступавшая самой развитой стране мира США в промышленности в 2–3 раза, в сельском хозяйстве – в 5 раз. И это все экономические «прегрешения» социализма, стоившие ему головы. При этом минимальный рост национального дохода наблюдался в 1979 году и составил +2 %, а минимальный рост промышленного производства зафиксирован в 1982 году и составил +2,5 %. Но спад темпов роста – это все-таки продолжающийся рост производства, а вовсе не его падение и поэтому далеко не кризис. Для Германии, например, рост экономики на 2,5 % в год означает бурное цветение! И вообще, по мере развития любой экономики наблюдается снижение темпов ее роста – это всеобщая норма! Вот в Японии в 90-х годах действительно был экономический кризис, спад производства– рецессия с положенным ей отрицательным ростом ВПП и прочими неприятностями. Но японцы не бегали в панике по своим островам и не вопили истошными голосами: «Все погибло!». Просто тихо, по-японски, подтянули гайки в своем капиталистическом «свободном» рынке, к которому, по мнению наших «либералов», прикасаться нельзя, и поехали дальше. Возможности для регулировки планово-командной экономической системы СССР были по определению несравненно выше, чем у любой капиталистической страны. А что до производительности труда – так ведь никто и не собирался конкурировать с продукцией США, скажем, на европейском рынке, да и цена товара складывается отнюдь не только из времени, затраченного на его производство, а также из стоимости материалов, рабочей силы, электроэнергии и прочего. Так что если бы и пришла кому-то в голову мысль принять участие в битве за международные рынки, еще неизвестно, какую роль бы играла в этой борьбе пониженная производительность труда и кто бы праздновал победу. Вдобавок у высокой производительности труда есть очень серьезный недостаток – она влияет на занятость населения непосредственно и убийственно. Поэтому можно определенно утверждать, что к весне 1985 года в экономике СССР все было не так плохо – имелись обычные трудности роста, вполне преодолимые при наличии доброй воли, опыта, компетентности и искреннего желания сделать свою родину современной, благополучной, и процветающей страной.

Но весной 1985 года народам СССР выпал тяжкий жребий – власть в огромной стране оказалась в руках М. Горбачева, вечно юного комсомольского активиста. Этот ловкий партийный функционер в своей жизни никогда и нигде по-настоящему не работал и не имел понятия о том, из чего складывается созидательный труд и какая мера ответственности лежит на организаторах этого труда. Он был просто не в состоянии оценить истинных масштабов кипящей в стране жизни, груз накопившихся исторических, национальных проблем, всю сложность бурного научно-технического и индустриального развития СССР, в котором были представлены на высочайшем уровне все отрасли человеческой деятельности. Самонадеянно он начал управляться со сложнейшим и тончайшим организмом гигантской страны приемами, отработанными в свое время в своей деревне в комсомольской ячейке.

Едва появившись у главного микрофона страны в качестве генсека, движимый неистребимым комсомольским задором, он вдруг, без всякой подготовки и каких-либо консультаций и обсуждений со специалистами, всенародно провозгласил курс на ускорение социально-экономического развития страны. Что, где и как сильно должно было ускоряться, он, разумеется, не знал, но по старой комсомольской привычке не мог отказать себе в удовольствии бросить зажигательный лозунг с самой высокой трибуны. Для создания в стране подходящего фона и условий для проведения своей бездумной, авантюрной политики он, во-первых, начал невиданные до той поры «хождения в народ», а во-вторых, окружил себя людьми либо малодушными и безвольными, либо лично преданными, родственными по «комсомольскому духу» функционерами, либо беспринципными авантюристами. В своих речах и многочисленных «беседах с народом» он вполне осознанно накалял атмосферу и взвинчивал напряжение в обществе, создавая кризисные настроения типа «пан или пропал». И довольно быстро добился своего – ему и его помощникам удалось создать в советском обществе, особенно среди интеллигенции, ощущение, что и впрямь дальше «так жить нельзя». А делалось это старыми, хорошо отработанными в деревенском комсомоле демагогическими приемами, звонкими и пустыми лозунгами, общими для которых было полное отсутствие практической мысли. Пример. «Больше демократии, больше социализма». Какой демократии? Древнеафинской? С рабством 2/3 населения? Или современной индийской? С ее кастовыми традициями и каторжным детским трудом в каменоломнях? И какого социализма? Полпотовского? Еще пример. «Активизация человеческого фактора», «неуклонное расширение участия трудящихся в управлении». Расшифруем другими, ему же принадлежащими словами, только сказанными позднее: «Советские люди, получив свободу, проявят энергию созидания»; «Надо было задействовать творчество, интеллект, интересы. Сделать это и была призвана перестройка с ее установкой на прямое участие людей в принятии экономических и политических решений».

Каких людей? Шахтеры, кондукторы трамваев, каменщики будут сами «напрямую» заключать договора и заниматься ценообразованием? Решать подписывать или не подписывать киотские протоколы? И какую еще «энергию созидания» они при этом должны проявлять? Есть штатное расписание, в котором указаны трудовые обязанности каждого «трудящегося», и его задача всего лишь добросовестно их исполнять, вовремя получая за это оговоренное вознаграждение. Зачем понадобилось рутинным отношениям работник – работодатель придавать какую-то мистическую окраску? Ответ очень простой – этот человек в совершенстве владел лишь искусством демагогии, благодаря которому и состоялась его оглушительная карьера. И сегодня, спустя 20 лет, он, не испытывая ни малейших угрызений совести, продолжает радостно, по-комсомольски улыбаться и с упоением вспоминать героику «перестройки», как будто не было в ее результате ни кровавых войн, ни сотен тысяч беженцев, ни обвального обнищания десятков миллионов людей, ни криминального беспредела, ни уничтожения науки и наукоемких отраслей, ни, наконец, биологического вырождения народа. Все его вирши невозможно читать без отвращения – они битком набиты пустой и противоречивой трескотней, не имеющей никакого отношения ни к сегодняшней жизни, ни, тем более, к недавней истории. Но вернемся в 1985 год.

Тем временем командно-административный аппарат страны, послушный каждому вздоху, исходящему от генсека, начал добросовестно пытаться воплощать в жизнь его указания, толком не понимая, чего от него добивается «новая метла». Для начала совместными усилиями придумали вложить побольше денег в машиностроение как основу научно-технического прогресса и «сердце технологической реконструкции в экономике». Это постановление партии и правительства рассмешило даже видавших виды седых ветеранов машиностроительных отраслей. По этой директиве, согласованной и подписанной выдающимися учеными-экономистами и облаченными самыми высокими полномочиями государственными мужами, выходило, что к 1990 году 80 – 100 % выпускаемой продукции будет соответствовать мировому уровню, а к 2000 году СССР догонит наконец-таки США. Демонстрируя свою убежденность в реалистичности выполнения этой программы и сохраняя верность своему комсомольскому воспитанию, Горбачев во время своего визита на АвтоВАЗ потребовал от заводчан превзойти мировой уровень автомобилестроения. Машиностроители продолжали беспечно смеяться, хотя уже давно было пора серьезно задуматься. Так или иначе, деньги были благополучно съедены, а веселая программа «вышемировых» достижений вместе с боевым лозунгом «ускорение!» была прочно забыта уже к концу 1987 года.

Но Горбачева это нисколько не огорчило– в его голове было еще очень много мыслей и идей, которые рвались наружу. И он не уставал ими делиться с окружающими, которые по своей старинной бюрократической привычке принимали их за приказы, подлежащие неукоснительному исполнению. Так, не отказываясь от установки на ускорение, ей вдогонку была послана следующая установка на перестройку. То, что опять не было разъяснено, что и как перестраивать, это было полбеды. Но как можно ускоряясь, одновременно еще и перестраиваться, не сломав себе при этом шею, уже никто понять не мог. И такого рода установки, призывы, постановления продолжали сыпаться как из рога изобилия с нарастающим темпом. Исполнительные работники командно– административной системы не успевали даже толком обдумать выпекаемые генсеком директивы. Почти одновременно появлялись на свет взаимоисключающие друг друга призывы и постановления – наведение порядка и укрепление исполнительской дисциплины снизу доверху и требование увеличения самостоятельности предприятий и власти на местах; постановление о борьбе с нетрудовыми доходами и появившийся в том же году закон об индивидуальной трудовой деятельности, предоставлявший широчайшее поле для извлечения нетрудовых доходов, и т. д. непрерывно до 1988 года. В конце 1987 года в старевшей, но до той поры отлажено и напряженно работавшей экономической системе СССР появились заметные сбои, вызванные руководством Горбачева – Рыжкова. Критика его действий начинала расти, популярность резко падать. Сам Горбачев описывает методологию своей деятельности в этот период примерно так: «Сели мы с ребятами, посовещались и придумали замечательный лозунг – «ускорение». Поехали по стране, нашли поддержку у народа. Ждем. Не идет! Вернулись в Кремль, опять сели, подумали и придумали еще лучший лозунг – «перестройка». Поехали в народ – полная поддержка. Ждем. Опять не идет!»

Горбачев слишком много наобещал советскому народу, и ему не терпелось поскорее примерить на себя лавры великого реформатора масштаба Петра I, поэтому он очень торопился, игнорируя, а скорее совершенно не подозревая того обстоятельства, что всякое дело требует серьезной подготовки и своего времени для его осуществления. Он желал немедленных сказочных успехов, более сказочных, чем мог себе вообразить даже Хрущев. Однако они не приходили, а благодаря созданному им самим в управлении страной нескончаемому хаосу наконец-то стали появляться первые признаки теперь уже настоящего, спровоцированного его «ускоренной перестройкой» кризиса. Раздражаясь все больше от ускользавшей мечты стать великим историческим деятелем, он быстро нашел козлов отпущения в лице своих самых верных служителей – партийных функционеров и государственных чиновников. В провале «перестройки» на первом этапе он обвинил не себя, не свою экономическую политику, а «административно-командную систему». Его обвинение звучало так: «Перестроечные импульсы гасятся в структурах партийной, государственной и управленческой номенклатуры». Что называется, с больной головы на здоровую. Советская бюрократия имела огромный опыт оперативного и точного исполнения, но только грамотных распоряжений. В качестве примеров достаточно привести грандиозную работу по эвакуации предприятий и развертыванию на новых местах, практически в пустынях, самого современного на тот момент производства в кратчайшие сроки в 1941 году; послевоенное восстановление народного хозяйства; успешное создание совершенно новых видов отраслей экономики и т. п. Но она была беспомощна перед фонтаном противоречивых идей и указаний руководства, которые постоянно ставили ее в тупик.

Третье практическое отступление. Всем тогда было хорошо известно, что, во-первых, чрезмерная концентрация управления экономикой СССР не позволяла решить задачу взрывообразно возросших потребностей населения в элементарных бытовых товарах; а во-вторых, у нас практически не было специализированных предприятий – заводы-гиганты сами производили буквально все – начиная от гайки и кончая атомной бомбой. Предметы широкого потребления – холодильники, телевизоры, радиоприемники, стиральные машины не изготавливались в СССР специализированными фирмами, гибко реагирующими на спрос, а производились теми же предприятиями ВПК по приказам соответствующих союзных министерств, которые составлялись исходя из заданий последнего пятилетнего плана. При этом зарплата, премии, капитальные вложения, социальные фонды этих предприятий продолжали пополняться исключительно в зависимости от выполнения планов по основной продукции, за которую отвечал директор предприятия. Ответственность же за выпуск ширпотреба целиком ложилась на главного инженера и его службы, не имевшие в своем распоряжении ни власти, ни денег. Именно поэтому, например, на заводе «Большевик», что в Питере, «сгорело» несколько главных инженеров на обычном утюге. Для решения проблемы с ширпотребом нужно было просто и без рекламной шумихи произвести постепенную децентрализацию и специализацию производств этих товаров, переподчинив их местным властям и создав что-то вроде хрущевских совнархозов. Если уж Горбачев был так сильно озабочен очередями в магазинах за дефицитом и обретением относительной самостоятельности властью на местах, он мог предложить нечто подобное – отделить производство ширпотреба от предприятий ВПК и передать его местным властям. (Во всяком случае, те из производств, что изготавливали рентабельную продукцию.) Такая реорганизация сразу бы сняла головную боль с руководителей оборонки и одномоментно создала бы целые букеты конкурирующих фирм внутри страны на радость местной казне и приверженцам рынка. Но рутинная, кропотливая будничная работа никак не подходила сгоравшему от тщеславия Горбачеву, еще с юношеских лет не имевшему «вредной» привычки критически обдумывать последствия своих решений (за него думал комсомол и партия), которая затем, к зрелому возрасту, полностью у него атрофировалась. Он хотел видеть немедленного проявления в жизни страны результатов своей деятельности, моментального восхождения над страной «великих знамений» от его «пришествия» на высший пост, поэтому думать ему было некогда.

Исключительно важную и трагическую роль сыграло особенное свойство личности Горбачева– безграничная самонадеянность, высокомерие к окружающим и самодовольство, которые отмечали даже души в нем не чаявшие западные критики и публицисты. Например, Петер Шоль-Латур, бывший редактор немецкого журнала «Штерн», имел «удовольствие» беседовать с бывшим генсеком в небольшом ресторанчике в Мюнхене. Вот его впечатление от той встречи:

«Вначале он произвел впечатление симпатичного человека, без претензий. Но потом он затянул доклад, который никак не хотел закончить и где вместо оригинальных мыслей повторял одни и те же банальности. Противники этого идола немцев утверждают, что он болтлив, тщеславен и глуп. Так я не стану выражаться. Но к концу риторического марафона поднялся мой друг Йоханн Гросс, чье вмешательство совершенно не было предусмотрено, и указал когда-то первому человеку Советского Союза, что на Западе такие длинные и тягучие выступления не приняты».

Яро пропагандируя демократизацию управления, призывая к коллективности в руководстве, раскрепощению инициативы «низов», сам Горбачев действовал прямо противоположно своим призывам, принимая решения по важнейшим вопросам жизни страны в узком келейном кругу своих единоверцев, а порой даже единолично. Призывая к плюрализму, он терпеть не мог чужого мнения, не согласующегося с его собственным. Стараясь не вступать в принципиальные дискуссии (из опасения быть разбитым), избегая прямых столкновений с оппонентами, он умело использовал свои богатые навыки аппаратчика, выкручиваясь наизнанку, но неуклонно добиваясь проведения своей линии. Не называя вещи своими именами, используя обширный арсенал демагогических приемов, он ловко сбивал с толку честных, ответственных людей.

Началась эра «великого предательства» с едва заметной уступки США на переговорах по ограничению ядерных вооружений в Женеве в 1986 году. Тогда генсек, ни с кем не совещаясь, в том числе и с военными специалистами (не уставая, однако, при этом «трещать» на каждом углу о демократизации и коллегиальности в работе), единолично принял решение об отказе от учета ядерных сил Англии и Франции в ведущихся переговорах. С этого времени стало считаться за правило, что специалисты из Министерства обороны и Генштаба СССР под любыми предлогами отстранялись от активной деятельности в формировании внешней политики СССР, подменяясь работниками МИДа, руководимого лично преданным Горбачеву Шеварднадзе. Больше того, МИД СССР получал установки на ведение важнейших переговоров от верных помощников Горбачева, например, Черняева. Этот «стратег» заявлял (из его книги «Шесть лет с Горбачевым») такие вещи: «…при последовательной съездовской политике войны не будет». Это команда была неистощима на неслыханные открытия такого рода. Оказывается, все предельно просто – выполняй решения партии, и независимо от того, какова текущая ситуация в мире, есть ли в мире агрессоры, террористы, нет ли их, есть ли у тебя современная боеспособная армия, нет ли ее – твоей стране великими провидцами обеспечен мир и покой на время до очередного съезда партии. Или другой пример из тех же потрясающих мемуаров. Начальник Генштаба СССР делает доклад руководству страны. В этот момент помощника Горбачева озаряет такая удивительная мысль:

«Хотелось вскочить и спросить маршала: ну а что, если взять и ликвидировать все это оружие, которое у нас/…/ И крикнуть на весь мир: «Хватит с нас, баста!

Мы обрели нормальное зрение и здравый смысл!» И что будет?/…/ Американцы сразу пойдут на нас?».

Именно это соображение, видимо, и легло в основу «нового политического мышления» и «всеобъемлющей системы международной безопасности». Неудивительно, что к концу 1988 года разногласия между военными и МИД достигли предела, что выразилось в отставке маршала С. Ф. Ахромеева. Хитрый Горбачев не оплошал и в этой ситуации. Во-первых, принципиальный конфликт между проводимой им лично политикой предательства, с одной стороны, и политикой сохранения национального достоинства и интересов страны, с другой стороны, был представлен как локальный конфликт между двумя государственными службами, не затронув позиций самого Горбачева; во-вторых, из активного поля был выключен авторитетный военный специалист, патриот своей родины, сдерживавший по мере сил политику односторонних уступок США. А в-третьих, Горбачев окончательно развязал себе руки, пригласив ушедшего в отставку Ахромеева в свою администрацию в качестве военного советника, на что тот, повинуясь партийной дисциплине, ответил согласием. С этих пор Горбачев мог вообще не консультироваться ни с Минобороны, ни с Генштабом, формально, как щитом, прикрываясь в решении вопросов обороны присутствием в своей свите маршала СССР, к советам которого было совсем не обязательно прислушиваться.

В духе «нового политического мышления» Горбачевым была проведена встреча с Бушем-старшим на Мальте в декабре 1989 года, в ходе которой не было подписано ни одного документа, но которая стала поворотным пунктом в окончательной утрате СССР стратегического паритета безопасности и звания сверхдержавы мира. К этому моменту в экономике СССР сложилось очень тревожное положение, виной которому была внутренняя политика Горбачева и Рыжкова. Разбалансированная бездарным руководством экономика огромной страны пошла «вразнос». Частичная ликвидация монополии внешней торговли и создание фактически бесконтрольных кооперативов и малых предприятий привели к тому, что огромные безналичные денежные ресурсы государственных предприятий легко обналичивались, задавливая своей массой и без того слабый внутренний рынок, порождая при этом галопирующую инфляцию и массовую спекуляцию. У руководителей предприятий появился выбор – либо потеть над совершенствованием своего производства, получая синяки и шишки от начальства, либо путем «серых» коммерческих операций подключиться к распродаже основных фондов, сырьевых ресурсов и продукции своих предприятий через образование кооперативов и совместных предприятий, получая сразу и без особого напряжения весомый результат в твердой валюте. Рубль утратил роль единственного платежного средства, а по стране, подобно раковой опухоли, расползался доллар, прочно и безвозвратно загоняя экономику страны в «тень». «Безалкогольная» кампания и упавшие цены на нефть окончательно опустошили казну. В этих условиях Горбачев с Рыжковым, разглагольствуя о «совершенствовании хозяйственного механизма», не придумали ничего лучшего, как начать печатать ничем не обеспеченные деньги, что бы хоть как-то, хоть на короткий промежуток времени успокоить все возраставшее недовольство населения.

Потеря популярности в стране, безудержный рост внутреннего и внешнего долга, на сей раз настоящий, глубокий экономический и системный кризис, внезапно возникшие кровавые межнациональные конфликты не были восприняты Горбачевым как результат его собственной деятельности, его руководства. Наступавший в стране коллапс он, со свойственной ему непогрешимой самоуверенностью, объяснил кознями чиновников и неповоротливостью командно-административной системы СССР, объявив теперь перестройку всей политической системы. В результате страна совершенно потеряла управляемость и без руля и ветрил безудержно понеслась в пропасть.

После этой последней неудачи с перестройкой политической системы страны Горбачев окончательно разочаровался в своем народе, оказавшимся «недостойным» его «великих» начинаний, и все свое внимание обратил к Западу, где, казалось, ему сочувствуют и где он, после неудач на родине, сможет наконец-то найти достойных партнеров для воплощения в жизнь своих замечательных идей, но уже в мировом масштабе. Кроме того, к обращению к Западу его подталкивала настоятельная нужда во внешних кредитах для поддержки его сокрушительно провалившейся внутренней политики, за которые он был готов заплатить любую цену.

На этом фоне и проходила встреча Горбачева с президентом США на Мальте. Партнер Горбачева по переговорам был прекрасно осведомлен о происходящем в СССР и с интересом ожидал от Горбачева решительных шагов. И они не замедлили последовать. В ходе обсуждения на этой встрече вновь озвученной Горбачевым старой идеи генерала де Голля о создании «общеевропейского дома» и объявленного им же похода за «глобальными ценностями» Горбачев дал Бушу понять, что он не настаивает на социалистическом будущем стран Восточной Европы и что процесс объединения Германии может быть осуществлен без особых проволочек и условий со стороны СССР.

Между тем, по поздним заявлениям самого Буша, под объединение Германии Запад был готов дать самые широкие гарантии того, например, что страны Восточной Европы никогда не вступят в НАТО, и вдобавок, мог простить миллиарды долгов СССР. Но Горбачев имел свои представления о дружбе и сотрудничестве. Возомнив себя миротворцем вселенского масштаба, ни с кем не советуясь, а полностью полагаясь на свою интуицию, он самочинно объявил об отказе СССР рассматривать США в качестве противника, а значит, президент Буш с этого момента стал им восприниматься как друг и брат.

Далее лучше предоставить слово специалистам, например В. П. Стародубову. Из его книги «Супердержавы XX века»:

«Все, что делал Горбачев (а в отдельных случаях с его попустительства – и Шеварднадзе) в дальнейшем при решении проблемы объединения Германии, было чистым волюнтаризмом. Он не имел на это полномочий от Верховного Совета и даже не ставил в известность о своих маневрах ни Совет обороны, ни Президентский совет, ни Совет Федерации».

На встрече с Бушем в Вашингтоне в мае 1990 года (по той же книге) на конкретный вопрос Буша о советских условиях объединения Германии, в частности возможности вступления объединенной Германии в блок НАТО, Горбачев, величественно и просто, как и подобает вершителю человеческих судеб, ответил: «Пусть решает народ!» Буш не поверил своим ушам и переспросил. Горбачев, вдохновленный произведенным эффектом на самого президента США, радостно повторил свой приговор.

Дальнейшее развитие событий, описанное в книге Стародубова, очень походит на круто заверченный детектив.

В конце концов Горбачеву понадобилась официальная бумага для прикрытия своей деятельности. И она была подготовлена с участием всех компетентных специалистов включая Минобороны и КГБ. Этот документ был назван «Основные принципы окончательного международно-правового урегулирования с Германией». Но в нем отсутствовало согласие на вступление объединенной Германии в НАТО. Больше того, в документе предусматривался переходный период продолжительностью не менее 5 лет, в течение которых на своих местах и далее должны были размещаться контингенты войск стран-победительниц. Этот документ Шеварднадзе должен был представить в июне 1990 года на обсуждение шести министров иностранных дел: четыре страны-победительницы плюс ФРГ и ГДР. Горбачев оказался в щекотливом положении. Но его выручил Шеварднадзе. Параллельно «Основным принципам» Шеварднадзе разработал записку на эту тему и за четыре дня до заседания тайно передал ее работнику МИД ФРГ Г. Эльбе. В этой записке упомянутые выше требования полностью отсутствовали. Далее снова слово В. П. Стародубову.

«..Эльбе переспросил, как это понимать. «Не волнуйтесь, – сказал Тарасенко (помощник Шеварднадзе), – все будет так, как написано в этой бумаге». Когда Шеварднадзе зачитывал текст «Основных принципов», госсекретарь США Дж. Бейкер передал своему западно-германскому коллеге записку: «Что это значит?». Геншер написал в ответ: «Показуха». Американец в знак согласия кивнул…»

Трагедия этой встречи состояла в том, что система безопасности народов СССР, за которую миллионы людей положили свои жизни, на создание которой были затрачены огромные средства и усилия нескольких поколений советских людей; в основе которой лежала Великая Победа 1945 года, итоги Ялтинской и Потсдамской конференций, была в одночасье разрушена одним человеком. Осуществленный Горбачевым и Шеварднадзе радикальный слом военно-стратегического баланса в послевоенной Европе в пользу НАТО означал фактическое подписание акта о безоговорочной капитуляции СССР в холодной войне и в конечном итоге привел к тому, что летчики НАТО могут сегодня между делом любоваться в прицелы своих боевых самолетов куполом Исаакия, находясь на тривиальном патрулировании собственного воздушного пространства. Бывший советский военный аэродром под Шауляем переоборудован и теперь принимает натовские боевые самолеты, якобы призванные на службу для борьбы с терроризмом. На вопрос – где на северо-западе Европы располагаются очаги терроризма – России отвечают вежливыми улыбками и клятвами верности в вечной дружбе. США, лучезарно улыбаясь ликами своих президентов и госсекретарей, планируют размещение своих ракет системы ПРО в Польше, Чехии и далее везде.

Этот закономерный итог деятельности Горбачева стал очевиден уже в августе 1991 года. Тогда, в трагические дни ГКЧП, маршал СССР Ахромеев наконец полностью осознал ту жалкую роль «свадебного генерала», которую он сыграл, находясь в свите Горбачева. Неискушенный в интригах, верный воинскому долгу и преданный партии, он долгое время, сам того не осознавая, «освящал» и прикрывал своим присутствием действия Горбачева; присутствовал он и на встрече Горбачева с Бушем на Мальте. Не в силах справиться с чудовищной мыслью, что и он косвенно является соучастником вероломного предательства своей родины, своих погибших товарищей и смысла всей собственной жизни, он покончил с собой в своем кабинете.

К лету 1990 года ситуация в СССР стала катастрофической. Хаос и структурный развал в экономике, анархия внутриполитической жизни, кровавые межнациональные конфликты, пустые полки магазинов заставили Горбачева «пойти по миру» с протянутой рукой. Он неоднократно обращался к странам Большой семерки за экстренной финансовой помощью, настойчиво предлагая разработать новый «план Маршалла» для поддержки его «реформ». Горбачев рассчитывал, что после его бесчисленных односторонних уступок и прямого предательства интересов СССР во имя вечной дружбы с Западом он вправе потребовать от новых друзей взамен что-то более материальное, чем традиционные объятия и клятвы верности. Но оказалось, что его новые друзья совершенно не прониклись его «новым политическим мышлением», а живут по-прежнему установками древнего мира– «горе побежденному!». «Лучший немец» получал в подавляющем большинстве случаев вежливый, но твердый отказ. Новые друзья справедливо рассудили, что, во-первых, они с ним честно и полностью расплатились за услугу, выдав Нобелевскую премию, а во-вторых, мавр уже сделал свое дело и не должен был более стоять на пути свежих, полностью подконтрольных Западу сил, на подготовку которых уже тратились деньги. С помощью этих сил Запад должен был осуществить и осуществил, вопреки Хельсинскому соглашению 1975 года о нерушимости границ в Европе, свою сокровенную мечту – радикальный развал на мелкие куски второй сверхдержавы мира – своего политического, идеологического и экономического конкурента. Только теперь до Горбачева стало доходить, но так и не дошло окончательно понимание того, какая жалкая роль ему была отведена в этом грандиозном спектакле. Позже он скажет:

«Когда им понадобилось 100 миллиардов долларов на войну в Персидском заливе, никаких проблем не возникло. Теперь, когда речь идет не о войне, а о поддержке нового стратегического партнера, это оказывается проблематично».

Вскоре грянувший путч и последовавшие за ним трагические события позволили «стратегическому партнеру» безнаказанно ускользнуть от расплаты за содеянное. Однако и в этот короткий промежуток времени он успел впрямую нарушить действовавший тогда закон СССР о порядке выхода союзных республик из состава СССР. Результатом этого акта произвола, совершенного президентом СССР, явилась утрата Россией почти всех портов на Балтике со всеми приписанными к ним судами, в том числе огромного свежепостроенного порта «Новоталлинский»; этническая сегрегация русскоязычного населения; создание совершенно изолированного российского анклава из Калининградской области, без установления каких-либо коридоров; и, в конечном счете, объявление территорий прибалтийских государств зоной интересов США с их последующим занятием войсками НАТО. Грубо превысив свои полномочия подписанием противозаконного указа, Горбачев первым начал крушить СССР и первым, после ГКЧП, положил начало всеобщей вакханалии беззакония в России, которая продолжилась в Беловежской пуще, беспределе «шоковых реформ», грабительской приватизации и завершилась расстрелом российского парламента.

Явлинский, Гайдар и прочие «умницы»

В результате августовского путча в одночасье была сметена прежняя структура управления экономикой страны вместе с руководящими, знающими, опытными кадрами. На смену им в Кремль пришли молодые авантюристы, не имевшие ни мало-мальского опыта практической работы и, что самое главное, не обладавшие осознанием тон высочайшей меры ответственности, которую они несли перед своими согражданами, взявшись за управление страной. Оказавшись по воле случая на самом верху управленческой пирамиды второй державы мира, они понятия не имели, с каким невероятно сложным, тончайше-филигранным и вдобавок живым организмом они имеют дело. Но почему-то они все и сразу, как по команде, получили в самых широких народных слоях лестное прозвище «умница». «Ах, Козырев умница! Предложил странам НАТО принять в члены организации Россию!». «Ах, Гайдар умница! Решил отпустить цены сразу и без дурацких ограничений!». И почти все повторяли эти восторженные восклицания с одним и тем же прицокиванием языком и мечтательным закатыванием глаз, нисколько не задумываясь над тем, к чему приведет отпуск цен в условиях тотального дефицита, и совершенно забывая о том, что предложение о вступлении СССР в НАТО было сделано еще Маленковым сразу после появления этой организации на свет, но было тут же категорически отвергнуто странами блока. Чем, несомненно, эти «умницы» обладали, так это безмерным честолюбием, безосновательной самоуверенностью и агрессивной нахрапистостью – типичными чертами всякого закостенелого невежды. В сочетании с полнейшей безответственностью эти качества нового руководства в кратчайшие сроки привели страну к катастрофе. «Это самый глубокий крах промышленной экономики в мирное время, когда-либо случавшийся в мире» – так охарактеризовал результаты реформ в 1994 году английский экономист Д. Росс. Но это было только начало падения страны в пропасть, умело подготовленного и осуществленного. Многие из членов команды Гайдара к тому времени уже успели пройти специальную стажировку на Западе, и с той поры «добросовестные» учителя уже не оставляли своих учеников без присмотра ни на минуту. Это обстоятельство добавляло «реформаторам» еще большую категоричность, безапелляционность и самоуверенность в суждениях и действиях.

Не зная и не имея ни наклонностей, ни стремления к глубокому изучению и пониманию ни того, ни другого устройства общества, эти молодые честолюбивые верхогляды легко предали коренные, исторические интересы народов своей родины, практически беспрекословно исполняя предписания своих наставников, преследовавших совсем иные цели, чем благо народов России. В ведомстве Чубайса (Госкомимущество РСФСР), например, прием посетителей вел некто Джон Хей, в обязанности которого входило ознакомление с просьбами и предложениями российских и зарубежных ходоков; он же решал судьбу их дел – допустить ли просителя к телу самого главного приватизатора страны или направить куда подальше. Иностранные коммерсанты, сталкиваясь в приемных важнейших государственных органов РСФСР с многочисленными высокопоставленными сотрудниками, имевшими подданство другой державы, поначалу терялись по поводу своего места нахождения – уж не в Вашингтоне ли они очутились вместо Москвы, а убедившись, что они все-таки пребывают в столице суверенной России, поражались оригинальности трактовки россиянами понятий свободы и независимости.

«Под влиянием и при непосредственном участии международных финансовых организаций, в первую очередь Всемирного банка и МВФ, верстались планы мгновенной приватизации сотен и тысяч крупнейших заводов, которая по сути была сведена к переписи данных в реестре в пользу никому не известных фирм и людей».

Так позже описывает ситуацию Явлинский, непосредственный участник событий. Хотя он и не входил в команду Гайдара и даже дистанцировался от нее, подвергнув критике гайдаровскую «шокотерапию» и взамен предложив свой вариант реформ, но все же он внес значительную лепту прежде всего своим активным участием в написании и пропагандировании программы «500 дней». Именно эта программа первой поселила в умах советских людей утопическую, гибельную идею о том, что счастье достижимо без каких-либо особых усилии – простым перераспределением средств и сменой стратегических целей. Согласно программе, за каких-нибудь 1,5 года, одним прыжком, Россия должна была встать в строй самых благополучных стран мира – уже на 400-й день выполнения программы было запланировано начало подъема экономики страны.

Приведем для иллюстрации некоторые положения из этой «Программы перехода к рынку», представленной народу как единственный спасительный шанс. На самом же деле «Программа» представляла собой причудливую смесь чепухи и вздора, не имеющую никакого отношения к реальной жизни. Судите сами.

Самый сложный и наибольший объем работ, согласно программе, предстояло выполнить в первые сто дней. В числе прочего, например, надлежало:

«Значительно (до 20 %) сокращается финансирование Министерства обороны СССР и КГБ; в частности, за счет резкого снижения закупок вооружения и военного строительства с сохранением на год средней заработной платы работникам предприятий-изготовителей. Сэкономленные материальные ресурсы направляются на свободную реализацию».

Таким образом, уже в первый месяц появляется предоставленная сама себе значительная армия безработных, т. к. призванные заниматься ее проблемами эффективные службы занятости и соответствующие компенсационные фонды в этот момент существуют только на страничках удивительной программы. Разумеется, эти странички не содержат и такого пустячка, как указание источников финансирования годовой средней заработной платы значительного числа высвободившихся высококвалифицированных работников, тех же служб занятости и компенсационных фондов в условиях душивших тогда страну инфляции и непомерных внутреннего и внешнего долгов. Ведь не думали же авторы, в самом деле, получить эти средства от «свободной реализации» заделов производителей военной техники, где ликвидными могли были быть лишь цемент и ГСМ. Вряд ли бы кто-то стал покупать для своего огорода лонжероны и обечайки из алюминиевых и титановых сплавов, к тому же являвшимися секретными.

«Не менее 30 % экономии от сокращения расходов на эти цели обращается на повышение заработной платы офицерского состава и строительство жилья для военнослужащих..»

Сильный ход! Причем авторы прекрасно знают, что никакой «экономии от сокращения расходов» попросту не существует, этих расходов просто нет в природе в привычном денежном выражении, за исключением зарплаты высвобожденных работников. Но это зарплата всего лишь за один квартал, да и та уже целиком обещана потерявшим работу работникам оборонки. Что же касается остальных «расходов», то это всего лишь железо, переходящие заделы, созданные ранее соисполнителями согласно заданиям предыдущих трех кварталов и остающиеся бесхозными из-за искусственно прерванного в самой середине производственного цикла. Из чего же в таком случае должны были получить обещанное повышение жалованья офицеры – из лафетов пушек и из лопаток несобранных турбин истребителей? Чтобы выполнить это обещание программы и многие другие, выплатить обещанную среднюю зарплату в последующие три квартала освободившимся работникам оборонки, имелось только одно средство – печатный станок.

Приведу еще один фрагмент программы, относящийся к важнейшему вопросу реформы – приватизации народного хозяйства страны:

«Основной задачей подготовительного этапа (до 1 октября 1990 г.) является формирование четкой программы приватизации, принятие пакета законов по разгосударствлению. В данный пакет должны войти законы, регулирующие процесс разгосударствления, обеспечивающие независимость малых фирм во всех областях хозяйства и вновь созданных структур – акционерных обществ – от органов управления любого уровня.

В этот период завершается разработка направлений разукрупнения промышленности и антимонопольной политики в сфере торговли и услуг. Формулируются принципы поддержания конкуренции. Формируются аудиторские фирмы, контрольные органы по товарным и фондовым биржам, контролю за ценами, налогами, арбитраж и (или) хозяйственные суды. Одним из важных критериев качества правового и институционального обеспечения реформы является их совместимость с международными».

Вот так просто, за какие-нибудь полтора месяца (написание документа датируется августом 1990 года), практически с нуля, формируются для загадочных целей, неизвестно из каких трудовых ресурсов, на основании несуществующих документов гроздья новых государственных структур, которые, тем не менее, должны обеспечивать правовое качество неизвестно чего и при этом соответствовать международным нормам. А союзные и республиканские министерства, все парикмахерские, ларьки по приему посуды, пароходства, морские порты с приписанными судами, колхозы и заводы-гиганты должны получить исчерпывающую информацию по приватизации имущества своих предприятий, для того чтобы к 1 января 1991 года трудовые коллективы могли определиться, какую форму собственности им требуется избрать для безбедной жизни в капиталистическом рае. Предприятия должны были поторапливаться, так как уже на 500-й день программы частными должны были стать «не менее 70 % предприятий промышленности, 80–90 процентов строительства, автомобильного транспорта, оптовой /…/, розничной торговли, общественного питания, бытового обслуживания». Напомню, что, по бюрократическим нормам того времени, для получения ответа даже на простейший запрос требовалось 15 дней – две недели. Поэтому особенно трогательно звучит в этом потрясающем документе забота о народе, выраженная требованием к будущим отцам-приватизаторам, о разработке «четкой программы приватизации» для всех отраслей и сфер трудовой деятельности человека за какие-нибудь пять недель.

Нет никакого смысла серьезно обсуждать этот документ далее. Однако жизнь программы-абсурда не закончилась после ее опубликования. В Верховном Совете РСФСР депутаты одобрили программу и направили далее. Ельцину она «понравилась» до такой степени, что в порыве восторга он категорически заявил, что в случае отказа союзного правительства от ее принятия РСФСР обязательно приступит ее к исполнению в одностороннем порядке (программа «500 дней» была написана для всего СССР). Немного позже Ельцин вдруг категорически отказывается от выполнения программы, совершенно неожиданно обнаружив то обстоятельство, что программа, оказывается, предусматривает участие союзных республик, и поэтому ее осуществление в одностороннем порядке невозможно. Эта публичная демонстрация первым лицом страны своих аналитических качеств странным образом осталась незамеченной «демократическими» СМИ. Простым же гражданам оставалось предположить, что их «мудрый» президент, великий стратег-реформатор, настаивая на исполнении программы «500 дней», не удосужился даже бегло с ней ознакомиться.

По сравнению с программой «500 дней» программа строительства коммунизма в СССР, принятая на XXII съезде КПСС, над которой потешались все кому не лень, являлась недосягаемым образцом глубоко осмысленной, хорошо просчитанной, выверенной и реально выполнимой хозяйственной задачи. Удивительную живучесть программы «500 дней» можно объяснить, по меньшей мере, тремя причинами. Во-первых, ни до, ни после начала «шокотерапии» «отцы-реформаторы» никаких других документов, обосновывавших необходимость проведения радикальных реформ, оправдывавших слом существующей социально-экономической системы страны, не удосужились сочинить и попросту не имели. Во-вторых, твердо обещая населению страны наступление всеобщего благоденствия через какой-нибудь год переходного периода (оставив тем самым далеко позади Хрущева и коммунистов с их скромными претензиями на «светлое будущее» только для «нынешнего поколения»), программа «купила» широкие слои населения, доверчиво понадеявшиеся через несколько трудных месяцев зажить радостной и счастливой жизнью, и таким образом заполучила значительное число активных и пассивных сообщников. В итоге, благодаря этой программе, радикальные «реформаторы» получили от обманутого народа карт-бланш на любые действия и надежное прикрытие. В-третьих, программа предназначалась для «втирания очков» потенциальным западным кредиторам с целью скорейшего получения крупных кредитов для осуществления задуманного передела богатств страны в пользу узкого круга привилегированных особ.

К чести Явлинского надо заметить, что позже он признал полный провал «реформ», указав при этом и главную причину провала – «непонимание реформаторами природы советской экономики», в том числе и авторами программы «500 дней». Образно охарактеризовал случившееся один из иностранных консультантов: «Мы произвели вскрытие пациента. Но устройство его организма оказалось совсем другим, чем мы ожидали, совершенно нам неизвестным».

В отличие от нераскаявшегося, но все же признавшего собственные ошибки Явлинского Гайдар относится к тому сорту людей, которые не признают собственных ошибок и заблуждений ни при каких условиях.

Внук героя гражданской войны Аркадия Гайдара, с лихвой унаследовавший от деда дух революционной нетерпимости, он намного превзошел своего знаменитого предка по размаху и глубине разрушения общества, в котором он родился и жил. Однако Егор Гайдар, поставивший своей целью, как и дед, разрушение «старого мира» до основания, в отличие от своего боевого деда ничем не рисковал, в полной мере воспользовавшись широчайшими возможностями современных технологий по массовому промыванию мозгов и манипуляции сознанием с помощью СМИ.

Справедливая и всесторонняя оценка разрушительной деятельности Гайдара (как и Горбачева) пока отсутствует, поэтому возьмем на себя труд указать на некоторые моменты этой деятельности.

Вот какие промежуточные итоги гайдаровских реформ подвел уже цитировавшийся экономист Джозеф Стиглиц:

«Валовой внутренний продукт после 1989 года падал беспрерывно. Вместо ожидавшейся короткой рецессии спад растянулся на целое десятилетие. И конца ему не было видно. Приватизация привела не к созиданию нового национального богатства, а к разворовыванию активов».

«Последние данные рисуют еще более мрачную картину: число лиц, находящихся на уровне бедности, определяемом доходом 4 долл, в день, возросло к середине десятилетия с 2 млн до более чем 60 млн».

«В период 1940–1946 гг. объемы промышленного производства в Советском Союзе упали на 24 %. В период 1990–1999 гг. объемы промышленного производства в России сократились почти на 60 % даже больше, чем ВВП (54 %). Те, кто знаком с историей предыдущего переходного процесса, направленного на построение коммунизма в период российской революции, могут провести определенные аналогии между тем социально-экономическим шоком и процессом трансформации после 1989 г.: поголовье скота в сельском хозяйстве сократилось наполовину, инвестиции в производство снизились практически до нуля. России удалось привлечь определенные иностранные инвестиции в добычу природных ресурсов; но опыт Африки давно показал, что если установить цены на природные ресурсы на достаточно низком уровне, то привлечь иностранные инвестиции в их добычу будет несложно».

Получается, что «реформы» Гайдара отбросили страну со второй позиции в мире в ряды развивающихся стран Африки. Выходит, что гитлеровская Германия, захватив наиболее экономически развитую европейскую часть СССР и затем ее разорив и уничтожив, нанесла экономике страны несравненно меньший ущерб, чем «шокотерапия» Гайдара, произведенная над страной в мирное время. При этом «шокотерапевты» оказались совершенно равнодушными к судьбе соотечественников, над которыми они проводили свой эксперимент. В подтверждение этого утверждения привожу цитату из книги мужественного человека, журналиста, репортера с большой буквы – Пола Хлебникова:

«Позднее Григорий Явлинский вспоминал: его поражало, как мало реформаторы вроде Ясина и Гайдара заботились о простых россиянах. В общем и целом, по мнению Явлинского, люди, правившие страной во времена Ельцина, были бессердечными и безжалостными.

(Гайдар с коллегами считали), что в России живут, как они называли, одни «совки», и все, что в России существует, нужно уничтожить и потом вырастить новое, – с негодованием говорил Явлинский. – Ради этого любые методы и меры хороши. И пускай все уничтожит инфляция. Никакая не проблема, потому что все равно нежизненно, потому что все это не нужно. Это так же, как Гайдар говорил: «Наука может подождать! Север нам не нужен! Старое поколение провинилось…». Парадокс этого периода реформ заключался в том, что они чисто большевистскими методами проводили капиталистическое строительство. Большевик – человек, для которого цель имеет значение, а средство достижения цели не имеют значения».

Первое трагическое отступление. Подобную логику рассуждений «о неправильном устройстве» советского общества и необходимости его тотального уничтожения мне пришлось услышать в одной из передач немецкого телевидения из уст бывшего карателя С С. Ведущая телепередачи задала ему вопрос: «а не жалко ли вам было сжигать дома в белорусских деревнях?» На что бывший каратель уверенно ответил: «нисколько не жалко, поскольку это все были жалкие, деревянные лачуги, которые ни в какое сравнение не шли с добротными каменными домами немцев или англичан». Тогда любопытная ведущая задает следующий вопрос: «а не жалко ли вам было стариков и детей, которые жили в этих лачугах и в условиях зимы и удаленности от других поселений неминуемо должны были бы замерзнуть?» Он и на этот вопрос ответил уверенно, даже со снисходительной ухмылкой: «О, вы не знаете этих людей! Они очень неприхотливы и чувствуют себя в лесу как дома при любом морозе».

Домов, Гайдар, конечно, не сжигал, но старики, замерзшие в собственных квартирах в результате неподготовленного, внезапного перевода коммунальных служб на самофинансирование; люди, потерявшие работу, жившие впроголодь и преждевременно умершие от скудного рациона питания; больные, скончавшиеся из-за несвоевременной медицинской помощи и отсутствия лекарств; сотни тысяч невесть откуда взявшихся беспризорников – детей без будущего, и как итог – почти миллионное ежегодное убывание населения – все это результаты проведённых им «шоковых реформ».

Теория, которая вдохновила Гайдара на выбор именно того трагического пути реформ, который мы прошли, стара как мир и заключается в том, что делит народы на богоизбранные и прочие – неполноценные. Истовая приверженность Гайдара этой теории доказывается не только его действиями. Она явственно присутствует во всех его рукописных «творениях». Он пишет в своей книге «Гибель империи» о печальной судьбе индийских ткачей, двести (!) лет назад разоренных нашествием британской короны:

«Индия была родиной текстильной промышленности, – она существовала там на протяжении б тыс. лет. В ней были заняты миллионы людей. За колонизацией последовала утрата работы сотнями тысяч людей, семьи которых занимались ткачеством на протяжении жизни поколений. Такие города, как Дакка и Муширабад – ранее центры текстильной промышленности – пришли в запустение. Сэр Тревелен докладывал Парламентскому комитету, что население Дакки сократилось со 150 до 30–40 тыс. человек…»

Какое трогательное сострадание к десяткам тысяч людей, живших в далекой Индии в начале XIX века! Как живо ощущается трагедия потерявших работу и оставшихся вдруг без средств к существованию, в одних набедренных повязках десятков тысяч бедных индусов, пепел от которых уже без малого два столетия скитается по земле!

Приведем теперь выдержки из реферата Е. Е. Кобяцкой – доцента кафедры экономической теории Московской государственной текстильной академии, написанного ею в 1997 году и подводившего предварительные итоги гайдаровских «реформ» в той же текстильной индустрии, но, разумеется, в России:

«Ранее вложение средств в текстильную и легкую промышленность, в ее экономическую и социальную инфраструктуры всегда было выгодным. Во время существования Союза ее доля в доходной части госбюджета составляла до 30 %, а в 1995 году доля составила 2 %. Потери поступлений средств в бюджет достигли 17 трлн руб. в год. Современное экономическое и социальное положение в текстильной промышленности России признано катастрофическим.

За 5 лет экономических реформ (1990–1995) падение объема производства важнейших видов продукции в легкой и текстильной промышленности в 2 раза превысило падение выпуска по промышленности в целом.

Непродуманное открытие внутреннего рынка привело к тому, что доля импортных товаров доходит до 65–75 % всего товарооборота/…/

Массовая остановка текстильных предприятий вызывает рост скрытой безработицы, которая проявляется в таких формах, как неполная занятость, принудительные неоплачиваемые отпуска. В 1994 году скрытая безработица в отрасли достигла катастрофических масштабов – 700 тысяч человек, притом что на тот период статус официального безработного в России имели около 850 тысяч человек. Предприятия вынуждены были переходить на 2 – 3-дневную рабочую неделю, отправлять своих работников в вынужденные отпуска на несколько месяцев /…/

В результате проводимых реформ резко снизился уровень жизни большинства работников текстильной промышленности. Из-за финансовых проблем предприятий рабочие отрасли не получают заработную плату по нескольку месяцев. Месячная заработная плата за 1995 год в среднем составила 250 тысяч рублей, или 48 % от средней в промышленности. Просроченная задолженность по оплате труда 54 млрд рублей в начале 1995 года выросла в 2,6 раза и составила на 1 октября 1995 года 139 млрд руб. В результате каждый третий работник не получил заработную плату за предыдущие 2–3 месяца…»

И здесь и там катастрофическое падение производства (в России много хуже – согласно реферату двухразовое против общепромышленного 55 % – т. е. практически 80 %), и здесь и там те же самые сотни тысяч ткачей, безвозвратно потерявших работу. Но положение, в котором оказались российские безработные ткачи, было опять-таки на порядки худшее, чем положение их индийских коллег в начале XIX века. Во-первых, одновременно с ткачами потеряли работу трудящиеся большинства отраслей промышленности, характерных повышенным количеством используемых трудовых ресурсов, тем самым в разы увеличив число претендентов на свободные рабочие места. Во-вторых, единственным предметом владения индуса была его собственная набедренная повязка, в которой он мог круглый год путешествовать по теплой Индии в поисках работы. Наши же ткачи жили «как пришитые» на своей малой родине, в благоустроенных квартирах, полученных ими с большим трудом, которые к тому же восемь месяцев в году отапливались практически целиком за казенный счет. В-третьих, индус мог вернуться в любую минуту к традиционному крестьянскому труду, от которого не так далеко ушел. Бывшие работники советской текстильной промышленности, затратив многие годы на постижение тонкостей своей специальности, неимоверно развившейся в век технической революции и фундаментального разделения труда, не могли так просто отказаться от выбранной на всю жизнь профессии и сразу «заделаться» доярками и скотоводами.

Необходимо к этому добавить, что индийское общество издревле было разделено на множество каст – сортов людей, среди которых самую низшую ступень занимает каста «неприкасаемых». В своем большинстве индийские ткачи принадлежали именно к этой, самой последней касте, которая удостоилась внимания Гайдара в его монографии. Советские же ткачи, его современники, представители советского народа, этого высокого внимания удостоены не были.

Однако сегодня нельзя просто утверждать, что Гайдар есть законченный негодяй и садист. Такое допущение было бы слишком большим упрощением, очень далеким от истинного положения вещей и, вдобавок, совершенно бы не объясняло его устойчивое и завидное сегодняшнее положение. Каким же образом Гайдар вышел сухим из воды и почему ему до сих пор удается оставаться на плаву? Все дело в том, что, несмотря на тяжкий, неслыханный ущерб, нанесенный Гайдаром стране и ее народу, либеральной прессе удалось создать и успешно поддерживать до сегодняшнего дня, по меньшей мере, два романтических, по сути дела оправдательных мифа вокруг личности Гайдара и его деяний.

К первому мифу принадлежит утверждение, что Гайдар является «технократом» до мозга костей и непревзойденным «кризис-менеджером», востребуемым обществом только в особо тяжелых ситуациях, когда перед ним встает гамлетовский вопрос «Быть или не быть?». Сам Гайдар с удовольствием подыгрывает этому мифу, старательно имитируя схожесть своих привычек с привычками знаменитого премьер-министра Англии Уинстона Черчилля, ставшего у руля страны в тяжелое время Второй мировой войны. Гайдар курит те же сигары, пьет коньяк и обещает вернуться во власть, как только наступят в стране очень черные дни.

Но факты утверждают прямо противоположное – Гайдар не только не является технократом и кризис-менеджером, но и вообще патологически неспособен ни к руководству, ни к самостоятельной, ответственной, созидательной деятельности. В конце 1991 года он во всеуслышанье заявил, что отпуск всех цен на свободу с 1 января 1992 года приведет к их начальному росту максимум до 70 % процентов, а затем, в апреле-мае, когда заработают рыночные механизмы, цены начнут опускаться до существующих пределов и ниже. Реальный рост цен к концу года составил: хлеб – 4300 %, молоко – 4800 %, мыло – 3100 %, при этом продолжался их неудержимый рост.

Известна история, как инженер, строитель Транссиба, руководивший работами по строительству одного из туннелей, пустил себе пулю в лоб, когда две бригады проходчиков, работавших с разных направлений, не встретились в глубине скалы в рассчитанное инженером время. Смычка произошла только на следующий день, когда отпевали несчастного самоубийцу, по наивности не принявшего в расчетах поправки на обычные приписки.

Умудрившись ошибиться в своих расчетах на краткосрочную перспективу на два порядка, Гайдар по характеру оказался не столь впечатлительным, как инженер Транссиба, и благоразумно направил всю свою энергию на собственную защиту. Основной оправдательный аргумент Гайдара – это доставшийся в наследие от СССР значительный дисбаланс в финансовой сфере – бюджетный и товарный дефициты на фоне огромной массы ничем не обеспеченных денег на руках у населения. Эта непростая проблема в масштабах огромной страны требовала взвешенного, продуманного решения. Но Гайдар не привык к мучительным размышлениям, подробному анализу проблем, поиску приемлемых решений и прогнозированию предполагаемых результатов. Также тщательно он избегал публичных обсуждений, в которых требовалось бы защищать свои предложения от критики оппонентов. Гайдар вообще не имел привычки советоваться с коллегами и специалистами и тем более испрашивать поддержки у широких народных масс.

Вот что пишет Явлинский по этому поводу:

«Как известно, правительство «реформаторов» решило проблему предельно просто – отпустив цены в условиях неравновесия, оно позволило покупательной способности сбережений и фиксированных доходов официально уменьшиться в несколько раз и одновременно запустило спираль гиперинфляции, которая в течение года (инфляция в 1992 г. составила 2600 %) полностью ликвидировала все сбережения советского периода, фактически произведя их конфискацию у 90 % населения. Официальное объяснение причин было столь же простым – другого способа ликвидировать этот навес якобы не было. Между тем никто не представил убедительного объяснения, почему нельзя было увеличить противостоящий денежной массе объем благ за счет включения в него тех их категорий, которые в условиях плановой экономики не подлежали обмену на деньги – средств производства, земли, жилищного фонда и т. д. Да, при этом был бы нарушен принцип равенства прав собственности граждан на общественное достояние, но по сравнению с тем огромным обманом, который произошел в результате аннулирования трудовых сбережений, а затем – его логического продолжения в виде ваучерной приватизации, это нарушение было бы несравненно меньшим злом и имело бы на порядок меньшие негативные социальные последствия, чем те, что мы имели возможность фактически наблюдать».

Это только одна из альтернатив курсу Гайдара. В действительности их было очень много – стоит почитать труды отечественных и зарубежных экономистов. Джон Гелбрейт, например, рекомендовал тяжелую, добывающую, энергетическую промышленность оставить государственной с жестким планированием, цены на продовольствие оставить стабильными за счет государственных субсидий, а вот одежду и косметику отдать на откуп частному капиталу. И все это должно было происходить постепенно, осторожными шажками, растянутыми на десятилетия. А о том, что отпуск цен на свободу в условиях существовавшего в стране высочайшего монополизма и всеобщего дефицита есть хладнокровное убийство всей экономики, было известно каждому студенту. Гайдар оправдывается тем, что в 1991 году в стране наступил коллапс, невозможно было обеспечить население даже хлебом, на пороге стояли голод и гражданская война. Хотя хлеб в стране был и находился где ему положено – в закромах родины. Возможно, у правительства тогда имелись определенные трудности с закупками хлеба внутри страны и за рубежом в связи со значительным дефицитом бюджета. Но, во-первых, для этого существует множество приемов – те же ценные государственные бумаги, другие виды обязательств. Во-вторых, если уж так остро встала проблема с наличностью, нужно было активно попытаться вернуть хотя бы деньги по программе «Чеки – урожай 90» или остановить бесконтрольный вывоз сырья и металлов, обескровливавший ежегодно экономику страны на 20 млрд долларов. Ничего похожего правительство даже не пыталось сделать. Ежечасно вещая о том, что он строит в стране рынок, Гайдар, как ответственный и полномочный руководитель высшего уровня, и пальцем не шевельнул, чтобы создать для успешного функционирования рынка нормальную конкурентоспособную среду. Помню плакатную «агитку» того времени – молодой человек в костюме и галстуке, с портфелем в руке нерешительно стоит перед бассейном с водой, на котором написано «Бизнес». И призывная приписка – «Не прыгнув в воду, не научишься плавать!». Плакат был ярок и убедителен, но, к сожалению, не соответствовал правде жизни. Дело в том, что в бассейн, в котором должна была плавать вся страна, «строители» рынка забыли налить воды – даже не удосужились позаботиться о создании настоящей конкурентоспособной рыночной среды со многими независимыми производителями и многими независимыми платежеспособными покупателями. Вместо этого они развели в этом бассейне здоровенных крокодилов: пропагандировавшийся рынок, не успев родиться, тут же очутился в бандитских руках выросших, как грибы после дождя, мафиозных кланов, осуществлявших монопольный контроль над производством и сбытом абсолютно всех товаров и услуг. Любой крестьянин, привозивший на продажу мясо, масло, молоко, вынужден был его сдавать за полцены каким-то оборотистым жучкам, а горожанин покупать те же продукты у тех же жучков втридорога. Ни о какой честной конкуренции, заинтересованности в повышении эффективности труда в подобных условиях не могло идти и речи. Только бабушки, торгующие на стихийных базарчиках редиской и лучком с собственного огорода, были свободны от уплаты «взносов» рэкету, равнодушному к их доходам. И самое интересное состоит в том, что Гайдар был прекрасно осведомлен о действительном положении вещей в стране. Вот что он пишет:

«Важнейшая задача государства сегодня – борьба с уличной преступностью, запугавшей людей, и с мафией, которая во многом определяет экономические процессы в стране, выкручивает невидимую руку рынка».

Но, находясь на самой вершине власти, он не предпринял решительно никаких шагов, чтобы как-то воспрепятствовать расползающейся по стране преступности. Не обладая ни силой воли, ни талантом к решительным и действенным управленческим решениям, к радости бандитов всех мастей, Гайдар пустил на самотек криминальный сценарий развития страны. Больше того, начиная «реформы», Гайдар не мог не знать, что именно такой, бандитский, криминальный характер примут новые экономические отношения в бывшем народном социалистическом хозяйстве. У СССР уже имелся подобный, достаточно богатый опыт в этом отношении, который он приобрел в результате введения НЭПа после тотальной политики «военного коммунизма». Тогда тоже, как и в 90-х, зацвели пышным цветом коррупция и взяточничество, заработали «откаты» и прочие криминальные схемы, приводившие к разворовыванию государственных средств в крупных размерах. Эти явления были тогда подробно описаны в работе Ю. Ларина «Частный капитал в СССР». Ларин тогда пришел к выводу, что в условиях государственной собственности частный капитал, главным образом, осуществляет свои накопления грабительским, хищническим, одним словом, преступным способом, ведущим государство и народ не к процветанию, а к обнищанию и деградации. Он насчитал 12 основных видов этой преступной деятельности и привел многочисленные примеры из практики, доказывающие их отрицательное действие на развитие экономики страны.

«Вот, например, служащие Ленинградского военного порта вошли в соглашение с организованной для этого частной конторой «Заводопомощь» и украли из Ленинградского военного порта 200 тыс. пудов мазута, который и вывезли рядом поездов и цистерн и передали в распоряжение конторы. А «Заводопомощь» продала из них 50 тыс. пудов Ижорскому заводу и остальное – другим госорганам, нуждающимся в мазуте. У этой частной конторы не было при основании ни денег, ни каких-нибудь других средств, а было только помещение в проходной комнате, одна машинка и машинистка /…/

Начальник Северо-Западной железной дороги Храповицкий лично ведет переговоры с мелким агентом ТПО о покупке 100 пудов шведских гвоздей (являющихся якобы собственностью этого агента), выдавая записку об уплате ему немедленно всех денег. Гвозди на деле берутся из государственного заброшенного сарая»[33].

Не правда ли, до боли знакомые картинки? А ведь кризис-менеджеру Гайдару они доподлинно были известны, когда он приступал к «реформам» – в его писаниях есть ссылки на эту работу Ларина. Знал, но ничего не предпринял для того, чтобы страна во второй раз не наступила бы на те же грабли и не свалилась бы в туже яму. Это и называется «несоответствие занимаемой должности», ненадлежащее исполнение служебных обязанностей и, наконец, «преступное уклонение от ответственности». Какой же он после этого «кризис-менеджер» и «технократ»? Технократ– это многоопытный человек, находящийся в постоянном поиске нового, совершенного и направленного на общее благо процесса развития чего бы то ни было, начиная от технологий сварки и кончая организацией общественных отношений.

Поэтому если и называть Гайдара «кризис-менеджером», то только в том смысле, что его управленческая деятельность может привести любую процветающую компанию или страну к серьезному кризису, или даже к катастрофе, что и случилось с Россией.

А ведь в СССР были, и в значительном количестве, настоящие кризис-менеджеры, имена которых остались неизвестными, но самоотверженный, творческий труд которых изумляет и по сей день.

Первое героическое отступление. В 1941 году, во время вероломного нападения фашистской Германии на СССР, вглубь страны были эвакуированы все важные оборонные предприятия, которые уже к концу года начали выдавать серийную продукцию для фронта. Поражают размах этого мероприятия, скорость его исполнения и высочайшая степень организованности. Разумеется, эту грандиозную и успешную переброску за тысячи километров практически всей машиностроительной индустрии СССР не могли осуществить пара гениев в Москве и «советские рабы» на местах. Совершить такой трудовой подвиг было под силу только множеству свободных людей, работавших с полной отдачей не за страх, а за совесть, хорошо знавших свое дело и умевших эффективно, творчески и нешаблонно решать массу новых, неожиданных и труднейших задач без помощи факсов, компьютеров и электронной почты.

Только один пример – образование Омского авиационного завода. В конце августа 1941 года завершилась эвакуация московских авиационных заводов № 81 и 156 в Омск. Это означало, что на одном из омских пустырей, под открытым небом взгромоздились горы станков, оборудования и материалов, которые уже к концу года должны были превратиться в завод, серийно производящий пикирующий бомбардировщик ТУ-2. Вокруг оборудования, также под открытым небом, бродили тысячи людей, которые должны были работать на этом заводе. Нет ни энергии, ни коммуникаций, ни жилья, ни даже защиты от дождя. Но были настоящие руководители, которые честно и до конца исполняли свой долг, не думая о деньгах, чинах и наградах. Станки монтировались на пустом месте, бросался кабель-времянка и токарь уже точил детали, прикрываясь от дождя кое-как закрепленным куском фанеры. А вокруг кипела работа – строились корпуса цехов, котельная, электрические подстанции. Одновременно неподалеку строились бараки для рабочих. Зима в том году в Сибирь пришла рано – в октябре ударили морозы. К тому времени станки уже оказались окруженными стенами цехов, а вот котельная не была готова к неожиданно ранним заморозкам. Человек может выдержать все, в том числе работать помногу часов и в дождь, и в снег; но вот станок с замерзшим маслом отказывается это делать. Какое решение бы приняли в этой ситуации нынешние топ-менеджеры? Палить костры, рискуя устроить пожар и сжечь все оборудование? Распустить всех по баракам и рапортовать в Москву, что в связи с форс-мажором армия не получит бомбардировщиков в требуемый срок? Тогдашние менеджеры быстро нашли остроумное и простое решение – взяли из ремонта паровоз, подкатили его к цехам и подключили его котел к отопительным системам цехов. Тепло пошло в цеха и работа продолжалась. Это только один эпизод, а сколько их было, прежде чем опытный ТУ-2, как и было запланировано, поднялся в декабре 1941 года в воздух над омской землей. В 1942 году началось серийное производство ТУ-2, произведено 80 боевых машин. А в октябре новый приказ ГКО – производство ТУ-2 прекратить и начать производство истребителей ЯК-9, более нужных фронту. Быстро и квалифицированно произведена реконструкция завода, подготовлена необходимая оснастка, обучен персонал и за 1943 год серийно произведено более 700 истребителей, за 1944 год – более 1,5 тысяч. Вот так работали наши отцы рабочие и «кризис-менеджеры» во имя свободы и независимости нашей родины.

Второй миф о Гайдаре, изо всех сил раздуваемый либеральными СМИ, рядит его в мантию выдающегося ученого-макроэкономиста. Постараемся разобраться и в этом вопросе, в теоретических и практических достижениях этого «ученого».

Патриотическая пресса обвиняла и обвиняет Гайдара в том, что якобы он, являясь ярым поклонником Милтона Фридмана, создателя теории монетаризма, некритично и слишком буквально следовал всем рекомендациям нобелевского лауреата при проведении «реформ», в то время как требовалось учитывать российскую специфику. В такой интерпретации вся проведенная Гайдаром «шоковая терапия» оказывается всего лишь непреднамеренной, досадной ошибкой в выборе средств, приведшей к трагическим результатам. Что ж, такое возможно и иногда случается и в науке, и в практике.

Но вот что говорит сам Гайдар по части «примененной» им в России теории:

«И кейнсианцы, и монетаристы, и социально ориентированное государство, и «классическое рыночное», и либерально-консервативные и социал-демократические правительства на Западе – все это относится к одной глобальной традиции, которую они сумели сохранить, – к социально-экономическому пространству западного общества, основанного в любом случае на разделении власти и собственности, легитимности последней, на уважении прав человека и т. д. Войти в это пространство, прочно закрепиться в нем – вот наша задача. Решим ее, тогда и поспорим о разных моделях»[34].

Это очень важная и ценная для нас оговорка. Ценность ее возрастает многократно по той причине, что она сделана «по горячим следам» – в 1994 году в книге Гайдара «Государство и эволюция». Из цитаты однозначно следует, что ни фридманы, ни кейнсы, ни хайеки, ни какие-либо другие ученые и созданные ими экономические теории к «реформам» в России не имеют никакого отношения. Целью гайдаровских реформ было всего лишь «вхождение в западное пространство» любой ценой, без решения каких-либо конкретных задач. Стало быть, «реформы» проводились Гайдаром хотя и в рамках «вашингтонского консенсуса», но практически на собственный вкус и, согласно цитате, не имели конкретного плана. По той же цитате, они были обращены к установкам периода начала образования «пространства» западной цивилизации. Очевидно, что к моменту написания Марксом первого тома «Капитала» этот период Европа уже давно прошла. Поскольку в качестве решающего аргумента в пользу рыночных реформ всеми либералами и Гайдаром в том числе назойливо использовалась пресловутая легенда о «невидимой руке» рынка, заботливо и бескорыстно все расставляющей по своим местам и изобретенная Адамом Смитом еще в XVIII веке, то нам ничего другого не остается, как искать воспетую демократическими СМИ вожделенную цель реформ советского общества именно там, в Европе конца XVIII века. Чем же были милы сердцу Гайдара те диковатые времена, когда гения человечества Моцарта, как умершую бездомную зверушку, полили известью и зарыли в общей яме на окраине блестящей столицы могущественной европейской империи? Ведь сам Адам Смит писал тогда свои сочинения, беспощадно выщипывая перья у ни в чем не повинных гусей (науке и технике того времени было не по зубам изготовление их заменителей из стали); алхимики все еще сидели в своих кельях, упорно пытаясь найти философский камень; а передовое просвещенное общество развлекалось поочередным окунанием кусочков лапши в различные химические растворы, пытаясь из теста получить «живых» червячков. Ответ на поставленный вопрос очень прост. Подробно описанные Адамом Смитом «законы» самого примитивного товарного рынка в отсутствие акционерных обществ, товарных бирж, банковской и страховой систем, элементов государственного регулирования и планирования были единственно понятными и доступными «младореформаторам», и именно поэтому они постоянно обращались к авторитету Адама Смита и изобретенной им волшебной «невидимой руки». По их представлениям современный рынок практически ничем не отличается от рынка XVIII века и выглядит примерно так: на площади стоят три торговки яйцами, подошли четыре покупателя – цена поднялась, два покупателя ушли на другую площадь – цена опустилась. Вот и вся наука. Пример можно усложнить – одна из торговок, наиболее предприимчивая, помыла яйца в ближайшей луже, нарисовала свинцовым карандашом на их скорлупе пару миленьких цветочков и сразу выгодно продала свой товар, обойдя незадачливых конкуренток.

Когда речь заходила о современной промышленности, Гайдару, очевидно, представлялись все те же картинки XVIII века. Английский классик политэкономии в свое время величал производство булавок целой промышленной отраслью и искренне восхищался «великим» достижением современной ему организации производства, которое «сложный труд производства булавок» догадалось разделить аж на 18 отдельных операций! (Интересно, что бы он сказал и написал, увидев горы конструкторской и технологической документации, необходимой для изготовления только одного крыла современного самолета?)

Цитируя современных экономистов, жонглируя выхваченной из их книжек терминологией, на самом деле Гайдар в своем представлении о современном производстве не поднялся выше примитива XVIII века. Он, облегчая себе жизнь, прячась за цветистую демагогию, просто игнорировал тот факт, что мир, экономика, производство и его организация кардинально изменились и неимоверно усложнились даже со времен Маркса и Энгельса. Его понимание современного развития науки, техники, организации производства так и осталось на уровне булавок Адама Смита. Только полный профан мог позволить себе сравнивать несравнимые вещи – социально-экономические системы Польши и России, безапелляционно утверждая при этом, что если Польша пережила «шоковую терапию», то нет никаких сомнений, что точно так же ее переживет и гигантская Россия.

Явлинский как-то заметил, что «…в конце концов, экономика – это не физика, и точное прогнозирование, не говоря уже о планировании, здесь в принципе невозможно».

Гайдар очень убедительно подтвердил эти слова Явлинского. Он, вместе с Ельциным, выхватив у Горбачева управление в самолете под названием «Россия», надеясь приземлить его в XVIII столетии, на самом деле тяжело плюхнул самолет «на брюхо» прямо в каменный век, разумеется, не спросив и не поставив об этом в известность его пассажиров. В итоге население России, уже предвкушавшее грядущее не сегодня-завтра наслаждение от проживания в обществе безмерного изобилия и неуемного потребления, неожиданно для себя очутилось в условиях пещерной дикости своих предков. С помощью запущенной в действие машины времени бывшие советские люди вместо обещанных прав и свобод человека и гражданина очутились в обществе с преобладающим правом сильнейшего; вместо сбалансированных финансов, цивилизованных товаро-денежных отношений народ был вынужден обратиться к первобытным правилам натурального обмена, в утешение названным иностранным словечком «бартер».

Гайдар называет себя ученым, но как раз науке и наукоемким отраслям был нанесен самый разрушительный удар. Многие из них, такие как электрорадиотехническая, судостроительная, станкостроительная, приборостроительная и многие другие виды промышленности и машиностроения, требующие мощного и непрерывного научно-технического обеспечения, практически перестали существовать. Отрасли, составлявшие гордость страны, в которых самоотверженно трудились многие миллионы людей, были убиты наповал одним словом – «самофинансирование» и одним действием – гиперинфляцией 1992 года, полностью уничтожившей все оборотные фонды всех предприятий. О каком «самофинансировании» могла идти речь в условиях 100 % потери потенциальными заказчиками этих самых финансовых средств? Соответственно, одномоментно была уничтожена до основания и отраслевая наука – уникальная хозяйственно-экономическая структура, изобретенная настоящими менеджерами-управленцами, действительно думавшими о пользе дела и могуществе своей родины и существовавшая только в СССР. Она обеспечивала бесперебойное снабжение современного производства новейшими технологиями, разработанными на основе последних открытий фундаментальной науки. Сама же академическая, фундаментальная наука влачит и по сей день жалкое существование, находясь в положении между жизнью и смертью. Вот выдержка из сообщения ныне покойного академика Д. С. Львова на совместном совещании Академии наук с Правительством в мае 2005 года:

«Возьмем долю России в общем объеме наукоемкой продукции мира. В 1991 г. она составляла 7,5–7,8 %; доля США тогда достигала 28 %, то есть мы в то время отставали по наукоемкой продукции примерно в 4 раза. В 2004 г. это соотношение выглядит следующим образом: США – 34 %, Россия – 0,9 %. Начиная реформы, мы отставали в 4 раза, сейчас – в 40 раз».

Комментарии излишни. Чем же этот «ученый» оправдывает себя? Частично тем, что некоторые виды продукции отставали от своих зарубежных аналогов по отдельным параметрам, что якобы создавало в народном хозяйстве проблемы. Теперь высокотехнологичной продукции просто нет, соответственно нет и проблем. Но основная причина беспощадного слома индустриального могущества страны это та, что советские предприятия, по мнению Гайдара, были «неправильно» устроены изначально. Теперь-то мы знаем, что реформаторы и понятия не имели об их устройстве.

Гайдар, по настоянию российского парламента, был отправлен в отставку с поста и. о. премьера, но, так или иначе, оставался непосредственно в правительстве до 1994 года. Еще находясь во власти и проявив не типичную для себя в других случаях предусмотрительность и расторопность, он сам себе заботливо подготовил запасной аэродром в «научной сфере», создав за государственный счет так называемый «институт переходного периода». Еще находясь в Кремле, последним росчерком пера он передал своему институту комплекс фешенебельных зданий в центре Москвы по улице Огарева, произвольно назначив стабильную мизерную арендную плату государству.

Сама по себе идея создания этого института и манера сочетания Гайдаром-«ученым» научной и практической деятельности настолько удивительны, что также требуют отдельного комментария. Ведь на самом деле «опыт работы» Гайдара на ответственных правительственных постах, дотошное исследование принятых им «мудрых» решений, в конце концов, могут быть интересны только подрывным экстремистским организациям. Застенчивый Китай, успешно проводящий свои реформы, привык как-то скромно обходиться без советов великого «ученого-макроэкономиста», а что касается потенциальных заказчиков теоретических изысканий института – Кубы и Северной Кореи, то они наверняка найдут советников поближе, поопытнее и подешевле. Очевидно, что создание института никакой других целей, кроме выгодного ему «разбора полетов» первых лет «реформ» и, разумеется, возведения непреодолимой железобетонной защитной стены вокруг имен «отцов-реформаторов», не имело и не могло иметь. Поэтому Гайдар, подписывая приказ о создании института, позаботился заодно и о собственных внуках – продолжателях его дела, для чего в приказе предусмотрительно растянул на целые полвека(!) исследования переходного периода продолжительностью в каких-нибудь 3–4 года.

Чем же пробавляется этот институт уже целые 15 лет? В первую очередь, Гайдар встречает иностранных гостей, изучающих феномен молниеносного развала СССР, проводит с ними семинары и конференции, дабы придать своему институту признанный международный статус. С помощью иностранцев Гайдару удалось стать «столпом» новой науки – «транзитологии», якобы призванной описывать процессы, происходящие на посткоммунистическом пространстве. Очень удобная, великолепная возможность для ведения бесполезной и демагогической деятельности, причем щедро оплачиваемой из бюджета. Настоящие же научные проблемы остаются вне поля деятельности института и его руководства. Так, например, Гайдар собственной рукой пишет следующее замечание о существующих в сегодняшнем мире вариантах капитализма:

«Несомненная правда, что большинство стран с рыночной, капиталистической экономикой (точнее, с элементами такой экономики) пребывает в жалком состоянии, застойной бедности. /…/ Сам по себе отказ от социализма еще не гарантирует ни экономического процветания, ни достойных условий жизни, на что надеялись многие в 1990 году/…/ Но в странах «третьего мира» людей живет куда больше, чем в странах «первого мира», а из нашего бывшего «второго мира» ворота открыты как в один – с его процветанием, так и в другой – с удручающей нищетой».

Под странами «первого мира» Гайдар подразумевает высокоразвитые страны Запада. Однако ни в этой книге, ни в других, ни в своем институте он даже не пытается исследовать упомянутую им проблему и ответить на вопрос – отчего же так происходит, что большинство стран с вожделенной рыночной экономикой пребывают в «жалкой бедности»? Почему Россия, проводившая радикальные рыночные реформы под его «чутким» руководством, располагавшая к их началу вторым в мире научным и промышленным потенциалом, отчаянно стремясь попасть в «первый мир», все же пополнила собой многочисленные ряды стран «третьего мира»? Ответ настоящих ученых-экономистов на последний вопрос нам уже известен. Однако «ученый» Гайдар делает вид, как будто бы он не замечает приговора действиям на посту и. о. премьер-министра. С упрямством, достойным стенобитного орудия, он, как старая, заезженная пластинка уже 10 лет поет одну и ту же песню – что «реформы» в его же исполнении были недостаточно радикальны. К концу 90-х в России, в руках частных владельцев оказалось более 80 % объектов бывшего общенародного хозяйства. Даже США безнадежно отстали по части приватизации от России – там всего лишь около 70 % собственности принадлежит частным лицам, 30 % – госсобственность. В Германии же 50 % собственности принадлежит государству. Так что же, в этих странах нет и не могло быть рынка в принципе? Что касается частной собственности на землю – необходимого по Гайдару условия процветания страны, так экономика Голландии и без оной имеет блестящие результаты. Так почему же, перевыполнив все мыслимые нормы по части приватизации и капитализации, Россия в итоге заняла достойное место, но только среди развивающихся стран?

Ответ на этот вопрос требует бескорыстного, честного подхода, особой тщательности исследований, независимого и творческого процесса осмысления, и, кроме того, определенного мужества, поскольку таит в себе много неприятных осложнений политического и даже уголовного плана. «Научная» деятельность начетчика Гайдара и в малой степени не соответствует этим необходимым требованиям. Его «научный метод» скорее напоминает действия шамана, совершившего ряд загадочных манипуляций, в сопровождении неразборчивых заклинаний и ожидающего, что «духи» свободного рынка и частной инициативы, привлеченные его усердием, излечат прихворнувшего соплеменника. Он не любит ни сложностей, ни, что самое главное, кропотливой, ответственной, объективной исследовательской работы. Совершенно не случайно, что все свои книжки Гайдар начинает с мамонтов, привлекая изо всей истории человечества только нужные ему примеры и напрочь игнорируя те, что находятся выше его понимания или не укладываются в его концепцию. Поэтому «научными» его монографии назвать никак нельзя. В качестве доказательств приведем некоторые критические высказывания.

Вот что пишет о книге Гайдара «Долгое время» А. Берелович:

«С одной стороны, тексту придан вполне научный вид, книга изобилует таблицами, рисунками и ссылками. С другой, часто встречаются недостаточно обоснованные утверждения, произвольно выбранные данные и откровенное игнорирование фактического материала, который не вписывается в концепцию автора. /…/

Гайдар подробно сопоставляет Польшу, которая избрала «шоковую терапию», и другие бывшие соцстраны, отказавшиеся от реформ. Но он не рассматривает реформы в таких странах, как, например, Чехословакия (Чехия и Словакия). Это позволяет ему представить выбор, перед которым стояла Россия, в виде тривиальной бинарной оппозиции: возможны-де были только два курса – или полное отсутствие реформ, или «шоковая терапия». Политически эта позиция и выражалась тогда в противопоставлении «нас» (демократов ельцинской команды) и коммунистов, как если бы у страны не было других путей. Вспомним, к чему это привело. Вот этот схематизм – в сущности, знакомые нам «железные законы истории», – и есть то главное, что унаследовал подход Гайдара от марксизма-ленинизма».

«Несмотря на прошедшие 15 лет, реформатор Егор Гайдар, как и в начале 90-х, продолжает полностью или почти полностью игнорировать социальные последствия реформ: обнищание заметной части населения, ухудшение санитарной ситуации, фантастическое общественное расслоение и т. д.».

«В целом, несмотря на многие интересные наблюдения и размышления Егора Гайдара, трудно избавиться от мысли, что его книга, несмотря на весь научный аппарат, была написана не столько с аналитической, сколько с публицистической целью: оправдать политику, избранную при участии автора в начале 90-х годов»[35].

А вот что замечает по поводу книги Гайдара «Гибель империи» Вадим Медведев:

«…утверждение Гайдара, будто Горбачев согласился на одноканальную систему налогообложения и тем самым сделал ключевую уступку лидерам республик, «по существу, подводящую черту под историей СССР как единого союзного государства», не соответствует действительности/…/»

«Гайдар пространно комментирует участие Горбачева в июле 1991 года в лондонской встрече «семерки».

И здесь читатель сталкивается с той же тенденциозностью и некомпетентностью. Это тем более странно, что Гайдар в то время привлекался к подготовке материалов к встрече «семерки» и был в курсе основных идей и позиций нашей страны».

Гайдар ничего не внес в науку, да и не мог внести, поскольку на самом деле является бездарным копировщиком, заскорузлым начетчиком, чуждым свежей творческой мысли. Даже академик Лысенко, в отличие от Гайдара, пытался разрабатывать и внедрять какие-то собственные идеи, хотя и не научными методами. У Гайдара нет и никогда не было собственных оригинальных идей. Все, на что он способен, – это буквальное цитирование и копирование.

Удивительно, но до сих пор Гайдар востребован правительством в качестве сочинителя сценарных прогнозов развития страны, и это несмотря на полное отсутствие у него талантов Кассандры. Достаточно вспомнить

1991 год, когда, делая даже краткосрочный прогноз на полгода, он умудрился «ошибиться» почти на два порядка. За «научные» труды выдаются составленные его институтом прогнозы изменения структуры цен в зависимости от колебаний цены на нефть на международных рынках. А ведь с такой задачкой справится даже средний студент, написав соответствующую программку и запросив гонорар в размере месячной стипендии. Гайдар не отвечает требованиям, предъявляемым к настоящему ученому, – он не обладает ни обширным практическим, ни теоретическим опытом, ни дерзостью мысли, ни умением анализировать и уж тем более он совершенно не способен делать честные выводы.

Под стать Гайдару были его помощники. Одним из них был старый знакомый Гайдара – Чубайс. В начале

1992 года он запугивал правительство «младореформаторов» паническим воплем: «У нас есть только 3 месяца!». Чубайс опасался, что зачарованное «либерально-демократическими» СМИ население скоро поймет, что под сладкозвучные фантастические сказки о «капиталистическом рае» его реально лишают устойчивой, стабильной, безбедной, настоящей жизни с высоким уровнем социальной защищенности. Но Чубайс напрасно беспокоился сам и зря привносил излишний невроз в стан своих соратников. Население не очнулось от сладкозвучных напевов ни через 3 месяца, ни через год, ни через 5 лет.

«Совместно с американскими советниками был разработан план тотальной приватизации, которая на деле была просто разрушением всего народного хозяйства. За три года производство сократилось наполовину, а самое наукоемкое производство – в б раз. У населения были экспроприированы хранящиеся в государственном банке накопления в размере 450 млрд долларов. За рубеж были вывезены ценности (в виде товаров, сырья и дорогих материалов) на сумму, которая не поддается точному измерению, но составляет сотни миллиардов долларов.

В 1995 г. был проведен второй цикл приватизации, создавший «олигархов» – узкий круг приближенных к власти лиц, которым были переданы наиболее рентабельные отрасли экономики (добыча нефти и металлургия). Так, крупнейшая нефтяная компания была «продана» Роману Абрамовичу за 100 млн долларов. Он хищнически эксплуатировал ее, составив многомиллиардное состояние, а в 2005 г. государство «выкупило» эту компанию обратно за 13 млрд долларов.

Национальный рынок был просто «сдан» иностранным конкурентам, которым правительство России даже оказывало поддержку, дискриминируя отечественных! Так, в 1992 г. правительство Ельцина закупило у российского села 26,1 млн т зерна по 28 долларов за тонну, а у западных фермеров – 28,9 млн т. зерна по 143,9 долларов за тонну»[36].

Вот какую великую цель, затмившую коммунизм, преследовали реформаторы! Итог реформ – превращение гордой и независимой страны в сырьевой придаток Запада, уничтожение науки и передовой техники, обнищание населения в 20 раз (Стиглиц) с одновременным катастрофическим вымиранием почти по 1 млн в год. По оценкам демографов, страна потеряла за время реформ 11 миллионов своих граждан – треть от потерь Второй мировой войны. Вот плата за обещанные «реформаторами» благополучие и процветание!

Вместо обещанного космического роста производительности труда в результате тотальной приватизации – падение в разы; вместо высвободившихся денег из «прожорливого» ВПК (Минобороны годами не заказывало ни одного военного самолета), появившихся средств от приватизации, – новые кабальные займы с почти бесплатной раздачей иностранцам невосполнимых сырьевых ресурсов страны (Сахалин 1 и 2). Ивее это сопровождалось ни на минуту не умолкающей ложью продажных СМИ и высокопоставленных особ внутри страны и за ее рубежами об успешности реформ и о росте экономики. Ложь имела одну цель – получение и разворовывание новых иностранных кредитов. Аппетиты были слишком велики, экономика продолжала валиться, и новых кредитов, в конце концов, уже тоже не хватало. Тогда были изобретены ГКО с их сумасшедшим процентом. Поступавшие деньги тут же разворовывались, поэтому процент по ГКО рос, как бамбук в тропиках. В итоге была выстроена гигантская пирамида, более преступная, чем даже, по мнению Ларисы Пияшевой, знаменитая МММ. «Реформаторам» пришлось в конце концов «обрушить» жульническую пирамиду ГКО, поскольку привлеченных денег уже не хватало на выплату гигантских процентов. Этот акт «прощения» всех кредиторов, дефолт 1998 года, можно считать позорным, провальным концом преступных «реформ», отбросивших независимую, высокоразвитую державу в ряды полуколониальных стран третьего мира.

Один из активистов команды «младореформаторов» Авен в 1999 году дал такую характеристику своим недавним подельникам:

«Миссия осуществления либеральных реформ выпала советским интеллигентам, внутренне далеким от либерализма – высокомерно самоуверенным, лишенным уважения к чужому мнению. А посему не утруждающим себя объяснением своих действий. И присвоившим себе право на мифотворчество и ложь».

На этом можно было бы закончить краткое описание «деяний» «умниц», но есть еще один аспект их «стратегии реформ», о котором мы уже упоминали и который подтверждается трагическими подсчетами демографов.

Накануне нападения Германии на СССР на совещании высших чинов СС Гиммлер заявил, что одной из задач похода на Восток является уничтожение 30 миллионов славян. Это заявление явилось одним из доказательств подготовленного и осуществленного геноцида покоренных народов СССР, в котором были обвинены нацистские преступники на Нюрнбергском процессе. Как известно, большинство из них международным трибуналом было приговорено к смертной казни, и приговор был приведен в исполнение.

Вот что сообщает А. Д. Шутов в своей книге «На руинах великой державы»:

«…Чубайс: "Не беда, если вымрут 30 млн россиян в результате реформ. Не надо делать из этого трагедии: родятся и вырастут новые люди, адаптированные к новым условиям жизни"».

Если он действительно это произнес, то непонятно, почему до сих пор безмолвствует российское общество, не требуя проведения своего нюрнбергского процесса, и почему оно вообще никак не реагирует на это людоедское высказывание, которое, к тому же, подтверждается статистикой?

«Апостолы демократии» местного разлива

В провинции не было того накала страстей, который кипел в столицах, но митинги на стадионах, дискуссии в домах просвещения и, разумеется, на кухнях проходили с тем же воодушевлением и в том же духе нигилизма, что и в Москве.

Были у провинции и собственные «демократические» лидеры, имевшие достаточно заметное влияние на мнение местных жителей, поэтому представляется необходимым коротко ознакомиться с их характерным обликом и коснуться их деятельности на примере Омска – сибирского города с миллионным населением.

Первой из числа «неформалов» (так в середине 80-х называли людей, придерживавшихся оппозиционных взглядов) мне на память приходит фамилия Захарченко. Инженер мощного оборонного предприятия уже в начале «перестройки» позволял себе публично саркастически ехидничать над любыми ошибками и человеческими оплошностями, случавшимися во множестве на производстве. Он всегда старался придать им обличительный характер, как фактическому подтверждению косности, беспомощности и глупости экономической системы СССР. Проводя обычные занятия по повышению квалификации с заводчанами, он позволял себе рассказывать аудитории побасенки такого содержания. Ветеран войны пишет возмущенное письмо на завод-изготовитель стиральных машин, где требует призвать к ответу бракоделов за его неработающую машину, и приводит в пример изготовителей космической техники, на которых незадачливые производители должны были бы равняться. По аудитории прокатывается смешок, поскольку все работают на этом самом заводе, который изготавливает и стиральные машины, и аэрокосмическую технику. Довольный лектор тут же, не дав слушателям времени вдоволь повеселиться над первым казусом, вдруг, с доверительным видом, приглушенным, таинственным голосом сообщает далее, что ветеран, к счастью, не знает, «что и ракеты мы делаем так же плохо, как и стиральные машины», и под общий хохот приводит реальный случай, когда рабочий, отработав третью смену, забыл гаечный ключ в системе подвода топлива к двигателю. Аудитория в полном восторге, лектор довольно потирает руки и многозначительно улыбается.

Чуть позже Захарченко активно подключился к неформальной природоохранной деятельности. Под знаменем борьбы за защиту окружающей среды у него появилась открытая возможность с высокой трибуны критиковать существующую власть. Свои едкие выступления против партийной номенклатуры и «административно-командной системы», он начинал каким-нибудь хлестким демагогическим приемом, чем снискал себе популярность среди населения и звание бескомпромиссно честного и неподкупного борца за справедливость. Использовал он при этом старые и простые приемы, знакомые всем со студенческой скамьи. Например, критику очередного постановления партии и правительства он начинал словами: «Как сказал Гельвеций, нет такого мошенника, который говорил бы простым и ясным языком». И далее под общий восторг зала выливалось мыслимое и немыслимое число помоев на «проклятую систему». Поскольку это вступление им многократно повторялось на различных сборищах и стало понемногу раздражать, я решил как-то его проверить – так ли он точно знает то, о чем без конца говорит. Как-то, пробравшись к нему, я с невинным видом его спросил, кто же такой был этот самый Гельвеций. Захарченко снисходительно усмехнулся и сказал, что это был древнегреческий философ. После небольшой паузы добавил: «возможно, древнеримский» и заторопился уходить. В этом незнании он продемонстрировал свое поверхностное и несерьезное отношение как к своим речам, так и к тем, к кому он обращался со своими призывами. Во всей его энергичной «неформально-демократической» деятельности ему был совершенно не важен поиск истины, она была им раз и навсегда найдена и находилась где-то на Западе. Он и подобные ему, под влиянием Сахарова, диссидентов и «свободных голосов», без малейших колебаний, мучительных размышлений и сомнений встали твердо на путь беспощадного разрушения порядков и устоев вскормившей их страны. Они считали возможным глумиться и издеваться над всеми явлениями жизни в СССР – будь то режим дня в пионерском лагере или бесплатные образование и медицина. Они были все похожи один на другого своим огульным охаиванием всего советского и безмерным восхищением всем тем, что они знали и не знали о Западе. При этом в ход пускалась масса небылиц. Примерное содержание одной такой истории. Наши туристы, путешествуя по США, заходят в кафе пообедать. Один из них по «совковой» привычке достает из кармана носовой платок и принимается протирать и без того стерильно чистые вилку и нож. Неожиданно к нему подскакивает испуганный официант, в рассказе обязательно негр, и в состоянии крайнего волнения начинает жалобно спрашивать у посетителя – чем тот недоволен? Тут же подбегает хозяин заведения, без лишних объяснений вышвыривает несчастного официанта за дверь, причем без выходного пособия, и меняет роковой прибор так быстро, что наш турист даже не успевает спрятать в карман свой злополучный платок. Чувствовалось, что даже подробного описания этой душераздирающей сцены рассказчику явно было недостаточно, чтобы произвести на слушателей должное впечатление и явить им величайшие достижения капитализма в сфере услуг.

Характерным качеством всех «демократически-плюралистически» настроенных неформалов была абсолютная нетерпимость к иному взгляду на вещи, хотя бы немного отличавшемуся от их собственного; полное, категорическое отрицание и немедленное отторжение даже любой попытки изложения другого мнения. «Крамольные» высказывания или подвергались немедленному осмеянию и одновременному обвинению говорившего в сочувствии к «комми» и даже подозрению в «шпионстве», или просто молча игнорировались.

Пятое критическое отступление. В свое время мне пришлось принять участие в нескольких «подпольных» собраниях неформалов. Одно из них поздним вечером проходило в какой-то школе. Вел его некто Чаплышкин (позже он стал важным чиновником то ли в городской, то ли в областной администрации). Это была ничем не примечательная личность, так же как и Захарченко, любившая позубоскалить по поводу «проклятой системы» и так же примкнувшая к «зеленому движению», интересуясь, главным образом, политикой. На собрании определялись приоритеты в политике, которым должны были следовать избиратели на очередных выборах. Чаплышкин, как председатель собрания, дал сам себе слово и категорически заявил: «Мы должны избирать таких депутатов, которые политически ориентируются на огоньковские публикации, а по части экономики придерживаются позиций Шмелева, изложенных им в его статье «Авансы и долги»». Даже меня, уже свыкшегося с «демократическим» диктатом неформалов, такое вступление обескуражило. Не выдержав регламента, я тут же возразил, что лично я совершенно не согласен с предложениями Шмелева в этой статье – круглые сутки продавать дешевую водку и брать заем в 10 млрд долларов на проедание. На секунду возникла полная тишина, которую кто-то негромко прервал словами: «Товарищ не понима-а-ет», протяжно растягивая предпоследний слог. Чаплышкин одарил меня хорошо уже мне знакомой улыбкой Моны Лизы и как ни в чем не бывало продолжил свою речь. И снова я был полностью исключен из состава участников собрания, хотя и оставался сидеть на своем месте.

На победной волне «демократической» революции Захарченко, имевший репутацию честнейшего и неподкупнейшего человека, возглавил Комитет имущества Омской области, который с ходу занялся приватизацией. Время от времени за злоупотребления сажали ответственных начальников этого заведения, но сам Захарченко, как Робеспьер, оставался вне всякого подозрения до тех пор, пока он не выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора. Он проиграл эти выборы, но худшим для него было то, что в местной печати стали одна за другой появляться статьи и фельетоны о его «личной нескромности», приобретении престижного жилья, о незаконном использовании денежных средств комитета, приватизации объектов собственности в пользу своих родственников и т. п. Видимо, Захарченко не был готов к такой оценке своей бурной деятельности. Седовласый революционер никак не ожидал, что те же самые слова, которыми он совсем недавно с гневным пафосом клеймил «номенклатурных мошенников», так скоро и открыто будут высказаны и ему. Не выдержав нервных потрясений, он вскоре умер.

Вторым приходит в голову имя представителя Президента РФ в Омской области, народного депутата СССР, члена райкома партии, преподавателя Омского университета Минжуренко. Легко оказавшись народным депутатом СССР (подготовив за один вечер «критический» доклад и зачитав его затем перед собранием выборщиков), он вскоре стал членом межрегиональной депутатской группы, известной своей откровенно антисоветской позицией. Однажды вернувшись с одного из «междепутатских» сборищ, он заявил очень странную вещь: «Есть коммунисты и коммунисты». Оппозиционные деятели демократической волны того времени очень любили говорить многозначительными загадками, и хотя эта, последняя, превосходила по загадочности все мыслимые пределы, тем не менее нашлось много понимающих и сочувствующих идее, что среди коммунистов не бывает предателей, но встречаются особи, по крайней мере, двух сортов.

На митингах, проводившихся накануне исторического референдума о дальнейшей судьбе СССР весной 1991 года, где подавляющее большинство жителей СССР проголосовало за его сохранение, депутат Верховного Совета СССР Минжуренко темпераментно призывал к его ликвидации. По его логике и логике прочих «демократов» той поры выходило, что существует только один-единственный верный способ борьбы с паразитами – это уничтожение страдающего от них организма.

Запомнилось выступление Минжуренко по местному телевидению в канун 1992 года. «Демократы» всех мастей праздновали тогда гибель СССР как выдающуюся победу, а страна замерла в ожидании «шоковых» реформ. С разъяснениями по этому вопросу и выступил Минжуренко. В железобетонном стиле агитпропа КПСС он убеждал телезрителей в неизбежности наступления светлого будущего через каких-нибудь 6—10 месяцев. Этот приход всеобщего благоденствия, по его мнению, автоматически обеспечивался отпуском цен на все виды продукции и раздачей народной собственности в частные руки. Приходилось удивляться, как до такой простой вещи народ никак не мог додуматься сам раньше. Правда, он оговаривался, что в первые три месяца начала реформ возможно некоторое падение уровня жизни, но зато впоследствии (через каких-нибудь 10 месяцев) наступит райская жизнь, которая небывалым взлетом экономики и безудержным ростом благосостояния населения с лихвой компенсирует кратковременные трудности. Для пущей убедительности он увлеченно чертил рукой в воздухе всевозможные кривые, напоминая своими резкими, размашистыми движениями ритуальное действо шамана и заставляя ведущего передачи зачарованно следить за вдохновенным полетом рукава его пиджака. Все начертанные им таким образом воздушные параболы и гиперболы в конце концов резко и безудержно устремлялись ввысь, наглядно демонстрируя публике торжество победы «шоковых» реформ.

Трудно сказать, чего у Минжуренко было больше – безудержной фантазии, бездумного авантюризма или обычного лакейства, когда он в течение одного года наобещал народу пролить молочные реки и возвести кисельные берега. Даже долгое пребывание в рядах партии его ничему не научило – коммунисты предлагали на несколько десятилетий вооружиться народу терпением до прихода светлого будущего. Минжуренко же обещал немедленный рай. Между тем он сам себя называл специалистом по реформам Столыпина, которые были темой его научной деятельности. Поэтому, как никто другой, он должен был бы хорошо знать, что даже тогда, в начале XX века, при существовавших в то время примитивной аграрной технике, архаичных производственных отношениях и средствах труда, Столыпиным для проведения аграрной реформы были созданы мощные государственные учреждения и специальные землеустроительные комиссии на местах, которые должны были подготовить и осуществлять руководство реформой, оказывать практическую помощь крестьянству при добровольном (!) их переходе к фермерской форме хозяйствования. И реформы предполагалось не провести, а произвести (!) не за один год, а за 1,5–2 десятилетия!

Когда начался год «шока» без реформ, когда цены безудержно улетели вверх, а народу ничего не оставалось другого, как в своем рационе питания ограничиться одним хлебом, Минжуренко во всех СМИ гневно кричал, что ему мешают проводить столь необходимые народу преобразования, что население сплошь состоит из саботажников, пытающихся подорвать святую веру в правое дело реформаторов. Он обвинил население целой области в том, что простой народ, поддавшись провокационному подстрекательству коммунистов с целью организации голода и компрометации новой демократической власти, принялся безудержно, с невиданным при развитом социализме аппетитом поедать огромное количество хлеба. Руководствуясь и далее в своей практической деятельности прочно засевшей в его голове идеей о неполноценности собственного народа, «демократ» до мозга костей и несгибаемый борец за права человека, Минжуренко, пользуясь своим положением «комиссара области» (как представитель президента РФ), отказал этому самому человеку в праве выбора, «протащив» без объяснений и обсуждений в губернаторы совершенно незнакомого в области, пришлого человека на высший пост. На вопрос корреспондента местной газеты, как такое, практически диктаторское назначение главного начальника области согласуется с демократическими принципами, отъявленный «демократ» Минжуренко без обиняков ответил, что народ еще не готов к демократическим выборам. Когда он пришел к этой удивительной для демократа мысли, во время ли своих выборов или позже, осталось невыясненным. Однако вся его последующая деятельность строилась исключительно на принципах революционной необходимости, тех самых, за которые он клеймил ортодоксальных коммунистов во время своего «вхождения во власть». Теперь такой необходимостью была единственно верная, безгрешная точка зрения новой, «демократической» власти. Самое удивительное состоит в том, что и сегодня Минжуренко продолжает с гордостью носить звание несгибаемого демократа.

Следует вспомнить еще об одном активисте неформалов, который также очень быстро превратился в местного политического лидера. Это юрист-экономист с экологическим уклоном Казанник. Будучи, так же как и Минжуренко, народным депутатом СССР, он прославился на всю страну тем, что передал свое место в Верховном Совете СССР Ельцину, хотя его избранники его об этом совершенно не просили. Удостоившись за этот подвиг чести посидеть пару раз за одним столом с Ельциным, он пытался в местной печати обелить облик «всенародноизбранного» клятвенным утверждением, что Ельцин больше «одной рюмочки, по русскому обычаю» за воротник не заливает. Накануне наступления рокового для страны 1992 года он доказывал телезрителям в передаче местного телевидения, что западная модель экономики (не называя при этом конкретной страны) хорошо подходит к российским условиям, что не нужно изобретать велосипед, а нужно легализовать весь теневой капитал и поскорее все-все передать в его честные – частные надежные руки.

Примечание. В соответствии со своим неписаным кодексом чести, все воры с глубочайшим презрением относятся к честному созидательному труду «за одну зарплату». Людей же, честно исполняющих свой гражданский долг, каждое утро спешащих на работу, живущих в семье и воспитывающих своих детей, они таковыми не считают и приравнивают их к тягловому скоту. Тем не менее во время «перестройки» в среде технической интеллигенции мне попадались чудаки на известную букву, которые под воздействием пропаганды Казанника и ему подобных, не уставая, с жаром доказывали, что только урки, превратившись, как по волшебству, в рачительных хозяев, могут «навести порядок в этой стране».

После трагических событий октября 1993 года Казанник был назначен главным прокурором страны как проверенный и безгранично преданный лично Ельцину почитатель его достоинств. Но, уже находясь в должности главного прокурора, Казанник быстро сообразил, что его руками Ельцин хочет беспощадно расправиться с лидерами оппозиции. Поэтому Казанник тут же подал в отставку, напоследок позволив себе критику в отношении ельцинской конституции и даже самого Ельцина.

Были и другие «прорабы перестройки» местного значения, например, корреспондент омского телевидения Носовец, прославившийся тем, что под объективом работающей кинокамеры обнаружил под прилавком насмерть перепуганной продавщицы пару батонов припрятанной колбасы. За этот подвиг Носовец заполучил неограниченный кредит народного доверия, вскоре был избран народным депутатом и затерялся где-то в джунглях Москвы, поставляя свои комментарии в пользу грабительских «реформ» местной прессе.

Общими для всех этих «деятелей» были два момента. Во-первых, они легко предавали все свои прошлые, по крайней мере, публичные убеждения, и тут же безоговорочно и рьяно принимались исполнять прямо противоположные установки новых лидеров, даже не пытаясь критически их осмыслить. Во-вторых, они были пришлыми людьми, не коренными жителями, поэтому необходимое для местного руководства чувство ответственности перед своими земляками у них напрочь отсутствовало. Огромная область для них была всего лишь полигоном для проведения авантюрных экспериментов и служила трамплином для прыжка в Москву.

4. Выводы

Важнейший вывод этого раздела следующий – не существовало в СССР в конце 80-х – начале 90-х годов никаких «объективных» предпосылок или факторов для его разрушения. Впрочем, выражаться так напыщенно означает лить воду на старую мельницу дедушки Маркса. Никто в мире, кроме России, этой марксистско-ленинской лексикой никогда не пользовался и не пользуется. Этот рудимент вульгарного материализма, когда жизнь общества объявляется тождественной устройству и работе какого-то механизма, имеет хождение только в России. Да и какие «объективные факторы» могут быть в технологический век тотального контроля, строго расчета! Все это осталось в далеком прошлом, в до-индустриальную эпоху, когда хаотичные перемещения кочевых народов, истощение пастбищ, полей, перенаселение территорий объективно заставляли оседлые народы энергично менять образ жизни, отношения в обществе. В наше время даже такие «объективные» факторы воздействия на человеческую жизнь, как катастрофические природные явления– засухи, цунами, озоновые дыры, потепление климата и т. п., прогнозируются и принимаются в расчет. В человеческой же деятельности индустриального и постиндустриального периода, после успешного решения проблем мгновенной передачи практически безграничных объемов информации, ее оперативной обработки нет и не может быть речи и ссылок на какие-то находящиеся вне пределов человеческой досягаемости, потусторонние обстоятельства непреодолимой силы. Начиная с XX века все – плохое ли, хорошее – находится исключительно в руках человека. Не было объективных, «форс-мажорных» обстоятельств, присутствовал один лишь только субъективный, или «человеческий», фактор, когда взорвался Чернобыль. Точно такой же «человеческий» фактор погубил и СССР. И ту и другую катастрофу учинили люди, и они же могли их предотвратить. Поэтому на два вопроса – «Существовала ли фатальная неизбежность распада СССР?» и «Оправдана ли была та цена, которую заплатил советский народ за «рыночные реформы?» есть только один категорический ответ – «НЕТ!».

К началу перестройки (апрель 1985 г.) в СССР не только отсутствовали какие-либо признаки приближавшейся катастрофы, но и не наблюдалось даже отдаленного намека на кризисные явления, на малейший спад производства. Напротив, производство с каждым годом увеличивалось, снижались всего лишь темпы его роста. Для людей, не доверяющих цифрам советской статистики, указанным ранее, приведем слова академика Сахарова, который в 1987 году с сожалением писал:

«Нет никаких шансов, что гонка вооружений может истощить советские материальные и интеллектуальные резервы и СССР политически и экономически развалится…»

Эксперты ЦРУ, знавшие во многом лучше общее положение народного хозяйства СССР, чем Госплан, и те не находили никаких признаков грядущего коллапса советской экономики даже в 1989 году. Журнал «The Wall Street Journal» в июне 1989 года сообщил, что ЦРУ не верит в экономическую безнадежность СССР, так как «экономика с ростом 1,5 % ВВП не может считаться безнадежной».

И, наконец, важнейшим доказательством благополучия страны накануне ее разгрома является показатель, обозначенный в свое время все тем же Адамом Смитом. Это прирост населения и связанные с ним показатели рождаемости, смертности и средней продолжительности жизни. Так вот, лучшая рождаемость в СССР наблюдалась как раз в середине 80-х– 2,19 ребенка на женщину. Тогда же была зафиксирована и самая высокая продолжительность жизни и самая низкая смертность. Что случилось в 90-х, всем известно. Однако нашлись те, кто пытался оправдать отрицательные катастрофические показатели роста населения этих лет якобы имевшим место приближением жизни российского населения к европейским стандартам. Как известно, многие развитые страны Запада, например Германия, имеют серьезные проблемы, связанные с прекращением роста и относительным «старением» населения. Но это прекращение роста вызвано сокращением рождаемости при одновременном росте продолжительности жизни. В России же случился катастрофический обвал именно средней продолжительности жизни населения. То, что внезапная демографическая катастрофа в России была вызвана исключительно антинародными реформами и не имела в причинах, ее породивших, ничего общего с аналогичными проблемами Запада, доказывает еще и тот факт, что благодаря стабилизации жизни в России в последние годы убыль населения снизилась, а в некоторых областях даже достигла рекордной отметки за последние 15 лет – нуля.

Реальный кризис экономики наступил только в 1990 году и являлся результатом совместных действий Политбюро СССР под руководством Горбачева и полностью подконтрольного тому же Горбачеву как генсеку КПСС правительства Рыжкова.

Бездарность и недееспособность руководства СССР того периода лишний раз подтверждается и полнейшим игнорированием им взрывоопасного национального вопроса. Уровень общеобразовательной культуры этих людей, по-видимому, не простирался дальше того, что они «на полном серьезе» считали, что в СССР проживает единый советский народ, история которого началась в 1917 году, а до того на 1/6 суши Земли царил первозданный хаос. Закрывая глаза на начавшуюся еще в 1986 году под флагами плюрализма и демократизации дележку жизненного пространства по национальному признаку, зачастую проводившуюся под руководством своих же партийных товарищей, они несколько лет подряд демонстрировали народу свою полную управленческую импотенцию. Партийное руководство СССР только в сентябре 1989 года, когда уже больше года полыхал Карабах, созвало пленум ЦК КПСС, посвященный национальному вопросу, но который так ничего и не решил.

Совестливый Рыжков, обычно спокойный и уравновешенный, так отреагировал на предложение покинуть премьерский пост в августе 1990 года:

«29–30 августа, два дня, заседал Президентский совет. Шел он в скандальной тональности. Рефрен многих выступлений – требование об отставке Рыжкова. В конце концов Николай Иванович заявил: день подумаю. И тут же разразился в характерной для него в последний год истеричной манере: уходить – так всем уходить! И, обернувшись к Горбачеву: "Все вместе разваливали, все довели до крови и экономического хаоса, все добивались того, что теперь получили. Почему я один должен быть козлом отпущения?!"»[37]

Отсюда следует еще один вывод этого раздела. Бесконтрольная, монопольная власть одной партии, выстроенная как строгая иерархическая пирамида, все управляющие нити которой замыкаются на самой верхушке – Политбюро и, в конечном счете, на Генсеке, скорее подходит военной структуре или организации тайного ордена, чем системе управления огромным, многонациональным, уникальным государством. Пример крушения СССР лишний раз доказал, что государственная власть, выстроенная таким образом, совершенно неспособна защитить население от произвола верхушки пирамиды и противостоять бездарному, разрушительному курсу взобравшихся каким-то образом на самую вершину власти невежд, демагогов и предателей. Существующие в мире счастливые примеры монопольного нахождения власти в руках одной партии – Китай, Бавария – подкреплены многими дополнительными условиями, в т. ч. историческими традициями, отсутствовавшими в СССР.

В чернобыльской трагедии самими людьми были последовательно отключены один за другим защитные клапаны вплоть до последнего. И трагедия случилась. Имевшиеся защитные механизмы государственности в СССР в лице армии и КГБ ничего не смогли противопоставить явно изменнической политике Политбюро.

Примечание. Во всеобщей вакханалии предательства и растаскивания наследства СССР по национальным квартирам я могу назвать только одно имя высокопоставленного политика, который до конца остался честен и верен своему долгу государственного руководителя перед собственным народом. Это Нурсултан Абишевич Назарбаев. Несмотря на то, что развал СССР сулил ему лично огромные перспективы и неограниченные возможности, он до последнего момента героически боролся за сохранение СССР.

В трагедии развала СССР не сработал и самый последний защитный клапан. Когда из Беловежской пущи министру обороны СССР, маршалу Шапошникову позвонил Ельцин и предложил плюнуть на СССР и стать Главнокомандующим Вооруженными силами СНГ, маршал СССР, вместо того чтобы испросить полномочия на решение таких вопросов; вместо того чтобы напомнить ему итоги весеннего референдума, коротко ответил: «Да», изменив Родине и данной ей присяге. И случился политический Чернобыль, по своим катастрофическим последствиям несравнимо более мощный, чем ядерный.

Третьим, самым горестным выводом следует вывод о чрезмерной доверчивости русского народа, повышенной его внушаемости, хроническом неумении определять важнейшие жизненные приоритеты, об отсутствующем навыке принимать на себя ответственность за свои решения. К этому следует добавить и оказавшуюся на низком уровне общую правовую и политическую культуру, несмотря на существовавшую тогда государственную общеобразовательную систему самого высокого уровня.

Гениальный фильм Георгия Данелии «Кин-дза-дза», вышедший на экраны в 1986 году, с удивительной точностью очертил людям ситуацию, в которой они оказались после 1991 года. Роль главного героя гениально сыграл актер Станислав Любшин. Обычный советский человек, прораб по профессии, воспитанный в духе коллективизма, с привитым с детства острым чувством справедливости, заботы сильных о слабых, выросший в привычной атмосфере товарищеского взаимоуважения и взаимопомощи, вдруг очутился в унизительном положении человека – ничто в обществе беспринципных индивидов, поклоняющихся только силе и богатству. Его личные качества – доброта, интеллект, всегдашняя готовность оказания помощи ближнему никого в новом мире не интересуют, так же как и его жизнь, которая вдруг стала стоить не дороже горсти песка в пустыне. И только беспощадное сражение за кусок хлеба с такими же, как он, может спасти его от гибели. Злоключения советского прораба на далекой чужой планете невольно заставляют вспомнить о другой великолепной работе того же режиссера – фильме «Я шагаю по Москве» – доброй, лирической повести об истинных человеческих ценностях – бескорыстной настоящей дружбе, взаимовыручке, любви и преданности, ставшими житейской нормой в СССР, и в сравнении с которыми царящие на чужой планете алчность, циничный расчет, коварство и вероломство выглядят звериной дикостью.

Мистика это или случайность, но и фильм «Кин-дза-дза» и Чернобыльская катастрофа случились в одном 1986 году, как бы предупреждая советских людей, куда их могут привести появившиеся во главе страны деятели, у которых «процесс уже пошел».

Но люди не задумались над трагической реальностью комедийно-фантастического фильма, а повсюду продолжали хлопать в ладоши, радостно приветствуя своего лидера и его демагогический треп. Вошли в моду митинги. Основной темой на них был бездумный клич «Долой!». И опять никто не задумался. Наоборот, под воздействием провокационных публикаций либеральной прессы нигилистские, революционные настроения росли. Не дожидаясь результатов экономических реформ, все вдруг, следом за Горбачевым заговорили о необходимости политических преобразований. При этом аргументация не выдерживала никакой критики, в политической части основываясь на бесконечных описаниях сталинских репрессий, а в экономической вдохновляясь капиталистической «скатертью-самобранкой» в виде «невидимой руки» и «чувства хозяина». Например, газета «Известия» регулярно помещала письма «людей из народа», остро желавших поскорей оказаться в крепких руках «настоящих хозяев», а ученые мужи степенно разглагольствовали о преимуществах единоличного фермерского хозяйства размерами в 30–40 га, приводя в качестве вдохновляющего примера садоводов, вылизывающих на коленях свои б соток. В обществе сложилась совершенно ненормальная обстановка, когда никто не хотел слушать разумных доводов и был готов в любой момент бросить все и бастовать неизвестно за что и по какому поводу. Из ничего возникла ситуация, известная нам по учебникам, когда «верхи» не могут, а «низы» не хотят.

Из воспоминаний студентки начала XX века (журнал «Былое» 1926/1991), бодро шагавшей вместе с товарищами на демонстрацию протеста против какой-то пьесы, которой никто из них не читал, но которую их любимая «либеральная» газета жестоко раскритиковала.

«Ни я лично и никто из моих знакомых пьесы этой не читал и никогда в глаза не видел. Можно поручиться, что в таком же положении были если не все, то почти все, принимавшие участие в демонстрации. Да, по правде сказать, никто из нас вовсе и не стремился достать пьесу и познакомиться с ней…»

И то правда, зачем стремиться к истине, когда так приятно гневно протестуя неизвестно против чего, устроить праздник непослушания и не вставать в этот день в 6-30 утра, чтобы записывать занудные лекции или стоять у станка. Благоразумные мысли при таком настрое толпы отметаются сразу и беспощадно. Потом появился в тех же либеральных газетах лозунг: «нельзя преодолеть пропасть в два прыжка». Зачем в нее вообще прыгать, если ты стоишь обеими ногами на твердой почве и под тобой ничего не горит, а над тобою не каплет? Но такого вопроса никто себе не задавал, и «реформы» беспрепятственно перешли к следующему, грабительскому этапу. Как известно, гиперинфляция лишила всех людей всех их сбережений, а предприятия – оборотных фондов. При этом остаточная балансовая стоимость предприятий оставалась в ценах развитого социализма, т. е. предприятия в этот момент не стоили и тысячной доли своей настоящей цены – вот тогда-то и настал великий приватизационный пир, разделивший в узком кругу все богатства страны.

Все это происходило среди бела дня, на глазах всего народа, но он, по своему обыкновению, безмолвствовал. К великому сожалению, безмолвствовали и его самые высококультурные и высокообразованные представители – действительные члены Академии наук, ученые с мировыми именами. Вместо того чтобы занять активную гражданскую позицию и разоблачать творящееся в стране беззаконие, всемирно известные академики или стрелялись, как В. Нечай, но большинство во всем потакали властям. Я знаю только два примера мужественной гражданской позиции академиков, это Д. С. Львов и Ж. И. Алферов, которые не предавали интересов простых людей и не променяли любовь к родине и к своему народу на собственное спокойное благополучие.

Из всего сказанного в этой части книги автоматически вытекает четвертый вывод. Ни «перестройка», ни «реформы» не только не выполнили своих целей, но и не являлись таковыми. Акции, названные таким образом, на самом деле ставили своей целью разрушение СССР, уничтожение его исправно работавшей социально-экономической системы, лишение его народов национальной независимости, превращение страны, богатой природными и трудовыми ресурсами, в сырьевой придаток. Под нескончаемые разглагольствования о демократии все важнейшие для страны решения проводились незаконно, против воли народа. При этом вероломно нарушались даже собственные слова и клятвенные заверения. Так, например, в качестве высшей ценности «реформ» была провозглашена «святая неприкосновенность» частной собственности, и первое, что сделали «реформаторы» – это конфисковали у всего населения последние сбережения. Приватизация была вопиющим беззаконным актом, так как проводилась не на основании законов, разработанных и утвержденных в установленном Конституцией порядке, а осуществлялась в основном по постановлениям правительства и указам президента. Счетная палата, проверявшая в 2004 году законность приватизации 140 предприятий, пришла к выводу:

«…ни одно из 140 проверенных предприятий не перешло в частную собственность в соответствии с законом. Будь то нефтяные гиганты «Лукойл», «Сургутнефтегаз», ЮКОС, лидер металлургии «Норильский никель» или другие крупные российские концерны – благодаря инсайдерским сделкам все они попали в руки олигархов по бросовым ценам».

Даже те сверхльготные возможности, которые обеспечили «младореформаторы» для новоявленных нуворишей, были им слишком обременительны, и они сплошь и рядом нарушали правила игры, для того чтобы бесплатно заполучить неслыханные состояния. Фактически, по отношению к самым доходным, привлекательным объектам общенародной собственности применялась не приватизация, а революционная экспроприация, реквизиция в пользу узкого круга лиц. Неудивительно, что подготовленный аудиторами Счетной палаты доклад вскоре где-то затерялся в правительственных кабинетах.

Как-то Горбачев привел слова бывшего премьера Госсовета Китая Чжоу Эн Лая о значении французской революции. Китайский лидер на вопрос дотошных французских журналистов о влиянии французской революции на ход мировой истории и, в частности, на Китай с достоинством ответил: «Еще рано подводить итоги». Остроумной репликой мудрый китаец ушел от сложного и многопланового ответа на этот вопрос. Но Горбачев обеими руками ухватился за эту мысль. Разглагольствуя о «важном» всемирно-историческом значении перестройки, он тщательно избегает простого перечисления ее конкретных результатов, перенося окончательное подведение ее итогов на столетия вперед. Ничего не скажешь, ловкий трюк. Действительно, достижения работников искусств, как правило, лучше всего могут оценить потомки, подвергая жестокой проверке временем их работу. Но вот деятельность политиков должны оценивать современники, иначе пропадает необходимое условие сохранения оперативной и достоверной обратной связи – обязательного элемента любой управляющей системы. Без обратной связи политик превращается в бесконтрольного и безответственного деятеля с неограниченными возможностями. В таком варианте устройства политической системы преобладающей становится старая установка: «После нас хоть потоп!». Поэтому самой актуальной задачей для народа, желающего достойной жизни для себя и своих потомков, является задача обеспечения оперативного контроля за деятельностью властных политических фигур. Вот мнение американского экономиста Джеймса Гэлбрейта о российских «реформах» и о необходимости своевременной оценки государственной политики:

«Реформы, проводившиеся в России, дали в основном отрицательные результаты. Между тем их архитекторы продолжали утверждать, что сделано еще недостаточно. Хотя на определенном этапе уже нужно было сказать: «Хватит! Пора остановиться!». Ведь та или иная политика испытывается не тем, что она обещает в далеком будущем, а тем, насколько обеспечивает текущий устойчивый рост /…/.

Основной принцип управления экономикой: если дела идут плохо, то нужно менять курс, а если хорошо, принятую линию нужно развивать дальше».

Новая политическая власть обеспечила России не устойчивый рост, а непрерывное падение в пропасть, уничтожение всех важнейших социально-экономических достижений страны в XX веке. Вдобавок к тому великая страна оказалась практически беззащитной перед любой внешней агрессией. Именно Горбачев – Шеварднадзе начали крушить оборонный щит страны, на возведение которого были затрачены огромные человеческие и материальные ресурсы. По просьбе США они, в своем рвении, добрались даже до «глубины сибирских руд», чтобы разрушить там до основания новую, с иголочки Красноярскую РЛС. Немного позже, не объясняя причин, еще до атаки на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке, их американские друзья в ответ строят аналогичную красноярской РЛС «Глобус-2» в Норвегии, в районе, где ближайшей пусковой установкой ракет является российский Плесецк и где расположены все базы российского атомного подводного флота. Сегодня американскими друзьями Горбачева запланировано строительство очередной РЛС в Чехии, пусковых шахт в Польше, на очереди Кавказ. Особенно зловещим это «обложение» русского медведя со всех сторон выглядит после американского вторжения в Ирак под выдуманным ими предлогом. И все это, вместе с самолетами НАТО, патрулирующими границы Ленинградской области, и есть конкретные результаты политики «перестройки» и «нового мышления».

Описывая выше подрывные действия главного виновника уничтожения СССР и разрушения его мощной социально-экономической системы, я большей частью объяснял их безграмотностью, волюнтаризмом, верхоглядством и высокомерием последнего генсека. Однако я до сих пор не убежден, что виной катастрофы мирового значения были только глупость и тщеславие этого человека. Все-таки он имел университетское образование, да и сталкивался на практике с кое-какими экономическими задачами. Как мог внешне вполне нормальный человек рассчитывать на получение немедленных результатов от реформ в такой огромной стране, как СССР, имевшей размеренную плановую экономику, высокоразвитую науку и технику и умудрявшейся одновременно поддерживать на мировом уровне практически все мыслимые сферы человеческой деятельности, за исключением производства бананов? Ведь только на то, чтобы заказать партию обычных электродвигателей, требовалось в Госснаб подавать заявку, как минимум, за 1,5 года вперед! Не дожидаясь результатов еще толком не начатых реформ в сфере экономики, Горбачев тут же, в 1987 году, объявил, что реформы «не идут» из-за тормозящей политической системы, и принялся раскачивать и ломать «надстройку», не имея в голове никакого конкретного плана. С помощью 20-миллионной партии верных коммунистов ему очень быстро удалось сломать «надстройку», которая тут же завалила «базис». Поэтому его действия больше напоминают разрушительную акцию, чем глупую поспешность и головотяпство.

Искренне поверив либеральной прессе, народ своими руками по своей же воле отдал жулью наследие отцов и дедов, завоеванное и приумноженное их потом и кровью, а собственных детей и внуков оставил в дураках, предав на закланье безжалостным и безнравственным мародерам, напрочь лишив своих потомков достойной, благополучной жизни и счастливого будущего.

Одним из объяснений, но вовсе не оправданием этого безумного действия целого народа может служить то обстоятельство, что большинство людей в стране, как нигде в мире, было занято производительным трудом. Не было безработных и безработицы, царила всеобщая занятость и совсем немногие являлись представителями свободных профессий. Поэтому практически все были знакомы с организацией труда и хорошо знали, что для выполнения любой работы требуется квалификация, соответствующая подготовка, сосредоточенность, внимание, умение сопоставлять и анализировать результаты работы, чтобы в дальнейшем исправить ошибки и добиться большего. Все осознавали меру ответственности, растущую пропорционально занимаемому посту. Поэтому людям, слепо доверившимся ловким проходимцам и демагогам, и в голову не могло прийти, для их сознания была невозможна чудовищна мысль о том, что взявшиеся за реформирование огромной страны «специалисты» попросту понятия не имеют, с каким сложным устройством имеют дело, и совершенно не испытывают никакого, даже малейшего чувства ответственности за свои действия.

И, наконец, пятый вывод из данного раздела. Состоявшаяся в конце ХХвека революция в России явилась, по сути, четвертым пришествием во власть «западничества» за всю тысячелетнюю историю страны. Все пришествия к власти «западников» в России всегда сопровождались ломкой устоявшегося жизненного уклада с одновременным надругательством над верой отцов, унижением их достижении и попранием их традиции. Как только Россия отказывалась идти по своему собственному пути и пыталась натянуть на себя чужие портки, все начинало трещать по швам и рушиться. Тупое, беспринципное копирование западных моделей никогда не шло России на пользу. Первые три пришествия «западничества» – Смута, реформы Петра Великого, февраль-октябрь 1917 года– с каждым разом требовали все больших сил и энергии на преодоление вторжения и последующее латание дыр, полученных в результате этого вторжения. Но, в конечном счете, благодаря тому, что России до сих пор после всех периодов лихолетья удавалось снова обрести свой собственный путь, все угрожающие ее существованию кризисы были успешно преодолены и Россия после смутных времен и потрясений всегда поднималась во весь свой рост намного более зрелой, сплоченной и могучей. Это происходило потому, что русские люди всегда жили по нормам общинного коллективизма, где сильный помогает слабому, слабый заботится о сильном, где царит дух товарищеской взаимопомощи и поддержки, где доблесть, честь и совесть ценятся превыше всего, а алчность, страсть к деньгам и наживе презираются. Коллективный разум позволял в этом случае извлечь горькие уроки из случившегося, сделать правильные выводы и продолжать жизнь на более высокоорганизованном уровне.

Принципиальное отличие четвертого пришествия «западничества» от трех предыдущих заключается в том, что русский народ в конце XX века под воздействием изощренной пропаганды решительно отступил от своей традиционной формы общественного устройства – сплоченного коллективизма, которому был верен тысячу лет. Поэтому сегодня вызывает большое сомнение возможность будущего возрождения России, восстановление потерянного ею в 90-х годах статуса великой мировой державы.

Подробнее о возрождении России мы поговорим в следующих частях. В заключение части о разгроме СССР заметим, что все же основной целью разрушения СССР для внешних сил являлось уничтожение мощного государства, основанного на коллективистских традициях, наглядно демонстрировавшего всему миру безграничные возможности солидарного общества.

Заполучение российских недр, превращение России в сырьевой придаток было вторичной целью, побочным продуктом, дополнительным призом победителю за достижение основной цели – уничтожения государства, построенного на принципах коллективизма.

Часть IV Текущий момент, или Неистребимая тяга «homo sapiens» к осмыслению некоторых современных понятий и явлений

1. Демократия и права человека

Power То The People– «Власть народу!». Песню-призыв под таким названием Леннон сочинил в разгар студенческих волнений в Европе, массовых протестов граждан США против войны во Вьетнаме. Она стала своего рода гимном многих рядовых граждан США и Великобритании, самых что ни на есть «демократических» стран мира, где, по устоявшемуся мнению, давно, прочно и безраздельно государственная власть принадлежит всему народу. И самым высшим образцом демократии являются, конечно же, США. «Эталонный» американский вариант демократии уже давно стал не только предметом национальной гордости американцев, но и важнейшим продуктом их экспорта. Незыблемая уверенность американского руководства в превосходстве американской демократии над всеми другими ее видами настолько переполняет сердца вашингтонских стратегов, что они готовы без устали, не жалея себя и в особенности других беспощадно делиться ее завоеваниями со странами всего мира. Как однажды точно подметил Евгений Примаков, в своей страсти к распространению собственной демократической модели американская администрация напоминает Лейбу Бронштейна-Троцкого, который, провозгласив «перманентную» революцию, яростно желал поделиться «завоеваниями российского пролетариата» со всей Европой.

Тогда же, во времена появления песни Леннона, Генри Киссинджер, явно унаследовавший пламенную страсть к «перманенту» у Троцкого, чудом избежавший гитлеровского холокоста, ради «торжества» демократии «в мировом масштабе» устроил холокост (буквально «всесожжение») во Вьетнаме, спалив напалмом миллионы мирных жителей, которые почему-то так и не прониклись пониманием своего «подлинного счастья». Сам же устроитель вьетнамского холокоста получил Нобелевскую премию мира непонятно за что-то ли за неудавшуюся попытку насильного прививания демократии в Юго-Восточной Азии, стоившую жизни 4 миллионам мирных граждан, то ли, наоборот, за отказ от этой попытки.

Так что же это за химера такая – демократия, ради которой уничтожаются в массовом порядке целые народы, но которую в упор не замечают ее счастливые обладатели? Что заставило Леннона написать упомянутую песню-призыв к пересмотру устоев, как нам утверждают, стран «образцового» народовластия? Ведь он сам являл собой блестящий пример подтверждения любимой сказки либерально-демократического общества о гадком утенке, ставшим царственным лебедем. Что заставляло людей, проживающих в общепризнанных демократических странах тогда, и что заставляет теперь выходить на улицы и протестовать против той самой власти, которую они своими собственными руками избирали и которая, по определению, должна довольно точно отражать их волю? Попробуем разобраться с этими непростыми вопросами.

Три ипостаси одного понятия

При произнесении слова «демократия» первое, что приходит в голову, это формальные ее признаки – всеобщее избирательное право, свободная пресса и парламентаризм– изъявление народом своей воли через выборных представителей. Интересную оценку этим трем основополагающим составным частям любой демократической системы дал уже упоминавшийся ранее царский вельможа К. П. Победоносцев. В статьях «Великая ложь нашего времени» и «Новая демократия» он пишет:

«В чем состоит теория парламентаризма? Предполагается, что весь народ в народных собраниях творит себе законы, избирает должностные лица, стало быть, изъявляет непосредственно свою волю и проводит ее в действие. Это идеальное представление./…/ Итак, народ должен переносить свое право властительства на некоторое число выборных людей и облекать их правительственною автономией. Эти выборные люди, в свою очередь, не могут править непосредственно, но принуждены выбирать еще меньшее число доверенных лиц – министров, коим предоставляется изготовление и применение законов, раскладка и собирание податей, назначение подчиненных должностных лиц, распоряжение военною силой…

Такова теория. Но посмотрим на практику. /…/ Выборы никоим образом не выражают волю избирателей. Представители народные не стесняются взглядами и мнениями избирателей, но руководятся собственным произвольным усмотрением или расчетом, соображаемым с тактикою противной партии. Министры в действительности самовластны; и скорее, они насилуют парламент, нежели парламент их насилует. Они вступают во власть и оставляют власть не в силу воли народной, но потому, что их ставит к власти или устраняет от нее могущественное личное влияние или влияние сильной партии. Они располагают всеми силами и достатками нации по своему усмотрению, раздают льготы и милости, содержат множество праздных людей на счет народа, – и притом не боятся никакого порицания, если располагают большинством в парламенте, а большинство поддерживают – раздачей всякой благостыни с обильной трапезы, которую государство отдало им в распоряжение. В действительности министры столь же безответственны, как и народные представители. Ошибки, злоупотребления, произвольные действия – ежедневное явление в министерском управлении, а часто ли слышим мы о серьезной ответственности министра?

…Если бы потребовалось истинное определение парламента, надлежало бы сказать, что парламент есть учреждение, служащее для удовлетворения личного честолюбия и тщеславия и личных интересов представителей».

«При демократическом образе правления правителями становятся ловкие подбиратели голосов, с своими сторонниками, механики, искусно орудующие закулисными пружинами, которые приводят в движение кукол на арене демократических выборов. Люди этого рода выступают с громкими речами о равенстве, но в сущности любой деспот или военный диктатор в таком же, как и они, отношении господства к гражданам, составляющим народ».

В небольших по объему статьях мудрый русский человек еще в конце Х1Хвека точно представил практически все до сего дня существующие недостатки политического устройства современных демократических обществ. 100 лет спустя, в 1990 году Солженицын, предлагая свой план «обустройства» России, предостерегает российское общество от тех же самых «болячек»:

«С. Л. Франк: И при демократии властвует меньшинство. И В. В. Розанов: Демократия – это способ, с помощью которого хорошо организованное меньшинство управляет неорганизованным большинством.

В самом деле, гибкая, хорошо приработанная демократия умеет лишить силы протесты простых людей, не дать им звучного выхода. /…/ Сегодня и из самой старинной в мире демократии, швейцарской, раздается тревожное предупреждение (Ганс Штауб), что важные решения принимаются в анонимных и неконтролируемых местах, где-то за кулисами, под влиянием групп давления, лоббистов».

«Соперничество партий искажает народную волю. Принцип партийности уже подавляет личность и роль ее, всякая партия есть упрощение и огрубление личности. У человека – взгляды, а у партии – идеология».

Примечание. Интересно, что Солженицын уверенно называет Швейцарию страной старейшей в мире демократии, в то время как тамошние женщины получили избирательные права на государственном уровне только в 1971 году – уже после выхода песни Леннона, а в отдельных кантонах – только в 1991 году, уже после написания Солженицыным его работы. То есть половина взрослого населения страны не имела права избирать и быть избранной. Очень своеобразное, специфическое представление о демократии вообще и о правах женщин в частности.

В развитых странах Запада подводные рифы парламентаризма, на которые указывали наши мыслители, частично сглаживаются, во-первых, высокой политической культурой населения, основанной на гигантском демократическом жизненном опыте многих поколений, научившихся уважительно и гармонично сочетать индивидуальные и общие интересы малознакомых и вообще незнакомых между собой индивидов; во-вторых, наличием многих хорошо развитых и давно укрепившихся в обществе независимых гражданских институтов, уравновешивающих систему власти. Одним словом, западные демократии располагают давно устоявшимся, зрелым гражданским обществом.

Ничего подобного Россия ни в конце XIX, ни в конце XX века не имела. Тем не менее ее руководство конца XX века отважилось слепо и бездумно копировать все атрибуты западного образа жизни, в том числе и устройство демократической системы. Тщательно, в мелочах повторив увлекательное шоу президентских, парламентских и прочих выборов, выстрелив в небо фонтаны ярких фейерверков на предвыборных рекламных кампаниях, Россия в результате ни на йоту не приблизилась к истинному народовластию. А вот все недостатки парламентской демократии, о которых предупреждал сто лет назад Победоносцев, после механического перенесения на российскую почву многократно умножились и зацвели пышным цветом. Именно поэтому публичные думские спектакли с показушной «строгой критикой» народными представителями министров ни коим образом не мешают ни тем ни другим открыто, практически на глазах у всего населения направлять «денежные потоки» в интересующем их лично направлении. Все уже привыкли к этой, вполне легальной растащиловке, называя ее невинным словечком «лоббирование интересов». То же, с еще большим размахом и соответственно большим цинизмом происходит на местном уровне. Никого не интересуют многомиллионные и многомиллиардные состояния депутатов, министров, губернаторов и мэров, дружно борющихся с невиданной и якобы «невидимой» коррупцией, насквозь поразившей практически все российские управляющие структуры. А в то же время на демократическом Западе, послужившим прототипом для выстраивания «нового российского общества», даже самое скромное сочетание высоким должностным лицом «приятного с полезным» – использование служебного положения в корыстных целях ведет к немедленной отставке. Например, министр обороны Германии Шарпинг, возвращаясь из служебной командировки на транспортном военном самолете, между делом посетил свою любимую, поджидавшую его на одном из теплых пляжей Средиземного моря. Результат последовал незамедлительно – отстранение от дел и отставка.

Предостережения Победоносцева о гибельности пути подражательства западному парламентаризму и всему демократическому устройству оправдались в случае с Россией на все 100 %. Ни одно из российских правительств 90-х годов, в разы опустивших уровень жизни населения, не отчиталось о «проделанной работе»; никто не понес заслуженного наказания за создание в стране «черного рынка», перекрывшего по объему государственный бюджет; за безнаказанное разворовывание государственных средств; за бесконтрольный ежегодный вывоз из страны десятков миллиардов долларов и за конечный результат этого беспредела – за деградацию и вымирание населения.

С самого начала «демократической» революции в России были установлены запредельные нормы коррупции, цинизма, казнокрадства и растащиловки. Тон в этом задавали лидеры «демократического движения».

Особого внимания и пристального изучения заслуживает деятельность «свободной прессы» – «демократических» СМИ в России периода 90-х годов. Самопровозгласив себя свободными и демократическими, эти СМИ на самом деле находились на содержании разрушительных антироссийских сил, старательно выполняя операцию по прикрытию беспрецедентного грабежа национальных богатств и уничтожения российской независимости и суверенитета. Четвертая власть фактически превратилась в диктатора, безнаказанно расправляющегося с инакомыслием и единолично распоряжаясь произвольно присвоенным себе правом на истину. И эту ситуацию предвидел К. П. Победоносцев в другой своей статье «Печать»:

«Так нам велят верить, что голос журналов и газет – или так называемая пресса, есть выражение общественного мнения/…/. Увы! Это великая ложь, и пресса есть одно из самых лживых учреждений нашего времени/…/. Нет правительства, нет закона, нет обычая, которые могли бы противостать разрушительному действию печати в государстве, когда все газетные листы его изо дня в день, в течение годов, повторяют и распространяют в массе одну и ту же мысль, направленную против того или другого учреждения».

После убийства журналистки Политковской, стоявшей в оппозиции к российскому руководству, президент России оказался под яростным критическим огнем западных средств массовой информации, представлявших дело таким образом, как будто бы он лично организовывал это убийство. Оказавшись в тяжелой ситуации оправдывающегося в несовершенном грехе, президент допустил высказывание в том смысле, что гибель журналистки больше навредила российскому правительству, чем все ее критические статьи. На эту реплику немедленно откликнулся «демократ» от СМИ Познер, ведущий телепередачи «Времена».

Примечание. Как-то я, переключая телепрограммы, наткнулся на очень короткое, но очень проникновенное признание Познера. Он предавался воспоминаниям о своей молодости и о своей первой встрече с американцами на московском фестивале молодежи. Познер откровенно признался, что эта встреча произвела на него неизгладимое впечатление. Он полюбил американцев сразу и навсегда за манеру одеваться, разговаривать, смеяться и т. п. Одновременно он понял, что он очень не любит своих соотечественников за их разговоры, манеры и даже за привычку загибать пальцы при счете, а не распрямлять их, как это делают американцы. При этом Познер подчеркнул, что в его отторжении всего отечественного, русского не было ничего политического. Вспоминая дела давно минувшие, произнося слова о своей нелюбви ко всему русскому, он не смог сдержать клокочущую в нем и поныне ненависть к соотечественникам, которая с годами, видимо, только усилилась. Его заметно кривило, когда он откровенно заговорил о своих чувствах к русским. А ведь он считает своим долгом в каждой своей передаче произнести хотя бы пару назиданий для широкой публики. Чему и кого он сможет научить?

Познер, комментируя реплику президента, авторитетно заявил, приведя в пример Уотергейтский скандал, что журналист, в принципе, всегда и везде может приносить только добро и пользу как государству, так и народу. А вот мнение К. П. Победоносцева по этому поводу:

«Мало ли было легкомысленных и бессовестных журналистов, по милости коих подготовлялись революции, закипало раздражение до ненависти между сословиями и народами, переходившее в опустошительную войну. Иной монарх за действия этого рода потерял бы престол свой; министр подвергся бы позору, уголовному преследованию и суду: но журналист выходит сух как из воды, изо всей заведенной им смуты, изо всякого погрома и общественного бедствия, коего был причиною, выходит с торжеством, улыбаясь и бодро принимаясь снова за свою разрушительную работу».

Лукавый Познер, конечно, солгал. Продажность, ангажированность и лживость российских СМИ, называвших себя «свободными» и «демократическими», перешла в 90-е годы все мыслимые пределы. СМИ того времени активно способствовали великому позору и разорению России, что неопровержимо доказывает хотя бы история выборной кампании президента РФ в 1996 году.

В начале 1996 года рейтинг действующего президента Ельцина опустился до отметки 6 %, пропустив вперед рейтинги многих политических лидеров. Время его президентства ознаменовалось падением в нищету основной массы народа, ростом политической и экономической зависимости страны. Он перенес торжества и праздничный парад, посвященные 50-летию Великой Победы, подальше от исторической святыни России – Красной площади на окраины Москвы, оскорбив и унизив тем самым миллионы живых и павших героев Великой Отечественной войны. Поэтому ничего удивительного в падении его авторитета не было, страна нуждалась в другом лидере.

Однако олигархов такая перспектива не устраивала. Под ударом могли оказаться их огромные состояния, которые были ими сколочены из национальных богатств.

Положение новоявленных нуворишей было очень серьезным, поэтому, отбросив на время всякие распри и междоусобные конфликты, они объединили все возможно доступные им ресурсы, включая государственные, и единым фронтом выступили на защиту своих кошельков. Разумеется, услужливая «демократическая» пресса сразу твердо и решительно приняла сторону олигархов, хотя их главный интерес – безостановочная выкачка денег из России на Запад – впрямую противоречил интересам всего остального населения России. Выборный штаб Ельцина возглавил Чубайс. Им были одновременно организованы две беспрецедентные по размаху рекламные кампании, ревностно поддержанные «демократическими» СМИ. Первая кампания была призвана превозносить выдающиеся «достоинства» «всенародноизбранного» до небес, а вторая в непозволительно-оскорбительном тоне топила ближайшего его конкурента – лидера КПРФ Зюганова. И даже в этой борьбе не на жизнь, а на смерть, олигархи не торопились раскошеливаться. Тогда была изобретена оригинальная комбинация, связавшая в один узел государственную казну и карманы олигархов.

«Бизнесмены вносили в «черную кассу» сотни миллионов долларов. В обмен они получали суммы, превышающие их взносы во много раз, в виде государственных субсидий» (Пол Хлебников, «Крестный отец Кремля»).

«Черная касса» на два порядка превысила допускаемую законом норму на проведение предвыборной кампании. Эти ловкие манипуляции остались незамеченными «свободными» СМИ, но зато к ним давно и с интересом приглядывался генерал Коржаков. Улучшив удобный момент в этой суматошной игре, он поймал с поличным двух мелких рыбешек, когда те выносили из здания правительства РФ в коробке из-под ксерокса очередную порцию денег. На следующий день эта поимка была представлена «свободной прессой» как провокация заговорщиков-силовиков и одновременно как попытка уничтожения самого святого – свободы и демократии в России. Появление коробки на лестнице дома правительства, ее удивительное содержимое почему-то опять никого из представителей «свободной прессы» не заинтересовало.

Зато рейтинг Ельцина рос, рейтинг главного конкурента Зюганова неудержимо падал. Но вдруг неожиданно, за неделю до последнего тура выборов, удар в спину удачливого «имиджмейкера» нанес сам президент Ельцин, свалившись без чувств на больничную кровать в тяжелом инфарктном состоянии после очередной глубокой попойки.

Вот тут-то свободные, «демократические» СМИ, и в первую очередь телевизионные каналы, проявили настоящие чудеса по сокрытию правды. Журналист того периода Отто Лацис, давая позже интервью газете «Совершенно секретно» (8/2003), невзначай проговорился: «…Дело в том, что в преддверии президентских выборов 1996 года мы в газете приняли добровольный мораторий на критику демократических властей» (в цитате идет речь о газете «Известия»). Результатом сговора ведущих представителей «четвертой власти» явился подлог и обман всего российского народа, который и обеспечил проведение «свободных и честных» выборов президента РФ с нужным для горстки олигархов результатом.

Поэтому заявления тех людей, которые пытаются доказывать, что при Ельцине существовала подлинная демократия, свобода и независимость СМИ и что журналисты, в принципе, не могут наносить обществу вреда, доказывает лишь полнейшее невежество этих людей, или, того хуже, их злонамеренную ложь.

Самым разрушительным образом сказалось на России появление в конце XX века технической возможности манипуляции сознанием всего народа с помощью современных электронных средств массовой информации, позволившее осуществить тотальную «промывку мозгов» практически из одного центра. В 90-х годах это мощнейшее и эффективнейшее идеологическое оружие на 100 % оказалось в руках сил, скрывавшихся под либерально-демократическими флагами. С помощью самых новейших технологий идеологической обработки населения бывшим советским людям удалось вбить в головы представление о демократии как о необходимом и достаточном «джентльменском» наборе нескольких известных учреждений и установлении для них определенных простеньких процедур подбора сотрудников. Демократия была представлена народу не как глубокая массовая культура европейских народов, выстраданная ими в течение столетий, а всего лишь как короткий обряд посвящения в президенты, депутаты, мэры, правильное исполнение которого гарантирует в стране народовластие. Больше того, словечко «всенародноизбранный» приобрело смысл «богопомазанник», придавая мистический, сакральный оттенок президентской власти. Поэтому во время расстрела из танковых пушек народных избранников все, в основном, переживали за пролитую кровь, но никто не возмущался тем, что танки расстреливали их представителей, которым они доверили свое волеизъявление. Никого не оскорбило, что правительство отказало их избранникам в законной просьбе о выделении им каких-то 15 минут на государственном, оплачиваемом из народного кармана телевидении, которые были необходимы депутатам для объяснения своему народу позиции Верховного Совета в его конфликте с президентом. И в дальнейшем, после расстрела, российский народ молчаливо принял ельцинскую конституцию 1993 года, нисколько не удивляясь тому странному положению, что «демократическая» на словах конституция не позволяла формировать правительство самой многочисленной парламентской фракции их избранников – КПРФ; больше того, не позволяла делегировать в правительство даже отдельных представителей этой партии.

Таким образом, мрачный прогноз Победоносцева о невозможности построения в России эффективной народной власти на базе точной копии европейского парламентаризма исполнился полностью в конце XX века.

Вторая ипостась слова «демократия» – это фантом, фетиш, современно выражаясь, – виртуальный образ, который был искусственно создан совместными англо-американскими усилиями в середине XX века для продолжения борьбы за гегемонию в изменившемся мировом политическом климате. До этого времени правящие слои ведущих империй Запада мало заботил внешнеполитический имидж их стран. Как и сегодня, так и тогда им было наплевать как на права человека в частности, так и на гуманистические идеи в целом. Но отличие заключается в том, что до окончания Второй мировой войны высшие представители власти стран Запада даже не пытались прикрывать свои откровенно людоедские действия благозвучной риторикой. Американцы убивали индейцев, за скальпы которых (в том числе и детей от 12 лет) заботливое государство выплачивало щедрое вознаграждение, торговали привезенными из Африки рабами-неграми, которых время от времени линчевали без суда и следствия. Англичане, в свою очередь, убивали индусов, привязывая непокорных к стволам пушек и производя выстрел; с огромными прибылями продавали изготовленный этими же индусами-рабами опиум в Китай. А когда одуревшие от опиума китайцы во главе с императором наконец отказывались курить отраву, англичане без стеснения убивали заодно и китайцев в известных «опиумных войнах». Зато у себя дома они проявляли трогательную заботу о животных, введя уголовную ответственность за плохое с ними обхождение, одновременно странным образам оставаясь равнодушными к «человеческим детенышам», которые «свободно» трудились по 12 часов в шахтах, не зарабатывая при этом даже на приличную еду.

Но после Великой Победы над гитлеровским фашизмом, львиная доля заслуги в которой принадлежала СССР, мир стал другим. Популярность первого в мире государства рабочих и крестьян среди порабощенных стран и народов неумолимо росла, как и их самосознание, в котором все больше места занимали идеи социализма и коммунизма. Наступил неизбежный крах прежней колониальной системы. Величайшая в истории человечества Британская империя, над которой никогда не заходило солнце, начала стремительно съеживаться. На смену Британской империи пришли США, экономика и могущество которых буйно росли во время обеих мировых войн. Благодаря военным поставкам к середине XX века у США развился волчий аппетит к безграничному распространению своего влияния и получению полного контроля над планетой. У Вашингтона возникла «постоянная и жгучая необходимость руководства миром», о чем твердо заявил Трумэн в своем послании к Конгрессу еще в декабре 1945 года. Но в то же время вашингтонским стратегам было ясно, что прежними, проверенными Британией методами угрозы, шантажа и, в конечном счете, открытого применения вооруженной силы править миром уже не удастся. Добрые старые методы колониальной эпохи становились чересчур затратными и опасными для собственного же существования. К тому же приходилось считаться с появлением на международной арене новой силы – стран социализма, и в первую очередь СССР и КНР. Однако острое желание стать властелином мира было непреодолимым, поэтому изобретательными вашингтонскими парнями была вскоре найдена новая гегемонистская стратегия, которая в мире получила название «неоколониализм». Суть новой политики заключалась в том, что формально независимые государства попадали в полную политическую и экономическую зависимость от прежних и новых метрополий путем мощного финансового, идеологического и политического влияния. Фактическое вмешательство во внутренние дела государств, вставших на самостоятельный путь развития, стало обосновываться «неустанной» озабоченностью США положением прав человека, свободы слова и демократических институтов власти в этих странах. На деле выражение «борьба за демократию» стала означать борьбу США за установление в любом государстве мира такой политической и социально-экономической системы, которая бы в полной мере позволяла без особых затрат реализовывать экономические и политические интересы США, разумеется, не всегда полезные, а чаще наносящие прямой вред интересам местного населения. Именно таким путем независимые и полузависимые страны должны были быть по замыслу Вашингтона превращены в сырьевые и промышленные придатки развитых стран, в первую очередь США. В 1947 году эта политика подчинения влиянию США всех стран мира получила название доктрины Трумэна. По существу она сменила доктрину Монро, которая ограничивалась безраздельным влиянием США только на американском континенте. Теперь же США стали претендовать на контроль над всем миром. Таким образом, в середине XX века понятие «демократия» из одной из форм управления государством превратилось в самозначимый, довлеющий над всеми другими человеческими ценностями тотальный жупел, с помощью которого США начали диктовать странам мира свою волю.

«Демократические ценности» стали основой идеологического оружия Запада в развернувшейся холодной войне против самого мощного очага сопротивления экспансии США – СССР.

Формально начало холодной войны относят к марту 1946 года, когда уже порядком подзабытый Черчилль заставил весь мир снова заговорить о себе, опустив «железный занавес» в Европе своей знаменитой речью в Фултоне. Но правильнее было бы отнести начало холодной войны к моменту внезапной смерти Рузвельта и вступлению в должность президента США Трумэна. Уже тогда явственно повеяло холодом недоверия и враждебности в лагере союзников. И СССР был виноват в этом меньше всего. Внешняя политика СССР того времени отличалась стабильностью, верностью данному слову и не предполагала двойной игры, чем постоянно грешила дипломатия Великобритании, руководимая Черчиллем.

СССР строго придерживался договоренностей, достигнутых с союзниками в Тегеране, Ялте и Потсдаме. Именно там мир был полюбовно поделен на сферы влияния между странами-победительницами. Так, например, Австрия, согласно договоренностям, осталась нейтральной и капиталистической, несмотря на то что за ее освобождение проливали кровь советские солдаты. И вдруг, когда и года не прошло с момента последней встречи тройки в Потсдаме, когда не было еще никакой ясности насчет послевоенной политической ориентации разрушенных стран центральной Европы, Черчилль в своей витиеватой манере обвиняет СССР в экспансии и предлагает англоязычным странам начать крестовый поход против недавнего союзника и сочувствующих ему национальных движений. «Я не верю, что Советская Россия хочет войны…» – заявляет он в своей речи, но как раз эти слова в контексте им ранее произнесенного и означают для слушателей, что думает-то он как раз наоборот. Тем более что далее он призывает к созданию значительного перевеса в англосаксонских вооруженных силах, что может объясняться только намерением полного отказа от мирного диалога с СССР и переходом на абсолютный диктат своих условий. Одновременно Черчилль провозглашает «великие принципы свободы и прав человека», которые якобы обязаны нести миру и человечеству англосаксы.

Второе трагическое отступление. К тому времени и миру, и благодарному человечеству, о котором печется в своей речи Черчилль, были хорошо известны эти принципы в их англосаксонском понимании. Именно Черчилль отдал год назад приказ на показательную экзекуцию не имевшего никакого военного значения Дрездена, осуществленную ВВС Англии и США в три волны с применением первых напалмовых бомб. Этот преступный приказ, от которого Черчилль позже открещивался, был отдан не только в нарушение всех подписанных Британией международных норм об обращении с гражданским населением во время войны, но и лишил права на жизнь, по разным оценкам, от 40 до 100 тысяч мирных граждан за одну ночь (никто не может назвать точного числа жертв – город был переполнен беженцами). США, в свою очередь, продемонстрировали свое представление о ценности человеческой жизни, стерев с лица земли атомной бомбардировкой два мирных японских города, также не имевших никакого военного значения. И если бомбардировку Хиросимы они представили миру как акцию устрашения, призванную заставить Японию немедленно прекратить военные действия и сесть за стол переговоров, то бомбардировка Нагасаки, произведенная всего через два дня после трагедии Хиросимы, не может быть объяснена иначе как хладнокровное массовое уничтожение мирных людей для проведения варварского испытания другого типа атомной бомбы. Даже непредвзято мыслящий человек понимает, что за два дня невозможно составить компетентную государственную комиссию для оценки на месте разрушительной силы нового, невиданного дотоле оружия и принять соответствующее политическое решение на высшем уровне. Конечно же, понимало это и руководство США, отдавая приказ на бомбардировку Нагасаки. Больше того, сами американцы не успели напечатать и распространить среди населения Японии даже листовки с фотографиями сожженной Хиросимы и призывом к немедленному сложению оружия. Эти листовки появились уже после бомбардировки Нагасаки. А чуть позже те же американские генералы, что бомбили Хиросиму и Нагасаки, торжественно вручили японскому народу его конституцию, написанную ими на досуге у себя в штабе. Тем самым США ярко продемонстрировали всему миру свои особые представления о свободе и суверенном праве наций на самоопределение. Странно только, что свое сочинение они начали словами «Мы, японский народ…», а не «Вы, японский народ…».

Больше всех в мире фултонской речи Черчилля обрадовались обвиняемые на Нюрнбергском процессе лидеры Третьего рейха. Кстати, Черчилль был категорическим противником проведения открытого судебного разбирательства над нацистскими преступниками, предлагая расстреливать их на месте без суда и следствия. Видимо, он вполне обоснованно опасался очутиться в их компании за ковровые бомбардировки немецких городов и гибель миллионов мирных людей. После фултонской речи Черчилля в действие вступили рекомендации Пентагона по ведению войны с СССР, подготовленные его сотрудниками еще в ноябре 1945 года. Причем генералам Пентагона, как никому другому, было ясно, что СССР, не имеющий ни атомной бомбы, ни стратегической авиации, ни океанского военно-морского флота, ни достаточных средств ПВО, но имеющий огромные людские и материальные потери во Второй мировой войне, в принципе не был способен к агрессивным действиям, а уж тем более к ведению полномасштабной войны с США или Великобританией. Первоначальный план предполагаемой войны с СССР предусматривал атомную бомбардировку одновременно 20 городов страны; во всех последующих планах список городов неизменно увеличивался. Советский Союз лежал в руинах. Люди, измученные тяжелейшими годами военных испытаний, подчас не имели собственной крыши над головой и мечтали как о манне небесной, о наступлении мирных дней. Еще во время войны государством строились планы восстановления разрушенного народного хозяйства и мирного строительства, по которым сразу после победы должна была производиться массовая демобилизация и значительное сокращение военных расходов. Так оно и происходило на самом деле – уже в 1947 году военные расходы СССР сократились почти в три раза, а численность советской армии упала с 12 млн в 1945 году до 3 млн человек к концу 1948 года. Ни о какой советской военной угрозе в таких обстоятельствах не могло было быть и речи. Страна жаждала мирной жизни. Но вокруг ее границ, начиная от Окинавы и заканчивая Исландией, как грибы после дождя, стали расти военные базы, угрожая новой войной. Прежние, не очень ласковые диалоги с союзниками превратились в одиозную клевету по адресу СССР и откровенные угрозы. Так СССР, помимо своей воли, был втянут в холодную войну и безумную гонку вооружений.

С тех пор непрерывно ведущаяся США идеологическая война под знаменем «борьбы за демократию» десятки раз превращалась в диверсии, «цветные» революции, перевороты и путчи с установлением самых жестоких диктатур практически на всех континентах. И XXI век США начали войной в Ираке под все тем же предлогом борьбы за демократию и права человека, в результате чего ввергли население страны в жесточайшую гуманитарную катастрофу. Выдвинув вздорные обвинения законному правительству в тайном изготовлении атомного оружия, в итоге оказавшимися грубо сработанной фальшивкой, США с отрядами своих сателлитов вторглись в суверенную страну. После захвата Багдада Буш-младший на палубе американского авианосца объявил с величественным пафосом владыки мира: «Тиран повержен, Ирак свободен». Тираном он назвал законного президента Ирака Саддама Хусейна. В конечном счете «тиран» был казнен по обвинению в причастности к убийству 148 шиитов в 1982 году, как раз тогда, когда он был верным другом и союзником США в войне против Ирана. Ради проведения этой показательной казни над бывшим союзником, не признавшим своего «преступления», в 20-миллионном Иране погибло, по разным оценкам, до полумиллиона человек мирных жителей, более четырех миллионов стали беженцами. И это еще далеко не окончательный результат «успешного» экспорта в Ирак авианосцами США «свободы и демократии» – конца кровопролитию и разрушениям в несчастной стране не видно. Видимо, США твердо решили бороться за демократию в Ираке до последнего иракца. Дополнительным призом в этой войне, но в действительности ее основной целью явилось получение полного контроля над государством, занимающим четвертое место в мире по разведанным запасам нефти.

Приведем другой пример реального действия демократии-жупела, но уже на местном материале. Когда Ельцин устроил показательный расстрел из танковых пушек народных российских депутатов, это, по мнению Запада, явилось очевидной яркой победой демократии и торжеством свободы. Когда же пару лет спустя, но уже мирно, без пушек и в соответствии с законом Лукашенко распустил белорусский парламент – это было квалифицировано тем же Западом как тирания, а Лукашенко был обвинен в жестоком диктаторстве.

Но и бодро было зашагавшая по планете после распада СССР доктрина Трумэна сегодня также перестала устраивать США. На смену ей недавно пришла доктрина Буша – младшего, по которой уже все космическое пространство объявлено зоной интересов США, которые самочинно наделили себя правом определять, кто достоин полета в космос, а кому туда дорога заказана.

Но, может быть, США, взявшим на себя тяжкую роль мирового жандарма, сплошь и рядом нарушающим с выгодой для себя суверенные права наций на самоопределение и не ставящим при этом ни в грош жизни населяющих эти страны людей, хотя бы у себя дома успешно удалось реализовать права человека, свободу и прочие демократические принципы и законы? И, возможно, их общество на этом пути достигло таких высот в обеспечении прав человека и по части демократии, что всем остальным странам есть смысл брать США за образец? С одной стороны, власть в самой демократической стране мира бессменно и безраздельно принадлежит сотне-другой богатейших семей Америки. Даже губернатор Шварценеггер – на первый взгляд чужак в американском истеблишменте – оказывается женат на представительнице клана Кеннеди. С другой стороны, миллионы безработных, миллионы вынужденных работать на двух-трех работах, чтобы обеспечить своей семье необходимый прожиточный минимум. Мало кто из них может себе позволить роскошь самой элементарной медицинской страховки, а значит, эти люди попросту не имеют права на простейшее медицинское обслуживание. Платное обучение не позволяет их детям получить достойное образование. В США среди бела дня стреляют в президентов, а все свидетели, как костяшки домино, падают от рук вездесущих неизвестных убийц, от которых не могут спасти даже толстенные стены тюрьмы. До сих пор нет запрета на суд Линча и не дана его правовая оценка. В штате Юта до сего дня проживают общины мормонов, которыми в свое время пугал добропорядочных англичан Артур Конан Дойль в рассказах о Шерлоке Холмсе. Сейчас, как и тогда, мормоны являются многоженцами и безнаказанно насилуют несовершеннолетних девочек, забирая их в свои гаремы. И вся американская общественность, очень чувствительная к нарушениям прав человека в других странах, будь то права сексуальных меньшинств или чадра на лицах восточных женщин, дружно закрывает глаза вместе с доблестной американской полицией на преступления, творящиеся в общинах мормонов. В то же время, если нормальный мужчина оценивающе взглянет на фигурку привлекательной дамы, провокационно обтянувшей свое тело плотно облегающим, экстремально укороченным куском ткани – он может «схлопотать» штраф или даже срок за моральное «изнасилование».

Пресс-канцелярия Госсовета КНР в 2005 году опубликовала специальный доклад «О правах человека в США в 2004 году», в котором в шести разделах приводятся многочисленные примеры серьезных нарушений прав человека в США. В нем говорится, что США не гарантирует своим гражданам права на жизнь, свободу и безопасность личности из-за высокой преступности, систематических нарушений прав человека правоохранительными органами; из-за продолжающейся расовой дискриминации и непрерывного растущего числа нуждающегося населения.

Однако увлекательное занятие по составлению полного перечня систематически нарушаемых в США элементарных прав человека, прописанных во «Всеобщей декларации прав человека», мы лучше предоставим нашим правозащитным организациям.

Третье трагическое отступление. В пекле бомбардировок самолетами НАТО городов Югославии почти случайно оказалась моя хорошая знакомая с маленьким ребенком на руках. Мне удалось тогда несколько раз связаться с ней по телефону. Никакими словами нельзя передать отчаяние молодой женщины. Почти круглосуточный, прекращающийся только на считанные минуты вой сирен воздушной тревоги, заглушаемый ревом реактивных турбин 70-тонных махин, проносящихся прямо над крышами домов; непрерывный, беспомощный плач перепуганных насмерть детей, многие из которых впоследствии стали хронически страдать тяжелыми расстройствами психики; и, главное, осознание своей абсолютной беспомощности перед торжествующим бесчеловечным преступлением могли свести с ума любого, даже самого крепкого человека. Моя знакомая, которую я хорошо знал как веселую, спортивную, никогда не унывающую женщину, каким-то чужим, смертельно уставшим голосом после очередной бессонной ночи мне совершенно спокойно в трубку сказала: «Быстрей бы один из этих самолетов уронил хотя бы одну бомбу на нас, чтобы это все закончилось…» В бомбардировках погибли сотни детей, тысячи стали инвалидами. В это же самое время США были всецело захвачены очередной дискуссией о правах ребенка – выдавать ли 10-летнего мальчика законному отцу на Кубу, как тот того законно требовал, или оставить его в США, поскольку мальчик «самостоятельно» выбрал «свободу», после того как ему дали поиграть в компьютер и досыта накормили мороженным.

Так что же у нас выходит? Старейшая в Европе, по Солженицыну, швейцарская демократия до последнего времени была наполовину калекой; венец вдохновенной, всеочищающей «борьбы за демократию» – либо хунта (Чили 70-х), либо – в мягком варианте – компрадорский режим (Россия 90-х). Парламентаризм– фикция, всеобщее избирательное право – надувательство, а сама демократия – это иллюзия, миф, блеф, дымовая завеса, искусно поставленная рвущимися к власти корыстолюбцами. И встает неумолимый вопрос – существует ли вообще демократия как таковая? Есть ли у рядового гражданина шанс получить маленький кусочек права на распоряжение своей жизнью? Или же он обречен жить и умереть по произволу сильных мира сего?

В том-то и дело, что и шанс есть, и демократия существует, и я, например, ее явственно, почти физически ощущаю, когда «из дальних странствий возвратясь» приземляюсь во Франкфуртском аэропорту. Вот это физическое ощущение демократии и есть ее третья, реальная и самая важная ипостась. Эта третья ипостась – дух демократии, разлитый повсеместно в настоящем демократическом обществе и слагающийся из многих простых, привычных, малозаметных простому глазу составляющих, которые человек может по достоинству оценить только при их утрате. Многим людям, оказавшимся в чужой среде, другом государстве, знакомо чувство неуверенности и какого-то томительного, неопределенного беспокойства. Даже находящимся на отдыхе желанным гостям любой страны – туристам, нет-нет, да и приходит в перегретую голову предательская мыслишка: «Да уж скорей бы домой!». Чаще эта мысль посещает головы, находящиеся в экзотических странах. Там нередко случаются неприятные эпизоды, в которых совершенно пропадает жизненно необходимое человеку чувство уверенности и защищенности. Когда вы, например, увлекшись съемкой местных красот, вдруг обнаруживаете, что ваша растерянная жена и старшая дочь, немного поотстав, находятся в плотном кольце аборигенов, что-то настойчиво им объясняющих; когда вечером садитесь в обшарпанное такси с чересчур оживленным водителем или когда гвардейцы почетного караула «сшибают» с вас чаевые за посещение государственных святынь. И самое неприятное в таких ситуациях заключается в том, что исход возможных конфликтов совершенно неочевиден, хоть бы вы трижды были правы. Поэтому я всегда с радостным облегчением читал надпись на щите, долгое время висевшем в зале прибытия франкфуртского аэропорта: «Наконец-то дома!».

В настоящей демократии человек, живущий по законам и по совести, может и должен постоянно ощущать комфортное чувство уверенности в своей защищенности и в защищенности своих близких от любого произвола, гарантированное уважение общества. Это необходимое и первое условие любой демократии. В этом условии, кстати, заключается и огромное воспитательное значение истинной демократии. Это условие нельзя упрощать и сводить к узкому пониманию как к гарантии личной неприкосновенности. Оно должно пониматься гораздо шире, в том смысле, что полицейский, например, должен быть мне, законопослушному гражданину, союзником, товарищем и помощником и в трудной ситуации, и в повседневности, а не просто орудием государственной власти, полностью ко мне равнодушным в случае отсутствия у него ко мне профессионального интереса.

Это демократическое состояние невозможно ввести в общество декретами и постановлениями партии и правительства. Не зависит оно и от формально узаконенного всеобщего избирательного права и провозглашения свобод. Оно требует долгой и кропотливой нравственной работы всего народа, осознания каждым членом общества своей причастности и ответственности за судьбу своей страны и конкретных людей. И только в результате постоянного нравственного совершенствования можно достичь высшей, духовной ступени демократии, только одна, которая и способна исправить российское общество, изуродованное последними 20-ю развратными годами.

Третье комическое отступление. Еще до атаки 11 сентября в Нью-Йорке меня в Германии посетили гости. По дороге из аэропорта, торопясь поскорее сесть за стол, мы забыли в электричке одну из сумок. В ней не было ничего важного, поэтому мы благоразумно решили обойтись без заявлений о пропаже и без проволочек приступили к долгожданной трапезе. По прошествии нескольких часов я неожиданно вспомнил о пропавшей сумке и предложил гостям лично удостовериться в порядочности жителей Германии и заодно оценить достижения немецкой демократии. Мы рассчитали время очередного прибытия на наш вокзал нашего поезда и, подъехав к его приходу, спокойно забрали из вагона нашу сумку, которая одиноко, как ни в чем не бывало, стояла на верхней полке. Возвратясь домой, мы, разумеется, провозгласили тост за благополучие и процветание Германии.

Но ведь были и в России времена, когда решетки устанавливались только на окнах магазинов и сберкасс, а двери домов даже в городах запирались на одну задвижку снаружи. В годы моей молодости я успел вдохнуть полной грудью неповторимый воздух личной свободы и независимости, глубокого уважения моих прав и человеческого достоинства всем обществом и государством. В ранней юности, когда встает вопрос о выборе профессии и жизненного пути в целом, все двери для меня, как и для всех моих сверстников, были открыты, все дороги свободны. Я был волен выбирать себе любой путь, зная заранее наперед, что при любом выборе я буду обеспечен и интересной работой с достойным заработком, и фактически бесплатным жильем; мои дети в любом случае будут обеспечены самым лучшим и вдобавок бесплатным образованием, а в случае болезни я в любом уголке страны гарантированно получу бесплатное лечение и в старости достойную пенсию. При этом мне было совершенно безразлично, сколько партий и с какими названиями находится у руля государства. Главное, что нашему поколению были гарантированны государством неотъемлемые права: право на труд, свободный выбор места жительства и самые важные социальные права – на образование, медицинское обслуживание и пенсионное обеспечение в старости.

Четвертое практическое отступление. В Германии идет постоянное, хотя и неофициальное, соревнование между федеральными землями во всех сферах жизни – в экономике, образовании, в социальных достижениях и т. п. Бессменным победителем по большинству показателей является Бавария. У нее и производимый продукт на душу населения самый высокий, и самая низкая безработица, а ее детки постоянно побеждают на школьных олимпиадах. Интересное объяснение дают сами баварцы своим заметным успехам, значительным даже на фоне остальной Германии. Они объясняют их так: в нашей земле уже на протяжении 50 лет фактически существует одна-единственная партия – ХСС, которая заботится о нашей земле как родная мама. Мы отвечаем ей взаимностью – любовью и доверием и постоянно выбираем только ее представителей во все органы власти. Поэтому наша любимая и единственная партия ХСС, всегда уверенная в нашей постоянной и безраздельной поддержке, не отвлекается на дешевый популизм и демагогию предвыборных кампаний, а постоянно и добросовестно работает над тем, чтобы сделать нашу жизнь еще лучше. Она может строить долгосрочные планы развития нашей земли и одна-единственная несет ответственность за их исполнение. Именно поэтому у нее все получается лучше других. Добавим, что бессменный Генеральный секретарь партии ХСС Эдмунд Штойбер намного превзошел по числу лет пребывания на главном посту партии даже самого Леонида Ильича Брежнева.

Таким образом, однопартийность вовсе не означает автоматически застой, деградацию, кризис и, в конечном счете, катастрофу разрушения. Наоборот, в условиях подлинной народной демократической традиции однопартийность, на примере Баварии, означает благополучие и процветание.

Кто и как поставил крест на подлинных, великих достижениях первой страны социализма и ее правящей коммунистической партии в конце 80-х, начале 90-х мы уже знаем из предыдущих глав. Теперь же рассмотрим важный вопрос – были ли несомненные достижения позднего СССР в обеспечении важнейших прав человека явлением случайным и временным или же они основаны на глубоких народных традициях и высокой нравственной культуре русского народа?

Русская народная демократия духа

Антирусская, антисоветская пропаганда, а позже, в 90-х, официальная российская пропаганда всегда представляла Россию как тысячелетнюю рабу, требующую постоянного приложения крепкого кнута и неспособную самостоятельно себя содержать. Разумеется, этой же пропагандой было отказано русскому народу в элементарной демократической культуре. Антирусские агитаторы совершенно игнорировали даже такие заметные в истории России явления, как Псковская и Новгородская республики, в которых 400 лет царила прямая демократия самой высокой пробы. Игнорировали они и развитую общинную демократию, о которой мы уже достаточно подробно говорили в третьей части данного сочинения. Клевета на русский народ, обвинение его в несостоятельности не раз и не два опровергались славянофилами. Но не только ими. Заметная высокая культура общественной, демократической жизни сельских общин России позволила графу Витте (которого нельзя упрекнуть в славянофильстве) в свое время написать:

«… я смотрю, – и всегда смотрел, – на Россию как на государство наиболее демократическое из всех государств Западной Европы, но демократичное в особом смысле этого слова, – было бы правильнее сказать: как государство "мужицкое"…»

Очень сильное высказывание недюжинного ума человека, хотя и сделанное с небольшой оговоркой. Какую же такую особую, «мужицкую» демократию имел в виду граф Витте, и главное, почему же она, по его мнению, превосходила известные европейские демократии того времени?

Снова обратимся к истории. Вскоре после эпохи петровских, «западнических» реформ, вылившихся в кровопускание у значительной части русского народа, императрица Елизавета вдруг отменяет смертную казнь. Ее вновь вводит Екатерина Великая (после бунта Е. Пугачева), но ограниченно и только для политических преступников. Уголовные и экономические преступления тогда в России смертью не карались. Заметим, что в то же самое время в цивилизованной Европе, например в Англии, существовало более двухсот провинностей, за которые свободные граждане Соединенного Королевства наказывались лишением жизни, в том числе и за обычное бродяжничество. В России же на протяжении значительных отрезков времени развитый государственный репрессивный аппарат практически отсутствовал. Поэтому нет ничего удивительного в том, что для приведения в исполнение смертного приговора пятерым декабристам даже в столице не нашлось ни одного профессионального палача, который бы умел правильно вязать удавку для виселицы – казненные полуживыми вываливались из неумело завязанных петель. А в Европе в это время даже самый маленький городок обязательно имел заплечных дел мастера, который без дела никогда не скучал и, непрерывно практикуясь, быстро достигал в своем ремесле профессионального совершенства. Что же удерживало огромный, «дремучий», по выражению западников, народ от вечной бузы, анархии и беспощадных бунтов? Разумеется, не полицейская дубинка и не отряды карателей, содержание которых в достаточном количестве царское правительство просто не могло себе позволить. Ответ прост – именно «мужицкая» демократия духа, воспитанная в народе веками и неразрывно связанная с нравственными устоями православной веры.

Культовый фильм западной молодежи 90-х «Баскетбольные дневники» с Леонардо ди Каприо в главной роли начинается очень эффектной сценой физического наказания главного героя, происходящей в стенах современного американского колледжа. Взрослый парень 16–17 лет, в приличном костюмчике с белой рубашкой и аккуратно повязанным галстуком, покорно стоит на четвереньках, а его мудрый наставник и учитель изо всех сил смачно, с оттяжкой лупит оригинальным «учебным пособием» по тощим филейным частям своего ученика. «Учебное пособие» специально сконструировано для удобного держания двумя руками и вообще выполнено профессионально, с глубоким знанием предмета и представляет собой гибрид бейсбольной биты с удлиненной саперной лопаткой.

Вот так столетиями выковывались, воспитывались и воспитываются сегодня самостоятельные, инициативные и при этом законопослушные свободные индивидуумы в главных кузницах индивидуалистов – в США и Великобритании (в последней физические наказания в общественных школах были отменены только в 1986 году, ну а в частных школах, по усмотрению владельца, существуют и поныне). Однако не будем торопиться осуждать «их нравы» и однозначно утверждать, что физическое наказание школьников – это всегда плохо. В конце концов, это их дело, и тем более что оно дает кое-какие положительные результаты. Отсутствуй, например, физические наказания в английской общеобразовательной школе, мы бы, наверное, так никогда и не услышали бы песенку Леннона «Help!».

Что же Россия? Русская народная демократия духа позволила отменить физические наказания не только в школах, но и повсеместно еще в 60-х годах XIX века. Наказанию розгами подвергались только преступники по приговору суда. У русских людей того времени настолько высоко было развито чувство справедливости и собственного достоинства, что общественное давление заставило власть отказаться от унизительной процедуры физического наказания своих граждан без суда и следствия. Больше того, высокие гуманистические представления российского общества о чести и достоинстве человека, его правах переходили всякие разумные нормы. Ярким примером тому служит дело Веры Засулич.

При посещении дома предварительного заключения столичный градоначальник Трепов был оскорблен вызывающим поведением одного из заключенных – студента Боголюбова. Неспешно прогуливаясь по двору царского КПЗ, студент выказал крайнюю непочтительность к градоначальнику и его свите, плавно продефилировав мимо них с заносчивым видом и не сняв при этом картуза, даже не снизойдя до приветливого кивка. Взбешенный вызывающим поведением студента Трепов все же не отважился на принятие немедленных воспитательных мер по отношению к нахальному молодому человеку, поскольку по новому законодательству это можно было сделать только по приговору суда. Продолжая кипеть от возмущения, он все-таки благоразумно решил подстраховаться – заручиться поддержкой специалистов по этому важному вопросу, для чего объехал дома трех высокопоставленных царских сановников и не застал их. Четвертый – министр юстиции Пален – одобрил намерение Трепова, и дерзкий студент был выпорот. Поднялась невиданная шумиха вокруг этой порки, и на пике ее волны девушка по имени Вера Засулич, не имевшая к злополучному студенту никакого отношения и ни разу не видевшая его даже на фотографии, по-своему решила восстановить справедливость. Она купила револьвер, записалась на прием к Трепову и выстрелила в грудь бедного старика в упор, находясь в его кабинете на приеме. Справедливое наказание послужило причиной покушения на убийство с отягчающими обстоятельствами и едва не закончилось смертью столичного градоначальника. Но самые удивительные события были еще впереди. Над убийцей-террористкой состоялся суд присяжных, который полностью оправдал ее преступные действия и отпустил на свободу прямо из зала суда. Ликующие толпы горожан подхватили преступницу на руки и восторженно понесли по проспектам Петербурга. Эти люди, по-видимому, были убеждены в том, что в лице несостоявшейся убийцы они несут свет и свободу России.

Тем не менее нужно признать правоту Витте – русские действительно, благодаря широте своего характера, намного превосходили европейские народы в своем максималистском представлении о правах и достоинстве человека – неотъемлемых составляющих истинно демократического общества.

На первый взгляд, сказанное прямо противоречит приведенному в начале главы утверждению о невосприимчивости русскими демократической культуры Запада ввиду полного отсутствия у широких народных масс демократической традиции. Однако противоречия здесь никакого нет. Дело в том, что русская народная, «мужицкая» демократия исторически была основана на совершенно другом фундаменте, нежели европейская. Европейцы, начиная с Древнего Рима, строили свою жизнь по писаным законам, за нарушение которых следовало неотвратимое наказание. Плеть, топор, петля, костер, дыба, гильотина, электрический стул на протяжении веков являлись действенным воспитательным средством сегодняшних законопослушных народов Запада. Русская же организация жизни была выстроена на двух важнейших явлениях собственной российской истории. Во-первых, на нравственных законах, духовных ценностях Русской православной церкви, вошедших в плоть и кровь русского народа и ставших его глубоко внутренним, духовным убеждением. И во-вторых, на традициях солидарного общества сельской общины, установление которых относится к глубокой древности – догосударственным родоплеменным отношениям между людьми. И хотя формально у восточных славян также имелись собственные писаные законы, например, «Русская правда», «Домострой», из-за огромности территории, изолированности сельских общин, феодальной раздробленности эти законы не имели действенной силы на всем пространстве страны. Подавляющее большинство населения Руси и позже России строило свою жизнь, свои взаимоотношения с окружающим миром на базе неписаных норм поведения, которые складывались на протяжении столетий в определенные стереотипы поведения под непосредственным воздействием православной версии христианства, ее трактовок понятий справедливости, добра и зла. Поэтому русская «мужицкая демократия» не имеет ничего общего с демократией «законопослушных индивидуалистов», подробно прописанной в законах. Русская «мужицкая демократия» – это демократия духа, а не права.

Однако оставим специалистам исследование очень интересных вопросов о различиях в шкале нравственных ценностей у восточных и западных церквей, у крестьян русской и немецкой общины. Ограничимся только приведением исторических примеров, которые бы наглядно на практике демонстрировали эти различия.

Предыстория США, неустанно радеющих сегодня о правах человека, началась, как известно, с открытия Колумбом Нового Света. Вслед за первооткрывателем в новые земли ринулись полчища завоевателей, вдохновляемые сначала римско-католической церковью, а затем и всевозможными протестантскими сектами. В ходе завоевания Старым Светом Нового были беспощадно разграблены и уничтожены высокоорганизованные государства и цивилизации, в том числе и многомиллионные государства инков (1534 г.) и ацтеков (1521 г.). Народы, населявшие эти государства, были большей частью уничтожены, оставшиеся были порабощены или рассеяны по огромным площадям непроходимых тропических лесов. Их высокая культура была безвозвратно утрачена; города с широкими, прямыми улицами и многоэтажными каменными домами, снабжавшимися водой с помощью водопровода; трудолюбиво возделанные, орошаемые с помощью сложнейших ирригационных систем поля – все подверглось уничтожению и было превращено беспощадными завоевателями в безжизненные пустыни.

Примерно в это же время Русь и Москва отчаянно защищались от опустошительных нашествий орд Казанского и Астраханского ханств. Собравшись с силами в царствование Ивана Грозного, Русь одержала долгожданную победу над Казанским ханством. Казань была взята, а ханство, долгое время терроризировавшее русские земли, прекратило свое существование. Казанское ханство, бывшее осколком Золотой Орды, погрузившей русскую жизнь на два столетия в беспросветный мрак рабства и унижения, фактически продолжало в отношении Руси разбойничью ордынскую политику набегов, грабежей и увода в рабство русского населения, поэтому неизбежно ассоциировалось в сознании русских с ненавистной Золотой Ордой. Несмотря на это, русские православные люди того времени смогли перебороть в себе острое чувство вражды и мести и по-христиански простили заклятых врагов, вобрав их в состав своего государства и сделав их равными себе – уже в правительстве Ивана Грозного имелись татарские представители. А сегодня можно уверенно говорить о счастливой судьбе народов, населявших когда-то Казанское ханство. Самые крупные из них – татары, чуваши, башкиры, удмурты, мордва – имеют свою государственность, сохранили и развили свою национальную культуру, традиции, язык. Они имеют свои университеты, науку, СМИ. Насколько судьба народов Казанского ханства контрастирует с судьбой народов государства инков, ровно настолько же контрастируют мировоззрение и нравственные ценности русского православного воинства, а значит, всего народа, с мировоззрением и нравственными ценностями испанских конкистодоров, воспитанных в лоне римско-католической церкви. Две ветви одного и того же христианского учения и два принципиально разных результата в практическом его применении вопиют о недопустимости равного подхода к обеим культурам – западной (католической и протестантской) и восточной (православной) во всех сферах человеческой деятельности. Русские, легко и без злопамятства простившие своих недавних кровных врагов, жили и живут совсем по другим законам, нежели европейские народы, огнем и мечом покорившие весь мир. Римско-католическая церковь, отпускавшая любые грехи за соответствующие деньги, была надежной идеологической опорой, а иногда вдохновляющей и организующей силой большинства завоевателей. Чем больше грех, тем крупнее откупная сумма – очень простой, доступный и действенный метод в воспитании «христианских» добродетелей. К этому подходу Рима в духовных делах позже добавился протестантский кальвинизм, провозгласивший богатых богоизбранными, а бедных – самим Богом отверженными изгоями, недостойными внимания общества. В православной России было все наоборот. Нищие и юродивые считались «божьими людьми», которым всячески нужно было помогать, дабы заслужить расположение Всевышнего (притом юродивые запросто позволяли себе публичные насмешки даже над особами царского звания), а кичиться богатством и тем более заставлять страдать и губить человеческие души ради денег считалось тяжелым грехом. Причем было совершенно неважно, кому принадлежала эта душа – православному или какому-нибудь басурману. Поэтому невозможно себе представить русского крестьянина, с азартом охотящегося за рабами во вновь присоединенных землях или хладнокровно срезающего скальпы с 12– 13-летних детей инородцев за какие-нибудь пару рублей. А ведь их было присоединено к России немало, и везде повторялась одна и та же картина – уважительное, бережное отношение к чужой культуре, верованиям и традициям, правам человека на жизнь и человеческое достоинство со стороны «поработителей» к «порабощенным», хоть бы они были «язычниками погаными». И это притом, что наравне с дружественными племенами и народами на пути продвижения России на Восток и на Юг часто попадались враждебные племена, стычки с которыми приводили к неизбежным жертвам с обеих сторон. Волей-неволей снова приходит на ум сравнение с вторжением испанских конкистадоров в Америку, которые были приняты местным населением за богов, вернувшихся на землю, поэтому не знали ни в чем отказа. И тем не менее доверчивые аборигены неумолимо и методично истреблялись завоевателями с нечеловеческой жестокостью, тотальному геноциду подверглись практически все коренные народы Америки.

«Тюрьма народов», как именовали Россию долгое время на Западе, а потом стали именовать собственные революционеры, наоборот, на протяжении всей своей истории демонстрировала высокие образцы гуманизма и неприятия насилия в любом виде – начиная от революционного и кончая вмешательством во внутренние дела суверенных государств. Даже подчинив себе после очередного передела часть Польши – ближайшего традиционного соседа-соперника, Россия отнеслась с большим уважением к побежденным братьям славянам, разрешив иметь им собственную конституцию, хотя сама ее не имела, собственный парламент-сейм, собственное правительство и даже собственную армию. Когда конфедерация южных штатов начала проигрывать северным штатам в гражданской войне в США, когда Великобритания и Франция уже были готовы выступить на стороне южан, чтобы отхватить себе куски пожирнее от распадавшегося государства, Россия твердо заявила, что выступит на стороне северян, возглавляемых легитимным президентом, и не потерпит ни вмешательства извне во внутренний конфликт, ни расчленения страны без согласия ее президента. Таким образом, интервенция была предотвращена и тем самым спасена целостность США. Поэтому вполне обоснованно можно было бы предложить американцам наряду с Авраамом Линкольном считать национальным героем США и российского императора Александра II. В знак своей поддержки молодого государства Россия вскоре передала США на ограниченный срок Аляску вместе с будущим легендарным Клондайком за символическую цену в 8 млн долларов. И тут снова обнаружилась со всей очевидностью бесконечная разница русского и западного подходов к чужим культурам. Гуманность русской колонизации Аляски признают даже американские историки. Разумеется, нельзя игнорировать того факта, что некоторые русские купцы, отличавшиеся особой жадностью и набиравшие свои команды из бывших каторжников, которых в Сибири было множество, несли с собой к новым подданным России не только оливковые ветки. Но, начиная с Екатерины Великой, указавшей русским промышленникам, чтобы они «ласково и без малейшего притеснения и обмана обходились с новыми их собратьями», царские власти неизбежно предавали суду всех злодеев-насильников из числа своих соотечественников и покровительствовали туземцам. Особую роль в освоении новых территорий играла миссия Православной церкви. Священнослужители-подвижники открывали школы, училища, где обучали местное население на их же родном языке, старательно его перед тем выучив. С помощью русских священников народ алеутов, например, получил свой первый букварь и собственную письменность. Первое, что сделала американская администрация, сменив русскую, – запретила родной язык алеутов и русский заодно.

С приходом капиталистических отношений в Россию русская «мужицкая» демократия была в значительной степени повреждена. В городе общинные порядки быстро утрачивали свое влияние на бывшего крестьянина, аксиома православия «Не в силе Бог, но в правде!» повисала в воздухе, не находя подтверждения в повседневной жизни. Оставшись один, «без руля и без ветрил», все дальше отдаляясь от общины и Православной церкви, русский мужик терял свою законопослушность. Потеря веры автоматически перечеркивала традиционные представления о добре и справедливости, низводя человека, созданного по образу и подобию Божьему, до уровня дикого зверя, питающегося своими сородичами. Все потрясения, которые случились затем с Россией – начиная от столыпинских реформ и кончая коллективизацией, убеждали русских людей в главенстве законов джунглей «Каждый сам за себя!», «Человек человеку волк!» и в человеческом обществе. И можно только удивляться и восхищаться нашими дедами, которым каким-то чудом удалось в этих нечеловеческих условиях бесконечных войн, горя и страданий сохранить нерушимую веру в святость человеческой жизни, способность к состраданию, готовность незамедлительно приходить на помощь к терпящим бедствие.

Русская народная демократия духа неожиданно воскресла в первичных трудовых коллективах СССР, которые А. Зиновьев назвал «клеточками коммунизма». Эти «клеточки» решали довольно широкий круг вопросов – начиная от распределения квартир и путевок и заканчивая наказанием провинившихся членов коллектива за нарушение общепринятых этических и даже правовых норм. Эта практика способствовала закреплению и развитию в широких народных массах навыков народовластия. К большому сожалению, перенесение центра тяжести действующих механизмов самоуправления низшего уровня в трудовые коллективы нанесло невосполнимый ущерб развитию местного самоуправления. В СССР так и не получила достаточного развития демократия по месту жительства. Активность избирателей на местах просыпалась только непосредственно перед выборами и то, как правило, в форме шантажа местного исполкома. «Пока не уберете свалку из-под моих окон, не залепите дыру в асфальте перед моим подъездом, не отремонтируете качели во дворе – на выборы не пойду!» Вот и все участие советского человека в местной жизни. В настоящей демократической стране активное участие жителей в жизни собственной общины – важнейший приоритет демократического общества.

Слабость местной власти, отчужденность, разобщенность людей вне рабочего коллектива сыграли особо трагическую роль в 90-е годы. Последняя опора народной демократии и солидарного общества, последняя связующая нить между людьми – трудовые коллективы – «клеточки коммунизма» были до основания разрушены и окончательно уничтожены радикальными «реформами» и последовавшей затем приватизацией. Произошла неизбежная «атомизация» общества – распад народа на элементарные, отчужденные друг от друга частички. При этом советские люди превратились не в законопослушных индивидов, как это представлялось СМИ, а в разобщенную толпу бесправных и безгласных рабов, которыми очень легко повелевать. Но, в отличие от рабов Древнего мира, выставлявшихся для продажи на специальных невольничьих рынках и неторопливо ожидавших своей участи, современные рабы, по причине своей избыточности, вынуждены непрерывно метаться в поисках для себя и своих деток хотя бы крохотного места под солнцем на любых условиях. Нравственный аспект и в этих поисках, и при исполнении с трудом найденных, непосредственных рабочих обязанностей сегодня не играет ни какой роли. Главная и единственная ценность, мерило всего – копейка. В таких условиях успешно бороться с коррупцией, кумовством, казнокрадством практически невозможно. И самое худшее, что этот процесс погружения в тотальные первобытные рыночные отношения непрерывно сопровождает безудержная нравственная деградация общества.

В ожесточенных боях за Берлин русский солдат, рискуя собственной жизнью, спас немецкую девочку – дочь своего заклятого врага от неминуемой смерти, вытащив ее из зоны обстрела. Великому, нравственному подвигу русского солдата был установлен известный памятник.

Группа подвыпивших молодых людей, воспитанная на «рыночных ценностях», прогуливаясь по городу Достоевского, случайно натолкнулась на таджикскую семью, мирно возвращавшуюся с катка. Все, что произошло потом, не смог бы описать и сам Достоевский. Ни один человек, рожденный среди людей, не в состоянии понять, как может современный юноша, взращенный в красивейшем и культурнейшем городе мира, раз за разом всаживать нож в хрупкое, беззащитное тельце девятилетней девочки. Кошмар содеянного умножился в суде, где сторону убийц заняли присяжные, усмотрев в их действиях только хулиганство и провозгласив фактически оправдательный приговор страшнейшему из всех преступлений – детоубийству.

2. Либерализм и социал-дарвинизм

Если верить всему тому, что пишут «демократические» СМИ, то приходится признать, что в 1991 году над Россией воссияла-таки «звезда пленительного счастья» – свобода, восход которой с «томленьем упованья» веками ожидала 1000-летняя раба. Правда, после октября 1993 года эта звезда приобрела отчетливый багровый оттенок, но этого «демократические» СМИ, разумеется, не заметили. Точно так же они «умудрились» не заметить и того обстоятельства, что после восхода этой звезды больше половины населения страны рухнуло в беспросветную нищету. При этом захлебывающаяся от счастья «свободная пресса» не вспомнила также о том, что мудрые люди, такие как Столыпин или Махатма Ганди, говорили в свое время, что нищета есть худший вид рабства. Сегодня «демократические» СМИ убеждают нас, что с уходом от власти Ельцина российская «звезда свободы» затянулась дымкой тоталитаризма. Возможно. Но бесспорно то, что в наступивших сумерках безграничной свободы уровень жизни населения стал существенно выше, чем он был во время буйного ее «сияния» в 90-х годах, хотя и не достиг кажущихся сегодня фантастическими высот «тоталитарного режима» периода развитого социализма.

Возникает естественный вопрос, почему же приход свободы – главного символа счастья и прогресса человечества – обернулся для России откатом с ведущих позиций в мире в ряды третьеразрядных стран и повальным рабством нищеты и бесправия подавляющего большинства населения, неведомыми даже при так называемом «советском тоталитаризме»? И почему, наоборот, народу задышалось свободней при некотором вмешательстве государства в «безграничные» просторы политических и экономических свобод?

Выяснение этих вопросов для России представляется особенно важным еще и потому, что в ее истории «звезда свободы» уже восходила на небосклоне в полном блеске в феврале 1917 года, но тут же утонула в потоках слез и крови. Налицо явная, устойчивая закономерность.

Итак, LIBERTY есть безграничная свобода действий для каждого индивида, ограниченная рамками закона. Звучит неплохо, хотя несколько туманно и даже отчасти противоречиво по смыслу. И тут же первый вывод – абсолютная свобода недостижима. Общество людей, искренне, на деле озабоченных соблюдением прав человека, неизбежно накладывает ограничения на каждого из его членов. При углублении далее в это чересчур многозначное понятие выясняется, что писаных законов для успешного функционирования вековой мечты человечества недостаточно. Требуется еще и выполнение широкого круга дополнительных условий, в числе которых есть и неписаные законы морального плана. Например, обходись всегда с окружающими так, как ты бы хотел, чтобы обходились с тобой: по совести и по справедливости, соблюдая при этом правила приличия и этикета, которые очень разнятся в различных странах и народах. Дальше – больше. Оказывается, кроме классического существует модерн-либерализм, неолиберализм, левый либерализм, правый либерализм, социальный либерализм и даже либеральный социализм. Но и этого мало. Все эти либерализмы по-разному применяются в различных сферах человеческой деятельности. Существуют политический, экономический, культурный и даже братский либерализм. Ничего удивительного нет в том, что в этом многообразии апологеты разных типов либерализма зачастую являются непримиримыми врагами. Например, представитель культурного либерализма, ратующий за легальное употребление наркотиков, эвтаназию, уравнивание в правах гомосексуальных сожителей с традиционной семьей, никогда не придет к согласию с представителем классического либерализма. Но и это еще не все. В природе существуют еще умеренные и радикальные либералы, которые тоже как-то себя различают и не путают друг друга даже в темноте.

Для рядового гражданина, далекого от политологии, постичь все эти тонкости, научиться различать нюансы современных либеральных течений и правильно оценивать последствия их внедрения в собственной стране не представляется возможным. Задача похожа на ситуацию, как если бы жителю далекой, захолустной деревни, слышавшего в своей жизни только бренчанье балалайки да блеянье овец с баранами, предложили бы дать оценку игре «вживую» симфонического оркестра как в целом, так и отдельно по группам инструментов.

Зато многоплановая сложность термина «либерализм» предоставляет собой безбрежное благодатное поле для деятельности всякого рода демагогов, пустозвонов, графоманов, труды и речи которых не имеют никакого практического значения, но зато приносят авторам чины, звания и заоблачные гонорары. Они исписывают тонны бумаги, но так и не могут внятно ответить на вопрос, что и как нужно делать с этой самой LIBERTY, чтобы получить устойчивое развитие страны, чтобы всему населению страны, а не 10 %, стало «жить лучше и веселей». Одновременно они наглухо забивают голову обывателя пространными бесплодными теориями, повергающими нормального человека в интеллектуальный ступор и лишающими его способности к здравому рассуждению.

Однако вопрос поставлен и требует ответа. Поэтому, не поддаваясь на провокации либерального агитпропа и не вдаваясь в теоретические дискуссии, где нам уже заботливо расставлены либеральными теоретиками крепкие капканы, подойдем к поставленному вопросу с другой стороны. Мы поступим так, как обычно поступают в подобных затруднительных ситуациях практические люди, живущие на Украине и в Израиле. У них любое неясное явление, прежде чем оно будет принято или отвергнуто, обязательно должно ответить на вопрос: «А какая нам в этом польза?». Воспользуемся же и мы опытом мудрых людей и спросим себя – какая нам польза в либерализме?

Как уже не раз отмечалось в предыдущих главах, основой русской жизни всегда был коллективизм, взаимопомощь, солидарность и никогда обособленность и индивидуализм.

«Эта способность признавать «общее» более важным, чем «частное» (отнюдь не отвергая последнее), имела, на мой взгляд, громаднейшее значение в многострадальной истории русского народа. Пожалуй, наряду с такими производными качествами, как доброта, отзывчивость, готовность к самопожертвованию, долготерпение, трудолюбие, отчаянная храбрость и коллективизм, она на протяжении столетий составляла главную особенность русского менталитета и главную черту национального характера»[38].

Когда земские деятели приходили к мужикам в деревню и пытались им разъяснять смысл столыпинской реформы, мужики понимали только одно – их насильно хотят развести по своим углам, изолировать от «обчества», что было для них равнозначно неминуемой гибели. Поэтому ораторы, воодушевленные своими пламенными речами и призывами к выходу крестьян из общины на хутора, рисуя им картинки счастливой жизни единоличника, к своему великому изумлению, часто выслушивали примерно такой единодушный ответ схода: «Ну, ежели другого пути нет, то решайте нас всех тут же жизни вместе с детьми и домочадцами. Вашей муки терпеть не желаем». Обескураженные пропагандисты теряли дар речи, не понимая, чем они могли спровоцировать такую дружную кладбищенскую реакцию крестьян.

Во время социализма коллективистские традиции в обществе всемерно поддерживались и поощрялись, в противовес индивидуалистским, частнособственническим наклонностям. Общество, государство в России всегда было первичным; личность, персона всегда были вторичными и подчиненными воле общества.

Другое дело Америка. Сорваться с родного места, плыть через океан навстречу страшным опасностям и ужасным приключениям могли только смелые, инициативные и решительные люди, не страшившиеся ни дикой природы, ни индейских стрел, ни пуль своих и чужих конкурентов. Все они в той или иной степени были авантюристами, но обладали при этом и огромной деловой энергией, обостренным чувством независимости, гордости и были одержимы несокрушимым духом абсолютной свободы. И совершенно не случайно именно им пришлась по душе древняя как мир идея о первичности власти индивида и вторичности власти общества, государства, всевозможных «богоизбранных» и «богопомазанных». Согласно этой привлекательной идее последние получают только ту часть власти, которую «свободные личности» пожелают им делегировать. Эта идея захватила колонистов до такой степени, что они совершили революцию и построили первое в мире государство, где сувереном являлся народ. Основной закон нового государства начинался точно теми же словами, что и добрый старый пиратский кодекс чести: «Мы, народ…». Затем, изолировавшись от всего света, колонисты больше века строили свой мир, не брезгуя при этом открытой работорговлей и беспощадным геноцидом местного населения. Основным неписаным законом этого мира был Его Величество мистер Кольт, а его верховным судьей Его Честь мистер Линч. Из этого запертого кипящего котла явились миру невиданные до того люди – волевые, энергичные, с полным отсутствием традиционной христианской морали и без прочих «глупых сентиментальных чувств». В построенном ими обществе «равных людей» считалась нормой бездонная пропасть нищеты и бесправия для одних «равных» и сверкающая роскошь безграничного богатства для других, не менее «равных». В чьих-то мемуарах я вычитал, что социальная несправедливость построенного в США общества в 30-х годах потрясла даже гитлеровского генерала, побывавшего в США и уже успевшего впитать в себя теорию о расовом превосходстве ариев над всеми прочими людьми. Только в результате обрушившейся на капиталистический мир Великой депрессии, когда марксистско-ленинская теория о неизбежном крахе капитализма фактически подтвердилась практикой, а огромные толпы людей, лишившихся в одночасье всех средств к существованию, вышли на улицы, только тогда руководство США озаботилось решением социальных вопросов всего населения страны, предотвратив тем самым российский вариант развития кризиса.

Дух свободы американских ковбоев, всегда твердо знавших, чего им в этой жизни надо достичь, и для этого способных бесстрашно скакать тысячи километров по диким прериями и без предупреждения, не промахиваясь, стрелять с обеих рук из любого вида оружия в сторону малейшего подозрительного шороха, не имел ничего общего со смиренным, покорным нравом русского мужика. Глубоко религиозный, богобоязненный русский мужик только в случае самой крайней необходимости брался за топор. Русский крестьянин, живший глубокой внутренней духовной жизнью, в которой он стремился постичь главный смысл человеческого бытия, определить существующие границы добра и зла, дороже всего ценил в этой жизни справедливость, за грубое нарушение которой он был готов отчаянно бунтовать и биться до последней капли крови.

Хирург Амосов, занявшись на старости лет социологией, пришел к выводу, что в любой популяции людей сильные, волевые, инициативные люди составляют 5—10 % от всего населения. Для США процент «энергичных» людей должен, по-видимому, достигать не менее чем 50 %. Простой здравый смысл подсказывает – для достижения благополучия тем путем, который прошли США, для получения нужного процента деловых людей, «перековки» недавних общинников в закоренелых индивидуалистов российскому населению следует терпеливо преодолевать долгий, многодесятилетний, а может быть, и столетний путь. В пути нужно будет сломать о колено собственный характер, выбросить в помойное ведро веками устоявшиеся нравственные ценности, растоптать национальный менталитет.

«Эге, – насторожились бы практические люди из Украины и Израиля, – ломать-то дело нехитрое и хорошо нам знакомое. Однако что мы получим взамен – одному Богу известно». И поставили бы первый минус.

Затем практические люди наверняка бы вспомнили, что Россия – очень большая страна с суровым климатом, с неравномерно разбросанным по ее территории населением, отсталыми окраинами и неразвитой инфраструктурой; что 40 тысяч населенных пунктов не имеют элементарной телефонной связи; «скорая помощь» не в состоянии прибыть к больному из-за отсутствия дорог; первоклашек приходится «за уши» вытаскивать из грязи, чтобы они смогли наконец-то дойти до школы. Либерализм же это положение не исправляет, а, наоборот, усугубляет, обрекая провинцию России на жизнь по Джеку Лондону– вечную борьбу за выживание. Практическая реализация беспредельного либерального лозунга «Все дозволено, что не запрещено!» на деле в российской провинции оборачивается беспредельным произволом местных администраций, уже в совершенстве овладевших политтехнологиями, т. е. приемами ловкого манипулирования разобщенным обществом; с его же помощью провинция обрекается на беспредел могучих сырьевых компаний, способных купить с потрохами любую власть и любое правосудие. Те же области, которым Бог не дал подходящей сырьевой базы, у которых кроме «старых пимов» взять нечего, обречены на запустение, а их население – на мучительное вымирание. В условиях российской провинции любой тип либерализма, ограничивающий государственный патернализм, прямо ведет к самому дикому социал-дарвинизму, при котором общество людей быстро превращается в общество зверей. Либерализм сразу и безоговорочно становится на сторону хищника, оправдывает и закрепляет появляющееся вопиющее неравенство между членами общества соответствующими теоретическими положениями, основанными на примерах из жизни животного мира. Даже не помощь – простое сочувствие к человеку, попавшему в беду, в условиях социал-дарвинизма исключается. «Споткнувшегося– подтолкни!» Адольф Гитлер, например, был ярым последователем социал-дарвинизма. На его основе он создал свою расовую теорию о полноценности одних народов и неполноценности других. Социал-дарвинизм советует своим жертвам – нерешительным, слабым людям, смириться с катастрофическим положением изгоев общества на том основании, что согласно теории свободного общества и законам природы их положение и не могло быть иным, поскольку они очевидно отличаются от процветающих хищников недостатком «необходимой жизненной энергии» и обречены естественным отбором на гибель. Выживает только сильнейший. В таких условиях от депопуляции обширных территорий не спасут никакие президентские программы.

Таким образом, реализация заветной мечты либералов – создание маленького, ни за что не отвечающего и ни о чем не заботящегося государства – неизбежно обрекает российскую периферию на обособление и ничего не сможет противопоставить центробежным силам, предлагающим плюнуть на Москву и спасаться всем кто как сможет. И «суверенные» территории начнут отваливаться от России кусками. Как известно, в желающих подобрать эти куски недостатка нет.

«Ну, нет, – сказали бы практические люди из Украины и Израиля, – вариант развала страны, раскол когда-то единого, могучего народа на жалкие обломки нам никак не подходит». И поставили бы второй, очень жирный минус.

Поверхностные люди поставили бы точку в исследовании вопроса влияния либерализма на российское общество уже в этом месте. Тем более что на выборах в 2003 году в России все либеральные партии самим народом были списаны в утиль – до широких народных масс наконец-то дошло, что в планы «энергичных людей» вовсе не входит забота о простом люде: либерализм филантропией не занимается.

Но тем-то и отличаются практические люди из Украины и Израиля от всех прочих граждан, что во всех своих делах они предпочитают достигать убедительной глубины и 100 % уверенности в правильности своего вывода. Поэтому прежде чем вынести окончательное решение по данному вопросу, они бы напоследок вспомнили о людях, на практике испытавших прелести пришествия либерализма в Россию, и привлекли бы для дачи показаний бесспорных победителей либеральных «реформ» – олигархов, в расчете на то, что эти последние смогут сказать веское слово в защиту либерализма в России. Но тут практических людей ожидало бы почти непреодолимое препятствие. Дело в том, что качество человеческого материала, из которого соткано большинство олигархов, отличается особым свойством, а именно – эти люди плохо умеют связывать отдельные слова в предложения. А уж задачи проведения анализа, всестороннего осмысления действительности, навыки и умение внятного и последовательного изложения собственных взглядов на бумаге для них и вовсе непосильны.

Однако нашим практическим помощникам повезло. На их счастье нашлась-таки в рядах российских нуворишей пара отщепенцев, способных более-менее доходчиво доносить широкой публике собственные мысли. Правда, один из них сидит в тюрьме, другой находится в бессрочном изгнании, что, однако, им обоим не помешало обменяться кое-какими соображениями по поводу судеб либерализма в России.

Михаил Ходорковский в состоявшейся заочной полемике фактически обвинил либералов России в крайнем эгоизме и шкурничестве при полном одновременном забвении своего долга и ответственности перед страной; в обмане собственного народа.

Вот цитаты из его открытого письма:

«Они не заставили себя задуматься о катастрофических последствиях обесценения вкладов в Сбербанке. А ведь тогда было очень просто решить проблему вкладов – через государственные облигации, источником погашения которых мог бы стать налог на прирост капитала (или, например, пакеты акций лучших предприятий страны, переданных в частную собственность). Но властным либералам жаль было драгоценного времени, лень шевелить мозговыми извилинами /…/

…Они думали об условиях жизни и труда для 10 % россиян, готовых к решительным жизненным переменам в условиях отказа от государственного патернализма. А забыли – про 90 %. Трагические же провалы своей политики прикрывали чаще всего обманом./…/

…Никто в 90-е гг. так и не занялся реформами образования, здравоохранения, жилищно-коммунальной сферы, адресной поддержкой малоимущих и неимущих. Вопросами, от решения которых зависело и зависит огромное большинство наших сограждан. /…/

…Либералы говорили про свободу слова– но при этом делали все возможное для установления финансового и административного контроля над медиапространством для использования этого магического пространства в собственных целях./…/

…Бизнес всегда космополитичен – деньги не имеют отечества. Он располагается там, где выгодно, нанимает того, кого выгодно, инвестирует ресурсы туда и только туда, где прибыль максимальна. И для многих (хотя, бесспорно, отнюдь не для всех) наших предпринимателей, сделавших состояния в 90-е гг., Россия – не родная страна, а всего лишь территория свободной охоты. Их основные интересы и жизненные стратегии связаны с Западом».

Разумеется, на прозвучавшие серьезные обвинения либералов в прямом предательстве интересов родины и ее народа, вдобавок высказанные бывшим сообщником, моментально откликнулись несколько словоохотливых защитников либеральной идеи, находящихся на свободе. Но словоохотливость вовсе не означает глубину мысли и даже не доказывает ее наличие. Практически все ответы, прозвучавшие как возражение Ходорковскому, представляли собой ничего не значащие банальные сентенции розового периода российской демократии, не относящиеся к конкретным проблемам, которые поставил в своем письме Ходорковский. А самое главное, эта вялая реакция либералов однозначно указала на то обстоятельство, что у них совершенно отсутствует творческий потенциал, способный вести страну к процветанию и благополучию. И хотя в письме Ходорковского звучит некоторая оптимистическая нотка, что все могло бы быть иначе, если бы «властные либералы» не ленились и чаще «шевелили мозгами», единообразно-тупая реакция либералов на его выступление доказала обратное – никакого другого исхода, кроме как катастрофического, ожидать от новых управителей было нельзя.

Пожалуй, единственным исключением явилось возражение Березовского. И хотя он тоже не избежал демагогии и бездоказательных утверждений, но, во всяком случае, он попытался последовательно ответить на предъявленные Ходорковским претензии и обвинения в адрес влиятельных либералов. Возражая Ходорковскому, Березовский фактически согласился с ним, что «правое дело либерализма» терпит в России крах по причине недееспособности самих же либералов. В качестве причин кризиса либерализма в России он назвал интеллектуальную несостоятельность и политическое безволие «либеральной элиты России». Увлекшись общими рассуждениями и мимоходом рассмешив читателя призывом к покаянию всего русского народа, он невзначай высказал свое истинное понимание либерализма как особой организации общества. Отвечая на скорбный вопрос либералов «что же нам теперь, горемычным, делать?» (после сокрушительного поражения на выборах), Березовский написал следующее:

«…Так что задача либералов-революционеров как раз и состоит в том, чтобы переломить мнение и волю большинства: 10 % должны убедить 90 % в своей правоте и отстоять ее».

Другими словами, снова революционное насилие – убеждение штыком и прикладом; снова 10 % населения России, представленных самыми безнравственными и циничными грабителями и мародерами, вырвавшими на себя в смуте 90-х огромные национальные богатства, будут с помощью бритоголовых «братков» с крепкими затылками, с успехом исполняющих сегодня роль балтийских «братишек» образца 1917 года, диктовать свою волю 90 % народа, заставлять его жить и работать по понятиям своей разбойничьей банды. Возражений Березовскому со стороны либеральной братии не последовало. Справедливости ради надо заметить, что чуть позже Березовский опубликовал статью под названием «Социальный либерализм в России», где, по-видимому, попытался сгладить впечатление от процитированного выше высказывания рассуждениями об общественной конвенции и общественных гарантиях личной свободы. Но слово, как известно, не воробей, вылетело – не поймаешь.

«Нет и еще раз нет», – твердо скажут практические люди из Украины и Израиля, заслушав олигархов и подводя общий итог своему исследованию. «Как эту мудреную цацку не назови – социальный либерализм или либерализм с человеческим лицом – никакой для нас пользы, кроме вреда и разорения в ней нет. Жили мы 1000 лет без нее, наверняка проживем и еще 50. Тем временем, возможно, и в нашем неразумном обществе появятся необходимые гражданские институты, обеспечивающие эффективную защиту общества от произвола отдельных хищных личностей и групп «энергичных людей». Возможно, и у нас к тому времени вырастет поколение грамотных, ответственных, независимо и справедливо мыслящих граждан, воспринимающих либерализм не как вседозволенность, а как умение находить баланс интересов всех членов общества. Вот тогда и вернемся к рассмотрению этого вопроса. На данном же этапе развития нашего общества либерализм в любой его форме может принести нам только труднопоправимый вред».

При всем желании, я не могу найти контраргументов для того, чтобы возразить нашим добровольным помощникам, поэтому вынужден принять их убийственный вывод. Однако возьму на себя смелость уточнить небольшую деталь. Попробую ответить на такой вопрос – когда же все-таки можно будет сказать о нашем обществе, что оно созрело для принятия либерализма и что провозглашение верховного приоритета права одной личности не повредит правам остальных личностей? Заодно обозначу некоторые критерии для определения достаточной степени готовности бывших советских людей к торжественному вступлению в стройные ряды просвещенных либералов. Итак, о достижении нашими соотечественниками «нужной кондиции» либеральной политической зрелости, о состоявшемся обращении бывшего безнадежного коллективиста в заправского индивидуалиста можно будет говорить тогда, когда вы (как это бывает в Англии), случайно обратив внимание на руки своего сына, вдруг заметите, что они заметно распухли и сплошь покрыты синяками и кровоподтеками. На ваш вопрос «В чем дело?» сын нехотя ответит: «Это учитель физики наказал меня за разговоры на уроке». «A-а, твои проблемы», – ответите вы и, как ни в чем не бывало, продолжите смотреть трансляцию футбольного матча. Несомненным доказательством вашего высоко воспарившего свободного духа может стать будничный случай, когда, например, вы (как это бывает в Германии), посещая сауну, вдруг обнаружите в парилке свою сослуживицу в костюме Евы, томно потеющую на лавке, с раскинутыми по обе стороны лавки руками и ногами; и вы при этом открытии не броситесь вон из парилки, а, наоборот, подсядете на свободный краешек и, чуть касаясь своим потным телом ее тела, ровным, ни разу не дрогнувшим голосом коротко сообщите ей результаты последнего профсоюзного собрания. Затем, после политинформации в парилке, вы, все в том же, не знающем сноса костюме Адама, резво и беззаботно плескаясь в открытом бассейне, останетесь совершенно равнодушным, когда мимо вас проплывет пышнотелая русалка с парой крепких, стройных ног, и вы даже тайком не бросите взгляда ей в след. Наконец, за ваше полностью раскрепощенное самосознание можно будет поручиться тогда, когда вы (как в столице Голландии), находясь на пешей прогулке в самом центре города в совершенно трезвом виде, почувствовав малую нужду, вдруг заметите прямо посредине оживленной площади, там, где обычно располагаются фонтаны, открытое со всех сторон фаянсовое сооружение, специально предназначенное для этих целей, уверенно к нему подойдёте и, не обращая внимания на снующую вокруг вас толпу прохожих, сделаете своё дело, чтобы налегке продолжить своё путешествие.

Вот когда вы поступите в подобных ситуациях подобным образом, я первым поспешу вас поздравить и скажу во всеуслышанье, что вы полностью выдавили из себя рабскую психологию законченного коллективиста и совершенно созрели для счастливой жизни в либеральном обществе в качестве полноценного, свободного индивида.

3. Частная собственность, свободный рынок и конкуренция

Как известно, свободный рынок не только не гарантирует каждому свободному индивиду теплое место под солнцем, но и совершенно не заботится об обеспечении каждого члена общества необходимым минимумом средств для элементарного биологического поддержания его жизни. Другими словами, ему нет дела до права на жизнь каждого отдельно взятого гражданина. Еще меньше этим обеспокоен частный капитал, который ради прибыли готов на любые преступления. Эти слова Карла Маркса в который раз нашли свое трагическое подтверждение, унеся недавно десятки молодых жизней шахтеров Кузбасса. Взрывы, ставшие причиной массового убийства людей на шахтах Кузбасса, были вполне осознанно подготовлены хозяевами шахт, где они, ради собственной наживы, умышленно загрубили показания датчиков, блокирующих работу шахты при появлении в ней повышенного содержания взрывоопасных газов. В стране, отданной на произвол частных собственников, стало всеобщей нормой низведение рабочего человека до уровня животного или того хуже. Сама столица показывает пример обращения с приезжими разнорабочими, как с самыми последними рабами, которые живут хуже любого скота в битком набитых вагончиках и подвалах заброшенных строений и которым, вдобавок, совсем необязательно платить.

Обязанности по сохранению жизни всех членов общества, как правило, берут на себя общественные институты, если, конечно, общество людей стоит в своем развитии хотя бы на одну ступень выше людоедских племен и созрело для осознания этой необходимости. Но в первую очередь достойную жизнь для всех своих граждан обязано обеспечивать государство.

Как уже говорилось выше, умопомрачение чересчур доверчивых советских людей под воздействием массированной пропаганды во время «реформ» отняло у них прежде всего способность к свободным и логичным размышлениям. Ранее очевидные вещи стали для большинства «красной пропагандой». Все разом, как по команде, стали требовать поставить над собой «хозяина» – доброе, большое, мудрое и сильное существо, которое бы легко и непринужденно решало бы все сложнейшие производственные вопросы, денно и нощно, как мать родная, пеклось о нуждах своего работника, ловко боролось с конкурентами и кровожадным государством и платило зарплату министра. Получилось точно по Гоголю: «Вот, подлинно, если Бог хочет наказать, то отнимет прежде разум». Огромное число внезапно появившихся в тот период в моем окружении рьяных сторонников частной «хозяйской руки» я просил ответить на два вопроса. Первый звучал примерно так: чем принципиально отличается отношение к работе наемного работника в частной и в государственной фирме? Почему он, подписав договор о найме в частной фирме, должен там «вкалывать» в два раза быстрей, эффективней и качественней, чем подписав договор на тех же условиях с государственным учреждением? Второй вопрос был посложней. Поскольку мы практически все работали не в рюмочных и пирожковых, а на огромных производственных объединениях и каждый день имели дело с проблемами разработки технологий современных производственных процессов, то мне было совершенно непонятно, как один человек сможет реально справиться с этой работой, требовавшей глубочайших знаний и опыта одновременно в десятках инженерно-технологических специальностей плюс достаточной компетенции в смежных отраслях, для того чтобы в своем производстве использовать и их достижения.

Примечание. А ведь при социализме все это было отлично отлажено, отраслевая и межотраслевая кооперация играли очень важную роль в инновационных процессах, самые последние достижения науки и техники открыто публиковались и были доступны всем работникам. В любой момент можно было совершенно бесплатно проконсультироваться у самых высоких специалистов по любой технической проблеме.

Кроме того, будущему «хозяину» нужно было следить за текущими проблемами производства, поставок, кадрами и всем этим эффективно управлять. Мой ответ на эти вопросы был такой – никакой принципиальной разницы между наемниками частной фирмы и служащими государственного предприятия нет, а значит, и нет невесть откуда берущегося «второго» дыхания у исполнителя и связанного с ним неожиданного появления в обществе дополнительных материальных благ. На самом массовом – низшем исполнительском уровне форма собственности предприятия, как и наличие или отсутствие в обществе свободного рынка с конкурентной борьбой, вообще никак не отражается. Как в плановом, так и в рыночном хозяйстве здесь царит обычное нормирование труда. Что же касается эффективности управления современным наукоемким производством, то для меня было очевидным, что справиться с этой задачей шансов у частного лица нет никаких, будь это лицо хоть трижды Леонардо да Винчи. «Хозяин», в конечном счете, будет вынужден нанимать все тех же специалистов и платить им все ту же зарплату по договору найма (смотри ответ на первый вопрос). Далее я добавлял, что, скорее всего, «хозяин», удачно ухватив какой-нибудь прибыльный химзавод, тут же передоверит свое дело менеджерам, поскольку сам ничего ни в производстве, ни в маркетинге не смыслит. Все же свое свободное время – 360 дней в году – он будет посвящать катанию своих подружек на яхте вокруг Канарских островов. Такое положение вещей в нашем недавнем обществе равных тружеников не будет способствовать появлению героического трудового энтузиазма у тех же менеджеров его фирмы даже в том случае, если к ним попадет парочка акций родного предприятия, на курс и дивиденды от которых их непосредственная работа оказывает минимальное влияние. Мои дискуссии с приверженцами «хозяйской руки», начинаясь в условиях комнатной температуры, раскаляли затем воздух до плазменных температур; я терял знакомых и даже друзей, но вразумительных ответов я так и не услышал.

Прошло время и поставило все на свои места. В частных руках в России оказалось более 80 % производства, а социалистические показатели производительности труда так и остались недостижимыми. Сосредоточив в своих руках невообразимые состояния, выплачивая своим рабочим гроши, «хозяева» не создали ни одного нового производства, зато до последней капли истощили все даром доставшиеся им основные производственные фонды бывшего СССР. Никакой инновационной, исследовательской деятельности за все последние 15 лет не велось – все отраслевые НИИ были проданы, сотрудники разогнаны, архивы, из которых предварительно были изъяты и за гроши переданы иностранным фирмам все интересовавшие их исследования и разработки, были беспощадно выброшены на помойку, а престижные здания распроданы неизвестно кому. Как-то в середине 90-х я оказался в одном купе вагона поезда с представителем цветущего сырьевого бизнеса – с нефтеперегонщиком северной нефти. Выслушав мои поздравления и пожелания вроде того, что «качать вам не перекачать», он усмехнулся и сообщил, что нефть они качают с самым минимальным давлением уже не по трубам, а по изоляционной обмотке, оставшейся от них, поскольку трубы сами уже давно съедены нефтяным песочком. От передачи промышленности в частные руки бывшим народным хозяйством СССР получены действительно ошеломляющие результаты, но только с отрицательным знаком. То, ради чего «реформы» якобы замышлялись – свободный рынок с честной конкуренцией и саморегуляцией, – реально сегодня существует только на стихийных колхозных базарчиках, в среде торговцев редиской. Но самая горькая правда заключается в том, что эти базарчики великолепно себя чувствовали и при социализме, когда еще была жива могучая индустрия СССР. Единственная отрасль, насколько я могу судить, что-то сохранившая и даже прибавившая в своем развитии – это пищевая, и то благодаря закупкам импортного оборудования. Собственный пищемаш уничтожен при этом полностью. Иногда мне приходится встречать моих бывших оппонентов, но торжества победителя я никогда не испытывал.

Практический опыт против диванной философии

Несколько позже моих горячих споров со сторонниками тотального рынка и частной собственности я с удивлением обнаружил, что Гайдар также согласен с тем, что крупные частные компании мало чем отличаются от таких же государственных. Вот что он пишет по этому поводу в уже упоминавшейся работе:

«Произошла кейнсианская эволюция – государство на Западе стало куда активнее вмешиваться в экономику, во многих странах были национализированы целые отрасли экономики. Возникли гигантские, супермощные транснациональные компании. Как правило, они не принадлежат кому-то персонально, «хозяина» нет. Это акционерные общества без контрольного пакета в чьих-либо руках (разве что в руках другого такого же безличного гиганта). Фактически это министерства (а мощность многих из них намного превышает финансовую и технологическую мощность любого российского министерства, скажем). Казалось бы, здесь речь идет о бюрократических монстрах, которые на годы вперед планируют свою деятельность, где бесчисленные чиновники-управленцы чувствуют себя достаточно отчужденно от «дела», заинтересованы брать взятки и саботировать все нововведения, т. е. о полных аналогах советских министерств (ленинских монополий). Отчасти так оно, несомненно, и есть. Еще в 30-е годы министр внутренних дел США Г. Л. Иккес заявлял: «Всякий большой бизнес – это бюрократия»»

Однако, верный себе, Гайдар не исследует далее этот очень интересный вопрос, а переходит на привычные заклинания о волшебной силе «невидимой руки» рынка:

«Однако государственно-монополистического капитализма в ленинском смысле на Западе не возникло.

И дело здесь именно в рыночной среде, по правилам которой играют крупнейшие корпорации. В результате эти концерны открыты к техническому прогрессу, деятельность их намного эффективнее, чем деятельность государственных компаний на Западе (не говоря уж о социалистических министерствах), хотя и уступает в эффективности мелким фирмам».

Вопрос, почему крупнейшие корпорации «открыты к техническому прогрессу», а «государственно-монополистические в ленинском смысле» нет, остается для нас неразрешимой загадкой, поскольку для тех и других монополий наличие или отсутствие «свободного рынка» не играет уже никакой роли. Но нас, в отличие от Гайдара, все же очень интересует, по каким особым правилам «играют крупнейшие корпорации» и почему они «намного эффективнее» государственных компаний. А больше всего нас интересует безаппеляционное утверждение Гайдара об особо выдающейся эффективности мелких фирм. Они и их «эффективность» вызывают у Гайдара такой восторг, что он настоятельно рекомендует российскому правительству окончательно развалить гиганты индустрии, для того чтобы покрыть Россию сетью мелких частных фирм:

«Между тем мировой опыт показывает, что самыми эффективными и экономически, и в плане технического прогресса являются как раз средние и мелкие частные фирмы с четко фиксированным индивидуальным владельцем (или двумя-тремя совладельцами). Именно совокупность миллионов таких фирм должна создать живую плоть растущей российской экономики».

В результате «реформ» Гайдара страна действительно покрылась «плотью» многочисленных частных фирм – мелкими полукустарными цехами и мастерскими, разместившимися на арендованных, не приспособленных для производства площадях, где кое-как были установлены списанные, разбитые станки, на которых рабочие пашут действительно «по-черному» – без аттестации рабочих мест, с грубыми нарушениями техники безопасности и санитарии, без контроля качества, используя ворованный инструмент и ворованный материал. Видимо, таким и представлял себе «отец реформ» будущее российского машиностроения – множество воскресших МТС с технологией XIX века. Недавно стало известно, что в таких фирмах, называемых в просторечии «шарагами», производятся в том числе и запчасти для самолетов гражданской авиации.

Примечание. Не нужно путать эти жалкие гайдаровские «шараги» с шарашками Солженицына. То были совсем другие образования – инновативные научно-технические центры с персоналом высочайшей квалификации, которые к тому же располагали ничем не ограниченными финансовыми, материальными и производственными ресурсами.

Хорошо, легко и приятно, лежа на удобном кожаном диване, неторопливо рассуждать об особой эффективности малых предприятий, о замечательной перспективе замены ими сегодняшних разоренных гигантов индустрии, подкрепляя эти благостные мысли глотком доброго коньяка. Еще приятней, не утруждая себя хлопотными собственными исследованиями, вслед за кем-то повторять избитые слова и называть себя при этом ученым. В представлении Гайдара малое предприятие – это небольшое, компактное мобильное производство с минимумом управленцев и с идеальным сочетанием количества и качества затрачиваемого труда. В отличие от диванного философа Гайдарая практик и хорошо знаком с различными типами машиностроительного производства, начиная от гигантов социалистической индустрии и кончая малыми предприятиями высокоразвитого капитализма, и ответственно заявляю, что ничего общего эти последние предприятия с идеальными представлениями Гайдара не имеют.

Пятое практическое отступление. Как-то вызывает меня мой шеф и сообщает неприятную новость. На одном из гигантов немецкого автомобилестроения, которому наша фирма поставила автоматическую линию для нанесения покрытий на кузова автомобилей и на которой в данный момент велись пусконаладочные работы, производивший ее приемку специалист остался ею очень недоволен и теперь нам угрожает крупная рекламация. Оказалось, что подвески, на которых перемещаются кузова, плохо фиксируют кузов, что часто ведет к аварийной ситуации. Шеф тут же показал мне чертеж подвески, который был выполнен другой фирмой по нашему заказу. Чертеж был абсолютно безграмотным, сама конструкция, похоже, была разработана кружком любителей черчения, совершенно не знакомых с требованиями современного производства, и в принципе не могла обеспечить необходимых параметров. Почему так случилось – это другая история, но в данный момент эти подвески в количестве более 30 штук угрожали нашей фирме солидными неприятностями. Я изложил шефу свое мнение – подвески есть неисправимый брак, надо об этом честно заявить и срочно делать новые. Шеф как-то странно на меня посмотрел и сказал, что это невозможно, у нас на это нет ни времени, ни денег, поэтому я с одним из моих коллег должен срочно выехать на завод в ближайшие выходные, когда все линии стоят на обслуживании, и разобраться на месте, что еще можно сделать с этими злополучными подвесками, кроме их утилизации. Шеф добавил, что туда же приедет фирма, их изготовившая, но к разработке чертежей подвесок эта фирма никакого отношения не имеет. В назначенное утро мы с моим коллегой прибыли на место. Там уже копошилось с десяток представителей фирмы-изготовителя. Мы с ними познакомились, и оказалось, что это почти полный состав фирмы, примчавшийся сюда во главе с хозяином. Им оказался крепкий, улыбчивый мужчина средних лет, так же как и остальные, одетый в рабочий комбинезон. Взглянув на приговоренную мною к смерти подвеску, я вначале ничего не понял. Ее конструкция радикально отличалась от той, которая была представлена в чертеже, и была выполнена на хорошем профессиональном уровне. В недоумении я попросил показать мне чертеж, по которому фирма изготавливала эти подвески. Они мне показали тот же самый чертеж, который я видел в кабинете шефа. Перестав вообще что-либо понимать, я попросил хозяина фирмы прояснить мне ситуацию. Он, также приветливо улыбаясь, сказал мне, что, конечно, фантастическая конструкция, представленная в чертеже, была уже изначально неработоспособна, поэтому он взял на себя смелость и инициативу переделать ее за свой счет. Переделал он ее безупречно – снабдил необходимыми дополнительными стыками с точной дорогостоящей обработкой сопрягаемых поверхностей. На мою прикидочную оценку, эти изменения удорожали изготовление каждой подвески как минимум на треть. На мой вопрос, запросил ли он дополнительных денег на значительные дополнительные расходы, он весело рассмеялся в ответ и сказал, что они очень дорожат своими заказчиками, чтобы ставить им подобные вопросы. Толково сделанные, «живые» подвески легко можно было отстроить в нужные размеры по шаблону, что мы с успехом и проделали за оставшиеся выходные. За все время работ хозяин фирмы был бесспорным лидером и в их организации, и непосредственным участником их исполнения. Он одновременно был и самым сообразительным инженером, и самым лучшим и опытным слесарем. В один из перекуров мне удалось побеседовать с одним из работников этой фирмы. Отзываясь с глубочайшим уважением о своем шефе, слесарь все же признался, что работают они гораздо больше 8 часов в сутки, прихватывая при этом частенько и выходные. Все эти переработки никем не фиксируются и ничем не компенсируются. Фактически стиль их работы очень мне напомнил стиль работы традиционной крестьянской семьи, где все от мала до велика трудятся непрерывно с утра до вечера, чтобы как-то себя прокормить. Такой напряженный режим работы сказывается и на здоровье, и на семейных отношениях. Но деваться некуда – другой работы не найти, а семью надо как-то кормить.

И таких малых, фактически семейных предприятий с полным отсутствием нормированного труда великое множество в Германии, да и везде – и на Западе, и на Востоке. Эти малые предприятия, как птенцы с раскрытыми клювами, толпятся вокруг фирм-гигантов и непрерывно жалобно просят, чтобы дядя забросил в их клювик хоть какую-нибудь крошку, чтобы они не умерли от голода. Умный же дядя никогда не будет бросать кусочки только одному птенцу, чтобы тот невзначай не окреп и не превратился бы в монополиста. Наоборот, он будет бросать по маленькому кусочку нескольким птенцам, чтобы держать их в полуголодном состоянии и не давать расти их размерам и аппетиту. Пресловутая «эффективность» малых предприятий объясняется, главным образом, неподдающейся учету жесткой эксплуатацией труда их работников во главе с хозяином и не имеет никаких других мифических источников происхождения. О владельцах этих фирм отдельный разговор. На мой взгляд, на просторах России людей такого сорта, во всяком случае в машиностроении, просто нет. Они блестяще, с детских лет знают все тонкости своего дела, часто доставшегося им от их отцов, и преданы ему всем сердцем; мастерски владеют многими рабочими специальностями; в курсе всех последних достижений науки и техники; блестяще разбираются в законодательстве и финансах и обладают, к тому же, недюжинным здоровьем, позволяющим без конца метаться между заказчиками и потребителями их продукции, сутками находясь при этом в стрессовой ситуации. Как-то один из таких могучих мужиков засыпал меня словами благодарности только за то, что я специально с ним лично подробно оговорил все особенности использования его изделия в моей конструкции. Как раз накануне он прибыл из Китая, где разбирался с крупной рекламацией, предъявленной ему как исполнителю. Эта рекламация практически его разорила, хотя вины фирмы там не было. Просто конструктор фирмы-заказчика, применившей его изделие, не учел некоторых факторов в работе устройства в целом, отразившихся негативно на изделии моего нового знакомого.

Права трудящихся гораздо лучше защищены на крупных предприятиях Германии. На тех предприятиях, где число наемных работников превышает 50 человек, обязан функционировать совет трудового коллектива, который следит за нормами труда и выполнением частной фирмой условий трудового договора и законодательства. Этим обстоятельством в значительной мере и объясняется «пониженная» эффективность крупных предприятий. Но хотя работники этих предприятий, как правило, вовремя идут домой, интенсивность их труда в рабочее время остается максимальной, существенно превышающей былую интенсивность труда в свободных условиях плановой социалистической экономики.

Четвертое комическое отступление. Начав работать в немецкой фирме, я с первых же дней был озадачен напряженностью работы и крайне сжатыми сроками исполнения. «Ну что ж, – подумал я тогда,– авралить нам не впервой, и у нас, особенно в ВПК, не раз доводилось «надуваться и работать на износ». Однако прошло две недели, месяц, два месяца, а аврал все не кончался. Наконец через полгода до меня все-таки дошло, что это вовсе не аврал, а нормальный режим работы. Когда же я первый раз попал в настоящий немецкий аврал, я не выдержал, пошел к шефу и пересказал ему поучительные слова С. П. Королева о необходимости гармоничного сочетания качества и скорости в конструкторской работе. Как известно, Сергей Павлович сказал, что если конструктор сделает все быстро, но с ошибками, все скоро забывают, что он сделал все быстро, но долго помнят, что он сделал работу с ошибками. Если же конструктор сорвал сроки, но сделал все правильно, скоро все забывают, что он опоздал со сдачей, но долго помнят, что им было все сделано правильно. Едва я торжественно произнес последнее слово, шеф, не оставляя ни каких шансов на продолжение дискуссии, моментально ответил: «Уважаемый коллега, мы должны все делать вовремя и без ошибок».

Разумеется, разукрупнять огромные предприятия нужно, но только там, где есть в этом смысл. Например, выделять изготовление универсального инструмента и оснастки в отдельные производства и в частные фирмы, что во многих случаях уже было сделано, но из-за продолжающегося падения объемов машиностроительного производства не привело к созданию компактных, инновативных, конкурентоспособных инструментальных фирм. «Переплавка» же всех поголовно мощных промышленных объединений в средние и мелкие частные фирмы означает окончательное угробление всех возможных путей восстановления российской промышленности и в первую очередь машиностроения.

Палка о двух концах

То обстоятельство, что классический свободный рынок по Адаму Смиту, с присущей ему настоящей чистой и честной конкуренцией, скончался еще в конце XIX века, Ленин великолепно доказал в одной из самых лучших своих работ «Империализм как высшая стадия капитализма». Собрав огромный фактический материал, внимательно изучив и проанализировав работы ведущих экономистов того времени, он неопровержимо доказал, что чистая конкуренция на рынках раннего капитализма неизбежно привела к концентрации капитала, а та, в свою очередь, также неизбежно породила транснациональные монополии.

«Для Европы можно установить довольно точно время окончательной смены старого капитализма новым: это именно начало XX века./…/Конкуренция превращается в монополию. Получается гигантский прогресс обобществления производства. В частности, обобществляется и процесс технических изобретений и усовершенствований.

Это уже совсем не то, что старая свободная конкуренция раздробленных и не знающих ничего друг о друге хозяев, производящих для сбыта на неизвестном рынке. Концентрация дошла до того, что можно произвести приблизительный учет всем источникам сырых материалов (например, железорудные земли) в данной стране и даже, как увидим, в ряде стран, во всем мире. Такой учет не только производится, но эти источники захватываются в одни руки гигантскими монополистическими союзами. Производится приблизительный учет размеров рынка, который «делят» между собою, по договорному соглашению, эти союзы».

Таким образом, практически за полвека конкуренция существенно изменила свои свойства и методы борьбы. Со времени появления огромных промышленно-финансовых групп чаще всего в методах конкурентной борьбы стали использоваться политические, психологические и даже военные средства, заменившие собой честное соревнование товаров по качественным и ценовым показателям. Несмотря на всевозможные антимонопольные законы, призванные контролировать честные правила игры, конкурентная гонка давно перестала быть основой движущей силы прогресса, а стала, по большей части, увесистой дубиной, помогающей крупным корпорациям беспощадно расправляться с успешными конкурентами и навязывать любым способом свой товар. И управляется эта дубина вовсе не «невидимой рукой» рынка, а вполне видимыми ловкими и жестокими дельцами.

Там, где все-таки случаются примеры, выглядящие хотя бы внешне как результат честной конкурентной борьбы, и они вызывают сомнение, стоит ли эта борьба той цены, которую за нее приходится платить. Недавний пример с европейской авиастроительной компанией «AIRBUS» ярко это демонстрирует. Мелкая техническая ошибка в расчете длины кабелей задержала своевременную сдачу на испытания почти изготовленной партии новейших самолетов А-380, в результате чего мощная современная компания становится фактически банкротом. Вводится внешнее управление, которое предлагает немедленно уволить 23 тысячи работников из 55 тысяч их общего числа. Только благодаря вмешательству правительств Франции и Германии это массовое увольнение удалось предотвратить. Однако положение остается по-прежнему напряженным. Этот печальный пример подтверждает то обстоятельство, что сегодняшняя изматывающая конкурентная борьба, ведущаяся любыми методами, способна внезапно, в одночасье угробить даже самую современную, процветающую и успешную фирму Запада, разом похоронив под собой результаты огромных материальных и человеческих затрат единственно ради торжества конкурента. Никакой практической пользы для всех участников этой истории я, в примере такой конкуренции, не вижу.

Практическую невозможность ведения честной конкурентной борьбы на уровне малых предприятий в машиностроительной отрасли в современных условиях можно показать на таком вымышленном примере. Мы с приятелем решились на создание своей фирмы по разработке и производству нестандартного оборудования, подписали договоры с заказчиком и изготовителями оборудования по нашим разработкам. Но уже на этапе приобретения покупных изделий мы начинаем здорово проигрывать нашему более крупному конкуренту. Ведь он закупает комплектующие большими оптовыми партиями и поэтому в два раза дешевле, чем мы. Его накладные расходы выше наших, но нам постоянно приходится платить внешним фирмам на непроизводительные затраты, теряя деньги и время, например за транспортные услуги, тогда как наш конкурент имеет у себя соответствующие централизованные службы. В итоге нам непрерывно приходится ловчить и изворачиваться, чтобы уравнять наши шансы. Но в любом случае мы будем существовать только до тех пор, пока не переступим в наших амбициях определенных границ, строго контролируемых нашим могущественным конкурентом. Как только мы это сделаем, он сразу просядет в цене на свои изделия, с которыми мы имели нахальство конкурировать, и мы тут же вылетаем в трубу. На нашем конкуренте этот провал в цене никак не отразится – он имеет достаточно других прибыльных секторов деятельности, с помощью которых всегда сможет перекрыть свои убытки. Поэтому, ежечасно проявляя мужество и героизм, на самом деле мы с приятелем можем рассчитывать только на понимание и сочувствие со стороны наших потенциальных заказчиков. В редкие минуты хорошего настроения они могут нас одобрительно похлопать по плечу и даже снять шляпу в знак уважения за несгибаемую целеустремленность и отчаянную борьбу. Но сколько-нибудь ответственные и сложные работы они будут заказывать у наших конкурентов, потому как хорошо знают, что в случае неудачи с нас ничего, кроме трижды перезаложенных хрущевок, взять нельзя.

Тем не менее конкуренция, на взгляд обывателя, по-прежнему остается замечательной и очень выгодной вещью – кто-то борется насмерть за право продать тебе свой товар, а ты только ходишь вокруг ломящихся от всевозможного добра полок походкой короля и придирчиво выбираешь – чего бы такого тебе купить получше и подешевле. Идея, на первый взгляд, неплохая, но есть в ней крупный изъян. Поскольку ты все-таки не король и для прокормки себя и своей семьи тоже должен где-то работать, то конкуренция, другими словами жесткая борьба не за жизнь, а за смерть конкурента, касается и непосредственно тебя лично. Жестокая борьба за место под солнцем наполняет и твою жизнь вечным страхом за потерю рабочего места и возможности оказаться на обочине жизни никому не нужным отбросом общества с кучей неразрешимых проблем. Комфортной такую ситуацию назвать никак нельзя. В цивилизованных странах, отчасти и под влиянием былого факта существования СССР, многое было сделано для того, чтобы наемный работник не оказался внезапно выброшенным на улицу без гроша в кармане, оставаясь в полном неведении насчет того, чем он завтра будет кормить своих детей. Но странно слышать гимны конкурентной борьбе в России, где даже люди, имеющие работу, едва сводят концы с концами.

Мало того, что изматывающая конкурентная гонка провоцирует в людях постоянный стресс, она еще самым непосредственным образом влияет на качество продукции, причем далеко не в лучшую сторону. И у такого явления есть своя железная логика – в борьбе за жизнь все средства хороши.

Шестое критическое отступление. Мне довелось уже неоднократно убедиться в этом печальном факте и в Германии. Передают новости по телевидению – скандал с участием известного супермаркета. Разрекламировав повсюду продажу картошки нового урожая по самым низким ценам, этот супермаркет был пойман с поличным бдительными покупателями на пошлой махинации– продавцы супермаркета подкладывали в упаковки по две-три прошлогодних картошины. Купил я как-то в другом супермаркете спортивные брюки из чистого хлопка для домашнего пользования. После первой же стирки они превратились в бриджи– стали в два раза короче, но зато в два раза шире. Закупаясь как-то в третьем супермаркете, я с восторгом обнаружил великолепный набор инструмента, с любовью уложенный в удобный чемоданчик с откидывающимися, как складень-триптих, секциями. Всевозможные сверла, зенковки, развертки, метчики так ярко и заманчиво сверкали золотом титанового напыления, что ни один мужчина не мог равнодушно пройти мимо. А когда он видел цену, дух у него перехватывало, он хватал чемоданчик и с невероятной скоростью мчался к кассе. Та же участь постигла и меня. Немного позже мне понадобилось закрепить на потолке светильник. Я давно ждал этой праздничной минуты. Готовясь к работе, я с благоговейным трепетом взял свой чемоданчик с полки в кладовой, перенес его на рабочее место и раскрыл. Все сокровища лежали в своих гнездах. Для начала я просверлил нужные мне отверстия старым сверлом, а чистовой размер решил пройти с помощью сверла с впаянными твердосплавными пластинами из моего бесценного приобретения. Сверло удивительно легко, почти без сопротивления вошло в отверстие и так же легко вышло. Немного озадаченный, я посмотрел на него поближе. Твердосплавных пластинок, гордо торчавших до того в разные стороны, не было и в помине. Такое случается при некачественной пайке, но мне было удивительно, как это я умудрился не почувствовать момент их скалывания. Присмотревшись повнимательнее, я не удержался от известного всем восклицания – вставки были на месте, но они стерлись до основания, как если бы они были сделаны из дерева или пластмассы. Я закрыл свой чемоданчик с сокровищами и больше его никогда не открывал.

«Крысиные гонки» конкуренции неизбежно приводят конкурирующие фирмы к ситуации, которая на уроках научного коммунизма нам наглядно обрисовывалась следующим образом. Фирма, стремящаяся к успеху, напоминает человека, который, все больше ускоряясь, стремительно несется под гору в вожделенную долину процветания в окружении града огромных камней-конкурентов, готовых вот-вот его раздавить и от которых он принужден ежесекундно уворачиваться. Но самое печальное состоит в том, что долины процветания вовсе не существует – это мираж, и на самом деле этот человек несется прямиком в пропасть, разверзшуюся под горой. В наши дни роль пропасти взяли на себя растущие, как бамбук, производственные мощности стран Юго-Восточной Азии – ив первую очередь Китая. Но об этом пойдет речь в следующей главе. Ради победы в сумасшедшей конкурентной гонке даже всемирно известные фирмы вынуждены рисковать своим именем и пускать в продажу некачественную, толком не отработанную, не прошедшую полного цикла испытаний новую продукцию. Всем хорошо известны примеры с отзывами из продажи партий автомобилей, блоков питания к ноутбукам и т. п. Фирмы рискуют потерей клиента не только в фигуральном, но и во вполне в реальном смысле – их жизнями, только ради того, чтобы хотя бы на волосок обогнать конкурента. Последнее, самое ужасное следствие конкурентной борьбы – трагедия башкирского самолета над Боденским озером. Нельзя в этой катастрофе отрицать и элементы преступной халатности, но то, что диспетчер, отвечающий одновременно за жизни тысяч людей, работал один, без подстраховки, на ответственном участке, ясно говорит о стремлении фирмы экономить даже на жизненно важных вещах. Гонка за экономической эффективностью любой ценой и есть результат существующей на Западе, в том числе и в секторе обеспечения безопасности полетов жесткой конкурентной борьбы. При всем при том, конкуренция и защищающие ее суровые антимонопольные законы не спасают потребителя от явного надувательства. Пример тому – «успехи» конкуренции в фармацевтической промышленности. По данным немецких исследователей, более 80 % новых лекарств, поступающих на рынок Германии, имеют тот же самый излечивающий эффект, что и старые средства, а вот цена на них увеличивается производящими фирмами иногда в разы, несмотря на существование фирм-конкурентов и неукоснительное исполнение всех формальностей антимонопольного законодательства.

Конкуренция ответственна за снижение качества продукции и за искусственное сдерживание развития техники еще и потому, что всячески препятствует широкому обмену информацией и достижениями между конкурентами. Причем потребность в создании KNOW HOW распространяется даже на те области, которые, наоборот, по определению призваны делиться всеми имеющимися знаниями, например, издание технической литературы.

Шестое практическое отступление. Как-то я, пытаясь произвести технические расчеты и изрядно намучившись с немецкой технической литературой, решил обратиться к моему шефу за помощью и спросил его, книгами каких авторов он пользуется при расчетах. Его ответ меня потряс. Он сказал, что их преподаватели рекомендовали им пользоваться технической литературой, написанной в странах социализма, и в знак подтверждения своих слов достал из ящика стола пожелтевший от времени технический справочник, изданный в ГДР. В условиях конкуренции даже ученые и преподаватели – авторы учебных пособий – стремятся к монополии и сохранению KNOW HOW, избегая, по возможности, доступности материала и ясности изложения. Напуская туман на страницы своих книг, они пытаются тем самым сохранить как можно дольше свою востребованность. Ничего подобного не было в развитом социализме. Авторы социалистических справочников и учебников излагали материал ясным, простым языком и помещали в книгах все необходимые для расчетов данные, так, что по одной книжке можно было рассчитать машину средней сложности. В капиталистических же книжках числовые значения различных параметров приводятся очень скупо, поэтому нужно перерыть гору литературы, чтобы произвести требуемые вычисления. И такая картина наблюдается не только в Германии. Познакомившись, например, с французскими инженерами, я узнал, что интегральные вычисления они учили по книжке Пискунова, которую им также рекомендовали их профессора.

Даже внутри самих фирм потребность хранить KNOW HOW пронизывает все служебные уровни. Какой нормальный работник, обладающий опытом и дорожащий своим рабочим местом, будет растить себе достойную молодую смену, прекрасно осознавая, что при наступлении трудных времен у него нет никаких шансов против его молодого коллеги, вооруженного его опытом и знаниями? Поэтому молодым специалистам в этих условиях приходится проявлять чудеса интуиции и сообразительности, чтобы в совершенстве овладеть выбранной специальностью.

Четвертое ностальгическое отступление. Совсем другое отношение к подрастающей смене было в СССР. К каждому молодому рабочему и специалисту прикреплялся опытный наставник. Он терпеливо, бескорыстно и подробно делился с новичком своим богатым опытом и всеми производственными секретами. В итоге страна получала за относительно короткое время грамотных, толковых специалистов.

Обмен опытом между различными предприятиями и даже отраслями был таким же важным элементом производства, как и воспитание достойной смены. Только один эпизод из той производственной жизни. Накануне командировки в Ленинград, мне попадается сообщение в информационном сборнике, что на предприятии в городе Ленинграде почтовый ящик такой-то, введена в эксплуатацию такая-то установка с такими-то параметрами. Установка была аналогична той, которую я только что начал проектировать. Я, разумеется, тут же загорелся идеей взглянуть на эту установку и поговорить с ее разработчиками. Но сложность заключалась в том, что в сообщении, кроме почтового ящика, никаких данных, включая телефонные номера, об этом предприятии не было. Дело было в пятницу, а я вылетал в воскресенье, поэтому запрос через первый отдел делать было бессмысленно. Тогда я запасся типовым письмом от нашего института, что прибыл на предприятие п/я такой-то с целью обмена опытом. Сделав свои основные дела в Ленинграде, я направился прямиком в Смольный, в отдел промышленности, где объяснил ситуацию и показал письмо. Тут же я получил искомый адрес и номера телефонов. На предприятии меня, разумеется, никто не ждал. Люди были заняты делом и отвлекаться на посторонних в этот день не планировали. Тем не менеепо прошествии сравнительно небольшого отрезка времени, затраченного на переговоры, я получил пропуск и прошел в нужный мне цех. Я осмотрел установку, получил самые подробные разъяснения и даже кое-какие чертежи. Нужно ли говорить, что это посещение сэкономило мне уйму рабочего времени и позволило избежать некоторых ошибок.

На мой взгляд, советская система контроля качества в совокупности с организацией внутреннего и внешнего соцсоревнования на производстве вполне успешно компенсировала отсутствие беспощадной конкурентной борьбы. Качество не ставилось в прямую зависимость от цены, а определялось назначением изделия. Не случайно систему контроля качества, существовавшую тогда в СССР, изучали некоторые ведущие страны и компании мира.

Во время «перестройки» эти две составляющие производственного процесса подверглись массированной атаке «демократических» СМИ. Разумеется, обе системы имели недостатки, но они работали, и как все системы требовали постоянного совершенствования. Однако демкритика носила вовсе не позитивный, а разрушительный характер и работала на беспощадное уничтожение всех систем, созданных при социализме творчеством народа.

Пятое ностальгическое отступление. Сегодня я с удивлением и восхищением вспоминаю все, что связано с моими школьными годами, но в особое восхищение меня приводят воспоминания о моих ботинках, вернее воспоминания о качестве моих ботинок, в которых я посещал школу. Это были ничем не примечательные, прошитые крепкими нитками зимние ботинки из качественной кожи черного цвета с белым овчинным мехом внутри, в любом магазине их было навалом по цене 12–14 рублей за пару. По обыкновению, после занятий в школе мальчики нашего класса не разбегались по домам, а собирались на школьной футбольной площадке вне зависимости от времени года. У нас там происходили нешуточные футбольные сражения вплоть до 8 класса – немцы бились против англичан – группа мальчиков, учившая немецкий язык, с переменным успехом одолевала группу мальчиков, учивших английский язык. Большая часть матчей проходила на заснеженном поле, вытоптанном по середине, а по краям заваленном сугробами снега. Набегавшись до изнеможения, я приходил домой и ставил свои насквозь промокшие ботинки поближе к печке. К утру они скукоживались и покрывались белым налетом. Я снимал налет мокрой тряпкой, немного их разминал, очень редко смазывал и уходил в школу, чтобы после уроков снова отчаянно лупить по мячу. И эти ботинки, практически не знавшие никакого ухода, служили мне верой и правдой целый сезон, а то и два, пока моя нога из них не вырастала. Последняя пара этих чудесных ботинок отечественного производства, из которой мои ноги так и не выросли и которую затем сменили финские сапоги, еще долгое время продолжала служить мне на нашем садово-огородном участке. Вряд ли можно найти среди сегодняшних производителей обуви ботинки такого же качества.

Во время моей учебы на инженерных курсах уже в Германии один из преподавателей решил устроить нам сюрприз, и это ему удалось. Он принес в аудиторию психрометр – прибор для измерения температуры и влажности воздуха. Прибор был изготовлен в СССР в 1938 году и, очевидно, являлся немецким трофеем. Несмотря на прошедшие бурные годы, оба ртутных термометра и крохотный механический вентилятор, вмонтированный в изящный корпус из нержавеющей стали, работали безупречно. Только зубчатые колесики заметно поизносились и ключ на веревочке, предназначенный для завода механизма, был явно не родной.

Иногда демпропаганда все-таки соглашалась с тем, что бесконкурентная плановая система СССР приносила кое-какие достижения в науке и технике, но тут же смельчаки спохватывались и оговаривались, что такое явление наблюдалось только в ВПК. Я утверждаю, что это тоже ложь.

Шестое ностальгическое отступление. Во время лихорадочных перестроечных экспериментов был ликвидирован Минлегпищемаш СССР, а часть его предприятий была передана нашему министерству. Поскольку наш институт был головным в министерстве по проблемам механизации-автоматизации производственных процессов, нам было поручено обследовать вновь поступившие в министерство предприятия, специализировавшиеся на текстильной промышленности, и по возможности оказать им методическую и инжиниринговую помощь в разработке автоматизированного оборудования. С этой целью я был направлен в командировку, предварительно получив список предприятий бывшего Минлегпищемаша, попавших в наше министерство. Список был внушительным и охватывал практически всю европейскую часть СССР. Дело было ранней весной, и я решил совершить свой вояж, стартовав на юге в Белгород-Днестровском и далее через Одессу, Харьков, Белгород, Орел проследовать на север вплоть до Ленинграда, наслаждаясь на всем пути следования видом пробуждавшейся с приходом весны природы. Готовиться к командировке было бессмысленно – я совершенно не был знаком ни с текстильной промышленностью, ни с соответствующим оборудованием. Даже названия предприятий мне ничего не говорили. Поэтому моей основной задачей было ознакомление с проблемами этих предприятий по части механизации-автоматизации, преимущественно типичными для их всех. С тем я и отправился в затяжное путешествие. Надо заметить, что в среде работников ВПК тогда существовало несколько высокомерно-пренебрежительное отношение к работникам гражданских отраслей. Не избежали его и мы с моим директором. Директор мне даже посоветовал с ходу рекомендовать «отставшим товарищам» что-нибудь подходящее из наших разработок. Однако, познакомившись со всеми предприятиями из моего списка, я так и не встретил «отставших товарищей». Более того, нам самим можно было бы у них многому поучиться. Они делали надежное, достаточно сложное высокоточное оборудование, работающее к тому же в тяжелых условиях, из бросовых, с нашей точки зрения, материалов. Они были в курсе всех последних новинок ведущих зарубежных фирм и одарили меня пачками актуальных иностранных проспектов. Единственное, чего им не хватало, так это качественных материалов, прежде всего сталей, ну и, конечно же, денег для себя и для заказчика – текстильных и прядильных комбинатов, на которых они были готовы в любой момент начать широкую и глубокую модернизацию. Качественные, ранее засекреченные стали и другие материалы они уже успели получить из бездонных закромов нашего министерства и пришли от них в полный восторг, поскольку применение этих материалов позволяло существенно повысить качество и надежность изготавливаемого ими оборудования. Они уже были полны идей и нетерпеливо жаждали приступить к новым разработкам. Но этим радужным перспективам не суждено было исполниться. Вернувшись домой, я написал отчет и доложил директору, что с инжинирингом у новых предприятий все в порядке, и они нуждаются только в одном – в состоятельных заказчиках.

Говоря о конкуренции, нельзя не коснуться вопроса влияния конкуренции на творческую составляющую любого, но в первую очередь интеллектуального труда, ответственного за научно-технический прогресс. На мой взгляд, либо этого влияния нет вовсе, либо оно отрицательно. От ужесточения сроков выполнения любых работ, предъявления повышенных требований к качеству изделия вспышки озарения в голове инженера или ученого не засверкают чаще. Сколько не размахивай пачкой денег перед носом изобретателя, изобретение от этого не появится. Творческий процесс – это особого рода интеллектуальная деятельность мозга, которая не подвластна меркантильным интересам. Главное отличие созидательного творческого процесса от обычного труда состоит в том, что научная или техническая проблема захватывает все существо ученого или инженера целиком, без остатка, проникает в недоступные глубины подсознания, где процесс творчества идет беспрерывно, все 24 часа в сутки. Размышления о причитающихся размерах премии за решение той или иной проблемы только препятствуют этому процессу свободного творчества. Я много раз спрашивал своих коллег-инженеров, самых отъявленных «рыночников» – стал ли бы Генри Форд тем, кем он стал, если бы он с самого начала, закручивая гайки в своем дырявом сарае, грезил только о грядущих миллионах долларов? Поклонники Гайдара неизменно честно отвечали мне «нет». Они не видели в своей жизни миллионов долларов, но хорошо знали, что мотивация успешного творческого процесса совсем иная, чем звон монеты. Больше того, лихорадочное стремление к наживе, жажда обогащения любой ценой неотвратимо уводят творческий процесс в криминальную сферу, далекую от выдающихся достижений науки и техники. Неизбежно создаваемая такой средой обстановка насилия, угроз и принуждения окончательно уничтожает благоприятную свободную атмосферу для свободного творчества. Страсть Гобсека и скупого рыцаря бесплодна и ничего создать не может. Только свободный полет творческой фантазии, страстная лихорадка жажды открытия нового, способны созидать, двигать человечество вперед. Для создания атмосферы свободного творчества требуются другие условия и совсем иная мотивация, чем угроза и алчность. Одним из мотивов, вызывающих в человеке позывы к чистому творчеству и захватывающих все его сознание, является присущий человечеству с начала мира дух чистого спортивного соревнователь-ства, стремления «по-честному» быть быстрее, выше, сильнее, остроумнее. Бескорыстный азарт спортивной борьбы может служить и служит сильным мотивом, толчком для истинного творчества и даже вдохновения; он всегда требовал и требует уважительного отношения к своим соперникам и не имеет ничего общего с главным законом конкуренции: кто – кого, диктующим необходимость расправы с опасными конкурентами вплоть до их физического уничтожения. Именно этот дух спортивной состязательности успешно использовался в СССР в виде соцсоревнования и показывал блестящие результаты в производстве. Но и без программ соцсоревнования этот свободный дух честного спортивного азарта царил повсюду – во всех коллективах, бюро и цехах (об этом мы уже говорили во второй части книги).

Мы перечислили далеко не все негативные стороны беспощадной капиталистической конкуренции. Отработав достаточное время в условиях самой высокоразвитой, отточенной конкурентной борьбы, я пришел к неожиданному открытию, что конкурентные гонки в значительной степени препятствуют приобретению человечеством новых эмпирических знаний. Для меня, как разработчика новой техники, всегда было принципиально важным знать точно, почему первоначальный замысел не удалось реализовать на практике, в чем заключалась ошибка. В условиях конкурентной борьбы такое исследование – непозволительная роскошь для большинства фирм. Не прошедшее испытания техническое решение возможно быстрее меняется на другое – работоспособное – без выяснения причины отказа в работе первого. В результате на те же грабли можно наступить и во второй, и в десятый раз.

И, разумеется, экономическая конкурентная борьба как вещь, не существующая сама по себе отдельно, без человека, неизбежно несет на себе отпечаток особенностей того общества, в котором она имеет место быть. Так, например, конкуренция в России, хотя бы из-за особенностей национального характера, имеет свою специфику. Воровство и коррупция, в достаточном количестве имеющиеся и на Западе, у нас многократно углубляются, т. к. в отличие от западного индивидуума наши люди, влекомые общинным инстинктом, сразу, как капельки ртути, сбиваются в кучки и образуют семьи и кланы почище, чем в Италии. Природная соборность православного народа в отсутствии Православной церкви и под воздействием конкурентной среды превращается в локальную «соборность» с созданием местных коррумпированных группировок, которым полностью подконтрольны местная экономика и власть.

Это в Германии можно порассуждать на темы честной или нечестной конкуренции, у нас же конкуренция означает либо сговор с дележом рынка и жестким согласованием цен, либо рейдерский захват и физическое устранение конкурента – Tertium non datur – третьего не дано.

Подведем короткий итог этой главы. Конкуренция – это мощный и обоюдоострый инструмент управления социально-экономическими отношениями в обществе. И как любой остро заточенный инструмент, может приносить пользу, но может наносить и огромный вред. Цена конкуренции в разных отраслях экономики различна, поэтому определение целесообразности использования инструмента конкуренции в каждой конкретной отрасли и сфере человеческой деятельности, точное, дозированное задание ее размеров должны оставаться непрерывно под полным контролем государства. И, разумеется, естественные монополии, а также сферы деятельности, связанные с обеспечением безопасности людей, должны быть свободны от всяких попыток опустить их в конкурентную среду.

4. Глобализация

Появившийся совсем недавно, на рубеже веков, новый термин «глобализация» еще не проник в сознание широких слоев народа и не воспринимается ими как смертельная угроза ныне существующему порядку вещей. Большинство людей под глобализацией понимает привычную и давно, столетиями установившуюся на планете систему разделения труда. Китайцы производят чай, англичане – шерсть, швейцарцы – часы и т. п. Между тем этим термином обозначается всепроникающий процесс, реально начавшийся в конце XX века и грозящий миру радикальными и необратимыми изменениями.

Вспомним об упомянутом выше превращении конкуренции в монополию, о котором писал Ленин в начале XX века. Процесс накопления и концентрации капиталов, дележа рынков непрерывно продолжался на протяжении всего XX века. Но в конце XX века, благодаря революционным достижениям человечества в электронно-вычислительной технике, появлению новейших средств связи и возможности мгновенной передачи огромных объемов информации в любую точку планеты, этот процесс неузнаваемо изменился. Крушение мировой системы социализма и включение бывших соцстран в мировую хозяйственную систему еще больше ускорили создание глобального рынка. Наша задача в этой главе – без посторонней помощи разобраться, что конкретно приходится ожидать населению России от подключения к этому мировому процессу.

Для начала, как обычно, определимся с терминологией и первым приведем довольно невинное определение глобализации, которое принадлежит известному теоретику либерализма Тому Палмеру:

«Глобализация – это естественные и искусственные процессы уменьшения или уничтожения государственных барьеров в отношении различных типов обменов через границы, которые нацелены на интеграцию и постоянный рост комплексного глобального производства и на обмен его продуктами»[39].

Никакой крамолы тут не найти. Звучат приятные уху слова «естественный процесс», «уничтожение барьеров», «интеграция», «рост производства».

Но вот С. Г. Кара-Мурза смотрит на те же вещи несколько внимательнее и находит совершенно иную природу происхождения процесса глобализации:

«Введенный недавно термин глобализация – чисто идеологическая выдумка, прикрывающая то новое мироустройство, которое торопятся установить США и их партнеры на волне краха СССР. Иначе это называется «золотой миллиард». /…/

Основная цель этой глобализации – создание возможно более широкой капиталистической системы, построенной по принципу симбиоза «центр периферия». Этот симбиоз является паразитическим со стороны «центра», поскольку основан на внеэкономическом принуждении к неравному обмену. /…/

Важный принцип глобализации – представление человечества как «человеческой пыли» из индивидов (атомов человечества). Отброшено понятие народа как субъекта права и суверенитет народов над их территорией и ресурсами. Отброшено само международное право. Силы «нового мирового порядка» объявили свое право владения и распоряжения ресурсами всего мира. Как сказано, Запад открыто стремится «избежать риска разбазаривания сырья по национальным квартирам». Глобализация – это доведенный до крайности паразитизм мирового капитализма, который на время распоясался, так как его некому приструнить»[40].

Обвинения Запада в экспансии мировой экономической системы звучат очень сурово, а положение основного населения стран, относящихся к «периферии», выглядит совершенно безнадежным. Однако тут же С. Г. Кара-Мурза вносит оптимистическую ноту в свои утверждения:

«Как идея, глобализация относится к разряду утопий, она неосуществима. Запад уже не сможет переварить Азию экономически и тем более диктовать свои условия военными средствами. Кончилось его время. И подкупить Азию невозможно, все знают, что Китай в этот маленький миллиард не влезет./…/

Устроить "глобальный человейник" (как назвал это А. А. Зиновьев) невозможно, любой кризис его разрушит. Уже при его построении возникнет такое сопротивление, которого не преодолеть – это и опыт фашизма показал. Конечно, теперь нет СССР, сопротивление какое то время будет ползучим, молекулярным (это мы видели в Сиэтле, Праге и Генуе). Но наверняка сплотится».

В конце концов, С. Г. Кара-Мурза характеризует глобализацию как «идеологическую выдумку» и даже «утопию» и в принципе отрицает ее естественно-исторические корни, однозначно указывая на субъективные причины ее появления.

Несколько другой точки зрения придерживался А. А. Зиновьев:

«Социальный прогноз делается, как известно, не на завтра, не на месяц и даже не на год вперед, а на историческую эпоху. Я буду прежде всего говорить о XXI веке, о главной его особенности. Если в нескольких словах, основное явление нынешнего века – мировая война, которая получила название глобализации. Она уже идет – прошла стадия холодной войны, теплой – и после 11 сентября 2001 года вступила в стадию войны горячей. Ведет ее объединенный Запад за покорение всего человечества, за мировое господство».

Война, как известно, не утопия, а трагическая реальность, которая требует своих жертв. Глобальная война требует глобальных жертв, поэтому оптимизма по поводу неизбежного краха глобализации у А. А. Зиновьева нам не найти. Но есть еще одно различие в оценке глобализации этими двумя мыслителями. Зиновьев утверждает, что глобализация появилась в результате объективных процессов мирового развития, что западный капитализм ведет себя так агрессивно, «не по глупости, не из каких-то дурных намерений, а в силу исторической необходимости. Запад не сможет выжить, сохранить уровень, на котором находится его общество, без такой войны»[41].

Любопытно, что этой же точки зрения придерживался в свое время и Ленин, описывая процесс зарождения монополий в своей работе «Империализм как высшая стадия капитализма»:

«Капиталисты делят мир не по своей особой злобности, а потому, что достигнутая ступень концентрации заставляет становиться на этот путь для получения прибыли; при этом делят они его «по капиталу», «по силе» – иного способа дележа не может быть в системе товарного производства и капитализма».

В этой же работе Ленин, привычно поругивая «ренегата» Каутского, приводит интересное высказывание последнего:

«С чисто экономической точки зрения, – пишет Каутский, – не невозможно, что капитализм переживет еще одну новую фазу, перенесение политики картелей на внешнюю политику, фазу ультраимпериализма, т. е. сверхимпериализма, объединения империализмов всего мира, а не борьбы их, фазу прекращения войн при капитализме, фазу общей эксплуатации мира интернационально объединенным финансовым капиталом».

Таким образом, в отличие от Ленина, категорически утверждавшего, что империализм есть последняя стадия капитализма, Каутский робко предполагает вслед за империализмом возможность появления следующей фазы капитализма, которую он называет «ультраимпериализмом», за что, конечно же, немедленно осуждается Лениным. По некоторым своим свойствам предсказанный Каутским ультраимпериализм здорово напоминает современную постиндустриальную эпоху, эру глобализации. Но есть и существенные отличия. Являясь очевидцем появления новой фазы капитализма – глобализации, А. А. Зиновьев отождествляет ее с мировой войной, тогда как Каутский грядущую эру сверхимпериализма рисует в умиротворяющих красках.

Но достаточно цитирований классиков. Начав с Ленина, мы им и закончили, так и не обнаружив исчерпывающего определения понятия «глобализация». Поэтому мы вынуждены констатировать, что на сегодня, к сожалению, учеными и свободными мыслителями пока не создана общая теория глобализации. Очевидно также и то, что без помощи такой теории мы не сможем совершенно точно ответить на главный вопрос этой главы – полезна или вредна населению России глобализация? Ведь судя по некоторым приведенным высказываниям, вопрос для России заключается только, в каком лагере ей суждено оказаться. Примкни Россия к Западу, окажись в «центре», в «золотом миллиарде» – и все, светлое будущее ей обеспечено, на ее народы и грядущие поколения прольются молочные реки с кисельными берегами. Окажись Россия на «периферии» – прощай суверенитет, свобода и независимость, здравствуй, тысячелетнее рабство, разруха и вымирание. Так ли это? Поскольку теория не дает нам ответа на наш вопрос, ввиду отсутствия таковой попытаемся сами его найти из практики, благо что примеров влияния глобализации на страны и народы имеется уже в предостаточном количестве. Рассмотрим влияние глобализации на Германию – страну, которая является бесспорным кандидатом на попадание в стройные ряды «золотого миллиарда».

Возможно, мне фатально не везет, но я до сих пор ни разу не встретил в немецкой прессе не только восторгов, но и хотя бы умеренно-сдержанной позиции авторов по поводу грядущей глобализации. Все статьи, которые мне попадались, были написаны в одном и том же угрожающе-апокалипсическом тоне. Одни названия чего стоят: «Глобальная рулетка для работы», «Мировая война за благосостояние», «Атака с Дальнего Востока» и т. п. Журнал «Шпигель» посвятил целый номер этой теме (25.04.05), озаглавив ее «Тотально-глобальный капитализм». Вот выдержка из преамбулы этого номера:

«Не так давно Германия считалась рекордсменом экспорта с образцово функционирующим народным хозяйством. Затем упали границы в Европе, а Китай превратился в рыночную державу. Вдруг всплыли новые, дешевые конкуренты. С этого момента конкуренция на мировых рынках неимоверно обострилась, немецкие предприятия оказались под тяжким прессом. Чтобы сократить издержки, немецкие предприятия стали сокращать персонал или переносить часть производств за границу. Одновременно в страну начала проникать во множестве дешевая рабочая сила. Выдержит ли Германия этот вызов времени? Должна ли зарплата немцев опуститься на уровень стран Восточной Европы или Китая?»

Немецкие публицисты честно указывают и на победителей глобализации. Ими являются крупные концерны, банки. Из того же журнала:

«Низкие зарплаты и утечка рабочих мест, с одной стороны, миллионные зарплаты и рекордные прибыли, с другой стороны: немецкие наемные работники – проигравшая сторона, крупные концерны – победители в глобализации. Может ли политика такое развитие остановить?»

Не буду утомлять цифрами потерь рабочих мест в Германии и ростом прибылей концернов – и те и другие достаточно велики. Назову только одну цифру, которую я услышал в одной из телепередач – с начала XXI века из Германии «утекло» до 30 % всех опытно-конструкторских работ в машиностроении. Эта цифра произвела на меня тяжелое впечатление, но не только потому, что она касается моей специальности. Еду как-то в автомобиле, слушаю последние новости. И вдруг диктор сообщает, что в Германии, не выдержав конкуренции с китайскими производителями, закрылась последняя фабрика по производству игрушечных моделей железной дороги. От этого сообщения у меня почему-то сразу сжалось сердце и стало непереносимо тоскливо. Я вспомнил, как мой отец привез мне в подарок из Москвы крохотный паровозик с вагончиками, с рельсами со шпалами, на которых видны были даже головки вбитых в шпалы костылей. С этим паровозиком играли мои дети, обстраивая совсем «настоящую» железную дорогу домиками, вокзалами, депо, которые покупал уже я сам. Эта игрушка производилась в ГДР и была для меня олицетворением старой доброй Германии наравне со сказками братьев Гримм. И позже немецкая техника всегда была для меня образцом совершенства, свободного полета фантазии и филигранной точности. Я не думаю, что модели железной дороги, изготовленные в Китае, будут чем-то хуже немецких, но расставаться с символами, имевшими в твоей жизни важное значение, мне почему-то особенно тяжело.

Одно время все производственные собрания в нашей фирме начинались с торжественного заверения администрации, которое неизменно вызывало у сотрудников радостный вздох облегчения, что перевод предприятия за рубеж не планируется. Особенно трогательно эта забота наших управляющих о своих работниках выглядела на фоне частенько появлявшихся статей других работодателей, честно предупреждавших правительство о выносе производства за границу. Так, например, владелец фирмы «Бош» как-то поместил статью с характерным названием «Немцы не должны думать, что они лучшие работники в мире», где прямо угрожал правительству перевести все свои производства и даже административное управление в страны бывшего соцлагеря, если существующие налоги не будут снижены.

Как реагирует немецкое правительство на эти выпады, способно ли оно остановить гибельную тенденцию, как спрашивает о том «Шпигель»? Канцлер Шредер однозначно ответил на этот вопрос – нет, правительство ничего не может поделать с бегством капитала и производства за границу, поскольку такой запрет противоречил бы правилам свободного рынка. Бессилие политиков подтвердил своим выступлением шеф правящей тогда СДПГ Мюнтеферинг, объявив с трибуны войну капитализму. Ничего большего он сделать не мог.

Но так ли виноваты предприниматели? Вспоминается яркая картинка с занятий по научному коммунизму – несущийся в пропасть человек. В том же журнале «Шпигель» (11.09.06) рассказывается о разработке Дармштадтским техническим университетом программы «Production Networks». Она составлена на 182 страны мира, которые представлены на подсвечиваемой карте, закрепленной на стене. В программу вносятся актуальные данные по каждой стране – зарплаты, налоги, таможенные платежи, транспорт, политическая стабильность и т. п. Пользователь вводит данные по товару, который он хочет производить, и сразу получает наглядный красочный ответ – на карте начинают мигать страны, в которых производство данного товара наиболее предпочтительно. Например, компьютеры лучше всего производить в Тайване, Китае или Малайзии, текстиль в Бангладеш или Центральной Америке, металлоизделия– в Индии. Германия на этой карте подмигивает очень редко. Поэтому и бегут на Восток немецкие предприниматели вместе с капиталом и рабочими местами, начиная от обувщиков и кончая автогигантами– VW, BMW и прочими. Если они рискнут из-за высоких патриотических чувств остаться в Германии, то их дело умрет сегодня же и они пополнят собой ряды банкротов, безвинно погибших под ударами конкуренции. Если же они успеют разместить свои самые затратные производства в благоприятных для бизнеса зонах, то у них появляется шанс продержаться на плаву еще какое-то время и не протягивать руки за государственной поддержкой – вот и вся философия. Недавно состоялся конгресс автопроизводителей Германии (Produktion Nr. 41, 2007). На повестке дня стоял знакомый для русских вопрос: «Что делать?» Речь шла о том, есть ли смысл оставаться автомобильным концернам в Германии и далее, рискуя лишиться рынков сбыта из-за высокой себестоимости их продукции, или же нужно срочно покидать пределы отечества в направлении стран с дешевой рабочей силой. Все аргументы ясно говорили в пользу скорейшего отъезда. И только один аргумент был против. Только под угрозой неизбежной потери KNOW HOW, в случае переезда в зарубежье, представители фирм VW, Porsche, Audi решили пока оставаться в Германии.

«Баланс глобализации нарушен: Азия триумфирует, управляемая рыночная экономика Китая вырастает в нового Мастера Вселенной. Рабочая сила европейцев будет обесценена в миллион раз, их знания будут выкачаны без остатка. Запад должен себя защищать – или он рухнет», – Габор Штайнгарт.

Вряд ли кого-то может устраивать такая невеселая перспектива. Не устраивает она и немцев, поэтому они лихорадочно ищут выход из складывающейся ситуации и даже приглашают для прояснения вопроса ведущих специалистов из-за океана. Мне запомнилось интервью с одним из таких специалистов. Эксперт-экономист из США Ягдиш Пхагвати (индиец по происхождению), советник ООН и ВТО по вопросам глобализации, откровенно отвечал на вопросы газеты «Die Welt». Этот эксперт старался представить глобализацию как неизбежность и при всякой возможности ее нахваливал, заявив, что всем станет жить в мире легче и веселей, потому что в результате появления глобального рынка одновременно появится много дешевых товаров. Немцев же он осудил за пессимизм и даже обвинил в чрезмерной заботе государства о наемных работниках, весьма скептически оценивая перспективы социально ориентированной рыночной экономики в новых условиях. Он прямо заявил, что проблемой Германии являются чересчур сильные профсоюзы, которые взвинтили заработные платы рабочим до недопустимых пределов, и теперь их будет тяжело спускать с этих уже покоренных вершин. Но самое потрясающее впечатление на меня произвел ответ профессора на вопрос, что же делать тем, кто потерял работу. Профессор невозмутимо ответил: «Переучиваться», и разъяснил, что после структурных изменений в экономике США, например, считается нормой, что квалифицированный специалист с годовым заработком 70 тысяч долларов после увольнения идет как ни в чем не бывало работать грузчиком в супермаркет за 15 тысяч долларов в год. Правда, он тут же добавил: «Идеальным мир никогда не был», другими словами, ничего не попишешь – судьба. Разумеется, новые времена, НТР, требуют своих жертв. Например, специалист по ремонту пишущих машинок сегодня уже не имеет шансов на трудоустройство и должен приобретать новую профессию. Но если инженеры, на подготовку которых затрачена уйма средств, в массовом порядке по рекомендациям этих профессоров должны становиться мойщиками стекол, то это может означать только то, что подобные профессора совершенно не исполняют своего предназначения и не желают озаботиться судьбами своего народа, не стесняясь при этом демонстрировать свою бездеятельность и безответственность публично.

Чугунное равнодушие к обычным людям и их судьбе, цинизм и самоуверенность этого индуса не так поразили меня, как последние слова его приговора. Он, видимо, и сам не очень хорошо понял, что произнес. А эти слова означают ни много ни мало, а утрату человечеством основополагающего принципа его существования – возможности свободного выбора каждым человеком вида профессиональной деятельности. Еще с незапамятных времен хлебопашец отличал себя от кузнеца, а воин – от сапожника и торговца. Люди с детских лет готовили себя к любимой, старательно выбираемой ими профессии, чтобы гордиться ею всю жизнь, с ее помощью кормить свою семью и передать детям свои профессиональные навыки. Подмастерье, постигая премудрости выбранной им единственной специальности, всегда был уверен, что с ее помощью он всегда заработает свой кусок хлеба, что будущая работа позволит ему успешно преодолеть все тяготы повседневности и прожить свою жизнь достойно. Поэтому он стремился постичь тайны мастерства и превзойти своего учителя. Именно таким путем осуществлялся до сих пор прогресс человечества. Теперь все человечество должно отказаться от своей многотысячелетней культуры, проверенных веками норм организации и развития общества и просто превратиться в дикие стада поденщиков, бегающих по биржам и частным владельцам в унизительных поисках хоть какой-то работы. Дети должны теперь навсегда забыть стишок Маяковского и больше никогда не сметь мечтать о постижении премудростей какой-то одной, полюбившейся им с пеленок профессии. Их задача – быть готовыми к мобилизации для отправки в любую сферу человеческой деятельности, где в данный момент ощущается недостаток рабочей силы. В таких условиях основными инструментами, которыми в совершенстве должен овладеть каждый человек, становятся кирка и лопата.

Меня возмутила в этом интервью также и пассивная позиция репортера. Я бы на месте немецкого репортера для начала спросил этого профессора, несомненно, являющегося ярым демократом и борцом за права человека – а как нам быть с Всеобщей декларацией прав человека, а именно со статьей 23 пункт 1, который гласит:

«Каждый человек имеет право на труд, на свободный выбор работы, на справедливые и благоприятные условия труда и на защиту от безработицы».

Труд исключительно ради собственного существования, не приносящий удовлетворения и творческой радости, есть попросту каторга. Во все времена было достаточно людей, которым их работа совершенно не нравилась, которую они ругали на каждом углу, но по заведенной привычке продолжали каждое утро являться к положенному времени. При этом они твердо знали, что когда станет совсем невмоготу, они смогут свободно уволиться и подыскать себе что-нибудь поближе к своим идеальным представлениям, выбрать работу по душе. Теперь же их приговорили к тому, что это неотъемлемое право выбора профессии и рабочего места человек теряет уже навсегда, причем одновременно и с потерей других важных прав, например права на свободу перемещения. Человек должен жить теперь только там, где ему сможет найти хоть какую-то работу биржа труда. Эта же биржа запросто сделает из инженера грузчика или мойщика стекол, мало интересуясь его профессиональными навыками, затратами, которые он понес, приобретая эту специальность, наклонностями и, наконец, тем, что профессией инженера он бредил с детства. Таким образом, новая стадия капитализма – глобализация неизбежно превращает ранее существовавший свободный труд в принудительные каторжные работы. Она выбрасывает в мусорную урну за ненадобностью целые регионы планеты вместе с их обитателями. В мире и странах уже образуются «проплешины» на ранее цветущих территориях, потому что люди в поисках работы оставляют свои родные края и перебираются в те районы, где она есть. При этом они бесконечно обостряют социальные проблемы и вновь заселяемых, и оставляемых ими мест.

Прослушав внимательно этого «специалиста», осмелившегося давать свои бредовые советы стране величайших научно-технических достижений и высочайшей социально-экономической культуры, я бы на месте репортера просто послал бы этого индуса куда подальше. Например, в Индию, чтобы он сначала там, у себя на родине, навел порядок. По немецкому телевидению довольно часто показывают «достижения» развивающихся стран по части занятости населения. Например, показывается организация работы огромной индийской фирмы, занимающейся утилизацией металлических изделий. На уходящем далеко за горизонт, залитом солнцем широком песчаном берегу Индийского океана, омываемом легкой бирюзовой волной, вместо райской идиллии, приличествующей этому сказочному месту, царит адская неразбериха и суматоха. По берегу, заваленному баллонами, рваными кусками железа, кабелями, шлангами, сварочными аппаратами, мечутся сотни индийцев в одних набедренных повязках и вручную, прямо по чудесному мелкому белому песку, пустым баллонам, окалине и кабелям суетливо тащат в разные стороны огромные куски искореженного металла. У самого берега, также до горизонта, стоят огромные ржавые корабли, опутанные паутиной кабелей, висячих лестниц, канатов и сплошь покрытые теми же индийцами. Повсюду сверкают «зайчики» электросварки и газорезки. Идет лихорадочная сдача металлолома. По-видимому, фирма, проводящая эти работы, не слишком была озабочена организацией работ, а тем более проблемами охраны труда и природы. Она ограничилась выдачей свободных резаков всем желающим и приемкой металла по весу. Все остальное – поиск и организация рабочего места, доставка на него режущего оборудования – свободно предоставляются фантазии желающих потрудиться. В рабочей силе недостатка нет. За металлическим ограждением несметные толпы страждущих, которые с нескрываемой завистью глядят через решетку на своих счастливых собратьев, жадно расхватывающих резаки и набрасывающихся, как стая голодных волков, на скелеты кораблей, быстро карабкаясь вверх по висячим лестницам и канатам. Причем ни сварочных ботинок, ни масок, ни даже фартуков я на этих одержимых пролетариях не заметил. Сначала я было подумал, что в таких местах собираются одни йоги – ведь нельзя же, в самом деле, бегать босыми ногами по обрезкам металла, ловить на себя его раскаленные брызги и ничего не чувствовать. Но потом, приглядевшись, я увидел, что при резке они все-таки немного прикрываются – кто кусками картонных ящиков, кто обрывком мешковины, а глаза многих из них кое-как защищены старомодными темными очками. Режут они все подряд, не согласуясь с соседями. Бесстрастный голос диктора сообщил, что тяжелые увечья и смертельные случаи здесь не редкость. Тут же был показан момент, как у огромного корабля неожиданно полностью отваливается нос, увлекая за собой в бирюзовую прохладу Индийского океана незадачливых сварщиков, не успевших отпрыгнуть в сторону. Из воды извлекается только освободившийся резак и тут же торжественно вручается следующему счастливчику.

После этого знаменательного интервью, некоторое время спустя, в немецкой прессе разгорелся скандал по поводу дорожной брусчатки. Оказалось, что камни, которыми немцы заботливо мостят свои дворы и садовые дорожки, обработаны детскими ручками в каменоломнях демократической (как это не раз подчеркивал президент США Буш-младший) Индии, благодаря чему, видимо, она и развивается бурными темпами. Это и есть цена дешевых товаров, которую несет с собой миру тотальная глобализация.

Как человек, много лет проработавший инженером, я пришел к убеждению, что пытливый человеческий мозг и умелые руки способны на самые фантастические достижения, кажущиеся на первый взгляд невероятными. И если мне кто-то сегодня попытается безапелляционно утверждать, что что-то «невозможно» в принципе, например, невозможно обеспечить всех желающих работой, то я настоятельно порекомендую такому человеку заняться решением вопросов попроще. Поэтому, в конце концов, я бы посоветовал профессору, «специалисту» по глобализации, прекратить давать советы другим, оставить занятия экономикой и заняться другим делом, например переводом древнеиндийских текстов, в частности «Кама сутры». Тут бы он, несомненно, смог бы принести огромную пользу всему человечеству. Ведь имеющий сегодня широкое хождение английский перевод с этого древнеиндийского произведения был сделан в Индии еще в XIX веке офицерами-хохмачами Ее Величества королевы Виктории, к тому же большими любителями гимнастики; и кто знает, сколько людей с плохим восприятием тонкого английского юмора покалечилось и продолжает калечиться сегодня, пытаясь с завидным упорством постичь все премудрости восточной любви.

Понял я и причину, по которой корреспондент «Die Welt» не ставил «эксперту» по глобализации трудных вопросов. Дело в том, что Германия уже втянута и продолжает активно втягиваться в этот всемирный процесс, и все негативные явления, упоминавшиеся в интервью, нарастают в ней, как снежный ком. И хотя время от времени происходят в стране демонстрации протеста антиглобалистов, но подавляющему большинству населения нравится покупать очень дешевые рубашки из Китая и Индонезии, несмотря на то что они сшиты детскими ручками в условиях беспощадной эксплуатации. Недавно немецкий институт потребления обследовал текстильные фабрики гигантского немецкого супермаркета, размещенные в Юго-Восточной Азии, и призвал к бойкоту товаров из этого супермаркета. Оказалось, что дети, шьющие эти рубашки, не только превышают все мыслимые нормы труда в три смены, но и спят в непосредственной близости от своих рабочих мест, чтобы быть всегда под рукой хозяина и не оказаться в числе уволенных. Институт сравнил этот рабский труд с принудительным трудом заключенных, интернированных и пленных времен Третьего рейха. После этого призыва я много раз бывал в этом супермаркете, но никаких следов бойкота не заметил.

Сами жители Германии тоже понемногу привыкают к тому, что гарантированных рабочих мест не бывает и человек должен быть готов в любую минуту к освоению новой, неожиданной для него специальности и переезду в незнакомые края. Подыгрывая этой тенденции, госпожа Меркель на досрочных выборах канцлера Германии предлагала сократить положенный срок увольнения наемных работников с двух месяцев до двух недель, развязав тем самым руки работодателям. Почти в это же время правительство Франции предложило увеличить продолжительность испытательного срока для вновь нанятых работников до двух лет, что спровоцировало массовые выступления протестующих студентов. Делается это с простой целью – есть у работодателя договора – он набирает рабочую силу; нет работы, он легко и без тяжелых финансовых последствий для себя расстается со своим персоналом, попросту выбрасывая людей на улицу. В условиях глобализации два года испытательного срока – подарок судьбы для работодателя, позволяющий не нести никакой ответственности за судьбу нанятого работника и вдобавок кассировать деньги, выделяемые государством фирмам, принимающим новых работников.

Новое социальное явление – прекариат – захлестнуло ФРГ. Оно означает временную, неполную занятость, которая в любой момент может прекратиться. Эта новая группа населения представляет собой особый класс – что-то вроде пролетариата, но без цепей – никому не нужный и всеми заброшенный слой «свободных» от постоянной работы людей-поденщиков. Прекариат является прямым следствием глобализации мировой экономики. Неопределенное, подвешенное состояние не позволяет людям нормально планировать свою жизнь, оказывает мощнейшее негативное влияние на психику. И самое страшное состоит в том, что это явление становится массовым. По данным экспертов, каждый третий в Германии, работающий по найму, находится в состоянии прекариата. Настоящий бум сегодня переживают фирмы, подыскивающие и продающие временную рабочую силу. Самое модное теперь словечко и самое ценное человеческое качество, сменившее и затмившее все остальные – «Flexibilit» – гибкость, подвижность, приспособленчество. Нет ничего удивительного в том, что в подобной атмосфере идеи Маркса о классовой борьбе переживают сегодня в Европе ренессанс. В проведенном в 2003 году второй программой немецкого телевидения опросе третьим «лучшим» немцем стал именно Карл Маркс, опередив Гете, Бетховена и даже железного канцлера Бисмарка.

Глобализация деформировала нравственность целых наций. Великобритания, гордившаяся когда-то высочайшими образцами чести, достоинства и непререкаемой репутацией, сегодня значительно подрастеряла эти былые свои свойства. Еще недавно, в 70-х годах прошлого века, Банк Англии пристрастно следил за законностью денег, получаемых кумирами того времени, гордостью нации – Харрисоном и Ленноном, и дотошно проверял допустимость отпускаемых им какими-то организациями кредитов в смехотворные суммы – пару сотен тысяч фунтов. Сегодня Лондон с распростертыми объятьями встречает всех джентльменов. Важнейший критерий для проявления радушного гостеприимства – звонкая монета в карманах «дорогих» гостей. Любой европейский журнал, публикуя материалы о российских миллиардерах, обязательно упоминает, что Абрамович свой первый миллион сделал на тривиальной краже эшелона с нефтепродуктами. Тем не менее Абрамович считается сегодня чуть ли не самым почетным жителем доброй старой Англии, скупив там кучу недвижимости и футбольный клуб «Челси» для заведения дружбы с британским истеблишментом, большинство представителей которого являются болельщиками этого клуба. Как-то я спросил одну мою знакомую – молоденькую англичанку, родом из деревушки под Оксфордом – как англичане относятся к покупке их любимого клуба каким-то русским. Она ответила коротко: «Они счастливы!»

Но самое страшное в условиях глобализации ожидает грядущие поколения. В XX веке произошло много всевозможных революций. Однако о самой значительной из них, которая, на мой взгляд, радикально изменила фундаментальные основы человеческого бытия, говорится и пишется очень мало. Эта революция произошла в сфере семейных отношений и практически разрушила традиционную семью. Раньше, до XX века, поколения, следовавшие одно за другим, проживали в тесном контакте между собой и, как правило, в непосредственной близости друг от друга или даже под одной крышей. Взрослые работали, внуки находились под присмотром дедушек и бабушек, все питались из общего котла и были связаны с одной профессией. Государственное страхование по старости и потере трудоспособности отсутствовало, эти функции брали на себя трудоспособные члены семьи, заботясь о своих будущих кормильцах – собственных детях и одновременно о стариках, преподавая своим детям наглядный урок по правильному обращению с состарившимися родителями. Эта жесткая связь поколений была основным условием сохранения человека на прежних этапах развития человеческого общества. С появлением больших городов с развитой индустрией, с развитием системы социального страхования традиционные семейные отношения стали меняться. Дети разъезжались по всей стране в поисках учебы и интересной работы, а старики стали больше рассчитывать на получение государственной пенсии, нежели на помощь своих отпрысков. Прежняя тесная связь поколений начала повсеместно истончаться, сохраняясь в прежнем виде только в деревнях. Как это отразится на будущем человечества, мы не знаем, но, во всяком случае, смысл слов «отчий дом» до последнего времени оставался понятным большинству людей. Глобализация же окончательно рвет связи между детьми и родителями, вынуждая тех и других существовать на принципах свободной охоты на ничем не ограниченных территориях, причем дети, в полном отрыве от родителей, в этих условиях имеют невысокие шансы. У них, в отличие от их родителей, уже нет той широты кругозора, нет традиционных представлений о мироустройстве, добре и зле, им некогда размышлять и созерцать – они с юных лет вынуждены включаться в гонки конкурентной борьбы и пытаться занять место под солнцем любой ценой. Это есть их первое и последнее желание в жизни.

Седьмое ностальгическое отступление. В сегодняшней Германии 25 % молодых людей до 25 лет не имеют места работы или учебы. Если бы я после школы и института оказался никому не нужным, я бы, наверное, не смог этого пережить. На самом пороге жизни оказаться биологическим отбросом, услышать «нет» от тех же самых людей, которые раскрывали перед тобой тайны мирозданья и манили тебя бесконечным разнообразием и прелестями этого мира, для меня было бы непереносимо. Слава Богу, я родился и жил в другое время и в других условиях, когда появлению всякого человека были рады и не вздыхали о том, чем он будет заниматься и кто его будет кормить, когда он достигнет пенсионного возраста. Все люди были нарасхват и повсюду висели объявления «Требуются, требуются, требуются». Огромные возможности, все пути для учебы, работы, обзаведения семьей и детьми были широко открыты для всей молодежи.

На многих молодых людях сегодняшней Германии лежит печать стресса, многие из них знакомы с депрессивными расстройствами психики, которые, по прогнозам специалистов, выйдут на второе место в мире к 2015 году, опередив диабет и рак; все большее число несовершеннолетних молодых людей, включая девочек, имеют проблемы с алкоголем. Сознание подростков не справляется с тяжелым ежедневным давлением на неокрепшую психику. Нужно хорошо учиться в школе, чтобы иметь возможность выбирать профессию. Нужно правильно выбирать и саму будущую профессию, чтобы не оказаться затем у разбитого корыта. А тем временем ситуация с рабочими местами ухудшается с каждым днем. По прогнозам того же Милтона Фридмана, в ближайшем будущем работа найдется только для 20 % людей. Армиям инженеров, самозабвенно работающих над автоматизацией всего, такая задача вполне по плечу. В этих условиях самым трудным испытанием для молодого человека становится решение о создании собственной семьи. Молодым людям очень бы хотелось построить свой дом, обзавестись собственным хозяйством, резвыми детишками, чтобы придать глубокий смысл своей жизни, стать уважаемым членом общества и обеспечить себе надежный тыл на всю оставшуюся жизнь. Но как построить дом, брать кредит, если нет никакой уверенности в том, что ты, с трудом выучившись и даже получив сегодня рабочее место, завтра его не потеряешь и будешь заново вынужден искать новое место работы по всей стране, а то и за границей. Как рожать, воспитывать и образовывать детей, если, потеряв рабочее место, ты будешь вынужден искать его повсюду и, найдя его или получив направление от биржи труда, будешь вынужден туда немедленно переселиться. А твоя супруга или супруг, с которым произошла та же самая печальная история, получит место на другом краю страны. Поэтому мне кажутся притворными слова некоторых сегодняшних немецких публицистов, обвиняющих исключительно «эгоистичную» молодежь в старении и вымирании нации.

Примечание. Как-то, прохаживаясь вдоль рядов полок обувного магазина, я заметил совсем крохотные детские туфельки и взял их с полки, чтобы рассмотреть поближе. Повертев в руке забавную, совсем игрушечную туфельку, я машинально перевернул ее подошвой вверх и тут же чуть не выронил. Пара этих туфелек стоила 50 евро. Если бы я в своей молодости увидел такие туфельки на полках магазина «Детский мир», мой репродуктивный инстинкт умолк бы навеки.

Тем не менее Германии до сих пор удается держаться на плаву и даже добиваться экономического роста. Большая заслуга в этом принадлежит правительству Шредера, которому удалось провести ряд непопулярных, но очень нужных стране реформ, в которых были и пострадавшие, но благодаря которым Германии удалось сохранить статус страны с социально ориентированной экономикой. Однако основная заслуга сравнительного благополучия Германии в это непростое время, несомненно, принадлежит скромным, неизвестным немецким чиновникам, о которых мы уже говорили и которые верой и правдой продолжают исполнять свой долг перед народом.

Опускаясь теперь на российскую почву, я совершенно не уверен, что задача компетентного, ответственного ведения корабля страны через рифы глобализации по силам чиновничьему корпусу России. Большинство российских чиновников не способно к принятию самостоятельных, ответственных решений. Вдобавок ко всему, у российского чиновничества просто отсутствует опыт инициативной, организаторской работы в новых условиях смешанной экономики. Поэтому старинную русскую поговорку о немце и русском в условиях глобализированного мира нужно переиначить. Звучать она отныне должна примерно так: «что немцу плохо, то русскому смерть». Если уж у явного претендента на место в «золотом миллиарде» – Германии в связи с глобализацией возникло море проблем, то для России их число неизбежно умножится до размеров безбрежного океана.

«Глобализация – это порядок, при котором бизнесмен, сидя в Лондоне и Париже, способен с помощью компьютера и информационных сетей в считанные минуты найти нужный товар в любой точке планеты и моментально его купить по самой выгодной цене. Те же сети позволяют ему так же молниеносно перевести продавцу деньги.

Догадываетесь, чем это пахнет? Это значит, что деньги покупателей всего развитого мира побегут только к самым эффективным производителям картошки, нефти, зерна, металла, трусов, автомобилей, ботинок – да всего на свете. И в этом мире Россия, у которой разгромлен высокотехнологичный комплекс, неминуемо проиграет.

Почему? Да потому что цены на сырьевые и простейшие товары в глобализированной экономике будет диктовать тот, у кого нет астрономических затрат на отопление и разгребание снега, тот, у кого, черт возьми, работяги вкалывают в трусах и майках круглый год, довольствуясь сорока долларами в месяц, у кого урожай можно снимать не раз в год, как у нас, а трижды-четырежды! Вы представьте себе на миг, что в Бразилии с ее сотнями рек, каждая из которых превосходит по мощи стока сибирские, построят мощные ГЭС и алюминиевые заводы и что вся эта индустрия выбросит на рынок металл намного более дешевый, чем тот, который идет из Красноярска и Братска»[42].

Это, не совсем академическое, но зато очень точное определение глобализации и судьбы России в условиях ее тотального распространения в мире дал в своей книге «Вперед в СССР-2» Максим Калашников. От себя добавим, что Россия не в состоянии конкурировать со всем миром не только из-за своих особо тяжелых климатических условий и разбросанности материальных и трудовых ресурсов по огромной территории. В первую очередь коренные российские предприятия не смогут оказать достойного сопротивления фирмам-конкурентам потому, что весь опыт создания и организации советского производства, т. е. вся современная российская индустрия, включая вопросы воспитания и обучения кадров, была построена на совершенно других принципах и ориентирована на решение других задач, в корне отличавшихся от задач подобных предприятий в условиях свободной конкуренции. Перед советскими предприятиями не ставилась задача выживаемости и производства конкурентоспособных товаров. Главной их задачей было накормить и одеть людей, расселить их по теплым жилищам, защитить от возможной агрессии. И эти задачи были решены, но «затратным способом», при котором число израсходованных финансовых, материальных и трудовых ресурсов имеет второстепенное значение, а главным являлся результат – удовлетворение основных потребностей всего населения. Для получения этого результата на пустом месте создавались огромные производственные комплексы, которые в массовом порядке производили однотипную продукцию. Западные же предприятия вырастали постепенно из незначительных, мелких контор, постоянно оптимизируя свою структуру и непрерывно совершенствуя управление с одной целью – получения прибыли любой ценой. Легкость, с которой китайские предприятия вошли в условия рыночной конкурентной экономики, объясняется еще и тем, что они не имели тяжелого опыта работы в экстремальных условиях войны, где были установлены основные правила и приемы работы на результат, выражавшийся в получении любой ценой требуемого продукта, а не на «эффективность» его изготовления. В условиях еще толком не сформировавшейся китайской индустрии над ними не довлел богатый промышленный опыт предыдущих поколений. Принуждать сегодня остатки бывших могучих социалистических предприятий к конкурентной борьбе с тренированными западными фирмами все равно что тяжело травмированного стайера в истоптанных кедах заставить соревноваться с сухим, пружинистым спринтером на 100-метровке. По большому счету, на международном рынке российской стороной сегодня может продаваться только та сложная, наукоемкая продукция, заделы по которой еще остались с советских времен и которую конкуренты еще не успели обойти.

Подводя итог всему сказанному в этой главе, хочется порекомендовать России и ее руководству не спешить запрыгивать в мчащийся неизвестно куда поезд под названием «Глобализация». Я уверен, что практические люди из Украины и Израиля поддержат нас в этой рекомендации.

5. Выводы

Первый вывод этого раздела носит всеобщий рекомендательный характер. Прежде чем восторгаться сладкозвучными, броскими словами и лозунгами, необходимо неспешно разобраться в истинном значении громко скандируемых, завораживающих массы слов. Также, не торопясь, нужно оценить принципиальную возможность практического осуществления провозглашаемых принципов и вероятные последствия немедленного воплощения чарующих понятий в текущую жизнь.

Вывод второй – нужно зорко следить за людьми, которые, используя красивые фразы и броские эпитеты, влезают на вершину власти и, прикрываясь сладкозвучными, манящими понятиями, творят прямо противоположное. Так было в начале XX века, когда привлекательный лозунг «Вся власть Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов» обернулся диктатурой одной партии; так было и в конце XX века, когда поход за демократией и процветанием обернулся разорением страны, вырождением народа, сосредоточением власти в руках кучки олигархов.

За последние 20 лет было произнесено много слов и речей о свободе и демократии, однако сегодня Россию можно назвать демократической страной только с большой натяжкой. Во-первых, она продолжает жить по ельцинской конституции, принятой подавляющим меньшинством народа. Во-вторых, лидирующие партии имеют мало общего с «демосом»; слишком молоды, неопытны и несамостоятельны, чтобы верно оценивать текущую ситуацию в стране и вырабатывать собственную концепцию ее развития.

Но с другой стороны, иначе и быть не могло. Россия конца XX века представляла собой аморфное образование, почти полностью утратившее независимость; третьеразрядную страну с отсутствующими собственными интересами, «кроме общечеловеческих», как удачно выразил двумя словами всю внешнюю и внутреннюю политику министр иностранных дел Козырев. Заключались кабальные договора с иностранными компаниями на разработку невосполнимых природных богатств, рушилась собственная оборона, промышленность, наука, системы социального обеспечения, образования, здравоохранения, население вымирало почти на 1 миллион в год. В этих условиях попытка строить подлинную демократию была обречена на полный провал. Сначала нужно было восстановить дееспособность государства, сформировать его задачи по спасению России. Для этого и была построена заново пирамида власти, созданы верные президенту ведущие партии и соответственно фракции в законодательном органе, а руководители на местах были лишены своего неограниченного влияния и полной независимости от центральной власти. С помощью этих экстраординарных мер преемнику Ельцина удалось предотвратить полный развал и уход в небытие России. Его заслугу в спасении нашего отечества переоценить невозможно. Задача же построения подлинно демократической России должна решаться следующими поколениями руководителей страны.

Однако давненько я не теоретизировал. Факт чудесного спасения России от предрешенного полного ее исчезновения с карты мира к тому располагает наилучшим образом. Вот какую оценку состояния России в 90-х международными организациями приводит в своей книге «История русского народа в XX веке» Олег Платонов:

«Выживаемость русских достигла критической отметки. Рассчитываемый экспертами ЮНЕСКО и Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) коэффициент жизнеспособности нации, измеряемый по пятибалльной системе, составлял для Российской Федерации 1,4. Согласно критериям и разъяснениям ЮНЕСКО-ВОЗ балл ниже 1,4 указывает на то, что любая помощь таким странам бессмысленна. Физиологическая и интеллектуальная агония населения может продолжаться вечно./…/ Нация с таким коэффициентом жизнеспособности уже не имеет внутренних источников поступательного развития и иммунитета. Ее удел – медленная деградация./…/ Национальное правительство должно срочно изменить свою социально-экономическую политику и не менее 80 % бюджетных средств направлять на социальные и экологические цели»».

К концу XX века великая страна агонизировала, безраздельно находясь в руках олигархов. Фактически власть в стране контролировал Березовский. Именно он предложил заменить недееспособного Ельцина на «своего парня», никому не известного В. Путина. Но Путин оказался совсем не тем человеком, за которого его принял Березовский. Вместо того чтобы с готовностью исполнять все желания олигархов, Путин серьезно занялся экономикой, внутренней и внешней политикой, до которой в тот момент никому не было дела. В результате его деятельности Россия начала восстанавливаться и возвращать себе утраченное было достоинство в мировом сообществе. В этом также состоит огромная заслуга Путина, но уже перед человечеством. Он сломал однополярность мира, нарушил монополию США на право диктовать всем странам свои условия. Правда, в этом ему помогли Ширак и Шредер, дружно сказавшие Вашингтону «нет» на его предложение поучаствовать в иракской войне. Но появление Путина на высшем посту страны имеет также и другое, более глубокое и очень важное для России значение. Для того чтобы правильно понять, о чем идет речь, предложу следующий вариант восприятия мировой человеческой цивилизации.

Как мы уже ранее условились, для избежания не относящейся к исследуемому вопросу ненужной полемики в качестве основной версии происхождения неповторимого, буйного разнообразия племен, народов, рас и наций наиболее доступной, удобной и оправданной для применения в данной работе нам представляется теория их божественного происхождения. Все народы, включая самые крохотные, являются по этому допущению единственными и неповторимыми созданиями провидения, поэтому задача всего человечества – сохранять их все и оберегать все это разнообразие от исчезновения. Страшно вообразить, что будет представлять собой мир, в котором будет звучать только англо-саксонская музыка, все будут одеты в джинсы, пить одинаковые напитки и есть один и тот же набор продуктов. Исчезнут национальные песни, танцы, праздники, кухни, традиции, все станет интернационально-безликим. Каждый будет твердо знать, что в противоположном уголке планеты люди ничем не отличаются от него самого и проживают в точно таких же типовых домах на тех же типовых улицах, поедая типовые гамбургеры в типовых Макдональдсах и запивая их кока-колой. Жизнь в таком универсальном мире лично для меня представляется кошмаром, допустимым только в фантастических романах. Тем не менее тенденции к стиранию границ уникальных культур народов Земли сегодня явственно видны. И политики, по большому счету, мало обращают на это внимания. Как-то Штробеле, один из лидеров немецкой партии «зеленых», призванной к сохранению в неприкосновенности всех проявлений природы, но в первую очередь к безусловному сбережению самого человечества с его пестрым разнообразием культурных и религиозных традиций, предложил в Германии, исконно христианской стране, принадлежащей к западноевропейской цивилизации, ввести выходные праздничные дни и для мусульманских религиозных праздников. Видимо, «зеленые» первыми решились сделать на территории Германии официальный шаг навстречу созданию коктейля из всех культур, традиций и религий мира, который неизбежно ведет к утрате их неповторимых особенностей.

Конечно же, народы мира никогда не жили в полной изоляции, сохраняя в неприкосновенности свои обычаи. Между ними, так или иначе, возникали взаимоотношения разной степени интенсивности, что неизбежно приводило их к сближению, но не перемешиванию. Таким образом зарождались на Земле цивилизации. А. А. Зиновьев выразился по этому поводу так: «Цивилизация есть явление историческое: возникает, живет, совершенствуется, изменяется и погибает…». Оставляя в покое не очень интересный для нас вопрос о происхождении цивилизаций, нам все же очень хотелось бы знать, к какой цивилизации мы принадлежим и какие перспективы эта цивилизация имеет в смысле жизни и смерти.

Очевидно, что мы вышли на очень серьезную проблему: для того чтобы попытаться квалифицированно распределить народы по принадлежности к разным цивилизациям и определить ту цивилизацию, к которой могла бы принадлежать Россия, нам требуется найти корректное, исчерпывающее определение понятия цивилизации. Однако, порывшись в энциклопедиях и словарях, мы вынуждены констатировать, что подобное определение отсутствует. Предлагаемые туманные и многозначные формулировки нас устроить не могут. В интернетовской Википедии, например, статья «Цивилизация» не закончена, и все желающие могут внести свою лепту в прояснение этого понятия. Тем не менее, мы не должны уходить от поставленного вопроса и попытаемся самостоятельно решить эту задачу. Поэтому я попрошу еще немного терпения.

Решать задачу распределения наций по цивилизациям нам придется без исчерпывающего определения, опираясь только на авторитетные высказывания авторитетных людей. Начнем с Н. Я. Данилевского. В своей книжке «Россия и Европа» он посвятил достаточно места этой проблеме.

«Эти культурно-исторические типы, или самобытные цивилизации, расположенные в хронологическом порядке, суть: 1) египетский, 2) китайский, 3) ассирийско-вавилоно-финикийский, халдейский, или древнесемитический, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) ново-семитический, или аравийский, и 10) германо-романский, или европейский. К ним можно еще, пожалуй, причислить два американских типа: мексиканский и перуанский, погибшие насильственною смертью и не успевшие совершить своего развития».

Как видим, в списке Н. Я. Данилевского России не нашлось места в ряду человеческих цивилизаций – к европейской цивилизации Данилевский Россию не причисляет. И все из-за отставания в развитии наук. Как бы он порадовался если бы узнал, что менее чем через 100 лет Россия, совершив невероятный рывок, станет мировым лидером в науке и технике, первой прорвется к звездам и первой заставит служить атомную энергию на благо людям. Вообще, подход Данилевского к классификации человеческих обществ сильно страдает модным в XIX веке вульгарным натурализмом, систематизирующим все явления природы и жизни по классам и подклассам и предписывающим каждому предмету определенное место на определенной полке. Данилевский даже сравнивает жизнь цивилизаций с жизнью растений, которые зарождаются, расцветают, приносят плоды и умирают. Основываясь на таком подходе, он, например, приговорил в XIX веке Китай к смерти:

«Правда, что прогресс этот давно прекратился, что даже многие прекрасные черты китайской гражданственности (как, например, влияние, предоставляемое науке и знанию) обратились в пустой формализм, что дух жизни отлетел от Китая, что он замирает под тяжестью прожитых им веков/…/

Народу, одряхлевшему, отжившему, свое дело сделавшему и которому пришла пора со сцены долой, ничто не поможет, совершенно независимо от того, где он живет – на Востоке или на Западе. Всему живущему, как отдельному неделимому, так и целым видам, родам, отрядам животных или растений, дается известная только сумма жизни, с истощением которой они должны умереть».

Но Китай решительно опроверг этот мрачный приговор, и теперь живее всех живых. Это очень важный вывод для нашего дальнейшего исследования.

Следующим рассмотрим высказывание А. Тойнби:

«Таким образом, нами было идентифицировано девятнадцать обществ: западное, православное, иранское и арабское (в настоящее время они входят в исламское), индуистское, дальневосточное, эллинское, сирийское, китайское, минойское, шумерское, хеттское, вавилонское, андское, мексиканское, юкатанское, майянское и египетское./…/В результате этих классификационных операций количество обществ увеличилось с девятнадцати до двадцати одного (православное христианское общество и дальневосточное распались надвое в соответствии с местонахождением)».

Тойнби классифицирует Россию как отдельную цивилизацию, когда отделяет ее от греческого православия. Он тоже, как и Данилевский, признает циклическую схему развития цивилизаций, но фатальность их гибели он отрицает, ставя возможность сохранения цивилизации в зависимость от благоразумия ее народов. Этот момент тоже важно запомнить.

И, наконец, мы обращаемся к С. Хантингтону и его работе «Столкновение цивилизаций», написанной в наше время.

«Цивилизации определяются наличием общих черт объективного порядка, таких как язык, история, религия, обычаи, институты, – а также субъективной самоидентификацией людей./…/

Идентичность на уровне цивилизации будет становиться все более важной, и облик мира будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. К ним относятся западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканская и, возможно, африканская цивилизации. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями».

Оставим пока без внимания последнее замечание и попытаемся решить окончательно вопрос с классификацией цивилизаций. Хантингтон твердо называет семь цивилизаций, при этом латиноамериканскую он относит к разновидности западной и называет ее отпрыском западной цивилизации. Он выделяет японцев в особую цивилизацию, на мой взгляд, без особых на то оснований. Но с моей, не очень просвещенной в этом плане точки зрения, между Китаем и Японией существует не очень большая разница: и там и там большая часть населения исповедует буддизм; и там и там едят палочками. Вот между Китаем и Индией различий уже больше, во всяком случае, в Индии палочками не едят, а господствующей религией является индуизм. Но я думаю, что из 100 опрошенных жителей Европы только один сможет внятно ответить, чем отличается индуизм от буддизма. Не смогут на этот вопрос ответить и большинство самих буддистов, индуистов, конфуцианцев и синтоистов, исправно посещающих храмы двух, а то и трех религий одновременно. Поэтому я предлагаю в классификацию Хантингтона внести небольшие коррективы. Во-первых, отпрысков цивилизаций не считать самостоятельными цивилизациями, а во-вторых, конфуцианскую, индуистскую и японскую цивилизации объединить в одну Юго-Восточную. Во всяком случае, мне кажется, что на сегодняшний день на планете Земля имеются четыре самые крупные цивилизации, представляющие собой тесное взаимодействие нескольких или многих народов, общей численностью не менее 100 миллионов людей. А также, как мне кажется, нам нужно отказаться от наименований цивилизаций по странам света и господствующим религиям. Итак, к цивилизации номер один должны быть отнесены страны Юго-Восточной Азии и Индия. Это древнейшая и самая многочисленная цивилизация мира. К цивилизации номер два относится западноевропейская цивилизация, включающая в себя обе Америки и Австралию. К цивилизации номер три нужно отнести народы, населяющие Арабский Восток и Северную Африку. Четвертой цивилизацией является славяно-тюркский союз, занимающий северную часть Евразийского континента. Как видим, такое упрощенное деление мира на цивилизации имеет под собой важное духовно-историческое обоснование. Образование и происхождение этих четырех цивилизаций, устойчиво существующих, по крайней мере, последнюю тысячу лет, можно условно отождествлять с существующими мировыми религиями – с буддизмом и конфуцианством; с исламом; с западной и восточной ветвями христианства. Но, конечно, нельзя понятие цивилизации сводить к одной только религии. Цивилизации включают в себя абсолютно все сферы деятельности человека, общественный и семейный уклад, даже состояние души. Все четыре цивилизации носят самобытные, неповторимые черты, по-разному относятся к окружающему миру и другим народам, хотя, конечно, они также не полностью свободны от внутренних противоречий и конфликтов. Каждая цивилизация имеет свое особое мироощущение, свою особую стать, складывавшуюся столетиями и зависящую от множества причин и условий. Один из примеров радикальных отличий цивилизаций – разный подход второй и четвертой цивилизаций к нецивилизованным народам, ведущим уединенную жизнь в гармонии с природой, который мы приводили выше. Первая цивилизация характерна своим стремлением к познанию внутреннего мира человека, его уходом в себя, богатой внутренней жизнью, высокой духовностью. Представители этой цивилизации – интроверты. Вторая цивилизация характерна своей раскрепощенностью, культом индивидуализма, отказом от строгой духовности. Ее представители напоминают стальные, хорошо отполированные шарики, которые, касаясь друг друга, не имеют возможности и желания друг за друга цепляться. Третья цивилизация отличается неистовой внутренней и внешней духовностью, энергией, нерасторжимостью светской и духовной жизни и высокими требованиями к нравственной чистоте каждого члена общества. Ее народы представляют собой крепко сплоченный конгломерат, гранитную глыбу экстравертов, хотя от нее иногда и отваливаются кусочки разной величины. И, наконец, четвертая цивилизация (которую Хантингтон узко обозначает как православно-славянскую) – это сплав, образовавшийся на стыке второй и третьей цивилизаций, но с существенно отличными от них свойствами. Этот сплав находится сейчас в критическом состоянии. Совсем недавно монолитная глыба этого сплава распалась на отдельные частички с неровными, острыми краями, которые еще цепляются одна за другую и иногда больно ранят друг друга. И сегодня для четвертой цивилизации вопрос стоит так: либо частички с помощью специального клея снова соберутся вместе, в один монолит; либо они будут ранить и царапать друг друга до тех пор, пока не превратятся в гладкие, отполированные шарики, перетерев при этом в песок и пыль своих слабых и беззащитных соплеменников. Разумеется, при этом четвертая цивилизация исчезнет навсегда, а бывшие ее представители автоматически пополнят ряды второй и третьей цивилизаций.

В последнем варианте остается открытым только один вопрос – на каких правах будут существовать представители исчезнувшей цивилизации в принимающих их цивилизациях – на правах младшего брата или старшего слуги?

Сегодня мы также становимся очевидцами рождения, точнее воскрешения пятой самобытной человеческой цивилизации планеты Земля. Эта пятая цивилизация сейчас пробивается сквозь толстую скорлупу второй цивилизации, где она долго находилась в состоянии комы после опустошительного нашествия конкистадоров и удушающего пресса доктрины Монро. Население стран Центральной и Южной Америк, очевидно, откалывается от второй, западноевропейской цивилизации, возвращая себе из пепла самосознание уничтоженных великих цивилизаций инков и ацтеков.

Теперь о столкновении цивилизаций, о котором упоминает Хантингтон. Он считает, что в глобализированном мире международные конфликты усилятся, но будут проходить не по национальным границам, а по границам цивилизаций.

«Но на глубинном уровне западные представления и идеи фундаментально отличаются от тех, которые присущи другим цивилизациям. В исламской, конфуцианской, японской, индуистской, буддистской и православной культурах почти не находят отклика такие западные идеи, как индивидуализм, либерализм, конституционализм, права человека, равенство, свобода, верховенство закона, демократия, свободный рынок, отделение церкви от государства. Усилия Запада, направленные на пропаганду этих идей, зачастую вызывают враждебную реакцию против «империализма прав человека» и способствуют укреплению исконных ценностей собственной культуры».

Да, вторая цивилизация характерна тем, что в ее представлении идеальной формой существования человечества является именно форма человека-шарика, ни от кого и ни от чего не зависящего. Соответственно, вторая цивилизация очень плохо переносит существование других трех и постоянно пытается их или себе подчинить или переделать по своему образу и подобию. Обладая при этом огромными материально-техническими ресурсами, она провоцирует напряжение и конфликты, пытаясь диктовать всем свои представления о «правильном» устройстве человеческого общества. Естественно, что такое отношение порождает ответную реакцию. К сожалению или к счастью, конфликт цивилизаций лежит значительно глубже, чем внешние различия культуры и традиций. Вот об этом, глубоком внутреннем конфликте цивилизаций почему-то не принято говорить вслух, эта тема считается не слишком политкорректной и поэтому на нее до сих пор негласно наложено табу. Однако нам необходимо хотя бы в общих чертах коснуться и ее. Рассмотрим этот, успешно замалчиваемый конфликт цивилизаций на примере самой либеральной демократии Европы – Нидерландов.

До последнего времени всеми людьми в европейских странах, обеспокоенными сложным положением с эмигрантами, в основном представителями исламских стран, считалось, что достаточно решить проблемы жилья, трудоустройства и образования и проблемы эмиграции исчезнут. Одним словом, проблема интеграции воспринималась всего лишь как задача решения социально-экономических проблем приезжих. Органы власти трудились во всю в этом направлении, но проблемы только усиливались и принимали совершенно неожиданные формы. В Роттердаме, например, самой опасной стала профессия учителя в обычной школе, а школьницы 13–14 лет вынуждены не расставаться с ножами, чтобы быть готовыми в любую минуту к обороне от насильников, от которых не спасают даже школьные стены. Первым иначе попытался взглянуть на проблемы интеграции голландец Пим Фортайн. Рискуя быть обвиненным в крайнем национализме, он тем не менее все же сообщил широкой публике, что проблема интеграции заключается в глубокой разнице культур и менталитета основного населения и эмигрантов, а не в отсутствии у последних работы и подходящего образования. Его недвусмысленные высказывания взволновали общественность Нидерландов и нашли широкие отклики у коренного населения. За неделю до выборов, на которых его партия могла учинить сенсацию, набрав огромное количество голосов, он был убит активистом организации по защите диких зверей. Но его смерть все же подняла вопрос, который не решен и сегодня. Для нас, представителей четвертой цивилизации, и без дискуссий и горячих полемик в общих чертах эта проблема ясна. Человек, всю свою сознательную жизнь проживший в пуританских условиях истовой религиозности и невинности, где считается позорным и постыдным не только обнажение, но даже упоминание в общественном месте интимных органов и тем более интимных действий, вдруг видит на улицах своей новой родины ничем не прикрытые писсуары и писающих мальчиков разного возраста, ничуть не стесняющихся проходящих мимо женщин и детей. И женщины точно так же не стесняются, не плюются в сторону охальников, а как ни в чем не бывало проходят мимо. Это повергает вновьприбывшего в шок, в его голове закручивается мощный вихрь, сметающий всю прежнюю систему ценностей, которая вела до сих пор его по жизни. Нидерланды для него – вожделенная страна, рай на земле и безусловный авторитет. Поэтому не прикрытую, с его точки зрения, вопиющую аморальность он воспринимает как однозначный сигнал к вседозволенности. Приезжий делает простой, логичный и неизбежный вывод: в этой благодатной стране разрешено все, и самый большой успех среди молодежи может иметь только тот, кто развязаннее, наглее и бесстыжее остальных. Он строит свои отношения с новой родиной и ее представителями исходя из этого правила, оставляя свои прошлые нравственные установки для внутреннего употребления в семье. Большинство эмигрантов не имеют никакого представления ни об истории Европы, ни о ее культуре и причудливо переиначивают в своем сознании все увиденные явления в соответствии со своими представлениями о приличии, чести и достоинстве человека.

Конфликт цивилизаций – это вовсе не вымысел публицистов, а вполне реальная проблема, которая при ее игнорировании неизбежно приведет к трагедии. Похоже, что Хантингтон прав: в глобализованном мире могут случаться глобальные конфликты, и происходить они будут между цивилизациями. Их столкновение уже хорошо просматривается и на бытовом, и на деловом уровне. Все европейцы знают, что представители третьей цивилизации прирожденные торговцы и общение с ними требует особого подхода, сильно отличающегося от европейского. Невооруженным глазом заметно даже разное отношение к труду у людей разных типов цивилизаций. Если, например, работая в заводской столовой, представительницы второй и четвертой цивилизаций в первую очередь стараются овладеть своими непосредственными рабочими обязанностями, то представительницы первой и третьей цивилизаций на первое место ставят контакт с обслуживаемыми ими людьми, оставляя свои непосредственные обязанности на втором плане.

Утрачивая под влиянием извне свои характерные особенности, самобытность, цивилизация автоматически утрачивает свою идентичность, что неизбежно ведет ее к полному исчезновению. Цивилизации создаются долго и мучительно, проходя при этом свой единственный, неповторимый путь. Процесс исчезновения цивилизаций значительно проще и короче. Поэтому богатство культурно-исторических традиций, в которых заключается ядро цивилизаций, является не только важнейшим достоянием всего мира, но и основой существования цивилизаций.

Теперь, вооружившись немного теоретически, мы можем возвратиться к прерванной мысли, в которой шла речь об особом знаке для России, связанным с появлением на высшем государственном посту личности Путина. Выбирая замену Ельцину, Березовский ошибся – вместо тихой, беспринципной и во всем послушной посредственности он выбрал настоящего патриота своей родины, причем обладающего значительным потенциалом настоящего руководителя-государствен-ника. Это удивительное событие неопровержимо доказывает тот факт, что у России имеется достаточный запас плавучести, если почти наугад выбранный человек оказывается авторитетным национальным лидером, которому по плечу решение государственных задач любой сложности. Однако не будем увлекаться пением аллилуйи президентам – в Европе это не принято, а в России чревато трагическими последствиями.

Еще одним доказательством преждевременности объявления похорон четвертой цивилизации является следующее рассуждение. Несмотря на агрессивную атаку либеральных СМИ в 90-х, основной массе населения все же удалось сохранить здравый ум в неприкосновенности. Этот факт однозначно доказывают результаты важнейших референдумов и выборов за этот период. Благоразумие русского народа было убедительно продемонстрировано им трижды – на двух референдумах – 91 и 93 гг. и, что особенно важно, на выборах в 2003 году, когда либералы не получили ни одного места в Думе. Люди поняли, что теория социал-дарвинизма, основывающаяся на законах дикой природы, оставляет шансы на успех только сильнейшим, подлейшим, хитрейшим и изворотливейшим.

Есть и один минус в тесте на благоразумие русского народа. Это выборы 1996 года, когда Ельцин ни в коем случае не должен был быть избран на второй срок.

Примечание: Ельцин дважды впрямую нарушил волю народа, выраженную на упомянутых референдумах, – по их результатам он не имел права распускать СССР и разгонять парламент. Некоторые защитники Ельцина оправдывают разгон парламента существовавшим якобы на тот момент двоевластием. Это ловкая подтасовка. В демократической стране единственным источником власти, сувереном является народ, который и запретил своему президенту трогать парламент. Соответственно Ельцин был должен согласно данной народу клятве либо договариваться с парламентом, либо подать в отставку.

Но общий результат 3:1 сам за себя говорит в пользу хорошего запаса жизненных сил и здравого смысла у русского народа, указывает на его потенциальную готовность к «столкновению цивилизаций», о котором предупреждает Хантингтон. Он же, кстати, помещает в своей работе такие строчки о России:

«В глобальном же масштабе самой значительной расколотой страной остается Россия. Вопрос о том, является ли Россия частью Запада или она возглавляет свою особую, православно-славянскую цивилизацию, на протяжении российской истории ставился неоднократно. После победы коммунистов проблема еще больше запуталась: взяв на вооружение западную идеологию, коммунисты приспособили ее к российским условиям и затем от имени этой идеологии бросили вызов Западу. Коммунистическое господство сняло с повестки дня исторический спор между западниками и славянофилами. Но после дискредитации коммунизма русский народ вновь столкнулся с этой проблемой».

Как видим, Хантингтон характеризует положение четвертой цивилизации как критическое. А. А. Зиновьев, каждый день горестно наблюдая за неумолимым разрушением страны, говоря о цивилизации вообще – «изменяется и погибает», сам, по-видимому, во многом относил эти слова к России 90-х. Очевидно, он не видел шансов на спасение своей родины. Тем не менее надежда на спасение не должна оставлять нас, представителей четвертой цивилизации, по следующим основаниям. Вспомним замечание А. Тойнби о том, что гибель цивилизации не является фатально неизбежной, а зависит от благоразумия народа, его продуманных действий. Одновременно вспомним о счете 3:1 в пользу благоразумия русского народа. Слова А. Тойнби и этот счет означают, что шансы на спасение у четвертой цивилизации есть, нужно только правильно ими воспользоваться. Результаты выборов в Думу 2003 года кроме всего прочего убедительно доказали и тот факт, что за время перестройки и «либерально-демократических» реформ русский мужик не превратился в бравого ковбоя и не желает им быть.

Он по-прежнему остается существом, пронизанным духом общины, коллективизма, неспособным к проявлению энергичных, инициативных действий даже для защиты собственной жизни. Парадоксально, но даже те из русских людей, те либеральные деятели, которые призывают не упустить «свой шанс» и влиться в стройные ряды либеральной западной цивилизации законопослушных индивидуумов, этим самым, против своей воли, еще больше подчеркивают свою глубокую внутреннюю коллективистскую сущность, ищущую всегда и везде опоры и поддержки у других людей и больше всего на свете опасающуюся остаться наедине с самим собой.

Задача сегодняшних руководителей России – помочь русскому смиренному, безынициативному мужику спастись от деградации и вымирания в непростом сегодняшнем мире и заодно сохранить на планете Земля четвертую цивилизацию. Пример расцвета Китая, ставшего вопреки угрюмым предсказаниям Данилевского за 20 лет мировым чемпионом по темпам развития и неожиданно выдвинувшегося в мировые лидеры, должен стать вдохновляющим для россиян. В следующей части книги мы приведем свои «посильные», как говаривал Солженицын, соображения по поводу того, что, на наш взгляд, предстоит для этого сделать.

Часть V Заключение, или «Так что же нам делать?»

Хоть убей, следа не видно; Сбились мы. Что делать нам! В поле бес нас водит, видно, Да кружит по сторонам. А. С. Пушкин, «Бесы»

1. Ответ Л. Н. Толстого и современность

Прошло более ста лет с тех пор, когда великим русским писателем А. Н. Толстым этот вопрос был поставлен в название его знаменитой работы. С горьким сожалением приходится констатировать, что сегодня, в начале XXI века, этот вопрос звучит для России куда более актуально, чем в конце XIX века. Больше того, после 90-х годов он приобрел определенно трагический смысл, ибо к концу XX века Россия как суверенная держава практически прекратила свое существование. Надвигающаяся тотальная глобализация не оставляет достаточного запаса времени для поиска правильного ответа на этот вопрос и, в случае ошибки, угрожает России, четвертой цивилизации мира, гибелью.

Поэтому в ближайшее время нужно мобилизовать все интеллектуальные и духовные силы народа, чтобы всем вместе определиться с правильным выбором дальнейшего пути России. Для проведения такой широкой, всенародной дискуссии, глубокого общественного диалога от участников требуется добрая воля и любовь к родине. Я думаю, что я имею право на участие в такой дискуссии, поэтому позволю себе ее начать.

Но прежде чем приступить к отысканию правильного, актуального ответа на старый, мучительный вопрос, было бы логично воспользоваться для начала ответом самого Льва Николаевича. Сам великий писатель, прежде чем искать ответ, поставил одно необходимое условие, которое непременно должно быть выполнено при поиске. Это условие состоит в том, что все люди, искренне и непредвзято пожелавшие найти ответ на вопрос «Что делать?», прежде всего, должны полностью отказаться ото лжи, и в первую очередь ото лжи перед самим собой:

«Ложь перед другими только запутывает дело и отдаляет решение; но ложь перед самим собою, выставляемая за правду, губит всю жизнь человека. Если человек, выбравшийся на ложную дорогу, признает ее настоящею, то всякий шаг его по этой дороге отдаляет его от цели; если человек, долго идущии по этой ложной дороге, сам догадается или ему скажут, что эта дорога ложная, но он испугается мысли о том, как далеко он заехал в сторону, и постарается уверить себя, что он, может быть, и тут выедет на путь, то он никогда не выедет. Если человек сробеет перед истиной и, увидав ее, не признает ее, а примет ложь за истину, то человек никогда не узнает, что ему делать».

Нынешняя власть, живущая по ельцинской конституции и во многом унаследовавшая приемы ельцинского авторитаризма, не спешит давать справедливую, объективную оценку случившемуся в 90-х годах.

Только нам, людям по-настоящему свободным, не связанным никакими корпоративными интересами, партийными уставами и клятвами, будет легче всех других максимально честно ответить на извечный русский вопрос – что делать?

Вдохновляющим примером для нас должен стать сам Л. Н. Толстой, который не лгал ни себе, ни людям. Благодаря этому он, в свое время, на вопрос «что делать?» нашел достаточно простой ответ: «…перестать обманывать, покаяться, признать труд не проклятием, а радостным делом жизни».

Тогда, когда писались эти строки, Россия была монолитной империей, которую уважали и боялись во всем мире; дружеские отношения с которой почитались за честь для любой страны. До Цусимы было еще далеко, последствия Крымской войны были преодолены, разворачивались огромные перспективы на Балканах и в Средней Азии. Более комфортных внешнеполитических условий у России, пожалуй, никогда не было. Поэтому, по мнению Толстого, оставалось одно – ликвидировать внутреннюю напряженность, вызванную непомерной роскошью высших классов, с одной стороны, и нищенским положением крестьян и рабочих, с другой стороны. Для этого он призвал высшие слои отказаться от части своих «вредных привычек», например, ежесуточной смены белья и ношения дамами чулок, чтобы немного освободить прачек и ткачих от их каторжного труда. Да и сами сливки общества совестливый писатель призвал поменьше распевать романсы и заняться самолично физическим трудом для обеспечения пропитания хотя бы своих семейств.

Сегодня, в постиндустриальную эпоху, после бурь отгремевших научно-технических революций, такая рекомендация ничего, кроме иронии, вызвать не может. 5 % населения развитой страны производят с лихвой продукты питания на оставшиеся 95 % и еще умудряются при этом отправлять кое-что на экспорт. В производстве необходимого количества одежды, продуктов, товаров повседневного спроса нет никаких проблем. Есть только одна глобальная проблема – их сбыт. Поэтому на первый взгляд может показаться, что ответ нашего великого писателя на самый важный русский вопрос в значительной степени устарел и не отвечает современному положению дел. Но не будем торопиться с выводами и вернемся к ответу Толстого в конце этой части.

Сегодняшнее положение России в мире радикально отличается от времен Толстого. И дело даже не в том, что Россия сжалась до границ начала XVII века, лишившись огромных территорий, морских портов, оборудованных границ и оставив за рубежом миллионы своих соплеменников. Огромную тревогу вызывает мощное, совсем не дружественное окружение, в котором оказалась Россия после развала СССР. В Германии в 2006 году вышла книга Петера Шоля-Латура «Россия в клещах», в которой он прямо указывает на чрезвычайно сложное положение России, в котором она очутилась в XXI веке. С запада на Россию угрожающе надвигается НАТО, не прекращающее заверять в своих мирных намерениях и одновременно не прекращающее строить новые военные базы и аэродромы у самых границ. На юге продолжают активную деятельность радикальные исламские течения, стремящиеся к овладению новейшим оружием, в том числе массового уничтожения и настойчиво пытающиеся поставить под свой контроль коренных российских мусульман. На обширных, малозаселенных территориях Восточной Сибири уже сегодня неформально хозяйничает китайский капитал.

Петер Шоль: «Именно Россия станет в ближайшее время полем ожесточенной войны. В кровавом сражении за громадные ресурсы ее будут рвать на части Запад, Китай и исламский мир».

Тем не менее многие российские политики и обозреватели не замечают нового «Drang nach Osten», умиротворенно заверяя всех в том, что НАТО – очень дружественная России организация, а китайцы никогда не поднимутся выше широт произрастания риса. Китайцы, по всей видимости, не слышали этих заявлений, поскольку они уже сегодня достаточно уверено себя чувствуют на всем пространстве Сибири от Магадана до Урала, поднявшись значительно выше «широт произрастания» не только риса, но и ягоды морошки.

Но все же и это, на мой взгляд, не является главной опасностью для сегодняшней России.

«Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, и дом, разделившийся сам в себе, падет».

Эти слова Христа наиболее точно выражают сегодня самую главную угрозу существованию России как суверенного государства, которой во времена Толстого просто не было.

Первый этап разделения России – развал СССР по национальным границам союзных республик – прошел удивительно легко и практически без всякого сопротивления благодаря монополии КПСС на власть и антинародному курсу ее руководства. Затем наступил неизбежный второй этап – откалывание кусочков от России с одновременной атомизацией и чудовищным расслоением когда-то единой коллективной общности – советского народа.

Однако второй этап разделения не удалось провести столь же гладко и быстро, как первый. И все из-за одной – единственной кадровой ошибки бывшего крестного отца Кремля – Березовского. Если бы преемником Ельцина стал послушный исполнитель воли олигархов, сегодня бы вопрос «что делать?» перед Россией уже не стоял. Национальные богатства уже были бы полюбовно поделены между могущественными транснациональными корпорациями, а население страны стремительно бы таяло до определенной Маргарет Тэтчер цифры 15 млн жителей. Думаю, что ничего фантастического в таком развитии событий в России не было.

Для предотвращения подобного сценария развития событий, для отражения внешних угроз у России пока сохраняется достаточный экономический, научно-технический, интеллектуальный и военный потенциал. Но имеющиеся средства защиты могут оказаться совершенно бесполезными в руках людей, единственной ценностью в жизни для которых являются деньги. К сожалению, часть русского народа за годы «перестройки» и «реформ» совершенно утратила его вековые духовные ценности и превратилась в бездушных, надменных эгоистов, равнодушных к нуждам и страданиям других.

С помощью нехитрого приема обожествления одних – ловких, сильных и бессовестных и унижения других – слабых, доверчивых и беспомощных, Россия насильно сегодня разделяется на две части. В общество внедряются и в нем поддерживаются идеи беспощадного социал-дарвинизма, основанные на законе естественного отбора – каждый сам за себя и горе побежденному, слабому, беззащитному.

Л. Н. Толстой, из той же работы: «Если дело только в выгоде одних людей без соображения о благе всех людей, то выгоднее всего одним людям есть других. Говорят, что и вкусно».

Люди, отравленные этими идеями, в изобилии появившимися в России в последние 20 лет, легко взбираются на вершины власти, но они не способны к самоотверженным, решительным действиям по защите своей родины и ее народа, поскольку безраздельно преданны только собственным интересам; в любых условиях они стремятся к извлечению только собственной выгоды. В большей степени это относится к «новым русским», о которых Ходорковский сказал, что Россия для них является всего лишь территорией свободной охоты. Но и в сферах власти недостатка в этих людях нет. В проникновении на вершины власти во множестве этих людей, абсолютно равнодушных к судьбе своей родины и ее народа состоит коренное отличие нынешнего положения России от положения России императорской конца XIX века. Именно в появлении большого количества людей такого сорта в высших управленческих кругах страны и заключается главная угроза будущему России. Честный ответ на вопрос «что делать?» обязан учитывать эту перемену в высших руководящих звеньях страны.

Горизонт России в конце XIX века тоже был не безоблачным. На нем уже появилась свинцовая грозовая туча грядущей пролетарской революции, ставившая под вопрос дальнейшее существование России. Ее приход великий русский писатель ясно предвидел еще в 1885 году:

«Рабочая революция с ужасами разрушений и убийств не только грозит нам, но мы на ней живем уже лет 30 и только пока, кое-как разными хитростями на время отсрочиваем ее взрыв. Таково положение в Европе; таково положение у нас и еще хуже у нас, потому что оно не имеет спасительных клапанов. Давящие народ классы, кроме царя, не имеют теперь в глазах нашего народа никакого оправдания; они держатся все в своем положении только насилием, хитростью и оппортунизмом, т. е. ловкостью, но ненависть в худших представителях народа и презрение к нам в лучших растут с каждым годом/…/

…Возвратиться к старому нельзя; возобновить разрушенный престиж нельзя; остается одно для тех, которые не хотят переменить свою жизнь: надеяться на то, что на мою жизнь хватит, а после как хотят. Так и делает слепая толпа богатых классов; но опасность все растет, и ужасная развязка приближается».

Ужасная развязка стала реальностью – революция случилась и унесла с собой миллионы жизней. Тогда для многих патриотов родины казалось, что история России окончена и ее ничто не может спасти. Воскрешение Российской империи в форме СССР явилось не чудом, а результатом того, что тогда общество обуревала вдохновляющая страсть построения новой жизни, которая сплотила народ и во имя которой им были принесены огромные жертвы. В итоге этого невиданного строительства и невиданных жертв было выстроено самое справедливое общество, когда-либо существовавшее на Земле и основанное на традиционных народных ценностях.

Теперь же в российском обществе царят уныние, апатия и неверие в то, что завтра что-то может измениться в лучшую сторону. И самое опасное в этом неверии состоит в том, что русские люди убеждены, что возможность что-то изменить находится в чьих-то неведомых руках, а от них самих ничего не зависит. Случись сегодня катастрофа, подобная катастрофе 1941 года, вряд ли у расколотого русского народа найдется сегодня столько сил и мужества, чтобы он смог себя и собственных детей защитить от нашествия сильного и опытного врага.

При просмотре сегодняшних передач государственных телевизионных каналов может сложиться впечатление, что обычные русские люди полностью преодолели шок потерь и разочарований 90-х и с неожиданно появившимися силами начали дружно заново отстраивать великое российское государство. В доказательство этого положения демонстрируются репортажи с бурных строек Москвы и счастливые лица ее жителей, напоминающие лица советских людей с кадров кинохроники великих социалистических строек.

Я предлагаю читателям провести следующий эксперимент. Раскройте школьный атлас с картой России и остро заточенным карандашом прикройте кружок, которым обозначена Москва. Взгляните на оставшуюся территорию. На ней проживают люди, которые давно разучились счастливо улыбаться. Роднит их с москвичами только одно – русский язык. Больше ничего общего между ними нет. Провинция задыхается в нищете и бесправии. Отсюда глубокое разочарование жителей провинции в нынешних порядках, государственном устройстве; не повсеместная борьба, а смирение с нуждой и произволом. У морально сломленных людей пока еще существует слабая, умирающая надежда на центральные органы власти, которые могли бы, с их точки зрения, восстановить справедливость, но она гаснет с каждым годом. Результатом ведущейся уже более 15 лет внутренней политики может стать только холодный запредельный цинизм одних и равнодушие других, итогом чего станет отчаянная борьба всех против всех.

Теперь предлагаю взглянуть на карту Японии, желательно выполненную в том же масштабе. На этих крохотных, неровных пятнышках проживает больше людей, чем на всей той огромной территории, которая оказалась не закрытой острием вашего карандаша, причем людей очень сплоченных и преданных до последнего вздоха своей родине. Думаю, что выводов делать не требуется.

С искренним желанием помочь своему сравнительно малочисленному, вымирающему народу, в головах подавляющего большинства которого царят преимущественно растерянность и смута; но народу, еще совсем недавно сумевшему достичь за кратчайшие сроки высочайших духовных, научно-технических и социально-экономических вершин, мы приступаем к ответу на вопрос, поставленный в заглавие этой части.

2. Устройство политической системы

Главу приходится начинать с известной банальности – демократическое государство, парламентаризм имеют массу недостатков, но все же предпочтительнее любых монархий, автократий, деспотий и анархий. Невозможно группе людей и тем более одному человеку в сложном современном мире успешно руководить огромной страной. Даже такой великий диктатор-государственник, как Сталин, любой ценой стремившийся достичь несокрушимой мощи СССР, помимо своей воли наделал множество мелких и крупных ошибок, послуживших серьезным препятствием на пути СССР к могуществу. Так, например, им было заложено отставание СССР в вычислительной технике и биоинженерии, перспективу развития которых Сталин не смог оценить. Но самой страшной ошибкой Сталина явилась его уверенность в том, что Гитлер не посмеет вести войну на два фронта. Полагаться на мнение одного человека в сложных современных условиях чрезвычайно запутанных международных отношений, в безудержной мировой гонке научно-технического прогресса и вовсе безрассудно.

Что же касается многочисленных голосов в пользу создания в России конституционной монархии, то на этот вопрос достаточно убедительно ответил митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. В одной из передач «Слово пастыря» он, отвечая на вопрос телезрителя, всякая ли власть дается от Бога, заметил, что институт «богопомазанника» может успешно существовать только в условиях поголовной веры народа в Бога и Высшую Справедливость. В отсутствие этого обязательного условия монархия рискует превратиться во всеобщее посмешище.

Возможно, гораздо лучше звучит сочетание слов Россия – президентская республика. Но в российских условиях вероятность того, что в кресле президента может оказаться недостойный человек, способный за полгода обратить в прах все прошлые достижения страны, недопустимо высока. Огромная страна не имеет права ставить судьбу своего народа в зависимость от капризов ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА СЛУЧАЯ.

Итак, по моему убеждению, в России должна строиться эффективная парламентская демократия, которая оказывала бы благотворное влияние на все сферы жизни и деятельности людей и государства, и которая бы обязательно учитывала традиционные особенности русской жизни. Важнейшим составляющим элементом парламентской демократии являются партии.

Седьмое лирическое отступление. Я никогда не был членом каких-либо партий и никогда никого не просил принять меня в какую-нибудь из них, в том числе и в КПСС. Произошло это не потому, что я был «принципиальным» противником построения коммунизма в СССР или затаил обиды на власть Советов за моих репрессированных дедов. Напротив, я с детских лет гордился своей страной, Великой Победой, Юрием Гагариным, Игорем Васильевичем Курчатовым, Валерием Харламовым и всегда искренне считал, что мне посчастливилось родиться в самой лучшей стране в мире. И никаких разногласий с КПСС, за исключением оценки заслуг Брежнева в Великой Победе, у меня никогда не было. Я не вступил в партию только потому, что как-то с детства привык на все вещи смотреть своими собственными глазами и, по возможности, стараться иметь свое, ни от кого не зависящее, мнение. Поэтому, когда при приеме в ряды Ленинского комсомола районный секретарь меня спросил, признаю ли я устав комсомола, я почувствовал себя очень неловко, когда ответил: «Да», поскольку не все, что было написано в тоненькой книжечке, я понял и принял. И после этого случая я себе пообещал, что в дальнейшей жизни никогда не буду жить по уставам, чтобы больше не конфликтовать со своими убеждениями.

И хотя я до сих пор не изменил этому своему правилу (в армии я не служил), тем не менее я отчетливо понимаю, что ни один человек в одиночку не способен формулировать идеи и тем более доводить их до реального воплощения в жизнь. Уже только поэтому любое здоровое общество нуждается в партиях, хотя бы как в генераторах и проводниках определенных идей.

Вот тут встает и первый вопрос – сколькими и какими партиями должно располагать общество, чтобы обеспечить народу процветание? Быть может, достаточно какой-то одной, но очень хорошей партии, как в случаях с Баварией или Китаем, которая смогла бы, не опасаясь конкуренции и не заигрывая с избирателем, исполнить все сокровенные чаяния народа?

На этот вопрос должен следовать категорический ответ – нет, в России одна партия недопустима, мы уже имеем трагический опыт. Российский сценарий деятельности такой партии очевиден. Сразу после прихода к власти она интенсивно работает, но после достижения определенных успехов у нее появляется непреодолимая тяга к самолюбованию, органическое отторжение критики и самокритики, забывчивость по поводу своих обязанностей перед народом. Одновременно все яснее проявляется склонность большей, но не лучшей части партийцев к почиванию на лаврах, скромно требующих при этом именовать себя не иначе как «умом, честью и совестью нашей эпохи». Сегодняшняя политическая картинка в России выглядит несколько утешительнее «застойных» годов, но все же далека от идеала. Имеются несколько пропрезидентских партий, располагающих подавляющим большинством в парламенте, есть и оппозиция. И хотя вроде бы все соответствует установкам развитой демократии и парламентаризма, но все прекрасно осознают, что владычествующие сегодня в России партии создавались в узком кругу президентского окружения и призваны горячо и до последнего вздоха поддерживать президента.

Российская общественная жизнь традиционно, столетиями, строилась на остром соперничестве двух национальных партий – западников и славянофилов, являвшихся исключительно продуктом русской жизни и ярко выражавших царившие в широких слоях народа настроения. Больше того, бескомпромиссная позиция этих двух партий привела в XX веке к междоусобным конфликтам, закончившимся победой западников в 1991 году. Сегодня все большее распространение в российском обществе получают идеи славянофилов. Чтобы конфликт двух неформальных, но старейших и мощнейших партий России не приводил к национальным катастрофам, необходимо эти две партии облечь в официальные мундиры и усадить на парламентскую скамью, чтобы они в дальнейшем могли вести только мирный, цивилизованный спор, сражаясь, не сходя с думских кресел, только за голоса избирателей. Но, разумеется, партия славянофилов при этом должна быть переименована в партию традиционалистов или консерваторов. Недопустимо, чтобы политические партии в многонациональной и многоконфессиональной стране носили бы какой-либо национальный или религиозный оттенок. Это должно быть категорически запрещено, иначе неминуемо придет беда – раскол, конфликт, кровопролитие.

Но и двухпартийная система имеет свои недостатки – путем конформизма и соглашательства обе партии могут полюбовно начать делить сферы влияния по принципу «сегодня ты, а завтра я», перестать заниматься острой критикой конкурента так, что избиратели скоро перестанут их отличать друг от друга, что мы можем сегодня наблюдать в США.

Чтобы исключить такой итог введения парламентаризма, на политическом поле необходима мощная третья сила, которая успеет вовремя предупредить общественность о состоявшемся альянсе и не позволит воцариться в общественной жизни страны обманчивому спокойствию. России повезло – у нее есть такая бескомпромиссная третья сила в лице КПРФ. Она должна выполнять роль постоянного возмутителя спокойствия и борца за права трудящихся – по типу лейбористов в Великобритании. Вот только с названием у нашей старейшей официальной партии не все в порядке. Многоукладность экономики, декларируемая сегодня КПРФ, никак не сочетается со словом «коммуна». На мой взгляд, имело бы смысл вернуться к историческому названию – РСДРП, но это, конечно, внутрипартийное дело. Думаю, что вполне допустимо появление еще одной партии на политическом поле России путем деления славянофилов на имперцев и народников.

Переходя к вопросу об устройстве исполнительной власти, мы должны прежде всего решить главную проблему, а именно: каким должно быть государство. Должно оно быть маленьким, компактным и безответственным, как того требуют либералы; или же оно должно быть большим, всепроникающим и проявляющим заботу обо всех своих гражданах? Начнем с высказывания на счет русской государственности В. Суркова. В своих многочисленных речах он вполне обоснованно утверждает, что «…русские, россияне, уже 500 лет являются государствообразующим народом, мы нация, привыкшая к государственности./…/ мы всегда были носителями государственной идеи».

Да, действительно, как мы неоднократно подчеркивали ранее, русские люди коллективисты, а не индивидуалисты, и сами по себе, без государства, они не организуются. Низкая самоорганизация, как утверждал А. А. Зиновьев, есть характерная черта русских, отличающая их в значительной степени от жителей западных стран. Поэтому они более, чем кто-либо, нуждаются в крепкой, заботливой государственной власти. К сожалению, этого понимания нет у сегодняшних высших чиновников. Они заявляют сегодня, например, что государство в скором будущем не сможет гарантировать даже мизерных сегодняшних пенсионных выплат, и предлагают населению запасаться на старость кто как может. И это при сегодняшних доходах государства от заоблачных цен на нефть и газ. Зарплата большинства наемных работников колеблется на уровне прожиточного минимума, и с каких доходов они должны будут делать накопления, чиновники не спешат объяснить. Зато уже распахнуты двери всевозможных частных страховых фондов, готовых к принятию наличности. Защиту от «разорения» этих фондов государство также не гарантирует. И если даже предположить совершенно невероятную картину, что вклады не съест инфляция и они не исчезнут бесследно вместе с частными фондами, то точно так же никто не может гарантировать, что в правительстве не появится какой-нибудь «реформатор», которому опять страшно не понравится «денежный навес» из собранных людьми за всю жизнь трудовых накоплений и он не срубит его под корешок, не спросив на это ни совета, ни разрешения. Государственные чиновники не снисходят до нужд и тревог простого народа, не учитывают его менталитет. Судя по всему, они даже не знают, что это такое. Так, например, тот же Сурков в другой своей речи заявляет, что «…русский сверхколлективизм, по-моему, вымысел чистой воды./…/ Мне кажется, в нашем обществе преобладают индивидуалисты. А за коллектив время от времени люди прятались по необходимости – от власти, от ответственности, от принудительного труда».

В качестве доказательства этого утверждения Сурков приводит пример весьма распространенного в России лихачества на дорогах. Но это-то лихачество как раз и есть прямое следствие коллективистской, общинной души русского человека, которая без попечительства, надзора, строгого ока коллектива не знает границ и не ведает запретов. Широкая душа русского человека считает явной несвободой, ущемлением своих прав требование дорожных правил ездить только по одной стороне дороги. Свобода для русского человека – это возможность ездить по левой и по правой сторонам дороги, вдоль и поперек; останавливаться не там, где положено, а везде, где только душе угодно. Это западный законопослушный индивидуалист привык непрерывно соизмерять свои поступки с рамками установленного законом порядка и с зонами прав и интересов других свободных личностей, чтобы не дай бог их не нарушить. Русскому же человеку, как мы это отмечали ранее, любые установления и запреты нипочем, если он находится вне зоны непосредственного влияния его сотоварищей и коллег. И достойно сожаления, что в этих основополагающих представлениях о собственном народе так легко запутался главный кремлевский идеолог. Общинник, коллективист это не тот, кто ходит строем и спит со всеми под одним одеялом; это тот, кто передоверил свою судьбу коллективу и выбранному коллективом начальнику.

В этом же свойстве русского народа таятся две опасности, которые идеологи и политологи также не учитывают. Первая опасность заключается в том, что русский человек один, в полном вакууме, без веры, без православия, без товарищей, без своей родной общинно-солидарной среды немедленно превращается в существо, у которого отсутствует толерантность, навыки жизни с совершенно незнакомыми людьми, являющимися для него, как правило, чужаками, а не братьями по разуму. Толерантность, культура приветливого общения на равных с первым встречным, давным-давно установившаяся в Европе, во многом отсутствует и сегодня среди широких масс российского населения, точно так же как и культура соблюдения писаных законов. Для общинника, жившего по неписаным законам общины, за пределами общины действия всяких законов заканчивались. Общинники традиционно принимали в расчет только интересы своих соплеменников. Отсюда возникают особо трогательные отношения русских к своим землякам и отсюда же берет начало стойкая восточная тенденция к возникновению коррумпированных кланов, семейственности во властных структурах. В стремлении к созданию кланов, но уже в мировом масштабе, таится вторая опасность, угрожающая распадом России и многократно возрастающая в условиях грядущей мировой глобализации. Русский человек, свято уверовавший в привлекательные лозунги объединения человечества в единое глобальное общество и желая поскорее влиться в глобальную мировую общину, как истовый коллективист и общинник по своей природе, по собственной воле может решительно отказаться от самоидентификации себя как представителя русской нации и броситься со своего родного утеса в пучину кипящего котла чужих страстей и интересов. Он может поддаться на уговоры и раствориться среди других наций и народов только для того, чтобы стать членом новой мировой глобальной общины. Надо ли говорить, что японцы или китайцы никогда не считали и не думают себя считать «гражданами мира», всегда оставались сами собой, ни при каких условиях не откажутся от своих корней и никогда не станут самоидентифицировать себя как «общечеловека».

Итак, коллективистскому русскому народу, с почти полностью отсутствующими навыками к самоорганизации, явно не подходит маленькое, компактное государство. Наоборот, Россия должна иметь мощное, отвечающее за все и прежде всего за подрастающее поколение государство. Это поколение должно быть здоровым, хорошо образованным и обязательно более умным, чем их родители, чтобы не повторять их ошибок, бережно хранить и преумножить наследие предков.

Только коллективное, солидарное общество, а не общество индивидов, может общими усилиями своих членов спасти Россию и вырастить достойное, здоровое поколение, которому будет по плечу решение задач любой сложности. При этом Российское государство обязано быть солидарным в большей степени, чем любое другое. Ярким примером солидарного государства может служить Германия. Немцы, работающие на западных землях, уже много лет платят специальный налог, который так и называется «Солидарный», на поддержку и развитие восточных земель. Солидные налоги выплачиваются и на поддержку малоимущих и безработных. Так называемый «договор поколений» обязывает работающих сегодня немцев выплачивать пенсию нынешним пенсионерам, а новое поколение, в свою очередь, будет обязано выплачивать пенсии сегодняшним работникам. В России же, из-за наличия огромных малозаселенных территорий, отсталой инфраструктуры и суровости климата, солидарная ответственность народа за каждого гражданина страны должна быть намного выше, чем в Германии или Швеции. Российское государство в силу своих исторических традиций и геополитического положения обязано быть ПАТЕРНАЛИСТСКИМ, несущим ответственность за благополучие каждого члена общества. Государство же, которое понятия не имеет, сколько в нем проживает беспризорных детей – то ли миллион, то ли пять, есть государство, истребляющее жизнь в себе самом и обрекающее свой народ на смерть.

Для построения в России по-настоящему демократического, солидарного общества с коллективной ответственностью за страну и жизнь будущих поколений, для развития и закрепления государственного патернализма нам представляется необходимым ввести дополнительный, нетрадиционный элемент общенародного влияния на государственную власть.

Прежде чем его указать, приведем пару цитат.

«Вы приходите в ужас от того, что мы хотим уничтожить частную собственность. Но в вашем нынешнем обществе частная собственность уничтожена для девяти десятых его членов; она существует именно благодаря тому, что не существует для девяти десятых».

Это «Коммунистический манифест» Маркса.

«Если это возможно под руководством кучки юнкеров-дворянчиков в интересах горстки финансовых тузов, это наверное не менее возможно под руководством сознательных рабочих в интересах девяти десятых населения, истомленного голодом и войной».

Это уже Ленин. Напомним, что Березовский и академик Амосов тоже говорят о 10 % особо активных граждан в стране, а остальные 90 % населения, по их мнению, составляют представители «неактивного большинства», с которыми не стоит считаться. В отличие от Маркса и Ленина, акценты новых революционеров в их призывах к борьбе расставлены диаметрально противоположно. Если Ленин с Марксом призывают к революционной борьбе в интересах 9/10 населения, то нынешним революционерам потребовалось «сломать мнение и волю» 90 % населения в интересах оставшихся 10 % «особо достойных граждан». Однако заметим, что те и другие называют одну и ту же цифру – 9/10.

Да, эти 9/10 населения страны пассивные, беззащитные люди, совершенно не умеющие за себя постоять и даже сформулировать свои требования к власти.

У них нет амбиций и претензий на «теплое местечко» во властных структурах, не требуют они и признания их талантов в высших интеллектуальных кругах. Они никогда не станут успешными бизнесменами; никогда не усядутся за письменный стол, чтобы писать дерзновенные бизнес-планы. Желания их очень скромны – иметь работу, которая нравится, достойно оплачивается и забывается при выходе за проходную, иметь крышу над головой, иметь семью, возможности для воспитания, образования детей и полноценного совместного отдыха. Счастье 9/10 людей заключается в ведении обычной размеренной жизни, в которой нет места неопределенности, неуверенности и неизвестности. Это активные 10 % пусть рискуют, волнуются, не спят по ночам, пытаясь изобрести какую-нибудь хитрую хитрость, чтобы дотла извести конкурентов. Остальные 90 % должны быть уверены, что, освоив выбранную специальность, они всегда найдут подходящую для себя работу, которую будут добросовестно исполнять и которая им будет гарантировать обеспеченную, долгую и счастливую жизнь. И именно для этих 9/10, с учетом их представлений о счастье в этой жизни, и должно строиться российское государство, а вовсе не для энергичных 10 %, которые в любых условиях выплывут на поверхность. Соответственно и схема государственного устройства должна подгоняться под этих обычных людей. До сих пор у нас было все наоборот – людей всеми правдами и неправдами пытались впихнуть в выдуманные какими-то «умницами» модные государственные схемы, из-за которых люди должны были ломать свои привычки, традиции, менталитет, ковавшиеся столетиями, и в конечном счете ломать себе шею.

Для пробуждения в массе народа жажды настоящего, живого, непрерывного созидательного творчества, направленного на улучшение его жизни, государству необходимо организовать устройство обратной связи с собственным народом, включающееся не раз в четыре года, а функционирующее непрерывно, в реальном времени. Для этой цели и предлагается государству основать интернет-партию для 9/10 населения, которую можно так и назвать «Партия 9/10» или просто «9/10». В далекой перспективе эта партия могла бы быть наделена и законодательной инициативой и, возможно, в какой-то степени влиять на состав кабинета министров. Сегодняшнее же состояние политграмотности населения не позволяет вводить подобные полномочия для широкой публики из-за риска скатывания к охлократии и анархии, появлению законов типа «все продать и поделить», включая золотовалютные резервы. Но широкое обсуждение жизни в стране, во всех сферах, начиная от внешней политики, культуры, нравственности и кончая уборкой мусора, ОБЯЗАНО проводиться на сайте этой партии, равно как и вестись полемика членов партии с представителями всех ветвей власти, учеными и специалистами, которые ОБЯЗАНЫ были бы давать квалифицированные ответы на вопросы, поставленные достаточным числом ее членов, определенным уставом партии. Что же касается местной власти, то здесь члены партии могли бы принимать и непосредственное участие в управлении, организуя региональные отделения партии с оформлением соответствующей странички. На местном уровне полномочия членов партии могли бы быть значительно расширены до, например, обсуждения и утверждения отдельных статей местного бюджета или планов строительства общественно значимых объектов. Окончательное решение о принятии местных законов, безусловно, должно оставаться привилегией традиционных ветвей власти, и, разумеется, с обоснованием принятого решения и с последующим обязательным отчетом о выполнении на страничках партии. На местных партийных сайтах обязательно должны существовать типовые формуляры для направления претензий к властям и конкретным чиновникам. Регистрация членов партии должна производиться явочным порядком с выдачей пластиковой карточки с тайным кодом, по образцу банковских кредитных карточек. Для избежания появления на страницах партии безответственных заявлений и призывов регистрация членов партии должна осуществляться централизованно, по краткой анкете и заверенному документу с места жительства. А вот в самой сети члены партии могли бы использовать, по желанию, и вымышленные имена, оставаясь «инкогнито» для широкой публики. Доступ к подлинным именам должен надежно охраняться администрацией партии, в том числе и от местных властей. На данном этапе, когда на местах реально существуют преступно-мафиозные кланы, непосредственно влияющие на власть, такая мера представляется необходимой. Попутно заметим, что набирающая сегодня силу и представляющаяся очень своевременной и правильной тенденция выборов представителей местной власти только из местных жителей должна быть ужесточена и законодательно закреплена. Цель – повышение ответственности перед своими земляками, исключение временного использования высоких местных постов в качестве трамплина для прыжка в Москву, хорошее знание местных условий и исключение попадания на руководящие должности случайных людей, а то и бывших преступников. Нужно добиться того, чтобы каждый носитель власти мог оказаться под огнем критики и разоблачений, исходящим не только от честных представителей прессы, но и от рядовых членов партии «9/10».

Положение, при котором жители самых отдаленных деревень страны знают наперечет кремлевских министров, но совершенно не знакомы с теми руководителями, которые организуют их жизнь на местах, дальше терпеть нельзя. Помню, как-то в середине 90-х я случайно подслушал разговор двух рабочих, торопившихся на работу. У одного из них случилась какая-то неприятность с квартирой, и он решительно заявил своему спутнику, что намерен идти в горисполком, к самому главному секретарю партии, чтобы бороться за свои права. Второй рабочий робко возразил, что, по его сведениям, ни секретарей, ни исполкомов больше нет. Первый резко спросил: «А что есть?» Второй в ответ неопределенно пожал плечами. В противоположность установившейся российской традиции интересоваться событиями в Москве и за рубежом и одновременно быть равнодушными к событиям в своем районе, немцы мало отвлекаются на глобальные проблемы. По большому счету, их интересуют только те вещи, которые касаются непосредственно их жизненных условий. Они могут не знать имен министров федерального уровня, зато очень хорошо знакомы с руководством их общины и тем, что происходит на муниципальном уровне; где проляжет новая дорога и как выглядит смета на ее строительство.

Самым главным результатом деятельности партии «9/10» должно стать смещение центра тяжести политической жизни из Москвы на места, на региональный уровень. Партия «9/10» должна суметь внушить самым широким слоям пассивного сегодня народа убежденность в том, что только личное активное участие каждого гражданина в политической и хозяйственной жизни страны, области, района обеспечит России стабильность и процветание. Партия «9/10» должна привить основной массе народа любовь к творчеству в организации собственной жизни; внушить русским людям, что очень многое, от чего зависит благополучие их самих и их семей, находится и в их руках тоже, а не только в лапах «объективных законов» бытия, крепких объятьях «невидимых рук» или щупальцах мафии и коррумпированных чиновников. В конце концов, партия «9/10» могла бы стать школой подлинного народовластия, послужить началом строительства осознанной правовой демократии и помочь российским народам сравнительно быстро пройти тот период, на который европейские народы затратили столетия и которого, по большому счету, народы России никогда не имели. Подлинная демократия – это не формальные процедуры, а воспитание активного и компетентного избирателя, уверенного в том, что его мнение что-то значит. Одно государство не сможет выправить сегодняшнее положение. Еще меньше надежды на «четвертую власть» – прессу, которая почему-то очень мало интересуется насущными нуждами населения. Только активное влияние на действия государства снизу, непосредственно с уровня простого народа, может переломить существующую ситуацию.

Благодаря действующим сегодня национальным программам и в первую очередь программе образования, техническое обеспечение бесперебойного функционирования партии 9/10 на всей территории страны не требует особых затрат. Долгое время в России, а потом и в СССР общеобразовательная школа являлась для самых широких слоев народа единственным культурным, просветительским и даже политическим центром. Вплоть до конца 60-х годов здания школ, возвышаясь над частной застройкой, являлись единственным и безусловным олицетворением местной общественно-политической жизни. Как правило, в них происходили все значительные для местного населения события. Обычные выборы обставлялись, как народный праздник, и сопровождались продажей сладостей, концертами художественной самодеятельности, просмотрами фильмов. Взрослые обязательно брали на выборы своих детей – учащихся этих школ, и дети с гордостью водили своих родителей по коридорам и классам школы, рассказывая о своих товарищах и учителях. Такие мероприятия имели огромное воспитательное значение как для детей, так и для их родителей. Родители начинали видеть в ребенке не просто свою собственность, а равного себе члена общества, а у детей укреплялось самосознание и появлялись необходимые чувства собственного достоинства и гражданской ответственности. Таким образом, без особых затрат устанавливался дополнительный контакт отцов и детей по линии общественной жизни, благотворно влияя на укрепление отношений в семье. То же самое предлагается сделать и теперь с помощью партии «9/10» и при непосредственном участии школы. Согласно национальной программе «Образование» в скором времени все школы будут оснащены компьютерными классами и выходом в Интернет. Остается только установить расписание для бесплатных посещений оборудованных классов членами партии «9/10» и дооборудовать их специальными счетными устройствами для пластиковых карточек. Так, за кратчайшие сроки, благодаря активному и непосредственному участию широких народных масс в общественной жизни страны можно будет продвинуться к успешному решению, по меньшей мере, шести важнейших задач российского общества: к построению гражданского общества; возвращению к традиционным нормам коллективного, солидарного общества; осуществлению неусыпного контроля над органами власти всех уровней; привитию широким слоям населения недостающей им сегодня высокой политической культуры; поиску и выявлению широкого круга потенциальных политических лидеров и руководителей; прекращению антидемократической практики формирования внешней и внутренней политики узким кругом «посвященных». Попутно должен быть найден ответ на вопрос о гармоничном разделении компетенций центральных и местных властей.

Практика принятия келейных, а то и вовсе единоличных решений, определяющих принципиально важные основы жизни общества, оказывающих непосредственное влияние на уровень и условия жизни широких слоев населения, должна быть осуждена и ее возможность в дальнейшем исключена. Настоящая демократия, люди, называющие себя демократами, никогда не потащат силой свой народ к «светлому будущему», каким бы «светлым» оно им не казалось. Прежде всего они будут обязаны спросить свой народ – мы хотим сделать то-то и то-то, для этого нам потребуется то-то и то-то, и должны будут дать народу время на осмысление их предложений, на проведение дискуссий и обсуждение со специалистами. Вполне может случиться так, что после широкого обсуждения народ ответит: «Нет, ребята, ваше предложение нас не устраивает, имеются варианты получше. Если вы не видите других путей для достижения тех же целей, то поищите себе другую работу. Мы же поищем для себя других специалистов». Но ни одному подлинному демократу никогда не может прийти идея, что только он один располагает правом на истину и благодаря этому исключительному праву может свободно игнорировать мнение других.

Подлинная, а не декларированная демократия вещь тонкая и хрупкая. Как уже было сказано выше, она создается долго и терпеливо всем народом, а не властной верхушкой, и тем более не иностранными легионерами. Она не имеет пределов совершенства. Настоящая демократия взращивается на родной, национальной почве и плохо переносит инородные удобрения. Вдобавок ко всему, демократия очень легко рушится от малейшего ветерка, и пример тому гитлеровская Германия. Миллионы книг с удовольствием объясняют, почему и как Гитлер пришел к власти. Был, мол, тяжелый экономический кризис, национальная гордость немцев была растоптана условиями Версальского мира и т. д. Но ни одна из книжек не берется объяснить, как случилось, что один из самых цивилизованных народов Европы, располагавший высочайшей культурой и столетними демократическими традициями, восходящими к Ганзейскому союзу «свободных городов» и далее, к временам Рима, вдруг меньше чем за год рухнул в пучину самой жестокой диктатуры, разом утратив все институты демократии, на выстраивание которых были затрачены столетия. Почему вместо обычного «гутен морген» все немцы вдруг стали приветствовать друг друга «хайль Гитлер»? На эти вопросы нет ответа, и если верить всем книжкам, посвященным изучению проблемы установления нацистской диктатуры в Германии, то приходится признать, что пожара одного административного здания вполне достаточно, чтобы от демократии в один миг, кроме горстки пепла, не осталось никаких воспоминаний. Из этой трагической истории следует важный вывод – демократию должно лелеять и стеречь, как зеницу ока. И лучшим сторожем для демократии является глас народа. Именно поэтому категорическому табу должны подвергнуться все экстремистские партии, течения и группировки, призывающие к немедленным, революционным, насильственным действиям по захвату и узурпации власти. Горячая голова никогда не приблизится к пониманию и приятию демократических начал и ценностей; демократия не может быть привита насильно целому народу. Только постепенное, осознанное творчество всего народа способно создать подлинную систему народовластия. Шаг за шагом нужно приближаться к овладению сложным искусством государственного управления, непрерывно совершенствуя его и не надеясь при этом на гениальных вождей и чужестранных советников. Даже нынешнюю ельцинскую конституцию вполне можно постепенными, практически незаметными поправками и изменениями привести к состоянию, удовлетворяющему самым высоким демократическим требованиям.

Глава о политическом устройстве должна закончиться обсуждением государственной символики. Нет никакого сомнения в том, что с Государственным гимном у России все в порядке. Мужественная мелодия, под звуки которой страна встречала Великую Победу, стала подлинным символом СССР и России. Также глубоко символично и то, что первый текст Гимна, содержавший строчки преклонения перед вождями, был изменен тем же самым автором. А вот с Российским гербом явно не все в порядке. Скипетр и держава – символы царской власти – виснут в воздухе, не находя подтверждения в реальном государственном устройстве. Не говоря уже о трех коронах, непонятно что означающих после отделения Украины и Белоруссии и явно не вписывающихся в сегодняшний день. Я осмелюсь предложить свой вариант Герба России. Двуглавый орел с тремя коронами и символами царской власти может остаться, но должен быть изображен на старинной грамоте – свитке. Этот развернутый свиток должны держать в передних лапах медведь и соболь, стоящие на задних лапах. Под ногами медведя и соболя должна быть изображена лента с дореформенной надписью «Россiя», а над головами зверей, возможно, должен пролетать первый спутник. Двуглавый орел на свитке символизирует преемственность традиций императорской России с Россией нынешней, соболь символизирует богатства российской земли, а медведь – могущество и непростой нрав русского народа. В таком варианте герб имеет еще и тот смысл, что отдельно двуглавого орла в этом случае можно вполне обоснованно использовать как малый герб и, соответственно, не менять установленную уже повсеместно царскую атрибутику. Что же касается медведя, то этот зверь является самым подходящим символом русского народа, и вовсе не потому, что он обитает в глухих северных лесах. Как известно, несмотря на то, что мишки запросто катаются на мотоциклах и танцуют польку-бабочку, стоя на задних лапах, для дрессировщиков они являются самым трудным объектом дрессировки. Это происходит из-за особо скрытного нрава медведя, по одному внешнему виду которого невозможно определить, в каком он пребывает настроении и что он сотворит в следующий момент. Он может бегать по арене на задних лапах за кусочком сахара, всплескивая при этом передними лапами, и может тут же, без всяких видимых причин, снести этой же самой лапой полчерепа своему дрессировщику. Поэтому совсем нетрудно в поведении медведя найти параллели с историей русского народа. Сегодняшний российский триколор также вызывает некоторое смущение. Под этим флагом предатели власовцы убивали своих собратьев; под этим же флагом были проведены «реформы», разрушившие социально-экономическую систему страны, Да и яркие цвета сегодняшнего российского флага больше подходят галльскому петуху, чем сибирскому медведю. На мой взгляд, Россия имеет в своем распоряжении более удачную модель национального флага – флаг народный – черный, белый, золотистый, символизировавший при его создании три основы российской жизни – «Православие, Самодержавие, Народность». Для нынешней России черная полоска «Самодержавия» должна трактоваться как «Державность», символизируя Россию как страну, имеющую сильную государственную власть, а золотистая полоска– как «Духовность», символизирующая высокие нравственные устои, основывающиеся на культурных и религиозных традициях населяющих ее народов.

Гордость за свою страну, ее символы и, самое главное, всенародная любовь к родине и острое желание сделать ее могучей, счастливой и процветающей самым непосредственным образом зависят от взгляда на историю своего государства. Принципиально важным является и то, каким будет этот взгляд. Будет ли он полон любви, сочувствия и понимания или же он будет полон презрения, ненависти и злобы? Каким наши потомки пожелают видеть стакан – наполовину наполненным или наполовину пустым? И обсуждая вопрос о будущем России, мы не можем не коснуться этой важной темы – естественной гордости ее граждан за историю собственного народа.

3. XXI век и исторические долги XX века

После подписания в августе 1975 года в Хельсинки главами 35 государств Европы и Северной Америки Заключительного акта о безопасности и сотрудничестве в Европе казалось, что под событиями XX века окончательно подведена черта и извлечены все горестные уроки двух мировых войн и множества революций, а далее весь цивилизованный мир ожидают только благословенные времена мирной, счастливой, дружной жизни и безграничного развития. Однако Хельсинкский акт был разорван действиями Горбачева и Шеварднадзе. В результате установившийся баланс сил в Европе был нарушен в пользу Запада, в первую очередь в пользу стран НАТО. И Атлантический союз, долгие годы до того тщетно пытавшийся найти малейшие трещинки в Восточном блоке, разумеется, не упустил счастливого случая, чтобы воспользоваться любезно предоставленной возможностью – тут же моментально продвинул свои военные форпосты далеко на Восток. Распад СССР вызвал новый всплеск старых обид, подверглись пересмотру многие пункты Хельсинкского акта, в том числе и пункт о нерушимости границ в Европе. Россия же, в условиях взрывного роста попыток пересмотра итогов XX века и в первую очередь итогов Второй мировой войны, заняла сомнительную позицию страуса, зарывшего голову в песок. Неудивительно, что сразу появилось очень много желающих воспользоваться этой соблазнительной позицией России.

В. А. Чивилихин в свое время в романе-эссе «Память» напрямую обратился к профессиональным историкам с просьбой-призывом о написании честной, свободной от политической конъюнктуры, правдивой истории России. Но его призыв так и не был услышан. Наоборот, современные российские историки с завидной энергией стали обвинять Россию в чем угодно, начиная от неласкового обращения с тевтонами в XIII веке и кончая войной в Афганистане в XX веке. Но особенно непереносимо в этом хоре звучат обвинения СССР в том, что якобы его политика потворствовала Гитлеру в развязывании им Второй мировой войны. Эти заявления являются прежде всего надругательством над памятью миллионов жертв фашизма и миллионами павших героев, защитивших своими жизнями мир от коричневой чумы. Это утверждается вопреки всем историческим фактам, доказывающим обратное – что СССР был самым последовательным борцом против растущих угроз нового передела мира. Именно СССР неоднократно призывал мировое сообщество накануне Мюнхенского сговора оказать коллективный отпор агрессивным планам Гитлера в отношении Чехословакии и предложил свою вооруженную силу для защиты суверенной страны.

Но попустительство и прямое поощрение аппетитов Гитлера к экспансии в восточном направлении, последовательно проводимое руководством, прежде всего Англии и Франции, привело к тому, что первоначальный план предоставления судетским немцам автономии в составе Чехословакии закончился бесцеремонной оккупацией всей страны на глазах у всего мира. Причем вероломная оккупация вермахтом «остатков» Чехословакии в марте 1939 года, не предусмотренная договором и по сути дела явившаяся настоящим началом Второй мировой войны, также не вызвала никаких решительных действий со стороны Запада. Наоборот, руководство Англии и Франции испытывало торжество от удавшегося разворота военной машины Гитлера в направлении СССР, который всегда был и оставался для Гитлера врагом номер один. Эти агрессивные планы Гитлера в отношении СССР не были секретом и даже новостью для его руководства. Еще в 1934 году Бухарин довел до сведения депутатов XVII съезда партии, что у СССР появились два очень опасных врага – японский милитаризм, мечтающий вытеснить русских из Сибири, и германский фашизм, планирующий обратную операцию – загнать русских в Сибирь, полностью очистив от них европейскую часть. Таким образом, после оккупации немецкими войсками всей Чехословакии СССР встал перед реальной угрозой реализации зловещих планов. Осуществлению этих планов не препятствовало отсутствие общих границ между Германией и СССР, так как Германия с 1934 года имела договор о взаимопомощи с Польшей и могла в любую минуту использовать ее территорию для внезапной агрессии. Имея же перед глазами пример полного бездействия и даже поощрения агрессора со стороны «всего прогрессивного человечества», оставаясь практически один на один перед лицом врага, уверовавшего в свою безнаказанность, СССР мог рассчитывать только на свои силы, которых у него явно не хватало, чтобы сражаться против половины Европы. Поэтому срочно и вынужденно в ход была пущена дипломатия. Первоначально СССР обратился к Англии и Франции для заключения договоров о взаимопомощи с ними. Но руководство этих стран вынашивало совсем другие планы. Тогда дипломатия СССР обратилась к другой великой державе Европы – Германии и вскоре СССР подписал известный пакт о ненападении со своим смертельным врагом, который хорошо помнил, что всего лишь год назад Советский Союз предлагал другим странам Европы вооруженной силой умерить его аппетиты. Подписав договор о ненападении, руководство СССР, да и весь народ ясно отдавали себе отчет в том, что «дружбе навек» с фашистской Германией никогда не бывать. Но пакт позволял, как тогда казалось, избежать большой войны или, по крайней мере, оттянуть ее начало. Респектабельная Европа была в шоке – ее ведущие политики рассчитывали, что на востоке начнется война, и они наверняка получат жирные военные заказы не от одной, так от другой стороны, а может быть, рассчитывали на кое-что еще, более существенное. А тут Гитлер разворачивался против них, да еще в компании со Сталиным. Было от чего приуныть. Вскоре не знавший слова «нет» и потерявший всякое терпение и осмотрительность Гитлер напал на свою союзницу Польшу, не пожелавшую принять «румынский» вариант «дружбы» с Германией. К его удивлению, почему-то на этот раз коварные Англия и Франция, вопреки своему обычаю, объявили ему войну. Польское правительство уже б сентября сбежало из Варшавы, а 16 сентября покинуло пределы Польши. После этого СССР заявил, что «…предоставленная самой себе и оставленная без руководства Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР» и 17 сентября, в соответствии с договоренностями с Гитлером о разделе границ с Германией, оформленными секретными протоколами, ввел свои войска в оставшуюся часть Польши. Однако объявления войны СССР со стороны Англии и Франции не последовало, хотя аннексия части Польши Советским Союзом стала свершившимся фактом. Почему правительства Англии и Франции в этом случае молчали? Да потому, что это действие СССР выглядело единственно разумным и приемлемым для государства, озабоченного собственной безопасностью и совершенно соответствовало нормам и нравам того времени. Кроме того, бывшие союзники по Антанте прекрасно знали, что, несмотря на подписанный пакт, СССР остается для Гитлера по-прежнему врагом номер один, и при первой же возможности он набросится на СССР со всей мощью. Объявив СССР войну, Англия и Франция автоматически лишались могучего потенциального союзника в своем противостоянии с крепчавшим на глазах гитлеровским рейхом. Поэтому они благоразумно молчали и ждали дальнейшего хода развития событий. И эти грозные события последовали незамедлительно.

Но вначале были заключены пакты о «взаимной помощи» между СССР и тремя прибалтийскими государствами, по которым в обмен на оружие, СССР разместил на территориях этих государств свои базы ВВС и ВМФ. Попытка заключения подобного договора с Финляндией неожиданно закончилась локальной войной. В ряду предвоенных событий этот вооруженный конфликт заслуживает особого внимания. «Незнаменитая» финская война, которая якобы доказала «природную» агрессивность СССР, случилась по вине особых обстоятельств, которые мало кто учитывает. Да, эту войну, в отличие от фатальной схватки не на жизнь, а на смерть гитлеровского рейха с СССР, вполне можно было бы избежать. Но нужно отдавать себе ясный отчет в том, что это было весьма затруднительно сделать ввиду амбициозности тогдашнего политического лидера Финляндии – шведского барона Маннергейма. Блестящий аристократ, который до конца своих дней не простил большевикам смерть императорской семьи, и в кошмарном сне не мог представить себе себя же, сидящего за одним переговорным столом с новыми правителями – бывшими «кухаркиными детьми», и ведущего с ними светскую, дипломатическую беседу. Руководство СССР, «старые большевики», со своей стороны, видели в Финляндии не суверенную страну, а бывшую окраину России, которой они по своей доброй воле даровали свободу. Они, по-видимому, рассчитывали на благодарность со стороны Финляндии за свой великодушный поступок. Но Маннергейм явно предпочитал Берлин Москве. Альянс Финляндии с Гитлером стал угрожать безопасности СССР и непосредственно Ленинграду, так как на финско-советской границе могли в любую минуту появиться плацдармы вермахта для нападения на СССР. Финская граница настолько близко располагалась от Ленинграда – второго по величине и индустриальной мощи города СССР, что, не пересекая ее, было возможно вести прицельный обстрел стратегических объектов города дальнобойными орудиями. Поэтому одним из пунктов секретных протоколов, на котором особенно настаивал СССР, был тот, в котором Финляндия отходила из зоны интересов Германии к зоне интересов СССР и который уже в конце 1940 года Гитлер признал ошибкой. Но в 1939 году этот пункт стал основанием для предъявления Финляндии ультиматума об отнесении границы от Ленинграда, с предложением компенсации потери территории в двойном размере на северной границе. На территории, подлежащей передаче СССР, располагалась так называемая линия Маннергейма – комплекс глубокоэшелонированных оборонительных новейших укреплений, построенных с помощью немецких специалистов и считавшихся непреодолимыми. Естественно, что барон Маннергейм отклонил условия ультиматума, не пожелав дарить большевикам укрепрайон, носящий его имя, и не заинтересовавшись возможностью увеличения территории Финляндии. Получив категорический отказ, в свою очередь, пришли в большой гнев русские, продолжая по-прежнему рассматривать Финляндию как часть России и решив тут же проучить ее. Однако, решившись на военную операцию, руководство СССР не планировало большой войны и не претендовало на большее от того, что было потребовано от Финляндии в ультиматуме. Только нежеланием руководства СССР развивать локальный конфликт в полномасштабную войну можно объяснить тот факт, что в лютую зимнюю стужу, когда даже техника отказывается работать, вопреки всякой логике планирования стратегических операций, плохо подготовленные войска были брошены в лобовую атаку на минные поля и мощнейшие укрепления одной из самых неприступных оборонительных линий Европы, хотя имелось вполне достаточно возможностей для обходных маневров, в том числе и по морю. Других объяснений эта операция, безумная с военной точки зрения, иметь не может. Ценой более ста тысяч жизней советских солдат и офицеров граница СССР была отодвинута на север, а уже в октябре 1941 года финские войска под общим командованием барона Маннергейма, награжденного Гитлером Железным крестом, захватили Петрозаводск, угрожая городу на Неве. Тем самым был доказан тот факт, что граница СССР была совершенно правильно и своевременно передвинута. Вот только слишком высокую цену пришлось за это заплатить. После окончания войны СССР не стал мстить своему соседу. Несмотря на то, что Финляндия воевала на стороне врага, она не была оккупирована, а мир с Финляндией был заключен на великодушных со стороны СССР условиях восстановления границ 1940 года.

С той же целью – создания продвинутой на запад глубокоэшелонированной обороны, но совершенно иначе, мирным путем, без кровопролития, без выстрелов и практически без жертв Советскому Союзу, преемнику России, удалось вернуть в свой состав три прибалтийские страны, фактически получившие свою независимость из его же рук в первые годы становления Советской власти.

Примечание. Тогда, в результате Октябрьской революции и заключения большевиками Брестского мира все эти три страны в итоге получили независимость. Причем Латвия и Эстония, в отличие от Литвы, насчитывающей, как и Россия, тысячелетнюю историю своего государства, никогда до тех пор не знали государственности и никогда не были ни суверенными, ни независимыми. Остается только удивляться тому, что в этих странах не спешат устанавливать памятники на своих площадях и улицах единственному и фактическому основателю – Владимиру Ильичу Ульянову (Ленину), обеспечившему приход большевиков к власти в России и заставившему советскую делегацию подписать в Бресте кабальные условия мира с Германией угрозой собственного ухода из правительства.

Даже с позиций сегодняшнего дня просьба о размещении собственных воинских контингентов на территориях других стран не выглядит чем-то из ряда вон выходящим. Можно привести свежие примеры Болгарии, Румынии, Польши, Чехии. Причем мнение народа, проживающего на территориях независимых сегодняшних государств, до сих пор, в эпоху торжества демократии, оказывается, не принято спрашивать. Так же было и тогда, когда по просьбе Советского правительства на территориях прибалтийских стран были размещены базы советских ВВС и ВМС. Чуть позже последовала бескровная смена правительств на лояльные к Москве, что тоже встречается в наши дни сплошь и рядом. А вот просьба о вхождении в состав другого государства с позиций сегодняшнего дня вещь, конечно, диковинная, экзотическая. Но не потому, что никто никуда не желает входить, а всего лишь потому, что никто не берет.

Строго говоря, для проведения настоящего, объективного исследования конкретной эпохи нужно воздержаться от скоропалительных суждений и оценок тех или иных явлений и политических деятелей. Нужно, прежде всего как можно глубже окунуться в реальную атмосферу того времени, всем сознанием прочувствовать ее дух и точно выяснить ситуацию, в которой действовали тогда политические лидеры. А ситуация в Европе в то время сильно отличалась от идиллической картинки, которую сегодня массово изображают «демократически» ориентированные писаки и повторяющие их сказочники из Голливуда. Европа тогда почти вся состояла из больших и маленьких диктаторских режимов, начиная от Португалии и Испании и кончая теми же прибалтийскими государствами, которых не смущало использование всех доступных средств насилия. Например, Польша не посчитала для себя зазорным и не постеснялась присвоить кусочек Татр и промышленной Силезии, отнятый у соседки Чехословакии, когда Англия и Франция отдали суверенную страну на растерзание Гитлеру подписанием мюнхенских соглашений. Немного раньше, в марте 1938 года, Польша, по примеру своего «старшего брата» и опираясь на его поддержку, хотела осуществить польский аншлюс в отношении суверенной Литвы. Польша готовилась к агрессии против Литвы под лозунгом: «Вперед на Ковно!», и только активное вмешательство СССР и Франции спасло тогда Литву от интервенции. Образно говоря, если бы Христос, проживай он в Европе в 30-х годах, обратился бы ко всем странам с таким призывом: «Кто без греха – пусть первый бросит в СССР камень!», то абсолютно точно, что не только камень, но и пушинка не угрожала бы тогда Советскому Союзу. Даже Великобритания, не раз указывавшая Гитлеру и Сталину на невозможность оказания давления на прессу в демократической стране, совершенно спокойно расстреливала с помощью своих колониальных войск мирных жителей своих колоний, если они имели неосторожность собраться на улице для обсуждения своего рабского положения. Свободная пресса, как правило, совершенно свободно помалкивала в таких случаях.

В отличие от англичан, для народов СССР расширение границ на запад было острой жизненной потребностью. Легко можно себе представить, что стало бы с СССР и со всей Европой, начни Гитлер свою внезапную агрессию против СССР не из Мемеля – Клайпеды, а из Нарвы. Уверенно можно сказать, что уже через день танки вермахта катились бы по Невскому проспекту, постреливая на ходу ради развлечения в статуи великих русских полководцев и во всевозможные симпатичные башенки. Падение «колыбели революции» в первые же дни войны вызвало бы мощнейший шок и полностью деморализовало армию и население, разом уничтожило всякую надежду на возможность оказания врагу достойного сопротивления. Этот моральный слом вызвал бы катастрофу, в сравнении с которой потеря мощного северного промышленно-оборонного центра значила очень мало. Вполне возможно предположить, что встреча союзников состоялась бы уже в следующем году, а не в 45-м; и происходила бы она не на Эльбе, а где-нибудь на Ганге; и встречались бы там не советские и американские солдаты, а армии гитлеровской Германии и милитаристской Японии. Нетрудно себе также представить, как бы выглядела сегодня Европа, да и весь мир, очутись они на долгое время в крепких лапах тысячелетнего Третьего рейха.

22 июня 1941 договор с Германией, включая секретные протоколы, был вероломно нарушен Германией и, соответственно, с этого момента полностью утратил свою силу, прекратил свое действие и существование. Он стал ничего не значащей бумажкой для нормальных людей в нормальное время и на дальнейшее развитие событий в принципе не мог оказать никакого влияния, как прошлогодняя программа телепередач. Уже во время войны он был надежно погребен под Ялтинскими, Потсдамскими соглашениями и позже окончательно похоронен Хельсинским заключительным актом. Но вдруг, во время «перестройки» пожелтевшие архивные документы были извлечены из архивов на свет божий для исполнения еще одной зловещей акции. Ветхие страницы, с подписями политических деятелей прошлого, вдруг сыграли роль детонатора в начавшемся процессе распада СССР и послужили причиной предъявления претензий к «старшему брату» бывшими «младшими братьями и сестрами».

Забыв историю своего появления на карте мира, забыв и то, что долгая жизнь по соседству и тем более совместная жизнь без любви неизбежно влекут за собой издержки и обиды, они потребовали от России компенсацию за годы совместной жизни. Их память стала работать отчетливо избирательно. Они старались не вспоминать, кто и как сделал Ригу промышленно развитым городом, третьим в царской России, они забыли, на чьи деньги и кто им построил Новоталлинский порт и подарил все приписанные к нему суда, да и много еще чего они забыли. Но, конечно же, не материальная сторона главная в этих спорах.

Мне довольно часто приходилось бывать в командировках в разных городах Союза, и я всегда старался посетить при этом местные историко-краеведческие музеи. Так вот, при посещении такого музея в славном городе Орле я сделал для себя ошеломляющее открытие. До той поры я считал, что «латышскими стрелками» назывался небольшой отряд отчаянных головорезов из Прибалтики, неизвестно по каким причинам очень преданных делу революции и лично товарищу Ленину. Причем преданных до такой степени, что им ничего не стоило разогнать Учредительное собрание и расстрелять из пулеметов мирную демонстрацию в его поддержку. А до этого, в первые дни Октября, они грудью встали на защиту Петрограда, преградив путь в столицу верным Временному правительству частям. Служа верой и правдой Ленину и Троцкому, они успешно подавляли восстания рабочих и крестьян, недовольных узурпацией всей власти в стране партией большевиков. Теперь же, согласно документам, представленным в экспозиции орловского музея, оказалось, что в решающей схватке красных с Деникиным, в срыве его плана наступления на Москву и в последующем поражении Белой армии главную роль сыграли латышская и эстонская дивизии. Не отряды, не бригады, а целые дивизии! Прав оказался царский генерал П. Г. Курлов, категорически возразивший в 1915 году генералу Алексееву на его запрос о возможности формирования отдельных латышских полков. Мудрый военачальник и государственный деятель, набравший свой первый горький опыт общения с революционерами в годы подавления первой русской революции, немало испытавший и много переживший при выполнении непростой задачи по успокоению русского народа, ясно предвидел, какими осложнениями грозит российскому государству формирование воинских частей по национальному признаку. Не окажись этих латышских формирований под рукой Ленина в октябре 1917 года, не расстреляй они Учредительное собрание, не одержи они победу над Деникиным под Орлом, кто знает, куда бы нас привела история. Может быть, не было бы Гражданской войны, ужасов расказачивания и раскулачивания, голодомора и никто бы никогда не узнал ни о коллективизации, ни о культе личности, ни о ГУЛАГе. И уж наверняка не было бы пакта и секретных протоколов с Гитлером, потому что главным пунктом программы Деникина была единая и неделимая Россия, включающая в себя и прибалтийские страны. Независимость в деникинской программе предусматривалась только для Польши и Финляндии.

Все было тогда очень сложно, невероятно запутано, и нет никакой возможности сегодня взвесить на аптекарских весах все обиды и долги прошлого века и всем раздать причитающееся по справедливости. Да и как можно компенсировать гибель живых и полных силы людей, матери – жизнь ее ребенка, детям – погибших родителей. Лидер Польши, ее будущий диктатор, непримиримый враг Советской власти и России Пилсудский нашел тогда очень выгодным для Польши тайный союз с публично осуждаемым Лениным, потому что последний, ожидавший с минуты на минуту победы революции в мировом масштабе, запросто раздавал направо и налево бывшие российские территории. Именно по тайной договоренности Ленина с Пилсудским латышская и эстонская дивизии были переброшены на борьбу с Деникиным с польского фронта, где и решили участь Белой армии. Пилсудский же, мечтая раздвинуть границы Польши до границ Речи Посполитой, включавшей в себя Киев и Смоленск, не теряя времени даром, захватил в мае 1920 года Киев. Собравшись с силами, Красная армия освободила Киев от интервентов и, развивая наступление, двинулась на Варшаву. Ее слишком молодой, неопытный, но честолюбивый командующий Тухачевский уже видел себя Наполеоном, несущим на штыках своей армии свет пролетарской революции в Европу. Он совершил ряд непростительных ошибок для полководца такого ранга, и части Красной армии были разбиты польскими войсками наголову. В польских концентрационных лагерях из-за бесчеловечного обращения погибло мученической смертью от голода, холода и болезней, по разным оценкам, от 20 до 60 тысяч пленных красноармейцев. Часть вины за поражение армии Тухачевского была возложена и на Сталина, промедлившего с энергичной помощью попавшим в тяжелую ситуацию войскам. Обычно сдержанный и рассудительный в международных делах, что подтверждает пример послевоенной судьбы Финляндии, Сталин двадцать лет спустя отдал приказ на уничтожение ни в чем не повинных пленных польских офицеров, расстрелянных в Катыни. После войны мстительность Сталина поощрял и свободолюбивый Черчилль, выдав Сталину с помощью английских оккупационных войск семьи казаков, волею судеб оказавшихся в Европе. При этом он ясно понимал, что у разрушенной войной и горящей ненавистью к изменникам родины сталинской России вряд ли достанет сил и терпения скрупулезно отделять предателей от ни в чем не повинных людей.

XX век как никакой другой изобиловал примерами бесчеловечных злодеяний и выдающихся духовных взлетов. Всем странам довелось испытать и горечь поражений, и радость побед. Все государства могли гордиться и высокими достижениями и одновременно стыдиться жестоких, аморальных и преступных провалов. Однако только в отношении бывшего Советского Союза стало общепринятой нормой не признавать никаких достижений, но зато упорно и старательно изыскивать и приписывать ему только злонамеренные действия и преступления, в которых он был и не был виноват. Далеко за примерами ходить не надо. Предатель Резун очень хорошо прочувствовал эту тенденцию и завалил мир своими клеветническими сочинениями, публикуемыми, тем не менее, огромными тиражами. Чем же он заслужил такую огромную мировую популярность и известность? Да всего лишь повторением геббельсовской лжи о превентивном ударе, которым тот объяснял немцам все агрессии гитлеровской Германии, начиная от нападения на союзную Польшу и кончая вероломным нападением на СССР. Немцы говорят: «У лжи короткие ноги». Так оно и было с «утками» Геббельса, которые окончательно издохли еще на Нюрнбергском процессе, когда обвиняемые нацистские преступники попытались было спрятаться за ширму гебельссовского превентивного удара, но международный трибунал неопровержимо доказал всю вздорность этого утверждения. Полное отсутствие агрессивных планов у СССР еще раз со всей определенностью доказал чуть позже бывший гитлеровский генерал, возглавлявший к началу войны разведывательное управление генерального штаба сухопутных сил Германии Курт Типпельскирх. С заметной иронией он говорит даже о возможности существования подобных планов у СССР. В его мемуарах, выпущенных на Западе в 1951 году, в разгар уже ярко тлевшей из-за событий в Корее холодной войны, он пишет:

«То, что Советский Союз в скором будущем будет сам стремиться к вооруженному конфликту с Германией, представлялось в высшей степени невероятным по политическим и военным соображениям; однако вполне обоснованным могло быть опасение, что впоследствии при более благоприятных условиях Советский Союз может стать весьма неудобным и даже опасным соседом.

Пока же у Советского Союза не было причин отказываться от политики, которая до сих пор позволяла ему добиваться почти без применения силы замечательных успехов./…/ Осторожные и трезвые политики в Кремле не могли замышлять наступления на Германию, которая имела на других фронтах лишь небольшие сухопутные силы, а свою мощную авиацию могла в любое время сконцентрировать на востоке».

После такого однозначного заявления самого компетентного свидетеля, причем сказанного в условиях, когда любой компромат на СССР ценился превыше золота, казалось бы, «утка» Геббельса должна была быть похоронена навсегда. И вдруг Геббельс ожил на страницах «Ледокола» и громко заговорил, принося автору огромные гонорары и внося смуту в сердца не знающих истории и не разбирающихся в политике граждан. На мой взгляд, безмерная доверчивость российских граждан в этом случае совершенно непростительна. «Ледокол» вышел в 1989 году, когда для Резуна были доступны только иностранные архивы. Но этими же архивами уже долгое время широко пользовались профессиональные иностранные историки, которые ничего подобного в них не находили. В позднее открытых советских архивах также ничего, хотя бы отдаленно похожего на агрессивные намерения СССР в отношении Германии найдено не было. А в конце 80-х эти архивы были наглухо закрыты. Но Резуна это обстоятельство нисколько не смущало. Он построил все свои доказательства на одном-единственном «научном» факте – смене сапог в «одной» роте приграничного гарнизона, случившейся незадолго до 22 июня 1941 года, о которой ему доверительно поведал «один старый солдат». То, что писал Резун в «Ледоколе» по поводу советского танка БТ, вообще не выдерживает никакой критики. Человек, «изобретающий» на ходу доселе невиданные и неслыханные вещи, например «ограничитель мощности», и не отличающий мощности двигателя от крутящего момента на выходном валу машины, просто не имеет права писать о технике. В самом начале этот фантастический бред нашел единственно достойное его место – на мусоропереработке (В Великобритании первый тираж этой книги был полностью изъят и уничтожен). Но затем произошло что-то удивительное, потому что, даже специалисты-профессионалы респектабельной лондонской «Таймс» всем горячо и без иронии рекомендовали обязательно прочитать «самое оригинальное произведение в современной истории». Все, как по команде, перестали называть «Ледокол» чепухой; а университеты за «выдающееся» исследование проблемы смены сапог в воинских подразделениях не скупились на почетные звания и награды. Слабым утешением во всей этой истории является то, что никакие, даже самые «желтые» издания и каналы на Западе не подхватили эту клевету на СССР и не стали ее раздувать. Сколько я ни смотрел немецких документальных фильмов о войне, нигде и ни разу не бросилось и тени сомнения на существование плана Барбаросса. Точно так же, как ни разу не подвергался сомнению факт отсутствия подобного плана у СССР. Разумеется, в СССР многократно проводились учения с условным противником, в качестве которого подразумевалась и гитлеровская Германия, а на военных совещаниях горячие генералы, хорошо осознававшие неизбежность военного столкновения двух стран, неоднократно предлагали напасть на Германию первыми. Однако СССР, неукоснительно исполнявший условия мирного договора с Германией, не только не готовил свои вооруженные силы к нападению, но даже и не думал приступать к разработке подобных планов.

Стыдливое разочарование от истории своей родины и даже презрение к ее прошлому усиленно взращивают в юных сердцах и профессиональные отечественные историки. Делается это простым способом раздувания до вселенских размеров неоднозначных, конфликтных эпизодов отечественной истории и глухим замалчиванием ее героических страниц. Всем известно о трагических событиях в Венгрии в 1956 году, когда части Советской Армии вмешались в местные политические события. Но никто ничего не знает о Суэцком кризисе, который случился в том же году. Тогда новое, революционное правительство Египта, стремясь проводить независимую национальную политику и остро нуждаясь в средствах, национализировало Суэцкий канал. Ответная реакция Англии не замедлила последовать. Вместе с Францией и Израилем они разработали план нападения на Египет, получивший название «Мушкетер». Агрессия началась в конце октября 1956 года бомбардировками зоны Суэцкого канала, Каира и Александрии. Египет был спасен активным вмешательством в конфликт СССР. Секретарь совбеза ООН был уведомлен, что в случае, если в трехдневный срок войска интервентов не покинут пределов суверенного государства, СССР выступит на стороне Египта. Это заявление СССР сразу отрезвило агрессоров и установило мир на Ближнем Востоке, к сожалению, продлившийся всего 10 лет. А наши дети о политической деятельности Хрущева знают только то, что он прочитал секретный доклад в том же году на XX съезде партии и немного постучал ботинком по трибуне ООН.

Совсем иначе, бережно и очень избирательно относятся к собственной истории другие страны, совершенно справедливо полагая, что история собственного государства оказывает решающее влияние на воспитание подрастающих поколений, на их любовь к родине и развитие естественного желания видеть ее могущественной и процветающей. В отличие от России, непрерывно кающейся, в других странах ответственные за состояние общества люди стремятся преувеличенно подчеркивать достижения своей страны и по возможности затушевывать неприятные моменты ее истории. Тем более что история в общепринятом смысле наукой не является. Никто из нормальных людей не станет оспаривать действие закона Ома для участка цепи. А вот действие реформ Столыпина на Россию один историк трактует как благотворное, принесшее России процветание; а другой, использующий другой набор достоверной информации, неопровержимо доказывает, что эти реформы ввергли Россию в потрясения. Этой заманчивой гибкостью истории очень широко пользуются все страны, кроме России. Так, например, тот же Черчилль, не доверяя профессиональным историкам, сам сел за написание истории Второй мировой войны, по которой непреложно выходит, что именно он в компании с США является главным победителем нацистской Германии. Делает он это просто – объявляет победу англичан над немцами у Эль-Аламейна в Египте «самым решающим сухопутным сражением» Второй мировой войны, решившим ее исход. И хотя это сражение произошло на значительном удалении от европейского театра военных действий и даже близко не может быть сравнимо со Сталинградом ни по охваченным сражением территориям, ни по количеству войск, участвовавших в сражении, ни по безвозвратным потерям (вермахт потерял в Сталинграде шестую часть своей вооруженной силы – более чем в 12 раз больше, чем в сражении при Эль-Аламейне), и, что самое главное, ни по его военно-стратегическому значению, Черчилль, тем не менее, ставит эту победу англичан впереди Сталинграда и Курска. В желании любой ценой возвеличить свои достоинства Черчилль оставляет без внимания даже тот факт, что Гитлер, видимо, довольный тем, что так или иначе, одним фронтом, не имевшим почти никакого значения, но оттягивавшего на себя значительные ресурсы, стало меньше, наградил Роммеля за это поражение бриллиантами к Рыцарскому кресту, тогда как от Паулюса он требовал одного – пулю в лоб. Далее Черчилль объявляет Роммеля, «хитрого лиса пустыни», самым гениальным полководцем Второй мировой. И это несмотря на то, что «гениальный полководец», по определению долженствующий обладать и гениальной интуицией, покинул передовую линию обороны и укатил в отпуск на празднование дня рождения жены буквально накануне высадки союзников в Нормандии. Этот факт тоже нисколько не смущает Черчилля, и он продолжает упорно идти к своей цели. В финале, недолго подержав лавровый венок над головой незадачливого Роммеля, он тут же, как бы нехотя и даже вынужденно, но зато уже навсегда водружает его на свою голову, как несомненный победитель «Ганнибала XX века». Так пишут историю люди, по-настоящему пекущиеся о своей родине и ее будущем, с них и надо брать пример отечественной исторической науке.

А сколько подлинно славных страниц истории нашей родины преднамеренно вырвано из нее нечистоплотными составителями учебников! Даже Корейская война, к которой СССР формально не имел отношения, может дать блестящие примеры доблести, мужества и героизма советских людей. Что знает сегодняшнее поколение молодых людей о «черном вторнике», когда советскими летчиками была одержана выдающаяся победа в небе Кореи? Противники в том бою, ВВС США и СССР приводят разные данные, поэтому сошлемся на информацию третьей стороны – Германии, озвученную в одном из документальных фильмов о Корейской войне. В фильме говорится, что на выполнение боевого задания вылетела большая группа боевых самолетов США в составе новейших бомбардировщиков В-29 – «суперкрепостей» и группы прикрытия – реактивных истребителей «Сейбр» общим числом около 100 машин. Далее немецкий фильм указывает на вылетевшую навстречу этой группе армаду Миг-15 в количестве 150 машин. Однако по сообщениям непосредственных участников с советской стороны, в этом бою могли принять участие не более 50 отечественных машин. Далее немецкий диктор говорит, что на американскую базу на Окинаве вернулся один американский самолет. Возможно, что диктор имел в виду только бомбардировщики и не посчитал оставшихся самолетов прикрытия. Тем не менее разгромное поражение ВВС США в том бою прежде всего говорит о великолепных достижениях советского авиапрома и, конечно же, о выдающихся боевых качествах советских летчиков. Надо заметить, что американские летчики вовсе не были новичками в воздушных боях. Наоборот, среди них было много настоящих асов, одержавших множество блестящих побед над японскими ВВС и ВМФ. Чего стоит только один эпизод с их участием, когда американским летчикам потребовалось всего 9 бомб, чтобы вывести из строя половину

японского авианосного флота. Тем более выдающейся выглядит эта победа. Она заставила американское командование ВВС пересмотреть свои стратегические и тактические установки и отказаться в дальнейшем от массированных налетов стратегической авиации.

Здесь необходимо сделать важную оговорку. Несомненная потребность российского народа в гордости за свою родину ни в коем случае не должна перерастать в небрежение и тем более в презрение к другим народам и их истории. Ура-патриотизм и высокомерное отношение к другим народам очень опасное явление, которого допускать никак нельзя. Уважение к себе должно неразрывно связываться и воспитываться с уважением к другим. В этом сложность положения сегодняшней исторической науки. Нужно возвращать российскому народу национальное достоинство, но нельзя давать превращаться комплексу неполноценности в ксенофобию. Сегодня мне особенно бросается в глаза то, что, например, происходит в сегодняшних российских СМИ, когда они заговаривают об Эстонии или Польше. Годы моего детства и ранней юности прошли, можно сказать, при культовом отношении к Польше. Мы запоем смотрели польские сериалы с Гусликом и капитаном Клоссом, коллекционировали польские марки. Став постарше, мы покупали польскую обувь, польские журналы с обнаженными красавицами на последней странице и крутили пластинки на польских «Унитрах». Некоторые мои приятели даже самостоятельно выучили польский язык, чем очень гордились. Сегодняшний же тон российских СМИ в отношении Польши иногда смахивает на антиполонизм, что явно вредит и России и Польше. Мне, человеку, воспитанному на интернационализме, очень неприятно это наблюдать. И как тут не вспомнить слова Сталина, сказанные им на весь мир о поверженной фашистской Германии: «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается».

Еще худшее впечатление производят те журналисты и политики, которые в XXI век пытаются перетащить пот, кровь и слезы XX века. Это может послужить основанием для нешуточных конфликтов, в которых ни при каких условиях не может быть окончательно разрешенным вопрос – кто был прав, а кто виноват в XX веке. А вот новые жертвы такой деятельности уже появились, но в XXI веке. И так может продолжаться дальше, до бесконечности, пока наконец до всех не дойдет, что в этом выяснении уже давно пора поставить окончательную точку. Германия добровольно произвела выплаты жертвам Второй мировой войны, хотя многочисленные иски можно было бы утопить в бесконечных разбирательствах на радость юристам. Однако деньги, изъятые из бюджета и сегодняшних доходов немецких фирм, т. е. у простых немцев, были переданы жертвам гитлеровской Германии. Сегодня поднимается новая волна исков к Германии, истцами которой являются дети жертв фашистского режима. Мотив такой – трудное сиротское детство, недополученные витамины. Одна истица со слезами рассказала, что, несмотря на то, что она имеет сегодня продуктов питания больше чем нужно, у нее по сегодняшний день кусок хлеба застревает в горле, потому что она каждый раз за обедом вспоминает военный и послевоенный голод. Из этого рассказа можно заключить, что эта дама очень хорошо живет, поскольку не имеет других забот, как вспоминать события 50-летней давности. И, странная логика, почему вдруг этот кусок хлеба перестанет у нее застревать и проворней полезет в ее горло, если она вдруг получит деньги, отнятые у рабочего парня, который по 8 и более часов горбатится на конвейере? То, что деньги лишают разума, я слышал; а вот о том, что они расширяют пищевод, мне слышать еще не доводилось. К тому же рабочему парню будет очень сложно объяснить, почему это он, давно мечтающий сесть в собственный автомобиль, которых он собирает тысячами и на покупку которого у него хронически недостает честно заработанных им денег, должен делиться последними с этой дамой, страдающей отсутствием аппетита из-за событий 50-летней давности, к которым он лично не имеет никакого отношения. У большинства людей планеты должно стать обоюдным желание избавиться от преследования теней прошлого во имя своих детей. Нужно подвести черту и оставить наконец прошлые конфликты. После того как на месте самой великой и кровавой битвы XX века, в Сталинграде, бывшими врагами на могилах своих товарищей была распита «мировая», жажду мщения и оправдание агрессивных сегодняшних действий ссылками на прошлое цивилизованное общество должно остановить. Что же касается России, то она заплатила самую высокую цену за освобождение Европы от нацизма. Только за освобождение той же Польши погибло более 600 тысяч ее сыновей и дочерей.

Мертвые уже ни в чем не нуждаются; их останки должны мирно покоиться в земле. Помогать нужно живым, настоящим жертвам, большую часть которых сегодня составляют жертвы американских агрессий во Вьетнаме и Ираке. США обязаны лечить и всемерно помогать жертвам вьетнамской войны, прямым и тем, которые родились калеками из-за отравленной американскими военными вьетнамской земли. США обязаны помочь Вьетнаму в санации и рекультивации тех земель, которые они на протяжении многих лет заливали ядом. Большинство же жертв жестокой и безумной политики XX века давно истлели в земле, им уже ничем не поможешь. Для их же потомков важно хранить о них память, чтобы не повторить трагедий XX века. Поэтому нельзя скупиться на создание памятных совместных мемориалов, таких, как, например, в Катыни. Подобный мемориал нужно установить и в Тухони, концентрационном польском лагере, где погибло в 1920 году наибольшее количество красноармейцев. Бывшие союзники должны открыть мемориал жертвам варварской бомбардировки мирных граждан Дрездена в феврале 1945 года, японцы – мемориал миллионным жертвам своей агрессии в Китае, а латыши должны установить памятник в Петербурге жертвам расстрелянной латышскими стрелками демонстрации в поддержку Учредительного собрания.

Хотим мы этого или нет, но для большинства стран мира, за исключением России, история давно перестала быть только лишь занимательно-поучительным чтением, а превратилась в важный инструмент политики. России в одиночку этой пагубной тенденции не переломить. Поэтому ей не остается ничего иного, как научиться пользоваться и этим инструментом. Бабушки во Франции, потчуя своих горячо любимых внуков овсяной кашей, говорят им: «съешь одну ложечку за папу, одну за маму и одну за Наполеона». Я вовсе не предлагаю заставлять русских детей съедать ложки нелюбимой каши за дедушку Ленина, но, как указывает нам наша путеводная звезда– реклама, «почувствуй разницу!». Правдивый показ преимущественно славных страниц истории России, своевременный и компетентный ответ на провокационные выпады, жесткий отпор попыткам тенденциозного трактования сложных моментов истории страны жизненно важны для правильного воспитания достойного подрастающего поколения. В этом же заключается ответ на вопрос «Что же нам делать?» для профессиональных историков и патриотов своей родины.

4. Устройство экономической системы

Модернизация экономики и потенции олигархов

Раз за разом, наблюдая в телевизионных новостях репортажи с деловых встреч высших чиновников государства с ведущими представителями российского бизнеса я задавался вопросом: имеется ли хоть малейший шанс, что эти люди, завладевшие рычагами управления экономикой страны, справятся с неимоверно сложной задачей технического перевооружения и определения стратегического направления развития не только наукоемких, но даже сырьевых отраслей? Смогут ли они успешно проводить активную инновационную политику, как от них того требуют чиновники разного уровня?

Думаю, что сегодня мы располагаем более чем достаточным количеством доказательств, чтобы категорически ответить на этот вопрос НЕТ. Большинство из нынешних генералов бизнеса, в чьих руках оказались ключевые активы страны, не имеет никакого понятия даже о тех сферах, из которых миллиарды льются рекой в их карманы. Ожидать активного преобразования и тем более расцвета страны от этих людей не стоит. Вспоминается дискуссия, проводившаяся на страницах газет в начале 90-х и посвященная проблеме приватизации квартир. Тогда горячо доказывалось, что любую собственность нужно выкупать, иначе отношение к ней у собственника будет наплевательское. После этих дискуссий наступила приватизация, в ходе которой, например, порт Находка со всеми приписанными судами, кранами, пакгаузами и прочим был приватизирован, как сообщалось в газетах, по цене двух автомобилей «Жигули». Люди, к которым с неба упали миллиардные состояния, никогда не станут рисковать, пытаясь что-то улучшить, потому что, во-первых, они мало смыслят в деле, руководство которым случайно оказалось в их руках; а во-вторых, их постоянно греет мысль, что в любой момент они могут продать все активы и этого хватит на десять поколений вперед. До того как Ходорковский угодил в тюрьму, он считался самым успешным, умелым бизнесменом России. «Коммерсантъ» тогда не уставал рассказывать о достоинствах Ходорковского, представляя его гениальным организатором и выдающимся руководителем, сделавшим «Юкос» очень прибыльной, процветающей компанией. Мне случайно удалось наблюдать «вблизи» процесс поглощения «Юкосом» Восточной нефтяной компании, поэтому как очевидец я могу сообщить мои впечатления от этого действа и того, каким образом достигалась высокая рентабельность «Юкоса» на этом небольшом примере. Эта операция происходила в 1997 году, и я оказался в Томске как раз в тот момент, когда Ходорковский вступал в права собственника. Надо сказать пару слов о самой компании. На тот момент ее возглавлял бывший министр СССР Л. И. Филимонов. Руководство компании считало своей первейшей задачей сохранение нефтяникам и жителям региона достойных условий жизни, которых страна достигла к 1990 году и которые в результате «рыночных реформ» стали стремительно ухудшаться. Руководство компанией ясно осознавало, что проведение политики, осуществлявшейся тогда Москвой, в суровых условиях Сибири грозит голодной и холодной смертью ее жителям, поэтому продолжало из своих средств традиционно широко поддерживать социальную сферу, жилищно-коммунальное хозяйство городов и даже культурно-массовую жизнь во всем регионе. Но все это закончилось с переходом активов Восточно-нефтяной компании к «Юкосу». В обширном телевизионном интервью, взятом у Ходорковского тележурналистами Томска, он прямо заявил, что его как бизнесмена совершенно не интересует «социалка» и что для сохранения конкурентоспособности он вынужден будет остановить добычу нефти на нерентабельных скважинах. На вопрос журналиста, куда при этом денутся работники этих скважин, Ходорковский сообщил, что это забота не его, а государства, которому он платит налоги. Последний вопрос с последней надеждой в голосе журналист задал о местной футбольной команде, которая финансировалась томской нефтянкой, добилась в последнее время впечатляющих успехов и для развития этих успехов нуждалась в состоятельном спонсоре. И на этот вопрос журналист получил от Ходорковского твердое «нет». Этими действиями такие северные города, как, например, Стрежевой, построенные при социализме на вечной мерзлоте непосредственно возле районов нефтедобычи, были обречены вместе с их жителями на вымирание. Вскоре Ходорковский выполнил свое обещание, законсервировав все нерентабельные скважины и распустив их работников на все четыре стороны. Таким образом он добился тех самых показателей, за которые его и возносил до небес «Коммерсантъ».

Позже Ходорковский занялся все-таки и благотворительностью. Говорить же об остальных крупных бизнесменах как о потенциальных двигателях высоких технологий и прогресса вообще не стоит. В лучшем случае они способны приобретать на аукционах яйца Фаберже и почти безвозмездно, всего лишь за налоговые послабления, дарить их музеям.

Справедливости ради надо заметить, что российский капитал никогда не отличался инновационной активностью. В развитие наукоемких отраслей в царской России вкладывали деньги, в основном, иностранные инвесторы. Свои же Рябушинские предпочитали покупать готовые самолеты за рубежом, нежели чем финансировать исследования Н. Е. Жуковского. А ведь самолеты тогда по конструкции были чуть сложнее керосинки. Кто же из сегодняшних олигархов рискнет вваливать кучу денег в НИОКР, когда одно усредненное рабочее место конструктора стоит инвестору 90 евро в час? Что нарисует конструктор – еще вопрос, – а деньги надо платить вовремя. Какой же чудак решится выбрасывать свои капиталы, рискуя ничего в итоге не получить? По данным немецкого института прикладных инновационных исследований (IAI), из всех появляющихся инновационных идей только 6 % приносят коммерческий успех (ке 08/2007). Вероятность выигрыша в рулетку много выше, зачем же связываться с этим темным делом – HIGH TECH. Наши олигархи привыкли к гарантированной прибыли в 100 и более процентов и уже никогда не отвыкнут от этих обворожительных цифр.

О полной несостоятельности отечественных олигархов на международной арене, в условиях нормально развитого бизнеса красноречиво говорит тот факт, что никто из них ничего не добавил к своим миллионам и миллиардам, сколоченным в России. Сколько они не обещали приумножить свои капиталы за рубежом, ничего из этого не вышло. Финансовые гении никак не проявили себя в настоящем капитализме.

А ведь «отцы-реформаторы» в начале 90-х нас горячо убеждали, что нам не нужно бояться безмерного обогащения кучки одних и массовой нищеты остальных, что эти энергичные богачи потянут за собой в светлое будущее и все остальное население страны, включая неудачников. Время иллюзий и фантазий закончилось. Прошедшие 15 лет должны были в этом убедить самых отчаянных оптимистов.

Есть еще одно пагубное свойство российского олигархического капитала, причем характерное только для него и России, значительно вредящее настоящей плодотворной работе, инновациям и, соответственно, успешному развитию высокотехнологичных и наукоемких производств. Это свойство заключается в том, что олигархический капитал образует в России очаги и целые зоны тотального холуйства, начинающиеся в коррупционных коридорах власти и заканчивающиеся придворной свитой вечных почитателей талантов, боящихся больше всего на свете потерять доверие своего патрона. В такой среде невозможен творческий полет мысли, нуждающейся не в деньгах, а в свободной атмосфере обсуждений и высказываний без оглядки на могущественного шефа.

Кто-то может сказать – да, все именно так и обстоит, но ведь олигарх вовсе и не обязан быть семи пядей во лбу, вникать во все тонкости дела. Его задача– решение стратегических задач, выбор направления движения – вдоль или поперек. Остальное дело клерков, техническая работа. Можно было бы и на это возражение ответить очень просто – большинство вопросов решается так, как они подготовлены клерками, техническими специалистами, поэтому некомпетентный олигарх вполне может стать объектом манипуляций в руках вороватых приказчиков. Но вопрос взаимоотношений капитала, с одной стороны, и творческих работников-ученых, высококвалифицированных инженеров и прочих яйцеголовых, с другой стороны, значительно глубже и сложней, чем может показаться на первый взгляд, поэтому остановимся на нем подробней.

Предварительно мы должны освежить в памяти или просмотреть список наиболее выдающихся открытий, изобретений, значительно продвинувших вперед науку и технику, открывших новую эру в развитии человечества. В ходе просмотра нетрудно убедиться, что основные революционные открытия и изобретения были созданы не по заданию капиталиста, пообещавшего работнику крупную премию, а в лабораториях государственных учреждений, благотворительных фондов, или даже у себя на дому какими-нибудь одержимыми изобретателями-отшельниками. Так были изобретены электродуговая сварка, трехфазный переменный ток, телефон, радио, открыты радиоактивность элементов и строение белка.

Вообще говоря, лично мне неизвестны случаи счастливых, продуктивных альянсов толстосумов и яйцеголовых. Яркий пример такой неудачной попытки – сотрудничество Николы Теслы с Морганом. Финансовый магнат щедро субсидировал Теслу деньгами, которые последний должен был потратить на решение технической проблемы беспроводной передачи сигналов на большие расстояния. Но самого Теслу эта проблема совершенно не интересовала. Он был одержим тогда идеей беспроводной передачи энергии на те же расстояния. Тем не менее он принял предложение Моргана, но заниматься стал именно проблемой передачи энергии, а не сигнала. Вскоре доброжелатели раскрыли Моргану глаза на истинные цели деятельности Теслы, случился скандал. В итоге совместной творческой деятельности Морган лишился изрядной суммы денег, истраченных впустую, а Тесла не смог закончить свою работу. Настоящие творческие личности, генераторы идей плохо уживаются со своими финансовыми благодетелями. И дело тут не только в традиционном антагонизме между трудом и капиталом. Изобретатели, как правило, люди одержимые, но не сколачиванием капиталов, как их шефы, а чистым творческим поиском. Поэтому они очень ревниво относятся к тому обстоятельству, что их идеи, на выработку которых они затратили множество времени, энергии и душевных сил, достаются в распоряжение малообразованного, а значит, с их точки зрения, недостойного их идей баловня судьбы. Тут-то и проходит непреодолимая пропасть между яйцеголовыми и их работодателями. Яйцеголовый, заключая союз со своим будущим хозяином, думает не о том, что, как и на каком уровне он будет делать, а о том, сколько можно будет состричь с этого богача-выскочки и как долго его можно будет водить за нос. А богач, в свою очередь, думает, поможет ли этот яйцеголовый одолеть ему его конкурентов или же он, проев и прогуляв все его деньги, прямиком бросится в объятья его смертельных врагов. Разумеется, стоя на таких исходных позициях, маловероятно, что такой альянс принесет кому-нибудь ощутимую пользу, и уж вообще не стоит говорить в подобных условиях о продуктивной работе и сотрудничестве, способном двигать науку и создавать передовую технику. И примеров тому нет числа. Тот же Тесла начинал свою деятельность в фирме Эдисона, но, разругавшись с шефом, он становится свободным художником и создает свою фирму. Талантливый немецкий изобретатель Август Херх какое-то время работал у не менее талантливого Карла Бенца. Но, почувствовав в себе силы, он ушел от Бенца и создал свою фирму «Херх». Фирма успешно развивалась, и в какой-то момент компаньоны Херха решили, что могут вполне обойтись без своего основателя, и без смущения от него избавились. Херх был принужден начать с нуля. Так в мире появился знаменитый и сегодня автомобильный концерн «Ауди».

Но все это происходило в начале XX века. Уже в середине XX века частному капиталу и тем более одиночкам-изобретателям стало не под силу создавать взрывообразно усложнявшиеся новые технологии, и уж вообще невозможно было принять посильное участие в работе вновь появившихся отраслей: атомной, аэрокосмической, генной и прочих. В современном постиндустриальном мире развитие наукоемких и высокотехнологичных отраслей, в основном, определяется хорошо продуманной государственной политикой и государственным же финансированием. Даже высокоразвитые государства не рассчитывают на энтузиазм владельцев крупных фирм в области HIGH TECH. В той же Германии, при активном участии федерального и земельных правительств, созданы и работают многие научно-исследовательские институты, которые непосредственно заняты решением конкретных научно-технических задач, во множестве появляющихся сегодня, в век третьей индустриальной революции, перед практически всеми отраслями промышленного и сельскохозяйственного производства. Например, Фраунгофер институт, образованный в год образования ФРГ по государственной инициативе и состоящий сегодня из более чем 50 отдельных отраслевых институтов, ведущих как самостоятельные, так и совместные с бизнесом инновационные разработки, несмотря на свое устойчивое положение и высокий авторитет, продолжает в значительной степени финансироваться правительством.

Примечание. У кого-то может сложиться впечатление, что я являюсь вообще категорическим противником частной инициативы. Это не так. Я обеими руками за Фридриха Крупна, Генри Форда, которые начинали с сарая и заканчивали, благодаря своим идеям, инициативе, квалификации и упорству, огромными предприятиями с сотнями тысяч рабочих мест. И производились на этих предприятиях очень нужные людям продукты. Сегодня в качестве такого примера для подражания можно привести Билла Гейтса. Но я категорически против тех, кто, не создав НИЧЕГО, кроме финансовых пирамид, благодаря коррупции, прибрали к рукам все достояние страны, создававшееся потом и кровью поколений. Ия вовсе не одинок в таком своем мнении о российских олигархах. Вот какую оценку им дает Джозеф Стиглиц:

«Американские бароны-разбойники создавали богатство, даже если они делали на этом свои состояния. Они сделали страну гораздо богаче, даже если им и достался большой кусок большого пирога. Российские олигархи воровали активы, выводили их из страны, делая ее все беднее. Предприятия были доведены до грани банкротства, в то время как банковские счета олигархов пополнялись».

Капитал по-настоящему двигал прогресс только в одном-единственном случае: когда его владелец сам был специалистом высочайшей квалификации и был полон собственных оригинальных идей. В этом случае его сотрудники являются его единомышленниками и составляют единую команду людей, преданных своему делу. Я уверен, что сотрудники того же Билла Гейтса прежде всего гордятся своим шефом и своими достижениями, а уж потом своими зарплатами. К вышеперечисленным именам успешных капиталистов, высших специалистов своего дела, можно добавить имена создателей фирмы «Apple», поисковой машины «Google» и многие другие. Однако основной объем сегодняшней инновационной работы приходится, в основном, на государственные предприятия и институты, а также на огромные концерны, которые имеют в своем портфеле щедрые государственные заказы. Только в том случае, когда яйцеголовый не зависит от капризов и настроения своего всемогущего шефа, имеющего полное право в любой момент прервать работу и уволить сотрудника; когда ему нет нужды каждый день доказывать свою преданность хозяину, а угроза прекращения финансирования на самом интересном этапе работ отсутствует вовсе, яйцеголовые раскрывают все свои потенциальные возможности и одаривают человечество новыми прорывами в науке и технике. Именно по этой причине японские работодатели редко увольняют своих работников, а работники, в знак благодарности, самозабвенно трудятся на одном и том же предприятии всю свою жизнь.

Надо ли говорить, что в России просто нет богачей интеллектуального уровня Форда и Гейтса. Вдобавок к тому, отечественные олигархи предпочитают использовать на высших руководящих должностях иностранных менеджеров, для которых Россия – колония. Посему надежды на то, что новые русские, располагающие огромными капиталами, но, к сожалению, только отрицательным творческим потенциалом, как-то смогут поспособствовать решению стоящей перед Россией задачи модернизации экономики, стремятся к нулю.

Поэтому, чем быстрей мы откажемся от мысли, что олигархи в силах вернуть России ее утраченные передовые позиции в науке и технике, тем будет лучше для России. Но это не единственная вещь, от которой нам нужно отказаться.

От чего следует отказаться

Прежде всего, нужно раз и навсегда отказаться от некоторых предрассудков и пережитков прошлого. Уже давно пора прекратить бесплодные препирательства, пытаясь окончательно выяснить вопрос – что лучше, капитализм или социализм? Бесконечное жонглирование терминами политэкономии и научного коммунизма не решает практических задач, но верно ведет в тупик. Хотя, впрочем, если кто-нибудь возьмется мне объяснить, что такое, например, шведский капитализмо-социализм, я готов поучаствовать в дискуссии. А пока же предлагаю обратиться к опыту мудрых китайцев, сказавших следующее: неважно какого цвета кошка, важно, чтобы она ловила мышей. Нужно просто ставить перед собой конкретные, высокие задачи и стремиться к их достижению, пользуясь для этого собственной головой, а не чужими рецептами и рекомендациями, творчески используя при этом свой и чужой опыт. Для того чтобы голова имела возможность исправно работать, нужно немедленно освободить ее от всякого вздора и чепухи вроде «невидимой руки» рынка. Нужно отказаться от пустой мечты, что все построится само собой с помощью либеральных законов, свободного рынка и конкурентной борьбы. Система, предоставленная сама себе, как известно, развивается от плохого к худшему. Конкуренция не волшебная палочка, не панацея от всех бед, а инструмент, которым нужно еще научиться пользоваться. Свободный рынок также, к сожалению, не представляет собой разновидности скатерти-самобранки и, вдобавок, существует сегодня в чистом виде только на базаре; все же остальное – суррогаты, находящиеся под контролем больших и малых финансовых групп. Без человеческой головы, без чуткого, умелого управляющего воздействия эти оба инструмента экономики не работают, а, напротив, представляют собой непредсказуемую опасность для всего общества, как граната в руках обезьяны. Крах 90-х должен был убедить в этом даже самых отъявленных почитателей либеральной рыночной экономической модели.

Во-вторых, нужно раз и навсегда отказаться от двух идей. Первая из них досталась в наследство от СССР и состояла в том, что страна развитого социализма должна была быть лучшей во всем. В конечном счете, при выполнении именно этой непосильной задачи надорвался СССР, а вовсе не из-за гонки вооружений, послужившей мощной мотивацией для общего развития страны. Если в первой половине XX века идея стать передовым государством во всех областях деятельности была как-то оправдана враждебным окружением СССР и сравнительно невысоким общим уровнем развития техники и технологий, то сегодня идею быть выше мирового уровня во всех сферах человеческой деятельности иначе как сумасбродной не назовешь. И по своей неосуществимости, и по ненужности, и даже по вредности. Мировое разделение труда уже давно установившийся факт. Вдобавок к тому мировая кооперация лучше и надежней укрепляет мир, чем договора о разоружении и международные суды. Задача России – правильно определить свое место в мировом разделении труда, без ущемления собственных интересов. Сегодня невозможно в одной стране быть успешным во всех областях человеческих знаний. Например, Россия может, на мой взгляд, без большого для себя ущерба отказаться от развития отдельных типов медицинской техники, полиграфического, офисного, универсального пневматического и гидравлического оборудования, целиком закупая эти изделия у зарубежных фирм. Определение приоритетных направлений развития соответствующих отраслей, нахождение надежных соисполнителей и поставщиков за рубежом, разработка и выбор стандартов должны осуществляться государственными органами с помощью специалистов самой высокой квалификации.

Вторая сумасшедшая идея – участие России на равных в конкурентной борьбе в глобализированном мире. Как-то бывший премьер СССР Рыжков в передаче «Момент истины» привел такую цифру: в России сегодня имеется только 5 % квалифицированной рабочей силы. И для сравнения добавил, что в Германии и США эти цифры составляют 43 % и 50 % соответственно. Нынешний вице-премьер Иванов на заседании кабинета министров как-то сообщил, что ежегодное сокращение квалифицированной рабочей силы составляет в стране 7 %. О какой конкуренции в этих условиях может идти речь? Уже не говоря о материально-техническом, технологическом обеспечении, безнадежно морально и физически устаревшем оборудовании. Самое передовое на сегодня производство боевой авиации работает по технологиям времен Второй мировой войны. Чем же тогда остается конкурировать? Старыми заделами и дешевой рабочей силой? Но для успешной конкурентной борьбы дешевая рабочая сила не годится из-за своей слабой подготовки и мотивации, а заделы, оставшиеся со времен социализма, скоро исчерпают себя без мощной подпитки новыми идеями и технологиями. Удачно получилось с заказом на строительство атомной станции в Болгарии – значит, нужно активнее развивать это направление: вкладывать деньги, освобождать от налогов и таможенных платежей атомное машиностроение – пусть оно развивается и борется за мировые рынки, тем более что это соответствует заявленному Россией лидерству в мировой энергетике. Нельзя отдавать и уже отвоеванные на международных рынках места в сфере торговли вооружениями. Но постановка перед разрушенной экономикой страны задачи создания конкурентоспособной промышленности смахивает на кампанейщину, авантюру чистой воды. Словесная готовность директоров крупных предприятий догнать и перегнать мировых лидеров никого не должна вводить в заблуждение. После 15-летнего разорения все они находятся в положении героя фильма «Кавказская пленница», когда тот висит со связанными руками вниз головой над пропастью и боится чихнуть, чтобы не улететь тут же в бездну. Точно в этом положении находятся теперь и генералы промышленности, которые боятся сказать лишнее слово влиятельному чиновнику, чтобы не впасть к нему в немилость и не лишиться последних надежд на крохотные субсидии, позволяющие только что не умереть.

Сегодняшней России, отставшей на десятилетия и к тому же не имеющей опыта конкурентной борьбы, с трудом приступающей к восстановлению разрушенной промышленности, пытаться ввязываться еще и в сражение за мировые рынки – верх легкомыслия. Результат такого сражения с высокоэффективным производством ведущих западных фирм заранее известен. Например, до недавнего времени самый передовой отечественный автопроизводитель «АвтоВАЗ» в год на одного работника выпускал 6 автомобилей. Для западных автомобилестроителей 35–50 автомобилей в год на одного работающего – норма. Так что же, сломя голову бросимся догонять? А куда денем армии новоиспеченных безработных, кто и как будет решать взрывообразно возросшие социальные проблемы? Да и мировые лидеры ждать не будут – наверняка уйдут еще дальше вперед. России не надо никого догонять и перегонять, а нужно позаботиться о создании собственной промышленности, позволяющей эффективно решать все научно-технические и материальные задачи, встающие перед ее экономикой. Важнейшей целью промышленного производства в России должна стать не погоня за первым местом в мире, не стремление любой ценой достичь конкурентоспособной эффективности и экономичности производства, а высокое качество продукции, гарантирующее ее надежную и бесперебойную работу в течение всего срока службы. И сама продукция должна производиться прежде всего для внутреннего потребления. Высший приоритет – качество продукта – позволит также сохранять шансы на выход и на международные рынки, поскольку только высококачественная продукция имеет возможность найти там сбыт. Но, повторюсь, рост экспорта ни в коем случае не должен являться самоцелью. Вдобавок высокая зависимость от иностранных рынков может угрожать национальной безопасности. Россия самодостаточная страна, а это означает, что ее благополучие всецело находится в ее руках, нужно только умело распоряжаться имеющимися материальными и людскими ресурсами. Вступление в какие-либо международные организации, накладывающие определенные ограничения на свободу хозяйственной деятельности, для России особенно нежелательно. В России, как в никакой другой стране мира, важна протекционистская политика государства по отношению к собственной промышленности. Многие отрасли отечественного машиностроения, например, то же автомобилестроение, просто моментально исчезнут, если не создавать им особых условий, ограждающих их от конкурентного давления мощных иностранных фирм.

Приступая к выполнению грандиозного комплекса многоплановых задач по созданию современной промышленности, нужно смотреть на все организационно-хозяйственные проблемы с точки зрения обычного человека, который, в конечном счете, и является объектом государственной деятельности. Полная занятость, возможность реализации своих способностей и право выбора профессии должны иметь абсолютный приоритет над любыми экономическими показателями – производительностью труда, фондоотдачей и т. п. В этом заключается основная идея патерналистского государства.

Как-то немногословный Абрамович неожиданно разговорился перед представителями западной прессы и заявил между делом, что, к сожалению, российский народ еще не привык к богатым людям. Хотя он и слывет на Западе успешным бизнесменом, но вот психолог он очень плохой и уж совершенно никудышний аналитик. Народ мало заботит толщина кошельков олигархов, его заботит несправедливость получения ими их высокого положения, которое нарушает основополагающий принцип существования любого общества, по которому положение в нем любого индивида определяется количеством и качеством затраченного им труда. Но и это еще не все. Главная трагедия, которую с собой принесли «либеральные реформы» и с которой народ никогда не смирится, заключается в том, что «реформы» и приватизация, вознеся до небес одних, одновременно лишили основное население страны привычной возможности свободного выбора профессии и достойно оплачиваемой работы. Осознание невосполнимой утраты широких перспектив для себя и своих детей не может способствовать появлению у них оптимизма и жажды христианского всепрощения. Невозможно заставить человека добросовестно трудиться, когда он точно знает, что львиную долю его труда присваивает себе другой, интересы которого никак не связаны ни с бывшей страной его проживания, ни с ее людьми, ни, что самое главное, с ее будущим. Даже под давлением тяжелых обстоятельств нормальный человек никогда не станет работать в полную силу, будучи твердо уверенным в том, что его труд уходит не на развитие его страны, в которой будут жить его дети, а на берега Средиземного и Карибского морей.

«Можно заставить человека быть рабом и делать то, что он считает для себя злом, но нельзя заставить его думать, что, терпя насилие, он свободен и что то очевидное зло, которое он терпит, составляет его благо»[43].

Стратегические интересы обычных жителей страны и ее небожителей радикально расходятся и не сойдутся никогда. Отсюда мы имеем третье условие: нам нужно отказаться от итогов неправедной приватизации – взятое у народа должно быть ему возвращено с выплатой ренты за пользование. Для выполнения этого условия необходимо дать возможность комиссии Степашина продолжить начатую ею работу по выявлению незаконной приватизации крупных народно-хозяйственных объектов. В первую очередь это должны быть объекты, находящиеся в сырьевом секторе и занятые добычей и первичной переработкой невосполнимых природных ресурсов. Перед лицом угрозы их исчерпания, этот сектор экономики становится важнейшим в вопросе национальной безопасности. Поэтому частное распоряжение невосполнимыми ресурсами страны в дальнейшем недопустимо. Результатом деятельности комиссии Степашина должна быть национализация большинства этих объектов. Не думаю, что это мероприятие вызовет грозные последствия для страны. «Easy come, easy до». Да и олигархи уже давно тяготятся свалившейся на них ответственностью. Недавно один из них, Дерипаска, прямо заявил, что для него важнейшими являются интересы его родины и ради них он готов отказаться от своей собственности. Думаю, что такие настроения господствуют сегодня и среди других владельцев российских природных богатств, на самом деле исконно принадлежащих народу, открытых и освоенных тяжелым трудом многих поколений наших предков.

На мой взгляд, частное владение допустимо и даже необходимо в сфере услуг, частично в легкой и пищевой промышленности. Здесь должна широко развернуться народная фантазия, чтобы наполнить рынок разнообразными, оригинальными и качественными продуктами и товарами повседневного спроса. Должно возникнуть множество малых предприятий, уютных частных кафе, в которых рано утром по дороге на работу можно было бы позавтракать свежеиспеченной булочкой с ароматной сосиской, а не лезть впопыхах в собственный холодильник за позеленевшей колбасой и сгорбленным кусочком сыра. Но и в сфере господства мелкого частного бизнеса требуется присутствие государства в качестве организующей и поддерживающей на первых парах силы.

То же государство должно позаботиться о страховании инициативных людей, взявших на себя риск организации собственного дела. Эти люди должны быть уверены, что при неудаче ни они, ни члены их семей не окажутся на улице без средств к существованию. Ну и та же расширенная на всю страну комиссия Степашина, разобравшись с сырьевиками, должна прошерстить крупные торговые фирмы на предмет законности приобретения основных фондов, а антимонопольный комитет должен зорко следить за исполнением антимонопольного законодательства и всячески поощрять появление на рынке новых продуктов и предприятий.

Машиностроение – ключевое звено модернизации российской экономики

Только в Германии мне удалось посмотреть монументальный классический фильм советского агитпропа «Клятва». В нем достаточно правдиво и убедительно показаны проблемы строительства молодого советского государства, многие из которых актуальны и для сегодняшней России. Только один эпизод. На Ивановскую площадь в Кремле въезжает трактор, который без конца глохнет. Это опытный образец зарождающегося советского машиностроения. Вокруг него собирается толпа зевак. Величественно подходит Сталин и сразу, на слух, определяет причину постоянных сбоев в работе мотора. Вдруг появляется торопливой походкой партийный функционер, олицетворяющий собой правую партийную оппозицию. Он сразу подскакивает к трактору и безапелляционно заявляет: «Чем тратить время на эту чепуху, лучше купить в Америке готовые и лучшего качества». Позиция рабочих и Сталина прямо противоположна – лучше иметь свое производство, чем бегать за океан за всякой мелочью. Из плохого есть шанс сделать что-то получше, но из ничего бывает только пустое место. Как известно, именно эта позиция, одержавшая победу в руководстве страны в 20-х годах, помогла отстоять независимость России в смертельной схватке с совершенной военной машиной гитлеровской Германии.

Сегодня в России много говорится о построении в стране «суверенной демократии». Не вдаваясь в рассуждения по поводу точности этого термина, заметим, однако, что без собственной науки и техники, без активной разработки собственных технологий и машин, без собственных специалистов ни о каком суверенитете не может быть и речи. Если Россия не желает стать сырьевым придатком развитых стран, она просто обязана развивать собственные науку, технику, машиностроение. Ведь любая стадия переработки сырья невозможна без использования машин и без всесторонне развитых отраслей машиностроения, способных быстро реагировать на запросы экономического развития. Оборонный щит страны также требует содержания отечественного машиностроения на самом высоком техническом и технологическом уровне. Никакая «суверенная демократия» невозможна в стране, безнадежно отставшей от мировых научно-технических достижений.

Общеизвестно, что особая роль машиностроения заключается еще и в том, что оно вытягивает за собой и остальные отрасли, начиная от металлургии и кончая фундаментальными математикой, физикой, химией. И в глобализированном, постиндустриальном мире продукция машиностроения будет по-прежнему занимать одно из первых мест. По последним оценкам немецких экономических изданий, в ближайшем времени рынок машиностроения ожидают самые высокие темпы развития, опережающие даже рынки телекоммуникаций и информационных технологий (Produktion Nr. 29/30, 2007).

Отечественное машиностроение, помимо прочего, надо восстанавливать еще и потому, что его возможности в смысле приложения огромного творческого ресурса российского народа, его занятости по-настоящему безграничны. Мальчишки должны не учиться делать деньги «из воздуха», а уметь строить настоящие корабли и самолеты, не рисовать «бизнес-планы», сгорая от алчности и стремления побольше урвать, а познать и полюбить созидательное творчество, испытать безграничный полет фантазии и радость вдохновенного труда.

Они должны многое знать и уметь, чтобы во всеоружии встретить тот момент, когда последняя газовая скважина испустит последний печальный «пшик», а нефтяной кран уронит последнюю каплю нефти. Вот тогда и наступит момент истины и наши потомки либо проклянут нас, своих предков, не научивших их ничему, проевших и прогулявших их последнюю надежду на спасение, либо отдадут нам должный знак уважения и признательности за заботу о них.

Как же подступиться к пепелищу, оставленному стране гайдаровскими реформами? Одно только отечественное станкостроение в результате их проведения с почетного третьего места в мире скатилось в третий десяток. На мой взгляд, проблема восстановления науки, наукоемких отраслей, и в первую очередь машиностроения, является одной из самых сложных проблем сегодняшней России. Ведь все эти отрасли существовали в СССР в особой среде, совершенно исчезнувшей сегодня. Речь идет не только о бесперебойном и достаточном финансировании соответствующих министерств и ведомств. В крупных городах тогда работали Центры научно-технической информации, способные по заказу подготовить обширные подборки самых последних достижений науки и техники в СССР и за рубежом; между предприятиями осуществлялась широкая кооперация, происходил интенсивный обмен опытом и информацией; бесчисленные ПТУ, как песок, просеивали будущие кадры и имели возможность выбирать из них чистое золото (как известно, далеко не каждый человек способен стать классным рабочим, как говорят немцы, в жизни иногда случается, что у человека оказываются обе руки левыми).

Как мы уже говорили выше, российские олигархи для решения этой огромной задачи совершенно не подходящий материал, да и их ресурсов явно не хватит на выполнение этих грандиозных программ. Несомненно, вопросом восстановления индустриальной мощи страны, обретения ею технологической независимости должно заняться государство, не дожидаясь того момента, когда отечественные олигархи вдруг примутся за HIGH TECH.

В последнее время неожиданно появилась еще одна сложность, способная помешать выбору правильного пути восстановления отечественной промышленности. За последние 2–3 года в общество как-то незаметно, но прочно внедрилась одна, на мой взгляд, очень обманчивая вещь, особенно ярко выраженная в книжках Максима Калашникова. Я тоже где-то разделяю телячий восторг по поводу наступившей на планете к концу XX века новой постиндустриальной эпохи. Она подарила миру технологии, раскрывающие просто сказочные возможности перед творчески мыслящим специалистом; принесла с собой невиданные ранее материалы с неслыханными свойствами, с успехом заменяющие традиционные сталь и алюминий. Современные промышленные предприятия нельзя даже сравнивать с чадящими и пыхтящими монстрами середины прошлого века. Не перестают удивлять и чудеса электроники и вычислительной техники. И все же нам нужно не слишком поддаваться восторженным эмоциям. Поддон кирпича не закинешь на верхнюю строительную площадку одними нанотехнологиями, да и воду на десятый этаж не подашь, располагая одной системой ГЛОНАСС. Не хочу выглядеть скептиком, но, например, автомобиль на водородном топливе фирма BMW построила еще в 70-х годах, а о нанотехнологиях в мире заговорили еще в 50-х годах, когда физики должны были вот-вот получить управляемую термоядерную реакцию, которая должна была обеспечить дешевой энергией весь мир. Как известно, мы до сих пор сжигаем в котельных нефть, хотя еще Д. И. Менделеев заметил, что это так же разумно, как топить камин ассигнациями. Разрабатывать и внедрять новые технологии мы обязаны, но уповать на них, как мы только что уповали на «невидимую руку» рынка, не стоит. Сегодняшние же заседания кабинета министров, на которых вице-премьеры рапортуют о приобщении к нанотехнологиям и ГЛОНАСС очередного предприятия, которое они накануне удачно посетили, напоминают мне пропаганду времен застоя и, того хуже, упование Гитлера, со всех сторон окруженного силами союзных армий на создание в последнюю минуту спасительного чудо-оружия. Нам нельзя уповать на чудо, а нужно вдумчиво организовывать кропотливую, настойчивую работу по восстановлению индустрии страны. И эту работу никакими призывами, лозунгами, заклинаниями и даже величайшими открытиями заменить нельзя, точно так же как нельзя ее заменить каким бы то ни было широким притоком иностранных инвестиций.

Из огромного комплекса задач, стоящих перед страной на этом пути, я хочу выделить только две, являющиеся, на мой взгляд, самыми неотложными.

Во-первых, нужно немедленно приступить к реанимации отраслевой науки, воссоздать отраслевые институты хотя бы по одному в каждой отрасли. Они должны частично разгрузить министерства и взять на себя задачи сбора научно-технической информации, проведения ее анализа с выявлением тенденций развития современной науки и техники. Им должны быть поручены инновационные работы в соответствующих областях, создание и опробование новых технологий и оборудования. Они же, совместно с министерствами, должны определять приоритетные направления развития соответствующих отечественных отраслей, нахождение надежных соисполнителей и поставщиков за рубежом, участвовать в разработке стандартов. Эти институты должны оказывать инжиниринговые и информационные услуги любым заказчикам по прямым договорам, выпускать периодику. На первоначальном этапе их финансирование должно осуществляться на 100 % государством. Затем, по мере возможности, государственное финансирование должно снижаться, но до определенных пределов. Институты должны размещаться в различных городах страны, а не скапливаться в одной Москве.

Во-вторых, нужно принимать экстренные меры по подготовке своих квалифицированных кадров, число которых сокращается с каждой минутой.

Четвертое трагическое отступление. Влезаю как-то в маршрутку в родном городе и плюхаюсь на свободное сиденье. Вдруг сидящий напротив меня мужик неожиданно со мной здоровается. Я на него взглянул. Обветренное, красное лицо никого мне не напомнило, и я не ответил на приветствие, решив, что мужик обознался. Проехав изрядную долю пути, я взглянул на него еще раз. И тут меня как будто что-то легонько ударило по голове. Посмотрев ему прямо в глаза, я наконец-то его узнал. Это был Валера – бывший расточник нашего экспериментального цеха, один из самых юных, но талантливых рабочих, подававших большие надежды. Высокий и стройный, с тонкими чертами лица, открытым крупным лбом и всклокоченными густыми, вьющимися волосами, внешне он скорее походил на скрипача-виртуоза, нежели чем на рабочего-станочника. Он был очень грамотным и сообразительным парнем, прекрасно чувствовал металл и свой расточной станок и в скором времени вполне мог заткнуть за пояс старых кадровых рабочих, которые неизменно отзывались о нем только уважительно. Ему сравнительно повезло – после развала института он устроился работать вахтовым методом на Севере. Тогда, когда он трудился в нашем цехе, у него были тонкие руки с длинными, живыми пальцами музыканта, которые он постоянно протирал чистым куском ветоши. Я взглянул на его руки теперь. Тех цепких, нервных пальцев, которые чувствовали доли миллиметра, не было и в помине. Вместо них торчали бесформенные, негнущиеся сосиски, способные только и отличить кирпич от половинки.

Гайдаровские реформы не только уничтожили левшей и заменили их мешочниками, но и погубили ту почву, на которой они могли расти.

Для восстановления этой почвы необходимо немедленно создать профессиональные академии при всех крупных машиностроительных заводах, учитывая равномерное распределение по регионам. Академии должны также на 100 % финансироваться государством, слушатели должны получать приличную государственную стипендию. Учебный процесс в академии должен предусматривать подробное знакомство слушателей с основными рабочими специальностями – токаря, фрезеровщика, сварщика, слесаря, ознакомительную практику по компьютерному черчению. Слушатели академии должны также приобретать навыки управления производством и организацией работ на первом уровне и завершаться учеба должна специализацией по выбору слушателя. Диплом должен давать право на поступление в высшие учебные заведения.

Для осуществления программы восстановления российской промышленности требуются огромные средства, поэтому следующий подзаголовок будет таким:

Господа-товарищи, где наши деньги?

Прежде всего, этот вопрос обращен к нынешнему министру финансов А. Кудрину. Его деятельность на посту министра была и остается самой любимой темой для критики, поскольку финансы государства – самый обсуждаемый и волнительный предмет. Вот что сказал, например, в одном из интервью С. Ю. Глазьев о его деятельности:

«Кудрин из России делает нефтяную колонию, а доходы от эксплуатации нефти и газа вкладывает в американские и европейские ценные бумаги. Чем больше мы экспортируем нефти и газа, тем меньше у нас остается ресурсов для внутреннего развития. Я считаю, что эта ситуация преступная, экономически вредная и аморальная с точки зрения ответственности государства перед обществом».

Очень серьезное обвинение. Но ведь Кудрин, кажется, неустанно заботится о том же государстве и, не смыкая глаз, печется об обществе, защищая его от ужасов гиперинфляции. Может быть, он прав? Все хорошо помнят дикую инфляцию 90-х, и мало кто хотел бы ее повторения. Однако прежде чем ответить на вопрос, кто прав, а кто виноват, обратим внимание на следующий факт. А. Кудрин утверждает, что крупный впрыск денежной массы в экономику страны (причем неважно куда – в инвестиции, инновации или в повышение зарплаты бюджетникам) моментально породит гиперинфляцию.

Но в нормально работающей рыночной системе такая ситуация маловероятна. Приведем в пример социально ориентированную экономику Германии. Правительство Германии до последнего времени выделяло огромные деньги на достаточное финансирование всего населения, даже тех вполне работоспособных людей, которые по каким-то причинам годами не имеют работы. Так, например, семья безработного, состоящая из четырех человек, получала от государства всех видов довольствия больше, чем имела такая же семья одного работающего (вопрос справедливости такого положения мы рассматривать не будем). Но инфляция в Германии при этом никогда не выходила за 2 %. И это нормально для рыночной экономики – получая незаработанные деньги, люди тут же несут их работающим пекарю, мяснику, сапожнику и т. д. С этого момента подаренные государством деньги становятся честно заработанными и уже в роли государственных инвестиций развивают народное хозяйство. Государство следит только за тем, чтобы они тратились в его пределах и не вывозились за границу. Если бы государство не выдало их безработным, то к нему за помощью вскоре бы обратились и работающие пекари и мясники, поскольку они лишились бы изрядного количества покупателей и сами бы, в свою очередь, стали безработными, лавинообразно увеличивая проблемы государства. Множество конкурирующих производителей и продавцов, широкий выбор предлагаемых продуктов и услуг исключают прямо пропорциональное вброшенным на рынок деньгам вздутие цен, поскольку издержки на производство у производителя продукта остаются неизменными. Вместо гиперинфляции растут объемы продаж, повышаются требования к качеству, что, в свою очередь, увеличивает инновационную активность производителя.

Совсем иная картина наблюдается в среде монопольного диктата производителей и продавцов. Впрыск денег в такую систему неминуемо заканчивается соответствующим ростом цен, поскольку это самый легкий и надежный путь к получению сверхприбыли. Если же внутренний спрос будет невелик, то излишек денег просто будет вывезен из страны и будет работать на чужую экономику. Такого результата от попытки крупного инвестирования экономики, видимо, и опасается А. Кудрин.

«Согласно теории, если цены формируются рыночным способом, они отражают условия спроса и предложения. В российской реальности дело приняло, однако, совсем иной оборот. Цены устанавливаются не столько рынками, сколько монополиями, упрочившимися в результате приватизации, мафиозными группировками, контролирующими важнейшие сектора экономики, а также коррумпированными чиновниками»[44].

Таким образом, принявшись за исследование одной частной проблемы, мы, благодаря подсказке Кудрина, получили совершенно неожиданный и обескураживающий результат в оценке всей экономической системы России в целом. Результат этот звучит убийственно: рыночная экономика, о которой все это время говорили либералы, так и не была построена, несмотря на огромные потери, понесенные народом в ходе этого «строительства». С самого начала хрупкий, ранимый, очень подверженный вредным влияниям саженец российского рынка был посажен «в тень», поэтому вместо крепкого, развитого дерева Россия получила безобразного уродца, дающего ядовитые плоды. С этой точки зрения позиция Кудрина вполне оправданна.

Поэтому первое, что правительство, и в том числе Кудрин, должно было сделать, но не сделало, это честно признаться и сказать, прежде всего самим себе (как того и требовал Л. Н. Толстой), что в России нет ни рынка, ни свободной конкуренции, а есть кланы, поделившие экономику на сферы влияния и практически монопольно владеющие целыми отраслями, и что это гораздо хуже для развития страны, чем самая жесткая планово-распределительная система. Примеры: производство цемента– «Евроцемент», поставка лекарственных препаратов – «Протек» и т. д. Честное признание избавило бы правительство и народ от многих ошибок и заблуждений. Только правильно поставленный диагноз может спасти больного и избежать напрасных мучений и даже риска смерти. Любая дальнейшая имитация якобы имеющейся в России рыночной экономики опасна для государства. Лекарства, прописываемые сегодня больному, его не излечивают, а только усугубляют течение болезни. Возможно, такое признание правительством не делается прежде всего из-за боязни насмерть перепугать своих зарубежных партнеров. Уверяю всех сомневающихся, что такое публичное признание заграницу не испугает, там видывали и не такое. Один пример той же Италии чего стоит. Пугаться должны прежде всего мы сами, и вовсе не факта самого признания, который, наоборот, заявит о силе государства, а неопределенно долгой консервации существующего положения. Если же все оставить, как есть, если развитие страны и дальше будет идти в русле складывания и укрепления правящих кланов, о демократии, суверенитете и прочих атрибутах сильного, независимого, процветающего государства придется забыть.

Структуры, которыми сегодня контролируется почти все народное хозяйство, внимательно следят за развитием спора между Кудриным и его оппонентами, готовясь получить государственные средства на инновационные проекты, и затем направить их по своему усмотрению. Задача государства – не допустить «уплывания» народных денег к чужим берегам. При этом разрушенное народное хозяйство продолжает требовать срочных огромных инвестиций. Что же делать в этой ситуации?

«Г. Саймонс, исследовавший в США результаты государственного регулирования таких естественных монополий, как железные дороги, заключил, что государственная собственность является наименьшим из зол в том случае, когда монополия неизбежна» – интернетовская энциклопедия «Кругосвет».

«Приватизированные монополии хуже монополий, находящихся в собственности государства, ибо не подразумевают эффективного государственного регулирования, выступающего ограничителем монополистического ценообразования и разбазаривания активов» – Майкл Интрилигейтор.

«Но, в качестве примера, заметим, что приватизация монополии до создания эффективной конкуренции или регулирующего органа могла привести просто к замене государственной монополии частной монополией, еще более безжалостной в эксплуатации потребителя» – Джозеф Стиглиц.

«В условиях кризиса, когда требуются активные действия, инициатива всегда исходит от государства. Когда утверждают, что его роль должна быть сведена к минимуму, то это идеологический постулат, который лишен научной основы./…/

В долговременной перспективе роль государства еще больше увеличивается. Оно призвано создавать институты, способствующие экономическому росту. Речь идет о регулировании предпринимательской деятельности, уровне заработной платы, экологии, судопроизводстве, т. е. его основные функции – обеспечение нормального функционирования экономической инфраструктуры и всех аспектов, связанных с подготовкой рабочей силы» – Джеймс Гэлбрейт.

Ситуация, сложившаяся в экономике России к настоящему моменту, и мнения экономистов с мировым уровнем подтверждают ранее нами высказанное суждение, что ключевые отрасли экономики должны принадлежать государству. Прошедшие 15 лет однозначно доказывают это заключение. Уж если тогда, в начале 90-х, когда оборудование имело удовлетворительную степень износа, когда еще не были растеряны квалифицированные кадры – и то ничего не получилось с прорывом к мировым научно-техническим достижениям, то сегодня, на разрушенном оборудовании, с отсутствующим персоналом упорно пытаться тем же способом вырваться на передовые рубежи – бессмысленная затея. Тем не менее сегодня еще предостаточно осталось «энтузиастов» либеральных экономических «реформ», которые неустанно нас к этому призывают. Только в случае непосредственного государственного регулирования и контроля и преимущественно на государственных предприятиях, гарантировано целевое использование государственных инвестиций. Но национализацию в одночасье не проведешь, поэтому опасность разворовывания государственных денег остается весьма высокой. Как разорвать этот порочный круг? К сожалению, стремление к догмам большинства сегодняшних министров, их негибкое мышление загоняют Россию и далее в угол, в тупик, из которого нет выхода. По мнению того же С. Ю. Глазьева, рост ВВП России мог бы быть в 2 раза выше, если бы министры проявили хотя бы небольшую тягу к творчеству в своей работе, а не следовали бы слепо указаниям иностранных экспертов:

«…В ближайшие три года правительство предлагает заморозить в Резервном фонде от 3,07 трлн рублей в начале 2008 года до 4,1 трлн рублей в 2010 году. Доходность от размещения этих средств – менее 2 % годовых. При этом, согласно правительственному прогнозу, наши предприятия вынуждены будут компенсировать изъятие этих денег из экономики привлечением займов из-за границы в размере до $50 млрд в год под 8– 15 %. Чистый ущерб от такой политики, как нетрудно посчитать, составит за ближайшие три года около 3,5 трлн рублей /…/.

Если бы вместо такой политики было реализовано предложение по конвертации Стабфонда в бюджет развития, предприятиям не пришлось прибегать к дорогостоящим займам за рубежом, а объявленный президентом поворот к политике развития произошел бы наверняка».

Человек, не желающий по-настоящему работать и затем нести ответственность за результаты своего труда, всегда найдет повод, чтобы отказаться от исполнения своего профессионального долга под предлогом его неосуществимости. Человек, желающий что-то сделать, всегда найдет возможность осуществить задуманное. Многие специалисты утверждают, что целевое вложение денег на развитие инфраструктуры регионов, строительство важных народно– хозяйственных объектов, закупку необходимого иностранного оборудования может сравнительно легко контролироваться государством, и поэтому опасность инфляции при вливаниях значительных средств в эти направления невелика. Тем более что в строительстве, например, огромная часть зарплаты уходит за рубеж, в семьи гастарбайтеров. 40 тысяч сёл в России не имеют телефонной связи – стройте спутниковые станции, закупайте и выдавайте жителям мобильники в массовом порядке. Мировой опыт ясно говорит, что активное финансирование научно-технического прогресса, технологического переоснащения также мало влияет на рост инфляции. От себя добавим, что воссоздание отраслевых институтов, ЦНТИ, профессиональных академий принадлежит к тому же ряду мероприятий, которые практически не отражаются на росте инфляции. В конце концов, для большей уверенности можно воспользоваться опытом наших отцов и ввести безналичный рубль, путь которого можно было бы проследить от ворот госбанка до гвоздя на стройке; восстановить фонды развития, зарплаты и т. д., чтобы исключить нецелевое использование государственных субсидий. Деньги должны работать, а не лежать в банке. Запирать денежные средства на ключ и хранить их ото всех, когда развитие страны и ее люди крайне в них нуждаются – преступление перед обществом. Особенно, если учесть, что по какой-то непостижимой логике в России нет никаких ограничений для иностранных инвестиций, которые ничем не лучше собственных и с тем же успехом должны были бы вздувать инфляцию. Поэтому, в споре Кудрин – Глазьев, правда, по моему мнению, находится на стороне последнего. Разумеется, модернизация экономики должна сопровождаться одновременным объявлением тотальной войны коррупции, как главному препятствию успешной инвестиционной деятельности государства. Стремление к созданию кланов должно выжигаться из чиновничьих рядов. Самый простой способ для этого – частая ротация чиновничьих кадров.

Что же касается проблем мелкого бизнеса, розничной торговли и сферы услуг населению, то, как мы уже говорили ранее, частный капитал и частная инициатива здесь вполне уместны. Но все же и здесь требуется активное вмешательство государства в становление и развитие настоящей рыночной и конкурентно способной среды, в которой малый бизнес способен был бы самостоятельно зарабатывать деньги себе на жизнь и еще подпитывать ими государство. Сегодняшняя политика Кудрина и правительства в целом в отношении малого бизнеса полностью и безраздельно передана в «невидимые руки» Адама Смита, другими словами, отсутствует совершенно. Результаты самоустранения государства от этой проблемы у всех на виду. Как-то в одной из телевизионных передач показали работу многочисленных московских риэлторских контор. Вначале я приготовился увидеть торжественный рапорт о выдающихся достижениях свободного рынка и свободной конкуренции, ставших явью хотя бы в торговле жильем. Но не тут-то было. Оказывается, услуги московских риэлторов только дорожают изо дня в день, а качество их, наоборот, падает. И это несмотря на огромное количество независимых частных контор и, казалось бы, успешно сформированную рыночную среду, отвечающую всем формальным требованиям. Более того, эти конторы вполне легально только за просмотр квартиры берут со своих клиентов 1000 долларов. Когда я поведал о расценках московских риэлторов знакомому немцу, он пожал плечами и сказал, что подобное швыряние деньгами может себе позволить только вор, у которого вдобавок не все в порядке с головой (в Германии маклеры берут деньги только за состоявшуюся сделку и примерно в тех же размерах). Реакция на мое сообщение нашего соотечественника была совершенно другой: «а ты что хотел, спрос рождает предложение – это аксиома рынка». Вот как раз эта «рыночная» аксиома, в которой убеждено большинство наших соотечественников, требует особого комментария. В блокадном Ленинграде тоже был рынок, где действовала та же аксиома. Там меняли буханку хлеба на колечко с бриллиантом и все полюбовно, с обоюдного согласия сторон, возможно, обе стороны были даже счастливы от таких сделок. Но почему-то тогда такие сделки назывались мародерством, хотя полностью соответствовали духу и букве упомянутой аксиомы. Причиной, по которой удивительным образом в рыночной среде не работают рыночные законы, должно настойчиво интересоваться правительство, министры экономики и финансов, а также соответствующие компетентные органы. Для нас важен сам факт – даже при наличии всех формальных признаков свободного рынка в России рыночная система надлежащим образом НЕ РАБОТАЕТ. В цивилизованном рыночном обществе подобный диктат цен невозможен, поскольку там давно установлено соответствие между ценой товара и затратами на его производство. Поэтому российскому рынку было бы полезно, хотя бы на начальном этапе, исполнять следующее правило. Любой потребительский товар или услуга населению, за исключением предметов искусства, должны стоить ровно столько, сколько на них затрачено полезного труда, произведено материальных затрат, и не больше того, иначе создается почва для спекуляций и мародерства. Для всех видов ТНП и услуг государство должно разработать доступные всем прейскуранты, по которым должны работать немногочисленные образцовые государственные предприятия, осуществляющие свою деятельность без каких-либо государственных дотаций. Они должны задавать тон не только в ценах, но и в стандартах обслуживания и качества, соответствующих требованиям времени. Они обязаны являться своеобразными эталонами в своих сферах деятельности, на которые должны равняться частные предприятия. При этих предприятиях должны существовать бесплатные центры обучения и специальные часы приема для консультирования начинающих предпринимателей. Имеющиеся и вновь создаваемые частные предприятия должны бороться за покупателя только путем снижения цен (но не качества!) против имеющихся государственных в сходных сферах деятельности, а не путем устранения конкурентов и установления монополии. Конечно, в руках государства имеется и множество других организационных способов для того, чтобы заставить деньги по-настоящему работать на процветание России и благополучие ее народа. Вот только государство в лице министров не спешит этим заниматься, полагаясь на мифы о «саморегуляции» экономики.

Но самый вопиющий факт, создающий в России не только социальные, но и экономические проблемы, состоит в том, что сегодняшний уровень зарплат у многих полноценно работающих тружеников находится на уровне или даже ниже просчитанного прожиточного минимума. Консервация созданной правительством Гайдара и существующей сегодня оскорбительной структуры зарплат является одним из основных препятствий на пути модернизации экономики России.

Есть у России еще один богатый и тоже очень плотно закупоренный источник финансовых ресурсов, который давно пора открывать. Я имею в виду налоговые поступления. Плоскую, как сковородка, шкалу налогов в России иначе как развратной не назовешь.

На родине современного капитализма-индивидуализма гордость нации «Битлз» платили с каждого фунта своих доходов 19 шиллингов и б пенсов налогов в казну Великобритании. А в фунте тогда было 20 шиллингов. Можно было мировым знаменитостям легко перевестись в какой-нибудь оффшор, но они этого не сделали. Без всякой помпы и публичных клятв в верности они просто отдавали родине 97,5 % своих честно заработанных денег. И это нисколько не мешало их творческому процессу – всем известны их гениальные «Rubber Soul» и «Sgt. Pepper». В России же, где 40 тыс. населенных пунктов никогда не видели телефона, а каждая дорога является дорогой жизни или смерти, олигархи, владельцы казино, мегазвезды эстрады платят 13 % от дохода. Я далек от мысли, что равный процент налогообложения приведет к равным творческим результатам, но вопиющая несправедливость и даже дискриминация в отношении россиян в сравнении с англичанами бьет в глаза. Однако мы, памятуя о своем недавнем общинно-товарищеском быте, не будем поддаваться праведному гневу и не станем уподобляться обществу индивидуалистов. Где-то мы можем понять и трудности наших «звезд», вынужденных какое-то время в году проживать и в Москве, а не только на Майами-бич или в Лондоне. В конце концов, нам и не надо слишком много, поэтому с нашей богемой мы можем поступить милосердно и увеличить их гонорары по сравнению с ливерпульской четверкой аж в два раза – пусть они честно платят своей стране всего лишь 95 % налога от своего дохода. Прогрессивную шкалу налогов по примеру капиталистов, установить, конечно же, надо было намного раньше. Тогда бы не ютились сегодня граждане России в аварийных бараках военной постройки. Правда, и Рублёвок было бы в этом случае значительно меньше.

Опытные, преданные делу, творчески мыслящие кадры в период потрясений решают все

Президент Татарстана Минтимер Шарипович Шаймиев как-то вслух помечтал о том, что было бы очень здорово для страны, если бы управление государством было организовано таким образом, чтобы с задачами высокого уровня руководства могли успешно справляться люди средних способностей. У высшего руководителя многомиллионной республики, сталкивающегося каждый день с кадровой проблемой, видимо, совершенно не случайно вырвалось это признание.

Как известно, ломать – не строить, успешно разрушать могут даже дилетанты, а вот созидать способны только специалисты, прекрасно знающие дело, умеющие независимо мыслить и энергично и ответственно действовать. Наличие таких специалистов во всех отраслях – необходимое условие успешного восстановления отечественной экономики. Но, к сожалению, хроническое отсутствие в достаточном количестве опытных, умелых, творчески мыслящих квалифицированных руководящих кадров – это традиционная беда России, уходящая корнями все в ту же традиционную крестьянскую общину и ее основу – круговую поруку, препятствующую развитию инициативы и возлагающую всю ответственность за принятые решения на старосту-начальника. А вот в царстве индивидов – в

Америке, высшими чиновниками могут быть и киноактеры, причем без всяких трагических последствий для страны. Почему так? Да потому что чиновник любого уровня там прежде всего думает о деле, а не о настроениях начальника и решает все вопросы в пределах своей компетенции без оглядки на шефа. Честолюбивые молодые люди, мечтающие о карьере, там привыкли полагаться только на собственные силы, а не на выгодные знакомства своих родителей. Поэтому там и появляются в изобилии молодые, энергичные, инициативные, хорошо знающие дело кадры. В России, к сожалению, в силу сложившихся традиций, ориентация на мнение начальника по-прежнему остается для большинства решающей в работе. В итоге такие работники остаются навсегда незнающими, неумеющими, безынициативными статистами. «Ты начальник – я дурак; я начальник – ты дурак» – этим лозунгом всегда прикрывали свою инертность и пассивность нерадивые работники. «Реформы» усилили этот принцип, и теперь очень многое, если не все, зависит от руководителей, их квалификации, распорядительности и ответственности. Поэтому привлекательная мечта Минтимера Шариповича, к сожалению, в современной России пока недостижима. Стало быть, старый сталинский лозунг «Кадры в период реконструкции решают все» оказывается злободневным и сегодня.

Соответственно, в теме наших исследований вполне резонно возникает вопрос – кто будет реанимировать разрушенную российскую промышленность и соответствует ли опыт, квалификация реаниматоров требуемому уровню подготовки для проведения такой ответственной и во многом творческой работы?

Кто на самом высоком уровне призван заниматься этим стратегическим вопросом – восстановлением отечественной индустрии, от решения которого зависит быть или не быть России суверенной и независимой от чужой воли страной?

Решением этой важнейшей проблемы для страны на высшем уровне неусыпно до последнего времени занимались юрист, лингвист и экономист. Я имею в виду Грефа – бывшего министра экономического развития и торговли;

Сергея Иванова – первого вице-премьера, отвечающего в том числе и за оборонную промышленность и Христенко – министра промышленности и энергетики.

Начнем со старшего по должности – вице-премьера Сергея Иванова. В ряде высказываний и действий он, несомненно, доказал, что искренне озабочен тяжелым положением оборонки и также искренне хочет восстановления ее былой мощи. Но достаточно ли одной искренности намерений управленца высшего ранга для успешности их реализации на практике? Думаю, что явно недостаточно, без высокого уровня профессионального подхода к делу тут нельзя обойтись. И, к сожалению, именно профессионального подхода и недостает Иванову. Достаточно одного примера для такого неутешительного вывода. При посещении объединения «Салют», находясь еще в должности министра обороны, Сергей Иванов поздравил заводчан с завершением новой разработки и, как водится, пожелал им дальнейших успехов, отметив при этом с явным удовольствием, что НИОКР были профинансированы объединением из «внутренних источников». Завершая свою похвалу, министр обороны, отчетливо обращаясь ко всем предприятиям оборонки, сказал с его знаменитой расстановкой пауз между словами, что «так… и должно… быть», имея в виду самофинансирование НИОКР.

Как раз именно так и не должно быть! Это ликероводочный завод может из своих доходов разрабатывать и выпускать новые виды горячительных напитков, занимаясь инновационной деятельностью между делом, а то и у себя дома на кухне. Финансировать же современный HIGH TECH не по зубам даже самым передовым фирмам Запада, для чего они постоянно подпитываются своими правительствами. А что говорить о наших машиностроителях, у которых одни долги и нет денег даже на оплату тепла и электричества, не говоря уж об оскорбительных зарплатах их сотрудников. Такое видение решения проблем развития наукоемких отраслей экономики ответственным чиновником может только окончательно разрушить высокотехнологичные отрасли России.

Что же касается первого человека в стране, долгое время отвечавшего за ее экономическое развитие, то тут мы имеем пример вопиющего несоответствия занимаемой должности. Попав со студенческой скамьи прямиком в гущу приватизации, занимаясь всю свою сознательную жизнь исключительно дележкой имеющегося, а не созиданием нового, не имея ни какого понятия, ни о промышленности, ни о ее ведущих отраслях, ни об их структуре и потребностях, Греф успешно имитировал энергичную деятельность на посту министра, создавая впечатление неустанной заботы по формированию стратегии восстановления и развития промышленности и машиностроения. Однако за все 8 лет нахождения его у главного пульта управления развитием отечественной, в первую очередь наукоемкой промышленности она продолжала безостановочно рушиться и рассыпаться. Этот человек не имел никаких шансов справиться со сложнейшей работой, которая по капризу судьбы выпала на его долю. Он изначально не был способен к творческой деятельности, необходимой для руководителя такого высокого ранга. А между тем именно в его руках долгое время находилась судьба огромного количества самых разнообразных, сложных по структуре и производственному процессу предприятий, стоявших и сегодня стоящих на грани исчезновения и нуждающихся в экстренной государственной поддержке, определении приоритетных направлений их развития, продуманного реформирования и выхода на современный уровень.

Только один пример с участием бывшего «главного стратега» российской экономики, который был приведен в интервью уважаемого Е. А. Федосеева, члена Совета при президенте РФ по науке, машиностроению и инновационным технологиям, директора НИАСа. На президентском Совете по инновационным технологиям, проходившем осенью 2006 года в Зеленограде, на кулуарное обращение Федосеева к Грефу о ежегодном выделении авиапрому хотя бы одного миллиарда рублей, необходимого для элементарного выживания отрасли, последний отреагировал так: «Так вы ж его все равно разворуете!». Однако эта позиция руководителей страны еще полбеды. Она удивительным образом сочетается с другой позицией правительства, озвученной Грефом (находившимся тогда еще в ранге министра) на форуме в Давосе в начале 2007 года.

«…Я много лет проработал в правительстве и теперь хочу сказать, что любую монополию надо продать. Пока она государственная, она не будет эффективной. А принцип, продать или нет, такой: надо продать все, что покупается. Если частный бизнес это покупает, тогда это должно быть частным».

«Я считаю, что в конечном итоге мы придем к ситуации, когда вся экономика будет частной. Все сектора, которые мы огосударствим, – они в конце концов будут неэффективными, и мы будем вынуждены их продать».

Я не думаю, что Греф, призывая к новой волне тотальной приватизации, позволял себе совершенно не брать при этом во внимание уже имеющийся в России трагический опыт 90-х, когда вместо уравновешенных, продуманных решений все определял примитивный революционный лозунг – «даешь любым путем все в руки частника!», претворение в жизнь которого закончилось в итоге полным крахом экономики, превратившим вторую державу мира в захолустные задворки. Не думаю также, чтобы Греф, высказываясь таким образом, не был бы знаком с приведенными выше мнениями Г. Саймонса, Дж. Гэлбрейта, Д. Стиглица, М. Интрилигейтора по поводу форм собственности монополий. Наверняка он знаком и с мнением многих других авторитетных экономистов, например немца В. Эйкена, исследовавшего в Германии последствия частичного введения государственной собственности и в итоге пришедшего к выводу, что наименьшим из зол является государственное регулирование естественных монополий. Я могу согласиться с Грефом только в одном – если рычаги управления государственной экономикой будут находиться в руках безответственных, некомпетентных чиновников, экономика в любом случае будет неэффективной. И хотя Греф уже потерял свой портфель, я все же хочу остановиться на его фигуре подробнее как на феномене типичного руководителя высокого ранга периода «реформ». А еще я хочу задержаться на Грефе потому, что его давосское высказывание еще пока никто официально не опроверг, что означает, что установка на всеобщую распродажу сохраняется и в нынешнем правительстве.

В игнорировании Грефом уже имеющегося в России и мире опыта приватизации, в его желании следовать зазубренным догмам и продолжать линию на распродажу абсолютно всего имущества страны я вижу только две причины, причем обе они могут служить основанием для серьезного обвинения. Первая из них заключается в некомпетентности бывшего министра развития. Одним своим откровенным желанием сократить до минимума поле своей деятельности он вольно или невольно продемонстрировал свою управленческую слабость. Греф не был способен к созидательной, организационной деятельности и живую работу в любой ситуации старался подменить цифрами. И это производило сильное впечатление благодаря установившимся независимо от его деятельности высоким ценам на нефть. Свои же непосредственные обязанности даже в сфере торговли он попросту игнорировал, не создав в стране за два срока пребывания у власти ни современной инфраструктуры для успешной работы предприятий; ни удовлетворительных условий для сбыта продукции отечественного производителя. Непроизводительные, спекулятивные цепочки между потребителем и производителем только росли все это время и умножались, непомерно вздувая цены на потребительском рынке и не давая производителю встать на ноги, лишая его возможности и желания расширять свое дело и повышать его эффективность. За все время его работы в стране не были разработаны ни законы, ни правила торговли. Министр пустил все на самотек, уповая на чудо и, ожидая, что вот-вот «включатся» механизмы «саморегуляции» рынка, которые сами наведут в торговле порядок. Но никаких чудес, связанных с появлением «невидимой руки» рынка, он так и не дождался. Зато дождался гибели собственного производителя.

Понятно, что человек, не способный справиться с возложенной на него задачей, постарается ее решение спихнуть на другого, в данном случае на частный сектор. Избавление от госсобственности Грефу понадобилось еще и потому, что он точно знал, что до тех пор, пока она существует, ему не будет покоя от людей, болеющих за свою страну, желающих ей процветания и поэтому от него как от высшего чиновника постоянно что-то требующих. Куда как спокойней было бы для него, самому ни за что не отвечать и даже не пытаться что-то организовывать, неся за это персональную ответственность.

Вторая причина возникшего у Грефа острого желания полностью лишить себя поля деятельности не имеет фактических доказательств и целиком лежит в сфере домысла. Однако горький опыт, которым мы к настоящему моменту располагаем, приобретенный нами в 90-х, не позволяет нам игнорировать подобную возможность. Вспомним фильм Гайдая «Не может быть!» и трогательную заботу шурина завмага Горбушкина об имуществе последнего. «Все-все в ударном темпе распродать– пущай потом конфискуют!». В призыве к всеобщей распродаже вполне мог скрываться корыстный интерес. Бдительность общества в таких случаях не может быть лишней. Но даже если предположить, что Греф ничего из грядущей новой приватизационной волны для себя лично не намечал, то и в этом случае его намерение откровенно враждебно российскому народу. Все мы помним, как на заре приватизации все в шутку просили приватизировать только 1 метр Транссиба или советско-китайской границы. В грефовском варианте приватизации наступит истинный и окончательный рай на земле для «творческих» союзов толстосумов и чиновников всех мастей. Они по-прежнему ни за что не будут отвечать, но в итоге получат все. Народ будет на самом деле отброшен от подлинной демократии и свободы еще дальше, чем это было во времена сталинского террора, а там, не за горами, ад мучительного распада и окончательное исчезновение четвертой цивилизации. Поэтому зрелое общество обязано отдавать себе ясный отчет в том, что может с ним произойти, если оно приступит к исполнению этого плана.

Неудивительно, что некоторые министры и «другие официальные лица», которые также чураются ответственности, считают вступление России, в ВТО решением всех проблем, панацеей от всех сегодняшних и грядущих бед. Сторонникам этого вступления членство России в ВТО представляется как высшая цель, после достижения которой, по их мнению, все автоматически заработает и закрутится само собой на уровне выше мирового. Этой новой утопией, заменившей грезы партийного руководства СССР 50-60-х годов о неизбежном наступлении коммунистической эры с ее изобилием и идиллией гармонии человеческого существования без всяких усилий с его стороны, эти деятели пытаются и сегодня кормить народ. На простой вопрос – что принесет самодостаточной России и ее народу вступление в ВТО, еще никому не удалось получить от правительства внятного ответа. Более того, министрами высказываются предположения, что как члену ВТО России будет дозволено что-то продавать, например, в Европе, и без того перенасыщенной всякого рода продуктами. Если уж между членами Евросоюза регулярно возникают перебранки по этому поводу, то шансы на завоевание этого рынка чужаками стремятся к нулю. А вот собственный производитель после вступления России в ВТО будет разорен окончательно, лишившись протекционизма собственного государства и защиты от дешевой продукции иностранных конкурентов существующими сегодня высокими таможенными тарифами на импорт.

Россия сегодня монопольно владеет огромными ценностями, спрятанными в ее недрах, за которые в ближайшее время в мире будет происходить смертельная битва. С вступлением в ВТО для России неизбежно снижается ее суверенность и свобода маневра в нарастающем мировом кризисе исчерпания природных ресурсов. Зачем же России загонять себя саму в тесную клетку всевозможных ограничений не только на внешнем, но и на внутреннем рынке? И на этот вопрос сегодняшние сторонники вступления России в ВТО не имеют вразумительного ответа.

Другая идея российского руководства – это большие надежды на иностранные инвестиции, хлынувшие в последнее время бурным потоком в страну. По немецким источникам, Россия в 2007 году поднялась на пятую строчку в списке самых привлекательных для инвестиций стран, обогнав Польшу и Великобританию. Для финансового оздоровления, решения вопросов занятости инвестиции важное и полезное явление. Но на этом положительное влияние на экономику страны иностранных инвестиций заканчивается. Во-первых, их чрезмерным наплывом окончательно разрушается отечественное производство, а во-вторых, чужой дядя никогда не станет щедро делиться KNOW HOW, HIGH TECH и прочими своими достижениями, поднимать из руин предприятия и науку. Дальше «отверточной» технологии дело не пойдет. Желающие имели возможность давно убедиться в этом хотя бы на примере совместных предприятий. Мы им системы жизнеобеспечения в космосе – они нам консервы астронавтов с паштетами из нашей же рыбы. Однако винить иностранных партнеров в таком несимметричном сотрудничестве никак нельзя: как говорят немцы, крыса не виновата в том, что она сожрала цыпленка, а виноват тот, кто это допустил. Да и благоприятный инвестиционный климат, как и погода на планете в условиях глобального потепления – вещь капризная и ненадежная. Завтра сменится ветер, чужой дядя сорвет свое оборудование и увезет его куда подальше – в Китай или Вьетнам, и опять Россия у разбитого корыта. Кстати, такую картину наблюдает сейчас Польша – для западного капитала стали более привлекательными условия новичков ЕС– Болгарии и Румынии, и промышленники долго не думая перемещают свои производства из Польши на юг Европы. К тому же вряд ли правительства развитых стран будут долго мириться с утечкой рабочих мест на Восток – они уже давно упорно ищут и обязательно найдут какое-нибудь эффективное противоядие против бегства капитала за рубеж.

Некомпетентность правительства была продемонстрирована и недавним решением о слиянии всех отечественных фирм и предприятий авиапрома в один общий котел – ОАК. На мой взгляд, это непродуманное решение грозит окончательным уничтожением отечественному авиапрому по следующим причинам. Во-первых, вместо продуктивной работы в жизненно важной отрасли страна получает схватку не на жизнь, а на смерть за лидерство в новой компании. И наверняка в ней победит самый искуснейший интриган, а не самый искуснейший созидатель. Во-вторых, вместо гаммы ярких, смелых, разнообразных проектов стремительных машин, гармонично дополняющих друг друга, единое руководство компании будет в угоду правительству пробивать один-два посредственных, но зато экономичных и дешевых проекта, только гипотетически способных конкурировать на международных рынках. Прагматизм в наукоемких отраслях не должен губить свободный полет мысли создателя, иначе чересчур практичные, приземленные проекты авиапрома загонят его в тупик, где он уже не сможет генерировать интересных идей и создавать новые тенденции в авиастроении. Вполне возможно, что подобные проекты станут его лебединой песней. В-треть-их, и это, на мой взгляд, самое разрушительное последствие этой реорганизации – это то, что будут неизбежно уничтожены творческие школы, которые создаются не приказами, а складываются десятилетиями в результате сплоченной творческой работы коллективов энтузиастов, движимых прежде всего бескорыстной жаждой созидания, а только потом материальными интересами.

Сергей Иванов как-то совершенно справедливо высказался против слияния моторостроительных заводов (что, несомненно, говорит о его искреннем стремлении защитить отечественную промышленность), но узко это мотивировал неизбежной утратой конкурентной борьбы.

Творческая деятельность, как мы уже говорили, является особой сферой интеллектуальной деятельности человека, впрямую не зависящей ни от денег, ни от конкурентной борьбы. Я уверен, что Сергей Иванов интуитивно почувствовал, что таким, чисто механическим слиянием будет беспощадно уничтожен тот, еще имеющийся на сегодня тонкий и неповторимый почвенный слой творческих школ, который доказал на деле свои безграничные возможности и который только и способен производить на свет образцы новой техники и технологий. (В Китае, например, несмотря на все многолетние усилия работящих и добросовестных китайцев, так и не удалось создать собственной авиаконструкторской школы.) Я понимаю, что содержание на должном уровне десятков разных конструкторских школ, сотен предприятий невозможно в условиях сегодняшней России. Но и с непродуманным уничтожением всего разнообразия наукоемкой отрасли путем грубого механического смешения всех школ и направлений также согласиться нельзя.

Странное ощущение оставляют и целевые национальные программы, хотя их необходимость для страны не вызывает никаких сомнений. Они почему-то не расписаны по ответственным министерствам в качестве плановых заданий, а находятся где-то над и в стороне. И самое главное, отвечает за них персонально всего один человек, который в любой момент может заболеть, подать в отставку или совершать другие действия, давая повод последователям преспокойно списать все неудачи на предшественника.

Поэтому, возвращаясь к вопросу о необходимой степени квалификации руководящих кадров, мы должны со всей категоричностью ответить М. Ш. Шаймиеву: России, в отличие от Америки, на руководящие должности требуются компетентные специалисты высочайшей квалификации, болеющие за свою родину, желающие ей и ее народу процветания, способные к постоянной творческой работе и умеющие нести ответственность за свои действия. Управление государством – это не следование одним раз и навсегда затверженным догмам, а творческий процесс; умелый, ответственный уход за социально-экономической системой страны и своевременное врачевание ее болезней. И сама экономическая схема страны должна разрабатываться для народа, должна учитывать его традиции и интересы, и ни в коем случае не наоборот – народ не должен всеми силами и средствами вгоняться в закостенелую схему, выбранную каким-то студентом, обучавшимся в элитном университете за границей.

С такой сложной и ответственной задачей догматики справиться не могут. Крупный руководитель в России по большому счету не должен быть ни рыночником, ни совком, ни либералом, ни коммунистом, ни монархистом, а компетентным специалистом, живущим ради процветания своей страны, ее уверенного взгляда в будущее. Его деятельность должна быть прозрачна и подотчетна всему народу, а не только президенту. Общественность должна также контролировать деятельность государственных монополий, механизмы ценообразования. Безмолвный, безотчетный уход ответственных чиновников со своих постов должен быть навсегда исключен. Для эффективного влияния народа на работу высшего чиновничества, последние должны быть обязаны давать клятву своему народу в верности своему долгу по образцу президентской. Клятва чиновника должна стать обязательным ритуалом просто для того, чтобы в случае доказанного нарушения клятвы, чиновник моментально лишался бы всего и, без долгих разбирательств, как клятвопреступник, незамедлительно направлялся бы на валку леса. В клятве должны обязательно присутствовать слова: «Клянусь исполнять мой долг без того, чтобы получать персональные преимущества для себя и моих близких…». И еще один момент. Люди, имевшие хотя бы одну судимость не должны иметь права занимать руководящие посты, оставаясь навсегда рядовыми гражданами. Для ответственных постов у нас вполне достаточно жителей страны, ничем себя не скомпрометировавших. А вот угроза получения «волчьего билета» на всю оставшуюся жизнь спасет многие молодые горячие головы от необдуманных поступков и преступных замыслов, а их потенциальные жертвы – от беды.

К сожалению, большинство сегодняшних курсов менеджеров не обучают слушателей навыкам управления конкретным делом, умению мобилизовывать и организовывать материальные и трудовые ресурсы на выполнение конкретных производственных и научно-технических задач, а настойчиво учат студентов извлекать прибыль. В итоге страна имеет во множестве молодых людей, которые способны за пару часов написать тома кучерявых бизнес-планов; которые бойко и уверенно могут произносить на всевозможных семинарах и конференциях мудреные иностранные словечки и ловко управлять на бумаге денежными потоками. А на деле они не способны руководить и бригадой маляров. Сотня этих «специалистов» не стоит и одного прораба, строившего Нурекскую ГЭС. Но самое печальное заключается в том, что эти армии эпигонов, скачущих по верхушкам каких-то случайных, обрывочных знаний, всерьез считают себя готовыми к управлению огромной страной. Как-то по телевидению я наблюдал забавный эпизод. Во время теледискуссии, посвященной налоговой системе в России, одна из молоденьких журналисток, призванная обличать нарушителей налогового законодательства, в запальчивости на всю страну выкрикнула, что по ведомости зарплат она получает в своей конторе 5000 рублей в месяц, и тут же волнообразными движениями тела дополнительно беззвучно сообщила, что на самом-то деле она получает значительно больше. Глупую девочку, видимо, уволили на следующий же день. Но своим кратким выступлением она лишний раз указала на тот недопустимо низкий уровень образования и развития, на котором находится большинство молодых людей, на плечи которых завтра свалится сложнейшая задача по управлению огромной страной. Сегодня стало модным со школьной скамьи прямиком метить в депутаты или министры, минуя стадию накопления опыта в конкретном деле. Мы уже создали целое поколение руководителей, способных только к тому, чтобы ловко жонглировать цифрами. И каждый год элитные спец-бизнесшколы продолжают выпускать во множестве дипломированных человек-министров, человек-спикеров и даже человек-президентов. Легко себе представить, что такой человек – министр может натворить, не зная определенного дела и имеющий смутные представления о реальной жизни своего народа. Общая же существующая сегодня тенденция к созданию элитного руководства страной категорически противоречит основным нормам демократического государства и также вредна России, как и бывший институт номенклатуры был вреден СССР. Это в XIX веке было проблематично доказать, что выходцы из народа, при прочих равных с их барскими сверстниками условиях, ничем не уступают последним. XX век не оставил никаких сомнений, что голова детей сапожников работает ничем не хуже голов детей академиков. Поэтому в обществе, называющем себя современным и демократическим, должна существовать не только теоретическая, но и практическая возможность для детдомовцев и детей техничек становиться директорами, депутатами и президентами. Только такой порядок вещей называется демократией и только он гарантирует, что причину собственных неудач человек будет искать в себе, а не в окружающих его людях. Отрезать же с помощью имущественного и прочих цензов целые слои населения от возможности получить достойное образование и воспитание – преступление перед народом и страной.

Примечание. Весьма примечательно, что о создании элитного образования и, соответственно, элит больше всех беспокоятся «демократы», как-то удивительно легко забывая о том, что появление в обществе привилегированных «сливок» неизбежно порождает дискриминацию прав остальных, самых широких слоев населения. Особенно старательно о создании закрытых, привилегированных спецшкол и отечественных гарвардов пекутся бывшие «кухаркины дети», разбогатевшие в 90-х. Им, очевидно, очень хотелось бы воссоздать в российском обществе обширное сословие «чумазых» и небольшую компанию новой аристократии, места в которой они и пытаются навечно «застолбить» для своих отпрысков. Элитное образование, безусловно, надежно защитит их наследников от конкуренции со стороны способных детей из простых семей, но тогда не нужно будет удивляться тому, что социальная напряженность в обществе воскресит идеи дедушки Маркса о классовой борьбе и диктатуре пролетариата.

Сказанное вовсе не означает, что стране не нужно создавать академий для руководителей. Они должны быть, но в них должны обучаться уже получившие солидный практический и жизненный опыт взрослые люди, успешно прошедшие первую стадию естественного отбора и кое-чего добившиеся в своем деле. И, разумеется, возможностью для обучения в академиях руководителей должны обладать все граждане страны, имеющие соответствующую квалификацию, а не только дети первых лиц государства.

У моего начальника отдела когда-то давно на письменном столе, под толстым стеклом лежала маленькая полоска бумаги, на которой было от руки написано: «Никакая инструкция не может перечислить всех обязанностей должностного лица, предусмотреть все отдельные случаи и дать впредь соответствующие указания, а потому господа инженеры должны проявлять инициативу и, руководствуясь знаниями своей специальности и пользой дела, прилагать все усилия для оправдания своего назначения».

Циркуляр Морского Технического Комитета № 15 от ноября 1910 года.

Говорят, что суконный, канцелярский язык приказов, распоряжений, формуляров сух, невыразителен и сложен для понимания. Но более емкой, исчерпывающей и одновременно выразительной должностной инструкции для руководителя, чем это одно предложение, мне видеть не удавалось. И самое главное, неизвестный канцелярист царской России сочинил ее на века – для всех своих далеких потомков.

Сегодняшние национальные программы правительства, в которых отчетливо зазвучала забота о росте народонаселения России, явились жизненно важной и очень своевременной мерой. В них важнейшим приоритетом России ставится забота о сохранении ее народов, которое может быть осуществлено только в условиях хотя бы простого воспроизводства ее населения. Но программы не предусматривают ответа на вопрос – где и как будут трудиться эти будущие граждане, в каком нравственном климате они будут жить и, самое главное, какими жизненными установками они будут руководствоваться в своей жизни? К каким целям они будут стремиться? В каких богов верить? На эти, очень интересующие старшее поколение вопросы ответить сегодня непросто. Но наш родительский долг заключается в том, что мы обязаны честно и непредвзято осмыслить те события, свидетелями которых нам довелось стать; и с позиций нашего опыта, включающего сверкающие высоты и зияющие провалы, подвести итоги почти прожитой жизни, в которых нужно постараться сформулировать важнейшие жизненные приоритеты для следующих поколений. С этой задачей мы переходим к заключительной главе, где и попытаемся определить основные принципы успешного существования и развития четвертой цивилизации. Прислушаться к нашим пожеланиям или вышвырнуть их в мусорный ящик– дело наших потомков.

5. Солидарное общество, высокая нравственность, государственный патернализм и этика труда как национальная идея

Еще раз о загадочной русской душе

«Одна из сильнейших тенденций современности – упрощение человека. То есть западный человек по сравнению с русским выглядит упрощенно. Он и эмоционально беднее, и мыслит штампами, и так далее. Но это соответствует современным тенденциям и теории системного управления. Наша русская усложненность, подвижность – неуправляема, а потому служит серьезным препятствием. Проведу такую аналогию. Вот перед вами два агрегата. Одинаковые по форме, выполняют одну и ту же функцию. Но внутри одного – всякие передачи, шестеренки, рычажки, а внутри другого – пустота. Спрашивается, где выше вероятность поломки? Еще в студенческие годы мне стало ясно, что надежность работы любой системы обратно пропорциональна числу ее элементов. У западного человека внутри никаких элементов нет, он пустой и потому стопроцентно надежный, стопроцентно управляемый. А вот переналадить его уже нельзя. И это огромная проблема современного Запада»[45].

При всем моем глубоком уважении к А. А. Зиновьеву я все же не разделяю его точку зрения на европейцев как на людей более упрощенных, чем мы, русские. И хотя я прожил в Германии много меньше, чем он, и встречался, главным образом, только с обычными, рядовыми немцами, думаю, что все же и я имею право высказаться по этому поводу. На мой взгляд, ближе к истине был покойный митрополит Санкт-Петербуржский и Ладожский Иоанн, когда завуалировано указал на незрелость русского народа, вскользь заметив, что русский народ доверчив, как дитя. Сравнение русского народа с наивным и доверчивым ребенком очень точно подходит для его характеристики и легко объясняет многие загадочные особенности русской души. Да я и сам часто чувствую себя наивным юнцом в окружении моих коллег немцев, хотя многие из них младше меня. Европейцы ВЗРОСЛЕЕ нас, их жизненная мудрость значительно превосходит нашу. Немец самодостаточен – он всегда точно знает, чего он хочет – конституции или севрюги с хреном. Ему всегда заранее точно известно, как, что и когда он будет делать и на что вообще он в этой жизни может рассчитывать. При этом немец совершенно не нуждается ни в чьем-либо одобрении, ни в подсказках со стороны, ни в товарищеских советах. Немец всегда принимает решения уверенно, взвешенно и самостоятельно. Немцы также уверенно, ни минуты не сомневаясь, ошибаются; однако они при этом не спешат рвать волосы на голове и посыпать ее пеплом. Мы же всегда сомневаемся: в сомнениях рождаемся, в сомнениях живем и в сомнениях же умираем. Большинство русских как огня боятся самостоятельности и одиночества и не умеют жить без поддержки окружающих. Прежде чем сделать самостоятельный шаг, они могут насмерть замучить своих близких и знакомых абсолютно дико звучащими для европейца вопросами – жениться или разводиться, купить или продать дачу, какого цвета белье нужно надевать на первое свидание и т. д. Случись же беда или даже мелкая неприятность – русский человек прежде всего ищет подходящую жилетку, куда мог бы всласть выплакаться. Европейцам незнакомы терзания выбора, муки раскаяния, они давно освободили себя от этой бессмысленной душевной мясорубки. Эта умудренная огромным житейским опытом их зрелость действительно, на первый взгляд, может восприниматься как упрощенность. Думаю, что это радикальное изменение характера европейцев произошло еще во времена Реформации, когда революционные потрясения и реки крови заставили все население Европы ухватиться за спасительную тотальную толерантность и вынудили людей с горячим характером уравновесить его и даже охладить до минусовых температур. Если бы этого не было сделано,

Европе угрожало бы полное самоистребление. Именно тогда, когда на горизонте замаячил конец западной цивилизации, когда над всеми европейскими народами во всю высоту поднялся шекспировский вопрос «Быть или не быть?» появился знаменитый закон: «Кто господин, того и вера», спасший Европу от неминуемой гибели. Он провозгласил простое правило, которому все, под угрозой скорого исчезновения, с радостной готовностью подчинились. Так была спасена западная, вторая по нашей классификации цивилизация; таким образом европейцы вступили в пору своей зрелости. Последующие века отшлифовали и привели в совершенство умение индивидов западного общества сосуществовать в мире и согласии независимо от религиозных, политических убеждений, положения в обществе. Больше того, навык бесконфликтно-принудительной смены веры – самого интимного и глубокого спрятанного внутреннего человеческого состояния души, воспитал в людях западной цивилизации невиданные до тех пор формы респектабельного конформизма и благоразумной уравновешенности, которые их заметно отличают от представителей других цивилизаций. Они более чем кто-либо готовы ко всем превратностям судьбы и, несмотря на свой открыто демонстрируемый индивидуализм, на самом деле очень сплоченны. Попробуйте на их корпоративных вечеринках угадать, кто из веселящейся публики является шефом. Если вы пропустили первый тост, то, даже в совершенстве владея дедуктивным методом Шерлока Холмса, вы никогда не сможете этого сделать. Сегодня много говорится о закате и даже о скорой гибели Запада по причине его отрыва от христианских корней, секуляризации жизни общества и государства, подчинения ее рациональному началу в отрыве от духовного. Внешне это так и есть – в церковь ходят одни старики, молодежь все свободное время старается посвящать развлечениям и веселью, мало задумываясь о духовных потребностях, не вороша прошлое и не заглядывая далеко вперед. Но в то же время европейцы не превращаются в диких язычников, требующих только хлеба и зрелищ; и стар и млад предельно законопослушны, в своей жизни руководствуются всеми важнейшими нравственными законами – честно и много трудятся, заботятся о ближних и с неизменным уважением относятся к окружающим. Мне порой кажется, что в них с рождения заложен какой-то невидимый стержень, зашита определенная программа поведения, которая точно совпадает с вековыми нравственными ценностями человеческого общества, изложенными в религиозных и философских учениях. Я не устаю также поражаться их житейской мудрости и умению легко, играючи, без надрыва, не отвлекаясь на мелочные переживания, уверенно шагать по жизни, налаживать свой быт и взаимоотношения с окружающими.

Восьмое ностальгическое отступление. Как-то один мой немецкий коллега пришел на работу немного позже обычного с несколько озабоченным видом. Оказалось, что прошедшей ночью кто-то варварски, с извращениями вскрыл его почти новенький «Мерседес», в котором вырвал «с мясом» и унес в неизвестном направлении все подушки безопасности. Коллега успел уже утром вызвать полицейских, они составили протокол, поэтому он и задержался. Усевшись на свое рабочее место, он сделал необходимый звонок в страховую фирму. Положив после звонка трубку на место, он уверенно предположил вслух, что, скорее всего, страховка ему ничего не выплатят, так как кража произошла в машине, которая в эту ночь была запаркована на улице, а в страховке черным по белому указано, что она должна ночевать в гараже. Также, вслух, он тут же назвал предположительную немаленькую сумму, которую ему придется выложить на ремонт из собственного кармана. Но уже на кофейной паузе на его лице не осталось никаких следов озабоченности, он, как всегда, шутил и смеялся вместе со всеми, как будто утром не было никакого происшествия.

Этот эпизод мне напомнил другую давнюю историю. Как-то мы с моим товарищем сидели у него на кухне за чашкой чая и, как обычно, обсуждали мировые проблемы. Вдруг раздался неожиданный звонок в дверь – на пороге стоял приятель моего товарища, с полной авоськой спиртного в руке. Оказалось, что с ним случилась дорожная неприятность – на оживленном перекрестке он не смог разъехаться с трамваем, и от его старенького, видавшего виды «Москвича» почти ничего не осталось. Вместо того чтобы бесконечно радоваться тому, что непредвиденная встреча с трамваем произошла с противоположной от водительского кресла стороны, он трагическим голосом предложил небольшой тризной почтить намять его четырехколесного друга. Мой товарищ тут же бросился к холодильнику, достал из него все, что там было, и мы дружно, втроем стали медленно погружаться в бездонную пучину траура.

Эти заметные различия в отношении к житейским и прочим проблемам я для себя могу объяснить только безусловным признанием зрелости западного общества, по сравнению с которым мы являемся сообществом детей, играющих во взрослые игры. Поэтому нам не стоит беспокоиться о том, куда идет и придет «взрослая» Европа или Америка: куда бы они ни зашли, они отовсюду и всегда, из любого тупика найдут выход и выйдут из него, скорее всего, не с потерями, а с приобретениями; запас плавучести у западной цивилизации огромный.

Совершенно иначе обстоит дело с четвертой цивилизацией. Здесь не было Реформации и ничего подобного опыту второй цивилизации она не имеет, как не имеет и соответствующего запаса плавучести. Да, православные всегда отличались терпимостью к «бусурманам» и прочим иноземцам, всегда горели горячим сочувствием к народам всего мира, стремились их понять, что и позволило православным почти без крови построить огромную империю. Но что касается вопросов собственной веры, убеждений, то бескомпромиссность русских в этой сфере сравнима только с истовой преданностью своей вере мусульман. Святая вера во что-то незыблемое, неподверженное старению и девальвации необходима русскому человеку как воздух. И когда эта вера качается, а тем более рушится, русский человек лишается важнейшей жизненной опоры. В подтверждение вспомним хотя бы Раскол, когда из-за незначительных изменений в богослужебной литературе в только что воскресшей, наполнившейся, казалось бы, крепким национальным самосознанием дружной единой стране наступил страшный духовный кризис, повлекший за собой множество жертв, сжигавших себя целыми поселениями заживо, но не желавших принять исправление всего лишь стилистических и даже грамматических ошибок в святых книгах. Отголоски той трагедии живы и поныне в старообрядческих общинах староверов. Уверовав во что-то раз, большинство русских не могут просто и безболезненно расстаться со своими убеждениями, как это за века отлично научились делать представители второй цивилизации. Если же суровая жизнь заставляет все-таки отказаться от прежних ценностей, то это расставание всегда сопряжено с трагическими переживаниями и заканчивается потерей нравственных ориентиров. Русский человек, утративший веру и привычные прежние жизненные правила, становится игрушкой в руках обстоятельств и опытных манипуляторов, идет вразнос, срывается со всех петель. «Если бога нет, значит, все позволено!» – этот звериный клич был закамуфлирован в 90-х годах под либеральный лозунг «Разрешено все, что не запрещено!», которым была разом уничтожена нравственная основа общества строителей коммунизма и те, чудом сохранившиеся неписаные законы православного христианства, которыми руководствовались в повседневной жизни большинство людей. Вспомним, как легко, всего лишь тремя вещами, в начале 90-х годов был соблазнен русский народ. Превыше всего для всех слоев населения был установлен золоченый трон и на него посажен культ золотого тельца; дополнительно для молодых и сильных была развернута пропаганда разврата, а для пожилых, калек и слабых духом во множестве появились предсказатели, воскресители и массовые оздоровители.

С детства мне запомнился большой предостерегающий плакат «Прячьте спички от детей!», который красовался в центре города и занимал почти весь торец пятиэтажки. На нем был изображен испуганный ребенок с зажатым коробком спичек в руке, лицо которого было озарено пламенем пожара, охватившего со всех сторон уютный домик. Этот плакат мне вспомнился в первый раз, когда я узнал, что первое, что сделал новый Верховный Совет РСФСР, собравшись на своей первой сессии в начале 90-х, это то, что отменил уголовную ответственность за применение и, соответственно, хранение наркотиков. Чего добились депутаты этой отменой? Роста наркомании в десятки раз. Укрепили они этой мерой права человека? Ничуть не бывало. Наоборот, огромные армии наших молодых, здоровых соотечественников в результате превратились в беспомощных существ, воля и сознание которых замкнулись на дозе наркотика. А сколько горя и страданий было принесено этим актом в семьи наркоманов, этого никто не сможет подсчитать. Кто оказался в выигрыше? Наркодельцы. Все остальные жестоко проиграли от этой «либерализации» законодательства. Тем не менее нашлось достаточно много журналистов, которые в восторге восклицали: «Ура либеральным реформам! Теперь и у нас как у людей – и наркомания, и проституция, и рэкет!» Позже оказалось, что в результате реформ бурно выросли только эти, неизвестные ранее народам СССР антиобщественные явления, да еще невообразимо вздулись традиционные алкоголизм и сифилис. Все остальное рухнуло до фундамента. Не будем тратить время на выяснение степени опасности для общества этих массовых пороков, это дело специалистов. Укажем на главный момент – на скорость и глубину их распространения в российском обществе. Эти показатели значительно отличаются от показателей стран Запада в худшую сторону. И опять-таки, по причине наивного, доверчивого, общинного русского характера. Как мы уже говорили, западный человек самодостаточен, он остается самим собой, где бы он ни был, хоть на необитаемом острове и не нуждается в советах постороннего. Совсем другое дело русский человек – он зависит от общества, и чем слабее его дух, тем больше его зависимость от мнения о нем окружающих. Если такой молодой человек услышит о себе в кругу своих друзей, что он трус, потому что боится попробовать наркотик, он сделает все возможное, чтобы непременно доказать обратное, и для этого вколет себе не только героин, но и синильную кислоту. Точно так же по-компанейски обстоит дело и с другими человеческими пороками. В Германии гомосексуальные пары пользуются теми же правами, что и традиционная двуполая супружеская пара. Представьте себе, что подобный закон будет принят в России и парочки, состоящие из двух «папаш», будут брать к себе для развлечения приемного ребенка. Вначале ребенок будет счастлив, но позже, подрастая и общаясь со сверстниками, которые ему непременно раскроют глаза на его интересное положение, он быстро превратится в глубоко несчастного человека, жизнь которого закончится или сумасшествием, или самоубийством, или, что самое худшее, нравственным уродством. Можно сколько угодно разглагольствовать о необходимости воспитания толерантности в обществе, но пока ее нет, нельзя подвергать судьбы детей подобному риску. В той же Германии, где толерантность, очевидно, присутствует во всех слоях и возрастных группах населения, даже дети иначе относятся друг к другу, чем у нас, и, как мне говорила одна молодая мама, ребенок, которой посещал немецкий детский сад, полюбившиеся игрушки друг у друга не отнимает, учась с детских лет соблюдать столетиями выработанные правила игры общества индивидуалистов.

К тому же нельзя забывать, что четвертая цивилизация включает в себя и глубоко религиозную, высоконравственную культуру ислама. Во время чеченской войны чеченским боевикам легко удавалось возбуждать ненависть к русским только тем, что они, указывая на программы российского телевидения, убеждали всех сомневающихся, что власть Москвы превратит их сыновей в пьяниц и наркоманов, а дочерей в проституток.

И, коль скоро речь у нас зашла о нравственности, нельзя не упомянуть о ренессансе проституции в России за эти годы. В свое время русская интеллигенция неизменно обличала проституцию как болезнь, как порок всего общества. А. Куприн посвятил этой проблеме целый роман, где убедительно доказал, что проституция развращает общество, поселяет в нем цинизм, равнодушие и жестокость. Публичные дома как центры разврата притягивали и притягивают к себе как магнитом преступность, наркоманию, алкоголизм, всасывают в черную дыру порока все новые и новые невинные жертвы, поэтому их легальная организация на бескрайних просторах России не может иметь никакого оправдания. Однако, невзирая на горький опыт поколений и предупреждения классиков, современные дельцы требуют узаконить секс-рабство через своих представителей в законодательных органах. Последние даже пытаются как-то аргументировать преимущества и необходимость легализации проституции. Так, например, на Украине один из депутатов Рады призывал к открытию публичных домов на том основании, что инвалиды и калеки перво-наперво остро нуждаются в профессиональном секс-обслуживании. Украинский депутат пожелал собственноручно отдать своих дочерей в кошмарный плен, которым пугали легкомысленных девиц еще во времена Средневековья. Я не могу это объяснить ничем иным, как совершенным отсутствием у этого депутата понятий о чести и достоинстве человека, полным провалом нравственности.

Все перечисленные выше человеческие пороки особенно разрушительно действуют на молодых, незрелых людей и незрелое, находящееся на перепутье общество. При просмотре жесткого порно у взрослого человека может быть различная реакция: кто-то отвернется, кого-то стошнит, у кого-то закапает слюна. Но психика у всех взрослых зрителей останется в равновесии и не претерпит каких-либо патологических изменений. Если же порно увидит ребенок, его психика наверняка будет неисправимо повреждена, и никто не сможет предугадать, какие плоды принесет это изменение в дальнейшей его жизни, как оно скажется на отношениях с окружающими. Поэтому нельзя ставить опыты подобного рода на неокрепшем сознании ребенка, нельзя вводить его в соблазн, спички должны быть надежно спрятаны от его любопытных глаз. И именно поэтому я нахожу очень правильной идею о перенесении всех злачных мест России в отдаленные пустыни. Мы живем в XXI веке и хотя бы по соображениям гуманности мы не можем, как это было принято в старину, бороться с пороком с помощью камней, палок и костров. А вот изолировать наше общество от него мы обязаны и это вполне нам по силам. К невинному состоянию общества времен социализма нам уже не вернуться, но мрачную тенденцию его сегодняшнего морального разложения и деградации надо ломать. В предложенные депутатами зоны высылки игорного бизнеса нужно выслать заодно и все стрип-бары, свингер-клубы и планируемые дома терпимости, оградив эти зоны, по примеру бывших закрытых городов СССР, двумя рядами колючей проволоки с охранной полосой между ними. Эти зоны дозволенного разврата должны иметь КПП, через которые посетители могут проходить по специальным пропускам, выданным специальным ведомством после обязательной проверки на половую зрелость, благонадежность и платежеспособность. Персонал также должен находиться под пристальным вниманием спецслужб, чтобы исключить насильное вовлечение людей в порочный бизнес. Разумеется, зоны должны иметь все необходимые государственные службы, включая не только медпункты, но и усиленную милицию и даже церкви, где грешники могли бы по первому зову души покаяться. Персонал этих служб первой помощи должен получать удвоенное жалование за особую вредность. В этих же зонах должно быть разрешено проведение лав– и гейпарадов, шествия которых в нормальных городах должны быть запрещены. Изоляция общества от порока должна стать второочередным по важности мероприятием (после программы деторождения), направленным на претворение в жизнь государственной политики сбережения народа.

В конечном счете, именно нравственность отличает человека от зверя. Порок же поощряет и будит в нем звериные инстинкты – крайний эгоизм, бездушие, похоть, цинизм, одновременно подавляя доброту, великодушие, любовь и сострадание к ближнему, замораживает навсегда голос совести – важнейшее отличительное человеческое качество, присущее исключительно человеку. Науке известно более 100 случаев, когда дикие звери похищали и воспитывали у себя детей человека. И все это – трагические истории. Если похищенный ребенок до похищения не владел в достаточной степени языком, вернуть ему человеческий облик не представлялось возможным. Эти дети оставались зверьми навсегда: они так и не могли научиться ни смеяться, ни плакать; у них отсутствовали полностью человеческие эмоции. Американский психолог Келлог поставил очень интересный и рискованный эксперимент на своем собственном ребенке. С момента его рождения он воспитывал его с новорожденным детенышем шимпанзе, как если бы тот был братом-близнецом его сына. Обоих малышей учили есть, пить, спать, разговаривать и играть, как это принято в нормальной человеческой семье. Через некоторое время обнаружилось, что, несмотря на все усилия воспитателей, человеческий ребенок остается на зверином уровне развития – ест с пола, даже не пытается повторять вслед за родителями простые слова. Когда, после 20 месяцев эксперимента, разрыв в развитии ребенка человека с его сверстниками стал катастрофическим, рискованный эксперимент был прерван. Однако этот опыт еще раз подтвердил ту непреложную истину, что человек во всех обстоятельствах должен стремиться к человечности и присущим ей качествам, определяемым строгими нравственными законами, и одновременно гнать от себя звериные инстинкты, иначе он незаметно для себя рискует превратиться в дикого зверя. Отсутствие в обществе моральных установлений и нравственных убеждений и границ – лучшее условие для поедания одних другими. Поэтому нужно внимательно следить за теми кто призывает к упрощению всех нравственных и духовных потребностей человека и стремится их низвести на уровень простого удовлетворения инстинктов.

Необразованность, бездуховность и безнравственность неизбежно обращают человека в животное, а управлять фермой животных, как известно, намного легче, чем людьми, созданными по образу и подобию божьему.

Даже в царской России, когда поддержанием нравственности народа на высочайшем уровне неусыпно занимались ведущие мировые религии – православное христианство и ислам – идеально организованные и имевшие дело со 100 % составом верующих, – и тогда было далеко не все в порядке с чистотой нравов народа. При социализме священные писания сменил моральный кодекс строителя коммунизма, где, с учетом марксистского учения, обществу предписывались все те же, хорошо известные мировым религиям нравственные нормы и который так же, как и они, был призван поддерживать на высоком уровне человеческие отношения в обществе. Но идеального состояния нравственности в обществе также достичь не удалось.

После крушения СССР в России сложилось тревожное положение в первую очередь в сфере нравственности. Кто-то очень дипломатично назвал 90-е годы «нравственно неопределенным временем». Этот период я бы назвал временем торжества безнравственности и разврата. Утратив веру в светлое будущее человечества, а еще ранее, под напором воинствующего атеизма, потеряв надежду и на Царство Божие, жители бывшего СССР остались без руля и без ветрил, без каких бы то ни было жизненно важных нравственных ориентиров и оптимистических надежд. Гонимые неизвестно куда вихрями перемен, они стали легкой добычей безжалостных хищников, быстро освободившихся с помощью социал-дарвинизма от совести и прочих «химер». В опустошенной духовной сфере народы России, в первую очередь русские, стали жертвами всевозможных тоталитарных сект, каждая из которых не скупилась на обещания, требуя взамен беспрекословного подчинения. Вопрос нравственности действий этих сект и их основных установлений остался без внимания со стороны органов госбезопасности. В ходе разгула нравственного либерализма в стране появилось множество живых божков, любой, самый бесчеловечный приказ которых стал являться законом для бывших советских людей, ставших верными приверженцами учений лжепророков. Опасность попадания наших граждан в сети экстремистских организаций и сект по-прежнему велика и угрожает стране и сегодня. Поэтому утверждение крепких нравственных устоев в стране, воспитание в каждом человеке твердых нравственных убеждений должно стать не только делом традиционных религий, к тому же по своему статусу не способных эффективно бороться с тоталитарными сектами, но и частью государственной политики.

Многие сегодняшние фильмы, компьютерные программы ради роста продаж начиняются их производителями сценами изощренного насилия. Реально воспроизводя на экранах и мониторах картины звериной жестокости, где главным героем выступает человек, они ломают психику людей, постепенно, каждый день, превращая их в нравственных калек. Дозволено все – рвать на куски свою жертву, рубить, вешать, расстреливать и взрывать. Причем все эти зверства, выходящие далеко за рамки нормального человеческого понимания и представления, изображаются предельно натурально – с потоками крови, выворачиванием внутренностей, с летающими по воздуху кусками живого, судорожно трепещущего мяса. Когда появится компьютерная игра, в которой будет воспроизводиться жизнь настоящих джунглей, а игрок должен будет успешно исполнять роль кровожадного хищника – тогда всем наконец-то станет ясно, к какому финалу должен неминуемо прийти человек, продолжая изо дня в день «развлекаться» подобным образом. Социал-дарвинизм – верный проводник в этом пути. И на этом пути отхода человека в звериный мир только государство может и должно решительно установить непреодолимые барьеры, по-отечески заботясь о нравственной чистоте своих граждан. В вопросах нравственности плюрализм недопустим. Белая полоска национального флага должна нести дополнительный символический смысл – она должна олицетворять нравственную чистоту российского народа, к которой должны стремиться все, от мала до велика, и в смысле возраста, и смысле общественного положения.

С «нравственно-неопределенным временем» нужно покончить навсегда. В восстановлении и закреплении нравственных традиций русскому народу, несомненно, помогут братья мусульмане – жители Поволжья, Северного Кавказа и Средней Азии. Несмотря на все потрясения XX века им удалось сохранить в неприкосновенности лучшие нравственные качества человека – честь, достоинство и целомудрие, глубокое уважение к семье и старшим, неприятие лжи и лицемерия, острое чувство справедливости. Эти качества должны стать всеобъемлющими для представителей четвертой цивилизации.

Кривые Лоренца и солидарное общество

Как мы уже неоднократно отмечали, большинство русских людей, в отличие от европейцев, не слишком уверены в себе и постоянно нуждаются в одобрении, в поддержке со стороны для самоутверждения в обществе. У немцев, например, исключен тост, начинающийся словами: «Тот, кто меня не уважает, может сидеть!». А вспомним наших отцов, которые, удобно расположившись за накрытым столом, без устали пытали друг друга: «Ты меня уважаешь?». Так и поддерживали себя в этой жизни тем, что непрерывно клялись один другому в любви и уважении. Уважение близких, товарищей, коллег заслуживали не только количеством выпитого вина, но и широтой души, добрым, веселым характером, хорошей учебой, умелыми руками и спортивными достижениями. Когда же случалось так, что признаков ни того, ни другого, ни третьего у человека не наблюдалось, но зато в нем в изобилии клокотали гордыня и неуемная жажда самоутверждения любой ценой, то тут всегда случалась беда, тем большая, чем глубже были провалы в его нравственном воспитании. Такой человек всегда пытался самоутвердиться и возвыситься над остальными самым легким и доступным ему путем – подчинением и унижением слабых и беззащитных. В этом случае на свет неизбежно появлялся тиран. И не важно, кого он «уважать себя заставил» – своих домочадцев или целые народы, – важно, что он напрочь терял при этом своем самоутверждении важнейшее человеческое качество – любовь и сострадание к ближнему. Зато его заносчивость и гордыня взлетали до небес, а основой его жизненной позиции и поведения становились равнодушие, цинизм и безбрежный эгоизм. Это явление очень опасно для общества, грозит ему неустойчивостью, потерей доверия между его членами, политической нестабильностью и даже распадом. Неуемная жажда изрядного количества людей доказать всем, что они лучше, умнее, удачливее и счастливее своих соплеменников смяла в российском обществе традиционные представления о добре и зле, отбросило некоторые его слои в нравственном отношении в каменный век. «У тебя в ноздре одно кольцо, и то ржавое, потому что железное. А у меня два, и оба золотые» – примерно такая аргументация стала приниматься многими представителями общества в качестве доказательства не только материального успеха, но и доблести и ума. «Раз вы такие умные, почему вы такие бедные?»– провоцировали всевозможные подстрекатели российское общество на отказ от нравственных норм, полное забвение обычной человеческой порядочности и на наплевательское отношение к интересам других людей. Итогом этой пропаганды стала лихорадочная, безнравственная и безостановочная гонка за неимоверными богатствами, размеры которых превышали в миллионы раз обычные человеческие потребности и заполучить которые требовалось любой ценой. Блеклые, убогие ярмарки тщеславия прошлого безнадежно померкли в ослепительных лучах неожиданно взошедшего над мировым горизонтом русского снобизма, очень далекого от «цивилизованных» западных форм и напоминающего скорее кураж вдрызг пьяного старателя, которому накануне «подфартило».

В 2005 году в Германии развернулась интересная дискуссия на тему «озверевшего» капитализма. Тогда Франц Мюнтеферинг, председатель СДПГ, разозленный хищническими действиями иностранного финансового капитала, выжимающего как из лимона все соки из традиционного немецкого предпринимательства и выбрасывающего его потом как ненужный хлам вместе с работниками, зданиями и оборудованием, сравнил действия представителей финансовых компаний с повадками прожорливой саранчи. В ходе развернувшейся горячей дискуссии, он добавил, что не может быть один человек лучше другого в десятки раз, откровенно намекая на непомерные доходы топ-менеджеров финансового бизнеса.

В 2005 году Елена Батурина опубликовала данные о своих доходах, которые только по зарплате составили почти 150 тысяч долларов в месяц. По разным данным, размеры ее состояния, основную часть которого составляют всевозможные строительные фирмы, сегодня оцениваются от 1 до б млрд долларов. Для расчета ее годового дохода возьмем среднюю величину– 3 млрд долларов. Если за точку отсчета брать 1991 год, то ее средний годовой доход за прошедшие 15 лет составил 200 млн долларов в год, или 16,5 млн долларов в месяц, или 100 тысяч долларов в час.

В том же 2005 году я поинтересовался зарплатой сверстницы гениальной отечественной финансистки, так же как и Батурина, работавшей в свое время на машиностроительном заводе и одновременно учившейся в вечернем институте. Правда, по семейным обстоятельствам ей так и не удалось доучиться до конца, поэтому она осталась работать простым архивариусом на том же заводе. Единственным источником ее дохода была зарплата архивариуса 960 рублей в месяц (35 долларов по тогдашнему курсу) за честный, 41-часовой недельный труд на родном заводе в суровых условиях Сибири. Уровень зарплаты архивариуса авиастроительного предприятия находился не только ниже общепризнанного мировым сообществом уровня нищеты (2 доллара в день), но даже ниже уровня прожиточного минимума России, который, разумеется, также был неимоверно занижен. Работа архивариуса, хотя и пыльная, но не такая тяжелая, как, например, работа медсестры в больницах с тяжелобольными и беспомощными людьми, где медсестры получали тогда примерно те же деньги.

Достоинства Батуриной оказались почти в 500* тысяч раз выше, чем достоинства ее сверстниц и соплеменниц, правда, проживающих в провинции.

*Примечание. Другими словами, труд Батуриной оказался производительнее труда прочих граждан в те же сотни тысяч раз (куда там Стаханову!), т. е. она одна неутомимо работает за полмиллиона своих соотечественников. По-моему, этот уникальный феномен природы, наблюдающийся только в России, мы совершенно бездарно используем. Почему бы нам не попробовать осуществить на практике такой заманчивый вариант модернизации экономики страны: произвести поиск на просторах необъятной родины еще сотни-другой таких же уникальных самородков, как Батурина, и заменить ими все имеющиеся трудовые ресурсы страны, отправив их, вне зависимости от возраста и отработанного стажа, в бессрочный, незаслуженный, но хорошо оплачиваемый отпуск. Вот и наступит всеобщее благоденствие в одной, отдельно взятой России, казна которой будет всегда ломиться от неисчерпаемых средств, честно добытых для всей страны героическими усилиями горстки гениальных трудяг-батуринцев.

В Москве, на 24 кв. метрах полезной площади проживает со своей спутницей жизни Леонид Рошаль – детский врач, спасший жизни сотням детишек, попавших в беду. Огромное чувство ответственности за жизни людей, высочайшую квалификацию и личное мужество он демонстрировал бессчетное число раз, спасая людей от смерти в Спитаке, Каспийске и даже под дулами автоматов террористов в «Норд-Осте» и Беслане. «Благодарное» общество «оценило» его заслуги перед ним в такие жалкие копейки, на которые он даже к концу жизни не смог себе позволить приобрести приличную жилплощадь.

Общество, в котором установились дикие по несоразмерности нормы жизни для разных слоев, не только не может называться справедливым и солидарным, но даже не может претендовать на звание человеческого общества вообще.

Для точного измерения и сравнения уровней неравенства в распределении доходов в той или иной стране экономисты используют так называемые кривые Лоренца. Чем сильнее изогнута кривая Лоренца страны, тем менее равномерным является распределение доходов в этой стране и, наоборот, «выпрямление» кривой Лоренца свидетельствует о сравнительно равномерном распределении доходов. По мнению тех же экономистов, большая разница в доходах населения осложняет проблемы здравоохранения и образования, увеличивает преступность, ограничивает возможности регулирования рынка, снижает деловую активность. Но самое главное зло, которое порождает существующая высокая неравномерность доходов, это падение нравственных норм в стране до уровня животного мира, что, в свою очередь, грозит ей новыми великими потрясениями.

Приведем высказывания по этой теме экономистов с мировым именем.

«Высокая степень неравенства препятствует экономическому росту, в особенности, когда она ведет к социальной и политической нестабильности» – Джозеф Стиглиц.

А вот успешная хозяйственная политика «…должна базироваться на росте жизненного уровня низших слоев общества, и этот кумулятивный процесс создает атмосферу доверия между правительством и населением» – Джеймс Гэлбрейт.

Когда-то капитан пиратов при дележе добычи по существовавшему тогда пиратскому кодексу имел право брать не более двух долей самого последнего и слабого члена своей команды. Зарплата президента Франции составляет сегодня 6500 евро, т. е. примерно три доли от средней зарплаты по стране. И то и другое общество, вне всякого сомнения, имеют ярко выраженные признаки солидарного общества. В основе любого солидарного, справедливого общества должна лежать достойная минимальная зарплата. Размеры ее достаточно точно определил все тот же Франц Мюнтеферинг. Он сказал, что тот, кто свою работу исправно исполняет, должен получать денег столько, чтобы их хватило на содержание его семьи. (К сожалению, по разным причинам минимальная зарплата в Германии до сих пор не определена.) Разумеется, стремление к сокращению в разности доходов населения не должно вести к пресловутой уравниловке, при которой исчезают стимулы для продуктивной работы. На мой взгляд, для России соотношение доходов от исполнения самой низкоквалифицированной работы, например обязанностей школьной технички, и от исполнения высококвалифицированной, ответственной работы, например руководителя производственного объединения, должно выглядеть как 1:6 в единицу времени. Для частных предпринимателей размеры личного дохода должны ставиться в прямую зависимость от числа полноценно занятых ими людей, которым они исправно выплачивают достойную зарплату и за которых они осуществляют полноценные платежи в обязательные страховые фонды.

В конечном счете, в нравственном, солидарном обществе человек ДОЛЖЕН приносить ПОЛЬЗУ своим соплеменникам, а не вред. В сегодняшней же России вместо полюбившегося народу лозунга «один за всех и все за одного» царит лозунг джунглей – «каждый сам за себя». Фактически «новые русские» в союзе с коррумпированными чиновниками ведут экономическую войну с собственным народом, загоняя его в беспросветную нищету и рабство. Один из ярких примеров, доказывающих существование этой необъявленной войны – это процветающее сегодня рейдерство. Умышленно банкротятся и захватываются успешные предприятия только затем, чтобы или выгодно их перепродать, или снять сливки, а затем вышвырнуть вместе с людьми за ненадобностью. И примеров тому – масса.

«Конечно, я не восстаю ни против собственности, ни против ее эгоизма; но говорю, что если, кроме эгоизма собственности, ничего не доступно человеку с детства, он будет окончательно не то чтобы дурной человек, а безнравственно-тупой человек; он одуреет…» – А.С.Хомяков.

Предсказанное А. С. Хомяковым в XIX веке одурение случилось в конце XX и в XXI веке достигло непереносимых размеров. Поэтому, чересчур изогнувшиеся в России кривые Лоренца нужно срочно выпрямлять.

Для ведения успешной войны с коррупцией и казнокрадством, для создания в России справедливого и солидарного общества сил Москвы, а тем более одного президента явно недостаточно, какими бы выдающимися качествами он не обладал. В стране нужно повсеместно возрождать культ честности и порядочности, бороться за нравственное очищение, создать в обществе такую атмосферу ненависти к коррупционерам и обычным взяточникам, при которой в 99 случаях из 100 чиновник, предлагающий решить все вопросы за определенную мзду, неизбежно получал бы от просителя, как минимум, пощечину. В воспитании высоких нравственных устоев в обществе, в защите от произвола местных властей существенно, на мой взгляд, могло бы помочь создание предложенной ранее сетевой партии 9/10.

Уроки немецкого

Я не открою Америки, если скажу, что у немцев на протяжении веков выработалось особое, почти культовое отношение к работе. На автомобиле моей квартирной хозяйки-пенсионерки был написан лозунг: «В неделе все дни рабочие, кроме воскресенья». Нашего человека телефонные разговоры на немецких предприятиях могут запросто сбить с толку. Когда звонящий просит к телефону какого-то сотрудника и спрашивает «такой-то дома?», на самом деле он спрашивает, находится ли нужный ему человек в данный момент на работе. Немцы, по всей видимости, не видят разницы между домом и работой. О немецком трудолюбии слагаются легенды и сочиняются пословицы. Работа для немцев является непреходящей ценностью сама по себе, поскольку воспитывает в человеке лучшие черты характера и уважительное отношение к другим людям и их труду.

В немецком языке прилагательные «гнилой» и «ленивый» неразделимы и обозначаются одним и тем же словом– «faul». Немцы могут сколько угодно подтрунивать сами над собой, утверждая, что, в отличие от французов, которые «работают, чтобы жить», они «живут, чтобы работать», но все дни, кроме воскресений, они прилежно, с утра до вечера чем-то заняты, если даже в этот день им не нужно ходить на работу.

Подобная атмосфера культа труда, а не потребления и тем более обогащения, царила и в первом государстве рабочих и крестьян – в СССР. Существовала жестокая пуританская норма – «кто не работает, тот не ест»; административному и даже уголовному преследованию подвергались злостные тунеядцы. Иждивенчество и паразитизм сурово осуждались обществом и, в противовес этим явлениям, повсеместно воспитывалась особая, коммунистическая этика труда, главной целью которой провозглашалось благо всех людей. Эта коммунистическая этика труда подверглась массированной атаке со стороны пришедших к власти «реформаторов». Существовавший до той поры высокий авторитет честного, добросовестного, кропотливого труда был растоптан и на смену ему «реформаторы» установили культ моментального обогащения любой ценой. Для того чтобы хорошо жить, стало совсем не обязательно хорошо работать. Россия из страны труда превратилась в страну праздности. «Мы здесь сидим, а деньги капают» – говорили в рекламе два рыбака, сидя с удочками в руках на живописном озере и ядовито посмеиваясь над теми дураками, которые должны были на них ишачить в душных цехах и на нефтяных скважинах на лютом морозе. Перестало быть стыдным чего-то не знать, не уметь, проспать, пропить, прогулять. «Все дозволено, что не запрещено!» Труд перестал быть мерилом человеческих ценностей. Единственным показателем достоинства человека стала толщина его кошелька.

На таком гнилом фундаменте здание светлого будущего не построить. Стало быть, старый фундамент надо убирать и возводить новый. Какой же?

Ответ прост – для того чтобы в наше общество вернулась гармония и счастливое осознание радости бытия, для того чтобы мы смогли построить прочное здание светлого будущего для наших детей, а они продолжить его строительство для своих детей, мы должны вернуть человеку те его основополагающие черты, которые отличили его на заре цивилизации от животного и сделали его человеком. Первой из них, как мы помним, является нравственность. Вторую основополагающую черту человека мы получим из простого логического заключения – Создатель мог сотворить по образу и подобию своему только Создателя, а не Потребителя.

Успешный немецкий бизнесмен Гетц Вернер, миллиардер, основатель сети магазинов „dm", предложил интересную концепцию радикального решения социальных проблем в Германии. Он предложил ввести для всех ее жителей «безусловный базовый доход», составляющий для взрослых 800 евро в месяц, а для детей – 500 евро. Параллельно должны быть ликвидированы все виды социальной помощи вместе с их учреждениями и рабочими местами. Человек имеет полное право не работать вообще, и никто к нему при этом не будет иметь никаких претензий. А если он захочет увеличить свой доход, он может это легко сделать, устроившись на любую работу – базовое пособие остается неизменным на всю жизнь, независимо от других источников доходов. «Нам не нужно право на труд. Нам нужно право на доход» – вот лозунг Вернера.

Немецкое общество принялось горячо обсуждать это предложение и пришло к выводу, что, несмотря на то, что немецкая экономика очень результативна и до сих пор обладает внушительными резервами, такие выплаты ей не под силу. Однако не это я хотел услышать, и немцы не обманули меня в моих ожиданиях. Немцы не были бы немцами, если бы без излишней паники, дотошно, всесторонне не исследовали бы этот серьезный вопрос, и я наконец-то услышал то, что хотел. Один из комментаторов, возражая Вернеру, сказал, что, в отличие от животных, которые являются существами нуждающимися или справляющими нужду, человек является существом деятельным.

Человек без работы, без возможности раскрыть свои творческие, интеллектуальные наклонности и способности тупеет, озлобляется, деградирует, и вернуть его к первоначальному состоянию практически невозможно, как и тех несчастных детей, которых похитили дикие животные. В Германии довольно часто показывают по телевидению семьи, в которых родители годами не имеют работы. Отцов при этом не видно, зато матери занимают целый экран, поражая своими огромными заплывшими формами. Как правило, они сидят целыми днями на продавленных до пола диванах перед круглосуточно работающим телевизором и жуют все подряд. До них с трудом доходит смысл вопросов, задаваемых корреспондентом, они не знают, где и чем заняты в данный момент их дети, в их квартирах царит первозданный хаос и совершенно отсутствуют какие-либо часы. Это состояние ленивого, полусонного прозябания даже трудно описать. Эти существа уже не имеют ничего общего ни с „homo sapiens", ни с „homo erectus", ни даже с „homo habilis".

Чтобы не прийти к такому печальному финалу, нужно немедленно разрушить возведенную на национальный трон зловещую фигуру золотого тельца, пока она окончательно не разрушила Россию и вернуть на него серп и молот, добавив к ним компьютер. Только настоящая, свободная работа может сделать нас свободными и счастливыми, а не та принудительная, за похлебку, к которой призывала надпись на воротах известного лагеря. И уж тем более не полное ее отсутствие. По утрам из квартир должен раздаваться веселый гомон их жителей, торопливо собирающихся на завод, ферму, в школу, институт; поминутно должен звучать дробный топот босых ног и грохотать нетерпеливый стук в дверь занятого туалета, а не нестись протяжный храп и унылый скрип кроватей.

Как-то после очередного убийства иностранного студента русскими наци Доренко предложил занять молодых людей спортом, понастроить им баскетбольных площадок, чтобы отвлечь их таким образом от преступных замыслов и действий. Болезнь, которой страдают некоторые молодые люди в России, не лечится оранжевым мячом и корзиной. В той же Москве тысячами ходят обманутые государством и частными фирмами вкладчики, застройщики, квартиросъемщики; в непереносимых условиях, в подвалах живут десятки тысяч гастарбайтеров и никому до них нет дела. Вот откуда берется презрительный цинизм у молодых людей, озлобленность на весь белый свет. Их отцы и матери сидят годами без настоящей работы и кормятся какими-то жалкими подачками, что тоже не способствует появлению у их детей жажды учебы или работы. К тому же из-за постоянного безденежья эти люди напрочь лишены возможности получения приличной учебы и, соответственно, всяких надежд на получение достойного заработка в будущем. Где этим молодым людям, наконец, учиться жалости и милосердию, когда с экранов кинотеатров и телевизоров горами валятся трупы и льются моря крови? Только твердая уверенность в том, что твоя судьба в этой жизни зависит не от дяди в черном лимузине, от случая к случаю раздающего поденную работу, а от тебя самого, от твоего труда и способностей; что, если захочешь, то ты всегда найдешь достойную работу и достойное место в жизни – только такая уверенность может в значительной степени разрядить криминальную ситуацию в стране.

Как мы уже говорили, рынок труда в развитых странах находится сегодня в стадии разрушения. Немцы называют три основные причины этого явления: соединение Германий, падение социалистических режимов в Европе и глобализацию. Я бы поставил эти причины в обратной последовательности, но простые немцы упорно продолжают называть присоединение ГДР как основной фактор снижения жизненного уровня населения западных земель. Одна пожилая немка мне сказала так: «Зря берлинскую стену сломали, нужно было, наоборот, сделать ее повыше и потолще». Как бы там ни было, сегодня «немецкое экономическое чудо» испытывает заметные трудности. Все газеты, журналы, радио– и телепрограммы Германии призывают потуже затянуть пояса, работать дольше и интенсивней за те же деньги. Недавно в Германии вышла книжка известного телекомментатора, ведущего одной из популярных телевизионных программ Микаэла Опочинского «Обожженная чудо-страна», где он честно показывает все социально-экономические проблемы, с которыми столкнулась Германия в XXI веке. Книжка очень интересная, богато насыщенная фактическим материалом, оригинальными комментариями и соображениями автора. Но особая ее ценность заключается в том, что автор все время пытается экстраполировать нынешнюю тенденцию развития страны на будущее и приходит к неутешительному выводу, что Германии уже никогда больше не быть чудо-страной. В конце концов он делает заключение, что времена изменились настолько, что прежние правила игры больше не функционируют. Началась новая игра по новым правилам. «Прочь от хлеба и зрелищ, скорее к широкому общественному диалогу». Сам автор предлагает преодолевать трудные времена с помощью двух принципов – широкой инициативы всех слоев народа и повышения ответственности каждого члена общества за свои действия и исполнение своих обязанностей перед обществом и перед грядущими поколениями. Особое внимание, автор, конечно же, обращает на отношение к труду, которое тоже должно измениться:

«Понятие «производительность» теперь должно определяться по-новому. Производительность должна означать в будущем не только понятие работы. В гораздо большей степени она должна обозначать большую меру ответственности. Ответственности за себя, за других, за то, что избранные мною политики решают от моего имени, за то, куда и почему уходят заплаченные мною налоги…»

Рецепт, как видим, универсальный. Преступно-безответственным становится дальнейшее отсиживание в «уютных окопах» своих квартир и офисов. То время, когда слесарю можно было прятаться за своим верстаком, а академику за микроскопом, безвозвратно ушло. Нет его и на исправление новых трагических ошибок; с «нравственно-неопределенным» временем, так же как и со временем безответственности, должно быть покончено навсегда. Общество должно наконец понять само и вразумить своих неразумных членов, что времена, когда можно было брать, ничего не давая в замен, закончились навсегда. Всеобщий ответственный труд – это то, в чем крайне нуждается сегодняшняя Россия. И, в отличие от Германии, страдающей от катастрофической нехватки рабочих мест, в России, благодаря ее размерам, неразвитой инфраструктуре, запустению заводов, фабрик, пастбищ и полей в результате «реформ», работы хватит всем и надолго.

Наследникам Третьего Рима

Вот мы и подобрались к заключительным строчкам. Как говорили когда-то в советской школе: «а теперь мы обобщим вышесказанное».

В конце XX века русский народ решительно отступил от своей традиционной формы общественного устройства – сплоченного коллективизма, соборности, духа товарищеской взаимопомощи и взаимовыручки, которому был верен тысячу лет и который на протяжении этой тысячи лет помогал России раз за разом после обрушившихся на нее катастрофических потрясений возрождаться из пепла и каждый раз становиться более прежнего могущественной и благополучной. Недругам русского народа путем небывалой пропагандистской атаки удалось внушить большинству населения, что товарищество, взаимопомощь и взаимовыручка есть нечто постыдное и недостойное современного человека, что это анахронизм, доставшийся в наследство от крепостнического рабства, от которого нужно немедленно избавиться для обретения счастья и благополучия. Взамен традиционной и непреходящей ценности русского народа – солидарности и коллективизма, на общенациональный трон был посажен чуждый идол – индивидуализм, быстро превративший значительную часть русских людей в высокомерных гордецов, чуждых человеческому состраданию и сопереживанию. Воспетый гимн индивиду лишил русский народ былой сплоченности, сбил нравственные ориентиры. Вместо товарищества стал царствовать эгоизм, вместо духовности – цинизм. Такая операция над традицией и душой народа не могла не привести к катастрофическим последствиям, коснувшимся всех сфер народной жизни – социальной, экономической, политической. Страна рухнула в пропасть. Приостановить катастрофическое разрушение страны было решено не сменой курса, а провозглашением национальной идеи, которая бы «одобряла и поддерживала» его продолжение. Однако такую чудо-идею было мудрено выдумать, поэтому эта затея окончилась ничем. В итоге мы живем сегодня в период не только «нравственно-неопределенного», но и «безыдейного» времени. Отсутствие национальной идеи, особенно в такое смутное время, как наше, смертельно опасно, поскольку смута может затянуться и в конечном итоге привести к гибели четвертой цивилизации. Подмена же национальной идеи философией «купи-продай» может только ускорить гибель. С помощью подобных лозунгов великие державы не строятся.

А ведь в России всегда, за исключением последних 20 лет, существовала национальная идея, которая объединяла людей и служила им надеждой и опорой в жизни. В царской России в качестве национальной идеи была провозглашена идея Третьего Рима; в Советской России – построение первого, самого справедливого в мире общества людей. Вторая идея нашла широкую, массовую поддержку в народе, благодаря чему она была практически реализована к началу 70-х годов. Но к середине 70-х годов основные положения марксизма, на котором основывалась эта идея, окончательно утратили свою актуальность (какое там противоречие между общественным характером труда и частно-собственнической формой присвоения, когда в цехах остались одни роботы!). Руководство КПСС не стало заниматься разработкой новых идей и ничего не предложило взамен рухнувшего марксизма. Яд недоверия и скептицизм начали разъедать все общество, пока не привели его к краху 90-х и сегодняшней безыдейности. Характерно, однако, то, что обе русские идеи носили сакральный характер и мало чем отличались друг от друга; разве что в первой приоритет принадлежал духовному началу, а во второй – социально-экономическому. Но там и там Россия, безусловно, провозглашалась первой, самой совершенной страной мира, на которую возлагались обязанности мессии – вести за собой весь земной шар к светлому будущему.

Перед тем, как начать формулировать национальную идею России XXI века, коротко остановимся на этом моменте. На мой взгляд, идея русского мессианства, Третьего Рима, должна быть оставлена, по крайней мере на время. Россия не может сегодня, ввиду своих очевидных слабостей, исполнять роль спасительницы мира – мир спасется как-нибудь без нее, а вот о собственном спасении ей нужно неотложно побеспокоиться. Не нужно рвать грудь и вынимать оттуда пылающее сердце, чтобы осветить всем народам путь – они не в тундре живут, как-нибудь отыщут свой путь сами. Вдобавок к тому нужно вспомнить, что современный мир составляют большей частью люди практические, духовность у которых находится на втором плане. А человек практический воспринимает только ту аргументацию, которая основана на доказательствах каких-либо жизненно важных практических преимуществ. Поэтому, если какой-либо миссионер, у которого постоянно течет сливной бачок, отважится указывать такому практическому человеку на то, как ему следует жить, то он, скорее всего, получит в ответ ироническое замечание и предложение поскорее покинуть помещение. Вот когда Россию от Смоленска до Владивостока в любое время года можно будет проехать на легковом автомобиле со средней скоростью 100 км/час, не глядя при этом на полотно дороги, а только на дорожные знаки и указатели; когда в любой ливень в любой деревне с одной стороны улицы можно будет перейти на другую, не запачкав при этом туфель; когда, опустив письмо в почтовый ящик в Вологде, его можно будет через день получить в Магадане; когда в любом городе, в любом подъезде можно будет спуститься в подвал в домашних тапочках, а не в болотных сапогах; когда подачу воды в стояк сможет отключить ребенок двумя пальчиками, а не здоровенный мужик с полным набором шанцевого инструмента, вот тогда можно будет вернуться к рассмотрению идеи Третьего Рима.

Существует сегодня и прямо противоположная мессианской идея, заключающаяся в том, что России нужно обязательно входить в какое-то единое пространство и сливаться как-то и с кем-то. При этом утверждается, что Россия – это часть Европы (хотя Россия занимает приличный кусок Азии, а копчиком касается Америки) и поэтому нам с ней надо срочно объединяться. Как мы уже неоднократно говорили, Россия представляет собой другую цивилизацию, радикально отличающуюся от европейской, и по всем параметрам не может быть частью старушки Европы. Никогда не станут русские люди и «общечеловеками», тем более что если учитывать сегодняшний списочный состав жителей Земли, то «обще-человек» должен быть темно-желтого цвета и занимать промежуточное место между индийцем и китайцем. Да и непонятно, зачем понадобилось носителям этой идеи сливаться с Европой, когда та этого вовсе не желает, хотя бы по той причине, что Европа после такого слияния почувствует себя как хозяин посудной лавки, в которую по ошибке забрел слон.

Имеются также у меня возражения и по поводу сакральности национальной идеи. Как мы уже говорили ранее, духовная жизнь человека очень интимная вещь и плохо подвержена общественным призывам и морализаторству. Поэтому переводить национальную идею в духовную плоскость, превращать ее в предмет слепого религиозного поклонения мне представляется очень рискованным. Морализаторство и в лучшие времена, когда 100 % населения России было религиозным, редко достигало цели, а если говорить о нашем рациональном веке, то идеи, основанные на слепой вере, обречены на поражение с самого начала. Национальная идея России XXI века должна основываться прежде всего на рациональном начале, понятном и доступном каждому члену общества. В этом смысле достойна подражания американская идея XIX века, или, как она тогда называлась, «американская мечта». Она заключалась, казалось бы, в мелком гастрономическом пристрастии европейских эмигрантов – хотя бы одна курочка, хотя бы только в воскресенье, но на столе у каждой семьи. И эта незатейливая мысль построила самую мощную в мире страну – США. Практический, рациональный, а не сакральный смысл заложен даже в некоторых религиозных установках, например, относись к окружающим тебя людям так, как бы ты хотел, чтобы они относились к тебе, и ты будешь счастлив.

Но хватит отступлений, приступим к делу.

Первой составляющей национальной идеи должна стать идея солидарности общества (или соборность). Как ни старались реформаторы сломать национальную коллективистскую психологию и превратить ее в законопослушный индивидуализм, это им не удалось, да и принципиально не могло удаться, поскольку изменение характера народа – вопрос столетий, а не нескольких лет. Солидарное общество подразумевает под собой общество людей, в котором каждый человек является объектом заботы и внимания всего общества, и, наоборот, общество подконтрольно каждому человеку, который имеет неотъемлемое право давать ему свои оценки и выдвигать предложения по его совершенствованию. Основные принципы солидарного общества – равенство возможностей и справедливое распределение общественного богатства. В солидарном обществе могут быть несчастные люди, случаться искалеченные судьбы, но не должно быть изгоев, «отверженных», до которых никому нет дела. Глубокая народная демократия является безусловной составной частью солидарного общества по определению, иначе оно перестает быть солидарным. «Один за всех и все за одного» – только так

Россия может сохраниться и защититься от тех клещей, в которых она очутилась. В сегодняшних условиях, так же как и 1000 лет назад, поодиночке нельзя спастись. Разумеется, спасаться России было бы проще, если бы постепенно и добровольно в лоно четвертой цивилизации вернулись отколовшиеся от нее части и составили межнациональное солидарное общество. Дружба народов – великая вещь! А тем более дружба народов под одной крышей. Но, к сожалению, в сегодняшней России имеется много врагов объединения, стремящихся всячески воспрепятствовать воссоединению преступно разлученных народов. Как только осенью 2006 года появился намек на интенсивные интеграционные процессы, сближение бывших братских республик и появилась слабая надежда на возрождение солидарного общества бывшего СССР, как тут же был нанесен жестокий удар по ядру наметившегося союза – разразился позорный конфликт с Белоруссией. Россия должна быть в любой момент открыта к более тесному сближению с разобщенными народами четвертой цивилизации. Стремление России к созданию могучего, процветающего государства должно иметь также своей целью и воссоздание на Евразийском материке сплоченного, солидарного союза, в котором снова объединились бы все народы, составлявшие когда-то Россию, разумеется, только на основании доброй воли. Акт объединения должен быть обставлен торжественно, с соблюдением максимального числа всевозможных формальных процедур, включая национальные референдумы. Двери союза должны быть открыты и для других государств, например, для балканских братьев-славян, но это уже почти фантастика.

Государственный патернализм является второй по важности частью национальной идеи. Сильное государство, в обязанности которого входит прежде всего забота о каждом члене общества, является сегодня жизненно необходимым условием существования России. Та культура русского народа, которая позволяла ему без посторонней помощи самостоятельно прокормиться в суровом северном краю, исчезла навсегда в начале 30-х годов. С эпохи индустриализации началась новая эра – государство взяло на себя полную ответственность за всех людей и начало кормить их всех с ложечки, тем самым окончательно уничтожив их инстинкт и навыки самосохранения. Сегодня просто смешно слышать часто обсуждаемые на теледебатах вопросы типа: кто должен заботиться о человеке – государство или он сам о себе. Без государственной организации, без надежного функционирования государственных органов сегодня не выживет ни один человек, кроме, пожалуй, Агафьи Лыковой. Внезапный уход государства от социально-экономической ответственности перед людьми в 90-х, отказ от обязательств перед своими гражданами слишком дорого стоил народам России. Это не должно повториться. Поэтому ближайшее будущее государственное устройство России должно зваться не капитализмом, не социализмом, а патернализмом. Россияне должны строить для своих детей «патернализм», чтобы с уверенностью смотреть в их будущее, в котором им не будет угрожать передача их судеб и жизней на заклание всякого рода жуликам и проходимцам. Не прочь от государства, а, наоборот, к нему, родимому, поближе, чтобы получше его знать, хорошо понимать его устройство и оказывать на его работу определенное, нужное нам влияние. Для эффективности народного влияния на государство, для воспитания в самых широких слоях населения навыков управления своей жизнью и нужна подлинная, а не декларативная демократия. В нынешних условиях, когда в России отсутствует закаленное гражданское общество, построение слабого, безответственного государства в сочетании с либерализмом означает только одно – что клетки диких голодных зверей открыты и жертв будет много. Либерализм без правовой культуры, без общественной морали, без устойчивых нравственных и духовных ценностей означает беспредел. Сначала гармонично развитое гражданское общество, а уж потом либерализм. И никак не наоборот. Вдобавок к этому не нужно забывать слова Франклина Рузвельта о том, что слабое государство чревато диктатурой. И только сильное государство наряду с активным населением гарантировано от этой опасности.

Первой задачей патерналистского государства должна стать задача безусловного обеспечения всего взрослого населения достойной работой, выбираемой гражданами свободно, на свой вкус. При этом нужно добиваться того, чтобы человеком двигала прежде всего нравственная потребность в созидательном труде, а не физические, экономические и прочие меры принуждения. Государство должно обеспечить широкие возможности и для реализации частной инициативы своих граждан – мы обязаны предоставить реальные шансы русским гейтсам и фордам для воплощения их дерзких замыслов в жизнь. Вспомним первую главу этой части. Лев Николаевич был тысячу раз прав, когда говорил, что для процветания страны, счастья и благополучия ее жителей нужно «признать труд не проклятием, а радостным делом жизни». Возврат к идее создания государства трудящихся, где нет безработицы, где каждый житель постоянно чувствует свою востребованность обществом, где нет места заброшенности и обреченности одиночек на бесплодную, бесчеловечную борьбу против всех «за место под солнцем», несомненно, приведет к огромному всплеску творческой, результативной энергии народных масс, которая принесет стране много больше, чем государство на это затратит. Кумулятивный эффект от всплеска народной инициативы в этом случае должен приближаться к эффекту ядерной реакции, производящей практически из ничего океаны энергии. И для получения этого эффекта Россия должна стать, как и прежде, страной труда. В конечном счете, Россия должна строить бесклассовое, бесклановое, бескастовое общество равных возможностей, свободное от либерального произвола, в котором «пахари» должны жить хорошо, лентяи и бездельники прозябать, а паразиты полностью отсутствовать.

Итак, национальная идея России – солидарное общество, образующее патерналистское государство, основанное на традиционных нравственных и духовных ценностях населяющих его народов, в котором каждый житель имеет неотъемлемое право на выбор рода занятий и свободный, достойно вознаграждаемый труд.

Ну а начинать возрождение России все же следует с нравственного очищения, с открытого признания всего того, что явилось причиной крушения СССР и последующей социально-экономической катастрофы; с точного подсчета потерь, которые понесла страна в результате «перестройки» и «реформ». Вспомним еще раз слова Льва Николаевича о том, что ложь перед самим собою губит человека. В конце концов, нужно совершенно определенно разобраться в том, почему не самое слабое в мире государство рухнуло в один момент как карточный домик, погребая под своими руинами плоды трудов многих поколений; как это могло случиться и кто в этом виноват. Ведь если теперь ставится задача восстановления промышленности, сельского хозяйства, систем здравоохранения и образования, то это означает, что кто-то их разрушал и должен нести за это ответственность. Призывать народ поднапрячься для восстановления разоренного народного хозяйства страны, не дав при этом оценки организаторам разрушения, – лицемерное и пустое занятие. Никто не поверит в правоту и честность задуманного и не поддержит. И что самое главное, в этом случае навсегда остается опасность нового разрушения. Поэтому никаких сроков давности для государственных и должностных преступлений не должно быть. Строительство новой России должно начинаться на чистом от лжи фундаменте, иначе невозможно доказать народу искренность намерений руководства страны создать честную, ответственную перед ним власть. Только открытое признание государством ошибок 90-х, решительные действия по устранению их последствий способны вернуть правительству народное доверие. Это будет не так уж трудно сделать, поскольку у России уже имеется опыт государственного покаяния – это XX съезд коммунистической партии. Это было именно государственное, а не партийное покаяние, потому что в то время та партия была становым хребтом и мозгом государства. Тогда Хрущев открыто признал, что КПСС ответственна за репрессии, террор и гибель невинных людей и что подобных трагедий быть не должно. Я родился после этого покаяния и прожил счастливые годы благодаря тому, что слова Хрущева, которые были услышаны всеми, похоронили страх и создали в стране чистую атмосферу доверия к власти, которая замутилась только к концу 70-х.

Но самыми опасными врагами при строительстве новой России, способными нанести ей смертельный удар, на мой взгляд, окажутся все же не олигархи, не радикальные либералы и не «мировая закулиса». Ими окажутся те люди, которые не очень любят появляться на экранах, давать интервью и вообще находиться в центре внимания. Эти люди – бывшие партийные и комсомольские функционеры, которые в мгновение ока сбросили свои партийные билеты и моментально стали «рыночниками» и приверженцами частной собственности. Используя свои старые связи, они, в результате приватизации, без лишних слов прибрали к рукам лакомые кусочки государственных предприятий и заделались капиталистами. У них нет убеждений, их способности к мимикрии безграничны. У них нет идеалов и пристрастий, кроме одного – деньги и власть любой ценой. Именно они ответственны за повальную коррупцию в стране, именно от них исходит сегодня опасность государственного распада. Для них нет ничего святого, в случае угрозы своему положению и состоянию они могут пойти на любую подлость – подстрекать молодежь на беспорядки; выводить бабушек на незаконные демонстрации и в то же время бросать на них ОМОН; возбуждать межнациональные конфликты. И самое неприятное это то, что они воспроизводят себе подобных, показывая своим примером, что беспринципность, приспособляемость, конформизм и лицемерие – лучшие отличительные качества избранной касты, позволяющие ей находиться в любых условиях, всегда наверху жизненного успеха.

Л. Н. Толстой, в заключение своей работы, название которой вынесено в заголовок этой части, обратился непосредственно к женщинам богатого сословия, призывая их к спасению людей всего мира от зла всего мира. Не скажу за весь мир, но на плечи русских женщин уже более чем достаточно было взвалено груза в XX столетии, и было бы верхом наглости продолжать и в XXI веке валить на них мировые и национальные проблемы. Давайте оставим женщин в покое и дадим им передышку. Миссию спасения России в этот переломный момент должны взять на себя молодые мужчины до 30 лет. Я обращаюсь к молодым людям до 30 лет потому, что в них еще сильны юношеская бескомпромиссность, честность, еще не остыло стремление к справедливости и правде. Они еще не успели утратить чувства товарищества, взаимовыручки, преданной дружбы, чести и верности данному слову. А вот люди за 30, уже больше задумываются о собственных интересах, чем об интересах общества, у них незаметно для них самих пропадает чувство плеча товарища, гусарской удали, сплоченности и солидарности. Среди них то тут, то там уже появляются конформисты и законченные эгоисты. Леннон, иногда бывавший очень категоричным в своих суждениях, все-таки отчасти был прав, когда сказал: «Не верь тем, кому за 30». Впрочем, верить можно, а вот слепо доверяться нельзя никому.

Мое обращение будет таким. Ребята! Хлопчики! Бойцы! Не повторите глупости ваших отцов, равнодушно взиравших на все те беды, которые обрушились на Россию в 90-х. Не все, но очень многое в этой жизни находится и в ваших руках. И именно вы должны сломать ту дурную российскую традицию, на которую обратил внимание еще Наполеон, сказав, что Россией правит случай. Человечество, благодаря НТР, окончательно вырвалось из лап капризной природы, победило множество болезней и теперь, в отличие от животного и растительного мира, само может формировать свое будущее, которое сегодня зависит только от самого человека, его ума и расторопности. Многовековые попытки философии найти отмычки к сокровищнице истинных знаний закончились ничем. Философы не только не смогли создать законченную картину мироздания, найти универсальные рецепты для счастливой жизни людей, но даже не сформулировали общие этические нормы для человеческого общества, хотя им и удалось сочинить при этом ряд полезных для юношества остроумных назиданий. Поэтому именно вы должны разработать и утвердить те нормы и правила, которые обеспечили бы России надежную политическую стабильность, силу и независимость, процветание и благополучие всего народа и избавили бы ее навсегда от произвола капризного случая и уготовленной ей сегодня судьбы всемирной бензоколонки. Для этого от вас требуются три вещи – глубокие знания, любовь к родине и ее народу, которая вам безошибочно подскажет, что есть зло, а что есть добро, и творческий, ответственный труд. Помните, что жить по чужим шаблонам, добровольно лишив самих себя права творчества и ответственности, скучно, неинтересно и даже глупо. Прожить всю жизнь, исполняя функции копировальной машины – жалкий удел, недостойный мужчины. 90-е годы убедительно показали, к какой трагедии ведет отказ от своего «Я», от собственных интересов, бездумно променянных на «общечеловеческие». Не тупое следование догмам, а непрерывный поиск совершенства в непрерывно меняющихся условиях жизни – вот настоящая задача для настоящих мужчин. Когда-то прусский военный стратег Мольтке сказал, что ни один оперативный план не может остаться без изменений после первого столкновения с противником. И добавил, что только профан может надеяться на последовательное проведение вплоть до окончания войны первоначально задуманной идеи. Переводя эти слова на мирные рельсы, можно сказать, что только дерзкий непрерывный полет мысли, подкрепляемый смелой творческой фантазией, может решить сложные задачи сегодняшнего и завтрашнего дня. И никогда нельзя успокаиваться, останавливаться на достигнутом. Совершенству нет предела, поэтому остановка означает смерть. Помните также и то, чему учили когда-то меня: «лучшее» – враг «хорошего». А вот чего вам делать не надо, так это показывать фиги в карманах, уходить на подпольные квартиры и там, сговорившись, идти на улицы и исподтишка опрокидывать и поджигать мусорные ящики, разбивать фонари, крушить витрины, а затем слать своим тайным шефам шифрованные SMS о выполнении задания. Сегодня в России, как никогда ранее, имеются все условия для честного, открытого разговора и отстаивания своего мнения. В то же время очень важно научить себя с уважением прислушиваться к мнению других, иначе и вас никто не услышит. И не нужно пытаться ловчить и лебезить – только победа в честной борьбе и по честным правилам приносит настоящую, захватывающую, полную радость и удовлетворение.

Многие из вас уже обзавелись своими семьями и детишками. Посмотрите на вашего малыша, который еще неумело шагает рядом с вами, доверчиво положив свою ручку в вашу. У этого крохотного существа в этом огромном и враждебном мире нет больше никого, кто был бы надежней и родней, чем его папа. Посмотрите на него, когда он увлеченно рисует, высунув от усердия свой розовый язычок; лепит, сочиняет, читает стишок – это же прирожденный ТВОРЕЦ; а ему уже сегодня уготовлены бесчеловечные пожизненные крысиные гонки. Так оправдайте же надежды этой маленькой жизни, не подводите его, сделайте все от вас зависящее, чтобы ему и его сверстникам жилось лучше, чем вам; чтобы все настоящие поколения уверенно и по-доброму завидовали всем будущим поколениям, как завидовал им нигилист Базаров, слова которого послужили эпиграфом этой книжки; чтобы каждая мать, ни капли не покривив душой, смогла пропеть своему ребенку колыбельную из фильма «Цирк», в которой есть замечательные слова: «Сто путей, сто дорог для тебя открыты».

Основной вопрос, который должна с вашей помощью решить сегодня Россия, звучит так: либо четвертая цивилизация отыщет свой собственный путь, потерянный в бурях и смуте XX века, либо навсегда исчезнет – Tertium non datur.

Примечания

1

Белоусов А. А если бы победил Гитлер в войне с Советским Союзом.

(обратно)

2

Кара-Мурза С. Белая книга. Экономические реформы в России 1991-2001

(обратно)

3

Там же.

(обратно)

4

Майкл Интрилигейтор, профессор экономики Калифорнийского университета.

(обратно)

5

Паршев А. Почему Россия не Америка

(обратно)

6

Лавров С. В каком мире мы живем? «Санкт-Петербургские ведомости», 26 мая 1998 года.

(обратно)

7

Из интервью С. П. Капицы газете «Московские новости».

(обратно)

8

Кара-Мурза С. Белая книга. Экономические реформы в России 1991–2001 г.»

(обратно)

9

Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии.

(обратно)

10

Ленин В. И. Государство и революция.

(обратно)

11

Кара-Мурза С. Советская цивилизация. Том I.

(обратно)

12

Задачи союзов молодежи. 2 октября 1920 года.

(обратно)

13

О продовольственном налоге. 21 апреля 1921 года.

(обратно)

14

О кооперации. Январь 1923 года

(обратно)

15

Бухарин Н. Заметки экономиста.

(обратно)

16

Там же.

(обратно)

17

Там же.

(обратно)

18

Кара-Мурза С. Советская цивилизация. Том I.

(обратно)

19

Митрополит Иоанн. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания.

(обратно)

20

Зиновьев А. Глобальное сверхобщество и Россия.

(обратно)

21

Зиновьев А. Глобальное сверхобщество и Россия.

(обратно)

22

Зиновьев А. Глобальное сверхобщество и Россия.

(обратно)

23

Зиновьев А. Глобальное сверхобщество и Россия.

(обратно)

24

Там же.

(обратно)

25

Зиновьев А. Глобальное сверхобщество и Россия.

(обратно)

26

Милов Л.. Природно-климатический фактор и менталитет русского крестьянства.

(обратно)

27

Победоносцев К. П. Великая ложь нашего времени.

(обратно)

28

Кара-Мурза С. Советская цивилизация. Том II.

(обратно)

29

Милов А. Природно-климатический фактор и менталитет русского крестьянства.

(обратно)

30

Хомяков А. С. Мнение иностранцев о России.

(обратно)

31

Сахаров А. О себе.

(обратно)

32

Янкелевич Е. Альтернативы Сахарова.

(обратно)

33

Ларин Ю. Частный капитал в СССР.

(обратно)

34

Гайдар Е. Государство и эволюция.

(обратно)

35

Берелович A. Pro domo sua, Отечественные записки. 2005, № 6.

(обратно)

36

Батчиков С., Кара-Мурза С. Опыт разрушения Советского Союза: урок для Латинской Америки.

(обратно)

37

Черняев А. Шесть лет с Горбачёвым. По дневниковым записям.

(обратно)

38

Милов Л. Природно-климатический фактор и менталитет русского крестьянства.

(обратно)

39

Публичные лекции «Полит. ру».

(обратно)

40

Кара-Мурза С. Советская цивилизация. Том II.

(обратно)

41

Зиновьев А. Человечество движется к гибели.

(обратно)

42

Калашников М. Вперед в СССР-2.

(обратно)

43

Толстой Л. Н. Так что же нам делать?

(обратно)

44

Майкл Интрилигейтор, профессор экономики Калифорнийского университета.

(обратно)

45

Из интервью А. А. Зиновьева газете «Завтра».

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Вступление

Часть I Результаты 15-летних «реформ» в России

  1. Физическая и нравственная деградация населения

  2. Загадка Тэтчер и перспективы для выжатого лимона

Часть II «Развитый социализм», или Так что же это все-таки было?

  1. Два взгляда на советский период истории России

  2. Признаки социализма и их наличие в СССР

    Уничтожение частной собственности

    Уничтожение семьи

    Уничтожение религии

    Уничтожение иерархии в обществе, равенство

    Уничтожение или отмирание денег

    Плановость экономики

    Отмирание или уничтожение государства и права

  3. Существование «Советского проекта»

    Поиск теоретических основ проекта

    Поиск практических основ проекта

  4. Выводы

Часть III Гибель СССР, или «Кто виноват?»

  1. Умопомрачение

    Социальное расслоение населения

    Назревание кризиса

    Перелом в идейном состоянии населения

  2. Особенности национального характера

    Закон сохранения национальной идентичности

    Призрак общины

    Бескрайность души и неукротимый дух вечного аврала

    Комплекс деревенского мальчика, оказавшегося в большом городе

    Холуйство

    Три несчастья русской женщины

    Два слова о странностях любви

  3. Разрушители СССР

    Академик Сахаров

    Горбачев и «архитекторы перестройки»

    Явлинский, Гайдар и прочие «умницы»

    «Апостолы демократии» местного разлива

  4. Выводы

Часть IV Текущий момент, или Неистребимая тяга «homo sapiens» к осмыслению некоторых современных понятий и явлений

  1. Демократия и права человека

    Три ипостаси одного понятия

    Русская народная демократия духа

  2. Либерализм и социал-дарвинизм

  3. Частная собственность, свободный рынок и конкуренция

    Практический опыт против диванной философии

    Палка о двух концах

  4. Глобализация

  5. Выводы

Часть V Заключение, или «Так что же нам делать?»

  1. Ответ Л. Н. Толстого и современность

  2. Устройство политической системы

  3. XXI век и исторические долги XX века

  4. Устройство экономической системы

    Модернизация экономики и потенции олигархов

    От чего следует отказаться

    Машиностроение – ключевое звено модернизации российской экономики

    Господа-товарищи, где наши деньги?

    Опытные, преданные делу, творчески мыслящие кадры в период потрясений решают все

  5. Солидарное общество, высокая нравственность, государственный патернализм и этика труда как национальная идея

    Еще раз о загадочной русской душе

    Кривые Лоренца и солидарное общество

    Уроки немецкого

    Наследникам Третьего Рима Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg