«Чего хотят женщины? (сборник)»

Чего хотят женщины? (сборник) (fb2) - Чего хотят женщины? (сборник) 3915K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Клара Цеткин - Александра Михайловна Коллонтай

Клара Цеткин, Александра Коллонтай Чего хотят женщины?

© ООО «Издательство «Алгоритм», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Вместо предисловия

Биографическая справка

КЛАРА ЦЕТКИН

Клара Айсснер (Цеткин) родилась 5 июля 1857 года в саксонском городе Видерау в семье немца-учителя приходской сельской школы. Образование получала в частном педагогическом учебном заведении в Лейпциге, где сблизилась с кружком революционных студентов-эмигрантов из России, в числе которых был и ее будущий муж Осип Цеткин.

После введения Отто фон Бисмарком «Исключительного закона против социалистов» 1881 года Клара Цеткин была вынуждена покинуть Германию и выехать сначала в Цюрих, а после посещения Австрии и Италии в 1882 году – в Париж, где в это время находился высланный из Германии Осип Цеткин.

С ноября 1882 года Клара и Осип стали жить вместе в крохотной квартирке на Монмартре. В это же время она сменила девичью фамилию на Цеткин. Там родились двое сыновей – Максим (1883–1965) и Константин (1885–1980). Жили трудно – Осип публиковался за гроши в левых газетах, Клара давала уроки и стирала белье у богатых. В это же время, Клара училась революционной деятельности у своей подруги, дочери Маркса, Лауры Лафарг. Здесь, в Париже, у нее возникла большая дружба с Лаурой и ее мужем Полем Лафаргом, а также с Жюлем Гедом, одним из вождей рабочего движения Франции.

В 1889 году Осип Цеткин умер от туберкулеза. На родину видный революционер Клара Цеткин смогла вернуться только после отмены Исключительного закона в 1890 году. Как и ее близкая подруга Роза Люксембург, она представляла левое крыло СДПГ и активно критиковала политическую позицию сторонников реформистских взглядов Эдуарда Бернштейна.

* * *

Наряду с теоретическими дискуссиями, Цеткин участвовала в борьбе женщин за равные права, в том числе за смягчение трудового законодательства для женщин и предоставление всеобщего избирательного права. Она стала редактором газеты СДПГ для женщин «Равенство» (Die Gleichheit), причем уговорила финансировать газету основателя знаменитого электротехнического концерна Роберта Боша. Редактируя с 1891 по 1917 год эту газету, она превратила социал-демократическое женское движение в Германии в одно из сильнейших в Европе.

Во время Первой мировой войны Клара Цеткин вместе с Карлом Либкнехтом, Розой Люксембург и другими представителями радикального крыла Социал-демократической партии Германии осудила оппортунизм руководства партии, в рамках стратегии «гражданского мира» проголосовавшего за предоставление военных кредитов и таким образом ставшего на позиции социал-шовинизма. Она была одним из организаторов антивоенной конференции в Берлине в 1915 году и неоднократно подвергалась аресту за свои выступления против империалистической войны.

В начале 1916 года Цеткин в числе левого и центристского крыла СДПГ, обличавших войну и примирение с кайзеровским правительством, приняла участие в основании Независимой социал-демократической партии Германии, вышедшей из состава материнской партии в 1917 году в качестве протеста против ее социал-шовинизма. В рамках НСДПГ Цеткин входила в состав «Союза Спартака», на базе которого 31 декабря 1918 – 1 января 1919 была основана Коммунистическая партия Германии.

К. Цеткин была хорошо знакома с В.И. Лениным и Н.К. Крупской; в 1920 году она в первый раз побывала в Советской России и взяла у вождя большевиков интервью для «Женского вопроса».

В 1920–1933 годах, на протяжении всего существования Веймарской республики, немецкая революционерка представляла Компартию в Рейхстаге, В 1919–1924 и 1927–1929 годах она входила в состав ЦК КПК Параллельно она была занята в Исполнительном комитете Коминтерна (1921–1933), возглавляла его Международный женский секретариат.

После поджога Рейхстага и прихода к власти Гитлера левые партии в Германии были запрещены, и Цеткин в последний раз отправилась в изгнание, на этот раз – в Советский Союз, где и умерла в 1933 году Урна с ее прахом захоронена в Кремлевской стене.

* * *

В женском вопросе Цеткин основывалась на анализе психологии женщины и анализе новых требований жизни. Опираясь на статистические данные о положении женщин и семейных отношениях в различных слоях немецкого общества, Цеткин показала процесс пролетаризации даже мелкой и средней буржуазии, все большее увеличение числа женщин, живущих самостоятельным заработком.

Клара Цеткин считается учредительницей Международного женского дня, который отмечается ежегодно 8 марта. Дата была выбрана не случайно: 8 марта 1857 года текстильщицы Нью-Йорка прошли «маршем пустых кастрюль» по Манхэттену. Они требовали повышения зарплаты, улучшения условий труда и равные права для женщин.

В последнее воскресенье февраля 1908 года тысячи женщин вновь вышли на улицы Нью-Йорка; демонстрация была приурочена к «Женскому дню» 1857 года. Женщины вновь стали требовать избирательного голоса, выступили против ужасных условий труда, и в особенности против труда детей.

В 1910 году социалистки и феминистки провели Женский день уже по всей стране. В этом же году делегатки поехали из США в Копенгаген на Вторую международную конференцию женщин-социалисток, где и встретились с Кларой Цеткин.

Вдохновленная действиями «американских социалистических сестер», Клара Цеткин предложила поставить на конференции вопрос о том, чтобы женщины во всем мире выбрали определенный день, когда они будут привлекать общественное внимание к своим требованиям. Конференция, в которой приняли участие более 100 женщин из 17 стран, поддержала это предложение, результатом чего явилось возникновение «Международного дня солидарности женщин в борьбе за экономическое, социальное и политическое равноправие», – как он тогда назывался.

Впервые Международный женский день был проведен 19 марта 1911 года в Германии, Австрии, Дании и некоторых других европейских странах. С 1914 года этот день стали ежегодно отмечать 8 марта. В России Международный женский день отмечают с 1913 года, но официальным праздником он стал после провозглашения советской власти.

В 1977 году ООН приняла резолюцию 32/142, призвав все страны провозгласить 8 марта днем борьбы за женские права.

АЛЕКСАНДРА КОЛЛОНТАЙ

Александра Михайловна Домонтович (Коллонтай) родилась в Петербурге в обеспеченной дворянской семье. Отец Александры Михайловны, генерал Михаил Домонтович принимал участие в русско-турецкой войне 1877–1878 годов и был Тырновским губернатором в Болгарии в 1878–1879 годах; мать, Александра Масалина-Мравинская, была дочерью финского фабриканта, торгующего лесоматериалами.

Александра Домонтович получила разностороннее образование. Владела несколькими иностранными языками (английский, немецкий, французский, шведский, норвежский, финский и другие). В 1888 году сдала экзамены за курс гимназии в 6-й мужской гимназии в Санкт-Петербурге. Посещала Школу поощрения художеств, брала частные уроки рисования. Была введена в великосветское общество. В круг юношеского общения Александры Домонтович входил ее троюродный брат Игорь Северянин. В автобиографической поэме «Роса оранжевого часа» поэт вспоминал:

Наш дом знакомых полон стай: И математик Верещагин, И Мравина, и Коллонтай.

С юных лет Александра пользовалась огромным успехом у мужчин и отличалась разборчивостью в них. Так, она отказалась выйти замуж за генерала И.Ф. Тутолмина, который сделал ей предложение в первый же вечер знакомства. Один из воздыхателей Александры, Иван Драгомиров (сын известного генерала) не выдержал ее обращения и застрелился. Впоследствии это же сделал один из ее поклонников, когда узнал о том, что она «спуталась с матросней».

В молодости Александра Домонтович выступила против решения родителей выдать ее за адъютанта императора и вышла за дальнего родственника, выпускника Военно-инженерной академии, бедного офицера Владимира Коллонтая. Через пять лет она оставила мужа и сына, чтобы участвовать в революционном движении: «Я хотела быть свободной, – признавалась она. – Маленькие хозяйственные и домашние заботы заполоняли весь день, и я не могла больше писать повести и романы… Как только маленький сын засыпал, я шла в соседнюю комнату, чтобы снова взяться за книгу Ленина».

К участию в социалистическом движении Александра Коллонтай пришла в 1890-х годах благодаря знакомству с Е.Д. Стасовой. Дружба связывала ее с Т.Л. Щепкиной-Куперник, в доме которой Коллонтай скрывалась от полиции.

Во время расстрела демонстрации 9 января 1905 года Коллонтай была на петербургских улицах. В 1905 году в Петербурге познакомилась с В. И. Лениным. После раскола Российской социал-демократической партии на большевиков и меньшевиков на II съезде партии (1903) Коллонтай не примкнула ни к одной из противоборствующих фракций. Тем не менее, в это время по своим убеждениям она стояла ближе к меньшевизму.

После начала Первой мировой войны 1914–1918 годов, находясь в Швеции, отошла от меньшевиков и правого крыла европейской социал-демократии, поддержавшего войну. Осуждение империалистического характера войны сблизило Коллонтай с большевиками, к которым она окончательно присоединилась в 1915 году.

* * *

В Россию Александра Коллонтай вернулась после Февральской революции 1917 года, вскоре став членом Исполкома Петроградского совета. Во время Гражданской войны была направлена на Украину, где возглавила наркомат агитации и пропаганды Крымской советской республики, а также политический отдел Крымской армии.

Будучи наиболее заметной женщиной в советском руководстве, Коллонтай была инициатором создания и заведующей (с 1920 г.) женотделом ЦК РКП(б), целью которого была борьба за уравнение в правах женщин и мужчин, борьба с неграмотностью среди женского населения, информирование о новых условиях труда и организации семьи. Одновременно с руководством Женотдела Коллонтай читала лекции в Свердловском университете и работала в секциях Коминтерна.

С 1923 года находилась на дипломатической работе. Причинами для первого в мировой истории назначения женщины послом послужили прочные связи Коллонтай с европейским социалистическим движением (как реформистским, так и революционным), а также опыт работы на должности секретаря Международного женского секретариата при Коминтерне в 1921–1922 годах. В 1923–1926 и 1927–1930 годах работала советским полпредом и торгпредом в Норвегии, во многом поспособствовав политическому признанию СССР этой страной. В 1926–1927 годах некоторое время работала в Мексике, где также добилась определенных успехов в улучшении советско-мексиканских отношений. В 1927 году Коллонтай снова становится полпредом в Норвегии, совмещая этот пост с исполнением поручений в торговом представительстве в Швеции.

В 1930–1945 годах Коллонтай – посланник (постоянный поверенный) и посол в Швеции (кроме того, она входила в состав советской делегации в Лиге Наций). Одной из важнейших задач, стоящих перед новым советским послом в Швеции, была нейтрализация влияния гитлеровской Германии в Скандинавии. Когда в ходе «зимней» советско-финской войны Швеция, поддерживаемая Великобританией, отправила в Финляндию два батальона добровольцев и стояла на грани открытого вступления в войну против СССР, Коллонтай добилась от шведов смягчения их позиции и посредничества в советско-финских переговорах. В 1944 году в ранге чрезвычайного и полномочного посла в Швеции она вновь взяла на себя роль посредника в переговорах о выходе Финляндии из войны.

В силу тяжелой болезни, приковавшей ее к инвалидному креслу, в 1945 году Коллонтай оставила должность посла, продолжая числиться советником МИД СССР. В том же году группа депутатов норвежского стортинга выдвигала кандидатуру А.М. Коллонтай на получение Нобелевской премии мира. Выдвижение поддержали женские организации Швеции и Норвегии, а также видные общественные деятели этих стран, однако Нобелевский комитет не поддержал эту инициативу.

Умерла А.М. Коллонтай в 1952 году, похоронена на Новодевичьем кладбище в Москве.

* * *

Философские и социологические воззрения А. Коллонтай можно характеризировать как «марксистский феминизм». В 1913 году Александра Коллонтай опубликовала статью «Новая женщина», в которой развивала взгляды на женщину нового, передового общества. Новая женщина стремится стать полноправным членом общества и поэтому руководствуется следующими принципами:

Победа над эмоциями, выработка самодисциплины.

Отказ от ревности, уважение свободы мужчины.

Требует от мужчины не материального обеспечения, а бережного отношения к своей личности.

Новая женщина – самостоятельная личность, ее интересы не сводятся к дому, семье и любви.

Подчинение разуму любовных переживаний.

Отказ от фетиша «двойной морали» в любовных отношениях. Новая женщина не скрывает своей сексуальности.

Истоки этих идеи происходят из мыслей Коллонтай о том, что объявить женщину равноправной не значит сделать ее равноправной, что помимо совершения политических и экономических реформ, существует необходимость пересмотра отношений между полами. Коллонтай считала, что Октябрьская революция и капитализм были необходимыми условием в создании и развитии типа новой женщины по всему миру.

Говоря о типе новой женщины, Коллонтай критикует традиционную роль женщины, которая способствует потребительскому отношению мужчины к женщине и использованию ее для достижения личных целей. В противоположность традиционной модели, новая женщина «отказывается играть второстепенную роль в обществе», «хочет быть полноправной и полноценной личностью». Коллонтай пишет, что новую женщину наиболее всего отражают незамужние женщины, в отличие от женщины прошлого, они не являются в первую очередь «женами» – тенями и дополнениями своих мужей.

Развитию концепции новой женщины Коллонтай посвятила также свою беллетристику, например повесть «Большая любовь». Повесть рассказывает о любви молодой незамужней революционерки Наташи и женатого революционера Семена. Хотя Семен и марксист, он не может расстаться со старыми взглядами на женщину как лишь объект любовных утех, Наташа же ему подчиняется. В финале повести Наташа все же сбрасывает с себя оковы такой связи и обретает свободу.

Далее Коллонтай развивала эти идеи в повести «Василиса Малыгина» и рассказе «Любовь трех поколений», в которых она описывает раскрепощенных женщин, не желающих связывать себя семьей. Коллонтай относилась к семье крайне скептически, полагая, что женщины должны служить интересам класса, а не обособленной ячейке общества. В статье «Отношения между полами и классовая мораль» она писала: «Для рабочего класса большая “текучесть” меньшая закрепленность общения полов вполне совпадает и даже непосредственно вытекает из основных задач данного класса».

Подобные свободные взгляды Коллонтай привели к тому, что ее объявили автором теории «стакана воды», – сторонники этой теории говорили, что человек новой морали должен свободно относиться к сексу. Это просто влечение, инстинкт, поэтому в сексуальные отношения следует вступать также легко и просто, «как выпить стакан воды». На самом деле, в отличие от примитивных представлений этой теории, Коллонтай писала о необходимости любви во взаимоотношении полов.

Новые идеи Коллонтай и ее художественное творчество вызывали активную дискуссию в обществе; по сей день западные феминисты ставят работы Коллонтай в один ряд с работами Олимпии де Гуж и Симоны де Бовуар.

К. Цеткин Женщина на пути к свободе

Положение женщины. Вчера и сегодня

(Из работы К. Цеткин «Женский вопрос», 1906 г.)

За исключением тех периодов в истории человечества, когда «матриархат» у некоторых народов предоставлял женщине выдающуюся социальную роль, положение женщины было всегда подневольным, и на нее постоянно смотрели, как на существо низшего разряда.

Эгоизм мужчины и его грубая сила заковали женщину в железные цепи и не давали проявиться ее влиянию на общественную жизнь. Это порабощение женщины старались лицемерно замаскировать сентиментальной болтовней и цветистыми, пышными фразами о «достоинстве хозяйки дома» и богатстве ее внутреннего мира.

Подчиненное положение женщины началось в то время, когда воины-завоеватели похищали женщину и превращали ее в свою первую частную собственность, в наилучшую рабочую силу. Под предлогом защиты женщины во время беременности и кормления, мужчина принимал на себя заботы об общих его и женщины нуждах и обязанностях по отношению к окружающему миру.

Мужчина положил этим основание экономической и общественной зависимости женщины – основание ко все прогрессирующему разделению труда на два рода деятельности: на добывающе-оборонительный (война) и на производительно-хозяйственный, из которых первый достался мужчине, а второй – женщине. Это послужило зародышем к теперь уже пережитому, но крепко укоренившемуся предрассудку, будто «мир – дом мужчины, дом – мир женщины».

Клара Цеткин. Фото 1897 г.

Обычай не замедлил провозгласить святым и ненарушимым, правом то, что было достигнуто насилием.

Слабость и отсталость женщины стали в течение столетий социальной догмой и непоколебимым принципом, на котором была построена целая система угнетения личности в физическом, нравственном и духовном отношениях.

Из предания о грехопадении по вине Евы и из аскетических учений, проповедовавших физическое воздержание и объявлявших женщину греховной натурой, препятствующей «спасенью», делался вывод о необходимости подчинения ее мужчине беспрекословного ему повиновения.

Как вол, с теологической точки зрения, создан для того, чтобы доставлять человеку бифштекс и кожу для сапог, так и женщина, с точки зрения большинства философов и законодателей, создана была для удовольствия человека, т. е. мужчины, для продолжения человеческого рода и для домашних работ.

Женщину всегда развивали односторонне и стремились подготовить ее исключительно к одной цели: к деятельности в семье и для семьи, под защитой и ответственностью мужчины.

В тесно ограниченной сфере домашнего очага женщина была главной продуктивной силой. Она была всегда завалена работой, которая была направлена к поддержанию благосостояния семьи и ее развитию. При этом ей на долю выпадали одни только обязанности, но она была лишена всех прав.

Мужчина являлся, так сказать, ответственным предпринимателем семьи, который эксплуатировал рабочую силу женщины и оплачивал ее труд пожизненным содержанием.

* * *

В качестве домашней рабыни женщина принуждена была оставаться прикованной к своему очагу. Мысль об ее эмансипации не могла возникнуть до тех пор, пока машина, со своим стуком и грохотом, не явилась освободительницей, возвестившей начало экономической самостоятельности женщины. По мере того как современная индустрия, благодаря применению пара и машин, делала труд более легким и производительным и удешевляла продукты, женщина начала освобождаться от различных отраслей своего труда, отпадавших одна за другой.

Рядом с падением домашнего и мелкого производства падала шаг за шагом и деятельность женщины внутри семьи. Крупная промышленность стала производить все предметы потребления по такой дешевой цене, что производить их примитивным домашним способом значило только напрасно тратить время и труд.

Роль домохозяйки старых, дедовских идиллических времен потеряла всякое значение и оправдание. Прежняя домовитая хозяйка, сама производившая без всякого постороннего вмешательства все необходимые предметы потребления: мыло, свечи и уксус, – сама прявшая, ткавшая, красившая, шившая, вязавшая, вышивавшая, пекшая хлеб и коловшая скотину, – такая хозяйка стала исторической редкостью, так сказать, «экономическим ископаемым». Ткацкая промышленность и фабрики готовых платьев заботятся теперь о всех необходимых предметах одежды, а консервные фабрики освобождают во многих случаях женщину от приготовления съестных припасов, как то всяких варений, солений и маринадов.

Современная промышленность доставляет теперь эти предметы потребления по такой дешевой цене, по которой хозяйке часто обходится один сырой материал, не считая времени и труда, необходимых для обработки. Стирка и глажение белья перешли теперь в руки специалисток и сделались объектом более или менее крупного производства, в котором употребляются уже машины, а экономический прогресс стремится передать из рук семьи в руки общества приготовление всех средств питания.

Развитие средств производства разрушило, таким образом, экономическую основу деятельности женщины внутри семьи. Это развитие создало, однако, одновременно условия для деятельности женщин в обществе – «на рынке жизни».

По мере того как хозяйство все более и более теряло в своей разносторонности, буржуазная женщина стала употреблять свободное время на удовольствия, в иных случаях и на серьезные умственные занятия, на приобретение солидного образования и на упражнения в филантропическом спорте. В общем, однако, она, со времени происшедшего переворота в экономических условиях, стала играть роль самки, сделалась как бы предметом роскоши.

Женщины и девушки мелкобуржуазного класса были вынуждены, вследствие переворота в условиях их существования, приняться за какую-нибудь профессию. Они обратились, поскольку это было возможно, к свободным профессиям (к учительству, уходу за больными и т. п.) И тем отраслям промышленности, которые граничат с искусством.

Не стремление к знанию, не внезапно возникшее сознание духовного равенства женщины и мужчины породили это стремление женщины к образованию. Это был, в сущности, переворот в экономических условиях. Вопрос шел о куске хлеба, о котором было необходимо позаботиться на тот случай, если для женщины не найдется кормильца в образе мужа.

Стремление женщины к образованию росло и развивалось параллельно с исчезновением мелкой буржуазии.

Женщину же из народа, представительницу неимущих классов, те же экономические условия, разрушившие сферу ее прежней деятельности, привели к совершенно новой арене труда – к индустрии.

Таким образом, деятельность женщины окончательно была перенесена из семьи в общество.

* * *

Все законы, касающиеся общественных и государственных установлений, имеют одинаковое значение, как для женщин, так и для мужчин. Налоги давят женщину как производительницу и как потребительницу. С одной стороны, уменьшается ее заработок, с другой – дорожают предметы потребления, и, если у нее оказывается громадный дефицит, общество великодушно предлагает ей проституцию – этот предохранительный клапан современного общественного строя.

Каждый дипломатический шаг, каждый биржевой маневр могут иметь влияние на понижение заработка, а то и совсем лишить его.

Спекуляции, развившиеся до безграничных размеров, ведут за собой страшные кризисы, тысячами выбрасывают женщин на улицу, гонят в больницу, в публичные дома или доводят до самоубийства. Войны пагубно влияют на промышленность и лишают женщину на целые года заработка. Все условия ее существования находятся в неразрывной связи с условиями общественной жизни и со всеми общественными установлениями.

Как можно требовать от женщины, чтобы она с закрытыми глазами и сложа руки стояла перед лицом жизни, которая навязывает ей тысячи обязанностей и не предоставляет ей никаких прав?

Женщина не должна больше оставаться исключительно у семейного очага; она должна быть в обществе, и все ее личные, эгоистические интересы должны уступить место общему широкому чувству солидарности. Все политические и социальные права женщины должны вполне соответствовать ее общественному значению, ее роли продуктивного производителя. Оценка женского труда ниже мужского – это тот же пережиток старины, остаток тех времен, когда труд делился на «высший» и «низший», на «благородный» и «простой», а наивысшим и благороднейшим трудом считался труд обрезывания купонов.

К воззрениям, которым давно место в архиве, принадлежит и мнение, что у женщины отсутствуют понимание и «зрелость» для политической жизни. Участие в политической жизни требует только здравого смысла, практического ума, сознания собственных интересов и их неразрывной связи с общественным благом.

Политическую и экономическую опытность женщина получит не за печкой. Политическая зрелость явится следствием опыта и наблюдения, получаемых уже из самой жизни, и женщина, при своей восприимчивости, легко приобретет ее.

До сих пор участию женщины в общественной жизни мешал в такой же степени эгоизм мужчины, как и индифферентность самой женщины. Логика вещей и постоянное соприкосновение с экономической и социальной жизнью толкают женщину к требованию политических прав, и, благодаря той роли, какую она играет в промышленности, роли, становящейся изо дня в день все значительнее, женщина получит свои политические права с согласия или без согласия на то мужчины и даже помимо своей собственной воли.

* * *

Говоря об изменившемся положении женщины, мы старались доказать, что современные условия сделали старую «хозяйку дома» существенным анахронизмом, и что ее деятельность и интересы перенесены из семьи в общество.

Мы рассматривали, однако, функции «домохозяйки» только с экономической стороны и совершенно оставили в стороне воспетое философствующими и поэтизирующими филистерами «естественное призвание» женщины быть матерью своих детей.

Осип Цеткин – муж Клары Цеткин. Фото 1881 г.

«Женщина должна быть сохранена для своих материнских обязанностей», – под этим девизом проповедуется крестовый поход против освободительных стремлений женщины. Думают, будто этим утверждением о «естественном призвании женщины» утверждением, не терпящим якобы никаких возражений можно сразу покончить с требованиями женщины на свою долю прав и обязанностей в общественной жизни.

Это положение называется соображением «морального» свойства.

А филистер, как известно, ничего так не любит, как устранять неудобные факты и явления в силу «моральных» соображений.

«Моральные причины» очень красивы, дешевы, как грибы, избавляют от обязанности над ними думать и очень красиво звучат в отделке из общих, но пустых фраз. Буржуазия прячется за свою мораль так же, как страус прячет свою голову, когда на горизонте показывается что-нибудь опасное.

При узаконении «естественного призвания» женщины рожать и воспитывать детей совершенно не принимаются в расчет те десятки и сотни тысяч женщин, которые никогда не имеют возможности исполнять материнские обязанности.

А между тем, число последних из года в год увеличивается, и вопрос о заработке сделался для них вопросом жизни. Вследствие все увеличивающейся трудности основать собственную семью число браков уменьшается. А тяжелые экономические условия часто лишают и замужнюю женщину возможности иметь детей.

С другой стороны, достаточно ли хорошей воспитательницей для своих детей является современная мать, и может ли она быть ею при современных условиях?

Если мы бросим взгляд на буржуазную семью, то увидим, что исполнение женщиной своего «естественного призвания» заключается в том, что она нанимает целый ряд чужих людей, которые оказывают ей физические и умственные услуги, и на которых она сваливает все «материнские обязанности», горько сожалея о. том, что не может на них же свалить и неприятный акт рождения. Няни уступают место боннам, гувернанткам, учителям и учительницам.

Физическое, умственное и нравственное воспитание детей поручается, благодаря хорошим материальным условиям, соответствующим специалистам. Все же материнские обязанности заключаются лишь в том, чтобы выбирать и оплачивать этих специалистов и присматривать за ними. Только в редких случаях женщина сама руководит воспитанием своих детей, и еще реже это воспитание бывает разумным и удачным.

То же положение воспитания, которое у крупной буржуазии вызывается избытком средств, у пролетариата является следствием нужды.

Чем менее заработок мужчины обеспечивает семью, чем чаще железная необходимость гонит женщину на фабрику для добывания средств, могущих удовлетворить потребности семьи, тем менее она имеет возможности посвятить себя уходу и воспитанию детей.

Таким образом, современные материальные условия привели и в высших и в низших классах к одним и тем же результатам: они вырвали воспитание детей из рук матери. Воспитание, в большинстве случаев, перестало быть обязанностью и задачей лиц, связанных семейными узами; оно перешло к чужим, вне семьи стоящим лицам.

Новые условия производства не только оторвали женщину от домашней работы, но и лишили ее возможности заниматься воспитанием детей, так что результаты оказались одинаковыми как для буржуазной женщины, так и для работницы.

* * *

Разница, однако, в положении женщин этих классов огромная: с одной стороны, полное безделье, с другой – обременение работой выше всякой меры.

Буржуазная женщина имеет возможность приглашать для своих детей образованных специалистов, влияние которых на детей несравненно благотворнее, чем ее собственное, и дети, таким образом, воспитываются при более или менее благоприятных условиях.

Совершенно иначе обстоит дело у женщины-работницы. Воспитателем ее детей почти всегда и неизбежно становится случай, а школой, последовательно влияющей на них, – нужда. Взамен материнского молока, ребенку дают различные новейшие «детские питательные средства», которые обыкновенно гибельно отзываются на нежном детском организме.

О гигиеническом уходе уж и говорить не приходится. Работница считает необыкновенным счастьем для себя, если может сдать свое дитя в дневные ясли. Чрезвычайно редко ребенку удается попасть в детский сад, из которого он уже прямо переходит в школу. Только в этом случае мать может свободно вздохнуть, уверенная, что ее дитя несколько часов находится под наблюдением старших и не подвергается никакой опасности, Народные ясли, детские сады и школа не дают, разумеется, детям того, что должны были бы дать, и никогда не дадут при современном классовом строе; но для работницы они и теперь чрезвычайно важны.

Женщина из пролетариата не может дать своему ребенку воспитание, какое она считает лучшим, а должна выбрать такое, которое дешевле обходится и оставляет ей время для работы. Она сама приходит в соприкосновение с детьми и оказывает на них влияние только в короткие промежутки между работой, в воскресные и, праздничные дни, если, разумеется, не обременена сверхурочной работой. Но ее тело обыкновенно так устает, а ум так удручен заботами, и в эти дни у нее столько домашней работы, накопившейся за неделю фабричной работы, что ей часто не до детей. Как может женщина в таком состоянии благотворно влиять на своих детей?

Нам остается еще рассмотреть мелкобуржуазную семью, этот музей древности, этот хранитель понятий и обычаев, дорогих и священных для наших предков. Но условия жизни класса мелкой буржуазии ни в коем случае не могут служить поучительным примером. За исключением тех своих членов, которые поднимаются до слоев крупной буржуазии, мелкая буржуазия безнадежно гибнет и должна перейти в ряды пролетариата.

Таким образом, утверждение, будто женщина самой природой предназначена для воспитания детей, – пережиток старины, которому нет места при современных, общественных условиях. Мать действительно «естественная» воспитательница ребенка в период кормления, в силу естественной связи, существующей между, ней и дитятей, но не дольше. Задача, общества заключается в том, чтобы сохранить и обеспечить ребенку материнский уход в продолжение этого времени и дать ему возможность нормально развиваться в период беременности матери. Но как только период кормления прошел, для здоровья и развития ребенка совершенно безразлично, ухаживает ли за ним мать или кто-либо другой. Здесь решающее влияние имеют не «естественные» неизменные причины, а, наоборот, постоянно меняющиеся общественные условия.

В деле обучения детей общество заменяет теперь мать; не она, а общество организует обучение и предоставляет выполнение своих предначертаний подготовленным специалистам. Причинами этого переворота в деле воспитания являлись, с одной стороны, потребность в разделении труда для достижения лучших результатов, с другой – необходимость для женщины работать вне дома. Догматические утверждения о том, что мать должна быть воспитательницей своих детей, стоят в явном и очевидном противоречии с фактами действительности, ведь фактически мать уже перестала быть воспитательницей.

* * *

Почему-то совершенно упускают из виду, что воспитание детей – такая же специальность, как и всякие другие. Как и всякая другая специальность, оно, для достижения возможно полного успеха, требует от воспитателя способности и склонности к нему, необходимой технической подготовки и разностороннего развития. Если женщине хотят во что бы то ни стало навязать роль воспитательницы, то придется предположить, что она, безусловно, совмещает в себе все три указанных выше качества. Но в действительности весьма небольшая часть женщин и матерей обладают ими.

Женщина не рождается педагогом точно, так же, как и мужчины не рождаются сапожниками, солдатами и художниками, а нынешние условия женщины не дают ей никакой возможности развивать эти педагогические способности, если бы даже они были у нее врожденными.

Способность к педагогической деятельности, как и все другие таланты, присуща не определенному полу в целом, а отдельным индивидуумам того или другого пола.

Весьма возможно и даже весьма вероятно, что способность к воспитанию детей, благодаря многовековому опыту и наследственной передаче, чаще всего встречается у женщин, чем у мужчин.

Но в большинстве случаев эта унаследованная способность, вследствие одностороннего развития женщины, глохнет. Она остается простым слепым инстинктом, вместо того, чтобы развиться в сознательную и творческую силу.

Клара Цеткин с сыновьями Максимом (справа) и Константином (слева)

Но, быть может, если женщине и не свойственна врожденная способность к воспитанию детей, она обладает достаточной технической подготовкой?

Конечной целью воспитания детей является создание из ребенка человека в истинном смысле этого слова. Современный же человек – весьма сложное существо, развивающееся по определенным законам.

Цель воспитания не может быть достигнута без знания физических и психических законов, по которым ребенок развивается, и без понимания естественных и общественных причин, обусловливающих эти законы. Не достигнута будет цель и без знания педагогических методов, основанных на указанных законах.

Каждый ремесленник, каждый художник должен быть знаком с качеством и особенностями материала, над которым он работает, и должен владеть техническими приемами для его обработки. Он обязан знать глину, из которой лепит, и, изучив лучшую методу лепки, должен быть подготовлен для роли ваятеля.

Все предметы, которые мы желаем получить в наиболее совершенном виде, мы отдаем для выделки обученным специалистам.

На воспитание же детей не обращается такою внимания: отправление важнейшей из всех общественных функций считают возможным без специальной подготовки.

Более того, отправление этой функции не подготовленными и не специализировавшимися людьми возводится в норму, ибо мать является «естественной воспитательницей детей».

И, по мнению общества, каждая женщина уже только потому, что сделалась матерью, получает магическую способность исполнять такую тяжелую и ответственную обязанность.

Этот взгляд по своим последствиям буквально преступен. Но благонамеренный филистер не сдается на эти убеждения. «Природа одарила женщину инстинктом материнской любви, который заменяет и дополняет недостаток знания», – продолжает утверждать он.

Он упускает из виду, что наше время не так мистически настроено, чтобы верить в сверхъестественное откровение. Инстинкт материнской любви слеп и не может заменить, да и никогда не заменит, знаний и опыта, В лучшем случае он оградит ребенка от некоторых отрицательных влияний, но неспособен создать ничего положительного.

Женщина, незнакомая с условиями физического развития ребенка, которые служат ключом к пониманию умственного развития его, не умеет тонко и тактично действовать; женщина, не владеющая техническими методами обучения, не сумеет воспитать истинного человека, и, будь она десять раз родной матерью ребенка, ей нельзя доверить его воспитание.

Сколько примеров можно было привести того, как самые нежные матери во имя «материнского инстинкта» коверкают детские души. Большая часть физического и умственного уродства юношества происходит оттого, что воспитание его предоставляется слепому «инстинкту матери», а не опыту и знаниям сознательных, подготовленных специалистов.

А всяческие «популярные руководства» о воспитании детей мало чем могут помочь матери уже потому только, что большинству матерей они недоступны.

Женщина, работающая с утра до поздней ночи, не имеет возможности отдаваться изучению методов воспитания детей. Все ее участие в воспитании заключается в том, чтобы заштопать чулки и штанишки и заработать кусок хлеба для своего ребенка.

* * *

Из всего сказанного можно сделать один вывод: воспитание, как это уже произошло с обучением детей, должно перейти в руки общества; оно должно из рук совершенно не подготовленной для этого женщины перейти в руки образованных специалистов и специалисток. Общество в данном случае должно вступить в свои права и обязанности. Сила привычки, конечно, еще заставляет крепко держаться за принцип, провозглашающий, что сама мать должна воспитывать своих детей, но жизнь делает эту задачу с каждым днем все менее выполнимой. Во всяком случае, воспитание детей от перенесения его в другие руки не проиграет: руководимое теперь слепым инстинктом, оно тогда будет основано на строго научных началах.

Есть еще другая – и еще более важная причина, говорящая против того положения, что воспитание детей должно быть главной задачей женщины: кто хочет воспитывать, должен раньше сам быть воспитанным.

Нетрудно доказать, что современная женщина далеко не отвечает этому требованию. Порабощенная и закрепощенная в течение многих веков, обреченная от рождения на физическое и умственное недоразвитие, женщина является несовершенным и односторонним существом. Мужчины и до сих пор считают женщину существом низшей породы.

И вот это-то неразвитое существо, которому его господа и повелители, при каждой попытке добиться достойного положения в обществе, напоминают о его настоящем месте, – самой природой будто бы предназначено для воспитания молодого поколения.

Невольно напрашивается вопрос: «Разве слепой может одеть слепого?»

Противники женской эмансипации пишут целые тома, чтобы доказать низкий уровень развития женщины, и в то же время не останавливаются перед тем, чтобы доверить этому низкому существу одну из самых важных общественных функций и даже признать эту функцию «естественным назначением» женщины! Эта логика не делает чести мужскому уму!

Мы не хотим теперь останавливаться на выяснении причин недоразвития женщины и на оценке условий, в которых она живет целые века.

В настоящий момент нам необходимо только констатировать факт недоразвития, который отнимает у женщины возможность быть разумной и желательной воспитательницей детей. К данному случаю как нельзя лучше подходят слова Гёте: «Родители могли бы создавать воспитанных детей, если бы сами были воспитанными».

Никакой цены не имеет и то утверждение, что «богатый внутренний мир» женщины влияет облагораживающим образом на ребенка.

Женщина не может служить для будущих поколений проповедницей красоты, добра и истины, потому что ее собственные представления о красоте, добре и истине допотопны. Ведь эти представления не являются вечными, неизменными идеями, они тоже только отражение существующих в данный момент и находящихся в беспрерывном движении общественных условий. Каждая эпоха и каждый народ имеет свои собственные нравственность, искусство и науку. В настоящую эпоху мы переживаем жестокую борьбу между идеями старого и нового времени.

Моральные убеждения женщины сохранились у нее с той эпохи, когда существование патриархальной семьи еще соответствовало экономическим условиям. Вследствие того что умственное развитие женщины стараются удерживать в «прокрустовом ложе» и в соответствии с условиями прошедших весов, вследствие того что ей не дают надлежащего места в общественной жизни и привязывают к дому, ее моральные воззрения значительно отстали от требований современной эпохи.

Новые общественные условия поставили людей в новые отношения между собой и создали соответственно этому и новые моральные понятия, отличающиеся от старых в такой же степени, как и новые условия производства – от старых. Этот процесс выработки новых моральных воззрений едва только начался у женщины.

* * *

Мышление женщины не выходит за пределы интересов семьи. В противоположность новой общественной морали, женщина исповедует узкую эгоистическую семейную мораль. Все ее столь прославленные добродетели: ее самозабвение, самопожертвование и глубина чувств – все это посвящается ею узкому кругу семьи и родственникам.

Женщина, готовая на величайшее самопожертвование для своих близких, высказывает часто жестокий эгоизм по отношению к обществу. Это и понятно!

Ей, жившей до сих пор вне общественных интересов и не принимавшей близкого участия в общественной жизни, чужды все социальные добродетели, которых требует современное общество.

Женская мораль устарела, общественные добродетели женщины все – отрицательного свойства. Женщина часто считает себя в высшей степени нравственной, если не крадет ничего у ближнего, не обманывает, не убивает и не поджигает чужого дома. Но она чрезвычайно редко готова совершить что-либо положительное во благо общества, если даже для этого и не приходится жертвовать своими собственными интересами.

Она, вообще, всегда готова пожертвовать интересами общества для интересов своей семьи; общество, по ее мнению, совсем не имеет права требовать от нее жертв.

В центре женской морали находится семья. Чем более мужчина посвящает себя семье, пренебрегая при этом интересами общества, тем более возвышается он в глазах женщины.

Отсюда происходит и то равнодушие, а часто даже сопротивление, которое оказывает женщина участию мужчины в общественной жизни.

Семья и общество в представлении женщины – враждебные силы, и мужчина, жертвующий интересами первой в пользу второго, кажется ей до известном степени преступником или глупцом.

Лондонские суфражистки на митинге с плакатами отстаивают право женщин на голосование

Эти представления и вытекающая из них вражда к общественным интересам соответствуют не только умственному кругозору женщины, но и всему социальному строю, опирающемуся не на общие, а на частные интересы. Это необходимо вытекает из того, что женщина, в противоречие экономическим условиям, остается привязанной к дому. Те самые преимущества, которые она находит естественными теперь в семье, она будет находить и в обществе, если оно и для нее станет ареной борьбы и деятельности. Новое положение женщины повлечет за собой полный переворот в ее представлениях об ее обязанностях и правах. Общество займет в жизни женщины то место, которое теперь занимает семья, и общее благо займет место частного.

До сих пор, однако, пока все ее мышление и все ее чувства опираются на старину и не соответствуют новым условиям, до тех пор, пока она в семье и в обществе является реакционным элементом, – мать не сможет стать «наилучшей» воспитательницей детей. Ибо дети воспитываются для будущего, а не для настоящего.

Воспитатели детей должны поэтому стоять на точке зрения нового времени.

* * *

Итак, мы пришли к заключению, что нынешняя женщина не может быть хорошей воспитательницей своих детей; незачем жалеть поэтому, что современные условия передают эту роль обществу, отняв ее у женщины.

Нет, следовательно, никакого логического основания ограничивать участие женщины в общественной жизни из-за мнимых материнских обязанностей.

Обязанность общества – обеспечить ребенку уход матери, пока она действительно является его естественной воспитательницей, пока он нуждается в ней, т. е. в период кормления. Позже – общество должно предоставить в пользование детей все те учреждения, которые вполне заменят ему мать, В лучшем и широком смысле этого слова.

Этим мы отнюдь не думаем сказать, что женщина должна быть совершенно отстранена от дела воспитания детей. Наоборот, мы даже указали, что женщина сыграет, вероятно, в будущем в этой области выдающуюся роль.

Но не всякая женщина только потому, что она мать, будет вправе принять на себя эту ответственную миссию, а лишь те женщины, которые, при врожденной наклонности и способности к педагогической деятельности, получат широкое общее и специальное образование.

Только тогда, когда женщина в свободном обществе свободно разовьется в настоящего человека, когда она придет к полному сознанию своих прав и обязанностей, когда она с высоты своего положения, подобно «Прометею» Гёте, – воскликнет: «Здесь стою я и формирую людей по своему подобию», – только тогда мы с полным правом сможем говорить о женщине, как о достойной воспитательнице юношества.

Женский вопрос и социализм

(Из доклада К. Цеткин на студенческом собрании в Берлине, 1906 г.)

Наше время знаменуется волной могучего стремления к развитию и расцвету свободной и сильной личности, – стремления, захватившего все культурные страны и выразившегося в борьбе человека за свое человеческое достоинство. Эта волна с непреодолимой силой захватила также широкие круги женского общества. Оно и понятно. Женщина, благодаря условиям своего существования, была дольше, чем мужчина, привязана к обществу, семье, в кругу которой она находила не только средства к существованию, но и содержание жизни. Вследствие этого она должна была, прежде всего, и дольше чувствовать себя членом общества, чем личностью.

В наше время все изменилось. Капиталистический способ производства совершает в экономической и социальной жизни переворот, который потрясает основы семьи и создает для женщины новые задачи. Экономическому ходу развития присуща явная тенденция постоянно все больше ограничивать поле экономической деятельности единичного домашнего хозяйства и даже уничтожать его как экономическую единицу. Индустрия захватывает одну за другой отрасли прежнего продуктивного домашнего хозяйства и переносит их из дому в фабрики и мастерские. Она вырывает, таким образом, эти отрасли из рук женщины, бывшей прежде всеобъемлющим домашним мастером, и передает их работникам определенной специальности. Так, после прядения, тканья и окраски переходит в их руки даже вязание чулок, шитье платья, приготовление плодов и овощей и т. д. Газовое освещение, электричество, центральное отопление, паровые прачечные и проч. ограничили еще более сферу домашней деятельности женщины. Короче говоря, благодаря успехам техники и усовершенствованию способов производства, явилась возможность низвести чисто домашние хозяйственные работы до самых незначительных размеров. С развитием школьного и образовательного дела, начиная с детских садов, уменьшается объем воспитательных задач, лежавших некогда на матери. Рука об руку с этими изменениями и под влиянием других разнообразных факторов выступают несомненные и не допускающие иного толкования признаки расшатывания и разложения семьи.

В сфере высшего общества разрушает семью сам капитал. Он ведет к браку по расчету, который руководствуется взглядом: «что соединяет капитал, того не должна разъединять мораль».

Нравственные основы семьи подрываются вследствие того, что побуждающим, моментом, для заключения брака, вместо индивидуальных наклонностей и личных качеств, является богатство или социальное, положение. Все это дает оснований к тем более внутреннему упадку и разрушению семейной жизни, что капитал требует, чтобы женщина отказалась от своих обязанностей супруги и матери. Как раз самым лучшим из женщин высшего общества все реже и реже семья доставляет духовно-нравственное содержание, способное дать им удовлетворение.

Сопровождающие капиталистический способ производства существенные явления разрушают семью мелкой и средней буржуазии, равно как и буржуазной интеллигенции. Триумфальное шествие капиталистического способа производства подкапывает и уничтожает все более и более экономическую самостоятельность мелкой и средней буржуазии; оно обусловливает и делает необходимым перепроизводство интеллигентного пролетариата. Эксплуатирующий капитал нуждается в интеллигентных и научно образованных рабочих силах и хотел бы их иметь в своем распоряжении по возможно более дешевой цене, как и пролетариев ручного труда.

* * *

Кроме того, одно обстоятельство обусловливает тот факт, что необеспеченность и ухудшение экономического состояния ощущается с особенной силой в слоях мелкой и средней буржуазии и в буржуазной интеллигенции: развивающаяся культура увеличивает и утончает их потребности, а доступный им образ жизни вступает в резкое противоречие с тем, к которому они стремятся. Вследствие всего этого уменьшается число браков в этих буржуазных кругах.

В классе мелкой и средней буржуазии и буржуазной интеллигенции уменьшается не только число заключенных браков, но увеличивается и возраст, в котором они заключаются. Всякому известно, как часто в нынешнее время врачи, юристы, химики, учителя и др. вынуждены бывают надолго отложить вступление в брак, если они не обладают состоянием или если они питают отвращение к унизительным бракам по расчету.

Описанные явления понятны. При теперешнем положении мужчины страшатся ответственности, связанной с необходимостью добывать средства для пропитания семьи. Препятствия к браку увеличиваются, тем более что общество дает мужчине возможность обойтись без собственной семьи и половой жизни непременно в браке. Рестораны, клубы и т. д., которые доставляют молодежи только всевозможные удобства и выгоды, не в состоянии заставить ее почувствовать недостаток в собственном очаге. Капиталистическая эксплуатация пролетарской рабочей силы заботится о том, чтобы дочери народа доставлялись в достаточном количестве открытой и тайной проституции и служили для скоропреходящих связей.

Мужчинам буржуазного общества, таким образом, предоставляются удобные способы полового наслаждения, которые к тому же не связаны ни с какими тяжелыми обязательствами по отношению к жене и детям. В объятьях продажной женщины и в пылу кратковременных, поверхностных любовных интриг мужчина утрачивает мало-помалу чистоту и силу для большой любовной страсти.

Некоторых, и как раз особенно дельных мужчин удерживает от брака еще и другая причина: чем богаче и тоньше развита их личность, чем более глубокое содержание дают они своей жизни, тем труднее находят они себе при теперешних условиях подходящую подругу жизни. Этические моменты, полные глубокого значения, создают для них «нужду в браке». Различные обстоятельства, среди которых не последнее место занимает исковерканное воспитание, лишают многих девиц буржуазной семьи способности и желания сделаться хозяйкой в добром старом смысле этого слова. Одновременно с этим они отнимают у них возможность развиться в здоровые сильные личности, которые могли бы оказаться разумными подругами в жизни мужа и помощницами в его работе.

Шокирующая женщина конца XIX века. Карикатура. Под короткой юбкой надеты брюки. На сумочке написано «голоса» и «женское избирательное право».

Она говорит представителю консервативной партии (тори) «загляните за дверь суфражизма, и вы увидите столько голосов, сколько не видели никогда ранее»

Такое стечение различных обстоятельств обусловливает то явление, что в среде мелкой и средней буржуазии, равно как и в среде буржуазной интеллигенции, растет число незамужних женщин, которые не могут более найти себе пропитания и поля деятельности в кругу семьи. При этом следует еще заметить, что по мере того как семья перестает быть естественной производящей единицей, по мере того как развиваются означенные экономические отношения, по мере этого теснее замыкается каждая отдельная семья, и все меньше в состоянии содержать и дать занятие незамужним дочерям, теткам и т. д. Вследствие этого численный перевес женщин над мужчинами получает решающее значение в женском вопросе и делает незамужних женщин нуждающимися в хлебе и деятельности.

Но растет не только число незамужних женщин буржуазных семей, в которых заработок одних мужчин оказывается недостаточным для удовлетворения потребности семьи. Наряду с незамужними дочерьми многочисленные замужние женщины поставлены в необходимость своим заработком увеличивать бюджет семьи. Очень велико число замужних женщин буржуазного общества, занятых трудом в различных либеральных профессиях и отдельных отраслях искусства. Это является лишним доказательством в пользу растущей пролетаризации средней и мелкой буржуазии.

Таким образом, не только одни экспансивно настроенные женщины, побуждаемые непреодолимою духовной потребностью, выступают за пределы круга семьи. Толпы, быстро растущие толпы женщин и девушек буржуазного круга, отрываются от семьи и, по непреклонной воле экономической нужды и некоторых этических моментов, выбрасываются в чуждую им обстановку…

Таким образом, историческое развитие женщины, вместе с ее бытом и призванием, все более и более отчуждается от единения семьи и выталкивает ее, в борьбе за существование и лучший заработок, в водоворот жизни. Все больше научается она сознавать себя личностью в горькой нужде, – в тяжелых конфликтах духа, сердца и обязанностей спрашивает она себя: кто я? что есть у меня? что должна я делать?

* * *

С этической точки зрения современное женское движение выражает собою борьбу женщины за развитие и признание ее как личности. Это движение, естественно, должно было начаться с протеста женщины против общества и семьи, так как женщина прежде всего является членом таковых. Развитие и жизнь женщины были до сих пор подчинены семье, и поэтому освобождение ее сделалось почвой для социальной переоценки женщины – для признания ее. свободной личностью.

В борьбе за эту цель односторонности то в ту, то в другую сторону были неизбежны. Охранители старых традиций хотели видеть в женщине только женщину как таковую. Все человеческое должно быть в ней подчинено специально-женскому, оно должно быть даже совершенно уничтожено, принимая во внимание, так называемую, женскую своеобразность и особенные задачи женщины. Носительницы женского движения противопоставляли идеалу своих противников «женщина как женщина» свой идеал – «женщина-человек». По взгляду односторонних борцов за женское право, специально-женское должно быть подавлено, даже убито в женщине для того, чтобы в ней мог жить человек: во всех произведениях, отстаивающих женские права, показывается прославленный тип «новой женщины», – странное бесполое существо, какая-то неправдоподобная двуногая человеческая абстракция, новая Ева, которая презирает все специфически-женское как недостойное человека, отказывается от всех чисто женских задач как от чего-то унижающего, и стремится к развитию в себе только человека.

Женское движение само собою вызвало неизбежную реакцию против таких односторонностей и ограничений и тем самым обнаружило свою возрастающую зрелость. Реакция эта была отчасти грубой, затмевающей самую цель движения, но в основе своей она была здоровой.

Естественно, что сторонницы женского движения в борьбе со своими противниками должны настаивать на том, что женщина – человек, но они должны также помнить, что женщина – человек другого пола. Это звучит тривиально, но на это должно быть обращено внимание, в противовес различным односторонностям. Женщина не может развиться и принести наибольшую пользу в качестве только женщины или только человека. Человеческое и женское должны гармонично развиться в женщине одно подле другого. Уничтожение человеческого отмщает за себя развитием в женщине только женского и делает ее самкой; изгнание же истинно женского парализующе действует на развитие общечеловеческого и влечет за собою вырождение женщины.

Литература не дала нам ни одного типа идеальной новой женщины. Современные женские образы, обрисованные в литературе, обнаруживают только некоторые черты, к тому же как раз те, которые часто бывают неправильно истолкованы с точки зрения того или иного предубеждения.

Это вполне понятно: не наступили еще те необходимые социальные условия, при наличности которых женщина могла бы развиться в человека, в лучшем смысле этого слова. То, что дает нам действительность, еще несовершенно. Типы новой женщины, в особенности в американской и английской литературе, отстаивающей женские права, почти без исключения представляют собой жестокое покушение на художественное чутье и в значительной мере способствовали неправильной оценке женского движения.

Относительно законченный тип новой женщины находим мы в русской литературе. Вследствие взаимодействия различных исторических обстоятельств, в среде русской революционной интеллигенции женская индивидуальность развивается свободнее, сильнее и многостороннее, чем повсюду.

* * *

В стремлении к развитию своей личности женщина принуждена участвовать в социальной борьбе. В отношении возможности развития индивидуальности справедливо следующее выражение: «Мысли легко уживаются одна подле другой, но жестоко столкновение вещей в пространстве».

Личность развивается и живет в кругу определенных социальных отношений, изменить которые в состоянии только разъединенные силы природы. Как бы велико ни было рвение в мятущейся, ищущей душе женщины, как бы жгуче ни было в ней стремление к признанию ее свободной и полноправной личностью, – эта сила желаний и стремлений у большинства женщин наталкивается на социальные преграды, расставляемые и в нынешнее время женскому развитию и женской деятельности. Если бы женщина достигла свободы движения и развития, эти преграды можно было бы уничтожить, и поэтому каждое истинно женское движение должно быть социальным движением. Политические права – самое действительное оружие в борьбе женщины за ее социальное равноправие. В то же время признание полной политической правоспособности женщин должно быть главным требованием тех, кто хочет быть последовательным в борьбе за права женской личности. Однако подразделение общества на классы и самые классовые противоречия делают невозможным единообразие социальной борьбы женщины: они ставят ей каждый раз другие цели, в зависимости от того, в каком классе общества возбуждается женский вопрос.

В то время как пролетарское женское движение является прежде всего классовой борьбой против капиталистического строя, буржуазное женское движение должно вести борьбу против социальных преимуществ и господствующего правового положения мужчин, потому что социальное подчинение лишает женщину буржуазной среды свободы развития. У женщины же из среды пролетариата задерживается ее развитие как человека, благодаря классовому господству буржуазии, благодаря эксплуатации и социальному подчинению, которые тяготеют над рабочим классом. Конечно, женщина из среды пролетариата как представительница пола нуждается в социальном равноправии, но прежде всего для того, чтобы всеми силами бороться против капиталистического строя. Подобно женщине буржуазной среды, она не достигает своего социального освобождения в борьбе против мужчин своего класса, но завоевывает его скорей наряду с ним, в борьбе против, так называемого буржуазного общества.

Таким образом, борьба женщин-пролетариев за право личности должна быть, прежде всего, направлена к тому, чтобы, путем, создания закономерного общества, положить предел эксплуатации капитала. Ближайшая цель не исчерпывает, однако, содержания борьбы. Если бы мы усматривали в ней только стремление к улучшению условий труда, каковой взгляд встречает симпатию и сочувствие со стороны многих честных и бесчестных друзей рабочих, это было бы умалением глубины и значения борьбы. Завоевание пролетариатом политической власти с целью устранения господства какого бы то ни было класса и достижение социалистического строя является главной задачей борьбы.

Клара Цеткин. Фото 1898 г.

В среде женщин буржуазного общества также существуют противоречия, которые для различных слоев общества выдвигают различные цели. Женщина высшего общества как обладательница имущества материально не зависит от мужа. Благодаря этому обстоятельству она может свободно развиваться как личность. Борьба за свободу, образование и занятия женщин имеет в среде высшего общества, благодаря могуществу богатства, меньшее значение, и если женщины высшего общества принимают участие в этой борьбе, то побуждающими к этому моментами являются вопросы этического свойства.

Недостаточность материальных средств является в большинстве случаев причиной того, что женщина мелкой и средней буржуазии и буржуазной интеллигенции бывает поставлена в необходимость выйти из семьи. Не личное имущество, а скорее собственный труд может поэтому доставить ей экономическую независимость, которая обусловливает развитие ее как личности.

Таким образом, цели буржуазного женского движения – плоть от плоти и кость от кости капиталистического строя: свобода профессий и безграничная конкуренция.

* * *

Нет сомнений в том, что отстаивание женщинами своих прав в интересах осуществления требований свободы профессиональной деятельности влечет за собой экономический конфликт между мужской и женской работой. Отстаивание женщиной своих прав не может примирить этот конфликт, наоборот, оно обостряет его еще более; сила его оказывается недостаточной против явлений, основанных на эксплуатации капиталом человеческой рабочей силы. Сущность капиталистического порядка обусловливает тот факт, что в области науки и искусства, как и в области индустрии, женщина нигде не является таким сотоварищем мужчины, который в благородном соревновании вместе с ней стремится доставить самое лучшее материальному и культурному богатству общества. Профессиональное занятие женщины делает ее, благодаря силе экономических законов, конкуренткою мужчины, которая ухудшает и лишает уверенности и условия его существования.

Кроме опасения конкуренции, еще и другая, в высшей степени серьезная причина обусловливает противодействие профессиональной деятельности женщины. Причина эта – взгляд на задачи семьи. Профессиональная деятельность не должна быть только суррогатом брака, средством для удовлетворения лишь духовно-нравственной потребности незамужних, овдовевших и бездетных женщин. Экономические затруднения и внутренние побуждения гонят большие толпы замужних женщин и благословенных детьми матерей к занятиям либеральными профессиями, Женский вопрос в буржуазных классах не есть вопрос «старых дев», а скорее вопрос возможности развития женщины и вообще ее деятельности. Гармонируют ли обязанности женщины как таковой с ее профессиональными обязанностями? Это и есть вопрос. Капиталистический порядок общества делает в большинстве случаев конфликт этих обязанностей неизбежным, То одни, то другие должны пострадать; только исключительно сильная женская индивидуальность может совместить обе эти обязанности и то только ценою преждевременного истощения своих сил. Гармоническое развитие женщины как личности для большинства из них немыслимо.

Какое горькое разочарование! Не только ради поддержания жизни и экономической самостоятельности обращается буржуазная женщина к профессиональной работе. Она ищет в ней более глубокого, более богатого жизненного содержания. Она бежит от пустоты и узости домашних работ к какой-нибудь профессии, видя в ней условие для существования в качестве свободной человеческой личности. При нынешних социальных условиях она находит в этой профессии только новую односторонность занятий, вместо прежней ограниченности их. Если раньше она была только женщиной-хозяйкой, то теперь она становится только женщиной – профессиональной работницей.

Отчего это так? Оттого, что в капиталистической обществе работа не свободна. Это отсутствие свободы работы обусловливает то явление, что призвание не служит человеку, а господствует над ним. Либеральные профессии постигает та же участь, хотя, правда, в меньшем объеме, что и индустриальных рабов заработной платы, которые находили на фабриках не развитие своего человеческого достоинства, а, наоборот, – подчинение своей личности машине. Женщина-хозяйка старых времен находила себе многостороннюю, хотя и замкнутую в тесные рамки деятельность, так как она была универсальным работником и универсальным художником семьи, пока последняя представляла собой производящую единицу. Современной профессиональной работнице, независимо от рода занятий, предоставлена возможность развития в более многочисленных сферах, но зато в каждой из них крайне односторонне. Профессиональное занятие сковывает личность женщины как человека и как женщины вообще. Женщина стремится к высшему образованию и деятельности, снедаемая жгучим желанием познать все.

Учась, работая и увеличивая достояние культуры, она хочет быть причастной к науке и искусству с целью личного удовлетворения и всеобщей пользы. Однако ее профессиональная деятельность и образование находятся в пренебрежении, трактуются, как ограниченное, часто шаблонное; «работа для хлеба насущного». Если женщина вопреки всему все-таки добивается своей профессиональной деятельностью признания ее человеком, то, с другой стороны, она часто теряет значительную часть своего жизненного содержания в качестве женщины. Если она работает ради дохода, у нее остается очень мало времени и сил для своего развития как женщины. Матерью и супругой она может быть также только между прочим, только в такой мере, в какой ей позволяет это ее ремесло.

О том, возможно ли гармоничное сочетание профессиональных и семейных обязанностей, нельзя судить по заслугам отдельных женщин, которые по силе духа и энергии воли превосходят среднего человека своего пола. Решающим моментом является вопрос о том, как сложатся обстоятельства для большинства, для средних людей. Разумеется, верно утверждение борющихся за права женщин, что революция в экономической технике вырвала из их рук прежнюю продуктивную деятельность в доме. Верно также и то, что целесообразная реформа домашнего хозяйства могла бы еще больше ограничить их участие в домашней работе в качестве супруги и матери. Но рука об руку с обусловленным вышеприведенным обстоятельством – сужением поля экономической деятельности женщины в семье – идет развитие и углубление круга ее духовных и нравственных задач и обязанностей. Современный человек ищет в любви и семейной жизни более высокое и многостороннее содержание, чем его предки. Для того, чтобы женщина удовлетворяла высшим задачам супруги и матери, она должна быть не только сильной и гармонично развитой личностью, но ее «я» должно также иметь возможность развиться в кругу семьи. Женщина, которая теперь в качестве трудящейся работницы отдает лучшую часть своих сил и своего времени работе, вообще не может дать мужу и детям того, в чем они нуждаются. В полных страданий конфликтах должна она ежедневно искать ответов на вопросы: что должна я дать семье? Что – работе? Что – миру? И пусть она изо всех сил стремится к уравнению и гармоничному сочетанию своих обязанностей, но все же слишком часто столкнется она с суровой дилеммой, которая дамокловым мечом висит над ее головой. Она лишена возможности использовать свои права и выполнить свои обязанности, то как человек, то как женщина. Вместо того чтобы в качестве более развитой личности от глубины сознания своего человеческого достоинства помогать своим, женщина часто бывает вынуждена отнимать у них необходимое.

Для устранения этого глубочайшего из конфликтов гражданские права женщины оказываются несостоятельными, и роль освободителя женщины должна быть предоставлена социалистическому обществу.

* * *

Решение женского вопроса и его сложных проблем заключается не в социальной реакции, а в социальной революции. Не борьба женщин за свои права, а только замена капиталистического строя социалистическим может разрешить те конфликты, которые создались под влиянием господства капитала и благодаря осуществлению женским движением исторически обусловленных целей. Вместе с тем, как с частной собственностью и эксплуатацией капитала падет экономическое противоречие между мужской и женской работой, так точно исчезнет с ним противоречие между профессиональными и семейными обязанностями женщины*

Когда с падением частной собственности на орудия производства общество установит новый характер производства товаров, капиталистическая прибыль не будет более сверкать перед ним полярной звездой, конкуренция в добывании хлеба не вызовет более борьбы всех против всех, – тогда профессионально занятая женщина не будет уже конкуренткой мужчины на экономическом поприще, она будет его товарищем, подругой его дел и стремлений*

Исчезнет интерес каждой отдельной личности и целого класса выиграть, конкурируя с женской работой. Исчезнет также экономический и социальный интерес мужчин отнять у женщин возможность профессиональной деятельности. Но интерес общности победоносно потребует свободного и полного развития всех способностей, возможности для всех членов общества заниматься в тех отраслях, к которым их влекут склонности и способности.

Тогда наступит правовое равенство всех. Не такое равенство, которое свойственно государству принуждения и тюрьмы, убивающему индивидуальность, – такое равенство мы имеем теперь. Нет, равенство, которое побуждает личность жить и работать; экономическое равенство, дающее возможность всеобщего развития. Женщина сможет беспрепятственно развить свои способности не искусственно, а в соответствии с своей природой. Благодаря социальным влияниям женщина сможет свободно и беспрепятственно развиться сообразно своей природе, свободно выбрать себе ремесло, не опасаясь того, что сестра будет подвергать опасности брата.

Женщины-работницы. Америка, начало XX века

Благодаря женскому труду не суживается и не становится более необеспеченным труд мужчины, но скорее облегчаются его бремя и усилия, и он тем самым получает большую свободу для всестороннего развития своей личности. Пусть профессионально развитая женщина получит доступ повсюду рядом с мужчиной, – муж вновь приобретет свой домашний очаг, потому что, когда женщина явится товарищем мужчины на всех поприщах человеческой деятельности, у него останутся время и силы для того, чтобы быть помощником жене в устройстве дома и воспитании детей. Обогащение и углубление личности женщины и ее жизненного содержания, облегчение для мужчины и возможность всестороннего его развития, лучшее, гармоничное устройство семейной жизни, увеличение материального и культурного достояния общества – все это результаты, которые в социалистическом обществе связаны с профессиональной деятельностью женщины на всех поприщах.

Только социалистическое общество уничтожает противоречия между обязанностями, семьи и профессии, – противоречия, которые служат источником тяжелых конфликтов для женщины нашего времени. Когда прекращается преобладание мертвого капитала над живым человеком, имущество перестает убивать личность, прекращается господство эксплуатации и конкуренции в обществе, в котором борьба за существование бушует с безудержной дикостью, и один человек может возвыситься только ценою жизни тысячи других.

* * *

В социалистическом обществе женщина может быть профессиональной работницей, не жертвуя своим развитием в качестве женщины и своими семейными обязанностями. С другой стороны, она хозяйничает в доме, не подчиняясь экономическому и социальному господству мужа. С уничтожением домашнего хозяйства, в смысле производящей единицы, семья образует собою чисто нравственное целое, которое покоится на правовом равенстве мужчины и женщины. Хозяйственные занятия женщины не составляют более подневольной работы в качестве слуги мужа, но ценятся как свободная экономическая деятельность.

Экономическая самостоятельность женщины сохраняет свою силу независимо от того, куда бы она ни перенесла центр тяжести своей деятельности. Ее профессиональная работа и занятия в семье замыкаются в одно гармоничное целое.

При социалистическом строе исчезают те обстоятельства, которые в капиталистическом обществе обусловливали неустранимые душевные разлады, вызванные давлением внешней необходимости. Этими душевными разладами будут чисто нравственные конфликты, которые нравственно созревшая и свободная женщина сможет побороть.

Теперь только явится для женщины возможность гармонично развиваться: развитие в качестве женщины не уничтожает в ней человеческого, наоборот, предохраняет ее от поверхностного и смешного копирования мужчины. Расцвет же в ней начала человечного не убивает в ней женщины, а только отодвигает ее на второй план. Как гражданка, женщина воздает должное обществу, а как супруга и мать – семье. Не числом написанных хороших и плохих романов, и не отметками, полученными на экзаменах, измеряется значение женской личности и ее работы для общества, как полагали женщины в своем одностороннем стремлении к правам. Сочетание женского начала с безбрачием и отсутствием детей не кажется ей непременным условием для высшего развития в ней человеческих особенностей. Новая женщина хочет быть супругой и матерью, но в высшем смысле слова; не искалеченным существом, развитие которого укладывается в «прокрустово ложе», а свободной, сильной, хорошо развитой личностью.

Женщина не хочет служить мужу, а хочет вместе с ним подвигаться вперед навстречу высшим целям. Она стремится быть убежденной носительницей его идеалов, товарищем его трудов и страданий, подругой в его борьбе. Она хочет чувствовать себя своим человеком в сфере жизни мужа, хочет, чтобы он дома не встречал чуждых ему интересов.

Женщина не хочет быть только верной нянькой и сторожем ребенка, она хочет сделаться руководительницей той человеческой жизни, которую она носила под своим сердцем, В качестве сильной личности хочет она, уча, работая и наслаждаясь, жить полной жизнью дома и в обществе для того, чтобы по своему здоровому образу воспитать в своих детях сильных людей и дальновидных, великодушных членов общества. Она хочет, чтобы культура ее времени била в ее пульсе, циркулировала в ее крови, чтобы мать оставалась живой силой жизни своих детей, а не только воспоминанием о днях детской беспомощности и заботливой материнской верности.

Вперед, поэтому, женщина, за пределы своего существования в качестве только домохозяйки! Да очистится путь, по которому женщина пойдет к источникам своего образования! Женщина хочет стать человеком в полном смысле этого слова, чтобы в качестве матери, исполненной прометеевского огня, она могла гордо воскликнуть: «Здесь сижу я и творю людей по образу моему род, который равен мне», племя свободных и сильных людей, способных страдать и радоваться, людей стремящихся и борющихся, которым небо не кажется слишком высоким, ад – слишком глубоким, мир не кажется слишком обширным для человеческого понимания; племя, которое в постоянных стремлениях рвется вперед, которое поиски новой правды ставит выше обладания старой.

Нынешнее общество отнимает у женщины возможность развиться в сильную гармоничную личность, чего она должна желать ради самой себя и ради своих близких. Женщина, пришедшая к сознанию своей личности и хорошо постигшая социальные отношения, должна поэтому томительно взывать к историческим силам, которые подготовляют социалистическое общество.

* * *

Развитие женщины в сильную, свободную индивидуальность становится все чаще и чаще непременным условием для любви и брака. Любовь современного человека сильно отличается от любви наших предков. Она приобрела более индивидуальную окраску, и потому, наряду с физическим притяжением полов, духовно-нравственные особенности женщины и мужчины оказывают более сильное влияние на полное счастье в любви. В старое время люди удовлетворялись тем, что брак был главным образом экономическим единством. Не удовлетворение потребности в любви искал прежде всего в браке супруг, – он стремился к достижению определенных экономических целей, которым подчинялась его личность. Любовь приходила после брака.

Экономическое развитие разбивает вдребезги брак, как экономическое целое, и современная личность стремится к тому, чтобы сделать брак нравственным единством. Она страдает от того, что индивидуальная любовь зачастую противоречит браку; современная личность хочет, чтобы брак и любовь составляли одно, чтобы любовь только предшествовала браку. Более богатая духовно-нравственная дифференциация личности создает для современного человека, требующего в браке индивидуальной любви, массу тонких, неизмеримых и неуловимых моментов, которые делают жизненное сообщество то источником глубочайшего благороднейшего счастья, то невыносимым адом. Эти моменты служат исходным пунктом для того, чтобы либо поднять, углубить и обогатить личность, либо унизить ее и низвести ее на степень прозябания…

Банальный филистер нравственности в ужасе от множества разводов. Даже непредубежденный человек пугается, когда он видит статистические цифры разводов, но он пугается не того, что эти цифры кажутся ему слишком высокими, а, наоборот, слишком низкими.

Развод не есть для него показатель растущей безнравственности. Для него он скорее выражение высочайшего нравственного возмущения современной личности против подчинения ее живого человеческого достоинства мертвому порядку вещей. В разводе он видит восстание сознательной индивидуальности против грязи буржуазного брака купли или барышнической сделки, содержание которого исчерпывается в тысячах случаев тремя словами: проституция, жестокость и лицемерие. Ни молитва священника, ни чиновническая формула не могут приказать быть нравственной силе брака: она должна явиться следствием свободного выбора личности. Там, где этой свободы нет, увядают и исчезают, благодаря тоске привычного сожительства, духовно-нравственные особенности мужчины и женщины.

Сущность такого брака изображена в уничтожающей критике остроумнейшего философа капитала и поэта-философа Ницше: «Ах, эта бедность души вдвоем! Ах, эта грязь души вдвоем! Ах, эта ужасная уютность вдвоем!» («Так говорил Заратустра»). Вместо высшего развития – прозябание и уничтожение лучшей части своего существа, как результат жизни вдвоем! Заратустра вкладывает в уста преступнице против брака: «Я сломлю брак, но раньше сломает он меня». Если у современной личности нет желания совместного стремления в высь, то тогда для нее уготована почва для разрушения брака. В сердце и мозгу шевелится тогда греховная мысль об обладании другой женщиной, а у женщины – другим мужчиной. Греховная мысль эта при некоторых обстоятельствах отравляет семейную жизнь, когда внезапная вспышка крови переходит в грубый и греховный акт.

Карикатура начала XX века

Брак в качестве тесного, нравственного единства нуждается в сильной и свободной индивидуальности мужчины и женщины как в необходимом условии для его существования. Только у сходных по силе и свободе личностей расцветает полное счастье любви, – с удивительной ясностью познал это самый гениальный человек, самый могущественный из художников Рихард Вагнер.

Он говорит: «Только любовь сильного к сильному может быть названа любовью. Любовь слабого к сильному есть робость и смирение; любовь сильного к слабому – кротость и снисхождение. Только любовь сильного к сильному есть, таким образом, любовь, т. е. свободная преданность тому, кто не в состоянии принуждать нас».

Когда две сильные и свободные личности встречаются друг с другом в любви, тогда только брак будет идеальным сожительством и общностью одних и тех же интересов. Благодаря взаимной поддержке такой брак дает возможность отдельной личности подняться на высоту и дает высшее счастье творческой силе. Поэтому в мире наук и искусства гражданин должен приветствовать социальную революцию, которая создаст общественные условия для развития в женщине человека. Эта революция даст товарища и родственную подругу жизни для мужчины.

* * *

Социальная революция даст также возможность ученым и художникам развиться в свободных и сильных людей, в полном смысле этого слова. Какие только преграды не ставит развитию их индивидуальности современное общество? И не они ли должны особенно болезненно ощущать эти преграды? Не страдает ли их человеческое достоинство, их художественное и научное стремление под давлением цепей, налагаемых на них, как и на ремесленников, необходимостью заботиться о хлебе насущном?

Тысячами насчитывают таких молодых людей – мужчин, которые в области науки и искусства с фаустовской настойчивостью жадной рукой стремятся раздобыть золотой клад, но которые бывают под конец довольны, если они находят хоть какое-нибудь доходное место или могут обеспечить себя выгодной женитьбой. Только немногим разрешается действительно свободно служить науке и искусству, соответственно с их идеалами и стремлениями.

В товаропроизводительном обществе данные, добытые наукой, и творения, созданные искусством, сделались товарами. Подобно хлопчатобумажной материи или кофе, результаты, добытые наукой и искусством, ищут своего сбыта, рынка, на котором господствуют преимущественно отсутствие образования, безвкусица, денежные интересы. Какая участь постигает большинство идеалистов, которые с гордостью пренебрегают «колебаниями рынка», потому что они видят в науке и искусстве «возвышенную богиню неба», а не дойную корову, приносящую молоко? Они познают выражение: «Горе побежденным». Их таланты, их жгучие стремления и желания встречают сопротивление со стороны модных художников и ученых, которые, довольствуясь более дешевым успехом, хотят завоевать себе деньги и социальное положение. И велик ли доход тех людей, которые принесли свои мудрые идеалы в жертву карьере?..

Нет свободного, жизнерадостного, плодотворного исследования и творчества, – их место занято неприязненной, будничной спешкой по проторенной дорожке ремесленного шаблона или по пути дешевого успеха дня. Забота о хлебе насущном уничтожает возможность более глубокого, научного и художественного развития, а под конец она убивает даже стремление к нему; взамен увеличения культуры она дает подделку ее ценности.

Повсюду масса фактов указывает на то, что при капиталистическом строе свобода искусства и науки, как и свобода личности, – несбыточная мечта. Только благодаря триумфу социализма ученые и художники смогут стать свободными личностями. Верно замечает Рихард Вагнер: «Цель исторического развития – сильный, красивый человек». Этот бессмертный человек ясно понял, что умственная работа должна утратить характер ремесла в погоне за хлебом насущным для того, чтобы наука и искусство сделались свободными, чтобы личность приобрела свободу и силу направить свой полет в солнечную высь, к идеалу человека, в полном смысле слова. «Дайте нам возможность подняться, – так взывает Вагнер, – из нищеты нашего прозябания в качестве ремесленника, с его бедной денежной душой, к свободному художественному человечеству, с его блестящей мировой душой; из тяжело обремененных поденщиков индустрии мы все хотим сделаться красивыми, сильными людьми, которым принадлежит мир, как вечный неиссякаемый источник высшего наслаждения».

Вагнеровское сочинение «Искусство и революция» останется образцовым классическим свидетельством о социальной связи культуры с экономическими отношениями общества. С интуицией художественного гения постигает Вагнер, что социальная революция, уничтожающая экономическую эксплуатацию и порабощенность рабочей мысли и тем самым обеспечивающая каждой отдельной личности свободное развитие ее особенностей, высшую культуру, высшее счастье, такая революция будет необходимой предпосылкой для высшего расцвета культурной жизни общества, потому что «пока в каком-нибудь народе не все люди могут быть одинаково свободными и одинаково счастливыми – все они должны быть рабами, одинаково несчастными».

* * *

Социализм – это общество равных, свободных и сильных! Наука и искусство – всеобщее достояние! Наука не отягчена мертвыми, условными мелочами цеховых кабинетных ученых. Искусство не будет более мимолетной забавой для праздношатающихся, не будет наркотическим средством для ветреных, усталых, неоидеалистов и неомистиков, а будет скорее здоровым и жизнерадостным искусством, которое черпает свою силу из живого источника человеческой судьбы, из народной жизни и природы; оно будет высшим выражением творческой силы народа и одним из самых верных воспитательных средств, которые возносят отдельные личности и общество на высоту культурной жизни.

Для каждого представится возможность стать научно и художественно образованной личностью. Разумеется, не каждый будет ученым, но все будут учиться и понимать, и не каждый, конечно, будет творящим художником, но каждый сможет наслаждаться искусством, И теперь только сможет расцвести искусство, которое эстетик Вагнер ставит выше всех искусств, – искусство жить.

В наше время тяжело дышать от томления тех, которые хотели бы вырваться из тесноты и прозябания и развиться в свободных людей. Почва покрыта ростками, которые немилосердно затаптывает нужда, но которые при тепле, и при солнечном свете могли бы расцвести в прекрасные цветы. В миллионах душ, не осмеливающихся видеть свою свободу в недалеком будущем, клокочет желание освободиться. Самым благородным борцом за полное человеческое достоинство всех на арене истории является пролетариат с развитым классовым самосознанием, потому что социальное движение, носителем которого он является, означает больше чем борьбу мозолистой руки, требующей хлеба для наполнения, желудка.

Социальное движение есть восстание живого человечества против его подчинения мертвому капиталу, сильное, могучее социальное выражение стремлений личности к свободе и развитию, возможность для всех развиться в людей в полном, лучшем смысле слова, есть святая святых, которое борющийся пролетариат, как ковчег завета носит с собой в своей политической и экономической борьбе, и ему только после сорока лет пути через пустыню капитализма удастся выстроить достойный храм в социалистическом обществе.

Не будем строить никаких иллюзий! Борец должен начать борьбу ценою суровых жертв, «Служба свободе очень тяжела»: она не приносит ни денег, ни милости. Но зато она приносит другое: острые шипы, необходимость отказаться от любимых привычек, пожертвовать самыми дорогими симпатиями, необходимость порвать со старой дружбой, пожалуй, даже оставить отца, мать, братьев и сестер.

Одиноким и непонятым чувствует себя «перебежчик» из буржуазной среды между своими товарищами по борьбе, чуждым и в то же время своим – среди имущих, с которыми его связывают воспоминания и жизненные привычки; чуждым и в то же время своим чувствует он себя в среде пролетариата, с которым у него общие убеждения.

Но весело бороться, весело жить, так как люди воспрянули духом! Те, которые стоят в тени, тянутся к солнцу; те, которые копошатся в земле, стремятся вверх; современные рабы делаются борцами потому, что они хотят быть свободными! Поэтому, несмотря на жертвы, долой сомнения и отказы! Кто чувствует в своей груди могучее желание взмахнуть крыльями свободной души, кто чувствует дыхание свободного человечества, кто беспрерывно алчет освобождения, – вперед, к борьбе за освобождение всего, что носит облик человеческий!

Вперед к борьбе за свободно процветающее человеческое достоинство мужчины и женщины!

Клара Цеткин с группой социал-демократов в Вюртемберге в 1900 году

Женщины против войны

(Из речи К. Цеткин на Международном конгрессе социалистов в Базеле, 1912 г.)

…Как бы ни менялись с течением времени социальные условия, тысячелетиями женский пол выполняет задачу – нести миру новую жизнь, растить и воспитывать детей. Эта задача была нашим бременем и нашим счастьем. Все личные чувства, живущие в душе каждой женщины и отражающие общечеловеческие, всеобщие идеалы культуры, восстают, с содроганием отвергают мысль об угрозе массовых разрушений, массового истребления человеческих жизней в современной войне. Разве не выносила каждую из этих жизней под сердцем мать, разве не каждого человека вырастила мать – среди всех радостей и горестей своей жизни?

И когда мы представляем себе ужасы надвигающейся катастрофы, мы невольно задаем вопрос: кто же тот преступник, который посмел хотя бы подумать об этом торжестве смерти? Отыскивая виновника в сложных общественных условиях нашего времени, мы видим, что главной причиной современных войн, главным виновником грозящей мировой войны является капитализм. Капиталистический строй стал в наши дни гигантским людоедом…

Против этого преступления восстаем мы, женщины и матери. Мы думаем не только о растерзанных, разорванных на куски телах наших близких. Мы думаем также и о массовом умерщвлении душ, которое является неизбежным следствием войны. Война угрожает тем ценностям, которые мы, матери, вложили в души наших детей, которые мы передали им как драгоценное наследие культуры, развития человечества. Это – идеи интернациональной солидарности, братства народов. Война презирает эти идеалы, втаптывает их в грязь, убивает. Против этого мы боремся, боремся со всей силой своих непоколебимых убеждений.

Если мы, матери, привьем нашим детям глубочайшее отвращение к войне, если мы с самой ранней юности воспитаем в их душах чувство и сознание социалистического братства народов, то наступит время, когда даже в час величайшей опасности никакая сила в мире не сможет больше вырвать эти идеалы из их сердец, потому что наши дочери и сыновья будут не только рождены нами, но и воспитаны в нашем духе. В их душах наши высокие идеалы обретут бессмертие. Поэтому в часы величайших конфликтов и опасностей они прежде всего будут помнить о своем человеческом долге. Он будет для них высшим законом.

Мы, жены и матери, поднимаемся на борьбу против организаторов массовой бойни не потому, что из-за малодушия и эгоизма мы неспособны приносить великие жертвы ради достижения великих целей и идеалов. Мы прошли суровую школу жизни при капиталистическом строе, и мы стали в ней борцами. Мы обрели силы для того, чтобы приносить жертвы, которые много тяжелее, чем потоки собственной крови. Поэтому мы не дрогнем, видя, как борются и гибнут наши близкие, добывая свободу. Ради этой борьбы мы хотим, чтобы сердца всех женщин, вышедших из трудовых масс, исполнились духа тех легендарных матерей античных времен, которые протягивали своим сыновьям доспехи со словами: «Со щитом или на щите!»

Нашей первейшей заботой должно быть духовное воспитание подрастающего поколения, – такое воспитание, которое не позволит бросить наших сыновей в братоубийственную войну за капиталистические и династические интересы, за прибыли, в защиту властолюбия и честолюбия меньшинства, за цели, противоречащие интересам культуры, но одновременно сделает их достаточно сильными и мудрыми для того, чтобы они действовали свободно, целеустремленно, готовые отдать всю свою жизнь освободительной борьбе.

* * *

Для развитого капитализма военные приготовления и войны являются жизненно необходимыми элементами. С их помощью он пытается сохранить свое господство. Поэтому он широко использует самые могущественные силы в интересах подготовки к войне: результаты научных исследований, чудеса техники, бесчисленные богатства, миллионы людей. Поэтому международный пролетариат может добиться успеха в своей войне против войны лишь в том случае, если он также использует в ходе энергичной массовой борьбы все имеющиеся средства, мобилизует все силы. Массовое движение в самом широком масштабе немыслимо без участия женщин. Они – часть этих масс, они составляют их половину, и мы, женщины, как в повседневной работе, так и в годину тяжелых, опасных боев, можем внести в общее дело свой собственный идейный и моральный вклад.

Только тогда, когда лозунг «Война войне» будет поддержан также и значительным большинством женщин, выступающих в его поддержку по глубокому внутреннему убеждению, можно будет обеспечить народам мир. Когда большинство женщин выступит в защиту этого лозунга, он одержит безусловную победу.

Женщины-социалистки всех стран с величайшим энтузиазмом сплачивают свои ряды вокруг нашего знамени, объявляя войну войне. Они знают, что чем больше империализм становится основной линией политики капиталистических государств, тем решительнее эта борьба против военной опасности делается центральным лозунгом и наивысшей целью всей пролетарской освободительной борьбы.

Именно потому, что в борьбе против военной опасности готовится будущая победа социализма, мы, женщины, горячо поддерживаем эту борьбу. Для нас, женщин, капиталистические национальные государства еще меньше, чем для всех пролетариев, могут быть подлинным отечеством. Мы должны создать себе отечество в форме социалистического общества. Только оно обеспечит нам условия для полного освобождения, для настоящей человеческой свободы. Горячо и страстно мы призываем: «Да приидет царствие твое, социализм!»

Поэтому и в войне против войны мы будем в рядах тех, кто призывает идти вперед, кто идет на штурм. Мы тем горячее будем приветствовать ваши решения, чем больше твердости и уверенности в своих силах в них отразится. Но мы не напрасно прошли с вами вместе школу совместного участия в движении. Мы поддержим вас, если вы будете действовать мудро и обдуманно. Мы поддержим вас, если вы будете действовать смело. Мы будем с вами, если нужно будет бороться до последнего вздоха, если нужно будет отдать все наши способности, все наши силы на борьбу за дело мира, свободы и счастья человечества.

Великие идеалы, которым мы служим, могут быть осуществлены лишь в том случае, если мы всегда будем помнить все величие слов поэта: «И если жизнь за это не отдашь, – Не завоюешь жизни никогда».

О «грехах марксизма»

(Из книги К. Цеткин «Карл Маркс и дело его жизни», 1912 г.)

…С тех пор как частная собственность расколола человечество на классы, с тех пор как развились все бедственные последствия такого разделения, существует и стремление людей избавиться от этих бедствий; это старое и вечно юное стремление проходит по всей истории в разных идеологических облачениях. Оно снова и снова создавало пленительную мечту о тысячелетнем царстве разума, справедливости и братства. Пророки, основатели религий, поэты восторженно говорили о нем.

С возникновением и развитием капиталистического производства эти мечты стали находить свое воплощение в социалистических утопиях. В Англии на пороге буржуазного общества стоит «Утопия» канцлера Томаса Мора. Социалистические утопии предшествуют Великой французской революции, а самые блестящие из них следуют за ней. Связь между ними и ею очевидна: Великая французская революция была политическим триумфом капиталистического производства. Последнее же поставило на службу человеку силы и законы природы в более значительной степени, чем какой-либо предшествовавший ему экономический строй; оно разбудило неведомые дотоле производительные силы, создало колоссальные богатства и чудеса техники, каких не знали в прежние времена. В то же время оно потрясло феодальный строй до самых его основ, разрушило его своеобразные общественные связи и посеяло в массах жестокую, все возрастающую нищету!

Таким образом, капиталистическое производство уничтожило веру в неизменность существующего общественного строя и создало два важных элемента социалистической утопии: неумолимую критику общественных отношений, черпавшую материал из общественных зол, и полную надежд, радостную веру в возможность преодолеть эти бедствия путем лучшего, «более разумного и справедливого» устройства общества. Но мечты утопистов оставались мечтами. Даже самая гениальная из утопий брала твердую почву исторических фактов только за точку отправления, подвергая возникающий буржуазный строй беспощадной и остроумной критике, а затем смелым прыжком устремлялась в воздушные высоты умозрения, где пламенное желание легко создает безграничные царства.

Демонстрация суфражисток в Лондоне в марте 1910 г. На плакате написано – «От тюрьмы – к гражданству». Каждая из стрел, которые несут суфражистки означает осуждение существующих порядков

Утопист и не думал о том, чтобы, подобно Марксу, при помощи разума извлечь из наличного исторического материала законы общественного развития. Цель его была совсем иная: он хотел сам создать картину этого развития в своем воображении. Раз его творческий ум измыслил наисовершеннейший общественный строй, то последний мог стать действительностью в любое время и при любых обстоятельствах: либо по решению мудрого парламента князей, как думал Оуэн, либо по великодушной прихоти миллионера, как предполагал Фурье.

Оставался в силе тот печальный факт, что от игры случая зависело возникновение и появление той силы, у которой бы хватило понимания и желания перестроить общество по идеальному рецепту. Утопизм не знал такой общественной силы, которую неизбежная историческая необходимость принуждала бы создать строй свободы, равенства и братства, ибо именно она должна создать его.

Правда, существовали массы пролетариев, которые восставали «под укусами змеи своих мук»; но к чему вели их попытки сбросить с израненных плеч ярмо капиталистической эксплуатации? То были взрывы отчаяния людей, бунтовавших против своих непосредственных мучителей. Это не были сознательные действия революционеров, стремящихся в ходе классовой борьбы свергнуть тираническое господство капитализма и установить социалистический строй. Не было прочной внутренней связи между рабочим движением, возникавшим со стихийной силой из условий жизни пролетариата в буржуазном обществе, и социализмом, каким его создали утописты.

Этой исторической связи не было и тогда, когда ради осуществления своих планов утописты обращались к рабочим, – равно как и в тех случаях, когда рабочие начинали всей душой искать твердого берега социализма за бушующим морем своих страданий.

* * *

Бессмертный исторический подвиг Маркса состоит в том, что он прочно связал социализм с рабочим движением. Он привел неопровержимые научные доказательства того, что занимающаяся на историческом горизонте заря социалистического строя может разгореться в яркий день лишь благодаря усилиям борющегося рабочего класса, но в то же время – подобно неотвратимому осуществлению закона природы – это должно быть совершено только в результате борьбы рабочего класса. Отказавшись от взгляда на социализм как на игру случая и доказав, что он есть закономерное явление в ходе общественного развития, Маркс превратил его из утопии в науку. Установив, что рабочий класс призван историей и способен сознательно формировать результаты процесса исторического развития общества, он выдал рабочему движению «дворянскую грамоту» как носителю социальной революции, которая наряду с освобождением пролетариата является и для всего человечества окончательным переходом из царства животных в царство действительно человеческой свободы.

Маркс смог совершить этот научный подвиг только потому, что создал материалистическое понимание истории, в которое перенес и диалектику Гегеля, сделав ее плодотворной в качестве метода научного исследования, или, говоря словами Энгельса, поставив ее «на ноги, так как прежде она стояла на голове». Он сохранил гегелевское понимание хода исторического развития, идущего вперед путем противоречий, не могущего созидать, не разрушая. Но Маркс, в противоположность Гегелю, искал и нашел причины такого хода развития и его закономерности не в облаках философских рассуждений об «абсолютной идее», а на прочной и твердой почве действительности, в общественных явлениях и взаимоотношениях, создаваемых самими людьми. Это дало ему возможность твердою рукою научного исследователя обнажить движущие силы хода истории, а также законы, управляющие этим ходом с неотвратимою силою законов природы.

Он открыл, что «история всех доселе существовавших обществ есть, в конечном итоге, история условий их производства и обмена и что эволюция этих условий при господстве частной собственности происходит в сферах политической и социальной в виде классовой борьбы».

Таким образом, по мнению Маркса, не богословие или философия, а политическая экономия, наука об общественном хозяйстве, может дать окончательный ответ на вопрос о причинах возникновения и разрушения исторических формаций, общественных стремлений и борьбы. Основой каждого общества является его экономика, т. е. производство или создание материальных благ, нужных для его существования. На этой базе возвышаются в виде надстроек политические, правовые, религиозные и иные общественные установления. Энгельс выразил это следующим образом: «Люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и т. д.; что, следовательно, производство непосредственных материальных средств к жизни и тем самым каждая данная ступень экономического развития народа или эпохи образует основу, из которой развиваются государственные учреждения, правовые воззрения, искусство и даже религиозные представления данных людей, и из которой они поэтому должны быть объяснены, – а не наоборот, как это делалось до сих пор».

Таким образом, условия экономической жизни служат основой почвой для прочих общественных явлений; последние зависят от первых и меняются, если в экономических условиях происходит перемена. Следовательно, движущие силы, определяющие в конечном счете ход исторического развития, должны быть отысканы в производстве.

* * *

В соответствии с этим воззрением Маркс исследовал экономику буржуазного общества: капиталистическое производство. Изучая его особенности, он хотел понять направление и цель исторического развития наших дней, хотел постигнуть глубочайший смысл современной классовой борьбы, потрясающей это общество. Открыв «тайну капиталистического производства», он уловил и те силы, которые толкают к целям, стоящим за его пределами, и ведут к социалистическому строю, – одни бессознательно, слепо и неудержимо, подобно силам природы, другие же сознательно, как человеческое знание и воля, воплотившиеся в действия. Так создал Маркс теорию развития капитализма. Ее главным пунктом является его гениальное открытие значения прибавочной стоимости для капиталистического производства; это открытие по своему значению не уступает выработке материалистического взгляда на историю. Маркс доказал, что «присвоение неоплаченного труда есть основная форма капиталистического способа производства и совершаемой им эксплуатации рабочих; что даже в том случае, когда капиталист покупает рабочую силу по полной стоимости, какую она в качестве товара имеет на товарном рынке, он все же выколачивает из нее стоимость больше той, которую он заплатил за нее, и что эта прибавочная стоимость в конце концов и образует ту сумму стоимости, из которой накапливается в руках имущих классов постоянно возрастающая масса капитала».

Положение пролетария безвыходно: ему приходится подвергать себя капиталистической эксплуатации, создавая прибавочную стоимость, если он не хочет умереть с голоду, оставаясь праздным. При господстве частной собственности усовершенствование и развитие производительных сил и орудий производства привело в условиях капиталистической экономики к отделению рабочей силы от орудий труда, которое становится все более резким и распространяется все шире. Если те, кто лишен орудий труда, не хотят сидеть без хлеба, они должны продавать свою рабочую силу, а вместе с нею – и себя, для эксплуатации тем, кто владеет орудиями труда. Владелец орудий труда покупает рабочую силу пролетария ради прибавочной стоимости, производимой ею и долженствующей дать прибыль и процент, а также и земельную ренту.

Таким образом, при капиталистическом производстве капиталисты и наемные рабочие противостоят друг другу как эксплуататоры и эксплуатируемые, как два общественных класса, разделенные непроходимой пропастью противоречивых интересов. Это противоречие интересов коренится в том различии их функций в процессе капиталистического производства, которое обусловлено частной собственностью. Роль одних состоит в том, чтобы создавать прибавочную стоимость, хотя бы это низводило их на степень «рабочих рук», т. е. живых рабочих машин; роль других заключается в том, чтобы эту прибавочную стоимость присваивать, хотя бы для этой цели их неодушевленное имущество свирепствовало подобно кровожадному зверю.

Женский и детский труд. Америка, начало XX века

Но капиталистическое производство ведет к производству прибавочной стоимости на все расширяющейся основе, во всевозрастающем объеме. Часть произведенной рабочими прибавочной стоимости превращается в новые массы капитала, которые в свою очередь создают новую прибавочную стоимость путем эксплуатации рабочих. Капитал растет, накопляется. Параллельно этому развивается другое явление: все больше увеличивается армия эксплуатируемых наемных рабочих. Накопление добытого эксплуатацией капитала в руках имущих классов и увеличение числа эксплуатируемых пролетариев на другом полюсе общества Маркс считал действующим законом капиталистического развития. Это развитие совершается в чередовании периодов перепроизводства и кризисов – этих сложных явлений капиталистической экономики, которые пролетарии совершенно недвусмысленно и ясно ощущают на себе в форме чрезмерной работы или безработицы. Продолжающееся накопление все больше увеличивает резкую противоположность между пышно развившимися исполинскими производительными силами и мещанскими, узкими формами их использования при капиталистическом производстве. Растет непримиримое противоречие между общественным характером производства и индивидуальным, капиталистическим присвоением его результатов. Оно резко бросается в глаза в виде явлений общественного антагонизма. Сказочное богатство на вершине общественной пирамиды, куда в состоянии взобраться лишь немногие, а у ее подошвы – ужасное болото материальной и культурной нищеты масс, откуда слишком многие никак не могут выбраться.

* * *

Все экономические и социальные противоречия, доводимые до крайности развитием капитализма, проявляются всего осязательнее в одной великой исторической классовой противоположности между буржуазией и пролетариатом. Она есть высшая, классическая, но зато и последняя историческая форма социальной противоположности между богатыми и бедными, между господствующими и угнетенными, между эксплуататорами и эксплуатируемыми. Поэтому ее устранение означает одновременно устранение всех прочих социальных противоречий, возможность полного человеческого развития для каждого, кто ныне лишен его в силу общественных условий. Порожденная капиталистическим производством противоположность между эксплуатирующей буржуазией и эксплуатируемым пролетариатом побуждает оба класса к борьбе между собой, что ведет к растущему сплочению в каждом из обоих лагерей.

Сначала борьба разгорается из-за условий и степени эксплуатации при капиталистическом производстве прибавочной стоимости. Она разыгрывается в сфере экономической. Но отсюда она неизбежно перекидывается в область политики. В ходе классовой борьбы против господствующих слоев феодального общества буржуазия более или менее удачно приспособила политическую и правовую надстройки буржуазного общества к сущности и условиям капиталистического производства. И здесь, в этой сфере, также проявляются классовые противоречия между пролетариатом и буржуазией. Политическая борьба классов идет за политическое право рабочего класса полностью развернуть свои силы в экономической борьбе, борьба идет за то, чтобы заставить общество поставить законные пределы слишком убийственной эксплуатации наемных рабов и облегчить социальным вспомоществованием ужаснейшие из причиненных ею страданий; борьба ведется за то, чтобы пролетариат имел право и силу для ведения самой политической борьбы.

В конечном счете как политическая, так и экономическая классовая борьба в буржуазном обществе оказывается борьбой из-за маскируемой правом власти имущего меньшинства, дающей ему возможность эксплуатации и господства; участвуя в этой борьбе, пролетарии увидели, что все их завоевания ограничивают эту власть, но уничтожить ее не могут, пока продолжает существовать ее причина: частная собственность. Следовательно, результатом их борьбы может быть лишь смягчение эксплуатации и ее последствий, а никак не ее устранение. Поэтому, чем долее длится классовая борьба пролетариата, тем больше она становится борьбой за конечные цели, Ее истинная цель оказывается лежащею за пределами буржуазного общества и заключается в отмене частной собственности и установлении социалистического строя.

Капиталистическое производство и его развитие создает и воспитывает людей, которые должны сознательно бороться за достижение этой цели; равным образом оно же создает и те материальные элементы, которые бессознательно содействуют ее достижению: средства производства и процессы производства, имеющие общественный характер, который оказывается во все более возрастающем противоречии с индивидуальным присвоением капиталистами продуктов труда.

Эти производительные силы и средства производства исполинской мощи и продуктивности восстают против того, что их свободное развитие сдерживается своекорыстием ничтожного меньшинства, ими владеющего; их мощь и продуктивность являются залогом того, что при их свободном развитии все члены общества смогут пользоваться благами обеспеченной жизни и культуры.

Таким образом, само развитие капитализма делает необходимым разрешение растущих экономических и социальных противоречий, неотделимых от сущности капиталистического производства. Оно направляет волю рабочих на уничтожение классовой противоположности между капиталистами и пролетариями путем отмены частной собственности на средства производства. Решающим шагом к этой цели является завоевание пролетариатом политической власти: «Когда спадет мантия, то не спасется и герцог». Бьет всемирно-исторический час «экспроприации экспроприаторов».

* * *

Против учения Маркса приводилось то возражение, будто оно лишает историческое развитие движущей силы идеи, исключает целеустремленную человеческую волю, будто оно проникнуто верою в автоматически совершающийся исторический процесс. Как мало знают о научном социализме те, кто говорит таким образом! Для Маркса, исходившего из возвышенной идеи при исследовании движущих сил истории человечества, идея никогда не была второстепенным, побочным продуктом общественного хозяйства. Ее влияние на историю он никогда не отрицал и даже не преуменьшал. В том множестве социальных явлений, запутанное разнообразие которых во все эпохи было предметом его исследования, он в полной мере постиг идеальное. Но лишь с помощью ариадниной нити исторического материализма он открыл взаимоотношение между идеальным и материальным в истории.

Общественным производством определяются общественные идеи; не идеальное обусловливает собою материальное, а, наоборот, оно само обусловлено последним. Но все это – лишь в конечном счете, чего не следует забывать как при изучении истории, так и при оценке материалистического взгляда на нес. Кроме того, надо помнить еще вот о чем: идеальное и материальное в том смысле, который придает им исторический материализм, не имеют ничего общего с метафизическими философскими понятиями об идее и материи.

Даже собственная жизнь Маркса изобличает лживость той сказки, будто исторический материализм не оставляет места для исторической мощи идеи. Какова была его цель? Вокруг Маркса бушевал целый хаос мнений, воззрений, убеждений, идеалов, хаос, в котором наследие прошлого мешалось с изучением настоящего и пожеланиями для будущего. Он заботливою рукою выбирал из него те идеи, которым, благодаря современному развитию производства, суждено стать руководящими для деятельности пролетариата. В этом факте заключается доказательство того, что Маркс и сознательную волю признавал движущей причиной исторических событий.

Так, например, если говорить о новейшей истории, в бешеном потоке капиталистического развития он видел не только действие материальных, вещественных сил, непреодолимо подготовляющее наступление социализма, но взгляд его различал и ту сознательную историческую силу, которая должна сделать общественные выводы из развития событий: неуклонную волю пролетариата к разрешению той великой исторической задачи, которую ставят ему условия жизни людей эксплуатируемых и которая может быть разрешена лишь объединением и борьбой этих людей как класса.

Наивысшей целью всей жизни Маркса было стремление при помощи идеи, знаний сделать эту волю сознательной, твердой, способной к действию. Вся его деятельность есть один мощный призыв, обращенный к воле того класса, который вследствие хода развития капитализма оказывается наиболее могучей общественной силой в чистом поле истории. Пролетариат является таким классом благодаря своей численности и своему значению для существования буржуазного общества. Его воля неизбежно должна была привести к действиям, начиная с борьбы за десятичасовой рабочий день и свободу союзов и кончая борьбой за политическую власть и свержением буржуазного строя.

Конечно, Маркс сказал: «Люди сами делают свою историю, но они ее делают не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого». Следовательно, люди создают свою историю так, как им приходится создавать ее. Но все же у Маркса сказано: «Люди сами делают свою историю».

* * *

Чувствительные души считают, что им удалось найти еще один изъян в общественно-исторических воззрениях Маркса. Последний, по их мнению, видит в людях лишь исторические и социальные «категории»; он чужд понимания «чисто человеческого», не говоря уже о сочувствии к нему. Его учение «бесчувственно, холодно».

Что сказать о таком суждении? Именно Маркс разглядел в процессе капиталистического производства за товарами общественные условия, т. е. отношения между людьми. Там, где буржуазная политическая экономия видела только «умопомрачительное изобилие богатств», Маркс рассмотрел людей: эксплуатирующего, потребляющего бездельника-капиталиста и эксплуатируемого пролетария, который даже при чрезмерной работе осужден на лишения. Не в его характере было беспрерывно болтать о своей добросердечности, как это делают те «друзья человечества», которые надеются своею елейной, дешевой чувствительностью пробудить в эксплуататорах милосердие, а эксплуатируемых призвать к «скромности» и тем основать царство «социального мира». Меринг превосходно сказал, что у Маркса лязг оружия воинствующего духа заглушал голос сердца. Зато в духе его голос этот говорил громко.

Карл Маркс – немецкий философ, социолог, экономист, писатель, политический журналист, общественный деятель Его работы сформировали в философии диалектический и исторический материализм, в экономике – теорию прибавочной стоимости, в политике – теорию классовой борьбы

В душе своей Маркс стократно пережил жизнь пролетария с ее подъемами и падениями. Он пережил ее со священным гневом великого духа, объемлющего все человечество и чувствующего себя оскорбленным, когда в ком-либо унижается, уничтожается достоинство человека. Он пережил ее также со страстностью революционного борца, видящего в лице эксплуатируемых творческие силы истории, ведущие к победе его дела. Ибо Маркс видел пролетария в его двоякой исторической роли: как страдальца и как борца. Он видел его в терновом венце, несущим крест ужасных страданий того классового положения, какое капитализм создал для него: оторванного от общественных объединений прежних времен, низведенного с уровня человека до уровня «рабочих рук», живого придатка к бездушной машине, бессильного в одиночестве, как упавший листок, превращенный в игрушку ветров и воли капиталистического производства.

Однако он видел пролетария и в блеске его подъема и величия, в доспехах борца, видел, как сходство жизненных условий порождает солидарность, спаивающую пролетариев-одиночек в новое, крупное объединение, которое поднимает на щит презираемое и растоптанное капитализмом человеческое достоинство и заменяет слабость одиночек силой коллектива. Исследование особых законов исторической эволюции буржуазного общества повело Маркса еще далее: он увидел, что возможно сплочение эксплуатируемых, независимо от преград, создаваемых разницей профессий, пола, национальности, расы, в класс, имеющий своей исторической задачей классовую борьбу ради осуществления социальной революции. Маркс открыл пролетариату как класс, находящийся в определенных исторических условиях существования, из которых вытекает определенная историческая задача.

Маркс шел впереди воинствующего всемирного пролетариата, указывая ему цель и путь. Его великое учение есть отражение научно исследованной общественной действительности. Поэтому оно одерживает новые победы, будучи идейным богатством и выражением сознательной воли рабочего класса, жаждущего свободы. Поэтому оно и дает этому классу надежную ориентацию в практике его освободительной борьбы. В учении Маркса пролетариат находит безошибочное мерило для оценки своей деятельности. Тут имеют значение не частичные успехи в борьбе, а то направление исторической эволюции, которое роет могилу буржуазному обществу и поставляет ему могильщиков.

Устремив ясный и твердый взор в этом направлении, глядя за пределы настоящего, в будущее, отряды пролетарского войска проводят свои ладьи среди опасностей, которые грозят им справа и слева. Эти опасности: омуты буржуазной «реальной политики», которая с таким пылом занимается поисками «дождевых червей», что не в состоянии поднять взгляд от земли к солнцу, к конечной цели; это – утесы революционного утопизма, который, побуждаемый пламенным желанием, воображает, будто можно преждевременно и искусственно создать то, что должно явиться результатом развития.

* * *

Исторической теории Маркса мы обязаны пониманием внутренней связи между реформами и революцией в истории и тем самым и правильной оценкой того и другого. Эта теория показывает нам, что реформы и революция вовсе не представляют собою двух различных способов классовой борьбы, которые можно свободно выбирать в соответствии с политической зрелостью и темпераментом. Это скорее две различные фазы в развитии общества, органически между собой связанные и друг друга обусловливающие и сменяющие. Вследствие изменения производственных отношений в каждом периоде реформ медленно нарастает волна перемещения сил порабощенных классов, вынужденных требовать равноправия и свободы, и господствующих слоев, желающих сохранить свое привилегированное положение.

Дойдя до своей высшей точки, эта волна сносит предохранительные плотины старого соотношения сил между борющимися классами. Начинается период революции, творческая мощь которой подготовляет новую эру реформ, в ходе которых начинают действовать силы, ставшие эффективными в результате освобождения угнетенных классов народа. Пролетариат обязан отведать и холодного кушанья реформ и горячего блюда революции. Пройдя школу исторического материализма, он стоит за реформы, пока это нужно, чтобы поддержать и усилить свою революционную мощь. Да фактически он является единственной крупной реформаторской силой в буржуазном обществе. При этом, однако, пролетарий прежде всего остается революционером, не продающим своего исторического права первородства – права на свержение капиталистического строя – за реформистскую чечевичную похлебку. Пролетариат приобретает сознательность и силу для незаметной повседневной работы, неуклонно поднимающей дух эксплуатируемых в борьбе с капиталистическим строем и государством, – работы, облагороженной конечною целью, ради которой он совершается и от которой она получает свое значение.

Пролетарии хранят в своих сердцах пламенный энтузиазм, уверенность в своей цели и выдержку, необходимую для великой всемирно-исторической борьбы за освобождение путем социальной революции, борьбы, которая в условиях противоречивого развития капитализма получает все новые сильные импульсы и становится все более плодотворной. Так в деяниях пролетариата настоящее этого класса сплетается с его будущим, образуя единое целое, полное жизни, отмеченное историческим величием. Теория подает руку практике. Воинствующий пролетариат не отвергает теорию, как праздные заоблачные умствования, а постигает ее, как отражение в науке того, что действительно существует в жизни общества, и вместе с тем как отражение условий жизни собственного класса. Он не презирает практику, как место свалки для обломков разрушенных принципов и идеалов, а, напротив, считает ее открытым для него историческим полем битвы, где он действует со всей зрелостью мысли и твердостью воли.

Все это делает учение Маркса чрезвычайно ценным для пролетариата, помогая ему подняться в его политике (понимая это слово в самом широком смысле) на неизмеримую высоту по сравнению с политикой имущих классов.

Что характерно сейчас для всей буржуазной политики, независимо от того, какая партия ее провозгласила? Ковыляние от события к событию под лозунгом «После нас – хоть потоп»; беспринципность и отсутствие идеалов; несоответствие между программой и практикой. Ей не хватает кристаллизационной оси, вокруг которой сосредоточивалась бы вся ее жизнь и все стремления, такой оси, какая создается лишь великою целью, которая, будучи сама результатом хода истории, обеспечивает обществу переход его на высшую ступень прогресса и может стать высшим общим идеалом. Да и откуда взять имущим классам такой идеал, когда их политика отстаивает главным образом притязания незначительного меньшинства, направленные против благополучия подавляющего большинства, когда она ради сохранения для этого меньшинства возможности эксплуатировать и господствовать рада убежать от наступающего будущего в прошлое?

Положение пролетариата совсем иное. Теперь это – единственный класс, который может и должен вести принципиальную политику, без измены принципам и без разлада между словом и делом, проникнутую высшим идеализмом и вместе с тем – глубочайшим пониманием действительности. Ибо конечная цель социализма, открытая Марксом пролетариату, как «вечное долженствование истории» дает его политике непоколебимую точку опоры, с высоты которой он может обозреть и определить свой путь среди лабиринта мелких тропинок обыденной жизни. Как условия существования современного рабочего класса уже являются отрицанием условий жизни буржуазного общества, так его уверенно идущая к цели принципиальная политика уже есть прообраз будущей мощи и свободы человечества, сознательно творящего свою собственную историю.

* * *

Знания и труд были для Маркса содержанием и счастьем жизни. Во славу того, что он совершил, нужны не слова, а творческие дела. Давайте же трудиться над тем, чтобы духовные богатства, накопленные Марксом в форме исторических взглядов, все более проникали в сознание пролетарских масс и руководили их волей! Давайте учиться и бороться для того, чтобы это богатство жило и множилось; другими словами: постараемся воспользоваться той научной основой, которую нам дал Маркс, тем методом исследования, какому он нас научил, чтобы все яснее и отчетливее постигать процесс исторического созидания и разрушения…

Среди широкого, бушующего моря исторических событий, в диком водовороте буржуазных общественных теорий, разработанное Марксом научное обоснование социализма подобно скалистому острову с уходящими под облака вершинами. На гранитной почве этого острова стоит пролетариат твердою стопой; отсюда взор его над утесами и морским прибоем беспрепятственно достигает приветного берега родины тех сильных и прекрасных людей будущего, которым революция дала силу, а искусство даст красоту. Творения Маркса вооружают пролетариат отчетливым пониманием неудержимого хода исторического развития, ведущего к отрицанию капитализма, к его противоположному полюсу – к социализму. Это понимание даст пролетариям твердую уверенность в своей победе, мужество для дерзания и мудрость для хладнокровного размышления, революционный пыл и железную выдержку в борьбе.

Классовая пирамида капитализма

Все это позволит осуществить на деле ту великую цель, которую Маркс сделал задачей всей своей жизни и которую выразил следующим образом в своих тезисах о Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его».

Маркс хотел освободить от пут сильнейшую волю, более мощную, чем все силы, когда-либо двигавшие историю: массовую волю пролетариев всех культурных стран. Он хотел направить ее на совершение наиболее великого из подвигов, какие только известны нам во все века: на изменение всего мира путем уничтожения классового господства и создания социалистического общества. Подвигом его собственной воли была его теория, ибо «теория становится материальной силой, как только она овладевает массами».

Введение к трудам Маркса написала великая французская революция, эпилог напишет от имени истории революция социальная.

К годовщине революции в России

(Из статьи К. Цеткин, 1918 г.)

В эти богатые событиями дни исполнилась первая годовщина того исторического, незабываемого момента, когда в России разразилась пролетарская революция. Год тому назад руководимые мужественными и самоотверженными большевиками, неуклонно увлекавшими массы вперед, Советы, революционные организации рабочих, крестьян и солдат, стали хозяевами русского государства. Их лозунг был: «Вся власть Советам!» Государственная власть была вырвана из рук так называемой чистой демократии – коалиции буржуазно-либеральных и прогрессивных партий с социал-демократами и правыми социалистами-революционерами – и перешла в руки революционной демократии, в руки свободно избранного представительства рабочих, крестьян, солдат и матросов. Это было сделано для достижения великой цели: нужно было перестроить на социалистической основе потрясенную, выведенную из равновесия экономику и общественную жизнь России и тем самым обеспечить широчайшим трудовым массам русского народа, рабочим и беднейшим крестьянам, полную социальную свободу и все человеческие права.

Пролетарская социалистическая революция (ее называют Октябрьской или Ноябрьской – в зависимости от того, каким календарем руководствуются: старым русским или западноевропейским) была последовательным дальнейшим развитием и новой, высшей ступенью Февральской (мартовской) революции, Но именно поэтому она должна была вступить в противоречие с Февральской революцией, должна была отличаться от нее по своему характеру и целям, следуя логическому закону, который гласит, что количество переходит в качество, что выход за рамки меры предмета дает новое качество. Февральская революция покончила с царизмом, со старой абсолютистской системой господства. По своей сути она оставалась буржуазной революцией, хотя ее и совершил главным образом городской пролетариат. Ее задача заключалась в осуществлении буржуазных политических целей, ибо она должна была открыть дорогу к политической демократии. Попутно она имела также задачу осуществить социальные реформы в рамках, совместимых с буржуазным, капиталистическим строем, необходимые для того, чтобы до некоторой степени удовлетворить и успокоить неимущие слои населения. И все это – в сложных, противоречивых и тягостных условиях, которые создались в России в результате мировой войны со всеми ее событиями.

Разные правительства сменяли друг друга. После восстания петроградских рабочих на смену буржуазно-либеральному правительству, которое поддерживали со стороны словом и делом, а также контролировали социал-демократы и социалисты-революционеры, пришло демократически-социалистическое коалиционное правительство Керенского, в котором участвовали и за которое несли ответственность вышеназванные революционные партии, А результат? Результатом было только то, что эти правительства с каждым днем все больше расточали наследие революции. Эти правительства оказались не в состоянии сохранить и осуществить даже буржуазно-политические и реформистские цели революции, У них не оказалось ни воли, ни сил для того, чтобы создать для этого важнейшую предпосылку: вырвать русский народ из ада мировой войны, дать ему мир и объединить все общественные силы для борьбы за обновление России, для свободной созидательной работы. Создалась опасность, что бурный поток революции затеряется в песке, зарастет тиной. Но по мере того, как революция перестает быть «революционной», по мере того, как она отказывается от своих целей, укрепляются силы контрреволюции. Едва закончился медовый месяц «чистой демократии», как у дверей России возникла тень диктатуры: военной диктатуры Корнилова на службе слегка модернизированного царизма, буржуазной диктатуры Керенского – на службе имущего меньшинства.

* * *

Большевики, эти левые социалисты, поняли, чего требует создавшееся положение, и выполнили это требование. Они призвали к выступлению промышленный пролетариат и беднейшее крестьянство и повели Советы на завоевание государственной власти. Они не хотели и не могли ограничиться тем, чтобы поставить перед революцией буржуазно-политические и реформистские задачи. Они должны были дать ей пролетарские социалистические лозунги, должны были поставить перед ней величайшую задачу нашего времени: задачу замены капитализма социализмом. Принципиальный разрыв с прошлым свершился. Революция поднялась во весь свой богатырский рост – как пролетарская социалистическая революция. Впервые в истории широкие массы трудового народа под социалистическим руководством взяли в свои руки государственную власть в огромной стране и сделали это для того, чтобы использовать эту власть в классовых интересах эксплуатируемых и порабощенных людей для создания нового общества, основанного на социалистических принципах. Это был план, беспримерный по своему величию и смелости, особенно в такой стране, как Россия, еще не перепаханной как следует капитализмом, в стране, где сохранилась пестрая картина одновременно существующих капиталистических и докапиталистических форм в экономике и в области общественных отношений, И как раз в тот момент, когда эта страна истекала кровью из бесчисленных ран, нанесенных ей войной, когда государство и народ должны были нести гибельное бремя, оставленное им в наследство империализмом. Миллионы наиболее сильных, работоспособных мужчин годами были оторваны от работы в области экономики и культуры. Неисчислимые жертвы остались на полях сражений, миллионы людей возвращались на родину калеками и больными. Экономическая деятельность была полностью дезорганизована, голод охватил всю страну.

Величайшей исторической заслугой большевиков навеки останется то, что они, оказавшись лицом к лицу с колоссальными трудностями, не отказались от выполнения своего долга: они действовали, как социалисты. Как социалисты действовали они в такое время, когда социалистические партии, бывшие некогда передовыми, либо предательски свертывали красное знамя перед развевающимися военными флагами национального империализма, либо не находили в себе сил и мужества для того, чтобы смело нести это знамя впереди масс. Бессмертной заслугой молодого русского пролетариата является то, что он, действуя под руководством этих большевистских социалистов, отдавал все свои силы для окончательного разгрома империализма, для дела победы социализма над капитализмом.

Когда большевики вместе с передовым отрядом пролетариата завоевали государственную власть, когда они передали эту власть в руки Советов, раздавались самые мрачные пророчества, продиктованные как сочувственной заботой и робким восхищением, так и злобной ненавистью и трусливым малодушием. Говорили, что при «недостаточной зрелости условий и людей в России» советский режим неизбежно будет сметен в течение восьми – четырнадцати дней. Лишь немногие предсказывали, что он просуществует восемь недель. И с завидной регулярностью, подобно шиллеровой чужой деве, однако, без ее очарования, периодически появлялись сообщения о том, что советский режим наверняка «рухнет в самое ближайшее время». И что же? Советская Россия, которой так часто предсказывали скорую гибель, все еще живет и гордо празднует годовщину того дня, когда пролетариат одержал победу и завоевал власть. Сколько держав рухнуло за это время – держав, которые, казалось, управляют нашим временем, противостоят всем его потрясениям. Альянс центральных держав, стремившийся покорить и завоевать мир, распался па разрозненные, слабые составные части. Двуединая австро-венгерская монархия превратилась в груду хаотических развалин, среди которых в соответствии с правом народов на самоопределение, ценой судорожных усилий и потрясений, формируются национальные республики.

Агрессивный, одержимый жаждой завоеваний германский империализм, который в своем раздутом властолюбии имел возможность стучать кулаком по столу во время переговоров в Брест-Литовске и с помощью военной угрозы сумел надеть на Россию унизительное ярмо неслыханно тяжелого мира, этот самый империализм лежит обессиленный и поверженный в прах и вынужден принять от не менее властолюбивого и жестокого империализма Антанты те же самые условия, которые он готовился навязать социалистической Советской республике, демобилизовавшей свои вооруженные силы.

Клара Цеткин в Москве во время международного коммунистического конгресса. 1921 г.

А Советская Россия живет, она трудится, она борется для того, чтобы превратить социализм из общественной теории в общественную практику. Этим трудом и этой борьбой она исторически оправдала справедливость пролетарской социалистической революции, совершенной в прошлом году, и доказала свое историческое право на существование. Это – будущее России, и по этому пути она пойдет к дальнейшим успехам, даже если «большевизм» погибнет завтра в жестокой борьбе…

* * *

Действительно: нельзя объяснять долговечность власти большевиков, длительность существования социалистической Советской республики благоприятным стечением обстоятельств, Она существует поразительно долго, если учесть условия революционного периода, неизбежно наступившего в результате мировой войны. Ведь в такие периоды часы и дни стоят лет и десятилетий медлительного течения событий в ходе исторической эволюции, В течение ничтожного отрезка времени совершаются дела, равные событиям длинного эволюционного периода. Внезапно становится возможным и осуществляется на деле то, что на протяжении десятилетий казалось неосуществимой мечтой. Во времена Великой французской революции Гельдерлин писал:

Ударом грома в час священный Необходимость совершила Неумолимо и мгновенно То, что столетьям не под силу.

Советская Россия существует «наперекор всем стихиям». Она живет в течение целого года, живет благодаря своим достижениям, живет благодаря своему честному, горячему, самоотверженному стремлению сохранить и умножить драгоценные дары революции, развивать стремительное, бурное продвижение вперед, к социализму.

Только благодушные мечтатели могли предполагать, что революции будет присуща волшебная сила, способная одним ударом создать общественный строй, характерный для социализма. Даже в странах, находящихся в состоянии так называемой исторической зрелости, это не будет делом одного дня, а потребует длительного процесса развития, которым нужно будет руководить, направляя его к определенной цели. Тем более неизбежно это в России при ее нынешних исторических условиях. Однако революция создает предпосылки для широкого осуществления «реалистической политики», которая на деле будет политикой социалистической. Революция создает возможность использовать весь аппарат государственной власти для подавления и преодоления всякой враждебной деятельности, направленной на борьбу против перестройки общества на социалистических началах, а также для планомерного поощрения всех тенденций и явлений, содействующих этой перестройке. Именно в этом смысле Советское правительство рабочих и крестьян очень скоро стало использовать государственную власть, как строитель свой инструмент, чтобы обеспечить строительство социализма. Оно не собиралось ввести готовый социалистический строй одним смелым и фантастическим росчерком пера, но с первого дня своего существования и до сегодняшнего дня оно делало все, что считало возможным и необходимым, чтобы ускорить и поддержать процесс становления этого строя.

Оно по-прежнему сознает, что неотложная реформа в области аграрных отношений не может и не должна завершиться лишь экспроприацией крупного землевладения и раздела имений среди истосковавшихся по земле крестьян. Оно считает, что этим реформа только начинается. Советское правительство стремится с помощью самых различных мероприятий поднять русское сельское хозяйство на более высокую ступень в смысле производительности и доходности. Одним из этих мероприятий является создание образцовых коммунистических «сельскохозяйственных общин», которые должны послужить делу серьезного наглядного обучения крестьян научно-техническим, передовым, рациональным методам ведения хозяйства и одновременно содействовать путем внедрения принципа коллективизма, кооперирования обузданию и преодолению мелкокрестьянского собственнического фанатизма и эгоизма. Признавая наличие классовых противоречий между беднейшим сельским населением и богатыми крестьянами, правительство нащупывает пути и средства для того, чтобы всесторонне защитить интересы бедноты. Оно стремится преодолеть противоположность между городом и деревней и заменить ее прочной общностью интересов.

Советское правительство приступило к национализации финансового и банковского капитала, внешней торговли, а также тех отраслей промышленности, в которых, как, например, в текстильной, химической промышленности и т. д., капитализм создал для этого важные предварительные условия. Оно ввело в обязательном порядке восьмичасовой рабочий день, урегулировало вопросы рабочего времени, условий труда и оплаты его, а главное – наделило профсоюзы в качестве общественных институтов правом участвовать в управлении предприятиями и в контроле над промышленным производством и всей экономикой. Оно намеревается создать надежную систему охраны труда и широкую сеть эффективных институтов социального обеспечения, которые в первую очередь будут защищать интересы матерей и детей. Оно проводит широкие мероприятия, стремясь перестроить на новой основе дело народного образования снизу доверху, до высших школ, в соответствии с требованиями современной педагогической науки. Если вся государственная власть должна находиться в руках народа, то ему должны принадлежать также и все знания, все возможности для получения образования.

В образе Советов революция создала для трудовых масс такую политическую форму, «при которой может совершиться экономическое раскрепощение труда», органы, содействующие самоосвобождению масс, органы подлинной демократии. Однако трудовому народу России, как и нашим братьям и сестрам в других странах, не удалось осуществить свое освобождение в идеальных условиях; он связан с теми суровыми реальными условиями, которые сейчас создались. При данных обстоятельствах Советская Россия не могла бы заниматься творческим трудом и просто не могла бы существовать, не установив диктатуру пролетариата и беднейшего крестьянства. Эта диктатура была и остается неизбежным условием самоутверждения и самообороны революции против контрреволюции, которая коварно подкрадывается в темноте, выходит па улицы, готовая схватить за горло Советскую Россию. Советская Россия была вынуждена, обороняясь, «философствовать» с помощью молота и меча, противопоставить насилию насилие. От врагов революции в конечном счете зависит, чтобы этот переходный период к полной демократии оказался максимально коротким и чтобы его характер был возможно более мягким, ибо революция сама по себе ориентируется на право, а не на насилие. Маркс с присущей ему способностью давать острые характеристики назвал насилие локомотивом истории, но не ее целью.

* * *

Теперь, когда прошел год с момента революции, Советская Россия и ее правительство могут с гордостью оглянуться па грандиозное дело, которое они свершили. Следы его никогда не изгладятся из истории пролетарской освободительной борьбы. Это дело всегда будет оказывать свое животворное действие и будить творческие силы. Хотим ли мы этим сказать, что все в нем, до мельчайших подробностей, совершенно, бесспорно и образцово? Вовсе нет! К нему также относится то, что, по словам Маркса, неотделимо от самой сути пролетарских революций, а именно – что они совершаются не в результате единого мощного удара, не в блеске бенгальских огней, что они то и дело останавливаются и начинают сызнова, постоянно критикуют самих себя, наверстывают упущенное, отбрасывают все преждевременное, И несмотря ни на что Советская Россия остается примером революционной смелости и энергии, неутомимой, упорной, самоотверженной работы, героической борьбы за то, чтобы социализм воплотился в действительность, В адресе Генерального совета по поводу Парижской Коммуны Маркс горячо приветствовал ее первые решения, такие, например, как запрещение ночной работы в пекарнях, которые уже были элементами социалистического порядка. Крошечными карликами кажутся теперь эти решения рядом с гигантскими мероприятиями русской революции. Дело за мировым пролетариатом. Он должен перейти от восторженного одобрения этих мероприятий к действенным проявлениям солидарности!

И мировой пролетариат поднимается, чтобы начать действовать. Наконец-то! Убеждения нашего друга Ленина, которые подвергались насмешкам, издевательствам и поношениям, стали теперь реальностью, воплотившись в действия революционных народных масс. Вслед за пролетарской революцией в России твердой поступью шагает по земному шару мировая революция. Как в границах старой Австро-Венгрии, так и в Германии широчайшие массы противопоставляют лжедемократии потемкинских «народных правительств» демократию социалистической республики. Политическая власть переходит в руки свободно избранных советов рабочих и солдатских депутатов, которые являются организационным костяком революционных кадров народного движения. Пример России оказал свое зажигательное действие, хотя и не сразу.

В.И. Ленин за рабочим столом в своем кабинете в Кремле. 1918 г.

Русская революция была школой для пролетариата всех стран. Она принесла ему плодотворный опыт, она громко и неотступно звала его на борьбу, которая должна вестись повсеместно. Она возродила и укрепила в сердцах рабочего класса всего мира веру в социализм и в его скорую победу, а также веру в собственные силы. Эта вера в социализм и уверенность в собственных силах были подорваны в результате предательства многих социалистических партий и групп в отдельных странах, когда разразилась мировая война. Они перестали играть роль ведущей силы в пролетарской классовой борьбе. Казалось, что социализм, теснимый кровавой властью капитализма, отошел в далекое, туманное будущее. Подавленная мощью машины милитаризма, размалывающей тела и души, вера неимущих масс в собственные силы сменилась робостью и смирением. Эти массы позволили близоруким или беспринципным вождям обмануть и перетянуть себя в лагерь империализма вместо того, чтобы заставить этих вождей вести их по пути социализма. Требованием настоящего момента стали считать подчинение власти капитализма, соглашение с ним, выдвижение на первый план националистических лозунгов о так называемой «обороне страны» вместо социалистических требований, попытки получить хитростью или попрошайничеством ничтожные уступки, жалкие политические и экономические подачки.

Русская революция и создание Советской республики были подобны могучему урагану, который освежил удушливую атмосферу и разогнал сгустившийся туман. Убедительной силой фактов они доказали, что социализм не испустил дух на полях сражений империалистической войны, что он живет и может целеустремленно и решительно направлять судьбы народов, если эти народы обладают волей, если они действуют. Убедительная сила фактов доказала на примере России, что серые, презираемые массы неимущих и безымянных людей могут стать сокрушающей, победоносной силой, если они неотступно преследуют одну цель – социализм, если они непоколебимо стремятся к этой цели, мобилизуя для этого всю свою волю, если они действуют для ее достижения мужественно и самоотверженно.

Большевистская революция в России дала новый могучий стимул для классовой борьбы пролетариата во всех странах. Она укрепила волю и силы широких масс, выступающих в защиту собственных требований, подняла их дух, заставила их выйти за рамки отдельных мелких повседневных задач и обратить свои взоры на великую основную цель их героической борьбы. И в результате всего этого она пробудила и прояснила в сознании мирового пролетариата, затуманенном чадом сражений мировой войны, идею международной солидарности. Она вновь и с огромной силой напомнила людям лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Революция, свершившаяся осенью в России, и само существование и деятельность Советской республики являются решающим фактором в процессе осознания своих сил, в процессе самоутверждения пролетариата. Среди ужасов и хаоса мировой войны этот процесс, наконец, начал развиваться. Священный революционный огонь, пылающий в Советской России, вновь зажег боевой дух людей труда.

В огне революционных боев нашего времени мы приветствуем своих русских друзей, приветствуем Советскую Россию и надеемся, что и у нас будет совершено то же самое. Новый социалистический Интернационал, союз революционной борьбы и революционного действия, должен одержать победу над всемирным капитализмом, душителем свободы.

Беседа с Лениным о женском вопросе

(Из книги К. Цеткин «Воспоминания о Ленине», 1925 г.)

…Товарищ Ленин неоднократно говорил со мной о женском вопросе. Он, очевидно, придавал женскому движению очень большое значение, как такой существенной составной части движения масс, которая может при известных условиях стать решающей его частью. Само собой разумеется, полное социальное равноправие женщины было для него основой, совершенно бесспорной для коммуниста.

Первая наша продолжительная беседа на эту тему происходила осенью 1920 г, в большом кабинете Ленина в Кремле.

Ленин сидел за своим покрытым бумагами и книгами письменным столом, который свидетельствовал о занятиях и работе, но без «гениального беспорядка».

«Мы, безусловно, должны создать мощное международное женское движение на ясной, определенной теоретической основе, – начал он, поздоровавшись, нашу беседу, – Без марксистской теории не может быть хорошей практики, это ясно. Нам, коммунистам, необходима и в этом вопросе величайшая принципиальная чистота. Мы должны резко отграничиться от всех остальных партий. Правда, нашему II Международному конгрессу, к сожалению, не удалось обсудить женский вопрос. Он поставил вопрос, но не успел занять какую-либо определенную позицию. Дело застряло в комиссии. Она должна выработать резолюцию, тезисы, твердую линию. Но до сих пор ее работы мало подвинулись. Вы должны помочь ей в этом».

Я уже слыхала от других то, что сообщал мне теперь Ленин, и выразила свое изумление по этому поводу. Я была полна энтузиазма от всего, совершенного русскими женщинами во время революции, от всего того, что они и сейчас делают для ее защиты и дальнейшего развития. Что же касается положения и деятельности товарищей-женщин в партии большевиков, то мне казалось, что здесь партия является прямо-таки образцовой. Она одна дает международному коммунистическому женскому движению ценные, обученные и испытанные силы, служа одновременно и великим историческим примером.

– Это верно. Это очень хорошо, – заметил Ленин с легкой улыбкой. – В Петрограде, здесь в Москве, в городах и в промышленных центрах, расположенных в отдаленных от них местах, пролетарки держались во время революции великолепно. Без них мы не победили бы. Или едва ли победили бы. Вот мое мнение. Какую храбрость они проявили, как храбры они и сейчас! Представьте себе страдания и лишения, которые они выносят. И они держатся, держатся потому, что хотят отстоять Советы, потому что хотят свободы и коммунизма. Да, наши работницы великолепны, они классовые бойцы. Они заслуживают восхищения и любви. Вообще нужно признаться, что даже «кадетские» дамы в Петрограде во время борьбы против нас проявили больше храбрости, чем юнкера.

Это правда: у нас в партии есть надежные, умные и неутомимо деятельные коммунистки. Они могли бы занять ответственные посты в Советах, в исполкомах, в наркоматах, в учреждениях. Многие из них работают днем и ночью либо в партии, либо среди пролетарской и крестьянской массы, либо в Красной армии. Это для нас очень ценно. И это важно для женщин во всем мире, свидетельствуя о способностях женщин, о высокой ценности, которую имеет их работа для общества. Первая пролетарская диктатура по-настоящему пробивает дорогу к полному общественному равноправию женщин. Она искореняет больше предрассудков, чем кипы литературы о женском равноправии. Однако, несмотря на все это, у нас еще нет международного коммунистического женского движения, а мы должны добиться его во что бы то ни стало. Мы должны немедленно приступить к его созданию. Без такого движения работа нашего Интернационала и его партий не полна и никогда не будет полной. А наша революционная работа должна выполняться целиком. Расскажите, как обстоит дело с коммунистической работой за границей.

* * *

Я стала рассказывать все, о чем могла иметь сведения при тогдашней слабой и нерегулярной связи между партиями, примкнувшими к Коминтерну. Ленин внимательно слушал, слегка наклонившись вперед, без признаков скуки, нетерпения или усталости, следя с напряженным интересом даже за второстепенными подробностями. Я не знаю никого, кто умел бы лучше слушать, чем он, быстрее все это приводить в порядок, устанавливая общую связь. Это видно было по тем коротким, всегда очень точным вопросам, которые он время от времени вставлял в мой рассказ, и по тому, как он позже возвращался к той или иной подробности разговора, Ленин сделал несколько коротких заметок.

Понятно, особенно подробно я говорила о положении вещей в Германии. Я рассказала ему, что Роза придавала большое значение вовлечению в революционную борьбу самых широких масс женщин. Когда была основана Коммунистическая партия, Роза настаивала на издании газеты, посвященной женскому движению. Когда Лео Иогихес обсуждал со мной план работы партии, во время своего последнего свидания со мной, за полтора суток до того, как его убили, и давал мне различные задания, то в их числе был и план организационной работы среди женщин-работниц. На первой же своей нелегальной конференции партия занялась этим вопросом. Выдвинувшиеся в довоенное и военное время обученные и опытные агитаторши и руководительницы почти все без исключения остались в социал-демократических партиях обоих оттенков и удерживали под своим влиянием волнующиеся массы работниц. Однако и среди женщин уже образовалось небольшое ядро энергичных, самоотверженных товарищей, которые принимали участие во всей работе и борьбе нашей партии. Партия же сама уже организовала планомерную деятельность среди работниц. Конечно, все это только начало, но все же начало хорошее.

– Недурно, совсем недурно, – сказал Ленин. – Энергия, самоотверженность и воодушевление коммунисток, их храбрость и разум в период нелегальщины или полулегальщины открывают хорошую перспективу развития работы. В росте партии и ее мощи охват масс и организация выступлений ценные моменты. Но как обстоит дело в этом вопросе с ясным пониманием его основ и обучением этому товарищей? Ведь это имеет решающее значение для работы в массах. Я сейчас не могу припомнить, кто это сказал: «для того, чтобы совершать великие дела, нужно воодушевление». Нам и трудящимся всего мира предстоит совершить еще действительно великие дела. Итак, что воодушевляет ваших товарищей, пролетарских женщин в Германии? Как обстоит дело с их пролетарским классовым сознанием? Сосредоточены ли их интересы, их активность на политических требованиях момента? На чем сконцентрированы их мысли?

Клара Цеткин и Роза Люксембург по дороге к месту проведения конференции в Магдебурге. Сентябрь, 1910 г.

Я слыхал по этому поводу от русских и немецких товарищей странные вещи. Это я должен рассказать. Мне говорили, что одна талантливая коммунистка издает в Гамбурге газету для проституток и стремится организовать их для революционной борьбы. Роза, как коммунистка, действовала и чувствовала по-человечески, когда она в одной статье вступилась за проститутку, которую какое-то нарушение полицейских правил, связанных с ее печальным ремеслом, привело в тюрьму.

Они достойны сожаления, эти двойные жертвы буржуазного общества. Во-первых, жертвы его проклятой системы собственности, а затем еще и проклятого нравственного лицемерия. Это ясно. Только грубый, близорукий человек может забывать об этом. Но одно дело понимать это, и совсем другое, как бы это выразить, организовывать проституток как особый революционный боевой отряд и издавать для них профессиональный орган. Разве в Германии больше нет промышленных работниц, которых нужно организовывать, для которых должна существовать газета, которых необходимо привлечь к вашей борьбе? Здесь дело идет о болезненном уклоне. Мне это сильно напоминает литературную моду, придававшую всякой проститутке образ сладенькой мадонны. Правда, корень и там был здоровый: социальное сочувствие, возмущение против нравственного лицемерия почтенной буржуазии. Но здоровое начало подверглось буржуазному разъеданию и выродилось. Вообще проституция и у нас здесь поставит еще перед нами много трудных задач. Возвратить проститутку к производительному труду, найти ей место в общественном хозяйстве – вот к чему сводится дело. Но при теперешнем состоянии нашего хозяйства и совокупности наличных условий провести это трудно и сложно.

Вот вам кусок женского вопроса, который после завоевания пролетариатом государственной власти стоит перед нами во всей своей широте и требует разрешения. Нам в Советской России он причинит еще много хлопот.

Но вернемся к вашему частному случаю в Германии. Партия ни в коем случае не должна спокойно смотреть на такие беспорядочные поступки своих членов. Это создает путаницу и раздробляет силы. А вы сами, что вы сделали, чтобы помешать этому?

* * *

Раньше, чем я успела ответить, Ленин продолжал:

– Список ваших грехов, Клара, еще не окончен. Мне говорили, что на вечерах чтения и дискуссий с работницами разбираются преимущественно вопросы пола и брака. Это будто бы предмет главного внимания политического преподавания и просветительной работы. Я ушам своим не верил, когда услыхал это. Первое государство Пролетарской диктатуры борется с контрреволюционерами всего мира. Положение в самой Германии требует величайшей сплоченности всех пролетарских революционных сил для отпора все более напирающей контрреволюции. А активные коммунистки в это время разбирают вопросы пола и вопрос о формах брака в настоящем, прошлом и будущем! Они считают своим важнейшим долгом просвещать работницу в этой области.

Говорят, что наибольшим распространением пользуется брошюра одной венской коммунистки о половом вопросе. Какая ерунда эта книжка! То, что в ней есть правильного, рабочие уже давно читали у Бебеля. Только не в форме скучной дубовой схемы, как в брошюре, а в форме захватывающей агитации, полной нападок на буржуазное общество. Упоминание в брошюре гипотез Фрейда придает ей как будто «научный» вид, но все это кустарная пачкотня. Теория Фрейда сейчас тоже своего рода модная причуда. Я отношусь с недоверием к теориям пола, излагаемым в статьях, отчетах, брошюрах и т. п., короче, в той специфической литературе, которая пышно расцвела на навозной почве буржуазного общества. Я не доверяю тем, кто постоянно и упорно поглощен вопросами пола, как индийский факир созерцанием своего пупа. Мне кажется, что это изобилие теорий пола, которые большей частью являются гипотезами, притом часто произвольными, вытекает из личных потребностей. Именно из стремления оправдать перед буржуазной моралью собственную ненормальную или чрезмерную половую жизнь и выпросить терпимость к себе. Это замаскированное уважение к буржуазной морали мне так же противно, как и любовное копание в вопросах пола. Как бы бунтарски и революционно это занятие ни стремилось проявить себя, оно все же в конце концов вполне буржуазно. Это особенно излюбленное занятие интеллигентов и близко к ним стоящих слоев. В партии, среди классово-сознательного, борющегося пролетариата для него нет места.

Я бросила здесь замечание о том, что вопросы пола и брака при господстве частной собственности и буржуазного порядка вызывают назревание многообразных задач, конфликтов и страданий для женщин всех общественных классов и слоев. Война и ее последствия необычайно обострили для женщин конфликты и страдания, существовавшие раньше как раз в области отношений полов. Скрытые раньше для женщин проблемы обнажились. К этому присоединяется еще атмосфера начавшейся революции. Мир старых чувств и мыслей трещит по швам. Прежние социальные связи слабеют и рвутся. Проступают зачатки новых, еще не оформившихся идеологических предпосылок для отношения человека к человеку. Интерес к этим вопросам объясняется потребностью в уяснении положения, потребностью в новой ориентировке. В этом сказывается также и реакция против извращений и обмана буржуазного общества. Видоизменения форм брака и семьи в ходе истории, в их зависимости от экономики – удобное средство для искоренения из ума работниц предрассудка о вечности буржуазного общества. Историко-критическое отношение к нему должно переходить в безоглядное расчленение буржуазного строя, в разоблачение его сущности и вызываемых им последствий, включая и заклеймение лживой половой морали. Все дороги ведут в Рим. Всякий марксистский анализ касательно важной части идеологической надстройки общества, выдающегося социального явления должен приводить к анализу буржуазного строя и его базы – частной собственности; и всякий такой анализ должен приводить к выводу, что «Карфаген должен быть разрушен».

* * *

Ленин, улыбаясь, кивал.

– Вот как! Вы, точно адвокат, защищаете своих товарищей и свою партию! Конечно, то, что вы говорите, справедливо. Но для совершенной в Германии ошибки это в лучшем случае может служить извинением, но не оправданием. Ошибка была и остается ошибкой. Можете ли вы мне дать серьезное заверение, что во время чтения и дискуссий вопросы пола и брака рассматриваются с точки зрения выдержанного, жизненного исторического материализма? Ведь это предполагает многостороннее глубокое знание, отчетливейшее марксистское овладевание огромнейшим материалом. Где у вас для этого сейчас силы? Если бы они были налицо, то не могло бы случиться, что брошюра, вроде упомянутой, использовалась бы в качестве учебного материала на вечерах чтения и дискуссий. Эту брошюру рекомендуют и распространяют, вместо того чтобы ее критиковать.

К чему же приводит в конце концов это неудовлетворительное, немарксистское обсуждение вопроса? К тому, что вопросы пола и брака не воспринимаются как части главного социального вопроса. Наоборот, большой общественный вопрос начинает сам казаться частью, придатком проблемы пола. Самое главное отступает на задний план как второстепенное. Это не только вредит ясности в этом вопросе, это вообще затемняет мышление, затемняет классовое сознание работниц.

Кроме того, еще одно не лишнее замечание. Еще мудрец Соломон говорил, что всему свое время. Скажите, пожалуйста, время ли сейчас по целым месяцам занимать работниц тем, как любят и любимы, как ухаживают и принимают ухаживания. И конечно, в прошлом, настоящем, будущем и у различных народов. И это затем гордо именуют историческим материализмом. Сейчас все мысли работниц должны быть направлены на пролетарскую революцию. Она создаст основу также и для действительного обновления условий брака и отношений между полами. Но сейчас, право, на первый план выступают иные проблемы, чем формы брака у австралийских негров и внутрисемейные браки в Древнем мире. В порядок дня германского пролетария история ставит по-прежнему вопрос о Советах, о Версальском мире и его влиянии на жизнь женских масс, о безработице, падающей заработной плате, налогах и многом другом. Короче, я остаюсь при своем мнении, что этот способ политического и социального просвещения работниц не верен, совершенно не верен. Как вы могли молчать? Вы должны были выставить против этого свой авторитет.

В.И. Ленин и К. Цеткин. Почтовая марка ГДР

Я объяснила своему горячему другу, что не упускала случая критиковать, возражать руководящим товарищам-женщинам и выступать в отдельных местах. Но ведь ему известно нет пророка в своем отечестве и среди своей родни. Своей критикой я навлекла на себя подозрение в том, что «во мне еще сильны пережитки социал-демократической позиции и старомодного мещанства». Однако в конце концов критика не осталась напрасной. Вопросы пола и брака больше не являются центральными в кружках и на вечерах дискуссий.

Ленин продолжал развивать нить своей мысли.

– Знаю, знаю, – сказал он, – меня тоже в связи с этим достаточно подозревают в филистерстве. Но я к этому отношусь спокойно. Желторотые птенцы, едва вылупившиеся из яйца буржуазных воззрений, всегда ужасно умны. Нам приходится с этим мириться, не исправляясь. Юношеское движение тоже болеет современной постановкой вопросов пола и чрезмерным увлечением ими.

Ленин сделал ироническое ударение на слове «современной», в то же время как будто отмахиваясь от него.

* * *

– Как мне сообщили, вопросы пола также излюбленный предмет изучения в ваших юношеских организациях, – продолжал Ленин. – Говорят, что едва хватает докладчиков по этому вопросу. Это безобразие особенно вредно для юношеского движения, особенно опасно. Оно очень легко может способствовать чрезмерному возбуждению и подогреванию половой жизни у отдельных лиц и повести к расточению здоровья и силы юности. Вы должны бороться и против этого явления. У женского и юношеского движения ведь не мало точек соприкосновения. Наши товарищи-коммунистки должны всюду вести планомерную, совместную с молодежью, работу. Это возвышает и переносит их из мира индивидуального материнства в мир материнства социального. Необходимо содействовать всякому пробуждению социальной жизни и деятельности женщин, чтобы они могли преодолеть узость своей мещанской, индивидуалистической домашней и семейной психологии. Но это между прочим.

У нас тоже значительная часть молодежи усердно занимается «ревизией буржуазного понимания и морали» в вопросах пола. И, должен добавить, значительная часть нашей Лучшей, действительно многообещающей молодежи. Дело обстоит так, как вы только что указывали, В атмосфере последствий войны и начавшейся революции старые идеологические ценности рушатся, теряя свою сдерживающую силу. Новые ценности выкристаллизовываются медленно, с борьбой. Взгляды на отношения человека к человеку, на отношения мужчины к женщине революционизируются, революционизируются и чувства и мысли. Между правом личности и правом коллектива, а значит, и обязанностями личности проводятся новые разграничения. Это медленный и часто очень болезненный процесс исчезновения и зарождения. Все это касается и области половых отношений, брака, семьи. Распад, гниение, грязь буржуазного брака с его трудной расторжимостью, свободой для мужа и рабством для жены, гнусная лживость половой морали и отношений наполняют лучших людей чувством глубокого отвращения.

Гнет законов буржуазного государства о браке и семье отягчает зло и обостряет конфликты. Это гнет «священной частной собственности». Она освящает продажность, низость, грязь. Условный обман «порядочного» буржуазного общества довершает остальное. Люди восстают против господствующей мерзости и извращения. И в эту эпоху, когда рушатся могущественные государства, когда разрываются старые отношения господства, когда начинает гибнуть целый общественный мир, в эту эпоху чувствования отдельного человека быстро видоизменяются. Подхлестывающая жажда разнообразия в наслаждениях легко приобретает безудержную силу. Формы брака и общения полов в буржуазном смысле уже не дают удовлетворения. В области брака и половых отношений близится революция, созвучная пролетарской революции. Понятно, поставленное этим на очередь чрезвычайно запутанное сплетение вопросов глубоко занимает как женщин, так и молодежь. И те и другие особенно сильно страдают от нынешней неурядицы в области половых отношений. Молодежь восстает против этого со свойственной ее возрасту бурностью. Это понятно. Ничего не могло бы быть более ложного, чем начать проповедовать молодежи монашеский аскетизм и святость грязной буржуазной морали. Однако вряд ли хорошо то, что в эти годы вопросы пола, усиленно выдвигаемые естественными причинами, становятся центральными в психике молодежи. Последствия бывают прямо роковыми.

Изменившееся отношение молодежи к вопросам половой жизни, конечно, «принципиально» и опирается будто бы на теорию. Многие называют свою позицию «революционной» и «коммунистической». Они искренне думают, что это так. Мне, старику, это не импонирует. Хотя я меньше всего мрачный аскет, но мне так называемая «новая половая жизнь» молодежи а часто и взрослых довольно часто кажется чисто буржуазной, кажется разновидностью доброго буржуазного дома терпимости. Все это не имеет ничего общего со свободой любви, как мы, коммунисты, ее понимаем. Вы, конечно, знаете знаменитую теорию о том, что будто бы в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан воды. От этой теории «стакана воды» наша молодежь взбесилась, прямо взбесилась. Эта теория стала злым роком многих юношей и девушек. Приверженцы ее утверждают, что теория эта марксистская. Спасибо за такой «марксизм», который все явления и изменения в идеологической надстройке общества выводит непосредственно, прямолинейно и без остатка исключительно только из экономического базиса. Дело обстоит совсем не так уж просто. Некий Фридрих Энгельс уже давно установил эту истину, касающуюся исторического материализма.

Я считаю знаменитую теорию «стакана воды» совершенно не марксистской и сверх того противообщественной. В половой жизни проявляется не только данное природой, но и привнесенное культурой, будь оно возвышенно или низко. Энгельс в «Происхождении семьи» указал на то, как важно, чтобы половая любовь развилась и утончилась. Отношения между полами не являются просто выражением игры между общественной экономикой и физической потребностью. Было бы не марксизмом, а рационализмом стремиться свести непосредственно к экономическому базису общества изменение этих отношений самих по себе, выделенных из общей связи их со всей идеологией. Конечно, жажда требует удовлетворения. Но разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи? Или даже из стакана, край которого захватан десятками губ? Но важнее всего общественная сторона. Питье воды дело действительно индивидуальное. Но в любви участвуют двое, и возникает третья, новая жизнь. Здесь кроется общественный интерес, возникает долг по отношению к коллективу.

Как коммунист, я не питаю ни малейшей симпатии к теории «стакана воды», хотя бы на ней и красовалась этикетка «освобожденная любовь». Вдобавок она и не нова, и не коммунистична. Вы, вероятно, помните, что эта теория проповедовалась в изящной литературе примерно в середине прошлого века как «эмансипация сердца». В буржуазной практике она обратилась в эмансипацию тела. Проповедь в то время была талантливее, чем сейчас; как обстоит дело с практикой, не могу судить.

Не то чтобы я своей критикой хотел проповедовать аскетизм. Мне это и в голову не приходит. Коммунизм должен нести с собой не аскетизм, а жизнерадостность и бодрость, вызванную также и полнотой любовной жизни. Однако, по моему мнению, часто наблюдаемый сейчас избыток половой жизни не приносит с собой жизнерадостности и бодрости, а, наоборот, уменьшает их. Во время революции это скверно, совсем скверно.

Молодежи особенно нужны жизнерадостность и бодрость. Здоровый спорт, гимнастика, плавание, экскурсии, физические упражнения всякого рода, разносторонность духовных интересов, учение, разбор, исследование, и все это по возможности совместно! Все это дает молодежи больше, чем вечные доклады и дискуссии по вопросам пола и так называемого «использования жизни». В здоровом теле здоровый дух! Не монах, не дон Жуан, но и не германский филистер как нечто среднее. Вы ведь знаете молодого товарища XYZ? Прекрасный, высокоодаренный юноша! Боюсь, что, несмотря на все, из него ничего путного не выйдет. Он мечется и бросается из одной любовной истории в другую. Это не годится ни для политической борьбы, ни для революции. Я не поручусь также за надежность и стойкость в борьбе тех женщин, у которых личный роман переплетается с политикой, и за мужчин, которые бегают за всякой юбкой и дают себя опутать каждой молодой бабенке. Нет, нет, это не вяжется с революцией!

* * *

Ленин вскочил, ударив рукой по столу, и сделал несколько шагов по комнате.

– Революция требует от масс, от личности сосредоточения, напряжения сил. Она не терпит оргиастических состояний, вроде тех, которые обычны для декадентских героев и героинь Д'Аннунцио. Несдержанность в половой жизни буржуазна: она признак разложения. Пролетариат – восходящий класс. Он не нуждается в опьянении, которое оглушало бы его или возбуждало. Ему не нужно ни опьянения половой несдержанностью, ни опьянения алкоголем. Он не смеет и не хочет забыть о гнусности, грязи и варварстве капитализма. Он черпает сильнейшие побуждения к борьбе в положении своего класса, в коммунистическом идеале. Ему нужна ясность, ясность и еще раз ясность. Поэтому, повторяю, не должно быть никакой слабости, никакого расточения и уничтожения сил. Самообладание, самодисциплина не рабство; они необходимы и в любви. Но простите, Клара, Я далеко отклонился от исходной точки нашего разговора. Отчего вы меня не призвали к порядку? Тревога меня заставила заговориться. Будущее нашей молодежи меня глубоко волнует. Она часть революции. И если вредные явления буржуазного общества начинают распространяться и на мир революции, как широко разветвляющиеся корни некоторых сорных растений, то лучше выступить против этого заблаговременно. Затронутые вопросы к тому же тоже составляют часть женской проблемы…

Агитационный советский плакат

Ленин говорил очень оживленно и убедительно. Я чувствовала, что каждое его слово идет у него из глубины души; выражение его лица подтверждало это. Иногда энергичное движение руки подчеркивало мысль. Я поражалась, как Ленин наряду с важнейшими политическими вопросами обращает так много внимания на единичные явления и анализирует их. И не только явления в Советской России, но еще и в капиталистических государствах. Как великолепный марксист, он воспринимал единичное, где бы и в какой форме оно ни проявилось, в его связи с большим, с целым, оценивая его значение для этого целого. Его воля, его жизненная цель были направлены целиком, непоколебимо, как непреодолимая сила природы, на одно – на ускорение революции как дела масс. Он оценивал все сообразно тому влиянию, которое оно может оказать на сознательные боевые силы революции, как национальные, так и интернациональные, так как перед его глазами, при полном учете исторически данных особенностей в отдельных странах и различий этапов их развития, всегда стояла единая, нераздельная мировая пролетарская революция.

«Как я жалею, товарищ Ленин, – воскликнула я, – что ваши слова не слыхали сотни, тысячи людей. Вы ведь знаете, меня вам не нужно убеждать. Но как было бы важно, чтобы ваше мнение услыхали и друзья, и враги!»

Ленин добродушно усмехнулся.

– Может быть я когда-нибудь скажу речь или напишу о затронутых вопросах. Позже, не сейчас. Сейчас все время и все силы должны быть сконцентрированы на другом. Есть более важные, более тяжелые заботы. Борьба за сохранение и укрепление Советской власти еще далеко не закончена. Мы должны постараться как можно лучше переварить исход войны с Польшей. На юге еще стоит Врангель. Правда, у меня есть твердая уверенность, что мы с ним справимся. Это заставит призадуматься английских и французских империалистов и их маленьких вассалов. Но у нас впереди еще самая трудная часть нашей задачи – восстановление. В процессе его станут значительными и вопросы отношения полов, вопросы брака и семьи. А пока вы должны бороться, когда и где понадобится. Вы не должны допускать, чтобы эти вопросы трактовались не по-марксистски и создавали почву для дезорганизующих уклонов и извращений. Вот, наконец, я подошел к вашей работе.

* * *

Ленин взглянул на часы.

– Время, которым я располагаю, – сказал он, – уже наполовину истекло. Я заболтался. Вы должны написать руководящие тезисы о коммунистической работе среди женщин. Я знаю ваш принципиальный подход и практический опыт. Поэтому наш разговор об этой работе будет коротким. Итак, принимайтесь за дело. Как вы себе представляете эти тезисы?

Я сжато поделилась с ним своими мыслями. Ленин несколько раз одобрительно кивал, не прерывая меня. Окончив, я посмотрела на него вопросительно.

– Правильно, – сказал он. – Было бы также хорошо, если б вы сделали об этом доклад на собрании ответственных партийных работниц и продискутировали вопрос. Жаль, очень жаль, что т. Инессы здесь нет. Она больна и уехала на Кавказ. После обсуждения напишите тезисы. Комиссия их рассмотрит, а исполком решит окончательно. Я выскажусь только по нескольким главным пунктам, по которым вполне разделяю вашу позицию. Они кажутся мне важными также и для нашей текущей агитационной и пропагандистской работы, поскольку мы хотим подготовить успешные выступления и победоносные бои.

Тезисы должны резко подчеркивать, что истинное освобождение женщин возможно только через коммунизм. Нужно основательно разобрать вопрос о нерасторжимой связи между положением женщины как человека и члена общества и частной собственностью на орудия производства. Этим мы надежно отгородимся от буржуазного движения за «эмансипацию женщин». Это также кладет основание к рассмотрению женского вопроса как части социального, рабочего вопроса и таким образом позволяет прочно связать его с пролетарской классовой борьбой и революцией. Женское коммунистическое движение само должно быть массовым, должно быть частью всеобщего массового движения, не только движения пролетариев, но всех эксплуатируемых и угнетенных, всех жертв капитализма. В этом заключается значение венского движения для классовой борьбы пролетариата и его исторической творческой задачи: создания коммунистического общества. Мы можем по праву гордиться тем, что цвет женщин-революционерок находится в нашей партии, в Коминтерне. Но это еще не имеет решающего значения. Мы должны привлечь миллионы трудящихся женщин в городе и деревне к участию в нашей борьбе, и особенно к делу коммунистического переустройства общества. Без женщин не может быть настоящего массового движения.

Из нашего идеологического понимания вытекают и организационные меры. Никаких отдельных организаций коммунисток! Коммунистка такой же член партии, как и коммунист, с теми же обязанностями и правами. В этом не может быть никаких расхождений. Однако мы не должны закрывать глаза на факты. Партия должна иметь органы, рабочие группы, комиссии, комитеты, отделы или как там они будут называться, специальная задача которых – будить широкие массы женщин, связывать их с партией и удерживать под ее влиянием. Для этого, конечно, необходимо, чтобы мы вели в полной мере систематическую работу среди этих женских масс. Мы должны обучать выведенных из пассивности женщин, вербовать и вооружать их для пролетарской классовой борьбы под руководством Коммунистической партии. Я имею при этом в виду не только пролетарок, работающих на фабрике или стоящих у домашней плиты. Я помню при этом и о крестьянках, о женщинах различных слоев мелкой буржуазии. Они все тоже жертвы капитализма и со времени войны они ими стали больше чем когда-либо. Аполитичная, необщественная, отсталая психика этих женских масс, замкнутость их круга деятельности, весь склад их жизни вот факты. Было бы бессмысленно не обращать на это внимания, совершенно бессмысленно. Нам нужны свои органы для работы среди них, нужны особые методы агитации и организационные формы. Это не буржуазная защита «прав женщины», это практическая революционная целесообразность.

* * *

Я сказала Ленину, что его рассуждения для меня ценная поддержка. Многие товарищи, очень хорошие товарищи, решительнейшим образом боролись против того, чтобы партия создавала особые органы для планомерной работы среди широких женских масс. Они объявляли эго возвратом к социал-демократическим традициям, к пресловутой «эмансипации женщины». Они доказывали, что коммунистические партии, раз они принципиально и полностью признают равноправие женщин, должны вести работу среди трудящихся масс без каких-либо разделений. Подход к женщинам должен быть тот же, что и к мужчинам. Всякая попытка принять во внимание в отношении агитации или организации обстоятельства, отмеченные Лениным, клеймится защитниками противоположных воззрений как оппортунизм, как предательство и отказ от принципа.

– Это не ново и совсем не доказательно, – возразил Ленин. – Не давайте ввести себя в заблуждение. Почему у нас нигде, даже в Советской России, нет в партии такого же количества женщин, как мужчин? Почему число профессионально организованных работниц так мало? Эти факты заставляют задуматься. Отрицание необходимости особых органов для нашей работы среди широких женских масс – одно из проявлений весьма принципиальной и высокорадикальной позиции наших «дорогих друзей» из Коммунистической рабочей партии. По-ихнему, должна существовать только одна форма организации: рабочий союз. Я это знаю. Ссылка на принцип всплывает во многих революционно настроенных, но путаных головах, «коль скоро недочет в понятиях случится», т. е. когда разум отказывается воспринимать трезвые факты, на которые должно быть обращено внимание. Как справляются такие хранители «чистоты принципа» с исторически навязанными нам необходимостями в нашей революционной политике? Все эти рассуждения рассыпаются в прах перед неумолимой необходимостью: мы не можем осуществлять пролетарскую диктатуру без миллионов женщин, мы не можем без них вести коммунистическое строительство. Мы должны искать к ним дорогу, должны многое изучить, многое перепробовать, чтобы найти ее.

Клара Цеткин и Надежда Крупская

– Поэтому вполне правильно, что мы выдвигаем требования в пользу женщин. Это не программа-минимум, не программа реформ в социал-демократическом духе, в духе II Интернационала. Это не признание того, что мы верим в вечность или хотя бы в продолжительное существование буржуазии и ее государства. Это также и не попытка успокоить женские массы реформами и отвлечь их от пути революционной борьбы. Ничего общего с реформистским жульничеством. Наши требования только практически вытекают из факта жгучей нужды и постыдных унижений, которые переносит слабая и бесправная при буржуазном строе женщина. Мы свидетельствуем этим, что знаем эти нужды, чувствуем и угнетение женщины, чувствуем привилегированное положение мужчин и ненавидим, да, ненавидим и хотим устранить все то, что гнетет и мучит работницу, жену рабочего, крестьянку, жену маленького человека и даже, во многих отношениях, и женщину из состоятельного класса. Права и общественные мероприятия, которых мы требуем от буржуазного общества для женщин, служат доказательством того, что мы понимаем положение и интересы женщин и при пролетарской диктатуре примем их во внимание. Конечно, не путем усыпляющих мер опеки. Нет, конечно, нет, но как революционеры, которые призывают женщин, как равноправных, самих работать над перестройкой хозяйства и идеологической надстройки.

* * *

Я заверила Ленина, что разделяю его точку зрения, но она, несомненно, натолкнется па сопротивление. Неуверенные и робкие умы будут отвергать ее как «опасный оппортунизм». Нельзя также отрицать, что и наши теперешние требования для женщин могут быть неправильно поняты и истолкованы.

– Ну, что там! – воскликнул Ленин, несколько раздраженно, – Эта опасность угрожает всему, что мы говорим и делаем. Если мы из страха перед ней будем воздерживаться от целесообразных и необходимых поступков, то можем просто превратиться в индийских столпников. Не шевелиться, только бы не шевелиться, а не то можем кувыркнуться вниз с высоты столпа наших принципов! В нашем случае дело идет не только о том, что мы требуем, но и о том, как мы это делаем. Кажется, я это достаточно ясно подчеркнул. Понятно, что мы не должны в нашей пропаганде молитвенно перебирать четки наших требований для женщин. Нет, в зависимости от наличных условий мы должны бороться то за одни, то за другие требования, бороться, конечно, всегда в связи с общими интересами пролетариата.

Конечно, каждая схватка приводит нас в противоречие с почтенной буржуазной кликой, с ее не менее почтенными реформистскими лакеями. Это заставляет последних или бороться заодно с нами, под нашим руководством, чего они не хотят, или же сбросить с себя личину. Таким образом, борьба резко выделяет нас, выявляет наше коммунистическое лицо. Она вызывает к нам доверие широких женских масс, которые чувствуют себя эксплуатируемыми, порабощенными, задавленными господством мужчин, властью предпринимателя и всем буржуазным обществом в целом. Всеми преданные, покинутые трудящиеся женщины начинают понимать, что они должны бороться вместе с нами. Должны ли мы еще особо заверять друг друга, что борьба за права женщин должна быть связана с основной целью: с завоеванием власти и установлением диктатуры пролетариата? Это в настоящее время есть и остается нашей альфой и омегой. Это ясно, совершенно ясно. Но широчайшие трудящиеся народные женские массы не будут чувствовать неудержимого стремления разделить с нами борьбу за государственную власть, если мы будем всегда трубить только об одном этом требовании, хотя бы даже трубить в иерихонские трубы. Нет, нет! Мы должны политически связать наш призыв также и в сознании женских масс со страданиями, нуждами и желаниями трудящихся женщин. Они должны знать, что для них пролетарская диктатура значит: полное уравнение в правах с мужчиной, как по закону, так и на практике, в семье, государстве и обществе, а также и сокрушение власти буржуазии.

«Советская Россия доказывает это, – воскликнула я, – она послужит нам великим примером!»

* * *

Ленин продолжал.

– Советская Россия выдвигает наши требования для женщин в новом освещении. При диктатуре пролетариата они уже не предмет борьбы между пролетариатом и буржуазией, а служат кирпичами для строительства коммунистического общества. Это показывает женщинам по ту сторону границы решающее значение завоевания власти пролетариатом. Различие между их положением здесь и там должно быть четко проработано, чтобы вы имели женские массы за собой в революционной классовой борьбе пролетариата. Их мобилизация, проведенная с ясным пониманием принципов на твердой организационной основе, вопрос жизни и победы Коммунистической партии. Не будем, однако, обманывать себя. У наших национальных секций все еще нет правильного понимания этого вопроса. Они держатся пассивно, выжидательно перед лицом задачи создания под коммунистическим руководством массового движения трудящихся женщин. Они не понимают, что развертывание такого массового движения и руководство им составляют важнейшую часть всей партийной деятельности, даже половину общепартийной работы. Их признание, при случае, необходимости и ценности мощного, имеющего перед собой ясную цель коммунистического женского движения – платоническое признание на словах, а не постоянная партийная забота и долг.

Агитационную и пропагандистскую деятельность среди женских масс, их пробуждение и революционизирование они рассматривают как нечто второстепенное, как дело, касающееся только коммунисток. Коммунисток упрекают в том, что дело не двигается вперед более быстро и энергично. Это неправильно, в корне неправильно! Настоящий сепаратизм и равноправие женщин a la rebours, как говорят французы, т. е. равноправие женщин навыворот. Что лежит в основе неправильной позиции наших национальных секций? (Я говорю не о Советской России.) В конечном итоге не что иное, как недооценка женщины и ее работы. Именно так. К сожалению, еще по адресу многих наших товарищей можно сказать: «поскребите коммуниста, и вы найдете филистера». Конечно, скрести нужно чувствительное место, его психику в отношении женщины. Существует ли более наглядное доказательство этому, чем то, что мужчины спокойно смотрят, как женщины изнашиваются и в мелкой работе, однообразной, изнуряющей и поглощающей время и силы работе в домашнем хозяйстве; на то, как их кругозор при этом сужается, ум тускнеет, биение сердца становится вялым, воля слабой? Я говорю, конечно, не о буржуазных дамах, которые сваливают все домашние работы, включив уход за детьми, на наемных людей. То, что я говорю, относится к огромному большинству женщин, в том числе и к женам рабочих, даже если эти жены целый день проводят на фабрике и зарабатывают сами.

Очень немногие мужья, даже из пролетариев, думают о том, как сильно они могут облегчить тяготы и заботы жены или даже совсем снять их с нее, если бы захотели помочь в «женской работе». Но нет, ведь это же противно «праву и достоинству мужа». Он требует, чтобы у него был отдых и комфорт. Домашняя жизнь женщины это ежедневное принесение себя в жертву в тысячах ничтожных мелочей. Старое право господства мужа продолжает жить в скрытом виде. Его рабыня объективно мстит ему за это тоже в скрытом виде: отсталость женщины, отсутствие у нее понимания революционных идеалов мужа ослабляет его бодрость и решимость в борьбе. Это есть те крохотные черви, которые незаметно, медленно, но верно подтачивают и грызут. Я знаю жизнь рабочих и не только по книгам. Наша коммунистическая работа среди женских масс, паша политическая работа включает в себя значительный кусок воспитательной работы среди мужчин. Мы должны вытравить старую рабовладельческую точку зрения до последних мельчайших корней ее. И в партии, и в массах. Это относится к нашим политическим задачам так же, как и настоятельно необходимое образование штаба из товарищей мужчин и женщин, получивших основательную теоретическую и практическую подготовку, чтобы проводить и двигать партийную работу среди трудящихся женщин.

* * *

На мой вопрос о современных условиях в Советской России Ленин ответил:

– Правительство пролетарской диктатуры, конечно, в союзе с Коммунистической партией и профсоюзами, прилагает все усилия к тому, чтобы преодолеть отсталые воззрения мужчин и женщин и вырвать таким образом почву из-под старой, некоммунистической психологии. Нужно ли говорить, что проведено полное равноправие мужчины и женщины в законодательстве! Во всех областях заметно искреннее стремление провести это равноправие в жизнь. Мы втягиваем женщин в работу советского хозяйства, управлений, в законодательство и в правительственную работу. Мы открываем им двери всех курсов и учебных заведений, чтобы повысить их профессиональную и социальную подготовку. Мы основываем общественные кухни и столовые, прачечные и починочные мастерские, ясли, детские сады, детские приюты, воспитательные учреждения всякого рода. Короче, мы всерьез проводим требование нашей программы переложить хозяйственные и воспитательные функции индивидуального домашнего хозяйства на общество. Этим путем женщина освобождается от старого домашнего рабства и всякой зависимости от мужа. Ей предоставляется полная возможность деятельности в обществе в соответствии с ее способностями и наклонностями. Детям же предоставляются более благоприятные условия для их развития, чем те, что ждали бы их дома. У нас самое передовое в свете законодательство по охране женского труда. Уполномоченные организованных рабочих проводят его в жизнь. Мы устраиваем родильные приюты, дома для матерей и младенцев, организуем консультации для матерей, курсы по уходу за грудными и малолетними детьми, выставки по охране материнства и младенчества и тому подобное. Мы прилагаем самые серьезные усилия, чтобы удовлетворить нужды необеспеченных, безработных женщин.

Выступление Клары Цеткин на пионерской линейке в Артеке. 1925 г.

Мы отлично знаем, что всего этого еще мало по сравнению с потребностями трудящихся женских масс, что это еще совершенно недостаточно для действительного освобождения их. И все же это гигантский шаг вперед по сравнению с тем, что было в царской, капиталистической России. Это даже много по сравнению с тем, что делается там, где капитализм еще неограниченно господствует. Это хорошее начало. Направление взято верное, и мы будем последовательно, со всей нашей энергией развивать его дальше Вы, за границей, можете быть в этом уверены. С каждым днем существования Советского государства становится все яснее, что мы без миллионов женщин не продвинемся вперед. Представьте себе, что это значит в стране, где добрых 80 % населения – крестьяне. Мелкое крестьянское хозяйство означает индивидуальное домашнее хозяйство и прикрепление к нему женщины. Вам в этом отношении будет куда лучше и легче, чем нам, конечно, при условии, что наши пролетарские массы осознают свою объективную историческую зрелость для захвата власти, для революции. Не будем отчаиваться. Наши силы растут вместе с трудностями. Практическая необходимость натолкнет нас на новые пути и в отношении раскрепощения женских масс. В соединении с Советским государством товарищеская солидарность совершит великие дела. Конечно, товарищеская солидарность в коммунистическом, а не в буржуазном смысле, в котором ее проповедуют реформисты, революционный энтузиазм которых выдохся, как дешевый уксус. Рука об руку с товарищеской солидарностью должна идти и личная инициатива, которая переходит и коллективную деятельность и сливается с ней. При пролетарской диктатуре освобождение женщин путем осуществления коммунизма будет иметь место и в деревне. В этом отношении я жду самого лучшего от электрификации нашей промышленности и сельского хозяйства. Это грандиозное дело! Трудности его проведения велики, чудовищно велики. Для их преодоления необходимо развязать и воспитать могущественные силы масс. Миллионы женщин должны участвовать в этом.

В течение последних десяти минут два раза постучались, но Ленин продолжал говорить. Теперь он открыл дверь и крикнул:

– Сейчас иду! – повернувшись ко мне, он добавил, улыбаясь: – Знаете, Клара, я воспользуюсь тем, что беседовал с женщиной, и в оправдание своего опоздания, конечно, сошлюсь на всем известную женскую разговорчивость. Хотя в действительности на этот раз много разговаривал мужчина, а не женщина. Вообще же я должен засвидетельствовать, что вы действительно умеете серьезно слушать. Может быть, как раз это и заставило меня так много говорить.

Делая это шутливое замечание, Ленин помог мне надеть пальто.

– Вы должны одеваться теплее, – заметил он заботливо, – Москва не Штутгарт. За вами нужно присмотреть. Не простудитесь. До свидания.

Он крепко пожал мне руку.

* * *

Следующая моя беседа с Лениным о женском движении состоялась приблизительно недели две спустя. Ленин пришел ко мне. Как и всегда почти, посещение его было неожиданным, импровизированным и произошло во время перерыва в гигантской работе, которую вел вождь победоносной революции. Ленин выглядел очень усталым и озабоченным. Врангель еще не был решительно разбит, а вопрос о снабжении больших городов продовольствием стоял перед Советским правительством, как неумолимый сфинкс.

Ленин спросил, как обстоит дело с тезисами. Я сообщила ему, что было заседание большой комиссии, в котором приняли участие и высказались все находящиеся сейчас в Москве видные коммунистки. Тезисы готовы и должны теперь подвергнуться обсуждению в малой комиссии, Ленин указал, что следует стремиться к тому, чтобы III Всемирный конгресс рассмотрел вопрос с должной основательностью. Один этот факт победит предрассудки многих товарищей. Вообще же в первую очередь за это должны взяться коммунистки, и притом взяться основательно.

– Не щебетать, как добрые тетушки, а говорить громко, как борцы, говорить ясно, – воскликнул Ленин оживленно, – Конгресс – это не салон, в котором дамы должны блистать очарованием, как это говорится в романах. Конгресс – арена борьбы, на которой мы сражаемся за знание, нужное для революционного действия. Докажите, что вы можете бороться. Конечно, в первую голову против врагов, но также и внутри партии, когда понадобится. Дело идет ведь о широких массах женщин. Наша русская партия будет выступать за все предложения и меры, которые помогут завоевать эти массы. Если женщины не будут с нами, то контрреволюционерам может удаться повести их против нас. Мы должны всегда об этом помнить.

«Женские массы должны стать нашими, хотя бы они были прикованы цепями к небу», – подхватила я мысль Ленина. – Здесь, в центре революции с его кипящей жизнью, частым и сильным биением пульса, у меня зародился план большого международного выступления трудящихся женских масс. Особенный толчок к этому дали мне ваши большие беспартийные женские конференции и съезды. Мы должны были бы попытаться превратить их из национальных в международные. Несомненным фактом является то, что мировая война и вызванные ею последствия глубоко потрясли широчайшие женские массы различных социальных классов и слоев. В них началось брожение, они пришли в движение. Горькие заботы об обеспечении своего существования и наполнения его содержанием ставят перед ними вопросы, о которых большинство из них едва подозревало, и только меньшинство хорошо осознало их. Буржуазное общество не в состоянии дать на них удовлетворительный ответ. Его может дать только коммунизм. Мы должны заставить широчайшие женские массы капиталистических стран осознать это и для этого созвать беспартийный международный женский конгресс».

Ленин ответил не сразу. Со взглядом, как бы обращенным внутрь, крепко сжав губы и несколько выпятив нижнюю, он размышлял.

– Да, – сказал он затем, – мы должны это сделать. План хорош. Но хороший, даже превосходнейший план ничего не стоит, если он не будет хорошо выполнен. Подумали ли вы уже о его выполнении? Как вы его себе представляете?

* * *

Я подробно изложила Ленину свои соображения по этому поводу. Сначала должен быть образован, в непрерывном тесном контакте с нашими национальными секциями, комитет из коммунисток различных стран для подготовки, проведения и использования конгресса. Начнет ли этот комитет немедленно официально и открыто работать – вот вопрос, который нужно взвесить с точки зрения целесообразности. Во всяком случае, первая задача членов комитета – войти в отдельных странах в контакт с руководительницами профессионально организованных работниц пролетарского политического женского движения, с буржуазными женскими организациями всех родов и направлений, наконец, с выдающимися женщинами-врачами, учительницами, писательницами и т. п. и образовать национальную беспартийную подготовительную комиссию. Из членов этих национальных комитетов должен быть образован международный комитет, который и подготовит созыв международного конгресса и установит порядок дня, место и время открытия конгресса.

По моему мнению, в первую очередь конгресс должен обсудить право женщины на профессиональный труд. При этом нужно будет развернуть вопросы о безработице, об уравнении заработной платы при одинаковой работе, о законодательном проведении 8-часового рабочего дня и охране труда работниц, об организации профсоюзов, о социальной охране матери и ребенка, о социальных мероприятиях для облегчения положения домашней хозяйки и матери и пр. Далее, в порядок дня должно быть поставлено положение женщины в семейном и брачном праве и в праве публичном, политическом. Обосновав эти свои предложения, я изложила, как, по моему мнению, национальные комитеты в отдельных странах должны будут путем планомерной кампании на собраниях и в печати основательно подготовить конгресс. Эта кампания имеет особенно важное значение. Она должна пробудить широкие женские массы, дать им толчок к серьезному изучению поставленных на обсуждение вопросов, привлечь их внимание к конгрессу, а тем самым и к коммунизму и к партиям Коммунистического Интернационала. Кампания должна быть рассчитана на трудящихся женщин всех общественных слоев. Она должна обеспечить конгрессу присутствие и сотрудничество представительниц всех имеющихся в виду организаций, а также и делегаток открытых женских собраний. Конгресс должен быть «народным представительством» в совсем ином смысле, чем буржуазные парламенты.

Клара Цеткин выступает на митинге. 1930 г.

Само собой разумеется, коммунистки должны быть не только движущей, но и руководящей силой в подготовительной работе, которой должна быть оказана самая энергичная поддержка со стороны наших секций. Все это, конечно, относится и к деятельности международного комитета, к работам самого конгресса, к их широчайшему использованию. По всем вопросам порядка дня конгрессу должны быть предложены коммунистические тезисы и соответствующие резолюции, тщательно отшлифованные с принципиальной стороны и умело обоснованные, с научным охватом социальных фактов. Эти тезисы должны предварительно подвергнуться обсуждению и получить одобрение Исполнительного комитета Коминтерна. Коммунистические решения и лозунги должны стоять в центре работ конгресса и общественного внимания. После съезда их необходимо при помощи агитации и пропаганды распространить среди широчайших женских масс, чтобы эти лозунги определяли в дальнейшем международные массовые выступления женщин. Необходимым предварительным условием является, само собой разумеется, то, чтобы коммунистки выступали во всех комитетах и на самом конгрессе как крепкое, однородное целое, чтобы они действовали дружно, общими силами, с принципиальной ясностью и непоколебимой планомерностью. Несогласованных выступлений не должно быть.

* * *

Ленин во время моего изложения несколько раз, как бы соглашаясь, кивал головой и вставлял короткие одобрительные замечания.

– Мне кажется, Клара, – сказал он, – что вы очень хорошо продумали это дело с политической стороны и о главных чертах также и с организационной. Я совершенно согласен с тем, что при данной обстановке такси конгресс мог бы проделать важную работу. В нем заложены возможности завоевания нами широчайших женских масс, в особенности масс женщин, занимающихся профессиональным трудом всякого рода, промышленных работниц, домашних работниц, а также учительниц и других служащих. Это было бы хорошо, очень хорошо! Подумайте об обстановке. В момент крупных экономических схваток или же политических забастовок какой прирост сил несет революционному пролетариату сознательное возмущение женских масс! При условии, конечно, что мы их сумеем завоевать и удержать. Выгоды были бы велики, даже прямо огромны. Но как вы думаете насчет некоторых вопросов? Вероятно, государственные власти весьма неблагосклонно отнесутся к делу созыва конгресса и попытаются ему помешать. Однако они вряд ли осмелятся грубо задушить его. Во всяком случае, это вас не испугает. Но не боитесь ли вы, что вы, коммунистки, и в комитетах, и на самом конгрессе будете задавлены численным перевесом представительниц буржуазии и реформизма и их несомненно большей ловкостью? И затем, прежде всею, действительно ли вы уверены в марксистской выучке наших товарищей-коммунисток, в том, что из них можно набрать ударную группу, которая с честью выдержит бой?

Я ответила на это Ленину, что власти вряд ли будут угрожать конгрессу бронированным кулаком. Насмешки и грубые нападки против конгресса послужат только агитацией в его пользу. Численности и ловкости некоммунистических элементов мы, коммунисты, можем противопоставить научное превосходство исторического материализма в охвате и освещении социальных проблем и последовательность наших требований для их разрешения. Наконец, и это не самое последнее мы можем противопоставить победу пролетарской революции в России, и ее работу в деле раскрепощения женщины. Слабая, недостаточная выучка отдельных товарищей могла бы быть уравновешена планомерной подготовкой и совместной работой. В этом отношении я жду самого лучшего от русских коммунисток. Они должны составить железное ядро нашей фаланги. С ними я спокойно решилась бы на нечто гораздо большее, чем бои на конгрессе. Кроме того, если мы даже потерпим поражение при голосовании, то самый факт нашей борьбы выдвинет коммунизм на первый план и будет иметь выдающееся пропагандистское значение, одновременно создавая для нас новые точки опоры для дальнейшей работы.

Ленин расхохотался.

– У вас все такой же энтузиазм по отношению к русским революционеркам. Да, да, старая любовь не забывается. Я думаю, что вы правы. Даже поражение после упорной борьбы было бы выигрышем, было бы подготовкой будущих завоеваний среди трудящихся женских масс. В общем, речь идет о предприятии, на которое стоит рискнуть. Мы не можем никак проиграть полностью. Но, конечно, я надеюсь на победу, желаю победы от всего сердца. Она принесла бы нам значительное укрепление мощи, расширение и укрепление нашего фронта борьбы, она внесла бы в наши ряды оживление, движение и активность. Это всегда полезно. К тому же конгресс вызвал бы в лагере буржуазии и ее реформистских друзей рост беспокойства, неуверенности, противоречий и конфликтов. Можно себе представить, кто будет заседать вместе с «гиенами революции», если дело пойдет хорошо под их руководством: тут будут и честные, прирученные социал-демократки под верховным руководством Шейдемана, Дитмана и Легина, и благочестивые христианки, благословляемые папой или следующие учению Лютера; и настоящие дочери тайных советников и новоиспеченные статские советницы, английские бонтонные, как леди, пацифистки и пламенные французские суфражистки. Какую картину хаоса, распада буржуазного мира должен отразить конгресс! Какую картину его безысходной безнадежности! Конгресс усилил бы распад и этим ослабил бы силы контрреволюции. Всякое ослабление сил врага равнозначно усилению нашей мощи. Я за конгресс. Итак, начинайте. Желаю вам успеха в борьбе.

* * *

Мы говорили еще о положении в Германии, особенно о предстоящем «объединительном съезде» старых «спартаковцев» с левым крылом независимых. Затем Ленин поспешно ушел, дружески поздоровавшись с несколькими товарищами, работавшими в комнате, через которую ему пришлось пройти.

Я с радостью и надеждой принялась за подготовительную работу. Однако идея конгресса разбилась о позицию, занятую германскими и болгарскими коммунистками, которые в то время руководили самым значительным, если не считать Советской России, коммунистическим женским движением. Они категорически отклонили созыв конгресса. Когда я сообщила об том Ленину, он ответил мне:

– Жаль, очень жаль! Эти товарищи оставили неиспользованной блестящую возможность открыть широчайшим женским массам новые, лучшие перспективы и этим привлечь их к революционной борьбе пролетариата. Кто знает, повторится ли так скоро такой благоприятный случай. Железо надо ковать, пока горячо. Но сама задача осталась. Вы должны продолжать искать путь к женским массам, которые капитализм поверг в ужасающую нужду. Вы должны искать его во что бы то ни стало. От этой необходимости нельзя уклониться. Без организованной деятельности масс под руководством коммунистов нет победы над капитализмом, нет строительства коммунизма. Потому должен, наконец, прийти в движение и Ахерон женских масс…

А. Коллонтай Новая женщина

Любовь и новая мораль

В период начавшегося в 1910–1911 гг, в России охлаждения к проблемам пола появилось в Германии психосоциологическое исследование сексуального кризиса Греты Мейзель-Хесс… [Grete Meisel-Hess. Die Sexuelle Krise. Jena, 1911.]

Свежестью веет от книги, исканием правды проникнуто яркое, темпераментное изложение, в котором преломляется трепетная, много пережившая, богатая женская душа. Мысли Мейзель-Хесс не новы – не новы в том смысле, что они реют в воздухе, что ими пропитана вся наша моральная атмосфера.

Каждый втайне от других передумал, перестрадал проблемы, разбираемые ею, каждый мыслящий человек теми или иными путями пришел к выводам, запечатленным на страницах «Сексуального кризиса»; но по въевшемуся в нас лицемерию открыто мы все еще поклоняемся старому, мертвому идолу – буржуазной морали. Заслуга Мейзель-Хесс та же, что и ребенка в сказке Андерсена: она посмела со спокойным бесстрашием крикнуть обществу, что «на короле нет рубашки», что современная половая мораль – пустая фикция…

Подвергая последовательному анализу все три основные формы брачного общения между полами: легальный брак, свободный союз и проституцию, Мейзель-Хесс приходит к пессимистическому, но неизбежному выводу, что при капиталистическом строе все три формы одинаково засоряют и извращают человеческую душу, разбивая всякую надежду на длительное и прочное счастье, глубоко человеческое общение душ. При неизменном, стационарном состоянии психики человека из затяжного «сексуального кризиса» нет выхода.

Александра Коллонтай – русская революционерка, государственный деятель и дипломат

Распахнуть заповедную дверь, ведущую на вольный воздух, на путь более любовных, более близких, а следовательно, и более счастливых отношений между полами может лишь коренное изменение человеческой психики – обогащение ее «любовной потенцией». Последнее же с неизбежной закономерностью требует коренного преобразования социально-экономических отношений, другими словами – перехода к коммунизму.

Каковы главные несовершенства, каковы теневые стороны легального брака? В основу легального брака положены два одинаково ложных принципа: нерасторжимость, с одной стороны, представление о «собственности», о безраздельной принадлежности друг другу супругов – с другой.

«Нерасторжимость» брака основывается на противоречащем всей психологической науке представлении о неизменности человеческой психики в течение долгой человеческой жизни. Современная мораль предъявляет достойное смеха требование, чтобы человек во что бы то ни стало «нашел свое счастье», она обязывает его сразу и безошибочно найти среди миллионов современников ту гармонирующую с его душою душу, то второе Я, которое одно обеспечивает брачное благополучие. И если человек, а особенно женщина, в поисках за идеалом будет брести ощупью, терзая свое сердце об острые колья житейских разочарований, общество, извращенное современной моралью, вместо того, чтобы спешить на помощь своему несчастному сочлену, начнет мстительной фурией преследовать его своим осуждением… Открытую смену любовных союзов современное общество, озабоченное интересами собственности (не «вида» и не индивидуального счастья), готово рассматривать как величайшее для себя оскорбление… «Нерасторжимость» становится еще нелепее, если представить себе, что большинство легальных браков заключается «втемную», что брачующиеся стороны имеют лишь самое смутное представление друг о друге. И не только о психике другого, более того – совершенно не ведают, существует ли то физиологическое сродство, то созвучие телесное, без которого брачное счастье неосуществимо. «Пробные ночи», говорит Мейзель-Хесс, широко практиковавшиеся в Средние века, далеко не «неприличный абсурд»; при иной социальной обстановке в интересах расы, для обеспечения счастья индивидуумов они могут иметь право гражданства.

Представление о собственности, о правах «безраздельного владения» одного супруга другим является вторым моментом, отравляющим легальное супружество. В самом деле, получается величайшая нелепость: двое людей, соприкасающихся только несколькими гранями души, «обязаны» подойти друг к другу всеми сторонами своего многосложного «Я». Безраздельность владения ведет к непрерывному, стеснительному для обеих сторон пребыванию друг с другом. Нет ни «своего» времени, ни своей воли, а зачастую, под гнетом материальной зависимости, нет даже «своего угла» отдельно от супруга… Непрерывное пребывание друг с другом, неизбежная «требовательность» к предмету «собственности» превращают даже пылкую любовь в равнодушие, влекут за собою несносные, мелочные придирки…

Моменты «нерасторжимости» и «собственности» в легальном браке вредно действуют на психику человека, заставляя его делать наименьшие душевные усилия для сохранения привязанности внешними путями прикованного к нему спутника жизни. Современная форма легального брака беднит душу и уже никоим образом не способствует тому накоплению запасов «великой любви» в человечестве, о котором столько тосковал русский гений – Толстой.

* * *

Еще тяжелее искажает человеческую психологию другая форма сексуального общения – продажная проституция.

Оставляя в стороне все социальные бедствия, связанные с проституцией, минуя физические страдания, болезни, уродство и вырождение расы, остановимся лишь на вопросе о влиянии проституции на человеческую психику. Ничто так не опустошает душу, как зло вынужденной продажи и покупки чужих ласк. Проституция тушит любовь в сердцах; от нее в страхе отлетает Эрос, боясь запачкать о забрызганное грязью ложе свои золотые крылышки.

Она уродует нормальные представления людей, она калечит и беднит душу, она урезывает, отнимает у нее самое ценное – способность пылкого, страстного любовного переживания, расширяющего, обогащающего индивидуальность запасом пережитых чувствований. Она искажает наши понятия, заставляя видеть в одном из наиболее серьезных моментов человеческой жизни – в любовном акте, в этом последнем аккорде сложных душевных переживаний, нечто постыдное, низкое, грубо животное…

Психологическая неполнота ощущений при покупной ласке особенно пагубно отражается на психологии мужчин: мужчина, пользующийся проституцией, в которой отсутствуют все облагораживающие привходящие душевные моменты истинно эротического экстаза, научается подходить к женщине с «пониженными» запросами, с упрощенной и обесцвеченной психикой. Приученный к покорным, вынужденным ласкам, он уже не присматривается к сложной работе, творящейся в душе его партнера-женщины, он перестает «слышать» ее переживания и улавливать их оттенки…

Нормальная женщина ищет в любовном общении полноты и гармонии; мужчина, воспитанный на проституции, упуская сложную вибрацию любовных ощущений, следует лишь бледному, однотонному физическому влечению, оставляющему по себе ощущение неполноты и душевного голода с обеих сторон. Растет обоюдное «непонимание» полов, и чем выше индивидуальность женщины, тем сложнее ее душевные запросы, тем острее сексуальный кризис. Проституция опасна именно тем, что ее влияние распространяется далеко за пределы отведенного ей русла.

Но и в третьей форме брачного общения – свободной любовной связи – имеется много темных сторон. Несовершенства этой брачной формы – отраженного свойства. Современный человек привносит в свободный союз уже изуродованную неверными, нездоровыми моральными представлениями психику, воспитанную легальным супружеством, с одной стороны, и темной бездной проституции – с другой. «Свободная любовь» наталкивается на два неизбежных препятствия: «любовную импотенцию», составляющую сущность нашего распыленного индивидуалистического мира, и отсутствие необходимого досуга для истинно душевных переживаний. Современному человеку некогда «любить». В обществе, основанном на начале конкуренции, при жесточайшей борьбе за существование, при неизбежной погоне либо за простым куском хлеба, либо за наживой или карьерой, не остается места для культа требовательного и хрупкого Эроса… Мужчина опасается отравленных стрел Эроса, большого и истинного любовного захвата, могущего отвлечь его от «главного» в жизни. Между тем свободная любовная связь, при всем комплексе окружающей жизни, требует несравненно большей затраты времени и душевных сил, чем оформленный брак или беглые покупные ласки. Начиная с того, что душевные притязания свободных возлюбленных друг к другу обыкновенно еще выше, чем у легальных супругов, и кончая невероятной затратой времени друг на друга…

Но и перед женщиной, особенно живущей самостоятельным трудом (а таких 30–40 % во всех культурных странах), стоит та же дилемма: любовь или профессия? Положение женщины-профессионалки осложняется еще одним привходящим моментом – материнством, В самом деле, стоит перелистать биографии всех выдающихся женщин, чтобы убедиться в неизбежном конфликте между любовью и материнством, с одной стороны, профессией и призванием – с другой. Может быть, именно потому, что самостоятельная «холостая» женщина кладет на весы счастья при свободной любви не только свою душу, но и любимое дело, повышается ее требовательность к мужчине: она взамен ждет щедрой расплаты, «богатейшего дара» – его души. Свободный союз страдает отсутствием морального момента, сознания «внутреннего долга»; при неизменности же всего сложного комплекса социальных взаимоотношений нет никаких оснований рассчитывать, что эта форма брачного общения выведет человечество из тупика сексуального кризиса, как думают адепты «свободной любви».

Выход этот возможен лишь при условии коренного перевоспитания психики – перевоспитания, требующего как необходимой предпосылки изменения и всех тех социальных основ, которые обусловливают собою содержание моральных представлений человечества.

* * *

Все предлагаемые в области социальной политики мероприятия и реформы, приводимые Мейзель-Хесс, не представляют чего-либо существенно нового. Они вполне покрываются требованиями, значащимися в социалистических программах: экономическая самостоятельность женщины, широкая, всеобъемлющая охрана и обеспечение материнства и детства, борьба с проституцией на экономической почве, устранение самого понятия о законных и незаконных детях, замена церковного брака легко расторжимым гражданским, коренное переустройство общества на коммунистических началах. Заслуга Мейзель-Хесс заключается не в том, что она позаимствовала свои социально-политические требования у социалистов. Гораздо существеннее, что в своих пытливых поисках сексуальной правды она, не будучи «активной социалисткой», набрела бессознательно на единственно приемлемый путь разрешения «половой проблемы». Вся наличность социальных проблем, этих необходимых предпосылок новых брачных отношений, не в состоянии разрешить сексуального кризиса, если одновременно не вырастет великая творческая сила, не повысится сумма «любовной потенции» человечества…

Александра Коллонтай и ее второй муж Павел Дыбенко. В годы Гражданской войны

Брачный союз в представлении Мейзель-Хесс – союз, основанный на глубоком проникновении друг другом, на гармоническом созвучии душ и тел, останется и для будущего человечества идеалом. Но при браке на основе «большой любви» нельзя забывать, что «большая любовь» – редкий дар судьбы, выпадающий на долю немногих избранников. Великая волшебница «большая любовь», расписывающая чарующими солнечными красками нашу серую жизнь, лишь скупо касается сердец своим зачаровывающим жезлом; миллионы людей никогда не знавали всесилия ее колдующих чар. Что делать этим обездоленным, обойденным? Обречь их на холодные супружеские объятия без Эроса? На пользование проституцией? Ставить перед ними, как это делает современное общество, жестокую дилемму: либо «большая любовь», либо «эротический голод»?

Мейзель-Хесс ищет и находит другой путь: там, где отсутствует «большая любовь», там ее заменяет «любовь-игра». Чтобы «большая любовь» стала достоянием всего человечества, необходимо пройти трудную, облагораживающую душу «школу любви». «Игра-любовь» – это тоже школа, это способ накопления в человеческой психике «любовной потенции»…

«Любовь-игра» в различных своих проявлениях встречалась на всем протяжении человеческой истории. В общении между древней гетерой и ее «другом», в «галантной любви» между куртизанкой эпохи Возрождения и ее «покровителем-любовником», в эротической дружбе между вольной и беззаботной, как птица, гризеткой и ее «товарищем»-студентом – нетрудно отыскать основные элементы этого чувства.

Это не всепоглощающий Эрос с трагическим лицом, требующий полноты и безраздельности обладания, но и не грубый сексуализм, исчерпывающийся физиологическим актом… «Игра-любовь» требует большой тонкости душевной, внимательной чуткости и психологической наблюдательности и потому больше, чем «большая любовь», воспитывает и формирует человеческую душу.

«Любовь-игра» гораздо требовательнее. Люди, сошедшиеся исключительно на почве обоюдной симпатии, ждущие друг от друга лишь улыбок жизни, не позволят безнаказанно терзать свои души, не пожелают мириться с небрежным отношением к своей личности, игнорировать свой внутренний мир. «Любовь-игра», требуя значительно более осторожного, бережного, вдумчивого отношения друг к другу, постепенно отучила бы людей от того бездонного эгоизма, который окрашивает собою все современные любовные переживания…

В-третьих, «любовь-игра», не исходя из принципа «безраздельного» обладания, приучает людей давать лишь ту частицу своего «я», которая не обременяет другого, а помогает, наоборот, светлее нести жизнь. Это приучало бы людей, по мнению Мейзель-Хесс, к высшему «целомудрию» – давать всего себя, только когда налицо высшая, «священная» глубина и неотвратимость чувства. Сейчас мы все слишком склонны «после первого же поцелуя» посягать на всю личность другого и навязывать «целиком» свое сердце, когда на него еще совершенно нет «спроса». Надо помнить, что лишь таинство великой любви дает «права»…

«Любовь-игра» или «эротическая дружба» имеет еще и другие преимущества: она страхует от убийственных стрел Эроса, она научает людей противостоять бремени любовной страсти, порабощающей, раздавливающей индивидуум. Она способствует, как никакая другая форма любви, самосохранению индивидуума, говорит Мейзель-Хесс. «Ужаснейшее явление, которое мы называем насильственным вламыванием в чужое “Я”, здесь не имеет места». Она исключает величайшее «грехопадение» – потерю своей личности в волнах страсти…

Наше время отличается отсутствием «искусства любви»; люди абсолютно не умеют поддерживать светлые, ясные, окрыленные отношения, не знают всей цены «эротической дружбы». Любовь – либо трагедия, раздирающая душу, либо пошлый водевиль. Надо вывести человечество из этого тупика, надо выучить людей ясным и необременяющим переживаниям. Только пройдя школу эротической дружбы, сделается психика человека способной воспринять «великую любовь», очищенную от ее темных сторон…

Без любви человечество почувствовало бы себя обокраденным, обделенным, нищим. Нет никакого сомнения, что любовь станет культом будущего человечества. И сейчас, чтобы бороться, жить, трудиться и творить, человек должен чувствовать себя «утвержденным», «признанным». «Кто себя чувствует любимым, тот себя чувствует и признанным; из этого сознания рождается высшая жизнерадостность». Но именно это признание своего «Я», эта жажда избавления от призрака вечно подкарауливающего нас душевного одиночества не достигается грубым утолением физиологического голода. «Только чувство полной гармонии с любимым существом может утолить эту жажду». Только «большая любовь» даст полное удовлетворение. Любовный кризис тем острее, чем меньше запас любовной потенции, заложенной в человеческих душах, чем ограниченнее социальные скрепы, чем беднее психика человека переживаниями солидарного свойства.

Поднять эту «любовную потенцию», воспитать, подготовить психику человека для воспитания «большой любви» – такова задача «эротической дружбы».

«Игра-любовь», разумеется, лишь суррогат «большой любви», ее заместительница…

Наконец, рамки «эротической дружбы» весьма растяжимы: вполне возможно, что люди, сошедшиеся на почве легкой влюбленности, свободной симпатии, найдут друг друга, что из «игры» вырастет великая чаровница – «большая любовь». Вопрос лишь в том, чтобы создать для этого объективную возможность.

* * *

Каковы же выводы и практические требования Мейзель-Хесс?

Прежде всего, общество должно научиться признавать все формы брачного общения, какие бы непривычные контуры они ни имели, при двух условиях: чтобы они не наносили ущерба расе и не определялись гнетом экономического фактора. Как идеал остается моногамный союз, основанный на «большой любви». Но «не бессменный» и застывший. Чем сложнее психика человека, тем неизбежнее «смены». «Конкубинат», или «последовательная моногамия» – такова основная форма брака. Но рядом – целая гамма различных видов любовного общения полов в пределах «эротической дружбы».

Второе требование – признание не на словах только, но и на деле «святости» материнства. Общество обязано во всех формах и видах расставить на пути женщины «спасательные станции», чтобы поддержать ее морально и материально в наиболее ответственный период ее жизни.

Наконец, чтобы более свободные отношения не несли за собою «ужаса опустошения» для женщины, необходимо пересмотреть весь моральный багаж, каким снабжают девушку, вступающую на жизненный путь.

Все современное воспитание женщины направлено на то, чтобы замкнуть ее жизнь в любовных эмоциях. Отсюда эти «разбитые сердца», эти поникшие от первого бурного ветра женские образы. Надо распахнуть перед женщиной широкие врата всесторонней жизни, надо закалить ее сердце, надо бронировать ее волю. Пора научить женщину брать любовь не как основу жизни, а лишь как ступень, как способ выявить свое истинное «Я», Пусть и она, подобно мужчине, научится выходить из любовного конфликта не с помятыми крыльями, а с закаленной душою. «Уметь в любую минуту сбросить прошлое и воспринимать жизнь, будто она началась сегодня» – таков был девиз Гёте. Уже брезжит свет, уже намечаются новые женские типы – так называемых «холостых женщин», для которых сокровища жизни не исчерпываются любовью. В области любовных переживаний они не позволяют жизненным волнам управлять их челноком; у руля опытный кормчий – их закаленная в жизненной борьбе воля. И обывательское восклицание «У нее есть прошлое!» перефразируется холостой женщиной: «У нее нет прошлого – какая чудовищная судьба!»

Пусть не скоро еще станут эти женщины явлением обычным, пусть еще не завтра наступит сексуальный порядок – дитя более совершенного социального уклада, – пусть не сразу прекратится затяжной кризис пола, уступая место «морали будущего», дорога найдена, вдали заманчиво светлеет широко раскрытая заповедная дверь…

1912 г.

Женщина в современном обществе

«Женский вопрос, – говорят феминистки, – это вопрос права и справедливости». «Женский вопрос, – отвечают пролетарки, – это вопрос куска хлеба». Женский вопрос и женское движение, убеждают нас буржуазные женщины, возникло тогда, когда сознательный авангард борцов за женскую эмансипацию выступил открыто на защиту своих попираемых прав и интересов. Женский вопрос, отвечают пролетарки, возник тогда, когда миллионы женщин властью всемогущего Молоха – капитала – оказались выброшенными на трудовой рынок, когда, послушно спеша на унылый призыв фабричного гудка, миллионы женщин стали толпиться у фабричных ворот, перехватывая заработок у своих собственных мужей и отцов… Этих женщин гнал из дома плач голодных детей, скорбные взгляды истощенных родителей, болезнь кормильца семьи, собственная необеспеченность, нищета… Все шире и шире раскидывал капитал свои сети. Стремительно бросалась женщина в гостеприимно открывающиеся перед нею двери фабричного ада…

Демонстрация женщин на Невском проспекте. 1917 г.

Пока женщина не принимала непосредственного участия в товарном производстве, пока деятельность ее ограничивалась изготовлением главным образом продуктов домашнего потребления, до тех пор не могло быть и речи о женском вопросе в современной его постановке. Но с той поры, как женщина вступила на трудовую дорогу, как труд ее получил признание на мировом рынке, как женщина приобрела для общества значение самоценной трудовой единицы, прежнее вековое бесправие в обществе, прежнее порабощение в семье, прежние путы, сковывавшие свободу ее движений, стали для нее вдвое горше, вдвое невыносимее…

Не на почве внезапно созревшей потребности в духовных благах, стремлений к науке и знанию вырастал женский вопрос – нет, женский вопрос явился как неизбежное следствие коллизии между застывшими формами социального общежития и переросшими их производственными отношениями, коллизии, вызвавшей и наиболее серьезный вопрос наших дней – вопрос трудовой.

Напрасно воображают борцы за женское равноправие, что двери профессиональной деятельности и промыслового труда начинают открываться перед женщиной вместе с ростом ее собственного самосознания; пробуждение женщины, назревание ее специальных запросов и требований наступает лишь с приобщением женщины к армии самостоятельно трудящегося населения. И эта армия растет безостановочно.

В таких странах, как Франция, Англия, Германия, за последние 10–15 лет число самостоятельно трудящихся женщин возросло на миллион и более человек в каждой. В Америке за 26 лет женский труд возрос на 117 процентов.

Женский труд стал крупным и необходимым фактором хозяйственной жизни: целая треть ценностей, поступающих на мировой рынок, изготовляется руками женщин.

* * *

Капитал нуждается в дешевых рабочих руках и притягивает к себе все новые и новые трудовые силы женщин. Но в то время, как буржуазная женщина с гордо поднятой головой вступает в открывающиеся перед ней двери интеллигентных профессий, пролетарка с тяжелой покорностью судьбе идет к новому станку. Пролетарка уже давно успела проклясть ту хваленую свободу труда и профессий, которой все еще добиваются буржуазные женщины. В те времена, когда буржуазна еще ютилась в своей домашней скорлупе, благоденствуя за счет отца и мужа, пролетарка уже долгие годы несла тяжелый крест наемного труда. В середине XIX столетия буржуазная женщина делает свои первые робкие шаги на пути к своему экономическому освобождению; она настойчиво стучится в двери университетов, художественных мастерских, контор. А ее «младшая сестра», пролетарка, изведавшая до дна весь ужас капиталистической эксплуатации наемного труда, требует от государства вмешательства в область «свободы договора» между трудом и капиталом. Не свободы труда добивается она, а нормировки рабочего дня, запрета ночной работы и других постановлений, ставящих предел алчному использованию капиталом ее трудовых сил. Пролетарка не только первая вступила на трудовую дорогу, она продолжает и по сию пору господствовать на ней по своей численности. В Австрии на 5310 тысяч пролетарок приходится всего 935 тысяч буржуазных женщин, занятых самостоятельным трудом; в Германии на 5293 тысячи пролетарок – едва 180 тысяч женщин, занятых в либеральных профессиях; во Франции на 3584 тысячи пролетарок приходится лишь 300 тысяч самостоятельных интеллигенток, и т. д.

Но при современной капиталистической системе производства труд не явился освободителем для работницы: он взвалил на ее слабые плечи еще новую тяготу, он прибавил к ее обязанностям хозяйки и матери еще новое бремя – бремя наемного труда. Под тяжестью этой новой непосильной ноши склоняются и гибнут сотни тысяч женщин. Нет такой отталкивающей работы, такой вредной отрасли труда, где бы в изобилии не встречались женщины-работницы. Чем хуже обставлен труд, чем ниже его оплата, чем длиннее рабочий день, тем больше там занято женщин. Менее притязательная, чем мужчина, забитая веками, гонимая голодом женщина соглашается на самые возмутительные, самые кабальные условия труда… Надо ли описывать тот промышленный ад, в который при современных условиях производства ввергается женщина?.. Надо ли рассказывать о том, как миллионы женщин изо дня в день подвергаются разрушительным влияниям ядовитых веществ?.. Как непомерно длинный рабочий день выматывает из них здоровье, губит молодость и саму жизнь… Фабричный ад с его грохотом и лязгом машин, с его носящимися в воздухе облаками пыли, с его атмосферой, пропитанной невыносимыми, тяжелыми запахами, с грубыми окриками мастеров и оскорбительными для женщины предложениями фабричной администрации, с обысками и штрафами – перед этим ужасом все ужасы дантовского ада покажутся заманчивой фантазией поэта… А дома?.. Что ждет работницу вне губительного влияния мастерской?.. Быть может, мягкая кушетка в уютной комнате, либеральный журнал на столе, билет на премьеру Комиссаржевской?.. Тесное, переполненное жилицами помещение, с гробовым количеством воздуха на человека, с докучливым плачем голодных соседских детей, несвежая пища и долгая, кошмарная ночь в узкой «койке на двоих». Так отдыхает пролетарка, так восстанавливает она свои силы, израсходованные на создание новых ценностей для господ капиталистов.

А если на руках семья… Если дома ждут малые дети… Не успев разогнуть спину после фабричного станка, женщина принуждена браться за кропотливую домашнюю работу… Ноют усталые члены, опускается отяжелевшая голова… Но нет отдыха для профессиональной работницы-матери.

* * *

В этом заключается хваленая свобода труда для женщины, о которой столько хлопочут феминистки? Эти женщины воображают, что они нашли ключи от женского счастья. Что же предлагают они пролетарке?

Что сделали они, чтобы избавить женщину рабочего класса от непосильного бремени труда? Могут ли указать поборницы женского освобождения хотя бы один факт, свидетельствующий об их стремлении облегчить младшей сестре тяжелую борьбу за охраны труда, на осуществление которого феминистки оказали бы действительное влияние?

Всем, чего добились пролетарки в смысле поднятия своего экономического положения, они, прежде всего, обязаны объединенным усилиям рабочего класса, в частности сами себе.

История борьбы работниц за лучшие условия труда, за более сносную жизнь есть история борьбы пролетариата за свое освобождение.

Что, как не страх перед грозным взрывом недовольства пролетариата в целом, заставляет фабрикантов повышать расценку труда, сокращать рабочее время, вводить более сносные условия работы? Что, как не опасение «рабочих бунтов», понукает правительства ставить законодательным путем предел эксплуатации труда капиталом?

Фабричное законодательство – это один из радикальнейших способов защиты интересов пролетариата. Но повинно ли, хотя бы косвенно, феминистское движение в проведении хотя бы одного охранительного закона? Стоит бросить беглый взгляд на историю возникновения и развития фабричного законодательства различных стран, чтобы убедиться, как мало сочувствия встречали эти законодательные акты в феминистских сферах и как явно обязаны они своим появлением на свет исключительно растущей мощи рабочего движения.

Стонет работница под семейным ярмом, изнемогает она под тяжестью тройных обязанностей: профессиональной работницы, хозяйки и матери. Что же предлагают ей феминистки? В чем видят для нее исход, избавление? «Отбрось ветхие моральные заботы, – предлагают они младшей сестре, – стань свободной возлюбленной и свободной матерью. Возьми наш лозунг – свобода любви и право материнства».

Как будто эти лозунги уже давно не стали для женщины рабочего класса слишком реальной действительностью! Как будто в силу окружающих ее социальных условий, когда все бремя материнства падает на слабые плечи «самостоятельно трудящейся» пролетарки, свободная любовь и материнство не являются для нее неизъяснимым источником новых страданий, забот и горестей!.. Как будто все дело во внешних обрядовых формах, а не в окружающих социально-экономических отношениях, определяющих собой сложные семейные обязанности пролетарской женщины!

Освященный церковью, оформленный у нотариуса или построенный на принципе свободного договора, брачный и семейный вопрос лишь в том случае утратил бы свою остроту для большинства женщин, если бы общество сняло с нее все мелочные хозяйственные заботы, неизбежные сейчас при ведении расчлененных, единоличных хозяйств, если бы оно переняло на себя заботу о подрастающем поколении, охраняло бы материнство и вернуло бы мать ребенку в первые месяцы его жизни.

Александра Коллонтай с сыном Мишей. 1904 г. Она виделась с сыном урывками, отдавая все свое время революционной деятельности

* * *

«Брак – лицевая сторона медали полового вопроса, – говорит Бебель, – проституция – обратная». Она неизбежный придаток современной буржуазной семьи, она необходимое порождение эксплуататорского строя, строя, при котором миллионы женщин вынуждены существовать на заработок – достаточно высокий, чтобы не умереть с голоду, но слишком низкий, чтобы жить человеческой жизнью.

Проституция в наши дни достигает таких колоссальных размеров, каких никогда не знало человечество, даже в периоды наибольшего своего духовного упадка.

В Лондоне насчитывается свыше 250 тысяч проституток, в Париже – 100 тысяч, в Петербурге – от 30 до 50 тысяч. Тысячи, десятки тысяч женщин толкают на этот скользкий путь необеспеченность, сиротство, нищета…

Надо ли описывать все ужасы вынужденной продажи женщинами своего тела? Надо ли еще и еще доказывать, что причины проституции глубоко зарыты в экономике, что эта страшная язва современного классового общества всецело кроется в растущей необеспеченности женских трудовых сил?

Страшно подумать: к проституции привлекаются не одни одинокие, заброшенные своими любовниками девушки, как это принято считать, но весьма нередко и законные жены рабочих, крестьян и ремесленников, которые только этим оказываются в состоянии поддерживать существование своих близких.

Современный капиталистически-эксплуатационный строй толкает мать ради ребенка и ребенка ради матери на путь «позорного ремесла». Даже нежный младенческий возраст не в состоянии охранить дитя рабочего класса от хищнических притязаний пресыщенного разврата буржуазии.

В Москве из 957 опрошенных проституток одна начала свою профессию с 11 лет, 5 – с 12 лет…

В Париже возраст большинства проституток колеблется от 18 до 23 лет. В наиболее «утонченных» притонах Неаполя держат проституток не старше 15 лет. В Лондоне есть дома с проститутками моложе 14 лет. Но ведь это же дети! Те самые дети, которые сидят на школьных скамьях, для которых в буржуазные семьях нанимается целый персонал воспитательниц и учительниц, о правильной гигиене души и тела которых сколько хлопочут, пишут, говорят…

Что же предлагают феминистки в борьбе с этим разлагающим общество злом? Какие меры выдвигают они для сведения своих младших сестер? Быть может, более высокую заработную плату, больший досуг для женщин-работниц, вовлечение их в классовую борьбу пролетариата за свое освобождение, борьбу, которая, как могучий нравственный импульс, возвышает и очищает душу женщины и служит великой опорой в борьбе за существование? Ничуть не бывало! Пара приютов для кающихся Магдалин, несколько обществ для духовно-нравственного воспитания работниц, в лучшем случае – борьба с регламентацией. В то время как наиболее искренние феминистки будут строить убежища для Магдалин и сражаться с врачебно-полицейским надзором, капитал, неустанно творя свое дело, день за днем будет выбрасывать все новые и новые жертвы «общественного темперамента».

Загнанная в подполье или нагло выставляющая себя напоказ, проституция будет продолжать отравлять общественную атмосферу, служа источником наслаждения для одних, неся болезнь, отчаяние и горе другим… В этом вопросе, как и во всех остальных темных проблемах ее жизни, женщине приходится ждать своего освобождения только от растущей мощи рабочего класса. Только ему под силу будет справиться с этой стоглавой гидрой наших дней… Бороться с проституцией – значит не только уничтожить ее современную регламентацию, нет, это значит бороться против основ капиталистического строя, значит стремиться к уничтожению классового деления общества, значит очищать путь к новым формам человеческого общежития…

* * *

Но, скажут буржуазные поборницы равноправия женщин, пролетарка страдает не только как продавец своей рабочей силы, но и мать и жена: ее угнетает еще ее бесправное положение в обществе, подчиненность мужчине. И в данном случае интересы всех женщин не могут не совпадать. «Уравнение прав женщин с мужчинами своего класса» – что, кроме уравнения в бесправии со своим товарищем-пролетарием, может дать женщине излюбленный девиз феминисток? Докторский диплом, чиновничий мундир или даже министерский портфель, – кому, как не самим же буржуазкам, доступны эти заманчивые «блага». Полная политическая правоспособность? О да, в ней работница нуждается еще в большей мере, чем буржуазка.

Политические права для работницы – это великое, могучее орудие борьбы за свое освобождение. Но в состоянии ли даже эта радикальная реформа, эта кульминационная точка феминистских вожделений, избавить пролетарку от бездны страданий и зла, что преследуют ее и как женщину, и как продавца рабочей силы? Нет! Пока женщина принуждена будет продавать свою рабочую силу и сносить кабалу капитализма, пока жив будет современный эксплуататорский способ производства новых ценностей, до тех пор не стать ей свободной, независимой личностью, женой, выбирающей мужа лишь по влечению сердца, матерью, без страха глядящей на будущее своих детей… Это не значит, конечно, будто последователи научного социализма, как упрекают их в этом феминистки, «отодвигают» решение вопроса о равноправности женщин до наступления социализма; что они не желают бороться за возможное и в рамках современного буржуазного мира раскрепощение женщины. Напротив, нет ни одной партии в мире, которая бы так любовно, так вдумчиво относилась к интересам женщин и сколько бы сделала для всестороннего ее освобождения, как та рабочая партия, что стоит на точке зрения научного социализма. Будучи твердо убежденной, что полное раскрепощение женщины возможно лишь в коренным образом реформированном обществе, эта партия, тем не менее, для удовлетворения ближайших нужд женщин требует:

1) отмены всех законов, подчиняющих женщину мужчине;

2) права избирать и быть избираемой во все законодательные учреждения и органы местного самоуправления на основе всеобщей, равной, тайной и прямой подачи голосов;

3) законодательной охраны труда:

a) распространения законодательной охраны на все отрасли промышленности и сельскохозяйственного труда, домашнего услужения и работы на дому;

b) установления максимального 8-часового рабочего дня в промышленности и торговле и 10-часового рабочего дня для сельскохозяйственных работ в летнее время;

c) полного праздничного отдыха (не менее 42 час.) в неделю;

d) полудневного отдыха по субботам;

e) отмены ночного и сверхурочного труда;

f) воспрещения женского труда в особо вредных для женского организма производствах: в отраслях производства, где применяются ртуть, фосфор, свинец и др. яды;

g) улучшение гигиенических, санитарных и технических условий труда в мастерских;

i) воспрещения таких способов труда, которые вредны или опасны для матери и потомства (таскание тяжестей, ножные двигатели и т. д);

j) расширения фабричной инспекции на все отрасли труда, включая домашнее услужение и работу на дому. Назначения женщины фабричными инспектрисами. Участие в инспекции выборных от рабочих и работниц;

4) охраны материнства:

a) установления обязательного отдыха для беременных за 8 недель до и 8 недель после родов с получением пособия в размере полного заработка из касс государственного страхования;

b) бесплатной медицинской и акушерской помощи в родовой период;

c) освобождения кормящей грудью детей каждые 2 часа до 1/2 часа;

d) отведения специального помещения в крупных предприятиях для кормления грудных детей и для яслей; мелкие предприятия каждого района сообща отводят такое помещение;

e) управления яслей в руках матерей;

f) организации курсов для обучения матерей уходу за детьми;

g) возложения на городские и земские самоуправления домов для беременных и рожениц, раздачи ими здорового бесплатного детского молока тем матерям, которые не в состоянии кормить детей грудью;

5) в области семейных отношений и борьбы с проституцией требуется:

a) отмена регламентации проституции и борьба с ней при помощи улучшения экономического положения рабочего класса и широкое вовлечение женщин в классовое движение пролетариата;

b) требование отдельного вида на жительство для жены, до отмены паспортной системы;

c) возложение на городское и земское самоуправление заботы о постройке дешевых здоровых жилищ для рабочих семейств и для неженатых рабочих и работниц;

d) развитие кооперативного движения, облегчающее работнице ведение своего хозяйства.

Необходимым условием для осуществления всех помещенных требований является полная свобода союзов, собраний, печати, слова и стачек.

Советский плакат. Г. Шегаль. 1931 г.

* * *

Под многими ли из этих требований подпишутся наши равноправки? Буржуазные женщины постоянно толкуют о единстве женских интересов, о необходимости общеженской борьбы. И данный съезд, первый в России съезд представительниц «прекрасного пола», имеет целью объединить вокруг общего женского знамени всех женщин без различия классов и партий. Но где оно, это общее женское знамя?

Женский мир, как и мир мужской, разделен на два лагеря: один по своим целям, стремлениям и интересам примыкает к классам буржуазным, другой тесно связан с пролетариатом, освободительные стремления которого охватывают также решение женского вопроса во всей его полноте. И цели, и интересы, и средства борьбы различны у той и другой категории борющихся за свое освобождение женщин.

Пусть же не зовут в свои ряды буржуазные равноправки женщин рабочего класса, пусть не рассчитывают их руками завоевать себе те социальные блага, что сейчас являются достоянием одних лишь мужчин буржуазного класса. Оторванные от своих товарищей, отказавшиеся от своих классовых задач, пролетарки перестанут быть социальной силой, с которой сейчас считается даже «реальная политика»… Только оставаясь в рядах своего класса, только сражаясь за общерабочие идеалы и интересы, сможет женщина-работница защитить и свои женские права и интересы…

И тогда, одновременно со всем рабочим классом, сможет она в преобразованном на новых трудовых началах обществе наконец отпраздновать двойную, великую победу: свое освобождение как продавца рабочей силы от цепей и рабства капитализма и свое всестороннее раскрепощение как личности и человека.

1908 г.

Великий борец за права и свободу женщины

(Памяти Августа Бебеля)

Бывают моменты, бывают события, когда человеческое слово кажется особенно бледным, бессильным, несовершенным, бывает большая скорбь, которая не умещается в принятые нами словесные формы. Такое именно чувство родила в августе 1913 года весть о кончине Августа Бебеля.

Широкой волной прокатилась скорбь по рабочему миру, отозвалась в миллионах сердец. Но рядом со скорбью росло, подымалось и другое чувство – чувство гордой радости, что и это печальное событие превращается в новый источник единения тех, из чьих рядов вышел сам Бебель, нитью, связывающей еще теснее представителей рабочего класса всех стран и народов. Смерть Бебеля явилась не только тяжелой утратой для тех, кто стоял с ним под одним знаменем, его кончина – крупное политическое событие, на которое счел своим долгом отозваться и весь буржуазный мир. Такой живой интерес в обществе и широкой прессе возбуждает обычно лишь смерть коронованной особы, популярного поэта, прославленного артиста.

Но Август Бебель не был ни королем, ни поэтом, ни артистом. Он был только сыном пролетария, сам рабочий-токарь и вождь тех, кого буржуазный мир привык презирать ненавидя и ненавидеть презирая.

Чем же объясняется это исключительное внимание к вождю рабочей партии со стороны его непримиримых идейных врагов? Едва ли кто станет отрицать, что в данном случае огромную роль сыграла сама кристально-чистая, величаво-благородная личность Бебеля. Но вызвала ли бы эти чувства смерть того же самого Бебеля, обладателя тех же ценных человеческих качеств, если б это событие совершилось 50 лет тому назад?

То почтение, искреннее или лицемерное, какое обнаруживают идейные противники Бебеля, обнажая голову перед его свежей могилой, – это дань буржуазного мира не только личности Бебеля, это своего рода симптом, показатель роста силы и могущества того движения, которое он так любовно взращивал.

Отдавая «последние почести» ушедшему вождю, буржуазный мир как бы признает открыто, что труды Бебеля не пропали даром, что с организованным рабочим движением приходится считаться «старому миру» как с серьезной политической силой, как с противником, чья растущая мощь внушает опасливое почтение…

Но тем тяжелее для участников движения утрата того, кто вложил так много творчества для поднятия силы и значения рабочей партии…

* * *

Если смерть Бебеля является незаменимой потерей для всего рабочего класса, то для наиболее угнетенной и обездоленной его части – для женщин, для работниц, боль потери удваивается. Женщины-работницы потеряли в нем не только вождя, не только великого оратора, но и лишились бесстрашнейшего борца за идею всестороннего освобождения женщины. Бебель является истинным основателем женского социалистического движения, его теоретиком. Его книга «Женщина и социализм», это поистине «женское евангелие», послужила прочным фундаментом для того здания женского социалистического движения, которое на наших глазах растет, крепнет и развивается.

Когда мы теперь перелистываем эту книгу, вышедшую 34 года тому назад (в 1879 г.), мысли и положения, в ней заключающиеся, кажутся нам такими общепризнанными, неоспоримыми, знакомыми, что мы с трудом можем отдать себе отчет в ее значении, в той громадной роли, какую она сыграла в истории женского вопроса, в той революции, какую она внесла в умы современников Бебеля. Оценить заслуги этой великой книги мы можем только сравнив, хотя бы в беглых чертах, то, что есть сейчас, с тем, что было тогда.

Сейчас перед нами оформившаяся, крепкая, быстро возрастающая в своей численности организация женщин-социалисток, охватывающая не десятки, а сотни тысяч работниц. Женское социалистическое движение – это лишь необходимый, дополнительный кадр общей «красной армии». И едва ли найдется сейчас социалист, который открыто посмеет усомниться в пользе и необходимости этого кадра. Стремление работниц добиться в совместной борьбе за освобождение класса восстановления женщины в ее человеческих правах входит в число задач общего движения. Одновременно с этим все отчетливее обозначаются два резко отличающихся друг от друга русла, по которым растекается женское движение: феминистско-буржуазное и пролетарско-социалистическое. В настоящее время нет и не может быть никакой опасности, что эти два потока сольются, что женское рабочее движение растворится в волнах феминизма, нанося и численный и моральный ущерб рабочему движению, внося в него раскол «по полу». По мере того как женщины вовлекаются все в большем и большем числе в водоворот народнохозяйственной жизни, по мере того как представительницы противоположных социальных полюсов сталкиваются на почве борьбы взаимных интересов, иллюзии об общеженском деле, о «сестринских чувствах» рассеиваются как пар… Классовое разграничение выступает все ярче и отчетливее и в области борьбы женщин за их права и интересы.

Не то было в семидесятых годах, когда Бебель писал свою книгу, тогда еще скромную по размерам брошюру, которой суждено было вырасти в объемистый том, выдержать 51 издание и быть переведенной на все культурные языки. В те сравнительно недавние времена женского социалистического движения вообще еще не существовало. Женщины единицами, мелкими группами входили в рабочие организации, играя в них незаметную, пассивную роль. В шестидесятых годах работница Патерсон делает попытку стянуть, централизовать слабые, разрозненные женские профессиональные союзы в Англии. В Германии социалистки в конце шестидесятых годов и начале семидесятых годов пробуют вызвать к жизни первые организации работниц.

Но попытки эти гибнут либо под ударами полицейских репрессий, либо замораживаются холодом равнодушия со стороны товарищей-мужчин, не умевших еще в те дни учесть значение пробуждавшегося протеста среди женщин-работниц.

* * *

Немногим лучше обстояло дело в лагере женщин буржуазного класса. В те времена феминистское движение еще не носило характера определенной общественной организации. Не было ни международных женских советов, ни национальных союзов избирательных прав, ни женских съездов, ни шумных демонстраций. Сама идея эмансипации женщины выражалась в форме идеалистического принципа, в осуществимость которого верили лишь отдельные личности, носители «великих традиций» изживающего себя либерализма. И только на чисто экономическом поприще, на рынке квалифицированного ручного и умственного труда, женщины на практике, собственными локтями прокладывали себе путь к манящему заработку, заслоняемому широкими плечами конкурентов-мужчин. Борьба шла разрозненная, индивидуалистическая; каждая боролась за себя, отвоевывала у судьбы своей новый, не «женский» жребий. Но так как на каждом шагу женщинам приходилось наталкиваться на сопротивление конкурентов-мужчин, то именно в них, в представителях другого пола, усматривали женщины весь «корень зла». Отсюда было наивное «мужененавистничество» феминисток, выдыхающееся сейчас и из буржуазного движения.

Август Бебель – деятель германского и международного рабочего движения, социал-демократ, один из основателей СДПГ. Автор знаменитой книги «Женщина и социализм»

Если феминизм в 70-х годах, как известное умонастроение, уже успел пустить более прочные корни в Англии и Америке; если имена Найтингель, Жозефины Бетлер, мистрис Фрей характеризовали собою целые новые области социальной деятельности женщин, а группка, поддерживающая Д.С. Милля, решалась поднимать знамя политического равноправия женщин, то в Германии, где тогда жил и действовал Бебель, женское буржуазное движение едва намечалось.

Но чем расплывчатее и неопределеннее были его контуры, тем легче было Луизе Отто Петерс и Августе Шмидт провозглашать единство общеженского дела и взывать к объединению всех женщин, без различия слоев и классов.

Окруженные злобно шипящими на них представителями консервативной мысли, осыпаемые клеветой, насмешками и оскорблениями, первые женщины – борцы за «женское дело», за «общеженские интересы» видели один исход – сплотиться, стянуть свои ряды, восстать как угнетенная, единая «женская нация»… И просыпающиеся женщины всех слоев населения, естественно, тянулись к тому знамени, на котором стояли наиболее для них близкие и дорогие лозунги. Получалось сложное и запутанное положение. С одной стороны, необходимо было для представителей демократии взять под свою защиту эмансипационные стремления женщин, с другой, выходило так, будто рабочий класс, поддерживая интересы женщин чуждых ему слоев, изменял своей еще и без того неустойчивой классовой позиции. Книга Бебеля вывела социал-демократию из этого лабиринта социальных взаимоотношений, показала тот путь, по которому, не вредя классовому делу и все же служа идее женской эмансипации, может спокойно шествовать рабочий класс.

* * *

Раньше, чем напомнить основные положения книги Бебеля, полезно восстановить в памяти, каково было в те времена отношение организованной части рабочих к вопросу женского равноправия и освобождения.

Признавая в теории принцип равноправия женщины, как неотъемлемую часть общедемократического идеала, большинство социалистов относило осуществление этого принципа в неизмеримую даль грядущего. О политическом равноправии не было и речи. Но и самому существенному вопросу женского труда – участию женщины в промышленности у социалистов еще в 60-х и 70-х годах существовало крайне путаное представление. На целом ряде съездов рабочих организаций того времени, – на съездах Интернационала, на съезде всеобщего германского союза рабочих обществ, обществ самообразования и т. д. – рабочими принимались постановления, в которых выражалось требование полного исключения женщин из промышленности, запрещения им профессионального труда.

Как ни доказывал Маркс в своей полемике с Куллери на первом съезде Интернационала всю реакционность подобной меры, точка зрения эта нелегко изживала себя в широких кругах. Даже на охрану женского труда законодательным путем социалисты смотрели в то время как на переходную ступень к полному воспрещению промышленного труда женщинам. Мотивируя в рейхстаге законопроект, регламентирующий женский труд, Моттелер еще в 1878 году говорил: «Мы – принципиальные противники профессионального труда женщин за пределами той сферы деятельности, которая отведена женщине самой природой. Мы желаем, чтобы женщина возвращена была своему истинному назначению и потому требуем ее освобождения от физического и морального гнета капиталистической эксплуатации».

Такая точка зрения со стороны представителей социал-демократии сейчас была бы невозможна. Но в те времена она вытекала непосредственно из тех тяжелых, гнетущих условий жизни, какие создавались ростом женского фабричного труда. Этот труд отнимал у рабочего последнее прибежище, лишал его последнего утешения – семейных радостей. Труд женщины вне дома тушил домашний очаг, уносил из него последние искры уюта и отдохновения, калечил детей, убивал младенца в утробе матери, старил и изнурял женщину… Вся тяжесть этого нового явления обрушивалась как последнее, непосильное бедствие на рабочее население, заставляя судорожно цепляться за остатки былых, привычных семейных форм. Надо было изжить всю горечь разрушения былого идеала семьи, чтобы примириться с фактом ухода женщины на работу вне дома и усмотреть в этом факте тяжелую, проклятую, но неизбежную ступень к лучшему будущему…

Не меньшая неясность царила у социалистов и по вопросу о равноправии женщины, как гражданки. Еще на объединительном Готском съезде в 1875 году при выработке пункта, определяющего политические требования партии, вопрос о включении сюда и женщин вызвал горячие дебаты. Гассельман старался доказать, что следует отличать в вопросе женского равноправия двоякого рода требования: то, что годится для будущего, и то, что приемлемо для настоящего. «Что касается избирательного права для женщин, то следует, прежде всего, уметь различать, что соответствует современным условиям и что годится для будущего. Разумеется, лишение половины рода человеческого общественных прав – крупная несправедливость, которую социальный мир должен будет устранить. Но сегодня женщина в общем сильно отстала от мужчины, что объясняется отчасти и худшим воспитанием, какое она получает». Следовательно, по мнению Гассельмана, дать ей политическое равноправие еще несвоевременно.

Бебель тогда же восстал против этой ошибочной точки зрения и внес на съезде предложение поставить в программу требование о распространении избирательного права на лиц обоего пола. Предложение Бебеля не прошло, но ему сделана была все же уступка, и на место прежней редакции, говорившей лишь о лицах мужского пола, Готская программа поставила слово «каждого гражданина», позволяющее подразумевать и женщину.

* * *

В такой еще смутной идейной атмосфере родилась и книга Бебеля.

Теоретику вопроса, социалисту, предстояла трудная задача. С одной стороны, надо было взять под защиту рабочей демократии принцип освобождения женщины от всяческого ее порабощения, показать ее право, при создавшихся социально-экономических отношениях, на восстановление ее равноправия. С другой стороны – надо было внести ясность в само женское движение и разбить вредную для рабочего класса иллюзию об общеженском деле, стоящем якобы над классовыми интересами. Книга Бебеля сумела разрешить эту двойную задачу.

Его первая забота была: выяснить и установить неразрывную связь, какая существует между женским и общесоциальным движением наших дней. Пользуясь положениями Энгельса и Маркса, он установил тесную зависимость между производственными отношениями на различных ступенях хозяйства и социальным положением женщины в обществе. Но Бебель не остановился лишь на прошлом, он сумел связать с ним будущее; в живых красках, исходя из прошлого, набросал он тенденцию дальнейшего развития женского вопроса и судеб женского движения.

Являясь сторонником Бахофенской теории материнского права, он бросил злобно ощетинившемуся буржуазному обществу, рычавшему на женщин за их попытки сбросить надетое на них ярмо бесправия, что это бесправие вовсе не есть раз навсегда богом установленный порядок вещей; что долгие тысячелетия царили иные отношения, когда главенство в тогдашнем социальном коллективе – роде принадлежало женщине-матери; что бесправие женщины есть лишь преходящая историческая категория. Это были важные положения, колебавшие устои современного женского порабощения. Опираясь на материалистическое понимание истории, Бебель старался показать своей книгой, что положение женщины изменяется в зависимости от той роли, какая выпадает ей на долю в социальном коллективе. Там, где женщина участвует в производстве не для непосредственного потребления, а для воспроизводства или обмена, – положение ее иное, труд ее получает большую оценку, чем там, где она занята только созданием предметов непосредственного потребления, где труд ее ограничен домашним хозяйством. Сейчас женский труд начинает играть серьезную и значительную роль в народном хозяйстве – отсюда и право женщин потребовать восстановления своих утраченных свобод. Но, утверждая право женщин на восстание и на борьбу за свое освобождение, Бебель всей своей книгой подчеркивает, что это освобождение не может совершиться в рамках современного общественно-трудового уклада. Освобождение женщины возможно только при социализме и только через социализм.

Раз угнетение женщины вошло в жизнь вместе с утверждением частной собственности, установлением менового хозяйства и введением системы производства, основанной на эксплуатации чужого труда, оно может исчезнуть тоже только с устранением этих трех основных явлений. Никакое внешнее, формальное уравнение женщины в правах с мужчиной, ни политическое, ни профессионально-трудовое, не спасет женщину от социального и экономического рабства, если старый мир останется на своем месте. Отсюда тождество конечной цели женского и рабочего движения, если первое действительно хочет преследовать задачу всестороннего освобождения женщины.

«Женский вопрос, – говорит Бебель, – является для нас лишь одной стороной социального вопроса… Он может поэтому найти свое окончательное решение лишь с уничтожением общественных противоположностей и устранением вытекающего из них зла». Это одно из основных положений, определивших собою отношение социал-демократии к борьбе женщин за свою эмансипацию. Этим положением Бебель разбивал иллюзии феминисток, рассчитывавших отвоевать себе равные права и привилегии с мужчинами, не нарушая основ современного классового общества.

Советский плакат. А. Страхов-Браславский. 1926 г.

Но рядом с этим общим положением Бебель выставлял и другое. Бебель был первый, кто указал на двойственный характер бесправия и угнетения женщины. «Женский пол в своей массе страдает в двойном отношении: во-первых, он страдает вследствие социальной и общественной зависимости от мужчин, – эта зависимость сменяется, но не устраняется формальною равноправностью перед законами и в правах; во-вторых, он страдает от экономической зависимости, в которой находятся женщины вообще и пролетарские женщины в особенности, наряду с пролетариями мужчинами».

Этот двойственный характер зависимости и угнетения, в котором находится женщина, особенно женщина-работница, создает и двойственную задачу женского рабочего движения: 1) борьбу за освобождение себя наравне с товарищами по классу, как представительницы бесправного и эксплуатируемого класса; 2) борьбу за освобождение себя как представительницы пола от специфического социального гнета, лежащего на ней. Эта двойственная задача легла в основу женского социалистического движения и могла вместить задачу освобождения женщины в общую социалистическую программу без того, чтобы партия покинула отчетливую классовую позицию.

Всей книгой своей предостерегая женщин от увлечения феминизмом буржуазного типа, указывая повторно, исторически и с помощью фактического материала, взятого из современности, что корень бесправия и угнетения женщины лежит в экономике, в существующих производственных отношениях, Бебель постоянно напоминал, что положение женщины, даже в рамках собственного класса, неодинаково с положением мужчины этого же класса. «Много сходного в положении женщины и рабочего, но в одном женщина идет впереди рабочего: она первое человеческое существо, попавшее в рабство. Женщина сделалась рабой раньше, чем существует раб». Отсюда те специальные задачи, которые выдвигает женское социалистическое движение, напоминая о своих нуждах товарищам по классу, вовлекая партию в борьбу и за женские интересы.

* * *

Книга Бебеля сыграла великую роль, не поддающуюся сейчас всей глубине оценки в смысле установления основных принципов социал-демократии по отношению к женскому вопросу.

Но и в отдельных частях этого вопроса книга Бебеля оказала громадное воспитательное значение, особенно в области очищения половой морали от буржуазного налета. Кто, как не Бебель, поднял и поддержал знамя, на котором стояло требование освобождения женщины как представительницы пола? «Нет освобождения человечества без социальной независимости и равноправного положения полов». Все лицемерие современной морали, все ханжество, все двуличие нашего общества беспощадно вскрывал Бебель своей книгой. Он показал, что брак и проституция являются лишь двумя сторонами одной и той же медали, а страницы, посвященные вопросу о торге женским телом, долго еще будут служить источником, обличающим двуличие и ханжество буржуазии. Показав, что такое современный нерасторжимый брак, основанный главным образом «на расчете» или «рассудке», Бебель бесстрашно заявил себя сторонником ниспровержения «двойной морали» и свободного союза, основанного на влечении сердца.

Страницы книги Бебеля, посвященные вопросу полового освобождения женщины, проникнутые беспощадным сарказмом по отношению к практикующейся современным обществом «двойной морали», – самые красочные по силе изложения и красоте мысли. Ради одних этих страниц следовало бы не только работницам, но женщинам других классов и слоев населений воздвигнуть в сердцах своих вечный памятник Бебелю…

Август Бебель является защитником женщины не только в области теории; он проводил свои убеждения и в жизненную практику. От него первого, как мы указали выше, исходила инициатива на Готском объединительном съезде включить в партийную программу требование политической правоспособности женщины. Бебель был первым, кто в Германии созвал женское политическое собрание, в Лейпциге в 1876 году. Собрание было посвящено вопросу: «Положение женщины в современном государстве и ее отношение к социализму», и должно было послужить привлечению женщин к предстоящей тогда избирательной кампании. Бебель в своих мемуарах сам рассказывает, что собрание имело громадный успех: зал оказался переполнен, и женщины своим интересом к поставленному вопросу показали, что и они просыпаются к общественной жизни.

Бебель был также первым, кто в 1895–1896 годах внес в рейхстаг предложение о распространении на женщин избирательных прав. Здесь нет возможности перечислить случаи, когда голос Бебеля возвышался с трибуны для защиты трудовых, политических или иных интересов женщины. Это значило бы повторить всю историю социально-политических выступлений германской и международной социал-демократии. Нельзя не указать, однако, на то, что Бебель являлся всегда сторонником широкой охраны женского труда и обеспечения материнства. На известном съезде по охране труда в Цюрихе в 1897 году позиция, занятая Бебелем в полемике с Картон-Виаром, положила конец старым, отжившим иллюзиям, будто бороться с тяжелыми последствиями женского труда можно только путем исключения женщин из промышленности, и послужила руководящей нитью при разработке социалистических требований в области охраны женского труда на съезде в Ганновере в 1899 году…

В Бебеле женщины, особенно женщины рабочего класса, потеряли не только великого учителя, но и отважного борца за их освобождение, неизменного защитника их интересов, верного друга…

1913 г.

И в России будет женский день!

В 1910 году на второй женской конференции в Копенгагене было вынесено решение ежегодно в каждой стране проводить социалистический женский день. Этот день должен быть демонстрацией солидарности пролетарок, проверкой их готовности к борьбе за лучшее будущее.

В то время нам казалось, что осуществить это решение в России невозможно. Это было самое тяжелое время всеобщей депрессии. Разбушевалась мстительная, торжествующая реакция. Рабочие организации были разбиты. Вожди заполняли тюрьмы или искали убежища по ту сторону границы… Не осталось ни одной социалистической газеты, никакой возможности собрать силы. Безобидный общеобразовательный союз работниц в г. Петербурге подвергался преследованиям, а затем был распущен. Члены комитета, энергичные девушки-работницы, были арестованы и сосланы на север. Тяжелые, безотрадные времена были в 1909 и 1910 годы!

Но законы исторического развития все же сильнее штыков царских тиранов и их кровожадных сатрапов.

Это невыносимое положение эксплуатируемых масс должно было привести к оживлению рабочего движения. У них не было иного выхода: либо молча погибнуть, либо мужественно бороться против сложившихся обстоятельств. Русский рабочий класс избрал для себя последнее. Вновь постепенно стала разгораться старая, двойная борьба: против тирании царизма и против капиталистической эксплуатации.

В течение 1911 и 1912 годов по всей России прокатилась волна внушительных забастовок, вызванных жестокой эксплуатацией. Вспыхивают политические забастовки, как, например, забастовки против кровавой бойни рабочих золотой промышленности на Лене, забастовки в день 1 мая и т. д. За ними следом – экономические стачки. Обе социал-демократические партии издают каждая свою газету, и обе газеты выходят ежедневно уже почти два года в Санкт-Петербурге. Число абонентов уже превысило 50 000 экз. Профсоюзные газеты и социалистические ежемесячные журналы добавляют и углубляют разъяснительную работу. Оживляются профсоюзы. Так, например, организация рабочих-металлистов насчитывает уже более 9000 членов, а в профсоюз текстильщиков все больше и больше прибывает работниц-текстильщиц.

Живая практическая работа разворачивается по созданию больничных касс.

Разумеется, это движение наталкивается на тысячу трудностей. Полицейский произвол растет неимоверно. Законы рассчитаны лишь на дворянство и богачей! Аресты, ссылки, тюрьмы – вот цена, которой нужно расплачиваться за участие в рабочем движении. К этому нужно добавить еще повседневные «меньшие» препятствия: роспуск организаций, конфискация газет, денежные штрафы за них, постоянные изменения названий газет и помещений для редакций. В городах совсем нелегко снять помещение для редакции газеты, потому что полиция требует от владельцев домов обязательства не сдавать никаких помещений социалистическим организациям.

Идет борьба не на жизнь, а на смерть. Однако мужество не покидает борющихся, а что самое важное – в борьбе этой участвуют женщины-работницы! Теперь уже не молодые, увлеченные студентки из зажиточных кругов и не народные учительницы, готовые пожертвовать собою, представляют собой основную силу в борьбе, нет, сами работницы представляют эту силу. Мы видим пролетарок в составе всех организаций рабочего класса, в руководстве профсоюзов, просветительных организациях, в больничных кассах – всюду женщины идут рука об руку с мужчинами. В России нет специальной женской организации. Мы встречаем доклады женщин на страницах социалистических газет, их воззвания печатаются в профсоюзных газетах.

Советский плакат. Б. Дейкин. 1932 г.

* * *

Когда социал-демократическая партия решила в 1913 к провести свой первый женский день, работницы решили взять это дело в свои руки.

Первый женский день в России был политическим событием. Все партии, все общественные слои высказали свое отношение к этому событию: одни с ненавистью и насмешками, другие – с сомнениями по поводу того, что работницы не идут в ногу с буржуазно-либеральными женскими организациями. Результатом этого первого внушительного опыта работниц России громогласно заявить о своих требованиях были аресты и тюремные приговоры. Но русские работницы знают, что все эти жертвы не напрасны.

Мы будем отмечать женский день 8 Марта уже во второй раз. В повестку дня его включены следующие требования: право голоса для женщин, государственное обеспечение материнства, вопрос о дороговизне жизни. Особенно дорого работницам России требование об обеспечении материнства.

Вспыхнула оживленная борьба между работницами и полицией за проведение в жизнь закона о страховании, изданного в 1912 году. Работницы и рабочие, требовавшие создания этих касс, подверглись арестам, арестовывали лиц, избранных от застрахованных представителей в правления больничных касс. К закону о страховании имеется приложение, в котором говорится о помощи роженицам и беременным женщинам, но применение этого закона очень ограничено благодаря позднейшей его переработке. Только сознанием и волей самих работниц можно добиться введения закона об охране материнства. Социалистическая фракция Государственной думы готовит проект закона о действенном обеспечении материнства, и утверждение этого проекта будет зависеть от того, как массы энергичными действиями поддержат своих парламентских представителей.

Тяжелая борьба предстоит русским пролетаркам, но сознание того, что им обеспечена симпатия пробудившихся зарубежных товарищей по классу, вселяет в них новое чувство. Готовые к борьбе, они обращаются к своим товарищам по ту сторону границы: и мы уже близки к тому дню, когда социалисты – пролетарии всего мира сомкнутыми рядами, сознательные и храбрые, выступят против капиталистического мира. Мы с вами в этот день начала непримиримой борьбы против эксплуатации и рабства. Мы хотим делать наше дело так, чтобы Женский день приблизил нас к главной цели – неизбежной, страстно желаемой социальной революции.

1914 г.

Дорогу крылатому Эросу!

(Письмо к трудящейся молодежи)

Вы спрашиваете меня, мой юный товарищ, какое место пролетарская идеология отводит любви? Вас смущает, что сейчас трудовая молодежь «больше занята любовью и всякими вопросами, связанными с ней», чем большими задачами, которые стоят перед трудовой республикой. Если так (мне издалека судить об этом трудно), то давайте поищем объяснение данному явлению, и тогда нам легче будет найти с вами ответ и на первый вопрос: какое место занимает любовь в идеологии рабочего класса?

I. Любовь как социально-психический фактор.

Не подлежит сомнению, что советская Россия вступила в новую полосу Гражданской войны: революционный фронт перенесен в область борьбы двух идеологий, двух культур – буржуазной и пролетарской. Все нагляднее несовместимость этих двух идеологий, все острее противопоставление двух в корне различных культур.

Вместе с победой коммунистических принципов и идеалов в области политики и экономики неизбежно должна совершиться и революция в мировоззрении, в чувствах, в строе души трудового человечества. Уже сейчас намечается новое отношение к жизни, к обществу, к труду, к искусству, к «правилам жизни» (то есть к морали). В правила жизни как составная часть входят взаимоотношения полов. Революция на духовном фронте завершает великий сдвиг в мышлении человечества, вызванный пятилетним существованием трудовой республики.

Но чем острее борьба двух идеологий, чем больше областей она захватывает, тем неизбежнее встают перед человечеством все новые и новые «загадки жизни», проблемы, на которые удовлетворительный ответ может дать только идеология рабочего класса.

К числу таких проблем относится и затронутый вами вопрос – «загадка любви», другими словами, вопрос взаимоотношений полов, – загадка старая, как само человеческое общество. На разных ступенях своего исторического развития человечество по-разному подходило к ее разрешению. «Загадка» остается, ключи меняются. Эти ключи зависят от эпохи, от класса, от «духа времени» (культуры).

Недавно у нас в России, в годы обостренной Гражданской войны и борьбы с разрухой эта загадка мало кого занимала. Другие чувства, другие более действенные страсти и переживания владели трудовым человечеством. Кто в те годы стал бы серьезно считаться с любовными огорчениями и муками, когда за плечами каждого караулила безглазая смерть, когда вопрос шел о том: кто победит – революция и, значит, прогресс или контрреволюция и, значит, реакция? Перед грозным лицом великой мятежницы – революции – нежнокрылому Эросу («богу любви») пришлось пугливо исчезнуть с поверхности жизни. Для любовных «радостей и пыток» не было ни времени, ни избытка душевных сил. Таков закон сохранения социально-душевной энергии человечества. Эта энергия в сумме всегда направляется на главную, ближайшую цель исторического момента. Господином положения на время оказался несложный, естественный голос природы – биологический инстинкт воспроизводства, влечение двух половых особей. Мужчина и женщина легко, много легче прежнего, проще прежнего сходились и расходились. Сходились без больших душевных эмоций и расходились без слез и боли.

Без радости была любовь, Разлука будет без печали.

Проституция, правда, исчезала, но явно увеличивалось свободное, без обоюдных обязательств общение полов, в котором двигателем являлся оголенный, неприкрашенный любовными переживаниями инстинкт воспроизводства. Факт этот пугал некоторых. Но на самом деле в те годы взаимоотношения полов и не могли складываться иначе. Либо брак продолжал бы держаться на прочном испытанном чувстве товарищества, многолетней дружбы, еще закрепленной серьезностью момента, либо брачное общение возникало попутно, среди дела, для удовлетворения чисто биологической потребности, от которой обе стороны спешили отвязаться, чтобы она не мешала основному, главному – работе на революцию.

Голый инстинкт воспроизводства, легко возникающее, но и быстро проходящее влечение пола, без душевно-духовных скреп, «Эрос бескрылый», меньше поглощает душевных сил, чем требовательный «крылатый Эрос», любовь, сотканная из тончайшей сети всевозможных душевно-духовных эмоций (чувствований). Бескрылый Эрос не родит бессонных ночей, не размягчает волю, не путает холодную работу ума. Классу борцов в момент, когда над трудовым человечеством неумолчно звучал призывный колокол революции, нельзя было подпадать под власть крылатого Эроса. В те дни нецелесообразно было растрачивать душевные силы членов борющегося коллектива на побочные душевные переживания, непосредственно не служащие революции. Любовь индивидуальная, лежащая в основе «парного брака», направленная на одного или на одну, требует огромной затраты душевной энергии. Между тем строитель новой жизни, рабочий класс, заинтересован был в том, чтобы экономно расходовать не только свои материальные богатства, но и сберегать душевно-духовную энергию каждого для общих задач коллектива. Вот почему само собою произошло, что в момент обостренной революционной борьбы место всепоглощающего «крылатого Эроса» занял нетребовательный инстинкт воспроизводства – «Эрос бескрылый».

* * *

Сейчас картина меняется. Советская республика, а с ней все трудовое человечество вступает в полосу временного и относительного затишья. Начинается сложная работа осознания и претворения завоеванного, достигнутого, созданного. Строитель новых форм жизни, пролетариат, должен из всякого социального и духовного явления суметь извлечь для себя урок, понять явление, осознать его и подчинить себе, обратить данное явление еще в одно из оружий самозащиты класса. Только тогда сможет пролетариат, охватив законы не только созидания материальных богатств, но и законы, управляющие душевными движениями, выступить вооруженным до зубов против одряхлевшего буржуазного мира. Только тогда удастся трудовому человечеству оказаться победителем не только на фронте военном и трудовом, но и на фронте духовно-культурном.

Александра Коллонтай и Клара Цеткин на 2-й Международной социалистической женской конференции. Копенгаген, 1910 г.

Теперь, когда революция в России одержала верх и укрепилась, когда атмосфера революционной схватки перестала поглощать человека целиком и без остатка, нежнокрылый Эрос, загнанный временно в терновник пренебрежения снова начинает предъявлять свои права. Он хмурится на осмелевший бескрылый Эрос – инстинкт воспроизводства, не прикрашенный чарами любви. Бескрылый Эрос перестает удовлетворять душевным запросам. Скапливается избыточная душевная энергия, которую современные люди, даже представители трудового класса, еще не умеют приложить к духовной и душевной жизни коллектива. Эта избыточная энергия души ищет приложения в любовных переживаниях. Многострунная лира пестрокрылого божка любви покрывает однострунный голос бескрылого Эроса… Женщина и мужчина сейчас не только «сходятся», не только завязывают скоропреходящую связь для утоления полового инстинкта, как это чаще всего было в годы революции, но и начинают снова переживать «любовные романы», познавая все муки любви, всю окрыленность счастья взаимной влюбленности.

В жизни Советской республики, несомненно, сказывается сдвиг к росту душевных и духовных запросов, стремление к знанию, увлечение научными вопросами, искусством, театром. Этот сдвиг в сторону претворения, в обстановке Советской республики, духовных богатств человечества неизбежно охватывает и сферу любовных переживаний. Пробуждается интерес к психологии пола, к загадке любви. Каждый в той или иной мере соприкасается с этой стороной жизни. С удивлением замечаешь в руках ответственных работников, которые в прошлые годы читали только передовицы «Правды», протоколы и отчеты, – книжечки беллетристического свойства, где воспевается «крылатый Эрос»…

Что это? Реакция? Симптом начавшегося упадка революционного творчества? Ничего подобного. Пора отделаться от лицемерия буржуазного мышления. Пора открыто признать, что любовь – не только властный фактор природы, биологическая сила, но и фактор социальный. Любовь – глубоко социальная по своей сути эмоция. На всех ступенях человеческого развития, правда в различных формах и видах, любовь входила как необходимая составная часть в духовной культуре данного общества. Даже буржуазия, признавая любовь «делом приватным», на самом деле умела моральными нормами направлять любовь по руслу, которое обеспечивало ее классовые интересы. В еще большей степени должна идеология рабочего класса учесть значение любовных эмоций (чувствований) как фактора, который может быть направлен (как и всякое другое психосоциальное явление) на пользу коллектива. Что любовь вовсе не есть явление «приватное», дело только двух любящих «сердец», что в любви заключается ценное для коллектива связующее начало, – видно из того, что на всех ступенях своего исторического развития человечество устанавливало нормы (правила), определявшие: при каких условиях и когда любовь «законна» (т. е. отвечает интересам данного коллектива) и когда она «греховна», преступна (т. е. противоречит задачам данного общества)?

* * *

II. Историческая справка.

С самых ранних ступеней своего социального бытия человечество начало регулировать не только половое общение, но и самую любовь.

В родовом быте мораль возводила в высшую добродетель любовь, определяемую кровным родством. В те времена род и племя неодобрительно отнеслись бы к женщине, которая стала бы жертвовать собою ради любимого мужа и, наоборот, возводила в добродетель чувства братской или сестринской привязанности. Антигона, по сказанию древних греков, рискуя жизнью, хоронит тела своих погибших братьев, что делает ее, в глазах современников, героиней. Современное буржуазное общество на такой поступок со стороны сестры (не жены) посмотрела бы только как «на курьез».

Во времена господства племенного начала и создания первобытных зачатков государственности формой любви, вызывавшей наибольшее почитание, являлась дружба между двумя соплеменниками. В те века слабому социальному коллективу, только что вышедшему из стадии кровнородового быта, крайне важно было сцепить, связать между собою своих сочленов духовно-душевными узами. Наиболее подходящим душевным переживанием являлась для этой цели не любовь между полами, а любовь-дружба. Интересы коллектива того времени требовали роста и накопления в человечестве душевно-духовных скреп не между брачной парой, а между соплеменниками, организаторами и защитниками племени и государства (конечно, мужчинами; о дружбе женщин в те времена не было и речи – она не являлась социально-бытовым фактором). Любовь «дружбы» воспевали, ее ставили выше, чем любовь супругов. Кастор и Поллукс прославились не своими подвигами перед отечеством, а своей верностью друг другу и непоколебимой дружбой. «Дружба» (или ее видимость) заставляла любящего свою жену супруга уступать ее для брачного ложа любимому другу или гостю, с которым надо было завязать «дружбу».

Дружба, «верность другу по гроб» возводилась в античном мире в число гражданских добродетелей. Любовь же в современном смысле слова не играла роли и почти не привлекала к себе внимания ни поэтов, ни драматургов того времени. Господствующая в то время идеология относила любовь к числу узколичных переживаний, с которыми общество не считалось; брак в то время строился на началах рассудка, не любви. Любви отводилось место лишь наряду с другими забавами; это была роскошь, которую мог себе позволить гражданин, выполнивший все свои обязанности по отношению к государству. «Уменье любить», свойство, ценимое буржуазной идеологией, если только любовь не выходит за рамки буржуазной морали, древнеязыческим миром не принималось в расчет при определении «добродетелей» и качеств человека. В древности ценилось лишь чувство дружбы. Человек, который шел на подвиги, рисковал собою ради друга, почитался героем, и поступок его определенно относился к числу «моральных добродетелей». Наоборот, человек, рисковавший собою ради любимой женщины, вызывал лишь осуждение, даже презрение. О любви Париса к прекрасной Елене повлекшей за собою Троянскую войну, говорилось в преданиях как о заблуждении, следствием которого явилось всеобщее несчастье.

Мораль античного мира не возводила в пример, достойный подражания, даже любовь, вдохновлявшую на подвиги, что имело место в период феодализма. Античный мир усматривал только в дружбе эмоцию, чувствования, которое скрепляло соплеменников душевными узами, создавало большую устойчивость еще слабого тогда общественного организма. Напротив, на последующих ступенях культуры дружба перестает считаться моральной добродетелью. В буржуазном обществе, построенном на началах индивидуализма и бешеной конкуренции и соревновании, дружбе как моральному фактору не было места. Век капитализма рассматривает дружбу как проявления «сентиментализма» и совершение ненужной, вредной для буржуазно-классовых задач слабости и духа.

Дружба становится объектом насмешек. Кастор и Поллукс в современном Нью-Йорке или лондонском Сити вызвали бы лишь снисходительную усмешку. Не признавало и феодальное общество чувство дружбы как свойство, которое следует воспитывать и поощрять в людях.

* * *

Феодальное господство держалось на строгом соблюдении интересов знатной фамилии, рода. Добродетели определялись не столько взаимными отношениями членов тогдашнего общества, сколько обязанностями члена рода к роду и его традициям. Брак всецело определялся интересами семьи, и юноша (девушка вообще воли не имела), выбиравший себе жену вопреки этим интересам, подвергался строгому осуждению. Во времена феодализма не полагалось ставить личное чувство, личное влечение выше интересов народа, кто так поступал, являлся «грешником». По понятиям феодального общества, любовь и брак вовсе не должны были совпадать.

Тем не менее, именно в века феодализма самое чувство любви между полами вовсе не было в загоне, наоборот, оно впервые в истории человечества получило известное право гражданства. На первый взгляд кажется странным, что любовь получила признание именно в века суровейшего аскетизма, грубых и жестоких нравов, в века насилия и власти захватного права. Но если ближе приглядеться к причинам, вызвавшим признание любви как социально-законного и даже желательного явления, то станет ясно, чем такое признание определялось.

Любовь – в известных случаях и при известных обстоятельствах – может явиться двигателем, толкающим влюбленного человека на ряд поступков, на которые он был бы не способен при ином, менее повешенном и подъемном душевном состоянии. Между тем рыцарство требовало от каждого своего сочлена высоких и притом чисто личных доблестей в области военного дела; бесстрашия, храбрости, выносливости и т. д. Битвы в те века решались не столько организацией войска, сколько индивидуальными качествами ее участников. Рыцарь, влюбленный в недоступную «даму сердца», легче совершал «чудеса храбрости», легче побеждал в единоборствах, легче жертвовал жизнью во имя прекрасной дамы. Влюбленного рыцаря толкало стремление «отличиться», чтобы этим способом снискать расположение своей возлюбленной.

Рыцарская идеология учла это явление и, признав любовь как психическое состояние человека весьма полезным для классовых задач феодального сословия, тем не менее поставила самое чувство в определенные рамки. Любовь супругов в те века не ценилась и не воспевалась, не ею держалась семья, проживавшая в рыцарских замках и русских боярских теремах. Любовь как социальный фактор чтилась лишь тогда, когда дело шло о влюбленном рыцаре и чужой жене, заставлявшей рыцаря идти на военные или иные рыцарские подвиги. Чем недоступнее была женщина, тем настойчивее приходилось рыцарю добиваться ее благосклонности и тем больше приходилось ему развивать в себе добродетели и качества, какие ценились в его сословии (бесстрашие, выносливость, настойчивость, отвага и т. д.).

Советский плакат. В. Хвостенко. 1925 г.

Обычно «дамой сердца» рыцари избирали как раз женщину наименее доступную: жену своего владыки (сюзерена), нередко королеву. Только такая «духовная любовь» без плотского утоления, пришпоривавшая рыцаря на доблестные подвиги, заставляя его творить чудеса храбрости, считалась достойной подражания и возводилась в «добродетель». Рыцари почти никогда не избирали предметом своего обожания девушку. Как бы недоступно-высоко над рыцарем по феодальной лестнице ни стояла девушка, любовь рыцаря к девушке могла повести к браку, а с браком неизбежно исчезал психологический двигатель, толкавший рыцарей на подвиги. Этого-то и не допускала феодальная мораль. Отсюда совмещение идеала аскетизма (полового воздержания) с возведением влюбленности в моральную добродетель. В своем рвении очистить любовь от всего плотского, «греховного», превратить любовь в абстрактное чувство, совершенно оторванное от своей биологической базы, рыцари доходили до уродливейших извращений: избирали «дамой сердца» женщину, которую никогда не видали, записывались в возлюбленные Девы Марии, Богоматери… (Дальше идти было некуда…)

Феодальная идеология видела в любви-влюбленности прежде всего стимул, укрепляющий свойства, необходимые рыцарям: «духовная любовь», обожание рыцарем «дамы сердца» служили интересам рыцарского сословия – этим определялся взгляд на любовь в эпоху расцвета феодализма. Рыцарь, который нисколько не усомнился бы сослать жену в монастырь или даже казнить ее за измену плоти, за «прелюбодеяние», бывал весьма польщен, если другой рыцарь избирал его жену «дамой сердца» и нисколько не препятствовал жене обзаводиться «чичисбеями» («духовными друзьями») – мужчинами.

Но, воспевая и возвеличивая любовь духовную, рыцарская феодальная мораль вовсе не требовала, чтобы любовь царила при законнобрачном или ином общении полов. Любовь – это одно, брак – другое. Феодальная идеология расчленяла эти два понятия [1]. Объединила их лишь впоследствии мораль восходившего в XIV – XV веках буржуазного класса. Поэтому-то во времена Средневековья рядом с возвышенной утонченностью любовных переживаний мы встречаем такую невообразимую грубость нравов в области отношений между полами. Половое общение вне брака, как и в наизаконнейшем браке, лишенное одухотворяющего и скрашивающего начала любви, превращалось в акт откровеннейшей физиологии.

Церковь внешне, лицемерно громила разврат, но, поощряя на словах «любовь духовную», фактически вела к грубо-животному общению полов. Рыцарь, не расстававшийся с эмблемой дамы своего сердца, сочинявший в ее честь нежнейшие стихи, рисковавший жизнью, чтобы снискать только ее улыбку, преспокойно насиловал девушку городского сословия или приказывал управителю согнать в замок красивейших крестьянок утехи ради. Со своей стороны, рыцарские жены не упускали случая втихомолку от мужа вкушать плотские радости с трубадурами и пажами, не отказывая в своих ласках даже понравившемуся слуге, несмотря на все презрение, какое феодальная дама питала к «челяди».

* * *

Вместе с ослаблением феодализма и нарастанием новых условий быта, диктуемых интересами нарождающейся буржуазии, складывается постепенно и новый нравственный идеал отношений между полами. Отбрасывая идеал «духовной любви», буржуазия выступает на защиту попранных прав тела, вкладывая в самое понятие любви одновременное сочетание физического и духовного начала. По буржуазной морали брак и любовь отнюдь нельзя разъединять, как это делало рыцарское сословие; напротив, брак должен определяться взаимным влечением врачующихся. На практике, разумеется, буржуазия сама во имя «расчета» постоянно переступала эту моральную заповедь, но самое признание любви как основы брака имело глубокие классовые основания.

При феодальном строе семью властно скрепляли традиции знатной фамилии, рода. Брак был фактически нерасторжим; над брачной парой тяготели веления церкви, неограниченный авторитет главы рода, власть традиций семьи, воля сюзерена.

Буржуазная семья складывалась при иных условиях; ее основой являлось не совладение родовыми богатствами, а накопление капитала. Семья являлась тогда живой хранительницей богатств; но, чтобы накопление совершалось быстрее, буржуазному классу важно было, чтобы добытое руками мужа и отца добро расходовалось «бережливо», умно, расчетливо, другими словами, чтобы жена являлась не только «хорошей хозяйкой», но и действительной помощницей и подругой мужа.

При установлении капиталистических отношений и буржуазного строя только та семья могла быть прочной, в которой, рядом с хозяйственным расчетом, существовало сотрудничество всех ее членов, заинтересованных в акте накопления богатств. Но сотрудничество могло быть осуществляемо тем полнее, чем больше душевных и сердечных уз связывало между собою супругов и детей с родителями.

Новый хозяйственный быт в те времена, начиная с конца XIV – начала XV столетия, рождает и новую идеологию. Понятия любви и брака постепенно видоизменяются. Религиозный реформатор Лютер, а вместе с ним и все мыслители и деятели веков Возрождения и Реформации (XV–XVI вв.), прекрасно понимали и учитывали социальную силу, заключающуюся в чувстве любви. Сознавая, что для крепости семьи – этой хозяйственной единицы, служащей основой буржуазного строя, – нужна сердечная спайка ее сочленов, революционные идеологи восходящей буржуазии выдвинули новый моральный идеал любви: любовь, объединяющую два начала – плотское и душевное.

Ополчившись на безбрачие церковнослужителей, реформаторы того времени беспощадно осмеивали «духовную любовь» рыцарей, заставлявшую влюбленного рыцаря находиться постоянно в состоянии любовного устремления без надежды утолить свои плотские желания. Идеологи буржуазии, деятели Реформации признали законность здоровых запросов тела. Феодальный мир расчленял любовь на голый половой акт (общение в браке, с наложницами) и на любовь «возвышенную», духовную (влюбленность рыцаря в «даму сердца»).

Нравственный идеал буржуазного класса в понятие любви включал как здоровое телесное влечение полов, так и сердечную привязанность. Феодальный идеал отделял любовь от брака. Буржуазия связывала эти понятия. Брак и любовь буржуазия превращала в понятия однозначащие. Разумеется, буржуазия на практике постоянно отступала от своего же идеала; но в то время, как при феодализме при брачных сделках даже не подымался вопрос о взаимной склонности, буржуазная мораль требовала, чтобы даже в тех случаях, когда брак заключался по расчету, супруги лицемерно создавали видимость, что налицо имеется взаимная любовь.

* * *

Пережитки феодальных традиций и взглядов на брак и любовь дошли до нашего времени, пройдя через века и уживаясь рядом с моралью буржуазного класса. Этими взглядами руководствуются до сих пор члены коронованных семейств и окружающая их высшая аристократия. В той среде считается «смешным» и неловким, когда брак заключается по взаимной склонности. Молодые принцы и принцессы обязаны подчиняться до сих пор мертвым велениям традиций рода и политическим расчетам, соединяя свою жизнь навсегда с нелюбимым человеком. История знает немало драм, подобных драме несчастного сына Людовика XV, который шел под венец ко второму браку с невысохшими еще слезами по умершей горячо любимой жене.

Подобное же подчинение брака соображениям рода и хозяйства существует и в крестьянстве. Крестьянская семья в отличие от семьи городской индустриальной буржуазии – прежде всего хозяйственно-трудовая единица. Семью крестьянскую так прочно сцепляют и скрепляют хозяйственные интересы и расчет, что душевные скрепы играют второстепенную роль, В семье ремесленников Средневековья о любви при заключении брака также не было речи. При цеховом ремесленном строе семья также являлась производственной единицей и держалась на трудовом хозяйственном начале. Идеал любви в браке начинает появляться в буржуазном классе лишь тогда, когда семья постепенно превращается из производственной единицы в единицу потребительную и вместе с тем служит хранительницей накопленного капитала.

Но, выступая на защиту права двух «любящих сердец» заключать союз даже вопреки традициям семьи, осмеивая «духовную любовь» и аскетизм, провозглашая любовь основой брака, буржуазная мораль, однако, ставила любовь в очень ограниченные границы. Любовь законна только в браке. Любовь, имеющая место вне законного брака, безнравственна. Такой идеал диктовался, разумеется, часто экономическими соображениями: стремлением воспрепятствовать распылению капитала среди побочных детей. Вся мораль буржуазии была основана на стремлении способствовать сосредоточению, концентрации капитала. Идеалом любви была брачная пара, совместно прилагающая старания к повышению благосостояния и богатства обособленной от общества семейной ячейки. Там, где сталкивались интересы семьи и общества, буржуазная мораль решала в интересах семьи. (Например: снисходительное отношение не права, а именно буржуазной морали к дезертирам, моральное оправдание акционера, разоряющего своих соакционеров ради семьи, и т. п.) С присущей буржуазии утилитарностью она стремилась с выгодой использовать и любовь, превращая это чувство и переживание в фермент брака, в средство, скрепляющее семью.

Александра Коллонтай в конце жизненного пути

Разумеется, чувство любви не умещалось в отведенных ему буржуазной идеологией границах. Возникали, плодились и множились «любовные конфликты», нашедшие свое отражение в новом виде литературы – в романах, форме беллетристики, рожденной буржуазным классом. Любовь то и дело выходила за пределы отведенного ей узкого русла законно-брачных отношений, выливаясь то в виде свободных связей, то в форме осуждаемого буржуазной моралью и осуществляемого на практике адюльтера (прелюбодеяния).

Буржуазный идеал любви не отвечает потребностям наиболее многочисленного слоя населения – рабочего класса. Он не соответствует и быту трудящейся интеллигенции. Отсюда в странах высокоразвитого капитализма этот интерес к проблемам пола и любви, поиски ключа к разрешению многовековой, мучительной загадки: как построить отношения между полами так, чтобы эти отношения, повышая сумму счастья, вместе с тем не противоречили бы интересам коллектива?

Этот же вопрос в настоящий момент снова встает перед трудящейся молодежью советской России. Беглый взгляд на эволюцию идеала любовно-брачных отношений поможет вам, мой юный товарищ, осознать и понять, что любовь вовсе не есть «частное дело», как это кажется с первого взгляда. Любовь – ценный психо(душевно) – социальный фактор, которым человечество инстинктивно руководило в интересах коллектива на протяжении всей своей истории. Дело трудового человечества, вооруженного научным методом марксизма и пользующегося опытным материалом прошлого, понять: какое место в социальном общении должно новое человечество отводить любви? Каков, следовательно, идеал любви, отвечающий интересам класса, борющегося за свое господство?

* * *

III. Любовь-товарищество.

Новое трудовое, коммунистическое общество строится на принципе товарищества, солидарности. Но что такое солидарность? Это не только сознание общности интересов, но и духовно-душевная связь, устанавливаемая между членами трудового коллектива. Общественный строй, построенный на солидарности и сотрудничестве, требует, однако, чтобы данное общество обладало высокоразвитой «потенцией любви», то есть способностью людей переживать симпатические чувствования. Без наличия этих чувствований солидарность не может быть прочной. Поэтому-то пролетарская идеология и стремится воспитать и укрепить в каждом члене рабочего класса чувство отзывчивости на страдания и нужды сочлена по классу, чуткое понимание запросов другого, глубокое, проникновенное сознание своей связи с другими членами коллектива. Но все эти «симпатические чувствования» – чуткость, сочувствие, отзывчивость – вытекают из одного общего источника: способности любить, любить не в узко половом, а в широком значении этого слова.

Любовь – душевная эмоция (чувство) связующего и, следовательно, организующего характера. Что любовь является великой связующей силой, прекрасно понимала и учитывала буржуазия. Поэтому-то, стремясь упрочить семью, буржуазная идеология возвела в моральную добродетель «супружескую любовь»; быть «хорошим семьянином», в глазах буржуазии, было большим и ценным качеством человека.

Пролетариат не может со своей стороны не учесть той психосоциальной роли, какую чувство любви, как в широком смысле слова, так и в области отношения между полами, может и должно сыграть в деле упрочения связи не в области семейно-брачных отношений, а в области развития коллективистической солидарности.

Каков же идеал любви рабочего класса? Какие чувства, переживания кладет пролетарская идеология в основу отношений между полами?

Мы уже проследили с вами, мой юный друг, что каждая эпоха имеет свой идеал любви, каждый класс стремится в своих интересах вложить в моральное понятие любви свое содержание. Каждая ступень культуры, несущая с собою и более богатые духовные и душевные переживания человечества, перекрашивает нежные тона крыльев Эроса в свой особый цвет. Вслед за последовательными ступенями развития хозяйства и социального быта видоизменялось и содержание, вкладываемое в понятие «любовь», крепли или, наоборот, отмирали оттенки переживаний, входящие как составные части в чувство любви.

Из несложного биологического инстинкта – стремления к воспроизводству, – присущему каждому виду от высших до низших животных, разбитых на половые особи, любовь с течением тысячелетий существования человеческого общества осложнилась, обрастая все новыми и новыми духовно-душевными переживаниями [2]. Из явления биологического любовь стала фактором психосоциальным.

Под воздействием хозяйственных и социальных сил биологический инстинкт воспроизводства, определявший отношения полов на ранних ступенях развития человечества, подвергся перерождению в двух диаметрально противоположных направлениях. С одной стороны, здоровый половой инстинкт – влечение двух полов друг к другу в целях воспроизводства под давлением уродливых социально-экономических отношений, особенно при господстве капитализма, выродился в нездоровую похоть. Половой акт превратился в самодовлеющую цель, в способ доставить себе еще одно «лишнее наслаждение», в похоть, обостряемую излишествами, извращениями, вредным подхлестыванием плоти. Мужчина не потому сходится с женщиной, что здоровое половое влечение властно потянуло его к данной женщине, а наоборот, мужчина ищет женщину, не испытывая еще никакой половой потребности, с тем, чтобы благодаря близости этой женщины вызвать половое влечение и, таким, образом, доставить себе наслаждение самым фактом полового акта. На этом построена проституция. Если близость к женщине не вызывает ожидаемого возбуждения, пресыщенные половыми излишествами люди прибегают ко всякого рода извращениям.

Это – уклонение биологического инстинкта, лежащего в основе любви между полами, в сторону нездоровой похоти, уводящее инстинкт далеко в сторону от своего первоисточника.

С другой стороны, телесное влечение двух полов за тысячелетия социальной жизни человечества и смены культур обросло целым наслоением духовно-душенных переживаний. Любовь – в ее теперешнем виде – это очень сложное состояние души, давно оторвавшееся от своего первоисточника – биологического инстинкта воспроизводства – и нередко резко ему противоречащее. Любовь – это конгломерат, сложное соединение из дружбы, страсти, материнской нежности, влюбленности, созвучности духа, жалости, преклонения, привычки и многих, многих других оттенков чувств и переживаний. Все труднее при такой сложности оттенков и самой любви установить прямую связь между голосом природы – «Эросом бескрылым» (телесным влечением пола) и «Эросом крылатым» (влечением тела, перемешанным с духовно-душевными эмоциями). Любовь-дружба, в которой нет и атома физического влечения, духовная любовь к делу, к идее, безликая любовь к коллективу – все это явления, свидетельствующие о том, насколько чувство любви оторвалось от своей биологической базы, насколько оно стало «одухотворенным».

Но этого мало. Нередко между различными проявлениями чувства любви возникает кричащее противоречие, начинается борьба. Любовь к «любимому делу» (не просто к делу, а именно к «любимому») не умещается с любовью к избраннику или избраннице сердца [3]; любовь к коллективу борется с чувством любви к мужу, к жене, к детям. Любовь-дружба противоречит одновременной любви-страсти. В одном случае в любви преобладает созвучие духовное, в другом – любовь построена на «созвучии тела».

Любовь стала многогранна и многострунна. То, что в области любовных эмоций (чувствований) переживает современный человек, в котором культурные фазы в течение тысячелетий воспитывали и заостряли различные оттенки любви, совершенно не умещается в слишком общее и потому неточное слово – любовь [4].

Многогранность любви при господстве буржуазной идеологии и буржуазно-капиталистического быта создает ряд тяжелых и неразрешимых душевных драм. Уже с конца XIX века многогранность в любви сделалась излюбленной темой писателей-психологов. «Любовь к двум» даже «к трем» занимала и смущала своей «загадочностью» многих вдумчивых представителей буржуазной культуры. Эту сложность души, это раздвоение чувства пытался еще в 60-х годах вскрыть наш русский мыслитель-публицист А. Герцен (Искандер) в своем романе «Кто виноват?». К разрешению этой проблемы подходил и Чернышевский в своей социальной повести «Что делать?» На двойственности чувства, на расщеплении любви часто останавливаются крупнейшие писатели Скандинавии – Гамсун, Ибсен, Бъернсен [5], Гейерстам. К ней возвращаются не раз французские беллетристы последнего столетия; о ней пишет близкий к коммунизму по духу Ромен Роллан и далекий от нас Метерлинк [6]. Эту сложную проблему, эту «загадку любви» пытались в жизненной практике разрешить такие гении в поэзии, как Гете и Байрон, такие смелые пионеры в области взаимоотношений полов, как Жорж Занд; ее познал на собственном опыте автор романа «Кто виноват?» – Герцен и многие, многие другие великие мыслители, поэты, общественные деятели… Под тяжестью «загадки двойственной любви» и сейчас гнутся плечи многих «не великих» людей, тщетно ищущих ключ к ее разрешению в пределах буржуазного мышления. А между тем – ключ в руках пролетариата. Распутать эту сложную проблему чувства может только идеология и быт нового трудового человечества.

* * *

Мы говорим здесь о двойственности любви, о сложностях «крылатого Эроса», но такую двойственность нельзя смешивать с половыми сношениями без Эроса одного мужчины со многими женщинами или одной женщины со многими мужчинами. Полигамия (многоженство), в которой не участвует чувство, может повлечь за собою ряд неблагоприятных, вредных последствий (раннее истощение организма, увеличение шансов на венерические заболевания в современных условиях и т. д.), но «душевных драм» такие связи, как бы запутанны они ни были, еще не создают. «Драмы», конфликты начинаются тогда, когда налицо любовь в ее разнородных оттенках и проявлениях. Одного женщина любит «верхами души», с ним созвучны ее мысли, стремления, желания; к другому ее властно влечет сила телесного сродства. К одной женщине мужчина испытывает чувство бережливой нежности, заботливой жалости, в другой он находит поддержку и понимание лучших стремлений своего «я». Которой же из двух должен он отдать полноту Эроса? И почему он должен рвать, калечить свою душу, если полноту бытия дает только наличие и той, и другой душевной скрепы?

При буржуазном строе такое раздвоение души и чувства влечет за собою неизбежные страдания. Тысячелетиями воспитывала культура, построенная на институте собственности, в людях убеждения, что и чувство любви должно иметь как базу принцип собственности. Буржуазная идеология учила, вдалбливала в голову людей, что любовь, притом взаимная, дает право на обладание сердцем любимого человека целиком и безраздельно. Подобный идеал, такая исключительность в любви вытекала естественно из установленной формы парного брака и из буржуазного идеала «всепоглощающей любви» двух супругов. Но может ли такой идеал отвечать интересам рабочего класса? Не является ли, наоборот, важным и желательным с точки зрения пролетарской идеологии, чтобы чувства людей становились богаче, многоструннее? Не является ли многострунность души и многогранность духа именно тем моментом, который облегчает нарастание и воспитание сложной, переплетающейся сети духовно-душевных уз, которыми скрепляется общественно-трудовой коллектив? Чем больше таких нитей протянуто от души к душе, от сердца к сердцу, от ума к уму – тем прочнее внедряется дух солидарности и легче осуществляется идеал рабочего класса – товарищество и единство.

Исключительность в любви, как и «всепоглощение» любовью, не может быть идеалом любви, определяющим отношения между полами с точки зрения пролетарской идеологии. Наоборот, пролетариат, учитывая многогранность и многострунность «крылатого Эроса», не приходит от этого открытия в неописуемый ужас и моральное негодование наподобие лицемерной морали буржуазии. Наоборот, пролетариат стремится это явление (результат сложных социальных причин) направить в такое русло, которое отвечало бы его классовым задачам в момент борьбы и в момент строительства коммунистического общества.

Многогранность любви сама по себе не противоречит интересам пролетариата. Напротив, она облегчает торжество того идеала любви во взаимных отношениях между полами, которое уже оформляется и выкристаллизовывается в недрах рабочего класса. А именно: любви-товарищества.

Родовое человечество представляло себе любовь в виде родственной привязанности (любовь сестер и братьев, любовь к родителям). Антично-язическая культура выше всего ставила любовь-дружбу. Феодальный мир возводил в идеал «духовную» влюбленность рыцаря, любовь, оторванную от брака и не связанную с утолением плоти. Идеалом любви буржуазной морали являлась любовь законобрачной супружеской пары.

Идеал любви рабочего класса, вытекающий из трудового сотрудничества и духовно-волевой солидарности членов рабочего класса, мужчин и женщин, естественно, по форме и по содержанию отличается от понятия любви других культурных эпох. Но что же такое «любовь-товарищество»? Не значит ли это, что суровая идеология рабочего класса, вырабатываемая в боевой атмосфере борьбы за рабочую диктатуру, собирается беспощадно изгнать из взаимного общения полов нежнокрылый, трепетный Эрос? Ничего подобного. Идеология рабочего класса не только не упраздняет «крылатый Эрос», а расчищает путь к признанию ценности любви как психосоциальной силы.

Лицемерная мораль буржуазной культуры беспощадно вырывала перья из пестрых, многоцветных крыльев Эроса, обязывая Эрос посещать лишь «законнобрачную пару». Вне супружества буржуазная идеология отводила место только общипанному «бескрылому Эросу» – минутному половому влечению полов в форме купленных (проституции) или краденых ласк (адюльтеру-прелюбодеянию).

Мораль рабочего класса, поскольку она уже выкристаллизовалась, напротив, отчетливо отбрасывает внешнюю форму, в которую выливается любовное общение полов. Для классовых задач рабочего класса совершенно безразлично, принимает ли любовь форму длительного и оформленного союза или выражается в виде преходящей связи. Идеология рабочего класса не ставит никаких формальных границ любви. Но зато идеология трудового класса уже сейчас вдумчиво относится к содержанию любви, к оттенкам чувств и переживаний, связывающих два пола. И в этом смысле идеология рабочего класса гораздо строже и беспощаднее будет преследовать «бескрылый Эрос» (похоть, одностороннее удовлетворение плоти при помощи проституции, превращение «полового акта» в самодовлеющую цель из разряда «легких удовольствий»), чем это делала буржуазная мораль. «Бескрылый Эрос» противоречит интересам рабочего класса. Во-первых, он неизбежно влечет за собою… излишества, а следовательно, телесное истощение, что понижает запас трудовой энергии в человечестве. Во-вторых, он беднит душу, препятствуя развитию и укреплению душевных связей и симпатических чувствований. В-третьих, он обычно покоится из неравенстве прав во взаимных отношениях полов, на зависимости женщины от мужчины, на мужском самодовлении или нечуткости, что, несомненно, действует понижающе на развитие чувства товарищества. Совершенно обратно действует наличие «Эроса крылатого».

Разумеется, в основе «крылатого Эроса» лежит тоже влечение пола к полу, как и при «Эросе бескрылом», но разница та, что в человеке, испытывающем любовь к другому человеку, пробуждаются и проявляются как раз те свойства души, которые нужны для строителей новой культуры: чуткость, отзывчивость, желание помочь другому. Буржуазная идеология требовала, чтобы все эти свойства человек проявлял по отношению только к избраннице или избраннику сердца, к одному-единственному человеку. Пролетарская идеология дорожит главным образом тем, чтобы данные свойства были разбужены и воспитаны в человеке, а проявлялись бы в общении не только с одним избранником сердца, но и при общении со всеми членами коллектива. Безразлично пролетариату также, какие оттенки и грани преобладают в «крылатом Эросе»: нежные ли тона влюбленности, жаркие ли краски страсти или общность или созвучие духа. Важно лишь одно, чтобы при всех этих оттенках в любовь привходили те душевно-духовные элементы, какие служат развитию и закреплению чувства товарищества.

Признание взаимных прав и умение считаться с личностью другого, даже в любви, стойкая взаимная поддержка, чуткое участие и внимательная отзывчивость на запросы друг друга при общности интересов или стремлений – таков идеал любви-товарищества на, который выковывается пролетарской идеологией взамен отживающему идеалу «всепоглощающей» и «всеисключающей» супружеской любви буржуазной культуры.

* * *

Любовь-товарищество – это идеал, который нужен пролетариату в ответственный и трудный период борьбы за диктатуру и утверждение своей диктатуры. Но не подлежит сомнению, что в осуществленном коммунистическом обществе любовь, «крылатый Эрос», предстанет в ином, преображенном и совершенно незнакомом нам виде. К тому времени «симпатические скрепы» между всеми членами нового общества вырастут и окрепнут, «любовная потенция» подымется и любовь-солидарность явится таким же двигателем, каким конкуренция и себялюбие являлись для буржуазного строя. Коллективизм духа и воли победит индивидуалистическое самодовление. Исчезнет «холод душевного одиночества», от которого люди при буржуазной культуре искали нередко спасения в любви и браке; вырастут многообразные нити, переплетающие людей между собою душевной и духовной спайкой. Изменятся чувства людей в сторону роста общественности, и без следа пропадет, затерянное в памяти былых веков, неравенство между полами и какая бы то ни было зависимость женщины от мужчины.

В этом новом, коллективистическом по духу и эмоциям обществе, на фоне радостного единения и товарищеского общения всех членов трудового творческого коллектива Эрос займет почетное место как переживание, приумножающее человеческую радость. Каков будет этот новый, преображенный Эрос? Самая смелая фантазия бессильна охватить его облик. Но ясно одно: чем крепче будет спаяно новое человечество прочными узами солидарности, тем выше будет его духовно-душевная связь во всех областях жизни, творчества, общения, тем меньше места останется для любви в современном смысле слова. Современная любовь всегда грешит тем, что, поглощая мысли и чувства «любящих сердец», вместе с тем изолирует, выделяет любящую пару из коллектива. Такое выделение «любящей пары», моральная изоляция от коллектива, в котором интересы, задачи, стремления всех членов переплетены в густую сеть, станет не только излишней, но психологически неосуществимой. В этом новом мире признанная, нормальная и желательная форма общения полов будет, вероятно, покоиться на здоровом, свободном, естественном (без извращений и излишеств) влечении полов, на «преображенном Эросе».

Но пока мы находимся еще на переломе двух культур. И в этот переломный период, сопряженный с жаркими схватками двух миров на всех фронтах, включая фронт идеологический, пролетариат заинтересован в том, чтобы всеми мерами облегчить скорейшее накопление запасов «симпатических чувствований». В этот период моральным идеалом, определяющим общение полов, является не оголенный инстинкт пола, а многогранные любовно-товарищеские переживания как мужчины, так и женщины. Эти переживания, чтобы отвечать складывающимся требованиям новой пролетарской морали, должны покоиться на трех основных положениях:

1) равенство во взаимных отношениях (без мужского самодовления и рабского растворения своей личности в любви со стороны женщины),

2) взаимное признание прав другого, без претензии владеть безраздельно сердцем и душою другого (чувство собственности, взращенное буржуазной культурой),

3) товарищеская чуткость, умение прислушаться и понять работу души близкого и любимого человека (буржуазная культура требовала эту чуткость в любви только со стороны женщины).

Но, провозглашая права «крылатого Эроса» (любви), идеология рабочего класса вместе с тем подчиняет любовь членов трудового коллектива друг к другу более властному чувству – любви-долгу к коллективу. Как бы велика ни была любовь, связывающая два пола, как бы много сердечных и духовных скреп ни связывало их между собою, подобные же скрепы со всем коллективом должны быть еще более крепкими и многочисленными, еще более органическими. Буржуазная мораль требовала: все для любимого человека. Мораль пролетариата предписывает все для коллектива.

Но мне слышится ваш вопрос, мой юный друг: пусть так. Пусть любовное общение, на почве окрепшего духа товарищества, станет идеалом рабочего класса. Но не наложит ли этот идеал, эта новая моральная мерка любви опять тяжелую руку на любовные переживания? Не сомнет ли, не искалечит ли нежных крыльев «пугливого Эроса»? Освободив любовь от оков буржуазной морали, не сковываем ли мы ее новыми цепями?

Да, мой юный друг, вы правы. Идеология пролетариата, отбрасывая буржуазную «мораль» в области любовно-брачных отношений, тем не менее неизбежно вырабатывает свою классовую мораль, свои новые правила общения полов, которые ближе отвечают задачам рабочего класса, воспитывает чувства членов своего класса в известном направлении и этим накладывает известные цепи и на чувство. Поскольку дело идет о любви, взращенной буржуазной культурой, несомненно, пролетариат повыщипывает многие перышки из крыльев Эроса буржуазной формации. Но сожалеть о том, что трудовой класс наложит свою печать и на отношения между полами, чтобы привести чувство любви в соответствие со своей задачей, значит не уметь глядеть в будущее. Ясно, что на месте прежних перышков в крыльях Эроса идеология восходящего класса сумеет взрастить новые перья, невидимой еще красоты, силы и яркости. Не забывайте, мой юный друг, что любовь неизбежно видоизменяется и преображается вместе с изменением культурно-хозяйственной базы человечества.

Если в любовном общении ослабеет слепая, требовательная, всепоглощающая страсть, если отомрет чувство собственности и эгоистическое желание «навсегда» закрепить за собою любимого, если исчезнет самодовление мужчины и преступное отречение от своего «я» со стороны женщины, то зато разовьются другие ценные моменты в любви. Окрепнет уважение к личности другого, уменье считаться с чужими нравами, разовьется взаимная душевная чуткость, вырастет стремление выявлять любовь не только в поцелуях и объятиях, но и в слитности действия, в единстве воли, в совместном творчестве.

Задача пролетарской идеологии – не изгнать Эрос из социального общения, а лишь перевооружить его колчан на стрелы новой формации, воспитать чувство любви между полами в духе величайшей новой психической силы – товарищеской солидарности.

Теперь, мой юный друг, я надеюсь, вам станет ясно, что повышенный интерес к вопросам любви среди трудящейся молодежи не есть симптом «упадка». Теперь вы сами сможете найти то место, какое любовь должна занять не только в идеологии пролетариата, но и в живом общении трудящейся молодежи.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. В XII столетии по инициативе рыцарских жен и рыцарей, поведение которых часто стало противоречить господствующей морали, стали устраиваться так называемые «суды любви», в которых судьями являлись «благородные дамы».

На одном из таких судов на вопрос о том, может ли существовать истинная любовь в законном браке, «суд любви» вынес следующее постановление: «Мы, здесь присутствующие, нашли и утверждаем, что любовь не может простирать свои права на двух людей, состоящих в супружестве. Двое любовников, не будучи к тому принуждаемы никакими соображениями или необходимостью, добровольно отдают друг другу все; супруги же, наоборот, будучи связаны домом, являются вынужденными подчиняться воле друг друга и только вследствие этого друг другу ни в чем не отказывать. Пусть это постановление, вынесенное после зрелого обсуждения, выражающее мнение многих благородных дам, служит установленной и неопровержимой истиной».

Постановление суда. 1174 г., третьего дня, мая месяца.

Постановление VII.

2. Другим природно-биологическим источником любви является инстинкт материнства, забота о детеныше со стороны женщины. Переплетаясь и перекрещиваясь между собою, оба инстинкта создавали природную базу для развития при помощи социального общения сложных переживаний любви.

3. Конфликт нередкий, особенно у женщин в современную переходную эпоху.

4. Новому человечеству придется найти и новые слова, чтобы выразить те многообразные оттенки душевных ощущений, какими лишь в грубой форме передаются такие состояния души, как любовь, страсть, увлечение, влюбленность, дружба. Все многочисленные полутона, весь сложный узор души, получающийся от скрещивания всех этих разнородных чувств, совершенно не передаются этими закостенелыми понятиями и расплывчатыми определениями.

5. «Хромая Гульда».

6. «Аглавена и Селизетта».

1923 г.

Приложение А. Бебель Женщина и социализм

(Фрагменты из книги)

…Женщину и рабочего объединяет то, что оба они угнетенные. Формы этого угнетения в различные времена и в различных странах изменялись, но угнетение оставалось. Угнетенные в течение исторического развития нередко сознавали, что они угнетены, и это сознание вело к изменению и облегчению их положения, но понимание сущности этого угнетения и его причин является как у женщины, так и у рабочего результатом лишь наших дней. Сначала должны были быть познаны сущность общества и законы, лежащие в основе его развития, и тогда только движение, направленное на устранение признанных несправедливыми условий могло начаться с надеждой на успех. Но широта и глубина такого движения зависят от степени понимания заинтересованных слоев и от степени свободы их движения. В обоих отношениях женщина отстает от рабочего, что объясняется как обычаем и воспитанием, так и ограничением ее свободы. Есть и другое обстоятельство. Отношения, существующие в течение целого ряда поколений, становятся в конце концов привычными и начинают благодаря наследственности и воспитанию казаться "естественными” и рабочему, и женщине. Поэтому до сих пор в особенности женщина смотрит на свое подчиненное положение как на нечто само собой понятное, и нелегко ей разъяснить, что это положение недостойно ее, что она должна стремиться к равенству с мужчиной и стать во всех отношениях равноправным членом общества.

Много сходного в положении женщины и рабочего, но в одном женщина идет впереди рабочего: она – первое человеческое существо, попавшее в рабство. Женщина сделалась рабой раньше, чем появился раб.

Всякая социальная зависимость и всякое социальное угнетение коренится в экономической зависимости угнетенного от угнетателя. В этом положении женщина находится с самого древнего времени, как это нам показывает история развития человеческого общества.

Это развитие сделалось известным, правда, сравнительно недавно. Как библейский миф о сотворении мира не мог удержаться перед исследованиями в области географии, естествознания и истории, опирающимися на бесспорные и бесчисленные факты, так несостоятельным оказался и библейский миф о сотворении и развитии человека. Правда, еще не все части в этой истории развития выяснены и относительно многих, уже открытых, существуют еще среди исследователей разногласия по поводу значения и соотношения того или другого явления. Но в общем господствуют ясность и единомыслие. Установлено, что человек явился на землю не культурным человеком, как утверждает Библия о первой человеческой паре, а что он в течение бесконечно долгого времени, постепенно освобождаясь от чисто животного состояния, прошел ряд стадий развития, в которых самым различным образом изменялись как социальные отношения, так и отношения между мужчиной и женщиной.

Утверждение, которое как по поводу отношений между мужчиной и женщиной, так и между богатым и бедным нам ежедневно повторяют невежды или обманщики, что "так было вечно” и "так останется вечно” – со всех сторон фальшиво, поверхностно и вымышлено.

Женщина как половое существо

Из всех естественных потребностей человека половая потребность, после потребности есть и пить, самая сильная. Потребность продолжить род есть высшее выражение «воли к жизни». Эта потребность глубоко заложена в каждом нормально развитом человеке, и в зрелом возрасте удовлетворение ее является существенным условием его физического и духовного здоровья. Лютер прав, когда говорит: «Кто хочет сопротивляться естественной потребности и не делать того, чего желает и должна делать природа, тот подобен тому, кто хотел бы, чтобы природа не была природой, чтобы огонь не жег, вода не мочила, человек не ел, не пил, не спал». Эти слова должны были бы быть написаны над дверьми наших церквей, где так ревностно проповедуют против «греховной плоти». Ни один врач, ни один физиолог не в состоянии более удачно определить необходимость удовлетворения любовной потребности в человеке.

Заповедью человека, которую он обязан выполнить по отношению к самому себе, если он желает нормально развиваться и быть здоровым, является то, чтобы он не пренебрегал в упражнении ни единым членом своего тела и не отказывал бы в удовлетворении ни одной своей естественной потребности. Каждый член должен выполнять функции, для которых его предназначила природа, под опасением в противоположном случае повредить организму. Законы физического развития человека должны быть так же изучаемы и им должны так же следовать, как законам умственного развития. Духовная деятельность человека зависит от физиологических свойств его органов. Полное здоровье обеих сторон теснейшим образом связано друг с другом. Нарушение деятельности в одной части влечет за собою нарушение деятельности в другой. Так называемые животные потребности не стоят на другой ступени, чем так называемые потребности духовные. Те и другие являются следствием одного и того же организма, и те и другие влияют друг на друга. И это относится как к мужчине, так и к женщине.

Из этого следует, что знакомство со свойствами половых органов так же необходимо, как знакомство со свойствами всех остальных органов, и человек должен оказывать уходу за ними одинаковое внимание. Он должен знать, что органы и потребности, вселенные в каждого человека и составляющие очень существенную часть его природы и даже в известные периоды его жизни всецело подчиняющие его себе, – эти органы и потребности не должны являться предметом чего-то таинственного и вызывать ложный стыд. Из этого следует, что знание физиологии и анатомии различных органов и их функций у мужчин и женщин должно было бы быть так же распространено, как и всякая другая ветвь человеческого знания. Снабженный точными знаниями своей физиологической природы, человек на многие жизненные условия будет смотреть иными глазами. Само собой, тогда было бы устранено зло, мимо которого в настоящее время общество проходит молча и с чувством священного страха, но которое почти в каждой семье силой заставляет обращать на себя внимание. Знание о разнообразных предметах считается добродетелью, целью, достойной прекрасных человеческих стремлений, но только не знание о тех вещах, которые находятся в самой тесной связи с существом и здоровьем нашего собственного «я» и с основой всего общественного развития.

Кант говорит: «Лишь вместе мужчина и женщина составляют полного и цельного человека, один пол дополняет другой». Шопенгауэр заявляет: «Половая потребность есть самое совершенное выражение воли к жизни, вместе с тем концентрация всех желаний… Выражение воли к жизни концентрируется в половом акте, а этот акт есть ее самое решительное выражение». И еще задолго до него Будда говорил: «Половая потребность острее крика, которым укрощают диких слонов; она горячее пламени, она подобно стреле, вонзающейся в дух человека».

При такой интенсивности половой потребности нельзя удивляться, что половое воздержание в зрелом возрасте у обоих полов нередко так влияет на нервную деятельность и на весь организм, что вызывает тяжелые заболевания, а при известных условиях ведет к сумасшествию и самоубийству. Конечно, половая потребность не у всех натур дает себя чувствовать одинаково сильно, для ее обуздания можно также многое сделать воспитанием и самообладанием, особенно, избегая всякого возбуждения, вызываемого соответствующими разговорами, чтением, алкоголизмом и прочим, В общем это возбуждение как будто бы меньше замечается у женщин, чем у мужчин, а иногда у женщин существует даже известное отвращение к половому акту. Но это только незначительное меньшинство, у которых подобное состояние вызывается физическим и психологическим предрасположением.

Можно, следовательно, сказать, что от степени выражения потребностей и жизненных проявлений пола как в физическом, так и духовном развитии и от той формы и характера, которые они принимают, зависит совершенство человека, будь он женщина или мужчина. Каждый из полов достиг своего высшего завершения. «У нравственного человека, – говорит Кленке в своем сочинении «Женщина как супруга», – насильственное воздержание в супружеской жизни подчинено, конечно, нравственному принципу, руководимому разумом, но даже при самом развитом самообладании невозможно было бы навсегда заглушить повелительное требование сохранения рода, вложенное природою в нормальное органическое выражение обоих полов. Где здоровые мужские и женские индивидуумы всю жизнь свою не выполняли этого долга перед природой, там это не вытекало из сопротивления, основанного на свободном решении, хотя это решение или выдавалось за таковое, или считалось свободною волей вследствие самообмана. Это было следствием социальных препятствий и умозаключений, принижавших природное право и заставляющих увядать органы. Воздержание придавало всему организму тип увядания, полового вырождения и вызывало вследствие нервного расстройства болезненные проявления в душе и теле. Мужчина делается женообразным, женщина же получает нечто мужское по форме и по характеру, ибо половая противоположность не получила своего осуществления по плану природы, человек остался односторонним и не достиг дополнения самого себя, не достиг высшей точки своего бытия». То же самое говорит доктор Елизавета Блэквел в своем сочинении “The moral education of the young in relation to sex”: «Половая потребность существует как необходимое условие жизни и образования общества. Она самая могучая сила человеческой природы… В неразвитом состоянии она не является предметом мыслей, но тем не менее, будучи центральным огнем жизни, эта неизбежная потребность является естественной охраной от всякой возможности уничтожения». Практический Лютер сразу дает положительные советы. Он говорит: «Кто неспособен на целомудрие, тот пусть вовремя позаботится о заработке, а там уже с богом смело вступает в брак. Мальчик – самое позднее в двадцать лет, девочка – в пятнадцать или восемнадцать лет: тогда они еще здоровы и способны, и бог позаботится о пропитании их детей. Бог создает детей, он же и прокормит их». К сожалению, благие советы Лютера не выполнимы при наших социальных условиях и о надеждах на бога для пропитания детей не хочет знать ни христианское государство, ни христианское общество.

Итак, положительная наука согласна со взглядом философов и со здоровым человеческим смыслом Лютера, из чего следует, что человек должен иметь возможность нормальным образом удовлетворять потребности, которые самым тесным образом связаны с его подлинным внутренним существом и даже составляют это существо. Если же общественные условия или предрассудки делают это невозможным, то тем самым ему ставятся препятствия к развитию его существа. Какие последствия это вызывает, об этом порасскажут наши врачи, больницы, дома для сумасшедших и тюрьмы, не говоря уже о тысячах загубленных семейных жизней. В одной вышедшей в Лейпциге брошюре автор говорит: «Половая потребность ни нравственна, ни безнравственна, она только естественна, как голод и жажда; природа ведь ничего не знает о нравственности, но общество далеко от признания этого положения».

Современный брак

«Брак и семья являются основой государства, и поэтому кто посягает на брак и семью – посягает на общество и государство и подрывает их обоих», – кричат защитники современного порядка. Моногамный брак, как было достаточно доказано, вытекает из буржуазного порядка наживы и собственности, он, следовательно, неоспоримо составляет одну из важнейших основ буржуазного общества, но соответствует ли он естественным потребностям и здоровому развитию человеческого общества, это другой вопрос. Мы покажем, что брак, покоящийся на буржуазных имущественных отношениях, является более или менее принуждением, имеет массу недостатков и часто не вполне выполняет или совсем не выполняет своего назначения.

Брак должен быть союзом, в который вступают два человека по взаимной любви, чтобы осуществить свое естественное назначение. Но этот мотив в настоящее время в чистом виде встречается в крайне редких случаях. Большинство женщин смотрит на брак как на обеспечивающее их учреждение, в которое они должны вступать во что бы то ни стало. Большинство мужчин рассматривают брак с чисто деловой точки зрения и взвешивают и рассчитывают его выгоды и недостатки с материальной стороны. И даже в браках, где низкие и эгоистические мотивы не играли решающей роли, грубая действительность проявляется в таких разрушающих формах, что лишь в редких случаях исполняются надежды, которые окрыляли супругов при вступлении в брак.

Это естественно. Чтобы брак давал обоим супругам удовлетворяющую их совместную жизнь, для этого требуется наряду с взаимной любовью и уважением обеспечение материального существования и известное количество жизненных средств и удобств, которые они считают необходимыми для себя и для своих детей. Тяжелая забота, жестокая борьба за существование являются первым гвоздем в гроб супружеского довольства и супружеского счастья.

Семейные несчастья растут, брак извращается и разрушается в той же степени, в какой обостряется борьба за существование. Усиливающаяся трудность содержать семью заставляет многих мужчин вообще отказываться от брака, и, таким образом, разговоры о том, что женщина в своей деятельности должна ограничиваться домашними делами и выполнять свое призвание домашней хозяйки и матери, все более становятся бессмысленной фразой. С другой стороны, те же условия благоприятствуют внебрачному половому общению и увеличивают число проституток; растет и число страдающих противоестественным удовлетворением половой потребности.

В имущем классе жена нередко низводится, совершенно как в древней Греции, просто до роли аппарата, родящего законных детей, экономки или сиделки обессиленного развратом мужа. Муж для своего удовольствия и для своих любовных потребностей содержит гетер, которые у нас называются куртизанками и метрессами и которые живут в лучших городских кварталах. Другие, которым средства не позволяют содержать метресс, вращаются, как и до брака, в кругу фрин; к ним у них лежит сердце ближе, чем к законным супругам; с ними они веселятся, и часть наших жен настолько испорчена, что находит это в порядке вещей.

В высших и средних классах общества главным источником зла в браке является женитьба из-за денег. Брак еще более ухудшается вследствие образа жизни этих классов. Это касается также и женщины, которая нередко предается праздности или развращающим ее занятиям. Ее духовная пища часто состоит исключительно в чтении двусмысленных романов, в посещении легкомысленных пьес, в наслаждении щекочущей чувственность музыкой, в опьяняющих раздражениях нервов, в разговорах о всевозможных скандальных делах. Праздность и скука толкают ее к любовным похождениям. Она бросается от одного удовольствия к другому. При таком образе жизни хроника скандалов, конечно, очень богата: соблазняют и позволяют себя соблазнять.

Брак в низших классах

Рабочий женится обыкновенно по склонности, но в причинах, мешающих семейному счастью, недостатка нет. Многие обстоятельства уменьшают заработок рабочего, а временно и совсем лишают его. Промышленные и торговые кризисы делают его безработным; войны, неблагоприятные таможенные и торговые договоры, введение новых косвенных налогов, преследования со стороны предпринимателей за проявление своих убеждений и т. д. – все это разрушает его существование или сильно вредит ему. То одно, то другое обрушивается на него, то более короткое, то более долгое время остается он без работы, то есть голодает. Неуверенность – вот ярлык его существования. Такие удары судьбы порождают раздражительность и горечь, и это настроение проявляется прежде всего в домашней жизни, когда ежедневно и ежечасно требования самого необходимого не могут быть удовлетворены. Начинаются споры и ругань. Следствием этого является разрушение брака и семьи.

Возрастающий недостаток квартир с вытекающими отсюда бедствиями составляет одну из самых темных сторон нашего общественного порядка, он ведет к многообразному злу, к порокам и преступлениям. Недостаток квартир в городах и промышленных округах усиливается с каждым годом, несмотря на все попытки устранить его, чувствуют все более широкие слои населения: мелкие ремесленники, чиновники, учителя, мелкие торговцы и т. д. Так как квартирная плата по сравнению с доходом рабочего, мелкого чиновника и вообще мелкого люда слишком высока: то они принуждены ограничивать себя до крайних пределов. Старые и молодые живут в одном тесном помещении, стиснутые без всякого разделения полов, являясь часто свидетелями интимных вещей.

У жены рабочего, вернувшейся вечером домой усталой и истомленной, снова руки полны работой: она должна работать до полного изнеможения, чтобы выполнить хотя бы самые необходимые дела по хозяйству. Ей недостает столь необходимой беседы, ободрения. Муж часто невежествен, жена знает еще меньше, и то немногое, что они могут сообщить друг другу, уже сказано. Муж идет в трактир, ища там развлечений, которых ему недостает дома, он пьет, и, как бы мало это ни стоило, он расходует при своем положении слишком много. Иногда он втягивается в игру, которая берет много жертв и из высших классов, и проигрывает еще больше, чем пропивает. Жена между тем сидит дома, и в ней кипит злоба; она должна работать, как вьючное животное, для нее нет ни отдыха, ни передышки; муж все же пользуется, как может, свободой, которую ему, как мужчине, дал случай. Таким образом появляется раздор. Но если жена, возвратившись вечером усталой домой, ищет заслуженного отдыха, тогда все хозяйство окончательно приходит в упадок и нищета возрастает вдвое. И тем не менее мы живем «в лучшем из миров»!

Таким образом, и брак пролетария все более и более рушится. Даже благоприятные для работы периоды оказывают свое разлагающее влияние, потому что они принуждают рабочего к воскресной и сверхурочной работе, отнимают у него время, которое оставалось для семьи. В бесчисленных случаях ему нужны целые часы, чтобы добраться до места работы; он не может воспользоваться обеденным перерывом для возвращения домой; он встает ранним утром, когда дети еще в глубоком сне, и возвращается поздно вечером, когда они опять-таки спят. Тысячи рабочих, особенно строительные рабочие больших городов, вследствие отдаленности целую неделю не бывают дома и только в конце ее возвращаются в семью. Может ли при таких условиях процветать семейная жизнь?!

Все более тяжелая борьба за существование принуждает часто женщин и мужчин к поступкам, от которых они при других обстоятельствах с ужасом отвернулись бы. Так, в 1877 году в Мюнхене было установлено, что между зарегистрированными полицией проститутками было не менее 203 жен рабочих и ремесленников. А как много замужних женщин продает себя из-за нужды, избегая полицейского контроля, который глубоко оскорбляет чувство стыдливости и человеческое достоинство!

Проституция

Брак – лицевая сторона медали, проституция – оборотная. Если мужчины не находят удовлетворения в браке, они обыкновенно ищут его в проституции. И если мужчина по какой бы то ни было причине отказывается от брака, то он также обыкновенно ищет удовлетворения в проституции. Мужчинам, живущим вне брака по своему желанию или по необходимости, точно так же как и мужчинам, вступившим в брак, но обманувшимся в своих ожиданиях, гораздо легче, чем женщинам, удовлетворить свою половую потребность.

Мужчины всегда относились к проституции как к привилегии, данной им «по праву». Поэтому они гораздо суровее и строже следят за женщиной и осуждают ее, если она, не будучи проституткой, совершит «проступок». Но что женщина обладает теми же потребностями, как и мужчина, что в известные периоды жизни эти потребности проявляются у нее особенно сильно, это их не смущает. Благодаря своему господствующему положению мужчина заставляет женщину подавлять ее самые сильные потребности и ее общественное положение и брак ставит в зависимость от ее целомудрия. Зависимость женщины от мужчины нигде не проявляется так ярко и возмутительно, как в этом различном отношении к удовлетворению одной и той же естественной потребности.

Естественные условия особенно благоприятны для мужчины. Все последствия акта совокупления природа возложила на женщину; мужчина знает здесь одно только удовольствие, но ни забот, ни ответственности. Такое выгодное положение мужчины по сравнению с женщиной способствует той необузданности в половых отношениях, которой отличается большая часть мужчин. И так как существуют многие причины, препятствующие законному или достаточному удовлетворению половой потребности, то оно получает дикую форму.

Проституция, следовательно, является для буржуазного общества необходимым социальным учреждением, подобно полиции, постоянному войску, церкви, предпринимательству.

Доктор Ф. С. Хюгель говорит следующее: «Будущая цивилизация постепенно придаст проституции более мягкие формы, но исчезнет с земного шара она лишь вместе с крушением мира». Смелое утверждение, но кто не может представить себе иного общества, кроме буржуазного, кто не верит, что общество изменится и создаст здоровые и естественные условия, тот должен согласиться с доктором Хюгелем.

Подобным образом высказывается известный гигиенист Рубнер, профессор Берлинского университета и директор Гигиенического института: «Проституция у женщин имела место во все времена и у всех народов мира. Она представляет нечто неразрушимое, так как она служит для половых сношений, вытекая из человеческой природы, и так как стремление к проституции во многих случаях может быть рассматриваемо как прирожденный порок некоторых женщин. Как иногда среди населения гений и безумие, гигантский и карликовый рост и другие отклонения от нормальной середины заменяют ее собой, так же точно выступают благодаря игре природы ненормальности, долженствующие привести к проституции».

Ни одному из вышеуказанных лиц не пришло в голову, что другой общественный порядок может устранить причины проституции, никто не пытается изучить эти причины. Правда, некоторые из занимающихся этим вопросом подозревали, что печальные социальные условия, от которых страдают многочисленные женщины, могли бы служить главной причиной того, почему многие из них продают свое тело, но никто не хочет сделать из этой мысли вывода, что в таком случае необходимо создать другие социальные условия. К немногим понимающим, что главная причина проституции лежит в экономических условиях, принадлежит Т. Баде, который пишет: «Причины безграничной нравственной распущенности, из которой выходит проститутка, лежат в современных социальных условиях… а именно в буржуазном разложении средних классов и понижении уровня их материального существования, особенно ремесленного сословия, только небольшая часть которого в настоящее время еще занимается самостоятельным ремесленным трудом». Баде заканчивает свои рассуждения следующими словами: «Нужда материального существования, которая частью уже погубила семьи среднего класса и которая будет и дальше их губить, ведет также к моральному разрушению семьи, а главным образом – женского пола».

Торговля девушками

В той же мере, в какой мужчины добровольно или вынужденно отказываются от брака и ищут удовлетворения половой потребности в распутстве, в той же мере увеличиваются и удобные для этого случаи. Большая прибыль, которую приносят все предприятия, рассчитанные на безнравственность, манит многочисленных не слишком совестливых деловых людей, и они заманивают покупателей, предлагая всевозможную утонченность. Здесь принимается во внимание потребность каждого покупателя в зависимости от его ранга и положения, его материальных средств и щедрости.

Если бы «публичные дома» могли рассказать все свои тайны, то оказалось бы, что их обитательницы, у которых часто нет ни имени, ни образования, ни воспитания, но которые зато обладают очень большой привлекательностью тела, состоят в интимнейших отношениях со столпами общества, с высокообразованными и интеллигентными мужчинами. К ним идут министры, высшие военные, тайные советники, депутаты, судьи и т. д. наряду с представителями родовой, денежной, торговой и промышленной аристократии; мужи, которые днем и в обществе с достоинством и серьезностью выступают как «представители и охранители морали, порядка, брака и семьи» и стоят во главе христианских благотворительных учреждений и обществ для «борьбы с проституцией».

Владелец одного из таких заведений на… улице в Берлине издает даже свой собственный иллюстрированный листок, в котором описываются похождения вращающегося там общества. В зале более 400 мест, и там каждый вечер собирается элегантная публика, «столбовая публика», как говорится в листке, принадлежащая к высшей родовой и финансовой аристократии. Шум и веселье достигают прямо опасных размеров, если, как это бывает почти ежедневно, там присутствуют многочисленные дамы из театрального мира и известные красавицы полусвета несли находчивая дирекция, чтобы увенчать веселье, устраивает под утро ловлю угрей… Прекрасные посетительницы, с высоко подоткнутыми платьями, сидят на корточках вокруг бассейна, стараясь схватить угря. И так далее.

Полиции все это отлично известно, но она остерегается мешать удовольствиям высшего общества.

Наше буржуазное общество подобно большой карнавальной толпе, в которой один другого обманывает и старается оставить в дураках. Каждый носит свое официальное одеяние с достоинством, чтобы потом неофициально и необузданно предаваться своим склонностям и страстям. С внешней стороны все пропитано моралью, религией и нравственностью. Ни в одну из прежних эпох лицемерие не было так велико, как в нашу. Число авгуров растет ежедневно.

Предложение женщин для разврата растет быстрее, чем спрос. Постоянно ухудшающиеся социальные условия, нужда, соблазн, стремление к блестящей с внешней стороны и якобы свободной жизни – все это способствует появлению проституток из разных общественных слоев.

Трудно решить, какой город больше походит на древний Вавилон: православный ли Петербург или католический Рим, христианско-германский Берлин или языческий Париж, пуританский Лондон или жизнерадостная Вена. Одинаковые социальные условия порождают одинаковые явления.

При таких условиях торговля женским телом достигла громадных размеров. Она организована наилучшим образом, и ее редко замечает полиция, хотя она совершается в огромных размерах в самой середине очагов цивилизации и культуры.

Революция в домашней жизни

Хотя современный порядок вещей и погубил миллионы браков, он, с другой стороны, благотворно повлиял на развитие брака. Немного десятилетий тому назад в каждом бюргерском и крестьянском доме считалось само собой понятным, чтобы женщина не только шила, вязала и стирала, хотя и это уже давно вышло из моды, но и пекла хлеб, пряла, ткала, белила, варила пиво, мыло и свечи. Считалось безграничным расточительством сшить одежду вне дома. Водопроводы, газ, газовые или керосиновые кухни и т. д., не говоря уже об электричестве, наряду с многочисленными другими существующими ныне устройствами для дома и кухни были неизвестны.

Конечно, и теперь еще существуют устарелые порядки, но они – исключения. Большинство женщин не выполняет многих домашних дел, считавшихся прежде необходимыми, так как промышленность устраивает это лучше, практичнее и дешевле, чем это может сделать хозяйка, и потому в домах нет, по крайней мере, в городах, надлежащих для этого устройств.

Итак, в течение немногих десятилетий в нашей семейной жизни совершилась великая революция, на которую мы только потому обращаем так мало внимания, что считаем ее чем-то само собой понятным. Изменения, происходящие, так сказать, на глазах человека, не замечаются им, если они не предстанут перед ним внезапно и не нарушат его обыденного порядка, но он восстает против мнений, грозящих вырвать его из старых привычек.

В Соединенных Штатах общество хотя и стоит на буржуазной почве, но ему не приходится бороться ни со старыми европейскими предрассудками, ни с отжившими порядками, и оно поэтому более склонно принимать новые идеи и порядки, если они обещают выгоду. Там давно уже смотрят на положение женщины иначе, чем у нас. Там, например, в более обеспеченных кругах уже пришли к мысли, что не только утомительно и хлопотливо, но даже невыгодно для кошелька, если жена сама печет хлеб и варит пиво, там считают излишним, чтобы она готовила в собственной кухне. Центральные кухни обеденных товариществ с их всевозможными машинами и целесообразными вспомогательными средствами заменили частную кухню; женщины товарищества поочередно несут службу, и пища приготовляется дешевле и вкуснее, в ней больше перемен, и ее приготовление причиняет гораздо меньше хлопот.

Отрицательное отношение особенно зажиточных и богатых женщин к возне в кухне точно так же не говорит за то, чтобы эта деятельность была «естественным призванием» женщины, а тот факт, что княжеские и аристократические фамилии, точно так же как и большие отели, для приготовления кушаний всегда нанимают поваров, мог бы говорить даже за то, что варка кушаний – занятие мужское. Это к сведению тех, которые не могут представить себе женщину без кухонной ложки в руках.

Нет ничего проще, как соединить с центральной кухней центральную прачечную и сушильню для всеобщего пользования, и это уже устроено во всех больших городах богатыми частными лицами и спекулянтами; далее, с центральной кухней можно соединить центральное отопление вместе с проводом холодной и горячей воды, и этим устраняется масса тяжелых и отнимающих много времени работ. Большие гостиницы, многие частные дома, больницы, школы, казармы, общественные здания всякого рода и т. д. имеют все эти и подобные им устройства – электрический свет, ванны и т. д.; ошибка лишь в том, что этими преимуществами пользуются только общественные учреждения и зажиточные классы, а между тем если бы их сделать доступными всем, то было бы сохранено много времени, усилий, рабочей силы и материала, жизненное же положение и благосостояние всех значительно поднялось бы.

Развитие нашей социальной жизни идет, таким образом, не к тому, чтобы снова заключить женщину в тесный круг домашней обстановки, как этого хотят наши фанатики домашнего очага и о чем они плачут, как евреи в пустыне плакали о потерянных мясных горшках Египта, – нет, это развитие требует выхода женщины из узкого круга домашней обстановки и ее полного участия в общественной жизни, – которая тогда будет принадлежать не одним мужчинам, – оно требует ее участия в разрешении культурных задач человечества. Лавеле прав, говоря следующее: «В той же степени, в какой увеличивается то, что мы обыкновенно называем цивилизацией, в той же степени ослабляются благочестие и семейные связи, и вместе с тем уменьшается их влияние на поступки людей. Этот факт так всеобщ, что в нем можно видеть социальный закон развития».

Духовные способности женщины

Женщины стремятся идти вперед, хотя вначале это только меньшинство, среди которого только у части вполне определенные и ясные цели. Они хотят померяться своими силами с мужчиной не только в производственных и индустриальных областях, они не только хотят занять в семье более свободное и независимое положение, но они стремятся также применить свои духовные способности в более высоких сферах общественной деятельности и в общественной жизни вообще. Если социальные условия развития будут одинаковы для обоих полов и этому развитию не будет ставиться никакого препятствия, если общество будет находиться в здоровом социальном состоянии, то и женщина подымется на высоту полного совершенства, о котором у нас еще нет никакого правильного представления, так как до сих пор в истории развития человечества не было такого состояния.

То, что по временам проявляли отдельные женщины, дает основание ждать очень многого, ибо эти женщины выдвигаются над массою своего пола так же значительно, как мужские гении над массою остальных мужчин. Если мерить тем масштабом, которым обыкновенно измеряют, например, коронованных особ, то женщины в среднем показали больше таланта в правлении, чем мужчины. Как примеры, можно упомянуть Изабеллу и Бланку Кастильских, Елизавету Венгерскую, Екатерину Сфорца, герцогиню Милана и Имолы, Елизавету английскую, Екатерину русскую, Марию-Терезию и т. д. Опираясь на тот факт, что женщины у всех рас и во всех частях света превосходно управляли даже самыми дикими и буйными племенами, Бурбах замечает, что, по всей вероятности, женщины более способны к политике, чем мужчины. Когда в 1901 году умерла королева Англии Виктория, то одна большая английская газета предложила ввести в Англии исключительно женское наследование трона, так как история Англии показывает, что королевы лучше управляли страной, чем короли.

Если даже предположить, что в среднем женщины не так способны к развитию, как мужчины, что между ними нет гениев и великих философов, то разве имело значение для мужчин то обстоятельство что по букве закона для них создавалось полное равноправие с «гениями» и «философами»? Те же ученые, которые отрицают у женщины высшие способности, склонны делать это и по отношению к ремесленникам и рабочим. Если дворянство ссылается на свою «голубую» кровь и на свою родословную, то эти ученые насмешливо улыбаются и пожимают плечами; но по отношению к человеку низшего сословия они считают себя аристократией, которая тем, чем она теперь стала, обязана не благоприятным жизненным условиям, но единственно свойственным ей талантам. Те же мужчины, которые в одной области принадлежат к людям, вполне свободным от предрассудков, и порицают людей, думающих не так свободно, как они, в других областях, как только дело касается их сословных или классовых интересов, их тщеславия или себялюбия, оказываются ограниченными до тупости и враждебными до фанатизма.

Мужчины высшего света отрицательно судят о мужчинах низшего круга, и точно так же почти все мужчины судят о женщинах. Большинство мужчин видит в женщинах лишь средство, служащее их пользе и удовольствию; смотреть на женщин как на равноправных они не могут, так как это противоречит их предрассудкам. Женщина должна быть покорной и скромной, должна ограничивать свою деятельность домашними заботами, а все остальное предоставлять «господину мира». Женщина должна сдерживать всеми возможными способами свои мысли и наклонности и выжидать, что решит ее земное провидение, ее отец или супруг. Чем больше она подчиняется этим требованиям, тем сильнее она восхваляется, как «разумная, нравственная и добродетельная», хотя бы она вследствие этого насильственного положения погибла под тяжестью физических и моральных страданий. Если говорить о равенстве всех людей, то нелепо исключать из него половину человеческого рода.

Женщина имеет равное с мужчиной право на развитие своих сил и на свободное пользование ими; она – человек, как и мужчина, и, подобно ему, она должна пользоваться свободой распоряжаться собою. Лишать женщину равноправия из-за того, что она рождена женщиной, а не мужчиной – в чем мужчина так же не виноват, как и женщина, – столь же несправедливо, как ставить права и свободу в зависимость от случайности религий или политических воззрений, и так же бессмысленно, как считать двух людей врагами из-за того, что они по случайности рождения принадлежат к различным племенам или различным национальностям. Это взгляды, недостойные свободного человека.

Прогресс человечества состоит в устранении всего, что ставит в зависимость и подчинение человека от человека, один класс от другого класса, один пол от другого пола. Не может быть оправдано никакое неравенство, кроме того, которое создано природою в виде различия между отдельными людьми.

Женщина в будущем

В будущем, когда общество станет социалистическим, положение женщины в нем изменится коренным образом. Женщина нового общества в социальном и экономическом отношении совершенно независима, она не знает над собой даже тени господства и эксплуатации, она стоит по отношению к мужчине как свободная, равная; она сама госпожа своей судьбы. Она воспитывается так же, как мужчина, за исключением некоторых отклонений, которые обусловливаются различием пола и ее половыми функциями. Живя при естественных жизненных условиях, она может развивать свои физические и духовные силы и способности согласно своим потребностям; она выбирает для своей деятельности такие области, которые соответствуют ее желаниям, склонностям и задаткам, и при одинаковых условиях она действует так же, как мужчина. Она учится, работает и развлекается в обществе других женщин или мужчин, как это ей нравится и когда для этого ей представляется случай.

В выборе любимого человека она, подобно мужчине, свободна и независима. Она выбирает или ее выбирают, но во всяком случае она заключает союз не из каких других соображений, кроме своей склонности. Этот союз является частным договором без вмешательства должностного лица, подобно тому, как до Средних веков брак был частным договором. Социализм здесь не создает ничего нового, он лишь снова поднимает на высшую культурную ступень при новых общественных формах то, что было общепризнано, пока в обществе не наступило господство частной собственности.

Человек под условием, что удовлетворение его потребностей не приносит никому другому никакого вреда, должен сам распоряжаться собою. Удовлетворение половой потребности – такое же личное дело каждого человека, как удовлетворение всякой другой естественной потребности. Никто не должен отдавать в этом отчет другому, и не призванный не должен сюда вмешиваться. Точно так же, как то, как я ем, как я пью, как я сплю и как я одеваюсь, есть мое личное дело, так и мое общение с лицом другого пола тоже есть мое личное дело. Разум и образование, полная независимость личности, все свойства, которые вследствие воспитания и условий будут более естественны в будущем обществе, охранят каждого от поступков, приносящих ему вред.

Мужчины и женщины будущего общества будут обладать в гораздо большей степени самовоспитанием и знанием собственного существа, чем мужчины и женщины современного общества. Уже один тот факт, что исчезнет глупый и смешной страх говорить о вещах, относящихся к половой жизни как о чем-то таинственном, сделает общение полов гораздо естественнее, чем теперь. Если союз, заключенный между двумя людьми, становится невыносимым, приносит разочарование и даже вражду друг к другу, то мораль требует прекратить подобное соединение, ставшее неестественным, а потому и безнравственным. И так как исчезнут все условия, которые до сих пор осуждали большое число женщин или к безбрачию, или к продаже своего тела, то мужчины не могут более проявлять своего преобладания.

Полная эмансипация женщины и ее равенство с мужчиной являются одной из целей нашего культурного развития, осуществлению которой не может воспрепятствовать никакая сила на земле. Но она возможна лишь на основе переворота, который уничтожает господство человека над человеком. Только тогда человечество достигнет своего высшего развития. Тогда наконец придет «золотой век», о котором люди мечтали и к которому они стремились в течение тысячелетий.

Классовое господство исчезнет навсегда, а вместе с ним придет конец и господству мужчины над женщиной.

Оглавление

Вместо предисловия

К. Цеткин Женщина на пути к свободе

  Положение женщины. Вчера и сегодня

  Женский вопрос и социализм

  Женщины против войны

  О «грехах марксизма»

  К годовщине революции в России

  Беседа с Лениным о женском вопросе

А. Коллонтай Новая женщина

  Любовь и новая мораль

  Женщина в современном обществе

  Великий борец за права и свободу женщины

  И в России будет женский день!

  Дорогу крылатому Эросу!

Приложение А. Бебель Женщина и социализм

  Женщина как половое существо

  Современный брак

  Брак в низших классах

  Проституция

  Торговля девушками

  Революция в домашней жизни

  Духовные способности женщины

  Женщина в будущем Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg