«Потаенная мудрость Земли»

Рудольф Баландин ПОТАЕННАЯ МУДРОСТЬ ЗЕМЛИ

Некогда мне повезло. По неведомой причине я решил стать геологом. Ничего об этой профессии не знал, никогда не видел натурального геолога, лишь однажды побывал на Кавказе, остальное время обитая в пределах Русской равнины. И не столько даже манили дальние страны, сколько мечталось о работе и умении понимать природу.

Уже во время учебы в геологоразведочном институте, а главное — на практике стало открываться для меня нечто такое, что не могли дать никакие книги и собеседники. Довелось много ездить и немало повидать. Но суть в другом. Земная привычная наша природа неожиданно обрела два новых измерения.

Одно — пространственное, уходящее в глубины Земли, где зреют в вечной тьме недр самоцветы и прочие минералы. Где стиснутые чудовищным давлением скальные горные породы обретают пластичность и даже текучесть. Где таятся резервуары расплавленных масс, и тлеют очаги землетрясении.

Другое измерение — в невидимые дали прошлого. В этом измерении слои горных пород превращаются в каменные страницы великой летописи Земли, в чудесное «Евангелие от Природы». В этой окаменевшей памяти остались все жившие до нас поколения людей и следы их деятельности, бесчисленные поколения животных и растений. Даже самый заурядный кристалл — это не просто каменное воплощение определенной геометрической фигуры, а тоже сгусток информации о природной обстановке, в которой он родился и рос, об особенностях его развития и жизни в содружестве или вражде с соседними минералами.

Обычно ученые и популяризаторы науки упирают на то, что наше материальное благосостояние прямо или косвенно связано с эксплуатацией минеральных ресурсов, полезных ископаемых — от каменной соли и строительных материалов до энергетического сырья и пресной воды. Но странным образом забывается при этом, что земная кора — средоточие духовных богатств, неисчислимых сведений о жизни земной природы и Космоса.

Вещественный, материальный земной мир насыщен колоссальной информацией. Только «впитывая» ее, сформировался Человек разумный. Каменная оболочка Земли как целое — живое, а не мертвое тело.

Чем глубже проникаешь мыслью своей в этот безумно сложный и замечательно гармоничный земной мир, тем яснее понимаешь, насколько он потрясающе непонятен.

Наши школьники знают историю Земли (геологические науки по преимуществу исторические) столь же убого, как прошлое своего Отечества. С историей Отечества понятно: требовалось воспитывать поколения на фальшивых кумирах, на ненависти к «проклятому прошлому» и к политическим врагам очередных вождей. Но при чем тут история земной природы?

По-моему, вот при чем. Сознавая глубины, поистине бездны времени, начинаешь лучше понимать мимолетность настоящего — легкие волны на поверхности океана. Вот этот океан всеземной и даже космической жизни и мысли не очень-то согласуется с выхолощенной официальной «научной» философией (да уж коли философия — наука, то к чему бы ей, кажется, быть еще научной?!). Поэтому учение Вернадского о биосфере как живом организме, созданное в нашей стране более полувека назад — подверглось «разносу» от представителей официально «единственно научной» идеологии. Вернадского упрекали в мистических и религиозных предрассудках именно за его научные взгляды, несовместимые с примитивными догмами официальной философии.

Почему вдруг заговорил о геологии? Есть причина постоянная, личное чувство к познанию Земли. Есть причина социальная — наше дремучее геологическое (ох, если б только такое!) невежество. Есть и актуальная, текущая причина: состоявшийся недавно очередной всемирный геологический конгресс в США (на предыдущем, московском, мне довелось присутствовать). Вдобавок газета «Правда» опубликовала обзорную статью академика В. Хаина «Куда идти геологии?». И хотя вопрос вызывает в сознании опостылевший плакат со стройными рядами научных работников, шествующих магистральным путем, о судьбе геологии есть основание потолковать.

Во благо отечественной геологии классики марксизма-ленинизма и их последователи весьма поверхностно были знакомы с науками о Земле; вдобавок велики были практические открытия наших геологов (залежи железных руд КМА, золота Колымы, нефти Татарии, Западной Сибири). Конечно, и среди геологов имелось немало репрессированных…

Так вот, о положении в современной геологической науке.

Приведу обстоятельное высказывание академика В. Хаина:

«В геологии… произошла настоящая научная революция. Появилась новая теория развития земной коры, получившая название „тектоники литосферных плит“…

Согласно этой теории литосфера, состоящая из коры и непосредственно подстилающей ее верхней части мантии, разделена на крупные плиты, движущиеся в горизонтальном направлении со скоростью до 20 сантиметров в год и на расстояния в тысячи километров. Плиты расходятся, сближаются, скользят относительно друг друга, и именно на их границах рождаются горы, происходят землетрясения и вулканические извержения, образуются рудные месторождения, залежи нефти и газа…

За короткий срок эта новая теория, сформулированная в основном американскими и английскими геофизиками и геологами, обросла солидными доказательствами… Ныне во всем мире она завоевала статус ведущей геологической теории…

И только в нашей стране новая теория была встречена настороженно, а поначалу в некоторых кругах даже враждебно… До сих пор печатаются резко направленные против тектоники плит статьи, книги…»

Какие же причины позорного отставания нашей геологической науки? По мнению В. Хаина: 1) страна наша расположена в пределах одной евразиатской плиты (хм, вроде как бы США или Англия находятся на двух-трех плитах!); 2) у нас была «довольно хорошо аргументированная теория развития земной коры»; 3) «сталинский период воспитал в нас убеждение, что все новое и передовое должно обязательно родиться в нашей стране».

У журналиста-публициста подобные высказывания авторитетного ученого должны вызвать яркую гамму чувств и мыслей. Как тут не обрушиться со всею страстью на сермяжный наш консерватизм, гнусные пережитки сталинщины, на тех наперсников застоя, которые смеют критиковать передовую, хотя и зарубежную, теорию. Очень соблазнительно обнаружить своих Лысенко в советской геологии, отбросивших ее на десятилетия назад относительно передовой науки…

Должен сразу же признаться: ожидаемого не будет. Я не собираюсь лгать, кривить душой, выуживать дешевые сенсации в бурном потоке гласности. Я не сторонник «глобальной тектоники плит». Мне эта «передовая глобальная тектоника» представляется слишком примитивной схемой, не очень-то оригинальной и не возбуждающей воображение, а также не вполне согласующейся со многими известными фактами и убедительными научными обобщениями.

Не странно ли: и впрямь слышатся в некоторых выражениях академика Хаина отдельные отголоски формулировок сталинских (а также до- и послесталинских) времен? Заранее прошу прощения за столь сомнительный комплимент в адрес статьи, ратующей за новизну, обновление идей и т. п. Но судите сами: ученый сетует на то, что все еще печатаются работы «резко направленные против тектоники плит». Однако известно, что любая научная идея отличается от ненаучной тем, что первую можно критиковать, а вторую — нельзя (либо не дозволено, либо идея слишком умозрительна).

Научный метод предполагает не только наличие системы доказательств, но и принципиальную возможность опровержений, критики.

Или другое утверждение — тектоника плит называется ведущей геологической теорией. И хочется сразу спросить: ну почему обязательно в геологии должна быть какая-либо ВЕДУЩАЯ геологическая теория? Куда и кого ведущая? И зачем всех надо непременно вести в одну сторону (опять образ магистрального пути и стройных рядов)? Что за пристрастие такое к монополиям в науке? Что в них хорошего?! Зачем нужно вводить единомыслие в геологии? Да что там говорить об одной теории; надо бы еще доказать, что все тектонические теории, вместе взятые, и вообще вся тектоника должна непременно быть ведущей в геологических науках. Ведь геологических наук — многие десятки, вернее — несколько сотен, и каждая из них по-своему ведущая.

Пожалуй, нашей стране нанесли самый страшный урон именно упования на одну ведущую, самую прогрессивную и неоспоримую теорию — в социологии, экономике, истории, биологии, физике (вспомним: мы ведь и новую физику — теорию относительности, квантовую теорию — некогда отвергали), психологии. Благо, что в геологии такую теорию в те времена не нашли. Зато теперь — пожалуйста!

Есть такая поговорка: у геологов сколько специалистов, столько и теорий. Это верно. Не надо только предполагать (представители «точных наук» этим порой грешат), будто у геологов просто непричесанные мысли из-за дикости и невежества. Как тут не вспомнить, что предшественником и учителем Дарвина был геолог Чарлз Лайелль, а одним из величайших мыслителей нашего века — геолог В. Вернадский.

Главная причина разномыслия геологов — бесконечная сложность реальной земной природы, неповторимая индивидуальность каждого более или менее крупного (да и мелкого тоже!) региона, необычайные трудности погружений в пучины миллиардов и миллионов лет, проникновения мыслью в недоступные для непосредственного наблюдения недра планеты. В слоях горных пород — зияющие пробелы времени, составляющие порой более 90 % от наблюдаемых разрезов. Даже в наиболее хорошо, детально изученных районах очень многое приходится домысливать, предполагать, потому что наблюдению доступны лишь конкретные обнажения, горные выработки, о глубоких горизонтах (глубже 8 — 20 км, что составляет не более 10–20 % от вертикального разреза литосферы) приходится только догадываться, а показания приборов можно трактовать по-разному… Короче, головоломки на каждом шагу, а не только в глобальном масштабе.

Поражает резкая индивидуальность отдельных регионов, частей литосферы. В этом она совершенно не похожа на механические системы. Например, земная кора океаническая и континентальная принципиально различаются по мощности, структуре, составу, истории. Ну а что сказать о так называемой евразиатской плите, на которой определено судьбой располагаться нашей стране? Тут и вздыбленные, выпирающие на земную поверхность глубинные массивы Кольского полуострова и Украины, Сибири и центральных частей крупных горных сооружений; есть и мощнейшие «слоистые пироги» сравнительно молодых морских и речных накоплений типа Прикаспия или предуральских прогибов; есть и вулканические зоны, причем не только на окраине «плиты»…

Конечно, если последовательно упрощать реальное строение (и противоречивые сведения) земной коры до предельной безликости, то таким путем нетрудно прийти к привлекательно простым глобальным схемам типа тектоники плит. Студентов-геологов такая процедура чрезвычайно обрадует. А как быть с теми геологами, которые привыкли исследовать ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ конкретные районы, реальную природу, а не ее бумажные отражения?

Представим огромное ледяное поле, разбитое на отдельные плиты. Они движутся, расходятся и сближаются, наползают одна на другую (такого наползания на реальных ледяных полях не бывает, как и некоторых других эффектов плитотектоники). Так вот, появятся ли в результате таких механических взаимодействий два принципиально различных типа ледяных полей? Вроде бы никак не появятся. Так почему же возникли, постоянно взаимно обособлялись и раздельно развивались миллиарды лет (!) два типа земной коры — океаническая и континентальная?

Выходит, глобальную тектонику плит вроде бы никак нельзя назвать эволюционной теорией развития. И в этом я усматриваю ее зияющий недостаток.

Или другая проблема: образование складок в земной коре. Заманчиво объяснять этот процесс результатом столкновения и взаимного сжатия геоплит. Однако многолетние исследования геологов доказывают, что подавляющее большинство складчатых структур формировалось в результате первично вертикальных движений, а также всестороннего сжатия толщ в глубинах земли…

Нет, не критикой той или иной теории хотелось бы мне сейчас заниматься. Важен сам факт возможности оспорить авторитетное и модное мнение. А ведь сравнительно недавно было не так. Ох, эти постылые застойные годы!

Как сейчас помню, лет пятнадцать назад написал я популярную статью, посвященную в значительной мере критике глобальной тектоники плит. Сунулся с ней в один, другой, третий научно-популярный журнал, где меня и знали, и печатали. И что же? Отказ! Мол, не то, что сейчас требуется. Конъюнктура другая. Теперь ведущие (ох, уж эти ведущие!) иностранные журналы восторженно излагают глобальную тектонику плит. Какая ошеломляющая, революционная теория: целые континенты и громадные ломти океанической коры перемещаются горизонтально! Вот о чем надо писать. А ты (вы) какую-то критику наводишь и что-то такое другое предлагаешь. Неактуально.

Но все дело в том, что у меня дома имелась книга Б. Л. Личкова (с ним я был лично знаком): «Движение материков и климаты прошлого земли», 2-е издание, 1935 год. Правда, в тот год автор уже находился на принудительных работах. Но вовсе не за криминальную идею горизонтальных перемещений материков, а по лживому доносу как политический «враг народа». Читал я и более знаменитую монографию А. Вегенера, посвященную движению материков, изданную у нас в 1925 году с доброжелательным предисловием Г. Ф. Мирчинха. В полуторавековой давности работе Ч. Лайелля «Основания геологии» мне уже встречалась гипотеза возможных горизонтальных перемещений огромных участков земной коры.

В общем, я не виноват, что не слишком оригинальная, хотя и неплохо схематизированная глобальная тектоника плит меня не ошеломила, а даже немножко огорчила. Мне показалось, что идеи Вегенера или Личкова значительно ближе к истине: что континенты и океаны развивались порознь. В механическом движении литосферных плит мне представилось тупое, мертвое перемещение мертвых каменных масс на мертвой планете (добавим сюда мертвые космические тела, витающие в космосе, чтобы получить законченную картину механического Мироздания).

Что ж, такая концепция Мироздания и Земли существует. Нередко ее называют материалистической. Возможно, точнее было бы другое определение: мертволистическая. Ибо в естествознании укоренился формализованный «мертволизм», предполагающий жизнь и разум случайными, частными и ничтожными по масштабу явлениями во Вселенной.

Полагаю, сей подход вовсе не исключает признания жизни и разума такими же неотъемлемыми качествами Мироздания, как тяготение или электромагнетизм. Мысль эта не нова, однако не грех продумать ее заново, когда речь заходит о глобальных или космогонических теориях.

Когда академик Ханн перечисляет многочисленные беды нашей геологии, связанные с безобразно плохим техническим оснащением, отсутствием современных приборов, отрывом от космических исследований, с этими сетованиями нельзя не согласиться. И причины такого отставания преимущественно социальные.

Но вот что удивляет. Почему-то в обширной обзорной статье вовсе не упомянута Кольская сверхглубокая скважина — рекламная звезда предыдущего всемирного геологического конгресса. Что случилось? Или эта суперзвезда оказалась фальшивой? Вроде бы нет оснований так предполагать. Или устарели уникальные данные, полученные с ее помощью? Тоже вроде бы нет.

А ведь скважина эта предоставила поистине ошеломляющую информацию, не подтвердившую общепринятую схему разделения земной коры на два-три опорных горизонта. Из этой схемы исходили и создатели плитотектоники. Реальность оказалась значительно сложней, первоначальный проект Кольской сверхглубокой не подтвердился. Обычно несбывшийся теоретический прогноз заставляет специалистов всерьез оспорить и пересмотреть исходные идеи. Было ли что-то подобное с материалами Кольской скважины?

…Причудливые умственные конструкции гипотез и теорий должны непременно обновляться: одни — как однолетние, другие как многолетние растения на лугу. В разноцветье гипотез и теорий — живая жизнь науки.

Но есть еще живительный почвенный пласт. Это наработанные факты и созданные на их основе эмпирические обобщения. Такими эмпирическими обобщениями являются, к примеру, таблица Менделеева, учение Вернадского о биосфере, идея Вегенера о двух типах земной коры. И когда мы начинаем разрушать или истощать этот почвенный пласт науки, ее положение становится катастрофическим.

Вот почему необходимо беречь научные традиции. На этой основе приобретают смысл и оправдание представления о национальных «школах» в науке. При всей «интернациональности» научных исследований и достижений у них сохраняются определенные национальные корни. И кому, как не нам в первую очередь, заботиться о традициях российской, советской науки? Таков наш долг, не исключающий ни сомнений, ни новаций. Тем более что новое — не обязательно лучшее.

Известно, что за последние сто лет отечественные геологи открыли огромное количество самых разнообразных полезных ископаемых в разных районах страны и на разных глубинах. И это не фарт, не слепая удача, а достижения, основанные на добротном знании геологии. Надо ли ломать эти традиции ради какой-либо новой «ведущей» схематичной, а тем более глобальной теории? А если мы вновь, как это с нами постоянно случается, потеряем значительно больше, чем приобретем?

Вообще упования в конкретной геологической работе на общую глобальную теорию выглядят, прошу прощения, наивными. Да и не в этом дело. Мы теряем свои замечательные геологические традиции, теряем кадры квалифицированных и талантливых разведчиков недр. И в геологии, увы, торжествует вал, абсурдная экономика затрат, снижение качества образования и научного уровня специалистов, приспособленчество, рвачество. Куда идет такая геология — очевидно. Сколько угодно могут геологи-схематизаторы теоретически перемещать литосферные плиты, и пусть даже при этом посчастливится обнаружить некоторые реальные закономерности некоторых геологических процессов; и пусть ученые будут находиться на «общей идейной платформе, которой могла бы быть лишь тектоника плит» (слова В. Хаина), даже при всем этом, как мне представляется, больших успехов в познании Земли не добьешься. Как бы не наоборот.

С грустью вспоминаешь, что рожденное в нашей стране учение о биосфере расцвело, обрело популярность сначала на Западе, а затем уже «гидропонировалось» на родимой почве. Кстати, более 20 лет назад советский ученый Л. И. Красный выдвинул интересную и перспективную концепцию геоблоков, но и она не была поддержана и развита отечественными геологами.

Мне уже приходилось писать, что эмпирически безупречное обобщение Вернадского — учение о биосфере — в ряде пунктов находится в резком противоречии с некоторыми положениями тектоники литосферных плит. Это не означает, что теория из-за этого должна быть отвергнута. Однако заставляет предполагать в ней существенные изъяны. Не мешало бы теоретикам всерьез поработать над теорией, прежде чем навязывать ее как «единственно верную» и «ведущую».

Да что это я заладил: схематичная, упрощенная, примитивная или даже мертволистическая — и все это в адрес научной теории, очень популярной не только на Западе, но и у нас. Понятно — оценки слишком субъективные. Да и кто я такой, чтобы критиковать маститых ученых? Подумаешь тоже — писатель, журналист, геолог-практик… «Разве может быть собственное мнение у людей, не удостоенных доверием начальства?» — вопрошал бессмертный Козьма Прутков в своем, увы, нестареющем «Проекте о введении единомыслия в России». Мы давно уже реализовали Проект в полном объеме и даже чуть шире, а я пытаюсь высовываться с личным мнением. А сам-то могу что-то предложить толковое?!

Толковое или нет, время покажет. А достаточно фантастическое — пожалуй.

Представьте себе материки не каменными ковчегами, впаянными в литоплиты, а как нечто подобное гигантским амебам, передвигающимся на подкоровом субстрате.

Нелепость? Не думаю. Не торопитесь.

Надо представить эти глобальные существа в масштабе геологического времени, исчисляемого не минутами и днями, а веками и миллионолетиями. В таких масштабах времени каменные массы, находящиеся под чудовищным давлением и при высоких температурах, могут течь, пластично сжиматься и сминаться, образуя складки; передвигаться по упругой податливой поверхности верхней мантии, по астеносфере.

В отличие от мертвых тел подобные фантастические геосущества способны к самодвижению. Оно происходит главным образом так. Накопленные на окраинах континентов массы горных пород «подворачиваются» (в особых активных зонах, например, по периметру Тихого океана) под край материка. Здесь действуют круговороты литосферы. Получается как бы «перетекание» континента, с затягиванием в свою плоть отдельных фрагментов более инертной океанической коры, которую действительно следовало бы представлять в виде системы геоплит…

Вообще-то о круговоротах литосферы и самодвижении материков я сравнительно подробно писал в нескольких своих книжках. Эта идея помогает понять сопряженность океанических глубоководных желобов и вулканических горных массивов, динамику островных дуг, устойчивое различие материковой и океанической коры…

Не менее интересно и другое. «Геосущества» находятся в постоянном обмене веществ с окружающей средой. Они при активном содействии живых организмов ассимилируют лучистую солнечную энергию, осуществляют газовое дыхание (термин Вернадского), ассимилируют, а затем выделяют воду. Кроме того, они «питаются» более пассивной океанической корой и глубинными подстилающими горизонтами.

Фантастика? Нет, не только. Попытка в зримых образах, в «органической», а не механической модели представить, изобразить жизнь земной коры.

* * *

Для любителей ссылок на авторитет. «Живой организм биосферы сейчас эмпирически должен изучаться как особое, целиком не сводимое на известные физико-химические системы тело». Так писал Вернадский (в биосферу он включал верхнюю часть земной коры, гидросферу и тропосферу, а иногда и всю земную кору). По его представлениям, земная кора вся насыщена солнечной энергией благодаря геологическим круговоротам веществ.

Так, может быть, живем мы на живой планете, в живой Вселенной?

Быть может, всюду торжествует жизнь, а подвержены смерти лишь крохотные частички великого живого целого?

Но мысль не останавливается на этом. Она вдруг обращает внимание на странные соответствия: два существенно разных полушария Земли (океаническое с Тихим океаном и преимущественно континентальное) и два полушария головного мозга; складки земной коры, подкоровое вещество… Случайные аналогии?

А если — не случайные?