«Иосиф Бродский после России»

ОТ АВТОРА

«В отличие от грамоты музыкальной, от нотного письма, например, поэтическое письмо в значительной степени представляет большой пробел, зияющее отсутствие множества знаков, значков, указателей, подразумеваемых, единственно делающих текст понятным и закономерным», — пишет О. Мандельштам в статье «Выпад» (Мандельштам 1991:230–231). Одна из филологических задач, стоящих перед читателем и исследователем, — попробовать восстановить эти пропущенные знаки. В процессе такого восстановления, попытки объяснить непонятные места текста или пролить новый свет на то, что, на первый взгляд, кажется понятным, и рождается комментарий.

Несмотря на сотни работ, посвященных творчеству Бродского, которые вышли за последние десятилетия, в его стихах остается много загадок. Давать читателю все разгадки — не задача комментатора, к тому же эта задача была бы в принципе невыполнима. Поэзия — не кроссворд, к которому может существовать список правильных ответов. В ней, по выражению А. А. Ахматовой, должна быть тайна. Во многих случаях единственная разгадка невозможна, что и создает неповторимое обаяние стихотворения.

Предлагаемый вниманию читателя комментарий, с неизбежностью неполный, создавался как попытка ответить для себя на ряд вопросов, которые ставят стихи Бродского. Во многих случаях для того, чтобы читатель мог найти более подробную информацию, я даю отсылку к исследовательским работам, посвященным конкретным стихотворениям или затрагивающим проблемы, связанные с комментарием. Широко используются автокомментарии поэта.

Бродский часто намекает читателю на присутствие в тексте отсылки к какому-то другому тексту, сюжету или событию. Зачастую об этом сигнализирует появление в стихотворении определенных указателей. Приведу в качестве примера требующие комментария строки из стихотворения «К Урании».

Вон они, те леса, где полно черники,

реки, где ловят рукой белугу,

либо — город, в чьей телефонной книге

ты уже не числишься…

Указательное местоимение «те», употребленное здесь практически в функции определенного артикля, демонстрирует, что речь идет о конкретных лесах. Можно предположить, например, что местность, описываемая Бродским, — Комарово (Келломяки). Однако эта «географичность» смешана у Бродского с «литературностью», поскольку данная строчка представляет собой отсылку к известному стихотворению Мандельштама 1930 года «Не говори никому…»:

Вспомнишь на даче осу,

Детский чернильный пенал

Или чернику в лесу,

Что никогда не сбирал.

К. Ф. Тарановский отмечает, что на фоне биографических обстоятельств Мандельштама и его воспоминаний в «Путешествии в Армению» о том, что в детстве, из ложной гордыни, он никогда не ходил по ягоды, «"никогда" из последней строки как бы распространяется на будущее: "и никогда не будешь сбирать"» (Тарановский 2000: 190). Это никогда, как представляется, ощущается за счет данной отсылки и в стихотворении Бродского. Третья и четвертая строки приведенного фрагмента стихотворения «К Урании» — очевидная отсылка к «Ленинграду» Мандельштама:

Петербург! Я еще не хочу умирать:

У тебя телефонов моих номера.

Петербург! У меня еще есть адреса,

По которым найду мертвецов голоса.

Однако ситуация в текстах Бродского и Мандельштама отличается. Это видно по употреблению обстоятельств времени: я еще не хочу умирать и у меня еще есть адреса — у Мандельштама, но ты уже не числишься — у Бродского. Анализируя стихотворение Мандельштама, Ю. Д. Левин отмечает, что «"есть адреса" выражает реальную возможность встречи, но по этим адресам живут мертвецы, и "еще есть" сразу же превращается в "уже нет"» (Левин 1998: 20). Таким образом, Бродский развивает образ Мандельштама — если Мандельштам пишет о возвращении в родной город, то Бродский говорит о невозможности такого возвращения.

Бродский может отсылать читателя не только к литературным текстам, но и к конкретным местам в том или ином городе.

Так обстоит дело, например, в стихотворении «Пятая годовщина»:

я не любил жлобства, не целовал иконы,

и на одном мосту чугунный лик Горгоны

казался в тех краях мне самым честным ликом.

Петербургский читатель легко восстанавливает топографию этого стихотворения, вспоминая барельефы медуз на фонарях и решетке Пантелеймоновского моста через Фонтанку, с которого, кстати, видно здание, где судили поэта.

Указание может подчеркиваться системой ключевых образов, задающих другой текст, как в большом стихотворении «Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова»:

Либо — просто синяк

на скуле мирозданья от взгляда подростка,

от попытки на глаз

расстоянье прикинуть от той ли литовской корчмы

до лица, многооко смотрящего мимо,

как раскосый монгол за земной частокол,

чтоб вложить пальцы в рот — в эту рану Фомы -

и, нащупав язык, на манер серафима

переправить глагол.

Здесь «корчма на литовской границе» из «Бориса Годунова» дополняется образом из пушкинского «Пророка», как бы сводя автора «Литовского ноктюрна» и его адресата в едином поэтическом пространстве, символом и гарантией существования которого является Пушкин. При этом заданное автором прочтение всей строфы в «пушкинском ключе» может прояснять и ряд образов, казалось бы, прямо не связанных с общей темой. Так, в контексте сюжета «Пророка» строчка до лица, многооко смотрящего мимо, которую Венцлова справедливо трактует как «описание звездного неба» (Венцлова 2005: 62), получает дополнительное расширение. Получение нового зрения от серафима как залог поэтической способности, сопоставленное с «многоочитостью», вызывает в памяти известный текст одного из философов, которого Бродский неизменно называл в числе наиболее на него повлиявших, — Льва Шестова. В своей работе «Преодоление самоочевидностей: (К столетию рождения Ф. М. Достоевского)», вошедшей впоследствии в книгу «На весах Иова», Шестов пишет:

«Но я отвечу, что в той же книге рассказано, что ангел смерти, слетающий к человеку, чтобы разлучить его душу с телом, весь покрыт глазами. Почему так, зачем понадобилось ангелу столько глаз, ему, который все видел на небе и которому на земле и разглядывать нечего? И вот, я думаю, что эти глаза у него не для себя. Бывает так, что ангел смерти, явившийся за душой, убеждается, что он пришел слишком рано, что не наступил еще человеку срок покинуть землю. Он не трогает его души, даже не показывается ей, но, прежде чем удалиться, незаметно оставляет человеку еще два глаза из бесчисленных собственных глаз. И тогда человек начинает внезапно видеть сверх того, что видят все и что он сам видит своими старыми глазами, что-то совсем новое. И видит новое по-новому, как видят не люди, а существа «иных миров», так, что оно не «необходимо», а «свободно» есть, то есть одновременно есть и его тут же нет, что оно является, когда исчезает, и исчезает, когда является» (Шестов 1993: 27).

Часто Бродский предлагает читателю своего рода загадки, как, например, в стихотворении «Барбизон Террас»: амальгама зеркала в ванной прячет / сильно сдобренный милой кириллицей волапюк / и совершенно секретную мысль о смерти. Тут волапюк (Бродский использует здесь название искусственного языка, созданного когда-то И. М. Шлейером, в его общеязыковом переносном значении «набор непонятных слов, тарабарщина») — это не что иное, как отражение в зеркале печатного текста. Причем текста на английском языке, в котором в зеркальном отражении проступают кириллические буквы — R превращается в Я и т. д. Так кириллица (очень частый образ в стихах Бродского) напоминает о себе поэту.

Загадки могут быть не такими простыми. Так, в автокомментарии к циклу «В Англии», состоящему из семи стихотворений («Брайтон-рок», «Северный Кенсингтон», «Сохо», «Ист Финчли», «Три рыцаря», «Йорк», «Английские каменные деревни…»), Бродский пишет: «Название отдельных частей — это все места, где я жил, за исключением Йорка, где просто был. В Ист Финчли, на севере Лондона, в то время жили Диана и Алан Майерс, которым все это посвящено. Аббатство в «Трех рыцарях» — собирательный образ, но впечатления — от Pembroke Rotunda в лондонском Сити. «Йорк» посвящен Одену, потому что он там родился». Однако тут кроется одна недоговорка. Брайтон-рок — это не название места — любопытный читатель тщетно будет искать его на карте Англии. Прежде всего в связи с этим стоит вспомнить роман Грэма Грина «Брайтон-рок» (1938) и одноименный фильм по роману (1947, реж. братья Дж. и Р. Бултинг). Но название самого романа отсылает к одному из традиционных сувениров — конфете (rock) с надписью «Брайтон» внутри (Brighton rock). В одной из ключевых сцен романа происходит следующий диалог:

— People change — she said.

— О, no, they don't. Look at me. I've never changed. It's like those sticks of rock: bite it all the way down, you'll still read Brighton.

That's human nature[1].

Конфета, о которой идет речь у Грина, представляет собой своеобразный «карандаш», в сечении которого, сломав его в любом месте, можно прочесть надпись «Брайтон». Таким образом, название стихотворения Бродского определенным образом вводит мотив «спрятанного» текста. И действительно, в стихотворениях цикла содержится множество отсылок к другим текстам.

Для многих читателей эти отсылки очевидны, но, общаясь со своими студентами, я часто понимаю, что очень многое надо объяснять. Предлагаемый комментарий и является попыткой, пусть весьма несовершенной, что-то объяснить заинтересованному читателю, не являющемуся специалистом. В каком-то смысле книга написана для студентов и как результат общения с ними на моем спецкурсе, посвященном Бродскому, в Санкт-Петербургском университете. Более искушенному читателю некоторые места комментария могут показаться тривиальными, некоторые — спорными, и в этом случае я рад буду услышать мнения и замечания всех читателей, поскольку работа над комментариями и подготовкой комментированного многотомного издания Бродского только начинается.

В данную книгу по ряду причин вошли комментарии только к стихам Бродского, написанным в эмиграции. В свое время при подготовке комментированного издания Бродского я сфокусировал свое внимание именно на этом периоде и, когда сроки выхода издания затянулись, принял любезное предложение Я. А. Гордина издать эти материалы к комментарию в виде отдельной книги.

Я благодарен Я. А. Гордину и журналу «Звезда» не только за это предложение, но и за издание в последние годы целого ряда книг, посвященных Иосифу Бродскому, без которых составление комментария было бы существенно затруднено. Также я хочу поблагодарить за помощь, советы и консультации на разных этапах составления комментария Л. В. Зубову, П. А. Клубкова, В. А. Кул-лэ, Г. А. Левинтона, Л. Г. Степанову. Отдельная благодарность И. А. Муравьевой, сделавшей на первом этапе редактирования текста ряд ценных замечаний и поправок.

Литература

Венцлова Т. Статьи о Бродском. М.: Baltrus, 2005.

Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Языки рус. культуры, 1998.

Мандельштам О. Э. Собрание сочинений: В 3 т. / Репринт издания 1967 г. М.: Терра, 1991. Т. 2.

Тарановский К. Ф. О поэзии и поэтике. М.: Языки рус. культуры, 2000.

Шестов Л. Сочинения. В 2 т. М.: Наука, 1993. Т. 2.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

БКИ — Иосиф Бродский: Большая книга интервью / Сост. В. Полухина. М., 2000.

ПМ — Бродский И. Пересеченная местность: Путешествия с комментариями: Стихи. М., 1995 (комментарии в издании разбиты по отдельным стихотворениям).

ПСН — Бродский И. Пейзаж с наводнением. Ann Arbor, 1996 (переиздание: СПб., 2000).

ЧР — Бродский И. Часть речи: Стихотворения 1972–1976. Анн Арбор: Ардис, 1977. 1

PC — Бродский И. Рождественские стихи. М.: Независимая газета, 1992.

У — Бродский И. Урания. Ann Arbor: Ардис, 1987.

ТиД — Бродский Иосиф. Труды и дни / Сост. Л. Лосев и П. Вайль. М.: Независимая газета, 1998.

ПП — Бродский И. Примечания папоротника. Bromma: Hylaea, 1990.

CpiE — BrodskyJ. Collected Poems in English. NY, 2000. PS — Brodsky J. A Part Of Speech. NY: Oxford, 1980. TU — BrodskyJ. To Urania. NY, 1988.

Комментарии сделаны по текстам, опубликованным в 3 и 4 томах «Сочинений Иосифа Бродского» (СПб.: Пушкинский фонд, 2001).

Сведения о первых публикациях по: Лапидус А. Я. Иосиф Бродский: Указатель лит-ры на рус. яз. за 1962–1995 гг. 2-е изд. СПб., 1999.

КОММЕНТАРИИ К СТИХАМ

1972 год («Птица уже не влетает в форточку…») Т. 3 С. 16–19.

Впервые: Вестн. РСХД. 1973. № 2–4 (108–110).

Виктор Голышев (род. 1937) — переводчик, друг Бродского. Перевел на русский язык эссе «Меньше единицы», «Шум прибоя».

Здравствуй, младое и незнакомое / племя… Слегка измененная цитата из стихотворения А. С. Пушкина «Вновь я посетил…» (1835).

«Бабочка» («Сказать, что ты мертва?») Т. 3. С. 20–24.

Впервые: Вестн. РСХД. 1973. № 2–4 (108–110).

В интервью Еве Берч и Девиду Чину в 1980 г. Бродский говорит об этом стихотворении: «Я пытался соединить две сущности — Беккета и Моцарта. Много лет назад, в России, я ухаживал за девушкой. Мы ушли с концерта, концерта Моцарта, и когда мы бродили по улицам, она сказала мне: "Иосиф, в твоей поэзии все прекрасно" и прочее, "но тебе никогда не осуществить в стихотворении ту легкость и при этом тяжесть, какая есть у Моцарта". Это меня как-то озадачило. Я хорошо это запомнил и решил написать стихи о бабочке. Что ж, надеюсь, у меня получилось» (БКИ, с. 61).

Строфы, обладающие осевой симметрией, расположены по центру листа, как бы воспроизводя форму бабочки — скорее всего Бродский заимствует этот прием у английских поэтов-метафизиков XVII века, в частности у Дж. Герберта (ср. стихотворение «Easter Wings», напоминающее раскрытые крылья птицы).

ты, как мысль о вещи, / мы — вещь сама… Платоновская идея разделения вещей и идей вещей неоднократно отражается в поэзии Бродского. Ср.: не мысли о вещах, но сами вещи в стихотворении «Подсвечник».

Жива, мертва ли — Г. А. Левинтон отмечает возможную перекличку этой строчки с мандельштамовской строкой о бабочке из «Восьмистиший»: жизняночка и умиранка (Левинтон Г. Смерть поэта: Иосиф Бродский // Иосиф Бродский: Творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. СПб., 1998. С. 205).

Ты лучше, чем Ничто… как легкая преграда / меж ним и мной… Как отмечает В. Полухина, эта строфа перекликается со строчками Хлебникова из стихотворения «Завода слова духовенство…» (1921):

Ведь нечто — тяжесть, сила, долг, работа, труд,

А ничто — пух, перья, нежность, дым,

Объёма ящик, полный пустоты,

То ящик бабочек и лени и любви.

И тучею крылатых ничего, нема и грустных ни

Откроется мешок молчанья.

См. также: Polukhina V. Joseph Brodsky: A Poet for Our Time. Cambridge, 1989. P. 181–194. Bemea Д. Изгнание как уход в кокон: Образ бабочки у Набокова и Бродского // Русская литература. 1991. № 3. С. 167–175; Степанов А. Г. «Ты лучше, чем Ничто»: Стихотворение И. Бродского «Бабочка» // Проблемы и методы исследования литературного текста. Тверь, 1997. С. 16–24.

«В озерном краю» («В те времена в стране зубных врачей…») Т. 3. С. 25.

Впервые: Континент. 1974. № 1.

В те времена в стране зубных врачей… я, прячущий во рту /развалины почище Парфенона… Ср. у В. Набокова в романе «Камера-обскура» дантиста, у которого «вероятно, художественное отношение к тем трагическим развалинам, к тем эректеонам и парфенонам, которые он видит там, где профан нащупает лишь дырявый зуб» (см.: Левинтон Г. Смерть поэта: Иосиф Бродский // Иосиф Бродский: Творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. СПб., 1998. С. 205). Бродский отмечал в одном из интервью, комментируя эти строчки: «Суть в том, что это на самом деле не метафора. Это буквально, особенно с тех пор, как я приехал в Анн Арбор с российской зубоврачебной работой, если можно так выразиться. На самом деле, это не работа дантиста, это что-то противоположное. У меня были проблемы, и друзья отвели меня к врачу. Он удалил штук пять сразу, за один прием. Я даже не помню, как добрался до дому. В ту минуту, когда я упал на постель, в дверь позвонил почтальон, и это оказался счет. У меня возникло ощущение, что врач одной рукой выдергивал зубы, а другой выписывал счет. Но дело в том, что здание, в котором я преподаю, находится совсем рядом со школой дантистов, и там всякие символы и даже статуи. Современная скульптура, которая изображает развитие стоматологии. Отсюда и стихи» (БКИ, с. 65–66).

Комментарий Бродского:

«Это одно из самых первых зарубежных стихотворений. Место — Анн Арбор, штат Мичиган. На Великих Озерах.

Я приземлился 4 июня 72-го года в Вене, меня встретил Карл Проффер, который преподавал в Мичиганском Университете. Он спросил: "Что ты собираешься делать?" Я говорю: "Понятия не имею". — "Как ты относишься к тому, чтобы стать poet in residence в Мичиганском Университете?" — "С удовольствием". Это избавило меня от массы размышлений. Там были другие предложения — из Англии, из Франции, но Мичиган был первым. А кроме того, я понял, что происходит довольно большая перемена обстоятельств. В том, чтобы остаться в Европе, был определенный смысл и шарм, но было бы и фиктивное ощущение продолжающейся жизни. И я подумал: если уж происходит перемена, то пусть она будет стопроцентная.

В Анн Арборе я провел в общей сложности шесть лет. Вот недавно я туда ездил и пережил массу замечательных сантиментов и довольно сложных, надо сказать, чувств. Когда я уезжал из России, один из моих приятелей, Андрей Сергеев, сказал: все это немыслимо, потому что жить можно только там, где у тебя есть воспоминания. Выходишь на угол — тут ты с кем-то объяснялся и так далее. И это меня до известной степени немножко мучило. И вот последняя поездка в Анн Арбор была таким ностальгическим, элегическим мероприятием. Праздновал свое 40-летие славянский департамент, где я когда-то преподавал. И я понял, что у меня тут есть воспоминания. Это происходило и раньше в разных других местах Штатов, но в миниатюрном варианте. И я подумал: вот эти постоянные вопросы — когда ты вернешься в Россию и так далее; в некотором роде: зачем? В некотором роде зачем возвращаться в Россию, если я могу вернуться в Анн Арбор? Этот уровень прошлого у меня есть и тут.

Когда я слонялся по Анн Арбору и особенно когда оказался у Эллендеи, вдовы Карла, меня охватило странное чувство: я не знаю, что более реально? Я стою в прошлом, или прошлое — это реальность, а я откуда-то из будущего? Не знаю, как объяснить, но это было сильное ощущение.

Карл умер. Нескольких других моих коллег и знакомых больше нет в живых. Другие уехали. Городок теперь находится во власти кофеен — новое поветрие университетское. И тем не менее, ходишь и смотришь на мордочки встречные, и ловишь себя на том, что реакции твои такие же — то есть по отношению к этим мордочкам. Это как если вернуться в родной город и искать свою невесту в этих самых 18-летних. Или 18-летних приятелей. Это совершенно немыслимо, но такая аберрация неизбежна. Место тебя заставляет так относиться.

И еще ты встречаешь вещи, которые тебя и других переживут. Ну, скажем, какой-нибудь Army & Navy Supplies Store, где я покупал себе ботинки, куртки, которые мне тогда нравились, армейские такие. Все это там же, и до сих пор туда валят молодые люди покупать такие вещи. И магазин пластинок с отделом Oldees, только эти самые oldees стали еще старше.

Но некоторых деталей, которые описаны в стихотворении, уже нет. Например, зубоврачебного кабинета рядом с факультетом иностранных языков — нет.

У меня там были замечательные адреса. Первый — Marlboro. Потом — Plymouth. Потом — Paccard. Представьте себе, для русского слуха, для меня, по крайней мере, как это жить на Paccard Road» (ПМ).

Набросок («Холуй трясется. Раб хохочет…») Т. 3. С. 26.

Впервые: ЧР.

В. Полухина отмечает, что стихотворение написано после посещения выставки лубка в Русском музее, посвященной 300-летию Петра Великого (Полухина В. Иосиф Бродский: Жизнь. Труды. Эпоха. СПб., 2008, с. 188).

Одиссей Телемаку («Мой Телемак, Троянская война…») Т. 3. С. 27.

Впервые: Russ. Lit. Quarterly. 1973. № 6.

…как будто Посейдон… Причиной скитаний Одиссея был гнев Посейдона, которого он оскорбил.

Какой-то грязный остров… Одиссей отправляет свое послание с острова Кирки (Цирцеи), превратившей его спутников в свиней («Одиссея». Песнь X).

…и водяное мясо застит слух. Отсылка к стихотворению Мандельштама «Батюшков» (1932): «Только стихов виноградное мясо / Мне освежило случайно язык» (Мандельштам О. Э. Сочинения. В 2 т. Т. 1. М.: Худ. лит., 1990. С. 190) и, возможно, к «дикому мясу» из его «Четвертой прозы» (1930): «Дошло до того, что в ремесле словесном я ценю только дикое мясо, только сумасшедший нарост» (там же. Т. 2. С. 92). Ср. также: «Глаз превращался в хвойное мясо» в стихотворении Мандельштама «День стоял о пяти головах» (1935) (там же. Т. 1. С. 215).

См.: Зубова Л. В. Стихотворение Бродского «Одиссей Телемаку» // Старое литературное обозрение. 2001. № 2. С. 64–74.

«Осенний вечер в скромном городке…» Т. 3. С. 28–29.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Комментарий Бродского: «В мое время в Анн Арборе было тысяч сорок студентов и еще тысяч сто остальных. Вокруг — местечки, где живут рабочие всяких фордовских заводов, автомобильных— Детройт рядом. Ощущение скуки, которое здесь описано, действительное. Но это было и замечательно. Мне именно это и нравилось. Жизнь на самом деле скучна. В ней процент монотонного выше, чем процент экстраординарного.

И в монотонности, вот в этой скуке — гораздо больше правды, хотя бы Чехова можно вспомнить. Но неважно, не в Чехове дело. Вот сейчас в Анн Арборе полно кафе, а когда я там жил, если вы хотели выпить эспрессо или капуччино, нужно было садиться в машину и ехать в Канаду, в Виндзор — только там было ближайшее кафе с эспрессо. В этой скуке есть прелесть. Когда тебя оставляют в покое, ты становишься частью пейзажа» (ПМ).

Песня невинности, она же — опыта («Мы хотим играть на лугу в пятнашки…») Т. 3. С. 30–33. Впервые: ЧР.

Название и эпиграфы отсылают к «Песням невинности» («Songs of lnnocence», 1789) и «Песням опыта» («Songs of Experience)), 1794) Вильяма Блейка (1757–1827). Эпиграфы — в переводе Бродского.

«Похороны Бобо» («Бобо мертва, но шапки недолой…») Т. 3. С. 34–35.

Впервые: Russ. Lit. Quarterly. 1973. № 6.

Квадраты окон, сколько ни смотри/по сторонам — в петербургском пейзаже этого текста квадраты окон связываются со стихотворением О. Мандельштама «Вы, с квадратными окошками / Невысокие дома…» (1925), в которое образ «квадратных окошек» приходит из стихотворения И. Анненского «Квадратные окошки».

Такой мороз, что коль убьют, то пусть / из огнестрельного оружья… Ср.: замечание Я. А. Гордина: «К Ларисе Степановой Иосиф относился с нежностью и почтением. Некоторую роль играло, очевидно, то, что Лора тонкий специалист по итальянской культуре. А к Италии он питал особое пристрастие. Но главное было, разумеется, в другом — в ней сочетается женская очаровательность с острым умом и изящным остроумием. Незадолго до его отъезда Лора и Иосиф пришли к нам поздно вечером. Зимним вечером. На улице стоял суровый мороз. Когда мы сели за стол — мы с женой и они, Лора поежилась и сказала: "Так холодно — хочется, чтобы застрелили из огнестрельного оружия!» Иосиф вскоре буквально воспроизвел эту шутку в "Похоронах Бобо"» (Лопухина В. Иосиф Бродский: Жизнь. Труды. Эпоха. СПб.: Звезда, 2008. С. 183).

Твои образ будет, знаю наперед, / в жару и при морозе-ломоносе / не уменьшаться, но наоборот / в неповторимой перспективе Росси — имеется в виду перспектива улицы Зодчего Росси (быв. Театральная) в Санкт-Петербурге, один из самых знаменитых петербургских ансамблей, лучший вид на который открывается с площади Ломоносова (отсюда приходит эпитет ломонос).

Торс («Если вдруг забредаешь в каменную траву…») Т. 3. С. 36.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Комментарий Бродского: «В Риме я тогда был всего дня два. Торс — не конкретно чей-то, не исторический, просто описание мраморных дел, которых там множество. Сейчас мне это кажется похожим на фонтан на территории Французской академии, на Вилле Боргезе, с массой фигур» (ПМ, 175).

Неоконченный отрывок («Во время ужина он встал из-за стола…») Т. 3. С. 37.

Впервые: СС2.

Открытка с тостом («Желание горькое — впрямь!»)Т. 3. С. 38–39.

Впервые: СС1.

«С красавицей налаживая связь…» Т. 3. С. 40.

Впервые: Время и мы. 1977. 17.

…вдоль стен тюрьмы, где отсидел три года — имеется в виду печально известная ленинградская тюрьма «Кресты», хотя Бродский и не сидел там три года, а находился в заключении лишь во время следствия.

Роттердамский дневник («Дождь в Роттердаме. Сумерки. Среда») Т. 3. С. 43.

Впервые: У.

«Первые стихи, сочиненные Бродским в Голландии летом 1974 года, «Роттердамский дневник», как раз передают его ощущения как посетителя этого страшного на вид, каждым камнем напоминающего о своем страдании и утрате красоты, восстановленного города» (Верхейл К. Танец вокруг мира… С. 164).

У Корбюзье то общее с Люфтваффе — французский архитектор Ле Корбюзье (настоящее имя Шарль Эдуард Жаннере-Гри, 1887–1965) был для Бродского олицетворением безликости и уродливости современной архитектуры. Ср.: в эссе «После путешествия, или Посвящается позвоночнику» (речь идет о Рио-де-Жанейро): Двух-трехкилометровая полоса земли между океаном и скальным нагромождением вся заросла сооружениями, а-ля этот идиот Корбюзье. Девятнадцатый и восемнадцатый век уничтожены совершенно» (Т. 6. С. 58).

Комментарий Бродского: «Poetry International — есть такой международный фестиваль поэзии, ежегодный. Местоимение "мы" в стихотворении — участники фестиваля в июле 73-го года.

Как известно, город несколько дней бомбила гитлеровская авиация, после чего Голландия капитулировала. Там один из самых моих любимых памятников — жертвам бомбардировки работы Цадкина. И потом, это родина Эразма, первого, по-моему, наиболее ответственного антисемита в европейской истории. В общем, я исполнился всяких чувств, гуляя там, и написал эти стишки. Я показал их своему голландскому приятелю, который понимает по-русски, и он засмеялся: оказывается, помимо трагедии, там был и другой момент. Голландцы говорили, что Роттердама не жалко, потому что это был самый уродливый город страны, и даже хорошо, что его разбомбили.

Сейчас-то там опять уродство — коробки-коробки-коробки. И заметьте, эту мою мысль о том, что у Корбюзье есть общее с Люфтваффе, выраженную в 73-м году, почти через двадцать лет стал высказывать принц Чарльз, критикуя современных архитекторов. Он так и выразился: это хуже Люфтваффе. Они были замечательные люди — Корбюзье, Гропиус и другие, но наваляли много. Особенно все это заметно, когда приезжаешь в Роттердам из Амстердама или Лейдена» (ПМ).

Лагуна («Три старухи с вязаньем в глубоких креслах…»)

Комментарий Бродского: «Первое итальянское стихотворение. Я в Венецию приехал из Мичигана на зимние каникулы и там же стал писать "Лагуну". Отметиться желание было. Но написал только наполовину, поскольку был в Венеции всего семь или восемь дней — жил в пансионе "Аккадемиа". Дописывал в АннАрборе» (ПМ, 170).

Три старухи с вязаньем в глубоких креслах — старухи из холла пансиона соотносятся с тремя греческими богинями судьбы — Мойрами (в римской мифологии — Парками), прядущими и обрезающими нить жизни. Это Лахесис («дающая жребий»), Клото («прядущая») и Атропос («неотвратимая»),

предок хордовый Твой, Спаситель… Рыба — не только эволюционный «предок» человека, но и древнейший христианский символ, ср. обычай ранних христиан толковать слово IX0YE («рыба») как аббревиатуру священной формулы «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель», написанной по-древнегречески.

Рождество без снега, шаров и ели… — возможная отсылка к стихотворению Пастернака «Рождественская звезда» из романа «Доктор Живаго»: «Все елки на свете, все сны детворы <…> Все яблоки, все золотые шары».

…сфинксов северных южный брат, знающий грамоте лев крылатый… — лев евангелиста Марка, символ Венеции. Ср.: «Потому что я этого зверя очень люблю. Во-первых, это Евангелие от Марка. Оно меня интересует больше других Евангелий. Во-вторых, приятно: хищный зверь — и с крылышками. Не то чтобы я его с самим собой отождествлял, но все-таки… В-третьих, это лев грамотный, книжку читает. В-четвертых, этот лев, если уж на то пошло, просто замечательный вариант Пегаса, с моей точки зрения. В-пятых, этот зверь, ежели без крылышек, есть знак зодиака, знак одной чрезвычайно милой моему сердцу особы <…> этот лев венецианский — явно другой вариант ленинградских сфинксов. Вот почему на обложке «Конца прекрасной эпохи» — ленинградский сфинкс, и на обложке «Части речи» — венецианский лев. Только ленинградский сфинкс куда более загадочный. Лев Венеции не такой уж загадочный, он просто говорит: «Рах tibi, Магсе!» (Беседы с Волковым, 203).

вкус поцелуев эбре и гоек — эбре (от искаж. итал. ebreo) — еврейки; гойки (идишизм) — не еврейки.

как черт Солохе — ср. комментарий М. Крепса: «К данной описательной конструкции жеста имеется и пояснительный ключевой контекст «как черт Солохе». Черт и Солоха — гоголевские герои из повести «Ночь перед Рождеством», находившиеся в интимных отношениях, отсюда ясно, что черт мог показать своей возлюбленной, хотя у Гоголя такой сцены и нет» {Крепс М. О поэзии Иосифа Бродского. Анн Арбор: Ардис, 1984. С. 67).

…как площадях, как «прощай» широких, / в улицах узких, как звук «люблю» — повторяющееся регулярно в поэзии Бродского сравнение объектов окружающей действительности с буквами и звуками в данном случае может быть типологически соотнесено со строчками Давида Бурлюка:

Звуки на а широки и просторны,

Звуки на и высоки и проворны,

Звуки на у, как пустая труба,

Звуки на о, как округлость горба,

Звуки на е, как приплюснутость мель,

Гласных семейство смеясь просмотрел.

(«Звуки на а широки и просторны…»)

Подробный анализ стихотворения см.: Крепс М. О поэзии Иосифа Бродского. Анн Арбор: Ардис, 1984. С. 62–69.

Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова («Взбаламутивший море…») Т. 3. С. 48–57.

Впервые: Континент. 1984. № 40. С. 7–18.

…над жнивьем Жемайтии — этнографический регион на северо-западе современной Литвы; исторически — название страны между низовьями Немана и Виндавой (совр. Вента).

Сочти появление за / возвращенье цитаты в ряды «Манифеста» — развитие заявленной выше темы призрака за счет отсылки к первой и самой известной строке из «Манифеста коммунистической партии» К. Маркса (1848): «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма».

Вброд/перешедшее Неман еловое войско, / ощетинившись пиками, Ковно в потемки берет. — «военная» метафорика этих строк отсылает к историческим событиям, связанным с началом войны 1812 года: утром 24 (12) июня 1812 года авангард наполеоновских войск, перейдя Неман, занял Ковно (нынешний Каунас). Это ознаменовало начало Отечественной войны.

И выносят на улицу главную вещь / разделенную на три / без остатка — имеется в виду бутылка водки и известная в советском быту процедура покупки и распития, именовавшаяся «сообразить на троих».

В полночь всякая речь / обретает ухватки слепца; так что даже "отчизна" на ощупь — как Леди Годива — Леди Годива — персонаж английской легенды. Граф Леофрик, ее муж, обещал снизить непомерные налоги, которыми были обложены его подданные только если его жена проедет по улицам города обнаженной, будучи уверен, что это невозможно. Леди Годива, чтобы облегчить участь горожан, пошла на это укрывшись лишь своими распущенными пышными волосами, а благодарные горожане закрыли в этот день ставни, чтобы облегчить ей этот шаг. Лишь один из них, согласно легенде, подсматривал, после чего ослеп. Сюжет легенды отражен в поэме А. Теннисона «Годива» (1842).

Наша письменность, Томас! С моим за поля/выходящим сказуемым! С хмурым твоим / домоседством / подлежащего — «Вся смысловая структура этой строфы построена на многозначности графики, ее способности быть то репрезентацией языка, то оборачиваться вещественной предметностью: поля… это и поля Литвы и России, и поля страницы, на которые залезает строка…» (Лотман Ю. М., Лотман М. Ю. Между вещью и пустотой: (Из наблюдений над поэтикой сборника Иосифа Бродского «Урания») // Лотман Ю. М. Избранные статьи. В 3 т. Таллин, 1993. Т. 3. С. 185).

…как велел Макроус — с точки зрения Томаса Венцлова «В этой непереводимой шутке, обыгрывающей понятие «больших (мокрых?) усов» и звуки имени «Маркс», видимо, контаминированы усатый Маркс и усатый Сталин — два пророка максимы "цель оправдывает средства" (Венцлова Т. Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова // Венцлова Т. Статьи о Бродском. М.: Baltrus, 2005. С. 68).

…расстоянье прикинуть от той ли литовской корчмы / до лица, многооко смотрящего мимо, / как раскосый монгол за земной частокол, / чтоб вложить пальцы в рот — в эту рану Фомы — /и, нащупав язык, на манер серафима/переправить глагол. — Здесь «корчма на литовской границе» из «Бориса Годунова» дополняется образом из «Пророка», как бы сводя автора «Литовского ноктюрна» и его адресата в едином поэтическом пространстве, символом и гарантией существования которого является Пушкин. При этом заданное автором прочтение всей строфы в «пушкинском ключе» может прояснять и ряд образов, казалось бы, прямо не связанных с общей темой. Так, в контексте сюжета «Пророка» строчка до лица, многооко смотрящего мимо, которую Венцлова справедливо трактует как «описание звездного неба» (Там же. С. 62), получает дополнительное расширение. Получение нового зрения от серафима как залог поэтической способности, сопоставленное с «многоочитостью», вызывает в памяти известный текст одного из философов, которого Бродский неизменно называл в числе наиболее на него повлиявших, — Льва Шестова. В своей работе «Преодоление самоочевидностей: (К столетию рождения Ф. М. Достоевского)», вошедшей впоследствии а книгу «На весах Иова», Шестов пишет: «Но я отвечу, что в той же книге рассказано, что ангел смерти, слетающий к человеку, чтобы разлучить его душу с телом, весь покрыт глазами. Почему так, зачем понадобилось ангелу столько глаз, ему, который все видел на небе и которому на земле и разглядывать нечего? И вот, я думаю, что эти глаза у него не для себя. Бывает так, что ангел смерти, явившийся за душой, убеждается, что он пришел слишком рано, что не наступил еще человеку срок покинуть землю. Он не трогает его души, даже не показывается ей, но, прежде чем удалиться, незаметно оставляет человеку еще два глаза из бесчисленных собственных глаз. И тогда человек начинает внезапно видеть сверх того, что видят все, и что он сам видит своими старыми глазами, что-то совсем новое. И видит новое по-новому, как видят не люди, а существа «иных миров», так, что оно не «необходимо», а «свободно» есть, то есть одновременно есть и его тут же нет, что оно является, когда исчезает, и исчезает, когда является» (Шестов Л. Сочинения: в 2 т. М., 1993. Т. 2. С. 27). Многое в творчестве Достоевского, как считает Шестов, связано с таким зрением.

мы — взаимный конвой, / проступающий в Касторе Поллукс — комментарий Т, Венцлова: «"близнечный миф", развиваемый в стихотворении, восходит к "Литовскому дивертисменту". Там уже шла речь о зодиакальном знаке Близнецов. На обсерватории Вильнюсского университета есть ряд старинных барельефов, изображающих знаки Зодиака; самый запоминающийся из них — именно Близнецы (Кастор и Поллукс).<…> Имя адресата "Томас", кстати, означает "близнец"» {Венцлова Т. «Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова» // Венцлова Т. Статьи о Бродском. М.: Baltrus, 2005. С. 59; 69).

Витовт, бросивший меч и похеривший щит — Витовт (13501430) — великий князь литовский. В ходе борьбы с двоюродным братом за власть Витовт был вынужден дважды бежать во владения Тевтонского ордена — так что скрываться ему не впервой. Меч и щит, с одной стороны, возможно приходят с литовского герба — Погони, или же, по мнению Т. Венцлова, «юмористический намек на щит и меч, эмблему КГБ» {Венцлова Т. «Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова» // Венцлова Т. Статьи о Бродском. М.: Baltrus, 2005. С. 70).

…над балтийской волной/я жужжу, точно тот моноплан — / точно Дариус и Гиренас, / но не так уязвим. — Имеются в виду Степонас Дариус (1897–1933) и Стасис Гиренас (1893–1933) — американские авиаторы литовского происхождения, которые в июле 1933 года пересекли Атлантику на маленьком и плохо оборудованном самолете, направляясь из Нью-Йорка в Каунас, но погибли на германской территории то ли из-за аварии, то ли будучи сбиты немецкими ПВО. В Литве они стали национальными героями, а останки их самолета хранятся в Каунасском музее.

Он суть наше "домой", /Восвояси вернувшийся слог — Б. А. Кац так комментирует эти строки «Поставив наивный вопрос — "а что же это за слог?", не побоимся столь же наивного ответа: это первый слог в слове "домой", а вернулся он восвояси, потому что после семи ступеней гаммы повторяется ее первая ступень, называемая слогом "до". И, думается, неслучайно, именно в начале "Литовского ноктюрна" единственный раз в стихах Бродского встречается полная восьмиступенная простая гамма, с "до" начавшаяся и на "до" закончившаяся, чтобы с этого же "до" продолжаться дальше, бесконечно поднимаясь в царство Урании» (Кац Б. А. "Простая гамма" в стихах Иосифа Бродского: (Несколько разрозненных наблюдений) // Поэтика. История литературы. Лингвистика: Сборник к 70-летию Вячеслава Всеволодовича Иванова. М., 1999. С. 431).

На смерть друга («Имяреку тебе, — потому что не станет за труд…») Т. 3. С. 58.

Впервые: Вестник РХД. 1973. № 2/4.

Стихотворение написано после получения Бродским ложного известия о смерти его московского приятеля, поэта Сергея Чудакова (1936–2000).

сочинителю лучшей из од/на паденье А. С. в кружева и к ногам Гончаровой — имеется в виду стихотворение С. Чудакова, опубликованное в первом номере самиздатского поэтического альманаха «Синтаксис» (1959):

Пушкина играли на рояле

Пушкина убили на дуэли

Попросив в тарелочку морошки

Он скончался возле книжной полки

В ледяной воде из мерзлых комьев

Похоронен Пушкин незабвенный

Нас ведь тоже с пулями знакомят

Вешаемся мы вскрываем вены

Попадаем часто под машины

С лестниц нас швыряют в пьяном виде

Мы живем — возней своей мышиной

Небольшого Пушкина обидев

Небольшой чугунный знаменитый

В одиноком на морозе сквере

Он стоит(дублер и заменитель)

Горько сожалея о потере

Юности и званья камер-юнкер

Славы песни девок в Кишиневе

Гончаровой в белой нижней юбке

Смерти с настоящей тишиною.

Война в убежище Киприды («Смерть поступает в виде пули из…») Т. 3. С. 61.

Впервые: У.

Поводом для стихотворения послужило турецкое вторжение на Кипр в 1974 году. -

Киприда — одно из имен древнегреческой богини любви и красоты Афродиты. Бродский обыгрывает контраст между Кипром как родиной богини любви и Кипром как местом военных действий.

«Барбизон Террас» («Небольшая дешевая гостиница в Вашингтоне…») Т. 3 С. 62.

Впервые: СС2.

амальгама зеркала в ванной прячет / сильно сдобренный милой кириллицей волапюк / и совершенно секретную мысль о смерти — Поэт предлагает читателю своего рода загадку — сообразить, что волапюк (Бродский использует здесь название искусственного языка, созданного когда-то И. М. Шлейером, в его общеязыковом переносном значении "набор непонятных слов, тарабарщина") это не что иное, как отражение в зеркале печатного текста. Причем текста на английском языке, в котором в зеркальном отображении проступают кириллические буквы — R превращается в Я и т. д. Так кириллица (очень частый образ в стихах Бродского) напоминает о себе поэту.

«Двадцать сонетов к Марии Стюарт» («Мари, шотландцы все-таки скоты…») Т. 3. С. 63–71.

Впервые: RLT (№ 11, Winter 1975).

См. подробный анализ А. К. Жолковского: Жолковский А. К. «Я вас любил…» Бродского // Жолковский А. К. Блуждающие сны и другие работы: Из истории русского модернизма. М., 1994. С. 205–224, 351–357.

Над Восточной рекой («Боясь расплескать, проношу головную боль…») Т. 3. С. 72.

Впервые: Russica-81.

Автокомментарий Бродского: «Это меня Мичиганский университет на один семестр отпустил в Нью-Йорк, в Квинс-колледж. Я снимал квартиру на Upper East Side, на углу 89-й или 90-й улицы и Йорк авеню. Как раз над Ист Ривер, поэтому — «Над Восточной рекой». Почему так мало стихов о Нью-Йорке? Я думаю, он так или иначе упоминается где-то еще, обиняками. То место, в котором живешь, принимаешь за само собой разумеющееся и поэтому особенно не описываешь. А в остальные места совершаешь вроде паломничества. Нью-Йорк я ощущаю своим городом — настолько, что мне не приходит в голову что-то писать о нем. И переселяться отсюда в голову не приходит, разве что обстоятельства могут вынудить. На сегодняшний день это для меня абсолютно естественная среда. Перефразируя Александра Сергеевича, Нью-Йорк — это мой огород. Выходишь на улицу в туфлях и в халате» (ПМ).

На смерть Жукова («Вижу колонны замерших внуков…») Т. 3. С. 73.

Впервые: Континент. 1974. № 1.

Стихотворение построено на перекличке со стихотворением Г. Р. Державина «Снигирь» (См.: Лотман М. «На смерть Жукова» (1974) // Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М.: НЛО, 2002. С. 64–76).

«Песчаные холмы, поросшие сосной…» Т. 3. С. 74–75.

Впервые: НСА.

Темза в Челси («Ноябрь, светило, поднявшееся натощак…») Т. 3. С. 76–78.

Впервые: Вестник РХД. 1976. № 1.

Автокомментарий Бродского: «Описание Лондона, более или менее подробное. Это стихотворение для меня достаточно важное; то есть ничего важного, разумеется, нет, но именно с него начинается отход от стандартной, что называется, железной метрики. Здесь я начинаю немножко разваливать размер. Это, как ни странно, продиктовано не английской поэтической традицией, но французской. Я помню, что принялся читать антологию французской поэзии, и мне показалось, что можно повернуть дикцию больше к силлабике, усилить силлабический элемент. Так случилось, что это были стихи про Лондон» (ПМ).

«Колыбельная трескового мыса» («Восточный конец империи погружается в ночь. Цикады…») Т. 3. С. 81–91.

Впервые: Континент. 1976. № 7.

Комментарий Бродского: «Кейп-Код [Cape Cod — мыс на атлантическом побережье, в штате Массачусетс, известная курортная зона; дословно — «Тресковый мыс»] здесь, в общем, случайно. Стихотворение написано к 200-летию Соединенных Штатов. Мне захотелось отметить это замечательное событие, приятно было это делать. <…> А посвящение А. Б. — это Андрюшке [Андрей Басманов (р. 1967) — сын И. Б. и Марианны Басмановой, адресата (под именем М. Б.) многих стихотворений Бродского]. <…> Стихотворение я начал писать на Кейп-Коде, а закончил здесь, на Мортон-стрит [улица в Нью-Йорке, где Бродский жил с 1975 по 1993 г.], этажом выше, в квартире своей нынешней соседки. В Провинстауне, на Кейп-Коде, я несколько недель околачивался» (ПМ, 150).

И надо / всем пылают во тьме, как на празднике Валтасара/письмена "Кока-колы" — «Больше всего хлопот в этом стихотворении мне доставила светящаяся реклама кока-колы. Я хотел передать определенную ассоциацию — с огненными знаками, которые появились на стене во время пира Валтасара и предрекли конец его царства: «Мене, мене, текел, упарсин»… Прямого соответствия рекламному символу кока-колы по-русски нет. Я решил употребить архаично звучащее слово — «письмена», которое может означать и клинопись, и иероглифы, и вообще какие-то непонятные знаки, да? Мне кажется, образ от этого выиграл и ассоциация с древним пророчеством усилилась» (БКИ, с. 107).

Мексиканский дивертисмент Т. 3. С. 92–102.

Впервые: Вестник РХД. 1976. № 3.

«Бродский поехал в Мексику по приглашению Октавио Паса вместе с Марком Стрэндом и Элизабет Бишоп; был в Мехикосити, где читал лекцию, начинающуюся словами: "Does the poet have an obligation to society?" Навестил Октавия Паса в Гуерна-ваке, ездил на машине по Юкатанскому полуострову на юго-востоке страны, где находятся архитектурные памятники майя» (Полухина В. Иосиф Бродский: Жизнь. Труды. Эпоха. СПб.: Звезда, 2008. С. 232).

В интервью Еве Берч и Девиду Чину в 1980 г. Бродский говорит об этом цикле: «Единственно, что, по-моему, стоит сказать об этих стихах, — это то, что темой была Мексика, не конкретно Мексика, а, как я полагаю, состояние духа, помещенного на менее благоприятный для него фон. Или я думаю, что это была тема. Я пытался использовать традиционные испанские метры. Первая часть, о Максимилиане, начинается как мадригал. Вторая, «1867» — где о Хуаресе, — сделана в размере чокло, то есть аргентинского танго. «Мерида», третья часть, написана размером, который в пятнадцатом веке использовал величайший испанский поэт, я думаю, всех времен — Хорхе Манрике. Это имитацтия его элегии на смерть отца. И «Романсеро» — традиционная испанская вещь, эти тетраметры. Есть приближение к современным стихам в главе «К Евгению». И классический пятистопный ямб — нормальная, обычная вещь, приводящая домой, — в заключительной энциклопедической части «Заметка для энциклопедии». ВВВ конце концов, это называется дивертисмент. Он должен иметь дело с манерами, со стилями, которые там используются. Если можно так выразиться, это дань культуре, о которой идет речь <…> Боюсь, некоторые люди в Мексике рассердились, потому что стихи немножко в духе Ивлина Во» (БКИ, с. 61).

Осенний крик ястреба («Северо-западный ветер его поднимает над…») Т. 3. С. 103–106.

Впервые: Russica-81: Лит. сб. Нью-Йорк, 1982.

По мнению А. Долинина претекстом этого стихотворения является стихотворение Н. С. Гумилева «Орел» (1909), которое в свою очередь опирается на образы стихотворения Жозе-Мариа де Эредиа «Смерть орла» (Долинин А. Воздушная могила: О некоторых подтекстах стихотворения Иосифа Бродского «Осенний крик ястреба» // Эткиндовские чтения 2: Сб. статей по материал Чтений памяти Е.Г. Эткинда 2002 и 2004 годов. СПб.: Изд-во Европейского ун-та в Санкт-Петербурге, 2005. Ср. там же замечания А. Долинина о других претекстах: «Гибель ястреба в ионосфере, "где отсутствует кислород", реализует ключевые метафоры из речи Блока "О предназначении поэта": "…И Пушкина тоже убила вовсе не пуля Дантеса. Его убило отсутствие воздуха…. И поэт умирает, потому что дышать ему уже нечем; жизнь потеряла смысл". "Мешочки легких", которыми ястреб Бродского "догадывается: не спастись", вероятно, идут от образов "Поэмы воздуха" Цветаевой. Ср.: "Кончено. Отстрадано. / В каменном мешке / Легкого…". Там же имеется и центральный для ОКЯ мотив выталкивающего вверх воздуха: "…Закон отсутствий / Всех: сперва не держит / Твердь, потом не пустит / В вес…"». И. Пильщиков отмечает тематические переклички текста Бродского с «Осенью» Баратынского {Pilshikov I. A. Brodsky and Baratynsky. // Literary Tradition and Practice in Russian Culture. Papers from an International Conference on the Occasion of the Seventieth Birthday of Yuri Mikhailovich Lotman. Rodopi, 1993. P. 221–223). Упомянем также точку зрения К. Соколова, который пишет о сходстве некоторых мотивов стихотворения с элегией У. X. Одена «Памяти У. Б.Йейт-са» (Соколов К. Стихотворение И. Бродского "Осенний крик ястреба": Традиция темы, жанра, образов // Поэтический текст и текст культуры. Владимир, 2000. С. 224–236).

…тринадцать первых штатов… В 1775 г. Соединенные Штаты Америки возникли в результате объединения тринадцати штатов. Сегодня об этом напоминают многие детали американской геральдики, в частности, тринадцать чередующихся белых и красных полос на флаге США.

…визг эриний… Эринии в древнегреческой мифологии — богини мести.

…страшней, кошмарнее ре-диеза… А. Долинин отмечает, что тут «легко прочитывается анаграмма фамилии автора "Смерти орла" (Р/Э/ДИЕзА=ЭРЕДИА)». В свою очередь Е. Петрушанская видит здесь обыгрывание слов Dies irae (День гнева — лат.) — начальных слов католического песнопения, изображающего страшный суд и исполняемого в храме во время обряда отпевания.

И на мгновенье / вновь различаешь кружки, глазки, веер, радужное пятно, /многоточия, скобки, звенья, колоски, волоски — бывший привольный узор пера, /карту, ставшую горстью юрких/хлопьев… Текст Бродского перекликается со стихотворением Н. Заболоцкого «Север» (1936), где за описанием падения замерзшей птицы следует описание падающего снега: И каждая снежинка на ладони / То звездочку напомнит, то кружок, / То вдруг цилиндриком блеснет на небосклоне, / То крестиком опустится у ног.

Шорох акации («Летом столицы пустеют. Субботы и отпуска…») Т. 3. С. 107–108.

Впервые: Континент. 1977. № 14.

Декабрь во Флоренции («Двери вдыхают воздух и выдыхают пар; но…») Т. 3. С. 111–113.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Эпиграф из стихотворения А. Ахматовой «Данте» (1936).

Проникнуто дантовскими образами из «Божественной комедии» как на тематическом, так и на формальном уровне (текст состоит из 9 строф, по три рифмующиеся пары строк в каждой, что соотносится с композицией «Божественной комедии» и «Новой жизни» Данте, в которых числа 3 и 9 играют существенную роль). В тексте возникают параллели между Флоренцией и Санкт-Петербургом, с помощью которых Бродский проецирует свою судьбу на судьбу изгнанника Данте, создавая стихотворение об изгнании вообще.

Комментарий Бродского: «Стихотворение — дантовское в определенном смысле. То есть употребляются, так сказать, тотальные терцины. И рифмы — довольно замечательные. Я помню, когда написал, был в полном восторге от себя, от своих рифм. Не помню, в связи с чем я оказался во Флоренции. Было, действительно, холодно, сыро. Я там ходил, на что-то смотрел. Когда пишешь стихи о каком-нибудь месте, пишешь так, как будто там живешь — не знаю, ставил ли я такую задачу сознательно. Но в таком случае, если стихотворение написано, даже уехав из этого места, ты в нем продолжаешь жить. Ты это место не то что одомашниваешь, а становишься им. Мне всегда хотелось писать таким образом, будто я не изумленный путешественник, а путешественник, который волочит свои ноги сквозь. Это отвечает тому, что происходит на деле. Сначала ты бежишь в галерею Уфицци, туда-сюда, смотришь на их мэрию — на Синьорию, входишь в Casa di Dante, но главное, что происходит — ты тащишь свои кости вдоль Арно. И даже на автобус не очень-то можешь сесть, потому что не уверен, куда он тебя отвезет. И как-то такси брать неохота, потому что не такие уж большие концы. Вообще, не знаешь, что произойдет дальше, и тебе холодно» (ПМ).

Что-то вправду от леса имеется в атмосфере… Отсылка к первым строкам «Божественной комедии»: «Земную жизнь пройдя до половины / Я очутился в сумрачном лесу».

…твой подъезд в двух минутах от Синьории… Синьория — высший орган власти средневековой Флоренции, членом которого одно время был Данте, впоследствии приговоренный той же Синьорией к изгнанию.

…смерть — это всегда вторая / Флоренция с архитектурой Рая… По предположению М. Крепса эти строки отсылают к тем частям «Божественной комедии», в которых «Данте, сопровождаемый Беатриче, входит в рай и, поднимаясь из сферы в сферу, постигает его архитектуру. Но, когда он уже достиг восьмого неба [Рай. XXV. 9], он обращается мыслью к "II mio bel San Giovanni" [мой прекрасный Сан-Джованни] — маленькому собору, в котором его крестили. Архитектура Рая ассоциируется с архитектурой родного города» (Крепс М. О поэзии Иосифа Бродского. Ann Arbor: Ardis, 1984. С. 185).

Челлини. Бенвенуто Челлини (1500–1571) — знаменитый итальянский ювелир, скульптор, гравер и художник-медальер, родившийся и учившийся во Флоренции.

…лоб несытыми взглядами молодых торговок… Отсылка к стихотворению А. Ахматовой «Настоящую нежность не спутаешь..»: «Как я знаю эти упорные / Несытые взгляды твои!» (1913).

Только подумать сколько раз, обнаружив "м" в заурядном слове перо спотыкалось и выводило брови! — Бродский пояснял, что эти строки «отсылают к средневековой традиции, согласно которой черты лица представляют собой буквы во фразе ОМО DEI» [Homo Dei — человек божий] (PS: 151, в оригинале по англ.). Глаза при этом изображают два «О», а брови и нос — «М». В данном тексте это еще одна отсылка к «Божественной комедии» Данте. Ср.:

Глаза их были впалы и темны…

Как перстни без камней глазницы были.

Кто ищет "омо" на лице людском,

Здесь букву "М" прочел бы без усилий.

(Чистилище, XXIII, 22; 31–33, пер. М. Л. Лозинского)

…неправда, что любовь движет звезды… «L'amor che move il sole e I'altre stele», «любовь, которая движет солнце и другие звезды» — последняя строчка «Божественной комедии».

…купол собора, в котором лежит Лоренцо… Лоренцо де Медичи (1449–1492), итальянский законодатель, правитель Флоренции (1469–1478), покровитель литературы и искусств. Похоронен в соборе Сан-Лоренцо.

…и щегол разливается в центре проволочной Равенны… Равенна — место изгнания Данте, клетка для щегла оказывается таким же ограничением свободы, как Равенна для автора «Божественной комедии».

…громада яйца, снесенногоБрунеллески… Метафорическое описание собора Санта-Мария дель Фиоре, огромный купол которого был сооружен в 1420–1436 гг. по проекту архитектора Ф. Брунеллески (1377–1446) и является одной из главных высотных доминант Флоренции.

…о, неизбежность "ы" в правописанье "жизни"… Образ здесь построен на том, что, с одной стороны, употребление буквы "ы" в слове "жизнь" является орфографической ошибкой и может выступать в качестве метафоры ошибок жизненных; с другой стороны, актуальна "разорванность" буквы на две части, т. е. подразумеваемая расколотость жизни, понятная в контексте стихотворения о поэте в ситуации изгнания. О букве "ы" см. также в комментарии к стихотворению «Портрет трагедии».

Там всегда протекает река под шестью мостами… Здесь сквозь образ Флоренции просвечивает образ родного города Бродского. Во времена Данте во Флоренции было четыре моста, в наше время — девять. В детстве и юности Бродского в Ленинграде, через главное русло Невы было перекинуто именно шесть мостов — мост Лейтенанта Шмидта (Николаевский), Дворцовый мост, Кировский (Троицкий) мост, Литейный мост, Большой Охтинский мост (мост Петра Великого) и Володарский мост. Следует отметить, что после того, как Бродский покинул СССР в 1972 году, он ни разу не называл в стихах по имени город, из которого уехал, широко используя перифрастические описания.

См. также: Лосев А. Ниоткуда с любовью: Заметки о стихах Иосифа Бродского // Континент. 1977. № 14; Loseff L. Brodsky in Florence // Firenze e San Pietroburgo: Due culture si confrontano e dialogano tra loro: Atti del Convegno (Firenze, 18–19 giugno 2003). Firenze, 2003. P. 121–130.

«Классический балет есть замок красоты…» Т. 3. С. 114.

Впервые: Новое рус. слово. 1975. 7 сент.

Михаил Барышников (род. 1948) — артист балета, балетмейстер. Один из друзей Бродского. Будучи солистом Театра оперы и балета им. С. М. Кирова, в 1974 г. во время гастролей театра в Канаде отказался вернуться в СССР и поселился в США.

Крылышкуя скорописью ляжек… В метафоре использован неологизм Велимира Хлебникова из стихотворения «Кузнечик» (1908–1909) (крылышкуя золотописьмом), далее еще один хлебниковский неологизм: бобэоби (из стихотворения «Бобэоби пелись губы» (1908–1909)). Как отмечает А. М. Ранчин, «хлебниковские новации превращаются у Бродского в архаику, в знаки "искусственной", классической традиции, отделенной от нас золотой рамкой рампы» (Ранчин А. М. «На пиру Мнемозины…»: Интертексты Бродского. М.: НЛО, 2001. С. 406).

…маршал Ней. Мишель Ней (1769–1815), маршал Франции, командующий корпусом в походе 1812 г. на Россию. Здесь, наряду с Чайковским, выступает как один из символов «классического» девятнадцатого века.

Павлова — Анна Павлова (1881–1931), легендарная русская балерина.

Новый Жюль Верн («Безупречная линия горизонта, без какого-либо изъяна…»). С. 115–121.

Впервые: Вестник РХД. 1977. № 3 (122). С. 97–103.

Автоперевод Бродского «Тhе New Jules Verne» опубликован в сборнике «То Urania».

В стихотворении обыгрывается пародийно осмысленный сюжет романа французского писателя Жюля Верна «20 ООО лье под водой» (1869–1870).

Посвящение Л. и Н. Лившиц — Лев Лосев (Л. В. Лившиц), род. в 1937, друг Бродского, поэт, литературовед, живущий с 1976 г. в США, и его жена Нина.

Корвет разрезает волны профилем Франца Листа. Композиторы Ференц Лист (1811–1886) и упоминающийся в этой же строфе Иоганнес Брамс (1833–1897) никогда не принадлежали к числу любимых Бродским авторов. Здесь они появляются в ироническом контексте, иллюстрируя псевдоромантический настрой героев текста.

…из кают-компании раздаются аккорды последней вещицы Брамса… Е. Петрушанская отмечает: «Уходит под воду, вместе с персонажами стихотворения, романтический век. И в реальности последнее фортепианное сочинение Брамса, Рапсодия Ми бемоль мажор опуса 119, действительно завершает эпоху "романтического фортепиано" громогласными, несколько пафосными аккордами пышного прощания с эпохой» (Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского. СПб.: Звезда, 2004. С. 73).

Конечно, эрцгерцог монстр! Скорее всего в кают-компании беседуют об австрийском эрцгерцоге Франце-Фердинанде, одном из инициаторов аннексии Боснии и Герцеговины, убитом в 1914 г. в Сараеве Г. Принципом. Это убийство послужило поводом к началу Первой мировой войны. Таким образом, можно предположить, что действие стихотворения происходит в начале 1910-х гг.

Капитан, в этих местах затонул "Черный принц". Английский парусно-винтовой фрегат "Prince" (получивший впоследствии имя "Черный принц") затонул во время шторма в Черном море близ Балаклавы в 1854 г. По преданию фрегат был гружен золотом, предназначенным для выплаты награды войскам за будущее взятие Севастополя, — эта легенда стала одной из самых известных историй о затонувших сокровищах.

В этих местах затонул также русский «Витязь». В истории русского флота существовало как минимум три «Витязя» (самый известный из них — парусно-винтовой корвет, на котором в 1886–1889 гг. было совершено кругосветное плавание под командованием С. О. Макарова), ни один из них не затонул. В данном случае страх заставляет штурмана Бенца ошибиться.

Капитан Немо. Герой романа Жюля Верна.

Лучше звать его Диком. Отсылка к роману Г. Мелвилла «Моби Дик» (1851).

«Мысли» Паскаля — книга французского философа, математика и физика Блеза Паскаля (1623–1662), опубликованная после его смерти, в 1669 г. В интервью В. Амурскому Бродский замечает: «Никого не было лучше, чем Паскаль, — это один из главных для меня авторов вообще во всей истории христианского мира или мировой культуры» (БКИ, 487).

Но откуда им знать о том, / что приключилось. Ведь не допросишь чайку, /ни акулу с ее набитым ртом, /не направишь овчарку //по следу. И какие вообще следы/в океане? — автореминисценция, ср. в стихотворении «Памяти Т. Б.»: «Чаек не спросишь, и нету толка / в гомоне волн. Остаются только / тучи — но их разгоняет ветер».

И колокол глухо бьет/в помещении Ллойда — в страховом объединении Ллойда, одной из старейших в мире страховых компаний, занимающейся страхованием морских судов, существует традиция дважды ударять в колокол при получении известия о гибели или исчезновении застрахованного судна.

См. также: Павлов М. Поэтика потерь и исчезновений: Заметки о поздних стихах Бродского // Иосиф Бродский: Творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. СПб., 1998. С. 27–28.

Развивая Платона («Я хотел бы жить, Фортунатус, в городе, где река…») Т. 3. С. 122–124.

Стихотворение можно рассматривать как аллегорию идеального города Платона, в котором отчетливо проступают черты Ленинграда/Петербурга.

Ср. первую строчку текста Бродского и начало стихотворения М. Цветаевой «Я бы хотела жить с Вами…» (1916): «Я бы хотела жить с Вами / В маленьком городе, / Где вечные сумерки / И вечные колокола».

Фортунатус. Адресат стихотворения Бродского носит то же имя, что и адресат стихотворения У. X. Одена «Under Sirius», поэт VI века Венантиус Фортунатус (ок. 540 — ок. 600), писавший на латыни.

Марио Каварадосси. Герой оперы Пуччини «Тоска». Скорее всего имеется в виду последняя ария Марио, которую он поет перед тем, как быть казненным по подозрению в заговоре против тирана Скарпиа. Каварадосси упоминается также в стихотворении Бродского «Fin de siecle».

Изо всех законов, изданныхХаммурапи… Кодекс Хаммурапи — наиболее полное и совершенное собрание вавилонских законов, созданное в годы правления царя Вавилонии Хаммурапи (1792–1750 до н. э.), один из важнейших памятников истории права.

Давид и Энгр входят в текст прежде всего как художники, с одной стороны, тесно связанные с идеалами Французской революции, с другой стороны — с идеалами классического искусства.

Подробнее о стихотворении см.: Kdnonen М. "Four Ways Of Writing The City": St.-Petersburg-Leningrad As A Metaphor In The Poetry Of Joseph Brodsky. Helsinki, 2003. P. 195–250.

Часть речи

H. Галацкая связывает этот цикл с «Записками сумасшедшего» Гоголя, отмечая, в частности, отсылки к тексту Гоголя в ряде стихотворений, и совпадение количества стихотворений цикла (20) с количеством «Записок» (Galatsky N. Записки Поприщина как часть речи Бродского // Северный сборник: Proceedings of the NorFA Network in Russian Literature 1995–2000: (For Boris Gasparov on the occasion of his 60th birthday) / Ed. by P. A. Jensen & I. Lunde. Stockholm, 2000. P. 277–293). См. также работы, специально посвященные данному циклу: Бройтман С. Н., Ким Х.-Ё. О природе художественной реальности в цикле И. Бродского «Часть речи» // Поэтика Иосифа Бродского: Сб. науч. тр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2003. С. 329–342; Фоменко И. В, Балабаева В. А., Балабаева М. А. Опыт реконструкции мироощущения И. Бродского («Часть речи») // Поэтика Иосифа Бродского: Сб. науч. тр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2003. С. 343–354.

«Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря…» Т. 3. С. 125.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Ниоткуда с любовью — в первой строке положение лирического героя задается по контрасту с названием известного романа из серии, посвященной Джеймсу Бонду, американского писателя Я. Флеминга (1908–1964) «Из России с любовью» («From Russia with Love», 1957) и одноименного фильма (реж. Т. Янг, 1963).

надцатого мартобря — здесь обыгрывается фантастическая дата из повести Гоголя «Записки сумасшедшего»: «Мартобря 86 числа. Между днем и ночью», ряд менее очевидных перекличек с текстом Гоголя см. в упомянутой выше работе Н. Галацкой.

…я любил тебя… и поэтому дальше теперь от тебя — повторение мотива из стихотворения «Новые стансы к Августе»: «Да, сердце рвется все сильней к тебе, / и оттого оно — все дальше».

См. также: Куллэ В. Структура авторского "я" в стихотворении Иосифа Бродского «Ниоткуда с любовью» // Новый журнал. 1990. № 180. С. 159–172.

«Север крошит металл, но щадит стекло…» Т. 3. С. 126.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Стихотворение развивает тему севера, последовательно разрабатываемую в поэтике Бродского 1970-х—1980-х годов (см. подробнее, включая анализ этого стихотворения: Ахапкин Д. Н. «Север» в поэзии Иосифа Бродского // Северный текст в русской культуре: Материалы международной конференции (Северодвинск, 25–27 июня 2003 г.) / Отв. ред. Н. И. Николаев. Архангельск, 2003. С. 86–100.

Север крошит металл, но щадит стекло. Строка содержит прямую отсылку к пушкинской «Полтаве»:

Но в искушеньях долгой кары,

Перетерпев судеб удары,

Окрепла Русь. Так тяжкий млат,

Дробя стекло, кует булат.

…и вложил перо/в пальцы, чтоб их согреть в горсти. Контаминация двух образов из разных стихотворений Пушкина. Во-первых, это строки из «Осени» («И пальцы просятся к перу, перо к бумаге»), во-вторых, здесь возникает отсылка к «Пророку» за счет общей темы, поддержанной на уровне синонимии приставок и семантической близости корней слов («холод… вложил перо» = «И угль, пылающий огнем, / Во грудь отверстую водвинул») с противопоставлением поэтического жара и поэтического холода.

…чернеет, что твой Седов, «прощай». Ледокольный пароход «Георгий Седов», совершивший ряд ледовых экспедиций в центральной Арктике или же Г. Я. Седов (1877–1914), чьим именем пароход был назван, русский полярный исследователь, пытавшийся достичь полюса на собачьих упряжках и погибший в ходе экспедиции на о. Рудольфа. Текст Бродского тематически перекликается со стихотворением Н. Заболоцкого «Седов» (1937).

См. подробнее об этом стихотворении: Ахапкин Д. Н. «Север» в поэзии Иосифа Бродского // Северный текст в русской культуре: Материалы международной конференции (Северодвинск, 25–27 июня 2003 г.) / Отв. ред. Н. И. Николаев. Архангельск, 2003. С. 86–100.

«Узнаю этот ветер, налетающий на траву…» Т. 3. С. 127.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

…что гуся по полету… Слегка измененная пословица «видно птицу по полету»

…не слово о номер забыл говорю полку… Здесь в трансформированном виде появляется название одного из самых поэтичных памятников древнерусской литературы — «Слова о полку Игореве». Текст стихотворения строится на метафорическом сопоставлении картин осени и фрагментов русской истории.

Ср. также строчку О. Мандельштама, начинающую стихотворение «Я слово позабыл, что я хотел сказать…» (1920).

ярлык в Орду. Письменный документ, который во времена монголо-татарского ига выдавали русским князьям, разрешая им управлять уделами.

«Это — ряд наблюдений. В углу — тепло…» Т. 3. С. 128.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

морена… Отложения, накопленные ледником при его движении.

Через тыщу лет из-за штор моллюск / извлекут с проступившим сквозь / бахрому/оттиском "доброй ночи" уст, /не имевших сказать кому. Реминисценция из стихотворения О. Мандельштама «Нашедший подкову» (1923): «Человеческие губы, которым больше нечего сказать, / Сохраняют форму последнего сказанного слова». См.: Безносое Э. О смысле некоторых реминисценций в стихотворениях Иосифа Бродского // Иосиф Бродский: Творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. СПб., 1998. С. 187.

«Потому что каблук оставляет следы — зима…» Т. 3. С. 129.

Впервые." Континент. 1976. № 10.

Первая строчка — яркий пример того, как в поэтическом мире Бродского причина и следствие меняются местами. Ср. такую же операцию в стихотворении «Она надевает чулки и наступает осень…». Подробнее об этом: Ранчин А. М. «На пиру Мнемози-ны…»: Интертексты Бродского… С. 57.

«Деревянный лаокоон, сбросив на время гору с…» Т. 3. С. 130.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

В тексте III тома опечатка — надо: средизимнее море.

Деревянный лаокоон. Здесь метафора леса. Лаокоон — в греческой мифологии троянский прорицатель, возражавший против внесения в город деревянного коня, оставленного ахейцами. В то время, как вместе с сыновьями Л. приносил жертву Посейдону, из моря появились две огромные змеи, растерзавшие сыновей и задушившие самого Л. Известны многочисленные скульптурные и живописные воспроизведения этого сюжета, характеризующиеся причудливым переплетением тел.

Каждый охотник знает, где сидят фазаны… Несколько измененное мнемоническое правило для запоминания последовательности цветов спектра: «Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан» (т. е. Красный, Оранжевый, Желтый, Зеленый, Голубой, Синий, Фиолетовый). Здесь с помощью этого правила подчеркивается идея определенной последовательности, которую нельзя нарушить. В следующей строчке такая последовательность подчеркивается применительно к ходу времени.

…за вчерашним днем стоит неподвижно завтра, / как сказуемое за подлежащим. Легко заметить, что в самой этой строке подлежащее стоит после сказуемого, не говоря уже о многозначности предлога за. Таким образом, определить порядок следования или взаимное расположение сказуемого и подлежащего, а соответственно и сравниваемых с ними вчерашнего дня и завтра представляется крайне затруднительным. Исходя из этого сравнения, вчерашний день и завтра могут вполне свободно меняться местами, так же как и главные члены предложения в русском языке, о которых Бродский писал: «Это всего лишь один пример укорочения личности, которое — вместе с самим языком, где глаголы и существительные меняются местами настолько свободно, насколько у вас достанет смелости их тасовать, — воспитывало в нас такую всеобъемлющую амбивалентность чувств, что из десятилетки мы выходили с силой воли, никак не большей, чем у водорослей» («Меньше единицы»).

Интересно также, что слово сказуемое здесь может восприниматься и как грамматический термин, и как «то, что говорится» (если мы воспримем его как страдательное причастие настоящего времени от глагола совершенного вида сказать — операция вполне допустимая в поэтическом мире Бродского, ср. хотя бы обыгрывание того же глагола в «Горбунове и Горчакове»). Если мы будем воспринимать сказуемое и как говоримое, то здесь Бродский практически пересказывает пассаж о чтении стихотворения из «Исповеди» Августина: «То, что уже раздалось, конечно, звучало; оставшееся еще прозвучит, и все закончится таким образом: внимание, существующее в настоящем, переправляет будущее в прошлое; уменьшается будущее — растет прошлое; исчезает совсем будущее — и все становится прошлым» (Augustini Confessiones, XI, 27: 36). Ср. также в стихотворении «Помнишь свалку вещей на железном стуле…»: «сказуемое, ведомое подлежащим, / уходит в прошедшее время, жертвуя настоящим, / от грамматики новой на сердце пряча / окончания шепота, крика, плача».

См. также: Пярли Ю. Синтаксис и смысл. Цикл «Часть речи» И. Бродского // Модернизм и постмодернизм в русской литературе и культуре. Helsinki, 1996. Р. 409^118.

«Я родился и вырос в балтийских болотах, подле…» Т. 3. С. 131.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Интересно, что упоминая местность Бродский как бы исключает из нее Петербург, восстанавливая таким образом первоначальный миф «петербургского текста» о пустынном месте, зафиксированный в «Медном всаднике» Пушкина: «На берегу пустынных волн». Похожее описание берега Финского залива Бродский создает в стихотворении «Песчаные холмы, поросшие сосной…».

«Что касается звезд, то они всегда…» Т. 3. С. 132.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Как сказал, половину лица в тени/пряча, пилот одного снаряда… Возможно имеется в виду американский астронавт Нейл Армстронг (род. 1930) — первый человек, ступивший на поверхность Луны 20 июля 1969 г.

«В городке, из которого смерть расползалась по школьной карте…» Т. 3. С. 133.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Комментарий Бродского: «Точно могу сказать — 73-й год. Поездка в Германию, в Мюнхен, потому что еще когда жил в отечестве, меня в мое отсутствие выбрали в Баварскую академию des Schoene Kunst [изящных искусств — нем.]. Членом Баварской академии был в свое время Шикльгрубер [настоящая фамилия Адольфа Гитлера]. Вообще у меня отношение к Германии довольно однозначное, окрашенное войной в сильной степени. Но вот я там оказался, и имел место роман с девицей, которую я знал еще с Вены. Все это примерно и описано — в частности, венский стул» (ПМ).

«Около океана, при свете свечи; вокруг…» Т. 3. С. 134.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Шива. Один из верховных богов в индуистской мифологии, часто изображается с четырьмя или шестью руками.

«Ты забыла деревню, затерянную в болотах…» Т. 3. С. 135.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Пестерев. Константин Борисович Пестерев, в доме которого Бродский снимал комнату, находясь в ссылке в д. Норенской.

Пустое место… См. подробно о мотиве пустоты и пустого места у Бродского в: Лотман Ю. М., Лотман М. Ю. Между вещью и пустотой: (Из наблюдений над поэтикой сборника Иосифа Бродского «Урания») // Лотман Ю. М. Избранные статьи. В 3 т. Таллин, 1993. Т. 3. С. 294–307.

«Тихотворение мое, мое немое…» Т. 3. С. 136.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

М. Крепс отмечает: «Слово "тихотворение" — счастливая находка поэта, переэтимологизация от "тихо" и "творить", подразумевающая как сотворенное в тишине, так и тихое (негромкое) творение, что очень подходит для любого "тихотворения" этого цикла, отличающегося приглушенностью словесной инструментовки» (Крепс М. О поэзии Иосифа Бродского. Ann Arbor: Ardis, 1984. С. 252–253). В первой строчке содержится также игра слов, позволяющая услышать здесь и «е-немое» (e-muet) и одновременное признание и отрицание авторства («моё — не моё»), соотносящееся с неоднократными высказываниями Бродского о том, что поэт пишет под диктовку языка.

…куда пожалуемся на ярмо и /кому поведаем, как жизнь проводим… Бродский здесь цитирует популярный духовный стих «Плач Иосифа Прекрасного»: «Кому повем печаль мою, / Кого призову к рыданию» (см., об этом: Безносое Э. О смысле некоторых реминисценций в стихотворениях Иосифа Бродского… С. 188).

«Темно-синее утро в заиндевевшей раме…» Т. 3. С. 137.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

…насчет параллельных линий / все оказалось правдой — входящая в элементарную школьную программу теорема Евклида о том, что параллельные линии не пересекаются, подтвердилась применительно к судьбе поэта, оказавшегося отделенным от мира, в котором жил и в котором продолжали жить его родители. Отделенным без надежды на встречу. «Геометрический» образ, связанный с теоремой Евклида о параллельных линиях (и ее преодолении в геометрии Лобачевского — см. комментарий к «Кел-ломяки») неоднократно появляется в поэзии Бродского.

«С точки зрения воздуха, край земли…» Т. 3. С. 139.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

С точки зрения воздуха… Здесь Бродский прибегает к одному из своих излюбленных приемов, введению точки зрения «с высоты». Можно выделить целый комплекс текстов, в которых этот прием особенно значим. См. «Осенний крик ястреба».

совпадает… с ощущением каблука… Отсылка к стихотворению «Север крошит металл но щадит стекло…»: «То ли по льду каблук скользит, то ли сама земля / закругляется под каблуком». Ср. также стихотворение «Потому что каблук оставляет следы — зима».

…сумма мелких слагаемых при перемене мест… Обыгрывается школьное арифметическое правило «при перемене мест слагаемых сумма не изменяется», в котором «перемена мест» становится понятием географическим.

…крича /жимолостью, не разжимая уст. Возможно отсылает к стихотворению О. Мандельштама «Я молю, как жалости и милости…» (1937), где также появляются образы жимолости («Я молю, как жалости и милости, Франция, твоей земли и жимолости…») и воздуха («В легком декабре твой воздух стриженый…») — ср. сходство значений глаголов стричь и скашивать. Также перекликается с образом жимолости в стихотворении Цветаевой «Оставленного зала тронного…» (1923): «Чувств обезумевшая жимолость, / Уст обеспамятевший зов».

«Заморозки на почве и облысенье леса…» Т. 3. С. 139.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

заморозки на почве… Ср. «промерзлый» дол в указанном ниже стихотворении А. С. Пушкина.

облысенье леса… Образ восходит к строкам В. Хлебникова «Леса лысы. / Леса обезлосили. Леса обезлисили», которые цитирует в своем некрологе Хлебникову В. Маяковский.

нечетного октября… Отсылка к традиции «октябрьских» стихотворений А. С. Пушкина (связанных с 19 — нечетного — октября, лицейской годовщиной), и прежде всего к отрывку «Осень» («Октябрь уж наступил — уж роща отряхает…», 1833), также начинающемуся описанием осеннего пейзажа и заканчивающемуся описанием творческого процесса, с использованием, как и у Бродского, образа пера.

…всю-то/ты проехал вселенную… Цитата из фольклорного (или квазифольклорного) романса: «Всю-то я вселенную проехал / Нигде милой не нашел». См.: Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 68.

…за бугром в чистом поле на штабель слов/пером кириллицы наколов — эти строки перекликаются со строками Мандельштама из «Шума времени»: «Все трудней перелистывать страницы мерзлой книги, переплетенной в топоры при свете газовых фонарей. Вы, дровяные склады — черные библиотеки города — мы еще почитаем, поглядим». Метафора Бродского, описывающая процесс создания стихотворения, помимо соотнесенности с указанным выше пушкинским текстом, типологически связана с процитированным фрагментом из Мандельштама. Штабель слов возникает по аналогии с общеязыковым штабель дров. Ср. в этой связи реплику Бродского по поводу стихотворения Р. Фроста «Поленница»: «Кончается это стихотворение Фроста так: человек набредает на штабель дров и понимает, что только тот, у кого на свете есть какие-то другие дела, мог оставить свой труд, "труд свой и топора". И дрова лежат, "и согревают топь / Бездымным догоранием распада". Перед нами формула творчества, если угодно. Или завещание поэта. Оставленный штабель дров, да? Тут можно усмотреть параллель с катреном, с оставленным стихотворением» (Волков 1998: 102). С другой стороны, метафора возникает как переоформление пословицы Что написано пером, того не вырубишь топором.

Кроме того, в контексте стихотворения, которое написано через несколько лет после высылки поэта за пределы родной страны, актуализируется целый ряд значений, связанных с ситуацией изгнания. С этой точки зрения интересно прежде всего предложно-падежное сочетание за бугром, которое, помимо прямого значения, описывающего условное пространство, где развертывается действие стихотворения, входит в текст в переносном значении 'за пределами Советского Союза'; кроме этого, в контексте цикла «Часть речи», в который входит анализируемый текст, возникает параллель с хрестоматийно известной фразой из «Слова о Полку Игореве»: О Руская земле! Уже за шеломя-немъ ecu!

Подробнее о мотиве «творческой осени» в поэзии Пушкина и Бродского см.: Ранчин А. М. "На пиру Мнемозины…": Интертексты Бродского. С. 240–255.

«Всегда остается возможность выйти из дому на…» Т. 3. С. 140.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

…и улица вдалеке сужается в букву «У», как лицо к подбородку — часто встречающееся у Бродского «буквенное сравнение». Ср. в стихотворении «Лагуна»: «в улицах узких, как звук "люблю"».

«Итак, пригревает. В памяти, как на меже…» Т. 3. С. 141.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

«Если что-нибудь петь, то перемену ветра…» Т. 3. С. 142.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

«…и при слове „грядущее» из русского языка…» Т. 3. С. 143.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Бродский в одном из интервью так пояснил образ мыши в этом стихотворении: «В какой-то мере он относится к фонетике русского слова "грядущее", которое фонетически похоже на слово "мыши". Поэтому я раскручиваю его в идею, что грядущее, то есть само слово, грызет — или как бы то ни было, погружает зубы — в сыр памяти» (БКИ, С. 59–60).

«Я не то что схожу с ума, но устал за лето…» Т. 3. С. 144.

Впервые: Континент. 1976. № 10.

Шираз — город на юго-западе Ирана, родина поэтов Саади и Хафиза.

Пятая годовщина (4 июня 1977) («Падучая звезда, тем паче — астероид…») Т. 3. С. 147–150.

Впервые: Континент. 1983. № 36.

Автоперевод под названием «The Fifth Anniversary» вошел в TU.

Пятая годовщина — 4 июня 1972 г. Бродский покинул СССР.

…я говорил «закурим» / их лучшему певцу… Ср. замечание Е. Рейна о записи рукой Бродского на полях его экземпляра «Урании»: «От слов "их лучшему певцу" стрелка и надпись: "Е. Рейн, хозяин этой книги". Оставляя на совести Бродского столь невероятное определение, я должен заметить следующее. Несколько раз я слышал, что эта строчка имеет в виду Владимира Высоцкого. На мой взгляд, это невозможно. Все это стихотворение ретроспективно, написано из настоящего в прошлое, из нынешней эмигрантской жизни в былую, ленинградскую. А с Высоцким он познакомился только в эмиграции (кстати, он подарил мне фотографию, сделанную в день этого знакомства). Так что "лучшего певца" следует искать среди прежних, еще доотъездных сотоварищей Бродского, и кроме того, "певец" в данном случае представлен в традиции XIX века-это просто поэт, сочинитель» (ТиД. С. 144).

Начала и концы… Ср. название книги любимого философа Бродского — Льва Шёстова — «Начала и концы», в которую вошла, в частности, статья «Творчество из ничего», обыгрываемая Бродским в стихотворении «Посвящается Чехову» (см. комментарий).

…рояль/бренчит в висках бемолью… Сточки зрения Е. Пет-рушанской эта строчка «напоминает о произведении, без сомнения знакомом поэту — фортепианной Сонате Шопена № 2 b-moll. По-русски эта соната Шопена называется "бе-мольной"» (Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 96).

Оцепеневший дуб кивает лукоморью… Ироническое переосмысление хрестоматийных строк Пушкина из поэмы «Руслан и Людмила»: «У лукоморья дуб зеленый; Златая цепь на дубе том».

Зимой в пустых садах трубят гипербореи… Согласно греческой мифологии, гипербореями называли мифический народ, живущий на крайнем севере, и пользующийся особым покровительством бога искусств Аполлона. Традиция рассматривать русскую поэзию как «гиперборейскую» возникает в начале XX века в Петербурге — ср. название журнала и поэтического издательства «Гиперборей», в котором выходили стихи Ахматовой, Мандельштама и других петербургских поэтов Серебряного века. Бродский развивает эту традицию — см. стихотворение «Подражание Горацию» и эссе «Письмо Горацию».

…на одном мосту чугунный лик Горгоны… Барельефное изображение головы медузы Горгоны регулярно повторяется в декоре Пантелеймоновского моста через Фонтанку в Санкт-Петербурге, находящегося в десяти минутах ходьбы от дома поэта и непосредственно рядом со зданием, где его судили.

…как Парка нитку треплет… В римской мифологии Парки, богини судьбы, пряли и обрезали нить человеческой жизни.

Также об этом стихотворении см.: Kononen М. "Four Ways Of Writing The City"… P. 140–167.

Квинтет («Веко подергивается. Изо рта…») Т. 3. С. 151154.

Впервые: У.

Марк Стренд — американский поэт (род. 1934), друг Бродского. Ср. запись рукой Бродского на полях экземпляра «Урании», принадлежащего Е. Рейну: «Анти-Элиотовское стихотворение; в английском варианте называется "Секстет" — 6 частей; посвящено замечательному американскому поэту Марку Стрэнду». См. также эссе Бродского «Марк Стренд» в СС2/7.

Осенью ястреб дает круги/над селеньем, цыплят считая… Развитие русской поговорки «цыплят по осени считают». Ср. стихотворение «Время подсчета цыплят ястребом; скирд в тумане…».

Письма династии Минь («Скоро тринадцать лет, как соловей из клетки…») Т. 3. С. 154–155.

Впервые: Континент. 1977. № 14.

Династия Минь (Мин) правила в Китае в 1368–1644 гг. н. э. Это одна из самых стабильных и долго правивших династий в Китае, влиявшая на весь юго-восточный регион. Бродский выбирает Китай в период правления династии Мин в качестве примера мощной и влиятельной империи.

Начало стихотворения, улетевший живой соловей и заменяющий его заводной восходят к сказке Г. X. Андерсена «Соловей» (1843), действие которой также происходит в Китае.

Небо тоже исколото шпилями… Несколько раз повторяющийся в поэзии Бродского образ шпиля, как иглы, колющей небо, восходит к известному высказыванию О. Мандельштама из «Утра акмеизма»: «Хорошая стрела готической колокольни — злая, — потому что весь ее смысл уколоть небо, попрекнуть его тем, что оно пусто»

Особенно отсчитывая от «о»… Здесь обыгрывается внешнее сходство буквы «о» и нуля.

Сан-Пьетро («Третью неделю туман не слезает с белой…») Т. 3. С. 156–159.

Впервые: Континент. 1978. № 18.

Автокомментарий Бродского: «Когда же это? Помню, что показывал стихотворение Томасу [Венцлова] в Париже. Вероятно, 79-й или 80-й. Сан-Пьетро — не самая фешенебельная часть Венеции, а наоборот. От Arsenale к острову Сан-Микеле, там район, куда нога туриста особенно не ныряет: всякие верфи. Но первые строчки — вид из окна гостиницы "Londra", где Чайковский написал, по-моему, свою Вторую симфонию, там даже мемориальная доска висит. И как-то я вышел из гостиницы и пошел не туда, куда обычно ходишь, то есть не к Сан-Марко. И это куда более замечательно. Видишь настоящую зимнюю жизнь в сильном тумане. Мне ужасно приятно было это описывать. Да, конечно, "в глухонемом углу Северной Адриатики" — это парафраз Умберто Саба "в углу Адриатики дикой", все правильно. Здесь вообще есть довольно много интересного. Стихотворение написано верлибром, а когда пишешь верлибром, должен быть какой-то организующий принцип. Тут — двойчатки по концам строф: либо буквальные, либо психологические. Вот: "не терракота и охра впитывает в себя сырость, но сырость впитывает охру и терракоту". Или: "в пиджаке на голое тело, в туфлях на босу ногу". Или двойчатка в виде рифмы: "чугунная кобыла Виктора-Эммануила". Это знаю я, но больше никто не знает. И такого там много внутри». См. также о Бродском и У. Саба: Ниеро А. «В глухонемом углу Северной Адриатики»: Иосиф Бродский и Умберто Саба // Поэтика Иосифа Бродского: Сб. науч. тр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2003. С. 357–365.

…в глухонемом углу… Об эпитете «глухонемой» см. комментарий к стихотворению «На столетие Анны Ахматовой».

Виктор-Эммануил. Виктор-Эммануил II (1820–1878) — король Италии с 1861 г.

Амфитрита. В греческой мифологии богиня моря, одна из нереид (дочь Нерея и Дориды) и супруга повелителя океана Посейдона.

В Англии

Впервые: Континент. 1977. № 13.

Алан Майерс — английский историк, литературовед и переводчик русской поэзии и прозы, друг Бродского. Диана Абае-ва-Майерс — его жена, знавшая Бродского еще в Ленинграде. Ср. ее комментарий к циклу: «В этих стихах есть слова о нашем тогдашнем доме, о нашей близости: "Плавающий в покое / мир, где не спрашивают "что такое? / что ты сказал? повтори…". Я была невероятно растрогана, польщена и горда. Потому что он часто повторял, как замечательно, что я не переспрашиваю, а ему ничего не приходится повторять и объяснять. За границей это особенно ценишь. А вообще, мы тогда много ездили по Англии, и однажды по дороге в Йоркшир побывали в доме Стерна, сидели под яблоней Ньютона, а в Йорке видели дом, в котором родился Оден. Иосиф был счастлив. В стихотворении, посвященном Одену, содержится ряд аллюзий на эту поездку» (ТиД, с. 98).

Автокомментарий Бродского: «Название отдельных частей — это все места, где я жил, за исключением Йорка, где просто был. В Ист Финчли, на севере Лондона, в то время жили Диана и Алан Майерс, которым все это посвящено. Аббатство в "Трех рыцарях" — собирательный образ, но впечатления — от Pembroke Rotunda в лондонском Сити. "Йорк" посвящен Одену, потому что он там родился».

Брайтон-рок («Ты возвращаешься, сизый цвет ранних сумерек. Меловые…») Т. 3. С. 160.

Когда Бродский в беседе с Вайлем говорит, что названия отдельных частей — это места, где он жил или побывал, тут кроется одна недоговорка. Брайтон-рок — это не название места, любопытный читатель тщетно будет искать его на карте Англии. Прежде всего в связи с этим стоит вспомнить роман Грэма Грина «Брайтон-рок» (1938) и одноименный фильм по роману (1947, реж. братья Дж. и Р. Бултинт). Но название самого романа отсылает к одному из традиционных сувениров — конфете (rock) с надписью «Брайтон» внутри (Brighton rock). В одной из ключевых сцен романа происходит следующий диалог:

People change — she said.

О, no, they don't. Look at me. I've never changed. It's like those sticks of rock: bite it all the way down, you'll still read Brighton. That's human nature[2].

(Greene G. Brighton Rock. Pengvine, 1980. P. 198)1 Конфета, о которой идет речь у Грина, представляет собой своеобразный «карандаш», в сечении которого, сломав его в любом месте можно прочесть надпись «Брайтон». Таким образом, название стихотворения Бродского определенным образом вводит мотив «спрятанного» текста. И действительно, в стихотворениях цикла содержится множество отсылок к другим текстам.

В середине длинной или в конце короткой / жизни — еще одна из часто встречающихся у Бродского отсылок к первой строке «Божественной комедии» Данте: «Земную жизнь пройдя до половины…»

Северный Кенсингтон («Шорох „Ирландского Времени», гонимого ветром по…») Т. 3. С. 160–161.

Шорох «Ирландского Времени» — с одной стороны, название газеты, с другой — отсылка к названию книги О. Мандельштама «Шум времени» (1925), которая, как и цикл «В Англии» представляет собой ряд зарисовок, описывающих восприятие места и времени. В образе «гонимого времени» можно увидеть и отсылку к последней книге А. Ахматовой: «Бег времени» (1965).

Сохо («В венецианском стекле, окруженном тяжелой рамой…») Т. 3. С. 161.

Ср. первые строки стихотворения и строки из «Северных элегий А. Ахматовой:

Ореховые рамы у зеркал, / Каренинской красою изумленных, / И в коридорах узких те обои, / Которыми мы любовались в детстве…

Эта перекличка, наряду с образами скачек, руки, перебирающей локоны (ср. повторяющийся в романе Толстого образ «колечек курчавых волос» Анны Карениной) и реплики «не ответил /на второе письмо, и тогда я решила…», отсылающей к седьмой части романа, где уехавший в конюшни Вронский отвечает на телеграмму Анны, а не на записку («второе письмо»), из-за чего она и решает ехать на станцию, вводит мощный «каренинский» подтекст в стихотворение. Ср. повторяющиеся образы железнодорожных путей и поезда в других частях.

«Сцены скачек в Эпсоме» — имеется в виду картина французского художника Теодора Жерико (1791–1824) «Дерби 1821 года в Эпсоме» (1821, Лувр, Париж), на которой он пытался живописными средствами передать динамику движения лошадей и жокеев.

…в подворотне в — ском переулке… Обозначение переулка, возникающего в памяти героя стихотворения, напоминает обозначения петербургских улиц и переулков у Ф. М. Достоевского, любимого Бродским. Ср. начало «Преступления и наказания»: «В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С-м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К-ну мосту». Ср. также. в «Униженных и оскорбленных»: «Я живу в — м переулке, в доме Клугена»

…в настоящем прошедшем… Игра слов, связанная с переводом названия одного из грамматических типов глагольного времени в английском языке — past perfect.

Ист Финчли («Вечер. Громоздкое тело тихо движется в узкой…») Т. 3. С. 162–163.

Перепачканный мелом / правый рукав пиджака, так же как самый голос / выдает род занятий. То есть профессию преподавателя, лектора, пишущего на доске мелом.

«Розу и гладиолус / поливать можно реже, чем далии и гиацинты, /раз или два в неделю». И он мне приводит цифры / из «Советов любителю садоводу» / и строку из Вергилия — очевидно, цитата из «Георгик» Вергилия, произведения о земледельческом труде, написанном римским поэтом по предложению Мецената. В четвертой книге «Георгик» упоминаются розы и гиацинты.

Ср.:

Первым он розу срывал весною, а осенью фрукты,

А как лихая зима ломать начинала морозом

Камни и коркою льда потоков обуздывать струи,

Он уж в то время срезал гиацинта нежного кудри

И лишь ворчал, что лето нейдет, что медлят Зефиры.

(Georg., IV, 134–138; пер. С. Шервинского)

…стоят за стеклом цветы, как вывернутые наизнанку / мелкие вещи — с розой, подобной знаку / бесконечности из-за пучка восьмерок… О знаке бесконечности см. комментарий к стихотворению «Тритон».

…расхристанный локомотив Боччони… Умберто Боччьони (Боччони) (1882–1916) — итальянский художник-футурист, погибший во время Первой мировой войны (разбился, упав с лошади). Имеется в виду одна из его картин, скорее всего «Прощай» из цикла «Настроение», где присутствует изображение локомотива в характерной футуристической манере.

…эхо /возвращает того воробья неизменно в ухо — обыгрывается и опровергается пословица «слово не воробей, вылетит— не поймаешь». Мотив пойманного слова появляется в одном из следующих стихотворений цикла — «Йорк» («даже если сказать" лови"»)

Три рыцаря («В старой ротонде аббатства, в алтаре, на полу…»)

Пуатье — город во Франции, около которого в 1356 г., во время Столетней войны английские лучники разгромили французское рыцарское войско Иоанна II Доброго.

Йорк («Бабочки Северной Англии пляшут над лебедою…»)

W. Н. А. — У.-Х. Оден (Wystan Hugh Auden) (1907–1973) — один из крупнейших английских поэтов XX века, см. о нем и о встречах с ним Бродского в эссе «Поклониться тени» (5: 256275). Йорк — родной город Одена.

Я знал / трех великих поэтов… Ср. в эссе Бродского «Поклониться тени», также посвященном У.-Х. Одену: «Дело кончится тем, что вы повторите вслед за Оденом: "Я знал трех великих поэтов, и все они были первостатейные сукины дети". Я: "Кто?" Он: "Йейтс, Фрост, Берт Брехт". (Но вот насчет Брехта он ошибался: Брехт не был великим поэтом» (т. 5, с. 268–269). Для Бродского, как и для любого русского читателя, эта фраза должна была, несомненно, перекликаться с известными строками из письма Пушкина жене, написанного в 1834 г: «Видел я трех царей: первый велел снять с меня картуз и пожурил за меня мою няньку; второй меня не жаловал; третий хоть и упек меня в камер-пажи под старость лет, но променять его на четвертого не желаю; от добра добра не ищут».

Честер тоже умер. Честер Каллман (1921–1975) — американский поэт, близкий друг Одена.

Англия в этом смысле / до сих пор Империя и в состояньи — если /верить музыке, булькающей водой, — /править морями. Отсылка к популярной песне-гимну английского композитора XVIII века Т. Арна «Rule Britannia* («Правь, Британия») См.: Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 305.

См. См. также: Соколов К. «Объект любви» в стихотворении И. Бродского «Йорк»: (К вопросу об оденовской традиции в творчестве Бродского) //Дискурс. 2000. № 8/9. С. 165–167.

«Английские каменные деревни…» Т. 3. С. 165–166.

И чем громче поет она / тем все меньше видна. Ср. это исчезновение птицы с образом слова-воробья из предыдущих стихотворений цикла и с ястребом из «Осеннего крика ястреба».

Полярный исследователь («Все собаки съедены. В дневнике…») Т. 3. С. 169.

Впервые: ЧР.

Автоперевод под названием «А Polar Explorer* вошел в TU.

Мотив замерзания, в результате которого рождается слово или текст, регулярно появляется в поэзии Бродского. Ср. «Север крошит металл, но щадит стекло…» или «Осенний крик ястреба».

«Ты, гитарообразная вещь со спутанной паутиной…» Т. 3. С. 170.

Впервые: ЧР.

Автоперевод под названием ((Minefield Revisited» вошел в TU.

белеть а-ля Казимир на выстиранном просторе — имеется в виду одна из картин Казимира Малевича. Подробнее см. примечание к «Римским элегиям».

Ковалевская Софья Васильевна (1850–1891) — российский математик, первая женщина член-корреспондент Петербургской АН (1889).

22 июля. День рождения Марины Басмановой.

«Восславим приход весны! Ополоснем лицо…» Т. 3. С.171.

Впервые: Континент. 1978. № 18 — под заглавием «Ода весне»

…туда же, куда ведут следы / государственных преступлений — т. е. за границу; Ю. М. Лотман и М. Ю. Лотман приводят это стихотворение в качестве примера вытеснения ключевого слова из текста: «О важности категории границы свидетельствует, в частности, и то, что слово "граница" может подлежать семантическому анаграммированию — своего рода табуированию, вытеснению за границы текста» (Лотман Ю. М., Лотман М. Ю. Между вещью и пустотой: (Из наблюдений над поэтикой сборника Иосифа Бродского «Урания») //Лотман Ю. М. Избранные статьи. В 3 т. Таллин, 1993. Т. 3. С. 294–307).

«Время подсчета цыплят ястребом; скирд в тумане…»

Впервые: Континент. 1978. № 18.

См. комментарий к стихотворению «Квинтет».

Полдень в комнате («Полдень в комнате. Тот покой…»)

Впервые: Вестник РХД. 1978. № 3 (126). С. 47–52.

Муха бьется в стекле, жужжа / как "восемьдесят". Или — "сто". Соположение глагола «бьется» и чисел 80 и 100, по-видимому, отсылает здесь к частоте пульса или биения сердца — сравнение для человека с больным сердцем понятное и очевидное.

…тамерланову тьму… Тамерлан (Тимур). 1336–1405 — среднеазиатский полководец, разгромивший Золотую Орду; тьма — в древнерусском языке 'бесчисленное множество, десять тысяч', слово, часто обозначавшее количество войска. Зд.: все словосочетание в значении "огромное количество'.

Там были также ряды колонн, / забредшие в те снега… Бродский затрагивает здесь одну из своих любимых тем — движение цивилизации на север, «перенос греческого портика на широту тундры» (т. 5, с. 103). Комплекс «северных» идей Бродского, находящих отражение в этом и других текстах, связан со статьей Г. П. Федотова «Три столицы»: «Петербург воплотил мечты Палладио у полярного круга, замостил болота гранитом, разбросал греческие портики на тысячи верст среди северных берез и елей» (Федотов Г. П. Три столицы // Федотов Г. П. Судьба и грехи России: (Избранные статьи по философии русской истории и культуры)). В 2-х т. СПб., 1991. Т. 1. С. 51). Подробнее о теме севера у Бродского см.: Ахапкин Д. Н. «Север» в поэзии Иосифа Бродского // Северный текст в русской культуре: Материалы международной конференции (Северодвинск, 25–27 июня 2003 г.). Архангельск, 2003. С. 86–100.

…обезболивала игла / содержимое туч. Ср. сходный образ в стихотворении «В окрестностях Александрии» и комментарий к стихотворению «Письма династии Минь».

Воздух, в сущности, есть <…> гегелевская мечта. Воздух может быть сравнен с целым рядом вещей и понятий, вбирая их в себя так, что они оказываются его составляющими: как целое воздух реален, в противоположность всему, что входит в него в качестве частей, — таким образом, он является идеальным «целым», как оно описывается в философии Гегеля.

…музыку на кости… В шестидесятые годы «музыкой на кости» называли нелегальные грамзаписи (в основном современной легкой музыки), сделанные кустарным способом на рентгеновской пленке, иногда использованной.

…зола Геркуланума… Геркуланум, римский город, находившийся близ современного Неаполя, был частично разрушен и засыпан вулканическим пеплом при извержении Везувия в 79 г. н. э.

Цифры не умира… См. комментарий к стихотворению «Ты не скажешь комару…».

…город, чья красота <…> как Нарцисс у ручья. Для Бродского из мифа о Нарциссе (см. примечание к стихотворению «Einem Alten Arkhitekten in Rom») самым важным оказывается его неспособность оторваться от созерцания своего отражения. Мотив Петербурга как Нарцисса возникает в его стихах регулярно.

…в столбике будет падать ртуть… Несколько раз встречающийся у Бродского образ падающей в термометре ртути безусловно связан со строчкой из стихотворения У. X. Одена «Памяти У. Б. Йейтса», которую Бродский цитирует в своем эссе «Поклониться тени»: «The mercury sank in the mouth of the dying day» («Ртуть опустилась во рту умирающего дня») (СС2. Т. 5. С. 259).

См. также анализ стихотворения: Smith G. S. «Polden' v komnate» // Brodsky's Poetics and Aesthetics / Ed. by L. Loseff and V. Polukhina. NY, 1990; Kononen M. «Four Ways Of Writing The City»… P. 251–276.

«Помнишь свалку вещей на железном стуле…» Т. 3. С. 180.

Впервые: Континент. 1978. № 18.

Эпиграф — из «Трех стихотворений» А. Ахматовой (стихотворение «Пора забыть верблюжий этот гам…» (1944–1950).

«во саду ли, / в огороде» — народная песня.

…когда торжество крестьянина под вопросом… Обыгрываются строки Пушкина из пятой главы «Евгения Онегина»: «Зима!.. Крестьянин торжествуя / На дровнях обновляет путь».

…сказуемое, ведомое подлежащим, /уходит в прошедшее время, жертвуя настоящим, /от грамматики новой на сердце пряча / окончания шепота, крика, плача. Поэт, находясь вдали от родины, прячет от «новой грамматики» (английского языка и, шире, вообще окружающей действительности — если мир устроен как язык, что постоянно прослеживается в поэзии и прозе Бродского, значит, у него тоже есть грамматика) окончания шепота, крика, плача, сохраняя память о прошедшем. Противопоставление английского «аналитического» языка, в котором мало окончаний, и русского «синтетического», с большим количеством падежных форм и личных окончаний, становится основанием для метафоры.

Строфы («Наподобье стакана…») Т. 3. С. 181–187.

Впервые: Континент. 1978. № 18.

…оставляют в покое / только рыбу в воде… Здесь обыгрываются две поговорки — «молчать как рыба» и «чувствовать себя как рыба в воде». В «другом полушарии», в СССР, чувствуют себя спокойно лишь те, кто молчит.

…чтобы кончить цикладской/вещью без черт лица… Для Кикладского (в транскрипции Бродского — цикладского) искусства (искусства древних жителей Кикладских островов Эгейского моря, тысячелетие до н. э.) характерны т. н. «кикладские идолы» — мраморные изваяния, достигающие человеческого роста, и имеющие предельно обобщенную форму, с яйцеобразной головой, на которой лишь небольшими выступами обозначены нос или уши (см. подробнее: Полевой В. Искусство Греции. В 3 т. М.: Искусство, 1970. Т. 1. С. 22).

…подчиняешься Парке, / обожающей прясть… См. прим. к стихотворению «Пятая годовщина»

эльзевир — название старинного, очень изящного шрифта, ведущего свое начало от семьи Эльзевиров, нидерландских издателей и типографов XVI–XVII вв.

С той дурной карусели, что воспел Гесиод… Гесиод (VIII–VII вв. до н. э.) — первый известный по имени древнегреческий поэт. Имеется в виду его дидактическая поэма «Труды и дни», в которой показан крестьянский труд в разные времена года, т. е. циклически повторяющаяся последовательность действий, которая здесь метафорически названа «дурной каруселью»

как жрецы Элевсина — Элевсин — в древней Греции город в 22 км от Афин, со знаменитым святилищем мистериального культа, где проходили мистерии Деметры и Посейдона.

Это хуже, чем грохот / и знаменитый всхлип… Отсылка к любимой Бродским цитате из поэмы Т. С. Элиота «The Hollow Меn» («Полые люди»): «This is the way the world ends / Not with a bang but a whimper» («Так и кончится мир / Не взрывом, а всхлипом»).

Шведская музыка («Когда снег заметает море и скрип сосны…») Т. 3. С. 188.

Впервые: Континент. 1978. № 18. Автоперевод под названием «North ВаШс» вошел в TU.

К. X. — Карола Ханссон, шведская славистка и писательница, организовавшая приезд Бродского в Стокгольм осенью 1977 г.

Мамелюки (мамлюки) — арабские войны-рабы, в 1250 г. свергли египетские власти и основали династию мамлюкских султанов, правивших до 1517 г.

«Я входил вместо дикого зверя в клетку…» Т. 3, С. 191.

Автоперевод под названием «Мау 24, 1980» вошел в TU.

Стихотворение написано в день сорокалетия Бродского и содержит ряд отсылок к фактам биографии поэта — арестам и тюрьмам, ссылке, в которой он работал в совхозе в дер. Корейской, геологическим экспедициям, во время одной из которых (в горы Тянь-Шаня) он дважды чуть не утонул, вынужденному отъезду из СССР, операции на открытом сердце в 1978 году.

Подробнее см.: Полухина В. П. «Я входил вместо дикого зверя в клетку…» (1980) // Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М.: НЛО, 2002. С.133158. В частности, отмечается, что Бродский «отходит в этом стихотворении от характерной для него поэтики и в сфере синтаксиса: в нем нет ни инверсий, ни конфликтов с ритмом».

…распорот… город… Рифма, вероятно, восходит к стихотворению И. Анненского «Дождик» (1909): «Вот сизый чехол и распорот, / не все ж ему праздно висеть, / и с лязгом в асфальтовый город, / хлестнула холодная сеть…»

…хлеб изгнанья… Ср. в «Божественной комедии» Данте: «Ты будешь знать, как горестен устам / Чужой ломоть, как трудно на чужбине / Сходить и восходить по ступеням». Ср. также стихотворение Бродского «Сжимающий пайку изгнанья…» (1964).

Строчки …пока мне рот не забили глиной /из него раздаваться будет лишь благодарность… могут расцениваться как отсылка к одному из часто повторяющихся в русской поэзии XX века мотивов, связанному с отказом от поэтического голоса в ситуации невозможности сказать правду. Ср. в «Поэме без героя» А. Ахматовой: «И со мною моя "Седьмая" / Полумертвая и немая, / Рот ее сведен и открыт, / Словно рот трагической маски, / Но он черной замазан краской / И сухой землею набит». Еще более близкие аналогии можно найти в стихотворениях М. Цветаевой «Плач Ярославны» (1921) («Дерном-глиной заткните рот») и одной из частей цикла «Надгробие», в котором связаны мотивы говорящего до определенного времени рта и благодарности: «Издыхающая рыба, / Из последних сил спасибо <…>/ Пока рот не пересох — / Спаси — боги! / Спаси бог!» (1928).

«Снег идет, оставляя весь мир в меньшинстве…» Т. 3. С. 192.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

В эту пору — разгул Пинкертонам… Пинкертон — герой детективных романов начала XX века, прототипом которого послужил американский детектив Алан Пинкертон (1819–1884), в 1850 открывший в Чикаго одно из первых частных детективных агентств и написавший несколько книг о детективной деятельности.

Стихи о зимней кампании 1980 года («Скорость пули при низкой температуре…») Т. 3. С. 193–195.

Впервые: Континент. 1981. № 29.

Один из примеров отклика Бродского на текущие политические события, которые используются для широких обобщений, связанных с развитием цивилизации — в данном случае это советская военная операция в Афганистане, растянувшаяся на годы.

Эпиграф из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Сон» (1841).

Комментарий Бродского: «Год назад по телевидению показали кадры, снятые в Афганистане. По пустынной равнине ползут русские танки — и все. Но я потом больше суток подряд просто на стены лез. И не в том дело, что мне стыдно за Россию. Это я уже дважды проходил: в пятьдесят шестом году, во время венгерских событий, и в шестьдесят восьмом — после Чехословакии. Тогда к стыду примешивался страх, страх если не за себя, то за друзей. Я по опыту знал, что всякое обострение международного положения неминуемо влечет за собой закручивание гаек внутри страны.

Но в Афганистане меня добило другое. Я воспринял эти танки как орудие насилия над природной стихией. Земли, по которой они шли, даже плуг никогда не касался, не то что танк. Какой-то экзистенциальный кошмар. Он до сих пор у меня перед глазами. И я задумался о солдатах, которые там воюют, — они моложе меня лет на двадцать и теоретически могли бы быть моими сыновьями… — и написал такие строчки: «Слава тем, кто, не поднимая взора, / шли в абортарий в шестидесятых, / спасая отечество от позора!» (БКИ, с. 104–105).

Позвоночник чтит вечность — в подтексте этой строчки стихотворение О. Мандельштама «Век» (1923), в котором ход исторического времени последовательно сравнивается со строением позвоночника:

Век мой, зверь мой, кто сумеет

Заглянуть в твои зрачки

И своею кровью склеит

Двух столетий позвонки?

«То не Муза воды набирает в рот…» Т. 3. С. 196.

Впервые: Russica-81: Лит. сб. / Сост. А. Сумеркин. New York, 1982. С. 21.

Автоперевод Бродского «FolkTune» опубликован в сборнике «То Urania» (Р. 63).

…и махнувшая вслед голубым платком… Е. Петрушанская отмечает: «Интонация постоянного прощания углубляется, срастается с родным городом, страной, если узнать по детали образ из «Песни о любимом городе» (пусть у В. Соловьева-Седова и П. Лебедева-Кумача речь о Севастополе): "И ранней порой / мелькнет за кормой / знакомый платок голубой"» (Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 76).

«Варяг» — крейсер русского флота, который 27 января 1904 г. участвовал в героическом сражении с превосходящими силами японской эскадры и был затоплен, когда возникла угроза его захвата противником. Отмечу, что эта военно-морская аллюзия подчеркивает приведенное выше наблюдение Е. Петрушанской, создавая определенный контекст стихотворения.

См. также: Николаев С. Г. Об одном стихотворении Бродского и его переводе, выполненном Бродским // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. Пятигорск, 1999. № 3. С. 40–45.

Эклога 4-я (зимняя) («Зимой смеркается сразу после обеда…») С. 197–202.

Впервые: Континент. 1980. № 26.

Автоперевод под названием «Eclogue IV: Winter» вошел в TU.

Дерек Уолкотт (род. 1930) — англоязычный поэт с Карибских островов, Нобелевский лауреат 1992 г. в области литературы, друг Бродского.

…в день восьмой и после… Библейская история Творения описывает семь дней. Таким образом, «день восьмой и после» — время, когда мир был уже сотворен и изменения в него не вносились.

… мир, где рассеянный свет — генератор будней… Ср. н иже развитие этого образа в стихотворении «Жизнь в рассеянном свете».

…пальчик/шалуна из русского стихотворенья… Отсылка к хрестоматийным строкам из пятой главы пушкинского «Евгения Онегина»:

Вот бегает дворовый мальчик, В салазки жучку посадив, Себя в коня преобразив; Шалун уж заморозил пальчик: Ему и больно и смешно, А мать грозит ему в окно…

…«Тоска» или «Лючия»… «Тоска» — опера Д. Пуччини (1899); «Лючия ди Ламмермур» — опера Г. Доницетти (1835). По замечанию Е. Петрушанской, первая из них была «не слишком терпимой поэтом», вторая — любимой. «Так через указания ценимого и неприятного в музыке поэт косвенно говорит о стирании временем эмоциональных, стилевых отличий, о забвении, безразличии» (Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 177).

Только горячий уголь / тлеет в серой золе рассвета… Ср. сходный образ в «Горении»:

Ты та же, какой была. От судьбы, от жилья после тебя — зола, тусклые уголья, холод, рассвет, снежок, пляска замерзших розг.

…всяческая колонна /выглядит пятой… См. комментарий к стихотворению «В озерном краю».

…сам Казимир бы их не заметил, / белых на белом… Казимир Малевич. См. примечание к «Римским элегиям»

…ни Ярославны, хоть на Путивль настроясь… Имеется в виду плач Ярославны из «Слова о полку Игореве»: «Ярославна рано плачетъ въ Путивле на забрале…»

Я пою… частоту бемоля —/точно "чижика" где подбирает рука Господня… По поводу этой строчки Е. Петрушанская отмечает: «Реальный источник музыкальной метафоры, где оксюмороном слышится сочетание "руки Господней" и подобранного "Чижика-Пыжика" может быть следующим. Среди молодых музыкантов известна такая шутка: начало До-мажорной прелюдии из Первого тома "Хорошо темперированного клавира" Баха совмещают в одновременности с мотивом "Чижика", ибо гармонические основы первых тактов прелюдии и песенки совпадают» (Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 305)

…кириллица, грешным делом, разбредаясь по прописи вкривь ли, вкось ли, знает больше, чем та сивилла, о грядущем… Ср. в VII главе «Евгения Онегина»:

Благослови мой долгий труд,

О ты, эпическая муза!

И верный посох мне вручив,

Не дай блуждать мне вкось и вкрив.

Та сивилла… Сивилла Кумекая из эклоги Вергилия (см. эпиграф, в котором она упоминается).

См. также о стихотворении: Шерр Б. «Эклога 4-я (зимняя)» (1977), «Эклога 5-я (летняя)» (1981) // Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М.: НЛО, 2002. С. 159–171.

«Восходящее желтое солнце следит косыми…» Т. 3. С. 203.

Впервые: ЧРА.

Автоперевод под названием «Tsushima Screen» вошел в TU.

Восходящее желтое солнце следит косыми / глазами…

В метафоре Бродского обыгрывается известный пассаж из очерка Бунина о Куприне, ставший примером неудачного шаблона: «Беда в том, что в талантливость Куприна входил большой дар заражаться и пользоваться не только мелкими шаблонами, но и крупными, не только внешними, но и внутренними. И выходило так: требуется что-нибудь подходящее для киевской газетки? пожалуйста, — в пять минут сделаю и, если нужно, не побрезгаю писать вроде того, что "заходящее солнце косыми лучами освещало вершины дерев…"» (Бунин И. А., «Куприн» (1938)). Клише здесь освежается благодаря метафорическому переосмыслению. Бродский сталкивает в одной строке «мелкие» и «крупные», «внешние» и «внутренние» шаблоны — такие, как цитата из Бунина, «страна восходящего солнца», «косые глаза» японцев, «желтая раса» и т. д. Неслучайным оказывается и отсылка к очерку о Куприне — вспомним рассказ Куприна «Штабс-капитан Рыбников», начинающийся со строчки о Цусиме: «В тот день, когда ужасный разгром русского флота у острова Цусима приближался к концу…».

Цусима — остров в Корейском проливе, принадлежащий Японии, около которого 14(27)-15(28) мая 1905 года произошло крупное русско-японское морское сражение. В нем была фактически разгромлена русская эскадра (из 29 кораблей уцелели 6). Поражение при Цусиме во многом решило ход русско-японской войны и повлияло на политическое, социальное и культурное развитие России. Образ Цусимы неоднократно появлялся в русской поэзии.

«Дни расплетают тряпочку, сотканную Тобою…» Т. 3. С. 204.

Впервые: Часть речи: Альм. лит. и искусства. Нью-Йорк, 1980. Вып. 1.

То ли сыр пересох… не разбирает, где кровь, где тенор — здесь Бродский обыгрывает образы из басни И. А. Крылова «Ворона и лисица» (1807). Об образе тенора, который в поэтике Бродского становится знаком одаренности, избранности, см.: Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 85–86.

Пьяцца Маттеи («Я пил из этого фонтана…») Т. 3. С. 207–212.

Впервые: У.

На экземпляре «Урании», принадлежащем Е. Рейну, надпись, сделанная рукой Бродского: «Все описанное здесь — чистая правда, полный акмеизм».

Микелина — см. комментарий к «Римским элегиям».

Граф выиграл, до клубнички лаком… Выражение, восходящее к гоголевским «Мертвым душам», где Ноздрев характеризует своего приятеля-поручика: «Поверишь ли, простых баб не пропустил. Это он называет: попользоваться насчет клубнички».

…око, невольно наводясь на резкость, / глядит далёко —/ на Север… В связи с этими строками А. Ю. Арьев отмечает (см. ниже ссылку на его статью): «Этот "Север", эта "Европа", конечно, никакие не "Европа" и не абстрактный "Север", а Россия, город на берегах Невы». Важным оказывается, что тема севера подчеркивается и за счет введения отсылки к другому тексту, в данном случае — пушкинскому «Каменному гостю»:

А далеко, на севере — в Париже -

Быть может, небо тучами покрыто,

Холодный дождь идет и ветер дует.

Назо — Бродский называет так Публия Овидия Назона, используя традиционно употребляющуюся в английском языке (в отличие от русской традиции передачи латинских имен) форму латинского номинатива.

Гпавная из Резвых/взглянет — Эвтерпа… Здесь Бродский называет главной из муз Эвтерпу, музу лирической поэзии. В других текстах главной оказывается Урания (ср. название книги, в которую вошло стихотворение).

…обручив запястье /с котлом швейцарским… Жаргонное «котлы» — часы.

Буонарроти — Микеланжело Буонаротти (1475–1564), великий итальянский художник, скульптор, архитектор и поэт.

Борромини — Франческо Борромини (1599–1667), итальянский архитектор, классик римского барокко.

…чоколатта кон панна… В Италии — горячий шоколад со взбитыми сливками.

…в центре мирозданья /и циферблата. Здесь обыгрывает-ся сочетание «римские цифры» — обычно именно римские цифры обозначены на циферблатах часов. Рим же можно считать и центром мироздания, ср. пословицу «все дороги ведут в Рим» и восприятие образа Рима в русской культуре.

…где говорил октавой/порой иною /Тасс… Торквато Тассо (1544–1595, в русской традиции XVIII–XIX века его чаще называли Тасс), итальянский поэт. Один из создателей октавы (строфы из восьми стихов с рифмовкой abababcc) — традиционной строфы итальянских эпических поэм.

Мой рот оскален / от радости: ему знакома / судьба развалин… Один из постоянных мотивов Бродского. См. стихотворение «В Озерном краю». Ср. также в стихотворении «1972»: «В полости рта не уступит кариес / Греции древней, по меньшей мере».

усталый раб <…> даст из удушливой эпохи / побег — переосмысленная за счет многозначности слова «побег» и растянутая на две строфы отсылка к стихотворению А. С. Пушкина «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…» (1834): «Давно, усталый раб, замыслил я побег / В обитель дальную трудов и чистых нег».

Скрипи, перо. Черней, бумага. /Лети, минута — мотив скрипящего пера, связанный с поэтическим творчеством, регулярно появляется в поэзии Бродского.

См. подробнее: Арьев А. Из Рима в Рим: (Стихотворение Иосифа Бродского "Пьяцца Маттеи") // Размером подлинника: Сборник посвященный 50-летию И. Бродского. Таллинн, 1990. С. 222–241.

Горение («Зимний вечер. Дрова…») Т. 3. С. 213–215.

Впервые: Континент. 1983. № 36.

Назарей — Иисус (из Назарета).

менада — менадами или вакханками в греческой мифологии называли спутниц Диониса. Следуя за Дионисом, полуобнаженные менады в безумном восторге взывают к нему, растерзывают диких животных (и не только — так, ими был убит и растерзан Орфей) и сокрушают все на своем пути.

См. анализ стихотворения в статье: Шайтанов И. Уравнение с двумя неизвестными: (Поэты-метафизики Джон Донн и Иосиф Бродский) // Вопросы литературы. М., 1998. № 6. С. 3–39.

Прилив («В северной части мира я отыскал приют…») Т. 3. С. 216–218.

Впервые: У.

Комментарий Бродского: «Местечко Анструтер, на северо-востоке Шотландии, возле Сент-Эндрюса, на заливчике. Я там оказался в 81-м году, если не ошибаюсь. Перед этим я прожил полгода в Американской академии в Риме, в июне срок кончился, и надо было удирать, потому что становилось чудовищно жарко. В Шотландии у меня были знакомые, а у их дядюшки ферма недалеко от этого самого Анструтера. Там я и прожил месяц в полном одиночестве, о чем и идет речь. И то, что "в северной части мира я отыскал приют" — это без иносказаний, буквально» (ПМ).

аквилон — римское обозначение северного ветра, соответствующее греческому Борею.

Вот про что напевал, пряча плавник <…> чтобы ты навострился слагать из костей И. X. Здесь отражена повлиявшая на Бродского и часто отражающаяся в его стихах (начиная с «Исаака и Авраама») каббалистическая концепция нотарикона с одной стороны, и раннехристианское представление о рыбе, как символе Христа — с другой. Ср. замечание С. С. Аверинцева о раннехристианской культуре: «В иудейском мистическом трактате "Буквы рабби Акибы" речь идет о сокровенном значении каждой буквы еврейского алфавита от алефа до тава… Оказывается, имена букв надо читать как аббревиатуры, образованные первыми буквами слов, которые в совокупности составляют ту или иную назидательную фразу… такая операция называлась "нотарикон" и была в большом ходу; наиболее известный случай применения принципа "нотарикона" — обычай ранних христиан толковать слово IX0YZ ("рыба") как аббревиатуру священной формулы Тпаоос; XpicrtuaOeouYioqSwfrip' ("ИисусХристос, Сын Божий, Спаситель")» (Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы, М., 1977. С. 206).

чтоб по волнам ступать, не держась перил — отсылка к евангельскому эпизоду «хождения по воде» (Map. 6, 45; Иоан. 6,16).

Эклога 5-я (летняя) («Вновь я слышу тебя, комариная песня лета…») Т. 3. С. 219–225.

Впервые: Континент.1981. № 30.

Перевод автора и Дж. Клайна под названием «Eclogue V: Summer» вошел в TU.

…зеленая версия Третьеримска! В созданном здесь названии города содержится отсылка к взгляду на Москву, как Третий Рим, укоренившемуся в русской культуре и восходящему к посланиям старца Филофея (кон. XV в.). См. подробнее: Зеньков-ский В. В. История русской философии. П., 1991. Т. 1. Ч. 1. С. 4547 (репринт парижского издания 1947 г.).

…кузнечик в погоне за балериной… Ср. совмещение образов кузнечика и балета в стихотворении «Классический балет есть замок красоты…» (см. комментарий).

Масса, / увы, не кратное от деленья / энергии на скорость зренья/в квадрате — т. е. в поэтическом мире данного стихотворения не действует универсальная формула Эйнштейна Е = mс2. «Скорость зренья» в мире Бродского равна скорости света: «В эпоху тренья / скорость света есть скорость зренья; / даже тогда, когда света нет» («Лагуна»).

Жужжанье мухи… попытка автопортрета в звуке I «ж» — Буква оказывается связанной с мухой двойным образом: метафорически — по внешнему сходству, и метонимически — через звук, который соответствует обоим объектам. Частое у Бродского буквенное сравнение здесь накладывается на определенную поэтическую традицию детских и шуточных стихов. Ср. в стихотворении Н. Олейникова «Генриху Левину» (1932):

Если ты посмотришь в сад,

Там почти на каждой ветке

Невесёлые сидят,

Будто запертые в клетки,

Наши старые знакомые

Небольшие насекомые:

То есть пчёлы, то есть мухи,

То есть те, кто в нашем ухе

Букву "Ж" изготовляли…

Подобие алфавита, тело… Пример регулярного отражения в поэзии Бродского алфавитной модели универсума, характерной для раннехристианской культуры и культуры барокко. Согласно этой модели, вселенная (и человек) созданы Творцом как некий текст, состоящий из букв, и могущий быть прочитанным.

Аттила (?-453) — предводитель гуннов, возглавлявший опустошительные походы в Восточно-Римскую империю, Галлию, Сев. Италию.

…озёра — части воды, окруженные сушей… Переиначенное определение из школьного учебника географии «остров — часть суши, окруженная водой». В поэтической системе Бродского вода занимает одно из главенствующих мест, что еще раз подчеркивается в этом «перевернутом» определении.

… шастающий, как Христос, по синей / глади жук-плавунец… Сравнение основано на известном евангельском эпизоде — см. комментарий к стихотворению «Прилив».

вальсу издалека «На сопках» — имеется в виду вальс «На сопках Маньчжурии».

…мысль Симонида насчет лодыжек… Симонид Кеосский (ок. 556-ок. 468 до н. э.) — древнегреческий лирик, соперник Пиндара. С точки зрения Б. Шерра, здесь имеется в виду куплет, в котором Симонид призывает музу воспеть «прекрасно-лодыжного сына Алкмены» (Шерр Б. «Эклога 4-я (зимняя)» (1977), «Эклога 5-я (летняя)» (1981)… С. 171).

…листва, бесчисленная, как души, живших до нас на земле… Еще одна возможная отсылка к Симониду и через него к Гомеру. И. Ковалева отмечает, что здесь имеются в виду следующие строки Симонида:

Нет у людей ничего долговечного. Истину эту

Выразил лучше всего славный хиосец, сказав:

"Также, как листья деревьев сменяются роды людские".

«Славный хиосец» здесь — Гомер, и имеется в виду следующая строка из «Илиады»: «Листьям в дубравах древесных подобны сыны человеков» (Ил. VI, 146). См.: Ковалева И. Античность в поэзии Бродского // Мир Иосифа Бродского: Путеводитель: Сб. статей. СПб., 2003. С. 191).

«Я был только тем, чего…» Т. 3. С. 226.

Впервые: Russica-81: Лит. сб. / Сост. А. Сумеркин. New York, 1982.

Римские элегии («Пленное красное дерево частной квартиры в Риме…») Т. 3. С. 227–232.

Впервые: Russica-81: Лит. сб. / Сост. А. Сумеркин. New York, 1982.

Автоперевод под названием «Roman Elegies» вошел в TU.

Комментарий Бродского: «Наиболее подлинное, что написано Гете — это "Римские элегии". Он молодым приезжает из своей монструозной ситуации в Италию и шастает по Италии, у него возникает роман с какой-то, видимо, просто путаной. Но вот тут-то он и пишет свои самые подлинные стихи. Пишет гекзаметром и рассказывает о том, как выстукивает ритм на ее позвоночнике, ведет счет слогов. Валяется с ней и сочиняет стишки — и это замечательно <…> Я решил, в 80-м году, кажется, что напишу цикл стихотворений о Риме, но не знал, как назвать. И подумал: назову «Римские элегии». Если это вызов, пусть будет вызов, но только я не знаю, кому. Это правда Рим и это правда элегии. Посвящены они Бенедетте Кравиери; она — внучка Бенедетто Кроче. Занимается французской литературой XVII века, замечательная женщина <…> когда я приехал в Американскую академию в Рим, она была моим Вергилием. Бенедетта — одно из самых лучших моих человеческих приобретений в жизни. Героиня "Пьяцца Маттеи" была ее подружкой. "Две молодых брюнетки" — это она и Микелина в библиотеке мужа Бенедетты. А начинается с квартиры Микелины, и потом она сама возникает. "Красное дерево" — это как раз китайские древности отца Ми-келы» (ПМ).

…пчел, позабывших расположенье ульев… См. комментарий к стихотворению «О, если бы птицы пели…».

Для бездомного торса и праздных граблей / ничего нет ближе, чем вид развалин. /Да и они в ломаном "р" еврея / узнают себя тоже… Постоянно повторяющийся у Бродского мотив картавости здесь, как и во многих других случаях, выражает идею руин, как культурного феномена. Картавое произнесение звука р в слове развалины создает дополнительную связь между тем, как слово звучит, и что оно значит, т. е. то, о чем говорится, иллюстрируется тем, как говорится: римские руины сравниваются с "разрушением", "порчей" звука.

Аргус — в греческой мифологии — великан, сын Геи. Тело Аргуса было испещрено бесчисленным множеством глаз.

«лейка» — в тридцатые-пятидесятые годы XX века название портативного фотоаппарата, заряжаемого ленточной пленкой. Нем. Leika, сокращение слова Leizkamera, по названию фирмы «Leiz». Таким аппаратом скорее всего фотографировал и отец Бродского.

Я не воздвиг уходящей к тучам /каменной вещи… Прямая отсылка к стихотворению Горация «Exegi monumentum», которое больше известно широкому русскому читателю по пушкинскому переложению «Я памятник себе воздвиг нерукотворный».

Это и есть Карузо / для собаки, сбежавшей от граммофона. Энрико Карузо (1873–1921) — один из самых известных итальянских теноров конца XIX — начала XX века. Бродский, вспоминая о музыке своего детства, описывал грампластинки фирмы «His Master's Voice», на этикетках которой была изображена собака, слушающая граммофон. См. эссе Бродского «Трофейное»: «Главным сокровищем были пластинки. <…> В основном, "His Master's Voice" и "Columbia". Хотя название второй фирмы было легче произнести, на этикетке у нее красовались только буквы, и задумчивый пес победил. До такой степени, что его присутствие влияло на мой выбор музыки. В результате к десяти годам я лучше знал Энрико Карузо и Тито Скипа, чем фокстроты и танго, которые тоже имелись в изобилии и которые я вообще-то даже предпочитал. <…> Мне понадобилось не менее десяти лет, чтобы понять, что "His Master's Voice" означает именно "голос его хозяина": пес слушает хозяйский голос. Я думал, он слушает запись собственного лая, потому что я воспринимал трубу граммофона как мегафон, и поскольку собаки обычно бегут впереди хозяина, все мое детство эта этикетка для меня означала голос собаки, сообщавшей о приближении хозяина».

…следуй — не приближаясь! — за вереницей/литер, стоящих в очередях за смыслом… Ср. фразу О. Мандельштама о «Божественной комедии» Данте: «Буквы под рукой у писца, повинующегося диктору и стоящего вне литературы, как готового продукта, идут на приманку смысла, как на сладостный корм» («Разговор о Данте», 1933(?)).

…десять бегущих пальцев милого Ашкенази… В. Д. Ашке-нази (род. 1937) — пианист, дирижер. До 1963 г. жил в СССР. В 1987–1994 гг. возглавлял лондонский Королевский филармонический оркестр. Бродский был знаком с Ашкенази и очень высоко ценил его музыкальное исполнение Моцарта и других авторов.

…на льду Танаиса… Танаис — древнегреческое название Дона. Для римской культуры Танаис всегда был одним из примеров северных рек, которые зимой покрываются льдом. Ср. у Данте в XXXII песни «Ада»:

Я увидал, взглянув по сторонам,

Что подо мною озеро, от стужи

Подобное стеклу, а не волнам

В разгар зимы не облечен снаружи

Таким покровом в Австрии Дунай,

И дальний Танаис твердеет хуже…

(Пер. М. Л. Лозинского)

Лесбия — имя, под которым римский поэт Катулл воспевал свою возлюбленную Клодию.

Юлия — внучка Октавиана Августа, по мнению некоторых историков Овидий был сослан в Томы за связь с ней. В том же 8 г. была сослана за развратную жизнь и сама Юлия.

Цинтия — возлюбленная римского поэта Проперция. См. также стихотворение «Аппо Domini», где Бродский использует образ Цинтии, и комментарий к нему.

Ливия — жена императора Октавиана Августа. Существует также мнение, согласно которому ссылка Овидия связана с тем, что он стал свидетелем чего-то, что касалось императрицы Ливии и должно было быть скрыто.

Микелина — см. выше примечание Бродского, а также стихотворение «Пьяцца Маттеи». Таким образом, Бродский, причисляя свою итальянскую знакомую к списку женщин, воспетых римскими поэтами, ставит себя в контекст эпохи Древнего Рима.

…белый на белом, как мечта Казимира… Неоднократно появляющаяся у Бродского отсылка к известной работе художника Казимира Малевича «Белый квадрат на белом фоне». См. стихотворения «Ты, гитарообразная вещь со спутанной паутиной…», «Эклога 4-я (зимняя)».

…сами стали катуллом, статуями, траяном, августом… Катулл Гай Валерий (ок. 87 — ок. 54 до н. э.), римский поэт. Траян (53-117), римский император с 98 г., из династии Антонинов, славе которого во многом содействовала его жена, Помпея Плотина. Его статуя венчает почти сорокаметровую колонну Траяна, сохранившуюся в Риме. Август Гай Октавий (63 до н. э-14 н. э.), римский император с 27 до н. э. Траян и Август вошли в историю как наилучшие императоры — в Риме принято было, вручая полномочия новому императору, желать ему быть счастливее Августа и лучше Траяна.

лядвие — искаженное древнерусское лядвея — 'верхняя половина ноги от таза до колена, бедро'.

И купола смотрят вверх, как сосцы волчицы, накормившей Рема и Ромула и уснувшей… согласно легенде об основании Рима, его легендарных основателей, братьев-близнецов Ромула и Рема, младенцами брошенных в Тибр по приказанию царя Амулия, вынесло на берег, где их выкормила волчица.

…как только может мечтать обломок… Г. А. Левинтон отмечает, что эта строчка может быть связана со стихотворением И. Анненского «Я на дне, я печальный обломок» (Левинтон Г. Смерть поэта: Иосиф Бродский // Иосиф Бродский: Творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. СПб., 1998. С. 206).

См. также о стихотворении: Rigsbee D. Styles of Ruin: Joseph Brodsky and the Postmodernist Elegy. Westport; London: Greenwood Press, 1999. P. 124–130.

Венецианские строфы (1) («Мокрая коновязь пристани. Понурая ездовая…») Т. 3. С. 235–237.

Впервые: Russica-81: Лит. сб. / Сост. А. Сумеркин. New York, 1982.

Автокомментарий Бродского к «Венецианским строфам» 1 и 2: «У меня была такая идея написать вид города в разное время дня. Как у Лоррена в Эрмитаже, и Пуссен этим тоже занимался: пейзаж в разное время дня или в разное время года. Ну да, и Моне с Руанским собором, но это было потом. Я прежде всего имел в виду Лоррена, потому что Венеция — это лорреновский фантастический город у водички. Я решил сделать описание Венеции утром и Венеции вечером, ночью. Посвящения не случайные. Генка был большой поклонник Дягилева, который похоронен в Венеции. Хотя "гражданин Перми", то есть Дягилев, упоминается в первом стихотворении, посвященном Сюзан. С ней мы несколько раз сталкивались в Венеции, именно на Рождество. Я даже помню, как встречали одно Рождество там вместе, в Harry's bar. Просто дружеский жест. Тут как раз нет ничего специфически "ихнего", Сюзан или Генкиного — никакой эротической специфики» (ПМ).

Сюзанна Зонтаг — Susan Sontag (1933–2004) американская писательница и мыслитель, известная своими эссе о проблемах современной культуры.

Чем доверчивей мавр <..:> каменного платка… Отсылка к трагедии В. Шекспира «Отелло» и ее развязке, в которой ключевую роль играет платок, подброшенный Дездемоне, жене венецианского мавра Отелло.

…ни нежной Дуге, ни арий… Элеонора Дузе (1858–1924), итальянская актриса, выступавшая во многих странах, в том числе и в России. Упоминается в «Чайке» А. П. Чехова и «Даре» В. В. Набокова.

С. Дягилев. Сергей Дягилев (1872–1929), русский театральный деятель, организатор труппы «Русский балет Дягилева» и «Русских сезонов» в Париже. Похоронен на кладбище Сан-Микеле в Венеции.

…питомец Лоррена… Клод Лоррен (1600–1682) — французский живописец. Всю сознательную часть жизни прожил в Италии и создал особый жанр «итальянско-французской» пейзажной живописи, в котором в картины итальянской природы обязательно органично включались руины Древнего Рима — таким образом любой человек, прозревающий за современной красотой Италии ее древнюю цивилизацию, может быть назван «питомцем Лоррена», тем более Бродский, с его вниманием к поэтике руин (см. также комментарий к стихотворению «Архитектура» и книгу Д. Ригсби: Rigsbee D. Styles of Ruin: Joseph Brodsky and the Postmodernist Elegy. Westport; London: Greenwood Press, 1999).

Венецианские строфы (2) («Смятое за ночь облако расправляет мучнистый парус…») Т. 3. С. 238–240.

Впервые: Russica-81: Лит. сб. / Сост. А. Сумеркин. New York, 1982.

Геннадий Шмаков — см. комментарий к стихотворению «Памяти Геннадия Шмакова».

Смятое за ночь облако расправляет мучнистый парус… А. Ранчин отмечает сходство этого образа Бродского с пастернаковским образом из «Спекторского» (1925–1931): «Распластывая облако, как парус» и мандельштамовским «И парус медленный, что облаком продолжен» из стихотворения «Разрывы круглых бухт, и хрящ, и синева…» (1937).

…мрамор / бедер новой Сусанны… Библейская история из Книги пророка Даниила (Дан. 13), известная также по ряду живописных переложений, и повествующая о том, как двое старейшин ложно обвинили в прелюбодеянии Сусанну, жену одного из горожан, за купанием которой они подглядывали, и которая отказала их домогательствам. Ее приговорили к смерти и не казнили только благодаря вмешательству Даниила, разоблачившего старцев.

В окрестностях Александрии («Каменный шприц впрыскивает героин…») Т. 3. С. 241–242.

Впервые (под названием «Вашингтон»): Континент. 1983. № 36.

Автоперевод под названием «Near Alexandria» вошел в TU.

Карл Проффер (1938–1984) — профессор русской литературы Мичиганского университета, основатель издательства "Ардис", которое выпустило большинство книг Бродского на русском языке. С шестидесятых годов — близкий друг Бродского.

Комментарий Бродского: «Александрия — это Вирджиния. Я действительно не случайно вынес в заголовок Александрию — там это все обыгрывается, в тексте. Клеопатра покончила самоубийством, как известно, в Александрии, поднеся к груди змею. И там в конце описывается, как подкрадывается поезд "к единственному соску столицы", что есть Капитолий. Посвящение Карлу возникло оттого, что возле Александрии — Bethesda, где Карл лежал в больнице. В то время я в Вашингтон чаще всего ездил его навещать» (ПМ).

…все копыта — на пьедестале… Ср. замечания Бродского о символическом значении конных статуй в эссе «Дань Марку Аврелию».

Келломяки («Заблудившийся в дюнах, отобранных у чухны…») Т. 3. С. 243–247.

Впервые: Континент. 1983. № 36.

Автоперевод под названием «Kellomaki» вошел в TU.

Келломяки — Kellomaki, старое финское название поселка Комарово на Карельском перешейке под Петербургом. Бродский часто бывал в Комарове где летом жила А. А. Ахматова, а в одну из зим жил там сам, снимая дачу.

Заблудившийся в дюнах/отобранных у чухны… Часть территории Карельского перешейка, на которой, недалеко от побережья Финского залива, находится и Комарово/Келломяки, отошла Советскому Союзу после войны с Финляндией (1940–1944).

от тебя оставались лишь губы, как от того кота — речь идет о Чеширском коте из книги Л. Кэрролла «Алиса в стране чудес».

В середине жизни, в густом лесу… — часто появляющаяся у Бродского отсылка к началу «Божественной комедии» Данте: «Земную жизнь пройдя до половины / Я очутился в сумрачном лесу…».

Нарциссом брезгающая река — об образе Нарцисса у Бродского см. комментарий к стихотворению «Пятая годовщина».

…просто пыталась предохранить себя / от больших превращений, как та плотва — возможно речь идет о пескаре из сказки Н. Е. Салтыкова-Щедрина «Премудрый пискарь», пытавшемся «предохранить» себя от опасностей жизни.

простой урок / лобачевских полозьев ландшафту пошел не впрок — основное существенное отличие геометрии Лобачевского от геометрии Евклида заключается в измененной аксиоме о параллельных прямых, которая у Лобачевского звучит следующим образом: в плоскости через точку, не лежащую на данной прямой можно провести более одной прямой, не пересекающей данную. Однако по распространенному представлению о геометрии Лобачевского, на которое неоднократно опирается Бродский, в геометрии Лобачевского параллельные прямые пересекаются, что, вообще говоря, неточно — Лобачевский просто меняет представления о параллельности.

гулял, как дикарь, Маклай — см. комментарий к стихотворению «Те, кто не умирают, живут…».

К Урании («У всего есть предел: в том числе у печали…») Т. 3. С. 248.

Впервые: Russica-81: Лит. сб. / Сост. А. Сумеркин. New York, 1982.

Автоперевод Бродского «То Urania» в TU.

Как отмечает В. Полухина, посвящено Инней Кеннелл, испанской художнице, знакомой Бродского.

Человек в квадрате — это, с одной стороны, человек в квадратной комнате и человек в окне — тоже, естественно, квадратном. С другой стороны — человек, возведенный в квадрат, умноженный на самого себя, — в данном контексте эту "математическую метафору" можно интерпретировать как описание некой квинтэссенции человека, которой оказывается одиночество. Стоит вспомнить здесь и аристотелевское рассуждение о homo quadrato — «квадратном человеке». Когда Аристотель в «Нико-маховой этике» пишет о счастливом человеке, он замечает: «Всегда или насколько вообще возможно как в поступках, так и в умозрении он будет сообразовываться с добродетелью, а превратности судьбы будет переносить превосходно и пристойно во всех отношениях, во всяком случае как человек истинно добродетельный и "безупречно квадратный"» (цитируя Симонида). См.: Arist. 1100620.

Так дромадер нюхает, морщась, рельсы — эта строка отсылает к известному фрагменту романа И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок»: «Пассажиры успели запастись книжкой "Восточная магистраль", на обложке которой был изображен верблюд, нюхающий рельсы»

…оттого-то Урания старше Клио — эта мысль встречается у Бродского и в «Письме Горацию»: «Наше ремесло, боюсь, побивает историю и довольно сильно отдает географией. Общее у Евтерпы и Урании то, что обе старше Клио» (СС6, с. 372).

…видишь, она ничего не скрыла — здесь противопоставление Урании и Клио (а речь продолжает идти о противопоставлении — в автопереводе это выражено более явно: you see she hides nothing unlike the latter) развивается за счет подключения традиционных аллегорических изображений муз — Урания держит в руке армиллу («глобус»), на которой все видно, а Клио — свиток, содержание которого скрыто от глаз.

…глядя на глобус, глядишь в затылок — ср. тот же образ, повторенный через пять лет в стихотворении «Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга…»:

Остается, затылок от взгляда прикрыв руками,

бормотать на ходу «умерла, умерла», покуда

города рвут сырую сетчатку из грубой ткани,

дребезжа, как сдаваемая посуда.

…вон они, те леса, где полно черники — указательное местоимение, употребленное здесь практически в функции определенного артикля, демонстрирует, что речь идет о конкретных лесах. Можно предположить, например, что местность, описываемая Бродским — Комарово (Келломяки). Однако эта «географичность» смешана у Бродского с «литературностью», поскольку данная строчка представляет собой отсылку к известному стихотворению Мандельштама 1930 года «Не говори никому…»:

Вспомнишь на даче осу, Детский чернильный пенал Или чернику в лесу, Что никогда не сбирал.

К. Ф. Тарановский отмечает, что на фоне биографических обстоятельств Мандельштама и его воспоминаний в «Путешествии в Армению» о том, что в детстве, из ложной гордыни, он никогда не ходил по ягоды, ««никогда» из последней строки как бы распространяется на будущее: «и никогда не будешь сбирать»» (Тарановский 2000: 190). Это никогда, как представляется, ощущается за счет данной отсылки и в стихотворении Бродского.

…либо город, в чьей телефонной книге / ты уже не числишься — очевидная отсылка к «Ленинграду» (1930) О. Мандельштама:

Петербург! я еще не хочу умирать:

У тебя телефонов моих номера.

Петербург! у меня еще есть адреса,

По которым найду мертвецов голоса.

Однако у Бродского ситуация изменена: я еще не хочу умирать и у меня еще есть адреса — у Мандельштама, но ты уже не числишься — у Бродского. Анализируя стихотворение Мандельштама, Ю. Д. Левин отмечает, что «"есть адреса" выражает реальную возможность встречи, но по этим адресам живут мертвецы, и "еще есть" сразу же превращается в "уже нет"» (Левин Ю. Д. Избранные труды: Поэтика. Семиотика. М., 1998. С. 20). Стоит обратить внимание еще на одно противопоставление: у тебя [т. е. Петербурга] телефонов моих номера, с одной стороны, и в… телефонной книге [Ленинграда] ты уже не числишься— с другой. Таким образом, если Мандельштам описывает ситуацию возвращения в родной город, пусть и изменившийся, то Бродский говорит о невозможности такого возвращения. Ср.: в «Декабре во Флоренции»: «Есть города, в которые нет возврата».

О стихосложении в этом стихотворении см.: Scherr В. Р. «То Urania» // Joseph Brodsky: The Art of a Poem / Ed. L. Loseff and V. Polukhina. Houndmills; London, 1999. P. 92–106.

Подробный анализ см.: АхапкинД. Н. «Оттого-то Урания старше Клио…»: (Взгляд на историю в творчестве Иосифа Бродского) // История и филология: Проблемы научной и образовательной интеграции на рубеже тысячелетий: Материалы международной конференции (2–5 февраля 2000 г.). Петрозаводск, 2000. С. 303–310; Ахапкин Д. Н. «Вот они, те леса, где полно черники…» («взгляд извне» в произведениях Иосифа Бродского // Образы России в научном, художественном и политическом дискурсах. (История, теория, педагогическая практика). Материалы научной конференции (4–7 сентября 2000 г.). Петрозаводск, 2001. С. 286–293.

Полонез: вариация («Осень в твоем полушарьи кричит "курлы»…») Т. 3. С. 249–250.

Впервые: Russica-81: Лит. сб. / Сост. А. Сумеркин. New York, 1982.

Автоперевод под названием «Polonaise: A Variation» вошел в TU.

Z. К. — Зофья Капусцинская, знакомая Бродского еще по Ленинграду.

…могилы нет, чтоб исправить нос / в пианино ушедшего Фредерика. Ф. Шопен (1810–1849) — польский композитор и пианист. Его творчество принесло польской музыке мировое признание, но композитор был вынужден покинуть Польшу, где действительно нет его могилы.

…и затем, что все на одно лицо / согрешивши с одним тридцать трех полюбишь — отсылка к тридцати трем богатырям из «Сказки о царе Салтане» Пушкина:

Море вздуется бурливо,

Закипит, подымет вой,

Хлынет на берег пустой,

Разольется в шумном беге,

И очутятся на бреге,

В чешуе, как жар горя,

Тридцать три богатыря,

Все красавцы удалые,

Великаны молодые,

Все равны, как на подбор…

…прощай, Коперник. Н. Коперник (1473–1543) — польский астроном, создатель гелиоцентрической системы мира.

…сын Кибелы — Кибела — фригийская богиня, Великая мать богов и всего живущего, которая возрождает умершую природу и дарует плодородие. Таким образом, в каком-то смысле «сыном Кибелы» может быть назван любой человек.

См. также: Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского. С. 200–201.

«Точка всегда обозримей в конце прямой…» Т. 3. С. 251.

Впервые: У.

…паутиной окованные углы / придают сходство комнате с чемоданом. Ср. реплику Свидригайлова из «Преступления и наказания» (и дальнейший мотив самоубийства как «отъезда в Америку»): «Нам вот все представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность».

…не отличить златоуста от златоротца… Златоуст — обычная характеристика проповедников (ср.: Иоанн Златоуст). Златоротец (золоторотец) — арестант, босяк, оборванец.

Элегия («До сих пор, вспоминая твой голос, я прихожу…») Т. 3. С. 252.

Впервые: Russica-81: Лит. сб. / Сост. А. Сумеркин. New York, 1982.

…повысить в ранге / достиженья Мичурина… И. В. Мичурин (1855–1935) — советский биолог и селекционер, активно занимавшийся гибридизацией растений.

Сидя в тени («Ветреный летний день…») Т. 3. С. 255–261.

Впервые: Семь дней. Нью-Йорк. 1983. 4 нояб. (№ 1).

В экземпляре «Урании», принадлежащем Е. Рейну, приписка Бродского: «Размер оденовского "1 сентября 1939 года"». См. эссе Бродского «"1 сентября 1939 года" У. X. Одена» (Т. 5, с. 215255).

После нас — не потоп… Обыгрывание известной идиомы после нас — хоть потоп, восходящей к высказыванию маркизы Помпадур (1721–1764), фаворитки французского короля Людовика XV, которого она утешала этими словами после одного из поражений французских войск.

…наважденье толп, множественного числа… Это высказывание, как и весь образный ряд стихотворения, оказывается чрезвычайно близким к идеям, высказанным испанским философом X. Ортегой-и-Гассетом (1883–1955) в его известном эссе «Восстание масс» (1930), ставшим у истоков целого течения в философии и социологии. См.: Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М., 1991. С. 309–349.

…зеркало, что Стендаль/брал с собой… Имеются в виду рассуждения Стендаля о романе в «Красном и черном»: «Роман — это зеркало, с которым идешь по большой дороге. То оно отражает лазурь небосвода, то грязные лужи и ухабы. Идет человек, взвалив на себя это зеркало, а вы этого человека обвиняете в безнравственности! Его зеркало отражает грязь, а вы обвиняете зеркало!» (пер. С. Боброва и М. Богословской. См.: Стендаль. Собрание сочинений. В 15 т. М., 1959. Т. 1. С. 451).

1983 («Первый день нечетного года. Колокола…») Т. 3. С. 262.

Впервые: Континент. 1983. № 36.

Бертани — итальянское вино, обычно красное, производимое винным домом Бертани.

«Повернись ко мне в профиль. В профиль черты лица…» Т. 3. С. 263.

Впервые: СС1.

«Раньше здесь щебетал щегол…» Т. 3. С. 264.

Впервые: НСА.

…четко вплетался мужской глагол… Здесь, как и в нескольких других текстах Бродского, обыгрывается грамматический показатель прошедшего времени русского глагола — суффикс "л". Он прямо не назван, но подразумевается, поскольку категория рода у русского глагола существует лишь в прошедшем времени. Метафора, используемая для описания прошлого: «вплетался мужской глагол / в шелест платья» — дополнительно подчеркивается аллитерацией вплетался — глагол — в шелест платья, с помощью которой выделяется соответствующий морфологический показатель. См. комментарий к стихотворению «На выставке Карла Вейлинка».

«Ты — ветер, дружок. Я — твой…» Т. 3. С. 265.

Впервые: НСА.

В горах («Голубой саксонский лес…») Т. 3. С. 266–271.

Впервые: Континент. 1988. № 58.

Горы прячут, как снега, в цвете собственный глагол… Здесь мы имеем дело с усложнением вполне традиционного олицетворения горы молчат, к которому прибавляется, кроме всего прочего, переосмысление семантических характеристик глагола и возможность описания в терминах «собственное / нарицательное» не только имени существительного (молчат — > не называют своего имени — > прячут свое имя — > прячут имя собственное — > прячут собственный глагол). Неслучайность этого образа подчеркивается тем, что в стихотворении «Памяти Т. Б.» такое переосмысление наглядно иллюстрируется — имя собственное переходит в глагол, который после смерти человека становится его именем:

Имя твое расстается с горлом

сдавленным. Пользуясь впредь глаголом,

созданным смертью, чтоб мы пропажи

не замечали, кто знает, даже

сам я считать не начну едва ли,

будто тебя "умерла" и звали.

«Теперь, зная многое о моей…» Т. 3. С. 272–273.

Впервые: Континент. 1988. № 58.

чха — азартная игра с монетами, в ходе которой расстояние между разлетевшимися от удара биты монетами измерялось ладонью играющего.

…и собаке с кормилицей не узнать / по запаху или рубцу пришельца… Когда Одиссей возвратился на Итаку, он был узнан только своим псом Аргусом и кормилицей Евриклеей. Ср.:

Там полумертвый лежал неподвижно покинутый Аргус.

Но Одиссееву близость почувствовал он, шевельнулся,

Тронул хвостом и поджал в изъявление радости уши.

(Од. XVII, 300–302 и сл.)

Бюст Тиберия («Приветствую тебя две тыщи лет…») Т. 3. С. 274–276.

Впервые: Континент. 1985. № 45.

Перевод автора и Алана Майерса под названием «The Bust of Tiberius» вошел в TU.

Ты тоже был женат на бляди… Имеется в виду жена Тиберия Юлия, дочь Августа, осужденная за разврат и прелюбодеяния. Тема измены регулярно проходит через «римские» стихотворения Бродского, ср. стихотворение «Пьяцца Маттеи».

Светоний и Тацит — в книгах этих известных римских историков есть главы о Тиберии.

«Замерзший кисельный берег. Прячущий в молоке…» Т. 3. С. 279.

Впервые: Континент. 1987. № 51

Е. Р. — Евгений Рейн (р. 1935), поэт, друг Бродского.

В экземпляре «Урании», принадлежащем Рейну, приписка Бродского: «Во время третьего инфаркта».

Зачин стихотворения обыгрывает традиционную сказочную формулу «молочные реки, кисельные берега».

В Италии («И я когда-то жил в городе, где на домах росли…») Т. 3. С. 280.

Впервые: Континент. 1985. № 45.

Автоперевод под названием «ln ltaly» вошел в TU.

…где по улицам с криком "растли! растли!" / бегал местный философ, тряся бородкой… По свидетельству Е. Б. Рейна в его экземпляре "Урании" с авторскими пометами Бродского «строфа отчеркнута, и на полях приписано "Розанов"» (ТиД: 150). В. В. Розанов (1856–1919) — русский писатель, журналист. Его высказывания в различных статьях и эссе по вопросам пола были сочтены современниками скандальными, из-за чего Розанова неоднократно упрекали в беспринципности и цинизме.

…лучшая в мире лагуна с золотой голубятней… В подтексте стихотворение Ахматовой «Венеция», первая строка которого: «Золотая голубятня у воды…». Золотая голубятня в обоих случаях — метафора площади Св. Марка.

Анализ стихотворения см. в: Turoma S. An Analysis of Joseph Brodsky's Poem "In Italy" // Северный сборник: Proceeding of the NorFA Network in Russian Literature 1995–2000. Stockholm, 2000. (Stockholm Studies in Russ. Lit.; Vol. 34). C. 294–306. См. также: Халитова H. Е. Венецианская тема в русской литературе (Пушкин, Мандельштам, Бродский) // Филологические этюды: Сборник научных статей молодых ученых. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 2000. Вып. 3. С. 49–53.

Муха («Пока ты пела, осень наступила…») Т. 3. С. 281–289.

Впервые: Континент. 1985. № 45.

Перевод Джейн Энн Миллер и автора под названием «Тпе Fly» вошел в TU.

Строфы, обладающие осевой симметрией, расположены по центру листа, как бы воспроизводя форму мухи (аналогичную ситуацию можно наблюдать в стихотворении "Бабочка" и в некоторых других текстах Бродского). Можно предположить, что здесь в строфике Бродского отразилась практика английских поэтов-метафизиков XVII века, в частности Дж. Герберта (у которого длина и расположение строк «Алтаря» (The Altar) действительно воспроизводили его архитектурную структуру, а «Пасхальные крылья» (Easter-Wings) визуально напоминали раскрытые для полета крылья птицы). Конечно, форму расположения текста на бумаге обыгрывали и русские поэты, начиная с XVII века (например, фигурные стихи Симеона Полоцкого) и вплоть до XX века (И. Рукавишников), а также французские поэты рубежа XIX и XX столетий (например, Г. Аполлинер), но у указанных авторов эти приемы применялись в небольших текстах, где являлись доминирующими (зачастую стихотворение писалось только ради возможности их применить) и не были связаны со строфикой, тогда как в поэзии английских метафизиков и Бродского подобные образы являются лишь одним из средств выразительности и жестко подчинены ритму и рифме строфы.

Текст Бродского является своего рода завершением русской литературной «мухологии»: Hansen-Love А. А. Мухи — русские, литературные // Studia Litteraria Polono-Slavica. Warszawa, 1999. Т. 4. S. 95-132.

Зачин напоминает финал басни И. А. Крылова «Стрекоза и муравей».

Альфреду и Рене Брендель (sic! в СС2 опечатка «Ирене»!) — пианист Альфред Брендель и его жена Рене Брендель — друзья Бродского.

…жизнь — синоним / небытия и нарушенья правил… То есть жизнь оказывается синонимом смерти. Здесь можно вспомнить высказывание Еврипида: «Кто знает, может жизнь есть смерть, а смерть есть жизнь», передаваемое Сократом в платоновском «Горгии»; приведенный перевод принадлежит Льву Шестову, который несколько раз цитирует это высказывание в своих книгах (в частности, это эпиграф к первой части его книги «На весах Иова»). Также его неоднократно использовала Марина Цветаева. Образ «синонимии жизни и смерти» дважды встречается в других текстах Бродского: В поэме «Горбунов и Горчаков» читаем (речь идет о Христе): «И смерть его единственная вещь / двузначная. И стало быть, синоним». Здесь два значения имеет не слово «смерть», а само явление. Смерть Христа — это одновременно и смерть, и переход к вечной жизни, Воскресение (ср. православный кондак: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ»). Синонимами, в общем приближении, можно считать означающие, которые относятся к одному означаемому, разные слова, обозначающие один предмет или действие, здесь же это отношение перевернуто, поэтому не слова смерть и жизнь входят в отношения синонимии, а означаемое оказывается как бы раздвоенным. Еще в одном тексте: «Так скорбим, но хороним, переходим к делам, чтобы смерть, как синоним, разделить пополам». Подробнее см.: АхапкинД. Цикл "Надгробие" Марины Цветаевой в русском поэтическом контексте // Борисоглебье Марины Цветаевой: Шестая цветаевская международная научно-тематическая конференция (9-11 октября 1998 года): Сборник докладов. М., 1999. С. 255–263.

Шива — см. примечание к стихотворению «Около океана, при свете свечи; вокруг…»

…великого Галикарнасца / цитируя… Имеется в виду Геродот, родившийся в Галикарнассе и первым из греческих историков описавший снег (см. примечание Бродского к переводу этого стихотворения в CPiE).

См. также: Степанов А. Г. Об одном энтомологическом образе и его деривате у И. Бродского: «Муха» // Парадигмы: Сб. работ молод, ученых. Тверь, 2000. С. 188–203.

На выставке Карла Вейлинка («Почти пейзаж. Количество фигур…») Т. 3. С. 290–292.

Впервые: Континент. 1985. № 45.

Карл Вейлинк — Albert Carel Willink (1900–1983), более правильная транскрипция Карл Виллинк (1900–1983), голландский художник. Бродский характеризует его следующим образом: «голландский сюрреалист в духе Магрита или Дельво» (запись в экземпляре «Урании», принадлежащем Е. Рейну).

…глаголы в длинной очереди к «л»… Прошлое метафорически представлено здесь как «рассказ о прошлом», т. е. текст с большой частотностью глагольных форм прошедшего времени, которые оканчиваются на письме одной и той же буквой «л» и метафорически переосмысляются как длинная очередь. Этот образ регулярно появляется у Бродского, ср. его рассуждения о жанре элегии: «Элегия — жанр ретроспективный и в поэзии, пожалуй, наиболее распространенный. Причиной тому отчасти свойственное любому человеческому существу ощущение, что бытие обретает статус реальности главным образом постфактум, отчасти — тот факт, что самодвижение пера по бумаге есть, говоря хронологически, процесс ретроспективный… На бессознательном уровне это ощущение и этот факт оборачиваются у поэта повышенным аппетитом к глагольным формам прошедшего времени, любовью к букве "л" (с которой самый глагол "любить" начинается, не говоря — кончается)» (СС2. Т. 7. С. 148).

См. подробно об этом стихотворении: Верхейл К. Танец вокруг мира: Встречи с Иосифом Бродским. СПб.: Звезда, 2002. С. 149–171.

«В этой комнате пахло тряпьем и сырой водой…» Т. 3. С. 295.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

В экземпляре «Урании», принадлежащем Е. Рейну, рядом с этим стихотворением Бродский приписал: «В больнице».

Представление («Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела…») Т. 3. С. 296–201.

Впервые: Континент. 1990. № 2.

Вот и вышел гражданин, / достающий из штанин. Сниженное обыгрывание строк из «Стихов о советском паспорте» (1929) В. В. Маяковского: Я / достаю / из широких штанин / дубликатом / бесценного груза. / Читайте, / завидуйте, / я — / гражданин / Советского Союза».

«Где сортир, прошу прощенья?» Возможная аллюзия на знаменитую реплику Державина, якобы сказанную им по приезде в Царскосельский лицей, в тот день, когда он впервые увидел юного Пушкина и услышал его стихи. Пушкин так описывал позднее приезд Державина: «Державин приехал. Он вошел в сени, и Дельвиг услышал, как он спросил у швейцара: "Где, братец, здесь нужник?". Этот прозаический вопрос разочаровал Дельвига» (Пушкин А. С. ПСС. В 16 т. М., 1937–1949. Т. 12. С. 158).

Савонарола — Джироламо Савонарола (1452–1498), итальянский религиозный проповедник и реформатор эпохи Возрождения. См. подробнее: Виллари П. Савонарола и его время. СПб., 1913. Т. 1–2; То же: Репринт. М., 1995.

В чистом поле мчится скорый с одиноким пассажиром… Цитируется «Попутная песня» М. Глинки на стихи Н. Кукольника: «И быстрее, пуще воли мчится поезд в чистом поле». См. подробнее об этом и других музыкальных образах стихотворения: Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 141–160.

Лучший вид на этот город — если сесть в бомбардировщик. Ср. воспоминания Исайи Берлина о встрече с Бродским в

1972 году (в интервью Диане Абаевой-Майерс): «Он рассказал анекдот, как в ответ на вопрос, откуда лучше всего виден Кремль, русский отвечает туристу: "Из кабины американского бомбардировщика"» (ТиД, с. 95).

Мы заполнили всю сцену… В этих строках можно услышать отголосок слов о толпе из известного эссе X. Ортеги-и-Гассета «Восстание масс» (см. комментарий к стихотворению «Сидя в тени»): «Прежде она, возникая, оставалась незаметной, теснилась где-то в глубине сцены; теперь она вышла к рампе — и сегодня она главный персонаж. Солистов больше нет, один хор» (Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Ортега-и-Гассет X. Избранные труды. М., 1997).

Примечание к прогнозам погоды («Аллея со статуями из затвердевшей грязи…») Т. 3. С. 302–303.

Впервые (без названия): Континент. 1987. № 54.

Валгалла — в скандинавской мифологии находящееся на небе жилище павших воинов, которые вечно пируют в нем.

Реки («Растительность в моем окне! зеленый колер…») Т. 3. С. 304.

Впервые: Континент. 1988. № 58.

«Только пепел знает, что значит сгореть дотла…» Т. 3. С. 305.

Впервые: Литературная газета. 1990. 25 апр. (№ 17).

Элегия («Прошло что-то около года. Я вернулся на место битвы…») Т. 3. С. 306.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

Автоперевод под названием «Elegy» вошел в TU.

Посвящается стулу («Март на исходе. Радостная весть…») Т. 4. С. 7–9.

Впервые: У.

Семь строф стихотворения соответствуют семи дням Страстной недели — ив каждой строфе есть ключевые образы, поддерживающие это соответствие.

Вещь, помещенной будучи, как в Аш- / два-О, в пространство, презирая риск, / пространство жаждет вытеснить… Метафорическое переосмысление закона Архимеда: на всякое тело, погруженное в жидкость, действует выталкивающая сила, направленная вверх и равная весу вытесненной им жидкости.

На мягкий в профиль смахивая знак… Стул сравнивается с буквой «ь» («мягкий знак») по двум основаниям. Во-первых — сходство очертаний, а во-вторых — некая «общность свойств», которую подчёркивает прилагательное мягкий в составе названия буквы; мягкий знак — мягкий стул.

Рождественская звезда («В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре…») Т. 4. С. 10.

Впервые: Континент. 1988. № 58.

См. Гудониене В. «Рождественская звезда» в контексте евангельских стихов И. Бродского // Славянские чтения. Даугавпилс-Резекне, 2000. Вып. 1. С. 195–201; Сергеева-Клятис А. Ю., Лек-манов О. А. «Рождественские стихи» Иосифа Бродского. Тверь, ТГУ, 2002. С. 25–31. >

«Кончится лето. Начнется сентябрь. Разрешат отстрел…» Т. 4. С. 11–12.

Впервые: Континент. 1987. № 54.

Назидание («Путешествуя в Азии, ночуя в чужих домах…») Т. 4. С. 13–16.

Впервые: Континент. 1987. № 54.

Резиденция («Небольшой особняк на проспекте Сарданапала…») Т. 4. С. 17.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

Автоперевод под названием «The Residence» вошел в TU. Ср. замечание Е. Рейна: «Стихотворение "Резиденция" Иосиф связал с именем генсека Ю. Андропова, известного шефа КГБ и кратковременного главы послебрежневского советского государства. Это посвящение (как и некоторые другие из моего экземпляра "Урании") Бродский не перенес в текст собрания сочинений, может быть, потому что в нем содержится более типажное, чем личное, указание на самый предмет стихотворения. На первый взгляд, в "Резиденции" описано жилище не то диктатора, не то начальника спецслужб или какого-нибудь "отца нации" маркесовского толка. И только последние строки, предсмертные вопли сознавшегося во всем сына, записанные на пленку, возвращают нас к отечественной истории, заставляя вспомнить и Петра I, и Сталина. Стихотворение это написано в 1987 г., и очевидно, что ближайшим прототипом для него и явился Андропов. Как это очень часто бывает у Бродского, образ максимально расширен и транспонирован на всю суть проблемы, охватывая при этом горизонтали бытового гротеска и вертикали философии и историософии» (Рейн Е. Мой экземпляр «Урании»).

Ария («Что-нибудь из другой…») Т. 4. С. 18–19.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

типа Верди — по словам Е. Рейна, Бродский утверждал, что знал наизусть «Аиду» Верди (см.: Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 175).

«збродня» — zbrodnia (попьск.) — преступление.

«Вечер. Развалины геометрии…» Т. 4. С. 20.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

Луна, изваянная в Монголии — своеобразная «контрцитата» по отношению к «Запискам сумасшедшего» Гоголя: «Луна ведь обыкновенно делается в Гамбурге».

«В этой маленькой комнате все по-старому…» Т. 4. С. 21.

Впервые: Континент. 1987. № 54.

Куросиво (точнее Куросио) — теплое течение в северной части Тихого океана, проходящее мимо берегов Японии.

Жизнь в рассеянном свете («Грохот цинковой урны, опрокидываемой порывом…») Т. 4. С. 22–23. Впервые: Континент. 1987. № 51.

Комментарий Бродского: «Тоже Нью-Йорк. Это другая сторона, западная, у Гудзона. А именно — Hudson Avenue. Год 85-й или 86-й. Стихи эти не очень о городе, об отношении к жизни» (ПМ).

Из Парменида («Наблюдатель? свидетель событий? войны в Крыму?..») Т. 4. С. 24.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

Парменид—см. примеч. к «Двадцати сонетам к Марии Стюарт».

…погрузиться в книгу / о превращеньях красавиц в птиц и как их места / зарастают пером: ласточки — цапли — дрофы… — «Метаморфозы» Овидия, содержащие ряд историй о подобных превращениях. В ласточку превращается Филомела (см. комментарий к стихотворению «Сатир»).

«Как давно я топчу, видно по каблуку…» Т. 4. С. 25.

Впервые в данной редакции: Континент. 1987. № 51.

С первой строчкой ср. строки из стихотворения О. Мандельштама «Холодок щекочет темя…» (1922): «И меня срезает время, / Как скосило твой каблук» (Кузнецов С. Распадающаяся амальгама (О поэтике Бродского)// Вопросы литературы. М., 1997. № 3. С. 41).

«Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга…» Т. 4. С. 26.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

Автоперевод под названием «ln Memoriam» вошел в TU.

Посвящено памяти матери — Марии Моисеевны Вольперт (1905–1984).

Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга — Ср. в «Содоме и Гоморре» М. Пруста, где повествователь видит во сне покойную бабушку: «Тут мне словно бы припомнилось, что вскоре после смерти бабушка с униженным видом старой служанки, которую прогнали, с видом не родной, а посторонней, плача навзрыд, просила меня: "Ведь ты все-таки будешь хоть изредка со мной видеться?"» (пер. Н. М. Любимова; Пруст М. Содом и Гоморра. М., 1993. С. 154) — см.: Ранчин А. М. «На пиру Мнемозины…»: Интертексты Бродского. С. 71).

Анализ стихотворения в: Вестстейн В. Г. «Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга…» (1985) // Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М.: НЛО, 2002. С. 172–184. См. также об этом стихотворении и его автопереводе: Бабанина Н., Миловидов В. "In Memoriam" Иосифа Бродского: Проблема автоперевода // Перевод как моделирование и моделирование перевода. Тверь, 1991. С. 19–25.

На Виа Джулия («Колокола до сих пор звонят в том городе, Теодора…») Т. 4. С. 27.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

Автокомментарий Бродского: «Одна из самых красивых улиц в мире. Идет, грубо говоря, вдоль Тибра, за Палаццо Фарнезе. Но речь не столько об улице, сколько об одной девице, которая работала тогда, в 85-м, кажется, году, на Юнайтед Пресс Интернейшнл, или что-то в этом роде — Теодора. Американка с византийским именем. Если уж человек не еврей, то зачем же сразу так? Очень была хороша собой, и мне казалась отчасти похожей на М. Б. Как-то я ждал ее вечером, а она шла по Виа Джулиа, под арками, с которых свисает плющ, и ее было видно издалека, это было замечательное зрелище» (ПМ).

…двигаясь в сторону площади с мраморной пишмашинкой — памятник Виктору-Эммануилу II на площади Венеции в Риме, который итальянцы называют «пишущей машинкой» (Левинтон Г. Три разговора: о любви, поэзии и (антигосударственной службе // Россия / Russia. Вып. 1 [9]. Семидесятые как предмет истории русской культуры. М.; Венеция, 1998. С. 213–288. С. 259).

«Ночь, одержимая белизной…» Т. 4. С. 28.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

Посвящение («Ни ты, читатель, ни ультрамарин…») Т. 4. С. 29.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

…лампы хищно вывернутый стебель — А. Ранчин указывает здесь на отсылку к стихотворению В. Брюсова «Сумерки» («Горят электричеством луны / на выгнутых тонких стеблях» (Ранчин А. М. "На пиру Мнемозины…": Интертексты Бродского. С. 91).

…сдача с лучшей пачки балерин — обыгрывая два значения слова «пачка» («пачка денег» и «пачка, в которой танцует балерина»), Бродский намекает на то, что балет, наряду с нефтью и газом, был одной из статей экспорта из Советского Союза.

…пока / не грянет текст полуночного гимна — передачи советской радиовещательной сети завершались в полночь исполнением гимна СССР.

Ты — все, или никто — парафраз известной строчки из «Интернационала» «Кто был никем, тот станет всем».

Послесловие («Годы проходят. На бурой стене дворца…») Т. 4. С. 30–31.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

Перевод Дж. Гембрелл и автора под названием «Afterword» вошел в TU.

И Святое Семейство, опав с лица, приближается на один миллиметр к Египту — Бродский сводит здесь в одно целое библейскую историю о бегстве Святого Семейства в Египет, и геологическое движение континентов, при котором «Святое семейство» Микеланджело, или знаменитый барселонский собор Саграда Фамилия (Святого Семейства), построенный Гауди, как бы повторяют этот путь, приближаясь к Египту.

Стрельна («Боярышник, захлестнувший металлическую ограду…») Т. 4. С. 32.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

Владимир Васильевич Герасимов — историк Петербурга, журналист, блестящий рассказчик и экскурсовод. Е. Рейн отмечает: «Почему именно "Стрельна" посвящена Герасимову? Да наверняка потому, что Володя ездил туда с Бродским, рассказывал, наверно, и о полетах первых аэропланов над стрельнинскими берегами и парками, над Петродворцом» (ТиД, с. 152).

Стрельна — пригород Петербурга по дороге в Петергоф, с парком и Константиновским дворцом (во времена Бродского полуразрушенным, ныне отреставрированным под резиденцию президента России). Еще один текст Бродского, посвященный Стрельне — «Стрельнинская элегия».

…бесконечность, велосипедной восьмеркой принюхивающаяся к коридору — о знаке бесконечности см. комментарий к стихотворению «Тритон».

«Те, кто не умирают, — живут…» Т. 4. С. 33.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

Я вглядываюсь в их черты / пристально, как Миклуха- / Маклай в татуировку приближающихся дикарей. Н. Н. Миклухо-Маклай (1846–1888) — русский ученый и путешественник, этнолог, натуралист. Сумев установить дружественные отношения с папуасами, населявшими северо-восточный берег Новой Гвинеи, прожил рядом с ними несколько лет, изучая их культуру и обычаи.

«Ты узнаешь меня по почерку. В нашем ревнивом царстве…» Т. 4. С. 34.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

«Чем больше черных глаз, тем больше переносиц…»

Впервые: Континент. 1987. № 51.

…и в бурях есть покой — отсылка к строкам из «Паруса» (1832) М. Ю. Лермонтова: «А он, мятежный, просит бури, / Как будто в бурях есть покой!», стоящая здесь рядом с отсылкой к стихотворению Пушкина:

…носки от беготни крысиныя промокли — ср. «жизни мышья беготня» в «Стихах, сочиненных ночью во время бессонницы» (1830) А. С. Пушкина.

не бздюме — не боится (жарг.).

эх яблочко — зачин известной русской народной песни «Яблочко».

«Я распугивал ящериц в зарослях чаппараля…» Т. 4. С. 36.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

Bagatelle («Помраченье июльских бульваров, когда, точно деньги во сне…») Т. 4. С. 37–38.

Впервые: Континент. 1987. № 51.

Елизавета Леонская — выдающаяся пианистка, живущая в США.

Открытка из Лиссабона («Монументы событиям, никогда не имевшим места…») Т. 4. С. 41.

Впервые: Континент. 1988. № 58.

Комментарий Бродского: «Я туда ездил на конференцию в 88-м году. Это опять-таки strictly authentic [строго соответствует действительности — англ.]. Дело в том, что Лиссабон — город с самой большой, быть может, плотностью городской скульптуры на квадратный метр. Стихотворение начинается с подлинной детали. Я помню, что шел по улице и вдруг увидел памятник неучастию Португалии в какой: то войне, то ли 14-го года, то ли в последней. Ну, и отсюда все началось. Но вообще Лиссабон — ужасно красивый город. Похож, по какому-то ощущению, на Красную Пресню, но есть места — чистый кинематограф. Ну, а рядом районы с диким уровнем преступности, где у вас что-то выдирают, срезают и так далее. Там даже как-то легче заблудиться и стать жертвой, потому что язык непохожий и трудоемкий, хотя все, как выясняется на шестой или седьмой день, говорят прилично по-английски. Там я познакомился с президентом — Суарес, то есть Соареш. Все довольно смешно: тебя встречает у входа морской офицер и ведет по великолепному дворцу, в котором все совершенно пусто. Только огромные зеркала и грандиозные одинокие люстры. Тоже кинематограф — вот-вот, именно помесь Бунюэля с Бергманом» (ПМ).

Об образе рояля в этом стихотворении см. Кац Б. Фоно на пиру Мнемозины: К генезису поэтического образа рояля у И. Бродского//Звезда. 1995. № 11. С. 161–166.

Помеси голого тела с хвойным / деревом, давшей Сан-Себастьяна. Римский легионер Себастьян, командовавший лучниками, принявший христианство, начал обращать в свою веру других, за что был подвергнут казни — он был привязан к дереву и его же лучники стреляли в него, пока не решили, что он мертв. Однако Себастьян оказался живым и был подвергнут бичеванию — уже до смерти. Канонизирован как святой. К этому сюжету обращались более двухсот художников, начиная с раннего Средневековья.

Дождь в августе («Среди бела дня начинает стремглав смеркаться, и…») Т. 4. С. 42.

Впервые: Континент. 1988. № 58.

…нечто бесспорно швейное, фирмы Зингер почти с примесью ржавой лейки — в картине воспоминаний о матери и отце, навеянных дождем, швейная машинка фирмы «Зингер» занимает одно из центральных мест. Ср. в эссе «Полторы комнаты»: «…чаще всего я помню мать на стуле, склонившуюся над зингеровской швейной машинкой с комбинированным ножным приводом, штопающую наши тряпки, изнанкой пришивающую обтрепанные воротнички на рубашках, производящую починку или перелицовку старых пальто» (СС2, т. V, с. 318). В этом контексте и слово «лейка», не теряя своего основного значения, легко вызывает второе, «фотографическое» (см. комментарий к «Римским элегиям»).

Бегство в Египет («…погонщик возник неизвестно откуда…») Т. 4. С. 43.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

Кентавры (I–IV) Т. 4. С. 44–47.

Впервые как цикл: Континент. 1988. № 58.

Помесь прошлого с будущим… в настоящем продолженном — цикл «Кентавры» целиком построен на попарном объединении различных объектов действительности и категорий. В данном случае английские времена глагола future in the past и present continious выступают как некие «кентавры», сочетающие в себе элементы двух времен. Здесь возможна связь и с высказыванием Августина о том, что в настоящем содержатся и прошедшее, и будущее (см. комментарий к стихотворению «Деревянный лаокоон, сбросив на время гору с…»). С другой стороны, можно вспомнить начало стихотворения Т. С. Элиота «Burnt Norton», входящего в «Fourquartets», цикл, который Бродский пробовал переводить еще в 1960-е гг.: «Time present and time past / Are both perhaps present in time future, / And time future contained in time past. / If all time is eternally present / all time is unredeemable* («Настоящее и прошедшее, / Вероятно, наступят в будущем, / Как будущее наступало в прошедшем. / Если время всегда настоящее, / Значит, время не отпускает». — Пер. А. Сергеева).

Новая жизнь («Представь, что война окончена, что воцарился мир…») Т. 4. С. 48–49.

Впервые: Континент. 1988. № 58.

Название перекликается с названием книги стихов Данте — «Новая жизнь» (Vita nova).

В новой жизни мгновенью не говорят "постой" — отсылка к «Фаусту» Гете: «Мгновенье! / О как прекрасно ты, повремени!» (слова Фауста в V акте части II, пер. Б. Пастернака). См. отсылки к этим словам в стихотворениях «Два часа в резервуаре» и «Зимним вечером в Ялте».

И если кто-нибудь спросит: «кто ты?» ответь «кто я? / я — никто», как Улисс некогда Полифему — Одиссей, когда циклоп Полифем требует у него назвать имя, говорит, что его зовут «никто», спасая, таким образом, себя от преследования в будущем:

Я называюсь Никто; мне такое название дали

Мать и отец, и товарищи все так меня величают.

(Од. IX, 366–367).

Подробно об образе Одиссея в поэзии Бродского см.: Ковалева И. Одиссей и никто: Об одном античном мотиве в поэзии И. Бродского // Старое литературное обозрение. 2001. № 2. С. 75–80.

Элегия («Постоянство суть эволюция принципа помещенья…») Т. 4. С. 50.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

Продолженье квадрата или / параллелепипеда средствами, как сказал бы /тот же самый Клаузевиц, голоса или извилин — Клаузевицу (см. комментарий к стихотворению «Два часа в резервуаре») принадлежит известный афоризм «война — это продолжение политики другими средствами». Ср. в эссе Бродского «Поэт и проза»: «Перефразируя Клаузевица, проза была для Цветаевой всего лишь продолжением поэзии, но только другими средствами»

шкаф типа "гей, славяне" — цитата из романа И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок», в начале которого Остап Бендер определяет таким образом предмет мебели в кабинете председателя арбатовского исполкома: «А шкафчик-то типа "Гей, славяне!" — подумал посетитель. — Тут много не возьмешь. Нет, это не Рио-де-Жанейро». Там же упоминается «полосатая козетка». Бродский цитирует этот роман и в других своих текстах. Ср. комментарий к стихотворению «Урания».

«Взгляни на деревянный дом…» Т. 4. С. 51.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

В кафе («Под раскидистым вязом, шепчущим "че-ше-ще»…») Т. 4. С. 52.

Впервые: Континент. 1988. № 58.

«Пчелы не улетели, всадник не ускакал. В кофейне…» Т. 4. С. 55.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

Автокомментарий Бродского: «На самом верху холма Джаниколо кофейня, у ворот Сан Панкрацио. Лучшая панорама Рима с этого холма. Надо подняться из Трастевере по Виа Гарибальди, на автобусе или такси, наверх, там такой выплеск акведука, с мраморными украшениями, с вечно, денно и нощно, льющейся водой. Оттуда — лучшая панорама Рима. А еще выше — кафе: в гастрономическом отношении интереса не представляет, но я там бывал счастлив. Совершенно верно, "пчелы" — из герба Барберини на этой арке ворот Сан Панкрацио, а "всадник" — Гарибальди из соседнего парка. Там вообще много зашифровано и завуалировано, но это неважно. Адресат была специалисткой по римскому праву» (ПМ: 179).

Выступление в Сорбонне («Изучать философию следует, в лучшем случае…») Т. 4. С. 56–57.

Впервые: ПСН.

На столетие Анны Ахматовой («Страницу и огонь, зерно и жернова…») Т. 4. С. 58.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

Бог сохраняет все — «Deus conservat omnia» — девиз, включенный в герб рода Шереметевых, украшающий фасад Шереметевского дворца (Фонтанного дома), во флигеле которого жила Ахматова.

ровны и глуховаты — «точная физическая характеристика если не ахматовской разговорной речи, то, насколько можно судить по имеющимся записям, ее манеры чтения стихов» (Лосев Л. «На столетие Анны Ахматовой» (1989) // Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М.: НЛО, 2002. С. 209)

в глухонемой вселенной — Н. Стрижевская (Стрижевская Н. Письмена перспективы: О поэзии Иосифа Бродского. М.: Грааль, 1997. С. 110) справедливо связывает этот образ со строками Паскаля: «Вечное молчание этих глухонемых пространств ужасает меня». Ср. «глухонемое молчание смерти» в посвященном Ахматовой «Сретеньи» Бродского а также применение эпитета «глухонемой» к различным пространствам в стихотворениях «Сан-Пьетро», «Вид с холма» и «Воспоминание». Ср. также отмеченную Л. Лосевым перекличку с концовкой стихотворения Б. Пастернака «Определение поэзии»: «Этим звездам к лицу б хохотать / Ан вселенная — место глухое» и отмеченное А. Ранчиным сходство образа со стихотворением В. Хлебникова «Над глухонемой отчизной: "Не убей!"» (Ранчин А. М. "На пиру Мнемозины…": Интертексты Бродского. М.: НЛО, 2001. С. 113).

Памяти Геннадия Шмакова («Извини за молчанье. Теперь…») Т. 4. С. 59–61.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

Стихотворение написано ровно через год после смерти Геннадия Шмакова, 21 аргуста 1989 г. Для русской поэтической традиции XX века август — особенный месяц. В августе 1921 г. умер Александр Блок и был расстрелян Николай Гумилев. В августе 1941 г. покончила жизнь самоубийством Марина Цветаева. Поэтому текст Бродского, посвященный памяти Шмакова, получает дополнительное расширение, становясь стихотворением на смерть поэта вообще. Подробнее о теме «смерти поэта» у Бродского см. указанные в списке литературы статьи Г. А. Левинтона.

Геннадий Шмаков (1940–1988) — поэт, переводчик, искусствовед, автор серии статей о поэзии Михаила Кузмина и книг о Михаиле Барышникове и Марии Каллас.

Сотрапезник, ровесник, двойник, /молний с бисером щедрый метатель, /лучших строк поводырь, проводник / просвещения, лучший читатель! — эта цепочка определений точно характеризует Шмакова, родившегося в один год с Бродским и дружившего с ним с начала шестидесятых годов, переводившего стихи на русский языки бывшего популяризатором сценического искусства.

пьяный пеньем великой гречанки — с одной стороны, здесь имеется в виду оперная певица греческого происхождения Мария Каллас (1923–1977), о которой писал Шмаков, с другой стороны, за характеристикой «великой гречанки» легко прослеживается образ Музы.

цветы театральных училищ — точная цитата из стихотворения М. Кузмина «Мои предки» (1907).

ты бредешь, как тот дождь, стороной — здесь имеются в виду строки, присутствовавшие в первой журнальной публикации стихотворения В. В. Маяковского «Домой!» (1926), впоследствии отвергнутые автором (о чем написано в статье Маяковского «Письмо Равича и Равичу» (1928)): «Я хочу быть понят моей страной / А не буду понят — что ж / По родной стране / пройду стороной, / как проходит / косой дождь…», и одновременно возникает перекличка со стихотворением А. Ахматовой «Памяти поэта» (1960), написанным на смерть Бориса Пастернака: «Он превратился в жизнь дающий колос / Или в тончайший, им воспетый дождь».

Не впервой! Так разводят круги / в эмпиреях, как в недрах колодца — с одной стороны, обыгрывание оборота круги на воде, с другой — круги дантовской «Божественной комедии», разводящие поэтов после смерти.

Став ничем, человек вопреки песне хора — во всем остается — здесь Бродский прежде всего перефразирует строки из «Интернационала»: «Кто был ничем, тот станет всем», переводя их из социальной плоскости в экзистенциальную. Но, кроме этого, можно вспомнить Паскаля, говорившего о том, что человек — нечто среднее между всем и ничем (Паскаль 1995: 38–39).

Длинный путь от Уральской гряды… Г. Шмаков родился в г. Свердловске (Екатеринбурге) на Урале.

См. анализ стихотворения: Ахапкин Д. Н. Стихотворения In memoriam в художественной системе И. Бродского // Культура: Соблазны понимания: Материалы научно-теоретического семинара (24–27 марта 1999 г.). Петрозаводск, 1999. Ч. 2. С. 123–133.

Доклад для симпозиума («Предлагаю вам небольшой трактат…»)

Впервые: ПП.

«Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером…»

Впервые: Континент. 1989. № 61.

См.: Смирнова А.И., Калашников СБ. О композиции стихотворений А. С. Пушкина «Я вас любил…» и И. А. Бродского «Дорогая, я вышел сегодня из дому…» // Вестн. Волгоград, гос. ун-та. Сер. 2, Филология. Волгоград, 1999. Вып. 4. С. 56–60.

Ландсвер-канал, Берлин («Канал, в котором утопили Розу…») Т. 4. С. 65.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

Канал, в котором утопили Розу. Л. Роза Люксембург (18711919) — немецкая революционерка и агитатор, была убита в ходе так называемого «спартаковского восстания» в Берлине в 1919 году. Тело ее бросили в канал, на набережной которого установлена мемориальная доска.

Стена — бетонная предтеча Кристо — / бежит из города — имеется в виду известный нью-йоркский художник Кристо, чье имя связывается обычно с понятием «американизма» в современном искусстве. Кристо Явашев (род. 1935) бежал из Болгарии, где учился в Академии художеств, в Париж, а в 1964 г. переехал в США. Известен как автор ряда грандиозных проектов, один из которых связан с Берлином — это «Обернутый рейхстаг. Берлин». В ходе этого проекта здание рейхстага было целиком обернуто серебристой тканью. Хотя это было реализовано лишь в 1994 г., т. е. после написания текста Бродского, переговоры о возможности этой акции Кристо (и его жена и соавтор Жан-Клод) начали задолго до объединения Германии, и эти переговоры имели широкий резонанс в кругах, связанных с искусством. См. о Кристо подробнее в статье: Альчук А. Искусство удивлять // Новый мир. 1997. № 3.

Облака («О, облака…») Т. 4. С. 66–68.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

Комментарий Бродского: «Написано в Стокгольме. Летом там прохладно, экологическая ниша, нет чудовищной жары американской, от которой всегда сбегаешь. Я жил в маленькой квартирке, на четвертом или пятом этаже, в довольно страшненьком домике. Из окна ничего не было видно — только облака. Когда я ложился на кровать, которая занимала большую часть комнаты, то смотрел на облака. Это у меня вообще пунктик. Началось давно, еще в родном городе: я выходил из дома, и единственное, что меня очень интересовало — облачность. Ничто другое не интересовало — я правду говорю, не рисуюсь. Облака — это наиболее событийное зрелище. Из естественных, да и вообще, из любых. Самое большое шоу. Всегда колоссальное разнообразие. Если, конечно, не затянуто все плотно. Что, действительно, в наших местах бывало нередко» (ПМ).

Памяти отца: Австралия («Ты ожил, снилось мне, и уехал…») Т. 4. С. 69.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

Отец поэта — Александр Иванович Бродский (1903–1985).

См.: Givens J. Art and Remembranse: Joseph Brodsky's «Памяти отца: Австралия» (In Memory of My Father: Australia) // Essays in Poetics: The Journal of The British Neo-Formalist Circle. Keele, 1998. Vol. 23. P. 238–251.

«Представь, чиркнув спичкой, тот вечер в пещере…» Т. 4. С. 70.

Впервые: Независимая газета. 1991. 21 дек.

Примечания папоротника («По положению пешки догадываешься о короле…») Т. 4. С. 71–72.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

В славянской мифологии существует поверье, что в ночь на Ивана Купалу единственный раз в году цветет огненным цветом папоротник, указывая на зарытый под ним клад. Стихотворение в соответствии с этим образом строится как перечисление знаков и примет, указывающих на что-либо.

Херувим — тот может не знать, где у него перед, где зад — как отмечает Г. А. Левинтон, здесь обыгрывается «генеральский» анекдот: «Какая разница между парикмахером и херувимом?» — «у одного хер спереди, а у другого сзади» (Левинтон Г. Три разговора… С. 247).

И если он слышит звон, то звонят по нему: пьют, бьют и сдают посуду — отсылка к известной цитате из Джона Донна: «Не спрашивай, по ком звонит колокол, ибо он звонит по тебе». А. М. Ранчин отмечает здесь также автоцитату из стихотворения «Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга…»: «…города рвут сырую сетчатку из грубой ткани, / дребезжа, как сдаваемая посуда» (Ранчин А. М. "На пиру Мнемозины…": Интертексты Бродского… С. 108).

…эффект штукатурки в комнате Валтасара — в библейской Книге пророка Даниила написано, что после того, как царь Валтасар во время пира осквернил священные сосуды, он увидел кисть руки, которая написала на стене его чертога загадочную фразу, которую никто не мог прочесть. Пророк Даниил истолковал царю эту надпись:

25 И вот что начертано: мене, мене, текел, упарсин.

26 Вот и значение слов: мене — исчислил Бог царство твое и положил конец ему;

27 Текел — ты взвешен на весах и найден очень легким;

28 Перес — разделено царство твое и дано Мидянам и Персам.

29 Тогда по повелению Валтасара облекли Даниила в багряницу и возложили золотую цепь на шею его, и провозгласили его третьим властелином в царстве.

30 В ту же самую ночь Валтасар, царь Халдейский, был убит

(Дан. 5, 25–30)

Fin de siecle («Век скоро кончится, но раньше кончусь я…») Т. 4. С. 73–77.

Впервые: Континент. 1989. № 61.

…когда в нем царили страх, абажур, фокстрот, / кушетка и комбинация, соль острот… Перечень исчезнувших из мира вещей перекликается со стихотворением А. Тарковского «Вещи» (1957).

…глаголы в прошедшем времени, букву «л»… См. комментарий к стихотворению «На выставке Карла Вейлинка».

…бег /времени… Ср. «Бег времени», название последнего сборника стихов А. А. Ахматовой.

Баальбек — город в современном Ливане, когда-то древний (с XVIII в. до н. э.) город Гелиополь, от которого сохранились развалины.

См. также: Гринбаум А. О. Стихосложение И. Бродского в стихотворении «Fin de siecle» // Славянский стих: Лингвистическая и прикладная поэтика: Материалы междунар. конф. 2327 июня 1998 г. М., 2001, С. 86–100.

«Я слышу не то, что ты мне говоришь, а голос…» Т. 4. С. 78.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

«Не важно, что было вокруг, и не важно…» Т. 4. С. 81.

Впервые: Независимая газета. 1991. 21 дек.

Вертумн («Я встретил тебя впервые в чужих для тебя широтах…») Т. 4. С. 82–90.

Впервые: Огонек. 1991. № 30.

Автокомментарий Бродского: «Джанни Буттафава — мой очень близкий друг, переводил меня на итальянский, человек, с которым я познакомился в России, когда освободился, в 60-е. Ему я в известной степени обязан Италией. Джанни переводил многих — Достоевского, между прочим, "Бесов". Занимался всякими изобразительными делами, кинематографом, сам снимался в каких-то киношках. Тут вот описано, как я ночью на Трасте-вере откуда-то вышел и смотрю — идет группа, энергично все жестикулируют, кричат. Лина Вертмюллер (режиссер и сценарист. — Д. А.), кто-то еще, и с ними — Джанни. В стишках это "я встретил тебя в компании тусклых звезд". Он умер от разрыва сердца в июне 90-го года. Джанни последние годы жил в Риме, но родился и большую часть прожил в Милане, в конце там у меня описание Милана» (ПМ).

Вертумн — бог перемен в римской мифологии (с которым связаны перемена времен года, изменение течения рек, настроений людей и т. п.).

Я встретил тебя впервые в чужих для тебя широтах — имеется в виду статуя Вертумна в Летнем саду.

жалоба — универсальный / праязык; вначале, наверно, было "ой" или "ай" — Г. А. Левинтон отмечает в этой связи: "Последние строчки мимоходом (сознательно или случайно) излагают вполне реальную и когда-то довольно влиятельную теорию происхождения языка из эмоциональных выкриков (переведя ее на язык Евангельской формулы: Ио 1:1)" (Левинтон Г. Три разговора… С. 257, прим. 133). Добавим к этой точной характеристике лишь то, что Бродский, скорее всего, опирался на популярный учебник А. А. Реформатского, по крайней мере, изложение оказывается очень близким: «Теория междометий идет от эпикурейцев, противников стоиков, и заключается в том, что первобытные люди инстинктивные животные вопли превратили в "естественные звуки" — междометия, сопровождающие эмоции, откуда, якобы, произошли и все иные слова… Междометия входят в словарный состав любого языка и могут иметь производные слова, как в русском языке: ах, ох и ахать, охать и т. п.» (см.: Реформатский А. А. Введение в языковедение. М., 2000. С. 459; первое издание учебника вышло в 1967 г.).

Кто она?… никто… — ср. аналогичный вопроси ответ в стихотворении «Новая жизнь» и комментарий к нему.

Бетельгейзе — самая крупная звезда в созвездии Ориона (Альфа Ориона).

предшественница шалопая Кристо — см. примечание к стихотворению «Ландсвер канал, Берлин».

Один караваджо равняется двум бернини — Караваджо (1573–1610), знаменитый итальянский живописец; Бернини (1598–1680), итальянский скульптор и архитектор, один из самых ярких представителей римского барокко.

См.также: ЙовановичМ. Читая «Вертумна»//Око: Вестн. Рус. ин-та в Париже. 1994. № 1. С. 70–74.

Ангел («Белый хлопчатобумажный ангел…») Т. 4. С. 91.

Впервые: СС1.

«Вот я и снова под этим бесцветным небом…»

Впервые (под названием «Томасу Транстрёмеру»): Независимая газета. 1992. 16 сент.

Томас Транстремер (род. 1931) — шведский поэт, знакомый Бродского.

блеклый, в простую полоску, отрез Гомеров — море.

Метель в Массачусетсе («Снег идет — идет уж который день…») Т. 4. С. 93–94.

Впервые: Новый журнал. 1994. № 195.

Комментарий Бродского: «Это Вике Швейцер — она живет там же, соседка всячески обо мне пекущаяся, автор самого замечательного из мне известных исследований о Марине Цветаевой. А вообще — о погоде. То есть это, разумеется, стихи и так далее, но за ними стоит действительное стихийное бедствие зимой 90-го. В тех краях такие метели бывают и длятся по нескольку дней, и все становится уж чрезвычайно белым. Причем снег не держится подолгу, а наваливается внезапно, разом, так что производит впечатление какого-то события» (ПМ). Имеется в виду книга Виктории Швейцер «Быт и бытие Марины Цветаевой» (российское издание — М., 1992).

«Мир создан был из смешенья грязи, воды, огня…» Т. 4. С. 95.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

«Не тронь меня!» — ср. ту же фразу в стихотворении «Горение».

арии с ТБЦ — ТБЦ — обозначение туберкулеза. Сочетание слова «арии» с названием легочной болезни может вызвать в памяти умершую в Петербурге от воспаления легких итальянскую певицу Анджолину Бозио (1830–1859), героиню «Египетской марки» О. Мандельштама.

Цветы («Цветы с их с ума сводящим принципом очертаний…») Т. 4. С. 96.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

«Я проснулся от крика чаек в Дублине…» Т. 4. С. 97.

Впервые: ПСН.

Шеймус Хини (род. 1939) — ирландский поэт, лауреат Нобелевской премии в области литературы (1995).

Архитектура («Архитектура, мать развалин…») Т. 4. С. 98–100.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

как Тассо пел — см. комментарий к стихотворению «Пьяцца Маттеи».

Шум Времени — помимо прямого значения отсылка к названию книги О. Мандельштама «Шум времени».

Каппадокия («Сто сорок тысяч воинов Понтийского Митридата…») Т. 4. С. 101–103.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

В стихотворении описаны события, относящиеся к периоду консульства Луция Корнелия Суллы (138-78 гг. до н. э.) и войн с Митридатом VI Понтийским (ум. 62 г. до н. э.). Каппадокия (плато в восточной Анатолии) со 190 г. до н. э. принадлежала Римской империи, войска Митридата сделали несколько неудачных попыток отбить ее.

забыв про Мария — Гай Марий (157-86 гг. до н. э.), римский политик и командующий войсками, основной политический конкурент Суллы, который был назначен главнокомандующим в походе против Митридата, однако Сулла, усыпив бдительность своих политических противников рядом уступок бежал к войскам, боготворившим его, ворвался с этими войсками в Рим, разгромив сторонников Мария (сам Гай Марий бежал), после чего двинулся на восток против Митридата.

См. частные замечания об изображении битвы в стихотворении Бродского: Гоациадей К. Enjambement как фигура: Битва в представлении Альтдорфера и Бродского // Вопросы литературы. М., 1998. №.3. С. 324–328.

Портрет трагедии («Заглянем в лицо трагедии. Увидим ее морщины…»)

Впервые: Звезда. 1991. № 9.

Из гласных, идущих горлом, /выбери «ы», придуманное монголом… Здесь и далее обыгрывается артикуляция звука «ы», его изменение по ряду от начала произнесения к концу, создающее эффект своеобразного движения, которое обыгрывается Бродским на фоне общеязыкового выражения кровь идет горлом: звук идет горлом, как кровь, что поддерживает создаваемый в стихотворении образ трагедии. При этом чрезвычайно важной оказывается некая «азиатскость» звука (придуманное монголом). «Как известно, ы является специфическим звуком, не встречающимся в западноевропейских языках», — писал Л. В. Щерба (см. Щерба Л. В. Русские гласные в количественном и качественном отношении. Л., 1983. С. 70). Здесь можно вспомнить также слова Батюшкова о русском языке: «И язык-то по себе плоховат, грубенек, пахнет татарщиной. Что за ы, что за ш, что за щ, ший, пры, тры? О, варвары!» или отрывок из «Шума времени» Мандельштама: «Защекочут ей (Бозио. —Д. А.) маленькие уши: "Крещатик", "щастие" и "щавель". Будет ей рот раздирать до ушей небывалый, невозможный звук "ы"».

См. также анализ стихотворения в: Нестеров А. «Портрет трагедии» как поэтическое credo // Поэтика Иосифа Бродского. Тверь, 2003. С. 275–289.

Presepio («Младенец, Мария, Иосиф, цари…») Т. 4. С. 107.

Впервые: PC.

Лидо («Ржавый румынский танкер, барахтающийся в лазури…») Т. 4. С. 108.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

Лидо — один из островов Венецианской лагуны. Место действия новеллы Т. Манна «Смерть в Венеции» (1911).

Комментарий Бродского: «Картинка с натуры. Я увидел в Венеции румынский танкер, довольно мрачное зрелище. Даже на флаге была дырка — вскоре после чаушескиных дел» (ПМ).

Надпись на книге («Когда ветер стихает и листья пастушьей сумки…») Т. 4. С. 109.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

…под вопли вихря враждебного, яблочка, ругань кормчего — «вихри враждебные веют над нами» — имеются в виду строки из «Варшавянки», революционного гимна польского и русского пролетариата (текст В. Свенцицкого, пер. на рус. яз. Г. М. Кржижановского, 1897).

Письмо в оазис («Не надо обо мне. Не надо ни о ком…») Т. 4. С. 110.

Впервые: СС1.

Посвящается Джироламо Марчелло («Однажды я тоже зимою приплыл сюда…») Т. 4. С. 111–112.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.; Звезда. 1992. № 9.

Комментарий Бродского: «Джироламо — наш с Марией приятель, больше ее, чем мой, но я его знаю дольше. Венецианский граф, из этой семьи вышли три или четыре дожа, адмиралы плюс композитор Марчелло. Они возводят свой род к Марцеллу, к Риму. Мне хотелось сделать Джироламо что-нибудь приятное <…> Я несколько раз останавливался у Джироламо в доме. Среди живых — это один из самых умных и добрых людей, мне известных. Кроме того, библиотека его — лучшая в Венеции. Что значит — в мире».

Аушвиц — немецкое название Освенцима, крупнейшего лагеря смерти в годы второй мировой войны,

«Ты не скажешь комару…» Т. 4. С. 113.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

С точки зренья комара / человек не умира… — оборванное слово как бы противоречит утверждению о бессмертии.

Вид с холма («Вот вам замерзший город из каменного угла…») Т. 4. С. 114–115.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

За два года, прожитых здесь… «Это номинально: 91-й и 92-й годы. Лауреатский год — один, но по календарю были два года» (комментарий Бродского — см. ПМ).

Гпухонемой простор… Об эпитете «глухонемой» см. комментарий к стихотворению «На столетие Анны Ахматовой».

…проваливается и возникает сейнер, / как церковь, затерянная в полях — Появляющаяся здесь в качестве объекта сравнения церковь, затерянная в полях, которая по мере движения наблюдателя то появляется, то исчезает из виду, возможно связана со знаменитым описанием мартенвилльских колоколен в первой книге эпопеи М. Пруста «В поисках утраченного времени», повторенным у Пруста несколько раз. Ср., например (в переводе Н. М. Любимова): «Мы поехали дальше, немного погодя мы уже выехали из Мартенвиля, село, несколько секунд провожавшее нас, исчезло и на горизонте остались только его колокольни, да еще вьевикская: они смотрели, как мы мчимся, и прощально кивали нам освещенными солнцем верхушками. Время от времени какая-нибудь из них отступала, чтобы другим было нас видно, но потом дорога сделала поворот, колокольни мелькнули тремя золотыми веретенами и скрылись из глаз. А немного спустя, когда солнце зашло и мы уже подъезжали к Комбре, я увидел их издали в последний раз, и теперь это были всего лишь три цветка, как бы нарисованные на небе, над низким полевым горизонтом» (Пруст М. В поисках утраченного времени. 1. По направлению к Свану. М., 1992. С. 160–161).

Колыбельная («Родила тебя в пустыне…») Т. 4. С. 116117.

Впервые: PC.

К переговорам в Кабуле («Жестоковыйные горные племена…») Т. 4. С. 118–119.

Впервые: ПСН.

Михаилу Барышникову («Раньше мы поливали газон из лейки…») Т. 4. С. 120–121.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

«Наряду с отоплением в каждом доме…» Т. 4. С. 122.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

«Подруга, дурнея лицом, поселилась в деревне…» Т. 4. С. 123–124.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.; Звезда. 1992. № 9.

Послесловие к басне («Еврейская птица ворона…») Т. 4. С. 125.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

См. анализ стихотворения в: Пярли Ю, Память текста и текст как память // Тр. по знаковым системам = Toid margisusteemide alalt = Sign systems studies. Тарту, 1999. Т. 27. С. 182–195.

Приглашение к путешествию («Сначала разбей стекло с помощью кирпича…») Т. 4. С. 126.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Провинциальное («По колено в репейнике и в лопухах…») Т. 4. С. 127.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

«Снаружи темнеет, верней — синеет, точней — чернеет…» Т. 4. С. 128.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

Геркуланум — см. комментарий к стихотворению «Полдень в комнате».

«Что ты делаешь, птичка, на черной ветке…» Т. 4. С. 129.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Е. Петрушанская указывает как на один из источников этого стихотворения на романс «Пойманная птичка» муз. Щиглева, слова А. Порецкого: «Ах, попалась птичка, стой / Не уйдешь из сети. / Не расстанемся с тобой / Ни за что на свете» //«—Ах, зачем, зачем я вам, / Миленькие дети: Отпустите полетать, / Развяжите сети!» (Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 67).

В окрестностях Атлантиды («Все эти годы мимо текла река…») Т. 4. С. 130.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Памяти Клиффорда Брауна («Это — не синий цвет, это — холодный цвет…») Т. 4. С. 131.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Музыка Клиффорда Брауна была частью юношеских музыкальных пристрастий Бродского и его поколения. Ср. в эссе «Трофейное»: «К двенадцати годам немецкие названия в наших разговорах начали исчезать с наших уст, постепенно сменяясь именами Луиса Армстронга, Дюка Эллингтона, Эллы Фицджеральд, Клиффорда Брауна, Сиднея Беше, Джанго Райнхардта и Чарли Паркера» (СС2, т. 6, с. 14).

…пенье трубы как паденье ртути… См. комментарий к стихотворению «Полдень в комнате».

См, анализ стихотворения в: Филдс К. «Памяти Клиффорда Брауна» (1994) («Полный запредел»: Бродский, джаз, и еще кое-что) // Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М.: НЛО, 2002. С. 223–230).

Персидская стрела («Древко твое истлело, истлело тело…») Т. 4. С. 132.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

воспитанница Зенона — имеется в виду известная апория Зенона «Стрела»: «Летящая стрела покоится в полете, коль скоро все по необходимости либо движется, либо покоится, а движущееся всегда занимает равное себе пространство. Между тем то, что занимает равное себе пространство, не движется. Следовательно, она покоится» (Симпликий. Комм, к "Физике", 1015, 19 (к 239 b 30).

Знала ли ты, какая разлука / предстоит с тетивою — отсылка к строчкам из «Tristia» Мандельштама: «Кто может знать при слове расставанье / какая нам разлука предстоит».

«Она надевает чулки, и наступает осень…» Т. 4. С. 133.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Иския в октябре («Когда-то здесь клокотал вулкан…») Т. 4. С. 134–135.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Комментарий Бродского: «Мы провели на Искии вторую половину октября и начало ноября 93-го. Это уже мой второй приезд туда, в первый раз я тоже написал стихи, но не знаю, где они, потерялись, наверное — такое довольно длинное стихотворение. Так складываются мои обстоятельства, что я двигаюсь по следам моего любимого Одена <…> [Оден] с 47-го по 58-й проводил лето, как правило, на Искии <…> у Одена есть стихотворения "Острова", "Good-bye to Mezzogiorno" и просто-напросто стихотворение, которое так и называется — "Иския". Вообще, весь послевоенный период у Одена сильно окрашен Италией. Так что мой стишок про Искию — это отчасти ему, Одену. Посвящен же он Фаусто Мальковати, в чьем доме мы жили. Чрезвычайно замечательный человек. Специалист по Георгию Иванову и прочему серебряному веку, преподаватель Миланского университета и мой давний друг. <…> Его дом на Искии — старинная постройка, бывшая сторожевая башня, тремя сторонами выходит на залив. Дом так и называется Casa Malcovati, его в этой части острова все знают» (ПМ).

«Голландия есть плоская страна…» Т. 4. С. 136.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Кейс Верхейл (род. 1940) — голландский литературовед и прозаик, друг Бродского. Историю их знакомства см. в книге: Верхейл К. Танец вокруг мира: Встречи с Иосифом Бродским. СПб.: Звезда, 2002.

Дедал в Сицилии («Всю жизнь он что-нибудь строил, что-нибудь изобретал…») Т. 4. С. 137.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Дедал — в древнегреческой мифологии изобретатель столярных инструментов и мастерства, искуснейший архитектор и скульптор (см. о нем у Бродского в «Набережной неисцелимых» — СС2. Т. 7. С. 38).

То для критской царицы искусственную корову, / чтоб наставить рога царю… Жене критского царя Миноса Пасифае боги внушили страсть к быку, от связи с которым родилось чудовище Минотавр. По одной из версий Дедал сделал для Пасифаи деревянную корову, чтобы обмануть быка.

…то — лабиринт (уже/для самого царя), чтоб скрыть от досужих взоров скверный приплод… По поручению Миноса Дедал построил лабиринт для Минотавра.

…то — летательный аппарат, когда царь наконец дознался, кто это у него при дворе так сумел обеспечить себя работой… После того, как Дедал помог Ариадне освободить из лабиринта Тесея (с помощью клубка ниток, с помощью которого удалось найти обратный путь), Минос заточил в лабиринт Дедала и его сына Икара. Пасифая помогла им бежать, а Дедал сделал крылья (склеив перья воском), с помощью которых они с сыном покинули Крит. Икар, поднявшись слишком высоко, упал в море, поскольку солнечный жар растопил воск, а Дедал долетел до Сицилии и нашел там пристанище.

Фаэтон. В греч. мифологии — сын Гелиоса, который, чтобы доказать свое божественное происхождение, взялся управлять солнечной колесницей Гелиоса и погиб, испепеленный солнечным жаром.

Итака («Воротиться сюда через двадцать лет…») Т. 4. С. 138.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

…и поднимет барбос лай на весь причал… но прислуга мертва опознать твой шрам — см. комментарий к стихотворению «Теперь, зная многое о моей…».

Новая Англия («Хотя не имеет смысла, деревья еще растут…») Т. 4. С. 139.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Комментарий Бродского: «Это год 90-91-й, описание осени. Вообще надо было бы давным-давно написать осеннюю эклогу, и какие-то части уже написаны, но времени не хватает сесть и заняться ею от начала до конца. Ужасно красивое там бабье лето — то, что называется Indian summer. Интенсивность красок феноменальная, совершенно не отечественная. У нас название "бабье лето" — по принципу некоторого запоздания этой осени. Я не знаю этимологии Indian summer, но, может быть, индейцы тут — от пестроты, от экспрессивности цветов. Краски таковы, что даже ночью они светятся, как лампочки. По крайней мере, таково мое ощущение, и я склонен думать, что оно вполне объективно. Но вообще это стишки по поводу абсурда существования, скорее всего» (ПМ).

Ответ на анкету («По возрасту я мог бы быть уже…») Т. 4. С. 140–141.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Пейзаж с наводнением («Вполне стандартный пейзаж, улучшенный наводнением…») Т. 4. С. 142.

Впервые (без названия): СС1.

…еще до внедренья плотины, кружев, имен де Фриз / или ван Дайк… Абрахам де Фрис (Фриез) — фламандский скульптор. С 1704 г. работал в Москве; Абрахам ван Дейк (ок. 16351672) — голландский живописец из Амстердама.

Письмо в академию («Как это ни провинциально, я…») Т. 4. С. 143–144.

Впервые: СС1.

… их клювы / и когти — стершиеся карандаши /а не угроза печени… Г. А. Левинтон отмечает здесь контаминацию мифа о Прометее и цитаты из «Египетской марки» Мандельштама: «Розовоперстая Аврора обломала свои цветные карандаши. Теперь они валяются как птенчики, с пустыми разинутыми клювами».

Я — не пророк, они — не серафимы… Отсылка к пушкинскому «Пророку».

«Там, наверху», как персы говорят… «Энума элиш», или «Когда вверху» — так принято называть по первым словам текста древневавилонскую поэму о сотворении мира. Эту поэму переводил на русский язык В. К. Шилейко, второй муж А. А. Ахматовой (перевод не сохранился). В 1940-1960-е годы А. Ахматова работает над драмой «Энума элиш», название которой переводит как «Там вверху».

Посвящается Пиранези («Не то — лунный кратер, не то — колизей; не то…») Т. 4. С. 145–147.

Впервые: ПСН.

Джованни Батиста Пиранези (1720–1778) — итальянский архитектор, рисовальщик и гравер, уроженец Венеции, автор графических архитектурных фантазий, в которых причудливо слились традиции венецианского искусства, римского барокко и зарождающегося романтизма. Композиции Пиранези монументальны, хотя подчас фантастичны и нереальны.

Посвящается Чехову («Закат, покидая веранду, задерживается на самоваре…») Т. 4. С. 148–149.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Стихотворение можно рассматривать как своего рода реплику в литературной полемике Бродского и его друга и исследователя Л. Лосева, написавшего статьи «Посвящается логике» (Вестник русского христианского движения. 1978. № 127. С. 124–130) и «Чеховский лиризм у Бродского» (Поэтика Бродского: Сб. ст. Tenafly; N.Y., 1986. С. 185–197). В этих статьях, анализируя стихотворение Бродского «Посвящается Ялте», Лосев высказывал ряд наблюдений над «чеховским лиризмом» в поэзии Бродского. Бродский, не любивший Чехова, откликнулся стихотворением, насыщенным поданными в сниженном виде «чеховскими» деталями: Так, луч заката, задерживающийся на самоваре в описании летнего вечера, вызывает в памяти хрестоматийный пассаж из «Чайки» о бутылочном осколке (восходящий к рассказу «Волк»), стол, приготовленный для чаепития, — начало «Дяди Вани» — в первой авторской ремарке: «На аллее под старым тополем стол, сервированный для чая», муха в блюдце с вареньем отсылает к образу Епиходова, сетовавшего: «И тоже квасу возьмешь, чтобы напиться, а там, глядишь, что-нибудь в высшей степени неприличное, вроде таракана».

Бродский включает в текст фамилии, соотносимые с реальными людьми, известными ему и, что более важно, Лосеву: В.Эр-лих (профессор литературы, автор книги «Русский формализм» и по крайней мере одной статьи, посвященной Бродскому: Ег//сл V. A Letter in A Bottle // Partisan Review. 1974. № 41 (Fall). P. 617–621), A. H. Вяльцев (физик, автор вышедшей в 1965 году в издательстве «Наука» книги «Дискретное пространство-время»), И. Пригожий (физик, автор ряда книг, посвященных феномену времени), А. В. Карташев (крупный деятель эмигрантской печати, автор книги «Воссоздание Святой Руси»). Тогда в качестве студента Максимова (фамилия здесь может восприниматься как согласованное с определяемым словом в падеже приложение или как посессивное определение — чей студент?), выступает не Д. Е. Максимов (литературовед, специалист по поэзии «серебряного века», упоминавшийся Бродским в «Путешествии в Стамбул», а сам Лосев, который учился в университете в то время, когда Максимов там преподавал, и может некоторым образом быть назван студентом Максимова. Таким образом, во-первых, можно говорить о некотором наборе «физиков и лириков», воссоздающем атмосферу эпохи, когда Бродский познакомился с Лосевым, во-вторых, упомянутые физики занимаются именно проблемой хода времени, о которой упоминается в одной из названных статей Лосева, и, наконец, в-третьих, сам Лосев появляется в качестве персонажа в стихотворении которое полемизирует с его точкой зрения.

Недоброво — возможный прототип — Н. В. Недоброво (18821919).

хор цикад — Как убедительно показывает Г. А. Левинтон, эти строки являются цитатой из стихотворения Ахматовой «Смерть Софокла»: «И мрачно хор цикад вдруг зазвенел из сада» (Левинтон Г. Смерть поэта: Иосиф Бродский // Иосиф Бродский: Творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. СПб., 1998. С. 206). Можно добавить, что здесь, учитывая смешивание голосов цикад и звезд, возникает еще один подтекст — строка из «Финляндии» Баратынского: «Алмазных звезд ненужный хор».

См.: Ахапкин Д. Еще раз о «чеховском лиризме» у Бродского // Русская филология: Сборник научных работ молодых филологов. Тарту, 1999. Вып. 10. С. 143–151; Ранчин А. М. «На пиру Мнемозины…»: Интертексты Бродского… С. 428–442.

Томас Транстрёмер за роялем («Городок, лежащий в полях как надстройка почвы…») Т. 4. С. 150.

Впервые: СС1.

25. XII.1993 («Что нужно для чуда? Кожух овчара…») Т. 4. С. 151.

Впервые: Новый мир. 1994. № 5.

Испанская танцовщица («Умолкает птица…») Т. 4. С. 152–154

Впервые: Звезда. 1993. № 2.

Подражание Горацию («Лети по воле волн, кораблик…») Т. 4. С. 155–156.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

Бродский ориентируется здесь на оду Горация «К Римскому государству» (Ног. Carm. 1.14), где возникает образ государства-корабля.

См. анализ стихотворения в его античном контексте: Казанский Н.Н. Подражание отрицанием («Подражание Горацию» Иосифа Бродского и Ног. Carm. 1.14) /7 Ars Philologiae: Профессору Аскольду Борисовичу Муратову ко дню шестидесятилетия. СПб.: СПбГУ, 1997. С. 350–369.

Пристань Фегердала («Деревья ночью шумят на берегу пролива…») Т. 4. С. 157.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

Комментарий Бродского: «Мы с женой были летом в Швеции. Снимали домик на островке в архипелаге. Иногда ездили на машине с острова на остров, там мосты есть. И картинка в "Пристани Фагердала" — квинтэссенция того, что там видишь. Маленькая такая бухточка в проливе между островами. Почему я написал "Пристань Фагердала"? Потому что я и Мария это видели вместе, и мне захотелось написать эти восемь строчек)» (ПМ).

Семенов («Не было ни Иванова, ни Сидорова, ни Петрова…») Т. 4. С. 158

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

Владимир Уфлянд (род. 1937) — ленинградский-петербургский поэт, художник, драматург. Один из поэтов «филологической школы».

«Я позабыл тебя; но помню штукатурку…»

Впервые (под заголовком «Памяти Н. Н.»): Независимая газета. 1992. 16 сент.; Звезда. 1992. № 9.

Годы / в волну бросаются княжною Стеньки — отсылка к песне «Из-за острова на стрежень» (муз. народная, слова Д. Садовникова. Е. Петрушанская отмечает: «В стихотворении <…> слышны мотивы, парадоксально-логичным образом поэтически сопрягающие историю о жертве Стеньки Разина и сюжет о покинутой Энеем Дидоне, из мифа попавший в "Энеиду" Вергилия» (Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского. С. 68).

Ritratto di Donna («Не первой свежести — как и цветы в ее…») Т. 4. С. 161–162.

Впервые: Независимая газета. 1992. 16 сент.

Храм Мельпомены («Поднимается занавес: на сцене, увы, дуэль…») Т. 4. С. 165.

Впервые: Звезда. 1995. № 1.

«О если бы птицы пели и облака скучали…» Т. 4. С. 166.

Впервые: Звезда. 1995. № 1.

В первой же строке стихотворения задается языковая игра, возникающая за счет переоформления шаблонного словосочетания «кучевые облака» в конструкцию «облака скучали». Эта игра, характерная для позднего Бродского, поддерживается на всем протяжении текста и разрешается в двух его последних строчках.

См. анализ стихотворения в: Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 161–174 — в частности, автор связывает этот текст со стихотворением Г. Гейне «О, если б цветы угадали», включенным в вокальный цикл «Любовь поэта» Р. Шумана.

Остров Прочида («Захолустная бухта; каких-нибудь двадцать мачт…») Т. 4. С. 167.

Впервые: ПСН.

«В воздухе — сильный мороз и хвоя…» Т. 4. С. 168.

Впервые: СС1.

Византийское («Поезд из пункта А, льющийся из трубы…») Т. 4. С. 169.

Впервые: Звезда. 1995. № 1.

впадает с гудением в раскинувшееся широко — превращение наречия в существительное поддерживается здесь обыгрыванием известных строчек из народной песни: «Раскинулось море широко / И волны бушуют вдали. / Товарищ, мы едем далёко, / далёко от нашей земли» (См.: Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского… С. 74–75).

В разгар холодной войны («Кто там сидит у окна на зеленом стуле…») Т. 4. С. 170.

Впервые: Звезда. 1995. № 1.

И пусть вы трижды Гирей… Гирей — персонаж «Бахчисарайского фонтана» А. С. Пушкина, владелец гарема. Существовали и реальные Гирей — династия крымских ханов. Обыгрывается и созвучие этого сочетания с шаблонным словосочетанием трижды герой Советского Союза.

В следующий век («Постепенно действительность превращается в…») Т. 4. С. 171.

Впервые: Звезда. 1995. № 1.

Из Альберта Эйнштейна («Вчера наступило завтра, в три часа пополудни…») Т. 4. С. 172.

Впервые: Звезда. 1995. № 1.

«Меня упрекали во всем, окромя погоды…» Т. 4. С. 173.

Впервые: Звезда. 1995. № 1.

Но скоро, как говорят, я сниму погоны / и стану просто одной звездой… Скорее всего отсылка к строкам Я. Гордина:

На смутном небе две звезды,

Как на погоне лейтенанта.

(«На смутном небе две звезды…», 1970).

«Одна звезда» в этом стихотворении Бродского ассоциируется еще с несколькими русскими поэтическими текстами. Во-первых, это стихотворение И. Анненского «Среди миров» (1909): «Среди миров, в мерцании светил / Одной Звезды я повторяю имя…». Во-вторых, строки из «Новогоднего» (1927) М. Цветаевой: Первое письмо тебе с вчерашней, / На которой без тебя изноюсь, / Родины, теперь уже с одной из / Звезд…» (см. комментарий Бродского к этим строкам в эссе «Об одном стихотворении» — СС2, Т. 5. С. 156). И в-третьих, сочетание звезд и погон заставляет вспомнить песню В. Высоцкого «Звезды» (1964).

«Мы жили в городе цвета окаменевшей водки…» Т. 4. С. 174.

Впервые: Новый журнал. 1994. № 195.

На возвращение весны («Весна наступила внезапно, как будто за ночь выстроив…») Т. 4. С. 175.

Впервые: ПСН.

«После нас, разумеется, не потоп…» Т. 4. С. 176.

Впервые: Звезда. 1995. № 1.

После нас, разумеется, не потоп… См. стихотворение «Сидя в тени» и комментарий к нему.

Робинзонада («Новое небо за тридевятью земель…») Т. 4. С. 177.

Впервые: Звезда. 1995. № 1.

Театральное («Кто там стоит под городской стеной…») Т. 4. С. 178–185.

Впервые: ПСН.

Юрский С. Ю. (род. 1935) — актер, режиссер, сценарист.

Тритон («Земная поверхность есть…») Т. 4. С. 186–192.

Впервые (под названием «Моллюск»): Звезда. 1995. № 1.

В облике буквы «в» / явно дает гастроль / восьмерка — родная дочь / бесконечности… и далее: При расшифровке «вода», / обнажив свою суть, /даст в профиль или в анфас / бесконечность-о-да — Буква «в» трансформируется сначала в цифру «8», затем, с поворотом (на 90 градусов — от «профиля» к «анфасу»), в знак бесконечности «да», создавая прочтение, поддерживающее постоянное в поэтике Бродского отождествление времени с водой. Ср. с этими трансформациями замечание в первой главе «Метафизики» Аристотеля: «А отличается от N очертаниями, AN от NA — порядком, Z от N — положением» (Met. 985b 15). Знак бесконечности вообще очень часто появляется в сравнениях и метафорах Бродского, ср., например, стихотворения «В Англии» и «Стрельна». Возможно, это результат детского впечатления, о котором поэт упоминает в эссе «Полторы комнаты» (речь идет об ограде Спасо-Преображенского собора): «"Видишь их? — спрашивает отец, указывая на тяжелые звенья цепи. — Что они напоминают тебе?» Я второклассник, и я говорю: "Они похожи на восьмерки». — "Правильно, — говорит он. — А ты знаешь, символом чего является восьмерка?» — "Змеи?» — "Почти. Это символ бесконечности». — "Что это — бесконечность?» — "Об этом спроси лучше там», — говорит отец с усмешкой, пальцем показывая на собор» (СС2. Т. 5. С. 346).

МСМХСIV («Глупое время: и нечего, и не у кого украсть…») Т. 4. С. 193.

Впервые: Звезда. 1995. № 1.

«Клоуны разрушают цирк. Слоны убежали в Индию…» Т.4. С. 194.

Впервые: ПСН.

Только вышколенная болонка — ср. тот же образ в стихотворении «Ты, гитарообразная вещь со спутанной паутиной…».

«Осень — хорошее время года, если вы не ботаник…» Т. 4. С. 195.

Впервые: ПСН.

Ботвинник— М. М. Ботвинник (1911–1995) советский шахматист, гроссмейстер, неоднократный чемпион мира.

Воспоминание («Дом был прыжком геометрии в глухонемую зелень…») Т. 4. С. 196. Впервые: ПСН.

Дом был прыжком геометрии в глухонемую зелень — об эпитете «глухонемой» см. комментарий к стихотворению «На столетие Анны Ахматовой».

Стакан с водой («Ты стоишь в стакане передо мной, водичка…») Т. 4. С. 197.

Впервые: ПСН.

На Виа Фунари («Странные морды высовываются из твоего окна…»)

Впервые: ПСН.

Септимий Север (146–211) — римский император (193–211).

Корнелию Долабелле («Добрый вечер, проконсул или только-что-принял-душ…»)

Впервые: ПСН.

П. Вайль вспоминает, что за два дня до смерти, в телефонном разговоре Бродский сказал об этом стихотворении: «Последняя строчка довольно точно отражает то, что со мной происходит» (ТиД. С. 8)

С натуры («Солнце садится, и бар на углу закрылся…») Т. 4. С. 200–201.

Впервые: ПСН.

Aere Perennius («Приключилась на твердую вещь напасть…») Т. 4. С. 202.

Впервые: ПСН.

См.: Фокин А. А. Новые «заметки для памятника»: О стихотворении И. Бродского «Аеrе perennius» // Пушкинский текст: Науч. — метод, семинар «Textus»: Сб. ст. СПб.; Ставрополь, 1999. Вып. 5. С. 72–79.

Бегство в Египет (II) («В пещере (какой ни на есть, а кров…») Т. 4. С. 203.

Впервые: ПСН.

См.: Сергеева-Клятис А. Ю., Лекманов О. А. «Рождественские стихи» Иосифа Бродского. Тверь, ТГУ, 2002. С. 32–41.

Август («Маленькие города, где вам не скажут правду…») Т. 4. С. 204.

Впервые: ПСН.

См.: Вайль П. Последнее стихотворение Иосифа Бродского // Иосиф Бродский: Творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. СПб., 1998. С. 5–7; Левинтон Г. Три разговора… С.246.

ЛИТЕРАТУРА

Арьев А. Из Рима в Рим: (Стихотворение Иосифа Бродского «Пьяцца Маттеи») // Размером подлинника: Сборник посвященный 50-летию И. Бродского. Таллинн, 1990. С. 222–241.

Ахапкин Д. Еще раз о «чеховском лиризме» у Бродского // Русская филология: Сборник научных работ молодых филологов. Тарту, 1999. Вып. 10. С. 143–151.

Ахапкин Д. Н. Стихотворения In memoriam в художественной системе И.Бродского // Культура: Соблазны понимания: Материалы научно-теоретического семинара (24–27 марта 1999 г.). Петрозаводск, 1999. Ч. 2. С. 123–133.

Ахапкин Д. Цикл «Надгробие» Марины Цветаевой в русском поэтическом контексте // Борисоглебье Марины Цветаевой: Шестая цветаевская международная научно-тематическая конференция (9-11 октября 1998 года): Сборник докладов. М., 1999. С. 255–263.

Ахапкин Д. Н. «Оттого-то Урания старше Клио…»: (Взгляд на историю в творчестве Иосифа Бродского) // История и филология: Проблемы научной и образовательной интеграции на рубеже тысячелетий: Материалы международной конференции (25 февраля 2000 г.). Петрозаводск, 2000. С. 303–310.

Ахапкин Д. Н. «Вот они, те леса, где полно черники…» («взгляд извне» в произведениях Иосифа Бродского // Образы России в научном, художественном и политическом дискурсах. (История, теория, педагогическая практика). Материалы научной конференции (4–7 сентября 2000 г.). Петрозаводск, 2001. С. 286–293.

Ахапкин Д. Н. «Север» в поэзии Иосифа Бродского // Северный текст в русской культуре: Материалы международной конференции (Северодвинск, 25–27 июня 2003 г.) / Отв. ред. Н. И. Николаев. Архангельск, 2003. С. 86–100.

Бабанина Н., Миловидов В. «ln Memoriam» Иосифа Бродского: Проблема автоперевода // Перевод как моделирование и моделирование перевода. Тверь, 1991. С. 19–25.

Безносое Э. О смысле некоторых реминисценций в стихотворениях Иосифа Бродского // Иосиф Бродский: Творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. СПб., 1998. С. 186–189.

Вайль П. Последнее стихотворение Иосифа Бродского // Иосиф Бродский: Творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. СПб., 1998. С. 5–7.

Верхейл К. Танец вокруг мира: Встречи с Иосифом Бродским. СПб.: Звезда, 2002. 272 с.

Вестстейн В. Г. «Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга…» (1985) // Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М.: НЛО, 2002. С. 172–184.

Гоациадей К. Enjambement как фигура: Битва в представлении Альтдорфера и Бродского // Вопросы литературы. М., 1998. №.3. С. 324–328.

Гудониене В. «Рождественская звезда» в контексте евангельских стихов И. Бродского // Славянские чтения. Даугавпилс-Ре-зекне, 2000. Вып. 1. С. 195–201.

Казанский Н.Н. Подражание отрицанием («Подражание Горацию» Иосифа Бродского и Ног. Carm. 1.14) // Ars Philologiae: Профессору Аскольду Борисовичу Муратову ко дню шестидесятилетия. СПб.: СПбГУ, 1997. С. 350–369.

Каи, Б. Фоно на пиру Мнемозины: К генезису поэтического образа рояля у И. Бродского // Звезда. 1995. № 11. С. 161–166.

Ковалева И. Одиссей и никто: Об одном античном мотиве в поэзии И. Бродского // Старое литературное обозрение. 2001. № 2. С. 75–80.

Ковалева И. Античность в поэзии Бродского // Мир Иосифа Бродского: Путеводитель: Сб. статей. СПб., 2003. С. 191.

Крепс М. О поэзии Иосифа Бродского // Ann Arbor: Ardis, 1984. 278 (X) с.

Кузнецов С. Распадающаяся амальгама (О поэтике Бродского) // Вопросы литературы. М., 1997. № 3. С. 24–49.

Куллэ В. Структура авторского «я» в стихотворении Иосифа Бродского «Ниоткуда с любовью» // Новый журнал. 1990. № 180. С. 159–172.

Левинтон Г. Смерть поэта: Иосиф Бродский // Иосиф Бродский: Творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. СПб., 1998. С. 190–215.

Левинтон Г. Три разговора: о любви, поэзии и (антигосударственной службе (I. Наблюдения над «Снежной границей;

II. От всего человека вам остается часть / речи (Три заметки о Бродском); III. Попытка политического дискурса (о диссидентстве семидесятых годов) // Россия / Russia. Вып. 1 [9]. Семидесятые как предмет истории русской культуры. Москва; Венеция, 1998. С. 213–288.

77осев Л. «На столетие Анны Ахматовой» (1989) // Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М.: НЛО, 2002. С. 202–222.

Лотман Ю. М., Лотман М. Ю. Между вещью и пустотой: (Из наблюдений над поэтикой сборника Иосифа Бродского «Урания») //Лотман Ю. М. Избранные статьи. В 3 т. Таллин, 1993. Т. 3. С. 294–307

Николаев С. Г. Об одном стихотворении Бродского и его переводе, выполненном Бродским // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. Пятигорск, 1999. № 3. С. 40–45.

Павлов М. Поэтика потерь и исчезновений: Заметки о поздних стихах Бродского // Иосиф Бродский: Творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. СПб., 1998. С. 22–29.

Петрушанская Е. Музыкальный мир Иосифа Бродского. СПб.: Звезда, 2004. 352 с.

Пярли Ю. Синтаксис и смысл. Цикл «Часть речи» И. Бродского // Модернизм и постмодернизм в русской литературе и культуре. Helsinki, 1996 Р. 409–418.

Ранчин А. М. «На пиру Мнемозины…»: Интертексты Бродского. М.: НЛО, 2001. 464 с.

Сергеева-Клятис А. Ю., Лекманов О. А. «Рождественские стихи» Иосифа Бродского. Тверь, ТГУ, 2002. 44 с.

Спивак Р. С. Философская пародия Бродского // Литературное обозрение. М., 1998. № 1. С. 36–41.

Стрижевская Н. Письмена перспективы: О поэзии Иосифа Бродского. М.: Грааль, 1997. 376 с.

Филдс К. «Памяти Клиффорда Брауна» (1994) («Полный за-предел»: Бродский, джаз, и еще кое-что) // Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М.: НЛО, 2002. С. 223–230.

Халитова Н. Е. Венецианская тема в русской литературе (Пушкин, Мандельштам, Бродский) // Филологические этюды:

Сборник научных статей молодых ученых. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 2000. Вып. 3. С. 49–53.

Шайтанов И. Уравнение с двумя неизвестными: (Поэты-метафизики Джон Донн и Иосиф Бродский) // Вопросы литературы. М., 1998. № 6. С. 3–39.

Шерр Б. «Эклога 4-я (зимняя)» (1977), «Эклога 5-я (летняя)» (1981) // Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М.: НЛО, 2002. С. 159–171.

Givens J. Art and Remembranse: Joseph Brodsky's «Памяти отца: Австралия» (In Memory of My Father: Australia) // Essays in Poetics: The Journal of The British Neo-Formalist Circle. Keele, 1998. Vol. 23. P. 238–251.

Hansen-Love А. А. Мухи — русские, литературные // Studia Litteraria Polono-Slavica. Warszawa, 1999. T.4. S. 95-132.

Rigsbee D. Styles of Ruin: Joseph Brodsky and the Postmodernist Elegy. Westport; London: Greenwood Press, 1999. 208 p.

ScherrB. P. «То Urania» //Joseph Brodsky: The Art of a Poem / Ed. L. Loseff and V. Polukhina. Houndmills; London, 1999. P. 92106.

Turoma S. An Analysis of Joseph Brodsky's Poem «ln ltaly» // Северный сборник: Proceeding of the NorFA Network in Russian Literature 1995–2000. Stockholm, 2000. (Stockholm Studies in Russ. Lit.; Vol. 34). C. 294–306.

Примечания

1

В русском переводе — «Брайтонский леденец»:

Люди меняются, — сказала она.

Ох, нет, не меняются. Погляди-ка на меня. Я никогда не меняюсь. Это — как палочка леденца. Откуси от нее, сколько хочешь, и все-таки прочтешь: «Брайтон». Такова уж человеческая натура. (Пер. Е. Петровой и А. Тетеревниковой)

(обратно)

2

В русском переводе — «Брайтонский леденец»:

— Люди меняются, — сказала она.

— Ох, нет, не меняются. Погляди-ка на меня. Я никогда не меняюсь. Это — как палочка леденца. Откуси от нее, сколько хочешь, и все-таки прочтешь: «Брайтон». Такова уж человеческая натура. (Пер. Е. Петровой и А. Тетеревниковой)

(обратно)

Оглавление

ОТ АВТОРА

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

КОММЕНТАРИИ К СТИХАМ

ЛИТЕРАТУРА X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?