«Приказ тайных дел и его люди»

Если бы не сохранились отчеты изменника Котошихина, современные историки почти ничего не знали бы о блестящих акциях русских спецслужб XVII века!

Второго царя из династии Романовых — Алексея Михайловича — прозвали в народе Тишайшим. Он прослыл образованным, доброжелательным и богобоязненным человеком, заботился о всяческих новоустроениях в государстве и вместе с тем был чрезвычайно осторожным. Личную канцелярию он преобразовал в Приказ тайных дел. Так впервые начала действовать русская разведка.

СКЕЛЕТ В УПСАЛЕ

В анатомическом отделении старейшего европейского университета в шведском городе Упсала еще недавно можно было видеть необычное учебное пособие — скелет человека удивительной судьбы. Студенты многих поколений запросто звали скелет Грегором Котошкиным. Он прибыл в Швецию в январе 1666 года. Звали этого человека Григорием Карповичем Котошихиным. Был он русским подданным, из эмигрантов, и состоял затем на службе чиновником государственного архива королевства. Служба его, однако, была недолга. Как свидетельствуют документы, в августе 1667 года Григорий Котошихин будто бы хлебнул вина сверх меры и подрался с хозяином квартиры, приревновавшим его к своей жене. В драке ревнивец погиб. А постояльца суд приговорил к смертной казни, и уже через два месяца, в ноябре, Григория Котошихина повесили. Труп, за отсутствием родственников, передали в анатомическое отделение университета в Упсале.

Кто же такой Григорий Котошихин? Оказывается, весьма приметная личность своего времени. Родом из незнатных дворян, он пробился талантом и образованностью на довольно высокую должность подьячего Посольского приказа. И, что весьма важно, с прямого благоволения самого царя Алексея Михайловича. По его приказам исполнял молодой подьячий различные деликатные и дипломатические поручения.

Подьячему Котошихину прочили высокий пост при дворе. И все так, наверное, и произошло бы, не допусти однажды Григорий ошибку при написании царской грамоты. Вместо слов «великий государь» он написал просто «великий» и пропустил высочайшее имя. Ошибка по тому времени была ужасной, непоправимой. Тотчас же последовало письменное (!) указание царя: «Подьячему Григорию Котошихину, который тое отписку писал, велели б есте за то учинить наказание — бить батоги». По приказу царя с «ошибщика» сняли штаны и выпороли. Нетрудно понять, что творилось в душе у провинившегося в тот злополучный день от позора, боли и унижения. Но уж очень непрост был царский протеже. Он и виду не подал, что глубоко оскорблен и не успокоится, пока не расквитается…

Заботиться о своих служебных делах он стал еще пристальнее, давая понять, что жестокий урок ему пошел на пользу. Таких при дворе любили и быстро прощали. И вскоре Григория Котошихина в составе важного посольства направили в Эстонию для переговоров со шведами. Момент расплаты с обидчиками приближался.

21 июня 1661 года в эстонской деревушке недалеко от Дерпта было подписано перемирие со шведами. Подьячий Григорий Котошихин участвовал в его заключении. В августе он везет личное письмо царя королю Карлу XI с просьбой об обмене грамотами по одобрении договора. Русскому посланцу оказали высокие почести и одарили ценными подарками.

Вскоре договор вступил в силу, и бывшие противники начали дальнейшие переговоры по деликатнейшей проблеме — взаимным денежным претензиям, так как война нанесла огромные убытки. Русского царя на переговорах представлял окольничий Василий Семенович Волынский, а шведского короля — комиссар Адольф Эберс.

ИЗМЕНА И КОРЫСТЬ

В разговорах о деньгах государственных, как оказалось, не остались забытыми и личные интересы одного из участников, Григория Котошихина. Деньги царского жалованья, которые получал талантливый подьячий за свою искусную службу в 1661 году, очень небольшие — всего 13 рублей. В разговорах о деньгах и расчетах подьячий намекнул комиссару Эберсу, что не прочь сообщить и еще кое-что о возможностях царской казны, но за отдельную плату. При этом он сетовал на презренно низкое жалованье на царской службе.

Комиссар Эберс тотчас смекнул, что к чему, и предложил Котошихину за его подробный рассказ о делах государевых целых сто червонцев! И тут же отправил срочное сообщение королю с ценной информацией, полученной от подьячего, подчеркнув, что имеет возможность получать такую информацию и впредь от тайного русского корреспондента, но не менее чем за сто червонцев. Король согласился со своим комиссаром.

Так Григорий Котошихин стал получать двойное жалованье. И это оказалось ему весьма кстати. Его отец, монастырский казначей, неожиданно стал должником. Причем случилось так, что за долги у него отобрали дом и все имущество. При проверке обвинения в растрате не подтвердились, но нажитое добро не вернули. Не исключено, что подьячего таким способом хотели отвадить от излишних контактов со шведами, на которые уже обратили внимание. Вместе с тем его повысили по службе, и уже в 1663 году он получал 30 рублей. А комиссар Эберс заплатил к тому времени лишь 40 червонцев из выданных ему ста, из королевской казны, «забыв» остальные в своем кармане.

В январе 1664 года комиссар Эберс в донесении королю из Москвы сообщал: «Мой тайный корреспондент, от которого я всегда получаю ценные сведения… будет некоторое время отсутствовать. Это было для меня очень прискорбно, потому что найти в скором времени равноценное лицо мне будет очень трудно». А в следующем донесении своему монарху пояснял, что агент «обещался и впредь извещать меня обо всем, что будут писать русские послы и какое решение примет Его царское Величество…»

В конце того же 1664 года Котошихин принял решение бежать из Москвы, воспользовавшись своим участием в переговорах о мире с Польшей. В последней записи 1665 года в ведомости на жалованье служащим Посольского приказа отмечено: «В прошлом году Гришка своровал, изменил, отъехал в Польшу. А был он в полках бояр и воевод князя Якова Куденетовича Черкасского с товарищи». Совершил ли кражу подьячий, установить невозможно, но обвинения в измене, в предательстве, похоже, подтверждаются. Во всяком случае сохранилось прошение Котошихина на имя шведского короля Карла XI о предоставлении ему убежища в Швеции.

Бросившись в бега, Котошихин постоянно ощущал на себе дыхание преследователей из Приказа тайных дел. 24 ноября 1665 года Карл XI подписал указ камер-коллегии «о некоем русском Грегори Котосикни». В указе говорилось: «До сведения нашего дошло, что этот человек хорошо знает русское государство, служил в канцелярии великого князя и изъявил готовность делать нам разные полезные сообщения; мы решили всемилостивейше пожаловать этому русскому двести риксталеров серебром». Потом его взяли на королевскую службу за сто пятьдесят риксталеров и вскоре увеличили жалованье до трехсот. Причина все та же: «он нужен нам ради своих сведений о Русском государстве».

Но еще более нужным по этой причине беглец оставался для царского двора. Потребовали от шведов выдачи Котошихина. При этом ссылались даже на 21-й параграф договора, по которому стороны обязались возвращать беглых и пленных. А один из руководителей поисковой группы, новгородский воевода князь В. Ромодановский, пригрозил доставить «вышереченного изменника и писца Гришку» под конвоем. В ответ шведы как бы в насмешку заявили, что беглец совершенно голый и опухший и не может в таком виде предстать перед царем, и предложили прислать для его сопровождения одного стрельца из подготовленного конвоя. Насмешка и отказ одновременно. Какими же сведениями о Русском государстве владел беглый подьячий Посольского приказа?

«О НЕКОТОРЫХ РУССКИХ ОБЫЧАЯХ»

Так называлась старинная рукопись на шведском языке некоего Олафа Боргхузена, обнаруженная в 1837 году в одной из библиотек Стокгольма русским ученым Сергеем Васильевичем Соловьевым. Однако вовсе не швед, как выяснилось, был ее автором, а Григорий Котошихин. Боргхузен лишь перевел на шведский с написанного по-русски. Причем в то самое время, когда бывший подьячий Посольского приказа уже служил королю Швеции.

Подлинное название сочинения: «О России в царствование Алексея Михайловича. Из сочинений Григория Котошихина». В нем содержится множество откровений, на которые мог быть способен весьма осведомленный в делах царского двора человек. А поскольку автору щедро платили и предоставили возможность жить на широкую ногу, он старался откровенничать вполне искренне и без особых эмоций. Благодаря его труду мы сегодня знаем многие подробности русской истории.

Но тогда первыми о них узнали в стане недругов России. Особенно королевский двор интересовался русским Приказом тайных дел. И о нем Котошихин сообщил достаточно подробно. «А в нем сидит диак да подьячих с 10 человек, и ведают они и делают дела всякие царские, тайные и явные. И в тот Приказ бояре и думные люди не входят и дел не ведают, кроме самого царя… А устроен тот Приказ при нынешнем дворе для того, чтоб его царская мысль и дела исполнялися все по его хотению, а бояре и думные люди о том ни о чем не ведали…»

В главе, посвященной работе царских Приказов, Котошихин на первое место поставил статью о Приказе тайных дел. И не случайно. Приказ фактически контролировал всю деятельность государственных учреждений вплоть до мелочей по ведению царского хозяйства и присматривал за коронованным семейством. Дьяк Приказа был обязан всегда находиться при царе для спешного, секретного поручения, охранять и всюду сопровождать, встречаться и провожать послов. И даже имел право подписывать указы, исходившие «из его, великого государя, царских палат за его, государскими, тремя красными печатями». Большинство поручений царя имели деликатный характер и отдавались устно. Лишь в редких случаях давали письменное указание с возвратом царю или дьяку. На таких указаниях царь всегда писал: «Прочетчи, пришли назад с тем же, запечатав сей лист». Нередко подьячие выполняли роль гонцов к правителю другого государства и одновременно получали наказ разузнать, поговорить любезно, выяснить настроения. Именно этим и занимался ранее Григорий Котошихин.

Знал посольский дьяк и некоторых тайных агентов царя Алексея Михайловича, и тайное письмо. Ему приходилось не раз заучивать наизусть ключи к расшифровке царских посланий, так как их не записывали. Вариантов секретного письма придумали несколько, но никто из подьячих не знал всех, кроме оскорбленного Котошихина.

«ТАРАБАРСКАЯ ГРАМОТА»

Так называли в то время принятый способ составления тайного послания. Весь немудреный секрет состоял в том, что одни буквы заменялись другими. Иногда его называли еще «затейным». Писали и так называемой «полусловицей», когда буквы фраз располагали в обратном порядке и не дописывали. Такие своеобразные криптограммы рассчитывались на уже знающих суть дела или весьма догадливых и смышленых.

Изобрел особую азбуку и «склад затейным письмом» патриарх Филарет — отец первого царя из династии Романовых Михаила Федоровича. Он был фактическим правителем России — ему, как и царю, пожаловали титул «великого государя», искусно владел он «ратными и всякими царскими делами». Опыт таких дел у него был огромный. Еще молодым московским красавцем, знавшим латынь и другие языки, насильно был пострижен в монахи — интриги! Затем испытал тюрьму, жизнь в Тушине — воровском гнезде, польский плен, из которого освободился хитростью. Как же ему было не знать все ходы-выходы в управлении государством? Вот и писались грамоты от лица обоих государей. Сначала стояла подпись царя, а за ней — патриарха.

Что же касается самостоятельных решений и действий, то здесь Филарет обходился без царского прикрытия. А чтобы не мешали и нос не совали, решил он сделать свои бумаги непонятными и составил «литорею» (от латинского «литера» — буква), понятную ему одному и нескольким посвященным. Со временем грамоту стали называть на русский манер «тарабарской». С помощью тайного письма Филарет держал все нити главных внутренних и особенно внешних связей государства в своих руках, то есть фактически управлял им. От своих подчиненных он тоже требовал использовать «склад затейным письмом» для составления донесений.

«Тишайший» довольно часто использовал изобретенную дедом «тарабарскую грамоту», особенно в наставлениях подьячим Посольского приказа и Приказа тайных дел, отправлявшихся за рубеж. И не случайно. В одной из таких «тарабарщин» Алексей Михайлович требует от подьячего Григория Никифорова «проведать подлинно, сколько ратных людей и каких в Риге и в иных городах по сей стране».

Еще труднее пришлось представителю царя в Польше полковнику Василию Тяпкину, В 1673 году, отправляясь к королевскому двору, он рассчитывал на спокойную и красивую жизнь «чистого» дипломата. Но уже по дороге в Вильно его догнал царский гонец и вручил ему «тарабарщину» государя с предписанием постоянно составлять сообщения для «сберегателя посольских дел» боярина Артамона Матвеева. Полковник тщательно исполнил приказ царя и за время своего пребывания при королевском дворе написал и отправил в Москву более шестисот донесений,

АРТАМОН МАТВЕЕВ — РУССКИЙ РАЗВЕДЧИК

В 1648 году войсковой писарь Богдан Хмельницкий поднял казачество на борьбу с поляками за свободу и веру. Его поддержали и крестьяне. Борьба приняла затяжной характер и казалась бесконечной. Хмельницкий направил своих посланцев в Москву, «чтобы великий государь… велел гетмана их со всем войском запорожским принять под свою государеву высокую руку». В 1651 году посланники предстали перед царем и передали Алексею Михайловичу просьбу гетмана. Царь внимательно выслушал казаков, но ничего не обещал. Он попросту не знал, с кем имеет дело — очередным атаманом, авантюристом или настоящим лидером Украины.

И вот в 1653 году царь отправляет на Украину посольство во главе со своим особо доверенным лицом — дьяком Посольского приказа Артамоном Матвеевым с тайным наказом побольше разузнать о положении на Украине. Матвеев часто останавливался, разговаривал «по душам» с крестьянами и горожанами, ремесленниками. Спрашивал у них о числе войск у гетмана и есть ли иностранные наемники, сколько на Украине отрядов крымского хана и как они себя держат. Интересовался Матвеев и желанием польского короля заключить союз с Хмельницким и согласием на это Рады. Ну и, конечно, главным: есть ли у народа желание воссоединиться с Россией и согласится ли одобрить его Рада?

Дьяк оказался настолько искусным, что тайно встретился с посланцем гетмана Потоцкого, неким монахом Феофилом, который спешил к Хмельницкому с письмом. От монаха, а может, и из самого письма ему стало известно: польские магнаты обеспокоены дипломатической активностью и военными приготовлениями России. А из близкого окружения казачьего гетмана Матвеев узнал, что Турция разрабатывает планы присоединения Украины к Оттоманской империи. Об этом дьяку доверительно растолковал писарь Иван Выговский. Поэтому на секретных переговорах 4 июля 1653 года русская делегация находилась во всеоружии, и Матвеев убедился в твердом желании Украины и ее руководителей идти на вечный союз с русскими. 8–9 января Артамон Матвеев с посольством стал свидетелем решения Переяславской Рады о воссоединении Украины с Россией. И уже 11 января он поспешил с отчетом к царю.

«КРЕМЛЕВСКИЙ РИТУАЛ»

После окончания Тридцатилетней войны в 1648 году в Россию зачастили иностранные гости из Франции, Италии, Голландии и других государств. Они неспроста интересовались большой страной на востоке и желали наладить выгодную торговлю. Причем знали, что такая потребность у русских есть, и немалая. Вот что писал, например, барон Августин Мейерберг, возглавлявший посольство Австрии в Москве в 1661–1662 годах, о своем путешествии в Московию. «В Москве такое изобилие всех вещей, необходимых для жизни, удобства и роскоши, да еще покупаемых по сходной цене, что ей нечего завидовать никакой стране в мире, хоть бы и с лучшим климатом, с плодороднейшими пашнями, обильными земными недрами или с более промышленным духом жителей. Потому что хоть она лежит весьма далеко от всех морей, но благодаря множеству рек имеет торговые сношения с самыми далекими областями…»

Выходит, что гости заморские знали, изучали нашу страну и народ весьма пристально. А русские люди нередко все еще пользовались очень скромными, отрывочными и даже устаревшими сведениями о дальних странах.

В 1656 году стольнику И. Чемоданову приказали ехать в Италию послом и снабдили верительными грамотами на имя герцога Франциска. А когда ничего не подозревающий посол собрался во дворец, выяснилось, что правит уже третий преемник герцога. На почетную аудиенцию у короля Испании Филиппа IV рассчитывал и русский посол Потемкин. Однако вдруг оказалось, что тот не может его принять, ибо умер два года назад…

Именно поэтому важной задачей Приказа тайных дел стало обеспечение посольских людей и других русских представителей более подробными сведениями о странах, в которые они отправлялись. При этом их обязывали интересоваться всем новым в жизни Англии, Голландии, Австрии, Италии, Швеции, Дании. Царь Алексей Михайлович просил даже герцога Курляндского продать ему часть своих кораблей, чтобы «ходить кораблями для пряных зелий и овощей», то есть до самой Индии. Благодаря созданной системе «тайных дел» за время правления «Тишайшего» Россия установила дипломатические отношения со всем Западом, и к русским гостям там так же стали привыкать, как в России давно привыкли к «варяжским».

ЦАРЬ-РЮМКА И КОВРИЖКА-ГЕРБ

Ведал Приказ тайных дел и личными прихотями царя и его семейства. А Романовы оказались большими выдумщиками на всякого рода диковинки и увеселения. Небезызвестно, увы, что «веселие на Руси есть пити». И хотя Соборное Уложение 1649 года сильно ограничивало эту традицию, многие, в том числе и царская семья, тайно ее продолжали. Может, поэтому и устраивали празднества и даже кутежи под прикрытием специальной службы. Но так или иначе на Аптекарском дворе царские «винники» создали производство многих видов водки и настоек — коричной, анисовой, тминной, зверобойной, клубничной, клюквенной, малиновой. А уж о браге, медах разных, пиве добром, морсах ягодных и фруктовых и говорить нечего. Их заготавливали бочками. Вершиной «скляничного мастерства» была «царь-рюмка» величиной в целую сажень. Ее могли пригубить лишь избранные.

За царским столом, разумеется, не только пили, но и вволю закусывали. Не меньше трех тысяч разных яств для царского двора готовили ежедневно. К такому изобилию в особо торжественных случаях следовало существенное добавление в виде диковинного десерта. По случаю рождения царевича Петра на десерт подали сто двадцать сладких блюд. И чего только среди них не было! Все ахнули, увидев «коврижку сахарную большую» в виде герба государства Московского.

За двадцать с небольшим лет существования Приказом тайных дел ведали всего четыре дьяка: Томила Перфильев, Дементий Башмаков, Федор Михайлов и Иван (или Данило) Полянский. И все-из худородных, незнатного происхождения. Однако под их началом дел свершилось великое множество, что способствовало спокойствию в государстве и мудрости в решениях. Но сразу же после кончины Алексея Михайловича в 1676 году боярское окружение царского двора добилось ликвидации Тайного приказа и поспешило уничтожить накопленный архив так быстро, что бывший дьяк Приказа Дементий Башмаков с трудом успел «взнести вверх», в царские покои небольшой дубовый ящик с личной перепиской «Тишайшего» и мешок с «тайными азбуками».

Со временем эти документы из Москвы перекочевали в подвалы дома Двенадцати коллегий на Васильевском острове в Петербурге, где не раз страдали от наводнений.

В 1835 году правительствующий Сенат назначил наконец специальную комиссию по разбору архива. Среди обнаруженных двух миллионов дел того времени отыскать все бумаги Приказа тайных дел, конечно, не удалось, а часть из них рассыпалась от прикосновения. Но те, которые были спасены, оказались весьма кстати и попали в руки известных русских ученых историков: С. Соловьева, В. Ключевского, Н. Костомарова, И. Забелина, П. Строева, М. Тихомирова. Тайное стало не только явным, но и «зело полезным», как говаривали в старину.

Но самое удивительное: наиболее полное и глубокое собрание оставшихся и утраченных навсегда документов, только в кратком виде, находится и по сей день в труде Григория Котошихина. Недаром его напечатали уже в 1840 году, а затем еще трижды переиздавали в дореволюционной России — в 1869, 1884 и в 1906 годах. И всякий раз ученая и просто любопытствующая публика «Удивлялась и несказанно наслаждалась очень даже верным», «правдивостью дышащим», «энциклопедичным» повествованиям талантливого подьячего-изменника.

Оглавление