«Политотделы МТС в 1933–1934 гг.»

Политотделы МТС в 1933–1934 гг. (fb2) - Политотделы МТС в 1933–1934 гг. [litres] 1479K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Олег Борисович Мозохин - Виктор Викторович Кондрашин

Олег Мозохин, Виктор Кондрашин Политотделы МТС в 1933–1934 гг

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России (2012–2018 годы)»

Введение

Одной из самых дискуссионных проблем в истории России ХХ века является история «сталинского периода», или «история сталинизма». Специалистами признан факт «феномена сталинизма» как особой социально-экономической и политической системы, типа российской государственности, возникшей не случайно, а в силу объективных и субъективных факторов. На эту тему уже многие годы издательством «Российская политическая энциклопедия» осуществляется грандиозный проект по изданию десятков книг ученых России и зарубежных стран, посвященных «истории сталинизма», проводятся крупные международные конференции[1].

Современные исследователи сталинской эпохи единодушны во мнении, что утверждение сталинского типа российской государственности пришлось на годы первой пятилетки и последовавшего за ней страшного голода 1932–1933 гг. В историографии обоснованно заключается, что это время было не только периодом «форсированной индустриализации» с ее флагманами пятилетки, но и трагедией советской деревни в результате насильственной коллективизации, раскулачивания и принудительных хлебозаготовок[2].

Оборотной стороной «успехов индустриализации» и «сталинской революции сверху» в деревне стал глубокий кризис сельского хозяйства СССР в 1932 г., кульминацией и неопровержимым свидетельством которого стал голод в первой половине 1933 г., унесший миллионы человеческих жизней на бескрайних просторах страны[3]. Показателем кризиса и упадка аграрного сектора экономики было и плачевное состоянии животноводческой отрасли, резкое сокращение поголовья скота. Урожай 1932 г. вырастили, но не убрали по причине царившей в сталинских колхозах бесхозяйственности, а также «последствий коллективизации», главным из которых было нежелание крестьян добросовестно работать «за палочки», их открытое и скрытое противодействие аграрной политике Советского государства[4].

И. В. Сталин назвал крестьянское отторжение колхозов «игрой в итальянку», саботажем, который попытались «сломать» в 1932 г. введением «закона о трех колосках», предусматривающего расстрел за хищения зерна и другой «социалистической общественной собственности»[5]. В январе 1933 г. специальными директивами сталинское руководство попыталось остановить бегство крестьян из охваченных голодом деревень в города, резко усилило давление на колхозы и оставшихся единоличников в ходе неудачно проводившейся хлебозаготовительной кампании 1932 г.[6]

Но ситуация не изменилась к лучшему, о чем свидетельствовали многочисленные сигналы с мест об углубляющемся кризисе, посылаемые партийными работниками, простыми людьми и специальными службами[7]. Уже опубликованные и готовые к публикации документы ОГПУ – яркое подтверждение того факта, что Сталин и высшее руководство страны были в курсе всех дел и осознавали степень тяжести обрушившегося на сельское хозяйство страны кризиса[8]. И они должны были отреагировать на него.

Такой реакцией стало изменение сложившейся системы управления сельским хозяйством страны, которая показала свою неэффективность к концу 1932 г. Партийно-советские органы, составлявшие сердцевину этой системы, в лучшем случае смогли мобилизоваться для «выкачки» из деревни хлеба и других ресурсов, не считаясь ни с чем, действуя по принципу «после нас хоть потоп». Отсюда массовое распространение в советской деревне так называемых «перегибов на местах» в период хлебозаготовок 1932 г., которые лучше всех, проявив гражданское мужество, описал в своих письмах Сталину восходящая звезда советской классической литературы М. А. Шолохов[9].

Местные активисты и региональные руководители были «солдатами партии» и выполняли ее «генеральную линию», как могли, думая только об успешном достижении результата. Они рассматривали стоящие перед ними преграды и недовольных колхозами крестьян в лучшем случае как неизбежные «временные трудности», но в большинстве своем – как стоящих на пути партии «врагов», «саботажников» и «вредителей», которые не заслуживали снисхождения. Великолепно созданный М. А. Шолоховым в романе «Поднятая целина» собирательный образ сельского коммуниста Макара Нагульного, с менталитетом времен Гражданской войны, видевшего в своих односельчанах – противниках колхозов лишь недобитых в свое время «врагов», готового на все ради «победы мировой революции» – красноречивое тому свидетельство очевидца тех событий[10].

Конечно, главную ответственность за деятельность «солдат партии» в советской деревне несло сталинское руководство. И к концу 1932 г. оно осознало, что «революционного» пыла и рвения у его исполнителей на местах хватило лишь, чтобы загнать крестьян в колхозы и отобрать у них хлеб для текущих нужд индустриализации, не думая о последствиях, уповая на «мудрость партии». Но этого оказалось недостаточно, чтобы организовать колхозное производство так, чтобы оно давало государству хлеб и необходимые ресурсы постоянно, а не один или два года. Необходимы были дополнительные силы и корректировка всей аграрной политики сталинского руководства.

Перемены произошли на Январском объединенном 1933 г. пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б). Его решениями были созданы политические отделы в МТС и совхозах[11].

Машинно-тракторные станции (МТС) возникли в СССР по постановлению Совета труда и обороны 5 июня 1929 г. для «переустройства индивидуальных крестьянских хозяйств в крупные коллективные хозяйства»[12]. К 1933 г. они являлись опорными центрами в зерновых районах страны по обеспечению сельскохозяйственной техникой колхозов в период основных сельскохозяйственных работ. Быстрое расширение их сети происходило параллельно с форсированным созданием колхозного строя. К концу 1932 г. численность МТС в СССР достигла 2446[13].

В рассматриваемый период совхозами (советскими хозяйствами) были крупные государственные предприятия в сельском хозяйстве СССР. Они возникли еще в годы Гражданской войны на базе конфискованных помещичьих имений. К началу коллективизации в стране насчитывалось 1,4 тыс. совхозов[14].

Создаваемым решениями Январского объединенного пленума ЦК ЦКК ВКП(б) политотделам МТС и совхозов была передана огромная власть над колхозами и колхозниками, рабочими совхозов и совхозами в зоне нахождения их МТС и совхозов. В результате колхозные и совхозные земли в СССР с их населением, производственным потенциалом оказались разделены на своего рода «опричнину» и «земщину»: территорию, где действовали политотделы, и остальную, где их не было, где сохранялась прежняя система управления через райкомы партии. «Политотдельцы», как их стали называть в документах и в народе, то есть работники политотделов МТС и совхозов, фактически стали «сталинскими опричниками» в советской деревне, поскольку в течение двух лет «зачистили» ее от «саботажников» и «вредителей». И такая молва о них шла в то время по деревням и жива до сих пор в трудах ряда современных исследователей, о чем пойдет речь дальше.

Но, с другой стороны, очевиден факт выхода советского сельского хозяйства из глубокого кризиса за эти же два года и так называемого «организационно-хозяйственного укрепления колхозно-совхозного строя».

Если вспомнить, в каком состоянии была колхозная деревня в начале 1933 г. и какой она стала к концу 1934 г., то это удивительная трансформация. По крайней мере, к моменту завершения деятельности политотделов МТС и совхозов уже не стоял вопрос о судьбах колхозного строя, и, несмотря на сохранившиеся осколки негативных последствий насильственной коллективизации и хлебозаготовок предшествующих лет, речь шла теперь только о развитии и постепенном улучшении тяжелой жизни миллионов советских крестьян.

Таким образом, тема политотделов МТС и совхозов – это очень важная, наш взгляд, тема, позволяющая понять не только механизм выхода советского сельского хозяйства из кризиса, порожденного «сталинской революцией сверху», но и саму суть сталинизма, причины успеха избранной сталинским руководством «административно-репрессивной» модели создания в СССР военно-мобилизационной экономики, обеспечившей Великую Победу советского народа в Великой Отечественной войне.

Рассматриваемая тема получила определенное освещение в историографии. Заслуженным авторитетом в области изучения истории создания и деятельности политотделов МТС является И. Е. Зеленин. Именно в его публикациях сформулирована современная концептуальная оценка этой деятельности, которая разделяется почти всеми современными исследователями, согласно которой политотделы – часть тоталитарной системы. По мнению Зеленина, чрезвычайные органы партии сумели «взять хлеб», но это была пиррова победа «во славу командно-административной системы»[15].

Но к такому выводу И. Е. Зеленин пришел не сразу. В советское время он, как и его коллеги по цеху, придерживался другого мнения. В его трудах и в работах других советских историков давались исключительно положительные оценки деятельности политотделов МТС и совхозов в 1933–1934 гг.[16]

И эта традиция в советской историографии была заложена в 1930-е гг. и продолжалась вплоть до начала эпохи «гласности» и «перестройки» М. С. Горбачева. Так, в 1930-е гг. тема политотделов, в том числе и их «карательной деятельности», прозвучала «по свежим следам» в публикациях партийных работников и работников «советского агитпропа», естественно, в духе официальных положительных оценок[17].

Изучение проблемы продолжилось после Великой Отечественной войны с акцентом на региональный опыт политотделов МТС и совхозов, с повторением уже устоявшейся в литературе «официальной» точки зрения на их роль в создании в СССР «социалистического сельского хозяйства»[18]. В 1959 г. вышла в свет монография главного «партийного идеолога» аграрной политики КПСС С. П. Трапезникова, основанная на материалах его докторской диссертации, в которой три главы были посвящены деятельности политотделов МТС, в основном на материалах Северокавказского, Нижневолжского и Средневолжского краев[19]. В ней также воспроизводилась положительная оценка роли политотделов в выводе советского сельского хозяйства из кризиса.

В 1960–1980-е гг. рассматриваемая тема изучалась в основном на региональном уровне. Появились труды, основанные на разнообразных источниках, как правило, с привлечением документов местных архивов. Среди них следует выделить труды сибирских историков Н. Я. Гущина, В. П. Тюшева, В. А. Демешкина, А. П. Косых, в которых на значительном фактическом материале прослеживается участие чрезвычайных органов управления в завершении коллективизации сельского хозяйства Сибири[20]. Также заслуживает внимания исследование проблемы на материалах Поволжья саратовским историком-аграрником Ф. А. Каревским[21].

В семидесятых – восьмидесятых годах ХХ столетия появились первые монографии о политотделах МТС, а также крупные академические труды по истории советского крестьянства и сельского хозяйства СССР, в которых затрагивался этот сюжет[22]. Наибольший интерес среди них, на наш взгляд, представляет, монография Ю. В. Куперта, опубликованная в 1982 г. В ней исследователь проследил динамику образования политотделов, привел подробные сведения о 86 руководящих работниках политотделов, обратил внимание на сложный характер взаимоотношений политотделов и сельских райкомов ВКП(б)[23].

Общая концептуальная оценка деятельности политотделов МТС и совхозов в данный период историографии по-прежнему оставалась положительной. В то же время в 1963 г. В. П. Данилов и Н. А. Ивницкий указали на факт репрессий, которые обрушили политотделы на колхозное крестьянство, связав их с извращениями и перегибами на местах, а также с порочным стилем И. В. Сталина и Л. М. Кагановича[24].

На наш взгляд, исследования советских историков, несмотря на их очевидную идеологическую ангажированность, все же заслуживают внимания и положительной оценки, поскольку содержат большой массив достоверных фактов по различным направлениям деятельности политотделов на материалах конкретных регионов.

Региональный подход к изучению проблемы оказался, на наш взгляд, плодотворным и в современной историографии. Уже опубликованы на эту тему статьи, монографии, защищены диссертации[25]. Как уже отмечалось, в большинстве своем содержащиеся в них оценки деятельности политотделов МТС и совхозов совпадают с позицией И. Е. Зеленина. Создается впечатление, что некоторые авторы просто копировали его идеи, наполняя их «региональным содержанием», особенно когда речь шла об основной концептуальной позиции.

В этой связи следует напомнить о противоречиях в оценках И. Е. Зелениным феномена политотделов МТС и совхозов. С одной стороны, он действительно утверждал об их «пирровой победе», поскольку политотделам не удалось добиться «подлинного перелома в развитии сельского хозяйства»[26]. И это утверждение растиражировали его последователи. Но, с другой стороны, Зеленин заключал: «И все же справедливости ради следует отметить, что обстановка в деревне к середине 1930-х гг. нормализовалась… в определенных пределах политотделы смогли продвинуться по пути организационно-хозяйственного укрепления колхозов, улучшения жизни колхозников»[27]. На наш взгляд, это заключение нуждается в более пристальном внимании и аргументации. Оно свидетельствует о том, что И. Е. Зеленин, как специалист глубоко и всесторонне изучивший проблему, не мог не признать успеха политотделов в главном – коренном переломе кризисного состояния сельского хозяйства страны.

В современной историографии проблемы, наряду с И. Е. Зелениным, несомненным авторитетом является А. С. Шевляков, защитивший докторскую диссертацию и опубликовавший монографию на тему «Политотделы МТС и совхозов Сибири (1930–1940-е гг.)»[28]. Объектом его исследования стали 285 политотделов МТС и 292 совхозов Сибири в 1930-е гг. Вслед за Зелениным Шевляков на материалах Западной Сибири дал резко отрицательную оценку «карательно-административным акциям политотделов», «проведенных по указанию руководства ВКП(б) и правительства», так как они «вызвали трагедию в судьбах десятков тысяч рядовых колхозников, бригадиров, механизаторов, руководителей сельхозартелей, и им нет оправдания». По мнению автора, никакое «выдвиженчество» не могло восполнить потерю кадров в сельском хозяйстве, а «моральный ущерб» от действий «карающего меча партии в деревне» «вообще не поддается измерению»[29].

Давая столь резкую и однозначную оценку, автор тем не менее счел необходимым заявить, что роль политотделов в обучении и подготовке кадров массовой квалификации, формировании и укреплении постоянных колхозных бригад, налаживании элементарной и необходимой дисциплины труда, развитии ударничества и соцсоревнования была весьма заметной, и «работа социалистического сельского хозяйства в определенной мере нормализовалась, приобрела устойчивость»[30].

На наш взгляд, первый и второй выводы противоречат друг другу, поскольку, если никакое «выдвиженчество» не могло восполнить потерю кадров в сельском хозяйстве, то почему же тогда сельское хозяйство «нормализовалось» и приобрело «устойчивость»?

В то же время, на наш взгляд, можно поддержать следующее суждение Шевлякова: «Представляется, что организационно-хозяйственная работа политотделов МТС и совхозов может быть объективно оценена только в рамках советской экономической модели и на определенном этапе развития колхозно-совхозного строя. Созданные в критический для сельского хозяйства (да и всей страны в целом) момент политотделы сумели устранить наиболее явные, лежащие на поверхности недостатки в сфере организации общественного производства»[31].

Но, следуя логике «пирровой победы», автор дальше идет по пути игнорирования принципа историзма и оценивает деятельность политотделов в контексте решения «долговременных задач развития сельского хозяйства», которые оказались политотделам «не по плечу, как, впрочем, и всей советской административно-командной системе»[32]. Как же за два года политотделы могли решить «долговременные задачи», ведь создавались они на короткое время именно как чрезвычайные органы в чрезвычайной ситуации? И можно ли их винить за все последующие грехи «административно-командной системы»?

В этой связи неубедителен, на наш взгляд, и заимствованный у Зеленина вывод Шевлякова о «пирровой победе» политотделов, поскольку укрепившееся в результате их деятельности советское сельское хозяйство оказалось лишено «экономической перспективы развития». А как же победа в Великой Отечественной войне, которая стала возможной благодаря военно-мобилизационной сути колхозно-совхозной системы? Разве не в этом была «экономическая перспектива» советского сельского хозяйства? Другое дело, и здесь можно согласиться с автором, что «огосударствленные колхозы» действительно стали «пасынками советской экономики», а сталинская коллективизация и закрепившие ее итоги политотделы обрекли советское крестьянство на жизнь в условиях «второго крепостного права большевиков». Но в этом и была суть сталинской системы. Она была создана для подготовки к войне и для самой войны за счет безжалостной эксплуатации населения и максимальной концентрации в руках государства всех его ресурсов[33].

Критический и негативный взгляд на деятельность политотделов прослеживается и в ряде других публикаций современных авторов, которые указывают на их неконституционный характер, на то, что сам факт их создания свидетельствовал о продолжении «чрезвычайщины» в деревне, которая сопровождала коллективизацию и привела к тяжелейшему кризису аграрного производства. При этом главный акцент делается на репрессивно-карательных мероприятиях политотделов, которые не улучшили, а ухудшили ситуацию в коллективизированной деревне[34].

В современной исторической литературе существуют и другие оценки работы политотделов МТС и совхозов. Например, по мнению Н. Л. Рогалиной: «Деятельность политотделов не сводилась к репрессиям. Основная масса работников политотделов не имела к ним прямого отношения и была занята созидательной работой»[35].

В. В. Наухацкий рассматривает деятельность политотделов в рамках политики раскрестьянивания, то есть разрушения привычного уклада деревенской жизни, традиций и опыта сельского мира. Он считает, что политотделы были вызваны к жизни экстремальными условиями модернизации аграрной экономики, ее переходным характером начала 1930-х гг. Создав колхозы как форму хозяйствования, государство через политотделы обеспечило превращение рыхлой формы в структуру – колхозную систему[36].

Анализируя современное состояние историографии проблемы, необходимо отметить большое значение введения в научный оборот огромного комплекса ранее недоступных исследователям источников по истории сталинизма в рамках международных проектов В. П. Данилова «Трагедия советской деревни: коллективизация и раскулачивание» и «Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД», а также ряда других проектов. Они содержат не только новые знания по истории деятельности в 1933–1934 гг. политотделов МТС и совхозов, но и позволяют лучше понять их роль в общей политике сталинского руководства в советской деревне[37].

До настоящего времени в зарубежной историографии тема политотделов затрагивалась фрагментарно в контексте истории сталинской коллективизации и общей ее негативной оценки[38].

Резюмируя сказанное, можно заключить, что в современной историографии на данный момент недостаточно обобщающих работ на тему политотделов МТС и совхозов, основанных на общесоюзных материалах и новых источниках. Поэтому предлагаемая читателю книга – одна из попыток восполнить этот пробел.

Идея ее написания возникла у авторов в связи с обнаружением в бывшем «Архиве Политбюро» («Кремлевском архиве»), а в настоящее время Архиве Президента Российской Федерации тематической папки о политотделах МТС. В ней собраны рабочие материалы к заседаниям Политбюро ЦК ВКП(б), связанные с проблемами политотделов. Это наиболее важные документы на эту тему, позволяющие охарактеризовать историю их создания, механизм функционирования, взаимодействия с центральной властью и с региональным руководством, результаты деятельности по достижению поставленной перед политотделами цели «организационно-хозяйственного укрепления» колхозного строя. В большинстве своем они впервые вводятся в научный оборот в этой книге. В настоящее время эти документы переданы на хранение в Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ).

В центре внимания книги – деятельность политотделов МТС. Авторы останавливаются на важнейшем ее направлении – участии политотделов в основных хозяйственных кампаниях 1933 и 1934 гг. Также они рассматривают вопрос о взаимодействии политотделов МТС с региональной властью и другими органами управления сельским хозяйством страны.

Другие сюжеты, связанные с партийно-массовой и культурной работой политотделов МТС в колхозах, в настоящем исследовании не затрагиваются в силу их изученности в отечественной историографии.

Также из-за недостатка источниковой базы авторы лишь в общем контексте проблемы и фрагментарно освещают деятельность в рассматриваемый период политотделов совхозов и считают, что эта тема заслуживает отдельного изучения.

Источниками книги, наряду с тематической папкой о политотделах МТС из АП РФ, стали документы Центрального архива Федеральной службы безопасности Российской Федерации (ЦА ФСБ РФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), ряда региональных архивов. Также в ней использованы опубликованные источники, выявленные или изученные авторами в рамках международных проектов «Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД», «Голод в СССР. 1929–1934 гг.» и др.

Структура монографии определена исходя из анализа изученных источников, новизны содержащейся в них информации по основным аспектам проблемы. Кроме того, предложенная структура дает возможность охарактеризовать основные направления деятельности политотделов МТС в советской деревне в 1933–1934 гг. и, таким образом, убедительнее обосновать ее концептуальные оценки авторам книги.

В целях более убедительной аргументации и наглядного представления специфики этой деятельности политотделов МТС авторы посчитали целесообразным как можно чаще «предоставлять слово документу», то есть использовать в книге значительные извлечения из текстов архивных документов, в том числе впервые вводимых в научный оборот.

Монография подготовлена в рамках научно-исследовательской программы Центра экономической истории Института российской истории РАН.

Глава 1 Создание политотделов и начало их деятельности

§ 1. Работа комиссии Кагановича и Наркомзема СССР по подготовке объединенного Январского (1933 г.) Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б)

Документы свидетельствуют, что непосредственная организационная работа по созданию политотделов МТС началась с заседания комиссии ЦК ВКП(б) по организации МТС под председательством В. М. Молотова 26 ноября 1932 г. В ее работе приняли участие Молотов, секретари ЦК ВКП(б) Л. М. Каганович, П. П. Постышев, заведующий орграспредотделом ЦК ВКП(б) Н. И. Ежов, нарком земледелия СССР Я. А. Яковлев, секретарь ЦК КП(б)У М. М. Хатаевич, председатель Трактороцентра А. М. Маркевич, секретарь Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) Б. П. Шеболдаев, председатель ОГПУ СССР Г. Г. Ягода, начальник отдела кадров ОГПУ Д. А. Булатов, начальник политуправления РККА Я. Б. Гамарник, первый секретарь ЦК ВЛКСМ А. В. Косарев. Все перечисленные лица вошли в состав созданной на данном заседании Комиссии ЦК ВКП(б) по подбору кадров для политотделов МТС. Согласно протоколу, в ее работе вместо Гамарника мог принимать участие его заместитель А. С. Булин. Председателем комиссии был избран Л. М. Каганович. Первое ее заседание было назначено на 11 декабря 1932 г.[39]

Но оно состоялось раньше, 28 ноября 1932 г., под председательством Кагановича, с участием Постышева, Ягоды, Косарева, Яковлева, А. С. Булина, Марковича, Ежова, Булатова и А. Л. Вальяна. В повестке заседания стоял вопрос о порядке подбора кадров для политотделов МТС. На данном заседании был выработан механизм формирования кадрового состава политотделов МТС, определены конкретные сроки работы в данном направлении.

Было решено поручить Яковлеву и Маркевичу предоставить к утру 29 ноября 1932 г. списки первых трехсот МТС по Украине и Северному Кавказу (включая и новые сорок МТС, которые должны быть организованы в 1933 г.), для которых необходимо было в первую очередь подобрать соответствующие кадры политотделов[40].

Также на заседании было принято решение послать утром 29 ноября 1932 г. телеграмму ЦК КП(б)У и Северо-Кавказскому крайкому с требованием оперативного решения вопроса о подборе кадров для создаваемых в регионах политотделов МТС. В ней предписывалось в течение одного дня уточнить списки имеющихся на территории УССР и СКК МТС и приступить «немедленно к отбору кандидатов начальников и заместителей начальников политотделов МТС» для их представления на окончательное утверждение в комиссию ЦК[41].

В телеграмме устанавливались принципы и сроки отбора кадров для политотделов МТС. Это должны быть бывшие секретари губкомов и окружкомов, лица, «окончившие Свердловку и ИКП», «имеющие практический стаж работы», «крупные» секретари райкомов, фабрично-заводских партийных комитетов, «крупные выделившиеся работники, окончившие местные комвузы». Первые списки кандидатов для тридцати МТС Украины и двадцати МТС Северного Кавказа следовало направить в комиссию ЦК не позднее 5 декабря 1932 г. Одновременно к этому же сроку необходимо было командировать в Москву для «ознакомления с ними в ЦК» отобранных кандидатов[42].

Третьим пунктом решения заседания комиссии от 28 ноября 1932 г. было поручение заведующему орграспредотделом ЦК ВКП(б) Н. И. Ежову и А. Л. Вальяну в двухдневный срок составить списки резерва для отбора начальников политотделов МТС из бывших секретарей губкомов и окружкомов, окончивших ИКП, курсы марксизма, Свердловский университет, имеющих практический стаж работы. Такое же поручение давалось первому секретарю ЦК ВЛКСМ А. В. Косареву, который должен был подобрать кандидатов на должность помощников начальников политотделов по комсомольской работе из бывших членов ЦК комсомола, секретарей крайкомов и обкомов комсомола и в двухдневный срок разослать их списки членам комиссии[43].

На данном заседании подтверждалось 11 декабря как дата утверждения на Политбюро ЦК первых списков начальников политотделов, их заместителей и помощников для пятидесяти МТС. Для этих МТС к 5 декабря 1932 г. Гамарнику и Булину следовало отобрать начальников политотделов из «лучших комиссаров полков». Ежов и Вальян должны были укомплектовать штат заместителей начальников по партработе. Подбор кадров заместителей начальников политотделов по линии ОГПУ поручался Ягоде и Булатову из работников ведомства, по направлению комсомольской работы – А. В. Косареву и секретарю ЦК ВЛКСМ С. А. Салтанову.

При отборе кандидатур для политотделов МТС членам комиссии следовало тщательно изучить их биографию. Не позднее 6–7 декабря они должны были предоставить подписанные ими списки кандидатур секретарям ЦК Кагановичу и Постышеву, которым 8 декабря следовало «просмотреть лично 20–25 товарищей, отобранных для политотделов МТС», а 9 декабря созвать заседание комиссии, чтобы утвердить работников «для первых 50 политотделов МТС». К заседанию комиссии 9 декабря Ежову, Маркевичу, Вальяну и Булатову поручалось «составить набросок директивы о подборе работников для политотделов МТС, о типе этих работников и о методах подбора их», Ягоде и Булатову следовало «проработать функции заместителей начальников политотделов МТС по линии ОГПУ и дать комиссии свои предложения». Яковлев и Маркевич должны были принять срочные меры «к обеспечению квартирами в МТС работников, выделяемых для первых 50 МТС»[44].

На заседании 28 ноября 1932 г. Ежов был назначен ответственным секретарем комиссии ЦК ВКП(б) по подбору кадров для политотделов МТС. На него возлагалась обязанность вести работу по обобщению всех материалов комиссии, наблюдению за отбором работников для политотделов МТС, созданию необходимых бытовых условий вызываемым в ЦК кандидатам (обеспечение квартирами, питанием, распределение на прием к членам комиссии и т. д.)[45].

9 декабря 1932 г. состоялось второе официальное заседание комиссии ЦК по вопросу кадров для политотделов МТС. На нем снова председательствовал Каганович. В работе комиссии приняли участие все ее члены: Ягода, Маркевич, Косарев, Салтанов, Булин, Вальян, Булатов, Ежов, Гамарник, Яковлев. Кроме того, в ее состав вошел нарком зерновых и животноводческих совхозов СССР Т. А. Юркин[46].

На заседании были утверждены кандидатуры начальников и заместителей политотделов МТС, отобранные Ежовым из числа работников центральных учреждений, организаций и учебных заведений. При этом в ряде случаев комиссия не согласилась с предложенными Ежовым вариантами и учла личные обстоятельства ряда кандидатов. Например, Ежову было поручено выяснить возможность назначения Кокорина не заместителем начальника политотдела, а начальником политотдела с тем, «чтобы направить его на работу в одну из южных областей в связи с болезнью семьи»[47].

Комиссия критически подошла к утверждению кандидатур начальников политотделов МТС для Украины и Северного Кавказа, отобранных ЦК КП(б)У и Северо-Кавказским крайкомом ВКП(б). Из 18 кандидатур было одобрено лишь 13. Остальные были отклонены или зачислены в кадровый резерв. Специальным пунктом решения комиссии по данному вопросу было записано, что Северо-Кавказский краевой комитет представил на утверждение ЦК «явно неудовлетворительный состав работников, не выполнив даже в элементарной степени указаний ЦК ВКП(б) о порядке подбора начальников политотделов МТС и их политической и деловой квалификации»[48].

Не получили поддержку комиссии и отобранные секретарями ЦК ВЛКСМ Косаревым и Салтановым кандидатуры для работы в политотделах МТС в качестве заместителей по комсомольской работе. Для исправления ситуации им в помощь выделялись Ежов и нарком земледелия Яковлев, с участием которых следовало отобрать для данной работы кандидатов из числа работников аппаратов ЦК ВЛКСМ, крайкомов, обкомов, ЦК нацкомпартий, райкомов, комитетов крупных заводов и предприятий, а также из числа не работающих на комсомольской работе бывших комсомольских работников и учащихся[49].

На заседании был утвержден график создания политотделов в МТС, а также в совхозах СССР, что свидетельствовало о серьезной озабоченности сталинского руководства ситуацией в совхозах страны. Создание политотделов должно было завершиться к 15 апреля 1933 г. Была установлена следующая очередность их организации и подбора для них работников по краям, областям и республикам СССР:

Первая группа – 1040 политотделов МТС и в 260 совхозах Украины, Северного Кавказа, Нижней Волги, Дальнего Востока и Крыма – должна быть организована к 1 марта 1933 г. При этом в течение каждой десятидневки следовало подбирать работников политотделов не менее чем для 160 МТС и совхозов.

Вторая группа – 689 политотделов МТС и в 340 совхозах Средней Волги, Урала, Западной и Восточной Сибири, Казахстана и Средней Азии – должна быть организована к 1 апреля 1933 г. Для нее предусматривался подбор работников таким образом, чтобы в течение каждой десятидневки они подбирались не менее чем для 93 МТС и совхозов.

Третью группу – 624 политотдела МТС и 200 в совхозах – следовало создать во всех остальных краях, областях и республиках к 15 апреля, с тем чтобы в течение каждой десятидневки подбирались работники политотделов не менее чем для 60 МТС и совхозов[50].

В соответствии с установленным планом организации политотделов МТС и совхозов на заседании комиссии ЦК 9 декабря 1932 г. был утвержден следующий план отбора начальников политотделов, их заместителей и помощников по комсомольской работе:

1) По первой группе начальники политотделов подбираются: 300 чел. из числа политических работников РККА, из них 200 чел. используются на работе начальниками политотделов МТС Украины и Северного Кавказа и 100 чел. – начальниками политотделов в крупнейших совхозах регионов; 550 чел. из числа работников центральных учреждений и организаций и учебных заведений, а также Московской и Ленинградской областных парторганизаций, и 450 чел. из работников Украины, Северного Кавказа, Нижней Волги, Крыма и Дальнего Востока.

По данной группе заместители начальников политотделов по партийно-массовой работе подбираются: 300 чел. из центральных учреждений, организаций и учебных заведений, а также парторганизаций Московской и Ленинградской областей, остальные 1000 чел. – из числа местных работников соответствующих областей и краев.

Заместители начальников политотделов МТС по «чекистской работе» подбираются полностью из состава кадров ОГПУ всех областей, краев и республик.

Помощники начальников политотделов МТС по комсомольской работе подбираются: 300 чел. из числа работников центральных учреждений, организаций и учебных заведений по указанным регионам данной группы.

2) По второй группе 250 начальников политотделов МТС, 250 их заместителей по партийно-массовой работе подбираются распредотделом ЦК ВКП(б) из разных краев и областей; 250 чел. помощников начальника политотдела МТС по комсомольской работе подбираются ЦК ВКП(б), так же как и начальники политотделов и их заместители; все остальные работники политотделов МТС подбираются из числа местных работников соответствующих краев, областей и республик. Подбор всех работников для политотделов МТС и совхозов хлопковых районов, Азербайджана возлагался полностью на Закрайком ЦК ВКП(б).

3) По третьей группе МТС и совхозов (все остальные края, области и республики) все работники политотделов МТС и совхозов подбирались из числа местных работников соответствующих краев, областей и республик.

В решении комиссии подчеркивалось, что все начальники политотделов МТС и совхозов, их заместители и помощники по комсомольской работе окончательной утверждаются комиссией Политбюро ЦК ВКП(б)[51].

На рассматриваемом заседании комиссия утвердила следующий порядок предварительного отбора и утверждения подбираемых работников для политотделов МТС и совхозов. Подбор и утверждение кадров из местных работников поручалось специальным комиссиям, создаваемым при ЦК нацкомпартий, обкомах, крайкомах в составе первого секретаря крайкома (председатель) и членов: крайЗУ, предкрайКК, ПП ОГПУ и секретарь крайкома ВЛКСМ. Кандидатуры начальников и заместителей начальников политотделов МТС, отбираемые из политработников РККА, подбирались и утверждались Политическим управлением РККА (ПУРом), заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ – коллегией ОГПУ, помощников начальников политотделов МТС по комсомольской работе – бюро ЦК ВЛКСМ. Подбор начальников политотделов МТС и их заместителей по партийно-массовой работе должен был осуществляться распредотделом ЦК ВКП(б) из работников центральных учреждений, организаций и учебных заведений[52].

Установленный порядок отбора работников политотделов предусматривал тщательную проверку комиссией и ее членами биографии кандидатов, их прошлой и настоящей деятельности, личные встречи с ними для уточнения возникавших вопросов и оценки их деловых и личных качеств. Все кандидаты, выдвигаемые начальниками политотделов МТС, после их утверждения краевыми комиссиями, ПУРом, ОГПУ, ЦК ВЛКСМ должны вызываться в ЦК ВКП(б) для «личного с ними ознакомления». Секретарю комиссии Ежову следовало привлекать для этой процедуры всех ее членов. Заместителей начальников политотделов МТС и их помощников комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) могла утверждать без вызова в ЦК[53].

На заседании комиссии ЦК 9 декабря 1932 г. было принято решение «О порядке продовольственного снабжения и заработной платы работников политотделов МТС и совхозов». Для них, а также для директоров МТС и совхозов, устанавливалась норма продовольственного снабжения в размере красноармейского пайка. Чтобы ее обеспечить, Наркомснабу СССР поручалось выделить в 1933 г. 12,5 тысяч красноармейских пайков. Наркому совхозов Юркину данным решением предписывалось обеспечить выдачу пайков работникам политотделов совхозов из ресурсов совхозов. Нарком снабжения А. И. Микоян должен был обеспечить снабжение работников политотделов совхозов продуктами, не производимыми там (сахаром, чаем и т. д.), по норме красноармейского пайка. Было установлено, что начальники политотделов МТС и совхозов будут получать заработную плату, одинаковую с заработной платой директоров соответствующих МТС и совхозов, но не ниже той зарплаты, которую они получали по последней работе. Размер зарплаты заместителей начальников политотделов МТС и совхозов и помощников по комсомольской работе устанавливался одинаковым с зарплатой заместителей директоров МТС и совхозов. Содержание политотделов МТС, за исключением заместителей начальников политотделов по «чекистской работе», относилось за счет госбюджета по смете Наркомзема СССР. Заместители начальников политотделов МТС по ОГПУ получали содержание за счет ресурсов ОГПУ, которому в связи с привлечением сотрудников на данную работу разрешили увеличить штат на 2500 работников. Был предусмотрен и порядок компенсации начальникам политотделов МТС и совхозов, если их зарплата на новом месте работы будет ниже прежней. Для этого повышалась зарплата директорам МТС и совхозов до уровня зарплаты начальников политотделов, созданных при этих предприятиях[54].

В числе важнейших вопросов организации политотделов на заседании комиссии ЦК 9 декабря 1932 г. был рассмотрен вопрос об обеспечении работников политотделов МТС квартирами на месте их работы. Его решение было поручено наркому земледелия Яковлеву и наркому совхозов Юркину, которые под персональную ответственность должны были при участии крайкомов и крайисполкомов найти жилье для работников политотделов во всех регионах страны[55].

Десятым пунктом повестки заседания комиссии ЦК 9 декабря 1932 г. был вопрос «О характере работы и порядке подчинения замначальников политотделов МТС и совхозов по линии ОГПУ», по которому выступил председатель ОГПУ Г. Г. Ягода. После обсуждения было принято решение поручить Ягоде, Маркевичу и Булатову к следующему заседанию комиссии разработать положение о работе заместителей начальников политотделов МТС по линии ОГПУ, руководствуясь следующими обстоятельствами: «заместители начальников политотделов МТС и совхозов по чекистской работе, являясь составной частью политотделов МТС и совхозов, в своей повседневной работе подчиняются начальникам политотделов МТС, а в своей оперативной работе – руководствуются приказами оперсекторов ОГПУ». В случае противоречия между приказом начальника политотдела МТС и совхоза и оперсектора заместитель начальника политотдела по ОГПУ подчиняется приказу оперативного сектора[56].

На заседании комиссии был рассмотрен вопрос об отношении к воинской повинности помощников начальников политотделов МТС и совхозов по комсомольской работе призывного возраста. Было решено предоставить им отсрочку от призыва в армию наравне со слушателями высших учебных заведений[57].

Последним вопросом заседания комиссии был вопрос об отношении к РККА работников, командируемых из РККА на работу в политотделы МТС и совхозов. Все они переводились в резерв РККА[58].

Материалы совещания комиссии ЦК ВКП(б) по вопросу кадров для политотделов МТС, состоявшейся 9 декабря 1932 г., убедительно свидетельствуют о тщательнейшей и продуманной работе сталинского руководства по организации чрезвычайных партийно-государственных органов в деревне. Особый акцент в подборе кадров делался на кризисные районы: Украину, Северный Кавказ, Нижнюю Волгу и т. д. Для политотделов в этих районах подбирались лучшие партийные кадры. Одновременно большая работа проводилась по линии привлечения в политотделы лучших местных работников. Оперативно решались организационные вопросы по созданию необходимых им бытовых условий. Все это говорило о желании сталинского руководства как можно скорее и эффективнее вывести сельское хозяйство страны из глубокого кризиса.

Подтверждением сказанного стало создание в ЦК ВКП(б) специальной структуры, занимающейся исключительно вопросами сельского хозяйства. 15 декабря 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) принимает решение об организации отдела сельского хозяйства при ЦК «для наблюдения за работой земорганов как по линии совхозов, так и колхозов и МТС, а также для улучшения работы парторганизаций в деревне». Его заведующим назначается один из ближайших соратников Сталина, секретарь ЦК Л. М. Каганович. Ему отдается вся кадровая политика в аграрном секторе экономики. Совместно с наркомами земледелия и совхозов Яковлевым и Юркиным Каганович подбирает для утверждения Политбюро кандидатуры начальников создаваемых для управления политотделами ПУРов (политических управлений) Народного комиссариата земледелия СССР и Наркомата зерновых и животноводческих совхозов СССР[59]. ПУРы Наркомзема и Наркомсовхозов должны были стать для Кагановича рычагами управления всей системой политотделов МТС и совхозов. 19 декабря 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утверждает А. И. Криницкого начальником Политуправления Наркомзема СССР, заместителем заведующего отделом сельского хозяйства ЦК ВКП(б) и заместителем наркома земледелия СССР, а К. П. Сомса – начальником Политуправления Наркомсовхозов СССР, так же как и Криницкого, заместителем заведующего сельхозотделом ЦК, заместителем Наркома совхозов[60].

Таким образом, в ноябре-декабре 1932 г. создается новая система управления сельским хозяйством СССР (сельхозотдел ЦК, ПУРы Наркомзема и Наркомсовхозов СССР, разветвленная сеть политотделов МТС и совхозов), целью которой был его вывод из кризисного состояния.

Последнее заседание комиссии ЦК ВКП(б) по вопросу кадров для политотделов МТС состоялось 2 января 1933 г. Оно прошло под председательством заведующего сельхозотделом ЦК, секретаря ЦК Л. М. Кагановича в расширенном составе. Наряду с членами комиссии Ягодой, Яковлевым, Вальяном, Косаревым, Салтановым, Булиным, Булатовым, Ежовым, Маркевичем, Юркиным, в ее работе приняли участие начальником Политуправления Наркомзема СССР А. И. Криницкий, начальник Политуправления Наркомсовхозов СССР К. П. Сомс, директор Сельхозгиза Л. М. Михайлов, начальник ЦУНХУ И. Д. Вереминичев, Немов, Осиев[61].

На заседании было рассмотрено восемь вопросов, касающихся кадрового состава политотделов и их обеспечения всем необходимым для успешной работы. В центре внимания оказались три самых проблемных региона – УССР, Северо-Кавказский и Нижне-Волжский края. Именно там следовало в первую очередь начать работу по организационно-хозяйственному укреплению колхозов и совхозов.

По докладу секретаря комиссии Ежова были утверждены новые списки начальников и заместителей начальников политотделов МТС по Северному Кавказу и Украине. Утвержденные лица должны были явиться к месту назначения и приступить к работе в период с 10-го по 20 января 1933 г., к этому же времени следовало полностью укомплектовать штатами первые 300 МТС[62].

На заседании, опять же по докладу Ежова, были утверждены начальники политотделов совхозов Северного Кавказа и Украины в количестве 70 человек для работы в политотделах совхозов системы Наркомсовхоза и Союзсахара. Руководству указанных наркоматов и политическому управлению Наркомсовхозов (Юркину, Сомсу и Одинцову) предписывалось лично познакомиться с каждым из направляемых в совхозы работников и отчитаться о проведенном инструктаже с ними перед ЦК ВКП(б) до 10 января 1933 г.[63]

В решениях комиссии от 2 января 1933 г. были уточнены график создания политотделов МТС в указанных страны и механизм укомплектования их кадрами. В частности, предусматривалось к 15 февраля 1933 г. дополнительно укомплектовать полностью 200 политотделов МТС, в том числе в степной зоне Украины 90 МТС, на Дону – 40 и на Нижней Волге – 70. К этому же сроку следовало провести данную работу в 30 совхозах, подведомственных Наркомсовхозу, и в 20 совхозах системы Союзсахара[64].

Новым правилом в системе подбора кадров для политотделов стало решение комиссии об участии назначенных начальников политотделов в подборе себе на местах заместителей и помощников[65].

На заседании было принято решение о создании на Северном Кавказе и Украине областных и краевых политических секторов ПУРов Наркомзема и Наркомсовхозов как важного рычага управления деятельностью политотделов Центральным Комитетом партии и сельхозотделом ЦК. Начальнику ПУРа Наркомзема Криницкому поручалось созвониться с ЦК КП(б)У, Северо-Кавказским и Нижне-Волжским по вопросу о возможных кандидатурах на замещение должностей начальников областных и краевых политсекторов[66].

Совещание подтвердило свои решения, принятые на заседании 9 декабря 1932 г., о порядке продовольственного снабжения и заработной платы работников политотделов МТС и совхозов[67].

Было внесено дополнение в предыдущее решение, касающееся условий предоставления жилья семьям работников политотделов МТС и совхозов. За ними в течение трех месяцев сохранялись прежние служебные квартиры с момента направления работника на работу в политотделы. Поводом к такому решению стал случай с одним из назначенных на должность начальника политотдела партийным работников, семью которого местные власти сразу же стали выселять из ведомственной квартиры[68].

Новым вопросом в работе комиссии стал вопрос о снабжении работников политотделов специальной литературой. На заседании было поручено заведующему Госиздатом Г. И. Бройдо, начальнику ЦУНХУ И. Д. Вереминичеву и В. М. Михайлову составить список книг, в количестве не более десяти наименований, для выдачи на руки начальникам и заместителям начальников политотделов, чтобы в каждом политотделе была своя «библиотека»[69].

30 декабря 1932 г. путем опроса членов Политбюро утверждается проект постановления «О целях и задачах политических отделов МТС и совхозов», принятый комиссией Политбюро[70]. Принимается решение вынести его на утверждение Пленума ЦК и ЦКК. Учитывая важность документа, приведем его текст целиком по всем разделам:

«Цели и задачи политических отделов МТС и совхозов:

I. Слабость политической работы в деревне и необходимость создания политотделов МТС и совхозов.

Борьба за дальнейший подъем сельского хозяйства и завершение его социалистического переустройства является в настоящее время важнейшей задачей партии.

Коллективизация основных масс бедняцко-середняцкого крестьянства, расширение производственно-технической базы колхозов и развитие совхозного строительства – создали необходимые предпосылки для дальнейшего подъема сельского хозяйства, укрепления продовольственной и сырьевой базы индустриализации и непрерывного роста доходов как колхозов, так и отдельных колхозников.

Успешному разрешению этих задач оказывают жестокое сопротивление антисоветские элементы села. Хозяйственно разбитый, но еще не потерявший окончательно своего влияния кулак, бывшие белые офицеры, бывшие попы, их сыновья, бывшие управляющие помещиков и сахарозаводчиков, бывшие урядники и прочие антисоветские элементы из буржуазно-националистической и в том числе эсеровской и петлюровской интеллигенции, осевшие на селе, всячески стараются разложить колхозы, стараются сорвать мероприятия партии и правительства в области сельского хозяйства, используя в этих целях несознательность части колхозников против интересов общественного, колхозного хозяйства, против интересов колхозного крестьянства.

Проникая в колхозы в качестве счетоводов, завхозов, кладовщиков, бригадиров и т. п., а нередко и в качестве руководящих работников правлений колхозов, антисоветские элементы стремятся организовать вредительство, портят машины, сеют с огрехами, расхищают колхозное добро, подрывают трудовую дисциплину, организуют воровство семян, тайные амбары, саботаж хлебозаготовок, – и иногда удается им разложить колхозы.

Пролезая в совхозы в качестве завхозов, бухгалтеров, полеводов, кладовщиков, управляющих отделениями и др., эти противосоветские элементы вредят совхозному строительству умышленной поломкой тракторов, комбайнов, скверной обработкой земли, плохим уходом за скотом, разложением трудовой дисциплины, расхищением совхозного имущества, особенно его продукции (зерно, мясо, молоко, масло, шерсть и т. д.).

Все эти противосоветские и противоколхозные элементы преследуют одну общую цель: они добиваются восстановления власти помещиков и кулаков над трудящимися крестьянами, они добиваются восстановления власти фабрикантов и заводчиков над рабочими.

От коммунистов и сочувствующих им беспартийных требуется особая бдительность для того, чтобы организовать отпор этим противонародным элементам и разгромить их вконец.

Между тем сельские партийные и комсомольские организации, в том числе ячейки в совхозах и МТС, лишенные зачастую революционного чутья и бдительности, в ряде мест не только не противопоставляют этой антисоветской работе враждебных элементов классовую бдительность и большевистскую повседневную борьбу за усиление советского влияния на широкие беспартийные массы колхозников и работников совхозов, но иногда сами подпадают под влияние этих вредительских элементов, а некоторые члены партии, проникшие в партию из-за карьеристских целей, смыкаются с врагами колхозов, совхозов и советской власти и организуют вместе с ними воровство семян при севе, воровство зерна при уборке и обмолоте, сокрытие хлеба в тайных амбарах, саботаж хлебозаготовок и, значит, втягивают отдельные колхозы, группы колхозников и отсталых работников совхозов в борьбу против советской власти.

Это в особенности относится к совхозам, где нередко директора совхозов под влиянием антисоветских элементов подвергаются буржуазному перерождению, саботируют задания советской власти, идут на прямой обман партии и правительства и пытаются распоряжаться государственной совхозной продукцией как своей личной собственностью.

В связи с этим перед сельскими коммунистами и комсомольцами стоят сейчас задачи организации и возглавления в колхозах и совхозах настоящего партийного и советского актива, задачи завоевания большинства в колхозах и совхозах и изгнания из колхозов и совхозов пробравшихся туда антисоветских элементов, в первую очередь из рядов завхозов, счетоводов, бухгалтеров и кладовщиков, задачи борьбы за настойчивое, последовательное применение законов советской власти об административных и карательных мерах против организаторов расхищения колхозного и совхозного имущества и саботажа мероприятий партии и правительства по линии сбора семян и сева, уборки и обмолота, выполнения плана хлебозаготовок и мясозаготовок и т. п.

Главнейшим рычагом переустройства сельского хозяйства на социалистический лад и непрерывного усиления советского влияния на колхозников являются машинно-тракторные станции и совхозы как крупнейшие фабрики социалистического земледелия.

Машинно-тракторные станции и совхозы завоевали себе прочное место в социалистическом сельском хозяйстве в качестве организаторов системы обобществленного хозяйства. Однако, несмотря на крупнейшую организационно-хозяйственную роль и влияние МТС в деле технического перевооружения и социалистического переустройства сельского хозяйства, их политическое влияние на широкие массы колхозников пока еще совершенно недостаточно. МТС зачастую не имеют политического лица. Внутри МТС сплошь и рядом процветают преступно-небрежное отношение к заданиям партии и правительства, преступное отношение к государственному имуществу, воровство и расхищение колхозного имущества и государственной собственности. Классово-враждебные элементы нередко проникают и в сами МТС, ведя изнутри работу по усилению антисоветского влияния на колхозников.

Это в значительной мере относится и к совхозам. Несмотря на передовую роль совхозов в деле технического перевооружения и социалистического переустройства сельского хозяйства, до сих пор их политическое и хозяйственное влияние на колхозы еще недостаточно. Вместо образцовой работы по овладению и использованию технического вооружения совхозов и показа на практике преимуществ крупного сельскохозяйственного предприятия перед мелким индивидуальным хозяйством в совхозах проявляются иногда буржуазные тенденции, процветает преступно-пренебрежительное отношение к государственному имуществу, варварское обращение с тракторами, автомашинами, комбайнами и скотом, расхищается и разбазаривается продукция совхозов, не выполняются задания партии по сдаче государству продукции.

В целях политического укрепления МТС и совхозов, повышения политической роли и влияния МТС и совхозов на селе и решительного улучшения политической и хозяйственной работы наших ячеек в колхозах и совхозах ЦК ВКП(б) решил организовать во всех машинно-тракторных станциях и совхозах политотделы во главе с заместителями директоров МТС и совхозов по политической части, являющимися вместе с тем начальниками политотделов МТС и совхозов.

II. Задачи политотделов МТС и совхозов:

Политические отделы МТС и совхозов должны развертыванием массово-политической работы в колхозах и совхозах, с одной стороны, и организационно-хозяйственным укреплением колхозов и совхозов, с другой, дополнять хозяйственно-техническую работу МТС и совхозов по разрешению поставленных перед колхозами и совхозами задач в области повышения урожайности полей, лучшего ухода за скотом, своевременной организации осеннего и весеннего сева, своевременной организации уборки и обмолота, своевременного и полного выполнения колхозниками и совхозами всех своих обязательств перед государством.

Политические отделы МТС и совхозов должны обеспечить партийный глаз и контроль во всех областях работы и жизни как самих МТС и совхозов, так и обслуживаемых МТС колхозов. Обеспечение качества семян в период сева, предотвращение хищения семян, наблюдение за правильным выполнением обмолота, борьба с хищениями обмолоченного зерна, борьба с невыходами на работу, обеспечение внимательного ухода за живым и мертвым инвентарем колхоза и совхоза, изгнание из колхозов и совхозов всех вредительских противосоветских и противоколхозных элементов, подбор лучших проверенных кадров для колхозов и совхозов, – все эти и подобные им вопросы должны стоять в центре внимания политических отделов.

Политические отделы МТС и совхозов должны обеспечить политический контроль и наблюдение за расстановкой и использованием колхозников и работников совхозов, памятуя при этом, что от того, кто работает на сеялке, на молотилке, в отделении животноводческого совхоза, – учёт зерна и всего колхозного и совхозного имущества, – зависит сохранность общественной колхозной и совхозной собственности, зависят успехи колхозов и совхозов.

Первоочередной задачей политических отделов МТС является обеспечение безусловного и своевременного выполнения колхозами и колхозниками своих обязательств перед государством и в особенности решительная борьба с расхищением колхозного добра, борьба с явлениями саботажа мероприятий партии и правительства в области хлебозаготовок и мясозаготовок в колхозах.

Первоочередной задачей политотделов совхозов является обеспечение безусловного и своевременного выполнения совхозами своих обязательств перед государством и в особенности решительная борьба с попытками отдельных директоров и их заместителей противопоставить свои узкие интересы совхоза общим интересам государства, с проявлением сокрытия излишков продукции вместо сдачи ее государству.

Политические отделы МТС и совхозов должны обеспечить настойчивое, правильное и своевременное применение законов советского правительства об административных и карательных мерах в отношении организаторов расхищения общественной собственности и саботажа мероприятий партии и правительства в области сельского хозяйства.

Обо всех этих карательных мерах, в том числе о судебных решениях по вышеуказанным преступлениям, политические отделы должны доводить до широких колхозных масс и работников совхозов, развертывая вокруг и на основе подобных фактов широкую массово-разъяснительную и воспитательную работу среди колхозников и рабочих совхозов.

Все эти задачи политотделы МТС и совхозов должны осуществлять путем развертывания организационно-партийной и политически-воспитательной работы среди членов партии и комсомола в совхозах и МТС и обслуживаемых ею колхозах, путем постановки массовой политической работы среди колхозников и рабочих совхозов, путем правильного подбора и расстановки партийных и комсомольских сил колхозов и совхозов и беспартийного, преданного колхозному делу актива, путем повседневного изучения колхозных кадров и выдвижения на ответственные решающие участки производства наиболее передовых, безусловно преданных активистов-колхозников.

Вскрывая факты вредительской работы тех или иных счетоводов и завхозов в колхозах, разоблачая буржуазные тенденции в совхозах, разоблачая подкулачников и организаторов хищений в колхозах из рядов тех или иных членов правлений колхозов, ведя решительную борьбу против расхитителей колхозной и совхозной собственности, рвачей, лодырей, против небрежного и недобросовестного отношения к живому и мертвому инвентарю колхоза и совхоза, – политические отделы МТС и совхозов должны на конкретных фактах повседневной работы и жизни колхозов и совхозов организовывать широкие массы колхозников и работников совхозов на борьбу за организационно-хозяйственное укрепление колхозов и совхозов, за сохранность и неприкосновенность общественной колхозной и совхозной собственности, за рост доходов колхозов и колхозников, за своевременное и полное выполнение колхозниками и совхозами всех своих обязательств перед государством.

Политические отделы МТС и совхозов должны предупреждать и вести борьбу против нарушений и извращений решений партии и правительства, против применения методов голого нажима и администрирования, памятуя, что разрешение вышеуказанных задач возможно лишь при условии всемерного улучшения и укрепления организационно-хозяйственного руководства, применения всех рычагов пролетарской диктатуры против кулака и его агентуры в колхозах и совхозах, развертывания широкой политико-воспитательной работы среди колхозников.

Политические отделы МТС и совхозов ни в коем случае не должны подменять в своей работе директора МТС и совхоза, памятуя, что хозяйственное руководство станцией и совхозом осуществляется директором МТС и совхоза на принципах единоначалия, памятуя, что политотделы должны своей массово-политической, организационно-партийной и воспитательной работой помогать разрешению стоящих перед директором совхоза и МТС задач.

Первая задача политотдела и его начальника в данный момент – сколотить партийный и комсомольский актив внутри МТС и обслуживаемых МТС колхозов, равно как в совхозах и их отделениях, не гоняясь за количеством членов, а обращая главное внимание на их качество, на их преданность партии и умение вести за собой колхозников и работников совхоза.

Вторая задача, которая должна разрешаться в неразрывной связи с первой, – сколотить беспартийный актив вокруг партийно-комсомольских ячеек, отнюдь не отгораживаясь от беспартийных колхозников и рабочих совхозов, а, наоборот, устанавливая с ними связь и отношения сотрудничества.

Политотдел и руководимые им партийцы и комсомольцы на селе должны всячески привлекать лучших беспартийных колхозников и рабочих совхозов, допускать их на открытые собрания ячеек, просвещать их политически на конкретных вопросах колхозного и совхозного строительства и создать, таким образом, сплоченное ядро партийцев, комсомольцев и беспартийных колхозников и рабочих внутри каждого колхоза и совхоза для борьбы с вредительскими, антиобщественными и антиколхозными элементами колхозов и совхозов.

Партийцы и комсомольцы не должны бояться борьбы внутри колхоза и совхоза за изоляцию и изгнание антиобщественных, противоколхозных элементов, ошибочно полагая, что такая борьба может нарушить единство колхоза или совхоза. Нам нужно не всякое единство. Нам нужно такое единство в колхозе или совхозе, которое обеспечивает руководство и главенство партийно-комсомольского ядра, поддерживаемого беспартийным активом. А такого единства невозможно добиться без серьезной борьбы за изгнание антиобщественных и антиколхозных элементов из колхозов и совхозов. Поэтому борьба партийно-комсомольского ядра за создание беспартийного актива в колхозах и изгнание антиобщественных элементов для завоевания большинства внутри колхозов и совхозов является насущнейшей задачей в данный момент.

Районные и сельские коммунисты должны учесть, что наши колхозы и совхозы являются молодыми, еще не окрепшими хозяйственными организмами, что они переживают у нас в своем организационном строительстве приблизительно такой же период, какой переживали наши фабрики и заводы в 1920–1921 гг., когда эти последние были еще неокрепшими. В каких-нибудь три года сумели мы создать свыше 200 тысяч колхозов и 5 тысяч совхозов, т. е. создали совершенно новые предприятия, имеющие для сельского хозяйства такое же значение, как заводы и фабрики для промышленности. История не знает другой такой страны, которая сумела бы в три года создать не только 205 тысяч, но хотя бы 25 тысяч новых крупных предприятий, вооруженных новой техникой. Только СССР, только наша советская страна сумела осуществить это чудо творческой работы. Было бы ввиду этого смешно требовать, чтобы все эти многочисленные новые крупные предприятия в области сельского хозяйства, созданные в условиях культурной и технической отсталости деревни, стали сразу, в один год образцовыми и высокорентабельными. Необходимо, очевидно, время, необходима неустанная, терпеливая, кропотливая работа по организационному укреплению колхозов и совхозов, по изгнанию оттуда вредительских элементов, по тщательному подбору и выращиванию новых проверенных кадров, чтобы колхозы и совхозы стали действительно – образцовыми. И они, безусловно, станут образцовыми так же, как стали образцовыми многие наши фабрики и заводы, являвшиеся в 1920–1921 гг. неустроенными и слабо организованными.

Что касается явлений вредительства и саботажа в колхозах и совхозах, то они должны сыграть, в конце концов, такую же благодетельную роль в деле организации новых, большевистских кадров для колхозов и совхозов, какую сыграли вредительство и „Шахтинский процесс“ в области промышленности. „Шахтинский процесс“ послужил поворотным пунктом в деле усиления революционной бдительности коммунистов и организации красных специалистов в области промышленности. Нет оснований сомневаться в том, что явления вредительства и саботажа в некоторых колхозах и совхозах, проявившиеся в нынешнем году, послужат таким же поворотным пунктом в деле развертывания революционной бдительности наших сельских и районных коммунистов и подбора новых большевистских кадров для колхозов и совхозов.

И это произойдет тем скорее, чем скорее МТС и совхозы превратятся в центры широкой политической и организационной работы в деревне.

Политические отделы МТС и совхозов должны, таким образом, обеспечить превращение машинно-тракторных станций и совхозов, являющихся в настоящий момент преимущественно хозяйственно-техническими центрами на селе, в центры как хозяйственно-технического, так и политического и организационного руководства и влияния на широкие массы колхозников.

Вся массово-политическая, организационно-партийная и воспитательная работа политических отделов МТС и совхозов должна быть направлена к тому, чтобы окончательно парализовать влияние классового врага в колхозе и совхозе и добиться преодоления мелкобуржуазных пережитков и собственнических тенденций вчерашнего единоличника-собственника, сегодняшнего колхозника.

Политические отделы совхозов и МТС должны увязать всю повседневную работу как самих станций, так и обслуживаемых ими колхозов с общими задачами социалистического строительства путем развертывания организационно-партийной работы и ленинского воспитания членов партии и комсомола и постановки широкой массовой пропаганды среди беспартийных колхозников мероприятий партии и правительства в области технического перевооружения и подъема сельского хозяйства, в области индустриализации страны и повышения ее обороноспособности, в области улучшения материально-бытовых условий жизни рабочих, Красной армии и колхозников.

Важнейшим стержнем всей политико-разъяснительной работы среди колхозников и рабочих совхозов должна быть широкая популяризация мероприятий партии и правительства по борьбе с неприкосновенность общественной колхозной и совхозной собственности. Необходимо разъяснить членам партии и комсомола и широким массам колхозников и рабочим совхозов, что эти мероприятия направлены против лодырей, рвачей и воров, являющихся агентами классового врага, являющихся врагами рабочих и колхозников.

Политические отделы должны иметь в виду, что обеспечить крепкое политическое влияние на колхозников и противопоставить это влияние проискам антисоветских элементов можно лишь при том условии, если партийные и комсомольские организации колхозов идейно спаяны, политически подкованы и авторитетны в широкой массе колхозников.

Политические отделы МТС и совхозов должны разоблачать и изгонять из партийных и комсомольских организаций оппортунистические элементы и агентов классовых врагов, проникших в организацию и ведущих свою подрывную работу под прикрытием партийного или комсомольского билета.

Политические отделы должны развернуть марксистско-ленинское воспитание членов партии и комсомола на селе, систематически очищать партийные и комсомольские организации колхозов и совхозов от неустойчивых, карьеристских, разложившихся и смыкающихся с классовым врагом элементов, вести решительную борьбу против попыток самозамыкания партийных и комсомольских организаций, идейно спаять организацию на борьбе за политическое, большевистское влияние и руководство широкой беспартийной массой колхозников и рабочих совхозов.

Важнейшей первоочередной задачей политических отделов МТС и совхозов является сколачивание вокруг политотдела крепкого ядра из подлинных активистов колхозных и совхозных ячеек и создание вокруг этих ячеек беспартийного актива из преданных, проверенных в борьбе за советскую власть колхозников и рабочих совхозов. ЦК еще раз подчеркивает, что в этой работе не нужно гнаться за количеством: небольшое, но политически подкованное и крепко спаянное борьбой ядро всегда сумеет повести за собой всю массу колхозников и рабочих совхозов. Развертывая воспитательную и разъяснительную работу в колхозных ячейках и среди беспартийных колхозников, политотделы должны в первую очередь обеспечить политический рост актива.

Политические отделы должны обеспечить здоровый рост партийных и комсомольских организаций за счет действительно передовых и активных колхозников, проверенных в борьбе с кулаком и его агентурой в колхозах. Политические отделы должны при этом исходить из того, что выполнить свою роль большевистского ядра на селе и вести за собой колхозные массы, партийные и комсомольские организации могут лишь при том условии, если они состоят пусть из небольшого количества, но безусловно преданных делу партии большевиков, идейно спаянных и закаленных в борьбе с классовым врагом.

Выполняя эти задачи, политические отделы МТС и совхозов не должны подменять собой местные районные партийные комитеты, ведя свою работу в полном контакте с ними. Вместе с тем районные партийные комитеты должны усвоить, что созданием политических отделов МТС и совхозов они отнюдь освобождаются от задач и ответственности, возложенных на них партией.

III. Положение о политотделах МТС:

а) Политотделы МТС.

Политотделы МТС организуются в каждой машинно-тракторной станции в составе начальника, двух его заместителей по общепартийной работе и одного помощника по комсомольской работе. Начальник политотдела МТС одновременно является заместителем директора МТС по политработе.

Начальник политотдела МТС осуществляет полностью руководство партийной и комсомольской организациями МТС и обслуживаемых ею колхозов и несет полную ответственность за партийно-политическую работу MTС, согласовывая план своей работы с директором МТС.

Начальник политотдела, помогая директору МТС во всей его работе, но при этом ни в коем случае его не подменяя, несет наряду с директором ответственность за выполнение производственных и заготовительных планов МТС.

Политотделы МТС в районе действия машинно-тракторных станций оказывают повседневную систематическую помощь колхозным партийным и комсомольским ячейкам, инструктируют их, проверяют их работу, проводя эту свою деятельность в контакте с местным райкомом партии.

Политотдел МТС принимает активное участие в подборе кадров МТС и правлений и служащих обслуживаемых МТС колхозов, имея в виду как руководящий состав, так и административно-хозяйственных работников (завхоз, зав. амбаром, счетовод и т. п.).

Начальник политотдела МТС подчиняется непосредственно политсектору МТС краевого (областного) земуправления, НКЗ нац. республик и несет ответственность перед ним в своей работе.

Вместе с тем он увязывает свою работу с местным райкомом партии путем: а) вхождения начальника политотдела в состав районного партийного комитета; б) периодической информации райкома о работе политотдела.

Начальники политотделов МТС назначаются и смещаются Центральным комитетом ВКП(б) по представлению первых секретарей крайкомов, обкомов и ЦК нацкомпартий.

б) Политсектор МТС краевых (областных) земуправлений и наркомземов национальных республик:

В краевых (областных) земельных управлениях и наркомземах нац. республик организуются политсектора МТС в составе: Начальника политсектора, двух заместителей по общепартийной работе и одного помощника по комсомольской работе и ответственных инструкторов по отраслевым краевым трактороцентрам.

Начальник краевого (областного, республиканского) политсектора МТС является заместителем заведующего краевого (областного) земельного управления. Начальник политсектора МТС край, обл. ЗУ непосредственно подчиняется политуправлению МТС Наркомзема Союза, согласовывает и увязывает свою работу с соответствующими краевыми и областными комитетами и ЦК нацкомпартий, периодически отчитывается перед ними в своей работе и входит в состав этих комитетов.

Начальники политсекторов МТС край, обл. ЗУ и наркомземов нац. республик утверждаются и смещаются Центральным комитетом ВКП(б) по представлению первых секретарей крайкомов, обкомов и ЦК нац. компартий.

в) Политуправление МТС Наркомзема Союза:

В Наркомземе CCСP организуется политуправление МТС в составе: начальника, двух его заместителей по общепартийной работе и одного помощника по комсомольской работе и ответственных инструкторов по областным отраслевым трактороцентрам.

Начальник политуправления МТС Наркомзема Союза является заместителем наркома и подчиняется как наркому, так и непосредственно ЦК ВКП(б).

Политуправление МТС Наркомзема Союза осуществляет руководство партийной, комсомольской и политическо-массовой работой машинно-тракторных станций через свои местные органы: политсектора МТС краевых (областных) земельных управлений и наркомземов нац. республик.

Начальник политуправления МТС Наркомзема Союза назначается и смещается ЦК ВКП(б).

IV. Положение о политотделах совхозов:

а) Политотделы совхозов.

Политотделы совхозов организуются при каждом совхозе в составе начальника и двух его заместителей по общепартийной работе и одного помощника по комсомольской работе.

Начальник политотдела совхоза одновременно является заместителем директора совхоза по политработе.

Начальник политотдела совхоза осуществляет полное руководство партийной и комсомольской работой и несет полную ответственность за партийно-политическую работу совхоза, согласовывая план своей работы с директором совхоза.

Начальник политотдела помогает директору совхоза во всей его работе и при этом, ни в коем случае не подменивая его, несет наряду с директором совхоза ответственность за выполнение производственных планов совхоза и директив партии и правительства по точному выполнению сдачи продукции государству.

Политотделы совхозов принимают активное участие в подборе кадров совхозов, в том числе и административно-хозяйственных работников.

Начальник политотдела совхоза подчиняется непосредственно политуправлению Наркомсовхозов и несет ответственность в своей работе перед секретариатом обкома, крайкома или ЦК нацкомпартии.

Начальник политотдела совхоза назначается и смещается Центральным комитетом ВКП(б) по представлению первых секретарей крайкомов, обкомов и ЦК нацкомпартии.

б) Политуправление совхозов при Наркомате совхозов Союза.

При Наркомсовхозов Союза ССР организуется Политуправление совхозов в составе начальника, двух его заместителей и одного помощника по комсомольской работе.

Начальник Политуправления совхозов Наркомсовхозов является заместителем наркома и подчиняется как наркому, так и непосредственно ЦК ВКП(б).

Политуправление совхозов наркомата зерновых и животноводческих совхозов осуществляет руководство партийной, комсомольской и политическо-массовой работой в совхозах.

Начальник Политуправления совхозов Наркомсовхозов назначается и смещается ЦК ВКП(б)»[71].

7 января 1933 г. нарком земледелия Яковлев по просьбе Сталина подготовил и направил ему на утверждение проект письма Наркомземам союзных республик, всем краевым, областным и районным земельным управлениям, всем краевым и областным трактороцентрам, всем директорам машинотракторных станций о вредительстве и борьбе с его последствиями. Спрашивая при этом: «То ли это, что нужно?». В указанном документе отмечалось:

«Одновременно применительно к Трактороцентрам, животноводческим организациям и отдельным краям мы разрабатываем вопросы людские, подготовки кадров, выделения ответственных лиц, организационные. Во время пленума я проверю эти предложения с краями и к концу пленума представим конкретные предложения по отдельным областям работы на утверждение ЦК» [72].

Приложение

«Всем Наркомземам союзных республик, всем краевым, областным и районным земельным управлениям, всем краевым и областным трактороцентрам, всем директорам машинно-тракторных станций о вредительстве и борьбе с его последствиями[73].

За последнее время усилились попытки классового врага в ряде районов СССР, в особенности на Северном Кавказе и на Украине, дезорганизовать работу совхозов и колхозов путем вредительства и саботаж выполнения заданий, государства. Следственными органами в начале декабря вскрыта крупная контрреволюционная организация в Трактороцентре, в Главном Ветеринарном управлении, ветеринарных научно-исследовательских учреждениях, в Наркомземе УССР и украинских Облтракторах, охватив своей деятельностью ряд машинно-тракторных станций и совхозов.

Эта контрреволюционная вредительская организация в своем ядре состоит из антисоветских элементов, из бывших белых офицеров, контрреволюционных элементов интеллигенции и кулаков. Члены этой организации проникли в ряд машинно-тракторных станций, колхозов и совхозов, занимая в них должности завхозов, счетоводов, кладовщиков и даже руководящих работников. Работой контрреволюционной организации по имеющимся в настоящее время материалам охвачены следующие машинно-тракторные станции: Каховская, Спартаковская, Б.-Висковская, Добровеличковская, Б.-Александровская, Н.-Бугская, Хмелевская, Скадовская, Креновская, Дмитриевская, Владимирская, Веснитская, Аккержанская, Бобринецкая, Затишанская Дарьевская, Белозерская, Весело-Кутайская, Калмазовская, Качкаревская, Кремидовская, Ровенская, Выгодянская, Треповская, Звенигородская, Ракитянская, Смельчанская, Сквирская, Попелянская, Златопольская, Погребищенская, Уманская, Вильшанская и Городищенская.

Как устанавливают материалы следствия, основные методы работы вредителей и кулаков сводились к следующему:

1. Они вредительски проводят пахоту и сев и насаждают сорняки путем кражи семян из сеялок и амбаров, злостного уменьшения норм высева, организации огрехов. В результате такого саботажнического проведения пахоты и сева в ряде районов Кубани в настоящем году имел место особо пониженный урожай, хлеб вырос крайне редкий и был подушен бурьяном. Можно считать установленным, что, несмотря на крайне дождливую осень на Кубани, там сорняки не получили бы такого распространения, как это теперь имеет место, если бы вредители и кулаки, пролезшие в колхозы, машинно-тракторные станции и совхозы, во время пахоты и сева организованно не занимались насаждением сорняков.

2. Они организуют саботаж хлебозаготовок, скрывая действительные размеры урожая, организуя воровство хлеба у молотилок и из амбаров, расхищая колхозный общественный хлеб. Подобными действиями вредители и саботажники пытаются оставить города без хлеба столкнуть крестьян с советской властью, лишить хлеба честных колхозников, выработавших в поле большое количество трудодней, и раздать хлеб, путем расхищения его, лодырям и саботажникам, выработавшим ничтожное количество трудодней.

3. Они уничтожают лошадей и скот. В частности, в отношении лошадей вредители скрывали заразный характер так называемого менингита и искусственными мерами его насаждали. Как установлено следственными органами, вредительская работа по распространению менингита в Средне-Волжском крае вызвала падеж более 20 000 лошадей, для уничтожения скота они применяли выпуск недоброкачественных биопрепаратов и сыворотки, неправильное и недоброкачественное лечение животных и организованное распространение среди животных болезней, в том числе чумы среди свиней, путем неправильного проведения прививки.

4. Они ведут систематическую подрывную работу путем дезорганизации тракторного парка, прямой порчи и вывода из строя тракторов, излишней засылки запасных частей в одни районы за счет других районов, путем неправильной и недобросовестной сборки тракторов и недобросовестной заливки подшипников и т. п. Чтобы coрвать и затруднить уборку, они саботируют использование комбайнов, кукурузных пиккеров и хлопкоуборочных машин, организуют срыв подготовки кадров для тракторов и сложных машин.

Все эти вредительские элементы, являющиеся и антисоветскими антиколхозными, вся эта банда врагов народа имеет одну задачу: взорвать дело колхозного строительства, восстановить власть помещиков и кулаков и отдать трудящееся крестьянство в беспощадную кабалу кулака.

Потеря у многих руководителей машинно-тракторных станций и колхозов революционной большевистской бдительности, излишняя доверчивость, неумение отличать кулака и вредителя, скрывающегося под маской советского работника, неумение перейти от общего руководства, носящего чисто агитационный характер, к действительному хозяйственно-оперативному управлению во многих случаях приводят к тому, что фактическое руководство делом колхозов и машинно-тракторных станций передается в руки вредителей при одновременном превращении директора в бумажного и канцелярского руководителя, только числящегося руководителем, а на деле являющегося хвостиком у вредителей.

Мало того, как установлено известными решениями Центрального комитета партии, среди ответственных районных работников коммунистов, сомкнувшихся с врагами советской власти, с врагами колхозов, значительное место занимают работники земельных органов, руководители колхозов и машинотракторных станций.

Из фактов саботажа и вредительства в сельском хозяйстве наша партия делает следующий вывод: вредительство в колхозах и саботаж хлебозаготовок сыграют, в конце концов, такую же благодетельную роль в деле организации новых большевистских кадров в колхозах и совхозах, какую сыграл „Шахтинский процесс“ в области промышленности. „Шахтинский процесс“ послужил поворотным пунктом в деле усиления революционной бдительности коммунистов и организации красных специалистов в области промышленности. Нет оснований сомневаться в том, что явления вредительства и саботажа в колхозах и совхозах, проявившиеся в нынешнем году, послужат также поворотным пунктом в деле развертывания революционной бдительности наших сельских и районных коммунистов и организации новых большевистских кадров в колхозах и совхозах[74].

Из этого указания партии вытекает то, что только тот директор МТС и руководитель колхоза сможет успешно выполнить стоящие перед ними задачи, который станет действительным организатором производства, умеющим открыть кулака и вредителя, притворившегося советским работником, умеющим на деле сена, уборки, борьбы за урожай, выполнения обязательств перед государством сплотить массу преданных советской власти колхозников, плетущимся на поводу у вредителей и кулаков.

Наркомзем СССР предлагает всем земельным работникам проверить каждый участок ведущейся ими работы, имея в виду, что факты контрреволюционного саботажа и вредительства могут еще иметь распространение как во время подготовки к севу, так и во время самого сева.

Особая бдительность необходима к тем областям работы, в которых вредители сконцентрировали свои усилия.

1. Бдительность к качеству семян и их сохранности, к качеству пахоты и сева! Враги колхозного крестьянства будут подсыпать во время сбора семян семена плохие и негодные для сева, скрывая хорошие и сортовые. Вредители будут организовать кражу семян не только из амбаров, но и из сеялок. Вредители будут пытаться портить пахоту и сев и размножать сорняки огрехами и высевом по уменьшенным нормам. Снисхождение к таким саботажникам и врагам советской власти является преступлением перед рабочими и крестьянами. Громадное большинство колхозников поддержит не того хозяйственника, который проявит к врагу колхозов, крадущему семена, гнилую снисходительность, а такого хозяйственника, который сумеет изобличить вора, представить его в суд или ГПУ для сурового наказания согласно закону об охране общественной собственности.

2. Бдительность к срокам сева! Срок сева определяет размеры урожая. Поэтому во многих случаях вредители особые усилия сконцентрировали на саботаже сева в первые его дни с тем, чтобы вызвать поздний сев и тем самым уменьшить урожай. Задачей хозяйственника в настоящем году является двинуть всю машину пахоты и сева на полный ход и на полную производительность с первых же дней сева. Наркомзем СССР обязывает все край и обл. ЗУ, все край- и облтрактороцентры к 1 февраля в южных районах и к 15 февраля в средних и северных районах утвердить по каждой МТС не только план посева, но и число рабочих дней, в которые каждая МТС должна завершить сев, и установить специальное наблюдение за соблюдением установленных сроков сева.

3. Бдительность ко всему делу ремонта и особенно к качеству ремонта тракторов и сельхозмашин! Имели место такие случаи, когда трактора были вредительски отремонтированы так, что после первых же дней работы они выбывали из строя. Наркомзем СССР категорически запрещает включать в сводку ремонта вышедший из мастерской трактор, если он не принят в уставленном порядке комиссией из старшего механика соответствующего участка машинно-тракторной станции и старшего тракториста бригады, к которой данный трактор будет прикреплен. За выполнение этого распоряжения: отвечают директора МТС и МТМ.

Выбраковку негодных тракторов необходимо проводить с особой тщательностью и вниманием Наркомзем воспрещает машинно-тракторным станциям самостоятельно производить выбраковку. Выбраковка тракторов, не могущих в дальнейшем быть использованными, производится только „Облтракторами“ по представлению директора МТС и по установленной специальной инструкцией Наркомзема СССР порядку.

Имеются случаи засылки вредителями запасных частей не по назначению. Коммунист хозяйственник обязан о всех имеющихся у него излишних запасных частях немедленно сообщить своему краевому органу. Он же обязан проверить строжайше все ранее посланные его аппаратом требования на запасные части и внести в случае необходимости исправления. Строжайший учет каждой запасной части, строжайший учет каждому грамму баббита[75].

4. Бдительность к делу сохранности лошадей и содержания их в рабочем теле! Вредители путем распространения менингита губили лошадей. Проверяйте изо дня в день состояние лошадей. Выделите слабых и не загружайте их работой зимой с тем, чтобы подготовить их к весенним работам. Во многих случаях кормов не хватает лошадям только потому, что их хищнически используют кому не лень, проверяйте использование кормов, обеспечьте к весне неприкосновенные запасы кормов. Проверяйте людей, ухаживающих за лошадьми. За сохранность лошадей директор машинно-тракторной станции отвечает наравне с председателем колхоза.

5. Бдительность к делу использования минеральных удобрений. Мало получить удобрения, их надо привезти на склады колхозов. Им надо дать крышу до весны, их надо вовремя вывезти на поля и в надлежащей смеси рассеять по полю. Вредители пытаются сорвать дело повышения урожайности порчей минеральных удобрений, сбрасыванием их под откос, неряшливым обращением с ними. Этих вредителей директора машинно-тракторных станций и руководители колхозов смогут парализовать, только поставив надлежащим образом вывоз и использование минеральных удобрений.

6. Бдительность к делу подбора людей и подготовки кадров для машин! Машинно-тракторные станции – крепости социалистического земледелия, от работы которых зависти дело роста и укрепления колхозов. Эти крепости должны быть в надежных руках. Директор машинно-тракторной станции не имеет права кому бы то ни было в МТС передоверить дело приема работников в МТС. Вредители пытаются проникнуть в нашу крепость. Под видом счетоводов, кладовщиков, лжеагрономов. Лично проверять каждого из своих сотрудников по его работе – важнейшая обязанность директора машинно-тракторной станции. Только проверяя людей на повседневной работе, поощряя лучших, изгоняя вредителей, кулаков и лодырей, директор МТС сможет выполнить свои обязанности руководителя колхозного производства.

Не менее важная задача – подготовка кадров для машин. Наилучшую машину можно поломать, если посадить за руль человека неподготовленного, необученного, тем более когда вредитель и кулак готовы невежество использовать для того, чтобы испортить машину. На директора МТС Наркомзем СССР возлагает организацию курсов по подготовке работников для сложных машин, отбор курсантов с тем, чтобы срок обучения этих работников был продлен до 3–6 месяцев. С каждого окончившего курс должно быть взято обязательство о работе в течение трех лет на изученной машине.

По постановлению Центрального комитета партии при машинно-тракторных станциях организуются политотделы, которые должны обеспечить превращение машинно-тракторных станций в центры не только хозяйственно технического, но и политико-организационного руководства широкими массами колхозников. Эту задачу политотделы будут решать, сплачивая партийный и комсомольский актив, организуя борьбу партийно-комсомольского ядра за создание беспартийного актива в колхозах и изгнание антибольшевистских и анти колхозных элементов.

Эти задачи машинно-тракторные станции будут решать на основе и в связи с текущим хозяйственными кампаниями, из которых основной и решающей в настоящий момент является посевная кампания. Уже во время подготовки к посевной кампании и тем белее во время ее проведения земельные органы, машинно-тракторные станции и их политотделы должны полностью парализовать выступление вредителей, сплачивая на задачах посевной кампании и на борьбе за урожай подлинно советское большинство внутри колхозов.

Немедля за практическую подготовку к посевной компании! Каждый директор МТС и зав Райзо непосредственно будут отвечать за выполнение посевного плана по площади, срокам и качеству работы. Наркомзем СССР предлагает всем директорам МТС и заведующим Райзо обсудить настоящее письмо на производственных совещаниях при МТС и колхозах и каждое первое число в кратком письме (1–2 страницы) сообщать о ходе своей работы и о мерах, принимаемых во исполнение основных разделов данного письма»[76].

Материалы работы комиссии Кагановича и вышеназванные документы Наркомзема СССР легли в основу решений Январского (1933 г.) Объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б), рассмотревшего вопрос о создании в стране политотделов МТС и совхозов. 1 января 1933 г. Пленум утвердил проект резолюции, внесенный Политбюро ЦК[77], а 11 января 1933 г. принял положение о политотделах МТС и совхозах по докладу Кагановича[78].

Согласно положению о политотделах МТС в Наркомземе СССР организовывалось Политуправление МТС в составе: начальника, двух его заместителей по общепартийной работе и одного помощника по комсомольской работе и ответственных инструкторов по областным отраслевым трактороцентрам.

Начальник Политуправления МТС Наркомзема Союза являлся заместителем наркома и подчинялся как наркому, так и непосредственно ЦК ВКП(б).

Политуправление МТС Наркомзема Союза осуществляло руководство партийной, комсомольской и политическо-массовой работой машинно-тракторных станций через свои местные органы: политсектора МТС краевых (областных) земельных управлений и наркомземов нац. республик.

Начальник Политуправления МТС Наркомзема Союза назначался и смещался ЦК ВКП(б)[79].

О причинах создания политотделов и их задачах указал в своей речи на Пленуме «О работе в деревне» сам И. В. Сталин. Ее положения легли в основу вышеназванной резолюции Пленума «Цели и задачи политических отделов МТС и совхозов». Следует отметить, что работа январского Пленума проходила на фоне углубляющегося кризиса сельского хозяйства страны. В начале января 1933 г. все еще не были завершены хлебозаготовки, они продолжались во всех зерновых районах, общая ситуация в советской деревне ухудшалась, колхозы и совхозы находились в глубоком кризисе с точки зрения их организационно-хозяйственного состояния[80].

Выступая на Пленуме, Сталин перечислил основные недостатки и ошибки в руководстве сельским хозяйством со стороны местных партийных организаций, которые привели к кризису хлебозаготовок. Как уже отмечалось, они сводились к следующему: увлечение созданием в колхозах различных хлебных фондов в ущерб выполнению плана хлебозаготовок; оторванность районных и областных организаций от жизни колхозов, от их запросов; неумелое руководство колхозами, недооценка «борьбы с кулачеством»; недооценка роли коммунистов в деле хлебозаготовок и др.[81] Перечислив недостатки колхозов, Сталин заключил: «Я думаю, что политотделы МТС и совхозов являются одним из тех решающих средств, при помощи которых можно будет устранить эти недостатки в самый короткий срок»[82].

Идеи вождя получили воплощение в резолюции январского Пленума о политотделах. В ней говорилось, что первоочередной задачей политических отделов МТС является «обеспечение безусловного и своевременного выполнения колхозами и колхозниками своих обязательств перед государством и в особенности решительная борьба с расхищением колхозного добра, борьба с явлениями саботажа мероприятий партии и правительства в области хлебозаготовок и мясозаготовок в колхозах» [83].

Особый акцент в резолюции был сделан на их задаче борьбы с «врагами» колхозно-совхозного строя и Советского государства. Политические отделы МТС и совхозов должны были обеспечить «настойчивое, правильное и своевременное применение законов Советского правительства об административных и карательных мерах в отношении организаторов расхищения общественной собственности и саботажа мероприятий партии и правительства в области сельского хозяйства»[84].

§ 2. Организация политотделов в регионах и начало их деятельности

В январе 1933 г. начали приходить первые сообщения из организованных политотделов. Так, 21 января 1933 г. заместитель начальника политотдела МТС К. П. Шумилов сообщал о хищениях зерна в Донецкой области УССР. «Район засорён кулачеством, это та дырка, куда кулак стремится попасть и изолироваться. Донбасс – его убежище; его выведут в одни двери, он проник в другие.

Кулак выбрал новую форму борьбы с хлебозаготовками, и с этой формой трудно бороться, кулак прячет хлеб у „рабочего“, и ты к рабочему не подступи. Мне пришлось как-то у рабочего сделать обыск хлеба, он вовсю кричит о безобразиях, что у него как у рабочего делают обыск. И что же, у этого рабочего в подвале глубоко зарыто овса в количестве 45 пуд., уже с 1929 г. пол был замаскирован – зацементирован.

Состояние хозяйства в колхозах безобразнейшее, всюду беспробудное пьянство, растраты, МТС о подготовке к весне и не думает. Запасные части расхищены на сумму 8 тыс. рублей, горюче-смазочный материал за одно лето расхищен на сумму 4 тыс. рублей, сельхозинвентарь на учёте не состоит, директор МТС не знает, сколько у него на участках прицепного инвентаря. Ремонт тракторов безобразнейший; из 65 тракторов на сегодняшний день отремонтировано только 5.

У МТС имеется 5 комбайнов, и 2 года они стоят без всякого использования в поле, заносятся снегом (мёртвый капитал), часто расхищаются. Видите ли, директор забыл об их существовании, вот с какими работниками приходится работать и в каких условиях…»[85]

После январского Пленума, руководствуясь его решениями, комиссия Кагановича и сельскохозяйственный отдел ЦК под его руководством, опираясь на аппараты ПУРов Наркомзема и Наркомсовхозов СССР, создавали в регионах политотделы и политсектора, уделяя при этом основное внимание подбору кадров, их закреплению на рабочих местах.

Расширялась география политотделов, поскольку местные власти обращались в ЦК с просьбами о создании дополнительных МТС и политотделов в их регионах. Например, 4 февраля 1933 г. с просьбой об организации в Центрально-Черноземной области новых политотделов обратился к Кагановичу секретарь обкома ЦЧО И. М. Варейкис[86]. В шифротелеграмме он сообщил о соответствующем постановлении обкома ВКП(б), в котором говорилось: «учитывая положение МТС и колхозов ряда важнейших зерновых районов ЦЧО, особенно южных, смежных с Северным Кавказом и Украиной, просим ЦК разрешить организовать в течение февраля-марта месяцев 45–50 политотделов МТС ЦЧО и политотделы в совхозах Зернотреста. Просим обсудить данный вопрос на Политбюро»[87].

Январь и начало февраля 1933 г. показали, что принятые сроки создания политотделов и их укомплектования кадрами требуют корректировки, поскольку не получалось сразу найти и закрепить на работе тысячи коммунистов, причем соответствующих предъявляемым требованиям.

В связи с этим 8 февраля 1933 г. Политбюро ЦК провело заседание, на котором Каганович проинформировал сталинское руководство о ходе организации политотделов в МТС и совхозах страны. После обсуждения был установлен следующий порядок организации политотделов МТС и совхозов:

«а) На Украине, Северном Кавказе, Нижней Волге, Средней волге, [в] ЦЧО, Казахстане, ДВКрае, Белоруссии, Западной Сибири, Восточной Сибири и Крыму укомплектовать политотделы к 1 апреля с тем, что кадры для указанных политотделов подбираются Центральным комитетом партии.

б) Во всех остальных областях, краях и республиках политотделы укомплектовываются самими обкомами, крайкомами и ЦК нацкомпартий с представлением подобранных кандидатов на утверждение ЦК ВКП(б), установив следующие сроки окончания дела укомплектования политотделов: Ленинградская, Московская, Горьковский край, Ивановская область, Татария до 1 апреля; Западная область, Башкирия Урал, Средняя Азия, Закавказье, Северный край до 1 мая».

Подбор работников политотделов МТС и совхозов для регионов, указанных в пункте «а», и рассмотрение кандидатов, представляемых обкомами, указанными в п. «б», поручалось комиссии в составе: Каганович (председатель), Ежов, Акулинушкин (сельхозотдел ЦК), Евгеньев (сельхозотдел ЦК), Яковлев, Юркин, Криницкий, Сомс, Ягода, Косарев, Маркевич, Гамарник, Булин[88].

Весь процесс организации политотделов находился под постоянным контролем Сталина, который был в курсе всех его деталей и проблем. Так, по его поручению 13 февраля 1933 г. была направлена на ознакомление членам и кандидатам в члены Политбюро, всем работникам сельхозотдела ЦК ВКП(б), всем секретарям обкомов, крайкомов и нац. ЦК докладная записка начальника Политического управления МТС НКЗ СССР А. И. Криницкого. В ней сообщалось, что на 4 февраля 1933 г. были утверждены ЦК и посланы на места работники 400 политотделов: на Украину – 234, Северный Кавказ – 123, Нижнюю Волгу – 43. Вследствие чего полностью были укомплектованы, четырьмя работниками, 150 политотделов МТС (на Украине – 64, на Северном Кавказе – 86). Тремя работниками были укомплектованы 163 политотдела, остальные имели в штатах по 1–2 работника. Больше всего отставал подбор и назначение заместителей по партийной работе (всего было назначено 179 чел.).

Политуправление НКЗема получило более 70 политдонесений из политотделов МТС. В большинстве они касались вопросов комплектования штатов, снабжения и др. Отдельные ставили вопросы по существу самой работы политотделов МТС. Из них было видно, что политотделы в основном правильно поняли свои задачи. Наиболее интересные политдонесения пришли от начальников политотделов: Акимовской МТС, Ново-Маячковской, Ново-Батайской, Фастовецкой, Красноармейской, Варваровской, Ларинской. Отмечались и факты формально-бюрократического подхода к работе, имевшие место в Колларовской МТС. В политдонесениях начальника политотдела Михайловской МТС (Одесская область) сказалось влияние чуждых настроений в вопросах хлебозаготовок.

Полученные до 7 февраля политдонесения отражали следующие стороны в политическом и хозяйственном состоянии работы МТС и колхозов:

Партийные и комсомольские ячейки в большинстве колхозов, МТС и особенно МТМ работали очень плохо, не собирались по нескольку месяцев. Отмечалась их большая «засоренность». Массовая политическая работа не велась.

Рабочкомы в МТМ, по сути, отсутствовали. Никакого участия в борьбе за дисциплину, за улучшение организации труда, улучшение материально-бытовых условий рабочих они не вели.

Отмечалась «засоренность» работников управленческого аппарата колхозов, административно-технического персонала МТС и МТМ.

Подготовка и переподготовка трактористов, бригадиров, полеводов и других кадров массовой квалификации была организована плохо. Имеющиеся курсы плохо были обеспечены материально и недостаточно укомплектованы преподавательским составом. Выработанные Управлением кадров НКЗ СССР программы для этих курсов были неудовлетворительны.

Ремонт тракторов шел плохо. Многим тракторам требовался капитальный ремонт. Очень острый недостаток ощущался на месте в баббите. Много сообщений было о низком качестве ремонта. Отмечались случаи, когда отремонтированные для весенней кампании трактора пускались на переобмолот хлеба и через 10–12 дней выбывали из строя. Были выявлены многочисленные факты задержки отгрузки готовых запасных частей к пунктам назначения.

Сообщалось о большом беспорядке в хозяйстве, в организации производства и труда в МТМ. Не было планов ремонта. Господствовала обезличка и уравниловка. Отсутствовали нормы выработки. «Мелочи», явно снижающие производительность труда, по месяцам не устранялись.

Многие колхозы не расплатились с МТС. Так, в Ново-Маячковской МТС (Одесская область) задолженность колхозов выражалась в сумме 313 тыс. руб. По Кредидовской МТС (Одесская область) сумма задолженности составляла 197 тыс. руб. и т. д.

Начальники политотделов считали, что эта задолженность могла быть немедленно взыскана минимум на 50–75 %. До этого к этим вопросам до сих пор не было внимания ни со стороны директоров МТС, ни райкома.

В связи с задолженностью колхозов во многих МТС остро встал вопрос и о задолженности по зарплате. Некоторые работники не получали зарплату в течение четырех месяцев. Ремонтные рабочие не были обеспечены и продовольствием. Все это способствовало большой текучести кадров. В Конаковской МТС (Северо-Кавказский край) отмечались забастовок рабочих.

Все без исключения начальники политотделов писали о полной необеспеченности средствами передвижения и ставили вопрос о снабжении политотделов легковыми машинами.

На основании полученных политдонесений Политуправление МТС НКЗема выдвинуло ряд вопросов на разрешение в Секретариат ЦК:

По линии организационно-партийной работы: вопросы об организации низового партийного звена на производственных участках МТС и о прикреплении трактористов-колхозников – членов партии к ячейкам МТС; о целесообразности дальнейшего существования станичных партийных комитетов на Сев. Кавказе;

По линии массово-политической работы: вопросы об организации при МТС сети киосков КОГИЗа и Союзпечати для распространения газет, книг, журналов, бумаги, канцелярских принадлежностей; снабжении политотделов МТС бумагой и множительными аппаратами для многотиражек и стенной газеты.

ВЦСПС поддержало предложения Политуправления НКЗема на время ремонтной компании, на 1,5–2 месяца в важнейшие 250 машинно-тракторных мастерских командировать профсоюзных работников для оказания помощи в постановке профсоюзной работы в МТМ и МТС.

По указанию Политуправления отделом кадров НКЗема Союза перерабатывалась программа курсов массовых квалификаций, дополняя их вопросами политики партии. Эти измененные программы после рассмотрения в секторе подготовки кадров Сельхозотдела ЦК должны были быть срочно даны на места.

Ввиду исключительного значения подготовки кадров массовых квалификаций Политуправление НКЗема Союза просило Секретариат ЦК специально заслушать отчет НКЗема Союза о ходе подготовки и переподготовки кадров массовых квалификаций.

Кроме того, Политуправление НКЗема СССР просило ЦК дать директиву о выделении из продукции первого квартала 1933 г. легковых машин для безусловно нуждающихся политотделов МТС.

Политуправление вносит на рассмотрение Коллегии НКЗема Союза вопрос о ликвидации задолженности колхозов машинотракторным станциям и о немедленной ликвидации задолженности по зарплате в МТС и МТМ.

Политуправление вносит на Коллегию НКЗема СССР также вопрос о директиве всем МТС, запрещающей использовать трактора, отремонтированные для весенней посевной, на других хозяйственных работах, применяя на этих работах только трактора, подлежащие выбраковке и негодные для посевных работ[89].

Сталин принимал непосредственное участие в подборе кадров для политсекторов и политотделов[90]. Каганович постоянно информировал его о том, как идут дела во всех звеньях новой системы управления сельским хозяйством страны.

Об этом можно судить по отложившейся в тематической папке переписке на эту тему между Сталиным и Кагановичем. Вот лишь один характерный пример: докладная записка Кагановича Сталину о ходе укомплектования политотделов МТС и совхозов, которую вождь ввиду ее важности направил 8 марта 1933 г. «для сведения» всем членам и кандидатам в члены Политбюро. Она представляет большую ценность, поскольку в ней очень подробно описан ход организации политотделов и возникавшие при этом проблемы.

В докладной записке автор напоминает адресату, что по решению Политбюро ЦК окончательное укомплектование политотделов МТС и совхозов кадрами следует завершить к 1 мая 1933 г. Политотделы должны быть организованы при всех МТС, имеющихся на 1 января 1932 г., и в 771 основном совхозе, то есть в 3101 «точке». Для этого необходимо было подобрать 12 404 работника при штате каждого политотдела в четыре человека. К началу марта 1933 г. оргбюро ЦК ВКП(б) утвердило 1061 начальника политотделов МТС, из них на месте уже работало 480 чел., остальные «выезжали». Кроме того, было утверждено 1048 заместителей по партийно-массовой работе, 906 заместителей по ОГПУ и 975 помощников по комсомольской работе. Таким образом, к началу марта для работы в политотделах МТС и совхозов было отобрано 3990 чел.[91] Об их распределении по краям и областям дает представление приложенная к докладной записке «Справка о ходе комплектования политотделов МТС и совхозов (по состоянию на 5 марта 1933 г.)» (см. таблицу № 1).

В докладной записке указывалось, что на начало посевной кампании на Украине, Северном Кавказе, Нижней Волге и в Крыму недоукомплектованными кадрами оставались 426 политотделов, но их комплектация должна была завершиться в ближайшее время[92].

В записке приведены данные о качественном составе прибывших на работу в МТС начальников политотделов. 59 % из них составляли рабочие. Среди начальников политотделов 10 % имели партийный стаж до 1917 г., 74 % – с 1918 по 1920 г., и только 16 % – выше указанных сроков, но со «значительным комсомольским стажем». 56 % начальников политотделов получили специальное партийное образование «в объеме ИКП (Института красной профессуры), Свердловского университета, курсов уездных партработ ников при ЦК ВКП(б), комвузов, курсов марксизма и др.»[93].

Таблица № 1

Источники: РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 222. Л. 146–147.

В записке подчеркивалось, что все направленные и направляемые на работу в политотделы МТС и совхозов работники имели «большой опыт крупной руководящей партийно-массовой работы», ранее занимали должности секретарей губкомов, окружкомов, райкомов и т. д. Триста человек из отобранных кандидатов пришли на новую работу с должностей комиссаров полков и заместителей начальников дивизий по политической части. За исключением нескольких случаев, работники политотделов не имели никаких партийных взысканий. При этом «отбираемые для работы в политотделах товарищи» шли на эту работу «с большой охотой и желанием». Комиссия ЦК была завалена огромным количеством заявлений от слушателей Института красной профессуры, курсов марксизма и др. «о добровольном желании их работать в политотделах»[94].

О масштабе проводимой работы по отбору кандидатов в политотделы в записке приводится один очень характерный факт. На 25 февраля 1933 г. уполномоченные из числа ответственных работников ЦК, занимающиеся по поручению комиссии Кагановича подбором кадров для политотделов, просмотрели в Москве материал на 80 тысяч коммунистов и отобрали из них 2500 кандидатов «для персонального ознакомления с ними в комиссии ЦК ВКП(б)». Одновременно три работника аппарата ЦК, командированные с той же целью в Ленинград, просмотрели материалы на 40 тысяч коммунистов, лично встретились с четырьмя тысячами из них и отобрали 700 чел. для собеседования в комиссии ЦК ВКП(б)[95].

Каганович информирует Сталина в записке о том, как при таком огромном объеме работы его Комиссия добивается нужного результата. Чтобы организовать «скорейший пропуск такого огромного количества товарищей», комиссия организовала шесть подкомиссий под председательством ее членов (Ежова, Евгеньева, Акулинушкина, Криницкого, Козлова, Сомса). Каждая подкомиссия лично знакомится с каждым кандидатом, рекомендуемым на должность начальника политотдела и его заместителя по партийно-массовой работе. При желании с кандидатами встречаются и другие члены Комиссии, в том числе Каганович, Гамарник и др.

Отдельно велась работа по подбору кадров для работы в политотделах по линии ОГПУ и комсомола. За нее отвечали председатель ОГПУ Ягода и его заместители и, соответственно, секретари ЦК ВЛКСМ Косарев и Салтанов[96].

С отобранными кандидатами по линии ЦК было проведено два инструкторских совещания, а политуправление Наркомзема и Наркомсовхозов организовало цикл лекций по проблемам сельского хозяйства.

В упомянутой записке Каганович сообщил Сталину о проблемах при отборе кандидатов для работы в политотделы. Например, во время данной кампании были «разоблачены два сына кулаков, отцы которых осуждены. Кроме того, один из кандидатов оказался проходимцем с поддельным партийным билетом»[97].

Также в процессе работы выяснилось отсутствие в Трактороцентре, Наркомземе и Наркомсовхозов точных данных о количестве действующих МТС и совхозов. В результате имели место случаи назначения работников в несуществующие МТС, о чем они сообщали в ЦК по приезде на место работы[98].

Каганович в своей записке проинформировал Сталина и о том, что краевые и областные организации не уделяют должного внимания приехавшим к ним на работу в политотделы коммунистам. Им не выделяют жилье, не обеспечивают красноармейским пайком[99].

На основе изложенных в докладной записке Кагановича Сталину фактов можно заключить, что в политотделы МТС и совхозов на должности начальников, заместителей по партийно-массовой работе и помощников по линии ВЛКСМ были отобраны лучшие коммунисты и комсомольцы со стажем партийной и комсомольской работы и большим желанием проявить себя на новом поприще, готовые выполнять директивы партии. Это были наиболее дееспособные представители сторонников сталинской политики, ее активные проводники.

В историографии имеется недостаточно информации о таком сюжете, как укомплектование политотделов сотрудниками ОГПУ для «чекистской работы». В какой-то мере этот пробел можно восполнить анализом докладной записки, поданной на имя Сталина начальником отдела кадров ОГПУ Д. А. Булатовым 19 июня 1933 г. В ней шла речь об итогах работы по комплектованию политотделов МТС и совхозов работниками ОГПУ по состоянию на 1 июня 1933 г.

В записке указывается, что в соответствии с решением ЦК ВКП(б) ОГПУ должно было выделить к 1 июня 1933 г. для работы в политотделах МТС и совхозов 3050 оперативных работников. Но это решение не было выполнено в полной мере. К данному сроку сотрудники ОГПУ имелись не во всех организованных политотделах. В частности, из 2133 политотделов МТС работниками ОГПУ было укомплектовано лишь 2009, из 917 политотделов совхозов – только 612. Таким образом, необходимо было доукомплектовать 429 политотдела (124 в МТС и 305 в совхозах)[100].

В докладной записке приводились данные о результатах комплектации политотделов МТС и совхозов сотрудниками ОГПУ по регионам. В Московской, Ленинградской, Ивановской областях, Белоруссии, Северном и Дальневосточном краях эта проблема была решена[101]. В основных зерновых районах (на Украине, Северном Кавказе, в Крыму, Сибири и Центральном Черноземье) политотделы были укомплектованы «почти полностью». Гораздо хуже дело обстояло на Нижней Волге, в Казахстане и Восточной Сибири. Здесь причиной отставания в укомплектовании сотрудниками ОГПУ политотделов были проблемы «текущей оперативной работы». По сравнению с другими регионами на данной территории «аппарат органов ОГПУ» был слабее, и без «серьезного ущерба» для дела было невозможно в короткий срок найти квалифицированных оперативников. Поэтому выход был найден в переброске на указанные территории работников из других Полномочных представительств ОГПУ в срок до 1 июля 1933 г.[102] О состоянии с комплектацией кадров ОГПУ в политотделах МТС и совхозов можно судить по имеющейся в докладной записке таблице (см. таблицу № 2).

В докладной записке Булатова указываются источники комплектования 2009 политотделов МТС и 612 политотделов совхозов сотрудниками ОГПУ. В них состав заместителей начальников политотделов по ОГПУ в общем количестве 2621 чел. представлен следующим образом:

1) чекисты из действующего состава местных органов ОГПУ, на территории которых были организованы политотделы МТС и совхозов, – 2016 чел.;

2) окончившие основной курс 3-го набора Центральной школы (ЦШ) ОГПУ, рабочие-коммунисты, мобилизованные для работы в органах ОГПУ по решению ЦК ВКП(б) из учащихся разных учебных заведений среднего и высшего типа, – 409 чел.;

3) оперативники-чекисты, окончившие в 1933 г. курс усовершенствования Центральной школы ОГПУ, – 182 чел.;

Таблица № 2

Источники: РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 224. Л. 69.

4) досрочно выпущенные оперативники-чекисты из Высшей школы ОГПУ – 14 чел.[103]

Социально-демографические данные заместителей начальников политотделов по ОГПУ в рассматриваемой докладной записке были следующие:

По партийности: члены ВКП(б), вступившие в партию в период с 1917 по 1920 г., – 488 чел. (18,6 %), вступившие в период с 1920 по 1924 г. – 397 чел. (15,1 %), вступившие в период с 1924 по 1930 г. – 1602 чел. (61,2 %), вступившие в период с 1930 г. и позднее – 134 чел. (5,1 %)[104].

Таким образом, из общего количества оперативных работников, направленных в политотделы, молодые коммунисты с партстажем с 1930 г. и позднее составляли всего 5,1 %. Основная их масса принадлежала к опытным и надежным сотрудникам со значительным партийным стажем.

По социальному положению направленные на работу в политотделы сотрудники ОГПУ разделялись следующим образом: рабочих – 1321 чел. (50,4 %), батраков – 27 чел. (1,0 %), крестьян – 416 чел. (15,9 %), служащих – 857 чел. (32,7 %).

Приведенные данные свидетельствуют, что более половины состава работающих в политотделах сотрудников ОГПУ являлись по своему социальному положению рабочими и служащими, причем большинство из них составляли рабочие[105].

В докладной записке говорится и о «чекистском стаже» отобранных для работы в политотделах сотрудников ОГПУ. Он был следующим: работали в органах ОГПУ свыше пяти лет – 1238 чел. (47,3 %), работали свыше трех лет – 829 чел. (31,5 %), работали менее трех лет – 554 чел. (21,2 %)[106].

Таким образом, количество молодых чекистов выражалось в незначительной цифре – всего 554 чел (21,2 %), причем 378 чел., или 68,2 % этой группы, являлись бывшими студентами вузов и рабфаков, а также получившими «крепкую и теоретическую и практическую подготовку в ЦШ ОГПУ».

В докладной записке Булатова Сталин информируется и об «отдельных недочетах в комплектовании политотделов». В частности, в ней констатируется, что, несмотря на принятые меры к тщательному отбору кандидатур посредством выезда руководителей аппарата ОГПУ на Украину и Северный Кавказ для отбора работников, вызова в Москву кандидатов для работы в МТС и совхозах из СВК, НВК, Украины, Северного Кавказа и Крыма, проведение в каждом Полномочном Представительстве ОГПУ специальных совещаний с выделенными ответственными работниками, «отдельные ошибки» в отборе сотрудников ОГПУ все же имели место. И, чтобы исправить их, руководство ОГПУ было вынуждено возбудить перед ЦК ВКП(б) к моменту написания докладной записки ходатайства о снятии или перемещении 87 уже утвержденных ЦК заместителей начальников политотделов МТС и совхозов по ОГПУ. Конкретные обстоятельства этих ходатайств были отражены в специальной таблице на эту тему, включенной в докладную записку (см. таблицу № 3).

Обращаясь к данному сюжету, Булатов посчитал необходимым более подробно остановиться на причинах освобождения сотрудников ОГПУ от занимаемых должностей в политотделах по «компрометирующим материалам», с «приведением конкретных данных». О том, что для Сталина эта часть докладной записки представляла интерес, свидетельствуют его подчеркивания текста и резолюция, поручающая ознакомиться с данной запиской Кагановичу[107].

Таблица № 3

Источники: РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 224. Л. 72.

Так, в ней приводился пример снятого за пьянство и «самоснабжение» заместителя начальника политотдела Жердевской МТС Центрально-Черноземной области Ячника, который проявил «полную бездеятельность по своей линии», несмотря «на наличие в колхозах явных случаев хищений и вредительства»[108].

Другого заместителя начальника политотдела, Майорова, работавшего в Курганной МТС Северо-Кавказского края, сняли с должности за проявленную «крайнюю невыдержанность»: избиение уличенного им во вредительстве тракториста[109].

Утвержденный ЦК ВКП(б) заместителем начальника политотдела Горяче-Ключевской МТС того же края И. А. Погребицкий был не допущен до работы и исключен из партии, поскольку на него поступили материалы об участии в «групповой пьянке, сопровождавшейся дебошем»[110].

Аналогичной была судьба другого утвержденного ЦК заместителя начальника политотдела совхоза «Ломницы» Белорусской ССР – О. И. Куликова. Его исключили из партии и привлекли к ответственности Коллегией ОГПУ «за систематическое пьянство с дебошем и дискредитацию органов ОГПУ, самоснабжение и ряд других преступлений по должности»[111].

В записке приведены и другие примеры подобного рода. И, завершая этот сюжет, Булатов отметил, что для искоренения подобных фактов в момент подачи докладной записки вождю руководством ОГПУ проводится выборочное обследование работы отдельных заместителей начальников политотделов МТС и совхозов на Украине, Северном Кавказе и в других краях и областях. Первые итоги этих обследований будут в кратчайший срок представлены Сталину и ЦК ВКП(б) отдельной докладной запиской[112].

В заключение Булатов сформулировал основные выводы по материалу, представленному в его записке вождю. Они были следующими:

1) несмотря на большую нужду в кадрах, связанную с необходимостью укрепления районных звеньев аппарата ОГПУ, экономических его структур на важнейших участках социалистического строительства, особых органов для вновь формируемых частей РККА, ОГПУ выделило «за счет собственных ресурсов» на работу в политотделы МТС и совхозов 2621 сотрудника-чекиста;

2) руководство ОГПУ своевременно установило несоответствие отдельных заместителей начальников политотделов «своему назначению» и оперативно заменило их более подходящими работниками, обеспечив тем самым «надлежащее выполнение поставленных перед политотделами задач по линии ОГПУ;

3) проводимое и намеченное к проведению выборочное обследование работы отдельных заместителей начальников политотделов по разным краям и областям даст возможность руководству ОГПУ учесть все недочеты и ошибки, допущенные в первый период комплектования политотделов, и принять необходимые меры для их исправления и недопущения впредь[113].

Вышеизложенный материал об отборе заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ позволяет заключить, что сталинское руководство направило на работу в село лучших сотрудников ОГПУ, так же как и других работников аппарата политотделов.

Малоизученной страницей в историографии является вопрос о финансировании деятельности политотделов, «цене их содержания». Сколько средств было затрачено из государственного бюджета на политотделы?

Информация на эту тему, хотя и неполная, содержится в документах Политбюро ЦК ВКП(б), в тематической папке о политотделах. Они указывают на серьезность данной проблемы, ее активное обсуждение сталинским руководством. Так, 23 января 1933 г. нарком земледелия Я. А. Яковлев направил Сталину письмо, в котором проинформировал вождя о невозможности выполнения решения Комиссии Кагановича о содержании политотделов МТС за счет госбюджета по смете Наркомзема, которое 12 января было утверждено Политбюро ЦК. Речь шла о 58 млн рублей. Такие расходы, по мнению Яковлева, Наркомзем принять не мог, так как весь его бюджет до последней копейки был расписан на конкретные виды деятельности наркомата. Из 668 млн рублей, выделенных Наркомзему на 1933 г. из госбюджета, 417 млн предназначалось на «расчеты с промышленностью («на оплату тракторов, автомобилей и сельхозмашин»), 152 млн шло «на ремонт тракторов и сельхозмашин, оборудование и строительство ремонтных мастерских», 40 млн – на «организацию территории» и на «строительство и оборудование льно-пеньковых заводов», 57 млн – «на все строительство (кроме ремонтных мастерских»). При этом, подчеркивал в письме Сталину Яковлев, факт «крайне напряженной» программы финансирования капиталовложений в сельское хозяйство признавали и Госплан, и Наркомфин[114]. Основываясь на перечисленных аргументах, он предложил вождю «пересмотреть решение Политбюро от 12 января» и признать, что «на содержание Политуправления, политсекторов и политотделов должны быть отпущены средства из дополнительного бюджета»[115]. Сталин согласился с доводами наркома земледелия, и 1 февраля 1933 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о выделении дополнительных средств на содержание политотделов МТС, поручив найти их СНК СССР[116].

Как свидетельствуют документы, эти средства были найдены. Более того, общая сумма расходов на содержание политотделов была значительно увеличена, в том числе по линии Наркомзема СССР. Об этом можно судить по решению Политбюро ЦК ВКП(б) от 15 июля 1933 г., где вопрос о финансировании политотделов МТС и совхозов был центральным. В соответствии с ним расходы на содержание политотделов в 1933 г. составили: по системе Наркомзема СССР – 84 893 тыс. руб., по системе Наркомсовхозов СССР – 34 742 тыс. руб., по системе Наркомснаба СССР – 6768 тыс. руб., а всего – 126 403 тыс. руб. Указанные расходы планировалось покрыть за счет утвержденных общих годовых ассигнований по общесоюзному бюджету Наркомзема СССР в размере 15 млн руб., Наркомсовхозов СССР – 9 млн руб. и Наркомснаба СССР – 2 млн руб. Также предполагалось ассигновать на эти цели 100 млн руб. из резервного фонда СНК СССР. Расходы на приобретение легковых машин для политотделов относились на счет утвержденных годовых ассигнований наркоматов земледелия, совхозов и снабжения[117]. О конкретных статьях расходов на содержание политотделов МТС и совхозов по сметам связанных с ними наркоматов дает представление составленная к заседанию Политбюро ЦК ВКП(б) 15 июля 1933 г. «Сводка расходов по содержанию политуправлений, политсекторов и политотделов НКЗ, НКСовхозов и НКСнаба СССР в рублях на 1933 г.» (см. таблицу № 4).

Таблица № 4

Источники: РГАНИ. Ф. 30. Оп. 30. Д. 224. Л. 79.

В пояснительной записке к сводке ее составителями указывалось, что из 126,4 млн рублей постоянные расходы составляли 82,2 млн рублей, или 65,1 %, а «единовременные», связанные с «организационным периодом», – 44,2 млн рублей, или 34,9 %. Из 126,4 млн рублей на «культурно-бытовое обслуживание, жилища, снабжение литературой, велосипеды, аптечки, патефоны и обмундирование» предусматривалось выделение 33 млн рублей, или 26,1 %[118].

Следует отметить, что, судя по изученным документам Политбюро ЦК, дополнительные средства отдельной строкой в бюджетных расходах, в дополнение к общим на содержание политотделов, выделялись из резервного фонда СНК СССР ОГПУ для обеспечения деятельности заместителей начальников политотделов по «чекистской работе». Например, 29 августа 1933 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило постановление СНК СССР «об отпуске ОГПУ из резервного фонда СНК СССР 7 034 940 руб. на расходы по содержанию до конца года сотрудников ОГПУ в Политотделах МТС»[119].

Из изученных документов видно, что Политбюро ЦК контролировало выполнение его решений по финансированию политотделов ежеквартально, то есть утверждало на каждый квартал выделенные средства[120].

Таким образом, на основе приведенных фактов можно заключить, что на обеспечение деятельности политотделов МТС и совхозов, бюрократического аппарата управления ими сталинское руководство не пожалело средств и создало для работников политотделов очень благоприятные материально-бытовые условия, особенно если учесть, что в колхозах зон действия МТС свирепствовал голод и тысячи колхозников и единоличников голодали и умирали от голода.

Процесс организации политотделов и кадровый набор в них продолжался до осени 1933 г. параллельно с созданием новых МТС и совхозов[121].

* * *

Завершая данную главу, следует заключить, что сталинское руководство в сжатые сроки смогло создать в советской деревне чрезвычайные органы управления колхозами и совхозами – политотделы, сосредоточить в них лучшие кадры коммунистов, большинство которых были горожанами, выходцами из рабочей среды и служащих, с опытом партийной и профессиональной работы в государственных структурах, среднего возраста и молодежь, как правило, образованные и не связанные на местах личными и деловыми узами с представителями партийных и хозяйственных органов. Им предстояло решить сложнейшую задачу – остановить развал сельского хозяйства страны, укрепить созданный в результате насильственной коллективизации колхозный строй, и политотделы сделали первые шаги в этом направлении. Прежде всего им предстояло организовать в колхозах весеннюю посевную кампанию 1933 г. в условиях массового голода в основных зерновых районах страны.

Глава 2 Подготовка и проведение посевной и уборочной кампаний 1933 года

§ 1. Политотделы и голод

Свою деятельность политотделы МТС начали в условиях трагедии советской деревни – массового голода, вызванного негативными последствиями коллективизации и хлебозаготовок.

Документы политотделов – убедительное свидетельство этой трагедии. Они – неопровержимое доказательство того факта, что в первой половине 1933 г. голод достиг своего пика в основных зерновых районах страны и в Казахстане. В них детально и на конкретных фактах описаны имевшие место случаи голодных смертей, крайностей на почве голода в колхозах и селениях, находившихся в зоне деятельности МТС. Их анализ позволяет уточнить многие уже известные специалистам факты на эту тему: географию, остроту голода, его региональные и демографические особенности. Учитывая, что этот сюжет достаточно подробно освещен в историографии, остановимся лишь на некоторых его аспектах, связанных с анализом рассматриваемой проблемы[122].

Работники политотделов МТС придерживались официальной версии сталинского пропаганды и директив партии о «вредительстве в сельском хозяйстве» как главной причине «трудностей», возникших в советской деревне в начале 1933 г.

На эту тему заслуживает внимания циркуляр № 65/СПО ГПУ УССР «О мероприятиях в связи с продовольственными затруднениями в некоторых районах», направленный 19 марта 1933 г. заместителям начальников политотделов МТС и совхозов по ОГПУ. В нем указывалось, что в результате имевшего место «вредительства в сельском хозяйстве» Украины, деятельности проникших в колхозы «контрреволюционных антисоветских и кулацких элементов» в ряде сел и колхозов возникли «продовольственные затруднения». Далее сообщалось, что ЦК партии уже принял решения об оказании продовольственной помощи испытывающим «затруднения» колхозам, «выполнившим свои обязательства перед государством», а также «лучшим бригадам, бригадирам и колхозникам с большим количеством трудодней». Поэтому необходимо вести «самую решительную, жестокую борьбу» против «контрреволюционных», «антисоветских», «кулацких и других враждебных элементов», которые пытаются «использовать продовольственные затруднения в своих контрреволюционных целях» и «умышленно распространяют слухи о голоде, вымышляют различные „ужасы“, подолгу не хоронят умерших, ведут повстанческую и контрреволюционную агитацию за организацию волынок, за разбор и расхищение посевных материалов, колхозно-совхозного имущества, за невыход на работу и т. д.»[123]. В связи с этим в Циркуляре ставилась главная цель политотделам и всем органам ОГПУ: «создать в районах, пораженных трудностями, твердый революционный порядок, репрессируя всех тех, кто пытается использовать трудности в контрреволюционных целях»[124].

Из изученных документов видно, что заместители начальников политотделов МТС по ОГПУ внимательно следили за настроениями населения в голодающих колхозах и все случаи критических высказываний конкретных лиц по поводу голода и политики власти они фиксировали и сообщили о них своему руководству. Так, большой резонанс получило посещение делегацией чехословацких рабочих в июле 1933 г. колхозов Безенчукской МТС Средне-Волжского края, во время которого местные колхозники пожаловались им на свое тяжелое положение. Заместитель начальника политотдела Безенчукской МТС по ОГПУ проинформировал вышестоящие органы об этом инциденте. Затем эта информация поступила в секретно-политический отдел ОГПУ, который обобщил ее в спецсообщении следующим образом:

В момент посещения чехословацкими рабочими бригады № 3 колхоза им. Ленина колхозница Лазарева, обратившись к ним, сказала: «Что вы смотрите на красные уголки. Вы лучше посмотрите, что мы едим, сидим голодные, животы поджало». Когда ей стали возражать, она продолжила: «Нечего скрывать, надо все показывать».

В том же колхозе колхозница Силантьева заявила членам чехословацкой делегации: «Мы помираем с голоду, у вас такой голодовки, вероятно, нет», и, показав хлеб с большой примесью травы, заплакала.

При посещении чехословацкими рабочими Дома культуры колхоза им. Ленина колхозница Елуферьева обратилась к ним со следующим заявлением: «Нам говорят, работайте, дадим по 6 кг хлеба на трудодень, а когда начнут рассчитывать, то дают 2 кг. Нам говорили, что в наших руках все – земля и воля, а сами не можем досыта поесть хлеба».

Во время пребывания в Безенчукском районе чехословацкой делегации единоличница Тивашина передала ей «письменное заявление», в котором говорилось: «Я – единоличница, в колхоз не пойду, хотя сельсовет и говорит, что шкуру спустит или куда-нибудь угонит. На это я сельсовету отвечаю – убейте, а в колхоз не пойду. Просим вас войти в наше положение, жить очень трудно, а сельсовет все отнимает и выгоняет из дома. Если высказать все обиды, то не хватит бумаги»[125].

Занимаясь наблюдением за «антисоветскими настроениями» колхозников и единоличников, политотделы тем не менее в своей деятельности стремились сделать все, чтобы ослабить остроту голода в подведомственных им колхозах, поскольку в противном случае возникала угроза срыва основных сельскохозяйственных работ и невыполнение ими государственных заданий по хлебосдаче.

Поэтому в документах политотделов за 1933 г. постоянным сюжетом являются их обращения к руководству, в том числе лично к Кагановичу, об оказании помощи оказавшимися в трудных условиях колхозам и совхозам. Например, 20 июня 1933 г. начальник политотдела Аджамской МТС Одесской области УССР Прокопович направил шифротелеграмму в ЦК ВКП(б) на имя Кагановича с просьбой о принятии чрезвычайных мер «в связи с ростом случаев опуханий и смертей в колхозах зоны МТС»[126]. Такую же шифротелеграмму с просьбой о помощи отправил Кагановичу в начале июля 1933 г. начальник политотдела Новоузенской МТС Зеленов[127]. В докладной записке начальника политотдела Лебедянской МТС Центрально-Черноземной области Подольского в областной комитет партии от 4 августа 1933 г. сообщалось: «Остро обстоит дело с продовольствием в колхозах МТС, особенно колхоз „1 Мая“ Шовского сельсовета, колхоз „10 Октября“ Сезеневского сельсовета, где в течение последних трех дней было 10 смертельных случаев, в этом же колхозе участились случаи невыхода на работу на почве истощения вследствие крайне слабого питания: питаются травой, хлеба и картофеля нет… Необходимо теперь же оказать продпомощь остро нуждающимся колхозам для сохранения трудоспособности к уборочной кампании»[128]. В начале августа 1933 г. вопрос об оказании немедленной «помощи врачами и продуктами диетпитания» колхозникам Саракташского района Средне-Волжского края поставили перед ПП ОГПУ СВК края политотделы Саракташского района[129].

Следует отметить, что не всегда Каганович и центральные органы удовлетворяли просьбы политотделов об оказании продовольственной помощи конкретным колхозам, обосновывая свой отказ тем, что региону уже были выделены зерновые ссуды, и политотдел должен был обращаться с данной просьбой к руководству своего региона. Показательной в этом плане является шифротелеграмма Кагановича начальнику политотдела Шепетовской МТС Винницкой области УССР Юшманову от 3 июля 1933 г. следующего содержания: «На вашу телеграмму сообщаем, что по постановлению ЦК ВКП(б) Винницкой области отпущена продовольственная ссуда в размере 725 тысяч пудов, из них 31 мая отпущено 135 тысяч пудов и 13 июня 180 тысяч пудов. Поэтому по вопросу о продовольственной помощи колхозам, обслуживаемым вашей МТС, обратитесь в Винницкий обком»[130].

Во время пика голода, весной 1933 г., работники политотделов вместе с сотрудниками ОГПУ и милиции контролировали распределение на местах продовольственных и семенных ссуд, выделенных государством колхозам, совхозам и единоличным хозяйствам. О том, как они это делали, свидетельствует вышеупомянутый Циркуляр № 65/СПО ОГПУ от 19 марта 1933 г. В нем заместителям начальников политотделов МТС по ОГПУ поручалось осуществлять контроль за распределением на местах продовольственной помощи. Они должны были следить, чтобы фонды для оказания помощи «шли действительно и исключительно по назначению, а не расходовались бы на другие нужды», чтобы «отпускаемая из государственных и местных ресурсов продовольственная помощь» была бы оказана «действительно нуждающимся и в первую очередь колхозникам с большим количеством трудодней, бригадирам, трактористам, семьям красноармейцев – колхозникам и единоличникам»[131].

Особый порядок выдачи ссуд устанавливался для единоличников. Заместители начальников политотделов по ОГПУ должны были контролировать, чтобы вся «помощь», оказываемая «индивидуальным хозяйствам», «проводилась бы через колхозы и совхозы» и оказывалась тем из единоличников, «которые пожелают вступить в колхозы, или заключившим контрактационные договоры с совхозами»[132]. Одновременно им вменялось в обязанность содействовать тому, чтобы «весь нетрудовой или паразитический элемент – спекулянты, кулаки, люди без определенных занятий, упорно не желающие работать», – выселялся на Север[133].

В рамках работы по контролю за распределением продовольственных ссуд голодающим заместители начальников политотделов по ОГПУ должны были регулярно оповещать, «как развертывается оказание помощи в районе, селах, колхозах», «какие виды помощи организованы», «какие отмечаются ненормальности» и т. д. С целью предупреждения хищений выделенного государством зерна на продовольственные нужды им поручалось совместно с милицией и сотрудниками ОГПУ проверять состав организаций и технические аппараты по хранению и распределению продовольственных фондов, обслуживающий персонал питательных пунктов, детских учреждений, чтобы в них не проникли «контрреволюционные, антисоветские, кулацкие и уголовные элементы». Весь выявленный в них «неблагонадежный элемент» следовало «немедленно удалять», а виновных в расхищении, разбазаривании и использовании не по назначению продовольственной помощи «предавать суду тройки»[134].

В указанном Циркуляре особым пунктом поручалось работающим в политотделах сотрудникам ОГПУ при обсуждении вопроса об оказании колхозам продовольственной помощи вести «решительную борьбу с иждивенческими тенденциями и рвачеством» сельсоветов, правлений колхозов, которые «вместо изыскания всех возможностей помощи на месте, преувеличивая размеры трудностей, будут пытаться получить ее от государства»[135].

В большинстве донесений политотделов в вышестоящие органы ОГПУ и ЦК ВКП(б) за 1933 г. наряду со ссылками на «вредительство» как главную причину голода указываются реальные обстоятельства трагедии, как правило, связанные с действиями местных властей и конкретных их представителей. Приведем наиболее характерные примеры таких донесений политотделов в вышестоящие инстанции, в которых шла речь о голоде и его причинах в колхозах и селениях зон деятельности их МТС.

Очень красноречивым свидетельством реальных причин голода в сельских поселениях Северо-Кавказского края является политсводка № 1 политотдела Вешенской МТС, родины М. А. Шолохова. В ней прямо заявлялось, что население оказалось «терроризировано головотяпством прежнего руководства», его «инквизиторскими методами работы», когда в ходе хлебозаготовительной кампании 1932 г. с целью заставить колхозников сдавать хлеб местные «активисты» «снимали крыши с домов», «выбивали рамы», «ломали печки», «выгоняли людей босыми на мороз», сажали их в холодные амбары, где они при температуре −20–25° «в одном белье выдерживались по часам», «наставляли людям револьвер в рот», «заставляли пить керосин, соленую воду, ходить гусиным шагом, становиться на носки, высовывая язык, стоять с поднятыми руками». Дело доходило до того, что ретивые «активисты» несдатчикам хлеба «клали меж пальцев рук карандаши и сжимали руки», «сажали голым задом на горячую плиту, давая пить холодную воду» и т. д.[136] В результате из колхозников выбили все запасы хлеба, и они стали голодать.

В политсводке описываются конкретные факты голода. Вот лишь небольшой отрывок на эту тему:

«Очень много колхозников ходят по полям, вылавливают сусликов и, даже не отрубая хвостов для сдачи в сельсовет, а прямо палят, зажаривая, чтобы кушать. В хуторе Водянском в семье колхозника, посаженного за то, что у него нашли яму с хлебом, его жена, дошедшая до опухоли от голода, отнесла ребенка в ясли и, вернувшись домой, продолжала сидеть и на мой вопрос, что же она думает делать дальше, ответила очень спокойно – умирать.

Другой случай: зашел в семью бывшего эмигранта (хутор Ольшанский) Конкина А. П., в начале 1933 г. исключенного из колхоза. Старик лежал опухший от голода, мальчик и девочка ели зажаренных сусликов и только пару из них предложили матери. А старику ничего не дали…»[137]

Как уже отмечалось, ценность документов политотделов в том, что они подтверждают факт голода 1933 г. во всех регионах страны и указывают на его эпицентры, где имели место массовая голодная смертность и все ужасы голода. Так, 25 июня 1933 г. заместитель начальника политотдела Шишакской МТС Диканьковского района Харьковской области УССР Захаров направил заместителю председателя ОГПУ Г. Г. Ягоде специальное донесение, в котором сообщил о факте людоедства на почве голода в хуторе Толстом Мало-Бузовского сельсовета, где пожилая единоличница убила и сварила свою внучку… Расследованием выяснено, что причиной острого голода в этой семье было отсутствие пищи вследствие осуждения старшей сестры матери жертвы за невыполнение плана хлебозаготовок и пропажи самой матери, ушедший на заработки в ближайший совхоз[138].

Тяжелое продовольственное положение сохранялось в советской деревне и летом 1933 г. В это время имели место массовые заболевания колхозников «желудочной малярией». Об этом немало сведений в донесениях политотделов[139]. Например, об этом шла речь в докладной записке начальника политотдела Лебедянской МТС Подольского в обком партии ЦЧО от 4 августа 1933 г. В ней указывалось: «Остро обстоит дело с продовольствием в колхозах МТС, особенно колхоз „1 Мая“ Шовского сельсовета, колхоз „10 Октября“, колхоз „1-е Сезеново“ Сезеновского сельсовета и ряд других. В колхозе „10 Октября“ Сезеновского сельсовета в течение последних трех дней было 10 смертельных случаев, в этом же колхозе участились случаи невыхода на работу на почве истощения вследствие крайне слабого питания, питаются травой, хлеба и картофеля нет. Ввезенное просо на отоваривание яйцезаготовок направлено в более слабые колхозы, но эта помощь крайне недостаточна. Необходимо теперь же оказать продпомощь остро нуждающимся колхозам для сохранения трудоспособности к уборочной кампании»[140].

О массовых случаях опухания и повышенной смертности на почве голода в колхозах Саракташского района СВК говорилось во внеочередном донесении заместителя ПП ОГПУ Здоровцева в Средне-Волжский крайком ВКП(б) 9 августа 1933 г.: «Колхозники колхоза имени Буденного Саракташского района в последние 3–4 месяца переживали серьезное продовольственное затруднение. Была масса случаев опухания. В июле месяце среди колхозников открылась дизентерия, которая разразилась в массовом масштабе, принося ряд смертей ежедневно. За последние 10–15 дней июля месяца умерло 52 человека. В селе открыт врачебный барак, но врачебных сил по обслуживанию барака, а также и необходимых лекарств, недостаточно. Слабо дело обстоит и с питанием и, главным образом, за счет жиров и белого хлеба. Смертность наблюдается и по другим колхозам Саракташского района – в колхозе „Кзыл Шишма“ умерло за 10–15 дней июля месяца 10 чел. Требуется со стороны края помощь врачами и продуктами диетпитания»[141].

Таким образом, в 1933 г. политотделам МТС пришлось начинать свою работу в условиях голода советской деревни, о котором они имели исчерпывающее представление. Их деятельность должна была способствовать его ослаблению и в перспективе ликвидации в колхозах продовольственных трудностей с помощью их организационно-хозяйственного укрепления.

§ 2. Посевная

Первоочередной задачей политотделов МТС и совхозов была подготовка и проведение посевной кампании 1933 года. С момента начала своей деятельности в голодающей деревне политотделы внимательно изучали и фиксировали настроения колхозников и единоличников и сообщали о них своему руководству. Накануне начала сева они информировали его об эффективности оказываемой колхозам «продовольственной помощи», поскольку от этого зависел успех всей посевной кампании. На эту тему заслуживают внимания сведения из сводки Политсектора МТС Северного Кавказа «О работе политотделов МТС Северо-Кавказского края» от 29 марта 1933 г.

В ней сообщалось: «Оказанная государством семенная и продовольственная помощь, развернутая политотделами массово-политическая работа вокруг речи т. Сталина, Всесоюзного и Краевого съездов ударников-колхозников не могла не сказаться на настроении масс колхозников.

Если 2–3 недели тому назад политотделы ставили вопрос о большой пассивности колхозников, заговоре молчания, бесперспективности, подавленности колхозников в ряде колхозов, то сейчас политотделы сообщают о наметившемся сдвиге в настроении колхозников.

Вот наиболее характерная характеристика настроений колхозников:

„Лозунг т. Сталина о зажиточном колхознике становится наиболее популярным, создает перелом в настроениях колхозников“ (Семибалковская МТС).

„После ссуды семенной и продовольственной настроение колхозника улучшилось. Появились перспективы сева. Молчанка на собраниях сломлена“ (Усть-Лабинская МТС).

„В связи с отпущенной правительством семенной, фуражной и продовольственной ссудой, настроения колхозников значительно повысились. Декады две тому назад положение было совершенно другое. В колхозе «Знамя труда», «Красный Донбасс» и других колхозах колхозник ходил совершенно подавленный, у него не было уверенности выйти из создавшихся окружающих его условий. Перелом в настроении колхозников создан в лучшую сторону“ (Ирклиевская МТС).

„В связи с оказанием помощи колхозам государством семссудой и продовольствием, разъяснением речи т. Сталина значительно поднялась активность со стороны основной массы колхозников в подготовке к весеннему севу“ (Песчанокопская МТС).

Однако этот наметившийся сдвиг, как отмечает ряд политотделов, не должен быть, во-первых, переоценен, во-вторых, он еще далеко не полностью использован нами в интересах успешного проведения сева.

Обращается внимание также на то, что кулачество, в связи с получением продовольственной и семенной ссуды, приспосабливает свою работу к создавшейся иной обстановке – в целях срыва сева.

Так, политотделы сообщают:

„Выдача семенной ссуды не вызвала того подъема, который ожидался, на целом ряде колхозных собраний сообщения о семенной ссуде были встречены молчанием. Большую роль здесь сыграла новая кулацкая провокация: «Семена дадут, чтобы колхозники работали, а весь урожай возьмет государство›. Эта провокация была бита лозунгом т. Сталина: ‹Всех колхозников сделать зажиточными»“ (Семибалковская МТС).

„Однако надо иметь в виду, что сейчас саботаж может пойти по другой линии, а именно: выходить на работу с целью ее срыва. Например, вторая бригада колхоза «Ударник» на работу является регулярно, а кони находятся в безобразном состоянии. Не сломлено также еще безразличие к творящимся вокруг безобразиям, вокруг которых колхозники проходят спокойно“ (Кущевская МТС).

„Лодыри, которые всю зиму отказывались работать, сейчас в связи с продпомощью, предлагают свои «услуги», но не работать, а считать себя только на работе, чтобы получить паек“ (Песчанокопская МТС)»[142].

С самого начала посевной 1933 г. политотделы оперативно информировали вышестоящие органы о темпах посевной в регионах и возникающих проблемах, негативно на них влиявших. Как правило, докладные записки на эту тему шли по линии заместителей начальников по ОГПУ на имя заместителя председателя ОГПУ Я. С. Агранова. Тот в свою очередь, обобщив полученную информацию, направлял ее высшему руководству страны: Сталину, Молотову, Кагановичу. В большинстве своем это были спецсообщения ОГПУ о весеннем севе в основных регионах страны с момента его начала.

Одним из них, отразившим типичные проблемы посевной кампании в СССР весной 1933 г., были сообщения Агранова, отправленные Сталину, Молотову и Кагановичу в марте-апреле 1933 г. В них описывалась ситуация с посевной, сложившаяся в Северо-Кавказском, Западно-Сибирском краях, Уральской и Центрально-Черноземной областях и других регионах страны, по донесениям заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ.

Прежде всего в сообщении Агранова констатировался факт низких темпов начавшейся посевной кампании, объяснялись их причины, говорилось о действиях политотделов по их устранению, предлагались конкретные меры по изменению ситуации.

На Северном Кавказе и в Западной Сибири темпы сева резко снизились из-за неблагоприятной погоды (шли дожди), а также проблем, связанных с просчетами в организации посевной кампании со стороны руководства колхозов, МТС, местных партийных органов[143].

Так, например, налицо был факт простоев тракторов, их неэффективного использования. Трактора часто ломались, запчастей, необходимых для их ремонта, не было в наличии, возник дефицит горючего из-за несвоевременной его подвозки и перерасхода[144]. По этой причине не выполнялись нормы сева.

В анализе причин подобной ситуации акцент делался на деятельность «контрреволюционных вредительских саботажнических группировок» в МТС и колхозах. Причем в подавляющем большинстве случаев их представители в предшествующий период так или иначе были связаны с антисоветской деятельностью: либо воевали в Гражданской войне на стороне белых, либо были кулаками или их родственниками, либо участвовали в каких-то действиях против политики советской власти (противодействовали организации колхоза, хлебозаготовкам, займам и т. д.). Именно таким образом ОГПУ и действующая власть на местах объясняла причины «контрреволюционной деятельности» данной категории сельского населения.

По донесениям заместителей начальников МТС по ОГПУ, она выражалась в следующем: «а) дефектном ремонте, ведущем к авариям; б) подбрасывании в наиболее важные части механизмов посторонних предметов с целью выведения трактора из строя; в) умышленном недополучении запасных частей; г) умышленном использовании старых негодных частей при наличии новых; д) разбазаривании запчастей и т. п.»[145].

В материалах ОГПУ, составленных на основе донесений заместителей начальников МТС по ОГПУ, имеются характерные примеры на эту тему.

Так, в Ендовской МТС Нижне-Волжского края члены ликвидированной «контрреволюционной группы» из шести человек «умышленно недополучали запасные части для ремонта тракторов, имеющиеся дефицитные части разбазаривали, недоброкачественно ремонтировали части (во втулки вставлялись жестянки, умышленно использовались изношенные подшипники)». Все это приводило к авариям. Среди арестованных «вредителей» бывший реэмигрант, бывший офицер Белой армии и т. д.[146]

В Ново-Егорлыкской МТС Северо-Кавказского края заместитель начальника политотдела МТС по ОГПУ выявил и ликвидировал «кулацкую группу», во главе которой стоял «бывший белый стражник», «бывший кулак» старший механик Линник, умышленно сорвавшую сроки окончания ремонта тракторов в МТС. «Вредительство» заключалось в подбрасывании в моторы тракторов посторонних предметов[147].

Заместитель начальника политотдела Сартанской МТС провел целое расследование причин аварии трактора «ДД», в ходе которого выяснилось, что авария произошла из-за двухконцового торцового ключа, подброшенного при сборке трактора в задний мост механиком, «сыном кулака» и «братом белого офицера» З. К. Конопом[148].

По инициативе заместителя начальника политотдела по ОГПУ Ртищевской МТС Нижне-Волжского края к ответственности за приемку комиссией к работе неисправных тракторов были привлечены директор МТС Килин и старший механик МТС Чепенко. На вопрос, почему они принимали неотремонтированные трактора, Чепенко ответил: «Нужно было получить деньги из Госбанка»[149].

В Дондуковской и Кущевской МТС Брюховецкого района Северо-Кавказского края ОГПУ «вскрыло» одну группировку в составе рулевых, деятельность которых была направлена «на организацию простоев тракторов, хищение запасных частей, разложение тракторных бригад». Было установлено, что участковый механик Кущевской МТС, получив восемь магнето, разобрал их под предлогом проверки и сломал. Произведенным у него на квартире обыском было обнаружено 60 различных запасных частей и магнето. Виновный был арестован. В Дновской МТС Петриневского района СКК за «вредительство и срыв своевременного ремонта тракторов» было арестовано шесть человек. Точно такая же ситуация с ремонтом тракторов существовала в Уральской области. Политотделы установили, что, например, в Подовинном зерносовхозе не было составлено заявок на запчасти, отсутствовал график ремонта тракторов[150]. В Западно-Сибирском крае в совхозе Молмаслотреста Доволенского района вышли из строя все трактора «вследствие наличия в смазочных материалах железных стружек»[151].

В донесениях заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ приводилось немало фактов о сознательном нарушении трудовой дисциплины в период посевной кампании трактористами и рабочими МТС, негативно сказывавшихся на ее темпах и результатах. Их анализ показывает, что в большинстве случаев эти нарушения были связаны с недовольством трактористов и рабочих МТС общественным питанием в поле. Но были и другие причины: пьянство, воровство, халатное отношение к своим обязанностям. Исходя из приведенных в донесениях политотделов фактов, нельзя отрицать и мотив «вредительства» в действиях трактористов и специалистов МТС. Вот типичные примеры на эту тему по Беляевской МТС УССР и Еянской МТС Северо-Кавказского края:

В ночь на 1 апреля 1933 г. все трактора Беляевской МТС УССР прекратили работать, так как тракторист Арескул «сагитировал остальных трактористов бросить работу, требуя улучшения питания». В этой же МТС 31 марта 1933 г. по вине тракториста Музиченко, не залившего масло в трактор, расплавились подшипники, и трактор вышел из строя. Он же сагитировал других трактористов «отказаться принимать пищу, требуя улучшения». И тот и другой трактористы были арестованы[152].

В колхозе им. 17-й партконференции Беляевской МТС трактора простояли почти десять часов из-за отсутствия горючего, поскольку посланные за ним колхозники пропьянствовали в пути и не доставили его вовремя[153].

30 марта 1933 г. по вине тракториста Черныша той же МТС, работавшего на полях колхоза им. Сталина, не залившего в картер масла, трактор вышел из строя: расплавился подшипник, разбит распределительный вал, лопнула верхняя часть картера[154].

Аналогичными были случаи в колхозах Еянской МТС СКК. Например, тракторист П. И. Власов, «бывший кулак» и «белогвардеец», не выполнявший нормы по вспашке, вместе с тремя трактористами занимался хищением семян. Тракторист Крохин разбил блок тракторов, поломал севозапашник и воровал зерно. Другой тракторист из той же бригады, Ф. Жуков, также «бывший кулак», разбил лопасти и испортил магнето, умышленно расплавил подшипник. Помимо «вредительства» указанные лица призывали бригаду к «саботажу». Все они арестованы[155].

Проблема с использованием тракторов в ходе сверхраннего сева 1933 г. усугублялась и нарушениями сроков поставки техники на места тракторными заводами, о чем политотделы информировали центральную власть. Например, в записке по прямому проводу из Новосибирска заместителя полномочного представителя ОГПУ в Западно-Сибирском крае А. М. Шанина сообщалось, что вновь организованная Волчихинская МТС к 19 апреля 1933 г. не получила ни одного из отгруженных Сталинградским тракторным заводом в ее адрес 18 марта тракторов. В результате МТС сорвала график сверхраннего сева[156].

Политотделы выяснили факт большого дефицита в районах квалифицированных трактористов, агрономов и других специалистов сельского хозяйства, из-за которого и возникали вышеназванные проблемы: простои техники, ее поломки, некачественный ремонт и т. д. Они сообщали об этом применительно к конкретным МТС и совхозам. Так, в зерносовхозах Уральской области работало менее половины требуемых трактористов и агрономов[157].

В соответствии с возложенной на политотделы партией задачей искоренения «вредительства» «контрреволюционных элементов» в колхозах они развернули активную деятельность в этом направлении в период подготовки и проведения посевной кампании 1933 г. По представленным руководству ОГПУ и страны материалам заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ видно, что деятельность «вредителей» выражалась в следующем:

«1) физическом уничтожении поголовья, прежде всего тягла (отравление, умышленное оставление без корма, избиение и т. д.);

2) доведение поголовья до состояния крайнего истощения и абсолютной непригодности к работе (неправильный корм, вызывающий тяжелые заболевания, плохой уход и т. д.);

3) организация саботажа ссыпки семян и хищения посевного материала;

4) расхищение колхозного имущества;

5) разлагающей к.-р. агитации, заостренной против весеннего сева (призывы к невыходу в поле, к разбору поголовья, к саботажу против сдачи семенного материала; распространение провокационных слухов и т. д.)»[158].

Конкретные примеры, иллюстрирующие вышеназванные виды «вредительства», приведены в докладных записках заместителя председателя ОГПУ Агранова руководству страны. Все они основаны на донесениях заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ.

Например, как выяснил заместитель начальника политотдела Беломечетской МТС Северо-Кавказского края, в колхозе им. Буденного, несмотря на наличие кормов, «кулацкая к.-р. группировка» довела до крайнего истощения имеющееся поголовье колхозного скота[159].

Точно такая же ситуация имела место в колхозе им. Андреева Константиновской МТС СКК, где «вредительская белогвардейская кулацкая группировка» довела скот до «полнейшей непригодности к работе». Причем ею были отравлены бык-производитель и рабочий вол, подожжена полевая контора и укрыто 70 % семенного зерна[160].

Политотделы сообщали своему руководству обо всех фактах недовольства и открытых выступлений колхозников в подведомственных им колхозах. В их донесениях на эту тему очень точно описывались сами выступления, но основное внимание при этом уделялось их организаторам, которые, как и в случае с «вредителями» в МТС, как правило, были бывшими «белыми», «кулаками» и т. п. Вот несколько характерных примеров:

В коммуне села Галициновка Селидовской МТС УССР выявлена и пресечена попытка «спровоцировать колхозников на а/с выступление». По свидетельству политотдела, завхоз коммуны Малик «злостно извращал речь т. Сталина на съезде колхозников», пытаясь «спровоцировать разбор колхозного стада», убеждая коммунарок, что, согласно установкам вождя, коммуна обязана снабдить коровой каждого ее члена. В результате под нажимом женщин-коммунарок правление коммуны было вынуждено приступить к раздаче обобществленных коров. Вмешательство политотдела остановило ее, а завхоз Малик был арестован и отдан под суд[161].

В колхозе «Интернационал» Лопатинской МТС Нижне-Волжского края, по донесению заместителя начальника политотдела, ликвидированная «к.-р. кулацкая группа» организовала «саботаж засыпки семян», призвав к нему всех колхозников[162].

Неоднократно в донесениях политотделов, относящихся к периоду посевной 1933 г., указывалось на факты массовых отравлений колхозников в поле ядами и некачественной пищей, которые квалифицировались как «вредительство». Например, в колхозе им. Чубаря Красноградской МТС УССР произошел случай «умышленного отравления колхозников», когда яд был всыпан в пищу на завтраке и в обед вместе с солью. В результате 37 колхозников отравилось. Было установлено, что виновными в отравлении являются кладовщик, кухарка и подводчик. Последний похитил 2 кг мышьяка во время его перевозки в колхоз из Краснограда[163].

В докладной записке заместителя председателя ОГПУ Агранова о работе заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ за третью декаду марта 1933 г. отмечалось, что за третью декаду марта 1933 г. по инициативе политотделов за «вредительство в ходе сева» арестовано 929 чел. Из них 365 чел. – за «умышленную порчу тракторов в поле», «вредительский засев», «истребление конского тягла»; 466 чел. – за хищения, главным образом посевматериала, горючего и тракторных частей; 84 чел. – за «организацию к.-р. саботажа в ходе сева»; 9 чел. – за террор; 5 чел. – за «перегибы и извращения»[164].

Особенностью посевной кампании 1933 г. было использование на вспашке коров по причине массовой гибели рабочих лошадей в результате коллективизации. Причем лошади гибли от истощения и некачественного ухода и в данный период, о чем политотделы регулярно информировали вышестоящие организации в своих донесениях[165].

К этому же приводило и массовое использование на посевной коров. Например, к середине апреля 1933 г. в колхозах Самарской МТС Константиновского района СКК за короткий срок «по причине хищнической эксплуатации» из 634 коров, находившихся на пахоте, 112 выбыло из строя. По сообщению политотдела МТС в колхозе имени 12-й годовщины Октября «умышленным прижиганием вымени корове» «бывшим белым» был спровоцирован разбор из колхозного стада колхозницами 12 коров[166].

Еще одной особенностью посевной 1933 г. был так называемый «сверхранний сев», то есть в более ранние, чем обычно, сроки вспашка посевов и заделка семян. На практике его проведение столкнулось с большими трудностями, о чем политотделы сразу же стали сообщать в центральные органы. Так, в широких размерах повсеместно наблюдалась мелкая вспашка, уменьшение норм высева, несвоевременное боронование[167].

Весенние полевые работы должны были пройти более успешно, чем в предыдущие годы, благодаря акценту на колхозные бригады и созданные там партийные ячейки из активистов, которые местные райкомы партии обязаны были опекать и оперативно решать все их проблемы. Контроль за деятельностью производственных бригад и участием в посевной районных партийных организаций стал важнейшей задачей политотделов МТС. Прежде всего, они контролировали трудовую дисциплину в колхозных полевых бригадах, обобщали в своих донесениях типичные факты ее нарушений и наиболее опасные тенденции, влиявшие на выполнение плана посевной. Также политотдельцы взаимодействовали с местными партийными работниками по конкретным вопросам посевной кампании.

В сообщениях заместителей начальников политотделов по ОГПУ на эту тему отмечалось, что в колхозах МТС на начальном этапе посевной политотделы выявили факты игнорирования работы в бригадах, самовольных отлучек из бригад, прямых отказов от работы со стороны прикрепленных к ним работников райкомов партии и других местных активистов («комсомольцы и партийцы участия в полевых работах не принимают»)[168]. Также многочисленными были случаи невыхода на работу колхозников и целых бригад, как правило, по причине отсутствия или неналаженности общественного питания[169].

Из информационных материалов политотделов МТС следует, что их работники фиксировали все случаи «перегибов» на местах по отношению к колхозникам и единоличникам во время посевной кампании и инициировали наказание виновных. Например, к ответственности был привлечен председатель Тарасского сельсовета Ставропольского района СКК, который, напившись пьяным, заехал в прикрепленную бригаду единоличников и избил троих из них кнутом за невыполнение производственного плана, выкрикивая: «Перестреляю, гады»[170].

В то же время были и обратные случаи, когда руководство колхозов и бригадиры «саботировали» полевые работы: под разными предлогами не обеспечивали выезд в поле бригад, их снабжение общественным питанием и т. д.

В ходе посевной 1933 г. политотделы сразу же зафиксировали проблему нежелания единоличников полностью засевать свои земли по причине мобилизации их тягла на колхозные работы. Также они всячески отлынивали от участия в этих работах[171]. При этом, как правило, конфликты возникали по причине действий местных чиновников, стремившихся всячески обязать их выполнять установленные планы засева индивидуальных участков. В результате в ряде случаев единоличники вообще отказывались от своих земельных участков или соглашались засевать их не полностью в зависимости от получения от государства семенной ссуды[172]. Из донесений политотделов МТС следует, что ОГПУ решительно пресекало попытки единоличников сорвать сев. Только в Западно-Сибирском крае, в 14 районах было арестовано 948 единоличников, «злостно саботировавших сев»[173].

В ряде районов во время посевной кампании 1933 г. политотделы фиксировали среди отдельных групп единоличников, как правило, недавно вышедших из колхоза, «повстанческие настроения», ожидания скорого распада колхозов, срыва посевной, возвращения им лошадей и другого колхозного имущества. Инициаторы подобных действий арестовывались[174].

Как видно из донесений политотделов МТС, в период весенней посевной кампании 1933 г. были установлены многочисленные факты неверного планирования районными земельными органами объемов полевых работ. В 1932 г. издержки планирования стали важнейшей причиной срыва уборочной кампании и выполнения плана хлебозаготовок. Теперь же благодаря контролю политотделов этого удалось избежать. Например, в Мяксинском районе СКК ОГПУ ликвидировало «к.-р. группу в составе четырех агроработников из аппарата райземотдела», которая дала сведения о 4000 га целинных земель, которые следовало распахать в 1933 г. На практике их оказалось на 2500 га меньше. Точно так же в Петриневском районе СКК «аналогичная группировка из агроработников» запроектировала такие севообороты, что выполнение составленных на их основе планов подъема целины предусматривало распашку площади земель, втрое превосходящих контрольную цифру посевных работ всего района[175].

Активные действия по наведению порядка в ходе посевной кампании 1933 г. политотделы осуществляли в закрепленных за ними совхозах. Они проверяли их финансовое состояние и сигнализировали наверх о фактах бесхозяйственности по причине действий их руководителей. Например, в Петриневском районе СКК было установлено тяжелое финансовое положение совхоза «Красная Горка». Из-за задолженности отделению Госбанка в нем три месяца не выплачивалась заработная плата рабочим[176].

Отдельной темой в работе политотделов МТС и совхозов в ходе посевной 1933 г. было обеспечение колхозов и совхозов семенами. Они внимательно следили за ходом их доставки в хозяйства, хранением и распределением, решительно вскрывали все недостатки и проблемы и сообщали о них в вышестоящие инстанции.

Так, например, в совхозах Уралмаслотреста были выявлены факты несоответствия по документам имеющегося в наличии овса и картофеля. Из-за этого они не получали зерновой ссуды на посевные работы, поскольку по отчетности в ней не нуждались, в действительности же зерна не было. Более того, было установлено, что в Оханском коопхозе «сгноили 12 т семенного картофеля»[177]. Все виновные были арестованы[178].

Политотделы установили причины трудностей с доставкой зерна в хозяйства весной 1933 г. Это был дефицит тягловой силы из-за гибели скота в результате коллективизации, а также недостатки в использовании имеющегося в районах автотранспорта. Например, в Бродокалмакском районе Уральской области лошади при перевозке семян от истощения падали на дороге. По причине отсутствия и истощенности лошадей многие совхозы физически не могли перевезти семена в колхозы. Этого не позволяли и простои с автотранспортом, десятки машин стояли неисправными из-за отсутствия запчастей. Политотделы выясняли причины такой ситуации, и оказывалось, что в большинстве случаев все объяснялось нерасторопностью и халатностью конкретных должностных лиц, отвечающих за уход за скотом и ремонт автотехники. Так, в Челябинском коопхозе не были заключены договора на ремонт, купленные запчасти не подходили по размерам. Все виновные были арестованы[179].

В целом посевная кампания 1933 г. прошла успешно, запланированные площади посевов в колхозах были засеяны. Таким образом, была заложена основа нового урожая. Заслуга политотделов МТС в достижении этой цели несомненна.

§ 3. Уборка урожая и хлебопоставки

Как уже отмечалось в предыдущем параграфе, успешное проведение посевной кампании заложило основу для получения в 1933 г. лучшего, чем в предшествующем году, урожая. А самое главное, требовалось не допустить ошибок уборочной кампании и хлебозаготовок 1932 г., приведших к трагедии и глубокому кризису сельского хозяйства СССР.

Следует отметить, что особенностью уборочной и хлебозаготовительной кампаний 1933 г., в отличие от предшествующих, стал природно-климатический фактор. В этом смысле они были похожи на 1931 г., когда сильнейшая засуха внесла существенные коррективы в хлебозаготовки и повлияла на их исход. В 1933 г. многие зернопроизводящие районы СССР так же, как и в 1931 г., поразила сильнейшая засуха. По своей интенсивности она не уступала крайне засушливым 1921 и 1946 гг., вызвавшим гибель огромных площадей посевов зерновых культур во многих основных зерновых регионах страны. В этих условиях требовалась предельная концентрация сил, чтобы свести к минимуму издержки погоды и не допустить больших потерь зерна при уборке.

О деятельности политотделов МТС по сопровождению уборочной и хлебозаготовительных кампаний 1933 г. дают представление информационные материалы ОГПУ, составленные по донесениям заместителей начальников политотделов по ОГПУ, а также сами многочисленные спецсообщения и донесения начальников политотделов.

Среди них особый интерес представляют справки и сообщения заместителя председателя ОГПУ Г. Е. Прокофьева о ходе уборочной кампании и хлебосдачи, направленные Сталину, Молотову, Кагановичу в августе 1933 г.

Как и в период посевной, основное внимание в этих донесениях уделялось наиболее острым проблемам, возникающим по мере ускорения темпов уборки урожая и государственных заготовок хлеба. В справке ОГПУ, представленной руководству страны 15 августа 1933 г., Прокофьев, опираясь на донесения заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ, констатировал неудовлетворительный ход уборочной кампании и хлебосдачи «по ряду МТС». В ней же он назвал основные причины, «тормозящие проведение этих кампаний», которые были характерны для всех регионов страны:

«1) плохо составленные планы уборочной, приводящие зачастую к неправильной расстановке уборочных машин и сдерживающие темпы хлебосдачи;

2) большое количество руководителей уборочной, дающих взаимоисключающие распоряжения, создающие условия для обезлички и безответственности руководителей колхозов и бригадиров; уборкой руководят: секретарь РИК, председатель РИКа, зам. зав. отделом, начальник политотдела МТС и его заместитель, заведующие участками и участковые агрономы, уполномоченный РПК и т. д., что приводит к дерганию колхозов, обезличке, при которой председатели колхозов, бригадиры, зав. участками, агрономы не могут отвечать за уборку;

3) большое количество невыходов на работу колхозников, главным образом из-за плохой организации питания, и большие простои машин из-за недоброкачественного их ремонта, отдельных вредительских актов к.-р. элементов и перебойного снабжения горючим и смазочными материалами;

4) значительный разрыв между косовицей и обмолотом, приводящий к большим потерям и задержке хлебосдачи;

5) неправильная зачастую практика авансирования колхозников, выражающаяся в применении уравнительного принципа в одних случаях и в выдаче большего или меньшего зерна, чем это предусмотрено законом, в других случаях;

6) отсутствие в ряде МТС и колхозов социалистических форм труда – социалистического соревнования и ударничества, что вызывается плохой организацией труда, неприкреплением отдельных бригад и звеньев к определенным участкам, уравниловкой в питании и авансах и т. д.»[180].

В целом в документах политотделов главными негативными факторами уборки называлось «отсутствие правильной организации труда и недостаточное использование машин»[181].

Так, в ходе уборочной неожиданно возникла проблема неэффективного использования комбайнов и даже противодействия их применению со стороны ряда руководителей колхозов. Например, по сообщению политотдела Компаниевской МТС Одесской области УССР, председатель колхоза им. Косиора Мазуренко заявил в МТС: «Берите свои комбайны с тракторами и девайте куда хотите. Они мне не нужны, так как от них один убыток». В колхозе «Незаможник» «сильное сопротивление» применению комбайнов на уборке урожая оказал полевод Потапенко, «в прошлом активный петлюровец». Он добился «компрометации комбайнов», направив их на засоренные участки поля, края которых не были обкошены. В результате вместе с половой в отходы ушло много зерна, а половина гектара пшеницы была «измята» комбайном. В колхозе им. Якира председатель колхоза Шаповалов «умышленно не организовал подвозку воды и питания комбайнеров, что вызвало простои комбайнов». Все «инициаторы недопуска к работе комбайнов» были привлечены к ответственности[182].

Донесения политотделов МТС свидетельствуют, что для скептицизма руководства колхозов по отношению к комбайнам и их отторжению были серьезные основания. Главное из них – это низкое качество проводимых комбайнами уборочных работ, связанных с их техническим состоянием и обслуживанием, а также с состоянием посевов, подлежащих уборке[183].

Например, в Красноармейской МТС Северо-Кавказского края произведенной заместителем начальника политотдела МТС по ОГПУ проверкой имеющихся в наличии комбайнов было установлено, что во время уборки из 20 комбайнов 18 давали потери до трех центнеров с гектара убранного ячменя. Причины таких огромных потерь были охарактеризованы в донесении следующим образом: «…слишком густой ячмень, частичная засоренность посева, слабость кадров комбайнеров, отсутствие в МТС специалиста по комбайнам и, что является главным, – конструктивные недостатки комбайна „Коммунар“. Эти недостатки выражаются в том, что он имеет слишком малую площадь решет, куда с барабана поступает зерно после обмолота, вследствие чего часть зерна, поступившего на решета вместе с половой, не успевая провеяться, сбрасывается с решет вместе с половой в отход. По информации зам. начальника политотдела, дирекция и политотдел МТС и зампредкрайисполкома т. Ивницкий решили использовать комбайн только в стационарном положении как молотилку»[184].

С проблемой некачественного ремонта тракторов советская деревня столкнулась и в ходе уборочной кампании 1933 г. Дефицит запчастей, горючих и смазочных материалов нередко буквально парализовывал работу техники на колхозных полях[185]. Так, во второй половине августа 1933 г. в Тункинской МТС Восточно-Сибирского края из-за отсутствия горючих и смазочных материалов тракторный парк полностью прекратил работу[186].

Политотделы установили, что в 1933 г., спустя несколько лет с начала коллективизации, в колхозах и многих МТС фактически не умели правильно организовать работу сельскохозяйственных машин. Например, в Горняцкой МТС Северо-Кавказского края в процессе обмолота выявилась «полная растерянность колхозов в части организации труда». За молотилкой не закрепили постоянный состав работников, а выделялись лишь те колхозники, которые оставались «свободными» от работ по косовице. Причем их меняли ежедневно. В колхозе им. Ленина на шестисильной молотилке в общей сложности успели «поработать» около 40 человек, и почти половина из них «ничего не делала». В колхозе им. Сталина во 2-й бригаде на одну молотилку прислали для работы около 80 человек. При этом до каждой молотилки не была доведена норма обмолота, что привело к «самотеку в работе обмолоточных бригад»[187].

В Камышеватской МТС в ходе уборочной кампании пущенные в работу десять сноповязалок не вязали снопы, поскольку работники МТС не могли освоить их работу. Почти всегда неудачно сцеплялись локомобили и молотилки: к шестисильной молотилке давали четырехсильный локомобиль, который не мог ее вытянуть[188].

Аналогичные факты в зоне деятельности этой МТС наблюдались в эксплуатации тракторов. Дирекция МТС в целях быстрейшего поднятия паров и подготовки почвы к осеннему севу распорядилась вспахать тракторами площадь между разбросанными на полях необмолоченными копицами пшеницы. В результате к ним оказалось невозможно проехать для сбора и отправки на молотилки[189].

В Батайской МТС на 3-м участке по указанию заведующего участком Черненко и агронома Бычка все косилки были пущены в одну борозду. В итоге во время остановки одной из работающих косилок были вынуждены останавливаться и остальные. При этом перед заездом косилок не были произведены предварительные прокосы косами, вследствие чего лошади и машины обмолачивали и сваливали на землю большое число колосьев, значительно увеличивая потери урожая[190]. В восьми колхозах Богдановской МТС Средне-Волжского края и колхозах Ичкинской МТС Крымской АССР из-за неаккуратной очистки зерноуловителей на лобогрейках также происходили значительные потери зерна[191].

Политотделы выявляли и расследовали все факты так называемого «вредительства молотилок» и других сельскохозяйственных машин, их поломок и вывода из строя. Из документов ОГПУ, основанных на донесениях заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ, следует, что данные факты имели распространение в ходе уборки урожая 1933 г. во всех регионах страны. Так, в колхозе им. Ворошилова Софиевской МТС Днепропетровской области УССР в бригаде № 5 в поданный на молотилку сноп был заложен кол. В колхозе «Перемога» того же района в молотилке обнаружили железный лом, а в колхозе «Новая Громада» – молот, исковеркавший ее. «Вредители» молотилок были установлены и отданы под суд[192].

В Алексиковской МТС Нижне-Волжского края в колхозе им. Сталина «задавальщик» Коротков «умышленно бросил вилы в молотильную часть комбайна, работавшего на полном ходу», чем комбайн был выведен из строя. В колхозе «Красный Гигант» тракторист тракторной бригады № 7 Шахматов «умышленно бросил зубило в задний мост трактора» и тем самым вывел его из строя. Все перечисленные лица были привлечены к ответственности[193]. В колхозе «Красный Октябрь» Садковской МТС Северо-Кавказского края колхозник Е. Журавлев АО время косьбы «умышленно направил быков с косилкой на камень, в результате чего косилка потерпела аварию»[194].

На основе анализа содержащейся в документах политотделов информации можно заключить, что в ряде случаев ОГПУ имело все основания квалифицировать действия должностных лиц, приведшие к поломкам сельхозмашин, как «вредительство», то есть осознанное причинение вреда общественному производству.

Показательной в этом плане была ситуация во время уборки урожая в колхозе «Парижская Коммуна» Лабинского района Северо-Кавказского края. Потери во время уборки составили там в пределах 30–40 %, и ответственность за них была возложена на председателя колхоза Корденко, «пьянствующего и разбазаривающего хлеб», и закладчика паромолотилки Кармазина. Именно они организовали «саботаж уборки урожая» с помощью некачественного обмолота предназначенного в госпоставку зерна. О том, что паромолотилка могла работать с большими потерями и мотив «вредительства» здесь присутствовал, свидетельствуют записанные агентурой ОГПУ высказывания Кармазина: «А какая разница, как подавать, все равно хлеб не наш, сколько бы ни намолотили, все заберет государство, нам ничего не достанется»[195].

В то же время документы ОГПУ свидетельствуют, что в большинстве случаев поломки молотилок и уборочных машин объяснялись их некачественным ремонтом, частыми перебоями в снабжении горючим и смазочными материалами, неправильной эксплуатацией[196]. Например, в Шкуринской МТС Северо-Кавказского края 50 % уборочных машин не работали в поле из-за плохого ремонта. В колхозе «Социалистическое земледелие» полученные от МТС три тракторные сноповязалки оказались совершенно непригодными, а в остальных двух не оказалось валиков. В итоге все сноповязалки не работали[197]. В Липовской МТС Нижне-Волжского края из-за частых поломок лобогрейки не доходили даже до поля, а тракторным бригадам для уборки отводились самые овражистые места, что удлиняло сроки уборки и на 30 % увеличивало потери зерна[198]. В колхозах Владимирской МТС ЦЧО 30 % жаток не работали «ввиду плохо произведенного ремонта»[199]. Еще более тяжелой с обеспечением конными жнейками была ситуация в колхозах Лачиновской МТС ЦЧО. Все они ломались вследствие некачественного ремонта, что затягивало уборку хлеба[200]. В колхозе «Красная Звезда» Ишуткинской МТС Средне-Волжского края из-за частых поломок жнейки и лобогрейки вместо 8 га, положенных по норме, выполняли объем работ на 3–4 га[201].

Политотделы следили за качеством обмолота зерна, его сохранностью[202]. Они устанавливали и пресекали все попытки колхозов молотить зерно в сыром виде, поскольку возникала угроза его «сгорания», порчи в период хранения. При этом пресекались слухи «кулацких элементов» на эту тему, срывающие хлебосдачу государству: «Молотят сырым, чтобы ничего не осталось колхозникам, а отобранный хлеб все равно сгниет»[203]. Тем не менее молотьба сырого зерна и его потери при молотьбе фиксировались политотделами в большинстве регионов страны. Например, в отдельных колхозах Владимирской МТС ЦЧО во время молотьбы от 30 до 40 % зерна уходило в солому и мякину, так как «колотилось» недостаточно просушенное зерно и молотильные барабаны не обмолачивали колосья, а их «перебирали». В колхозах «Партизан» и «Красный Восток» обмолоченное влажное зерно, не будучи просушенным, ссыпалось в амбар и в результате «согревалось» и оказывалось непригодным для сдачи государству. Его выдавали колхозникам в счет трудодней. По инициативе политотдела правления указанных колхозов было привлечено к ответственности[204]. Заместитель начальника политотдела Обоянской МТС ЦЧО пресек попытку колхозов косить еще не созревший хлеб по указанию местного агронома, выяснив, что при обмолоте выход зерна снижался на 30 %, и обмолоченное зерно получалось низкой кондиции[205].

Работники политотделов контролировали процесс подвоза хлеба на молотилки, их загруженность и беспрерывность работы, вскрывали факты «тайного обмолота зерна», когда обмолоченное зерно направлялось на колхозный склад без квитанций, а на складах не приходовалось должным образом с целью преуменьшения натуральной оплаты МТС[206]. Особое внимание при обмолоте уделялось снижению потерь зерна. Для этого практиковался вторичный обмолот скошенного хлеба[207].

Как видно из документов политотделов МТС, политотдельцы следили за соблюдением норм стимулирования труда колхозников-ударников, всячески поощряли в колхозах «социалистическое соревнование», пресекали попытки местных властей и руководства колхозов ущемить права «ударников колхозного труда» и остальных колхозников[208]. Например, политотдел Петроверовской МТС Одесской области УССР пресек попытку районного земельного отдела увеличить норму запланированной урожайности, чтобы уменьшить выдачу премий тем бригадам, которые хорошо работали и выполняли производственные планы, нарушая тем самым постановление Наркомзема СССР о выдаче премий «хорошо работающим бригадам»[209].

Политотдел Токаревской МТС ЦЧО, получив информацию по линии ОГПУ, пресек нарушения в авансировании колхозников, допущенные правлениями в ряде колхозов зоны действия МТС. Была отменена уравнительная выдача зерна по трудодням, пресечены попытки райзо и МТС создать дополнительный «фонд колхозной торговли», снижавшего «вес трудодня»[210].

Приказом № 15 политотдела Гаврилово-Посадской МТС от 31 июля 1933 г. председатель Шельбовского колхоза имени Димитрова Ивановской области был привлечен к партийной ответственности с передачей дела в суд за «антипартийную линию, приведшую к раздаче хлеба колхозникам в количестве 480 кг без учета количества трудодней первых обмолотов, вопреки постановлению СНК и ЦК ВКП(б)»[211].

И в дальнейшем политотделы внимательно следили за тем, чтобы колхозники не ущемлялись правлениями колхозов при распределении хлеба на трудодни. Так, например, о недопустимости таких нарушений указывалось в директиве политотдела Дросковской МТС ЦЧО председателям колхозов от 30 февраля 1934 г.: «И если у вас до сего времени трудодни получают сторожа школ, разные сборщики тряпья, яиц, золы и другие уполномоченные, работники сельсоветов и прочие, то эти трудодни сейчас же надо снять – списать и впредь этого не допускать»[212].

В начавшейся хлебозаготовительной кампании политотделы сразу же увидели слабое звено – дефицит транспортных средств, не позволявший оперативно вывозить из колхозов и совхозов обмолоченный хлеб. В результате он нередко тысячами тонн лежал под открытым небом и портился, а там, где не было места его хранить, хлеб ссыпали по чердакам колхозников и т. п. Этим самым создавались условия для его расхищения и срыва плана хлебосдачи. Выяснялось, что подобная ситуация была результатом несогласованности действий союзных, районных и областных транспортных органов при недолжном внимании к этой проблеме регионального партийного руководства. Обо всех таких фактах оперативно сообщалось в Центр, и проблема решалась более успешно, чем в хлебозаготовительную кампанию 1932 г.[213]

Другой стороной медали были недостатки в работе ссыпных пунктов Заготзерна, которые сдерживали выполнение колхозами планов государственной хлебосдачи. В ряде ссыпных пунктов из-за отсутствия необходимого количества весов и несвоевременного вывоза принятого зерна создавались огромные очереди из подвод и машин с колхозным хлебом, подлежащим приемке. При этом наблюдалось «большое расхождение между колхозными весами и Заготзерна», и какие из них «врут», было трудно установить из-за отсутствия специалистов по весам. Политотделы принимали меры к устранению этого недостатка, к увеличению количества весов и приемщиков, инициировали строительство новых амбаров для хранения хлеба[214].

О наиболее острых проблемах организации приема зерна и сена на элеваторах Заготзерна сообщил в своей докладной записке Сталину, Молотову и Кагановичу от 10 августа 1933 г. заместитель начальника политуправления МТС Наркомзема СССР П. И. Петрунин. Докладная записка была основана на донесениях начальников и заместителей начальников политотделов МТС, а также на статьях региональной прессы на указанную тему.

Прежде всего в записке указывалось, что от политотделов МТС поступают политдонесения и телеграммы с сообщениями о том, что органы Заготзерна «не везде оказались готовыми к приему и хранению зерна, свозимого колхозами на элеваторы», а также о «плохой организации самого приема зерна», когда колхозники «вынуждены с лошадьми простаивать у элеваторов по суткам и больше», и «это в то время, когда некоторые колхозники должны успеть обернуться с лошадьми два и три раза за сутки, что при недостатке тягла сильно отражается на сроках и темпах уборки и сдачи зерна»[215].

Далее в докладной записке были приведены извлечения из конкретных донесений начальников и заместителей начальников политотделов МТС, а также публикаций местной прессы. Вот лишь некоторые наиболее типичные их примеры:

Из донесения заместителя начальника политотдела Денискинской МТС Клявлинского района (Средняя Волга):

«Районные организации не в силах урегулировать бесперебойную ссыпку хлеба на станциях Шелашниково и Шентала. Колхозы, находящиеся от ссыппункта 3,5 и 7 км, ожидают ссыпки по суткам, не говоря о том, что они должны оборачиваться два-три раза в сутки. Ссыпные пункты не обеспечили приемку ржи годового задания до 1 августа. При дальнейшей такой постановке взятые обязательства выполнить план хлебосдачи государству к 1 сентября 1933 г. не обеспечиваются. Основная причина – задержка ссыппункта: „Нет мешкотары и вагонов“. На месте политотделом все меры приняты. Просим принять меры с вашей стороны».

Из телеграммы начальника политотдела Алатырской МТС Чувашской АО Секачева:

«Алатырское Заготзерно, Чувашия, складами обеспечено 30 %, склады почти полностью заполнены, слабая подача вагонов, отправку угрожает приемки, просим обеспечить ежедневную подачу 25 вагонов».

Из сообщения начальника политотдела Молчанской МТС СВК Евдокимова: «Молчанский ссыппункт зашился, большие простои подвод, до пяти часов, это демобилизует колхозников, тормозит хлебосдачу. Мелитопольский мер не принимает, настаиваю принять решительные меры».

Из политдонесения начальника политотдела Гаврило-Ямской МТС Иваново-Промышленной области:

«К приемке сельхозпродукции районные организации не готовы: по плану района должны принять 7 тыс. т зерновых культур, а наличие складских помещений обеспечивает только 1500 т, и эти помещения не готовы, склад, принадлежащий Заготзерно, находится на территории МТС, технически не осмотрен, по заключению сведущих людей, пол у него не выдержит. Политотдел данный вопрос перед Заготзерно неоднократно сигнализировал. Аппарат приемщиков подобран по качеству неудовлетворительный. Политотдел совместно с РК рассматривал этот вопрос, бросаем несколько человек из колхозов – весовщиков для приемки зерна… Сенопункты к приемке не готовы, управконторой Заготзерно вместе со своими работниками пять дней пьянствовал в г. Ярославле. К зернопункту нет подъездных путей, сенопрессы не собраны, приемщик был в отпуску, денег для расчета за сено нет ни одной копейки. Нами приняты меры к исправлению положения».

Из политдонесения начальника политотдела Лукояновской МТС:

«Уроки работы Заготзерно в прошлой заготовительной кампании заставили нас детально ознакомиться с ходом подготовки к приемке хлеба в текущем году. В процессе ознакомления мы вскрыли полную неподготовленность Заготзерно к приему: старые складские помещения не готовы, к строительству новых не приступлено, хотя материалы подвезены, необходимый аппарат не укомплектован, руководители Заготзерно (Кочетов) считают нормальным простои по двое-трое суток на ссыпных пунктах, на сменную работу ждут разрешения у инспектора труда. В связи с таким положением, я 25 июня поставил вопрос на бюро райкома (Лукоянове), тем не менее на бюро райкома этот вопрос был снят и передан зав. оргинстром райкома т. Сатункиным на президиум РИКа. 2 июля вторично потребовал постановки этого вопроса на бюро райкома. Однако, не имея возможности присутствовать на бюро, вопрос опять был смазан».

Из политдонесения начальника политотдела Чихачевской МТС Ленинградской области:

«По вопросу о сеносдаче отмечаю факты снабжения деньгами Чихачевского зернопункта – с перебоями со стороны Дновской конторы Заготзерно».

Из заметки газеты «Молот» (Северный Кавказ), № 3634, 20 июня 1933 г.:

«В этом году Кущевский район повторяет прошлогодние ошибки, крупные элеваторы Кущевской и Шкуринской МТС не готовы к приемке зерна… Элеватор залит водой… Механическая галерея элеватора также залита водой, и если вовремя не выкачать воду, то она впоследствии подмочит зерно… Не хватает 13 весов, нет весовщиков, нет приемщиков зерна, сторожа не выделены для охраны хлеба от воров и расхитителей… Зав. элеватором Беликов открыто заявляет, что элеватор в июле хлеб принимать не будет, а будет принимать только 10–15 августа…».

Из статей газеты «Волжская Коммуна» (Средняя Волга):

«Подводы с хлебом вынуждены оставаться на берегу и ждать утра… Таксировщики долго начисляют цены. Ошибаются. Их контролируют, исправляют, поэтому колхозники часто предпочитают получать деньги „в следующий раз“» (1 августа 1933 г.).

«На пристанционный пункт Погромное Заготзерно ожидает не менее 700 вагонов хлеба, а складочных помещений имеется только на 350 вагонов. В Гамалеевке емкость складов составляет 100 вагонов, а хлеба фактически поступит не менее 730 вагонов. На Переволоцкий пункт должно поступить более 700 вагонов, а складочными помещениями этот пункт обеспечен только на 200 вагонов. В Сырту поступит хлеба более 500 вагонов, а склад рассчитан для приема не более 94. Уроки прошлого года, когда сотни центнеров хлеба мокли под открытым небом (Богатое), ничему не научили Заготзерно. Заготовительный аппарат ничего не сделал для расширения складочных помещений и предотвращения каких бы то ни было потерь зерна. Сейчас Заготзерно ищет выход из положения в том, что планирует, вопреки указаниям ЦК, СНК и крайкома, растянутые сроки приемки хлеба…

Зав. Кинель-Черкасской районной конторой Десятский и представитель краевой конторы Заготзерно Тамбовцев уверяли Кинель-Черкасский райком партии, что все склады и элеваторы подготовлены и приведены в полную техническую пригодность для быстрой приемки хлеба. В результате проверки состояния складов и элеваторов для приема зерна выяснилось, что Подбельский элеватор не был отремонтирован, не имел двигателя, к приему хлеба элеватор не готов. Не готов к приему и пункт в с. Муханово – не закончено строительство склада. Чапаевский элеватор за сутки может принять до 300 т зерновых продуктов, но пока в среднем принимает только 90 т. Сургутский элеватор, рассчитанный на 400 тыс. пуд., должен пропустить до 2 млн пуд. Сейчас лежит уже 260 тыс. пуд. В ближайшие дни будет не менее 100 тыс. пуд. Отгрузка хлеба железной дорогой не производится; через день-два элеватор не в состоянии будет принимать зерно. Колхозники, привозящие хлеб, стоят у элеватора по 12–16 часов в очереди» (3 августа 1933 г.).

Кроме вышеизложенного, в докладной записке заместителя начальника политуправления МТС Наркомзема СССР Петрунина сообщалось об «отсутствии всякой массовой работы среди колхозников на ссыпных пунктах и у элеваторов». Там не было газет, «досок с показателями хлебосдачи по колхозам», «других видов массовой работы», которую необходимо было развернуть[216].

И в последующий период хлебозаготовительной кампании политотделы оперативно сигнализировали руководству обо всех фактах неудовлетворительной приемки, хранения и охраны зерна на ссыпных пунктах. Например, начальник политотдела Аккаржанской МТС Одесской области УССР 22 августа 1933 г. сообщил в ЦК ВКП(б): «Одесский район грубо нарушает установленный порядок хранения поступающего зерна. Вблизи села Беляевки на румынской границе, в 19 км от государственного ссыпного пункта районные организации засыпали в бунты 250 тыс. пудов хлеба, не обеспечив его охрану»[217].

В политдонесении политотдела Кирпотинской МТС Днепропетровской области УССР в политуправление МТС НКЗ СССР от 15 сентября 1933 г. шла речь об угрозе порчи хлеба, оказавшегося под открытым небом из-за нехватки амбаров. В частности, в политдонесении указывалось: «Политотделу пришлось довольно много заниматься ссыпными пунктами, расположенными в районе МТС. В связи с перебойной доставкой вагонов на пунктах скоплялось исключительно большое количество хлеба, значительно превышающего емкость амбаров. В результате значительное количество хлеба осталось под открытым небом. В те дни, когда наступила дождливая погода, работники политотдела днем и ночью находились на пунктах, помогали доставать мешки, брезенты, доски, солому, людей, все, что нужно было для сохранения хлеба.

В настоящее время на ссыпных пунктах все же сосредоточено большое количество хлеба, и вывоз находящегося под открытым небом является исключительно необходимым. …Вагонов и нарядов по-прежнему не хватает. Под открытым небом сегодня лежит до 230 тыс. пудов хлеба»[218].

11 октября 1933 г. начальник Политуправления МТС НКЗ СССР А. И. Криницкий направил председателю Комитета заготовок при СНК СССР М. А. Чернову донесение политотдела Гуляйпольской МТС Днепропетровской области УССР, в котором сообщалось «об имеющихся ненормальностях в работе Гаичурского элеватора (имеются случаи задержек подвод по двое суток, кражи зерна, несвоевременная выдача квитанций колхозникам в сдаче зерна)»[219].

Как уже отмечалось, важнейшей причиной невыполнения колхозами планов уборочной кампании политотделы назвали невыход на работу колхозников из-за голода, неорганизованности общественного питания, неналаженности работы колхозных яслей[220]. В колхозах Лачиновской и Щигровской МТС ЦЧО колхозники начинали работу в 9–10 часов утра. Значительное число вообще не выходило в поле[221]. В августе 1933 г. в семи районах и двух совхозах Восточно-Сибирского края зафиксирован массовый невыход колхозников на сенокос и уход с полевых работ из-за нехватки хлеба на общественное питание в поле[222]. В колхозах Казанской МТС Северо-Кавказского края «на почве задержки выдачи натуравансов» происходили «групповые волынки, по преимуществу в женских бригадах». Колхозницы бросали работу и расходились по домам[223]. Оставшиеся работали впроголодь и даже умирали от предоставляемого «общественного питания». Например, вопиющий случай произошел 8 августа 1933 г. в колхозе им. Буденного Темровского района того же края, где вследствие приготовления обеда на воде, хранившейся в бочке из-под купороса, восемь колхозников отравились, а двое из них умерли[224].

Как и в период подготовки и проведения посевной кампании, в ходе уборки урожая 1933 г. политотделы стремились помочь директорам МТС и руководителям колхозов успешно решать поставленные перед ними задачи. В то же время они критиковали их действия, если они шли вразрез с поставленной целью или подрывали авторитет власти. Так, колхозы Ейской МТС СКК крайне неудовлетворительно начали уборку хлеба и хлебосдачу. Основной причиной этого было «слабое руководство МТС и правлений колхозными работами». В сообщение ОГПУ отмечалось: «Дирекция МТС руководит „автомобильно“. Приедет, накричит и уедет, а руководства по существу нет. В результате имеет место самотек»[225].

В начале августа 1933 г. была вскрыта махинация директора Галушкинской МТС Нижне-Волжского края Носова, попытавшегося за счет колхозов получить кредиты в районном отделении Госбанка. Галушкинской МТС было приостановлено выделение кредитов в связи с невыполнением июльского плана по натуральным расчетам колхозов с МТС. Тогда Носов 30 июля 1933 г. выехал на элеватор, где попытался переписать документы путем «переключения вывезенного колхозами зерна в счет хлебосдачи государству на натуральные расчеты колхозов с МТС». Потерпев неудачу, он издал приказ об изъятии имеющегося хлеба на гумнах колхозов и его сдаче на элеватор в счет натуральных расчетов с МТС. Действия директора были пресечены[226].

В этом же ряду деятельность политотделов МТС в ходе уборочной кампании 1933 г. по противодействию попыткам районных властей перекладывать невыполненную часть задания по хлебопоставке и засыпке семян с отстающих колхозов на передовые, то есть давать им «встречные планы», запрещенные ЦК ВКП(б) и советским правительством. Одним из примеров этой деятельности является опубликованная в «Правде» 14 сентября 1933 г. статья «Секрет Мозырского райкома». В ней приводилось письмо работников политотдела Домановичской МТС Мозырского района БССР, в котором сообщалось о предоставлении в Наркомзем БССР Мозырским райкомом завышенных данных о посевах в колхозах района, что привело к даче району завышенных планов хлебосдачи. Чтобы их выполнить, районное руководство принудило колхозы к засеву дополнительных площадей, на которые были наложены дополнительные нормы хлебопоставок. На практике это означало дачу колхозам «встречных планов». Работники политотдела МТС призвали наказать их инициаторов в Мозырском райкоме[227].

Другой пример в этом ряду – два распоряжения заместителя председателя Комитета заготовок при СНК СССР И. М. Клейнера от 25 ноября 1933 г. Первое из них, данное уполномоченному Комзага по Казахстану Кристу, гласило: «Мы получили сообщение политотдела Урумкайской МТС о том, что в некоторых колхозах районов деятельности МТС взяты обязательства на возврат семенного зерна, ими не полученного. Так, колхоз „Победа“ в 1932 г. заставили выдать обязательства в получении 202 центнеров семенного зерна, в то время как это зерно переброшено в Сталинский район. Колхоз „12-я годовщина Октября“ заставили дать РИКу обязательство на 110 центнеров, в то время как это зерно поступило в Райпродснаб и было им реализовано.

Предлагается немедленно проверить через специального инспектора эти факты и в случае их подтверждения аннулировать неправильные обязательства колхозов, а сданное по этим обязательствам зерно вернуть колхозам. О результатах поставьте нас в известность»[228].

Во втором распоряжении Клейнера – уполномоченному Комитета заготовок по Уральской области Киселеву – шла речь о ситуации в колхозах Катайской МТС данной области. В нем указывалось: «Мы получили сообщение от начальника политотдела Катайской МТС о том, что в районе деятельности МТС имеются извращения с начислением зернопоставок, в результате чего некоторые колхозы районов деятельности Катайской МТС имеют двойное начисление.

Предлагается через специального работника проверить это сообщение и в случае его подтверждения немедленно выправить.

Обязательства колхозов должны быть исчислены на основе фактически засеянной площади озимых (по оперативным сводкам) и установлены для этих колхозов планы сева яровых»[229].

Так же, как и в 1932 г., в момент созревания урожая возникла проблема «кулацких парикмахеров», то есть срезки колосьев на колхозных полях колхозниками и единоличниками. Из сообщений политотделов следует, что летом 1933 г. колосья на колхозных полях срезали в основном единоличники или их дети, поскольку именно данная категория сельского населения оказалась тогда в наиболее тяжелом положении из-за негативных последствий хлебозаготовок 1932 г. и других мер власти по давлению на единоличные хозяйства. Политотделы принимали решительные действия по усилению охраны колхозных полей и задержанию «кулацких парикмахеров»[230]. О том, как это делалось, говорилось, например, в уже использованной в книге докладной записке начальника политотдела Лебедянской МТС Подольского, направленной в ОК ВКП(б) ЦЧО 4 августа 1933 г.: «Противоколхозного бандитизма в колхозах массива МТС не наблюдалось. Охрана полей установлена, по колхозам выделены сторожа, то есть конные объездчики, которые охраняют колхозные поля. Политотделом проводится инструктаж председателей колхозов и председателей ревкомиссий о тщательном наблюдении по охране полей, а также и проверке их в добросовестном выполнении своих обязанностей. В части охраны колхозных полей проведена массовая разъяснительная работа, проверяем качественный состав сторожей, не отвечающие своему назначению – заменяются лучшими колхозниками»[231].

Участвуя в сохранении урожая от расхищения и решительно пресекая все факты хищений, политотделы в то же время пресекали все противозаконные действия в этом направлении со стороны местных руководителей. В частности, 28 июля 1933 г. состоялось выездное заседание бюро Староминского райкома совместно с политотделом Новодеревянковской МТС Сталинградского края, которое рассмотрело дело группы руководящих работников колхоза «Животновод», совершивших «ряд фактов избиений» и «пытки колхозников и единоличников, уличенных в воровстве колосьев и подозреваемых в воровстве». Все виновные в пытках и избиениях понесли наказания[232].

В период уборочной и хлебозаготовительной кампаний 1933 г. МТС столкнулись с проблемой неуплаты отдельными колхозами причитающейся с них натуроплаты за произведенные МТС работы, а также с попытками заготовительных органов направлять ее в счет выполнения общего плана хлебозаготовок. Политотделы активно вмешивались в этот спор, пытаясь добиться приемлемого компромисса и соблюдения законности[233]. Примером этого можно считать выписку из информационной сводки политотдела Пустошкинской МТС Западной области 16 ноября 1933 г., в которой сообщалось:

«Нельзя пройти мимо того факта, что отдельные работники не только недооценивают значение натуроплаты, но прямо вмешиваются в этом вопросе в работу политотдела и тормозят поступление натуроплаты.

Конкретно: уполномоченный СНК по заготовкам т. Зайцев без всякого согласования с политотделом переводит натуроплату в заготовки, и протесты политотдела ни к чему не приводят. За последнюю декаду он перечислил натуроплату в заготовки коммуны „Просвет“ 20 центнеров, причем под угрозой, что если правление не согласиться сделать перечисление, то он, Зайцев, отдаст правление под суд за невыполнение в срок госзаготовок. По колхозу „Заря“ перечислил 9 центнеров и по ряду других колхозов.

Я прошу принять меры против таких незаконных действий уполномоченного по заготовкам, потому что с политотделом он считаться не хочет и важности натуроплаты не понимает»[234].

Как уже отмечалось, важнейшей сферой деятельности политотделов МТС было обеспечение выполнения колхозами их «первой заповеди» – сдачи хлеба государству в соответствии с установленным заданием. В отличие от хлебозаготовительной кампании 1932 г. политотделы сразу же поставили колхозы под жесткий контроль в вопросе государственной хлебосдачи и не допустили малейших поползновений со стороны правлений колхозов к обману государства или нарушению закона о хлебопоставках. В корне пресекались «потребительские тенденции» в колхозах: «Обеспечим в первую очередь колхозников, а потом начнем хлебопоставки»[235]. Например, политотделы Лево-Россошанского района Восточно-Сибирского края вскрыли факты выдачи колхозникам ряда колхозов районов хлеба с первого обмолота вместо его сдачи государству. Виновные понесли наказание[236].

О заслугах политотделов МТС в обеспечении выполнения плана хлебосдачи 1933 г. указывалось, например, в докладе секретаря Мценского райкома ЦЧО на 4-й Мценской районной партконференции 5 января 1934 г. В нем отмечалось: «Политотделы провели колоссальную работу по исправлению тех недостатков, которые имелись у нас в деле руководства с/хозяйства. Они провели очень большую работу по очищению колхозов и совхозов от кулацко-чуждого элемента. Беспощадно разоблачали лодырей, рвачей. Много сделали по организационно-хозяйственному укреплению колхозов и совхозов, по перестройке партработы, перестроив сеть ячеек по производственному принципу, создали колхозно-совхозный актив вокруг ячеек и т. д. В результате, например, Черемошенская группа совхозов в прошлые годы ничего не сдавала государству, в 1933 году в сентябре выполнила полностью план хлебосдачи, сдача товарной продукции свиней сильно увеличилась и т. д.»[237].

В совхозах политотделы с началом уборочной кампании развернули работу по ее успешному проведению, недопущению ошибок прошлого года. Этому способствовало решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 1 июля 1933 г., предоставившее политотделам совхозов право контроля над всей их деятельностью, устранив существовавшие в совхозах другие контрольные органы. Решение Политбюро ЦК гласило:

«1. Ввиду того, что задачи контролеров в совхозах исчерпываются задачами, возложенными на политотделы совхозов (проверка дела учета в совхозах, ежедневное наблюдение за правильным сохранением продукции совхозов, за соблюдением норм расходования продовольствия и кормов, за выполнением совхозами обязательств перед государством по сдаче продукции) считать нецелесообразным дальнейшее существование института контролеров в тех совхозах, где политотделы уже организованы.

2. Сохранить институт контролеров в тех совхозах, где еще политотделы не организованы с тем, что по мере организации политотделов в остальных совхозах институт контролеров будет упраздняться»[238].

Уборочная и хлебозаготовительная кампания 1933 г. были проведены так же успешно, как и посевная. Политотделы МТС сыграли важнейшую роль в достижении этой цели. Об этом можно судить по материалам, представленным в следующем параграфе главы.

§ 4. Итоги деятельности политотделов в 1933 году

Итоги деятельности политотделов МТС в 1933 г. были обобщены в специальной брошюре, подготовленной на основе отчетов начальников политотделов, а также вышестоящих структур, осуществлявших их руководство в рассматриваемый период[239].

В первом разделе брошюры «Работа политотделов по организационно-хозяйственному укреплению МТС» сразу же акцентировалось внимание на главном – на борьбе политотделов с бесхозяйственностью и хищениями в МТС.

Прежде чем перечислить «успехи» в этом деле, в разделе описывается ситуация в МТС к моменту создания политотделов. Подчеркивается главная мысль – политотделы во многих МТС «нашли большую бесхозяйственность»: «тракторы и сельскохозяйственные машины были разбросаны не только по усадьбе МТС, но и по колхозным полям, находились под снегом и в грязи. Отдельные МТС не знали состояния тракторного парка и сельхозмашин МТС, не знали их количества». В ряде МТС не было никакого учета имущества МТС. Такая обстановка «разлагающей безответственности и пренебрежение к охране социалистический собственности» создали возможность «безнаказанно расхищать государственное имущество». При этом жилищно-бытовые и материальные условия рабочих во многих МТС были неудовлетворительны, и в таком виде МТС «не могли быть образцом и примером твердого порядка в хозяйстве для колхозов».

В брошюре подчеркивается, что в результате деятельности политотделов в течение года в большинстве МТС такого положения уже не было. В значительной части МТС был проведен учет машин и имущества МТС, осуществлена паспортизация инвентаря, построены сараи, навесы для инвентаря. Во многих МТС огородили усадьбы, организовали их охрану. Все ценные машины и инвентарь после полевых работ были приведены в порядок и убраны на зиму. Кроме того, наряду «с очисткой МТС от расхитителей государственного имущества» в 1933 г. была проведена широкая кампания среди работников МТС, МТМ и колхозников «за бережное отношение к этому имуществу». О размерах хозяйственного строительства в МТС дают представление в брошюре следующие выборочные данные политотделов (см. таблицу № 5):

Таблица № 5

* 4.1. Построено сараев и навесов.

4.2. Огорожены усадьбы МТС.

4.3. Построено жилых домов.

4.4. Другие постройки, гаражи, конюшни.

Источники: Материалы о работе политотделов МТС за 1933 г. М., 1934. С. 33–35.

В данном разделе брошюры приведены факты хозяйственного строительства в конкретных МТС. Так, например, по сообщению политсектора МТС Винницкой области УССР, в 1933 г. в МТС было развернуто строительство 192 объектов – 27 автогаражей, 18 малых ремонтных мастерских, 20 общежитий, 16 складов; навесы строились в большинстве МТС.

Если в МТС Башкирии в 1932 г. отпущенные на строительство кредиты были использованы на 75 % и в результате во многих МТС тракторы и машины из-за отсутствия сараев и навесов стояли под открытым небом, то в 1933 г. хозяйственные постройки имелись почти во всех МТС (кроме трех).

В Товарковской МТС Московской области сельхозмашины в 1933 г. впервые со времени организации МТС были поставлены в сараи.

Политотдел Шалаевской МТС Северо-Кавказского края застал хозяйство МТС в самом хаотическом состоянии. Тракторы и сельхозмашины были разбросаны по усадьбе; не было их учета и ответственных за их состояние. На усадьбе МТС стояли две полуразрушенные крестьянские хибарки и один развалившийся сарай. Благодаря принятым политотделом и дирекцией МТС мерам в 1933 г. построена новая ремонтная мастерская, автогараж, столовая, сараи для хранения сельхозмашин, построены дома для рабочих, проведено электричество.

В брошюре подчеркивалось: «Конечно, политотделы полностью не устранили еще всех недостатков в МТС. Но основное, чего добилась подавляющая часть политотделов, это изменение отношения к государственному имуществу со стороны работников МТС, установление ответственности за бережное отношение к социалистической собственности. На борьбу с бесхозяйственностью политотделы мобилизовали партийные и комсомольские организации МТС и МТМ, беспартийный рабочий актив и ударников. Политотделы Северного Кавказа, Нижней Волги и других краев и областей проводили в МТС субботники по очистке усадьбы МТС от грязи, мусора, по приведению в порядок построек и машин, ломая в ряде МТС косность и невнимание со стороны части директоров и работников МТС к этим работам».

Во втором разделе брошюры – «Организационно-хозяйственное укрепление колхозов» – отчет начинался с информации о «борьбе» политотделов «за большевистские руководящие кадры колхозов», в которой приводились конкретные факты «очистки колхозных кадров от классово-враждебных элементов».

В разделе указывалось: «Первые же шаги работы политотделов полностью подтвердили указания январского пленума ЦК и ЦКК о том, что партийные и комсомольские ячейки, районные организации и МТС колхозными кадрами серьезно не занимались. Притупление революционной бдительности некоторых партийных организаций колхозов, неумение их понять новую обстановку и новую тактику классового врага привели к громадной засоренности руководящих кадров противоколхозными элементами».

«Какую опасность представляла эта засоренность для колхозного строительства», показывают приведенные в этом разделе данные о количестве «вычищенных из руководящих колхозных кадров классово враждебных элементов». Так, в течение 1933 г., по данным 660 политотделов МТС 24 областей СССР, они «вычистили»:

Таблица № 6

По отдельным краям и областям было «вычищено» председателей колхозов:

Таблица № 7

«Вычищено» бригадиров:

Таблица № 8

Источники таблиц № 6–8: Материалы о работе политотделов

МТС за 1933 г. М., 1934. С. 33–35, 43–44.

С точки зрения приведенных в таблицах № 6–8 фактов, «наиболее засоренным классово-чуждыми элементами из числа приведенных краев и областей оказался состав руководящих кадров колхозов на Нижней Волге, Северном Кавказе, в Донецкой области и Казахстане».

В части МТС «засоренность классово чуждыми элементами» руководящих кадров колхозов была еще выше (см. таблицу № 9).

Таблица № 9

Источники: Материалы о работе политотделов МТС за 1933 г. М., 1934. С. 33–35, 43–44.

В рассматриваемом разделе брошюры отмечалось, что в ряде колхозов политотделы «вскрыли кулацко-вредительские гнезда» белых офицеров, бывших атаманов, петлюровцев, махновцев и «прочий антисоветский элемент, организовавший в колхозах вредительство и саботаж, подрывавший колхозы изнутри». В подтверждении были приведены конкретные примеры, характеризующие работу политотделов по разоблачению «классового врага» и очистке колхозов «от классово-враждебных элементов». Так, на Северном Кавказе, на Кубани, в колхозах Староминской МТС «вследствие притупления классовой бдительности» со стороны партийного руководства станицы и МТС «кулацко-белогвардейские элементы» организовали зимой 1932–1933 г. «саботаж выполнения государственных планов» и вели «открытую контрреволюционную работу». В период подготовки к весеннему севу политотделы «вычистили» из колхозов 462 хозяйства. 161 человек из «классово враждебных, вредительских, белогвардейских элементов» был предан суду.

В колхозе имени Яковлева той же Староминской МТС председатель правления колхоза Шевченко – бывший белогвардеец и участник карательного отряда – организовал «кулацко-контрреволюционную группу», которая срывала выполнение государственных заданий. Он «скрыл от государства свыше 1 тыс. ц хлеба», «зажимал бедноту и поощрял кулацкие элементы». Помогавшие ему в этом подельники также в большинстве своем являлись бывшими белогвардейцами, «спекулянтами» и «кулаками». Все они были арестованы, и над ними был организован показательный процесс.

Серьезная «чистка» колхозов была проведена политотделом Чичельницкой МТС Винницкой области УССР. До его организации «благодаря попустительству коммунистов» «кулацкие элементы» свободно вели в колхозах «контрреволюционную работу», срывали государственные мероприятия, вели колхозы «к состоянию развала». В брошюре приведен следующий пример на эту тему:

В колхозе «Ленинские поля» председатель правления – бывший петлюровец Муха – «устроил своих родственников и единомышленников», также бывших петлюровцев, на различные руководящие должности колхоза. В результате в 1932 г. от действий этой «кулацко-вредительской» группы в колхозе погибло 25 % урожая, 105 свиней и поросят, был сорван план хлебосдачи. Все ее участники разоблачены колхозниками и арестованы «при помощи политотдела», над ними был организован судебно-показательный процесс.

В Московской области в колхозе «Гарусово» Максатихинской МТС председатель правления Кутузов – бывший дезертир, «участник разгрома двух волисполкомов в 1919 и 1920 гг.» – совместно со счетоводом Соколовым – бывшим служителем Петроградской тюрьмы «Кресты» – и кладовщиком Кузьминым – бывшим монахом Соловецкого монастыря – привели колхоз к развалу. Они «вредительским путем» выводили лошадей из строя, гноили и воровали семена. Политотдел разоблачил «эту вредительскую компанию», и колхоз «из полуразрушенного» вышел в передовые колхозы района.

В крупнейшем колхозе этой же МТС, «Красноармеец», делами колхоза «заправлял кулак Соловьев», в прошлом – арендатор мельницы, владелец дегтярного завода и торговец скотом и лесом. Он «открыто вел антисоветскую агитацию», в результате которой колхоз «шел к развалу», «саботировал сдачу льнопродукции». Политотдел «разоблачил вредителей, засевших в колхозе». Был организован показательный суд. Колхоз «выправился», провел сбор семян, выполнил план сева, «образцово убрал урожай и досрочно выполнил свои обязательства перед государством».

В данном разделе брошюры помещен отдельный блок информации на тему замены политотделами руководящих колхозных кадров, «оказавшихся непригодными к работе». В частности, указывается: «Политотделы изучали людей. Лично, персонально проверяли каждого из руководящих работников в колхозах на его делах, на его отношении к колхозному производству. Благодаря этому политотделам в сравнительно короткий срок удалось выявить подлинное лицо колхозных кадров, в большинстве колхозов сменить и выбросить из руководства разложившихся пьяниц, жуликов, растратчиков, нарушителей революционной законности, людей, неспособных обеспечить организационно-хозяйственное укрепление колхозов».

Объем работы, проделанной в 1933 г. политотделами МТС по замене руководителей колхозов, оказавшихся негодными по деловым качествам, представлен в брошюре в специально составленных таблицах (см. таблицы № 10–11). Сделан вывод, что он «еще значительнее», чем «объем их работы по очистке руководства колхозов от классово-враждебных элементов». О количестве снятых политотделами председателей колхозов в 1933 г., «как не оправдавших себя на работе по деловым качествам», дает представление таблица № 10.

Таблица № 10

В таблице № 11 приведены данные за 1933 год «по очистке состава бригадиров от негодных, не оправдавших себя по своим деловым качествам людей».

Таблица № 11

Источники таблиц № 10–11: Материалы о работе политотделов МТС за 1933 г. М., 1934. С. 43–44.

В имеющемся в брошюре комментарии к приведенным таблицам заключается, что «в части МТС процент снятых по деловым качествам председателей и бригадиров за год намного превышает средние пообластные цифры». Далее это пояснение иллюстрируется конкретными, «типичными» примерами. Например, в Днепропетровской области Украинской ССР политотдел Пятихатской МТС снял с работы председателя коммуны имени Петровского за то, что он «пьянствовал», «занимался самоснабжением, незаконными обменными операциями и зажимал самокритику, провалил косовицу и уборку». В колхозе «Червоне Свитло» той же МТС по предложению политотдела был снят председатель колхоза Кривенко, который вместе с другими членами правления колхоза «занимался самоснабжением, разбазариванием колхозного имущества, пьянством».

В Центрально-Черноземной области политотдел Зиборовской МТС в колхозе «Новая деревня» снял с работы и исключил из партии председателя колхоза «за пьянство, дебоширство, бытовое разложение». Бывший председатель «окружил себя родственниками-кулаками, создал привилегированные условия для бездельников, пьяниц», за провинности колхозников «применял физическую расправу». За его спиной «кулаки» растаскивали колхозное имущество, «разворовывали пудами мед», «пропивали колхозные деньги». Счетоводство колхоза было «умышленно запутано».

В Башкирии в Янаульской МТС политотдел снял с работы председателя колхоза «Новая сила» Николаева, который на колхозные трудодни «строил себе избу», а колхозники «на трудодни стирали ему белье».

Таким образом, сводные материалы о политотделах МТС в 1933 г., на наш взгляд, показывают большой размах репрессивной составляющей в их деятельности. В этот период в советской деревне были репрессированы тысячи колхозников, в основном представляющих колхозный актив. Как это отразилось на состоянии колхозного производства, можно судить по итоговым отчетам политсекторов МТС Наркомзема СССР. В качестве примера возьмем два из них, характеризующих работу политотделов в самых кризисных регионах страны: на Нижней Волге и Северном Кавказе.

Первый из них – это отчет начальника политсектора МТС Нижне-Волжского края Яковлева о работе политотделов МТС края за 1933 г., датированный 20 декабря 1933 г. Так же как и в вышеприведенных общесоюзных материалах о деятельности МТС в 1933 г., отчет Яковлева начинается с анализа обстановки к моменту организации политотделов. Автор отчета напоминает, что 30 декабря 1932 г. ЦК ВКП(б) выпустил специальное постановление, в котором признал факт «оторванности» ряда районных и областных организаций края от жизни колхозов, «от их запросов», особенно в Нижне-Чирском и Котельниковском районах. Хлебозаготовки были закончены в крае только в январе 1933 г., обменные фонды не были засыпаны в подавляющем большинстве колхозов. Озимый сев 1932 г. был проведен во многих колхозах недоброкачественно, зяби было поднято всего 1,5 га при низком качестве работ. Хозяйство МТС было в запущенном состоянии, инвентарь во многих МТС валялся под открытым небом. Много тракторов и сельскохозяйственных машин было оставлено в борозде и даже не свезено на усадьбу МТС. «Классовый враг» проявлял особую активность во многих колхозах и, «пользуясь слабостью и притуплением революционной бдительности» партийных организаций, «орудовал в ряде колхозов», организуя «воровство семян, расхищение колхозного добра и вредительство» с помощью вывода тягла из строя. В результате к началу сева лошади в большинстве колхозов были неработоспособными. С первых же дней своей работы политотделы столкнулись с «саботажем кулацких элементов, свивших себе прочное гнездо во многих колхозах», с невыходами на работу, с «явлениями вредительства в аппаратах МТС и колхозов». Тракторный парк был отремонтирован недоброкачественно, а в ряде случаев «прямо вредительски»[240].

Чтобы успешно провести сев, политотделам пришлось «в первую очередь разгромить кулацкий саботаж, опираясь на передовые элементы в колхозах, на преданных партии и советской власти коммунистов и комсомольцев, на колхозников-ударников». Как они это делали, в отчете иллюстрируется множеством примеров из практики в этот период конкретных политотделов МТС:

«Вот на выдержку положение, которое застал политотдел Морецкой МТС Еланского района в начале своей работы в колхозе „Пятилетка“. Политотдел в первые же дни своей работы столкнулся с тем, что сев проходил безобразно. На 23 апреля из 1654 га было засеяно всего 381 га, причем из этих 381 га 347 га было засеяно по зяби и только 34 га по весновспашке. Это за 16 дней массового сева! Трудовой дисциплины не было. Только 60 % колхозников выходили на работу, работу начинали в 10 часов утра. Качество сева было вредительское. Глубина пахоты во второй бригаде составляла от 2 до 4 см. Кругом были огрехи. Политотдел сплотил актив из лучших ударников, которых ячейка этого колхоза до организации политотдела „не замечала“. Вместе с ударниками, с их помощью политотдел взялся за вскрытие причин провала сева в колхозе. Обнаружилось следующее: ячейка колхоза не только не возглавила борьбу за проведение весеннего сева в срок и за высокое качество вспашки и сева, но коммунисты – председатель сельсовета Степанов, председатель колхоза Козлов и парторг третьей бригады Халанский – оказались прямыми пособниками классового врага и саботажниками сева. Они сами не выводили коров на сев и поощряли затяжку сева (корова во многих колхозах оказалась решающей силой в севе). Манжесов М. – избач, кандидат в члены партии – отказался работать сам в поле и вывести корову на сев. Тараненко Ф. – парторг второй бригады, до 1928 г. торговал скотом, исключался из партии. Половина его бригады на работу не выходила. В бригаде землю обрабатывали вредительски – пахали на 2 см. Коротицкий Е. – полевод колхоза, член ВКП(б) – вел вредительскую работу. По его указанию тракторы были заведены в лощину, где они бездействовали 8 дней. Таково „лицо“ ячейки этого колхоза». В отчете указывается, что политотдел Морецкой МТС выявил вышеназванных «саботажников сева» и «вычистил» их из колхоза, в результате чего темпы сева «резко повысились»[241].

Из содержания отчета начальника политсектора МТС НВК видно, что положение в колхозе «Пятилетка» было характерным для многих колхозов края к началу сева. Поэтому политотделам пришлось начать свою работу «с выявления и изгнания чуждых и вредительских элементов, засевших в колхозах и аппаратах МТС». Всего в 1933 г. в по колхозах и МТС Нижне-Волжского края было «вычищено» и снято с работы свыше 20 тыс. чел. В отчете подчеркивалось, что «изгнание чуждых элементов расчистило дорогу движению колхозов вперед», «в борьбе против классовых врагов за укрепление колхозов, успешное окончание сева политотделы сплачивали лучшие элементы передовых колхозов-ударников, развернули борьбу против лодыря и рвача, за повышение производительности труда и выполнение норм выработки, за бережное отношение к тяглу, за лучшее использование машин»[242].

В разделе отчета «Первые итоги работы политотделов» указывалось, что «первой победой политотделов Нижней Волги было успешное в целом окончание краем весеннего сева». План сева был выполнен по краю в целом на 96,6 %, причем МТС края выполнили его на 97,8 %. При этом план посева зерновых был выполнен в крае на 99,4 %. Несмотря на более высокую нагрузку на тягло в 1933 г. против 1932 г., край сеял в этом году только 61 день против 85 дней в 1932 г. При этом ряд МТС провел сев быстрее «этого среднего срока». Значительное количество МТС посеяло в сроки вдвое короче против 1932 г. Качество весенних полевых работ оказалось значительно выше прошлого года. Впервые в 1933 г. был проведен в массовом масштабе сверхранний сев, план которого по краю был выполнен на 118 %, а по Республике немцев Поволжья (АССРНП) – на 187 %[243].

Особо в отчете подчеркивались сжатые сроки посева пшеницы как убедительное свидетельство «значительного роста производительности труда» колхозов по сравнению с предыдущим годом. Например, на 15 апреля 1933 г. было посеяно пшеницы 30 % плана, на 30 апреля план по пшенице был уже выполнен на 60 %, а на 15 мая – на 83,4 %. В среднем по краю фактическая выработка на разных работах составила на весеннем севе около 150 % прошлогодней. Выборочные обследования восьми колхозов показали на отдельных работах значительно более высокий процент роста производительности труда. Так, колхоз «Буденовец» Бударинской МТС дал в 1933 г. фактическую выработку в день на весновспашке 1,37 га против 0,83 га в прошлом году (165 %). В колхозе «Фриш-Форан» Куккуской МТС Немреспублики выработка составляет 1,41 га против 0,78 га в 1932 г. (180 %)[244].

В данном отчете характеризуется участие политотделов в других основных сельскохозяйственных кампаниях колхозов края в 1933 г., говорится о достигнутых ими успехах в деле «организационно-хозяйственного укрепления колхозов». В частности, «немедленно после окончания сева начала развертываться по краю кампания по поднятию паров, являющаяся первым шагом в подготовке урожая будущего 1934 г.». Она была проведена значительно успешнее прошлогодней. Если сопоставить данные по 126 МТС за 1932 г. с данными по 135 МТС за 1933 г., то будет видно, что план подъема паров в прошлом году был выполнен этими МТС лишь на 27,8 %, а в 1933 г. – уже на 74,4 % плана. При этом 36 зерновых МТС края выполнили и перевыполнили свой план подъема паров[245].

В отчете особо подчеркивается, что «самым замечательным результатом», которого удалось добиться политотделам в период посевной кампании, стал «коренной перелом в отношении колхозников к колхозному труду и общественной собственности». На эту тему приведены следующие слова колхозницы Пестратовой из шестой бригады колхоза «Серп и молот» № 2 Алексисковской МТС: «У меня с казаком (мужем) чуть было весной драка не вышла. Он говорит – не будем красть нынче, а я говорю – будем, а он – не будем, а я говорю – будем, так чуть и не подрались, а теперь кто бы мне сказал – красть будем – даже мне и в душу не приходит. Раньше, когда идешь, горстку в карман, горстку в горшок, так и норовишь покрасть, а теперь только рассказываю детям, как было раньше»[246].

Третий раздел отчета начальника политсектора МТС Нижне-Волжского края Яковлева посвящен деятельности политотделов МТС края в период уборки урожая и хлебосдачи. В нем констатировался факт «значительных трудностей» уборочной кампании. «Живое тягло» по краю уменьшилось за период сева на 15 %, «наивысшее напряжение» в период уборки испытывали колхозы «по линии трудовых ресурсов». Поэтому политотделам потребовались «исключительная организованность», «умение предвидеть и ликвидировать узкие места», учесть «вскрытые ЦК ВКП(б) ошибки нижневолжской краевой партийной организации в проведении хлебозаготовительной кампании прошлого года» и не допускать их повторения[247]. Эти «ошибки» тогда сводились к следующему: к затяжке косовицы, противопоставлению скирдования молотьбе и затяжке последней, низкому качеству обмолота и «вредительскому его проведению», «предоставлению хлебозаготовок самотеку в первые три месяца заготовок». В результате все это привело «к гибели части урожая, к большим потерям, к саботажу хлебосдачи под видом создания всякого рода фондов»[248].

В период уборочной 1933 г. политотделам необходимо было, «учтя эти ошибки», добиться в первую очередь «более быстрого темпа косовицы». Но напряженное положение с тяглом и «недооценка трудностей уборки рядом МТС» не дали возможности закончить косовицу в установленный ЦК и Совнаркомом срок. Однако темпы косовицы были значительно выше прошлогодних, несмотря на то, что она началась на 8–10 дней позже, чем в 1932 г. В целом косовица было проведена в 1933 г. в полтора-два раза быстрее 1932 г.[249]

Характеризуя участие политотделов края в уборочной кампании, в отчете приводились следующие факты: «В своем решении об организации уборки от 24 мая 1933 г. ЦК и СНК указали, что „центральной задачей уборочной капании является организация быстрейшего обмолота“. Это указание было тем более важно в условиях нашего края, где молотьба была не только в прошлом году не в почете, но и в этом году были попытки со стороны крайзу и Крайтрактора смазать значение этой важнейшей задачи. Пришлось с самого начала уборки крепко ударить по этим настроениям, осудив неправильные директивы, посланные на места по линии земорганов и МТС. К чести наших политотделов необходимо отметить, что в борьбе за выполнение указания ЦК ВКП(б) о форсировании молотьбы политотделы нашего края добились громадных успехов: на 10 сентября была обмолочена почти половина скошенного (49,2 %) против 30 % на это же число в 1932 г. На 30 сентября был обмолочен 71 % против 46 % в прошлом году; на 30 октября было обмолочено 90 % от скошенного против 65 % в прошлом году. В конце октября было закончено скирдование хлеба по всему краю, а в конце ноября закончен весь обмолот. Качество обмолота в 1933 г. было неизмеримо выше прошлогоднего. Потери были намного меньше прошлогодних. В борьбу за сохранение урожая, за сбор колосьев были втянуты тысячи пионеров, сыгравших громадную роль в деле охраны колхозной собственности и борьбы с потерями»[250].

Заключая о достигнутой «победе» в борьбе за урожай, автор отчета акцентировал внимание на деятельности политотделов по слому «сопротивления классового врага» и «остатков недобитого кулачества». На эту тему в отчете говорилось: «Классовый враг, перестроив свою работу, приспособляясь к новой обстановке, повел подрывную работу в первую очередь по линии дискредитации закона о хлебопоставках. Пошла агитация о том, что после выполнения основного плана пойдут „встречные“ планы, что колхозникам ничего, мол, не останется и что поэтому незачем торопиться убирать урожай. Во многих колхозах классовый враг умело использовал имевшие место ошибки по линии авансирования (задержка выдачи авансов), разлагая трудовую дисциплину. Вредители и чужаки, уцелевшие в ряде колхозов, усилили свою активность, кое-где ведя еще за собою массы колхозников. Они применяли самые разнообразные, тонко замаскированные формы и методы саботажа и вредительства»[251].

В подтверждение сказанного в отчете даны следующие примеры:

«В Красновском колхозе Нехаевской МТС бригадир первой бригады Максимов, бригадир третьей бригады Ежов и член правления колхоза Васильев, в прошлом активные белогвардейцы-эмигранты, под носом у „шляпы“ с партбилетом – предколхоза Шилкина, прикрываясь им, срывали скирдование, обмолот и хлебосдачу».

В Распопинском колхозе Клетской МТС бывшие белогвардейцы в целях опорочения ударников подбрасывали им на квартиры зерно, а потом заявляли милиции, что эти ударники хлеб воровали.

В Тамалинском районе группа кулаков повела травлю против премирования ударников. Одна колхозница-ударница была избита кулачками за то, что она получила премию. В результате деятельности классового врага ударник Кузнецов отказался от получения коровы, которой его премировал колхоз, заявляя: «Нам тогда не дадут прохода, если мы получим премию, нас затравят».

Враг проявил особую активность в поломке машин. В барабаны молотилок нередко летели зубья, инструмент, молотки, пиджаки, вилы, железные прутья, чтобы выводить молотилку из строя. Так как такое вредительство все же сравнительно легче обнаруживать, враг и здесь пускался на всяческие хитрости. Вот два примера этого рода. В Бударинской МТС комбайнер Редин, как оказалось при проверке, сын кулака, чтобы сорвать работу комсомольца-комбайнера, дававшего лучшие показатели против Редина, снял с комбайна комсомольца амортизатор и спрятал его к себе в сундук.

В Аряжской МТС было обнаружено много разбросанных на полях крупных камней и вбитые деревянные колышки на площади 3–5 га. Это специально было сделано для того, чтобы комбайн нельзя было пустить по полю. Два дня там потратили на уборку камней и колышков»[252].

В заключительной части отчета речь идет об успешном участии политотделов Нижне-Волжского края в хлебозаготовках 1933 г., которые «разоблачили махинации остатков недобитого врага», ликвидировали «попытки организованного саботажа уборки» и «организовали по-большевистски хлебосдачу», что позволило краю досрочно выполнить хлебосдачу к 25 ноября, на полтора месяца раньше прошлого года. При этом хлеба было сдано государству больше, чем в 1932 г.[253]

О результатах работы политотделов МТС Северо-Кавказского края в 1933 г. можно судить по отчету начальника политсектора МТС СКК А. М. Штейнгарта, направленному Сталину 28 декабря 1933 г. Его автор сделал выводы из итогов «почти годовой работы политотделов» края, которые, на наш взгляд, очень точно характеризуют менталитет сталинской бюрократии и ее отношение к деятельности политотделов и происходящим событиям в советской деревне в рассматриваемый период. Эти выводы следующие:

«Во-первых. В свете итогов работы политотделов МТС в условиях Северного Кавказа с особенной яркостью подтверждается гениальность идеи т. Сталина об организации политотделов и исключительная сила, глубина и прозорливость анализа, данного т. Сталиным на январском пленуме ЦК и ЦКК, об остановке, сложившейся в деревне, о соотношении классовых сил, о недостатках и ошибках в руководстве сельским хозяйством со стороны местных партийных организаций.

Во-вторых. За относительно небольшой срок существования политотделы с исключительной убедительностью и яркой наглядностью показали их величайшую роль в деле сложнейшей борьбы нашей партии на одном из самых трудных фронтов – на фронте социалистической реконструкции сельского хозяйства и социалистической переделки колхозника. Абсолютное большинство посланных большевиков в политотделы целиком и полностью оправдали то огромное доверие, которое оказала им партия. Можно смело утверждать, что политотделы уже на деле стали действительно важнейшими рычагами партии в деле организационно-хозяйственного и политического укрепления колхозов.

В-третьих. Парторганизация Северо-Кавказского края приобрела огромный опыт борьбы с кулачеством и другими к.-р. элементами, партийная организация под руководством крайкома значительно выросла и закалилась. Будучи укреплена политотделами, она сейчас стала подлинным вожаком колхозных масс. Широкие массы колхозников крепко сплочены вокруг партийных ячеек и политотделов. Авторитет партии и ее Центрального Комитета сейчас неизмеримо вырос.

В-четвертых. Кулацкие и белогвардейские элементы почувствовали, какая сокрушительная сила против них идет в деревню в лице политотделов, чего не поняли оппортунисты и политические слепцы, выступавшие ранее если не открыто, то скрыто против политотделов, оказывая их работе всяческое противодействие»[254].

Так же как и в отчете начальника политсектора МТС Нижне-Волжского края, в данном отчете напоминается ситуация, в которой пришлось начинать свою работу политотделам МТС Северного Кавказа. Накануне их появления в крае работала комиссия ЦК ВКП(б) во главе с Кагановичем, поскольку Северо-Кавказский край сорвал выполнение плана хлебозаготовок 1932 г. по причине «саботажа», организованного «кулацкими, контрреволюционными элементами»[255].

На эту тему в отчете говорилось: «Кулацкие, к.-р. элементы, своевременно сманеврировав при проведении сплошной коллективизации на Северном Кавказе, сумели попасть в колхозы, пробрались не только в ряды учетчиков, счетоводов, завхозов, кладовщиков, сторожей, бухгалтеров, механиков, трактористов, ремонтных рабочих, но и сплошь и рядом на командные посты в руководстве колхозов, МТС, кооперации, сельсоветы и другие и организации. Кулак сумел также расставить своих людей в земельных органах районов и даже протягивал свои руки к земельным органам края; к.-р. элементы далее пробрались в ряды партии и не только были рядовыми членами партии, но и руководителями партийных ячеек, а в ряде мест сумели проникнуть в состав руководящих районных партийных органов. Кулаки, белогвардейцы, саботажники, вредители хозяйничали в части МТС и колхозов, тракторном парке, живом тягле, растащили хлеб, имели спрятанное оружие, и, что особенно важно, они сумели подчинить своему влиянию часть колхозников, даже часть беспартийного крестьянского актива, играя на мелкобуржуазных, частнособственнических настроениях колхозников»[256].

Как и в уже использованных нами ранее отчетах руководства политотделами МТС, в итоговом отчете начальника политсектора МТС Северо-Кавказского края А. М. Штейнгарта в качестве главного достижения политотделов МТС края в 1933 г. называется их борьба за очистку колхозов и МТС от враждебных элементов. Так, по данным 191 политотдела МТС СКК, за время работы в 1933 г. ими «вычищено» из МТС из всего состава: механиков – 41,5 %, агрономического персонала – 26,7 %, работников бухгалтерии – 39,2 %, зав. производственными участками – 46 %, бригадиров тракторных бригад – 17,4 %, трактористов – 17,4 %, ремонтных рабочих – 26,5 %, шоферов – 31,7 %, а всего 5846 чел., или 22,9 % ко всему составу перечисленных профессий. Кроме них, по данным тех же 191 политотдела, из колхозов в качестве «классово-чуждых элементов» было «вычищено: председателей колхозов – 20,8 %, завхозов – 22,1 %, членов правлений – 10,1 %, бухгалтеров и счетоводов – 14,9 %, кладовщиков – 17,6 %, конюхов – 11,7 %, зав. товарными фермами – 11,8 %, бригадиров – 14,7 %, учетчиков – 12,8 %, а всего 6795 чел., или 13,6 %. Наряду с перечисленным выше «вычищенным» контингентом кадрового состава колхозов в 1933 г. политотделы устранили и пробравшихся туда по той же категории ««классово-чуждых элементов» 17 848 рядовых членов колхозов[257].

Завершая отчет, его автор, Штейнгарт, задает вопрос и сам же на него отвечает: «Что мы имеем сейчас наиболее характерного в экономическом и политическом состоянии колхозов и МТС Северо-Кавказского края и в соотношении классовых сил? Как обстоит дело с выполнением первой заповеди? Мы выполнили государственный план зернопоставок по колхозно-крестьянскому сектору полностью в 116 950 тыс. пуд. к 10 декабря, раньше на два месяца и больше на 19,6 млн прошлого года, причем в соотношении культур имеем такое положение: пшеницы сдано в 1932 г. 38 342 тыс. пуд., пшеницы сдано в 1933 г. 51 518 тыс. пуд.; подсолнуха сдано в 1932 г. 6089 тыс. пуд., подсолнуха сдано в 1933 г. 12 018 тыс. пуд.»[258].

Таким образом, согласно и этому отчету, политотделы МТС успешно достигли поставленной им цели в 1933 г. – вывели колхозную экономику из глубокого кризиса, организационно и хозяйственно укрепили колхозы в зонах действия МТС, обеспечили выполнение их «первой заповеди».

Данный факт был отражен в выступлении на XVII съезде партии секретаря ЦК ВКП(б) Л. М. Кагановича, который заявил: «Политотделы себя оправдали, и ставить сейчас вопрос об их ликвидации – это вредно… Они должны продолжать энергично свою работу… Наши задачи в деревне еще не решены»[259].

О том, что в 1933 г. колхозы страны сработали лучше, чем в 1932 г., свидетельствуют и данные Управления учета и отчетности Наркомзема СССР о ходе основных сельскохозяйственных кампаний в этом году. Посевная и уборочные 1933 г. оказались успешнее предшествующих лет. В частности, было больше убрано колосовых культур, в более сжатые сроки и без прежних потерь проведено скирдование и обмолот зерновых хлебов, быстрее посеяны озимые культуры[260]. И в этом была несомненная заслуга политотделов. Как они этого добились? Разными средствами: и репрессиями, и оказанием помощи МТС и колхозам в решении конкретных производственных задач. Исходя из вышеизложенного, на наш взгляд, есть все основания оценить положительно деятельность политотделов в советской деревне в 1933 г., несмотря на издержки ее репрессивной составляющей.

Глава 3 Взаимодействие политотделов с региональной властью и центральными учреждениями

§ 1. Политотделы и региональная власть

Особенность политотделов как чрезвычайных органов состояла в том, что на территории, где они размещались и работали, они не подчинялись сельским райкомам партии, сельским Советам и районным земельным органам. Начальники политотделов МТС назначались и смещались ЦК ВКП(б) по представлению первых секретарей крайкомов, обкомов и ЦК компартий союзных республик, а также Политуправления МТС Наркомзема СССР, и на местах непосредственно подчинялись политсектору МТС краевого (областного) земуправления. Заместитель начальника политотдела по ОГПУ подчинялся еще и соответствующим органам ОГПУ.

Таким образом, действовало как бы два центра руководства партийно-политической и хозяйственной работой на селе: политотдел МТС и райком партии.

«Двоевластие» не могло не вызвать конфликтов и определенных проблем во взаимодействии политотделов и местных органов власти, прежде всего райкомов партии. И они сразу же возникли, как только политотделы появились на местах и попытались руководить хозяйственной и иной деятельностью колхозов в зоне МТС. Судя по изученным документам, многими райкомами, привыкшими «командовать во всем», отстранение от дел политотделами и уход как бы на второй план были восприняты болезненно. В ряде случаев они пытались отстоять свой прежний статус с помощью прямых нападок на политотделы и даже создания конфликтных ситуаций. Но политотделы, пользуясь своим правом выхода на самый верх, минуя региональный уровень, оперативно сообщали об этом руководству страны, которое незамедлительно на это отреагировало, заняв однозначную позицию их поддержки. Показательным примером этого является дело Руднянского райкома ВКП(б) Нижне-Волжского края, который был распущен из-за конфликта с политотделами. В тематической папке Архива Президента РФ сохранилась переписка на эту тему Сталина и первого секретаря Нижне-Волжского крайкома ВКП(б) В. В. Птухи.

7 июня 1933 г. Сталин направил шифротелеграмму Птухе следующего содержания: «Сегодня в „Правде“ опубликовано сообщение об антипартийных хлестаковских проделках секретаря Руднянского райкома Федорова. Сообщите немедленно ЦК, что предпринял крайком в отношении Федорова, райкома и его бюро»[261].

Речь шла о статье «Как Руднянский райком собрался в поход против политотделов и что из этого вышло», опубликованной в «Правде» в рубрике «Обзор печати» 7 июня 1933 г.[262] Что же вызвало недовольство Сталина в данной статье? Воспроизведем ее текст. По форме и содержанию он является классическим образцом сталинской эпохи. Кроме того, он подтверждает наше заключение о возникновении конфликтных ситуаций в советской деревне в начале 1933 г. на почве «двоевластия» между политотделами и райкомами партии.

Итак, в вышеназванной статье говорилось:

«23 апреля „Колхозная правда“ напечатала статью под многообещающим заголовком „Ошибки, которые нужно устранить“. Автор статьи, некий Вознесенский, делает потрясающие разоблачения. Оказывается, во главе политотделов трех МТС, находящихся в Руднянском районе, стоят совершенно недостойные люди. Так, по словам Вознесенского, начальник Лопуховской МТС тов. Шидловский не только не помогает партячейкам, а срывает посевную кампанию. По его, Шидловского, вине на 20 апреля засеяно всего 17,9 процентов. Другой начальник политотдела (Матышевская МТС), тов. Петрушин, „организовал сбор заявлений единоличников, жалоб на руководство сельсоветов и рика“. Этот Петрушин попросту идет на поводу у классового врага. Так и пишет Вознесенский: „Все спекулятивные элементы, подкулачники, рвачи встретили большое сочувствие в лице начальника политотдела, которому целыми кучами пишут заявления“. В третьей МТС, Козловской, зам. начальника политотдела т. Иванов администрирует, „оставляет колхоз как без рук“, разрушает правильную организацию колхозного труда, командует ячейками и тому подобное. В заключение Вознесенский читает политотделам МТС несколько сентенций, как надо работать, „исходя из директив райкома“, и протестует против „залазывания (!) политотделов не в свои функции“.

Статья Вознесенского, естественно, имела шумный успех. Делом этим занялся Нижневолжский крайком партии. Выяснилось, что все утверждения Вознесенского ложные, что проверенные Центральным комитетом начальники политотделов в Руднянском районе работают, как полагается большевикам, что автор статьи и редакция „Колхозной правды“ на радость кулаку попросту оклеветали работников политотделов.

3 мая бюро Н.-Волжского крайкома постановило: редактора „Колхозной правды“ Скрыпника с работы снять, объявив ему строгий выговор. Автора статьи привлечь к партийной ответственности. Отметить неудовлетворительное руководство райкомом газеты.

В район выехала бригада крайкома партии во главе с секретарем крайкома тов. Кариб[263]. Как сообщает „Колхозная правда“: „10 мая бюро райкома в присутствии начальников политотделов и бригады крайкома во главе с секретарем крайкома т. Кариб обсуждало статью ‹Ошибки, которые надо исправить› и решение крайкома по этому вопросу“.

И вот тут сказались обличительные способности секретаря райкома тов. Федорова. К сожалению, его речь на заседании райкома не опубликована. Но зато он выступил в районной газете с громадной статьей по этому вопросу. И до чего бойкое перо у этого человека! Крепко досталось районной газете, ее редакции. Но крепче всего досталось, конечно, автору – Вознесенскому. О нем Федоров не может писать без чувства величайшего возмущения. Всю страстность своей натуры Федоров использует для разоблачения Вознесенского: „Автор, Вознесенский, на антипартийном, льющем воду на кулацкую мельницу языке огульно приклеивает работникам политотделов всевозможные, якобы допущенные с их стороны ‹ошибки›“. Он, Вознесенский, „взамен помощи в работе политотделов, взамен показа положительных моментов в их работе на первых же шагах и мобилизации партийной и колхозной массы вокруг политотделов как основного партийного звена на селе смазывает величайшую историческую роль политотделов“.

Вознесенский предъявил ряд обвинений начальнику политотдела тов. Шидловскому. Это безобразие! Федорову доподлинно известно, что эти обвинения – ложь, клевета, вымысел. Вознесенский обвиняет другого начальника политотдела т. Петрушина в подмене функций рика и зам. начальника политотдела т. Иванова – в дезорганизации работы колхозов. Тов. Федорову известно, что и здесь Вознесенский „явно сгущает краски“, что он „передергивает“, все это совершенно необоснованно и что, наконец, Вознесенский „скатился до антипартийных, оппортунистических рассуждений, заявляя, что спекулятивные, кулацкие, антисоветские элементы встречают сочувствие со стороны политотдела“.

Все это известно секретарю райкома тов. Федорову, обо всем этом он ярко и сильно пишет в своей статье, предлагая „извлечь все необходимые уроки“. Об одном только не пишет тов. Федоров: кто же такой Вознесенский? На какой должности работает? Давно ли состоит в партии? Что предприняли крайком и райком партии по отношению к Вознесенскому? Исключили из партии? Сняли с работы? Отдали под суд за кулацкую клевету в печати?

Мы вынуждены дополнить обличительную статью тов. Федорова.

Председатель Сталинградского горпрофсовета т. Матус в письме, адресованном Нижневолжскому крайкому, сообщает: „На бюро райкома партии совместно с бригадой крайкома партии 10 мая было установлено, что под псевдонимом Вознесенский, подписавшим статью ‹Ошибки, которые нужно устранить›, скрывался секретарь райкома ВКП(б) тов. Федоров… Это обстоятельство не является секретом в районе и вне пределов района“.

Это он, Федоров, душа лирическая и одновременно чиновная, тиснул пасквиль на политотделы в своей районной газете, скрывшись под псевдонимом Вознесенский. Недаром от этой статейки несет вонью ущемленного самолюбия чиновника, резонно опасающегося, что в свете подлинно большевистской работы политотделов МТС померкнет слава пышных речей и деклараций райкомовских, приведших Руднянский район к позорному прорыву в весеннем севе.

Понимая, что его игра проиграна, Федотов сейчас усердно исполняет роль унтер-офицерской вдовы, занявшись нещадным самосечением. Этот случай в Рудне, несомненно, превосходит силу гоголевского литературного образа. Унтер-офицерская вдова у Гоголя не появляется на сцене, она, так сказать, бестелесна, участвуя лишь как умозрительная категория, как плод испуга и отчаяния городничего. В мае 1933 г. в Руднянском районе Нижне-Волжского края акт политического сечения унтер-офицерской вдовы происходит на глазах всего района. О том, что Федоров и Вознесенский – одно лицо, знает почти весь район. Об этом не могут не знать и весь состав райкома партии, районная КК. Об не может не знать и краевой комитет партии, чья бригада присутствовала на заседании райкома 10 мая. Об этом, наконец, сообщал нам заместитель редактора краевой газеты „Поволжская правда“.

Лжеревизору Хлестакову было в высокой степени безразлично – сама себя высекла унтер-офицерская вдова или эту операцию провели городничий с его молодцами. Бригаде Нижне-Волжского крайкома не может быть безразлично, чьими руками происходит разоблачение писаний прямого агента классового врага, открыто идущего против партии, против политотделов, против укрепления колхозного строя.

Тем не менее Федоров до сего дня не только не дезавуирован, нет! Он продолжает с благословения крайкома оставаться на посту руководителя – отв. секретаря районной парторганизации, он продолжает проводить „лирические“ беседы и подписывать партийные документы именем райкома партии»[264].

8-го и 9 июня 1933 г. на имя Сталина пришло две телеграммы из крайкома партии Нижней Волги. В первой из них, от 8 июня, секретарь крайкома Птуха сообщил вождю: «В ответ на Ваш запрос о Федорове докладываю: немедленно после получения антипартийной статьи, помещенной в районной газете, с критикой отдельных ошибок политотделов, по существу направленной против политотделов, крайком 3 мая дал резкую оценку этому выпаду, снял редактора газеты с запрещением работы в газете и указал райкому на совершенно неудовлетворительное руководство газетой, не зная автора статьи, поручил райкому привлечь автора к партийкой ответственности, командировал Кариба для проведения этого решения.

После вскрытия Карибом, что автором статьи является сам секретарь райкома Федоров, крайком предрешил вопрос его снятия, а также о необходимости принять меры в отношении бюро, отложив реализацию этого решения до завершения сева в районе, что соответствовало и желанию по тем же мотивам работников политотделов. Район вчера сев закончил, сегодня вечером на бюро решается вопрос о снятии Федорова с объявлением строгого выговора с запретом на два года партийной работы, также о роспуске бюро, по существу санкционировавшего как первое выступление Федорова против политотделов, так же и его последнюю хлестаковскую статью, срочно созвать пленум райкома.

В отношении Федорова считаем возможным ограничиться указанным наказанием, учитывая его рабочее происхождение, активное участие в гражданской войне, неоднократные ранения и потерю руки, пребывание в партии с 1917 г. и честное выполнение в 1932–1933 гг. хлебозаготовок – район полностью и своевременно выполнил план без всяких скидок»[265].

Получив данную телеграмму, Сталин направил ее копии всем членам Политбюро ЦК, и с нею, наряду с Кагановичем, инициировавшим данный вопрос, ознакомились Молотов, Киров и Калинин[266]. Это говорит о степени важности поставленной в телеграмме проблемы.

Судя по содержанию второй телеграммы Птухи от 9 июня 1933 г., члены Политбюро и Сталин потребовали более подробного отчета от руководства Нижне-Волжского края о принятых мерах против Руднянского РК ВКП(б) и его секретаря, вступивших в конфликт с политотделами. В телеграмме сообщалось постановление крайкома от 8 июня «о результатах расследования товарищем Кариб фактов, антипартийного выпада против работников политотделов Руднянского района, изложенного в статье под псевдонимом Вознесенского в районной газете „Колхозная правда“ статьи ЦО „Правды“ от 6 июня, как Руднянский райком собрался в поход против политотделов и что из этого вышло»[267]. В частности, в телеграмме были изложены следующие факты»: «…дополнительным расследованием установлено, что автором статьи „Ошибки, которые надо устранить“, которую крайком решением от 3 мая квалифицировал как „совершенно недопустимый антипартийный выпад против политотделов, играющий на руку классово-враждебным оппортунистическим элементам, пытающимся в своей борьбе против партии опозорить и подорвать доверив широких колхозных масс политотделам“, является секретарь райкома партии Федоров, что эта статья была помещена с ведома райкома партии. Вместо того чтобы на основе решения крайкома партии и указаний, сделанных секретарем крайкома т. Карибом, на заседании бюро райкома совместно с начальниками политотделов с большевистской прямотой вскрыть кулацкий антипартийный характер ошибок, которые были допущены т. Федоровым, членами бюро райкома партии, знавшими о его статье, бюро райкома партии замазало эти ошибки, прикрыло кулацкую вылазку, направленную против политотделов, бюро крайкома констатирует, что в своей новой статье, направленной против анонимного автора, т. Федоров попытался нетерпимыми для партийца двурушническими приемами скрыть свое авторство в первой статье, помещенной под псевдонимом Вознесенский, и таким образом не только не исправил, но углубил свои ошибки статьей, которую „Правда“ совершенно правильно охарактеризовала как хлестаковщину. Бюро крайкома считает, что бюро райкома партии, секретарь райкома Федоров, поставленные во главе районной партийной организации, не оправдали доверия партии в то время, когда в лице политотделов, организованных по инициативе товарища Сталина решением январского пленума ЦК и ЦКК, партия создала крепкое оружие борьбы за большевистские колхозы, послав на эту работу наиболее проверенных, преданных партии большевиков в то время, когда ЦК партии и Центральная контрольная комиссия в решении о чистке партии подчеркнули исключительное доверие, которым партия облекла работников политотделов, – бюро Руднянского райкома, секретарь райкома Федоров стали на антипартийный кулацкий путь, клеветнически выступив против политотделов на руку кулаку, оппортунистам. Бюро крайкома констатирует, что, своевременно резко осудив первую статью в газете „Колхозная правда“, сделав вывод в отношении редактора газеты, также приняв меры (путем посылки т. Кариб на место), пресекшие выпады против политотделов, чем было обеспечено успешное завершение сева, бюро крайкома допустило ошибку, запоздав необходимыми организационными выводами в отношении Федорова, бюро Руднянского райкома; вместе с тем бюро крайкома принимает к сведению заявление т. Кариб о том, что он допустил грубую ошибку, не приняв мер, исключающих возможность появления второй статьи Федорова о политотделах.

1. Бюро крайкома считает, что за кулацкую антипартийную вылазку против политотделов секретарь райкома Федоров, безусловно, заслуживает исключения из рядов партии. Но, принимая во внимание заслуги Федорова перед партией в прошлом (Федоров рабочий, член партии с 1917 года, активный участник гражданской войны, район полностью и своевременно выполнил план хлебозаготовок, засыпки семян), считать возможным ограничиться снятием Федорова с работы секретаря райкома с запрещением в течение двух лет быть на партийной работе с объявлением Федорову строгого выговора с предупреждением.

2. Распустить бюро районного комитета партии за допущение выступлений секретаря райкома Федорова, за попытку смазать, прикрыть кулацкую вылазку Федорова, направленную против политотделов.

3. Просить крайком срочно рассмотреть вопрос о роли райКК, инспектора РКИ Петрухина в этом деле.

4. Не позднее 16 июня созвать пленум райкома партии. Командировать т. Гольдина для участия в работе пленума.

5. Краевой комитет партии обязывает все областные, городские, районные комитеты партии, все парткомы, партийные ячейки проработать настоящее решение на очередном партдне.

6. Настоящее решение опубликовать в печати»[268].

В тексте телеграммы имеются пометы Сталина, говорящие о тех ее частях, которые показались ему наиболее важными. Их он выделил подчеркиванием. Это следующие фразы: «дополнительным расследованием установлено», «является секретарь райкома партии Федоров, что эта статья была помещена с ведома райкома партии», «бюро Руднянского райкома, секретарь райкома Федоров стали на антипартийный кулацкий путь, клеветнически выступив против политотделов на руку кулаку, оппортунистам», «считать возможным ограничиться снятием Федорова с работы секретаря райкома с запрещением в течение двух лет быть на партийной работе с объявлением Федорову строгого выговора с предупреждением», «Настоящее решение опубликовать в печати».

Таким образом, Сталин одобрил форму наказания секретаря Федорова, обратил внимание на факт ответственности всего райкома за «выпад» против политотделов, указал на необходимость предания огласке этой истории, чтобы на ее примере продемонстрировать решительную поддержку ЦК деятельности политотделов на местах.

Этот и другие случаи заставили сталинское руководство смягчить отрицательные последствия ситуации «двоевластия» на местах и разграничить функции политотделов МТС и райкомов.

С этой целью 15 июня 1933 г. вышло постановление ЦК ВКП(б), в котором устанавливалось, что райкомы партии «руководят» территориальными партийными ячейками, как и ячейками колхозов, не обслуживаемых МТС, политотделы же осуществляют руководство ячейками колхозов, обслуживаемых МТС. В компетенцию политотделов не входили такие вопросы жизни села, как советское строительство, финансы, просвещение, пропаганда и др., которыми ведали районные органы на всей территории района[269].

Таким образом, данное постановление «узаконило» наличие двух центров власти в районе, и это давало о себе знать на всем протяжении политотдельского периода. Конфликты между политотделами и райкомами продолжались, и ЦК ВКП(б), как правило, занимало в них сторону политотделов, особенно если речь шла о выполнении ими их непосредственных обязанностей – организации и подъема колхозного производства.

Из изученных документов видно, что сталинское руководство пресекало все попытки райкомов партии отвлекать политотделы на различные мероприятия в период проведения основных сельскохозяйственных работ. Так, 4 июля 1933 г. Сталин и Молотов направили телеграмму в Свердловский обком партии, в которой высказали недовольство отрывом работников политотделов МТС от их непосредственной работы. В частности, в телеграмме указывалось: «По имеющимся сведениям, больше 50 человек начальников политотделов МТС и совхозов с 25 июня до 6 июля задерживаются Свердловске в связи с проведением съезда колхозников и пленума обкома. ЦК и СНК считают вредным такой продолжительный отрыв руководителей политотделов от непосредственной работы по подготовке МТС и совхозов к уборочной и проведению плана хлебопоставки и предлагают максимально сжать сроки работы пленума, немедленно направив на места работников политотделов, а также райкомов»[270].

Документы свидетельствуют, что и после постановления ЦК ВКП(б) от 15 июня 1933 г. о разграничении полномочий районной власти и политотделов ряд местных руководителей пытались «командовать» политотделами и вмешиваться в их оперативную деятельность. Учитывая необходимость устранения подобных ситуаций после выхода в свет данного постановления и недопущения впредь попыток районных организаций поставить под сомнения полномочия политотделов, сталинское руководство решительно пресекло их и предало огласке.

Так, нашумевшим делом стал конфликт между РайКК-РКИ и райисполкомом Ершовского района Нижневолжского края и политотделами МТС этого района. О нем стало известно в Москве. 11 июля 1933 г. на эту тему вышло специальное постановление Президиума ЦКК ВКП(б) и коллегии НКРКИ СССР, которое было опубликовано в «Известиях ВЦИК».

В постановлении заявлялось, что Ершовская РайКК-РКИ «не выполнила директив ЦКК о помощи политотделам в работе и вместо помощи занялась их дискредитацией»[271]. «Дискредитировать» политотделы попытался председатель районной КК-РКИ Журавлев, отправивший в ЦКК письмо, которое «после специальной проверки» оказалось «клеветническим документом, отражающим недовольство бюрократических и враждебных элементов политотделами». В нем Журавлев обвинил политотделы в том, что с их организацией «снизилась работа секций и групп содействия РКИ», «старый актив отошел от РКИ» и т. д. Все это оказалось ложью, так как, по данным проведенной проверки, эти секции и группы до появления политотделов существовали «преимущественно на бумаге» и «бездействовали». В этой ситуации обвинение, что политотделы почти не вели партмассовую работу и что работники политотделов шли «по линии наименьшего сопротивления в вопросах исключения из партии коммунистов колхозных ячеек», было названо «антипартийной клеветой на политотделы». В постановлении отмечалось, что, как и во всех МТС, политотделы в Ершовском районе «развернули большую массовую работу с членами партии с колхозниками, значительно укрепили трудовую дисциплину в колхозах, очистили их от многих кулацких элементов, вывели ряд колхозов из глубокого прорыва». В результате «поднялась производственная и политическая активность колхозных масс, и район кончил сев одним из первых в крае, значительно раньше, чем в прошлом году». В постановлении подчеркивалось, что политотделы «более чутко относятся к коммунистам колхозных ячеек, чем райком и райКК, которые иногда неправильно и бюрократически подходят к исключениям из партии, против чего политотделы правильно протестуют».

Неправильным оказалось и утверждение председателя районной КК-РКИ Журавлева о том, что заместитель начальника политотдела Римско-Корсаковской МТС Пупков «распустил пленум Каменского с/совета». В постановлении указывалось, что вместо того, чтобы «одобрить действия т. Пупкова, не разрешившего ехать председателям колхозов за 8–10 километров в разгаре сева на Президиум совета, назначенный в дневное время, т. Журавлев выступил против политотдела и написал политически ошибочное письмо, в котором рекомендует политотделу согласовывать все свои действия с сельским советом».

Выступление Журавлева против политотделов было единичным случаев в Ершовском районе. Как отмечалось в указанном постановлении, в районе политотделы «систематически дискредитировались» председателем РИКа Рябининым, «ведущим антипартийную линию против политотделов», допустившим в их адрес «грубый антипартийный выпад», на который никак не отреагировал председатель районной КК-РКИ Журавлев.

В результате Президиум ЦКК и Коллегии НКРКИ СССР постановил:

«1. Председателю Ершовской РайКК т. Журавлеву (член ВКП(б) с 1920 г., из крестьян) объявить строгий выговор и снять с работы за невыполнение директив ЦКК о помощи политотделам, за политически неправильную и клеветническую информацию в ЦКК о работе политотделов и за их дискредитацию.

2. Председатель РИКа т. Рябинин (член ВКП(б) с 1918 г., бывший батрак) заслуживает исключения из партии за грубый антипартийный выпад против политотделов и за дискредитацию их, но, учитывая его прежнюю работу, ограничиться объявлением ему строго выговора с предупреждением и снятием его с работы пред. РИКа.

3. Обязать НВ КрайКК (т. Калнина) созвать Пленум РайКК и обсудить на нем настоящее постановление.

4. Настоящее постановление опубликовать в печати»[272].

Другим примером показательной «порки» местных руководителей стала еще одна июльская публикация в газете «Известия ВЦИК» – заметка «К суровой ответственности за антипартийное отношение к политотделам» от 15 июля 1933 г. В ней сообщалось, что «за искривление линии партии по вопросу о взаимоотношениях с политотделом, за недопустимое отношение к удовлетворению бытовых условий работников политотдела и за дискредитацию политотдела постановлением коллегии Наркомсовхозов СССР сняты с работы директор Глубокинского зерносовхоза Каралин и директор свиносовхоза „Звезда“ Зиновьев»[273].

ЦК и Каганович оперативно реагировали на все сигналы политотделов о нарушениях на местах законности региональными органами власти, что не могло не вызывать их недовольства, поскольку «сор выносился из избы» и выставлял их перед вышестоящим начальством в неприглядном виде. Вот лишь некоторые примеры на эту тему:

26 сентября 1933 г. Каганович, руководствуясь донесением политотделов, направил в Киевский обком партии телеграмму, в которой потребовал проверить факты «неправомерной отрезки земли у колхозов, подготовленной под сев, для различных организаций» и «о принятых мерах сообщить»[274].

ЦК и Каганович, курировавший по поручению Сталина деятельность политотделов, пытались сглаживать трения между ними и местной властью, призывая к конструктивному сотрудничеству. В то же время Каганович занимал сторону политотделов, если речь шла о кадровой политике и судьбах конкретных начальников политотделов. Например, в его совместной телеграмме с начальником политуправления НКЗ СССР Криницким секретарю Одесского обкома Е. И. Вегеру и секретарю ЦК КП(б)У П. П. Постышеву от 25 августа 1933 г. указывалось, что в Одесской области возникла «опасность создания нездоровой атмосферы в отношениях политсектора МТС к обкому. Политсектор не должен себя рассматривать равной стороной в отношении обкома, двоецентрия в области не должно быть»[275]. В телеграмме Кагановича секретарю Днепропетровского обкома М. М. Хатаевичу и С. В. Косиору от 3 сентября 1933 г. также было предложено положить конец всяким трениям между политсектором МТС облзу и обкомом[276]. 6 сентября 1933 г. Каганович напомнил Вегеру о запрете ЦК снятия директоров МТС без его разрешения[277]. 19 сентября 1933 г. он предложил секретарю Казкрайкома Мирзояну разрешить конфликтную ситуацию в политотделе Мукринской МТС, где «огульному обвинению» местных работников подвергся начполитотдела Джумагазиев[278].

Следует отметить, что для трений между региональной властью и политотделами были и объективные причины. В ряде случаев руководители на местах справедливо критиковали политотделы за их действия в хозяйственной сфере, которая была главной в их деятельности с точки зрения достижения цели «организационно-хозяйственного укрепления колхозов». Например, в докладной записке генерального секретаря ЦК КП(б)У Косиора и секретаря ЦК компартии Украины Постышева Сталину от 22 сентября 1933 г. о проблеме «исчисления и взимания натуроплаты МТС» обоснованно указывалось на факты «прямых обсчетов» колхозов при исчислении натуроплаты МТС. При этом авторы записки справедливо отмечали: «ни в районе, ни даже в МТС никто из руководящих работников этими вопросами не занимается. В подавляющем большинстве МТС ни директор, ни нач. политотдела в эти вопросы не вникают и ими не занимаются. Передоверяют это дело обычно третьестепенным лицам и не контролируют их работу»[279].

В этом же ряду недостатки работы политотделов МТС по определению урожайности в колхозах и так называемой натуроплаты колхозов МТС за произведенные работы в ходе основных сельскохозяйственных кампаний.

Так, например, чтобы повысить товарность урожая, политотделы в ряде случаев ее завышали и таким образом обрекали колхозы на выполнение явно завышенных планов хлебосдачи. На это указывалось в докладной записке секретаря Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) Б. П. Шеболдаева Кагановичу от 23 сентября 1933 г.: «Огромная пестрота урожая создает и большую пестроту в настроениях. Наряду с подъемом и прекрасной работой в благополучных колхозах имеем сокращение выходов, падение трудовой дисциплины в колхозах, где колхозники видят, что на трудодни ни пшеницы, ни других культур не остается. В ложном положении оказывается в этих МТС и колхозах наш актив и даже политотделы, которые доказывают, что урожайность согласно решению Госкомиссии 12 ц. с га, тогда как все и сами работники политотделов знают, что не более 5–6 центнеров. В глупом положении оказываются и потому, что продолжают говорить, что получится на трудодень 8–10–12 килограммов, тогда как все знают, что на деле не хватает на семена и едва ли придется что-либо на трудодень. Все это деморализует актив, создает почву для всякой кулацкой агитации и разлагающей работы»[280].

Особенно активной была дискуссия по поводу правил исчисления натуроплаты колхозам МТС. На эту проблему неоднократно указывали в своих докладах Сталину и Кагановичу руководители Комитета заготовок при СНК СССР, региональные партийные секретари[281]. Суть проблемы состояла в порочной практике завышения расценок директорами МТС подведомственным колхозам, результатом которой были большие долги колхозов по натуроплате, которые не сокращались, а росли, делая невозможным стимулирование колхозников с помощью увеличения размеров зерна, направляемого на оплату трудодней[282].

Судя по изученным документам, политотделы, как правило, поддерживали директоров МТС при определении норм расчетов колхозов с МТС. В то же время документы свидетельствуют, что именно политотделы собрали всю информацию на местах о реальном положении дел с натуроплатой МТС и поставили перед ЦК ВКП(б) вопрос об изменении ситуации, критикуя при этом конкретную практику конкретных директоров МТС.

Данное заключение подтверждается докладной запиской в ЦК ВКП(б) Сталину, Кагановичу, Жданову начальника Политуправления МТС Наркомзема СССР А. Левина, направленной адресату в начале октября 1934 г. Она начиналась со следующей фразы: «Материалы, имеющиеся в Политуправлении МТС по вопросам договорных отношений МТС с колхозами, а также проверка работы ряда политотделов МТС по этим вопросам показывают наличие крупных недостатков в деле организации заключения договоров МТС с колхозами и их выполнения»[283].

На основе донесений политотделов МТС Политуправлению МТС НКЗ в докладной записке А. Левина перечислены следующие проблемы взаимоотношений колхозов с МТС:

«В прошлом, 1933 году в специальной директиве (от 29 марта) ЦК и СНК, подписанной тт. Сталиным и Молотовым, подчеркивалась недооценка парторганизациями и земорганами политической и хозяйственной важности договорной кампании и предлагалось проследить за качеством заключенных договоров, за тем, чтобы заключение договоров проходило при участии колхозников с учетом наиболее ценных встречных предложений.

Однако и в этом году заключению договоров в большинстве МТС не было придано серьезного политического значения, и эта кампания прошла без необходимой массовой и политической работы. Как и в прошлом году, многие МТС ограничились доведением до колхозов объемных показателей работы тракторов, предлагаемых МТС колхозам. Эти цифры в ряде МТС даже не сообщались колхозникам. Чаще всего председатели колхозов подписывали договора в канцеляриях МТС. Договоры и после подписания не переносились на обсуждение общих собраний колхозников.

В ряде МТС был грубо нарушен порядок заключения договоров. Так, например, директор Печенежской МТС Харьковской области заполнил бланки договоров и отправил их в колхозы, со следующим письмом: „предлагаем придерживаться этих контрольных цифр как для составления договоров с МТС, так и для производственно-финансового плана колхоза. Никаких других цифр для выполнения работы тракторами в нашем колхозе быть не может“.

Многие МТС договоры с колхозами заключали во время весенних работ, а в отдельных колхозах даже после их выполнения. В этом случае по весенним работам в договорах записывалось, конечно, то количество работ, которое уже было сделано тракторами.

Инициатива колхозников, их опыт, их предложения не были использованы при заключении договоров. Больше того, в ряде случаев совершенно справедливые требования колхозников игнорировались председателями колхозов. Например, в колхозе „По пути Ильича“ Белгородской МТС общее собрание колхозников при обсуждении договора с МТС постановило включить в договор конкретные сроки выполнения работ, определенное количество обработки земли. Эти предложения колхозников не были приняты во внимание председателем колхоза тов. Шуваевым и не включены в договор колхоза с МТС. В колхозе „Новый путь“ той же МТС председатель колхоза тов. Фролов заключил договор с МТС в конце апреля месяца, т. е. после весенних работ МТС в колхозе. В договор были включены значительно приуменьшенные цифры по сравнению с цифрами, утвержденными общим собранием колхозников. Однако председатель колхоза тов. Фролов не счел нужным сообщить правлению колхоза и колхозникам о значительных изменениях в договоре.

Пункт первый типового договора, определяющий обязательства МТС перед колхозами, в большинстве договоров составлен крайне неудовлетворительно. В договорах, как правило, не проставлены сроки выполнения работы со стороны МТС; также не указывается качество обработки земли. В договорах многих МТС указывается только общий объем тракторной работы, например весновспашки, без конкретизации этого общего объема работ по отдельным культурам. Это затрудняет уточнение расчетов по натуроплате МТС с колхозами за каждую культуру в отдельности (подсолнух, кукуруза, лен и др.), затрудняет правильную расстановку тракторов в колхозах для производства работ в течение весеннего сева и лишает колхозы возможности правильно маневрировать своей тягловой силой.

При заключении договоров некоторые МТС неправильно навязали колхозам ряд обязательств. Талыменская МТС (Западная Сибирь) в дополнительные к договорам соглашения с колхозами включили такие обязательства колхозов, как устройство кабин на каждом тракторе, выдачу спецодежды трактористам или выплату им денег на приобретение спецодежды по нормам, утвержденным советом МТС, приобретение для каждого тракторного отряда часов-ходиков и бака для подогрева масла, прикрепление весов к отряду для взвешивания горючего. Белоколодезянская МТС (Харьковская область) также обязала колхозы обеспечить трактористов спецодеждой за счет колхоза (одна пара ботинок, плащ на сезон), оборудовать будки для трактористов во время полевых работ.

В договорах Белоколодезянской МТС с колхозами включен пункт, указывающий, что МТС не несет ответственность перед колхозами за нарушение сроков работы, если это вызвано отсутствием горючего в МТС.

…Проверкой Политуправления МТС установлено, что в ряде МТС числятся колхозы, как обслуживаемые МТС, имеющие пониженные нормы сдачи хлеба по зернопоставкам. МТС же своим тракторным парком в этих колхозах работы не производит. Включение таких колхозов в число обслуживаемых МТС приводит к уменьшению плана хлебосдачи. В Суджанской, например, МТС Курской области таких колхозов 9; они сдают государству хлеба по зернопоставкам примерно на 360 центн. Меньше по сравнению с тем, что они должны были сдавать, не числясь обслуживаемыми МТС. В Псельской МТС таких колхозов 6, имеются такие же колхозы и в Комсомольской МТС той же Курской области. МТС данный им план с.-х. работ, распределяет в первую очередь между отстающими колхозами с большим напряжением в тягле, охватывая наиболее крепкие колхозы лишь организационным обслуживанием. Наряду с этим в обслуживании МТС имеются колхозы, в которых МТС производят незначительный объем работ. Такие колхозы платят МТС за работы в качестве натуроплаты хлеба меньше, по сравнению с получаемой ими льготой по зернопоставкам, как колхозами, обслуживаемыми МТС. В качестве иллюстрации приведены данные по некоторым колхозам Гутеинской МТС Курской области.

Из всех материалов, имеющихся в Политуправлении МТС, с очевидностью вытекает следующее:

1. Грубейшим образом нарушаются элементарные принципы колхозной демократии при обсуждении и заключении договоров МТС с колхозами. Поэтому поводу следует дать категорические указания политотделам МТС и, может быть, областным и краевым комитетам ВКП(б).

2. В деле осуществления взаимной ответственности сторон за выполнение обязательств по договору следует установить порядок разбора взаимных претензий и определения убытков, понесенных сторонами при невыполнении договора. Установленный инструкцией НКЗ СССР порядок, при котором нарушения договора и определение взаимных обязательств, вытекающих из нарушения договора, устанавливаются бухгалтером МТС, неправилен и требует отмены.

3. Должны быть точно определены обязательства колхозов перед МТС с запрещением включать в договоры обязательства колхозов сверх предусмотренных в договоре.

4. Необходимо разработать конкретные указания МТС о порядке определения объема тракторных работ и планирования тракторных работ по их видам и во времени при заключении договоров МТС с колхозами.

5. В связи с тем, что в обслуживании ряда МТС числятся и облагаются по пониженным ставкам колхозы, в которых МТС или совсем не производят тракторных работ, или производят в незначительном объеме, при котором натуроплата МТС меньше получаемой колхозами льготы по зернопоставкам, – не следовало ли бы установить определенный минимум тракторных работ МТС в колхозах для включения их в число обслуживаемых МТС и распространения на них пониженных ставок по зернопоставкам.

6. В примерном договоре или инструкции более точно определить порядок авансовой дачи натуроплаты для вручения колхозам счетов, составленных на основе установленной МГК урожайности.

7. Необходимо пересмотреть группировку колхозов по урожайности и размеров оплаты работ МТС в сторону уменьшения разрыва между отдельными группами.

8. Установить строгий контроль за тем, чтобы при наличии натуроплаты учитывалось комплексное проведение тракторных работ в каждом колхозе»[284].

Изложив реальное состояние дел с вопросом о натуроплате колхозов МТС и выдвинув конкретные предложения по устранению недостатков ее исчислений, А. Левин предложил создать комиссию ЦК с включением в ее состав представителей Наркомзема ССР, Комитета заготовок при СНК СССР, ряда крайкомов и обкомов и «нескольких начальников политотделов и директоров МТС» для решения данной проблемы[285].

Районные органы власти нередко справедливо критиковали политотделы за превышение их полномочий в руководстве районов и слишком чрезмерные действия по «наведению порядка» в колхозах и МТС. На наш взгляд, эта критика была обоснованной, если речь шла о нарушениях действующих партийных инструкций и установленного порядка функционирования партийных органом. Примером этому является письмо секретаря Днепропетровского обкома КП(б)У М. М. Хатаевича Сталину и Кагановичу, направленное в ЦК ВКП(б) 27 февраля 1934 г. В нем Хатаевич проинформировал адресатов: «В связи с разъяснением Секретариата ЦК об автоматическом вхождении всех начполитотделов в состав бюро райкомов, считаю необходимым сделать следующее: в ряде районов создается положение, когда число автоматически входящих членов бюро будет превышать число избранных пленумом. Мы имеем немало районов, где имеется 3–4 политотдела МТС, 2 и более политотдела совхозов и, кроме того, в отдельных случаях, один железнодорожный политотдел. Мне кажется, что все это будет не совсем правильно и удобно»[286].

Партийные руководители краев и областей критиковали политотделы за необоснованные исключения крестьян из колхозов. Например, такая критика прозвучала в феврале 1934 г. на Западносибирской краевой партконференции[287]. Этот же вопрос применительно к Ленинградской области и Азово-Черноморскому краю был поставлен летом 1934 г. в выступлениях партийных секретарей С. М. Кирова и Б. П. Шеболдаева[288].

Как правило, центральное руководство спокойно реагировало на эту критику в адрес политотделов и принимало меры, если политотделы действительно «перегибали палку». Например, 11 октября 1933 г. начальник Политуправления МТС НКЗ СССР А. И. Криницкий направил в Днепропетровский политсектор облзу телеграмму, в которой потребовал остановить в колхозе Шевченко Каратинского сельсовета конфискацию огородов у «злостных прогульщиков», предложенную начальником политотдела Стеблевым. Также следовало не допустить реализацию еще одной «инициативы» Стеблева – исключения и выселения «прогульщиков» из пределов района[289]. Летом 1934 г. ЦК ВКП(б) в постановлениях «Об извращениях политики партии в Ново-Бугском районе Одесской области» (12 июня) и «О Пензенской организации» (13 августа) резко осудил факты грубого нарушения революционной законности (исключение из колхозов честных колхозников, массовые репрессии против единоличников) на Украине и Средней Волге[290].

Но ЦК и Сталин лично достаточно мягко наказывали работников политотделов за совершенные проступки, в том числе попадающие под статьи уголовного кодекса, если они не влияли негативным образом на состояние МТС и колхозного производства. В подтверждение можно привести вопиющий случай с начальником и заместителем начальника политотдела Курайского МТС Дзержинского района Восточно-Сибирского края, разбирать который пришлось лично Сталину.

10 апреля 1934 г. он получил шифротелеграмму из Иркутска от секретаря Восточно-Сибирского крайкома ВКП(б) М. О. Разумова, в которой сообщалось: «Врид начальника политотдела Курайского МТС Дзержинского района Шелковников и зам. начальника политотдела Шардаков в пьяном виде 20 марта в Канске, задержав двух уголовников, укравших у Шелковникова документы и деньги в сумме 270 рублей, учинили самочинные допросы, избиение, произвели самосуд, расстреляв их за городом. Один уголовник, оказавшись тяжело раненым, явился в Канское ГПУ, заявив о расстрелах. Шелковников и Шардаков арестованы, в расстрелах сознались»[291].

Получив такое сообщение, вождь, видимо поручил ОГПУ разобраться и уточнить факты. Но, еще не дождавшись их, «по горячим следам», в тот же день Сталин и Молотов направили Разумову следующую телеграмму: «Мы думаем, что можно ограничиться в отношении Шелковникова и Шардакова вынесением условного приговора на год заключения, арестованных освободить и перевести их на другую? менее ответственную работу в другие районы края»[292].

14 апреля 1934 г., наконец, пришло сообщение от заместителя председателя ОГПУ Я. С. Агранова, который проинформировал Сталина: «ПП ОГПУ Восточно-Сибирского края сообщает: врид начполитотдела Курайской МТС Дзержинского района Шелковников и замначальника по работе ОГПУ Шардаков 20/III в гор. Канске, в пьяном виде, произвели самосуд над двумя уголовниками, расстреляв их за городом.

Шелковников и Шардаков арестованы: в расстрелах сознались и показали, что расстреляли уголовников за хищение денег и документов Шелковникова.

Нами предложено ПП ОГПУ тов. Зирнису произвести строгое расследование»[293].

Но дело уже было сделано. Виновных освободили и перевели на работу в другие регионы.

В то же время, как показывают изученные документы, в большинстве случаев существовало единодушие между краевым руководством и политотделами в вопросах, связанных с организацией производственной деятельности колхозов и их выполнением государственных планов хлебосдачи. Краевые партийные лидеры, как правило, поддерживали политотделы в их действиях по соблюдению законности в колхозах, в том числе в случаях конфликтов или трений с райкомами партии и другими районными организациями. Характерным примером, подтверждающим сказанное, является постановление обкома ВКП(б) Центрально-Черноземной области «об извращениях линии партии в Бутурлиновском районе – незаконных поборах и спекуляции хлебом», датированное 28 февраля 1934 г. Его поводом стало заявление начальника политотдела Бутурлиновской МТС Толстых на имя секретаря обкома И. М. Варейкиса. В постановлении указывалось:

«Считать подтвердившимися факты, изложенные в заявлении об извращениях линии партии, незаконных сборах хлеба и денег в колхозах и спекуляции колхозным хлебом Райкомом и РИКом.

Бутурлиновский райком и РИК (секретарь райкома т. Беленко, пред. РИКа т. Пенин и другие члены бюро и президиума РИКа) производили незаконные отчисления с колхозников по 5 трудодней хлебом, коровами, лошадьми, свиньями и деньгами на внеплановую подстройку дома отдыха колхозников; проводили такие же незаконные сборы хлебом, коровами, овцами, свиньями и курами на Красную армию и для других целей.

Учет собранного хлеба был запутан, что не исключает злоупотреблений. Наиболее вопиющим примером искажения колхозной и кооперативной политики партии является то, что этот хлеб, в условиях больших продовольственных затруднений в ряде колхозов района, продавался на рынке по спекулятивным ценам 7 р. 08 коп. за килограмм).

Это доказывает, что Бутурлиновский райком и РИК применяли буржуазно-спекулятивные методы, нарушая закон советской власти и директивы партии.

Бутурлиновский РИК незаконно (без нарядов) взял с винзавода и израсходовал 150 тонн хлеба, который до настоящего времени не возвращен.

Виновные в извращениях линии партии, незаконных сборах хлеба и других продуктов колхозов, спекуляции хлебом и в незаконном изъятии на заводе хлеба не были привлечены к ответственности.

Бюро райкома и президиум РИКа, извращая линию партии и допуская и покрывая такие преступлении, тщательно все это скрывали от обкома партии и ввели в заблуждение Областную контрольную комиссию, представив ложную информацию.

Обком ВКП(б) постановляет:

1. За нарушение линии партии, выразившееся в незаконном отчислении трудодней с колхозников и проведении различного рода сборов с колхозов, за спекуляцию хлебом, притом в условиях затруднительного продовольственного положения в ряде колхозов района и за скрытие всего этого от обкома партии – секретаря райкома Беленко, бывшего председателя райисполкома Пенина, зам. секретаря райкома Каменского, зам. пред. РИКа – Саввина, председателя горпо – Борисюка, председателя артели инвалидов Тарасенко – исключить из рядов партии и отдать под суд.

2. Уполномоченного ГПУ Кудрявцева за скрытие всех этих преступлений от ПП ОГПУ – исключить из рядов партии и материал на него передать в ПП ОГПУ.

3. Заведующей райсберкассой – т. Коваленко – за незаконное открытие личного счета на имя т. Пенина – объявить строгий выговор.

4. Предложить облпрокурору закончить в кратчайший срок следствие по делу о преступлениях на маслозаводе и спекуляции хлебом и виновных привлечь к судебной ответственности.

5. Произвести перевыборы бюро Бутурлиновского райкома и президиума РИКа.

6. Для проведения пленума Бутурлиновского райкома ВКП(б) и информации парторганизации о решении обкома – командировать секретаря обкома ВКП(б) тов. Иванова»[294].

Если в достижении общей цели выполнения плана хлебозаготовок и других обязательных поставок государству сельскохозяйственной продукции политотделы и региональные власти не испытывали сомнений, то в методах ее осуществления на практике возникали трения и разногласия. В силу своего статуса политотделы уделяли больше внимания именно своим колхозам, расположенным в зоне действия их МТС. При этом интересы других колхозов, не входящих в эту зону, их мало интересовали. Районные же и областные власти отвечали перед Центром за выполнение планов государственных поставок всех колхозов и всего района, и на этой почве нередко возникали разногласия между ними и политотделами МТС. Характерным примером таких разногласий является информация, изложенная в докладной записке Кагановичу генеральным секретарем ЦК КП(б)У С. С. Косиором 14 октября 1933 г.

В ней говорилось: «Районные работники и политотделы под влиянием большого урожая как раз не учли опасности, идущей со стороны колхозов отсталых, с низким урожаем и с плохой постановкой хозяйства. Именно в этих отсталых, с низким урожаем колхозах, с которых мы все-таки должны получить большое количество хлеба, в настоящее время выявляются прошлогодние настроения саботажа, явления утайки хлеба и стремление всякими мерами затянуть хлебосдачу в надежде на то, что государство даст дополнительные льготы, уменьшит план хлебосдачи, даст семена и т. п.

Надо сказать, что в районах и МТС этих настроений не только не учли и не дали им должного отпора, но многие местные работники, даже секретари районных партийных комитетов и начальники политотделов МТС, проявляют примиренческое отношение к этим настроениям. Приходится иногда слышать от таких руководящих работников настойчивые требования помощи отстающим колхозам со ссылками на низкий урожай, на недосев, плохую обработку и т. п. Прямо требуют оказания помощи в таких размерах, чтобы обеспечить не только семена на осенний сев, но и семена на весну, а также обеспечить определенный минимум выдачи хлеба натурой на трудодни.

Иногда даже можно слышать разговоры о том, что если не дать серьезных льгот колхозам, которые плохо хозяйничают, не обеспечить им необходимый минимум выдачи хлеба по трудодням, то этим самым нарушается лозунг партии „сделать всех колхозников зажиточными“. Выходит, что колхозники должны сделаться зажиточными не в результате улучшения своего хозяйства, поднятия дисциплины и производительности труда, а за счет уменьшения тех обязанностей, которые колхоз по закону несет перед государством.

Никакой серьезной борьбы и политического отпора всем этим настроениям до сих пор не было организовано. Все это вместе взятое говорит об очень серьезной опасности провала плана хлебосдачи по этой довольно многочисленной категории отсталых колхозов»[295].

Из содержания записки видно, что «вина» политотделов перед местной властью состояла в том, что они пытались защитить интересы «слабых колхозов». Для Косиора, отвечавшего перед ЦК за выполнение установленного Украине плана хлебосдачи, это было неприемлемым. Так же как и в 1932 г., он был настроен на изъятие из всех колхозов всего имеющегося там хлеба. Тогда, как известно, это привело к страшному украинскому «голодомору»[296]. Но с появлением политотделов такой ход событий был уже невозможен. Поэтому Косиор и «пожаловался» на политотделы, чтобы «подстраховаться» и переложить на них всю ответственность за невыполнение плана хлебозаготовок Украинской ССР.

Упомянутая в записке Косиора «опасность провала плана хлебосдачи», в случае ее реальности в конкретных колхозах, конкретных МТС и совхозах, а также действия работников политотделов, так или иначе препятствующие выполнению колхозами их «первой заповеди», неминуемо приводили к репрессиям уже в отношении самих политотделов, хотя и не всегда в крайних формах, а, как правило, в виде выговоров и отстранений от должности. В этом вопросе у ЦК и Сталина не было никаких сомнений, чью сторону выбрать: регионального руководства, сообщавшего о данных фактах, или же политотделов, допустивших их и таким образом не выполнявших свою главную задачу. Вот лишь некоторые примеры, подтверждающие данное заключение:

18 октября 1933 г. за невыполнение обязательств по хлебосдаче был уволен начальник политотдела Клетской МТС Урюпинского района Сталинградского края[297].

Осуждение Центра вызвал выходящий за пределы полномочий политотделов приказ начальника политотдела Ново-Бейсугской МТС Азово-Черноморского края Виноградова от 31 июля 1934 г. о запрете органам следствия, суда и милиции судить, отдавать под суд колхозников без предварительного согласования с начальником политотдела[298]. В этом была замечена «недостаточная твердость» в отношении «врагов колхозного строя».

1 января 1934 г. Каганович направил телеграмму начальнику политотдела Питерской МТС НВК, где осудил его позицию в вопросе продажи зерна колхозниками. Телеграмма гласила: «В газете политотдела Питерской МТС „Рычаг социализма“ (№ 41 от 27 октября) помещено несколько писем колхозников, в которых колхозники косвенным образом ориентируются на продажу хлеба по рыночным ценам. Между тем, допуская продажу колхозниками хлеба непосредственно на рынке, не следует пропагандировать это так, чтобы срывалась закупка продаваемого колхозниками хлеба через кооперацию по установленным государством ценам. В этом духе газета и должна вести эту кампанию»[299].

15 апреля 1934 г. Политбюро ЦК ВКП(б) постановило: «Снять с работы (без предания суду) Войцеховского – директора совхоза им. Буденного и Логвиненко – начальника политотдела с понижением их в должностях за непринятие мер к охране совхозного хлеба»[300];

9 сентября 1934 г. Политбюро ЦК принимает постановление о начальнике политсектора Винницкого облзу Колтыпине, внесенное Кагановичем. В нем шла речь о «неправильной позиции» Колтыпина в вопросах хлебозаготовок. В постановлении указывалось, что Колтыпин с начала хлебозаготовок 1934 г. «не только не боролся с антигосударственными тенденциями в хлебозаготовках, но и в наиболее напряженный период заготовок своими неправильными директивами тормозил ход хлебосдачи». Вследствие его директив некоторые начальники политотделов МТС «вместо усиления темпов хлебосдачи» переключились «на составление хлебофуражных балансов и прекратили работу по хлебосдаче». ЦК постановило объявить Колтыпину строгий выговор и снять его с поста заместителя начальника Политсектора Винницкого облзу, а также объявить выговор поддержавшему его действия начальнику политотдела Станиславчиковской МТС Березовскому. Политсектору и начальникам политотделов МТС Винницкой области было предложено «на деле исправить допущенную ошибку и в кратчайший срок полностью закончить годовой план хлебосдачи»[301].

29 сентября 1934 г. секретарь Восточно-Сибирского крайкома ВКП(б) Разумов обратился с просьбой в ЦК ВКП(б), лично к Сталину снять с работы и исключить из партии директора Светлолобовской МТС Кривошеина и начальника политотдела Кириллова, поскольку «МТС провалила уборку в то время, как прочие колхозы этого же района закончили ее 18 сентября». В донесении указывалось: «По МТС сентябрьский план зернопоставок выполнен на 13 %, в то время как прочие колхозы в том же районе выполнили на 200 %, натуроплата выполнена только на 7 %. Причина прорыва – бездеятельность и преступное попустительство директора и нач. политотдела, по их вине среди работников МТС господствует мелкая склока. Для успешного проведения хлебозаготовок и хлебозакупок в крае такое постановление крайне необходимо»[302]. 2 октября 1934 г. Политбюро ЦК поддержало просьбу Восточно-Сибирского крайкома о снятии с работы и исключении из партии Кривошеина и Кириллова[303].

Весной 1935 г. Кириллов, как член ВКП(б) с 1918 г., бывший участник революционного движения, «подавления Кронштадтского мятежа» и «красный партизан», был восстановлен в партии[304]. Этот случай – еще одно подтверждение выдвинутого нами тезиса об особом, «бережном» отношении Сталина и ЦК ВКП(б) к кадрам политотделов, о признании за ними особого статуса и снисходительном отношении к проступкам политотдельцев в силу важности и результативности выполняемых ими задач.

Последнее обстоятельство наглядно подтверждено в обосновании решения Оргбюро ЦК ВКП(б) от 14 мая 1935 г. о восстановлении в партии вышеупомянутого бывшего начальника Светлолобовской МТС Кириллова. В нем записано: «Из ознакомления с делом видно, что ко времени снятия т. Кириллова с работы в Политотделе, колхозами Светлолобовской МТС на 20.10.1934 г. хлебосдача была выполнена только на 43 %, семссуда – 72,6 %, натуроплата – 22,7 %. Вместе с тем за 1933 г. и начало 1934 г. МТС под руководством т. Кириллова имела положительные показатели по выполнению весенней и осенней вспашки, сенокосной кампании, хлебоуборки и хлебосдачи 1933 г., а также в весенней посевной кампании 1934 г. В осенней же сельхозкампании 1934 г. т. Кириллов с работой не справился»[305].

Судя по изученным документам, к весне 1934 г. трения между политотделами и региональной властью в вопросах управления колхозами усилились. Все чаще ЦК получал сигналы на эту тему от региональных партийных лидеров и начальников политотделов, констатировавших факт «параллелизма» в деятельности политотделов и местных органов власти, скрытого конфликта между ними, который следовало разрешить. Например, секретарь Днепропетровского обкома КП(б)У Хатаевич в записке в ЦК партии от 17 марта 1934 г. настаивал на преобразовании нескольких политотделов МТС своей области в райкомы. «Практика показала, – писал он, – что руководящие партийно-политические организации – РПК и политотдел МТС, имея один и тот же район действия, впадают в параллелизм»[306]. Б. П. Шеболдаев, секретарь Азово-Черноморского крайкома, на совещании начальников политотделов края 20 июня 1934 г. заявил, что к осени политотделы МТС должны превратиться в обычные партийные органы[307]. В мае 1934 г. начальник политсектора МТС Казахстана Литтебрандт проинформировал Политуправление МТС НКЗ СССР о нездоровой обстановке, складывающейся в КАССР вокруг политотделов, где руководящие работники крайкома обвиняли их «во всех смертных грехах», а на совещаниях с местными партийными работниками заявляли о реорганизации политотделов МТС как о ближайшей задаче. «Думаю, – писал Литтебрандт, – что мы имеем дело с настроениями поскорее отделаться от политотделов как необычной формы партийных органов, независимых в своей работе от местных районных организаций»[308]. Руководители политсекторов МТС Средней Волги и Харьковской области летом 1934 г. сообщали, что райкомы партии игнорируют постановление ЦК ВКП(б) от 15 июня 1933 г. и «снова пытаются встать на путь командования политотделами»[309].

ЦК ВКП(б) и Политуправление МТС НКЗ СССР пытались сглаживать трения и не допускать конфликтов между отдельными политотделами и региональными органами власти. С этой целью проводись кадровые перестановки с учетом мнения последних. Об этом указывает телеграмма из Пятигорска на имя Сталина и Кагановича, отправленная 2 марта 1934 г. секретарем Азово-Черноморского крайкома ВКП(б) Г. Е. Евдокимовым. В ней сообщалось: «Ознакомившись непосредственно на месте с положением в Чеченской и Ингушской областях, считаю необходимым как можно скорее произвести следующую перестановку начальников политотделов: Саламова (чеченец), начальника политотдела Хасавюртовской МТС Дагестана, утвердить начальником политотдела Чеченской МТС, начальника политотдела Чеченской МТС Дунаева утвердить начальником политотдела Гудермесской МТС. Начальник политотдела Гудермесской МТС Дравизка требует переброски в русский район. Просит утвердить его начальником политотдела Стародубской МТС Воронцово-Александровского района»[310].

В то же время, на наш взгляд, учитывая неединичные факты снятия с должностей начальников политотделов и тенденцию к разрастанию трений и конфликтов между политотделами и региональной властью, Политбюро ЦК ВКП(б) 11 сентября 1934 г. рассматривает вопрос «О чистке начальников политотделов МТС и совхозов, снятых за проступки» и утверждает следующий проект постановления Центральной комиссии по чистке:

«Подвергать чистке всех начальников политотделов МТС и совхозов, снятых с работы за проступки и бездеятельность. Всех бывших начальников политотделов МТС и совхозов, снятых до сих пор, обязать пройти партийную чистку в двухмесячный срок»[311].

На основе анализа изученных документов можно заключить, что относительно бесконфликтно, по сравнению с политотделами МТС, складывались взаимоотношения у местных партийных органов с политотделами совхозов. Это объяснялось тем обстоятельством, что, в отличие от политотделов МТС, политотделы совхозов действовали только в пределах своего совхоза и не вмешивались в дела райкомов партии и сельских советов.

Региональные власти поддерживали политотделы совхозов в их трениях с директорами совхозов. На эту тему показательным является постановление бюро Харьковского обкома КП(б)У от 19 июня 1933 г., посвященное конфликту между директором совхоза «Декабрист» и политотделом этого совхоза. В постановлении отмечалось, что директор совхоза «игнорировал политотделы совхоза, дискредитировал работников политотдела и так организовал снабжение работников политотдела, чтобы поставить их в материальную в бытовую зависимость от дирекции совхоза». Отношение Лозина к политотделу совхоза особенно выявилось в его выступлениях на заседании бюро ячейки, где он заявил, что «если ячейка и бюро ячейки подчинены политотделу, то он выходят из состава бюро ячейки». Такое поведение Лозина бюро обкома расценило как «классово-враждебную вылазку перерожденца с партбилетом в кармане, направленную на дискредитацию решения январского пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) о создании политотделов». Исходя из этого, бюро обкома постановило его исключить из партии и снять с работы «как переродившегося»[312].

ЦК ВКП(б) регулировал положение политотделов в совхозах, их взаимоотношения с райкомами и вышестоящими организациями. В 1934 г. был принят ряд новых постановлений, касающихся партийной работы в совхозах, роли в ней политотделов, их взаимоотношений с райкомами партии и т. д.[313] Например, 8 августа 1934 г. на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б) под председательством Кагановича был заслушан вопрос «О совхозной партийной организации» и принято следующее постановление:

«1) Во изменение постановления ЦК от 7 апреля 1933 г. установить, что для руководства парторганизациями совхозов, в которых созданы политотделы, при наличии в них 15 и больше коммунистов избираются партийные комитеты;

б) Руководство парторганизацией совхоза возлагается на политотдел, заместитель начальника политотдела по партмассовой работе является одновременно секретарем парткома или парторганизатором и подчиняется в этой своей работе начальнику политотдела;

в) в отделениях зерносовхозов организатором партийной группы является помощник начальника политотдела по отделению»[314].

14 сентября 1934 г. Оргбюро ЦК утвердило положение о заместителях директоров по политчасти союзных совхозных трестов[315]. Этим постановлением был повышен статус политотделов совхозов, поскольку по примеру политсекторов МТС были организованы аналогичные органы их управления в каждом из существующих совхозных трестов.

16 сентября 1934 г. уже более высокая партийная инстанция, Политбюро ЦК ВКП(б), утвердила представленное Сельхозотделом ЦК положение о заместителях директоров по политчасти совхозных трестов. В положении указывалось:

«1. Заместитель директора треста по политчасти осуществляет руководство партийной, комсомольской и политическо-массовой работой в совхозах своего треста через политотделы совхозов. Начальники политотделов совхозов подчиняются непосредственно заместителю директора треста по политчасти и несут ответственность перед ним в своей работе.

2. Заместитель директора треста по политчасти непосредственно подчиняется политуправлению Наркомсовхозов, согласовывает и увязывает свою работу с соответствующими краевыми, областными комитетами и ЦК нацкомпартий, периодически отчитываясь перед ними о своей работе.

3. Заместитель директора треста по политчасти утверждается и смещается Центральным комитетом ВКП(б) по представлению первых секретарей обкомов, крайкомов и ЦК нацкомпартий»[316].

Очень точным описанием настроений работников политотделов к моменту ликвидации самих политотделов в советской деревне, объясняющим причины нарастающей напряженности во взаимоотношениях между политотделами и органами власти на местах, наглядным примером анализа реальной ситуации в данном вопросе является докладная записка заместителя ответственного редактора газеты «Социалистическое земледелие» И. Разина, направленная на имя Сталина и Кагановича 16 сентября 1934 г. Учитывая ее научную ценность, воспроизведем ее текст целиком. Итак, в записке сообщалось:

«Материалы, поступающие из областей и районов, свидетельствуют о том, что среди многих политотдельских кадров, распределяемых на работу в район, нет того настроения, делового одушевления, которое имело место в начале организации политотделов МТС и даже в последний период. Уже становится естественным стремление ряда работников как можно скорей покинуть деревню, перейти на городскую работу, между тем как раньше такого рода стремление этими же товарищами расценивалось как дезертирство с опасного и ответственного участка работы.

В Крыму, например, сейчас, когда требуется особенно напряженная работа в связи с подготовкой к севу, среди бывших политотдельских работников царит отпускная горячка. Типичным является такой факт, когда в отношении начполитотдела Бузулукской МTC сообщает, что он „уехал неизвестно куда“, – не то он еще в отпуску, не то хлопочет в центре о переводе на городскую работу. Начполитотдела Азово-Черноморского края тов. Рыбаков откровенно заявляет, что „так или иначе, а в Москву он выберется“.

Такие настроения существуют среди многих распределенных политотдельцев, не говоря уже о тех кадрах, которые еще не распределены в связи с затянувшимся в ряде краев реорганизационным периодом, явно ослабившим подготовку к весеннему севу.

Факты убеждают в необходимости не только ускорения всей реорганизационной работы в деревне, но вынесения специального решения по конкретному поводу демобилизованности бывшего политотдельского работника, ныне работающего в районе. Такое постановление ЦК воздействует самым положительным образом на всю массу наших работников в деревне.

И наряду с этим необходимо дополнительно разработать некое большее стимулирование квалифицированных партийных работников, работающих в деревне, в сравнении с партработниками города – продолжение линии на некоторую особую заботу об этих кадрах.

Быть может, следует установить ряд особых преимуществ за трехгодичное и четырехгодичное пребывание на руководящей партработе в деревне (само собой, не запятнанное). Мы награждаем выдающихся работников орденами Ленина – но наряду с этим следует стимулировать всю массу честных добросовестных партработников, присланных из города в деревню. Во всяком случае, следует со всей серьезностью поставить этот вопрос.

Вместе с тем следует усилить вместе с политотдельским периодом материально-культурное снабжение работников селькрайкомов партии, между тем как сейчас мы имеем явный спад в этом отношении.

Наряду с этим необходимо завести в „Правде“ специальный отдел „В райкомах партии“ (а „Правда“ ничем не объяснимым образом почти ничего не пишет о новых райкомах партии в деревне).

Задачи нашей работы в деревне требуют срочных мероприятий, которые свидетельствовали бы об усилении заботы и внимания к квалифицированным парткадрам в деревне»[317].

На наш взгляд, содержание записки свидетельствует об усталости работников политотделов от ведущейся уже второй год напряженной работы, об их желании переключиться на другую. Одновременно это и констатация факта необходимости перемен в партийно-хозяйственной работе на селе с точки зрения организационных форм и методов ее материального и морального стимулирования. Ведь неспроста автор записки предлагает фактически награждать коммунистов, согласившихся пробыть на партийной работе в деревне три-четыре года, как минимум орденами Ленина или чем-то подобным! В данном контексте предложение Разина «о срочных мероприятиях», которые свидетельствовали бы «об усилении заботы и внимания к квалифицированным парткадрам в деревне», думается, не могло не заинтересовать Сталина и не убедить его в очередной раз в том, что проблему места политотделов в системе управления сельским хозяйством страны, их взаимодействия с региональной властью необходимо решать, ибо к осени 1934 г. стал уже очевиден факт ненормальности ситуации партийного «параллелизма».

Как будто бы в подтверждение записки Иванова спустя три дня на имя Кагановича пришла разгневанная шифротелеграмма председателя советского правительства Молотова и секретаря Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р. И. Эйхе следующего содержания: «Начальник политотдела Сосновского совхоза Козлов неспособен улучшить работу. Последние полтора дня вовсе не выходит на работу будто бы из-за зубной боли. Между тем дело в совхозе не улучшается. Козлов не сумел объединить работников политотдела. В политотделе склока, мешающая деловой работе. Предлагаем снять его с поста, подвергнуть партчистке»[318].

Таким образом, изложенный в параграфе материал позволяет, на наш взгляд, заключить, что между политотделами МТС и региональной властью существовало тесное взаимодействие в решении главных вопросов деятельности колхозов, МТС и совхозов. Прежде всего, оно было направлено на решение задачи организации успешного проведения основных сельскохозяйственных кампаний текущего года. Между ними существовали и трения, а иногда и конфликты, обусловленные ситуацией «двоевластия» и «параллелизма».

Как правило, в этих трениях и конфликтах центральная власть занимала сторону политотделов МТС, если речь шла об осуществлении данных им полномочий в рамках достижения главной цели – вывода колхозной экономики из кризиса ради выполнения возложенной на нее задачи бесперебойного и своевременного обеспечения страны сельскохозяйственной продукции. Но эта поддержка заканчивалась, если политотделы выходили за рамки своих полномочий или своими действиями ставили под угрозу движение в направлении указанной цели.

По мере стабилизации ситуации и даже ее некоторого сдвига в лучшую сторону трения между региональной властью и политотделами МТС не могли не нарастать, поскольку исчезала сама основа для существования этих чрезвычайных органов – чрезвычайная ситуация. В данном контексте дальнейшая судьба политотделов МТС была предрешена, поскольку они выполнили возложенную на них сталинским руководством миссию.

§ 2. Политотделы и Наркомзем

Наряду с проблемами во взаимоотношениях политотделов с райкомами партии, региональными руководителями и органами власти в первый год их работы произошел конфликт с Главным управлением зерновых МТС Наркомзема СССР.

Следует подчеркнуть, что Центр решительно пресекал бюрократическую волокиту в органах исполнительной власти в связи с деятельностью политотделов. И делал это жестко и открыто, в том числе заявляя о своей поддержке политотделов через центральную печать.

Так, в начале июля 1933 г. произошел вышеупомянутый конфликт между Главным управлением зерновых МТС (ГУЗМТС) Наркомзема СССР с одной стороны и Политуправлением Наркомзема СССР с другой по вопросу взаимодействия политотделов со структурами ГУЗ МТС на местах и в центральном аппарате. Его разрешением стал приказ народного комиссариата земледелия Союза ССР № 01/935 «О волоките в аппарате Главного управления зерновых МТС НКзема СССР с разрешением вопросов, поставленных политотделами МТС» от 9 июля 1933 г., в котором подробно описана суть конфликта. Его текст был опубликован в газете «Известия» 10 июля 1933 г.

В приказе объявлялась неудовлетворительной и «не отвечающей директивам партии» работа Главного управления зерновых МТС НКЗ СССР «по разрешению вопросов, выдвинутых политотделами и политсекторами МТС и поставленных Политуправлением».

Такое жесткое заявление обосновывалось тем, что «из выдвинутых политотделами МТС и политсекторами за время с 23 июня по 5 июля 1933 г. перед Главным управлением зерновых МТС 139 вопросов получили реальное разрешение лишь немногие вопросы», в то время как «в докладе Главного управления значатся выполненными 80 вопросов»[319].

Далее в приказе Наркомзема СССР отмечалось, что «мнимое решение 80 вопросов» на деле являлось «в подавляющей части бюрократической отпиской отдельных работников аппарата Главного управления зерновых МТС», результатом их «безобразной чиновничьей волокиты» в отношении «актуальнейших вопросов работы МТС». Произошло это потому, что «значительная часть» руководителей секторов Главного управления зерновых МТС «не поняла значения указаний и запросов политотделов и политсекторов МТС как сильнейшего средства быстрого преодоления недостатков и улучшения руководства облтракторами и МТС». Вместо разрешения вопросов, «выдвинутых политотделами МТС», по существу и исправления недостатков в своей работе, «вместо действительной помощи машинно-тракторным станциям», «вместо контроля и проверки деятельности обл(край)тракторов по сигналам политотделов» они свели всю работу «к формальным бумажным отпискам в адрес тех же самых обл(край)тракторов, к которым начальники политотделов уже «многократно и без результатов обращались».

Таким образом, речь шла о важнейшей проблеме – обеспечении условий для эффективной работы в колхозах МТС тракторов, и ответственным за это было Главное управление зерновых МТС НКЗ СССР. Но оно не выполняло своих обязанностей должным образом, и политотделы проинформировали об этом руководство страны.

В подтверждении факта неудовлетворительной работы данной структуры Наркомата земледелия в приказе отмечалось, что «большая часть обл(край)тракторов упорно не отвечала на все запросы и требования политотделов и директоров МТС», и «ни один факт такого отмалчивания до сих пор не был расследован и разоблачен, и по нему не было сделано никаких выводов».

В опубликованном в «Известиях» приказе на всю страну назывались конкретные чиновники управления, виновные в возникшем с политотделами конфликте:

«Тов. Темкин – начальник планово-финансового сектора Главного управления зерновых МТС, на которого была возложена вся работа по разрешению вопросов, выдвигаемых Политуправлением МТС по материалам политотделов и политсекторов, фактически никакого руководства и контроля в этой работе не осуществлял и своим формально-бюрократическим отношением к вопросам политотделов МТС прикрывал недостатки работы облтракторов, тем самым помогая чуждым, бюрократическим элементам в их сопротивлении перестройке земельных органов на основе директив партии и правительства.

Тов. Урих, замруководителя сектора ремонта и эксплуатации, вместо действительной помощи политотделу первой Бердянской МТС, просившему воздействовать на Днепровский облтрактор, посылает заказным письмом отписку.

Тот же тов. Урих, получив 23 июня от Политуправления МТС более двух десятков выписок из донесений начальников политотделов, составил проект письма обл(край)тракторам, где предлагает запретить МТС непосредственно обращаться в Главное управление зерновых МТС.

Даже т. Хворов, недавно начавший работу в качестве начальника сектора кадров, допустил грубую ошибку. На запросы политотделов Амуро-Зейской и Сатаружской МТС о помощи в кадрах ограничился бессодержательным письмом Крайзернотрактору: „Прошу вас сообщить мне, что вами предпринято по удовлетворению запросов начальников политотделов, посланы ли вам требуемые люди. Надеюсь, что напоминаний по этим вопросам ждать не будете…“».

Исходя из вышеизложенного, нарком земледелия СССР Я. А. Яковлев в данном приказе наложил взыскания на работников Главного управления зерновых МТС и сотрудников управления на местах и перечислил меры, необходимые для того, чтобы подобная ситуация больше не повторилась.

В частности, в приказе указывалось: «Всю ответственность за ежедневное незамедлительное разрешение Главным управлением зерновых МТС вопросов, выдвигаемых политотделами МТС, возложить на тт. Кондратьева и Главемана.

Подобную же ответственность возложить по Главному управлению свекловичных МТС на т. Скалыгу, по Главному управлению хлопковых МТС – на т. Мамченко, по Главному управлению овощекартофельных МТС – на т. Бояра, по Главному управлению льноконоплеводных МТС – на т. Ошмарина.

Перечисленным в данном пункте товарищам запретить перелагать ответственность с себя на других работников за разрешение вопросов, выдвигаемых политотделами.

Систематически, по мере накопления материалов, заслушивать на коллегии НКзема СССР сообщения главных управлений отраслевых МТС, а также политуправлений МТС о наиболее существенных вопросах работы МТС и о неудовлетворительно работающих областных (краевых, республиканских) трактороцентрах, требующих проверки и вмешательства со стороны НКзема СССР.

На основании политдонесений политотделов и политсекторов МТС:

а) за преступную бездеятельность в области оперативного руководства МТС, в частности, по организации снабжения МТС горючим и смазочным, благодаря чему создалась угроза своевременному началу обмолота, за бездушно-бюрократическое отношение к требованиям директоров и политотделов Старо-Кораской, Белоуцкой, Богоявленской, Буденовской, Краматорской, Мариупольской, Гришинской, Ровенской и многих других МТС Донецкой области директора Донецкого облзернотрактора т. Ковальковского с работы снять.

б) за бюрократическое отношение аппарата Крайзернотрактора к сигналам и преступное отмалчивание на запросы политотделов Преградинской, Журавской, Сухо-Буйволинской, Заозерской, Б.-Зеленчугской, Мартыновской, М.-Кирсановской, Поповичской, Беломечетовской, Калниболотской, Песчано-Окопской, Советской и других МТС Северного Кавказа за неумение сломить проявленный бюрократизм и заставить аппарат Крайзернотрактора быстро и по существу отвечать политотделам на их запросы начальнику Северокавказского крайзернотрактора т. Дицману сделать предупреждение.

4. Тов. Темкину – объявить строгий выговор.

5. Тов. Урих – снять с работы в Главном управлении зерновых МТС НКЗема СССР и направить на низовую работу.

6. Наркомзем СССР констатирует, что материалы, полученные от политотделов МТС и политсекторов и поставленные Политуправлением МТС НКзема на рассмотрение, уже помогли Наркомзему Союза выправить многие недостатки в работе земельных органов. В дальнейшем постановка политотделами МТС и политсекторами разнообразных вопросов работы и руководства земельных органов явится еще большей помощью Наркомзему Союза и всем его органам в исправлении недостатков и в выполнении директив партии и правительства о перестройке земельных органов.

Наркомзем СССР обязывает начальников всех главных управлений МТС НКзема СССР превратить все указания и все материалы политотделов МТС и политсекторов в средство быстрейшей перестройки работы своего аппарата областных (краевых, республиканских) трактороцентров и действительной помощи машинно-тракторным станциям»[320].

Из представленного выше материала видно, что политотделам МТС по линии курирующего их деятельность Народного комиссариата земледелия СССР создавались все условия для нормальной работы и устранялись препятствия, возникающие на этом пути.

§ 3. Политотделы и ВЛКСМ

Из изученных в тематической папке архива Политбюро ЦК документов на тему деятельности в политотделах помощников начальников политотделов по комсомольской работе следует, что на практике они не выполняли в полной мере своих обязанностей, которые сводились к руководству комсомольскими ячейками в колхозах. Более того, их фактически оттесни от «комсомольской работы» и сделали исполнителями решений начальника политотдела по основным хозяйственным вопросам МТС и курируемых им колхозов, не связанных с комсомолом. Сложившая ситуация вызвала недовольство и протест руководства ВЛКСМ, которое обратилось в ЦК ВКП(б) с соответствующей жалобой.

16 июля 1933 г. секретарь ЦК ВЛКСМ А. В. Косарев направил в ЦК партии письмо, в котором «счел своим долгом» обратить внимание ЦК «на крайне ненормальное отношение политуправления МТС Наркомзема СССР к ЦК ВЛКСМ», что ослабляло «руководство практической работой комсомольских организаций колхозов» и было попыткой «отстранить ВЛКСМ от руководства работой помполитов по комсомолу»[321].

Основанием для такого резкого заявления были результаты поездки группы ответственных работников ЦК ВЛКСМ во главе с секретарями ЦК комсомола в регионы «для проведения работы по выполнению решений ЦК ВКП(б) о прополке и подготовке к уборке». «В целях мобилизации комсомола на прополку и уборку» они решили созвать «в важнейших краях и областях» кустовые совещания секретарей сельских РК ВЛКСМ совместно с помощниками начальников политотделов по комсомольской работе. Но по приезде на места выяснилось, что это решение саботируется местными руководителями политсекторов Наркомзема СССР. Например, на Северном Кавказе, несмотря на решение ЦК ВЛКСМ, полностью поддерживаемого крайкомом ВКП(б)», начальник политсектора МТС края А. М. Штейнгард «отказался» вызвать на совещание в крайком помполитов по МТС. В результате присутствующему на совещании секретарю ЦК ВЛКСМ С. А. Салтанову «пришлось опротестовать подобные действия Штейнгарда перед т. Кагановичем» и «самому дать телеграммы в политотделы, приглашающие помполитов на кустовые совещания». В письме подчеркивается, что «протест против действий тов. Штейнгарда в данном вопросе» был поддержан секретарем Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) Б. П. Шеболдаевым[322].

Несколько иная ситуация сложилась на Украине, куда для проведения соответствующих совещаний прибыл сам первый секретарь ЦК ВЛКСМ Косарев. Политуправление Наркомзема УССР не возражало против приглашения на эти совещания помощников начальников политотделов по комсомольской работе, но против этого выступил сам начальник политуправления Наркомзема СССР А. И. Криницкий, который «выразил неудовольствие» начальнику политсектора МТС Наркомзема Украины А. Н. Асаткину за то, что тот пригласил помполитов на совещания без его ведома. В связи с этим в письме указывается, что таким решением первый секретарь ЦК ВЛКСМ был скомпрометирован, его авторитет пострадал, так как он был поставлен «в совершенно ложное положение» и перед начальником политсектора МТС Украины Асаткиным, и перед «организациями комсомола», как должностное лицо, не имеющее никаких полномочий «созвать и проинструктировать» на местах помощников начальников политотделов МТС по комсомольской работе[323].

В письме сообщалось и о других действиях начальника политуправления Наркомзема СССР Криницкого, направленных на «подрыв авторитета ЦК ВЛКСМ». Например, на проходивших в июне 1933 г. пленумах краевых и областных комитетов ВЛКСМ делались попытки пригласить туда заместителей начальников политотделов МТС по комсомольской работе. Но Криницкий «самолично» запретил выезды на пленумы «помполитам в Горьковском крае, в Закавказье, в Восточной Сибири и только «после специального разговора» с первым секретарем ЦК ВЛКСМ Косаревым «дал согласие на приглашение помполитов на пленум обкома ВЛКСМ ЦЧО». Причем обо всех запретах и отказах Криницкий не только не счел нужным посоветоваться с ЦК ВЛКСМ, но даже «постфактум» не поставил в известность ЦК ВКП(б)[324].

В указанном письме Косарева в ЦК партии были перечислены и другие «грехи» начальника политуправления Наркомзема СССР по части взаимодействия с ЦК ВЛКСМ и его секретарями. Так, на одном из совещаний Криницкий «выразил недовольство» тем, что его помощник в политуправлении по комсомолу Рудых «слишком часто бывает в ЦК ВЛКСМ», указав ему, что он не должен забывать, что является работником ПУРа, а не ЦК комсомола. В этом же ряду другой случай – запрет Криницким выезда Рудых в командировку по распоряжению ЦК ВЛКСМ[325].

Основываясь на изложенных выше фактах, в письме сообщалось, что 2 июня 1933 г. ЦК ВЛКСМ, «признавая самым большим недостатком работы помполитов» их использование «вместо комсомольской на общей работе», обратился в политуправление Наркомзема СССР с предложением «выпустить приказ, запрещающий такое использование» помощников начальников политотделов МТС по комсомольской работе. Однако это предложение осталось без ответа, хотя Криницкий, по мнению автора письма Косарева, прекрасно знал, что ЦК ВЛКСМ продолжал настаивать «на издании этого приказа»[326].

В данном письме первый секретарь ЦК ВЛКСМ выступил и против политики начальника ПУРа Наркомзема СССР Криницкого свести всю работу с сельским комсомолом только в рамки политотделов МТС. Он заявил: «Важнейшее значение комсомола и молодежи колхозов в социалистическом переустройстве деревни, громаднейшая роль комсомольцев колхозов в выполнении различных задач, поставленных партией, требуют внесения полнейшей ясности в руководство работой колхозной комсомольской ячейки. Точка зрения политуправления МТС Наркомзема СССР, сводящаяся к тому, что всю работу среди комсомольцев-колхозников и колхозной молодежи, обслуживаемых МТС, сосредоточить в политотделах, не верна»[327].

В подтверждении сказанного Косарев привел следующие аргументы. Как показал опыт, политотделы, как правило, работу среди колхозной молодежи не вели, да и не могли ее вести «в силу своей загруженности другими вопросами». Кроме того, они сосредотачивали и «передоверяли» «всю работу среди молодежи» только одному человеку – помощнику начальника политотдела по комсомолу, а это, как отмечалось в письме, «кроме вреда и беспризорного состояния колхозных комсомольских ячеек» ничего не давало, поскольку в СССР было 73 527 колхозных и совхозных ячеек ВЛКСМ, в среднем по 30–35 колхозных комсомольских ячеек в каждом сельском совете со средней «плотностью колхозной ячейки – 17 чел.», и общее количество комсомольцев в деревне насчитывало 1 480 799 чел.[328] С такой огромной массой комсомольцев политотделы чисто физически не могли успешно работать.

Констатируя данный факт, а также акцентируя внимание адресата на «бесправном положении» помощников политотделов по комсомольской работе в политическом управление Наркомзема СССР и в политсекторах на местах, Косарев предложил ЦК ВКП(б) «со всей остротой поставить вопрос об изменении подобного положения». То, что конкретно следовало изменить, он конкретизировал следующим образом:

А) «ЦК ВЛКСМ оттирается от руководства политотделов МТС»;

Б) «Помы по КСМ и Политсекторов не имеют никаких прав по руководству КСМ работах на местах (в политотделах), не в праве послать ни одного письма помполитам по КСМ, все должно идти от начальника политсектора к начальнику политотдела, а уж последний дает указание своему пому по КСМ»;

В) «Такая практика руководства не удовлетворяет помначполитотделов по КСМ. Они в один голос требуют квалифицированного КСМ руководства и помощи в работе (ссылка на то, что подчас начполитотделов не в курсе КСМ вопросов и, будучи сильно загружены, не уделяют работе пома по КСМ соответствующего внимания, находя зачастую выход в том, что используют помполита по КСМ на общей работе (прикрепленный к участку))»[329].

Исходя из вышеизложенного, Косарев обратился с просьбой в ЦК ВКП(б) одобрить подготовленный им проект постановления «О колхозной ячейке и руководстве колхозными ячейками комсомола в связи с созданием политотделов», который бы устранил все возникшие разногласия с политуправлением Наркомзема СССР и повысил статус комсомола в целом в деле организационно-хозяйственного укрепления колхозов.

Для достижения данной цели в проекте предусматривались следующие меры:

1. Перестроить существующие территориальные деревенские организации комсомола так, чтобы наряду с территориальными ячейками комсомола сельских учреждений существовали специально колхозные производственные ячейки комсомола. Комсомольцы, члены данного колхоза, работающие в нем, должны были организационно выйти из сельской территориальной ячейки комсомола и при наличии количества членов ВЛКСМ не менее трех создать колхозную производственную ячейку комсомола, а при наличии менее трех членов – комсомольскую производственную группу во главе с комсомольским организатором.

2. Организовать колхозно-производственной ячейкой комсомола в постоянных производственных бригадах при наличии в бригаде не менее трех членов ВЛКСМ комсомольскую группу, а если в бригаде меньше трех комсомольцев, из их числа выделяется специальный комсомольский организатор.

3. Комсомольцы, работающие в селе, но не работающие в колхозе (работники сельсовета, кооперации, школы, почты, больницы, милиции и т. д.), должны были объединяться в территориальную сельскую комсомольскую ячейку. При Школах комсомольской молодежи при соответствующем количестве комсомольцев создается самостоятельная ячейка комсомола.

4. Работой производственных колхозных ячеек комсомола должен руководить районный комитет ВЛКСМ. Политотделы же через помощников начальника политотдела по комсомольской работе контролируют «руководящую деятельность райкома», оказывая ему всяческое содействие и помощь, и в случае разногласий между политотделом в лице помощника начальника политотдела по комсомолу и райкомом вопрос откладывается и выносится на окончательное рассмотрение первого секретаря обкома, крайкома комсомола совместно с политсектором крайзу (помощником начальника политсектора по комсомолу).

Работа помощника начальника политотдела по комсомолу и райкома комсомола должна тесно увязываться, согласовываться друг с другом и проводиться на основе «большевистского соревнования» между политотделом и райкомом «на лучшее проведение работы среди комсомольцев и молодежи».

5. Работой территориальных деревенских ячеек комсомола, а также колхозных производственных, необслуживаемых МTC, руководит райком по всем без исключения вопросам.

6. Важнейшие оперативные мероприятия обкомов, крайкомов и ЦК ВЛКСМ национальных республик, а также помощников начальников политотделов области, края, республики, касающиеся работы колхозных производственных ячеек комсомола, обслуживаемых МТС, «взаимно увязываются и идут за совместными подписями в нижестоящие организации ВЛКСМ».

7. Запретить практику использования помощников начальников политотделов по комсомолу не по их прямому назначению, как то: «прикрепление к специальным участкам», «использование на редактировании газет» и т. д., указав всем организациям, что помощники начальников политотделов по комсомолу «лишь тогда оправдают свое назначение, если они займутся специально постановкой работы среди комсомольцев и беспартийной колхозной молодежи».

8. В издаваемых политотделом газетах отводятся специальные странички для молодежи.

9. Все руководящие указания ЦК ВЛКСМ, касающиеся постановки работы среди молодежи, являются обязательными для политотделов МТС и Политсекторов области, края, республики[330].

Из имеющихся в нашем распоряжении источников можно заключить, что указанные в письме Косарева проблемы во взаимоотношениях между ЦК ВЛКСМ и Политуправлением НКЗема СССР по вопросу полномочий в политотделах МТС помощников по комсомольской работе были разрешены в обоюдных интересах. В результате более четырех тысяч комсомольских активистов успешно работали в политотделах МТС и совхозов на протяжении всего периода их деятельности[331].

* * *

Представленный в главе материал, на наш взгляд, позволяет сделать следующий вывод. Как уже отмечалось в заключении к первому параграфу главы, взаимодействие политотделов с региональной властью и центральными учреждениями осуществлялось под пристальным вниманием и при непосредственном участии сталинского руководства и лично вождя. Его проблемы рассматривались ими сквозь призму решения главной задачи – организационно-хозяйственного укрепления колхозов и совхозов. Возникавшие на этом пути трения и конфликты разрешались, опять же, с учетом данного обстоятельства.

В то же время, несмотря на усилия ЦК и стремления сторон – политотделов и региональной власти – к компромиссам и дружной работе, на деле гармоничного взаимодействия между сторонами не было и не могло быть в силу «параллелизма» этих структур. Но взаимодействие и сотрудничество в решении основных проблем колхозов, МТС, совхозов, безусловно, существовало.

Налицо была несомненная поддержка политотделов со стороны центральной власти и Сталина, их «более мягкое» отношение к проступкам и недостаткам в работе политотдельцев по сравнению с другими чиновниками на местах. И это объяснимо, поскольку политотделы были «карающим мечом» партии, а работники политотделов – ее «опричниками» в советской деревне, на них возлагалась главная надежда в выводе сельской экономики из кризиса. И то, что в конечном итоге структура политотделов не вписалась в сложившуюся систему партийных органов на селе, было вполне закономерно, так как они являлись чрезвычайными и временными органами и не могли заменить последние в силу ограниченности своих функций. Их задачей было укрепление колхозов и совхозов в зоне ответственности, и по этим направлениям они сохраняли приоритет перед местной властью и отстаивали его в возникавших конфликтных ситуациях. Но все же в целом конструктивное взаимодействие между политотделами с одной стороны и региональной партийной властью и хозяйственными центральными органами с другой преобладало.

Однако, как уже указывалось, по мере улучшения ситуации в колхозной деревне трения между региональной властью и политотделами МТС усиливались, и реорганизация последних была делом времени, поскольку они выполнили поставленную перед ними партией задачу.

Глава 4 Политотделы и ОГПУ

§ 1. «Трудовая крестьянская партия»

Неоспоримым фактом является усиление репрессий против крестьянства с началом деятельности политотделов МТС по линии ОГПУ. Перед политотделами ставилась задача мобилизовать крестьянское население на выполнение плана сдачи хлеба государству. Этого, по мнению руководства ВКП(б), можно было добиться, используя уже сложившийся опыт репрессий. В это время аналогично судебным процессам, прошедшим в конце двадцатых годов в промышленности, стали фабриковаться судебные процессы и в сельском хозяйстве.

Примером тому служило дело «контрреволюционной организации» «Трудовая крестьянская партия» (ТКП), которая якобы ставила своей целью свержение советской власти, реставрацию капитализма и установление буржуазно-демократической республики. Как известно, в настоящее время, все ее участники реабилитированы, а сфабрикованный характер дела ТКП, на наш взгляд, убедительно доказан в опубликованных «суздальских письмах Н. Д. Кондратьева»[332].

Тем не менее в контексте рассматриваемой проблемы представляется целесообразным кратко остановиться на этом аспекте, учитывая важность ответа на вопрос о причинах использования в политотделах МТС и совхозов структур ОГПУ и результатов их деятельности в данном качестве в советской деревне в 1933–1934 гг.

Из изученных документов следует, что раскрытию ТКП предшествовали две разработки. Первую вело ЭКУ ОГПУ в Наркомземе РСФСР, сельскохозяйственной кооперации и других сельскохозяйственных учреждениях. Вторую вел СО ОГПУ в Тимирязевской сельскохозяйственной академии.

По результатам проведенного следствия ОГПУ констатировало, что «Трудовая крестьянская партия» была создана в Москве в 1925 г. Во главе ТКП стоял центральный комитет в составе профессора Н. Д. Кондратьева (председатель ЦК), профессоров А. В. Чаянова, Н. П. Макарова, редактора журнала «Вестник сельского хозяйства» А. Г. Дояренко, члена Коллегии Наркомфина СССР Г. Я. Юровского, зам. пред. сельсоюза Садырина, профессора Тимирязевской академии и МГУ А. А. Рыбникова и профессора Л. Н. Литошенко.

По данным ОГПУ, ТКП имела разветвленную сеть своих ячеек в Наркомземе РСФСР, Наркомфине СССР, Госплане СССР, ЦСУ, Конъюнктурном институте Наркомфина, Московском обществе сельского хозяйства, в Тимирязевской сельскохозяйственной академии и др. Ячейки якобы были построены преимущественно по системе пятерок и были строго законспирированы. ТКП имела целую сеть организаций на периферии: в Центрально-Черноземной области, на Северном Кавказе, в УССР, Ленинграде, Омске, Самаре, Нижегородском крае, Иваново-Промышленной области и др. областях СССР. Социальной опорой «Трудовой крестьянской партии» якобы являлось кулачество и городская мелкая буржуазия. Роль центрального печатного органа ТКП выполнял журнал «Вестник Сельского Хозяйства».

ЦК ТКП имела тесные организационные связи с зарубежным белоэмигрантским так называемым Республиканско-демократическим объединением в лице П. Н. Милюкова, С. Н. Прокоповича, А. Ф. Керенского, С. С. Маслова и др., а также с крестьянскими партиями капиталистических стран.

Согласно показаниям арестованных, общее количество членов ТКП в Москве и на периферии насчитывало немногим больше 1000 человек, сторонников платформы ТКП, не вовлеченных формально в партию, до 400 000 человек, что вызывает большие сомнения.

В целях полной ликвидации контрреволюционной «Трудовой крестьянской партии» ОГПУ приняло меры к выявлению и ликвидации на местах организаций и низовых ячеек ТКП. Следствие предлагалось вести ускоренным темпом. Особое внимание обращалось на распространявшиеся в ряде мест листовки, призывающие к созданию крестьянской партии и крестьянских союзов. Предлагалось выявлять возможную связь местных организаций ТКП с имевшими место кулацкими восстаниями, массовыми выступлениями и террором на селе.

Особое внимание предлагалось уделять агентурным разработкам по организациям учащейся молодежи, внедрению специальной агентуры в сельскохозяйственные вузы, а также деятельности агентуры в земорганах, плановых комиссиях, кооперации, статистическом аппарате, кредитной системе, совхозах и колхозах.

В циркуляре СОУ была отображена в общем плане политическая платформа и тактические установки ТКП. ТКП являлась чисто классовой кулацкой партией, которая целиком и полностью ориентировалась на свержение советской власти и на создание буржуазно-демократической республики.

Программа ТКП в основном сводилась к следующему: земля остается национализированной и находится в пользовании индивидуальных крестьянских хозяйств, их объединений и государства; кооперирование сельского хозяйства признавалось одной из прогрессивных и целесообразных идей; в области промышленности планировалось непосредственное управление государством основными отраслями промышленности на основах хозяйственного расчета; отмена монополий внешней торговли; устойчивость валюты. Декларировался восьмичасовой рабочий день. Устанавливался минимум заработный платы. Кроме того, должна была проводиться политика мира при неуклонной охране границ государства. Устанавливалось вхождение страны в состав Лиги Наций. Признавались царские долги с установлением льготных условий платежа и учетом контрпретензий России.

ОГПУ дало основные указания о порядке и о направлении дальнейшей работы по ТКП. Под личную ответственность полномочных представителей предлагалось приступить к выполнению всех директив по ТКП, установив регулярную отчетность в форме еженедельных докладных записок. Особое внимание надлежало уделить в этом направлении разработкам вредительского характера, в частности по сельскому хозяйству и с повстанческим движением кулака.

4 июля 1932 г. в циркуляре № 486/спо сообщалось, что находящийся за границей, в Праге ЦК «Крестьянской России» – ТКП («Масловской» – по фамилии С. С. Маслова), стал проявлять значительную активность в работе на СССР. Эта активность выражалась в стремлении к насаждению своих организаций внутри СССР, созданию широкого подполья, способного повести за собой деревню, распространению всякими путями своей литературы и в поисках связей с родственными ей антисоветскими силами.

В документах ОГПУ отмечалось, что группа «Крестьянская Россия» образовалась в период 1920–1921 гг. в Советской России, она вышла из партии социалистов-революционеров. К концу 1927 г. за границей существовало двенадцать местных групп «Крестьянской России», объединяемых центральным бюро.

В декабре 1927 г. в Праге состоялся 1-й съезд «Крестьянской России», на котором были представлены ее группы, существовавшие в Чехословакии, Югославии, Германии, Франции, Польше, Латвии, Эстонии и Болгарии. Съезд принял программу и тактику, объявил «Крестьянскую Россию» «Трудовой крестьянской партией» и избрал Центральный комитет и Совет партии. В Центральный комитет были избраны: А. А. Аргунов, С. С. Маслов, Н. Б. Малолетенков, А. М. Бем, Ф. Колесов и Н. А. Антипов.

СПО ОГПУ было установлено, что в 1928 г. с заданиями по организации террора ЦК ТКП послал в СССР эмиссара Вышковского, который был обнаружен и арестован. До этого один из эмиссаров ТКП Н. А. Зуев был уже на территории СССР и должен был появиться в центральной части СССР. Он имел конкретные задания по организации террора.

Занимая резко отрицательную позицию к колхозам, ТКП в 1929–1930 гг. проводила тактику борьбы с самой организацией колхозов. Был выпущен целый ряд листовок с призывом к борьбе с коллективизацией. Были изданы и распространены в большом количестве издания, получившие распространение и в СССР[333].

ОГПУ приступило к выявлению и активной агентурной разработке связей масловцев, находящихся за границей, как прошлых, личных, так и родственных[334]. Всех, кто попадал в эти сети, репрессировали.

Таким образом, для усиления работы ОГПУ в советской деревне по линии политотделов был накоплен опыт в рамках раскрытия и ликвидации «Трудовой крестьянской партии».

§ 2. Деятельность ОГПУ по ограничению массового выезда крестьян из мест постоянного проживания

К моменту появления в кризисных сельских регионах страны политотделов МТС и совхозов и развертывания там работы заместителей начальников политотделов по «чекистской работе» региональные структуры ОГПУ активно действовали в деревне в рамках различных административно-репрессивных мероприятий, создавая для политотделов соответствующую почву. Одним из таких мероприятий была январско-февральская операция ОГПУ по ограничению массового выезда крестьян из мест постоянного проживания. Как и в первом параграфе данной главы, кратко охарактеризуем ее, чтобы лучше представлять, в какой обстановке пришлось начинать работу политотделам.

Как уже известно в историографии, 22 января 1933 г. советскому и партийному руководству, руководителям региональных органов ОГПУ Северного Кавказа, Украины, Москвы, ЦЧО, Западной области, Белоруссии, Нижней Волги, Средней Волги, а также руководству коллегии ОГПУ СССР В. Р. Менжинскому, Г. Г. Ягоде и Т. А. Прохорову председатель совнаркома СССР Молотов и секретарь ЦК ВКП(б) Сталин направили шифротелеграмму, в которой отмечалось, что до ЦК ВКП(б) и Совнаркома дошли сведения, что на Кубани и Украине начался массовый выезд крестьян «за хлебом» в ЦЧО, на Волгу, Московскую область, Западную область, Белоруссию.

Отмечалось, что нет сомнений в том, что этот выезд, как и выезд из Украины, организован врагами советской власти с целью агитации через крестьян в северных районах СССР против колхозов и советской власти. Было предписано не допускать массового выезда крестьян из Украины и Северного Кавказа.

ПП ОГПУ Московской области, ЦЧО, Западной Области, Белоруссии, Нижней Волги и Средней Волги предлагалось арестовывать пробравшихся на Север крестьян Украины и Северного Кавказа. После того как будут отобраны из арестованных контрреволюционные элементы, водворять остальных в места их прежнего жительства.

ЦК ВКП(б) и Совнарком предписали Транспортному отделу ОГПУ дать соответствующее распоряжение по системе ТО ОГПУ[335].

23 января 1933 г. Сталин направил Молотову, Кагановичу, Постышеву первые донесения региональных руководителей спецслужб В. А. Балицкого и Е. Г. Евдокимова о проводимых мероприятиях по борьбе с массовыми выездами из Украины и Северо-Кавказского края[336].

Евдокимов из Ростова-на-Дону сообщил, что даны приказы о принятии разносторонних и решительных мер по пресечению бегства. Мобилизована агентура на выявление организаторов, провоцирующих переселение. Принимались меры по усилению массовой разъяснительной работы в целях организации общественного противодействия этому. По линии ДТО наряду с агентурной работой на транспорте создавались подвижные группы, оперативные заслоны в пунктах, районах наибольшего скопления беглецов. Силами милиции организовывались кордоны. Задержанных «кулаков» арестовывали, остальных фильтровали. Отдельных лиц возвращали на места для проведения соответствующей разъяснительной работы. В городах была мобилизована агентура для выявления беглых и пресечения возможной диверсионной работы осевших в городах на предприятиях, новостройках переселенцев. Принимались меры по агентурной и физической охране важных стратегических пунктов и предприятий, в первую очередь военного значения. В результате предпринятых мер было задержано 7534 человек[337].

Балицкий сообщил, что массовый выезд крестьян был главным образом из Харьковской, Одесской, Киевской и частично Черниговской областей. Всего по этим областям выезд зарегистрирован в 74 районах, 721 селе, 228 колхозах. Всего выехало одиночек – 31 693, семей – 2789, из них: колхозников-одиночек – 10 539 и семей – 1262. Единоличников-одиночек – 19 203, семей – 1131, твердосдатчиков-одиночек – 1823, семей – 396, актива – 128 чел. В большинстве случаев выезды мотивируются уходом на заработки.

Преобладание среди выезжающих злостных несдатчиков хлеба свидетельствовало о том, что имело место бегство из сел по этой причине. В некоторых селах выезжали главным образом главы семей. В значительной части эти лица направлялись в Донбасс и крупные промышленные центры. Отмечалось, что выезд колхозников носил значительно меньшие размеры, чем бегство единоличников.

В целях пресечения бегства ГПУ Украины приступило к изъятию организаторов и подстрекателей бегства. Было арестовано свыше 500 чел.[338]

26 января 1933 г. секретарь ЦК КП(б)У Хатаевич направил в ЦК ВКП(б) Сталину копию своего постановления от 23 января 1933 г. в котором было предложено прекратить продажу билетов за пределы Украины крестьянам, не имеющим удостоверения РИКов о праве выезда или промышленных и строительных государственных организаций[339].

ЦК КП(б)У и СНК УССР предписали обкомам принять меры к недопущению массового выезда, развернув разъяснительную работу против самовольных выездов с оставлением хозяйства, и предостеречь крестьян, что в случае выезда в другие районы они будут там арестовываться.

Секретарь ЦК КП(б)У М. М. Хатаевич и председатель СНК УССР В. Я. Чубарь просили сообщить фактическое положение с массовым выездом крестьян по областям[340].

В ответ на эту просьбу пришли ответы об обстановке в областях Украины. Из Харькова секретарь обкома И. А. Мусульбас сообщал, что, по предварительным подсчетам, выехало 6497 хозяйств, из них: единоличников, бедняков и середняков – 4046, твердосдатчиков – 1164, колхозников – 1287[341].

Из Чернигова секретарь обкома П. Ф. Маркитан сообщил, что массовых или групповых выездов из сел области нет. По предварительным данным, выехало 4309 одиночек, 317 семейств, в том числе семейств единоличников – 183, одиночек-единоличников – 2939, семейств твердосдатчиков – 134, одиночек-твердосдатчиков – 979, колхозников-одиночек – 305. Ликвидированных «кулацких хозяйств» – 65[342].

Из Одессы секретарь обкома М. М. Майоров написал, что, по данным ГПУ, положение с выездами крестьян представляется по отдельным районам в следующем виде: Зиновьевский район – 3,3 % выездов по отношению к числу хозяйств в колхозах; Любашевский – 5 %, Снегуровский 3,5 %, Троицкий – 2,1 %, Устимовский – 2,3 %, Б.-Александровский – 5 %, Братский – 4 %, Н.-Украинский – 2,5 %. Однако он просит отнестись к этим цифрам с большой осторожностью, заявив, что они будут уточняться[343].

Из Винницы секретарь обкома В. И. Чернявский сообщил, что из учтенных 115 пунктов выехало 2714 человек: из них с семьями – 414, твердосдатчиков – 505, контрактантов – 1932, колхозников – 252, работников советского колхозного аппарата – 25. Ликвидировано хозяйств – 1350[344].

Из Тирасполя секретарь обкома И. Н. Сирко сообщил, что за пределы Молдавии бежало: кулаков – 26, единоличников – 1284, твердосдатчиков – 223, батраков и бедняков-колхозников – 285, председателей колхозов – 5, членов правлений колхозов – 12, членов сельсоветов – 13, контрреволюционного элемента – 55; всего 2151[345].

26 января 1933 г. зампред ОГПУ Г. Е. Прокофьев и начальник СОУ ОГПУ Г. А. Молчанов сообщили Сталину, Молотову, Кагановичу результаты оперативных мероприятий, проводимых местными органами ОГПУ с целью пресечения массовых выездов из Украины, СКК и Белоруссии.

Организованными кордонами и заставами на территории Северо-Кавказского края с 22-го по 25 января задержано 1225 чел., бежавших с мест постоянного жительства, из них 793 чел. по районам Кубани.

По Украине задержано 5694 чел., из которых 5400 чел. водворены обратно по месту жительства. На территории Центрально-Черноземной области задержано 2324 чел., бежавших преимущественно из Украины и СКК. Большинство направляется к месту прежнего жительства. На территории Нижне-Волжского края выявлено и задержано 38 одиночек и две семьи, бежавшие из Украины, СКК и Белоруссии.

По линии транспортных органов ОГПУ задержано 2384 чел., из них направлено обратно к месту прежнего жительства 161 чел., остальные проходят фильтрацию[346].

29 января 1933 г. в дополнение к предыдущему сообщению ОГПУ информировало, что на территории Украины с 26-го по 28 января оперативными заслонами задержано и профильтровано 5691 чел., из которых 218 чел. арестовано за контрреволюционную деятельность и отказ вернуться к месту жительства, в том числе 80 зачинщиков и организаторов бегства. Остальные водворены в места прежнего жительства. Всего с начала операции по Украине арестовано 996 чел.

По СКК задержано 1764 чел., из них 1679 чел. на Кубани. Из общего числа задержанных – отсеяно 146 чел., направлено к месту жительства 197 чел., остальные проходили фильтрацию. Среди задержанных: 23 украинца и три «кулака», бежавших с места высылки.

На территории Центрально-Черноземной области по состоянию на 26 января было задержано 10 908 чел. Произведенной фильтрацией изъято 563 чел. для привлечения к ответственности за контрреволюционную деятельность и отказ вернуться к месту жительства. Отобрано для направления в спецпоселки Казахстана 375 чел. Отправлено к месту жительства на Украину 870 чел. и отобрано к отправке 4396 чел. в УССР и 448 чел. в СКК.

По Нижне-Волжскому краю с начала операции задержано 254 чел. Из них: украинцев – 120 чел., северо-кавказцев – 127 чел. и белорусов – 7. Кроме того, выявлено и подлежало задержанию по Сталинграду 155 украинцев, 137 чел. из СКК и 11 белорусов. Всего 303 чел.

На территории Западной области, по предварительным данным, выявлено 864 чел. самопереселенцев из УССР и БССР, осевших в области в 1932 г., из них 390 чел. прибыло в течение шести месяцев. Арестовано 74 чел., в том числе 32 «кулака».

Выставленными на границах Украины и Белоруссии пикетами дополнительно задержано 50 украинцев, пытавшихся перейти на территорию Западной области.

По станциям железных дорог и в полосе отчуждения органами ТО ОГПУ задержано всего с начала операции 5887 чел. Из общего числа задержанных направлен к месту жительства 3751 чел., остальные проходят фильтрацию[347].

Для пресечения массового выезда из Украины, Северного Кавказа и Белоруссии транспортными органами ОГПУ были организованы на железных дорогах Северного Кавказа, Украины, Юго-Восточной, Западной, Рязано-Уральской, Самара-Златоустовской, Октябрьской, Московско-Казанской, Московско-Курской и Московско-Балтийской, Белорусской заслоны и оперативные розыскные группы. В результате с 22-го по 30 января 1933 г. было задержано 24 961 человек, бежавших с мест постоянного жительства. Из них: из Украины – 18 379 чел., из СКК – 6225 чел., из прочих районов 357 чел. Возвращено обратно к месту жительства 16 046 чел., арестовано 1016 чел.; остальные 7889 чел. находились в стадии проверки[348].

3 февраля 1933 г. ОГПУ в очередной раз сообщило о числе задержанных. По УССР с 29 января по 1 февраля задержано и профильтровано беглого элемента 11 094 чел., из них арестовано 952 чел., отобрано для высылки в Казахстан 295 чел., возвращено к месту постоянного жительства 9847 чел.

По СКК с 26-го по 29 января задержано 9517 чел., в том числе на Кубани 4976 чел.

По ЦЧО с 27 января по 1 февраля задержано 10 996 чел., в том числе и члены семей. Вместе с ранее задержанными возвращено в УССР 14 218 чел., возвращено в СКК 1120 чел., отобрано для привлечения к ответственности 160 чел., отобрано для направления в Казахстан 27 чел., концентрируются для водворения в УССР 3563 чел., проходят фильтрацию 998 чел.

По НВК с 28-го по 30 января задержано 603 чел., в том числе и члены семей. Задержанные выехали: из УССР – 332 чел., из СКК – 259 чел., из БССР —12 чел. Из числа задержанных: отправлено в СКК 67 чел., отправлено в УССР 25 чел., проходят фильтрацию 511 чел.

По СВК на 29 января задержано 14 семей из УССР и 15 семей с Кубани, в числе задержанных имелся один коммунист. Все задержанные направлены к месту их прежнего жительства.

По западной области – с 29-го по 31 января выявлено 1983 чел., выехавших из УССР в БССР и осевших там за последние шесть месяцев. Из числа задержанных: арестовано 375 чел., водворено обратно 410 чел., концентрируются для отправки на места прежнего жительства 1005 чел., проходят фильтрацию 193 чел.

Из общего числа задержанных органами ТО ОГПУ с 27-го по 30 января 1933 г. выехало: из УССР – 15 260 чел., из СКК – 2075 чел., из БССР – 86 чел., из других областей – 653 чел.

С начала проведения операции всего было задержано 80 651 человек. Из них направлено к месту жительства 51 232 чел.; отобрано для привлечения к ответственности 10 666 чел.; отобрано для направления в Казахстан 697 чел.; отсеяно 1562 чел.; проходят фильтрацию 16 494 чел.[349]

Всего по СССР, по данным на 3 февраля 1933 г., было задержано 98 000 человек. Из них направлено к месту жительства – 71 582 чел.; отобрано для привлечения к ответственности – 13 713 чел.; осуждено 11, отобрано для направления в Казахстан 450 чел.; отсеяно 2582 чел.; проходят фильтрацию 9662 чел.[350]

По данным на 10 февраля 1933 г., всего было задержано 145 190 человек. Из них направлено к месту жительства 108 478 чел.; отобрано для привлечения к ответственности 18448 чел.; осуждено и направлено в ЗСК или в к/л 2693, отобрано для направления в КССР 607 чел.; отсеяно 3305 чел.; проходят фильтрацию 11 659 чел.[351]

15 февраля 1933 г. из Сталинграда вторым секретарем Нижне-Волжского крайкома ВКП(б) Я. Г. Гольдиным была направлена шифротелеграмма Сталину, в которой сообщалось о массовом выезде крестьян в ЦЧО, Среднюю Волгу и другие районы. По данным ГПУ, выехало более 8000 чел. Была высказана просьба «распространить на край все мероприятия, проводимые на Северном Кавказе и Украине по борьбе с массовыми выездами»[352]. 1 марта 1933 г. Политбюро ЦК принимает решение: «Обязать ОГПУ распространить на Нижнюю Волгу постановление СНК и ЦК ВКП(б) от 22 января 1933 г. о самовольном выезде крестьян из пределов своей области, задержке их и принудительном возврате на старые места жительства»[353].

Приблизительно раз в неделю Сталина информировали об обстановки по поимке «беглецов». Например, ему сообщили, что за время начала операции по 14 февраля 1933 г. было задержано 150 391 чел. Из них направлено к месту жительства 114 759 чел.; отобрано для привлечения к ответственности 19 059 чел.; осуждено и направлено в ЗСК или в к/л 2693, отобрано для направления в КССР 678 чел.; отсеяно 3305 чел.; проходят фильтрацию 9932 чел.[354]

По данным на 25 февраля 1933 г., было задержано 190 395 человек. Из них направлено к месту жительства 143 888 чел.; отобрано для привлечения к ответственности 21 639 чел.; осуждено и направлено в ЗСК или в к/л 2804, отобрано для направления в КССР 725 чел.; отсеяно 4879 чел.; проходят фильтрацию 16 460 чел.[355]

По данным на 13 марта 1933 г., подытожившим всю статистику деятельности ОГПУ в данном направлении, всего было задержано 219 460 человек. Из них направлено к месту жительства 186 588 чел.; отобрано для привлечения к ответственности 9385 чел.; осуждено и направлено в ЗСК или в концлагерь 2823 чел., отобрано для направления в КССР 725 чел.; отсеяно 9282 чел.; проходят фильтрацию 10 657 чел.[356]

Документы тематической папки о политотделах в Архиве Президента РФ свидетельствуют, что ОГПУ занималось вопросом регулирования неорганизованной сельской миграции и в последующие месяцы 1933 г. Например, 20 октября 1933 г. заместитель председателя ОГПУ СССР Я. С. Агранов информировал Сталина об отдельных случаях ухода из сел единоличников и колхозников по отдельным областям Союза:

Из 24 районов Средне-Волжского края, по неполным данным, в августе и сентябре 1933 г. выехало 24 000 хозяйств колхозников.

В Западной области, по неполным данным, в сентябре выехало до 1000 хозяйств колхозников и единоличников.

Из Зааминского и Кзыл-Мазарского районов Средней Азии вследствие вручения колхозам, выполнившим задания по хлебосдаче на 100 %, дополнительных обязательств, на 15 сентября 1933 г. откочевало 1260 хозяйств. По тем же причинам из Мумин-Абадского района откочевало 1000 хозяйств. За первую декаду сентября в погранполосе задержано 1500 хозяйств, намеревавшихся уйти в Афганистан и др.

В Закавказье из четырех погранрайонов Грузии в августе 1933 г. эмигрировало 44 хозяйства, в том числе два «кулацких». При попытке перейти границу задержано 48 хозяйств. В сентябре из Грузии эмигрировало 126 хозяйств и 35 одиночек. По четырем погранрайонам учтено 1300 хозяйств, готовящихся эмигрировать в Турцию.

Из Армении в сентябре 1933 г. эмигрировало в Турцию 90 чел., большинство середняков. Из Астрахан-Базарского района Азербайджана эмигрировало в Персию 139 хозяйств бедняков и середняков.

В Нижне-Волжском крае по трем заволжским районам в сентябре 1933 г. выехало свыше 800 хозяйств, по шести северо-западным районам – 200 хозяйств и др.

В Белоруссии, по неполным данным, за август 1933 г. выехало из Ветковского района 16 хозяйств единоличников. Из колхоза «Строитель социализма» – 35 хозяйств. Из колхозов Чашниковского района – 27 хозяйств. Из колхоза «Перемога» – 9 хозяйств. 78 единоличных хозяйств дер. Шалашино Чериковского района отказались от сева, собираясь выехать в Сибирь.

В Горьковском Крае в селе Мироново Пижанского района 29 хозяйств отказались от выполнения хлебных обязательств, выехали из села. Из Шарканского района выехало 43 хозяйства.

В Центрально-Черноземной области по пяти сельсоветам Щигровского района в сентябре 1933 г. выехало 240 единоличных хозяйств – несдатчиков хлеба[357].

Приведенный в данном параграфе материал фиксирует неблагополучное положение в советской деревне в 1933 г. Ее жители бежали от голода и тяжелой жизни. Именно в таких условиях политотделам необходимо было организовывать сельскохозяйственное производство, выводить его из кризиса. Имеющийся у них административно-репрессивный ресурс был сосредоточен в руках заместителей начальников политотделов МТС и совхозов по ОГПУ.

§ 3. Деятельность ОГПУ в политотделах МТС

В связи с началом создания политотделов МТС и совхозов приказ ОГПУ об агентурно-оперативной работе в деревне № 1138 от 8 декабря 1932 г. уведомлял свои местные органы, что контрреволюционная активность антисоветских элементов шла по следующим направлениям: проникновение в колхозы и захват руководящих постов в них (члены правления, бухгалтера, счетоводы, бригадиры и пр.); углубление организационно-хозяйственных неполадок и трудностей в колхозах и дискредитация на этой основе колхозов; вредительство в отношении имущества и скота; разбазаривание семенных и хлебных фондов; террор. Основной формой борьбы была организация саботажа хлебозаготовок, сева и других основных хозяйственно-политических кампаний.

Констатировалось, что небольшие новые кадры осведомления часто набирались случайно, не были воспитаны применительно к новой обстановке в деревне. Особенно неудачен подбор резидентов, которые часто искажали обстановку в деревне, дезорганизовывали работу осведомительной сети.

Предлагалось распустить старую агентурно-осведомительную сеть и резидентов в отстающих районах и селах, дезинформирующих и дезориентирующих аппарат ОГПУ, и организовать вместо них новую сеть, которая должна была обеспечить действительное агентурное обслуживание деревни в изменившейся обстановке[358].

Немного позже приказ ОГПУ № 0045 от 3 февраля 1933 г. предписал заместителям начальников политотделов МТС и совхозов по линии ОГПУ свою работу строить на принципах активной агентурно-оперативной деятельности, руководствуясь прилагаемой к приказу инструкцией.

В прилагаемой инструкции об агентурно-оперативной работе для заместителей начальников политотделов МТС и совхозов по работе ОГПУ были определены основные задачи:

«а) в решительной очистке совхозов, МТС и обслуживаемых ими колхозов от проникших в них кулацких, белогвардейских и др. к.-р. и политически неблагонадежных преступных элементов, подрывающих сельское хозяйство, разлагающих колхозы изнутри, организующих массовое воровство и хищение государственного имущества, колхозной собственности и всей своей деятельностью противодействующих всем мероприятиям партии и сов. власти;

б) в своевременном выявлении к.-р. образований, организованно ведущих подрывную работу изнутри по дезорганизации сельского хозяйства и срыву всех планов и мероприятий в этой области, а также повстанческо-кулацких образований, являющихся опорными точками борьбы кулацко-эсеровско-петлюровской и казачье-белогвардейской к.-р.;

в) в выявлении, беспощадном разоблачении и аресте врагов „с партийным билетом в кармане“ – двурушников – на словах распинающихся за генеральную линию партии, а на деле являющихся к.-р. агентурой кулачества;

г) в умелом распознавании работы врага, часто прикрывающего организованную к.-р. деятельность „мелкими хозяйственными неполадками“, „неумением“, „недопониманием“, „недостачами“, „объективными условиями“ и т. д.;

д) в сигнализации руководству МТС, совхозов и партийным организациям о недочетах и назревающих срывах, а главное, в своевременном и решительном проведении суммы агентурно-оперативных мероприятий, обеспечивающих успешное выполнение хозяйственно-политических задач».

Ставилась задача по приведению совхозов МТС и обслуживаемых ими колхозов в состоянии готовности к весеннему севу и успешному осуществлению намеченных планов.

На основе приказа ОГПУ № 1138 от 8 декабря 1932 г. предлагалось перестроить сеть агентуры и осведомления в совхозах и колхозах, взяв основной упор на создание новой сети. Полномочные представители и начальники облотделов ОГПУ обязаны были следить за работой заместителей начальников политотделов МТС и совхозов, оказывая им максимальную помощь.

Заместители начальников политотделов МТС и совхозов обязаны были направлять в ОГПУ, а в копии полномочному представителю или начальнику облотдела сводки о политико-экономическом состоянии и деятельности МТС и обслуживаемых ими колхозов и совхозов, а также о проводимой оперативной работе.

Ввиду большой важности в центре курировал эту работу по МТС и обслуживаемым ими колхозам помощник начальника СПО ОГПУ Г. С. Люшков, а по совхозам – начальник 2-го Отделения ЭКУ ОГПУ Апресьян. На них возлагалась связь от ОГПУ с политуправлениями Наркомзема и Наркомсовхоза.

Должность заместителя начальника политотдела по ОГПУ, или «по чекистской работе», являлась важнейшей должностью в политотделах. Именно на заместителей по ОГПУ и их агентуру в МТС и колхозах возлагалась ЦК ВКП(б) и Сталиным обязанность «карающего меча» партии в советской деревне. Именно они должны были организовать чистку колхозов и совхозов от пробравшихся туда «контрреволюционных» и «классово чуждых» элементов.

Заместители начальника политотделов МТС и совхозов имели право разворачивать агентурно-оперативную работу. В оперативной деятельности они были подчинены начальникам соответствующих территориальных органов ОГПУ. В тех случаях, когда МТС и совхозы были расположены в районах, обслуживаемых аппаратами ПП ОГПУ, заместители начальников политотделов МТС и совхозов подчинялись и отчитывались в своей работе непосредственно перед полномочными представительствами ОГПУ.

Облотделы и оперсектора ОГПУ через райаппараты обязаны были по всем имеющимся в их распоряжении материалам ориентировать заместителей начальников политотделов в политическом и экономическом состоянии МТС, колхозов и совхозов, а также следить за их работой, оказывая максимальную помощь.

Заместитель начальника политотдела МТС и совхозов обязан был тщательно изучать политическое и экономическое состояние региона и обслуживаемого хозяйства. Он мог создавать специальное осведомление самостоятельно. Другие органы ОГПУ, ранее обслуживавшие МТС и совхозы, обязаны были передать им всю осведомительную сеть по МТС, колхозам, обслуживаемым МТС, и по совхозам.

Заместители начальников политотделов МТС и совхозов обязаны были проверить всю принимаемую от райорганов агентуру. При этом процесс приема, очистки и вербовки нового осведомления должен был произведен без малейшего ослабления работы.

Общее осведомление по МТС, колхозам и совхозам сводилось в резидентуры, которые должны были быть построены в основном применительно к производственным функциям и хозяйственной структуре МТС и совхозов с таким расчетом, чтобы осведомлением были охвачены все производственные участки.

Лиц, намечаемых к использованию в качестве резидентов, следовало тщательно проверять. Категорически воспрещалось использовать в качестве резидентов административных работников и других лиц, ответственных за работу МТС, совхозов и колхозов.

В тех случаях, когда в качестве резидентов использовались беспартийные граждане, обязательно предлагалось оставлять контрольное осведомление по резидентурам, не связанное с резидентом. Это контрольное осведомление необходимо было использовать главным образом для агентурного перекрытия работы и сведений, поступающих от резидентов.

Заместители начальников политотделов МТС и совхозов кроме массового осведомления должны были вербовать спецосведомление для активной разработки антисоветских элементов и групп. Спецосведомление из числа членов антисоветских политических партий, работающих в совхозах и МТС, передавалось областными отделами и оперсекторами заместителям начальников политотделов МТС и совхозов для связи и работы с ним, но сама работа с этой агентурой проводилась по особому указанию начальника соответствующего областного отдела, оперативного сектора или полномочного представителя ОГПУ. Кроме того, подбирались и маршрутные агенты.

Заместители начальников политотделов МТС и совхозов по работе ОГПУ в области оперативных прав (аресты, выемки, обыски и т. д.) приравнивались к начальникам райотделений ОГПУ. Они по согласованию с начальником соответствующего областного отдела или оперсектора ОГПУ и начальника политотдела МТС и совхозов могли проводить оперативные действия (аресты, обыски, выемки, расследования), используя для этого аппарат ближайших райорганов ОГПУ, который обязан был немедленно выполнять все их задания.

Заместитель начальника политотделов по линии ОГПУ обязан был периодически информировать начальника политотдела МТС или совхоза о всех хозяйственных неполадках. Сохраняя полную самостоятельность в своих агентурно-оперативных мероприятиях, он должен был установить теснейший контакт в работе с начальником политотдела.

Заместители начальников политотделов МТС и совхозов по работе ОГПУ отчитывались в своей агентурно-оперативной работе перед соответствующими полномочными представительствами ОГПУ, областным отделом, оперсектором ОГПУ.

Райорганы ОГПУ, обслуживаемые МТС или на территории которых был расположен совхоз, обязаны были своевременно информировать заместителей начальников политотделов МТС и совхозов о политических настроениях колхозников и единоличников этих районов. В свою очередь заместители начальников политотделов МТС и совхозов должны были информировать о политических настроениях колхозников, рабочих и служащих обслуживаемых совхозов, МТС и колхозов начальников райорганов ОГПУ[359].

Ярким и красноречивым примером работы заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ являются материалы заместителя председателя ОГПУ Я. С. Агранова и начальника СПО ОГПУ Г. А. Молчанова, направленные на имя Сталина 28 марта 1933 г. Они целиком были посвящены работе зам. начальников политотделов МТС по «чекистской работе».

Агранов и Молчанов в указанном источнике сообщали вождю, что в марте в связи с подготовкой к севу была развернута работа по вскрытию и ликвидации контрреволюционной вредительской деятельности кулацких элементов, пытавшихся сорвать сев. Направление и содержание оперативной работы за вторую декаду марта характеризовалось следующими данными:

Всего по 57 МТС было арестовано – 793 чел.

Из них: за контрреволюционный саботаж, срывающий сев, – 323 чел.

За хищение имущества колхозов, МТС и МТМ – 286 чел.

За организованное вредительство – 180 чел.

За террор и диверсии – 4 чел.

По 46 МТС было вычищено из колхозов МТС и МТМ – 2197 чел.

По материалам заместителей начальников политотделов снято с руководящей работы – 35 чел. (директоров и пом. директоров МТС и МТМ – 11 чел.; пред. колхозов – 24 чел.).

Кроме того, было разоблачено очковтирательство со стороны ряда руководящих работников МТС и МТМ, дававших ложные сведения о подготовке к севу, чем тормозили ликвидацию прорывов и борьбу с вредительством.

Отмечалось, что были выявлены контрреволюционные группы и контрреволюционеры-одиночки, в ряде случаев занимающие командные посты, которые разрушали тракторное хозяйство, пытались сорвать сев путем вредительского ремонта и порчи тракторов.

Так, в Самойловской МТС в результате произведенного обследования качества ремонта тракторов были выявлены вредительские действия бригадира моторной бригады Дрыгина – сына раскулаченного, который некачественно отремонтировал шесть тракторов. Бригадир моторной бригады Лобанов таким же образом отремонтировал другие шесть тракторов. В картере одного из них был обнаружен штопорный болт и осколки от поршня. Бригадир Чупохин – сын раскулаченного – ставил ремонтируемым тракторам совершенно негодные подшипники. Старший механик Мазур, зная все безобразия, скрывал их, говоря: «я предавать не хочу». Виновники были арестованы.

В Вознесенской МТС было выявлено умышленное вредительство трактористов: Кочергина, Кочетова, Тимошенко и помощника бригадира Черноморца. Были выведены из строя три трактора. Тракторист Кочерга при осмотре трактора отпустил гайку болта шатуна, в результате чего во время работы трактора шатуном был разбит блок трактора и радиатор. Кочетов и Черноморец умышленно оставили на ночь трактор на улице, не спустив воду. В результате разморозило водяную рубашку и радиатор. На третьем тракторе эти же лица и тракторист Тимошенко подожгли бензин, находящийся в баке трактора. Трактор был сожжен. Виновные были арестованы.

Было выявлено «очковтирательство» со стороны руководства МГМ и МТС. Ряд директоров давал вышестоящим инстанциям заведомо ложные сведения о хорошем состоянии тракторного парка, о высоком качестве ремонта и своевременном его окончании, об обеспеченности горючим и т. д.

Так, дирекцией Анапской МТС были даны ложные сведения об окончании ремонта тракторного парка. На основании этого в «Известиях» 4 марта была опубликована заметка под заглавием «Передовики ремонта». После проверки оказалось, что десять тракторов еще не были отремонтированы. По предложению заместителя начальника политотдела на директора и старшего агронома было наложено взыскание.

В Лозовской МТС зам. нач. политотдела было выявлено, что местные партийные организации ложно информировали высшие партийные инстанции УССР о положении с тракторным парком. Ими сообщалось, что из имевшихся 65 тракторов 56 отремонтированы и сданы комиссии, а остальные находятся в стадии передачи. Было установлено, что отремонтировано 42 трактора, из них только на 30 составлен приемочный акт. 12 приняты условно, причем 10 из них не осмотрены. Остальные трактора не вышли из ремонта.

В Скосовской МТМ председатель колхоза им. Ленина Гончаров запретил производить повторный обмолот соломы, который ежедневно давал 6–10 пудов зерна. Свое распоряжение он мотивировал так: «Если в районе узнают, что у нас сохранилось в соломе зерно, то нас арестуют и посадят за плохо произведенный обмолот». Одновременно Гончаров и бригадир Петров сообщили райкому ВКП(б), что обмолот не дает никаких результатов. Гончаров и Петров были арестованы.

В ряде колхозов была вскрыта подрывная контрреволюционная деятельность кулацких организаций и групп. Их деятельность сводилась к хищениям колхозного имущества; умышленному истощению и истреблению поголовья скота; приведению в негодность сельскохозяйственного инвентаря; массовой порче продуктов; дезорганизации учета, как труда колхозников, так и имущества колхоза; провоцированию массового недовольства колхозников и т. д.

Так, в Александровской МТС в колхозе «Донская Правда» было расхищено значительное количество зерна, в его хищении участвовало 90 колхозников. Только по дороге от колхозного амбара до элеватора было расхищено до 50 центнеров хлеба. Скошенное на 240 га и не убранное в стога сено сгнило. Погибло в течении года 245 голов лошадей от истощения, заражения сапом. От плохого ухода погибло 133 племенных маток. На птицеферме за год пало 3400 шт. птицы. Гарнцевый сбор, взимавшийся колхозной мельницей при размоле зерна в количестве 13 центнеров, разбазарен и расхищен. План засыпки семфонда выполнен на 5 %. Арестованы: председатель колхоза Cиров, его заместитель Шевченко, завхоз Шевченко, секретарь ячейки ВКП(б) Стетюта.

Калачевская МТС (НВК). В хуторе Платновском была вскрыта кулацкая группировка, разлагавшая колхоз. Она организованно натравливала середняцкую часть колхоза на бедноту и батраков, занималась хищением колхозного хлеба. Бывший белый офицер Зотов предлагал никому не уходить из колхоза, работать по выявлению актива, который им будет отдан на расправу, когда придут белые.

В колхозах, обслуживаемых Уманской МТС (СКК), была вскрыта белогвардейская кулацкая контрреволюционная организация, состоявшая из 26 чел. Руководили организацией Довбня и Черноморенко. Организация ставила своей целью развал колхозов путем антисоветской агитации и организации массового хищения колхозного имущества. Размер хищений характеризовался тем, что из вымолоченных 4676 центнеров гарновки было расхищено 2630 центнеров. Организация ликвидирована, ведется следствие.

Скосырская МТС (СКК). По колхозам, обслуживаемым МТС, было арестовано 50 чел. саботажников и вредителей, в том числе контрреволюционная группа в 17 чел. во главе с бригадиром колхоза «Павшие борцы» Гринем. Группа растащила 5000 центнеров колхозного зерна, саботировала засыпку семян. Все члены группы в хищении и саботаже сознались. Следствие продолжается.

Армавирская МТС (СКК). В станице Ново-Кубанской вскрыта и ликвидирована контрреволюционная группа в количестве 20 чел. Группа занималась хищением лошадей, коров, свиней и проч. скота, а также хищением посевных материалов. Всего было похищено 12 лошадей и убито 10 голов колхозного рогатого скота и свиней. При ликвидации группы было изъято оружие. Следствие продолжается.

Катаржанская МТС (УССР). Заместителем начальника политотдела был арестован ветеринарный фельдшер И. И. Иванов за вредительство. Осматривая больных лошадей, он прописывал лекарства, после чего лошади дохли. В колхозе «Гигант» погибло 400 лошадей. Из оставшихся в живых 425 лошадей 95 % вшивых.

Поливановская МТС (УССР). Выявлена группа кулаков, проводившая истребление поголовья в колхозе «Вильне поле». За один месяц погибло 137 лошадей. Виновные во вредительстве арестованы. Падеж лошадей прекратился.

Алексиковская МТС (НВК). В «Грачевском» колхозе ликвидирована кулацкая группировка, возглавлявшаяся Дудаковым, которая вела среди колхозников агитацию против засыпки семян. Арестовано семь человек.

Аналогичная группа, состоящая из трех человек, ликвидирована в «Сычевском» колхозе. Ее деятельность была направлена на срыв засыпки семян. В результате засыпано только 1 % семян к плану.

Тормосиновская МТС (НВК). В Тормосиновском колхозе выявлена контрреволюционная группировка, ведшая агитацию за несдачу семян и невыход на работу. Группой была организована «забастовка» в виде протеста против выселения саботажников сева. В третьей бригаде из 32 чел. на работу вышло только 5 чел. Арестованы Пучков Михаил Евстигнеевич и Пучков Лавр Никитович. Производятся аресты их соучастников.

Борьба с перегибами и произволом.

Были вскрыты факты перегибов, грубого извращения политики партии и произвола со стороны отдельных руководящих работников на селе, которые производили обыски и хищения имущества у колхозников, издевательство над колхозниками, изнасилования, наложение на колхозный актив заданий, превышающих задания единоличников, исключение из колхозов бедняцких и середняцких хозяйств, выполнивших свои обязательства.

Лозовская МТС (УССР). Проведенной проверкой выявлено, что в Ленинской артели было исключено из колхозов шесть середняцких хозяйств. В колхозе Михайловского сельсовета исключили восемь середняцких хозяйств. Была исключена колхозница Анохина 18 лет. Официальная мотивировка исключения – что дед ее был кулаком. Анохина с двух лет сирота (отец середняк), член КСМ, ударница, имела 330 трудодней. По существу, исключена за то, что шурин ее выступал свидетелем против председателя колхоза Матузова. Приняты меры к восстановлению исключенных. Матузов привлекается к ответственности по партлинии.

Львовско-Тягинская МТС (УССР). Выявлены прямые преступления со стороны отдельных работников. Пом. директора МТС Зубков арестовал середнячку, единоличницу Каламашину, продержал ее ночь арестованной, на утро явился в дом, где она содержалась под арестом, и предложил ей сдать семена. Когда последняя отказалась, ссылаясь на отсутствие у нее зерна, Зубков вынул «наган», угрожая ей расстрелом. После чего связал и изнасиловал ее. Зубков привлечен к ответственности.

Сахновшанская МТС (УССР). В с. Ново-Дмитривке председатель сельсовета, председатель кооперации, председатель артели «Червонный шлях» и бывший секретарь партячейки проводили незаконные обыски, присваивали себе отобранные продукты и вещи. Председатель сельсовета, член партии Лысенко, принуждал женщин к половой связи, обещая за это выдавать им справки на право выезда из села, помол зерна и т. п. В случае отказа подвергал их штрафу. Терроризировал единоличников – бедняков и середняков. Лысенко из партии исключен. Виновные преданы суду[360].

Из выписки из докладной записки заместителя начальника политотдела Тимошевской МТС Орлова следовало, что подготовка к севу прошла в чрезвычайно тяжелых условиях, в напряженной борьбе за актив, семена, тягло, инвентарь. К моменту разворачивания деятельности политотдела прошла чистка партии. В большинстве колхозов были распущены партийные и комсомольские организации, большинство колхозов осталось без руководства, так как их руководители были арестованы и отданы под суд.

Контрреволюционный элемент демонстрировал факты голода, развала колхозов. Выносили на базар собачье мясо, продавали по 5 руб. за килограмм. Распространяли слух о том, что матери режут своих детей для употребления в пищу. Умирающих от разных причин, в том числе и от голода, людей выносили на кладбища и не хоронили, с тем чтобы вызвать возмущения и повстанческие настроения.

Так, в колхозе «Днепровец» станичный поп Головко звонил в колокола, призывал народ в церковь, совершал обряды похорон и заставлял в одну яму складывать по 4–5 трупов. Вокруг него группировались казаки-белогвардейцы, которые создали явно повстанческое положение в станице. Иногородние бедняки – колхозники и бывшие красные партизаны были готовы из станицы уходить. С большими трудностями удалось собрать семь человек партизан, а через них около 30 чел. иногородней бедноты. С помощью агентуры была выявлена контрреволюционная повстанческая группировка во главе с попом. Вся группа, 23 чел., была арестована, дело передано в ПП СКК.

После чего был подобран актив, организовано новое правление. Избраны бригадиры. В результате колхоз «Днепровец» стал считаться лучшим по МТС, первый подготовился к севу и первый закончил сверхранний сев.

Аналогичным был колхоз «Известия ЦК». Для вскрытия причин его развала была развернута агентурно-следственная работа. Было установлено, что правление колхоза состоит из антисоветских элементов. Кулаки были арестованы, дело на них закончено. Колхоз к севу подготовился своевременно[361].

Из докладной записки заместителя начальника политотдела Курганской МТС (СКК) Майорова следовало, что планом МТС был предусмотрен ремонт 49 тракторов. Сверх этого плана отправлено 10 тракторов для восстановления на завод «Армалит» в г. Армавир. Ремонт этих тракторов затягивается, восстановление их затруднено, так как они были «раскулачены» при отправке на завод.

Было выявлено еще 11 тракторов, которые от политотдела были укрыты. Их разобрали на части и разбросали по двору МТС среди разного лома. Эти 11 тракторов были выявлены. Директору МТС Ковачу и механикам Лагоде и Миргородскому было предложено срочно приступить к их сборке и ремонту. Однако к сборке этих тракторов никто не приступил, якобы за отсутствием рабочей силы. Видя явный саботаж, политотдел самостоятельно организовал сборку этих тракторов.

Действия Миргородского, Лагоды, Ковача и ряда других лиц, работавших по ремонту тракторов, направлены на срыв весеннего сева. Ковач был снят с работы, передает дела вновь назначенному директору.

МТС приступил к ремонту дополнительного количества прицепного инвентаря. Обеспеченность горючим и смазочным материалом тревожная. Произведенная проверка по всем пяти участкам показала, что требуется по плану залить горючего и смазочного в центнерах: керосина – 2754, масла – 275, залито керосина – 477, масла – 69. Тары имелось на 900 центнеров[362].

Заместитель начальника политотдела Мартыновской МТС (СКК) Раковского сообщал, что в колхозе «Ленинский путь» вскрыта и частично ликвидирована кулацкая вредительская группа численностью 15 человек, возглавлявшаяся бригадиром Крикуновым Иваном Павловичем (красный партизан, середняк, кандидат ВКП(б), при чистке исключен за систематическое вредительство в колхозе).

В группировку входили: Ф. А. Калинин – кулак, белогвардеец; П. Г. Мельников – кулак, белогвардеец; И. К. Мельников – кулак; В. К. Мельников – кулак и др. Эта группа имела связь с высланными на север кулаками. Е. И. Прокопенко нелегально приезжал на хутор Крепянку и дал установку проводить разлагающую работу в колхозе, уничтожить скот, разбирать имущество. Высланные кулаки просили родственников, чтобы они высылали им списки представителей местной власти. Просили предупредить колхозников, что если кто-либо из них займет руководящую должность, то в ближайшее время будет уничтожен. В результате колхозники боялись занимать руководящие посты.

17 февраля был задержан и арестован на хуторе Крепянка кулак, беглец с высылки Ф. Ф. Прокопенко, который прибыл для связи.

В бригаде № 4 группа кулаков открыто проводила работу по развалу колхоза и расхищению колхозного имущества. Сорвали план хлебозаготовок, оставили в поле нескошенным хлеб на 15 га, бросили в валках 50 га пшеницы и в копнах 300 га ржи, пожгли на дрова ясли, разорили колхозный сарай.

Вредительская группа была арестована[363].

Заместителем начальника политотдела Армавирской МТС (СКК) Евгеньевым была выявлена и ликвидирована группа лиц, занимавшаяся вредительством ремонта тракторов. Арестованы: старший механик МТМ Мазуркевич, Ковалевский – мастер монтажного цеха, Морозов – мастер радиаторного цеха, Бузаев – слесарь.

Установлено, что Мазуркевич, будучи старшим механиком, старался выбраковать 42 трактора, мотивируя их полной негодностью. Капитально отремонтированные трактора в осенне-посевную кампанию не работали, стояли без всякого технического надзора и вновь сданы в капитальный ремонт. Мазуркевич разрешил сторожу Шевченко уничтожить молотилку и топить ею свою квартиру. По указанию Мазуркевича были разобраны все находящиеся в МТМ в ремонте 73 трактора. Части их были беспорядочно разбросаны в разных местах. В куче разного хлама и старых частей тракторов скрыл импортный станок для пропуска моторов.

Морозов, будучи мастером радиаторного цеха, ремонтируя радиаторы, вместо контрольных трубок затыкал тряпки и деревянные пробки в 28 отремонтированных тракторах. Ставил негодные болты с разными головками, занимался хищением остродефицитных материалов.

Ковалевский был в курсе всех этих вредительских комбинаций и проделывал то же самое при сборке тракторов.

Слесарь Бузаев занимался систематическим хищением из МТМ остродефицитных материалов.

Следствие велось по линии выявления связей Мазуркевича с раскрытыми вредительскими группами и организациями в других МТС и в краевых тракторных организациях[364].

Заместитель начальника политотдела Братской МТС (УССР) Воронин сообщил о вскрытии в колхозе им. Сталина вредительской группировки, в результате деятельности которой колхоз был совершенно развален.

Полностью установить размеры похищенного и разворованного хлеба и других продуктов было невозможно ввиду полного хаоса в учете. Часть документов была сожжена. Произведенным обследованием оставшейся отчетности был выявлен ряд злоупотреблений: наличие фиктивных документов, факты незаконно выдаваемых денег и т. п.

Установлена нехватка зерновых культур в 196 центнеров, но установить полностью размеры хищения не было возможности. Хлеб, выявленный в ямах и отобранный у колхозников и единоличников, сдавался кладовщику Клименко и не приходовался. Учет печеного хлеба отсутствовал.

За 1932 г. пало 55 лошадей, актов составлено на 19, где остальные кони, неизвестно. Выдаваемый фураж не контролировался.

На мясо зарезанных свиней и овец актов нет, в расходе 12 кг.

Рапортовали о 100 % засеве озимыми, фактически недосев составил 96 га. Кроме того, 80 га посеяно по непаханой земле. Колхозные книжки не выдавались. Кто сколько заработал, неизвестно. В результате колхоз развален, колхозники остались голодны.

Группа орудовала в колхозе безнаказанно. Открыто проводила хищение хлебa, который отправлялся в Вознесенск на базар для обмена на мед, картошку и др.

Колхозники были совершенно деморализованы, терроризированы, запуганы. За попытки раскрыть те или иные злоупотребления лица, которые хотели это сделать, подвергались преследованию. Помощи никто не оказывал. Группа незаконно арестовывала колхозников, бедноту выгоняли из колхозов, у колхозников описывали и отбирали имущество, скот, лошадей за долги, не оформляя свои действия описями и актами. На руки не выдавали никаких документов, отобранное имущество распродавали.

В процессе допросов выяснилось, что люди боялись рассказывать о преступлениях этой группы. Только после ареста Клименко и отправки его в Братское колхозники стали рассказывать обо всех ужасах. Отмечены четыре случая, когда колхозники во время своих рассказов плакали[365].

Заместитель начальника политотдела Сартанской МТС (УССР) Радищев доложил, что до последнего времени МТС находилась в руках кулацкой контрреволюционной группы в составе:

1. Иванющенко Никита Григорьевич – директор МТС, член КП(б)У с 1925 г., бывш. активный махновец. Арестован.

2. Хмель Василий Никитович – механик МТС, член КП(б)У с 1925 г., в 1933 г. был осужден Нарсудом за вредительство. Арестован.

3. Сумцов Захарий Павлович – бухгалтер. Установлена недостача горючего на 23 000 руб. Предполагался арест по окончании сдачи дел.

4. Караван Виктор Семенович – печник МТС, спекулянт и кулак. Арестован.

5. Магдалица Иван Васильевич, по словам рабочих МТМ – кулак, тракторист, ломал трактора. Арестован.

6. Николаев Георгий Савельевич – тракторист, ломал машины, привлечен к ответственности находится под подпиской о невыезде.

7. Карива Григорий Федорович – механик, вредительски относился к тракторам, выбрасывал их в степь. Находился под подпиской о невыезде.

8. Клафас Ефим Лазаревич – тракторист, выбросил в степь три тракторных моста. Находился под подпиской о невыезде.

И другие, всего 19 человек.

«Методы вредительства: значительная часть тракторного парка, в том числе 15 новых ХТЗ, находилась под открытым небом, 3 новых ХТЗ заморожены. Один новый трактор, не бывший в работе, разбит. Трактора забрасывались в степь и там „терялись“, в настоящий момент неизвестно, где находятся несколько тракторов. Член бюро горкома ВКП(б) – Крашеныца нашел трактор у с. Успеновка. От него остался один остов, остальное разворовано. Нач. милиции с. Сартаны нашел 4 трактора в степи. Механик Папуш оставил в реке 2 молотилки и в степи трактор. У трактора замерз радиатор, и он выбыл из строя. Запасные части расхищались. Горючее расхищено на 23 000 руб., зерно, урожай с хоз. посева расхищались возами. Точного количества тракторов никто не знает».

Сдача тракторов в ремонт производилась следующим образом: в МТС трактора разбирались на части, сваливались на подводу, привозились в МТМ и, никому не сдаваясь, сбрасывались в кучу, иногда прямо на улицу, под снег, и т. д.[366]

Несмотря на директивные указания по вопросу о взаимоотношениях заместителей начальников политотделов МТС и совхозов по работе ОГПУ с начальниками политотделов МТС и совхозов (циркуляр ОГПУ ПУР Наркомзема № 22, приказ ОГПУ № 0045), в практике работы политотделов отмечались случаи искажения существа директив.

«Начальники политотделов повсеместно столкнулись с таким явлением, когда их замы по ОГПУ отказывались выполнять их распоряжения, уклонялись от обычной политотдельной работы. „С первого дня своей работы в политотделе, – писал начальник политотдела Кальчанской МТС Днепропетровской области весной 1933 г., – мой зам по ОГПУ т. Зайцев сводит свою роль исключительно к арестам, превратил политотдел в камеру следствия, угрожает арестами колхозникам и работникам МТС. Попытка исправить его со стороны политотдела ни к чему не привела“. В феврале 1934 г. начальник политотдела Топчихинской МТС Западной Сибири указывал в своем донесении, что его зам по ОГПУ „оторван от всей работы политотдела, решительно отказывается выполнять поручения начальника политотдела“, что „большая часть времени у него уходит на составление всякого рода сводок и докладов, которые он никому не дает читать“. Начальник политотдела Киргичевской МТС Харьковской области Д. Ортенберг в своем донесении от 3 июня 1933 г. в Политуправление Наркомзема СССР писал, что его зам по ОГПУ заявил: „Вам я не подчинен, работаю по особым указаниям ГПУ. Эти указания вас не касаются, я занимаюсь своей оперативной работой“. Некоторые заместители по ОГПУ, отказываясь подчиняться начальникам политотделов, ссылались при этом на соответствующие директивы, полученные ими в областных отделениях ОГПУ.

Некоторые начальники политотделов прямо обвиняли своих заместителей по ОГПУ в перегибах, допущенных при чистке колхозов. Так, начальник политотдела Кимильтейской МТС Восточной Сибири Смирнов в докладной записке в политсектор от 4 октября 1933 г. сообщал, что его зам по ОГПУ Белолипецкий неправильно проводил чистку в колхозах, причем отказался не только проверить собранные им материалы вместе с начальником политотдела, но и согласовать свои действия с прокурором. О том, как действовали некоторые заместители начальников политотделов по ОГПУ при проведении чистки колхозов, свидетельствует докладная записка инструктора политсектора МТС БССР на имя начальника политсектора от 27 июня 1934 г. „О проверке исключения и вычистки из колхозов, проведенных политотделом Дриссенской МТС“. В апреле 1934 г. в один из колхозов этой МТС приехал заместитель начальника политотдела по ОГПУ. Весь день он провел в колхозе, выясняя причины отставания в севе, однако не поговорил об этом ни с коммунистами, ни с комсомольцами. Вечером было созвано общее собрание колхозников. Фактически председательствовал на нем приехавший заместитель, причем высказываться давал только тем колхозникам, которые говорили о необходимости исключения из колхоза намеченных им кандидатур. Исключение производилось огульно, целыми дворами»[367].

Заместитель начальника политотдела Троицкой МТС Ионов, получив поручение начальника политотдела подготовить проверку аппарата МТС и колхозов, отказался выполнить это поручение, ссылаясь на то, что он занят другими заданиями по линии ГПУ. Заместитель начальника политотдела Ост-Геймской МТС Монастырский отказался выполнить задание начальника политотдела о проверке и выявлении виновников незаконного обобществления имущества колхозников. Заместитель начальника политотдела МТС им. ХТЗ Компаниец, получив поручение начальника политотдела расследовать обстоятельства поджога построек кооператива и произвести расследование по делу о краже зерна, ответил отказом, указав, что он подчиняется только ГПУ.

Вместе с тем и начальники политотделов в отдельных случаях давали своим вторым заместителям прямые указания переключиться на партийно-массовую и организационную работу, игнорируя развертывание работы по линии ОГПУ. Так, начальник политотдела Красногвардейской МТС Немтарев поручал второму заму Стерину проводить проверку скотоводства, организовывать заключение договоров колхозов и МТС, прикрепил его к группе сельсоветов для партийно-организационной работы. Заместитель начальника политотдела Тростянецкой МТС Акимов приказом начальника политотдела Михина целиком был переключен на партийную работу и др. Указывая на допущенные ошибки, ОГПУ, ПУР Наркомзема СССР и ПУНС СССР еще раз напомнили, что «заместители начальников политотделов МТС и совхозов целиком подчинены начальникам политотделов. Выполняют их задания и информируют их по своим материалам о политическом и хозяйственном состоянии совхозов, МТС и обслуживаемых ими колхозов. А в агентурно-оперативной работе сохраняют полную самостоятельность» (циркуляр ОГПУ и ПУР Наркомзема № 22 за 1933 год.).

Основное содержание работы чекистского аппарата заключалась в том, чтобы не замыкаться в рамках выполнения чекистских задач (приказ ОГПУ № 0045 от 3-го февраля 1933 г.). Они не должны были отрываться от общей работы и должны были своевременно реагировать на попытки сорвать работу партии по организационно-хозяйственному и политическому укреплению колхозов, МТС и совхозов.

В свою очередь, начальники политотделов должны были помнить, что использование заместителей по линии ОГПУ не по прямому назначению ведет к ослаблению этой важной стороны работы. Без этого сочетания невозможно было правильное выполнение задач, поставленных политотделам МТС и совхозов решением январского пленума ЦК и ЦКК и указаниями Сталина в речи «О работе в деревне».

Приказ ОГПУ № 00241 от 10 июня 1933 г. еще раз предписал начальникам политотделов и вторым заместителям начальников МТС и совхозов в своих взаимоотношениях руководствоваться циркуляром ОГПУ и ПУРа Наркомзема № 22 от 3 февраля 1933 г.

Заместители начальников политотделов должны были систематически и своевременно информировать начальников политотделов о политическом и хозяйственном состоянии МТС и обслуживаемых ими колхозов и совхозов, о выявленных контрреволюционных группировках, о вскрытых актах вредительства, террора, саботажа и хищениях. Свои оперативные действия они должны были предварительно согласовывать с начальниками политотделов. Обязаны были выполнять все распоряжения начальников, касающиеся политической и хозяйственной деятельности политотделов.

Начальники политотделов МТС и совхозов, в свою очередь, не могли требовать докладов о состоянии агентурно-осведомительной сети и агентурной работы. Им не разрешалось нагружать заместителя заданиями, идущими в ущерб их основной оперативной работе по линии ОГПУ[368].

Со стороны заместителей начальников политотделов МТС и совхозов по линии ОГПУ проявлялись попытки подчинить себе местные органы РК милиции, вмешаться в их работу и командование отдельными работниками милиции.

В целях устранения этих недостатков приказ № 00205 от 5 июня 1933 г. предписал начальникам управлений РК милиции оказывать всемерное содействие в работе заместителям начальников политотделов по линии ОГПУ, своевременно информируя их по всем вопросам, относящимся к их работе, согласно циркуляру ОГПУ № 42 от 19/III.33 г. Привлечение работников милиции для оперативных действий допускалось только с санкции начальника РУМа или его помощника.

Непосредственное привлечение для оперативных действий работников милиции могло иметь место лишь в случаях массовых кулацких выступлений, явных поджогов и злостной порчи сельскохозяйственных машин, когда необходимы были быстрые меры по задержанию виновных. А также в случаях стихийных бедствий, когда необходимо было привлечение и мобилизация населения и технических средств: при пожарах, наводнениях, снежных заносах и т. п.

Права заместителей начальников политотделов МТС и совхозов по производству арестов, обысков и выемок регламентировались приказом № 1/065 от 16 мая 1933 г. по ОГПУ, РК милиции и прокуратуре СССР.

В других случаях заместители начальников политотделов МТС и совхозов все сношения с органами РКМ должны были вести через начальников соответствующих управлений. За исключением случаев привлечения отдельных проверенных работников милиции к секретной работе, когда никакого согласования не требовалось.

Заместители начальников политотделов обязаны были со своей стороны оказывать всестороннюю помощь в повседневной работе органам РКМ. При получении данных, относящихся к функциям РКМ, заместители начальников политотделов обязаны были передавать эти данные начальникам РУМов, не беря на себя выполнение функций милиции.

Категорически запрещалось использование работников милиции в качестве посыльных и курьеров, для охраны помещений и т. д.[369]

В середине 1933 г. ОГПУ по указанию ВКП(б) стало исключать методы массовых репрессий из своей практики. Вместе с тем руководство ОГПУ предостерегало работников ведомства, которые могли неправильно понять этот поворот борьбы с контрреволюцией. «Наоборот, классовая борьба в деревне будет неизбежно обостряться. Она будет обостряться, так как классовый враг видит, что колхозы победили, он видит, что наступили последние дни его существования, – и он не может не хвататься с отчаяния за самые острые формы борьбы с советской властью. Поэтому не может быть и речи об ослаблении нашей борьбы с классовым врагом. Наоборот, наша борьба должна быть всемерно усилена, наша бдительность – всемерно заострена. Речь идет, стало быть, об усилении нашей борьбы с классовым врагом. Но дело в том, что усилить борьбу с классовым врагом и ликвидировать его при помощи старых методов работы – невозможно в нынешней новой обстановке, ибо они, эти методы, изжили себя. Речь идет, стало быть, о том, чтобы улучшить старые способы борьбы, рационализировать их и сделать наши удары более меткими и организованными. Речь идет, наконец, о том, чтобы каждый наш удар был заранее подготовлен политически, чтобы каждый наш удар подкреплялся действиями широких масс крестьянства. Ибо только при подобных способах улучшения методов нашей работы можем добиться того, чтобы окончательно ликвидировать классового врага в деревне».

Новая обстановка в деревне диктовала необходимость улучшения приемов агентурной работы (приказ ОГПУ № 1138). Необходимо было знать, на каких участках и как расставить гласные и агентурные силы; знать политическую и экономическую обстановку в крае, в районах. Особую остроту приобретал вопрос о постановке учета контрреволюционных элементов.

В отдельных случаях недостаточная квалификация следователей и нездоровая погоня за эффектом приводили к недопустимым методам следствия. Непременным условием всякого следственного дела должна была быть предварительная, тщательная агентурная подготовка дела; следственный процесс должен являться, по существу, завершением и оформлением агентурной разработки. Признание обвиняемых также являлось важнейшим фактором развития следственного дела.

Прекращение массовых репрессий и массовых выселений в деревне и запрещение арестов за маловажные преступления требовали более осторожного отношения к производству арестов. Надо было тщательно взвешивать, насколько арест оперативно и политически целесообразен и необходим.

Прекращение массовых арестов в деревне могло вызвать в части районных аппаратов тенденции к замене оперативной работы информационно-сигнализаторской. Предлагалось бороться с подобными явлениями, заостряя внимание районных аппаратов на обновление и воссоздание агентурно-осведомительной сети и на развертывание агентурной работы.

В связи с этим заместитель председателя ОГПУ Я. С. Агранов приказом № 00207 от 9 июня 1933 г. предложил рационально использовать и организовать гласные и агентурные силы, поставив на такую высоту агентурную работу и следственное производство, чтобы удары по классовому врагу были более своевременными и меткими, более отточенными и организованными.

Предлагалось строжайшим образом руководствоваться установками приказа ОГПУ № 1138 об организации крепкой агентурной базы, решительной очистке агентурно-осведомительной сети от балласта, двурушнических и переродившихся элементов и создании новых полноценных, политически проверенных агентурно-осведомительных кадров.

Необходимо было также разгрузить районные органы ОГПУ и заместителей начальников политотделов МТС и совхозов от излишней отчетности, превратив их в максимально гибкий оперативный аппарат. Оперативные отделы ОГПУ должны были пересмотреть формы отчетности низовых органов в сторону их максимального сокращения и упрощения.

При ликвидации контрреволюционных, повстанческих, кулацких организаций в деревне арестам необходимо было подвергать только организаторов и активных участников. Массовые операции воспрещались[370].

Приказ ОГПУ № 00324 от 22 сентября 1933 г. подчеркнул: всем, кому был адресован приказ ОГПУ № 1138/с, необходимо не формально, а по существу проработать его. Добиться усвоения основных принципов агентурно-оперативной работы в новых условиях.

Зам. нач. политотделов МТС и совхозов в месячный срок должны были доложить итоги выполнения приказа ОГПУ № 1138/с об агентурных делах и результатах борьбы с контрреволюцией. Предписывалось прекратить массовую бесцельную, непродуманную вербовку. Необходимо было особо выделять из общей массы ценных, преданных и хорошо работающих резидентов, агентов и осведомителей. Предлагалось изменение методов руководства периферийными органами, отказ от канцелярско-бюрократических методов руководства из кабинета. Больше заниматься вопросами улучшения работы и усиления борьбы с контрреволюцией. Только при соблюдении этих условий предполагалось добиться успешного выполнения указаний ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 8 мая о том, «чтобы улучшить старые способы борьбы, рационализировать их и сделать удары ОГПУ более меткими и организованными»[371].

Не подвергая сомнению факт решающей роли заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ в проведении репрессий и обоснованной критики в их адрес со стороны начальников политотделов и других органов, следует отметить, что в изученных нами архивных источниках имеются документы, в которых приведены случаи, когда заместители начальников политотделов по ОГПУ конфликтовали со своими начальниками в МТС по вопросу о невнимательном отношении последних к нуждам колхозников, переживавших голод. Одним из таких документов является донесение заместителя начальника Информационного отдела ПП ОГПУ СКК Лаврушина. В нем рассказывается о ситуации в колхозе «Смена» Адыгеи, где в 1933 г. наступил голод, о голодной смертности колхозников, приводятся следующие факты: «Колхоз „Смена“ выполнил госпоставку на 94 %, натуроплату МТС на 100 %, задолженность государству заключается в 129 ц зерна. По официальным сведениям, колхоз после погашения задолженности государству имеет распределить более 1000 ц зерна среди колхозников, что составит около 2 кг на трудодень. Вследствие бюрократического отношения райорганизаций и МТС доходы колхоза не распределены до настоящего времени, директор МТС и нач. политотдела 5 раз возвращали делегатов колхоза, отказывая им в производстве подсчетов и распределения, несмотря на своевременную информацию зам. нач. политотдела, сообщавшего нач. политотдела и секретарю райкома ВКП(б) о тяжелом материальном положении колхоза»[372].

Характеризуя проблемы в деятельности заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ, следует указать и на их наличие во взаимоотношениях с региональными структурами ОГПУ-НКВД. Судя по всему, к осени 1934 г. очевидным стал факт несогласованности оперативных действий краевых и областных органов НКВД с политотделами МТС в решении главной задачи – противодействия «вредительской деятельности контрреволюционных элементов» в колхозах и советской деревне в целом. О существовании этой проблемы было указано в циркулярном письме заместителя наркома внутренних дел Агранова региональным органам НКВД, датированном 15 октября 1934 г.

В нем, в частности, говорилось:

«Классовый враг пытается нащупать новые методы разложения изнутри и использования колхозной формы для консолидации враждебных колхозному строю сил… На это новое частично указывают материалы низового оперативного звена – заместители начальников политотделов МТС. Эти материалы проскальзывают и в сообщениях отдельных краевых (областных) управлений НКВД, которые не всегда умеют их должным образом оценить и, главное, сделать из них практические выводы в работе.

Несмотря на приказы бывшего ОГПУ № 0045–1933 г. и народного комиссара внутренних дел т. Ягоды № 0075–1934 г., указывавшие, что основной задачей заместителей начальников ПО МТС является активная борьба с контрреволюцией в социалистическом секторе сельского хозяйства, на местах продолжает оставаться нетерпимое положение, когда заместители начальников ПО МТС предоставлены сами себе и стоят в стороне от непосредственной борьбы с классовым врагом, вне тех оперативных задач, которые разрешает НКВД»[373].

Как уже отмечалось, репрессивные методы в деятельности политотделов МТС занимали важнейшее место. Само их появление в советской деревне было результатом задуманной сталинским руководством операции по наведению там порядка с помощью «жесткой руки». И политотделы на практике стали «карающим мечом» партии, низовой структурой в деревне всей мощной системы ОГПУ. Вместе с другими органами ОГПУ они продолжили репрессии против крестьян, которые уже активно осуществлялись в кризисных регионах в ходе хлебозаготовительной кампании 1932 г. Как следует из изученных источников, эти репрессии с появлением политотделов стали еще более масштабные. Часто они выходили за рамки разумного.

Так, 20 февраля 1933 г. первый секретарь Днепропетровского ОК КП(б)У М. М. Хатаевич сообщал Сталину о положении в области. Он писал, что количество арестованных по области к 1 февраля составило более 25 тысяч человек. Из них более тысячи были членами ВКП(б). «В арестных помещениях в районах творились неописуемые вещи. Арестованные стояли в нетопленных помещениях (в сараях), раздетые, тесно прижавшись один к другому, и не могли даже сесть. На один кв. метр площади приходилось 3–4 арестованных. Арестовывал всякий, кто хотел: не только каждый милиционер, не только уполномоченный по хлебозаготовкам, но и письмоносцы, но и уполномоченный какой-нибудь Вукопкниги. В очень большом проценте были арестованы люди, которых вовсе не следовало арестовывать, а действительные враги и саботажники от ареста ускользали. Нам пришлось создать специальные комиссии (до 15 комиссий), которые срочно выехали в районы, пересмотрели всех арестованных и более 25 % тут же освободили»[374]. Одновременно стали проходить массовые исключения местными властями не внушающих доверия лиц из колхозов. В некоторых регионах эти исключения носили массовый характер. Если бы не корректировки центра, то в некоторых колхозах некому было бы работать.

В Нижневолжском крае в закрытом письме от 28 февраля 1933 г. секретарь крайкома ВКП(б) В. В. Птуха предписал всем обкомам, горкомам, райкомам партии, начальникам политотделов МТС в целях предотвращения механического подхода в деле проведения репрессивных мероприятий исключение из колхозов проводить на общих собраниях колхозников. При этом правильность исключений должны были тщательно проверять руководители МТС, начальники политотделов и райкомов[375].

12 марта 1933 г. инструктор ВЦИК Миха сообщал ВЦИК об ужасающем положении в Еланском районе Нижневолжского края. По его словам, партийные ячейки были настолько засорены, что большинство их кандидатов оказались «чуждыми, ворами и совершенно неприемлемыми».

«Вся работа проверяется голым администрированием, поголовными обысками и арестами, сплошным исключением из колхозов без различия между кулаком и честным колхозником, подряд, без разбора. Вместо нажима на кулака и приближения к себе честного колхозника-ударника, вместо классовой дифференциации, вместо массовой и разъяснительной работы проводятся массовые репрессии. Вместо засыпки семян идет буквально засыпка людей, и этим прикрывают не только свое неумение работать, но вора, лодыря и кулака. Не приближают к себе честного колхозника, а его отталкивают, бросают в объятия кулака, так как его во всех мероприятиях репрессивного характера приравнивают к кулаку. А кулак проскакивает и остается нетронутым в стороне. Не ищут организатора саботажа, а нажимают на тех, кто поддается, кто сам стремится лучше работать.

Арестовывают и обыскивают все кому не лень: и члены сельсоветов, и уполномоченные, и члены штурмовых бригад, и вообще всякий комсомолец, всякий, кому не лень. А действительные виновники расхищения также не отстают, проявляют свою активность в обысках, отводя этим от себя всякие подозрения. За этот год осуждено судами в районе 12 % хозяйств, 4 % трудового населения, не считая раскулаченных высланных хозяйств, оштрафованных и т. д. По подсчетам бывшего здесь ком. краевого прокурора Васильева, за год репрессировано 15 % взрослого населения. Если к этому прибавить, что за последний месяц исключено из колхозов в районе около 800 хозяйств, а в отдельных колхозах до 22 % колхозников („Новый путь“), то масштаб репрессивных действий в районе будет ясен.

К этому нужно добавить, что в отдельных сельсоветах (Вязовка) за одну ночь арестовывают всех имеющихся налицо без различия 30 трудоспособных, в самой Елани один уполномоченный за пять дней производит 57 обысков, причем имеются массовые случаи присвоения имущества производящими обыски должностными лицами (Елань, Вязовка и т. д.). В Елани проводят обыск у нарсудьи Сайкина (конечно, ничего не находят!), в Петровском исключают из колхоза и лишают усадебной земли старика, отца трех членов партии, из которых один – политработник войск ОГПУ на Дальнем Востоке, другой служит в Особой Дальневосточной армии, а третий – инструктор райкома ВКП(б) Чернущенко и т. д. В некоторых местах просто издеваются: в В… член бригады содействия милиции Максимов вызывает к себе на засыпку семян беднячку Пивоварову, не могущую к нему явиться за отсутствием валенок. Он посылает ей свои валенки, та немедленно приходит, и тот – Максимов снимает с нее валенки и заставляет ее пойти домой по снегу босиком»[376].

19 сентября 1933 г. зам. начальника политотдела ГУРКМ по ОГПУ Балаян в информационной сводке сообщил, что в колхозе «Интемак» Аулиэ-Атанского района Южноказахстанской области участковым инспектором РУМ Конбасуновым, предаулсовета Малкеевым, предколхоза Тилеповым, секретарем аулсовета Исанкуловым и другими систематически избивались колхозники и колхозницы.

«17 мая 4 колхозника и бригадир были избиты Конбасуновым плетью и наганом до потери сознания за собирание черепах для еды во время работы в поле. Эти же колхозники вторично были избиты плетьми в колхозе. В тот же день ими в пьяном состоянии был избит работник колхоза Тахсамбаев.

1 июля, в целях „борьбы“ с хищениями колосьев в поле, руководством сельсовета и колхоза совместно с участковым инспектором были задержаны 7 колхозниц – 2 за кражу колосьев, 5 – за намерение украсть. Задержанные 7 женщин были приведены в канцелярию колхоза, где были собраны колхозники и колхозницы, и в их присутствии были жестоко избиты плетями. Избиваемых женщин сажали на специально принесенные колючки „жентак“, заставляя садиться так, чтобы колючки впивались в половые органы. Избивали до тех пор, пока не убеждались в совершении требуемого. Избиваемые теряли сознание, присутствовавшие колхозницы плакали.

Мужчинам было объявлено, что они будут расстреляны, если их жены будут красть колосья. Случаи избиений колхозников имели место неоднократно. Многим женщинам отрезали косы, что по местным обычаям считается очень унизительным».

Конбасунов, Малкеев, Тилепов и Исанкулов были арестованы. Районные власти считали целесообразным организовать показательный процесс в отношении этих лиц[377].

Интересен отчет начальника политсектора МТС Северо-Кавказского края А. М. Штейнгарта от 28 декабря 1933 г. об итогах работы политотделов МТС, о котором уже шла речь в предыдущей главе книги. В нем подчеркивалась главная мысль: за относительно небольшой срок существования политотделы показали большую роль в деле борьбы партии на фронте социалистической реконструкции сельского хозяйства. Абсолютное большинство направленных в политотделы оправдали доверие партии. Политотделы стали действительно важнейшими рычагами партии в деле организационно-хозяйственного и политического укрепления колхозов. Парторганизация Северо-Кавказского края, будучи укреплена политотделами, стала подлинным вожаком колхозных масс.

По его словам, еще 4 ноября 1932 г. бюро крайкома совместно с Кагановичем и другими представителями ЦК приняло решение, которое послужило поворотным пунктом в наступлении на кулацкие и контрреволюционные элементы. Ввиду особо позорного провала хлебозаготовок и озимого сева по Кубани предлагалось поставить перед партийными организациями задачу – сломить организованный саботаж хлебозаготовок и сева и ликвидировать несовместимые со званием члена партии пассивность и примиренчество с саботажниками.

В отчете показана засоренность МТС и колхозов классово-враждебными элементами. А. М. Штейнгарт отобразил цифры вычищенных политотделами контрреволюционных, кулацких и саботажнических кадров дополнительно к тем, которые еще ранее были изъяты из колхозов и МТС. По его данным, 191 политотделом было «вычищено» из МТС 5846 чел., или 22,9 % от всего состава механиков, агрономического персонала, работников бухгалтерии, зав. производственными участками, бригадиров тракторных бригад трактористов, ремонтных рабочих, шоферов и т. д.

Наряду с ними указанными политотделами было «вычищено из колхозов» 6795 чел., или 13,6 % от общего количества председателей, завхозов, членов правлений, бухгалтеров и счетоводов, кладовщиков, конюхов, зав. товарными фермами, бригадиров, учетчиков и др. представителей колхозного актива.

Кроме того, политотделы «вычистили» порядка 17 848 чел. из числа рядовых колхозников, получивших статус «классово-чуждых и антиколхозных элементов».

В то же время, несмотря на такой «отсев», государственный план зернопоставок колхозами МТС Северо-Кавказского края был выполнен полностью на два месяца раньше, чем в 1932 г.[378]

По данным, приводимым И. Е. Зелениным, «в 1933 г. в результате чистки было снято с работы в МТС: 45,6 % заведующих производственными участками, 39,5 % механиков и 27,1 % бригадиров тракторных бригад, 30,6 % агрономов, 36,8 % работников бухгалтерий; в колхозах: 14,2 % председателей, 8,6 % бригадиров, 47,3 % завхозов, 34,6 % кладовщиков, 25 % счетоводов, 23,7 % учетчиков. В колхозах ряда районов было отстранено от работы гораздо больше руководящих работников и специалистов. Так, в Казахстане, на Нижней Волге и Северном Кавказе было снято соответственно 31,5, 29,9 и 26,5 % председателей колхозов; во многих МТС процент уволенных трактористов и агрономов доходил до 50; немало было таких колхозов, из которых выбыло более половины бригадиров. В донесениях политотделов, в отчетах политсекторов обычно указывались два мотива, на основании которых освобождались от работы работники МТС и колхозники: „снято“ (т. е. признаны непригодными по своим деловым качествам) и „вычищено“ (т. е. обвинены во вредительстве, классово враждебной деятельности). Нередко превалировал второй из этих аргументов. Так, во вредительстве было обвинено большинство отстраненных от работы председателей колхозов и бригадиров»[379].

Такова картина деятельности заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ и ее результатов в советской деревне по проведению репрессий в 1933–1934 гг.

§ 4. Политотделы и «национал-шовинистическая пропаганда» в немецких колхозах

Неожиданным направлением работы политотделов МТС в 1933–1934 гг., прежде всего по линии ОГПУ, стало противодействие так называемой «национал-шовинистической пропаганде» Германии в советских колхозах с немецким населением.

С лета 1933 г. на территории поселений немецких колонистов политотделам МТС пришлось столкнуться с «национал-шовинистической пропагандой», исходившей из Германии, ставшей нацистской после прихода к власти режима А. Гитлера. В действительности речь шла о реакции на получение колхозниками-немцами посылок и денежных средств от родственников и общественных организаций из Германии в рамках начатой там «голодной кампании» – кампании по оказанию помощи голодающим немцам Республики немцев Поволжья и проживающим в других традиционных центрах «немецкой колонизации» в ССР (на Украине, в Белоруссии, Башкирии и т. д.). Поводом к ней послужили многочисленные письма из СССР от проживающих там немцев о голоде и с просьбами оказания помощи. В Берлине и других городах эти письма выставлялись на всеобщее обозрение как инструмент антикоммунистической пропаганды нацистов. Но реальная помощь из Германии посылками и деньгами для родственников в СССР и просто голодающим собратьям по крови стала поступать: в Республику немцев Поволжья (АССРНП), на Украину через консульства и почтовые каналы стали приходили денежные переводы в марках и продуктовые посылки[380].

Сталинское руководство объявило эти действия Германии антисоветской пропагандой и ложью, заявив через печать и на партийных форумах, что никакого голода в советских немецких колхозах нет[381]. Одновременно по линии ОГПУ были предприняты меры по выявлению всех фактов получения колхозниками «посылок» и «марок» из Германии, проведению в немецких колхозах «профилактической работы» с лицами, получившими их и собиравшимися сделать это. К этой работе оказались подключены и политотделы МТС, прежде всего заместители начальников политотделов по ОГПУ. Ее курировали не только высшие должностные лица ОГПУ, но и сельскохозяйственный отдел ЦК ВКП(б) и лично секретарь ЦК, главный куратор политотделов Л. М. Каганович.

Так, 2 августа 1933 г. он направил шифротелеграмму начальнику политотдела Аккаржанской МТС Спартаковского района Одесской области Полянскому, в которой потребовал в ответ на получаемые в немецких колхозах посылки Общества помощи Германии «Фаст и Бриллиант» организовать в них «принятие постановлений общими собраниями колхозников» о передаче получаемых денег в Международное общество помощи революционерам (МОПР) «для оказания помощи жертвам германского фашизма»[382].

Согласно директивам Кагановича, ПУРа Наркомзема СССР, руководства ОГПУ начальники политотделов и их заместители должны были оперативно информировать центральные органы обо всех фактах проявления «национал-шовинистической пропаганды» в подведомственных немецких колхозах и о настроениях там колхозников. И директивы эти, судя по изученным документам, неукоснительно выполнялись. Например, 22 ноября 1933 г. начальник политотдела Кичкасской МТС Покровского района Средне-Волжского края Киммен направил спецсообщение в вышестоящие инстанции, в котором проинформировал их об усилении эмигрантских настроений в немецких колхозах в связи с недородом, о массовом желании колхозников «выехать на Украину» в связи с тем, что Поволжье «ожидает голод, хлеба нет, а на Украине урожай хороший»[383].

Поскольку ситуация в немецких селениях СССР оставалась тяжелой и в 1934 г., то их жители, в большинстве своем колхозники, продолжали писать письма родственникам и общественным организациям в Германию, германским консулам в СССР с просьбами о помощи. ОГПУ и политотделы отслеживали эти письма, пытались контролировать все контакты между авторами писем и адресатами, всячески противодействовали им. Показательной в этом плане является информация о действиях заместителя начальника политотдела Буденовской МТС Донецкой области УССР по ОГПУ по выявлению и ликвидации в колхозах МТС группы немцев-колонистов – «агентов германского консула в Харькове». О ее деталях сообщил своему руководству заместитель начальника 5-го отделения СПО ОГПУ СССР Герасимов в спецсообщениях от 1-го и 7 марта 1934 г.

В первом из них указывалось, что в ходе оперативной работы было установлено, что 80 % хозяйств хутора Клинкина «получают помощь из Германии». Было перехвачено восемь писем немецких колонистов из этого хутора, адресованных в Берлин с просьбой об оказании помощи. Все они, как показала экспертиза, были «одного содержания и написаны одной рукой», но исходили от разных лиц «с жалобами на чрезвычайно тяжелое материальное положение и просьбами об оказании помощи»[384]. Проведя расследование, заместитель начальника политотдела Буденовской МТС по ОГПУ установил, что «подавляющее большинство» обращающихся за помощью к германскому консулу были «материально обеспечены», «заработали по 2–3 тонны зерна и от 350 до 1000 руб. деньгами», имели коров, домашнюю птицу, свиней, приусадебную землю[385].

В рамках данного расследования был выявлен «нелегальный представитель» германского консула в Харькове по Буденовскому району, житель хутора Клинкина Константин Колоковский, который получил от консула установку: «форсировать эмиграционное движение из СССР в первую очередь поданных Германии и во вторую очередь – немцев – советских граждан». Причем лицам, желающим выехать из Советского Союза, должно быть оказано содействие в получении документов, а также и материальная помощь[386].

Во втором спецсообщении от 4 марта 1934 г. отмечалось, что «национал-шовинистическая пропаганда в немецких колхозах Буденовской МТС в последнее время заметно усилилась»[387]. Произошло это благодаря активизации связи вышеупомянутого «нелегального представителя» германского консула в Харькове, жителя хутора Клинкина Колоковского с германской подданной, «доверенным лицом германского консульства в Харькове» А. Б. Берр, через которую передавались в Германию адреса колхозников, письма и т. д. Эти письма Колоковский забирал у хуторян во время их посещения организованных им тайных собраний на его квартире. Из Харькова он привозил на хутор для колхозников полученные от германского консула деньги, одежду и литературу. Наряду с колхозниками-немцами хутора Клинкина Колоковский через германского подданного Крига собирал письма в Германию для германского консула в Харькове от колхозников-немцев, проживавших в Старо-Коранском и Федотовском районах Донецкой области. В спецсообщении делался вывод, что «система оказания денежной помощи колхозникам значительно распространена», и они ее получают «от разных заграничных обществ и харьковского германского консула»[388].

Наряду с ситуацией в колхозах Буденовской МТС заслуживают внимания и факты, изложенные в другом спецсообщении начальника 5-го отдела СПО ОГПУ СССР Герасимова, на тему противодействия заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ «национал-шовинистической пропаганде». Датированное 22 марта 1934 г., оно содержит информацию об обстоятельствах срыва сверхраннего сева в немецком колхозе «Новая Жизнь» Люксембургского района Днепропетровской области УССР, которую предоставил в своем донесении Герасимову заместитель начальника политотдела Розовской МТС по ОГПУ Майзер.

В донесении сообщалось, что в первый день сверхраннего сева в немецком колхозе «Новая жизнь» 27 колхозников не вышли на работу. Было установлено, что это произошло по причине «обработки» колхозников членами колхоза Малахинским и Малиновским, которые на организованных ими «сборищах для картежной игры» обещали им «гитлеровскую помощь» при условии, «если они выйдут из колхоза». Также они советовали колхозникам писать письма в Германию и «просить помощи», говоря им, что Гитлер помогает для того, «чтобы здесь были его люди на случай переворота, так как эта власть существовать не должна». После ареста на допросе Малиновский «сознался», что «писал коллективные письма об оказании „гитлеровской помощи“ в Швейцарию своему родственнику – пастору Малиновскому»[389].

В вышеупомянутом спецсообщении от 22 марта приводится еще один характерный пример работы заместителей начальников политотделов МТС по «немецкой проблеме». В частности, сообщается, что заместитель начальника политотдела по ОГПУ Остгеймской МТС Донецкой области Пешков «разрабатывает группу немцев, через которых германский консул в Харькове провоцирует антиколхозные и эмиграционные настроения немецких колхозников» из колхозов им. Розы Люксембург, им. Блюхера, «Коминтерн» и «Нейгем». Ее возглавил бывший председатель колхоза «Нейгем» Кибке, «советский гражданин», который заявлял колхозникам: «Гитлер взял на себя обязательство кормить всех колонистов»[390]. Ему удалось «сагитировать 30 членов колхоза из 32», «написать индивидуальные и коллективные заявления германскому консулу с просьбой о помощи». Получив по пять рублей с каждого колхозника, Кибке уезжал в Харьков, где передал консулу письма и привез каждому писавшему их колхознику по 200 марок на едока. В результате в колхозах «усилились антиколхозные настроения». Несколько членов колхоза «Коминтерн», «германские подданные», отказались выходить на работу и подали заявление о выходе из колхоза, заявив: «Съездим к консулу и будем получать марки». Как установил заместитель начальника политотдела Пешков, «ходатаем по делам немцев – членов колхоза им. Блюхера» являлся германский подданный Коленковский, «неоднократно ездивший в Харьков и возивший германскому консулу письма от колхозников». Ему удалось добиться получения документов на право эмиграции в Германию трем членам колхоза[391].

О том, что «национал-шовинистическая пропаганда» в немецких колхозах Украины продолжалась и летом 1934 г., свидетельствует очередное спецсообщение на эту тему начальника 5-го отдела СПО ОГПУ Герасимова от 2 июня 1934 г. В нем речь идет о донесении заместителя начальника политотдела по ОГПУ Шевченковской МТС Одесской области о ситуации в с. Мариново Березовского района, где был организован немецкий колхоз «имени III Интернационала». Там велась «усиленная национал-шовинистическая пропаганда» с помощью массовой посылки писем в Германию с просьбой об оказании материальной помощи. В ответ на эти письма колхозники получали из Германии валюту. Это привело к тому, что настроение значительной их части стало «неустойчивым» и произошло «резкое падение труддисциплины»[392].

По фактам, установленным заместителем начальника политотдела, «пропаганда» велась в следующем направлении: «Германия в скором времени объявит войну России. Советская власть скоро будет свергнута, крестьянин снова будет иметь свою землю и заживет хорошей жизнью».

Агентурной разработкой было выяснено, что ряд колхозников из села Мариново установили связь с германским консульством в Одессе, в результате через отдельных лиц – ходоков в консульство доставлено до 300 писем с просьбой об оказании материальной помощи «пострадавшим от революции», 35 человек уже получили не менее восьми германских марок каждый, причем получившие стали распространять среди колхозников слухи, что «материальную помощь консульство оказывает только тем лицам, которые не состоят членами колхоза, подчеркивая, что в связи с близкой войной Германии против СССР нет смысла работать в колхозе»[393].

В спецсообщении начальника 5-го отдела СПО ОГПУ М. А. Герасимова от 22 марта 1934 г. приведены факты о ситуации вокруг «помощи из Германии» в немецких селениях Топорнинского района Башкирской АССР. Там, так же как и в Республике немцев Поволжья и на Украине, немецкие колонисты установили связь с родственниками из Германии и германскими общественными организациями («Лютеранская божья касса», «Брат в нужде», «Германский Красный Крест» и др.). Большинство из них уже получили по восемь марок[394].

Интересны собранные ОГПУ сведения об «активистах» «в деле налаживания связи немецких колонистов с германскими обществами». В данном спецсообщении это: Штамм – с 1920-го по 1924 г. выезжал с реэмигрировавшими немцами в Германию, по возвращении «занимался спекуляцией»; Ветцель – кулак, лишенец, в 1910–1917 гг. был волостным старшиной, в 1921–1928 гг. являлся помощником лютеранского пастора[395].

По этой причине, как указывалось в спецсообщении, среди колхозников заметно выросли «иждивенческие и антипроизводственные настроения».

Рассматриваемая проблема была актуальной и для Средне-Волжского края. Об этом шла речь в спецсообщении УНКВД по СВК Сталину, Кагановичу, Жданову и Молотову от 22 июля 1934 г. В нем говорилось:

«В селе Егорьевка Оренбургского района ликвидирована к.-р. группировка, представлявшая собой ячейку, организованную членом организации „Стальной шлем“ Гагельманом Адольфом. Группа состояла из 7 человек. В состав группы входили: Ротт – зам. председателя колхоза, Эйснер – середняк, счетовод колхоза, Ротт Яков – кассир колхоза, Остер – кулак, бригадир колхоза, остальные – рядовые колхозники. Члены группировки занимались сбором сведений об экономическом положении колхозов и настроении колхозников и отправляли их в Германию. Члены группировки проводили среди колхозников а/с агитацию, с внедрением среди немцев мнений о преимуществе фашистского режима в Германии. Член к.-р. группы Гагельман, родственник Ротта, в своем показании заявил: „В Германию в 1933 г. эмигрировал зять Гагельман Адольф с семейством, который по приезде, увязавшись с фашистским комитетом ‹Фаст и Ко›, стал настойчиво добиваться, чтобы я ему сообщал в письмах о жизни и настроении колхозников и общем положении в СССР. Указывал, чтобы я немецкое население привлекал к внушению за гитлеровское фашистское правительство и восстанавливал их против соввласти. Я письменно дал согласие, на это побудили меня следующие причины: я проявлял сочувствие к Германии, я, сообщая неверные сведения о положении и жизни колхозников, думал больше получить вознаграждение в инвалюте“»[396].

Проблема вмешательства Германии в дела СССР по вопросу об оказании помощи немецким колонистам, ставшим советскими колхозниками, была актуальной и для Белорусской ССР, где также имелись немецкие поселения. Об этом говорится в докладной записке полномочного представителя ОГПУ по БССР Л. М. Заковского секретарю ЦК КП(б) Н. Ф. Гикало.

В ней указывается, что в начале 1934 г. в немецких национальных колониях Наровлянского, Ельского и Речицкого районов была ликвидирована «контрреволюционная немецкая националистическая организация», которая одной из своих задач ставила «развертывание работы среди немецкого населения за массовое обращение в Германию за материальной помощью»[397]. Ее деятельность сводилась к организации подачи «массовых заявлений» немцев-колонистов в германские консульства в Киеве и в Москве с просьбами о помощи. В спецсообщении говорилось, что «получение немцами денежной помощи из Германии по ранее поданным заявлениям» использовалось «кулацкими элементами» «для обработки не только немецкого, но и белорусского населения против советской власти и организации массового обращения последнего в фашистскую Германию также за материальной помощью». В результате, как отмечается в спецсообщении, движение среди белорусского населения, проживающего вблизи немецких нацколоний, «за подачу заявлений в Германию с просьбами о помощи» приняло «угрожающие размеры»[398].

И это действительно так, учитывая размах советской пропаганды и давление на колхозников со стороны власти. Вот конкретные факты из докладной записки, иллюстрирующие сказанное:

«Собрано и послано в германские консульства в Москву и Киев: по дер. Окопы, Ясенок, Лисово, Мухоеды, Вересож и Колбасы Наровл. р-на – 400 заявлений; по дер. Михайловка, Уваровка, Белобережская Рудня Наровлянского р-на – 200 заявлений; по дер. Красноселье, Бровки, Бабчи, Мониш, Кожушки и др. Хойникского р-на – 1000 заявлений; по дер. Довляды, Наровлянского р-на – 70 заявлений»[399].

«Необходимо указать, что заявления о помощи стали адресоваться не только в германские консульства, но и в американское консульство в Москву, которое якобы подобные заявления также принимает и из США высылается денежная помощь.

Сбор и отправка заявлений в консульства производится специальными курьерами, которые за каждое заявление взимают плату от 3 до 10 руб. Один из таких курьеров Ринас Арнольд Густавович, середняк, единоличник, дер. Осиповка, Наровлянского р-на, рассказывал, что он один раз уже отвез в германское и американское консульства в гор. Москву целую сумку заявлений весом около 15 фунтов и теперь вторично собрал около 200 заявлений, которые должен отвезти в американское посольство. О своей поездке в Москву Ринас рассказывал:

Когда он был в Москве у германского консула, то последний предоставил ему ночлег, оплатил стоимость проезда в оба конца и в виде подарка дал несколько марок. У американского консула он не был по той причине, что там очень строгая охрана, но все заявления, адресованные в американское консульство, германский консул принял и обещал передать их сам.

По поводу подачи заявлений о помощи русскими консул якобы сказал, что пусть все пишут, но отдельно от немцев и не сдают непосредственно консульству, а наклеивают марки в 1 руб. и бросают в почтовый ящик. Мешать же эти заявления с немецкими нельзя.

Второй курьер, Ганске Юлиус, возивший заявления в Москву, также рассказывал:

„7 апреля с. г. я ездил в американское посольство в Москву. Посол меня принял и даже обижался, почему немцы, если они нуждаются, не обращаются к нему за помощью“.

При вторичной встрече с нашим источником через несколько дней Ганске заявил, что он снова едет в Москву к американскому послу просить помощи. Тут же из кармана он вынул большой лист бумаги, где было написано следующее:

„…Американскому послу. Мы узнали о том, что через ваше представительство вы желаете оказать нам помощь, а поэтому мы с радостью обращаемся. Мы живем в СССР и терпим голод. Даваемую помощь мы с радостью примем“.

Текст заявления был подписан больше чем 30 подписями.

Полномочным представительством ОГПУ БССР приняты меры к оперированию инициаторов и организаторов этой работы – выходцев из социально-чуждой среды и к локализации деятельности к/р элемента.

Создавшееся положение требует немедленного реагирования со стороны ЦК КП(б)Б»[400].

Хотя данная тема нуждается в дальнейшем изучении, но и приведенный в данном параграфе материал позволяет заключить, что контакты между советскими немцами-колхозниками с одной стороны и их родственниками и общественными организациями из Германии с другой были достаточно активными. В голодающих немецких селениях СССР многие жители получили реальную помощь из Германии в виде денег и посылок с продуктами. Этот процесс, безусловно, направлялся официальными властями Германии и курировался на территории СССР немецкими дипломатами. ОГПУ с участием политотделов МТС взяли его под контроль, выявили активных участников и пресекли их деятельность, хотя и не сразу.

* * *

Приведенные в главе факты, на наш взгляд, убедительно свидетельствуют о напряженной и эффективной работе политотделов МТС по линии ОГПУ, которая была направлена на поддержание и наведение порядка и производственной дисциплины в колхозах с помощью репрессий. Они также показывают сложность проблем, которые переживала советская колхозная деревня в данный период. Затронутые в главе аспекты рассматриваются и в других главах книги, посвященных участию политотделов МТС в основных сельскохозяйственных кампаниях 1933–1934 гг.

Глава 5 Политотделы в 1934 г

§ 1. Неизвестный голод

В документах политотделов МТС зафиксирован малоизвестный в историографии факт голода в советской деревне в первой половине 1934 г. На эту тему существуют многочисленные спецсообщения начальников, заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ и секретно-политического отдела ОГПУ (ГУБД НКВД) СССР руководству страны. Они свидетельствуют о голоде в основных зерновых районах страны и Казахстане, хотя его острота была меньшей, чем 1932–1933 гг. На данный момент это уникальный источник, не введенный должным образом в научный оборот. Охарактеризуем картину голода 1934 г. в конкретных регионах СССР по документам политотделов МТС и ОГПУ. Приведем наиболее типичные из них, датированные январем – июлем 1934 г. В большинстве своем их адресатами были руководители ОГПУ, которые затем эту информацию направляли в ЦК ВКП(б), в том числе И. В. Сталину. Итак, география голода 1934 г. в СССР по документам политотделов и ОГПУ:

Северный Кавказ

Из спецсообщения заместителя начальника политотдела Батуринской МТС Брюховецкого района Северо-Кавказского края (СКК) (1 января 1934 г.):

«…в колхозе им. Шевченко Батуринской МТС от недоедания опухли 8 колхозников табачной бригады… По табачной бригаде колхозникам выдан один натураванс с сентября в размере 300 граммов на трудодень. Этот аванс большинством колхозников был израсходован, и они живут на общественное питание, в которое входит: от 150 до 200 граммов муки на человека для затирки, 100–200 граммов картофеля (отпускается нерегулярно) и небольшого количества овощей. Это количество продуктов отпускается на день. Продовольственных фондов для распределения на трудодни нет… Колхоз должен соседнему колхозу 400 центнеров подсолнуха. Руководители колхоза… по 10–15 дней в поле не бывают, бригадами не руководят, авторитетом среди колхозников не пользуются»… На совещании при политотделе активист колхоза им. Шевченко Павло заявил: «До каких пор будут держать у нас такое правление, которому никто в колхозе не верит и не подчиняется. Людей много, а все болтаются без дела, и работа с места не подвигается. Уберите правленцев, иначе колхоз погибнет»[401].

Из спецсообщения заместителя начальника политотдела Ново-Деревянковской МТС СКК (2 января 1934 г.):

«К сообщенным ранее материалам о чрезвычайно напряженном положении в колхозах МТС на почве продовольственных затруднений нижеприводимые факты недоедания и опухания в колхозе № 3 требуют сугубого рассмотрения и оказания продпомощи во избежание дальнейшего обострения. Необходимо указать, что данные факты не являются единичными, а дают картину общей обстановки всего колхоза на данный отрезок времени. Тревожность обстановки требует присылки комиссии для обследования и проверки изложенного, так как чем дальше, тем положение обостряется (прекращение общественного питания в бригадах, уменьшение запасов бураков и кабаков как основного продукта питания). И второе – колхоз № 3 из своих ресурсов не в состоянии удовлетворить нуждающихся в помощи и обеспечить колхозников хлебом до нового урожая. Несмотря на известность районным организациям о положении колхозов Ново-Деревянковской МТС, при распределении помощи, предоставленной государством, минимальная потребность колхозов не была удовлетворена…

Лично мною проверено и установлено:

1. Семья колхозника Азарова П., 38 лет, трудодней – 290, получено 285 кг, жена… больна, ноги, руки и лицо, опухшие на почве недоедания, двое детей истощенные, босые, полуодетые… питаются одним бураком, запасов продовольствия нет, все свое имущество проели;

<…>

3. Семья Батычко Агафии, из 4 душ, двое трудоспособные, трудодней – 233, получено 181 кг. Питается исключительно бураком, глава семьи пред смертью на почве болезни и истощения… запасов продовольствия не имеется;

<…>

5. Филоненко Наталья, одиночка, трудодней – 33, все лето болела, получила 48 кг, опухшие ноги на почве недоедания и малярии, питается бураком и овощами;

6. Москаленко Анастасия и Мария, 17 и 16 лет, две сестры, остальные члены семьи весной умерли, трудодней – 138, получили на них 209 кг, питаются суррогатом и бураком… запасов продовольствия нет, полураздеты, больны малярией… обе истощенные.

…Хлебофуражный баланс колхоза № 3 даже при самых оптимальных расчетах не в состоянии обеспечить хлебом членов своего колхоза до нового урожая… Снабжение же хлебом в бригадах, работающих в поле, проходит с перебоями и в недостаточном количестве. Большинство колхозников недоедает, не говоря уже о том, что общественное питание плохого качества, без растительного масла… На основании вышеизложенного вторично выдвигаю вопрос о назначении комиссии для обследования состояния колхозников, оказания продпомощи, выяснения платежеспособности на предмет снижения налога и снижения плана мясопоставки с лиц совершенно неимущих и нуждающихся в помощи… В последних числах декабря прошлого года в этом же колхозе в силу значительных продовольственных затруднений решили выдавать на руки колхозникам зерно, однако последние, несмотря на отсутствие у них продуктов питания, отказались от получения последнего (зерна) в силу того, что оно, зерно, негодное – мерзлое, большая влажность и сорность».

Из спецсообщения ПП ОГПУ СКК «О продзатруднениях в колхозах Вешенского района» (4 января 1934 г.):

«…В отдельных колхозах отмечаются факты голодовок колхозников.

Колхоз им. Буденного. За отсутствием хлеба семьи колхозников… питаются суррогатами. Ударник Орлов из 5-й бригады опух от недоедания, хлеба в семье нет… Ударники Максаев и Самойлова питаются недоброкачественными овощами, хлеба не имеют. От недоедания опухли, на работу не выходят… В связи с продзатруднениями началось расхищение колхозного хлеба… На почве продзатруднений отмечается усиление агитации к.-р. элемента: „Сколько бы вы ни работали, а хлеба не получите“ (бывший вахмистр, кулак)»[402].

Из спецсообщения Информационного отдела Полномочного представительства ОГПУ по Северо-Кавказскому краю (5 января 1934 г.):

«По сообщению Адыгейского облотдела ОГПУ, в колхозе „Смена“ Пшизовского аулсовета Хакуриновской МТС обнаружено в 5 колхозных семьях 6 чел., опухших от недоедания, 13 истощенных и 4 больных, а именно: 1) семья колхозника Бузадже имеет 400 трудодней, 9 дней живет на капусте, из состава семьи 5 чел. истощенных, жена и ребенок больны; 2) семья колхозника Хапкова имеет 300 трудодней, из состава семьи 3 истощенных, жена и ребенок больны; 3) семья колхозника Бзагижева имеет 265 трудодней, две недели питается капустой, из состава семьи 2 опухших, 3 истощенных; 4) семья колхозника Хачакожева имеет в своем составе 2 опухших, 2 истощенных; 5) семья колхозника Дзагижева М. имеет в своем составе 2 опухших»[403].

Из спецсообщения заместителя начальника политотдела Ново-Щербиновской МТС Ейского района СКК (13 января 1934 г.):

«…ряд колхозников колхозов ст. Ново-Щербиновской за последнее время испытывают продовольственное затруднение. Выданные в течение лета натуравансы многими колхозниками уже израсходованы, а имеющееся зерно колхозы не смогут смолотить из-за того, что электростанция ст. Старо-Щербинской, приводящая в движение мельницу, в течение последних двух недель работает с большими перебоями… В результате колхозы ст. Ново-Щербиновской испытывают большие затруднения с мукой, не имея возможности регулярно снабжать даже работающие в поле бригады, оставляя их по несколько дней совершенно без хлеба.

Те же колхозники, которые полностью израсходовали полученные натуравансы и не могут по тем или иным причинам работать в поле, на протяжении последних 7–15 дней не имеют совершенно хлеба, питаясь одними овощами…

…Яценко Михаил Иосифович, член колхоза № 4, имеет жену и двоих детей. Глава семьи и его жена выработали в 1933 г. по 200 трудодней каждый, сын, 17 лет, – 150 трудодней и дочь, 14 лет, – 130 трудодней. Натураванса семья получила в количестве 196 кг, которые полностью израсходовали. В течение недели семья не имеет хлеба, питаясь одними соленьями.

Устименко Ульяна Андреевна, 21 год, одиночка, член колхоза № 4. Ввиду болезни тифом в 1933 г. выработала только 100 трудодней. В настоящее время на работу не выходит из-за отсутствия обуви. В течение трех недель не имеет хлеба, питаясь тыквами и солениями.

25 декабря в одном из домов станицы был обнаружен труп… Анастасии Ивановны, который не убирался в течение нескольких дней и уже был объеден крысами. По заключению врача, [она] умерла от продолжительной болезни… и недостаточного питания… Трое детей [ее] умерли в прошлом году от истощения… Сама [она] голодала, ввиду болезни выработала в 1933 г. в колхозе всего 4,6 трудодня…»[404]

Из спецсообщения заместителя начальника политотдела Ново-Деревянковской МТС СКК (26–27 января 1934 г.):

«26 декабря 1933 г. в колхозе „Трудовой молот“ в квартире колхозницы Крапивы обнаружены трупы двух женщин – Буденко Меланьи и Крапивы Феклы, умерших от голода. 27 декабря 1933 г. в колхозе „Новый восход“ в семье колхозницы Гуденко обнаружен труп ее сестры, умершей от голода. Вся семья Гуденко, состоящая из трех человек, находится в тяжелом положении. Муж Гуденко весной 33 г. за хищение зерна осужден на 10 лет. Семье Гуденко оказана продпомощь…

Из спецсообщения начальника 5-го отдела СПО ОГПУ Г. А. Молчанова (28 января 1934 г.):

«Северный областной отдел ПП ОГПУ СКК сообщает: „В колхозах им. Буденного, им. Калинина и Черновском Вешенского района за последнее время резко обострились продзатруднения, являющиеся результатом бездеятельности колхозного руководства. Например, в колхозе им. Буденного распределение доходов не произведено, колхозники получили авансом по 500 г на трудодень, тогда как до сего времени лежит необмолоченным 528 га колосовых культур. Это привело к обострению продзатруднений, вследствие чего ряд колхозников-ударников опухли и на работу выходить не могут…“»[405]

Из спецсообщения заместителя начальника политотдела Миллеровской МТС Азово-Черноморского края Ечкалова:

«В колхозе „Красная Нива“ колхозница… зарезала и употребила в пищу девочку 13 лет…».

Поволжье

Из спецсообщения заместителя начальника политотдела Лопатинской МТС Нижне-Волжского края (28 января 1934 г.):

«В отдельных колхозах имеют место случаи опухания колхозников на почве голода. Например, семья колхозницы Атемасовой, имеющей 400 трудодней, опухла от голода. Колхоз „Ударник“ выдал на трудодень лишь по 750 граммов хлеба. В настоящее время колхоз никаких хлебных фондов не имеет.

В колхозе „Свободный труд“ колхозница Никулина, имеющая 200 трудодней, употребляет в пищу исключительно суррогаты – тыкву с картофельной шелухой. В этом колхозе выдано на трудодень по 900 граммов хлеба.

Аналогичные случаи голодовок наблюдаются в колхозах „Интернационал“, „Янга-Юл“, „Янга-Кюч“, им. Сталина и „Ленинский путь“. В районных и краевых организациях в течение двух недель разрабатывается план оказания продпомощи этим колхозам, до сего времени помощь не оказана»[406].

Из донесения начальника политотдела свиносовхоза имени Чапаева Медведева секретарю Средне-Волжского крайкома ВКП(б) В. П. Шубрикову (3 февраля 1934 г.):

«…Ввиду отсутствия нарядов на продовольствие и хлеб для рабочих свиносовхоза хлеб рабочим не выдавали за 30–31 января и 1 февраля. …Сейчас хлеба больше нет… Второго февраля в шесть часов утра этот перебой хлеба был использован классово-чуждыми элементами и их прихвостнями, которые… развернули агитацию за прекращение работы ввиду отсутствия хлеба с лозунгом „сперва накормите, потом будем работать“, собрав 50 человек…»[407]

Из спецсообщения заместителя начальника политотдела Краснопартизанской МТС Бугурусланского района Средне-Волжского края (СВК) Золова:

«Из 13 колхозов для распределения на трудодень хлеб имеет только один колхоз. На почве отсутствия хлеба отмечается неорганизованный отход из колхозов. В колхозе им. Урицкого в бригадах остались: бригадир, учетчик и конюх… В колхозе им. Фурманова Поповского с/с особо ощущается нужда в продовольствии. Зарегистрирован ряд смертельных случаев и опуханий, среди пострадавших колхозники, имеющие до 500 трудодней…»[408]

Из спецсообщения заместителя начальника политотдела Шахматовской МТС СВК Полозова:

«Ряд колхозов Шахматовской МТС испытывают большую нужду в хлебе. Отмечены факты употребления в пищу суррогатов и падали. Есть случаи опухания и голодной смерти (колхозы „Новоселки“, „Красноармеец“, им. Буденного, им. Шевченко). По колхозу „Красный Доброволец“ учтено 40 опухших. Среди колхозников большая тяга из села. Многие без ведома правления колхоза уходят на побочные заработки. Неорганизованное отходничество во многих колхозах превышает организованное… В связи с продзатруднениями колхозники продают коров и телят… Имеют место отказы от выхода на работу (колхозы „Новоселки“, им. Буденного и др.)»[409].

Из политдонесения № 11 начальника политотдела Новоспасской МТС Принцева председателю Средне-Волжского крайисполкома Полбицину (7 февраля 1934 г.):

«Доношу, что за последнее время стали наблюдаться случаи по колхозам, обслуживаемым Новоспасским политотделом, пропажи и резни крупного рогатого скота и молодняка… Причины продажи и резки скота – для покупки хлеба – Сызрань, Кузнецк, Самара и т. д. Кроме этого есть отдельные случаи признаки опухоли – в колхозе „10 лет КИМ“ – 1 случай, „Путь Ленина“ – 1, „15 лет Октября“ – 1. Политотделом приняты все решительные меры в деле прекращения резни и пропажи скота. Из имеющихся 30 колхозов в настоящее время продовольствия совершенно не имеют 27 колхозов, не только для колхозников, но и для колхозного актива, председателям колхозов, секретарям партячеек, бригадирам, конюхам и т. д., и колхозы совершенно не в состоянии выдавать хлебный паек семьям красноармейцев… Я обращаюсь с просьбой об оказании продовольственной помощи для колхозного актива и колхозников. Для того чтобы обеспечить выдачу продссуды колхозникам по 80 граммов на трудодень, потребуется на выработанные 85 000 трудодней на февраль-март 1800 центнеров, из них для предколхозов, бригадиров, секретарей партячеек – 240 центнеров…»[410]

Из докладной записки начальника политотдела Выровской МТС СВК Каменского и заместителя начальника политотдела Сталинской МТС СВК Рослякова начальнику в краевой комитет партии и крайисполком (11 февраля 1934 г.):

«В связи с постигшим недородом в южной части района у 40 колхозов, граничащих с Кузоватовским и Барышским районами, благодаря летней засухе. Выполнив полностью государственные обязательства по поставке хлеба, мы не добрали часть натурплаты и 2 % отчисления, в результате чего на трудодень колхозники получили в порядке авансирования от 400–800 граммов и в 15 колхозах осталось незначительное количество на семена, которые не обеспечивают полностью их посевную площадь. У остальных 25 колхозов даже и этого нет. Вследствие чего мы оказались в чрезвычайно тяжелом положении…

Не лучше дело обстоит с продовольствием, если не хуже для основного кадра, который колхозы стараются сохранить на весенне-посевную, чтобы не сорвать работу, так как остальные колхозники, как только узнали, что им ничего не приходится на трудодень, ушли в отход. Колхозы абсолютно не имеют у себя никакого продовольствия – даже одного килограмма не могут выдать колхознику, в силу чего основной кадр начинает расходиться. Полученная от вас продовольственная ссуда в количестве 13 000 пудов, из которой большая часть пошла на расплату трактористам, для 40 колхозов является далеко недостаточной. Этой помощью колхозы прожили только январь месяц и сейчас находятся совершенно без хлеба.

Колхозники форменным образом голодают. Из 40 колхозов 60 % колхозников питаются суррогатами и бардой с винзаводов. Есть случаи опухания в колхозе имени Ворошилова – 9 хозяйств, в колхозе Селезнева – 6. Ежедневно осаждают районный комитет, райисполком и политотделы, просят продовольствия и фуража, но мы его не имеем. Политическое настроение колхозников ухудшается, начинают распространяться всякие контрреволюционные разговоры: „И хлеба не дают потому, что война начинается“, „Хлеба нет потому, что за границу отправили компартиям“, „Китайская революция проходит за счет советского хлеба“…»[411]

Из спецсообщения заместителя начальника политотдела Каширинской МТС СВК Косухина:

«…В 180 хозяйствах вошло в употребление в пищу: конятник, белый цветок, лузга, лебеда, гречишка, щавель (колхозы – „Вперед“, „Прожектор“, „Молотов“, „Искра Ильича“). В отдельных случаях зарегистрировано употребление в пищу падали лошадей и домашней птицы. Отмечен один случай употребления в пищу павшей сапной лошади (колхоз „Нацмен“). Зарегистрировано 39 случаев опухания, 9 заболеваний, 3 случая смерти, среди последних – дети школьного возраста. На этой почве отмечается продажа колхозниками скота, находящегося в личном пользовании. Продана 41 голова коров».

Из докладной записки начальника политотдела совхоза имени М. Горького СВК Юрчука в политуправление наркомсовхозов (6 марта 1934 г.):

«Нередки случаи, когда рабочим не выдается по два, три-пять дней хлеб… Совхоз начиная со второй половины декабря не выдает зарплаты. В связи с этим мы имеем отдельные факты недовольства рабочих, тенденции к уходу из совхоза, невыходы на работу, заболевания на почве недоедания и два случая смертных исходов от истощения»[412].

Из донесения заместителя начальника политотдела Шахматовской МТС СВК Полозова (20 апреля 1934 г.):

«Ряд колхозов Шахматовской МТС испытывают большую нужду в хлебе. Отмечены факты употребления в пищу суррогатов и падали. Есть случаи опухания и голодной смерти (колхозы „Новоселки“, „Красноармеец“, им. Буденного, им. Шевченко). По колхозу „Красный доброволец“ учтено 40 опухших. Среди колхозников большая тяга из села. Многие без ведома правления колхоза уходят на побочные заработки… В связи с продзатруднениями колхозники продают коров и телят… Имеют место отказы от выхода на работу…»[413]

Из донесения начальника СПО ОГПУ ПП ОГПУ по СВК Олешкевича (21 июня 1934 г.):

«Первая Пономаревская МТС. Продовольственные затруднения резко обострились. Имеются смертные случаи на почве голода. Наблюдаются массовые невыходы колхозников на работы (колхоз „Новый мир“, „Большевик“, имени Петровского)»[414].

Из донесения заместителя начальника политотдела Мало-Сердобинской МТС Саратовского края Ботикова от 19 июля 1934 г.:

«Во всех без исключения колхозах хлеба нет, в связи с чем отмечается массовый уход колхозников в совхозы. Выход на работу составляет 60–70 %, в отходничество уходит 40–50 % колхозников. 90 % колхозников в селах Сапсиги, в Макарьевском, Николаевском, Тепловском питаются исключительно суррогатами, главным образом зеленью. Отмечено большое количество фактов срезания колосков»[415].

Из донесения начальника СПО Управления НКВД по Татарии Автономова от 17 июля 1934 г.:

«Ютазинская МТС. В колхозах „Объединенный труд“, „Уба“, „Марс“ возникли острые продовольственные затруднения. Отмечены случаи опухания и смерти среди взрослых и детей. В колхозе „Марс“ за пятидневку умерло 5 человек. Значительно увеличилась в этом колхозе детская смертность от поноса. Никаких продовольственных запасов в колхозе нет…».

Центрально-Черноземная область

Из шифровки начальника политотдела Беловской МТС ЦЧО Федорова (4 марта 1934 г.):

«Обком ЦЧО, Варейкису. Продовольственное положение крупных колхозов свекловичных Беловской МТС ЦЧО очень тяжелое. Получили на трудодень один килограмм, массовые выезды из колхозов в другие районы. Имеются опухшие сейчас, мелкие хищения семфонда. Необходима продовольственная помощь 775 центнеров»[416].

Из донесения заместителя начальника политотдела Манутровской МТС ЦЧО Казакова (1 июля 1934 г.):

«Несмотря на то, что колхозам оказана значительная продовольственная помощь, большая часть колхозников испытывает серьезные продовольственные затруднения. Зарегистрированы случаи голодной смерти. В колхозах имени Хватова, имени Кагановича, „Красная Горка“, „Прогресс“, многие колхозники отказываются от выхода в поле. В колхозе „Верный Путь“ было 11 случаев срезки колосьев детьми, посылаемыми родителями в поле. Такие же случаи были в колхозе „Большевик“, имени Криницкого. В колхозе имени Кагановича из 87 трудоспособных женщин на прополку выходит 7–10. В результате подсолнух пропололи только один раз, 70 га проса заросли сорняками, к прополке не приступили.

Дирекция МТС получила для колхозов 40 тонн отходов, годных для питания, но не отпускает их колхозам, требуя с правлений колхозов уплаты денег за работу тракторного парка МТС»[417].

Горьковский край

Из спецсообщения начальника СПО ОГПУ СССР Г. А. Молчанова (26 января 1934 г.):

«В трех колхозах Балезинского района происходили нелегальные собрания на почве голода с участием до 200 чел., а в том числе несколько коммунистов и комсомольцев. Собрания происходили под лозунгом „Коммунисты довели Удмуртию до голода, нужно выезжать на Кубань бить коммунистов“»[418].

Из спецсообщения заместителя начальника политотдела Лебяжской МТС Горьковского края Перминова:

«В 25 колхозах установлено употребление в пищу суррогатов (лебеда, желуди). На этой почве зарегистрирована массовая продажа лошадей… За последнее время зарегистрирован ряд случаев эпидемических заболеваний. Брюшной тиф – 60 чел., сыпной тиф – 10 чел. На почве продовольственных затруднений среди колхозников (особенно женщин) отмечается тенденция к разделу семенного фонда»[419].

Из донесения заместителя начальника политотдела Яранской МТС Горьковского края Осьмушникова (26 июня 1934 г.):

«Значительная часть колхозов испытывает серьезные продовольственные затруднения. Хлеб употребляется исключительно суррогатный – с примесью куколя, с лебедой. Нормы обеспеченности суррогатным хлебом – 200–300 граммов на едока. По ряду колхозов страховые фонды уже съедены. Колхозники начинают распродавать скот. Колхозы нуждаются в продовольственной помощи краевых организаций»[420].

Из донесения заместителя начальника политотдела Кезской МТС Удмуртской области Горьковского края (2 июля 1934 г.):

«В связи с частичным недородом 1933 года ряд колхозов испытывает продовольственные затруднения. В колхозе „2-я Сыга“ голодает 20 семейств. 11–13 июня колхозники не выходили на работу, требуя хлеба. В колхозе Нюрешур большинство колхозников питаются исключительно травой. Ряд семей не выходят на сеноуборку. Всего в колхозах Кезской МТС остро нуждающихся в продовольственной помощи имеется 700 хозяйств – около 3000 чел. Колхозы никаких продовольственных ресурсов не имеют, за исключением страховых фондов, которые без санкции областных организаций не подлежат выдаче. Политотдел МТС поставил перед областью вопрос о разрешении выдавать зерно из страхового фонда наиболее остро нуждающимся колхозникам»[421].

Западная область

Из донесения заместителя начальника политотдела Вадинской МТС Богачева (28 июня 1934 г.):

«На почве продовольственных затруднений имеются невыходы на работу и продажа скота. В некоторых колхозах имеются факты заболеваний на почве недоедания и употребления в пищу суррогатов (колхозы „Гута Ивановская“, „Залазна“, „Шубино“). В колхозе „Лесково“ Васильевского сельсовета часть колхозников едят дубовую кору. За последнее время зарезано 30 овец. Наиболее нуждающимся оказывается продовольственная помощь»[422].

Урал

Из донесения заместителя начальника политотдела Киясовской МТС Свердловской области Михеева:

«В колхозе имени М. Горького серьезные продовольственные затруднения. Колхозники съели двух павших лошадей, которые, по указанию ветфельдшера, должны были быть отданы на корм свиньям. Начполитотдела принял меры к снабжению хлебом путем займа хлеба в другом колхозе»[423].

Из донесения заместителя начальника политотдела Памятинской МТС Челябинской области Шишигина (20 июня 1934 г.):

«Из 46 колхозов МТС 40 совершенно не имеют продовольственного хлеба. Колхозники питаются исключительно суррогатами, без примеси зерна. На этой почве имеются заболевания колхозников. Сообщено в парторганы»[424].

Западная Сибирь

Из спецсообщения заместителя начальника политотдела Верхне-Русской МТС Западно-Сибирского края Трындина:

«…Вследствие трехгодичного недорода ряд колхозов испытывает уже с января месяца продовольственные затруднения (продают скот, уходят на заработки в совхозы, выезжают на Украину)… Даже наиболее обеспеченные хозяйства, заработавшие по 700–800 трудодней, не имеют уже хлеба. Колхозники питаются суррогатами – просяной мякиной и др. …распродают скот… Члены с.-х. артели „Победа“ ходят за 15–17 км побираться, едят падаль…»[425].

Украинская ССР

Из спецсообщения заместителя начальника политотдела Лохвицкой МТС Харьковской области Киселева:

«В Лохвицком колхозе „Перелом“ голодает 285 чел. В колхозе им. Красной армии в селе Бодаква голодает 59 чел., в колхозе им. Калинина – 38 чел. Помощи голодающим до сих пор не оказывается».

Из спецсообщения заместителя начальника политотдела Белозерской МТС Одесской области Эпштейна:

«В четырех колхозах района деятельности Белозерской МТС, пострадавших летом 1933 г. от градобития, часть колхозников не имеет хлеба… Колхозники вынуждены покупать хлеб на базаре. Четыре семьи опухли от голода, в том числе семья Романова из 5 человек, которая имела 340 трудодней, семья Гайдаченко из 2 человек, которая имела 225 трудодней, и т. д. Значительная часть членов колхоза ввиду тяжелого материального положения ушла в совхозы и другие колхозы».

Из спецсообщения начальника 2-го отделения СПО ОГПУ Кагана (апрель 1934 г.):

«…В отдельных районах Украины продовольственные затруднения продолжают иметь место, несмотря на оказанную помощь. Наиболее острые продзатруднения ощущают Ружинский и Таращанский районы Киевской области. В Ружинском районе продзатруднения испытывают все села. По 54 колхозам зарегистрировано 4573 членов семей колхозников и по 45 селам – 800 членов семей единоличников, ощущающих продовольственное затруднение. Опухло от недоедания колхозников – 163, единоличников – 41. Подобное же положение в Покровском и Сватовском районах Донецкой области, Олишевском и Талалаевском районах Черниговской области. Многие колхозники и единоличники из-за отсутствия хлеба и др. продуктов питаются исключительно суррогатами. На этой почве отмечены опухания и отдельные случаи смерти. В с. Грабовка Олишевского района Черниговской области умерло от истощения двое взрослых и трое детей. В колхозе им. Петровского Донецкой области от недоедания умерло несколько человек. В некоторых районах продовольственные затруднения вызывают упадок трудовой дисциплины в колхозах, часть колхозников на полевые работы не выходит, отдельные колхозники выехали на заработки… Выявлены случаи неправильного распределения полученной продовольственной помощи, отмечены факты выдачи хлеба не нуждающимся в помощи. В колхозе им. Петровского счетовод Яценко часть хлеба присвоил. В колхозе им. Сталина Донецкой области предправления колхоза Чередниченко, парторг Борисенко, предсельсовета Тютюник и кладовщик Ересковский разбазарили из полученной продссуды 27 центнеров зернохлеба и 24 центнера картофеля. В колхозе им. Калинина Черниговской области правлением колхоза полученный зернохлеб в порядке продпомощи распределен среди сельского актива. Виновные с работы сняты, преданы суду»[426].

Из донесения заместителя начальника политотдела Сигнаевской МТС Киевской области Флейшмана (28 июня 1934 г.):

«В колхозе имени Сталина (село Бурты) колхозники и в особенности переселенцы испытывают продовольственные затруднения. 20 семей переселенцев опухли от систематического недоедания. Полученная продовольственная помощь – 7 центнеров проса – недостаточна, так как 50 % ушло в отходы и оставлено на мельнице.

В колхозных яслях находится около 20 детей. 50 % из них в течение июня месяца болели дифтеритом и корью; большое количество со смертельным исходом. В колхозах зоны деятельности Сигнаевской МТС нет ни одного врача»[427].

Из донесения заместителя начальника политотдела Яблонецкой МТС Киевской области Вострикова (1 июля 1934 г.):

«В связи с отсутствием продовольственных ресурсов в ряде колхозов закрываются детские ясли (колхозы „Вильна праця“, „Червона Зирка“, имени Ленина), матери не выходят на работу. В колхозе имени Ленина имеется 8 человек опухших от недоедания, в колхозе имени Сталина – 16 человек; сообщено в парторганизации»[428].

Из донесения заместителя начальника политотдела Теофипольской МТС Винницкой области Екимова-Яковлева (1 июля 1934 г.):

«В колхозе „Червоная Дубина“ имеется 11 человек опухших от недоедания. В колхозе села Береженцы – 21 человек опухших. В Ридкинском колхозе ударники Кашперук и Будирацкий, выработавшие за прошлый год 750 трудодней, остались без хлеба. Семьи их голодают и опухли. В колхозе „Вторая пятилетка“ 20 хозяйств не имеют совершенно хлеба»[429].

Из донесения заместителя начальника политотдела Двуреченской МТС Харьковской области Шапиро от 19 июля 1934 г.:

«В Буденновском колхозе им. Политотдела многие колхозники испытывают острую нужду в продуктах питания. Под влиянием кулацкой агитации член колхоза Муратов на могиле своего умершего от язвы брата к кресту прибил дощечку с такой надписью: „Память колхознику, який умер з голоду, Мурат Павло Степанович, загробленный паразитами“…»[430].

Белоруссия (БССР)

Из донесения заместителя начальника политотдела Климовичской МТС БССР (25 июня 1934 г.):

«Многие колхозы вследствие значительного недорода и вымочек в 1933 году в результате прошлого хозяйственного года получили очень мало продовольствия. 25 % колхозов получили выше одного килограмма зерна на трудодень, остальные колхозы получили менее одного килограмма. Картофеля, погибшего наполовину от вымочки, после засыпки семенных фондов, сдачи государству и натуроплаты для распределения колхозникам не осталось. Во многих колхозах не хватило картофеля даже на семена, и для засева эти колхозы получили картофель от государства, в счет семссуды.

В результате многие колхозы испытывают серьезные продовольственные затруднения… Во многих колхозах употребляют в пищу крапиву, траву, листья липы и лозы. В колхозе имени Кагановича колхозники съели павшую от сибирской язвы корову. В колхозе „Червоный Край“ от недоедания многие колхозники болеют тифом; несмотря на принятые меры, тиф невозможно ликвидировать из-за отсутствия продовольствия. В колхозе имени Криницкого, имени Калинина, имени Кагановича, „Парижская коммуна“ есть много опухших. Голодают даже лучшие ударники.

Из 4200 семей, находящихся в колхозах Климовичской МТС, больше половины нуждаются в продовольственной помощи»[431].

Казахстан (КАССР)

Из спецсообщения начальника СПО ОГПУ СССР Г. А. Молчанова (22 января 1934 г.):

«ПП ОГПУ Казахстана сообщает:

В ауле № 12 Суздакского района Южно-Казахстанской области на почве острых продзатруднений опухло 100 чел., умерло от голода – 10 чел. В ауле № 2, колхоз „Алмолы“, опухло от голода 23 колхозника, умерло – 8. В колхозе „Кусем“ Таловского района Западно-Казахстанской области отмечены случаи употребления в пищу падали, на почве голода опухли 3 семьи колхозников. В колхозе „Кзыл-Аскер“ среди колхозников развито нищенство. Отмечены случаи опуханий и смертности на почве голода. В колхозе „Чапаев“ опухли 4 семьи колхозников. В колхозе „Тон-Керес“ на почве недоедания опухли 5 семей колхозников. Опухание от голода зарегистрировано также в колхозах „На страже“, им. Карла Маркса, им. Ленина и др.

В результате продзатруднений увеличиваются выходы из колхозов и выезды из районов. Из колхоза „Красный маяк“ Уральского района 30 хозяйств, распродав имущество, выехали на Украину. Из колхоза им. Чапаева выехало 6 хозяйств, из колхоза „Серп и Молот“ – 18 хозяйств, из колхоза „Хлебороб“ – 45 хозяйств.

В ряде русских колхозов Карагандинской области возрастают случаи опуханий и смертности от голода. В Арык-Балыкском районе, в коммуне „Красное возрождение“ от недоедания опухло 12 коммунаров, умерло – 3. В Атбасарском районе, в колхозе „Авангард“ умерли 3 человека, опухших от голода – до 50 человек. В Акмолинском районе, в колхозе села Астраханки опухли от голода 3 семьи»[432].

Политотделы фиксировали факты голода для того, чтобы как можно скорее оказать помощь оказавшимся в тяжелом положении колхозам, поскольку в противном случае возникала угроза срыва проведения основных сельскохозяйственных кампаний, а следовательно, и выполнения колхозами их «первой заповеди». Типичным примером этого является вышеупомянутая докладная записка начальника политотдела Выровской МТС СВК Каменского и заместителя начальника политотдела Сталинской МТС СВК Рослякова в крайком партии и политсектор крайзу от 11 февраля 1934 г. После описания фактов голода они обратились к руководству края со следующей просьбой: «просим вас, тов. Шубриков, тов. Гричманов и тов. Полбицын, оказать нам семенную помощь: овса 4640 центнеров, чечевицы 2114 центнеров, викозерносмеси 7561 центнеров, конопли 800 центнеров, картофеля 12 000 центнеров, фуражной помощи, хотя на весенний сев и подготовки к севу лошадей на 2400 голов из расчета 1,5 центнера – 3600 центнеров. И продовольственную помощь в количестве 7500 центнеров. Из расчета минимальной обеспеченности основных кадров в колхозах на предвесенние и весенние работы. Без этой помощи, при всей нашей борьбе и большевистской настойчивости, мы не сумеем сохранить работоспособность всего конского поголовья и основной кадр колхозников. Обращаясь к вам с просьбой, мы надеемся, что она будет принята во внимание. Мы заверяем вас, тов. Шубриков, тов. Гричманов, тов. Полбицын, что районный комитет, политотделы, райисполком со всей настойчивостью и энергией будут бороться за быстрейшие сроки, за увеличение урожайности, чтобы не сдать передовые позиции в весеннем севе, завоеванные Майнским районом в севе 1933 г.»[433].

То есть политотделы делали все, чтобы ликвидировать голод. Но, как следует из изученных документов, были единичные исключения из этого правила, когда своими действиями работники политотделов, пусть и неосознанно, способствовали ухудшению положения колхозников. Одним из примеров, подтверждающим сказанное, является случай с начальником политотдела Платнировской МТС Азово-Черноморского края.

27 января 1934 г. заместитель начальника политотдела Платнировской МТС Мухин направил в СПО ПП ОГПУ края спецсообщение, в котором сообщил о фактах «массового опухания» в переселенческом колхозе «Новый Путь». Причем виновником наступившего в этом и в других колхозах зоны деятельности МТС голода он назвал своего непосредственного начальника – начальника политотдела Платнировской МТС Иванова. Именно его установка руководящему составу колхозов на неоказание помощи колхозникам обрекла их на голод. Голод стал результатом его бездушного отношения к ним, поскольку во всех колхозниках, обращавшихся в правления колхозов с просьбами о помощи, он видел только «лодырей». Чтобы обосновать такое серьезное обвинение, заместитель начальника политотдела МТС по «чекистской работе» Мухин привел в своем спецсообщении убедительные доказательства.

Прежде всего, он констатировал факт, а затем и подкрепил его в спецсообщении примерами, того, что «в числе опухших и истощенных» имелись «колхозники-ударники, выработавшие по большому количеству трудодней и неоднократно премированные». Среди них: Олейник Марфа, 19 лет, имела 185 трудодней, 9 раз премирована; Кравцова Александра, 24 лет, имела 170 трудодней, 4 раза премирована; Пархановская Агриппина, 30 лет, вдова, жена бывшего красного партизана, имела 175 трудодней и была премирована и др.

Во время произведенных допросов колхозников, «подвергшихся опуханию и истощению», Мухин установил, что они неоднократно обращались за помощью к руководящему составу колхоза, но получали отказ, а в отдельных случаях «сталкивались с прямым издевательством над ними». То же самое происходило при обращении колхозников за помощью к начальнику политотдела Иванову.

В спецсообщении Мухина на эту тему говорилось: «К начальнику политотдела Иванову явились две колхозницы-переселенки с жалобой на колхоз за неоказание им помощи в связи с болезнью. Иванов их не выслушал, обозвал лодырями и выгнал от себя. В то же время эти переселенки, прибыв осенью 1933 г., уже успели заработать по 100 с лишним трудодней.

В сентябре 1933 г. к начполитотдела Иванову обратился председатель кассы взаимопомощи Дуракров по вопросу об отчислениях в фонд красноармейских семей, погибших партизан и т. д. Вместо помощи Иванов оскорбил и тряс за грудь, называя лодырем»[434].

Наряду с этими фактами Мухин в своем спецсообщении указал на «наплевательское», «бездушное» отношение Иванова к колхозникам в период распределения в колхозах хлеба на трудодни и полученной продовольственной ссуды. Начальник политотдела запретил авансирование колхозников и выдачу им продссуды до завершения кампании по засыпке семян. Эта кампания затянулась до января 1934 г., в результате чего и наступил в колхозах Платнировской МТС голод[435].

Изложенные в спецсообщении заместителя начальника политотдела МТС по ОГПУ факты и его общая оценка деятельности начальника политотдела Иванова были подтверждены проведенной в колхозах Платнировской МТС в конце января 1934 г. проверкой краевой контрольной комиссией Рабоче-крестьянской инспекции (КК РКИ) Северо-Кавказского края. Она также установила факт голодания колхозников в колхозах Платнировской МТС. В акте, составленном 31 января 1934 г. по материалам побывавших в колхозах МТС представителей КК РКИ, были приведены многочисленные примеры «критического состояния» колхозников. В колхозах голодали целые семьи, дети и старики умирали от истощения. Среди истощенных и опухших от голода было немало «лучших ударников, активистов и добросовестных колхозников», выработавших «значительное количество трудодней».

Комиссия КК РКИ выяснила, что среди голодавших и умерших от голода колхозников оказались исключенные из колхозов по распоряжению начальника политотдела Платнировской МТС Иванова, которых не просто исключили с его санкции, но и лишили всех заработанных трудодней. В результате они оказались в тяжелейшем положении. Расследуя это дело, члены комиссии КК РКИ пришли к выводу, что Иванов «вместо ликвидации маневров враждебных элементов, искусственно создающих голодовку для лучших колхозных работников, занимался пьянством и дебоширством» и за счет колхозных средств организовал в колхозах «массовые ужины и вечера со спиртными напитками, в который принимал участие сам», а также вовлекал в них других начальников и работников политотделов. По подсчетам комиссии, эти «вечера» стоили колхозам тысячи рублей. Один из них обошелся даже в 5000 рублей, из которых только на водку и вино было израсходовано до 1000 рублей[436].

В конце 1933 г. ухудшилось продовольственное положение не только колхозников, но и работников политотделов МТС, хотя, конечно, не в такой же мере. Об этом свидетельствует шифротелеграмма начальника Политуправления МТС НКЗ СССР А. И. Криницкого начальнику политсектора Средне-Волжского крайзу А. П. Гричманову от 11 ноября 1933 г. В ней сообщалось: «Серьезнейшее значение в недородных колхозах приобретает вопрос о продовольственном обеспечении партийного актива, его семей, особенно товарищей, переброшенных политотделами для укрепления колхозов. Помощь необходима. Сообщите, какие проводите меры по этому вопросу»[437].

Таким образом, в документах политотделов МТС отразился факт сохранения в советской деревне в 1934 г. серьезных продовольственных трудностей и даже голода в ряде селений. Он – красноречивое свидетельство масштабов и остроты проблем, которые необходимо было решать политотделам МТС на втором году своей деятельности. Также приведенные материалы указывают на глубину негативных последствий сталинской коллективизации и всей аграрной политики сталинизма, проводимой в начале 1930-х гг. ради осуществления в стране форсированной индустриализации. Советская деревня продолжала жить в условиях нищеты и тяжелого труда в колхозах ради куска хлеба под административно-репрессивным прессом советского государства. Так сложилось, что и в 1934 г. политотделам МТС пришлось готовить основные сельскохозяйственные кампании в колхозах в весьма сложных условиях. Выход колхозной экономики и всего сельского хозяйства страны из глубокого кризиса продолжался. И политотделы МТС содействовали этому своей конкретной практической деятельностью в период посевной и уборочной кампаний 1934 г.

§ 2. Подготовка и проведение посевной кампании

Так же как и в 1933 г., политотделы активно участвовали в подготовке и проведении посевной кампании 1934 г. Они контролировали ее ход и оперативно решали возникавшие при этом проблемы в колхозах и МТС. В начальный период посевной политотделы обратили особое внимание на обеспеченность колхозов семенами, проверяли их сохранность и качество в местах хранения, сигнализировали в вышестоящие органы обо всех случаях нарушений. В это же время они контролировали ход ремонта в МТС тракторов и другой сельскохозяйственной техники, а также их снабжение горюче-смазочными материалами (бензином, маслами и т. д.)[438].

На эту тему заслуживают внимания сведения из записок по прямому проводу о ходе подготовки к весеннему севу полномочных представителей ОГПУ в регионах начальнику СПО ОГПУ Г. А. Молчанову за февраль 1934 г. Все они рассылались в обязательном порядке и под грифом «совершенно секретно» Сталину, Кагановичу и Молотову. Основу записок составили донесения заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ и других работников ОГПУ в регионе.

Из их содержания видно, что зимой 1934 г. в деле подготовки к предстоящей посевной кампании на первом месте была работа политотделов по обеспечению семенами колхозов и единоличных хозяйств. В указанных записках приводились многочисленные факты «безобразного хранения посевного материала» во многих колхозах, где семенное зерно прорастало и гибло в значительных масштабах вследствие неприспособленности, необорудованности амбаров, «несвоевременного перелопачивания зерна» и т. д. Например, в девяти колхозах пяти районов Киевской области УССР погибло 3 тыс. 480 пуд. семян[439].

В ряде регионов в колхозах семенные фонды были вообще еще не созданы по вине их руководства и районной власти. Например, в колхозах имени Ворошилова, имени Сталина, «Новая жизнь», «Красный октябрь» Амурзетской МТС Восточно-Сибирского края семфонды не созданы вследствие затяжки обмолота. В частности, в колхозе «Новая жизнь» не обмолочен хлеб с площади в 200 га[440].

Было установлено, что многие колхозы еще не приступили к очистке семян. В ряде случаев не проводилась протравка семян из-за отсутствия ядов, доставка которых срывалась отвечающими за нее учреждениями. Например, выборочной проверкой 40 колхозов восьми районов Одесской области УССР было выявлено, что после очистки зерно оказалось засоренным сорняками на 10 %. Одновременно было установлено значительное количество фактов засыпки семян низкого качества[441].

В данных материалах ОГПУ приводились доказательства гибели посевного материала по причине «контрреволюционной деятельности», из-за «прямого саботажа мероприятий по подготовке к весеннему севу со стороны проникших в колхозы классово чуждых элементов». В частности, приведены «многочисленные факты засыпки колхозниками недоброкачественных семян, укрытие семян и прямого отказа от засыпки семфондов со стороны отдельных колхозов». Например, в Рухловском районе Дальневосточного края председатель колхоза в целях срыва плана засыпки семенных фондов скрыл 55 ц зерна. Был предан суду[442]. Председатель колхоза «Интернационал» Усть-Удинского района Восточно-Сибирского края и кладовщик укрыли 536 ц семенного зерна. В двух колхозах Щербаковской МТС того же района было «укрыто и частично израсходовано на продовольствие» 144 ц семян. В остальных колхозах этой же МТС 80 % засыпанных семян вследствие недоброкачественности подлежали обмену. В Зеледеевском колхозе Емельяновской МТС указанного района ВСК «членами к.-р. группировки» похищено и спрятано в ямах 70 центнеров семян[443].

В донесениях политотделов, составивших основу вышеназванных записок, обращалось внимание на недостатки в организации противопожарной охраны колхозных амбаров с посевным материалом, когда сторожами назначались лица, «физически негодные». Кроме того, были установлены многочисленные факты «проникновения в охрану кулацко-антисоветских элементов»[444].

Особое внимание в записках по прямому проводу о ходе подготовки к весеннему севу полномочных представителей ОГПУ в регионах начальнику СПО ОГПУ Молчанову уделялось состоянию конского поголовья в колхозах. Во многих регионах страны оно было неудовлетворительным. Имелся значительный процент истощенных, негодных к работе лошадей. Во многих колхозах получило широкое распространение заболевание лошадей чесоткой, их завшивленность из-за чрезвычайно плохого содержания и ухода. Например, в Черниговской области УССР из 30 тыс. 660 лошадей 11 тыс. 312 были «сильно истощены». В Одесской области УССР заболевания чесоткой были отмечены в 31 районе. И эти факты объяснялись в записках «саботажем постановления партии и правительства об улучшении конского поголовья» со стороны тех колхозов, «где правления либо состав конюхов» оказались «засорены классово чуждым элементом, а также антисоветской частью ветперсонала». ОГПУ вскрыло и ликвидировало «ряд кулацких групп внутри колхозов, занимавшихся выводом из строя конского поголовья». Например, в колхозе имени XVI партсъезда Волчанского района Харьковской области УССР была ликвидирована «кулацкая группа», в результате деятельности которой 50 % конского состава было охвачено экземой. В колхозе «Перебудова» Семеновского района той же области члены «ликвидированной к.-р. кулацкой группировки – конюхи-кулаки» систематически расхищали фураж для лошадей, поили их несвоевременно, полову не запаривали и т. д. В результате значительная часть лошадей была доведена до полного истощения. По этой же причине, а также из-за использования на тяжелых работах участились случаи «самоабортирования жеребых маток». За три месяца в 32 районах Киевской области было зарегистрировано 810 случаев самоабортирования. «Виновные во вредительском уходе за конским поголовьем» были привлечены к ответственности[445].

В начальный период подготовки к посевной кампании политотделы и ОГПУ выявили на местах «существенные недочеты планирования». Например, по большинству колхозов Одесской, Черниговской, Донецкой областей УССР планы сева райземотделами были не доведены из-за неоднократных изменений этих планов областными организациями (Черниговский облзу план изменял 11 раз)[446].

Планирование внутри районов характеризовалось аналогичными недочетами: планы не соответствовали количеству земли, не учитывали специализацию колхозов, наличие рабсилы, тягла и пр. Опять же происходило это по причине «саботажа» и «вредительства». Например, в Николаевском горземотделе была вскрыта «к.-р. группировка» среди агроперсонала, «вредительски проводившая планирование». Так, колхозу «Червоный сокол» было запроектировано засеять 102 га кормовых трав при наличии в колхозе всей площади 300 га. Между тем колхоз животноводством совершенно не занимался. В колхозе «Червоне село» Хорольского района Харьковской области УССР «к.-р. группировка в составе 8 человек кулаков и бывших петлюровцев» провела землеустройство на 1934 г. так, что под посев зерновых культур были отведены земли, «которые заливаются водой или вообще негодные для обработки»[447].

Судя по данным записок, еще хуже дело обстояло с подготовкой к севу единоличников. В некоторых районах единоличникам не были отведены земельные участки под посев взамен отошедших колхозам. Их участию в севе мешали «вредители». Например, в с. Луговском Писаревского района ДВК «кулацкая группа» проводила среди единоличников агитацию против вступления в колхоз и за продажу рабочего скота. В результате 40 единоличников продали лошадей, мотивируя это тем, что «сельским хозяйством заниматься нет смысла, что выгоднее выехать на производство»[448].

В записке по прямому проводу из Хабаровска о ходе подготовки к весеннему севу в ДВК, по данным на 15 февраля 1934 г., сообщалось очень важная информация о настроениях крестьян. Как следует из других изученных нами документов, она была характерна и для настроений крестьян других регионов страны. В записке указывалось: «В связи с недостатком в некоторых колхозах семян и хлеба для распределения по трудодням со стороны части колхозников и единоличников отмечаются нездоровые настроения, боязнь голода. В колхозе „Новая жизнь“ Архаринского района в связи с отсутствием хлеба все колхозники не вышли на молотьбу хлеба. Колхозник Плотников заявил: „Колхозы с каждым годом идут вниз, жизнь становится все хуже“. В колхозе „Страна Советов“ большинство колхозников намерено выехать в центр СССР. Колхозник Казаченко, бедняк, заявил: „Не дают хлеба, а работать заставляют, хотят, чтобы народ погиб“.

В Свободненском районе при обсуждении планов весеннего сева колхозники ряда колхозов пограничной полосы изъявили желание уйти на производство. Член колхоза Ильича Трухин заявил: „Зерно засыпали, а есть нечего, нужно требовать наряды на хлеб, в противном случае уйти на производство“. Беднячка колхоза „Легкий труд“ Докарева заявила: „В прошлом году говорили, чтобы сеяли больше, тогда нам останется, а в результате все равно ничего нет, нужно уходить из колхоза“. Колхозник колхоза с. Болдыревка Галушко в кругу колхозников заявил: „В прошлом году много умерло с голоду, в этом году остальные помрут, в колхозе хлеба нет, хотя дали льготы, все равно никто не станет лишнего прирабатывать, а только для себя, все уже научены, дурак тот, кто будет работать“. Кулаки с. Полювка Гродековского района ведут среди единоличников агитацию за отказ от принятия посевного плана. Так, кулак Крюк заявил: „Вы нас своими планами не беспокойте, мы теперь сами сколько захотим, столько и засеем“. Кулак Василенко в сельсовете заявил: „Какое ваше дело до семян, ведь хлебопоставки брать не будете, посеем ли мы, не посеем, это вас не касается“»[449].

С точки зрения понимания ситуации, в которой действовали политотделы в период подготовки к весеннему севу, и их участия в ней представляет интерес следующее спецсообщение ОГПУ Западной области начальнику СПО ОГПУ Молчанову от 20 марта 1934 г.:

«Политотдел Севской МТС 2 марта разослал директиву сельсоветам с предложением начать работу по определению всхожести семян в колхозах с помощью учительства ШКМ [Школ комсомольской молодежи]. Никакой практической агрономической помощи в этой работе ни политотдел, ни дирекция МТС не организовали. Начальник политотдела Юхновской МТС Журашов совместно с зам. директора МТС взяли на себя организацию работы по проверке семян на Крюковском производственном участке. Зам. директора заболел, а Журашов уехал в Смоленск, никому участок не поручив. В результате на участке ничего не сделано. По Плосковскому участку проверка семян была поручена директору МТС, но последний на участок не выехал, дело не организовал. Участковый агроном объявил колхозам, чтобы они начали проверку без технадзора. По Упрямовскому участку работа была поручена старшему агроному, который также на участок не выезжал. Агроном Оленинской МТС Светильников должен был произвести проверку семян по трем сельсоветам. Светильников взял пробу только от некоторых колхозов, а по остальным определил „на глаз“ 90 % всхожести и уехал. Агроном Зубцовского райзо Некрасов спутал привезенные из колхозов Коробинского с/с образцы семян и не знает, какие пробы семян каким колхозам принадлежат.

Семена для проверки берутся в ряде случаев неотсортированными, не от каждого хранилища, а от каждой культуры. Организованные при МТС лаборатории по своим масштабам не в состоянии пропустить всю массу поступающих на проверку семян. Брянская, Новозыбковская, Вяземская контрольно-семенные станции с работой не справляются.

Анализы всхожести семян задерживаются продолжительное время. Отмечены факты, когда полученные от колхозов семена в декабре-январе до сих пор не проверены. Отмечены случаи неправильного определения станциями всхожести семян. Так, Вяземская опытная станция определила всхожесть овса, находящегося на пунктах Заготзерна и предназначенного для обмена, в 94 %, повторные проверки показали, что овес имеет только 59 % всхожести. Смоленская контрольно-семенная станция давала некоторым колхозам по несколько раз по одним и тем же семенам различные результаты всхожести, причем при повторных проверках давала большую всхожесть, чем в первый раз. Предварительные итоги проверки всхожести семян показывают весьма низкую всхожесть семян яровых культур. По всем без исключения районам наиболее неблагополучно с всхожестью семян вики и пшеницы. <…>

Положение со всхожестью семян по предварительным результатам проверки по отдельным группам районов и отдельным культурам характеризуется следующими данными.

Обмен некондиционных семян на сортовые развернут слабо. В ряде районов Заготзерно и Заготлен не имеют необходимого для обмена количества семян. В некоторых районах предназначенные для обмена семена зерновых и технических культур к посеву непригодны (Старицкий, Барятинский, Темкинский, Починковский и другие районы).

Межколхозный обмен в большинстве районов также проходит слабыми темпами. В ряде колхозов в связи с развертыванием межколхозного обмена отмечены тенденции продать излишки семян на рынке по спекулятивным ценам (Хиславичский, Зубцовский районы).

…Проверкой 42 совхозов выявлена низкая всхожесть семян овса, ячменя и вики. Подготовка тягловой силы к севу по совхозам проходит слабыми темпами. Лошади еще на группы не разбиты, истощенные на откорм не поставлены. Горючего по совхозам залито 47 % потребного количества. Проверку подготовленности совхозов к севу продолжаем.

В ряде МТС (Сафоновская, Дорогобужская, Ельнинская) плохо развернута работа по переброске горючего на производственные участки. В связи с приближением распутицы несвоевременный завоз горючего создает угрозу перебоя работы тракторов с началом весенних работ. Основной причиной медленных темпов переброски горючего является недостаток тары, в ряде случаев – бездеятельность дирекций МТС в части ремонта и приобретения тары. Через политотделы приняты меры к усилению завоза горючего»[450].

Об участии политотделов в посевной кампании 1934 г. дают наглядное представление сводные материалы Секретно-политического управления ОГПУ СССР, подготовленные на основании донесений заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ. В качестве примера приведем такие материалы СПО ОГПУ «О недочетах в ходе сева», направленные председателю ОГПУ Г. Г. Ягоде 10 апреля 1934 г. Учитывая важность их содержательной стороны, процитируем наиболее характерные отрывки, позволяющие увидеть конкретные стороны деятельности политотделов МТС по обеспечению успешной подготовки и проведения посевной кампании 1933 г. Первая их часть посвящена работе тракторного парка МТС. Они подтверждают данные и других изученных нами документов на эту тему, о том, что забота о надлежащем состоянии тракторов в МТС являлась первостепенной задачей политотделов в период посевной и уборочных кампаний.

Следует отметить, что по специальному заданию ОГПУ с 1-го по 8 марта 1934 г. провело выборочную проверку качества ремонта уже принятых комиссиями отремонтированных тракторов на Украине, в Средне-Волжском, Сталинградском, Саратовском, Азово-Черноморском, Горьковском краях, ЦЧО и Казахстане. Было «перепроверено» в 147 наиболее крупных МТС и МТМ 4183 трактора. 19 марта 1934 г. итоги проверки были доложены заместителем председателя ОГПУ Г. Е. Прокофьевым Сталину. Выяснилось, что при проверке от 33 % до 75 % принятых комиссиями тракторов, а в общем итоге 2211 из 4183, или 52,8 %, оказались с существенными дефектами, «которые в ходе сева повлекли бы за собою серьезные перебои в работе, а в ряде случаев аварии, требующие длительного ремонта»[451].

Вышеназванный документ ОГПУ «О недочетах в ходе сева» подтвердил ранее полученную информацию о недостатках в подготовке техники к севу, но с более детальным анализом. В нем сообщалось:

«Благовещенская МТС (Харьковская область) [из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Горлинского].

Тракторный парк МТС к весенней посевной кампании был отремонтирован своевременно, но качество ремонта оказалось неудовлетворительным. Уже с первых дней выхода в поле трактора имеют остановки на подтяжку. Радиаторы ни в одном тракторе не прочищены и с прошлого года забиты грязью. В четырех тракторах МТС, работавших на полях с.-х. артели „Червона зирка“, расплавились подшипники: трактора не работали…»

«Б.-Крынковская МТС (Харьковская область).

…Прорыв в работе тракторного парка объясняется в значительной мере недостатком керосина и вискозина. Керосин поступает нерегулярно… Тракторный парк вышел в поле с двухдневным запасом горючего из-за отсутствия цистерн… На 60 тракторов МТС имеет 47 плугов разных систем. Трактора работают с конными плугами, чем снижается производительность и качество работы тракторов. Необходимым инструментом для текущего ремонта тракторные бригады не снабжены. Нет ключей, напильников, отверток, молотков; не хватает ведер, леек, насосов. Передвижная ремонтная мастерская работает недостаточно…»

«Краснокутская МТС (Харьковская область) [из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Ракова].

Тракторный парк МТС вступил в посевную кампанию с целом рядом дефектов. Часть тракторов имеет неправильное освещение – динамики поставлены плохого качества, нет проводов и т. д. В тракторе № 58 на карбюраторе нет ни одного краника, вместо краников поставлены деревянные пробки. На карбюраторе трактора № 6 нет грязевика, нет тяги к заслонке карбюратора, вместо спускного крана карбюратора поставлена деревянная пробка, самодельная заводная ручка сделана из тонкого железа и при заводке трактора гнется. Организованные две ремонтные мастерские слабо обеспечены необходимым инструментом и запасными частями».

«Полтавская МТС (Харьковская область) [из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Варфоломеева].

…из 38 участвовавших в севе тракторов только 11 работают бесперебойно и выполняют запроектированную норму (преимущественно новые трактора ХТЗ, полученные в 1934 г.). Остальные трактора выполняют нормы на 50–60 %, некоторые – на 10–20 %. Вышедшие из ремонта трактора имеют серьезные дефекты: оборвались болты муфт сцеплений, выплавились шатунные подшипники, обгорела обкладка ведомого диска и прочее».

«Провенецкая МТС (Донецкая область) [из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Москаленко].

Тракторный парк используется на 65–75 % главным образом в связи с неопытностью трактористов, половина которых только что кончила трехмесячные курсы и прошла незначительную практику водительства трактора. У тракториста Денисенко из тракторной бригады № 12 выплавились подшипники из-за отсутствия масла в картере. Денисенко пришлось работать на тракторе с вкладышами без баббита, вследствие чего был разбит поршень и гильза. Независимо от случившейся аварии Денисенко продолжал работать на трех поршнях без остановки до тех пор, пока осколком цилиндра не был выбит люк мотора, через который выливалось масло. Трактор вышел из строя на пять дней. В той же бригаде молодой тракторист Мензур из-за отсутствия масла выплавил подшипники и ездил только на бронзовых клавишах. Шейка коленчатого вала нагрелась до конца. Не умея управлять трактором, Мезур задним ходом наехал на тракторный плуг, поломал его. Трактор вышел из строя на четыре дня.

В ряде случаев трактористы не хотят работать в ночное время. В бригаде № 12 были случаи, когда трактористы, желая уйти с поля, спускали воду из радиатора и бросали работу якобы за отсутствием воды.

Очень плохо работают трактора марки „ДД“. Бригада № 9, укомплектованная пятью тракторами этой марки, в течение пяти дней вспахала всего 10 га. Плохая работа тракторов объясняется частой поломкой шестерен (новых шестерен в МТС не имеется). Вентиляторные подшипники на тракторах поставлены от трактора „Фордзон“ (за отсутствием „джондировских“). На передних колесах тракторов марки „ДД“ отсутствуют подшипники, вместо которых поставлены конуса, во всех тракторах неисправны магнето. Передвижной ремонтной мастерской не имеется, и для устранения даже небольших неполадок приходится ездить в МТС».

«…Шполянская МТС (Киевская область) [из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Кляшчицкого].

… В колхозе им. 17-го съезда партии тракторист Мартитан, вспахивая поле, передние два лемеша пускает мелко, а третий опускает в землю наполовину, отчего получаются большие огрехи, а нормы перевыполняются на 50 %, и тракторист экономит горючее. Аналогичный случай был установлен выехавшим в колхоз им. Сталина в с. Товмач зам. начальника политотдела Кляшчицким на площади в 60 га, обработанной трактористом Погорелым».

«Константиновская МТС (Азово-Черноморский край):

…Трактора „Фордзон“ не могут выйти в поле из-за отсутствия пригодных бобин. Имеющиеся бобины сильно изношены и могут работать только при стационарном использовании тракторов. Высылка бобин задерживается Крайзернотрактором. До последнего времени на 17 тракторов получено всего 5 бобин. На 7 тракторов марки „Кейс“ поставлены сильно изношенные сердцевины радиаторов. Радиаторы текут, и исправить их невозможно».

«Бердичевская МТС (Винницкая область) [из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Кордуса].

…Причины задержки ремонта – отсутствие в МТМ [машинно-тракторных мастерских] фабричных подшипников в коробке скоростей. МТМ вынуждена изготовлять подшипники кустарным способом, подшипники получаются с браком».

«М.-Кирсановкая МТС (Азово-Черноморский край) [из донесения заместителя начальника политотдела Медведева].

…Выехавшие в поле 47 тракторов 19 марта оказались без автола. В первый день работало 10 тракторов. Из-за отсутствия автола и вискозина после семичасовой работы остановились»[452].

Вторая часть материалов СПО ОГПУ «О недочетах в ходе сева», направленных председателю ОГПУ 10 апреля 1934 г., свидетельствует о «недочетах в ходе сева», выявленных политотделами, и их усилиях по их устранению. Так, например, в колхозах Коркинской МТС Киевской области УССР весенне-посевная кампания 1933 г. проходила неудовлетворительно из-за невыполнения большинством колхозов постановления ЦК об использовании коров на полевых работах. Вследствие этого имеющаяся в колхозах тягловая сила оказалась «перегружена и с посевными работами не справлялась»[453].

В зоне действия Зиньковской МТСВ Харьковской области УССР сельские советы нарушали законность в отношении единоличных хозяйств. Например, по сообщению заместителя начальника политотдела данной МТС Гунько, председатель Ступинского сельсовета отбирал землю у единоличников, отказывающихся ее полностью засевать, и включал ее в состав земель колхозов, но при этом не обеспечивал эти земли семенами для посева[454].

Проблема участия единоличников в севе затрагивалась и в донесениях политотделов МТС из других районов страны. Так, в Шарьинском районе Горьковского края 200 единоличных хозяйств отказались от сева, в большинстве случаев из-за недостатка семян и лошадей. Одновременно многие из них отказывались от земли. В Канашском районе райисполкомом было дано указание «за малейшее невыполнение агромероприятий у единоличников землю отбирать и передавать ее колхозам». В ряде селений у единоличников за отказ сева отбирали не только землю, но и семена[455].

Заместитель начальника политотдела Гусаровской МТС Сусанин проинформировал политсектор МТС о том, что в большинстве колхозов зоны МТС коров не привлекали к севу[456].

По донесениям политотделов МТС, в ряде районов Сталинградского края вследствие несвоевременного и плохого качества боронования во многих колхозах произошла гибель части сева. В Котельниковском районе в колхозе «Капкинка» в связи с задержкой боронования «рассеянные семена» уничтожались мышами. В колхозе имени Карла Маркса при бороновании 50 % зерна осталось на поверхности. В некоторых колхозах Нижне-Чирского района засеянное зерно оставалось на поверхности и растаскивалось «огромными стаями грачей»[457].

Политотделы пресекали все факты незаконных действий правлений колхозов и районных органов власти по отношению к колхозникам и выполнению спущенных сверху директив по хозяйственным вопросам[458]. Наиболее вопиющие из них, так же как и в 1933 г. и в последующий период, доводились до сведения высшего руководства страны.

Одним из таких примеров на эту тему является спецсообщение заместителя народного комиссара внутренних дел Я. С. Агранова Сталину, Молотову, Куйбышеву, Кагановичу и Жданову от 22 сентября 1934 г., основанное на донесении заместителя начальника политотдела Висковской МТС Одесской области УССР. В нем изложены обстоятельства чрезвычайного происшествия в колхозе имени Молотова указанной МТС, где бригадир колхоза, кандидат в члены ВКП(б) Стец заставил колхозника Шпака, 64 лет, запрячься в ярмо с коровой, чтобы доставить воз к молотилке на расстояние в 2 км. Стец был исключен из партии и отдан под суд[459].

Как показывают изученные источники, в 1934 г. политотделы МТС оперативно вскрыли факты нарушений планов сева, которые могли негативно сказаться на уборочной и хлебозаготовительной кампаниях. В частности, были пресечены попытки ряда руководителей колхозов и представителей районной власти завысить отчетные данные о засеянных в колхозах и районах площадях с целью получения различных поощрений от вышестоящих органов. Об этом указывалось, например, в спецсообщении Агранова Сталину, Кагановичу, Жданову и Молотову от 9 июля 1934 г. В нем приводились факты «очковтирательства в ходе сева и прополки в некоторых районах Сталинградского края», установленные при участии политотделов МТС. В спецсообщении указывалось:

«Специальной проверкой выявлены многочисленные факты сообщения преувеличенных цифровых данных о выполнении посевных и прополочных работ, как со стороны руководителей колхозов, так и некоторых районных руководящих работников.

В Камышинском районе из взятых на выборку 6 колхозов – в колхозах „Искра социализма“ сведения о выполнения плана сева были увеличены на 354 га, „Пчелка“ – на 63 га, „Ельшанском“ – на 98 га. Преувеличенные данные давались с ведома заведующего райзо Канова. Председатель колхоза „2-я пятилетка“ Ольховского района Галкин увеличил данные о выполнении плана сева на 94 га. Галкин по указанию секретаря райкома Лозового сообщил 1 июня о прекращении сева пшеницы, а фактически сев продолжался после 1 июня. (Галкин заявил, что Лозовой прямого указания об этом ему не дал, но намекнул, что так надо сделать.) Председатель 2-го Липовского колхоза Каменков заявляет: „Нечего скрывать, что мы с Евдокимовым (зам. секретаря райкома) решили включать в сводки преувеличенные данные“ (за 31 мая было засеяно 69 га, сообщено о засеве 105,8 га). Колхоз „Красный боец“ Ново-Аннинского района сообщил о прополке 195 га, а фактически прополото только 25 га. Секретарь райкома Маслов давал указания о том, чтобы в сведения включалась как прополотая площадь, не требующая прополки. Исходя из этого, зав. райзо Хитров увеличил в общерайонной сводке от 5 июня сведения колхозов с 19 054 га до 20 000 га. На 10 июня было дополнительно включены как прополотые 30 000 га частных площадей. По распоряжению Хитрова и председателя РИКа Половникова в край дана сводка об окончании сева, когда оставались еще не засеянными 600 га. Зам. секретаря райкома Леонов, вопреки решению крайкома, давал председателям колхозов пахать букерами, причем пахать ими так, чтобы „никто их не видел“. Зав. райзо Иловлинского района Волкодавов предложил статисту Рубцову приписать в сводку за 25 мая незасеянные 1600 га. Кроме того, Волкодавов заставил председателя Колоцкого колхоза показать засеянными 100 га бахчей, в то время как к их посадке еще не было приступлено. (Решением крайкома Волкодавов с работы снят с объявлением строгого выговора.) Директор Домовской МТС 1 мая сообщил райкому ВКП(б) об окончании сева, в то время как большинство колхозов продолжали сев до 4 мая. Аналогичные факты в меньших размерах зарегистрированы в Клетском, Руднянском и Калачеевском районах, где проверка первичных материалов продолжается. По всем фактам очковтирательства виновные привлечены к ответственности»[460].

Весной 1934 г. политотделы предпринимали усилия, чтобы остановить начавшийся повсеместно в голодающих селениях убой скота на подворьях, полученного колхозниками от государства для улучшения их положения. На эту тему характерна шифротелеграмма Политуправления МТС НКЗ СССР начальникам политсекторов МТС от 5 марта 1934 г., в которой указывалось: «Верховная прокуратура сообщила политуправлению о большом убое телят, розданных колхозникам в порядке решения ЦК ВКП(б). Срочно сообщите факты, причины и принимаемые меры по вашей области, краю»[461].

Еще одним примером является вышеупомянутая докладная записка начальника политотдела совхоза имени Максима Горького Средне-Волжского края Юрчука в Политуправление МТС НКЗ СССР от 6 марта 1934 г. В ней приводились факты намеренного убоя коровы и телят членами колхозной бригады, а также хищений молока с колхозной фермы доярками во время ночной дойки. Похищающие «изощрялись приделывать литровые и поллитровые бутылки в специально пришитые мешочки к халатам и одежде или проносили их между ног»[462].

Необходимо отметить, что и в дальнейшем вопросы животноводства занимали важное место в деятельности политотделов МТС. Об этом свидетельствует спецсообщение ОГПУ из Свердловска о состоянии животноводства в Уральской области по данным на 25 июня 1934 г., составленное по донесениям заместителей начальников МТС по ОГПУ и местных «чекистов». Причины всех трудностей и негативных явлений в колхозной животноводческой отрасли традиционно объясняется в нем «вредительством со стороны контрреволюционных элементов». В спецсообщении говорилось:

«Сокращение стада крупного рогатого скота и особенно конского поголовья не прекращается в некоторых районах до сих пор. В Верхотурском районе конское поголовье за 1934 г. сократилось на 31 %.

Уменьшение рабочего скота идет в основном за счет падежа, истощения, плохого ухода, увечий, вредительства со стороны к.-р. элементов…

…Заслуживают внимания следующие факты умышленного уничтожения поголовья скота. Группа работников Тагильского отделения Племзаготтреста в числе 7 человек с целью срыва заготовки и выращивания племенного скота занималась организованным растранжириванием фуража путем подделки документов. Выявлены факты, когда племенной скот выменивался на дома, покупался с целью спекуляции. В результате их деятельности планы по заготовке и выращиванию племенного скота сорваны.

…В колхозе „Социализм“ Верхотурского района вскрыта и ликвидирована вредительская группа кулаков и бывших белогвардейцев. В результате вредительской деятельности членов группировки (не убрано 100 га скошенной травы, не скошено 166 га, скот варварски эксплуатировался) в колхозе пало 62 лошади, 110 лошадей были умышленно заражены чесоткой и экземой.

В колхозе им. Сталина Нижнетагильского района в результате деятельности членов ликвидированной к.-р. группировки пало 200 лошадей. Из оставшихся 190 лошадей 80 были заражены чесоткой»[463].

Трагический случай произошел во время посевной в Тацинском районе Азово-Черноморского края. По сообщению ПП ОГПУ края, 2 апреля 1934 г. тракторист Н.-Поповской МТС Тацинского района Леонов, работая в колхозе «Форштадт», в ночь с 1-го на 2 апреля расплавил подшипник трактора и утром 2 апреля, направляясь в МТС для доклада о случившемся, бросился под поезд. В донесении ОГПУ указывалось, что Леонов – «бедняк, комсомолец, имеет двух братьев-колхозников», «по имеющимся предположениям, причиной самоубийства явилась боязнь ответственности»[464].

Посевная кампания 1934 г. прошла более организовано, чем в 1933 г., поскольку к этому времени уже не было столь острой ситуации с рабочим скотом, в советской деревне сохранившиеся продовольственные затруднение и голод в ряде регионов были намного слабее предыдущего. В успешном проведении сева несомненной заслугой была и деятельность политотделов МТС.

§ 3. Подготовка к уборочной кампании

После проведения посевной кампании главной задачей политотделов МТС и совхозов стало участие в организации уборки урожая и очередной хлебозаготовительной кампании. О проблемах, с которыми столкнулись политотделы в этот период, можно судить по уже ранее использованным в книге спецсообщениям региональных органов ОГПУ Сталину, Кагановичу, Молотову и Жданову о ходе подготовки к уборочной кампании в регионах страны. Приведем некоторые из них, в полной мере отражающие деятельность политотделов в этом направлении и общее состояние аграрной экономики СССР в рассматриваемый период.

3 июня 1934 г. на имя наркома земледелия СССР Я. А. Яковлева и начальника ПУРа МТС НКЗ СССР Левина поступила сводка донесений заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ о росте религиозных настроений сельского населения в связи с поразившей основные регионы страны засухой. Так, например, в донесении заместителя начальника политотдела по ОГПУ Артемовской МТС Донецкой области УССР сообщалось: «В связи с отсутствием дождей в с. Покровском 22 мая священником Добровольским было устроено моление в церкви, на котором присутствовало 150 чел., главным образом стариков и незначительное количество молодежи. В числе молящихся было всего 4 колхозника. Политотдел усиливает разъяснительную работу среди колхозников»[465].

Об этом же говорилось в донесении заместителя начальника политотдела по ОГПУ Лиховской МТС Днепропетровской области УССР Каленовского: «В связи с неблагоприятными видами на урожай среди колхозников много разговоров о возможности голода, особенно среди женщин. В артели им. Хатаевича две старухи собирали деньги на молебен о дожде. В артели „Воля“ колхозницы-старухи просили разрешить сбор денег среди колхозников для организации молебна. В артели „Почин“ две колхозницы (одна из них в прошлом кулачка) говорили на прополке о том, что в „Днепропетровске есть два пророка, которые живут в пещере. Они имеют палатки, в которых предсказывают будущее. Пророки предсказывают конец света“; эти же женщины говорили о том, что „необходимо освятить хлеб, иначе в артели все погибнет“»[466].

Религиозные настроения усилились и среди колхозников мусульманских селений. Например, в донесении заместителя начальника политотдела по ОГПУ Б.-Зеленчуковской МТС Северного Кавказа Пахоева отмечалось: «Засуха широко используется к.-р. элементом для а/с и религиозной агитации. В ауле Эрсаконе почетный старик, инспектор по качеству (бывший мулла, за к.-р. работу арестовывался ОГПУ) Петыжев Эльмурза говорил колхозникам: „Все стали коммунистами, безбожниками, и аллах наказал нас, не дает дождей“. Завхоз колхоза им. Молотова Псехомахов, бывший член партии, в прошлом торговец и пособник банды, требовал: „Надо сделать курман, иначе мусульманский народ пропадет от голода. Бога забыли, потому и нет дождя“… Вмешательством политотдела курман не был организован… Политотдел усиливает массовую работу среди колхозников»[467].

Аналогичные процессы происходили в немецких колхозах. На это указывалось в донесении заместителя начальника политотдела по ОГПУ Ейской МТС Азово-Черноморского края Зорина: «22 мая во время похорон члена колхоза „Нойвег“ приглашенный вместо пастора колхозник Шнейдер устроил молебен о ниспослании дождя. Шнейдер до закрытия церкви был церковным старостой»[468].

О ходе подготовки к уборке урожая в Сталинградском крае шла речь в спецсообщении ОГПУ из Сталинграда от 23 июня 1934 г. В нем сталинскому руководству была предоставлена следующая информация:

«Ход ремонта сельскохозяйственного уборочного инвентаря проходит неудовлетворительными темпами. Ряд руководителей колхозов бездействует. Мер к обеспечению колхозных мастерских необходимыми частями и ремонтными материалами не принимается (Ленинский, Ново-Николаевский и другие районы). В ряде МТС отмечается напряженное положение с запчастями. Мер к своевременному завозу их не принято. Отдельные МТС не обеспечены также с/х машинами и инвентарем. Имеющиеся в Мало-Ивановской МТС 65 тракторов прицепным с/х инвентарем не обеспечены. МТС использует косилки колхозов, которых также недостаточно (не хватает 45 штук). Капитальному ремонту к уборочной кампании подлежат 23 трактора, среднему – 19, текущему – 18. Ремонт задерживается из-за отсутствия запасных частей. В колхозах „Завет Ильича“, „6 лет памяти Ильича“, „Трудовик“ и других Харабалинской МТС необходимо приобрести для уборочных работ 60 конных лобогреек, 2 тракторные сноповязалки, 4 комбайна, 6 сложных молотилок, 6 сортировок, 6 триеров и 4 нефтедвигателя. Заявки были даны директором МТС в крайзу только 5 июня, до настоящего времени ничего не завезено.

В Киреевской МТС не проводится ремонт с/х машин. Дирекция МТС не занимается вопросом подготовки к хлебоуборке колхозов. 19 молотильных машин еще не стянуты из колхозов, к ремонту их не приступали ни в МТС, ни в колхозах. Имеющиеся в колхозах лобогрейки находятся в работе 4–5 лет, требуют капитального ремонта, замены частей (пальцы, косогоны, косы), которых в МТС нет, и о приобретении их никто не заботится. По всем указанным фактам приняты меры через политотдел.

Отгрузка запчастей производится безобразно. Из Ватозапчасти в МТС Дубовского района систематически засылаются не соответствующие заявкам и некомплектные части. Мало-Ивановской МТС выслано 70 поршней со стопорными пальцами, но стопора ни одного не отгружено, так что поршни использованы быть не могут. Вместо стопорных пальцев заслано 300 совершенно ненужных стопорных колец. Требовались нормальные втулки головки шатуна, а присланы увеличенные, которые лежат без употребления. В первых числах июня были присланы гильзы, а требующиеся к ним поршни не были присланы. В настоящее время получены поршни со стопорными пальцами, а пальцы к ним высланы скользящие.

В Дубовской МТС из 15 комбайнов готов только один, остальные стоят в разобранном виде из-за отсутствия поршней и колец для моторов. Заказы на недостающие запчасти СЭК своевременно не выполнены. Размещение запасных частей на местных заводах краевой конторой Сельхозснаба до настоящего времени не закончено, что ставит под угрозу срыва своевременное окончание ремонтных работ. Администрация Сельхозснаба, возложив ответственность за эту работу на ответственного исполнителя Ястребцова, бездействует, заявляя: „Не выполнит – отдадим под суд“. Отгрузка запчастей к уборочным машинам задерживается на базе краевой конторы Сельхозснаба на 5–10 суток. Камышинскому и Астраханскому складам отгрузка запчастей была задержана на месяц. Зав. базой Безруков ссылается на непредоставление железной дорогой вагонов. По тем же мотивам база Сельхозснаба своевременно не вывезла выделенное Стальсбытом краевой конторе кровельное железо для ремонта с/х инвентаря. Железо передано другим организациям. Качество произведенных ремонтных работ во многих случаях крайне низкое.

Отдельные руководящие работники колхозов и МТС считают ремонт законченным, несмотря на отсутствие в отремонтированных машинах ряда нужных частей. В Булухтинской МТС Владимирского района качество ремонта низкое: неплотно подгоняются полы ящиков, что способствует утечке зерна в мякину, плохо сделаны клавиши, поперечные ставятся старые, с разработанными отверстиями. Ремонт лобогреек также низкокачественный, крепление подшипников и поршней.

Аналогичные факты низкого качества ремонта зарегистрированы в Ленинском, Котельниковском, Калачинском районах, Западном улусе Калмыцкой обл. Заслуживают внимания факты пьянства руководящего состава колхозов и демобилизационных настроений после окончания сева. В колхозе им. Буденного Сладковской МТС председатель правления Климов, завхоз Погорелов и парторг Устимов с момента окончания сева систематически пьянствуют. В колхозах „Спартак“, „Маяк“ и „1 мая“ Дубовской МТС выходы на работу с начала июня значительно снизились. В колхозе „Маяк“ в течение трех дней подряд устраивали выходные дни по случаю празднования окончания сева.

Приняты меры через политотделы»[469].

Важную информацию об участии политотделов в подготовке МТС и колхозов к уборочной кампании содержат спецсообщения ПП ОГПУ по ЦЧО и Западной области по данным на 21-е и 22 июня 1934 г. и ПП ОГПУ по Средне-Волжскому краю по данным на 15 июля 1934 г.

В спецсообщении ПП ОГПУ по ЦЧО отмечалось:

«Во многих районах области подготовка к уборочной кампании проходит неудовлетворительно. Основными недочетами подготовки к уборке урожая являются:

а) отсутствие необходимого количества ремонтного материала и запасных частей для ремонта с/х уборочных машин, агрегатов и автомобилей;

б) явно неудовлетворительные темпы завоза с/х машин и прочего уборочного инвентаря (хода, косы и т. д.);

в) бездеятельность руководителей некоторых колхозов и МТС в организации подготовительных мероприятий к уборочным работам;

г) неудовлетворительное состояние в ряде районов живого тягла.

Неблагополучно с завозом запасных частей и ремонтных материалов. Так, план завоза коленчатых валов к молотилкам выполнен на 21,7 %, ножей – на 13,5 %, сегментов к ножам – 12,2 %, сортового железа – 44,1 %, листового железа – 29,3 %, кровельного железа – 29 %, баббита марки Б-1 – 55 %, Б-2 – 37,5 %, карбида подлежало завозу 1 тыс. 820 кг, но до сих пор не завезено ни одного килограмма.

<…> В Суджанском районе ремонт с/х уборочных машин задерживается из-за отсутствия запасных частей и ремонтного материала (сортового железа, проволоки, баббита, олова). Из подлежащих ремонту 24 молотилок отремонтировано только две.

Ряд МТС и колхозов мер к изысканию и изготовлению отдельных запасных частей и деталей на месте не принимает (Шебекинский, Борисовский и другие районы). Неудовлетворительные темпы ремонтной кампании в значительной степени обусловлены бездеятельностью руководства некоторых колхозов, чему способствует недостаточный контроль за подготовкой к уборке со стороны отдельных райорганизаций и МТС.

…Руководители колхозов, ссылаясь на отсутствие запасных частей, вопросами ремонта не занимаются. Председатель колхоза им. Сталина Кузнецов заявляет: „Зачем затрачивать колхозные средства на ремонт с/х машин, когда их можно будет во время уборки взять в свободных колхозах“.

…Заслуживают внимания факты проявления некоторыми районными работниками местнических тенденций в вопросах распределения завезенных в область с/х машин. Так, по распоряжению облконторы Сельхозснаба Данковский склад с/х машин обязан перебросить в другие районы сеялки, жатки и лобогрейки. По указанию секретаря райкома ВКП(б) склад не выполняет этого распоряжения, намечая распределить указанные машины между колхозами Данковского района. Секретарь Касторенского райкома ВКП(б) требует реализовать полученные Касторенским складом Сельхозснаба для Воловского, Тербунского и Касторенского районов жатки и лобогрейки только в Касторенском районе.

Отмечаются случаи завоза снабженческими организациями в отдельные районы ненужных с/х машин. Так, Орловской конторой Сельхозснаба завезено для Глазуновской МТС на 15 тыс. руб. с/х машин, не предусмотренных заключенным договором. Дирекция МТС отказывается получать завезенные машины, и они лежат на ж.-д. станции.

Руководители ряда колхозов Токаревского, Анненского и других районов не уделяют достаточного внимания подготовке к уборочной кампании живого тягла. В отдельных местах отмечается массовое заболевание и падеж лошадей от пироплазмоза.

По колхозам Бутурлиновской МТС в течение мая заболело пироплазмозом 148 лошадей, из коих 34 пало; по колхозам Макаровского, Верхне-Макаровского и Волочанского сельсоветов Лискинского района заболело пироплазмозом 129 лошадей, из коих 22 пало. В единоличном секторе по этим же сельсоветам заболело 45 лошадей, из коих 4 пало. Из-за отсутствия медикаментов борьба с заболеваниями проводится недостаточно.

По колхозам Третьяковской МТС отмечается массовое заболевание рабочих лошадей пироплазмозом – 43. В мае от пироплазмоза пало в колхозе „Коминтерн“ 8 лошадей, в колхозе им. Молотова – 6 лошадей, „Пролетарий“ – 4 лошади»[470].

Во многом схожая картина хода подготовки к уборочной кампании по донесениям политотделов МТС показана в спецсообщении ПП ОГПУ по Западной области. В нем сообщалось:

«По ряду МТС и районов подготовка к уборочной кампании проходит неудовлетворительно. Отстает ремонт уборочных машин, главным образом в связи с недостаточным снабжением МТС и колхозов запасными частями и необходимыми для ремонта материалами, а также в связи с неправильной организацией работы. Особенно значительна задержка с ремонтом косилок, хотя ряд районов Западной области приступил к уборке сена.

Старицкая МТС. По колхозам Красновского и Алферовского сельсоветов из 45 косилок исправны 12. Остальные требуют замены шестерен, пальцев и других деталей, которых в МТС не имеется. Не отремонтированы еще 5 косилок и 4 тракторных силосорезки (из 5 имеющихся), принадлежащих МТС.

Гжатская МТС. В большинстве колхозов из-за отсутствия ножей и др[угих] деталей значительная часть косилок не отремонтирована. Есть опасение, что большая часть косилок не будет использована на уборке.

…Карачевская МТС. В Козинском с/с из-за недостатка угля работает одна кузница из 4. Колхозы „Путь Ленина“, „Путь к социализму“ и другие обеспечены косами только на 50 %. Никаких мер к приобретению кос не принимается.

…Гордеевская МТС. Необходимо отремонтировать 24 молотилки, не хватает зубьев, ремней и т. д. МТС не получают также занаряженные по плану уборочные машины. Гордеевская МТС из 21 занаряженных для нее жаток получила 5. В Октябрьский район должно быть завезено 30 косилок, 20 жаток, 20 конных грабель. До 19 июня не поступило ни одной машины. Западно-Двинский подсобный склад сельхозснабжения не принимает необходимых мер к снабжению МТС и колхозов уборочными машинами. Новозыбковский район ничего не получил из занаряженных для него 17 жаток и 8 косилок.

Юхновская МТС получила ящик частей для ремонта тракторного парка из овощетрактороцентра. В ящике оказались: 6 ж.-д. сигнальных рожков, 20 кг ржавых болтов без гаек, 2 дверные петли, 3 роликовых подшипника и медно-асбестовая прокладка. Выявляются виновники неправильной засыпки, задержки с/х машин по нарядам для привлечения к ответственности»[471].

В упомянутом выше спецсообщении УНКВД по Средне-Волжскому краю приводились следующие факты о ходе подготовки к уборочной кампании по донесениям политотделов МТС и других источников:

«В уборочную кампанию край вступает при наличии ряда серьезных прорывов: ремонт уборочных с/х машин в намеченный срок (к 5 июля) не закончен; план ремонта выполнен: по жнейкам-лобогрейкам – на 31,2 %, сноповязалкам – на 57,8 %, молотилкам – 50,4 %. Ремонт проведен недоброкачественно; часть левобережных районов на время уборки не обеспечена рабочей силой и продовольствием; в ряде районов ощущается острый недостаток в тягловой силе.

Произведенное в конце июня с. г. выборочное обследование качества ремонта в 23 МТС показало низкое качество произведенных работ. Так, из отремонтированных 60 комбайнов 53 требуют повторного ремонта; из 147 молотилок – 114; из 135 лобогреек – 116; из 54 жаток-сноповязалок – 51; из 8 виндроуэров – все требуют повторного ремонта.

Аналогичное положение в ряде других МТС.

Неудовлетворительный ход ремонта и низкое качество такового обуславливается главным образом погоней за количественными показателями, недостатком квалифицированных рабочих, неумелым использованием имеющихся кадров, плохой организацией труда и необеспеченностью запасными частями.

Отдельные руководители МТС в целях скрытия неблагополучного положения с ремонтом занимаются очковтирательством, давая в край и райорганизациям заведомо преувеличенные сведения о количестве отремонтированных машин и качестве их ремонта. Таких случаев в процессе обследования выявлено 10. Виновные привлекаются к ответственности.

Недостаточная обеспеченность ряда МТС уборочными машинами создает напряженное положение в части своевременной уборки, особенно по единоличному сектору. Ручной уборке всего подлежит 1 млн 80 тыс. 400 га или 19,3 %, из них: по колхозам – 330 тыс. 200 га, по единоличному сектору – 760 тыс. 200 га, т. е. в основном почти вся площадь единоличников будет убираться руками.

Между тем вопрос с рабочей силой, особенно с мужской, обстоит крайне неблагополучно. Выезд из недородных районов в порядке неорганизованного отходничества около 60 тыс. хозяйств привел к тому, что во многих колхозах бригады сплошь состоят из одних женщин и подростков. Возвращение отходников, несмотря на хорошие виды на урожай, происходит очень медленно. По ряду колхозов неорганизованный выезд на заработки в совхозы и другие места продолжается до сего времени.

Несмотря на достигнутое за время лета улучшение в состоянии конского поголовья, по колхозам края насчитывается 12 тыс. 706 рабочих лошадей (4,8 % к числу имеющихся), которые в связи с болезнями и истощенностью не могут быть использованы на уборочных работах.

К.-р. кулацкий элемент активизирует свою деятельность по линии попыток срыва проводимых хозполиткампаний путем распространения провокационных слухов о том, что „колхозникам нечего радоваться хорошему урожаю, так как весь хлеб отберет государство, колхозники же останутся без хлеба“, „правительство обманывает колхозников обещаниями о хорошей оплате трудодней, чтобы привлечь колхозников на уборку, а когда хлеб будет убран, колхозникам останутся одни граммы“ и т. д.

Широко используются к.-р. элементами продовольственные затруднения. Среди колхозников ведется агитация за предъявление требований о снабжении их хлебом в период ремонтных работ, до начала уборки урожая. Под влиянием этой агитации в ряде МТС отмечены случаи отказа рабочих и колхозников от ремонта с/х машин.

Ниже приводятся наиболее характерные факты организованной к.-р. деятельности.

…Директор МТС Коктов подобрал бухгалтерию из близко знакомых лиц: старшего бухгалтера Юрьева и помощника бухгалтера Ханина, с которыми вместе пьянствовали. В результате вся отчетность бухгалтерии была запутана, что дало возможность скрыть массовое расхищение и расходование горючего не по назначению. За время подготовки к весеннему севу членами группы израсходовано не по назначению 16 тыс. 383 кг керосина, 125 кг бензина, 175 кг автола и 153 кг солидола. Керосин отпускался со сливного пункта по частным запискам директора. Дело следствием закончено и передано прокурору для проведения показательного процесса»[472].

Накануне уборочной кампании политотделы столкнулись с опасной тенденцией в колхозах – попытками выхода оттуда значительного количества трудоспособных колхозников в связи с продовольственными трудностями. Это ставило под угрозу успешное проведение уборки урожая и государственных хлебопоставок. На эту тему для руководства страны ОГПУ подготовило специальную сводку, основанную на донесениях заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ, датированную 26 июня 1934 г. Приведем наиболее характерные примеры о масштабах и причинах выхода колхозников из колхозов из этой сводки:

«Центральная Черноземная область. Елень-Коленовская МТС.

В колхозе им. 12-й годовщины Октября в связи с продовольственными затруднениями колхозники высказывают желание выйти из колхоза. В колхозе им. Ленина, „Красный полевод“ подано 10 заявлений о выходе; в колхозе им. Калинина подано 9 заявлений».

«Украина. Константиновская МТС Днепропетровской области.

В связи с засухой и недостатком хлеба заметно увеличилось отходничество. Колхозники уходят с работы в близрасположенные совхозы…»

«Северный Кавказ. Советская МТС.

В связи с продзатруднениями из колхоза Крымгиреевского сельсовета вышло 18 хозяйств. Из колхоза Александровского сельсовета вышло 13 хозяйств…»

«Азово-Черноморский край. Бейсугская МТС.

В связи с продзатруднениями отмечается массовый выезд колхозников на побочные заработки. Из колхоза „Вперед к социализму“ выехало 68 чел., из колхоза „Красный Октябрь“ – 75 чел.».

«Саратовский край. Пугачевская МТС.

В связи с продовольственными затруднениями начался массовый отлив колхозников в город и в близрасположенные совхозы»[473].

Как проходила уборочная кампания 1934 г., можно увидеть на примере сводки заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ от 22 июля 1934 г. В ней приведены данные по Украине и Северному Кавказу. Они сгруппированы по рубрикам, названия которых отражали суть проблемы. Так, в первом разделе сводки «Недоброкачественная уборка» говорилось о конкретных недостатках уборки урожая, которые сводились к неэффективной борьбе с потерями урожая. В частности, были приведены следующие примеры по конкретным колхозам МТС:

«Украина.

Борьба с потерями в колхозах зоны деятельности МТС проводится слабо. Колосья не собираются, не прочищают зерноуловителей. В колхозе им. Буденного поле не было очищено от колосьев, бригадир Рыбалка начал лущевку неочищенного поля. Бригадир Немченко распорядился пропахивать колоски, зерноуловители своевременно не очищал. Дело передано в суд…

Ивановская МТС Днепропетровской области. В колхозах „Спильна праця“, „Трудова“, „Мирный труд“ сбор колосков не организован. В колхозе „Спильна праця“ на скошенном поле пасется скот. В колхозе „Червонный прогресс“ некоторые колхозники кормят лошадей скошенной пшеницей; руководство колхоза борьбы с этими явлениями не ведет…

Березанская МТС Киевской области. В колхозах „Шлях Ленина“, „Перемога“, им. Войкова после уборки на гектаре остается в среднем до 5–6 пуд. колосков. По нашим данным, такое большое количество колосков некоторыми бригадирами оставляется умышленно, чтобы дать близким им лицам – лодырям и ворам – сделать запасы хлеба путем сбора колосков…

Азово-Черноморский край.

Вознесенская МТС. Подгребанием колосков в колхозах им. Сталина, „Путь к социализму“ почти не занимаются. 3-й бригаде колхоза им. Сталина было предложено вспахать участок, на котором колоски не были подгребены…

Манычская МТС. …В колхозах „XVII партсъезд“, „Красная армия“, „9 января“ уборка производится с огрехами. В колхозе „День урожая“ большие потери являются результатом того, что трактора были пущены по необкошенным участкам. Вследствие небрежной укладки снопов в копны в колхозе „Красная армия“ создалась серьезная угроза порчи скошенной ржи. Даны указания о перекладке копен»[474].

Особым разделом в сводке выделен раздел «Антикомбайновые настроения». Приведенный в ней материал свидетельствует о сохранении и в 1934 г. в колхозах страны скептического отношения колхозников к комбайнам. Вот как в сводке объяснялись причины столь парадоксальной ситуации – нежелания колхозников пользоваться «достижениями индустриализации в деревне»:

«Украина. Грушковская МТС Одесской области.

…Председатель правления колхоза „Заповит Ленина“, член партии Продальчук, потребовал убрать из колхоза комбайн, заявляя при этом комбайнерам: „Уберите отсюда чертову машину, так как колхозники из-за комбайнов не получат трудодни и все пойдет государству“. Присутствовавший тут же счетовод колхоза Цимбалистый, в прошлом бедняк, воспользовавшись неудовлетворительной работой комбайна, дававшего значительные потери зерна, собрал колхозниц и стал их натравливать против комбайна. Женщины подняли крик, требуя убрать комбайн, из-за которого „им нечего будет делать и они останутся голодными“.

Несмотря на то, что присланный в колхоз им. Ворошилова комбайн работает вполне удовлетворительно, без всяких потерь, правление колхоза требует убрать комбайн, мотивируя тем, что „колхозники останутся голодными“. Председатель колхоза Магдаль предложил комбайнеру увезти комбайн, заявив при этом: „Я – хозяин и никаких политотделов в своем колхозе не признаю“. Продальчуку и Магдалю вынесены партийные взыскания. Комбайны продолжают работу в колхозах…

Карбиевская МТС Одесской области.

Председатель правления колхоза им. Петровского Бреус, узнав о присылке комбайна, отдал распоряжение приступить к уборке пшеницы на отведенной для комбайна площади самоскидками. В беседе по данному вопросу Бреус заявил: „Я управлюсь скосить без комбайнов. Зачем они мне? Если у меня будут работать комбайны, я должен за работу заплатить зерном, а я уберу своими силами, и хлеба останется больше для колхозников“.

Некоторые колхозники колхоза „Червоный хлебороб“ о работе комбайна заявили следующее: „Зачем нам комбайн, мы сами уберем. В тех колхозах, в которых в прошлом году убирал комбайн, колхозники остались без хлеба. Мы не хотим остаться без хлеба и поэтому сами будем убирать“…

Азово-Черноморский край. Тимошевская МТС.

В колхозе „Красный партизан“ во время пуска комбайна на цепи комбайна была брошена шапка, в результате сломалась зубчатка, порвалась цепь, повреждена муфта сцепления. Комбайн простоял 20 часов. Виновный – учетчик тракторного отряда Пихтилев, в прошлом середняк, за хищение хлеба был осужден на десять лет лишения свободы, брат расстрелянного в прошлом году, привлечен к ответственности»[475].

«Антикомбайновые настроения» на протяжении уборочной кампании 1934 г. были распространены не только на Украине и в Азово-Черноморском крае, но и в других основных зерновых районах страны[476].

Как показывает анализ изученных документов политотделов МТС за рассматриваемый в параграфе период, им удалось проконтролировать ход подготовки колхозов к уборке урожая, оперативно устранить наиболее острые его недостатки, как правило, связанные с нарушениями трудовой и производственной дисциплины в колхозах и МТС, а также с просчетами и упущениями в их работе по ремонту и обслуживанию сельскохозяйственной техники.

§ 4. Уборка урожая и хлебопоставки

Политотделы МТС активно включились в уборочную кампанию 1934 г. Так же как и в 1933 г., они информировали сталинское руководство о ее проблемах и старались оперативно их решать в подведомственных колхозах. По-прежнему в своей деятельности они делали ставку на административно-репрессивный ресурс, то есть в полной мере использовали предоставленные им полномочия по наведению порядка в колхозах с помощью принуждения и репрессий, которые должны были способствовать их «организационно-хозяйственному укреплению» и выполнению данной им властью «первой заповеди».

О ходе уборки урожая 1934 г. важную информацию содержит сообщение заместителя народного комиссара внутренних дел СССР Г. Е. Прокофьева НКВД СССР, Сталину, Кагановичу, Жданову и Молотову от 14 июля 1934 г. Так же как и другие информационные материалы ОГПУ-НКВД на эту тему, оно подготовлено на основе донесений политотделов. В сообщении говорилось о ходе уборки урожая и «политнастроении» колхозников и единоличников в национальных областях Северо-Кавказского края. В частности, в спецсообщении указывалось:

«Со второй половины июля Дагестан, отдельные районы Кабарды, Чечни приступили к уборке колосовых хлебов. Одновременно развернулись обмолот и хлебосдача… Большая часть колхозов и сами МТС включились в уборку недостаточно подготовленными. Плохо отремонтирован сложный уборочный инвентарь, по большинству МТС ремонт сложного инвентаря далеко еще не закончен. По ряду МТС выясняется неблагополучное положение с кадрами. Калмыковская МТС, например (в Кабарде), получила два комбайна, а комбайнеры не подготовлены. Шелковская МТС в ДССР применяет впервые в этом году сноповязалки и плохо использует их, так как не подготовила людей.

Фиксируется много фактов неподготовленности тары, амбаров, токов, недостатка различного рода материалов и мелкого инвентаря, неумелой расстановки сил. Это обстоятельство по мере наступления последних сроков уборки колосовых заставляет многие МТС прибегать к „пожарным“ мероприятиям (косьба вручную, выпуск в поле плохо отремонтированных машин и т. д.) в ущерб качеству уборки.

Неудовлетворительно поставлено дело борьбы с потерями. Значительная часть уборочных машин без зерноуловителей. Подгребка колосьев во многих случаях игнорируется (особенно в Чечне).

Не везде благополучно с обмолотом. Часть молотилок не подготовлена и не введена в поле. Отмечены отдельные случаи простоев молотилок с первых же дней работы в результате недоброкачественного ремонта.

Местами отмечаются тенденции к игнорированию копнения и скирдования (особенно заметно в Дагестане).

Хлебосдача развертывается удовлетворительно. Большая часть колхозов стремится погасить обязательство немедленно и полностью.

В Дагестане отдельные колхозы в счет хлебопоставок сдают даже запасы прошлогоднего урожая.

Заместители начальников политотделов развернули большую работу по охране урожая. Проведена чистка охраны, учетчиков, весовщиков от социально-чуждых, недобросовестных элементов. Организован ряд показательных товарищеских судов над лицами, халатно относившимися к своим обязанностям. Случаи хищения, однако, имеют уже место и идут в основном за счет членов семейств репрессированного элемента.

Общий темп прополочных работ по техническо-пропашным культурам при резком отставании в первой половине июня повсеместно выровнялся. Однако в ходе прополки отмечены следующие недочеты:

а) плохо организованы работы, нет достаточной борьбы за качество, есть факты погони за количественными показателями (Кабарда), случаи очковтирательств (Чечня);

б) большая часть коммунистов и колхозно-сельских руководителей не выходят на работы и не пускают свои семьи, что вызывает недовольство колхозников;

в) женщины в большинстве случаев не остаются ночевать в поле: категорически запрещают мужья, есть факты избиения мужьями жен на этой почве;

г) плохо организовано общественное питание, снабжение продуктами первой необходимости (мыло, махорка и т. д.) в поле. На почве снабжения недоброкачественными продуктами питания отмечен ряд случаев острых желудочных заболеваний (Осетия, Кабарда, Черкесия);

д) много недочетов и извращений в деле учета норм выработки и записях трудодней: уравнительные тенденции, начисление трудодней на глаз, перерасход плановых наметок, незаконное начисление трудодней административно-техническому персоналу.

Повсеместно отмечается крайне слабая работа института инспекторов по качеству, руководство которым политотделы и местные организации крайне ослабили.

<…>

III. Благоприятные перспективы на урожай значительно улучшили политические настроения на селе.

…В колхоз „Уллубиева“ Махач-Калинского района ДССР с 5-го по 20 июня вступило 130 единоличных хозяйств. Кроме того, организовался новый колхоз „Политотделец“ из 23 хозяйств. Подача заявлений продолжается.

Отрицательные настроения идут в основном за счет нечуткого, грубого отношения к колхозникам и единоличникам со стороны некоторых руководителей колхозов и аулсоветов и неумелого хозяйствования с их стороны. Значительные недовольства повсеместно вызывают случаи плохой организации общественного питания (Черкесия и Кабарда). Местами фиксируются жалобы колхозников на усталость, сопровождаемые требованиями установления дня отдыха, „как у рабочих города“ (Кабарда, Калмыковская МТС)»[477].

В ходе уборочной кампании 1934 г. проявилась интересная тенденция – защита многими политотделами МТС своих колхозов от завышенных планов по государственным зернопоставкам. При этом некоторые из них намеренно шли на занижение урожайности зерновых в подведомственных колхозах. На такие случаи указывается в сообщении руководства НКВД Сталину, Кагановичу, Жданову и Молотову от 23 июля 1934 г. В нем говорилось, что в Вознесенской МТС Северо-Кавказского края политотдел установил для своих колхозов среднюю урожайность в 9 центнеров с гектара против фактической в 13 центнеров с гектара. В колхозе «Заря» Курганенской МТС того же края директор МТС Харичкин и начальник политотдела МТС Никитин также занизили урожайность на 3 центнера, указав 12 центнеров с гектара вместо реальных 15. В вышеупомянутом сообщении НКВД подчеркивалось, что они мотивировали это занижение «потерями зерна при косовице и обмолоте» и возможностью в связи с этим «низкой оплаты трудодня, боязнью высокой натуроплаты МТС»[478]. Аналогичной была ситуация во многих совхозах края, где политотделы также занижали урожайность в их интересах[479].

Линия на защиту интересов колхозов зоны деятельности МТС в вопросе определения их урожайности выдерживалась многими политотделами последовательно на протяжении всей уборочной и хлебозаготовительной кампаний 1934 г. Происходило это потому, что они понимали опасность ее неверной оценки, которая могла поставить под угрозу главное – выполнение колхозами обязательств перед государством по сдаче хлеба. Кроме того, неверная оценка урожайности могла свести на нет все усилия политотделов по повышению производительности труда колхозников с помощью стимулирования добросовестных тружеников, так как на эти цели не осталось бы хлеба, поскольку он ушел бы государству в счет завышенного плана хлебопоставки. Поэтому работники политотделов вскрывали факты неверных оценок урожайности в колхозах районными органами и оперативно информировали о них краевое партийное руководство и свое непосредственное начальство. Всячески препятствовали этому. Одновременно они нередко санкционировали авансирование урожая на трудодни колхозников и засыпку семенных фондов в колхозах до их выполнения плана хлебопоставок, что означало отказ от выполнения плана «любой ценой», как это было в прежние годы. О подобных случаях в уборочной кампании 1934 г. красноречиво свидетельствует сводка донесений заместителей начальников политотделов МТС «О преувеличении урожайности в отдельных колхозах Азово-Черноморского края и Украины», датированная 9 августа 1934 г.

Вот несколько примеров на эту тему из данной сводки:

«[Из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Ильинской МТС Азово-Черноморского края Воловика.]

…Утвержденный районными организациями хлебофуражный баланс по колхозам зоны деятельности Ильинской МТС явно преувеличен, в связи с чем указание краевого комитета партии об оплате колхозникам по 3 кг за трудодень по ряду колхозов не будет выполнено. В колхозе им. Розы Люксембург Алексеевского сельсовета урожайность озимой пшеницы определена в 8 ц с га, действительная же урожайность – до 7 ц…»

«[Из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Буялыкской МТС Одесской области УССР.]

…Колхоз им. Свердлова на 30 июля выполнил лишь 35 % плана хлебопоставки, остальной хлеб свез в амбары. Парторг Делиергиев получил санкцию секретаря райпарткома Пиперкова и начальника ПО МТС т. Комарова – вначале обеспечить колхоз полностью посевным материалом и 10 % отчислениями для колхозников, а потом вывозить в счет хлебопоставок.

В колхозе им. Буденного хлебопоставки выполнены также только на 35 %. В складах имеется 600 ц хлеба и у молотилки 200 ц зерна, предназначенного для ссыпки в амбары. Председатель правления колхоза Ватан получил от Пиперкова и Комарова такую же директиву, как и колхоз им. Свердлова.

Колхозу им. Дзержинского Комаров предложил не вывозить хлеб до тех пор, пока колхоз не будет полностью обеспечен семенами и 10 % авансов для колхозников. Прокуратурой председателю правления колхоза предложено сдать хлебопоставки»[480].

На «антигосударственные тенденции» в ходе уборки и хлебосдачи в 1934 г., которые неосознанно и осознанно поддерживали политотделы, указывалось в других информационных материалах НКВД в рассматриваемый период. Например, в сводке донесений заместителей начальников политотделов МТС от 15 августа 1934 г. был отмечен такой факт в деятельности Разделянской МТС Одесской области, когда во многих колхозах «с ведома» начальника политотдела и директора МТС оставлялись скирды хлеба для семян, «которые будут молотиться позднее»[481].

Приведенные факты о «защите» политотделами интересов колхозов были распространены, но все же в целом большинство из них решительно проводило в жизнь линию партии на безоговорочное выполнение колхозами установленных планов хлебопоставок и пресекало все действия руководства колхозов и МТС, нарушавших директивы и инструкции региональных и центральных органов по вопросам уборки урожая и госпоставок.

В связи с этим политотделы, например, вскрывали факты преуменьшения урожайности в колхозах, нарушения в сроках и нормах авансирования колхозников, влиявшие на темпы выполнения хлебозаготовок[482]. Они решительно выступали против директоров МТС, если те своими действиями ставили под угрозу государственные интересы. Например, по инициативе заместителя начальника политотдела по ОГПУ Успенской МТС был снят с должности и исключен из партии директор этой МТС Кузьменко за то, что, объезжая колхозы, давал правлениям следующую установку: «Засыпайте в амбары, нужно сначала обеспечить себя посевматериалом, выдать колхозникам хлеб по трудодням, а потом, что останется – будем вывозить по зернопоставкам»[483].

Уборочная кампания 1934 г., так же как и в 1933 г., сопровождалась использованием политотделами репрессий и административного давления на колхозников. В отличие от предыдущего года, в период уборочной 1934 г. политотделы инициировали массовые исключения из колхозов не только «начальства», замеченного в «контрреволюционной деятельности», но и рядовых колхозников, попавших в категорию так называемых «лодырей», «самовольных отходников» и т. д. В большинстве своем это были уже не «бывшие кулаки» и другие «контрреволюционные элементы», а колхозники из бедняцкой и середняцкой среды. Чтобы отрегулировать этот процесс и не допустить значительного ослабления трудовых ресурсов колхозов в результате репрессий, руководство НКВД проинформировало сталинское руководство о данной проблеме и влиянии на нее политотделов МТС.

Это было сделано в специальном сообщении Секретно-политического отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, подготовленном в начале августа 1934 г.

В нем сообщалось: «За последнее время в ряде районов и областей Союза отмечаются факты массовых исключений колхозников из колхозов. Исключению в основном подвергаются колхозники из близких нам соцпрослоек – бывшие бедняки и середняки. Формальным мотивом исключений в большинстве случаев является „рвачи“, „лодыри“, „самовольный уход в отходничество“ и т. д. В отдельных колхозах массовое исключение проводилось под видом чистки колхозов от социально-чуждого элемента. Так, в колхозе „Путь к социализму“ Камышинского района Сталинградского края исключено из колхоза 380 человек. Исключение проводилось на собрании, на котором присутствовало только 60 чел. Массовое исключение санкционировано начальником политотдела Востриковым»[484].

Работники политотделов нередко превышали законные рамки своих полномочий в обращении с колхозниками, нарушавшими производственную дисциплину. В ряде случаев за это они несли наказание, вплоть до увольнения и отдачи под суд. На эту тему характерен следующий пример из сводки донесений заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ от 19 сентября 1934 г. Заместитель начальника политотдела Дзюньковской МТС Киевской области УССР Ярон, проверяя состояние охраны в колхозе «Добробут», застав сторожа спящим, «набросил на его голову рядно и стал душить». То же самое он проделал с уснувшим около молотилки весовщиком[485].

Если в части исключений из колхозов за нарушения трудовой дисциплины колхозников и методов их принуждения к «добросовестному труду» были налицо несомненные «перегибы» в работе политотделов, то в вопросах контроля за соблюдением установленных правил уборки урожая и его сдачи государству, на наш взгляд, ситуация в 1934 г. была иной. Политотделы очень эффективно контролировали этот процесс и устраняли возникающие при этом нарушения со стороны руководства колхозов. Иллюстрацией к сказанному является спецсообщение УНКВД по Сталинградскому краю № 155412 о ходе хлебосдачи колхозами от 20 августа 1934 г.

Так, например, политотдел Кураевской МТС установил факт «саботажа» в колхозе имени Киквидзе, где председатель дал распоряжении молотить в первую очередь «сгребок», а «хороший хлеб» потом. При этом за двое суток молотьбы государству не было сдано ни одного килограмма[486]. Председатель колхоза «Красный пахарь» попытался сдать на ссыпном пункте «засоренный хлеб», а председатель колхоза имени Калинина – вывезти хлеб прямо из-под молотилки в колхозные амбары «под видом влажного», в то время как проверкой было установлено, что «зерно было вполне пригодно для сдачи государству». В колхозах Кураевской МТС политотделы пресекли деятельность руководителей колхоза «Тракторострой», которые «систематически пьянствовали» и «издевались над колхозниками, занимаясь рукоприкладством и не выплачивая им заработанные деньги за 1933 г.[487]

В данном контексте следует особо подчеркнуть, что изученный комплекс разнообразных и многочисленных источников дает основание скорректировать утвердившееся в историографии мнение об исключительно негативных последствиях репрессивной деятельности политотделов в отношении руководства колхозов и его актива. Во многих случаях жесткие меры в их отношении были вполне уместны и оправданы. Вот лишь несколько примеров на эту тему из сводки донесений заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ от 19 сентября 1934 г., направленной Сталину, Кагановичу, Жданову и Молотову:

«Фастовская МТС Киевской области [из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Устинова].

Председатель правления колхоза им. Якира Шпитальник грубо обращается с колхозниками. Мерами физического воздействия побуждает колхозников выходить на работу. Так, насильно вывел на работу несовершеннолетнюю Савенко. Порвал на ней платье. В другом случае Шпитальник пытался стащить с воза не пожелавшую остаться в поле для ночной работы 17-летнюю девушку, бросил на землю принадлежащую ей корзину с посудой, посуда разбилась».

«Азово-Черноморский край. Буденновская МТС [из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Сивоволова].

…За невыход на работу по болезни колхознице Константиновой и ее мужу было отказано в выдаче натуравансов (Константинова была освобождена от работы в этот день врачом и имела справку от него). В политотделе МТС поставлен вопрос о снятии Ковалевского с работы председателя правления».

«Татария. Тетюшская МТС [из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Джанилева].

Председатель правления колхоза „Большевик“, член ВКП(б) Качайкин издевательски относится к колхозникам. Когда колхозники обращаются к Качайкину за помощью, он кричит на них: „Всех заморю голодом!“. Безобразно относится к местным школьным работникам, в ответ на их здоровую критику Качайкин называет их „кулаками“ и т. п. Качайкин систематически пьянствует. Во время одной из пьянок избил счетовода сельсовета Сивелькина за помещение о нем заметки в стенгазете. Понуждал к сожительству колхозницу Карпову, просившую правление колхоза оказать ей продовольственную помощь, и обещал ей за это два пуда муки».

«Воронежская область. Никифоровская МТС [из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Ряховского].

Председатель М.-Суренского сельсовета Купцов и его заместитель Гуров, будучи пьяными, стреляли в колхозников, везших на ссыппункт хлеб. Председатель Пулькинского сельсовета Гребенников и секретарь сельсовета Десятов отдали приказ почтовому отделению ни одной посылки без их ведома не выдавать. Присваивают себе часть продуктов и вещей из посылок. За взятки раздают луга»[488].

В ходе уборки урожая 1934 г. важнейшей задачей политотделов МТС был контроль за распределением доходов в колхозах. В начале августа заместители начальников политотделов МТС по ОГПУ по заданию вышестоящих органов провели в колхозах Северо-Кавказского края проверку порядка начисления, расходования и учета трудодней, в результате которой были установлены «серьезные недочеты». Выяснилось, что в большинстве колхозов края учет выполненных колхозниками работ в поле производился «на глаз», «на веру», часто «заочно», без всякой проверки со стороны бригадира их количества и качества. Также было установлено, что одна и та же работа в разных колхозах и даже в одном колхозе оценивалась по-разному: «за более легкие по затрате количества физического труда и менее квалифицированные работы» устанавливалась «более высокая оплата, чем за более тяжелую и квалифицированную работу». В ряде мест нормы выработки устанавливались низкие, а колхозники вырабатывали в день по 3–5 трудодней, а в других, наоборот, нормы были чрезвычайно велики, а начисление трудодней за их выполнение было заниженным. Обо всех конкретных нарушениях в проверенных колхозах заместители начальников политотделов МТС по ОГПУ доложили в краевой комитет партии, который, в свою очередь, направил на места специальных работников «для выправления» вскрытых ими «недочетов»[489].

В 1934 г. заместители начальников политотделов МТС по ОГПУ оперативно отреагировали на факт поразившей ряд зерновых районов страны засухи в период посевной и уборочной кампаний. Поскольку они работали непосредственно на селе, в колхозах, им стало ясно, что пониженный урожай не позволит увеличить оплату колхозникам трудодней, а также сорвет засыпку семян в колхозные амбары для будущей посевной. Также было видно, что не будет выполнен план и по натуроплате колхозам МТС за произведенные работы. И, наконец, самое главное, возникла угроза невыполнения колхозами их «первой заповеди» – обязательных государственных хлебопоставок. При этом в своих донесениях заместители начальников политотделов МТС по ОГПУ не только вскрыли проблему, но и нашли ее виновников в лице районных комиссий по определению урожайности, которые намеренно завысили ее. Результатом этого и стали завышенные планы хлебопоставок, негативно сказавшиеся на размерах оплаты трудодней в колхозах неурожайных районов.

Данное заключение иллюстрируется на примере проведенного в конце августа – начале сентября 1934 г. ОГПУ и политотделами выборочного обследования состояния 108 колхозов с пониженной урожайностью в зоне деятельности 17 МТС Азово-Черноморского края. На основании донесений заместителей начальников политотделов по ОГПУ, работающих в данных МТС, была составлена сводка, в которой была суммирована информация о «размерах оплаты трудодней в неурожайных районах Азово-Черноморского края». В сводке сообщалось:

«…Из 108 колхозов 50 не имеют колосовых для оплаты колхозникам трудодней, в 19 колхозах за трудодень выплачивают по 1 кг, в 18 колхозах – по 2, в 12 – по 3 и в 9 колхозах – свыше 3 кг. Основные причины создавшегося положения: 1) значительное преувеличение урожайности районными комиссиями; 2) поздние сроки сева и частичная гибель урожая от засухи; 3) большие потери урожая при уборке. По отдельным МТС и колхозам положение чрезвычайно тяжелое. По колхозам Н.-Деревянковской, Староминской, Кугейской, М.-Кирсановской, Неклиновской МТС не хватает зерна на засыпку семенных фондов (озимого и ярового) и на фураж скоту…

Особенно неблагополучно с оплатой за трудодни по всем колхозам Н.-Деревянковской МТС. Комиссия по определению урожайности, не осмотрев всех площадей (осмотр был произведен только около дороги), установила урожайность: по яровой пшенице – 4 ц при сборе 2 ц с га; по ячменю – 6 ц с га, тогда как фактический сбор составляет 3 ц…

…Передовой колхоз „Красное знамя“ – зоны деятельности Староминской МТС – первым закончил обмолот, выполнил годовой план хлебопоставок и заканчивает год с дефицитом по колосовым в 771 ц, не имея фонда для распределения по трудодням»[490].

Политотделы МТС сопровождали ход уборочной кампании до самого ее завершения, информируя центральные органы о проблемах, которые влияли на темпы выполнения колхозами и единоличными хозяйствами планов государственной хлебосдачи. В спецсводках УНКВД по Саратовскому краю за сентябрь-октябрь 1934 г., составленных по донесениям заместителей начальников МТС по ОГПУ, назывались следующие «отрицательные явления» в ходе уборки: снижение темпов хлебопоставок, задержка и недоброкачественный обмолот хлеба («зачистка токов», «создание «отходов», «мякины» и т. д.), хранение обмолоченного хлеба под открытым небом, заражение пшеницы клещом в пунктах Заготзерна, хищения хлеба, невыходы колхозников на работы, пьянство трактористов и колхозников, «нездоровые» настроения среди них и «тенденции к неорганизованному отходничеству», аварии тракторов, «вредительство» и «активизация агитации контрреволюционного элемента: «Предстоит голод, война и т. п.» и др.[491] Вот конкретные примеры из спецсводок перечисленных выше «отрицательных явлений» в ходе уборки урожая в Саратовском крае, имевшие место в данный период и в других регионах страны:

«Хищения и укрытие хлеба.

В связи с окончанием обмолота в некоторых колхозах участились случаи хищений хлеба. В колхозе „Знамя коммуны“ [Баландинского района] в овраге обнаружены 2 мешка семенной ржи, в хищении которой подозреваются возчик зерна Горохов, ранее судимый за хищение, и севец Ворожейнов, ранее судимый за незасыпку семян и падеж лошади. В селе В. Гайка колхозница Евсеева после окончания молотьбы во время ужина подошла с мешком к куче зерна и, насыпав 10 кг, пыталась унести, но была задержана машинистом.

В Н.-Ивановском колхозе [Баландинского района] комсомольцы Шумиловы Роман и Василий, премированные за сборку колосьев, насыпали в мешки отходов с наличием 70 % зерна и пытались унести, но были задержаны заместителем начальника политотдела, которому они заявили, что „воровали из-за боязни остаться зимой без хлеба, так как на трудодни, по-видимому, ничего не достанется“…

В Богородском колхозе [Духовницкого района] вскрыто массовое хищение хлеба. Произведенным расследованием обнаружено похищенного колхозного хлеба у бригадира Кудрявцева 66 кг, у Кузнецовой – 127 кг, у сторожа гумна – 97 кг и у ряда других лиц зарытым в яму – по 90–100 кг. Ведется расследование…

В Липовском колхозе им. Баулина [Духовницкого района] в черном амбаре обнаружено 410 ц пшеницы, считавшейся „необмолоченной“…

Ртищевский район. Вскрыта и ликвидирована группа хищников в составе 13 чел., с августа с. г. занимавшаяся систематическим организованным хищением хлеба с токов свиносовхоза „Выдвиженец“ и из обозов во время перевозки хлеба на ссыпные пункты Заготзерна. Похищенный хлеб сбывался перекупщикам-спекулянтам…

Село Калуга (Федоровский кантон). Колхозники-грузчики Артемьев, Аршинов и Фролов, сопровождавшие хлеба на автомашине, по договоренности с шофером Литвиненко расхищали хлеб, которые продавали перекупщикам…

В селе Чувачи (Ивантеевский район) во дворе колхозника Бурцева обнаружена яма с хлебом в количестве 35 пуд., похищенным с колхозных токов совместно с другими лицами».

«Обмолот. Потери хлеба.

В ряде колхозов молотильные машины работают только в одну смену из-за недостатка рабочей силы, женщины группами бросают молотьбу и уходят на уборку своих огородов».

«Председатель колхоза Ботов, стараясь быстрее обмолотить хлеб, зачистку токов не производит, на каждом гумне оставлено много озадков и мякины. По грубым подсчетам, в мякине и озадках находится около 120 ц полноценного зерна…

Молотьба хлеба в колхозе им. Сталина [Балашовского района] производится чрезвычайно медленно. Молотилки систематически не выполняют нормы… Кроме того, при наличии хорошего хлеба молотилка работает на молотьбе сгребок…

В Баландинском районе сбор потерь, имевших место при косовице и уборке хлеба, производится преступно медленно. В колхозе „Маяк революции“ в бригаде № 3 на скошенной площади в 325 га сгребка колосьев произведена только на 95 га. Потери зерна в колосе ориентировочно исчисляются в 30 % от урожая с гектара. В колхозе „2-я пятилетка“ на площади 670 га, убранной комбайнами, потери зерна исчисляются в 600 ц. В колхозе „Советская деревня“ потери пшеницы на площади 45 га составляют около 40,5 ц, или по 90 кг на га…

Романовская МТС (Федоровский кантон). Из убранной площади в 25 578 га подгребка колосьев произведена лишь на площади 7218 га, на остальной же площади, где сгребка колосьев не произведена, пасется скот. Комиссией по приемке полей фактические потери укрываются».

«Задержка вывоза и укрытие хлеба.

В Лопатинском районе произведенной нами проверкой обнаружено хлеба на токах и в амбарах 7260 ц… Председатели колхозов преступно относятся к намолоченному хлебу, имеются случаи, когда хлеб на токах лежит по 10 и больше дней. (За саботаж вывоза хлеба директор МТС привлечен к партответственности, объявлен строгий выговор. Председатели колхозов „Красный путиловец“, „Вперед“ и два бригадира сняты с работы и отданы под суд.)

Колхоз „Трудовик“ (Аткарский район) план хлебосдачи выполнил лишь на 49 %, мотивируя отсутствием хлеба; между тем в колхозе имеют место большие потери во время косовицы: скошенная чечевица скирдовалась поздно и при скирдовании осыпалась, потери ее до 3 ц на га. Такое же положение и с другими культурами. При обмолоте много зерна уходило в мякину. Председатель колхоза Теслин вместо борьбы за сохранность урожая предлагал колхозникам травить скоту мякину с краев кучек и прикрывать их провеянной мякиной, чтобы „постороннему глазу не было заметно“ больших потерь. По всем токам колхоза лежит большое количество озадков, которые после прошедших дождей начинают преть. Сгребки на полях лежат не скопненными и начинают прорастать. Теслин не требует от бригадиров зачистки гумен и скирдования сгребок. В амбары колхоза, по распоряжению Теслина, завезено больше 50 ц пшеницы. Ведется следствие, дано распоряжение арестовать Теслина…

Колхоз им. XVII партсъезда (Романовский район). Председателем колхоза Ковгановым (член ВКП(б)) укрыто от хлебосдачи 70 ц хлеба в колхозном амбаре. Для срыва вывоза хлеба Ковганов оттягивал обмолот, вместе с тем распространял слухи: „Хлеба в колхозе для распределения колхозникам не останется“. Не выполнив хлебопоставку, усилил размол зерна на муку, для чего чистое зерно смешал с отходами, которые не принимались на ссыппункте по сорности. Ковганов с работы снят, из рядов ВКП(б) исключен. Ведется следствие.

Колхоз „Коллективист“ (Энгельсский кантон). Председатель колхоза Дуюнов совершенно прекратил хлебосдачу, заявив политотделу, что „хлеба нет, вывозить нечего“. Наряду с этим Дуюнов в разговорах с отдельными работниками колхоза говорил: „В прошлом году я оказался умнее всех председателей колхозов. Они нажимали, вывозили все до зерна, а я придержал хлеб в отходах, а потом государство скостило хлебосдачу, дало продссуду, и в результате весь колхоз обеспечил хлебом на зиму“. В процессе обмолота хлеба Дуюнов давал распоряжение колхозникам смешивать чистое зерно с отходами и сечкой из-под молотилки и вывозить в таком виде для ссыпки в колхозные амбары, что и было проделано. В результате в амбарах накопилось таких „отходов“ 400 ц. Дуюнов исключен из ВКП(б), дело следствием закончено…

Колхоз им. Сталина (Ново-Бурасский район). На трех токах лежит 400 ц намолоченного зерна, сортировка которого умышленно затягивается – на веялки поставлены старухи».

«Хлеб в отходах. Работа ссыппунктов. Самосогревание зерна.

Проверкой наличия отходов в амбарах колхозов Романовской МТС [Татищевского района] на 15 сентября установлено большое количество отходов 2-го и 3-го сортов, засыпанный в амбары без перевейки… Кроме того, в колхозе им. Чапаева на току имеется 500 ц намолоченного хлеба, в колхозе „Победа“ – 240 ц, в колхозе им. Калинина – 300 ц, учет этого хлеба не ведется, последний не завешивается и разбросан в нескольких местах без надлежащей охраны…

Вся складская площадь Таволжанского ссыппункта [Татищевского района] загружена хлебом. За отсутствием дополнительных крытых помещений привозимый колхозниками хлеб складируется на площадке под открытым небом, после дождя площадка заполняется водой. Заведующий пунктом Погребенный мер к сохранению хлеба не принимает.

На Романовском ссыппункте бдительность охраны хлеба ослаблена. Отмечены случаи сборищ караульщиков у одного склада, где они просиживают по несколько часов, оставляя свои посты без надзора…

На складах Балаковского пункта Заготзерна имеют место случаи самосогревания зерна. На 15 сентября с. г. такого зерна имеется 883 т, из которого 433 т со склада выгружены и находятся под открытым небом».

«Зараженность зерна сельхозвредителями.

В ряде колхозов [Духовницкого района] обнаружен клещ и другие с/х вредители. Сдаваемый колхозом „Берег Волги“ хлеб на трех подводах оказался зараженным клещом и головней на 2,5 %. Привезенная колхозом „Красный ударник“ на 5 возах пшеница оказалась зараженной клещом».

«Вредительство.

13 сентября с. г. в калужском колхозе им. Калинина [Татищевского района] у молотильной машины неизвестными лицами был перерезан главный погон, в результате чего молотилка простояла три часа. Ведется расследование».

«Пьянство в тракторном отряде.

Тракторный отряд в колхозе „Объединенный пролетарий“ [Баландинского района] получил премию за перевыполнение норм выработки и экономию горючего. В связи с получением зарплаты бригадир отряда Чепенко и помощник бригадира Семисошенко совместно с трактористами устроили организованное пьянство, в результате все трактора не работали несколько часов. Ведется следствие».

«Аварии тракторов.

В ряде тракторных отрядов М.-Сердобинской МТС трактористами не соблюдаются технические правила ухода за трактором, имеет место неподчинение руководителям отрядов и старшему техническому персоналу. Трактористы самовольно разбирают и собирают трактора, перебрасывают их с одной работы на другую без ведома бригадиров, при ненормальной работе тракторов не стремятся к немедленному устранению имеющихся дефектов, что приводит к авариям и выводу из строя тракторов… Трактористы 8-й тракторной бригады Терентьев и Кочетов, работающие в колхозе „Знамя коммуны“ [Аткарского района], зная о том, что в тракторе нет воды, продолжали на нем работать, в результате трактор испортился и вышел из строя. Ведется расследование».

«Невыход на работу.

В колхозе „Просвет“ [Аткарского района] имел место массовый невыход колхозников на работу под видом болезни малярией. После проверки врачом 50 семей оказалось 8 семей, симулировавших болезнь, все эти лица привлечены к работе…

В связи с невыходом на молотьбу части колхозников колхоза „Красный курган“ [Ртищевской МТС Балашовского района] председатель колхоза Сысоев, член ВКП(б), вместо борьбы за труддисциплину и выходы колхозников нанял две артели единоличников в количестве 60 чел. для участия в молотьбе колхозного хлеба. Среди хорошо работающих колхозников имеют место высказывания: „Наняли единоличников, а нас совсем забыли. Нашим хлебом единоличников кормят, да еще по 3 кг на трудодень дают“»[492].

Документы политотделов МТС убедительно свидетельствуют, что в период уборочной кампании 1934 г. политотделы решительно боролись с хищениями хлеба в колхозах. Это было одно из основных направлений их работы в данный период, как и в предыдущие. Наряду с приведенными выше данными спецсводок о масштабах этой работы политотделов и ее результатах дает представление спецсправка СПО ГУГБ НКВД СССР от 7 октября 1934 г. В ней сообщалось: «За последнее время заместителями начальников политотделов МТС вскрыт ряд к.-р. кулацких групп, организованно занимавшихся хищением колхозного и государственного хлеба. Организаторами хищений являлся главным образом социально-чуждый элемент, пробравшийся на должность кладовщиков, весовщиков и возчиков. Самым распространенным методом хищений являлись: сговор возчиков с кладовщиками и весовщиками, составление фиктивных квитанций о сдаче хлеба»[493]. Далее в спецсправке приводились конкретные примеры деятельности ликвидированных ОГПУ с участием заместителей начальников политотделов МТС по «чекистской работе» «контрреволюционных хищнических групп». Вот некоторые, наиболее типичные из них:

«Азово-Черноморский край. Кагальницкая МТС.

В сентябре с. г. заместителем начальника политотдела вскрыта и ликвидирована группа в 22 чел., систематически производившая хищения хлеба из Кагальницкого ссыпного пункта. Организаторами хищений являлись приемщики хлеба… Эти лица, договариваясь с единоличниками, за взятки выдавали им фиктивные квитанции на сданное ими якобы зерно в счет выполнения госпоставок, причем зерно ими совершенно не сдавалось или же сдавалось в меньшем количестве, чем указывалось в квитанциях».

«СВК. Безенчукская МТС.

В колхозе им. Политотдела ликвидирована хищническая группа из 8 чел. (бригадиры, кладовщики). С целью хищения хлеба кладовщик Саянин подделывал документы о приемке хлеба. Следствием установлено, что таким порядком группой расхищено около 100 ц зерна и муки».

«Курмансайская МТС.

В казацко-нацменовском колхозе „9 января“ в конце сентября с. г. вскрыта и ликвидирована к.-р. кулацкая хищническая группа. Большинство участников группы проникли на руководящую работу в колхозе. Группу возглавил кулак Конорбаев Сарсенгалей, который пробрался в колхоз и работал на молотилке. В состав группы входили председатель колхоза… весовщик колхоза… сторож по охране колхозного хлеба на токах… Основной формой хищения хлеба являлось скрытие фактического обмолота путем снижения урожайности и умышленного запутывания учета хлеба. Так, член группы Кужамбетов показал, что во время молотьбы, когда один из представителей политотдела предложил производить взвешивание намолоченного хлеба, весовщик Сеймухамедов, уполномоченный Сарсенгалеев и другие договорились на току с целью хищения хлеба вести двойной учет обмолота, т. е. фактический и заниженный, и разницу делить между собой. По делу осуждено 10 чел. Кулак Конорбаев приговорен к расстрелу. Бывший председатель колхоза Бикбулатов и сторож Кужамбетов – к 10 годам изоляции каждый».

«СКК. Егорлыкская МТС.

В станице Ново-Троицкой Ново-Александровского района ликвидирована к.-р. хищническая группа, которая организованно занималась хищением хлеба из глубинных ссыпных пунктов. В группе участвовало 13 чел. (из них 9 чел. – приемщики, весовщики и сторожа). Похищенный хлеб делился между участниками группы, затем продавался по спекулятивным ценам. Группа продавала единоличникам квитанции на якобы сданную ими пшеницу. Арестовано 10 чел.».

«Челябинская область. Бродокалмакская МТС.

На складе Заготзерна и в колхозе „Красный пахарь“ группа в 25 чел. единоличников и колхозников организованно расхищала хлеб. Ею похищено со склада Заготзерна 39 пуд. пшеницы. Во время весенне-посевной кампании группа расхитила 7 ц и 28 кг семенной пшеницы колхоза „Красный пахарь“, в связи с чем 7 га земли остались незасеянными. Перед началом уборочной кампании и обмолота было расхищено на току ржи 80 пуд. и через кладовщика склада колхоза – 206 пуд. Всего похищено государственного и колхозного хлеба – 430 пуд., в чем все обвиняемые виновными себя признали».

«Воронежская область. Вейделевская МТС.

В колхозе „Прогресс“ группа колхозников в количестве 15 чел. организованно расхищала зерно, зарывала его в ямы, а затем делила между собой. За два приема группа похитила с тока и во время перевозки на ссыпной пункт 33 мешка зерна. Организаторами хищения были бригадир Бондаренко, весовщики Денисенко, Ващенко и другие»[494].

Очень ценной в донесениях заместителей начальников политотделов МТС по работе ОГПУ является информация о настроениях колхозников в период уборочной и хлебозаготовительных кампаний 1934 г., особенно учитывая горький опыт голода 1932–1933 гг. На эту тему имеется спецсводка УНКВД по Саратовскому краю № 14 от 22 октября 1934 г. В ней следующим образом охарактеризованы эти настроения:

«В колхозе „Память Ленина“ (М.-Сердобинский район) распространяются тенденции за выход из колхоза и неорганизованный выезд в города и совхозы. Бригадир 2-й бригады Антонов (кандидат ВКП(б)) во время молотьбы среди колхозников говорил: „День и ночь в поле, а хлеба не дают, о деньгах колхозники и думать перестали. От этой жизни, наверно, не избавишься. Хлеб домолачиваем, а получили на трудодень только по 500 грамм, есть нечего. Придется все бросить и удрать“…

Колхозник Аверин заявляет: „Я ухожу из колхоза в совхоз. Думаю с собой звать других колхозников. В колхозе весь хлеб государство заберет, колхозникам ничего не останется“…

Колхоз „Передовой крестьянин“ (Самойловский район). Колхозник Шаров среди колхозников говорил: „Колхоз мне не нужен. Работать не буду, поскольку весь хлеб вывозят государству. Колхозников нынешний год будут морить без хлеба. Аванс дадут – на этом и остановятся. Я из колхоза выпишусь“.

Бывший инспектор по качеству Анисимов говорил: „Вывезут весь хлеб из колхоза, останется одна березка“…

В колхозе с. Синодское (Воскресенский район) на току во время молотьбы пшеницы колхозник Шамонин в присутствии колхозников бригады по вопросу распределения доходов в колхозе сказал: „Вам нужно языки вытянуть на затылок, чтобы вы зря не болтали, что колхозники получат много хлеба. Вот мы что будем есть“, показывая при этом горсть отходов. Поддерживая его, колхозник Юдахин заявил: „В колхозе жить никак нельзя, работаем ни за что, хлеба – и то досыта нет, хлеб весь вывозят, а колхозникам опять придется есть колючку и суррогат“»[495].

Таким образом, и в 1934 г. в период уборки урожая и хлебозаготовок колхозники испытывали страх перед угрозой голода. И для этого были все основания, поскольку на заработанные трудодни во многих колхозах после выполнения государственных планов хлебосдачи фактически не осталось хлеба для выплаты на трудодни. Политотделы оперативно сообщали об этом в вышестоящие органы, чтобы не допустить развала колхозов. При этом они указывали на объективные причины сложившейся ситуации, чтобы их просьбы о помощи были поняты и поддержаны.

Об этой стороне деятельности политотделов в ходе уборочной и хлебозаготовительной кампаний 1934 г. можно судить по сводкам донесений заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ, посвященных продовольственным затруднениям в колхозе в ноябре-декабре 1934 г.:

«Донецкая область. Мангушская МТС [из сообщения заместителя начальника политотдела МТС по ОГПУ Еращенко].

В тяжелом положении очутились колхозы им. ОГПУ и им. Сталина. В артели им. ОГПУ за трудодни колхозники получили по 800 г. Уже с середины ноября некоторые колхозники не имели совершенно хлеба, особенно вдовы с большим количеством детей.

В артели им. Сталина на трудодень получили по 1,2 кг. В этой артели также имеются голодающие. Начальник политотдела МТС разрешил из колхозного фонда выдать по два пуда проса на семью. В артели им. ОГПУ фонда для оказания помощи голодающим не имеется».

«Одесская область. Владимирская МТС [из спецсообщения заместителя начальника политотдела МТС по ОГПУ Тацке].

В особо тяжелом положении в связи с недородом оказались колхозы „Социализм“ и им. Политотдела Владимирского сельсовета. Три колхозные семьи опухли от недоедания, 12 семей близки к этому состоянию. Часть колхозников продает коров, телят и свиней. За отсутствием денег колхозы не закупили овощей. Средств для оказания помощи даже наиболее нуждающимся правления колхозов не имеют».

«Западная область. Козельская МТС [из сообщения заместителя начальника политотдела МТС по ОГПУ Сергушева].

В семи колхозах на трудодни получили хлеба от 800 г до 2 кг. Продовольственное положение некоторых семей неудовлетворительное, особенно многосемейных».

«Азово-Черноморский край. Ильинская МТС.

В колхозах „Пролетарий“, „Красная армия“, „2-я пятилетка“, им. Кагановича и других у отдельных колхозников, в том числе и у ударников, нет хлеба.

В колхозе „2-я пятилетка“ 25 хозяйств не имеют хлеба. Колхоз „2-я пятилетка“ досрочно выполнил хлебосдачу, закончил озимый сев и взмет зяби. Колхозники получили на трудодни 600 г хлеба»[496].

* * *

Таким образом, в уборочной и хлебозаготовительной кампаниях 1934 г. политотделы МТС действовали в уже сложившейся традиции. Они контролировали выполнение колхозами и МТС основных производственных заданий, информировали о ходе уборки и государственных заготовок хлеба вышестоящее руководство, пытались оперативно решать наиболее сложные и не требующие отлагательства производственные проблемы. Акцент в своей деятельности они делали на применение репрессий и административного давления в отношении нарушителей трудовой дисциплины и «социалистической законности», а также на своевременное информирование региональных и центральных органов власти о ходе и проблемах уборочной и хлебозаготовительной кампаний.

Заключение

28 ноября 1934 г. Пленум ЦК ВКП(б) утвердил представленный Политбюро ЦК в докладе секретаря ЦК партии Л. М. Кагановича на Пленуме проект резолюции о политотделах в сельском хозяйстве. В ней отмечалось:

«За прошедшие два года создано 3368 политотделов МТС и 2021 политотделов совхозов. Тщательно и персонально подобранные ЦК партии 17 тысяч работников политотделов МТС и 8 тысяч работников политотделов совхозов проделали за два года гигантскую работу по устранению недостатков работы в деревне, указанных в речи товарища Сталина „О работе в деревне“ и решениях январского Пленума ЦК… Политотделы, как чрезвычайная форма организации, опираясь на силу и авторитет всей партии, на хозяйственную мощь МТС, добились серьезных успехов в деле превращения отсталого участка социалистического строительства – сельского хозяйства в передовой»[497].

Далее в резолюции объяснялись причины, по которым политотделы МТС должны быть реорганизованы и ликвидированы:

«…создание политотделов полностью себя оправдало, и политотделы сыграли исключительно важную роль в устранении недостатков, имеющихся в деревне… успехи, достигнутые в деле социалистической реконструкции сельского хозяйства, укрепление колхозов, сплочение колхозного актива и создание прочной основы партийной организации на селе, улучшение работы районных комитетов партии выдвигают необходимость завершения начатого еще при ликвидации округов районирования и полного приближения органов управления к селу»[498].

Исходя из вышеизложенного, Пленум ЦК ВКП(б) постановил:

«1. Преобразовать политотделы МТС в обычные партийные органы, для чего слить политотделы с существующими районными комитетами партии, а особенно большие районы – разбить на несколько новых районов, влив туда соответствующие политотделы»[499].

В резолюции Пленума предлагалась новая структура партийного управления сельским хозяйством на местах и МТС. В частности, руководство всеми первичными партийными организациями в районе возлагалось на районные комитеты партии. В связи с усложнением работы и усилением ответственности райкомов в крупных сельскохозяйственных районах учреждалась, кроме должности первого секретаря, должность второго секретаря райкома. В аппарате райкомов создавались сельхозотделы, во главе которых в зависимости от конкретных условий работы ставился первый или второй секретарь райкома партии. В каждой МТС учреждалась должность заместителя директора МТС по политической части, на обязанность которого возлагалось «политическое обеспечение успешного проведения всех мероприятий и начинаний директора МТС и исполнение функций секретаря первичной партийной организации работников самой МТС». Устанавливалось, что заместитель директора МТС по политической части, будучи непосредственно подчинен директору МТС, одновременно подчинялся районному комитету партии, «под руководством которого он осуществляет свою партийно-политическую работу»[500].

В резолюции Пленума особо подчеркивалось, что «все наличные работники политотделов должны быть, безусловно, оставлены на работе в районах»[501].

В заключительной части данной резолюции Пленума отмечалось, что работники политотделов, «показавшие себя в подавляющем большинстве с наилучшей стороны, как действительные большевистские партийные организаторы», и на работе в райкомах, и в качестве заместителей директоров МТС по политчасти «сумеют быть достойными тех задач, которые возлагаются на них партией»[502].

27 февраля 1935 г. Политбюро ЦК ВКП(б) опросом принимает решение ликвидировать с 1 марта 1935 г. Политуправление МТС НКЗ СССР. Для этого создавалась ликвидационная комиссия в составе Гуревича (Сельхозотдел ЦК), П. Н. Иванова (Управление делами ЦК), М. А. Гордона (Сельхозотдел ЦК) и Э. Р. Цукерберга (Политуправление МТС НКЗ), дав месячный срок для передачи имущества и ликвидации дел.

Вторым пунктом решения был вопрос о руководстве работой политотделов совхозов НКЗ СССР.

Следует отметить, что если в МТС политотделы были упразднены решением Ноябрьского пленума ЦК ВКП(б), то в совхозах они должны были продолжить свою работу. Поэтому в решении Политбюро ЦК от 27 февраля 1935 г. вторым пунктом в Наркомате земледелия СССР создавался Политсектор совхозов НКЗема в составе начальника и заместителя, 10 ответственных работников, помощников по кадрам и снабжению и 5 технических работников.

В решении Политбюро ЦК от 27 февраля 1935 г. затрагивалась и судьба издававшегося при политуправлениях МТС НКЗема и Наркомсовхозов журнала «В помощь агротехнической подготовке работников политотделов МТС и совхозов». Его было решено преобразовать в журнал «В помощь агротехнической подготовке руководящих работников районов и политотделов совхозов», с передачей его издания НКЗему и НКСовхозов. Начальником Политсектора совхозов НКЗема СССР был утвержден И. М. Ильинский[503].

Изложенные в книге факты, на наш взгляд, свидетельствуют о том, что политотделы МТС сыграли положительную роль в ослаблении кризиса сельского хозяйства СССР, вызванного сталинской насильственной коллективизацией. Они создали условия для выхода из него с точки зрения стабилизации и улучшения, прежде всего, основных звеньев колхозного производства. И его изменение в лучшую сторону к концу 1934 г. – неопровержимый факт, хотя общая ситуация оставалась сложной и негативные последствия коллективизации и хлебозаготовок начала 1930-х гг. еще не были преодолены.

Тем не менее данное обстоятельство является основным аргументом в пользу утверждения о выдвинутой выше общей положительной оценке деятельности политотделов МТС в 1933–1934 г.

Приведенные в книге факты, на наш взгляд, объясняют феномен «успеха политотделов». Он был обусловлен «человеческим фактором». В политотделах оказались сосредоточены лучшие силы коммунистической партии с точки зрения партийного опыта, образования, профессионализма в управленческой сфере. Кадры для политотделов были найдены в ходе тщательнейшего отбора, своего рода многоуровневого сита, через которое были «просеяны» тысячи кандидатов.

Но чтобы эти новые кадры смогли успешно работать в охваченной кризисом советской деревне, им должны были создать особые условия и предоставить особые полномочия. Они не должны были зависеть от местечковых бюрократических традиций, а также узковедомственных интересов наркоматов и партийных структур, связанных с управлением сельским хозяйством.

Так и случилось. Политотделы МТС, хотя и не в полной мере, оказались свободны в своей оперативной деятельности от мелочной опеки регионального руководства, заинтересованного в создании наверху благостной картины и замазывании реально существующих проблем.

В 1933–1934 гг., в отличие от предыдущих лет, сталинское руководство получило надежный канал информирования о реальной ситуации на местах в период осуществления основных сельскохозяйственных кампаний. Минуя бюрократические препоны, политотделы и их руководящие органы бомбардировали ЦК и лично Сталина донесениями о технических неисправностях тракторов, проблемах с распределением зерновых ссуд в голодающих колхозах, должностных лицах, виновных в срыве выполнения государственных программ и нарушающих закон, и т. д. В этой ситуации уже было труднее замолчать проблему и организовать вокруг нее «бюрократическую волокиту», не дать ей попасть наверх и поставить под сомнение компетентность и оперативность в ее решении региональных лидеров и властных органов.

Политотделы смогли вникнуть во все детали организации производственного процесса в колхозах и МТС и сделали все возможное, что было в их силах, чтобы улучшить его, устранить самые серьезные его недостатки, оперативно проинформировать о них соответствующие органы региональной и центральной власти, в том числе в особых случаях и лично И. В. Сталина.

Особым вопросом является деятельность политотделов МТС по проведению в советской деревне репрессий. Это направление было определено сталинским руководством и лично вождем в качестве основного. И политотделы МТС еще больше раскрутили маховик репрессий в советской деревне, под каток которого попали десятки тысяч ее жителей.

Внимательное изучение документов политотделов МТС на эту тему, в том числе представленных в книге, на наш взгляд, показывает, что эти репрессии, в отличие от репрессий периода сплошной коллективизации и хлебозаготовок 1930–1932 гг., не привели к углублению существовавшего кризиса колхозного строя и всего сельского хозяйства СССР в целом. Наоборот, их результатом стало «организационно-хозяйственное укрепление колхозов», их медленное движение в сторону выхода из этого кризисного состояния. То есть отстранение от руководящих должностей в колхозах и осуждение огромного числа председателей, бригадиров, завхозов и т. п. наряду с тысячами рядовых колхозников не углубило, а приостановило кризис с точки зрения производственного функционирования колхозов и МТС в 1933–1934 гг.

На наш взгляд, данный парадокс объяснялся следующим образом. При наличии значительного числа так называемых перегибов при осуществлении репрессий политотделами МТС и другими структурами ОГПУ-НКВД в советской деревне в рассматриваемый период все же из колхозов в 1933–1934 гг. действительно был «вычищен» значительный баланс должностных лиц, некомпетентных или даже враждебно настроенных по отношению к колхозному строю. Вместе с ними оттуда были удалены и многие рядовые колхозники и работники МТС, также виновные в некомпетентности, халатности и недобросовестном отношении к труду в колхозах, действия которых, в том числе и осознанные акты «вредительства» и «саботажа», самым негативным образом сказывались на состоянии колхозного производства.

О том, что имеются все основания утверждать о наличии в советской деревне в 1933–1934 гг. «вредителей» и «саботажников», свидетельствуют приведенные в книге факты на эту тему. Разве не ломались трактора от некачественного обслуживания и ремонта конкретных трактористов и механиков МТС, от их пьянства и воровства деталей и т. д.? Разве не бросали в молотилки шапки, металлические предметы конкретные колхозники, не воровали из колхозных амбаров и с колхозных полей хлеб? А сколько приведено фактов в книге о безобразиях и нарушениях законности со стороны представителей руководящего состава колхозов, создававших преступные группы для хищений колхозного хлеба, издевавшихся над колхозниками, халатно и безразлично относившихся к колхозной собственности и своим служебным обязанностям?

Ярлыки «вредителей», «саботажников» и «контрреволюционных антисоветских элементов» лишь по форме объясняли реально и в очень значительных масштабах существовавшие в советской деревне в этот период факты бесхозяйственности, безответственности многих должностных лиц, их халатности и недобросовестного отношения к труду. В полной мере все это относилось и к рядовым колхозникам.

Конечно, подавляющая их масса оказалась заложниками негативных последствий аграрной политики сталинизма в советской деревне, и они не были виноваты в том, что коллективизация и хлебозаготовки подорвали сельское хозяйство страны и обрекли их на голод и страдания. И реакция их на окружавшую тяжелую действительность была понятной и объяснимой. Что оставалось делать колхозникам, если из колхоза подчистую вывозился хлеб, а власть фактически бросала их на произвол судьбы или давала подачку в виде «общественного питания» в поле для тех, кто смог найти силы дойти до полевого стана?

В данном контексте ответственность сталинского руководства и лично Сталина за возникший в сельском хозяйстве страны в 1932–1933 гг. кризис со всеми его негативными проявлениями и последствиями для миллионов сельских тружеников очевидна и не подлежит сомнению.

С другой стороны, если оценить эту ситуацию с точки зрения выработки политики и принятия конкретных мер по ее кардинальному изменению, то, исходя из материалов книги и анализа других исторических источников, широко известных специалистам и общественности, а также принципа историзма, нельзя не признать, что сталинское руководство, создавая в советской деревне чрезвычайные органы управления в виде политотделов МТС и совхозов, избрало верный путь.

Что еще оно могло бы сделать в этой ситуации? Пойти на роспуск колхозов? Это бы еще больше усугубило кризис сельского хозяйства и ввергло страну, теперь уже и городское население, в еще более глубокую бездну и хаос. К сожалению, даже чисто гипотетически уже не было пути назад, в доколхозную советскую деревню. Оставалось трезво оценить ситуацию и имеющиеся возможности, чтобы устранить те проблемы, которые мешали развиваться колхозам и обрекали всю сельскую экономику на стагнацию и гибель. То есть необходимо было укрепить колхозный строй.

Как известно, для этого в 1933 г. были изменены прежние правила хлебозаготовок периода сплошной коллективизации, проходивших «по принципу продразверстки – под метелку». Колхозы получили новый закон о хлебопоставках, в котором твердо фиксировались нормы сдачи хлеба государству и отменялись любые «встречные планы». В голодающую деревню были направлены миллионы пудов зерновых ссуд для спасения трудоспособной части населения, без которой не состоялись бы ни посевная, ни уборочная кампании. Колхозникам разрешили свободно продавать излишки хлеба на рынках после выполнения планов государственной хлебосдачи, выделили им коров и другой скот для личных подворий и т. д.[504]

Но все эти меры могли дать эффект не сразу, а через какое-то продолжительное время. А посевную кампанию необходимо было организовать в голодающей деревне уже весной 1933 г. Какие могли быть варианты привлечения к труду в колхозах подавляющей массы голодающих и недовольных колхозами колхозников, кроме административно-репрессивного ресурса?

Именно поэтому и были созданы в самых кризисных сельскохозяйственных районах страны политотделы МТС и совхозов. На них была возложена ответственность по «принуждению» колхозников к труду и контроль за осуществлением в советской деревне «новой» аграрной политики Советского государства. Кроме того, с их помощью необходимо было, как можно рациональнее и эффективнее воспользоваться имеющимися в колхозах и МТС материальными ресурсами: рабочим скотом, тракторным парком и т. д. Особенно необходимо было укрепить опорные пункты советского сельского хозяйства – МТС и совхозы.

На наш взгляд, из содержания книги видно, что политотделы МТС, при всех издержках и недостатках в их работе, справились с этой задачей и заложили основу «победы» над кризисом в аграрной экономике СССР в ближайшей перспективе.

Была ли это пиррова победа? На наш взгляд, нет. Советское сельское хозяйство было спасено, утвердившаяся модель аграрной экономики с самой лучшей стороны проявила себя в годы Великой Отечественной войны[505].

В рамках дискуссии о репрессивной составляющей в деятельности политотделов МТС следует подчеркнуть, что под их «карающей меч» в значительной степени попали те руководители колхозов и колхозные активисты, под руководством которых советская деревня была обескровлена в период принудительных хлебозаготовок 1932 г., результатом которых стала трагедия голода десятков миллионов крестьян в 1933 г. И не все из них заботились о колхозах, а тем более колхозниках, чтобы сожалеть о печальном финале их карьеры. Скорее, наоборот, именно они проходили в донесениях политотделов МТС в качестве основных виновников развала колхозов и тяжелой жизни колхозников.

Общая положительная оценка деятельности политотделов МТС в этой книге не случайна и потому, что всегда в самые тяжелые времена бремя ответственности за решение проблем брали на себя лучшие представители правящего класса и народа. В первой главе книги показано, какой тщательный отбор кандидатов для работы в политотделах МТС и совхозов был произведен сталинским руководством. Сосредоточение лучших кадров на этом участке «социалистического строительства» не могло не дать положительного результата. Это закономерность решения любых сложных государственных проблем в любой исторический период, в том числе и в России.

Исходя из такой оценки феномена политотделов МТС в истории сельского хозяйства России и сталинизма, становится понятной дальнейшая логика действий сталинского руководства и функционирования Советского государства в сталинский период. По крайней мере, на наш взгляд, очевидно одно – апробация создания чрезвычайных органов в чрезвычайной ситуации и концентрация на ключевых направлениях лучших кадровых сил и ресурсов для решения сложных проблем в 1933–1934 гг. прошла успешно. Был получен очень важный опыт, который в дальнейшем был успешно использован сталинским руководством, особенно в период Великой Отечественной войны.

Примечания

1

См. напр.: История сталинизма: итоги и проблемы изучения. Материалы международной научной конференции. Москва, 5–7 декабря 2008 г. М.: РОССПЭН, 2011; История сталинизма: репрессированная российская провинция. Материалы международной научной конференции. Смоленск, 9–11 октября 2011 г. М.: РОССПЭН; Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2011; История сталинизма: крестьянство и власть. Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, 2010. М.: РОССПЭН, 2011. С. 34–52 и др.; Современная российско-украинская историография голода 1932–1933 гг. в СССР. М.: РОССПЭН, 2011 и др.

(обратно)

2

См. на эту тему: Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов): Учеб. пособие для вузов и школ. М., 1999; Он же. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). М., 1994; Он же. Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов. По материалам Политбюро ЦК ВКП(б) и ОГПУ // Судьбы российского крестьянства. М., 1996. С. 249–297; Он же. Репрессивная политика советской власти в деревне (1928–1933 гг.). М., 2000; Трагедия советской деревни: коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. М.: РОССПЭН, 1998. Т. 1. 1927–1929; Т. 2. Ноябрь 1929–декабрь1930. М.: Институт российской истории РАН, РОССПЭН, 2000; Трагедия советской деревни: коллективизация и раскулачивание, 1931–1933 гг. М.: Институт российской истории РАН, РОССПЭН, 2001. Т. 3 и др.

(обратно)

3

См. об этом подробнее: Голод в СССР. 1929–1934: В 3 т. Т. 1. 1929 – июль 1932: В 2 кн. Кн. 1 / Отв. сост. В. В. Кондрашин. М.: МФД, 2011; Т. 1. 1929 – июль 1932: В 2 кн. Кн. 2 / Отв. сост. В. В. Кондрашин. М.: МФД, 2011; Т. 2. Июль 1932 – июль 1933 / Отв. сост. В. В. Кондрашин. М.: МФД, 2012; Т. 3. Лето 1933–1934 / Отв. сост. В. В. Кондрашин. М.: МФД, 2013.

(обратно)

4

См.: Кондрашин В. В. Голод 1932–1933 годов: трагедия российской деревни. М.: РОССПЭН, 2008. С. 94–117.

(обратно)

5

Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 453–454, 720.

(обратно)

6

Кондрашин В. В. Указ. соч. С. 141–171.

(обратно)

7

См.: «Первая заповедь»: Хлебозаготовки в СССР. 1931–1932 / Отв. составитель В. В. Кондрашин. М.: МФД, 2016. С. 469–698.

(обратно)

8

См.: Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918–1939. Документы и материалы: в 4 т. Т. 3. 1930–1934. Книга 1. 1930–1931. М.: РОССПЭН, 2003; Книга 2. 1931–1934. М.: РОССПЭН, 2005 и др.

(обратно)

9

Шолохов М. «Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти» (Публикация Ю. Мурина) // Родина. 1992. № 11–12. С. 51–57; Шолохов М. «Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти» (Публикация Ю. Мурина) // Судьбы российского крестьянства. М., 1996. С. 535–557; Шолохов и Сталин: Переписка начала 30-х годов / Вступ. ст. Мурина Ю. Г. // Вопросы истории. 1994. № 3. С. 3–24 и др.

(обратно)

10

Cм.: Шолохов М. Поднятая целина // Новый мир. 1932.

(обратно)

11

См.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 9-е изд., доп. и испр. Т. 6. М., 1985. С. 25.

(обратно)

12

История колхозного права. Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917–1958. Т. 1. М., 1959. С. 137.

(обратно)

13

История советского крестьянства. Т. 2. С. 241.

(обратно)

14

Советская историческая энциклопедия. Т. 11. М., 1968. С. 226–227.

(обратно)

15

См.: Зеленин И. Е. Политотделы МТС – продолжение политики «чрезвычайщины» (1933–1934 гг.) // Отечественная история. 1992. № 6. С. 42–61; Он же. Был ли «колхозный неонэп»? // Отечественная история. 1994. № 2. С. 105–121; Он же. Сталинская «революция сверху» после «великого перелома». 1930–1939. Политика, осуществление, результаты. М., 2006.

(обратно)

16

См.: Зеленин И. Е. Политотделы МТС (1033–1934 гг.) // Ист. зап. 1965. № 76. С. 42–61; Он же. Зерновые совхозы СССР (1933–1941 гг.). М., 1966; Он же. Совхозы СССР в годы довоенных пятилеток. 1928–1941 гг. М., 1982; Он же, Богденко М. Л. Совхозы СССР: Краткий исторический очерк (1917–1975 гг.). М., 1976 и др.

(обратно)

17

См.: Бирн И. Политотделы в борьбе за поднятие сельского хозяйства Урала // Большевик. 1933. № 21. С. 42–55; Варейкис М. Как работают политотделы МТС // Спутник агитатора. 1933. № 16. С. 50–55; Голунский С. Органы юстиции, теснее связь с политотделами СТС и совхозов // Советская юстиция. 1933. № 13. С. 13–14; Раусов Г. Политотделы МТС и совхозов и задачи органов юстиции // Советская юстиция. 1933. № 9. С. 4–6; Гричманов А. Боевые вопросы работы политотделов Средней Волги // Большевик. 1934. № 16. С. 35–47; Левин А. О. О преобразовании политотделов МТС // Большевик. 1934. № 23. С. 7–21; Сергеев К. М. Политотделы в борьбе за большевистские колхозы. Новосибирск, 1934; Шапошников И. Политотделы в борьбе за высокий урожай колхозных полей (из опыта работы Инсарской МТС) // На аграрном фронте. 1934. № 1. С. 137–148; Галицкий С. Совместная работа органов юстиции с политотделами МТС в Ленинградской области // Советская юстиция. 1934. № 16. С. 4–5 и др.

(обратно)

18

См.: Оганян А. Г. Историческая роль политотделов МТС в деле укрепления колхозного строя в СССР. 1933–1934 гг. На материалах работы политотделов МТС Северо-Кавказского края // Дисс. канд. ист. наук. М., 1948; Левизов А. Г. Политические отделы машинно-тракторных станций в борьбе за политическое и организационно-хозяйственное укрепление колхозов Дона // Дисс. к. и. н. Ростов н/Д., 1950; Мурзабаев Т. Х. Роль политотделов МТС в борьбе за организационно-хозяйственное укрепление колхозов Узбекской ССР // Автореф. дисс. к. и. н. М., 1953; Янгиров М. Роль политотделов МТС в организационно-хозяйственном укреплении Башкирии в 1933–1934 гг. Уфа, 1953; Волченков Г. И. Политотделы МТС Московской области и их роль в организационно-хозяйственном укреплении колхозов в 1933–1934 гг. // Исторические записки. Т. 58. М., 1956; Бакунин А. В. Из опыта работы политотделов МТС в колхозах Урала (1933–1934 гг.) // Труды Уральского политехнического института. Свердловск, 1957 и др.

(обратно)

19

См.: Трапезников С. П. Коллективизация крестьянских хозяйств и организационно-хозяйственное укрепление колхозов – 1927–1934 гг. // Автореф. дисс. докт. ист. наук. М., 1951; Он же. Исторический опыт КПСС в социалистическом преобразовании сельского хозяйства. М., 1959.

(обратно)

20

Cм.: Гущин Н. Я. Сибирская деревня на пути к социализму / Социально-экономическое развитие сибирской деревни в годы социалистической реконструкции народного хозяйства. 1926–1937 гг. / Новосибирск, 1973; Гущин Н. Я., Ильиных В. А. Классовая борьба в сибирской деревне (1917–1937 гг.). Новосибирск, 1983; Демешкин В. А. Создание и деятельность политических отделов МТС Западной Сибири (1933–1934 гг.) // Партийное руководство массово-политической и хозяйственной работой в Западной Сибири (1917–1970 гг.). Томск, 1978. С. 44–65; Косых А. П. Политотделы и их роль в организационно-хозяйственном и политическом укреплении колхозов и совхозов Восточной Сибири (1933–1934 гг.) // Октябрь и Восточная Сибирь. Иркутск, 1968; Тюшев В. П. Многотиражные газеты политотделов МТС – проводники пролетарского влияния на крестьян (по материалам Восточной Сибири) // Из истории сельского хозяйства Советской Сибири. Иркутск, 1967. Вып. 30. С. 61–79; Он же. Роль политотделов МТС Восточной Сибири в идейно-политическом воспитании колхозников // Из истории деятельности партийных организаций Восточной Сибири по осуществлению ленинского плана строительства социализма. Иркутск, 1975. Вып. 4. С. 130–150; Он же. Роль политотделов МТС в культурном развитии деревни Восточной Сибири // Осуществление ленинских идей о союзе рабочего класса и крестьянства в Сибири. Барнаул, 1976. С. 161–163 и др.

(обратно)

21

См.: Каревский Ф. А. Деятельность политотделов МТС Поволжья // Вопросы истории. 1974. № 8 и др.

(обратно)

22

См.: Донгарев Т. С. Чрезвычайные органы партии (О политотделах МТС). М., 1976; Козлова Л. А. Политотделы. М., 1984; История Коммунистической партии Советского Союза. В 6 т. Т. 4. Кн. 2. М., 1970; Советское крестьянство: Краткий очерк истории (1917–1970). Изд. 2-е, доп. М., 1973; История крестьянства СССР. В 5 т. Т. 2. М., 1986 и др.

(обратно)

23

См.: Куперт Ю. В. Руководство Коммунистической партии общественно-политической жизнью западно-сибирской деревни в условиях социалистической реконструкции (1926–1937 гг.). Томск, 1982.

(обратно)

24

Данилов В. П., Ивницкий Н. А. Ленинский кооперативный план и его осуществление в СССР // Очерки истории коллективизации в союзных республиках. М., 1963. С. 3–68.

(обратно)

25

См.: Медведева С. В. Газеты политотделов МТС и совхозов Западной Сибири (1933–1934 гг.) // Идейно-политическое и организационное укрепление парторганизаций Сибири. Томск, 1987. С. 195–200; Она же. Политические отделы МТС и совхозов в системе командно-административного метода руководства в 1930-е гг. // История Западной Сибири в советский период: Тез. Омск. обл. науч. конф. «История, краеведение и музееведение Западной Сибири». Омск, 1988. С. 65–66; Демешкин В. А. Чрезвычайные органы в чрезвычайное время: политотделы МТС Западной Сибири в 1933–1934 гг. // Партийные организации Сибири и Дальнего Востока: история и современность. Томск, 1991. С. 137–143; Шевляков А. С. Политотделы МТС и совхозов Сибири (1930–1940-е гг.) // Дисс. д. и. н. Томск, 2001; Бочарова О. В. Формирование и деятельность политических отделов МТС в казачье-крестьянских районах Юга России // Дисс. к. и. н. Новочеркасск, 2015 и др.

(обратно)

26

Зеленин И. Е. Политотделы МТС – продолжение политики «чрезвычайщины» (1933–1934 гг.) // Отечественная история. 1992. № 6. С. 60.

(обратно)

27

Зеленин И. Е. Политотделы МТС – продолжение политики «чрезвычайщины» (1933–1934 гг.) // Отечественная история. 1992. № 6. С. 59; Он же. Был ли «колхозный неонэп»? // Отечественная история. 1994. № 4. С. 105–121.

(обратно)

28

См.: Шевляков А. С. Политотделы МТС и совхозов: Чрезвычайные партийно-государственные органы управления в сельском хозяйстве Западной Сибири в 1930-е годы / [Александр Семенович] Шевляков; Том. гос. ун-т, Том. экон. – юрид. ун-т. Томск: Том. гос. ун-т, 2000; Он же. Политотделы МТС и совхозов Сибири (1930–1940-е гг.) // Дисс. д. и. н. Томск, 2001.

(обратно)

29

Шевляков А. С. Политотделы МТС и совхозов: Чрезвычайные партийно-государственные органы управления в сельском хозяйстве Западной Сибири в 1930-е годы. С. 222.

(обратно)

30

Там же. С. 223.

(обратно)

31

Там же. С. 223.

(обратно)

32

Там же. С. 224.

(обратно)

33

См. об этом подробнее: Левин М. Советский век. И., 2007.

(обратно)

34

См.: Данилов В. П. Коллективизация: уроки пройденного пути // Переписка на исторические темы: Диалог ведет читатель. М., 1989. С. 396; Демешкин В. А. Чрезвычайные органы в чрезвычайное время: политотделы МТС Западной Сибири в 1933–1934 гг. //Партийные организации Сибири и Дальнего Востока: история и современность. Томск, 1991. С. 142; Хлевнюк О. В. 1937-й: Сталин, НКВД и советское общество. М., 1992. С. 38; Он же. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры. М.: РОССПЭН, 2010; Алексеев А. В. Политотделы машинно-тракторных станций Центрально-Черноземной области и их роль в проведении политики «чрезвычайщины» // Вехи минувшего. Уч. зап. ист. ф-та ЛГПИ. Вып. I. Липецк, 1999; Надькин Т. Д. Сталинская аграрная политика и крестьянство Мордовии. М.: РОССПЭН, 2010. С. 143 и др.

(обратно)

35

Рогалина Н. Л. Коллективизация: уроки пройденного пути // Переписка на исторические темы: Диалог ведет читатель. М., 1989. С. 169.

(обратно)

36

Наухацкий В. В. Политотделы МТС (1933–1934 годы): вопросы истории, историографии и политики // Аграрное и продовольственное развитие России в XVIII–XX веках, пороги безопасности. Сб. статей / Ред. колл. С. А. Есиков [и др.], гл. ред. Г. Е. Корнилов. Оренбург, 2008. С. 263–269.

(обратно)

37

См. об этом подробнее: Мякиньков С. И. Презентация международных научных проектов по истории российского крестьянства XX века // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ученые записки. 1999. М., 1999. С. 299–306.; Slavic Revew. Vol. 52. № 1. Spring 1993; Тархова Н. С. История крестьянства в российских документальных публикациях за последние 15 лет // History of Russian Peasantry in 20th Century (volume 2). Tokyo, 2004. Р. 118–138; Она же. История российского крестьянства в серийных документальных публикациях 1990–2000-х гг. // Новый исторический вестник. М., 2006. № 1 (14). С. 60–71; Кананерова Е. Н. Международные научные проекты по аграрной истории России (конец XIX – начало XXI вв.) // Автореф. дисс. к. и. н. Пенза, 2007; Сталин и Каганович. Переписка. 1931–1936 гг. / Сост. О. В. Хлевнюк, Р. У. Дэвис и др. М.: РОССПЭН, 2001; Письма И. В. Сталина В. М. Молотову. 1925–1936 гг. М.: Россия молодая, 1996.

(обратно)

38

Хоскинг Д. История Советского Союза 1917–1991 гг.: Пер. с англ. М., 1994. С. 173–174; Боффа Дж. История Советского Союза. В 2 т. Т. 2.: От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941–1964 гг.: Пер. с итал. 2-е изд. М., 1994. С. 128.

(обратно)

39

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 226. Л. 1–2.

(обратно)

40

Там же. Л. 3.

(обратно)

41

Там же. Л. 3.

(обратно)

42

Там же. Л. 3–4.

(обратно)

43

Там же. Л. 4.

(обратно)

44

Там же. Л. 5–6.

(обратно)

45

Там же. Л. 6.

(обратно)

46

Там же. Л. 7.

(обратно)

47

Там же. Л. 8.

(обратно)

48

Там же. Л. 8–9.

(обратно)

49

Там же. Л. 9.

(обратно)

50

Там же. Л. 9.

(обратно)

51

Там же. Л. 9–11.

(обратно)

52

Там же. Л. 10–11.

(обратно)

53

Там же. Л. 11–12.

(обратно)

54

Там же. Л. 13–14.

(обратно)

55

Там же. Л. 15.

(обратно)

56

Там же. Л. 15.

(обратно)

57

Там же. Л. 15.

(обратно)

58

Там же. Л. 15.

(обратно)

59

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 1. Л. 92.

(обратно)

60

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 226. Л. 16.

(обратно)

61

Там же. Л. 17.

(обратно)

62

Там же. Л. 17–18.

(обратно)

63

Там же. Л. 18.

(обратно)

64

Там же. Л. 19.

(обратно)

65

Там же. Л. 19.

(обратно)

66

Там же. Л. 19–20.

(обратно)

67

Там же. Л. 20–21.

(обратно)

68

Там же. Л. 21.

(обратно)

69

Там же. Л. 21.

(обратно)

70

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 222. Л. 18.

(обратно)

71

Там же. Л. 18–26.

(обратно)

72

Там же. Л. 27.

(обратно)

73

На первом листе рукописная помета Сталина: «Напечатать по опубликовании резолюции Пленума».

(обратно)

74

На полях абзаца рукописная помета Сталина: «Не мотивировано».

(обратно)

75

По тексту рукописная помета Сталина: «За воровство и расхищение баббита привлекать к суду согласно закону об охране общественной собственности».

(обратно)

76

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 222. Л. 29–36.

(обратно)

77

Там же. Л. 37.

(обратно)

78

Там же. Л. 38–40.

(обратно)

79

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 1. Л. 94.

(обратно)

80

Cм.: Голод в СССР. 1929–1934: В 3 т. Т. 3. Лето 1933–1934 / Отв. сост. В. В. Кондрашин. М.: МФД, 2013.

(обратно)

81

Сталин И. В. Соч. Т. 13. С. 216–233.

(обратно)

82

Там же. С. 233.

(обратно)

83

КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1971. Т. 5. С. 81.

(обратно)

84

Там же. С. 82.

(обратно)

85

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 960. Л. 44–45, 49; Голод в СССР 1929–1934. Т. 2. С. 350–351.

(обратно)

86

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 222. Л. 47.

(обратно)

87

Там же. Л. 47.

(обратно)

88

Там же. Л. 47–48.

(обратно)

89

Там же. Л. 49–56.

(обратно)

90

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 226. Л. 22–23, 26–27, 29–30, 85.

(обратно)

91

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 222. Л. 134.

(обратно)

92

Там же. Л. 135.

(обратно)

93

Там же. Л. 135.

(обратно)

94

Там же. Л. 135–136.

(обратно)

95

Там же. Л. 137.

(обратно)

96

Там же. Л. 137.

(обратно)

97

Там же. Л. 136.

(обратно)

98

Там же. Л. 138.

(обратно)

99

Там же. Л. 138.

(обратно)

100

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 224. Л. 68.

(обратно)

101

Там же. Л. 69.

(обратно)

102

Там же. Л. 69.

(обратно)

103

Там же. Л. 69–70.

(обратно)

104

Там же. Л. 70.

(обратно)

105

Там же. Л. 70.

(обратно)

106

Там же. Л. 71.

(обратно)

107

Там же. Л. 68, 72–73.

(обратно)

108

Там же. Л. 72.

(обратно)

109

Там же. Л. 73.

(обратно)

110

Там же. Л. 73.

(обратно)

111

Там же. Л. 73.

(обратно)

112

Там же. Л. 73.

(обратно)

113

Там же. Л. 74.

(обратно)

114

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 222. Л. 44–45.

(обратно)

115

Там же. Л. 45.

(обратно)

116

Там же. Л. 44.

(обратно)

117

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 224. Л. 77.

(обратно)

118

Там же. Л. 79.

(обратно)

119

Там же. Л. 108.

(обратно)

120

Там же. Л. 109.

(обратно)

121

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 226. Л. 37–40, 45–46.

(обратно)

122

См. подробнее о голоде в 1933 г.: Голод в СССР. 1929–1934: В 3 т. / Отв. сост. В. В. Кондрашин. М.: МФД, 2011–2013; Кондрашин В. В. Голод 1932–1933 годов: трагедия российской деревни. М.: РОССПЭН, 2008 и др.

(обратно)

123

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 971. Л. 145–147.

(обратно)

124

Там же. Л. 147.

(обратно)

125

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 47. Л. 338–339.

(обратно)

126

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 38. Л. 62, 101.

(обратно)

127

Там же. Л. 96.

(обратно)

128

Центр документации новейшей истории Липецкой области (ЦДНИЛО). Ф. 246. Оп. 1. Д. 2. Л. 102.

(обратно)

129

Самарский областной государственный архив социально-политической истории (СОГАСПИ). Ф. 1141. Оп. 14. Д. 8. Л. 228–228 об.

(обратно)

130

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 38. Л. 98.

(обратно)

131

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 971. Л. 145–146.

(обратно)

132

Там же. Л. 146.

(обратно)

133

Там же. Л. 146.

(обратно)

134

Там же. Л. 146–147.

(обратно)

135

Там же. Л. 147.

(обратно)

136

Центр документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО). Ф. Р-166. Оп. 1. Д. 36. Л. 9.

(обратно)

137

Там же. Л. 9–10.

(обратно)

138

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 971. Л. 33.

(обратно)

139

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 1017. Л. 234.

(обратно)

140

ЦДНИЛО. Ф. 246. Оп. 1. Д. 2. Л. 102.

(обратно)

141

СОГАСПИ. Ф. 1141. Оп. 14. Д. 8. Л. 228–228об.

(обратно)

142

ЦДНИРО. Ф. Р-166. Оп. 1. Д. 5. Л. 34–35.

(обратно)

143

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 8. Л. 166–180.

(обратно)

144

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 9. Л. 122–123.

(обратно)

145

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 1024. Л. 211.

(обратно)

146

Там же. Л. 211–212.

(обратно)

147

Там же. Л. 212.

(обратно)

148

Там же. Л. 212–213.

(обратно)

149

Там же. Л. 213.

(обратно)

150

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 8. Л. 166–171, 178.

(обратно)

151

Там же. Л. 180.

(обратно)

152

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 1024. Л. 215.

(обратно)

153

Там же. Л. 215.

(обратно)

154

Там же. Л. 216.

(обратно)

155

Там же. Л. 216–217.

(обратно)

156

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 8. Л. 180.

(обратно)

157

Там же. Л. 178–179.

(обратно)

158

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 1024. Л. 213.

(обратно)

159

Там же. Л. 213.

(обратно)

160

Там же. Л. 213–214.

(обратно)

161

Там же. Л. 214.

(обратно)

162

Там же. Л. 214.

(обратно)

163

Там же. Л. 215–216.

(обратно)

164

Там же. Л. 211.

(обратно)

165

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 8. Л. 167–168.

(обратно)

166

Там же. Л. 168.

(обратно)

167

Там же. Л. 168–169.

(обратно)

168

Там же. Л. 180.

(обратно)

169

Там же. Л. 170.

(обратно)

170

Там же. Л. 170.

(обратно)

171

Там же. Л. 170.

(обратно)

172

Там же. Л. 170–171.

(обратно)

173

Там же. Л. 170.

(обратно)

174

Там же. Л. 180.

(обратно)

175

Там же. Л. 172.

(обратно)

176

Там же. Л. 172.

(обратно)

177

Там же. Л. 173.

(обратно)

178

Там же. Л. 174.

(обратно)

179

Там же. Л. 178.

(обратно)

180

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 1017. Л. 32, 34–35.

(обратно)

181

Там же. Л. 38.

(обратно)

182

Там же. Л. 33.

(обратно)

183

Там же. Л. 41.

(обратно)

184

Там же. Л. 36.

(обратно)

185

Там же. Л. 41.

(обратно)

186

Там же. Л. 210.

(обратно)

187

Там же. Л. 37.

(обратно)

188

Там же. Л. 37.

(обратно)

189

Там же. Л. 37.

(обратно)

190

Там же. Л. 38.

(обратно)

191

Там же. Л. 42.

(обратно)

192

Там же. Л. 34.

(обратно)

193

Там же. Л. 39–40.

(обратно)

194

Там же. Л. 233.

(обратно)

195

Там же. Л. 234.

(обратно)

196

Там же. Л. 36, 221–222.

(обратно)

197

Там же. Л. 38.

(обратно)

198

Там же. Л. 39.

(обратно)

199

Там же. Л. 40.

(обратно)

200

Там же. Л. 40.

(обратно)

201

Там же. Л. 41.

(обратно)

202

Там же. Л. 227–228.

(обратно)

203

Там же. Л. 33.

(обратно)

204

Там же. Л. 40.

(обратно)

205

Там же. Л. 41.

(обратно)

206

Там же. Л. 42.

(обратно)

207

Там же. Л. 33–34.

(обратно)

208

Там же. Л. 223–224.

(обратно)

209

Там же. Л. 34.

(обратно)

210

Там же. Л. 41.

(обратно)

211

Государственный архив Ивановской области. Ф. П-902. Оп. 1. Д. 1. Л. 14.

(обратно)

212

Государственный архив Орловской области. Ф. П–9264. Оп. 1. Д. 8. Л. 26.

(обратно)

213

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 1017. Л. 34–35.

(обратно)

214

Там же. Л. 34–35, 37.

(обратно)

215

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 40. Д. 11. Л. 177.

(обратно)

216

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 40. Д. 11. Л. 177–180.

(обратно)

217

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 38. Л. 271.

(обратно)

218

РГАЭ. Ф. 8040. Оп. 8. Д. 25. Л. 214.

(обратно)

219

Там же. Л. 255.

(обратно)

220

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 1017. Л. 35, 39, 221–222, 225–226.

(обратно)

221

Там же. Л. 40–41.

(обратно)

222

Там же. Л. 208.

(обратно)

223

Там же. Л. 232–233.

(обратно)

224

Там же. Л. 234.

(обратно)

225

Там же. Л. 36.

(обратно)

226

Там же. Л. 39.

(обратно)

227

Правда. 1933. 14 сентября.

(обратно)

228

РГАЭ. Ф. 8040. Оп. 8. Д. 25. Л. 324.

(обратно)

229

Там же. Л. 327.

(обратно)

230

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 1017. Л. 210.

(обратно)

231

ЦДНИЛО. Ф. 246. Оп. 1. Д. 2. Л. 102.

(обратно)

232

Центр документации новейшей истории Краснодарского края. Ф. 1075. Оп. 1. Д. 80. Л. 35–36.

(обратно)

233

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 1017. Л. 217–218.

(обратно)

234

РГАЭ. Ф. 8040. Оп. 8. Д. 25. Л. 340.

(обратно)

235

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 1017. Л. 223–224.

(обратно)

236

Там же. Л. 224.

(обратно)

237

Государственный архив Орловской области. Ф. П-131. Оп. 23. Д. 71. Л. 146.

(обратно)

238

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 224. Л. 75–76.

(обратно)

239

Материалы о работе политотделов МТС за 1933 г. М., 1934. С. 33–35, 43–44.

(обратно)

240

РГАСПИ. Ф. 112. Оп. 35. Д. 7. Л. 1465.

(обратно)

241

Там же. Л. 1465–1464.

(обратно)

242

Там же. Л. 1464–1463.

(обратно)

243

Там же. Л. 1463–1462.

(обратно)

244

Там же. Л. 1461–1460.

(обратно)

245

Там же. Л. 1460.

(обратно)

246

Там же. Л. 1459.

(обратно)

247

Там же. Л. 1459–1458.

(обратно)

248

Там же. Л. 1458.

(обратно)

249

Там же. Л. 1457.

(обратно)

250

Там же. Л. 1457–1456.

(обратно)

251

Там же. Л. 1456.

(обратно)

252

Там же. Л. 1456–1455.

(обратно)

253

Там же. Л. 1454.

(обратно)

254

РГАСПИ. Ф. 112. Оп. 35. Д. 2. Л. 480–479.

(обратно)

255

Там же. Л. 479.

(обратно)

256

Там же. Л. 479–478.

(обратно)

257

Там же. Л. 478.

(обратно)

258

Там же. Л. 480–478.

(обратно)

259

XVII съезд ВКП(б): Стеногр. отчет. С. 560.

(обратно)

260

Cм.: Ход основных сельскохозяйственных кампаний за 1930–34 гг. Справочник управления учета и отчетности НКЗ СССР. С.: Изд-во Колхозная многотиражка, Техпрома НКЗ СССР, 1933. С. 111–194.

(обратно)

261

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 224. Л. 55.

(обратно)

262

Там же. Л. 56.

(обратно)

263

Г. М. Кариб – секретарь Нижне-Волжского крайкома ВКП(б).

(обратно)

264

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 224. Л. 56.

(обратно)

265

Там же. Л. 57.

(обратно)

266

Там же. Л. 57.

(обратно)

267

Там же. Л. 59.

(обратно)

268

Там же. Л. 59–61.

(обратно)

269

См.: КПСС в резолюциях… Т. 5. С. 108–111.

(обратно)

270

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 40. Д. 87. Л. 142–143.

(обратно)

271

Известия. 1933. 11 июля.

(обратно)

272

Известия. 1933. 11 июля.

(обратно)

273

Известия. 1933. 15 июля.

(обратно)

274

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 39. Л. 159.

(обратно)

275

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 38. Л. 277.

(обратно)

276

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 39. Л. 25.

(обратно)

277

Там же. Л. 51.

(обратно)

278

Там же. Л. 121.

(обратно)

279

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 40. Д. 88. Л. 177–178.

(обратно)

280

Там же. Л. 203–205.

(обратно)

281

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 40. Д. 91. Л. 95–96;

(обратно)

282

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 40. Д. 90. Л. 160, 162; Д. 92. Л. 107–109.

(обратно)

283

Там же. Л. 25–26.

(обратно)

284

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 204 Л. 27–38.

(обратно)

285

Там же. Л. 38.

(обратно)

286

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 224. Л. 127.

(обратно)

287

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 3107. Л. 84.

(обратно)

288

Правда. 1934. 19 июля; Шеболдаев П. П. Практические задачи колхозных бригад. Ростов н/Д: М., 1935. С. 46.

(обратно)

289

РГАПСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 38. Л. 265.

(обратно)

290

Cправочник партийного работника. Вып. 9. М., 1935. С. 123–124.

(обратно)

291

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 226. Л. 83.

(обратно)

292

Там же. Л. 82.

(обратно)

293

Там же. Л. 81.

(обратно)

294

ЦДНИЛО. Ф. 28. Оп. 1. Д. 214. Л. 35.

(обратно)

295

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 40. Д. 89. Л. 77–79.

(обратно)

296

См.: Кондрашин В. В. И. В. Сталин и голод 1932–1933 гг. в УССР: проблема ответственности Центра и республиканского руководства // Современная российско-украинская историография голода 1932–1933 гг. в СССР / науч. ред. В. В. Кондрашин. М: 2011. С. 237–256.

(обратно)

297

Центр документации новейшей истории Волгоградской области. Ф. 82. Оп. 1. Д. 26. Л. 11.

(обратно)

298

ЦА ФСБ России. Ф. 3. Оп. 1. Д. 73. Л. 68–70.

(обратно)

299

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 41. Л. 4.

(обратно)

300

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 226. Л. 80.

(обратно)

301

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 224. Л. 134–135.

(обратно)

302

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 226. Л. 119.

(обратно)

303

Там же. Л. 119.

(обратно)

304

Там же. Л. 138–139.

(обратно)

305

Там же. Л. 139.

(обратно)

306

РГАЭ. Ф. 8372. Оп. 51. Д. 13. Л. 117.

(обратно)

307

РГАЭ. Ф. 8372. Оп. 30. Д. 4. Л. 608.

(обратно)

308

РГАЭ. Ф. 8372. Оп. 42. Д. 8. Л. 30–32.

(обратно)

309

РГАЭ. Ф. 8372. Оп. 30. Д. 12. Л. 381; Оп. 22. Д. 24. Л. 305.

(обратно)

310

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 226. Л. 70.

(обратно)

311

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 224. Л. 136.

(обратно)

312

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 226. Л. 35.

(обратно)

313

Там же. Л. 102–103.

(обратно)

314

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 224. Л. 132.

(обратно)

315

Там же. Л. 138.

(обратно)

316

Там же. Л. 138.

(обратно)

317

Там же. Л. 137–137 об.

(обратно)

318

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 226. Л. 117.

(обратно)

319

Известия. 1933. 10 июля.

(обратно)

320

Известия. 1933. 10 июля.

(обратно)

321

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 224. Л. 101.

(обратно)

322

Там же. Л. 101.

(обратно)

323

Там же. Л. 101–102.

(обратно)

324

Там же. Л. 102.

(обратно)

325

Там же. Л. 102–103.

(обратно)

326

Там же. Л. 103.

(обратно)

327

Там же. Л. 103–104.

(обратно)

328

Там же. Л. 104.

(обратно)

329

Там же. Л. 104.

(обратно)

330

Там же. Л. 105–107.

(обратно)

331

См. об этом: История ВЛКСМ и Всесоюзной пионерской организации им. В. И. Ленина / Под ред. В. А. Сулемова. М.: Просвещение, 1978. С. 191–192.

(обратно)

332

См.: Н. Д. Кондратьев. Суздальские письма. М.: Экономика, 2004.

(обратно)

333

ЦА ФСБ РФ. Ф. 66. Оп. 1. Пор. 257. Л. 90–91.

(обратно)

334

ЦА ФСБ РФ. Ф. 66. Оп. 1. Пор. 261. Л. 279–288.

(обратно)

335

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 189. Л. 1–2.

(обратно)

336

Там же. Л. 3.

(обратно)

337

Там же. Л. 4–7.

(обратно)

338

Там же. Л. 8–10.

(обратно)

339

Там же. Л. 13–14.

(обратно)

340

Там же. Л. 15–16.

(обратно)

341

Там же. Л. 17.

(обратно)

342

Там же. Л. 18–19.

(обратно)

343

Там же. Л. 20–21.

(обратно)

344

Там же. Л. 22.

(обратно)

345

Там же. Л. 23.

(обратно)

346

Там же. Л. 24.

(обратно)

347

Там же. Л. 25.

(обратно)

348

Там же. Л. 26–27.

(обратно)

349

Там же. Л. 28–29 об.

(обратно)

350

Там же. Л. 30–31.

(обратно)

351

Там же. Л. 32–33.

(обратно)

352

Там же. Л. 34.

(обратно)

353

Там же. Л. 35.

(обратно)

354

Там же. Л. 36–37.

(обратно)

355

Там же. Л. 40–41.

(обратно)

356

Там же. Л. 42–43.

(обратно)

357

Там же. Л. 44–47.

(обратно)

358

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 3. Л. 196–198.

(обратно)

359

ЦА ФСБ РФ. Ф. 66. Оп. 1. Пор. 273. Л. 74.

(обратно)

360

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 223. Л. 52–58.

(обратно)

361

Там же. Л. 61–64.

(обратно)

362

Там же. Л. 65–69.

(обратно)

363

Там же. Л. 70–73.

(обратно)

364

Там же. Л. 74–75.

(обратно)

365

Там же. Л. 76–81.

(обратно)

366

Там же. Л. 82–84; Л. 85–93.

(обратно)

367

Зеленин И. Е. Политотделы МТС – продолжение политики «чрезвычайщины» (1933–1934 гг.) // Отечественная история. 1992. № 6.

(обратно)

368

ЦА ФСБ РФ. Ф. 66. Оп. 1. Пор. 273. Л. 440.

(обратно)

369

Там же. Л. 374.

(обратно)

370

Там же. Л. 376.

(обратно)

371

Там же. Л. 535–540.

(обратно)

372

ЦДНИРО. Ф. Р-166. Оп. 1. Д. 114. Л. 4–5.

(обратно)

373

Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918–1939. Документы и материалы. В 4 т. / Т. 3. 1930–1934 гг. Кн. 2. 1932–1934 гг. / Под ред. А. Береловича, В. Данилова. М.: РОССПЭН, 2005. С. 659–660.

(обратно)

374

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 40. Д. 794. Л. 58–67; Голод в СССР 1929–1934. Т. 2. С. 656.

(обратно)

375

Государственный архив новейшей истории Саратовской области. Ф. 55. Оп. 1. Д. 340. Л. 1–1 об.

(обратно)

376

ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 141. Д. 1521. Л. 6–29; Голод в СССР 1929–1934. Т. 2. С. 488.

(обратно)

377

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 554. Л. 122; Голод в СССР. 1930–1934 гг. М.: Федеральное архивное агентство, 2009. С. 490.

(обратно)

378

РГАСПИ. Ф. 112. Оп. 35. Д. 2. Л. 480–478.

(обратно)

379

Зеленин И. Е. Политотделы МТС – продолжение политики «чрезвычайщины» (1933–1934 гг.) // Отечественная история. 1992. № 6.

(обратно)

380

Cм.: Кондрашин В. В. Голод 1932–1933 годов: трагедия российской деревни. М.: РОССПЭН, 2008. С. 258–259.

(обратно)

381

См., напр.: Известия. 1933. 22, 24 февраля; 11, 12, 14, 15, 18, 21 июля; Волжская коммуна. 1933. 15 мая, 16 июля; Правда. 1933. 1 января; Поволжская правда. 1933. 17, 20, 26 июля, 19 октября; Саратовский рабочий. 1933. 4 марта, 10 июля.

(обратно)

382

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 38. Л. 201.

(обратно)

383

СОГАСПИ. Ф. 1141. Оп. 14. Д. 9. Л. 201–206.

(обратно)

384

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 73. Л. 27–28.

(обратно)

385

Там же. Л. 28.

(обратно)

386

Там же. Л. 21, 28.

(обратно)

387

Там же. Л. 21.

(обратно)

388

Там же. Л. 22.

(обратно)

389

Там же. Л. 23–26.

(обратно)

390

Там же. Л. 24–25.

(обратно)

391

Там же. Л. 25–26.

(обратно)

392

Там же. Л. 58.

(обратно)

393

Там же. Л. 59.

(обратно)

394

Там же. Л. 26.

(обратно)

395

Там же. Л. 26.

(обратно)

396

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 61. Л. 415–416.

(обратно)

397

Национальный архив Республики Беларусь (НА РБ). Ф. 4п. Оп. 1. Д. 7155. Л. 146.

(обратно)

398

НА РБ. Ф. 4п. Оп. 1. Д. 7155. Л. 147.

(обратно)

399

Там же.

(обратно)

400

Там же.

(обратно)

401

ЦДНИРО. Ф. Р-166. Оп. 1. Д. 114. Л. 1–2.

(обратно)

402

Там же. Л. 18–19.

(обратно)

403

Там же. Л. 4–5.

(обратно)

404

Там же. Л. 9–10.

(обратно)

405

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 73. Л. 207.

(обратно)

406

Там же. Л. 206.

(обратно)

407

СОГАСПИ. Ф. 2665. Оп. 1. Д. 7. Л. 1–2.

(обратно)

408

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 32. Л. 210–211, 213, 214, 253–254.

(обратно)

409

Там же. Л. 210–211, 213.

(обратно)

410

Центральный государственный архив Самарской области (ЦГА СО). Ф. Р-779. Оп. 2. Д. 1190. Л. 35–36.

(обратно)

411

Там же. Л. 28–30.

(обратно)

412

ЦГА СО. Ф. 7514. Оп. 1. Д. 501. Л. 106–106 об.

(обратно)

413

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 32. Л. 253–254.

(обратно)

414

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 779. Л. 495.

(обратно)

415

Там же. Л. 547.

(обратно)

416

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 41. Л. 155.

(обратно)

417

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 779. Л. 494.

(обратно)

418

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 73. Л. 205.

(обратно)

419

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 32. Л. 210–211, 213, 214, 253–254.

(обратно)

420

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 779. Л. 491–492.

(обратно)

421

Там же. Л. 490.

(обратно)

422

Там же. Л. 496.

(обратно)

423

Там же. Л. 545–547.

(обратно)

424

Там же. Л. 495.

(обратно)

425

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 32. Л. 210–211, 213.

(обратно)

426

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 73. Л. 266–267.

(обратно)

427

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 779. Л. 493–494.

(обратно)

428

Там же. Л. 494.

(обратно)

429

Там же. Л. 494.

(обратно)

430

Там же. Л. 546.

(обратно)

431

Там же. Л. 495–496.

(обратно)

432

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 35. Л. 61–62.

(обратно)

433

ЦГА СО. Ф. Р-779. Оп. 2. Д. 1190. Л. 28–30.

(обратно)

434

ЦДНИРО. Ф. Р-166. Оп. 1. Д. 111. Л. 76–78.

(обратно)

435

Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф. Р-1485. Оп. 8. Д. 295. Л. 24–26.

(обратно)

436

ГАРО. Ф. Р-1485. Оп. 8. Д. 295. Л. 24–26.

(обратно)

437

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 40. Л. 154.

(обратно)

438

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 64. Л. 396–402.

(обратно)

439

Там же. Л. 166.

(обратно)

440

Там же. Л. 317.

(обратно)

441

Там же. Л. 168.

(обратно)

442

Там же. Л. 318.

(обратно)

443

Там же. Л. 214–216.

(обратно)

444

Там же. Л. 167.

(обратно)

445

Там же. Л. 169

(обратно)

446

Там же. Л. 170.

(обратно)

447

Там же. Л. 171.

(обратно)

448

Там же. Л. 172.

(обратно)

449

Там же. Л. 320–321.

(обратно)

450

Там же. Л. 396–402.

(обратно)

451

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 33. Л. 112–117.

(обратно)

452

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 32. Л. 230–240.

(обратно)

453

Там же. Л. 238–239.

(обратно)

454

Там же. Л. 239.

(обратно)

455

Там же. Л. 243.

(обратно)

456

Там же. Л. 240.

(обратно)

457

Там же. Л. 241.

(обратно)

458

Там же. Л. 240–241.

(обратно)

459

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 34. Л. 162.

(обратно)

460

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 68. Л. 246–253.

(обратно)

461

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 41. Л. 166.

(обратно)

462

РГАНИ. Ф. 7514. Оп. 1. Д. 501. Л. 106–106 об.

(обратно)

463

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 61. Л. 138–141.

(обратно)

464

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 73. Л. 31.

(обратно)

465

Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Т. 3. Кн. 2. С. 575–576.

(обратно)

466

Там же. С. 576.

(обратно)

467

Там же. С. 577.

(обратно)

468

Там же. С. 578.

(обратно)

469

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 61. Л. 70–72.

(обратно)

470

Там же. Л. 119–121.

(обратно)

471

Там же. Л. 98–99.

(обратно)

472

Там же. Л. 413–417.

(обратно)

473

Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Т. 3. Кн. 2. С. 581–582.

(обратно)

474

Там же. С. 589–590.

(обратно)

475

Там же. С. 590–592.

(обратно)

476

Там же. С. 605.

(обратно)

477

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 61. Л. 297–304.

(обратно)

478

Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Т. 3. Кн. 2. С. 592.

(обратно)

479

Там же. С. 593–594.

(обратно)

480

Там же. С. 600–602.

(обратно)

481

Там же. С. 602.

(обратно)

482

Там же. С. 602–605.

(обратно)

483

Там же. С. 613.

(обратно)

484

Там же. С. 595.

(обратно)

485

Там же. С. 641.

(обратно)

486

Там же. С. 605.

(обратно)

487

Там же. С. 605–606.

(обратно)

488

Там же. С. 642–643.

(обратно)

489

Там же. С. 597–600.

(обратно)

490

Там же. С. 636–637.

(обратно)

491

Там же. С. 644–652.

(обратно)

492

Там же. С. 664–652, 660–664.

(обратно)

493

Там же. С. 656.

(обратно)

494

Там же. С. 656–658.

(обратно)

495

Там же. С. 664–665.

(обратно)

496

Там же. С. 675–676, 680–682.

(обратно)

497

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 224. Л. 140.

(обратно)

498

Там же.

(обратно)

499

Там же.

(обратно)

500

Там же.

(обратно)

501

Там же.

(обратно)

502

Там же.

(обратно)

503

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 27. Л. 142.

(обратно)

504

См. об этом подробнее: Голод в СССР. 1929–1934: В 3 т. Т. 2. Июль 1932 – июль 1933 / Отв. сост. В. В. Кондрашин. М.: МФД, 2012; Т. 3. Лето 1933–1934 / Отв. сост. В. В. Кондрашин. М.: МФД, 2013 и др.

(обратно)

505

См. на эту тему: Вылцан М. А., Кондрашин В. В. Патриотизм крестьянства // Война и общество, 1941–1945: В 2 кн. / Отв. ред. Г. Н. Севастьянов. Кн. 2. М.: Наука, 2004. С. 50–77.

(обратно)

Оглавление

Введение

Глава 1 Создание политотделов и начало их деятельности

  § 1. Работа комиссии Кагановича и Наркомзема СССР по подготовке объединенного Январского (1933 г.) Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б)

  § 2. Организация политотделов в регионах и начало их деятельности

Глава 2 Подготовка и проведение посевной и уборочной кампаний 1933 года

  § 1. Политотделы и голод

  § 2. Посевная

  § 3. Уборка урожая и хлебопоставки

  § 4. Итоги деятельности политотделов в 1933 году

Глава 3 Взаимодействие политотделов с региональной властью и центральными учреждениями

  § 1. Политотделы и региональная власть

  § 2. Политотделы и Наркомзем

  § 3. Политотделы и ВЛКСМ

Глава 4 Политотделы и ОГПУ

  § 1. «Трудовая крестьянская партия»

  § 2. Деятельность ОГПУ по ограничению массового выезда крестьян из мест постоянного проживания

  § 3. Деятельность ОГПУ в политотделах МТС

  § 4. Политотделы и «национал-шовинистическая пропаганда» в немецких колхозах

Глава 5 Политотделы в 1934 г

  § 1. Неизвестный голод

  § 2. Подготовка и проведение посевной кампании

  § 3. Подготовка к уборочной кампании

  § 4. Уборка урожая и хлебопоставки

Заключение Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg