«Намедни. Наша эра - 1935»

Намедни. Наша Эра

Леонид Парфенов

Том «1931-1940»

-1940/

Журналист Леонид Парфенов

Автор телепроектов «Намедни» и «Российская империя». Пятикратный лауреат ТЭФИ.

В настоящее время выпускает тома «Намедни. Наша эра», описывающие исторические явления по десятилетиям, и снимает документальные фильмы («Зворыкин-Муромец», «Глаз божий», «Цвет нации», «Русские евреи»).

Из советского времени, воспринимаемого «своим» гораздо лучше дореволюционного, 1930-е — самые давние годы. Действительно «античный» СССР, от которого все пошло. Огосударствление любых сторон жизни, вождь, именем которого называют эпоху, принуждение населения к разным ударным кампаниям, назначаемые герои и злодеи, новое строительство старой империи. Это потом по-разному повторится снова и снова — каждый раз с оглядкой на «античный» образец. И даже признавая: тогда творились ложь и насилие — оттуда будут вести отсчет «нашего славного прошлого».

Для автора 1930-е с детства жили в разговорах взрослых. «Помню, до войны» — начинали тогда речь люди зрелых лет. В глубинке еще и в 1960-х заводились патефоны с пластинками на 78 оборотов в минуту. Пенсионеры не признавали электрических утюгов — только нагреваемые на плите чугунные. У бабушки-учительницы в старой методичке чернел заштрихованный портрет, но подпись сохранилась: «А.С. Бубнов» — репрессированный нарком просвещения РСФСР. Про своего отца, в 1931-м раскулаченного, а в 1937-м расстрелянного, бабушка повторяла: ведь ничего за ним не было и быть не могло! Подозревала бывших соседей по деревне Ёрга — может, они в НКВД написали. Документы по обоим делам прадеда стали доступны в 2000-х. Доносчики там не указаны.

Восьмой по счету том «Намедни» выходит в год 100-летия Октябрьской революции. Как отмечать юбилей, да и чем вообще был СССР в отечественной истории? — все еще дебатируемые вопросы. Советскому периоду посвящена бо́льшая часть этого проекта. Чтобы относиться — давайте осваивать.

1935

Дядя Стёпа

Генплан Москвы

Катастрофа самолета «Максим Горький»

Кремлевские звезды

«Лучший, талантливейший поэт»

Московское метро

Офицерские звания в армии. Маршалы Советского Союза

Парк культуры и отдыха. Девушка с веслом

Расовые законы в Германии

Стаханов. Стахановцы

«Сталинка»

Ёлка

«Жить стало лучше, жить стало веселее»

Дядя Стёпа

22-летний Сергей Михалков публикует первую из своих поэм про Дядю Стёпу, москвича огромного роста. Герой потом станет образцовым милиционером, а автор — образцовым деятелем литературы

Советский Гулливер — идеал всемогущего взрослого: огромного роста, сильный, смелый, всех выручает. «Дядя Стёпа в этот раз утопающего спас» — сказано про очередной подвиг великана. А еще он снимает с проводов воздушного змея, предотвращает крушение поезда, спасает от пожара голубей и в большом и малом подает пример детям: «чистить зубы Дядя Стёпа никогда не забывал». Вприпрыжку скачут веселым хореем эпизод за эпизодом — каждый на страницу с картинкой. Порой иллюстраторы придают Дяде Стёпе сходство с самим Михалковым — очень высоким длинношеим мужчиной. Дебютант сразу входит в число лидеров детского жанра. Вскоре он сочинит еще несколько таких же бойких опусов для чтения малышам вслух: «А у нас в квартире газ! А у вас? А у нас водопровод! Вот!» и «Красота, красота, мы везем с собой кота» (в песенке будет «Тра-та-та, тра-та-та»). Многократно переизданного и уже экранизированного в мультипликации «Дядю Стёпу» Михалков в войну допишет: герой, призванный во флот, «ранен был немножко, защищая Ленинград». В 1950-х демобилизованный ветеран поступит в МВД и в поэме «Дядя Стёпа — милиционер» будет помогать согражданам уже профессионально.

В своей «взрослой» деятельности Михалков — верноподданный стихотворец и литчиновник: басни про советский патриотизм, песня «Партия — наш рулевой», киножурнал «Фитиль», многолетнее руководство Союзом писателей РСФСР. Но даже михалковский текст сталинского государственного гимна с версиями для Брежнева и для Путина окажется брендом не сильнее «Дяди Стёпы».

Генплан Москвы

Определено, каким именно «образцовым социалистическим городом» должна стать Москва. Похоже на советский имперский Петербург: столица с широченными проспектами и множеством громадных присутственных и жилых зданий, стоящая на могучей реке

Генплан осуществлялся еще до своего создания. С завершением гостиницы «Москва» и здания Совета труда и обороны (позднее — Госплан СССР, Госдума РФ) готов начальный парадный маршрут. От Лубянки, ставшей площадью Дзержинского и получившей одноименную станцию метро взамен снесенной Китайгородской стены, мимо «Метрополя», Большого театра. Дома союзов — к этим двум образцовым новостройкам. Потом «Националь» и первенец сталинской архитектуры, где пока посольство США, далее — Манеж, Кремль, университет, новый корпус библиотеки имени Ленина, Пашков дом. И в финале — будущий апофеоз, Дворец Советов, «величайшее сооружение нашей эпохи». Историческая радиально-кольцевая структура с ее стеканием к центру очень годится для парадности, но эту сеть нужно расширить и выправить. Ведь «в наследство осталась весьма запутанная система лабиринтов, закоулков, тупичков, переулков старой купеческо-помещичьей Москвы», объясняет главный исполнитель генплана, правитель столицы Каганович. В 3,5-миллионном городе и сейчас транспортный коллапс, потому и спешат с метро, а по генплану через 10 лет будет 5 млн жителей (на этом рост населения намерены прекратить). Обещаны 16-17 радиусов и шесть колец — новопроложенных или обновленных. По указанию Сталина расширяемые улицы должны быть 30-35 метров, новые — 60-70.

Старую Тверскую в ее устье от Кремля раздвинут аж до 56 метров. Далее главная улица Горького после сносов домов то по четной, то по нечетной сторонам поддерживает 40 метров ширины. До Пушкинской площади, где снесут Страстной монастырь, возникнет подобие парижского большого бульвара: очень просторная постовая и монохромные домищи с роскошными квартирами новой знати. Огромные витрины в могучих цоколях, арки, члененные фасады, рельефы. Здесь селят советскую элиту: военачальников, академиков, маститых писателей, народных артистов. От Белорусского вокзала улицу Горького продлит Ленинградское шоссе (позднее часть его станет проспектом) — это самая широкая магистраль Москвы с участками сталинской застройки вплоть до метро «Войковская». Еще радиусы генплана — расширенная Первая Мещанская улица (проспект Мира) и Большая Калужская (Ленинский проспект) до Калужской заставы (площадь Гагарина).

Садовое кольцо вырубкой деревьев расширяют вдвое, как раз до 70 метров. В городе «сорока сороков» церквей храмы сносят из богоборческого атеизма, гражданская историческая застройка чаще ликвидируется как помеха транспорту. Самая большая потеря — разрушение на Садовом Сухаревой башни, колоссального памятника раннепетровской эпохи. Признанные советской властью светила искусств обратились с коллективным письмом протеста к Сталину. Предложено организовать на Сухаревской площади круговое движение или даже пробить в основании башни арки.

А что касается радиального движения, то в Первую Мещанскую упирается нерасширяемая Сретенка, заторы все равно неизбежны. На удивление, вождь отзывается: «Лично считаю решение правильным». Доживший до этого знаток старой Москвы Владимир Гиляровский горестно отметит, что впору ждать сноса собора Василия Блаженного — он же стесняет колонны демонстрантов, выходящие с Красной площади.

Другой сталинский стандарт: чтобы город не расползался в большую деревню, строить новые жилые дома 6-7-этажными, «а для некоторых общественных учреждений допускать 15 и даже 20 этажей». Каганович приводит подсчет: из 51 тысячи жилых зданий Москвы 44 тысячи — одно- и двухэтажные. Специально организованный трест «Моснадстрой» добавляет домам покрепче навершия попроще, не соображаясь со стилем, огрубляя фасады и сбивая декор. Но по-настоящему идеал московской высотности воплотят уже после войны.

Столицу радикально обводняют — а то и водопровод работает на пределе, и Москву-реку у Кремля уже можно вброд перейти. Ударная стройка ГУЛага наряду с Беломором, канал Москва-Волга имени Сталина будет ежегодно приносить поток свыше 1,8 км3. После постройки Волго-Дона Москву назовут «портом пяти морей» (имеется в виду, что по воде можно попасть в Балтийское, Белое, Каспийское, Азовское и Черное). Примерно на месте старых главных мостов почти разом наводят новые: Большой Каменный, Большой Москворецкий, Большой Устьинский, Большой Краснохолмский, Крымский — он окажется эмблемным, «самым новомосковским».

Идеи генплана проживут еще 20 лет — до борьбы с «архитектурными излишествами». Но поскольку в следующие 30 будут больше вести массовую застройку новых районов, доминанты советской Москвы останутся, прежде всего, сталинскими.

Катастрофа самолета «Максим Горький»

18 мая разбился самый большой самолет в мире, флагман советской авиации «Максим Горький». Лайнер попробуют восстановить, но его преемник не прославится

Исполинский «Максим Горький» строили всей страной. Когда праздновалось 40-летие творческой деятельности писателя и его прижизненно произвели в гении, мастер агиткампаний Михаил Кольцов бросил клич: пожертвуем деньги на самолет-гигант имени юбиляра! Быстро собрали огромные тогда 6 млн рублей. Бюро Андрея Туполева разрабатывает чудо-машину АНТ-20. Летающий дом демонстрирует возможности советского авиастроения: 8 двигателей, длина 33 метра, размах крыла — 63, собственная электростанция и АТС, для 60 пассажиров в застеленных коврами салонах — кресла и столики с лампами, в громадных крыльях помещаются спальные каюты. Буфет подает горячие блюда, для дальних турне есть продуктовая кладовая. Лайнер перевозит в себе «Голос с неба», радиостанцию с громкоговорителем, вещающим из-под облаков, кино-установку, фотолабораторию, типографию. Считается, что «Максим Горький» может служить передвижным штабом для руководства страны, а вообще запланирована целая эскадрилья таких богатырей.

Пробный полет проходит 17 июня 1934-го. Ас-испытатель Михаил Громов от самолета в восторге. Через два дня — самый знаменитый рейс: в сопровождении двух истребителей, кажущихся рядом с ним игрушечными, «Максим Горький» над Красной площадью приветствует возвращение челюскинцев. Почти год эксплуатации проходит без нареканий.

В роковое утро хотели покатать строителей суперсамолета. На Центральном аэродроме собираются семьями. Запланировано несколько прогулок. Первая компания — 37 человек. Вместе с «Горьким» полетят одноместный истребитель И-5 и двухместный разведчик Р-5, из которого будет снимать кинооператор. Поднявшись в воздух, пилот истребителя Николай Благин пытается описать вокруг «Горького» мертвую петлю. Но И-5 зависает вверху, а потом обрушивается на лайнер, выбивает один его мотор и застревает в крыле. Со страшным взрывом самолеты падают в районе поселка «Сокол». Гибнет 49 человек, в том числе шестеро детей. Всех, включая Благина, хоронят в специальном общем мемориале на Новодевичьем кладбище. Секретное расследование выяснит, что ради эффектной съемки выполнить фигуру высшего пилотажа летчика упросили работники студии кинохроники. Их посадят.

Шок от катастрофы сменяется порывом: восстановим «Максим Горький»! Правительство решает немедленно построить три АНТ-20. Население на этот раз собирает 68 млн рублей — хватит на 13 таких машин. Туполевцы сконструируют улучшенную модель АНТ-20 бис. Единственный экземпляр будет летать до войны из Москвы в Минеральные Воды, а в 1942 году разобьется близ Ташкента, и история воздушных гигантов этого семейства закончится.

Кремлевские звезды

С башен Московского Кремля и с Исторического музея снимают царских двуглавых орлов. На кремлевские башни водружают звезды — сначала металлические, а затем стеклянные

Символы прежнего государства сохранялись довольно долго, хотя снять их требовал еще Ленин. Демонтаж производят к 7 ноября 1935-го. Орлы на кремлевских башнях висят с начала 1600-х, их много раз заменяли. На Историческом музее золоченые силуэты установлены при постройке здания в 1881 году. Операция требует инженерной сноровки: таких высоких кранов нет, а если строить леса от земли — не поспеть к революционному празднику. Большие башни Исторического музея оставляют просто обезглавленными (с малых заодно снимают львов и единорогов), а на кремлевские Спасскую, Боровицкую, Троицкую и Никольскую поднимают пятиконечные звезды. Они из нержавеющей стали и золоченой меди, в центре серп и молот выложены уральскими самоцветами. Похожей сделают потом медаль Героя Социалистического Труда.

Оказалось, что снизу эти идейные навершия выглядят плохо. Размер великоват, а самоцветы быстро перестали блестеть. Почти сразу разрабатывают другой вариант. По эскизам главного художника Большого театра Федора Федоровского сконструированы звезды из рубинового стекла в золоченом каркасе. Внутри — электролампы по 3,5 и 5 тысяч ватт и система вентиляции против перегрева. В основании подшипники, чтобы сооружение весом в тонну на ветру не «парусило», а понемногу поворачивалось. К 7 ноября 1937-го новые звезды установят, кроме теперешних четырех башен, еще и на Водовзводную, где раньше не было орлов.

В войну звезды погасят и зачехлят. С непринципиальными доработками при реставрациях они будут светить десятилетиями, превратившись в знакомый всему миру символ Москвы, СССР, коммунизма. «Ярче блещут кремлевских рубинов лучи» — песенное описание столичного вечера. Согласно советской пропаганде, эти «маяки» рассылают свои манящие сигналы «до самых удаленных уголков земного шара». После смены строя рубиновые звезды задержатся даже дольше, чем царские орлы после революции. Вернут исторический герб государства, повесят копии золоченых двуглавых силуэтов на Исторический музей, снова откроют под кремлевскими курантами надвратную икону Спаса Смоленского, а над башнями конца XV века так и продолжат гореть большевистские эмблемы.

«Лучший, талантливейший поэт»

Назначен главный советский поэт. Отзыв Сталина канонизирует Владимира Маяковского — но не дерзкого футуриста, а совпадающего с задачами госпропаганды «агитатора, горлана-главаря»

После самоубийства Маяковского прошло более пяти лет. Его возлюбленная, Лиля Брик, которой посвящены почти все произведения поэта, к тому времени замужем за крупным военачальником Виталием Примаковым. Он приятельствует с комендантом Кремля Петром Ткалуном. Благодаря этому письмо Лили попадает в приемную Сталина. Другим каналом доставки мог быть первый замглавы НКВД Яков Агранов, некогда близкий друг Брик и Маяковского.

Муза русского футуризма жалуется вождю: Маяковский не издается, его музеев нет, улицы и площади не переименованы, поэм «В.И. Ленин» и «Хорошо!» больше нет в учебнике современной литературы. А все потому, что «наши учреждения не понимают огромного значения Маяковского — его агитационной роли, его революционной актуальности». Вскоре просительницу приглашают к тогдашнему секретарю ЦК ВКП(б) Ежову. Ему жалоба переправлена с резолюцией:

Товарищ Ежов! Очень прошу вас обратить внимание на письмо Брик: Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и его произведениям — преступление.

Далее указания поговорить с Брик, привлечь к работе отдел печати ЦК и газету «Правда», а напоследок:

Если моя помощь понадобится, я готов. Привет! И. Сталин

Но, конечно, справляются самостоятельно. Ежов даже оставляет у себя заготовленную Брик шпаргалку с разными просьбами — чтобы ничего из них не упустить. Встреча проходит в конце ноября, и до конца года только «Правда» дважды опубликует изречение про «лучшего, талантливейшего». Имя Маяковского дают Триумфальной площади в Москве и Надеждинской улице в Ленинграде. В Москве еще — переулок Маяковского, бывший Гендриков, где поэт жил втроем с Лилей и ее мужем Осипом Бриком. В письме Сталину их бывшее пристанище названо «квартирой, очень характерной для быта Маяковского» — там сделают музей. В Маяковский переименуют грузинский городок Багдата, родину нового классика. И еще массу улиц, парков, библиотек по всей стране.

Больше всего власть ценит того Маяковского, который про «литературу как часть партийного дела» высказывался прямолинейнее всех комиссаров: «о работе стихов, от Политбюро, чтобы делал доклады Сталин». Этот певец политического насилия («Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ маузер!») и социалистического патриотизма («Читайте, завидуйте, я — гражданин Советского Союза!»), автор громогласных од («Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!») теперь выходит многомиллионными тиражами. Его учат наизусть в школах, штудируют в вузах, декламируют на комсомольских мероприятиях и в радиоэфире, раздергивают на цитаты для лозунгов. Самым маленьким читают вслух назидательное «Что такое хорошо и что такое плохо?», даже там классовая оценка — «октябрята говорят: плоховатый мальчик». А новым поэтическим поколениям предъявляют для подражания образцовую идейную позицию: «Я подыму, как большевистский партбилет, все сто томов моих партийных книжек».

По поводу советских стихов Маяковского еще при жизни автора его собрат Борис Пастернак недоумевал: «Как вас могло занести / Под своды таких богаделен / На искреннем этом пути?» Покойного друга-коллегу Пастернак пожалеет:

Маяковского стали вводить принудительно, как картофель при Екатерине. Это было его второй смертью. В ней он неповинен.

Ранние откровения футуриста — «На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?» — тогда можно прочесть в собраниях сочинений, и критики объясняют: это молодой Маяковский искал революционное искусство, которое найдет в самой революции. Сатирические пьесы «Баня» и «Клоп» начнут широко ставить только с оттепельных 1950-х. Когда отпадет надобность в сталинской цитате, официальное отношение к Маяковскому не изменится. На московской площади его имени поставят большой памятник поэту, и там стихи впервые зазвучат под открытым небом.

Московское метро

15 мая открыто движение по первой линии Московского метрополитена. Построено самое роскошное подземное сооружение в мировой истории — признак «образцового социалистического города» и заветный атрибут столичности для всех советских мегаполисов

За советское время число жителей Москвы удвоилось — свыше 3,5 млн человек. Главный общественный транспорт столицы — трамваи, которые давно приходится штурмовать. Рискуя жизнью, люди гроздьями висят на подножках. Город стихийно растет вширь, и коммуникации все увеличиваются. В 1931 году пленум ЦК ВКП(б), признав положение критическим, решает одновременно готовить генплан Москвы и строить метро «как главное средство, разрешающее проблему быстрых и дешевых людских перевозок». Телегу поставили впереди лошади: метрополитен предназначен для неизвестного города будущего. Первую линию прокладывают, ориентируясь на самые загруженные трамвайные маршруты — диагональ от Сокольников через самый центр до Хамовников и еще ответвление до Смоленской площади. Подземные рельсы лягут дублерами наземных.

В мире метро давно не новинка: первому, лондонскому — больше 70 лет. В Великобритании, США, Германии и даже Испании есть уже не по одному метрополитену. Иностранцы консультируют московский проект, но, конечно, главная сила — многие десятки тысяч людей, привлеченные отовсюду на немеханизированные работы. Большинство — молодежь, и нарицательным потом понятием «комсомольцы-добровольцы» первыми называют именно метростроевцев. За авральный 1934 год выполняют 85% земляных и 90% бетонных работ. С концов Сокольнической ветки по два перегона ведут открытым способом, и колоссальные котлованы — будущие тоннели — видит весь город. Пропаганда превращает в героику штурмовщину, работу «почти голыми руками», привлечение «посланцев всех союзных республик», и даже то, что главный куратор метростроя Лазарь Кагановичдважды заставляет менять местоположение наземного вестибюля станции «Арбатская». Каланчевскую площадь, где расположены три железнодорожных вокзала и запланированную на ней одноименную станцию, переименовывают в «Комсомольские».

Ведущие советские архитекторы получают по станции, 25 дней на разработку проекта и единственное пожелание — «чтоб красиво». Поскольку выбран только тип трехсводчатого зала с «островной» платформой, то остается заниматься разным оформлением одинаковых пространств. Задания дают в дзоте: «имеются такие-то своды и перекрытия — потрудитесь надеть на них одежду». Академик Жолтовскийобъясняет коллегам, что в этих условиях «архитектура всегда будет декорацией». Но подземелья украшают даже не до блеска театральных подмостков, а до дворцов и храмов. Гранит и мрамор — основные материалы, для каждой станции — все индивидуальное: колонны, освещение, скамейки. На полном серьезе добиваются узнавания остановки с первого взгляда, едва на нее влетает поезд после тьмы тоннеля (объявлять названия начнут только в 1951 году — поначалу машинисты, «живьем»). Еще важно, чтобы возникал эффект «будто и не под землей».

Московское метро называют «могучим агитатором за социализм» — так оно заранее соответствует еще недоконченному генплану столицы. По нему будет важно, как Москва «выглядит в глазах» своих жителей, иногородних, «прогрессивного человечества». Здесь коллективное благо превосходит личное — потому так роскошно обставлен обще ственный транспорт и почти отсутствует частный. Метро — главный памятник довоенного утопизма, представление о «величии и красоте грядущей эпохи».

На первой линии («красной») особенно изобретательно решил типовое пространство подземного павильона Алексей Душкин, создатель станции «Дворец Советов» (позже — «Кропоткинская»). Этот проект наградят Гран-при Всемирной выставки 1937 года в Париже. Через два года на такой выставке в Нью-Йорке Гран-при получит станция «Маяковская» («зеленая» линия) того же автора с мозаикой на сводах Александра Дейнеки. Эта станция будет считаться самой красивой и впредь.

Первый срок сдачи метро — к 7 ноября 1934 года — сорвали из-за неимения эскалаторов. За валюту купили один иностранный, разобрали, скопировали и удлинили. Монтаж «лестниц-чудесниц» идет непрерывно 20 суток, чтобы на метро проехали делегаты VII съезда Советов. Новое транспортное средство вызывает безудержный восторг. Спустившись, многие не поднимаются назад до закрытия. «Кататься на метро» — прогулка москвичей и каждого «гостя столицы»: из конца в конец, выходя для осмотра каждой станции. Впечатление подобно «курортному»: вот такой красивой будет потом жизнь и везде на земле! Леонид Утесов исполнит «Песню старого извозчика», герой которой сетует:

Но метро сверкнул перилами дубовыми,

Сразу всех он седоков околдовал, —

поначалу слово «метро» было мужского рода. Маршрут кучера — вся первая, «красная» ветка:

Чтоб запрячь тебя, я утром отправляюся

От «Сокольников» до «Парка» на метро.

Линий до войны введут три, но нагрузка подземки достигнет только 14% пассажиропотока, а 70% все еще останется трамваям (по 8% — у автобусов и троллейбусов).

После войны метрополитен построят в трехмиллионном тогда Ленинграде, негласной второй столице СССР. Потом подземкой обзаведутся мегаполисы союзных республик: Киев, Тбилиси, Баку, Харьков, Ташкент, Ереван, Минск. Действует требование: население города должно превышать 1 млн человек. Поэтому на метро не могут претендовать, например, Рига или Ашхабад. Да и там, где начинают рыть тоннели, суперобъект обычно оказывается долгостроем: решение о метрополитене в Алма-Ате приняли в 1980 году, а первый поезд пойдет в 2011-м. Перед крахом социализмаметро успеют пустить в Горьком, Новосибирске, Куйбышеве и уже в 1991-м — в Свердловске. О том, как он «пробивал» стройку у генсека Брежнева, потом напишет в своих мемуарах бывший первый секретарь Свердловского обкома КПСС Борис Ельцин. В послесоветской России метро построят только в Казани.

Офицерские звания в армии. Маршалы Советского Союза

В Красной армии вводят персональные звания для «младшего, среднего и старшего комсостава» — почти такие, как до революции. Учрежден высший воинский чин: маршальский, которого прежде в России не было

До сих пор в РККА существовали должности: командир взвода, командир роты, батальона и так далее. Их обычно именовали сокращенно: например, комбат. Но одну должность можно занимать в разных званиях. Для устранения «недостатков кадровой системы» возвращают офицеров, которые после революции считались «царским пережитком». Вместо славянского поручика (то есть «порученец») теперь французский лейтенант. Но есть, как прежде, капитан, майор, полковник (подполковника почему-то пропустили). Соответственно на флоте капитаны третьего, второго и первого ранга. На генералов и адмиралов пока не решаются, используя должности комбригов, комдивов, командармов и флотских флагманов двух рангов. Зато после них — снова звание, высшее: маршал Советского Союза. В русской армии были фельдмаршалы (генерал-фельдмаршалы), а из маршалов до сих пор более всего известны наполеоновские.

Первых советских маршалов пятеро. Нарком обороны Климент Ворошилов — ему обязательно по должности. Инспектор кавалерии Семен Буденный — явно за славу в Гражданской войне, сейчас он вообще не командует войсками. Александр Егоров — начальник Генштаба, царский офицер, перешедший к большевикам. Михаил Тухачевский — заместитель наркома обороны, имеющий репутацию действительного строителя вооруженных сил. Василий Блюхер — герой Гражданской войны, командующий Особой Дальневосточной армией на стратегически важном направлении.

Самым первым маршалом считается Ворошилов. В довоенном «Марше танкистов» поют:

Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин

И первый маршал в бой нас поведет —

это имеется в виду «стальной Клим». Знаки различия главных военачальников поначалу скромные: на петлицах и рукавах вышиты большие звезды. Трое из первых пяти маршалов станут жертвами Большого террора.

Генералов и адмиралов восстановят в 1940-м, в том же году — подполковников, и введут ефрейторов и сержантов. А в 1943-м вернут погоны — они считались самыми «царскими».

Парк культуры и отдыха. Девушка с веслом

Формат парков культуры и отдыха получает окончательное эстетическое оформление при установке статуй «Девушка с веслом»: обнаженной в Москве и в купальнике — во многих других городах

Главные центры городского досуга — парки культуры и отдыха обычно носят имя Горького. Большинство «зеленых насаждений» — дореволюционные: за советское время деревья разрастись еще не успели. Зато при новой власти на аллеи пришла «культура». Качели-карусели, танцплощадка, лер ний театр со сценой-ракушкой, напитки-закуски, столы для шахмат и шашек, тир, если есть пруд — прокат лодок. Из громкоговорителей гремит музыка. Соответственно выстроена программа «мероприятий», но прежде всего ПКиО предназначены для семейного выходного дня: приоделись, прогулялись, себя показали, на людей посмотрели, прокатились на аттракционах, папе взяли пиво, маме — лимонад, ребенку — мороженое. В этих советских райских кущах не хватает только белеющих скульптур — подобно античным богам в Летнем саду в Петербурге.

Первую «Девушку с веслом» создает Иван Шадр для огромного фонтана у главного входа в московский ЦПКиО. Роскошные формы лишены следов тренировок, прежде такими желанными ваяли граций. Муза гребли вряд ли вправду орудует веслом, оно тут — изящная колонна, мерило длинноногосги. Критики-современники осуждают явный эротизм фигуры, позже будет конкретно указано на «эрегированные соски». Копия шадровской прелестницы отправлена в ПКиО Луганска, нагота провинцию смущает, и для стыдливой глубинки копируют модель Ромуальда Иодко. Крепко сбитая спортсменка облачена в купальник с пояском. Она, конечно, комсомолка, «значкистка» ГГО и разрядница, учится если не в вузе, то в техникуме. Плодовитый Иодко изготовит еще «Пловчиху» — в том же купальнике, готовую прыгнуть «ласточкой» с тумбы бассейна. Будут еще футболисты, боксеры, гимнастка с мячом, пионер с горном. Но среди всех парковых истуканш и истуканов одетая «Девушка с веслом» — лидер гипсового репертуара. Материал недолговечен, лет через десять начинают отваливаться куски, обнажая штыри арматуры. Неоднократно сменяемая каноническая физкультурница — очевидно, самая тиражируемая скульптура в мировой истории искусств.

Формат парка культуры и отдыха проживет всю советскую эпоху. После массового переезда в отдельные квартиры население будет меньше ценить общественные пространства и парки по будням окажутся лишь местом пенсионерских прогулок. По выходным сохранят популярность танцплощадки для молодежи и аттракционы для детворы. Однако к концу строя отечественные механизмы устареют и публика повалит на гастроли луна-парков. В послесоветской России возникнет новая мода на «открытую социальную среду» и хипстеры изберут обновленные парки главным местом своего обитания.

Расовые законы в Германии

На очередном съезде нацистской партии в Нюрнберге Гитлер представляет законы, охраняющие «чистоту германской расы». Главная угроза «загрязнения» исходит от евреев

Поборники «великого рейха», нацисты еще до прихода к власти разработали культ его идеального гражданина, «истинного арийца». Ему суждено повелевать «неполноценньши» народами. Едва Гитлер стал рейхсканцлером, как в апреле 1933-го было введено юридическое понятие «неариец». Это «цветные», цыгане и те, у кого хотя бы половина еврейской крови. Теперь, при тотальной диктатуре нацистов, сначала съезд их партии с восторгом одобряет законопроекты «О гражданине рейха» и «О защите немецкой крови и немецкой чести», а затем в Нюрнберге же специально заседают депутаты рейхстага, единогласно принимая зоологические нормы.

Отныне гражданин рейха — только тот, в ком течет «германская или родственная ей кровь». Запрещены браки и внебрачные связи евреев с немцами, а также наем в еврейские дома немецких служанок моложе 45 лет — это чтобы не допустить их сожительства с хозяином. Для нацистского государства еврей — от трех четвертей крови: когда евреи трое из дедушек и бабушек. Полукровки признаются евреями, если исповедуют иудаизм или состоят в браке с евреем. Одна четверть крови — ущемленный в правах, но все-таки гражданин рейха. До конца 1935 года евреев уволят из чиновников, они не могут быть профессорами, адвокатами, врачами в поликлиниках, работниками учреждений культуры. Всего примут сотни антиеврейских указов и инструкций, и еще множество акций выдадут за общественные инициативы.

Евреи, по нацистской классификации, составляют 0,77% германского населения, всех «неарийцев» — 1,5%, но борьба с ними возведена в государственную идею, сплачивающую немцев. Каждый гражданин, доказывая свое безупречное происхождение, заполняет «свидетельство о чистоте арийской крови» из 53 пунктов. Составят пособие для идентификации еврейских фамилий — ведь они часто похожи на немецкие. Объявлено даже об особо чистой «немецкой физике». Для ее деятелей «пример опасного влияния еврейских кругов на изучение природы представляет Эйнштейн». Крупнейший современный ученый, уроженец Германии, покинул родину, отказался от гражданства, вышел из Прусской и Баварской академий наук.

Злейшими врагами рейха вскоре окажутся британцы — вроде такие же «арийские» англосаксы. Зато ближайшие союзники — совсем не нордические итальянцы и относящиеся к явно чужой расе японцы, обычно именуемые шовинистами «желтыми». Над стандартами нацистского идеала потешаются мировые карикатуристы. Идеальный ариец должен быть высок (рисуется коротышка Геббельс), строен (пузатый Геринг), белокур (брюнет Гитлер).

Стаханов. Стахановцы

На Луганской шахте установлен тщательно подготовленный рекорд: забойщик Стаханов при норме 7 тонн за смену добывает 102. С этого начинается стахановское движение — кампания по повышению производительности труда и созданию советской рабочей аристократии

За восемь лет стажа на шахте «Центральное-Ирмино» Стаханов прошел низовые рабочие ступени: тормозной и коногон. Главную шахтерскую профессию забойщика освоил недавно, а курсы повышения квалификации окончил в этом же, 1935 году. Предложение Стаханова, чтобы забойщик только рубил уголь, не отвлекаясь на укрепление сводов шахты, оценил парторг Петров. Он утвердил кандидатуру будущего рекордсмена, дал двух напарников-крепильщиков, выбрал богатый углем участок, а светить в забое решил сам. В шахту спускаются с редактором местной газеты — первым глашатаем трудового подвига. Засекают время. За 5 часов 45 минут Стаханов делает почти 15 норм — 102 тонны. Весь результат записывают на него, хотя и на троих он по тогдашним меркам огромен.

Поднимается самая шумная в СССР производственная пропагандистская кампания. Петров организует в Ирмино рекорд другого забойщика — 114 тонн, потом сам Стаханов рубит 227 тонн, и наконец высшее достижение покажет в Горловке Никита Изотов — фантастические 607 тонн. Все отрасли обзаводятся своими стахановцами: автостроитель Бусыгин, обувщик Сметанин, ткачихи Виноградовы, фрезеровщик Гудов, сталевар Мазай, лесопилыцик Мусинский, машинист паровоза Кривонос, трактористка Ангелина перевыполняют нормы и объявляются «маяками» движения ударников.

На созванном в Кремле Всесоюзном совещании стахановцев глава правительства Молотов прямо заявляет, что стимул для передовиков — «простой интерес к увеличению своего заработка». Это стало иметь смысл только сейчас, когда власть от распределения по карточкам вернулась к торговле за деньги. Ни «пролетарская сознательность», ни принуждение такого эффекта не дали. Теперь сдельная оплата резко расслаивает рабочих Средний месячный оклад в промышленности — 170 рублей, а Стаханов за одну свою ударную смену заработал 220; шахтеры-стахановцы, которых уже немало, получают в месяц около 1500 рублей.

Хотя Маркс считал сдельщину «наиболее соответствующей капиталистическому способу производства», Сталин на совещании говорит о «переходе от социализма к коммунизму» — это случится, когда советский рабочий превзойдет производительность труда на Западе. Вождь объявляет: нормы выработки отныне должны быть «где-нибудь посередине между нынешними и теми нормами, которых добились Стахановы и бусыгины». План по свекле рассчитан Сталиным прямо с трибуны: если стахановка Демченко собирает 500 центнеров с гектара, а средняя урожайность на Украине — 130, то нужно установить норму по республике 200-250 центнеров. То есть почти вдвое больше при сохранении нынешней оплаты.

Производительность труда в стране действительно вопиюще низкая. Разовые рекорды ее не поднимут. В кремлевском зале нашелся только один ударник, который продержался на уровне своего достижения все три месяца новой кампании. Власть подает стахановское движение как «творчество масс», которое может «подхватить» каждый — важно просто добросовестно трудиться на своем месте. Но даже если вынужденных простоях знатного горьковского кузнеца Бусыгина пишет «Правда», организация труда на ГАЗе не особо улучшается. В заводской среде отношение к стахановцам ревнивое: коллеги видят, как ставятся рекорды, из-за которых вырастают нормы. Доходит до драк, и борьба с сопротивлением «отстающих рабочих» привычно объявляется классовой. Начальника шахты «Центральное-Ирмино» Заплавского обвинили в «принижении подвига Стаханова» и отравили в лагеря. Вместо него — парторг Петров. Сам Стаханов превращен в живую легенду. Его имя не принадлежит ему даже буквально. При рождении Андрей, он по ошибке был назван в «Правде» Алексеем, и чтобы не вносить поправок, ему просто выписали новый паспорт. «Зачинщика почина» переселят в Москву, в вельможный Дом правительства, назначат завсектором соцсоревнования Наркомата угольной промьппленности. Стаханов будет пить, дебоширить, однажды во хмелю потеряет партбилет — большая провинность, которую, конечно, простят. Стахановское движение официально проживет до конца строя. Власть продолжит особенно щедро награждать ударников тяжелой индустрии, сельского хозяйства, текстильной промьппленности. На щит поднимут новые поколения «передовых тружеников» — они депутаты Верховных советов и делегаты партсьездов. Но производительность труда мировых держав останется для социализма недосягаемой.

«Сталинка»

Полувоенный френч на гражданском руководителе в обиходе называют в честь вождя. Сталин носит только «сталинки» и гражданскую жизнь превращает в полувоенную. Позднее такие френчи станут униформой коммунистических правителей азиатских стран

Френчи — кители с накладными карманами — появились в Первую мировую войну. Из российских деятелей френч носил глава Временного правительства Керенский — таким он и вошел в историю. Есть несколько фото одетого во френч Ленина — в последние год-два в Горках. Но каноническая его одежда — конечно, костюм-тройка. Сталин при галстуке немыслим. В 20-е годы он обычно во френче с воротником-стойкой. Фасон 30-х — с мягким отложным воротником. Это и есть «сталинка». Летом — льняная белая или светло-серая. Осенью и зимой — шерстяная цвета хаки. Нет погон, знаков различия и т.п. — вид вроде армейский, но не строевой. На голове — фуражка из того же материала без кокарды.

Даже когда страна не воюет, вождь всегда на боевом посту. Одет скромно, в одно и то же — истинному величию ни к чему блестящие наряды. «Сталинки» шьют себе руководители на местах, из сподвижников союзного значения обычно в ней появляются Каганович (но у него с 1935 года и железнодорожный мундир) и Маленков, будущий недолгий преемник. Сам Сталин с 1943 года станет носить маршальский китель (в 1945-м ему присвоят звание генералиссимуса, но форма останется прежней). К 70-летию на картине «Утро нашей Родины» Сталина снова изобразят в «сталинке» — судя по тому, что полотно получит Сталинскую премию и будет самым тиражируемым послевоенным портретом вождя, этот облик юбиляр утверждал лично.

Кремлевскую моду первыми подхватят китайские коммунисты: Мао Цзе-дун, Чжоу Эньлай и далее до Дэн Сяопина. В «сгалинке» будет ходить вьетнамский генсек Хо Ши Мин. Основатель северокорейской правящей династии Ким Ир Сен проносит «сталинку» десятилетиями, лишь в конце жизни перейдя на костюмы. Однако в мавзолей его положат в вождистской униформе. Сын, Ким Чен Ир, травести-рует «сталинку» до застежки на молнии, зато внук Ким Чен Ын вернется к самому строгому варианту, с воротником-стойкой, да еще и предпочитая темно-синий цвет.

Ёлка

За четыре дня до наступления 1936 года решением высшего руководства страны в СССР возвращена новогодняя елка

Вместе с прочими церковными праздниками большевики упразднили Рождество. Его атрибуты — елка и Дед Мороз — объявлены «поповскими пережитками». Изгнанная из публичного обихода обрядность нещадно осмеивается партийно-комсомольской пропагандой. Правда, советский календарь — «такой-то год Октябрьской революции» — не прижился, осталось летоисчисление от Рождества Христова и новый год с 31 декабря на 1 января. Чтобы наполнить эти даты новым содержанием, их называют «днями зимнего спорта». Но теперь новому курсу на «жить лучше, жить веселее»вполне соответствует допуск одного неполитического праздника.

Спасителем елки выступает кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), второй секретарь ЦК Компартии Украины и первый секретарь Киевского обкома Павел Постышев. Участвуя в декабрьском пленуме союзного ЦК, он поговорил про праздничное дерево со Сталиным. Вождь предложил выступить с инициативой, пообещав ее поддержать.

28 декабря в «Правде» выходит статья Посгышева «Давайте организуем к новому году детям хорошую елку!» Большевик с дореволюционным стажем, описав, как при царе «дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями елку и веселящихся вокруг нее детей богатеев», вопрошает: почему лишены «этого прекрасного удовольствия ребятишки трудящихся советской страны?». Всем понятно, что главная газета страны призывы напрасно не публикует. Это голос Кремля, только он может так указывать: «не должно быть ни одного колхоза» без праздника, «в школах, детских домах, в дворцах пионеров, в детских клубах, в детских кино и театрах — везде должна быть детская елка!». На следующий день «Правда» пишет про «заготовку елок, закупку игрушек и украшений» уже как про всесоюзную кампанию. Успевает выйти «Пособие для партийных и комсомольских ячеек» по организации праздника.

В Москве елочные базары возникают 30 декабря, кроме разной мишуры продаются фигурные пряники и марципаны. Рекомендовано на макушках елок укреплять склеенные из картона красные звезды, потом выпустят стеклянные, похожие на кремлевские. Дед Мороз и раньше чаще был в алой шубе, чем в синей, ему государственный цвет к лицу. Реабилитирована сентиментальная дореволюционная песенка «В лесу родилась елочка». Постышев в своем призыве ратовал за «хорошую советскую елку». Маневр такой: рождественскую елку объявляем сугубо новогодней, общественным и семейным праздником с подарками детям. Первое большое торжество проходит в только что открытом Дворце пионеров в Харькове, недавней вотчине Постышева. Это целый бал-маскарад на 1200 детей в бывшем Дворянском собрании — то есть елка буквально от «богатеев» досталась «ребятишкам трудящихся» (здание до прошлого года занимала высшая власть Украины, а при переезде столицы в Киев его передали пионерии).

Перед 1937-м Всесоюзный совет профсоюзов в своем постановлении называет Новый год «всенародным праздником» — его положено справлять на всех производствах. Благополучный ребенок получит триаду елок: в детском саду или школе, в ДК или клубе по месту работы родителей и дома. 1 января сделают выходным в 1947 году. В телевизионную эру позднего СССР, когда политические даты потускнеют. Новый год превратится в главный праздник. Таким он останется и в послесоветской России, которая заведет всеобщие 10-дневные каникулы, вроде бы рождественские, но чаще именуемые новогодними.

«Жить стало лучше, жить стало веселее»

Отныне быть потребителем в СССР не только не зазорно — это даже патриотично. Власть решила, что знатные советские граждане должны получать примерно те же блага, что и имущие классы до революции. Изменяя себе, социализм начинает превращаться в «общество потребления»

За три года карточной системы товарооборот в СССР совершенно расстроился. Все распределяется, рубль обесценен, пропал стимул зарабатывать, а значит, и работать. С той же решимостью, с какой переходили на карточки, теперь возвращают торговлю. Вместо гигантов тяжелой индустрии «фронтом борьбы» объявлен выпуск потребительских товаров. «Пойдет мода на деньги, чего не было у нас давно», — указывает Сталин в ноябре 1934-го цель своего крутого поворота. С мест сигналят: это невозможно! Но вождь категоричен: с 35-го года отменяем карточки на хлеб, а потом и на все остальное. В стране полтора года назад миллионы людей умерли от голода, а правитель на пленуме ЦК мечтает, что когда установится рыночная цена, то покупатель за свои деньги потребует только свежего хлеба — «чтобы его утром приносили». Такого от Сталина еще не слышали: «у нас сейчас с потребителем не считаются» — будто не им была создана эта хозяйственная система. Свою речь вождь заканчивает гневной тирадой про новостройки Урала:

Ну, прямо удивляешься — как там люди живут? Сколько грязи! Быт такой ужасный, средневековый.

Подобным образом про объекты пятилетки прежде отзывались только «отъявленные очернители» из иностранной прессы. Но властелин поверяет действительность новым определением социализма — он, мол, принес не только свободы, «но и возможность зажиточной и культурной жизни».

Заветные слова «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее» Сталин произносит на съезде стахановцев — в зале, где собрались лучшие «денежные модники» Гор рабочего класса. Они объявлены главными потребителями грядущего товарного изобилия. В стране нехватка всего: одежды и обуви, мебели и посуды, а особенно — продуктов. Титаническая задача насыщения рынка делает новой ключевой фигурой советского руководства наркома пищевой промышленности Анастаса Микояна. Ставший в 1935-м членом Политбюро, он имеет полномочия гораздо шире ведомственных.

В деловом турне по США Микоян перенимает индустриальный подход к еде. В СССР возникают огромные мясокомбинаты — в том числе имени Микояна, хлебо-, пив-, молокозаводы, кондитерские фабрики. Освоено промышленное производство консервов и полуфабрикатов, зеленого горошка, сгущенного молока, сосисок — они, по словам Микояна, «признак буржуазного изобилия и благополучия». Сталин добродушно вышучивает соратника:

Анастасу Ивановичу выпуск мороженого важнее всего социалистического строительства.

Шампанское — приоритет обоих вождей: броский элемент шика, надо ввести его в обиход. Построят четыре предприятия, по ускоренной технологии выпускающие «Советское шампанское». Мол, за границей вином привыкла наслаждаться буржуазия, а у нас оно по карману всем ударникам. Сторонник «культуропитейства» как средства пополнения бюджета, Микоян развивает девиз вождя:

Весело стало жить, значит, и выпить можно, но выпить так, чтобы рассудка не терять и не во вред здоровью.

Пищепром, как и все отрасли, — сугубо государственный, и газетные объявления призывают: «Требуйте кетчуп заводов Главконсерва в магазинах Союзконсервсбыта!» Микоян хочет невиданными прежде товарами воспитывать потребительские привычки: Мы не должны ждать того, что сам собою появится новый спрос.

Правда, знаменитая реклама «Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы» указывает, что дальневосточный деликатес раскупается плохо. А до глубинки он не доезжает вовсе, там продолжают стоять в очередях за самым необходимым. Витрина гастрономического разнообразия — центр Москвы, и газетный хроникер насчитывает в бывшем «Елисеевском» магазине на улице Горького 38 сортов колбасы. Ассортимент расширяют решениями Кремля. Микоян перескажет в «Книге о вкусной и здоровой пище» разговор середины 30-х годов:

Товарищ Сталин задал мне вопрос: «А продают ли у нас где-нибудь живую рыбу?» «Не знаю, — говорю — наверное, не продают». Товарищ Сталин продолжает допытываться: «А почему не продают? Раньше бывало». После этого мы на это дело нажали и теперь имеем прекрасные магазины, главным образом в Москве и Ленинграде, где продают до 19 сортов живой рыбьи.

Другой деятель ширпотреба, известный всей стране, — Полина Жемчужина, супруга премьера Вячеслава Молотова, начальник гостреста парфюмерной промышленности, потом соответствующего управления Наркомата пищепрома и замнаркома. Туалетное мыло, губная помада, одеколоны — тоже государственная задача. К 300-летию Дома Романовых на парфюмерной фабрике Брокара разработали аромат «Любимый букет императрицы». «Брокар и Ко» — теперь «Новая заря», царицыны духи переименованы в «Красную Москву». Когда из пищепрома выделят наркоматы мясо-молочный и рыбный, Жемчужиной поручат рыбпром (единственная тогда женщина — член правительства), а потом она будет руководить текстильно-галантерейным управлением.

Уговаривать «жить лучше и веселее» никого не надо. Разрешенного советского гедонизма заждались. Стахановцы в финале своего съезда после «Интернационала» грянули «Марш веселых ребят» из любимого всеми фильма. Автор слов, Василий Лебедев-Кумач, вскоре сочинит для другой песни:

Живем мы весело сегодня,

А завтра будет веселей!

Сами сталинские слова висят транспарантами на школах, ДК, на воротах парков культуры и отдыха, их неутомимо повторяет пропаганда Пул «знатных людей Страны Советов» включает номенклатурных парт-совработников, хозяйственников, деятелей науки и культуры, военных и чекистов выше среднего звена Все они могут и даже должны жить всё лучше и лучше, не опасаясь больше обвинений в «обуржуазивают». Снова заработали рестораны, в Москве и Ленинграде все больше такси, элита держит прислугу — сбежавших из деревни колхозниц. Маяковский в свое время предупреждал: «Страшнее Врангеля обывательский бьгг!», а теперь только «левый уклонист» Троцкий из эмиграции обвиняет Сталина в перерождении социализма. Но назад, к большевистскому аскетизму, строй уже не вернуть.