«Шляпа императора. Сатирическая история человечества в 100 новеллах»

Шляпа императора. Сатирическая история человечества в 100 новеллах (fb2) - Шляпа императора. Сатирическая история человечества в 100 новеллах [худ. Н. Воронцов] 19279K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Святослав Владимирович Сахарнов - Николай Павлович Воронцов (иллюстратор)

Святослав Владимирович Сахарнов Шляпа императора. Сатирическая история человечества в 100 новеллах

От автора

Заманчивая идея посмотреть через кривое зеркало на путь, пройденный хомо сапиенс, посещала уже многих. В числе этих смельчаков были блистательные сатириконцы и непревзойденный Мих. Зощенко, но суровая жизнь все время совала им палки в колеса и довести повествование до наших дней никак не удавалось. Почему-то все застревали на императоре Нероне и Готфриде Бульонском.

Эта книга — очередная попытка.

Начать ее хотелось наукообразно. Скажем так: история человечества делится на Дикость, Варварство и Цивилизацию.

Дикость — это время, когда человека, убив, съедали.

Варварство — когда, убив, оставляли лежать на дороге.

И, наконец, Цивилизация, это время, в которое мы живем и, когда, умертвив человека, о нем, не без выгоды, пишут мемуары.

Но работая над книгой, автор с удивлением увидел, что в истории дикость, варварство и цивилизация густо перемешаны, их не разделить, и еще, что в ней, в истории, нет главных и второстепенных событий. В каждом, как в капле воды, висящей под краном, отражается внутренность всего дома. И кое-какие события из Средневековья вполне могут произойти сегодня. Автору ничего не пришлось выдумывать — любая фантазия бледнеет по сравнению с тем, что натворило человечество. А натворили мы достаточно — целая пирамида Хеопса.

Н-да… Все-таки, чтобы был какой-то порядок, разобьем повествование на Античность, Средние века и другие драматические отрезки времени. Слабонервных просят не читать. Ну, а если кому вздумается, перелистывая страницы, хихикать, то автор ничего против не имеет.

Итак, приступим.

Часть первая Доисторические времена

1. Наскальные рисунки

У доисторических художников жизнь тоже была не малина.

Вырезав в глубине пещеры ножом на камне сюжет, творец приглашал старейшин.

— Та-ак! — говорили старейшины, кутаясь в шкуры и вглядываясь в изображение. — Это что, сцена охоты?

— Она, — ликовал художник. — Самое главное. Чем живы. Вот мамонт бежит, а вот мы. С копьями.

— Верно!.. У нас, значит, полная свобода творчества… Таак… Но копья… Почему так крупно? Видна конструкция. Это запрещено.

Первобытное искусство

Художник мрачнел.

— Копья соскоблить, нарисовать палочки, — начинали диктовать старейшины. — Боевой порядок воинов тоже нельзя — тайна племени. Число людей — тоже…

— Да убери ты этих двуногих! — советовали художнику приятели-кроманьонцы. — Оставь одних мамонтов.

— Сколько можно? — плакал художник. — Три тысячи лет рисуем только мамонтов да быков. Обрыдло!

— Как знаешь… Между прочим, сегодня будут давать козье мясо. По спискам. Соскоблишь или нет?

Художник скоблил…

— Первобытное искусство несет в себе парадокс: точное знание анатомии животного и полное неумение нарисовать себя, демиурга, человека, — восклицают с кафедр ученые.

Они витают в эмпиреях. Не знают простых причин.

История изобретения, или, вернее сказать, приручения, огня напоминает то, что спустя полмиллиона лет произошло с энергией атома.

И в этом случае у истоков изобретения разгорелись споры: нужно оно или нет? по какому пути идти?

— Не играйте с огнем!

Приручить огонь было непросто

Дело происходило так. Какой то любознательный неандерталец, а может быть, даже его предок сидел в пещере и задумчиво вертел между ладоней палочку. Один конец палочки он случайно упер в сухую щепку. Из щепки появился дымок, кончик палочки почернел, а потом на нем заплясал алый язычок.

— Огонь! — удивились пещерные жители. Пожары от молний и извержения вулканов они уже знали. — Эк он бежит! Надо ему щепочек подбросить.

Запылал костер.

Первобытные инструменты

— Значит так, — обратился к племени самый предприимчивый, — есть предложение: способ добывания огня застолбить. В том смысле, чтобы запомнить и все время им пользоваться. Какие есть мнения? Все-таки тепло и можно жарить мясо.

— А шкуры зачем? — сказал самый ленивый. — Завернешься, и хорошо. Что касается жарить, считаю это баловство. И сырое съедим.

— Добывать долго, — поддержал его другой. — Вон сколько он руками вертел, ладони стер. Обучение опять же проходить надо, может, не всякому это дано — вертеть?

— Н-да, преимуществ мало, — согласился старейший, — недостатки перевешивают. Стало быть, пес с ним. Забудем и выбросим.

Умелец, добывший огонь, сидел как оплеванный.

— Постойте, постойте, нельзя же с места в карьер. Отвергать легко, — пожалел его кто-то. — Давайте подумаем, может, есть еще какое то применение. Например, в военных целях.

— Точно! — обрадовался самый воинственный. — Можно метать во врагов горящие сучья. Можно, взяв их в плен, прижигать пятки.

— Так, так, так… — Говорившие оживились. — Загнать в лес и спалить… Задушить дымом в пещере… Неплохо!

Судьба изобретения была решена. Огню открыта широкая дорога. История человечества получила мощный толчок.

3. Мамонты

Мамонт был любимой добычей первобытного человека. Лучший охотник племени подкрадывался к слону, когда тот щипал траву, и втыкал ему под хвост копье. Затем все племя шло по пятам истекавшего кровью животного… Мамонты гибли тысячами.

Наконец одного любителя мяса озарило.

— О, люди, дети людей! — обратился он к соплеменникам. — Не кажется ли вам, что скоро в тундре не останется ни одного мамонта? Надо ввести ограничения.

— Видали? — возмутились охотники. — А есть нам что — крыс? Один ты умный!

Любимая добыча первобытного человека

Провидцу размозжили голову топором.

Но когда мамонты и верно исчезли, предсказателя вспомнили.

— Накаркал, подлец! — объясняли старики молодым воинам. — Если бы не он, были бы мы с мясом!

Так провалилась первая экологическая идея.

Остатки любимой добычи

4. Промискуитет

В каменном веке было туго с женщинами. Их было мало. Женщин приходилось беречь, с их капризами считаться.

Больше всего мужчин заботило, что женщины стали разборчивы. В брак они вступали только с красивыми и мужественными.

Особенно негодовали старики и увечные. Они добились совещания. Повестку дня назвали просто: о мерах по дальнейшему повышению роли женщин.

Совещались одни мужчины. Говорили о том, что волнует слабый пол.

— Женщины недовольны существующим положением. Оно не отражает их растущей роли, — бубнил какой то колченогий. — Женщина порой и хотела бы сменить партнера, но не позволяет обычай.

— Часть женщин, я бы сказал — большая и лучшая часть, хотела бы иметь в три-четыре раза больше детей, — уверял немощный старик. — Нос одним мужем разве разбежишься?

— Предлагаю установить так, — резюмировал самый подлый, — кто тебя в углу пещеры поймал, тот тебе и муж. Укрепится семья, не будет недовольных, перед женщиной откроются горизонты.

Так и постановили. Для маскировки это дело назвали ученым словом «промискуитет».

Нельзя сказать, что, принимая решение, женщин игнорировали.

За ними оставили право жаловаться.

Жаловались они примерно сорок тысяч лет.

5. Каннибализм

Нашим далеким предкам, которые кочевали по просторам Европы, не был чужд каннибализм. Правда, себе подобных они ели не так уж часто и, надо полагать, эти факты не афишировали. Но возникли проблемы воспитания молодого поколения: «Врать ему или не врать?»

Крошечный неандерталец вытаскивал из золы челюсть.

— Что это? — спрашивал он.

— Да так, завалили мы на днях саблезубого тигра, — говорил небрежно отец.

— Какой же он саблезубый? Челюсть, как твоя.

— Н-да?..

— Видишь ли, мой юный друг, — вмешивается дед. — Когда-то в стародавние времена тут был похоронен славный вождь.

— Но челюсть-то совсем свежая!

Взрослые переглядываются. Между тем ребенок вытаскивает из земли две расщепленные и обглоданные берцовые кости:

— А это что такое?

Отец звереет:

— Видишь ремень?

— Ноя должен знать правду.

— Снимай штаны!

Когда рев высеченного стихает, мать потихоньку выбрасывает из пещеры кости и, взяв сына на руки, начинает ему рассказывать сказку про далекую страну, где всегда тепло и где молодые косули сами прыгают в западни.

За женщинами оставили право жаловаться

Взрослые сидят у огня и стараются не смотреть друг на друга. «Признаться, что ли? — думают они. — Ну, едим себе подобных. Но ведь это факт — последнего съели в прошлом году. Может, больше и не придется есть. Умолчим! Нам скоро на пенсию, а ему жить. Не будем травмировать молодежь!»

Сложная проблема отцов и детей стояла и перед жителями ледниковой Европы.

6. Экзамены в каменном веке

Проблема абитуриентов также всегда стояла остро. Когда набирали в охотники, пещерные юноши и девушки сбегались со всей округи. Каждый хотел иметь в жизни гарантированный кусок мяса.

— Так дело не пойдет! — решили старейшины. — Надо отсекать!

Отсекли девушек. Им объявили, что охота не женское дело и что их место у очага.

Наплыв юношей продолжался.

Ввели экзамены. На стене рисовали изображение оленя, и в него предлагали метать копья. Дело оказалось нехитрое, преуспевали почти все.

Тогда в глубине пещеры установили глиняную болванку, на нее напялили шкуру медведя. За сталагмит посадили шамана. Абитуриент должен был в кромешной темноте найти чучело и, не испугавшись рыка, который издавал шаман, пронзить сердце зверя.

Пещера была глубокая и запутанная. Шаман ревел, как настоящий медведь. Появились двойки и отказы. Старейшины было успокоились.

Но вскоре отметки снова поползли вверх. Уже никто не отказывался. Приемная комиссия недоумевала.

Оружие охотника

И тут шаман, который сидел за сталагмитом, обратил внимание на то, что медведя находят уж больно быстро. И копьем тыкают без промаха. И даже сопят и покашливают в темноте как-то на один лад.

— Ужас! Куда наша молодежь катится?..

На перемене в первобытной школе

Устроили облаву — и выяснили, что за небольшую мзду экзамен сдают подставные лица. Одни и те же.

— Отсекать! Отсекать! — решили старейшины и добавили в экзамен еще отсечение пальцев. Этим они убивали трех зайцев: ужесточили требования к поступающим, метили сдавших и отпугивали подставных лиц.

Абитуриент пошел мужественный. Наступил наконец порядок.

7. Череп из урочища Киик-Тепе

Предметы, найденные во время раскопок, многое могут рассказать опытному археологу. На черепе неандертальца, найденном в урочище Киик-Тепе, обнаружены следы когтей медведя, царапина, причиненная копьем, и, наконец, сам череп расколот кремневым топором.

А было дело так.

Неандертальцу, на редкость здоровенному мужику, вздумалось помериться силой с медведем. Медведь встретил человека у входа в пещеру и едва не свернул ему шею.

Тогда воину пришла мысль создать для борьбы с медведем широкую коалицию. Он сплотил вокруг себя единомышленников из своего племени и уговорил соседнее племя забыть во имя хорошего ужина все обиды.

Череп неизвестного неандертальца

Артелью выгнали медведя в поле и там прикончили.

Закатили пир.

После сытной и обильной еды соседи отяжелели. Родилась идея — перебить их. Что и сделали. В схватке копьем царапнули воина.

Когда все было кончено, он обратился к соплеменникам.

— Мы сыты, и мы победили, — резюмировал он. — Перед нами новые горизонты. Резонно выбрать нового вождя. Кого вы хотите?

— Тебя! — закричало племя.

Громче всех кричали те, кто во время боя и охоты отсиживался в кустах.

Однако новый вождь неожиданно развил бурную деятельность: доел в одиночку медведя и свел по очереди в кусты нескольких чужих жен.

Тогда его кокнули. Убили те, кто особенно громко кричал.

Одной доблести вождю мало. Надо еще уметь предвидеть.

8. Семь сестер

Когда предки нынешних аборигенов перебирались в Австралию на плотах через пролив, и даже до этого, когда они плыли с острова на остров, их очень смущали звезды. Перебираться приходилось по ночам, скрытно, чтобы не напали местные. И каждый раз сверху вниз на голых аборигенов и на их жалкий скарб внимательно смотрели огненные, зло мерцающие звезды.

— Подсматривают! — убежденно толковали черные как сажа путешественники.

Кто подсматривает? Неясность томила и мешала правильно воспринимать окружающее.

Добравшись до Австралии, аборигены рассеялись по материку. Жилось трудно, дело в том, что ни они, ни их прадеды не успели изобрести ни луков, ни домов, ни даже приручить собак. Каждый день стоял вопрос: как не умереть с голоду? За несколько веков придумали только копьеметалку для мужчин и палку-копалку (искать коренья) для женщин.

С женщинами вообще было туго. Они как-то быстро оценили обстановку и стали сбиваться маленькими группками около самых сильных и опытных.

— Около этого хоть не умрешь, — разумно рассуждали они.

На этой почве нет-нет да и возникали конфликты. Женщину то украдут, то сманят в другую группу.

— Любовь… При чем тут любовь? — толковали во время суда над виноватыми старейшины. — Какая может быть любовь, когда у каждой норма, каждая должна выкопать за день десять съедобных корешков? А их попробуй найди! Придумали тоже — ушла по любви! Проткнуть похитителя копьем!

И протыкали.

Потрясенные приговором холостяки ложились на сырую землю и смотрели на созвездие Плеяд. Семь звезд. Смутная тоска по женщине подсказала вариант.

Что, если это семь сестер-эму (каждое племя имело свой тотем — что-то вроде зверя покровителя)? Как-то за ними, вожделея, погнались мужчины из племени динго. Быстрее, еще быстрее… Но когда мужчины-собаки уже догоняли их, женщины-эму из последних сил взлетели на небо. Там они теперь, тоскуя, смотрят, как внизу люди плавают на плотах, влюбляются, едят коренья и метают копья.

Так родился миф. Он был велик не только тем, что объяснил происхождение звезд. Он успокоил: каждый теперь понимал, что его беды и злоключения еще не предел. Бывает похуже.

Часть вторая Античные времена

9. Изобретение алфавита

Первый известный нам алфавит изобрели финикияне.

Скорее всего, они изобрели его случайно. Или, наоборот, от очень большой необходимости.

Сидел в своей лавке финикийский купец и с тоской смотрел на трех молодых капитанов, собирающихся в плавание.

— На запад, за Геракловы столбы, с грузом масла, — капитан Алеф, триста амфор. На север, к киммерийцам, — капитан Минос, восемьсот бронзовых топоров. На юг, к берегам Нила, — капитан Сарапас, сорок брусов кедра… О, боги, сама мудрая Изида сломит голову. Мне не запомнить всего этого, — бормотал купец. — Три корабля, три капитана, восемьсот топоров. Запутаться можно!

— Ну, зачем же путаться? — сказала его жена. — Всего три капитана… Напиши на одной деревянной табличке вот такой значок. Это будет Алеф. На второй — вот такой. Это Минос. А на третьей — такой, Сарапас… А, М и С… А дальше палочками — сколько у кого товара. Ты никогда не запутаешься!

— О мудрая женщина! — воскликнул купец и стал заполнять таблички.

Финикийский алфавит

Проводив корабли, он вернулся с пристани домой и для чего-то зашел на половину жены.

«Не ценю я ее, — думал купец. — Ночами сижу в конторе. А она все одна, бедняжка. Тоже нашел что подарить на праздник молодой женщине — календарь!»

На стене висел нарисованный на пергаменте календарь. Против разных дней недели рукой жены на нем были начертаны значки А, М и С и нацарапаны палочки.

— Четыре палочки… Шесть… Что бы это могло значить? — подумал купец.

10. Пирамида Хеопса

А началось все просто.

— Нужно создать какую нибудь организацию, — рассуждали египетские чиновники, — крупную, с размахом, десятки тысяч феллахов, у каждого на голове корзина с песком. И все идут, идут…

— Куда идут? Зачем? — возражали скептики. — Хотя несколько десятков тысяч — это действительно хорошо: нужны будут руководители, надсмотрщики, снабженцы… В этом что-то есть!

Древнеегипетский чиновник

Создали организацию, феллахи стали таскать песок и ссыпать его в кучу.

Когда опустели поля и стало некому убирать урожай, вольных феллахов заменили рабами. Рабы мерли тысячами.

— Придется начать войны — нужны пленные. Иначе откуда их столько набрать. Да и армия простаивает!

Ввязались в драку с соседями. Пленных отводили в пустыню и поселяли в лагерях, окруженных заборами. Дул ветер и уносил весь песок, который успевали за день натаскать в кучу.

— Требую соблюдения трудового кодекса!

Зачатки демократии в рабовладельческом обществе

— Нужен камень. Каменные блоки. Будем вырубать из скал и сплавлять их по Нилу, — решили начальники строительства.

Для доставки камней пришлось построить целый флот барж.

Древнеегипетские божества

Воины сражались за пределами Египта, баржи с камнями плыли по реке, белые кости рабов растаскивали по пустыне шакалы.

Все были при деле.

— Гляди-ка, что получается — пирамида! — удивились строители. — Теперь надо ее для чего-нибудь приспособить.

— Под усыпальницу нашего обожаемого фараона, — подсказали жрецы.

Обожаемый фараон

— Верно! Вот только вопросик: обожаемый еще жив, а у нас все почти готово. Не простаивать же объекту!

Не исключена возможность, что даже рассматривался вопрос, как бы ускорить… Но все обошлось: фараон умер, его мумию затащили внутрь пирамиды — и все стало на свое место.

Правда, пока строили, развалили народное хозяйство, проиграли кучу войн и отстали в строительстве морских судов.

…Теперь пирамида — приманка для туристов. Вокруг нее богатых американцев возят на верблюдах, западные немцы, стоя рядом, фотографируются, а по вечерам для итальянцев камни освещают разноцветными прожекторами и играют что-нибудь из Верди. Кстати, пирамида пуста — мумию фараона давно украли.

Эта история наталкивает на разные полезные мысли. Главное — затеять что нибудь грандиозное, начать что-то строить. Можно новое общество, можно рыночное хозяйство, можно — мавзолей.

Главное, все будут при деле.

И наплевать, что из этого получится.

11. Тайна и свитки

Царь Иудеи Соломон был мудр и, пока позволяло здоровье, успевал делать многое, даже вписал что-то такое в Библию. Неплохо воевал, а прослышав про богатую заморскую страну Офир, послал туда корабли, и они привезли ему оттуда много золота и слоновой кости.

— Карту бы у капитана украсть — сами бы туда сплавали, — завидовали другие цари.

Но тайну Офира Соломон сохранил и тем испортил немало крови географам и историкам.

Баловался царь и стихами:

Ты Нарцисс Саронский, о мой нежный друг, Лилия меж тернами ты среди подруг…

Впрочем, кого именно из жен и наложниц он имел в виду — кто лилия, — царь утаил. И правильно сделал — вцепятся друг другу в волосы…

Когда состарился, пристрастился к разгадыванию головоломок, ребусов и кроссвордов.

Однажды ему попалась нарисованная в древнем свитке задача «Хитрый узел». Узел не распутывался.

В это время к царю привели двух женщин и принесли ребенка.

— О тень Иеговы! — сказали придворные. — Каждая из этих двух мешигине утверждает, что младенец рожден ею. Но этого не может быть, у ребенка может быть только одна мать.

— Пожалуй, его надо разрубить, — сказал царь, думая про узел.

Одна из женщин закричала, и всем стало ясно, что ребенок ее.

— Он мудр, как никто: он решил загадку, ответ на которую знала только ночь. Слава ему, слава! — закричали придворные.

Мудрый царь решает спор

— Старею, склероз, — вздохнул царь и заглянул в конец свитка, где печатаются ответы.

12. Царь Дарий

Персидский царь Дарий, завоевав Египет, решил соединить каналом Средиземное море с Красным. Он приказал согнать в пустыню сто тысяч рабов, и рабы начали рыть канал.

Черные грифы, распластав крылья, висели в знойном воздухе и с вышины внимательно рассматривали стройку. Они ждали, когда настанет вечер и надсмотрщики начнут оттаскивать в сторону тела умерших за день.

Персидские воины

Канал кормил тысячи птиц.

Но когда его совсем было закончили, к царю пришел жрец и сказал:

— Царь, держитель всего, знаешь ли ты, что говорят в народе?

— Это ты о чем? — не понял Дарий.

— Народ говорит, что моря, которые ты хочешь соединить, имеют разный уровень. Одно лежит выше, другое ниже. Не успеешь ты построить канал, как вся вода из Средиземного моря бурным потоком хлынет по нему в Красное. Твои корабли в бесчисленных портах останутся на мели, а сами портовые города умрут. Ты ведь знаешь, что такое сообщающиеся сосуды?

Печать царя Дария

Царь нахмурился. Он не знал, что такое сообщающиеся сосуды, и ему в голову не приходило, что у морей могут быть разные уровни.

— Канал засыпать, рабов перебросить на другую стройку, жреца наградить! — распорядился он.

Все это было напрасной паникой. Чепухой, но… что значит авторитет науки. Даже ложной.

13. Загадки египетских гробниц

В Древнем Египте были не только пирамиды и саркофаги, были и люди, которые считали деньги.

— Так что же будем делать? — спрашивал фараон, вызвав к себе главного бухгалтера.

Бухгалтер начинал объяснять, что золотой саркофаг казна не потянет.

— А плетей ты не хочешь? — спрашивал фараон.

Бухгалтер стоял на своем.

Охранник гробницы фараона

Тогда фараон собирал приближенных, и те начинали советовать:

— Объявим войну Нубии, победим и на деньги от контрибуции… — предлагал один.

— Ты сперва победи, — отвечал фараон.

— Отправим экспедицию в Таршиш за серебром, — предлагал второй.

— Шиш, а не Таршиш, — печально шутил владыка. — Даром серебро никто не даст.

И тогда самый подлый (все только его и ждали) предлагал вскрыть гробницу фараоновой мамаши и позаимствовать оттуда золотой саркофаг.

— Временно, — не глядя никому в глаза, говорил фараон. — Так и запишите в решении, «временно».

Фараон и его приближенные

Все соглашались, хотя и дураку было ясно, что если фараон умрет, то не воскреснет…

Вот почему, вскрыв гробницу, ученые теперь то и дело ломают головы.

— Саркофаг определенно принадлежит женщине, — говорит один.

— Но пол у мумии, извините, мужской, — возражает второй. Вот, можете потрогать.

И так всё: надписи, изображения, профили, анфасы… Полна загадок и тайн древняя земля пирамид.

А все оттого, что деньги держат нас за горло.

14. Буцефал

У коня Буцефала был всадник по имени Александр Македонский.

Однажды Буцефал отправился в Индию. Он понес на спине Александра, а затем потянулось все греческое войско.

Буцефал дошел до Ганга.

Вода в Ганге оказалась мутной, в ней кишели крокодилы. Над водой роились мухи. Кроме того, индийцы разбили в сражении авангард греков.

Конь Буцефал и его всадник

Буцефал повернул назад и возвратился в родную Македонию.

— Ну как, сын мой, завоевал Индию? — спросил Филипп Македонский Александра.

— Мой конь пил из Ганга воду, — уклончиво ответил Александр.

15. Архимед

Ученый грек Архимед имел быстрый и проницательный ум.

Женщины тоже не оставляли его равнодушным.

Однажды некая молодая особа пожаловалась Архимеду, что, тайно будучи у него, потеряла в ванной комнате заколку для волос.

— Я обдумываю сейчас закон плавания тел, но заколку постараюсь отыскать, — ответил ей ученый.

Он забрался в ванную и на дне бассейна обнаружил потерянный предмет.

— Эврика! — закричал Архимед. — Нашел!

— Что ты там нашел? — спросила его жена.

Архимед не растерялся и бойко отбарабанил ей новый закон, мол так и так: «Тело, погруженное в воду…»

— Какой ты у меня умница! — сказала супруга. — А можно и я залезу к тебе в ванну?..

Винт Архимеда

Но это всё маленькие слабости гения. А вот когда на его родной город Сиракузы напали римляне, тут женолюб и шутник Архимед проявил себя во всей красе инженера и гражданина. Машины, построенные им, бросали в корабли римлян тяжелые камни, зеркала, направленные на триремы противника, зажигали их солнечными лучами, как свечи.

Архимед, погруженный в воду

А когда суровые легионеры все же ворвались в город, на одной из улиц они наткнулись на человека, который сидел на корточках и палочкой рисовал на песке какой-то чертеж и делал вычисления.

— Отойди, солдат, ты мешаешь моей творческой мысли, — сказал он легионеру.

Но римлянин проткнул его мечом и побежал дальше — грабить дома.

Этот эпизод мы рассказали к тому, что между армией и гражданским населением всегда происходили недоразумения. Сколько великих открытий не дошло до нас оттого, что солдаты не умели читать чертежи и не прислушивались к тому, что бормочут ученые!

Храм Артемиды до сожжения

16. Герострат

Знаменитый храм Артемиды в Эфесе считался одним из семи чудес света.

В городе часто случались пожары, а городской ареопаг никак не мог решить вопрос об организации пожарной команды.

— Чем бы их пронять? — подумал некто Герострат. Он был активным общественником, и дела города были для него небезразличны. — Надо что нибудь сжечь.

И он сжег храм.

Ареопаг забурлил.

— Забудьте безумца Герострата! — велено было выкрикивать на всех площадях города. Имелось в виду, что пожарную команду все равно никто создавать не будет и надеяться на это могут только сумасшедшие.

Храм Артемиды после сожжения

Докричались до того, что, когда любого грека ночью будили и спрашивали: «Кого надо забыть?», он тут же отвечал:

— Безумца Герострата!

Создали прецедент. Все тщеславные и душевнобольные во всех странах кинулись подражать эфесцу. Они резали ножами знаменитые картины, обливали их кислотой, подкладывали под памятники динамит.

Рванув бомбу на итальянском вокзале, где под обломками кричит и корчится едва ли не сотня человек, террорист тут же лезет в газету:

— Написали обо мне или нет? Ага, написали! Ишь, как славно — целую полосу не пожалели… Где бы еще шарахнуть?

17. Сибариты

Жители древнего города Сибариса — сибариты — были изнеженной публикой.

Началось все с белья.

— Жесткое, подмышки натерло, — пожаловался как-то один сибарит другому. — Прямо кольчуга! Из чего они, черти, его шьют? Из мешковины, коноплю, что ли, пускают?

— Вот-вот. И жена жалуется, и все знакомые, — подхватил сосед. — Хочешь даму незаметно так по коленке погладить — в пальце заноза… А вот я недавно видел покрывало, на корабле привезли, даже не из Индии, а откуда-то из дальше. Ну, доложу я вам — нежнейшая ткань! Так и струится, так и льется. Что, если найти искусного раба-портного и заказать ему?

Так было изобретено шелковое белье.

Но сибариты на этом не остановились.

— Что это мы пьем все подряд, мешаем вина, не поймешь, где какое — молодое, старое? В этом деле надо навести порядок. Будем выдавливать на пробке год урожая, составлять коллекции и вообще почитать Бахуса.

Родился розлив вин. В почет вошли коллекционные.

Сосуд

На очереди было изобретение совершенно революционное.

— Что это ты, Клавдий, фантазируешь? — спросил один сибарит-поэт своего друга-художника. — Сосуд, но какой-то странной формы.

— Сосуд, — согласился изобретатель. — Понимаешь, осенило. Что, если ночью по нужде не бегать в сад под кустик, а иметь эту штуковину рядом, под кроватью?

— Ручку пририсуй.

Сосуд с ручкой

Родился ночной горшок.

Город жил в свое удовольствие. Закатывали пиры, столы ломились от рыбы и птиц. Кур подавали нанизанными на шампуры, как шашлыки. Всю ночь по улицам бродили танцоры и музыканты.

Время от времени вспыхивали скандалы. Их решали гласно, на форуме, в присутствие всех горожан.

В летописях есть, например, такое. К одному сибариту пришел сосед и пожаловался:

— Твой петух мешает мне спать.

— А мне мешает твоя жена. К ней приходит очень много молодых музыкантов. Между прочим, они приходят поодиночке и без инструментов.

— Врешь!

— Не вру.

— Ты враг республики!

— Сам дурак.

Они схлестнулись и даже побили друг другу морды. А ночью запылали сразу оба их дома. Сгорели и жена, и петух.

— Ай, ай, ай, до чего докатились! Этак весь город можно спалить, — испугались сибариты.

Они собрались на форуме и постановили: «Истребить всех петухов».

Жен не тронули — на форум пришло много музыкантов.

18. Слово Цезаря

Удивительно, как историки охочи собирать высказывания знаменитых людей! За каждым так и ходят табунком.

Гай Юлий Цезарь с младых ногтей запомнил две вещи: совесть и политика несовместимы, и еще — прежде чем сказать, оглянись, записывает ли кто.

В Древнем Риме был хороший демократический обычай. Каждый кандидат на выборную должность устанавливал на улицах столики, а на них клал пачки денег. Подходили, брали и бежали голосовать «за». Еще устраивали для избирателей пиры, выкладывали жареных быков, ставили блюда — рыбы, набитые яблоками, птичьи языки в гранатовом соку. Мечта!

Но для всего этого нужны были деньги. Деньги проще всего было добывать в провинции. Цезарь добился назначения наместником в Испанию. Когда кто-то сказал: «Как же так? Такая глушь!», он ответил:

— Лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме.

Историки поняли: за этим человеком надо записывать.

После Испании были Галлия и Британия. Деньги — налоги и взятки — сами так и плыли в карман. Подсчитав свои деньги и легионы, Цезарь понял, что теперь перед ним не устоит и сам Рим. Перепуганный сенат провозгласил его пожизненным диктатором.

Теперь каждое его слово ценилось на вес золота.

— Ну, как там, он еще ничего не сказал? — волновались летописцы, с утра заглядывая в окна диктаторской опочивальни.

— Молчит, чешет ногу.

— Жаль.

Ждать пришлось недолго. Во время одного из походов победа досталась Цезарю так легко, что он, отвечая на вопросы корреспондентов, пожал плечами и сказал:

Монета Юлия Цезаря

— Пришел, увидел, победил.

Сколько он за год всего положил народу, полководец умолчал. Не сказал и про то, что огромной армии надо платить, а платить уже нечем.

Тогда замыслился грандиозный поход: через Анатолию в Персию, оттуда кружным путем через Скифию и Германию домой. Через весь мир. Заодно захотелось объявить себя монархом. Корона на голове! Разве плохо?

Все дороги ведут в Рим

— Ведь надо же, как мы его просмотрели! — удивлялись сенаторы. — С народом заигрывал, кричал — я демократ! Такой послушный был, столько вражеских племен вырезал и вот тебе на! Полстраны уведет в поход. Погубит, аспид, республику. Надо его убить!

Штандарты римских легионов

Среди заговорщиков особенно активным был однокашник Юлия, Брут. Когда Цезарь вошел в сенат, его быстренько окружили. Среди странно возбужденных народных избранников Цезарь заметил и своего друга.

— И ты, Брут? — начал было Гай Юлий.

Может, он хотел пошутить: «И ты со мной в поход? В Германии холодно, захвати шубу». Но он не договорил: заговорщики выхватили мечи, диктатор упал.

Меч предателя Брута

Политики до сих пор не устают повторять:

— И ты, Брут…

Это в том смысле, что они всегда готовы предать друг друга.

19. Муций Сцевола

Говорят, что римский полководец Муций Сцевола очень страдал от того, что его полкам интенданты выдавали еду и оружие с большим опозданием.

Тогда он пришел к главному интенданту и сказал:

— Почему мои солдаты еще не получили хлеб и дротики?

Главный интендант читал роман Апулея «Золотой осел». Он посмотрел на Муция маслеными глазами и улыбнулся. Не исключена возможность, что он еще и улыбался от мысли: «Сейчас я тебя помурыжу. Быстрый какой! Так я тебе и выдал. Нет, ты ко мне найди подход, пришли подарочек, а я посмотрю, что ты там прислал…»

Но полководец оказался с характером. Он положил руку на жаровню, где тлели угли. От руки пошел дым.

Обмундирование римской армии

— Батюшки, ну что за люди эти Сцеволы! — испугался интендант. — Выдайте ему хлеб и оружие. Пусть катится!

Так в далекие времена снабжались воинские части.

Впрочем, большинство историков этот приземленный вариант отвергают. Им подавай что нибудь героическое. Они рассказывают, что Муций был всего лишь юношей, который пытался убить царя этрусков Парсену. Когда его схватили, он, чтобы показать, с каким народом те имеют дело, положил руку на огонь.

— Это же надо, что за люди — римляне. С такими лучше не воевать! — решили этруски.

Легионеры из римской воинской части

Во всяком случае этот поступок произвел сильное впечатление на потомков. Появились люди, которые стали говорить:

— Да я лучше сожгу себе руку, чем соглашусь!

В наши дни желающих жечь себе руки поубавилось. Больше пишут доносы или записки: «Находясь в стесненных обстоятельствах прошу выделить мне четырехкомнатную квартиру… Или — машину».

Врет. Квартира есть. Машина — тоже.

20. Калигула и его конь

Император Калигула был человеком молодым и вздорным. Больше всего его взволновали возможности, которые открылись, когда он получил власть над Римом.

— Ну что это за короткие вечерние представления? — возмутился он, побывав в цирке. — Что мы, нищие? Государство не обеднеет! — И он приказал давать представления в цирках с утра до вечера, а потом и круглую ночь.

— Так темно ночью, ваше императорское… — пытались урезонить его приближенные. — Народ расходиться будет, не ровен час ноги поломают, у нас на улицах канав сами знаете сколько.

Вечернее представление в римском цирке

— Зажечь факелы, и чтобы освещали весь город до утра. Да расставить в цирке людей, швырять в народ монеты. Мешки на каждом углу с мукой… Кстати, что это некоторые сенаторы не очень радостно кричат при моем появлении?

— Они-с из знатных родов-с, их бабушки и дедушки еще во время Помпея и Цезаря…

— Наплевать мне на Цезаря. Как там на восточных границах, что делают даки?

— Лютуют. Каждый год нападают на наши крепости. Пленных убивают.

— Вот и хорошо.

Гордых сенаторов стали посылать на службу в Дакию. Многие не избежали смерти. В сенате крики при появлении императора сделались радостнее.

Но императору этого показалось мало.

— Ваше императорское, — докладывали советники. — Может, хватит представлений? Может, выделим малость на обустройство города? Ишь, как водопровод прохудился. Опять же канализация… того. Сами чувствуете, когда на носилках несут— приходится зажимать нос.

— И зажму. Суетесь куда не следует… Вот скажите лучше, как разговорчики среди патрициев, продолжаются?

— Увы!

— И про что они гутарят?

Император Калигула

— Не нравится им почести, которые приказано вам отдавать.

— Ах, не нравятся!

И Калигула приказал ввести в состав сената лошадь. Так сказать, кооптировал собственного жеребца, на котором изредка гарцевал по лужайке в загородном имении.

«Лошади оказывать такие же почести, как и мне», — гласил указ. Вероятно, это значило, что, когда жеребца введут, сенаторы должны вскочить, а самые горластые еще и кричать «Салютантум!». Мол, привет, бурные продолжительные аплодисменты…

Узнав это, возмутилась преторианская гвардия. Суровые воины, поднаторевшие в дворцовых переворотах, посовещались и решили, что лошадь — это чересчур. Они убили и Калигулу, и его жену и дочь.

Древнеримские постройки для спортивно-массовых мероприятий

Что касается жеребца, то история умалчивает — пострадал ли он? Могли выгнать из дворца. Так сказать, сослать без права переписки.

Страдают всегда безвинные.

Древнеримские архитектурные изыски

21. Нерон

Учителем будущего императора Нерона был мудрец Сенека. Его наставления были глубоки по мысли и совершенны по форме. Юношу обучили философии, живописи, музыке, пению и умению управлять колесницей, в которую запряжена лошадь.

Вступив на престол, он быстро нашел применение своим знаниям.

Сперва пригодилась философия: «Всё что ни делается, всё к лучшему». Он приказал убить мать, которая мешала ему править, и, как утверждали слухи, велел поджечь Рим, чтобы расчистить место для новых дворцов.

Приказ Нерона приведен в исполнение

Потом — настала очередь музыки и пения. Сперва император играл на кифаре и пел в собственном саду перед друзьями.

— Какой талант пропадает! — восхищались друзья. Некоторые из них не могли отличить кифару от флейты. — Нет уж, вы, ваше императорское, не забывайте и народ. Порадуйте подданных!

Нерон для виду покочевряжился, а потом стал петь на сцене. Амфитеатр заполняли наемными хлопальщиками, и те, не жалея ладоней, отрабатывали аванс.

Между выступлениями Нерон не забывал и о семье и государстве. Жену Октавию приказал сослать на уединенный остров и там убить.

В государстве тоже не все ладилось: из Иудеи в Рим проникло вредное учение. В основном христианство нравилось простым, необразованным людям.

Император музицирует

— Так что они там говорят? — спрашивал император у доносчиков, которые рыскали по базарам и площадям. — Любовь к ближнему? Не укради? Время жить и время умирать?.. Вот пускай сами и умирают.

Он приказал христиан ловить и одних бросать в цирке на растерзание хищным зверям, а других, если представление было ночным, обмазывать смолой и поджигать. Подхалимы называли это веселенько: «факелы Нерона».

Стали возникать заговоры. Первый был неудачным. В нем участвовал и погиб Сенека. Философ, видно, понял, что, обучая будущего императора, малость перемудрил. Последний заговор удался. Спасаясь от заговорщиков, император спрятался на вилле у одного знакомого.

— М-да, по всему видно, вам конец, — не стесняясь, рассуждали те, кто пришел с ним. — Давайте мы вам могилку выроем… Вот так, готово. Теперь очередь за вами. Вот кинжальчик. Извольте сами, под ребрышко.

— Какой артист погибает! Может, не стоит? — ныл император.

— Нет, нет, нет… Что, не хотите сами?

История не любит уточнять, чья рука подняла нож. Какая разница, как умер комедиант.

22. Мессалина

Третья жена императора Клавдия, Мессалина, была младше своего супруга.

— Ну, конечно, мне пятьдесят, а девочке пятнадцать, — рассуждал император, решаясь на брак. — Зато стройна, молчалива, улыбка загадочная. Это именно то, что нужно римскому народу.

Загадочная улыбка вышла Риму боком — сплошными скандалами и потрясениями. Юная императрица меняла любовников как перчатки. Соперниц не терпела.

— Даже не убеждайте меня, — говорила она. — Зачем в Риме еще одна красивая женщина? Одной меня недостаточно? Подумаешь, какая-то Поппея Сабина! Да у меня линия спины не хуже.

Оставшись наедине мучалась: а вдруг хуже?

Кроме того, ненавистная Поппея положила глаз на актера Мнестера.

— Мне он самой нужен, — рассуждала императрица. — Как великолепно на сцене он читает стихи:

Здесь погребен Фаэтон, колесницы отцовский возница. Пусть он ее не сдержал; но, дерзнув на великое, пал!.. Надо и мне дерзать!

У Сабины был нежный друг, сенатор по прозвищу Азиатик. Нашли доносчиков, которые рассказали Клавдию, что Азиатик будто бы собирается его убить.

— Не могут же они все врать, — убеждала Мессалина мужа. — Ну и что же, что он честный и гордый? Под суд этого гордеца!

Суд приговорил Азиатика к смертной казни, но добродушный Клавдий позволил приговоренному самому выбрать себе смерть.

— Свой последний день проведу так, — сказал сенатор. — Утром гимнастика, потом плавание. На обед жареный кабан с персиками. И тогда — ванна, теплая вода, два врача. Только чтобы вены мне они вскрывали поаккуратнее. Тело сжечь на костре.

Так умер Азиатик.

Древнеримские женские прически

К безутешной Сабине были посланы надежные люди. Они ясно объяснили, что завтра ее поволокут в тюрьму и посадят в камеру с уголовниками. Гордая красавица приняла яд.

Кстати, у нее был муж. Когда на следующий день Клавдий спросил его во время трапезы: «Что же ты один? А где же наша Сабиночка?», тот ответил, как истинный римлянин:

— Скончалась по велению судьбы. — И положил себе на тарелку отварных устриц.

Между тем эти мелкие успехи совсем вскружили голову Мессалине.

«Дворец она превратила в публичный дом, — свидетельствует историк. — При живом муже решила сыграть еще одну свадьбу».

— Что-то месяц не вижу собственной жены, — пожаловался как-то Клавдий доверенному лицу, бывшему рабу с нежным именем Нарцисс.

— Именно месяц. Медовый он у них… с любовником, Гаем Силием. Совсем обнаглели. Прикажите действовать?

Древнеримские женские прически

— Валяй! Или нет… Он, Силий, что, у нее первый? Неужели были еще?

— Как собак нерезаных.

— Ай, ай, ай! Сейчас же иду в казарму преторианцев, — возмутился император. — Любовников переловить и доставить туда.

Тут шум, крик, составляют по памяти списки, ловят, пересчитывают. Проверив, всем отрубили головы.

«Надо торопиться, пока император не остыл», — понял Нарцисс и, захватив с собой кучку верных людей, бросился к Мессалине. Молодая императрица сидела у себя в саду под кипарисами и ревела в три ручья.

— Убить немедленно, — сказал Нарцисс офицеру. — Что стоишь, дурак? Приказ императора.

Офицер был человек опытный.

— А вдруг император отменит свое решение? Где документ?

Помогла мать Мессалины, которая тоже ненавидела дочку.

Зная местные порядки, она вбежала в сад с криком:

— Что сидишь? Ждешь, когда поволокут за волосы на плаху? Кинжал-то у тебя хоть есть? Боги, ну что за хозяйка — кинжала в доме нет. Господин офицер, одолжите ваш меч.

Втроем кое-как закололи императрицу. Особенно, говорят, старался Нарцисс, подпрыгивал и нажимал коленкой на рукоять меча.

Он знал, что надо торопиться. Когда Клавдию доложили о смерти супруги, тот долго молчал, а потом приказал впредь ставить на стол рядом со своей тарелкой ее. И часто вздыхал.

Видно, было что-то такое в этой чертовой бабе… Но, с точки зрения хода мировой истории и процветания государства, все действующие лица поступали тут правильно. Даже этот подлый Нарцисс.

23. Апулей

Апулей был древнеримским писателем, а заодно и жрецом. Как жрец он должен был сеять разумное, доброе, вечное, а как писатель — откликаться на злобу дня.

Однажды его пригласили к чиновнику, который занимался древнеримской литературой, а значит, и журналами. Журналы были рукописные, но тем не менее проблемы тиража и распространения у них были те же, что сегодня.

— Над чем работаете? — спросил чиновник. — Да вы не стойте, присаживайтесь.

— Благодарю покорно. Вот принялся за «Метаморфозы». Размышляю о борьбе двух начал в человеке: доброго и злого. О великом, о вечном.

— Гм… м… Любопытно. Понимаете, у нас просьба. Горит один популярный журнальчик. Не раскупают, хоть тресни. Написали бы для него новеллку или дали бы главку из ваших «Метаморфоз». Для примера, хотя бы один эпизодик, о чем он?

— Ну, как вам сказать… Есть, например, такая поучительная история. Не подумав о последствиях, жена впустила в дом, в отсутствие мужа, юношу. Но муж возвратился, чтобы вовремя предотвратить грехопаде…

— Стоп, стоп, стоп! Ну зачем же предупреждать? Предупреждать не надо. Читатель любит этакое, с перчиком… Пожалуй, ваша новеллка может спасти журнал… Только давайте так: муж приходит, жена прячет юношу, а мужа уговаривает забраться в огромный узкогорлый сосуд…

— У меня в новелле есть бочка.

— Можно в бочку. И в то время, пока муж сидит в бочке, жена наклоняется, а юноша… Отлично! Ну, не упирайтесь, всего одна новеллка. Ждем.

Когда журнал вышел, Апулей, купив его, прочитал под рассказом: «Продолжение следует». Друзья, которые стояли рядом и успели прочитать журнал, хихикали.

— А еще жрец! — сказала, проходя мимо, знакомая весталка.

Апулей побежал к чиновнику.

— Ничем не могу помочь! — развел руками тот. — За журналом теперь в киосках очереди. Надо продолжать. Кстати, кто у вас там главный герой?

— Юноша, которого злая сила превратила в осла.

— Великолепно! Лучшего сюжетика не придумаешь. В облике животного он… Как вашего героя зовут?

— Луций.

— Ваш осел, Луций, дай ему волю, такого натворить может. Хи-хи-хи… Нет, вы просто для нас находка. Придется писать продолжение. И не стесняйтесь. Нравы теперь, сами знаете, какие. Сейчас про все можно.

Так был написан «Золотой осел».

Персонаж с копытами и рогами

Между прочим, чиновник своим детям (а у него была большая семья) роман не показал. Читал по вечерам под одеялом, повизгивая от удовольствия.

24. Евгеника

Вопрос, как улучшить породу, как иметь в государстве побольше крепышей, возник рано и привел в истории ко многим невеселым случаям.

Прежде всего, додумались освобождаться от стариков. На островах Тихого океана, заметив, что дедушка уже не может даже плести силки для птиц, его потихоньку отводили в лес и там приканчивали раковинным топором.

Японцы были сердобольнее.

— Ну как, бабушка, ходишь еле-еле? — спрашивали ту, что была когда-то родоначальницей.

— Совсем обезножела, — простодушно соглашалась та.

— Ну, тогда подыши воздухом, мы поможем.

Старушку отводили высоко в горы, где лежит вечный снег, и там оставляли, прикрыв для приличия циновкой.

Древние греки и римляне смотрели глубже. Они рано поняли, что необязательно ждать старости, что от слабого можно избавиться и вскоре после его рождения.

У римлян отец, приняв на руки новорожденного, внимательно осматривал его и либо, кивнув, передавал кормилице и матери, либо — если в ребенке ему что-то не нравилось — тут же суровой рукой душил.

Греки и спартанцы несколько усложнили этот момент — некачественного, по мнению коллектива, ребенка там сбрасывали со скалы.

Не исключена возможность, что случались недоразумения.

Скажем, греческий военачальник Полемарх в целях сурового воспитания, идя на скалу, брал с собой своего малолетнего сына.

— Не хнычь, — говорил он жене, — пускай видит, как поступает народ с немощными.

Они приходили на обрыв, где уже собрались жрецы, воины и зеваки. Приводили очередных жертв. Грудных, может быть, приносили в корзинках.

— Начнем помалу, — говорил главный жрец, и младенцев кидали вниз.

— Вот так нация очищает себя и делается сильной, — говорил Полемарх. — Постойте, а где мой? Вот тут рядом стоял. Ах ты…

— Ваш? — ужасались жрецы. — А мы и его… Под руку подвернулся. И главное, ничего не сказал. Смолчал. Весь в вас, с характером.

Слабаков греки сбрасывали с обрыва

— Аспид! Убивец! — выла всю ночь жена.

Когда накопилось много таких случаев, обычай отменили.

В наше время человечество пытается идти по другому пути: на вступающих в брак составляют медицинские карты, устраивают конкурсы невест, рассматривают под микроскопом гены, но результатов пока мало. Хорошо, что не вспоминают старое.

25. Нож и колесо

Древние майя жили на полуострове Юкатан. Там была хорошая красная земля и выпадало много дождей. Кукуруза, по-тамошнему — маис, вырастала выше хижин.

По мере роста благосостояния стали расти и культурные запросы, изощрялся ум, майя начали придумывать разные штуки и выдвигать идеи.

Родилась мысль поклоняться солнцу. Выстроили ступенчатые пирамиды, а на каменных плитах, украшавших храмы, начали высекать солнечные круги. Придумали календарь, теперь стало известно, когда какой праздник.

— Эх-ма, серые какие-то они у нас, праздники, скучные! — грустили жрецы. — Ну танцы, ну немного музыки. Надо что-то такое…

Что-то такое придумали: человеческие жертвоприношения. Сперва удавливали крестьян, потом поняв, что так можно остаться без кормильцев, стали умерщвлять пленных.

Для этого пришлось вести войны.

В это время два умельца сделали по изобретению. Один придумал колесо, второй — каменный нож.

Решать судьбу изобретений поручили совету жрецов.

Календарь майя.

А также июнья, июлья

— Колесо… Если колесо, значит, повозка… А зачем? Носили на себе тяжести и будем носить. А потом, не можем ведь мы сразу внедрять и то и другое. Нужны приоритеты. Что важнее. Нож… Нож… А знаете, в нем что-то есть. Что, если рассекать грудную клетку и вытаскивать живое сердце? Вот это будет жертвоприношение! Вот это праздник!

Так и поступили. Америка обошлась без колеса, а нож стали применять.

Даже бессердечные испанцы, прибывшие завоевывать Юкатан, увидав местные фестивали, ахнули:

— Эк они их, бедняг, ножами полосуют! Да их самих — шпагами! Из мушкетов! Трави собаками! В огонь, на пику!

Тоже были не ангелы.

Поневоле задумаешься.

Вообще обвинять в жестокости инородцев или соплеменников, врагов или собственную армию очень удобно. Обвиняющий всегда прав.

26. Виракочи и жрецы

Инкские жрецы тонко знали свое дело: чтобы отвести от себя обвинения в паразитизме, они придумали легенду, будто находятся у власти временно, до возвращения пришельцев из-за моря.

— Виракочи. Были такие, — уверяли служители культа. — Приплыли когда-то из за океана, основали наши города, построили храмы и уплыли. Сказали, живите, правьте, поддерживайте порядок, вернемся!

Этим самым вопрос о законности власти снимался. Отпадал и вопрос о ничегонеделании: ждем, волнуемся, курим фимиам, подсчитываем годы.

— А какие они были из себя, виракочи? — спрашивали наивные граждане.

— Какие? — жрецы задумывались. Тут надо было выдать что-то необыкновенное, поражающее, а потому убедительное.

— Белокожие. С бородами.

Вопрошавшие ахали и долго не могли прийти в себя — тела у инков были бронзовые, на подбородках ничего не росло.

— Ну надо же! А борода — это что такое?

Виракоча, сотворитель мира

Для наглядности жрецы высекали на храмовых стенах изображения бородатых пришельцев.

Империя ждала. Для развлечения в ней устраивались человеческие жертвоприношения: ловили какого-нибудь бедолагу, клали на валун спиной вниз и с размаху, каменным ножом… Это впечатляло и заставляло любить власть.

Но однажды по горным тропам пронесся клич:

— Идут! Идут!

Появились белые бородатые люди верхом на конях. Это были испанцы. Их вел предприимчивый Пизарро. Солдат в его отряде было пустяк — человек двести.

Жрецы забеспокоились и вывели против него целую армию — тысяч сто, одной гвардии было шесть тысяч.

Армия увидела пришельцев, выдохнула: «Виракочи!» — и вся как есть, повалилась на колени. Убивали их, не слезая с коней. Империя была покорена. Жрецов испанцы привязали к крестам и сожгли. Выдумка отомстила за себя.

Пизарро, покоритель мира

Так кучка авантюристов покорила огромную страну. Раздумывая над этим, догадываешься: опять подвела идеология. И потом, не надо молиться на всех, кто прибывает из за океана. Народ-то ведь там тоже разный. Такие попадаются, что ахнешь!

27. Туфля Маздака

«…У одних дворцы, у других хижины, у одних сундуки с золотом, у других тощие кошельки. У одного гарем, а у другого одна плоскогрудая жена…»

Несправедливость устройства мира и мечта о всеобщем равенстве томили и крестьян Генисарета, и пастухов Зеравшана, и погонщиков овечьих стад из прохладной Кельтии.

— А что, если все разделить поровну?

Такая мысль приходила не в одну голову, и наконец один такой мудрец Маздак вошел в доверие к персидскому шаху Каваду.

— Надо взять блага для бедных у богатых, а у великих для малых, — объяснял царю жрец. — Тот, у кого избыток денег, пищи или женщин, имеет на них не больше прав, чем кто-то другой.

Учение открывало возможности. Между прочим, злые языки говорили, что шаха особенно прельстила мысль о женщинах. Ввели законы и стали по ним жить. Как ни странно, первое время очень даже не плохо. Правда, Кавад не только делил блага и любил, но и вел победоносные войны с соседями, слегка грабя их.

Доверчивый персидский шах

Измена таилась, как всегда рядом. У Кавада был сын Хос-ров. Однажды, чтобы выпросить что-то у всемогущего жреца, ему пришлось поцеловать туфлю Маздака.

«Ну, это я тебе припомню!» — подумал царевич, зажимая нос.

И вот настал момент, когда царь состарился.

— Ты, Хосров, продолжишь, — сказал шах и отошел от дел.

Он малость дал маху: ограбленные купцы, разоренные ростовщики, старики, лишенные гаремов, спали и видели, как бы всё повернуть назад. Действовать надо было подло и хитро.

— Философский диспут надо устроить, — научили они царевича. — Соберите видных маздакистов, обсудите концепции добра и зла, выясните, какой способ ведения государственных дел нам лучше подходит. Напирайте на священное право собственности и на преимущество рынка над распределением.

На календаре был 528 год. В большом зале спорили Маздак и Хосров. Остальные участники диспута поддакивали или даже бурно аплодировали. Когда Хосров увидел, что жрец берет верх, он принял правильное решение:

— Всех участников перебить. Про философию забыть. Маздака казнить.

Убитых приказал зарывать в землю вниз головой.

— Они хотели перевернуть все в государстве, — объяснил он. — Пусть будет по-ихнему.

А отправляя Маздака на эшафот, припомнил ему и туфлю:

— До сих пор помню запах твоей ноги.

Мелочь, а перевесила философские доводы.

На всех столбах от Каспийского моря до Персидского залива повисли тысячи коммунаров.

М-да… Идея всеобщего равенства, как видим, всегда с трудом пробивала себе дорогу.

Часть третья Средние века

28. Поход на Иерусалим

Готфрид Бульонский и Ричард Львиное Сердце прославились как участники и организаторы крестовых походов.

— Огнем и мечом пройдем земли неверных, достигнем Вечного города, на коленях поползем к гробу Господнему. Губами к краешку доски припадем! — мечтали вечерами в полутемных замках рыцари.

Верные жены с восхищением смотрели на их мужественные лица. Чадили свечи. Малолетние пажи разносили в чашах вино.

Собрали войско, разработали диспозицию. Первыми решили для пробы послать малолетних пажей, вооружили и погрузили на корабли. Половина кораблей утонула, остатки юношей разбежались.

— Придется воевать самим! — решили рыцари.

Уходя, они надели на жен пояса невинности. Пояс был железный, обнимал талию и имел внизу кованую перемычку. Ключи от поясов рыцари забрали с собой.

После долгих битв и переходов стальная армада добралась до Иерусалима.

На тесной улочке Вечного города Готфрид и Ричард столкнулись нос к носу. Львиное Сердце полз на коленях к гробу.

— С ума сошел, вставай немедленно, на базаре ковры — умереть можно! — прокричал на бегу Бульонский. Он был попредприимчивее.

Ричард послушался. Святыни, такие заманчивые, когда о них думалось издалека, уже не вдохновляли. В конце концов, ну что такое гроб?

Из похода в родные замки вернулись немногие. Было много слез и недоразумений: кто потерял ключ, кто нашел пояс уже открытым…

С тех пор жены с подозрением относятся к проектам мужчин, а мужчины неустанно совершенствуют изделия из металла.

Готфрид Бульонский

29. Молот ведьм

Мужчины всегда с пониманием относились к вопросу о равных правах женщин.

Остро встал он и во время святой инквизиции. Мужчин жгли, в горло им вливали свинец, подрезали сухожилия на ногах. Придумали «испанский сапог» — в ногу загоняли стальные гвозди. Женщины оставались в стороне.

Увидев по статистическим отчетам, что процент замученных еретичек отстает, инквизиция поручила двум монахам подработать инструкцию.

Она получила название «Молот ведьм». В документе подробно объяснялось, как распознать колдуний, как их допрашивать и, наконец, как отправлять на тот свет.

Запылали костры. Процент быстро пошел вверх.

Рыцарь вернулся из похода. Ключ от пояса на месте

Наибольшую трудность представляло, естественно, распознание.

Если соседка не отвечала вам взаимностью, вы шли в соответствующее районное отделение инквизиции и докладывали: такая-то, мол, занимается черной магией.

Обвиненную тут же забирали.

Ведьма на костре

От выламывания рук и приложения огня к ногам быстро отказались — женщины теряли сознание. Популярность приобрела вода — заподозренную бросали в реку и смотрели: выплывет или нет? Выплывет — значит, ведьма. Нет — извините, ошибка, жаль, ишь, какая была пухленькая!

Только наладили было дело, как снова вмешалась статистика: в Европе упала рождаемость. Последней попыткой довести дело с ведьмами до конца было указание папы Римского: женщин, заподозренных в сношении с нечистой силой, свозить в Нидерланды и там на высочайше указанных весах взвешивать. Тех, кто весил меньше сорока килограммов, сжигать, кто больше — отпускать на свободу.

Надо сказать, что какой-то резон в этом был: пухленьких не трогали.

Человечество шло к истине на ощупь.

Железная дева — орудие пыток ведьм

30. Великий хромец Тимур

Тимур, повелитель всей Средней Азии, был хром на одну ногу. Кроме того, он был некрасив и имел сволочной характер. Со временем повелитель стал замечать, что его окружают одни льстецы и подхалимы.

— С чего бы это? — спросил Тимур придворного мудреца.

Тот пал ниц.

— О, Небесный Гром, — сказал мудрец, — когда ты начинал царствовать, у тебя было двенадцать министров, один умнее и независимее другого. Что ты сделал с ними? Десятерым отрубил головы; один, самый старый, скончался от инфаркта; последнего, правдивейшего из правдивейших, сослал.

— Получается нехорошо, — согласился Тимур, — надо кончать эти необоснованные репрессии. — И он послал вооруженных всадников разыскать и привести к нему сосланного.

— Доставить живым или мертвым, — уточнил начальник канцелярии.

Тимур — повелитель всей Средней Азии

Отряд, посланный на поиски, умчался.

Министра нашли, удавили и положили в мешок.

Когда мешок был привезен Тимуру, великий хромец даже всплеснул руками.

— Ну что за народ! — сказал он. — Ничего нельзя приказать. Вот и стань тут либералом. Нет уж, пусть все будет как было.

Все так и осталось.

31. Галилей

Механик и астроном Галилей всю жизнь посвятил изучению движения небесных тел.

Первым делом он соорудил телескоп. Через увеличительные стекла хорошо были видны загадочные пятна на Солнце, тоненькая черточка, пересекающая Сатурн, и крупная, как горошина, утренняя звезда Венера.

— Ишь ты, какие они все разные, и не движутся скопом, как звезды, каждая по-своему, — размышлял над движением планет ученый. Он сидел на чердаке, выставив трубу в окошко. — Во всем этом чувствуется какой-то закон!

— Вам пицца с грибами, в кувшинчике красное палермское, — доложила, поднимаясь к нему под крышу, служанка. — Матушка велела передать.

Загадочные пятна

Грибы в лепешке образовывали маленькую Вселенную.

— Так, так, так, — сказал Галилей и принялся царапать что-то вилкой на столе.

Служанка с уважением смотрела на загадочные цифры, крючки и черточки.

Когда из печати вышел его ученый трактат, мир с удивлением узнал, что в центре Вселенной находится Солнце, а Земля вместе с другими планетами только вращается вокруг него.

Уборка в кабинете Галилея

— Ай-ай-ай, а мы-то думали, что всё вокруг нас, — огорчились обыватели, но у них было много дел: кому надо было отправлять товары во Францию, кому в Америку, у кого инквизиция собиралась сжечь родственника.

По-настоящему всполошилась только церковь:

— Опять эти идеи насчет устройства Вселенной. Ведь сказано раз и навсегда: хрустальные сферы, мир в шесть дней, человек — венец творенья… Подать сюда этого механика!

Устроили суд. На суде Галилей толково и доступно изложил свои доводы.

Устройство Вселенной до Галилея

В зале было жарко, горели свечи, летучие мыши висели под потолком.

— Формулы, которые вы нам написали, может быть, и верны. В ваш телескоп я сам смотрел, действительно, у Юпитера

четыре спутника. Но это ничего не доказывает. Вы портите Священное Писание, — сказал председатель суда. — Как думаете, коллеги? Пожалуй, этого человека надо сжечь.

— Сжечь, сжечь, — зашумели церковники. — Хотя сожжешь — шум по всей Европе… Может, вы, гражданин, одумаетесь? Да не тычьте нам в нос ваши схемы. Лучше подумайте о своих близких.

«И верно сожгут, — подумал Галилей. — Пропади все пропадом. Главное-то уже сделано, люди узнали истину. Что еще нужно?»

И он, преклонив колена, а может быть, подняв вверх руки — на все тогда был установлен ритуал, — отрекся от своего учения. Его взяли под микитки, вывели из зала и отправили в ссылку.

— А все-таки она вертится! — пробормотал, глядя ему вслед, председатель.

Галилей, который чуть не сгорел на костре, теперь красуется на банкноте

Но это было его личное мнение.

32. Коперник

Кстати, Галилей был не первым, с кем церковь сцепилась по вопросам астрономии. Началось с Коперника. Поляк еще раньше додумался, что в центре Вселенной стоит Солнце. Додумался, написал книгу и показал ее друзьям.

— Как бы у тебя не было неприятностей! — сказали те. — Напиши-ка, милый друг, предисловие. Мол, так и так, это всего лишь гипотеза, которая нуждается в проверке. Автор и сам понимает… Напусти туману!

Устройство Вселенной по Копернику

— Ну зачем же? — уперся ученый. — Какая проверка, когда и так все ясно? Важна суть, а она у меня изложена четко. Уже древние догадывались. Одни только солнечные и лунные затмения говорят, что Земля — шар и что…

— Нет, вы только посмотрите на этого правдолюбца! — удивились приятели. — Древних, что ли, потащат в инквизицию? Слушай, что советуют умные люди. Напиши: буду благодарен за критику, каждое замечание будет учтено. Главное ведь не твоя паршивая книжонка, а всё, что вокруг нее: презентация, комментарии, сноски, рецензии, разговоры…

— Ох, не хочется!

— А на костер в пропитанном серой халате хочется?

Коперник сдался.

Когда книга вышла, реакционеры и церковники взвыли от злости.

— Вот жук! — сокрушались они. — Земля вращается вокруг Солнца!

Ересь, а не придерешься — всего лишь гипотеза. Но народ-то из церквей уже бежит. Надо реагировать.

И они сожгли Джордано Бруно, который утверждал то же самое, что и Коперник, но в книге которого не было предисловия.

33. Король и корабль

Шведский король Густав Адольф решил построить себе корабль. Он вел войну, которую историки окрестили потом Тридцатилетней, и ему некогда было особенно рассусоливать с инженерами.

— Чтобы был самый быстрый, самый красивый, самый сильный… ну и вообще самый-самый! — сказал король и умчался воевать.

Инженерам ничего не оставалось делать, как выполнять прихоть короля. На корабле водрузили высоченные мачты. Пушек втащили полсотни. Всю палубу уставили статуями богов и героев. Богов позолотили, героям дали в руки венки и мечи.

Под такой тяжестью корабль осел.

Ко дню испытаний на набережной у дворца собрался весь Стокгольм.

Выбрали якорь, ветер надул паруса, корабль накренился и перевернулся.

Суд долго искал виновных. Их не нашли. Правда, одному из судей пришла в голову мысль, что нельзя быть сразу и самым сильным, и самым быстрым, и самым красивым, но он как-то не сумел связать ее с данным делом.

А короли, оказывается, не слушали инженеров уже в те забытые времена.

34. Завоевание Кипра

Арабский полководец Аль Балути, прибыв на Кипр для завоевания острова, приказал сжечь все корабли. Солдатам некуда было деваться и они завоевали остров.

— Смотри! Придется отчитываться, — предупредили полководца друзья. — Пока мы тут побеждаем, рискуем жизнью, там при дворе халифа всё-всё про нас пишут. Вернемся, книги откроют и…

— Победителей не судят! — гордо ответил Аль Балути и вернулся в Багдад.

— А где мои корабли, Аль Балути? — спросил его между прочим за ужином халиф.

— О Солнце Востока, — ответил полководец, — отправляя меня против неверных, ты требовал только одного — завоевать Кипр любой ценой. Я завоевал его. Остров у твоих ног.

— Молодец. Остров — это хорошо. И неверных ты, как траву — жик, жик! — порубил. Но флот-то, между прочим, был хороший, корабль к кораблю. Я их по досочке собирал, ночей, бывало, не спал. Ты думаешь, моя казна — бездонная бочка?

Полководец Аль Балути приказал сжечь все корабли и кораблики

Прежде чем жечь, надо было думать. А ну-ка, принесите книги. Так вот: будешь платить или в башню с палачом пойдешь?

Вот откуда выражение: «сжечь корабли». Оно значит — халатно отнестись к казенному имуществу.

35. Хайраддин Барбаросса

Алжирским пиратам не хватало порядка и организованности. Рабы на их галерах гребли невпопад, весла ломались, купцы успевали удрать, два-три конвойных корабля обращали любое количество пиратов в бегство.

Так продолжалось до тех пор, пока командование над пиратами не захватил Хайраддин Барбаросса. Он обезглавил непокорных капитанов и свел галеры во флотилии.

— Надо повысить производительность труда и укрепить трудовую дисциплину! — объявил он.

Пиратское судно

Для этого приказал добавлять в воду, которую давали гребцам, уксус, а цепь, которой раб был раньше прикован к скамье, прикрепить к веслу. Если весло ломалось, раба выбрасывали вместе с веслом за борт, а на его место сажали нового. Галеры пошли ходче.

Разбив в двух сражениях христианский флот, Барбаросса установил на Средиземном море свое полное господство. На острове Джебра пираты соорудили дачи, а из черепов умерщвленных христиан — башню. По подсчетам историков, Барбаросса перебил в сражениях и сгноил на работах от пятисот до семисот тысяч человек.

Милый старичок-боровичок Хайраддин Барбаросса

Последние годы жизни он провел в Стамбуле, вышел на пенсию и разводил у себя в саду розы. Еще он любил смотреть танцы одалисок без лифчиков. Так сказать, топлес. Народные ансамбли. Этакий милый старичок-боровичок.

36. Война в Средние века

Историки считают, что средневековые войны длились долго лишь из-за несовершенства оружия. Они ошибаются, дело не в порохе.

В самом начале Тридцатилетней войны на поле в Нормандии сошлись английская и французская армии. Полки были выстроены друг против друга, и французские генералы предложили своим английским коллегам первыми дать залп.

— Что вы, что вы! — смутились чопорные англичане. — Ваша земля, вы хозяева, уж, пожалуйста, — вы!

— Ни за что! Вы вторглись, вы и начинайте! — галантничали французы.

Англичане скрепя сердце согласились. Их армия дала залп сразу изо всех пушек и ружей. Половина французов была убита. Остальные — ранены. Бой кончился…

Вообще, воевали, не имея научной основы: в праздники отдыхали, пленных отпускали домой, любили маркитанток. Смех!

Академии Генштаба и иприт появились позднее.

37. Пассажиры «Батавии»

Когда огромный парусник «Батавия» покинул Амстердам, направляясь в Малайю, на борту его плыла к мужу юная и хорошенькая Лукреция Янс, а одним из солдат, которые охраняли пассажиров и двенадцать сундуков с деньгами Ост-Индской компании, был такой же юный Хейс.

Сундуки! Золото, серебро! Заговоры на корабле зрели, как груши на дереве. Лукреция флиртовала. Дошло до бунта.

— Что там за шум? — спросил однажды корабельного священника старший на борту, уполномоченный компании Пелсарт.

— Беда, — пролепетал тот. — Кто-то распространил слух, что Лукреция Янс ведьма. Матросы уже вытащили ее из каюты, измазали смолой и хотят сжечь.

— Солдаты, в ружье!

Взвод во главе с Хейсом отбил перепуганную до смерти Лукрецию. Своего спасителя поблагодарить она забыла.

А через неделю ночью раздался треск — судно наскочило на камни. Рассвело. На горизонте тянулась гряда островков и желтела бескрайняя пустыня. Это был западный берег Австралии.

На один из островков перевезли людей, провиант, паруса. Не забыли бочки с вином.

— Я отправляюсь за помощью! — сказал Пелсарт.

Пройдя под парусом и на веслах полторы тысячи миль, он добрался до Явы.

Средневековые войны длились долго

— Что же вы, милейший, и корабль бросили, и капитана с собой привезли, — поморщился губернатор. — Кто там остался старшим?

— Мой помощник Корнелис. Надежнейший человек. И сущий ягненок. Да какой там ягненок — ангел!

— Тут господин Янс беспокоился о жене.

— Передайте, она только о нем и думает.

— Немедленно отправляйтесь назад. Привезете груз и людей. Судя по вашей уверенности, там все в порядке.

Сундук золота

И вот корабль Пелсарта подходит к месту аварии. Над водой торчат обломки мачт «Батавии», а от ближайшего островка спешит единственная шлюпка. Она у борта. В ней два гребца, еще двое, окровавленные, лежат на дне.

— Что тут произошло, Хейс? — закричал Пелсарт, узнав в одном из гребцов юного солдата. — Куда делись все люди? Где мой верный Корнелис?

— Ваш негодяй!

Вот что рассказал солдат. Как только шлюпка с Пелсартом и капитаном скрылась из виду, Корнелис собрал всю команду.

— Отныне здесь закон — это я, — заявил он. — Хотите денег?

— Хотим!

— Открыть сундук, раздать серебро!.. Раздали? Теперь поделим между собой женщин. Номер один — Лукреция Янс. Ее беру я.

— Ну, если так нужно, — сказала красавица.

— Корнелис заметил, что солдаты, в отличие от матросов, не взяли ничего из сундука, — продолжал Хейс. — Тогда он составил на них список и начал расправу. Отправит плот на поиски пресной воды, посадит на него десять верных ему матросов и, скажем, четырех солдат.

Через несколько часов плот возвращается — солдат нет, якобы упали в воду… Мне повезло: с несколькими товарищами я копал на соседнем островке колодец. И вдруг к нам стали приплывать по ночам избитые, замученные люди. Всех непокорных, рассказали они, матросы Корнелиса убивают. Их душат во сне, топят, сбрасывают со скал.

Матросы Корнелиса зверствуют

Наконец ко мне пожаловал и сам Корнелис. Но я сумел обезоружить его и взять в плен. Связанный, он лежит у нас в кустах… Вот и все.

Автор не берется передать, какими словами ругал себя Пелсарт, но предполагает, что суд был скорый и безо всяких там прений сторон. Хватило свидетелей.

Корнелиса, намылив веревку, повесили. Остальных мятежников казнили или высадили на необитаемый берег без еды и воды.

Судно со спасенными вернулось на Яву. Одной из первых на берег спорхнула Лукреция Янс.

— Подумать только, мой муж не дождался меня и умер! — удивилась она. — Ну, ничего, в колонии столько холостых. Познакомьте меня с самым богатым!

Солдат Хейс решением губернатора получил чин офицера, но служебную лямку ему пришлось тянуть в самых отдаленных, малярийных гарнизонах.

В этой истории, помимо крайней степени коварства и жестокости со стороны взбунтовавшейся команды, нас поражает способность хорошеньких женщин выпутываться из самых, казалось бы, безнадежных положений, и заодно печалит факт — судьба не любит вознаграждать по заслугам скромных, стойких и честных.

38. Балтазар Косса

Быть папой Римским всегда было трудной работой, и пробивались на этот пост только люди незаурядные.

Балтазар Косса учился в университете в Болонье. Учиться ему мешали женщины. Однажды он забрался в дом, где проживала некто Яндра Капистрана, репутация которой не украшала город.

— Кто там мешает нам заниматься делом и ломится в дверь? — спросил Балтазар красавицу, выглядывая через ее плечо из кровати.

— Вероятно, инквизиция, — спокойно ответила та. — Они давно собирались сжечь меня как ведьму. Ну, конечно, это они!

В тюрьме их держали в разных камерах. А когда принесли примерять санбенито — пропитанные серой халаты, которые так хорошо горят вместе с грешниками, — Балтазар понял, что пора действовать.

Он написал письмо своему брату, предводителю местных пиратов. Брат, ворвавшись с шайкой своих матросов в Болонью, разгромил тюрьму, а заодно все кабаки в городе.

Четыре года подряд корабли братьев Косса бороздили морские волны. Когда они нападали на очередной купеческий корабль, красавица Яндра забиралась на рею и палила из пистолета. Однажды пиратская эскадра попала в жестокий шторм, все корабли пошли на дно, спаслись только Балтазар, Яндра и два матроса.

— Что ты там бормотал, когда нас носило в лодке по волнам? — спросила Яндра своего возлюбленного.

— Обещал Богу, если спасемся, стать священнослужителем.

Случай представился тут же. На берег их выбросило около замка, в котором Папа Урбан VI держал под арестом нескольких кардиналов и епископов. Они были несогласны с тем, как Урбан трактует Священное Писание и как распоряжается деньгами церкви.

— Упрямцы, никак не хотят признать свои теоретические ошибки, — пожаловался Урбан. — Вот вы, спасенный, кто вы по профессии?

— Пират, — честно признался Балтазар.

— Вас мне и надо. Сходите в камеры, побеседуйте с этими упрямцами.

Папа Урбан VI

— Признались в ошибках, отреклись и поклялись никогда вам больше не мешать, — доложил, возвратясь, Косса.

— Что это у вас на руках? Кровь. Вымойте. Назначаю вас священнослужителем.

Через несколько лет Балтазар уже был кардиналом. В Болонью, город своей бесшабашной юности, он вернулся с титулом папского посла — легата.

Яндра забылась. «В Болонье Коссе удалось совратить более двухсот женщин», — меланхолически фиксирует в дневнике его секретарь Дитрих фон Ним.

Энергичный легат не сидит на месте, он то возглавляет войско, то плетет интриги против городов, имевших неосторожность отпасть от папской власти, а когда на престол в Риме восходит враг Коссы, Иннокентий VII, то быстро вспоминает еще кое-какие привычки пиратов.

— Ведь надо же, какой болезненный оказался! — удивились кардиналы, когда папа скончался вскоре же после избрания.

Будучи пиратом, Косса хорошо изготовлял яды…

В 1410 году, когда надо было избирать нового папу, Косса провел со всеми участниками конклава индивидуальные беседы:

Папа Иннокентий VII

— Дом под Римом с виноградником? Будет… Земельный участок под Неаполем? Усек… Земля там, между прочим, первый сорт, удобрена пеплом Везувия… Вам деньги? Вот, без процентов и вообще без отдачи.

Конклав проголосовал за него единогласно.

К сожалению, этому замечательному папе развернуться в полную силу не удалось. Сначала неаполитанский король попер его из Рима, а затем на очередном соборе кардиналы и епископы решили:

— Пора заняться этим жуликом!

Косса тут же бежал в Австрию, где его, впрочем, тотчас посадили в тюрьму.

— Ты у меня пошвыряешься! Я тебя еще на костре сожгу, — обещал он тюремщику, когда тот бросил на стол в камере тарелку с вареными бобами. — Как тебя зовут?

Тюремщик был человек опытный и себя не называл. Он оказался прав. Как только в Риме в очередной раз сменилась папская власть, Косса был выпущен, принят новым папой и на следующий день получил у него из рук красную кардинальскую шапочку.

— Жаль, имя тюремщика не узнал, — горевал стареющий кардинал.

Жил он в одном из самых роскошных дворцов Флоренции. Когда умер, был удостоен пышных похорон. Над его могилой поднялась часовня работы великого Донателло. Под золоченой маской горит надпись: «Здесь покоится прах Балтазара Коссы, бывшего папы». Время от времени местные студенты дописывают углем: «…пирата и бабника»…

Вернемся на минуту назад. Избрание папы никогда не было простым делом. Так, например, двести лет тому назад ватиканский шпион, провертев дырочку в стене в спальню обнаружил, что вновь избранный папа Римский Иоанн — женщина.

Папесса Иоанна с позором была лишена сана. Рушилась догма.

— Вот те раз, — сокрушались церковники. — Не обмишуриться бы еще… Клятву с них, с новых, брать, что ли?

Обыватель ликовал:

— Клятву? Да они, эти прохиндеи, эти кардиналы (Иоанна много лет была кардиналом), кого угодно проведут. Им соврать — раз плюнуть. Ничего не выдумаете.

Однако отцы церкви выдумали. В папский дворец внесли стул с дырой. Теперь каждый выборщик, заглянув снизу, мог удостовериться, кого выбирает. Стул со временем отменили, однако до сих пор выборы папы каждый раз вызывают нездоровое возбуждение и смешки среди части католической общественности.

Стул с дырочкой

39. Трубка Уолтера Рэли

Королева Англии с удовольствием слушала его. Королеве было сорок девять, молодому дворянину — тридцать.

— Я не хотела бы, чтобы наша беседа ограничилась только рассказом о ваших славных делах в Ирландии, — сказала она.

— Вы успешно громили там мятежников… Ну, а на что вы намерены теперь обратить ваши энергию и предприимчивость?

— Могучая и прекрасная страна Гвиана. Страна Золотого человека Эль Дорадо. Мостовые в его городах вымощены золотыми плитками.

— Ах, как интересно! Надеюсь видеть вас на своих приемах. Будем встречаться.

Стали встречаться. Вопрос, сколько человек присутствовало во время свиданий молодого рыцаря с незамужней королевой, историки стыдливо обходят. Во всяком случае, когда Рэли тайком обвенчался с фрейлиной королевы леди Трокмортон, Елизавета посадила обоих в тюрьму.

Туфелька фрейлины

— Надо же, какой коварный! — подумала она. — Недаром мой родственничек Яков все время поливает его грязью. Интересно, чем занимается в тюрьме этот изменник?

В тюрьме Рэли изучал морские карты.

— Их чтение очень поучительно! — рассказывал он потом своим друзьям. — С одной стороны, что бы мы знали о Земле и океане, если бы не они? С другой — сколько в них сомнительного! Вот видите островок? Знаете, как он называется? «Остров жены художника». Она очень хотела иметь свой остров, и супруг, рисуя карту, доставил ей это удовольствие.

Выйдя из тюрьму, Рэли использовал знание карт. В Северной Америке он основал колонию и привез оттуда табак.

— Я назвал его виргинским, как и всю колонию, в честь нашей королевы-девственницы, — объяснил он. — «Вирго» по латыни дева.

Скоро вся Англия курила. Рэли ввел в моду трубки. Но скоро стало ясно, что одним табачком не обойдешься. Государству было нужно золото.

— Как вы говорили — Эль Дорадо? — напомнила королева.

Пять кораблей под флагом Рэли вышли из Плимута и взяли

курс на устье Ориноко. Там двигаться вглубь страны помешали испанские крепости. Сэр Уолтер напал на них и перебил всех испанцев.

— Чего не сделаешь для пользы географии, — объяснил он.

Не найдя Страны Золотого человека, доблестный рыцарь вернулся в Англию. В книге, которую он тут же написал, так были расписаны красоты и богатства тропиков, что «сотни джентльменов, прочитав ее, тут же устремились покорять заморские страны». Так было положено начало Империи.

В той же книге Рэли писал: «Король Испании не обеднеет, если захватить у него в Америке три-четыре города».

Корона Британской империи

— Не человек, а змея! Это мы ему попомним, — решили испанцы.

Когда умерла Елизавета, на престол взошел Яков. Первым делом он приказал составить список своих врагов.

— Почему этот Рэли стоит на четвертом месте? — удивился король. — Передвиньте на первое. И действуйте с ним по закону.

По закону все и сделали: судили и приговорили ни за что к смертной казни.

Но для начала его снова поместили в тюрьму.

— Желаете перед смертью поразвлечься? — спросили тюремщики. — Вино к обеду? Колода карт? Гантели?

— Чернильницу и пачку бумаги.

В Тауэре он просидел тринадцать лет. За это время написал том «Всемирной истории», «Тактику ведения морского боя», книжку стихов. Попросил принести колбу с пробирками и изобрел способ опреснения морской воды. Потом вспомнил про Эль Дорадо и стал забрасывать алчного Якова проектами, как добыть заморское золото.

— Может и верно, выпустим этого авантюриста, пусть поищет, — убеждали короля купцы и финансовые советники. — Казна пуста. Вот-вот в трубу вылетим.

И снова флот под командованием Рэли выходит из Плимута и берет курс на Ориноко. И снова испанские гарнизоны… Грохот пушек и мушкетов переполошил тропический лес. А затем победители неделями бродят по лесу, роются в речном песке, пытают индейцев, стараясь узнать у них: «Где же все-таки живет этот Эль Дорадо? Где же города с золотыми улицами?»

Ничего не найдя, флотилия отправляется в обратный путь.

Топор — острое снадобье от всех болезней

Не успели корабли пройти и половину океана, как испанский посол в Лондоне прибежал к Якову с жалобой:

— Войны между нами нет, а ваш Рэли разгромил крепость, сжег город, убил наших солдат. Мой король требует примерно наказать этого безбожника.

— Передайте вашему сюзерену, мы согласны.

Едва флагманский корабль пришвартовался к берегу, Рэли в наручниках свели на набережную и отвезли в такую знакомую ему тюрьму.

— Какое бы ему придумать наказание? — мучился Яков.

— А не надо и придумывать, — выручили подхалимы. — Не утруждайте головку, суд-то ведь уже был, и наказание известно!

В холодный дождливый день 29 октября 1618 года на эшафот, установленный на одной из лондонских площадей, вместе с палачом, который нес топор, взошел моряк в дорогом капитанском мундире. В зубах у него была зажженная трубка.

— Острое снадобье! — пробормотал он, потрогав пальцем лезвие топора. — Всё лечит.

Когда его голова отделилась от туловища, трубка упала и разбилась. Теперь этим осколкам нет цены. Увидев такой осколок, коллекционер трубок, сукин сын, аж дрожит.

Да, прихотлива людская слава.

Крепостная стена, за которой царица Тамара вела скромный образ жизни

40. Царица Тамара

Грузинская царица Тамара вела скромный образ жизни, принимала послов и по мере возможности поддерживала народные промыслы.

Однако кое-кому это не нравилось. Недовольные придворные собрались и стали думать, чем бы насолить царице.

— Давайте подпилим ось у коляски, в которой ездит турецкий посол, — предложил один. — Ось сломается, будет а-агромный скандал.

— Замнут, — возразил второй. — Лучше давайте выбросим на рынок иранские ковры. Всем ее промыслам каюк.

— За коврами надо ехать, — сказал третий, — получше есть идейка: пришьем-ка ей аморалку!

И он предложил пустить слух, будто царица заманивает в свой загородный замок путников, ночью ласкает, а утром слуги их убивают и выбрасывают тела в реку.

— К этому делу печать привлечь, средства массовой информации, оплюют — не отмоешься!

Так и сделали. Никому теперь ничего не докажешь.

41. Колумб

История географических открытий полна загадок. До сих пор спорят — кто открыл Америку?

Колумб, собираясь в первое плавание, собрал много свидетельств того, что за океаном лежит большая земля. Туда уже плавали викинги, несколько раз течение приносило из-за океана брошенные лодки, а однажды — даже кожаное суденышко, в котором скорчились четыре диковинных мертвеца с красной кожей.

«Санта-Мария», корабль Колумба

Но просто так открывать новые земли ему бы никто не разрешил: не дали бы кораблей. Послали открывать богатую золотом Индию.

После того как корабли достигли Гаити и Кубы, Колумб велел построить команду.

Матросов построили.

— Сейчас каждому из вас будет дано по листу бумаги, перу и склянке чернил, — сказал великий мореплаватель. — Каждый напишет: «Пусть у меня вырвут язык, если земля, открытая нами, не Индия!» Ясно? Разойдись!..

Матросы разошлись и долго бродили по палубе с листами, перьями и склянками.

— Чего они ждут? — удивился Колумб. — Или они хотят, чтобы им вырвали языки?

— Они неграмотные, — вздохнув, ответили капитаны.

Компас, чтобы не заблудиться

Колумб глубоко задумался. Есть предположение, что он уже и сам сообразил: открытая им земля никакая не Индия. Но отступать было поздно.

Что касается матросов, то они, отдав склянки и перья, гуторили в тот вечер между собой:

— Ишь ты какой, угрожает! Конечно, это Новый Свет. Дурак не видит. Ничего, отольются тебе наши слезы. Эти великие открытия всем боком выходят.

Они оказались правы. Новый материк назвали не Колумбией, а Америкой, самого капитана заковали в цепи и так привезли в Испанию, во время одного из плаваний год продержали без помощи на заброшенном острове среди враждебных индейцев и взбунтовавшейся команды.

Христофор Колумб открывает Америку

Минули столетия. На американском берегу находят в земле то кувшин с древнеримскими монетами, то рунические надписи, то черепки от горшков, которые брали с собой в плавания японские парусные мореплаватели.

Так кто же открыл?

— Эти цепи — моя награда, — сказал как-то Колумб.

На весах истории перевесили именно они. Америку открыл Колумб.

42. Крякутный

Во времена царя Алексея Михайловича дьяк Крякутный, произведя сложнейшие расчеты и добыв водород, наполнил им пузырь и взлетел с его помощью выше городской колокольни. О полете было велено составить царю отписку.

— С чем был пузырь? — спросил писец, составлявший документ.

— Говорят, с водородом с каким-то.

«Экак хватил, водород-то еще не открыт», — подумал писец и написал «с дымом».

На приеме у царя Крякутный, понимая цену изобретения, держался с достоинством.

— Значит, на пузыре с дымом летал? — спросил его царь.

— С водородом.

Царь Алексей Михайлович

— Я и говорю — с водородом. Экой молодец — дым запряг! На смертном одре дьяк посинелыми губами шепнул:

— Про водород на памятнике не забудьте.

— Не забудем, не забудем, — заверили его окружающие.

И высекли на могильном камне: «Наполнил пузырь вонючим дымом и полетел».

Не обгоняй прогресс…

На Руси, надо сказать, изобретателям еще долго не везло.

На Руси изобретателям еще долго не везло

Столетие спустя императрица Елисавета пожелала иметь фарфор своего русского производства. Пригласили из-за границы мастера, но он запил.

— Нужно верить в свой народ! — сказала императрица и назначила делать фарфор химика Виноградова.

На всякий случай Виноградова посадили на цепь.

Русский фарфор был изобретен.

Когда немецкий посол поздравил императрицу с достижением, та указала на князя Черкасова, стоявшего праворуч.

— Все он, — ласково сказала императрица, — он умная головушка.

Идея посадить изобретателя на цепь принадлежала князю.

43. Степан Разин

Во время Персидского похода Степан Разин несколько раз удивил современников. После того как разинцы обманом захватили и разграбили городок Фарабат, после набегов на далекие туркменские земли, рискнул Степан подойти под самый город ветров Баку. На острове Свиной раскинули лагерь — кругом вода, никто незамеченным не подойдет, еды навезли, воды в ручейках вдоволь.

Разбойник Степан Разин

В июне подошел к острову флот Менды-хана, полтысячи плоскодонных лодок-сандалий.

— Тьма! — забеспокоились казаки. — Ужас как их много. И идут как-то странно, словно одна за другую держится.

А это Менды-хан, чтобы разинские струги ловчее в плен брать, сковал железными цепями сандалии. Плывут, словно сеть стальную тащат.

Но Разин тоже был не дурак:

— Стрелять в первую, в борт, да пониже!

Русский струг

Ударила со струга пушка, ядро пробило борт, тонет первая сандалия, вторую за собой на цепи тащит. Эти две — третью…

Еле унес ноги Менды-хан.

— Уф! Кажись, все. — Атаман отер со лба пот. — На Астрахань!

Память народа прихотлива, на весах ее большое кажется малым, легкое тянет сильно. Не остались в песнях-сказках туркменский поход, бои под Рештом и Свиным островом, остался пустяк — персидская княжна.

— А что-то, соколы, я давно свою басурманку не вижу? Ту, что неделю назад мне приволокли. Неужели и ее?..

— Был грех, атаман. Погорячились. Кто-то в воду метнул.

Вино в голову ударило.

— Жаль… Полоните новую. Да почернявее, погибче.

Кинули за борт сотню, а в веках осталась одна. Да не просто осталась, знает народ — слаще той ночи ничего нет. «Целу ночь с ней провозжался…» И на Страшном суде тоненькая, в монистах перевесит все разрушенные крепости и потопленный флот.

«Что ж вы, черти, приуныли?..»

44. Иван Грозный

Решив создать крепкое централизованное государство, Иван IV начал с подбора кадров.

Опричнина выдвинула Малюту Скуратова.

— Головы им надо рубить, боярам, — изложил свою программу Малюта.

Царь понял, что перед нем не человек, а клад.

Стали рубить!

Шапка Мономаха, головной убор русского царя

— Учет-то ты ведешь? — спохватывался иногда Иван.

— Веду! — твердо отвечал Скуратов.

Государство крепло. Когда бояр стало мало, убили царевича и отравили царицу.

В случайной стычке с ливонцами погиб Малюта.

— А как у него все-таки было с учетом? — забеспокоился царь.

Учета не оказалось.

— Душегуб, кровопиец! Опозорил меня, колодник! — запричитал Иван и приказал восстановить по расспросам списки убиенных.

Он понимал, что государство — это прежде всего учет.

Еще Иван Грозный был новатором. Во время разгрома, который он учинил непокорному Новгороду, вместо «ручного усечения», как называли тогда отрубление головы, царь придумал казнь «без кровопролития». Женщин и детей бросали в Волхов, а затем шестами заталкивали под лед.

Если на Западе вопрос о нежелательном наследнике часто решался с помощью кинжала, то Иван Васильевич своих незаконнорожденных детей душил лично.

Царские стрелки

— Оно, может, и жалко мне их, — объяснял царь, если кто нибудь из опричников по пьянке заводил разговор на эту деликатную тему, — да ты пойми, дурья голова, помру, сколько претендентов объявится? Поди разберись с ними. Охо-хо, и все самому делать надо, вам, обормотам, разве такое доверишь?

Но самый крупный вклад он внес, несомненно, в дело выбора невест. Был женат семь раз, да еще пытался в старости подъехать с предложением к английской королеве Елизавете.

— Как есть пошлая девица, — жаловался потом царь послу Писемскому, — не хочет иностранка. Не личусь я ей. А раныие-то, бывало, как славно!

Да, когда Иван был помоложе, невесту ему выбирали по конкурсу. В одном случае ко двору свезли 1500 девок.

Девки, тугие на ощупь

— На вид-то они все ничего, да пощупать надо, чтобы тугая была, румяна тоже обман, — беспокоился царь. — Мне ведь не просто так для баловства, мне род надо продолжать.

Пощупав и отмыв румяна, выбрали Марфу Собакину. Та с испугу умерла. Пришлось проводить дополнительные два тура.

Когда через 360 лет гроб Собакиной вскрыли, Марфа лежала, не тронутая тлением. «Уж не подсыпали ли ей яду?» — задумались ученые.

Это сейчас конкурсы красоты кончаются обмороками.

45. Творцы и иллюстраторы

Дон Мигель Сервантес де Сааведра, прежде чем приступить к написанию очередного романа, решил заручиться хорошим художником. Он обратился с письмом к Гюставу Доре.

Дон-Кихот Гюстава Доре

— Помилуйте, за честь почту! — откликнулся тот. — Всю жизнь мечтал сделать с вами книгу. Особенно о рыцарях. Знаете — шпоры там разные, арбалеты, наплечники…

Через неделю он позвонил Сааведре.

— Рисунки готовы, — сообщил маэстро, — можете смотреть. Учтите, издательство отпустило на книгу 20 печатных листов. Я занял рисунками восемь. Так что укладывайтесь в двенадцать.

Нелегкое издательское дело

— Как готовы? — заметался писатель. — Я еще только текст вчерне набросал, Росинанта придумал, а вы уже…

Но мастер оформления был неумолим.

Телефон звонил каждый день.

— В третьей главе убрал одну мельницу, — сообщал Доре. — В последней добавил виньетку. Начальную фразу книги сократите до 70 знаков.

Сервантес жил на валидоле.

— На форзаце нарисовал медный тазик, — информировал Гюстав. — Знаете, такой — брить бороду? Введите в сюжет. И, вероятно, придется снять сцену со львами: клетка плохо смотрится.

Над Севильей, плача, пролетали дикие гуси.

Когда осел вез рукопись в типографию, дона Мигеля уже не было. Он умер, подогнув ноги. Дизайнер, который планировал ему склеп, был тоже творцом — сделал могилу в виде буквы «Г».

Говорят, что этот рассказ — сплошной вымысел: Доре жил после Сервантеса триста лет спустя, — но взаимоотношения оформителя и автора тут отражены правильно.

Рассказ показался нам удобной ступенькой, чтобы незаметно перейти от мрачного Средневековья к радостному и веселому Новому времени. Ведь то, что мы написали о Сервантесе и Доре, сейчас происходит то и дело в литературе, театре, в музыке.

— Передайте своему Баху, что пиччикато в его фуге я играть не буду. Может жаловаться куда угодно. Я слышу эту вещь по своему, — говорит в телефонную трубку солист, поглаживая любимую скрипку.

— Какое мне дело, что у Островского этот вьюноша на сцене в штанах? Штаны снять, артиста поставить спиной к публике, купчихе все время заходить со стороны кулисы и посматривать на его срам. Когда мы живем? Двадцатый век! Киношники что только уже не ухитрились показать, вчера на просмотре я у них соитие на мясорубке видел, а мы все плетемся в хвосте… — Постановщик спектакля свирепеет.

Век оформителей, исполнителей и интерпретаторов… Ночью придите на кладбище, прислушайтесь. Стон и хруст. Это переворачиваются в гробах авторы пьес, романов и симфоний.

Наступило Новое время.

46. Петр I, его жена авдотья и сын Алексей

Авдотья Лопухина была первой женой Петра. Когда ее выдали замуж, ей не было и шестнадцати. Через два года царь решил, что жена уже стара.

— Государству нужна молодая кровь, — объяснил он приближенным и сблизился с Анной Моне, которая была года на три старше.

Не в трех годах дело. Авдотью заточили в монастырь.

По келье, где сидела царственная монахиня, шныряли крысы, от каменных стен леденела простыня. Караульный офицер Глебов поднес царице меховую полсть.

Авдотья влюбилась.

«Лапушка мой, когда дождусь я тебя?» — писала она в письмах Глебову. Аккуратный офицер на каждом письме ставил пометку: «От царицы Авдотьи».

Как-то среди пиров и военных кампаний Петр вспомнил о заточенной супруге.

Посланные лазутчики раздобыли письма.

Царицу били батогами, а Глебова, переломав ему кости, посадили на кол. Стояла зима, и казнимого, чтобы не замерз, одели в козий тулуп.

Анна Моне тоже сошла, на горизонте маячила Анна Скавронская: государству по-прежнему надобилась молодая горячая кровь…

Надо сказать, что с родственниками Петру вообще не везло.

Например, сын Алексей долго жил в Италии.

— Обленится, растеряет деловые качества, — беспокоился государь.

Бояре сидят в очереди к цирюльнику

И тут были посланы лазутчики и те обманом привезли царевича с женой в Россию.

— Как-то неладно получилось, — сообразил отец, — собственное дитя, аки татя, в повозке через всю Европу приволокли. Надо ему для порядка обвинение какое нибудь выставить, что ли. Под стражей подержать.

Царевичу предъявили обвинение в государственной измене и казнили.

— Ведь вот какая петрушка получается! — удивился император. — Стоит замахнуться… Охо-хо! Что там у нас на очереди?

Памятник Петру Первому

На очереди была война со шведами, поход на Хиву, открытие пролива между Азией и Америкой, бритье бород и введение декольте у дам.

Разве тут до своих детей!

47. Мадам де Помпадур

Однажды мадам де Помпадур прибежала к своему Людовику и потребовала, чтобы он казнил кавалера д'Аронвиля.

— Но у меня есть более важные дела! — запротестовал король.

Мадам была непреклонна.

— Хорошо, я займусь его проступком потом.

— Немедленно. Сию же минуту!

— Ну, ладно. Он что, виноват в государственной измене?

— Нет.

— Гугенот? Враг церкви?

Дуэль кавалеров из-за мадам Помпадур

— Не скажу.

— Гм… но не могу же я казнить подданного, не зная, в чем его вина, — усомнился король. — Может быть, крошка шепнет мне на ушко, чем так рассердил ее этот мужлан?

Мадам зарделась и шепнула.

— A-а… это совсем другое дело! — сказал король. — Надо же… А ведь такой ладный, крепкий на вид.

Кавалеру отрубили голову. В те годы от лиц приближенных к престолу требовалось качеств больше, чем теперь. И спрашивали с них жестче.

48. Ньютон

У великого математика Ньютона была бездна достоинств.

Во первых, он оригинально мыслил. Когда его кошка родила двух котят, он приказал прорезать в двери рядом с дыркой, через которую ходила мать, еще две дырки поменьше.

— Им хватит одной, старой! — сказала служанка.

— Во всем должен быть порядок и ясность, — объяснил он ей. — И во Вселенной, и в доме.

Ньютон за мгновение до открытия закона тяготения

Для того чтобы вывести закон всемирного тяготения, работал почти десять лет.

Когда на Ученом совете доложил суть открытия, председательствующий спросил:

— Какие будут вопросы к докладчику?

Встал один нахальный академик и сказал:

— И это называется закон? Земля тянет вниз, все на нее и валится. Дураку ясно… Вы долго над ним работали?

Ньютону стало неудобно: отвлекаешь внимание занятых людей какими-то пустяками.

— Да нет, — смущаясь, ответил он, — ерунду, самую малость. Сидел однажды в саду, вдруг вижу — яблоко с дерева

— бряк! Тут всякий бы сообразил.

Такой ответ очень понравился и Ньютону не набросали черных шаров.

Так же тихо, скромно он понаделал столько открытий и вывел столько законов природы, что правительство ахнуло, ему дали дворянство и избрали в палату лордов.

Среди баронетов и герцогов он несколько лет просидел молча и вдруг однажды попросил слова.

Лорды заволновались, некоторые даже привстали со своих мест. Пресса, если она была в то время в этом месте, заточила перья. Ну вот, сейчас он скажет такое!..

Черные шары для Ньютона

— Закройте, пожалуйста, форточку, тут очень дует! — сказал ученый.

Вся Англия взвыла от восторга.

49. Гений и злодейство

Человечество давно интересовал вопрос: совместимы ли гений и злодейство? Может ли преступник создавать прекрасное?

Первыми на практике это проверили чиновники персидского царя Дария.

— Наскальный рельеф в честь вашего триумфа? Чтобы в полгоры и ни снизу, ни сверху вражьей руке не дотянуться? Будет сделано… А ну, пригнать сюда полторы тыщи преступников. Каждого привязать на веревку, спустить со скалы. Пускай висят и высекают. Как свое отваял, веревку обрезать, пускай летит вниз. На одних харчах сколько сэкономим!

Рельеф, гигантский, поражающий воображение, изваяли. Правда, тут трудно понять, кто были преступниками, да и имя автора затерялось.

В более близкие к нам времена вклад в решение этого вопроса попытался вложить римский император Август. При его дворе мотался поэт Публий Овидий Назон. Это был безусловно выдающийся поэт, но черт его тянул за язык, и помимо классических сюжетов он изредка задевал злободневные темы. Так однажды возьми и напиши:

— Жестокая мачеха готовит смертельный яд…

И — бац! — умирают сразу все законные наследники Августа. Остается одна бездетная жена императора. Молва утверждает…

Тут, конечно, поднимается шум. Жена кричит: «Я так это не оставлю! Это что за намеки?» Август говорит: «Опять этот поэтишка! Прямой какой-то государственный преступник.

Сошлем-ка его подальше, к диким готам. Посмотрим, сможет ли он там писать свои коварные стихи?»

И грузят поэта на корабль и увозят к чертовой матери на самый край римской земли. И там поэт бродит среди черноморских ковылей и овец, бормочет свои чудесные гекзаметры и умирает.

Гений и злодейство

Однако, тут мы должны признаться, что эксперимент, поставленный императором, тоже не был чистым: какой же Овидий законченный преступник?

Тут нам на помощь приходят почти что наши современники — музыкальные критики, которые жили в одно время с композиторами Моцартом и Сальери.

«Итак, приступим, — решили они. — Ну-с Моцартом все ясно, а вот Сальери: сможет ли он сочинять музыку, если заставить его совершить преступление? Сможет ли он, подлая душа, создавать после этого прекрасные симфонии?»

И они покупают в аптеке яд и подсовывают этот яд Сальери.

— Вы только подумайте, — нашептывают они, — ваш друг Моцарт совсем обнаглел — тридцать вторую симфонию валяет. С пяти лет, гаденыш, сочиняет. Сколько можно? А такие, как вы, в тени. Вот вам пакетик, щепоточку в рюмку — и порядок.

Далее мнения историков расходятся, но, по нашему глубокому убеждению, Сальери, хотя и завидовал Моцарту и писал не в пример хуже, от такого гнусного предложения наотрез отказался.

— Ну надо же! Тема горит, — долго сокрушались музыкальные специалисты. — Прямо хоть обоих трави.

На их счастье, Моцарт простудился и умер.

И вот тогда они не растерялись: быстренько распространили слух — Моцарт отравлен. Кем? Сальери. И сразу же их научная тема приобрела результат и законченную форму: «Гений и злодейство несовместимы».

Между прочим, музыковеды яд в аптеку так и не вернули.

Гений откровенничает со злодеем

50. Гаврила Державин

Под хорошее настроение и начитавшись Дидерота, императрица Екатерина велела привести ей поэта. Томила мысль иметь собственного Лафонтена.

Привели Гаврилу Державина.

— Говорят, ты, сударь, зело в версификациях искусен? — милостиво спросила императрица.

Талантливый шельмец

Гаврила поклонился.

— Ну, почитай, а мы послушаем.

— Дней бык пег, медленна лет арба… — начал было поэт.

Лицо самодержицы потеряло плезир.

— Мой стих трудом громаду лет прорвет, — стал читать Гаврила другое.

— Их кант нихт ферштеен! И это стихи? — прервала его императрица по-немецки. — Придется тебе, голубчик, ехать обратно в свои Петушки.

Поэт понял: карьера трещит по швам.

— Богоподобная царица киргиз-кайсацкая орды… — начал он, заикаясь.

Самодержица расцвела.

— Вот это другое дело! — сказала она. — Граф Панин, определите его ко двору да припишите деревеньку, душ двести.

«Талантлив, шельмец, — подумал граф, затачивая гусиное перо. — Глядишь, и лучшим, талантливейшим поэтом эпохи станет!»

51. Марат и Великая революция

Великая французская революция, как всякая революция, была торжеством разума и нравственности.

Для начала вожди революции решили противопоставить разум католическому мракобесию. Для этого артистку Терезу Обри нарядили в белую хламиду, надели ей на голову красную шапочку, а в руки дали копье.

Под радостные клики народа богиню разума сперва провели под сводами собора Парижской Богоматери, а затем провезли под звуки пушечных салютов в конвент. Там депутаты, стоя, приветствовали небожительницу.

— Ну, вот, богиня ушла, теперь примем несколько очередных решений, — сказали депутаты, рассаживаясь по местам. — Главное — как пополнить казну? Разумно отобрать у церкви имущество. Священников, не подчиняющихся этому решению, обезглавливать. Соборы? Соборы изъять… Сколько будет новых складов, тюрем, конюшен!

В конвент Богиню Разума привел прокурор Шометт. Теперь именно он кинулся исполнять решение конвента.

— И что это он так старается? — усомнились депутаты. — Конфискует, расстреливает. Ишь, сколько власти набрал. Сегодня он священников, а завтра нас…

Недолго думая, они отправили прокурора на гильотину.

Разум торжествовал.

А вот среди столпов нравственности особенно выделялся Друг народа Марат. К нему каждый мог прийти и доложить свое дело.

Девицу Шарлотту Корде Друг народа принял голышом, сидя в ванне.

— Что у тебя за дело? — сурово спросил член конвента.

— Письмо из провинции. Там заговор, — пролепетала девица. Она была не замужем и впервые видела голого мужчину.

— Подойди поближе!

Дрожа всем телом, Шарлота приблизилась.

— Что ты боишься, дурочка? Никогда не видела народного трибуна? — ласково спросил Друг народа.

Он хотел было обнять девицу, но вспомнил про заговор.

«Опять аристократы! — подумал он. — Слишком мы либеральны с ними».

В семье Корде уже были расстреляны отец и два сына.

Изобретатель гильотины пал жертвой собственного остроумия

Когда Марат начал мокрыми руками вскрывать письмо, Шарлотта выхватила из за лифа кинжал и вонзила его в спину великого человека.

Девушку тотчас казнили.

Опечатывая квартиру, где было совершено убийство, хозяин дома сказал:

— А ля гер, ком а ля гер! — Он был старый солдат и путал обычную, по правилам, войну с революцией.

Кстати, тут удобно сказать несколько слов, как казнили.

Вопрос: кого казнить? — решался в рабочем порядке. Сперва казнили врагов аристократов, потом — своего брата революционера.

А вот — как?

Выручил скромный доктор из провинции. Мсье Гильотен механизировал топор: лезвие отделил от топорища, привязал к лезвию две веревки, перебросил их через блоки. Рядом он поставил корзину для отрубленных голов.

История бережно сохранила расчет: сколько тонн пороха и тысяч пуль сэкономило это изобретение молодому правительству.

Известна и судьба изобретателя: он пал жертвой собственного остроумия.

Деятели Французской революции, повторившие судьбу врагов революции

52. Шляпа императора

Французский генерал Наполеон Бонапарт был отменным воякой.

— Вам бы повыше рост, — советовали офицеры штаба, — и вы бы в бою смотрелись великолепно. Кроме того, учтите, полководец должен перед атакой говорить что-нибудь выдающееся. Такое, чтобы вошло в историю.

Трон Наполеона

Во время Египетского похода Бонапарт дал бой мамелюкам у селения Гиза. Перед боем, объезжая выстроенные у подножия пирамид полки, он услышал, как пожилой командир роты напутствует своих гренадеров:

— Солдаты, сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид.

Император понял, что это именно те слова, с которыми он сам должен был обратиться к войску.

— А как у этого командиришки с дисциплиной? — спросил он приближенных.

— Образцовый солдат.

— Не ворует?

— Нет.

— А насчет женского пола?

— В рамках, не более.

— Послать его с ротой в самое пекло. На штурм центрального редута. Под картечь, — распорядился император.

Наполеон объявил себя императором

Рота вся до одного человека, вместе с командиром, погибла, а великие слова вошли во все учебники.

Вскоре Наполеон объявил себя императором. Решили и что делать с его ростом: императору заказали высокую треугольную шляпу. Теперь никто не мог сказать, что во главе войск страны стоит недомерок.

Вообще, оглядываясь назад в исторические дали, с грустью понимаешь, как мало нужно для того, чтобы стать великим.

Французские и польские женщины времен Наполеона

53. Михаил Кутузов

Фельдмаршал Кутузов был большой стратег, хотя и имел только один глаз.

Кроме того, он был стар и хорошо знал человеческую природу. Сменив Барклая де Толли, он решил придерживаться своей излюбленной тактики — не суетиться зря.

— Молод французишка, от жены в отъезде, считай, год. Не выдержит! — планировал фельдмаршал.

Один глаз большого стратега

Он оказался прав. Французский император связался с польской графиней Марией Валевской.

— Пускай его, позабавится, — рассуждал русский полководец. — По молодости все это кажется пустяком, да человек-то не трехжильный, есть предел.

Его предвидение оказалось правильным. Наполеон стал двигать дивизии не туда, куда надо, а потом вообще пошел на Москву.

Кровать Наполеона

Император приказал не подпускать к своей спальне графиню. Но было уже поздно. Выпал снег, и русские партизаны рассеяли арьергард отступающей Великой армии.

Михаил Кутузов повел русских на запад. Он любил по ночам останавливаться в крестьянских избах и баловаться слабым чайком.

— Э-хе-хе, — думал фельдмаршал, — старость не радость!

Русские женщины времен Николая I

54. Русские женщины

Царю Николаю I положили на стол прошение жен декабристов. Жены просили разрешения ехать за мужьями в Сибирь.

— Пс-сс! — сказал царь, это выражало крайнюю степень затруднения. — Мой друг, что будем делать? — обратился он к Бенкендорфу.

Граф развел руками:

— С одной стороны, по-человечески, надо бы разрешить. С другой стороны — прецедент!

Царь Николай I

— Надо посоветоваться, — размышлял вслух государь. — Но с кем? С кузеном — английским королем?

— Не авторитет, — заметил шеф жандармов. — Не та страна. Последнюю голову они когда отрубили? Сто лет назад. А глаза шилом вообще не кололи. Тут нужен тонкий человек… Есть у меня один. В Третьем отделении работает. Специализируется на национальном вопросе. Масштабно мыслит, подлец.

— Зови!

Вызванный вошел в кабинет бесшумно. Был он невысок, черен, морда побита оспой. Николай конспективно изложил вопрос.

— Научный подход нужен, — сказал тонкий человек. — Философию надо привлечь, логику тоже.

Царю это понравилось.

— Научный, говоришь? Да ты садись, садись.

— Благодарствую, мы постоим… Значит, так. Ответ не давать, а списочек составить. Годика через два, когда все утихнет, вызвать с вещичками. Мол, едете в Сибирь. С собой по сто килограмм вещей. Или по тысяче. Потом вещички в одно место, а дамочек — в эшелон. И за Читу. На Камчатку хорошо бы. Лесоповал. Или добыча номерных металлов. Три года в забое — и нет декабристок… Таков план, разработанный под вашим мудрым руководством.

— Очумел ты, что ли? — поразился Николай. — Какое мое руководство?.. Нет, граф, уж ты лучше без науки, по старинке. Шут с ними, с бабами, пускай едут. По крайней мере, совесть мучить не будет. Спать буду спокойно.

Тонкий человек не понадобился. Политика репрессий еще переживала период младенчества.

55. Пушкин

Однажды молодой Пушкин был на балу и ухаживал за Анной Керн. Анна не поддавалась.

— Как мимолетное виденье! — подумал про ускользнувшую обольстительницу поэт, возвращаясь домой и грустя.

Раздеваясь, он представил себе Керн за туалетным столиком, скрипнул зубами и сказал:

— Передо мной явилась ты…

Уже в кровати он проанализировал свои действия, нашел ряд тактических ошибок, понял, что надеяться в ближайшее время не на что.

— И все-таки, я помню чудное мгновенье! — подумал он, засыпая.

Гений чистой красоты

Со временем он расставил строчки по порядку…

Поэт он был потрясающий. Неудивительно, что скоро на него обратили внимание и кормящиеся около литературы.

Пока придворная камарилья во главе с Долгоруким плела заговор против Пушкина, критики и литературоведы страдали.

— Тридцать семь лет, а он еще жив, — возмущались они, перебирая приготовленные к изданию черновики и автографы поэта. — Вот эфиоп!

Узнав о готовящейся дуэли, специалисты забегали от одного соперника к другому.

Зашло солнце русской поэзии

— Почерк точно его. Или кого-то из его дружков, — говорили они Пушкину. — Вот у буквы «П» хвостик не доведен.

— Кольчугу, кольчугу не забудьте, — советовали они Дантесу.

Дуэль состоялась.

Не успели розвальни с телом поэта выехать за городскую заставу, как у дверей журналов и издательств выстроились очереди.

— Расписка на трактирном счете… Вариант десятой главы «Онегина»… Обгрызенный кусочек ногтя… — наперебой предлагали специалисты.

Создавалась пушкиниана.

56. Адмирал Нельсон

Жена английского посланника при дворе неаполитанского короля сэра Гамильтона, Эмма Гамильтон, была необыкновенно хороша собой. К тому же она была на пятьдесят пять лет младше своего мужа. Когда в Неаполь пришел из Египта корабль с раненым адмиралом Нельсоном, она приказала на всякий случай перенести героя к себе в дом.

В то время Англия воевала с Францией. Революционную Францию боялись. Узнав о победе в Египте, Европа возликовала. Нельсона завалили подарками. Самым оригинальным оказался подарок боевого моряка Галлоуела — он прислал гроб, сделанный из мачты французского корабля. В сопроводительном письме бравый моряк по простоте душевной написал: «И этот трофей когда-нибудь пригодится». Этот гроб Нельсон держал в кают-компании за креслом.

Эмма не ошиблась. Нельсон влюбился и уже до конца жизни не оставлял ее своими заботами. К сожалению, он был женат, а с разводами в то время было туго.

Как адмирал Нельсон лишился глаза

Шли годы.

Наполеон задумал высадиться в Англии. На побережье Ла-Манша он собрал 120-тысячную армию. Английский король и глава правительства Пит приказали Нельсону уничтожить французский флот.

Пушки к бою!

— Только вы способны сделать это, — умоляли они Нельсона.

Подняв флаг на корабле «Виктория», Нельсон вышел в океан. Около испанского мыса Трафальгар он настиг врага. Перед тем как вступить в бой, адмирал написал завещание. В нем, между прочим, он просил короля и Англию не оставить своим милосердием Эмму и их дочь Горацию.

Бой длился пять часов. «Виктория» врезалась в строй французско-испанской эскадры. Только одним ее залпом на вражеском корабле было убито 400 человек. Но когда победа была уже близка, пуля француза, сидевшего на мачте, попала в грудь адмиралу. Он скончался услышав доклад: «Мы победили, сэр!»

Между прочим, гроб не пригодился. Для того чтобы отправить тело Нельсона в Англию, его поместили в бочку.

В Лондоне бронзовая статуя адмирала до сих пор высится на верху колонны над Трафальгарской площадью.

Увы! Что слава!.. Эмма? Какая Эмма? Король и правительство сделали вид, что не понимают, о чем идет речь. Эмма умерла в нищете. Злые языки говорят, что порой даже бутылку водки ей приходилось воровать.

Корабль после боя

Прежде чем вступить в сражение под Трафальгаром, простодушный Нельсон поднял сигнал: «Англия надеется, что каждый выполнит свой долг».

Он-то его выполнил…

Судна, которые сами двигаются против течения

57. Как изобретали пароход

Собственно говоря, мечта изобрести судно, которое бы само двигалось против течения, давно томила щедрых на выдумку.

— Нехорошо как-то получается, — рассуждал, бывало, сам с собой флотоводец, расхаживая по палубе галеры, которую двигали вперед несколько сот весел. К каждому веслу было приковано по два-три гребца. — Медленно идем, весло за весло цепляется, того и гляди, кто-то окочурится… О, вот и упал! Теперь отклепывай его от весла, бросай за борт, ищи другого…

Придумывалось плохо: вместо рабов стали использовать каторжников, но от этого прогресса в технике не получилось.

Наконец француз Дени Папен, гуляя по берегу Сены, обратил внимание на баржи, которые тащили против течения лошади.

— И лошадок жалко, — посочувствовал Дени (про рабов и каторжников он тоже помнил). — Как мужички, может, пособить им? — обратился он к владельцам конных барж. — Может, придумать что-то, облегчить, а?

Мужички почесали в своих французских париках и согласились:

— Валяй!

Папен раздобыл паровой котел и приспособил к нему не то гребное колесо, не то какие-то особые весла. Котел запыхтел, баржа медленно двинулась против течения.

— Смотри-ка, сволочь, плывет! — ахнули французы.

Собрался совет баржевладельцев и быстро установил, что паровая машина их разорит: лошади против машины не устоят.

В ту же ночь баржа запылала. Когда Папен прибежал на берег, в воде плавали одни только угольки.

Человечество едва не осталось без парохода. Но идеей заинтересовался американец Фултон.

— Главное, никаких соплей, никакой благотворительности. Строим для того чтобы продавать на каждый рейс билеты, — предупредил он.

Он построил пароход «Клермонт», и тот стал плавать по реке Гудзон.

Не исключена возможность, что среди первых пассажиров оказался кто-то из французских мужичков, перебравшихся к тому времени в Америку.

Американец Фултон

— Вот тут порядок, тут другое дело, — сказал он, глядя, как в кассу парохода со звоном летят монеты. — А то — лошадей жалко!

И пароход не сожгли. Он плавал довольно долго.

Но в целом судьба изобретателей и вообще новаторов вызывает глубокие раздумья. Почему-то обращались с ними во все века самым подлым образом. Вспомним хотя бы Колумба, Джордано Бруно и Виноградова.

Так что, прежде чем облагодетельствовать человечество, автор открытия должен задуматься: стоит ли?

58. Некрасов

Однажды поэт Некрасов держал банк и крупно проиграл.

— Сволочи, паразиты, — думал он, возвращаясь в три часа ночи по Невскому и глядя на особняки, — кровь народную пьют. Не надо было мне прикупать к девятке!

Придя домой, он посмотрел в окно, увидел парадный подъезд и окончательно расстроился.

— И на пиках зря играл, — думал он. — В следующий раз надо будет осторожнее. И не ремизить.

Около парадного подъезда собирались просители.

— У-у… кровососы, на военных поставках наживаетесь? Железные дороги строите? Шарахну-ка я стихотворение, — решил поэт. — «Слава печальнику горя народного…» Тьфу, что это я вдруг о себе? «Вот парадный подъезд… По торжественным дням…»

Работалось споро.

59. Залив Тритон

— Странное дело, — сказал генерал-губернатор Нидерландской Индии, — у нас нет колонии на подветренном берегу Новой Гвинеи! На наветренном есть, а тут нет… Как бы англичане не проникли. Послать корвет!

Девятка

Корвет «Тритон», подобрав подходящий залив, высадил на берег 100 солдат, группу каторжников и трех ученых-натуралистов. В инструкции, врученной капитану корабля, губернатор на десяти страницах расписал, как следует поднимать на берегу флаг. Флаг под ружейные залпы подняли, заливу дали имя Тритон, построили форт. Солдаты стали стрелять в папуасов, а натуралисты побежали в лес собирать клещей и москитов.

Прошло три года.

— Странное дело, — сказал новый губернатор, который сменил прежнего, — как ни придет в этот залив корабль, так на берегу одни могилы. Вон последний раз — из ста человек двадцать четыре умерло, остальные больны… Кстати, надо проверить: выполняется ли порядок спуска и подъема флага?

Спустя еще год от малярии и желтой лихорадки в форту уже умерло триста человек. Из натуралистов двое погибли, третий с коллекцией клещей бежал в Голландию.

— Странное дело, ничего не понимаю! — сказал последний по счету губернатор. — Нарочно они умирают, что ли?

И он приказал вывезти оставшихся из этого ужасного залива. При этом особо оговорил, как спускать флаг: кому где стоять, сколько раз стрелять в воздух.

Кто знает, может быть, это действительно так важно? А то подумаешь — умирают люди!

60. Как заселили Океанию

Жизнь на теплых, овеваемых ветром тихоокеанских островах была не так уж и плоха. На худой конец, там можно было круглый год ходить без штанов и питаться крысами и кокосовыми орехами.

Нравы были тоже облегчены. Первые европейцы, достигшие Маркизских островов, описали очень милый обычай. По сути дела он заменял собой длительное и нудное ухаживание,

которым занимались в Европе молодые люди. Изобретательные островитяне снабдили своих юношей резными тросточками. Каждая тросточка имела свой узор. Во время вечерних прогулок каждый мог подойти к девушке, которая ему понравилась, и молча протянуть ей тросточку. Девушка, делая вид, что это ее совершенно не интересует, незаметно проводила пальцами и запоминала узор. «Бугорок… бугорок, три насечки, крест…» Затем они, как ни в чем не бывало, расходились, а когда над островом вставала желтая луна и в небе загорались крупные, как фонари, звезды, молодой человек тихонько подкрадывался к хижине. Стены у хижин были из пальмовых листьев. Пошелестев, юноша просовывал междулистьев свою трость. Девушка в темноте на ощупь проверяла: «Бугорок, бугорок, три насечки…» Дальше она или втягивала тросточку внутрь, и молодой ухажер мог смело влезать на четвереньках в низкую, закрытую циновкой дверь, или она решительно выталкивала трость, что значило: «Иди ты знаешь куда!..» Тут ничего не оставалось, он шел на берег океана и, сидя под луной, слагал под звуки волн песню о неразделенной любви.

Пляски молодых ухажеров

Темнокожие и курчавые жители островов заселили весь океан от Гаваев до Новой Зеландии. Они плыли в долбленых лодках, поглядывая на звезды, бережно грызя кусочки сухих орехов и собирая в ладони дождевую воду. К сожалению, расселяясь по островам, они растеряли много хорошего. Например, забыли фигурные тросточки. Снова пришлось ухаживать. Потом появились белые, а с ними регистрация браков.

Жаль. В просовывании тросточки что-то было.

61. Стефенсон

Мало что-нибудь изобрести. Нужно еще выкарабкаться невредимым из паутины законов и невидимых ловушек, которыми уставлен путь творца.

Уже в начале девятнадцатого века стало ясно, что на смену добродушной лошадке должен прийти стальной конь.

— Ишь, как маются, — рассуждали придворные, наблюдая из окон Букингемского дворца, как тащат многопудовые дилижансы заморенные кони. — Кактам наши Уатты и Ньюкомены, не подумывают над тем, чтобы приспособить свои машины к телеге?

Добродушная лошадка

— Подумывают. Изобретатель Стефенсон имел светлую голову. Он удачнее всех положил на бок паровой котел, соорудил передачу к колесам, поставил паровоз на рельсы.

На открытие первой железной дороги Дарлингтон — Стоктон пришли и придворные.

Появились белые люди, а с ними и новые культурые традиции

— Бойко он у него бегает! Молодец, решил задачу. Теперь Англия будет с железным транспортом. А что там говорят — он чем-то недоволен?

— Утверждает, что ему положена премия. Поиздержался, изобретая. Что передать ему?

— Передайте, пусть подаст заявочку, укажет соавторов, а также тех, кто помогал внедрять изобретение.

— Какие соавторы? — удивился изобретатель. — Ведь всё сам, своими руками. И при чем тут «внедрять»? Слово-то какое выдумали!

Бойко бегающий паровоз Стефенсона

Над зелеными валлийскими лугами метались паровозные свистки. Двор намекал и настаивал. Тогда испуганный изобретатель включил в заявку английскую королеву.

— Вот из ит? — развела руками Виктория, получив бумагу на подпись. — Ну, какой же я соавтор? Я ведь только так — доклады выслушивала. Нет уж, вы — один.

Дали премию.

К сожалению, этот драгоценный опыт был сразу же утрачен, и изобретение паровозов пошло другими путями.

62. Адмирал Попов

Шла Русско-турецкая война, и адмиралы на набережной Невы думали: как бы им победить врага?

— А что, если построить корабль? Необыкновенный. Такой, чтобы пушки его могли стрелять во все стороны. Круглый корабль!

Инициатором выступил адмирал Попов. Он справедливо полагал, что круглый корабль, стреляющий во все стороны, может заменить сразу два, а то и три корабля. Прельщала и необычная форма.

Корабль построили. На него установили два громаднейших орудия. Они стояли внутри бронированного барбета и могли поворачиваться куда угодно.

Круглый корабль

Корабль вышел в море.

— Бах-тара-рах! — выпалил он из одного орудия и завертелся.

— Бах-тара-рах! — выстрелил он из второго и закрутился в другую сторону.

— Ну как? — поинтересовались родственники, когда адмирал возвратился с испытаний. — Стреляет во все стороны?

— Стреляет! — огорченно ответил конструктор. — Хорошо стреляет. Вот только…

Он не сказал, что «только». Впрочем, родственники его бы и не поняли. Чтобы понять, надо быть соленым моряком: соленые моряки знают, что кораблю мало хорошо стрелять, надо еще держать правильный курс.

63. Отто Лилиенталь

Отто Лилиенталь с малых лет мечтал летать. С годами это превратилось в дело всей его жизни.

— Молодец, целеустремленный какой! — говорили родственники. — Что вот мы? Коптим. А он? Рвется в небо. Орел!

Лилиенталь смастерил себе крылья. Они были из реечек, обклеенных тонкой материей.

— На этажерку похоже, — говорили родственник, щупая сооружение. — Ты сам куда влезешь, в середину? А махать чем будешь? Не будешь. Думаешь, так понесет. Ну-ну…

Целеустремленный Отто Лилиенталь

Для начала Отто взобрался на невысокий холм. Дул ветерок и у подножия холма шевелил клевер и кашку. Отто разбежался, ветер подпер снизу этажерочные крылья и снес авиатора в долину.

— Получилось! — удивились родственники. — Дерзай дальше. Кстати, на кого у тебя завещание оформлено, на жену?

Следующие крылья Отто сделал в два раза больше, а холм выбрал самый высокий.

— Палец послюни, ветер проверь, — советовали родственники. — Надо же, какой настырный. Все, за что берется, до конца доводит! Небось и к нотариусу успел сходить, все оформил?

Не успел Отто взлететь, как порыв ветра ударил в крыло сверху, перевернул этажерку. Кувыркаясь, человек полетел вниз.

— Безумству храбрых поем мы песню, — скороговоркой пробормотали родственники и побежали опротестовывать завещание. У них уже была на этот случай приготовлена бумажка, что Отто страдает навязчивой идеей — хочет летать.

64. Александр II

Партия «Народная воля», отражая настроения прогрессивной общественности, приговорила императора Александра II к смерти.

Император ездил по городу всегда в одно и то же время по одним и тем же улицам.

— Мон шер, может быть, вы измените время и маршрут? — упрашивала его императрица.

— Но что скажут подданные? — отвечал император. — Они привыкли к порядку. Нет уж, пусть все идет, как шло.

Прогрессивная общественность

Однажды он ехал в карете по набережной. Был первый день марта. Звенела капель. Улыбались люди. Из толпы вдруг выскочил человек с пакетом в руках.

— Бомба! — ахнул жандарм.

Раздался взрыв. Контуженного императора отвезли в Михайловский замок.

— Как вы себя чувствуете?

— Так себе.

— Вам следует находиться здесь до вечера, пока не придет воинская часть, — настаивали придворные. — Толпа не расходится, в ней могут быть еще бомбометчики.

— Если я не выйду, народ подумает, что я трус, — печально сказал император.

Он выехал на ту же набережную в той же карете. И снова из толпы выскочил человек. В руке у него было что-то завернутое в газету.

Снаряд полетел точно в цель…

Из смерти императора террористы быстро сделали выводы.

— Царизм не способен к предвидению. Всем своим существом он принадлежит прошлому, — разъясняли в кружках бородатые сторонники исторического прогресса и демократии.

Они глубоко знали предмет и не поддавались сомнениям, кто что о них подумает.

Какая разница?

65. Дюма и его герои

Французский писатель Александр Дюма был полукровкой (дед — негр) и, как все люди смешанных кровей, отличался необыкновенной ловкостью. Хотелось зарабатывать и издаваться.

Сперва дело шло туго. Александр усаживался за стол, макал гусиное перо в чернильницу и, морща лоб, выводил на листе бумаги: «В первый понедельник апреля 1625 года все население городка Менга…» Сразу же начинались сомнения: вдруг Менг не городок, а большой город? Во второй фразе герой ехал на гнедой лошади. Что такое «гнедая» — черная, коричневая, серая? О боже! Приходилось бросать перо и бежать в библиотеку к справочникам.

Еще хуже, если попадалась фраза «в третьем браке с вюртембергской принцессой». Вюртембергская колбаса бывает, а принцессы? В мозгу шевелилась зеленая гусеница.

И вдруг, после третьего романа, Александра осенило. А что, если перейти на бригадный метод? Пять голодных студентов, машинистка, запереть их на ключ…

Так утверждают злые языки. Романы посыпались, как дамские сапожки с конвейера. Уходя из дома, Дюма теперь говорил:

— Что мы там пишем? «Учитель фехтования»… А это про что — про Индию? Ах, про Россию. История любви дворянина декабриста и бедной француженки? Пишите, пишите. С героиней поосторожнее: нравственность на высоте, никаких декольте и ножек. С Николаем можно не церемониться. Будете описывать Инженерный замок — не рассусоливать: «Надо рвом возвышались стены, со скрипом опустился мост». И все. К «Гастроному № 1» я вас прикрепил. Аванс выдам завтра. Пошел на пленум кинематографистов — пробивать заявку. Сваляем телефильм.

— Звонил какой то молодой прозаик из Рамбуйе. Просил принять.

— В шею!

Литературная бригада Александра Дюма за работой

В 1858 году Дюма приехал в Россию. В доме нижегородского губернатора Муравьева (тоже декабриста) хозяин сказал:

— А у меня для вас сюрприз. Познакомьтесь. Граф и графиня Анненковы. Ее девичья фамилия Полина Гебль. Не вспоминаете?

— Смутно. Встречались с графиней на водах?

— Какие там воды? Иван Александрович и Полина — герои вашего романа «Учитель фехтования». Теперь-то вспомнили?

— Ах, вот как!

Где уж тут вспомнить — несколько сот книг, кто что писал…

А вот: «В первый понедельник 1625 года…» — отличная фраза, помнилось, ею начинались «Три мушкетера». Ее написал он сам.

66. Роберт Кох и холера

Холера всегда была одним из самых страшных бедствий для человечества, людей она косила как траву.

Человек, который победил ее, работал младшим врачом в доме для умалишенных в Гамбурге. Его звали Роберт Кох. Однажды жена подарила ему к семейному празднику микроскоп.

— Ишь, копошатся, — рассуждал он, разглядывая в трубку стеклышки с мутной водой. — Ползают. Ага, один разделился, второй…

О догадке француза Пастера, что все болезни идут от микробов, он уже слышал.

Умалишенные были забыты. Маленький, востроносый Кох покупал мышей и заражал их. Начал он с сибирской язвы. Микроскоп показал, что внутри каждой мертвой мыши кишат какие-то палочки. Микроб был открыт.

Затем пошел туберкулез. И снова палочки. «Проклятые палочки Коха», — горько пожаловался сто лет спустя поэт, умерший от этой болезни.

И наконец холера. Она началась в Индии, проникла в Египет и подходила к Европе. Кох едет в Александрию, потом в Калькутту. В Индию он привез с собой в ящике полсотни белых мышей. Мыши умерли, но возбудитель болезни был открыт.

Палочки азиатской холеры

— Похож на запятую, — сообщил всему миру Кох.

Нашелся скептик. Доктор Петтенкрофер из Мюнхена написал:

«Пришлите мне ваших воображаемых зародышей холеры, и я докажу вам, насколько они безвредны».

Обязательный Кох послал ему пробирку. В ней копошилось несколько миллионов страшных запятых.

Получив посылку, Петтенкрофер вытащил из пробирки пробочку и опрокинул содержимое в рот. Им можно было убить полк солдат. Доктор погладил пышную бороду, икнул и пошел гулять. Болеть он и не думал…

Врач Роберт Кох пересчитывает палочки

С помощью того, что открыл Кох, научились лечить и сибирскую язву, и туберкулез, и холеру. Но бородатый чудак из Мюнхена тоже задал задачу. Не только гении, но и сумасброды учат людей. Теперь мы знаем: заболевают не все и не всегда.

Без него открытие Коха было бы неполным.

67. Как открывали полюса

Полюса планеты всегда манили к себе отважных.

Доктор Кук, захватив с собой двух гренландских эскимосов, ушел в бескрайние просторы Арктики. Вернувшись, он объявил, что достиг Северного полюса. Правда, объявил аж через год.

В то же время то же самое проделал будущий адмирал Пири. Экспедиция Пири была многолюднее, кроме того, вернувшись, он представил карты и дневники путешествия, чего не сообразил сделать Кук.

Исследователи вроде бы разобрались между собой, но вмешалась общественность.

— Не был он на полюсе! И близко не подходил, — говорили про Кука сторонники Пири. — Дневники утеряны, карт нет, эскимосы разбежались… А главное, что молчал?

— Ваш тоже хорош гусь! — огрызались кукофилы. — Штурмана оставил на полпути, шел с туземцами да с собаками. Собакам-то что? Им подтвердить — раз гавкнуть! Конечно, карты, приборы он принес, но…

Коллективное обсуждение вопроса — кто первым достиг полюса? — не пошло на пользу исследователям: оплеванный и затюканный Кук умер в больнице, у Пири на всю жизнь испортился характер.

История географических открытий всегда драма.

С Южным полюсом получилось не слаще.

Англичанин Роберт Скотт и норвежец Руаль Амундсен вышли в экспедицию почти одновременно.

Сани Скотта тащили лошади, пони, Амундсен ехал на собаках.

Лед быстро изрезал копыта лошадей, пони погибли один за другим, и, когда Скотт добрался до полюса, над ним уже развевался красно-синий норвежский флаг.

В обратный путь англичане брели, зная, что не дойдут. Истощенные, они погибли, не дойдя несколько километров до запасного склада с провиантом.

Замерзая, Роберт Скотт негнущимися пальцами сделал в дневнике последнюю запись: «Надежды нет… Не могу больше писать. Не оставьте наших близких!»

Первооткрыватели Южного полюса

Амундсену досталось тоже. После возвращения его в каждом порту встречали группы молчаливых англичан. Они несли транспаранты: «Ты убил Скотта».

И, наконец, выступая на банкете по случаю визита Амундсена в Лондон, председатель Королевского Географического общества лорд Керзон сказал:

— Я пью за собак, которые открыли Южный полюс!

68. Карл Маркс

Вождю мирового пролетариата Карлу Марксу сильно мешала борода. Во-первых, ее надо было мыть. Мыл он ее в тазу, расплескивая воду и пуская пузыри. Во-вторых, ее надо было то и дело расчесывать.

— Ну, ты скоро? — волновалась жена, собираясь в гости к Лафаргам.

— Мм-мм? — мычал корифей, дергая гребенкой густые волосы.

— Господи, да состриги ты ее! На человека будешь похож. «А ведь она права, — думал Маркс, — надо сбрить к черту.

Работать некогда. Создавать». Взгляд его упал на труды Гегеля и Фейербаха, Рикардо и Адама Смита. Страницы вырезались ножницами. Создавалась гранитная основа. Попутно выяснилось, что материя и дух не главное, главное «товар — деньги — товар».

Вождю мирового пролетариата Карлу Марксу сильно мешала борода

«Как бы теперь толкнуть эту теорию в массы? Вооружить их железным инвентарем. Сделать основополагающей».

Вместе с Энгельсом сели писать манифест: «Призрак бродит по Европе. Срыть и перевернуть. До основанья, а затем. Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей».

Цепей у соавторов не было. У Энгельса была неплохая фабричка в Германии. В своем доме Маркс тоже ничего ломать не собирался. Наоборот, установил центральное, редкое по тем временам, отопление с котелком. Теперь мыться можно было в ванне. Борода больше не мешала.

Первые автомобили

Кстати, о Лафаргах. В гостях у них всегда было очень весело, на третье подавали сладкий пудинг.

Горько стало другим: «срыть и перевернуть» — этим увлекаются до сих пор многие.

69. Первый автомобиль

Когда немец Бенц построил первый автомобиль, для его обсуждения собрались лучшие умы Германии.

— Та-ак, запрягай!.. Ах, запрягать не нужно. Ну, тогда подтолкни, дай начальную скорость… Тоже не нужно… Гляди-ка, сам двинулся!

Странное сооружение, стреляя и пуская клубы синего дыма, сделало круг по площади.

— Смотри-ка, так и рвется вперед. Остановите его… Итак, какие мнения? Может сбоку нарисовать лошадь, чтобы сохранить традицию?.. Не надо — так не надо. В общем, штука удобная, много плюсов, но сначала поговорим о недостатках.

— Дымит. Отравляет окружающую среду, — робко произнес самый умный и дальновидный.

Но его, как всякого умника, затюкали.

— Воняет и сыр. Подумаешь — дым! Закрой нос платком.

— Я боюсь, господа, что если выпустить такое сооружение на проселочные дороги, то оно первым делом передавит всех кур.

— Верно. Но изобретатель говорит, что экипаж рассчитан на город.

— Вопрос: водитель обязательно должен быть мужчина?

— Ну, почему? Может управлять и женщина.

— Серьезное возражение: дама, сидящая так высоко, может стать предметом нездорового любопытства.

— Исключительно верно, придется удлинять юбки… Что у вас, господин Майер? Вы, как практик народного хозяйства…

— Юбки! Майн готт, почему мы не говорим о главном? Не будет лошадей, останемся без навоза.

— О-о, вот это проблема!

В принятом решении совещание отметило, что автомобиль — изобретение ценное, но принесет человечеству неисчислимые бедствия.

Так и получилось.

70. Великий немой

Кино изобрел Люмьер. Но гениальный изобретатель не сразу понял возможности своего детища.

— Начинаем снимать первый в мире фильм, — сказал он, обращаясь к своим сотрудникам. — Какие есть предложения? Может, снимем прибытие поезда?

— Ну, нет! Нужно что то солидное, эпохальное, — возразил один из помощников. — Скажем, Столетняя война. Пять серий. Выведем на съемочную площадку кавалерийский корпус. На заднем плане бабы с граблями. Все декольте. Визг, копны сена!

— Верно! — поддержал его второй. — На роль героини возьмем вашу жену. Будет танцевать и петь.

— Но она у меня не артистка! — испугался Люмьер. — Голоса нет. Танцевала последний раз в школе, сорок лет назад. Да и ноги у нее… гм… гм!

— Неважно. Наложим фонограмму. Ноги будем снимать отдельно — пригласим девочку из Мулен Руж. Чего стесняться!

— Да, да, да, картину — в миллиончик! — потирая руки, сказал третий. — Столы из красного дерева. Гобелены ручной работы…

— Зачем? — ахнул изобретатель. — Ведь экрану все равно. Можно фанеру и холст.

Неудачный дубль на съемках фильма «Прибытие поезда»

Но соратников уже несло.

— Зимой экспедицию на Таити. Летом — в Гренландию. Закупить тигра в Бенгалии. Сценарий никаким Флоберам и Золя не заказывать — сваляем сами…

Предложения сыпались как из рога изобилия.

Люмьер сидел ошарашенный.

«Халтурщики несчастные, — подумал он. — Никого мне не надо. Справлюсь сам».

И снял приход поезда. Скромный немой фильм. Одночастевку, которая почему-то вошла в Золотой фонд.

71. Григорий Распутин

Григорий Распутин любил решать государственные дела в самых неожиданных местах.

— А ну, повернись, отроковица! — говорил он пожилой матроне, приехавшей хлопотать за сына. — Да ты шайку то отведи… Говоришь, сын рудознатец у тебя?

— Металлургический кончал, в Льеже, — смущаясь уточняла матрона.

— Так… так… обмылок не роняй. Рукой упрись. Всякая веревочка тын держит…

— Бордель, а не государство! — возмущались оттесненные от трона царедворцы. — Какой-то грязный мужику власти, во все вмешивается!

Они решили навести порядок. Распутину во время ужина подсунули отравленные пирожные. Тот съел их и не поморщился.

— Топор давайте, топор!

Раскололи череп. Гришка хрипя сел на пол, но умирать не собирался. Тогда его выволокли на реку и сунули в прорубь. Плавая подо льдом, мужик шевелил лиловыми пальцами и закатывал глаза. Кое-как утопили.

Узнав об этой истории, изнеженный Запад ахнул. Лорд Гладстон, выступая в британском парламенте, сказал:

— России предстоит играть в будущем великую роль.

Он смотрел в корень.

72. Императрица Цыси

Китайская императрица Цыси прожила без малого сто лет. Она любила, чтобы ее называли Старый предок или Почтенная Будда. Впрочем, это не мешало ей до последних дней быть проказницей.

Григорий Распутин на медосмотре

В юности Цыси доставили во дворец и она стала наложницей. Император был один, наложниц много — возникла очередь. Чтобы не было самотека, учредили Палату Важных дел. Палата вела список очередности. Когда подходила очередь, наложницу завертывали в теплую накидку и работник палаты относил ее во дворец. В специальной книге делалась запись: «Такого-то числа, во столько-то часов и минут, император соизволил войти…»

Цыси была шустрой девушкой. После первого же посещения она смяла очередь и получила почетное звание Драгоценного человека, а потом и вообще забеременела.

Дальше император умер, а министров, которые начали было править вместо ее малолетнего сына, по приказу Цыси удавили.

Не повезло и самому наследнику: когда он подрос и женился, мать сперва сжила его со света, а потом намекнула молодой вдове, что пора бы и ей честь знать. Молодая учинила голодовку и умерла. Она поступила очень правильно: если бы она сгоряча приняла яд, то по закону всех ее родственников пришлось бы вырезать. Веселенькая была жизнь…

Императрица позирует

Незадолго перед смертью Цыси узнала, что существует такая штука, как портрет. Тут же была выписана художница из Америки.

— Как? Мне, Великой и Охраняемой, сидеть несколько часов на стуле? — возмутилась Цыси. — Посадим кого нибудь вместо меня. Неужели нельзя?

Пришлось сидеть самой. Вместо одного портрета написали два. Второй отправили в США.

— Всю дорогу везти с почтением, стоя! — приказала императрица.

Портрет месяц везли, ни разу не положив.

В общем императрица как императрица. То, что она отравила свою свекровь и перебила несколько десятков тысяч повстанцев, мелочи. Зато как умело оберегала себя от покушений! Когда две молоденькие служанки массировали ей ноги, за ними наблюдали две старухи, за старухами следили два евнуха, за евнухами еще кто-то.

Оглядываясь на ее жизнь, думаешь: что с того, что в небе уже летали аэропланы, а по дорогам бегали автомобили? Прогресс отстает от хитроумия правителей.

73. Лев Троцкий

Лев Давыдович Троцкий не имел законченного образования, но от рождения был очень любознателен. Особенно его интересовали книги по истории Древнего Рима. В них он вычитал про «децимации»: если легион или центурия бежали с поля боя, их потом собирали, строили в одну шеренгу и каждого десятого протыкали копьем.

В революцию он кинулся со всем пылом молодости. Когда его назначили военным наркомом встал вопрос: как руководить войсками? Времени штудировать учебники военного дела не было, пригодилось прочитанное в юности. Когда под давлением превосходящих белых войск красная дивизия оставила Вятку, Троцкий приказал расстрелять в ней каждого десятого.

— Ведь надо же слово такое придумать «децимация», — мрачно обменивались оставшиеся в живых бородатые мужики в шинелях. — Ну, им там наверху, конечно, виднее.

Когда начались продразверстки, нарком решил, что пора от копий Древнего Рима переходить к технике двадцатого века. Он приказал построить бронепоезд, а на борту его написать: «Сторож революции». Всю команду одел в кожаные тужурки и кепки. Винтовки сменили на маузеры. Бронепоезд приезжал на станцию, его ставили на запасной путь и к вагонам подгоняли мужиков, не сдавших вовремя хлеб. Самых упорных расстреливали в ближайшем овраге.

На первый — десятый рассчитайсь!

— Никак опять децимация, — толковали уцелевшие под Вяткой. — Что ж, власть на то она и власть, ей права даны…

Потом пошли съезды. Решали — как жить?

— Гайки, гайки надо закручивать! — убеждал Троцкий. — Чтобы рабочие хорошо работали, надо им создать хорошие условия: свести в трудовые армии, поставить командиров, продумать наказания.

По ходу дела он сцепился со Сталиным. Но настоящей борьбы не получилось. Время было не то: решал не бронепоезд, а аппарат, тот самый, который голосует и исключает. Троцкого исключили из партии, а потом вообще выслали из страны.

Борясь со Сталиным, бывший нарком не учел, что характер у грузина не мед. Бывший семинарист уничтожил сперва тех, кто помогал Троцкому, потом тех, кто не помогал ему самому.

— А где он теперь живет? — спросил как-то вождь народов у приближенных. — В Турции? В Норвегии?

— Давно уже в Мексику ухлестнул, змея, — объяснили приближенные. — Особняк купил троцкист, бетонной стеной обнес, автоматчики на каждом углу. Покушений боится.

— Покушений? Как интересно, — удивился вождь.

Через полгода проникший к Троцкому человек пробил ему голову ледорубом. Ледоруб был маленький, специально изготовленный так, чтобы его можно было пронести незаметно привязанным к ноге.

Пугало революции

Мексиканские власти отдали убийцу под суд. Суд приговорил его к двадцати годам тюрьмы. Судьи хотя и были все сплошь с высоким образованием, но в децимациях не разбирались. Что касается обстоятельств убийства, то они до сих пор тайна. Скорее всего, где-то был список и там фамилия Троцкого стояла десятой.

Товарищ Троцкий ведет народ вперед к коммунизму!

74. Радек

Журналист Карл Радек родился в Польше. С юных лет он с пылом отдался революционной деятельности. Знал много языков и особенно охотно писал прокламации, призывающие к восстанию.

Настольная игра пылких революционеров

Меньше всего тогда для восстаний подходила Россия. Вместо нее виделись объятые пожарами Берлин и Вена, красные флаги, на улицах вооруженные отряды, на телеграфных лентах приветствия от рабочих Чикаго и Лондона.

Однако пожар неожиданно вспыхнул в Петрограде. Позвали друзья — Троцкий и Бухарин. Пришлось мчаться туда.

Вместо прокламаций нужда оказалась в статьях. Теоретических, осмысляющих суть катаклизма: Россия мнилась фитилем, подложенным к главной пороховой бочке — Европе. Мешало незнание языка. Приходилось писать по немецки. В редакции «Правды» с ним всегда работало два-три переводчика.

Когда из Берлина сообщили: и у нас назревают события, — был послан с заданием — «поднять и разжечь!». Рот фронт. Вир зинд партайзольдатен. Москва нас поддержит…

Для поддержки Москва бросила Тухачевского с целой армией. Правда, идти тому надо было через Польшу. Поэтому приказ командарма кончался словами: «Даешь Варшаву! Даешь Берлин!»

Однако, получилось неважно: поляки во главе с Пилсудским разбили армию, одна кавдивизия даже залетела в Восточную Пруссию, где и сдалась в плен.

Когда восстание в Берлине было подавлено, пришлось возвращаться в Москву ни с чем. Снова редакция «Правды». Снова статьи. Но теперь против вчерашних друзей. «Вырвем змеиное жало у Троцкого! Никакой пощады двурушникам!»… Очень любопытно.

Мы назло буржуям мировой пожар раздуем

Когда подоспели процессы 37-го года, замели и Радека. На первом же допросе он сказал следователям:

— Да вы что? Разве так фальсифицируют?! Что тут у вас Бухарин и Серебряков лепечут? А мои признания — разве это признания? Давайте я вам их сам напишу. Круче надо, круче: да, да, собирались убить, взорвать, продать англичанам и японцам… Вот теперь лучше!

Когда трибунал всем объявил расстрел, а ему десятку, Радек уходил из зала, подпрыгивая и улыбаясь. Он считал, что выкрутился и тут.

Радовался он рано. Его расстреляли в лагере. Сколько дней он выгадал, не знает никто.

Сейчас пишут: «Была уничтожена железная когорта».

Все правильно. Когорта. Только насчет «железная» мнения историков расходятся.

Он считал, что выкрутился и тут

75. Писарь и командарм

Однажды к командарму-один Буденному привели пленного.

— В овсах захватили, — доложил комэска. — Еле дышал. Снаряд около него разорвался. Слова не вытянешь.

Пурпурный мак цвел вокруг коней, ветер клонил девственную рожь. Солнце катилось, как отрубленная голова. Пленный от ужаса еле дышал.

— Обшарить его!

Из кармана вытащили удостоверение.

— Бабель, — прочитали бойцы. — Из дивизионной газеты. Писарь у Павлюченко. Свой.

На пленного полили водой. Он раскрыл глаза, вытащил из кармана очки и замычал.

— На писаря он, четырехглазый, конечно, похож, — рассуждал командарм. — А вдруг шпион? Может, его на всякий случай?.. Революция чистеньких не любит… Нуда ладно, пусть живет. Колесников, веди в бригаду!

Он закурил. Конный казак с развернутым знаменем стал впереди лавы. Колесников тронул жеребца. Рука у комбригады была на перевязи. Она лежала у него на груди, как младенец.

Книгу писать — не шашкой махать!

В наготе полей поднялись первые дома Кракова.

— К вечеру возьмем, — сказал Буденный.

Краков не взяли. Разбитые под Варшавой армии отступали, как отступала наполеоновская гвардия. Вместо зимнего снега убитых покрывала июльская пыль.

Об этом всём писарь написал потом книгу. Он написал о девственной ржи, отрубленной голове солнца и нищете галицийских деревень. Заодно он написал, как расстреливали пленных поляков и как, останавливаясь на постой, рубили шашками хозяйским гусям шеи.

— Клевета! — заявил командарм-один, прочитав книгу.

Это он повторил в двух газетных статьях.

Бабелю статьи вышли боком. Его могилу ищут до сих пор.

Революционный крейсер

76. Жена адмирала

Когда в 17-м году революционные матросы взяли в свои руки власть на Черноморском флоте, они первым делом решили поставить на свое место командующего флотом Колчака.

— Пускай саблю сдаст, — решил комитет. — Все равно она у него в шкафу висит. Надо будет на парад надеть — выдадим под расписку.

Сабля была не простая — Георгиевская. Ее Колчак получил за мужество при обороне Порт-Артура.

Когда явились забирать саблю, Александр Васильевич вышел на палубу, поцеловал саблю и бросил ее в море.

— Ну надо же, до чего он чувствительный! — обиделись матросы. — Раз так, мы ему хвост прижмем.

Прижать не успели. Адмирал направил в Петроград Временному правительству телеграмму: «…считаю себя настолько оскорбленным, что командовать таким флотом считаю ниже своего достоинства».

— Без работы не останусь, — рассуждал Колчак.

В начале службы он плавал в тропических морях, а затем с кучкой храбрецов отправился на лодке в Ледовитый океан искать пропавшую экспедицию барона Толя. Следы экспедиции нашлись на заснеженном острове Беннета.

Революционные массы

— Они погибли, — доложил, вернувшись Колчак. За этот поиск Географическое общество наградило его большой золотой медалью.

Но ни капитану, ни географу работы не было. Пришлось работать инженером на железной дороге в Маньчжурии.

Миловидная Аннушка познакомилась с ним еще до того, в Петербурге. Влюбилась, но в суете — балы, танцы — неожиданно для себя вышла замуж за его товарища Тиморева. Товарищ быстро делал карьеру. Адмиралом он остался и при большевиках.

— Надо навести порядок на Тихоокеанском флоте, — сказали ему в Совнаркоме. — Там, говорят, все корабли разбежались, остался один кривоносый сторожевик. Съездили бы, проинспектировали.

— Поедем со мной, Аня?

Впрочем, есть подозрение, что Анна Васильевна сама напросилась в поездку.

Когда поезд пришел на станцию Карымская, что под Читой, в адмиральском салоне пили чай.

— Знаешь, я приказала вынести мой чемодан на перрон. И взяла билет на Мукден, — сказала жена ошеломленному мужу. — Прости, я люблю другого!

— Легкомысленная женщина! И это я, с ней, столько лет! — бормотал адмирал, глядя в окно, как уплывает вокзал.

Насчет легкомысленной женщины он поторопился.

После расстрела Романовых Колчаку предложили стать Верховным правителем России. Адмирал без колебаний согласился. Он не учел одного: гражданская война — это не война с Японией или Германией, а восставшая Сибирь — это пострашнее тропического океана или ледяной Арктики.

Революционные массы во дворце

Весь 19-й год по Великой Сибирской магистрали, как волны, двигались — то на запад, то на восток — эшелоны с войсками. Брели остатки белой армии, катили в теплушках чешские легионеры, затевали бои казаки и партизаны, наступала Красная армия. На дальних путях, то на одной, то на другой станции, в кольце караула стоял обшитый красным деревом вагон главковерха. Анна Васильевна среди ночи приносила крепкий до черноты чай.

— Ну, как? — тревожно спрашивала она.

Александр Васильевич молча вертел ложечкой в стакане. Он не говорил, что Антанта их бросила, что казачьи части разбегаются, что хитрые чехи ради того, чтобы покинуть Россию, готовы на все. Не говорил, сколько приказов «расстрелять», «расформировать», «выпороть публично» подписал. Все грабили всех, и каждый отнимал жизнь у каждого.

Под утро ему снился остров Беннета, снег и предсмертное письмо Толя.

В Иркутске чехи провернули выгодную сделочку. Иркутский ревком разрешил их эшелонам беспрепятственно проследовать на Владивосток, а они за это выдали ему Колчака.

— Скоро будем дома, у камелька! — радовались легионеры. — Адмирала увели?

— Увели.

— Вот и отлично.

Его посадили в тюрьму. В тот же день туда явилась Анна Васильевна:

— Заточите меня вместе с ним!

Бравый чешский солдат Швейк

Их посадили в одиночные камеры на одном этаже. Когда адмирала вели на допрос, она узнавала по шагам: «Это он!»

Его расстреляли в ночь на 7 февраля 1920 года на берегу промерзшей до дна речки Знаменка.

— Камеру освободите, больше вам здесь делать нечего, — сказали Анне Васильевне.

Всю дальнейшую жизнь она провела в нищете и в лагерях. В 50-х освободили. Сказали: «Держали вас, как выяснилось, ни за что». Но жить разрешили только в маленьких городах. Никаких Москва, Ленинград.

У Анны Васильевны была сестра, пианистка. Эта от революции благополучно сбежала в Америку.

Как-то Анна Васильевна Тиморева тайком приехала в Москву на концерт Вана Клайберна. К американскому пианисту подвели после концерта старушку в поношенном, черном, модном в 20-х годах, платье.

— Познакомьтесь, это сестра той русской учительницы, которая сделала из вас знаменитого артиста.

— Очень приятно, — сказал молодой, красивый, полный сил юноша и тут же забыл про старушку. Ему не пришло в голову, что слава преходяща. Неизвестно, сколько будут помнить его.

Женщину, которая однажды сказала: «Я взяла билет на Мукден!», а потом потребовала: «Посадите меня в одну камеру с ним!», будут помнить очень и очень долго.

Среди тех, кто помогает нам раскрывать тайны собственной истории, пальму первенства я бы отдал археологам.

77. Колодец в Чичен-Ице

Среди них есть такие чудаки, что всю жизнь копают один курган. Такой копает, копает, а когда дойдет до дна, вздохнет и скажет:

— Нет, в этом, как видно, ничего не было. Ограбили мазурики. Надо приниматься за следующий.

Британец Смит нашел в лондонском музее несколько глиняных табличек. Аккуратными клинышками на них древние ассирийцы записали что-то похожее на легенду о Всемирном потопе и о старике Ное.

— А где остальные таблички? — спросили его в газете, куда он отнес находку.

— Лежат под землей, в тысячах миль отсюда, в Месопотамии, — ответил Смит. — Хотелось бы поехать, покопать.

— Дайте этому ненормальному деньги, пусть едет! — сказал редактор газеты. — Искать их там, все равно что искать водяную блоху в озере или иголку в стоге сена.

Смит поехал, срыл целую гору и нашел недостающие таблички.

Недавно мир снова ахнул.

Среди индейцев Юкатана давно бытовал слух: в свое время, когда к женщинам в Америке относились попроще, девушек, чтобы задобрить бога дождя, живьем сбрасывали в колодец близ селения Чичен-Ица. В эту жестокую легенду поверил американский консул Томпсон. Он привез в Чичен-Ицу водолазный костюм и землечерпалку. У местной интеллигенции от смеха случились колики.

— Ведь надо же, — говорили интеллигенты, — легенда, а он верит!

Настенная роспись в храме воинов

Томпсон стал таскать из колодца грязь. Он таскал ее год. Однажды в черной жиже глаз исследователя разглядел два желтых комочка. Это была ароматная смола «пом», без которой в древности не обходилось ни одно жертвоприношение.

Потом пошли золотые и деревянные вещички и, наконец, женские черепа. На консула глядели глазницы, лишенные девичьих глаз.

— Ведь надо же! — заахали интеллигенты. — Кто бы мог подумать.

Во время очередного политического переворота в Мексике усадьбу Томпсона сожгли, а землечерпалку утопили.

— Я успел, — только и сказал он.

78. Мастер

У художника есть единственная возможность увековечить свое имя, для этого ему надо написать одну хорошую книгу, или картину, или романс:

«Отворил я окно…»

У критиков и вообще у тех, кто поправляет художников, возможностей больше. Скажем, те, кому не нравились стихи Лорки, просто вывели поэта за город и там пристрелили. Труп закопали.

С прозаиком и драматургом Булгаковым получилось сложнее. Когда МХАТ поставил его пьесу «Дни Турбиных», в прессе поднялся вой. «Театр получил от Булгакова не драматургический материал, а огрызки и объедки со стола романиста», «Автор одержим собачьей старостью», «Пьеса политически вредна, а драматургически слаба». Последняя фраза принадлежала критику Осафу Литовскому.

На пьесу навалились всем миром, и ее пришлось снять.

Между прочим, Булгакову нужно было кушать. Пьесу «Дни Турбиных» вождь и учитель смотрел пятнадцать раз. Возникла естественная мысль написать ему письмо.

На квартире у Булгаковых раздался телефонный звонок:

— Говорите, хотите работать?.. Где хотите? В театре… Нам бы нужно встретиться, поговорить с вами…

Через полчаса испуганно позвонили из театра, пригласили срочно приехать. Впрочем, работенка оказалась чепуховая, кончилось тем, что пришлось переписывать чужие либретто.

Встретиться Сталину оказалось тоже недосуг. Катились дела поинтереснее: шли процессы, Ежова сменял Берия.

Ночами писатель сидел сгорбившись за письменным столом и ровными строчками покрывал белые квадратики бумаги. Стена, к которой он сидел лицом, растворилась, пропала, вместо нее поднялась крытая колоннада дворца. За ней, еле видные в сумерках, источали аромат кипарисы и пальмы. Между колоннами шаркающей походкой бродил старик в белом плаще с кровавым подбоем.

На еду теперь хватало, но критики избрали новый путь: о Булгакове перестали вспоминать. Пьесы запрещали на корню. Живьем съедала болезнь. Умирая, писатель слушал, как жена читает: «Волшебные черные кони и те утомились…»

После смерти Мастера критики кинулись кропать о нем мемуары. Осаф Литовский написал: «…произошло два примечательных события: появились две пьесы, одна революционная — Булгакова».

Вот так. Не надо и выводить за город.

Впрочем, звонок от Иосифа Виссарионовича после смерти был:

— Правда ли, что умер товарищ Булгаков?

— Да, он умер.

Трубка о рычаг — бряк…

Советский писатель и советские критики

79. Галя Бениславская

В истории немало случаев, когда человек кончал жизнь самоубийством. Оратор Демосфен, узнав, что его хотят отвезти в Афины и там казнить, принял яд. Изобретатель Рудольф Дизель имел крупные неприятности из-за своего мотора, вышел ночью на палубу судна — он шел из Германии в Англию — и исчез. Министр Щелоков занимался на пару со своей женой темными махинациями. Когда дело запахло судом, оба застрелились. Жена — из маленького браунинга, муж — из большого охотничьего ружья. Прежде чем поднести ко рту дуло карабина, он надел генеральский мундир.

Все эти смерти понятны, узнав их подробности, не хочется кричать.

Сергей Есенин — другое дело. Он писал стихи. Сначала:

Черная — потом пропахшая выть! Как мне тебя не ласкать, не любить?

Потом:

Видно, слишком привыкло тело Ощущать эту стужу и дрожь.

Наконец:

Ах ты ночь! Что ты, ночь, наковеркала?

Он сменил несколько жен, последняя говорила почти на всех языках, кроме русского, а он понимал только по-русски. Наконец, в ленинградской гостинице «Англетер» вскрыл себе вены. Даже последнее стихотворение, которое он писал кровью, поражает силой. Потеряв эту силу, человек остается опустошенным. Написанное им — это пестрокрылое насекомое; разорвав куколку, оно живет своей жизнью.

Березка.

Предмет вдохновения русского поэта

За несколько лет до этого около Есенина появилась маленькая глазастая Галя Бениславская. То, что она была часто рядом, Есенин мог и не заметить. «Голубушка…», «Моя жена…» Это в записочках, на клочках…

Она покончила с собой ровно через год после него и на его могиле. Написала просто: «Самоубилась». Из ее тела вырвалось и тоже живет пестрокрылое насекомое.

«Чьи-то кони стоят у двора…»

80. Михаил Зощенко

Автор веселых юмористических рассказов Михаил Зощенко был человек мрачный.

При встрече с ним Владимир Маяковский сказал:

— Я думал, что вы будете острить, шутить, балагурить… А вы…

Маяковский только что съездил в Америку, готовился к поездке во Францию, писал поэму «Хорошо», жил на два дома.

Хотя Зощенко и жил уже в отдельной квартире, но за стеной на кухне у соседей по-прежнему ревели четыре примуса, в уборной висели четыре лампочки. Когда соседи ругались и становилось невмоготу, Зощенко убегал к знакомому фотографу и жил у него по нескольку дней. Молчал и сам себе варил вермишель.

Однажды на лестнице его поймал за пуговицу начинающий писатель:

— Скажите, как научиться работать так, как вы? Чтобы каждая фраза была как оструганная дощечка, чтобы каждая входила в рассказ как влитая, впритык?

— Придумывайте с утра, каждый день, по одной. Больше не нужно. Но каждый день.

На другое утро начинающий проснулся и загрустил. «Боже, неужели я такой бездарный, что не смогу придумать одну фразу?» — думал он. Думал, думал и придумал: «Посадил дед бабку».

Как придумывать фразы

На следующий день он уже не придумал ничего.

Подкараулив Зощенко, он признался ему в этом.

— Значит, вам надо идти в дворники или в инженеры, — грустно ответил юморист.

— А вот вы, вот вы, что-нибудь сегодня придумали?

— Придумал: «Говорят, в Америке бани отличные».

Между прочим, во время ихнего разговора этажом ниже на площадке стоял какой-то тип и что-то записывал. Трудно сказать, есть ли тут какая-нибудь связь, но с тех пор Зощенко имел много неприятностей.

Кстати, острил, шутил и балагурил Маяковский тоже недолго.

81. Демьян Бедный

Древний грек Эзоп ухитрялся писать так, что читатель глазами видел одно, а головой понимал совсем другое. Так родились басни. Древний жанр подхватил революционный поэт Ефим Придворов. Свои басни он подписывал «Демьян Бедный». Между прочим, квартира у него была в Кремле, и в комнатах кое-какое мебелишко тоже было.

— Ефим Лакеевич Придворов, — сказал про него Есенин.

С мебелью у Есенина было тоже все в порядке, но никакими псевдонимами он не прикрывался.

Нет я не кенар, я поэт, И не чета каким-то там Демьянам. Пускай порою я бываю пьяным, Но есть во мне прозрений дивных свет,

— писал он.

От непереносимой тяготы жизни Есенин вскрыл себе вены. Демьяна же не брало ничто. Когда в заднем кремлевском дворике комендант Мальков расстреливал из пистолета эсерку Каплан, он приказал на всякий случай завести моторы двух грузовиков. На шум вышел Бедный.

— Что тут происходит? — спросил любимец муз.

— Кончаю тут одну, — ответил комендант.

— Аа-а… — Бедный зевнул и пошел досыпать.

Впрочем, и на него нашлась проруха. Великий вождь народов

Иосиф Сталин покровительствовал искусству. Иногда он приглашал Демьяна зайти, по-простому разделить стол. Однажды они сидели и ели землянику. Было это в тридцатые годы. Демьян хвалил.

Вернувшись домой, он не удержался и похвастался своему приятелю Презенту:

— Только что у Иосифа Виссарионовича земляничку ели. До чего сладкая! Пальчики оближешь!

Презент тут же сочинил донос: «Д. Б. говорит, что в то время, когда вся страна голодает, Сталин обжирается земляникой».

— Вот сукин сын! — возмутился вождь. — Что он там сейчас пишет? Пьесу «Богатыри»? Смешать с землей.

Пьесу раскритиковали. Демьяна из Кремля выселили.

Ему бы вообще помолчать…

82. Владимир Маяковский

Всякий талант противоречив. Владимир Маяковский, несомненно, был талантлив, виртуозно владел стихом. Особенно он любил метафоры и иносказания.

— «Мне и рубля не накопили строчки», — сказал после того, как привез из Парижа автомашину «рено».

— «Я хочу быть понят своей страной», — писал, прося разрешение выступить на закрытом активе Московской парторганизации с чтением поэмы «150000000». Партактив выслушал его и отметил в резолюции: «Поэма, несмотря на отдельные недостатки, может быть использована в агитационной работе».

Впрочем, метафоры и прочие штучки-дрючки порой чередовались у него с довольно откровенными высказываниями. Так, после второй поездки во Францию, где он встретился с Татой Яковлевой, у него вырвалось:

— «Я хотел бы жить и умереть в Париже…»

Больше загранвизы ему не дали.

— Ничего не знаем, — сказали в окошечке.

— «И жизнь хороша, и жить хорошо…» — вспомнил он, заряжая пистолет. — Ах да, надо оформить…

Ваше слово, товарищ маузер!

«Товарищ Правительство, — написал в завещании. — Позаботься о моей семье. Моя семья — это мать, сестра Людмила, Лиля Брик и Вероника Полонская…»

И нажал курок.

Главный советский писатель и читатель

— Какая большая семья! — удивились в Кремле.

— Я не семья! — всполошилась Полонская. — Я замужем! «Был и остается лучшим, талантливейшим поэтом эпохи»,—

наложил на письме Лили Брик резолюцию вождь. А выше в углу начертал: «Товарищу Ежову».

Это чтобы никто не вздумал сомневаться, что лучший и талантливейший. И чтобы было кому проследить: не возражают ли писатели?

С теми, кто возражал, беседовали…

83. Пасынок

Знаменитый французский писатель Ромен Роллан был женат на русской. Ее фамилия была Кудашева, и у нее в России остался сын.

Пасынок и сыграл неважную роль в судьбе автора «Жана Кристофа».

Сперва все шло хорошо. С сыном удавалось видеться. Он даже раз или два приезжал к родителям. Они жили в Швейцарии, в пансионате. На горах голубой снег, шезлонги с теплыми одеялами на балконах. Сюда же прислуга выносила чашечки с горячим какао.

— Так будет всегда, — расчувствовавшись, говорила мать. Она помешивала ложечкой сладкую жидкость, пила мелкими глотками и не забывала подставлять лицо зимнему солнцу. — Папа напишет еще один роман, ты окончишь в Москве школу. Учти, тебе особенно понадобятся в жизни иностранные языки!

Ромен Роллан приезжал в Москву и своими глазами видел, как по улицам в праздники маршируют с кумачовыми плакатами сотни тысяч людей.

Как-то, вернувшись в Париж, он прочитал в одной газетенке письмо. Оно было подписано «группа русских писателей» и в нем говорилось, что «звон казенных бокалов с шампанским, которым угощали в России иностранных писателей, заглушил лязг цепей, надетых на нашу литературу и весь русский народ!».

— Откуда они это взяли? — возмутился Ромен. — Я сам был, сам видел, все кричат «Ура!». Шампанского я не пью. Разве что чуть-чуть…

Ромен Роллан видел жизнь в СССР своими глазами

И он написал ответ: клевета, в России ликование. Мир идет вперед. Митинги, выставки, о чем речь, мон ами?

Правда, потом и на романиста случилась проруха. Во время финской войны он опять выступил в печати, но на этот раз написал что-то не в дугу. Мол, большая держава навалилась на маленькую, и так далее…

Зря писал. Рядом в этот момент не было жены, та бы его удержала.

Когда разразилась война 41-го года и немцы подошли к Москве, пасынка сразу же взяли в армию. Органы «Смерш» ахнули: «Ничего себе, новобранец! Мать эмигрантка, отчим — француз. У самого в графе „был ли за границей?“ — „был, и не раз“».

Пуля нашла его быстро.

«На войне, как на войне», — как говорят французы.

Стоило ли изучать иностранные языки?

84. Артист Вертинский

Перед революцией большим успехом у публики пользовался певец Вертинский. Он выходил на сцену во фраке, с белым цветком в петлице. Скорее всего, это была астра. Или хризантема. Во всяком случае, перед каждым его выходом было много беготни и выкриков:

— Цветок, цветок-то где? Купили?.. Не купили…

— Зарезали, подлецы, — причитал устроитель концерта. — Он же без цветка не выйдет. Неужели ушел?

— Да вот он, цветок, его с баночкой за занавеску поставили. Никуда и ваш артист не денется. Вон идет!

— Вот и вы, слава богу. Извольте цветочек ваш. Да нет уж, я сам поправлю.

Пел Вертинский «Мадам, уже падают листья…» Или: «Над розовым морем склонилась луна…», а если публика очень настаивала то и «Где вы теперь, кто вам целует пальцы?».

Кроме аристократов на его концерты валом валили купцы, инженеры со степных украинских заводиков и прочая подозрительная публика.

После революции Вертинский подался в Париж, в Маньчжурию и прочие веси. Случилось так, что он дожил до Второй мировой войны и после нее вернулся в Россию.

Цветок для артиста

На первый его концерт собрались одни старые старушки. От них пахло нафталином, они сидели в зале заводского клуба и гадали: «Выйдет с цветком или без него?». Он вышел с цветком.

Когда он пропел: «Где вы теперь, кто вам целует пальцы?», с одной из старушек сделалось дурно.

Шли годы. По-прежнему за кулисами перед концертом бегали администраторы и яростным шепотом спрашивали другу друга, куда поставили баночку с хризантемой.

Старушки постепенно умерли.

Однажды Вертинский вышел на сцену и с удивлением обнаружил, что в зале сидит одна молодежь. Когда он кончил про пальцы, публика потребовала: «…падают листья!..». «Над розовым морем!»

А с одной из девушек после романса сделалось плохо.

Все верно: падают листья, а женщинам надо целовать пальцы.

85. Камикадзе

Японские генералы очень долго и тщательно готовились к войне. Но когда война разразилась, оказалось, что армия к ней не готова.

Группа молодых офицеров представила императору доклад. Они писали, что у Японии нет магнитных мин, что японские самолеты хуже американских, а боевые корабли хотя и не хуже, но не имеют радиолокаторов. Насчет танков офицеры тоже выразились нелестно. Доклад рассмотрели, авторов послали на передовую, где они все погибли. Стали думать.

— Не заключать же мир, — сказал один генерал.

— Ты что, харакири захотел?

— Может, разработать недостающую технику? — предложил второй.

— Долго!

Решили опереться на энтузиазм народных масс. Объявили набор самоубийц-камикадзе. Отборные летчики на самолетах, не сбрасывая бомб, пикировали до тех пор, пока не врезались в американские корабли.

— А зачем нам отборные? — сообразили генералы. — Надо, чтобы любой…

И они изъяли у летчиков парашюты. Потом стали заправлять машины для полета только в один конец. Потом сломали шасси — самолет взлетал, а колеса оставались на аэродроме.

Японский летчик без парашюта

Наконец сделали крылатую бомбу «бака». Она была пустая — внутри на взрывчатке сидел пилот. Бомбу бросали недалеко от врага, прежде чем она взрывалась, пилот мог немного поуправлять ею, нацелить на корабль.

Камикадзе имели разные воинские звания. Среди них только не было генералов.

86. Как изобрели газовую камеру

История этого выдающегося изобретения поучительна.

Честь его свершения приписывают Гиммлеру, но, скорее всего, оно было плодом коллективного разума.

Могло быть так. Гитлер позвал ближайших соратников и, усадив их за круглый стол, сказал:

— Черные тучи сгущаются над страной. Она переполнена военнопленными, евреями и инакомыслящими. Если мы не научимся ликвидировать их массами, нам каюк.

Соратники переглянулись.

— Мой фюрер, — сказал быстрый умом Геббельс, — что, если морить их голодом в тюрьмах?

— Тюрем не хватит.

— Вывести миллион солдат и — из автоматов! — рубанул с плеча простодушный Геринг.

— Много свидетелей.

За столом воцарилось молчание.

— Вот в добрые старые времена… — начал Гиммлер.

— В добрые старые времена пленных убивали на месте, евреи жили в Египте, а инакомыслящих топили в Рейне, — прервал его фюрер. — Топили… Топили… в этом что-то есть.

Адольф Шикльгрубер в коротких штанишках

— Воды не хватит.

— Воду можно заменить.

В свое время ефрейтор Шикльгрубер попал под газовую атаку союзников.

Глядя в его остекленевшие глаза, все в один голос выдохнули:

— Газ!

Идея родилась, оставалось внедрить. Правда, неясны были кое-какие детали: например, что делать с золотыми зубами и волосами казненных?

Это доработали на месте.

87. Бомба для Хиросимы

Атомную бомбу изобрели очень порядочные и очень миролюбивые люди — физики.

Бросить ее на Хиросиму поручили тоже хорошему человеку — отличному летчику и семьянину, полковнику Тибетсу.

Свой самолет он назвал ласково в честь жены «Энола Гей».

Под самолет подвесили бомбу, и полковник отлетел к Японским островам.

Когда показалась Хиросима, Тибете аккуратно установил на прицеле высоту и скорость, навел самолет на цель и нажал кнопку.

Бомба, покачиваясь на парашютных стропах, медленно опускалась прямо на центр города.

Сбегались люди, приехала в грузовике полиция — все думали, что это вывалился из самолета парашютист.

Раздался взрыв — и двухсот тысяч японцев не стало, они испарились, как дождь над костром, деревья сгорели, как спички, земля оплавилась. Во всей Хиросиме остался только один выгоревший изнутри бетонный дом.

Когда самолет вернулся на базу, полковник вспомнил, что не сообщил жене, как назвал машину. Он приказал соединить себя по телефону с коттеджем в Штатах.

— Как ты? Как наши малыши? А у меня для тебя есть приятный сюрприз, — сказал он в трубку.

88. Дело о «Лаконии»

Когда Нюрнбергский трибунал уже заканчивал допрос бывшего командующего немецким военно-морским флотом адмирала Деница и один из судей уже, зевнув, шепнул на ухо другому: «Повесим?», возникло название парохода «Лакония»…

12 сентября 1942 года командир немецкой подводной лодки Хартенштейн, всплыв посреди Атлантического океана в тысяче миль от африканского побережья, неожиданно рассмотрел в вечернем сумраке силуэт огромного пассажирского судна.

Какие тут могут быть пароходы, кроме американских и английских? Не раздумывая, командир выпустил по судну две торпеды. Ахнули взрывы.

— Что они так кричат? — спросил некоторое время спустя он своего помощника, прислушиваясь к звукам в океане. Была чудесная тропическая ночь, ярко сияли звезды. Ни ветерка. Слышно как у себя дома в Вильгельмсгафене.

— Взывают о помощи, — сообщил помощник. — Кричит на итальянском языке.

— На каком?

— На итальянском, — сказав это, помощник побледнел, а командир схватился за голову. Итальянцы были союзниками Германии.

— Немедленно вытащить кого-нибудь из воды!

Настоящий полковник и его заботливая жена

Вытащили. Оказалось, что потоплен английский пароход «Лакония», битком набитый итальянцами, взятыми в плен в Африке. Скандал!

Хартенштейн, видимо, чем-то отличался от остальных командиров, удиравших со всех ног с места потопления. Он дал открытую радиограмму: «Всем, всем! Если кто нибудь может помочь экипажу затонувшей „Лаконии“, я не буду нападать. В воде полторы тысячи человек. Немецкая подводная лодка».

Радиограмма всполошила весь мир.

— «Лаконию» потопили, на ней же тьма народу, — сказал Черчилль.

— Срочно сообщите итальянцам, — распорядился Дениц. — И свяжитесь с французами, их африканские порты рядом.

— Ввязались мы в эту войну, — в который раз с горечью подумали итальянцы.

— Конечно, нам прикажут — мы пойдем спасать, — сказали командиры французских кораблей. — Да как бы самим не получить торпеду в борт.

— Вот где они, сволочи, прятались, — сообразили в американском штабе, — послать туда два гидросамолета с бомбами!

Больше всех рассвирепел Гитлер:

— Этот мальчишка Хартенштейн зовет к себе еще три наши подводные лодки. Нашелся спасатель! Где у него итальянцы? На палубе? Срочно погрузиться!

Дениц эту радиограмму не передал.

Зато прилетел американский самолет. Он быстро нашел лодку Хартенштейна и сбросил на нее две бомбы.

— Боевая тревога! Срочное погружение!

«Нас сбрасывали с палубы в воду ударами кулаков, нам угрожали оружием, мы не хотели снова очутиться в океане», — прочитал судья трибунала показания уцелевших итальянцев.

Через сутки подошел французский крейсер и подобрал плававших в воде.

Надежда погибает последней

В этой истории трагически переплелось все, что сопровождает войны: злой умысел, трагическая случайность, риск, подвиг, трагедия, смерть, а для кого и счастливый исход. Трагедий было куда больше. Некоторые английские матросы, не желая сдаваться немцам, пошли на шлюпках к берегам Африки. Их плавание продолжалось от двух до трех месяцев. Умерших от голода и жажды выбрасывали за борт. В живых остались считанные.

Судьям хорошо было, сидя в мягких креслах и попивая минералку, рассуждать: «Зачем пошли на шлюпках?», «Не стоило метать бомбы, если ты видишь на палубе народ», «Не надо было бить и толкать людей за борт»…

Непереданная радиограмма спасла Деницу жизнь. Судьи дали ему десятку, а чтобы подстраховаться, записали: «Действия командиров подводных лодок были пиратскими».

Добрые дела наказуемы: лодка Хартенштейна была вскоре потоплена американским самолетом.

89. Бумажный тигр

День, когда Мао Цзэдун встретился в Пекине с Хрущевым, был очень жарким.

— Надо бы искупаться, — предложил великий кормчий.

Пошли в бассейн и разделись до трусов. Бассейн был открытый, на одном его берегу стояли два кресла, а на другом росли кусты. Мао с Хрущевым сели в кресла, а в кустах притаились за зелеными ветками их советники.

Сполоснулись, и разговор зашел о делах.

— Сколько у вас и у американцев дивизий? — спросил Мао.

Хрущев поманил пальцем, из кустов выскочил военный специалист и, загребая по-собачьи, быстро-быстро переплыл бассейн.

Китайские дети тренируются на тигре

— У нас двести, у них сто, — сказал он, прячась за кресло.

— Чего же вы боитесь? — недовольно спросил Цзэдун.

— Считают сейчас не дивизии, а атомные бомбы, — возразил Хрущев.

— А сколько у вас и у американцев атомных бомб?

Хрущев сделал еще знак, и через бассейн к нему подплыл физик-ядерщик. Он был в плавках, и с него капало.

— У нас три тыщи, и у них столько же, — сообщил Никита.

— Ага, поровну. Зато у вас и у нас миллиард людей. Если бросить все бомбы, нас останется больше. Надо начинать войну, — решил Мао. — Атомная бомба — бумажный тигр.

— Ну и арифметика! — подумал Хрущев. — Странный он какой-то, этот азиат. Надо держаться от него подальше.

— Плывите, — разрешил он, и два специалиста плюхнулись в воду.

— Погибнет половина человечества, зато для остальных настанет райская жизнь, — развивал свою мысль кормчий. — Построим общество, свободное от угнетения и эксплуатации.

«Провести бы тебя раз по тому месту, где она взорвалась, посмотрел бы я, как ты будешь строить». Подумав так, Хрущев зашел за кресло и стал отжимать трусы. Мао последовал за ним. Один из специалистов, сидевших в кустах, потом говорил, что в эти минуты он услышал легкий скрип. Он считал, что это повернулось колесо истории. Но он может и ошибаться. Выжимались трусы, а трусы на обоих лидерах были большие, футбольные, черного цвета.

Отжимались они, безусловно, со скрипом.

90. Как брали Берию

О том, что с Берией пора кончать, ни у кого из вождей сомнения не было.

— В одну прекрасную ночь проснешься, а над тобой — трое, и у всех револьверы. Дадут только штаны надеть и поведут по коридору. Чего доброго, еще пуговицы срежут, чтобы не убежал, — рассуждали руководители. — Нет, нет, надо торопиться!

Самым решительным был Никита Хрущев. У него была здравая сметка хлебороба, он и уговорил остальных. Надо было только найти исполнителя. Пригласил Жукова.

— Ну, наконец-то, — обрадовался маршал. — Давно пора. А то, честно говоря, по ночам такое снится… На фронте так страшно не было.

— Что снится? Ведут в одних штанах по коридору?

— Ага. Нет, нет, я готов, приказывайте.

И маршал устроил все как надо. Он прихватил с собой несколько генералов и полковников и провез их тайком в Кремль.

Там уже шло заседание Президиума.

— И чего это нас так неожиданно собрали? — возмущался Берия. — Ни тебе объявления, ни повестки дня. А у меня дела государственной важности.

На сегодня у него было намечено подписать кучу расстрелов и прошвырнуться по Москве, поискать девочку помоложе, желательно блондинку.

Председательствовал Маленков, но с перепугу он никак не мог открыть заседание.

Тогда Никита нажал кнопку звонка, и в комнату вошли генералы с Жуковым. Они подхватили Берию под белые руки и вытащили в соседнюю комнату.

— Как же мы его, подлеца, из Кремля будем выводить? Может, закатать в ковер да и вынести?

Человек со здравой сметкой хлебороба

— Охрану надо сменить.

Сменили охрану. На всякий случай к Кремлю подогнали танки. Берию увезли и спрятали в каземате под землей. Разобрались с ним быстро: хватило трех месяцев.

Между прочим, когда его держали в соседней комнате, у него срезали со штанов пуговицы. Бывают же такие полезные сны! Особенно если они снятся многим и эти сны у всех одинаковые.

91. Бревно

Однажды прохладным апрельским днем пенсионер Никита Хвостиков объявил, что бревно, лежащее у него во дворе, то самое, которое нес на субботнике Владимир Ильич Ленин.

Трудовой энтузиазм работников Кремля

Город возликовал, бревно поместили в местный музей, а Никите дали двухкомнатную квартиру.

Через несколько месяцев в музей пригласили профессора — определить породу дерева. По указанию корифея бревно с одного конца опилили, а из середины отколупнули щепочку.

Профессор понюхал комель и сказал:

— Сосна.

Потом пересчитал годовые кольца и посмотрел через микроскоп на щепочку:

— Дерево срублено пять лет тому назад.

— Ай-ай-ай! — всполошились отцы города. — Не то бревно! Что же делать? Ведь нам Москва обещала и крытый спортзал, и пять автобусов, и асфальт на главную улицу!

Решили — ничего не делать. Молчать.

И верно: крытый рынок построили, на заасфальтированных улицах появились «Икарусы». Над бревном возвели павильон из стекла.

И все были довольны. Это было в славное время застоя.

Теперь, в связи с введением рынка, Никита подыскивает на бревно покупателя.

— Что гранит? Пустяк, — говорит он, — а вот сосна она и есть сосна, дерево справное. Главное — не продешевить!

92. Тур Хейердал

Норвежский зоолог Хейердал, окончив университет, увидел, что все звери на земле давно открыты.

— Вот так дела! — опечалился зоолог. — Лошадь Пржевальского и ту описали. Кё фёр, что делать? Фёр-то кё?

В жилах Тура текла кровь древних викингов, разбойников и авантюристов.

Он построил плот и пустился на нем вплавь из Америки через Тихий океан.

Когда плот уже подплывал к острову, викинг спохватился:

— Научную цель забыл, ай-ай-ай!.. Спросят зачем плыл, что скажу?

И он объявил: плавание доказывает, что острова Тихого океана заселили когда-то на плотах выходцы из Америки.

— Ерунда какая-то! — ахнули ученые. — Островитяне пришли из Азии, тому миллион доказательств. Да они и сами это помнят!

Но их слабые голоса потонули в шуме оваций.

Легендарная «Кон-Тики»

Ободренный успехом, Тур пересек на папирусной лодке Атлантический океан.

Чтобы вновь привлечь внимание общественности, он объявил перед началом плавания: пирамиды в Мексике строили выходцы из Египта.

— Приплывали вот на таких лодках! — сказал он, осторожно тыча пальцем в рыхлый папирус.

Египтяне забросали его цветами.

Ученые совсем скисли. Они не плавали на плотах, и их никто не хотел слушать: что с того, что последняя пирамида в Египте была построена две тысячи лет до нашей эры, а первая — в Мексике три тысячи лет спустя?

Это уже никого не интересовало. Главное в науке — напор и неожиданность.

93. Маргарет Тэтчер

Конфликт из-за горстки островов в холодном южном океане развивался стремительно.

— Острова следует называть Мальдивскими. И открыли их наши предки, — утверждали аргентинцы.

— Нет Фолклендскими. А сколько мы на них овец развели! Сколько труда вложили! — упирались англичане.

Тогда аргентинцы высадили на острова десант и взяли в плен англичан вместе с их овцами.

В Лондоне собрался парламент. Решали как поступить. В зале сидело несколько сот мужчин в черных пиджаках, в брюках и рубашках с твердыми воротничками.

— Надо написать жалобу в Организацию Объединенных Наций, — предложил пожилой джентльмен. У него был галстук-бабочка.

— Суд. Только Международный суд в Гааге, — настаивал молодой, поднаторевший в склоках депутат. — Да мы их затаскаем по заседаниям. Да одних апелляций штук им сто приготовим.

Его сменил лорд, который еще помнил Англо-бурскую войну.

— Сэр Уинстон, — начал лорд. Ему вдруг почему-то показалось, что в зале присутствует Черчилль. — Сэр Уинстон, как всегда, прав. Надо поставить заслон импорту германских товаров… Ах, не о том?.. Ах Фолклендские острова?.. Ноту, написать ноту и в ней все объяснить. Как сейчас помню, мы с Чемберленом…

Лорда сняли с трибуны и отнесли на место.

Тогда встала премьер-министр. Все с любопытством ждали, что скажет слабая женщина.

— Мне стыдно, что в этом зале единственный мужчина — это я, — сказала леди. — Я уже приказала развести пары на кораблях и приготовить сто самолетов. Будем бомбить. Наплевать на овец… Давайте уточним кое-какие детали.

Железная леди

Острова отобрали. Понятное дело, когда бомбили, погибло не столько овец, сколько людей.

А к леди пристало название «железная». Наверное, поэтому англичане поспешили потом от нее избавиться. Уж они-то народ искушенный, знают — всему есть мера. И очень опасно, если правители железные.

94. Свадьба с миллиардером

Когда пуля, выпущенная из ружья Ли Харви Освальда, пробила грудь президента, мир содрогнулся. Припав к экранам телевизоров, люди наблюдали повтор: в забрызганном кровью автомобиле белокурая Жаклин держит на руках умирающего мужа…

Но телевидение перешло к очередным сюжетам, автомобиль отмыли, а для ухода за могилой президента на Арлингтонском кладбище наняли сторожа.

На повестку дня стал вопрос: за кого выходить замуж? На выбор были: друзья детства, астронавты и художники-модернисты. Но Джеки — так звали ее в детстве — рассудила правильно: друзья забылись, астронавты многодетны и бедны, художники пьют вусмерть и спят в грязных носках.

Оставались одни миллиардеры.

Самым миллиардеристым был грек Аристотель Онассис — владелец супертанкеров.

Правда, были моменты, которые смущали.

— Опомнись! Ему шестьдесят два, а тебе нет сорока. У тебя рост сто шестьдесят, а его из за стола не видно. Нос, как банан. Двух жен уже в гроб вогнал… Подумай, Джеки! — предупреждали подруги.

— А что думать? У него свой остров и ванна с золотыми краниками! — парировала вдова. — В случае развода остров разделим пополам.

Стали составлять брачный контракт. Жених оказался тертым калачом.

— Чтобы жила со мной не менее пяти лет. Потом может уходить, получит 18 миллионов и по 2 миллиона за каждый год сверх пяти. Остров ей ни к чему, яхта — только по предварительной заявке. Ванной может пользоваться.

Нос миллиардера Онассиса

Говорят, возмущенная невеста потребовала включить в контракт: она обязана выполнять супружеские обязанности только при условии, что муж приходит к ней по ночам своим ходом, без механических приспособлений типа коляски, — но ее затюкали. Джеки поняла, что зарвалась.

Свадьбу сыграли скромненько — миллионов на пять: дорожала нефть, в Греции горело синим огнем правительство.

Дальнейшая судьба этой пары не представляет интереса.

…Киномеханик, остановите ленту! Нежная любящая жена склонилась над сраженным пулей мужем. Всмотритесь, всмотритесь!.. Что с вами, приятель? Ах, просто в глаз что-то попало…

95. Твигги

Твигги была скромной девушкой. Она работала модельершей и не имела никаких шансов на успех.

— Да-а, — говорили подруги, разглядывая ее щупленькую фигурку, — рост сто пятьдесят, бедра цыплячьи, грудью и не пахнет.

— У меня мама такая же, — оправдывалась, заливаясь слезами, Твигги. — Она хорошая, добрая.

— Ха-ха…

Подруги уходили на вернисажи, покачивая бедрами.

Между тем на рынке готового платья назревал скандал: на полках магазинов и на складах скопились горы нераспроданного женского белья и юбок.

Надо было тряхнуть покупательниц.

Собралось совещание модельеров.

Среди девушек, показывавших новые фасоны, была и Твигги.

— А что, если… — сказал самый прозорливый из совещавшихся. — Я понимаю, конечно, что говорю бред… Но все-таки… Что, если ввести в моду этакое молодежное, неразвитое, субтильное? Юбки — мини, прическа детская, веснушки на носу…

Твигги была скромной девушкой

— А как же классика: бюст, зад, линия бедра?

— На помойку классику! Бюст ни к чему, зад — побоку! Увидите, через год трансокеанский лайнер повезет нашу Твигги в Америку!

Прозорливец оказался прав. Целое десятилетие укорачивали юбки, стригли волосы, женщины худели и пеленали груди, отжимая их к животу и уплощая.

Лайнер, на котором Твигги приехала в Америку, встречала в Нью-Йоркском порту стотысячная толпа. Кстати, на этом же лайнере, говорят, ехал шведский король. На палубе он стоял рядом с модельершей.

— Кто это там рядом с Твигги? — спросил прибежавший в порт физик-атомщик, лауреат Нобелевской премии, которому король год назад вручал диплом.

Ему никто не ответил. Толпа ревела, приветствуя модельершу.

96. Александр Грин

Вдова писателя Грина пожаловалась в Старокрымский суд, что сосед забрал под курятник сарай, в котором хранились рукописи мужа, и прирезал часть яблоневого сада, где когда-то любил гулять автор «Бегущей по волнам».

Суд от рассмотрения жалобы уклонился.

Толпы пионеров шли по улицам Старого Крыма разыскивая дом писателя; принимая их, вдова сбилась с ног. Пыль садилась на белые соседские яблони. Тогда опытный в казуистике сосед поднял вопрос о создании мемориального музея.

— Ассоль, Грей, кнехты, битенги, это так нужно детям! — сказал он и добился открытия музея Грина в городе Феодосии.

Великий писатель

Толпы схлынули.

Огорченная вдова пыталась бороться, заболела и умерла. Ее, памятуя, как она много жаловалась, похоронили подальше от мужа.

— Алые паруса романтики шелестят над этими могилами! — любил говорить, посещая с гостями кладбище, один из старожилов.

Кстати, это он был соседом Гринов.

97. Влас Дорошевич

Где и когда появился первый журналист— неизвестно. Может быть, им был молодой дикарь, ворвавшийся в родную деревню с криком: «Они идут! Спасайся, кто может!» Может быть, звание журналиста заслуживает Цицерон, он хотя и не писал в газеты, но заклеймил в речах взяточника Верреса и заговорщика Катилину. Журналистом, несомненно, стал человек, который в первой русской газете «Санкт-Петербургские ведомости» написал: «Из Персиды нам сообщают…» — и далее обстоятельно поведал, что в дар русскому царю через Каспийское море баржой перевезен слон, которому затем сплели из прутьев калоши, в которых «слон оный далее в столицу пошед пешком».

Писали журналисты в те времена долго и обстоятельно, точку ставить не торопились, их труд и труд литераторов лежали по разные стороны дороги.

Влас Дорошевич опрокинул все. Он жил в Одессе и писал так:

Словно лес осыпается осенью. Осыпается жизнь… Умер Анри Рошфор.

Он ставил точек в двести раз больше чем запятых. Его фразы были коротки и остры, как гвозди.

У него учились все. Имя его забыто. Осталась фраза.

Еще Дорошевич занимался только тем, чем и должен заниматься журналист: он добывал удивительные новости. Когда Станиславский и Немирович-Данченко пригласили английского режиссера Гордона Крэга ставить во МХАТе «Гамлета», Дорошевич сообщил, что делается в театре.

«Офелия, королева, король, — рассуждал у него Крэг, — может, их вовсе нет? Один Гамлет. Декораций никаких… Или нет — дайте мне сочную ядреную декорацию. Забытое кладбище, забытые Йорики. Корову можно пустить на кладбище… А вообще, чтоб я стал ставить эту пьесу? За кого вы меня принимаете? Пять актов человек колеблется — убить ему Клавдия или не убить? А убивает Полония. Словно устрицу съел…»

Может, журналист все это и придумал. Но он угадал — пьеса не получилась.

Влас Дорошевич был как гора. После него снова — равнина. Развелась армия журналистов, которые не ищут удивительные новости, а занимаются какими-то странными делами. Михаила Кольцова Сталин послал в Испанию. Когда война с Франко была проиграна, Кольцова расстреляли. Корреспонденции из Испании он присылал аккуратно. Значит, не потрафил в чем-то другом: не организовал, не доставил, не устранил…

«Словно лес осыпается осенью…» Интересно, это о ком? Уж не о нас с вами?

98. Театр

Театр, как всякое зрелище, знал времена подъема и упадка. Может быть, временем особого подъема был древнегреческий театр, там на сцене кипели страсти, жены травили мужей ядом, а герои гонялись друг за другом с мечами. Больших высот достигла тогда комедия. Таланту было позволено все. На вопрос «А что ты на это скажешь?» артист мог поднять ногу и издать непристойный звук.

Римляне комедию не усовершенствовали, но зато трагическое подняли до больших высот. Любимым их зрелищем стали бои гладиаторов. Они скромно назывались «играми», убитых уносили, кровавые лужи тут же посыпали песком.

Театр начинается с вешалки

Прошли века, и суровое искусство подзахирело. На сцене драматурги и актеры скатились до: «Быть или не быть?», «Я покажу тебе небо в алмазах» и даже «Ах, боже мой, как вы меня напугали!».

В нашем веке театр стал выравниваться. У нас это началось с Мейерхольда. «Что это за „Горе от ума“? „Горе уму“! При чем тут автор? Кто он такой? Подумаешь, был каким-то послом в

Персии, а я — начальник ТЭО Наркомпроса!» Он же придумал: артистам по ходу действия делать шпагат и еще — на сцене как можно больше лестниц. Чтобы все бегали — вверх-вниз, вверх-вниз… Недурно было бы плакатики каждому на грудь: «кулак», «бедняк», «рабочий». Ах, у кого-то уже было? Жаль.

Что наша жизнь? Игра!

В наши дни театр решил приблизиться к античному. Ногу еще не поднимают, но матерные слова употреблять позволили. Что касается игр с убиением, то в Москве один режиссер съел полтруппы.

И чтобы наглядно показать, до каких высот может подняться современное искусство, небольшой случай, который произошел в одном сибирском городе. Из столицы туда приехал новый главный режиссер. Сженой-актрисой на первые роли и пьесой, которая никогда нигде…

Как водится, сбор труппы, главный знакомит артистов с сияющими высотами, которые откроются под его личным руководством.

И тогда в самом последнем ряду встает пожилой трагик, самый старший по возрасту, и говорит:

— Мы вот тут с товарищами посоветовались. Вам лучше уехать.

Режиссер, понятное дело, на дыбы: да вы, да я, меня сам Ролан Быков за руку, а Элла Памфилова… Взялся круто, навел порядок на вешалке, распределил роли, стал гнать пьесу.

Подошла генеральная. Кого пригласить? Всех, кто теперь в силе. Мэрия нужна? Нужна. Воры в законе, критики-интеллигенты, все, кто определяет общественную жизнь города — ОМОН, торговля…

Зал был полон. Медленно погас свет, жена режиссера вышла и открыв рот, произнесла первую фразу. И тогда вся декорация, все доски, весь картон, все тряпки, все что наполняло сцену, все светильники со шнурами — все покачнулось и с грохотом рухнуло на нее.

«Скорая помощь», милиция…

Наутро режиссер забрал жену, чемодан, пьесу и уехал.

В Древнем Риме, когда на арене валился окровавленный гладиатор, вопрос решали публично — добивать или не добивать?

Нынче все решается за кулисами.

Скажем: «Мадам Баттерфляй — мужчина или женщина?»

А пес ее знает. Как решат. Как за это заплатят.

99. Секс

Вопросы пола всегда глубоко интересовали человечество.

— С животом ее лепи, с животом! — настаивал первобытный человек, наблюдая, как его приятель мастерит из глины женскую фигурку. — Живот побольше, чтобы сразу было видно, кому продолжать род. Ты подчеркивай, подчеркивай!

Если на небе есть боги, то и они с давних пор интересовались этой проблемой.

— Ну что это они без выдумки, без разнообразия! — возмущались небожители, наблюдая сквозь щелочки в облаках ночные забавы людей. — Надо их просветить.

В мифах и легендах к людям просочилось много поучительного о том, как следует соединяться мужчине с женщиной.

— Художники нужны, скульпторы!

От долины Ганга до склонов вулкана Везувия терпеливые каменных и фресочных дел мастера начали украшать стены храмов и общественных бань смелыми сценами и композициями.

— Ведь надо же! — ахали непосвященные, первый раз попав в такую комнату. — Он так, а она — так. Удавиться можно!

Шло время, и человечество, избаловавшись, решило, что пора к делу интима подключить науки и технику. Появились разного рода приспособления и пилюли. В газетах замелькали объявления: «Доцент Шапиро вставляет зонтики по понедельникам». В порношопах стали продавать предметы, похожие на пластмассовые свечи.

Молодежь, как всегда, побежала впереди прогресса. Возник групповой секс. В Латинском квартале в Париже студенты потребовали, чтобы не только мужчин пускали ночью в женские общежития, но и женщин — в мужские. Дело дошло до стрельбы, до полиции и зажигательных бомб.

Вероятно, это и был момент, когда боги (если они, конечно, есть) возмутились.

— Ай-ай-ай, что творится, — сокрушались они, продолжая наблюдать в облачные щелки. — Свальный грех. Мы тут стараемся, легенду о Нарциссе выдумали, сказку о Филемоне и Бавкиде, Пушкину образ Татьяны Лариной подсказали, а они там…

Помогла, как всегда, высокая наука. Ученые обнаружили СПИД. Группки, занимавшиеся сексом, разбежались. «А ведь, пожалуй, надежнее с одним всю жизнь», — спохватились студентки. «Семья священна!» — провозгласил в Америке летчик Буш и был избран президентом.

Остался неясен только вопрос, как быть с индийскими статуями и инструктивными фресками в Помпеях. Но это уже мелочи. Пускай смотрят.

100. Пришельцы

На Землю несколько раз прилетали пришельцы из космоса.

Первый раз они прилетели, когда на планете рос тропический лес и бродили зеленые бронтозавры.

— А где же люди? — удивились пришельцы. — Ах да! Еще рано — мезозой!

Во время второго прилета они увидели, что повсюду расстилаются саванны, а по ним прыгают антилопы и кочуют полуобезьяны.

— Опять рано, — пригорюнились гости, которым очень хотелось поболтать с людьми. — Подождем еще малость.

И они прилетели в третий раз. Теперь на планете уже повсюду были города. Но дома стояли пустые, на дорогах ржавели остатки автомашин, пахло химией, ветер шелестел продырявленными прозрачными пакетами.

— Вы кто такие? Давай, до свидания!

Пришельцы из космоса в большом городе

— Опоздали! — поняли пришельцы. — Вон белая косточка, вон еще одна. Однако быстро они вымерли!

И братья по разуму улетели, захватив с собой чертеж автомата Калашникова, пробу воздуха с фреоном и целлофановый пакет.

Решили организовать их производство у себя. Томило любопытство и желание не отставать от прогресса.

Когда их корабль скрылся из вида, из океана вылезла на сушу кистеперая рыба. Она поднялась на кривые плавнички-ручки и оглядела опустошенную истерзанную землю.

Все надо было начинать сначала.

— Веду людей в светлое будущее!

— А я обратно…

Оглавление

От автора

Часть первая Доисторические времена

  1. Наскальные рисунки

  3. Мамонты

  4. Промискуитет

  5. Каннибализм

  6. Экзамены в каменном веке

  7. Череп из урочища Киик-Тепе

  8. Семь сестер

Часть вторая Античные времена

  9. Изобретение алфавита

  10. Пирамида Хеопса

  11. Тайна и свитки

  12. Царь Дарий

  13. Загадки египетских гробниц

  14. Буцефал

  15. Архимед

  16. Герострат

  17. Сибариты

  18. Слово Цезаря

  19. Муций Сцевола

  20. Калигула и его конь

  21. Нерон

  22. Мессалина

  23. Апулей

  24. Евгеника

  25. Нож и колесо

  26. Виракочи и жрецы

  27. Туфля Маздака

Часть третья Средние века

  28. Поход на Иерусалим

  29. Молот ведьм

  30. Великий хромец Тимур

  31. Галилей

  32. Коперник

  33. Король и корабль

  34. Завоевание Кипра

  35. Хайраддин Барбаросса

  36. Война в Средние века

  37. Пассажиры «Батавии»

  38. Балтазар Косса

  39. Трубка Уолтера Рэли

  40. Царица Тамара

  41. Колумб

  42. Крякутный

  43. Степан Разин

  44. Иван Грозный

  45. Творцы и иллюстраторы

  46. Петр I, его жена авдотья и сын Алексей

  47. Мадам де Помпадур

  48. Ньютон

  49. Гений и злодейство

  50. Гаврила Державин

  51. Марат и Великая революция

  52. Шляпа императора

  53. Михаил Кутузов

  54. Русские женщины

  55. Пушкин

  56. Адмирал Нельсон

  57. Как изобретали пароход

  58. Некрасов

  59. Залив Тритон

  60. Как заселили Океанию

  61. Стефенсон

  62. Адмирал Попов

  63. Отто Лилиенталь

  64. Александр II

  65. Дюма и его герои

  66. Роберт Кох и холера

  67. Как открывали полюса

  68. Карл Маркс

  69. Первый автомобиль

  70. Великий немой

  71. Григорий Распутин

  72. Императрица Цыси

  73. Лев Троцкий

  74. Радек

  75. Писарь и командарм

  76. Жена адмирала

  77. Колодец в Чичен-Ице

  78. Мастер

  79. Галя Бениславская

  80. Михаил Зощенко

  81. Демьян Бедный

  82. Владимир Маяковский

  83. Пасынок

  84. Артист Вертинский

  85. Камикадзе

  86. Как изобрели газовую камеру

  87. Бомба для Хиросимы

  88. Дело о «Лаконии»

  89. Бумажный тигр

  90. Как брали Берию

  91. Бревно

  92. Тур Хейердал

  93. Маргарет Тэтчер

  94. Свадьба с миллиардером

  95. Твигги

  96. Александр Грин

  97. Влас Дорошевич

  98. Театр

  99. Секс

  100. Пришельцы Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg