«Советский тяжёлый танк КВ-1, т. 2»

Советский тяжёлый танк КВ-1, т. 2 (fb2) - Советский тяжёлый танк КВ-1, т. 2 [Первые танки Победы] 11366K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Максим Викторович Коломиец

Максим Коломиец СОВЕТСКИЙ ТЯЖЕЛЫЙ ТАНК КВ-1 Первые танки Победы Том 2

БОЕВОЕ ПРИМЕНЕНИЕ КВ-1

ОРГАНИЗАЦИЯ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ ТАНКОВ КВ-1. Как уже говорилось выше, начало серийного производства танков КВ пришлось на завершающий этап советско-финляндской войны, и первые четыре машины установочной партии приняли в ней участие. Экипажи для новых тяжелых танков комплектовались частично представителями Кировского завода, разработавшего эти машины, а частично танкистами 20-й тяжелой танковой бригады, вооруженной танками Т-28, в составе которой КВ и воевали.

После окончания боевых действий встал вопрос о том, какие части и подразделения укомплектовывать танками КВ. Например, 25 апреля 1940 года для освоения новых тяжелых боевых машин начальник автобронетанкового управления Красной Армии Д. Павлов предложил «формировать в танковых бригадах Т-28 роты-батальоны танков КВ по мере их поступления с завода». Разумное зерно в этом предложении было — бригады «двадцать восьмых» располагали значительным количеством опытных кадровых танкистов, которые могли в короткие сроки освоить новые тяжелые танки. Однако это предложение поддержано не было — уже в мае 1940 года наркомат обороны и Генеральный Штаб Красной Армии начали прорабатывать вопросы формирования механизированных корпусов. По окончательно утвержденной 6 июля 1940 года организации, мехкорпус состоял из двух танковых и моторизованной дивизий, а также корпусных частей. Каждая из двух его танковых дивизий включала в себя два танковых, мотострелковый, артиллерийский полк и ряд других частей. Должна была иметь на вооружении, среди прочих, 105 КВ (по одному батальону тяжелых танков (52 машины) в каждом полку. Еще одна машина числилась в управлении соединения.

Работники Кировского завода в Ленинграде передают готовые танки КВ-1 экипажам. Сентябрь 1941 года. Машины оснащены дополнительными прямоугольными топливными баками, установленными на надгусеничных полках (АСКМ).

Именно по такому штату формировались танковые дивизии первых девяти мехкорпусов в 1940 году. Но производство тяжелых танков значительно отставало от планов формирования — за 1940 год изготовили всего 373 КВ, чего хватило бы всего на семь батальонов. А ведь еще КВ требовались для военных учебных заведений, командных курсов, полигонов…

В феврале 1941 года Генеральный Штаб принимает решение о формировании еще двадцати механизированных корпусов. При таком раскладе полное укомплектование полков танковых дивизий машинами КВ вообще отодвигалось на неопределенный срок. Поэтому директивами наркома обороны от 20 февраля 1941 года вносились изменения в штаты танковых полков. При этом, батальоны КВ переводились с пятиротного на трехротный состав (по десять машин в роте плюс танк комбата), всего 31 КВ. В результате, с февраля 1941 года в танковой дивизии мехкорпуса по штату числилось 375 танков, из них 63 КВ (два батальона по 31 машине и одна машина во взводе танков командования дивизии). Переформирование батальонов тяжелых танков проводилось постепенно, и завершилось в марте 1941 года. Некоторые батальоны имели смешанный состав — они были укомплектованы танками КВ-1 и КВ-2, при этом в разном соотношении: могла быть одна или две роты КВ-2, а могло быть КВ-1 и КВ-2 поровну — по 15 машин.

Отправка танков КВ-1 на фронт. Сентябрь 1941 года. Танки оснащены дополнительными топливными баками, установленными на надгусеничных полках (АСКМ).

В связи с большими потерями в танках, 6 июля 1941 года постановлением Государственного Комитета Обороны № 39сс началось формирование танковых дивизий новой организации. Хотя они имели столько же полков, как и довоенные (два танковых, мотострелковый и артиллерийский), их штат пересмотрели в сторону сокращения, Теперь дивизия насчитывала 215 танков, при этом большинство — 153 составляли легкие. На долю КВ приходилось по одной роте в полку — по 10 машин в каждой. Таким образом, количество тяжелых танков в дивизии по сравнению с довоенным штатом сократилось более чем в три раза. Десять таких новых дивизий формировали в составе фронта резервных армий на Западном стратегическом направлении. По состоянию на 18 июля 1941 года в этих соединениях (101-110-я дивизии) имелось 1825 танков всех типов, из них 74 КВ. Они распределялись следующим образом: 102, 104, 105, 107, 108 и 109-я — по семь машин, 101-я — десять, 106-я — четыре и 110-я — восемнадцать. Все эти дивизии действовали на Западном направлении в июле — сентябре 1941 года. При этом две из них переформировали в мотострелковые дивизии, а на базе шести других создали семь танковых бригад.

Последние начались формироваться на основе штата, утвержденного наркомом обороны СССР 23 августа 1941 года. Каждая из них состояла из танкового полка трех батальонного состава, мотострелкового батальона и четырех отдельных рот. Из положенных по штату 93 танков 64 были легкими, 22 средними и 7 — КВ. Последние входили в состав батальона тяжелых и средних танков. При сокращении числа танков в полку бригады до 67 по приказу наркома обороны от 13 сентября 1941 года, количество КВ осталось прежним.

Боевые действия осени 1941 года показали, что организационная структура бригада — полк — батальон усложняла управление. Поэтому 9 декабря 1941 года утвердили новые штаты, по которым бригада состояла из двух танковых и мотострелкового батальонов и четырех отдельных рот. При этом количество танков сокращалось до 46, а батальоны имели в своем составе по три роты: тяжелых, средних и легких машин. Рота тяжелых танков включала в себя 10 КВ-1 — два взвода по две машины и танк командира роты. Постепенно на этот штат переводились и ранее созданные бригады. Всего же до конца 1941 года было сформировано 57 отдельных танковых бригад.

Танки КВ-1 на передовой. Ленинградский фронт, лето 1941 года. Машина на переднем плане с дополнительными топливными баками (АСКМ).

Кстати, далеко не все бригады при формировании получали танки КВ. Из-за недостатка последних, их часто заменяли таким же количеством тридцатьчетверок. Например, 17, 18, 19 и 20-я танковые бригады, сформированные в первых числах октября 1941 года и спешно переброшенные на московское направление, имели в составе батальона тяжелых и средних танков по 29 Т-34 (должно быть 7 КВ и 22 Т-34).

Директивой от 12 января 1942 года начали формироваться так называемые танковые бригады «С» для пехоты и конницы. В каждой из них находилось по 46 танков, но при этом бригада для пехоты имела роту тяжелых танков (10 КВ-1), а для конницы — нет. Эти части имели большую подвижность за счет минимального количества средств обслуживания и обеспечения и предназначались для усиления стрелковых и кавалерийских соединений.

15 февраля 1942 года «в целях высвобождения подготовленных контингентов для укомплектования вновь формируемых танковых частей» танковые бригады переводились на новые штаты. При этом количество людей сокращалось примерно на четверть, а число танков оставалось прежним — 46. В состав бригады входило два танковых батальона, каждый их которых имел роты тяжелых, средних и легких танков — 5 КВ-1, 10 Т-34 и 8 Т-60 соответственно. Постепенно на такую организацию переводились бригады, сформированные ранее по другим штатам.

Кроме того, 8 февраля 1942 года утверждается штат танковой бригады в количестве 27 танков для усиления полевых армий и стрелковых дивизий. Бригада имела два батальона по две роты в каждом. При этом только в одном была рота тяжелых танков — 5 КВ, второй комплектовался полностью Т-34. Такие бригады не имели мотострелковых подразделений и частей обеспечения, а их снабжение должно было производиться с армейских баз.

Приказом наркома обороны от 29 мая 1942 года вводился в действие штат танковой бригады на 48 машин — 8 КВ-1, 20 Т-34 и 20 Т-60. Однако формирований такой организации было немного.

Весной 1942 года в Красной Армии началось создание танковых корпусов. Первые четыре были сформированы согласно директивы наркома обороны от 31 марта, каждый из них имел в своем составе управление, две танковых и мотострелковую бригаду, всего 100 танков (из них 20 КВ-1). Танковые бригады, которые шли на укомплектование корпусов, формировались по ранее утвержденным для них штатам, и никакой особой организации не имели. В середине апреля 1942 года в состав корпуса включили еще одну танковую бригаду, такой же организации, как две первые. При этом число танков КВ в корпусе возросло до 30 машин.

Экипаж КВ-1 загружает боекомплект в танк. Ленинградский фронт, осень 1941 года. Машина экранированная, обратите внимание на след от попадания снаряда в люк-пробку механика-водителя (АСКМ).

Приказом наркома обороны СССР от 29 мая 1942 года состав танковых бригад корпуса изменили. Теперь он включал одну бригаду на КВ-1 и две Т-34. Бригады на КВ иногда в документах называли тяжелыми, хотя официально они так не именовалась. Бригада двух батальонного состава, каждый батальон — одна рота КВ (10 машин) и рота Т-60 (10 машин), взвод управления батальона — 1 КВ и 2 Т-60. Кроме того, в роте управления бригады числилось 2 КВ и 3 Т-60. Таким образом, всего в бригаде танков КВ по штату имелось 24 КВ-1 и 27 легких Т-60 (с началом производства Т-70 некоторые бригады получили их вместо Т-60). Формирование бригад на КВ-1 шло недолго — примерно до середины августа 1942 года. За это время было создано не менее 20 таких бригад в составе танковых корпусов: 3 и 4-я гвардейские, 3, 22, 23, 24, 25, 45, 65, 66, 89, 97, 103, 105, 107, 148, 178, 180, 216 и 217-я. Они участвовали в оборонительных боях лета 1942 года. При выводе танковых корпусов в тыл на пополнение, эти бригады августе — октябре 1942 года были переформированы в обычные танковые.

Последний штат танковой бригады, в котором присутствовали КВ-1, был утвержден наркомом обороны в сентябре 1942 года. Она насчитывала 53 танков, из них 5 КВ-1 (одна рота). Однако таких бригад укомплектовали совсем немного, так как к этому времени начали формировать гвардейские танковые полки прорыва на КВ-1C и «Черчиллях».

Кстати, введение новых штатов не означало отмены старых или перевода на них существующих танковых бригад. По новым штатам проводили новые формирования, а созданные ранее части часто оставались на старых, а на новые могли переводиться только при их выводе в тыл на переформирование. Таким образом, к концу 1942 года существовало семь разных штатов отдельных танковых бригад. Правда, количество КВ-1 в них колебалось от 10 до 5 (речь идет о бригадах смешанного состава, так как бригады КВ к концу года были переформированы на другие штаты).

Помимо бригад, в 1941–1942 годах формировали и более мелкие подразделения, имевшие на вооружении КВ-1. 23 августа 1941 года нарком обороны утвердил штат отдельного танкового батальона, имевшего 29 боевых машин (средних и легких). Батальон предназначался для усиления стрелковых дивизий. 28 ноября 1941 года вводится новый штат отдельного танкового батальона смешанного состава из 36 танков — 5 КВ, 11 Т-34 и 20 Т-60. Тактическое построение батальонов такой организации в наступательных боях предусматривалось в два эшелона: в первом тяжелые танки с задачей уничтожения противотанковых средств, во втором — средние и легкие, которые должны были бороться с противопехотными огневыми средствами.

Ремонт танков после боя. Ленинградский фронт, 5 августа 1942 года. За замаскированным досками КВ-1 виден танк Т-26 с цилиндрической башней (АСКМ).

В начале 1942 года началось формирование отдельных батальонов тяжелых танков, каждый из которых насчитывал 153 человека и 16 КВ-1 — три роты по пять машин и танк командования. Также появились батальоны смешанного состава численностью 41 танк, но количество КВ-1 в них осталось прежним — 5 машин. Последнее формирование двух батальонов на КВ-1 (16 машин) провели в первых числах июля 1942 года.

Были и более мелкие подразделения, укомплектованные тяжелыми танками. Так, по распоряжению И. Сталина, отданному им 5 июля 1942 года, для войск Брянского фронта, оборонявшихся на Воронежском направлении, были в спешном порядке сформированы 12 отдельных рот танков КВ (по 10 машин в каждой). Роты были подчинены 121, 141, 206 и 232-й стрелковым дивизиям, по три в каждой, и участвовали в боях под Воронежем.

Танки КВ-1 встречаются в составе танковых частей примерно до осени 1943 года, но их количество постепенно снижалось, и было невелико. С выводом частей на переформирование, танки передавались другим подразделениям, где они эксплуатировались до выхода из строя по той или иной причине. Поэтому КВ-1 могли в 1943 году оказаться даже в отдельных танковых полках, хотя их наличие штатом не предусматривалось. При этом количество КВ-1 на фронтах постоянно сокращалось. Например, к началу Курской битвы, по состоянию на 5 июля 1943 года, в танковых частях Центрального фронта насчитывалось 1749 танков и самоходок, из них лишь 10 КВ-1 в составе 129-й танковой бригады 13-й армии. На Воронежском фронте к 3 июля 1943 года числилось 2064 танка и САУ, из них — 11 КВ-1 в составе 203-го отдельного танкового полка.

Дольше всего танки КВ-1 эксплуатировались на Ленинградском фронте. Активных боевых действий здесь не велось с осени 1941-го по январь 1943 года, к тому же в Ленинграде находились предприятия, которые могли обеспечить ремонт тяжелых танков — завод № 371 и Кировский. Например, по состоянию на 1 июня 1944 года в составе войск фронта имелось 115 танков КВ-1 и КВ-1C. Например, довольно много КВ-1 имелось в составе 31-го гвардейского танкового полка прорыва (вместе с КВ-1C) и 260-го танкового полка.

Отработка взаимодействия танков КВ-1 с десантом пехоты. Западный фронт, январь 1942 года. На фото машина выпуска осени 1941 года с дополнительными топливными баками и литыми усиленными катками с внутренней амортизацией (РГАКФД).

ПОДГОТОВКА ЭКИПАЖЕЙ ДЛЯ ТЯЖЕЛЫХ ТАНКОВ. Для подготовки командного и технического состава на новые тяжелые танки КВ, в августе 1940 года нарком обороны СССР принял решение о перепрофилировании 2-го Саратовского бронетанкового училища (оно готовило кадры для Т-28 и Т-35). В том же месяце в училище прибыл первый КВ для организации учебного процесса, и до конца года оно получило 10 новых тяжелых танков. В октябре 1940 года училище по распоряжению наркома обороны провело досрочный выпуск 203 лейтенантов и 220 воентехников. Они направлялись в первые батальоны полков танковых дивизий, которые предполагалось укомплектовать машинами КВ. Это были первые направленные в войска командиры, которые хотя бы немного прошли обучение на новые тяжелые танки.

Формирование новых мехкорпусов потребовало принять меры по обеспечению их подготовленными кадрами. Поэтому 1 марта 1941 года начальник ГАБТУ КА генерал- лейтенант Я. Федоренко направил наркому обороны СССР С. Тимошенко предложение по поводу подготовки командных кадров танкистов. Среди прочих мероприятий планировалось четыре училища — Орловское, 2-е Саратовское, Ульяновское и Харьковское — полностью перевести на подготовку лейтенантов и воентехников на средние и тяжелые танки Т-34 и КВ.

Данное предложение нашло поддержку наркома обороны, и весной 1941 года Т-34 и КВ, предназначенные для обучения, стали отгружать с заводов в эти училища. Последние по новому штату должны были состоять из четырех курсантских батальонов по 300 человек, два из которых готовили комсостав на средние, и два — на тяжелые танки. Кроме того, имелся один батальон, обучавший воентехников (300 человек) и специальный курс для переподготовки начсостава запаса численностью в 100 курсантов. Таким образом, всего в училище одновременно должно было обучаться 1600 человек, поровну на КВ и Т-34. Для организации учебного процесса в составе танкового батальона обеспечения предусматривалось иметь 32 Т-34, 20 КВ и 50 Т-27. Срок обучения курсантов устанавливался в два года.

Естественно, что при таком плане к началу Великой Отечественной войны выпустить специалистов успело лишь 2-е Саратовское бронетанковое училище (около 450 человек), переведенное на подготовку специалистов тяжелых машин еще летом 1940 года. Остальные училища, хотя и начали перепрофилировать на Т-34 и КВ обучающихся на втором курсе, до начала войны выпустить специалистов не успели.

Помимо военных училищ, переподготовка командиров и техников на новые тяжелые танки велась на Ленинградских и Казанских бронетанковых курсах, для чего им были выделены танки КВ.

Полковой комиссар И. Подпоринов, майор П. Бирюков и командир 23-го танкового корпуса Герой Советского Союза генерал-майор Е. Пушкин на танке КВ-1 обсуждают план предстоящей операции. Юго-Западный фронт, апрель 1942 года (РГАКФД).

Однако в целом подготовка и офицеров, и воентехников для КВ к началу войны была, что называется, в зачаточном состоянии, процесс обучения только налаживался. Не будет преувеличением сказать, что к июню 1941 года, в войсках имелось немного полноценно обученных и подготовленных командиров для танков КВ. Ведь для того, чтобы обучить людей на КВ, необходимо было иметь преподавателей, которые могли бы это сделать. А самих преподавателей также надо было где-то подготовить, а процесс этот не одномоментный. Помимо этого, необходимы учебные пособия, агрегаты, классы, плакаты, учебники и многое другое, что требуется для изучения новых боевых машин. Чтобы все это изготовить, также необходимо время, и немало. Таким образом, к июню 1941 года процесс подготовки и обучения командного и технического состава для танков КВ находился в стадии становления и не мог обеспечить армию соответствующими кадрами в необходимом количестве и с достаточным уровнем знаний.

Конечно, были командиры-танкисты с многолетним опытом службы или имеющие боевой опыт, которые, без сомнения, могли освоить (и осваивали) танк КВ на курсах переподготовки. Но даже им для того, чтобы хорошо знать вопросы эксплуатации, техобслуживания и боевого использования новых тяжелых танков требовалось время, которого не было.

Кстати, можно прикинуть, сколько подготовленного командно-технического состава требовалось для укомплектования батальонов КВ танковых дивизий мехкопусов. Согласно штатному расписанию, в штабе и управлении батальона числилось 10 командиров, а непосредственно в трех ротах — еще 48 (без политического состава и медиков). Таким образом, только для 16 дивизий мехкорпусов первой волны формирования требовалось 1536 человек (32 батальона х 48 человек в каждом). Можно прикинуть, сколько нужно для укомплектования только тех батальонов, в которых имелись танки КВ в штатных количествах или близких к этому (60 % укомплектования и выше). К 22 июня 1941 года таких батальонов было 15 (2-я танковая дивизия ПрибОВО, 4 и 7-я ЗапОВО, 8, 10, 12, 32 и 41-я КОВО), и для них было нужно 720 человек.

Рота танков КВ-1 одной из танковых бригад Западного фронта в перерывах между боями. Лето 1942 года (РГАКФД).

Однако из документов следует, что закончившие училища или курсы командиры направлялись и в другие танковые дивизии, которые до войны или совсем не получили КВ, или имели их единицы. Например, в списке досрочного выпуска курсантов 2-го Саратовского танкового училища, направленных в войска в октябре 1940 года, в пунктах назначения среди вышеназванных (кроме 32 и 41-й которых к тому времени еще не было) указаны еще девять танковых дивизий. Причем довольно много выпускников отправили в 5 и 7-й мехкорпуса, которые до начала войны танков КВ вообще не получили.

Теперь попробуем подвести итог. Выше уже приводились цифры выпуска комсостава из 2-го Саратовского бронетанкового училища осенью 1940-го — весной 1941 годов: примерно 880 человек. Кроме того, по докладу Федоренко к 1 марта 1941 года еще 139 человек прошли переподготовку на КВ и Т-34 на курсах при заводах промышленности. Если считать, что половина из них на средние и половина на тяжелые танки, то получаем подготовленных на КВ порядка 500 человек. Из приведенных выше цифр видно, что укомплектовать подготовленными командирами и техниками батальоны, имевшие большое количество КВ, было бы можно — напомним, что там требовалось 720 человек. Однако все эти командиры и воентехники распределялись между всеми батальонами тяжелых танков дивизий мехкорпусов. Например, в одном из батальонов 2-й танковой дивизии ПрибОВО по состоянию на 17 июня 1941 года из 48 человек только 24 закончили бронетанковые училища (главным образом 2-е Саратовское), большинство в 1940 году и несколько — в 1939-м. А остальные получили образование на курсах младших лейтенантов. Подобная, а зачастую и еще более плачевная ситуация была и в остальных танковых дивизиях мехкорпусов (напомним, что приведенные цифры учитывают только командно-технический состав трех танковых рот батальона, штаб и управление в расчет не принимаются, а это увеличение еще примерно на 20 %).

Командир 3-й гвардейской танковой бригады полковник И. Вовченко у танка КВ-1. 13 мая 1942 года. В июне того же года бригаду перевели на штат «тяжелой», и укомплектовали танками КВ-1 и Т-60 (ЦМВС).

Подводя итоги всему вышеизложенному можно сказать, что к началу войны ситуация с кадрами командного и технического состава для батальонов танков КВ в мехкорпусах оставляла желать лучшего. Даже подразделения, укомплектованные новыми тяжелыми танками по штату (или близко к этому), имели в своем составе не более 50 % командиров и воентехников, прошедших обучение на КВ в училищах или на курсах.

Не меньшая проблема имелась и с подготовкой младшего командного состава (сержанты) для новых тяжелых танков, прежде всего командиров и механиков-водителей. До 22 июня 1941 года учебных и запасных танковых частей в Красной Армии не было, рядовой и младший начальствующий состав готовился каждой частью для себя в своих учебных подразделениях. Директивой Генерального Штаба от 8 августа 1940 года в каждом батальоне тяжелых танков танкового полка танковой дивизии 1-я рота содержалась как учебная, ее задачей являлась подготовка специалистов младшего командного состава для работы на тяжелых машинах.

Для обеспечения процесса подготовки экипажей согласно приказу наркома обороны № 0283 от 24 октября 1940 года все танки и бронемашины в войсках делились на машины боевого и учебно-боевого парка. Машины боевого парка предписывалось содержать в полной боевой готовности на консервации, в их состав выделялись полностью исправные танки, укомплектованные всем положенным инструментом, возимым комплектом запасных частей, с пристрелянным исправным вооружением и запасом хода до очередного среднего ремонта не менее 75 моточасов. Норма годовой эксплуатации КВ для машин боевого парка составляла 30 моточасов в год, причем эти часы предполагалось расходовать, только для подготовки частей и соединений в ходе тактических учений.

Для повседневного обучения экипажей использовались танки учебно-боевого парка. Согласно приказу для учебно-боевых машин КВ устанавливалась норма в 125 моточасов в год. Сверх этой нормы эксплуатировать танки запрещалось, при этом техника учебно-боевого парка должна была содержаться в полной боевой готовности.

Сначала приказом наркома обороны в учебно-боевой парк батальонов тяжелых танков выделялось 15 КВ из 52. А с марта 1941 года, после уменьшения машин в батальоне до 31, количество учебно-боевых КВ сокращалось до 10. Но реально их могло быть и меньше, в зависимости от укомплектования батальона матчасти.

Для подготовки одного экипажа выделялось в течение года 54,5 моточаса на КВ, из них тактическая подготовка — 47; стрельба из танка — 2,5, на вождение — 5.

Танк КВ-1 «Ворошилов» и Т-34 из состава 3-й гвардейской танковой бригады в учебной атаке. Май 1942 года (РГАКФД).

Учитывая, что новые тяжелые и средние танки имели небольшой межремонтный ресурс — по заявлению Кировского завода для КВ не более 150 моточасов — руководство ГАБТУ КА начало изыскивать способы сбережения моторесурса машин не снижая качества боевой подготовки. Для этого решили использовать танкетки Т-27, которых в армии имелось довольно много, а боевая их ценность к этому моменту была весьма низкой. 10 декабря 1940 года появился приказ наркома обороны СССР «О мероприятиях по сбережению материальной части тяжелых и средних танков». Согласно этому документу количество моточасов на каждую машину учебно-боевого парка сокращалось до 30 моточасов в год, а на машину боевого парка — до 15 часов. Причем это время предписывалось использовать для обучения экипажей вождению и стрельбе, а также сколачиванию танковых подразделений батальон — полк. А вот все тактические занятия в звене взвод — рота предписывалось проводить на танкетках Т-27: по 10 таких машин передавалось в каждый батальон тяжелых и средних танков.

Разумное зерно в использовании танкеток без сомнения было — ведь часто в ходе тактических занятий использовался (да и сейчас используется) такой прием как «пеший по-танковому», когда командиры боевых машин на местности действуют, что называется «на своих двоих». А применение для этой цели танкеток Т-27 в какой-то мере облегчало обучение, позволяя танкистам чувствовать себя как бы «за броней». Справедливости ради надо сказать, что использование танкеток Т-27 имело и негативную сторону — оно не обеспечивало отработки взаимодействия всех членов экипажа танка. А в ходе боя четкая и слаженная работа всех танкистов во многом является залогом успешных действий боевой машины.

Согласно приказа наркома обороны танкетки Т-27 использовались исключительно для тактических учений звена взвод — рота, что определялось их количеством — 10 Т-27 как раз соответствовали по количеству роте тяжелых танков. Ни о каком обучении меха- ников-водителей тяжелых и средних танков на танкетках Т-27 речь не шла, эти машины использовались для командиров танков в качестве учебной парты для отработки взаимодействия экипажей на местности.

Однако оснащение батальонов тяжелых танков танкетками вовсе не означало, что все тактические занятия проводились на них. В ходе боевой подготовки даже в масштабе роты использовались и КВ учебно-боевого парка, а при проведении батальонных или полковых учений — машины боевого парка.

Танки КВ-1 и Т-34 из состава 52-й танковой бригады майора В. Филиппова с десантом пехоты готовятся к атаке. Северо-Кавказский фронт, сентябрь 1942 года. На корме КВ видно тактическое обозначение — белый ромб с цифрами внутри (РГАКФД).

Программу подготовки экипажей КВ на 1941 год можно проиллюстрировать на основе плана боевой подготовки 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса. Эти данные являются типичными и для других частей РККА, разница была лишь во времени проведения учений, да и то не сильная.

Так, в течение марта планировалось провести 15 учений по сколачиванию взводов, в каждом из которых участвовало по 3 танка КВ учебно-боевого парка с расходом на каждую машину трех моточасов. Кроме того, на тот же месяц были запланированы пять ротных (по 4 КВ, по три моточаса на каждый), и одни батальонные учения с 12 КВ по 5 моточасов на машину. В мае должны были провести пять взводных учений с боевой стрельбой (по 3 КВ по три моточаса на каждый), в июле — 5 ротных (по 10 КВ, по три моточаса), а в августе — батальонные и полковые учения. Всего в этих учениях планировалось использовать (разновременно естественно) 200 танков КВ с общим расходом 860 моточасов.

Были ли проведены запланированные на март и май 1941 года учения, неизвестно. Возможно, это было сделано не в полном объеме. Так, в докладе по итогам боевой подготовки 4-го мехкорпуса за зимний период обучения ноябрь 1940-го — февраль 1941 года говорилось, что «сокращенный отпуск ГСМ (50 %) затруднял выполнение плана боевой подготовки». Возможно, подобные проблемы были и в 1941 году.

Помимо подготовки механиков-водителей и отработки тактических задач, проводились и боевые стрельбы из танков. Причем стреляли танкисты довольно часто — например, согласно графику, утвержденному командиром 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса на февраль — март 1941 года, каждый танковый полк выезжал на стрельбище два раза в неделю.

Танки одной из бригад Южного фронта (возможно 121-й) на улице деревни. Апрель 1942 года. Хорошо виден состав — 2 КВ-1, 5 Т-34, за ними — Т-60. На лобовом листе переднего КВ надпись «Смерть немецким оккупантам» (РГАКФД).

Учебные стрельбы из танков выполнялись на основе АБТКОП-38 автобронетанкового курса огневой подготовки 1938 года. В нем определялись учебные упражнения (им присваивались порядковые номера), порядок их выполнения, нормативы и т. п. Но так как АБТКОП-38 в качестве тяжелого танка фигурировал пятибашенный Т-35, а в качестве среднего трехбашенный Т-28, для новых КВ и Т-34 пришлось разрабатывать дополнительные указания по проведению учебных стрельб. Такие указания были готовы в конце 1940 года и разосланы в войска. Согласно им, новые танки предназначались:

«1. Основными огневыми задачами для тяжелых и средних танков в бою являются:

а). Уничтожение ПТОР и артиллерийских батарей;

б). Поражение танков и бронемашин противника;

в). Уничтожение крупных живых целей;

г). Уничтожение огневых точек;

д). Борьба с ДОТ (стрельба по амбразурам).

2. Тяжелые и средние танки выполняют эти задачи в тесном взаимодействии с другими родами войск…

3. В соответствии с указанными задачами огневая подготовка личного состава танковых подразделений проводится с целью, подготовить танковые подразделения к выполнению задач, указанных в п. 1».

В этом же документе обозначались виды учебных стрельб: с коротких остановок (один-два прицельных выстрела из пушки или одна-две очереди из пулеметов), с места (в случае необходимости вести огонь из-за укрытия). Время остановки определялось временем, необходимым для поражения цели, (обычно 3–4 выстрела из пушки или 3–4 очереди из пулемета) и с хода, при скоростях движения не более 12 км/ч. Также в отдельный пункт выделялась стрельба из засады при борьбе танков с танками, а также ведение огня с полузакрытой позиции.

Предусматривалось, что «в целях сколачивания» при проведении одиночных стрельб весь экипаж должен находиться в танке. При одиночной стрельбе из КВ-1 отрабатывались следующие упражнения для отработки ведения огня с коротких остановок.

С дистанции 1000 метров по цели типа «танк» (№ 25а согласно АБТКОП-38), движущейся со скоростью 10 км/ч на дистанции 300 метров перпендикулярно позиции стреляющей машины — четырьмя снарядами, движение со скоростью 10–12 км/ч, четыре остановки по 6 секунд каждая. Порядок проведения стрельбы был следующий: танк находился на дистанции 50 метров до линии огня, и после посадки экипажа через 20 секунд начинал движение. По прохождении линии огня из-за укрытия появлялась цель. Обнаружив ее, экипаж делает короткую остановку на 8 секунд, производит выстрел и продолжает движение, делая остановки еще для трех выстрелов. При этом машина не должна удаляться от линии огня дальше, чем на 300 метров. При этом оценка «отлично» ставилась при прямом попадании в мишень, «хорошо» — при ее поражено осколком, и «посредственно» — при попадании снаряда в полосу 25 метров по оси движения цели.

Митинг в одной из бригад Южного фронта (возможно 121-й). Апрель 1942 года. На фото видны танки КВ-1, Т-34 и Т-60 (РГАКФД).

Аналогичным образом, но с дистанции 900 метров, велась стрельба по противотанковому орудию, которое появлялось на 100 секунд. Правда, при этом упражнении удаление танка от линии огня в ходе движения не должно было превышать 200 метров. Критерий оценок был такой же, с той разницей что «посредственно» ставилось «при попадании в габарит 5-50 метров».

Примерно также велись стрельбы из танковых пулеметов по групповой цели «расчет ручного пулемета» — она располагалась на дистанции 600 метров, появлялась на 40 секунд. Стрельба велась с короткой остановки в 12 секунд, короткими очередями (всего 10 патронов). «Отлично», «хорошо» и «посредственно» ставились при 4, 3 и 1 попадании соответственно.

Как видно из приведенных данных, требования по стрельбе к экипажам КВ предъявлялись довольно жесткие. При этом категорически запрещалось «допускать обучаемых к стрельбе боевыми патронами до приобретения ими навыков в обращении с оружием, приборами наблюдения и стрельбы».

С отработкой задач учебных стрельб экипажами КВ-1 сначала дело обстояло не совсем благополучно. Например, в докладе о боевой подготовке 4-го мехкорпуса, датированном 14 апреля 1941 года, говорилось:

«…Сокращенные нормы боеприпасов не позволили полностью отработать подразделениям огневые задачи. Особенно недостает: 76-мм снарядов — для средних и тяжелых танков, револьверных и пистолетных патронов, имитационных средств».

Тем не менее, в течение двух предвоенных месяцев ситуация с 76-мм снарядами для учебных стрельб стала выправляться. Например, в своем отчете о боевых действиях начальник оперативного отдела уже упомянутого выше 4-го мехкорпуса полковник Черниенко, писал, что в мае 1941 года в обеих танковых дивизиях провели стрельбы из танков боевыми снарядами. При этом в них участвовали все экипажи.

Как это бывает с любой новой машиной, которая только начинает поступать в войска, при эксплуатации КВ у последних обнаруживалось значительное количество дефектов, как технологического, так и производственного характера. Например, помощник командир 5-й танковой дивизии по техчасти военинженер 1-го ранга Павловский 4 мая 1941 года направил в ГАБТУ КА следующий документ (5-я танковая дивизия в марте 1941 года получила 20 КВ-1, которые в последних числах апреля были переданы Западному Особому военному округу):

«Полученные по плану ГАБТУ КА 20 танков КВ согласно последних Ваших и Округа распоряжений, 30.4.41 г. переотправлены в город Волковыск.

За время эксплуатации танков КВ в 5 тд произошло 5 поломок на 3 разных машинах.

Докладывая Вам о произошедших поломках считаю, что узел тормоза как по схеме, так и по прочности требует срочного пересмотра, т. к. регулировка производилась строго по инструкции».

Десант пехоты садится на танки КВ и Т-60. Западный фронт, весна 1942 года. КВ в середине имеет башенный номер 19 и собственное имя «Непобедимый», на корме башни видно броневое кольцо вокруг пулеметной установки (РГАКФД).

Учитывая слабую освоенность КВ в войсках и практически полное отсутствие запасных частей к ним в Красной Армии (кроме ЗИП, возимого непосредственно на танках), ремонт этих машин превращался в серьезную проблему. Для выхода из создавшейся ситуации ГАБТУ КА совместно с наркоматом тяжелого машиностроения (в его состав входил Ленинградский Кировский завод, выпускающий тяжелые танки) приняли решение об отправке в войсковые части заводских бригад, укомплектованных опытными инженерами, рабочими и техниками с необходимым количеством запасных частей. Помимо ремонта, бригады должны были проводить с личным составом танковых частей занятия по эксплуатации и обслуживанию КВ. Первая такая бригада убыла из Ленинграда в первой декаде 1941 года во 2-ю танковую дивизию 3-го мехкорпуса ПрибОВО. Всего к началу июня 1941 года в армии работало пять таких бригад: две в Прибалтийском, две в Западном и одна в Киевском Особом военных округах. Еще одна бригада готовилась к отправке на Украину. Все они комплектовались инженерно-техническими работниками, хорошо знакомыми с конструкцией танков КВ, снабжались необходимой техдокументацией, инструментами и запасными частями. Помимо помощи в ремонте КВ, бригады проводили занятия (они были рассчитаны на 100 часов) с экипажами новых танков и командным составом по устройству и правилам эксплуатации новых тяжелых танков. Часть бригад после начала Великой Отечественной войны осталась в войсках, продолжая ремонт танков.

После начала Великой Отечественной войны по мобилизационному плану к 12 августа 1941 года было развернуто четыре отдельных запасных танковых полка (1, 4, 9 и 21). Каждый из них состоял из четырех батальонов (по подготовке экипажей на тяжелые, средние танки, танки Т-26 и БТ и батальона выздоравливающих) и роты по подготовке мотоциклистов. Штатная численность полка составляла: 697 военнослужащих постоянного и 2720 переменного состава. Каждый батальон полка готовил танкистов для всех специальностей экипажа.

Помимо этого сформировали два запасных танковых полка (12 и 30-й), в которых по штату имелось 4408 человек (1006 постоянного состава, 3400 переменного и 2 вольнонаемных). Полки обучали экипажи только для тяжелых танков КВ, каждый состоял из четырех батальонов (они готовили все специальности экипажа), роты выздоравливающих, приемно-распределительной роты и подразделений обеспечения. 12-й полк находился в Ленинграде, а 30-й — в Челябинске.

Танкист КВ-1 «Щорс» наблюдает за воздухом. Западный фронт, май 1942 года. На фото танки из 1 — го батальона (о чем свидетельствует цифра 1 в верхней части ромба) (РГАКФД).

В связи с тем, что с 18 ноября 1941 года танковые экипажи укомплектовывались только офицерским и сержантским составом, директивой заместителя наркома обороны СССР № 723887 от 10 марта 1942 года запасные полки переименовывались в учебные и реорганизовывались. В результате, в марте в составе Красной Армии имелось четыре отдельных учебных полка тяжелых танков — 4, 13, 30 и 31-й — каждый из которых по штату насчитывал 4329 человек (849 постоянного, 3461 переменного состава и 19 вольнонаемных).

Каждый полк состоял из четырех учебных батальонов, батальона обеспечения, приемно-распределительной роты, роты выздоравливающих и технических и хозяйственных подразделений. Каждый учебный батальон готовил курсантов только одной специальности: механиков-водителей, командиров орудия (наводчики), стрелков-радистов и заряжающих. Вся учебная материальная часть, которая до этого также входила в состав этих батальонов, была из них изъята и передана в новосформированный танковый батальон обеспечения. Это дало возможность с одной стороны более эффективно использовать и сохранять матчасть, а с другой — позволило командному составу учебных батальонов сосредоточить все свое внимание на учебном процессе. Кроме того, при ремонтной роте и мастерской боепитания полка предусматривалась подготовка ремонтников в количестве 15 человек.

Приказом наркома танковой промышленности № 217 от 24 февраля 1942 года «для оказания помощи запасным танковым полкам по содержанию в должном порядке учебных танков и улучшению подготовки кадров танкистов», танковые заводы прикреплялись к определенным полкам. Согласно этому документу, Челябинский Кировский завод «курировал» 4, 13, 30 и 31-й полки.

Постановлением Совета народных комиссаров и ЦК ВКП(б) № 1749-756сс от 25 июня 1941 года отправка новых танков с заводов промышленности должна была производиться только в составе сформированных, укомплектованных личным составом и матчастью, сколоченных маршевых рот. Для сколачивания экипажей и формирования рот при предприятиях, выпускающих танки, создаются учебные танковые батальоны (оутб). Комплектованием рот для КВ занимались 22-й оутб тяжелых танков при Ленинградском Кировском заводе и 24-й — при Челябинском тракторном. Штатная численность каждого — 96 человек постоянного и 501 переменного состава, 5 танков КВ-1. Батальоны получали материальную часть с заводов, комплектовали ее экипажами, сколачивали и в укомплектованном виде отправляли на фронт. В октябре 1941 года, в связи с окончанием производства танков КВ-1 на Кировском заводе в Ленинграде, личный состав 22-го батальона самолетами перебросили на Большую Землю, а затем по железной дороге. В ноябре батальон разместился в Челябинске, и стал формировать маршевые роты из танков КВ, выпускаемых на ЧКЗ.

Танк КВ-1 из состава 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса, уничтоженный внутренним взрывом. Это один из семи танков КВ с пушкой Ф-32, имевшихся к началу войны в составе этого соединения. Литва, июнь 1941 года (АСКМ).

Тот же танк КВ-1, что и на предыдущем фото — хорошо видно, что машина стоит около дороги, по которой проходит немецкий грузовик. Июнь 1941 года (АСКМ).

В структуру батальонов постоянно вносились какие-то изменения, связанные с оптимизацией процесса подготовки и сколачивания маршевых рот. Например, в конце января 1942 года районный ГАБТУ КА военинженер 1-го ранга А. Шпитанов направил начальнику БТУ КА Коробкову письмо, в котором сообщал, что обучение экипажей маршевых рот КВ на протяжении семи месяцев показало нехватку существующих по штату в батальонах пяти боевых машин. По плану подготовки в месяц требовалось обучить 600 экипажей на батальон. Согласно программе ГБТУ КА, расход моточасов на обучение одного экипажа составлял:

Механик-водитель — 2 часа.

Командир машины — 1 час.

Наводчик — 20 минут.

Стрелок-радист — 20 минут.

Заряжающий — 20 минут.

Всего — 4 часа.

Таким образом, для подготовки учебным батальоном 300 экипажей требовалось 1200 часов, а имеющиеся штатные 5 КВ батальона, даже при самом интенсивном использовании (10–12 часов в сутки) с учетом плановых осмотров могут дать 180–200 моточасов. Далее Шпитанов писал:

«Исходя из данного расчета, батальону требуется иметь постоянно на ходу 7 машин КВ-1. А так как обучение курсантов налагает на машину особенно резкие режимы работы узлов и агрегатов, следует иметь ввиду простой на ремонт в размерах не менее 30 % наличия машин.

Таким образом, настоящая потребность для учебного батальона выражается в количестве 10 штук.

Прошу указания об увеличении штата боевых машин 22 и 24 оутб».

После рассмотрения этого письма было принято соответствующее решение, и весной в штате каждого учебного батальона было уже по 10 КВ.

К марту 1942 года подготовка экипажей для танков КВ-1 была организована следующим образом. В учебных полках готовились курсанты соответствующих специальностей, которых затем направляли в 22 и 24-й учебные батальоны. В последних, производилось формирование маршевых рот, их сколачивание и отправка на фронт. Такая система подготовки кадров просуществовала до момента окончания серийного выпуска КВ-1 летом 1942 года (по ней же до конца декабря готовили и экипажи для новых танков КВ-1С).

Командиров для КВ (лейтенантов) к началу войны готовили в четырех бронетанковых училищах: Орловском, 2-м Саратовском, Ульяновском и Харьковском. Напомним, что эти заведения готовили командиров и воентехников не только на тяжелые, но и на средние танки.

После начала войны к 12 августа 1941 года, дополнительно к существующим, развернули еще три училища — Челябинское, Сталинградское и 2-е Харьковское, а число курсантов увеличили до 2000.

Приказом НКО СССР № 068 от 26 января 1942 года все училища переходили на штаты военного времени и реорганизовывались. Теперь каждое из них готовило только на один тип танка. По новому штату № 017/302 они готовили 2000 курсантов и 200 человек резерва офицерского состава, срок обучения устанавливался в 8 месяцев для командного и 9 для технического состава.

Согласно приказу наркома обороны, командиров для КВ обучали в Челябинском танковом училище, что, в общем, было логично — там же находился завод по выпуску тяжелых танков. Начальником училища назначили полковника А.А. Игнатьева. Подготовка курсантов велась в течение 12-часового учебного дня. Для улучшения качества подготовки по согласованию с наркоматом танковой промышленности, в сентябре 1941 года занятия по технической подготовке проводились непосредственно в цехах Челябинского Кировского завода. При этом курсантов разбивали на группы, каждая из которых прикреплялась к определенному участку на предприятии. Через неделю группы менялись местами. В результате, к концу обучения курсанты проходили весь цикл сборки КВ, что позволяло хорошо ознакомиться с устройством танка и особенностями его эксплуатации. Впоследствии училище готовило командные кадры для КВ-1C, а в 1943 году было переформировано в Челябинское танкотехническое училище.

ТАНКИ КВ-1 В БОЯХ. Прежде чем перейти к рассказу о боевом использовании тяжелых танков КВ-1, небезынтересно привести данные о наличии этих машин в Красной Армии к 22 июня 1941 года, а также оценить уровень подготовки подразделений этих машин.

В 1994 году Институт военной истории Министерства Обороны выпустил работу «Боевой и численный состав вооруженных сил СССР в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Статистический сборник № 1 (22 июня 1941 г.)». Написанное на основе документов Центрального архива Министерства Обороны, это исследование впервые приводило подробные сведения о состоянии танкового парка Красной Армии на 1 июня 1941 года. Как правило большинство исследователей при оценке количественного состояния танкового парка РККА к началу войны, пользуется данными из этого сборника. Согласно этой работе, ситуация с КВ-1 выглядела следующим образом (см. таблицу 1).

Однако в последние годы рассекречено большое количество архивных материалов, которые в какой-то мере позволяют провести более точные количественные оценки. Во-первых, это материалы отгрузок танков с заводов промышленности, которые составлялись представителями военной приемки на предприятиях. Во-вторых, это акты инспекторских проверок механизированных корпусов РККА, проводимые в 1940–1941 годах. В-третьих, планы отправок и распределения танков и доклады об их выполнении, составленные в ГАБТУ КА. Ну и в-четвертых — доклады о боевых действиях механизированных корпусов и танковых дивизий, а также акты на списание боевых машин.

Исходя из сводок военпредов на Кировском и Челябинском тракторном заводах, отгрузка танков КВ-1 в 1940 — первом полугодии 1941 года была произведена в следующие части и учреждения (см. таблицы 2 и 3).

Однако приведенные сведения требуют корректировки. Дело в том, что они не учитывают переадресовки танков из одной войсковой части в другую, а также отправок машин на ремонт.

Попробуем разобраться в этом вопросе на основе архивных документов. Начнем с приграничных военных округов.

Как видно из таблиц, в Прибалтийский Особый военный округ было отгружено с Кировского завода 59 танков КВ-1 (32 с пушкой Л-11 и 27 с пушкой Ф-32)[1]. Налицо расхождение со сведениями, приведенными в упоминавшимся выше «Статистическом сборнике» на одну машину.

По документам, большая часть КВ-1 в ПрибОВО поступила на укомплектование 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса, и лишь 20 машин — в 5-ю танковую дивизию того же корпуса. Но в связи с утверждением Генеральным Штабом в феврале 1941 года плана формирования еще 20 мехкорпусов, в дополнение к уже имеющимся девяти, пересмотрели и распределение танков новых типов. 26 марта 1941 года заместитель начальника ГАБТУ КА генерал-майор Лебедев докладывал начальнику управления устройства тыла Генерального Штаба Красной Армии генерал-майору Ермолину:

«На основании плана распределения танков на 1941 год, утвержденного Народным Комиссаром Обороны 27 января 1941 года, военпредам были даны разнарядки на отправку танков, в том числе и на отправку 28 танков КВ в ПрибОВО, по адресам, сообщенным Военными Советами и начальниками АБТВ округов. Новое распределение танков потребовало отмены отгрузок в ЛВО, ЗабВО, ПрибОВО и др. Все эти отправки были задержаны, в том числе и 8 танков КВ в ПрибОВО, но отправку еще 20 танков КВ задержать не успели, и они были направлены заводом по старой разнарядке.

Эти 20 танков в апреле будут отправлены согласно новому плану распределения в ЗапОВО, в адрес 29-й танковой дивизии 11-го мехкорпуса, г. Волковыск, о чем уже даны соответствующие указания».

Тот же танк КВ-1, что и на двух предыдущих фотографиях — при взрыве боекомплекта сорвало многотонную башню машины. Литва, июнь 1941 года (АСКМ).

В результате, 20 КВ, разгрузившихся в Алитусе и поступивших в состав 5-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса ПрибОВО, уже 30 апреля вновь погружены на платформы и отправлены в Волковыск. Таким образом, к 22 июня 1941 года в ПрибОВО имелось 39 танков КВ-1, которые входили в состав 3 и 4-го танковых полков 2-й танковой дивизии 3-го механизированного округа. Легко видеть, что разница между данными «Статистического сборника» и фактическим наличием КВ в Прибалтике к началу Великой Отечественной составляет 20 машин.

Связано это, прежде всего с тем, что сборник составлялся в ГАБТУ КА на основе сводок о наличии танков, поданных из военных округов в конце апреля — начале мая 1941 года и не учитывал все произошедшие изменения в наличии танков.

Рассмотрим ситуацию с КВ-1 в войсках Западного Особого военного округа. По документам отгрузки с Ленинградского Кировского завода с октября 1940-го по март 1941 года включительно в части ЗапОВО с Кировского завода отправили 74 КВ-1 (из них 33 машины с пушками Л-11). Эти данные согласуются со сводной ведомостью обеспечения Западного Особого военного округа боевыми и вспомогательными машинами, датированной 15 апреля 1941 года: 4-я танковая 6-го мехкорпуса — 43 КВ-1, 7-я танковая 6-го мехкорпуса — 28 КВ-1, 11-й мехкорпус — два КВ-1.

В апреле 1941 года части ЗапОВО пополнились еще 22 танками КВ-1-20 из них были переадресованы из состава ПрибОВО, о чем говорилось выше, а еще два поступили с Челябинского тракторного завода. Все эти 22 танка поступили на укомплектование 7-й танковой дивизии, а не 11-го мехкорпуса, как планировалось ранее. Таким образом, к июню 1941 года в Западном Особом военном округе насчитывалось 95 КВ-1 (35 с пушками Л-11) — 93 в 6-м и 2 в 11 — м мехкорпусах.

Первые новые тяжелые танки поступили в части самого крупного приграничного военного округа — Киевского Особого еще в июле-августе 1940 года: — через научно-испытательный бронетанковый полигон в подмосковной Кубинке прибыло 13 КВ-1 установочной партии, поступивших на вооружение 8, 10 и 12-й танковых дивизий. Однако после принятия осенью 1940 года программы модернизации, 12 из них в феврале-марте 1941 года убыли на Кировский завод. В результате, к началу войны в КОВО из числа машин установочной партии остался только КВ-1 № У-0 (опытный образец) в составе 8-й танковой дивизии.

В ноябре-декабре 1940 года в Киевский округ прибыло 33, а в первой половине 1941-го — еще 147 КВ-1. Таким образом, к 22 июня 1941 года в частях КОВО имелся 181 КВ-1, которые распределялись следующим образом (см. таблицу 4).

Здесь следует дать некоторые комментарии. Дело в том, что часто отгруженные той или иной дивизии КВ перераспределялись, что называется, внутри мехкорпуса. Как правило, это делалось при укомплектовании по полному штату батальонов тяжелых танков тех или иных дивизий. Например, в феврале-апреле 1941 года в адрес 10-й танковой дивизии 15-го мехкорпуса ушло 64 КВ-1, один из которых поступил в 37-ю дивизию того же корпуса (10-я получила 63 машины, что составляло 100 % штата). Аналогичная ситуация была и с отправленными 15 апреля в 12-ю танковую дивизию 8-го мехкорпуса десятью КВ-1. Из этого количества в 12-ю передали только два (в ее составе к этому времени уже было около 60 КВ), а остальные восемь поступили в 34-ю дивизию этого же корпуса. Последняя вообще не имела КВ, а ее батальоны тяжелых танков были вооружены многобашенными Т-35.

Что касается Одесского военного округа, то тут все просто — отправленные сюда 20 марта 1941 года десять КВ-1 поступили в 11-ю танковую дивизию 2-го мехкорпуса.

Теперь произведем подсчет танков КВ, находившихся в военных учебных заведениях и на полигонах. Начнем с Ленинградского военного округа. По документам отгрузок, в 1940 году ЛВО получил пять КВ-1 (все с пушками Л-11): три отправили Ленинградским бронетанковым курсам усовершенствования комсостава (ЛБТКУКС) и два (отправка 5 августа) остались на заводе для испытаний агрегатов и на курсах вождения. В мае 1941 года в ЛВО поступил еще один КВ-1, направленный на ЛБТКУКС. Таким образом, к 22 июня 1941 года округ располагал шестью КВ-1. Кроме того, на Кировском заводе стояли в ожидании ремонта и модернизации 13 КВ-1 из числа машин установочной партии, прибывшие из войск весной 1941 года.

В Московский военный округ в 1940 году ушло четыре КВ-1: три в распоряжение Военной академии механизации и моторизации РККА (ВАММ РККА), а один — на научно-испытательный бронетанковый полигон в подмосковной Кубинке. Один танк из ВАММ (№ У-18) в начале 1941 года направили на модернизацию в Ленинград.

Приволжский военный округ, в составе которого имелось несколько военных училищ, в 1940 году получил с Кировского завода 12 КВ-1: 9 поступили во 2-е Саратовское бронетанковое училище и три на Казанские курсы усовершенствования технического состава. В мае 1941 года по три КВ-1 получили Ульяновское бронетанковое училище и Казанские курсы. Таким образом, к началу войны в Приволжском военном округе имелось 18 танков КВ-1, из 12 машин с пушками Л-11.

Орловское бронетанковое училище получило свои первые три КВ-1 (производства ЧТЗ) в начале мая 1941 года со склада № 37 в Москве. В мае училище получило еще пять КВ-1 с Кировского завода, и в результате к началу войны имело восемь тяжелых танков. Также в мае 1941 года четыре КВ-1 поступили в Харьковское бронетанковые училище.

Кроме того, в 1940–1941 году было отправлено на предприятия промышленности четыре КВ-1 — два на завод № 92 в Горьком (без вооружения) и по одной на Челябинский тракторный завод (с пушкой Л-11, для организации серийного производства) и на завод № 174 в Ленинграде (с пушкой Ф-32, для отработки установки огнемета). Таким образом, к 22 июня 1941 года в военных учебных заведениях, на заводах и складах имелось 64 КВ-1 (см. таблицу 5).

Подводя итоги всему вышеизложенному, можно сказать, что к 22 июня 1941 года в механизированных корпусах четырех приграничных округов (Прибалтийский, Западный, Киевский Особые и Одесский) имелось в наличии 325 танков КВ-1, и еще 54 машины — в учебных заведениях, на полигонах и заводах промышленности.

Теперь посмотрим, как обстояло с боевой подготовкой подразделений, имевших на вооружении танки КВ. Начнем со 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса, которой командовал генерал-майор танковых войск Е.А. Солянкин. В Прибалтийском Особом военном округе КВ имелись лишь в ней. Соединение одно из первых в Красной Армии, получила на вооружение КВ — 26 августа 1940 года ей отправили 10 новых КВ-2, а в конце сентября — 12 КВ-1. По мнению автора, 2-я танковая дивизия имела наиболее подготовленные, среди всех остальных частей Красной Армии, экипажи для КВ. Это было связано со многими факторами. Не последнюю роль, конечно, играло то, что почти все машины прибыли в часть осенью 1940 года, и некоторое время тактическая подготовка экипажей велось на КВ учебно-боевого парка, а не на танкетках Т-27 (напомним, что приказ об использовании танкеток появился в декабре 1940 года). Кроме того часть командиров танков и механиков-водителей КВ проходила подготовку и обучение, пусть и краткосрочное, на Кировском заводе в Ленинграде. Так, 2 октября 1940 года военпред ЛКЗ А. Шпитанов отправил в ГАБТУ КА кодограмму:

«29 сентября в третий мехкорпус город Вильно отправлено 20 танков КВ, из них с большой башней 8. Все танки укомплектованы командирами и водителями».

В документе как раз и идет речь о тех, кто учился на заводе и теперь следовал в часть вместе с новыми тяжелыми танками.

Подбитый или оставленный из-за отсутствия горючего КВ-1 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса. Литва, июнь 1941 года. Рядом с танком стоят брошенные 152-мм гаубицы М-10, слева проходит колонна немецких танков. Впереди в поле виден еще один КВ (ЯМ).

Из актов-рекламаций, направленных в ГАБТУ КА в последних числах марта 1941 года, можно узнать насколько интенсивно эксплуатировалась та или иная машина. В частности, указанные в этих документах шесть КВ-1 выпуска осени 1941 года с момента прибытия с завода в часть прошли 230, 131, 86, 69, 65 и 46 километров. Вероятнее всего, что три КВ-1 с максимальным километражем — это машины учебно-боевого парка. Видно, что обучение танкистов шло довольно интенсивно, даже если учесть приказ наркома обороны о сбережении мат- части тяжелых танков и использовании для учений танкеток Т-27. Обучение экипажей КВ во 2-й дивизии осложнялось тем обстоятельством, что в ее составе имелись машины первых выпусков с большим количеством производственных и конструкторских недостатков.

Что касается стажа вождения, то удалось найти кое-какую информацию по 3-му танковому полку 2-й танковой дивизии. По состоянию на 30 мая 1941 года в 1-м батальоне полка числился 61 механик-водитель — видимо сверхкомплект образовался после сокращения батальонов КВ с 52 до 31 машины. При этом средняя практика вождения (танков всех типов, не только КВ-1) составляла 34,5 часа, минимальное количество 1,5 часа имели три человека, максимальное — 515 часов (!) один. Если говорить более подробно, то у 32 человек стаж вождения был менее 10 часов, у девяти от 10 до 20, у тринадцати от 20 до 70, у семи — свыше 100. Причем у последних существенно выше ста: 115, 125, 192, 200, 212, 285 и 515. Так что хороших механиков-водителей в батальоне хватало, чтобы посадить за рычаги КВ людей с большим опытом, согласно приказа наркома обороны № 0349 от 10 декабря 1940 года. В нем требовалось укомплектовывать экипажи тяжелых танков «старослужащими, получившими подготовку на других боевых машинах».

Кроме того, экипажи КВ-1 из 2-й танковой дивизии к началу войны провели довольно большое количество боевых стрельб из танков, а также успели поучаствовать в ряде учений ротного и батальонного звена. Так что в целом по уровню подготовки экипажей новых тяжелых танков 2-я танковая дивизия была одной из лучших в Красной Армии. Это подтвердили и боевые действия соединения в первые дни войны.

Немецкие солдаты осматривают КВ-1 (с пушкой Л-11) из состава 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса. Литва, район Расейняя, июнь 1941 года. Машина вышла из строя или была подбита и съехала с дороги в кювет. На заднем плане виден немецкий полугусеничный тягач и подбитый танк Pz.II (АСКМ).

Обучение экипажей танков КВ-1 в Западном Особом военном округе шло в соответствии с общими положениями и приказами, о которых уже говорилось. Особенностью подготовки танкистов для КВ-1 в ЗапОВО были, пожалуй, учения, проведенные 16–20 марта 1941 года. В них участвовало 12 танков октябрьского выпуска 1940 года (с пушками Л-11) из состава 7-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса.

Общий километраж маршрута движения танков КВ от исходного пункта до конечной точки сбора составил 169 километров, из них: щебенчатое шоссе — 18 км, грунтовые дороги хорошего качества — 80 км, проселочные дороги — 40 км, пересеченная местность — 31 км. Во время движения танки преодолели пять бродов глубиной до метра и шириной до 15 метров (река Рось) и семь мостов длиной до 20 метров (река Свислочь). При этом выяснилось, что мосты, находящиеся на шоссе и профилированных грунтовых дорогах выдерживают проход танков КВ-1 без заметных повреждений.

Небезынтересно привести недостатки в конструкции танков КВ, выявленные в ходе учений:

«А. Отказ главного фрикциона на трех танках. Главный фрикцион на них был полностью заглушен. Движение до конечного пункта совершалось только на бортовых фрикционах. Переключение передач при этом не вызывало особых затруднений. Танки двигались на 3-й и 4-й передачах.

Главный фрикцион танка КВ недостаточно надежен в действии и требует усиления и особого тщательного подхода при регулировке и работе.

Б. Коробка перемены передач. Дефектов в работе КПП не обнаружено. Затруднительно включение передач из-за неудобного расположения рычага переключения и конструкции кулисы, которая не позволяет водителю работать на „ощупь“ (не глядя).

В. Ходовая часть. Металлические бандажи нижних катков слабы и имеют вмятины, полученные при движении по каменистому грунту. Гусеницы быстро изнашиваются. В пути производились подтяжки гусениц от 3 до 6 раз. На 5 танках выброшено по одному траку.

Г. Моторная группа. Один мотор (танк № 3708) имеет, очевидно, прорыв газов в за- рубашечное пространство. На остальных танках моторы работали безотказно…

Д. Рабочее место водителя. Рычаги бортовых фрикционов поставлены близко друг к другу и водителю приходится елозить по сиденью, т. к. они при включении упираются в тело водителя.

Спинка сиденья водителя не имеет фиксации в различных положениях, что особенно важно для подгонки сиденья под различный рост водителей.

Ж. Поворотный механизм башни. Стопор башни плохо держит, трудно отстопаривать. Болты крепления поворотного механизма башни слабы, при не застопоренной башне срезаются во время резкого поворота танка.

Заключение. Танки КВ в процессе учения в/ч 9138 в основном показали себя надежными боевыми машинами. Указанные недостатки могут быть устранены заводом в процессе серийных выпусков.

От водительского состава танк КВ требует квалифицированного подхода при регулировке главного и бортовых фрикционов и гусениц, и особенно четкой работы при включении и выключении главного фрикциона. Для этого опыт учений необходимо в кратчайший срок перенести в другие части, имеющие танки КВ».

Небезынтересно привести данные о том, какой опыт имели механики-водители задействованные в учениях КВ (см. таблицу 6).

Как видно, подавляющее большинство механиков-водителей имели стаж вождения от 20 часов и выше (обращает внимание сержанты Песецкий — 151 час, Ковалев — 61,5 часов и Шаховцев — 41 час, из них 15 на КВ). А полученный опыт вождения — от 20 до 32 часов позволил им получить достаточный опыт работы на КВ.

Боевая подготовка танкистов 6-го мехкорпуса сильно осложнялась недостатком полигонов. Так, в докладе командира 6-го мех- корпуса генерал-майора Хацкилевича, направленного в ГАБТУ КА 4 мая 1941 года, говорилось, что полигон 4-й танковой дивизии в Зеленом не оборудован достаточным количеством блиндажей и приспособлений для стрельбы по движущимся целям, а 7-я дивизия «полигонов, стрельбищ и учебных полей не имеет, так как вся прилегающая к расположению частей земля принадлежит крестьянам и занята посевами».

Оценивая уровень готовности экипажей КВ ЗапОВО можно сказать, что в лучшую сторону выделялась 7-я танковая дивизия. По мнению автора, она имела наиболее подготовленных танкистов для новых тяжелых танков. По подготовке 7-я дивизия могла «поспорить» только со 2-й дивизией ПрибОВО, все же немного уступая последней.

Подбитый в бою танк КВ-1 (с пушкой Л-11) 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса. Литва, район Расейняя, июнь 1941 года. В маске пушки видна пробоина — судя по размерам от 88-мм зенитки или 105-мм пушки. Этот же танк виден в поле (на заднем плане) на одной из предыдущих фото (АСКМ).

В Киевском Особом военном округе первыми приступили к изучению новых тяжелых танков осенью 1940 года части 4-го мех- корпуса. Так, на 20 декабря в 8-й танковой дивизии из имевшихся 22 КВ три машины числились в учебно-боевом парке. Причем один из них к тому времени уже вышел из строя в ходе занятий и требовал среднего ремонта. Однако в ходе проверки по итогам зимнего периода обучения (ноябрь 1940-го — март 1941 года) танковые войска округа получили по технической подготовке оценку «посредственно», говоря современным языком «тройку» («посредственно» ставилось, когда 60 % соединений и частей имели оценки не ниже «посредственно» и не свыше 20 % «плохо»).

Вот выдержки из доклада о боевой подготовке за зимний период обучения 10-й танковой дивизии 15-го мехкорпуса, составленного в первых числах апреля 1941 года:

«В соответствии с приказом наркома обороны № 0283 все имеющиеся в дивизии машины разделены на группы. Учебно-боевой парк первых батальонов танковых полков укомплектован машинами КВ на 33 % (со средним запасом хода до 150 моточасов), а остальное составляют Т-28 с запасом хода до 100 моточасов…

Боевой парк первых батальонов полностью укомплектован танками КВ (с запасом хода 150 моточасов), которые полностью имеют положенный комплект инструмента и возимого имущества…

Практика показала, что нормы моточасов для учебно-боевого парка КВ и Т-34 крайне недостаточны — 30 моточасов на учебно-боевую машину обеспечивает только обучение экипажей стрельбе и вождению без учета передвижения к месту занятий. По приказу наркома обороны № 0283 на один экипаж полагается 7,5 моточасов на стрельбу и вождение. А так как на одной учебно-боевой машине готовится четыре экипажа, то все выделяемые 30 моточасов уходят только на это, а на тактическую подготовку и сколачивание частей моторесурса уже не остается.

Обучение же экипажей тяжелых и средних танков тактике на танкетках Т-27 не обеспечивает сколачивания экипажа. Поэтому необходимо увеличить норму моточасов на учебно-боевые КВ и Т-34 на 10–15 часов для сколачивания взвода, роты и батальона».

Ниже приводятся сведения о количестве тяжелых танков учебно-боевого парка в соединениях, имевших наибольшее количество КВ.

В 10-й танковой дивизии 15-го мехкорпуса к 1 июня 1941 года из имеющихся в наличии 63 КВ-1 в составе учебно-боевого парка числилось шесть машин. Остальные находились на хранении.

Видимо последний КВ-1 из состава 6-го мехкорпуса (13-й танковый полк 7-й танковой дивизии), дошедший до Слонима и вышедший из строя при попытке прорыва через город. Июль 1941 года. Об этом эпизоде рассказывал механик-водитель танка Н. Кульбицкий, его воспоминания приведены в тексте (АСКМ).

В 12-й танковой дивизии по состоянию на 1 июня 1941 года из 58 КВ пять были учебно-боевыми. В 32-й танковой дивизии на 5 июня из 49 КВ ни один не состоял в учебно-боевом парке, так что подготовка экипажей тяжелых танков этого соединения оставляла желать лучшего.

Оценивая уровень подготовки экипажей КВ в КОВО можно сказать, что он несколько уступал частям 7-й танковой дивизии За- пОВО и 2-й дивизии ПрибОВО в части обучения механиков-водителей. Тем не менее, среди батальонов тяжелых танков 8,10 и 12-й дивизий имелось немало мехводов с большим стажем вождения. По сравнению с этими соединениями экипажи тяжелых танков других дивизий КОВО были подготовлены слабее.

Наиболее слабо среди всех приграничных военных округов были подготовлены танкисты на КВ в Одесском военном округе. Так, в ходе проверки танковых частей ОдВО о подготовке танкистов 21-го танкового полка 11-й дивизии 2-го мехкорпуса (именно в этом полку были все 10 КВ, имевшихся в округе) говорилось следующее:

«Материальную часть вооружения танков КВ и Т-34 (21 танковый полк) знают слабо.

Теорию огневого дела знают плохо. Личный состав совершенно не имеет практических навыков по решению стрелковых задач…

В 21 и 22 танковых полках выходов в поле с материальной частью для отработки взаимодействия с другими родами войск (пехотой, артиллерией и авиацией) не производилось».

К этому следует добавить, что данный документ был составлен начальником 4-го отдела управления боевой подготовки авто- бронетанковых войск РККА полковником Сериковым 19 июня 1941 года, за три дня до начала войны. Поэтому нет ничего удивительного в том, что КВ-1 из 2-го мехкорпуса ничем себя не проявили в боях.

Танк КВ-1 (с пушкой Л-11), оставленный на дороге из-за поломки (у машины нет одного опорного катка правого борта) или отсутствия горючего. Июнь 1941 года. Машина из состава 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса (АСКМ).

В целом к лету 1941 года в Красной Армии только налаживался процесс переобучения на новые тяжелые танки. В войсках имелось крайне малое количество командиров и воентехников, знакомых с КВ и имевших хотя бы минимальный опыт работы на них. Не лучше обстояло дело и с механиками-водителями, командирами и наводчиками — лишь немногие знали возможности КВ и имели достаточный опыт их эксплуатации, еще меньше было тех, кто проводил практические стрельбы из этих машин. Еще хуже были подготовлены ремонтные службы. Здесь до начала войны с новыми тяжелыми танками практически не сталкивались. В результате в начале войны возникли огромные проблемы с организацией ремонта и восстановления КВ, что усугублялось катастрофическим отсутствием запчастей для них.

Если оценивать уровень готовности батальонов тяжелых танков, то в них к боевым действиям были готовы в звене экипаж — взвод — рота. Практика действий в составе батальона, а тем более полка практически отсутствовала.

Завершая рассказ о предвоенной подготовке подразделений КВ, хочется затронуть еще один вопрос — об обеспечении тяжелых танков КВ-1 боеприпасами. Тем более что этот момент часто обсуждается на различных форумах в сети Интернет.

Ситуация с наличием 76-мм выстрелов с осколочно-фугасными снарядами была более-менее нормальной, они имелись во всех механизированных корпусах. Правда, количество их не везде соответствовало штатному положенному. Например, в танковых дивизиях 6-го мехкорпуса к 20 апреля 1941 года таких боеприпасов имелось около 21000, что составляло 42 % от положенной нормы.

15-й мехкорпус КОВО к началу войны имел 1,5 боекомплекта 76-мм выстрелов, 12-я танковая дивизия 8-го мехкорпуса на 10 июня — 32419 выстрелов с 76-мм осколочными снарядами (117 % положенной нормы).

Отдельно хочется остановиться на 3-м мехкорпусе ПрибОВО. На 25 апреля 1941 года в нем не было ни одного 76-мм снаряда для пушек КВ и Т-34. Основываясь на этом, некоторые исследователи считают, что с началом войны этим танкам просто нечем было стрелять. Однако это не так. Дело в том, что до начала войны снаряды в корпус поступили. Согласно сводке по наличию боеприпасов в мехкорпусах округа по состоянию на 18.00 21 июня 1941 года 2-я танковая дивизия имела 1,5 боекомплекта к 76-мм танковым пушкам, но только с осколочно-фугасными снарядами.

Этот танк КВ-1 (с пушкой Л-11) из состава 4-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса был подбит в районе города Слоним в июне 1941 года (АСКМ).

А вот выстрелы с 76-мм бронебойными снарядами действительно были в дефиците. Дело в том, что производство нового 76-мм бронебойного снаряда для дивизионных орудий чертежа № 2-02840 (именно такие боеприпасы использовались в танковых пушках Л-11, Ф-32 и Ф-34) началось лишь в 1939 году, при этом освоение его шло медленно и с большими трудностями. Например, в 1940 году из запланированных к выпуску 150000 штук завод № 55 (единственное предприятие в СССР, выпускавшее перед войной 76-мм бронебойные снаряды) сумел сдать только 28000. Тем не менее, к началу войны предприятие сумело изготовить около 150000 выстрелов с бронебойными снарядами для дивизионных и танковых пушек. Например, по состоянию на 22 июня 1941 года в Киевском Особом военном округе имелось около 65000 выстрелов с 76-мм бронебойными снарядами (правда, в первые дни боев 23000 штук из них были оставлены на арт- складе № 829 во Львове).

Были такие боеприпасы и в некоторых танковых частях — например, на 10 июня 1941 года 12-я танковая дивизия КОВО располагала 2350 выстрелами с 76-мм бронебойным снарядом, что составляло 29 % положенной нормы. Часть мехкорпусов получили их уже в ходе боев — например, штаб 15-го мехкорпуса в своем отчете писал, что первые три дня боев корпус не имел 76-мм бронебойных снарядов.

Но как бы там ни было, проблема с 76-мм бронебойными снарядами для танковых орудий в начале Великой Отечественной войны стояла очень остро.

В ИЮНЕ 1941-го. Появление на поле боя танков КВ для вермахта стало неприятным сюрпризом — их разведка не располагала данными о новых советских тяжелых танках. В брошюре, содержащей перечень советских танков и бронемашин, и изданной для вермахта перед нападением на СССР, КВ отсутствуют. Однако там есть танк под обозначением Т-35С, характеристики которого довольно точно соответствуют данным танка СМК — видимо финны изучили эту подбитую машину, и передали немцам данные о ней. Любопытно, что в первые дни войны в немецких документах танки КВ проходят под обозначением Т-35С — видимо неизвестный тип танка пытались «подогнать» под перечень.

Танк КВ-1 из состава 6-го механизированного корпуса, оставленный из-за поломки или отсутствия горючего в районе Белостока. Июнь 1941 года (АСКМ).

Хотя, если разобраться, немцы имели возможность получить информацию о новых тяжелых танках. Например, новые КВ, собранные Кировским заводом, на заводские и военпредовские пробеги шли через Ленинград своим ходом на полигон. Последний находился в 15 км от Ленинграда, в районе станции Лигово. Об этом в мае 1941 года сообщал в своем письме в ГАБТУ КА директор предприятия И. Зальцман. Он также писал, что разведчикам иностранных государств «не представляет труда собирать сведения не только о количестве выпускаемых заводом машин, но и фотографировать их». Вероятно, это действительно можно было сделать, даже, несмотря на то, что наверняка танки шли с закрытыми брезентом башнями.

Кроме того, КВ участвовали в боевой подготовке частей и учениях, передвигались по дорогам и населенным пунктам. Однако немцы не имели сведений о новых советских тяжелых танках. По мнению автора, это может быть из-за хорошей работы советской контрразведки и органов НКВД. Они занимались не только борьбой с «врагами народа», но и с вражеской агентурой, и как можно предположить на примере КВ довольно успешно.

С началом войны первыми вступили в бой КВ-1 из состава 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса Северо-Западного фронта. Как говорилось выше, соединение к 22 июня 1941 года имело 57 тяжелых танков (39 КВ-1 и 18 КВ-2). 22 июня в 16.00 дивизия, находившаяся в лагерях юго-восточнее Йоновы, получила приказ о выдвижении дивизии в сторону Расейняя для нанесения контрудара по наступающим немецким частям.

Немецкие офицеры осматривают танк КВ-1 (с пушкой Л-11) из состава 6-го мехкорпуса, оставленный экипажем в районе Белостока. Июнь 1941 года. Машина была загнана с дороги в лес и брошена вероятно из-за отсутствия горючего (АСКМ).

Один из ветеранов 2-й танковой дивизии Д. Осадчий, в то время командир роты КВ 1-го батальона 3-го танкового полка, в своей беседе с автором в 1996 году рассказывал:

«В ходе марша часть танков поломалась, но большинство машин полка к утру следующего дня вышла в район переправы через реку Дубиса примерно в 20 километрах от Расейняя. При этом штаб дивизии не имел никакой информации об обстановке и силах противника, люди были утомлены маршами, танки требовали осмотра и технического обслуживания…

Несмотря на усталость, танкисты моей роты нашли возможность для проверки танков. В некоторых других ротах батальона этим пренебрегали, за что потом пришлось жестоко поплатиться — в ходе боя танки просто ломались. Еще одной бедой было полное отсутствие в дивизии карт местности, на которой предстояло действовать. Командир батальона ставил задачи моей роте, показывая рукой: „Действовать в этом направлении, при встрече с противником — вытеснить его“. На мой вопрос — „Уничтожить?“ он ответил: „Не уничтожить, а вытеснить. Границу до особого распоряжения не переходить!“».

Дивизия двигалась всю ночь с 22 на 23 июня и утром 23-го, пройдя более 150 километров, большей частью по грунтовым и проселочным дорогам и вышла к Дубисе после полудня. Этот сверхнапряженный марш сильно вымотал танкистов, к тому же стала ощущаться нехватка горючего.

На данном направлении наступала 6-я танковая дивизия 4-й танковой группы вермахта. Сломив сопротивление отходивших с боями частей 11-го стрелкового корпуса Красной Армии, 6-я танковая, действовавшая двумя боевыми группами «Раус» и «Зекендорф» (по фамилии командиров — подполковника Э. Зекендорфа и полковника Э. Рауса) к вечеру 22 июня переправились на восточный берег Дубисы. При этом группа «Раус» заняла плацдарм севернее Расейняя у моста на дороге Росейняй — Шилува, а «Зекендорф» — у другого моста северо-восточнее Расейняя, по дороге на Гринкишкис (в немецких документах он иногда именовался «южным»).

Еще один КВ-1 из состава 6-го мехкорпуса. Скорее всего, машина из-за поломки или неопытности механика-водителя съехала с дороги и застряла. Попытки вытащить (видны подложенные под гусеницу железнодорожные шпалы) ни к чему не привели, и танк был оставлен экипажем (АСКМ).

По документам 6-й танковой дивизии бои начались 23 июня 1941 года примерно в 15.00. В ходе боя группа «Зекендорф» была выбита с южного плацдарма, при этом части 6-й танковой дивизии вермахта впервые столкнулись с тяжелыми КВ:

«Русские неожиданно контратаковали южный плацдарм в направлении Расейняя. Они смяли 6-й мотоциклетный батальон, захватили мост и двинулись в направлении города. Чтобы остановить основные силы противника были введены в действие 114-й моторизованный полк, два артиллерийских дивизиона и 100 танков 6-й танковой дивизии. Однако они встретились с батальоном тяжелых танков неизвестного ранее типа. Эти танки прошли сквозь пехоту и ворвались на артиллерийские позиции. Снаряды немецких орудий отскакивали от толстой брони танков противника. 100 немецких танков не смогли выдержать бой с 20 дредноутами противника и понесли потери. Чешские танки Pz.35(t) были раздавлены вражескими монстрами. Такая же судьба постигла батарею 150-мм гаубиц, которая вела огонь до последней минуты. Несмотря на многочисленные попадания, даже с расстояния 200 метров, гаубицы не смогли повредить ни одного танка. Ситуация была критической…»

Наступление 2-й танковой дивизии генерал-майора Е. Солянкина началось примерно в 9.00 24 июня 1941 года. В ходе боя немцы вновь убедились, что снаряды 37-мм противотанковых орудий не могут пробить броню тяжелых советских танков. Тем не менее, положение дивизии Солянкина было очень тяжелым. Один из ветеранов 4-го танкового полка вспоминал:

«24.6 возобновился бой, шедший с переменным успехом. У нас некому было закрепить достигнутую в бою территорию, не было пехоты. Наш мотополк был измотан до предела — тогда послали в бой учебный батальон призыва 1922 года мая месяца (имеется ввиду 1922 года рождения призыва мая 1941 года. — М. К.). Они не могли держать винтовку, это была крайность, и чтобы удерживать немцев нам приходилось выделять до роты танков и жечь горючее можно сказать в холостую. А горючее мы взяли, что могли, на машинах, часть из которых сгорела во время бомбежки. В результате 24.6 нам стало не хватать горючего и снарядов».

Для нейтрализации действий советских танкистов, командованию 4-й танковой группы пришлось направить 1-ю танковую дивизию в район Гринкишкис с задачей выйти в тыл 2-й танковой дивизии.

Несмотря на это, соединение генерал-майора Солянкина нанесли противнику чувствительный контрудар:

«Донесение о действиях 4-й танковой группы за сутки 24 июня. 4-я танковая группа окружила в районе севернее Кедайняй — южнее Гринкискис — восточнее Расейняя крупные танковые силы противника. Они включают в себя по крайне мере одну танковую дивизию, может быть это только части 2-й русской танковой дивизии — как говорят пленные — которая была усилена. Противник располагает здесь 40–60 танками, которые превосходят наши по вооружению и бронированию (лобовая броня 370 мм). 5-см противотанковая пушка и легкая полевая гаубица не оказывают на них никакого поражающего действия. До настоящего времени 5 таких танков было выведено из строя связками гранат и огнем из 8,8-см зенитных орудий. Противнику удалось осуществить прорыв отдельными танками через оборону 6-й танковой дивизии».

Этот КВ-1 6-го мехкорпуса был оставлен в районе Белостока из-за поломки — на крыше башни лежат «чемоданы» для укладки 76-мм выстрелов (на три штуки каждый). Вероятно, после того, как танк сломался, из него выгружали боеприпасы (ЯМ).

Подорванный танк КВ-1 6-го механизированного корпуса вероятнее всего был подорван экипажем — взрывом сорвало башню и вырвало двигатель (АСКМ).

Этот КВ-1 из состава 6-го механизированного корпуса был подбит под Слонимом 5-й ротой 29-го мотоциклетного батальона, что следует из надписи на башне (ЯМ).

Именно 24 июня 1941 года немцы смогли подробно изучить новые советские тяжелые танки. В документах 6-й танковой дивизии говорится, что в ходе утренней атаки одна такая машина была остановлена подложенной под гусеницу связкой из пяти гранат. После этого гранатами удалось повредить орудие танка, и в 13.00 он был уничтожен огнем 150-мм тяжелой гаубицы. Отмечалось, что это был первый подбитый 6-й танковой дивизией советский тяжелый танк нового типа. Через некоторое время удалось подбить еще несколько таких машин, которые затем расстреляли 88-мм зенитки. В результате, немцы наконец-то смогли получить достоверные сведения о танках КВ.

25 июня 1941 года для разгрома 2-й танковой дивизии немецкое командование привлекло части 36-й моторизованной и 269-й пехотной дивизий. Таким образом, против одной 2-й танковой дивизии немецкое командование задействовало четыре своих, из них две танковые.

К этому времени соединение Солянкина понесло потери в людях и технике, на исходе было горючее и боеприпасы. Учитывая сложившуюся ситуацию, командир 2-й танковой дивизии генерал-майор Солянкин вечером 25 июня отдал приказ — прорываться на север.

В ночь с 25 на 26 июня и всю первую половину дня остатки танкистов и мотострелков 2-й танковой дивизии с боями пытались пробиться к своим. Однако удалось это очень немногим, большая часть погибла или попала в плен. Среди погибших был и командир дивизии генерал-майор Егор Николаевич Солянкин.

Тот же КВ-1, что и на предыдущем фото. Июнь 1941 года. У машины был пробит ствол орудия и перебита левая гусеница (ЯМ).

В донесении об итогах боев в районе Расейняя, направленном командованием 4-й танковой группы в штаб группы армий «Север» в 18.15 26 июня 1941 года, говорилось следующее:

«Танковое сражение восточнее Расейняй победно завершено. Под командованием генерала танковых войск Рейнгарта 41-й танковый корпус после двух дней ожесточенных боев окружили и уничтожили противника силой около одной танковой дивизии, усиленной одной танковой бригадой. В ходе боев 6-я танковая дивизия остановила удар превосходящего в силах и материальном обеспечении противника через Дубису, снова перешла в контратаку и во взаимодействии с 1-й танковой и 269-й пехотной дивизией завершила его уничтожение. Всего было захвачено и уничтожено: более 200 танков, из них 29 тяжелых, более 100 всевозможных орудий и многие сотни легковых и грузовых автомобилей».

Без сомнения, танки КВ сыграли в боях под Расейняем одну из ведущих ролей, несмотря на их малое количество. Для частей вермахта встреча с этими машинами стала неприятным сюрпризом — требовались значительные усилия для того, чтобы остановить или вывести из строя атакующие КВ. В результате, 2-я танковая дивизия, действовавшая в одиночку, смогла задержать наступление 41-го танкового корпуса немцев более, чем на двое суток! В условиях дефицита боеприпасов и горючего, без соседей и поддержки с воздуха, соединение оттянуло на себя части четырех дивизий вермахта — 1 и 6-й танковых, 269-й пехотной и 36-й моторизованной, не считая приданных им подразделений артиллерии, зениток и шестиствольных минометов.

Из-за отсутствия документов по 2-й танковой дивизии Красной Армии остается открытым вопрос о том, сколько КВ участвовало в боевых действиях у Расейняя. Если исходить из данных о потерях, приведенных выше в докладе 41-го танкового корпуса немцев, получается 29. Если исходить из фотографий подбитых танков, которые 100 % привязаны ко 2-й танковой дивизии, получается следующее. Всего известны фотографии 21 КВ-1 и 11 КВ-2, которые точно входили в состав соединения Е. Солянкина. Из них пять машин (два КВ-2 и три КВ-1) до места боя не доехали, отстав по дороге из-за поломок. В результате получается, что в районе Расейняй — Восилишкис известны фотографии 27 тяжелых танков 2-й дивизии — 18 КВ-1 и 9 КВ-2, что довольно близко к заявленной немцами цифре в 29 машин. Правда, учитывая, что к началу боев во 2-й дивизии имелось 57 КВ, неизвестно, где были оставшиеся 23 машины. Возможно, их немцы не подсчитали так как машины или были подорваны, или были оставлены экипажами в лесах.

Танк КВ-1 из состава 6-го мехкорпуса, оставленный экипажем в районе Слонима. Скорее всего, машина застряла. Июнь 1941 года (ЯМ).

По боевому использованию танков КВ-1 Западного фронта в первые недели войны документов практически не осталось — 6-й мехкорпус, в котором имелись почти все КВ фронта, попал в окружение, и большая часть его штаба погибла. Корпус, один из наиболее укомплектованных в Красной Армии, получил вечером 22 июня 1941 года директиву — нанести контрудар во фланг наступающей сувалкской группировки противника. Для этого создавалась группа, в состав которой включались 6-й и 11-й мехкорпуса, а также 36-я кавалерийская дивизия. Руководство группой получили заместителю командующего Западным фронтом генерал-лейтенанту И. Болдин, поэтому в документах она часто именовалась «группой Болдина». Следует сказать, что по докладу командира 7-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса генерал-майора С. Борзилова, к началу войны в его соединении имелась лишь одна заправка дизельного топлива для Т-34 и КВ, и один боекомплект 76-мм снарядов к танковым пушкам, причем бронебойные отсутствовали.

Дивизиям 6-го мехкорпуса, размещенного в районе Белостока, требовалось пройти до рубежа развертывания под Гродно порядка 150 км. В ходе марша танковые части подверглись массированным авиаударам люфтваффе, в результате чего сильно пострадали тыловые подразделения.

Командир 7-й танковой дивизии генерал Борзилов в своем отчете об этом писал:

«Дивизия, находясь на марше и в районе сосредоточения с 4:00 23.6.41 до 9:00 и с 11:00 до 14:00, все время находилась под ударами авиации противника. За период марша и нахождения в районе сосредоточения до 14:00 дивизия имела потери:

а) танков — 63 разбитых и разогнанных авиацией противника.

б) разбиты все тылы полков, в особенности пострадал тыл 13-го полка».

Тем не менее, начиная с вечера 24 июня, танковые полки 6-го мехкорпуса атаковали части двух пехотных дивизий вермахта (162 и 256-й). Немецкую пехоту поддерживали два дивизиона штурмовых орудий, а также авиация. До середины дня 25 июня в районе населенных пунктов Сидра, Поганицы и Кузница юго-западнее Гродно шли тяжелые бои.

В 15.40 25 июня 1941 года командующий Западным фронтом генерал. Д. Павлов отдал командиру 6-го мехкорпуса приказ: выйти из боя и форсированным маршем двигаться в Слоним. Причиной этого стали полученные данные о глубоком прорыве 2-й танковой группы Гудериана, что создавало угрозу тылу всего Западного фронта. Для парирования дивизий группы Гудериана и предполагалось использовать 6-й мехкорпус. Однако время было уже упущено.

Танк КВ-1 из состава 6-го механизированного корпуса, застрявший в воронке на улице города Волковыск. Июнь 1941 года (АСКМ).

В ночь на 26 июня части 4-й танковой дивизии переправились через реку Свислочь (юго-восточнее Гродно), вслед за ними начали отход 29-я моторизованная дивизия 6-го мехкорпуса и 36-я кавдивизия. 7-я танковая пыталась прикрыть их отход, но в ночь на 27 июля также переправилась через Свислочь и двинулась на восток. Фактически с этого момента командование 6-м мехкорпусом потеряло контроль над своими соединениями, отходившими к Слониму. Тем не менее, отдельные танковые подразделения оказывали немцам ожесточенное сопротивление.

27 июня 1941 года наступающие части 2-й танковой группы Г. Гудериана познакомились с танками КВ. Это была 131-я пехотная дивизия 2-й танковой группы, наступавшая с юга на север в сторону Зельвы. Соединение должно было взять Зельву и перерезать пути отхода советским частям на Слоним. Около 5 часов утра части 131-й дивизии атаковала советская пехота с танками. В донесении группы армий «Центр» об этом говорилось следующее:

«Противник использовал тяжелые танки, против которых действовала наша зенитная артиллерия, так как огонь противотанковых пушек калибра 4,7-см был неэффективным». Из состава 4-й или 7-й танковых дивизий 6-го мехкорпуса были эти КВ неизвестно. Однако их действия остановили наступление вермахта на Зельву, и только к полудню немцам удалось стабилизировать положение на этом участке.

Однако к вечеру 28 июня 1941 года немецкие части заняли Волковыск и двигались к Зельве. В результате отходившие через Волковыск на Слоним соединения 3 и 10-й армий Западного фронта фактически оказались в окружении. 29–30 июня советские войска, в авангарде которых шли остатки 4 и 7-й танковых дивизий, пытались прорваться на восток. Развернулись тяжелые бои. К этому времени части 6-го мехкорпуса ощущали острый недостаток горючего и боеприпасов. Авиационного прикрытия не было. Так, в отчете о боевых действиях 7-й танковой дивизии ее командир генерал-майор Борзилов писал:

«В частях дивизии ГСМ было на исходе, заправку производить не представлялось никакой возможности из-за отсутствия тары и головных складов, правда удалось заполучить одну заправку со сгоревших складов в Кузница и м. Кринки (вообще ГСМ добывали кто как сумел)».

Оставленный из-за поломки или отсутствия горючего танк КВ-1 выпуска января-февраля 1941 года из 6-го механизированного корпуса. Июнь 1941 года (ГК).

Кстати, к моменту прорыва из окружения в районе Зельвы в распоряжении Борзилова (видимо штаба дивизии) осталось всего три танка:

«29 июня в 11 часов с остатками матчасти (3 машины) и отрядом пехоты и конницы подошел в леса восточнее Слонима, где вел бой 29 и 30 июня. 30 июня в 22 часа двинулся с отрядом в леса и далее в Пинские болота по маршруту Гомель — Вязьма».

Но в составе танковых полков 4 и 7-й дивизий 6-го мехкорпуса боевые машины, в том числе и КВ, еще оставались. Вероятно, полки к этому времени действовали самостоятельно и не имели связи со штабами своих дивизий. Оставшиеся в строю тяжелые танки КВ использовались в авангарде атакующих советских частей, которые пытались прорваться из окружения от Зельвы на Слоним. Вот что сказано об этом в донесении группы армий «Центр» за 30 июня 1941 года:

«Использование 55-тонных танков и продвижение их друг за другом в 8-10 рядов показывает, что противник через Слоним намерен выйти из окружения по наилучшим дорогам в направлении на юго-восток».

Следует сказать, что действия тяжелых танков в районе Зельвы очень затруднялись сильно заболоченной местностью. В результате, машины приходилось использовать вдоль дорог, которые в первую очередь перекрывались немцами. В результате боев прорывавшиеся к Слониму остатки 4 и 7-й дивизий 6-го мехкорпуса потеряли у Зельвы свои последние танки, в том числе и КВ. Вот цитата из доклада в штаб 4-й немецкой армии 1 июля 1941 года:

«Кругом брошено большое количество техники, много танков, в том числе и тяжелых».

Большие потери понесли и части вермахта, в особенности 29-я моторизованная дивизия, части которой противостояли прорывавшимся на восток советским танкистам.

Тем не менее, нескольким танкам (в их числе был как минимум один КВ-1) 6-го мехкорпуса удалось прорваться к Слониму.

Танк КВ-1 6-го мехкорпуса, застрявший при попытке прорыва через реку Зельва. Июнь 1941 года (АСКМ).

Предоставим слово одному из участников тех событий, танкисту 13-го танкового полка 7-й танковой дивизии Н.Я. Кульбицкому (фрагменты его воспоминаний опубликованы на сайте белорусской поисковой группы «Батьковщина»:

«После боев под Крынками из сорока с лишним танков в нашем первом батальоне осталось шесть. Погиб наш комбат. Тяжело ранило командира нашей роты. Погибли и получили ранения многие наши товарищи. Днем 26 июня, уже под Волковыском, получили приказ отходить на Слоним. Вскоре попали под сильную бомбежку — и остались две машины: наша КВ и тридцатьчетверка.

Командование экипажем моего „КВ“ принял старший сержант Аркадий Овсеенко. Я был механиком-водителем, а места заряжающего и стрелка-радиста, погибших во время авианалета, заняли старшина-сверхсрочник Константин Карабанов и красноармеец Алексей Петрухин…

До Зельвы не доехали — кончилось горючее. Долго искали его. На каком-то железнодорожном полустанке обнаружили цистерну как раз с дизтопливом. Заправились „под завязку“. По танковому следу нашли брод через речку Зельвянку. Поехали дальше по полевой дороге и услышали вдали несколько орудийных выстрелов. Потом неожиданно натолкнулись на пять или шесть немецких грузовиков с пехотой. Ну и прошлись по ним. Немцы, кто успел выскочить из машин, разбежались в панике. А мы проскочили то место и скрылись. Ночь мы скоротали в лесу под деревней Ходевичи, недалеко от Деречинской дороги.

…Утром (речь идет о 1 июля 1941 года. — М. К.) мы расспросили местных жителей, а те озадачили нас своими сообщениями: до Слонима около шести километров, но там немцы — с третьего дня войны. Пока нам везло, и мы надеялись прорваться через Слоним даже, если придется, с боем. Демьянов, Карабанов и я до Белостока несколько месяцев служили в Слониме и, зная город, мы выбрали наиболее короткий и верный путь: с Деречинского шоссе — на улицу Янки Купалы и на мост через Щару (ближайший к железной дороге), оттуда к костелу. От площади у костела был кратчайший путь на Барановичское шоссе, а там начинались лесные массивы. Перед тем как свернуть с проселка, понаблюдали за шоссе и немецкими постами. Немецкие солдаты, охранявшие въезд в город, шарахнулись от поста, когда тридцатьчетверка и за ней и наш КВ промчались, стреляя на ходу из пулеметов и снося въездное ограждение. Лишь с артиллерийской позиции, находившейся неподалеку от дорожного поста, нам вслед прозвучал единственный выстрел. Тридцатьчетверка проскочила мост, а вот с моим КВ перед ним что-то случилось: машину повело в сторону и тут же вернуло назад. Двигатель заглох, а танк сорвался с крутой забетонированной насыпи и скатился в воду. Петрухин, Карабанов, Овсеенко и я выскочили из танка и скрылись на другом берегу в зарослях кустарника и деревьев. Немцы искали нас. А мы пробрались в разбитый дом недалеко от костела, залезли на полуразрушенный чердак, спрятались под рухнувшей крышей.

Немецкие солдаты осмотрели тот дом, постреляли из винтовок по чердаку и ушли. Пуля задела плечо Петрухина. Ночью мы выбрались из города».

Немецкие солдаты осматривают КВ-1 (с пушкой Л-11) 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса, оставленного из-за неисправности в Жулькеве (ныне Жовква Львовской области). Из-за тяжелых дорожных условий 8-я дивизия потеряла на маршах большое количество КВ (АСКМ).

По другим данным, прорывавшихся через город танков было три — КВ и две тридцатьчетверки. И именно пулеметный огонь замыкающего Т-34 позволил экипажу КВ скрыться от немцев. Но как бы там ни было, «Слонимский» КВ — последний тяжелый танк 6-го мехкорпуса.

Подводя итоги действий тяжелых танков Западного фронта в первые дни войны, следует сказать, что их экипажи в отдельных случаях оказывали большую поддержку своим войскам, но на тактическом уровне. Какой-то более значительной роли, как например, в боях под Расейняем в Литве, КВ 6 и 11-го мехкорпусов не сыграли.

Хочется отметить тот факт, что значительное количество экипажей КВ Западного фронта сумели в условиях окружения, отсутствия централизованного снабжения топливом, не говоря уже о запасных частях, пройти с боями не менее 350–400 километров (считая с момента выхода из района Белостока в сторону Гродно и затем через Волковыск на Слоним). Этому во многом способствовало обучение экипажей перед войной, особенно в 7-й танковой дивизии. Выход КВ-1 этого соединения к Слониму и попытка прорыва через город 1 июля 1941 года в какой-то мере может служить подтверждением этого.

Кстати, командир 7-й танковой дивизии генерал-майор Борзилов в своем отчете о боевых действиях соединения весьма высоко оценил боевые качествам КВ:

«Лично преодолевал четыре противотанковых района машинами „КВ“ и „Т-34“. В одной машине была выбита крышка люка механика-водителя, а в другой — яблоко „ТПД“. Надо отметить, что выводятся из строя главным образом орудия и пулеметы, в остальном машина „Т-34“ прекрасно выдерживает удары 37-мм орудий, не говоря уже о „КВ“».

Еще один танк КВ-1 (с пушкой Л-11) 8-й танковой дивизии 4-го механизированного корпуса, оставленный из-за поломки или отсутствия горючего на дороге в селе Гряда Львовской области (АСКМ).

В 4-м механизированном корпусе наиболее подготовленные экипажи для танков КВ-1 имелись в 8-й танковой дивизии — как уже говорилось выше, машины поступили на ее вооружение еще в 1940 году, так что, время для освоения новой техники было. В более сложном положении оказалась 32-я танковая дивизия, формирование которой завершилось лишь в апреле 1941 года. Тем не менее, как отмечал в своем отчете начальник оперативного отдела 4-го мехкорпуса полковник Черниенко, «с первого дня формирования в дивизии проводились усиленные занятия по освоению матчасти и по вооружению». Благодаря этому экипажи КВ-1 получили некоторую практику работы на новых машинах, однако практика вождения у механиков-водителей была явно недостаточной. Хотя и для обучения танкистов на новые типы танков привлекались «специальные бригады рабочих и инженеров с заводов, производящих танки», в частности Кировского, но как сказано в отчете о боевых действиях 32-й дивизии «за недостатком времени личный состав не полностью освоил боевую материальную часть и вождение как танков КВ, так и Т-34».

Как положительный момент следует отметить, что в мае 1941 года в обеих дивизиях провели стрельбы из танков боевыми снарядами, при этом в них участвовали практически все экипажи.

Теперь посмотрим, как действовали КВ 4-го мехкорпуса. Начнем с 8-й танковой дивизии.

Еще 20 июня 1941 года это соединение вывели из пункта постоянной дислокации во Львове в полевой лагерь в леса восточнее Янова. В течение 23–25 июня танковые полки 8-й дивизии прошли порядка 130 километров, не вступая в бой. К 22.00 15-й танковый полк 8-й дивизии (к началу войны имел 15 КВ-1 и 15 КВ-2), которая по приказу штаба корпуса выдвигалась в район Буек, вышел к населенному пункту Магеров (24 июня дивизия уже проходила его, выдвигаясь на запад, а теперь она шла на северо-восток). Разведка донесла, что в Магерове «артиллерия и пехота противника». Немцы также обнаружили боевые машины 8-й дивизии и открыли по ним артиллерийский огонь. К этому времени в составе 15-го полка имелось всего 54 танка (из них не менее десятка КВ). Остальные были оставлены на дорогах, по которым двигался полк, из-за поломок или отсутствия горючего. А на 22 июня полк имел в лесу под Яновым 133 боевых машины, (из них 14 КВ-1 и 14 КВ-2), и еще 25 остались во Львове на зимних квартирах (среди них один КВ-2 и один КВ-1). Если учесть, что 19 Т-34 было потеряно в бою под Немировым, то 45 % матчасти полка вышло из строя по техническим причинам, причем к этому времени полк прошел порядка 200 километров.

Немецкие солдаты осматривают подбитый КВ-1 из состава 32-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса. Хорошо видны пробоины и следы снарядных попаданий в корме машины. Предположительно танк подбит в районе Яворова.

Но как бы там, ни было, получив данные о том, что Магеров занят немцами (к этому времени в городке находились части 97-й легкопехотной дивизии вермахта) командир 15-го танкового полка подполковник Слепцов принял решение атаковать и уничтожить противника. Атака началась уже в темноте, и для находившихся в Магерове немецких пехотинцев оказалась неприятным сюрпризом. В ходе боя наши танкисты выбили немецких пехотинцев из городка, при этом потери составили 13 танков сгоревшими, из них 2 КВ. Кстати, атака Магерова стала первым ночным танковым боем Великой Отечественной войны.

28 июня 1941 года остатки полков 8-й танковой дивизии сосредоточились в районе Адамы. Здесь все оставшиеся в стою боевые машины свели в одну группу под руководством командира 16-го полка (в группе еще имелось несколько КВ). 28–29 июня 1941 года сводный полк действовал в районе Адамы, Охладув, Холоюв, после чего его остатки вывели в резерв.

Общие потери танков КВ (в документе они не разделяются на КВ-1 и КВ-2) 8-й танковой дивизии оставили 48 машин из 50 имевшихся к 22 июня 1941 года. Из них лишь 13 было подбито в бою, еще 25 было оставлено и уничтожено экипажами, 2 застряло в болоте, 3 отработали моточасы и 5 отправлены на ремонт на заводы. Как видно, потери от воздействия противника составляют всего около трети, большая же часть оставлена из-за поломок или отсутствия горючего.

32-я танковая дивизия 4-го мехкорпуса была поднята по тревоге в 3.00 (по московскому времени) 22 июня 1941 года и стала выдвигаться из военного городка во Львове в полевые лагеря в лес Загуменный. Со второй половины дня она приводила себя в боевую готовность, дозаправлялась и пополнялась боеприпасами.

Этот КВ-1 вероятно перевернулся с дороги из-за ошибки механика-водителя, хотя не исключена возможность того, что его сбросили немцы. Очищая шоссе, они часто сбрасывали с дорожного полотна оставленные или подбитые советские танки (АСКМ).

23 июня по своей инициативе командование дивизии сформировало танковую группу, в которую вошел 1-й батальон 64-го танкового полка на машинах КВ-1. Группа, которую возглавил подполковник Голяс, предназначалась для действий совместно с 3-й кавдивизией в районе Пархача. Однако пройдя в течение дня почти 130 километров, группа, задача которой изменялась дважды, так и не встретила противника.

Всего за первые четыре дня войны части дивизии прошли 350 километров (а батальон КВ 64-го полка около 400 километров), при этом «не имея нормального отдыха для экипажей и восстановления матчасти».

Первое боевое соприкосновение с немецкими частями произошло 25 июня 1941 года, когда 32-я танковая дивизия в 18.20 атаковала противника севернее Яворува. Атака предпринималась для «улучшения тяжелого положения 6 ск, ведущего тяжелые бои в районе Яворув», причем велась без поддержки артиллерии и пехоты в весьма неблагоприятных условиях (сильно заболоченная местность). В результате, боевые машины 64-го танкового полка завязли в болоте, а 63-й танковый полк, потеряв 15 машин, вынужден был отойти на исходные позиции.

Сразу же после выхода из боя без передышки 32-ю дивизию перебрасывают в сторону Львова, в район Судовой Вишни, при этом она совершает 85-километровый форсированный марш.

Впоследствии дивизия вела боевые действия на львовском направлении, прикрывая отход 6-го стрелкового корпуса. Сохранились некоторые документы об этих боях, в которых говориться и о действии экипажей тяжелых танков. Так, механик-водитель КВ 1-го батальона 64-го танкового полка старший сержант Д.М. Прядко в ходе боя 28 июня 1941 года, встретив сильную противотанковую оборону противника, свернул на опушку леса и «пошел давить орудия и все, что попадало под его гусеницы». В ходе боя Прядко уничтожил семь противотанковых и две 75-мм пушки, три легковых машины, 25–30 мотоциклов и легкий танк (возможно речь идет о танкетке-тягаче «Рено UE». Несмотря на то, что огнем артиллерии противника был поврежден радиатор правого борта, танк пробыл в бою 2,5 часа и своим ходом вернулся на исходные позиции.

Чтобы вывести из строя этот КВ-1 потребовалось пять попаданий в башню из 88-мм зенитки. Июнь 1941 года. Машина из состава одного из механизированных корпусов Юго-Западного фронта (ЯМ).

Во время боя у села Зимна Вода в районе Львова танк КВ-1 64-го танкового полка 32-й танковой дивизии, механиком которого был старший сержант И.И. Терешпольский, уничтожил шесть противотанковых орудий и 10 мотоциклов. Машина попала под обстрел противника, и уходя из-под него попыталась проскочить через деревянный мост, который рухнул под тяжестью машины.

В результате, КВ встал почти вертикально. Под огнем немцев Терешпольский вытащил из машины двух раненых и одного убитого, и впоследствии с остатками экипажа вышел в расположение своей части.

С 30 июня 1941 года части 32-й танковой дивизии, оставив Львов, отходили с боями на Золочев и Збараж, и к 5 июля 1941 года сосредоточилась в районе Красилов. Впоследствии остатки дивизии участвовали в боях под Староконстантиновым. 13 июля оставшаяся матчасть была передана 8-й танковой дивизии, и танкисты 32-й убыли в тыл для получения новой техники.

О действиях танков КВ командир 32-й дивизии полковник Пушкин своем отчете о боевых действиях писал следующее:

«…Эксплуатация материальной части во время боевых действий проходила ненормально:

а). отсутствовали ремонтные эвакуационные средства для танков КВ. наличие тракторов „Ворошиловец“ не обеспечивало эвакуацию, трактора для буксировки КВ, выходили из строя от перегрузки. Очень часто происходила буксировка танка танком, и через 10–15 клм буксирующий танк тоже выходил из строя (отказывалось сцепление, не включались скорости, портились бортовые фрикционы). Танк КВ, исходя из этого опыта, можно буксировать трактором „Ворошиловец“ только по дорогам. На пашне, на торфянике или болотистой местности танк КВ можно буксировать только в 2 трактора.

б). за время боевых действий дивизия только один раз имела указание от штаба 6 Армии об эвакуации матчасти на СПАМ во Львов…

в). отсутствовали зап. части.

г). не хватало времени на тех. осмотр и производство текущих ремонтов мат. части.

Большие потери боевой мат. части объясняются главным образом тем (особенно танки КВ), что скоростные марши совершались без всяких техосмотров и профилактических ремонтов до 75-100 клм в сутки. Кроме того, водительский состав не имел достаточного опыта и навыков по эксплуатации машин на марше…

Броня наших танков 37 милим. пушками немцев не пробивается, были случаи танк КВ имел до 100 попаданий, но броня не пробита».

Учения по преодолению препятствий механиками- водителями танков КВ-1. Июль 1941 года. На фото экранированный танк с дополнительной броней только на башне (АСКМ).

Согласно приложенных к отчету сведений о потерях матчасти, 63-й танковый полк 32-й дивизии из имевшихся к 22 июня 1941 года 18 КВ-1 к середине июля потерял 14, а 64-й из 31–23 машины. Как видно, несмотря на малый опыт работы на КВ перед войной, некоторые экипажи сумели сохранить свои боевые машины, пройдя с боями 950 километров. Кстати, фамилию одного из этих танкистов история сохранила. В представлении от 18 июля 1941 года на награждение орденом Красной Звезды механика-водителя КВ 63-го танкового полка 32-й танковой дивизии старшего сержанта В.Е. Гоцкало сказано следующее:

«Танк участвовал в 11 атаках, не имел ни одной остановки, проработал 218 часов при норме 150 часов, им уничтожено 19 танков противника, 27 различных орудий и 40 колесных машин с горюче-смазочными материалами, боеприпасами, продуктами питания и тягачи».

Подводя итоги боевых действий тяжелых танков 4-го мехкорпуса, начальник оперативного отдела объединения полковник Черниенко в своем отчете писал:

«Из общего количества танков только 25 % (примерно) были подбиты в бою, остальные вышли из строя по техническому состоянию. Корпус почти все время находился в движении или же вел бой, и времени для осмотра танков совершенно не имел.

С выходом корпуса в район Янушполь (7 июля 1941 года) каждый танк имел 130–140 м/ч, отработанных в период боевых действий. Таким образом, и оставшиеся танки необходимо было отправлять в ремонт или же менять моторы, т. к. общий запас хода танка КВ… 150 мото-часов.

Эвакуация аварийных танков была поставлена из рук вон плохо. Эвакосредств не было, СПАМы не организовывали. Приходилось буксировать неисправный танк исправным до тех пор, пока и последний не выходил из строя».

8-й механизированный корпус, который к началу Великой Отечественной войны располагал четвертью всех КВ Киевского Особого военного округа, до вступления в бой совершил своеобразный «марафон», пройдя по 500 (!) километров — больше, чем все остальные мехкорпуса Юго-Западного фронта. Естественно, это не могло не сказаться на техническом состоянии боевых машин.

Например, 12-я танковая дивизия (в ней было 32 КВ-1 и 26 КВ-2) за 22–23 июня прошла более 250 километров, причем большую часть маршрута ночью. В результате, только за первый день вышло из строя 12 КВ.

Утром 25 июня штаб 8-го мехкорпруса получил приказ командования Юго-Западного фронта о нанесении контрудара по немецким частям в направлении Броды — Берестечко. Однако сверхфорсированные марши (12-я танковая дивизия, например, к вечеру 25 июня она прошла 415 километров) привели к тому, что значительная часть танков отстала из-за поломок. В результате, к утру 26 июня 12-я дивизия смогла вывести в атаку 75 танков (из имевшихся к 22 июня более 300 машин), среди которых было и немало КВ.

Сначала атака развивалась успешно, и танкистам удалось потеснить части 57-й пехотной дивизии вермахта и отбросить их в сторону Берестечко. Однако вскоре немцы подтянули артиллерию и вызвали авиацию:

«С 14.00 до 20.00 было совершено более 20 налетов авиации на части дивизии и ее тылы. При отсутствии нашей авиации самолеты противника летали очень низко. Тылам полков и дивизии был нанесен большой ущерб».

Всего в ходе боя 12-я дивизия потеряла 33 машины, в том числе и 5 КВ.

Для отражения наступления 12-й танковой дивизии 8-го мехкорпуса в районе Лешнева, немецкое командование было вынуждено привлечь части 16-й танковой дивизии 1-й танковой группы. В истории 16-й дивизии об этих боях сказано следующее: «Солдаты получили первое представление о том, с каким упорством русские обороняли свои позиции, свою родину…

Колоссам КВ-1 и КВ-2… едва ли мог что-то противопоставить даже немецкий Pz.III с его короткой 5-см пушкой. Для уничтожения танков противника пришлось привлекать зенитную и полевую артиллерию».

Танк КВ-1, буксируемый тягачом «Ворошиловец», на улице местечка Сасов (20 километров северо-восточнее Золочева). Июль 1941 года (АСКМ).

Те же танк КВ-1 и тягач «Ворошиловец» на улице Сасова. Июль 1941 года. Видимо тягач сломался, так же, как и буксируемый им танк.

34-я танковая дивизия, действовавшая правее 12-й, 26 июня также участвовала в наступлении на Берестечко, но потеряв 35 легких танков, отошла на исходные позиции.

Утром 27 июня 1941 года штаб 8-го мехкорпуса получил приказ командования Юго-Западным фронтом — в 9.00 перейти в наступление в направлении Броды, Верба, Дубно. Ситуация осложнялась тем, что к этому времени 12-я танковая дивизия выводилась из боя в направлении на Подкамень (практически в противоположном направлении). В результате, из ее состава удалось развернуть в сторону Дубно колонну тяжелых и средних танков (всего 25 машин), вслед за которыми примерно в 14.00 выдвинулась 34-я дивизия. Примерно еще через три часа за ними выдвинулось еще около 30 танков 12-й дивизии. Командиром нацеленной на Дубно танковой группы назначили бригадного комиссара Н.К. Попеля, заместителя командира 8-го мехкорпуса по политчасти. Сейчас довольно сложно сказать, сколько машин КВ имелось в группе Попеля. Точно можно сказать, что в ней были шесть КВ-1 из восьми имевшихся к началу войны в 67-м полку 34-й дивизии (один из-за неисправности был оставлен в парке в Городке, второй сломался на марше в селе Красное). Согласно сохранившихся актов на списание матчасти, все эти машины были потеряны в районе Верба, Птиче, Дубно 28–29 июня.

А вот сколько тяжелых танков поступило из 12-й дивизии сказать сложно. Дело в том, что штаб соединения не имел никаких сведений о танках, ушедших с группой Попеля. А штаб 34-й танковой дивизии 8-го мехкорпуса в отчетных документах (во всяком случае в тех, которые сохранились) фиксировал только «свои» танки, а о машинах 12-й дивизии ничего не сообщал. Единственное упоминание в журнале боевых действий (запись от 27 июня 1941 года):

«В ходе марша отстали два Т-34 и два КВ из числа приданных из состава 12-й дивизии».

Что касается самой 12-й дивизии, то по сведениям на 29 июня 1941 года в этом соединении имелось 9 КВ, 12 было потеряно в боях и 37 отстало (из них 12 штук — 22 июня, о чем говорилось выше). В число отставших попали и танки, ушедшие с группой Попеля, по ряду косвенных данных можно сказать, что их было не менее 10, но видимо не более 15 КВ, главным образом КВ-1.

К вечеру 27 июня 1941 года группа Попеля с боями вышла к Подлужью (7 километров юго-западнее Дубно), но попытки прорваться к городу были остановлены артогнем противника. На следующий день, подтянув тылы, части 34-й дивизии в 17.00 вновь атакуют Дубно, но безрезультатно. Оборонявшая город 111-я пехотная дивизия вермахта с приданной артиллерией, отбивает атаки.

29 июня 1941 года бои возобновились с новой силой, при этом немцы подбили четыре КВ, из которых две машины сгорели. В журнале боевых действий 34-й дивизии в записи от 29 июня сообщалось, что «брошенные танки КВ артиллерией противника выводятся из строя».

К вечеру в составе группы Попеля осталось чуть больше 70 танков, из них 5 КВ. В тот же день с юга запада, со стороны Вербы и Птиче, в сторону Дубно выдвинулись части 16-й танковой дивизии вермахта, отбросив арьергард группы Попеля. В результате последняя фактически оказалась в окружении.

Ночью 29 июня 1941 года по приказу Попеля тылы 34-й танковой дивизии прорываются через реку Иква на юго-восток. Однако попытка основных сил 34-й танковой дивизии прорваться на юго-запад не увенчалась успехом — 1 июля у населенного пункта Большая Мильча советские танки встретила огнем подошедшая 44-я пехотная дивизия противника. В результате боя здесь были потеряны последние КВ группы Попеля. На следующий день остатки 34-й танковой дивизии, уничтожив оставшуюся в строю технику, начинают выходить из окружения пешком.

Советское командование пыталось помочь группе Попеля — утром 28 июня 1941 года 12-я танковая и 7-я моторизованная дивизии двинулись на Дубно, но им преградили путь части 16-й танковой и 75-й пехотной дивизий вермахта. В ходе тяжелых боев Ситно наши части понесли тяжелые потери. Например, только 12-я дивизия лишилась 39 танков, из них 6 КВ, погиб ее командир генерал-майор Мешанин. К вечеру перешедшие в наступление 57 и 75-я пехотные дивизии немцев окружили остатки 8-го мехкорпуса, который был вынужден прорываться на юго- восток. В результате группа Попеля никакой помощи получить не смогла. А в 12-й танковой дивизии, которая ко 2 июля 1941 года была выведена в резерв, к этому времени, наряду с другими танками, осталось всего 6 машин КВ-1.

В 15-м механизированном корпусе имелось 64 КВ-1, 63 из которых входили в состав 10-й танковой дивизии и один был в 37-й танковой. 10-я танковая дивизия, получив в 5.45 22 июня 1941 года сообщение о начале войны, была поднята по тревоге и выведена в районы сосредоточения согласно довоенным планам. В 18.00 дивизия получила приказ штаба корпуса — выдвинуться в район Радзехова и совместно с 4-м мехкорпусом уничтожить танковые части противника (еще утром в сторону Радзехова был направлен передовой отряд — батальон средних танков 20-го танкового полка и батальон мотопехоты).

23 июня к Радзехову подошли части 16-й танковой дивизии вермахта, и в результате боя передовой отряд отошел на юго-восток. В тот же день, в 15.00 город атакуют основные силы 20-го танкового и 10-го моторизованного полков 10-й дивизии, но безуспешно.

Танк КВ-1 на площади города Миколаюв, 1 июля 1941 года. У машины лежат два погибших танкиста, на борту видны следы от попаданий снарядов (АСКМ).

Тот же миколаевский КВ-1, что и на предыдущем фото. Хорошо видна пробоина в стволе орудия — согласно немецким документам, машину вывели из строя снарядом тяжелого противотанкового ружья 28/20-мм (с коническим каналом ствола), который попал в ствол пушки. На нижнем фото погибших танкистов уже нет, их похоронили местные жители. Попытки найти их могилу, предпринятые шесть лет назад, не увенчались успехом… (АСКМ).

19-й танковый полк не сумел выйти на исходный рубеж для атаки из-за плохих дорожных условий, о чем докладывал его командир подполковник Пролеев:

«В 18.30 22 июня полк начал движение. Передовой отряд составлял 2-й батальон капитана Гнездилова (машины Т-34 и Т-28), главные силы 1 и 3-й тб, 4 тб (химический) был на сборе в Киеве…

До района Конты марш проходил более-менее благополучно, было еще не так темно, и дорога сравнительно приличная. Из района Конты дорога пошла исключительно тяжелая, к тому же было очень темно. Примерно от Конты до леса ю.в. Турзе немного более 4 км полк шел 7 часов, чему конечно никто верить не мог. Машины грузли, обойти их было совершенно невозможно. Пока машину не вытащат, вся колонна должна была стоять и ждать. Только к 7.00 около 12 машин прибыли в лес ю.в. Турзе, все остальные 88 машин или стояли по маршруту, или уже были эвакуированы обратно в Золочев на ремонт.

Я решил подтянуть колонну, дождаться машин (за марш было израсходовано почти 3/4 заправки) и дать хотя бы незначительный отдых личному составу».

Следует сказать, что 19-й танковый полк двигался по маршруту, указанному штабом 10-й дивизии. В результате — 86 % танков вышли из строя или отстали, и часть стала практически небоеспособной. Кстати, в дальнейшем 19-му танковому полку также «не повезло» — он все время находился на маршах, и вступил в бой только на пятый день войны. В результате длительного движения по плохим дорогам, не имея времени на технические осмотры, к утру 26 июня 1941 года в составе 19-го танкового полка осталось всего 54 машины из имевшихся к 22 июня 91. При этом количество КВ с 31 сократилось до 17, то есть 45 % было потеряно в ходе маршей.

Между тем, 24 и 25 июня 20-й танковый полк в ходе боев в районе Радзехова у местечек Холоюв и Топорув (юго-западнее города) понес большие потери, в том числе и в КВ. Так, 25 июня «для противодействия разведывательным танковым группам противника» была выделена группа из 15 танков под командованием начальника штаба 20-го полка майора Говора. Группа прорвалась в глубь немецкой обороны, где попала под сильный артогонь противника, потеряв при этом 4 КВ и 7 БТ. Из боя не вернулось четыре танковых экипажа, в том числе и майор Говор.

Вечером 25 июня командир 19-го танкового полка получил приказ командира дивизии об атаке на Радзехов через населенный пункт Охладув. Полк должен был действовать совместно с 20-м полком и 8-й танковой дивизией 4-го мехкорпуса. Однако в результате несогласованных действий в атаку пошел только 19-й полк.

Танк КВ-1 из состава 10-й танковой дивизии 15-го мехкорпуса, подбитый у города Радехов Львовской области. Июнь 1941 года (РГАКФД).

В отчете 10-й танковой дивизии об этом сказано так:

«19 тп в 10.00 по частной инициативе командира полка подполковника Пролеева атаковал противника в районе высот юго-восточнее Радзехов». Однако в отчете командира 19-го полка четко сказано, что приказ на атаку был получен от командира 10-й танковой дивизии.

В первом эшелоне атакующего 19-го полка, имевшего к этому времени всего 54 боевых машины, шли КВ 1-го батальона, за ними 2 и 3-й батальоны. По отчету подполковника Пролеева бой разворачивался следующим образом:

«Как только 1 тб вышел на высоту у Охладува, по нему был открыт сильный артогонь…

Около 3 часов длился тяжелый бой, отдельные машины прошли передний край обороны противника и уже давили пехоту и орудия. Я отчетливо видел, что дерется полк один, силы явно недостаточные, но вернуть батальоны я уже не мог, радио комбата-1 не отвечало, сигнал, данный на отход, видимо приняли отдельные машины. Мною были приняты меры к вытаскиванию машин, застрявших в болотах…

Экипажи подбитых машин продолжали вести бой, эти экипажи даже ночью еще вели бой, после чего, испортив оружие, к рассвету возвращались в часть. В результате боя было потеряно: КВ — 9, Т-34-8, Т-28-2, БТ-7-2, итого 21 машина. Убитых один, ранено 12 и пропало без вести 56, часть из которых возвратилась в часть через 1–2 дня».

Как видно, почти половина потерянных танков приходилась на КВ. Это и понятно — они возглавляли атаку и первые попадали под артобстрел.

28 июня 1941 года 10-я танковая дивизия получила приказ штаба 15-го мехкорпуса — наступать в общем направлении на Берестечко. Для этого все оставшиеся в строю танки 20-го полка (16 машин) передали в 19-й полк, который к этому времени насчитывал 21 машину, из них 5 КВ.

В 11.00 дивизия перешла в наступление, но у местечка Лопатынь остановилась перед торфяным болотом, через которое вела единственная гать, не пригодная для движения танков. При попытке двинуться вперед застряли четыре машины головной походной заставы, из них 2 КВ. Командир 19-го танкового полка выдвинул вперед КВ, которые открыли огонь по немецким позициям у Лопатыни.

Оставленный из-за поломки танк КВ-1 с пушкой Л-11. Лето 1941 года. Обратите внимание, что на надгусеничной полке лежат запасные гусеничные траки (АСКМ).

К исходу дня немецкая пехота сумела охватить части 10-й танковой дивизии, и последняя получила из штаба 15-го мехкорпуса приказ на отход в восточном направлении в район Станиславчика.

29 июня 1941 года части 10-й танковой дивизии по приказу командира 15-го мехкорпуса отошли в район Белый Камень, а затем к Тарнополю. К этому времени в составе 19-го танкового полка осталось всего 24 машины, из них 5 КВ, однако «их состояние было очень плохое, то и дело, то одна, то другая машина останавливалась, и дальше двигаться не могла».

Впоследствии 10-я танковая дивизия отходила на Подволочиск и Проскуров, а 9- 15 июля 1941 года ее сводный отряд, в составе которого имелась танковая рота, участвовал в боях за Бердичев. Были ли в этом отряде танки КВ, автору неизвестно.

В отчетном докладе о боевых действиях 10-й танковой дивизии содержались следующие сведения о работе КВ:

«По своему техническому состоянию танки КВ и Т-34 все без исключения были новыми машинами, и к моменту боевых действий проработали до 10 часов (прошли в основном обкатку) и лишь незначительная часть этих машин имела работы до 30 часов (машины учебно-боевого парка)…

За время боев вся боевая материальная часть проработала не менее 135 моточасов…

Ежедневно с начала военных действий и до 2–3 июля с/г каждая боевая машина проработала в среднем по 10–13 часов в день, причем обстановка складывалась таким образом, что не было никакой возможности произвести надлежащих технических осмотров, что не могло не отразиться на работе машин. Условия эксплуатации машины были невероятно тяжелыми. Сама местность, где действовали танки, была пересеченной, местами болотистой, местами песчаной…

В основном танки КВ и Т-34 имеют высокие боевые качества: крепкую броню и хорошее оружие. На поле боя танки КВ приводили в смятение танки противника и во всех случаях его танки отступали из боя. Бойцы и командиры о наших танках говорят как об очень надежных машинах.

Немецкие солдаты у танка КВ-1 из состава 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса, оставленного на шоссе Яворов — Львов. Июль 1941 года (АСКМ).

Наряду с этими качествами машины имеют следующие дефекты.

По танку КВ:

а). При попадании снаряда и крупнокалиберных пуль происходит заклинивание башни в погоне и заклинивание бронированных колпаков.

б). Двигатель-дизель имеет малый запас мощности, вследствие чего мотор перегружается и перегревается.

в). Главные и бортовые фрикционы выходили из строя…»

Также в документах 10-й танковой дивизии есть таблица по потерям матчасти. Ситуация с КВ там выглядит так:

«Разбито и сгорело на поле боя — 11;

Вышло из строя при выполнении боевого задания и оставлено на территории противника — 11;

Осталось с экипажами в окружении из-за поломок или отсутствия горючего — 2;

Уничтожено на СПАМах в связи с невозможностью эвакуации при отходе — 7;

Оставлено при отходе из-за технических неисправностей и невозможности восстановления и эвакуации — 22;

Застряло на препятствии с невозможностью вытащить и эвакуировать — 3».

Таким образом, безвозвратные потери танков КВ 10-й дивизии 15-го мехкорпуса к началу июля составили 56 машин. Еще семь тяжелых танков были отправлены в ремонт на заводы промышленности. Что касается потерянных, то легко видеть, что большая часть машин была оставлена или из-за поломок и отсутствия горючего, или из-за нехватки эвакуационных средств.

О танках КВ 43-й дивизии 19-го мехкорпуса (напомним, в июне 1941 года она получила 5 машин производства ЧТЗ) есть упоминание в докладе ее командира полковника Цибина:

«В 5.00 26.6.41 г. танковая группа дивизии… выступила из района Нетреба, имея в своем составе 2 танка КВ, 2 танка Т-34 и 75 танков Т-26, с задачей разгромить группировку противника в районе Дубно…

В 14 часов танки дивизии пошли в наступление. С исходного рубежа до западной окраины Крылув они двигались походной колонной с дальнейшей задачей развернуться из-за высот и перейти в атаку. Обнаружив выдвижение наших танков противник открыл по опушке леса сильный заградительный огонь. Танки, не останавливаясь, вышли на западную окраину Крылув, имея впереди два танка КВ и два танка Т-34, с хода развернулись и ураганным огнем расстроили систему противотанковой обороны и боевой порядок пехоты, которая в беспорядке начала отступать на запад.

Преследуя пехоту противника наши танки были встречены огнем танков противника из засад с места, но засада была атакована вырвавшимися вперед танками КВ и Т-34, а вслед за ними Т-26…

Танки 10-й танковой дивизии 15-го мехкорпуса, оставленные при отходе между населенными пунктами Сасов и Колтов Золоческого района Львовской области. Июль 1941 года. Видны два КВ-1 с пушкой Ф-32, а также Т-40 и БТ-7 (на заднем плане у леса) (АСКМ).

Танки противника, не выдержав огня и стремительной танковой атаки, начали отход, задерживаясь на флангах, но быстро выбивались нашими танками, маневрировавшими на поле боя. Танки КВ и Т-34, не имея в достаточном количестве бронебойных снарядов, вели огонь осколочными снарядами своей массой давили и уничтожали танки противника и противотанковые орудия, переходя от одного рубежа к рубежу.

Бой длился около четырех часов до полного наступления темноты».

Удалось найти и фамилию танкиста, который командовал двумя КВ в этом бою — это помощник командира батальона по техчасти 85-го танкового полка 43-й танковой дивизии воентехник 1-го ранга Г.В. Васильев. В ходе боя, преследуя отходившего противника, КВ его группы уничтожили «огнем и гусеницами» 10 немецких танков и 4 противотанковых пушки, пройдя при этом около 15 километров. После того, как КВ, в котором находился Васильев, был подбит, он вел огонь из танка до последней возможности, а затем вышел к своим и вынес раненного башенного стрелка своей машины.

В ходе этого боя оба участвовавших в атаке КВ были разбиты артогнем и сгорели.

В целом оценивая действия танков КВ Юго-Западного фронта можно сказать, что часто они оказывали своим войскам существенную помощь, но как правило, на тактическом уровне. Отдельные экипажи могли сковать на какое-то время значительные силы противника, но какого-то серьезного влияния на общий ход боевых действий это не оказывало. Также хочется отметить значительную роль КВ в ходе боя за Магеров, который является первым ночным танковым боем Великой Отечественной войны.

Как положительный момент предвоенной боевой подготовки необходимо привести тот факт, что часть КВ 8-го мехкорпуса сумела пройти за довольно короткое время 500 километров, и затем еще несколько дней участвовать в боях в районе Дубно.

В целом проблемы с танками КВ во многом характерны для всех танковых войск Красной Армии начала войны. Об этом писал в своем докладе от 30 июня 1941 года начальник автобронетанковых войск Юго-Западного фронта генерал-майор Моргунов:

«Весь период времени механизированные корпуса, совершая марши и ведя бой с противником, не имели и не могли иметь ни одного дня для осмотра материальной части, ее регулировки и ремонта. При отсутствии средств эвакуации, удаленности ремонтных стационарных баз и отсутствии ремонтных средств в частях ремонтно-восстановительных батальонов соединений, их укомплектованность летучками типа „А“ и „Б“, создали условия огромного выхода материальной части из строя по техническим неисправностям.

Отсутствие запасных частей по танкам КВ и Т-34 во всех частях до сего времени приводит к невозможности производить текущие и средние ремонты непосредственно в частях.

Танк КВ-1 из состава 67-го танкового полка 34-й танковой дивизии 8-го мехкорпуса, подбитый зенитчиками зенитного полка «Герман Геринг» под Дубно. Июль 1941 года (АСКМ).

Подбитый на шоссе между населенными пунктами Верба и Птиче (юго-западнее Дубно) КВ-1 67-го танкового полка 34-й танковой дивизии. Июль 1941 года (СЛ).

Этот танк КВ-1 с пушкой Л-11 (выпуска сентября — декабря 1940 года) застрял на заболоченном лугу, и был оставлен экипажем. Лето 1941 года (АСКМ).

Совершение большого количества маршей в трудных условиях местности — леса и болота, под воздействием авиации противника, противотанковых средств и артиллерии противника, без производства технических осмотров и невозможности восстановления из-за отсутствия запасных частей привели к большому проценту потерь танков за первые 9 дней боя. Эти потери по далеко не полным данным составляют 25–30 % всей боевой материальной части танковых соединений».

Согласно ведомости о потерях материальной части танковых войск Юго-Западного фронта за 10 дней боя, составленной 30 июня 1941 года, потери КВ составляли 37 машин, из них 15 — в 4-м мехкорпусе, 13 в 8-м и 9 в 22-м. При этом в примечании к данному документу говорилось, что «данные о потерях танков составлены на основании донесений из армий, которые далеко не полны». Возможно, в ведомости речь шла только о боевых потерях, и машины вышедшие их строя по техническим причинам или отставшие на маршах здесь не учтены.

Если оценивать роль танков КВ в боях первых двух недель войны можно сказать, что эти машины стали для противника неприятным сюрпризом. Конечно, немцы смогли найти средства борьбы с КВ, тем более что некоторый подобный опыт у них имелся (речь идет о французских танках В-Ibis). Однако то, что срабатывало против французов не всегда действовало против КВ. В результате, для борьбы с тяжелыми советскими танками требовалось больше времени.

Кроме того, не менее 30 % КВ вышли из строя по техническим причинам еще до вступления в бой. Наиболее показательны в этом механизированные корпуса Юго-Западного фронта, некоторые из которых до вступления в бой прошли до 500 километров. В результате, «ударная сила» батальонов тяжелых танков дивизий механизированных корпусов оказалась значительно снижена.

Тем не менее, в первые недели войны экипажи КВ на всем советско-германском фронте часто сражались до последнего, постепенно, по крупицам «перемалывая» мощь наступавших частей вермахта. Героические действия советских танкистов в тяжелом июне 1941 года во многом стали предвестниками грядущих побед.

Тот же подбитый КВ-1, что и на предыдущей странице (вверху). Хорошо видны следы многочисленных снарядных попаданий на броне машины. Июль 1941 года (АСКМ).

НА СЕВЕРО-ЗАПАДЕ. С началом Великой Отечественной войны план отгрузки танков КВ-1 с заводов промышленности, утвержденный еще в мирное время, естественно был пересмотрен. Теперь машины в первую очередь отправлялись на те участки фронта, где ситуация складывалась особенно тяжело для частей Красной Армии. Одним из таких стало северо-западное направление — здесь немецкие части сумели за несколько дней продвинуться вглубь Прибалтики более чем на 300 километров, форсировать Западную Двину и утром 26 июня 1941 года заняли Даугавпилс.

Потеря города стала большой неожиданностью для командования Красной Армии — выдвигаемые на рубеж Западной Двины резервы (в том числе и 21-й механизированный корпус) еще находились в пути. Попытки отбить Даугавпилс спешно сформированной из разных соединений «группой двинского направления» под командованием генерал- лейтенанта С. Акимова успеха не имели.

21-й мехкорпус, части которого начали прибывать под Даугавпилс днем 26 июня, относился к мехкопусам второй очереди, и начал формироваться весной 1941 года. К началу войны он имел чуть более 50 танков БТ и Т-37/38, относившихся к учебно-боевому парку, и сильно изношенных. Поэтому для усиления корпуса уже 26 июня 1941 года с Кировского завода в Ленинграде отправили 20 новеньких тяжелых танков — 10 КВ-2 и 10 КВ-1, а 30 июня — еще 10 КВ-1. Эти машины вошли в состав танкового батальона, который придали 42-й танковой дивизии 21-го мехкорпуса. Однако к боям за Даугавпилс эти машины не успели — в донесении, направленном в штаб 21-го мехкорпуса 28 июня, сказано, что танки КВ сосредоточены северо-западнее станции Идрица и «требуют два дня для осмотра, так как водители матчасть полностью не освоили». Кроме того, имелись большие проблемы с горючим — так, в боевом донесении 21-го мехкорпуса за 30 июня отмечалось, что 20 танков КВ на фронт не отправлены «за недостатком газойля».

Скорее всего, КВ этого батальона вступили в бой 2 июля 1941 года — в этот день немцы начали наступление против частей 21-го мехкорпуса.

Экранированный танк КВ-1 из состава батальона тяжелых танков 21-го мехкорпуса, оставленный из-за отсутствия топлива у населенного пункта Букмуйже 2 июля 1941 года. Согласно актов на списание, это танк с заводским № 4793 выпуска июня 1941 года (АСКМ).

Уже на следующий день корпус получил приказ — начать отход, сдерживая противника по рубежам. В арьергарде должна была двигаться 42-я танковая дивизия, прикрываясь отрядами из пехоты, артиллерии и танков. Именно в это время и был задействован батальон КВ. Надо сказать, что действовал он, с учетом обстановки, довольно неплохо. Последние машины были потеряны в начале августа. Всего из 20 имевшихся КВ-1 было безвозвратно потеряно 13 машин, и еще 7 отправлено на ремонт в Ленинград. Ниже приведены причины потерь нескольких. Небезынтересно привести причины потерь нескольких танков батальона.

Так, КВ-1 (заводской № 4793) 2 июля направили в районе Букмуйже «по заданному маршруту, в результате чего вышло горючее. Была окружена противником, экипаж вел бой. Командир машины остался у машины для взрыва. Что сделано неизвестно, т. к. командир машины не вернулся».

7 июля 1941 года в 19 км от Опочки был потерян еще один КВ-1 (заводской № 4777):

«Лопнули маслопроводы. При восстановлении напала группа противника. Экипаж вел бой совместно с московской ремонтной бригадой. Машина взорвана. Экипаж погиб. Одновременно погибло 12 человек из московской ремонтной бригады».

Три КВ-1 (№ 4782, 4791, 4792) были сожжены противником 10 июля в бою в районе Пушкинские Горы, еще один (№ 4784) на следующий день там же застрял в болоте во время атаки и был оставлен. 16–18 июля в боях за Новоржев потеряли еще 3 КВ-1 (№ 4674, 4776, 4804) — два во время атаки застряли, провалившись в колодец и подвал, а один пропал без вести.

Но еще до прибытия в 21-й мехкорпус новых тяжелых танков с Кировского завода, в полосе действия этого соединения появились КВ-1. История этих машин довольно интересна, и заслуживает отдельного описания.

Танк КВ-1 с пушкой Л-11 и курсовой установкой пулемета в лобовом листе корпуса (выпуска ноября — декабря 1940 года) из состава танкового батальона Военной академии механизации и моторизации РККА, подбитый в районе населенного пункта Дагда юго-восточнее Даугавпилса 2 июля 1941 года. Экипаж машины был взят в плен (АСКМ).

Вверху: второй КВ-1 из батальона ВАММ, подбитый под Дагдой 2 июля 1941 года. Как и первая машина (на предыдущем фото) она имеет многочисленные следы от попаданий снарядов, бронировка маски пушки сбита ими. Внизу фото того же танка КВ, который изображен на предыдущей странице) (АСКМ).

В последние годы появилась возможность изучить большое количество частных снимков, сделанных немецкими солдатами и офицерами в ходе войны. А так как фотоаппараты в Германии производились в значительных количествах (существовали довольно дешевые «бюджетные» модели, весьма простые), и был налажен процесс печатания снимков в специальных ателье, то снимков сохранилось достаточно много. Часто владельцы указывали на обороте фотографий дату или место съемки, что позволяет производить точную атрибуцию события. В результате изучения этих снимков можно выяснить интересные события о боях на советско-германском фронте.

Среди обилия немецких фотодокументов попадаются снимки двух танков КВ-1 (выпуска октября — декабря 1940 года с пушками Л-11 и курсовыми пулеметами в лобовом листе корпуса). Машины имеют на броне значительное количество следов от попаданий снарядов, а также ряд серьезных повреждений. Есть снимок, на которых немецкие солдаты открывают один из этих КВ, а на другом фото рядом с танком — стоит пленный экипаж. А так как снимки этих танков часто шли в фотоподборках группы армий «Север», сначала их привязывали к району Расейняя и 2-й танковой дивизии. Но были и сомнения — согласно документам, в этом соединении имелось всего две таких машины. А помимо вышеуказанных, имеется фото еще одного такого танка (выпуска октября — декабря 1940 года), которое четко подписывалось как «Расейняй».

Однако через некоторое время появились фотографии упомянутой выше группы из двух КВ с подписью «подбитые русские танки под Дюнабургом», а Дюнабургом немцы называли Даугавпилса. Возник вопрос — а чьи в таком случае это танки? Из состава 21-го мехкорпуса они быть не могли, так как машины, которые получало это соединение, были вооружены пушками Ф-32.

Для установления истины пришлось провести целое исследование с привлечением как советских, так и немецких документов и источников. В результате, благодаря большой помощи Ильи Мазурова, который много лет занимается историей танков КВ, загадку удалось разрешить.

По мобилизационному плану каждое танковое училище в случае начала военных действий должно было сформировать танковый батальон, укомплектовать его личным составом за счет курсантов и преподавателей, а боевыми и транспортными машинами — за счет имевшийся учебной матчасти. Такие организационные мероприятия танковые училища провели в первые дни войны, и эти батальоны убыли на фронт (о этих батальонах будет рассказано чуть позже).

Подбитый под Дагдой танк КВ-1 из батальона ВАММ, на фото хорошо видны много численные снарядные попадания в танк (АСКМ).

Но как оказалось, помимо училищ аналогичную часть создали и в Военной академии механизации и моторизации имени И.В. Сталина в Москве. Этот батальон формировался на основании распоряжения Генерального Штаба Красной Армии № 158165сс от 26 июня 1941 года, причем людьми и техникой этот танковый батальон комплектовался не только за счет академии, но и за счет научно-испытательного полигона, расположенного в подмосковной Кубинке. Согласно донесения, направленного в ГАБТУ КА 2 июля 1941 года, часть убыла на фронт, имея следующий состав: 324 человека, 56 танков (3 КВ-1, 5 Т-34, 9 БТ-7, 4 БТ-7М, 35 Т-26), 1 БА-20, 3 трактора, 41 различный автомобиль и 6 мотоциклов. Из этого количества 82 % людей, 70 % танков и 90 % автотракторной техники было выделено академией, а остальное — НИБТ полигоном.

Известно, что батальон был отправлен на Северо-Западный фронт, но подробных сведений о его боевых действиях пока найти не удалось. Обнаружилось лишь донесение помощника командира отдельного танкового батальона академии по техчасти военинженера 3-го ранга И.И. Киржаева, направленное с Северо-Западного фронта в ГАБТУ КА 11 июля 1941 года:

«Доношу о потерях в матчасти батальона в боях в районе м. Дагда с 30.06. 41 г. по 02.07.41 г.

Противотанковой артиллерией противника подбиты: 2 танка КВ-1, 1 Т-34, 4 БТ-7, 19 Т-26. Большие потери объясняю следующим:

1. Отсутствие артиллерии и авиации.

2. Неправильное использование танков (в основном по дорогам в цепочку).

3. Недостаточной разведкой противотанковых средств противника».

Следует сказать, что Дагда — это населенный пункт северо-восточнее Даугавпилса. Учитывая, что в батальоне ВАММ были КВ-1 по матчасти такие же, как и подбитые машины на фото (заводские номера 3728 и 3729 выпуска ноября и 9632 выпуска декабря 1940 года), все вставало на свои места. Нашлось подтверждение и в документах противника — в истории 3-й моторизованной дивизии 56-го армейского корпуса немцев есть эпизод о бое 2 июля 1941 года с двумя тяжелыми танками у деревни Капини (примерно 27 км западнее Дагды). Танки атаковали, но снаряды противотанковых пушек не могли пробить их брони. Лишь сосредоточенным артиллерийским огнем немцы смогли остановить обе машины. После этого ломом удалось вскрыть люк одного из танков и взять в плен экипаж, причем среди танкистов был один в звании майора.

Танкисты из экипажа КВ-1 танкового батальона ВАММ, захваченные немцами в бою 2 июля 1941 года в районе Дагды. Обратите внимание на командира на переднем плане — на петлице под комбинезоном видна танковая эмблема и одна «шпала», соответствующая званию капитан. Второй, смотрящий в сторону, скорее всего, тоже командир так как у него командирский ремень.

Кстати, фото вскрытия танка ломом действительно есть. Но вот среди пленных танкистов майора не видно — хотя судя по ремням, двое это комсостав. У того, который стоит слева из-под комбинезона просматривается петлица, и на ней различима одна «шпала» — капитан. Вероятнее всего его и приняли немцы за майора — едва ли они сильно хорошо разбирались в советских воинских званиях.

Кстати, фамилию этого пленного капитана удалось установить, проведя отдельное исследование. Сначала удалось обнаружить списки командного состава, отправленного на фронт в составе батальона ВАММ. Однако среди пропавших без вести и погибших этого капитана найти не удалось. Возникло предположение, что это может быть кто-то из командиров 21-го мехкорпуса, которому был придан батальон ВАММ. Илья Мазуров на сайте «Память народа» сумел найти наградной лист на помощника начальника 5-го отдела штаба 21-го мехкорпуса капитана Якова Петровича Коблякова, датированный 4 августа 1941 года:

«В боях проявил себя бесстрашным командиром. Выполняя приказ контратаковать противника, окружившего наши пехотные части, повел в атаку группу танков. Нанес противнику значительный урон, дав возможность нашим частям выйти из окружения. Погиб в бою».

Скорее всего, группа танков под командованием капитана Коблякова пыталась помочь частям 185-й моторизованной дивизии, окруженным во второй половине дня 2 июля 1941 года.

Проведенное исследование позволило установить имя танкиста, стоящего на переднем плане — это помощник начальника 5-го отдела штаба 21-го мехкорпуса капитан Кобляков Яков Петрович. По базе ОВД «Мемориал» он числится убитым (ЦАМО).

Удалось найти и фотографию капитана Коблякова — теперь никаких сомнений, что он изображен на фото с пленным экипажем КВ нет. Остается неясной его судьба — в базе данных ОВД «Мемориал» он числится погибшим в бою, причем без указания даты. Но из фото следует, что он попал в плен. Не исключено, что Коблякова могли расстрелять немцы — он был коммунист, член ВКП(б) с 1928 года.

Что касается второго пленного командира, изображенного на фото, его пока определить не удалось. Есть предположение, что это может быть командир роты тяжелых и средних танков батальона ВАММ старший лейтенант Н.Д. Кузнецов. Вот так благодаря немецким фотоснимкам подбитых танков КВ-1 и проведенной исследовательской работе удалось восстановить еще одну страничку войны и установить еще одно имя.

Один из танков КВ-1 (экранированный) из состава 6-го танкового полка 1-й танковой дивизии, подбитый в бою у села Карпово на шоссе Остров — Псков 5 июля 1941 года (АСКМ).

В связи с глубоким прорывом частей группы армий «Север» в сторону Пскова в конце июня 1941 года, командование Красной Армии срочно начало перебрасывать резервы на старую границу, на линию Островского и Псковского укрепрайонов. Среди прочих с 30 июня здесь стал сосредотачиваться 1-й механизированный корпус (1, 3-я танковые, 163-я моторизованная дивизии). Однако к этому времени 1-я танковая дивизия была изъята из его состава и отправлена под Кандалакшу.

1-й мехкорпус танков новых типов к началу войны не имел, но насчитывал более 900 машин Т-28, БТ-7, БТ-5, Т-26). 2 июля из Ленинграда прибыл эшелон с 10 новыми тяжелыми танками (3 КВ-2 и 7 КВ-1) — они должны были поступить в 3-ю танковую дивизию. Однако эти машины передали 25-му танковому полку 163-й моторизованной дивизии, который срочно направили в сторону Резекне. В журнале боевых действий полка по поводу этих машин есть такие записи:

«1.7.41 г. в 22.30 полк получил устное приказание командира 163 мед грузить матчасть четырьмя эшелонами со станции Березка для следования по железной дороге до ст. Резекне…

4-й эшелон — приданные танки, 10 танков КВ (прибыли за сорок минут до отхода второго эшелона), с ними следовал представитель штаба капитан Картавченко…

3.7.41 г. 4-й эшелон (танки КВ) в пути вынужден был выгрузиться. Командир роты и политрук пропали без вести, капитан Картавченко ранен. Участь роты КВ установить не удалось».

Однако кое-какие подробности по судьбе этих машин получилось найти. Известно, что колонна танков КВ двигалась по шоссе в направлении деревни Гавры (55 километров юго-западнее Острова), и утром 4 июля была замечена самолетами люфтваффе. Летчики сбросили передовым частям наступающей здесь 6-й танковой дивизии вымпел с сообщением о подходе с севера десяти русских танков. Немцы заняли оборону, выдвинув вперед 88-мм зенитки, которые уже с успехом использовались для борьбы с КВ в боях под Расейняем.

Танк КВ-1 (экранированный), переданный 25-му танковому полку 163-й моторизованной дивизии, и уничтоженный огнем 88-мм зениток у населенного пункта Гавры 4 июля 1941 года (АСКМ).

О дальнейшем вспоминает Й. Кнаст (Johannes Knust), командир Pz.IV 65-го танкового батальона 6-й дивизии:

«Я со своим танком „412“ вместе с „423“ откомандирован в 1-ю роту. По сообщениям у Гавры несколько сверхтяжелых танков русских. Как минимум пять из них по дороге выезжают на нас, мы нашими 75-мм орудиями пытаемся их остановить. Фугасное действие орудия (с коротким стволом) было незначительным. Никакого эффекта. Бронебойные снаряды отскакивают. Когда на нас стал наводиться ствол первого танка, мы уже втихомолку составили свои завещания.

Но, к нашему большому счастью, возвышенность позади нас заняли 88-мм зенитные орудия, подбившие первый танк пятью выстрелами. Снаряды без труда пробивали усиленную броню (я оцениваю толщину броневой защиты, по крайней мере, в 10–15 сантиметров хромо-никелевой стали)… Четыре члена экипажа выбрались без ранений. Второй подкатывающийся танк получил попадание между башней и корпусом, после чего башня слетела. Третий был также подбит.

Остальные танки повернули назад. С ними мы должны были еще встретиться в ближайшие дни. Без зенитных орудий, использованных в наземном бою, мы были бы обречены».

Следует добавить, что как минимум два подбитых под Таврами танка были экранированные КВ-1 — их фото встречаются довольно часто. Согласно журналу боевых действий 4-го моторизованного полка 6-й танковой дивизии, четыре танкиста из первой подбитой машины были взяты в плен.

Утром 3 июля 1941 года с Кировского завода прибыл еще один эшелон с десятью новыми тяжелыми танками (7 КВ-1 и 3 КВ-2). Машины поступили в 5-й танковый полк 3-й танковой дивизии. На следующий день части 1-й танковой дивизии 41-го танкового корпуса немцев вышли к южной окраине города Остров и с ходу форсировали реку Великая. Для ликвидации прорыва командование Северо-Западным фронтом решило нанести контрудар силами 1-го мехкорпуса, в котором к тому времени осталась лишь 3-я танковая дивизия, да и то неполного состава. Тем не менее, в дивизии насчитывалось 263 танка (10 КВ, 30 Т-28, 161 БТ-7 и 62 Т-26 и XT).

Атака на Остров началась утром 5 июля, причем из-за недостатка времени на подготовку операции танковые полки вступали в бой в разное время, а взаимодействие между ними было налажено плохо. Тем не менее, части 3-й танковой дивизии, действовавшие без авиационной и почти без артиллерийской поддержки, вышли на левый берег реки Великая и выбили немцев из Острова.

Пробоины от 88-мм бронебойных снарядов в кормовой части второго КВ-1, подбитого под Гаврами 4 июля 1941 года (ГК).

В этом бою дивизия понесла большие потери от артиллерийского огня противника. Для закрепления занятых рубежей и полной очистки города, 3-я танковая дивизия практически не имели пехоты.

В 15.55, подтянув резервы, артиллерию и вызвав авиацию, части 1-й танковой дивизии вермахта перешли в контратаку. Танкисты 3-й танковой дивизии вели уличные бои до 17.00, но не имея поддержки, в 19.00 начали отход. Потери 3-й дивизии под Островом составили 86 машин, из них 8 КВ. Сохранились акты на списание, которые позволяют выяснить судьбу каждой машины.

Так, КВ-1 (заводской № 4808) под командованием командира роты Ушакова был «разбит снарядами противника и сгорел», из экипажа никто в свою часть не вернулся.

У КВ-1 (заводской № 4807) лейтенанта Жидкина снарядами была выведена из строя пушка, повреждены радиаторы и коробка перемены передач, разбиты опорные катки. В ходе боя машина сгорела, из экипажа к своим вышел только механик-водитель Аскеров.

КВ-1 (заводской № 4805) лейтенанта Морозова получил повреждения направляющего и ведущего колес, в результате чего двигаться не мог. Из-за невозможности эвакуации экипаж вывел из строя оптику и вооружение и вернулся в часть.

У КВ-1 (заводской № 4802) лейтенанта Максимова в ходе боя были повреждены коробка перемены передач и бортовые фрикционы, и машина встала. Экипаж покинул ее и вернулся в часть.

КВ-1 (заводской № 4794) лейтенанта Харичева получил повреждения ходовой части и коробки перемены передач. Экипаж, выведя из строя вооружение, вышел к своим.

В тот же день 5 июля у деревни Каменка (20 километров восточнее Острова) немецкой артиллерией был подбит КВ-1 лейтенанта Черевань (заводской № 4813): снарядами разбило радиаторы, после чего «произошло заклинение мотора», и машина дальше двигаться не могла. Экипаж отошел к своим.

Утром 5 июля 1941 года в состав 3-й танковой дивизии с Кировского завода отправили еще 10 КВ-1, причем два из них — машины установочной партии (У-14 и У-15) из числа прибывших в Ленинград перед войной для ремонта и модернизации. Прибывшие машины поступили в 6-й танковый полк, и согласно журналу боевых действий 3-й танковой дивизии 8 июля они были направлены для обороны переправ через реку Череха:

«В районе Кузнецово, Плоская Лука — по 4 танка БТ-7, мост у Рыбиха — 9 танков КВ. при обороне переправы огнем противника был уничтожен танк КВ».

В результате тяжелых боев, к утру 13 июля в 5-м танковом полку 3-й танковой дивизии имелось 29 боеспособных танков (из них 3 КВ), в 6-м полку — 5 боеспособных (из них 2 КВ). В журнале боевых действий 3-й танковой дивизии есть такая запись:

«Части 3 ТД в течение 13.7.41. держали оборону на рубеже д. Ситня, д. Плосково…

По приказу командира 3 ТД танки 6 ТП и 3 РБ (разведбат. — Прим. автора) три раза в течение дня ходили в атаку совместно с пехотой на д. Ситня. В результате боя уничтожено до роты пехоты, 4 тяжелых и 10 средних танков противника. В этих боях умение вести бои и мужество проявил л-т Хаврюта со своим экипажем 4 тяжелых и 4 средних танка противника; несмотря на то, что его танк был подбит, а сам л-т Хаврюта ранен, экипаж не выходил из боя в течение всего дня».

Экранированный танк КВ-1 из состава 42-й танковой дивизии 21 — го мехкорпуса, оставленный из-за поломки. Северо-Западный фронт, август 1941 года (АСКМ).

Следует добавить, что Макар Прокофьевич Хаврюта командовал танком КВ-1 (заводской № 4815), который в ходе этого боя был подбит и сгорел. Согласно акту на списание машины, экипаж состоял из командира лейтенанта Хаврюты, механика-водителя И.М. Живоглядова, наводчика Г.С. Сулаева, заряжающего Умецкого и Рыбкина, стрелка-радиста Курилина. Наводчик Сулаев был награжден за эти бои орденом Красного Знамени:

«Наводчик экипажа Хаврюты старший сержант Г.С. Сулаев.

С 7 по 13.7.41 г. тов. Сулаев находился в бою. За время боя оружие работало безотказно, и метко уничтожал врага артогнем. Тов. Сулаев заметил атакующие танки противника. Метким огнем с одного выстрела он поражал танки противника, 4 выстрелами уничтожил 4 вражеских танка, одно ПТО и полевое орудие противника».

Кстати говоря, в документах 8-й танковой дивизии немцев, которая была противником нашей 3-й танковой дивизии в том районе, подтверждена безвозвратная потеря четырех танков в бою за Ситню. Так что уничтожение четырех машин, указанных в наградном листе на Сулаева, подтверждается документами противника.

Кстати, использование танков КВ потребовало от немецкого командования принятия срочных мер по борьбе с этими машинами. В частности, командир 56-го армейского корпуса Э. Манштейн приказал передать 8-й танковой дивизии 88-мм зенитки, о чем есть запись в журнале боевых действий соединения за 15 июля 1941 года:

«Из-за появления тяжелейших танков противника командир корпуса во время своего визита на командный пункт дивизии приказывает немедленно передать последней все имеющиеся в распоряжении командования 8,8-см орудия».

Всего из 20 полученных 3-й танковой дивизией КВ (напомним, из них 3 КВ-2, остальные КВ-1), к 22 июля в строю осталось две машины, а 18 были потеряны. Из них 11 списаны как безвозвратные, и 7 отправлены на ремонт.

Подбитый в ходе боя экранированный танк КВ-1. Северо-Западный фронт, август 1941 года. Предположительно машина из состава 87-го отдельного танкового батальона. На фото хорошо видно, что зазор между экраном и башней в задней части закрыт металлической полосой (АСКМ).

10 июля 1941 года были образованы Главные командования Северо-Западного, Западного и Юго-Западного направлений. Это делалось для более оперативного руководства войсками фронтов. В состав Северо-Западного направления включались Северо-Западный и Северный фронты (последний создан 24 июня 1941 года на базе управления Ленинградского военного округа), Балтийский и Северный флоты. Главкомом направления назначили Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова, начальником штаба генерал М.В. Захаров, членом Военного Совета секретарь ЦК ВКП(б) Ленинградского обкома и горкома партии А. А. Жданов.

К этому времени над Ленинградом нависла серьезная угроза — немецкие войска рвались к городу. 6 июля 1941 года создается Лужская оперативная группа, войска которой должны были занять укрепления, строительством которых занимались части Северного фронта еще с начала июля (так называемый Лужский рубеж). Примерно с середины июля 1941 года основная тяжесть боев на подступах к Ленинграду выпала на войска Северного фронта, части которого занимали оборону южнее и юго-восточнее города.

Воспользовавшись своим статусом главкома Северо-Западного направления, К.Е. Ворошилов, среди прочего, запросил для обороны Ленинграда и дополнительное количество танков КВ-1. Так, 16 июля 1941 года заместитель начальника ГАБТУ КА генерал- майор И.А. Лебедев направил на имя заместителя председателя Государственного Комитета Обороны Г.И. Кулика следующее письмо:

«Главнокомандующий Северо-Западным направлением Маршал Советского Союза тов. Ворошилов К.Е. приказал мне доложить Вам и Ставке его просьбу о том, чтобы танки, выпускаемые в течение 16, 17 и 18 июля с. г. Кировским заводом направлялись в его распоряжение.

Об этом мною было немедленно доложено по телефону Начальнику Генерального Штаба Красной Армии генералу армии тов. Жукову и Вам.

Докладываю, что северо-западное направление получило 14–15 июля с. г. 15 шт. танков КВ и 16 июля сдается ему еще 10 шт. танков КВ.

Прошу доложить Ставке».

На этом документе есть карандашная резолюция Маршала Советского Союза Кулика:

«т. Лебедеву. Ставка приказала до 17 июля давать Ленинграду, а 18 давать Москве».

В результате, до ночи на 18 июля 1941 года с Кировского завода передали для нужд Северо-Западного направления 28 КВ-1.

Тот же танк, что и на предыдущем фото. Здесь видно, что машина в ходе боя потеряла гусеницу (АСКМ).

Вообще, летом 1941 года Северо-Западное направление было, пожалуй, наиболее «приоритетным» по снабжению его танками КВ-1. Например, за июль из 140 отгруженных с Кировского завода новых КВ-1 78 (почти 56 %) ушли в войска Северо-Западного фронта. Аналогичная ситуация была и в августе 1941 года.

14 июля 1941 года немцы обошли Лугу, выйдя к железной дороге Ленинград — Кингисепп. Для ликвидации угрозы по приказу командующего Северо-Западным направлением к станции Веймарн срочно перебросили сводный танковый полк Ленинградских курсов усовершенствования командного состава (ЛБТКУКС), в котором имелось 75 боевых машин, из них 10 тяжелых КВ (как минимум 2 КВ-2). 15 июля полк атаковал позиции противника, и в течение нескольких дней здесь шли тяжелые бои. В результате, к 21 июля из 10 КВ полка ЛБТКУКС были потеряны девять машин.

Довольно значительное (по сравнению с другими фронтами) насыщение танками КВ-1 Северо-Западного направления давало командованию возможность включать их для усиления в стрелковые части. Так, 14 июля начальник Генерального Штаба Г. К. Жуков подписал директиву Ставки ВГК, в которой среди прочего, говорилось:

«Всем стрелковым дивизиям, действующим на таллиннском, лужском, новгородском и старо-русском направлениях, немедленно придать по 3–5 танков КВ для усиления их устойчивости».

Уже 20 июля в штаб Северо-Западного направления сообщалось, что «118 сд, 1 осбр, 1 и 2 дивизиям народного ополчения для создания ударных батальонов получили по три танка КВ, по пять Б А-10 и пять полуброневиков». Справедливости ради следует сказать, что другие фронты такую «роскошь» себе позволить не могли.

Иногда появление танков КВ в составе стрелковых войск происходило путем «захвата» техники пехотными командирами. Например, есть письмо начальника управления автобронетанковых войск Северо-Западного фронта полковника Полубоярова, адресованное начальнику автобронетанковых войск Северо-Западного направления, в котором сказано:

«3 танка КВ, прибывших в ночь на 19 июля с. г. на ст. Шимск и адресованные видимо в 1-й мехкорпус, были перехвачены горно-стрелковой бригадой. При моем выезде туда командир и комиссар бригады доложили, что танки адресованы им лично Маршалом Ворошиловым или по распоряжению его секретариата. Эта бригада до сего времени совершенно незаконно захватила 4 Т-28 и 6 БТ-7, принадлежащие 3-й танковой дивизии, которые к настоящему времени выбиты на 50 %.

Прошу Вас доложить по последнему вопросу лично Маршалу, и поставить меня в известность, действительно ли 3 танка КВ личным распоряжением Маршала высланы этой бригаде. Если эти люди врут, то по моему уже состоявшемуся докладу Военному Совету Северо-Западного фронта дело немедленно будет передано прокурору фронта для привлечения к жесточайшей ответственности».

Подбитый экранированный танк КВ-1. Северный фронт, август 1941 года. Рядом с машиной виден крест, установленный немцами на могиле членов экипажа (АСКМ).

Следует сказать, что «приватизация» танков горно-стрелковой бригадой была «узаконена» вышестоящим командованием.

Согласно оперсводке, по состоянию на 25 июля 1941 года в составе войск Северного фронта (7 и 14-я армия в Карелии, Лужская оперативная группа) имелось 494 танка всех типов (Т-26, БТ, Т-28 и т. д.), из них 24 КВ, которые распределялись следующим образом: 3 в 24-й танковой дивизии, 2 в 14-й и 4 в 7-й армиях, 4 в танковом полку ЛБТКУКС, 3 в 1-й горно-стрелковой бригаде, 3 в 1-й дивизии народного ополчения, 3 в 191-й и 5 в 177-й стрелковой дивизиях.

24-я танковая дивизия 10-го мехкорпуса, которая к началу войны была укомплектована БТ-2 и БТ-5, тяжелые танки получила уже в ходе боев. Так, по состоянию на 21 июля 1941 года в ее составе имелось 128 боеспособных машин: 3 КВ-1, 12 БТ-7, 105 БТ-2 и БТ-5, 8 Т-38. Ко 2 августа число КВ-1 выросло до шести, но при этом один числился в ремонте при части и два были отправлены на завод, еще один танк сгорел в бою.

В ходе атаки 12 августа 1941 года в районе деревни Стояновщина один из КВ-1 24-й танковой дивизии застрял в болоте. Экипаж просидел в машине шесть дней, пока не кончились продукты, после чего решил выходить к своим. 19 августа в часть вернулся только заряжающий красноармеец Десятов, который сообщил следующее:

«По выходе продуктов решили танк покинуть, предварительно высыпали порох из гильз на дно танка, положили в него несколько гранат и снарядов, провели марлевый фитиль и перед уходом зажгли. Танк загорелся, снаряды начали рваться, и таким образом танк был выведен из строя. По дороге к своим неоднократно попадали под пулеметный огонь противника, и под его воздействием разошлись».

В середине июля 1941 года на Северо-Западном направлении началось и формирование отдельных танковых батальонов, которые сначала подчинялись штабам армий. Например, на основании распоряжения штаба 11-й армии от 2 августа из танкистов 25-го танкового полка 163-й моторизованной дивизии создается батальон, на вооружение которого поступило 20 Т-26 и 10 КВ-1. Эти части планировалось придавать стрелковым частям, причем зачастую это делалось поротно, что часто приводило к плачевным результатам. Так, уже упоминавшийся батальон 11-й армии к 3 августа размещался на трех участках, и его роты не имели связи между собой.

Подбитый танк КВ-1 выпуска июня 1941 года (опорные катки без усиления) из состава 21 — го мехкорпуса. На броне машины видны многочисленные следы от снарядных попаданий, ствол орудия в откате — видна пробоина в бронировке противооткатных приспособлений (АСКМ).

В своем рапорте на имя начальника автобронетанковых войск 11-й армии командир батальона майор Великанов сообщал:

«4.8.41 г. в 6.30 утра командиру роты танков КВ командиром 21 стрелкового полка в присутствии начальника штаба 11 армии была поставлена боевая задача о которой я ничего не знал. В результате боя из 8 танков КВ 3 танка остались на поле боя на территории, занятой противником. Рота танков КВ введена на участке 21 стрелкового полка без увязки взаимодействия, с хода, и без предупреждения командира роты о минном поле перед направлением движения роты.

В результате танки наскочили на свои мины, получили повреждения ходовой части и расстреливались артогнем противника. При обращении к командиру 22 СК о выделении пехоты, артиллерии, сапер и средств эвакуации для обеспечения работ по выводу подбитых и застрявших танков, реальные меры приняты не были — пехота противника не была отсечена от танков, минное поле не было разминировано, наша пехота наступления не вела, а отошла назад на 1,5 км. В результате танки эвакуировать было невозможно, и они остались на территории противника».

Естественно, что успех действий тяжелых танков КВ-1 во многом зависел от подготовки их экипажей. При отправке машин с Кировского завода их комплектовали экипажами, часть из которых имела боевой опыт, а часть нет. Естественно, что необстрелянные и недостаточно обученные танкисты в первых боях и быстро меняющейся боевой обстановке могли действовать не удачно. Поэтому на фронте иногда необстрелянных бойцов заменяли на уже имевших опыт. Например, в документах 3-й танковой дивизии есть такое донесение, датированное 27 июля 1941 года:

«В ночь с 28 на 29.7.41 г. 5-й танковый полк на станции Борок разгрузил и принял 8 танков КВ, прибывших с Кировского завода, г. Ленинград. Машины заправлены горючим, укомплектованы боеприпасами и запчастями. Личный состав экипажей, прибывший с танками, проверен, часть личного состава заменены более подготовленными, из состава 5-го танкового полка».

Танк КВ-1 выпуска августа-сентября 1941 года с упрощенной 90-мм башней. Машина из состава 124-й танковой бригады, была потеряна в боях за Петергоф 8 октября 1941 года (АСКМ).

То, в каком составе отправлялись на фронт маршевые пополнения танков КВ, хорошо иллюстрирует следующий документ. Это донесение начальнику автобронетанкового управления Северного фронта от 23 июля 1941 года об укомплектовании экипажами взвода КВ-1, направляемого в Действующую Армию:

«Первый танк: командир взвода лейтенант Макарчук И.Н. — окончил Харьковское танковое училище. КВ начал изучать с 1 июля, освоил его, имеет боевой опыт на КВ.

Механик-водитель Пикин М.Р. — КВ изучал на Кировском заводе, водил КВ 13 часов, Т-26 — 400 часов. Хороший водитель, имеет боевой опыт.

Командир орудия Дубовик И.В. — орудие изучал на Кировском заводе, знает хорошо, стрелял три раза, имеет боевой опыт.

Радист Десятов С.И. — учился 10 дней, настройку, вхождение в связь делать может, передать микрофоном умеет.

Заряжающий Остроух В.Д. — орудие знает хорошо, устранить неисправности может, боеприпасы знает, заряжать умеет, участвовал в бою.

Второй танк — командир лейтенант Плаксов В.М., окончил 2-е Саратовское танковое училище, год учился на КВ, управлять танком вполне может.

Механик-водитель Каплин А.Ф. — КВ водил 12 часов, БТ около 400 часов, КВ знает хорошо.

Командир орудия Покровский М.В. — орудие КВ знает, из 45-мм пушки стрелял, из 76-мм стрелял только на фронте.

Радист Петров А.В. — рацию 71-ТК знает хорошо, работать на ней может, был в бою.

Заряжающий Кургавов М.М. — орудие КВ знает, 2 раза стрелял из пушки, был в бою.

Третий танк — командир лейтенант Ерошко С.Ф., окончил 2-е Саратовское танковое училище, там же учился на КВ, танк знает, управлять может.

Механик-водитель Шашмурин В.Н. — водил КВ 6 часов, Т-26 400 часов, управлять КВ может.

Командир орудия Ананич Н.Н. — орудие КВ знает хорошо, стреляет отлично.

Радист Шаталов Д.Е. — рацию 71-ТК учил в течение двух месяцев, знает ее хорошо, работать на ней может.

Заряжающий Тиханович В.Н. — вполне подготовлен. Выполнять свои обязанности может.

Помощник командира взвода по техчасти младший воентехник Егоров Г.А. — матчасть КВ знает, окончил 2-е Саратовское танковое училище.

Машины полностью укомплектованы боеприпасами. Экипажи имеют 6 сутодач продовольствия».

Хорошо видно, что в экипажах, наряду с опытными танкистами, уже побывавшими в боях, есть и необстрелянные с небольшим опытом работы в танке.

Тот же танк, вид с другого ракурса. На башне хорошо видно тактическое обозначение в виде белого треугольника с цифрами (АСКМ).

С выходом немецких частей к Лужскому рубежу основная тяжесть боев на подступах к Ленинграду легла на войска Северного фронта. Для его усиления советское командование в срочном порядке перебросило под Лугу 1-ю Краснознаменную танковую дивизию, которая до этого вела бои в Карелии. К началу войны она не имела на вооружении танков КВ, эти машины в нее поступили непосредственно в ходе боев. Так, на 2 августа 1941 года она насчитывала в своем составе 24 КВ, 20 Т-28, 94 БТ-7 и 13 Т-26 и XT. 19 августа соединение получило с Кировского завода еще 20 КВ, а 30 августа — 11 КВ-1 и 3 КВ-2. Однако и потери были значительными. Так, за 11 августа 1941 года 1-я танковая дивизия потеряла 12 танков КВ-1, из них 5 сгорели на поле боя, 4 были подбиты артогнем и эвакуированы и 3 машины пропали без вести. При этом наибольшие потери понес 1-й танковый полк дивизии — 44 машины (безвозвратно), из них 8 КВ. В документах об этом сказано следующее:

«11.08.41 г. 1-й танковый полк атаковал противника в районе Яблоницы, Шадырицы, где была организована танковая засада 1-й батальон полка, атакуя в указанных направлениях, был пропущен танковой засадой противника, после чего огнем во фланг и тыл ему был нанесен удар, где в первую очередь были выведены из строя танки командования, в результате чего окончательно было потеряно управление батальоном. Принятые меры к восстановлению управления не привели ни к чему. В течение дня бой велся без поддержки пехоты и артиллерии. В ходе боя подбито 4 тяжелых и 7 средних танков противника, из которых 4 сгорели».

К сказанному следует добавить, что противником нашей 1-й танковой дивизии в этом бою была 1-я танковая дивизия вермахта.

Согласно актов на списание, в этом бою были безвозвратно потеряны танки КВ-1 с заводскими номерами: 4901, 4904, 4906, 4918, 4920, 4921, 4924, и 4928. Это были новые машины выпуска июля 1941 года.

Всего же согласно отчетных документов, с момента начала боев на Лужском рубеже по 1 сентября 1941 года 1-я танковая дивизия потеряла 25 танков КВ, из них 15 безвозвратно, а остальные эвакуированы для ремонта на заводе.

23 августа 1941 года Северный фронт был разделен на два — Карельский и Ленинградский. Последний по состоянию на 10 сентября имел в своем составе 219 танков всех типов, из них половина — 109 штук — были КВ. Такого соотношения по тяжелым танкам не имел ни один фронт во время Великой Отечественной войны. 8 сентября 1941 года немецкие войска взяли Шлиссельбург, и Ленинград оказался в кольце блокады. В результате, отгрузка новых КВ-1 в сентябре — октябре (всего за это время было отправлено с Кировского завода 118 машин) велась только в части Ленинградского фронта.

Ситуация на подступах к Ленинграду в начале сентября 1941 года была довольно тяжелой, и не вызывала особых восторгов в Ставке ВГК. Так, 9 сентября 1941 года И.В. Сталин направил командующему Ленинградским фронтом К.Е. Ворошилову и Члену Военного совета А. А. Жданову телеграмму со словами:

«Куда девались танки КВ, где вы их расставили и почему нет никакого улучшения на фронте, несмотря на такое обилие танков КВ у вас? Ведь ни один фронт не имеет и половинной доли того количества КВ, какое имеется у вас на фронте».

Танки КВ-1 из состава 124-й танковой бригады, потерянные на Петергофском шоссе в ходе боя 8 октября 1941 года (РГАКФД).

Упрек Верховного Главнокомандующего, без сомнения справедливый — по числу КВ-1 Ленинградский фронт к тому времени не имел себе равных. Но если не рассматривать неудачи и просчеты советского командования во время боев на Ленинградском направлении в июле — сентябре 1941 года, то роль тяжелых танков в защите города, без сомнения, довольно значительна. КВ-1, зачастую ценой собственной гибели, сдерживали немецкий натиск на час, на два, на сутки. Именно эти танки во многих случаях являлись своеобразным «стальным щитом», который в конечном итоге позволил отстоять Ленинград. Многие КВ-1, как настоящие патриоты, погибли, защищая свой родной город. Значительное количество тяжелых танков позволило командованию Ленинградского фронта укомплектовать ряд частей только тяжелыми танками. Так, к 11 сентября 1941 года был сформирован танковый батальон под командованием майора П.С. Житнева — 29 КВ-1 и 3 броневика БА-10. Однако несмотря на значительную мощь, часть действовала не очень успешно. 12 сентября, на следующий день после сформирования, батальон по приказу К.Е. Ворошилова (Северо-Западное направление было упразднено 29 августа 1941 года, и 5 сентября Ворошилова назначили командующим Ленинградским фронтом. — Прим. автора) совместно с 3-й гвардейской стрелковой дивизией и бригадой морской пехоты атаковал противника под Красным Селом. В результате этой атаки, произведенной без надлежащей разведки и артподдержки, батальон Житнева безвозвратно потерял 10 КВ-1 — четыре машины сгорело, у трех была разбита ходовая часть (оставлены на поле боя) и три пропали без вести. Через пять дней батальон передали в состав 8-й армии.

11 сентября 1941 года в состав 42-й армии Ленинградского фронта поступил 51-й отдельный танковый батальон, в составе которого имелось 16 КВ-1, Т-34, 12 БТ и 9 Т-26. Часть действовала в районе Финское Койрово.

13 сентября на фронт под Лигово прибыл танковый батальон капитана Лукьянова — 8 КВ-1, 18 Т-26 и БТ. Через три дня был получен приказ — атаковать противника в направлении на Урицк. В бой была двинута рота КВ (8 машин). В ходе боя танки вышли к полотну железной дороги в Урицке, но из-за того, что пехота за ними не шла, через несколько часов отошли назад. При этом один КВ-1 был подбит и сгорел.

Еще один подбитый в ходе боя 8 октября 1941 года на Петергофском шоссе танк КВ-1 из 124-й бригады. Фото сделано спустя какое-то время после боев. Обратите внимание на броневую «заплатку» на лобовом листе корпуса слева — видимо машину предполагалось вооружить огнеметом, но сделать этого не смогли (РГАКФД).

Помимо батальонов, были и более крупные соединения, укомплектованные танками КВ-1. Так, в конце сентября 1941 года остатки 1-й танковой дивизии были переформированы в 123-ю танковую бригаду, имевшую в своем составе 46 танков КВ. В ноябре она была переброшена в состав 55-й армии, и часть ее танков была переброшена на знаменитый Невский пятачок. В ходе боев значительное количество танков бригадой было потеряно.

22 сентября 1941 года на основе остатков 24-й танковой дивизии начала формирование 124-я танковая бригада. К моменту выдвижения на фронт она имела в своем составе 46 КВ-1.

7 октября 1941 года бригада получила задачу — атаковать противника в направлении на Урицк, и прорвавшись к Стрельне, соединиться там с десантами, высаженным Балтийским флотом. Десанты высаживались 5, 6 и 7 октября (в общей сложности около 1100 человек с легким вооружением), но были сбиты немецкими войсками и большей частью уничтожены. Именно для помощи последнему десанту (чуть более 400 человек) и выдвигалась 124-я танковая бригада. К моменту начала атаки (утро 8 октября) десант был ликвидирован немцами, но танкисты об этом не знали.

Бригада имела задачу — утром под покровом темноты по шоссе прорваться через немецкие позиции и установить связь с морским десантом, высаженным в парке Стрельны. В атаке участвовало 32 КВ-1 под руководством командира танкового полка бригады майора И.Р. Лукашника. На КВ были посажены две роты 124-го мотострелкового батальона (300 человек). В 4.00 утра вперед двинулись разведка — три КВ-1 под командованием лейтенанта Гончарова, через полчаса — головная походная застава из четырех КВ (один вскоре сломался и в бою не участвовал), а в 6.20 — остальные 25 танков с пехотой на броне. После прорыва немецких позиций машины попали под сильный огонь противника, пехота спешилась, и в дальнейшем танки действовали одни. Три танка разведвзвода пропали без вести, один танк головной походной заставы сломался в глубине немецких позиций, два других были подбиты артогнем противника. О действиях группы Лукашника в журнале боевых действий 124-й бригады сказано:

«К 9.00 (8 октября) вышли в район шоссе севернее 500 м свх. Пролетарский труд. В район сосредоточения из 25 танков вышло 13. Способных выполнять боевую задачу оказалось 4 танка. Требовали ремонта 5 танков. 4 танка двигаться не могли, и способны были выполнять боевую задачу только в обороне».

Экипаж экранированного танка КВ-1 (слева направо): командир лейтенант Е. Е. Брилов, командир орудия И. А. Шляпин, радист И. Лысенко, заряжающий П.Г. Захаров и механик-водитель И.С. Лазебный. Ленинградский фронт, октябрь 1941 года (АСКМ).

Командир полка майор Лукашник пытался связаться с десантом, направив в сторону парка Стрельны пешую разведку. Однако она попала под обстрел, и далеко продвинуться не смогла. Да и десанта к тому времени уже не было. В течение 8 и 9 октября прорвавшиеся к Стрельне танкисты вели бои с противником. 9 октября к ним пытались прорваться другие КВ 124-й бригады, но безуспешно:

«При попытке прорваться свежими танками с продовольствием и боеприпасами в район сосредоточения группы, они были встречены сосредоточенным огнем ПТО из района Детдом, Сарай. В результате боя два танка были подбиты, два проскочили дальше, взорвались на фугасах и сгорели, а два, имея незначительные повреждения, не выполнив задачи, возвратились обратно».

Также к танкистам пытался прорваться мотострелковый батальон 124-й бригады, но понеся большие потери, отошел в исходное положение. Из журнала боевых действий бригады:

«В 4.00 10.10.41 г. группа начала выход. Боеспособные танки, имея у себя на буксире 4 неисправных танка, были зависимы, и не могли маневрировать. Остальные 5 ранее подбитых танков были вынуждены придерживаться дороги. Противник, подтянув специальную батарею 50-мм пушек с термитными снарядами в район ю.в. 200 м будки рыбаков, открыл огонь по танкам прямой наводкой. В результате танки начали гореть, и все были выведены из строя…

Состав экипажей, оставляя горящие танки под огнем противника, вынужден был пробиваться самостоятельно, в результате чего небольшая часть из состава экипажей (15 человек) пробилась к своим частям.

В этом бою в горящем танке сражался до последнего снаряда и патрона командир танкового полка майор Лукашник, который будучи ранен не смог оставить танк и сгорел».

Согласно немецким документам, для борьбы с КВ были привлечены 8 8-мм зенитные пушки из состава 111-го артиллерийского полка люфтваффе. Именно ими была подбита большая часть боевых машин 124-й бригады — зенитчики записали на свой счет 14 уничтоженных танков.

Согласно журналу боевых действий, за 8-10 октября 1941 года 124-я танковая бригада потеряла 83 человека убитыми, 144 ранеными и 328 пропавшими без вести, 20 КВ-1 сгорело и 2 пропало без вести. Вот с таким результатом закончились бои бригады КВ за Стрельну.

Танки КВ-1 выдвигаются на новую позицию. Ленинградский фронт, октябрь 1941 года. Передняя машина имеет упрощенную башню и дополнительные топливные баки (АСКМ).

Довольно большое количество танков КВ-1 входило в состав отдельных танковых батальонов Ленинградского фронта. Например, согласно доклада заместителя командира 86-го отдельного танкового батальона по техчасти военинженера 2-го ранга Масалкина, за период с момента сформирования части 6 сентября и до 25 октября 1941 года был получен 21 КВ-1, из них два с двигателями М-17. Из этого количества два сгорели от артогня противника, один застрял в болоте и был оставлен, и 8 передали в другую часть. По состоянию на 25 октября 86-й батальон имел 9 боеспособных КВ-1, и еще одна машина находилась на Кировском заводе, на ремонте.

Небезынтересно привести некоторые данные по применению танков КВ на Ленинградском фронте, приведенные в докладе заместителя начальника Автобронетанковых войск фронта по боевому применению и использованию танковых войск полковника М. Салминова в январе 1942 года. Этот документ был составлен по материалам конференции, в которой участвовали представители различных танковых частей Ленинградского фронта.

При анализе причин потерь КВ отмечалось, что начиная с августа 1941 года, немцы стали активно использовать против этих танков 88-мм зенитки, причем в документе о боеприпасах к ней говорилось:

«Снаряд — болванка с мягким колпаком и термитным зарядом в казенной части снаряда. Горящая термитная смесь, вытекая из снаряда после его проникновения в танк, зажигает топливо, личные вещи, коврики и прочие горючие предметы, вследствие чего возникает пожар, ведущий к взрыву боеприпасов и гибели танка».

Согласно сведениям, полученным от экипажей КВ, возникший от пробития брони пожар можно было потушить при наличии в танке двух огнетушителей с четыреххлористым углеродом (в боевом отделении и у механика-водителя) и при отсутствии внутри машины вещевых мешков, обтирочных и смазочных материалов и т. п. При этом отмечалось, что тушение пожара было возможно при его небольшом очаге — возгорании отдельных вещей или топлива при перебитом топливопроводе. В случае же пробитии топливных баков пожар двумя огнетушителями потушить не представлялось возможным.

Перевозка снятой башни танка КВ-1 по льду Ладожского озера на специальных санях. 124-я танковая бригада, февраль 1942 года (кадр кинохроники).

В качестве причин больших потерь в танках КВ назывались: их использование в одиночку или небольшими группами без прикрытия пехоты и артиллерийской поддержки. Это давало возможность противнику сосредотачивать на танках массированный огонь орудий и выводить их из строя. Например, в сентябре 1941 года командир 1025-го стрелкового полка Белоусов приказал одному КВ-1 из 106-то танкового батальона атаковать и уничтожить ДЗОТ на северо-восточной окраине Белоострова. Действовавшая в одиночку и без поддержки машина погибла, не выполнив поставленной задачи.

25 декабря 1941 года командир 70-й стрелковой дивизии, после овладения ею противотанковым рвом юго-восточнее Колпинской Колонии, с наступлением темноты приказал двум КВ прикрыть фланги пехотных подразделений от контратак противника. Местность была открытая, замаскировать танки не представлялось возможным, в результате чего утром немцы атрогнем сожгли обе машины.

Также в докладе отмечалось, что танки медленно сближаются с противником, давая ему время сосредоточить по ним огонь артиллерии. Это объяснялось как недостаточной подготовкой части механиков-водителей, так и «лесисто-болотистой местностью, которая перерезана большим количеством траншей, воронками снарядов и покрыта снежным покровом».

На конференции рассматривались и вопросы о недостатках танков. По поводу КВ-1 отмечалось следующее. По ходовой части — отсутствие шпор на гусеницах, что значительно снижало «тактические свойства тяжелых танков, особенно зимой», неудачная и непрочная конструкция снегоочистителя ведущего колеса, а также быстрый износ феродо тормозных лент из-за недостаточно хорошего качества материала. Много нареканий было и на трансмиссию. Так, отмечался быстрый износ феродо главного фрикциона, необходимость его частой регулировки и «малая сцепная сила, из-за чего часто имеет место выход его из строя, особенно при буксировке». Также частым явлением были поломки шестерен коробки перемены передач от перегрузки, особенно зимой при движении по глубокому снегу. Так же как серьезный недостаток отмечалось следующее:

«Совершенно неудовлетворительна установка двух стартеров — при самой точной их установке всегда один стартер берет раньше другого, что ведет к быстрому износу шестерен стартеров, и выходу из строя одного из них. Этот недостаток буквально является бичом танков КВ».

При этом последнее предложение в документе было даже подчеркнуто. Кроме того, отмечались частые случаи заклинивания башни и броневой маски снарядами, срывы штыря антенны под огнем, из-за чего происходила потеря связи, неудобное крепление буксирных тросов, которые к тому же были непрочными и часто рвались, плохой обзор у радиста и как следствие этого малая эффективность его огня. Кроме того, расположение инструмента и ЗИП в ящиках на надгусеничных полках приводило к тому, что при обстрелах его значительное количество терялось в первом же бою.

Установка башни на танк КВ-1 после переправы через Ладожское озеро. Кобона, 124-я танковая бригада, февраль 1942 года (кадр кинохроники).

Довольно большое внимание в докладе уделялось вопросам ремонта, эвакуации и обслуживанию танков КВ. Отмечалось, что на фронте для эвакуации танков используются трактора и тягачи С-60, СМ-65, «Коминтерн» и «Ворошиловец», которые справлялись со своими задачами. Но это, если дело касалось легких и средних машин, с тяжелыми дело обстояло не так хорошо:

«Для эвакуации танков КВ никаких средств эвакуации нет кроме такого же танка. В большинстве случаев с поля боя приходится буксировать один танк КВ двумя такими же танками, при этом совершенно необходимо наличие на гусеницах шпор, резко увеличивающих силу сцепления КВ, а следовательно и тяговое усилие. Для сохранения матчасти (особенно мотора) танк КВ следует буксировать двумя танками.

Трактор „Ворошиловец“ буксирует танк КВ только на ровной местности и по прямой. Летом танк КВ на твердом грунте может некоторое расстояние пройти на одной гусенице».

Эвакуация подбитых или застрявших КВ производилась, как правило, в темное время суток при помощи одной или двух аналогичных машин, которые брали эвакуироваемого «на короткие тросы». Если подбитый танк находился под огнем противника, использовались тросы длиной 100–200 метров. Особо отмечалось, что для успешной эвакуации необходимо проводить тщательную разведку положения танка и его состояния, а также пути буксировки. На конференции приводилось множество различных примеров эвакуации КВ-1 в тяжелых условиях. Например, для того чтобы вытащить одну машину к ней в течение нескольких ночей прокладывали гать из бревен и веток, чтобы смог подойти буксировщик — такой же КВ-1. Еще более интересным был способ вытаскивания КВ-1, который провалился в болото и вмерз в него из-за сильных морозов. Для эвакуации этой машины пришлось установить два трехлучевых полиспаста, а троса тянули двумя танками КВ-1. Операция увенчалась успехом, при этом застрявшая машина была извлечена с большим массивом намерзшей на ней воды и грязи.

Однако как показала практика, самым эффективным способом извлечения застрявших в болотах или речушках КВ-1 являлись саперные работы — грунт из-под танка выбирался до третьего опорного катка, а затем при помощи одного такого же танка машину вытаскивали на верхний покров почвы или специально уложенную гать.

Сани со снятой башней танка КВ-1 перед переправой через Ладожское озеро. 124-я танковая бригада, февраль 1942 г ода. На борту видно обозначение Б-3, а также броневая заплатка (ЦМВС).

В отдельных случаях при застревании КВ -1 в противотанковых рвах или воронках происходило соскакивание гусеницы с зубьев ведущего колеса. При этом она натягивалась так сильно, что не представлялось возможным выбить палец для ее разборки. В таких случаях приходилось перерезать траки бензорезом, на что требовалось 25–30 минут.

В документе отмечалось, что лучше всего эвакуировать подбитые и застрявшие КВ-1 в день боя с наступлением темноты, пользуясь тем, что система огня противника в результате атаки расстроена. Если эвакуация производилась днем, для прикрытия работ использовались дымовые шашки и огонь артиллерии. Кроме того, как показал опыт эвакуационных частей Ленинградского фронта, для КВ-1 требовалось усиление буксирных рымов, серег, пальцев и тросов. При трогании с места, особенно зимой, требовался рывок большей или меньшей силы (в зависимости от того, одним или двумя КВ производилась буксировка), что могло привести к вырыванию рыма, разгибанию пальца или обрыву тросов.

На поле боя у КВ-1 ремонтировали лишь гусеницы (смена поврежденных траков), шестерни стартера, затвор орудия, стреляющего механизма, производили замену разбитой оптики, а также регулировку главного и бортовых фрикционов и тяг коробки перемены передач. Более серьезный ремонт (смена опорных катков, балансиров, ведущего и направляющего колес, главного фрикциона и других крупных узлов) производился после отбуксирования танка в защищенное место на расстояние хотя бы в 3–4 км В докладе рассматривались и вопросы борьбы противника с нашими танками: «Опыт восьмимесячных боевых действий танковых частей Ленфронта показал преимущество наших танков КВ и Т-34 над всеми типами танков, применяемых немцами. Даже в период наступления немецкие танки избегали открытого боя с нашими танками, обычно, сделав несколько выстрелов с места, немецкие танки отходили. При переходе к обороне немцы применяют танки мелкими группами по три, четыре танка, для отражения нашей пехоты, ворвавшейся в расположение обороны противника, или зарывают по башню отдельные танки в землю на переднем крае обороны.

Ремонт танка КВ-1 в полевых условиях. Волховский фронт, август 1942 года. Обратите внимание на нестандартную броневую заглушку под пушкой и снарядные отметины (АСКМ).

Характерно наличие на переднем крае орудий ПТО, снабженных термитными снарядами и на вероятном направления действий наших танков, как правило, можно было встретить 3–5 и больше орудий ПТО. Это обстоятельство требовало предварительной разведки и непосредственной поддержки своей артиллерии. Везде, где немцы имели 88-мм автоматические зенитные орудия, они их применяли как ПТО против наших КВ, например в боях в районе Погостье и Усть-Тосно… В большом количестве немцы применяют противотанковые мины и совсем не наблюдалось случаев применения бутылок с горящей жидкостью.

Противник в обороне умело использует местность, на которой организует различного рода инженерные сооружения, при большом насыщении автоматами, пулеметами, противотанковыми ору днями, выдвинутыми на передний край и достаточно эшелонированы в глубину. Противник хорошо использует маневр живой силы и артиллерии, широко использует контратаки, в особенности в ночное время. Огневую систему обороны строит так, чтобы ослабить наступающего еще далеко до переднего края, и непосредственно у переднего края расстреливает его прямой наводкой и огневыми точками кинжального действия».

По состоянию на 15 февраля 1942 года в составе войск Ленинградского фронта (8, 23, 42, 54, 55-я армии, Приморская и Невская опергруппы) имелось 284 танка всех типов, из них 107 КВ, что составляло примерно 38 % всех боевых машин. Для сравнения — Т-34 имелось всего 14 штук. Такого соотношения КВ к остальным танкам не было ни на одном фронте. Правда, из 107 КВ лишь 61 был боеспособен, а остальные находились в ремонте.

В феврале 1942 года танковые части Ленинградского фронта в основном вели бои местного значения. Лишь 122-я танковая бригада 54-й армии участвовала в Любанской операции, задачей которой было снятие блокады с Ленинграда. С 11 по 25 февраля бригада вела тяжелые бои в районе Погостье, потеряв 14 машин сгоревшими (в основном Т-26) и 7 (из них 2 КВ-1) подбитыми.

В феврале 1942 года командованием Ленинградского фронта была проведена уникальная в своем роде операция по переправе танков КВ-1 по льду Ладожского озера. Дело в том, что части 54-й армии, находившиеся на другой стороне Ладожского озера, и не имевшие сухопутной связи с остальными частями Ленинградского фронта, еще с начала января вела наступательные действия в районе Погостье. Армия должна была соединиться с действующими южнее частями Волховского фронта, но темпы продвижения были весьма небольшими, а потери, в том числе и в танках, значительными. Поэтому командование Ленинградского фронта приняло решение усилить броневой кулак 54-й армии, имевшей 16 и 122-ю танковые бригады и 107-й танковый батальон, еще одной частью. Тут же встал вопрос — а как переправить через Ладогу боевые машины? Озеро замерзло, и единственным вариантом было перебросить технику по льду.

В конце января было принято решение о переброске в 54-й армию 124-й танковой бригады полковника А. Г. Родина, которая на тот момент находилась в резерве. 30 января 1942 года бригада, имея в своем составе 32 танка КВ-1, получила приказ на выдвижение из Рыбацкого в район Коккорево, где она должна была готовиться к переправе через Ладогу. Марш протяженностью 72 км проходил поэшелонно с 30 января по 4 февраля, при этом 3 КВ-1 вышли из строя по техническим причинам. Один из них пришлось отправить на рембазу № 21 в Ленинград, а два восстановили силами экипажей.

Экипаж экранированного танка КВ-1 уточняет боевую задачу. Ленинградский фронт, сентябрь 1942 года (АСКМ).

При подготовке к переправе по льду Ладожского озера с танков снимались башня, боеукладки, боеприпасы и листы брони над моторно-трансмиссионным отделением. После того, как отворачивались крепежные болты, КВ своим ходом подводился под установленный блок, при помощи которого башня тросами поднималась вверх. После этого машина выходила из-под башни, одновременно подводя под него сани для ее укладки. Деревянные сани для перевозки башен изготавливались саперной ротой бригады. На них плавно укладывали висящую на блоке башню, при этом требовалось внимательно следить за тем, чтобы она встала ровно, а маховик подъемного механизма не попал на балки саней, так как в противном случае он мог быть поврежден под тяжестью башни.

Башня крепилась к саням, а они в свою очередь привязывались к танку. Для этого использовалось два троса длиной до 50 м и диаметром 30–40 мм. Основное внимание уделялось тому, чтобы тросы имели одинаковую длину — в противном случае при движении сани могло заносить в ту или другую сторону.

Вынутые боеукадки, боеприпасы и снятая верхняя броня КВ-1 перевозились грузовиками бригады. В среднем, при хорошей организации работы экипажу требовалось для демонтажа танка и погрузке агрегатов на сани и машину 5–6 часов:

выгрузка боекомплекта — 30–40 минут;

откручивание болтов крепления погонов башни — 2–2,5 часа;

откручивание болтов крепления верхнего бронелиста — 30–40 минут;

подводка саней — 30–35 минут;

демонтаж башни и ее укладка на сани — 35–40 минут;

снятие брони и ее погрузка на машину — 45–55 минут;

крепление саней к танку при помощи тросов — 30–40 минут;

погрузка боекомплекта и снятых деталей на машину — 25–35 минут.

Для перехода через Ладожское озеро расстояния в 32 км было проложено три трассы, каждая из которых имела ширину 10 метров. До 11 километра трассы были расчищены от снега тракторами, что значительно облегчало движение танков. По всему маршруту разместили пять контрольных постов, оснащенных телефонами. Диспетчеры с этих постов должны были сообщать о прохождении танков в пункт отправления машин в Коккорево.

Танки КВ-1 меняют позицию. Ленинградский фронт, май 1942 года (АСКМ).

На каждый переправляемый КВ-1 выделялся проводник, хорошо знающий направление трассы. Движением машины руководил командир танка, который давал указания механику-водителю. Также один человек находился на санях с башней для контроля за их движением. В ходе переправы танкам разрешалось обгонять машины, которые остановились на маршруте по той или иной причине, но обгон должен был осуществляться на дистанции не ближе 300–400 метров. Перед выходом на трассу проверялось техническое состояние каждой машины, особое внимание уделялось наличию горючего, креплению стартеров, состоянию аккумуляторов и воздушных баллонов для запуска двигателя. Механикам-водителям при движении по льду необходимо было выполнять следующие требования:

«Движение должно происходить без всяких рывков, планомерно, так как невыполнение этого отдельными экипажами приводило к обрыву тросов, сваливания башен и поломке саней.

Движение должно быть без остановок, ибо последние отрицательно отражаются на состоянии льда, что может привести к катастрофе».

Первый танк начал переправу 31 января 1942 года в 16.00. Д.И. Осадчий, командир одного из КВ 124-й танковой бригады, в своих воспоминаниях писал:

«В 16 часов танк под командованием лейтенанта Семенова, ведомый старшиной Ларичевым, прошел исходный пункт. Все следили за его спуском на лед затаив дыхание. Каждого глубоко волновал один вопрос: выдержит или не выдержит лед? Выдержал! Машина медленно, но уверенно пошла вперед. Никто не спускал с нее глаз, пока она не скрылась в густой морозной дымке.

Спуск на лед второго танка намечался после того, как придет сообщение, что первый достиг противоположного берега. Но миновал час, другой, а экипаж лейтенанта Семенова молчал. На восточный берег Ладоги он не вышел. Связь с ним прекратилась. Большая тревога охватила нас за судьбу боевых товарищей. Прошел еще час — известий никаких. На поиски исчезнувшей машины комбриг послал разведчиков».

По документам бригады, танк лейтенанта Сергеева остановился на маршруте из-за отсутствия воздуха в баллонах для запуска двигателя. После доставки новых баллонов, танк прибыл в Кобону в 14.00 1 февраля.

В лучшую сторону при переправе отмечалась 2-я рота капитана Чистякова, лучшее время показали экипажи лейтенанта Ф.И. Муравьева и младшего лейтенанта К.С. Прокопнева — 2 часа 15 минут и 2 часа 7 минут соответственно. Два КВ из-за обрыва тросов пришли без башен (последние были доставлены тракторами), три танка из-за различных поломок остановились на льду, и прибыли в Кобону только 5–7 февраля. Еще один КВ-1 переправился значительно позже, так как сломался еще на пути к Ладоге. Таким образом, 124-я бригада переправила по льду 31 танк. После переправы в районе населенного пункта Кобона производилась сборка танков.

Экипаж танка КВ-1 по тревоге занимает места в танке. Ленинград, 1942 год (РГАКФД).

Как и разборка, эта работа была сопряжена с большими трудностями из-за неприспособленных условий и отсутствия необходимого количества инструмента. Восстановление машин в районе Кобона в основной своей массе закончилась к 7 февраля, и к вечеру следующего дня бригада «в составе подготовленных 23 танков КВ поротно выступила по маршруту Кобона, Лаврово, Рабочий поселок № 8», где поступила в распоряжение командующего 54-й армии. Восстановление остальных переправившихся КВ по разным причинам затянулось. Например, по состоянию на 15 февраля 1942 года в 124-й бригаде имелось 20 боеспособных КВ и 12 машин находились в ремонте. Кстати, помимо 124-й бригады в конце февраля 1942 года через Ладожское озеро также переправили пять КВ-1 для 122-й танковой бригады 54-й армии.

12 февраля 1942 года 124-я танковая бригада получила приказ — поддержать наступление частей 198-й стрелковой дивизии и во взаимодействии с ними овладеть районом Вяниголово, закрепиться и подготовиться к развитию удара на Жостово. Атака намечалась на утро 16 февраля. Части бригады выдвинулись в район сосредоточения, и в течение 13–15 февраля производили «увязку вопросов взаимодействия и рекогносцировку предстоящего района действия, исходного района и маршрута движения». Согласно доклада командира бригады полковника Родина, времени на «увязку вопросов взаимодействия с артиллерией и частями 198 сд было вполне достаточно, в результате вопросы взаимодействия были отработаны хорошо и полностью».

Местность, на которой предстояло действовать, представляла собой лесисто-болотистый район с небольшим количеством дорог. Толщина снежного покрова составляла до 80 см, а на отдельных участках свыше метра. Занимавшие здесь позиции немецкие части имели хорошо подготовленную оборону с большим количеством траншей, артиллерийско-минометных позиций, ДЗОТ и отдельными танками.

Тот же танк КВ-1, что и на предыдущем фото, снятый с другой стороны. Машина у Дома Советов (на заднем плане), строительство которого завершили в 1941 году. Сейчас это сквер Северная роща рядом с Московской площадью (РГАКФД СПБ).

К утру 16 февраля 1942 года на исходных позициях сосредоточилось 20 КВ-1 124-й танковой бригады (3 машины отстали на марше из-за технических поломок), бронебатальон (бронемашины БА-10), мотострелковый батальон и разведрота. В 9.30, после артиллерийской подготовки, 1-й танковый батальон майора Рыбакова (10 машин) двинулся в атаку совместно с пехотой. После того, как танки ворвались на передний край немецкой обороны, с задачей развития успеха в бой был введен 2-й батальон майора Панкина. В докладе об этом сказано:

«Противник был деморализован и не ожидал появления на поле боя такого большого количества танков, его пехота, находящаяся в окопах и блиндажах, бежала.

ДЗОТы жили до тех пор, пока не были подавлены или уничтожены танками, в результате чего пехота продвигалась медленно, и подчас отрываясь от танков, поэтому танкам приходилось возвращаться за пехотой несколько раз, тянуть ее за собой. Этим самым замедлялось продвижение вперед, и лишало внезапности действий нашего удара, который ощутил противник с началом боя. В результате не было возможности осуществить преследование противника, чем последний воспользовался и смог организовать свою оборону на заранее подготовленном рубеже.

Действия танков проходило в исключительно тяжелых условиях, которые усложнялись плохой видимостью и недостаточной маневренностью, присущей вообще при действиях в лесисто-болотистой местности».

В ходе боя танкисты бригады уничтожили несколько блиндажей и ДЗОТ, два 105-мм орудия, артиллерийский тягач, два автомобиля и две минометных батареи, подбили три танка противника. Трофеями стали 5 орудий, мотоцикл с коляской, 1600 мин, 1400 ручных гранат, 60 ящиков патронов и 150 ящиков снарядов. За день боя потери бригады составили 6 подбитых КВ, и 5 машин застряли в реке и воронка. Кроме того, еще три КВ-1 пропали без вести, сбившись с курса. При этом в отчете сообщалось, что один из них считается сожженным противником.

Ночью бригада производила эвакуацию и ремонт танков, а с утра 17 февраля танкисты вновь перешли в атаку, поддерживая наступление 198 стрелковой дивизии на Вяниголово. Однако немцы сумели организовать оборону на новом рубеже, и встретили атакующих артиллерийско-пулеметным огнем, а также минными полями. Кроме того, пехота 198-й дивизии действовала гораздо хуже, чем в предыдущий день, часто залегала и не поднималась за танками. В результате боя танкисты уничтожили несколько ДЗОТов, 2 станковых пулемета и подбили один танк, потеряв при этом один КВ-1.

На следующий день атаки продолжились, но в них участвовало всего два оставшихся боеспособными к этому времени КВ бригады. Однако «наступление не привело к положительным результатам вследствие того, что пехота 198 сд потеряв руководство, за действующим танками в атаку не пошла, а танки, оставаясь в отрыве от своей пехоты, были подвергнуты сильному воздействию артиллерии противника и выведены из строя».

Танки КВ-1 из состава 260-го гвардейского танкового полка подполковника Л.П. Красноштана перед атакой. Ленинградский фронт, Карельский перешеек, июнь 1941 года. На переднем плане машина, оснащенная Катковым минным тралом (РГАКФД СПБ).

В течение следующего дня ремонтники смогли восстановить 7 КВ-1, которые получили задачу 20 февраля поддержать атаку 6-й отдельной бригады морской пехоты. Несмотря на малое время, отведенное на подготовку атаки, комбриг с группой командиров сумели изучить предстоящий район действий и увязать вопросы взаимодействия с пехотой. За каждым КВ закрепили взвод мотострелкового батальона 124-й танковой бригады. При этом была установлена такая скорость движения танков, чтобы пехота от них не отставала. Атака началась утром 20 февраля, танки двигались в боевом порядке «линия». При этом отмечалось, что максимальная скорость движения составляла 3–4 км/ч из-за отсутствия дорог, большой глубины снега и густоты леса. Бригада морской пехоты начала атаку с опозданием на 1,5 часа, при этом она сбилась с направления движения и ушла вправо, в полосу соседней 122-й танковой бригады, а со 124-й осталось всего около 30 человек. В результате боя нескольким КВ-1 удалось вклиниться в немецкую оборону, но сосредоточенным огнем орудий и самоходок 5 танков было подбито, а два остальных отошли. Потери бригады за день составили 27 человек убитых и 33 раненых, главным образом из мотострелкового батальона. Также сгорели две самоходки на шасси Т-26 (с 76 и 37-мм пушками).

На следующий день два боеспособных КВ-1 поддерживали подразделения 6-й бригады морской пехоты. Вечером один из танков нарвался на артиллерийскую батарею, которая «из засады открыла огонь термитными снарядами». В результате КВ-1 командира роты старшего лейтенанта Большакова был подбит и сгорел, его экипаж погиб. На следующий день 124-ю бригаду вывели из боя для эвакуации и ремонта танков.

Всего за 16–21 февраля 1942 года, по данным штаба бригады, танкисты уничтожили несколько десятков ДЗОТов и землянок, тягач, два 105-мм орудия, два грузовика, две минометные батареи, 7 танков, танкетку и броневой автомобиль, уничтожено и рассеяно до четырех батальонов пехоты. Трофеями бригады стали 5 пушек, 5 мотоциклов, 23 пулемета, 1600 мин, 1400 гранат, 66 ящиков с патронами и 150 со снарядами. Свои потери составили 124 человека убитыми, 245 ранеными и 26 пропало без вести, 13 КВ-1 было подбито и еще 4 пропало без вести.

По итогам февральских боев командованием 124-й бригады отмечалось, что КВ-1 приходилось действовать в условиях исключительно тяжелой местности при практически полном отсутствии дорог, толщине снега до 80 см и в густом лесу, в результате чего скорость движения снижалось до минимума (3–8 км/ч). Основным средством противотанковой борьбы противника являлась артиллерия и мины, причем последние устанавливались не только на дорогах, но и на обочинах. Особо отмечалось применение немцами артиллерии с «термитными снарядами, главным образом на самоходных установках».

Автоматчики при поддержке танков движутся вперед. Ленинградский фронт, июнь 1944 года. Скорее всего, танк КВ-1 «Суворов» с номером 700, изображенный на снимке — машина командира 31-го гвардейского тяжелого танкового полка (РГАКФД СПБ).

При этом термитные снаряды малого калибра (20-30-мм) защиту КВ-1 не пробивали, а «вваривались в броню как пробка», а снаряды более крупных калибров (47-75-мм) броню пробивали. Судя по тому, что упоминается «вваривание» в броню, речь может идти о подкалиберных снарядах.

Основным видом стрельбы из танка в таких условиях являлся огонь с места, с продолжительными остановками:

«Для того, чтобы обнаружить цель требуется много усилий и времени из-за абсолютно плохой видимости из танка в лесу, так как оптические приборы наблюдения находятся на определенной высоте, где лес гораздо гуще, чем внизу. Огонь из танков в лесу должен вестись при малом повороте башни в сторону, а безопаснее всего — не поворачивая башни направить танк на цель. Имело место много случаев, когда башня поворачивалась на определенный угол для стрельбы, а по окончании стреляющий забывал ставить ее на свое место, вследствие чего при задевании о стволы деревьев выходил из строя поворотный механизм башни».

Кроме того, при движении в лесу и валке деревьев танком с последних сыпался снег, забивая окна смотровых приборов и ослепляя экипаж. Опыт показал, что на день боя одного боекомплекта КВ-1 вполне достаточно, а при интенсивном ведении огня его хватает на 6–8 часов. Было установлено, что в условиях лесистой местности стрельбу по орудиям, танкам и ДЗОТам противника приходится вести с дистанции 200–400 м, а в отдельных случаях подходить еще ближе, на 75-100 м.

Выяснились и определенные проблемы со связью в ходе боя. Так, радиостанции на танках работали только до переднего края обороны противника, а после его преодоления из-за сильного артиллерийско-минометного огня антенны сбивались, и связь пропадала. Любопытно, что стрелки-радисты в горячке боя не сразу замечали это, продолжая передавать сигналы, которые уже никто принять не мог. Для дублирования радиосвязи организовали эстафету (при помощи посыльных) от командного пункта комбрига до КП батальонов. Этот метод себя оправдал, но приводил к большим потерям среди личного состава (выбыло до четверти посыльных).

Бои показали, что среди членов экипажа в первую очередь поражается механик-водитель, получая ранения лица от фрагментов приборного щитка и брони, отлетающих при попадании снаряда. Предлагалось для предотвращения этого часть лобовой брони изнутри танка перед механиком-водителем обить войлоком или кожей, а под щиток поставить амортизацию. Также практика действий в лесистой местности показала, что при обстреле КВ в первую очередь выходят из строя гусеницы, что требовало иметь гораздо большее количество запасных траков.

Колонна танков КВ-1 из состава 31 — го гвардейского тяжелого танкового полка на марше. Ленинградский фронт, Карельский перешеек, июнь 1944 года (РГАКФД).

В своих выводах командование 124-й танковой бригады сообщало:

«Проведенная операция на данном участке фронта в условиях лесисто-болотистой местности показала, что танки КВ в таких условиях вполне применимы даже если снежный покров будет достигать до 100 см.

Использование тяжелых танков не должно проходить без совместных действий с легкими танками, так как последние, действуя за эшелоном тяжелых и двигаясь на малых скоростях, должны тянуть за собой пехоту, уничтожая отдельные огневые точки и возвращаясь по нескольку раз от эшелона тяжелых танков к пехоте, обеспечивая ее продвижение.

Большой процент матчасти нужно отнести за счет слабого знания местности и системы обороны противника в результате слабой разведки со стороны стрелковых частей и специальных разведорганов. Применению большого количества танков на любом участке фронта должна предшествовать систематическая и длительная разведка местности и системы обороны противника всеми родами войск…

Штыревые антенны на танках при современной системе артогня на переднем крае обороны противника себя в бою не оправдывают. Необходимо создать новую конструкцию антенны танковой рации с размещением ее внутри танка. До ее введения необходимо иметь на каждой машине кроме основной антенны, два комплекта запасных штыревых антенн, или вывести антенну на поверхность башни…

Большие потери в личном составе танковых экипажей объясняются тем, что при эвакуации танков приходилось выходить из них при интенсивном артминометном огне противника».

124-я танковая бригада находилась в составе 54-й армии до июля 1943 года, когда ее переформировали в 124-й отдельный танковый полк. К 7 марта 1942 года в бригаде имелось 15 боеспособных КВ-1, которые участвовали в наступлении в направлении на Смердынь. Однако уже в апреле бригаду перевели на типовой штат (46 танков), по которому в ней числилось всего 10 КВ-1.

Выше уже говорилось, что танки КВ-1 дольше всего действовали на Ленинградском фронте. Этому способствовали как отсутствие длительное время широкомасштабных наступательных операций, так и наличие промышленной базы, которая могла не только ремонтировать тяжелые танки, но и выпускать новые танки — все изготовленные в Ленинграде в 1942–1943 годах КВ-1 поступили в части этого фронта. Например, на 28 марта 1943 года 31-й гвардейский танковый полк прорыва имел в своем составе 19 КВ-1, из них 6 — сборки завода № 371.

Танк КВ-1 выпуска июня 1941 года из состава 1-й Пролетарской моторизованной дивизии, подбитый на шоссе Минск — Москва восточнее Борисова. Июль 1941 года (АСКМ).

А в период с июня 1943-го по февраль 1944 года танковые войска списали как безвозвратно потерянные 62 КВ-1, включая машины, собранные заводом № 371 во время блокады. К июню 1944 года танками КВ-1 был укомплектован 260-й гвардейский тяжелый танковый полк, а также несколько машин имелось в составе 31-го гвардейского тяжелого танкового полка. Вероятно, это были последние танковые части, имеющие на вооружении КВ-1.

НА ЦЕНТРАЛЬНОМ НАПРАВЛЕНИИ.

Поражение войск Западного фронта в приграничном сражении на минском направлении привело к тому, что в обороне Красной Армии образовалась брешь шириной 400 километров. Для восстановления положения Ставка ВЕК с 1 июля 1941 года начала в спешном порядке перебрасывать на это направление резервы. Понимая важность удержания противника на рубеже реки Березина, советское командование стремилось усилить гарнизон города Борисов, который располагался на трассе Минск — Москва: к началу июля здесь имелось лишь танковое училище да разрозненные стрелковые и артиллерийские части. А так как от города до рубежа развертывания резервных армий было почти 130 километров, относительно быстро такое расстояние могло преодолеть только моторизованное соединение. Поэтому в спешном порядке к Борисову направили 1-ю Московскую Пролетарскую моторизованную дивизию 7-го механизированного корпуса, который выдвигался на Смоленское направление с 24 июня 1941 года. Танковый полк Московской Пролетарской дивизии имел на вооружение танки БТ-7М, и командование решило усилить его тяжелыми машинами. Дело в том, что 24 июня 1941 года в адрес 7-го механизированного корпуса с Кировского завода в Ленинграде было отгружено 10 танков КВ-1 и 30 КВ-2. Машины разгрузились в Смоленске, и 30 июня командующий 20-й армией Ремизов приказал командиру мех- корпуса:

«1. Роты батальона танков КВ не позднее 1.00 1 июля придать: две роты 14-й танковой дивизии, одну роту 18-й танковой дивизии, одну роту (76-мм) мотодивизии.

2. Командиру мотодивизии использовать роту танков КВ как танково-артиллерийский резерв на направлении Орша — Толочин с тем, чтобы при появлении противника перед Оршей уничтожить их контрударом.

3. Для движения по маршруту Бабиновичи — Орша использовать ночь».

Тот же танк, что и на предыдущем фото. Хорошо видны следы нескольких снарядных попаданий на борту башни (АСКМ).

Как видно из документа, 1-я Московская Пролетарская дивизия получала роту КВ-1 (с 76-мм пушками) — 10 машин. При этом одна машина сломалась при следовании со станции разгрузки и неизвестно, дошла ли она до пункта назначения.

1 июля 1941 года части 18-й танковой дивизии вермахта атаковали советские части в Борисове, захватив автомобильный мост через Березину и заняв плацдарм на восточном берегу. В течение следующих полутора дней немцы отбросили наши части на восток, но 3 июля в 14.40 последовала контратака танкового полка 1-й Московской Пролетарской дивизии в районе Лошницы (18 километров от Борисова на восток по шоссе Минск — Москва. — Прим. автора). В документах штаба 47-го танкового корпуса немцев отмечалось участие в этом бою тяжелых танков:

«Во время русского контрудара, среди прочих, из 16 атакующих тяжелых 45-тонных танков удалось уничтожить 7, также было разбито или захвачено 16 орудий (…). Всего за последние три дня 18-я танковая дивизия уничтожила более 80 танков и вывела из строя и захватила 44 орудия».

Однако в документах дивизионного уровня информация об этом бое несколько иная.

Так, в журнале боевых действий 18-й танковой дивизии за 3 июля есть такая запись:

«14.40 ч. (15.40 по московскому. — Прим. автора).

Передовое подразделение — 1-й батальон 18-го танкового полка — ведет бой с 15 вражескими танками. В ходе боя уничтожено 8 вражеских танков, из которых 3 тяжелых (38–42 тонные), для которых, по опыту 3,7-см снаряд безопасен, а 5-см снаряд противотанковой пушки пробивает из броню только с дистанции не менее, чем с 300 м. Оставшиеся 7 танков отходят назад вдоль автострады».

Как видно из документа, тяжелых танков КВ-1 уничтожено уже три, а не семь, как в приведенном выше отчете 47-го корпуса. А если посмотреть на документы полкового звена, то число подбитых КВ еще сократится.

Два танка КВ-1 из состава батальона Харьковского бронетанкового училища, направленного в 14-ю танковую дивизию 7-го мехкорпуса. Машины были потеряны 6 июля 1941 года у шоссе Витебск — Бешенковичи недалеко от моста через р. Черногостица (АСКМ).

Вот что сказано об этом бое в журнале боевых действий 101-го стрелкового полка 18-й танковой дивизии вермахта:

«…В 11.15 (03.07.1941 г. 12.15 по московскому времени. — Прим. автора) у Неманицы авангард атаковал полевые позиции противника. Танки их преодолели, однако следующие за ними стрелки, были задержаны, понеся значительные потери. В рукопашных схватках остатки противника уничтожены…

В лесу авангард столкнулся с танками противника, из которых семь, в том числе два тяжелых, были уничтожены 1-м батальоном 18-го танкового полка.

Бронирование тяжелых танков было настолько мощным, что снаряды 50-мм и 75-мм танковых орудий ее не пробивали».

Таким образом, число подбитых КВ под Лошницей сократилось до двух.

По документам советской стороны, к утру 3 июля до 1-й моторизованной дивизии наконец-то добралась рота КВ-1, отправленная в ее состав в 3.30 1-го числа. Ничего удивительного в этом нет — танкам требовалось пройти более 150 километров, а механики-водители не имели никакого опыта: в документах говорилось, что «водительский состав не опытен — главным образом бывшие шоферы колесных машин и танков Т-26». В результате, тяжелые машины часто останавливались из-за поломок, недостатка топлива и т. и. Кроме того, шли они из района Заольши через Добромысль и Оршу, а уже затем по автостраде Минск — Москва. Причем к рубежу обороны 1-й моторизованной дивизии в районе Лошницы дошло лишь 9 КВ-1, одна машина сломалась и отстала по дороге. Из прибывших две машины потребовали текущего ремонта, в результате в контратаке, предпринятой 12-м танковым полком, смогли участвовать только 7 КВ-1. О результате этого боя сообщал заместитель командующего Западным фронтом генерал А. И. Еременко:

«…Вследствие того, что танки КВ не были снабжены бронебойными снарядами, их усилия оказались неэффективными, танки противника потерь не несли. Противник же вел огонь только бронебойными снарядами, которые, хотя и броню КВ не пробивали, но рвали гусеницы. Из 7 танков КВ, участвовавших в атаке, 5 штук не вернулись с поля боя (1 был прибуксирован, 1 взорван, 3 остались в районе, занятом противником). Дивизия перешла к обороне по восточному берегу р. Бобр».

Фразу о том, что 5 машин не вернулись с поля боя, не следует читать как «5 безвозвратно потерянных». В документе четко видно, что три танка остались на территории противника и один взорван. Слово «прибуксирован» надо понимать буквально — подбит и эвакуирован с поля боя другим КВ-1. Кстати, есть немецкие фотографии, на которых как минимум три подбитых КВ-1 в районе Лошницы. А вот проблема с 76-мм бронебойными снарядами во время боевых действий Западного фронта в начале июля 1941 года стояла довольно остро. Во всяком случае, это не единственное донесение, в котором упоминается отсутствие боеприпасов данного типа.

Тем не менее, определенную роль в тех боях танки КВ-1 все же сыграли. Вот что сказано о боевых действиях 18-й танковой дивизии во второй половине дня 3 июля 1941 года.

«В 3-х км западнее Начи 1-й батальон 18-го танкового полка столкнулся с транспортной колонной с боеприпасами, и сжег ее. Однако горящая колонна с боеприпасами задержала дальнейшее продвижение.

Пройдя мимо горящей колонны, 1-й батальон 18-го танкового полка и 1-й батальон 101-го стрелкового полка подавили слабое сопротивление противника, при этом несколько легких танков выведено из строя.

Атака 1-го батальона 18-го танкового полка была остановлена четырьмя тяжелыми танками русских.

Для усиления танко-истребительного дивизиона вперед были подтянуты одна батарея 88-мм зениток и 25-мм орудия ПТО (видимо трофейные французские пушки. — Прим. автора). Вследствие наступившей темноты, наступление продолжать не представляется возможным».

Как видно из приведенных выдержек, в немецких документах имеются разночтения, в частности по числу уничтоженных танков КВ (напомним, что в документах 47-го корпуса немцев сказано о 16 действовавших 3 июля КВ и 7 уничтоженных). Таким образом, хваленая немецкая пунктуальность на деле оказывается не такой уж и пунктуальной. Во всяком случае, верить всем немецким данным безоговорочно не следует, а требуется их перепроверять (сейчас у нас, к сожалению, зачастую немецкие сведения многими считаются абсолютной истиной).

Встреча с КВ-1 в районе Борисова для немецких танкистов 47-го танкового корпуса стала неприятным сюрпризом. Ведь это было первое столкновение 17 и 18-й танковых дивизий вермахта с новыми советскими танками летом 1941 года. В книге Вольфа фон Аакена «„Ведьмин котел“ на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941–1945» есть весьма красочное описание боя с КВ, написанное по воспоминаниям лейтенанта Дорша, командира Pz.III:

«Начиная с 22 июня 1941 года 24-летний лейтенант видел много советских танков…

Однако колосс, который в первые дни июля 1941 года двигался по шоссе Минск — Москва… восточнее Борисова, существенно отличался от танков, которыми Красная армия пыталась остановить продвижение вперед группы армий „Центр“ на центральном участке фронта.

Советский танк, внезапно показавшийся в 1000 метрах от танка Дорша, был настоящим гигантом. В нем было около 6 метров длины, на своей широкой „спине“ он нес плоскую башню и тяжело двигался вперед на непривычно широких гусеницах. Технический монстр, крепость на гусеничном ходу, механический геркулес. Бронетанковое транспортное средство, которое на Восточном фронте до этого никто не видел.

Лейтенант Дорш быстро собрался с мыслями и прокричал:

— Тяжелый вражеский танк! Башня на восемь часов! Бронебойными… Огонь!

5-см снаряд с грохотом и яркой вспышкой вылетел из ствола орудия и полетел в сторону советского танка.

Дорш поднес бинокль к глазам и стал ждать взрыва.

Гигант продолжал двигаться дальше. Дорш снова крикнул:

— Огонь!

Последовал еще один выстрел. Снаряд с воем пролетел вдоль шоссе и взорвался перед носом советского танка. Но гигант неторопливо продолжил свой путь. Судя по всему, обстрел его не обеспокоил. Он даже не снизил скорость.

Справа и слева по шоссе шли еще два танка Pz.III… Они также увидели колосс и взяли его под обстрел. Снаряд за снарядом летели через шоссе. Земля тут и там взметалась вокруг вражеского танка. Порой раздавались глухие металлические звуки ударов. Одно попадание, второе, третье… Однако на монстра это не оказывало ни малейшего влияния.

Наконец, он остановился! Повернулась башня, поднялся ствол, сверкнула вспышка.

Дорш услышал пронзительный вой. Он нагнулся и скрылся в люке. Нельзя терять ни секунды. Меньше чем в двадцати метрах от его танка снаряд ударил в землю. Вверх взметнулся столб земли. Снова раздался страшный грохот. На этот раз снаряд упал за танком Дорша. Лейтенант злобно выругался и заскрежетал зубами. Водитель — обер-ефрейтор Кениг, — манипулируя рычагами управления, вывел PzIII из зоны обстрела. Другие танки передового отряда кружили по местности, стараясь уклониться от непрерывно падающих снарядов.

На правой стороне шоссе заняло позицию 3,7-см противотанковое орудие. Через несколько секунд раздался голос командира орудия:

— Огонь!

Танк КВ-1 с пушкой Л-11 из состава 6-го механизированного корпуса, оставленный из-за поломки или отсутствия горючего. Июль 1941 года (АСКМ).

Первый снаряд взорвался, ударившись о башню советского танка, второй — над правой гусеницей в носовой части.

И ничего! Никакого эффекта! Снаряды от него просто отскакивали!

Орудийный расчет действовал в лихорадочной спешке. Снаряд за снарядом вылетали из ствола. Глаза командира орудия были направлены на страшилище. Его голос срывался от напряжения:

— Огонь!

Но советский танк продолжал неторопливо двигаться вперед. Он прошел через кустарник на обочине дороги, смял его и, покачиваясь, приблизился к позиции противотанкового орудия. До него оставалось около тридцати метров. Командир орудия клокотал от ярости. Каждый снаряд попадал в цель, и всякий раз отлетал от брони огромного танка.

Орудийный расчет уже слышал рев танкового двигателя. До танка оставалось двадцать метров… пятнадцать… десять… семь…

— С дороги!

Люди отскочили от орудия направо, упали и прижались к земле.

Танк ехал прямо на орудие. Он зацепил его левой гусеницей, смял своим весом и превратил в лепешку. Металл с треском сминался и рвался. В итоге от орудия не осталось ничего, кроме искореженной стали.

Затем танк резко свернул вправо и проехал несколько метров по полю. Дикие отчаянные крики раздались прямо из-под его гусениц. Танк добрался до орудийного расчета и раздавил его своими гусеницами.

Громыхая и раскачиваясь, он вернулся на шоссе, где исчез в облаке пыли».

В советских документах о действиях танков КВ-1 1-й Пролетарской дивизии удалось найти немного. Так, в направленном в штаб 44- го стрелкового корпуса в 9.00 5 июля докладе о боевых действиях 1-й моторизованной дивизии говорилось следующее:

«Оперсводка 1 МД на 9.00 5 июля 1941 года.

1. …Авиация противника господствует в воздухе и беспрерывно воздействует на наши части. Бомбардировочная авиация группами по 2–5 самолетов бомбит передний край и районы сосредоточения дивизии, пикирующие бомбардировщики и штурмовая авиация препятствуют движению мотоколонн, патрулируя в воздухе, обстреливая колонны и отдельные машины пулеметным огнем.

Броню тяжелых танков противника наши 45-мм орудия не пробивают, а танки КВ и дивизионная артиллерия не имели бронебойных снарядов».

Уничтоженный внутренним взрывом танк КВ-1 выпуска июня 1941 года из состава 1 — й Пролетарской моторизованной дивизии. Машина была потеряна 3 июля 1941 года на шоссе Минск — Москва в районе населенного пункта Лошница (АСКМ).

Помимо роты КВ-1 в составе 1-й Пролетарской дивизии на данном направлении действовало еще несколько подразделений КВ-1. История их появления такова.

5 июля 1941 года командующий Западным фронтом Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко приказал силами 7 и 5-го мехкорпусов нанести контрудар по частям противника в направлении Бешенковичи — Лепель и Сенно — Лепель. Как уже говорилось выше, 7-й мехкорпус начал перебрасываться на это направление из Московского военного округа на третий день войны. К моменту приказания на контрудар в 7-й мехкорпусе имелись две танковые дивизии — 14-я и 18-я, имевшие более 450 БТ и Т-26.

5-й мехкорпус (13-я и 17-я танковые, 109-я моторизованная дивизии, всего порядка 900 БТ-5, БТ-7 и Т-26) еще перед войной начал перебрасываться из Забайкалья в состав Киевского Особого военного округа. Первые части корпуса разгрузились на новом месте 18 июня 1941 года, а 26 июня последовал приказ о его переброске на Западный фронт. Пришлось в спешном порядке вновь грузить в вагоны уже разгруженные части.

Как видно, ни 7-й, ни 5-й мехкорпуса к началу войны танков КВ в своем составе не имели. Выше уже говорилось, что 24 июня из Ленинграда отправили 40 танков КВ для усиления 7-го мехкорпуса. Из них 10 КВ-1 направили в 10-ю Пролетарскую дивизию, а 30 КВ-2 распределили между 14 и 18-ой танковыми дивизиями.

Кроме того, в начале июля 1941 года корпуса получили на усиление несколько батальонов. Дело в том, что на основании распоряжения Генерального Штаба от 26 июня 1941 года начали формироваться батальоны тяжелых и средних танков из курсантов, преподавателей и матчасти военных училищ. Эти части предполагалось использовать, прежде всего, на западном направлении. Выше уже говорилось, что к июню 1941 года командные кадры для Т-34 и КВ готовили четыре танковых училища: Орловское, 1-е Харьковское, 2-е Саратовское и 1-е Ульяновское.

Первым был сформирован батальон Орловского танкового училища — уже 27 июня его отправили на фронт. К 1 июля 1941 года он прибыл в Оршу, где вошел в состав 115-го танкового полка 57-й танковой дивизии, переброшенной на Западный фронт из Забайкалья. К этому времени батальон имел 6 КВ -1 (из них не менее одной машины с пушкой Л-11), 17 Т-34 и 3 БТ.

4 июля 1941 года в состав 14-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса прибыл батальон Харьковского танкового училища под командованием майора Гришина — 4 КВ-1 (с пушками Ф-32) и 29 Т-34. Батальон включили в состав 27-го танкового полка как 5-й танковый батальон (в документах иногда именовался «курсантским»).

Батальон Ульяновского училища разгрузился на станции Красное и 1 июля был включен в состав 17-й танковой дивизии 5-го мехкорпуса. В его составе имелось 6 КВ-1 (с пушками с Ф-32) и 10 Т-34 — три поступили в училище в конце мая — начале июня 1941 года, еще три «кэвэшки» передали в состав батальона с Казанских курсов усовершенствования комсостава. Это также были новые машины, изготовленные Кировским заводом в мае 1941 года.

Одновременно с батальоном Ульяновского училища, на Западный фронт прибыл батальон 2-го Саратовского БТУ — 7 КВ-1 (с пушками Л-11) и 10 Т-34. КВ поступили в Саратов осенью 1940 — в начале 1941 года. Этот батальон вошел в состав 13-й танковой дивизии. Таким образом, в начале июля 1941 года 5 и 7-й мехкорпуса получили на усиление четыре батальона тяжелых и средних танков (с учетом 115-го танкового полка, который был придан 1-й моторизованной дивизии), в которых насчитывалось 23 КВ-1 и 76 Т-34. При этом эти батальоны укомплектовали курсантами и преподавателями танковых училищ, которые были подготовлены лучше, чем обычные танкисты и имели опыт эксплуатации танков новых типов.

Однако из-за того, что контрудар 5 и 7-го мехкорпусов готовился в спешке, без достаточной разведки, поддержки артиллерии и авиации, действия танков, в том числе и КВ-1, оказались мало эффективными.

Так, 3 КВ-1 участвовали в атаке 27-го танкового полка 6 июля 1941 года на реке Черногостица. При этом из-за «исключительно трудной местности в полосе от исходного положения до р. Черногостица (торфяник)» застряло 17 танков, из них 2 КВ-1. В документах 14-й дивизии отмечалось, что после начала атаки 27-го танкового полка противник «начал поспешный отход с переднего края, бросая материальную часть артиллерии и оружие». Потери 27-го танкового полка в тяжелых танках составили 3 КВ-1: один эвакуирован на СПАМ, два подорвались на минах и были разбиты артиллерией противника.

Кстати, на Черногостице против КВ и Т-34 14-й танковой дивизии немцы использовали самоходные установки 8 8-мм зениток на шасси 12-тоннных полугусеничных тягачей (обозначение 8.8 cm Flak 18 Sfl.Auf Zugkraftwagen 12t (Sd.Kfz.8)). Шесть таких машин из состава 1-й батареи 8-го дивизиона истребителей танков в начале июля 1941 года были придана 7-й танковой дивизии вермахта, которая противостояла советским танкам на рубеже реки Черногостица.

Благодаря сохранившимся сведениям можно узнать судьбу всех КВ-1 из «курсантского» батальона 14-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса. Так, из актов на списание можно узнать следующую информацию:

«Танк КВ заводской № 4659. 6 июля 1941 г. машина участвовала в бою в р-не переправы через р. Черногостница. Правее деревянного моста в 100 м машина наскочила на минное поле, где было раздавлено 4 мины, а затем была обстреляна артиллерией противника. Взрывом мин была сбита правая гусеница и повреждена левая, а затем, попаданием двух снарядов была сбита левая гусеница и разбито два правых направляющих колеса. Попаданием одного снаряда в башню заклинена маска (не было возможности придать пушке угол возвышения). Из-за отсутствия эвакуационных средств машина оставлена. Снято 2 пулемета, 12 магазинов, стреляющее приспособление затвора пушки.

Подбитый на дороге танк КВ-1. Июль 1941 года. Вероятно, машина из состава батальона Ульяновского бронетанкового училища, приданного 17-й танковой дивизии 5-го механизированного корпуса (АСКМ).

Танк КВ заводской № 4661. 5 июля 1941 г. машина была передана на период боя в распоряжение командира 1 батальона 27 тп капитана Хараборкина. 6 июля в 6 часов утра машина имела задачу доставку саперов и обеспечение наведения переправы через р. Черногостница вблизи взорванного моста. Во время буксировки подбитого танка лейтенанта Коляновского, попавшего на свое минное поле и подбитого снарядом противника, танк КВ-1 № 4661 получил сильное повреждение ходовой части правой стороны от крупнокалиберного артснаряда противника. Вторым попаданием была заклинена башня и поврежден ствол пушки, кроме этого рация и контрольные приборы механика-водителя вышли из строя. Танк двигаться не мог, экипаж вывел из строя пушку и изъял пулеметы и вышел с поля боя. Машина за отсутствием эвакуационных средств осталась на поле боя.

Танк КВ заводской № 4658. Машина участвовала в атаке 6 июля 1941 г. в районе Черногостье, но в результате выхода из строя левого бортового фрикциона была возвращена в район СПАМ № 1, где была восстановлена. После этого, машина была направлена в район р. Черногостница для эвакуации машин, завязших в болоте. После выполнения этой задачи, по приказу командира роты 1 батальона 27 тп старшего лейтенанта Абрамова танк находился на выжидательной позиции, а затем убыл в район ГЭПа дер. Шелки Витебского района. Машина двигалась в колонне роты, а в последствии отстала в районе дер. Тарелки ее обошли другие машины марки БТ-7. В результате нарушения правил движения машин в колонне на марше, обгоняющая машина БТ-7 своей передней броней ударила в левое ведущее колесо, из-за чего вышел из строя левый бортовой фрикцион, поврежден редуктор бортовой передачи (левой стороны). Машина была отведена в кусты, частично восстановлен бортовой фрикцион, и на первой передаче возвратилась в район ГЭПа дер. Шелки. В районе ГЭПа ремонтной бригады не оказалось, и машину восстановить не удалось. Из района Шелки было приказано выйти в район Рудня. Машина двигалась в хвосте колонны 27 тп и прикрывала колонну. По пути движения колонны мосты были разрушены. При преодолении брода машина завязла в болоте. Средств эвакуации не было, экипажем оружие было выведено из строя, средств подрыва не было, танк не подорвали. Машина осталась западнее Витебска в 10 км».

В другом отчете о потерях по судьбе КВ-1 № 4658 есть подробность ее потери: «15 июля 1941 г. танк КВ 1-го батальона, следовавший из ремонта в район Витебска по Витебскому шоссе, провалился с мостом». Кстати, фото этого танка имеется довольно много.

В документе, озаглавленном «Сведения о потерях материальной части 27 танкового полка 14 танковой дивизии, есть информация и о четвертом КВ-1:

Танк КВ заводской № 4657 7 июля 1941 г. в районе Черногостье подбита гусеница и несущие катки. Заклинено оружие. Танк эвакуирован на СПАМ. После ремонта с другим экипажем пошел на оборону Витебска, где и пропал в бою».

Что касается тяжелых танков из состава 5-го мехкорпуса (напомним, что он получил два батальона, в которых имелось 13 КВ-1), то их действия также не были особо успешными.

Начав выдвижение на исходные рубежи 6 июля, 5-й мехкорпус попал в исключительно неблагоприятные условия — болотистая местность, большое количество ручьев и речек. Кроме того, из-за постоянного проливного дождя грунтовые дороги размокли, что значительно затрудняло движение колесных машин и артиллерии, а также приводило к увеличенному расходу горючего. В результате к 20.00 части корпуса остановились в ожидании подвоза топлива.

Тот же танк, что и на предыдущем фото, вид с левого борта. Июль 1941 года. Машина была подбита юго-восточнее Сенно (АСКМ).

Видимо первый бой с участием КВ на этом участке произошел утром 8 июля — части 34-го полка (в том числе и два КВ-1) 17-й танковой дивизии атаковали противника в районе Латыгаль — Федеративный, но безуспешно.

Наступавшая левее 13-я танковая дивизия 5-го мехкорпуса действовала не намного лучше, причем батальон Т-34 и КВ отстал из-за отсутствия горючего, и прибыл лишь вечером. По итогам боя сообщалось, что батальон потерял шесть машин, но разбивка по типам в документе отсутствует. При отступлении 5-го мехкорпуса большая часть КВ-1 была потеряна — некоторые машины застряли, и их бросили из-за невозможности вытащить, часть вышла из строя по техническим причинам.

Шесть КВ-1 из батальона Орловского танкового училища вместе со 115-м танковым полком поступили на усиление 1-й Московской Пролетарской дивизии. Утром 6 июля дивизия получила приказ о переходе в наступление на Борисов вдоль автострады Минск — Москва. Однако этот приказ запоздал — части 18-й танковой дивизии вермахта, наведя переправы через реку Бобр, обошли правый фланг. После ожесточенного боя 1-я Пролетарская дивизия отошла на восток. В документах отмечалось, что к 76-мм танковым пушкам не имелось бронебойных снарядов, что затрудняло использование КВ и тридцатьчетверок батальона Орловского училища. В течение последующих боев и отхода 1-й Пролетарской дивизии к Днепру все имеющиеся в ее составе танки КВ-1 были потеряны.

Выше уже говорилось о том, что в начале июля 1941 года началось переформирование танковых дивизий по сокращенному штату. Десять из них (101-110-я) включали в состав фронта резервных армий, войска которого впоследствии вели действия на Московском направлении.

Укомплектование этих соединений танками происходило по-разному. Так, по состоянию на 18 июля 1941 года количество боевых машин в дивизиях было следующим (см. таблицу 7).

Как видно, распределение тяжелых танков (да и вообще боевых машин) между дивизиями было довольно неравномерным, и их доля колебалась от 0 до 7 % парка.

Однако с новыми тяжелыми танками КВ возникли проблемы, как в техническом плане, так и в эксплуатационном. Например, в документе «Выводы по формированию 104, 105 тд и 106 мд», датированном 26 июля 1941 года, говорилось:

«Прибывшие в дивизии танки КВ имели следующие недостатки, обнаруженные уже на марше непосредственно после их разгрузки:

а). Поломка в нескольких танках проушин тормозных лент;

б). Быстрое разрегулирование бортовых фрикционов;

в). Быстрый перегрев двигателя и коробки скоростей;

г). Слабая обученность водительского состава (неумение производить регулировку бортфрикционов и слабая техника вождения).

Кроме того, отсутствие тракторов „Коминтерн“ поставило, в частности, 104 тд в затруднительное положение при необходимости буксировки застрявших танков КВ».

Однако как полноценные танковые соединения, 100-е дивизии не использовались, что хорошо иллюстрирует справка-доклад, датированная 25 июля 1941 года:

«102 тд. Без трех батальонов (63 танка), выделенных в стрелковые дивизии — 39, 95 и 166 сд (распор. ГШ) и двух батальонов — 36 танков, участвующих в ликвидации групп противника в районе Ярцево — Ельны. Остальная часть тд находится в лесу, что 35 км зап. Вязьма.

110 тд. Без трех танковых батальонов (63 танка), выделенных в распоряжение генерал-майора Хоменко в стр. дивизии 250, 251 и 242. Остальная часть тд сосредоточена с-з 5 км Ржева, занимается восстановлением матчасти и боевой подготовкой.

108 тд. Заканчивает доукомплектование частей дивизии матчастью, вооружением и снаряжением.

106 тд. Доукомплектовывается согласно приказу НКО № 0058 как мотострелковая дивизия. Сосредоточена в районе Спас- Деменск.

103 тд. Доукомплектовывается согласно приказа НКО № 0058 как мотострелковая дивизия, и ведет оборонительные работы, сосредоточена лес зап. 35 км Вязьмы.

101 тд. Убыла в полном составе в группу ген. Рокоссовского по распоряжению Главкома, и находится в районе Белый. Сведений о ее действиях не имеется.

105 тд. Действует с группой генерал-майора Ракутина по ликвидации противника в районе Ельни. Данных на 25.7 не имеется.

104 тд. 17.7. дивизия перешла из района Киров в района Спас-Деменск в составе 6 КВ, 50 БТ-7М, 14 БТ-2/5 и 150 Т-26.

19.7 дивизией, по распоряжению Штарм-28, был выброшен танковый батальон для ликвидации десанта в Рославль. Пройдя бесцельно 180 км (десанта в Рославле не было), батальон, растеряв по дороге значительную часть изношенных машин, возвратился в район Спас-Деменск.

20 и 21.7 по приказу командарма-28 дивизия вела бой с противником в районе Ельня, и потеряла в бою: 1 КВ, 27 Т-26, 15 БТ и 70 человек личного состава, в том числе вр. командира полка майора Михайлова.

На 12.00 23.7 дивизия имела: 29 Т-34, 9 БТ-5, 31 БТ-7 и 16 Т-26. Остальные машины — это потери в бою (42 машины), переданы 105 тд (до 20 машин) и оставшиеся на маршруте по техническим причинам…

109 тд. Убыла в распоряжение командарма-32, сведений о ее действиях не имеется».

21 августа 1941 года генерал-лейтенанту Я. Федоренко направили доклад о наличии матчасти и потерях танковых войск Резервного фронта, в котором были следующие данные.

102-я танковая дивизия на 19 августа насчитывала 59 танков, в том числе 6 КВ-1. Потери с 22 июля по 18 августа составляли 76 машин, из них 3 КВ.

104-я танковая дивизия на 18 августа 1941 года имела 14 танков, из них один КВ-1. При этом боевые потери за период с 24 июля по 17 августа составили 152 машины, из них 4 КВ-1.

105-я дивизия на 16 августа насчитывала 36 танков, при этом ни одного КВ в ней не числилось. Потери с 24 июля по 17 августа составили 186 машин, из них 4 КВ.

В 109-й танковой дивизии на 18 августа числилось 154 машины, из них 7 КВ. При этом в документе отмечалось, что «о боевых потерях сведений нет».

Уничтоженный внутренним взрывом у шоссе Минск — Москва танк КВ-1 из состава 1 — й Пролетарской моторизованной дивизии. Июль 1941 года. Этаже машина изображена на одной из предыдущих фотографий (АСКМ).

110-я дивизия на 15 августа насчитывала в своем составе 160 танков, из них 18 КВ-1, но к этому времени соединение еще не участвовало в боях. Из доклада о состоянии матчасти 102-й танковой дивизии к 19 августа 1941 года следует:

«На основании приказа Генштаба 205 танковый полк 103 тд передан 19 армии (группе генерала Калинина) в составе 94 танков (Т-34 — 30 шт., БТ-5 — 26 шт., Т-26 — 28 шт.).

Остальные танки 204 танкового полка 102 тд в составе КВ — 13 шт., Т-34 — 26 шт., Т-26 — 57 шт., БТ-5 — 26 шт., всего 122 танка, с 22 июля по 19 августа с. г. ведут бои под Ельней. Эти танки приказом Командующего 24 армии выделялись в отдельные отряды, и передавались стрелковым дивизиям».

Согласно этого же документа, к 19 августа в дивизии имелся 61 боеспособный танк, из них один КВ-1, еще 70 машин (из них 3 КВ-1) были потеряны в боях. Остальные КВ к этому времени были в следующем состоянии: 3 машины находились в ремонте, 4 на СПАМе в ожидании среднего ремонта и 2 не эвакуированы с поля боя (в документе сказано, что меры для этого принимаются.

В качестве причин больших потерь в танках по 102-й дивизии назывались разбивание танковых подразделений на единичные машины и группы по 2–5 штук, руководство которыми поручалось «случайным командирам», отсутствие общевойсковой и танковой разведки, а также организации взаимодействия между танками, артиллерией и пехотой и недостаток времени на осуществление этой организации, слабое представление общевойсковых начальников о возможностях тактического использования танков и «полное незнание технических условий их применения». Кроме того, были отмечены недостатки и у самих танкистов:

«1. Эвакуационными средствами парк боевых машин не обеспечен. Эвакуацию и буксировку машин КВ и Т-34 приходится производить боевыми машинами этих же марок, в результате ряд случаев дополнительного выхода боевых машин из строя по этой причине.

2. Подготовка личного состава подразделений танковой дивизии неудовлетворительная. Водительский состав танков КВ и Т-34, прибывающих из запасных полков, в подавляющем большинстве не подготовлен. Сколоченность экипажей и частей отсутствует. Командный состав в большинстве своем не знает друг друга и своих подчиненных, бойцы и младшие командиры — своих начальников.

В боях выяснилось, что в начале большинство экипажей танков КВ и Т-34 не умели вести наблюдение из танков. Возвращались почти с полным комплектом боеприпасов, то есть огня не вели, а только „утюжили“ местность».

Экранированный танк КВ-1, потерянный в июле 1941 года в районе Ярцево. Предположительно машина из состава 101-й танковой дивизии (РГАКФД).

Всего же по состоянию на 16 августа 1941 года в частях Резервного фронта (24, 31, 32, 33, 43 и 49-я армии) насчитывалось 729 танков, из них 30 КВ. Казалось бы, тяжелых танков совсем немного — чуть больше 4 % всего парка. Однако, если учесть, что из указанного количества 105 машин были «тридцатьчетверки», а остальные БТ, Т-26, Т-37-38 — 40, то 30 «кэвэшек» это не так уж и мало. Особенно на фоне 133 плавающих машин (почти пятая часть машин фронта).

Месяцем позже, по состоянию на 13 сентября, количество танков на Резервном фронте значительно уменьшилось. Так, 102-я дивизия имела 76 боевых машин, из них 5 КВ. Кроме того, в предыдущих боях (с 9 по 11 сентября) на поле боя осталось 5 танков, в том числе один КВ-1.

В 104-й танковой дивизии числилось 26 танков, в том числе 4 КВ. Кроме того, еще 21 машина, в том числе 2 КВ, находились на СПАМе в ожидании ремонта, сгорело 11 и находились на поле боя в ожидании эвакуации еще 11 танков, в том числе 2 КВ-1 (в документе отмечалось, что эти машины имеют «большие повреждения»).

109-я танковая дивизия насчитывала 76 танков, из них 4 КВ-1. При этом 3 «кэвэшки» требовали ремонта.

Недавно сформированный 114-й отдельный танковый батальон имел в своем составе 13 танков (в том числе 2 КВ-1), из которых 9 требовали ремонта (1 КВ). Еще 24 машины было потеряно в боях 9-11 сентября.

Небезынтересно дать некоторые данные о причинах потерь КВ-1, приведенные в докладе о положении с запасными частями для танков «на фронте Западного направления», направленном воентехником 1-го ранга Михалевым в ГАБТУ КА 11 сентября 1941 года. В этом документе есть раздел, озаглавленный «Поражения и неисправности танков в результате боя», в котором по тяжелым машинам сообщается следующее:

«Танки КВ 101 тд.

КВ № 4770.

1. Требуется смена мотора, главного и бортовых фрикционов (сильное коробление до цвета побежалости).

2. Не работает маслотермометр.

Машина прошла 1100 км, за этот период сменены тормозные ленты и выброшено по 3 шт. траков с каждой гусеницы…

КВ.

1. Разбито снарядом ведущее колесо.

2. Попадание в погон башни, застопорение башни.

3. Разбито 4 трака гусеницы.

КВ № 4936 — экранированная.

1. Попадание в гнездо крепления пулемета радиста в сварку. Гнездо разбито.

2. Попадание в левый борт у инструментального ящика 75-мм снарядом, углубление 35–40 мм.

3. Пробит экран левой стороны башни.

КВ № 4940 — экранированная.

1. Передний лист башни — 16 попаданий 75-мм и 20-мм снарядами.

2. Попадание в стык башни и погона спереди башни.

3. Левая сторона башни — экран пробит термитным снарядом.

4. Левый борт — 7 попаданий без пробоин, углубление снаряда на 20–25 мм.

5. Попадание в стык башни приварило к ограждению погон.

6. Правый борт — 6 попаданий, углубление снаряда на 20–25 мм, одно попадание под ограничителем.

7. Зад башни — одно попадание у пулеметной установки и одно в левом нижнем углу.

8. Попадание снаряда в ведущее левое колесо — колесо разбито.

9. Попадание в левый ленивец — ленивец погнут.

10. Попадания в правый передний и средний поддерживающие катки.

11. Попадание в левый третий каток — каток требует замены.

12. Порыв в двух местах гусеницы снарядом.

13. Сорвало крышку торсионного вала снарядом.

14. Прямое попадание в колпак перископа. Колпак застопорило, снять было невозможно. Сняли вместе с его основанием…

Танки КВ 107 тд.

КВ — экранированная.

а). Пробоина экрана башни левой стороны, небольшое углубление в основной броне.

б). Попадание и углубление на 40–45 мм бокового колпака пушки.

в). Попадание снарядом в правую сторону башни.

г). Требует замену бортовых фрикционов и тормозных лент…

КВ № 4546.

1. Смена коробки перемены передач.

2. Смена бортовых фрикционов».

Как видно, некоторым КВ-1 доставалось довольно серьезно — например, машина № 4940 имела более 40 снарядных попаданий, но, ни одно из них основную броню не пробило. Вместе с тем, ремонт тяжелых танков на фронте был делом довольно сложным, к тому же имелся серьезный дефицит запасных частей для этих машин. Так, согласно тому же докладу Михалева, головные склады располагали следующим имуществом для КВ: бортовой фрикцион — 1, тормозных лент — 3, воздухоочиститель — 9, поддерживающий каток — 3, опорный каток — 10, ленивец — 3, траки — 20, пальцев траков — 20, амортизатор — 4. Не лучше обстояло дело и на фронтовых складах, где для КВ имелись следующие детали: тормозных лент — 8, радиаторов — 4, венец ведущего колеса — 3, опорный каток — 2, очиститель гусениц — 5, траков — 629. При этом отмечалось, что основное количество запчастей на фронтовые склады «сдала 17 тд за неимением материальной части».

Также в данном докладе есть информация о методах ремонта танков:

«В основу ремонта в войсках принят агрегатный метод. При наличии запасных частей в войсках реммастерские могут обеспечить максимальное количество восстановленных машин. В тыл на заводы промышленности отправляются только сгоревшие машины, и машины, находившиеся длительное время в воде. Остальные машины имеющие неисправности по корпусу и агрегатам восстанавливаются в войсках вплоть до замены башен с других машин.

РВБ армий с ремонтом машин справляются, но восстановление задерживается из-за недостатка запасных частей, главным образом агрегатов (моторов, КПП, бортовых фрикционов).

Слабым местом в восстановлении танков является ремонт вооружения и оптики. Если танковые запчасти в недостаточном количестве, но поступают на фронт, то вооружение совершенно не поступает (пушка и оптика). При ремонте пушек вошло в систему следующее. Неисправность конца ствола пушки — отрезают конец на сколько можно (200–250 мм) и отправляют машину снова в бой. Если имеется вмятина в стволе, то пытаются вмятину исправить прострелом. Если указанные случаи не помогают, то снимают вооружение с других машин…

Необходимо срочно вопрос снабжения вооружением разрешить, так как Артуправление Запфронта танковым вооружение танковые войсковые части не снабжает.

Материалами для ремонта Запфронт не обеспечен, как то: жидкое стекло, флюс для электросварки черных и цветных металлов, нашатырь, аустенитовые электроды для сварки брони и др.

Этот танк КВ-1 выпуска июня 1941 года видимо застрял при преодолении подъема (судя по забитой землей правой гусенице) и был оставлен экипажем. Июль 1941 года (АСКМ).

Из ремонта танки КВ и Т-34 выходят не с заправленными воздушными баллонами для заводки двигателя потому, что компрессоров для заправки баллонов нет, тогда как имеются частые случаи выхода из строя стартеров. Необходимо срочно обеспечить одной компрессорной установкой на танковую дивизию…

В связи с тем, что в настоящий момент на Западном фронте началось наступление, войска двигаются вперед, и эвакуируются танки, оставленные в период отступления наших войск, потребуется увеличенное количество запасных частей для их восстановления».

К началу немецкой операции «Тайфун» в составе противостоящих ударным группировкам противника фронтов — Западный, Резервный и Брянский — имелось порядка 850 танков всех типов, их них всего 45 КВ-1. Штатное количество тяжелых танков (по 7 машин) имелось в составе 144-й танковой бригады Резервного, 128-й Западного и 42-й Брянского фронтов. В остальных частях «кэвэшек» было либо меньше, либо они совсем отсутствовали.

Утром 30 сентября 1941 года немецкие части перешли в наступление против войск Брянского фронта, и к исходу дня прорвались на глубину 20–30 км. Многие танковые части фронта к этому времени понесли большие потери в сентябрьских боях — например, находящаяся в резерве фронта 108-я танковая дивизия имела всего 35 боевых машин, из них 3 КВ-1.

Для ликвидации прорыва командование фронта планировало использовать 42-ю танковую бригаду (7 КВ-1, 22 Т-34, 32 Т-30), но из-за потери управления войсками и плохо организованной разведки, бригада не получила сведений о противнике от вышестоящих штабов и упустила удобный момент для нанесения удара во фланг немецкой танковой колонне, прошедшей всего в трех километрах от ее позиций.

Танк КВ-1 выпуска июня 1941 года, подбитый в районе Ярцево. Июль 1941 года. Возможно, машина из состава 101-й танковой дивизии (АСКМ).

Впоследствии штаб бригады докладывал об этих боях:

«С утра 1.10.41 г. начался бой разведки МСПБ с разведкой противника, в 12.00 начался бой МСПБ с главными силами противника. В 13.00 МСПБ (без одной роты) был окружен превосходными силами противника, и понес значительные потери, так как противник активными действиями (танками) в 16.00 появился в районе Игрицкое, отрезав дальнейшее движение частей бригады… оставшаяся часть танков продолжала оставаться в лесу восточнее Семеновское.

Потери: 2 стрелковых роты, 2 минометных взвода, 2 взвода батареи 57-мм пушек, взвод управления, КВ — 2, Т-34 — 2, Т-30 — 3.

Уничтожено: 2 танка, 2 противотанковых пушки, 45 автомашин и до 2 рот пехоты, 3 миномета и 1 зенитная установка.

2.10.41 г. танки бригады и остальные части вели ожесточенные бой с задачей выйти в район Игрицкое на соединение с частями 1-го эшелона. В результате соединились с первым эшелоном, понеся значительные потери…

Потери: 2 танка КВ, 6 Т-34, 9 Т-30, 2 мотоцикла, 4 грузовых и 2 санитарных машины, одну стрелковую роту, 4 орудия 57-мм, 3 82-мм миномета, 3 50-мм миномета, 12 автомашин, 1 радиостанцию, 1 легковую машину и огнеметный взвод.

Уничтожено: 7 танков, 10 пушек, до 2 роты пехоты, 4 спецмашины, из них одна штабная, 3 миномета на автомашинах…

К вечеру 3.10.41 г. противник атаковал части бригады в районе Тростная — Лагеревка, отрезав связь со штабригом, находящимся в районе Соколовский».

Как видно из приведенных отрывков донесения, за два дня было потеряно 24 танка из 61, из них 4 КВ-1. Видно, что управление бригадой в отдельные моменты утрачивалось. В дальнейшем остатки бригад действовали совместно с 269-й стрелковой дивизией, потеряв в боях к 14 октября еще 20 машин, в том числе и 2 КВ-1. 20 октября в районе Ясная Поляна остатки бригады со штабом были окружены немцами у переправы. Из-за заболоченной местности объезд был невозможен, и 7 танков (в том числе и один КВ-1) были сожжены.

После прорыва противником обороны Брянского фронта и оставления нашими войсками городов Брянск и Орел создалось тяжелое положение на Тульском направлении. Для организации обороны в районе Глухов, Севск 2 октября 1941 года решением Ставки ВГК в спешном порядке формируется 1-й гвардейский стрелковый корпус. В его состав включаются 5 и 6-я гвардейские стрелковые дивизии, 4 и 11-я танковые бригады, 46-й мотоциклетный полк, полк PC («катюши») и два полка ПТО. Предполагалось, сосредоточив корпус к 5 октября в районе Мценска утром следующего дня нанести удар по прорвавшейся немецкой группировке.

Танк КВ-1 Челябинского тракторного завода (выпуска августа 1941 года), уничтоженный на окраине Мценска 10 октября 1941 года. Машина из состава 11-й танковой бригады. Хорошо видно, что люк над моторным отделением — плоский (АСКМ).

Первой в указанный район вышла 4-я танковая бригада (7 КВ-1, 22 Т-34, 26 БТ-5/7), которая еще до подхода частей 1-го гвардейского корпуса, совместно с приданным стрелковым полком и батальоном НКВД 4 октября заняла оборону южнее города Мценск.

Стрелковые батальоны с небольшими группами танков бригады и противотанковыми орудиями заняли оборону в первом эшелоне на подступах к шоссе Орел — Тула. Батальон НКВД с взводом танков 11-й танковой бригады перешел к обороне на юго- западной окраине Мценска. Основные силы танков 4-й танковой бригады, составляя второй эшелон, заняли позиции для действий из засад по 2–3 танка в каждой.

Утром 4 октября для разведки сил противника в Орел были направлены две группы: первая — 13 танков с ротой мотопехоты на броне и вторая — 8 танков и рота мотопехоты. Группой № 1 командовал капитан Гусев, № 2 — старший лейтенант А.Ф. Бурда.

Подойдя к городу, группа Гусева направила в разведку три Т-34, которые попали под огонь танков и артиллерии противника, в результате чего две машины были подбиты. На помощь «тридцатьчетверкам» выдвинули два КВ-1, но эти танки нарвались на две 88-мм зенитки, и были уничтожены. В этом бою немцы потеряли один Pz.IV вместе с экипажем, погиб командир роты 35-го танкового полка 4-й танковой дивизии.

Группа Бурды подошла к юго-восточной окраине Орла, но в прямой бой с противником не вступала. Танкисты действовали из засад, и к 6 октября вернулись к основным силам 4-й танковой бригады без потерь в матчасти, отчитавшись об уничтожении 11 танков и трех противотанковых орудий с тягачами. Действия групп Гусева и Бурды вынудили немцев прибегнуть к осторожности, выделяя отряды для прикрытия флангов.

В боях 4—11 октября 1941 года между Орлом и Мценском 4-я танковая бригада М.Е. Катукова потеряла 31 танк (в том числе 3 КВ-1), из которых 19 осталось на поле боя, а остальные были эвакуированы.

Следует сказать, что под Мценском действовали не только танкисты Катукова. Как уже говорилось выше, в составе 1-го гвардейского стрелкового корпуса была и 11-я танковая бригада (6 КВ-1, 20 Т-34, 19 Т-26), которая воевала правее 4-й бригады.

Этот КВ-1 выпуска ЧТЗ сентября-октября 1941 года застрял при преодолении взорванного моста. На кормовом листе башни видно дополнительное броневое кольцо защиты пулеметной установки (АСКМ).

10 октября 1941 года 11-я бригада получила приказ — выбить немцев из Мценска, куда они ворвались 10 октября. В ходе боев за город 10–11 октября 11-я бригада потеряла 10 танков, в том числе 5 КВ-1. В дальнейшем бригаду преследовали неудачи — так, вечером 24 октября 1941 года в районе Чернь немецкие танки неожиданно атаковали место расположения бригады. Огонь открыл только один КВ-1, но после нескольких выстрелов немецким снарядом у него заклинило башню. В результате, бригада потеряла 7 танков, в том числе 2 КВ-1.

В полосе Западного и Резервного фронтов немецкое наступление (операция «Тайфун») началось 2 октября 1941 года. На правом фланге фронта главный удар наносился в направлении Холм-Жирковский, Вязьма. Здесь действовали 6 и 7-я танковые дивизии 56-го моторизованного корпуса немцев, имевшие более 300 машин. В результате советская оборона была прорвана, и немецкие части двинулись вглубь позиций.

Командование Западного фронта приняло решение нанести контрудар по флангам прорвавшейся группировки противника с утра 3 октября. Для этого предполагалось задействовать части 30-й (107-я моторизованная и 242-я стрелковые дивизии) и 19-й (три стрелковых дивизии и переданная из резерва 127-я танковая бригада — 5 КВ-1, 14 БТ, 37 Т-26) армий, а также фронтовые резервы. Последние, которым отводилась решающая роль в контрударе, объединялись в оперативную группу под командованием генерал-лейтенанта И. Болдина: 15-я стрелковая, 45-я кавалерийская и 101-я мотострелковая дивизии, три танковых бригады — 126, 128, 147-я — всего 241 танк. Им приказывалось контрударом разгромить части противника в районе Холм-Жирковский. Правда, опергруппа не имела артиллерийской и авиационной поддержки.

Из-за того, что части Болдина находились в стороне от места прорыва, они не смогли нанести удар одновременно с 19 и 30-й армиями. Тем не менее, с 3 октября под городом Холм-Жирковский начались тяжелые бои. К сожалению, о ходе боевых действий опергруппы Болдина практически не сохранилось документов. Части вводились в бой на фронте примерно 20 км по частям, по мере их подхода. Главной ударной силой здесь были танковые части, так как пехота не успевала выдвигаться. Поддержки с воздуха практически не было, артиллерии у наших войск было мало. Первой вступила в бой 128-я танковая бригада, первоначально действовавшая довольно успешно.

Она сумела отразить три немецких атаки, в ходе которых 6-я танковая дивизия немцев потеряла 5 танков сгоревшими и 38 подбитыми. В этом бою 4 танка капитана Таринова и 3 КВ-1 командира 1-го батальона Корпенко из 128-й бригады подбили и уничтожили 11 вражеских боевых машин. Военком 1-й роты 1-го батальона этой же бригады политрук Солдатов повел в контратаку 2 КВ-1 и в ходе 20-минутного боя вывел из строя 5 немецких танков и захватил 2.

Вскоре немецкая авиация нанесла удары по частям группы Болдина, на ее левом фланге была выдвинута противотанковая артиллерия и танки 6-й танковой дивизии вермахта, вскоре усиленной подразделениями 5-го армейского корпуса. В результате, несмотря на героизм наших танкистов, к вечеру 3 октября немцы вышли к Днепру и захватили мосты.

Только на следующий день Болдин смог ввести в бой остальные силы опергруппы. В результате боев 4–5 октября удалось несколько замедлить темп наступления 4-й танковой группы немцев, но остановить ее продвижение наши части не смогли.

Об ожесточенности боев свидетельствует тот факт, что в только течение 4 октября Холм-Жирковский дважды переходил из рук в руки. Поэтому командование 3-й танковой группы не решилось переправлять на левый берег Днепра основные силы, не отразив удар группы Болдина.

7 октября 1941 года танки 3 и 4-й танковых групп встретились в Вязьме, замкнув кольцо окружения войск Западного и Резервного фронтов. Попавшие в «котел» танковые части с боями пытались прорваться к своим. Как это происходило, можно, например, узнать из донесения заместителя командира 145-го танкового полка 145-й танковой бригады по технической части военинженера 3-го ранга Л.А. Яременко:

«В начале октября 145 танковый полк вел бои в районе деревень Зубково, Малая Займище, с/х Буда. 3 октября полку было приказано оставить этот район действий, и сосредоточиться в районе Любуни. Утром 4 октября тылы полка и штаб сосредоточились в лесу у Любуни, танки еще следовали в пути. Здесь командир полка капитан Покка говорит мне, что „я с комиссаром полка снимаю все тылы, и со штабом ухожу за Спас-Деменск в с. Морозово, а ты собери все танки и к вечеру сосредоточь их то же в Морозово“. В Спас-Деменск было сосредоточено:

КВ — 3 шт., из них в одной КВ была заклинена пушка и выбита маска шаровой установки пулемета радиста, остальные два КВ требовали замены тормозных лент, а одна из них замены главного фрикциона.

Т-34 — 7 шт…

БТ — 2 шт…

Т-26 — 6 шт…

При подходе к Спас-Деменску я увидел, что его безнаказанно бомбят на низкой высоте и обстреливает из пулеметов 27 немецких самолетов, и Спас-Деменск весь горит. Я сосредоточил танки в лесу, в это время пехота, которая подошла к Спас-Деменску, беспорядочно стала бежать назад, и одновременно отходит и артполк. Я с начштаба полка решили задержать пехоту, посадить на танки, между ними пустить артполк и прорываться только через Спас-Деменск.

С наступлением вечера танки с частью задержанной нами пехоты и артполком выступили на Спас-Деменск, и за городом врезались в середину немецкой мотоколонны, которую прикрывали немецкие танки. Сразу огня никто не вел, но когда же я убедился, что это немцы, я отдал приказ переднюю часть колонны таранить, а заднюю обстрелять артогнем. Немцы бросили машины и начали вести огонь по нам. Здесь при прорыве было уничтожено около 30 машин немцев.

Я прорвался из Спас-Деменска, и собрал 9 танков: 3 КВ, 3 Т-34, 1 БТ-7М и 2 Т-26 у села Семеновка, где организовал разведку из пехоты. Она установила, что сзади село занято немцами, а впереди в Семеновке стоят немецкие танки и бронемашины около 100 шт. После этого я решил пройти лесами между этими селами на Старинки, Ключики, надеясь на то, что где-нибудь встречу свои войска. Так ночью я дошел до деревни Чебаши…

Только я вышел из села на первой машине, как в колонне началась стрельба, и немцы сразу зажгли это село. Потом я установил, что в село зашли 3 немецких танка, и в упор расстреляли КВ, а сами отошли назад. В Ключики я прибыл 5 октября к 13.00, где сосредоточил:

КВ — 2 шт., а одну немцы подбили в дер. Чебаши, и эту КВ экипаж танка сжег.

Т-34 — 5 шт…

Т-26 — 4 шт…

БТ-7М — 1 шт…

В Ключиках стоял штаб 43-й армии».

Танк КВ-1 движется по лесу. Октябрь 1941 года. Машина оснащена дополнительными топливными баками, на борту башни видны три снарядных отметины (ЦМВС).

В дальнейшем танкисты прикрывали отход штаба армии, но 6 октября у деревни Жарна «в танках КВ главные фрикционы и тормозные ленты вышли из строя, а буксировать их было нечем», горючее слили в Т-34, а «кэвэшки» сожгли. К этому времени на ходу еще оставались 4 Т-34 и БТ-7М. Последний Т-34 был оставлен из-за отсутствия горючего 8 октября, а 10-го группа 145-й танковой бригады добралась до Можайска, соединившись с частями Красной Армии.

Прорыв немцев и окружение основных сил Западного и Резервного фронтов создал серьезную угрозу Москве. Для того, чтобы остановить противника и обеспечить занятие Можайского рубежа обороны отходящими войсками Западного фронта в район Можайска и Малоярославца из резерва Ставки ВГК спешно перебросили пять танковых бригад — 9, 17, 18, 19 и 20-ю — и две стрелковые дивизии. Следует сказать, что лишь одна из этих бригад — 9-я — имела в своем составе тяжелые танки (7 КВ-1, а также 22 Т-34 и 32 Т-40). В остальные бригады вместо КВ были выданы танки Т-34. Это было связано с тем, что Кировский завод в Ленинграде находился в блокаде и поставлять танки не мог, а Челябинский еще только наращивал выпуск КВ-1. Однако, несмотря на малое количество тяжелых танков, они действовали довольно успешно. Так, 2 ноября 1941 года командующий 4-й полевой армией фельдмаршал X. Клюге докладывал в штаб группы армий «Центр» о столкновении частей с советскими тяжелыми танками:

«На участке 34-й пехотной дивизии 13 октября произошел бой между нашими легкими полевыми гаубицами и тяжелыми советскими танками (предположительно 52-х тонными), в ходе которого с расстояния от 500 до 25 метров по танкам было выпущено попеременно 30 бронебойных и бризантных снарядов и 10 снарядов 10-см образца 1939 г. Уничтожив 3 легких полевых гаубицы, 7 средних и одну легкую противотанковую пушку, танки отошли назад. Несмотря на многочисленные попадания бронебойных снарядов, в том числе в башню, вражеские танки недостаточно быстро выводятся из строя и не пробиваются насквозь… В случае атаки большого количества таких танков мы могли бы потерпеть локальное поражение».

В этом документе как раз идет речь о действиях КВ-1 из состава 9-й танковой бригады.

Вообще, количество танков КВ-1 в ходе боев под Москвой было не очень велико. Например, по состоянию на 16 октября 1941 года среди 582 танков Западного фронта имелось лишь 13 «кэвэшек», на 28 октября — из 416 было 36 КВ (из них 10 находились в ремонте), на 15 ноября — 63 из 988, на 22 ноября — 82 из 852. В дальнейшем соотношение оставалось примерно на таком же уровне — КВ составляли 7-10 % танкового парка. Например, в отчете о потерях танковых частей 5-й армии Западного фронта за период с 1 ноября 1941 года по 10 апреля 1942-го из 179 боевых машин всех типов было 17 КВ-1.

Разбомбленный немцами эшелон с танками, отправленными в ремонт. Предположительно район Ельни, октябрь 1941 года. На этом фото хорошо видно днище танка КВ-1 и аварийный люк (АСКМ).

Тем не менее, несмотря на небольшое количество, тяжелые танки действовали довольно успешно. Например, в середине ноября 1941 года немцы потеснили части 50-й армии. 19 ноября командарм приказал нанести контрудар силами 108-й танковой дивизии и 32-й танковой бригады с задачей восстановить положение. 108-я танковая дивизия, находившаяся в Веневе в резерве 50-й армии, к этому времени имела всего 30 танков — 10 КВ-1, 2 БТ и 18 Т-60. Утром 20 ноября, почти одновременно с атакой наших частей немцы начали наступление силами до 50 танков при поддержке пехоты. В ходе боя 108-я дивизия подбила 19 танков противника: 15 огнем танков КВ, и 4 — ПТО). Свои потери составили 2 Т-60 сгоревших, а также 2 КВ и 1 Т-60 подбитыми.

На следующее утро наступление 108-й дивизии продолжилось, но было остановлено контратаками пехоты противника при поддержке танков. В ходе боя наши части сумели удержать свои позиции, подбив 4 танка и потеряв 2 КВ и 3 Т-60 сгоревшими.

Танки 32-й танковой бригады основными силами действовали из засад в тесном взаимодействии с пехотой. Особенно успешны были действия отряда капитана Запорожцева (2 Т-34 и 1 КВ), который в течение 19 ноября отразил несколько атак противника, доложив о подбитии 11 танков. К вечеру 20 ноября части 32-й танковой бригады и 108-й танковой дивизии, не имея сплошного фронта, отошли на рубеж по р. Шат.

Следует сказать, что на левом фланге Западного фронта к тому времени сплошной обороны не было, а имелась система боевых участков. Последние в сложных условиях обстановки не только помогли восстановить положение, но и подготовить силы для нанесения поражения противнику. Во всех случаях обороны боевых участков активную роль играли немногочисленные танковые части, составлявшие основу противотанковой обороны.

Уже упоминавшаяся выше 108-я танковая дивизия активно действовала на Веневском боевом участке. Оборона здесь была организована засадами (2–3 танка и взвод пехоты) по дорогам на подступах к городу Венев. В городе имелась небольшая ударная группа начальника боевого участка. Связь засад между собой и с ударной группой организовать не успели. Из-за недостатка времени и сил не смогли подготовить к обороне и город Венев. Фронт обороны боевого участка составлял свыше 10 км. Между засадами оставались промежутки в 1–2 км, которые прикрывались огнем танков.

Танк КВ-1 в засаде. Западный фронт, октябрь 1941 года (ЦМВС).

23 ноября 1941 года примерно в 13.00 немецкая пехота при поддержке танков атаковала позиции боевого участка. Атакованный превосходящими силами противника, командир основной ударной группы майор Бокарев (в ее состав входил батальон НКВД, 14 танков 108-й дивизии и 6 танков 145-й танковой бригады) приказал отойти и занять оборону. Но в 14.00 батальон НКВД начал неорганизованный отход. В ходе трехчасового танкового боя части вынуждены были отойти, при этом потери составили: 2 КВ-1 (сгорели), 1 Т-34, 2 Т-60 (подбиты). К вечеру остатки 108-й танковой дивизии вместе с другими частями заняли оборону на окраине Венева. К этому времени в ней, вместе с танками 145-й бригады, имелось всего 19 машин (3 КВ-1, 3 Т-34 и 13 Т-60), из которых 5 были технически неисправны. Они были распределены группами на юго-западной и юго-восточной окраине города: первая 2 КВ, 3 Т-60, вторая Т-34 и 2 Т-60 и третья Т-34 и 2 Т-60. На западной окраине разместилась маневренная группа для парирования контратак противника (Т-34 и 2 Т-60), остатки мотострелкового батальона (40 штыков) и две 122-мм гаубицы.

С утра 24 ноября немцы не решились атаковать Венев в лоб, а начали обходить город с флангов, и к 11.00 сумели его полностью окружить. Весь день 108-я дивизия вместе с другими подразделениями вела тяжелые бои, и лишь с наступлением темноты отдельным частям удалось вырваться из кольца. В докладе о боях за 24 ноября, направленном на имя командующего бронетанковыми и механизированными войсками Западного фронта командиром 108-й танковой дивизии полковником Ивановым говорилось:

«…Потери: 2 КВ (1 сгорел), 2 Т-34, 8 Т-60, 3 37-мм зенитных орудия, 4 зенитных пулеметных установки, 1 122-мм гаубицы, 8 транспортных и 2 легковых машины, радиостанция.

Вышедшие из окружения 5 танков Т-60 находятся: 2 в отряде майора Бокарева и 3 у генерал-майора Терешкова. Не установлено местонахождение вышедшего из окружения КВ.

Уничтожено огнем танков и артиллерии до полка пехоты, 5 тяжелых танков и 23 средних танка.

Особо отмечаю группу танков под командованием старшего лейтенанта Шкодова, который в процессе боя была поставлена задача — занять станцию и не допустить прорыва противника в этом направлении. Эта группа удерживала позиции до 15.00, в то время, когда танки противника вошли в город еще в 13.30, и оказала большую помощь своей пехоте».

В ходе боев за Москву отмечалась более высокая, по сравнению с другими машинами, проходимость танков КВ-1 по снегу. Так, «кэвэшки» могли преодолевать снежную целину глубиной 70–80 см, а Т-34 — 60–70 см. Легкие танки по снегу двигались с трудом, и на маршах, как правило, шли по колее, проложенной КВ и Т-34.

НА ЮГО-ЗАПАДЕ. Киевский Особый военный округ, преобразованный с началом войны в Юго-Западный фронт, к 22 июня имел больше всего танков КВ-1-181 машина, больше, чем во всех остальных приграничных округах вместе взятых. К середине следующего месяца от этого количества остались единичные машины. Например, по состоянию на 17 июля 1941 года ситуация выглядела следующим образом: 4-й мехкорпус — 10 КВ (на 22 июня — 99, из них 31 КВ-2), 8-й мехкорпус — 14 КВ (на 22 июня — 66, из них 26 КВ-2), 15-й мехкорпус — 0, ноль (на 22 июня — 64). Таким образом, в трех мехкорпусах Юго-Западного фронта, имевших к началу войны 85 % всех КВ, осталось всего 10 % от начального наличия. Кстати, есть большие основания полагать, что все 24 оставшихся тяжелых танка 4 и 8-го корпусов были КВ-1. Если это так, то потери КВ-1 составят 86 %. Основное количество КВ-1 являлись безвозвратными потерями, лишь небольшое количество машин удалось отправить в ремонт. Например, 10-я танковая дивизия 15-го мехкорпуса, в которой к началу войны числилось 63 КВ-1, сумела эвакуировать и отгрузить в ремонт всего 7 машин (11 % имевшихся).

25 июля 1941 года заместитель начальника АБТУ Юго-Западного фронта майор Строгий направил в Бронетанковое управление Красной Армии и старшему военпреду ГАБТУ КА на Кировском заводе документ с перечислением недостатков, выявленных у тяжелых танков в ходе боев:

«В процессе боевых действий на машине КВ установлен ряд существенных конструктивных недостатков, требующих срочного устранения:

1. Заклинивание башни снарядами, попадающими торцом башни и погоном.

2. Частые случаи попадания снарядов в зеркалки, в результате этого ранение экипажа. Сами зеркалки для наблюдения почти не используются.

3. При попадании снарядов в люк водителя последний открывается.

4. При ударе снарядом в шаромаску радиста срезает болты крепления.

5. Снарядами сбивает антенный ввод с ограждением.

6. Массовые случаи заедания кассет в башне и снарядов в кассете.

7. Низкое сиденье радиста — плохо вести огонь (желательно регулируемое).

Для бесперебойного восстановления машин нужен ЗИП в первую очередь:

а). диски феродо главного фрикциона.

б). тормозные ленты.

в). бортовые фрикционы.

г). буксирные троса (на всех машинах троса изодраны)

д). стартеры и шестерни стартеров.

Представители Кировсокго завода воентехник 2-го ранга тов. Костьян и инспектор Архипов в курсе всех недостатков по машине КВ».

Как видно, в документе не затрагивались вопросы, связанные с техническими поломками или недостатками в работе тех или иных агрегатов, а речь шла только о том, что отрицательно влияло на выполнение задач на поле боя.

Между тем, оставшиеся в строю КВ-1 продолжали воевать, нанося противнику серьезные потери. Так, 18 июля 1941 года 2-й механизированный корпус, входивший в состав Южного фронта, получил приказ на выдвижение в район Умани. К этому времени в составе корпуса имелся 391 танк всех типов, из них 10 КВ-1. Последние были получены еще до войны, и входили в состав 11-й танковой дивизии корпуса. Правда, к этому времени все они из-за значительных маршей вышли из строя по техническим причина. Для приведения в порядок тяжелых танков с Кировского завода в срочном порядке направили бригаду рабочих с необходимым количеством запасных частей.

22 июля 1941 года части 2-го мехкорпуса атаковали наступавшие 11 и 16-ю танковые дивизии 1-й танковой группы. В первый день наши потери составили 13 боевых машин (три удалось эвакуировать). На следующий день бои разгорелись с новой силой, и 2-му корпусу удалось потеснить немецкие соединения, заняв станции Подобна и Поташ. Правда, за это пришлось заплатить четырьмя потерянными танками, три из них были КВ-1 (машины сгорели на поле боя). В дальнейшем в этом районе продолжались ожесточенные бои, и к 1 августа во 2-м корпусе остался только один боеспособный КВ-1.

Танк КВ-1 выпуска ЧКЗ октября- ноября 1941 года проходит по Пушкинской площади в Москве. Ноябрь 1941 года (РГАКФД).

Из справки «О наличии материальной части боевых машин Юго-Западного фронта на 20.7.41 г.» следует, среди 272 танков (учтены только исправные), имевшихся к тому времени, было лишь 12 КВ. При этом 7 числилось за 4-м мехкорпусом, один (КВ-2) — за 41-й дивизией 22-го мехкорпуса, и еще 4 — в составе Киевского укрепрайона.

Летом 1941 года на Юго-Западном направлении началось формирование танковых дивизий по штату июля 1941 года. Одной из них стала 12-я танковая дивизия (не путать с 12-й дивизией 8 мехкорпуса), командиром которой назначили полковника Каткова. При формировании соединение получило 229 танков, из них 7 КВ. С 5 августа дивизия была придана 5-му кавкорпусу, с которым вела бои в течение десяти дней. При этом отмечалось:

«1. …Командиром 5 кк (дивизия) была использована неправильно, раздроблена на мелкие части.

2. Тщательного взаимодействия со всеми родами войск не было организовано, особенно между танками и артиллерией.

3. Ввиду такого применения 12 тд управлять частями невозможно.

4. В результате этого дивизия понесла потери, и вновь повторяется то, что было в первые дни войны».

А потери действительно оказались существенными: 84 машины (из них 2 КВ) безвозвратно, еще 48 (из них 1 КВ) отправили на ремонтные базы и заводы промышленности.

В это время по замыслу командования Юго-Западного направления, создается ударная группа под командованием генерал-лейтенанта Чибисова, которая должна была разгромить части 1-й танковой группы вермахта, вышедшие в излучину Днепра, после чего наступать на Николаев и Кривой Рог. В состав группы вошли две кавдивизии, 12-я и 8-я (второго формирования) дивизии. Последняя формировалась в Полтаве на основе 32-й танковой дивизии. Все части группы скрытно сосредотачивались в районе Днепропетровска. К 16 августа 1941 года 8 и 12-я дивизии имели довольно значительное число танков — 121 (6 КВ) и 57 (4 КВ) соответственно.

Колонна танков КВ-1 на улице Москвы. Декабрь 1941 года. Машины оснащены усиленными катками с внутренней амортизацией и дополнительными топливными баками (АСКМ).

19 августа 1941 года ударная группа перешла в наступление. На отдельных участках в полосе 13-й танковой и 60-й моторизованной дивизий нашим танкистам сопутствовал успех, но в целом немцам удалось удержать позиции. Тем не менее, противник понес большие потери — согласно донесения в штаб фронта, в ходе боя 19 августа 12-я дивизия уничтожила 15 танков, 20 противотанковых пушек, 50 автомашин. Но и свои потери оказались немалыми. Так, согласно доклада полковника А.М. Кашина от 24 августа 1941 года в штаб фронта «8 тд северо-западная окраина Днепропетровска. В настоящее время отводится на восточный берег р. Днепр. Дивизия имеет не более 25 боевых машин.

12 тд, в которой имеется 1 танк, отводится также за Днепр». Скорее всего, в документе речь идет о боеспособных машинах.

Танковые части Юго-Западного направления получали тяжелые танки КВ -1 в меньших количествах, чем соединения, действующие на центральном, московском направлении. Это и понятно — советское командование, прежде всего, стремилось усилить оборону столицы. К тому же в августе — сентябре ситуация с выпуском КВ-1 была довольно тяжелой — Кировский завод, вскоре оказался в блокаде, и вся его продукция поступала на Ленинградский фронт. А Челябинский тракторный еще только разворачивал массовый выпуск КВ-1, и не мог обеспечить танковые части необходимым числом «кэвэшек». Поэтому значительным резервом для пополнения на Юго-Западном направлении являлись ремонтные машины, эвакуированные в тыл в начальный период войны. Мощная производственная база Харькова, Ворошиловграда, Киева позволяла восстанавливать даже серьезно поврежденные танки, в том числе и КВ.

Так, утром 6 сентября 1941 года со станции Харьков в район Полтавы, в распоряжение Маршала Советского Союза С.М. Буденного, отправилась 3-я танковая бригада, имевшая в своем составе 7 КВ-1, 22 Т-34, 2 Т-28, 30 Т-26, 10 БТ и 13 бронетракторов ХТЗ-16. Туда же убыла и 142-я танковая бригада, которую перед отправкой осмотрел главком Юго-Западного направления С.М. Буденный. Он остался не очень доволен увиденным, о чем телеграфировал в Ставку ВГК:

«Соединение сформировано путем сбора людей различных частей. На танках КВ и Т-34 50 % состава экипажей имеются раньше не водившие эту машину. Ряд командиров назначены буквально в процессе погрузки. 45 % всего состава не бывших в боях. Артиллеристы-зенитчики совершенно не стреляли».

Танки КВ-1 и БТ-5 (слева за обрезом фото) выдвигаются к линии фронта. Западный фронт, январь 1942 года (АСКМ).

К 8 сентября в составе войск 38-й армии и оперативной группы генерала Комкова находилось четыре танковых бригады (3, 10, 132 и 142-я), остатки 47-й танковой дивизии, 71 и 132-й отдельные танковые батальоны. В составе этих частей имелось 375 танков (без учета бронетракторов), из них 24 КВ-1. Войска армии должны были ликвидировать немецкий плацдарм на левом берегу Днепра в районе Кременчуга.

В ходе последующих боев к 22 сентября безвозвратные потери танковых частей 38-й армии составили 161 машину (из них 9 КВ), еще 98 (из них 10 КВ) эвакуировали и отправили в капитальный ремонт. Еще 42 танка (в том числе один КВ) числились в графе «Недостает», которая трактовалась так: «Недостающие машины разыскиваются, документов на них нет, могут быть потерянными в бою или находятся в процессе перехода на СПАМ». Как видно, потери по КВ составляют 83 % от имевшихся к началу боев. Помощник командующего войсками Юго- Западного фронта генерал-майор Вольский основными причинами больших потерь мат- части называл следующее:

«По существу дерутся одни танки, пехота и конница в большинстве своем малочисленные или же неустойчивые до того, что приходится ее сзади строить и гнать вперед, т. к. она просто бежит. Сбором ее занимаются все, начиная с Военного Совета и все мои товарищи, которые находятся при мне.

Противник имеет много противотанковой артиллерии.

Наша артиллерия малочисленна, и никакой фактической поддержки не дает.

Взаимодействия по сути никакого нет…

Танки действуют по 5–7, а иногда ухитряются по 1–2 штукам, это имеет место у Комкова…

Большая бесцельная гонка танков — это объясняется исключительно отсутствием данных о противнике. Дается приказ на сосредоточение в одном районе, а группировка противника — в другом. После того, как противник нажимает, требуется помощь в танках, тогда танки перебрасываются на этот участок, а это иногда 20–30 км».

21-22 сентября в распоряжение войск Южного фронта прибыли 2 и 15-я танковые бригады, имевшие по 61 танку. В каждой из них было и по семь новеньких тяжелых КВ-1 производства Челябинского тракторного завода (это были одни из последних машин с пушкой Ф-32, изготовленные на Урале).

Танк КВ-1 выпуска Челябинского тракторного завода (с пушкой Ф-32) из состава 1 — й гвардейской танковой бригады. Западный фронт, ноябрь 1941 года (АСКМ).

2-я бригада поступила в распоряжение 18-й армии, и 27 сентября 1941 года участвовала в контрударе, нанесенном советскими частями в стык 3-й румынской и 11-й немецкой армий. В течение двух дней шли ожесточенные бои, часть 18-й армии, прорвав фронт противника, продвинулись на глубину до 15 километров. Танкисты действовали довольно удачно — так, за 27 сентября 2-я танковая бригада «уничтожила до батальона пехоты, 9 орудий ПТО, захвачено 13 винтовок, 14 лошадей, 2 пулемета 2 коммутатора, документы штаба полка, большое количество боеприпасов, 111 пленных». При этом свои потери составили 3 подбитых танка БТ. Следует отметить, что противником танкистов здесь были румынские части.

Для стабилизации положения немцы перебросили на участок прорыва 49-й горный корпус, и 29 сентября его 1 и 4-я горно-стрелковые дивизии нанесли контрудар в районе населенных пунктов Малая и Большая Белозерка. В оперсводке 18-й армии за 29 сентября 1941 года отмечалось:

«На участке 4 сд противнику удалось несколько потеснить наши части в восточном направлении от Б. Белозерка. Введением в бой 220 сп 2 тбр и Тяжелого дивизиона минометной группы Воеводина продвижение противника приостановлено с большими для него потерями». Здесь немцам удалось подбить шесть танков 2-й бригады, в том числе как минимум один КВ. На следующий день бригаду вывели из боя, и перебросили в полосу 12-й армии Южного фронта. В оперсводке от 2 октября сообщалось, что бригада к 17.30 заняла оборону в районе Константиновка, Тургеневский, Тихоновна, имея здесь «МСПБ в полном составе, ТП в составе 7 танков, РР и ОЗАД в составе одной батареи».

15-я танковая бригада была включена в состав 12-й армии, и 1 октября 1941 года получила задачу — уничтожить танки и мотопехоту противника, прорвавшиеся на Ново-Павлоградский. В бою участвовало 4 КВ-1, 18 Т-34 и 3 Т-26. В ходе боя три танка получили повреждения, у одного КВ снарядом заклинило башню. Противник понес большие потери, только трофеями наших танкистов стали два немецких средних танка (прибуксированы в тыл), 5 противотанковых орудий, 7 минометов, 10 автомашин и 5 мотоциклов, было взято 3 пленных из состава 16-й танковой дивизии вермахта.

Экипаж танка КВ-1 под командованием лейтенанта Н. Киндера (крайний справа), у своей боевой машины. 17-я танковая бригада, ноябрь 1941 года. 2 декабря экипаж погиб в бою у деревни Селиваниха под Истрой (РГАКФД).

Согласно донесениям штаба фронта со 2 по 12 октября 1941 года 15-я танковая бригада потеряла безвозвратно 4 танка (из них 2 КВ-1, сгорели), еще 6 (из них 1 КВ) получили повреждения и были эвакуированы в тыл. Бригада также нанесла противнику чувствительные потери: только трофеями стало 2 немецких танка, 5 орудий, 15 автомашин.

15 сентября 1941 года на Юго-Западный фронт убыла 1-я танковая бригада, имевшая в своем составе 7 КВ-1, 22 Т-34 и 32 Т-40. 28 сентября она получила задачу штаба 2-го кавкорпуса — содействовать отходу 9-й кавалерийской дивизии из района Козельное на северо-восток. Для выполнения этой задачи была выделена группа из 9 танков Т-34 и трех КВ-1. О выполнении приказания говорилось в донесении:

«…Колонна наших танков к 14 часам подошла головой к Рудка, откуда было хорошо видно движение мотоколонны противника из Протопоповщина на Штеповка.

Продвинувшись колонной за Рудка в сторону Штеповка и повернув пушки влево, танки с места неожиданно для немцев открыли артиллерийский и пулеметный огонь с небольших дистанций.

Противник от такого мощного и неожиданного огня пришел в замешательство, открыл беспорядочный ответный огонь из противотанковых орудий и, бросая машины и артиллерию, в беспорядке начал отходить.

Та часть колонны противника, которая подходила к Мироновщина, с юго-запада организовала сопротивление в Мироновщина, открыв огонь по нашим танкам из одного- двух орудий.

Для уничтожения противника в Мироновщина танки были сосредоточены в Рудка (где их разбили на две равные группы) и атаковали противника с двух сторон в Мироновщина. В результате второй атаки противник также понес значительные потери, и в беспорядке бежал на запад и юго-запад.

В результате боя противник потерял:

— противотанковых орудий — 36;

— 75-мм орудий — 16;

— 105-мм орудий — 12;

— тракторов — 8;

— автомашин — 40;

— мотоциклов — 12;

— танков — 4 (один подбит и три сгорело);

— до роты пехоты.

Наши потери:

— танков Т-34-3 (два подбито и один сгорел);

— танков КВ — 2 (подбиты и эвакуированы);

— ранено начальствующего состава — 3 человека».

В течение следующих трех дней части бригады при поддержке двух кавалерийских полков атаковали противника районе Штеповки, пытаясь овладеть этим населенным пунктом. Согласно докладу штаба бригады, результаты были следующими:

«В результате боя танков и мотострелкового батальона бригады с 28.9 по 1.10.41 г. противник потерял: автомашин — 95, орудий разных калибров — 60, мотоциклов — 26, танков — 8, тракторов — 18, пехоты — до двух батальонов, самолетов — 1.

Бригадой взяты трофеи: легковых машин — 11, грузовых — 15, мин — 110, винтовочных патронов — 40 тысяч, пулеметов танковых — 3. Из документов и показаний пленных установлено, что в Штеповка действовала 25-я мотодивизия противника.

Наши потери: танков Т-34-11 (из них сгорело — 4, подбито — 7), танков КВ — 3 (подбито). Все подбитые танки эвакуированы с поля боя.

Убито: начальствующего состава — 7 человек, младшего начальствующего состава — 6 человек, рядового состава — 27 человек. Итого — 40 человек.

Ранено: начальствующего состава — 7 человек, младшего начальствующего состава — 12 человек, рядового состава — 59 человек. Итого — 78 человек.

Пропало без вести: начальствующего состава — 3 человека, младшего начальствующего состава — 3 человека, рядового состава — 35 человек. Итого — 41 человек. Всего потерь в личном составе — 159 человек.

В четырехдневных боях за Штеповка бойцы и начальствующий состав проявили мужество и беспримерный героизм. Бойцы и командиры еще раз продемонстрировали свою любовь и преданность Родине».

КРЫМСКИЙ ФРОНТ. Во многих публикациях, рассказывающих о танках КВ, упоминается о том, что в ходе боев в Крыму весной 1942 года эти машины массово вышли из строя. Как правило, никаких подробностей об этом не приводится. Попробуем выяснить, что же было на самом деле.

Вероятнее всего, первоисточником сведений о массовых поломках КВ стали документы за подписью Л.3. Мехлиса, который в то время был представителем Ставки ВГК на Крымском фронте. Так, во время переговоров по прямому проводу Мехлиса и генерал-майора В.Т. Вольского (занимал должность заместителя командующего Крымским и Северо-Кавказским фронтом по автобронетанковым войскам) с руководством ГАБТУ КА, прошедших 19 февраля 1942 года, говорилось:

«КЕРЧЬ: У нас к вам несколько вопросов.

Первое. Мы просили дать пять коробок, мотор и диски для КВ, вышедших из строя в связи с исключительной грязью. Мы не знаем, что в этом отношении делается. А иметь пять КВ в бездействии — дело тяжелое.

Второе. Для КВ нам нужны запасные экипажи, даже больных заменить нечем. Командируйте сюда 8-10 запасных экипажей».

Танк КВ-1, оставленный из-за поломки или отсутствия горючего на подступах к Керчи. Крым, май 1942 года (АСКМ).

4 марта 1942 года Мехлис направил в ГАБТУ КА шифровку, в которой сообщал, что «на Крымском фронте вышло из строя 22 танка КВ вследствие разрушения коробок перемены передач (поломка подшипников и срез зубьев шестерен)». При этом из 22 машин пять вышли из строя из-за неопытности механиков-водителей. Еще на шести КВ имелись поломки двигателей из-за «пробивания прокладки головки блока и выпадания клапанных седел». А если учесть, что к началу марта 1942 года Крымский фронт располагал 36 тяжелыми танками КВ, то процент вышедших из строя весьма высок, и не зря вызывал беспокойство у Мехлиса.

Теперь перейдем к рассказу о действиях тяжелых танков в Крыму.

В последние дни 1941 года войска Закавказского фронта высадились в Феодосии и Керчи, и в результате наступательных боев захватили Керченский полуостров и начали продвижение на запад Крыма. 18 января 1942 года немецкие части нанесли контрудар, вновь захватили Феодосию и отбросили советские части на восток, к Ак-Монайскому перешейку, после чего бои затихли. 28 января Ставкой создается Крымский фронт, в состав которого вошли три армии. К концу февраля танковые части были представлены четырьмя танковыми бригадами (39, 40, 55, 56), 24-м отдельным танковым полком, 126 и 226-м танковыми батальонами, в составе которых имелось 371 боевая машина, из них 36 КВ-1: по 10 в 39 и 40-й бригадах и 16 в 226-м батальоне (последний кроме КВ других машин не имел). Как видно, КВ-1 составляли менее десятой части танкового парка. Но если учесть, что 85 % танков Крымского фронта — это Т-26, XT и Т-60, то становится ясно, что 36 КВ-1 были немалой силой, учитывая, что протяженность фронта составляла около 30 км.

На 27 февраля 1942 года намечалось наступление войск Крымского фронта. Главный удар наносила 51-я армия, в составе которой имелись основные танковые силы фронта. Перед наступлением была проведена большая работа по обеспечению движения танков. В частности, машины должны были без потерь преодолеть свой противотанковый ров и минные поля противника, места и границы которых точно установить не удалось. Для этого во рву проделали специальные проходы из расчета один на танковый взвод, а бригадам и 229-му батальону придали по роте саперов. Сначала последние должны были перевозиться специальными волокушами (деревянными и металлическими), прицепленными к танкам, но из-за сильного размокания грунта от них отказались. Саперов посадили на танки КВ, которые двигались в первом эшелоне. Однако принятые командованием меры помогли не полностью — семь танков, в том числе и несколько КВ, в ходе атаки подорвались на минах.

Немецкие солдаты осматривают подбитый танк КВ-1 одной из частей Крымского фронта. Май 1942 года. Обратите внимание на две пробоины в нижнем кормовом листе корпуса (ЯМ).

Согласно журналу боевых действий 51-й армии, к вечеру 26 февраля 1942 года грунтовые дороги просохли, и допускали движение всех видов транспорта, температура воздуха — +4–5 градусов. Но к 8–9 часам утра следующего дня «в результате дождя дороги и грунт начали размокать, превращаясь в труднопроходимые для автотранспорта и гусеничных боевых машин». Однако откладывать наступление никто не стал, и после артподготовки части фронта перешли в наступление:

«Медленно, врезаясь глубоко гусеницами в землю, пошли вперед тяжелые танки. В 8.15 в непосредственной связью с пехотой двинулись танки 55 тбр и 229 отб, под прикрытием тумана пехота шла в расчлененных колоннах».

Из-за дождя, который не прекращался в течение дня, местность превратилась практически в болото, и действия танков и пехоты оказались сильно затруднены. В результате, удалось выполнить только ближайшую боевую задачу на день частям правого фланга 51-й армии, а на остальных участках продвижения почти не было. Потери в танках были довольно значительными — так, 39-я бригада за день потеряла 11 боевых машин подбитыми, а 229-й батальон — 5 КВ-1, которые ушли вглубь позиций противника. Связь с ними была потеряна. Позже экипажи трех машин нашлись, а два так и остались пропавшими без вести. В одном из них, которым командовал лейтенант Пичугин воевали четыре родных брата — Алексей, Василий, Григорий и Иван Кочевы. Судьба танка неизвестна, экипаж числится пропавшим без вести. Об обстоятельствах гибели этого экипажа отцу братьев, Якову Семеновичу Кочеву сообщил бывший командир танковой роты 229-го батальона старший лейтенант Мороз в письме от 2 июня 1943 года:

«27.02.42 г. в 7.00 по московскому времени мы пошли в атаку, до этого времени прошел дождь, стало грязно, машины шли тяжело, но мы шли, несмотря ни на что.

В бою я видел своими глазами работу братского экипажа… Славно работали братья-молодцы, не одного десятка немцы не досчитались в своих стаях, не одна батарея немцев была уничтожена их работой. Но когда мы ворвались в их третью линию обороны, по нам обрушилась вся масса огня, какая была у немцев. Вот тут я уже не мог наблюдать за их работой и за ними, потому что в пяти метрах от машины ничего не было видно от взрывов, дыма и огня…

Когда машины вышли в район сборного пункта, мы не досчитались в своих рядах нашего бесстрашного братского экипажа. По приказу командования был сделан розыск, но как мы не искали, найти не могли, не удалось».

Тот же танк, что и на предыдущем фото, снятый с другой стороны. Крым, май 1942 года. На башне танка видна надпись «За Родину» и номер 1/3. (АСКМ).

После войны на родине братьев Кочевых — в поселке Куеда Пермского края — им установили памятник: самоходку ИСУ-152.

Фактически участие танковых частей в наступлении на этом и закончилось. 28 февраля боевые машины 40 и 55-й бригад поддерживали действия своей пехоты огнем с места, но в атаках не участвовали из-за сильно размокшего грунта.

К вечеру 3 марта наступление войск Крымского фронта было прекращено, продвижение частей оказалось минимальным. Отмечалось, что из-за начавшихся дождей и сильного размокания почвы, «пехота и танки по целине двигаться не смогли, дороги для автотранспорта оказались непроходимыми, подвоз частям и соединениям прекратился».

В выводах по действию танковых частей 51-й армии за 27 февраля — 3 марта 1942 года говорилось:

«27.2.42 г. 229 отб с пехотным десантом ворвался и уничтожил противника в Крым-Шибань и выс. 69, 4, но будучи несвоевременно поддержанными артогнем и пехотой, танки с пехотным десантом вынуждены были отойти, понеся при этом потери».

Также отмечались не лучшие действия командиров 39-й и 55-й танковых бригад, поддерживающих действия 12-й стрелковой бригады. Они находились на КП командира 12-й сбр полковника Петунина, за действиями своих подразделений не следили, в результате чего потеряли управление и не знали, где находятся танки.

Второе наступление на позиции противника началось спустя 10 дней, 13 марта. В нем участвовало 143 танка, из них 8 КВ (4 в 229-м батальоне и по два в 39 и 40-1 бригадах). Однако результаты также оказались скромными, и 16 марта наступление прекратили тем же причинам. В журнале боевых действий 51-й армии отмечалось, что «танковые бригады действовали ограниченно ввиду размокания грунта».

В докладе о работе танковых частей Крымского фронта, датированном 25 марта 1942 года, среди недостатков, выявленных в боях февраля-марта, назывались следующие:

«Бригады прибывают мало сколоченными. Необходимо в подготовительный к операции период давать им время и возможность для сколачивания частей и подразделений.

Командный состав плохо подготовлен по топографии, слабо ориентируется на местности, и сбивается с боевых курсов. Механики-водители имеют слабую техническую культуру…

Срочно требуется решить вопрос о средствах эвакуации для таких машин, как КВ. Имеющиеся трактора тянуть их не могут, благодаря чему танки часто остаются между нашими частями и противником, и если за ночь их не эвакуируют, на утро они расстреливаются».

26 марта части 51-й армии приступили к частной операции по занятию Ко- Асанского узла обороны противника. 390-ю стрелковую дивизию поддерживали 39-я танковая бригада, рота Т-26 56-й и 2 КВ-1 229-го батальона, а 143-ю стрелковую бригаду — 40-я бригада и рота Т-26 56-й бригады, всего 54 боевых машины, из них 4 КВ. Атаку поддерживала артиллерийская (131 орудие и миномет) и реактивные установки, а также авиация. Однако из-за просчетов командования, танки не смогли выйти на рубеж атаки вместе с пехотой, а продвижение последней было остановлено сильным артиллерийско-минометных огнем. При повторных атаках танки действовали без поддержки пехоты, которая не могла подняться из-за огня противника, и понесли значительные потери. В результате, поставленная задача выполнена не была. Причиной неудачи признали отсутствие взаимодействия родов войск — пехота, артиллерия, танки. Виновными посчитали командиров танковых бригад, «из-за преступной небрежности которых танки опоздали выходом с исходных позиций, и в первоначальной атаке с пехотой не участвовали».

Вечером того же дня танковые части фронта получили пополнение — в порт Камыш- Бурун (район Керчи) доставили 14 танков КВ-1, 5 поступили на укомплектование 40-й бригады. В результате к моменту прекращения операции — вечеру 27 марта 1942 года — 40-я танковая бригада имела в боевой готовности 7 танков КВ-1, 55 и 56-я — 28 легких, а в 39-й к этому же времени не осталось ни одной боеспособной машины — в боях предыдущего дня она потеряла подбитыми и подорванными на минах последние 4 КВ-1 и 2 Т-60.

К началу апреля 1942 года танковые части Крымского фронта отремонтировали часть потерянных машин, а также получили мат- часть на восполнение потерь, и к 9 апреля насчитывали 281 боевую машину, из них 51 КВ-1, 121 Т-26 и XT, 108 Т-60 и 1 Т-34. Тяжелые машины имелись в 39,40, 55 (по 10 КВ-1) и 56-й (8 КВ-1) танковых бригад и 229-го батальона (13 машин).

Получил пополнение и противник, который до этого использовал в боях только штурмовые орудия 190 и 197-го дивизионов — на фронт прибыла 22-я танковая дивизия.

Утром 9 апреля 1942 года, после артиллерийской подготовки и авиаударов началось очередное наступление войск Крымского фронта. Но как отмечалось в журнале боевых действий, «вследствие сильного тумана части при первоначальном наступлении потеряли ориентировку и не выдерживали направление, вследствие чего наступление захлебнулось».

Например, отмечалось, что в момент выдвижения 56-й танковой бригады (8 КВ-1, Т-26-32, Т-60-16) с исходных позиций туман стал настолько густым, что видимость составляла 2–3 метра. При этом отдельные экипажи «вследствие плохой выучки и недостаточного наблюдения сбились с боевого курса, и только с прояснением видимости приняли участие в бою». Когда туман рассеялся, выяснилось, что пехота за танками не пошла. КВ, шедшие в первом эшелоне бригады, атаковали позиции противника у населенного пункта Кой-Асан, где были встречены огнем немецких танков и противотанковых орудий. В ходе боя все 8 КВ бригады были потеряны: семь подбила артиллерия, а один подорвался на мине.

К вечеру следующего дня удалось отремонтировать один КВ-1, который был подбит в атаке 11 апреля 1942 года.

39-я танковая бригада (10 КВ-1, 1 Т-34, 29 Т-60) также начала атаку в сильном тумане. А когда он рассеялся, в ходе атаки боевые порядки бригады перемешались с порядками 56-й бригады. Танкисты отчитались об уничтожении 15 орудий, при этом 39-я бригада потеряла 18 машин, из них 7 КВ — шесть подорвались на минах и подбиты артогнем и один пропал без вести.

Уничтоженный внутренним взрывом танк КВ-1 (с литой башней). 1942 год. На башне различима надпись: «Смерть немецким оккупантам» (РГАКФД).

9 апреля 40-я бригада и 229-й батальон (13 КВ-1), сбившись с курса, попали на минное поле противника и не смогли его преодолеть. При этом семь танков бригады, в том числе и КВ ее командира, подорвались на минах. Потери 229-го батальона составили четыре машины — подорвались на минах и были подбиты артиллерией. В документах отмечалось, 229-й батальон «из-за тумана потерял направление, танки разбрелись по полю, действуя разрозненно, неся бесцельные потери».

11 апреля 1942 года танки три оставшихся к тому времени в строю КВ 229-го батальона из-за густого тумана смогли пойти в атаку с опозданием на четыре часа. Машины выдвинулись вперед, но вынуждены были остановиться перед минным полем. В течение двух часов три КВ батальона вели огонь позициям противника, но без поддержки пехоты и мин не смогли продвинуться вперед. А пехота к этому времени была рассеяна немецким артогнем.

12 апреля наступление войск Крымского фронта было прекращено. Всего с 9 по 11 апреля 1942 года части потеряли 119 танков, из них 35 КВ-1 (из 51 имевшегося к началу операции). К 12 апреля семь из них еще находились на поле боя, остальные эвакуировали.

Основные потери в этих боях КВ понесли от артиллерии противника и от мин. Кроме того, в советских документах отмечается еще один интересный способ действий немцев против советских тяжелых машин:

«В борьбе против наших танков противник применил новый способ борьбы — забрасывание на танки мешков с толом. Один КВ после атаки возвратился, имея на моторном люке мешок с 10 кг тола. Подожженный шнур погас, что и спасло танк от подрыва».

Как уж немецкие пехотинцы забросили на КВ 10 кило взрывчатки сказать сложно, видимо помог густой туман.

По состоянию на 25 апреля 1942 года в составе танковых войск Крымского фронта имелось 181 боеспособная машина: 24 КВ-1, 1 Т-34, 71 Т-60, 70 Т-26 и 15 ХТ-133. КВ распределялись следующим образом: 39-я танковая бригада — 1, 40-я — 6, 55-я — 9, 56-я — 4, 229-й отдельный танковый батальон — 4. К 8 мая их количество увеличилось до 244, из них 41 КВ-1 (39-я бригада — 2, 40-я — 11, 55-я — 10, 56-я — 7, 229-й батальон — 11). Именно в таком количестве танковые части Крымского фронта встретили начавшееся 8 мая 1942 года немецкое наступление. Хорошо известны его итоги — части Красной Армии были разгромлены, понесли огромные потери в людях и технике.

Подбитый танк КВ-1 (со сварной башней). 1942 год (ЯМ).

Советские танковые части Крымского фронта, и КВ-1 в их числе, пытались контратаками прикрыть отход войск в направлении на Керчь. Так, 8 мая части 39 и 56-й танковых бригад атаковали наступающие части противника в направлении феодосийской дороги. В результате в течение дня 39-я бригада отразила несколько немецких контратак, подбив 8 танков противника и потеряв 7 своих, из них 2 КВ-1. Всего к 9 мая танковые части Крымского фронта насчитывали 178 исправных боевых машин, из них 32 КВ-1.

9 мая 1942 года довольно успешно действовал 229-й отдельный танковый батальон — он отразил несколько немецких атак у населенного пункта Арма-Эли. Наши танкисты доложили о 28 подбитых боевых машинах противника, при этом было потеряно 5 КВ-1. Однако действиями танковых частей остановить наступление немецких войск не удалось, и к исходу 9 мая глубина их прорыва составила до 30 километров. Потери танковых частей Крымского фронта за день боя оказались довольно существенными, составив 43 танка, из них 11 КВ-1.

10 мая 1942 года проявила себя 55-я танковая бригада, во второй половине дня атаковавшая совместно с частями 77-й горнострелковой дивизии наступающего противника в районе Огуз-Тобе. В ходе боя наши танкисты попали под удар немецкой авиации и артиллерии, но, несмотря на это подбили до 20 машин противника. Свои потери составили 17 танков, из них 7 КВ-1. В результате, в бригаде остался на ходу всего один тяжелый танк из 10 имевшихся к 8 мая — еще два КВ вышли из строя по техническим причинам. К исходу 10 мая только один боеспособный КВ остался и в 229-м батальоне — еще четыре поломались, и один был подбит. Батальон получил приказ вывести свои неисправные танки в тыл для ремонта, но в последующие дни две машины были подорваны экипажами. Еще две вместе с отступающими частями дошли до Турецкого вала (древнее оборонительное сооружение, состоящее из вала и рва, пересекающее Керченский полуостров между Казантипским заливом Азовского моря и Узунларским озером. — Прим. автора), где 13 мая вступили в бой с наступающими частями немцев и были сожжены.

Немцы осматривают тот же танк КВ-1, что и на предыдущем фото. Хорошо видны следы многочисленных снарядных попаданий в корпус и башню машины (ЯМ).

Всего же к утру 11 мая танковые части Крымского фронта имели в своем составе 81 боеспособный танк, в том числе 7 КВ-1. 13 мая советская оборона на Турецком валу была прорвана, 14 мая последовал приказ об эвакуации частей фронта на Тамань, а 15-го немцы взяли Керчь. Тем не менее, еще несколько дней велась эвакуация войск из Крыма.

Следует сказать, что, несмотря на тяжелую ситуацию и неразбериху последних дней боев Крымского фронта, документы о действиях некоторых танковых частей сохранились. Причем помимо общего хода боевых действий в них отражены даже сведения о действиях отдельных машин. В качестве примера можно привести данные о боях 56-й бригады танковой бригады, в которой к 8 мая имелось 7 КВ-1. Они распределялись следующим образом: в первом батальоне находилось пять машин, и во втором — две. В 15.00 8 мая танкисты получили приказ — атаковать прорвавшиеся части противника в направлении Феодосийское шоссе, высота 63,8.

Танкисты атаковали противника примерно в 17.00, бой продолжался до 20.00. Здесь бригада потеряла 14 машин, из них 6 КВ. Наши танкисты доложили о 5 подбитых танках противника и 5 уничтоженных противотанковых пушках. В следующие дни остатки бригады отходили в сторону Керчи, передав 11 мая оставшиеся в строю танки 55-й бригаде. Последний КВ 56-й бригады погиб в бою на Турецком валу у населенного пункта Семь Колодезей 14 мая.

Кстати, практически во всех документах наши танкисты пишут о том, что они действовали без поддержки пехоты и артиллерии, и не имели никаких сведении о противнике и его силах. 1-й батальон 56-й бригады сообщил, что с 8 по 13 мая из пяти КВ три было подбито артогнем, один сгорел и один сожжен при отходе. В документах есть информация о судьбе двух машин.

Танк КВ-1 (башенный номер 1/1) 1-го батальона старшего лейтенанта П. Егорова 8 мая у высоты 63,8 подбил три танка и уничтожил противотанковую пушку противника. В бою машина получила повреждения, и была эвакуирована в район Кошая. При отходе машина была уничтожена.

КВ-1 (башенный номер 1/4) 1-го батальона под командованием младшего лейтенанта А.А. Штырхуна в бою 8 мая у высоты 63,8 подбил три немецких танка. На следующий день он эвакуировал другой подбитый КВ в район Кият, и из-за «сильной перегрузки при буксировки» вышел из строя. Экипаж восстановил машину к 11.00 11 мая, после чего машина заняла оборону у населенного пункта Семь Колодезей. Здесь танк вел бой до 14.00 12 мая, при этом отбив атаку трех немецких танков и подбив один из них. На следующий день КВ с утра и до 19.00 вел обстрел дороги на Керчь, прикрывая свои отходившие части. В 2.00 14 мая машина была уничтожена огнем трех немецких танков, которые подошли на близкое расстояние, пользуясь тем, что рядом с КВ горели грузовики, и пламя слепило экипаж. В ходе боя два танкиста получили ранения и один пропал без вести.

По судьбе тяжелых танков КВ 2-го батальона бригады информации сохранилось несколько больше. Так, КВ с башенным номером 2/1 старшего лейтенанта Громова во время боя 8 мая получил попадание снарядом, от которого загорелся, при этом был ранен наводчик. В дальнейшем «прямым попаданием авиабомбы снесена башня, и машина окончательно разрушена» (вероятно, насчет бомбы преувеличение — мог сдетонировать боекомплект). При отходе пропал без вести командир танка.

КВ с башенным номером 2/2 использовался 8 мая в качестве командирской машины заместителем командира бригады майором И. С. Гумеровым. В ходе боя у танка была пробита маска, в результате чего оказалась заклинена пушка, и ранены майор Гумеров и наводчик Поляков. В ночь на 9 мая КВ использовался для эвакуации подбитых машин батальона, а днем был направлен в Кошай, а затем в Кият в ремонтные мастерские, которые найти не удалось. В дальнейшем танк двинулся на Султановку, но, не дойдя до нее вышел из строя (сгорел главный фрикцион). Машина была сожжена экипажем. Оставшийся без боевых машин личный состав 56-й танковой бригады был 15–16 мая вывезли на Таманский полуостров. Ни один танк при эвакуации войск Красной Армии из Крыма в мае 1942 года вывести не удалось, все машины были потеряны в боях, уничтожены экипажами или брошены при отходе.

Что касается КВ-1, то всего их действовало в Крыму в 1942 году 66 штук. Как уже говорилось выше, их доставляли в два этапа — 36 машин в январе, и еще 30 в марте. Доставка тяжелых танков в Крым вылилась в самостоятельную проблему. Дело в том, что большую часть военных грузов из Новороссийска доставляли в порт Камыш-Бурун, расположенный чуть южнее Керчи (сейчас это микрорайон Аршинцево). Порт ввели в строй перед войной. Он имел один причал и мог принимать одновременно не более двух транспортов. К началу 1942 года порт сильно пострадал в ходе прошедших боев — были разбиты два имевшихся здесь крана, подорваны железнодорожные вагоны и паровозы, и никаких перегрузочных механизмов большой грузоподъемности не имелось. Не было их и в Керченском порту, который также сильно пострадал в ходе боев.

Для перевозки танков КВ выделили канонерскую лодку «Красный Аджаристан» (типа «Эльпидифор», заложена в 1916 году, спущена на воду в 1920-м). Для того чтобы тяжелые КВ не проломили настил, на судоремонтном заводе в Новороссийске на кораблях установили специальные под палубные крепления. Причем на «Красный Аджаристан» танки устанавливались поперек корпуса для того, чтобы при разгрузке в порту Камыш-Бурун машины могли сойти на причал своим ходом — выгрузить их было просто нечем.

Вечером 30 января 1942 года из Новороссийска в Камыш-Бурун вышла канонерская лодка «Красный Аджаристан» с тремя танками КВ, а также с несколькими маршевыми стрелковыми ротами. Из-за того, что котлы на «Красном Аджаристане» вышли из строя, ее тащил на буксире тральщик «Земляк» (бывший грузовой теплоход Азовского пароходства). 1 февраля танки своим ходом сошли на пристань в Камыш-Буруне.

В следующий рейс с танками КВ из Новороссийска «Красный Аджаристан» вышел 3 февраля. На этот раз ее буксировал сторожевой корабль «Кубань» (бывшая грунтовозная шаланда). На рассвете 4 февраля корабли были атакованы самолетами противника, но огнем артиллерии и пулеметов их удалось отогнать. В полночь «Красный Аджаристан» пришвартовали к причалу в порту Камыш- Бурун, и танки своим ходом сошли на берег. Ночью канонерскую лодку вывели из порта, и она отправилась в обратный путь.

Впоследствии перевозками танков КВ также занимались канонерская лодка «Красная Грузия» (типа «Эльпидифор»), тральщик «Земляк», транспорт «Азов» (бывший пароход-углерудовоз, мобилизованный в начале войны), вспомогательный тральщик «Тракторист» (бывший грузовой теплоход Азовского пароходства), бравшие на борт по три танка. Как и в случае с «Красным Аджаристаном», на этих судах провели дополнительное усиление корпусов и палуб для погрузки тяжелых КВ. Перевозка 30 КВ из Новороссийска в Камыш-Бурун этими кораблями заняла шесть дней.

Два подбитых КВ-1. 1942 год. Судя по закрепленным буксирным тросам, переднюю машину пытались буксировать (ЯМ).

Наибольшие потери в боях на Крымском фронте танки КВ-1 понесли от огня новых длинноствольных 75-мм орудий L/43 танков Pz.IV и StuG 42 (эти машины стали поступать в войска весной 1942 года), а также от 76,2-мм противотанковых пушек РаК 36(r), представлявших собой переделку советских трофейных 76,2-мм орудий Ф-22. Эти артсистемы уже могли подбивать КВ, причем на довольно больших дистанциях. Например, в документах 22-й танковой дивизии вермахта о боях за апрель-май 1942 года, есть упоминание об обследовании 10 подбитых КВ-1, при этом сказано, что они имеют «большое количество пробоин башни и бортов корпуса» от 75 и 76,2-мм снарядов. Также отмечается, что большая часть танков сгорела, и имеет повреждения ходовой части от артогня.

Кстати, далеко не все танки КВ-1 были уничтожены в боях на Керченском полуострове. Несколько машин немцам удалось восстановить, и впоследствии использовать, причем там же, в Крыму. Так, в документе, озаглавленном «Доклад об использовании танков в Севастопольской операции с 1.06 42 г. по 1.07.42 г.» сказано следующее:

«В ходе боев в полосе 345 сд (северный участок фронта) отмечено применение противником танков КВ (4 штуки)».

ВЕСЕННЕ-ЛЕТНЯЯ КАМПАНИЯ 1942 ГОДА. В результате наступления войск Юго-Западного и Южного фронтов в районе Изюм, Лозовая, Барвенково в начале 1942 года, советские войска заняли плацдарм, глубина которого составляла почти 90 км, а ширина 100 км (так называемый Барвенковский выступ). В марте Военный совет Юго-Западного направления разработал и представил в Ставку ВЕК план операции по овладению районом Харькова и дальнейшему наступлению на Днепропетровск и Синельниково. Главный удар с Барвенковского выступа на Харьков наносила 6-я армия, из района Волчанска навстречу ей наносился удар соединениями 28-й, 21 и 38-й армий.

Начало операции было намечено на 12 мая 1942 года. К этому времени танковые части Юго-Западного фронта насчитывали 19 танковых бригад (9 из них входили в состав недавно сформированных танковых корпусов) и три отдельных танковых батальона. К вечеру 11 мая они имели в своем составе 962 танка всех типов, из них 81 — КВ-1 (чуть больше 8 % всего парка). При этом «кэвэшки» числились лишь в десяти из 19 бригад фронта (16,48, 84, 90, 198 и 199-я — по 10, 7 и 10-я — по 7, 6-я гвардейская — 3, 5-я гвардейская — 1) и в 92-м отдельном танковом батальоне (3 машины).

Подбитый в бою танк КВ-1. 1942 год. Машина имеет литую башню, верхний кормовой лист корпуса плоский (РГАКФД).

Танки КВ-1 из состава 130-й танковой бригады Героя Советского Союза генерал-майора Е.Г. Пушкина, вступают в освобожденное село Семеновка Александровского района Сталинской (ныне Донецкой) области. Юго-Западный фронт, январь 1942 года (РГАКФД).

Танки КВ-1 в учебной атаке. Калининский фронт, зима 1942 года (ЦМВС).

Южный фронт, передавший большую часть бронетехники Юго-Западному фронту, имел в своем составе всего три танковых бригады с большим некомплектом матчасти — в них числилось всего 58 боевых машин, из них 5 КВ-1.

Начавшееся 12 мая 1942 года наступление войск Юго-Западного фронта шло непросто. На правом фланге соединения наиболее сильной 28-й армии имели минимальный успех. Более удачно действовали 21 и 38-я армии. Из-за того, что артиллерия и авиация не смогли полностью подавить огневые точки противника, поддерживающие пехоту танковые части несли большие потери. В отчете о действиях танковых фронта Юго-Западного фронта за 12 мая говорилось:

«84 тбр атаковала противника совместно с 169 сд. Потери — 1 Т-34 и 1 КВ сгорели…

90 тбр совместно с 13 гв. сд атаковала противника в районе Рязановка — Рогочевка.

Потери: выведено из строя артогнем и подорвалось на минах: КВ — 6, Т-34 — 5, Т-60 — 9, убито 12, ранено 35…».

13 мая немцы подтянули резервы, в том числе и части 3 и 23-й танковых дивизий, и нанесли контрудар. Завязались тяжелые танковые бои. Но, несмотря на это, к 15 мая 1942 года наступающие части правофланговой группировки Юго-Западного фронта прорвали немецкие позиции на 56-километровом участке, продвинувшись вглубь до 25 километров.

Наступление левофланговой, главной ударной группировки Юго-Западного фронта, также началось утром 12 мая 1942 г ода. Здесь «первую скрипку» во многом сыграли многочисленные танковые части, которые несмотря на потери сумели при поддержке пехоты прорвать немецкую оборону Так, в докладе за 12 мая сообщалось:

«48 тбр — 12.5.42 г. во взаимодействии с частями 411 сд прорвав оборону противника, к 13.00 достигла правым флангом мельницы у южной окраины Терека, левым — хут. Октябрьский. В результате боя потеряла: КВ — 3 от артогня, из них у одного подбита ходовая часть, у двух пробиты моторы; Т-34 — 2, в одном разбита пушка, у другого радиатор. Все танки на нашей территории».

В последующие дни наступление советских войск, несмотря на сопротивление противника, продолжалось. В результате боев к исходу дня 12 мая войска главной ударной группировки сломили сопротивление немцев и продвинулись в глубь немецкого расположения на 12–15 км.

Танк КВ-1 на улице освобожденной деревни. Юго-Западный фронт, январь 1942 года (РГАКФД).

На острие наступления были танкисты. Например, в донесении о боевых действиях уже упоминавшейся выше 48-й танковой бригады (к началу наступления имела 42 танка — 10 КВ-1, 16 Т-34 и 16 Т-60) за 14 мая говорилось:

«Бригада продолжала вести бой, и к исходу дня сосредоточилась в районе разъезд Тройчатый. За три дня боев бригадой уничтожено: 4 средних танка, 41 ПТО, 16 пушек, ПТОР — 9, минометов — 3, мотоциклов — 5, автомашин — 3, повозок — 12, складов с боеприпасами — 1, с продовольствием — 1, разгромлен штаб полка, ДЗОТ — 14, пулеметных точек — 21.

Захвачено трофеев: штабные документы и знамя 208 пп, велосипедов — 3, складов с боеприпасами — 2, складов горючего — 1, вездеход, радиостанций — 5.

Свои потери: вышли из строя КВ — 4, Т-34 — 2, Т-60 — 1. Восстанавливаются силами бригады».

В результате к вечеру 14 мая прорыв обороны противника в полосе наступления главной ударной группировки фронта был расширен до 55 по фронту и до 40 км в глубину.

Однако немецкое командование не сидело сложа руки. Оно разработало план контрнаступления, в котором основная роль отводилась армейской группе Клейста. Контрудар этой группы с юга по барвенковской группировке должен был решить успех всей оборонительной операции немцев. С этой целью резервы сосредотачивались против правого крыла Южного фронта, на стыке последнего с Юго-Западным.

Немецкое контрнаступление началось утром 17 мая 1942 года. В нем участвовало девять пехотных и две танковых дивизии. Создав на узких участках прорыва значительное превосходство над обороняющимися здесь стрелковыми дивизиями Южного фронта, к полудню немцы продвинулись вглубь обороны до 20 километров. Ситуация усугублялась тем, что немецкая авиация нанесла удар по узлу связи 9-й армии, что повлекло за собой утерю связи штаба Южного фронта с командованием не только 9-й но и соседней 57-й армии, и полную утерю управления войсками со стороны командующего 9-й армией в самый критический момент боя.

Тем не менее, даже в таких условиях малочисленные танковые части Южного фронта оказали противнику серьезное сопротивление.

Раздача свежих газет в танковом подразделении. Калининский фронт, 1942 год. Машина оснащена дополнительными топливными баками (АСКМ).

К 17 мая 1942 года 12, 15 и 121-я танковые бригады 9-й армии имели в строю 52 танка (6 КВ-1, 18 Т-34, 25 Т-60 и 3 трофейных PzIII). Командование 15 и 121-й бригад в дальнейшем согласовывало свои действия. 12-я бригада (2 КВ-1 и 8 Т-34) имела связь только со штабом 5-го кавкорпуса.

Танки 121 и 15-й бригад (всего 4 КВ, 10 Т-34, 25 Т-60, 3 Pz.HI) были выдвинуты на южную опушку леса восточнее Хрестище и поставлены в засаду. Колонна противника из 40 танков и 50 грузовых машин, двигавшаяся на Никольское, была встречена нашими танками и вынуждена была свернуть с намеченного маршрута. Затем танки 15 и 121 танковой бригады рассеяли другую автоколонну противника южнее Хрестище. Что касается 12-й танковой бригады (2 КВ и 8 Т-34), то вечером 17 мая она отбила атаку противника (до батальона пехоты), наступавшего на Краснополье.

В тот же день, 17 мая, немецкие части атаковали и части правофланговой ударной группировки Юго-Западного фронта. Достигнув Терновой, немцы деблокировали свой окруженный в этом пункте гарнизон и продолжали развивать удар в восточном направлении. Здесь немецкие танки столкнулись с действующей на данном направлении сводной танковой группой — 6 гвардейской танковой бригадой, которой были переданы остатки 48 и 57-й бригады. В ходе боя, понеся большие потери, немцы были вынуждены повернуть назад. Здесь особенно удачно действовали экипажи 6 гвардейской танковой бригады. Так, рота старшего лейтенанта г. Фокина (три танка КВ-1) уничтожила 11 немецких танков, причем командир роты лично подбил шесть из них.

18 мая 1942 года группа Клейста продолжала успешное наступление. В этот день 12-я танковая бригада была атакована танками противника, и после боя отошла к переправе через Северский Донец в районе Изюма. Однако переправа оказалась уничтожена авиаций противника. Командир и комиссар бригады, переправившись на противоположный берег реки, договорились с командирами двух понтонных батальонов о постройке парома. В ночь на 19 мая паром был готов, но по грузоподъемности он не мог обеспечить переправы танков, особенно КВ-1. К тому же он сделал лишь один рейс с трактором С-60, и затонул у левого берега реки.

Командир и комиссар 12-й бригады приказали командиру танкового батальона майору Королеву «обороняться до последней возможности, при отсутствии переправы и невозможности удержать оборонительный рубеж — танки уничтожить».

Бригада бойцов ремонтной роты воентехника 2-го ранга В. Т. Мартьянова за ремонтом танка КВ-1. 1-я гвардейская мотострелковая дивизия, Западный фронт, 1942 год (РГАКФД).

Утром 19 мая, видя приближение к танкам вражеской пехоты майор Королев приказал танки сжечь. Оптика, замки орудий и пулеметы были сняты и выброшены в Северский Донец, личный состав вплавь переправился на левый берег. Впоследствии, в ходе расследования потери танков 12-й бригадой в документе было записано следующее:

«12 тбр находившаяся 31 день в резерве фронта, была отдана на откуп 5-му кавкорпусу, командование которого не было заинтересовано в быстром укомплектовании и приведении ее в боевую готовность…

Атака противника на Изюм застала бригаду не укомплектованной боевой техникой и личным составом. Бригада в боевую готовность приведена своевременно, и заняла заранее подготовленный рубеж для обороны. В результате бомбежки связь с соседями была прервана, и попытка связаться не увенчалась успехом. К тому же особой настойчивости не было проявлено…

При наличии заправки горючего на 2,5–3 часа и достаточном количестве боеприпасов в танках, мог активно обороняться на занятом рубеже Б. Еремовка в течение 19.5.42 г., чего не сделал».

15 и 121-я танковые бригады также вели сдерживающие бои на подступах к переправам через Северский Донец. Они действовали самостоятельно, так как стрелковые части в ночь на 18 мая разрозненными группами переправлялись на северный берег реки. На следующий день, после тяжелого боя с большими потерями остатки бригад переправились через Северский Донец.

Загрузка артиллерийских выстрелов в танк КВ-1. Действующая Армия, 1942 год. Вероятно, машина выпуска декабря 1941 года, она оснащена литыми опорными катками с отверстиями в диске и дополнительными топливными баками (РГАКФД).

К этому времени в трех бригадах (12, 15,121-я) уцелело только семь танков Т-60. Остальные 44, в том числе и шесть КВ-1, были или уничтожены противником, или подорваны своими экипажами при отступлении. Еще 29 машин, из них 15 КВ-1, ожидавшие в районе Барвенково, Богородичное отправки в тыл для ремонта, были частично подорваны, частью просто брошены.

За период с 17 по 19 мая 1942 года 12,15 и 121-й танковыми бригадами было подбито и уничтожено 24 танка противника (среди них один трофейный танк КВ-1, примененный немцами) и до 20 автомашин.

К вечеру 20 мая немцам удалось выйти своими подвижными войсками в район Петровская, Красный Лиман, а к концу 22 мая завершить окружение наших войск на Барвенковском плацдарме. С 25 по 31 мая попавшие в окружение части Красной Армии предприняли многочисленные попытки прорваться из кольца. Однако удалось это немногим — вырвалось около 27 тысяч, тогда как в окружение попало более 200 тысяч человек.

Пожалуй, не будет большим преувеличением сказать, что в летних боях 1942 года тяжелые танки КВ-1 использовались наиболее массово. Это было связано, прежде, всего, с появлением тяжелых танковых бригад в составе танковых корпусов. При этом наибольшее количество этих бригад воевали на центральном и южном участках советско- германского фронта (Западный, Брянский, Воронежский, Юго-Западный фронты).

Экипаж танка КВ-1 «Истребитель» младшего лейтенанта Товстика (на переднем плане). Калининский фронт, 1942 год. Обратите внимание на бревно для самовытаскивания, уложенное на левой надгусеничной полке (РГАКФД).

Так, в апреле — мае 1942 года сформировали 25 танковых корпусов — 11 на фронтах и 14 в резерве Ставки ВГК. Из них 13 участвовали в боевых действиях на Брянском, Воронежском и Юго-Западном фронтах в ходе Воронежско-Ворошиловградской операции (28 июня — 24 июля 1942 года).

К началу активных боевых действий количество танков КВ-1 в боевых частях было различным. Например, к 29 июля 1942 года 28-я армия Юго-Западного фронта в трех танковых бригадах имела 115 машин, из них 36 КВ (треть парка). Такое соотношение было связано с тем, что одна из бригад — 65 — была тяжелой, и насчитывала 24 КВ-1 (из них 2 в ремонте) и 23 Т-60. Танковые части 9-й армии (64 боевых машины) КВ не имели вообще, а в составе Южного фронта из 214 танков их было 45 (пятая часть парка).

28 июня 1942 года началась операция «Блау» — наступление немецких войск на Воронеж. Главный удар был нанесен силами 4-й танковой армии (семь дивизий, из них три танковых) на 45-километровом участке на стыке 13 и 40-й армий Брянского фронта. К вечеру советская оборона была прорвана, и немецкие танки продвинулись в глубину до 12 километров.

Для ликвидации прорыва командование Брянского фронта выдвинуло из своего резерва 16-й (107-я тяжелая, 109 и 164-я танковые бригады, 181 танк из них 24 КВ-1) и 1-й (1-я гвардейская, 49-я и 89-я тяжелая танковые бригады, 181 танк из них 24 КВ-1) танковые корпуса 115 и 116-ю отдельные танковые бригады, а Ставка ВГК — три танковых корпуса (4, 17 и 24-й).

29 июня 1942 года вступил в бой 16-й танковый корпус. Две его бригады (107-я и 164-я) контратаковали противника, не давая ему переправиться через реку Кшень. В ходе тяжелых боев потери составили до 15 % танков, при этом бригады отчитались об уничтожении 18 боевых машин противника.

На следующий день части корпуса получили задачу — уничтожить противника в районе Новый Поселок, где немецким частям удалось переправиться через Кшень. Однако из-за серьезного сопротивления и непрерывных бомбежек выполнить эту задачу не удалось. Только 107-я бригада потеряла за день 14 КВ-1, 7 из которых удалось эвакуировать с поля боя.

Старший механик-водитель танка КВ-1 Петровский. Западный фронт, 1942 год (РГАКФД).

В последующие дни корпус получил задачу контратаковать противника и совместно с 1-м танковым корпусом овладеть населенным пунктом Захаровка. Но из-за понесенных больших потерь, а также отставания 1-го танкового корпуса, атака не удалась. Более того, 5 июля под давлением превосходящих сил противника части 16-го корпуса отошли на восточный берег реки Олым. Пятикратные попытки танкистов восстановить положение успеха не имели.

Согласно отчета штаба 16-го танкового корпуса, к 13 июля 1942 года из 181 боевой машины, имевшейся к началу боев, 87 (из них 7 КВ-1) было безвозвратно потеряно, и 49 (17 КВ-1) отправлено на ремонт на заводы промышленности. Таким образом, среди оставшихся в строю 45 танков корпуса ни одной тяжелой машины не имелось.

115-я отдельная танковая бригада (8 КВ-1, 20 Т-34 и 20 Т-60) 29 июня 1942 года получила приказ штаба Брянского фронта «контратаковать колонну танков и мотопехоты противника, остановить ее и прикрыть отход Штарма 40 на новый командный пункт, а в дальнейшем воспретить прорыву танков на Горшечное». Местность по маршруту выдвижения бригады оказалась сильно пересеченной, с большим количеством оврагов и мокрых лугов, что «являлось препятствием для танков КВ». Кроме того, броды в большинстве случаев отсутствовали, а мосты оказались совершенно непригодными для движения тяжелых танков, и к тому же частично разрушенными.

Вечером 29 июня части 115-й бригады вступили в бой с танками противника, оттеснили их и заняли оборону у населенного пункта Голопузовка. В течение следующего дня наши танкисты отбили пять атак противника, но, были обойдены с флангов, и отошли, заняв оборону совместно со 116-й бригадой на реке Бычек. В течение следующих дней танкисты с боями отходили в сторону Воронежа. Утром 4 июля сводный отряд бригады получил от штаба 17-го танкового корпуса задачу прикрыть переправу у Ново-Ольшанки. Примерно в 15.00 немцы прорвались в тыл отряду, который потеряв четыре КВ, стал отходить в сторону переправ через Дон. Всего с 28 июня по 10 июля бригада потеряла 41 танк, из них 8 КВ. В своих отчетах штаб бригады заявил о 114 (!) подбитых немецких танках, 5 уничтоженных противотанковых пушках и 62 автомобилях.

116-я танковая бригада (48 танков, из них 8 КВ-1) по приказу штаба Брянского фронта вечером 28 июня 1942 года выдвинулась в район Богатыревки с задачей быть готовой к нанесению контрудара по прорвавшимся мотомехчастям противника.

Тренировка автоматчиков по посадке на танк КВ-1. Калининский фронт, весна 1942 года. Машина имеет башенный номер 33 (АСКМ).

Ночью она прибыла в Никольское, где ее дальнейшее продвижение застопорилось из-за «отсутствия переправ через болотистый ручей у Алексеевки и р. Грайворонка у Никольское». К вечеру удалось построить мост и переправить часть машин, но наличие в бригаде тяжелых танков сказалось на ситуации не лучшим образом. Так, в отчете о действиях говорилось, что «второй танковый батальон переправиться не смог, так как переправа была приведена в негодность танками КВ первого батальона». На этом беды бригады не закончились — днем 29 июня ее штаб, находившийся в Верхней Грайворонке, попал под бомбежку, в результате чего погиб комбриг, имевший связь со штабом 40-й армии. Восстановить связь не удалось, «так как нового места расположения штаба армии бригада не знала».

Вечером удалось установить контакт со 115-й танковой бригадой, ведущей бой в районе Бычек. Штаб 116-й бригады принял решение — выйти в этот район и «совместными усилиями со 115 тбр уничтожить наступающие танки противника». 30 июня первым вступил в бой первый танковый батальон, который своими действиями обеспечил возможность отхода частей 6-й стрелковой дивизии. Утром 1 июля 116-я бригада совместно со 115-й контратаковали противника, поддерживая 125-й стрелковый полк. В отчете о боевых действиях об этом сказано: «В результате коротких, но ожесточенных боев обе стороны перешли к обороне». Правда остановить противника на этом участке удалось дорогой ценой — бригада потеряла 43 танка, включая все 8 КВ-1, и к исходу дня в ее составе осталось всего 2 Т-34 и 3 Т-60. Штаб соединения сообщил о том, что «уничтожено 75 танков, 6 автомашин с пехотой, 1 штабная автомашина, 15 орудий ПТО». К 4 июля остатки бригады переправились через Дон, и были выведены в тыл.

Три танковых корпуса (4, 17 и 24-й), переданные из резерва Ставки ВГК для ликвидации немецкого прорыва, должны были нанести контрудар из района Горшечное, навстречу наступающим с севера 1 и 16-м танковым корпусам. 4, 17 и 24-й корпуса объединялись в оперативную группу под командованием генерал-лейтенанта танковых войск Я.Н. Федоренко, начальника ГАБТУ КА, специально прибывшего на фронт для оказания помощи в действиях танковых соединений.

Два танка КВ-1 из одной части — с литой («За Сталина») и сварной (За Родину) башнями — движутся через лес. 1942 год. Танк на верхнем фото не имеет надгусеничной полки (кадры кинохроники).

К вечеру 28 июня 1942 года в составе опергруппы имелось 477 танков, из них 76 КВ-1 (16 % парка).

17-й танковый корпус (66-я тяжелая, 67 и 174-я бригады, всего 179 машин из них 23 КВ-1) с 28 июня 1942 года перебрасывался в район Касторной для нанесения контрудара. 30 июня мотострелковая бригада корпуса при поддержке 102-й танковой бригады вступила в бой с частями дивизии «Гроссдойчланд». На следующий день перешла в атаку 174-я бригада, но не поддержанная 66-й бригадой КВ, как это предусматривалось планом, была вынуждена вести бой с превосходящими силами противника. После отхода 174-й бригады немцы атаковали деревню Кулевка, где располагалась 66-я танковая бригада. В результате 11-часового боя она была окружена и отошла с большими потерями.

С занятием Кулевки 17-й танковый корпус оказался разрезан на две части: правую (66-я бригада и остатки 115 и 116-й отдельных бригад), и левую (67, 147-я танковые, мотострелковая и 102-я бригада 4-го танкового корпуса). Связь штаба корпуса с левой группой была потеряна. Утром 2 июля немцы атаковали населенный пункт Горшечное, где оборонялись части левой группы, и окружили их. Однако вечером бригады вышли из кольца, понеся большие потери. Около 20.00 немцы неожиданной атакой отбросили остатки корпуса (к этому времени в нем имелось всего 38 боеспособных танков, из них 10 КВ-1) к переправам через Дон у Верхне-Турово. Весь следующий день танкисты сдерживали наступление противника, а ночью по приказу командования переправились на другой берег.

Всего за четыре дня боев 17-й танковый корпус потерял 132 танка (из них 23 КВ-1) из 179 имевшихся к началу боев. Корпус действовал на 40-километровом фронте, сдерживая две танковых и моторизованную дивизию противника. Авиационной, артиллерийской и пехотной поддержки танкисты не имели, радиостанции практически отсутствовали. Зенитный дивизион не был получен, поэтому атаки авиации отбивались только ружейно-пулеметным огнем. Отсутствовал и разведывательный батальон, в результате чего разведка практически не велась.

Танк КВ-1 с литой башней и гнутым верхним кормовым листом в перерывах между боями. Калининский фронт, весна 1942 года (АСКМ).

24-й танковый корпус по директиве Ставки Верховного Главного Командования от 28 июня 1942 года передавался из состава Юго- Западного фронта Брянскому. К 30 июня корпус сосредоточился в районе Старого Оскола, где начал занимать оборону. К этому времени в составе корпуса (4-я гвардейская, 51-я и 130-я бригады) имелось 153 танка. Одна из бригад — 4-я гвардейская — была тяжелой, и насчитывала в своем составе 24 КВ-1 и 30 Т-60.

В тот же день была получена директива заместителя наркома оборон СССР генерал- лейтенанта Я. Федоренко, согласно которой на 24-й танковый корпус возлагалась оборона Старого Оскола. Бригады стали выдвигаться в новые районы, при этом 4-я гвардейская оставалась в резерве комкора. В ходе маршей два КВ-1 вышли из строя по техническим причинам. Днем 2 июля боевое охранение 4-й гвардейской танковой бригады вступило в бой с немецкими танками у населенного пункта Жуково, но потеряв три КВ, отошла.

К утру 3 июля части противника потеснили войска 21-й армии, которая отходила на рубеж реки Оскол. Войска группы Федоренко получили задачу — обеспечить выход войск соседней 40-й армии, находившейся западнее Старого Оскола. К этому времени в 24-м танковом корпусе имелась большая проблема с горючим, которого имелось до одной заправки, и боеприпасами, которых осталось 1–1,5 боекомплекта.

3 июля немецкие части заняли Старый Оскол, и теснили наши части в восточном направлении. В результате, 24-му танковому корпусу пришлось отходить, и свершив 35-километровый марш к вечеру 3 июля он сосредоточился на восточных берегах рек Боровая и Потудань. Здесь была получена боевая задача — выйти в Курбатово на соединение с 17-м танковым корпусом. Но утром 4 июля приказ отменили — теперь требовалось в 13.00 перейти в наступление в направлении Петровка. Однако из-за отсутствия горючего корпус смог приступить к выполнению этой задачи с опозданием на 2,5 часа. К этому времени немецкие части опередили корпус, танки которого вступили в бой с противником. Однако из-за того, что немцы пытались выйти к переправам через Дон и отрезать наши части, корпус получил задачу на отход в сторону Острогожска и Коротояка, где занял оборону 5 июля.

Ремонт танка КВ-1 в полевых условиях. Западный фронт, весна 1942 года. Хорошо видно, что у машины демонтируют двигатель (РГАКФД).

На следующий день немцы разбомбили переправу, не дав возможности частям корпуса переправиться на восточный берег Дона. Танкисты заняли оборону, но к этому времени на исходе было горючее и продовольствие. К этому времени в составе 24-го корпуса имелся 81 танк, из них 12 КВ-1. В течение 8-13 июля танкисты вели бои с наступающими частями противника в районе Урыво-Покровское, Ивановское и Петропавловска, отбрасывая их контратаками. Так, 13 июля 8 КВ и 11 Т-60 4-й гвардейской бригады совместно с пехотой 24-й мотострелковой бригады отбила атаку, уничтожив противотанковую пушку и 9 пулеметов. Свои потери составили 3 КВ-1 сгоревшими, 4 убитых, 21 раненый и 2 пропавших без вести. К 15 июля 1942 года в составе 24-го танкового корпуса имелось всего 32 боевых машины, все КВ к этому времени были потеряны. Корпус вел бои на этом участке до 20 июля, после чего был выведен в резерв.

В отчете о боевых действиях соединения отмечалось:

«Характер района действия корпуса представлял из себя или равнину долины рек, или возвышенное плато с отлогими балками, при крутизне уклона не превышающих 8-10°. По маскирующим признакам местность была открыта с небольшими рощами и населенными пунктами.

Характер дорог, в большей степени представлял проселочный тип. До 30 % пути составляли профилированные дороги, до 10 % — дороги прокладываются танками по целине. На отдельных участках встречаются дороги с глубокой песчаной колеей. На всем маршруте деревянные мосты, за исключением мостов через р. Оскол в районах Новый Оскол и Старый Оскол, не были рассчитаны на проходимость средних и тяжелых танков, и как правило, требовали их дополнительного укрепления. Броды и обходы являлись препятствием для движения тяжелых танков и колесных машин…

Практическая боевая деятельность корпуса свелась к действиям маневренного и оборонительного характера с задачей упредить противника танками там, где ожидали его вероятного прорыва. Танки несли большую перегрузку, а следовательно и потери от маршей и маневренных действий. Например: танки КВ совершили в общей сложности марш в 600 км без тщательных профилактических мероприятий.

Танки КВ-1 меняют позиции. Западный фронт, весна 1942 года. Передняя машина со сварной, задняя с литой башнями (РГАКФД).

Взаимодействия с авиацией у корпуса не было. Связь по радио являлась основным средством связи внутри корпуса, и работала почти бесперебойно. Связь со штабом фронта работала с большими перебоями.

Части корпуса действовали без увязки действий с соседями справа и слева, а также не было определенных сведений о противнике».

За период боев 4-я гвардейская танковая бригада понесла следующие потери в мат- части: 15 КВ-1, из них 4 потеряно в бою, один разбит авиацией, один пропал без вести и 9 взорвано экипажами при отходе. Еще 9 танков отправили в ремонт на заводы промышленности. Из 30 Т-60 боевые потери составили 15 машин и 6 вышло из строя по техническим причинам. Бригада отчиталась о подбитых и уничтоженных у противника 12 танках, 2 броневиках, 19 автомашинах, 24 пушках, 38 пулеметах 8 мотоциклах и 9 минометах. Также танкисты взяли в плен 68 солдат и офицеров противника, захватили пушку, 2 миномета и 3 пулемета.

Как видно из вышеперечисленного, большая часть КВ-1 4-й гвардейской танковой бригады вышла из строя по техническим причинам, при этом 9 машин пришлось взорвать из-за невозможности эвакуации. Это было связано, прежде всего, с перенапряженными маршами и отсутствием времени на обслуживание танков.

4-й танковый корпус (45-я тяжелая, 47 и 102-я танковые бригады) — 145, из них 29 КВ-1) который до этого вел бои в полосе 21-й армии, совершив 130-километровый марш, к исходу 29 июня вышел в район Старый Оскол. На следующий день части корпуса нанесли контрудар по наступающему противнику, и, отбросив его передовые части вышли к населенному пункту Горшечное.

Утром 1 июля после артиллерийской подготовки немецкие танки атаковали позиции 4-го корпуса. В воздухе господствовала авиация противника, непрерывно бомбя позиции бригад. Основной удар был нанесен по 45-й тяжелой танковой бригаде. В результате боя она понесла большие потери, и вынуждена была отойти. При этом танкисты заявили о 30 уничтоженных танках противника. Однако в дальнейшем части корпуса понесли большие потери. Так например, 102-я бригада, оборонявшая Горшечное, к исходу 1 июля попала в окружение. В результате тяжелого боя к вечеру 2 июля немцы заняли этот населенный пункт. На следующий день генерал-лейтенант Я. Федоренко приказал остаткам 4-го танкового корпуса занять оборону по реке Убля, а затем отходить за Дон.

Старший сержант П. В. Костенко, старший лейтенант С. Г. Бандуровский и старший сержант И. С. Поляков проверяют пулеметы перед боем. 145-я танковая бригада, Западный фронт, 1942 год. На заднем плане КВ-1 «Багратион» (РГАКФД).

Командир 2-го батальона 145-й танковой бригады капитан В. Л. Труханов ставит боевые задачи экипажам. Западный фронт, май 1942 года (РГАКФД).

Танк КВ-1, расстрелянный немецкой артиллерией. 1942 год (АСКМ).

30 июня 1942 года, одновременно с наступлением 4-й танковой армии немцев против Брянского фронта, противник силами 6-й армии и 40-го танкового корпуса перешел в наступление в полосе Юго-Западного фронта. Главный удар был нанесен в стык между 21 и 28-й армиями, и к обеду оборона советских войск была прорвана. Однако на пути наступающего противника оказались позиции 13-го танкового корпуса (85, 158-я и 167-я танковые бригады, всего 163 машины). Следует сказать, что этот корпус не имел тяжелой бригады — в его составе числилось всего 8 КВ-1 в составе 158-й бригады (помимо них она имела по 20 Т-34 и Т-60). В течение всего дня в районе реки Волчьей шли ожесточенные танковые бои, в которых участвовало с обеих сторон более 200 машин. В ходе боя 13-й корпус потерял 42 танка, из них 17 сгоревшими. Потери действовавшей против него 23-й танковой дивизии вермахта оказались сопоставимыми — немцы сообщили о 48 потерянных машинах. Однако на следующий день командование 21-й армии, чтобы избежать окружения, приказало отвести войска за реку Оскол. 13-й танковый корпус прикрывал отход, при этом понес большие потери.

Для восстановления положения в полосе 28-й армии был введен в бой, находившийся в резерве 23-й танковый корпус (6, 91 и 114-я танковые бригады, всего 128 машин). Как и 13-й, этот корпус не имел тяжелой бригады, а все имевшиеся КВ-1 входили в состав 91-й бригады (9 КВ-1, 20 Т-34 и 20 Т-60). Однако из-за неправильного использования, беспрерывной переброски частей с одного участка на другой, 23-й корпус только за два дня боев (1–2 июля) потерял 30 танков, и не сумел приостановить продвижение противника и не воспрепятствовал форсированию реки Оскол.

К 5 июля 1942 года в полосе Брянского фронта сложилась довольно тяжелая обстановка. Днем ранее 4-я танковая армия немцев вышла на подступы к Воронежу, форсировала Дон и ворвалась на западную окраину города. Для усиления фронта Ставка ВГК перебрасывала на это направление недавно сформированную 5-ю танковую армию, а также 18 и 25-й танковый корпус.

К этому времени 5-я танковая армия генерал-майора А. Лизюкова включала в себя три танковых корпуса — 2-й (26, 27, 148-я тяжелая танковые бригады), 7-й (3-я гвардейская тяжелая, 62 и 87-я бригады) и 11-й (53-я тяжелая, 59 и 160-я бригады), стрелковую дивизию, отдельную танковую бригаду и ряд других частей. Всего к исходу 5 июля армия имела 641 танк, из них 83 КВ-1 в составе тяжелых бригад (13 % парка).

Армия получила задачу — нанести удар и перехватить коммуникации танковой группы противника, прорывавшейся к Воронежу. Согласно указаний штаба армии, предполагалось прибывающие 2 и 11-й танковые корпуса «вводить в бой побригадно, развертывая их восточнее 7 тк. Поставленную задачу выполнять в основном бригадами Т-34 5 ТА, усиленными мотопехотой. Танки КВ иметь в глубине боевых порядков, а часть их использовать для обеспечения переправы у Задонска».

Так как командование требовало от 5-й танковой армии нанести контрудар, не дожидаясь полного сосредоточения частей, то утром 6 июля в наступление перешел только 7-й танковый корпус, половина бригад которого находилась во втором эшелоне и резерве. В ходе атаки части корпуса встретились с танками наступавшей 11-й танковой дивизией вермахта, с которыми вели бой в течение всего дня.

Немецкие солдаты осматривают подбитый танк КВ-1 (с литой башней). Лето 1942 года (АСКМ).

7 июля части 7-го и подошедшего 11-го танкового корпусов вновь перешли в атаку, отбросили немецкие части, и вышли на реку Сухая Верейка. При этом часто возникали серьезные проблемы с форсированием речек, которых здесь имелось довольно много. Кроме того, прошедшие дожди также затрудняли выдвижение танков. Например, в донесении 11-го корпуса сообщалось, что 53-я тяжелая бригада утром 7 июля «застряла на переправе через р. Кобылья Снова, и переправилась лишь к 17.00 7.07.41 г.».

Вечером 7 июля штаб 5-й танковой армии получил директиву — во что бы то ни стало сегодня взять Землянск. Однако выполнить это задание танкисты не смогли — они были остановлены сильным огнем артиллерии и танков противника. Кроме того, заболоченные берега реки Сухая Верейка оказались непроходимыми для танков, что сильно снизило темп наступления. Но особенно большой урон наносила немецкая авиация, которая непрерывно бомбила боевые порядки, тылы и коммуникации 5-й танковой армии.

За 8 июля «7 и 11 тк задачу не выполнили, упершись в организованную противотанковую оборону и заболоченные ручей Кобылья Снова и р. Сухая Верейка, непроходимые для танков. Большое воздействие имела авиация противника, которая непрерывно бомбила боевые порядки».

К утру 9 июля 11-й корпус имел боеспособными всего 63 КВ и английских «матильд», а также «до 60 малых Т-60» (к началу боев 24 КВ, 88 «матильд» и 69 Т-60). В авангарде атаки были «кэвэшки» 53-й бригады, но форсировать Сухую Верейку танки не смогли из-за сильного огня артиллерии и танков противника. За день боя 11-й корпус потерял 8 своих танков, отчитавшись об 11 подбитых у противника.

Два КВ-1 из одной танковой части с башенными номерами 45 и 48. Весна 1942 года. Обратите внимание, что у машины на верхнем фото установлен зенитный пулемет, а башня развернута назад (кадры кинохроники).

7-й танковый корпус перешел в атаку в 4.00 9 июля. Под прикрытием огня КВ 3-й гвардейской бригады Сухую Верейку форсировали несколько машин 19-й бригады. Однако из-за действия немецкой авиации, бомбившей боевые порядки корпуса в течение всего дня, навести переправы через реку не удалось.

Следует сказать, что 6–9 июля 1942 года 2-й танковый корпус в боях не участвовал — по распоряжению штаба фронта он находился в резерве.

С утра 10 июля корпуса продолжили наступление. В ходе боя 3-я гвардейская танковая бригада 7-го корпуса потеряла 5 КВ подбитыми, и еще 3 машины застряли в болоте. 11-й корпус доложил о 10 выведенных из строя машинах, но КВ среди них не значились.

В этот день командование, наконец, разрешило ввести в бой 2-й танковый корпус. В ходе атак он потерял 10 машин — 4 Т-34 и 6 КВ (4 «кэвешки» сгорели).

11 июля части 5-й танковой армии под непрерывной бомбежкой немецкой авиации медленно продвигались вперед, неся большие потери. 11-й корпус доложил о 21 потерянной машине, и к вечеру имел 13 боеспособных КВ и «матильд» и 6 Т-60. В 3-й гвардейской бригаде было подбито 2 КВ, которые удалось эвакуировать с поля боя. 2-й корпус потерял 16 машин, из них 6 КВ-1. Но нес потери и противник — только 2-й танковый корпус за день подбил и уничтожил 25 боевых машин, захватив один танк исправным.

Экипаж пополняет боекомплект — загрузка артвыстрелов в КВ-1, стоящий в капонире. Западный фронт, весна 1942 года (РГАКФД).

12 июля, подтянув силы, немцы нанесли контрудар, атаковав 7 и 2-й танковые корпуса крупными силами пехоты и танков. Понесшие в предыдущих боях большие потери, части 5-й армии стали отходить, но на следующий день немецкое наступление на север удалось остановить. В течение двух следующих дней 5-я танковая армия вела бои на занимаемых рубежах, а 15 июля перешла в наступление. В результате к вечеру 16 июля удалось потеснить противника и занять оборону. Через два дня части 5-й танковой армии сменили стрелковыми соединениями и отвели в тыл.

По отчету штаба объединения, с 6 по 17 июля безвозвратные потери — 341 танк (из них 57 КВ). Это составило более половины от числа машин, имевшихся к началу боев.

По тяжелым бригадам ситуация была следующей. 148-я — из 26 КВ, имевшихся к 6 июля, все потеряны безвозвратно. 3-я гвардейская — из 33 числившихся к началу боев, 23 списаны как безвозвратные, 10 имелось в наличии, их них на ходу был только один, остальные требовали ремонта. 53-я бригада — из 24 КВ 8 потеряно безвозвратно, а из 16 оставшихся 9 машин требовали ремонта. Таким образом, наибольшие потери понесла 148-я бригада 2-го танкового корпуса, которая участвовала в боях меньше, чем другие бригады на КВ.

В ходе июльских боев отличился наводчик орудия танка КВ-1 из 3-й гвардейской тяжелой танковой бригады старшина А. С. Новоселов. В боях 7 июля 1942 года уничтожил 2 танка противника и 3 ПТО, а 19 июля на Малой Верейке — один танк и орудие. Впоследствии в начале сентября 1942 года под Сталинградом подбил еще 2 танка, орудие и 2 автомашины. За это Новоселов был награжден орденом Красного Знамени. Кстати, из наградного листа следует, что КВ Новоселова назывался «Невский».

В последних числах июня 1942 года в район Воронежа в спешном порядке перебрасывается новосформированный 18-й танковый корпус (180-я тяжелая, 181-я и 110-я танковые бригады, всего 181 боевая машина, из них 24 КВ-1). Части объединения формировались наспех, штаб не был полностью укомплектован, бригады не имели зенитных орудий и радиостанций, не хватало шоферов для автомашин.

В таком виде корпус сразу после разгрузки вводился в бой отдельными частями, действуя на фронте 78 километров. 5 июля в самый разгар боя на юго-западной окраине Воронежа, стрелковые части и артиллерия самовольно оставили позиции, и отошли на восточный берег реки Воронеж. Бригады корпуса в одиночку сдерживали части противника в юго-западной части города.

Комиссар подразделения старший политрук И. К. Худяков беседует с экипажем танка КВ-1. Северо-Западный фронт, 1942 год (РГАКФД).

7 июля 3-я моторизованная дивизия немцев захватила переправу через Дон в районе Подклетной и к вечеру заняла всю северную часть Воронежа. В результате этого 110 и 181-я танковые бригады оказались отрезанными, так как мосты через Воронеж взорвали по распоряжению начальника гарнизона. Потеряв большую часть имевшихся на том берегу танков, 9 июля бригады вырвались из окружения. На следующий день части 18-го танкового корпуса вывели в тыл для доукомплектования.

С 4 по 9 июля танкисты 18-го корпуса отбивали 5–8 немецких атак в день. Получив пополнение (83 танка, из них 18 КВ-1) 19–23 июля танковые бригады совместно с 303-й стрелковой дивизией пытались выбить немцев с северной окраины Воронежа, но безуспешно. Впоследствии части корпуса вели бои в районе города вплоть до конца августа 1942 года.

Всего же из участвовавших в боях с 3 по 23 июля в составе 180-й бригады 42 КВ-1 к 24 числу было безвозвратно потеряно 12 машин, еще 8 получили серьезные повреждения от артогня, 22 имелось в наличии, часть из них находилась в текущем ремонте.

7 июля 1942 года из части войск Брянского фронта, обороняющих Воронеж, создается новый фронт — Воронежский. В его состав включили четыре танковых корпуса (17, 18, 24 и 25-й), 14, 115 и 116-ю отдельные танковые бригады, 475 и 476-й отдельные батальоны танков КВ, а также 12 отдельных рот КВ-1 (с 11 по 22-ю). Воронежский фронт был единственным в ходе войны, получившим на усиление отдельные роты тяжелых танков. Однако в ходе дальнейших боев роты КВ, как «неспособные обслужить себя в ремонте, снабжении и эвакуации», были влиты в состав бригад и отдельных танковых батальонов.

На 1 августа 1942 года танковые войска Воронежского фронта (4, 17, 18, 4 и 25-й танковые корпуса, 14, 115, 116, 170-я отдельные танковые бригады 475 и 476-й отдельные танковые батальоны и 12 рот КВ-1) по списку насчитывали 1083 боевых машины, из них 264 КВ-1 (почти четверть парка). Однако из этого количества исправными были лишь 295 танков, из них 79 КВ (около 27 %). Еще 338 машин требовали капитального или среднего ремонта или уже были отправлены в капремонт (из них 57 КВ). Остальные 450 (из них 128 КВ) были списаны как безвозвратные потери.

Экипаж КВ-1 за обслуживанием своего танка. Западный фронт, весна 1942 года (РГАКФД).

Таким образом, примерно за месяц боевых действий из 264 КВ-1 Воронежского фронта было потеряно безвозвратно 48 %. Это больше, чем процент безвозвратно потерянных боевых машин остальных типов — 39 % к начальной численности.

По состоянию на 20 августа 1942 года в составе танковых частей Воронежского по списку насчитывался 681 танк, из них 77 КВ-1. Из этого количества на ходу было лишь 370 (62 КВ-1), а 134 машины числились как не эвакуированные с поля боя, причем тяжелых среди них не было.

В ходе оборонительных боев на воронежском направлении в действиях войск Брянского, а затем Воронежского фронта вышестоящим командованием отмечались следующие недостатки в использовании танковых частей.

Корпуса и бригады, как правило, использовались разрозненно, не имея между собой общей связи по времени и рубежам. Часто корпуса были предоставлены сами себе, и совершенно не знали, что делает пехота, а стрелковые части в свою очередь, не имели сведений о действиях танкистов.

Вышестоящие штабы использовали танковые соединения совершенно неграмотно. Например, по решению командующего 60-й армией в течение трех дней танковые корпуса без подготовки и соответствующего обеспечения вели бои по взятию Воронежа «используя негодный метод лобовой атаки города как крупный укрепленный танко-недоступный район». В результате, соединения понесли большие потери в людях и технике.

В той же 60-й армии имелись такие недопустимые явления, когда приданные пехоте танковые части решением командиров стрелковых дивизий распределялись между полками, а командиры стрелковых полков придавали их батальонам.

Экипаж КВ-1 лейтенанта С. И. Копченского пополняет боекомплект. 1942 год. На фото хорошо видны чемоданы на два 76-мм выстрела, которые укладывались на пол боевого отделения танка (РГАКФД).

Небезынтересно привести выводы по боевому использованию действовавших на этом направлении отдельных батальонов и рот танков КВ-1:

«Прибывшие в состав танковых войск Воронежского фронта в начале июля два отдельных батальона КВ (475 и 476-й) и двенадцать отдельных танковых рот КВ, в течение июля участвовали в операциях в районе г. Воронеж.

Танковые батальоны до 22.7.41 г. использовались как самостоятельные единицы, и входили в подчинение Военных Советов армий. Как правило, они придавались стрелковым дивизиям, действовавшим на направлении главного удара. С начала наступательной операции, т. е. с 24.7.41 г., батальоны подчинены: 475 отб — командиру 25 тк, 476 отб — командиру 18 тк, и использовались для наступления в первых эшелонах боевых порядков танковых корпусов.

Отдельные танковые роты КВ распоряжением Военного Совета фронта передавались в подчинение Военным Советам армий, последние использовали их, придавая стрелковым дивизиям, действующим на ответственных участках в обороне или на направлении главного удара в наступлении. Две роты были приданы 4 тк, четыре роты — 18 тк.

Танковые батальоны и отдельные роты действовали героически, несмотря на большие потери. Надо отметить, что в некоторых случаях общевойсковые командиры неправильно использовали эти подразделения. Вводили в бой с хода, без предварительной разведки противника и направления атаки. Мало представлялось времени на увязку вопросов взаимодействия с пехотой и артиллерией.

Вывод. 1. Опыт боевых операций подтвердил нецелесообразность использования танков в составе отдельных рот и даже батальонов.

2. Отсутствие в этих подразделениях квалифицированного технического состава, эвако и ремонтных средств, задерживало восстановление поврежденных танков».

К сказанному следует добавить, что по состоянию на 1 августа 1942 года 475-й батальон из 15 КВ-1, числившихся в его составе к началу боев, имел в строю 3 КВ, еще 5 требовали среднего и 4 капитального ремонта, а три танка были списаны как безвозвратные потери. По 476-му батальону картина была следующей: из 15 в строю — 3, требовали среднего ремонта — 2, капитального — 1, безвозвратные потери — 9.

Что касается десяти рот КВ, то к началу боев в них числилось 117 КВ, из которых к 1 августа в строю оставалось 60. Еще 9 машин требовали среднего и 11 капитального ремонта, а 37 были потеряны.

Помимо Брянского и Воронежского фронтов довольно значительная часть тяжелых бригад КВ (в составе танковых корпусов) участвовала в операциях Западного фронта.

Командир танка младший лейтенант А. А. Томашевич ставит боевую задачу экипажу. Действующая Армия, 1942 год. Обратите внимание на тактический знак на башне КВ-1 (РГАКФД).

Здесь в первой половине июля 1942 года части 10, 16 и 61-й армии пытались разгромить 2-ю танковую армию немцев, наступая на Брянском направлении. Части фронта не смогли выполнить поставленные задачи, но противника удалось потеснить, в результате чего образовался так называемый Сухиничский выступ.

16-й армии был придан 10-й танковый корпус генерал-майора В.Г. Буркова (178-я тяжелая, 183 и 186-я танковые, 11-я мотострелковая бригады).

178-я бригада до 20 июня 1942 года имела штат смешанной бригады, (КВ, Т-34, Т-60). Есть данные о количестве «практического навыка вождения боевых машин» механиков КВ-1 бригады по состоянию на 15 июня:

10 часов — 1 человек.

15 — 1 человек.

20 — 1 человек.

21 — 5 человек.

23 — 1 человек.

48 — 1 человек.

Причем из доклада о состоянии 178-й бригады, направленного в штаб 10-го танкового корпуса такое количество часов вождения считалось «совершенно недостаточным».

С 20 июня 1942 года 178-я бригада была переведена на штат тяжелой.

«Тридцатьчетверки» передали в другую часть, взамен 21 июня получили 11 КВ, позже — еще три. С этого момента началась усиленная боевая подготовка бригады, причем занятия проводились с выходом штабов и начальников всех служб на вероятные направления действия бригады.

26 июня 1942 года с целью обмена практического опыта была проведена конференция механиков-водителей боевых и шоферов транспортных машин. Любопытно привести некоторые выдержки из документа об этом мероприятии:

«Механик-водитель танка КВ тов. Холецкий рассказал, как он работает над системой питания и обучает взаимозаменяемости вождения танком всех членов своего экипажа. Тов. Холецкий привел ряд примеров из опыта Отечественной войны, когда при выходе из строя механика-водителя члены экипажа не могли управлять танком, в результате чего такая грозная машина бездействовала и терпела поражение.

Большое внимание выступающих на конференции механиков-водителей обращалось на правило вождения боевых машин в условиях пересеченной лесисто-болотистой местности.

Механик-водитель тов. Олей имеет практику навожденных 300 часов на танке КВ. Он подробно ознакомил товарищей с управлением танком в условиях извилистого маршрута движения и резкопересеченной местности. При этом обратил особое внимание механиков-водителей на переключение скоростей и работу бортовых фрикционов.

Конференция также подвергла резкой критике отдельных товарищей за нерадивое отношение к содержанию машин. Участники конференции наметили конкретные мероприятия и, взяв на себя обязательства, приняли обращение ко всем механикам-водителям других бригад 10 танкового корпуса».

Постановка боевой задачи экипажу танка КВ-1 «Александр Невский». Западный фронт, лето 1942 года (АСКМ).

Как видно из приведено документа, при переходе на штат тяжелой бригады, в ее состав прибыли механики-водители КВ с большой практикой вождения.

По плану операции 10-й танковый корпус предполагалось ввести в прорыв, после того, как стрелковые части 16-й армии прорвут немецкие позиции. Однако из-за того, что прорыв не осуществился, танкистам пришлось самими «прогрызать» оборону противника. Из-за изменения рубежа, с которого танковый корпус вводился в бой, не удалось увязать его действия с артиллерией, которая «осталась настроенной для обеспечения ввода корпуса в прорыв». Взаимодействие с артиллерией удалось наладить лишь на второй день боя.

Район действий оценивался командованием как лучший среди других участков в полосе 16-й армии. Однако в ходе боев выяснилось, что местность там оказалась «весьма трудно проходимой, даже после большой инженерной подготовки».

Два танка КВ-1 из состава 3-й гвардейской танковой бригады: верхняя называется «Боевой» (кадр кинохроники), нижняя — «Ворошилов». Фото сделаны в мае 1942 года (АСКМ).

В отчете об инженерной подготовке наступления танков, говорилось следующее:

«Вся местность в районе проводимой операции корпуса прорезана мелкими болотистыми ручьями, вследствие чего проход для танков был очень затруднен, и несмотря на все усилия инженерных частей, продвижение танков было медленным. Танки часто вынуждены были сходить с проверенного и подготовленного маршрута, и застревали в болоте. Вытаскивание застрявших машин представляло большие трудности.

Приданных инженерных частей было достаточно, но вследствие отсутствия поблизости необходимых материалов и недостатка транспорта для их подвоза, с работами по обеспечению действий танков справляться было очень трудно».

Ситуация усугублялась длительными дождями, которые шли перед началом наступления войск 61-й армии. В результате, уровень грунтовых вод сильно поднялся, из-за чего застревали не только английские «матильды» (они имелись в двух бригадах), но и КВ-1. Например, 9 июля 1942 года в ходе атаки «на южном склоне оврага, что в 1 км южнее Котовичи при попытке развернуться сел на днище танк КВ, несмотря на то, что местность возвышалась на 6–7 м над уровнем воды в ручье, текущего по дну оврага».

К началу боев 10-й танковый корпус имел в своем составе 178 боевых машин, из них 24 КВ-1. При этом отмечалось, что матчасть имела небольшой срок службы: например, по танкам КВ «количество моточасов, отработанных машинами, в среднем составляло — 0». То есть машины были новые, недавно прибывшие с завода.

Наступление 10-го танкового корпуса началось в 10 часов утра 7 июля 1942 года. На правом фланге наносила удар 178-я тяжелая бригада, левее — 186-я бригада, 183-я шла за 178-й. Тяжелые танки КВ после упорного боя вышли на окраину населенного пункта Котовичи, но дальше сразу продвинуться не смогли из-за невозможности наведения переправ через речушку Малый Сектец с сильно заболоченными берегами. Немцы пытались отбросить наступающих — 178-я бригада при поддержке пехоты 11-й мотострелковой бригады отразила четыре контратаки противника. После ожесточенного уличного боя Котовичи были заняты, саперы навели переправы через Сектец, и наступление продолжилось в сторону полустанка Котовичи.

Танкисты 3-й гвардейской танковой бригады наносят надпись на башню КВ-1. Июнь 1942 года (кадр кинохроники).

Так первоначально выглядело тактическое обозначение 3-й гвардейской танковой бригады. Впоследствии оно трансформировалось в цифру 3 с кругом и номером батальона внизу (кадр кинохроники).

Танк «Сталин» 3-й гвардейской танковой бригады. Июнь 1942 года. Эта же машина на предыдущей странице (кадр кинохроники).

О дальнейшем ходе боя сообщалось следующее:

«При подходе к полустанку наступающие части встретили сильное сопротивление противника. В районе полустанка выявилось в процессе боя 4–5 орудийных ДЗОТа и 3–4 закопанных танка. Огонь велся орудиями, которые пробивали броню КВ и зажигали их (устройство этих снарядов неизвестно). В районе полустанка было сожжено 5 танков КВ.

Ввиду невозможности овладеть полустанком Котовичи в лоб, командир корпуса решил: прикрываясь заслоном с левого фланга от полустанка Котовичи, 178 Тбр обойти полустанок с востока, и продолжать наступление…».

Орудия, которые зажигали танки КВ, о которых идет речь в документе, скорее всего, вели огонь кумулятивными боеприпасами. На следующий день, после 30-минутной артподготовки, наступление 10-го корпуса продолжилось. 178-я бригада, выполняя обходной маневр, попала под сильный артогонь, который велся немцами с полустанка Котовичи. Несмотря на это, танки продолжали движение вперед, пытаясь занять населенный пункт Дмитриевка:

«Противник был подготовлен к отражению атаки, и имел организованную систему огня. Продвижение шло медленно благодаря топкому грунту и не прекращавшейся бомбардировке авиацией противника. В районе Дмитриевка противник вел фланговый огонь по танкам КВ снарядами, пробивающими броню и зажигавшими КВ. Танки 178 Тбр неоднократно прорывались в Дмитриевку, и вели за собой пехоту.

К исходу дня, потеряв один КВ (сгорел от попадания снаряда) и один Т-60, и оставив два танка для поддержки пехоты, 178 Тбр отошла в район сбора 700–800 м севернее Дмитриевка, продолжая поддержку 11 Мсбр огнем с места. 11 Мсбр к исходу дня 8.7.42 г. захватила Дмитриевку.

Во время атаки Дмитриевки 178 Тбр уничтожила там 3 ДЗОТ, до 20 ручных пулеметов, 3 минометных батареи, 4 станковых пулемета, 4 орудия, подавила 2 батареи…».

9 июля подошедшие части 19-й танковой дивизии немцев перешли в контратаку, отбросив части 10-го корпуса и овладев Дмитриевкой. В течение следующих двух дней бригады корпуса вновь перешли в наступление, и к исходу дня удалось вновь занять северную часть Дмитриевки.

12 июля 1942 года 10-й танковый корпус получил задачу — закрепиться на достигнутых рубежах. Танки и пехота начали окапываться, при этом было отбито несколько немецких контратак. В ночь с 13 на 14 июля корпус был сменен стрелковыми частями, и выведен в резерв.

Общие потери 10-го корпуса за период боев с 7 по 13 июля 1942 года составили 129 танков, из них 63 машины безвозвратно. 178-я тяжелая бригада отчиталась о 23 потерянных КВ, из которых 10 были списаны как безвозвратные: 7 сгорело от артогня и 3 разбиты (все оставлены на поле боя). Один КВ (заводской № 10452) был отправлен в заводской ремонт. Остальные тринадцать отремонтировали своими силами, и к 20 июля все они были в строю.

Видимо через некоторое время надпись «Сталин» на танке переписали — на фото та же машина, что и на предыдущих фото (видна заплатка на башне). На фото командир машины гвардии старший лейтенант Лященко Н. И. читает свежий номер газеты. 3-я гвардейская танковая бригада, май 1942 года (АСКМ).

В сведениях о потерях, нанесенных противнику 10-м корпусом с 7 по 13 июля, 178-я тяжелая танковая бригада сообщила о 3 артиллерийских и 3 минометных батареях, 7 орудиях, 7 ДЗОТах, 1 танке, 37 пулеметах. Также танкисты бригады взяли 52 пленных — больше, чем все остальные части корпуса вместе взятые.

В полосе соседней 61-й армии действовал 3-й танковый корпус (50-я тяжелая, 51, 103-я танковые, 3-я мотострелковые бригады) генерал-майора Д.К. Мостовенко. Как и 10-й корпус, 3-й предполагалось ввести в прорыв с целью развития успеха на Волхов.

В 21.00 6 июля 1942 года 3-й танковый корпус получил приказ штаба 61-й армии — «после атаки пехоты прорваться на участке Башкино — Близнево, выйти на южный берег р. Мошок, где и закрепиться». При этом время атаки не указывалось.

Лишь в 9.30 7 июля корпус получил приказ на начало атаки. Из-за того, что бригады находились в 10–11 километрах от переднего края, их выдвижение «было обнаружено немцами заблаговременно».

Не разведав маршрут и не изучив поля боя, бригады вступали в бой разновременно: 1030-я — в 12.30, 51-я — в 13.00, а 50-я тяжелая — в 14.00. В результате, корпус успеха не имел, задачу выполнить не смог, и, понеся потери, отошел.

На следующий день бригады приводили себя в порядок, и в 22.00 был получен приказ — самостоятельно прорвать оборону и вывести пехоту на южный берег реки Мошок. Атака началась утром следующего дня:

«В 6.15 9.7.42 г. 50, 51 Тбр и 3 Мбр (103 составляла резерв командира корпуса) атаковав противника, имели частичный успех, но встретив в глубине обороны сильный артогонь, танковые засады и минное поле, установленное немцами в ночь с 8 на 9.7.42 г., своей задачи не выполнили и отошли к Кабала — Бобрики.

В 19.00 9.7.42 г. бригады должны были вторично атаковать противника, но будучи упреждены контратакой танков и пехоты противника, под сильным воздействием его авиации лишь отразили контратаку, а продвижения вперед не имели».

Танк КВ-1 «Мгновенный» 3-й гвардейской танковой бригады. 1942 год. Надписи вокруг цифры 3 закрашены, превратившись, таким образом, в прерывистую окружность (кадр кинохроники).

Подбитый танк КВ-1 со сварной упрощенной башней и номером 203. Лето 1942 года (АСКМ).

Сгоревший КВ-1 со сварной упрощенной башней и плоским верхним кормовым листом. Большая излучина Дона, лето 1942 года (РГАКФД).

Подбитый танк КВ-1 «Чекист». Лето 1942 года. На башне видна вертикальная полустертая белая полоса, номер 50 и красная звезда (АСКМ).

На этом наступательные действия 3-го танкового корпуса в полосе 61-й армии закончилось. В качестве причин неудачного его наступления назывались введение в бой по частям на «участке резко пересеченной местности с танконепроходимыми оврагами и искусственно заболоченными местами, не допускающими маневр танков», неудовлетворительное взаимодействие со стрелковыми и артиллерийскими частями, недостаток времени для организации боевых действий.

Потери 3-го танкового корпуса с 7 по 10 июля 1942 года составили 89 машин. Командир 50-й бригады полковник Пролеев о боях своего соединения докладывал следующее:

«До начала боевых действий по указанию командования 3 ТК бригада вела тщательную разведку и подготовку к действиям в направлении Долбино, Тимофеевка, Зайцево, Меркулове в общем направлении на Волхов. Направление до переднего края было изучено с выездом на местность до командира роты включительно. Были сделаны переправы в Зайцево через р. Бобрик… Заготовлен и сосредоточен в Зайцево лесоматериал для моста через р. Машок.

В 24.00 6.7.42 г. был получен боевой приказ штаба 3 ТК о наступлении в направлении Зайцево, Башкино, Пальна. В 6.00 была выслана разведка на Башкино в составе 3 КВ и шесть Т-60…

В 14.00 7.7.42 г. бригада с южной окраины Зайцево перешла в атаку. В районе Башкино оборонялись части 331 ПП противника, имея перед собой проволоку и минные поля, по танкам вели огонь до 2 батарей 76-мм пушек и до 2 батарей 120-мм минометов из р-на Башкино; батарея 150-мм орудий из р-на Борисовка и батарея 81-мм минометов с Верх. Дольцы.

Разведка сделала проходы в проволоке, и вскрыла огневую систему противника. В бой вступили подошедшие главные силы. Перед Башкино танки 50 ТБ (в состав бригады входили 50 и 254-й танковые батальоны — Прим. автора) попали на минное поле, где подорвались три танка КВ и один танк Т-60, один танк Т-60 уничтожен огнем противника.

В 20.00 получена шифровка командира 3 ТК — „Атаковать на Выгоновский“. Во исполнение этого приказа, к наступлению темноты бригада сосредоточилась в районе Пролетарский, после чего поступило распоряжение бригаду в бой не вводить…

Боевым приказом № 3 штаба 3 ТК бригаде поставлена боевая задача: „Прорвать фронт противника на участке Близново, Близновский, в дальнейшем овладеть южным берегом р. Машок“.

В 6.15 9.7.42 г. бригада вышла в атаку в боевом порядке: 1-й боевой эшелон 254 ТБ, 2-й эшелон — 50 ТБ, МСБ с батареей ПТО. В 6.45 танки захватили Кабала, и начали продвижение на Близово, Близовский. Куда подошли к 7.30. Огневая система противника, в основном, была подавлена. Во время атаки бригадой подавлено и уничтожено: ДЗОТов и блиндажей — 23, танков — 3, орудий — 18, пулеметов — 5, минометов — 1, автомашин — 1, солдат и офицеров — до 485 человек.

Взаимодействие с артиллерией было хорошее, пехота атаку танков бригады не поддерживала и продвинулась лишь на юго-западные склоны высоты 234,4, пехота МСБ была посажена на танки и, понеся большие потери, до Кабала также не дошла. Не поддержанные пехотой танки из района Близново собрались на восточной окраине Кабала, где находились до 18.00 9.7.42 г.

После отражения контратаки противника (в 20 часу), танки заняли оборону впереди своей пехоты, и к утру 10.7.42 г. были отведены в район Романовский.

За период боевых действий 7–9.7.42 г. бригада потеряла: танков КВ — 4, из них два подорвались на минном поле, один сожжен, один засел в болоте в районе обороны противника; с поля боя эвакуирован один танк КВ (подорвавшийся на минах), три КВ с поля боя не эвакуированы, ввиду того, что имеют сильное разрушение в ходовой части, и находятся под сильным воздействием огня противника и в районе его обороны».

В документе «Доклад об использовании и о причинах потерь танков частями 3 ТК в боях 7–9 июля 1942 г.» направленном в ГАБТУ КА, приводились другие цифры потерь по 50-й бригаде: безвозвратно потерянных КВ — 3, эвакуированных с поля боя — 11 КВ. Видимо в донесении комбрига Пролеева среди потерь указаны только серьезно поврежденные машины, и три из них, которые не удалось эвакуировать в конечном итоге списали как безвозвратные. Остальные 11 — это вероятнее всего танки, получившие незначительные повреждения и вышедшие из строя по техническим причинам.

Танк КВ-1 «Чекист», снятый с другого борта. На башне надпись «Смерть Гитлеру», белая полоса отсутствует, машина имеет плоскую крышку люка моторного отделения и гнутый верхний кормовой лист (АСКМ).

Застрявший берегу водоема танк КВ-1 со сварной упрощенной башней и плоским верхним кормовым листом. Лето 1942 года (АСКМ).

Немецкий солдат у подбитого танка КВ-1. Лето 1942 года. Судя по закрепленным буксирным тросам, машину пытались эвакуировать (АСКМ).

В результате наступательных операций левого крыла Западного фронта в июле 1942 года находящиеся здесь немецкие войска оказались в довольно сложной ситуации. Для стабилизации положения немецкое командование решило срезать так называемый Сухинический выступ, который образовался в результате вклинения советских войск, и спрямить линию фронта на правом фланге группы армий «Центр». Для этой операции, получившей наименование «Смерч», были привлечены части 11 дивизий (пять танковых, моторизованная и пять пехотных), которые 11 августа 1942 года нанесли мощный удар в полосе 61-й армии. Для ликвидации наступления противника советское командование в срочном порядке ввело в бой 1-й гвардейский кавкорпус и 10-й танковый корпус, который к этому времени находился в резерве на пополнении после наступательных июльских боев. Интересно, что к этому времени помимо уже имевшейся тяжелой бригады (178-й) на КВ перевооружили и 186-ю бригаду. Таким образом, соединение генерал-майора Буркова стало единственным, имевшем в своем составе две бригады танков КВ.

В 18.00 11 августа штаб корпуса получил приказ — «нанести контрудар по прорвавшейся группировке противника». Для этого требовалось совершить 70-километровый марш в район Бавыкино. К моменту получения приказа корпус имел 111 танков: 13 КВ-1, 44 «Матильды» и 54 Т-60, остальная матчасть еще находилась в пути. В своем отчете генерал-майор В.Г. Бурков отмечал:

«К началу операции, т. е. в ночь с 11 на 12 августа корпус, как и в операции 6.7.42 г., производил перевооружение — получал новую матчасть и личный состав, что отразилось отрицательно на действиях 186 тбр. Непонятно чем можно объяснить, что уже второй раз корпус укомплектовывается непосредственно перед вступлением в бой и в процессе самого боя…

С началом наступления дополучилось КВ — 35 и в процессе боя Т-60 — 17, таким образом, к 12.00 12 августа корпус имел танков: КВ — 48, МК-2 — 44, Т-60 — 54. Однако в силу того, что корпус только ночью дополучал материальную часть КВ, бригады КВ к началу действий имели дошедшими до поля боя только 40–50 % общего количества боевых машин.

Экипажи, вновь прибывшие с боевыми машинами, в большинстве своем ранее в боях не участвовали. Люди друг друга не знали, и не были сколочены даже в составе роты. Вводились в бой непосредственно после марша…

В целом все бригады были вполне боеспособные. Участвуют в бою во второй раз. Штабы бригад в основной своей массе укомплектованы, и управлять войсками умели…

Слабым местом в работе штабов является звено штабы батальонов, которые в бою фактически не существовали, а командиры батальонов боем не управляли. В лучшем случае они двигались в боевых порядках танковых батальонов, и как командиры танков вели огонь из пушки или пулемета».

Танк КВ-1 на марше. Калининский фронт, август 1942 года. На башне обозначение в виде квадрата с треугольником внутри (РГАКФД).

Местность, на которой предстояло действовать танкистам, затрудняла развертывание всех сил корпуса одновременно из-за большого количества оврагов. 70-километровый марш корпуса в новый район, проведенный по плохим дорогам ночью с 11 на 12 августа, потребовал большого расхода горючего — примерно заправки. В результате, перед выдвижением в атаку потребовалось провести дозаправку танков, что удалось сделать довольно в сжатые сроки при помощи тыловых служб танковых бригад и 10-й отдельной горы подвоза ГСМ, которая имела свой запас дизельного топлива (примерно 11 т).

Утром 12 августа части 10-го танкового корпуса вышли в новый район сосредоточения. К этому времени немцы прорвали фронт, двигаясь вглубь обороны. По требованию командования 16-й армии бригады вводились в бой прямо с марша, без промедления, по мере заправки боевых машин горючим. Из-за недостатка времени организовать взаимодействие с другими частями, действующими на данном участке, практически не представлялось возможным. Главный удар на левом фланге наносили бригады КВ (178 и 186-я), которые атаковали части противника, подходившие к населенному пункту Белый Верх.

178-я танковая бригада, которая к 12.00 12 августа сосредоточила 15 КВ-1, 16 Т-60, часть мотострелкового батальона (112 штыков) и 5 орудий, перешла в атаку примерно в 12.30. При этом из-за недостаточно ясной остановки боевой порядок был эшелонирован в глубину (3 эшелона). При подходе к Белому Верху бригада встретилась с пехотой и танками противника, который в результате боя был отброшен. Свои потери при этом составили 4 КВ и 3 Т-60 сгоревшими.

186-я бригада, которая сумела сосредоточить 9 КВ и 7 Т-60, в 15.20 по приказу командира корпуса перешла в атаку «во 2-м эшелоне за 178 тбр в общем направлении Белый Верх, Ульяново, Фурсово с задачей уничтожить противника в этих районах». Из-за недостатка времени обстановка не была выяснена, особенно командирами батальонов и рот, взаимодействие также не было налажено. В результате, при подходе к северо-восточной окраине Белого Верха и населенного пункта Городок, бригаду встретил сильный артогонь из противотанковых орудий и замаскированных танков. Танкистам пришлось отойти, при этом было потеряно 6 КВ и 2 Т-60. Оставшиеся в строю машины вели огонь с места, доложив об уничтожении в течение дня пяти танков противника и двух артбатарей.

Танк КВ-1 со сварной упрощенной башней, подбитый на Базарной площади Ростова во время уличных боев за город. Июль 1942 года. На башне видна броневая заплатка (ЯМ).

Утром 13 августа 1942 года части корпуса продолжили атаки. 178-я бригада, составляя первый эшелон ударной группы, в 6.00 вновь двинулась вперед, имея 8 КВ, 9 Т-60. За ней, уступом справа, двигалась 183-я бригада на английских «матильдах». Немцы встретили наступление сильным артогнем, а затем, примерно в 17.00 перешли в контратаку, вынудив 178-ю бригаду перейти к обороне. Всего в течение дня было безвозвратно потеряно 6 КВ и 3 Т-60, убито 8 и ранено 18 человек. Потери противника оценивались в 11 танков, 7 орудий, 3 миномета, 4 автомашины и 3 мотоцикла.

186-я бригада перешла в атаку, имея 5 КВ и 3 Т-60, в ходе боя подошли еще 3 КВ и 2 Т-60. При подходе к северной окраине Белого Верха танки попали под сильный артогонь, и продвинуться дальше не смогли, отойдя на исходные позиции. При этом было потеряно 6 КВ и 2 Т-60.

В выводах по итогам двухдневных боев штаб 10-го танкового корпуса писал:

«1. Нанесение контрудара танковым корпусом по прорвавшейся группе противника не было обеспечено артиллерией и авиацией.

2. Танковый корпус вводился в бой по частям, не было одновременного массированного всеми силами корпуса удара, что в значительной степени давало возможность противнику бить бригады по частям.

3. Соседи слева и справа достаточной твердости не проявили, оставляя свои рубежи и оголяя фланги 10 тк. Оборона корпуса началась на фронте Жилково, Белый Верх протяженностью до 6 км, а в связи с отходом соседей справа и слева, и учитывая, что части корпуса обороняли переправы через р. Жиздра, которые не входили в границы ТК, фронт растянулся с 6 до 12 км. Корпус начал обороняться в силу этого на широком фронте, не имея минимальной плотности в боевых порядках пехоты и минимального насыщения огневых средств».

14 августа 1942 года после артподготовки и при поддержке авиации немецкие части вновь перешли в наступление, имея на этом участке до 200 танков (9 и 11-я танковые дивизии). К этому времени части 10-го танкового корпуса, понесшие большие потери в предыдущих боях, по приказу командования перешли к обороне. Танки были окопаны и замаскированы, часть машин выделили в подвижный резерв.

Тот же подбитый в Ростове КВ-1, что и на предыдущем фото. На заднем плане — собор Рождества Пресвятой Богородицы. Машина простояла на этом месте почти всю войну (АСКМ).

В течение всего дня в полосе корпуса шли тяжелые бои, и к 19.00 из-за отхода соседей справа и слева он оказался в полуокружении. Но, несмотря на это, танкисты удерживали занимаемые рубежи, нанося противнику существенные потери. Например, 14 августа отличился танк КВ-1 437-го батальона 178-й бригады под командованием лейтенанта Р.В. Шикирянского. В его экипаж вместо раненого наводчика назначили заместителя политрука роты Я.М. Перламута. Машина была выставлена в засаду и замаскирована. Вскоре на ее позиции двинулись немецкие танки (в документах 178-й бригады названа цифра в 50 машин) с пехотой. В отчете об этом бое сказано:

«После первых же выстрелов были подбиты 2 танка противника, а один сожжен. Дождем снарядов и мин противник осыпал высотку, на которой стоял советский танк. Одним из них выбило люк механика-водителя, которого тяжело ранило. Вскоре отказала пушка, и тогда экипаж приготовил гранаты. Только лишь после приказа занять новый рубеж танк отступил. Замполитрука т. Перламут сел на место механика-водителя, и проявляя большое самообладание и храбрость, вывел машину с открытым люком под огнем противника, эвакуировав за одно и подбитый танк Т-60. За два часа боя враг потерял здесь 7 танков, из которых три было сожжено, и до двух взводов пехоты».

За этот подвиг Я.М. Перламут был награжден орденом Красного Знамени. Яков Михайлович Перламут и в дальнейшем продолжал службу в 178-й танковой бригаде, получил ордена Красной Звезды и Отечественной войны 2-й степени. Погиб в Восточной Пруссии 17 февраля 1945 года.

Вечером 14 августа 10-й танковый корпус организованно отошел на новый рубеж.

Командир танковой роты лейтенант И.И. Силаев, экипаж которого подбил и уничтожил более 10 танков противника, у своего КВ-1. Июль 1942 года (РГАКФД).

В течение следующего дня бои продолжались. К этому времени корпус уже имел значительные потери в матчасти — например, 178-я тяжелая бригада имела всего 8 боеспособных машин — 3 КВ и 5 Т-60. Не лучше была ситуация и в остальных бригадах. Тем не менее, с 16 по 20 августа 1942 года 10-й танковый корпус прочно удерживал занятый рубеж, нанося противнику серьезные потери. Например, в боях 17–20 августа 1942 года рота старшего лейтенанта Б.Я. Груценко подбила и уничтожила 10 вражеских танков, из них 3 машины были на счету экипажа Груценко.

Начиная с 22 августа 1942 года, остатки корпуса вновь переходят в контратаки, действуя в рамках проводимой командованием Западного фронта наступательной операции. В ней участвовала переброшенная из резерва 3-я танковая армия, имевшая 436 танков (из них 48 КВ-1 в составе 97 и 105-яй тяжелых бригад 12 и 15-го танковых корпусов соответственно), а также 3-й танковый корпус. Наступление шло тяжело, и завершилось 3 сентября 1942 года. Полностью выполнить поставленные задачи нашим войскам не удалось.

Подбитый артиллерийским огнем танк КВ-1. Лето 1942 года. Машина имеет литую башню и катки с внутренней амортизацией (ЯМ).

Этот КВ-1 со сварной упрощенной башней, вероятно, застрял, и впоследствии был оставлен. Лето 1942 года. На борту башни видны полустертые цифры 22 (АСКМ).

16 сентября 1942 года командир 10-го танкового корпуса генерал-майор Бурков подготовил краткий отчет о действиях своего соединения за период с 11 августа по 3 сентября 1942 года. Небезынтересно привести некоторые выдержки из этого документа:

«Материальное обеспечение операции.

…За 23 дня боевых действий частей 10 ТК расход боеприпасов составил: танковых более 2 б/к, стрелковых до 2 б/к, артиллерийских до 3 б/к и мин до 5 б/к. Таким образом, расход боеприпасов был сравнительно небольшим, что можно объяснить уменьшением, в связи с боевыми потерями, количеством единиц оружия, способных вести огонь. Расход боеприпасов отдельными видами оружия за сутки боя был следующий: танковых от 0,5 до 0,75 б/к, винтовки и пулеметы до 0,3 б/к, автоматы до 0,5 б/к, пушек ПТО и поддержки пехоты до 1 б/к, минометов до 1,5 б/к. Сравнительно малый расход горючего определялся тем, что большое количество боевых дней танки стояли в засадах, отражая атаки танков врага. За 14 боевых дней танки израсходовали дизельного топлива — около 1 заправки, КБ-70 — более 1,5 заправки, автобензина автомашинами — около 3 заправок.

Перебоев в подвозе частям горючего и боеприпасов не было. Имелись трудности в связи с ограниченным отпуском артснабжением армии 76-мм выстрелов, 82-мм мин и 37-мм выстрелов.

В подвозе продовольствия перебоев не было. Были отдельные случаи несвоевременного подвоза табака и задержка в отпуске хлеба в связи с перебазированием из Сухиничи на Козельск.

Условия работы автотранспорта были тяжелыми в связи с плохими дорогами и дождями, которые еще более ухудшали их состоянии.

Потери матчасти в бою.

Получение пополнения танков, происходившее в ходе марша, не позволило проверить их техсостояние перед выступлением и подготовить экипажи. В результате имеет место выход из строя танков в ходе марша, и в первый день боя 12.8.42 г. вступило в бой КВ — 24, Т-60-33, МК-2-28.

Потери танков в ходе боя составили за период с 12 по 30 августа 1942 г.: КВ — 51, Т-60 — 60, МК-2 — 46, Т-30 — 4, из них безвозвратно КВ — 30, Т-60 — 45, МК-2 — 28, Т-30 — 2.

В общем безвозвратные потери составили 58 % от наличия материальной части, учитывая в том числе прибытие в ходе боев пополнения в количестве 35 КВ, 25 Т-60, 8 Т-30…

Эвакуация и ремонт матчасти.

За период с 12 по 26.8.42 г. силами эвакосредств бригады в составе 6 тракторов ЧТЗ и 2 „Ворошиловец“ эвакуировано 55 танков, отремонтирован 21 танк, находится в ремонте 57».

Таким образом, в боевых действиях в августе 1942 года в составе 10-го танкового корпуса участвовало 83 танка КВ-1 (с учетом полученных на пополнение 35 машин). Это составит 39 % всех танков (с учетом пополнения 214 штук), которые участвовали в боях в составе указанного соединения за указанный период. Такого показателя по количеству КВ-1 не было ни в одном танковом корпусе в течение 1942 года. Распределение потерь (безвозвратных) танков КВ по бригадам выглядело так: 178-я — 14 машин, 186-я — 16. Таким образом, соотношение можно считать равным.

Сведения об участии и потерях в боях танков КВ-1 за апрель — сентябрь 1941 года.

Составлено по данным: ЦАМО, ф. 38, on. 11360, д. 106, лл. 212–216.

Кстати, летом 1942 года на других участках советско-германского фронта количество КВ-1 как правило было значительно меньше, чем на левом крыле Западного, Брянском и Воронежском фронтах. Например, в составе 30-й армии Калининского фронта на 29 июля 1942 года (к началу наступательной операции в районе Ржева) в составе десяти танковых бригад имелось 430 танков, из них всего 31 КВ-1. При этом тяжелые танки числились лишь в трех бригадах (28, 35 и 143-я). В результате двухнедельных боев к 15 августа 1942 года на ходу оставалось лишь 80 танков, в ремонте числилось 233 и 117 составляли безвозвратные потери. Из 31 КВ к этому времени в строю находилось всего три машины, 20 ремонтировались, 7 списали в безвозврат, и одна машина застряла в болоте и требовала эвакуации.

Ниже приводится таблица, составленная по данным ГАБТУ КА о количестве участвовавших в боевых операциях танках и их потерям за апрель — сентябрь 1942 года. И хотя данные далеко не полные, по ним можно примерно представить, насколько массово использовались танки КВ-1 на том или ином фронте.

Немцы осматривают подбитый танк КВ-1 «Александр Невский». Лето 1942 года. Машина имеет сварную башню, плоский верхний кормовой лист и выпуклую крышку люка моторного отделения (АСКМ).

В БОЯХ ЗА СТАЛИНГРАД. Сталинградская битва стала, если так можно сказать, «последним аккордом» тяжелых танков КВ-1. В этом грандиозном сражении участвовало значительное количество этих машин, причем как в составе тяжелых бригад, так и в составе бригад смешенного состава. Причем в ходе боевых действий под Сталинградом часть бригад КВ имела в своем составе количество тяжелых машин больше штатного, от 30 до 40 (напомним, что штат тяжелой бригады — 24 КВ-1 и 16 Т-60). А некоторые бригады, как например 158-я были вооружены исключительно КВ, и легких танков совсем не имели. Вероятно, такое положение дел было связано с тем, что выпуск КВ прекращался, поступление новых машин этого типа было небольшим, а ремонтных КВ не хватало. Возможно, чтобы не «разбавлять» танковые бригады «кэвэшками» и приняли решение комплектовать этими танками тяжелые бригады, которые уже имели опыт боев на КВ. Ну и на количество танков наверное не особо обращали внимание, заменяя Т-60 на КВ. Тем более, что обстановка на фронтах была довольно тяжелой.

К началу июля 1942 года войска Юго-Западного и Южного фронтов, понеся большие потери в предыдущих боях, отходили на восток. 12 июля 1942 года в тылу этих объединений был развернут новый фронт, Сталинградский. А спустя пять дней, 17 июля, его войска вступили в бой с наступающей на Сталинград 6-й армией вермахта.

22 июля 1942 года на основании директивы Ставки ВГК на базе управления 38-й армии Сталинградского фронта начинает формироваться 1-я танковая армия в составе 13 и 28-го танковых корпусов, трех стрелковых дивизий и ряда других частей. Срок окончания формирования — 24.00 26 июля. Однако уже во второй половине дня 25 июля части 1-й танковой армии вступили в бой с противником, прорвавшим фронт в районе Клетской и вышедшей к Калачу. Захват здесь переправ через Дон грозил войскам Сталинградского фронта серьезными проблемами.

К этому времени в состав 1-й танковой армии включили 158-ю тяжелую танковую бригаду, до этого находившуюся в резерве Сталинградского фронта. 22–24 июля она получила пополнение — 40 танков КВ-1 — и сразу же была выдвинута в район Калача. 13 и 28-й танковые корпуса армии на тот момент имели 274 боевых машины, но тяжелых танков среди них не было.

К 22.00 25 июля 158-я бригада переправила две роты на западный берег реки Дон. Против 1-й танковой армии здесь действовал 14-й танковый корпус вермахта. Любопытное свидетельство о тактике действий немцев на этом участке содержится в советских документах:

«В боях против наших танков противник применяет ПТ самоходные орудия с искусственными масксетями под любой цвет местности.

Орудие с одной позиции дает два-три выстрела и немедленно переходит на другую позицию, оставаясь незаметным при перемещении для наших наблюдателей».

Танк КВ-1, провалившийся на мосту. Лето 1942 г ода. Деревянные мосты средней полосы СССР в большинстве своем не выдерживали не только массы КВ, но и средних Т-34 (РГАКФД).

Танк КВ-1 со сварной упрощенной башней на улице Сталинграда. Осень 1942 года. На башне видна надпись «За Родину!» и номер 34–18 (ЦМВС).

«26 июля и в ночь на 27-е 158-я бригада одной ротой (8 КВ) атаковала противника у населенного пункта 10 Лет Октября, а второй (9 КВ) прикрывала паромную переправу у Калача. Немцев удалось отбросить от переправы, потери в ходе боя составили 4 подбитых КВ.

С утра 27 июля 1942 года 158-я бригада продолжала атаковать противника, действуя в авангарде 28-го танкового корпуса. В результате ожесточенного боя немецкие части удалось отбросить примерно на 7 км от переправ через Дон, чем была ликвидирована угроза их захвата.

Атаки 158-й бригады совместно с 28-м корпусом и пехотой 131-й стрелковой дивизии продолжались и 28 июля. К этому времени все КВ тяжелой бригады переправили на западный берег Дона. Однако из-за практически полного отсутствия поддержки артиллерии и авиации атака „кэвэшек“ была остановлена немцами у высот севернее поселка 10 Лет Октября. В течение дня 158-я бригада понесла большие потери — 20 КВ сгорело и 5 было подбито. В результате к 23.00 28 июля 1942 года в строю имелось всего 4 боеспособных КВ-1, еще несколько ремонтировались.

Задачей 1-й танковой армии на 29 июля 1942 года было „решительное наступление, нанося удар центром в направлении Липо-Логовский, Осиновский, окружает противника и уничтожает его“. Остатки 158-й бригады должны были действовать со 131-й стрелковой дивизией.

Атака пехоты при поддержке тяжелых танков началась в 4.25 минут утра в направлении населенного пункта Пьяная Гора. Однако к исходу дня наступление бригады захлебнулось, наткнувшись на сильную противотанковую оборону. Потери составили 5 КВ, которые сгорели от артогня.

В течение следующего дня бригада огнем поддерживала части 131-й дивизии, одновременно приводила в порядок матчасть. 31 июля „кэвэшки“ вновь двинулись в бой:

„158 тбр, действуя совместно со 131 сд, в 17.30 перешла в атаку на обороняющегося противника, имея в строю 15 боевых машин, из них 5 сгорело на поле боя, 5 танков атаковали выс. 179, 4, пройдя на сев. скаты, и далее скрылись в лощине, в дальнейшем о судьбе ушедших танков (ничего) не известно. Оставшиеся 5 танков вели бой методом подвижной обороны“.

О судьбе пропавших машин сообщил механик-водитель одного из КВ — по его словам танки „в 18.00 погибли от артиллерийского огня в лощине между выс. 153, 0 и 125,4“».

Танкисты развлекаются — опробуют трофейные немецкие боты из соломы. Декабрь 1942 года. На заднем плане — КВ-1 одной из танковых бригад (АСКМ).

2 августа оставшиеся в строю танки КВ 158-й бригады продолжали атаки в направлении Мало-Голубинский, „ведя бои с танками и пехотой противника“. В ходе боя было подбито 2 „кэвэшки“, наши экипажи заявили о 6 уничтоженных танках противника.

По состоянию на 4 августа 1942 года 158-я бригада (с учетом машин, поступивших на пополнение), имела 6 КВ в строю, 8 в ремонте, еще 3 „кэвэшки“ бригады находился в резерве штаба 1-й танковой армии. В ходе боя за 4 августа один КВ сгорел, и еще один был подбит. Ответным огнем бригады было уничтожено две пулеметных точки, 5 орудий и автомобиль противника.

К этому времени поступила директива Ставки ВГК о разделении Сталинградского фронта на два — Сталинградский и Юго- Восточный. Управление последнего создавалось на базе управления 1-й танковой армии, которая расформировывалась. Что касается 158-й бригады, то она вела бои оставшимися танками до 12 августа 1942 года, после чего ее вывели в резерв.

158-я бригада была, вероятно, единственной в Красной Армии, которая имела на вооружении только танки КВ-1 (без Т-60), да еще в довольно значительном количестве.

В ходе ожесточенных боев с 5 по 10 августа 1942 года немецкие части вышли на ближние подступы к Сталинграду, но овладеть городом с хода не смогли. 17 августа в наступление на город перешла 4-я танковая армия вермахта. Несмотря на ожесточенное сопротивление войск Юго-Восточного фронта, немецкие танки двигались к пригородам Сталинграда.

23 августа 1942 года 14-й танковый корпус 6-й армии вермахта перешел в наступление, и во второй половине дня вышел к Волге и в районе поселка Рынок севернее Сталинграда.

Для того, чтобы остановить немецкое наступление, советское командование, среди прочих резервов, перебросило три танковых корпуса — 2, 4 и 16-й.

Первым в районе населенного пункта Гумрак вступил в бой 2-й танковый корпус (148-я тяжелая, 26 и 27-я танковые бригады), имевший на 23 августа 1942 года 183 танка, в том числе и 15 КВ-1. Уже вечером 24 августа бригады атаковали части 14-го танкового корпуса немцев, выбили противника из поселка Рынок и не допустили его дальнейшего распространения на юг, в сторону Сталинграда.

Митинг в одной из танковых бригад на машинах КВ-1. Район Сталинграда, декабрь 1942 года (ЦМВС).

148-я бригада, после разгрузки в районе станции Лог, была изъята из состава корпуса и передана так называемой „танковой группе Коваленко“, действующей в том же районе. За 23–25 августа бригада прошла 200 километров своим ходом, при этом понесла первые потери — попаданием авиабомбы 24 августа был разбит один КВ. В результате столь значительных маршей к 12.00 26 августа бригада имела боеготовых: 10 КВ, 5 Т-34 и 22 Т-60, требовали ремонта 4 КВ и 7 Т-60. Кроме того, сообщалось, что „все танки, находящиеся в боеготовности, требуют профилактического осмотра, промывки фильтров и частичного ремонта“. В ходе последующих наступательных и оборонительных боев в составе группы Коваленко 29 августа — 4 сентября 1942 года бригада потеряла 11 машин, из них 4 КВ-1 (по два 29 августа и 4 сентября).

4-й танковый корпус (45-я тяжелая, 43 и 102-я танковые бригады) разгрузился 24 августа 1942 года, выдвигаясь к линии фронта своим ходом. В результате длительного марша часть боевых машин вышла из строя.

Тем не менее, утром 27 августа части корпуса атаковали противника. 45-я бригада к этому времени имела исправными 14 КВ и 15 Т-60. В ходе боя было потеряно 9 КВ-1 (8 оставлены на поле боя, один эвакуирован) и 13 Т-60. В течение трех последующих дней корпус продолжал бои, неся при этом значительные потери — к вечеру 31 августа в нем осталось всего 36 боеспособных танков. К этому времени все оставшиеся в строю машины передали в состав 47-й танковой бригады (в оперсводках она именовалась „сводной“). На 15.00 3 сентября 1942 года она имела боеспособных 5 КВ, 11 Т-34 и 13 Т-60, еще 20 машин (1 КВ, 11 Т-34 и 8 Т-60) находились в ремонте. 45 и 107-я бригады 4-го корпуса к этому времени „находились в прежних районах сосредоточения, производят ремонт эвакуированных с поля боя танков“. 45-я бригада имела на тот момент 9 исправных КВ-1 и еще 7 машин ремонтировались.

16-й танковый корпус (107-я тяжелая, 109 и 164-я танковые бригады) разгружался 24 августа 1942 года в нескольких пунктах, с ходу выдвигаясь к линии фронта. Корпус до этого находился на пополнении, и насчитывал 178 боевых машин, из них 24 КВ-1. После выдвижения в исходные районы танковые бригады в 5 часов утра 26 августа 1942 года атаковали противника. Однако немцы заметили сосредоточение корпуса, и танки встретил сильный огонь, в результате чего они понесли большие потери — 27 машин — но продвинуться не смогли. 107-я тяжелая бригада лишилась 17 КВ-1, из них 5 сгорело.

Отработка взаимодействия пехоты и танков. Ленинградский фронт, весна 1944 года. Слева КВ-1 ленинградского, справа челябинского выпуска (РГАКФД).

В течение трех последующих дней атаки 16-го танкового корпуса продолжались, при этом его бригады несли большие потери. В результате, к вечеру 29 августа 1942 года в корпусе из 178 танков оставалось боеспособными всего 47 машин, из них всего 4 КВ-1.

1 сентября корпус вывели в резерв.

Несмотря на неудачные действия танковых корпусов, советское командование продолжало попытки разгрома вышедших к Волге севернее Сталинграда частей 6-й немецкой армии. Так, переброшенная на этот участок 1-я гвардейская армия 3 сентября 1942 года нанесла удар с севера на юг, пытаясь „срезать“ выступ противника и соединиться с войсками Юго-Восточного фронта, ведущими оборонительные бои на ближних подступах к городу.

Своеобразным „тараном“ 1-й гвардейской армии были танковые части. Так, в состав армии поступил из 7-й танковый корпус, имевший такой же состав, как и в июле 1942 года: 3-я гвардейская, 62 и 87-я танковые бригады. 3-я гвардейская бригада была укомплектована танками КВ, и к 30 августа, моменту вхождения 7-го корпуса в состав 1-й гвардейской армии, имела в своем составе два батальона: первый насчитывал 18 КВ-1 и 11 Т-60, второй — 12 КВ-1 и 10 Т-60. Таким образом, бригада имела 42 танка, из них 30 тяжелых.

Построение 7-го танкового корпуса перед началом наступления было следующим — в первом эшелоне 3-я гвардейская и 62-я бригады, во втором — 87-я танковая и мотострелковая бригады.

3 сентября 1942 года в 5.30 утра 3-я гвардейская танковая бригада перешла в атаку, вскоре заняв первый намеченный рубеж — высоту 139,7 — и продолжала двигаться на запад. В документах отмечалось:

„Противник сумел создать на этом участке сильную противотанковую оборону, сконцентрировав много противотанковой артиллерии, которая расположилась на пути следования бригады по западным, южным и восточным склонам высоты 145,1 и насыпи железной дороги. Противник применял противотанковые снаряды, снаряженные зажигательной жидкостью. В результате боя 5 танков КВ сгорело, 14 было подбито.

В процессе боя противник бросил в контратаку 20 танков, которые были встречены нашими танками, и до 15 штук их уничтожили. Авиация противника бомбила в течение дня боевые порядки танковых батальонов…

Убит командир 2-го танкового батальона гвардии майор Еремин, ранен командир 1-го батальона гвардии майор Туренков“.

Ремонт танка КВ-1 в полевых условиях. Центральный фронт, февраль 1943 года. Стрела лебедки закреплена на башне танка (РГАКФД).

Экипаж танка КВ-1 младшего лейтенанта Курмаева (в центре): старший механик-водитель А. Т. Миронов, командир орудия старший сержант А. И. Данченко и другие. Воронежский фронт, 1943 год. На башне видна надпись «За Родину!» и две звездочки, возможно число подбитых танков противника (РГАКФД).

Танк КВ-1 с катковым минным тралом ПТ-3. Ленинградский фронт, 260-й гвардейский танковый полк, июнь 1944 года (РГАКФД).

4-5 сентября части бригады продолжали вести бои, но вскоре наши части здесь перешли к обороне.

В течение 6-10 сентября 1942 года все исправные КВ из 3-й гвардейской передали в 62-ю бригаду, а танкисты занимались восстановлением и эвакуацией матчасти, Кстати, в 3-й гвардейской бригаде имелось большое количество КВ, полученных после ремонта с большим расходом моточасов.

18 сентября 1942 года командование 1-й гвардейской армии предприняло еще одну попытку прорваться к Сталинграду. К этому времени танковая группировка армии насчитывала без малого 350 боевых машин (из них 44 КВ-1), входивших в состав 4, 7 и 16-го танковых корпусов, 3, 12 и 148-й танковых бригад.

В этот день 3-я гвардейская бригада 7-го корпуса, имея в строю 18 КВ-1 (14 в первом батальоне и 4 во втором) и 12 Т-60 получила задачу обеспечить прорыв фронта и ввод танков других бригад и пехоты. В ходе боя „танки попали в очень тяжелое положение, и вынуждены были отойти в район высот, где закрепились и заняли оборону“. В ходе боя 1-й батальон 3-й гвардейской танковой бригады потерял 25 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, из 14 КВ-1 сгорело 5, подбито 6 и 3 вышло из строя по техническим причинам, из 9 Т-60 было потеряно 4.

Во 2-м один КВ был сожжен артиллерией, второй подбит, а третий „лишился смотровых и оптических приборов“, один Т-60 подбит.

После этого бригаду вместе с корпусом вывели в тыл, и она занималась эвакуацией и ремонтом танков, которые затем передавались другим частям.

Командир танка КВ-1 „Чапаев“ гвардии сержант И. П. Горюнов на своей боевой машине. Карельский фронт, весна 1944 года. На Карельском фронте к этому времени еще имелось небольшое количество КВ-1 (РГАКФД).

Экипаж КВ-1 младшего лейтенанта Г. И. Иванова из состава 31-го гвардейского танкового полка прорыва восстанавливает подорвавшийся на мине танк. Ленинградский фронт, Карельский перешеек, июнь 1944 года (РГАКФД СПБ).

Тягач КВ-Т эвакуирует поврежденный танк КВ-1. 1944 год (кадр кинохроники).

Во время нахождения корпуса в резерве, его командир генерал П.А. Ротмистров написал „Доклад о боевых действиях танковых войск на основе опыта 7 ТК“, который 1 октября 1942 года отправил начальнику ГБТУ КА Я. Федоренко. В этом документе Ротмистров писал:

„Причины больших потерь танков в боях следующие.

Противник в 1942 году применил против наших танков новую 75-мм пушку обр. 1942 года завода „Рейнметалл“, и значительно увеличил вообще число противотанковой артиллерии в своих войсках по сравнению с предыдущим годом…

Новое германское противотанковое орудие (образец ее в августе месяце с Брянского фронта 7-м танковым корпусом был направлен вместе со снарядами в ГАУ в Москву для изучения) имеет удлиненную гильзу с усиленным зарядом, снаряд же этой пушки при попадании в наш танк, обычно зажигает его. Кроме того, эта пушка очень низкой посадки, легко маскируется в траве, и танкисты никак не могут обнаружить ее из танка…

Наши же инженеры-специалисты, вместо того, чтобы дополнительно усилить броню наших танков, пошли по обратному пути, и на танке КВ броню сделали более тонкой, поэтому танки КВ последнего выпуска стали гореть на поле боя так же, как и танки Т-34. Наши же танки КВ старого образца даже новой германской противотанковой пушкой с дистанции 400–500 метров не пробиваются.

Нашим инженерам необходимо срочно усилить броню на уязвимых местах танков Т-34 и КВ. кроме того, на танках КВ поставить более надежный мотор, а не идти назад к ослаблению мощности этой замечательной машины. Если же наши инженеры бессильны сделать лучший мотор для танка КВ, пусть сохранят его в том виде, в каком он был до последнего времени.

Да было бы известно инженерам Челябинского завода, что в 3-й гвардейской тяжелой танковой бригаде 2 танка КВ из числа 7, поступивших в прошлом году из Ленинграда, воюют и сейчас, и являются лучшими машинами бригады…

Мое мнение — бригады должны формироваться из однотипных машин, с включением в каждую из них небольшого числа танков Т-70 как машин связи на поле боя и для разведки. Комплектование танковых бригад однотипными машинами выгодно во всех отношениях — легче организовать ремонт, восстановление и снабжение, легче управлять в бою, и удобнее совершать марши. Комплектование разнотипными машинами практической пользы на поле боя не дает, а хлопот создает много. Танки КВ отстают на маршах от других танков, а Т-60 или Т-70, вкрапленные организационно в танковые бригады КВ или Т-34, чаще используются как посыльные машины, чем как боевые.

Обозначение на тягаче КВ из состава одной из эвакуационных рот Ленинградского фронта, 1944 год (эта же машина на предыдущем и следующем фото).

Экипаж тягача КВ занимает свои места. 1944 год. Башенный погон закрыт бронелистом, в котором имеется круглый люк — он открыт, и его видно на фото (кадр кинохроники).

Танковые бригады по предлагаемому мной штату, должны иметь:

а). В танковых батальонах — 31 танк Т-34 или КВ, кроме того, 3 Т-70 для связи на поле боя;

б). В танковой бригаде в трех батальонах — 93 танка Т-34 или КВ и 9 танков Т-70;

в). В разведбате бригады — 10 Т-34,10 Т-70, 10 бронемашин и рота автоматчиков;

г). Управление бригады — 5 Т-34 или КВ и 5 Т-70.

Всего в танковой бригаде Т-34 — 108 или 98 КВ и 10 Т-34 разведбата, и 24 Т-70.

Для танковых корпусов следует сформировать четвертую танковую бригаду исключительно из танков Т-70 как средства развития успеха, для взаимодействия с мотострелковой бригадой, для обороны и прикрытия флангов, и для свободного маневрирования в тылу противника.

О необходимости экранирования КВ и Т-34.

В связи с тем, что немцы начали применять против наших танков новые образцы ПТА, которые пробивают с 400 м даже КВ, назрела необходимость наиболее уязвимые места наших танков прикрыть допброней. Если же это нельзя сделать на всех танках, то это необходимо, сделать, хотя бы на командирских. В 7-м танковом корпусе за последние бои сгорели в танках — 3 комбата 3 гв. тбр, 2 комбата 62 тбр, 2 комбата 58 тбр, обгорел начальник штаба 3 гв. тбр подполковник Калинин, сгорели несколько командиров рот и убито два командира бригады.

Когда на поле боя горит танк, это всегда производит на танкистов неприятное впечатление. Когда же горит командир, то здесь кроме всего прочего, теряется управление, так как командир из горящего танка уже не может пересесть в другую машину, и продолжать управлять боем. Поэтому необходимо принимать какие-то срочные меры, чтобы сократить гибель руководящего комсостава танковых частей в бою при нахождении их в танках. Единственным выходом из создавшегося положения является пока что экранировка танков, что необходимо срочно сделать…

7-й танковый корпус в числе очень немногих танковых частей Красной Армии особенно ревностно относится к танкам КВ, любит эту машину, и бережет ее. Поэтому я прошу Вас сформировать 7-й танковый корпус исключительно на танках КВ.

Естественно, для такого корпуса потребуется 300–400 танков КВ, но зато будет виден и их эффект в бою.

При нынешней организации и разбросанности танков КВ по разным бригадам, мы в большом проценте танки КВ теряем бесславно на поле боя, и в неумелых руках часто компрометируют эту замечательную машину.

Проект штата тяжелого танкового корпуса, я если потребуется, могу представить незамедлительно“.

Ремонт танка КВ-1 на одном из московских заводов. Зима 1942 года (АСКМ).

Танк КВ-1 на ремонте на одном из предприятий Ленинграда. На заднем плане видны Т-34 (слева) и БТ-2 (справа), дата съемки неизвестна (АСКМ).

Видимо, сведения из этого доклада были перенаправлены Федоренко „наверх“, так как уже 7 октября 1-й батальон 3-й гвардейской танковой бригады 7-го корпуса посетили высокие гости:

„В 17.00 в батальон прибыл Герой Социалистического труда, главный конструктор танка КВ, генерал майор инженерных войск Котин, командир 7 танкового корпуса, командир и комиссар 3 гв. танковой бригады. Генерал-майор Котин беседовал с боевыми экипажами, интересовался вопросами сохранения и эксплуатации материальной части. Его удивило такое положение, что танки имеют 250–300 м/часов, и многие из них еще продолжают жить.

В 18.00 командование уехало“.

Обратите внимание, что Котин удивился столь высоким характеристикам эксплуатации танков КВ. Значит, при грамотной эксплуатации это было вполне возможно!

20 октября 1942 года 3-ю гвардейскую танковую бригаду в составе 7-го танкового корпуса вывели в резерв Ставки ВГК в район Саратова.

18 сентября 1942 года в попытке прорваться к войскам Юго-Восточного фронта участвовала и 148-я танковая бригада. К вечеру 17 сентября она имела лишь один танковый батальон, в котором имелось 10 КВ-1, 3 Т-34 и 20 Т-60. При этом отмечалось, что все машины отработали „по 150–200 моточасов“. Бригада получила задачу „прорвать немецкие позиции“ совместно с частями 173-й стрелковой дивизии.

Атака началась в 6.45 18 сентября после артподготовки. К полудню танки с пехотой вышли на северные склоны высоты 108,4. При попытках дальнейшего продвижения пехота отсекалась от танков сильным пулеметно-минометным огнем, в результате чего танкисты заняли оборону на захваченном рубеже. В ходе боя 148-я бригада потеряла, сгоревшими, 2 Т-60 и Т-34, подбитыми 7 КВ-1, 2 Т-34, 4 Т-60, еще 3 Т-60 пропали без вести.

На следующий день 19 сентября танкисты и пехота продолжили атаки в том же направлении:

„В 6.45 бригада вступила в бой на северных скатах выс. 108, 4, и к 15.00 танки и пехота вышли на южные скаты выс. 108, 4. Противник ввел в бой 11 танков, до 2-х батальонов пехоты и 2 термитные установки. Пехота на достигнутом рубеже закрепилась, а танки вели бой с танками противника. Термитными установками было подожжено 3 танка КВ и 2 Т-60. 1 КВ и 2 Т-60 были подбиты, и к 18.00 вернулись на исходные позиции…

Потери личного состав: убито 8, ранено 39.

Уничтожено у противника:

ДЗОТов — 3.

Танков — 3.

Пушек — 2.

Пулеметов — 2“.

На следующий день бригада потеряла 4 Т-60 (из них один сгорел), а единственный КВ, который к тому времени удалось восстановить, „вышел из строя по технической неисправности моторной части“.

К утру 23 сентября бригада имела боеспособных один КВ, 2 Т-34, 4 Т-60, а также полученных с рембазы три английских „матильды“. В ходе боя в тот же день было потеряно Т-34, 3 „матильды“ и 2 Т-60. В документах отмечалось, что бригада уничтожила „танков РЭНО — 3, пушек — 2, ПТО — 1“. 24 сентября были подбиты КВ и 2 Т-60, после чего бригаду отвели в тыл.

Всего согласно отчету о потерях танков бригады, с 24 августа по 30 сентября было потеряно 48 машин, из них 47 в боях и одна вышла из строя по техническим причинам. По КВ ситуация была следующей: 8 штук сгорело, 7 подбито, из этого количества оставлено на боле боя 7, эвакуировано в тыл 7.

Рабочие завода „Серп и молот“ за ремонтом танков КВ-1. Москва, зима 1942 года РГАКФД).

14 сентября 1942 года немецкие войска начали первый штурм Сталинграда. Войска Юго-Восточного фронта, оборонявшие город, к 10 сентября располагали 115 боевыми машинами, включая находившиеся в ремонте, из них 22 КВ-1. Последние входили в состав 133-й бригады, которая в спешном порядке была переброшена с южной окраины Сталинграда к железнодорожному вокзалу, где немцам удалось прорвать фронт. Здесь „кэвэшки“ были встречены сильным огнем артиллерии и танков, которые в документах фигурировали как тяжелые». Учитывая, что на этом участке у немцев танков не было, за последние могли быть приняты самоходки 244-го дивизиона штурмовых орудий, действовавшие в боевых порядках 71-й пехотной дивизии. В ходе боя один КВ сгорел, второй был подбит, остальные отошли и, заняв оборону, вели огонь с места.

В составе 62-й армии в боях непосредственно на улицах города в районе Сталинградского тракторного завода участвовал отдельный танковый батальон, укомплектованный машинами, которые доставили на завод для ремонта, да так и не успели привести в порядок. К 11 октября 1942 года батальон имел 23 машины, из них 6 КВ-1. Правда, из двух с лишним десятков танков на ходу было всего шесть, и два ремонтировались, а остальные были установлены в качестве неподвижных огневых точек. В ходе начавшегося 14 октября наступления немецких войск в Тракторозаводском районе города, большая часть машин батальона была уничтожена: к концу третьего дня наступления огонь по противнику вели лишь два неподвижных КВ, которые были окружены противником. Экипажи вели бой до темноты, а ночью, расстреляв все боеприпасы, подорвали танки и прорвались к своим.

Танки КВ-1, доставленные для ремонта. Зима 1942 года (АСКМ).

Контрнаступление советских войск под Сталинградом (операция «Уран») стала последней кампанией, в которой использовались тяжелые танковые бригады на КВ-1. Правда, масштаб был уже не тот по сравнению с боями в июле — сентябре 1942 года.

Так, в ноябре в состав Юго-Западного фронта из резерва прибыл 4-й танковый корпус. Пополненный после сентябрьских боев, он насчитывал 143 танка. 45-я тяжелая бригада корпуса имела 22 КВ-1 и 26 Т-70.

Корпус был введен в бой в полдень 19 ноября 10942 года, в первый день наступления. Он должен был прорвать оборону румынских войск, чего не смогли сделать стрелковые части. К исходу дня оборона была прорвана, и танки двинулись к переправам через Дон. Танкисты вышли к Дону во второй половине дня 21 ноября. Трофеями танкистов стали 25 самолетов на аэродроме, более 550 различных автомашин, а также, несколько складов с имуществом и вооружением. Всего за период с 19 по 23 ноября 1942 года корпус потерял сгоревшими 24 машины (из них один КВ), и еще 56 (из них 8 КВ) вышли из строя по техническим причинам и требовали отправки в ремонт. К вечеру 23 ноября соединение имело 63 боеспособных танка, из них 13 КВ.

В составе 24-й армии Донского фронта в контрнаступлении участвовал 16-й танковый корпус, который также был пополнен, и насчитывал 115 танков. В его 107-й бригаде имелось 32 КВ-1 и 17 Т-60. Корпус вступил в бой 24 ноября 1942 года, но в первый же день потерял 55 танков, большая часть из которых 26 подорвалась на минах. Сгорело от артогня 7 машин, из них 3 КВ-1. На следующий день потери составили 12 подорвавшихся на минах (7 КВ) и 7 сгоревших (3 КВ) танков. В результате таких высоких потерь, к 25 ноября 1942 года в 4-м корпусе остался всего 31 боеспособный танк.

Ремонт КВ-1 на одном из заводов Москвы. Февраль 1942 года (РГАКФД).

К 1 декабря 1942 года 3-я гвардейская танковая бригада (в составе 7-го танкового корпуса) прибыла на Сталинградский фронт, в состав 5-й ударной армии. 13 декабря 1942 года бригада атакует населенный пункт Рычковский, занимает его и продолжает движение в сторону Верхне-Чирской. В ходе боя было захвачено и уничтожено 50 орудий, танк, до 50 автомашин, 5 складов с боеприпасами и имуществом, взято 30 пленных. Свои потери составили 2 КВ-1 подбитыми и 3 Т-70, из них один сгорел.

В течение двух следующих дней бригада атаковала позиции противника в Верхне- Чирский, и к утру 15 декабря овладела им. Было захвачено 20 автомашин, 6 зенитных орудий, несколько артртягачей, уничтожено два десятка орудий и танк. В ходе боя было подбито 8 КВ-1 и 4 Т-70, еще одна «семидесятая» сгорела.

С декабря бригада действовала в направлении Котельниково, которое было взято 30 декабря. 16 января 1943 года бригаду перебросили в район Н. Соленый, где она участвовала в отражении танковых атак противника. 23 января у населенного пункта Пустошка произошел бой с немецкими танками, в ходе которого было подбито 3 и сожжено 2 машины, свои потери составили 1 КВ и 1 Т-34 (несколько тридцатьчетверок передали из другой танковой бригады). 24–25 января немцы крупными силами атаковали Манычскую, которую обороняла 3-я бригада. Населенный пункт пришлось оставить, в ходе двухдневных боев гвардейцы подбили и уничтожили до 20 танков противника, при этом свои потери составили 7 КВ, 2 Т-34 и 2 Т-70. Через день все боеспособные боевые машины передали в состав 18-й гвардейской танковой бригады. 3-ю гвардейскую вывели в резерв в район Страхова. На этом закончился боевой путь 3-й гвардейской бригады в качестве тяжелой, вооруженной танками КВ-1. В середине февраля 1943 года она перешла на новый штат, получив танки Т-34.

Танк КВ-1 «КИМ», построенный на средства, собранные молодежью города Челябинска. Зима 1942 года (РГАКФД).

Передача комсомольцами Челябинского Кировского завода танков КВ-1 «С новым годом» одной из танковых частей. 1941 год (ЦМВС).

В дальнейшем количество танков КВ на фронтах стало стремительно сокращаться. Это и понятно — последние машины этого типа были сданы армии в августе 1942 года, и на пополнение могли поступать только ремонтные танки. Кроме того, новые штаты танковых бригад, утвержденные осенью 1942 года, уже не предусматривали наличие в частях тяжелых танков. Поэтому «кэвэшки» либо эксплуатировались так сказать «до полного износа», после чего отправлялись в тыл на ремонт, либо числились до момента перехода частей на новые штабы без тяжелых машин. Некоторые машины передавалась в учебные и запасные части.

Например, по состоянию на 4 февраля 1943 года из 986 танков Юго-Западного фронта было всего 14 КВ-1. А 3-я танковая армия на 17 февраля 1943 года имела всего два КВ-1 из 110 танков. К лету 1943 года количество «кэвэшек» в Действующей Армии исчислялось единицами. Например, к началу Курской битвы в войсках Центрального и Воронежского фронтов числился всего 21 КВ-1, из более чем, 3800 танков и самоходок.

Также иногда практиковалось формирование частей, в которые передавались КВ-1 из других бригад при их переформировании. Например, в октябре 1942 года на Закавказском фронте сформировали 266-й отдельный танковый батальон, куда поступили 8 КВ-1 из 5-й гвардейской, 15-й и 52-й танковых бригад, переходивших на новые штаты. Батальон участвовал в боях до конца 1942 года.

Дольше всего, до осени 1944 года, танки КВ-1 эксплуатировались в составе войск Ленинградского фронта, о чем уже писалось выше.

В 1942 году танки КВ-1 отправляли и в части Дальневосточного и Забайкальского фронтов. Всего туда было отгружено 77 машин, из которых к 5 августа 1945 года 2 подлежали списанию, 23 требовали капитального и 2 среднего ремонта. В войне с Японией участвовал 48-й отдельный тяжелый танковый полк 1-й Краснознаменной армии, имевший к 9 августа 21 КВ-1, из них 18 исправных. Часть прошла более 400 км, но боевых потерь не имела — танки выходили из строя по техническим причинам из-за сильного износа.

Передача танков КВ-1 колонны «Московский осоавиахимовец», построенной на средства, собранные трудящимися столицы. Москва, 1 мая 1942 года (АСКМ).

ТАНКИ КВ-Т. С самого начала боевых действий КВ-1 в войсках столкнулись с проблемой эвакуации подбитых и застрявших машин этой марки. С этой задачей могли справиться, да и то не всегда, тягачи «Ворошил овец», но их катастрофически не хватало. У этих тягачей имелся существенный недостаток — они не могли работать в зоне ружейно-пулеметного огня. Осенью 1942 года по инициативе заместителя начальника автобронетанковых войск Ленинградского фронта ремонтный завод № 4 забронировал кабины и двигатели у двух тягачей «Ворошиловец», что позволило использовать их в зоне огня противника. Вскоре по предложению Шестопалова изготовили тягач на базе КВ-1. От серийного танка он отличался отсутствием башни, укладкой дополнительных буксирных тросов, блоков полиспастов, ручных лебедок, а также, при необходимости, запасных частей. Такая машина получила обозначение КВ-Т, и к 1944 году ремонтными базами и предприятиями Ленинградского фронта их изготовили 24 штуки. КВ-Т поступали в первую очередь в специальные эвакуационные роты, предназначенные для вывоза с полей сражений подбитых и застрявших танков. К лету 1944 года каждая из таких рот Ленинградского фронта имела 4–6 КВ-Т, которые очень хорошо себя показали при эвакуации танков в условиях лесисто-болотистой местности.

Аналогичные машины изготавливались и в других местах, причем не только на базе КВ-1, но и затем на КВ-1с. Точное количество переделанных таким образом КВ автору неизвестно.

РЕМОНТ ТАНКОВ КВ. Несколько слов хочется сказать о ремонте танков КВ-1. К восстановлению поврежденных или вышедших из строя машин помимо штатных ремонтных баз и ремонтно-восстановительных батальонов, находившихся на фронтах, привлекались и заводы промышленности. В годы войны всего три предприятия занимались капремонтом тяжелых танков КВ-1.

Первым из них, и наверное наиболее мощным, был завод № 371 имени Сталина в Ленинграде, тот самый, на котором в 1941–1943 годах собирали новые КВ-1 из имевшегося задела. За 1942 год здесь было отремонтировано 139 танков КВ-1. Но из-за блокады, это предприятие было ориентировано только на нужды Ленинградского фронта.

Вторым предприятием по ремонту КВ-1 стал Коломенский машиностроительный завод имени В. Куйбышева.

Передача танков КВ-1 «Дзержинец», построенных на деньги жителей Дзержинского района Москвы. 28 июня 1942 года (РГАКФД).

Постановлением СНК СССР от 7 января 1942 года «Коломзавод обязан был производить капитальный ремонт танков КВ, начиная с 15 января с. г. с программой 100 капитальных ремонтов в месяц». Организация ремонта танков в Коломне поручалась директору Кировского завода в Челябинске И. Зальцману. Этим же постановлением Коломенскому заводу выделялось дополнительно 102 единицы станков и различного оборудования для обеспечения капремонта танков. Впоследствии, постановлением ГКО от 3 мая 1942 года программа по ремонту КВ на май и июнь определялась в 170 капремонтов, этим же документом Коломенский завод обязан был организовать ремонт дизельмоторов В-2К: в мае — 10, в июне — 35 и в последующие месяцы — по 100. Для этого предприятию выделялось дополнительное оборудование и станки. Постановлениями ГКО от 28 июля и 18 октября 1942 года Коломенскому заводу определялся план ремонта КВ в 170 и 150 штук в 3 и 4 квартале соответственно. Таким образом, по документам в 1942 году предполагалось капитально отремонтировать 690 танков КВ-1. Однако за 1942 год в Коломну завезли всего 267 КВ-1, из которых 58 не подлежали восстановлению как «сгоревшие, сломанные и окончательно разукомплектованные». Из оставшихся, 209 завод в течение года отремонтировал 183 танка.

Также капитальным ремонтом КВ-1 занимался завод № 200 в Челябинске. Планом на 1942 год он должен был восстановить 150 машин. Однако всего завезли 50 КВ, из которых предприятие отремонтировало 27.

Таким образом, всего тремя заводами промышленности за 1942 год было капитально отремонтировано 349 танков КВ-1. На 1 января 1943 года на заводах промышленности находилось 310 КВ-1, требовавших ремонта. Согласно документам, больше всего из них поступило: с Донского фронта — 166 штук, 58 — с Воронежского и 32 с Ленинградского.

Что касается ремонтов машин непосредственно на фронтах, то объемы были значительно большими. Например, по докладу штаба Западного фронта, только за февраль 1942 года ремонтные средства войсковых частей, армий и непосредственно фронта восстановили текущим, средним и капитальным ремонтом 41 КВ-1. А за июнь 1942 года при плане 398 было отремонтировано 22 КВ.

Торжественная передача танка КВ-1 «Беспощадный», построенного на средства поэтов С. Маршака, С. Михалкова и художников Кукрыниксы (М. Куприянов, П. Крылов, Н. Соколов). 25 мая 1942 года (ЦМВС).

Экипаж танка КВ-1 «Беспощадный» осваивает полученную машину. 6-я гвардейская танковая бригада, май 1942 года (ЦМВС).

Загрузка боеприпасов в танк КВ-1 «Беспощадный». Снимок сделан осенью 1942 года, звездочки, кружки и треугольники вероятно обозначают уничтоженные цели противника (орудия, пулеметы, танки) (РГАКФД).

Начиная с 1943 года, вычленить в документах ремонтные КВ-1 становится довольно сложно, так, как правило, они учитываются вместе с КВ-1с, и СУ-152. Эти машины ремонтировались до конца войны, правда, объемы ремонтов все время снижались. Так, заместитель начальника Главного управления ремонта танков генерал-майор Мельник 10 апреля 1945 года докладывал:

«Поставка деталей и агрегатов к танкам КВ Наркомтанкпромом фактически прекращена начиная с середины 1944 года…

Вследствие этого выпуск танков КВ из капитального ремонта систематически сокращается. Если в ноябре 1944 года было отремонтировано капитальным ремонтом 79 танков КВ и СУ, то в последующие месяцы было отремонтировано в декабре — 27, в январе 1945 г. — 23, в феврале и марте — 9 машин.

Дальнейшее восстановление танков КВ и поддержание в исправном состоянии машин, находящихся в эксплуатации вследствие полного отсутствия запаса и поставок и агрегатов — невозможно».

Скорее всего, в указанном выше количестве отремонтированных танков большую часть составляют КВ-1с и СУ-152, но несколько КВ-1 там вполне могли быть.

ИМЕННЫЕ ТАНКИ. Часть танков КВ-1 в годы войны была построена на деньги, собранные населением нашей страны. Инициатива по сбору средств на изготовление вооружения (танков, самолетов, торпедных катеров и т. п.) исходила снизу.

Такие акции сразу же находили поддержку у руководства — правления колхоза, дирекции завода, райкома или обкома партии. В Госбанке открывался соответствующий счет, на который перечислялись собранные средства, о сборах писали в местных и центральных газетах. Когда собиралась сумма, достаточная для приобретения одного или нескольких танков, Государственный комитет обороны отдавал соответствующее распоряжение главному бронетанковому управлению, которое выделяло соответствующее количество танков, они в торжественной обстановке передавались Красной Армии. При этом обязательно присутствовали представители тех организаций или учреждений, которые собирали деньги для покупки боевой техники. Собранных средств не всегда хватало и тогда недостающую сумму добавляло государство.

Танк КВ-1, использовавшийся немцами в качестве неподвижной огневой точки. Сталинград, февраль 1943 года (АСКМ).

На сегодняшний день автору известно всего о нескольких эпизодах сбора средств и передачи воинским частям танков КВ-1.

«С новым годом» — известно фото как минимум двух КВ-1 с такой надписью на башне. В подписи к одному из них указано, что комсомольцы танкового завода передали Н-ской танковой части новые боевые машины.

«Челябинский комсомолец» — инициатор Челябинский абразивный завод, обращение комсомольцев предприятия к молодежи Южного Урала было опубликовано 25 сентября 1941 года. К 18 января 1942 года удалось собрать 11,5 млн. рублей. Изготовление танков передали Челябинскому Кировскому заводу. 8 февраля 1942 года появился приказ по предприятию о строительстве танковой колонны имени «Челябинского комсомола», которую надлежало сдать к 23 февраля 1942 года. Всего было изготовлено 29 танков КВ-1, по сообщениям прессы того времени на лобовой броне каждого из них имелась надпись «Челябинский комсомолец» и эмблема в виде комсомольского значка. Кроме того, среди добровольцев было отобрано 125 лучших комсомольцев области для укомплектования экипажей. По некоторым данным, машины колонны поступили в состав сформированной в Челябинске 96-й танковой бригады полковника В.Г. Лебедева, которая впервые вступила в бой на Брянском фронте 11 августа 1942 года у деревни Перекоповка Орловской области.

«Дзержинец» — деньги собирали жители Дзержинского района Москвы, к середине июня 1942 года сдавшие 900 тысяч рублей. На эти деньги было приобретено 5 танков КВ-1, 28 июня 1942 года переданных 475-му отдельному танковому батальону.

«Московский осоавиахимовец» — сообщение о сборе средств на танковую колонну опубликовано в газете «Московский большевик» 20 декабря 1941 года. К 20 января 1942 года от трудящихся Москвы поступило 590909 рублей, а всего осоавиахимовцы столицы собрали 3 млн. 350 тыс. рублей. На эти деньги была построена колонна из пяти танков КВ-1, переданная Красной Армии 1 мая 1942 года.

«Беспощадный» — танк КВ-1, построенный на средства поэтов С. Маршака, С. Михалкова и художников Кукрыниксы (М. Куприянов, П. Крылов, Н. Соколов), передавших для этого 300 тысяч рублей. Передан 25 мая 1942 года экипажу лейтенанта П. Хорошилова из 6-й (позже 23-й) гвардейской танковой бригады.

«Потребкооперация» — работники центрального союза потребительской кооперации к сентябрю 1942 года собрали 17 337 070 рублей. На эти деньги были закуплены 49 танков (5 КВ-1, 24 Т-34 и 20 Т-70), переданные 33-й танковой бригаде 24 сентября 1942 года.

ПОД ЧУЖИМ ФЛАГОМ. Небольшое количество трофейных танков КВ-1 использовались и противниками Красной Армии. Естественно, больше всего их имелось в составе вермахта. К сожалению, нет полных данных о том, сколько «кэвэшек» использовалось немцами во время войны, известны лишь отдельные случаи. Так, три КВ-1 поступили в состав 58-й пехотной дивизии в октябре 1941 года. Машины принадлежали 124-й танковой бригаде и были захвачены в ходе боев за Стрельну.

Трофейный танк КВ-1 (ленинградского выпуска с пушкой Ф-32) на немецкой службе. 1942 год. На корпусе и башне нанесены кресты больших размеров во избежание «дружественного огня» (ЯМ).

Известно, что в составе 8-й танковой дивизии использовалось три КВ-1 осенью 1942 года, два КВ — в 12-й танковой дивизии два КВ действовали осенью-зимой 1942 года, 20-я танковая дивизия эксплуатировала один КВ-1 осенью 1942 года, а в 183-й пехотной дивизии один КВ-1 числился весной 1943 года. Довольно много КВ-1 использовалось немецкими частями в боях под Сталинградом. Например, в январе 1943 года в составе 16-й танковой дивизии имелось не менее трех КВ-1, еще две таких машины использовались 177-м дивизионом штурмовых орудий. В отчете верховного командования сухопутных войск о наличии трофейных танков в войсках от 31 мая 1943 года фигурируют 58 советских боевых машин разных типов, из них 2 КВ-1.

Небольшое количество КВ-1 немцы подвергли модернизации. Как правило, всего она заключалась в установке немецких фар «Нотек», радиостанции и антенн, а также укладке дополнительного инструмента по немецкому образцу. Не менее четырех КВ-1 оснастили командирскими башенками от PzIII/IV. Два из них входили в состав 66-го танкового батальона специального назначения. Последний был сформирован в апреле 1942 года и предназначался для участия в операции «Геркулес» — высадке немецких и итальянских войск на остров Мальта. Батальон состоял из двух рот — первая была укомплектована техникой немецкого производства, а вторая — советскими трофейными танками Т-34, а также КВ — два КВ-1 и один КВ-2. Выбор трофейной советской матчасти для десантной операции объяснялся просто — машины имели мощную броню, которая должна была защитить от огня противотанковой артиллерии англичан.

После отмены операции «Геркулес» в июне 1942 года роту трофейных танков 66-го батальона отправили в состав 4-й армии группы армий «Центр» для использования в тыловых районах. Машины использовались под Смоленском, в районах Витебск — Невель — Полоцк, и Рославль — Юхнов, действуя против партизан. На 1 мая 1943 года в роте числилось 11 трофейных танков, из них один КВ-1. К 1 июля этот КВ-1 уже находился на танкоремонтном заводе в Риге (это предприятие занималось ремонтом и модернизацией трофейной бронетехники).

Известно два случая перевооружения танков КВ-1. Так, один КВ-1 получил 7,92-мм пулеметы MG 37(t) (чехословацкий vz. 37) вместо советских ДТ. Фото этой машины из состава 20-й танковой дивизии вермахта было сделано летом 1943 года в районе города Волхов Орловской области.

Второй вариант был более серьезным — вместо 76,2-мм пушки на КВ-1 установили 75-мм орудие KwK-40 с танка Pz.IV. Кроме того, «кэвэшка» также получила командирскую башенку от PzIII/IV. Зарубежные авторы указывают, что этот танк входил в состав 22-й танковой дивизии вермахта, но на чем основывается данное мнение непонятно. Известно лишь одна фотография этой машины, причем сделанная в процессе перевооружения.

Трофейный танк КВ-1 (челябинского выпуска с литой башней) одной из частей вермахта. Зима 1942 года.

Перевооружение КВ-1 75-мм орудием KwK-40 с танка Pz.IV. До сих пор точно неизвестно, использовался ли этот танк в боях.

Трофейный танк КВ-1 (с литой башней) на финской службе. 1942 год (SA-Kuva).

Кроме боевых частей, несколько трофейных КВ-1 были направлены для испытаний и изучения на полигоны, заводы промышленности (например, на фирму «Даймлер-Бенц»), а также в учебные части.

Всего же, по мнению автора, количество использовавшихся немцами КВ-1 едва ли превышало 30–35 единиц. Часто машины эксплуатировались до первой серьезной поломки, после чего их просто бросали.

Два КВ-1 использовались финнами в составе их единственной бронетанковой дивизии. Один из них (экранированная машина с пушкой Ф-32 выпуска июня 1941 года) был захвачен в районе Петрозаводска в сентябре 1941 года, второй, выпуска марта 1942 года — в начале апреля 1942 года. Обе машины эксплуатировались вплоть до конца войны и в послевоенное время. Обе машины сохранились до наших дней.

Один трофейный КВ-1 имелся в составе бронетанковых частей Румынии по состоянию на 1 ноября 1942 года. Какими-то сведениями об использовании этой машины автор не располагает. Скорее всего, что танк в боевых действиях не участвовал, а использовался в качестве учебного или проходил испытания на полигоне.

ГЕРОИ-ТАНКИСТЫ

Танк, даже такой мощный как КВ-1, без экипажа просто неподвижная машина, не способная ни к каким действиям. Грозным оружием его делает экипаж, и именно от действий, мастерства и храбрости последнего зависит результат танкового боя. Среди танкистов, воевавших на КВ-1, было немало героев, о некоторых из них упоминалось в приведенных выше главах. Но хочется отдельно сказать о наиболее ярких, по мнению автора, эпизодах с участием экипажей «кэвэшек».

Первым из них, без сомнения, является так называемый «расейняйский КВ». История эта стала довольно широко известна у нас в стране во второй половине 1990-х годов.

Знаменитый «расейняйский КВ» на месте боя. 25 июня 1941 года (АСКМ).

Об этом в частности написал в своей книге «Последняя республика» скандально известный автор В. Резун (более известный как Виктор Суворов). Он сообщил читателям, что в июне 1941 года у литовского городка Расейняй один танк КВ на сутки задержал наступление аж всей 4-й танковой группы. А вот за границей об этом эпизоде было известно довольно давно, уже в 1950–1953 годах были публикации, посвященные этому. Писали об этой истории и позже.

В последние годы было рассекречено значительное количество советских архивных материалов, появилась возможность работать и с документами немецкой стороны. Это позволило более четко и детально изучить историю знаменитого «расейняйского КВ».

В результате со 100 % уверенностью (это подтверждено архивными документами, подробнее об этом будет рассказано в книге автора по истории Расейняйского танкового сражения) можно сказать, что данный бой произошел между КВ-1 из состава 4-го танкового полка 2-й танковой дивизии генерал-майора Е.Н. Солянкина, и боевой группой Рауса из 6-й танковой дивизии вермахта севернее городка Расейняй в Литве 24–25 июня 1941 года. Краткая хронология событий такова.

Днем 23 июня 1941 года, после взятия Расейняя 6-й танковой дивизией вермахта, она продолжала наступление по двум дорогам двумя боевыми группами (Рауса и Зекендорфа, по фамилии командиров). Группы вскоре заняли плацдармы на северном берегу реки Дубиса примерно в 8 километрах друг от друга. Утром 24 июня подошедшие части 2-й танковой дивизии Красной Армии прямо с марша атаковали позиции группы Зекендорфа, по которой был нанесен основной удар. Именно здесь противник впервые столкнулся с танками КВ, имевшимися в дивизии Солянкина. Об этих машинах в документах 6-й танковой дивизии сказано: «52-тонные новые танки, тип не определен».

Немецкие танкисты осматривают «расейняйский КВ». 25 июня 1941 года. На корме машины надпись мелом о том, что его уничтожил расчет орудия D 2-й батареи 1-го дивизиона 3-го зенитного полка (ЯМ).

Выяснилось, что противотанковая артиллерия немцев не может пробить их брони, что вызвало панику в некоторых подразделениях. Немцев выбили с плацдарма, а в 14.00 Зекендорф запросил помощи у командира 6-й дивизии генерала Ф. Ландграфа. Последний, перебросив все имевшиеся резервы в полосу группы Зекендорфа, обратился за помощью в штаб 41-го танкового корпуса. В результате, немецкое командование бросило все четыре дивизии корпуса против дивизии Солянкина. В результате в окрестностях Расейняя развернулось одно из крупных танковых сражений начала войны. В ходе его 2-я танковая дивизия Солянкина в одиночку, без соседей, тыла и нормального снабжения на двое с половиной суток задержала немецкий танковый корпус. Правда, далось это дорогой ценой — дивизия была окружена, понесла большие потери, а ее командир погиб в бою.

Первые, наиболее сложные для немцев, сутки сражения, боевая группа Рауса занималась тем, что пыталась уничтожить единственный КВ-1, который перерезал дорогу к Расейняю и фактически отрезал ее от основных сил дивизии. Для справки — по самым скромным подсчетам группа Рауса насчитывала порядка 2000 человек, около, более 40 орудий калибра 37-150 мм.

Согласно документам, КВ вышел в тыл группе примерно в 14.00 24 июня. Машина расстреляла несколько автомобилей, и остановилась на дороге (позднее выяснилось, что у танка закончилось топливо). Сначала против КВ выдвинули два 50-мм противотанковых орудия. Однако их огонь не смог уничтожить танк, а ответными выстрелами КВ оба орудия были разбиты, несколько человек убиты и ранены.

Группа Рауса запросила помощи у штаба 6-й танковой дивизии, и одна 88-мм зенитка была выдвинута в сторону танка от Расейняя. Но при попытке развернуть пушку на дистанции около 500 метров от КВ, последний открыл огонь и вывел из строя орудие. При этом среди артиллеристов тоже были жертвы.

Между тем ситуация складывалась весьма неблагоприятно для группы «Раус». К ней не могли пробиться машины с боеприпасами и продовольствием, а с плацдарма — было невозможно вывезти раненых. Попытки объехать танк не увенчались успехом — справа и слева от дороги местность была непроходима для автомобилей.

После 20.00 в группе Рауса сформировали команду саперов, которым поручили уничтожить КВ. Им удалось подобраться к танку, забросив на него два заряда взрывчатки общей массой 15 килограмм, но подрыв не дал каких-то ощутимых результатов.

Экипаж танка КВ-1 3. Г. Колобанова (в центре) у своей боевой машины. Ленинградский фронт, август 1941 года (ЦМВС).

Утром 25 июня немцы предприняли демонстрационную атаку против КВ своими танками Pz.35 (t), под прикрытием которой удалось развернуть на позициях 88-мм зенитки из состава 3-го зенитного полка. Лишь их огнем удалось вывести из строя КВ -1, экипаж которого погиб. Это произошло примерно в 11.00 25 июня 1941 года. Таким образом, одинокий КВ занимал позиции на дороге чуть больше 20 часов, доставив группе Рауса, да и 6-й танковой дивизии, немало хлопот.

Этот бой с единственным КВ произвел на немцев сильное впечатление. Позднее в своих воспоминаниях «Танковые сражения на восточном фронте» бывший командир группы Э. Раус уделил этому эпизоду 25 страниц из 456-страничной книги (при желании с этими воспоминаниями может ознакомиться любой — они переведены на русский язык). В конце эпизода Раус писал:

«Внутри танка лежали тела отважного экипажа, которые до этого получили лишь ранения. Глубоко потрясенные этим героизмом, мы похоронили их со всеми воинскими почестями».

В 1965 году танкистов перезахоронили на воинское кладбище в Расейняе. При эксгумации была найдена квитанция, выданная Ершову Павлу Егоровичу и две ложки, на одной из которых было нацарапано Смирнов В.А., а на второй — Ш.Н. А. И пусть сегодня неизвестны имена всех членов героического экипажа «расейняйского КВ», мы не вправе забывать об их подвиге. Ведь эти танкисты до конца выполнили свой долг и воинскую присягу Не сдались и не сбежали, а до самого конца честно выполняли свою работу, то чему их учили. Заставили врага уважать и себя и армию, в которой служили.

Второй пример героических действий — это экипаж Зиновия Колобанова. Зиновий Григорьевич Колобанов родился в 25 декабря 1913 года в селе Арефене Вачевского района Нижегородской губернии. Закончил школу-восьмилетку, после чего поступил в техникум, откуда в 1933 году по комсомольскому набору его призвали в ряды Красной Армии. Как имевшего среднее образование, направили на учебу в Орловское танковое училище имени М.В. Фрунзе, которое он окончил с отличием в 1936 году. После этого служил в танковых частях Ленинградского военного округа. В 1939–1940 годах лейтенант Колобанов в должности командира роты 1-й танковой бригады участвовал в советско-финляндской войне. После войны он служил в Киевском Особом военном округе, в сентябре 1940 года получил звание старшего лейтенанта.

Экипаж экранированного КВ-1 (выпуска июня 1941 года) обсуждает результаты боя. Северный фронт, август 1941 года (РГАКФД).

18 августа 1941 года Колобанов назначается командиром роты танков КВ-11-го танкового полка 1-й Краснознаменной танковой дивизии. К этому времени полк, которым командовал полковник Д.Д. Погодин, был оторван от дивизии и действовал самостоятельно в районе Красногвардейска. Роту Колобанова выделили в распоряжение 1-й гвардейской дивизии народного ополчения. Машины расставили в засады на путях наиболее вероятного движения противника. Танк Колобанова (командир орудия старший сержант А.М. Усов, старший механик-водитель старшина Н.И. Никифоров, младший механик-водитель красноармеец Н.Ф. Родников и стрелок-радист старший сержант П.И. Кисельков) занял позицию у населенного пункта Войсковицы, рядом с шоссе, шедшего на Кингисепп. Экипаж отрыл для КВ капонир и тщательно замаскировал машину у дороги. Справа и слева от нее находился болотистый луг, затруднявший противнику маневр.

Примерно в 14.00 20 августа 1941 года (по другим данным, бой произошел 19 августа) по дороге проследовали немецкие мотоциклисты, которых экипаж Колобанова пропустил. Вскоре показалась немецкая танковая колонна.

Первыми же выстрелами наводчик Усов сумел подбить две головных машины противника. Затем Усов перенес огонь на хвост колонны, лишив ее возможности отойти назад. На дороге возникла пробка — часть танков пытались съехать на заболоченный луг, другие пробовали спихнуть подбитые машины и расчистить себе путь.

Однако под огнем КВ Колобанова противник сделать ничего не смог. А советский экипаж в течение 30-минутного боя сумел подбить 22 немецких танка.

Но досталось и советской машине — в результате обстрела у КВ были выведены из строя приборы наблюдения и заклинена башня, к тому же заканчивалось боеприпасы. Тем не менее, экипаж 3. Колобанова выполнил поставленную задачу, задержав на этом участке продвижение немцев. После боя на броне колобановского КВ насчитали более сотни попаданий.

В начале сентября 1941 года за этот бой весь экипаж 3. Колобанова был представлен командованием 1-го танкового полка к званиям Герой Советского Союза, но их так и не присвоили. Сам Колобанов и Н.И. Никифоров получили ордена Красного Знамени, Н.Ф. Родников и П.И. Кисельков — ордена Красной Звезды, а наводчик А.М. Усов — орден Ленина (высшая награда СССР).

В наградном листе на Зиновия Колобанова на представление звания Герой Советского Союза, датированном 2 сентября 1941 года, сказано:

«19 августа танк старшего лейтенанта Колобанова встал в засаду, и выдвинул вперед дозорных из числа своего экипажа, последние в 14.00 20.8.41 г. доложили о появлении танковой колонны на совхоз Войсковицы. С подходом головного танка противника к совхозу тов. Колобанов подал команду артиллеристу открыть огонь по первой и второй машинам противника, которые загорелись. Тов. Колобанов отдал команду уничтожить два последних танка в колонне, что и было выполнено артиллеристом. После этого тов. Колобанов корректировал стрельбу артиллериста по танкам, а радиста по экипажам вражеских танков. За это время экипажем было уничтожено 22 вражеских танка противника, три мотоцикла, а всего ротой тов. Колобанова было уничтожено 43 танка противника.

Противник, видя большие потери в своих танках, открыл ураганный артиллерийский и минометный огонь по месту стоянки танка тов. Колобанова. Но было уже поздно, танк занял новую позицию, и вел огонь по уничтожению огневых точек противника. К этому времени в танке осталось 12 снарядов, нужно было выходить на дозаправку. Взяв с собой 2 тяжело раненных младших лейтенантов и 5 раненых красноармейцев, танк вышел на дозаправку.

За геройство и мужество, проявленные в боях против германского фашизма, тов. Колобанов достоин присвоения звания Герой Советского Союза».

В наградном листе на старшего сержанта Усова говорилось:

«Тов. Усов является командиром орудия танка командира торы тов. Колобанова. 20.8.41 г. в направлении совхоза Войсковицы была обнаружена колонна фашистских танков. Тов. Усов открыл меткий артиллерийский огонь по ним. Уничтожив два передних танка, тов. Усов по приказу командира роты перенес огонь в хвост колонны. Уничтожив два последних танка, тов. Усов переносит огонь на оставшиеся фашистские танки. В результате меткого огня экипажем уничтожено 22 фашистских танка.

За проявленное мужество и геройство в борьбе против германского фашизма тов. Усов достоин высшей правительственной награды — присвоения звания Герой Советского Союза».

Кстати командир 1-го танкового полка Погодин в докладе о боевых действиях своей части с 16 по 31 августа 1941 года сообщал:

«До 40 танков противника колонной в движении на Бол. Борницы встречены нашей танковой засадой с танками КВ. В результате боя танком КВ командира роты 1 ТБ старшего лейтенанта Колобанова подбито 22 танка противника…

По израсходованию боекомплекта танк Колобанова отошел в Гатчино».

В последние годы на различных военно- исторических форумах и в сети интернет поднимается вопрос о том, что экипаж Колобанова не подбивал 22 танка. Более того, некоторые «историки» высказывают мнение, что такого боя вообще не было. Аргументация таких авторов — в немецких документах, доступ к которым в последние годы стал возможен, нет подтверждения таких больших потерь в течение одного дня. Однако, по мнению автора, такая аргументация не является корректной. Дело в том, что чаще всего приводятся данные из журналов боевых действий немецких дивизий (ЖБД). Но не стоит забывать, что эти журналы писались задним числом, да и не стоит сбрасывать со счетов человеческий фактор — тот, кто писал, мог что-то просто «опустить». Да и сведения о потерях в ЖБД содержатся далеко не всегда. Более подробная информация может содержаться в приложениях к ЖБД, но их вводят в оборот весьма редко, Кроме того, пока не обнаружены журналы боевых действий танковых полков, в которых может быть более подробная информация. А вообще, по мнению автора, система учета потерь у немцев была довольно лукавой, и зачастую потерянные танки могли списать задним числом. Поэтому получить точные данные о том, сколько машин потеряно за тот или иной день боев крайне сложная, а часто и не решаемая задача. Но, возможно, в будущем будут найдены и введены в научный оборот немецкие документы, которые окончательно расставят точки над i.

По мнению автора, бой Колобанова был, едва ли командир полка Погодин придумал это и сообщил в отчетных документах.

Танк КВ-1 (со сварной башней, броневым кольцом защиты кормовой пулеметной установки и катками с внутренней амортизацией), подбитый под Ржевом. Зима 1942 года (АСКМ).

А что за танки, подбил Колобанов, и сколько их было на самом деле — пока сказать точно нельзя. Возможно, вместе с танками в колонне двигались бронетранспортеры или полугусеничные тягачи с установленными на них автоматическими зенитками. Очень сомнительно, чтобы старший лейтенант Колобанов так же подробно разбирался в типах немецкой техники, как его диванные критики, которые сегодня легко могут отличить, скажем, Pz.35(t) от Pz.III Ausf.G или Sd.Kfz 251 от Sd.Kfz 7/1. Смотря на колонну противника через перископ Колобанов едва ли задавался целью определить, какой конкретно тип техники движется по дороге. Его задачей было остановить продвижение противника к Ленинграду, и экипаж выполнил ее блестяще.

Кстати, ряд исследователей считает, что потери противника в ходе боя Колобанова в немецких документах все же можно найти. Например, О. Скворцов в своей статье «„Незамеченная“ победа Колобанова или „Белые пятна“ в мемуарах немецких генералов» приводя выкладки о потерях 6-й танковой дивизии, пишет:

«Иными словами, 41 танк фактически был безвозвратно потерян уже по состоянию на 23 августа. Таким образом, безвозвратные потери Pz.Kpfw.35(t) с 22 июня по 3 августа составили 17 ед, а с 3 по 23 августа — фактически 24 ед, из них 14 танков, формально списанных с 23 августа по 4 сентября, однозначно должны быть отнесены на результаты боя с ротой Колобанова».

Другие исследователи считают, что КВ Колобанова ни коем образом не мог вести бой с танками 6-й танковой дивизии противника, поскольку та наступала на Ленинград севернее, а дрался он с 1-й танковой дивизией вермахта. Во всяком случае, этот эпизод требует дополнительного серьезного исследования. Но как бы там ни было, это нисколько не принижает значение боя экипажа Зиновия Колобанова, задержавшего на своем участке наступление немцев и позволившего выиграть время.

Экипаж танка КВ-1 после боя. Западный фронт, зима 1942 года (ЦМВС).

В дальнейшем он и его экипаж принимали участие в боях под Красногвардейском. 15 сентября 1941 года Зиновия Колобанова тяжело ранили во время заправки танка — разорвавшийся снаряд повредил голову и позвоночник. Пришлось долго лечиться, но Колобанов вновь вернулся в строй — 10 июня 1945 года его назначили заместителем командира 69-го танкового батальона 14-го мехполка 12-й мехдивизии 5-й гвардейской танковой армии. В Вооруженных Силах он прослужил до июля 1958 года, после чего в звании подполковника был уволен в запас. Жил в Минске, работал на Минском автомобильном заводе.

Умер Зиновий Григорьевич Колобанов 8 августа 1994 года. Похоронен на Чижовском кладбище Минска.

Третьим эпизодом, о котором хочется рассказать читателям, это бой КВ-1 лейтенанта Пашинина. Историю этого танка нашел в немецких, а затем перепроверил в советских документах мой товарищ Алексей Волков, который много лет занимается историей боев за Ржев в 1942–1943 годах. Алексей поделился материалами по этому, героическому, но мало кому известному, эпизоду.

А.С. Пашинин — курсант 1-го Харьковского бронетанкового училища («Бессмертный полк»).

Впервые сведения об этом бое были найдены в журнале боевых действий 18-го пехотного полка 6-й пехотной дивизии вермахта о боях в районе деревни Полунино севернее Ржева в августе 1942 года:

«…5 августа Ночной бой на участке прорыва. Саперы из 2 роты 6 саперного батальона расправились с прорвавшимися танками. Один сожжен, другой обездвижен (экипаж жив и отстреливается), третий сумел уехать. До рассвета русские ведут беспокоящий огонь, их фанерная авиация бесцельно бомбит „городской лес“. Они также интенсивно бомбят город и особенно волжские мосты…

Утром 8-го августа группа борьбы с танками уничтожила на позициях 10 роты танк, подбитый там в ночь с 4-го на 5-е».

Таким образом, по немецким данным выходило, что экипаж советского танка вел бой трое суток!

Для того, чтобы найти в советских документах о каком танке шла речь в немецком журнале боевых действий, потребовался год работы в архиве. В том районе действовало несколько танковых бригад, к тому же по некоторым из них отчетность оставляла желать лучшего.

Экипаж танка КВ-1 из состава 108-й танковой дивизии получает боевую задачу. Брянский фронт, сентябрь 1941 года (АСКМ).

Тем не менее, результат обнаружился в делах 143-й танковой бригады 30-й армии Калининского фронта:

«4.08.1942 экипаж танка Пашинина получил задачу вместе с другими танками совместно с пехотой атаковать д. Талахово. Ни бешеный арт. огонь противника, ни бездорожье не мешало тяжелому советскому танку-крепости продвигаться вперед. Он шел впереди, и по нему равнялись остальные.

Выйдя с исходной позиции танк быстро ворвался в передней край обороны противника. Механик-водитель техник-лейтенант Хайбулин развернул машину, и повел ее вдоль переднего края обороны противника, давя гусеницами и броней пехоту и пушки противника. Ему огнем из пулемета помогал старший сержант Бовт. Всего в этой атаке экипаж уничтожил несколько ДЗОТов, 3 пулемета, 3 пушки и один миномет противника, более роты пехоты.

Но вклинившись дальше в глубину обороны врага, танк наскочил на мину и потерял подвижность. Экипаж решил во что бы то не стало восстановить машину. Подлый враг решил опередить намерения экипажа. Один из фрицев вскочил на танк, с бутылкой бензина, желая поджечь танк. Заметивший эту попытку врага, командир машины старший лейтенант Пашинин быстро изготовил гранату Ф-1 и быстро вытолкнул ее в маленькое отверстие ПТКА. Граната взорвалась преждевременно, и Пашинин потерял зрение и кисть руки. Ни один мускул не дрогнул на лице Пашинина.

„Ни шагу назад, друзья! Покажем немцу на что способны мы — танкисты!“ — истекая кровью, произнес отважный Пашинин. Экипаж свято выполнил приказ командира — приказ Родины. Выйдя через десантный люк под танк экипаж окопался, и с двумя пулеметами и четырьмя наганами занял оборону Больше 80 часов продержались бойцы. Все попытки немцев овладеть танком оканчивались позорной неудачей. Тогда фрицы решили взорвать танк. Ночью они боялись подойти к машине, ибо она вселяла в них ужас, они и днем не рисковали подойти вплотную и лишь с расстояния в 25–30 метров пытались забросать грозную советскую машину толовыми шашками с запалами и бутылками с горючей смесью. За все эти попытки фашисты дорого заплатили. Уничтожено 5 ДЗОТОВ, 6 пулеметов, 6 пушек, и больше роты вражеских пехотинцев вогнал в землю отважный экипаж. Кончились боеприпасы у танкистов. Фашисты подтащили тяжелую пушку и в упор стали расстреливать танк. Машина загорелась. Под пламенем погибли герои — старший лейтенант Митрофанов, старший лейтенант Пашинин, техник-лейтенант Хайбулин, старшина Каталонский.

Они ни шагу не отступили перед врагом, и только старший сержант Бовт, раненный в голову, обессиленный от голода и потери крови вернулся в свой батальон».

Кто-то скажет, что подвиг описан очень наивно и пафосно. Но подвиг-то был, и танкисты действительно героически дрались трое суток, и противник подтверждает это! Могли бы отойти, но не отошли, и не сдались, предпочтя погибнуть в бою.

Наводчик танка КВ-1 А. Лещук загружает боеприпасы. Лето 1941 года (РГАКФД).

К сказанному следует добавить, что танк, на котором сражался экипаж Пашинина — это КВ-1 с заводским № 25805, что следует из акта на списание боевой машины. К сожалению, о самом лейтенанте Андрее Сидоровиче Пашинине известно немного. Родился он в 1919 году в Топчихинском районе Алтайского края. Закончил два курса сельскохозяйственного техникума, был призван в Красную Армию, направлен в 1-е Харьковское бронетанковое училище. Закончив его, получил звание лейтенант, и в декабре 1941 года был направлен в распоряжение управления кадров ГАБТУ КА Средне-Азиатского военного округа. 14 февраля 1942 года назначен командиром взвода тяжелых танков 231-го батальона 81-й танковой бригады, а в июле, уже в звании старшего лейтенанта, переведен в 143-ю танковую бригаду. За бой 2 августа 1942 года под деревней Галахово, где в течение шести часов его экипаж уничтожил автомашину с пехотой, 3 ПТО и миномет, Андрея Пашинина представили к ордену Отечественной Войны 1-й степени, но был награжден орденом Красного Знамени (посмертно). За бой в течение трех суток у своего подорванного КВ танкисты наград не получили…

Единственный выживший член экипажа старший сержант Николай Иванович Бовт продолжал воевать в танковых войсках, дошел до Победы, был награжден орденами Красной Звезды, Красного Знамени, Отечественной Войны 1-й и 2-й степеней.

Приведенные выше данные можно значительно расширить и дополнить, героев- танкистов, воевавших на КВ-1, было много. Благодаря им, и сотням тысяч других бойцов и командиров Красной Армии мы живем на этой земле. И мы не вправе забывать об их подвигах.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Танк КВ-1 без сомнения был для своего времени выдающейся конструкцией. К моменту принятия на вооружение эта машина удачно сочетала в себе надежное бронирование, сильное вооружение, дизельный двигатель большой мощности и удачную конструкцию подвески, что обеспечивало неплохие маневренные качества. Конечно, КВ-1 не был лишен недостатков — это в первую очередь относилось к элементам его трансмиссии, к коробке перемены передач, а также к системе охлаждения двигателя.

Некоторые авторы, давая оценку КВ-1, пишут, что к началу войны он имел избыточное бронирования и недостаточное, для тяжелого танка, вооружение, уступающее по мощности вооружению среднего танка Т-34. Наверное, с современной точки зрения это действительно так выглядит. Однако оценку танкам следует давать с позиций того времени, когда машина разрабатывалась и производилась. А вот если попытаться посмотреть под таким углом, то к моменту появления КВ у него все обстояло благополучно. Машина, изначально создававшаяся на замену тяжелому Т-35 и также предполагавшаяся многобашенной, должна была вооружаться 76-мм и 45-мм пушками. При переходе к одной башне такое вооружение первоначально сохранилось (вспомним опытный КВ У-0), а затем от сорокапятки отказались. Что до 76-мм пушки, то КВ получил то орудие, которое производилось в тот момент, и мощности которого, по мнению военных вполне хватало для вооружения тяжелого танка — речь идет о пушке Л-11. Кстати сказать, Т-34, в тот момент имел точно такое вооружение, что не противоречило концепции тяжелого и среднего танков 1930-х годов (вспомним Т-28 и Т-35 с одинаковой 76-мм пушкой КТ-28). А в том, что на КВ в 1941 году ставилась менее мощная пушка, «виноваты» возможности промышленности. После разработки Ф-32 ее выпуск поручили Кировскому заводу взамен Л-11, однако мощностей предприятия не хватало для обеспечения производства и КВ, и Т-34 (как было в случае с Л-11). Завод № 92 в Горьком, которому поручили выпускать новые пушки для Т-34 вместо Ф-32, спроектировал более мощную Ф-34, которая и пошла в серию. Кировский завод, с трудом освоил Ф-32, и о производстве Ф-34 речь не шла. А в Горьком мощностей по выпуску Ф-34 хватало только на обеспечение собирающих Т-34 заводов в Харькове и Сталинграде, и дополнительное количество Ф-34 для КВ просто не откуда было взять. А каких-то более мощных, чем 76-мм артсистем для танков, к тому времени в СССР не производилось.

Что до избыточного бронирования, то такая точка зрения может вызвать лишь улыбку — ведь броня танка должна защищать машину и ее экипаж. В начале проектирования считалось достаточной толщина в 60 мм — такая броня, по мнению военных, обеспечивала защиту от 37-47-мм противотанковых пушек. При переходе на однобашенную схему (от СМК к КВ) появилась возможность усилить бронезащиту на четверть, до 75 мм, что и было сделано.

Хочется обратить внимание еще на один момент. Дело в том, что КВ-1 стал ВТОРЫМ (после СМК) танком, спроектированным в СКБ-2 Ленинградского Кировского завода. До 1938 года это конструкторское бюро не занималось проектными работами — его основной задачей являлось обеспечение серийного выпуска трехбашенных танков Т-28. Поэтому опыта создания новых образцов у конструкторов просто не было. Поэтому то, что ленинградцы сумели в течение двух лет разработать и «выкатить» СМК, а затем КВ — это большая их заслуга, своеобразный трудовой подвиг. Конечно, в конструкции КВ имелось значительное количество недостатков и недоработок, в первую очередь это касается коробки перемены передач. Это объяснялось, прежде всего, отсутствием опыта подобных работ у конструкторов танка. Но, без сомнения, машину смогли бы «довести до ума», тем более что планом опытных работ на 1941 год предполагалось создание новой коробки перемены передач. Но здесь судьба сыграла с КВ-1 злую шутку — конструкторы Кировского завода получили задание на разработку сверхтяжелого танка КВ-3, который планировалось уже в 1941 году запустить в серию. За «трешкой» последовали еще более тяжелые КВ-4 и КВ-5. В результате, все работы по совершенствованию конструкции КВ-1 были свернуты, хотя возможности дальнейшего совершенствования этой машины не были до конца исчерпаны. После начала войны стало уже не до совершенствования конструкции КВ-1 — фронт требовал больше танков. Последующая эвакуация промышленности, недостаток материалов, оборудования и квалифицированных кадров привели к тому, что качество КВ-1 серьезно упало.

В результате, выпуск этого танка прекратили, начав вместо него производство КВ-1с, который имел более тонкую броню.

В результате тяжелый танк по своей защите стал практически на уровне среднего Т-34.

Прибывший на ремонт на завод № 200 танк КВ-1 с заводским № 10327, имевший 7 попаданий, из них два сквозных. Цифрой 5 показана пробоина бронировки пулеметной установки подкалиберным 50-мм снарядом (ЦАМО).

Вообще говоря, по мнению автора, трагедия танка КВ -1 заключалась не в его несовершенной коробке передач или 76-мм пушке, а в том, что к этой машине оказалась не готова сама армия. Новый, значительно более сложный танк, каким являлся КВ-1, требовал другой культуры обслуживания, по сравнению, например, с Т-26 или БТ, для чего нужны были соответственно подготовленные кадры. Для КВ необходимо было создавать новые ремонтные мастерские, запасы запасных частей, готовить экипажи, пересматривать систему их боевой подготовки. Но сделать это за 1,5 года (с момента принятия КВ-1 на вооружение и до начала Великой Отечественной войны) не удалось. Да, конечно к 22 июня 1941 года в войсках имелись хорошо подготовленные экипажи и даже сколоченные подразделения на КВ-1, которые хорошо показали себя в боях, но их было немного. После начала войны пришлось в спешном порядке налаживать подготовку экипажей для тяжелых танков, заниматься организацией их ремонта, формированием подразделений и т. п. А так как все эти процессы пришлись на первые, самые тяжелые, месяцы войны, качество их и результаты часто оставляли желать лучшего.

Но как бы там ни было, первые же бои с КВ-1 стали для немецкой армии неприятным сюрпризом. Танковые и противотанковые пушки оказались практически бессильными против КВ-1, для борьбы с этими танками немцам пришлось использовать 8 8-мм зенитки и 105-мм пушки. Так, в донесении об опыте боев против новых советских тяжелых танков в июне 1941 года говорилось:

«Поражение: 3,7-см противотанковые пушки и 5-см противотанковые пушки оставляют только 2,5-3-сантиметровые глубокие следы рикошетов. При этом, однако, не использовались бронебойные снаряды 40 (речь идет о подкалиберном снаряде Panzergranate 40 — М. К.), иначе, вероятно, 5-см противотанковая пушка должна была бы пробить броню. Легкая полевая гаубица (105-мм leFH 18 — М. К.)с бронебойным снарядом также не дала результата. Прямые попадания тяжелой полевой гаубицы 18 (150-мм sFH 18 — М. К.)и 8,8-см зенитной пушки фугасным или бетонобойным снарядами по гусенице обездвиживают танк. Приводит ли к пробитию направленный в днище от рикошета снаряд тяжелой полевой гаубицы, пока установить не смогли.

Планомерные попытки обстрела до сих пор не состоялись.

Прочие возможности борьбы: Т-мины.

Связки гранат эффективно продавливают крышу. Приближение подрывных команд к машинам в нескольких случаях удавалось, особенно сбоку, поскольку танк неповоротлив, а вооружение медленно поворачивается. Бутылки с бензином также использовались с успехом.

Как правило, экипаж продолжает вести бой из обездвиженной машины и дожидается там деблокирования».

Прибывший на завод № 200 танк КВ-1 № 6793, имевший 8 попаданий, из них одно сквозное. Одна болванка застряла в броне (ЦАМО).

Как видно из документа защиту КВ немцы оценивали довольно высоко. Что же до неповоротливости КВ-1, то, несмотря на то, что машина имела экипаж из пяти человек, и командир танка был избавлен от функций наводчика или заряжающего и должен был заниматься только своими прямыми обязанностями — руководить боем, это было сделать затруднительно. Ведь он имел в своем распоряжении только панораму ПТ-К, хоть и обеспечивавшую круговой обзор, но с малым полем зрения. Хотя справедливости ради следует сказать, что ПТ-К был довольно «продвинутым» для своего времени прибором, имея 2,5-кратное увеличение. Основной проблемой работы с ним было наблюдение за полем боя при движении танка. При таких условиях командирская башенка была бы предпочтительнее. Кстати сказать, планом опытных работ такую башенку должны были изготовить для КВ-1 в 1941 году, но после переключения конструкторов СКБ-2 на проектирование «супертанка» КВ-3, от нее отказались.

Бронирование танка КВ-1 обеспечивало надежную защиту от огня танковой и противотанковой артиллерии немцев примерно до лета 1942 года. С появлением новых противотанковых (РаК 40, РаК 36 (г), РаК 97/38) и танковых (KwK 40) пушек, а также кумулятивных боеприпасов, «кэвэшки» утратили свое преимущество по защите. Небезынтересно привести данные завода № 200, который в 1942 году занимался ремонтом КВ-1, поступавших из Действующей Армии.

Так, с апреля по 10 июля 1942 года на предприятие прибыло с фронтов 36 КВ-1, из них 28 — с поврежденной броней и агрегатами, и 8 — только с поврежденными агрегатами. На 28 машинах с поврежденной броней было найдено 268 снарядных попаданий, из них: справа — 107; слева — 57; спереди — 44; сзади — 58.

Танк КВ-1 с заводским № 43666 изготовленный Челябинским Кировским заводом в декабре 1941 года, на площадке Центрального музея Вооруженных Сил в Москве (АСКМ).

На 268 попаданий имелось 35 пробоин, из них 20 сквозных. Пробоины имели 20 из 28 прибывших танков, из них 9 сгорели. Согласно актов осмотра, пробоины были сделаны:

бронебойными снарядами 100-мм (так в документе, вероятно 105-мм) — 4;

бронебойными снарядами 88-мм — 11;

бронебойными снарядами 50-мм — 2 (в маске пушки);

подкалиберными снарядами 50/21-мм — 18.

Далее в документе отмечалось:

«1. Попаданий в танки так называемых термитных снарядов не обнаружено, за исключением танка № 10294, подбитого и прибывшего на завод в июле.

2. Бронебойный остроголовый немецкий снаряд с нормальным донным взрывателем очень часто не взрывается после пробития брони, так как взрыватель в момент удара вылетает из стакана прежде, чем срабатывает.

3. Большинство немецких снарядов калибра 100 и 88-мм производства 1938-40 гг., как установлено по их осколкам и взрывателям».

Любопытно привести данные о пяти КВ-1, имевших большее количество попаданий. «Лидером» среди них являлась машина с заводским № 7451, на которой насчитали 52 (!) попадания бронебойных снарядов калибра 50-мм, при этом ни одной пробоины в броне не было.

На втором месте был КВ-1 № 43520, поступившая на завод 30 апреля 1942 года — 43 попадания, из них 5 пробоин. Согласно осмотру 28 из них — бронебойные калибра 50 мм, и 15 подкалиберные. Машина (с литой башней толщиной 110 мм) во время атаки «завязла в болотистой местности, и была обстреляна, экипаж ушел».

Машина № 6767 имела 23 попадания (одно 88-мм, 14 50-мм бронебойные и 8 50-мм подкалиберные снаряды), из них 8 сквозных пробоин.

КВ-1 № 10294 получил 20 попаданий, причем пробоин было всего две. А вот по калибрам это выглядело следующим образом: 88-мм бронебойные — 6, 50-мм бронебойный — 1, 50-мм подкалиберный — 1, термитные (кумулятивные — М. К.) — 12. Как видно, броня КВ-1 могла выдержать и обстрел 88-мм зенитками, и попадания кумулятивных снарядов.

Танк № 6743 получил 16 попаданий (12 50-мм и 4 37-мм бронебойные снаряды), но пробоин не имел.

Танк КВ-1 выпуска августа 1942 года с заводским № 11302 в коллекции Абердинского полигона в США (ЯМ).

К сожалению, из-за форсированных работ по сверхтяжелым танкам перед войной, довести трансмиссию КВ-1 «до ума» не получилось. Более того, с эвакуацией предприятий и связанными с этим проблемами (недостаток кадров, оборудования, материалов и т. п.) ситуация с качеством изготовления КВ-1 ухудшилась. Все это потребовало вмешательства Государственного Комитета Обороны СССР, который потребовал от конструкторов и руководства Челябинского Кировского завода принятия мер по улучшению танков КВ. Однако, как это часто бывает, желание одних столкнулось с возможностями других, а результат появился лишь летом 1942 года — это был танк КВ-1с. И хотя на этой машине удалось значительно повысить надежность работы узлов и агрегатов, улучшить обзор командира путем введения командирской башенки, далось это дорогой ценой — уменьшением толщины брони на 20 %. Естественно, в условиях возросшей мощи немецкой артиллерии, это было не лучшим решением.

Возникает вопрос — а можно было бы улучшить качество КВ-1, не снижая его боевых характеристик? Конечно, если говорить с точки зрения сегодняшнего послезнания, то, наверное, можно. А если оценивать реальное положение дел, то вопрос довольно сложный. Ведь параллельно с работами по улучшению конструкции КВ-1 Челябинский Кировский завод вынужден был увеличивать выпуск тяжелых танков. А после начала производства на Кировском заводе Т-34 летом 1942 года, выпуск тяжелых танков на этом предприятии снизился сначала вдвое, а затем и еще больше. В условиях тяжелой ситуации на фронтах и больших потерь в танках летом-осенью 1942 года руководство нашей страны считало необходимым как можно скорее пополнить танковые части. Времени было просто в обрез, и естественно предпочтение отдали более дешевому и простому Т-34, который имел такую же пушку, как и тяжелый КВ-1. А заниматься усилением вооружения тяжелого танка в тех тяжелейших условиях не было ни возможности, ни времени. Да и мощности 76-мм орудия хватало для борьбы с бронетехникой противника. Таким образом, отказ от производства КВ-1 летом 1942 года и перевод Челябинского Кировского завода на выпуск Т-34 и КВ-1с можно считать оправданным. Лишь год спустя, с появлением у немцев в значительных количествах толстобронных танков конструкторы Челябинского Кировского завода вернулись к тяжелым машинам. В результате появился ИС-2 — «внучатый» наследник КВ-1, справедливо называемый «танком Победы».

Тот же танк КВ-1 с№ 11302. Машина имеет литую башню, задний кормовой лист гнутый (ЯМ).

Некоторые авторы любят сравнивать КВ-1 с «Тигром» — якобы с появлением последнего «кэвэшка» сразу же устарела. Но сравнение это совсем не корректно. Во-первых, КВ-1 начинал создаваться еще в 1938 году, значительно раньше «Тигра» и по совершенно иным требованиям и заданиям. Ну и, во-вторых, и это главное, «Тигр» появился как немецкий ответ на КВ, так же как «Пантера» являлась альтернативой противника «тридцатьчетверке». Естественно, при проектировании этих машин немецкие конструкторы учли все достоинства и недостатки советских машин, создав свои танки таким образом, чтобы они превосходили по своим боевым качествам КВ-1 и Т-34.

Также в литературе очень любят, в качестве критики конструкции КВ-1, приводить слова М. Катукова из его воспоминаний. Описывая свой вызов к Сталину в сентябре 1942 года, Михаил Ефимович в книге «На острие главного удара» пишет:

«Как можно короче я рассказал о последних боевых событиях на Брянском фронте, о действиях наших танкистов и пехотинцев. А Сталин, вышагивая по кабинету, задает мне еще вопрос:

— Как считаете, хороши наши танки или нет? Говорите прямо, без обиняков.

Отвечаю, что танки Т-34 полностью оправдали себя в боях и что мы возлагаем на них большие надежды. А вот тяжелые танки КВ и боевые машины Т-60 и Т-70 в войсках не любят.

Сталин на минуту остановился, вопросительно изогнув бровь:

— По какой причине?

— КВ, товарищ Сталин, очень тяжелы, неповоротливы, а значит, и неманевренны. Препятствия они преодолевают с трудом. А вот тридцатьчетверке все нипочем. К тому же КВ ломают мосты и вообще приносят много лишних хлопот. А на вооружении у КВ такая же семидесятишестимиллиметровая пушка, что и на тридцатьчетверке. Так, спрашивается, какие боевые преимущества дает нам тяжелый танк? Вот если бы у КВ пушка была посильнее, калибром побольше, тогда другое дело. Можно бы, пожалуй, мириться и с его тяжестью, и с другими конструктивными недостатками».

Танк КВ-1 выпуска августа 1942 года с заводским № 11306 в Королевском музее бронетанковой техники в Бовингтоне, Великобритания (ЯМ).

Думается, что данный эпизод М.Е. Катуков писал в воспоминаниях с точки зрения послезнания — летом 1942 года мощности 76-мм пушки ЗИС-5, установленной на КВ-1, вполне хватало. Тем более что чуть ниже приведенного фрагмента Катуков пишет:

«Верховный слушал внимательно, не перебивал. Но когда я изложил свою точку зрения о всех танках, находившихся у нас на вооружении, он, выдержав длинную паузу, неожиданно начал мне доказывать, что я напрасно так резко обрушился на КВ, Т-60 и Т-70, что они неплохие машины и, возможно, мы, танкисты, просто недооцениваем их.

Слушая Сталина, я, разумеется, волновался, но все же решил не сдаваться. Привел ряд боевых примеров, подтверждающих, что КВ, Т-60 и Т-70 не оправдывают себя на поле боя. И еще раз попросил:

— Пусть вооружат танки, хотя бы те же тяжелые, более мощной пушкой, тогда они нам пригодятся».

Как видно, Катуков готов мириться с КВ, но вновь требует усиления его вооружения. А как уже говорилось, к тому моменту 76-мм орудия тяжелому танку вполне хватало.

Но как бы там, ни было, данный эпизод сильно растиражировали и в литературе, и в интернете, при этом мнение Катукова автоматически стали «перекладывать» на всех танкистов — мол, КВ в войсках не очень любили, и все. И никаких боевых преимуществ по сравнению с Т-34 у КВ-1, за исключением более толстой брони, не было. Такие выводы читать довольно занятно — а что же, значительно более мощная защита в бою не является серьезным преимуществом? А наличие командира, который занимается только тем, что управляет боем (пусть только при помощи панорамы), а не совмещает в себе функции наводчика/заряжающего тоже не преимущество? Конечно, КВ-1 не был идеальной машиной, но все же, приводить такие аргументы как-то несолидно. Тем более, что согласно определению того времени — «танк боевая гусеничная машина, сочетающая в себе мощное вооружение, надежную броневую защиту и высокую подвижность». И с вооружением, и с бронированием у КВ-1 в 1941 — начале 1942 года дело обстояло нормально, да и подвижность машины была неплохой. «Кэвэшка» конечно не «бегала» так быстро, как Т-34, но для тяжелой машины ее скоростные и маневренные качества были вполне удовлетворительными.

И еще одно. Приводя мнение такого уважаемого военачальника-танкиста как М. Катуков, почему-то не приводят других точек зрения. Например, тот же П.А. Ротмистров, который в 1942 году занимал такую же должность, как и Катуков (командир танкового корпуса). Документ, в котором он хвалит КВ, и просит укомплектовать его корпус только КВ, приводился выше.

Танк КВ-1 выпуска ЛКЗ августа-сентября 1941 года во французском музее бронетанковой технике в Самюре (МА).

Есть и другие подобные мнения — например, генерал-майор И.А. Вовченко, в годы войны занимавший последовательно должности командира разведбата, танкового полка, танковой бригады и танкового корпуса, в своей книге «Танкисты», писал о событиях сентября 1942 года:

«В руках опытных водителей танк КВ отработал в походе и в бою по пять тысяч часов, машины прошли без ремонта мотора по три тысячи километров. Это почти в три раза больше, чем предусмотрено техническими условиями эксплуатации танков. Семьдесят вмятин и три тысячи пройденных километров! На этих машинах можно дойти до Берлина без ремонта. Таково было единодушное мнение гвардейцев-танкистов 3-й бригады 7-го корпуса».

Таким образом, даже с учетом недостатков трансмиссии при грамотной эксплуатации и наличии опытных экипажей, на КВ-1 можно было успешно воевать, и примеров этому можно найти немало. Но к лету 1942 года, когда окончательно была отлажена система подготовки кадров танкистов, когда в учебные части попадали люди, не только призванные из запаса, но и в большом количестве уже имеющие боевой опыт, полученный в танковых частях, КВ-1 сняли с производства.

Вообще говоря, у этого танка было на войне как бы два «пришествия». Первое — это лето 1941 года, первые бои, зачастую ставшие шоком для немецких танкистов и артиллеристов, впервые столкнувшихся с неизвестными тяжелыми танками. Напомним, что батальон КВ полного штата того времени — это 31 танк. И даже если часть была укомплектована не до конца или часть машин отстала на марше, в атаках на отдельных участках могли действовать от 10 до 30 КВ. Борьба с таким количеством тяжелых машин для немцев была в то время непростым делом. После изменения штатов, и сокращения числа тяжелых танков в частях, КВ могли появиться на поле боя числом не более десяти. И лишь при действии, например, двух бригад рядом (что случалось крайне редко), число их могло быть больше.

Второе «пришествие» КВ-1 — это июль — сентябрь 1942 года. На левом фланге Западного, а также на Брянском, Сталинградском и особенно на Воронежском фронтах действовало довольно значительное количество «кэвэшек», причем не только в тяжелых бригадах танковых корпусов, но и в составе отдельных танковых батальонов и даже рот. Таким образом, на долю КВ-1 выпала роль машины, которая защищала свою страну в самые тяжелые и самые трагические периоды Великой Отечественной — летом 1941-го и в 1942 году. Значительное количество этих танков было потеряно, и часто эвакуировать их не представлялось возможным — поле боя оставалось за противником.

Танк КВ-1 изготовленный ЧКЗ в марте 1942 года с заводским № 10260, в экспозиции финского музея бронетанковой техники в Пароле (АСКМ).

КВ-1 приняли на себя удар в самую тяжкую пору, и их экипажи выполнили свой долг до конца. И пусть «кэвэшкам» не довелось участвовать в наступательных операциях Красной Армии в 1944–1945 годах, и эти машины не вошли на улицы освобожденных городов Европы, и в поверженный Берлин, но эти грозные и по-своему красивые боевые машины внесли свой вклад в Победу.

До сегодняшних дней дожило десять экземпляров танков КВ-1. У нас в стране имеется пять машин. В музее прорыва блокады Ленинграда (г. Кировск, Ленинградская область) экспонируются два танка — заводские номера 5069 и 5207. Обе машины были в свое время подняты из Невы, где затонули во время боев за знаменитый «Невский пятачок». Танк № 5069 выпуска августа 1941 года, имеет корпус и башню, изготовленные на Ижорском заводе. Машина с № 5207 сентябрьской сборки 1941 года, оснащена упрощенной башней завода № 371 имени Сталина, входила в состав 123-й танковой бригады. Была подбита на «пятачке» в ноябре 1941 года, затонула при попытке переправы на правый берег.

Еще один танк КВ-1, с заводским номером 5200, также был поднят со дна Невы, и в настоящее время находится в «Музее битвы за Ленинград» (г. Всеволожск, Ленинградская область). Танк выпуска сентября 1941 года, также с упрощенной башней завода № 371. В настоящее время усилиями работников музея и энтузиастов машина поставлена на ход.

Также в Ленинградской области находится и четвертый, сохранившийся КВ-1 — танк с номером С-054, установленный в качестве памятника в поселке Ропша. Это машина, собранная в 1943 году на заводе № 371 имени Сталина, и участвовавшая в боях по снятию блокады Ленинграда. КВ-1 с номером С-054 действовал в составе 31-го гвардейского танкового полка прорыва с осени 1943 года. В январе 1944 года экипаж машины под командованием гвардии младшего лейтенанта Н.П. Красковича участвовал в окончательном снятии блокады Ленинграда, и под Красным Селом подбил один немецкий танк. В этих боях машина получила серьезные повреждения, и была отправлена на ремонт. Впоследствии ее установили в качестве памятника в Ропше.

Поднятый со дна Невы 16 октября 2007 года танк КВ-1 с заводским № 5207 выпуска сентября 1941 года (СП).

На площадке Центрального музея Вооруженных Сил в Москве установлен танк КВ-1 с заводским номером 43666, изготовленный Челябинским Кировским заводом в декабре 1941 года. По невыясненным пока причинам (возможно, использовался для опытных работ или не был окончательно принят военной приемкой) машина находилась на заводе до конца марта, и 1 апреля 1942 года была отправлена на фронт. Спустя две недели машину включили в состав 90-й танковой бригады Юго-Западного фронта. В ходе последующих боев в мае-июне 1942 года танк получил повреждения, и был отправлен в ремонт. Видимо оттуда он попал в распоряжение Ленинградских Краснознаменных бронетанковых курсов усовершенствования командного состава, которые были эвакуированы в Магнитогорск. После войны машину направили в музей на полигоне в Кубинке, а оттуда в 1964 году передали ЦМВС.

В Финляндии, в бронетанковом музее в местечке Парола, экспонируются два КВ-1. Обе машины были захвачены финнами в качестве трофеев, и впоследствии эксплуатировались до начала 1950-х годов. Один КВ-1 — это экранированный танк с заводским номером 4785 выпуска июня 1941 года (это единственный в мире сохранившийся экранированный КВ-1). Машина была направлена в состав 2-го танкового полка 1-й танковой дивизии, действовавшего в августе-сентябре 1941 года на Северном фронте. Танк захватили финны севернее Петрозаводска в сентябре 1941 года.

Второй финский КВ-1 — машина с литой башней, изготовленная ЧКЗ в марте 1942 года, имеет заводский номер 10260. 21 марта она была отправлена в распоряжение Горьковского бронетанкового центра, где поступила в состав 363-го отдельного танкового батальона. Часть отправили в состав 7-й армии Карельского фронта. 18 апреля танки батальона участвовали в частной наступательной операции у поселка Свирь-3. В этом бою было потеряно три Т-34 и два КВ-1, в том числе и машина № 10260. Впоследствии она была эвакуирована финнами и введена в строй.

По одному танку КВ-1 (с литыми башнями) были отправлены летом 1943 года в США и Великобританию для проведения испытаний (заводские номера 11302 и 11306 соответственно, машины выпуска августа 1942 года, одни из последних серийных КВ-1). В настоящее время машины экспонируются в экспозициях Королевского танкового музея в Бовингтоне (Великобритания) и Абердинского полигона (США).

Поднятый со дна Невы и восстановленный танк КВ-1 выпуска августа 1941 года с заводским № 5069 на площадке музея «Прорыв блокады Ленинграда» (АС).

Музей бронетанковой техники в Самюре (Франция) также располагает одним танком КВ-1. Номер танка пока обнаружить не удалось, предположительно машина выпуска августа-сентября 1941 года. Как она попала во Францию неизвестно, возможно находилась в одной из немецких частей и использовалась в качестве учебной машины.

Выше перечислены все сохранившиеся до нашего времени танки КВ-1. Помимо них в различных музеях имеются копии (в натуральную величину), изготовленные с использованием некоторых оригинальных деталей КВ-1, например найденных на местах боев броневых плит, башен, элементов ходовой части и т. п. В ходовой части, как правило, используются узлы и детали от ИС-2/ИС-3. Такие копии выставлены в Центральном музее Великой Отечественной войны в Москве, музее «Боевая слава Урала» в Верхней Пышме, Военно-техническом музее (с. Ивановское Московской области).

Кроме того, в 2015 году под Витебском достали из болота куски танка КВ-1 выпуска 1940 года. Машина была в составе танкового батальона Саратовского танкового училища, приданного в июле 1941 года 13-й танковой дивизии 5-го мехкорпуса. Самым интересным стала находка башни (без крыши) с 76-мм пушкой Л-11. Башня и элементы корпуса этой машины были использованы при постройке ходового макета КВ-1 из тягача, изготовленного на базе ИСУ-152.

Также летом 2014 года из реки Дон у села Верхний Момон Воронежской области подняли взорванный корпус танка КВ-1 (выпуска ЧКЗ) с фрагментами ходовой части. Планировалось, что машина будет восстановлена и выставлена в музее бронетанковой техники в Кубинке, однако по ряду причин сделать это не удалось.

Собраны с использованием корпусов и башен сгоревших танков. Всего на ЛКЗ в 1940–1941 годах изготовлено 856 КВ-1 (из них 3 с использованием корпусов и башен сгоревших танков).

* На танках выпуска 1950 года устанавливалась 76,2-мм пушка Л-11.

** Включая запасной.

*** Машины выпуска до конца 1940 года имели боекомплект в 103 выстрела.

**** Литая — лоб до 110 мм, борт до 95 мм.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. Центральный архив Министерства Обороны РФ.

Фонды: Главное бронетанковое управление Красной Армии, Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками Воронежского фронта, Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками Юго-Западного фронта, Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками Северо-Западного фронта, Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками Западного фронта, Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками Донского фронта, Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками Ленинградского фронта, Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками Волховского фронта, Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками Брянского фронта, штаб 5-й танковой армии, штабы 4, 10, 13, 24, 25-го танковых корпусов.

2. Российский Государственный архив экономики.

Фонды: Народный комиссариат танковой промышленности СССР, Народный комиссариат среднего машиностроения СССР, Министерство транспортного машиностроения СССР, Металлургическое производство министерства транспортного машиностроения, Министерство оборонной промышленности СССР.

3. Российский государственный военный архив.

Фонды: Главное автобронетанковое управление, Главное артиллерийское управление, коллекция материалов по советско-финляндской войне.

4. Интернет-ресурсы:

Сайт «Память народа»: - naroda.ru

Сайт «Подвиг народа»: . mil.ru/? #tab=navHome

Живой журнал И. Мазурова «Книга про КВ»: http://iam-krasnoyarsk.liyejournal.com

Сайт «Тяжелые танки КВ-1»:

Сайт Росархива «Документы советской эпохи»: /#main

5. Танк КВ. Руководство службы. М.: Военное издательство Народного Комиссариата Обороны Союза ССР, 1941.

6. Танк КВ. Руководство по техническому обслуживанию и войсковому ремонту. М.: Военное издательство Народного Комиссариата Обороны Союза ССР. М., 1942.

7. Максим Коломиец. Ленинградские КВ-1. Конструирование и производство. М.: «Тактикал пресс», 2012.

8. Максим Коломиец. Танки КВ в июне 1941 года. М.: «Стратегия КМ», 2011.

9. Н. Попов, М. Ашик и др. Конструктор боевых машин. Лениздат: 1988.

9. Танкисты в сражениях за Ленинград. Под ред. В. Баранова. Лениздат: 1987.

10. А.Г. Солянкин, М.В. Павлов, И.В. Павлов, И.Г. Желтов. Отечественные бронированные машины. XX век. Том 2. М.: Издательский центр «Экспринт», 2005.

11. Алексей Исаев. Иной 1941. От границы до Ленинграда. М.: «Яуза», «Эксмо», 2011.

12. Алексей Исаев. Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг. М.: «Яуза», «Эксмо», 2010.

13. Алексей Исаев. Сталинград. За Волгой для нас земли нет. М.: «Яуза», «Эксмо», 2008.

14. Н.И. Бирюков. Танки — фронту! Смоленск: Русич, 2005.

В книге использованы иллюстрации из фондов Российского Государственного архива кино- фотодокументов (РГАКФД), Центрального архива Министерства Обороны (ЦАМО), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Российского государственного военного архива (РГВА), Российского Государственного архива кинофотодокументов г. С.-Петербурга (РГАКФД СПБ), Центрального музея Вооруженных Сил (ЦМВС), коллекций Я. Магнуского (ЯМ), И. Желтова, И. Мазурова, А. Смирнова (АС), С. Лунина (СЛ), М. Андреевой (МА), а также архива издательства «Стратегия КМ» (АСКМ).

В книге использованы чертежи В. Мальгинова и рисунки П. Шиткина.

При составлении подписей к фото использовалась информация с сайта И. Мазурова «Тяжелые танки КВ-1».

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Танк КВ-1 с надписью «Смерть Гитлеру!». Лето 1942 года. На левой стороне башни надпись «Чекист».

Танк КВ-1 с номером на башне 1 /4. Предположительно Крымский фронт, весна 1942 года.

Танк КВ-1 с тактическим обозначением в виде треугольника. Район Сталинграда, сентябрь 1942 года.

Танки КВ-1, подбитые в ходе боев летом 1942 года. На башне машины на нижнем фото видна вертикальная белая полоса (ЯМ).

Экранированный танк КВ-1 выпуска июня 1941 года (заводской № 4785) из экспозиции музея бронетанковой техники в Пароле, Финляндия.

Танк КВ-1 выпуска марта 1942 года (заводской № 10260) с литой башней из экспозиции музея бронетанковой техники в Пароле, Финляндия.

Вид на боевое отделение танка КВ-1 выпуска декабря 1941 года (заводской № 43666) из экспозиции Центрального музея Вооруженных Сил в Москве.

Вид на перегородку моторного отделения танка КВ-1 из экспозиции Центрального музея Вооруженных Сил в Москве. Внизу справа видны крепления для «чемоданов» с артвыстрелами.

Внутренние виды танка КВ-1 выпуска июня 1941 года (заводской № 4785) из экспозиции музея бронетанковой техники в Пароле, вверху — вид на кормовую часть башни; внизу — вид на топливные баки в боевом отделении машины (АСКМ).

Поднятый со дна Невы танк КВ-1 с заводским номером 5200 их экспозиции музея «Битва за Ленинград» (г. Всеволожск, Ленинградская область). В настоящее время машина восстановлена до ходового состояния. В ходе в реставрации на танке установили пушку Ф-34 с танка Т-34 из-за отсутствия орудия Ф-32 (АС).

Танк КВ-1 выпуска сентября 1941 года (заводской № 5207), поднятый со дна Невы и установленный у Музея прорыва блокады Ленинграда (г. Кировск, Ленинградская область). Машина с упрощенной башней завода № 371 имени Сталина из 100-мм брони.

Танк КВ-1, собранный в блокадном Ленинграде на заводе № 371 в 1943 году (заводской номер С-054), установленный в качестве памятника в поселке Ропша Ленинградской области.

Танк КВ-1 выпуска августа 1941 года (заводской № 5069) из экспозиции музея прорыва блокады Ленинграда в городе Кировске. Машина с башней производства Ижорского завода (АСКМ).

Примечания

1

Разбивка машин по типам вооружения ведется на основе заводских номеров, указанных в документах об отправке машин с заводов.

(обратно)

Оглавление

БОЕВОЕ ПРИМЕНЕНИЕ КВ-1

ГЕРОИ-ТАНКИСТЫ

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

ИЛЛЮСТРАЦИИ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg