«Северный фронт Гражданской войны. В дневниках участников»

Северный фронт Гражданской войны. В дневниках участников (fb2) - Северный фронт Гражданской войны. В дневниках участников 4228K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Вадим Астанин

СЕВЕРНЫЙ ФРОНТ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ в дневниках участников

В продолжение трех лет на территории России были армии английская, французская, японская. Нет сомнения, что самого ничтожного напряжения сил этих трех держав было бы вполне достаточно, чтобы в несколько месяцев, если не несколько недель, одержать победу над нами. И если нам удалось удержать это нападение, то лишь разложением во французских войсках, начавшимся брожением у англичан и японцев. Вот этой разницей империалистических интересов мы пользовались все время. Если мы победили интервенцию, то только потому, что их собственные интересы их раскалывали, а нас сплачивали и укрепляли.

Ленин В.И. ПСС. М. 5-е изд. Т. 42. С. 22-23

АНТАНТА

Союзники высадились в Архангельске 2 августа 1918 года. Формальным поводом для интервенции стали шестьсот тысяч тонн грузов, предоставленных Антантой царскому и Временному правительству для ведения войны против стран Тройственного союза. Уинстон Черчилль, глава военного ведомства Великобритании заявил по этому поводу: «Можно ли было предоставить его (это оружие) в руки малодушного правительства, и открыто враждебного всякой цивилизации?» Однако, союзники быстро выяснили, что охрана грузам военного назначение не требуется по причине отсутствия самого предмета охраны. Как заметил один американский генерал после осмотра складов: «большевики с величайшей заботливостью собрали и взяли с собою всё, что представляло хоть какую-либо ценность. Если целью архангельской экспедиции было охранять военное снаряжение и склады в Архангельске, то это дело оказалось явно невозможным из-за отсутствия объекта для охраны».

Если в Мурманске высадке англичан предшествовало устное соглашение Мурманского Совдепа с британским контр-адмиралом Томасом Кемпом, то в Архангельск союзники прибыли по просьбе местного антибольшевисткого правительства, возникшего в результате переворота за несколько часов до появления союзников. Организатором переворота стал капитан 2-го ранга Георгий Ермолаевич Чаплин, который с паспортом на имя английского капитана Томпсона приехал в Архангельск из Вологды в начале июня месяца 1918 года. Переворот был совершён ночь с первого на второе августа 1918 года. Днём второго августа собравшиеся в городе члены «Союза возрождения России» учредили Верховное управление Северной области, возглавил которое Николай Васильевич Чайковский, по партийной принадлежности эсер [народный социалист], (после Февральской буржуазной революции депутат Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, гласный Петроградской городской думы, участвовавший в работе московского Государственного совещания и Всероссийского демократического совещания, депутат Всероссийского Учредительного собрания от Вятки, организатор первого всероссийского съезда крестьянских депутатов, «дедушка русской революции»).

Общая численность союзного контингента не превышала пятнадцати тысяч человек. В их числе на русскую землю высадился в составе роты B («Браво») американского 339-го пехотного полка солдат Кларенс Дж. Шой. Находясь в России, он вёл дневник, хранящийся ныне в Bentley Historical Library of the University of Michigan, в котором описывал день за днём невесёлые будни войны.

ИЗ ДНЕВНИКА КЛАРЕНСА ШОЯ

АРХАНГЕЛЬСК. Первые потери

4 сентября 1918 года. На борту Nagoya

Из Белого моря мы входим в гавань Архангельска. Бросаем якорь напротив города на реке Северная Двина в 17 часов. Город кажется с расстояния средневековым из-за множества шпилей и куполов, составляющих красоту архангельской панорамы.

8 сентября. На борту речной баржи

Страдания морского кока по поводу гнилой дыры, в которую нас засадили. Радоваться и впрямь нечему, но и убиваться не стоит, хотя мы сидим в мокрой и грязной темнице по уши в угольной пыли и спим на дне шаланды без света и вентиляции. Но — ничего, мы движемся по реке вглубь страны. Слышим первую информацию о большевиках.

9 сентября

Сегодня в одночасье умер солдат из роты C. Военные похороны в маленькой русской деревне. Мы змеимся вверх по реке, налегая на ветер и следуя поворотам. На берегу вздымается высокий лес. Мы тащимся со скоростью около 35 миль в день, потому что наша шаланда волочиться вслед за пыхтящим буксиром.

10 сентября

Смерть, кажется, начинает входить во вкус и привычку. Сегодня скоропостижно умер ещё один солдат из нашей роты. Последовали короткие похороны в ближайшей деревне. Н-да, не очень то оптимистичное начало для нашего небольшого войска, прореженного гриппом — 36 человек роты B были оставлены больными, в Архангельске. И смертельная хворь цепко тянется за нами, помечая могилами несчастных чужие берега.

11 сентября

Умер второй солдат из роты B. Среди нас ещё немного тех, кто выздоровел от гриппа, напавшего на нас среди моря на борту «Нагои». Мы видим печальные последствия того, что парни не получили вовремя надлежащей медицинской помощи... Движемся вперёд.

14 сентября

Я сегодня болен, как собака. Другие парни — не лучше. Восемьдесят процентов из нас уже получили безразмерный дрищ. Диарея разгулялась не на шутку, гнездясь в сочетании невероятной грязи, в которой ехали ребята, и гнусного сочетания сухарей, холодных мясных консервов и плохой воды, выданных в составе суточных пайков. Патруль роты C, находясь в арьергардной охране, вступил в перестрелку с боло (большевиками). У этой войны, похоже, нет тыла — фронт везде.

ЧАМОВО. Первый бой

16 сентября

Выгрузившись с баржи, в течении ночи продвигались к Чамово. На рассвете желанный лагерь наконец был разбит в лесу на окраине деревни. Еда нам недоступна. Наблюдали вражескую канонерку, стрелявшую по деревне снарядами. Поддерживая продвижение роты B, наш монитор потеснил канонерку большевиков. Боло пытались бежать, но наш огонь был силён и точен. Там, где они, спасаясь, сучили ногами, мы вскоре нашли мёртвых врагов. Остальные прошмыгнули через протоку на берег. Я расстрелял около 40 патронов. Мы все не спали ни минуты уже в течение последних сорока часов.

18 сентября. Шужега

Покидаем Чамово и присоединяемся к роте D, которая вчера попала в засаду. Никто, правда, при этом не пострадал. Мы голодны, как медведи весной. Солдаты открыли сезон охоты на местные съестные припасы: приходится пускать в ход красноречивый язык жестов, чтобы убедить крестьян поделиться тем, что нам нужно. Не думаю, что мы были неубедительны, но мы не получили ни-че-го. Сон в очень холодном помещении. Совершенно никакого тепла.

20 сентября. На марше

Шли весь день, миновав Тулгас и Заостровье, решившись с ходу атаковать вражеский форпост в Сельце. Артиллерия боло немедленно ответила тяжёлым огнём. Мы терпеливо проводим ночь под открытым небом на вершине занятой нами высоты, не имея ни крова, ни укрытия в ходе всей бомбардировки. Дождь льёт без передышки. Наша временная позиция — дрянь. Нас тут зажали сверху, как вшу ногтем. Сутки пробыли, не сходя с места, без жратвы и сна. Все очень устали от этой опасной бездеятельности в ожидании неизвестно чего, но эту дрянную позицию хотелось оставить за собой.

25 сентября. Яковлевское

Аборигены кажутся нам враждебными, но это не имеет открытого проявления. Они, скорее всего, воспринимают нас как неизбежное зло, с которым лучше мириться, чем бороться. Но большевиков эти люди боятся ещё больше. Целую неделю не у кого из нас нет ни табачной крошки. В результате парни перешли на подножное курево, используя сухие листья, чай и мох. Популярная шутка пользуется успехом: «Просим производителей сигарет «Camel» обратить внимание на этот опыт солдат роты B.

1 октября. На борту речной баржи

Ощущение больной собаки. Сварить себе еду на борту шаланды нет никакой возможности, поэтому, давясь, жуём холодные мясные консервы, запивая сырой водой из реки. Это наше убогое меню каждый день. Оно не меняется ни на букву! Курить по-прежнему нечего. Примерно двадцать пять человек лежат, не вставая, настолько им плохо.

11 октября. В лесах

Боло не скупятся стрелять осветительными снарядами ночью, чтобы контролировать местность, как днём. Противник получил серьёзное подкрепление и фактически окружил нас. Несколько взбадривает в этой ситуации прибытие четвёртого взвода. Ситуация тревожная и полная реальной угрозы. Куда качнутся весы борьбы?

ТУЛГАС. Первые сомнения

13 октября. Сельцо

На большевистских позициях замечено активное перемещение войск вдоль боевых линий. Это либо демонстрация силы, которая вводит нас в заблуждение, либо реальная перегруппировка сил перед новым нападением. Чтоб они сдохли! Снаряд разорвался рядом со мной. Осколки миновали, но я был крепко оглушён, хотя в горячке боль лёгкой контузии не так ощутима. Поэтому в числе двенадцати добровольцев отправился за нашу боевую линию, чтобы на слух прощупать настроения в большевистских порядках. Вернувшись с задания, я чётко осознал, в какой бездонной, честно говоря, заднице мы находимся, чудом зацепившись за это погорелое Сельцо...

20 октября. Тулгас

Совершенно некстати я задумываюсь: почему в этой экспедиции силы столь неравны, что одному нашему солдату приходится противостоять десяти врагам? И нам совершенно некем заменить убитых, раненых и выбывших из строя — мы воюем, словно на выбывание! У нас нет резервов, нет пополнения людьми, ведь никто не придёт нам на помощь из Америки. Мы без конца мусолим один и тот же человеческий ресурс, надеясь накостылять сильному, опасному и способному противнику, который изобретает свои методы войны и охотно перенимает всё лучшее у нас... Это озарение добавляет немного злой силы, когда налегаешь на лопату, углубляя траншею.

8 ноября

Вражеский патруль появился на краю вырубки и открыл по нам огонь. Мы ответили из всех стволов. Мне показалось, что это озорная выходка боло имела одну цель — прощупать нашу огневую систему и почувствовать наше настроение в обороне. Действия дозора показали, что противник уверен в себе, чего мы не замечали за ним в осенний период боёв. Парадоксально: чем дальше мы оттеснили большевиков внутрь края, тем сильнее он стал, демонстрируя теперь нам свою молодцеватую готовность к открытому бою. Теперь мы начинаем всерьёз осознавать обоснованность пропагандистского лозунга, требующего столкнуть нас в Белое море. Недурная затея, красные ребята, но толкать вам придётся долго... Ночи стали заметно холоднее, а тьма — хоть глаз выколи: стакан чернил.

11 ноября

Своё наступление враг начал совершенно неожиданно, вцепившись в наш правый фланг и одновременно ударил по тыловым позициям. Канонерки боло и его полевые орудия открыли огонь по нашим линиям и вели его непрерывно в течение всего дня. Особенно досталось нашему блокгаузу №6, занимавшему одну из ключевых позиций в обороне Тулгаса. Сражение громыхало на все голоса целый день. Фронтальная оборона стояла крепко, совершенно не представляя себе положение в своём тылу, поэтому требовалась прежде всего солдатская выдержка и хладнокровие, которые не давали простора для полёта опасных фантазий и паники. В 13 часов в нашем блокгаузе был убит пулемётчик. Снайпер врага свалил его, когда мы с ним меняли пулемётную ленту. Следующая пуля ранила рядового Джона Куйерса, влетев через пулемётную амбразуру. Ещё чуть позже меткий выстрел снайпера вывел из строя мой пулемёт, сделав его бесполезной железякой. Снаряды неприятельской артиллерии падали так близко к блокгаузу №6, что брёвна сруба от ударных сотрясений расселись и ослабли в своей, казалось, монолитной кладке, сделанной в русской манере крестьянского домостроения. Едва стемнело, боло попытались овладеть мостом. Мы были готовы к такому развитию событий. Поэтому множество большевиков, независимо от того, хорошими или плохими людьми они были, насмерть положены на пространстве у моста. Сквозь грохот и треск боя мы слышали крики командиров боло, требовавших перебраться через мост во что бы то ни стало и невзирая на самоубийственные потери. Я почтительно обнажаю голову перед героизмом большевистских солдат, пытавшихся совершить невозможное. Оголтелая стрельба стихла только с наступлением темноты. Вражеские цепи скрылись и позиции противника погрузились в молчание, лишь изредка до нас через ручей доносился глухой ропот русских голосов. Вероятно, большевики в потёмках собирали своих убитых и разыскивали раненых. А может быть, готовили для нас очередной утренний сюрприз.

ТУЛГАС. Первое ранение

12 ноября

В 8 часов утра фугасно-осколочный снаряд попал рядом с нами в стог сена. От взрыва он загорелся, испуская ядовито-густой сизый дым. Он поплыл по ветру и закрыл панораму перед нашими амбразурами. Тогда сержант Флойд Уоллес превзошёл сам себя, выскочив наружу под шквальным огнём, чтобы разбросать горящее сено. В первый раз ему удалось это сделать вполне успешно, но когда стог запылал снова, Уоллес, пытавшийся ликвидировать опасную дымовую завесу, был тяжело ранен. Около 11 часов утра один из снарядов раскидал мешки с песком, прикрывающие пулемёты. Мы поспешно восстановили разрушенное, но ещё через полчаса блокгауз получил прямое попадание в крышу. Силой взрыва нас всех внутри мгновенно просто вбило в пол, контузив весь гарнизон. При этом три человека были убиты на месте, пятеро ранены из девяти человек, находившихся в тот момент в шестом блокгаузе. Осколки пробили мне руку и плечо... Мы выбрались наружу, ошеломлённые, потрясённые, в крови и почти ничего не соображающие. По счастью, боло перестали бить по нашей пулемётной крепости, посчитав её уничтоженной. Снаружи густо свистели пули, щёлкая в дымящиеся брёвна. В десяти футах от блокгауза я увидел здоровенный неразорвавшийся снаряд, уткнувшийся носом в землю. Удача всё-таки всё ещё была с нами: типичный dud — напугал, но не убил. Если бы этот «чемодан» сработал, блокгауз похоронил бы нас под своей тяжестью... Наконец, мы добрались до дома священника, стоявшего в двадцати метрах от пострадавшего блокгауза. Взгляд внутрь открыл ужасную картину трагедии: обезглавленный крупным осколком священник лежал рядом с трупами своей многочисленной семьи. Выжила только маленькая девочка. У нас рядовой первого класса Элберт Балл и другие лежали с тяжёлыми ранами. Мы — по мере сил и умения — помогли друг другу с перевязкой. Ещё один снаряд попал в дом причта, когда мы лежали в нём, прижавшись друг к другу. Наконец, милосердная темнота утихомирила свирепое сражение и к нам пришла подмога. Раненых перевезли в центр Тулгаса. Рота B, несмотря на потери, продолжала удерживать свои позиции.

4 ноября. Березник

Прибыли в госпиталь в 3 часа ночи. Раненых сняли с борта судна. При этом некоторые парни испытывали страшные мучения от малейшего движения. Элберт Балл умер на операционном столе, а днём позже скончался рядовой Аллик Детцлер. Их мучения кончились, а нас же терзает вопрос: что там, на Тулгасе, где война так и не поставила свою точку в истории бойни, написанной с обеих сторон кровью солдат?

29 ноября

Хорошие новости: наши медики готовятся завтра отпраздновать День благодарения! Мы, честно говоря, никогда бы не подумали об этом... Интересно, что они нам приготовят? Я знаю, что из нашей обычной еды невозможно сотворить некое чудо, но провиантские склады всегда будоражат солдатскую фантазию.

30 ноября

И вот желанный час настал! На обед у нас была дикая куропатка, картофельное пюре, соус из лесных ягод, пудинг, сладкий пирог, джем, глоток виски... И всё это — ах! — вершил не чай, а настоящий кофе и сигарета! Вы можете теперь представить, как себя чувствует каждый день наше главнокомандование в Архангельске...

ЧАМОВО. Первые плутания

22 декабря. Усть-Вага

Боже, как тяжело было сегодня утром вылезать из-под одеяла! Так чудесно и прекрасно спать в тепле и сухости, спиной чувствуя живое тепло спины товарища. И тут — проревел этот паршивый горн, объявивший побудку! Около 6 часов утра мы поднимаем с постелей и заспанных русских ездовых, как следует пропариваемся ударными дозами «chi», словно чай будет способен греть нас в течение всего дня, и оставляем Усть-Вагу в 7.30 утра. В Чамово мы прибываем в 19 часов, все в снегу с головы до ног.

28 декабря. Чамово

Ох, парень, сегодня я получил посылку из дома, а также всю накопившуюся письменную почту. Это было настоящим удовольствием получить новости из другого мира, недоступного и такого далёкого. Иное общение с цивилизацией для нас пока невозможно. В посылке были свечи, сигареты, жевательная резинка и прорва других полезных и приятных вещей, а также чек от Эда на полсотни баксов. Чувствую себя богачом наподобие Генри Форда, но в отличие от него не имею никакой возможности разумно распорядиться своим богатством. Я отказался участвовать в азартных играх и не принял предложение Аронсона, нашего трёхгрошового артиста, который размахивал пятьюстами рублями правительства Керенского, тысячей рублей старого царского режима и бесчисленными новыми рублями большевиков. Я не согласился поменять его макулатуру на мои полновесные 50 долларов США.

1 января 1919 года

Небольшое Чамово благожелательно настроено к нам. Мы подружились с его русскими людьми, а они — с нами. Представьте себе кучку янки, занесённых не своей волей в эту деревеньку где-то на окраине России, в то место, куда и палец-то не сразу отыщет путь на карте. Мы делимся с крестьянами собственным провиантом, раздаём наши скудные излишки, ничего не требуя и ни на что не надеясь взамен. Нравится ли нам это? То, что мы делаем, возвращается к нам взаимностью.

5 января

Bolos угрожают выпнуть нас в Арктику до 15 февраля. У них, чёрт побери, ещё есть время распространять такие обещания, но когда дойдёт до дела, большевикам лучше подтянуть дополнительные силы, потому что мы способны удерживать наши позиции при соотношении десяти к одному, а все наши скудные силы брошены на то, чтобы денно и нощно укреплять и без того уже сильные фортификации. Время покажет...

6 января

После караульного наряда пошёл к русским на посиделки. Там были три barishnas: полногрудые, хорошие, сильные и добрые девчурки, полные здоровья, и с ними было приятно общаться. Мы хорошо провели время.

8 января

Сменившись с охранного дежурства, сбежал в лес на охоту и заблудился! Дьявол, эти русские леса — настоящая китайская головоломка. Мой след быстро засыпал снег и я не мог отыскать пути назад. Побродив по чащобам и дикому чертолесью, насилу нашёл дорогу в Чамово и вернулся туда лишь после полуночи. Если сказать, что я устал, то это значит не сказать ничего.

ТУЛГАС. Первые выводы

11 января

«Под британским командованием» — таково название нашего фиаско здесь. Мы колеблемся на шаткой грани, едва покрывая потребность в штатном расписании наших подразделений, в то время как боло могут без труда нагнать новые и новые свежие полки для новых и новых атак на наши позиции. Мы же не можем заменить выбывших из строя и восполнить безвозвратные потери в наших взводах. Я иногда думаю, что в США забыли, что у них есть полк, зачем-то посланный в Россию...

11 февраля

Сегодня снаряд, не разорвавшись, пробил насквозь здание школы. Чудо, что мы остались в живых. Некоторые парни отпустили такие усы и прочую растительность на лице, что выглядят более русскими, чем наши аборигены. У нас нет времени, чтобы заниматься бритьём в блокгаузе при нулевой температуре.

12 февраля

Наша рота — это сборище больных солдат, численно лишь на 55 процентов, как сказал наш медик, пригодных к несению службы. Мы здесь как те парни, которые попали в капкан Дарданелл: нет смены, нет подкрепления, нет определённых рекомендаций относительно того,зачем, почему и сколько нам находиться здесь. Мы рады и тому, что позади нас стоят канадцы со своей полевой батареей, но они — полные инвалиды по сравнению с тем, что творят длинные руки артиллеристов боло. Русский медведь дубасит нас в одиночку, а мы чувствуем себя так, словно попали меж двух его русских лап, которые в лепёшку давят всё, что попало меж них. Хотелось бы добавить своё мнение о британском командовании, но это будет уже явный перебор и игра на собственных нервах.

23 февраля

Ещё один обстрел сегодня навёл на мысль, что дух нашей роты ярко проявляется в жутких условиях партизанской войны. Горстка людей, заброшенная в кромешное никуда, живёт и действует на дикой территории, где нет самого необходимого для жизни и солдатский быт хуже скотского, а о перспективах выхода из сомнительного участия в чужом конфликте уже никто не заикается. Как бы мы не храбрились, однажды нас просто пнут в зад и в лучшем случае мы окажемся там, откуда прибыли.

1 марта

Воевать по шаблону легко, но опасно. Наш патруль из восьми человек, как обычно, перед рассветом вышел на разведку местности и в 400 метрах от леса попал в засаду. Один человек был убит, капрал Артур Принц попал в плен, четверо ранены, трое сумели пробраться к нашей линии обороны невредимыми. Четвёртый взвод немедленно бросился в атаку, на выручку раненым товарищам. Но на полпути, прямо на главной дороге парни вновь нарвались на засаду боло, открывших свирепый огонь. Пули сыпались, как сильный дождь. На месте погибли или скончались от ран рядовой Фрэнк Клиш, сержант Уильям Боуман, рядовой Даниэль Роббинс, рядовой Джозеф Павлак. Ещё восемь человек были ранены. Ребятам удалось отползти, забрав раненых, и вернуться к линии наших траншей. Наша артиллерия в это время нещадно накрывает место засады и враг отходит. Ещё не настал полдень, а мы уже потеряли пять человек убитыми, 12 человек ранеными и один человек пропал без вести. Это несчастье заставляет нашу кровь просто кипеть от негодования! Зачем мы должны отправлять людей в эти чёртовы патрули, если у нас и так не хватает солдат, чтобы укомплектовать нашу оборону должным образом? Это большой удар по роте и тяжёлая, страшная потеря. Нам лучше бы сделать выводы из случившегося, но пока нас терзает эта ужасная и бессмысленная трагедия: наших парней подкараулили и перестреляли, как кроликов.

МОРЖЕГОРСКОЕ. Первая весна

28 марта. Кургомень

Ночью мы проникли в склад тылового обеспечения и прихватили столько говядины, сколько захотели унести. Мы особо и не рисковали: офицеры смотрят на это сквозь пальцы. С этого момента мы проводим с ребятами конкурсы на лучшее блюдо. Наша артиллерия обстреливает Топсу. Активные действия наших патрулей. Причём местность кажется нашими парнями крайне дикой: они сегодня едва не задохнулись, барахтаясь и утопая в глубочайших сугробах!

2 апреля

Мы по-прежнему на старом месте и заняты той же работой в неизменном составе, который некоторые наши товарищи прозвали «самогонной гвардией». Сегодня конвой вражеских снарядов пересёк реку по параболе и с грохотом прибыл к нам, раскидывая повсюду землю и железные щепки. Нам сообщили, что в Тулгасе шотландцы, отказавшись от несения патрульной службы, преданы военному суду. Тем не менее, мои симпатии на стороне этих ребят. Мы не виним шотландцев ни в чём. Удачи вам, парни! Это всё, что мы можем сделать для вас...

24 апреля. Моржегорское

Дороги становятся совершенно непроходимыми. Мы проваливаемся по колени в грязь. Конвои с грузами следуют безостановочно. Река всё ещё закрыта для навигации от самой гавани Архангельска. Странно: чем больше мы видим Россию, тем больше она нравится нам. Вопрос, которым мы задаёмся по сто раз на дню: когда мы отправляемся домой? Мы понимаем, что не можем уехать, пока не откроется путь через Белое море и на смену нам не придёт подкрепление. Некоторые парни верят в эту современную Россию, но я не могу разделить их мнение. Двина вскрывается с треском и протяжным хрустом толстых ледовых полей, но эта какофония не продлится долго. Сильные талые воды быстро унесут обломки зимы в море.

26 апреля

Только что пришло сообщение, что русские, сменившие нас в Тулгасе, без всякой борьбы перешли на сторону большевиков в пасхальное воскресение. Чёртовы мужики сдались, как один. Я не скуплюсь на выражения, называя это гнусное отребье «yellow dogs», потому что иного эпитета эти трусливые подлецы не заслуживают. Как можно было так поступить после всех трудностей и борьбы, стоившей немыслимого терпения, упорства и крови с обеих сторон фронта? Так жалко и бездарно был потерян неприступный для боло фронт, созданный ротой B ценой запредельных усилий и лишений. Фронт, где погребены наши мёртвые, ценой банального предательства кучки сговорившихся трусов пал в руки врага вместе с орудиями и фортификациями.

7 мая

Сегодня не вижу на реке ни одного корабля. Надеюсь, что сюда вскоре пришлют адекватные вооружённые силы и, наконец, найдутся способы урегулировать затянувшуюся интермедию, ведь миссионерская работа нами уже выполнена в полной мере... Влёт застрелил двух куропаток.

10 мая

Болен, как собака, и ни на что, кроме дерьмовых пайков, не могу подумать плохого. Мы ели эти консервированные помои последние девять месяцев безо всякого изменения в рационе — лишь мясные консервы и тушёнка, а перемена блюд состояла только в том, ели то же самое, только наоборот, начиная с тушёного мяса в банках. Теперь в ходу — самолечение.

18 мая. Плес

Получили из Красного Креста четыре плитки шоколада и 55 банок крепкого табака для солдат. Это первая выдача, которую мы припомним здесь. Группа русских пулемётчиков отправляется на фронт под Тулгас. Многие из этих молодцев, бравируя, громко орут и ругаются, извещая всех о том, что они сделают с врагом в бою. Но мы-то знаем, что они сделают на передовой в первую очередь — возьмут белый флаг и побегут к большевикам.

25 мая. Захарьино

Сегодня в Захарьино проводилась поминальная служба в память солдат, павших в этой кампании на Севере России. Роты A и B присутствовали на церемонии, проведённой на маленьком кладбище позади церкви. Звучали барабанная дробь, залпы выстрелов. Последние скорбные обряды по нашим мертвецам среди моросящего дождя. Эти парни оставались в России навсегда, в то время как мы надеялись увидеть родные берега... В конце дня был получен приказ о нашем отъезде утром.

АРХАНГЕЛЬСК. Последние дни войны

12 июня

Удалось получить пропуск и проскользнуть из лагеря в город. Здесь я встретил одного канадца, который прибыл в Россию с силами деблокады. У нас было много рома, и мы праздновали всю ночь. Город переполнен британцами. И ни одного американца уже не увидишь! Разве что четыре американских крейсера виднеются в порту вместе с британскими и французскими кораблями. Немного поспал в пустом американском госпитале. Замёрз, как цуцик! Мой канадский друг щедро снабдил меня сыром, рыбой, шпротами и всякой всячиной для наших парней, оставшихся в лагере.

14 июня. На борту Menominee

Сегодня утром состоялся наш последний смотр на русской земле. В 15 часов мы готовы к погрузке на борт военного транспорта Menominee, плавающего под британским флагом. Наше судно до сей поры вряд ли занималось перевозкой войск, скорее всего его уделом была транспортировка мулов или лошадей. Люди располагаются в помещениях, лишённых признаков какой-либо вентиляции. Это натуральный флотский скотовоз, безбожно загаженный и изрядно попользованный в войну. Он должен увезти нас из России.

18 июня

Отплыли из Колы в 7 часов утра и вышли в Арктику. Береговая линия мрачна и пустынна. Снег в расщелинах скал. Никакой растительности и признаков деревьев. Холодно на палубе. Холодно в стойле старого мула. С нами плывут около 50 американских моряков с наших кораблей в Архангельске. Еда, которую нам дают на борту, может считаться пищей наполовину, ибо она сварена лишь наполовину и вывалена солдатам по принципу «горячее сырым не бывает».

23 июня

Наш большой транспорт — обычная щепка в бескрайности взбешённой воды. Мутит так, что вынужден постоянно висеть на релингах. Крышки палубных люков блокированы досками. Море со всей дури ломится по палубам, хлеща направо и налево. Сухой нитки не сыскать ни на ком. Шторм немного стихает к полуночи. Мои товарищи лежат, подавая в качестве признаков жизни стоны, проклятия и рвотные звуки — в нашем трюме всем очень плохо.

25 июня. Брест, Франция

Рано утром вошли в гавань Бреста и бросили в якорь. Нас приветствуют почти с каждого корабля или транспорта. Мы высаживаемся на паром и сходим на берег к востоку от города. Кажется, совсем неплохо вернуться в цивилизацию. Мы проходим маршем около 4 миль по узким улочкам в военный лагерь Понтанезен, расположенный на горе к северу от города, отчего с него открывается великолепный вид вокруг. Сегодня мы получили первую настоящую еду за много-много месяцев. Да, это можно назвать едой и не кривить при этом душой. [...] [1]

СЕВЕРНАЯ ОБЛАСТЬ

Эвакуация союзников крайне негативно сказалась на моральном духе местного населения и личного состава Вооружённых сил Северного фронта, который был и так невысок. Этот факт особо отмечало союзное командование. Генерал Эдмунд Уильям Айронсайд, главнокомандующий войсками Антанты в Архангельске писал, что после объявления мобилизации: «...только тысяча восемьсот человек ответили на призыв. Еще не получив амуниции, они восстали против своих начальников... Восстание было подавлено одной угрозой союзников, однако, у нас осталось ужасное впечатление от этого инцидента: будто какая-то пружина сломалась внутри большинства русских, независимо от их звания или положения. Казалось, что общественные потрясения проникли в души, приведя к моральной депрессии, которая делала начальников неспособными командовать и управлять». Далее он отмечает, что: «натолкнулся на нежелание крестьян сражаться с большевиками... Всеобщего желания прогнать большевиков не существовало... Мы пришли к выводу, что Временному правительству предстоит приложить немало сил, чтобы поднять население на борьбу с теми, кто узурпировал власть в стране» и: «Повсюду я искал сообщения о местном вожаке, который мог бы возглавить партизанское движение против большевиков, но безуспешно. Странно, что ни один встреченный мною русский не выказывал ни малейшего желания возглавить сопротивление врагу. Северные крестьяне, несомненно, более независимы, чем сельские жители в других областях России, и образовательный уровень у них выше». Того же мнения держался и американский бригадный генерал Ричардсон, командующий американскими войсками на севере России: «Когда добровольческая система набора потерпела неудачу, была проведена по приказу англичан принудительная мобилизация двадцати двух тысяч молодых людей, среди которых едва ли сотня знала, почему происходит война русских с русскими. Во главе этих новобранцев ставились офицеры старой русской армии, среди которых было много людей с громкими титулованными именами. Гордые своим происхождением, они, конечно, высокомерно относились к малейшему намеку на социальное равенство. И это обстоятельство было весьма благоприятно для пропаганды идей большевиков среди новобранцев. Можно было прямо указывать на этих аристократов и говорить, что они явились для того, чтобы восстановить трон Романовых, а капиталисты Англии вошли с ними в соглашение, чтобы покорить Россию и поработить ее население. Весьма легко было сделать из этого заключение, что англичане, всегда интересовавшиеся торговыми отношениями с Архангельском, пришли для того, чтобы эксплуатировать естественные богатства русского севера. Потому что иначе зачем им было принимать столь деятельное участие в гражданской войне в России? Не лучше обстояло дело и во взаимоотношениях английских и русских офицеров. Англичане относились с предубеждением ко всякому русскому и открыто выказывали недоверие к своим русским коллегам».

Союзниками также предпринимались попытки создания смешанных частей, однако они также потерпели неудачу, не в последнюю очередь из-за отношения союзников к самому процессу набора в такие части.

Как отмечал В.И. Игнатьев, член Временного правительства Северной области, заведующий отделом внутренних дел: «…принудительный, из эпохи негритянских наборов, набор, зачисление в славяно-британский легион, — осуществляемый просвещенными англичанами в XX веке…»

Бригадный генерал Ричардсон резюмирует: «в Архангельске была сделана попытка образовать русско-британские смешанные части под звучным наименованием «Славяно-британский союзный легион», но после долгих и весьма энергичных мероприятий удалось привлечь в ряды этого легиона лишь около двух тысяч голодающих крестьян, которые вступили в легион только потому, что им нечего было есть. Их облекли в хаки «томми», но дальше этого не пошло их сходство с британскими солдатами. Им платили гроши, они получали худшую пищу, к ним относились высокомерно. Между ними и союзными солдатами никогда не устанавливались те товарищеские отношения, которые рождаются у людей, сражающихся плечом к плечу за общее дело. После того как добровольческая система набора потерпела явную неудачу, около тысячи русских были призваны в ряды легиона принудительным путем. Но эта мера также не имела успеха, так как русские оставались равнодушны к «русскому патриотическому зову» англичан».

Закономерным итогом стал бунт в одном из подразделений легиона. Генерал Айронсайд: «7 июля было печальным днем. Дайеровский батальон Славяно-британского легиона, на который мы возлагали такие надежды, неожиданно взбунтовался. Для меня это стало большим потрясением, ведь наш эксперимент провалился… Опасность мятежей в русских частях значительно возросла».

Этот батальон был дисциплинарным. Союзники создали его «для надзора за сомнительными личностями из числа пришлого населения так чтобы разведка могла допросить и рассортировать их». Командовал батальоном канадский капитан Дайер, помощником у него был австралиец Бёрк.

Генерал Айронсайд: «Многие из этих людей были хуже того, что можно вообразить, настоящие отбросы общества. Архангельск стал последним пристанищем уголовных элементов и политических беженцев от ужаса, преследовавшего их. Некоторые из них вышли на свободу, когда удиравшие большевики оставили открытыми двери тюрем. Никакого учёта арестованных не велось, поэтому естественно, что при допросе они отказались признать себя виновными в совершении того или иного преступления. Под началом у Дайера находилось около трёхсот таких людей, и тот преуспел в отделении волков от овец. Проблема состояла в том, чтобы найти какое-нибудь занятие для этих самых «овец», коль скоро выяснилось, что они не закоренелые преступники. Здесь не было ни военного, ни гражданского суда, перед которым эти люди могли бы предстать, и их число продолжало неуклонно расти. Дайер делил их на группы: испорченные, менее испорченные и безобидные. Для них постоянно находилась работа на погрузке и разгрузке судов в порту. На причалах оставалось большое количество распиленного леса, уже приобретенного британским правительством и который нужно было срочно отправить. Поэтому каждое британское судно, уходящее на родину, должно было взять полный груз этого леса, чтобы очистить пристань до наступления морозов. Люди из дисциплинарного батальона были очень послушны, усердно работая почти без присмотра. Из них вышла дешевая и квалифицированная рабочая сила, которую впоследствии использовали для заготовки дров. Первого июня мы проводили парад по случаю дня рождения короля, за которым следовал смотр Дайеровского батальона Славяно-британского легиона. Знамена, сотканные архангельскими женщинами, освященные епископом греческой церкви, были переданы русскому прапорщику, сопровождаемому двумя бородатыми солдатами. При прохождении войск даже генерал Миллер, который принимал парад, был настолько тронут, что приветствовал солдат словами «Отличная рота!», «Прекрасная рота!». Я надеялся, что мы не зря старались, создавая этот прекрасный батальон. Было сделано все возможное, чтобы поднять настроение солдат. Полковник Уэллс и его офицеры сотворили чудо за столь короткое время. Но я знал, что тот эксперимент, который мы проводили, ещё должен был доказать свою ценность».

Увы, время и силы полковника Уэллса и его офицеров оказались потрачены зазря. Генерал Айронсайд: «Четвёртого числа батальон прибыл на Двинской фронт. Мы предполагали использовать его в предстоящей атаке, разместив позади одного из батальонов бригады Сэдлера-Джексона. По прибытии дайеровцев проверили и было доложено, что солдаты находятся в хорошем настроении. В поездке по реке они выглядели весёлыми, развлекались, играли. Пятого и шестого июля их посетили несколько штабных офицеров, и солдаты показались им вполне довольными. В половине третьего ночи пятого июля начался неожиданный ружейный и пулеметный огонь в районе деревни, в которой были расквартированы батальоны «В» и «С», и на линии боевого охранения на том участке фронта, где располагался русский батальон. Сообщили, что началась вражеская атака, и две другие роты выступили на боевые позиции. С небольшими перерывами стрельба продолжалась до трёх часов, когда прибыли гонцы с донесением, что рота «С» взбунтовалась и некоторые солдаты перебежали к противнику. Как раз в половине третьего ночи восемь солдат под командованием поручика зашли в дом, где, по несчастью, ночевали командиры рот «В» и «С». Мятежники застрелили часовых у дверей, а затем убили троих британских офицеров и ранили ещё двух, которые впоследствии скончались от ран. Кроме того, они убили четырёх русских офицеров и ранили одного, находившегося в другом конце комнаты. Таким образом, солдаты рот «В» и «С» выступили на боевые позиции без офицеров. Восемь мятежников затем приказали роте «С» следовать за ними к окопам большевиков. Примерно двадцать человек послушалось их, но остальные вернулись на позиции под командой старослужащих. Рота «В» затаилась минут на двадцать, а затем пятьдесят солдат перебежали к врагу. Всего дезертировало около сотни человек. Мятеж был результатом тщательно продуманного заговора в одной роте, подготовили который восемь смельчаков. Они никоим образом не провоцировали солдат из других рот. Как обычно, в их планы не входил захват командования и организация общего мятежа. Заговорщики хотели лишь как можно быстрее перебежать к противнику. Всё это казалось таким несерьёзным. Потеря пяти доблестных молодых офицеров стала трагедией, которая коснулась всех нас, ведь они работали так усердно и добросовестно. Никто не смог бы заниматься с солдатами и присматривать за ними лучше, чем это делали они. Капитану Барру (одному из раненых офицеров) удалось вырваться из комнаты. Хотя у него на теле было семь ран, он сумел добраться до реки и проплыть двести ярдов до корабля, стоявшего там на якоре, чтобы предупредить о случившемся. Я навестил его в госпитале вечером после мятежа и вручил ему Военный Крест за проявленное мужество. Двое зачинщиков мятежа были ранены и схвачены при попытке спастись. Они предстали перед военным судом из русских и британских офицеров, были признаны виновными и расстреляны».

Генерал-лейтенант В.В. Марушевский, член Временного правительства Северной области, генерал-губернатор, командующий войсками Северной области: «англичане создали ещё и дисциплинарные части, куда зачислялись наиболее надёжные элементы из взятых в плен чинов Красной армии. Из таких частей особенно удачной была рота капитана Дайера, умершего еще до моего приезда в Архангельск. Эта рота дала идею генералу Айронсайду сформировать целый полк, названный именем Дайера, что увеличило, как увидим, историю области еще одним грустным эпизодом».

Генерал-майор С.Ц. Добровольский (Доливо-Добровольский), полевой прокурор Северной области: «Лишь одна воинская часть, принимавшая участие в параде, мрачным, озлобленным видом своих солдат производила тягостное впечатление, а между тем над ней единственной развевался русский трехцветный флаг, так как другие части русского гарнизона Архангельска не участвовали. Это был так называемый Дайеровский батальон, сформированный англичанами из большевиков, сидевших по различным тюремным учреждениям Архангельска, история сформирования этого батальона довольно любопытна, и я считаю необходимым поделиться ею с читателями. Тюремные учреждения Архангельска были после переворота и захвата власти белыми переполнены большевистскими элементами, причем «население» это весьма медленно уменьшалось в своем составе, так как гражданское судебное ведомство, не располагая достаточным служебным персоналом, вело чрезвычайно медленно расследование, которое благодаря этому принимало характер бесконечной волокиты. В перегруженной тюрьме начался тиф, что вызвало поход на правительство социалистических элементов гор. думы и осмотр тюрьмы представителями Красного креста союзных стран, которые, однако, нашли все указания на «свирепствующий тиф» преувеличенными. Между тем тюремные сидельцы засыпали высшее английское командование жалобами на якобы несправедливое их содержание под стражей, чем и вывели из себя плохо разбиравшихся в наших делах практичных англичан. В один прекрасный день ген. Айронсайд решил разрубить гордиев узел и, забрав с собой прокурора Архангельского окружного суда и других высших административных лиц, отправился лично в тюрьму набирать там... добровольцев. Без всякого разбора, не обращая внимания на протесты прокурорского надзора и тюремной администрации, указывавших ему на всю недопустимость и опасность такого опыта, он забрал из тюрьмы всех выразивших «желание» служить у него и тут же «раскаявшихся в своих прежних заблуждениях» и направил их на службу в Дайеровский батальон, носивший это имя в честь погибшего на Северном фронте в боях английского капитана Дайера, зачатки какового батальона состояли из забранных в плен красноармейцев. Всех их прекрасно обмундировали и устроили на «английский паек», превосходивший по качествам получаемый нашими войсками, но подвергали строгой дисциплине под руководством лучших русских и английских офицеров, причем высшее командование принадлежало последним. Можно себе представить чувства этих людей, когда они с русским национальным знаменем, вручённым знаменщику — уездному комиссару из коммунистов, кричали в честь английского короля вместе с остальными войсками троекратное «ура»».

Генерал-лейтенант В.В. Марушевский: «В первых числах июля, помнится, в ночь на 7-е, произошло восстание в Дайеровском полку. Восставшие солдаты прежде всего ворвались в избу, где спали офицеры, и успели убить семь человек, в том числе нескольких англичан. Быстро распространившаяся тревога сразу поставила на ноги все войска и штабы, но часть дайеровцев всё же успела перебежать к большевикам. Восстание это для всех русских представителей власти было фактом, которого ожидали давно и которому нисколько не удивились; для англичан это было крупнейшее разочарование, впечатление от которого было угнетающим».

На этом проблемы союзников не закончились. 20 июля 1919 года взбунтовался 5-й Северный стрелковый полк Вооружённых сил Северного фронта. Полк был сформирован в течение зимы 1918-1919 годов из населения Онежского уезда путём всеобщей воинской повинности. Полк состоял из семи стрелковых рот, двух пулемётных команд и одной команды связи, общей численностью около тысячи пятьсот штыков. Полку был придан отряд добровольцев из крестьян, численностью до двухсот человек. Кроме того, в Онежском уезде находились: одна лёгкая батарея, взвод драгун и взвод сапёров, что увеличивало численность войск Северной области до двух тысяч человек. Союзники настолько доверяли русским, что полностью поручили им оборону долины реки Онеги, оставив за собой общее командование и снабжение русских частей. Передовые силы 5-го Северного стрелкового полка стояли у селений Прилуки и Кернешка. Со стороны большевиков частям Северной области противостоял 159-й Камышинский полк, насчитывавший около шестисот штыков и небольшой отряд коммунистов, засевших в Кожеозёрском монастыре. Мятеж начался во 2-й роте 5-го Северного стрелкового полка, расквартированной в Чешуге. Утром 20 июля 1919 года 2-я рота была посажена на пароход «Феликс» для перевозки вниз по течению до с. Чекуево, чтобы оттуда пешим порядком следовать до дер. Усолье. Как только рота погрузилась на пароход и «Феликс» отчалил от берега, младший унтер-офицер Василий Щетинин, собрав вокруг себя группу из десяти военнослужащих (двое из которых: стрелок Шадрин и фельдфебель Сидоров были его сообщниками), сообщил им, что большевики-де прорвали фронт в соседнем железнодорожном районе у станции Обозерской, что они везде побеждают, что в русских войсках повсеместно возникают восстания и на всех фронтах произошёл переворот и 2-ю роту командование направило на усмирение взбунтовавшихся в Больших Озерках и станции Обозерской частей. Щетинин призвал собравшихся примкнуть к восстанию. Далее увещеваниями и угрозами ему удалось склонить на свою сторону сначала весь взвод, а затем и всю роту. Арестовав офицеров, 2-я рота сходит на берег неподалёку от Чекуево, совершает пеший марш, незаметно окружает населённый пункт и около часа дня проникает в селение, где взбунтовавшиеся стрелки в первую очередь арестовывают командующего войсками Онежского района и командира 5-го Северного стрелкового полка полковника И.И. Михеева, мирно гуляющего по берегу реки, затем врываются в штаб и вяжут всех офицеров, оказавшихся без оружия, кроме одного — капитана Мациевского, который на глазах солдат кончает жизнь самоубийством, выстрелив из револьвера себе в висок. Кроме русских, в руки мятежников попадают трое английских офицеров (полковник Андрюс, лейтенанты Смит и Кинг) и восемнадцать английских солдат. Вслед за этим к мятежникам присоединяются: размещённая вблизи Чекуево, в дер. Пянтино 6-я рота и взвод драгун, а позднее и 7-я рота, расквартированная в дер. Сельский Бор, артиллерийский взвод и взвод сапёров. После этого бунтовщики отправляют на пароходе «Феликс» сто человек из 6-й роты вверх по течению к Клещову с тем, чтобы войти в сношение с командованием 159-го красного Камышинского полка и склонить к восстанию остальные русские части. План Щетинина полностью удаётся. Части в Клещово склоняются на сторону восставших, а сам населённый пункт утром 21 июля 1919 года переходит под контроль большевиков. Далее в ночь с 21 на 22 июля 1919 года восставшие захватывают город Онега, который был взят практически без боя 7-й ротой 5-го Северного стрелкового полка под командованием Василия Щетинина, лично руководившего наступлением на Онегу. Восстание позволило большевикам ненадолго взять под контроль весь Онежский район, но вскоре положение дел было выправлено. Войскам Северной области удалось оттеснить большевиков значительно к югу от той линии, которую занимал 5-й Северный стрелковый полк на момент начала восстания.

Генерал-лейтенант В.В. Марушевский: «Уже в первые три-четыре дня я поражен был, до каких размеров возросла пропаганда большевиков, главным образом на фронте. Особенно внушало опасения то, что происходило на направлении Обозерская — Чекуево — Онега. На этом тракте, столь спокойном раньше, валялись пачками большевистские прокламации, воззвания, журналы, деньги, пропагандные афиши... Как раз в середине июля на этой же дороге был убит наш мотоциклист, вёзший срочное приказание в 15-й полк в Чекуево. На трупе были найдены образцы пропагандной литературы. Я забеспокоился очень серьёзно, и одной из первых моих мер была командировка в Чекуево генерала Д., моего доверенного лица, испытанного в строевом и боевом опытах. Генерал Д., произведя подробнейшую инспекцию 5-го полка, нашел его в столь блестящем состоянии, что я счел себя обязанным объявить в приказе благодарность полковнику Михееву, которого и всегда считал выдающимся офицером. Тем не менее я не мог успокоиться на этом и, подозревая что-то неладное, производил самые тщательные и интенсивные розыски. Мне помог случай. В одном из госпиталей проболтался унтер-офицер о существовании заговора на Обозерской и назвал несколько фамилий. Дальнейшее расследование показало, что время предполагаемого восстания так близко, что нельзя было терять ни одной минуты. Я схватил первый же аэроплан, находившийся в готовности, и ночью вылетел на Обозерскую, предупредив английское командование о грозящей опасности. Я спустился на Обозерской около четырёх часов утра и был встречен адъютантом английского командующего железнодорожным районом. Еще до моего свидания с этим генералом мне было доложено англичанами, что беспокоиться совершенно не о чем, что настроение в войсках отличное и что мои опасения не имеют оснований. Убедить англичан в правильности моих выводов мне не удалось, но мне это и не было важно, так как моею главною целью было свидание с полковником Акутиным и полковником Барбовичем. Моя беседа с русскими старшими начальниками еще более подтвердила мои опасения. Сговорившись с ними о принятии срочных мер по группировке офицеров, по изъятию из частей подозрительных элементов, я приказал послать офицеров в Чекуево и Селецкое для предупреждения обо всем находящихся там старших начальников. Времени тратить на поездку в далекое Чекуево и Селецкое я не мог, да и беспокоился я за железнодорожное направление, где подозревал центр заговора. Предупредив еще раз английский штаб на Обозерской, я вернулся в Архангельск на том же аэроплане, на котором прибыл. Не прошло и двух суток после моей поездки, как разразилась беда, и прежде всего в Чекуеве. Две роты 5-го полка возвращались на барже с передовых позиций на отдых в Чекуево в сопровождении всего двух прапорщиков. Во время этой долгой поездки на палубу вышел один солдат, который крикнул: «Коммунисты, ко мне!» На его зов выскочило 11 человек. Эти 11 человек в течение двух часов убеждали и убедили баржу арестовать своих прапорщиков и произвести переворот в полку. Когда баржа пристала к Чекуевской пристани, навстречу ей, ничего не подозревая, вышел полковник Михеев, чтобы поздороваться с людьми. Сначала был схвачен он, а затем и чины его штаба. За отсутствием в Чекуеве строевых частей сопротивления оказано не было, а мятежники, воспользовавшись телефоном, спровоцировали все остальные части полка, разбросанные по широкому району. Восстание разлилось по всему полку. Часть офицеров, захватив пулеметы, засела в избы и защищалась до последнего патрона. С последним выстрелом они покончили с собой. Михеева, пользовавшегося большой любовью солдат, пощадили и с частью штаба отправили в Вологду. 5-й полк перестал существовать. Как удалось выяснить тогда же, в ближайшие дни после катастрофы, солдаты полка в большинстве просто разбежались... Была горячая пора сенокоса, в деревнях рабочих рук не было... и это послужило одной из веских причин восприятия солдатами соблазнительных идей. Немалую роль в этом несчастье сыграли и крестьяне селения Пороги, известного своими большевистскими наклонностями. Большая часть их попала в 3-й, последний по порядку мобилизации, батальон, в котором был большой некомплект офицеров. Здесь я подхожу к главной причине разложения полка. Если бы офицерский транспорт, прибывший 24 июля, был в Архангельске на месяц раньше, весьма вероятно, что беспорядки в полку не разыгрались бы в таком масштабе. Катастрофа с 5-м полком в Архангельске произвела впечатление ошеломляющее. С полной искренностью скажу, что и для меня лично это был удар, поразивший остатки моих надежд на возможность сопротивления после ухода союзников».

Состояние умов местного населения неплохо демонстрируют дневниковые записи Александра Александровича Обрезкова, описывающие события с сентября по ноябрь 1919 года.

ИЗ ДНЕВНИКА САШИ ОБРЕЗКОВА

Переписано в с. Кослане в августе 1921 г.

17 сентября 1919 г. Кег-остров

Как будто кончились муки путешествия. Вчера на маленькой «винташке» привезли нас на остров, по-видимому, отстоящий 3-4 километрах от Архангельска, а сегодня я имел возможность снова вести записи.

Из Мезенской тюрьмы «выехали» 14/IX, получив на дорогу паёк продовольствия ¼ фунта хлеба и 2 ш. сельдей. Это на 2 суток. Начальник тюрьмы — седобородый хам, произнёс напутственную «речь», призывая нас раскаяться в поступках, в политических убеждениях, не губить свою молодость и пр. брехню. Мне загадочно, почему он выдал мне на руки мои деньги 475 руб.? (удержал за разбитое стекло 25 руб.)

История со стеклом: 12/IX я первый раз очутился в тюрьме вместе с удорцами. Тюремный надзиратель, оставляя нас в камере, предупредила, что до утренней прогулки выпущены на отправление нужд не будете, указав на «парашу» (высохшая кадка), и познакомила с правилами внутр. распорядка». Я не захотел пользоваться «парашей» и разбил стекло в окне одним ударом ноги, через которые пользовались... Результат — штраф 25 руб., и лишили прогулки.

Морем ехали отлично. Погода стояла солнечная, тихая. Я был согласен бесконечно долго, долго смотреть и любоваться на бесконечную морскую гладь, где нарушали покой только одинокие чайки и гул паровой машины, но восхищаться красотой моря нам почти не давали, а силой толкали в трюм. Этап состоял из 14 человек, в т.ч. мои земляки: Александров и Зося. Среди нас был некто Яковлев, политический, прибывший с Мезенской тюрьмы 13 месяцев назад. Правда, он крестьянин, но крепко верит в свою правоту. Он мне много рассказал об ужасах и страданиях в застенках тюрьмы. Что с ним делают? Его оставили в Архангельской тюрьме (по Костромской, куда нас водили всех). Никогда не забуду его куплет из какой-то, очевидно, тюремной песни:

«Воля святая, прощай, дорогая! Долго не видеть тебя мне, родная! Вот уж темнеют ворота тюрьмы и т.д.»

В трюме теплохода я нашёл целый мешок крупчатки, накрытый брезентом в куче железа. Конечно, при такой находке голод прошёл. Мука — первое блюдо, а вода второе — разве плохо? Только скоро хватился конвой, потому что многие из нас были похожи на мельников, особенно Остапов, который запихал муку в котомку. Ну что ж? И на том спасибо. В Архангельске нас таскали целый день по различным тюрьмам (а их, видимо, порядочно), но никуда нас не приняли. Конвойные устали, ругались. Оказывается, все тюрьмы переполнены. Только в 11 ч. вечера посадили на «Винташку». На Поморской ул. уб. Соловецкого подворья стояли около 2-х часов. На одном из военных кораблей, стоявшем у причала, играла музыка, идут отчаянные танцы. Выяснили, что провожают иностранцев. Видимо, навоевались, награбили и уезжают домой. Хочется знать многое, но спросить не у кого, мы же скоты, спрашивать не позволено, отвечать запрещено. Какие стервы-барышни танцуют? Конечно, продажные проститутки. На душе мерзко.

Островок, куда на привели, оказался «обитаем». Видимо, не одна тысяча людей загнана сюда, в так называемый концентрационный лагерь, преимущественно из военнопленных.

Мы попали в лагерь №1, в территорию комендатуры. Ночь провели в палатках, при чём дали тёплое одеяло по 2 ш. Спал я смертельно крепко, а на утро увидел, что буквально вся одежда покрыта неисчислимым количеством насекомых — вшей. Пришлось долго казнить непрошеных «сожителей».

Вот уже 3-и сутки мы не видим горячей пищи, если не считать мучную похлёбку на пароходе. В желудке пусто. Сегодня утром кто-то увидел стаю воронья, которые «безконтрольно» клевают и таскают из помойной ямы, видимо, испорченный сыр. Голод заставил нас проявить «агрессию» и отбить ворон. Закусили отбросами сыра, покрытыми плесенью. Я ожидал отравления, но всё прошло благополучно. Жаль, что нет врача, а то бы ему пришлось удивляться крепости мужицкого организма.

Что ожидает нас дальше?

18/IX

Вчера вечером много раз заходили в палатку шпики, переодетые и подлаженные под заключённых, уговаривают на побег, указывают дорогу. Всё обходится в порядке. Распознал шпиков Д.Ф. и на своём коми языке предупредил всю коми группу быть скромными, не давать волю языкам. Сегодня впервые после ареста (6/VIII) наелся вволю. Случилось так, что Александров «снюхался» с деньщиком Коменданта и пригласил меня и Зосю таскать воду и мыть полы. Деньщик за труд нам предоставил стол с объедками офицеров. Мало того, полакомились английским ромом. На душе гадко, но какой выход?

Сегодня по любопытству заглянул в столярную мастерскую. Оказывается, охрана лагерей состоит из местных ополченцев. Караульный похож по физиономии скорее на праведного Иова, чем на солдата, поинтересовался мною; спросил, сколько мне лет, почему попал и т.п. Я сказал ему, что 12/IX «отпраздновали» мои именины в Мезенской тюрьме, исполнилось 17 лет, почему попал — пустил пыль в глаза. Видимо, дядя оказался сердобольным, дал мне 200 гр. коробку хорошего английского табаку и буханку хлеба. Кто он? Конечно, сперва, мещанин, но взял. Я не поклонник теории Льва Толстого. Голод не тётка.

Так живём, Шурик!

19/IX

Сегодня встретил заключённых глотовцев Ульянова А.М. и Высоких А.Т. Они рассказали, что братяша Григорий уехал воевать на Удору с каким-то Орловым. Григорий на Двине то ли сдался со всей ротой в плен, то ли попал. Неужели он оказался предателем? Думаю, скорее он перейдёт к красным со всей командой. Целый день среди коми толковали об этом.

Между прочим, в нашей коми группе я не вижу ни одного преданного идейно Советской власти человека. Это группы дезертиров, не хотящих войны, аполитичных мужиков, тоскующих по хозяйству, сохе и бороне, оказавшихся в лагере вовсе не потому, что они преданы Советской власти.

Сегодня встретил политически грамотного товарища И. военнопленного красного командира. Пытались познакомиться.

Нас определили на работу в мастерскую. Кормят так, что сдохнуть нельзя. Мой кузен-ополченец дал мне почитать газету «Русское слово». В сводке командования указывается, что Советская власть оказалась в кольце, хвастливо заявляют о близком конце войны, о повсеместном уничтожении красной чумы большевизма. Я твёрдо верю, что это хвастливая брехня. Такого же мнения т. И. В палатке на эту тему пошли горячие споры. Петчины и Остаповы каркают как вороны о конце войны, в надежде вернуться в хозяйство к бабам. Я долго и крепко убеждал, стыдил, но, очевидно, толку мало. Эти серые мужики, неучёные холопы не хотят да и не могут понять цели войны, не верят в светлое будущее, во имя чего ведётся гражданская война. Холуй Петчин обозвал меня молокососом, чуть не дал в морду. На душе тяжко. Долго беседовал с т. И., который оказался политически развитым товарищем.

21/IX

Сегодня опять получил через «кузена» газету. Почитали с т. И. Он оказался прекрасным географом и во многом помог мне понять разобраться в театрах военных действий. Он вселил уверенность безусловной и неизбежной победы над белой армией.

Работа моя лёгкая, — подноска материалов из сушилки. Сегодня Ульянова и Высоких увезли неизвестно куда за отказ ехать на фронт. Прощались через простенки проволочной изгороди. Неужели расстреляют? Палачам-извергам законы не существуют, можно считать, что они погибнут смертью героев. При прощании у меня навернулись слёзы, авось всё пройдёт благополучно, ведь это только предположение.

Вечером нас выстроили в полуподвальном помещении в шеренгу, по всем правилам устава строевой службы. Сосчитали, оказалось 47 человек. Вдруг выводят примерно взвод «настоящих» белогвардейских солдат, одетых в английские френчи и ботинки. По команде командира роты нас повернули лицом к лицу и дали команду стоять вольно. Недоумеваем, для чего это делается? расправа? Оказалось, что они задумали «агитнуть». Какой-то гнусавый подполковник закатил речь: посмотрите друг на друга, на что вы похожи? Он обозвал нас оборванцами, нищими, отщепенцами, шайкой бродяг, богоотступников и т.п., обывательской руганью. Напротив, начал хвалить чистоту и опрятность «своих» солдат. Наконец, он торжественно объявляет, что по «милости» Верховного командования нас допустили в ряды «доблестной» народной армии на защиту отечества от чумы большевизма и варварства и т.д.

Я внутренне смеялся этой глупой затее. Очевидно, тупица подполковник хотел вызвать в нас отвращение к советской власти и восхищение богатством и роскошью белой армии, но получилось абсолютно наоборот. Это дикое нравоучение, издевательство. Мне бы тоже хотелось выступить подобной бранью, бранью базарной бабы и обозвать его: шеромыжник, болван, неучёный холоп, чёртов сын, неумытое сало. Ну вот, кажется, я видел и слышал «подлинного» представителя дворянской России, России сытой, вымытой, варварской.

Подожди, подлец, ты мне ответь на один вопрос: за какие интересы ты воюешь? Расскажи программу белобандитов. Теперь мы как будто уже не скоты. Спать не хочется. Состояние возбуждённое. Что же дальше? Живём, Шура! Скоро будем там... А.

28/IX

Сегодня утром повели в баню и переодели. И так: я очутился в рядах «благочестивого воинства», воинства бандитов, кровопийцев, братоубийцев, способных грабить, убивать, насиловать бедный трудовой народ, защищающих интересы капиталистов, богачей, кулаков.

Вот тебе ответ, слюнявый и гнусавый подполковник, на вчерашнюю слабоумную речь. Так думают все, кто происходит из трудового крестьянства, видевшие на опыте жизнь при советской власти.

Сегодня встретил т. Иванова, он оказался санитаром. Получил назначение — писарь первой роты. Командиром роты оказался красивый офицер, Просеков Ес. Н., киевлянин, пробравшийся на Север через Англию. Зовёт меня Советским Секретарём с иронией и нахальством, видя перед собой 17-летнего наивного мальчика. Посмотрим, офицерик, который из нас окажется «наивнее». Он долго расспрашивал меня о биографии и убедился, что я сын кулака. Так лучше.

30/IX

Сегодня встретил Глотовских мобилизованных, в т.ч. братяшу Мардоню. Кого только не взяли! Тут хромые, безрукие, безпалые, полуслепые, глухие инвалиды. Очевидно, мобилизовали всех мужчин до 45 лет. Узнал, что дома преследуют старушку-мать. Неужели и ей придётся отведать тюрьму и нагайку? Видимо, так и случится. Там звероподобные Мартюшевы, Марковы и пр. сволочь способны замучить на смерть старых и малых. Звери в жертвах не разбираются. Но пусть знают сволочи: если они пальцем потрогают, я жёстко отплачу, а час расплаты близится.

Через них узнал, что дядя Андрей сидит в тюрьме Архангельске, а жена и дети в г. Мезени. Варвары арестовали 5 лет. Мишу! Это ли не звери?

Долго толковал с Мардоней, упрекнул его в дезертирстве из Кр. Армии, дал понять об ответственности после окончания войны. Обещал искупить вину при первой возможности сдаться красным. Посмотрим — увидим. Хочется писать Маме, но что толку? Разве дойдёт? Нет, лучше уж молчать.

На проводах Мардони видели, как отчалил последний пароход с Союзными войсками. Скатертью дорога. Говорят, что перед уходом взорвали очень много боеприпасов и продовольствия. Почему уходят? Никто не знает. Вечером осторожно спрашивал к Ком. роты, но он меня выругал. Пожалуй, сделал глупо. Ничего, узнаем.

2/X

Сегодня днём получил первую «оплеуху» от Комбата. (Тот самый гнусавый подполковник). Поднимаясь на II этаж, я увидел, что сзади поднимается этот противный гад. Я не счёл нужным отворить ему двери казармы и отдать ему честь, за что получил гостинцы — тумак в затылок. Видя расправу надо мной, дневальный Александров растерялся и не мог дать команду «встать». За это он получил несколько ударов в лицо. Я в это время поднимал руку на палача, но удержал знакомый т. Иванов, так хотелось ездить святым кулаком по рылу подлеца! Вечером по этому поводу зашли крупные разговоры среди бойцов. Вырешили завтра все на тактических занятиях поговорить с Просековым, а Комбату ни разу не отвечать на приветствия и не выполнять его приказы.

3/X

Сегодня днём чуть не лишился дневника, спасла случайность. Видимо, придётся прекратить записи до поры времени. Сегодня вечерком шли церемониальные похороны одного убитого офицера, которого привезли с железнодор. фронта. Удачно и организованно посмеялись над Комбатом. Он, подлец, очевидно, сознательно попал нам навстречу при возвращении с похорон и гнусавил приветствие: «Здорово, хлопцы». Не нашлось в нашей роте ни одного, кто бы издал хоть бы звука. Со стыдом, багровея от злобы, прошёл мимо. Просеков, очевидно, тоже не особенно уважает, т.к. впоследствии в такт с бойцами смеялся и покачивал головой. В последствии в тайной канцелярии я слышал на эту тему разговор Просекова с командиром 3 роты, последний возмущался недисциплинированностью бойцов, наличием большевистской заразы и т.п. Просеков разводил руками: ничего не поделаешь, т.к. бойцы набраны из Совдеповских военнопленных, и применять агрессию в условиях нынешних будет безумием.

Становится ясным, что скоро нас погонят на фронт.

5/X

Сегодня у Шуры Дорониной встретил симпатичную девушку Клаву. Сознаю, привязанность к девушке даёт мне возможность забывать обо всём остальном. Условились встречаться часто. Я имею возможность получать увольнительную ежедневно, а она тем более, студентка Женской гимназии.

7/X

Вчера читал вырезку из «Известий ЦИК» от 24/IV-18г. с текстом речи Ленина в Московском Совете раб. ар. и красн. депутатов. О всём для меня непонятном разъяснил т. Иванов. Я восхищаюсь его развитием и умом. Откуда ему эти вырезки и брошюры? Конечно, у него связи. Буду читать упорно, настойчиво. Вырезок храню в кошельке. Только что вернулся от Клавы. Сидели долго, беседовали на разные темы. Выясняется, что она презирает белогвардейских бандитов, но в то же время боится ужасов большевизма. По-видимому, в Гимназии им морочат голову меньшевики и эсеры. Постараюсь исправить вывихи в мозгу у Клавы.

9/X

Время идёт скучно. Судя по газетам, всё крепче суживается кольцо окружения Красной армии. Газеты каркают о близкой гибели Петрограда. Я собственно не верю хвастливой брехне Северной РОСТ: т. Иванов крепко верит в безусловную победу Красной армии, близкой гибели власти белых, т.к. Антанта уже удрала, а без иноземных штыков бандитам каюк. Обманутые солдаты белой армии начинают сознавать свои ошибки и массами, при первой возможности, переходят на сторону Красной армии, убивая офицерство. Читаю роман Чернышевского «Что делать?» Т. Иванов советует эту книгу, книгу, написанную Великим демократом России.

10/X

Сегодня на родине престольный праздник. В памяти восстанавливаются подробности празднования: пьянки, сопровождаемые дракой. Для молодёжи праздники знаменательны встречами с девушками — полюбовными сценами. Помниться осень прошлого года — моё первое знакомство с Паней Ведерниковой. Как глупо было я втюрился в неё, но когда узнал её распущенность — плюнул, мало того, жестоко над ней подшутил. Вечером был у Клавы. Такая милая, умная девушка. Вечер прошёл незаметно быстро.

Как же живут дома мои старушки?

11/X

Сегодня я встретил земляков — белогвардейских вояк, калек, инвалидов. Из Макарыбы Политов Мих. Прок. Из Кучмозерья Павлов Ник. Митр. Один хромой, другой безпалый. Вот эти калеки составляют хоз. роту Архангельского гарнизона.

12/X

В беседе т. Иванов передал о результатах хозяйничанья иностранных войск. Оказывается, французы и англичане вывезли из Архангельска огромное количество лесоматериалов, льна и другого сырья и товаров. Теперь понятно, что они воевали и помогали правительству Чайковского до тех пор, пока можно было и можно что грабить, а теперь, поскольку успели награбить и увезли всё — оне смылись, их миссия закончена. Эх ты, Россия не мытая, бедная и убогая, почему ты родишь таких, таких уродов-предателей, кому не дорога родина, терзают и продают свою родину. Долго ли эти мерзавцы могут продолжать сумасбродствовать? Полагаю, Ленин и его партия скоро наденут им смирительные рубашки. Надо работать, работать. В меру своих сил разъяснить бойцам цель войны, открывать им глаза.

15/X

Время проходит серо и уныло. В душе растёт жгучая ненависть и презрение к окружающему офицерству. Сердце сжимается от боли, когда слышишь их бахвальства и хвастовство в разврате и пьянстве. Оказывается, в Архангельске они открыли публичный дом и там они удовлетворяют скотские страсти. Их называют цветом и славой армии, а по-моему, это кучка негодяев, выходцев с буржуйской семьи.

Вчера долго беседовали с Клавой. Кажется, мы взаимно полюбили друг друга, т.к. я испытываю настоящее страдание, если не могу видеть её вечером. По её признанию, такие же чувства испытывает она. Может быть, это глупо, но разве мы повинны?

16/X

Сегодня встретил заключённых односельчан: дядю Андрея Аф-ча и Доронина Андр. Прок. Удалось обменяться только несколькими словами на своём языке. Узнал, что Попова Афанасия расстреляли, из Глотовцев сидят очень многие. Мою маму арестовали и сидит в гор. Мезени. Значит, сбылось, о чём я боялся. Испугались старухи-калеки и её спрятали в тюрьму. На сердце тяжко больно от этой дикой расправы над стариками, старушками и детьми. Хочется вцепиться зубами в горло тому, по чьей вине происходят эти страдания и муки народа, но кому вцепиться? Что я могу сделать? Клянусь мстить жёстко и беспощадно всем тем, кто в этой гражданской войне помогал белогвардейцам, безразлично сознательно он это делал или бессознательно. В голове зреют мысли: как вырваться скорее из этого кошмара к красным? Вечером побеседовал с т. Ивановым, разделился с ним о своих душевных переживаниях. Он узнал от меня, где учился, и долго восхищался моим способностям, жалел, почему я не на учёбе. Конечно, мне стыдно от похвалы и вовсе я не так способен. Наоборот, я знаю очень мало, особенно в политике. Очень мало удаётся читать полезной и нужной литературы.

21/X

Вчера впервые в жизни сходили с Клавой в кинематограф. Картинка заграничная и мало понятная, но самое искусство приводит меня в восхищение. После кино она провожала меня до казармы и крепко смеялась над тем, что на меня произвело такое хорошее впечатление кино. Она не может понять, что в первый раз увидел кино. Обещала доставать билеты почаще. Расстались с большим трудом — два раза провожали друг друга, а потом она вспугнула меня сроком увольнительной, и я побежал без оглядки, не сказав «до свидания».

22/X

За последние дни газеты каркают о близкой гибели Советской власти во всех концах России. Вчера прочитали воззвание правителя всея Руси — адмирала Колчака, который утверждает, что кольцо окружения Красной армии всё суживается. Юденич стучится в ворота Петрограда, близится час освобождения России от ига большевизма. Просеков на занятии усердно показывал на карте линию фронта, стараясь вызвать у бойцов уверенность в победе, придать настроение, но ничего радостного у бойцов не было заметно. У меня в маленьком мозгу бурлит. Неужели погибнет советская власть — свобода, счастье трудящихся, во имя которого так много пролито крови? Сознание не хочет верить, и не может быть такого исхода гражданской войны. У меня свежо в памяти, и не забуду жестокой эксплуатации богатеев-кулаков надо мной в моей деревне. Ещё в 1917 году я работал в Каль-чхе (?) с 5 ч. утра до 9 вечера за 1 фунт дохлой крупы на жатве. 1916 г. Я целую зиму ходил с прохвостом сборщиком имени Христа гнусавым Евтег-Педем за плату 5 руб. После передела земли муж той же Калихи безнаказанно отобрал мою надельную землю, поставил сено, и я не мог найти управы, потому что он богач, а я бобыль. Я остался неучем только потому, что бобыль и питался милостыней, а сыновья купца Мартышева — тугоумы. Они болваны, учатся, наслаждаются за счёт прибылей отцов, грабежа крестьян. Только революция, Советская власть дала трудовому народу свободу, равенство, а впереди счастливое будущее, и эту свободу у нас хотят отнять кучка негодяев-капиталистов, кулаков, офицеришек. Никогда этому не бывать. Таких бедных, как я, миллионы, а богатеев — десятки. Пусть первые обмануты, забиты, и не верят в свои силы и могущество, но таких мало. Большинство рабочих и крестьян после Октябрьской революции на опыте увидело и узнало правильную политику Советской власти, защиту интересов крестьян. Правильно утверждает тов. Иванов, что бойцы Красной армии умрут смертью храбрых героев, но никогда не станут на колени. В эти дни, грозные дни, для трудового народа я по мере своих сил тоже веду беседу, убеждаю своих друзей. Я часто ставлю перед ними вопрос: «Во имя чего вы будете воевать в рядах белых? И наоборот, во имя чего борются красноармейцы?» Чувствую, большинство сознательных при первой возможности перейдут на сторону красных. Боюсь, чтобы не выдали Александров и Зося.

Живём, Шурик!

23/X

Получил ещё одну печальную весть: капитан Орлов со своей оголтелой бандой через Удору вторгся в Коми край и занял чуть ли не Устьсысольск. Газеты пишут, будто население банду Орлова встречает хлебом-солью как освободителей. Конечно, это бесстыдная ложь. Верю, что с хлебом-солью встречают купцы, попы и кулаки, а трудовое крестьянство, кроме ненависти и презрения, ничем не выражает свои чувства. Полагать и думать надо, сколько преданных, чистых товарищей будут загублены этой бандой. Там же участвует Гриша. В душе гадко. Неужели он коммунист, б. военрук пошёл грабить и убивать своих сородичей — Коми народ? Очень может быть с его ограниченным умом. Если это так, пусть пеняет на себя. Таким предателям и изменникам пощады не будет. Очень жаль, что я не могу таким способом сказать ему слова совета и предупреждения.

Бедняжка Гриша! Ему сейчас 33 года, из которых он прослужил в армии 8 лет, на войне получил все 4 степени Георгия. Я уважал и любил его за храбрость и отвагу. Помню, как я восхищался его подвигами в 1915-1916 гг. будучи на школьной скамье. Хотел быть таким же бесстрашным патриотом. Горько и тяжко, что он сбился с пути и найдёт себе могилу, бесславный конец где-нибудь в коми селе от меткой пули коми охотника. Но, может быть, я напрасно так волнуюсь? Может быть, он давно перешёл со своим отрядом на сторону красных? Путь бы было так.

Вечером толковал об этом с Александровым. Я думал у него найти сочувствие страданиям коми народа, но грубо ошибся. Он, оказывается, аполитичный человек, относится безразлично. Довольно крепко поссорились, кажется, в пылу гнева я обозвал его болваном.

Клава приглашала по телефону, но я сослался на головную боль.

25/X

Сегодня т. Иванов передал, что дела на фронтах у белых круто ухудшились. Петроград красные отстояли. Это очень приятно и радостно. Только что вернулся от Клавы. Она сперва надулась на меня за два вечера, но помирились, простила за всё после первого поцелуя. Чёрт его знает: почему любви всё покоряется. Это такое наслаждение или дурман, что забываешь всё на свете. Кажется, ты живёшь только с одной с ней и начихать на всё остальное. Стоит ли было мне так крепко связывать себя? Может быть, мы оба допустили глупую ошибку? Скоро я уеду, может быть, мы больше никогда не встретимся и будем тосковать друг о друге? Конечно, вероятнее всего такой исход, но скверного и осудительного я ничего не вижу.

Клава дала читать Анну Каренину Толстого. Очень советовала и хвалила.

28/X

Думается про судьбу Мамы и бабушки. Недавно написал старушке письмо, но получат ли? Неизвестно. Я понимаю, как они мучаются за мою судьбу.

Прочитал с жадностью Анну Каренину. Какое чудесное произведение! Какое ясное изложение мысли! И этого старика-писателя при смерти проклинали во всех церквьях России (так мне сказал т. Иванов и подтвердил Просеков). Идиоты-правители России. Глумлялись над смертью великого учёного, мыслителя и просветителя человечества. Гордиться надо, что Россия дала такие величины науки для всего мира и человечества. Это произведение не уступает его книгам «Война и мир» и «Воскресение». Мне только не нравится, почему он не пишет из жизни рабочих и крестьян, а высшего аристократического общества.

Прочитал книжку, встаёт вопрос, кто виноват в падении Анны? Дурак ли Каренин, который для жены не уделял досуга или сама Каренина, бросившая своего сына из-за любви к Вронскому? Мне кажется, виновата Анна и только она. Клава говорит, что виноват Каренин, который не понял по своей чёрствости и жесткости потребность женской души и это толкнуло Анну на путь измены мужу и всей трагедии. В этом, похоже, есть доля правды. Чёрт её знает, кто виноват? Если бы была Советская власть, Анна также была бы занята общественными делами, а не праздно шаталась и вела себя в роскоши. Но и в этом случае она могла изменить мужу. По-моему, виновата Анна.

Вчера Клава достала откуда-то рому. Немножко подвыпили, поспорили. Она начитанная девушка, и мне придётся сдаться. По обыкновению долго провожали друг друга.

29/X-19г.

Хвастливый тон газет о ходе наступательной операции на фронтах гражданской войны постепенно начинает уменьшаться. Вчера писали, что Юденич был вынужден отступить, что белые оставили Воронеж. Словом, ясно — красная армия теснит и давит на всём фронте. Долго толковали с тов. Ивановым. По-видимому, за ним поставлена слежка. Хотя он санитар, но обратил на себя внимание как запевалый. Какой у него замечательный голос!

Он заметил мои отношения с Клавой и вполне одобрил моё поведение. Советовал бросить запись в дневник.

7/XI-19г.

Сегодня замечательная дата: исполнилось два года существования власти рабочих и крестьян.

Два года ведётся кровопролитная гражданская война за счастье, свободу трудового народа. История запишет сотни и тысячи имён павших в борьбе в неравном бою с остервенелыми врагами внутренними и иноземными. Память о них — героях народных — будет жить в сердцах народа тысячи лет.

Помню и вспоминаю, как мы праздновали первую годовщину Октября в Глотове. С высоко поднятой головой, с гордостью, со многими флагами провели демонстрацию по улице села с песней «Отречёмся от старого мира» и Марсельезой. Такого торжества никогда наше село не испытывало.

Хочется здесь, в Архангельске, так же продемонстрировать свои симпатии и чувства, но увы! Это равносильно получить себе пулю в лоб.

Вечер провели у Клавы. У неё были гости — подруги. Декламировали, шутили, веселились. Вечер прошёл незаметно быстро.

9/XI

Сегодня были на учении в «поход». Устал как собака. Кажется, скоро отправят на фронт, а там к своим. Такая жизнь — хуже каторги. Хотя и невольник, но всё же я в рядах палачей и убийц. Это сознание меня мучит, сосёт.

15/XI

Наконец-то есть приказ о формировании батальона и отправки на фронт в 3 северный полк. Хочется кричать и смеяться, как ребёнку. Ведь я получу возможность быть у своих! Спешно идёт нашивка петлиц с обозначениями 3 ССП. Жаль, что придётся расстаться с уважаемым и любимым т. Ивановым, не менее тяжело будет расстатся с Клавой. Она, бедняжка, зауныла. Ка только сказал, что выезжаем, у неё брызнули слёзы. Видно, девушка втюрилась серьёзно и основательно.

Обещал до выезда свидаться каждый день. Пытался читать «Мёртвые души» Гоголя, но не хочется. В голове зреют тысячи мыслей, планов.

16/XI

Выезжаем 20-го. Наш командир 3-й роты назначен начальником эшелона. Сегодня прочитали приказ по роте.

Получил письмо у Мардония. Странно, что он получил чин подпрапорщика? Неужели он не перейдёт к красным? Написал язвительное письмо.

20/XI

Пишу в поезде. Сегодня необыкновенный для меня день. В 12 ч. дня собрали батальон на плац для молебна. Выступал епископ Архангельский, который произнёс напутственную речь примерно такого содержания: «Христолюбивое воинство! Вы пойдёте сражаться с извергами-большевиками, не щадите свою жизнь за веру православную. Именем Христа вы пойдёте в битву и будете непобедимыми».

Следом за ним выступил Главнокомандующий Северным Фронтом генерал Миллер. Человек — зверь. Усы большие, глаза воровские, выглядит разбойником с большой дороги. Речь его мне показалась похоже на прощальную речь человека, уходящего в могилу. Мой дед, умирая, примерно так же говорил о нравоучениях.

В 2 часа дня мы сели в поезд. Бедная Клавочка, она провожала — убивалась. На наше счастье по записке Просекова мы вместе сходили в Спиртоводочный завод и получили для поручика 4 бутылки водки. Расстались со слезами. Это целая трагедия — об этом тяжко вспоминать. Я в первый раз жизни сел в поезд и попал в международный вагон (как говорит Просеков). Ну что ж? Конечно, не плохо, к тому же он угостил водкой. Живём, Шура! Близко к цели!

22/XI

Ну вот и приехали. Высадили нас на станцию Плисецкую. Всё разрешено, развалено. Получили приказ ехать на отдых с частями 3 полка (оказывается, там осталась по численности только одна рота) по р. Иксе, в с. Шексно. Чувствую себя превосходно. [2]

КАРТЫ И ФОТОГРАФИИ

Карта боевых действий на cевере России и в Коми крае 1918-1920 гг.

Карта боевых действий на cевере России. Май 1918 г. - март 1919 г.

Карта боевых действий в Коми крае. Октябрь - декабрь 1919 года

Корабли союзников на рейде Архангельска

Линкор "Чесма" и английский крейсер HMS "Theseus" ("Тезеус") на рейде Северной Двины. 1919 год

"Нагоя" у причала

Высадка американцев в Архангельске. 1918 год

Американские солдаты на улице Архангельска. 1918 год.

Американские солдаты зимой на улице Архангельска. 1918-1919 гг.

Чины 339-го пехотного полка армии США. Архангельск, июнь 1919 года

Чины 339-го пехотного полка армии США. Пинега. Конец 1918 - начало 1919 года

Американский полковник Стюарт с офицерами штаба

Американцы в боях у дер. Тулгас

Защищённый от обстрелов дом

Эвакуация американских войск с севера России. Весна 1919 года

Генерал Айронсайд среди офицеров экспедиционного корпуса Антанты на станции Обозерская. Лето 1919 года

Генерал Айронсайд беседует с офицерами Вооружённых сил Северной области

Николай Васильевич Чайковский

Генерал-лейтенант Евгений-Людвиг Карлович Миллер

Генерал-лейтенант Владимир Владимирович Марушевский

Генерал-лейтенант Е.К. Миллер среди членов Временного правительства Северной области

Генерал Э.У. Айронсайд и генерал-лейтенант В.В. Марушевский

Члены Временного правительства Северной области

Капитан Дайер

Знамя Дайеровского батальона

Пленные красноармейцы в лагере на Кегострове. 1919 год

Литература

1. Александрович В. К познанию характера Гражданской войны. Бунт в 5-ом Северном стрелковом полку 20 июля 1919 года. - Белград, 1926

2. Айронсайд Э.У. Архангельск. 1918-1919

3. Галин В.В. Интервенция и гражданская война. - М.: Алгоритм, 2004

4. Добровольский С.Ц. Борьба за возрождение России в Северной области. - Гражданская война в России: Война на Севере. — М: ООО «Издательство ACT»; ООО «Транзиткнига»; СПб.; Terra Fantastica, 2004

5. Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги четырех лет гражданской войны (1917-1921). - М., 1922

6. Марушевский В.В. Белые в Архангельске. - Гражданская война в России: Война на Севере. — М: ООО «Издательство ACT»; ООО «Транзиткнига»; СПб.; Terra Fantastica, 2004

7. Новикова Л.Г. Провинциальная "контрреволюция": Белое движение и Гражданская война на русском Севере, 1917-1920. - М.: Новое литературное обозрение, 2011

Сайты

1. Википедия

2. Двиноважье. История и культура Виноградовского района. Статьи об интервенции. Дайеровский батальон: /7-1-0-35

Примечания

1

Прозрение рядового Шоя. Записки американского интервента, воевавшего с большевиками на русском Севере. Материал подготовлен Александром Сухановским. Журнал «Родина», Август 2017, №8, стр. 25 — 33

(обратно)

2

Дневник белогвардейца, который хотел стать красным. Материал подготовлен Олегом Черноусом. Журнал «Арт-Лад», №3, 2017, стр. 88 — 100

(обратно)

Оглавление

АНТАНТА

ИЗ ДНЕВНИКА КЛАРЕНСА ШОЯ

СЕВЕРНАЯ ОБЛАСТЬ

ИЗ ДНЕВНИКА САШИ ОБРЕЗКОВА

КАРТЫ И ФОТОГРАФИИ

Литература

Сайты Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg